Карнавал лжи Евгения Сергеевна Сафонова
        Продолжение романа «Кукольная королева», и вторая книга тетралогии «Темные игры Лиара».
        Полгода. Всего полгода спокойной жизни - столько Таше уготовила судьба. Тёмные игры Лиара продолжаются, и пришло время сделать следующий ход.
        Первый этап игры, перевернувшей Ташину жизнь, завершён. Настала пора для нового. Он приносит девушке княжеский титул, приглашение ко двору… и покушение на короля. Покушение, в котором несправедливо обвиняют её друзей.
        Таше придётся снова отправиться в путешествие, чтобы спасти близких, - только её собственная беда куда ближе, чем кажется. И теперь на кону не только свобода и счастье девушки, но и судьба всего королевства.
        Продолжение цикла по достоинству оценили книжные блогеры и рецензенты журнала «Мир фантастики». Издание дополнено картой на форзацах. От автора «Лунного ветра» и «Когда завтра настанет вновь».
        Книга получила поддержку книжного сообщества и авторское продвижение.
        Евгения Сафонова
        Карнавал лжи
        
* * *
        Добро пожаловать на Карнавал Лжи, дамы и господа!
        Вас ждут лучшие аттракционы от Автора.
        Вот здесь у нас эмоциональные качели - только осторожно, держитесь крепче и не забудьте платочки!
        Вот галерея развешенных ружей - конечно же, в нужное время выстрелит каждое.
        А вот лабиринт разбитых зеркал - попробуйте угадать, кто тут герой, а кто злодей, ступая по осколкам.
        Проходите, но не забывайте маски, ведь здесь их носят все.
        Добро пожаловать в Игру, из которой не выбраться.
        Елена @kassy_el
        Если вы думаете, что первая часть была лихо закрученной и богатой на душераздирающие твисты, значит, вы ещё не читали вторую…
        Возможность заглянуть в душу одному из самых неоднозначных книжных злодеев, лёгкая и воздушная, как лунная дорожка, романтическая линия, бессмертные существа, ведущие себя не как подростки, - это и многое другое делает книгу одной из лучших в жанре.
        Готовьтесь танцевать на битых осколках зеркал среди теней и отражений, кружась в карнавале масок…
        Ольга Бурдова, @olga.bookaddicted
        «Кукольная королева» и «Карнавал лжи» - чудесные книги, сюжет которых заставит читателя не раз кусать губы, переживая за персонажей. Здесь злодей может полюбиться гораздо сильнее героев, да и к концу второй книги уже не раз можно задаться вопросом: а кто же здесь настоящий злодей?
        Но больше всего любви вызывает мир - обширный, неоднозначный, полный тайн и самого правильного волшебства, которое не отпускает, даже когда переворачиваешь последнюю страницу.
        Джезебел Морган, автор дилогии «Иди через тёмный лес» и «Вслед за змеями»
        Впечатляющее продолжение «Кукольной королевы», где игра судьбы с каждой страницей становится более непредсказуемой.
        Здесь не только ошеломительные открытия и поразительные повороты сюжета, но и обилие новых любопытных тайн, которые предстоит разгадать читателю.
        В этом головокружительном калейдоскопе загадок Таше предстоит понять, кто ей друг, кто враг, и сделать непростой выбор.
        Вероника, Youtube-канал «Books of Scarly»
        Бесконечность, заполненная болью и нежностью, что каждый раз опустошает всё больше.
        Игра, в которой правила устанавливает кукловод, заведомо уверенный в своей победе.
        История, что переполняет противоречиями голову, заставляя погружаться в неё всё глубже, влюбляя в себя.
        Дарья @monstrum_somnia
        «Карнавал лжи» - история, возвращающая к полюбившимся героям. Наша королева больше не желает быть ведомой марионеткой, куклой в руках опасного кукловода. Она уже не ребёнок и готова начать СВОЮ игру. Вот только ставки в ней всё так же высоки! Справится ли она с помощью своих верных рыцарей, названного отца и друзей? Напряжённый накал разворачивающихся событий чувствуется с первых страниц! Готовы ли вы пройти этот путь вместе с героями? Тогда будьте осторожны! Игра может затянуть в свой плен и вас…
        Ольга @olka.book
        Насколько же мастерски Евгения Сафонова погружает в сюжет своим завораживающим слогом. Ты будто укутываешься в уютный плед и ограждаешься от всего мира, остаёшься один на один с героями книги и участвуешь с ними во всех событиях. Вас ждёт потрясающее приключение и очень много лжи, которая, как кусочки пазлов, соберётся в конце в единую картину и оставит ещё больше вопросов к продолжению.
        Полина @polly.reads
        «Карнавал лжи» - это танец с разумом читателя, ведь сказка закончилась и началась жёсткая игра, наполненная интригами и секретами. С каждой страницей вы будете понимать, что правда кроется намного глубже и спрятана ещё сильнее, чем могло показаться раньше.
        Таше пришлось резко повзрослеть и взять на себя ответственность за всю свою жизнь, прошлое и будущее.
        «Карнавал лжи» как будто подготавливает читателя к драматичному финалу, где нас с ног до головы своей неизвестностью окутает мрак.
        Ксения @mal__books
        Эта история раскрывает всё больше тайн прошлого, которые шокируют до невозможности. Понять, кто друг, а кто враг, становится всё сложнее. Кажется, что ответы на поверхности, но стоит только дотянуться до них, как они ускользают из рук. «Карнавал лжи» показывает свой мир с самых неожиданных сторон, проникает в душу и остаётся в мыслях.
        Татьяна @taty.books
        «Карнавал лжи» - это обворожительный бал-маскарад, где за каждой маской скрывается новая тайна. Эта тёмная сказка не оставит вас равнодушными, увлечёт в свой мир зеркал и магии, королей и рыцарей, добра и зла. Ярко, головокружительно, как и положено на настоящем карнавале!
        Я жалею лишь об одном - что эту книгу написала не я.
        Юлия Бабчинская, автор фэнтези, переводчик, основатель Братства Читающих Писателей @fellow_writers
        Как же автор умело создаёт картину. Ощущаешь себя в руках кукловода, который не перестаёт дергать за ниточки. Во время чтения второй книги я словно заворожённая следила за развитием истории. Тот случай, когда восхищаешься не только сюжетом, но и описанием деталей. Ты не просто читаешь книгу, а оказываешься в ней, видишь, слышишь и чувствуешь мир вокруг себя. Это истинная магия.
        Анжела @read.ru
        Я точно знаю, что потом перечитаю роман ещё раз - чтобы насладиться разбросанными по тексту намёками и зацепками и снова прожить всю историю вместе с Ташей, Лиаром, Ароном и братьями Сэмперами. Эта глубокая и масштабная история прочно заняла место в моём сердце. Очень жду продолжения и надеюсь на счастливый конец - ведь «разве может порядочная сказка обойтись без счастливого конца»?
        Зоя Ласкина, автор фэнтези, член Братства Читающих Писателей @fellow_writers
        Список основных персонажей, действовавших и упоминавшихся в предыдущей книге цикла «Кукольная королева»
        Тариша Бьорк-Фаргори-Морли, она же Таша - принцесса-оборотень из сверженной королевской династии Бьорков.
        Лив Фаргори - её младшая единоутробная сестра.
        Мариэль Бьорк - мать Таши и Лив, наследница сверженной королевской династии, чудом пережившая народное восстание. Убита наёмниками на глазах у младшей дочери, пока старшая была на прогулке.
        Тариш Морли - представитель древнего княжеского рода, первый муж Мариэль, отец Таши. Убит во время восстания ещё до Ташиного рождения.
        Альмон Фаргори - второй муж Мариэль, приёмный отец Таши, наследник прославленной династии сидроделов. Погиб, когда Таше было девять.
        Гаст Онван - Ташин друг детства. Сын старосты деревни Прадмунт, где Таша родилась и выросла.
        Отец Дармиори - дядя Гаста, пастырь деревни Прадмунт.
        Джеми Сэмпер - юный колдун, член общества заговорщиков «Тёмный венец», которое жаждет падения узурпатора и реставрации династии Бьорков.
        Алексас Сэмпер - старший брат Джеми, делящий с ним одно тело на двоих.
        Арондель Кармайкл, он же Зрящий, он же Судья - один из шести могущественных бессмертных хранителей Аллиграна, прозванных амадэями. Ныне пастырь деревни Фар-Лойл.
        Лиар, он же Воин, он же Палач - ещё один амадэй. Таинственный кукловод, убивший Мариэль и похитивший Лив.
        Альдрем - слуга Лиара.
        Герланд - альв, один из основателей «Тёмного венца».
        Бэрриэл, она же Бэрри - дочь Герланда. Погибла, когда в штаб-квартиру сообщества нагрянул узурпатор со своими людьми.
        Магистр Торнори - второй основатель «Тёмного венца». Был учителем Джеми, погиб в тот же день, что и Бэрри.
        Найдженэйл, он же Найдж - колдун, ещё один из основателей «Тёмного венца», ассистент магистра Торнори. Помогал учить Джеми, состоял в романтических отношениях с Бэрри до её гибели.
        Шейлиреар Дарфулл Первый - узурпатор, свергший династию Бьорков и ныне правящий людским королевством.
        Леогран Норман - юный герцог, правитель Броселианского округа. Заключил фиктивную помолвку с Ташей, чтобы законным образом получить свой титул: в роду Норманов тот передаётся лишь после того, как наследник обзаведётся женой или невестой, пригодной к деторождению.
        Лавиэлль Норман - сестра-близнец Леограна.
        Орек Норман - дядя Леограна и Лавиэлль. Стал опекуном близнецов после смерти их родителей.
        Кэйрмиль Норман - вторая жена Орека, оказавшаяся эйрдалем. Убила первую жену Орека, а также родителей Леограна и Лавиэлль. Сбежала, когда Таша, Арон и братья Сэмперы вывели её на чистую воду.
        Вермиллион, он же Мастер Иллюзионист - один из шести учителей в Адамантской Школе волшебников, прозванных Мастерами.
        Тальрин Ингран - оборотень, давняя знакомая Арона, жительница города Пвилл. Приютила Ташу и Джеми в своём доме, когда Таша умирала от отравления.
        Лир, Мэл и Кира Инграны - соответственно сын, невестка и внучка Тальрин.
        Нирулин - цверг, служанка в пригорном трактире. В благодарность за то, что Арон исцелил её умирающую дочь, на время поселила Лив под своей крышей.
        Кристаль Чудотворная - святая спасительница Аллиграна от орд нечисти, основательница кристалинской церкви. Именно её стараниями у людей появились маги и амадэи.
        Ликбер Великий - величайший волшебник в истории Аллиграна. Сверг амадэев, положил начало правлению династии Бьорков, короновав своего племянника, ценой своей жизни спас страну от вторжения тварей из Бездны.
        Посвящается всем, кто помог мне не опустить руки за те годы, на которые растянулись мои странствия по Аллиграну, и добраться сюда.
        Книга первая. Когда приходит тьма
        Легче всего обмануть человека, когда он пытается обмануть вас.
        Франсуа Ларошфуко

* * *
        Зима давно коснулась леса вымораживающим дыханием, укрыв землю белым плащом, облив тёмные стволы ледяной глазурью. Ветви елей гнулись под весом обременившего их снега. Иногда пробравшийся в чащу ветер заставлял их дрожать, и тогда на бегущую через лес девушку падали холодные белые хлопья, разбивавшиеся о её плечи и сыпавшиеся со спины белой пудрой.
        Любой сторонний наблюдатель сразу заметил бы некую странность происходящего. Честно говоря, хорошенькая девушка, опрометью бегущая через тёмный лес, уже являла собой странное зрелище. К тому же, несмотря на лютую стужу, на ней было только шерстяное платье, определённо не походившее на зимнюю одежду. Если присмотреться, можно было заметить, что ноги её, по колено проваливающиеся в снег, обуты в лёгкие кожаные туфли.
        Девушка тяжело дышала; лихорадочный румянец раскрашивал её лицо, растрёпанные волосы лезли в раскрытый рот, жадно пьющий ледяной воздух. Она спотыкалась и падала, поднималась, снова спотыкалась и снова падала, - но бежала так отчаянно, словно от этого зависела её жизнь.
        Накрыв лес гулким куполом отзвуков, над деревьями раскатился призыв охотничьего рога. Девушка застыла и обернулась через плечо, пытаясь отдышаться, дрожа всем телом.
        Когда вдали раздался быстро оборвавшийся крик, она закусила губу и побежала дальше, и только ели могли услышать её всхлип.
        Рыдая от ужаса, девушка бежала вперёд, пока крики за её спиной становились чаще. Если б она оборачивалась, то могла бы видеть, что где-то ели озарили потусторонние белые отблески, где-то полыхнула вспышка голубого света, охватившая деревья синим пламенем, выжегшая в лесу огненный квадрат.
        Она не могла видеть того, что предшествовало крикам, но могла слышать то, что звучало после них. Эхо далёкого смеха.
        Вскоре девушка выбежала на поляну. В лунном свете снег искрился, словно присыпанный алмазной крошкой. Замороженный воздух был до того прозрачным, что походил на жидкий хрусталь.
        Когда она снова упала, то не сразу смогла подняться.
        Она не видела, что кто-то наблюдает, как она, пошатываясь, бредёт вперёд. Каждый шаг был всё медленнее, каждое движение давалось всё труднее.
        - А ты молодец, - наконец сказал наблюдатель. Не слишком громко, но достаточно, чтобы быть услышанным. - Выносливее других.
        Девушка не стала оборачиваться. Не решилась тратить на это бесценное время. Лишь подобрала юбку и побежала снова, - но наблюдатель уже растворился в лесной тьме и возник прямо перед ней. Лёгкого толчка в грудь оказалось достаточно, чтобы девушка, нелепо взмахнув руками в попытке удержать равновесие, упала назад, утонув в глубоком снегу.
        И больше не встала.
        Какое-то время наблюдатель смотрел на неё сверху вниз. Почти ребёнок, она лежала в своём лёгком платье, разметав тёмные волосы по белой земле, раскинув руки, точно решив нарисовать на снегу крылья.
        Она больше не пыталась бежать. Просто лежала и смотрела на собственную смерть, и её слёзы скатывались на снег.
        - Зачем? - Слово, вырвавшееся из застуженного горла, было хриплым, едва слышным. - Зачем вы сняли чары… перед охотой?
        - Это не моя воля. - Глаза наблюдателя светились, будто отражая лунное сияние; свет их был обволакивающим и мягким, как его голос. Снег не приминался под его ногами. - Но иначе вы бы не убегали, а это, согласись, было бы не так интересно.
        - За что? Мама служила вам…
        - Да, и служила верно, опасаясь за твою жизнь.
        - Она погибла, выполняя ваше задание!
        - И теперь держать тебя здесь нет никакого резона. - Наблюдатель опустился на колени, каким-то невероятным образом удерживаясь на поверхности рассыпчатой снежной пудры. - Жизнь шпионов коротка. Впрочем, на эту роль всегда выбирают слабейших: если что, потеря будет невелика.
        Она смотрела будто бы сквозь него, и её посиневшие губы, казалось, шевелились сами собой:
        - Зачем вы заставили меня вспомнить, зачем… почему не дали умереть не помня, почему не дали умереть спокойно, почему, почему…
        Он обхватил её за плечи и приподнял, прижав к себе. Нежно отвёл волосы, липнущие к мокрым щекам. Девушка всхлипнула; тёмные глаза её подёрнулись странной туманной дымкой.
        - Твоя мать была хорошим слугой. И хорошим человеком. - Наблюдатель смотрел на неё почти печально. Чёрные звёзды в его глазах поглощали любой посторонний свет. - Если тебя это утешит, она очень тебя любила.
        - Я не хочу умирать, - прошептала она.
        - Знаю. И ты удивишься, но в этом месте все почти столь же бесправны, как и ты. Просто кого-то назначают жертвой, а кого-то - охотником. Те, кто сегодня охотился за тобой, когда-нибудь могут оказаться на твоём месте.
        Она явно не понимала смысла его слов.
        Впрочем, не факт, что наблюдатель хотел, чтобы его понимали.
        - Не хочу…
        - Поверь, всё было бы куда хуже, если бы до тебя добрался кто-то другой. Не все из нас умеют быть милосердными, даже с теми, кто этого заслуживает.
        Она вдруг улыбнулась, словно он сказал что-то необыкновенно приятное; впрочем, она могла услышать совсем другие слова, чем те, что были сказаны на самом деле. Потом закрыла глаза, и дыхание её выровнялось.
        Наблюдатель склонил голову, крепче обнимая спящую беглянку. Коснулся губами её губ - долгим, деликатным поцелуем. Спустя какое-то время выпрямился, бережно опустил девушку на землю и, в последний раз посмотрев на её лицо, белизной сравнявшееся со снегом на поляне, поднялся на ноги.
        Он сделал шаг вперёд одновременно с тем, как набежавшие тучи скрыли две луны на небосводе, и в тот же миг кое-кто шагнул ему навстречу.
        - Так и знал, что ты первым её найдёшь. - Новое действующее лицо склонило набок седовласую голову. - Славная была девчушечка.
        - Всё? - спросил наблюдатель; в его голосе крошились ледяные кристаллы.
        - Всё, - подтвердила темноволосая девушка, появившаяся из темноты слева. - Мы можем вернуться в замок, Андукар-энтаро?
        Лесной мрак вдруг обрёл глаза: десятки жёлтых, зелёных и красных огней, парными точками загоревшихся впереди.
        Тот, кого называли Андукаром, замер, и его спутники замерли вместе с ним.
        - Поймали кого-то, Кэйрмиль? - бросил он.
        Девушка кивнула, глядя на Андукара со странной застенчивостью.
        - Надеюсь, ты хоть немножко восстановила силы, - озабоченно вставил седовласый. Он был единственным из троих, в чьих глазах не светились чёрные звёзды. - Тебе в последнее время нелегко пришлось…
        - Ничего, отец. Зато скоро, надеюсь, я смогу лицезреть всех троих Норманов на плахе. И моего муженька, и его племянничков, - заметила Кэйрмиль с улыбкой, лёгкой, как паутина. - Для меня честь быть полезной…
        - Не ищите здесь чести. Мне стоило немалых трудов убедить её, что именно вы должны организовать покушение и этим хоть немного загладить свою вину. И я сделал это только из уважения к вашему отцу, - бесстрастно заметил Андукар. - Будь вы осторожнее, Клаусхебер оказался бы нашим без такого риска.
        Кэйрмиль пригладила густую чёлку - точно боялась, что Андукар узрит на её лбу нечто, чего ему видеть не полагалось.
        - С другой стороны, так быстрее, - возразил седовласый. - Иначе ещё пару лет ждать бы пришлось, а так… что ни делается, всё к лучшему.
        Определить выражение лица Андукара было почти невыполнимой задачей.
        - В любом случае, - произнёс он, - результат усердия Кэйрмиль-лиэн нам ещё только предстоит узнать.
        - Всё пройдёт как должно. Я не подведу, поверьте, - с жаром заверила девушка. - Ни вас, ни нашу госпожу.
        Звёздный свет замерцал на лоснящейся шерсти зверей, подкрадывавшихся из-за деревьев. Горящие глаза устремились в центр поляны, туда, где лежала девушка, всё ещё казавшаяся спящей.
        Андукар улыбнулся голоду в этих глазах.
        - Жаль всех тех прелестных дев, что сейчас примеряют наряды к Королевскому балу, не ведая, что в этом году ему не суждено состояться, - изрёк он. С тщательно дозированным презрением добавил: - Думаю, теперь нам действительно пора.
        Все трое исчезли.
        Звери двинулись вперёд.
        Когда луна вернулась на небосвод, её голубые лучи облили обледенелые ели, пустую поляну и багровый снег.
        Глава первая. Морли-малэн[Приставка, употребляемая при обращении к знатной женщине (алл.).]
        Представьте себе кабинет. Конечно, этот кабинет мало таковой напоминал - просторную комнату обставили лишь парой кресел, круглым столом да жёсткой кушеткой, - но тем не менее таковым являлся.
        Кабинет занимала тьма. Во всех смыслах. Здесь редко гостил солнечный свет: бархатные гардины надёжно хранили тьму от покушений на её существование. Мрак рассеивало лишь пламя, плясавшее в камине.
        А ещё тьма сидела в кресле у камина. Сидела, грея в ладонях хрустальный фужер с бренди. Хозяина кабинета не раз называли тьмой в человеческом облике - вполне заслуженно, надо признать.
        Что поделаешь: в его случае тьма - не столько состояние души, сколько профессия.
        Он лениво покачивал фужер, наблюдая, как янтарная жидкость лижет хрусталь, всплескиваясь почти до края и бессильно опускаясь обратно.
        - Альдрем, - сказал он наконец.
        Старик, стоявший за спинкой кресла, почтительно склонил голову:
        - Хозяин?
        - А я говорил тебе, что готовится покушение на короля?
        Слуга - седой и худой, словно швабра в чёрном сюртуке - уставился на господина с явным недоверием.
        - Откуда вы знаете?
        - Я много чего знаю. - Пальцы его свободной руки лежали на подлокотнике кресла и, казалось, неспешно перебирали невидимые клавиши, спрятанные под бархатной обивкой. - Больше, чем самому хотелось бы, пожалуй.
        - Но как… когда?
        - Незадолго до Королевского бала. Во время аудиенции с одним из герцогов, полагаю.
        Альдрем в замешательстве потёр ладони друг об друга.
        - Уже через четыре дня… - Слуга рассеянно посмотрел в невидимое окно. - И что будете делать?
        Он следил, как танцует огонь, лаская каминную решётку.
        - Я решил, что не стоит вмешиваться.
        - Но… почему?
        - Всё, что нужно, сделают за меня.
        Альдрем помолчал.
        - Не думал, - произнёс старик, - что до этого дойдёт.
        Хозяин кабинета не ответил.
        Забавно. Он-то об этом думал. Не мог не думать. И, предусматривая такой расклад, тем не менее решал, что в ближайшее время убийство Его Величества Шейлиреара Первого будет лишним. Слишком это открытый, слишком… глупый шаг.
        С другой стороны, не всем же быть такими умными, как он. Ни капли самолюбования - лишь констатация факта.
        Он наблюдал за узорами, которые бренди оставлял на стеклянных стенках. Сквозь них видны были языки пламени, и ему некстати (хотя, учитывая обстоятельства, очень даже кстати) вспомнился другой зимний вечер: тоже с огнём в очаге, тоже со спиртным. И незваным, но в те времена всегда желанным гостем.
        - Ты один? - спрашивает она с порога, входя в их с братом обитель без приветствия, без стука. Даже не входя, а проскальзывая внутрь, стремительно и гибко, словно языки пламени.
        Она и есть пламя - рыжее, яркое, яростное. Чёрные одежды Воина лишь подчёркивают огненный оттенок её кудрей.
        - Здравствуй, Зельда, - отвечает он, скрывая усталость. - Арон в городе.
        - Хорошо. Мне хотелось поговорить с тобой. С тобой одним. - Сестра садится в плетёное кресло напротив. Откидывается на камышовую спинку. - Налей вина.
        Он движением руки призывает на стол бутыль и два кубка.
        Это один из тех вечеров, когда ему не хотелось бы видеть никого, кроме собственной тени. Но отсутствие приветствия, резкость движений, странное выражение зелёных глаз говорят ему: Зельду всерьёз что-то тревожит и это не та вещь, с которой она может разобраться без него.
        Он не был старшим из шестерых, когда их сделали амадэями. Но он был сильнейшим - и справедливо считал, что это накладывает на него наибольшую ответственность. За остальных - тоже. К тому же, когда вы разменяли четвёртую сотню лет, разница в пять перестаёт иметь какое-либо значение.
        Зельда следит, как он разливает вино: теперь уже сам, не размениваясь на фокусы. Приняв кубок из его рук, безмолвно салютует и делает первый глоток, глядя на пламя в очаге судилища, ставшего домом для двух амадэев.
        Какое-то время они оба молчат, и он терпеливо ждёт, пока сестра будет готова.
        - Как думаешь, - произносит она наконец, - нам стало бы легче, будь у нас те, с кем можно разделить этот груз? Кроме нас шестерых?
        …вот оно что. Забавно.
        Он думал, что эти терзания - о невозможности любить смертных по многим причинам, включая их смертность, - оставили их давным-давно.
        - Сомневаюсь, что кто-то действительно может разделить его с нами. Кроме нас шестерых, - отвечает он, не стараясь приправить мёдом горькую истину. - У каждого из нас есть пятеро других. Пятеро таких друзей, какими стали мы, - у многих смертных за всю жизнь не бывает и этого.
        Зельда снова молчит, мерно покачивая кубок в руке. Она смотрит, как вино облизывает стенки, оставляя кровавые разводы на серебре.
        - Ты никогда не думал, что со стороны Кристали это нечестно - взваливать на плечи шестерых детей ответственность за всё человечество?
        Она говорит это почти небрежно.
        Сказанное ею - святотатство, но он - последний, кто будет обвинять в подобном кого-то из них шестерых. Поэтому, когда его братьев и сестёр что-то тревожит, они и приходят к нему. Или к Келли, но реже: та всё же не так близко сошлась с Кристалью Чудотворной, не так хорошо видела всё то человеческое, что было присуще спасительнице Аллиграна. Для Келли Кристаль оставалась окутана ореолом святости, для него - нет.
        Святые не отдают приказов вроде того, что он получил в день, когда стал амадэем.
        - Ты тоже Воин, - мягко напоминает он. - Ты не хуже меня знаешь, что войны не выигрывают без жертв.
        - Но разве честно, что этими жертвами стали мы?
        - К созданию амадэев неприменимо слово «честность», Зельда. Только «необходимость». И мы сами согласились на это, с радостью и гордостью.
        Она смеётся. Обычно смех её тоже огненный - тёплый и яркий, словно закатное солнце.
        Сейчас в нём трещат сереющие угли гаснущего костра.
        - О да. Согласились. Ведь в одиннадцать, или в десять, или в тринадцать тебе очень хочется жить вечно. - Она подносит кубок к губам, глядя в окно, за которым синеет восходящая луна: Никадора пока не поднялась достаточно высоко, чтобы обрести привычный голубой свет. - Ты ещё ничего почти не видел, и одна мысль о том, что придётся уходить, пугает до дрожи. Но когда проходит двести, триста лет, и ты уже видел всё… И даже умереть тебе не дано…
        - Нам дали эти силы, чтобы защищать их, Зельда. Людей. Только для этого. Не для нас самих.
        - И ты никогда не думал, что люди не заслужили нашей защиты? После особо тяжёлого дня, когда приходилось казнить ублюдков, которые резали женщин, насиловали детей или убивали стариков на глазах у внуков и получали от всего этого удовольствие?
        Он медлит с ответом - потому что, разумеется, думал об этом. За триста лет он думал о многих вещах, думать о которых для них шестерых - такое же святотатство, как обвинение Кристали Чудотворной в чём бы то ни было.
        Конечно, от Зельды его промедление не укрывается.
        - Помнишь предания о том, что в заморских землях, откуда прибыли наши предки, царствовали владыки, которых называли королями? - продолжает она. В зелёных глазах, мерцающих над серебряной гранью кубка, горят отблески огня. - Только представь, какими королями могли бы стать мы. Тебе никогда не хотелось властвовать над ними вместо того, чтобы служить им? Искоренять всех ублюдков среди них под корень - и вовсе не той милосердной смертью, которую дарят им наши мечи? Сделать так, чтобы они и помыслить боялись о преступлениях, чтобы дрожали, едва вспомнив о нас, и этот ужас останавливал их прежде, чем они протянут свои поганые руки к невинным?
        Он смотрит в огонь в её глазах. Так пытливо, как редко смотрел на сестру за эти триста лет.
        …естественно, об этом он тоже думал. И прекрасно знал, каким королём мог бы стать. Как мог бы пройтись по Аллиграну яростным вихрем, сея гибель и разрушение, оставляя после себя чистую девственную пустоту, на которой, возможно, взойдёт нечто лучшее. Люди в массе своей слабы и склонны к разрушению - себя и, самое печальное, других. Волки в овечьей шкуре - и зачастую с овечьим же складом ума. Многих из них сильный пастырь может повести за собой, куда вздумается, если найдёт способ держать стадо в узде.
        Страх держит в узде едва ли не лучше чего бы то ни было. А они, избранники Кристали, могли быть страшнее самых страшных чудовищ, которыми в сказках люди пугают своих детей.
        Он думал об этом - и забывал. Отодвигал мысль в те закоулки собственного сознания, где покоилось всё, чему стоило быть забытым. О чём не стоило думать, чтобы на самом деле не превратиться в чудовище. Он - Воин, убивающий чудовищ (в человеческом облике в том числе); Палач, карающий их. Понимание того, насколько легко он мог бы превратиться в одного из тех, кого призван казнить, удерживало от шага за эту грань лучше любых цепей.
        Но шагнуть за неё мог не только он. И ему очень не хотелось делать того, что придётся сделать, если сейчас Зельда хоть на йоту серьёзна.
        Она наконец заглядывает в его лицо, - и, хотя он научился скрывать свои мысли и чувства даже от тех, кто читал их лучше любого из смертных, явно замечает тень на этом лице.
        - Скажи, брат, - произносит Зельда, - если перед тобой встанет выбор - любовь или долг, что ты выберешь?
        - Я сделаю всё, чтобы мне не пришлось выбирать.
        Он отвечает без раздумий. Как потому, что много раздумывал об этом задолго до её вопроса, так и потому, что знает: колебаний она не примет.
        - И всё-таки.
        Он знает, что может солгать. Наверное, даже должен.
        Но он всегда считал ниже своего достоинства лгать тем, кого любит.
        - Долг. Долг превыше всего.
        - Даже любого из нас?
        - Долг превыше всего, - повторяет он. - Даже любви.
        Он надеется, что Зельда не услышит угрозы в этих словах. Он не угрожает ей, но смысл этих слов - сам по себе угроза.
        Какое-то время они смотрят друг на друга. Танцуя на радужках Зельды, отражённое пламя кажется изумрудным: таким же, как колдовской огонь, испепеляющий всё живое, открытый ею и названный её именем.
        Затем сестра смеётся - и в этом смехе наконец слышится тёплый закат ранней осени, недавно погасший за окном.
        - Да шучу я. Как и ты, полагаю. - Зельда поднимает кубок повыше, так, что серебряная кромка скрывает её улыбающиеся губы. - Не смотри на меня так. Давай лучше выпьем за несостоявшихся королев и королей Аллиграна… и за то, что никогда нам не обрести ни корон, ни королей, ни королев.
        - Хозяин, - первым же словом, вернувшим его в реальность, Альдрем выдал, что будет дальше: таким тоном задают вопросы, которые долго не решались задать, - а когда вы… планируете… следующий этап?
        Он ответил не сразу. Трудно мгновенно вынырнуть из глубин памяти, когда они простираются на тысячу с лишним лет.
        …иронично, но они с Зельдой оба в итоге нашли себе того, с кем всё же попытались разделить груз бессмертия. Она - своего короля (Ликбера ведь по праву можно назвать королём среди магов). Он - королеву (и в этой жизни она действительно является ею).
        Оба - на беду.
        - Соскучился по играм, Альдрем? Или по игрушке?
        Слуга промолчал.
        - Чтобы повидать Таришу Бьорк, вовсе не обязательно возвращаться к игре. Можно просто попросить… Мне чудится или ты смущён?
        - Кхм.
        - Ещё чуть-чуть, и поверю, что ты влюбился.
        - Староват уже, хозяин.
        - Не старше меня, - усмехнулся он, обводя пальцем хрустальную грань.
        …Зельда. Кейзелида, «Кружащаяся в Огне»: такое имя дали ей шаманы на обряде наречения, существовавшем до того, как Кристаль принесла в Аллигран иную веру.
        Сестра.
        Пока он не потерял её, он не понимал, что привязался к ней едва ли не больше, чем ко всем остальным. Не считая Арона, конечно. А теперь именно им с Зельдой предстоит играть друг против друга. Танцевать на сцене, в которую превратился для них мир людей.
        И оба они прекрасно знали, что будет с тем, кто первый оступится в этом танце.
        - А что, если я уже начал следующий этап?
        Слуга растерянно поправил перчатки без пальцев, облившие его руки чёрным бархатом:
        - Обычно вы… не играли без меня.
        - Привычки иногда меняются. - Отставив фужер, он потянулся за тем, что давно уже ждало своего часа на столе. - Мой дорогой Альдрем… представь себе, даже ты ещё многого обо мне не знаешь.
        Предмет в его ладонях тихо щёлкнул.
        - Я расскажу тебе, что будет дальше. Скоро. - Он открыл карманное зеркальце в золотой оправе. - А пока, раз ты так скучаешь по Тарише Бьорк…
        Он провёл ладонью над зеркальцем, будто по невидимым струнам, и отражение его лица исчезло в серебристой дымке.
        Потом сквозь неё проступили очертания - другой комнаты, других лиц…
        - Что там творится? - воскликнул Альдрем, из-за плеча хозяина наблюдая за тем, что происходит в зеркале.
        Некоторое время он просто смотрел на картинку в отражении.
        - А, - наконец изрёк он. - Её Величество снова доверила уборку своим рыцарям.

* * *
        Другой кабинет в другой точке Срединного королевства Долины Аллигран в это самое время представлял собой куда более интересное зрелище.
        Гигантским мотыльком порхала в воздухе тряпка для пыли. Угрожающе хлопая обложками, пикировали в шкаф книги. Окунались в таз с водой горшки с фиалками и, побултыхавшись там, возвращались на свои блюдечки. По ковру деловито ползала щётка.
        Посреди кабинета стоял долговязый паренёк лет шестнадцати: сосредоточенно хмурясь, он с торжественностью дирижёра размахивал руками, кончиками длинных пальцев выписывая в воздухе замысловатые пассы.
        - Книга! - вдохновенно воскликнул он.
        Подчиняясь его словам, толстая энциклопедия крутанула сальто и атаковала жалобно трепыхнувшуюся тряпку.
        - Теперь цветы!
        Горшки не замедлили перехватить инициативу, взяв несчастный клочок ткани в кольцо.
        - А теперь…
        - Джеми, я попросила тебя убраться, а не отрабатывать мыслеправление, - устало заметила Таша, замершая на пороге бывшего кабинета господина Гирена.
        Мальчишка, вздрогнув, обернулся. Предметы зависли в воздухе - и миг спустя полетели вниз. Тряпка упала на застывшую щётку. Фиалки рухнули в таз, окатив Джеми волной грязной воды. Второй том «Энциклопедии судебных казусов» Таша, к счастью, успела подхватить до того, как тот коснулся пола.
        - Ну вот, - уныло констатировал Джеми, созерцая облитый ковёр, - теперь и чары очищения пригодятся… И давно ты за мной шпионишь?
        - Некоторое время. - Ташин взгляд сам собой скользнул по строкам книги, открывшейся в её руках. - Люблю смотреть, как ты колдуешь. Но не как ты балуешься.
        «…зная, что брат настроил стражу против него, Князь заявил, что требует Суд-Поиск, и попросил жену свою стать Ищущей, что отыщет доказательства его невиновности»… Знакомая история. Отец Дармиори рассказывал её на уроках, когда они касались судебного права.
        …от воспоминания о дне, когда Таша в последний раз видела отца Дармиори, у неё на миг спёрло дыхание.
        День, в который тебя попытались сжечь заживо, просто так не забудешь. И вспоминать его, не задыхаясь, сможешь не скоро.
        - Это не баловство, а жизненно необходимое умение! Мы с Найджем начинали его осваивать, но время идёт, и я должен сам…
        - Охотно верю, - согласилась Таша, захлопнув энциклопедию задрожавшими руками. - Только не с грязеопасными…
        Она осеклась. Рывком обернулась, но винтовая лестница, пронизывавшая всю башню, была пуста. И далёкий отзвук мужского смеха уже стих… смеха, который она не слышала с лета и хотела бы не слышать больше никогда.
        Может, он и не звучал вовсе. Может, то была лишь игра воображения.
        Или нет.
        - …предметами, - пробормотала Таша.
        - Что такое? - спросил Джеми недоумённо.
        - Ничего. Померещилось. - Ощущая, как колотится сердце и подрагивают вмиг похолодевшие пальцы, она шагнула к открытой двери. - Заканчивай скорее. Ужин скоро будет готов.
        Опять, подумала Таша, сбегая по каменным ступенькам обратно на кухню, скользя пальцами по шершавой тёмной стене. В который раз за эти полгода ей приходится гадать, кто теперь играет с ней: её собственный разум или враг, выжидающий нужный момент?
        …ладно. Об этом можно подумать потом.
        - Точно не нужно ничем помочь, госпожа Лиден? - нырнув в низкую каменную арку, в третий раз спросила Таша у старушки, суетившейся у очага.
        - Ты лучше пиши, - ответила та, помешивая ароматное варево в котелке. - Дневники - это очень полезно. Вот захочешь когда-нибудь сложить песню о славных деяниях своей молодости, а у тебя всё записано! И вспоминать не надо.
        Что ещё может сказать летописица и бывший менестрель…
        Таша заползла в кресло-качалку, ждавшее в углу под пучками ароматных трав и связками сушёных яблок, которые висели на белёной стене. Устроившись под пушистым пледом, раскрыла тетрадь в твёрдой кожаной обложке с плотными жёлтыми страницами.
        Она любила сидеть здесь и летом (в каменной башне звездочёта было прохладно даже в полуденный зной). Но кутаться в плед у очага, пока снаружи шелестит вьюга, а на кухне витают вкусные ароматы стряпни, - вот истинное наслаждение.
        «Сегодня в основном читала поэмы Артан, если не считать того часа, когда мы играли в снежки, - записала Таша зачарованным пером, не нуждавшимся в чернилах, оставлявшим на бумаге чёрные, будто угольные строчки. - Джеми сейчас прибирается в библиотеке, то есть в бывшем кабинете господина Гирена. Вообще это должна была делать я, но он проиграл мне в карты целых три уборки и расплачивается.
        К слову, сегодня же я сообразила, что уже немало написала сюда про людей, которых считаю семьёй, но ни разу не пояснила, кто они. А вдруг эту тетрадь однажды будут читать мои потомки и ничегошеньки не поймут? Наверное, стоит расписать, кто сейчас меня окружает. Нас приютили в своём доме госпожа Лиден и господин Гирен: супруги Лормари, друзья Арона. Он звездочёт, а она летописица. И живём мы в самой настоящей звездочётной башне: семь этажей, на каждом по комнате, а на чердаке обсерватория…»
        Услышав резкий звяк металла, Таша дёрнулась и вскинула голову, но хозяйка кухни и дома просто поправляла сковородки в шкафчике.
        Госпожа Лиден Лормари с первого дня знакомства казалась Таше воплощением добрых бабушек из сказок: сухонькая, невысокая, чуть сгорбленная старушка с морщинистым лицом, источающим феноменальную доброжелательность. Из-под домашнего чепца выглядывали седые кудряшки, из-под потрёпанного платья - закрученные кверху мыски остроконечных туфель.
        «Арон Кармайкл - наш с Лив, Джеми и Алексасом приёмный отец, - продолжила писать Таша, успокаивая вновь задрожавшие пальцы и сбившееся дыхание. - Супруги Лормари когда-то приютили его у себя, а потом он привёз сюда и нас. Арон - дэй, пастырь в деревне Фар-Лойл, где мы и живём. А ещё он Зрящий, амадэй - тот самый, Возлюбленный Богиней, - ему примерно одиннадцать веков, и он лучший чтец сознаний и целитель во всём Аллигране. Добр, мудр, справедлив, бесчисленное количество раз спасал меня от верной смерти. И я ни капельки не соврала.
        Лив - моя сестрёнка и единственная кровная родня в нашем семействе. Ей девять, и она становится жуткой врединой: кроме Арона, с ней никто сладить не может. Сейчас она уже спит - устала расстреливать нас снежками.
        Джеми и Алексас - братья, мои рыцари. Их настоящая фамилия - Сэмпер, и они состояли в «Тёмном венце», обществе заговорщиков против нынешнего короля. Мы с Ароном спасли их, когда Его Величество со своими рыцарями напал на штаб-квартиру Венца. Джеми - младший, ему семнадцать, и дай ему волю, он поселился бы в библиотеке. Если верить Арону (а я ему верю), из него вырастет очень сильный колдун. Алексас - старший, ему в первоцветнике[2 - Второй месяц весны (алл.).]будет двадцать два. Превосходный фехтовальщик, прекрасно играет на корде. А ещё полтора года назад он умер и теперь делит одно тело с Джеми.
        Разномастная у нас сложилась семейка. Если учесть, что я оборотень, то нормальные люди, то есть Лив и супруги Лормари, в ней скорее ненормальны…»
        Поймав странную мысль, в который раз пришедшую в голову, Таша уставилась в тёмное окно, за которым кружился в ветреном танце снег.
        …порой она почти забывала, что всего полгода назад у неё была другая жизнь. Другая семья. Забывала, что Арон ей не родной отец; что супруги Лормари только считают его «детишек» внуками, которых у них никогда не было. Что она - королева, законная наследница трона, на котором сидит узурпатор Шейлиреар Дарфулл, и последняя из свергнутого рода Бьорков.
        Наверное, её сознанию куда удобнее оказалось привыкнуть к этому дому и этой жизни, чем постоянно возвращаться мыслями к могиле матери, заколдованной Лив, сражениям с оборотнями, виспами, эйрдалями, кеарами и амадэями.
        Кошмары мучали её первый месяц. Только первый. Теперь остались лишь такие моменты, как сегодня. Испуг от резких звуков, вызывающий готовность вскакивать и бежать. Редкие ощущения, что кто-то следит за ней. Вечное ожидание чего-то страшного, поселившееся на задворках сознания - и заставлявшее бояться самого обычного звяканья кастрюль, в котором ей слышался звон сталкивающихся клинков.
        Но сейчас она не в первый раз поймала себя на мысли, что в целом счастлива. Что игра - всё, через что её заставили пройти, игра живыми людьми ради извращённого удовольствия древнего существа - вполне могла быть только страшным сном. Что эта жизнь - тихая, размеренная, сказочная - будет длиться вечно.
        …только вот игра не окончена. Нет. И когда порог этого дома перешагнёт Лиар - амадэй, Возлюбленный Богиней, кукловод, Палач, Воин, - лишь вопрос времени.
        - Я закончил с уборкой и жутко устал, - уведомил их Джеми, влетая в кухню. - Я ухожу.
        - Куда, сынок? - обстучав ложку о край котелка, уточнила госпожа Лиден.
        - В себя, - буркнул Джеми, опускаясь на ближайший стул с толстыми дубовыми ножками и прикрывая глаза.
        - Наконец-то, - сказал открывший их Алексас.
        Таша подняла взгляд. Даже сотню раз видев, как братья перехватывают друг у друга власть над общим телом, она всё ещё не привыкла к тому, как внутреннее меняло внешнее.
        Джеми казался тощим, длинным и нескладным. Алексас - поджарым, высоким и изящным. Шевелюра Джеми была взъерошенной, как воронье гнездо; Алексаса - живописно растрёпанной. Джеми двигался так, будто каждую секунду договаривался с собственным телом; Алексас - с грацией большого кота. Лицо Джеми было детским, с приросшим к нему потерянно-рассеянным выражением, и симпатичным, не более. Лицо Алексаса навеки врезалось в девичью память аристократичной красотой и чарующей улыбкой.
        Единственным, что действительно менялось внешне, были глаза. Бледно-голубые с желтоватым ободком вокруг зрачка - у Джеми, синеватые с золотым - у Алексаса. Впрочем, у Арона глаза меняли цвет по настроению, так что и это можно было считать внутренним.
        - Летопишешь? - спросил у неё Алексас, вскинув бровь.
        …помнится, насмотревшись на него, Таша даже пыталась этому научиться - вскидывать одну бровь. Пригодилось бы, дабы выказывать лёгкое удивление, выражать насмешку или окрашивать слова едва заметным презрением.
        Попытки остались безрезультатными.
        - Пытаюсь.
        - Почитать, конечно же, не дашь.
        - Конечно же, - легко подтвердила Таша, захлопнув тетрадь.
        - Так и думал. - Вальяжно вытянув ноги, Алексас закинул руки за голову. - Помощь не нужна, госпожа Лиден?
        - Съесть поможешь. - Старушка зачерпнула на пробу немного мясной похлёбки. - Кажется, переперчила…
        - Не-а, - возразила Таша, втянув носом воздух. - Пропорции что надо.
        - Права, как всегда, - признала госпожа Лиден, отняв от губ длинную деревянную ложку. - Эх, чем больше узнаю об оборотнях, тем больше жалею, что не родилась в Ночь Середины Зимы. Или что мою маму в своё время не покусал кто-нибудь многоликий… А вот теперь, Алексас, помощь пригодится.
        - Укус оборотня обеспечил бы ей только беготню по лекарям, - усмехнулась Таша. - А вот Ночь Середины Зимы…
        Она вспомнила о собственной маме, о том, как летом едва не оказалась сожжена заживо, и перестала улыбаться.
        Деликатный стук во входную дверь отвлёк её как нельзя вовремя.
        - Кажется, Арон вернулся, - сказал Алексас, натянув толстые кухонные варежки и под наблюдением госпожи Лиден снимая котелок с огня.
        Выпутавшись из пледа, Таша встала с кресла, проводившего её печальным скрипом, и, неслышно переступая по ковру ногами в шерстяных домашних сапожках, подошла к порогу.
        - Ты как раз к ужину, - начала она, ещё отодвигая засов, и, распахнув дверь, осеклась.
        Морозный воздух холодил кожу, а страх - сердце, пока Таша стояла на пороге, глядя на незваного гостя. Его одежды были тёмными, как вороново крыло; лицо - скрыто глубоким капюшоном отороченного мехом плаща; глаза пристально изучали её - Таша не видела его взгляда, но чувствовала.
        Конец всем играм, а особенно - в обычную жизнь…
        Мгновения, которые человек в чёрном молча смотрел на Ташу, тянулись бесконечно долго.
        Потом он шагнул к ней.
        - Прекрасно выглядите, Таша, - заметил знакомый голос. - Ещё лучше выглядели до того, как меня испугались.
        Она в изумлении отступила на шаг:
        - Леогран?
        - Уже лучше, - одобрил юный герцог Броселианский. - Позволите войти?
        Наконец сумев выдохнуть, Таша отошла в сторону.
        Стряхнув снег с плаща, Леогран перешагнул порог башни звездочёта. Откинул капюшон: свет волшебной лампадки высветил медь длинных волос, прихваченных лентой в низкий хвост, яркую зелень глаз и ледяные метки, снежной белизной выделявшиеся на и без того бледном лице.
        - Как вы нашли нас? - спросила Таша недоверчиво.
        - Отец Кармайкл сказал, где его искать, если нам понадобится помощь. - Леогран затворил за собой полукруглую дверь из старого исцарапанного дерева. - Не представите меня? Кажется, я не знаком с частью вашего прекрасного семейства.
        - Да. Конечно. - Чуть успокоившись, Таша повела рукой в сторону хозяйки дома: - Госпожа Лиден, это Его Светлость Леогран Норман. Герцог, с лета правящий Броселианским округом. Леогран - госпожа Лиден Лормари. Она…
        - Ташина бабушка, - улыбнулась старушка. - Безмерно рада знакомству, Ваша Светлость.
        - К вашим услугам, госпожа Лормари. - Юный герцог учтиво поклонился. - Стало быть, отец Кармайкл - ваш сын?
        - О таком сыне мечтает любая мать, - уклончиво ответила летописица. - Как вы познакомились?
        - Отец Кармайкл летом выручил нашу семью из большой беды. Он изгнал досаждавшего нам призрака и эйрдаля, очаровавшего моего дядю. Убившего моих родителей. - Леогран сглотнул; только это выдало волнение и печаль, которые (Таша прекрасно понимала) охватили его при этих словах. - Если б не отец Кармайкл, думаю, мы все были бы уже мертвы.
        - Добрые дела Арон делать любит, - подтвердила старушка. - Что же привело вас сюда?
        Но внимание юноши уже переключилось на другой объект.
        - Что ж, добрый вечер, Таша. - Леогран склонился над её рукой с поцелуем. - Рад, что вы мало изменились за те месяцы, что мы не виделись. Всё так же прекрасны.
        - Вы тоже не изменились, - усмехнулся Алексас из-за Ташиной спины. - Всё так же поразительно неучтивы со мной.
        - Приветствую, Джеми-энтаро. - Леогран поклонился в третий раз. - Я тоже скучал.
        Слегка поморщившись от того, что его назвали чужим именем, Алексас вполне добродушно хмыкнул.
        - Вы подоспели к ужину, Ваша Светлость. Прошу к столу, если не брезгуете. - Госпожа Лиден открыла буфет с тарелками так буднично, точно на её маленькую кухню каждый день захаживали сиятельные персоны. - Таша, помоги на стол накрыть. А ты… Джеми… позови Гирена и Лив.
        …впрочем, учитывая, что на кухне госпожи Лиден каждый день трапезничали законная наследница свергнутого королевского рода и амадэй, правивший людьми шестьсот лет назад, ей ли было трепетать перед каким-то герцогом.
        - Арона ждать не будем? - спросила Таша, уже не удивляясь догадливости названой бабушки.
        - Пока дождёмся, остынет всё. Не волнуйся, должен скоро вернуться. Куда денется…
        Леограна, нерешительно мявшегося у очага, разоблачили, отправив верхнюю одежду на вешалку, и усадили на почётное место по правую руку от хозяина дома. Сам хозяин явиться не соизволил: пока Таша и госпожа Лиден накрывали на стол, Алексас побежал позвать его к ужину, но вскоре вернулся и, бесшумно приземлившись после прыжка с последних пяти ступенек, сообщил, что господин Гирен занят неотложным наблюдением за странствующей звездой.
        - Лив спит, - добавил он, устраиваясь за столом напротив Леограна. - Я решил её не будить.
        - Потом поедят, - согласилась госпожа Лиден, разливая похлёбку и не скупясь накладывать в тарелки побольше мяса.
        Помолившись, сели есть. Некоторое время на кухне царила тишина: госпожа Лиден свято придерживалась правила «пока я ем, как рыба, нем», о чём не забывала напоминать окружающим перед каждой трапезой.
        - Так что же привело вас в наши края? - поинтересовался Алексас, когда тарелки опустели и старушка милостиво разрешила «детям» поболтать, пока она не вернётся из кладовой с клеверовым вареньем к чаю.
        - Моя невеста, - протянув к огню руки, обвитые ледяными метками, проговорил Леогран с улыбкой, мелькнувшей в уголках его сухих губ. - Вы ведь не забыли, что в глазах света всё ещё помолвлены со мной, Таша?
        - Такое не забывают, - тихо откликнулась девушка, нашаривая на верхней полке буфета травяной сбор.
        Она не любила об этом вспоминать. Помолвка помогла Леограну получить его заслуженный титул, но мало приятного в том, чтобы стать фальшивой невестой герцога - и злейшим врагом невесты несостоявшейся.
        Ещё неприятнее обнаружить, что из тебя может получиться враг куда более жестокий, чем ты думала.
        - Мне казалось, мы закончили этот фарс, - заметил Алексас.
        - Мне тоже. Однако вмешались неожиданные обстоятельства. В конце концов, святой отец не зря сказал нам обращаться за помощью, если она понадобится.
        - Что за обстоятельства?
        - Ежегодный Княжий бал в Ночь Середины Зимы. - В голосе Леограна прорезалось предвкушение, и Таша вдруг поняла: с такими же интонациями Лив говорит, что у неё есть для сестры подарок. - Большое событие. На балах собирается вся знать провинции… и, конечно, подмечает, как обстоят дела у каждой великосветской семьи.
        - И теперь Таша обязана ехать с вами, дабы никто не узнал, что ваша помолвка - фикция?
        - При таком раскладе мы бы не осмелились беспокоить вашу сестру. В конце концов, моя невеста могла приболеть, и до бала в Ночь Середины Лета ей не пришлось бы появляться при дворе. А там, надеюсь, мы с дядей уже нашли бы девушку, которая согласится однажды действительно стать герцогиней Броселианской… Но в этом году настал черёд Равнинной провинции принимать у себя Королевский бал. То есть грядущий Княжий бал почтит своим присутствием сам Шейлиреар Первый в сопровождении своего двора, что превращает бал в Королевский. Князь и герцоги Равнинной должны будут накануне праздника явиться к Его Величеству на частную аудиенцию…
        - …дабы он лично перекинулся словечком с теми, кто под его началом управляет королевством. Ещё одно нововведение Его Величества. - Алексас презрительно усмехнулся. - Тоже мне, игра с подданными в дружбу и заботу.
        Леогран устремил на него недоумённый взгляд весенних глаз, распахнувшихся шире обычного.
        - Всё ещё не понимаю, как всё это связано со мной, - возясь с заварочным чайником, сказала Таша, невзначай отдавив «братцу» ногу. Норманам, ещё шестнадцать лет назад избравшим сторону правящего короля, определённо лучше было не знать о бунтарских взглядах её рыцарей.
        - Тем, что вы - последняя из рода Морли.
        …её руки сами собой замерли с глиняной крышкой в руках.
        Она была не только последней из рода Морли. Но о другом роде, чьей наследницей она являлась, Норманам тоже лучше было не знать.
        - Это заинтересовало кого-то? Больше, чем мы надеялись - и вы обещали?
        Тон Алексаса остался бесстрастным, но Таша достаточно хорошо изучила своих рыцарей, чтобы понимать: мысленно он уже готов хватать шпагу и кидаться в бой, шинкуя врагов своей королевы на мелкие кусочки.
        - Нет, - ответил Леогран с широкой улыбкой. - Просто на днях с подачи своих советников Его Величество решил провести амнистию для всех опальных родов.
        Таша медленно вскинула голову, вдруг потяжелевшую вдвое - словно кто-то намочил гриву золотистых кудрей, которые она на время ужина собрала белой лентой в непокорный пышный хвост.
        - Амнистию?..
        - Всех родов, впавших в опалу из-за неподчинения Шейлиреару, - повторил Леогран. - «Держать зло на людей, преданных своему королю, преступно. Такая преданность заслуживает уважения». Цитата дословная.
        Сквозь туман, заволокший слух, Таша различила, как крышка, выскользнув из пальцев, тихо звякнула о потёртую столешницу.
        - И почему же нам об этом ничего не известно? - спросил Алексас сквозь тот же туман, глушивший голоса, будто герцог и её рыцарь сидели в другой комнате. Юноша говорил спокойно, и лишь в его лице Таша угадывала напряжение - как у кота, заметившего мышь, но старательно притворяющегося беззаботным.
        - Пока это известно только правящим верхам и не просочилось в новостные листки. Его Величество не хочет разглашать эту весть до приёма, где он торжественно представит общественности всех несчастных изгнанников… всех, кто уцелел… теперь восстановленных в своих правах. Кто-то из наших гостей успел поведать об объявившейся Морли князю Равнинной, после чего слух дошёл и до королевских ушей. Так что Его Величество изъявил желание лично познакомиться с выжившей наследницей Морли и, насколько я понимаю, передать ей во владение её собственность, когда-то им отобранную.
        - Собственность?
        - Весьма многочисленную притом. Земли, имения… Морли были княжеским родом, в конце концов. Таша, с вами всё в порядке?..
        Таша стояла, обеими ладонями опираясь на спинку стула, чтобы не упасть.
        …нет, Леогран не был тем, за кого Таша в испуге его приняла; тем, кто сломал её счастливую жизнь минувшим летом. Но он принёс весть, ломающую даже то подобие счастья, которое теперь было ей отмерено.
        С другой стороны…
        - Что… чего от меня потребуют, чтобы подтвердить моё родство с Морли?
        Когда она заговорила, голос её хрипел, как струны корды под неумелыми пальцами.
        - Полагаю, вас допросят чтецы сознаний и, вероятно, используют правдометр, - охотно ответил Леогран. - Правда, вы говорили, что не помните своих родителей, так что…
        - Родовой перстень Морли. Этого будет достаточно?
        Каким бы изумлённым в этот момент ни выглядел Леогран, выражение его лица блекло в сравнении с устремлённым на неё взглядом Алексаса.
        Слово «безумие» читалось в этом взгляде так отчётливо, что почти вырисовывалось в воздухе.
        - Возможно, - выговорил Леогран. - Насколько я знаю, подобные перстни зачаровывают так, чтобы надеть их мог только законный наследник.
        - Таша, - тихо произнёс Алексас, - ты не можешь просто…
        - Нет. Не могу. - Она стиснула в пальцах хлопок светлой юбки. - Так что это будет непросто.
        - Боюсь, весьма непросто, - прозвучало за их спинами - и, услышав знакомый голос, Таша наконец повернулась к тому, кого на самом деле ждала этим вечером.
        Арон.
        Шагнув к нему, она привычно прижалась губами к холодной, гладкой, пахнущей морозом щеке. Погладив её по волосам, Арон скинул плащ, под которым скрывалась обычная чёрная фортэнья - никаких тулупов или шуб. Зрящий даже перчаток не носил: ему не было нужды защищаться от холода.
        - Я не слышала, как ты вошёл, - сказала Таша, пока амадэй вешал плащ на крючок у двери.
        - С чёрного хода. Кто-то забыл расчистить дорожки вокруг дома, так что пробраться к основному оказалось трудно. - Скользнув взглядом по Алексасу, который даже не соизволил принять пристыженный вид, Арон посмотрел на Леограна и чуть склонил голову. - Добрый вечер, Ваша Светлость.
        - Добрый, святой отец, - учтиво ответил юный герцог. - Как много вы слышали?
        - Почти всё. - Арон устало опустился на стул рядом с гостем. - Зачем тебе это, Таша?
        Она ответила не сразу. Вначале изучила взглядом названого отца: глаза серые, словно выцветшие, пара морщин на совсем не старом лице прорезалась глубже.
        Потом уловила знакомый сладковато-дымный запах - и вспомнила, что за стенами их маленького уютного мирка в каждом доме жгли над постелями умирающих цветы эндилы.
        Тиф напал на Фар-Лойл неделю назад. Первыми заболели дети. Деревенский староста сперва предположил, что виной тому отравленные колодцы - кто-то взялся травить воду в деревнях по всей Долине, в последнее время в новостных листках то и дело об этом писали. Однако Арон быстро выяснил правду. Болезнь не щадила никого; обитателей башни звездочёта посадили под домашний арест, и наружу выходил только амадэй, которому не грозила ни одна зараза.
        Впрочем, сказать «выходил» было бы несколько неверно. Арон возвращался лишь затем, чтобы поесть да поспать. Целыми днями он обходил деревню, переходя из дома в дом: исцелял тех, кого ещё можно исцелить, а тех, кого нельзя, - пытался вернуть оттуда, откуда возврата нет.
        Иногда получалось.
        Иногда нет.
        «Ты любого можешь вернуть с того света?» - однажды спросила Таша.
        «Теоретически, - последовал ответ. - Немаловажно, сколько прошло времени с момента смерти. Есть ли у человека причины возвращаться. И, как ты помнишь, у всего есть цена».
        Таша не могла не помнить: она до сих пор тосковала по кошачьей личине, которая стала платой за её собственное возвращение.
        «А чем платишь ты?»
        «За каждый проход за грань я отдаю часть своей жизни».
        «Но ты ведь бессмертный».
        «При проходе за грань я старею. Если б не это, я бы не старился вовсе. Когда я стал амадэем, мне было восемнадцать, и больше пятисот лет я выглядел юнцом. И стареть стал, лишь когда расстался с Лиаром. - Он усмехнулся отвращению в её глазах. - Когда два амадэя вместе, они нейтрализуют побочные эффекты своих способностей. Стоит же им отдалиться друг от друга, как они начинают расплачиваться за это».
        «Кристаль Чудотворная была изобретательной женщиной, как я посмотрю».
        «Не представляешь, до чего изобретательной».
        - Ты знаешь зачем, - сказала Таша, наконец собравшись с мыслями для ответа. - Это продолжение игры. Мне бросают вызов. Я не могу его не принять, и это лишь одна из причин.
        - А если я запрещу тебе?
        Стало так тихо, что Таша могла расслышать шуршание снежинок за окном.
        Расправив плечи, она вскинула подбородок.
        - Надо поговорить наедине, - бросила девушка свысока.
        Арон невозмутимо поднялся на ноги.
        - Вы не против, если мы ненадолго оставим вас, Ваша Светлость? - сказал он Леограну, переводившему непонимающий взгляд с Таши на амадэя. - Алексас пока нальёт вам чаю.
        - С удовольствием предоставлю вам с дочерью возможность обсудить всё без посторонних, - учтиво откликнулся юноша, хотя по глазам его Таша видела: он с куда большим удовольствием попросил бы прояснить, почему его невеста и её родственники воспринимают столь радостное известие как приглашение на казнь.
        Таша побежала вверх по лестнице - целеустремлённо, словно охотящаяся кошка, оставляя мрачного Алексаса за спиной.
        Ему она тоже объяснит. Потом.
        Конечно, Арон не бежал. Он никогда не бегал. Но когда Таша толкнула дверь своей комнаты и обернулась, амадэй стоял прямо перед ней.
        - Зачем тебе это? - повторил он.
        - Ты знаешь сам, - сказала она, отворачиваясь и подходя к окну.
        - Да, но хотелось бы услышать это от тебя. Осознанно высказанным. - Арон шёл следом за ней; она никогда не слышала его шагов, но шелест его одежд уже стал ей родным. - Ты ведь понимаешь, что будет, если они узнают, кто ты на самом деле. Что ты не просто последняя из рода Морли.
        Таша оперлась ладонями на подоконник, пока в окно снежным ветром бессильно билась зима. Одинокая лампадка, по вечерам всегда горящая у кровати, окутывала тенями полукруглую комнату.
        - Я хочу встретиться с Лиаром. Лицом к лицу. К его истинному лицу, - произнесла Таша. - И я хочу попросить короля о защите.
        Арон промолчал, но Таша макушкой чувствовала его выжидающий взгляд.
        - Я много думала эти месяцы… обо всём, что произошло. Обо всём, что я знаю. И ты наверняка слышал эти мысли, но раз ты просишь меня сказать… - Таша скрестила руки на груди. - Я думала, что это очень странно: что такой могущественный колдун, как Шейлиреар, да ещё с поддержкой Мастеров Адамантской Школы, за шестнадцать лет не нашёл нас. Он знал мамино имя. Мамину внешность. Не уверена, что чудом спасшаяся принцесса могла надёжно спрятаться в деревеньке, не столь отдалённой от столицы. Ещё меньше я уверена в том, что лучшее место для пряток для чудом спасшейся принцессы - в семье сидроделов, поставлявших сидр к королевскому двору.
        - Лучшее место для пряток, как известно, - то, что у всех на виду.
        - Может быть. Но почему-то я подумала, что на самом деле мы с Лив живы потому, что король не хочет нашей смерти. А если я не попытаюсь заявить свои права, и не захочет.
        Она действительно много думала об этом. Теперь, когда она стала немного взрослее и мудрее, некоторые вещи виделись в другом свете.
        То яблоко в карамели, которым её одарили на ярмарке в Нордвуде, и разговор с королём, представившимся ей Шейли и спросившим, что она думает о Бьорках, - тоже.
        - Твоё прибытие ко двору как наследницы рода Морли вполне можно счесть первым шагом на пути к чему-то большему. Не считаешь?
        - Я знаю, как обезопасить всех нас. И ты об этом знаешь. - Таша прижалась лбом к ледяному стеклу. - Я не могу больше прятаться, Арон. Прятаться и ждать неизбежного. Жить в вечном страхе. Ты сделал всё, чтобы я чувствовала себя героиней законченной сказки - со счастливым концом, и я благодарна тебе за это. Королева в башне, красивая тихая деревенька, любящая семья… - Она постучала пальцами по подоконнику. - Только вот сказка не окончена. А королева в башне не отдыхает от приключений - скорее пленена. И дожидаться, пока её придут освобождать, как неизбежно бывает в сказках, ей явно не стоит.
        …к хорошему быстро привыкаешь, но проблема в том, что стоит к нему привыкнуть, как ты начинаешь… нет, не хотеть большего. Не в её случае. Просто понимать, что вечно так продолжаться не может. Это осознание сворачивается скользким клубком где-то в груди, оковывая сердце льдом; оно не даёт уснуть иными ночами, тревожа, бередя, на грани сна и яви нашёптывая «когда-нибудь, когда-нибудь - и, может быть, очень скоро»…
        Потом ты встаёшь утром и живёшь дальше, и под солнечным светом, делами, заботами, смехом близких тает лёд, распускается клубок, стихает шёпот. Ты живёшь, не задумываясь о том, о чём задумываться не хочется, отмахиваясь от этого, - и «в целом счастлива»; но потом снова приходит ночь, и снова приходят мысли, которые ты так старательно откладывала на потом. И ночь от ночи эти потом становятся всё холоднее, сворачиваются всё туже, шепчут всё громче…
        …и если ты понимаешь, что твоя «счастливая жизнь» хрупка, как карточный домик, что кто-то лишь выжидает момента, чтобы разрушить её прикосновением безжалостной руки, - счастье не может быть счастьем.
        - Что же тогда делать королеве? - спросил Арон негромко.
        - Выйти из башни. Или сбежать, если не отпустят. Самой бросить вызов тому, с кем рано или поздно всё равно придётся встретиться.
        - Мы это уже проходили. Летом. Ничем хорошим это не кончилось.
        - Ты обещал мне, Арон. Летом. Обещал, что это передышка перед решающей встречей. Леогран сказал, король решил это с подачи своих советников. Ручаюсь, что один из этих советников - Лиар. Он ждёт меня при дворе. Он сделал так, чтобы я прибыла туда. Чтобы стала ещё на шаг ближе к трону. Но я оберну это против него. - Губ её коснулась отстранённая улыбка. - Деньги, связи, покровительство Его Величества, обратившего на меня внимание… думаю, это может многое.
        - Против амадэя? - Арон шагнул вперёд, встав рядом с ней; в глазах его отражалась ночная мгла. - Ты готова на всё, чтобы закончить игру? - не дожидаясь ответа, спросил он.
        Таша кивнула.
        - Даже, как я вижу, просить о защите убийцу твоей семьи.
        - Он король. И один из самых могущественных магов среди людей. Если кто-то и может победить амадэя, это он и Мастера, подчиняющиеся ему.
        - И, если я не отпущу тебя, ты сбежишь.
        - Сбегу. - Она говорила ровно, без эмоций. - Я поеду, Арон. Хочешь ты того или нет.
        - Я не смогу поехать с тобой. Я нужен здесь.
        - Я знаю.
        - Ловушка для тебя уже расставлена.
        - Со мной будут Джеми и Алексас.
        - Против амадэя? - повторил он. - Что они смогут сделать?
        - Ничего, - легко согласилась Таша. - Вся надежда на то, что Лиар не успеет предпринять решительных шагов до того, как у меня появятся средства защиты. А я полагаю, что не успеет.
        Коснувшись её макушки, Арон легонько погладил пушистые светлые кудри.
        - Я забыл, что ты не ребёнок. У тебя отобрали детство в тот день, когда ты вступила в игру. - В голосе амадэя скользнула печаль. - Тебе хочется быть ребёнком, и у тебя даже неплохо получается, но в нужный момент ты сбрасываешь детскую личину так же легко, как оборачиваешься в птицу. - Он бережно заправил ей за ухо непослушный золотой локон. - Жаль, что я об этом забыл…
        В груди беспокойно кольнуло - и Таша, подавшись вперёд, молча обняла его, ткнувшись лбом в чёрную накидку.
        Ей хотелось сказать «прости». Хотелось сказать, что она его любит. Но как просто что-то написать, что-то вообразить - и как сложно преодолеть барьер между мыслью и словом.
        Впрочем, иногда этого и не требовалось.
        - Что ж, - обняв её в ответ, изрёк Арон рассеянно, будто просто выражая мысль вслух, - в одном ты права: играть Морли-малэн куда тяжелее, чем Ташей Кармайкл. Ты будешь у всех на виду. А в честном бою его всё равно не одолеть. Единственный шанс - разрушить его план, застать его врасплох. И поскольку я, будучи в здравом уме, не могу отправить тебя прямо к нему в лапы… значит, так мы и сделаем.
        - Так ты отпускаешь меня? - Таша вскинула голову. - Одну?
        - Отпускаю. Ненадолго, в конце концов. Дня через три, как только большинство деревенских поправятся, я отправлюсь следом за тобой. - Мягко отстранив её, Арон шагнул к подоконнику; сжал деревянную доску в пальцах, приподнял - и вытащил из тайника то, что покоилось там с лета. - Держи. Полагаю, тебе это понадобится.
        Он вложил в девичью ладонь чёрный бархатный мешочек, и Таша вслепую вынула оттуда нечто маленькое, округлое, кольнувшее пальцы холодом. Взявшись за серебряный кружок печатки с выгравированным на ней солнцем, надела родовой перстень Морли на правую руку.
        Смяла футляр в ладони, чувствуя вторую печать, скрытую в чёрном бархате, - дракон Бьорков.
        - Думаю, Его Величество догадывается, кто я, - произнесла она, - но попробуем его обхитрить. С твоей помощью.
        Амадэй почти беззвучно вернул подоконную доску на место:
        - В рискованные игры ты играешь, Таша.
        - Не рискованнее тех, в которые играла летом. Ты ведь сможешь вернуть всё обратно… потом?
        - Смогу.
        - И вытащишь меня из темницы, если что?
        - Вытащу.
        - Точно?
        - Имеешь в виду, сумею ли? - Арон невесело улыбнулся. - Я верну тебя и с того света, Таша. Я амадэй, в конце концов.
        - Тогда я ничего не боюсь. - Отступив от окна, Таша взяла его за руку и потянула за собой. - Идём. Чай, конечно, давным-давно остыл, но чайник подогреть нетрудно.
        Поймав отблески света, глаза её сверкнули кошачьим серебром.
        Таша спускалась по винтовой лесенке, и на губах её играла сосредоточенная улыбка.
        Я принимаю твоё приглашение, враг мой, думала она, слушая шелест одежд Арона, который каменное эхо превращало в отзвуки незримых птичьих крыльев. Принимаю и на сей раз знаю, на что иду, - и посмотрим, кто из нас пожалеет об этом.
        Морли-малэн вступила в игру.
        Глава вторая. Да здравствует король
        От дремоты, помогавшей скоротать часы дороги до Арпагена, Ташу пробудил крик Джеми: «Приехали!» - и, открыв глаза, она увидела, как зевает по соседству проснувшаяся Элль.
        - Всё-таки твой брат порой сущий ребёнок, - ласково фыркнула сестра Леограна, пряча руки в белоснежную муфту. Толкнула сидевшего рядом близнеца: - Лео, вставай.
        Тот неохотно приоткрыл один глаз. Потянулся, почти ткнувшись пальцами в крышу кареты; выглянув за бархатную шторку на окне, вылез наружу, чтобы подать руку сначала сестре, а затем - фальшивой невесте.
        Спустившись по откинутым ступенькам, Таша ступила во внутренний двор, где на брусчатке не было и следа льда или снега: должно быть, растопили магией. С трёх сторон их обступило здание гостиницы и два боковых крыла, с четвёртой - центральная улица Арпагена. За коваными воротами остался город, выбеленный зимой: подмигивающий фонарями, сияющий морем огней, курящийся тысячей дымоходов, грохочущий каретами по мостовой. Столицу Равнинной отличал некий мрачный шик - дома тут и там украшали башенки, устремлявшие вверх острые шпили, стрельчатые арки витражных окон, резьба по тёмному камню, оживлявшая сцены из Писания.
        - Давно я здесь не был, - заметил Орек Норман, молодецки спрыгнув с козел.
        Дядя Леограна и Лавиэлль, по его собственному признанию, ненавидел путешествовать пассажиром. Предпочитал верхом. И если Норманам приходилось куда-то ехать всей семьёй, кучера брали только одного: для повозки со скарбом и с челядью. Сам герцог весь путь, каким бы он ни был долгим, преодолевал на козлах собственной кареты.
        - Как вам наша столица, Джеми-энтаро? - улыбнулся Леогран, глядя, как Ташин рыцарь торопливо слезает с крыши. Мальчишка предпочёл перебраться туда незадолго до въезда в Арпаген, чтобы своими глазами увидеть город, в котором разворачивалась немалая часть действия их любимых «Правил паладина».
        - Прекрасно! - Слова Джеми обернулись облачками пара, как будто его энтузиазм кристаллизовался в морозном воздухе. - Жду не дождусь, когда смогу по нему прогуляться! И обязательно зайду в знаменитый Музей Магических Искусств! Я как в девять лет про него прочитал…
        - Мы здесь ещё шестидневку, так что успеете, - заверил его Лео.
        Слуги и горничные уже разгружали крытую повозку со скарбом, передавая вещи гостиничным носильщикам. Следом за Джеми с крыши спустилась и парочка магов-стражей, коротавших дорогу, охраняя покой герцогского семейства. Теперь они заняли позиции по обе стороны от Леограна, хотя какая опасность могла поджидать путешественников за запертыми магическими воротами самой дорогой гостиницы Арпагена, Таша не понимала. Безопаснее было лишь в княжеском дворце, но там остановился Его Величество, и простым герцогам, увы, до завтрашней аудиенции вход туда воспрещался.
        Конечно, у Орека в Арпагене был свой особняк. Однако дядя близнецов не горел желанием останавливаться в доме, который вызывал в нём слишком много болезненных воспоминаний.
        - Если всё пройдёт хорошо, - добавил Орек, мельком взглянув на Ташу, - среди прочего имущества Морли вы обретёте имение и в Арпагене.
        Сглотнув при мысли о том, что предстояло ей уже завтра, Таша следом за близнецами Норманами направилась к гостинице: семь этажей с окнами в два человеческих роста, стеклянными дверьми и малахитовыми колоннами. Маги-хранители тенями шли за сиятельными особами, шурша плащами по холодному камню.
        Гостиничный холл впечатлял что размерами, что надраенным до зеркального блеска мрамором, которым отделали пол, колонны и даже стены. В нём мерцали отражения сотни шариков волшебного света, безо всяких оправ зависших под потолком, словно стая светлячков.
        - Огни-однодневки, - со знанием дела определил Джеми. - Держат пригостиничного мага, который каждый день новые творит.
        - А похожи на те же огни, что и в обычных светильниках, - удивилась Таша.
        - Это они и есть. Но зачем, по-твоему, нужна оправа из олангрита? Она удерживает магию, а без неё эти шарики через сутки попросту растворятся в воздухе. Ну, ещё помогает гасить их и призывать заново…
        За стойкой вытянулась по струнке вереница слуг во главе с хозяином гостиницы: почтенным господином с брюшком и залысинами, лично выдавшим Ореку ключ от апартаментов для особых гостей.
        - Можно было взять апартаменты и пониже, - пробормотала Элль, пока их торжественно провожали к лифту. - На высоте птичьего полёта я и в Клаусхебере наживусь.
        - Зато какой оттуда вид, - протянул Орек с едва заметной улыбкой, явно вспомнив что-то очень хорошее. - Не пожалеешь, Элль. В последний раз я в верхних апартаментах останавливался… не помню уже когда. Спасибо, дальше мы сами.
        - С тётей Кэйрмиль у нас всегда был повод не ездить на бал, - едва слышно добавил Леогран, поправляя кожаные перчатки. - В трауре не положено.
        Откланявшись, хозяин направился обратно к стойке, пока герцогская челядь загружала светлейшее имущество в соседний лифт.
        - Седьмой, - отчётливо произнёс Орек, когда слуга снаружи закрыл медную лифтовую решётку. Паркетный пол под их ногами дрогнул, на миг подарив чувство невесомости, и обшитая дубовыми панелями кабина двинулась вверх. - Да, Лео прав. Когда мы не соблюдали траур, на меня нападала неведомая хворь, а герцогине без супруга на Княжий бал ехать не положено, - произнёс мужчина, возвращаясь к прерванному разговору. - Сейчас-то я понимаю, что Кэйрмиль просто не решалась показываться на людях. Опасалась разоблачения.
        - Так последние годы вы не были на Княжих балах, - уточнила Таша.
        - Нет. Поэтому на нас ложится вдвое… нет, вчетверо большая ответственность.
        - Вчетверо?..
        - Обычная ответственность за то, чтобы не ударить в грязь лицом - раз, - пояснила Элль, выходя из лифта, чеканя каблуками лёгкий шаг по ковровой дорожке, расшитой алыми розами по кремовой белизне. - Двойная ответственность, ибо в таком блестящем обществе мы не были уже несколько лет. Тройная - показать себя в лучшем свете перед Его Величеством… А четвёртая какая, дядя?
        - А четвёртая, - сказал Орек, обнаружив нужные апартаменты и вставляя ключ в замочную скважину, - явить народу Морли-малэн.
        Ключ даже не понадобилось проворачивать. Обильно позолоченные двустворчатые двери тут же распахнулись, открыв взглядам гостей нечто, в Ташином представлении весьма походившее на королевские покои.
        - Неплохо, - вынесла вердикт Лавиэлль, оглядев комнату с лепниной по углам, резной мебелью и высоченным расписным потолком, на котором расправил крылья летящий дракон.
        Как вскоре выяснила Таша, то была гостиная, совмещённая со столовой. Спальни и подсобные помещения скрывались за узорчатыми дверьми по обе стороны от неё; светлейшему семейству предназначались комнаты за левой дверью, челяди - за правой. Джеми, которого официально позиционировали как Ташиного камердинера, решил спать на диване в гостиной. Учитывая, что на пресловутом диване (редчайшее фарфоровое дерево, тончайшая резьба и искуснейшая роспись по шёлку) легко разместились бы по меньшей мере трое, «камердинер» остался не в обиде.
        - Надеюсь, ты действительно не против, что мы будем спать вместе, - произнесла Элль, когда их с Ташей проводили в отведённую им комнату.
        - Если просто спать - абсолютно нет, - усмехнулась Таша, принимая из рук подоспевшей горничной свой чемодан. Девушку заранее известили, что Норманам в «Звезде Арпагена» отвели самый большой номер, но даже в нём помещалось только три спальни; и Таша сама настояла, что брать отдельные апартаменты для них с «братом» будет излишним.
        Чемоданом она обзавелась при встрече со светлейшим семейством в Эмбене, куда они выехали вместе с Леограном на следующее утро после его внезапного визита. Юный герцог посоветовал Таше ехать налегке: Лавиэлль, прекрасно помнившая размеры фальшивой невестки, заранее взялась обеспечить ей гардероб, достойный Морли-малэн. Так что Таша со своими рыцарями и Леограном отправились сперва в Нордвуд, а оттуда через зерконтору прибыли в Эмбен, один из крупнейших городов Равнинной. Там с челядью и скарбом уже ждали Орек и Лавиэлль, выбравшие Эмбен своей финальной остановкой по пути в Арпаген. Орек, как выяснилось, не слишком одобрял, что племянник отправился без охраны в глухую деревню в другой провинции, но Леогран был твёрд в желании не смущать семейство Кармайклов лишними незваными гостями.
        Гардероб Таше действительно обеспечили. Заодно приобрели к нему симпатичный чемоданчик из виверновой кожи - и, как выяснила Таша, наполнение чемоданчика выбрали со вкусом. Впрочем, в том, что вкусом сестру Леограна не обделили, девушка убедилась ещё летом.
        - Не волнуйся, ты вызываешь во мне разве что страстное желание тебя откормить. Предпочитаю прелестных лэн, разменявших по крайней мере третий десяток и отрастивших достоинства побольше. Без обид. - Элль упала на широкую кровать с балдахином, разметав рыжие локоны по шёлковому покрывалу, и мечтательно улыбнулась. Нездоровая худоба оставила её: юная герцогиня заметно поправилась с лета, и притом исключительно в нужных местах. - Интересно, не забыла ли меня ещё Ксана… Когда я в последний раз приезжала в Арпаген, она была моим экскурсоводом.
        - Даже думать не хочу, какого рода экскурсии она тебе устраивала.
        - По местным достопримечательностям, конечно же. Пещерам, к примеру.
        Мысленно возблагодарив своих рыцарей за то, что их стараниями её щёки не запылали румянцем (в перебранках братьев Сэмперов проскальзывали шуточки и похлеще), Таша покрутила на пальце перстень Морли, непривычно тяжеливший руку. Подойдя к окну, раздвинула бархатные портьеры, толкнула деревянные створки и вдохнула морозную свежесть зимнего воздуха.
        - Что ж, - сказала она негромко, глядя на княжеский дворец, высившийся вдалеке над заснеженными крышами, - здравствуй, Арпаген.

* * *
        - А ещё нам надо сходить на площадь, где Рикон сражался с магистром Ларнеком в конце первой книги, - бормотал Джеми, водя зачарованным пером по карте города, когда они расселись у камина в гостиной для вечернего чая, - и в «Ларву»…
        - Где ты вообще взял карту? - спросила Таша, усаживаясь поудобнее: Элль взбрело в голову устроить чаепитие не за столом, а на груде наваленных на пол бархатных подушек. Правда, Орек оставил «молодёжь» болтать между собой, решив скоротать вечер в одном из местных трактиров с чем-нибудь покрепче.
        - У слуги попросил, - охотно ответил мальчишка. - Они для гостей целую стопку специально держат. С указанием городских достопримечательностей.
        Он лежал на животе, болтая согнутыми в коленях ногами - и вдруг остро напомнил Таше Лив, оставшуюся в Пвилле. Сестра с ней даже не попрощалась: услышав, что Таша с Джеми собираются в Арпаген без неё (а ехать без неё было разумно по многим причинам), девочка молча убежала и заперлась в своей комнате, не открывая на самые настойчивые уговоры. Даже Арону.
        Иногда Таша жалела, что слишком любит Лив и не посмеет просить Арона влезть в её голову. Изнутри навести порядок в мыслях сестры было бы куда проще, чем пытаться делать то же словами.
        - Таша, я понимаю, что, возможно, лезу не в свое дело, - проговорила Элль, - но я полгода терзалась этим и, думаю, имею право знать. - Она отставила чашку и блюдце на поднос, ждавший на ковре; отблески огня окрашивали янтарём серебряную каёмку на белом фарфоре. - Почему ты сбежала от нас летом?
        - Святой отец сказал, что вас преследует маг крови, Таша-лэн, - с готовностью подхватил Леогран, не оставив сомнений, что разговор этот близнецы готовили давно. - Что вы убежали из-за него. Мы предлагали вашему отцу помощь, но он отказался. Я могу ошибаться, но мне почудилось, что из-за этого вы даже боялись принять своё наследие. - Юноша подался вперёд. - Вы можете рассказать нам. Если в наших силах помочь, мы поможем.
        Краем глаза Таша заметила, как перо в руке Джеми замерло.
        - Мне почти нечего рассказывать, - после недолгой паузы произнесла она сдержанно. - Я не знаю, кто он. Не знаю его имени - только прозвище. Знаю, что он маг крови, кукловод и ублюдок, который от скуки играет с людьми. И у него личные счёты с Ароном.
        Близнецы одновременно расширили глаза, и Таше оставалось лишь гадать, перестанет ли её когда-нибудь поражать зеркальное сходство их лиц и даже мимики.
        - Тебя преследуют из-за Арона? - воскликнула Элль почти возмущённо.
        - Не только, - поспешно сказала Таша, досадливо подметив оправдывающиеся нотки в своём голосе. - Этот маг крови преследует ещё какие-то цели. Хочет возвысить меня. Приблизить ко двору. Но зачем, я не знаю. Он ведёт некую игру, и, подозреваю, политическую игру, а наследница рода Морли стала бы в ней отличной пешкой. Он и в Клаусхебер привёл меня не случайно… Это тоже его рук дело.
        - Но откуда он мог знать, что мы… - Элль осеклась. - Хотя… если он аристократ и в курсе жизни других аристократов… если знал, что у нас срывается одна помолвка Лео за другой, а время поджимает…
        - То у него прекрасные осведомители. А ещё он дамнарски умён, проницателен и опасен, - заключил Леогран. - Я правильно понял, что он узнал о вашем происхождении раньше, чем кто-либо, кроме вас самой?.. И святого отца, полагаю.
        - Да, - сказала Таша, вспомнив их складную ложь о том, что Арон растил её с детства. - Верно.
        …воспоминания о месте, которое когда-то Таша называла домом, пришли незваными. Как и обо всех, кого она оставила там. Хотя кого «всех»?.. Ей впору жалеть только о Гасте, но и того в Прадмунте уже нет. И хорошо: нечего её другу там делать. Он достоин большего.
        При воспоминаниях о Гасте Таше снова моментально сделалось неуютно. Стыд заставил заёрзать на подушке и сесть по-другому, точно от этого могло стать удобнее не только телу, но и совести.
        Таша стала рваться на поиски друга спустя пару шестидневок после того, как обрела новый дом - в башне звездочёта и вишнёвом саду. Она не могла спать: к кошмарам, снившимся ей после всего пережитого, прибавлялись мысли о том, что Гаст может прямо сейчас умирать где-нибудь в тёмном переулке - из-за неё. Но Таша не могла ехать на поиски в одиночку, а Арон твердил, что она ещё от старых приключений не оклемалась, чтобы кидаться в новые.
        «Мне бы только заглянуть в какое-нибудь зеркало и увидеть, что с ним всё в порядке, - упрашивала Таша. - Пожалуйста!»
        «Ты же знаешь, почему тебе лучше держаться подальше от зеркал. - Арон помолчал. - Впрочем, для этого необязательно использовать зеркала…»
        Тем же вечером он отвёл её на чердак, в обсерваторию господина Гирена. Таша не то чтобы побаивалась хозяина дома, но чувствовала себя не в своей тарелке рядом с суровым стариком, и чем он может ей помочь, не понимала. Но звездочёт велел ей взяться за телескоп и представить перед глазами Гаста, пока сам он крутил рычажки морщинистыми пальцами, которые вдруг подсветило колдовское золото; а потом он, хмыкнув, предложил ей заглянуть в окуляр, где Таша действительно узрела друга. Гаст мирно ужинал в какой-то комнатушке, скудно обставленной, но вполне сносной - той, где Таша уже мельком видела его во вражеском зеркале.
        После того вечера она узнала сразу две вещи. Первая - что хозяин башни волшебник, который по каким-то причинам предпочитает это скрывать. Вторая - что Гаст жив-живёхонек и находится в Арпагене.
        «Отсюда сложно определить, где именно, мхм, - добавил господин Гирен, - поэтому нанести ему визит будет проблематично».
        «И я не советовал бы делать этого, даже будь это просто, - сказал Арон. - Лиар наверняка предвидел, что первым делом ты попытаешься найти друга. Я уверен, что в Арпагене тебя ждёт ловушка».
        «И что ты предлагаешь? - вскинулась Таша. - Успокоиться на том, что он жив?»
        «Именно, - невозмутимо отозвался дэй. - Как видишь, у него есть крыша над головой. У него есть деньги на еду. Он неплохо выглядит. И поверь, тебе грозит куда больше опасностей, если ты поедешь к нему, чем ему без тебя».
        «Но…»
        «Таша, он старше тебя. Он пусть и молод, но со своей головой на плечах, даже если ты привыкла думать иначе. Не разбалуй ты его возможностью получать приличные оценки на уроках, не ударяя для этого пальцем о палец, он и с учёбой справлялся бы без тебя. Он - не твоя забота и вполне может устроить свою жизнь без твоей помощи. И даже если он поехал в Арпаген, чтобы найти тебя, там ему в любом случае будет лучше, чем в тени деспотичного дяди и отца, решавших его судьбу за него. Ты сама помнишь, как Гасту не хотелось провести всю свою жизнь в Прадмунте. - Арон неумолимо взял ошалелую девушку за плечи, чтобы развернуть к выходу. - Вы обязательно увидитесь. Обещаю. Позже. Когда мы сможем быть уверены, что эта встреча не закончится плохо ни для тебя, ни для него. Ты ведь понимаешь, что Лиар едва ли будет щадить твоего друга, если поймёт, что с его помощью можно манипулировать тобой».
        …заглянуть в телескоп ей с тех пор ни разу больше не давали, хотя она просила. И Таша не сразу приняла доводы приёмного отца. А когда приняла, на краю сознания всё равно поселилась мысль о том, что это маленькое предательство; что Гаст сломя голову кинулся бы ей на выручку, плюнув на всё, - что он и сделал. И то, что из подобной затеи едва ли вышло бы что-то хорошее, ничего не меняло.
        - Пусть этот игрун только попробует сунуться к тебе при нас, и Лео использует его в качестве тренировочной куклы во время очередного урока фехтования, - задиристо провозгласила Элль, возвращая Ташу в реальность. - Он, к слову, усердно готовился к вашему экзамену, Джеми-энтаро. Только, пожалуйста, устройте его после Княжьего бала, а не до… В мои планы не вписывается брат, во время танцев морщащийся от боли в проткнутом боку.
        - Ты во мне сомневаешься, сестрёнка? - весело сверкнул глазами Леогран.
        - Нисколько, Лео. Просто в Джеми-энтаро я не сомневаюсь чуточку больше. И я очень надеюсь, что теперь, когда они с Ташей будут жить в пределах нашей досягаемости, он сможет давать тебе уроки лично. - Элль приподняла чашку так, что та закрыла нижнюю часть её лица, оставляя видимыми лишь зелёные, исполненные лукавства глаза. - Вы ведь не откажете малэн в этой маленькой любезности, Джеми?
        Тот выпалил «да» так горячо, что даже закашлялся - с головой выдав, что родившаяся летом влюблённость в юную герцогиню пусть и поумерилась, но никуда не исчезла.
        Таша скрыла улыбку: воображение слишком живо нарисовало картинку, как невидимый Алексас за плечом брата закатывает глаза.
        …что ж, теперь Таша тоже в Арпагене. И когда она разберётся с первоочередной проблемой, заручившись поддержкой Его Величества, от поисков Гаста её уже никто не отговорит. Даже Арон, который приедет сразу, как только жители Фар-Лойла будут вне опасности.
        Впрочем, вряд ли он захочет её отговаривать, если впредь она будет защищена от Лиара не только его стараниями.

* * *
        - Аудиенцию назначили на шесть вечера, но мы с Лео и Ташей-лэн отправимся во дворец к пяти, - сообщил Орек за завтраком следующим утром, разрезая фаршированное яйцо. - За час должны уложиться.
        - А вам зачем ехать, дядя? - полюбопытствовала Элль, вяло ковыряя ягодный пудинг.
        - Я буду свидетелем на допросе. Лео как жених допрашиваемой не годится на эту роль.
        Умиротворённую тишину светского перекуса нарушило сперва громкое «кха-кха», а затем - чуть менее громкий «звяк»: это Джеми, едва не поперхнувшись яблочным пирогом, выронил вилку из дрогнувшей руки.
        - Д-допрос? - уточнил он. - На час?
        - А вы как думали?
        - Ну… Ташу спросят, правда ли она наследница рода Морли, она предъявит перстень, возьмётся за правдометр, ответит «да»… и всё будет хорошо!
        - Всё и будет хорошо. Если, конечно, Таша и вправду наследница рода Морли, в чём я лично не сомневаюсь. - Взгляд Орека скользнул к кольцу на Ташином пальце. - Но вопрос слишком серьёзен, чтобы ограничиться одними лишь правдометрами. Его Величество должен знать, кому доверяет наследие одного из древнейших родов королевства… и не повторит ли эта наследница ошибки предшественников.
        Прежде чем задать следующий вопрос, Джеми снова закашлялся.
        - И что же… кха… будет на допросе?
        - Досмотр памяти. Конечно, история с Кэйрмиль выплывет наружу, но я попрошу, чтобы её не разглашали посторонним… делами аристократов занимается особый отдел городской стражи, а они, насколько я знаю, не предают подобную информацию широкой огласке. В конце концов, Кэйрмиль всё равно нужно поймать. Да и помолвка по расчёту, уверен, останется между нами и магами-дознавателями. Это наши личные дела, и я не вижу в этом ничего противозаконного.
        Джеми только крякнул.
        - Досмотр памяти? - тихо переспросила Таша.
        - Вас усыпят, и маги бегло просмотрят все воспоминания в вашем сознании. - Приглаживая аккуратно подстриженные рыжие усы, Орек скривился. - Отвратительно.
        - Не беспокойтесь, Таша, - быстро заговорил Леогран, видно, заметив неестественную бледность её лица. - Они будут бережны с будущей герцогиней. Пускай официально пока неизвестно, Морли вы или нет, но вы помолвлены со мной, а потому уже имеете право на привилегии.
        - Ничего страшного, - безмятежно сказала Таша. - Я понимаю, что это необходимо.
        Безмятежность далась ей не без усилий.
        - Говорят, во время подобного сна ты видишь всё, что просматривают маги, - мрачно добавил Орек, - и вся жизнь, словно перед смертью, проносится у тебя перед глазами… Надеюсь, у вас было достаточно приятного в жизни, Таша-лэн.
        - Достаточно, - коротко подтвердила она.
        Но явно недостаточно, чтобы уравновесить всё неприятное, добавила Таша про себя.
        - Всё будет хорошо, - произнёс Джеми так мягко и так уверенно, что девушка сразу поняла, кто теперь с ней заговорил. - Я уверен, что…
        Вдруг осёкся - и, когда Таша посмотрела на Алексаса, тот сидел, держась пальцами за виски.
        - Порядок, - заметив её взгляд, устало проговорил Алексас ещё прежде, чем она успела задать вопрос. - Просто голова с чего-то закружилась.
        …«этот ритуал никого не спасает»…
        Нет, подумала Таша, вспоминая один из осенних разговоров с Ароном, чувствуя, как моментально холодеют и без того холодные пальцы. Нет, пожалуйста, только не сейчас.
        Богиня, не заставляй меня беспокоиться ещё и об этом.
        - Что-то аппетита нет, - сухо сказала Элль, поднимаясь из-за стола, оставив едва тронутый пудинг на тарелке. - Пойду прогуляюсь. Вернусь через час, чтобы помочь Таше собраться.
        Провожая её взглядом, Таша поняла, что не одна она нервничает из-за сегодняшнего допроса. Но то, что Норманы, с которыми они знакомы всего ничего, с которыми её связывает фиктивная помолвка, переживают за неё, как за родную, - почему-то успокаивало.
        И, в конце концов, у её рыцаря действительно могла просто закружиться голова.
        - Прекрасно выглядите, Таша-лэн, - расщедрился на комплимент Орек, когда они уже сидели в экипаже, а мимо плыли светлячки фонарей, лица прохожих и яркие витрины, в которых скользили отражения кареты и коней. - Платье вам очень идёт. Простой фасон, но сколько изящества…
        - Это заслуга Элль.
        Стук копыт по мостовой бил по ушам.
        - И зелёный вам к лицу, - подхватил Леогран.
        Таша повыше натянула атласные перчатки, обхватившие её руки до локтей:
        - Спасибо.
        Платье в зелёных с жёлтым оттенках герба Морли, перчатки, причёска, убиравшая волосы с лица, но оставлявшая их свободно струиться по спине, - всё это было заслугой Элль. И от Таши не укрылось, как дрожали пальцы юной герцогини, пока та перевивала светлые локоны золотыми шёлковыми лентами. Даже прогулка не помогла Элль успокоиться до конца. Но именно она одела, причесала, собрала и накрасила Ташу к приёму у короля, который - они все надеялись - ждёт её после допроса. Конечно же, успешного, и никак иначе.
        Её стараниями Таша выглядела почти безукоризненно. Мама, как бывшая королевская фрейлина, ею точно гордилась бы.
        - Не волнуйтесь вы так. - В голосе Орека слышалась подбадривающая отеческая улыбка. И не скажешь, что до экипажа дядя близнецов шагал мрачнее тучи - ему не нравилось ехать в княжеский дворец пассажиром, но положение обязывало. Он предпочёл одеться в тёмно-серое, оставив Леограну синий бархат, расшитый серебром: родовые цвета Норманов. - Всё будет хорошо.
        - Я и не волнуюсь. Не из-за допроса, во всяком случае.
        - А из-за чего?
        Таша нервно пожала плечами.
        Не говорить же, что после утреннего головокружения Алексаса на душе у неё весь день скребли кошки, - а вечером, пока она прощалась со своими рыцарями, животное чутьё внутри неё кричало «стой».
        - Удачи, Таша, - тихо молвил Алексас, поймав Ташу почти в дверях. - Мы… все мы - с тобой.
        Таша взглянула в синие глаза своего рыцаря… и когтистая лапка неясной тревоги царапнула душу. «Стой, - зашептало что-то внутри, - стой, не уходи, ты должна быть здесь, должна остаться рядом…»
        - …Таша?
        - Да. - Она мотнула головой, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. - Спасибо…
        …«более сильная личность поглотит более слабую», - эхом прозвучал голос Арона в её голове.
        - Что такое? - посерьёзнев, спросил Алексас.
        - Ничего. - Она вымученно улыбнулась. - Просто грядущий допрос нервирует. - И, почти поверив в собственные слова, повернулась к Ореку и Леограну, ждавшим на пороге. - Идёмте.
        - …думайте о том, что будет после допроса, - донёсся до неё голос Леограна. - Уверен, вы произведёте на Его Величество самое благоприятное впечатление. А для нас будет честью, если мы поможем восстановить в правах наследницу рода, частью которого была наша дорогая тётя Нириэна.
        - Нири была бы рада такой наследнице, - тихо подтвердил Орек, поправляя объёмистый деревянный ларец, покоившийся у него на коленях и расплескавший синие ленты по серому бархату его сюртука.
        - Кому подарок? - спросила Таша, кивнув на ларец.
        - Его Величеству. - Орек поправил шёлковый бант замысловатой завязки. - На аудиенции каждый герцог обязан сделать подношение королю. Символическое, конечно… никаких взяток, просто дань уважения.
        - И что там?
        - Очень дорогой кубок. Делали на заказ у лучшего мастера нашего округа. Благо он обитает в Броселиане, куда и мы ещё осенью уехали из Клаусхебера. Я лично описывал, что мы хотим получить, и забирал результат, - добавил Орек; его племянник коротко кивнул в знак подтверждения. - Надеюсь, Его Величеству он придётся по душе.
        Они уже въезжали в сад за воротами княжеского дворца, удивлявший зелёными кронами широкой яблоневой аллеи: видимо, сад зачаровывали маги. Сам дворец был великолепным, но немного зловещим - такие громадные, высоченные замки с острыми шпилями Таша всегда считала подходящими жилищами для злых колдунов или эйрдалей. Хотя в Арпагене, похоже, все здания строили в подобном стиле; а если вспомнить Клаусхебер, мрачный особняк Норманов…
        - Помните, Таша-лэн, - сказал Леогран, первым покинув экипаж, когда тот замер напротив широкой гранитной лестницы во дворец. Протянул ей ладонь. - Не важно, какие отношения нас связывают. Я не дам в обиду девушку, которая выручила меня из беды в трудную минуту. Семья которой выручила нас из беды. Мы в долгу перед вами, а Норманы не забывают о своих долгах.
        Таша улыбнулась ему так благодарно, как только могла. Опершись на руку, ледяные метки на которой скрывала синяя кожа тонких перчаток, она действительно почувствовала себя почти спокойно.
        За дверьми, у которых дежурили стражи в парадной форме, их встретил огромный холл, отделанный тёмным камнем, и магическая арка, рядом с которой ждали маги-стражи всё в той же форме - тёмно-синей с позолотой. Они проверили гостей по списку и, удостоверившись, что герцог Броселианский, его дядя и Тариша-потенциальная-Морли действительно приглашены, пропустили всех троих. Внутрь прошли спокойно: широкая деревянная арка не обратилась в клетку, что неизбежно случалось, когда во дворец пытались тайком пронести оружие или опасные артефакты.
        Впрочем, один из стражей всё равно поинтересовался:
        - Что в ларце?
        - Дар Его Величеству, - любезно отрапортовал Орек.
        - Позволите?
        Бант развязали без всяких церемоний. Откинув расписную крышку шкатулки, под которой скрывалась изящная костяная чаша с резным портретом Шейлиреара Дарфулла Первого, страж медленно провёл над ней расправленной ладонью.
        - Рог антилопы шэдвар. Естественный магический фон. Активных или дремлющих заклятий не замечено. - Страж захлопнул шкатулку и взмахнул рукой, осыпая подарок ледяными искрами, сорвавшимися с кончиков его пальцев; в их мерцании бант сам собой завязался на прежний манер. - Безопасно. Проносите.
        - Достойное подношение, - одобрил кто-то за Ташиной спиной.
        Она обернулась - и увидела высокого поджарого мужчину лет сорока. Смуглого, с аккуратной бородкой, раскрашенной сединой, обрамлявшей узкие губы.
        Мужчина склонил темноволосую, коротко стриженную голову, удостоив Ташу своим предельным вниманием. Он весь был в чёрном; даже очки его, маленькие и круглые, имели дымчатые стёкла. За этими очками она не видела его взгляда, но чувствовала тот на своём лице.
        Почему он прячет глаза?..
        - Джелиар Айронсул, - доброжелательно представился незнакомец. - Первый Советник Его Величества.
        …на миг Таше почудилось, что время остановилось. Что стрелки больших напольных часов в дальнем конце холла, облитых светом хрустальной люстры, замерли, прилипнув к циферблату. Что в мире не осталось больше никого, кроме неё и мужчины напротив.
        Мужчины, который слишком походил на то, каким Таша представляла истинный облик своего врага.
        - Его Светлость Леогран Норман, Норман-энтаро и… Кармайкл-лэн, надо полагать? - продолжил Советник, едва заметным поворотом головы разрывая перекрестье их взглядов, позволяя Таше снова дышать.
        - Морли-малэн, - спокойно возразил Орек, подхватывая ларец с кубком и передавая его в руки племяннику.
        - В теории. - Советник располагающе улыбнулся. - Его Величество назначил меня вторым свидетелем на вашем допросе, Кармайкл-лэн. Следуйте за мной. Ваша Светлость, вам придётся подождать здесь. Не беспокойтесь, ваша невеста вернётся к вам в целости и сохранности. - Его улыбка стала насмешливой. - Я умею беречь драгоценности, подобные этой.
        Таша едва почувствовала, как ладонь Леограна на миг крепче сжала её пальцы в знак поддержки.
        Придерживая длинную юбку, не спуская глаз со спины Джелиара Айронсула, Таша устремилась к винтовой лестнице в дворцовые подземелья, притаившейся за неприметной дверью в дальнем конце холла.
        Лестница оказалась тёмной, узкой и сырой; эхо на ней - настолько громогласным, что шаги четверых человек рождали иллюзию, будто по неотёсанным ступенькам спускается табун лошадей. Волшебные огоньки в светильниках на стенах едва теплились. Словом, архитектор постарался на славу: любому преступнику захотелось бы покаяться во всех грехах, только бы вернуться наверх.
        - Простите за отсутствие архитектурных изысков, - будто услышав мысли гостей, подал голос Советник, - но строившие подземелье в последнюю очередь думали о его красоте.
        - А что со светильниками? - спросил Орек.
        - Хотя стены облицованы гранитом, подземелье сложено из фалангра, так что здесь крайне неустойчивый магический фон.
        - Фалангр… камень, невосприимчивый к любой магии?
        - И лишающий существ, соприкасающихся с ним, способности колдовать. Верно. - Советник одобрительно кивнул. - Это было предпринято в охранных целях, как вы понимаете. Поскольку попадающие сюда не соприкасаются с фалангром, а лишь находятся в зоне его действия, камень отменяет заклятия с первого уровня по пятый и значительно глушит остальные. Светильники укрепили защитой шестого уровня… Результат, как видите, налицо.
        - А как же дознаватели? Или стражи?
        - Они носят амулеты, нейтрализующие действие фалангра. Если подобные амулеты есть у подозреваемых, они засвечиваются на арке внизу… собственно, вот и она.
        Вторую магическую арку - каменную - Таша легко приняла бы за дверной проём. За ней ждал коридор всё с теми же сырыми тёмными стенами и без единой двери: лишь светильники неровно мерцали под низкими полукруглыми сводами.
        - Осталось немного, - изрёк Советник, устремляясь дальше. - Прошу прощения за долгий путь.
        Таша шла следом, почти не чувствуя пола под ногами.
        Джелиар…
        Остановившись перед ничем не примечательным участком стены, Советник повернулся, постучал по камню - и толкнул возникшую вдруг дверь. Отступив в сторону, указал на открывшееся помещение приглашающим жестом.
        Таша оглянулась на Орека, прочитав по губам ободряющее «не бойся», и вступила в камеру пыток.
        - Опоздали, господин Советник, - бесстрастно заметила волшебница в белом, восседавшая за кабинетным столом из блестящего тёмного дерева. - На вас не похоже.
        - Прошу прощения за задержку. Когда сопровождаешь прелестных лэн, не до спешки, - с усмешкой заметил Советник, присаживаясь на стул у дальней стены.
        - Добрый вечер, Орек, - улыбнулся волшебник в белом, поднявшись с потрёпанной кожаной кушетки. - Прошу, Кармайкл-лэн… пока ещё Кармайкл и пока ещё лэн. Рад новой встрече.
        Кроме пресловутой кушетки, стола и нескольких стульев в небольшой, ярко освещённой комнате не было ничего. Ни жутких приспособлений, ни цепей, ни крови на полу, к которым Таша мысленно уже приготовилась.
        Впрочем, куда больше её удивило другое.
        - Мастер Иллюзионист? - изумилась она, глядя на знакомое веснушчатое лицо под облачком светлых кудрей.
        - Кажется, летом мы сошлись на Вермиллионе-энтаро. - Один из Мастеров Адамантской Школы свойски, совершенно по-мальчишески ей подмигнул. - Позвольте представить мою коллегу, Мастера Странницу. Его Величество попросил Мастеров Школы лично провести ваш допрос, и я не удержался от искушения вызваться вести протокол.
        - Ну конечно, - выдохнул Орек как будто с облегчением. - Кто как не Мастер сможет провести досмотр памяти без боли.
        Волшебница за столом - худая беловолосая девушка с россыпью родинок, складывавших сложную фигуру на её строгом лице, и странными завораживавшими глазами цвета аметиста - отстранённо взирала на новоприбывших.
        - Садись, Орек. Это будет не быстро, - велел Иллюзионист. - А вы не жмитесь у стены, Кармайкл-лэн. Прилягте.
        - Благодарю за беспокойство, но я и постоять могу, - пробормотала Таша, которую слова про боль не слишком воодушевили. Впрочем, к кушетке всё же прошествовала.
        Кое-как устроив голову на подушке, она следила, как Иллюзионист поправляет её волосы, разметавшиеся по кожаной обивке: так бережно, точно к нему пожаловала дорогая и долгожданная гостья.
        - Удобно?
        Таша нервно кивнула, пытаясь не выпускать из виду Советника, следившего за подготовкой к допросу с какой-то пакостной улыбкой. Мысли и чувства безостановочно перескакивали с одного на другое, не в силах определиться, чему удивляться и чего бояться больше.
        Он или нет?..
        В следующий миг что-то змеёй скользнуло по талии, запястьям, лодыжкам - и Таша поняла, что её приковывают к кушетке кожаные ремни.
        - Это ещё зачем? - воскликнул Орек.
        - Так положено, - бросила Странница; в голосе её шелестел прохладный горный ветер. - Не дёргайтесь, Кармайкл-лэн. Чем больше будете дёргаться, тем туже затянутся ремни.
        Ещё разок рванув руки в тщетной попытке освободиться, но лишь убедившись в правдивости этих слов, Таша затихла.
        - Не беспокойтесь. Просто неприятная формальность, - доверительно шепнул Иллюзионист. Прямо из воздуха достал тетрадь и зачарованное перо. - Закройте глаза. Мы будем осторожны. Вы ничего не почувствуете.
        Лицо Странницы вдруг нависло прямо над её собственным - и, отчаянно зажмурившись, Таша не то услышала, не то почувствовала взмах невидимой руки над её лбом.
        Кто-то тихо и спокойно велел:
        - Спи.

* * *
        - Попала!
        - А вот и нет, а вот и нет!
        - А язык-то у кое-кого фиолетовый, - комментирует Джеми, пролетая над вишнёвыми кронами.
        - Лив, ты всё-таки своровала начинку для пирожков? - возмущается Таша, пока сестра подбирает лоскутный мяч.
        - Подумаешь! Там ещё во-от столько было!
        - Невыносимая девчонка! Черники в этом году не так много запасли! Нельзя было дотерпеть, пока пирожки сделают?!
        - Мне хотелось прямо сейчас!
        - Бойся своих желаний, - философски возражает Джеми. Умудрённый жизнью голос мало вяжется с тем, что мальчишка лихорадочно размахивает руками, пытаясь удержать равновесие и поровнее усесться в воздухе. - Дамнары, заклятие невесомости - такая муторная штука, оказывается…
        - Курицы лучше тебя летают, - фыркает Лив. - И вообще… ааа!
        - Попалась, которая объедалась! - Подкравшись к сестре со спины, Таша валит Лив в кучу листьев; мяч, выпавший у девочки из рук, катится по траве. - Будешь ещё старших не слушаться?
        - Прекрати… ай-ай-ай… меня… щекотать!
        До сей поры сёстры бегали по саду и играли в вышибалы, а Джеми практиковался в искусстве колдовского полёта. Солнце сонно скатывается за горизонт; вишни шушукаются о чём-то с вечерним ветром. Опавшая листва, которую Джеми сгребал в кучи пару часов назад, окутывает основания стволов пёстрыми шалями - наступивший листопадник[3 - Второй месяц осени (алл.).]облил деревья медью и позолотой. Вишен, листья которых осенью желтели, Таша никогда раньше не видела, но каких только сортов не было в саду господ Лормари.
        …в прежнем Ташином доме тоже был сад. Яблоневый. Она привыкла засыпать под лиственный шелест, и ей не пришлось отвыкать от своей колыбельной.
        Переход в новый дом прошёл так безболезненно, как это только возможно, учитывая обстоятельства.
        - Капитулируете, Ваше Вреднючество?
        - Да, да, только переста-ань!
        Отфыркавшись от волос, лезущих в лицо, Таша раскидывает руки и падает наземь - в большую кучу листьев по соседству с сестрой. Смотрит прямо перед собой, туда, где расцветает закатными красками бездна осеннего неба.
        - Мне хотелось бы уметь летать, - вдруг говорит Лив.
        Таша поворачивает голову.
        Заметив движение, сестра торопливо отводит взгляд от Джеми и широко открытыми глазами уставляется на облака.
        - Как-нибудь обеспечу тебе полёт, - тихо-тихо, чтобы не спугнуть наконец обретённое равновесие, бормочет мальчишка, паря над травой в паре манов от них. - Как только буду уверен в своих силах.
        - Правда?
        - Я когда-нибудь тебе врал?
        Глядя на сияющую Лив, Таша треплет сестру по темноволосой макушке. Та из вредности дёргается, но, подумав, всё же подкатывается ближе.
        - Это так сложно? - спрашивает Таша, обнимая девочку за плечи. - Летать?
        - А ты… ай, ну вот опять!.. А ты как думаешь, если у меня не получается?
        - Думаю, что колдун из тебя липовый, - говорит Таша добродушно.
        - Я тоже тебя люблю, - бурчит Джеми и, потеряв всякую надежду усидеть в воздухе, пускается в неторопливый полёт по саду.
        - Ну вот от чего зависит успех парения?
        - Концентрация, магическая сила, уверенность… ловкость. Координация. У Алексаса наверняка вышло бы лучше. - Пролетая мимо, Джеми подхватывает с земли мяч, валяющийся под вишней чуть поодаль. - Летать проще, как ни странно, зато просто сесть или замереть… В целом это как плавать, только в воде не нужно постоянно думать: «Всё хорошо, я умею летать, для меня это вполне естественно, я совсем не должен упааамм…»
        - Лучше не думай, - вздыхает Таша, наблюдая, как её рыцарь пропахивает носом траву.
        - А некоторым приходится думать: «Всё хорошо, я умею плавать, я совсем не должен утонуть», - вставляет Лив.
        - Тебе, к примеру?
        Сестра только хихикает.
        Отплевавшись от листьев, Джеми вскидывает голову - и смущённо вскакивает:
        - Добрый вечер, святой отец! А я тут… У меня получалось летать, просто сейчас…
        - Я видел, - успокаивает его Арон, размеренно вышагивая по тропинке среди вишен. - И ещё более уверился в мысли, что передо мной будущий магистр. То, что не всё получается сразу, совершенно естественно: и великие ошибались в начале своего пути. Уверен, через год-другой ты дашь фору всем своим сверстникам в Школах.
        - Правда? - уточняет Джеми ликующе.
        …когда Таша впервые увидела дэя не в фортэнье, а в простых штанах и рубашке, она долго думала, как к этому относиться. На уже сложившийся в сознании образ Арона вдруг наложился абсолютно другой. Смешно, но до той поры Таша не задумывалась, что дэй не родился в фортэнье, и помимо Арона, к которому уже успела привыкнуть - могущественного, надёжного, героического, - есть Арон другой: человеческий, обычный, по-домашнему уютный.
        Впрочем, поскольку надёжности и могущества в Ароне-домашнем не убывало, Таша довольно быстро совместила двух Аронов в одного, и сейчас вид их почти-святого отца в мирской одежде её нисколько не удивляет.
        - Вечерний чай, - объявляет Арон.
        - И кое-кому ещё уроки делать, - добавляет Таша, поднимаясь с земли и помогая встать Лив. - Иди, стрекоза. Я игрушки соберу - и за вами.
        Та не возражает: охотно ухватывается за протянутую руку Джеми и бок о бок с ним устремляется к башне звездочёта, белеющей над вишнёвыми кронами.
        - Не хочешь пройтись до озера? - спрашивает Арон.
        - Хочу, - умилённо наблюдая за удаляющейся парочкой, отвечает Таша, не задумываясь. - Но с госпожой Лиден сам потом будешь объясняться.
        - Она поймёт. Хочу послушать, как прошёл твой день.
        Пока они идут до озера, Таша рассказывает, что было сегодня в школе. А ещё думает, что когда-то душу продала бы за отца, которому интересно, как прошёл её день, и за мирные вечерние прогулки с ним.
        Теперь они есть, и душу ей продавать не пришлось - но какую цену она уплатила взамен…
        - Давно ты заметила, что Лив неравнодушна к Джеми? - произносит вдруг Арон, когда они спускаются к воде по узкой тропке, вьющейся по холму, и садятся на прибрежную гальку. Впереди - озеро Лариэт: зеркало перламутровых вод в ложбине предгорных холмов, оправленное в пёстрые луга и лес, пылающий осенними красками. Если повернуть голову, можно разглядеть заснеженные пики далёких горных вершин, отгородившихся от королевства горами пониже.
        - Не говори так. - Таша, не глядя, зачерпывает рукой горсть светлых камешков. - Это же… детское.
        - Потому я и сказал «неравнодушна», а не «влюблена».
        Выбрав самый симпатичный камушек, Таша без замаха кидает его в воду.
        - Не так давно. Она же с ним всегда вредничала даже больше, чем с остальными. А потом я обратила внимание, как она на него смотрит… когда никто не видит, конечно.
        - И как ты к этому относишься?
        Следующий камень пару раз лягушкой скачет по зеркальной глади, прежде чем скрыться под водой.
        - Я не могу относиться к этому серьёзно. Полагаю, ты тоже.
        - Сказать честно?
        - Нет, соврать.
        - Я огорчён тем, что на её месте не ты.
        Очередной камень, вылетев из дрогнувшей руки, укоризненно булькает у самых Ташиных ног.
        - Ты это серьёзно… честно?
        - Серьёзнее и честнее некуда. - Арон отстранённо смотрит вдаль. - Многие в твоём возрасте уже замужем.
        Она вдруг ощущает странную, неясную, болезненную обиду: сама не понимая почему, но отчего-то не желая слышать подобного из его уст.
        - Так не терпится сбыть меня с рук?
        - Нет. Просто я бы предпочёл видеть на этом месте Джеми, нежели кого-то другого.
        Таша глубоко вдыхает, успокаиваясь и успокаивая колючую иглу в сердце. Оглядывает камни у себя на ладони.
        - Предлагаешь мне отобрать мальчика у собственной сестры? - негромко интересуется она, выбирая из камушков наиболее плоский. - Джеми мне как брат. Едва ли я когда-нибудь смогу смотреть на него иначе.
        - А на Алексаса?
        - Наверное, смогла бы, - соглашается Таша без особых раздумий: просто потому, что не имеет никакого желания думать об этом всерьёз. - Если бы забыла о том, что буду очередной в послужном списке. Однако, какими бы замечательными ни были мои рыцари, у них обоих есть одно большое «но».
        - Какое же?
        Следующий камень, прежде чем пойти ко дну, оставляет на воде три расходящихся «блинчика».
        - Кто-то из них всегда будет третьим.
        Задумчивость в глазах Арона ей не нравится.
        - А если не всегда?
        Таша непонимающе следит, как дэй поднимает и вертит в руках гладкий светлый камушек, обточенный волнами.
        - Видишь ли, - продолжает Арон, отвечая на немой вопрос, - как ты понимаешь, это не совсем нормально: существование двух личностей в одном теле. Однако подобное уже случалось ранее. Да, бывали люди, пускавшие погибшего близкого в своё тело, - кивает Арон, заметив её недоверчивый взгляд. - Ритуал Двоедушия открыли мы. Амадэи. Лиар, если быть точным. Но в конце концов мы отказались от него, а Ликбер Великий вовсе его запретил. Большинство летописей, где ритуал упоминался, погибли в Тёмное Время. С тех пор его проводят тайно, а о результатах предпочитают не болтать, дабы не навлечь гнев Мастеров Адамантской Школы. Впрочем, колдуны, в отличие от волшебников, законы Ликбера не чтут.
        - Чем больше узнаю о Ликбере, тем меньше он мне нравится, - ворчит Таша.
        - Не думай о нём слишком плохо. Несмотря на все свои… недостатки, основатель Школы Волшебников был великим человеком. На то, чтобы настроить народ против амадэев, у него были вполне объективные причины. На то, чтобы запретить ритуал Двоедушия, тоже.
        - Что за причины?
        - Этот ритуал никого не спасает. Скорее наоборот. Потому мы в своё время от него и отказались. - Арон подкидывает камушек на ладони. - Исход всегда один и тот же, просто многие об этом не знают. Или забывают. Порой намеренно.
        - Не ходи вокруг да около, - говорит Таша, отчётливо ощущая волнение, сбивающее дыхание. - В чём дело?
        Арон, поразмыслив, без замаха кидает камень в озеро.
        - В том, - отвечает он, глядя, как расходится круг на воде, - что рано или поздно происходит объединение сознаний. Слияние двух личностей. Норма берёт своё. Не понимаешь? Да, это сложно понять. А принять - ещё сложнее. Но рано или поздно вместо Джеми и Алексаса мы получим кого-то одного… с чертами другого. Вот так.
        Таша опускает взгляд - на собственную ладонь, незаметно стиснувшую последний камень тонкими пальцами.
        - Джеми… с чертами Алексаса?
        В мыслях царит звенящая болью пустота.
        - Необязательно. Более сильная личность поглотит более слабую, при этом получив некоторые моральные качества и способности поглощённого.
        - И получится либо Алексас с магическим даром… не такой задающийся и любвеобильный… либо уверенный в себе Джеми, прекрасно владеющий мечом?
        - Примерно.
        Таша смотрит на свою руку, словно больше ничто на этом свете её не волнует.
        Хотела бы она, чтобы это действительно было так.
        - Я не хочу их терять. Никого из них. - В дрогнувшем голосе всё же прорезается боль. - Они… мои друзья. Оба.
        - Я тоже. Но это случится, Таша. Хотим мы того или нет.
        Таша глядит, как тёмная полоска леса на том берегу поглощает алое солнце.
        - И когда?..
        - Не знаю. Двоедушие не длится долго. Год, два, три - не больше.
        Костяшки девичьих пальцев белеют от напряжения.
        - Джеми знал об этом, когда соглашался на ритуал?
        - Нет.
        - Ему никто не сказал?..
        - А зачем? В этом случае их опекун терял одного из братьев, а так получал обоих, слитых воедино. И маг, и фехтовальщик. Хороший расклад.
        - Герланд совсем их не любил, да?
        Это выходит спросить только едва слышным шёпотом.
        - Судя по тому, что я видел в их памяти… - Арон коротко качает головой. - Он - альв, Таша. Королевский Охотник к тому же. Альвы не созданы любить людей, а Охотникам чувства в принципе не положены.
        Таша долго сидит неподвижно.
        Разжав руку, кидает взгляд на камешек, лежащий у неё в ладони. Плоский, розоватый. С дыркой посредине.
        - Загадай желание, - советует дэй.
        Таша поднимает камень к глазам. Сквозь крохотное отверстие, проточенное ветром и водой, глядит на краешек солнца.
        Одинокий «бульк» звучит одновременно с тем, как за лесом скрываются последние солнечные лучи.
        - Загадала?
        Не глядя на амадэя, Таша кивает.
        - Пусть оно сбудется, - произносит Арон серьёзно.
        Таша улыбается. Самым краешком губ, горькой донельзя полуулыбкой-полуусмешкой.
        - Поживём - увидим…

* * *
        - Проснись.
        Таша открыла глаза; казалось, она задремала всего на секунду. Села на кушетке, - и лишь затем вспомнила, что, по идее, не смогла бы этого сделать. Но ремни исчезли таким же чудесным образом, как и появились.
        Отступив на шаг, Странница равнодушно созерцала пол, зачем-то сжимая в руках правдометр: нечто вроде серебряного молотка, только с двумя ручками и циферблатом, стрелка на котором педантично покачивалась между делениями «правда», «ложь» и «что-то здесь нечисто». Прибор, часто заменявший чтецов там, куда чтецам заглянуть было некогда. Иллюзионист смотрел на перо, под его взглядом торопливо царапавшее что-то в тетради. Орек застыл у стола, скрестив руки на груди; Советник в глубокой задумчивости глядел в потолок, подпирая ладонью подбородок.
        Похоже, допрос был окончен.
        - Я… - собравшись с духом, начала Таша, - и смолкла, когда Джелиар Айронсул поднялся со своего стула.
        Безо всякого выражения на аристократичном лице Советник Его Величества шагнул вперёд. К ней.
        Склонился в поклоне.
        Он или…
        - Его Величество ждёт, - изрёк мужчина в чёрном, - Морли-малэн.
        Как выяснилось, спуститься на допрос и выйти сухим из воды - это полдела. Надо было ещё вернуться наверх, не пав смертью храбрых на бесконечной лестнице.
        Таша оставила позади не один десяток ступенек, но всё ещё осмысливала то, что услышала после пробуждения. Мастера успели не только просмотреть её память, но и исследовать перстень Морли, дабы убедиться в его подлинности… а ещё допросить на правдометре Орека, к которому после Ташиных воспоминаний о Кэйрмиль ожидаемо возникли вопросы. В частности, действительно ли он непричастен к деяниям супруги-эйрдаля - и не имеет ли отношения к смерти сестры и её мужа.
        К счастью, правдометр убедительно подтвердил, что нет.
        - Любопытно, однако, что вы сразу не обратились к страже, Норман-энтаро, - отстранённо бросил Советник через плечо. Обратно они снова шли втроём: Иллюзионист и Странница остались в подземелье доделывать протокол и улаживать другие формальности. Впрочем, Вермиллион на прощание известил Ташу, что отыщет её на балу, и в этот раз всего двумя версами она не отделается. А ещё - что в прошлый раз их беседу прервали самым невежливым образом, а между тем им есть что обсудить.
        Что ей было обсуждать с Мастером Адамантской Школы, Таша не имела ни малейшего понятия. Но уже не удивлялась.
        - Если бы не Таша-лэн, я предпочёл бы вообще не предавать это огласке, - сдержанно ответил Орек из-за Ташиной спины. - Об этом не говорили даже слугам. Для них мы с Кэйрмиль просто разошлись. Я не хотел и не хочу, чтобы имена моих родных полоскали в каком-нибудь новостном листке, а меня заклеймили как супруга их убийцы.
        - И даже не хотели справедливого возмездия для этой самой убийцы? Так прониклись словами какого-то дэя о прощении врагов своих?
        Орек помолчал - так, будто и сам не знал ответа на этот вопрос.
        - Да, - поколебавшись, наконец откликнулся он.
        - Надеюсь, Морли-малэн, когда-нибудь мне доведётся услышать проповедь вашего отца. Судя по всему, он просто дамнарски убедителен.
        В голосе Советника прорезалась насмешка, - и Таша многое сейчас отдала бы, чтобы увидеть выражение его лица. Без этого слишком трудно было понять, есть ли в этой насмешке ещё и намёк.
        - Думаю, в особом отделе стражи с вашей супругой разберутся быстро, Норман-энтаро, - спокойно продолжил Джелиар. - Боюсь, вам предстоит нанести туда визит в ближайшее время… но не беспокойтесь, они не любят, когда новостники лезут в их дела. Ваша тайна останется тайной. - Повернув голову, Советник бросил на Ташу несколько ироничный взгляд. - Да, как и сказал герцог, мнимая помолвка останется между нами. Его Величество, конечно, захочет лично просмотреть протокол, но его это разве что повеселит… К слову, любопытная у вас семья, Морли-малэн. Я даже никогда не слышал о таких, как ваш брат. И о чтецах такой силы, как ваш отец.
        Неужели, подумала Таша.
        - К слову, теперь вам не нужно объяснять Его Величеству всю сложность ситуации, в которую вы попали, - добавил Советник. - Он прочтёт протокол и, уверен, примет меры по вашей защите. Для него это будет делом чести.
        Неужели, снова подумала Таша.
        - Летом, когда вы так внезапно убежали из Клаусхебера, святой отец сказал, что вас преследует маг крови, - тихо произнёс Орек. - Но я и подумать не мог, что всё настолько серьёзно.
        Таша лишь невесело улыбнулась, думая о том, что этот самый маг крови может сейчас шагать несколькими ступеньками выше.
        - Возвращаю драгоценность, Ваша Светлость, как и обещал, - проговорил Джелиар, когда лестница наконец кончилась и взору их предстал Леогран с ларцом в руках, нервно меривший шагами холл. - И поздравляю. Морли-малэн готова предстать перед Его Величеством… и принять своё наследство.
        Улыбка, осветившая лицо юного герцога, показалась Таше ярче, чем колдовской свет люстры над их головами.
        - Богиня, как я рад. - Всучив дяде ларец, Леогран заключил её в объятия: тёплые, братские, успокаивающие. - Судьба не зря привела вас летом в Клаусхебер, Таша-лэн. Род Морли заслужил того, чтобы быть восстановленным в правах. И вы вернёте ему былое величие сполна, я уверен.
        Если бы то была судьба, подумала Таша, сдерживая внезапно подступившие к глазам слёзы. Бескорыстная доброта Норманов обескураживала её, но в этой бескорыстности она была абсолютно уверена: все трое уродились достаточно гордыми, чтобы хлопотать о её благополучии не из соображений личной выгоды.
        - Идём, Лео, - со смешком поторопил их Орек. - Не стоит заставлять Его Величество ждать. Когда вернёмся в гостиницу, у нас будет вдоволь времени для поздравлений.
        - Если только Элль и Джеми-энтаро на радостях не задушат Ташу-лэн… простите, Морли-малэн.
        - Пожалуйста, только не надо «малэн». И «лэн», если уж на то пошло. И «вы», - произнесла Таша устало. - Не вам ко мне так обращаться.
        - Формально отныне вы выше нас, скромных герцогов. - Леогран снова улыбнулся; казалось, улыбка эта высветляла даже ледяные метки на его лице. Отстранившись, подал ей руку. - Но как скажете, Ваше Сиятельство.
        - За «Сиятельство» могу и стукнуть.
        - Можешь, - лукаво согласился тот, ведя её к лестнице, - только до гостиницы дотерпи.
        Ступая по багровой ковровой дорожке, Таша думала, что ей сполна хватало и двух названых братьев, - но, в принципе, против ещё одного она возражать не будет.
        Восхождение на вершину Королевской башни заняло немало времени: башня эта являлась одной из самых высоких во дворце, дворец строили три века назад, а лифты вошли в обиход совсем недавно. Подниматься пришлось на своих двоих, и к концу пути Таша успела запыхаться. Однако спустя десяток-другой моментов Советник наконец распахнул двери приёмной, предшествующей королевским покоям, - небольшой зальчик в кремовых тонах, с мягкими скамейками вдоль стен, которые золотили шёлковые обои, и огромными двустворчатыми дверьми в центре. У дверей дежурили пятеро мужчин и девушка в мужской одежде: все молодые, облачённые возмутительно просто - сапоги, штаны, рубашки да плащи поверх. На первый взгляд они казались лишними элементами в раззолочённой обстановке, однако на рубашках красовались знакомые нашивки: чёрный дракон в окружении белых цветов.
        Герб Его Величества.
        - Айронсул-энтаро. - Девушка первой склонила голову, и мужчины последовали её примеру. На вид она была чуть старше Таши, с миловидным лицом и тёмными волосами, забранными в низкий хвост заколкой-бантом; вместо ножен с мечом на поясе у неё висел странный длинный чехол чёрного бархата. - Позволите?
        - Что за вопрос, Риа, - ответил Советник, приблизившись.
        Королевские рыцари, более известные как кеары, встретили его во всеоружии. Девушка подняла со столика рядом с дверью правдометр, один из её товарищей - крупный, с ладонь, золотой кубик с круглой застеклённой шкалой: чудометр, фиксирующий изменения магического поля.
        - Вы - Джелиар Айронсул, Первый Советник Его Величества? - спросила девушка-кеар, взявшись за одну из деревянных рукоятей правдометра.
        - Да, - откликнулся Советник, без тени эмоций ухватившись за другую.
        Стрелка циферблата с утвердительным звяком качнулась к делению «правда».
        Что ж, по крайней мере, имя у него настоящее…
        - Вы безоружны?
        - Да.
        «Правда», - подтвердил прибор.
        - Есть ли у вас недобрые намерения и злые помыслы по отношению к Его Величеству?
        - Нет.
        Третий «звяк» - и Советник, разжав руку, отступил на шаг.
        - Изменений магического поля не было, - доложил кеар, сжимавший в пальцах чудометр. - Чисто. Следующий.
        С Леограном всё прошло не менее гладко. Небольшая заминка возникла с подарком, который вновь решили проверить.
        - Магическая активность, - нахмурился один из рыцарей, проведя над ларцом расправленной ладонью. - Что там?
        - Кубок, - спокойно ответил юный герцог. - Из рога антилопы шэдвар.
        - Лично видел, - подтвердил Советник. - А рог сам по себе обладает магическими свойствами.
        - Знаю… и всё же придётся распаковать, - решил верный страж Его Величества.
        Несчастный кубок повертели в руках, проверили ещё раза три со всех сторон и, наконец удовлетворившись результатом, вернули в шкатулку.
        - Простите за беспокойство, Ваша Светлость, - извинилась девушка, пока один из её коллег возвращал банту первозданный вид. - Сами понимаете, должность обязывает.
        - Что вы, какое беспокойство, - улыбнулся Леогран. - Безопасность Его Величества превыше всего. Храни его Богиня, чтобы с ним королевство процветало долгие годы.
        Скользнув взглядом по его бледному лицу с ледяными метками, девушка на миг улыбнулась в ответ.
        - К слову, отличный подарок. - Она посмотрела на Ташу - уже без улыбки: - Морли-малэн?
        Осложнений вновь не возникло. Только небольшая заминка после первого вопроса, когда Таша в ответ на фразу «Ваше имя?» пытливо оглянулась на Орека.
        - Что, Таша?
        - Понимаете ли… моего настоящего отца я не знаю, а приёмных у меня было два. Один из них уже умер. Второй в действительности моим отцом не является. Чьё второе имя мне брать, чтобы вышло правдиво?
        - Того, кого вы сами считаете отцом, - ответила вместо Орека девушка-кеар.
        Таша, кивнув, изрекла «Тариша Арондель Морли», и правдометр удовлетворённо звякнул.
        С остальными двумя вопросами проблем не возникло.
        - Я буду здесь, Лео, - сказал Орек, когда племянник вопросительно взглянул на него. - Меня на аудиенции не ждут. Советник сам представит тебя королю.
        Лишь секунда молчания, предварившая кивок Леограна, выдала: ему было бы спокойнее, будь дядя рядом с ним в столь ответственный момент.
        Убрав чудо-приборы, кеары расступились. Советник коротко стукнул в дверь - и, услышав в ответ приглушённое «да-да, войдите», взялся за резную медную ручку.
        - Подождите здесь, Морли-малэн. Боюсь, деловые разговоры мужчин будут вам неинтересны, - бросил он. - Когда Его Величество наконец сможет уделить вам всё своё внимание, вас позовут.
        Знаком велев Леограну следовать за ним, Советник прошествовал в королевский кабинет.
        На миг Таша различила кресло у окна, фигуру в чёрном и красивое лицо человека, когда-то угостившего её яблоком в карамели. Затем двери закрылись, оставив девушку стоять в приёмной наедине с мыслями обо всём, что происходит и произошло.
        …она законная наследница рода Морли. Наследница множества имений и огромного состояния. Вскоре её примет король - и его сил должно хватить, чтобы защитить Ташу от кукловода, даже если это его Первый Советник. Завтра она будет представлена всей знати Равнинной. Через несколько дней - знати всего королевства.
        Таша стояла перед дверьми в королевские покои - и не могла в это поверить.
        Всё шло слишком хорошо, чтобы быть правдой.
        - Мы с вами раньше не встречались? - спросил вдруг один из кеаров.
        Таша честно пригляделась - и покачала головой: взъерошенного молодого человека с открытым дружелюбным лицом она явно видела впервые.
        - Я не сразу узнал, но… - королевский рыцарь пристально смотрел на неё, - когда-то я столкнулся с девушкой, поразительно на вас похожей.
        Орек, прохаживавшийся по приёмной взад-вперёд, заложив руки за спину, круто повернулся на каблуках.
        Таша поправила причёску; едва ли та действительно нуждалась в поправке, но ей нужно было как-то скрыть озадаченность.
        - Как ваше имя? - спросила она неуверенно.
        - Бардэри Орглид.
        - Простите, не припоминаю нашей встречи.
        - Готовы подтвердить на правдометре?
        Даже кеары оглянулись на своего товарища с недоумением.
        - Зачем? - тут же вскинулся Орек.
        - Та девушка… я видел её в весьма сомнительной компании. Компании людей, чьи приятели едва ли могут быть допущены к Его Величеству. - Взяв со столика правдометр, кеар протянул ей деревянную ручку. - Хочу быть уверенным, что обознался.
        - Вы обознались, - ледяным тоном произнёс Орек, защитным жестом кладя руку Таше на плечо.
        - Ничего страшного, Норман-энтаро, - сказала девушка. - Мне нечего скрывать.
        Её ладонь спокойно сомкнулась на дереве, ещё хранившем тепло от прошлого прикосновения.
        - Тариша Морли, - заговорил кеар, - вы действительно не видели меня до сегодняшнего дня?
        - Нет, не видела.
        Звяк.
        - И никогда раньше не встречались с королевскими рыцарями?
        - Нет. Или не знала, что это королевские рыцари.
        Ещё один.
        - И никогда не имели дел с заговорщиками, входившими в тайное общество «Тёмный венец»?
        - «Тёмный»… что?! - От изумления Таша едва не разжала пальцы. - Вы в своём уме?
        - Бард, - мягко изрекла девушка-кеар, - её память только что просмотрели от и до. Сама Мастер Странница. Ты всерьёз полагаешь…
        - Отвечайте!
        - Нет, конечно! - Правдометр подтвердил её слова, и Таша тут же отдёрнула ладонь, чтобы яростно скрестить руки на груди. - Довольны?
        - Простите, Ваше Сиятельство. Значит, и правда обознался, - смиренно ответил молодой человек, опуская прибор. - Работа такая, сами понимаете.
        - Ваше рвение заслуживает похвалы, - процедила Таша, отворачиваясь, чтобы почти уткнуться лицом в серый бархат парадного сюртука Орека. Тот успокаивающе сжимал её плечо, сверля кеаров гневным взглядом, но тревога уже заворочалась комом в груди, тошнотой подступила к горлу, побежала мурашками по спине. Что-то случится, шептали тоненькие голоса на грани сознания, что-то страшное, что-то…
        Наверное, поэтому Таша даже не слишком испугалась, когда из-за дверей послышался полный ужаса крик Леограна: «Помогите, кто-нибудь!!!»
        Крик ещё не стих, а кеары уже врывались в комнату. Таша с Ореком, недолго думая, рванули следом - и замерли: посреди кабинета на полу лежал Шейлиреар. Лицо короля светилось мертвенной бледностью, кровь стекала изо рта, расплываясь багряным пятном на светлом ковре.
        Рядом с бессильно разжатой ладонью Его Величества лежал подаренный кубок.
        Растерянный Леогран нависал над королём. Советник стоял подле него на коленях, но моментально повернулся к кеарам, чтобы прошипеть:
        - Взять ублюдков. Норманов. Обоих.
        - Стойте! - воскликнул Леогран - бледный до того, что ледяные метки на его лице выцвели, почти слившись цветом с кожей. - Я не…
        Его прервал взмах руки одного из кеаров, заставивший и юного герцога, и его дядю, не успевшего сказать и слова, плашмя повалиться на ковёр.
        - Нет! - закричала Таша, когда один из королевских рыцарей бесцеремонно ухватил её за плечи и поволок прочь из комнаты. - Вы не смеете! Норманы здесь ни при…
        - Риа, первую магическую помощь королю, - не слушая, отрывисто велел Советник, поднимаясь с колен; девушка-кеар быстрым движением извлекла из бархатного чехла покоившийся там предмет - флейту тёмного дерева. - Бард, немедленно вызывай Травницу. - Рыцарь мигом вытащил из кармана штанов серебряное зеркальце. - Норманов - на допрос. - Четверо кеаров, подхватив бесчувственных Норманов под локотки, поволокли тех прочь из кабинета. - За остальными членами семьи пошлите в гостиницу. Морли-малэн отвезите туда же.
        - Нет, пожалуйста! Леогран не мог этого сделать! - Таша вырывалась из хватки кеара так отчаянно, что тот уступил, позволив ей задержаться на пороге. - Я должна знать, что случилось, имею право знать!
        Стоя над королём, девушка-кеар поднесла флейту к губам, прикрыла глаза - и комнату наполнили тихие звуки. Рождаемые инструментом ноты казались осязаемыми: будто вот сейчас протянешь руку и поймаешь их - невидимых бабочек, порхающих вокруг и складывающих мелодию, походящую на тихий плач.
        - Хорошо, - неожиданно легко согласился Советник. - В конце концов, вы почти свидетельница. Пусть посидит в приёмной, я с ней позже поговорю, - велел он кеару, сжимавшему Ташины предплечья.
        - Советник, - произнёс Бард, не отрывая глаз от зеркала, - а допросить её…
        - Досмотр её памяти закончили полчаса назад. Никаких сомнительных мест, никаких следов магического вмешательства не обнаружено. - Советник холодно смотрел на Ташу. - Лучше уйдите по-хорошему, Морли-малэн. Сами. Подумайте о чести рода, который вы отныне представляете. Вы же не желаете, чтобы вас тащили, как нашкодившую девчонку в угол?
        Сжав кулаки, Таша выкрутилась из ослабшей хватки кеара и пружинистой походкой вышла из кабинета.
        Норманов в приёмной уже не было.
        Третий Мастер Адамантской Школы, которого Таше посчастливилось увидеть за день, появился у дверей королевского кабинета буквально моментом позже. Вернее, появилась. Белая мантия наследницы Ликбера Великого облекала пышное тело, гармонировала с седеющими тёмными волосами, странно смотревшимися над гладким лицом вовсе не старой женщины. Глаза, серебристо-зелёные, как сушёная мята, лишь мельком обратились на Ташу, напряжённой струной застывшую в дальнем углу. Волшебницу впустил в приёмную кеар, охранявший вход со стороны коридора; видимо, он справедливо предположил, что в окно Морли-малэн прыгать не станет, а стало быть, остаётся лишь отрезать ей возможность сбежать через дверь.
        Как будто она хотела бежать.
        Мастер Травница вошла в королевский кабинет, и пение флейты стихло. Двери захлопнулись, но Таша, не выдержав, подкралась к ним и приникла к массивной замочной скважине.
        - Проклятие Гедеона, - коротко сообщила девушка-кеар, отходя в сторону, уступая Травнице место подле короля. Советник следил за ними, восседая в кресле поодаль. - Я вытащила это из его крови в физический эфир и растворила, что могла. Остальное выше моих сил.
        - Этого достаточно. - Опустившись на колени, волшебница засучила белоснежные рукава. - Прижмите его к полу.
        Шейлиреар уже не лежал сломанной куклой: метался, хрипло дыша сквозь стиснутые зубы. Чёрные волосы колечками пристали к мокрому лбу, на скулах рдели пятна лихорадочного румянца. Риа и Бард за руки и за ноги прижали монарха к ковру; бесцеремонно рванув тёмный сюртук, брызнувший пуговицами во все стороны, и рубашку под ним, волшебница обнажила королю грудь. Нашептывая что-то, она провела ладонями над гладкой бледной кожей, не касаясь, точно снимая невидимую паутину. Потом назад. И снова, и снова: неторопливо, расчётливо. Лицо её было бесстрастным, чуть нахмуренным в сосредоточенности. После каждых двух-трёх пассов Травница комкала в пальцах нечто незримое и отбрасывала в сторону; спустя пару секунд невидимое нечто таяло вполне видимой сизой дымкой, приправляя воздух кладбищенским зловонием.
        Таша не знала, сколько раз волшебница провела руками над телом короля, сколько незримой магической скверны было отброшено в сторону. Счёт потерялся, размылся в убаюкивающих движениях.
        Но спустя какое-то время Травница отряхнула руки - и, убедившись, что Шейлиреар дышит ровно, выпрямилась.
        - Порядок. Можете отпускать. - Встав, волшебница извлекла из ниоткуда неприглядную жестяную банку. - Переложите его на кушетку.
        Нельзя было сказать, что Травница морщится. Да и движения её были спокойны. Но некое напряжение в женском лице заставило Ташу присмотреться к её пальцам… превратившимся в сплошные волдыри.
        - Он выживет? - безо всякого выражения спросил Советник, когда Бард и Риа унесли короля из Ташиного поля зрения.
        - Куда денется? - почти равнодушно откликнулась Травница, обильно смазывая волдыри бальзамом из призванной банки. - Уже выжил.
        - Шерна, мне кажется или ты чем-то озадачена?
        - Риа одной флейтой способна излечить не слишком запущенные случаи, так? Знаю, что так. Но она только и смогла, что вытащить эту дрянь в физический эфир. - Волшебница развела руками, и банка исчезла. - А сколько тьмы я выкачала из эфира… - Она посмотрела на свои пальцы. - Силы проклятия легко отправили бы на тот свет знаешь скольких? Человек десять.
        - И о чём ты думаешь?
        - Что наше величество даже сильнее, чем мы предполагали. И мне страшно представить, как силён тот, кто заколдовал эту милую вещичку. - Травница поддела кубок острым мыском кожаного башмака. - Проклятие ведь не засветилось? Видимо, нет. Иначе всё было бы… совсем иначе.
        - Оно не могло засветиться, - покачала головой девушка-кеар, возвращаясь к беседующим. - Дремлющее проклятие Гедеона проявляет себя лишь слегка повышенной магической активностью…
        - Которую скрыли рогом единорога, - закончил Советник бесстрастно. - Провели, как детей.
        - Вы не могли знать, - рассудительно заметила волшебница. - Проклятие Гедеона знаете сколько лет никто не мог сотворить? Сотни. Просто не рождались такие маги.
        - Родился вот кто-то, - яростно выплюнул Бард, встав рядом с Риа. - Проклятье! Мы же проверяли этот дамнарский кубок! Щупали его! Почему проклятие не подействовало на нас?!
        - Оно настраивается на конкретный объект, - терпеливо пояснила Травница. - Портрет на кубке - элемент настройки. Уверена, в кость вделано что-то, принадлежащее королю: волос, ноготь… обрывок одежды, может быть? Что-то из личных вещей, хранивших след его физического эфира.
        - Мы ничего не могли сделать, - сказала девушка-кеар тихо и горько. - Будь Его Величество не так силён… Кстати, ничего, что Морли-малэн нас подслушивает?
        Таша отскочила от двери - но, как ни странно, ответ Советника расслышала отчётливо, словно всё ещё стояла рядом:
        - Как будто это что-то изменит. Присмотрите за ней, чтобы не сбежала. После допроса я с ней разберусь.
        Вновь скользнув в дальний угол приёмной, Таша проследила, как Советник выходит из кабинета и, напрочь игнорируя её существование, шествует мимо: туда, где сейчас будут допрашивать Лео и Орека.
        …всё это не может быть случайностью. То, что она сегодня оказалась здесь. То, что именно Норманам подбросили средство убийства короля (а что им его подбросили, Таша была абсолютно уверена). То, что Советник так похож на кукловода - и наблюдал за умирающим королём с таким безэмоциональным, почти удовлетворённым лицом. Не может.
        Этим летом Таша отлично усвоила важный урок - случайностей не бывает. Не в её жизни, во всяком случае.
        - Как вы, Морли-малэн? - сухо поинтересовалась девушка по имени Риа, выглянув из-за двери.
        Таша промолчала.
        Смерив её цепким усталым взглядом, Риа шагнула обратно в кабинет, и мгновением позже до Таши донёсся её голос:
        - Мастер, немного парки не помешало бы. Не соблаговолите?
        В приёмную девушка вернулась с кружкой, источавшей душистый дымок, от которого веяло молоком, мёдом и цветами.
        - Пейте, - сказала Риа. - Одолжили с княжеской кухни. Это парки, его делают цверги.
        - Я знаю, - ответила Таша, беря глиняную кружку.
        От взгляда тёмных глаз чудесной флейтистки почему-то делалось не по себе. И то, как она говорила… бережная мягкость взрослого, имеющего дело с испуганным ребёнком. Хотя Таша и правда была напугана: она помнила, что грозило тому, кто осмелится покуситься на жизнь короля.
        Взыскание имущества - и казнь. Его самого и ближайших кровных родственников.
        Закон этот был принят давным-давно и отлично работал, вынуждая противников короля хорошенько подумать, прежде чем решаться на покушение. Даже если ты не слишком дорожил собственной жизнью, мысль о том, что следом за тобой головы сложит твоя семья, могла остановить многих.
        Если кого-то из Норманов признают виновным, умрут все трое. И Орек, и Лео, и Элль.
        - Пейте… Ваше Сиятельство. Лучше станет. - Титул, высказанный из уст флейтистки, походил на насмешку. - Я посидела бы с вами, но моё место сейчас подле Его Величества.
        - Вы так его любите? - спросила Таша неожиданно даже для себя.
        - Любой из кеаров отдаст за него жизнь, - ответила та без раздумий. - Отдавать жизнь за того, кого любишь, куда приятнее, чем за того, кто тебе безразличен.
        Тон её был ровным, но у Таши возникло неловкое ощущение прикосновения к чему-то очень личному.
        - Проклятие точно было в кубке? Его Величество не мог проклясть кто-то из тех, кто был в кабинете? - не выдержав, скороговоркой спросила она.
        Риа уставилась на неё так, что под этим взглядом - взглядом девчонки, казавшейся немногим старше её самой, - Таша ощутила себя несмышлёным младенцем.
        - Я видела на кубке следы магического эфира. Следы того же проклятия, что убивало его, - выговорила девушка-кеар. - И когда всё случилось, с ним в кабинете не было магов.
        - А Советник…
        - Он не маг. Во всяком случае, не сотворил ни единого заклятия за, поверьте, немалое время моей службы.
        - Норманы не делали этого, - сказала Таша, отметив это «немалое». Впрочем, чудесная флейтистка явно была магом, а судить о возрасте магов по внешности - безнадёжное дело.
        Уточнение она тоже отметила. В конце концов, кукловоду и так приходилось скрывать от окружающих свою изуверскую сущность; почему бы для надёжности не утаить ещё и магический дар? Интереснее было, каким образом Советнику удалось обмануть приборы на входе в кабинет. Исказить показания правдометра с помощью магии было несложно, но чудометр обязан был просигналить кеарам, что некто поблизости творит недозволенное колдовство…
        С другой стороны, летом Таша уже убедилась: её кукловод ещё и не на такое способен.
        - Возможно, - легко согласилась Риа.
        - Не делали. - Таша стиснула кружку в руках так, что глина почти затрещала. - Их подставили.
        - Мастер Странница во всём разберётся. - Девушка положила руку на чехол с флейтой. - Будьте здесь, Морли-малэн. И лучше не пытайтесь уйти.
        Когда Советник вновь возник на пороге приёмной, Таша всё ещё сжимала стынущую кружку в ладонях.
        - Почему не пьёте?
        - Аппетита нет.
        - Немудрено. - Советник жестом пригласил её пройти в кабинет. Затем подвёл к массивному письменному столу чёрного дерева и учтиво отодвинул одно из кресел, ждавших рядом. - Присаживайтесь.
        Таша посмотрела на кровавое пятно, буревшее на дорогом ковре, где выткали сцену охоты на антилопу шэдвар. Взглянула туда, где подле дверей в спальню висел над камином портрет Его Величества: молодой привлекательный мужчина с умными светлыми глазами. Прекрасный король Срединного королевства, которого на удивление хорошо запомнила маленькая Таша… совсем не похожий на умирающего короля, которого пока имела счастье лицезреть Таша взрослая.
        Эта мысль почти вырвалась из её горла истеричным смешком.
        Не так она представляла свою первую официальную встречу с Шейлиреаром Первым. Не так.
        - Всё будет объявлено на приёме в Парадной зале через полчаса, - произнёс Советник, когда она опустилась на краешек скользкого шёлкового сиденья, - но, учитывая вашу причастность… - Присев напротив, он опёр руки на подлокотники и положил подбородок на скрещённые ладони, сверля собеседницу невидимым взглядом из-за дымчатых очков. - Дела вашего жениха плохи. Вам крупно повезло, что вы не успели стать Норман-лиэн. Впрочем, это никогда и не входило в ваши планы, как я понимаю?
        - Что вы узнали? - спросила Таша пересохшими губами.
        - Отчасти вы были правы. Леогран действительно не знал о проклятии. Идея подарить кубок принадлежала Ореку. Он лично заказал его у мастера в Броселиане и сам забирал готовый подарок. А ещё кто-то поработал над его памятью. Вскрыть затенённые участки сознания мы, к сожалению, не смогли, но вывод напрашивается следующий: Орек подготовил покушение, после чего попросил мага, наложившего проклятие, стереть ему память о подготовке. Поскольку маг, способный сотворить проклятие Гедеона, очень силён, ему это удалось.
        - Бред, - бесцеремонно отрезала Таша. - Лишь последний дурак поручит кому-то проклясть чашу, а затем позволит собственному племяннику вручить её королю, карауля под дверью. Даже если в убийстве Его Величества обвинят племянника, твою голову снесут сразу следом. О чём должен думать убийца, составляя подобный план?
        - Не знаю, - заметил Советник с холодным смешком, от которого Ташу покорёжило. - Никогда не убивал.
        Ой ли, подумала она, не особо стараясь скрыть ненависть во взгляде.
        - Орек мог понадеяться на то, что мы не обнаружим блоки в его памяти, - продолжил мужчина. - А, может, гибель семьи подкосила его разум… и на этом месте снова возникают вопросы о его причастности к этой самой гибели.
        - Если вы не можете вскрыть эти участки, как вы можете знать, что там находится? Орек жил с эйрдалем. Она очаровывала его! Это могут быть следы её вмешательства. Или кто-то мог всучить ему чашу и стереть память об этом. - Таша комкала в кулаках тонкий атлас юбки. - Норманы преданы королю всей душой. Шестнадцать лет назад они выбрали его сторону во время восстания и по сей день не жалеют об этом. Они горды этим. Я слышала это из их уст.
        - Да, мы не можем получить прямых подтверждений того, что Орек сам организовал покушение. Однако доказательств обратного у нас тоже нет. Факт остаётся фактом: своим подношением Леогран едва не убил короля. После такого вряд ли что-то может спасти Норманов от топора палача.
        - А как же поиски настоящего убийцы? Вы не собираетесь искать мага, который проклял чашу?
        - Морли-малэн, Шейлиреар для меня - не просто мой король. Он мой друг, - вкрадчиво пропел Советник. - Я побольше вашего заинтересован в том, чтобы покарать всех преступников. Конечно же, мы будем искать этого мага… усыпив его бдительность казнью тех, кого официально признаем виновными.
        - Усыпите бдительность?! - Таша вскочила, тяжело дыша. - Вы собираетесь убить трёх невинных людей! Двое из них почти дети, дамнары вас побери! Вы говорили, что для Его Величества будет делом чести спасти меня, и всё, что я слышала о нём, подтверждает: наш король справедлив! Вы не считаете, что предаёте его идеалы, когда…
        - Орек Норман виновен, - отчеканил Советник. Отражение огня в камине зловеще плясало в его затемнённых очках. - Вы молоды и наивны, Морли-малэн. Вы не знаете, как люди умеют притворяться. Не знаете, что может таиться в душе у человека, с которым вы знакомы много лет. Суд начнётся через пару дней, и, уверяю вас, он будет коротким, ибо доказательства вины Орека Нормана налицо. Норманы, конечно, наймут правозащитника, но дело уже проиграно.
        …и в его лице Таша прочитала, как всё будет. Следствие - формальность, которой нельзя избежать. Суд - с единственным возможным решением. Казнь - злой герцог Броселианский обезглавлен, преступники мертвы, королевство может спать спокойно.
        Ура.
        - Хотите сказать, у Норманов нет шансов, - выговорила Таша, едва находя в себе силы шевелить языком.
        Советник не ответил.
        - Даже когда очнётся Его Величество, который наверняка будет более справедлив, чем вы.
        - Его Величество благодаря Норманам пролежит без сознания не меньше шестидневки. Когда он очнётся, то, уверен, одобрит мои действия.
        Таше вдруг захотелось кричать, срывая голос. Крушить всё вокруг. Рвать пепельный бархат портьер, пачкать чернилами со стола дорогой ковёр и стены раздражающе уютной комнаты с шёлковыми стенами цвета серого жемчуга. Ощущение вопиющей, кошмарной несправедливости происходящего и собственное бессилье душило комом, подступающим к горлу, полыхало огнём в крови…
        …бессилье?
        …«зная, что брат его настроил стражу против него»…
        Таша прикрыла глаза, вспоминая ровные строчки из учебников, конспектов и энциклопедии, на днях упавшей ей в руки.
        Вновь посмотрела в лицо Советника, ждавшего её ответа.
        - Кажется, - очень, очень спокойно сказала она, - у Норманов есть право на Суд-Поиск.
        - Надо же. Вы и об этом знаете. - Мужчина откинулся на спинку кресла, не слишком впечатлённый. - В последний раз это было так давно…
        - Поправьте меня, если ошибаюсь. Условия Суда-Поиска: отсутствие официального следствия, запрет на правозащитника, тюремное заключение подсудимого в течение двенадцати дней. Один доброволец, называемый Ищущим, который в это время ведёт расследование. - Таша выплёвывала слова ровно и размеренно. - Через две шестидневки он должен предоставить неопровержимые доказательства невиновности подсудимого. В противном случае подсудимый признаётся виновным по всем пунктам обвинения.
        - Отличница в школе, надо полагать? - заметил Советник со снисходительностью, бесившей до белизны в глазах. - Прекрасно. И кто же, как вы думаете, вызовется Ищущим? Племянники Его Светлости тоже окажутся в заточении, а кроме них…
        - Я.

* * *
        Джелиар Айронсул, откашлявшись, подал знак Барду, и кеар послушно пропел заклятие.
        - Дамы и господа, - произнёс Советник, стоявший подле пустого трона: усиленный магией голос без труда разнёсся по залу, облицованному тёмным гранитом. - Я собрал вас здесь, чтобы сообщить печальную весть. На Его Величество было совершено покушение.
        Хор встревоженных вскриков волной пронёсся по залу. Схлынул, оставив звуковую пену отдельных восклицаний и глухих перешёптываний.
        - Обманув не только стражей дворца, но и верных рыцарей Его Величества, преступник пронёс во дворец кубок, на который было наложено смертельное проклятие, и преподнёс его королю в качестве подарка. Его Величество решил сразу развернуть подношение и поплатился за это. Однако своевременная помощь Рианнон Гиффес-лэн и Мастера Травницы Адамантской Школы, - Советник махнул рукой в сторону чудесной флейтистки и волшебницы, стоявших у подножия трона, - смогла спасти его.
        Вторая волна - возгласов облегчения - перекатилась в аплодисменты, точно шум прибоя, сменившийся отзвуком ливня.
        - Ещё несколько дней наш король будет крепко спать, но в остальном, по заверению Мастера Травницы, его здоровью ничто не угрожает. Пожалуй, на этом хорошие вести заканчиваются, и снова приходит черёд плохих. - Советник принял скорбный вид. - Кубок королю преподнёс не кто иной, как юный Леогран Норман, минувшим летом унаследовавший титул герцога Броселианского. А идея подарка принадлежала его дяде, Ореку Норману.
        Третья - недоумённая, с возмущением, сквозившим в ней холодным потоком.
        - Причины, подвигнувшие Норманов на покушение, нам неизвестны, но это не умаляет их деяния. Жаль, что враги короны притаились в семье, в чьей лояльности мы не сомневались. - Уместная пауза. Глубокий вздох, исполненный страдания. - Сейчас семейство Норманов заключено под стражу. Все трое сидят в дворцовой темнице. Однако нашёлся человек, который потребовал для них Суда-Поиска.
        Четвёртая - «кто же?..».
        - Тариша Морли-малэн, - Советник театрально взмахнул рукой, - прошу вас.
        Гробовая тишина.
        Сжимая в пальцах резную костяную ручку, нагретую её вспотевшей от волнения ладонью, Таша медленно поднялась к трону по широким ступеням. Повернулась. Скользнула глазами по виньеткам металлической люстры, колоннам вдоль стен, - и лишь затем решилась оглядеть толпу, тревожным морем волновавшуюся у её ног.
        Князь Равнинной. Герцоги с семьями. Новостники, кеары и стражи. Люди, которые готовились этим вечером приветствовать и слушать короля, но услышали рассказ о покушении на него.
        В глазах - удивление, непонимание, подозрение. Что угодно, кроме поддержки.
        - Перед вами - чудом уцелевшая наследница рода Морли, которая намедни осмелилась выйти из тени. Его Величество решил восстановить её в законных правах, вернув Морли-малэн родовые земли и титул. Она уверена, что Норманы послужили марионеткой в руках истинных преступников. Теперь у неё есть двенадцать дней, чтобы найти злодеев. Согласно правилам она должна вести расследование без помощи стражи и вышестоящих лиц… однако мы решили поддержать юную Ищущую, на эти дни вверив в её руки орудие преступления. Морли-малэн?..
        Таша высоко подняла проклятый кубок.
        Сотня взглядов поднялась вслед за её рукой.
        - Перед вами - безделушка, что едва не унесла жизнь нашего короля. Наши маги не обнаружили на ней следов других физических эфиров, кроме Норманов, Его Величества и мастеров-изготовителей. Маг, наложивший проклятие на чашу, позаботился о том, чтобы его личность осталась в тайне, и кто знает… быть может, Леогран с Ореком и вправду невинные пешки в чужой игре?.. Отныне их судьба в хрупких руках Морли-малэн. Склоняюсь перед вашей храбростью, Ищущая. Удачи.
        Невидимый взор Советника пробирал до мурашек. Но Таша не опустила глаз.
        Я знаю, что это ты, сказала она про себя, глядя на своё отражение в затемнённых очках. Но чего бы ты ни добивался, тебе не суждено победить. Не теперь.
        Она не уступит.
        Она не проиграет.
        - Дамы и господа, - продолжил Советник, отворачиваясь от неё с показным равнодушием, - давайте поблагодарим Мастера Травницу и Гиффес-лэн, ибо им мы обязаны тем, что я сообщил вам не совсем уж скорбные вести.
        Аплодисменты вновь ударились о своды зала, скатились по гранитным стенам и колоннам, мерцавшим в отблесках волшебных огней в люстре.
        - Возблагодарим кеаров, верных слуг Его Величества, обезвредивших преступников.
        Разрозненные хлопки обернулись редкой ритмичной дробью.
        - И пожелаем здравия Шейлиреару Первому, дабы он скорее возвратился к нам.
        - Да здравствует король!
        Эхо гулкого хора светлейших особ облаком окутало Ташу, замершую на тронном возвышении, прямую и тонкую, как струна корды.
        …она не проиграет. Ни за что. Пусть противник многократно сильнее.
        Не привыкать.
        - …ты? - Леогран расширил глаза. Они с сестрой вдвоём льнули к решётке камеры, пока Орек, измученный допросом больше племянников, без сознания распластался на койке в углу. - Но…
        - Предложи что-нибудь получше. - Таша устало убрала за ухо прядь волос, выбившуюся из причёски и падавшую на лицо. Ни ленты, ни заколки, ни замысловатые жидкости для укладки долго её волосы не удерживали, будто те обладали собственным характером и ненавидели любые попытки пленить их. - Пойми, дело даже не в том, увенчается моё расследование успехом или нет. Просто через несколько дней очнётся Его Величество, который, я уверена, рассудит вас по справедливости. А пока он спит, судить вас будет Советник, который уже решил отправить вас на плаху. Ни один правозащитник вас не спасёт.
        - Но если мы согласимся на Суд-Поиск, а ты не найдёшь…
        - Королю наверняка не будет дела до формальностей. Он не станет казнить невинных. Он захочет найти того, кто желал его смерти, того, кто действительно виновен. Может, даже сумеет вскрыть затенённые участки памяти Орека… он ведь очень могущественный маг, думаю, ему это под силу. А если не сможет он, сможет Арон, как только покончит с тифом в Фар-Лойле и приедет сюда. Это и будет моим доказательством.
        Светлейшее семейство отправили в то самое подземелье, куда Орек всего несколько часов назад спускался невинным свидетелем на Ташином допросе. Из обстановки в камере присутствовали только три жёсткие койки. Еду подавали в мисках, которые приходилось держать в руках. Справлять нужду - в жестяное ведро: одно на всех, под неусыпным присмотром стражников, круглосуточно дежуривших у камеры. Хорошо хоть, на время их разговора из приличия отошли поодаль.
        Таша не представляла, как изнеженные аристократы смогут прожить двенадцать дней в таких условиях.
        - Прости, - прошелестела Элль. Кое-как просунув ладонь между прутьями, коснулась её руки. - Прости, что обрекаем тебя на это… когда ты ещё с собственным врагом не разобралась.
        - Возможно, враг у нас общий. - Таша оглянулась и, убедившись, что стражники достаточно далеко, понизила голос: - Лео, Советник точно не творил заклятий, пока вы с ним были у короля? Не бормотал себе под нос, не шевелил пальцами как-нибудь подозрительно?
        - Он молчал всё время. Только и успел, что представить меня Его Величеству. И стоял неподвижно… насколько я видел. Хотя я не особенно следил за ним. - Юноша мотнул головой. - Таша, почему ты…
        - Я уверена, что он к этому причастен. Может, он и вовсе тот самый маг крови, а это очередная часть его игры. Он хотел, чтобы это случилось, чтобы я вызвалась Ищущей… от него чего угодно можно ожидать. - Таша помолчала. - И тогда всё это из-за меня.
        Одна мысль об этом скручивала внутренности в узел.
        - Что ж, в таком случае хотя бы будем знать, кто виновен в нашей смерти, - слабо улыбнулась Элль. - Уже немного утешает.
        - И в таком случае, - сказал Лео, - расследуя наше дело, ты отправишься прямиком в ловушку.
        Таша не ответила.
        - Не делай этого. Пожалуйста, - заклинающим тоном продолжил юный герцог. - Просто дождись отца Кармайкла в гостинице. Дождись, пока проснётся король.
        - Ты права: стоит Его Величеству очнуться, и всё изменится, - яростно подхватила Элль. - Не в его правилах казнить людей для отвлечения внимания.
        - Я просто съезжу к мастеру, который изготовил чашу. Не только чтобы расспросить его, но и чтобы предупредить, если он не имеет ко всему этому отношения, - сказала Таша, надеясь, что голос её звучит достаточно твёрдо и рассудительно. - Путь до Броселиана недолгий, успею обернуться прежде, чем Арон приедет сюда. Ты знаешь адрес, Лео? Просто… если мастер не замешан в покушении, без моего предупреждения жить ему осталось недолго.
        - Если он ещё жив, - мрачно заметила Элль. - И даже если замешан… Ничто не мешает убийце-магу убрать сообщника.
        - Броселиан, Ремесленная Улица, дом семь-дробь-два, - нехотя сообщил Леогран. - Мастера зовут Олеан Герман. Дядя говорил.
        - Пора, Ваше Сиятельство, - крикнул издали один из стражников. - Приём скоро начнётся.
        Таша лишь переводила взгляд с одного близнеца на другого, пока Элль не выпустила её пальцы.
        - Храни тебя Пресветлая, Таша. - Весенние глаза герцогини даже здесь, в подземелье, горели негасимым живым огнём. - Знай одно: если во всём этом и виновен твой кукловод… Я никогда не прощу себе, если ты попадёшь в очередную западню потому, что хотела спасти нас.
        - А я не прощу себе, если из-за меня вы из западни не выберетесь. - Шагнув назад, Таша повернулась к выходу из тюремного коридора. - До встречи. Когда увидимся в следующий раз, поднимем бокалы за ваше освобождение.

* * *
        - Алексас!
        Гостиничные апартаменты встретили тишиной и полумраком - люстры не горели, светились лишь ночники на стенах. Для Таши неожиданностью это не стало: пятью моментами ранее хозяин «Звезды Арпагена» любезно сообщил, что слуги Его Светлости покинули гостиницу вскоре после ареста Лавиэлль. Одетые. С вещами. И вообще, если честно, они собрали свою повозку, да и уехали. Куда? Подальше из города, наверное. Чего и вам, малэн, советую…
        Побежали, как трусливые шавки, думала Таша, в бешенстве распахивая двери спальни и швыряя кубок на кровать. Никто не верит, что Орек выкарабкается. Ничего, она им ещё покажет, всем покажет…
        - Джеми!
        Скинув тёплый зимний плащ, она обошла все спальни, раздражённо теребя кулон на груди: маленький серебряный ключ, заключённый в янтарный овал. Прощальный подарок Советника.
        «Чуть не забыл, - сказал он, когда она попыталась ускользнуть с тронного возвышения под гремящие в зале аплодисменты. - Это ваше. - Когда Таша обернулась, мужчина, не спрашивая разрешения, накинул ей на шею бархатный шнурок с янтарной подвеской. - Ищущим часто грозит опасность во время Поиска, а посему им положена спасительная соломинка. Проверните кулон в пальцах три раза и скажите «спаси», и, где бы вы ни были, вы перенесётесь в королевский дворец Альденвейтс».
        «Благодарю», - ответила она, тщетно пытаясь разглядеть ответы за непроницаемыми дымчатыми стеклами.
        «Посоветовал бы вам не снимать его, - добавил Советник, выправив её волосы из-под тканевой полоски, чтобы та могла прильнуть к девичьей коже, - но вы и не сможете».
        Таша вдруг ощутила, как шнурок сам собой укорачивается, туго обхватывая шею, затягиваясь на ней бархаткой.
        Советник располагающе улыбнулся её оторопи.
        «Так его не украсть и не потерять. Это для вашей же безопасности… чтобы никто не мог отнять у вас шанс на спасение, даже вы сами, - великодушно пояснил он. Слова таяли в рукоплесканиях спасителям Его Величества, всё ещё гремевших за Ташиной спиной. - Шнурок сам истлеет ровно через двенадцать дней, когда Поиск подойдёт к концу».
        По пути в гостиницу Таша сполна убедилась в правоте его слов. Треклятая чёрная ткань словно приросла к коже. И не стоило сомневаться: даже ножом ты скорее вспорешь себе вену, чем разрежешь зачарованный бархат. Она уже имела дело с заговоренными шейными украшениями.
        К примеру, летом одно из них доставило ей немало хлопот.
        Спальни оказались пусты. Таше вдруг вспомнилось утреннее недомогание Алексаса - и вся тревога за Норманов моментально испарилась, уступив место другой тревоге.
        - Джеми! Алексас! - В гостиную Таша вернулась, крича уже в панике. - Где…
        Озирая просторную комнату, осеклась - и кинулась к дивану, из-за которого торчали подозрительно знакомые ноги.
        Мальчишка лежал на полу за резной золочёной спинкой лицом вниз. Лихорадочно перевернув его, Таша вгляделась в его бледный лик, но крови не увидела: казалось, её рыцарь просто крепко спит. Рядом с ослабевшими пальцами валялись фарфоровые осколки разбитой чашки; на паркете подсыхала холодная чайная лужа, в которой плавал ломтик лимона. Видимо, Алексас решил скоротать время до Ташиного возвращения с любимым напитком (он всегда пил чай с лимоном, хотя Джеми ненавидел «эту кислятину»), но упал прямо с чашкой в руках.
        Таша потрясла юношу за плечи. Не дождавшись реакции, ухватила его за руки, по гладкому натёртому паркету подтащила к дивану - и, уложив на шёлковую обивку, со всех ног побежала за лекарем.
        - Всё в порядке, - констатировал вскоре гостиничный маг, водя ладонью над пациентом. - Простой обморок. Даже утомление диагностировать не могу - мальчик совершенно здоров.
        - Причину назвать можете? - спросила Таша, кусая губы.
        - Нервы? Насколько я знаю, у обитателей этих апартаментов сегодня выдался нелёгкий день, - выпрямляясь, бесстрастно заметил маг.
        Не особо успокоенная, Таша без лишних слов достала из кошеля серебряную монетку. Кошель, правда, принадлежал не ей, а Элль, но близнецы разрешили своей Ищущей тратить хоть все их средства. Это было кстати: на Поиск деньги понадобятся, и наверняка немаленькие, а до пробуждения короля вручить Таше наследство рода Морли никто не соизволит.
        Выпроводив лекаря и заперев дверь, Таша подошла к окну; приоткрыла его на щёлочку, изо всех сил убеждая себя, что с братьями Сэмперами не случилось того, о чём она думает. Обхватив себя руками, посмотрела на огни города, готовившегося бурлить от обсуждений, догадок и сплетен.
        …маленькая наивная девочка, которая надеется перехитрить всех…
        …мушка, что пытается вырваться из паутины, но вязнет лишь крепче…
        …а паук только улыбается, глядя на неё - всё ближе, ближе…
        Она тряхнула головой, надеясь выбросить из неё непрошеные потом. Вдруг заметив, что её тень на стене стала чётче, обернулась.
        С облегчением опустила руки.
        - Джеми? - Таша вдохнула поглубже: морозный воздух возвращал мыслям трезвость. - Как ты?
        Он сидел на диване. Огонёк белого пламени, плясавший над ладонью мальчишки, искрами отражался в его глазах, примешивался к золотистому свету лампы на стене, делая его холоднее.
        - Джеми?
        Он сжал пальцы, глядя на свою руку так, будто видел её впервые; огонь смялся, как клочок бумаги. Разжал - белое пламя вспыхнуло снова.
        - Да что с тобой? - Таша нерешительно приблизилась. - Джеми, что случилось? Я нашла тебя на полу, ты…
        Она не договорила.
        Мальчишка вскинул голову, подняв взрослое лицо, взглянув на неё взрослыми глазами. Не бледные васильки - синева неба стылым осенним вечером.
        Таша попятилась: чувствуя, как сжимает сердце холодный ужас осознания, что тревога её была не зря.
        …нет, нет, нет…
        Юноша поднялся с дивана: осторожно, точно проверяя собственные ощущения. Ловким движением пальцев музыканта погасив огонь на ладони, шагнул к Таше.
        - Кажется, - мягко сказал он, - всё-таки стоит называть меня Алексасом.
        Глава третья. Снова в путь
        - Дядя Арон!
        Амадэй, отстранённо созерцавший кухонную стену, повернул голову:
        - Да, Лив?
        Девочка сосредоточенно рисовала в своей книге для записей.
        - А вы не можете с Ташей по зеркалу связаться? - спросила она, выводя цветным карандашом хвост огромного кота, походящего на колбаску с лапами.
        - Таше не дали двустороннее зеркало, милая, - терпеливо растолковала госпожа Лиден, разливая чай. - Ты же знаешь, у нас в доме вообще нет зеркал.
        - И зря! Почему у всех нормальных людей есть двусторонние зеркала, а у нас нет? Даже обычные из дома убрали, приходится перед чайником расчёсываться!
        - Я уже говорил, Лив. - Арон устало закинул ногу на ногу, и кресло-качалка под ним шевельнулось, сплетая скрип деревянных ножек с потрескиванием огня в очаге. - С помощью зеркал мой брат может нам навредить.
        Госпожа Лиден поставила перед Лив кружку, над которой поднимался ароматный малиновый дымок; попыталась погладить девочку по голове, но та, фыркнув, увернулась.
        - С Ташей всё хорошо, милая, - проворковала старушка. - Не волнуйся.
        - С ней-то хорошо, а Джеми она с собой увезла! - Лив с такой силой ткнула карандашом в бумагу, что та продырявилась. - Почему он её рыцарь, а не мой? Это нечестно!
        - Маленькая ты ещё, чтоб рыцарей себе заводить. Пирожок будешь?
        Лив открыла рот, дабы сказать «нет», но, поразмыслив, кивнула: любовь к сладкому пересилила жажду протеста.
        Обеспечив названую внучку тарелкой брусничных пирожков, госпожа Лиден уселась за стол и откинула крышку ларца с вязанием.
        - Чай пей, - наказала она Арону, сидевшему напротив. - Стынет.
        Дэй послушно сжал чашку в ладонях, но пить не стал. Так и сидел, глядя на стену, точно связки сушёных яблок на ней были самым интересным, что он видел за одиннадцать веков своей жизни.
        - Лив, милая, не хочешь пойти в свою комнату? - сказала госпожа Лиден, не отрывая взгляда от наполовину готового шарфа. Пальцы её орудовали крючком так ловко, будто жили собственной жизнью. - Что здесь сидеть - кухонька маленькая, тесная, мы, старики, над ухом бубним… Пирожки можешь с собой забрать.
        - А в Ташину комнату можно?
        - Можно. И спать можешь там, разрешаю.
        Ликующе подпрыгнув, Лив сунула книгу под мышку, подхватила тарелку с кружкой - и была такова.
        - Что тебя тревожит, Арон? - спросила летописица, когда шаги девочки стихли вдали.
        - Я не знаю, правильно ли поступил.
        - Ты говорил, Таше ничего не грозит.
        - Говорил. - Амадэй задумчиво качнулся в кресле. Вздохнул, словно смакуя запахи малины и горящего дерева. - Лиар будет беречь её. От остального я её защитил… во всяком случае, на первое время, пока мы не поймём, что к чему. Но…
        - Но? - произнесла старушка, когда пауза затянулась.
        - Если что-то пойдёт не так, Таша даже не будет знать, с кем борется. Знать в полной мере.
        - Что ты имеешь в виду?
        Арон молчал.
        Вывязав последнюю петлю в ряду и вытянув нить, госпожа Лиден отложила пряжу на стол и заглянула в лицо амадэя:
        - Может, всё-таки скажешь, каким образом ты обезопасил законную наследницу престола Срединного королевства? Учитывая, что летом кеары видели её в обществе заговорщиков…
        - Таша отругала бы меня за то, что ты так много знаешь, - усмехнулся тот, не отнимая взгляда от яблок, нанизанных на нитки золотистыми бусинами. - Забавно, но это была даже не моя идея. Я думал об этом… а предложила она.
        - Что предложила?
        - Таша - не наследница престола, конечно же. А ещё она, конечно, не оборотень. Росла она в Прадмунте, в доме семейства Фаргори, но мать её была лишь верной фрейлиной покойной принцессы. Или королевы, Таша сама толком не знает. И, конечно же, Мариэль тоже не была оборотнем. Однажды вечером Таша нашла мать при смерти, и та успела сообщить, что Таша - последняя представительница рода Морли, и Мариэль - не родная её мать. Впрочем, смерть пришла раньше, чем женщина успела сказать всё, что хотела, и тайна настоящего имени Мариэль… ведь в Прадмунте она жила под вымышленным… ушла вместе с ней в могилу.
        - Беспроигрышный вариант, - кивнула старушка. - Тариш точно прихватил с собой в Адамант каких-нибудь родственников, которых вырезали Кровеснежной ночью.
        - Сестру. Линдену. Норманы упоминали об этом, - уточнил Арон сухо, словно учитель, поправляющий ученика. - Дальнейшая история осталась почти без изменений. Таша кинулась в погоню, встретила меня, мы вместе выкрали её сестру, выяснили, что с ней играет злой маг крови…
        - Дай-ка угадаю. Вы с Лиаром, конечно, не амадэи, а просто два брата, один из которых маг крови, а другой - целитель и чтец сознаний?
        Арон кивнул.
        - И с кеарами вы никогда не встречались… и с заговорщиками, естественно…
        - Именно.
        - А то, что её чуть не сожгли в Прадмунте как оборотня?
        - Ложное обвинения дэя-фанатика.
        - А что с Джеми и Алексасом?
        - Бедные мальчики потеряли память. Они не помнят ничего до того момента, как мы нашли их на дороге без сознания… ничего, кроме своих имён. Их рыцарство по отношению к Таше - забавная игра.
        - Это всё замечательно, но каким образом Таша умудрится пройти досмотр памяти и обмануть правдометры? Одно дело придумать ложную историю, а другое…
        Госпожа Лиден смолкла.
        Уставилась на амадэя так, будто только сейчас осознала, кто сидит на её кухне.
        - Подожди-ка… только не говори мне, что…
        - Она сама об этом попросила, - тихо произнёс Арон.
        Лишь самый внимательный слушатель различил бы в интонации горечь сожаления.
        Долгое время один треск огня спорил с шелестом вьюги за окном.
        - Злой маг крови, - наконец вымолвила госпожа Лиден глухо. - Тоже мне… - Старушка криво улыбнулась. - Арон, о чём ты думал?
        - О том, что изменить Ташину память и поставить блок в сознании Джеми и Алексаса - единственный способ обмануть кеаров, дознавателей и правдометры, - невыразительно проговорил тот. - И что Зрящий - единственный чтец, способный сделать это так, чтобы никто не заметил следов.

* * *
        - Алексас? - Таша смотрела на своего рыцаря, пока сердце её стучало, казалось, на всю полутёмную комнату. - Ты… колдуешь? Но поче… где Джеми?
        Он не ответил. Просто смотрел на неё спокойными глазами: не васильковыми, как у Джеми, не синими с золотом, как у Алексаса, - синими с серым, с выцветшей в них желтизной. Чем-то средним.
        Это подтвердило её опасения очевиднее любых слов.
        - Двоедушие… кончилось?
        Она думала, что, спрашивая это - а может, констатируя, - она закричит. Но вышло только прошептать.
        - Так ты знала.
        Взгляд Алексаса был непроницаем.
        - И… теперь ты один… в этом теле?
        Он кивнул.
        - И ты… владеешь магией?
        - Как видишь.
        Таша отступила ещё на шаг. Запнувшись обо что-то, рухнула в подвернувшееся позади кресло.
        Осознала, что дрожит, словно в лихорадке.
        …почему?
        - Но оно же не могло, - хрипло выдохнула Таша, убеждая непонятно кого, - не могло так быстро…
        …почему она не успела даже попрощаться с Джеми? Недотёпистым, вечно взъерошенным, занудливым, любимым…
        - Должно было быть… что-то, какой-то переход…
        …почему Джеми? Тело-то ведь его…
        …почему кто-то из них вообще должен был исчезнуть…
        …почему из двух друзей с ней остался один; почему так скоро, так внезапно; почему именно сейчас; почему, почему, поче…
        Комната поплыла в радужной пелене, подступившей к глазам.
        Сдерживаемые весь вечер чувства стоном прорвались из сдавленного слезами горла, - и Таша скрючилась в кресле, кусая солёные губы, рыдая до боли в скулах.
        - Прости, прости, - выкашливала она бесполезные, ненужные извинения, раскачиваясь взад-вперёд, точно это могло облегчить боль, что жгла душу калёным железом, - прости, пожалуйста, я… я…
        …если бы только здесь был Арон, который ответит на все «почему», поможет, исправит…
        - Не плачь, - сказал Алексас, опускаясь на колени перед креслом - и на короткий миг Таша забыла, что Арон далеко, ведь прежде так крепко и бережно её обнимали только его руки. - Прошу.
        - Я не должна была уходить! Я чувствовала, что с тобой не всё в порядке, я…
        - Нет, ты должна была уйти. От этого слишком многое зависело. И ты ничего не смогла бы сделать, даже если бы была здесь. - Он утёр кружевными манжетами её мокрые щёки. - Не плачь. Меньше всего на свете Джеми хотел бы, чтобы ты плакала из-за него.
        - Прости меня, я должна была тебе сказать, вам обоим сказать…
        - Я не сержусь. Здесь нет твоей вины. Предупреждение ничего не изменило бы.
        - Неужели ничего нельзя сделать? Вернуть…
        Она запнулась, когда рыдания заставили её подавиться словами, - и Алексас, не ответив, обнял её крепче.
        Должен быть выход, думала Таша, уткнувшись в плотный флеон его рубашки, отгоняя дурацкую мысль, что за пятна от слёз и соплей на дорогой ткани её рыцарь-щёголь наверняка «спасибо» не скажет. Должен. Не может его не быть. И наверняка Арону он известен. Арон сможет повернуть процесс вспять, помочь, спасти невинных, как всегда. Сможет.
        Спасительная мысль чуть разжала стиснувшие сердце огненные тиски.
        - Всё будет хорошо, моя королева. - Алексас слегка отстранился, чтобы провести кончиками пальцев по её векам, стирая слёзы. - Лучше расскажи обо всём, что произошло во дворце после покушения на короля.
        Он казался таким спокойным. Ради неё в том числе - Таша понимала это. И, естественно, предпочёл бы говорить о чём угодно, кроме случившегося. Едва ли он действительно готов сейчас обсуждать с ней это. Сперва ему надо выплакаться наедине с собой. Принять то, что отныне он всегда будет наедине с собой.
        …нет, никаких «всегда». Арон всё исправит. Точка.
        - Ты… знаешь о покушении?
        - Кеары ведь должны были объяснить Лавиэлль причины ареста. - Поднявшись на ноги, Алексас подвинул ближе к ней ещё одно кресло. - Итак?..
        К моменту, когда он сел напротив, Таша поняла, что слёзы кончились. Хотя бы временно. Так что, уставившись чуть выше его плеча, она как могла выровняла дыхание - и спокойно, размеренно пересказала события последних часов. Алексас слушал очень внимательно, не перебивая, лишь иногда изрекая «ясно» или «ага».
        Под конец даже самой Таше почти верилось в своё спокойствие.
        - …а потом я вернулась сюда и нашла тебя. Вот и сказке конец.
        На последних словах Таша попыталась улыбнуться, но вышло плохо.
        - Боюсь, только начало, - покачал головой Алексас. - Значит, ты собираешься ехать в Броселиан.
        - Нужно поговорить с мастером, который сделал чашу.
        - Не дожидаясь Арона.
        - Убийца вряд ли станет его ждать. Наверняка он хочет замести следы поскорее.
        - Справедливо, - кивнул Алексас. - И ты думаешь, что во всём виноват Советник?
        - Он слишком похож на Лиара. На то, каким я его себе представляла. Я всегда думала, что он занимает высокий пост при дворе. При короле.
        - Это он тебе дал? - Алексас одними глазами указал на янтарную подвеску, лежавшую во впадинке между её ключицами.
        - Да. Знакомый почерк, правда? Так и норовит одарить меня заколдованным ошейником. - Таша издала невесёлый смешок, глядя на свои ладони, сплетённые в замок. - И я думаю, что он может быть как-то связан с этим… сообществом заговорщиков. «Тёмным венцом».
        - Нет. Это не Венец. - Алексас подпёр голову рукой. - Герланд на такое не пошёл бы.
        - Герланд? Кто это?
        Юноша посмотрел на неё.
        Долгий взгляд сине-серых глаз встревожил Ташу своей непроницаемостью.
        - Скажи, пожалуйста, - прошелестел он наконец, - откуда ты знаешь про Венец?
        - Кеары упомянули, что есть такое общество заговорщиков, - честно ответила она.
        - Понятно. - Алексас стукнул подушечкой указательного пальца по подлокотнику кресла, задумавшись о чём-то. - Что ж, в таком случае предлагаю собираться.
        - В Броселиан? - неожиданное предложение помешало Таше как следует разобраться с мыслью о том, что её рыцарь будто бы знал о загадочном Венце куда больше неё. - Прямо сейчас?
        - Почему нет? Как ты сама верно заметила, убийца ждать не будет. Пока мы выспимся, тоже… хотя едва ли мы оба этой ночью сможем спокойно спать.
        С этим трудно было спорить. Таша прекрасно понимала, что едва ли вообще сомкнёт глаза, если будет просто дожидаться рассвета. Ей нужно было сделать что-то. Доказать самой себе: она не бессильна, она контролирует ситуацию. Доказать сейчас. А иначе ей до утра предстоит лежать, глядя в потолок, сходя с ума от хоровода мрачных дум в собственной голове.
        - К тому же у нас есть ещё одна причина добраться до Броселиана поскорее, - добавил Алексас, заговорщически щурясь.
        - Что за причина?
        - Если ты не бывала в гостях у фей, тебе представится отличная возможность их навестить.
        - Можно подумать, у тебя в Броселиане есть знакомые феи, - пробормотала Таша, бесцеремонно вытирая нос тыльной стороной атласной перчатки: сейчас манеры были последним, что её волновало.
        - Не совсем знакомые и не совсем в Броселиане, но есть, - серьёзно произнёс Алексас. - И нам очень пригодится магический источник, присутствующий во всех обиталищах уважающих себя фей.
        - Зачем?
        - Секрет. Для пользы дела, уверяю. - Алексас встал и, церемонно поклонившись, подал ей руку. - Великие деяния ждут нас, моя королева.
        Таша безмолвно вложила свои пальцы в протянутую ладонь. Опять дорога… Все неприятности в её жизни начинаются с того, что Таше приходится срываться с места и мчаться куда-то через полкоролевства. Что сейчас, что летом. Но если тогда она в одиночку бежала в неизвестность, теперь рядом с ней - друг. И они прекрасно знают, куда едут и что их там ждёт.
        Всё воистину познаётся в сравнении.
        Кому-то нынешняя ситуация показалась бы хуже некуда. Однако Таша совершенно точно знала: хуже есть куда. И запас этого «куда» очень большой.
        С собой она взяла маленькую кожаную сумочку, куда кинула кошель, чашу и пару важных мелочей. Все вещи собирать не стала: зачем, если едут всего на день? Только сменила бальный наряд на одежду поскромнее - шерстяное платье и подбитую мехом куртку. Совсем не обязательно кричать на каждом углу, кто она такая; если же придётся заявлять о себе, всегда можно предъявить перстень Морли.
        - Зерконторы закрыты на ночь, - уже в лифте вспомнила Таша. - А ехать верхом…
        - У нас есть карета.
        - И нет кучера.
        - Есть.
        - Но вся челядь Норманов…
        - Посмотри налево.
        Таша честно взглянула на долговязую фигуру сбоку от себя.
        - Хочешь сказать, что проведёшь морозную ночь на облучке?
        - Всё для вас, моя королева.
        Таша сперва хотела возразить. Потом вспомнила, что Алексасу наверняка остро требуется выплакаться - и что её рыцарь слишком горд, чтобы делать это при ней.
        …ладно, облучок так облучок.
        Разговор с ключником, скучавшим за стойкой, прошёл без осложнений. Они не сказали, куда направляются, а их не спросили: тех, кто работает в лучших гостиницах крупнейших городов, учат атрофировать любопытство. Лишь заверили, что вещи дождутся их в апартаментах, ибо Норманы зарезервировали их на шестидневку вперёд и заплатили за весь срок сразу по прибытии. Видимо, негласный кодекс служителей гостиницы гласил, что даже государственная измена - не повод поскорее выселить неугодного власти жильца.
        Когда карету запрягли, Алексас распахнул перед Ташей дверцу. Девушка поднялась по ступенькам - и, прежде чем сесть, обернулась:
        - Алексас…
        - Да?
        В куртке, мохнатой меховой шапке и шарфе, натянутом по нос, любой смотрелся бы забавно; сама Таша, хоть и не видела себя в зеркале, наверняка исключением не была. Однако её рыцарь даже в такой одежде умудрялся выглядеть не хуже, чем в любимых щегольских нарядах.
        Она не стала повторять «прости». И высказывать «мне жаль» - тоже.
        - Ты всегда можешь поговорить со мной. О чём угодно. Ты же знаешь.
        Скрытую шарфом улыбку она угадала в его глазах.
        - Благодарю, моя королева.
        С поклоном захлопнув дверцу, он одним махом вскочил на козлы и исчез из виду.
        …ясно. Говорить о Джеми они не будут. Не сейчас.
        Остаётся ждать.
        Таша расстегнула куртку и стянула шапку. В карете было тепло: волшебный огонёк в металлической оправе под потолком не только светил, но и грел. Кажется, быть богатой и знатной не так уж и плохо… во всяком случае, можешь позволить себе путешествовать с удобством.
        Какое-то время Таша смотрела, как под цокот копыт и дорожную тряску проплывают мимо высокие дома тёмного камня. Потом задёрнула шторку и сняла сапоги, чтобы свернуться калачиком на сиденье; поудобнее устроившись на подушке, прислушалась.
        Если Алексас и плакал, она не слышала этого за грохотом колёс по мостовой.
        Таша подавила острый приступ сочувствия, нежности и благодарности, призывавший прямо сейчас вылезти из кареты и взъерошить каштановые кудри своего кучера. И не заметила, как уснула, изо всех сил надеясь: к тому времени, когда Алексас будет готов к разговору, Арон снова окажется рядом - и надобность в этом разговоре отпадёт.

* * *
        - Я столько не съем!
        - Милая, тебе надо много кушать, чтобы вырасти такой же красивой, как Таша, - возвестила госпожа Лиден, накладывая девочке кашу. - Тебе какое варенье?
        - Вишнёвое. - Лив широко зевнула, глядя в окно, в которое било раннее зимнее солнце. - А Таша самая красивая девочка на свете, правда?.. Эй, варенья в кашу тогда тоже побольше!
        - Правда-правда. А много сладкого есть вредно.
        Лив возвела к небу большие глаза - почти того же оттенка, что варенье, капавшее в пшёнку с ложки в руках госпожи Лиден.
        - Почему жизнь так несправедлива? - вопросила она со всем страданием, которое способен испытывать девятилетний ребенок, лишённый сладкого. - Почему нельзя было сделать вредной кашу, а не наоборот?
        - Такова вот она, жизнь. Ещё сама узнаешь, милая.
        Лив уныло поковыряла ложкой в тарелке. Снова посмотрела в окно, где за узорами инея расцветало золотом зимнее утро.
        - Дядя Арон уже ушёл?
        - Он всегда раньше солнца встаёт. - Госпожа Лиден плеснула в кружку кипятка из чайника и, помешивая травяной отвар, уселась в кресло-качалку. - Не бережёт себя совсем…
        - Да ладно, что с дядей Ароном случится? Он же всё может!
        - Всё, да не всё, - пробормотала старушка.
        Какое-то время на кухне слышалось лишь вялое поскребывание ложки о дно тарелки.
        Затем утреннюю тишину нарушил стук.
        - Принесло кого-то… - Неохотно поднявшись, госпожа Лиден неслышно дошаркала до двери по пушистому ковру, прикрывавшему холодный каменный пол. - Кто там?
        - П-п-почта!
        - А, новостные листки… - Летописица призадумалась. - В деревне ещё не были?
        - Нет, вы п-п-первые!
        - Тогда добро пожаловать, - произнесла старушка, отодвигая засов.
        Почтальон торопливо прошмыгнул внутрь, стуча зубами от холода. Вместе с ним в дом вполз морозный воздух, примешав свой оловянный запах к ароматам вишнёвого варенья, мяты и домашней стряпни.
        Охотно согласившись на предложение глотнуть чаю, краснощёкий парнишка с наслаждением избавился от шапки и тяжёлого тулупа, чтобы сесть за стол.
        - Неблизко к вам ездить, конечно. Ладно хоть раз в шестидневку, не чаще, - согревшись и перестав изображать щелкунчика, вздохнул парень, отливая чай в глиняное блюдечко. - Не оставлять же без почты, в конце концов. Вы не виноваты, что далеко…
        - Да, без новостей худо, - согласилась госпожа Лиден, косясь на небольшую сумку, брошенную гостем у вешалки-рогатины. - Эх, всегда завидую, глядя на ваши сумы…
        - Безразмерные торбы-то? Так там попробуй чего найди. Хотя удобно: и веса не чувствуешь, и не тащить с собой такую вот кипу… На каждого жителя по четырнадцать листков да ещё письма, это вам не хухры-мухры!
        - Хоть бы раз увидеть эти мухры, чтобы узнать, что они из себя представляют, - хмыкнула госпожа Лиден, возвращаясь в кресло. - Что-нибудь интересное в королевстве стряслось?
        - Ой, и не говорите, госпожа! Страсти-то какие!
        - Что ещё?.. Юная лэн, не думайте, что я этого не вижу!
        - Ну не хочу я это есть! - заныла девочка, уже подкравшаяся к мусорному ведру с наполовину полной тарелкой в руках.
        - Ладно, выбрасывай, горе моё. И коням ведь не скормишь, с вареньем-то… Так какие страсти?
        - Вот вроде спокойная неделька выдалась, - нетерпеливо продолжил почтальон, - ну, кроме двух ограблений на тракте… Что-то разбойники в последнее время расшалились: вроде не было, не было, а тут вдруг никакого сладу с ними… А сегодня в утреннем листке такое написали! Аж печатни раньше открыли, чтобы нам с собой свежие выдать! А то как же, все знать будут, а деревенские нет? Я сам как увидел, так и обмер!
        - Не томи душу, что случилось?
        Оттягивая момент, парень прихлебнул чаю из тёплого рыжего блюдца.
        - На короля покушение было, - трагическим шёпотом возвестил он.
        Раздался громкий «бульк»: это Лив уронила опустошенную тарелку из-под каши в таз с водой, и взметнувшийся фонтан брызг украсил блестящей россыпью капель её тёмную макушку.
        - Мама дорогая, - довольно-таки равнодушно откликнулась госпожа Лиден. - Но жив, конечно?
        - А вы почём знаете? - протянул почтальон обиженно.
        - Иначе сказали бы «убит», а не «покушение».
        - Ну да, - разочарованно подтвердил парень, вновь потянувшись к блюдцу. - Жив.
        - И кто же этот неудачник?
        - Да герцог какой-то. Молокосос чуть за двадцать. И деньги есть, и власть, вот что ещё ему надо? Ан нет, пошёл короля убивать! Как же его… Броселианский, кажись…
        - Что?!
        Кресло угрожающе скрипнуло - и почтальон невольно вжал голову в плечи, когда старушка, ещё миг назад выглядевшая полной противоположностью слова «опасный», метнулась к гостю с лицом ведьмы, опаздывающей на шабаш.
        - Листок! Быстро! - рявкнула госпожа Лиден, нависнув над парнишкой. - И вообще всю почту вытаскивай!
        - Я не…
        - Тиф в Фар-Лойле! Одни мы не болеем - на отшибе, зараза не дошла! Что, по больным пойдёшь?
        - Т-тиф? - лицо почтальона успело пожелтеть, посинеть и позеленеть, прежде чем кожа его избрала оттенок благородной бледности. - Но…
        - Думаешь, вру? Иди проверь!
        Парнишка, спотыкаясь, бросился к сумке. Вытащив нужный листок, протянул тот старушке, вырвавшей бумагу из его трясущейся руки.
        - Спасибо за гостеприимство, - пробормотал почтальон, вываливая кипу конвертов на дощатый пол. - Я это… того.
        Сухо бросив «счастливого пути» в закрывающуюся дверь, госпожа Лиден заперла кухню на засов и нашарила очки на столе.
        Непривычно тихая Лив мышкой скользнула за спину летописицы.
        Некоторое время обе - старушка и девочка - пробегали взглядами по печатным строкам.
        - М-да, - наконец изрекла госпожа Лиден. Грудь её тяжело вздымалась. - Какого дамнара…
        - Таша в опасности, да? - прошептала Лив.
        Старушка швырнула на стол листок.
        На пиктуре посреди страницы стояли подле пустого трона светловолосая девушка - и мужчина в чёрном, накидывающий ей на шею зачарованный амулет.
        - Теперь - да.

* * *
        Есть много способов быстрого пробуждения человека, упорно не желающего пробуждаться. Первое место по эффективности и неприятности Таша всегда делила между снегом за шиворот и холодным душем.
        Этим утром она прибавила к данным способам ещё один: когда твою тёпленькую пятку щекочут ледяными пальцами.
        Отчаянно жмурясь, Таша попыталась пнуть наглеца, посягнувшего на её сон, однако ногу ловко перехватили за лодыжку; на сей раз чью-то холодную руку и её кожу милостиво разделила плотная ткань юбки.
        - Доброго дня, моя королева.
        Таша нехотя разомкнула веки.
        Алексас примостился на краешке сиденья. Разрумяненный, улыбающийся. Он не щурился на бившее в окна кареты солнце, и, отражая золотые лучи, глаза его сияли.
        - Что, приехали?..
        - Да, и день чудесный. - Бесцеремонно уложив Ташины ноги к себе на колени, Алексас натянул повыше носок, который прежде наполовину стащил с девичьей ступни, и принялся обувать её в сапожки. - Как в песне поётся: «Проснулось всё, проснись и ты, красавица моя!»
        - Где мы? - спросила Таша, оторопело наблюдая за его действиями.
        - На постоялом дворе. Комнату я уже снял.
        - И уже не утро, верно? - уточнила Таша, оценив цвет солнечных лучей.
        - Пара часов до закрытия мастерских у нас есть.
        Зевнув, Таша села, потянулась за курткой, - но ту перехватили раньше, немедленно накинув ей на плечи.
        - Идём. Умоешься, перекусишь, и отправимся в мастерскую. - Алексас протянул ей сумку. - Время терпит.
        Пока он распахивал дверцу кареты, Таша могла думать только о том, что раньше натягивать на неё сапоги Алексас бы не соизволил. Джеми - тем более.
        Впрочем, возможно, в каждом из двух братьев было достаточно желания заботиться о нежных юных девах, чтобы в результате их слияния проявился подобный побочный эффект.
        Перейдя двор, хрустящий свежим снежком, они вошли в белокаменное здание трактира. Комната оказалась на втором этаже - светлая и уютная, с двумя кроватями и азалиями, розовевшими в горшочках на окне; на стене висело зеркало, которое Алексас предусмотрительно закрыл пледом, стащенным с постели. Надолго, впрочем, внутри не задержались. Таша лишь умылась и сжевала кусочек хлеба с сыром, запив чаем, после чего вступила в непродолжительную борьбу с Алексасом за право одеться самой.
        Битва была проиграна: ей не только застегнули куртку, но и надели на неё шапку, подали варежки и завязали шарф на шее в два оборота.
        - Да что на тебя нашло? - проворчала Таша, когда они вышли из трактира. Шагали снова под руку: если во дворе золотился снежок, то на брусчатой дороге образовался гололёд, коварно присыпанный белой крупой.
        - Мне нравится заботиться о тебе, - удивительно бесхитростно ответил Алексас. - О ком ещё мне нынче заботиться?
        Слова кольнули больнее, чем Таша могла ожидать.
        - Может, прикажешь к тому же сидеть в высокой башне у оконца, пока ты будешь вести расследование и свершать великие подвиги в мою честь?
        Она надеялась, что сумела скрыть смущение за сарказмом. И вместе с тем понимала: если забота о ней немного умерит для Алексаса горечь осознания, что о младшем брате он не позаботится уже никогда, пусть хоть с ложечки её кормит.
        …никаких никогда, Таша. Всего пару дней, пока вы не встретитесь с Ароном.
        - Между прочим, истинные особы королевской крови именно так и поступают. Привыкайте, моя королева: когда сделаетесь Морли-малэн, вам и нос самой вытереть не дадут. Служанка с носовым платком всегда будет ждать наготове.
        - Не будет у меня никаких служанок.
        - Мне кажется или я слышу интонации Лив?
        Таша безмолвно отвернулась.
        Броселиан разительно отличался от Арпагена. Белые домишки в два-три этажа казались игрушечными; широкие улочки вымостили светлым камнем. Мягкое вечернее солнце окрашивало бледной охрой заснеженные крыши, над которыми пряли ниточки дыма каминные трубы. Закутанные прохожие шли по своим делам так неторопливо, как никогда не ходят жители больших городов.
        Таша опустила натянутый по нос шарф - ей стало трудно дышать, - и мороз немедля тронул щёки щипучей рукой.
        - Зачарованный лес ведь рядом с Броселианом, - произнесла она, вспомнив свои детские уроки краеведения и тканевую карту, расстеленную на полу. Слова обернулись облачками пара, мгновенно истаяв в прозрачном солнечном воздухе.
        - Да.
        …Зачарованный лес был ещё одной из Ложных земель. Как Равнина с Криволесьем.
        И про это место сложили даже больше легенд, чем про другие.
        - Так вот почему ты говорил о феях?..
        - Именно.
        - Зачем нам к ним?
        - Глоток воды из магического источника фей избавит тебя от действия всех чар и заклятий, когда-либо на тебя наложенных. От любых магических вмешательств. Кроме того, он наделит тебя пожизненным иммунитетом против слабых и средних чтецов сознаний, а также устойчивостью к заклятиям с первого по пятый уровень.
        - Звучит неплохо, но зачем оно нам?
        - Ты ведь опасаешься, что подарок Советника с подвохом. Не отрицай. Вода фей поможет тебе противостоять магии, которую в него заключили… если туда заключили иную магию, кроме пространственной.
        Вспоминая легенды, сложенные о Зачарованном лесе, Таша покачала головой:
        - Не думаю, что это хорошая идея.
        - Криволесье и Равнину ты покинула благополучно. Зачарованный лес, пожалуй, опаснее их, но не думаю, что он будет представлять опасность для тебя. - Алексас подвёл её к крылечку одного из домов. - Однако прежде у нас есть дело поважнее.
        Таша вскинула голову, разглядывая вывеску подле двери: деревянную дощечку украсили резьбой так буйно, что надпись «Резных дел мастер О. Герман» не сразу можно было заметить. Рядом с надписью виднелось клеймо изготовителя: резак с обвивавшей ручку змейкой.
        То же, что вчера Таша обнаружила на ножке кубка.
        Алексас толкнул дверь, и та отозвалась возмущённым звоном потревоженного колокольчика.
        Приёмная мастерской, обитая деревянными панелями, была заставлена образцами работ: от крошечных костяных фигурок на полках до громоздкого комода, приткнувшегося в углу и являвшего взору поляну с танцующими феями, вырезанную на дверцах. Парень за конторкой играл сам с собой в крестики-нолики.
        - Добро пожаловать в мастерскую Олеангра Германа, - заслышав колокольчик, пробубнил он без всякого энтузиазма, не поднимая головы. - Что вас интересует?
        Стягивая шапку, Таша соображала, почему его голос кажется ей знакомым. Вгляделась в парня получше - и неверяще охнула:
        - Гаст?
        Тот наконец поднял лицо: симпатичное, зеленоглазое, обрамлённое тёмными кудрями. Родное.
        - Таша?!
        Мигом соскочив с высокого стула, друг детства бросился к ней.
        - Таша, Ташенька! - Гаст ошеломлённо сжал её в объятиях, и девушка ощутила силу его рук даже сквозь плотную куртку. - Живая! Что ты тут делаешь? Куда летом убежала? Я тебя искал, но…
        …радость пришла всего на мгновение, - чтобы уступить место стыду.
        Она так и не нашла его. Даже не попыталась найти. И лишь совпадением обязана тому, что они всё-таки снова встретились.
        - Если расскажу, не поверишь, - буркнула Таша, неловко обвивая талию Гаста руками в варежках. - Как ты здесь…
        Осеклась, вспомнив, что за происходящим пристально наблюдает ещё кое-кто, и оглянулась на Алексаса.
        Тот действительно наблюдал. Долгим, очень внимательным взглядом. Не то чтобы прохладным, но даже самый зоркий наблюдатель едва ли отыскал бы в нём теплоту.
        - Алексас, это Гаст Онван, - произнесла Таша. - Помнишь, я про него рассказывала? Он мой… друг.
        Она собиралась сказать «лучший друг». Но язык, который легко повернулся бы для этого ещё летом, отказался выговаривать явную ложь.
        …Гаст перестал быть её лучшим другом с тех пор, как Таша сбежала из Прадмунта. И тот, кто занял его место, сейчас стоял за её спиной.
        - Так-так. - Алексас прикрыл глаза. - Гаст… Племянник отца Дармиори. Наслышан. - Взглянув на Гаста, юноша усмехнулся. - И что же ты делаешь в Броселиане?
        От этой усмешки веяло холодком надвигающихся зимних сумерек - и Таша не могла осуждать Алексаса за это. В конце концов, все его воспоминания об отце Дармиори сводились к тому, что этот человек пытался сжечь их с Ташей заживо.
        Из-за племянника, теперь взиравшего на Алексаса опасно суженными глазами.
        - А ты ещё кто такой? - не слишком любезно поинтересовался Гаст.
        - Ташин друг.
        - Друг? - Тот окинул неприветливым взглядом лицо с тонкими чертами, долговязую фигуру, плащ с меховой оторочкой и щегольской вышивкой серебром, накинутый поверх куртки из дублёной чёрной кожи. - И как же вы подружились?
        - Откровенность за откровенность, - откликнулся Алексас спокойно. - Сначала ты свою историю поведай, а потом и я свою расскажу.
        - Как ты оказался здесь? - настойчиво подхватила Таша.
        Гаст опустил взгляд на требовательные глаза подруги, и лицо его смягчилось.
        Пощёлкав пальцами, он прошёл по обшарпанному паркету к двери. Открыв её, перевернул табличку с той стороны так, чтобы посетителей встречала надпись «Закрыто».
        Задвинул засов и, широким жестом предложив гостям сесть на лавку у стены, примостился туда же.
        - Когда ты исчезла, я отправился тебя искать. Дядя говорил, вы с Лив убили свою мать и сбежали… говорил, что вы оборотни. Но я не поверил. И чтоб ты маму убила… В общем, я понял, что с тобой что-то случилось. Может, похитил кто. Я забрал из вашего дома одну из твоих книг… знал, что по вещи, которую часто в руках держали, маги вроде как обычно могут владельца найти… украл деньги у отца и поехал в Нордвуд. Лошадь брать не решился, она семье нужна. Так что на своих двоих… а там добрый человек на повозке подвёз. - Гаст сложил ладони на коленях, нервно тиская одной рукой пальцы другой. - В городе разыскал колдунью и попросил тебя найти. Колдунья сидела с книжкой за зеркалом, сидела, а потом и говорит: мол, можешь попрощаться со своей подружкой, не вижу я её. Либо мертва уже, либо кто-то очень сильный в плену её держит, не даёт увидеть. Только расстелила карту и ткнула пальцем в Равнинную. Чутьё колдовское, мол, ей подсказывает, что где-то здесь ты… ну я и поехал. - Гаст облизнул сухие, потрескавшиеся от мороза губы. - Направился в Арпаген, решил там к колдуну обратиться. Думал, может, поближе к тебе
чары и подействуют… Ехал долго, хорошо ещё, караван подвернулся, с собой взяли. Когда прибыл, на улице решил заночевать - деньги сберечь хотел… а тут н? тебе - стражники! В тюрьму за бродяжничество на три дня отправили. Сказали, это на первый раз, дальше хуже будет. Вышел я, пришёл к колдуну… а тот говорит, что вообще почувствовать тебя не может. А это значит, ты либо на Ложных землях, либо, что скорее, - парень сглотнул, - мертва.
        Таша опустила глаза, не в силах видеть на его лице даже тень отчаяния, что друг испытал в тот момент.
        - Я решил, что дело всё-таки в Ложных землях, - продолжил Гаст, помолчав. - Мало ли куда тебя занесло. Но деньги отцовы я все извёл на эти два визита… услуги колдунов стоят недёшево. Решил, пока не отработаю их, чтобы вернуть, домой не поеду. И пока на третий визит к колдуну не заработаю, чтобы таки выяснить, что с тобой. На фонарном столбе увидел объявление, что требуются резчики в мастерскую Олеангра Германа. Арпагенский филиал. Я и пошёл: вырез?ть вроде умею, чего не пойти? Меня взяли, сначала топорную работу делать, потом всё тоньше, тоньше… учили… Отец в конце концов меня нашёл - тоже к колдуну в Нордвуде обратился. Домой уговаривал поехать. Но я ему то же самое сказал: пока долг вернуть не смогу, и сам не вернусь. Да и, если честно, мне в городе с деревом работать нравилось больше, чем в Прадмунте балбесничать. Отец вроде понял, только просил матери письмо передать и связь с ними через зеркало держать.
        - Про меня он ничего не говорил? - произнесла Таша невыразительно.
        - Я спрашивал, вернулась ли ты в Прадмунт. Он сказал, что нет. - Гаст расширил глаза, в которых вспыхнуло мучительное подозрение. - А что, врал?..
        - И как же тебя в Броселиан занесло, если ты работал в Арпагене? - вмешался Алексас, милостиво избавляя Ташу от необходимости отвечать.
        - Два месяца назад приехал сам мастер Герман, ему показали перспективных ребят, и меня в их числе. - В словах прорвалась тщательно скрываемая гордость. - Он меня и увёз сюда, в свою мастерскую. Теперь вот работаю. Платят неплохо: хватает и комнату здесь поблизости снимать, и на еду, и откладывать понемногу.
        - Но платят всё-таки не настолько хорошо, чтобы ты сумел скопить на поиск Таши.
        Сине-серые глаза блеснули внезапной насмешкой.
        - Да нет. Денег я уже скопил. Они на отдачу долга, конечно, но на поездку в Арпаген и мага хватило бы, а домой я всё равно не тороплюсь. - Глядя на Ташу, Гаст снова облизнул губы. - Только… я понимал, что, если маг опять тебя не увидит… значит, ты правда мертва. И что тогда со мной будет… Вот и тянул.
        Таша наконец осмелилась встретиться с ним взглядом.
        Чувство вины в глазах напротив забавным образом уменьшило её собственное.
        Не только она не спешила кидаться другу на выручку. Пускай по другим причинам.
        - Правда, пока меня временно за конторку посадили, - добавил Гаст быстро, сворачивая с неприятной обоим темы, - потому что умер наш приёмщик заказов, светлая ему память… Сказали, заодно от работы отдохну, пока новенького не найдут.
        Ага, подумала Таша мрачно.
        - Сам мастер Герман хотя бы здоров? - спросил Алексас будто бы невзначай.
        - Да не сказал бы, - откликнулся Гаст печально. - Бледный ходит, голова кружится… В Арпаген уехал лечиться. А вас-то что в Броселиан привело? Куда ты делась летом? - Он снова посмотрел на Алексаса: - И кто ты всё-таки такой?
        - Можешь называть меня Алексасом. Без «энтаро», так и быть, - великодушно ответил тот, снова избавляя Ташу от необходимости рассказывать то, что сейчас рассказывать ей не слишком хотелось. - Возможно, я тебя расстрою, но ты был прав, когда не верил словам дяди. Летом у Таши были большие неприятности, и так вышло, что я оказался рядом, помогая ей с ними разобраться.
        - Что за неприятности?!
        - Полагаю, о них Таша лучше расскажет сама… в другой раз. То, что привело нас в Броселиан, важнее. - Он кивнул в сторону кубка, который Таша как раз вытаскивала из сумки. - Вчера эта вещь чуть не погубила короля. Тебе она незнакома, случаем?
        Гаст пригляделся к костяной чаше в девичьих пальцах - и побледнел.
        - Похоже, знакома, - заключила Таша, глядя на лицо, за годы дружбы изученное ею до мелочей.
        - Может быть, - буркнул парень. - Погодите, что значит «погубила короля»?..
        - Герцог Броселианский поднёс Его Величеству этот кубок в качестве подарка, но кубок оказался проклят. Король чудом остался жив. А герцог Броселианский, между прочим, Ташин друг, - заметил Алексас небрежно.
        - Герцог?! - Гаст выпучил глаза так, что они стали напоминать круглые стеклянные шарики, какие вставляют куклам. - Это когда ты с герцогом задружиться успела?
        - Таша теперь сама почти герцогиня. Больше, чем герцогиня. Она единственная уцелевшая наследница рода Морли, не знал?
        - Морли? Это князей-то?! - Гаст охнул, смерив подругу таким потрясённым взором, будто та отрастила крылья за спиной прямо на его глазах. - Етить меня в душу!..
        - Так что Таша, очень расстроенная тем, что её другу грозит плаха, ищет мага, который проклял кубок. Более того, она думает, что колдун, сделавший это, и колдун, из-за которого летом она убежала из Прадмунта, - одно лицо, - закончил Алексас. - Если тебе есть что рассказать по этому поводу, ты её очень выручишь.
        Гаст снова посмотрел на чашу. На Ташу. Отвёл глаза, уставившись на выщербленный паркет.
        Стиснул огромные кулаки, словно это могло облегчить его мучительные раздумья.
        Таше внезапно подумалось, что если сравнить обоих с клинками, то Гаст будет двуручником, а Алексас - шпагой: шириной плеч друг детства превосходил её рыцаря раза в полтора. Только вот если кто-то вздумает выбирать, кто же из них двоих в схватке доставит противнику меньше хлопот, не факт, что выбор сделают в пользу Алексаса. Самая опасная сила - та, что чувствуется, но не кричит о себе; а сила в Алексасе чувствовалась - ещё какая. Особенно в новом Алексасе, родившемся с окончанием Двоедушия, очень походившем на прежнего себя, но неуловимо другом.
        Потеря брата… конечно, временная потеря, но всё же… разом сделала его старше и жёстче. И, вспоминая себя минувшим летом, Таша нисколько этому не удивлялась.
        - Аа, ладно, - махнул рукой Гаст. - В конце концов, если они захотят до меня добраться, молчанием я от них не спасусь.
        - Они? - немедленно вскинулась Таша.
        Облокотившись на стену, друг залихватски тряхнул кудрями:
        - В общем, в прошлом месяце явился к мастеру герцогский слуга…

* * *
        Беседу, затянувшуюся почти на час, прервал гневный стук: один из покупателей пришёл за готовым заказом, о чём договаривался ещё шестидневку назад, и его не остановила даже табличка. Нехотя свернув разговор, Гаст открыл дверь и вернулся за конторку, напоследок сообщив свой адрес.
        - Буду ждать тебя. Ну или вас обоих, - добавил он с нескрываемым напряжением. - Нам ещё многое нужно обсудить.
        - Заглянем сегодня или завтра, - пообещала Таша, прежде чем выскользнуть на улицу.
        - Скорее завтра, - добавил Алексас, подхватывая её под руку. - Сегодня у нас другие дела.
        Таша не стала возражать. Новая встреча почти неизбежно влекла за собой рассказ о воистину пламенном приёме, который летом дядя Гаста уготовил им с Алексасом, а беседу об этом ей хотелось отложить на как можно больший срок. К тому же девушке требовалось осмыслить всё, что она услышала.
        К примеру, смириться с тем, что блестящая теория про кукловода и игру пошла прахом.
        - Что думаешь? - как раз поинтересовался Алексас, ведя её по улочкам Броселиана, которые зимний закат выкрасил бледной охрой.
        Таша помолчала, пытаясь сложить в сознании мозаику из кусочков тех знаний, с которыми она покинула Арпаген, и знаний, приобретённых только что.
        - Пока не знаю. - Она мучительно вздохнула, обжигая лёгкие морозом, будто это могло внести ясность в мысли. - Но точно не думала, что здесь замешана жена Орека, которая оказалась эйрдалем и которую летом мы изгнали из Клаусхебера.
        …Орек Норман заглянул к мастеру Герману в прошлом месяце. По счастливой случайности Гаст подслушал, как мастер принимает заказ на кубок для короля. Однако стоило Герману-энтаро с поклонами выпроводить почётного гостя восвояси, явилась ещё одна посетительница. Прежде чем мастер увёл ту в свой кабинет, Гаст успел увидеть её: бледную худощавую девушку с треугольным лицом, чуть приплюснутым носом, тёмными глазами и волосами… и чёлкой до бровей.
        Сама Таша Кэйрмиль Норман не видела, зато Алексас по этому описанию узнал её без труда. И оба не удивились, что беглая жена Орека отрастила чёлку: надо же как-то прятать клеймо, которое Арон оставил на её лбу.
        Гаст решил подглядеть и подслушать, что творится в кабинете. Речь шла о заказе Орека - посетительница зачем-то подробно о нём выспрашивала. Поняв это, парень отлип от замочной скважины (совесть проснулась) и удалился в мастерские. А вскоре мастер поручил одному из своих старых ассистентов сделать кубок из рога единорога, но, поскольку это был подарок самому королю, резьбу по кубку Герман-энтаро решил в кои-то веки исполнить сам.
        Другой странный посетитель наведался в мастерскую, когда работу уже закончили, накануне дня, когда кубок должны были забрать. Гаст даже не мог сказать, мужчина то был или женщина - незнакомец кутался в плащ, укрывавший его с ног до головы. Загадочный гость провёл в кабинете у мастера всего несколько моментов, однако от Гаста не укрылись отсветы зелёного колдовского сияния, пробивавшиеся из-под двери. Кто бы ни наведался к мастеру Герману, он пришёл, чтобы сотворить заклинание - и, скорее всего, над кубком.
        На другой день приключилось сразу несколько событий. Чашу выдали заглянувшему за ней Ореку; приёмщик заказов не вышел на работу (как выяснилось позднее, по причине смерти от ножа бандита в тёмном переулке); мастер и ассистент, делавший чашу, слегли с неизвестной болезнью…
        - Значит, у Кэйрмиль есть сообщники, - произнесла Таша тихо.
        - Арон летом упоминал, что за ней стоит целое тайное общество, - напомнил Алексас. - В числе которого несколько древних эйрдалей.
        - Эйрдали умеют колдовать, но они - не колдуны. Им не сотворить подобное проклятие.
        - Думаю, в то общество затесались не только эйрдали.
        …с другой стороны, кто сказал, что это - не часть игры, а кукловод - не в рядах таинственных заговорщиков?..
        - Но почему они так хотят извести Норманов?
        - Видимо, ты забыла и это, но Арон летом также упоминал, что эйрдалям нужен Клаусхебер.
        - А имущество государственных изменников сперва отходит государству, а через год - ближайшим родственникам, оставшимся в живых… - Таша тряхнула головой, отгоняя воспоминания об уроках отца Дармиори, неизбежно влекшие за собой другие воспоминания. - Но власти не передадут имущество Норманов эйрдалю и убийце в бегах! Зачем этим эйрдалям вообще понадобился какой-то старый замок?
        - Этот старый замок воздвиг один из Мастеров Адамантской Школы, между прочим. Летом ты могла убедиться, что он таит немало секретов… Но, полагаю, эти вопросы лучше задавать не мне.
        Таша уставилась себе под ноги, глядя, как мысы её сапожек меряют скрипучий утоптанный снег.
        - Счастье, что Гаст до сих пор жив.
        Она не питала иллюзий по поводу странной неудачливости всех, кто был причастен к работе над кубком - или мог увидеть и услышать то, чего ему видеть и слышать не полагалось.
        - Не всё сразу, - откликнулся Алексас иронично. - Думаю, он следующий на очереди и его ждёт тихая быстрая гибель, не вызывающая подозрений. Несчастный случай, самоубийство… Я бы выбрал что-то из этого.
        - Не говори так! Мы его спасём!
        - Каким образом?
        - Не знаю! Будем за ним следить, не позволим эйрдалям к нему подобраться! Ты можешь наложить на него и его комнату какое-нибудь защитное заклятие? Раз ты владеешь магией?
        - Я подумаю, - сдержанно пообещал Алексас, выводя Ташу за светлую крепостную стену. - Но сперва…
        Таша запоздало сфокусировала внимание на картинке перед глазами: за размышлениями она не заметила, как Алексас привёл её к одним из городских ворот.
        Миновав будку со стражниками, они направилась туда, где рядом с дорогой ждала стена деревьев; выбеленные верхушки сверкали в последних лучах заходящего солнца. В чащу убегала тропа, ниточкой намеченная на снежном ковре, в сумерках отливавшем синевой.
        - И всё-таки, - сказала Таша, следуя за своим рыцарем под сень деревьев, - ты уверен, что нам так нужна эта фейская вода?
        - Уверен. Помимо уже упомянутых причин эйрдали - не самые дурные чтецы сознаний, и нам явно предстоит вскоре иметь с ними дело. Если они захотят тебя очаровать, ты должна быть от них защищена. - Алексас непреклонно шагал между тонкоствольными рябинами и белыми в крапинку берёзами. Каждая хрупкая веточка была облита льдом, и деревья казались выточенными из хрусталя. - Главное, не соглашайся на иные дары. Проси лишь глоток воды. Феи будут искушать тебя, однако дары их обманчивы, недолговечны и таят в себе опасность.
        - С чего эта идея вообще тебе в голову взбрела? И откуда ты столько об этом знаешь?
        - Знакомые рассказывали.
        - Ты же потерял память обо всём, что было до нашей встречи, разве нет?
        Алексас промолчал; это молчание вплелось в неестественную тишину, нарушаемую только звуками их шагов. Что в Криволесье, что на Равнине, что здесь не было слышно жизни - не пели птицы, не стучали дятлы, не хрустели снегом под копытами пугливые олени или голодные кабаны.
        Впрочем, нельзя сказать, чтобы Ташу пугала тишина.
        - И что, любой может прийти к феям и попросить у них, что хочет? - саркастично уточнила она, истолковав молчание как знак того, что Алексас сам не знает ответа на её вопрос. В конце концов, потеря памяти - странная штука.
        - Не любой. Вскоре мы придём к границе, за которую может безнаказанно пройти лишь тот, кто чист помыслами и телом. А ещё феи умеют видеть правду в чужих душах, - буднично откликнулся тот. - Они не дадут ничего тому, кто алчет могущества. Но подарить глоток воды девочке, которая жаждет спасти друзей, - другое дело.
        - Они что, так любят людей?
        - Скорее любят удивляться тому, что среди людей ещё остались бескорыстные.
        …в Зачарованный лес, одно из немногих известных убежищ фей, ходили многие. Маги, воины, простой люд. Только вот обратно возвращались не все, а из вернувшихся не все оставались в своём уме. Те же, кто встречал фей и возвращался, не особо охотно об этом рассказывали. Некоторых из них неизбежно тянуло обратно в Лес: они тосковали, не находили себе места, погружались в молчание, а в конце концов просто исчезали. Уходили в волшебное место, которое однажды покинули и куда безумно желали вернуться - навсегда.
        - Пришли. - Алексас остановился у непримечательной берёзы, росшей по соседству с очередной рябиной. - Это вход.
        Таша пригляделась: лес впереди ничем не отличался от остававшегося за спиной, разве что тропа куда-то исчезла. Подняла взгляд - и поняла, что ветви двух деревьев срослись в арку.
        - Если ты достойна, - сказал Алексас, - то, пройдя через арку, окажешься в Зачарованном лесу.
        - А вокруг нас тогда что такое?
        - Прихожая. Ложная земля начинается за аркой.
        - Хорошо, а если я недостойна?..
        - Выйдешь с той стороны арки - в этом же лесу. Обычном лесу. Если же твоя душа темна, ты окажешься в чаще, очень похожей на эту, но не сможешь вернуться. Тропа, что мы оставили позади, исчезнет, а без тропы выбраться из Леса невозможно. Он не выпустит тебя. - Алексас обернулся; глаза его были темны и серьёзны. - Слушай внимательно. Лес заглянет в твою душу и вытащит оттуда твои желания и страхи. Не оглядывайся, как бы страшно тебе ни было, что бы ты ни услышала, - а услышишь ты многое. Тебя выбросит на тропу - не сходи с неё, что бы ни произошло. Иди только вперёд и не пытайся повернуть назад: в Лесу невозможно вернуться туда, откуда ты пришла. Ничего не ешь, не пробуй сорвать что-то и унести с собой. Ничему не верь, а прежде всего своим глазам и ушам. Помни: Лес - живой. В нём не действуют привычные законы. Он не прощает ошибок. И феи - его дети.
        Таша смотрела в лес по ту сторону арки.
        Идея навестить фей нравилась ей всё меньше и меньше.
        - Если я и пойду туда, то только после вас, мой рыцарь.
        Прислонившись спиной к берёзе, Алексас невесело улыбнулся:
        - Жаль огорчать вас, моя королева, но вы идёте туда одна.
        Немой вопрос Таша задала ему одними округлившимися глазами.
        - Не всем быть девами непорочными, - сказал Алексас, нисколько не смутившись.
        - Хочешь сказать, юношам туда ходу нет?
        - Есть, только не всем. Как и девушкам, впрочем.
        - Но почему тогда ты…
        Таша осеклась - и, сообразив, что он имеет в виду, разомкнула губы, как выброшенная из воды рыбка.
        - Я себя осквернил. Не только тело, но и душу, в первую очередь убийством. Ты - нет. - Улыбка Алексаса стала кривой. - Твои грехи тебе простят… тем более в таком состоянии.
        - Может, всё-таки не…
        …в следующий миг её бесцеремонно толкнули вперёд.
        Пролетев сквозь арку, Таша рухнула лицом в траву. Секунду спустя сообразив, что она упала в траву, резко вскинула голову.
        Лес вокруг был зелёным. И тёмным. Зима обернулась летом, сумерки - ночью. Впереди тянулась тропа - ниточкой в высокой траве. За спиной осталась тьма; Таша не видела её, но чувствовала, и чувство это было не из приятных.
        Откровенно говоря, приятности в нём было так мало, что Таше стало ясно, откуда взялось правило первое: не оглядывайся.
        Возмущения в адрес Алексаса, которые так и рвались наружу разъярённым воплем «я тебя убью!», она задавила в горле. Нарушать лесную тишину не хотелось. Мало ли кто услышит её крик - или что. Да и, в конце концов, со своей точки зрения, Алексас поступил абсолютно верно.
        Теперь пути назад у неё не было.
        Встав, Таша сдвинула шарф с лица, втянула ноздрями не по-летнему ледяной воздух и, превозмогая желание оглянуться, пошла вперёд.
        Она не могла видеть, как юноша, оставшийся по ту сторону арки, опускается на снег - следя за девичьей фигуркой, что пробиралась меж закованных в лёд берёз, по щиколотку утопая в снежном покрове. А даже если б могла, это ничего бы не изменило. Как и многое из того, что она делала.
        Ложные Земли хранят свои тайны получше многих людей и нелюдей. А лгут - тем более.
        Глава четвёртая. Что скрывает лес
        - Ты сегодня пораньше, - сказала госпожа Лиден, ставя тарелку с супом на стол.
        - Половина жителей уже здоровы. - Арон взял в руки ложку, но есть не торопился: просто вертел в пальцах деревянный черенок. - Через пару дней я смогу уехать.
        Старушка села напротив. Взяла ларчик с вязанием, вглядываясь в лицо амадэя.
        - Как там Таша?
        - Полагаю, в Арпагене. Ждёт меня, как мы и договаривались.
        - Мне казалось, ты всегда можешь узнать, где она и что с ней.
        - Обычно. - Сухие пальцы сжимали ложку, точно рукоять меча. - Но не теперь.
        Вытаскивая из ларчика недовязанные варежки, госпожа Лиден выжидающе сощурилась.
        - Помнишь, я рассказывал про зеркало Лиара? Та же история. Я не чувствую её. Не слышу. Не могу найти. - Отложенная ложка тихо стукнула о столешницу. - Прости, аппетита нет.
        - Таше опять дали предмет, куда заключена частица его сущности?
        - Угадай какой.
        Госпожа Лиден взглянула на новостной листок, который с сегодняшнего утра поселился посреди их обеденного стола.
        - Амулет…
        - Всё просчитано до мелочей. Он слишком хорошо знает её. Знает, что она не бросит друзей в беде. И что ей известно про Суд-Поиск, наверняка знал. А если б не было известно, он нашёл бы способ подкинуть нужную информацию. - Амадэй невидяще смотрел вперёд. - Зачем ему всё это? Что он будет делать, когда наконец удовлетворится местью и убьёт меня?
        - Игры часто бывают бесцельными, - отстранённо заметила старушка, вывязывая большой палец на варежке. - Главное - удовольствие в процессе.
        - Нет. Лиар не будет играть, если впереди не ждёт ценный приз. Ставить целью лишь мою смерть… Глупо. Особенно для такого умного не-человека, как он.
        - Приз? Таша?..
        - Слишком сентиментальный и человечный приз для кого-то вроде него. А даже если и так, то не только. Лиар ведёт куда более крупную игру… Жаль, я не могу её понять.
        - Не так уж и плохо, что ты не можешь понять такого, как он. Иначе я бы забеспокоилась, знаешь ли.
        Слабо улыбнувшись, амадэй откинулся на спинку стула.
        - Где Лив?
        - В Ташиной комнате. Как прочла новости, так и убежала сразу.
        - Есть её не звала?
        - Звала, но она не откликается. И дверь заперла. Пусть посидит… В себя придёт, сама выйдет.
        - Может, мне с ней поговорить?
        - Знаю я, как ты можешь поговорить, - твёрдо сказала старушка. - Иди лучше корм Принцу задай, раз уж не ешь.
        Усмехнувшись, Арон поднялся на ноги, чтобы покинуть кухню.
        Какое-то время слышалось лишь потрескивание углей, поскрипывание кресла-качалки да едва слышный шорох клубков пряжи: они медленно разматывались, высвобождая нити, которые сплетались вязальным крючком и ловкими морщинистыми пальцами в нечто большее.
        Потом входная дверь скрипнула вновь - куда быстрее, чем ожидала госпожа Лиден.
        Она подняла глаза, когда дэй задвигал засов, и юркий крючок застыл, как только старушка увидела его лицо.
        - Принца нет в стойле, - произнёс Арон.
        - Как нет?..
        - А из окна Ташиной комнаты сброшена верёвка, - закончил амадэй, - и под ней на снегу - полузанесённые детские следы.

* * *
        Таша бывала во всяких лесах. Лиственных. Хвойных. Смешанных. На её счету была даже ночёвка в Криволесье, чем мог похвастаться далеко не каждый.
        Однако такого леса она не видела никогда.
        Деревья были узкими, невысокими, с извилистыми стволами, шёлковыми на вид. Кроны с широкими, с ладонь, листьями срослись сплошным куполом, не позволяя разглядеть и крохотный кусочек неба. Темноту рассеивали лишь прозрачные, словно стеклянные цветы, похожие на миниатюрные лилии с шестью лепестками в изящных венчиках. Их белоснежные стебли и листья призрачно светились во мраке; соцветия, казавшиеся выточенными из хрусталя, наполняли воздух пряным ароматом, от которого слегка кружилась голова.
        Цветы аллиграны, вспомнила Таша. «Звёздные дары», раньше виденные ею только на картинках. Цветы, которыми так восхищались Перворождённые альвы, что в конце концов нарекли свои земли в их честь - ещё во времена, когда долина принадлежала им одним.
        Другие цветы нечасто показывались среди высокой травы. Их можно было понять: Таше тоже не слишком нравилось пробираться сквозь мягкие стебли с острыми режущими кромками, достающие до пояса, при каждом шаге обхватывающие тело зелёными путами.
        Таша чувствовала, как за ней смыкается тьма. Она слышала за своей спиной шорохи, неясные отзвуки, эхо несуществующих шагов.
        - Таша…
        Она повернула голову на голос почти машинально. Нет, не может быть…
        - Таша, где ты?
        - Ты мертва, - произнесла девушка побелевшими губами. - Ты мертва. Тебя нет.
        - Малыш, иди сюда! Я так долго тебя искала…
        В призрачном свете цветов аллиграна Таша увидела, как лесная тьма сбоку от тропы обретает очертания.
        - Ну же, малыш…
        Глядя на тонкие, бесконечно родные, протянутые к ней руки, Таша зажмурилась.
        - Тебя нет, мама.
        Слова кое-как протолкнулись сквозь горло, сжатое предчувствием слёз.
        Таша шагнула вперёд - и, когда она открыла глаза, в чаще никого не было.
        Путь она продолжала, судорожно пытаясь сглотнуть ком, заколовший гортань. Таша шла вперёд, только вперёд по тропе, едва угадываемой среди лесной зелени; шла, зная, что любая ошибка может стать последней в её жизни.
        - Таша!..
        Она не хотела останавливаться. Но не остановиться не могла.
        - Таша, я так по тебе соскучилась!
        Сестра бежала к ней, продираясь сквозь траву. А ещё тащила за собой долговязого кудрявого мальчишку - взъерошенного так нелепо, что его было никак не спутать с Алексасом.
        За Джеми с Лив шёл Арон: глаза дэя в свете аллигранов сияли чистым голубым светом.
        - Заставила ты нас понервничать, - голос Арона был сама любовь и нежность, и иногда он действительно говорил так - только с ней. - Знаешь, как долго мы тебя искали? - Он придержал Лив за плечо, застыв в шаге от тропы. - Иди сюда.
        - Джеми слился с Алексасом. А вы сейчас далеко отсюда, - вымолвила Таша хрипло. - Вы ждёте меня дома. И здесь вы бы меня не нашли.
        - Это ты думаешь, что не нашли бы! - возмущённо воскликнула Лив. - Я лучше тебя в прятки играю, ты сама говорила!
        - Ты надеялась, что я верну Джеми, разве нет? - мягко произнёс дэй. - Так и произошло.
        - Они наткнулись на меня у входа в Лес! Шли за нами, оказывается! Мы совсем чуть-чуть разминулись, - радостно подтвердил мальчишка. - Разделить нас с Алексасом и пары моментов не заняло. А мне можно в Лес, святой отец сказал! Вот и пустились все втроём за тобой вдогонку.
        - Я найду тебя на другом конце света. Даже на другом свете. Ты же знаешь. - Арон протянул ей руку: - Идём, прошу. Я больше не позволю тебе встревать в неприятности без меня.
        Этот голос, взгляд, улыбка сжимали грудь холодной лапой тоски. Всё было слишком, до боли похоже; всё рождало отчаянное, невыносимое желание протянуть ему руку в ответ - как всегда; идти куда угодно, главное - с ним…
        - Ты ненастоящий, - выплюнула Таша, чувствуя свинцовый вкус этих слов на своих губах.
        Сомкнуть веки было чудовищно трудно. Сделать шаг - ещё труднее.
        И всё это было ерундой в сравнении с тем, как заледенела её кровь, когда она открыла глаза и увидела, что его нет рядом.
        Прежде чем продолжить путь, Таша с силой закусила губу: боль немного отрезвила, развеивая в голове дурман колдовских мороков и запаха аллигранов.
        Шаг. Шаг. Шаг. Оставшееся за спиной тут же переставало быть тем, чем казалось. Таша откуда-то знала это, знала так же твёрдо, как своё имя.
        Главное - не задумываться, сколько ещё шагов осталось.
        - Та-аша…
        Голос, полный жутких чарующих гармоник, едва не заставил её запнуться.
        - Стоять спиной к собеседнику не очень-то вежливо, девочка моя. Ты ведь не забыла правила хорошего тона?
        …это опять Лес. Просто Лес.
        Отяжелевшие ноги, лучше своей хозяйки понимавшие, что останавливаться не стоит, шагнули вперёд.
        - Похоже, забыла. - Лиар позади неё - или то, что притворялось им, - укоризненно цокнул языком. - Куда же ты? А твой рыцарь так ждал твоего возвращения…
        - Таша, беги!
        Новый голос вынудил её вздрогнуть - и снова замереть.
        - С твоей стороны неосмотрительно было оставлять мальчишку одного, девочка моя. Очень неосмотрительно. Что бы там он про себя ни думал. Ох уж эти молодые люди с их самомнением… Небольшой урок пойдёт на пользу его гордыне, как считаешь?
        Судорожный выдох. Приглушённый мальчишеский стон сквозь закушенные губы.
        Слышать это было больнее, чем душераздирающие вопли.
        - Кричи, мальчик. Лучше сразу. Всё равно ведь заставлю.
        - Таша, беги, прошу!..
        …и как же Лес мог безнаказанно пропустить столь тёмную душу, как его?
        Таша замерла на полуобороте.
        - Это неправда, - вымолвила она, заклиная не то Лес, не то призраков за своей спиной, не то саму себя. - Вы мерещитесь мне.
        - Мерещимся? И это тоже мерещится?
        Сдавленный крик Алексаса заставил её зажмуриться.
        Таша стояла, из последних сил удерживая тело на месте, сопротивляясь всему своему существу, больше всего на свете желавшему обернуться.
        …если это и вправду они…
        …если враг сейчас за её спиной, мучает её друга…
        …если…
        Таша зажала уши ладонями - и помчалась вперёд, вперёд, вперёд по прямой, как стрела, тропе.
        Это неправда, неправда, непра…
        …под ногу что-то подвернулось, на миг подарив пьянящую невесомость полёта. Чудом успев подставить руки, Таша рухнула на россыпь кроваво-алых маков. Вдохнув пыльцу, ударившую в нос сладким до приторности запахом, закашлялась и вскинула голову.
        Поляна, на которой она лежала, от края до края заросла цветами: ландышами и фиалками, незабудками и вереском, васильками и сонмом других. Цветочный круг стеной обступали раскидистые голубые ели. Сверху искрилось звёздами ночное небо.
        Пока Таша моргала, пытаясь найти взглядом тропу и понять, не очередная ли это ловушка Леса, посреди поляны вихрем взвились в воздух цветочные лепестки. Пёстрое облако закружилось миниатюрным ураганом и сложилось в очертания нагой человеческой фигуры: высокая грудь, тонкая шея, длинные волосы, женское лицо, сотканные из белых, красных и голубых соцветий, дрожащих в воздухе.
        Фея…
        Таша поднялась на ноги.
        - Приветствую, - сказала она, на всякий случай склонив голову.
        За её спиной послышались смешки - на грани слуха, будто призрачные отзвуки женских голосов. Что-то невесомо коснулось её волос - точно проказливый ветер погладил её затылок. Таша вздрогнула, но не обернулась: едва ли правила Леса не действовали здесь, в самом его сердце.
        Другие феи не спешили показываться пришелице, предпочитая забавляться и наблюдать.
        - Я прошла через Лес, чтобы просить глоток воды из вашего источника, - произнесла Таша.
        Страшно не было. Что-то подсказывало ей: раз она дошла сюда, раз прошла через арку и выдержала испытание всеми страхами и искушениями, она имела право просить об этом. Не требовать, конечно, но просить - точно.
        - Зачем тебе это?
        Цветочные губы не разомкнулись для вопроса: тот прошелестел прямо возле Ташиных ушей, словно то был голос воздуха, продолжавшего жечь щёки морозом.
        Последнее испытание.
        Хорошо, что у Таши был готов правдивый - и очень уместный в данной ситуации - ответ.
        - Чтобы спасти друзей от смерти.
        - Мы можем дать тебе могущество. Золото. Власть. Оружие. Это лучше простой воды.
        Цветочное лицо не шевелилось, только лепестки слегка колебались от неощутимого ветра, придававшего им форму. В цветочных глазах не было ни зрачков, ни белков, но Таша всё равно чувствовала взгляд создания Леса на своём лице: взгляд, успешнее мороза пробиравший мурашками до костей.
        - У меня могла бы быть власть. И золото. И могущество. И я бегу от них.
        - Потому что боишься?
        За спиной Таши снова зазвучали смешки.
        Навряд ли феи любили трусов. Но, к счастью, на этот вопрос у Таши был готов ещё один уместный правдивый ответ.
        - Потому что я не готова к ним. И едва ли однажды буду готова.
        Цветочная фигура склонила голову набок.
        Ландыши и фиалки у её ног покачнулись, прежде чем растаять в воздухе, - позволяя проявиться там же роднику, обложенному мшистыми тёмными камнями.
        - Однажды - будешь. Однажды - была, - шепнула фея. Изогнула ладонь в приглашающем жесте. - Держи, человечье дитя. Ты заслужила наш дар.
        Таша не стала задавать вопросов. В конце концов, едва ли она получила бы ответы, которые смогла бы понять. Поэтому просто склонила голову ещё ниже - и, приблизившись, не глядя фее в лицо, опустилась на колени перед источником и его хозяйкой.
        Сдёрнув варежки, сложенными ковшиком ладонями она зачерпнула пригоршню воды: студёнее льда, прозрачнее стекла.
        Первый же глоток прокатил от горла к животу волну холода, словно она выпила жидкий лёд. Голова взорвалась изнутри болью, заставившей закричать, и видениями, что замельтешили перед глазами яркими вспышками.
        …умирающая волчица на залитом кровью ковре…
        …мёртвый Арон на красной глине…
        …альв, величающий Ташу «её высочеством»; воины среди вспышек заклятий; она сама, ловящая ветер невесть откуда взявшимися крыльями…
        Это не видения, вдруг поняла Таша.
        А затем - вспомнила.
        …боль достигла высшей точки, выжигая что-то в голове безжалостным огнём, и исчезла.
        Спустя некоторое время Таша сумела понять, что лежит на снегу, скрючившись, дыша часто и отрывисто. Ещё спустя какое-то время - приподняться и оглядеть ночной лес. Лёд, обливший берёзы и рябины, слабо серебрился в лунном свете; феи исчезли вместе с обманчивой зеленью Зачарованного леса.
        Вместе с ментальными барьерами, наложенными Ароном на её сознание.
        Тариша Тариш Бьорк, она же Тариша Арондель Морли и Тариша Альмон Фаргори, законная наследница престола Срединного королевства и особа, приближённая к заговорщикам, подняла варежки со снега. Натянув их на озябшие ладони, кое-как встала - и, пошатнувшись, ухватилась за ствол ближайшей берёзы. Постояла, собираясь с мыслями, глядя на тропку, начинавшуюся прямо под её ногами и убегавшую вдаль.
        Найдя в себе силы оторвать руки от ледяной опоры, сделала первый неуверенный шаг.
        Всматриваясь в темноту, в которой она видела так остро, как видят только оборотни, Таша зашагала по тропе: отчего-то не сомневаясь, что та, снова убегая вперёд, на самом деле ведёт её назад. И, слушая снежный скрип под ногами, пытаясь разобраться в чехарде, воцарившейся в её бедной голове, ясно понимала только одно.
        Убийство Алексаса за эту прогулку временно отменялось.

* * *
        В обсерватории царил бардак. На столе соседствовали пыльные свитки, кучи очиненных перьев, скомканные бумаги, звёздные карты и древние чашки из-под чая с заплесневелыми лимонами внутри. Комнату оккупировали стопки книг, изогнутые под столь угрожающим углом, что обрушению их мешало разве что чудо. Напротив большого круглого окна, приткнувшегося под самым куполом крыши, сиял медным блеском телескоп внушительных размеров - единственная вещь, за которой хозяин обсерватории действительно следил.
        Когда на лестнице послышался неясный шорох, хозяин как раз сидел в кресле перед телескопом: старик, кутавшийся в плед, кусавший мундштук трубки, табака в которой не бывало уже лет десять. Морщинистое лицо облаком окружали седые, по-мальчишески густые и ершистые кудри.
        Светлые - до того светлые, что могли показаться слепыми, - глаза обратили свой взор на дверь.
        - Мхм… входи, Арон, - хрипловатым голосом молвил звездочёт ещё прежде, чем раздался стук.
        Амадэй, пригнувшись, прошёл в низкую дверку:
        - Добрый вечер, Гирен.
        - Не столь добрый, видать, раз ты удостоил меня посещением. Мхм, - казалось, хмыканьем старик скрывает рвущийся кашель. - Учитывая, что ты-то прекрасно знаешь: когда мне хочется кого-то повидать, я выхожу сам.
        - Проницателен, как всегда. - Арон оперся ладонями на пыльный стол. - Гирен, мне нужна твоя помощь.
        Взгляд зелёных глаз скрестился со взглядом бесцветных.
        - Мхм. - Оттаяв от изучающей неподвижности, старик погрыз трубку. - Знаешь, Арон, а я догадываюсь, что тебе нужно. И, мхм, удивлён, что ты второй раз за полгода просишь меня об этом, помня о моей клятве.
        - Если ты снова не воспользуешься Даром, могут погибнуть двое детей.
        - Считаешь, что это оправдает, мхм, клятвопреступление? Снова?
        - Считаю, что это оправдает гибель твоей дочери. Оправдает то, что ты, ни в чём не виновный, проклял свою силу и бежал в глушь, - сказал Арон. - Похоронив Дар в себе, дав зарок никогда не использовать то, что дала тебе Богиня в помощь другим.
        Когда после долгой паузы старик заговорил вновь, голос его звучал глуше прежнего:
        - По тебе, может, и оправдает. У вас вообще странные принципы, мхм. По братцу твоему особенно заметно.
        - Ты велел дочери не выходить из комнаты. Она не послушалась. Лиден никогда тебя не винила, ибо ты защищал их. Свою семью. Кто мог знать, что единственной жертвой твоего защитного круга в ту ночь окажется Лира? Что она единственная сгорит в огне, который должен был сразить твоих врагов?
        Молчание, разлившееся по обсерватории, было тяжелее свинца.
        - Я понимаю, почему ты возненавидел и степень магистра, и пост в Гильдии, который привёл в ваш дом того мага крови, и волшебство, погубившее твоего ребёнка, - продолжил Арон. - Но сейчас волшебство может спасти несколько жизней. Детских жизней. Для нас с тобой, по крайней мере, они дети.
        - Ну загляну я в телескоп, положим, - сказал господин Гирен, досадливо поведя крючковатым носом. - Ну увижу я, что наши девочки на волосок от смерти. Ну скажу тебе, кто из них где… И что дальше, мхм? Что тебе дороже, Арон: две жизни или пятьдесят? - Жёлтые зубы ожесточённо клацнули о дерево трубки. - Фар-Лойл не справится без тебя. Половина ещё больна. И Лид рассказала, что у излеченных наблюдаются странные признаки… Необычная эта болезнь, Арон. И, мхм, не только сама болезнь. Что-то странное есть во всём этом. Я много на своём веку повидал… магистр бывший, в конце концов. Это не простой тиф, и пришёл он к нам, мхм, не просто так. Его кто-то наслал. Мнится мне, ты отлично знаешь, кто это мог быть.
        - Тогда ты понимаешь, почему мне невыносима даже мысль о том, что наши девочки могут быть в руках этого не-человека.
        Господин Гирен хмуро качнул кресло на ножках.
        - Разве ты сам не можешь их найти? - спросил он спустя пару секунд молчания.
        - Я пытался. Что-то закрыло от меня их обеих. Алексаса с Джеми - тоже.
        - А-а, - протянул звездочёт. - Эффект зеркальца Лиара?..
        - Либо они уже у него, либо рядом с ними находится что-то, куда мой брат заключил частицу своей сущности, - подтвердил Арон тихо. - Я тут бессилен. А стоило мне прочитать ту заметку в листке…
        - Да, тут и трёх догадок не нужно, чтобы понять, что у Таши это амулет. - Старик снова пожевал трубку. - А твой братец умеет строить планы. Начинаю им, мхм, восхищаться. В каком-то плане. Во всяком случае, сыграть с ним в аустэйн было бы интересно… мхм. И что будешь делать, если окажется, что девочки у него? Бросишь нас? Обречёшь жителей своего пастырства на гибель ради двух… мхм, да нет, что там душой кривить, одной девчонки? Я ведь прекрасно вижу, что до Лив тебе особого дела нет. Любишь её постольку-поскольку. Профессия у тебя такая, мхм, амадэйская: обязывает всех любить. Да и Таша расстроится, если поймёт, что на её обожаемую сестрёнку тебе…
        - Я не знаю, что буду делать. Наверное, молиться, - голос дэя был негромким - и вместе с тем звучнее любого крика. - Но жить в незнании… - Арон шагнул к старику. - Гирен, предупреждаю: если ты откажешься мне помочь, я тебя заставлю.
        Спокойно выдержав взгляд того, от кого бежали страшнейшие чудовища, хозяин дома стукнул по столу трубкой, отложенной в сторону.
        - Кто она для тебя, Арон? - без обиняков спросил старик.
        - Ты знаешь.
        - Нет, не знаю. Дочь, которой у тебя никогда не было… - Звездочёт презрительно скривил губы. - Ты - воплощённый свет, добро и справедливость. Ты обязан всех людей любить, как детей своих, мхм. Тепло и ровно, никого не выделяя, не делая различий между дурными и праведными. Богиня тебе пример. Но эта девчонка…
        - Гирен, - сказал Арон, - просто загляни в телескоп, пожалуйста.
        - Просто, мхм, непорядочно как-то по отношению к ней, если на самом деле…
        - Гирен, прошу тебя в последний раз. По-хорошему прошу.
        Старик фыркнул; даже фырканье его подозрительно напоминало «мхм».
        - Как скажете, Ваше Зрящество. Будем считать, что просьба Возлюбленного Богиней снова снимает с меня грех клятвопреступления. - Подвинув кресло к телескопу, он нехотя приник глазом к окуляру. - С кого начинать?
        - Таша.
        - Как я и думал.
        Господин Гирен крутанул рычажки прибора; морщинистые пальцы подсветило потустороннее золото, перекинувшееся на телескоп, забегавшее по нему колдовскими искрами.
        - Мхм, - вынес вердикт старик, когда искры добрались до стекла на другом конце. - А красавица наша в Броселиане. Рядом с Зачарованным лесом. Бредёт с Алексасом под ручку… или с Джеми, кто их знает. Выглядит сносно. Счастья немеряного на лице не видно, но и следов пыток - тоже.
        Арон смотрел на телескоп так, словно впервые в жизни видел подобный предмет.
        - Она не в Арпагене, - произнёс амадэй.
        - Мхм, - подтвердил господин Гирен.
        - Она не дождалась меня.
        - Женщины, - философски заметил звездочёт. Сочувственно похлопал собеседника по руке. - Дети растут быстро. Привыкай.
        Взгляд амадэя многих напугал бы своей непроницаемостью, но бывшего магистра этим было не пронять.
        - Хорошо. Я понял, - откликнулся Арон невыразительно. - Теперь Лив.
        Господин Гирен вернулся к окуляру, благоразумно воздержавшись от дальнейших комментариев.
        - Вторая наша красавица выезжает из Келтона и сворачивает на дорогу к Фар-Лойлу, - констатировал он. - Должно быть, ездила к кому из тамошних магов, чтобы тот ей сестрёнку помог найти… Думаю, ночью уже будет тут.
        - Отлично. - Арон удовлетворённо качнулся на месте, переступив с мысков на пятки. - Утром сможешь заглянуть в телескоп ещё раз?
        - Приятно, мхм, что хоть из вежливости спрашиваешь, а не даёшь сразу чтением по мозгам…
        - Ты же мой друг, в конце концов.
        Старик, откликнувшийся на эти слова исполненным сомнения «мхм», откинулся на спинку кресла.
        - Мне одно интересно, - произнёс он задумчиво, будто решая любопытную магическую задачку. - Ладно Таша, но Лив-то где «зеркальце Лиара» взяла?
        - Не знаю. Но надеюсь скоро узнать, - ответил Арон просто. - Спасибо, Гирен. Ты мне очень помог.
        Старик тяжёлым взглядом следил, как амадэй идёт к выходу.
        - Мхм. Ещё бы, - буркнул он в закрывающуюся дверь. - Вряд ли Ташу бы обрадовало, что ты не уберёг её дурочку-сестру.

* * *
        - Так ты мне солгал, - сказала Таша, пытаясь разобраться в свежевозвращённой памяти, пока они с Алексасом шагали по тропе из Леса.
        - Тебе я не лгу и не буду лгать никогда. Могу лишь утаить часть истины. Кажется, Арону ты это прощаешь, - заметил Алексас колко.
        - К слову, об Ароне. - Она решила не реагировать на шпильку: сейчас у них было что обсудить помимо этого. - Блок на вашем сознании что, слетел вместе с концом Двоедушия? Арон же стирал вам память о Венце.
        - Видимо.
        - И зачем было возвращать мне память сейчас? Так рискуя? Могли бы просто вернуться в Арпаген и дождаться…
        - По многим причинам. - Под руку выведя её из обледенелой чащи, юноша отсалютовал стражникам, готовящимся запирать ворота на ночь. - Во-первых, если ты заинтересована в сохранности своего деревенщины, в ближайшее время нам стоит держаться к нему поближе. Во-вторых, Арон может прийти не так скоро, как ты думаешь.
        - В смысле?
        - Он говорит тебе далеко не всё из того, что знает… как обычно, впрочем. А Джеми, ещё находясь в Фар-Лойле, смог сделать кое-какие выводы. Это не обычный тиф. Это хворь, насланная на деревню специально.
        Свет уличных фонарей играл на лице Алексаса матовыми бликами.
        - Хочешь сказать, это Лиар? - От имени врага, произнесённого вслух, Ташину кожу стянули мурашки. - Часть игры?
        - Именно.
        Могла и сама догадаться, подумала Таша досадливо. А затем - с ещё большей досадой - подумала, что Арон мог и упомянуть о такой важной мелочи, прежде чем отпускать её из Фар-Лойла.
        Они же договаривались: больше никакой лжи…
        Это и не ложь, Таша, шепнул тоненький голосок внутри неё. Как справедливо заметил Алексас, это лишь утаивание части истины. Меньший грех. Навык, которым Арон овладел в совершенстве.
        Только вот легче от этого не становилось.
        - Не говорю уже о том, что трудно защищать человека, не знающего, от чего его приходится защищать, - продолжил Алексас. - Когда ты помнишь, что ты оборотень, ты хотя бы сама себя способна защитить… от некоторых вещей, по крайней мере. Да и связываться с Герландом, когда ты не помнишь, кто он такой, было бы проблематично.
        - А зачем нам Герланд? - тряхнув головой, спросила Таша, старательно загоняя злость на Арона поглубже на задворки сознания.
        …сейчас им не до того. Злость лучше приберечь до встречи с амадэем.
        - Осведомители Венца тщательно отслеживают все слухи о тайных обществах, существующих в Долине. - На ходу вскинув свободную руку, Алексас повёл пальцами в чёрной кожаной перчатке. Не замедляя шага, всмотрелся вдаль и свернул в переулок справа. - Борясь с узурпатором, разумнее объединять усилия. Если кто-то и знает о сообществе заговорщиков-эйрдалей, то это Герланд.
        - Что ты делаешь?..
        - Ты же просила защитить твоего деревенщину. Магией найти дорогу до его дома проще, чем спрашивать, как к нему пройти.
        - Не называй его деревенщиной, пожалуйста, - сказала Таша тихо. - Он мой друг.
        - Что не отменяет того, что вырос он в деревне. И в сравнении с тобой его манеры, а также уровень образованности и интеллекта оставляют желать лучшего.
        - Он. Мой. Друг. Не смей его оскорблять.
        - Хорошо, хорошо. Извини. - Алексас удержал её руку, когда Таша попыталась отпрянуть. - Не буду.
        Девушка промолчала, но позволила и дальше вести себя улицами, двориками и переулочками. Смеющиеся, оживлённые люди спешили мимо них по своим делам. Ночной город сиял разноцветьем окон, искрился золотом снега, залитого светом фонарей; мрак скрывал то, что видеть не стоило, оставляя на свету то, что действительно заслуживало внимания. Откуда-то доносился музыкальный шум, и только тут Таша вспомнила, что сегодня Ночь Середины Зимы.
        Мамин день рождения…
        - Откуда ты знаешь заклинания? - наконец разорвав не то чтобы тяжёлое, но весомое молчание, спросила она, запоздало сообразив ещё кое-что. - Это же Джеми учился, не ты. Или после окончания Двоедушия знания и память объединяются?
        - Так и есть. - Свернув в очередной проходной дворик, Алексас остановился у непримечательного окна на первом этаже. Кивнул на заиндевелое стекло: - Как видишь, пока эйрдали до него не добрались.
        Привстав на цыпочки, Таша заглянула в полутёмную комнатку. Кровать, шкаф, незатушенная лампадка на тумбочке - никаких излишеств. Гаст мирно храпел, подложив руку под голову.
        Девушка не сразу заметила резак, выпавший на одеяло из ослабевших пальцев.
        - Он… ждал незваных гостей?
        - Ждал, да утомился. - Сдёрнув перчатки, Алексас вручил их Таше. - Стой здесь.
        - Что ты…
        - Кажется, ты говорила что-то о защитном заклинании. Слово моей королевы, да ещё когда это касается её друга, - закон.
        Наверное, никто другой не различил бы в мягком голосе издёвку. Впрочем, Таша не стала ёрничать.
        Она смотрела, как Алексас подходит к окну, легонько касается рамы и, когда створка пугающе беззвучно распахивается, одним прыжком перемахивает через подоконник. Бесшумно приземлившись на потрёпанный ковёр, выпрямляется и воздевает руки, чтобы тихо запеть колдовские слова себе под нос.
        Гаст даже не шелохнулся во сне.
        Вскоре под сапогами Алексаса снова скрипнул снег, а створки окна сами собой вернулись на место. Таше почудилось, что стекло на мгновение покрыла гигантская светящаяся сеть.
        - Я наложил на комнату защитную паутину, - не дожидаясь вопроса, устало пояснил Алексас, отбирая перчатки обратно. - Этой ночью все могут спать спокойно: и он, и мы, и эйрдали. Никто не сможет войти в его комнату без приглашения, а я узнаю о любых попытках проникновения.
        - В доме он в безопасности? А когда выйдет?..
        - Да, снова окажется под угрозой. Но теперь, полагаю, ты согласишься вернуться в трактир и уделить немного времени нашим собственным проблемам.
        Вполне успокоенная, Таша приняла предложенную руку и последовала за Алексасом в арку, выводившую прямиком на Ремесленную улицу. Они тут же смешались с праздничной толпой, струившейся мимо ларьков торговцев, предлагавших горячее вино и всякие вкусности, и фокусников: те жонглировали мечами и перебрасывались огненными колёсами, оставлявшими в воздухе искрящийся след.
        - Значит, ты и такое умеешь, - спустя некоторое время произнесла Таша, повысив голос, чтобы перекрыть гомон разговоров вокруг.
        - Джеми знал, как такое делается. Только многого боялся.
        - Его ограничивал магический резерв, я же помню. Получается, у тебя он больше?
        - Я старше и сильнее. У меня больше как силы ментальной, так и силы физической.
        - А физическая тут при чём?
        - Когда заканчиваются доступные ментальные силы, заклятия начинают черпать энергию из твоего тела. Почему, как думаешь, у Джеми то и дело шла носом кровь? Он тратил весь свой магический резерв, после чего расплачивался собственными жизненными силами.
        - То есть заклятия способны вас убить?..
        - Смотрю, ты о магии почти ничего не знаешь. - Алексас сосредоточенно лавировал между горожанами, прокладывая путь им обоим. - Заклятия условно делят на десять уровней. Чем выше уровень, тем больше сложность, продолжительность, эффект действия и затрата ментальных сил. Если попытаешься сотворить заклятие уровнем выше, чем тебе доступен, почти наверняка погибнешь. Среднестатистическому магу открыты первые пять уровней. Бакалаврами магических наук становятся те, кто достигает шестого. Лиценциатам доступен седьмой. Доминусам - восьмой.
        - Магистрам - девятый, - закончила Таша, кое-что о магии всё-таки знавшая. - А десятый? Мастерам Школ?..
        - Мастера - те же магистры, только очень искусные. Нет, десятый не открывался никому так давно, что Гильдия Магов исключила его из списка уровней, доступных человеческим колдунам. Тех, кому доступен десятый, ты знаешь как Чудотворцев. Среди людей последним таким был Ликбер. Нынче десятый уровень доступен лишь альвам, старейшим эйрдалям…
        - И амадэям. - Таша натянула на нос полосатый шарф с бахромой, связанный госпожой Лиден: мороз защипал лицо почти до бесчувственности. - А магистров в Долине вообще много?
        - Не слишком. Мастера обеих Школ. Кроме них ещё человек десять, наверное.
        - И волшебников, и колдунов?
        - Колдунов больше, если не ошибаюсь.
        - Зло, как обычно, сильнее добра, - хмыкнула Таша. - И какой максимальный уровень откроется тебе? Можно это определить?
        - Боюсь, я уже достиг своего потолка. О…
        Они замерли у края небольшой людной площади с колодцем посредине. Подле колодца вздымал к небу огненные лепестки огромный костёр, вокруг которого прыгали друг за дружкой горожане в мешках. Взрослые люди хохотали как дети; зрители улюлюкали и подбадривали соревнующихся криками. Чуть поодаль виднелись белые стены снежной крепости - судя по вмятинам там и тут, не так давно вокруг неё кипели ожесточенные бои.
        - …ты не видишь лица, да и голос тебе незнаком, только это - тот голос, в котором ты слышишь ответ…
        Таша рывком обернулась, вслушиваясь в звуки лютни, доносившиеся из окна ближайшей таверны, в чистый женский голос - и во внезапно знакомые слова.
        - …паладины любви…
        Без лишних слов потянув Алексаса к низкому кирпичному зданию, Таша толкнула полукруглую дверь таверны, встретившую теплом, ароматами стряпни и музыкой.
        На сценическом помосте сидела Мара. Внучка старосты далёкой деревеньки Потанми, с жителями которой Таша и Арон когда-то разделили нехитрую сенокосную трапезу.
        Неужели это было только летом? Только полгода назад?..
        - …или просто улыбка, и просто костёр, и рука…
        Звуки лютни сыпались звёздными россыпями, а над ними поднимался голос, от которого щемило сердце и щипало в глазах. Поднимался и поднимал всех, кто слушал его, куда-то высоко: выше крыш домов и шпилей замковых башен, выше горных вершин и холодных облаков, на собственную недосягаемую высоту.
        - …подойди. Посмотри. В его взгляде - туман и трава, и дороги, и солнце, и радуга, и облака…
        Так странно, подумала Таша. Никто из тех, кто сидит здесь, не знал, что таится за красивыми словами. Наверное, даже сама Мара не знала.
        Знали только те, про кого были сложены эти слова, и тот, кто когда-то нашептал пророку-менестрелю очередную песню для случайных путников.
        - …это те, кого ждёшь, это те, кто спускается вниз и живёт среди нас, предпочтя своё небо - земле, чтоб вершины и ветер - всем тем, кто тоскует о них.
        - Знакомая? - спросил Алексас, перекрикивая аплодисменты, грянувшие за последними струнными переборами.
        Вместо ответа Таша направилась к помосту, пробираясь между столиками.
        - «Моя госпожа», Мара-лэн! - выкрикнул кто-то. - Теперь «Мою госпожу»!
        - Нет, «Песню трактирщика»! - закричали из-за другого стола.
        - «Странника»!
        - «Зимний путь»!
        Когда исполнительница выпрямилась из долгого поклона, Таша смотрела на неё снизу вверх.
        - Здравствуйте, Мара-лэн, - сказала Таша, встретив взгляд чёрных, без блеска девичьих глаз.
        Сделав извиняющийся жест в сторону публики, Мара отложила лютню, подхватила кружку, дожидавшуюся своего часа у края помоста, и спустилась вниз.
        - Я помню вас, - кивнула девушка, оказавшись рядом с Ташей. Костюм мужского покроя - штаны, рубашка и жилетка поверх - очень шёл ей. - Вы были со своим дядей-дэем.
        - Как вы здесь оказались, Мара-лэн? - спросила Таша, краем глаза заметив паскудную ухмылку Алексаса. - Почему ушли из Потанми?
        - Бабушка умерла. Больше меня там ничего не держало. Теперь я наконец занимаюсь тем, что всегда меня влекло. Странствую по всему королевству. Еду туда, куда ведёт меня чутьё. Несколько дней назад оно привело меня в Броселиан, и теперь, кажется, я знаю почему. - Мара поднесла кружку к губам; от чёрных локонов, красивших её летом, остались только короткие, чуть прикрывающие уши пряди. - К слову, в прошлый раз вы не представились… Морли-малэн.
        - Вы… знаете? - Таша удержалась от того, чтобы отпрянуть, но изумлённого возгласа сдержать не смогла. - Откуда…
        - Пророческий дар менестрелей, не иначе, - подал голос Алексас.
        Мара, наконец обратив на него внимание, одарила юношу изучающим взглядом.
        Ответный взгляд был не менее долгим и пристальным.
        - Алексас, это Мара-лэн. Мара-лэн - Алексас-энтаро, - произнесла Таша, вдруг почувствовав себя лишней. - Мы когда-то столкнулись с Марой в её родной деревне…
        - Любопытную песню вы пели, Мара-лэн, - произнёс Алексас. - Подарок?
        - Для вашей спутницы. - Густые ресницы девушки-менестреля дрогнули. - Впрочем, ей подарят ещё много песен.
        - Думаете?
        - Знаю. С тех пор как впервые её увидела. Судьбы ваши сплетут затейливейшие из песен, и их будут петь многие менестрели, кроме меня, и ещё долго после того, как меня не станет. - Мара смотрела в сине-серые глаза; взгляд её сделался глубоким и рассеянным, его окрасила лёгкая, как крыло бабочки, грусть. - Много песен сложат о ней и о вас, и о вас вместе. Песен о братьях-врагах и братьях-рыцарях, о двух сёстрах бессмертных и стольких же - смертных, о двух девочках, в чьих глазах жили звёзды. О великой игре и великом игроке, которому наказано было остаться последним. О круге жизней, слившихся воедино, от которого даже он не мог убежать. О той, которую он впустил в своё сердце, предавшей его и верной ему, как никто, заключившей сделку с гостем из-за Врат. О том, как он убивал ту, кого больше всех в мире хотел бы спасти, о короне, омытой слезами и кровью, которой он увенчал её чело. О том, как он ушёл за грань в самый тёмный час, отдав последний долг тем, кого был призван хранить. О любви, перед которой бессильны были и месть, и ненависть, и смерть… Хотите знать больше? Я могу подарить что-нибудь и вам
тоже.
        Алексас помолчал, неотрывно вглядываясь в девичье лицо.
        - Дар и проклятие - прозревать ткань времени, - произнёс он без тени улыбки. Слегка поклонившись, взял Ташу за руку. - Мы не хотим знать грядущее, Мара-лэн. Игры с высшим знанием опасны даже для бессмертных. Что уж говорить о тех, чья жизнь так хрупка.
        - Как знаете. - Мара моргнула, и глубина исчезла из её взгляда. - Мне пора возвращаться к работе. Да освещают светлые духи ваш тёмный путь.
        Алексас повлёк Ташу к выходу ещё прежде, чем девушка-менестрель взошла по лестнице обратно на помост.
        - Почему ты не захотел?.. - тихо спросила Таша, следуя за ним, пока позади звучал нежный искристый перебор: Мара проверяла строй лютни.
        - Я сказал ей почему, - бросил Алексас через плечо. - Она и так сообщила больше, чем нам следовало знать.
        - Ты тихо скользишь мимо жизни седеющим ветром,
        На грани прощанья, на грани меж памятью и расставаньем,
        На грани - на грани меж тьмою и сумрачным северным небом,
        На грани мерцанья звезды и свечи колебанья…
        Незнакомая песня огладила Ташину спину; в наступившей тишине аккордовые переливы будто касались кожи тихими прохладными пальцами. Старая песня, которую Таша не знала, или песня, которую Мара придумала? И если её собственная, то просто песня или…
        - Неслышимым шагом, в погоне за тенью ответа,
        На грани отчаянья, грани рассвета и вечных туманов,
        На грани - ты шепчешь, касаясь бокала губами и смехом,
        На грани - и зная, что ты заблудился за гранью…[4 - Стихи Марка Шейдона.]
        Морозный воздух ущипнул щёки, пряный запах костра пощекотал нос - и захлопнувшаяся дверь, как и окно, которое кто-то успел закрыть, заперли звуки в покинутой таверне.
        С площади уходили в молчании. Таша не знала, почему молчит Алексас, но ей самой слишком многое требовалось обдумать.
        - То, что сказала Мара, - наконец осмелилась заговорить она, - про…
        - Не надо. Не думай о её словах. - Остановившись, Алексас повернулся к ней, предоставив праздничной толпе обходить их, как речной поток обходит крупные камни. - Пророчества бесконечно опасны. Чем отчаяннее ты пытаешься их разгадать, тем больше заблуждаешься. Чем изощрённее пытаешься обмануть судьбу, тем вернее следуешь по предначертанному пути. И зачастую твоими стараниями этот путь делается в разы болезненнее и труднее. - Он смотрел на Ташу, глаза в глаза. - Забудь всё, что она сказала. И я забуду.
        Она отчётливо понимала его правоту. Легенд о несчастных, пытавшихся убежать от случайно прознанного предназначения, сложили множество, и большинство из них были отнюдь не весёлыми.
        Но всё-таки…
        Не ответив, Таша опустила взгляд, прежде чем зашагать дальше по мостовой, очищенной от снега. Она пыталась вспомнить слова пророчества, но туманные фразы ускользали из памяти, как песок сквозь пальцы.
        Все, кроме одной.
        …«о том, как он убивал ту, кого больше всех в мире хотел бы спасти»…
        Нет, прав Алексас. Не стоит ей в этом копаться.
        Куда проще думать, что её враг никогда никого не любил - или разучился этому ещё шестьсот лет назад.

* * *
        Лишь вернувшись в трактир и оказавшись в тепле, Таша поняла, как сильно замёрзла.
        Взобравшись с ногами на постель и укутавшись в одеяло, она следила, как Алексас готовится к предстоящей беседе с главой заговорщиков. Потушив свет, юноша сдёрнул плед с зеркала на стене и поставил горящую свечу на столе напротив; потом, не поморщившись, резанул себя по пальцу лезвием шпаги, чтобы оставить на стекле кровавый отпечаток. При взгляде на кровь Ташу пробрала дрожь, но она не отвернулась.
        - Предупреждаю, - сказал Алексас, отступив на шаг, - Герланд будет не в духе.
        - Почему?
        - Ритуал не особо приятен для вызываемой стороны. Чтобы ответить мне, Герланду понадобится второе зеркало. Любое. Знаком, что его зовут на разговор, послужит невыносимая головная боль. Прекратится она лишь тогда, когда он примет мой зов.
        - Гуманно, однако.
        - Амадэйно. Это они изобрели данный ритуал.
        …в их доме в Фар-Лойле зеркала были под запретом. Двусторонние валялись в кладовке, завёрнутые в тряпицы. Многостороннее, позволявшее связаться с любым обладателем подобной безделушки, Таша когда-то хотела, - но не после того, что произошло летом. Игры амадэев сильно усложнили что её отношения с зеркалами, что в принципе её жизнь: если бы сейчас они могли связаться с Ароном по двустороннему зеркалу, всё было бы куда проще.
        К слову, об этом…
        - А ты не можешь до Арона так же достучаться? - почти без надежды спросила Таша, понимая: будь это возможно, Алексас наверняка уже сделал бы это.
        - Зрящего не так просто найти или вызвать на разговор. Обычно он находит тех, кого хочет, не наоборот. Альва тоже не просто… но нас с Герландом слишком многое связывает, чтобы он мог укрыться от меня.
        - И вернуться через зеркало в Фар-Лойл, полагаю, мы тоже не можем.
        - Чтобы мы смогли выйти из зеркала, оно должно висеть на стене. Или в воздухе. В общем, вертикально - непреложное правило «зеркалки». Зеркала не работают на манер люков: если они лежат на полу, у тебя просто не получится настроить связанный с ними проход. Арон так боялся возможности, что из зеркал в башне звездочёта выйдет кто-то другой, что отрезал подобную возможность и нам. И, к сожалению, мы с тобой не бывали ни в домах соседей, ни в ближайших к Фар-Лойлу городах, чтобы визуализировать перед глазами хоть одну тамошнюю комнату с зеркалом. Без этого проход туда мне не наладить.
        Под понурым взглядом Таши, исчерпавшей все блестящие идеи на тему «как всё-таки встретиться с Ароном», Алексас пропел слова заклятия.
        Серебристая гладь вспыхнула перламутровым светом - на миг, после которого в зеркале отразилась сплошная темень.
        - Герланд Лернот’ель Бальриэсс, - позвал Алексас негромко и отчётливо, сменив неразборчивую мелодию колдовской речи звучанием обычных слов.
        Какое-то время темнота оставалась неизменно тёмной. Затем, дрогнув, сменилась облачной белизной.
        - Ещё раз так сделаешь… сам понимаешь, что будет, - послышался голос, холодность которого почти кристаллизовалась льдинками на барабанных перепонках.
        Белизна в зеркале померкла, обретая краски и очертания, складывая смутные цветные пятна в мужское лицо.
        - Добрый вечер, Герланд-энтаро, - произнесла Таша, вызывая удар на себя.
        Взгляд альвийских глаз - синих-синих, с серебристыми искрами, притаившимися на дне зрачков, - ожидаемо обратился на неё.
        От этого взгляда кому угодно сделалось бы не по себе, но после недавнего визита в Лес Таша отчётливо понимала: есть вещи, бояться которых куда целесообразнее.
        - А, Ваше Высочество. - Герланд склонил голову, даже не стараясь скрыть иронию в обращении. - Чем обязан такой чести?
        - Может, сын приёмный по вам соскучился, - уклончиво ответила Таша, разглядывая гобелен, висевший за спиной альва: светящаяся золотая яблоня на острове среди тёмного озера. Великое Древо Иршен, в котором по легенде располагался дворец Королевы Лесной, вытканное с изумительным искусством.
        Где бы сейчас ни были заговорщики, устроились они с комфортом.
        - После этого - сомневаюсь. - Альв протянул руку в сторону. - А вы тут неплохо вышли, Ваше Высочество. Приятно было увидеть нашу королеву живой, здоровой, цветущей…
        Таша непонимающе уставилась на новостной листок, который альв услужливо поднёс к зеркалу, - и на пиктуру в его центре, запечатлевшую их с Советником у пустого трона.
        - Они написали статью? - зачем-то спросила она, озвучивая очевидное.
        …конечно, это решало загадку, почему Мара обратилась к ней как к Морли-малэн. Зато не решало кучу других проблем, которые, как Таша догадывалась, возникли у неё после данной публикации.
        - И, полагаю, сегодня она - главная тема для обсуждений у половины жителей Аллиграна. - Откинувшись на спинку невидимого Таше стула, альв с деланым наслаждением развернул листок. - «Наследница рода Морли… Его Величество не приходит в сознание… Доставлен в Альденвейтс, находится под неусыпным наблюдением… Отважная девушка вызвалась Ищущей… Не верит в виновность будущего зятя… Пытается спасти жениха… Направляется к мастеру Герману, чтобы выяснить всю правду о роковом подарке королю». - Отбрасывая листок в сторону, Герланд почти мурлыкал, - пока Таша запоздало понимала, что стражники в темнице, конечно, потрудились отойти подальше, но подслушивать им это не мешало. - Кто-то очень старался предоставить преступникам всю информацию о вас, Ваше Высочество. Должен признать, тот факт, что вы ещё живы, удивляет меня не меньше того, что вы решились заявиться ко двору.
        - Убийство Таши не имеет никакого смысла, - спокойно возразил Алексас, положив руку на Ташино напряжённое плечо. - Её шансы на успех…
        - И тебе привет, блудный сын. - Альв опустил подбородок на скрещённые пальцы. Он казался немногим старше Алексаса, но Таша знала, насколько это впечатление обманчиво. - Стало быть, полгода - никаких вестей, ни единого слова, ни единой попытки выйти на связь, а как нужда, примчался, поджав хвост? Да ещё вызов с ментальным ударом… От Алексаса мог такое ожидать, конечно, но от тебя, Джеми…
        - А когда вы подталкивали Джеми к Двоедушию, вы могли сказать ему «единое слово» о том, чем это заканчивается?!
        Наверное, то была не лучшая реплика в данный момент. Но, выдав её, Таша осознала: один вид лица альва вызвал в ней жгучую ярость. Одно воспоминание о нём вызывало эту ярость всё время с тех пор, как она узнала: один из её друзей обречён - стараниями того, кто теперь сидел по ту сторону зеркала.
        Впервые за свою жизнь она увидела, как альв теряет дар речи.
        Герланд перевёл взгляд на Алексаса, посмотрев в серо-синие глаза приёмного сына. На миг Таше почудилось, что она видит, как растерянно складываются за спиной альва призрачные крылья, похожие на бабочкины.
        - Значит… это случилось?
        Голос его почти не изменился, лишь сделался чуточку тише обычного.
        Алексас не ответил. Ответ не был нужен.
        - Ясно. - На прекрасном альвийском лице не дрогнул ни один мускул. - Мне очень жаль. Не думал, что это будет так скоро. Но… пожалуй, всё разрешилось наилучшим образом.
        - Наилучшим образом? - Таша вскочила, выпрямившись на кровати в полный рост. - Вы это называете «наилучшим образом»?!
        - Я не позволял тебе кричать на меня, девочка, - бросил альв холодно. - Какой, по-твоему, у меня был выбор? Одному из них в любом случае суждено было умереть, но знай Алексас, чем закончится Двоедушие, никогда не согласился бы на ритуал. Скажи честно: будь у тебя возможность хоть ненадолго продлить жизнь кому-то из них, ты бы ею не воспользовалась?
        Таша помедлила с ответом, почему-то наотрез отказывавшимся находиться.
        - Так что вам нужно от меня? - осведомился Герланд, не оставив ей времени на раздумья.
        - Для начала скажите, почему вы так уверены, что Ташу попытаются убить, - сказал Алексас. Ему явно хотелось обсуждать Двоедушие не больше альва, даже не постаравшегося перевести тему чуточку поизящнее. - Быть может, это именно то, что нам нужно.
        - Ничего определённого пока сказать не могу, но сегодня с Венцом связались представители организации под названием «Алый рассвет», - произнёс Герланд без всяких возражений. - Наши коллеги. Заговорщики, предложившие нам сотрудничество. И до сего дня мы о них ничего не слышали, что изрядно меня удивило. Они заявили, что ответственны за покушение на короля. Что вместе нам под силу свергнуть ненавистного узурпатора. Подробности обговариваем завтра во время личной встречи… однако то, что связавшийся с нами был эйрдалем, меня не радует.
        Ага, подумала Таша.
        Новость вышибла из головы все возможные аргументы в пользу того, почему Герланду не стоило использовать ритуал Двоедушия. Сомнительные аргументы, надо сказать. Ей становилось жутко от одной попытки представить, что на момент её встречи с братьями Сэмперами в живых остался бы только Джеми.
        И не факт, что при таком раскладе младший из братьев Сэмперов дожил бы до этой встречи.
        - Я сказал им, что мы заинтересованы в сотрудничестве с сильными организациями, которые не подставят нас под удар, - продолжил альв, - а их покушение не только не удалось, но и оставило след, по которому власти могут выйти на них. На что мне ответили, что у мастера Германа уже ничего не выяснить, а Ищущая вскоре тоже окажется там, где гарантированно не отыщет чей-либо след. Поведаете свою версию истории, Ваше Высочество? Откровенно говоря, выслушать её мне было бы куда интереснее.
        Выдохнув, словно перед прыжком в омут, вместе с воздухом выпуская из себя весь неуместный сейчас гнев, Таша вкратце поведала предысторию покушения и свои соображения по этому поводу.
        - Да, Ваше Высочество, - выдал альв, когда Таша смолкла. - Хлопот у вас теперь - по самое ваше очаровательное горлышко. Впрочем, поскольку в моих интересах обеспечить безопасность этому горлышку… - Альв подался вперёд: - Предлагаю сделку.
        - На каких условиях? - устало уточнила Таша: к этому, к счастью, она была готова.
        - Завтра я сообщаю вам всё, что мне удастся вытянуть из представителя этой организации.
        - А я, в свою очередь…
        - А вы, в свою очередь, не делаете больших глупостей и стараетесь выжить, пока ищете ваших неуловимых убийц.
        Таша недоверчиво кашлянула, будто кашель мог прочистить уши и помочь ей услышать то, что альв произнёс на самом деле.
        - И всё?..
        - Вы же у нас поразительно свободолюбивое создание. Кошачья натура даёт о себе знать. Или птичья, кто его знает, - осклабился Герланд. - Силой на трон мы вас не посадим. Зато мы можем оставаться поблизости и оберегать вас до момента, пока вы не захотите править. Мы подождём. Ждать мы умеем.
        - Не захочу. - Таша смотрела в синие альвийские глаза: то была ледяная синева бездонного озера, обманчиво пригретая солнечными лучами. - С меня достаточно проклятия оборотничества. Второе проклятие мне ни к чему.
        - А второе проклятие…
        - Власть.
        Прежде чем подняться на ноги, Герланд провёл по губам тонким пальцем. Лицо его не выражало ни удивления, ни осуждения, ни довольства.
        - Вы меня не разочаровываете, Ваше Высочество. Надеюсь, когда-нибудь у людских земель будет достойная королева, - неожиданно резюмировал альв. - Завтра на этом же месте, в этот же час.
        В зеркале воцарилась чернота. Следом стало видно, как отражение Алексаса синхронно со своим законным владельцем стирает кровь со стекла.
        - Забавно, - сказала Таша, прикосновением включая светильник на тумбочке. - Не будь я уверена, что Советник - это Лиар, решила бы, что он очень заинтересован в моём убийстве.
        - Информацию о том, куда ты направляешься, вполне мог разгласить не он. - Алексас небрежно швырнул окровавленную тряпку в мусорную корзину. Снова набросил на зеркало плед. - Неравнодушных не любят многие. Не любили во все времена.
        Таша в растерянности перебирала пальцами по одеялу.
        - «Алый рассвет»… Та организация, в которой состояла Кэйрмиль? Но какое отношение ко всему этому имеет Лиар? А он имеет, это точно.
        - Очевидно. Но мы узнаем это в своё время, а сейчас не это самое важное. - Алексас встал посреди комнаты. - Не отвлекай меня пару моментов.
        Какое-то время Таша наблюдала, как её рыцарь накладывает на комнату защитную паутину - уже знакомой колдовской песней.
        - Выходит, эти эйрдали тоже хотят свергнуть Шейлиреара? - не выдержав, продолжила она, как только Алексас опустил руки.
        - Как видишь, - слегка утомлённо откликнулся тот. - Но, боюсь, их конечные цели не совпадают с целями Венца.
        - Это верно. Едва ли их интересует восстановление Бьорков на престоле. И при чём тут Норманы? Зачем было их подставлять?..
        Ответить Алексас не успел: помешал стук в дверь и крик служанки «ужин!».
        Покосившись на свою правую руку, где серебрилось широкое кольцо с колдовскими рунами, Алексас распахнул дверь. Смерил девушку пристальным взглядом.
        - Входите, - вымолвил он, отступая в сторону.
        Не удивляясь прохладному приёму, служанка безропотно переступила порог. И только Таша заметила, как дверной косяк при этом на миг засветился красным.
        - В каждом встречном теперь будешь подозревать эйрдаля? - усмехнулась девушка, усаживаясь за накрытый стол, когда они с Алексасом вновь остались наедине (если не считать появившихся тарелок с мясным рагу).
        - Я бы на твоём месте не был столь весел. Эйрдалям ничего не стоит прокрасться сюда, взять форму и прийти к тебе под видом служанки.
        - Но твоё кольцо никогда не лжёт. - Таша одними глазами указала на серебряную полоску, обвивавшую мужской палец: летом она уже видела, как артефакт-детектор распознаёт оборотней, эйрдалей и даже колдунов. - Или ты и ему не доверяешь?
        - Лучше полагаться не только на кольцо. - Алексас потянулся за одной из двух глиняных кружек, ждавших на столе. - Всё можно обмануть, кроме сердца. - Таша думала, что он подтянет кружку к себе, но вместо этого юноша поставил напиток перед ней. - Я заказал нам вина. Тёплого, с мёдом и специями. Пей, ты замёрзла.
        Она без возражений приняла поданное. Глина приятно согрела холодные пальцы.
        - За нас, - проговорил Алексас, поднимая свою кружку. - За грядущую победу. За Ночь Середины Зимы. И за Ленмариэль Бьорк, некогда родившуюся в этот день.
        «Тебя нет, мама…»
        - За Ленмариэль Бьорк, - эхом откликнулась Таша.
        Вино обожгло горло, прокатившись тёплой волной по телу, прогнав затаившийся под кожей холод и боль, всколыхнувшуюся в груди.
        Ужинали почти молча, в приятном ленивом довольстве. Следом за теплом и сытостью пришла сонливость; в какой-то момент Алексас поднялся из-за стола и безмолвно принялся взбивать подушку на одной из кроватей.
        - Прошу, моя королева, - стянув одеяло в изножье, произнёс он, изогнув кисть в приглашающем жесте. - У вас глаза слипаются, не говоря уже о том, что вы теребите ушко.
        - И что с того? - вздохом скрыв зевок, спросила Таша, осознав, что действительно сжимает мочку уха кончиками пальцев.
        - Ты теребишь ухо, когда хочешь спать. Давно заметил.
        Удержавшись от какого-нибудь колкого замечания, так и просившегося на язык, Таша молча перебралась к кровати, чтобы скинуть сапожки.
        - Колыбельную? Сказочку? - услужливо предложил Алексас, наблюдая, как девушка заползает под одеяло прямо в платье.
        - Нет, спасибо. Укладывать меня спать - прерогатива Арона-а… ах. Тебе такая роль не идёт.
        - Удивишься, но я рад это слышать. - Алексас с улыбкой следил, как Таша зевает, прикрыв рот ладонью. - Свет пока выключать не буду, не беспокойся.
        - А ты почему не ложишься?
        - Нужно допить вино.
        Не в силах больше думать о чём-либо, Таша позволила векам сомкнуться, и комнату затопила тьма.
        До неё донеслось тихое, на грани слышимого шуршание глины о дерево, когда Алексас поднял со стола свою кружку.
        - Что мы будем делать завтра? - сонно пробормотала Таша. - Ждать, пока Герланд с нами свяжется?
        - Да. Просто ждать.
        - И надо следить за Гастом…
        - Проследим.
        - И ещё эта статья… меня ведь теперь…
        Мысль потерялась в забытьи, на миг утащившем её туда, где не было ни Гаста, ни эйрдалей, ни других забот. Осознав это, Таша рывком открыла глаза. Алексас был рядом, глядя на неё сверху вниз: мальчик, шутки ради разыгрывавший её рыцаря. Или нет?.. Ах да, это же ложная память, фокусы Арона - о том, что рыцарство лишь игра…
        - Спи, - без улыбки сказал Алексас. - Завтра всё решим. Обещаю.
        Сон окутывал её мягким ленивым облаком.
        - Спасибо, что ты со мной, - прошептала Таша заплетающимся от усталости языком.
        Она не знала, действительно ли она видела, как Алексас в ответ улыбается лёгкой и нежной улыбкой и кончиками пальцев касается её щеки, а потом медленно и бережно проводит по коже тыльной стороной ладони: от скулы до подбородка, скупой, сдержанной лаской. Потом поднимает своё вино на уровень глаз - за секунду до того, как в комнате гаснет свет, и во мраке, которого спросонья она ни капельки не боится, слышится шёпот: «За тебя, моя королева».
        Быть может, это уже приснилось ей. И если так, то было далеко не худшее из того, что могло ей присниться.
        Глава пятая. Нежданные вести, незваные гости
        Госпожа Лиден дремала в кресле, когда в дверь башни звездочёта постучали.
        Старушка открыла раскрасневшиеся глаза: она отключилась всего с час назад, хотя ей казалось, что этой ночью она не сможет заснуть. За окном было ещё темно.
        - Это я, - послышался с улицы тоненький голосок.
        Вскочив с прытью, совершенно неожиданной для женщины её возраста, госпожа Лиден опрометью метнулась к двери.
        - Лив Кармайкл, ну я тебе задам, юная лэн! - рявкнула она, отпирая запор. - Удумала мне тут из дома сбегать! Таша бы тебя за такое…
        Морщинистая рука, протянувшаяся схватить Лив за шиворот, замерла в воздухе.
        Госпожа Лиден была женщиной, немало пожившей на свете. Впрочем, она и в молодости была женщиной неглупой и чуткой. А потому взгляд тёмных глаз девочки, в котором абсолютно отсутствовали страх или чувство вины, не мог её не насторожить.
        Нет, страха во взгляде Лив не было ни капли. Одно лишь внимание - так коллекционер смотрит на редкую бабочку, прежде чем пронзить её булавкой.
        - Лив? - вымолвила летописица голосом, самовольно сбившимся в шёпот.
        - Вы же сами знаете ответ, госпожа Лиден. - Тот, кто стоял у порога в теле ребёнка, посмотрел на что-то за её спиной, и детские губы скривила чужеродная, пугающая улыбка. - А, вот и ты. Конечно, сегодня ты задержался дома.
        Отстранив госпожу Лиден, Арон встал напротив незваного гостя:
        - Что тебе нужно, Лиар?
        Палач, не сводя с его лица взгляда, пугавшего до дрожи абсолютно недетским выражением в детских глазах, склонил голову Лив набок.
        - Может, предложишь брату войти? Это тельце подвержено болезням, как и всякое смертное тело, а малютка Лив не заслужила слечь с лихорадкой.
        Зрящий молча отступил в сторону, одной рукой удерживая дёрнувшуюся госпожу Лиден: та явно не собиралась просто стоять и смотреть, как в её дом входит зло в человеческом облике. Особенно в таком облике.
        - Уютно у вас тут, - одобрительно заметил тёмный амадэй, устраиваясь на ближайшем стуле. Снег, отвалившийся с подошв детских сапожек, оставил на ковре цепочку тающих мёрзлых следов. - Неплохое место, чтобы вить семейное гнёздышко.
        Саркастичный голос никак не вязался с телом, не достававшим до пола худенькими ножками.
        - Я спросил, что тебе нужно, - повторил Арон ровно.
        - Поговорить, представь себе. Я же мог соскучиться по любимому брату?
        - Как ты захватил это тело?
        - Милый ребёнок захотел лично заглянуть в зеркало в конторе колдуньи, дабы увидеть, как его живая и здоровая сестра идёт по Броселиану. Собственно, тут и появился я. - Амадэй скрестил детские руки на груди. - Она сопротивлялась, конечно, но даже не понимала чему. Моя благодарность, брат: облегчил мне работу… обмануть её было очень легко. Не волнуйся, долго не задержусь. Даже мне не под силу вламываться в чужое тело дольше, чем на несколько часов. - Он оглядел маленькую кухню. - А ты становишься умнее. Эти убранные зеркала… Правда, ты забыл главное: если я чего-то не добился, значит, я этого не хотел.
        - Ты не можешь…
        - Всё ещё думаешь, что я чего-то не могу? Опять падаешь в моих глазах… Только вскарабкался повыше - и снова в пропасть.
        - Что. Тебе. Нужно? Ты так и не ответил на этот простой вопрос.
        - Просто ты не хочешь принимать мой ответ. Поговорить с тобой, только и всего. А заодно сделать доброе дело и привести блудную дочь домой. Думаешь, Лив так просто поехала бы обратно в Фар-Лойл?
        - Поговорить о чём?
        - Кажется, у нас давно не было общих тем для разговора. А с минувшего лета появилась одна… она одна и есть, собственно. - В голосе амадэя прозвучала почти ностальгия. - Так что выбор небольшой.
        - Что ты сделал с Ташей?
        - Удивишься, но ничего. Пока больше наблюдаю, чем действую. Мне и делать особо ничего не нужно: каждый шаг, что она делает, вписывается в мои планы. Жаль, тебя нет рядом, дабы помочь ей добрым словом и мудрым советом.
        - В позицию простого наблюдателя не вписывается эпидемия в Фар-Лойле.
        - Очень даже вписывается. В отличие от твоего присутствия в Броселиане.
        - А как насчёт покушения? Оно зачем тебе понадобилось? Решил развязать себе руки?
        Лиар склонил голову - уже без улыбки, и в ответе его прорезалась неподдельная печаль:
        - Если ты не забыл, я не единственный злой гений в нашем королевстве.
        В глазах Арона отразилось удивление. Следом - сумрачное понимание.
        - Зачем ты пришёл? - Когда Зрящий заговорил вновь, голос его звучал резче.
        - Таша пока в Броселиане, но ненадолго. Завтра, в крайнем случае, послезавтра она отправится дальше. Куда, тебе знать не дано. Что касается Фар-Лойла, жители деревни окажутся вне опасности через три дня. До этого времени тебе придётся ещё не раз делить свои живительные силы с умирающими. Весь вопрос в том, что ты выберешь… догнать Ташу, пока это возможно, или остаться здесь и спасти десяток-другой невинных жизней. - Из тона Палача исчезла всякая издевка - он стал любезным, почти сочувствующим. - Непросто, должен признать. Могу облегчить выбор лишь одним: я не допущу, чтобы с Ташей что-то случилось. Ты и сам это знаешь, впрочем.
        Арон смотрел на брата, сжимая сухими пальцами плечо госпожи Лиден. Сжимая так, словно оно могло послужить ему опорой в мире, стремительно катящемся в Бездну.
        - Вердикт, - мягко напомнил Лиар. - Я и так его узнаю, но хотелось бы услышать от тебя.
        - Я не играю по твоим правилам.
        - Играешь. Даже если сам не понимаешь этого.
        - Уходи.
        - Как пожелаешь. - Тёмные глаза не-Лив остались невозмутимыми. - Теперь у меня есть открытая дверь в этот дом. Однажды заняв чьё-то тело, в другой раз я обойдусь без разрешений и зеркал. Я вернусь позже, только и всего. И советую держать девочку поближе к себе: мало ли когда я захочу тебя навестить.
        Закрыв глаза, Лив обмякла в кресле.
        Вырвавшись из ослабевшей хватки Зрящего, госпожа Лиден кинулась к ней.
        - Лив! - Она похлопала девочку по щекам, судорожно и осторожно, точно отряхивая хрустальную вазу. - Лив, милая, очнись!
        - Она не очнётся, - сказал Арон обесцвеченным голосом, прежде чем направиться к лестнице. - Не сейчас.
        - Куда ты?! Если ты решил…
        - Иду одеваться. Обходить деревню, как обычно. Люди ждут.
        Слова упали через плечо: тихие, глухие, равнодушные. Будто мелкие камешки просыпались на пол.
        Арон поднимался по ступенькам - и не обернулся, даже когда оторопелый взгляд госпожи Лиден полоснул его спину.
        - Долг превыше всего, - едва слышно добавил он, прежде чем исчезнуть за поворотом винтовой лестницы. - И Лиар действительно не допустит, чтобы с Ташей что-то случилось.

* * *
        Кончик смычка падает в миниатюрном пике, чтобы снова взмыть вверх - волшебной палочкой, плетущей колдовскую сеть звуков.
        Таша любит смотреть, как Алексас занимается на корде, пусть даже во время занятий лицо его часто кривит яростная гримаса, с губ срывается досадливое рычание, а смычок клинком разрубает воздух. Фальшивые ноты проскакивали в новых пьесах с частотой блох на бродячем псе. Особо трудные места отрабатывались десятками повторов, приедаясь назойливым мотивом. Но Таша всё равно время от времени приходит, чтобы тихо сесть и слушать в уголке.
        Впрочем, она не решается надоедать своему рыцарю слишком часто. Зато часто просит в конце занятий спуститься к ней в комнату и сыграть им с Лив что-нибудь. И теперь она смотрит, как творят чудо руки, на эти моменты обратившиеся руками волшебника; как светится вдохновенной печалью его лицо, как дрожат ресницы на его полуприкрытых веках; слушает, как поёт корда, увлекая туда, где забыты слёзы и горести, где всегда солнечно, где нет смерти, где вечна любовь…
        Последние трели тают под мальчишескими пальцами. Канифоль со смычка осыпается, точно пыльца с крыльев бабочки.
        Опустив корду, Алексас открывает глаза, и Таша с Лив, не сговариваясь, аплодируют.
        - Ты лучший музыкант на свете! - пылко говорит Лив, пока Алексас кланяется и бережно укладывает корду в футляр. - Тебе надо во дворцах выступать!
        Тот, посмеиваясь, опускается на край Ташиной кровати:
        - Тебе просто не с кем сравнивать, юная лэн.
        - Что это было?
        - Шоссори, «Поэма». Вообще, сольно её не исполняют, но за неимением клавикорда…
        - И так здорово получилось, - хрипло уверяет Таша.
        - Ваша похвала, моя королева, - лучшая награда. Как ты?
        - Пре… кха… прекрас… кха-кха-кха…
        Алексас держит её за плечи, пока Таша сгибается в судорожном кашле. Музыка помогла на время забыть о болезни и боли, но те никуда не ушли: виски ноют, глаза горят, горло будто дерут изнутри кошачьи когти. Хорошо она Праздник Жатвы отмечает, ничего не скажешь… Хотя и другие немногим лучше: ливень за окном бесцеремонно барабанит по стёклам, праздничные огни среди поля расплываются в мокрой вечерней мгле. Ладно хоть жители Фар-Лойла загодя потрудились натянуть шатры - тучи последние два дня зловеще ползали туда-сюда, предвещая непогоду, но разражаться дождём не спешили, оттягивая удовольствие и нагнетая обстановку.
        Зато теперь - разразились.
        - Это всё потому, что вы купались, - заявляет сидящая на подоконнике Лив, когда Таша выпрямляется в постели. - Сами купались, а меня не взяли.
        - Холодно было, вот и не взяли, - с трудом выговаривает Таша. - Я же не думала, что кому-то приспичит лезть в воду, и он меня за собой утащит, какха-кха… как водный дух какой-то.
        - А вам, значит, не холодно было!
        - Как выяснилось, тоже холодно. - Алексас совестливо поправляет Таше одеяло. - Ну прости, прости. Я же не знал, что твоё здоровье настолько хрупкое.
        - Теперь знае… кха-кха…
        - Нет, так дело не пойдёт, - произносит Арон, секундой раньше толкнувший дверь в комнату. - Когда я уходил, ты так не кашляла.
        - Времена меняются, - подмечает Алексас едко, уступая амадэю место на краю кровати. - Хотя в ваши почтенные годы время, должно быть, имеет столь ничтожное значение, что этого легко не заметить.
        Тот, не слушая, кладёт одну ладонь Таше на лоб, другую - на горло. Смыкает веки - совсем ненадолго.
        Когда он убирает руки, Таша понимает, что чувствует себя вполне сносно.
        - А теперь спать. - Арон немедля поднимается на ноги. - Я забрал боль и жар, но излечивать тебя полностью не стал: пусть тело не отвыкает от борьбы. И лучше не мешать ему бодрствованием.
        Натягивая одеяло по подбородок, Таша думает о просьбе, которую ей давно хотелось, но было слишком страшно озвучить. Однако больные девочки имеют право на маленькие капризы…
        - Лягу, - всё же решается она, - если расскажешь перед сном что-нибудь интересное.
        - Например?
        - Про твоё детство.
        Табурет, на котором безмятежно раскачивается Алексас, со стуком опускается на все четыре ножки. Лив, рисующая рожицы на запотевшем стекле, замирает.
        Какое-то время Арон изучающе смотрит на приёмную дочь.
        - Как скажешь, - неожиданно соглашается он, опускаясь обратно на кровать. - С условием, что в процессе ты будешь пить свой целебный настой.
        Таша косится на кружку, стынущую на тумбочке:
        - Госпожа Лиден добавила в него сон-травы. Хочешь усыпить меня прежде, чем доберёшься до самого важного?
        - Хочу, чтобы ты скорее выздоровела.
        - А мне можно тоже послушать? - восклицает Лив, спрыгивая с подоконника и подскакивая к кровати. - Пожалуйста, не выгоняйте меня, дядя Арон! А то взрослые вечно так делают, когда говорят о чём-то интересном!
        - Никто тебя не гонит. - Подхватив девочку под руки, Арон усаживает её себе на колени. - Слушай, если хочешь.
        - И что, даже меня не выгоните, дядя Арон? - вопрошает Алексас с надеждой в голосе.
        - Даже тебя.
        - Правда-правда?
        - А вот если будешь иронизировать - обязательно. С чего бы начать…
        - Где вы родились! - подсказывает Лив.
        - Родился… - Арон слегка улыбается. - Я родился в горах, на территории нынешней Окраинной. Этой деревни больше нет. Впрочем, её не было уже одиннадцать веков назад. - Улыбка уходит с его губ, но прежде - из его взгляда. - Оборотни сделали своё дело.
        - Какое дело?
        Арон качает девочку на коленях: то, о чём он рассказывает, отболело у него давным-давно.
        - Убили они всех, Лив, - просто отвечает амадэй. - В те времена такое часто случалось. В Долине тогда хозяйничали не люди, а нежить и нечисть. Мы окружали селения частоколами, баррикадировали двери, закрывали окна ставнями… Входить в дом без приглашения ни оборотни, ни эйрдали ещё не могли… Но они находили лазейки. Эйрдали очаровывали неосторожных людей и добивались, чтобы их пригласили. Оборотни напрашивались на ночлег под видом бедных путников. Иногда они селились в деревнях, рядом с людьми… естественно, не открывая своей истинной натуры. Это ведь так удобно - питаться, убивая соседей одного за другим.
        Таша слушает, почти не дыша.
        Она читала в учебниках про то время: тёмное время, предшествовавшее явлению Кристали. Она знала, о чём говорит Арон, задолго до этого дня.
        Но живой рассказ про те кровавые события от лица того, кто был там и видел всё это, совершенно отличается от чтения равнодушных книжных строчек.
        - Мы жили в горах, - продолжает Арон, - и нечисть долго до нас не добиралась. В связи с этим мы стали непозволительно беспечны, наверное… Хотя что мы смогли бы сделать? То был конец старой эпохи, тёмной и страшной эпохи. Кристаль Чудотворная проводила Волшбное Крещение уже около пяти лет. До её пришествия нечисть безнаказанно разгуливала по Долине, не считая альвийских лесов: в них нелюди соваться не осмеливались, но Звёздным Людям не было дела до остальных жителей Долины. С появлением Кристали и её магов нечисть ушла в горы, в леса и подземелья… но нечисти было ещё очень много. Чтобы выжить, оборотни и эйрдали истребляли живность в предгорных лесах, уничтожали стада, пасшиеся на утёсах, вырезали деревни, на которые набредали. Целые деревни. Они не оставляли живых.
        Мне тогда было семь. Мать рожала шестерых, но выжили только я да моя старшая сестра. Кажется, её звали Нель. Да, Лив, тогда были суровые времена, дети нечасто доживали до года. - От Арона не укрывается шок, ширящий глаза девочки. - На нас напали летним вечером. Чтобы выманить людей из их жилищ, оборотни подожгли дома. Взрослые пытались сражаться, дети - убежать, однако удалось единицам. Оборотней было слишком много. Нель бежала за мной, но она отстала - или её схватили, не знаю. Я не оглядывался. Думаю, за мной тоже гнались, но я прыгнул в горную реку, которая понесла меня вниз. Вода перебила запах, и оборотни потеряли мой след.
        Река была бурной и ледяной. Меня било о камни, затягивало под воду, кувыркало в потоке… Кажется, я терял сознание несколько раз. Не знаю, как я выжил. Но в конце концов мне удалось выбраться на берег - уже где-то на равнине - и добрести до дороги. Там меня и нашли добрые люди. Лишний рот никому не был нужен, так что меня приютили в местном храме. Потом пастырь отвёз меня в ближайший крупный город и привёл в тамошний монастырь. Там я и остался.
        Я жил и учился в монастыре с такими же сиротами, как я. По достижении шестнадцати лет я должен был либо покинуть свой новый дом и вернуться к мирской жизни, либо избрать путь священнослужителя и остаться… Да только я не мог думать о будущем. За год с лишним, что я провёл там, я так и не оправился от произошедшего. Каждую ночь мне снились кошмары. Каждую ночь я просыпался с криком. Но однажды осенью монастырь посетила особая гостья. И с того дня жизнь моя изменилась.
        - Кристаль? - без труда догадывается Таша.
        - Настоятель предупредил нас о её визите. Сказал, что Кристаль может забрать кого-то из нас с собой, чтобы воспитывать в другом монастыре, который находится под её началом. Там она растила будущих магов, тех, кого впоследствии одаривала Волшбным Крещением. И когда она приехала, мы, сироты, встречали её во дворе, выстроившись в ряд. Кристаль должна была пройти мимо нас к настоятелю, ожидавшему на крыльце, но в итоге настоятель стоял и ждал, пока она поговорит с каждым ребёнком, мимо которого проходила. Естественно, каждый старался в этом коротком разговоре показать себя в лучшем свете… Уехать с ней для многих было пределом мечтаний.
        - Какой она была? - робко спрашивает Алексас. Впрочем, по несвойственной ему интонации Таша понимает - это уже не Алексас.
        - С виду - обычная женщина. Простая. Не красавица. Но её глаза, голос… - На губы Арона возвращается улыбка. - Когда она говорила, ты сразу понимал, что перед тобой не совсем человек. Хотя скорее - очень особенный человек. В ней не было пугающей чужеродности альвов, к примеру. Она чувствовала боль и страдала так же, как мы… Хотя страдала она больше нас - из-за своей любви ко всем людям без исключения. Каждый, кто встречал Кристаль, мог быть уверен: она примет к сердцу твои проблемы, горести и печали так же близко, как собственные. Выслушает, поможет. И эта всепрощающая любовь, а вовсе не чудеса, которые она творила… это было главным, что отличало её от обычных людей. Она единственная, наверное, искренне следовала всем заповедям, которые нам оставила. И была самой человечной из всех людей, которых я встречал.
        Арон смотрит в окно, но Таша знает, что видит он совсем иное.
        Впрочем, Лив не даёт амадэю углубиться в воспоминания, требовательно дёрнув его за рукав:
        - И что было дальше?
        Мужчина моргает, возвращаясь из безнадёжно далёкого прошлого.
        - Дальше… дальше Кристаль подошла ко мне и спросила, как меня зовут. Так же как спрашивала остальных ребят. А я смотрел на неё, пытаясь поверить, что эта женщина - наша легендарная спасительница. Смотрел и не понимал: если она спасла нашу Долину, если спасла весь человеческий род, то почему не смогла спасти нашу деревню? Одну-единственную маленькую деревню? Неужто ей сложно было совершить ещё одно чудо? Почему Богиня, имя которой она прославляет, не уберегла моих родителей и мою сестру?
        Я молчал, и она снова спросила, как моё имя, и я взорвался. Я выкрикнул ей в лицо все свои обвинения, я едва не кинулся на неё с кулаками, но два дэя потащили меня прочь со двора. А я всё кричал, и Кристаль смотрела мне вслед…
        Меня хотели высечь. Потом подумали, что Кристаль этого не одобрит, и просто заперли в одной из келий, где я должен был просидеть без еды два дня. Естественно, пропустив пир в честь нашей гостьи. Я лежал в углу и плакал, и ненавидел себя, и думал, почему я один не смог сдержаться, когда все ребята во дворе лишились семей и дома - у кого-то их отняла нечисть, у кого-то болезнь, - но все молчали. Почему я единственный оказался таким глупцом? Почему единственный не был готов на всё, чтобы уехать с ней?..
        Но долго моё отчаяние не продлилось. Дверь в келью отворилась, и я не поверил своим глазам: внутрь вошла Кристаль. Она велела дэям ждать снаружи, а сама села на пол рядом со мной, чтобы поговорить.
        Я плохо помню тот разговор. Я не хотел слушать. Она говорила что-то о том, почему так вышло с моими близкими, а мне не нужны были оправдания. Отчётливо помню я лишь момент, когда Кристаль спросила, хочу ли я пойти с ней. Я переспросил, решив, что мне послышалось, а она повторила: я - тот, кого она хочет забрать с собой. Я единственный, кто ей подходит, ибо многие чувствовали то же, что и я, но никто не высказал этого. Остальные боялись её, остальные готовы были на всё, лишь бы угодить ей… и никогда не рискнули бы навлечь на себя даже гнев настоятеля, не то что её гнев. А я уеду туда, где Кристаль селит таких же детей, как я: искренних, смелых, чистых душой. Думающих своей головой. Не верящих слепо ни во что и ни в кого, даже в неё и в Богиню.
        Я согласился, не раздумывая. Отчасти потому, что иначе на следующий день меня всё же ждала бы порка от настоятеля. Об этом я тоже честно сказал Кристаль, и она улыбнулась и ответила, что там, куда мы поедем, никто и никогда не будет меня пороть. Это окончательно меня убедило, и тем же вечером мы уехали. Кристаль не почтила своим присутствием пир, который настоятель так тщательно для неё готовил.
        Когда мы прибыли в монастырь Первейших Сестёр…
        - А я знаю этот монастырь! Мама нам с Ташей про него читала, помнишь, Таш?
        - Помню, только не перебивай, ладно?
        - Хочу и перебива-ах… ю!
        - Кто-то зевает, я смотрю? - Арон касается носа Лив, словно нажав на кнопку, и та немедленно корчит обиженную рожицу. - Так вот… Там сироты жили не в кельях, а в домах, которые выстроили на территории монастыря специально для них. Для нас. В комнатах нас селили по двое, и по прибытии я стал соседом мальчика на три года старше. Всего на три года, но он был куда взрослее и меня, и своих сверстников. Его семью убила нечисть, когда ему было шесть, и он рос при монастыре на территории нынешней Равнинной. В обитель Кристали его привезли за полтора года до меня, в сравнении со мной он был старожилом… и, как шутили другие ребята, немедля стал моей наседкой. Он подолгу разговаривал со мной, играл, тормошил, веселил, выводя из уныния, в котором я пребывал. Он дал мне то, чего тогда не могла дать Кристаль: на мои слёзы и вопросы «почему» он сказал, что даже посланница Пресветлой не всесильна. Что она всё же человек, и об этом нельзя забывать. Когда я дорос до того, чтобы беседовать с Кристалью на равных, я принял другое объяснение, но тогда это оказалось тем, что я хотел услышать. И однажды, в очередной мой
приступ уныния… я по натуре вообще меланхолик… этот мальчик предложил мне ритуал кровного родства.
        Таша понимающе кивает: ритуал знаком ей по книгам. Сейчас эту традицию оставили в прошлом, но тысячу лет назад ей придавали большое значение; она шла со времён первых людей, прибывших в Аллигран из-за моря. Два человека резали себе ладони, брались за руки, чтобы кровь их смешалась, и таким образом символически породнялись. С помощью этого нехитрого действа и дети, и взрослые становились полноправными членами чужих кланов и семей.
        На миг Таша удивляется, почему Лив, которая всего этого знать не может, не задаёт вопросов. Смотрит на сестру, - и закрытые глаза девочки вкупе с мерным сопением развеивают её удивление.
        - Он предложил мне стать братьями, - продолжает Арон, - а я понял, что для меня он и без того давно уже - старший брат, защитник и друг. С остальными ребятами мы в конце концов тоже подружились, став одной большой семьёй. Я заново обрёл всё, что потерял… Но человека ближе и роднее, чем новообретённый брат, у меня не было и быть не могло.
        - И его звали Лиар, - произносит Таша негромко.
        Мгновение Арон молчит.
        - Да. Его звали Лиар, - говорит он. - Смотрю, наша стрекоза всё-таки уснула. Продолжим историю в следующий раз.
        - А как вы с ним…
        - В следующий раз, - непреклонно повторяет Арон. Встаёт, бережно подхватывая спящую Лив на руки. - Не забудь выпить настой. Идём, Джеми.
        Досадливо кивнув, девушка следит, как мужчина и мальчик выходят на лестницу. Когда дверь за ними закрывается, делает пару глотков, возвращает кружку на тумбочку - и, не гася прикроватный светильник, ложится.
        Дождь вкрадчиво шепчет что-то за тёмным окном, пока Таша смотрит в потолок, думая, как странно и круто поворачивается порой жизнь.
        …Арон. Лиар. Названые братья. Лучшие друзья.
        Непримиримые враги…

* * *
        Портьеры раздвинулись, шурша по карнизу деревянными колечками и выдёргивая Ташу из сна. Даже сквозь закрытые веки она почувствовала, как в лицо ударил солнечный луч, а открыв глаза, увидела у окна Алексаса, набрасывающего на плечи плащ.
        - Доброе утро, - сказал он, застёгивая серебряную пряжку. Прежде чем двинуться к выходу, указал на стол, где вился ароматный дымок над подносом с завтраком. - Еда ждёт. Я скоро вернусь.
        - Куда ты? - спросила девушка, борясь с зевотой.
        - Проверить, как там твой друг. Защиту никто не трогал, однако он вышел из дома. Если всё хорошо, я скоро вернусь.
        - А если нехорошо?..
        - Всё равно вернусь. И, может, ещё скорее.
        Таша, не настроенная иронизировать, устало махнула рукой:
        - Иди уже.
        Мельком улыбнувшись, Алексас с поклоном закрыл за собой дверь.
        Он действительно вернулся скоро: Таша едва успела умыться и позавтракать.
        - Всё в порядке, но я наложил заклятие оповещения, - доложил юноша. - Как только рядом с Гастом окажется нечисть, я об этом узнаю.
        - А если они наймут человека? - нахмурилась Таша, застилая постель.
        - Это всё усложнит, - легко ответил Алексас, доставая из кармана что-то, подозрительно напоминавшее небольшой кинжал в чёрных кожаных ножнах. - Надеюсь, не наймут.
        Кусая губы, Таша выпрямилась. Кивнула на кинжал:
        - Откуда это у тебя?
        - Заглянул в местную оружейную лавку. - Обнажив тонкий узкий клинок, Алексас протянул его девушке рукоятью вперёд. - Увидел и не удержался.
        Таша взяла в пальцы клинок дивной красоты: без перекладины, с эфесом в виде извилистого огненного языка, отделанного рубинами и красной эмалью. Скорее стилас, чем кинжал, и скорее женский, чем мужской.
        Впрочем, её рыцарь всегда был щёголем.
        - От такой покупки трудно удержаться, - признала она, возвращая оружие новому владельцу.
        - Это цвергово серебро, - пояснил Алексас, вместо ножен пряча стилас в голенище сапога. - Когда имеешь дело против эйрдалей, оно не бывает лишним.
        - Соглашусь. - Вернувшись мыслями к тому, о чём она думала в его отсутствие, Таша рывком открыла дверцы одёжного шкафа. - Пройдёшься со мной до рынка? Мне нужны ножницы. Сменная одежда. И… краска для волос.
        Алексас вопросительно вскинул бровь, наблюдая, как она достаёт куртку.
        - Сейчас всё королевство знает, как выглядит Ищущая семейства Норманов. Это создаст проблемы, которых я хотела бы избежать. - Таша решительно вдела ладони в замшевые рукава, подбитые мехом изнутри. - Мне нужно замаскироваться. У меня есть идея, как именно.
        …нельзя сказать, что идея эта её радовала. Но она как-то сама пришла в голову, и поскольку идей лучше у Таши не было, пришлось мириться с этой.
        В конце концов, Мару сильно изменила мужская одежда и стрижка. И, глядя на свою зазеркальную тень, Таша никогда не сказала бы, что это - Тариша Фаргори-Морли-Бьорк.
        - Ты когда-нибудь красил волосы? - добавила она с неловким смешком, избегая смотреть Алексасу в глаза. Сейчас ей не хотелось смотреть в глаза кому бы то ни было. - Мне пригодились бы советы, как выбрать краситель.
        - Помогу, чем смогу, - мягко откликнулся тот, подходя ближе.
        Таша потянулась за шарфом, который вчера забросила на верхнюю полку, но чужие руки опередили её.
        - Они быстро отрастут заново, - сказал Алексас, оборачивая шарф вокруг её шеи. Аккуратно расправил концы с бахромой у неё на груди. - Ещё гуще, чем были.
        Таша сглотнула, осознав: вся её показная решимость не скрыла того, что она чувствует на самом деле.
        …она носила длинные волосы, сколько себя помнила. Мама никогда их не стригла, только подравнивала: говорила, стричь всё равно бесполезно. И расставаться с этими волосами не хотелось - как будто вместе с ними Таша отрежет последнее, что связывало её с прошлым. С детством.
        Но ей приходилось идти на куда большие жертвы, чем стрижка волос, и ещё придётся.
        - Спасибо, - хрипло вымолвила она. - Это утешает.
        Улыбнувшись, Алексас стянул с вешалки её плащ:
        - А пока сойдёт и глубокий капюшон.

* * *
        - Вроде бы только встала, а уже снова темно, - буркнула Таша, когда парой часов позже вышла из ванной комнаты, на ходу ожесточённо вытирая голову полотенцем.
        - Нынче темнеет рано, да и разбудил я тебя поздно. - Алексас сосредоточенно разводил склянку с красителем в тазу с водой, выпрошенном у служанки, водружённом на обеденный стол. По соседству лежали гребень и ножницы, которые они приобрели в лавке с красноречивым названием «Кокетка». - Садись на стул.
        - Я собиралась…
        - Я сам тебя постригу.
        Таша растерянно застыла на миг.
        Поняв, что так действительно будет немножко легче, благодарно кивнула.
        - Полагаю, про опыт стрижки тебя спрашивать не нужно. - Прежде чем сесть, она повесила на спинку стула полотенце для головы и плотнее закуталась в другое, заменившее ей халат: мытьё головы она решила совместить с мытьём тела. - Иначе прекрасные лэн не бегали бы за тобой стадами.
        - Полагаю, я и без стрижки нашёл бы, чем заинтересовать прекрасных лэн, но ты права. - Сняв полотенце со спинки, Алексас накинул его на Ташины плечи. Потянулся за гребнем. - Постарайся не двигаться.
        В последний раз коснувшись золотистых прядей, от воды завившихся колечками - длинных, тяжёлых, красивых, - Таша обречённо сложила руки на коленях и закрыла глаза.
        Странно, но было что-то успокаивающее в том, как Алексас расчёсывал её мокрые кудри и щёлкал ножницами. Как с шёлковым шелестом падали на пол отрезанные волосы. Как с каждым движением его рук голова становилась капельку легче.
        - Всё хорошо, моя королева. - Щёлк. - К слову, за парик из таких волос многие прекрасные лэн перетравили бы друг друга. - Щёлк. - Сказал бы «передрались», но это не в правилах прекрасных лэн. - Щёлк-щёлк. - Может, наведаемся с остриженными волосами к парикмастеру? Заодно и подзаработаем…
        Его голос тоже успокаивал: искрящийся, ироничный, заботливый. Голос, который помогал Таше чувствовать себя не так плохо и в худшие моменты её жизни. Голос, который сейчас помог ей относительно спокойно дождаться, пока Алексас отложит ножницы и, обмахнув её плечи, подвинет таз к краю стола. Потом - задерживать дыхание и раз за разом погружать голову в мутную воду, пока ей милостиво не протянули полотенце.
        Вернув Алексасу кусок махровой ткани, насквозь промокший (не испачканный, и то хорошо: красители заговаривали только на волосы), Таша смотрела, как юноша отступает в сторону, чтобы снова стащить с зеркала плед.
        …её волосы стали чёрными - с характерным блеском шёлка или воронова пера. До бровей влажными кольцами вилась чёлка; оставшиеся кудряшки едва прикрывали уши. Короткие пряди подчёркивали скулы и раскосый разрез кошачьих глаз, оголённая шея казалась длиннее и тоньше. На контрасте с волосами светлая кожа выглядела ещё светлее; брови и ресницы тоже сделались тёмными, оттеняя серебро радужек.
        Себя в зазеркальном лице она и правда узнала с трудом. Зато без труда узнала кое-кого другого.
        …«твоё прошлое и будущее»…
        - Поверь, всё не так плохо, - сказал Алексас, когда молчание переросло в немую сцену. - Я бы сказал, тебе так даже…
        Договорить он не успел: побледнел, пошатнулся и, чудом устояв на ногах, схватился за голову.
        - Алексас!
        Таша вскочила, не решаясь прикоснуться к нему, но юноша, не отвечая, кое-как добрёл до зеркала. Коснулся расправленной ладонью стекла, под его пальцами полыхнувшего красным.
        - А вы раньше, чем обещали, - с трудом выпрямившись, произнёс Алексас.
        - Но ты оказался готов. - Герланд, проявившийся в стеклянном овале, скучающе подпёр голову рукой, и в голосе его просквозило разочарование. Зеркальце, через которое альв установил связь, явно лежало на столе перед ним и было не больше карманного. - Неожиданно.
        - Удачно, я бы сказал. - К Алексасу успели вернуться привычное самообладание и даже румянец. - Значит, встреча с Рассветом состоялась.
        - Да, и я решил не тянуть до ночи. У вас каждый час на счету. - Взглянув на Ташу, глава Венца вскинул бровь: - Добрый вечер, Ваше Высочество. Сменили причёску?
        - Как видите, - ответила Таша сквозь зубы.
        - Сыплю соль на рану, как посмотрю. Не обижайтесь и воспринимайте мои слова сказанными из лучших побуждений.
        - Каких же?
        - Соль обеззараживает. - Герланд почти улыбнулся. - Что вы помните о Первой Эпохе Аллиграна?
        Вопрос был неожиданным, но Таша по старой школьной привычке отчеканила ответ, не задумываясь:
        - Прибытие из-за моря людей. Освоение ими Долины. Уход альвов в заповедные леса. Кончается Первая Эпоха пришествием Кристали Чудотворной.
        - Превосходно, Ваше Высочество. Сразу видно, что свой досуг вы посвящали зубрёжке. Жаль, среди ваших учебников едва ли были пособия по экономике и политике. Что ещё?
        - Люди стояли на нижних ступенях развития. Не знали письменности. Лечили самыми примитивными методами. Магии не было, ничто не могло облегчить их жизнь.
        - От чего они умирали?
        Такого вопроса Таша тоже не ожидала.
        - Отравления, болезни, эпидемии… и нечисть, - сказала Таша, вспомнив рассказы Арона.
        - Именно. В те времена по Аллиграну разгуливало много неприятных тварей вроде виспов, виверн и чёрных драконов, но основной проблемой были эйрдали и оборотни. В отличие от прочей нечисти и нежити они - твари в высшей степени разумные. Эйрдали тогда были ещё и единственными существами, владевшими магией. Остальную нечисть можно было победить огнём или обычной сталью, а ещё попросту не соваться туда, где она обитает. Однако эйрдали и оборотни находили людей сами. Они и появились в Аллигране одновременно с человечеством: ни проклятие оборотничества, ни проклятие бездушия никогда не затрагивало Звёздных Людей. - Герланд бесстрастно смотрел на неё. - Зрящий наверняка рассказывал вам о тех временах.
        - Рассказывал…
        - Тогда вы знаете, что в те времена настоящими хозяевами земель, на которых обитали люди, были они. «Порождения Мирк». Люди были беззащитны перед ними. Люди молились дожить до завтрашнего дня. Люди боялись поминать слова «оборотень» и «эйрдаль», чтобы не накликать беду. А потом пришла Кристаль.
        - «И принесла Кристаль Чудотворная людям истинную веру, и разогнала тьму, и дала человечеству знание, и подарила им магию, и научила их, как бороться с ужасами, являвшимися под покровом ночи», - молвил Алексас, явно цитируя какую-то книгу.
        - Нечисть была побеждена. Оборотней и эйрдалей почти полностью истребили. Те, кто уцелел, ушли в подполье. Теперь уже они молились прожить ещё день и не быть найденными… но на этом наш краткий экскурс в историю завершён. - Герланд по-кошачьи сощурил пронзительные глаза. - Возвращаемся к Третьей Эпохе, она же нынешняя. Как вы думаете, довольны ли «порождения Мирк» текущим положением дел?
        - Какое отношение всё это имеет к Рассвету? - утомлённо спросила Таша, устав от игр в загадки.
        - Терпение, Ваше Высочество. Мы уже у цели, но я хочу, чтобы вы сами проглотили разжёванное мной знание, а не я сомкнул ваши жёлтые ротики. Подумайте… Что может значить покушение на короля, название «Алый рассвет», а также присутствие в этом обществе эйрдалей, оборотней и магов крови?
        Долго думать не пришлось.
        - Они хотят вернуть себе господство над Аллиграном, - произнесла Таша с ужасом, не веря в то, что говорит.
        - В яблочко. Силёнок у них, конечно, маловато. Думаю, вы не слишком удивитесь, узнав, что далеко не все «порождения Мирк» жаждут возвращения Первой Эпохи и рек крови. Вы с вашей матерью есть первейший тому пример. Но, какими бы миролюбивыми ни были исключения вроде вас, им всё равно приходится либо прятаться, либо отрекаться от своих звериных личин, что любого может обозлить. Если со временем Рассвет склонит на свою сторону большую часть эйрдалей и оборотней, да ещё магов крови, среди которых немало выродков… Если призовут колдовством легионы мёртвых и тварей из болот, пещер и самых глубоких озёр… К тому же есть у них один козырь, который они не замедлили продемонстрировать. Нечто крупнее козырного короля. Пожалуй, Шут. Пожалуй, даже Красный - он ведь крупнее Чёрного, кажется?
        - Какой же? - спросила Таша, уже зная ответ.
        - Амадэй. К тому же Воин.
        Ну здравствуй, Лиар, подумала она. Вопреки всему - с облегчением.
        Понимание, что отныне ей известно о враге хоть что-то, помимо его имени и прошлого, вызывало смутное желание петь. В конце концов, у Таши было достаточно времени смириться с мыслью, что её враг - амадэй, чтобы мысль эта перестала её пугать.
        - Они рубят сук, на котором сидят, - сказал Алексас. - Кем они будут питаться, перебив всех людей?
        - А кто сказал, что Рассвет собирается их перебить? Убрать короля, уничтожить церковь, разрушить Адамантскую Школу, убить всех волшебников, выкосить всё, что оставила людям Кристаль, - и власть у них. Новых магов они будут растить во тьме, волшебники, защищавшие род людской, исчезнут… Нет, Рассвету будет куда проще захватить Аллигран, чем кажется. Воин вернёт себе престол, когда-то у него отнятый, но теперь он намерен властвовать над тьмой и хаосом. И люди будут для его подданных скотом, который взращивают на убой.
        - Значит, амадэй предложил вам… не сомневаюсь, что именно вам, ибо только вы, пожалуй, и могли узнать, кто он… сотрудничество, - произнесла Таша, одёргивая собственную фантазию, живо нарисовавшую вышеописанную картину в разнообразных кровавых тонах.
        - Венец был бы очень полезен Рассвету. Наши связи, наши шпионы, наши колдуны и волшебники… я, в конце концов. Мы пока не дали окончательного ответа - и постараемся тянуть с ним до последнего. Ибо меня страшит, что предпримет Рассвет, когда мы ответим ему отказом.
        - Вы их боитесь? Но вы же наверняка сильнее!
        - Они на нас вышли. Они нас нашли - и поверьте, Ваше Высочество, сделать это очень непросто. А мы их - нет, - довольно-таки мрачно ответил альв. - Мы не единственные заговорщики в королевстве. Самые крупные - да. Самые могущественные - да. Мы неоднократно выходили на другие организации с предложениями присоединиться к нам, ибо дробить оппозицию королевской власти неразумно, и неудачные попытки одних могут навредить другим. Кто-то с радостью соглашался, кого-то пришлось подкупать, кому-то - угрожать, но мы знали всех, кого нам предстоит взять под свой контроль. И при этом даже не подозревали о существовании Рассвета. А тут ещё и амадэй…
        - Он не смог убить короля, не убьёт и вас, - произнёс Алексас уверенно. - Если вовремя предпринять нужные действия, можно нанести им удар раньше, чем они нанесут его вам… и королевству.
        - И какие же «действия» ты имеешь в виду? - криво улыбнулся Герланд.
        - Мы с Ташей проникнем в Рассвет. Раздобудем как можно больше сведений о них. А как только король узнает обо всём этом, он нанесёт удар. Тогда и посмотрим, насколько всесилен их Воин.
        Таша повернула голову в его сторону так резко, что шея её тихо хрустнула.
        Альв откинулся на спинку стула.
        - Положим, вторую часть твоего плана я ещё способен признать, - скрестив руки на груди, изрёк он, - но каким образом ты собираешься туда проникнуть?
        - С вашей помощью, разумеется.
        Герланд фыркнул, как сердитый кот:
        - Мы даже приблизительно не смогли вычислить, где расположена их штаб-квартира. Я наводил справки об уровне их конспирации. Если верить главам Рассвета, есть настроенные проходы в определённых местах, разбросанные по всей Долине, но войти туда может лишь тот, кому они позволят. Филиалов не существует. Новичков находят проверенные вербовщики, странствующие по королевству: эйрдали и оборотни, Старейшие, которые ищут убежища себе подобных. Вербовщики досматривают память претендентов и решают, достойны ли они пополнить Рассвет, после чего накладывают на них связующие чары. Если попытаешься рассказать о Рассвете хоть одной живой душе, не знающей о нём, боль не даст тебе это сделать. Во второй раз даже боли нет - сразу умираешь.
        - Скажите, что вам нужно проверить их возможности и уровень организации. А для этого придётся послать к ним пару человек.
        - Исключено. Как только они узнают, кто вы…
        - Вы сможете охранить нас. Как и нашу память.
        - От Воина? Безумие. - Герланд извлёк откуда-то тонкую изящную трубку. - Даже если он не узнает, что именно вы скрываете - что вы что-то скрываете, узнает точно.
        - Однако вы бы и не стали раскрывать ему всех помыслов Венца, верно? На данном этапе это естественный шаг: позаботиться, чтобы ваши секреты не попали в руки Рассвета. Пока правила устанавливаете вы, равно как и имеете право на маленькие капризы. Если вы согласитесь сотрудничать, они потребуют от вас всего, но пока им не захочется вас отпугивать. Затребуй они своё силой - погибнут люди, колдуны и волшебники, которые могли бы пополнить их армию.
        Альв, не ответив, затянулся и выпустил тонкую дымную струйку.
        - Что вы теряете? - пожал плечами Алексас.
        - В худшем случае - нашу королеву, - сказал Герланд.
        - А если Рассвет не остановить, королева не понадобится.
        - Я могу послать кого-то другого.
        - Доказательства королю может предоставить только Таша. Она имеет на это право. Она обязана это сделать.
        - Мы можем потом рассказать ей всё.
        - Её будут проверять. Её будут допрашивать. Она должна говорить правду, рассказывать то, что видела. Тогда ей поверят.
        Герланд смотрел куда-то вдаль, пожёвывая трубку уголком рта.
        - Зрящий уже менял нашей королеве память, так? - констатировал он затем. - Перед тем как она представилась наследницей рода Морли?
        - И перед новым допросом сможет сделать это снова. Её показания не подставят Венец под удар.
        - Но эйрдали узнают Ищущую господ Норманов.
        - Это случится не сразу. А когда случится, эйрдали поймут, что у них в руках - слишком ценная разменная монета, чтобы её уничтожать. И удержать Ташу в плену они не смогут. Не с медальоном, который дал ей Советник. - Алексас кивнул на янтарную подвеску, гревшуюся во впадинке на Ташиной шее. - Он заговорён вернуть её в Альденвейтс, как только она попросит.
        Альв снова затянулся.
        - Юнец, получивший дар мечника от альва-изгнанника и дар колдуна от брата-недоучки, и девчонка-оборотень королевских кровей - против амадэя и армии нечисти, - выдохнул он со следующей струйкой дыма. - Лучшей компании для спасения мира и представить нельзя. - Какое-то время Герланд грыз трубку. - Хотя если разбавить эту компанию кем-то ещё…
        Алексас вдруг вскинул голову, прислушиваясь к чему-то.
        Одним прыжком оказался в углу, там, где лежала его шпага.
        - Я ничего не слышу, - напряжённо сказала Таша, мигом напрягшая слух.
        - Ты и не можешь. Это не здесь. - Встав посреди комнаты, Алексас стремительным движением очертил кончиком шпаги сияющий круг на ковре. - На Гаста напали.
        Шагнув в круг, он расчеркнул воздух серебристым лезвием, и Таше пришлось заслонить глаза рукой, когда в свободной руке юноши вспыхнул ослепительной белизной шар света.
        - Оставайся в комнате, что бы ни случилось. И не впускай никого, - бросил Алексас, прежде чем пропеть пару слов.
        Шар разросся до размеров кокона, вынудив Ташу зажмуриться. Когда перед закрытыми веками поплыли в черноте цветные круги и она осмелилась открыть глаза, Алексаса уже не было: лишь чернел на ковре выжженный круг да мерзко пахло палёной шерстью.
        - Куда это он? - скучающе осведомился Герланд.
        - Выручать моего друга, - пробормотала Таша, чувствуя, как тревога за Гаста и Алексаса разом разгоняет мерное биение сердца в галоп. Рывком поднявшись со стула, стала сгребать светлые волосы на полу в одну большую кучу - просто чтобы чем-то занять дрожащие руки. - Он работал в мастерской у того, кто сделал чашу.
        Ничего, изо всех сил думала она, подгребая к себе мокрые пряди, Алексас справится. Летом он на её глазах играючи разобрался с четырьмя наёмниками, двое из которых были оборотнями. Стало быть, и с эйрдалями как-нибудь совладает.
        Правда, это будет первый раз, когда он вступает в бой после окончания Двоедушия…
        Альв наблюдал, как девушка сворачивает остриженные кудри в большой ком, чтобы закутать тот в мокрое полотенце.
        - Избавься от них. Сожги. Не представляешь, что может сделать с тобой хоть сколько-нибудь умелый колдун, владея всего одной прядью твоих волос.
        Таша пихнула готовый куль на кровать, рядом с подушкой:
        - Алексас сожжёт.
        Глядя на неё, Герланд усмехнулся. Затянувшись, медленно выдохнул дым - наверняка снова вишнёвый.
        - Я заметил, что ты не возражала против этого безумия.
        - Нет. - Таша поправила полотенце на груди; взгляд альва заставлял её чувствовать себя не слишком уютно. Под таким взглядом начнёшь оправлять даже платье с горлом и юбкой до пола, не то что кусок махровой ткани, кое-как обмотанный вокруг туловища. - И не буду.
        - Неужели ты не боишься?
        - Я почти убила амадэя один раз. Если понадобится, убью во второй.
        Она не стала говорить то, что не хотела озвучивать, - по крайней мере, ему. То, что бояться Лиара она перестала уже давно. Она могла бояться его трюков, того, что он способен сделать с теми, кто ей дорог, но только не встречи с ним.
        Ненависть вытесняет страх.
        Таше хотелось верить, что причина её бесстрашия именно в этом.
        …как бы там ни было, до сего момента каждая их встреча с врагом подтверждала: если она и погибнет в процессе игры, то точно не от его руки. И едва ли он ждёт, что она полезет прямиком в его логово, зная, кто встретит её там. А их летняя встреча на Равнине показала, что единственный её шанс победить - сыграть на эффекте неожиданности.
        - Даже если так, - сказал Герланд, выражая сомнение всем своим видом, - амадэй вернётся, как ты уже могла убедиться. И будет очень зол.
        - Зато я знаю кое-кого, кто может упокоить его навсегда.
        В дверь постучали.
        Не тратя время и слова на прощания, альв коснулся стекла с той стороны, - и в идеальной черноте, покрывшей зеркальную гладь, Таша не смогла различить даже собственного отражения.
        - Кто там? - настороженно крикнула девушка, оставшись одна.
        - Ужин!
        В мужском голосе, откликнувшемся из коридора, вроде не было ничего особенного. Но почему-то от звучания его Ташу слегка передёрнуло, точно она надкусила гнилое яблоко. Странно знакомое ощущение… Дамнары, будь у неё какая-нибудь возможность распознавать эйрдалей издали…
        …расслоившаяся память вдруг выдернула воспоминание о том, что у неё есть такая возможность, - и Таша осознала, что на короткое время забыла о том, что она оборотень. Превратилась в ту фальшивую, беспомощную Ташу Кармайкл, которую сотворил Арон: которая никогда не превращалась в кошку, которая не была наследницей трона.
        Это было странно и страшно, но сейчас у неё не было времени пугаться. Во всяком случае, этого.
        Таша втянула носом воздух… и вонь тлеющих фиалок и нарциссов ударила в ноздри с такой силой, словно она забрела на кладбище цветов.
        Попятившись к подоконнику, девушка лихорадочно дёрнула на себя оконные створки. Мороз отрезвил, прогнал запах эйрдалей и дрожь в руках.
        - Спасибо, - наконец повернувшись к двери, произнесла она как можно дружелюбнее - и даже не слишком напуганно. - Я не голодна.
        За дверью повисло тяжёлое молчание.
        - Что ж, - изрёк навестивший её эйрдаль, - может, это заставит тебя проголодаться.
        Она услышала шум упавшего тела. Затем - мычание, будто сквозь кляп, обернувшееся криком:
        - Таша, не смей открывать!..
        Знакомый голос вынудил её ненадолго застыть под зимним ветром, сквозившим из распахнутого окна, щекотавшим обнажённую шею, - и, рванув вперёд, опустить дверную ручку.
        Гаст стоял на коленях у порога, пока нависший над ним эйрдаль выкручивал ему запястье.
        - Сменила облик, Ищущая? Недурно. Впрочем, уже поздно, - благодушно заметил эйрдаль. Запахи тлеющих фиалок и нарциссов хлестнули Ташу по лицу; эйрдаль был не очень молод, не очень красив, но чёрные звёзды в неестественно зелёных, будто стеклянных глазах оттягивали на себя всё внимание, заставляя забыть об этом. - Никто в трактире вам не поможет, я об этом позаботился. Проще было бы всех прикончить, но резня в наши планы не входит, так что пришлось очаровывать. Теперь либо выходи из комнаты, либо будь гостеприимной хозяйкой и пригласи меня войти. А то твой дружок озаботился наложить защитные чары, чтоб их.
        Запахи…
        Таша вдохнула их снова. Просто чтобы убедиться: кроме запаха тлеющих цветов она не чувствует ничего.
        - Если я приглашу тебя, ты убьёшь нас обоих.
        Странно, но Таша была на удивление спокойна. Сердце билось ровно, голова соображала ясно. В сознании царил ясный, кристально чистый холод: такой же, как воздух вокруг неё.
        Неожиданно, учитывая то, что она поняла - и что собиралась делать.
        - Деточка, ты не в том положении, чтобы торговаться. - Свободная рука эйрдаля оказалась на горле коленопреклонённого юноши. Пощекотала ему сонную артерию острым, неестественно длинным ногтем; небрежно царапнула её тонким пальцем, и по шее парня, зашипевшего от боли, потекла струйка крови. - Будешь думать слишком долго… кто знает, вдруг моя рука дрогнет?
        Тот, что стоял на коленях, умоляюще смотрел на неё, - и под этим взглядом Таша ощутила, как вместо испуга в ней вскипает гнев. Этих тварей послали убить её и её друзей, и они ещё пытаются провести её таким дешёвым маскарадом…
        …тлеющие фиалки. И нарциссы. А вот у оборотня в человеческой личине нет никаких отличительных признаков. Мысли её читать они не могут - не после визита к феям.
        Они не могли знать, что она оборотень. Что она догадалась. И что у неё есть план.
        Таша попятилась прочь от порога - маленькими шажками перепуганной девчонки, которая в панике пятится от собственной смерти. Уткнувшись спиной в подоконник, так, что створки распахнутого настежь окна оказались по обе стороны от неё, прижала руки к груди, ослабляя узел на полотенце.
        - Хорошо, - произнесла Таша. - Ты можешь войти.
        Эйрдаль улыбнулся жестокой улыбкой триумфатора.
        …наверное, умнее было бы просто отсидеться в комнате. И безопаснее - для неё. Но эти твари пришли за ней, пришли убить её, и едва ли согласились бы беспомощно сидеть под дверью, пока не вернётся Алексас. В конце концов, в трактире полным-полно очарованных людей; если вырезать всех в их планы не входило, то убить парочку постояльцев, если Таша откажется выходить - совсем другое дело.
        Она не имела права рисковать ничьей жизнью, кроме собственной.
        Эйрдаль вскинул руки жестом обезоруженной жертвы.
        Юноша, стоявший на коленях, поднялся на ноги - и, глядя Таше в глаза, рассмеялся.
        - Куда же ты, деточка? - Он провёл ладонью по щеке, точно снимая паутину; повинуясь движению его пальцев, лицо Гаста истаяло, перетекая в другое - холодное, с чёрными звёздами зрачков в фосфоресцирующих глазах. - Впрочем, если хочешь выпрыгнуть из окна, мешать не будем. Далеко не убежишь.
        Таша разжала руки, и полотенце легко соскользнуло к её ногам.
        Раз…
        - Я вам не деточка, - выплюнула она, переваливаясь через подоконник спиной назад.
        …два…
        Эйрдали умеют двигаться очень быстро. Но сейчас они не видели особой нужды торопиться, а потому чужие руки лишь царапнули воздух над девичьей пяткой.
        Ещё одна роковая ошибка, не считая той, что они не ворвались в комнату сразу. Впрочем, едва ли Таша не успела бы среагировать.
        Секунда, которую девушка падала вниз, растянулась в вечность - в течение которой тьму пронзила серебристая вспышка.
        …три.
        У самой земли Таша поймала ветер расправленными крыльями - и, под оторопелыми взглядами эйрдалей взмывая ввысь, залилась торжествующим клёкотом.
        …зло, конечно, сильнее добра, но это не отменяло его слабостей.
        Побеждать злодеев было бы куда сложнее, не отличай их пристрастие поиздеваться и помучить тебя напоследок.

* * *
        - Он мой, - пропела незнакомка, приближаясь к Гасту.
        Девушка была потрясающе красива. Даже учитывая, что во тьме пустого переулка (Гаст побежал туда, когда понял, что за ним следят) её глаза мерцали кровавым багрянцем, а кожа светилась снежной, мертвенной белизной. Но это всё не важно, конечно, не важно: он ошибался, когда бежал, она не причинит ему вреда…
        - Уступаю даме, - засмеялся юноша, заходивший с другой стороны.
        Слабый голос внутри Гаста кричал, что он не должен просто стоять и смотреть, прижавшись к стене, что надо бежать, спасаться, звать на помощь… но зачем? Куда ты побежишь с подгибающимися коленями…
        Сияющие глаза девушки оказались прямо перед его собственными; подушечки тонких пальцев, лаская, коснулись его щеки. Гаст поднял беспомощный взгляд, глядя на мигающий поодаль фонарь. Всё-таки это странно, что все фонари вдруг погасли, когда он забежал сюда, и всего за миг до того, как Гаст обнаружил, что переулок утыкается в тупик…
        - Тебе будет хорошо, мальчик, - цветочное дыхание обожгло ему губы. - Очень хорошо. Обещаю.
        Сердце - и кое-что пониже - сладко дрогнуло от предвкушения.
        - Погоди, - произнёс её спутник.
        …невероятным усилием воли повернув голову, Гаст увидел, что незнакомец встревоженно вглядывается в улицу, оставшуюся позади.
        - Что? - спросила девушка досадливо.
        - Ты ничего не слышала?
        - Нет!
        - Мне показалось…
        Её спутник осёкся на полуслове со странным бульканьем. Ещё мгновение стоял неподвижно.
        Затем упал, и голова его откатилась в сторону, оставляя кровавую дорожку на выбеленной мостовой.
        Девушка закричала. Снег под её ногами взвился в воздух вьюжным коконом, но она мигом оказалась у стены дома напротив… и удивлённо уставилась на свою руку, которую кто-то незримый, схватив, отвёл в сторону.
        Когда возникшая из ниоткуда шпага пронзила девичью ладонь, пригвоздив ту к бревенчатой стене, с губ незнакомки сорвался вопль.
        - Не буду лгать, что отпущу тебя живой, - сказал Алексас, проявляясь из пустоты. - Но, если расскажешь всё, что я хочу знать, умрёшь легко и быстро, как твой друг.
        Девушка словно не слышала: рухнув на колени, тихо скуля, она бессильно сжимала свободной рукой эфес клинка, глубоко загнанного в дерево. Стоило Алексасу приблизиться, и та же рука молниеносно метнулась к нему, но юноша легко перехватил её.
        - А будешь упрямиться, придётся пустить в ход это. - Он вытащил из сапога стилас с огненной рукоятью. - Знаешь, что цвергово серебро делает с такими, как ты?
        Девушка судорожно дёрнулась, но Алексас заломил ей кисть, вызвав новый крик.
        - Хочешь, чтобы вторую руку пригвоздило этим? - Стилас тускло сверкнул в лунном свете. - Её разъест до костей, предупреждаю. Ощущение должно быть пренеприятное.
        Узкая белая ладонь, которую тщетно пытались выкрутить из стальной хватки, замерла.
        - Что тебе нужно? - прошептала девушка.
        - Вас послал «Алый рассвет»?
        Глаза эйрдаля расширились:
        - Откуда…
        - Здесь я задаю вопросы. Да или нет?
        - Да, - поспешно ответила та.
        - Мастер Герман и человек из его приёмной - тоже ваша работа?
        - Мастер Герман - задача двоих других. Они уехали следом за ним в Арпаген, он умер сегодня ночью. - Девушка шептала быстро, лихорадочно, но не запиналась. - Парня из приёмной убили мы. Потом нам велели покончить с мальчишкой, но не сразу, чуть-чуть выждать…
        - Сколько всего вас было?
        - Четверо.
        Алексас мягко качнул стилас, зажатый между пальцев.
        - Шестеро, - судорожно выдохнула девушка.
        - Ещё двоих отрядили для убийства Ищущей?
        - Да.
        - Где они сейчас?
        - Пошли за девчонкой. Мы узнали, что ты поставил защиту, и захотели выманить тебя.
        - Получилось. - Алексас сдержанно кивнул. - Благодарю. Я услышал всё, что хотел.
        Губы девушки задрожали:
        - Пощади, я всё расскажу, я помогу, я проведу тебя в Рассвет, если нужно…
        - Так ты всё же надеялась. Я сказал, что не отпущу тебя живой.
        - Пожалуйста, я не хочу умирать, не на…
        - Прости за это. - Алексас отвёл в сторону её вторую руку. - Не могу допустить, чтобы ты сбежала.
        Когда стилас пробил ладонь девушки насквозь, через плоть и кости вонзившись в бревно, от её вопля зазвенело в ушах.
        - Стой! - Гаст вдруг вспомнил, что может двигаться и кричать. - Не…
        Выдернув шпагу из руки эйрдаля, Алексас коротко черкнул серебристым лезвием по её горлу, и крик, захлебнувшись, оборвался.
        Гаст смотрел, как Алексас обтирает клинок о девичью куртку. Выдёргивает стилас из стены, позволяя телу упасть на снег.
        Подгибавшиеся колени наконец не выдержали - Гаст рухнул наземь, и его стошнило.
        - Иди домой, Гаст. - Он слышал усталый голос и металлический свист, с которым шпагу загнали в ножны. - Мы с Ташей придём за тобой. Позже.
        Утерев рот рукой, Гаст с трудом удержал другую рвотную потугу.
        - Она сдалась, - зачем-то прохрипел он, пытаясь встать. - И просила пощады.
        - Этого недостаточно для той, кто хотела убить тебя. - Разгоревшиеся вновь фонари бросали тени на лицо Алексаса, высвечивали кровавый подтёк на его скуле. - Кто убивал до того и стал бы убивать после.
        - Это было жестоко…
        - Нет. Не было. - Глаза Алексаса остались непроницаемыми. - И желаю, чтобы ты никогда не узнал, что есть истинная жестокость.
        Гаст наконец сумел подняться на ноги, - но его спаситель уже растворился в тени.
        Спустя некоторое время какая-то женщина, случайно выглянув во двор из окна, перебудила криком весь дом… но ни Гаста, ни Алексаса к тому моменту давно там не было.

* * *
        Какие настойчивые, думала Таша, поднимаясь выше крыш, выше башенок ратуши, ещё выше, - чтобы устремиться туда, где огромной чернильной кляксой расползся по земле Зачарованный лес. Две серые совы летели следом: эйрдали, неплохо умевшие превращаться в разных крылатых тварей, пусть и ненадолго, погнались за ней почти сразу после того, как Таша вылетела из гостиничного окна.
        Как и ожидалось.
        Она могла бы нырнуть вниз и петлять по переулкам, но в лучшем случае добилась бы того, что совы отстанут. И то не факт. Они летели куда быстрее, чем хотелось бы, и расстояние между ними потихоньку сокращалось.
        Оставался лишь один выход.
        …во всяком случае, Таше проще было думать, что иного выхода у неё нет.
        Спикировав к берёзовому леску, начавшемуся за городскими стенами, Таша запетляла между стволов. Заметно медленнее, чем раньше. Ланден летают быстро, но быстро и устают. Тропа, главное - не потерять тропу… Таша не смотрела назад: и без того знала, что совы приближаются, бесшумные, как серые призраки. Кажется, эйрдали притормозили в нерешительности у самого леса, но затем, отбросив страх, продолжили погоню.
        Только не пропустить арку…
        Вначале Таша заметила обрыв тропы. Потом - знакомые берёзу и рябину, переплетшие ветви. Направив к ним свой полёт, ланден наконец позволила себе заложить петлю, чтобы посмотреть на преследователей. Совы были уже совсем близко, - и, устремляясь к арке, Таша физически ощущала, как расстояние между ними неумолимо сокращается. Семь манов, пять…
        Два…
        …за миг до того, как чужие когти смогли бы впиться ей в перья, Таша взмыла вверх в безумном вираже, почти задев крыльями древесную арку.
        Совы - не знавшие, что ланден всё же устают не настолько быстро, - этого сделать не успели.
        Развернувшись, Таша спикировала вниз. Приземлившись на снег, пушистым холодом обжегший ей грудку и лапки, посмотрела на эйрдалей: вернув себе человеческий облик, те растерянно оглядывались по ту сторону арки.
        - Где она? - спросил тот, что помладше, кутаясь в плащ. И как они перекидываются в одежде? Всё же есть неоспоримые преимущества в магических превращениях…
        - Лучше спроси, где мы, - в голосе старшего слышалась паника. - Что стряслось с этим дамнаровым лесом? Почему он чёрный?! Почему на снегу кровь?
        - Не знаю. - Младший растерянно тронул рукой ствол ближайшей берёзы: белой, стройной, посеребренной льдом. Снег под их ногами был девственно чист. - Обугленный… Здесь что, пожар был?..
        - Надо возвращаться!
        - А если она где-то там?
        - К Мирк девчонку, мне здесь не нравится!
        Эйрдаль оглянулся.
        Не оглядывайся, как бы страшно тебе ни было, - говорил ей Алексас.
        - Погоди, - растерянно вымолвил младший, последовав его примеру, - там же только что нормальные берёзы были, а теперь тоже обгорелые стволы…
        Старший не ответил. Он смотрел прямо на Ташу, заставив её подобраться, махнуть крыльями, готовясь взлететь… и снова замереть, когда эйрдаль рухнул на колени и зажал руками уши.
        - Нет! - В мигом охрипшем голосе прорезалась паника. - Заткнитесь! Заткнитесь все!
        - Что с тобой?! - Младший подался вперёд, но не решился подходить к напарнику вплотную, застыв в шаге от него.
        - Убирайтесь! Вас нет!
        - Кто?! Кого ты слышишь?
        - Они! - Эйрдаль, задыхаясь, невидяще смотрел прямо перед собой. - Они все говорят, в один голос говорят… здесь, вот здесь, в голове…
        Пальцы его скрючились. Скулы свело спазмом.
        - Все, кого я… убил…
        Эйрдаль рухнул наземь, корчась в агонии, и больше уже не говорил. Плакал, рычал, визжал, размахивая руками, точно отбиваясь от кого-то невидимого. Второй тоже не произнёс ни слова: развернулся и рванул к арке, пробежав мимо неё и Таши, мгновенно исчезнув во мраке. Оставшийся бился в судорогах, плевался, стонал… пока не затих - за миг до того, как откуда-то из Леса послышался дикий, быстро стихший вопль.
        Таша посмотрела на мёртвого эйрдаля, лежащего у порога Зачарованного леса.
        Взмахнув крыльями, взмыла в небо над Броселианом.

* * *
        Когда ланден влетела в комнату, Алексас стоял у окна, сжимая пальцами подоконник.
        - Кажется, я говорил тебе оставаться здесь, - сказал он, не оборачиваясь.
        Стены озарило перламутровое сияние. Следом донёсся неясный шорох.
        Выждав немного, Алексас всё-таки обернулся: Таша, так и не одевшись, сидела на кровати, закутавшись в одеяло и обняв руками колени. Подвеска на её шее мерцала янтарными отблесками - зачарованная лента не могла соскользнуть ни с девичьей шеи, ни с птичьей.
        - Что случилось? - Алексас подошёл ближе. - Почему ты сломала защиту?
        - Эйрдали приходили. - Таша смотрела мимо него; лицо её казалось белее и холоднее снега за окном. - Я решила выманить их из гостиницы. Чтобы никто не пострадал.
        - Кроме тебя, конечно же. - Присев на край кровати, Алексас коснулся девичьих ладоней, стиснувших одеяло так, словно только оно мешало Таше провалиться в незримую пропасть. - Где они?
        - Мертвы. Я заманила их в Лес. Они умерли на моих глазах. Один из них, по крайней мере, - голос её звучал глухо, будто сквозь ткань. - И знаешь, что самое забавное? Мне хотелось смотреть, как он умирает. Мне не было жаль их. Ни капли. - Глаза её казались выточенными из серого стекла, почти как у эйрдалей. - Я помнила, что Ложные земли беспощадны к нечисти. Нечисти вроде них, по крайней мере. Помнила, что случилось летом с теми эйрдалями, которых мы с Ароном встретили в Криволесье. Я заманила их в Лес, зная, что они умрут. Надеясь, что они умрут. И вот они мертвы, а я не чувствую ни сожаления, ни раскаяния, только довольство. Потому что я оказалась умнее. Потому что теперь у нас двумя врагами меньше. Потому что больше они никогда и никому не причинят вреда. - Она издала тихий, совершенно невесёлый смешок. - Я всю жизнь сомневалась в том, хороший ли я человек. Летом Арон заставил меня поверить в это. Он говорил, что я хороший человек, что я светлый человек, но разве хорошего светлого человека может радовать чужая боль? Даже боль таких выродков, как они?
        Алексас провёл рукой по её волосам; в жесте читалось какое-то болезненное сочувствие.
        - Только дети делят мир на хорошее и плохое. Но ты не ребёнок. Даже если Арон считает иначе. - Печаль смягчила выражение его лица, ещё недавно бывшее жёстким и острым, как стилас в его сапоге. - В каждом из нас есть свет и тьма, доброта и жестокость, чистота и грязь, умение прощать и умение ненавидеть. Ты живая, и потому всё это есть в тебе. А помимо всего этого - достаточно света, чтобы ты смогла побывать на всех Ложных землях и покинуть их живой. Это под силу немногим.
        - Пока. Пока достаточно.
        Он только улыбнулся.
        - Будем надеяться, что, когда его станет недостаточно, тебе не придётся бывать на Ложных землях уже никогда.
        Чуть повернув голову, Таша всё же посмотрела на него - пытливым, мучительно вопрошающим взглядом. Вымаливающим слова оправдания, на которое она не имела права: по крайней мере, по мнению той Таши, что не так давно не могла простить себе простую ложь сестре, отцу и другу.
        Той Таши, которая ещё носила светлые волосы и платья, купленные ей живой мамой.
        - И тебе будет всё равно? Достаточно во мне света или нет?
        Чуть наклонив длинный стан, Алексас коснулся губами её макушки.
        - Абсолютно. Во мне его всегда будет меньше. И я не бабочка, чтобы меня привлекал только свет. - Он говорил тихо, не успокаивая, не иронизируя, не прибедняясь, лишь констатируя факты. - Защиту я возобновил. Гаста нельзя оставлять без присмотра, так что завтра забираем его и отправляемся в штаб-квартиру Венца. Там мы будем в безопасности. На время, по крайней мере.
        - Мы могли бы вернуться в Арпаген, - произнесла Таша отстранённо. - Подождать там Арона, как собирались.
        - Арона в Арпагене может и не быть. Всё ещё. Без его защиты нам придётся трудно. Эйрдали легко найдут нас в городе, чего не скажешь о штаб-квартире Венца, окружённой всеми возможными чарами сокрытия. А следующей встречи с представителями Рассвета кто-то из нас троих может не пережить, и позволь мне цинично поставить не на нас с тобой.
        Уголки Ташиных губ раздвинулись в кривой улыбке… за миг до того, как она уткнулась Алексасу в плечо, и на рубашке его расплылись мокрые пятна от её слёз.
        Она плакала долго. Плакала от осознания, что из-за неё умерли, умирают и умрут многие. Плакала потому, что на пути, по которому она шла, смерть поджидала на каждом шагу, а сойти с него живой она не могла. Плакала потому, что ей приходилось и придётся идти по головам, как бы сильно ни хотелось иного. Плакала по той девочке, которая когда-то читала сестре и другу сказки в яблоневом саду; по той себе, которой она уже никогда не будет.
        Зато Алексас был рядом - и держал её всё время, что она плакала. Как всегда.
        И то, что есть в этом мире человек, принимавший Ташу такой, какой она стала теперь, было дороже и золота, и власти, и всего, что вчера предлагали ей всемогущие жители Ложных земель.
        Глава шестая. Багряный венец
        - Дядя Арон, а скоро будет готово?
        Джеми насмешливо треплет Лив по макушке:
        - От твоих бесконечных вопросов быстрее не приготовится.
        - Полагаю, ещё моментов пять, - говорит Арон, глядя на мерцающую горку углей, под которыми запекаются клубни эрсы.
        Стоит вечер краснолистника, ясный, солнечный и тёплый. Они готовят в саду, на сложенной из камней жаровне; вернувшись из школы, Таша и Джеми услышали предложение поужинать печёной эрсой на улице - и приняли его с радостью.
        - Скучно, - жалуется Лив, наматывая круги вокруг жаровни.
        - Помоги мне, сразу развеселишься, - советует Таша, расставляя тарелки на столе, который Джеми магией выволок из кухни.
        - Дядя Арон, а расскажите дальше про своё детство! - Лив ожидаемо игнорирует предложение сестры. - Вы тогда не закончили, а мы у вас не спрашивали, а вы обещали всё рассказать!
        Стоя над углями с кочергой в руках, Арон искоса смотрит на девочку. Переводит взгляд на Ташу с Джеми, старательно делающих вид, что они точно не рвались просить его о том же.
        - Ладно. - Амадэй откладывает кочергу. - Немного времени до ужина у нас есть. На чём мы остановились?..
        - Вас забрали в монастырь, - живо отвечает Лив.
        - На самом деле не на этом, но ты заснула, - тихо уточняет Джеми - так тихо, что та не слышит.
        - Ах да. Что ж, дальше мы учились - все дети, которые жили там. Впрочем, формальная учёба занимала не так много времени. В основном мы просто… жили. Учились не письменности и чтению, а жизни. Дружбе. Справедливости. Гуляли, играли, разговаривали. Разговаривали, пожалуй, больше всего: друг с другом, с Кристалью - все вместе или один на один. Она со всеми детьми время от времени прогуливалась по саду… Часто отлучалась, но потом возвращалась. Старшие из ребят, с которыми я познакомился, когда меня привезли в монастырь, вырастали и покидали его уже с Даром: каждый получал его в разном возрасте, когда Кристаль считала воспитанника готовым, но не раньше пятнадцати. На место ушедших приходили малыши. Пару раз эйрдали и оборотни пытались пробраться в монастырь, добраться до нас и Кристали… Несколько ребят погибло от их рук. Но, в общем и целом, мы жили в своём счастливом маленьком мирке.
        Когда мне исполнилось двенадцать, Кристаль вызвала меня в свой кабинет, и я поначалу решил, что она наконец хочет наделить меня Даром. Даже огорчился немного: это значило, что спустя два-три года я покину монастырь, а мне этого не хотелось. Но наша наставница завела разговор, удививший меня. Рано или поздно, сказала Кристаль, она больше не сможет присматривать за Аллиграном, и помимо магов ей нужно оставить других своих преемников… особых преемников. Тех, кто будет следить за магами. Тех, кто будет хранить людей вместо неё. Маги будут сменять друг друга, а их Дар - переходить от умирающих к новорожденным, но те, особые её преемники, будут жить вечно, как альвы. И даже альвов теоретически можно умертвить, но нас, если мы согласимся, не сможет убить никто… кроме кого-то из нас шестерых. Мы умрём лишь в случае, если один из нас поднимет руку на других.
        - Шестерых? - Таша поднимает цепкие глаза. - Значит, Лиара можешь убить не только ты, но и другие амадэи?
        - Верно. При этом мы с Лиаром не можем воздействовать друг на друга своей магией. Один из нас может причинить вред другому лишь холодным оружием. Зато с амадэями из других пар мы вполне способны сражаться в полную силу - равно как и они с нами… Итак, Кристаль сказала, что мы будем работать в паре с Лиаром. Сказала, что давно вынашивала этот замысел, но лишь сейчас присмотрела шестерых ребят, которые, как ей кажется, смогут вынести предстоящую им ношу. Из всех, кого она вырастила, она выбрала достойнейших, ибо вместе с огромным могуществом на их плечи ляжет огромная ответственность. Разумеется, она дала мне право выбора. Я мог отказаться: в таком случае она подыскала бы кого-то другого. Позже я понял, что она слишком хорошо знала нас и была уверена - мы не откажемся… Так и случилось. Все шестеро, с кем она провела ту же беседу, почли за честь принять уготованную им участь.
        Мы продолжили жить в монастыре, но теперь на особом положении. Жизнь в Долине более-менее наладилась, и Кристаль проводила в своей обители куда больше времени, чем раньше, почти всё это время уделяя нам. Она готовила нас к тому, что нам предстояло. Говорила, что для людей мы будем воплощениями двух Богинь на земле. Что нам придётся не только судить и помогать, но и карать. Посему одни из нас будут связаны с тьмой, и тьма эта будет защищать свет, который воплотят другие. Те, кому отведена роль Палачей, не должны ни стыдиться, ни бояться её: они не столько наказывают тех, кого казнят, сколько дарят им шанс на новое рождение, дабы искупить ошибки, совершённые в этой жизни. Впрочем, те, кому Кристаль уготовила стать Палачами, приняли свою роль с готовностью. Она знала, кому эту роль предлагать.
        Трое Зрящих, трое Воинов. Трое юношей, три девушки. Все пары дружили задолго до того, как узнали, что им предстоит быть вместе вечность. Одной парой стали мы с Лиаром, второй - две девушки, третьей… Сами понимаете, кто остался.
        Когда Кристаль посчитала, что мы готовы, мы приняли Дар: второе крещение, почти такое же, как у магов… но силы нам достались иные. Ещё десять лет Кристаль учила нас пользоваться ими, после чего мы разъехались по разным городам и стали править. Первые пять лет мы исполняли свои обязанности под её наблюдением. - Арон снова берёт в руки кочергу. - А потом Кристаль ушла.
        - Куда? - спрашивает Джеми с надеждой.
        - Если ты надеешься, что я знаю ответ, в отличие от всех людей в Долине, то нет. Кристаль попрощалась с нами. Только с нами - со всеми шестерыми. И исчезла. Куда, не знаем даже мы. Она не оставила никаких следов. - Он разгребает угли: совершенно буднично, будто не рассказывал только что о посланнице Богини и священных событиях тысячелетней давности. - Похоже, готово. Таша?
        Она берёт со стола глубокую миску. Подав её Арону, смотрит, как тот голыми руками, не морщась, вытаскивает обжигающе горячую эрсу, складывая клубни в тарелку.
        - Вам не хватало её? - спрашивает девушка негромко.
        - Нам тяжело было смириться с тем, что её больше нет с нами. Но к тому времени мы были уже взрослыми людьми. И мы всегда понимали, что рано или поздно Кристаль нас покинет. - Достав последний клубень, амадэй шествует к столу, чтобы торжественно поставить миску посредине. - Пора ужинать.
        - Вот так мирское вытесняет духовное, - на удивление серьёзно вздыхает Лив, усаживаясь на садовую скамью, заменившую им стулья.
        - Просто это не та история, которую надо слушать за один раз, - так же серьёзно отвечает Арон.
        Таша глядит на амадэя, стоя у жаровни и чувствуя слабый жар, которым пышут остывающие угли.
        …возможно, сейчас не лучший момент для этого вопроса. Но она и так откладывала его слишком долго.
        К тому же для таких вопросов, как этот, не существует «лучших моментов».
        - Почему Лиар возненавидел тебя? За что он тебе мстит?
        Присутствующие замирают - и, вскинув голову, Арон без смущения встречает Ташин пытливый взгляд.
        - Я уже говорил. Мы кое-что не поделили.
        - Я помню. И хочу знать больше.
        Арон смотрит на неё так долго, что становится слышно, как шуршат вишнёвые листья, а угли, остывая, издают тихий-тихий звук, похожий на треск стекла.
        - Мы полюбили одну и ту же женщину. А она стала моей. - Он жмёт плечами. - Полагаю, ты сочтёшь эту причину довольно банальной.
        Таша растерянно отступает от жаровни на шаг: ей, ожидавшей чего-то совершенно исключительного, зловещего и величественного, это и правда кажется банальным донельзя.
        …с другой стороны, самые удивительные вещи часто объясняются самым обыденным образом.
        - И вы жили с этой женщиной долго и счастливо? - наивно спрашивает Лив.
        - К сожалению, нет, - замечает Арон без тени эмоций. - Заветом Кристали амадэям запрещено любить. Кара тому, кто осмелился преступить этот завет - смерть его избранника.
        - Избранника? - уточняет Джеми. - Не его самого?
        - Людей много. Амадэев же всего шесть.
        Ирония в мужском голосе почти неразличима.
        - А как-то скрыть это?.. - Джеми продолжает допрос с азартом учёного.
        - Невозможно. Тот, кто нарушил запрет, лишается Дара. Способности возвращаются к нему лишь со смертью человека, осквернившего его. К слову, запрет касается лишь любви к смертным - другого амадэя любить не воспрещается.
        - И кто-нибудь из вас полюбил друг друга?
        - Одна пара состоялась и распалась, что не помешало им сохранить хорошие отношения и дальше работать вместе. Отношения ещё двоих продержались до самой их смерти. Нас с Лиаром связывала братская любовь, но не более.
        - Зачем он нужен, этот запрет? - спрашивает Таша непонимающе. - Вечность без любви…
        - Всё не так плачевно, как ты думаешь. Мы можем любить физически, но не духовно. Мы можем любить духовно, но не физически. Сама по себе любовь не лишает нас дара; постель, к которой не прилагается ничего большего, тоже. Но если мы пытаемся быть с тем, кого любим, телом и душой… тогда наш Дар начинает слабеть, пока не исчезает вовсе.
        Таша пытается осмыслить сказанное.
        Душа, но не тело. Тело, но не душа.
        Холодное удовлетворение потребностей - или чувство без телесной близости…
        - Кристаль не имела права лишать вас этого, - гневно произносит она.
        - Ни ты, ни я, ни кто-либо ещё не имеет права её судить, - ровно отвечает Арон. - Она оставляла после себя тех, кому доверяла всех людей Долины, и у неё были причины наложить подобный запрет. Лиар даже объяснял это с точки зрения магической науки… Говорил что-то про энергетические контуры, которые размыкаются, если мы воистину сливаемся с другим человеком - на духовном и телесном уровне; про то, что мы - нарушение законов мироздания и жизненных циклов, и даже Кристаль не могла создать нас иначе… Мне этого не пересказать, я не маг и не работал с энергией так, как он. Но даже если забыть о науке, Кристаль была права: все беды, которые в конце концов нас постигли, возникли из-за любви.
        - Все? А какие ещё?
        Амадэй молчит, глядя на вишнёвые кроны.
        - Всё-таки вы очень неподробно рассказываете, дядя Арон, - укоризненно замечает Лив. - Я вот, можно сказать, так ничего и не поняла.
        - Я бы тоже не отказался от подробностей, - осторожно добавляет Джеми.
        - Будут вам подробности. - Арон опускает глаза на Ташу, сверлящую хмурым взглядом его лицо. - Только не сегодня. И не завтра.
        - А когда? - тихо спрашивает она.
        - Когда я буду готов. - Амадэй опускается на скамью, чтобы потянуться за вилкой. - А теперь - ужинать.

* * *
        - Будь у нас иной выход, Гаст, я предложила бы его, поверь, - сказала Таша, слушая убаюкивающий стук колёс. - Сейчас это единственное место, где ты точно будешь в безопасности. Эйрдали не оставят тебя в покое, и они могут нагрянуть снова в любой момент.
        Друг угрюмо кивнул, не расщедрившись на иной ответ - в десятый раз за последний час, - и Таша, вздохнув, уставилась в окно экипажа. Белёсое небо сыпало мелкий колючий снег; пейзажи вокруг казались шедевром кондитерского искусства - бисквиты заснеженных равнин, украшенные марципановыми деревцами и присыпанные сахарной пудрой.
        Местность была Таше незнакома, но едва ли они успели далеко отъехать от Броселиана, учитывая, что пустились в дорогу не так давно. А ещё картина за окном неуловимо напоминала зимние просторы родной Озёрной, по которым они с Гастом так часто возвращались домой с катка.
        - Скучаешь по Прадмунту? - произнесла Таша, ощутив, как воспоминания болезненно кольнули сердце.
        - По семье, - неохотно признал Гаст. - И по деревне. По Кристальному, по садам Фаргори…
        - Как-нибудь приглашу тебя в наш новый дом, - сказала Таша, от которой не укрылось это «сады Фаргори» вместо «ваши сады». - У нас там вишнёвый сад. Он тоже красивый.
        - Было бы здорово, - буркнул парень, косясь на неё, словно на подозрительного незнакомца, предлагающего ему уединиться вон в том тёмном переулке. Отдельного неодобрения удостоились её волосы - это от Таши тоже не укрылось.
        Спалось ей сегодня плохо. Периодически она проваливалась в сон, но отчётливо помнила: когда начало светать, она бодрствовала. Впрочем, под утро Таша всё же задремала достаточно крепко, чтобы пропустить момент, когда Герланд снова связался с Алексасом. Юноша разбудил её постфактум и доложил, что нужно скорее забирать Гаста и отправляться в Заречную, где их встретят и проведут в адамантскую штаб-квартиру Венца.
        Разговор, который вскоре после этого Таша провела с другом в его комнатушке, вышел коротким и предельно информативным. На иной разговор не нашлось ни времени, ни сил.
        «Доброе утро, Гаст. Прости, некогда нормально всё объяснить, но тебе придётся уехать из Броселиана. Да, прямо сейчас. Да, надолго. И тебе придётся жить с людьми, которые вряд ли покажутся тебе подходящей компанией, но только они могут тебя спасти. Они заговорщики. Да, такие заговорщики, которые обычно свергают королей. И они хотят свергнуть Шейлиреара, но они лучше других заговорщиков, которые жаждут вернуть Первую Эпоху, когда всё было очень плохо, если ты помнишь. А ещё они будут защищать тебя от тех самых других заговорщиков, которые хотят тебя убить. Да, те эйрдали - как раз из них. Да, я знаю заговорщиков, которые хотят свергнуть Шейлиреара, и защищать тебя они будут по моей просьбе. Гаст, нет времени объяснять, откуда я их знаю. Ты хочешь жить? Надеюсь, да, потому что я хочу, чтобы ты жил. Так что лучше тебе смириться с перспективой стать заговорщиком и начать собирать вещи, договорились?..»
        Разговор в карете, куда они сели почти сразу после этого, тоже не особо клеился. Таша долго пыталась завязать беседу, пыталась объяснить всё как следует - хотя бы теперь, когда они были на полпути к безопасности и могли не бояться, что им на голову свалятся другие эйрдали, или оборотни, или маги крови, посланные Рассветом… Но к настоящему моменту у неё пропало всё желание пробивать стены, которыми Гаст отгородился от подруги детства. Казалось, ему проще было бы начистить Таше туфли и обратиться к ней «Ваша Светлость», чем поговорить с ней так же просто и откровенно, как полгода назад.
        Конечно, после утренней беседы, где в тоне её то и дело пробивались повелительные нотки, немудрено, но всё же.
        …как грустно. Они с Гастом столько лет были не разлей вода, а теперь? Сидят друг против друга, абсолютно разные, абсолютно чужие люди, а родным для неё стал мальчишка, с которым она познакомилась не так давно…
        Раздражённо тряхнув головой, Таша щёлкнула задвижкой, открывая окно.
        - Предоставлю тебе возможность обдумать всё в одиночестве, - бросила она, прежде чем высунуть голову наружу. - Эй, там, наверху! Остановите экипаж, будьте добры!
        Алексас присвистнул, и кони послушно замедлили шаг.
        Выскользнув на мороз, Таша приняла протянутую ей руку. С кошачьей ловкостью взобравшись наверх, устроилась бок о бок с юношей, который снова правил каретой.
        - Неподходящее время для встреч старых друзей? - хмыкнул Алексас, понукая лошадей.
        - Похоже на то.
        - Долго ты тут сидеть не будешь, учти - я не дам тебе мёрзнуть. Но раз уж забралась, возьми чай. Теплосберегающий кувшин в ящичке за твоей спиной.
        Таша совету последовала охотно. Сделав глоток напитка, обжигавшего нёбо, щекотавшего ноздри ароматом малины, свободной рукой поправила шапку и плотнее закрыла уши: на морозе те мигом начали зябнуть.
        - Защита фей ведь не убережёт моё сознание от амадэя? - обозревая открывавшиеся взору окрестности, спросила Таша невзначай.
        - Сомневаюсь, что по прибытии в Рассвет он будет проверять нас лично. Амадэй явился к главам могущественной организации, которую хочет склонить на свою сторону, однако вряд ли встречает всех новобранцев. На это есть подручные. Но с защитой от чтения, пожалованной феями, ты сможешь обмануть и эйрдалей, и магов… особенно если маги Венца смогут усилить её. А они смогут.
        - Полагаю, когда эйрдали попытаются влезть в мою память, их и без того ждёт та ещё чехарда. Я ведь до сих пор помню всё, что внушил мне Арон… что я никакая не королева и что ничегошеньки не знаю про Венец. Придётся отделять настоящие воспоминания от фальшивых - всё равно что мешок с горохом перебирать. - Таше вспомнилось жуткое ощущение, испытанное вчера, когда две памяти перемешались так надёжно, что даже она не сразу отличила, где истинная. Не та вещь, о которой в действительности хотелось бы вспоминать… но так можно сказать об очень многих вещах, появившихся в её жизни с лета. - А Лиар и так и так узнает, что я пришла. Не может не узнать.
        - Соглашусь. - Кажется, Алексас развеселился. - А с чего ты взяла, что во главе Рассвета стоит он?
        - Кто же ещё?
        - Начнём с того, что глава Рассвета - женщина. Закончим тем, что зовут её Зельдой.
        Кувшин растерянно дрогнул в Ташиных пальцах… за миг до того, как она рассмеялась: коротко и досадливо, сетуя на собственную глупость.
        И ведь знала же, что амадэев осталось четверо…
        - Думала, тебя отправят прямиком в распростёртые объятия старого знакомого? Всё не так просто, - посмеялся Алексас, зеркаля её смех. - Впрочем, ты права. Мы рискуем. Воины не могут читать мысли, но им под силу наложить подчиняющее заклятие или очаровать тебя, заставив поведать всё, что им угодно. Лучше закончить наши дела в Рассвете до того, как Зельда лично нами заинтересуется.
        - Так это та самая Зельда. - Таша припомнила рассказы Арона.
        - Та самая.
        - Кажется, острым умом и трезвомыслием она не отличалась… по крайней мере, к моменту свержения амадэев и после него… что немного успокаивает.
        - Зато мстительные женщины бывают крайне изобретательными. Особенно когда мстят всему человечеству.
        - Не спорю. В каком-то плане она даже хуже старого доброго Лиарчика.
        - Как фамильярно, - усмехнулся её рыцарь.
        - Всё лучше, чем окружать его ореолом величия и именовать Палачом. Впрочем, меня немного беспокоит тот факт, что я наживаю себе врагом уже второго амадэя.
        - Да, выбирать врагов ты явно не умеешь.
        - Скорее они меня выбирают. Один так точно. - Завинтив крышку кувшина, Таша вернула его в ящик и натянула шарф на нос. - А я так радовалась, когда услышала, что во главе Рассвета стоит амадэй… Думала, наконец встречусь с Лиаром лицом к лицу. Там, где ему нет нужды скрывать это лицо.
        - Смотрю, ты прямо-таки жаждешь новой встречи. Свидания на Равнине не хватило?
        - Просто меня категорически не устраивает, что мой враг знает обо мне всё, а я о нём - ничего. Могу только предполагать, что это Советник, но все мои догадки легко могут оказаться ложными, - нехотя признала Таша. - Я даже настоящего его обличья не видела ни разу.
        - Таковы правила игры, - печально сказал Алексас. - Не волнуйся, рано или поздно все маски будут сброшены.
        - Но моя гибель не в его интересах, так ведь? Он сам это говорил. Он это демонстрировал.
        - Ага.
        - Значит, если Зельда раскроет нас, старый добрый Лиарчик увидит это в своём зеркале, придёт и спасёт меня.
        - Воистину.
        - Будь это сказано не таким тоном, я сама бы в это поверила. - Её вздох разбился на клочки пара, вылетевшие из-под шарфа. - Но всё же… Если меня захотят убить, он наверняка сделает что-то, чтобы этому помешать. Спас ведь он меня тогда от оборотня. Он находил меня всегда и везде, если не считать Прадмунта вскоре после того, как я на время его убила. Полагаю, в тот момент ему было немного не до того - был слишком занят тем, чтобы воскреснуть.
        - В его власти многое.
        - Никогда не думала, что скажу это, но хотелось бы верить.
        …ей правда хотелось в это верить. Какой бы абсурдной и отвратительной ни была эта мысль. Ведь если Арон вдруг их не найдёт…
        Нет, вот об этом точно думать не стоит.
        Таша посмотрела в снежную даль, туда, где белое небо сливалось с белым горизонтом. Ловя себя на мыслях, которые были для неё не характерны, но теперь очень настойчиво лезли в голову.
        Во всяком случае, в Прадмунте ей несвойственно было продумывать интриги, достойные разве что книжек, которые она тогда читала взахлёб.
        - Кажется, - произнесла Таша медленно, - у меня появилась идея, как запудрить мозги Рассвету.
        - В самом деле?
        Дёрнув за бахрому шарфа, точно это могло придать ей храбрости, Таша - даже почти не сбивчиво - поведала о своей блестящей идее.
        Что самое удивительное, идея не показалась ей неудачной, даже будучи высказанной вслух. И всё равно она поняла, что ожидала иной реакции, когда Алексас, выдержав долгую паузу после её финальных слов, лишь задумчиво склонил набок темноволосую голову, точно перекатывая услышанное по черепной коробке.
        - Что ж, - выговорил он наконец, - может, и сработает. На первых порах они обязаны будут играть в игру, которую ты им предложишь… Если тронут тебя, война с Венцом неизбежна - они должны это понимать. Да и подобный опыт у тебя уже есть.
        - Если ты про бал, то разыгрывать невесту герцога перед дружелюбными гостями - не то же самое, что разыгрывать прожжённую интриганку перед эйрдалями, которые спят и видят твой труп, - заметила Таша с неловким смешком.
        - Полагаю, в данном случае ты будешь не совсем её разыгрывать. Всё, через что ты прошла, не могло не оставить в тебе следа. Я же помню, какой ты была на том балу… и что делала помимо предназначенной тебе роли. Так же как собираешься делать сейчас. - Алексас отстранённо глядел вперёд. - Нужно лишь признать твоё второе «я». Твою тень. Те желания, которых ты страшишься. Ты уже делала шаги во тьму, но всегда отчаянно карабкалась обратно наверх. А теперь стоит остановиться и разглядеть в себе бездну, куда может упасть любой из нас.
        - Я…
        - Ты боишься. Верно, этого надо бояться - история амадэев тому пример. Разве Воины изначально были так плохи? Разве Лиар изначально был таким, каким стал сейчас? Любящий, заботливый старший брат… Всё дело в том, что тьма живёт в сердце каждого. Самого доброго. Самого отважного. Нужен лишь подходящий случай, чтобы она явила себя.
        Таша сидела, разомкнув губы, с ответами, просившимися на язык, но отказывавшимися произноситься.
        Ей хотелось доказать, что он ошибается. Только вот доказательств не было: особенно если вспомнить, что она чувствовала и о чём они говорили вчера. Как и то, что примерить роль прожжённой интриганки она предложила сама.
        - Тьма внутри ничтожества - ранит. Тьма внутри зла - испепеляет. А тьма внутри святого способна уничтожить мир. Нет на свете зла страшнее, чем то, что кажется добром… даже если порой оно просто не в силах сразу поверить, что уже добром не является. - Не глядя на неё, Алексас мимолётно коснулся её руки в варежке. - Тебе не потребуется заходить слишком далеко. И лишь маленький и ограниченный человек, сделав первый шаг во тьму, будет погружаться в неё неуклонно. Ты с рождения привыкла смотреть на свет. Ты найдёшь в себе силы остановиться.
        Таша так и не ответила. Лишь легонько и благодарно сжала в ответ его пальцы, прежде чем прикрыть веки, отдавая себя во власть полевой тишины и мерной убаюкивающей тряске кареты.
        …как бы ужасно это ни звучало, в произошедшем с братьями Сэмперами было и что-то хорошее. Без поддержки Алексаса - нового Алексаса, определённо взрослее и мудрее старого - Таша едва ли вынесла бы тот путь, по которому она теперь шла. Что-то подсказывало ей, что даже Арон не стал бы поддерживать её. Скорее снова попытался бы запереть в башне, в тепле, в безопасности, - или взять за руку и вести туда, куда угодно ему. А Таша знала, знала откуда-то совершенно точно, что Арону игру не закончить: это может сделать только она, собственными решениями и собственными руками.
        Дай ей Богиня, чтобы эти решения оказались верными.
        …конечно, когда вся эта история с Рассветом закончится, поддержка будет нужна ей уже не так остро. И, естественно, она порадуется возвращению Джеми, даже если оно случится раньше. Но то, что Алексас может сказать ей всё это сейчас…
        - Возвращайся внутрь, - велел юноша некоторое время спустя.
        - Мне и здесь хорошо, - сонно пробормотала Таша.
        - И никакого желания насладиться обществом друга детства? Смотри, заснёшь и свалишься.
        - Я же знаю, что ты меня поймаешь.
        Мельком улыбнувшись, Алексас не стал ни настаивать, ни возражать. Лишь смотрел на дорогу, пока карету не тряхнуло на какой-то кочке - и голова Таши, всё же уснувшей и теперь клонившейся набок, не коснулась его плеча.
        Алексас перехватил поводья одной рукой, другой обняв девичьи плечи, не давая своей королеве упасть.
        - Поймаю, - негромко, чтобы не разбудить, подтвердил он. - Всегда.

* * *
        Когда Лив, резко открыв глаза, с криком села на постели, госпожа Лиден была рядом.
        - Тише, милая, тише. - Взяв девочку за плечи, старушка мягко заставила её лечь обратно. - Всё хорошо. Ты дома.
        Тяжело дыша, Лив оглядела свою спальню. На то, что здесь живёт ребёнок, указывали разве что разбросанные по полу тряпичные куклы; ни книжные шкафы, ни серая гамма, ни узкая кровать без всяких изысков никогда не вписывались в представления Лив об идеальной детской… и тем не менее это была её спальня.
        По крайней мере, в башне звездочёта.
        - Дома?..
        - Ты ничего не помнишь?
        …гулять по большому городу одной оказалось неуютно, но Лив спрашивала дорогу у прохожих. Только у женщин, как учила мама. Ей милостиво объяснили, где находится ближайшая контора колдуньи; привязав Принца у входа под вывеской в виде восьмиконечной звезды, Лив вошла в комнатку, где в кресле сидела с книгой женщина в тёмно-серой мантии. Колдунья встретила Лив подозрительно, но, когда девочка протянула ей золотой (один из десяти, позаимствованных из комнаты дяди Арона) и сказала, что хочет найти сестру, вроде бы успокоилась. Правда, спросила, знают ли родители, что Лив здесь, но девочка уверенно кивнула и добавила, что ей «очень-очень нужно».
        В итоге колдунья всё же достала из шкатулки на столе карманное зеркальце и, отрезав у Лив прядь волос, зажгла чёрные свечи, горевшие зелёным огнём.
        Лив следила, как женщина сжимает волосы в ладони, пока лицо её становится всё более удивлённым. Потом, кинув прядь на стол как будто со злостью, колдунья достала кинжал и объяснила, что ей нужно взять у Лив немножко крови (нельзя сказать, что Лив в этот момент не стало страшно, но разве что самую капельку). Женщина сожгла волосы и смешала пепел с кровью, а потом капнула этим на зеркало, добавив туда каплю воска с чёрной свечи. Когда она наконец поманила Лив пальцем, предложив ей заглянуть в стеклянную гладь, девочка увидела Ташу, бредущую по заснеженному лесу… на один-единственный миг.
        Пока что-то не потянуло её в зеркало, словно в омут.
        Лив падала долго, хотя падать было вроде некуда. Когда падение закончилось, вокруг осталась одна лишь страшная сосущая чернота, ничего и никого… кроме тёплых спокойных рук, вдруг обнявших её сзади за плечи.
        «Не бойся, Лив».
        Она рванулась, но её удержали.
        «Кто ты?!»
        «Я не причиню тебе вреда. Я помогу тебе выбраться отсюда».
        Его голос был таким отечески ласковым… Сейчас-то она понимала, что мама говорила правду. Незнакомцам никогда, никогда нельзя доверять.
        Но в тот момент перестала вырываться.
        «Где я?»
        «Внутри своего сознания. Разреши мне занять твоё тело, и я вытащу тебя отсюда».
        «Разрешить что?..»
        «Просто скажи “разрешаю”. Я вытащу тебя отсюда, и мы вместе поможем Арону спасти Ташу».
        «Ты сможешь… Но кто ты?»
        «Старый знакомый вашей мамы».
        «Правда? Но…»
        «Скажи “разрешаю”. Пожалуйста. Разрешаешь?»
        Почему-то смысл его слов ускользнул от неё. Почему-то она не усмотрела в этих словах ничего подозрительного. Вокруг была эта жуткая чернота, а его голос и тёплые руки на плечах заставляли чувствовать себя в безопасности. И она сказала: «Разрешаю», и он погладил её по волосам и исчез, оставив одну в черноте; и в тот же миг зазвучала музыка - странная, механическая, словно из музыкальной шкатулки. Лив кричала, перекрывая звенящую мелодию, кричала так долго и так громко, что должна была бы охрипнуть, но никто не откликался. Потом ей внезапно стало тепло, словно она вошла в нагретый дом с мороза, и девочка стала различать голоса: там была госпожа Лиден, и дядя Арон, и - странно - её собственный голос… И когда мелодия смолкла, чернота исчезла, и она открыла глаза уже наяву - уже здесь, не в конторе колдуньи, а в башне звездочёта - и над ней склонялась обеспокоенная госпожа Лиден…
        Но как она вернулась домой, Лив не знала.
        - Я помню, что заглянула в зеркальце… Там был белый туман, а потом он исчез, и всё стало чёрным… - Пальцы девочки вцепились в морщинистую руку, словно когти испуганной кошки. - Я нырнула туда и услышала голос.
        - Голос?
        - Он говорил так, как будто добра желал… и музыка… и…
        - Всё уже позади, милая. - Госпожа Лиден погладила её по волосам, когда Лив сглотнула, удерживая плач в горле. - Его здесь больше нет.
        - Ни к чему её обманывать, - произнёс Арон: амадэй следил за происходящим, прислонясь к дверному косяку на входе в комнату, ещё на его памяти успевшую побывать лабораторией и библиотекой. Всё же прошёл внутрь. - Лив, послушай меня. Тот, кто говорил с тобой, - это Лиар. Мой брат. Мой враг. Он хочет навредить Таше и хочет, чтобы я знал, что он этого хочет. И он использует тебя… Он разговаривает со мной, занимая твоё тело.
        Девочка расширила вишнёвые глаза, и без того казавшиеся огромными на её маленьком лице.
        - Моё тело?..
        - Он очень сильный маг, Лив. Время от времени ты будешь как бы… терять сознание. А потом просыпаться в другом месте, не зная, как ты там очутилась. Если подобное случится, а мы с госпожой Лиден этого не заметим, ты должна обязательно рассказать об этом нам. - Присев на корточки, амадэй заглянул в детские - теперь точно детские - глаза, в самые зрачки, расширенные беспомощностью. - И пока мы не будем выпускать тебя из башни. Госпожа Лиден постарается всё время быть рядом. Если она вдруг не сможет за тобой наблюдать, будем запирать тебя в комнате.
        Лив переводила взгляд с одного взрослого на другого. Застывшая, нахохлившаяся. Плечи её съёжились и поникли: сейчас девочка сама походила на одну из своих брошенных кукол.
        …почему тогда ей не вспомнилось, что не стоит доверять незнакомцам? Почему она не сообразила: она ведь ни разу не видела и не слышала их с Ташей врага, и это вполне может оказаться…
        Ошибки, ошибки, которые теперь Лив не могла себе простить. И вряд ли сможет.
        Даже если враг очаровал её (а он, скорее всего, очаровал её), дела это не меняло.
        - Вы боитесь, что я могу вам навредить?..
        - Чем меньше Лиар услышит и увидит в этом доме, тем лучше. - Арон смотрел на неё без жалости, но с бесконечным сочувствием. Фортэнья распрямилась с шёлковым шелестом, когда амадэй поднялся на ноги. - Дело не в тебе. И это не продлится долго. Обещаю.
        Лив и госпожа Лиден вместе следили, как Арон идёт к двери. Старушка - с выражением, очень походившим на неодобрение (и она была одним из немногих людей, за одиннадцать веков осмеливавшихся выражать неодобрение в адрес Возлюбленных Богиней). Лив - с выражением, очень походившим на страх (и это был один из немногих моментов, когда Лив Фаргори-Кармайкл можно было увидеть напуганной).
        …она ведь хотела как лучше, хотела просто убедиться, что с Ташей всё в порядке, что её не достали враги, не нашёл кукловод, не…
        - Мы ведь поедем за Ташей? - почти выкрикнула она в спину амадэя. - Найдём её, пока ваш брат не успел ей навредить?
        - Поедем, - не оглядываясь, сказал тот. - Когда придёт время.
        - А когда оно…
        Но Арон уже закрыл за собой дверь.

* * *
        Не осади Алексас лошадей, Таша в жизни не сказала бы, что они добрались до нужного места.
        Приняв услужливо предложенную руку своего рыцаря, девушка следом за ним спрыгнула наземь. Ступив на снег, искрящийся в тусклом свете каретных фонарей, обозрела открывшийся пейзаж: берег озера, ивы, тонущие в зимних сумерках, заснеженные равнины вокруг. На горизонте, ещё тлевшем отблесками заката, виднелась полоска лесистых гор; вдали мерцали огоньки какого-то поселения.
        - Нам назначили встречу здесь? - уточнила Таша с сомнением.
        - Именно, - произнёс Герланд, бесшумной тенью отделившись от ствола ближайшей ивы, не оставив следов на снегу. - И вы опоздали.
        - Назначить встречу в подобном месте мудро, но трудно точно рассчитать время на дорогу сюда. - Алексас улыбнулся бывшему учителю. - Рад вас видеть.
        Герланд долго смотрел на него; звёздные искры в его зрачках чуть светились во тьме.
        - Я тебя тоже, пожалуй, - молвил альв без намёка на эмоции. Перевёл взгляд на Ташу, на Гаста, вылезшего из кареты, и снова на Алексаса. - Идёмте. - Он отвернулся, взметнув плащом. - Проход скоро активируется.
        Таша побрела по заснеженному льду озера, решительно не представляя, куда их ведут.
        Спустя пару десятков шагов, оставивших в снегу дорожки рыхлых следов, она недоверчиво проследила, как Герланд замирает у проруби неподалёку от берега.
        - Прорубь? - только и смогла вымолвить девушка, уставившись на кружок чёрной воды.
        - Магические проходы бывают разными, Ваше Высочество. И вовсе не обязаны быть зеркальными. - Альв посмотрел на Гаста, чуть склонив голову. - Значит, у нас пополнение.
        - Это Гаст Онван, мой…
        - Друг. Наслышан. Кого только не приходится нынче принимать в заговорщики, - ответил альв скучающе. - Держу пари, молодой человек, вы слабо представляете, насколько у вас хорошие связи… и чему вы им обязаны.
        Герланд заглянул в лицо Гаста, порядком ошалевшего от всего происходящего - и, судя по скорости, с которой тот отвёл взгляд, в глазах главы Венца ему открылась бездна, в которую он предпочёл бы не всматриваться.
        Края проруби вдруг засветились потусторонней, пронзительной синевой, и Таша невольно прикрыла глаза рукой.
        - Пора, - изрёк альв. - Вы первая, Ваше Высочество.
        - И что я должна делать?
        - Прыгать.
        Таша смотрела на воду.
        Ей необязательно было касаться тёмной поверхности, чтобы представлять, насколько она холодная.
        - Вы уверены?..
        Альв промолчал так выразительно, что молчание это почти вопило о глупости неких юных венценосных особ.
        - А что будет с лошадьми? - спросила девушка, отчётливо понимая, что просто тянет время перед неизбежным.
        - Мы с Герландом о них позаботимся. Как только отправим вас. - Алексас мягко подтолкнул её в спину. - Ну же. Не бойся.
        Тоскливо воззрившись на прорубь, Таша поправила сумку на плече.
        Приблизившись к самому краю, зажмурилась и, сделав глубокий вдох, прыгнула.
        Вместо незамедлительного столкновения с ледяной водой последовал неожиданно долгий полёт. Таша отсчитала пять ударов сердца, прежде чем её завертело и закружило, унося куда-то, размазывая в темноте перед глазами смутные белые пятна, похожие на звёзды; потом её уронило на что-то, по ощущению подозрительно напоминающее ворс пушистого ковра.
        - Вставай, вставай, а то следующий на тебя упадёт! - Кто-то засуетился рядом, вздёргивая Ташу на ноги. - Ты в порядке?
        Открыв глаза, она оглядела просторную комнату. Напротив трещащего камина стояли вокруг низкого столика несколько кресел. Стены увешивали звериные головы. Над ней остался открытый люк: края его сияли той же колдовской синевой, что и прорубь. В глубине люка зияла непроницаемая чернота.
        Опустив подбородок, Таша наконец уделила безраздельное внимание заразительной улыбке взъерошенного молодого человека в тёмной мантии.
        - Привет, Найдж, - сказала девушка, шагнув в сторону, невольно улыбнувшись в ответ.
        - Ваше Величество. - Колдун склонился в поклоне, попутно помогая Таше снять плащ и куртку. Под ними прятались купленные вчера штаны, рубашка и жилетка чёрного шёлка до середины бёдер. - Добро пожаловать в «Багряный венец».
        Гаст вывалился из люка следующим - и, повалившись на бок, с кряхтением встал.
        - Что за дамнарщина, - прохрипел он, подступая ближе к Таше с Найджем, но неизменно держась в паре шагов от неё.
        - Не такая уж дамнарщина в сравнении с некоторой, - хмыкнула девушка, вспоминая приконченного ею виспа из Белой Топи.
        …жаль. Летом она мечтала, как однажды вернётся домой, чтобы поведать Гасту об этом подвиге. В итоге дома её ждал костёр, а Гаста её рассказ едва ли порадует. Как и правда, что костёр ждал Ташу по вине его дяди-фанатика, с чего-то вообразившего, что она оборотень. Нет, она же и правда оборотень… Дамнары, опять она путает ложные воспоминания с настоящими… Хотя в каком-то смысле это ей н? руку: как она и говорила Алексасу, когда собираешься противостоять чтецам-эйрдалям, небольшой беспорядок в голове только поможет сбить их с толку.
        Таша очень надеялась, что думает об этом не для собственного успокоения. И не потому, что на деле эти секундные ощущения лёгкого сумасшествия - того, что порой она не разбирает, которые из воспоминаний действительно её, - пугали до лёгкой дрожи в руках.
        Алексас вылетел из черноты спустя момент затянувшегося томительного молчания. Ловко перекатившись, сразу оказался на ногах: лишь для того, чтобы Найдж тут же заключил его в объятия.
        - Ну наконец-то, - выдохнул колдун с радостью и облегчением, сжимая Алексаса крепко, как любящий старший брат после очень долгой разлуки. - Не скажу, что не чаял вас увидеть, но мне куда спокойнее знать точно, что вы живы и здоровы.
        …вы.
        Глядя, как Найдж обнимает того, кого всё ещё считал братьями Сэмперами, Таша ощутила, как у неё сбивается дыхание и болезненно щемит под ложечкой.
        - Нежности оставьте на потом, - велел Герланд, изящно спланировав с потолка, опустившись наземь плавно, словно на морское дно. - Нас ждут.
        …к счастью, это хотя бы избавило Алексаса от необходимости отвечать.
        От Таши не укрылось сумрачное спокойствие на лице её рыцаря, когда Найдж, послушно отстранившись, повёл их куда-то по увешанному гобеленами коридору зажиточного городского особняка, отделанного мрамором на полу и шёлком на стенах.
        Она представляла, каково сейчас Алексасу, если даже её произошедшее выбило из колеи. И достаточно хорошо знала его, чтобы понимать: он не покажет, что ему больно.
        - Неплохо вы тут обустроились, - шагая за колдуном, заметил Алексас с показной небрежностью. Угрюмый Гаст по-прежнему не задавал вопросов, которых у него точно возник с десяток - и, как бы Таше порой ни хотелось успокаивающе коснуться его руки, что-то неизменно её останавливало. Наверное, страх, что руку в ответ отдернут.
        - Неужели мы действительно в Адаманте? - хмуро спросила Таша, проходя мимо гобеленов. На одних Пресветлая творила Долину, на других Ликбер рассекал небеса на своей знаменитой драконице Лессиане, служившей ему вместо коня… Вне зависимости от сложности сцены исполнены они были восхитительно: у драконицы вышили даже складки на кожистых крыльях и мелкие чешуйки на хвосте.
        - Прямо посреди нашей славной столицы, - добродушно подтвердил Найдж. - Особняк представителя одного из самых древних и уважаемых родов Равнинной.
        - Какие у вас связи, однако.
        - Профессия обязывает, - шутливо развёл руками колдун. - Полагаю, мне отвели честь препроводить нашего нового подопечного в его спальню?
        - В кои-то веки прав. - Герланд указал на коридор, видневшийся впереди, убегавший ответвлением влево. - Вам туда.
        - А нам?
        - А вам, Ваше Высочество, прямиком на совет Основателей. Хотим поскорее сообщить им ваш план, чтобы у них осталось время ужаснуться и придумать нормальный. Согласитесь ли вы осенить наше скромное сборище своим присутствием, о свободолюбивейшая из королев?
        Таша в ответ лишь сердито кивнула: сейчас вечный сарказм альва раздражал как никогда.
        - А пока нашу королеву допрашивают, - весело проговорил Найдж, крутанувшись на каблуках, - очень надеюсь перемолвиться с тобой словечком, Джеми.
        Совершенно бесстрастно кивнув, Алексас позволил колдуну повести их с Гастом дальше по коридору, и вскоре все трое, завернув за угол, пропали из поля зрения.
        Провожавшая их взглядом Таша не смогла бы сказать, какая из двух мыслей делает камень на сердце тяжелее. О том, каково придётся Алексасу, когда он наконец расскажет, - или о том, каково придётся Найджу, когда он услышит.
        - Вы не сообщили ему?! - яростно прошипела девушка в спину альва, пока тот распахивал двустворчатые двери в конце коридора.
        - Зачем расстраивать человека, - бросил Герланд, поднимаясь по широкой гранитной лестнице, уводившей наверх. - Если бы не ваши игры в защитников сирых и убогих, он узнал бы ещё не скоро.
        - Только не говорите, что вы даже не предупредили его о…
        - Найдж прекрасно знал, что рано или поздно это произойдёт. И надеялся, что либо это произойдёт очень-очень поздно, либо братья Сэмперы станут счастливым исключением из правил Двоедушия. Вы, люди, такие забавные. - Альв остановился: лестница привела их к тупику в виде резной двери. - За порогом этой комнаты, Ваше Высочество, советую вам не выказывать своих кошачьих наклонностей. Не все Основатели отнесутся к ним с таким пониманием, как я.
        - Не все Основатели будут вести себя со своей королевой так бесцеремонно, - парировала Таша.
        - Не все Основатели имеют на это право, - отрезал Герланд. Распахнул двери и громко провозгласил: - Позвольте представить Её Величество Таришу Тариш Бьорк.
        Светлый полукруглый зал с колоннами и росписью на потолке (явно бальный) почти пустовал, если не считать кресла посредине и длинного стола под окном у дальней стены, напоминавших о школьных экзаменах. Правда, в Ташиной школе экзаменаторов обычно было меньше.
        - Ба, Герланд, да ты не врал, - с изумлением проговорила женщина, занимавшая место по центру стола. - Вылитый Тариш. И правда она.
        - Кажется, за годы нашего знакомства ты ни разу не уличала меня во лжи, Линда. Не намерен рушить эту традицию и впредь. - Препроводив Ташу к креслу, Герланд жестом велел девушке опуститься на бархатное сиденье и проследовал к своему месту за тем же столом. - Но раз уж ты подала голос, то позволь представить тебя нашей гостье. Знакомьтесь, Ваше Высочество: Линдана Марлеон. Владелица одной из крупнейших торговых компаний Аллиграна, производящей оружие.
        - В последние лет пять я перевесила немалую часть обязанностей на сына - мальчик подрос, - но состояние семьи по-прежнему в моих руках. Вручаю его вам, Ваше Величество. - Линда поклонилась; её волосы - цвета красного шёлка без каких-либо признаков седины - блеснули кровавым отблеском. Она была уже немолода, но выглядела прекрасно: статная и стройная, с короткой стрижкой, в одежде мужского покроя. - Мы с вашим дедом были дружны. Этот ублюдок Шейлиреар поплатится за его гибель.
        - А также Ларон Шелиан, - продолжил альв, кивнув в сторону худощавого седого мужчины в оливковой мантии, сидевшего на противоположном краю стола. - Магистр магических искусств, выпускник Адамантской Школы и хозяин этого скромного жилища.
        - Готов служить моей королеве, - поднявшись со своего места, поклонился тот.
        Таша кивнула, пытаясь, но не в силах перестать вглядываться в лицо волшебника. Оно было привлекательным, гладко выбритым, совсем не старым… и правую его половину полностью скрывала бронзовая полумаска.
        - Дракон, - произнёс Ларон, отвечая на немой вопрос. Единственный глаз - глубинно-изумрудный - смотрел на Ташу так же пристально, как она на него. - Я всю жизнь посвятил их изучению, и с одним неудачно поговорил. С тех пор предпочитаю не шокировать окружающих второй половиной моего лица.
        - Неужели это нельзя излечить? - спросила Таша, стараясь, чтобы в голосе её не прозвучала жалость.
        - Ожоги от драконьего пламени не лечатся, - пожал плечами волшебник.
        - Кроме нас, в число Основателей входит Найдж, но он и без того прекрасно знает, о чём пойдёт речь, и я счёл нужным поручить ему поговорить с вашим другом, - резюмировал Герланд. - Из всех Найдж способен наименее травматично ввести нового сообщника в курс дела… и наконец объяснить ему, что происходит. А теперь, пожалуй, поговорим о вашем плане.
        Таша и глазом не моргнула в ответ на нескрываемую издевку в последнем слове.
        - Герланд лишь недавно поведал нам о вас, Ваше Величество, - произнесла Линда с лёгкой досадой. - И, признаться, мы были несказанно удивлены. Особенно тем, что ваша встреча произошла ещё летом, но мы ничего не знали об этом.
        - На этом настояла я, - сказала Таша, ничем не выказывая ни волнения, ни робости. - Я не хотела…
        - Да, Герланд нам всё объяснил, - великодушно откликнулся Ларон, небрежно откинувшись на спинку. - Хотя, признаться, будь я на его месте…
        - В отличие от Герланда ты скотина, Ларон, - дружелюбно подсказала Линда. - Мы не можем вести к трону человека, который этого не хочет.
        - Оборотня, - мягко напомнил Ларон, ничуть не обидевшись. - И, насколько я понимаю ситуацию, Её Величество всё ещё этого не хочет.
        …Таша не сомневалась, что на деле считаться с её желаниями никто не собирается. Раз она заявилась на порог Венца, в покое её уже не оставят: слишком долго заговорщики искали подходящую кандидатуру на роль законного правителя, чтобы упустить такую возможность. Сначала, скорее всего, её будут долго и настойчиво уговаривать. К более жёстким методам перейдут, когда исчерпают все мягкие.
        Но, к счастью, когда на твоей стороне Зрящий, даже жёстких методов можно особо не бояться.
        - Верно. - Девушка цеплялась ладонями за лакированное дерево подлокотников, надеясь, что сможет удержать до конца разговора этот ровный дружелюбный тон: тон того, кто не просит об услуге, а берёт своё. Очень хотелось поразглядывать роспись на потолке, в которой краем глаза угадывалась сцена сотворения Адаманта, но Таша вынудила себя не отводить взгляд. - И тем не менее мне нужна ваша помощь, чтобы спасти моих друзей. А вам, чтобы обезвредить Рассвет, нужна моя.
        - Иначе разговор был бы совсем другим, - молвил Ларон. - Вы действительно можете предоставить нам уникальную возможность уничтожить Зельду. Как мы поняли из рассказов Герланда, амадэи - существа весьма… проблемные.
        - И поэтому самый простой план действий мы приберегли на крайний случай, - заметила Линда. - Если вы просто вернётесь из Рассвета и расскажете Шейлиреару о том, что там видели… Король, как бы он ни старался, не сможет убить амадэя, а Зельда и без эйрдалей будет представлять собой угрозу для всех нас. К тому же Зельде едва ли будет сложно свести концы с концами и понять, кто её предал. Пусть мы не дружны с Шейлиреаром, но, если вначале в Рассвет пожалуете вы, а вскоре после этого нагрянет король, круг подозреваемых резко сузится.
        - Я сталкивалась с тёмным амадэем и одержала над ним верх. Они не непобедимы.
        - Но ваш амадэй потом вернулся, как ни в чём не бывало, - напомнил Ларон. - Мы не хотим, чтобы Зельда тоже вернулась, жаждая мщения. К тому же довольно актуальным остаётся вопрос, как внедрить в Рассвет Ищущую господ Норманов, личность и лицо которой Зельде хорошо известны. Весьма велика вероятность того, что эйрдали убьют вас, как только опознают.
        - Не беспокойтесь. Мой план позволит относительно безопасно внедрить нас с Алексасом в Рассвет, отвести подозрения от Венца и спасти моих друзей. - Таша заставила себя приподнять уголки губ кверху. - Полагаю, вы заинтересованы в их спасении не меньше моего, ведь это поможет мне приблизиться к Шейлиреару, что сыграет вам на руку.
        - Но, если вы не справитесь, у нас не останется выхода, кроме как примкнуть к Рассвету прежде, чем Зельда решит прибрать нас к рукам силой, - безрадостно заметил волшебник.
        - Или уничтожить тех, кто не протянул ей руку помощи, - бесстрастно добавил Герланд.
        - Значит, я справлюсь.
        В ответном взгляде Линды Таша прочла одобрение - и это придало ей сил на то, что будет дальше.
        - И что за план? - спросила женщина за столом.
        - Вы наложите чары на мою память, чтобы членам Рассвета было трудно понять, кто я на самом деле… первое время, во всяком случае. - Таша скрестила ледяные руки на груди, точно отгораживаясь от всех, кто сидел за столом. - Полагаю, они с готовностью примут факт, что вы защитили своих людей подобным образом - просто на всякий случай.
        - И как это поможет нам избежать гнева Зельды?
        Отступать поздно, подумала она, глядя, как Ларон скептически опускает голову, а Линда заинтригованно подаётся вперёд.
        - Это - не поможет. Поможет то, что есть другие амадэи, которые не допустят моей гибели. - Тщательно контролируя каждое движение, Таша величественно откинулась на спинку стула. - И то, что потом я пойду к самому главному из тех, кто будет мне представлен, и расскажу ему правду.
        Глава седьмая. Город королей
        - Мхм, - неодобрительно пробурчал господин Гирен, когда вслед за Ароном в обсерваторию проскользнула Лив. - Ты и малышку с собой привёл?
        - Ты ведь дашь девочке увидеть сестру, - мягко произнёс амадэй.
        - Мхм, - с явным осуждением в адрес самого себя изрёк господин Гирен, двигая кресло к телескопу.
        - Готова, Лив? - спросил Арон, пока волшебник крутил круглые рычажки, ворча что-то себе под нос.
        Чихнув от пыли, витавшей в воздухе, та радостно закивала, нетерпеливо облокачиваясь на спинку кресла звездочёта. Девочка была вне себя от радости, уже когда Арон вдруг заглянул в комнату, где Лив сидела на кровати и корила себя изо всех сил, и спросил, не хочет ли она повидать сестру.
        «Чтобы увидеть Ташу, тебе не требовалось сбегать, - добавил он как будто бы грустно. - Господину Гирену под силу заглянуть в свой волшебный телескоп и сказать нам, где она».
        «Да-а? - недоверчиво протянула Лив, которой трудно было представить, что у хозяина дома может быть хоть что-то волшебное. - А господин Гирен что, маг?»
        «Был им очень давно. Он хотел об этом забыть. У него не получилось».
        Господина Гирена Лив побаивалась, так что донимать его вопросами в духе «скоро будет готово?» не осмелилась. Она молча и долго терпела, пока старик подстраивал окуляр; так долго, что в конце концов начала заглядывать в скопище пустых чашек на столе, где остатки лимонов уже почти готовы были отрастить плесневые щупальца и выбраться наружу.
        - Что-то не так? - не выдержав первым, спросил Арон.
        - Мхм, - отстранившись, признал господин Гирен. - Завеса вечной тьмы. С этим мне через неё не пробиться. - Волшебник печально взглянул на телескоп. - Даже с зеркалом-«шпионом» было бы сложно. Таша, мхм, находится в очень хорошо охраняемом месте.
        - Она уехала из Броселиана?..
        - Необязательно. Это место может быть где угодно. И я даже приблизительно не могу определить где.
        Арон смотрел на притихшую Лив, слушавшую разговор напряжённо и настороженно.
        - Это заклятие творится только магистрами, если не ошибаюсь, - произнёс амадэй.
        - Такой мощности? Мхм. Только ими. Или амадэями, верно намекаешь. Так что да, есть вероятность, что твой братец уже добрался до Таши. Или просто позаботился о том, чтобы до неё не добрался ты.
        Взгляд Арона, изучавший детское лицо, был пугающе сосредоточенным.
        - Стало быть, ты ничего не можешь сделать.
        - Отсюда - ничего. Если, мхм, точнее знать место, возможно…
        - Беги вниз, Лив. - Арон ласково тронул девочку за плечо. - Я спущусь следом.
        Нервно комкая пальцами края длинных рукавов, та без лишних расспросов шмыгнула на лестницу.
        - Я выбрал не её, - произнёс амадэй, когда детские шаги прозвенели по ступенькам. - Когда ещё мог её найти.
        Господин Гирен, ухватив трубку, погрыз мундштук - нервно и немного совестливо.
        - Это было правильно. Сам знаешь.
        - Да. Знаю. Но теперь мне снова придётся поступать неправильно. И, возможно, теперь мне придётся поступать неправильно больше и чаще, чем если бы я поступил так изначально.
        Когда звездочёт замешкался с ответом, амадэй аккуратно прикрыл дверь и следом за Лив спустился на кухню, где ждала их возвращения госпожа Лиден.
        - Лив рассказала мне. - Лицо хозяйки дома было усталым - и казалось старее обычного. - Что собираешься делать?
        Подойдя к Лив, Арон опустился перед ней на одно колено: так, чтобы лица их оказались на одном уровне и он мог заглянуть девочке в глаза не сверху вниз.
        - Ты любишь Ташу? - спросил он серьёзно.
        Лив кивнула - без раздумий и несколько возмущённо.
        - Ты готова рискнуть ради неё жизнью?
        - Чего ты хочешь от неё?! Она не должна…
        - Готова! - бесцеремонно перебив приёмную бабушку, выпалила Лив. - Я её правда люблю! Мы с ней ссоримся иногда, но я её очень-очень…
        - Рисковать жизнью от тебя не потребуется. Однако то, о чём я хочу тебя попросить, требует большой смелости. Если ты не захочешь этого делать, я пойму.
        Лив вздёрнула нос - очень Ташиным жестом:
        - Я не боюсь.
        Лампы на стенах высветили печальную улыбку, проявившуюся на лице амадэя, словно пар на стекле.
        - Даже если я хочу позвать своего брата в твоё тело?

* * *
        В гостиную, расходившуюся дверьми в три спальни, Таша вернулась почти спокойной.
        То была та самая комната, в которую они прибыли, шагнув в прорубь. Когда Герланд ввёл туда Ташу, Гаст сидел в кресле у камина - в одиночестве, неподалёку от люка, неестественная чернота в котором сменилась прозрачным стеклом, открывавшим вид на звёзды. Сотни хрустальных глаз, до жути живые из-за отблесков каминного огня, смотрели на нового члена Венца со стен, на которых зеленели нарисованные по шёлку еловые ветви.
        - Полагаю, вам есть что обсудить, - заметил Герланд равнодушно, прежде чем захлопнуть дверь, оставляя Ташу с другом наедине.
        Она посмотрела, как перемигиваются между собой звёзды на зимнем небе, походившем на хрупкий купол из чёрного льда. Понимая, что ещё один разговор неизбежен, - разговор, который едва ли будет проще прошедшего только что, - наконец приблизилась к Гасту.
        Заглянула в лицо, в котором мешалось слишком много сложно определимых чувств.
        - Этот Найдж кажется хорошим парнем, - сказал Гаст негромко. - Он мне всё рассказал… об этом сообществе. О старом их сообществе, которое раскрыли. О том, как он с тобой познакомился.
        - Да, моя мать действительно Ленмариэль Бьорк, - упреждая вопрос, произнесла Таша утомлённо. - Принцесса-оборотень, уцелевшая во время резни Кровеснежной ночью.
        …в лице Гаста она отчётливо прочла: он ожидал этого ответа. Но надеялся на другой.
        - И сколько ещё я о тебе не знаю? - после долгого молчания спросил он глухо.
        - Много. А половина из того, что знаешь, неправда.
        Странно, но происходящее ранило её меньше, чем должно было бы. Откровенно сказать, оно не ранило вовсе: Таша чувствовала одну лишь усталость. В голове её лейтмотивом крутились мысли о том, что прямо сейчас Алексас наверняка говорит Найджу: Джеми точно не сдаст ему задолженный зачёт - во всяком случае, не в ближайшее время. А ещё мысли о совете, где Основатели всё же поддержали её план, но честно расписали Таше все возможные исходы, которые прежде она лишь смутно предполагала. И некоторые из этих исходов её совсем не радовали - даже благополучные.
        Словом, сейчас она предпочла бы говорить о чём угодно, только не о собственной лжи, и быть где угодно, только не здесь. Но и дальше откладывать беседу с Гастом начистоту было попросту нечестно.
        - Не думал, что ты умеешь лицемерить.
        …Таша никогда не хотела видеть в его глазах боль. И никогда не думала, что эту боль может причинить она.
        Наверное, ей тоже должно быть больно, но она так устала…
        - Я не лицемерила, Гаст. В основном. Я сама узнала всё не так давно. - Она смотрела на мягкий ворс ковра под ногами, слушала треск дерева в очаге: простые, знакомые, уютные вещи, помогающие оставаться в реальности вместо того, чтобы погружаться в болото вины. - Мама рассказала мне, когда я стала достаточно взрослой… достаточно, чтобы понять, что эта тайна может стоить мне жизни.
        - А как насчёт того, что ты оборотень? Этого ты тоже не знала?
        - Когда мы говорили в Броселиане…
        - Тебе стёрли память. Да, знаю. А все годы до этого?
        - Только не уверяй, что я должна была сказать тебе. - Таша как могла смягчила голос, чтобы в нём не прорвалось раздражение, всплеснувшееся внутри. - Ты не смог бы с этим смириться. Не смог бы об этом молчать. А стоило твоему дядюшке узнать…
        - Ты должна была рассказать! Вы обе должны были рассказать, и не мне, а всем прадмунтцам! И дяде, и отцу тоже! - Гаст вскочил на ноги, чтобы гневно схватить её за плечи. Ташу должно было бы радовать, что друг наконец не боится прикоснуться к ней, но его речь вызывала в ней только желание отшатнуться. - Мы бы нашли способ вас защитить - и от короля, и от тех, кто в итоге за вами пришёл! Но вы скрыли это, и Мариэль убили, и Лив похитили, и тебя ввязали во всё это!
        - Гаст, ты всерьёз полагаешь, что жители Прадмунта стали бы укрывать свергнутую принцессу, а твой дядя взял бы под своё крыло оборотня? И никто из них не побежал бы к Его Величеству, желая выслужиться перед новым королём, и не сделал бы ничего…
        - Прадмунтцы - хорошие люди!
        Таше вспомнились крики «сжечь зверя!».
        - Правда?
        …забавно. Ещё летом она была такой же, как он. Чуть менее наивной, наверное, - но куда более наивной, чем сейчас.
        Она пока не до конца выжгла в себе всё, что нужно было выжечь, однако теперь ощутила странное удовлетворение от того, что в её душе сгорело уже очень многое. То, с чем ему только предстояло прощаться, корчась в агонии умирающего детства.
        - Да, дядя - суровый человек, но ты знаешь, что он…
        - Гаст, я вернулась в Прадмунт. Вскоре после того, как пустилась в погоню за убийцами мамы. - Тон её сделался вкрадчивым, и на сей раз Таша не стала глушить ядовитую злобу, поднимавшуюся из груди по горлу. - Знаешь, что сделал со мной твой дядя? Запер в заброшенном доме и поджёг его.
        Гаст выпустил её плечи так резко, точно те могли его обжечь.
        - Не может быть.
        - Он сказал, что мы с Лив убили маму и сбежали.
        - Дядя никогда…
        - Алексас был со мной. Отец Дармиори даже не знал, кто он, но отправил его на костёр. Только за то, что он был со мной.
        - Ты что-то…
        - Вся деревня пришла смотреть, как мы горим заживо. Мы, двое детей, один из которых рос у них на глазах. Я кричала им, что невиновна, я умоляла пощадить меня, но они не желали щадить «порождение Мирк». И подливали масла на поленья, пока твой дядя…
        - Ты врёшь!
        Слова ударили больнее пощёчины - и всё-таки вынудили Ташу отшатнуться.
        - И ты спрашиваешь, почему мы с мамой ничего не рассказывали? Ты, который был моим лучшим другом, а теперь обвиняет меня во лжи? - Когда девушка отступила от него к дверям, ждавшим за спиной, её саму удивило спокойствие собственного голоса, плохо вязавшееся с дрожью бешенства в стиснутых кулаках. - Мир далеко не так прост, как ты думаешь, и не так прекрасен. С тех пор как мы расстались, я хорошо это усвоила. Надеюсь, и ты поймёшь это раньше, чем твои милые иллюзии тебя убьют.
        Таша отвернулась так резко, что пряди остриженных волос хлестнули её по щекам, - и, метнувшись к первой попавшейся комнате, рванула на себя ручку, чтобы пяткой захлопнуть за собой дверь.
        Как ни удивительно, она наугад выбрала отведённую ей спальню: нашарив на стене светильник и прикосновением заставив тот вспыхнуть, Таша узрела на кровати с балдахином свою сумку, плащ и куртку. Не потрудившись убрать их, рухнула на узорчатое парчовое покрывало, уставившись на безвкусно золочёную люстру и чувствуя, как её трясёт от гнева, клокотавшего где-то под рёбрами, мерзким клубком свернувшегося в животе.
        Таша долго лежала в одиночестве, неподвижно и безмолвно, но в конце концов замок на двери щёлкнул.
        - Вижу, совет дался нелегко? - почти неслышно подойдя к кровати, поинтересовался Алексас.
        - Как ни странно, нет. А вот для встреч старых друзей время действительно неподходящее. - Таша наконец села, чтобы стянуть сапоги. Оглядела комнату, оформленную в помпезных оттенках золота и алых роз; немногочисленные предметы обстановки были не менее помпезными, сплошь покрытыми вычурными узорами и завитушками. - Здесь всё такое… богатое.
        - Безвкусное, хочешь сказать. - Опустившись на край кровати, Алексас поддел рукой золотые кисти балдахина. - Радуйся, что этой безвкусицы в комнате немного и большую её часть занимает не безвкусная мебель, а безвкусные обои и не менее безвкусный ковёр.
        Таша слабо улыбнулась. Тут же вновь посерьёзнела.
        - Ты сказал Найджу?
        - Сказал. Ему нужно побыть одному, так что я оставил его. - Алексас поигрывал бархатной кистью, свисавшей со столбика кровати в изножье; лицо его не выражало ровно никаких чувств. - Как ты?
        Прислонившись спиной к резному изголовью, Таша подобралась, обняв руками колени.
        - Мне страшно, - просто сказала она, не боясь признаться ему в том, в чём не хотела признаваться даже себе самой. - До одури.
        …она нисколько не боялась встречи с Лиаром. Но и не Лиару ей придётся противостоять.
        - Не бойся, - сказал Алексас с уверенностью, вселявшей надежду, что их замысел всё же не полный бред. - Мы идём на подобный риск лишь потому, что за тобой стоят целых два амадэя, заинтересованных в том, чтобы с тобой ничего не случилось. Если не один, так другой вытащит тебя, попутно покончив с Зельдой.
        - Мне изложили три варианта относительно благополучных исходов, два из которых мне совсем не нравятся. Из гарантий нашей безопасности - только вера в моих амадэев… Богиня, даже звучит абсурдно… и в то, что убивать нас никто не захочет, ибо живые мы полезнее.
        - Летом у тебя не было и этих гарантий.
        - И это единственная причина, почему я всё ещё хочу пойти туда. У любого, кроме меня, действительно не будет и таких гарантий. К тому же это единственный способ стравить Лиара с Зельдой. - Таша порывисто выдохнула, словно вместе с воздухом из неё могли выйти и страх, и гнев. - Если я отправлюсь в Рассвет, это наверняка побудит Лиара явиться за мной лично. В конце концов, победить Зельду он может лишь в своём собственном теле… или она его.
        - Рассчитываешь, что Зельда его убьёт?
        - Идеальным раскладом было бы, чтобы его убил Арон - после того, как Лиар убьёт Зельду. Рассчитывать на это глупо, но так я в любом случае увеличу шансы на подобный исход. А если Зельда убьёт его… нет, вряд ли. - Таша нехотя качнула головой. - Арон же говорил, что Лиар - сильнейший из них.
        - Да. Говорил. - Чуть помедлив, Алексас встал. - Ложись. Завтра будет не легче, чем вчера.
        Таша следила, как он уходит, слушая шаги, приглушённые кровавым ворсом ковра.
        - Спасибо, что ты со мной, - зачем-то повторила она то, что уже говорила два дня назад.
        Алексас оглянулся, ненадолго застыв на пороге - с улыбкой, бледным солнцем осветившей его лицо. Ничего не сказав, вышел, оставив Ташу всматриваться в запертую дверь.
        …конечно, на деле она прекрасно знала, зачем повторяет это ему. Потому что где-то в этом же доме сейчас был человек, кардинально отличавшийся от него. Человек, подтвердивший худшие опасения маленькой Таши: что никто и никогда не будет любить её, зная всю правду о ней.
        Пришло время взглянуть правде в глаза. Маленькая Таша - жившая в Прадмунте, безвестная, боявшаяся открыть свои тайны кому-либо, - сгорела летом в заброшенном доме. И всем её страхам, равно как и привязанностям, лучше остаться на том пепелище.

* * *
        - Готова?
        Лив отважно кивнула, пытаясь устроиться на стуле поудобнее.
        Арон подвинул табурет, сев напротив - под пристальным наблюдением госпожи Лиден, для успокоения взявшей в руки вязание.
        - Ты же говорил, твоя магия на Лиара не действует, - заметила она, орудуя крючком так ожесточённо, словно вместо шерстяных петелек тот прошивал тело врага.
        - Это не магия. Узы, что связывают нас, - нечто большее. Их не разорвать просто так. Я пошлю Лиару ментальный зов, на который он, думаю, откликнется.
        Арон подался вперёд; зеленоватые глаза всматривались в детское лицо так внимательно, словно надеялись отыскать что-то на дне зрачков.
        Под шелест вьюги, искавшей лазейки, чтобы пробраться в дом, Лив согнулась пополам, схватилась за голову, - а когда выпрямилась, лицо её снова кривила чужая улыбка.
        - А, так ты ещё не разучился Зову. Надо же. - Лиар закинул ногу на ногу, вольготно устраиваясь на стуле. - Рад, что былое величие не вконец в тебе угасло.
        - Где Таша?
        - Ни приветствия, ни вопроса, как дела у любимого брата. - Детский смешок в исполнении амадэя звучал холоднее, чем свист зимнего ветра, темнее, чем зимняя ночь. - Успокойся. Я же сказал: я не допущу, чтобы с ней что-то случилось.
        - Где она?
        - И что ты будешь делать, если узнаешь?
        - Это тебя не касается.
        - Ты не в том положении, чтобы ставить условия. Ты излагаешь мне свой план. Я в зависимости от услышанного решаю, сообщать тебе что-либо или нет.
        Арон смотрел на лицо Лив так, точно оно могло подсказать ему, что задумал тот, кто сейчас за ним прячется.
        - Я отправлюсь за ней.
        Детские ладони сомкнулись в ленивых аплодисментах:
        - Ушам не-своим не верю. Мышонок решил высунуться из норки?
        - Твоя очередь.
        - Она в штаб-квартире Венца, - ответил Лиар без малейшего промедления, протягивая руку за чашкой с чаем, стоявшей на столе. - Это в Адаманте. Особняк Шелианов. Точный адрес тебе не нужен: где он находится, знают многие. - Поднося чашку к губам, он кинул на брата насмешливый взгляд поверх глиняной кромки. - Значит, прихватишь с собой магистра в добровольном изгнании и отправишься взламывать завесу вечной тьмы? Учти, Таша находится под защитой не самых слабых колдунов, волшебников и альвов. Не говоря уже обо мне.
        - Последнее и заставляет меня ехать за ней.
        - Но я достану её, где бы она ни была, куда бы ты её ни спрятал. Ты знаешь это. Ты не можешь этому помешать.
        - Я не позволю тебе творить с ней то, что летом творило с ней твоё зеркало.
        - Зеркало подтолкнуло её к нужному пути. Пробудило то, что и так в ней дремало. Шаги по этому пути она делала сама… и продолжает делать, должен заметить. - Лиар наконец сделал глоток, пригубив чай, точно выдержанное вино. - Малина? М… Ваши кулинарные способности, госпожа Лиден, достойны похвалы из уст куда лучше моих. Или тех, что в данный момент являются моими.
        Раздался треск: это пальцы летописицы слишком сильно сжали крючок, давно уже застывший на одном месте.
        - Она не твоя кукла, чтобы лепить из неё то, что ты хочешь, - голос Арона звучал почти спокойно.
        - Но и не твоя, чтобы до конца жизни запирать её в детской с куклами, - голос Лиара звучал почти устало. - Забавно, что светлая половина нашего с тобой союза чаще другой забывала о праве любого на свободу воли и выбора.
        - А ты, значит, не ограничиваешь её выбор?
        - У меня нет твоих средств, чтобы его ограничивать. Есть лишь возможность увезти её от тебя, чтобы выборы могла делать она. - Лиар аккуратно отставил пустую чашку. - Свобода привязывает крепче любых уз. Из закрытой клетки бежать тянет куда сильнее, чем из той, где дверца всегда открыта. Тебе следовало бы чаще об этом вспоминать… но вечность, как вижу, ничему тебя не научила. - Амадэй взглянул на госпожу Лиден - и, коротко склонив голову в знак не то прощания, не то благодарности за угощение, вновь посмотрел на Арона. - До встречи, брат. И в другой раз дождись, пока я сам к тебе приду. Снова тешить твоё самолюбие и мчаться на Зов я не собираюсь.
        Миг спустя Арон подхватил бесчувственную Лив, падающую лицом вперёд.
        Госпожа Лиден с громким стуком опустила шкатулку с вязанием на столешницу - так, что чашка с недопитым малиновым чаем дрогнула и опрокинулась.
        - Езжай, Арон, - побелевшими от ярости губами прошептала летописица, пока чайная лужа растекалась по дереву и роняла с края капли, тёмными слезами расплывавшиеся на ковре. - Богини ради, возьми Гирена и вытащи Ташу из рук… этого.
        - Поеду. - Арон встал, бережно прижимая к себе спящую девочку. - А знаешь, что самое страшное?
        - Он ждал, что ты сделаешь это?
        - Да. - Амадэй шагнул к лестнице, чтобы понести Лив наверх. - И, думаю, скоро нам предстоит узнать, что он спланировал для меня.

* * *
        - Может, всё же расскажешь оставшуюся часть истории?
        Сидящий в кресле Арон захлопывает книгу и оглядывается: Таша и Джеми, отпросившиеся у госпожи Лиден попить вечерний чай в комнате приёмного отца, ждут рядом с чашками в руках.
        - Я не очень люблю вспоминать эту часть.
        - Ты же знаешь, что это важно для нас. Для меня. - Таша ставит чашку на подоконник. Потом решительно вспрыгивает на него сама, устраиваясь на старом рассохшемся дереве, демонстрируя, что в ближайшее время никуда не уйдёт. - Я хочу знать, что произошло между вами с Лиаром.
        - Ты уже знаешь. В общих чертах.
        - Общие черты не объясняют всего.
        - А ты жаждешь страшных подробностей, которые позволят понять, почему Лиар так меня ненавидит?
        Таша без колебаний кивает.
        Арон отводит взгляд - он соскальзывает с девичьего лица за окно, где сгущаются холодные и дождливые сумерки поздней осени.
        - Это случилось незадолго до того, как амадэев свергли, - произносит Арон безо всякого вступления, будто с предыдущей части его рассказа не минуло уже больше месяца. - И хорошо. Не знаю, что было бы, разорви мы отношения раньше.
        - А как вы жили целых пятьсот лет? - интересуется Джеми, осторожно присаживаясь на узкую кровать; комната дэя, в которой некогда была кладовка, больше напоминает келью. - Всё было в порядке?
        - Более чем. Поколения сменялись. Магия совершенствовалась - нами в первую очередь. Изобретения… изобретались. Строились города, ведь людей становилось всё больше. Преступления были редкостью, ибо люди знали - за каждым преступлением обязательно последует возмездие и бежать бесполезно: Воины и маги, учившиеся у них, могли найти любого. Конечно, амадэев боялись, но мы были готовы к этому… Такова была наша участь - не знать от подданных любви, и мы принимали её.
        - А отношения между вами? Между амадэями? Всё-таки вечность друг с другом…
        - Обычные человеческие взаимоотношения. Ссорились, мирились. Год или вечность - не так уж важно: счёт дням теряешь уже в конце первого века. Даже вам известно это ощущение… когда в детстве время тянется ужасно долго, а потом стрелки часов словно сдвигаются, и каждый следующий год пролетает всё быстрее, пока день не начинает казаться часом… К тому же правление лишало нас возможности скучать.
        - И с Лиаром вы всё так же дружили? - уточняет Таша. - Все эти пятьсот лет?
        - Да. И помимо дружбы, связавшей нас в детстве, нас объединяло ещё одно знание… простое, грустное и страшное знание: у нас нет никого, кроме друг друга. - На губах Арона мелькает призрачная улыбка, от которой даже сейчас почему-то щемит сердце. - Свои мысли и чувства я мог обсудить только с ним. Он - только со мной. Помимо выбора мы были связаны данностью и предпочитали, чтобы данность не вытесняла выбора. Потому до того случая всегда мирились, как бы серьёзно ни повздорили.
        - Так вы всё же ругались.
        - Это было неизбежно. И обычно Лиар ругал меня. Хоть мы и были амадэями, простых людских радостей нам тоже хотелось. В свободное время мы часто бродили по городу… замаскировавшись, конечно. На несколько часов притворялись обычными людьми. Но если Лиар никогда не забывал о контроле, мне порой ужасно хотелось снова почувствовать себя человеком. И я… немного увлекался.
        - Чем?
        - В основном выпивкой. Это помогало забыться… хотя для этого нам требуется выпить намного больше, чем простым смертным. А ещё Лиар не раз вытаскивал меня из какой-нибудь сомнительной компании, где делали какие-нибудь сомнительные вещи и присутствовали какие-нибудь сомнительные женщины. Или даже не сомнительные, что дела, впрочем, не меняло. Потом распекал меня на чём свет стоит. - Арон снова улыбается: так печально, как может улыбаться только очень старый человек, вспоминая о глупых ошибках далёкой юности. - А я ещё обижался.
        - А Лиар что, не пил? - спрашивает Джеми.
        - А Лиар что, не заглядывался на женщин? - спрашивает Таша.
        - Пил, но не много. Он не искал забытья, лишь расслабления и удовольствия. И на женщин заглядывался… Мы же остались по природе своей простыми смертными. Но ему не нравилось, что он не может предложить женщинам взамен ничего, кроме удовольствия в постели. В конечном счёте мы всегда выбирали именно этот вариант… тело, но не душа. Так было безопаснее: случайная ночь без обязательств и риска привязаться. Далеко не все были готовы к сделке на таких условиях, а общество… падших женщин не вызывало у Лиара восторга. Не то чтобы он брезговал ими - скорее жалел, а жалость убивала желание. Я, впрочем, придерживался иного мнения, и телесным слабостям поддавался чаще Лиара… Мне слишком хотелось тепла, пусть даже фальшивого. И в целом нас устраивало подобное положение вещей… пока не появилась Лори.
        Он смолкает, и Таша с Джеми тоже сидят тихо: любое слово прозвучит лишним. Только слышно становится, как бьются хрусталинки дождя за окном; бьются о мокрые камни и черепицу башни, голые ветви вишен и чёрные сжатые поля, укутанные вечерней мглой.
        - Её встретил Лиар, - наконец произносит Арон. - Они провели вместе приятную ночь и расстались, не спросив имён друг друга. А потом он вдруг увидел её снова - в нашем судилище. Один человек обвинял Лори в том, что та наложила на него проклятие. Она была волшебницей, ученицей самого Ликбера… ей было тогда двадцать три. Я постановил, что она ни при чём, мы нашли истинного виновника-колдуна и отпустили Лори с миром. Но тем же вечером Лиар отправился прогуляться по городу - и встретил её в третий раз. Караулившую его у дверей нашего дома.
        - А где вы жили? - спрашивает дотошный Джеми, не обращая внимания на осуждающий взгляд Таши: она и дышать-то громко боится, чтобы не спугнуть откровенность амадэя. - Не во дворце?
        - Нет. Жилые помещения располагались прямо над нашим судилищем, но потом на этом месте построили королевский дворец. - Арон смотрит сквозь них, как будто до сих пор может видеть где-то за горизонтом место, служившее ему домом пять сотен лет. - Лори узнала Лиара на суде, даже невзирая на маскировку. Узнала по манерам, по словам. Он сказал ей, что они не могут быть вместе. Она ответила, что хочет стать его другом… милое невинное создание. Ответила, что ей не нужна постель, что она хочет просто быть рядом, скрасить его одиночество на отмеренный ей срок, и для этого необязательно становиться любовниками. А Лиар согласился. И потом, наверное, проклял себя за это сотни раз… что всего однажды позволил себе забыть доводы разума, твердившие, что он обязан сказать «нет».
        Какое-то время тишину вновь нарушает лишь шелест дождя за окном, в которое амадэй глядит так неотрывно, точно на стекле мелькают картинки, напоминающие ему о давних событиях.
        - Он рассказал тебе всё это? - тихо спрашивает Таша потом.
        - У нас не было друг от друга секретов. И, наверное, единственный раз в жизни я стал играть роль его голоса разума, а не он - моего. - Амадэй говорит медленно, будто слова даются ему с трудом. - У Воинов есть одно свойство, общее с эйрдалями… или оборотнями. Они умеют очаровывать. Порой - сами того не желая. Такова магия, текущая в их крови. Я говорил Лиару, что Лори подпала под влияние его магии и не более, что эти отношения станут пыткой как для него, так и для самой девушки… но он не слушал. А я умолкал и продолжал наблюдать.
        Лиар не стремился к уединению с ней, и мы проводили много времени втроём. Лори стала частой гостьей в нашем судилище, и вышло так, что в итоге она скрашивала дни не только Лиару, но и мне. Чуточку рассеивала окружающий мрак, воцарившийся уже тогда… не буду вдаваться в подробности, это отдельная история. Поначалу общение с ней просто меня забавляло: она ведь была всё равно что ребёнком для нас. Но потом…
        Он не решается произнести окончание фразы - и Таша заканчивает за него:
        - Вы с ней полюбили друг друга?
        Арон долго молчит.
        - Я полюбил её. А она полюбила меня, - тихо говорит он. - Она прекратила встречи с Лиаром. Тот внешне принял это на удивление спокойно… даже когда узнал, что Лори продолжает встречаться со мной. Но долго эти встречи не продлились.
        Пауза вновь наполняет комнату тишиной, тягучей и тяжёлой, словно водная толща.
        - Что…
        - Она покончила с собой. Спрыгнула с крыши башни, в которой жила.
        Голос амадэя звучит ровно, невыразительно. Будто он сообщил ничего не значащий факт.
        Должно быть, с такой же невыразительностью Лиар когда-то отвечал Лори на известие о том, что больше они не увидятся.
        - Как? - вырывается у Таши - даже несмотря на понимание, что она обрекает Арона на пытку, заставляя переживать это вновь. - Почему?..
        - Потому что магия амадэя вступила в конфликт с тем, что Лори чувствовала на самом деле. Она любила одного, а магия твердила ей, что другого. Какая-то часть её постоянно твердила, что любовь ко мне - ложь, что это неправильно, что это ненастоящее чувство. Это противоречие свело её с ума. И она убила себя.
        Тишина, не отступившая далеко, вновь возвращается, окутывая Ташу липкой паутиной.
        …очарование, которому ты не можешь противостоять. Магия, заставляющая людей ощущать себя мотыльками, летящими на пламя свечи; магия, текущая и в её крови…
        Таша никогда не задумывалась, что это может привести к подобному исходу.
        Теперь понимание пугает её не меньше, чем всё услышанное.
        - Но почему… почему он мстит тебе?
        - Потому что я встал у них на пути. Потому что моё существование привело к тому, что Лори ушла из его жизни раньше, чем он бы хотел. - Арон встаёт, и вечерние тени маской ложатся на его лицо. - Потому что любовь ко мне, заместившая чувство к нему, убила её.
        Таша смотрит, как он идёт к выходу из комнаты. Понимает, что разговор окончен.
        Понимает, что легче после услышанного ей не стало - ни капли.
        - Это… чудовищно. Какое право он имеет так мучить тебя за это?
        Арон замирает у самого порога, но не оглядывается. Ни на неё, ни на Джеми, тоже глядящего ему вслед с негодованием и гневом. Гневом на того, кого в этой комнате нет и, если Богиня хоть сколько-нибудь милосердна, никогда не будет.
        - Прости, - тихо говорит амадэй, прежде чем уйти.
        Таша не знает, куда он направляется сейчас. Лишь отчётливо осознаёт: она не всегда и не везде может последовать за ним.
        И это - как раз такой случай.

* * *
        Лив открыла глаза, когда они уже приехали в Нордвуд, - и, потирая веки ладошками в варежках, с широким зевком села на дне телеги, присыпанном сеном.
        Дорога, тем более ночная, наверняка показалась бы ей скучной, не проспи она большую её часть. Ехать до Адаманта своим ходом было слишком долго, поэтому решили воспользоваться услугами ближайшей крупной зерконторы, располагавшейся в столице Озёрной. Сейчас город как раз пробуждался ото сна: крыши сверкали жестью в свете зимнего солнца, по выбеленной снегом брусчатке спешили куда-то прохожие. В тряскую телегу запрягли Принца, крайне этим недовольного (ещё чего придумали, сделать из благородного льфэльского скакуна рабочую лошадку!); Арон устроился на месте возницы, а Лив усадили в телегу и укутали в десяток одеял, да так, что она едва могла нос из них высунуть. По соседству хохлился господин Гирен, периодически ворчавший, какая это плохая идея, и вздыхала о чём-то госпожа Лиден.
        Зато Таша наверняка бы сочла дорогу весьма интересной. И, конечно, восторгалась бы видами: как красиво серебрятся заснеженные равнины в лунном свете, как мосты через многочисленные реки и речушки кажутся засахаренными, а деревья - выточенными изо льда…
        - Приехали. - Арон осадил Принца у двухэтажного кирпичного здания, где на двери красовалась вывеска «Зеркального волшебства мастер В. Гэрлори». - Проводишь нас, Лиден?
        - Мхм! Обойдёмся без слёзных прощаний, - отказался звездочёт, выпутываясь из своих одеял. В шапке-ушанке и облезлой шубе старик выглядел весьма колоритно. - Лид, не запускай обсерваторию, я тебя очень прошу.
        - Хорошо.
        - Если вернусь и найду в ней порядок, я, мхм, очень огорчусь.
        - И не думала соваться в твой поразительно организованный хаос. - Сжав лицо мужа в ладонях, госпожа Лиден поцеловала его в губы - нежно и долго, заставив Лив фыркнуть и закатить глаза. - Будь осторожен.
        - Я сама осторожность, - вылезая из телеги, серьёзно сказал волшебник.
        Старушка перебралась на облучок, велела «н-но», - и Принц зацокал дальше по широкой нордвудской улице.
        Опираясь на трость, господин Гирен бодрой, пусть и немного шаркающей походкой приблизился к крыльцу. Лив проскочила в зерконтору первой, едва Арон толкнул ведущую туда дверь: шмыгнула прямо под рукой амадэя, очутившись в небольшой приёмной, отделанной деревом и гранитом. Зеркал нигде не было, что Лив разочаровало, - но потом она подумала, что те наверняка прячутся за массивной дверью, темневшей рядом с конторкой.
        - Доброе утро, - заулыбалась «зеркального волшебства мастер», сидевшая за той же конторкой: полная немолодая женщина с седыми буклями, в светлой мантии выпускницы Адамантской Школы. - Чем могу быть полезна?
        - Нам нужно в Адамант, - сказал Арон.
        - О, конечно. Тогда будьте добры ответить на несколько вопросов. - Не переставая улыбаться, женщина выложила на столешницу правдометр и чудометр. - Бэр!
        Широкоплечий молодчик, примостившийся на кресле в углу, неохотно опустил новостной листок. Встав, с каменным лицом взял правдометр за одну из ручек, протянув Арону другую; сама госпожа Гэрлори раскрыла учётную книгу, поставив чудометр прямо перед собой.
        - Имя? - осведомился работник зерконторы, когда амадэй сжал в пальцах деревянную рукоять.
        - Арондель Патрик Кармайкл.
        Правдометр утвердительно звякнул.
        - Откуда?
        - Из Фар-Лойла, - ответил Арон; слова снова сопроводило мелодичное «звяк».
        - Сколько лет?
        - Сорок.
        Приёмную огласил резкий звук, похожий на лязг лопнувшей струны.
        - Врёте, господин Кармайкл, - усмехнулся парень, глядя на стрелку циферблата. Мускулы на его руках, скрытых тонкой тканью белой рубашки, нехорошо вздулись.
        - А мне кажется, я говорю правду, - произнёс амадэй, переводя взгляд на госпожу Гэрлори. - Может, с вашим прибором что-то неладно?
        - Да, конечно, - миг спустя послушно согласилась та. - Сломался… С ними такое бывает, извините.
        - Моих спутников зовут Лив Арондель Кармайкл и Гирен Шернил Лормари. Моя младшая дочь и мой отец. - Опустив рукоять правдометра, Арон участливо хлопнул парня по плечу. - Можешь сесть. Твоя помощь больше не понадобится.
        Тот преспокойно вернул прибор на конторку и, вперевалочку направившись к креслу, вновь сел и уткнулся в листок, будто происходящее более никак его не касалось.
        - В Адамант отправляемся по приглашению друзей. Проблем с законом не имеем. За перевоз трёх человек заплатили, правдометр и чудометр подтвердили, что всё в порядке. - Глядя, как волшебница покорно макает перо в чернильницу, записывая диктуемое, Арон выложил на столешницу несколько монет. - Сообщите о нашем прибытии в адамантскую контору и настройте проход.
        Беспрекословно встав, хозяйка зерконторы скрылась за той самой дверью, которую сразу заприметила Лив.
        - Мхм, - со странной смесью осуждения и восхищения заметил господин Гирен. Стукнул тростью об пол, добавив ещё одну выщербину и без того пошарпанному паркету. - Первый раз вижу тебя действующим… мхм… в такой роли.
        - Обстоятельства вынуждают.
        - А в той конторе, мхм, нас ведь тоже опросят…
        - Ничего, мне нетрудно побеседовать и с тамошними работниками.
        - И кого я пустил в свой дом, - тихо-тихо буркнул старик. - Лив, мхм!
        Девочка с невинным видом отдёрнула руку от правдометра:
        - Да, господин Гирен?
        - Не трогай, ясно?
        - Мне интересно!
        - Ага, а встретишь ты, мхм, дракона, и станет тебе тоже интересно, - а драконы, мхм, любопытных не любят…
        - Всё готово, - доложила волшебница, выглянув из-за двери.
        Пока посетители проходили в зеркальный зал, она лишь улыбалась застывшей неживой улыбкой.
        Просторное помещение - странной семиугольной формы, без окон, с единственной лампадкой под высоким потолком - целиком облицовывал белый мрамор. На шести стенах висело по шесть зеркал: в два человеческих роста, самых простых, даже без рам. Ничего не отражавших, лишь приглушённо светившихся изнутри, бросая на стены радужные отблески, как солнце играет бликами в глубине озёрной толщи.
        Зеркало прямо напротив двери сияло ярче остальных, и Лив поняла: им туда.
        - Приятного путешествия, - дежурно пожелала волшебница.
        - Сомневаюсь, мхм, что оно окажется таковым, - буркнул господин Гирен, стуча тростью по мрамору.
        - Я пойду первым, - подходя к зеркалу, сказал амадэй.
        - Ну конечно. Надо же, мхм, сразу побеседовать с теми, кто нас там встретит…
        Арон сделал шаг, и зеркальная гладь поглотила его без звука, без вспышки. По гладкой поверхности лишь побежали круги, будто кто-то кинул камень в водную гладь. Лив захотела было последовать за ним, но старик удержал её за плечо:
        - Подожди немного. Мы ему, мхм, пока только мешать будем…
        Девочка замерла, нетерпеливо притопывая ногой, - и, стоило господину Гирену опустить руку, бесстрашно шагнула вперёд, ощутив, как её словно окатывает с головы до пят ледяной водой.
        На миг сделалось очень темно и холодно. Затем - светло и тепло, и Лив сощурилась, привыкая к картинке перед глазами.
        - Молодец, - произнёс Арон, когда взгляд Лив сфокусировался достаточно, чтобы различить его лицо. Отвёл девочку в сторону и дождался, пока из зеркала появится господин Гирен: старик шагнул сквозь стекло так буднично, словно просто переступил дверной порог. - Всё в порядке. Мы можем идти.
        Зал, куда они прибыли, точно копировал оставшийся за зеркалом в Нордвуде (не считая того, что в нём было заметно светлее, а у двери вместо волшебницы дежурил пузатенький колдун, рассеянным взглядом смотревший прямо перед собой). Приняв слова амадэя за разрешение, Лив выбежала в приёмную, оттуда на улицу - и ахнула.
        Белые дома вокруг венчали башенки с пёстрыми флагами и резными флюгерами на верхушках. Вместо брусчатки людную улицу мостили мраморные плиты, слегка присыпанные снегом; крыши сверкали серебром в рассветном солнце, светлый дым из тонких труб затейливыми спиралями таял в зимнем воздухе. Надо всем этим высился вдалеке белокаменный замок, будто паривший над городом: казалось, шпили королевского дворца Альденвейтс уходят прямиком в облака.
        - Что, впечатляет? - Господин Гирен сложил пальцы на рукояти трости, неодобрительно оглядываясь по сторонам. Благо в этот ранний час народу было немного и они никому не мешали. - Мрамор… мхм… позёрство. Нет бы булыжником улицы выложить, надо было мрамором, а потом заклятие алмазной пыли накладывать…
        - Вечно тебе что-то не нравится, - с улыбкой заметил Арон.
        - Не что-то, а вполне конкретные вещи. Например, то, что я не выспался, замёрз и ужасно голоден.
        - Или боишься печального тепла нахлынувших воспоминаний?
        Господин Гирен буркнул «мхм», но смолчал.
        - Предлагаю накормить тебя и нас заодно, а после отправиться на поиски особняка Шелианов, - продолжил Арон. - Как тебе такой план?
        - Мне нравится, - объявила Лив, хватая амадэя за руку и утягивая вперёд, навстречу сказочно красивому городу и хрусту снега под подошвами их сапог. Глаза девочки блестели от восторга. - Где будем есть? А пирожные там готовят?
        - Кажется, притаилось неподалёку одно местечко, неоднократно проверенное нашим другом. - Арон покосился на старика, бодро вышагивавшего рядом с ними. - Что ни говори, а Адамант прибавил тебе сил.
        - Просто свежий воздух взбодрил. - Взгляд звездочёта сделался почти таким же оживлённым, как у Лив. - И правда, что ль, в «Корону» зайти… мхм… Интересно, там всё такая же вкусная яичница?
        - Не люблю яичницу, - не замедлила отозваться Лив. Ей тогда было лет пять, но она до сих пор помнила, как они с Ташей пытались порадовать маму, приготовив на обед молочную яичницу-болтушку с овощами. Весь стол заставили баночками с солью, сахаром, белками, желтками, молоком и сливками; пол оккупировали луковицы и помидоры, которые в руках Лив сразу обретали новый смысл существования - упасть и подкатиться кому-то под ноги. Если помидорам это удавалось, и кто-то из девочек давил их, а то и поскальзывался, шлёпаясь на пол, - помидоры удовлетворённо отправлялись в свой помидорный загробный мир, и приходилось сёстрам счищать их влажный прах с досок и сваливать в усыпальницу, она же мусорное ведро. А когда яичницу наконец поставили на огонь, к Таше зашёл Гаст; сестра вышла к нему на террасу, а Лив, которой поручили следить за сковородой, отправилась в детскую взять куклу, чтобы следить было не так скучно, но кукла куда-то делась, и её пришлось долго искать…
        В общем, когда мама вернулась, её злые-презлые девочки отскребали от гари чёрную-пречёрную сковороду. Правда, мама ничуть не рассердилась, а расцеловала их и велела идти гулять: мол, сковороду домоет тётя Лейна, да и с обедом она как-нибудь справится, а они у неё самые любящие и заботливые дочки в мире…
        …и когда мама вернётся? Уехала в гости и уже который месяц не возвращается. Она болеет, конечно (брат дяди Арона постарался, наслал на неё порчу), но порча ведь не заразная, и Таша с Лив маме не мешали бы, а заботились бы о ней…
        - Эту яичницу ты полюбишь, - голос волшебника сделался откровенно мечтательным. - Свежайшие яйца, помидоры, зелень, пряные травы, мхммм… Лид так и не научилась готовить подобную.
        - Если б каждый мог постичь секреты местных поваров, вряд ли это заведение было бы таким популярным, - заметил Арон, сворачивая в конце улицы; дома остались справа от них, а слева вытянулось высокое каменное ограждение, за которым невозможно было ничего разглядеть. - Нам сюда, как я понимаю.
        - А это что за стена? - кивнув на ограждение, спросила Лив.
        - Граница Адамантской Школы.
        - Той самой, где учатся волшебники?! - Лив воодушевлённо всмотрелась в белые камни, украшенные вязью цветочных барельефов. - Ой, я вижу калитку! Дядя Арон, а мы не можем туда зайти?
        - В Школу может попасть лишь достойный или приглашённый. Сомневаюсь, правда, что мы не входим ни в одну из этих категорий. Как думаешь, Гирен?
        - Не входим, - отрезал волшебник, решительно толкая дверь под вывеской в форме короны: трактир приткнулся ровно напротив входа на территорию Школы.
        Зальчик, в котором они оказались, был небольшим и светлым, с круглыми столиками и барной стойкой в центре. По деревянным стенам вились узоры в виде лоз, оплетавших королевские венцы; балки потолка украшали гирлянды из сушёных листьев, цветов и трав. Аппетитные ароматы стряпни моментально проникали в ноздри, тёплый воздух гладил онемевшие на морозе щёки.
        - Мхм. - Господин Гирен обвёл взглядом помещение, и глаза его трогательно блеснули. - Выбирайте места, что ли, сейчас закажем…
        - Может, по старой памяти позволишь вас угостить?
        Лив первой обернулась на звонкий мальчишеский голос, чтобы увидеть юношу в белой мантии: она почти светилась, будто сотканная из снега и солнца. Незнакомец чем-то напоминал Джеми - высокий, худой, веснушчатый. Золотые кудри пушились над тонким лицом с улыбчивыми светлыми глазами.
        - О Богиня, - прошептал господин Гирен, в кои-то веки забыв про своё «мхм». - Мастер…
        - Именно. И никакая не Богиня, слава ей. - Молодой человек перевёл взгляд со звездочёта на амадэя, с того - на Лив. Снова посмотрел на старика. - Мне кажется или ты не слишком рад встрече с любимым учителем?
        - Я…
        - Впрочем, я тоже никак не ожидал тебя здесь увидеть. Да и узнать тебя было непросто. Значит, изволил нарушить своё отшельничество? Мы всё ждали, когда же это случится. - Незнакомец говорил быстро, слегка картавил и, казалось, не нуждался в ответах. - Я вас ещё у зерконторы приметил. Не зря Дар меня сегодня выгнал на прогулку. А ты подрастерял хватку, однако: раньше сразу бы слежку засёк. Хотя с таким-то отсутствием практики… Так представишь меня друзьям? Угощаю всех!
        Пожевав губами воздух, старик сердито стукнул тростью об пол. Повернулся к Арону, взиравшему на юношу внимательными серыми глазами.
        - Позвольте познакомить, - промолвил господин Гирен. - Мастер Вермиллион. Он же Мастер Иллюзионист. Он же…
        - Один из шести Мастеров Адамантской Школы. - Арон улыбнулся чему-то, ясному ему одному. - Я так и понял.
        Глава восьмая. Танцуя во тьме
        Когда амадэй, закончив с едой, аккуратно отложил медную вилку, чтобы снова посмотреть на Мастера Иллюзиониста, волшебник беспечно складывал кораблик из накрахмаленной салфетки.
        - Здешняя яичница и в самом деле чудесна, - произнёс Арон, отодвигая от себя деревянную тарелку с узором из дубовых листьев на кромке. - Итак… Мастер. Кажется, вы хотели поговорить.
        - Ожидаемые вопросы, святой отец, - сказал тот, поднимая на собеседника безмятежный взгляд голубых глаз. - Мне любопытно, как наш Гирен обзавёлся такой многочисленной и… интересной семьёй.
        Лив, тоже давно расправившаяся с яичницей (надо сказать, и правда вкусной), смотрела на Мастера во все глаза. Хотя на тех великих и страшных Мастеров Адамантской Школы, о которых она была наслышана с детства, Иллюзионист нисколечко не походил. Скорее уж на подмастерье.
        - Почему вы такой молодой, если вы учили господина Гирена, который такой старый? - торопливо спросила девочка, воспользовавшись паузой в разговоре. - Вы что, наколдовываете иллюзию, чтобы выглядеть моложе?
        - Нет, не колдую. Просто Гирен состарился быстрее, потому что не пользовался своим Даром. Он был одним из первых моих учеников. - Иллюзионист глядел на неё с доброжелательным интересом. Он отвечал просто и серьёзно, без намёка на сюсюкающие нотки, которыми взрослые так любят приправлять общение с детьми, - Лив они всегда ужасно бесили. - Маги стареют медленнее, чем простые смертные, но только если постоянно творят волшебство. Если они перестают использовать Дар, то старятся даже быстрее обычного. А ещё у каждого волшебника свой возраст, в котором его старение замедляется, и я вошёл в него очень рано.
        - Сколько вам лет?
        - Будет сотня в грядущем году. - Услышав её удивлённое «ой», Мастер тихонько рассмеялся. - Неплохо сохранился, знаю.
        - Представляю, как вся Гильдия на ушах стояла, когда тебя избрали, - буркнул господин Гирен. - Мастер Школы в сорок-то лет…
        - Заклинатель до сих пор зовёт меня молокососом, и я даже не собираюсь с этим спорить, - беззаботно согласился волшебник. - Впрочем, предлагаю вернуться к вопросу, озвученному ранее.
        Господин Гирен оглядел почти пустой трактир. Подозрительно покосился на подавальщиц, протиравших столы, но появление Мастера в этом заведении отнюдь не было чем-то из ряда вон выходящим: Иллюзионисту и его новоявленным знакомым уделяли внимания не больше, чем требовалось для принятия заказа.
        - Мы встретились довольно давно, - произнёс Арон, сложив руки на лакированной столешнице с выщерблинами, оставленными сотнями гостей. - Я странствовал по королевству, но как-то меня занесло в Фар-Лойл, и я выручил его жителей из беды.
        - Какой?
        - Эпидемия. Красная лихорадка.
        - Так вы целитель, - сказал Иллюзионист - как будто даже удовлетворённо.
        - Да.
        - Сильный?
        - Довольно.
        - Оно и чувствуется. И что было дальше?
        - Пастырь Фар-Лойла оказался весьма мне признателен. Поскольку у меня не имелось ни дома, ни семьи, а пастырь был уже стар, мне предложили остаться в деревне и занять место его преемника. Я согласился.
        - И так дэй-перекати-поле осел в тихой деревушке, - заметил Мастер бесстрастно. - Что насчёт знакомства с Гиреном?
        - Они с женой приехали в Фар-Лойл спустя три года после того, как я стал пастырем.
        - Вернулись на историческую родину, насколько я помню…
        - Все другие Лормари к тому времени уже скончались, и Гирен решил продолжить семейное дело потомственных звездочётов. К слову, с момента возвращения в Фар-Лойл он ни разу не удостоил храм своим посещением, - ни в голосе, ни во взгляде амадэя не было и тени осуждения. - Однако Лиден на первой же исповеди призналась, что не может оправиться от смерти дочери и с трудом гонит от себя мысли о самоубийстве. Мы много разговаривали и в храме, и за его стенами, пока в конце концов мысли о сведении счётов с жизнью не оставили её. Потом ураган разрушил храмовую пристройку, где я жил, и семейство Лормари согласилось приютить меня на время ремонта. Думаю, именно по этой причине ремонт затянулся на пять лет.
        - И кривотолков это не вызвало? - едко усмехнулся волшебник.
        - По неведомой причине ни господин Гирен, ни его жена, ни жители Фар-Лойла не усомнились в чистоте моих намерений, - откликнулся Арон с прохладцей летнего утра. - К тому же я часто бывал в долгих отъездах.
        - А за эти пять лет, конечно же, вы так прижились в звездочётном гнёздышке и так привязались к его хозяевам… или хозяйке… что не захотели его покидать.
        - Он стал для нас другом, мхм. Почти сыном, - не выдержал старик. - И для Лиден, и для меня, пускай он заходил на мою верхотуру не так часто. Если б не Арон, меня бы, мхм, и Лиден не остановила от того, чтобы покончить с муками совести раз и навсегда.
        - Проповеди ему читали? - поинтересовался Иллюзионист, не потрудившись посмотреть на бывшего ученика.
        Улыбка Арона была невозмутимой:
        - Скорее личный опыт.
        Волшебник придирчиво оглядел получившийся кораблик: салфетку накрахмалили до такой степени, что она хранила форму не хуже бумаги.
        - А девочка откуда?..
        - Она сирота. Я её удочерил.
        - Благородство высшей пробы, - одобрил Иллюзионист, прежде чем повернуть голову к старику: - Положим, с родственными связями разобрались. Что вынудило нашего отшельника покинуть свой скит и вернуться в Адамант?
        - Не важно, - пробурчал господин Гирен - и удостоился долгого взгляда, заставившего его заёрзать на дубовом табурете, будто нашаливший школьник.
        - Подумай ещё раз. Я ведь не просто так спрашиваю. - Слова Иллюзиониста касались слуха мягко, как кошачья лапка - и так же прятали когти. - Вдруг помочь могу.
        - Может, мхм, я семье решил столицу показать…
        - Сказочки мне не рассказывай. Ты приехал, ибо у тебя была веская причина приехать. Я даже подозреваю какая.
        Господин Гирен оторопело вскинул седую голову:
        - Мхм?..
        - Есть кое-какие соображения. В конце концов, Дар редко меня обманывает. - Резким движением вытащив из кармана мантии кошель, Иллюзионист достал оттуда несколько монет и, положив их в плетёную корзинку посреди стола, поднялся на ноги. - Если надумаешь обратиться за помощью - сегодня вечером, в девять, здесь же.
        Мантия снежным туманом колыхалась у него за спиной, пока волшебник шёл к выходу. Белая ткань на миг слилась с белизной солнечного света, когда дверь открылась, впустив в зал металлический запах мороза.
        - Ишь, не холодно ему, - проворчал господин Гирен, дождавшись, пока дверь снова стукнет о косяк. - Арон, он правда подозре…
        - Правда. И мне даже стоило некоторых усилий это узнать.
        Старик проследил за взглядом амадэя: тот смотрел вслед Иллюзионисту так сосредоточенно, точно всё ещё мог видеть волшебника сквозь бревенчатые стены и крашеную сосну.
        - Ты что-то задумал, - обречённо констатировал господин Гирен.
        - Задумаю, если всё пойдёт так, как я ожидаю. А пока я хочу всё же отыскать в этом городе нужный особняк.
        - Мне ещё пирожное не принесли! - напомнила Лив, когда амадэй отодвинулся от стола, собираясь встать. - А мне его Мастер заказал! Разве можно не съесть пирожное, которым тебя угостил Мастер?!
        Арон посмотрел на приёмную дочь… и придвинул табурет обратно.
        - Нашли же мы время на завтрак, - устало пояснил он в ответ на недоумённый взгляд Гирена. - Значит, и на пирожное десяток моментов найдём.

* * *
        - Выходит, мы отправляемся завтра вечером, - сказала Таша, через окно гостиной глядя на Адамант.
        - И у нас ещё вдоволь времени для подготовки, - подтвердил развалившийся в кресле Найдж.
        Таша не стала говорить, что всё равно предпочла бы оттягивать момент визита в Рассвет как можно дольше.
        С другой стороны, отмеренные на Суд-Поиск дни не будут длиться вечно.
        Она смотрела на город, воздвигнутый Ликбером Великим в дар племяннику, когда того избрали королём; город, в котором при иных обстоятельствах Таша выросла бы и жила. Творение величайшего волшебника в истории было безупречно изящно: Адамант походил скорее на шедевр игрушечных дел мастеров, чем на настоящий город. Каждая башенка могла таить в верхней комнате спящую принцессу. Каждая улочка была достойна того, чтобы оказаться зарисованной на картине. Таша не раз видела столицу королевства на пиктурах, но реальность превосходила всё, что она видела и что представляла.
        - И по слову волшебника город возник средь законной земли королей… - стоя чуть позади, глядя на Адамант поверх её плеча, негромко пропел Алексас строчку из «Песни о Шести Деяниях Ликбера».
        - Здесь даже красивее, чем я думала, - обернувшись к нему, произнесла Таша тихо.
        - Это ведь подарок. - Алексас смотрел на утреннее солнце, не щурясь. - Подарки должны быть красивыми.
        - Если только они не такие, как эти. - Девушка с едва заметной брезгливостью кивнула на звериные головы, развешанные по стенам. Где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, что эйрдали и оборотни тоже могут украшать свою штаб-квартиру трофейными головами… вот только не звериными.
        - Отец Ларона был заядлым охотником. В доме ещё парочка таких комнат. Ларона эти экспозиции радуют не больше нашего, но память отца он чтит. - Найдж сидел, задрав голову к люку, за которым виднелось небо - пронзительно-голубое, яркое и холодное, какое можно увидеть только зимой. - Всё равно люблю эту гостиную. Позволяет в тепле смотреть на зимние звёзды. Зимние - они не такие, как летние… колючие и хрупкие, как ёлочные игрушки.
        - А летние?
        - А летние - как юные светлячки.
        - Да ты романтик, Найдж, - серьёзно произнёс Алексас. - Философ и поэт.
        - Из твоих уст звучит как обвинение во всех смертных грехах, - слабо улыбнулся колдун.
        Когда после завтрака Найдж встретил их и объявил, что идёт в Рассвет с ними, он ничем не выдал, что вчера узнал о смерти любимого ученика (ведь фактически - именно о ней). Голос его был прежним. В движениях не проявилась скованность. Он даже улыбался не реже прежнего… только улыбка эта, если присмотреться и знать, будто бы выцвела.
        Отвлекая колдуна от невесёлых мыслей, Таша успела спросить, насколько хорошо защищена штаб-квартира, и выслушать в ответ длинный список замысловатых названий чар и заклятий. Самым безобидным из них был «феномен разделённых пространств». Оказывается, все, кто не являлся членами Венца, попадали через входную дверь особняка в совершенно другое здание (если верить Найджу, в тамошней обстановке наличествовал хоть какой-то вкус). Каким образом в одном доме могли сосуществовать двухэтажная холостяцкая обитель Ларона и огромная трёхэтажная штаб-квартира с просторными залами, Таша решительно не понимала. Впрочем, и к лучшему: плохи те защитные чары, которые под силу постичь простому оборотню.
        Гаста со вчерашнего вечера она больше не видела. И не хотела, честно говоря.
        - Будь на то моя воля, никуда бы вас не пустил, - произнёс Найдж, когда они помолчали вдоволь. - Но раз уж вы собрались геройствовать, кто-то из Основателей обязан пойти с вами, и пусть лучше это буду я. Хотя Герланд и возражал против этого… После потери штаб-квартиры в Подгорном у него появился пунктик на тему возможной утраты ещё кого-то из Основателей.
        - Тот, кто вас раскрыл, - молвила Таша невзначай, - вы так и не узнали, кто это был?
        - Думаю, он инсценировал собственную смерть и остался в штаб-квартире. - Найдж взъерошил короткие русые волосы, и без того далёкие от прилизанности. - Надеюсь, Шейлиреар не любит предателей, и наш остался там навсегда. Если уж Бэрри осталась…
        По тому, как колдун осёкся, и по его враз потускневшим глазам Таша поняла: он неосмотрительно набрёл на тему, развивать которую ему совсем не хотелось. И всё-таки уточнила:
        - Бэрри?..
        - Дочь Герланда, - пояснил Алексас тихо.
        - У Герланда была дочь?
        Таша понимала, насколько глупо звучит её вопрос, но просто не в силах оказалась поверить собственным ушам.
        …кажется, в самом начале их знакомства братья Сэмперы и правда упоминали что-то о названой сестре, родной дочери их опекуна. Да только на тот момент Таша не знала, что их опекун - альв. И не имела счастья (или несчастья, как посмотреть) познакомиться с конкретным альвом, менее всего походившим на существо, которому могут быть знакомы радости отцовства.
        - Была. Полуальвийка.
        - То есть… Герланд… со смертной женщиной?..
        Она снова перевела взгляд на Найджа, уставившегося на стену, точно считая нарисованные там еловые ветви. Колдун не ответил, - и Таша запоздало осознала, что эта тема причиняет ему боль, которую нельзя истолковать двояко.
        Однако вопрос уже прозвучал.
        - Он не любил говорить о её матери. И вообще о своей семейной истории. - Алексас отступил от окна, чтобы облокотиться на спинку ближайшего кресла. - Герланд явился ко двору покойного короля Ралендона, твоего деда, за несколько лет до восстания. С крохотной дочерью на руках.
        - Всегда подозревал, что это из-за её рождения Герланду пришлось покинуть родные леса, - пробормотал Найдж едва слышно. - Всё надеялся как-нибудь выяснить это у Бэрри, но она и сама не знала, наверное.
        - Герланд принёс твоему деду клятву верности, став его кеаром, - продолжил Алексас. - Тогда и познакомился с другими его верноподданными, а впоследствии вместе с ними бежал в Подгорное королевство… с теми, кто уцелел. И именно Герланд подал идею создать Венец. Большинство беглецов собиралось просто прятаться, но Герланд хотел сражаться и свергнуть узурпатора.
        - Не могу представить Герланда, влюблённого в смертную, - сказала Таша. - С его-то презрением к людям.
        - Представить любого другого альва в такой ситуации ещё труднее, - хмыкнул Алексас. - Альвы любят один раз за всю свою вечную жизнь. У них может быть лишь один избранник, предназначенный им самой судьбой. Когда они встречают своего единственного, между ними мгновенно создаётся нерушимая связь… как если бы две половины когда-то разъединённой души вновь стали единым целым. Но загвоздка в том, что человек просто не может стать ласталиэ альва - если верить самим альвам, конечно.
        - Ласталиэ?..
        - Так альвы называют своих избранниц. При этом они утверждают, что их дети рождаются исключительно по любви. И что ребёнок альва может появиться только в союзе с ласталиэ. Но, учитывая всё вышесказанное, в чём-то они определённо лгут.
        - Столько уже погибло из-за этой мрази на троне, - вдруг произнёс Найдж негромко и ровно. Он снова смотрел на люк, и квадрат голубого неба отражался в его глазах. - Бэрри. Старшие Сэмперы. Мой наставник. Все, кого поглотил огонь в штаб-квартире. И Джеми… в конечном счёте. - Губы Найджа впервые с начала этой беседы тронула улыбка, но столь горькая, что Таша предпочла бы её не видеть. - Всегда думал, что он станет самым молодым магистром из всех, кого я знал. С таким-то потенциалом, жаждой знаний, страстью к самосовершенствованию…
        Когда Алексас поморщился, Таша сперва решила, что причина тому разговор, сделавшийся почти невыносимым, но её рыцарь лишь постучал пальцем по виску:
        - Герланд вызывает. Амулеты готовы.
        - Какие амулеты?
        - Немного терпения, моя королева. Я как раз отправляюсь за ними.
        Пока Алексас пружинистым шагом покидал гостиную, Таша думала о том, что зов Герланда - идеальный повод уйти от разговора, который всё же стал невыносимым не только для неё. И что даже если мифические амулеты ещё не готовы, её рыцарь скорее подождёт настоящего зова где-нибудь в одиночестве, чем покажет ей свою боль.
        …хотелось бы ей, чтобы не только он держал её, пока она плачет, но и наоборот.
        - Береги его, - произнёс Найдж внезапно, вместе с ней глядя в закрывшуюся дверь.
        Таша повернулась к нему, сбитая с толку как словами, так и тоном, которым они были высказаны:
        - Что…
        - Ты знаешь, что такое любить младшего брата. Сестру - в твоём случае. Что значит быть готовым ради него на всё. Так ты любишь свою Лив. Так Алексас любил Джеми. - Найдж посмотрел на неё, и этот взгляд тоже был из тех, что Таша предпочла бы не видеть никогда. - Представь себе, что Алексас должен чувствовать, потеряв его.
        Ей не надо было представлять.
        Ей достаточно было вспомнить.
        - Я… знаю.
        - Теперь представь, что Алексас должен чувствовать, понимая, что сам убил его.
        Она рефлекторно отступила назад - двумя маленькими шагами, точно они могли помочь ей убежать от жестокой истины.
        - Это не…
        - Знаешь, как заканчивается Двоедушие? Они борются друг с другом какое-то время. Души, сознания. Но борьба неосознанная: ты не можешь принимать решений, не можешь уступить другому. Выигрывает тот, кто сильнее. Беспристрастный, абсолютный результат. Сильный поглощает слабого. Ничего личного.
        Таше вспомнилась разбитая чашка на полу.
        - Алексас…
        - Он выиграл. Он был сильнее. И этим убил брата, за которого, не задумываясь, отдал бы жизнь. Если б Алексас мог выбирать, он ушёл бы сам, но выбора ему не дали. И до конца жизни он будет винить себя в том, что живёт… живёт в теле брата, когда-то своей жертвой подарившего ему шанс.
        …почему Джеми, думала Таша тем вечером, вернувшись после покушения в Арпагенскую гостиницу; тело-то ведь его…
        - Он стал гораздо взрослее, я вижу. И циничнее. И жёстче. И он обрёл Дар. - Найдж говорил так монотонно, так нарочито бесстрастно, как если бы метроном вдруг обзавёлся голосом. - И человеческая жизнь никогда не являлась для него барьером, через который нельзя переступать. Многие внутренние преграды, сдерживавшие Джеми, у него отсутствуют. Так было даже тогда, когда Джеми был жив. А теперь… Герланд предал его, предал их обоих, и Алексас узнал об этом. Он потерял брата. Потерял названую сестру. Потерял названого отца. Теперь у него осталось последнее, что он любит. Последнее, что держит его на краю бездны. Последнее, что не даёт ему сделать шаг и упасть. Ему нужна ты, иначе…
        - Свежие артефакты, - доложил Алексас, почти ворвавшись в комнату, сжимая в пальцах что-то, очень похожее на янтарные бусы.
        Словно сквозь туман Таша наблюдала, как он протягивает Найджу перстень - всё из того же янтаря. Отстранённо осознав, что украшение кажется ей смутно знакомым, заметила в прозрачной толще каменной смолы крохотный серебряный ключик.
        Слова колдуна назойливым эхом крутились в голове, перезваниваясь в болезненной пустоте, давившей на виски. Они пытались сплестись в осознание, пытались пробиться в сердце ощущением безнадёжности и безвозвратности - и натыкались на спасительную мысль, которую Таша снова вызвала из глубин памяти, выставив перед собственным страхом, как щит.
        …Джеми. Не. Мёртв. Не мёртв. Его можно вернуть.
        И он вернётся.
        - Наша с Найджем защита против эйрдалей, - пояснил Алексас, поворачиваясь к девушке и накручивая на руку бусы, в которых Таша запоздало опознала янтарные четки. - Амулет от Советника Ларон зачарует так же - прямо на тебе. Снять твой ошейник, как ты понимаешь, будет проблематично, хотя он попытается.
        - Чётки? - с сомнением уточнил Найдж, натягивая перстень на палец. Лицо колдуна ничем не выдавало, что в отсутствие Алексаса они с Ташей беседовали отнюдь не о местных достопримечательностях.
        - Я же сын пастыря, в конце концов.
        На этих словах лицо Алексаса обрело столь смиренный и благочестивый вид, что любой живописец был бы счастлив немедля написать с него портрет Ликбера, возносящего мольбы Пресветлой.
        - Как они действуют? - спросила Таша, с трудом концентрируясь на происходящем, запирая услышанное от Найджа на задворках сознания до лучших времён.
        - Позволяют чувствовать ментальное проникновение. Древние эйрдали умеют пролезать в мысли жертвы абсолютно незаметно, но с амулетами мы всегда поймём, если кто-то попытается проникнуть в нашу память или зачаровать нас. А ещё сможем мысленно общаться друг с другом и с руководством Венца: у Ларона и Герланда для этого останутся копии наших побрякушек. Амулеты нельзя ни украсть, ни снять с нас насильно. Правда, контроль ослабевает во сне, но, если кто-то попытается ограбить нас, пока мы спим, камень раскалится и разбудит владельца. - Алексас нащупал пальцами самую крупную янтарную бусину - ту, куда заключили ключ. - Также это гарантия нашего возвращения. Наши амулеты ещё и порталы, как и твой. Только наши с Найджем вернут нас в штаб-квартиру Венца, если мы попросим.
        Страховка, которая позволит плану прийти хотя бы к первому исходу, поняла Таша; даже об этом думать было легче, чем о недавнем разговоре. Самому скверному исходу.
        Если в Рассвете они провалятся, то просто убегут. После Таша отыщет Арона - или он её, - и они вместе отправятся к королю с повинной. Конечно, к этому времени Зельда успеет смекнуть, что к чему, и принять дополнительные меры безопасности, но с паршивой овцы…
        - Но я рассчитываю, что мы не задержимся у Зельды в гостях, - произнёс Найдж так бодро и уверенно, точно сам совсем недавно не нуждался в утешении. - Встретим Кэйрмиль, посмотрим на ужасные дела, там творящиеся… Этого хватит в качестве доказательств.
        …второй предусматриваемый исход предполагал, что Таша блестяще исполняет роль интриганки, эйрдали верят ей - и отпускают конкурентов-заговорщиков с миром, дабы те приняли судьбоносное решение о присоединении Венца к Рассвету. На словах, конечно же, решение будет положительным. На деле - Арон снова меняет Таше память, после чего та отправляется к королю. И очень скоро в обитель ничего не подозревающей Зельды наведываются Его Величество, кеары, Мастера Адамантской Школы и вся королевская рать со Зрящим в качестве вишенки на торте.
        На словах всё выходило складно. Слишком складно, чтобы иметь шанс действительно осуществиться.
        - Когда мы выйдем на связь с Ароном?
        Таша надеялась найти хотя бы подобие успокоения в мысли, что вскоре Арон может оказаться рядом, помочь, исправить… Однако быстрый взгляд, которыми обменялись перед ответом Найдж и Алексас, пробудил в ней какие угодно чувства, кроме успокоения.
        - Попробуем выйти, - поправил её Алексас. - Как только Ларон придёт. Но…
        - Вчера ночью мы пытались посмотреть, что происходит в доме звездочёта, который вас приютил, - угрюмо признался Найдж. - Там пусто. Ни одной живой души.
        - Я думаю, они отправились искать нас, - добавил Алексас.
        Таша молча переводила взгляд с одного на другого. Молча, чтобы вместо слов не выдать рвущийся из горла истеричный смех.
        …ну конечно. Не могло же всё оказаться так просто.
        - Вы наверняка можете выяснить, где они, - хрипло вымолвила она наконец, удержавшись от того, чтобы прибавить молитвенное «прошу».
        Найдж удручённо качнул головой:
        - Кто-то позаботился о том, чтобы отыскать их не было никакой возможности.
        - Лиар?..
        - Кто же ещё способен творить заклятия такой мощи, кроме амадэя.
        - А если выпустить меня из штаб-квартиры в город… ненадолго… и позволить Арону самому меня найти? Уверена, он…
        - Мы не можем так рисковать. Тебя ищут сразу два тёмных амадэя. Эйрдали, посланные убить тебя, спят и видят твой труп. Наверняка ещё и кто-то из придворных магов шпионит за тобой по приказу Советника. Мы подвергнем опасности не только тебя, но и всех членов Венца.
        Таша устремила отупелый взгляд на стену.
        Стеклянные глаза оленьей головы уставились на неё в ответ.
        - И как же тогда вы собираетесь связаться с Ароном?
        - Мы не рискнём привести Арона в Венец, - произнёс Алексас, - но это не значит, что мы не можем привести его в Рассвет. Ты сообщишь ему, куда направляешься, а он… В конце концов, он сам говорил, что найдёт тебя, где бы ты ни была. Нужно лишь дать ему зацепку и время.
        Таша отвернулась к окну, ударившему по лицу лучами зимнего солнца. Оперлась руками на подоконник, вжав ногти в холодный гранит, отрезвляясь болью.
        …им Арона не найти. Даже если он ехал за ней в Равнинную, мгновенно переместиться в Адамант он едва ли сможет. А если и сможет, проникнуть в Венец ему не удастся.
        Замечательно.
        - Я думала, Арон поможет нам вернуть Джеми, - не оглядываясь, произнесла она так ровно, как позволило колотящееся сердце и пересохшее горло. - То, что мы так надолго отсрочим встречу с ним… не может помешать?
        Повисшее сзади молчание она почувствовала спиной. Словно кто-то положил на поясницу маленькую гирьку.
        - Если Джеми возможно вернуть, для него срок не сыграет роли, - сказал Алексас наконец. - Поверь.
        - Простите за ожидание, Ваше Величество, - произнёс Ларон: краем глаза Таша увидела, как хозяин дома входит в комнату, неся в руках широкую серебряную чашу. - Пришло время сообщить вашему амадэю, куда теперь должно двинуться направление его поисков.
        Она не сразу подошла к волшебнику. Лишь наблюдала через плечо, как он водружает чашу на стол у камина и, мановением руки заставив сосуд наполниться водой, скользит кончиками пальцев по серебряной кромке - будто ожидая, что серебро сейчас запоёт, как хрусталь.
        Таша стояла у окна, впиваясь пальцами в холодный камень, чувствуя, как щекочет шею сквозняк: словно эхо мороза снаружи могло заморозить и всё то, что металось и бушевало внутри.
        …третий исход предполагал, что Арон сумеет найти Ташу в штаб-квартире Рассвета, и тогда помощь короля Венцу уже не потребуется. Таше этот вариант не нравился: в одиночку против Зельды и армии нечисти мог не выстоять даже амадэй. Она не хотела подвергать Арона такой опасности, но Зрящий был той спасительной соломинкой, за которую они могут ухватиться, если что-то пойдёт не так. Для этого Ларон и пришёл сейчас - провести ритуал, который приведёт эту соломинку в нужное место.
        То, что Арона нет и не будет рядом, то, что он превратился в соломинку, в средство, бесило неимоверно. И Таша не понимала, на кого злится больше: на Венец или на себя. За то, что найти Арона её побуждала не только тоска по нему, но и нужда в нём. За то, что она сама позволила Венцу превратить его в средство, хладнокровно сделать частью уравнения по её спасению. За то, что сейчас она подумала о нём не как о приёмном отце и друге, которого ей не хватает, но как о способе решения проблем.
        Тихо, Таша, думала она, пока вода в чаше меняла прозрачность на оттенок сияющего серебра - казалось, в неё по капле вливали сгущённый белый свет. Не грызи себя ещё и за это. Естественно, тебе не хватает Арона. Тебе не хватает его каждый момент, когда он не рядом, и это стало настолько неотъемлемой частью тебя, что ты перестала это замечать.
        Если сомневаешься, просто вспомни, чем искушал тебя Зачарованный лес.
        Выждав несколько секунд, Ларон отступил на шаг и жестом пригласил Ташу подойти ближе:
        - Коснитесь поверхности.
        Пересекая комнату, Таша чувствовала на себе взгляды Найджа и Алексаса.
        Достигнув стола, она вытянула руку, ощутив кончиками пальцев мокрый холод.
        - Это сработает? - Таша наблюдала, как мягкое сияние воды под ладонью делается острым, словно болезненным. - Он же лучший чтец во всём Аллигране, в конце концов.
        - Полагаю, это не сработало бы ни с кем, кроме вас. Но, как я понял, для вас он сделает исключение во всём. - Живая половина лица волшебника невозмутимостью мало чем отличалась от маски. В ответе ей послышался едва различимый сарказм. - Настройтесь на того, с кем хотите связаться. Сосредоточьтесь на его образе. Затем скажите то, что нужно… только коротко.
        Свет резанул по зрачкам, заставив Ташу зажмуриться. Арон… Полы фортэньи развевает ветер, на губах улыбка, в глазах - небо и солнце; родинка на щеке, ямочка на подбородке, светлая пушистость ресниц…
        - Арон, мне нужна помощь, - сказала она, когда от воспоминаний защемило в груди, разрешая все её сомнения. - Завтра я отправляюсь в тайное общество, которым заправляет Зельда. Найди меня там. Так быстро, как сможешь. - И, помолчав, тихо добавила: - А если не сможешь, помолись за меня.
        Сияние проникло сквозь закрытые веки, подсветив их красным. На миг Таше почудилось, будто она различает его лицо - вот здесь, прямо перед собой: удивлённо расширенные глаза, снежинки на ресницах, пряди русых волос, падающие на лоб. Иллюзия была столь совершенна, что девушка непроизвольно протянула к ней руку… но, ощутив под пальцами мокрую прохладу, разомкнула веки.
        Конечно, перед глазами была вода. Одна лишь прозрачная дамнарова вода.
        - Сработало? - спросила Таша немного зло, стряхивая капли воды с кончиков пальцев.
        - По всем внешним признакам - очень похоже. Но наверняка результат мы узнаем лишь со временем. - Взмахом руки заставив чашу раствориться в воздухе, Ларон выразительно указал на ближайшее кресло: - Садитесь. Пора поработать с вашей памятью и вашим амулетом. Алексас, навести пока опекуна: Герланд прибирался в библиотеке, но он нужен здесь, и кому-то было бы неплохо его сменить.
        - Я предпочёл бы остаться и наблюдать за…
        - Зато я предпочёл бы, чтобы ты за этим не наблюдал.
        Тон волшебника не терпел возражений, но Алексас лишь склонил голову к худому плечу, глядя на хозяина дома без страха и даже без особого пиетета. Будто он не был мальчишкой чуть за двадцать, а его собеседник - одним из Основателей и человеком много старше.
        - Ладно. - Алексас встретился глазами с Ташей, и уголки его губ весело дрогнули. - Но я ещё вернусь. Возьму в этом пример со всех уважающих себя сказочных злодеев.
        Она честно попыталась не рассмеяться… и всё-таки рассмеялась. Вопреки всему, что случилось не так давно, вопреки переживаниям, отзвуки которых чувствовала до сих пор. Просто потому, что от одной улыбки Алексаса ей становилось легче.
        Если он, проходивший сейчас через личную Бездну, находил в себе силы улыбаться ей и шутить, - не откликнуться на это было бы преступно.
        Когда дверь за Алексасом затворилась, Таша перевела взгляд на Ларона: волшебник стоял напротив, в терпеливом ожидании скрестив руки на груди.
        - Да-да. - Таша прогнала улыбку с лица. - Вся в вашем распоряжении.
        …перестать улыбаться было несложно. Требовалось лишь вспомнить о четвёртом возможном исходе. Она не сообщила о нём Основателям, но понимала, что Основатели о нём знают, пусть даже никто не соизволил ей об этом сказать. Таким образом все они играли в какую-то дурацкую игру, ведь от этого исхода веяло лёгким безумием, но это не отменяло того, что он существовал.
        И заключался в следующем: «Если Зельда раскроет нас, старый добрый Лиарчик увидит это в своём зеркале, придёт и спасёт меня».
        - Не зверствуй, Ларон, - послышался сонный голос из занятого Найджем кресла. - Дай детям посмеяться напоследок. В конце концов, завтра нам будет уже не до смеха…

* * *
        - Это она? - разочарованно спросила Лив. - Штаб-квартира?
        Господин Гирен критически оглядел заурядный особняк белого камня, сдержанно украшенный лепниной, приткнувшийся на тихой узкой улочке не столь далеко от Школы. Во всяком случае, на фоне остальных домов он никак и ничем не выделялся.
        - Мхм, если нам всё правильно объяснили, - кивнул волшебник. - Что, просто постучимся? Это даже можно сделать, как ни странно. - Трость звездочёта прохрустела по снегу к массивной дубовой двери с медным молотком. - Мхм… надеюсь, я всё же не настолько потерял хватку, чтобы не заметить ни единого признака серьёзных охранных заклятий. Обычная мелочь против воров.
        - И что мы скажем? - полюбопытствовала Лив: вопрос этот терзал её с тех пор, как Арон спросил у очередного прохожего, где особняк Шелианов и кто в нём нынче обитает. - Зачем нам может быть нужен этот волшебник, господин Шелиан?
        - Посмотрим по обстоятельствам.
        - Нам же сказали, что он не работает, и вообще посетителей не особо…
        - Думаю, мхм, Арон что-нибудь придумает. Правда, Арон?
        Поднявшись по трём ступеням чистого мраморного крыльца, амадэй молча постучался.
        Моментом позже дверь распахнул сухопарый дворецкий с лицом, будто выточенным из плохо обструганного жёлтого дерева. Смерил недоумённым взглядом закутанных незваных гостей: если Арон ограничился шерстяным плащом с капюшоном поверх фортэньи, то его спутники даже лица почти полностью спрятали под шапками и шарфами.
        - Что вам угодно? - поинтересовался дворецкий тоном, явно говорившим, что всякой подозрительной черни не место на его сияющем белизной крыльце.
        - Господин Шелиан дома?
        - Он занят. Что-нибудь передать?
        Лив заглянула внутрь - и разочарованно хлюпнула носом. Холл оказался маленьким и вполне обыденным, отделанным дубовыми панелями, обставленным заурядной деревянной мебелью. В таком скучном доме ни одни порядочные заговорщики жить не могли.
        Арон постоял, безмолвно глядя на мужчину, который скучающе ждал ответа.
        - Нет, - сказал амадэй, отступив на шаг. - Простите за беспокойство.
        - И что это было? - хмуро поинтересовался господин Гирен, когда Арон спустился с крыльца на светлую адамантскую улочку. Солнце билось в заиндевелые окна, тщетно пытаясь выиграть битву со стужей.
        - Мне требовалось время, чтобы проверить дом, - тихо пояснил амадэй, за руку увлекая притихшую Лив за собой.
        - Мхм?
        - Я просмотрел разумы всех, кто в нём находится. Их там немного, надо сказать. И Таши среди них нет.
        - Так если твой братец на неё…
        - Я почувствовал бы разум, который от меня закрыт.
        Старик лишь тихо буркнул очередное «мхм», с чувством брякая тростью по мрамору.
        - А дворецкий за нами в окно подсматривает, - наябедничала Лив, обернувшись.
        - И пусть. Он нас больше не увидит. Венец очень хорошо спрятан: никто в этом доме даже не подозревает о его существовании.
        - Значит, мхм, твой братец солгал?
        - Сомневаюсь. Спросим при случае, но…
        Замерев, Арон вскинул голову, глядя прямо перед собой. Обернулся, всматриваясь в пустой переулок с блеском недоверчивой надежды в светлых глазах.
        - Что стряслось? - встрепенулся старик.
        Арон вглядывался в ледяной воздух перед своим лицом.
        - Забавно. - Блеск в его глазах мерк, вновь выцветая усталой серостью. - Я услышал Ташу. И то, что я услышал, меня не радует.
        Господин Гирен, в свою очередь, уставился в пустоту - так, словно из пара от дыхания амадэя вот-вот мог соткаться девичий силуэт.
        - Может, это ловушка? - предположила Лив со всей важностью ребёнка, ввязывающегося в разговор, который, очевидно, не предназначен для его ушей.
        - Нет. Это была Таша. Но её не найти, с ней не связаться… и Лиар знал об этом. - Арон стоял, глядя на запертую дверь, оставленную позади. - Потому и сообщил, где она, так легко…
        Какое-то время амадэй ещё смотрел на особняк, скрывавший то, что он так жаждал найти, чарами, что даже ему не под силу оказалось сломить.
        Затем отвернулся - и зашагал навстречу солнцу столь стремительно, словно надеялся нагнать его на пути к горизонту.
        - Весь вопрос в том, чего Лиар от меня ждёт, - заметил Арон после долгого молчания, скорее рассуждая вслух, чем действительно ожидая ответа. - Как думаешь, Гирен, снять комнату? Или скоротаем время до девяти без этого?
        - До девяти?.. - торопясь следом, подозрительно пропыхтел старик.
        - Пойдёмте в гостиницу. - Лив требовательно дёрнула амадэя за рукав. - Я замёрзла и спать хочу.
        - Гостиница так гостиница. Гирен, не посоветуешь?
        Тот сердито выдохнул, подавляя желание не отвечать на вопрос, а высказать нечто совсем другое. Стук трости смешивался с дробью семенящих детских шагов, шуршанием шёлка по снегу, гвалтом с торговой улицы вдалеке.
        - Мхм… «Королевская охота», помнится, неплохая, - нехотя проговорил старик. - «Солнечная пичуга» тоже ничего… Но за эти годы в городе должно было многое измениться.
        - Попробовать стоит. Помнишь, где они?
        - Вроде слабоумием ещё не страдаю. - Звездочёт свернул в первый же переулок. - Знал бы ты, мхм, сколько я в своё время по этим улицам бродил… Кажется, до сих пор хоть с закрытыми глазами могу от Школы до ратуши дойти.
        - А вы правда пробовали ходить там с закрытыми глазами?
        - Нет, мхм, но…
        Споткнувшись на ровном месте, старик осёкся. Сбившись с ритма торопливых шагов, запоздало понял, что заставило его это сделать.
        - Что такое, господин Гирен?
        …то, что нечто странное было в детском голосе.
        Арон отдёрнул руку - словно пальцы девочки, лежавшие в его ладони, вдруг его укололи.
        - И к чему этот цирк?
        - Проверял, смогу ли сыграть ребёнка. Опыт провален, но время для совершенствования ещё есть. - Когда оба собеседника повернулись к нему, Лиар обнадёживающе улыбнулся. - Как успехи?
        - Ты знал, что мы не вытащим Ташу?
        - Сказал бы я вам иначе, где её искать. - Прикрыв глаза, тёмный амадэй вскинул голову. - Приютский переулок? Впрочем, можешь не отвечать. Я столько бродил по этим улицам, что действительно могу вслепую определить, где нахожусь. Везде немножко разный мрамор, представьте себе. Запахи, звуки… хм. Так чем могу быть полезен?
        - Сдохнуть, - выплюнул звездочёт.
        - Уверен, не только этим. - Лиар прислонился к белой стене одного из домов, выстроившихся в узком проулке. - Спрашивай, Арон. Отвечу на всё или почти на всё. Сделать ты ничего не сможешь, так какая разница, сколько ты знаешь.
        - Ты хочешь разговаривать здесь? При возможных свидетелях?
        - Гляжу, ты всё ещё во мне сомневаешься. О, к нам как раз направляется та милая пожилая женщина…
        - Ты не посмеешь, - прорычал господин Гирен, подавшись вперёд.
        - Я посмею всё что угодно, если вы этого ещё не поняли, - заметил Лиар с улыбкой, от которой веяло льдом ощутимее, чем от снега под ногами. Чуть сощуренными глазами тёмный амадэй следил за приближением согбенной старушки, тащившей корзинку со снедью по направлению к ним. - Но сейчас убивать никого не собираюсь. Зачем проливать кровь там, где можно обойтись без неё.
        Не дойдя до места встречи амадэев десяток шагов, старушка вдруг остановилась. Подслеповатыми глазами посмотрев прямо туда, где стоял Арон, тяжело вздохнула и, развернувшись, пошаркала обратно.
        - Для неё здесь стоит обоз с сеном, лишь чудом втиснувшийся в этот переулок, почему-то покинутый хозяином. Обойти его, к сожалению, нет никакой возможности, так что прохожим придётся искать другие дороги, - провожая её взглядом, пояснил Лиар лениво. - Я связал морок с телегой винных бочек на соседней улице, придав ему соответствующий вес. Даже любопытно будет посмотреть на того, кто попробует его сдвинуть…
        - Что Таша делает в Венце? - спросил Арон резко. - Во что ты её втянул?
        - Я? - На детском лице проявилось выражение оскорблённой невинности. - Как я уже говорил, в отличие от некоторых я даю ей свободу действий. Таша сама хочет во что бы то ни стало спасти семейство Норманов. И сама хочет проникнуть в некое тайное общество, жаждущее вернуть Долину во времена кровавого бала Первой Эпохи… которым руководит истинный организатор покушения на Его Величество. Она же амадэй по имени Зельда.
        Ресницы Арона едва заметно дрогнули.
        - Ты…
        - Да, я чудовище, сволочь и ублюдок, - легко согласился Лиар. - Но это слишком хорошо вписывается в мои планы, чтобы я стал её останавливать.
        - В Таше течёт кровь того, кто предал Зельду. Кто стал последним толчком к её падению. Ты позволишь Таше отправиться к ней?
        - Как я уже говорил, я не допущу, чтобы с Ташей что-то случилось… кроме меня, во всяком случае. А я своё слово держу. Ты имел возможность в этом убедиться, к твоему несчастью. - Амадэй оценивающе взглянул на брата снизу вверх. - Может, хочешь передать дочери весточку? Спросить, как с ней повидаться? Или гордыня не позволит?
        - Нет. Просто знаю, что это невозможно.
        - Начинаешь умнеть. Уже радует. - Лиар зевнул, прикрыв рот варежкой с вязаными узорами-снежинками. - А Лив и правда спать хочет… Не будем больше утомлять ребёнка. Если узнал всё что нужно, то я пойду. Сегодня-завтра ещё загляну, посмотрю, как вы тут…
        Арон не ответил. Лишь скулы его обозначились как-то уж слишком отчётливо: будто Зрящий изо всех сил стиснул зубы.
        - Тогда до скорой встречи. - Оттолкнувшись от стены, тёмный амадэй шагнул навстречу названому брату. - К слову, Гирен-энтаро, советую сменить на что-нибудь другое эту обитель моли, которую вы называете шубой. Вам ведь не нужны особые приметы?..
        Арон успел подхватить падающую девочку прежде, чем колени её коснулись заснеженного мрамора. Взяв её за подбородок, чуть повернул темноволосую голову.
        - Мне нужны Мастера, Гирен. Нужны, - сказал он тихо, убедившись, что на детском лице не осталось следов злой усмешки. - Потому что только Шестеро могут противостоять амадэю. - Подхватив Лив на руки, Арон поднял взгляд. Встретился глазами со стариком, сжимавшим набалдашник трости, точно рукоять меча. - Хотя бы то время, что необходимо мне, дабы однажды приблизиться и свершить справедливый суд.

* * *
        - Надеюсь, Ваше Высочество, вы безболезненно перенесёте некоторую путаницу в воспоминаниях, - произнёс Герланд, следивший за процессом зачарования, стоя у Ташиного кресла. - В конце концов, у вас будет целый день, чтобы привыкнуть отличать ложные от истинных.
        - Тоже на это надеюсь, - сказала девушка, глядя на Ларона, тихо и непрестанно напевавшего что-то себе под нос. Пока результатом его действий было лишь забавное ощущение, будто кто-то слегка щекочет ей лоб изнутри. Так вот каково это, когда в твоё сознание проникает чтец слабее Зрящего… - Если честно, у меня и после Арона до сих пор бардак в голове.
        - Твой амадэй потом наведёт тебе порядок в мыслях, я уверен, - заверил Найдж, бдевший в кресле напротив.
        Девушка кивнула, не желая возражать. Не сейчас.
        Забавно, что в последнее время порядок в её мыслях наводит кто угодно, кроме неё самой…
        - Интересная штука эта защита фей, - изрёк Ларон, прервав заклинание.
        - Сможешь обойти? - коротко спросил альв.
        - Если она не помешала мне читать, думаю, да. Полагаю, в первую очередь защита рассчитана на магов послабее.
        - Прекрасно. Готовы, Ваше Высочество?
        Таша снова кивнула - не желая показывать страх.
        - Приготовьтесь. - Склонившись над креслом, Ларон положил сухую ладонь на её лоб. - Я не такой мастер, как Зрящий. Когда память изменяют простые маги, это связано с болью… незначительной, поверьте. Может, потом ещё с час поболит голова.
        - Хорошо, - откликнулась Таша - куда спокойнее, чем чувствовала себя на деле. - Учту.
        - Закройте глаза и расслабьтесь. Я поставлю блок, закрыв от посторонних эту процедуру, наш разговор на совете, ваши беседы с Алексасом и Герландом. Затем внедрю несколько ложных воспоминаний и окружу вашу память защитной паутиной. Впрочем, кое-что вам придётся домыслить самостоятельно.
        - Будешь назойливо представлять себя подлой интриганкой, готовой на всё ради короны, - пояснил Найдж. - До завтрашнего вечера мысли осядут в сознании, и в Рассвете уже не будет нужды постоянно на них концентрироваться.
        От Таши не укрылось, что колдун старается не встречаться глазами с Герландом. И после сказанного им недавно не удивлялась.
        Если Найдж был привязан к Джеми хоть вполовину так же, как она, то преданным себя должен чувствовать не только Алексас.
        - Поняла. - Таша сомкнула веки, гоня прочь назойливые мысли, вверяя себя в руки человека напротив. - Начинайте.
        Она помнила, как всё прошло с Ароном. Он просто смотрел ей в глаза, а потом… На миг её накрыла темнота, но она не теряла сознания, это точно. Просто до этого в кровати лежала Тариша Тариш Бьорк, а в следующий миг её место заняла Тариша Арондель Морли.
        Зато сейчас Таша вдруг почувствовала… нечто. Нечто бесконечно чужеродное и опасное: словно чья-то рука с длинными ногтями осторожно двигалась в её голове. Оно медленно и вкрадчиво проникло сквозь лоб, поползло под волосами, вызывая дикое желание дёрнуться, вытряхнуть это обратно… и застыло в замешательстве.
        - Блок, - досадливо сообщил Ларон. - Я не могу проникнуть в вашу память. Вижу ваши воспоминания, но не могу на них повлиять.
        - Феи, - тихо сказал Герланд. - Или это уже амадэй постарался… Впрочем, какая разница. Ломай.
        Таша удержалась от того, чтобы открыть глаза. Лишь услышала, как нервно скрипнуло кресло напротив, когда Найдж поднялся на ноги:
        - Мне кажется, это не лучшая…
        - Хочешь отправиться прямиком в распростёртые объятия Зельды? Стать рабом или трупом, смотря что выберешь? Ломай, Ларон.
        Вторая ладонь волшебника легла на Ташин затылок, и по его тяжелому вздоху она поняла: сейчас ей предстоит вытерпеть что-то очень болезненное.
        - Я не могу отключить вас. Простите. Нужно, чтобы вы были в сознании. - Волшебник говорил так мягко, что у Таши не осталось сомнений: грядёт изощрённая пытка. - Вы… потерпите, хорошо? Это не должно занять много времени.
        …она честно думала, что потерпит. Она уже проходила через столькие вещи, включая собственную смерть, что боль едва ли могла её удивить.
        Но когда голову сдавил незримый раскалённый обруч, поняла, что ошибалась.
        Терпения хватило на пару секунд, спустя которые Таша открыла глаза, дёрнулась и закричала.
        - Терпи, - голос альва ледяным ножом резанул по ушам.
        Мир превратился в цветные пятна - она просто не понимала, на что смотрит, не понимала ничего, кроме того, что испытываемая ею боль невыносима. Кто-то прижал её к креслу, не давая вырваться. Кто-то сдавил голову, ногтями впиваясь в кожу.
        Кто-то вгонял в её лоб несуществующий гвоздь…
        - Нет! Пожалуйста, не надо!
        Гвоздь уже сверлил макушку, затылок, виски. От длинного острия во все стороны расползались незримые щупальца, заполнявшие сознание, пытавшиеся найти лазейку и пробиться сквозь невидимую стену в мозгу. Боль на миг притупилась, исчезнув в тёмной мгле, но щупальца выдернули Ташу из спасительной бессознательности. Она билась в чьей-то стальной хватке, чувствуя соль на губах - не поймёшь, кровь или слёзы. Даже сил кричать больше не было. Или она просто не понимает, что кричит?..
        - Хватит! - голос Найджа чудом донёсся сквозь ватную пелену, забившую уши. - Прекратите!
        - Не мешай!
        Державшие её руки, кресло, комната, солнечный день - всё исчезло. Таша осталась один на один со всепоглощающей болью, не слыша собственного крика, забывая себя; с болью, пронзавшей лоб уже не гвоздём - сотней раскалённых стрел. Почему голова никак не расколется? Тогда бы всё кончилось… но она не расколется, нет, она крепкая, слишком крепкая; голова останется целой, разрушится лишь то, что она скрывает; Таша сойдёт с ума, и безумие спрячет её от этой пытки, от всех пыток разом, прошлых и грядущих…
        Порыв холодного ветра хлестнул её по лицу. Руки, державшие её голову, куда-то исчезли.
        Милосердная чёрная бездна перед глазами затянула Ташу в себя.

* * *
        Когда старик и мужчина в фортэнье вошли в переполненную «Корону» и приблизились к его столу, Мастер Иллюзионист улыбнулся.
        - Значит, всё же решились. - На столешнице лежал новый кораблик; судя по мелко набранному тексту на парусах и бортах, на сей раз волшебник сложил его из новостного листка. - Где девочка?
        - В гостинице. - Оглядев зал, на сей раз полный народа, Арон опустился на стул, не сводя взгляда с лица Мастера. - Ей не очень хорошо.
        - Жаль. Я уже заказал ей сладкое. - Волшебник помолчал. - В ближайшие десять моментов нас никто не побеспокоит. Расскажете всё сами или мне задавать наводящие вопросы?
        - Дочку Арона мы ищем, - буркнул господин Гирен. - Приёмную дочку… и мою, мхм, приёмную внучку. Ташей зовут.
        Мастер посмотрел на кораблик: повинуясь его взгляду, листок расправился в первозданный прямоугольный вид.
        Подвинув к бывшему ученику бумагу, испещрённую печатными знаками, волшебник участливо поинтересовался:
        - А выглядит она случайно не так?
        Господин Гирен уставился на хорошо знакомую пиктуру Таши, застывшей у трона в арпагенском дворце.
        - Я просто подумал, что имя отца у Ищущей господ Норманов - Арондель. А летом Норманы упоминали, что Морли-малэн воспитывал дэй по имени Арондель, известный своими способностями целителя и чтеца. Даже обещали познакомить с этой примечательной личностью, да не сложилось. И тут я вспомнил эту статью, пораскинул мозгами, подумал - где одна приёмная внучка, там и две… - Иллюзионист перевёл взгляд на амадэя: - Давно вы ищете Ташу?
        - С сегодняшнего дня, - спокойно ответил тот. - Она уехала из дома шесть дней назад. С тех пор мы не получали от неё вестей.
        - Что так плохо?
        - Есть причины.
        - О которых мне расскажут позже, полагаю. И почему вы отправились на поиски только сейчас?
        - Тоже есть причины.
        - Прошу всё же поведать какие. И первые, и вторые.
        Арон сложил ладони на потёртой столешнице, прямо перед собой. Сцепил их в замок.
        - У нас в деревне началась эпидемия. Как целитель я обязан был оставаться там.
        - Понимаю, - просто кивнул волшебник. - Положим, со второй причиной разобрались. А первая?
        - Ташу преследует могущественный тёмный маг. Очень могущественный.
        - Маг крови? - голос волшебника сделался деловитым.
        - Да.
        - Магистр?
        - Стал бы им, если б заявился в Гильдию Магов.
        - Какой уровень ему доступен?
        - Десятый. Он амадэй.
        Мастер Иллюзионист очень хорошо владел собой. Во всяком случае, рассмеялся он абсолютно непринуждённо.
        - Амадэи мертвы вот уже шесть сотен лет.
        - Летописям не во всём стоит верить, - заметил Арон с призраком горькой улыбки в уголках губ. - Наш враг - самый могущественный тёмный маг из ныне живущих и когда-либо живших. Когда-то я причинил ему боль. С тех пор он мстит мне и ради этого уже не в первый раз затевает со мной… игры. В людей. В этой игре Таша стала его пешкой.
        Волшебник больше не смеялся.
        - Насколько серьёзны эти игры?
        - Нынешняя началась с того, что он убил Ташину мать и похитил сестру. Лив.
        Иллюзионист присвистнул: казалось, чтобы скрыть истинные эмоции.
        - А правила есть?
        - Определённо. Но мне они никогда не известны… пока не станет слишком поздно, во всяком случае. Я знаю, что гибели Таши Лиар не допустит. Моей, пока не сочтёт месть свершившейся, - тоже. Число остальных жертв его не волнует.
        - И вы думаете, что это…
        - Продолжение игры. Он спрятал Ташу так, чтобы мы не сумели её найти. И я знаю: он сделает всё, чтобы не позволить ей найти нас. Мы с Гиреном бессильны. Вся надежда на вас.
        Иллюзионист водил указательным пальцем по новостному листку - по граням, недавно складывавшим бумажный кораблик.
        - Норманы невиновны, верно? - отстранённо констатировал волшебник.
        - Да.
        - А тот, кто организовал покушение…
        - Нет, это не Лиар. Но покушение входило в его планы.
        - И вы знаете, кто истинный виновник?
        - Да. Завтра Таша окажется у неё.
        - У неё?
        - Это женщина. Тоже амадэй.
        - А вы сами случайно не?..
        Арон выразительно промолчал.
        - Чудовищно сложно верить в правдивость всего этого. - Мастер смотрел на лицо собеседника, но говорил в пустоту. - Хотя интуиция редко меня обманывает… Впрочем, коллеги помогут мне рассудить, что истина, а что ложь. - Он сощурился, словно запоздало увидев того, на кого смотрел. Сомкнул тонкие, почти девичьи ладони, соединив по-женски хрупкие пальцы. - Значит, если мы спасём Ташу, то найдём того, кто покушался на жизнь Его Величества.
        - И лишь потому, что это отчасти в ваших интересах, я решился просить помощи у Мастеров Адамантской Школы.
        - Отчасти потому, что это в наших интересах, я и сказал, что могу помочь. - Иллюзионист поднялся из-за стола; в голос его вернулся тот же затаённый смех, что искрами озорства плясал в голубых глазах. - Ужин вам сейчас принесут. Надеюсь, вы не будете возражать, чтобы я снова накормил бедных странников.
        - Лучше скажи, где и когда встречаемся, - напомнил господин Гирен. - Мхм.
        - Завтра, у входа на территорию Школы. - Мастер посмотрел в окно, за которым студила белые улицы зимняя ночь. Иней распускался на стекле тонкими веточками, морозными цветами, вязью льдистых узоров. - Надеюсь, коллеги отнесутся ко всему этому с пониманием. В конце концов, священный долг Шестерых - спасти Ищущую, напавшую на след того, кто пытался оставить нас без короля… и мою единственную кровную родню по совместительству.

* * *
        Она идёт по берегу Лариэта. Тёплые волны лижут босые ноги, ласковый ветер путает волосы; вокруг зелень трав, синева вод, лазурь неба - палитра лета во всей её восхитительной яркости.
        Наверное, она возвращается домой. Она не помнит. Что-то тревожит её; что-то неопределённое, вязкое, неотступное…
        - Ты опять от меня убегаешь.
        На сей раз голос Лиара её не пугает. Просто заставляет обернуться, чтобы посмотреть на фигуру в чёрном.
        Он сидит у самой воды, держа в ладони горсть светлой озёрной гальки. Глубокий капюшон укрывает лицо непроницаемой тенью, открывая лишь гладкий подбородок да бледные губы.
        - Я победила тебя, - говорит она зачем-то. - Тогда, летом, я тебя победила. Победителей обычно оставляют в покое.
        - Я никогда не играл с тобой, чтобы кто-то из нас мог победить другого. - Он берёт правой рукой один из камней, которые держит в левой. Метнув его в воду, смотрит, как тот лягушкой скачет по зеркальной поверхности. - И, если уж на то пошло, побеждать победителей куда интереснее.
        Таша тоже смотрит, как камушек прыгает по воде, оставляя за собой череду кругов. Вперёд, и ещё, и ещё… к противоположному берегу, едва видному вдали: даже не думая тонуть, складывая бесконечную цепочку расходящейся ряби.
        - Это сон?
        - Да. Ты спишь. И я сотворил этот сон. - Он не смотрит на неё, но на бледных губах проступает едва заметная улыбка. - Нравится?
        - Без тебя было бы лучше.
        Улыбку окрашивает ирония: явно больше над собой, чем над ней.
        - Летом, на Равнине, ты вроде бы жалела меня. Бедного, несчастного, одинокого.
        - А теперь знаю, что ты просто эгоцентричный пакостник. Ребёнок, которому не досталась игрушка. Игрушка, которая потом сломалась по твоей вине. Но раз она не досталась тебе, надо отомстить тому, кто посмел завладеть ею вместо тебя.
        Улыбка гаснет на его губах - так же внезапно, как появилась.
        - Смотрю, Арон поведал тебе свою трогательную историю.
        - Поведал. - Она подходит ближе, без страха глядя на него сверху вниз. - Люди амадэям не игрушки… Лиар.
        - Из амадэев не я первым об этом забыл. - Он поворачивает голову, и она чувствует невидимый взгляд на своём лице. - Никогда не слышала сказку о том, как колдун и волшебник шли на свидание?
        - Нет.
        - Она была в большом ходу у учеников обеих Школ. В своё время. - Амадэй кидает ещё один камень: почти без замаха, но тот всё равно послушно скачет по синему, ирреально-синему зеркалу вод. - Однажды колдун и волшебник назначили своим возлюбленным свидание на городской площади. Колдун вышел из дома заранее, так что не преминул дорогой чуть-чуть задержаться, когда ему встретилась старушка, тащившая корзинку с едой. И наложил на её ношу заклятье утяжеления, дабы с каждым шагом старушки та прибавляла в весе.
        Таша тоже присаживается на гальку, чуть поодаль от него. Сидеть почти рядом с врагом забавно, но, в конце концов, во сне он ей ничего не сделает.
        - Зачем?
        - Забавы ради. И потому же колдун испортил ось у телеги, которая ехала ему навстречу с грузом пивных бочек. И потому же проклял фрукты на прилавке одного лавочника, чтобы те на глазах начали портиться. Может, эти люди не так на него посмотрели, но не более. И всё это не помешало колдуну прийти на встречу вовремя и провести незабываемый вечер с девушкой, которая вскоре стала его женой.
        Таша вглядывается в лицо, укрытое тьмой капюшона. Эта тьма надёжно прячет верхнюю часть, но Таше и так видно и отсутствие шрамов на его щеке, и то, что черты его куда тоньше, чем у фальшивого тела, в котором Палач являлся ей летом. Губы и линию подбородка, тяжёлого и вместе с тем изящного, она и вовсе могла бы назвать красивыми… не знай она, кому они принадлежат. В них чудится нечто знакомое, но трудно судить, не видя лица целиком.
        Интересно, это его истинное обличье - или просто ещё одна маска?..
        - А волшебник? - щурясь, спрашивает девушка.
        …у Советника была бородка. С другой стороны, никто не говорил, что перед ней не очередной фальшивый облик.
        Но если этот всё же настоящий…
        Таша вдруг вспоминает ещё кое-кого, с кем познакомилась недавно. Кто тоже не расставался с масками.
        - Его до самого выхода занимали важные и, конечно же, добрые дела. Когда он выскочил из дома, времени у него оставалось впритык, однако он не смог пройти мимо старушки, плачущей посреди улицы рядом с неподъёмной корзинкой. Волшебник не только снял заклятие, но и помог бедняжке донести корзину до дома. И когда на его глазах телега с бочками начала трещать по швам, он удержал её от крушения и успешно починил. И когда он услышал причитания лавочника, то снова задержался, чтобы снять проклятие с товара и спасти лавочку от разорения. Да только на свидание волшебник безнадёжно опоздал, а его капризная возлюбленная удалилась незадолго до того, как наш взмыленный добряк вбежал на площадь. Впоследствии волшебник так и не женился, ибо не мог забыть девушку, которую любил и так глупо потерял… К сожалению, к моменту расставания он ещё не успел понять, что его зазноба его недостойна, а призрак несбывшихся надежд способен терзать нас бесконечно.
        - И какова же мораль этой истории?
        - А морали нет, девочка моя. Это правда жизни. Либо ты идёшь по головам и живёшь долго и счастливо, либо помогаешь другим, но теряешь всякое право на личное благополучие. И я рад, что существует религия, которая сулит хорошим людям хорошую жизнь хотя бы после смерти. Иначе очень для многих быть хорошим человеком не было бы никакого резона.
        - У меня иная правда.
        - И это естественно. Абсолютной правды не существует, есть только ситуативная. Более того, у каждого она своя. И ты не вправе осуждать другого за то, что его правда отличается от твоей. - Он легонько пожимает плечами. - Для меня мрак - то, что я есть. Я не был злым. Во мне не жило больше тьмы, чем в тех, кто стал моими братьями и сёстрами. Но мне велели быть тьмой, и я стал ею, и это сделалось моей правдой.
        - На твоих руках кровь невинных.
        - Я не казню невинных. Каждый в чём-нибудь да виновен.
        - Ты убивал людей.
        - Ты судишь меня человеческими мерками. Но я - не человек. Я - один из немногих в этой Долине, кто точно знает, как работает цикл жизни и смерти. Кто наблюдал его. Кто видел, как возвращаются в мир те, кого я считал ушедшими. - Он встаёт, и Таша поднимается следом. Он и так выше её, но она не может позволить ему быть настолько выше. - Я не убиваю: я отправляю в новое перерождение. Дарю очищение. Освобождаю вечноживущие души от бремени грехов и неудачных решений. На время убираю фигурку с доски, чтобы позже она могла вернуться и начать всё сначала. Таковым было моё предназначение… помимо того, чтобы хранить людей от всего, с чем они не могут справиться сами. Таковым оно осталось.
        - Ты призываешь меня не осуждать тебя? Не осуждать зло?
        - Является ли злом нож, яд или пропасть? Быть злым - значит делать сознательный выбор в пользу зла. Зло есть рука, сжимающая нож. Рука, подливающая яд в чашу. Рука, толкающая человека в пропасть. Я же - клинок правосудия. Инструмент в руках высших сил.
        - Ты мог перестать быть им. Когда вас свергли. Когда нужда в Палаче отпала.
        Он смеётся, негромко и коротко; в этом смешке ей слышится ответ, который он никогда не выскажет ей, всё равно неспособной понять.
        - Нужда в нём не отпала. Я не перестану быть им, покуда живу. Не смогу перестать. - Он смолкает, будто бы сболтнул лишнего. Как раз в момент, когда у Таши возникает смутное и, возможно (ей хотелось бы этого), ложное ощущение: он пытался. - Ты жила светлой девочкой шестнадцать лет, и сейчас, когда тебе приходится шагать по тёмной тропинке, понимаешь, что теряешь себя. Я жил тьмой тысячелетие.
        - Между тьмой и светом огромная разница.
        - Две стороны одной медали. Люди отчего-то привыкли считать тьму злом, а свет - благом. И забывают, что огонь и солнце даруют жизнь, но могут сжечь тебя дотла. Что ночь пробуждает чудовищ, но дарит людям покой и отдых от праведных трудов.
        Его слова проникают в душу и разум, ищут лазейки сомнений, нашёптывают, что его правда действительно имеет право существовать. Его вера - не слепые догмы, она подкреплена логикой жёсткой, как броня; и эту броню невозможно пробить - лишь смять целиком, вместе со всем, что за ней скрывалось, но сейчас они не на Равнине, и таких сил в Таше нет…
        - Смотрю, испортил тебе настроение. Прости. - Он улыбается - до боли человечно, с теплом и печалью, которые ей так странно видеть на его лице. - Наши встречи вечно оканчиваются не так, как хотелось бы.
        - Хоть это идёт не по твоему плану.
        - И потому с тобой так интересно.
        - Ты уже знаешь, что я собираюсь делать?
        - Что ты направляешься к моей сестре? - Он отводит ладонь в сторону, и озеро с тихим плеском принимает падающую гальку в себя. - Можешь не бояться. Твои расчёты верны. Я не допущу, чтобы ты погибла… тем более от её руки.
        Той же ладонью он успевает перехватить Ташины пальцы, когда девушка одним прыжком сокращает разделявшее их расстояние и тянется к его капюшону.
        - Тебе так важно это знать? - бесстрастно спрашивает он, окольцовывая её запястья.
        Она пытается вырваться - тщетно - и застывает, вскинув голову:
        - Не считаешь, что врага нужно знать в лицо?
        Он смеётся, не улыбаясь. Тихим, с капелькой горечи смехом, который тоже невероятно странно слышать из его уст. На таком расстоянии, когда её ладонь почти касается его щеки, она должна разглядеть хоть что-то - но вместо глаз, носа, лба видит один лишь непроницаемый мрак: условность сна, предусмотренная его творцом.
        - Я не враг тебе. Ты поймёшь это… однажды. - Ташины глаза ширятся в изумлении, когда его большой палец скользит по тыльной стороне её ладони: лаской столь лёгкой и короткой, что её можно принять за случайное движение. - Ты увидишь моё лицо. Ты узнаешь, кто я. В своё время. Обещаю. А теперь пора просыпаться.
        Небо, озеро и зелёные холмы растворяются в чёрной мгле, а потом…
        Таша уставилась в темноту, чуть рассеянную лунными лучами, лёжа в знакомой кровати с балдахином.
        Память услужливо выдала воспоминания о ментальной пытке, пока сон рассыпался клочками, словно туман поутру.
        Итак, она в своей комнате. В штанах и рубашке, зато босая. И уже ночь… и вроде бы все воспоминания на месте. Или она просто не понимает, чего лишилась? Но помнит же она о «процедуре»…
        Таша внезапно осознала, что темноту рассеивают вовсе не лунные лучи. На потолке играли странные блики - и, взглянув туда, где мог находиться источник света, она увидела птицу. Маленькую, вроде воробья, полупрозрачную, сотканную из тончайших нитей голубого света. Птица порхала под люстрой, оставляя за собой шлейф мерцающих искр, но, когда Таша села в постели, подлетела ближе.
        Девушка протянула руку: птица опустилась на подставленную ладонь, едва ощутимо кольнув кожу холодом призрачных лапок.
        - И что ты такое?..
        Словно отвечая на вопрос, птица взмахнула крыльями и взмыла снова, порхнув к двери. Вылетела из комнаты прямо сквозь дерево, оставляя за собой путеводный след из искр, лунной пудрой повисавших в воздухе, не торопясь таять.
        Всё это было странно - даже для Таши, которая видала вещи куда страннее. Однако в душе почему-то не нашлось места ни подозрениям, ни страху. Даже привычному страху темноты. Может, потому, что она знала: в штаб-квартире ей ничего не грозит. Может, потому, что не понимала толком, бодрствует она или всё ещё спит.
        Встав, Таша вышла в гостиную, неслышно ступая босыми ногами по мягкому ковру, во тьме казавшемуся чёрным. Птицы там уже не было, и лишь мерцающий след тянулся в коридор, вновь проходя сквозь дверь. Он дарил достаточно света, чтобы осветить путь - и удерживать в узде ужас перед мраком, иначе быстро погнавший бы Ташу на поиски ближайшей лампы.
        Девушка долго шла по следу, уводившему в ночь и тишину. Спустившись на первый этаж, увидела, что нить исчезает в золочёном дереве массивных двустворчатых дверей: они вели в зал для торжественных приёмов. Взявшись за ручку, Таша приоткрыла одну из дверей на щель, достаточную, чтобы проскользнуть внутрь.
        Вместо прохладного паркета босые ноги ощутили холодный мрамор. Прежде чем глаза успели привыкнуть к царящему вокруг мраку, портьеры на арочных окнах раздвинулись, заливая зал голубым серебром лунного света.
        - Всё же проснулась, - сказал Алексас, державший птицу на ладони. - И пришла.
        Волшебное создание сложило крылья и исчезло вместе с искрами, вымостившими Таше дорогу.
        - И зачем ты выдернул меня из постели посреди ночи? - спросила Таша, приближаясь к юноше по каменным плитам; кажется, они были розовые, но в полутьме казались серыми.
        Она решила не уточнять, что пробуждение пришлось очень даже кстати.
        - Мы с тобой пропустили Королевский бал. И в Клаусхебере, на приёме у Норманов, ты не соизволила подарить мне танец. - Алексас обвёл рукой просторный зал с колоннами и люстрой, колко сиявшей хрусталём под потолком. - Я решил, это надо исправить… и до того, как мы отправимся к Зельде.
        До того как мы отправимся туда, откуда можем не вернуться.
        Таша услышала эти слова так ясно, будто Алексас произнёс их вслух. Вместо ответа шагнула ему навстречу.
        …она не решилась бы назвать Алексаса приговорённым, чьё последнее желание - закон (пусть даже мысль об этом промелькнула). Но после всего, через что он помог ей пройти, станцевать с ним, если он этого хочет, - меньшее, что она могла сделать.
        Приняв протянутую ему руку, юноша привлёк её к себе. Музыка возникла из ниоткуда: казалось, где-то завели музыкальную шкатулку. Мелодия была механически ритмичной, она звенела нежными переливами колокольчиков, высокими и искристыми. С таким звуком могли бы мерцать звёзды.
        - Что произошло? - спросила Таша, когда Алексас повёл её в танце - это был верс. Свободная рука сама легла на худое мальчишеское плечо. - Мне пытались изменить память, а потом…
        - Я прервал процедуру. Ты отключилась. Наши сообщники здорово разозлились, но согласились с моими доводами, ибо они же являлись доводами разума. Сломать тот блок, что защищает тебя, всё равно невозможно.
        - Ты… остановил их? - В растерянности она задела босым мыском его ногу. - Ларона? Герланда?
        - Ты давно не танцевала. - Алексас сощурился, кружа её по тёмному залу, увлекая за собой - поворот за поворотом. - Не думай о ногах. Не думай о том, о чём тебе не хочется думать.
        Она вслушалась в мелодию, звеневшую в трёхдольном версовом ритме. Вспомнила полузабытое чувство - когда ты полностью доверяешься чужим рукам.
        Запрокинула голову кверху, глядя на хрусталь, сверкавший лунными отблесками под потолком, - и ощутила, как босые ноги порхают сами, почти не касаясь пола.
        …летать можно и без крыльев. Особенно с тем, кто позволит тебе взлететь.
        В глубинах памяти шевельнулось что-то странное. Зал - много больше этого, но тоже погружённый в полумрак. Музыка - похожая и одновременно нет. Руки - другие, но держащие её так же крепко и бережно. Словно смутное воспоминание о забытом сне - или о бале, на котором она была бесконечно давно… Но Таша в жизни не танцевала на балах, не считая тот летний бал в Клаусхебере. И видение было не о нём. Один из бесчисленных снов, которые выветривались из головы поутру? Новые фокусы памяти, надорванной вмешательством Арона?..
        …«твоё прошлое и будущее»…
        Ей вдруг снова вспомнилась зазеркальная тень, очень похожая на особу, привыкшую блистать на балах. Ненадолго: вспоминать о ней Таше не хотелось.
        Тем более сейчас.
        - Знаешь, - слова, слетевшие с её губ, вплелись в звонкое кружево звуков, - я не совсем уверена, сплю я сейчас или нет.
        - Но, если спишь, это хороший сон?
        Темнота пустого зала вокруг мерцала и плыла, казалось, тоже летела в версе.
        - Очень.
        …она и по жизни танцевала во тьме. А он и по жизни был рядом: держа за руку, служа опорой, позволяя порой хоть ненадолго забыть обо всём, что ждало её в этой тьме.
        - Тогда главное, чтобы ты помнила его, когда проснёшься.
        Мелодия уже звенела едва уловимо, тая, словно ночная дымка за окном. Потом и вовсе растворилась в тишине так же, как прежде пришла из неё. Замедлив движение, Алексас и Таша замерли, точно фигурки в шкатулке, у которой кончился завод.
        Отпустив её руку, Алексас отступил на шаг, позволив девушке ощутить пол, больше не уходящий из-под ног.
        - Благодарю, моя королева, - сказал он, не кланяясь.
        - Спасибо, - сказала Таша в ответ.
        Ей хотелось сказать многое. Спасибо за моменты верса во тьме. Спасибо за то, что не даёшь меня в обиду. Спасибо за то, что ты есть. Спасибо за то, что ты рядом; что для тебя я - это я, а не разменная монета или фигура в игре: фигура, до боли и страданий которой никому нет дела, фигура, которой, в крайнем случае, всегда можно пожертвовать.
        Но она сказала простое «спасибо». И по его улыбке поняла: Алексас расслышал в этом всё остальное.
        - Что мы будем делать теперь? Раз не вышло изменить мою память…
        - Мы закрыли её. Так, чтобы твои мысли просто никто не смог прочесть. Ларон добавил нужные чары в твою подвеску. Разрушить те, что уже лежат на ней, не смог, но сумел вплести в них свои. Наши с Найджем теперь заколдованы так же. - Он скользящим жестом коснулся янтарного камушка на её шее. - Да, это будет подозрительнее, чем мы рассчитывали, но ничего не изменит. Расчёт по-прежнему на твоё актёрское мастерство… и на то, что Рассвет захочет поиграть с тобой, прежде чем съесть.
        - И что кто-то из двух амадэев придёт мне на выручку.
        - Именно.
        - Если я не справлюсь, тебя тоже убьют. Ты это понимаешь?
        - Если кто-то захочет убить тебя, ему предстоит иметь дело со мной. И это мой выбор. - Взгляд Алексаса стал очень серьёзен. - Я всегда буду рядом. Что бы ни случилось, где бы ты ни была, ты никогда не будешь одна.
        Таше вспомнились слова Найджа. Вот сейчас, казалось бы, самое время сказать: «Только не переусердствуй». Или: «Только не навреди другим». Напомнить ему о границах, которые он не должен переступать - даже ради неё.
        Но вместо этого она произнесла:
        - Ты ведь знаешь, что я никогда тебя не оставлю?
        Алексас едва заметно наклонил голову, глядя на неё. В ночи глаза его казались темнее обычного.
        - Я хочу помогать тебе, как ты помогаешь мне. Хочу делить с тобой твою боль. Но даже если ты не готов показывать её мне… - Она нашла его ладони, сжала их своими, чувствуя тепло его пальцев и его дыхания, отзывавшееся теплом в ней самой. Поднеся эти пальцы к своей щеке, порывисто прижалась к ним, словно изголодавшаяся по ласке кошка; ощущение сна стирало границы дозволенного и рамки условностей, позволяя наконец выразить всю свою нежность, всю свою благодарность, все чувства к нему, которые она испытывала всё острее, но которым затруднилась бы - а может, просто не хотела - дать название. - Ты не будешь один, пока я дышу. Обещаю. Что бы ни произошло.
        Таша ожидала в ответ улыбку, но он не улыбнулся. Просто склонился к её руке и коснулся поцелуем костяшки по центру. Развернув её ладонь, повторил поцелуй с внутренней стороны, скользнув приоткрытыми губами по коже, прослеживая одну из глубоких линий, что прочерчивали её.
        - У вас длинная линия жизни, моя королева, - произнёс Алексас, прикрыв глаза, выдохнув тихие слова в её ладонь. - Вы будете жить долго и будете счастливы… однажды. - Он опустил Ташину руку, но не отпустил: переплёл свои пальцы с её и повёл девушку к выходу из зала. - Пора заканчивать этот сон. Кому-то нужно видеть другие сны.
        Таша молчала, пока перед ними распахивались двустворчатые двери. Молчала, когда эти двери затворились, выпустив их. Её слегка лихорадило, будто в ознобе, хотя было совсем не холодно - даже босым ступням, мерившим шагами пол.
        Лишь на лестнице она ощутила, как к ней возвращаются самообладание и способность говорить.
        - Алексас…
        - Да?
        Она слушала, как тёмное эхо шепчет вслед его поступи.
        - Ты подаришь мне однажды такой же сон?
        Слова с трудом сорвались с губ. И когда Таша услышала ответ, окативший её ледяной волной, она пожалела, что не сдержала их.
        - Нет.
        Алексас оглянулся прежде, чем Таша остановилась.
        - Подарю другой, - пообещал он с лукавой улыбкой на затенённом лице, увлекая Ташу наверх, крепко сжимая её пальцы. - Лучше.
        Глава девятая. Школа Волшебников и её обитатели
        Когда мужчина, старик и ребёнок приблизились ко входу в Адамантскую Школу, солнце только начинало свой ежедневный небесный обход.
        - Час истины пробил, - заметил встречавший их Иллюзионист шутливо (а может, и не совсем). В ожидании гостей он прохаживался взад-вперёд у калитки. - Сейчас узнаем, достойны ли вы войти в Школу.
        - Вы нас не пригласите? - подозрительно глядя на волшебника, спросила Лив.
        - Пригласить приглашу, но пройти смогут не все. В частности, некоторые тёмные личности, странствующие разумом. - Иллюзионист по-мальчишески ей подмигнул, и Лив удивлённо распахнула глаза. - В Школе ты в полной безопасности. Никто не сможет проникнуть в твой разум… никто из тех, кого не пригласил один из Мастеров. - Он приоткрыл низкую калитку, свитую из медных прутьев, от времени сделавшихся совершенно зелёными. - Итак… Я, Мастер Иллюзионист, позволяю вам войти.
        Лив посмотрела на ждавшую за калиткой пустошь, облитую снежным покровом, из-под которого тут и там торчали обледенелые стебли трав, засохших с осени. Решив, что Школа где-то за пустырём, шагнула за калитку - и замерла.
        Снег и бурьян исчезли. Лив стояла на белокаменной дорожке, которая убегала в дубовую рощу, шелестевшую летней зеленью; в рассветных лучах камни казались перламутровыми, листва - вырезанной из малахита и серебра. Невысокие раскидистые деревья перешёптывались с ветром. Где-то вдали звенели заливистые трели птиц, радовавшихся царившему вокруг теплу. Пахло цветами и тающей летней ночью, жаркой и душистой.
        Сплошной купол из древесных крон пропускал свет столь прихотливо, что Лив не сразу заметила господина Гирена, застывшего в шаге от неё.
        - Такие вот охранные чары, мхм. С той стороны стены видна только голая пустошь. А с этой… сама видишь, - снисходительно произнёс звездочёт с тщательно маскируемым теплом в голосе.
        Лив оглянулась, неуверенно посмотрев на стену, за которой благонадёжно виднелись крыши жилых домов и вывеска «Короны». Девочке хотелось убедиться, что калитка не перенесла её в место, очень далёкое от заснеженного Адаманта.
        - Здесь что, вечное лето?..
        - В этой части сада - да, - подтвердил Иллюзионист, выступив из тени с другой стороны. - А в остальных - зима, весна и осень. Хорошо иметь возможность в любое время полюбоваться цветущей вишней, сорвать свежее яблоко и слепить снеговика, правда?
        - Это… какое-то волшебство, - констатировала Лив потрясённо.
        - Это сотворил Ликбер. - Арон коснулся ладонью шершавой коры ближайшего дуба, тёплой, как кожа. - Его не зря называли Чудотворцем.
        - Мне мерещится или вы ностальгируете? - сощурился Мастер.
        Амадэй ускользающе улыбнулся в ответ:
        - Я так понимаю, нас ждёт Совет Шестерых.
        - Вас - ждёт. - Волшебник взметнул мантией, устремляясь по дорожке. - А вы, юная лэн, проведёте ближайшее время в приятной компании одной из школьниц.
        - Меня не возьмут на Совет?! - вскинулась Лив, торопясь следом.
        - Там будут скучные взрослые разговоры. Гулять по Школе тебе понравится куда больше, чем слушать нас, - заверил Арон, коснувшись её макушки.
        Лив гневно тряхнула волосами, забранными в высокий хвост… а потом вышла из рощи, увидела всё, что ждало впереди, - и, забыв о возражениях, восторженно завертела головой.
        Слева зеленели яблоневые деревья, усыпанные цветами; розовые лепестки летели в ручей, бегущий среди пушистой травы. Справа искрились сугробы; там ручей замерзал, и через него перекинули резной деревянный мост-коромысло, облитый льдом, явно служивший ученикам горкой. Прямо вела цветущая липовая аллея, в конце которой виднелось приземистое белое здание - должно быть, Школа; над ним нависала огромная скала, поросшая соснами.
        - Да здесь целая деревня может поместиться! - Лив пыталась задержать разбегающийся взгляд на чём-то одном, но получалось не очень. Запах лип щекотал ноздри, убеждая в том, что она не спит.
        - Территория Школы велика. - Иллюзионист, щурясь, высматривал кого-то вдали. - А, вот и твоя провожатая…
        Проследив за его взглядом, Лив увидела полненькую девушку, бежавшую по аллее. Приблизившись к гостям, она согнулась в поклоне: как заподозрила Лив, не только в знак почтения, но и от колик в боку.
        - Доброе утро, Мастер, - выдохнула девушка.
        - Здравствуй, Хель. - Иллюзионист улыбнулся так радушно, точно незнакомка приходилась ему родной дочерью. - Лив, знакомься - Хель. Хель, это Лив. На сегодняшнее утро она целиком в твоём распоряжении.
        - Думаю, она не будет скучать, - выпрямившись, серьёзно ответила девушка. Волосы у неё были светлыми, светлее жатого хлопка её бежевого платья, почти белыми. Зато глаза - синими-синими, синее воды и васильков.
        Жестом велев остальным следовать за ним, Иллюзионист направился к липам.
        - Мы скоро, - обернувшись напоследок, сказал Арон.
        - Не натвори, мхм, ничего, - важно бросил через плечо господин Гирен.
        Оставляя девочек на аллее, они двинулись мимо лип к белому зданию Школы и высоким дверям, беззвучно отворившимся при их приближении; на мраморном дереве филигранно вырезали летящего дракона.
        - И всё же поверить не могу, что ты у нас, оказывается, голубых кровей, - тростью отстукивая ритм их шествия, бурчал господин Гирен, когда они вступили в широкие коридоры Школы. Своё любимое детище Ликбер отделал под стать тем, кто им управлял: белый мрамор на полу, белая побелка на стенах, светлое дерево полукруглых окон и дверей, уводивших в классы.
        - Считай, уже нет, - пожал плечами Иллюзионист. - При посвящении в Мастера мы отрекаемся от наших семей, ты же знаешь.
        - И тебе, мхм, позволили это сделать?
        - Почему нет? Я был младшим княжеским сыном. Титул наследовал мой брат. Ко времени моего посвящения он уже был женат и обеспечил род Морли наследником.
        - Но теперь, мхм, вы с Ташей последние представители…
        - Она. - Мастер отстранённо смотрел в тихую пустоту коридора перед собой. Большинство учеников только просыпались и собирались завтракать, и нарушать тишину было некому, если не считать их троих. - Я не Морли вот уже шестьдесят лет.
        - Ваша наставница умерла рано. Гораздо раньше, чем должно, - заметил Арон будто бы невзначай. - Делать Мастером столь молодого волшебника, как вы, действительно было рискованным шагом. Я могу понять тех ваших коллег, что оказались против… но, полагаю, они давно убедились, что ваша наставница сделала правильный выбор.
        Иллюзионист покосился на него с лёгким удивлением:
        - А вы и в самом деле недурны в своём деле, как я посмотрю…
        - Моя святая обязанность.
        - А тот, кто нам противостоит…
        - Нет, он этим даром не владеет.
        - Но ведь есть ещё такие, как вы?
        - Одна Зрящая жива, однако она давным-давно спряталась. Очень далеко и надёжно. И, как я понимаю, заканчивать одностороннюю игру в прятки пока не намерена.
        - Надеюсь. Если она выступит против нас, это будет… печально. - Мастер остановился: коридор упёрся в стену, где на светлом камне красовался барельеф в виде цветка аллиграна. - Теперь вы вступаете туда, где все разговоры остаются в пределах четырёх стен.
        - Мхм, - буркнул господин Гирен.
        - Фигурально выражаясь, - согласился Иллюзионист. - Вход посторонним на Совет Шестерых разрешён лишь в исключительных случаях.
        - Я знаю, - сказал Арон.
        - Я знаю, что вы знаете. Но я хочу, чтобы вы поняли…
        - Что вы и ваши коллеги прекрасно осознаёте всю исключительность и серьёзность сложившейся ситуации?
        На губах Иллюзиониста мелькнула тень восхищённой улыбки.
        - Это я и собирался сказать, - молвил он, поднимая руку. Стукнул костяшками пальцев о белый камень. - Дословно.
        Арочная дверь, которой ещё миг назад не было в сплошной стене, дрогнула под его рукой. Проступив из белого камня, точно из молока, беззвучно отворилась.
        - Добро пожаловать в Круглую Залу Адамантской Школы. - Иллюзионист отступил в сторону. - После вас.
        Арон шагнул вперёд первым. Скользнул взглядом по деревянным стенам небольшого зала - и правда круглого. Задержал этот взгляд на белом, словно кость, стволе дерева, росшего посередине; перевёл выше, на древесную крону, заменявшую потолок. Золотые, в форме звёзд листья росли так густо и смыкались так плотно, что служили надёжной преградой любому дождю, - а те капли, что сумели бы просочиться сквозь них, осели бы на незримом магическом куполе.
        Сделав пару шагов по мягкой траве к ручейку, пересекавшему зал от одного края до другого, амадэй чуть склонил голову: перед теми пятью, что сидели у ручья в плетёных креслах, образовавших идеальный круг.
        - Моё почтение, наследники Ликбера. - Арон вскинул глаза к потолку, и отражённая листва блеснула золотом в его серых радужках. - Давно я здесь не был.

* * *
        - Значит, все ученики живут в этом крыле? - поинтересовалась Лив, пока Хель вела её к скале по кленовой роще, льнувшей к одной из стен Школы, ронявшей пёстрые листья им под ноги. Листья были осенними, но трава под ногами - летней, сочной и зелёной, чем-то напоминавшей мятный мармелад. Так и тянуло сорвать пару стеблей и попробовать их на вкус. - А комнат хватает?
        Стоило Лив высказаться, что ей нравится возвышавшаяся над Школой скала, как её тут же поволокли туда. И помимо того, что скала называется Драконьей, успели сообщить кучу всего другого.
        - Учеников не слишком много, и в Школе всё устроено так, что места всегда хватает всем. В классах тоже, - охотно пояснила Хель. У неё был голос прирождённой учительницы: мягкий, терпеливый, довольно низкий для юной девушки. - Все помещения могут увеличиваться или уменьшаться. Иногда и вовсе появляются новые комнаты - там, где их раньше не было. Большой Зал меняется в зависимости от того, что в нём устраивают… Это же Адамантская Школа Волшебников как-никак.
        - А почему скала называется Драконьей? - спросила Лив, косясь на жилое крыло, оставшееся по её правую руку.
        Надо сказать, знаменитую Школу Волшебников она представляла не совсем так. Или даже совсем не так. Думала, что это будет величественный и мрачный замок, но никак не белокаменный особняк, не слишком большой, уютный с виду.
        - Потому что там живёт дракон.
        - Дракон?!
        - Дракон, - подтвердила Хель невозмутимо.
        Лив во все глаза смотрела на приближавшуюся скалу: к вершине серпантином вилась узкая тропка, окружённая странным каменным карнизом.
        - Но драконы же в Долине больше не живут! Они ведь давным-давно все в горы улетели!
        Вздохнув, Хель завела рассказ, и когда они приблизились к скале, отделённой от Школы всё той же кленовой рощицей, начало истории стало Лив более-менее ясно.
        …когда-то школьный дракон мирно жил в горах со своими сородичами. Но лет двадцать назад одному нехорошему волшебнику для экспериментов понадобилось драконье сердце.
        - Но волшебники же хорошие! - не выдержав, воскликнула Лив. - Это колдуны злые, а волшебники… Они не убивают драконов!
        - Это ты так думаешь, - заметила Хель печально.
        Недоверчиво фыркнув, Лив отшвырнула мыском сапога подвернувшийся под ногу камушек: они с Хель уже поднимались по тропе, вившейся по скале между невысокими сосенками, тепло пахнущими смолой и хвоей. Слетев с края скалы, камень не полетел вниз, а завис в воздухе, среди других камней, окруживших обрыв узким карнизом. Опять магия… Должно быть, Мастера понимали, что запрещать ученикам лазать на Драконью скалу бесполезно, а потому решили обезопасить их другим, более надёжным образом.
        Правда, сам дракон едва ли представлял собой явление более безопасное, чем случайное падение…
        - И что было дальше? - Лив протянула руку, чтобы кончиками пальцев коснуться ежистой ветки сосны, нависшей над самой тропой.
        …дальше, как выяснилось, волшебник отправился в горы и разыскал там дракона, который теперь обитал на скале. Одного из Багровых драконов, которые считаются самыми дружелюбными по отношению к людям: в конце концов, они единственные из всех драконов умели говорить и обладали интеллектом, ничем не уступавшим человеческому. Иные Багровые драконы даже соглашались принять волшебников как своих всадников, служа им, словно боевые кони, как Лессиана служила Ликберу… но это было давно, и вообще, сейчас разговор не об этом.
        Итак, волшебник приманил дракона, и вожделенное сердце оказалось почти у него в руках. Однако он не учёл одного: дракон не особо горел желанием с этим сердцем расставаться.
        - Ещё бы, - фыркнула Лив, мельком оглядываясь через плечо. Школа расстилалась под ними; среди красной черепичной крыши основного корпуса золотилось лиственное пятно, будто в здании проросло громадное дерево. - Он самоубийца был, тот волшебник! Разве непонятно, что дракона не победить?
        - Победить можно, если ты силён, - возразила Хель. - Драконов убивали, и не раз, а этот волшебник был совсем не слабым и жертву выбрал правильно. Кес ведь ещё молодой дракон, неопытный, по драконьим меркам - подросток…
        - Кес?
        - Его зовут Кестрель, но все сокращают его имя до Кеса. Хотя на самом деле у Кеса нет имени.
        - Как… пуф… нет имени? - У Лив не сразу получилось задать новый вопрос: они не прошли ещё и половины пути, а она уже запыхалась. - У всех должно быть имя.
        - У него есть имя, но оно драконье. А драконьи имена никому не известны, потому что тот, кто узнает имя дракона, получит над ним власть. Имя дракона узнаёт лишь тот, кто становится его человеком.
        - Как Ликбер стал человеком Лессианы? - Сказку про это Таша не раз читала Лив на ночь.
        - Да. Как альвы предназначаются друг другу, так некоторые драконы предназначены человеку, а эти челове… люди - ему. Тогда дракон как раз и позволяет им себя оседлать. - Хель опустила глаза, как будто её смутила некая невысказанная мысль. - Но это бывает очень редко: один дракон был предназначен Ликберу, а помимо него ещё только пара колдунов и волшебников удостаивались такого…
        …оказывается, хоть Кес и одолел посягателя на своё сердце (тот выжил, но, если верить Хель, стал прятать обожжённое лицо под маской), волшебник тоже оказался не промах. На память об их встрече дракону остались израненные крылья. Раны были столь серьёзны, что Кес знал - они не заживут. Ему пришлось бы навсегда проститься с небом, а для дракона жизнь без полёта - не жизнь. Но когда он уже в отчаянии собрался уснуть и обратиться в скалу…
        - Обратиться в скалу? - не выдержав, снова спросила Лив.
        - Каких-то драконов убивают колдуны или другие драконы, но остальным гарантирована вечность, которая рано или поздно надоедает. Обычно драконы, желающие умереть, садятся на какой-нибудь утёс, засыпают там навеки и вскоре превращаются в скалу. Только тогда дух их покидает тело, - пояснила Хель так буднично, словно наблюдала этот процесс уже десяток раз.
        - Понятно, - кивнула Лив, под стать ей стараясь не выглядеть удивлённой, про себя с облегчением отметив, что до вершины осталось чуть.
        …и когда Кес уже собрался обратиться в скалу, его обнаружил другой волшебник. Вернее, колдун. Казалось бы, бери драконье сердце тёпленьким, но колдун нашёл дракону применение получше. Он предложил Кесу сделку: колдун поможет ему исцелить крылья, если взамен дракон покинет горы, отправится в Срединное королевство и будет служить его обитателям. Кес согласился, и колдун помог ему добраться до Адаманта, где дракона излечили Мастера - в обмен на обещанную клятву верности людям. Затем Его Величество приказал поселить Кеса на территории Школы и…
        - А при чём тут Его Величество? - всё же удивилась Лив.
        - Это был ещё король Ралендон, последний из Бьорков, - поправилась Хель. - Шейлиреар показал ему Кеса и сказал, что дракон может сослужить хорошую службу короне. - Она грустно улыбнулась. - Только Кес, насколько я знаю, в Кровеснежную ночь даже из пещеры своей не вылез. Он клялся служить людям, а не конкретному королю.
        - Шейлиреар? А он тут… - Лив запнулась, когда мысли, щёлкнув кусочками пазла, сложились в догадку. - Так этим колдуном… который нашёл умирающего дракона… был Шейлиреар Первый?
        - Он самый.
        - И он показал вашего Кеса королю Ралендону, которого потом сверг, когда ещё служил ему?..
        Девушка не успела ответить: тропа сделала последний поворот, и они с Лив замерли на просторной каменистой площадке, с трёх сторон обрывавшейся в пустоту. С четвёртой её обгладывала разверзнутая чёрная пасть огромной пещеры.
        - Кес! - бесстрашно выкрикнула Хель, вглядываясь в пещерный мрак. Что скрывается внутри, понять было невозможно - тьма надёжно окутывала всё. Только слышно стало эхо, передразнивающее крик.
        Лив оглянулась через плечо, на оставленные внизу Школу и город. Белые дома, серебристая рамка дубов вдоль школьной стены, а внутри - четыре квадрата всех времён года: золотисто-красный, светло-цветочный, белоснежный и мятно-зелёный. И посреди всего этого - белое здание с золотым лиственным куполом и Драконья скала…
        - Его нет дома, - вздохнула Хель через какое-то время.
        - Откуда ты знаешь? Может, он просто не хочет выходить, - возразила Лив.
        - Он любит говорить с нами.
        - Вами?
        - Когда я говорю «мы», я подразумеваю «ученики Школы». Все мы - Хранители Даров Кристали, все мы - едины.
        Заученную фразу Хель произнесла просто, но столь убедительно, что спину Лив кольнули мурашки.
        - И что, придётся идти обратно? - спросила девочка.
        - Не думаю…
        Это прозвучало откуда-то сверху. Сказанное странным утробным голосом с мурлыкающими нотками, будто рождённым в горле самого огромного в мире кота.
        Лив вздёрнула голову - и встретила взгляд громадных золотых глаз с чёрными щелями зрачков.
        Дракон навис над ними, обвив хвост вокруг вершины скалы, упираясь в камень четырьмя лапами с зазубренными когтями. Насыщенно-багровую чешую будто выточили из негранёного рубина; на хвосте чешуйки были не больше ладони, на груди - не меньше мужской руки. Полупрозрачные перепончатые крылья дракон прижал к телу, склонив над площадкой широкую, слегка вытянутую морду. По спине его от лба до хвоста тянулась цепочка тёмных шипов: на голове и продолговатой шее - маленькие и редкие, ближе к задним лапам - размером с Лив. Хвост и вовсе венчала шишка из шипов, похожая на булаву.
        - Здравствуй, Кес, - сказала Хель.
        От Лив не укрылось, что девушка едва заметно попятилась.
        - Кто тут у нас? - Дракон заинтересованно вытянул шею; когда он открывал пасть, видны становились белые ровные зубы величиной с человеческую голову. - А, новенькая… Хоррошо…
        Он почти бесшумно соскользнул вниз и вбок, чтобы сесть на самом краю скалы слева от них, свесив хвост за обрыв. Лив внезапно осознала, что не такой уж дракон и большой: где-то с двухэтажный дом от лап до макушки. И выглядел он удивительно изящно, точно кот-переросток.
        Наверное, именно поэтому Лив ни капельки его не боялась.
        Она шагнула вперёд, заглядывая в солнечные глаза. Может, виной тому был драконий взгляд - завораживающее жидкое золото, плещущееся вокруг вертикальных зрачков, - но девочке казалось, будто что-то толкает её в спину, приказывая подойти ближе. Хель обеспокоенно проговорила что-то, однако Лив было всё равно. Единственное, что сейчас имело значение, - чешуя цвета осенней листвы, которой почему-то невероятно важно было коснуться.
        Дракон следил за её приближением, не двигаясь, не щурясь на солнце, ничего не говоря. Лив беспрепятственно подошла к самой его морде, подняла руку, дотронулась кончиками пальцев до сухого и тёплого драконьего носа…
        Жар пробежал по руке, охватил всё тело, - и мир поглотила вспышка золотого света. Лив не понимала, стоит она, летит или падает куда-то; земля под ногами исчезла, и вокруг не осталось ничего, кроме солнечной пустоты. Она хотела, но не могла пошевелиться, и лишь сердце колотилось обезумевшей птицей, а в ушах колокольным звоном гулко звучал стук другого сердца, ускорявшего удары, подлаживавшегося под её собственное…
        Краски реальности вернулись в миг, когда ритм двух сердцебиений слился в одно. Звон в ушах утих, окружающий мир вновь проступил сквозь потустороннее золото - совсем такой, как прежде… И только Лив знала, что всё изменилось безвозвратно. Глядя в драконьи глаза, столь же ошеломлённые, как её собственные, она откуда-то отчётливо, пугающе ясно понимала: теперь её сердце бьётся, не подчиняясь ей одной.
        Хель позади кричала что-то в восторженном ужасе. Лив не было до неё никакого дела.
        «Ты», - выдохнул дракон, не открывая пасти. Его голос не звучал, а просто возникал - прямиком в сознании девочки, минуя уши.
        «Ты, - без слов эхом откликнулась Лив. Пальцы её, лежавшие на багряной чешуе, растерянно дрогнули. - Ты… мой дракон?»

* * *
        - История, конечно, занимательная, - нарушил молчание первый из шестерых, когда речь амадэя подошла к концу. - Но всё же…
        - Слабо верится, что вам так долго удавалось скрываться даже от нас, - закончил второй.
        - И что, эти ваши Воины действительно так хороши в бою, как писали в легендах? - хмуро уточнила третья.
        - Меня больше интересует вопрос, вправду ли передо мной самый сильный целитель трёх Эпох, - рассудительно молвила четвёртая. - Позволите как-нибудь взглянуть на вас в деле? Хотя тут нужен особо тяжёлый случай, а чтобы таковой подвернулся…
        - Что касается чтения, - негромко изрекла пятая, - он действительно лучше меня. Я не могу прочесть его, а я в кои-то веки стараюсь.
        - Я знал, - горестно вздохнул шестой. - А так надеялся получить подтверждение, что даже меня чутьё порой подводит…
        Ожидая вердикта под куполом из золотых листьев, вплетавших шелестящие нотки в журчащую песнь ручья, Арон обвёл взглядом Мастеров, каждый из которых занимал одно из кресел под белым древом.
        Он не помнил никого из шестерых (оно и немудрено). Однако теперь знал всех.
        Мастер Заклинатель. Первый наставник всех волшебников: тот, кто учит, как превратить обычную речь в песню, способную изменить мир. Кто учит, как подчинять Дар движению рук и губ, как призывать на помощь силы природных стихий. Полный мужчина с внешне добродушной улыбкой, с залысинами на макушке и брюшком, что не скрывала даже просторная мантия.
        Мастер Библиотекарь. Тоже один из первых учителей. Он отвечал за чтение, письменность, счёт, краеведение, историю и языкознание: не волшебные, но необходимые каждому предметы. Тихий молодой человек в очках, с тёмными глазами и кудрями, подчёркивавшими бледную, давно не видавшую солнца кожу.
        Мастер Мечница. Третья из тех, кого ученики знают с первого года. Та, кто развивает не ум, но тело. К окончанию Школы все её выпускники обязаны недурно фехтовать: сталь, подкреплённая заклятиями, в бою зачастую полезнее простых чар. Поджарая, точно гончая, женщина с длинной седой косой; неизменно красивое лицо с годами иссекли морщины и несколько шрамов, один из которых разрубал ей бровь.
        Мастер Травница. С ней знакомились на втором году обучения. Та, кто учит дарить жизнь противоядиями, сыворотками и микстурами, - и не учит, но рассказывает, что может её отнять. Яды в Школе Волшебников не варили, в отличие от Школы Колдунов, но их действия и состав заставляли зубрить, пока слова не начнут отскакивать от зубов. За учеников, выбравших специализацию «целитель», Травница могла лично поручиться даже перед королём. Полная женщина с коротко остриженными чёрными волосами, в которых уже пробивалась седина, и светлыми глазами цвета сушёной мяты.
        Мастер Странница, с которой знакомились на третьем году обучения. Учившая творить путевые заклятия и перемещаться в пространстве, а также заглядывать в чужие умы. Тем, кто к этому предрасположен, она рассказывала, как выпустить разум из клетки тела и взглянуть на мир глазами птицы или зверя. Только их - людей в качестве временного пристанища волшебникам использовать не дозволялось. Юная на вид девушка с копной совершенно белых волос; десяток тёмных родинок созвездием рассыпался по её длинному, худому, очень серьёзному лицу, чёлка падала на поразительные сиреневые глаза.
        И Мастер Иллюзионист, последний. Ещё один Мастер, с которым ученики знакомились лишь после двух лет в Школе. Тот, кто учит обманывать глаз и творить вещи осязаемые, слышимые, пугающе реалистичные, - а на деле только воздух, обретший форму. Старый знакомый Вермиллион, когда-то Морли.
        - То, что вы не слышали о нас, немудрено, - повторил Арон озвученное ранее. - Амадэям доступны чары такой мощи, которые из людей мог творить лишь великий Ликбер.
        - Приятно, что вы признаёте заслуги того, кто некогда вас сверг. - Заклинатель сказал это со смешком, но глаза его были жёсткими. - Знаете ли, то, что вы нам поведали, опровергает все наши представления об основателе этой школы. Чтобы он скрыл информацию об амадэях даже от собственных преемников…
        - Я не старался сделать свой рассказ удобным для вас. Я говорил правду. А правда, как известно, порой оставляет после себя неприятный горький привкус.
        Гирен сидел на своём тулупе, привалившись спиной к альвийскому древу Иршен. Древо это посадил ещё Ликбер, а ему семя дала сама Королева Лесная. Белая кора текстурой и блеском походила на шёлк; в шёпоте золотых листьев, сплетавших потолок зала, каждый мог расслышать слова, которые ему необходимо было услышать здесь и сейчас… Правда, для этого с деревом требовалось остаться один на один. Да и не горел бывший магистр желанием прислушиваться к голосу, который в конечном счёте всегда оказывался голосом твоей собственной души.
        Гирен видел, что Арон злил Заклинателя. Очень злил. Мастер Заклинатель давно привык к своему могуществу, к своей власти, к трепету простых смертных перед ними. Не самое положительное качество для Мастера… С другой стороны, Заклинатель никогда этим не злоупотреблял. Просто он, как и всякий житель Аллиграна, помнил: с момента основания Школы Шестеро являлись и являются одной из самых могущественных сил в Аллигране. Некоторые считали, что самой.
        То, что теперь перед Шестерыми стоял человек (или шут его знает кто), проявлявший к ним не больше почтения, чем выказывает король при встрече с Первейшим Предстоятелем[5 - Фактический глава аллигранской кристалинской церкви. Номинальным главой, или Верховным Предстоятелем, является король.], явно выводило Заклинателя из себя.
        - Господа, сейчас перед нами не стоит проблема человеческих качеств Основателя, - пресекла Мечница возражения коллеги, готовые сорваться у того с языка. - Наш король при смерти. У нас есть возможность найти и покарать мразь, которая за это в ответе.
        - И предотвратить новое Тёмное Время, - добавил Библиотекарь.
        - А также спасти милую юную особу, которая однажды сможет подать старому немощному мне стакан воды, - заключил Иллюзионист.
        - Вопрос лишь в том, сумеем ли мы её найти. - Травница задумчиво накручивала на палец прядь коротких тёмных волос. - Ваш Воин ведь прилагает немалые усилия к тому, чтобы сделать это было не так-то просто? Вот именно. И сможем ли мы даже вшестером противостоять ему, если он так силён? Впрочем, я думаю, что…
        - В силах Лиара можете не сомневаться, - просто сказал Арон. - Он всегда был сильнейшим Воином из трёх.
        - А что насчёт вас? - изогнула бровь Странница. Голос её оставался неизменно тих и бесстрастен: казалось, она просто не умеет его повышать. - Вы, соответственно, являетесь сильнейшим Зрящим?
        - Хотелось бы, но увы. - Лицо амадэя непроницаемостью напоминало зеркало. - Сильнейшая из нас погибла.
        - Значит, вы…
        - Второй по силе.
        - А третий?
        - Третья. Она была жива, когда я видел её в последний раз, но ей удалось спрятаться даже от меня.
        - А эта Зельда…
        - Вторая по могуществу среди Воинов. Она уступает Лиару, однако не стоит её недооценивать.
        - А если нам придётся бороться против двух Воинов? Если Зельда и Лиар объединятся? - Мечница подперла кулаком подбородок, глядя на Арона изучающе. - Коль всё так, как вы рассказываете, ситуация возникнет… затруднительная.
        - Не думаю. Лиар никогда не согласится пойти за кем-то. И это только одна из причин.
        - А другие?
        - Лиар здравомыслящий… амадэй. Что бы он ни творил с Ташей и со мной, его целью никогда не будет массовое истребление людей. И сеять хаос в королевстве для него тоже неприемлемо. Как ни тяжело мне говорить это, он всё ещё верен Богине… по-своему. Просто люди для него делятся на тех, кто не мешает, и тех, кто вмешивается. Вторые становятся вражескими пешками в его игре, а эти пешки принято устранять.
        - Что отталкивает меня от него больше, чем от спятившей колдуньи, не сумевшей выдержать груз всесилия и бессмертия. - Иллюзионист обратил взгляд туда, где сидел его бывший ученик. - А ты что притих, Гирен? Поддержи друга… Он твою внучку приёмную спасти пытается, в конце концов.
        - И без меня, мхм, прекрасно справится, - пробормотал звездочёт, блаженно жмурясь, пригревшись в тепле царившего вокруг вечного лета. - Я при нём - так, мальчик на побегушках…
        - Не прибедняйся. Да и мальчик на побегушках из тебя скверный. Вечно жаждал великих дел, вечно артачился, когда тебе давали пустяковые поручения.
        - Ну, - Мечница любовно погладила ножны с оружием, лежавшие на острых коленях, выпиравших под мантией, - к шестому году мы эту спесь из него выбили…
        - Благодарю вас, Зрящий, - отрезал Заклинатель, не настроенный вспоминать о былом. - Нам нужно время, чтобы всё обдумать.
        - Боюсь, у Таши времени совсем немного, - мягко сказал Арон. - Каждый час в обществе Зельды приближает её к смерти.
        - Вы же говорили, ваш брат не даст ей умереть.
        - Не даст. Однако я не хотел бы, чтобы Таша была обязана своей жизнью ему. Лиар привык, что за всё в этом мире приходится платить, и его услуги будут иметь свою цену. Для Таши не самую приятную.
        Заклинатель уже собирался задать новый вопрос, когда Иллюзионист кашлянул, привлекая внимание коллег.
        - Предлагаю провести конфиденциальный Совет прямо сейчас, - изрёк младший из Мастеров, после того как все взгляды устремились на него. - В конце концов, в наших же интересах отыскать виновника покушения на Его Величество как можно скорее.
        - Конфиденциальный совет в присутствии посторонних? - Мечница выразительно посмотрела на амадэя.
        - Нет, конечно. Наши дорогие гости пока прогуляются по школьному саду. Хотя и сомневаюсь, что это поможет утаить, о чём мы говорили. - Иллюзионист даже глаз не скосил на Арона, но сам его голос, казалось, выразительно указал в ту сторону. - О том, что обсуждается на тайных Советах Шестерых, не ведает даже Его Величество. Ему сообщают лишь окончательный вердикт… чаще всего. А потому…
        Волшебник смолк одновременно с тем, как все присутствующие вскинули головы.
        …даже Мастера редко могут ощутить, что неподалёку от них творится магия. Во всяком случае, если не настроены это ощущать.
        Но выброс энергии такой силы, донесшийся откуда-то со школьного двора, не ощутить не могли.
        - Вы тоже это почувствовали? - воскликнул Гирен, от изумления забыв добавить извечное «мхм».
        Мастера дружно повскакивали на ноги.
        К тому времени, как семеро волшебников и амадэй вышли из Школы, источник той самой энергии стремительно спускался с Драконьей скалы. Вернее, источником этим были двое.
        - …и тут я увидела, что у них обоих в груди что-то светится, а потом свет померк, и мы побежали сюда, а Кес полетел, - взахлёб закончила Хель, приволокшая Лив к подножию скалы.
        - Ясно. Свободна, - мрачно резюмировал Заклинатель. Обернулся к Лив, жавшейся к драконьей лапе, и перевёл взгляд выше. - И что теперь прикажешь с вами делать?
        Лив молчала, радуясь, что кленовая аллея отделяет скалу от Школы и её любознательных учеников. Ей и пристального внимания Шестерых хватало, чтобы чувствовать себя неуютно. Да ещё взгляда господина Гирена, ясно говорившего: «Предупреждал же, что драконы любопытных не любят!»
        - Да, святой отец, ваши девочки лёгких путей не ищут. - Иллюзионист подтолкнул Хель по направлению к Школе. - Иди. Будь добра, пока не рассказывай о случившемся никому. Под «никому» я имею в виду никому, не исключая лучшую подругу, которая точно-точно умеет хранить секреты. В противном случае тебя ждёт взыскание, поняла?
        Лив в отчаянии следила, как Хель покорно удаляется по тропинке: присутствие кого-то, с кем её не разделяла пропасть в несколько десятков или сотен лет, хоть немного приободряло.
        - Полагаю, вы получше нашего знаете, что это значит? - продолжил Иллюзионист, взглянув на Арона почти утомлённо.
        - Что жизнь у них теперь - одна на двоих? - Амадэй стоял между Шестерыми и Лив, скрестив руки на груди. Кто-то из Мастеров был растерян, кто-то всеми силами старался растерянность скрыть. - Или то, что Лив теперь… как бы это сказать… наполовину дракон?
        - Я? - вырвалось у девочки. - Наполовину дракон?..
        Когда Мечница без лишних слов ударила её ножнами по руке, Лив вскрикнула. И лишь потом поняла: не от боли - от неожиданности.
        - Больно? - участливо поинтересовалась Мечница.
        - Нет, - растерянно откликнулась девочка, прислушиваясь к ощущениям в локте. - Совсем.
        - А тебе, Кес?
        Дракон безмолвствовал. Он безмолвствовал всё время с того единственного «ты», сказанного Лив на вершине, и это начинало немного тревожить.
        Во всяком случае, у Лив появились основания подозревать, что он отнюдь не в восторге от произошедшего.
        - Теперь у девочки драконий болевой порог? Ну да, - возвестила Травница. - А ведь Альма даже не особо сдерживалась, правда? Как я и думала.
        - Отныне его боль - твоя боль, девочка. Но не наоборот, - ровно пояснил Библиотекарь. - В связке человека и дракона второй становится защитником и принимает все удары на себя. Теперь ты почувствуешь боль, лишь если её причинят Кесу.
        - Хорошо хоть не наоборот. Человеческое тело такое слабенькое… и, что самое прискорбное, чрезвычайно смертное, - заметил Иллюзионист. - От ран и синяков тебя это не защитит, но рядом с Кесом твоя регенерация… В общем, они будут заживать быстрее. А твоё сердце будет биться, пока бьётся сердце твоего дракона.
        - Если только в течение жизни она не разорвёт связь, что сделать очень легко, - криво улыбнулся Заклинатель. - Полагаю, Зря… святой отец… вы помните единственное условие, необходимое для сохранения подобной связи.
        - Что связанный с драконом человек не должен принадлежать другому человеку физически? - Арон улыбнулся в ответ, и в улыбке этой Лив почудилось ехидство. - Помню. Как и то, что именно это условие в конечном счёте нарушил Ликбер.
        - Ликбером руководили объективные причины! Он отправлялся в Бездну, и если бы он остался связанным с драконом, кто знает, что…
        - Однако разорвать связь можно и прежде, чем осквернить себя плотской связью с другим человеком, и даже вовсе без этого. Так что давайте не будем спорить о делах давно минувших дней. - Тон Арона был усталым, но возражений не допускал. - Лучше и правда решим, что с ними делать.
        Лив смотрела на восьмерых взрослых и белое здание, возвышавшееся над верхушками клёнов, облитое по-зимнему ясными солнечными лучами. В поисках поддержки инстинктивно коснулась ладонью драконьей лапы; сразу стало теплее - не только руке, но будто и сердцу.
        …она теперь драконий всадник. Как Ликбер. А драконьим всадникам не пристало бояться.
        - Что тут решать? Из Школы ей отныне никуда. Лично я рад тому, что теперь смогу регулярно кормить её сладостями, - заявил Иллюзионист жизнерадостно и непреклонно. - Летом будет поступать, новая группа как раз идёт под моё кураторство.
        - Мы даже не знаем, есть ли у неё Дар, - досадливо изрёк Заклинатель.
        - Знаем, - возразила Странница. - Я чувствую его.
        - Не говоря уже о том, что доселе с драконами связывались лишь Хранители Дара, - поправив очки, вставил своё веское слово Библиотекарь. - Вряд ли девочка станет исключением.
        - Осталось только, мхм, спросить саму Лив, готова ли она ко всему этому…
        - Да что тут спрашивать? - Бурчание звездочёта заставило Иллюзиониста изумлённо изогнуть бровь. - Лив, скажи, ты хочешь стать волшебницей?
        Девочка стояла, ошеломлённо переводя взгляд с одного Мастера на другого. Сглотнув, попыталась выдавить «да», но пересохшее горло дало осечку; судорожно дёрнула головой, изображая кивок.
        …если честно, она не совсем понимала, на что соглашается и что происходит. Знала одно: если тебе предлагают стать волшебницей, отказываться нельзя.
        В конце концов, так у неё появится шанс спасти Ташу и вылечить маму.
        - Тогда вопрос решён, - широко улыбнулся Мастер Иллюзионист. Повернулся к Арону: - А по поводу вашего вопроса… - Переглянувшись с коллегами, он кивнул, отвечая на что-то, не произнесённое вслух. - Мы огласим решение позже. Дождётесь его в Школе.

* * *
        Вечер второго дня своего пребывания в Адаманте Лив встречала на Драконьей скале.
        День прошёл как в тумане. Сразу после совета в кленовой роще Кес, так и не сказав ни слова, взлетел обратно на скалу, а Мастера убрели на другой совет, перед уходом поручив господину Гирену поводить дорогих гостей по Школе (с учётом, что за возможные происшествия он будет отвечать головой). С другими учениками им посоветовали (скорее приказали) не пересекаться, так что почти весь день они провели в дубовой роще, на уютной поляне неподалёку от входа. Лив только издали, в промежутках меж древесных стволов видела мальчишек и девчонок в одинаковых бежевых одеждах. Те тоже замечали незнакомцев и с любопытством их разглядывали, но подходить не решались. Лив оставалось лишь наблюдать, как они перебрасываются огненными шарами, творят из пустоты иллюзии виноградных гроздьев или тренируются парить в воздухе, как Джеми, - многие школьники явно предпочитали упражняться в магии на свежем воздухе.
        Обеспечить визитёров едой Мастера не удосужились, но Лив не против была поесть зимой свежесорванных яблок и вишен, росших неподалёку (Арон позаботился их собрать). Девочка грызла одно яблоко за другим, пока её не начало мутить, после чего прилегла на траву, постелив плащ вместо простыни, а тулуп вместо подушки. Арон и господин Гирен пытались говорить с ней о случившемся, но она отмалчивалась. Просто потому, что до сих пор не знала, что обо всём этом думать.
        …она никогда не собиралась становиться волшебницей. И драконьей всадницей - тем более. Это Таша с Гастом вечно играли в героев из книжек, а Лив вполне устраивало быть обычной девочкой. Хотя бы потому, что у героев в книжках почти всегда умирали родители и друзья, а этого Лив точно не хотела. Ей хватало и того, что они с Ташей остались без папы. Лив плохо помнила Альмона Фаргори, но даже смутные воспоминания достаточно тревожили её, чтобы осознавать: больше она не хочет никого терять.
        С другой стороны, став волшебницей, она как раз сможет лично защитить тех, кто ей дорог. Вдруг теперь Таша с мамой больше не будут попадать в беду. Особенно если Лив помогут другие волшебники - а они, кажется, всё же помогут. Во всяком случае, она не могла поверить, что Иллюзионист бросит их…
        Зов дракона прозвучал, когда рощу уже окутал вечерний сумрак. Стемнело рано, но это неудивительно: совсем недавно в Аллигране праздновали Ночь Середины Зимы.
        «Иди ко мне, маленькая волшебница».
        Слова прервали дремоту, снова прозвучав в голове: так чётко, так ясно, будто дракон был рядом. Заставив Лив открыть глаза и посмотреть на звездочёта, прикорнувшего у соседнего дуба, и Арона, сидевшего неподалёку.
        - Мне нужно на скалу, - сказала Лив беспомощно.
        Амадэй, неподвижно глядевший прямо перед собой, будто прислушивавшийся к чему-то вдалеке, моргнул и перевёл взгляд на неё.
        - Зачем?
        - Меня зовёт… мой дракон.
        Произносить это всё ещё было странно. Даже учитывая, что это было правдой.
        Арон покосился на блаженно похрапывавшего звездочёта. Бесшумно поднявшись, протянул Лив руку:
        - Идём.
        - А господин Гирен нас не потеряет?
        - Я скоро вернусь. - Амадэй дождался, пока Лив уцепится за его пальцы, и добавил: - Я доведу тебя только до скалы. Дорога наверх безопасна, и я не думаю, что твой дракон хочет видеть кого-то кроме тебя.
        …во второй раз подъём дался как будто бы легче. Может, потому, что дракону он едва ли мог показаться трудным, а Лив теперь была наполовину дракон. И хотя она пробиралась по тропинке в одиночку, да ещё в сумерках, но ни разу не споткнулась.
        Кестрель ждал на площадке рядом с пещерой, свернувшись клубком. Снова молча. И так же молча позволил Лив сесть на тёплый камень под ногами, прижавшись спиной к драконьему боку.
        Какое-то время она смотрела, как в зимних сумерках мерцает огнями далёкий город.
        «Почему я?» - спросила Лив наконец. Без слов - общаться мысленно оказалось так же просто, как вслух.
        «Я не знаю, - сдержанно ответил Кес. - Это не я ррешаю, маленькая волшебница».
        От лежащего дракона исходил жар, будто где-то там, под бронированной чешуёй, вместо крови по жилам его тёк огонь. Слова его отдавались в сознании мурлыкающим эхом, и эхо это действовало… завораживающе. Девочка вдруг поняла, что с трудом удерживается от желания отвечать, тоже раскатывая букву «р».
        «Мне показалось, что тебе… не очень хотелось… обладать своим человеком».
        Дракон фыркнул, и язычок пламени показался из его ноздри.
        «Никогда не мечтал быть чьим-то прридатком. Осознавать, что ты прринадлежишь не только себе… меррзко».
        …как и следовало ожидать.
        На самом деле Лив действительно ожидала, что её опасения подтвердятся. И, наверное, именно поэтому она не расстроилась, а разозлилась.
        «Ну прости. Я не специально. И вообще, мне теперь хуже: кто-нибудь захочет тебя убить, и я тогда тоже умру».
        «Меня убить не так прросто, маленькая волшебница».
        «Прекрати меня так называть. У меня есть имя».
        «Люди, - глаза дракона сверкнули, как жёлтый топаз на солнце. - Вы такие… глупые. Такие… воспрриимчивые к условностям. - Он снова фыркнул. - Имя прреходяще. В дрругой жизни твою душу наррекут по-дрругому, и даже в этой жизни тебя могут звать рразными именами. Однако суть твою никто и ничто не изменит, и волшебницей ты быть не перрестанешь, покуда не уйдёшь в новое перреррождение. Рразве так плохо быть маленькой волшебницей, маленькая волшебница?»
        «Мы же не зовём друг друга “большая мама” или “маленькая дочка”!»
        «Мать и дочь - тоже явления прреходящие. Одно сменяет дрругое».
        Лив только рукой махнула: препираться с драконом на столь зыбкие темы она не собиралась.
        «Ты сказал, что в другой жизни мою душу нарекут по-другому?» - подумав, переспросила она.
        «Если ты не исполняешь того, что должен был, в этой жизни, ты рродишься снова. Верра людей врроде тверрдит об этом».
        «Я думала, это выдумка. Я же не помню свои прошлые жизни».
        «Никто не помнит. И немногие могут вспомнить. Лишь прри опрределённых обстоятельствах… очень особенных. - Кестрель помолчал. - Поверрь, ты ррождалась уже много раз. Как и я, возможно. Люди веррят, что Багрровыми дрраконами становятся те из них, кто в пррошлых жизнях слишком упоррно убегал от человека, прредназначенного им судьбой. Тогда они ррождаются снова, но уже дрраконами, и, встрретив того, с кем им суждено быть вместе, больше не могут от него сбежать».
        «Но любить этого человека они тоже не могут, - возразила Лив. - По крайней мере, так, как люди обычно любят».
        «Именно. Потому что это наказание».
        «А если дракон просто живёт себе в горах и никогда не встречает людей?»
        «Тогда это наказание иного ррода. Потому что с дрругим дрраконом у нас никогда не будет такого единения, как с человеком. И мы обрречены пррожить долгую-долгую жизнь, не зная истинной любви… достаточно долгую, чтобы затосковать в одиночестве и мечтать о смеррти».
        «И ты хочешь сказать, что был обречён любить меня в прошлой жизни?»
        «Даже не в одной».
        Лив, передёрнувшись, запрокинула голову, уставившись в небо, по синеве которого рассыпалась колкая звёздная шелуха.
        «Ерунда какая».
        «Тоже на это надеюсь. Мы, дрраконы, веррим в совсем иное».
        «И во что же?»
        «Прямо над тобой. Звёздный Дрракон…»
        Лив смотрела на звёзды, пока не увидела его: голову, туловище, крылья и длинный хвост, сложенные серебристыми искрами.
        «Мы веррим, что дрраконы, умиррая, не ррождаются вновь, - продолжил Кес. - Но те из нас, кто достоен этого, возносятся в небо, чтобы из наших душ родилась новая звезда. Чтобы мы могли вечность даррить дрругим свет нашего огня».
        Глядя на созвездие, Лив ощутила какое-то странное уважение - ко всем драконам, которые, возможно, сейчас смотрели на неё в ответ.
        «В это, если честно, поверить проще, чем в прошлые жизни, - высказала она. - Иначе я должна была бы помнить хоть что-то».
        «Тебе и в Крристаль трудно поверрить. Ты же не можешь прредставить её такой же… живой, как твоя сестрра, положим».
        «Могу. Дядя Арон нам много о ней рассказывал».
        Из ноздрей Кеса вырвались тонкие дымные струйки; завиваясь змеиными кольцами, они медленно таяли на прохладном ветру.
        «Твой дядя Аррон вообще не пррост. - Дракон сощурился - словно кто-то прикрыл печную вьюшку, за которой бушевал огонь. - Впррочем, чего ждать от одного из Возлюбленных Богиней».
        «А драконы тоже о них знают?..»
        «Моя бабка была с ними знакома. И мы, дрраконы, знаем и помним многое. Только ррасказываем мало».
        «Из вредности?»
        «Знание - опасная сила. Таким существам, как люди, опасно эту силу давать».
        Лив покачала головой.
        «Странный ты, - не удержалась она. - Мне говорили, что Багровые драконы самые дружелюбные по отношению к людям, но ты явно не особо нас любишь».
        Дракон засмеялся: этот смех звучал только в её голове, пока в драконьих глазах плясало янтарное пламя.
        - Мы самые дрружелюбные, это веррно, - ответил он - уже вслух. - Прросто ты не сталкивалась с дрругими дрраконами, маленькая волшебница. Тогда бы и посмотррела, до чего я на самом деле дрружелюбный.
        - Но испытывать его дружелюбие не стоит, - посоветовал Арон, всё же показавшийся на каменистой площадке. - Он остаётся драконом как-никак.
        Кес одарил его довольно прохладным взглядом - насколько в принципе может быть прохладным пламя или расплавленное золото.
        - От амадэя слышу, - рассерженным котом прошипел он. - Зачем пожаловал на мою скалу, некогда Возлюбленный Богиней?
        - И ныне, надеюсь. Я пришёл забрать свою дочь. Она ведь всё ещё моя дочь…
        - Так же как та, кого ты столь усеррдно ищешь? Или же немного иначе? - Дракон склонил голову, насмешливо вглядываясь в мужское лицо. - Ты ррасказал Шестеррым не всё, но кое о чём догадаться им было нетрудно. Дрраконы слышат далеко, амадэй.
        - Тогда счастье Шестерых, что ты умеешь хранить секреты. - Арон не отвёл взгляда. - Драконы ведь никому не рассказывают о том, что знают… кроме своих людей. И тех, кому они приносят клятву верности. Вы ведь не можете её нарушить, верно? Иначе Звёздные Драконы никогда не примут вас к себе.
        - Положим, - негромко выдохнул Кес.
        - И если человек, которому вы принесли клятву, прикажет вам умереть, вы умрёте.
        - Положим.
        В драконьем мурчании снова прорезалось шипение.
        - Жаль, что на драконов не действует никакая магия… чтение в том числе. Мне любопытно, какую именно клятву ты принёс тому, кто пообещал излечить твои крылья. Клятву верности людям - или клятву верности одному человеку? - В глазах Арона желтели отблески драконьего золота. - Конечно, при вступлении в должность Мастера тоже приносят клятву, обязывающую их верно служить короне. Вне зависимости от личных симпатий к Его Величеству. Однако клятва не мешает им скрывать решения, о которых королю знать необязательно. И было бы очень печально, если б Его Величеству Шейлиреару всё же было ведомо, о чём говорится на советах Шестерых… коль уж драконы слышат далеко.
        Некоторое время скала куталась в шелестящую тишину.
        - Наши клятвы - это наше дело. И мы не посвящаем в них даже амадэев. - Громадная драконья лапа шевельнулась, осторожно подталкивая Лив встать. - Тебе порра, маленькая волшебница. Шестерро ждут. Возврращайся завтрра… Я никогда не мечтал прринадлежать кому-то, но нужно уметь прринимать свою судьбу.
        По тропе, серпантином обвивающей крутой каменный склон, спускались в безмолвии.
        - Куда мы? - спросила Лив, когда Арон за руку повёл её по липовой аллее прочь от Школы.
        - Мы ненадолго выйдем в город. Так нужно. Потом вернёмся и заночуем здесь.
        Покладисто приняв информацию к сведению, Лив позволила приёмному отцу дальше вести себя сквозь отрезки ночи: пряный осенний, жаркий летний, а за калиткой - колючий зимний, разливавшийся по всему Адаманту.
        - Вот и вы, - сказал Иллюзионист, ждавший снаружи. Протянул девочке бежевый плащ: такие она сегодня видела на иных учениках. - Надень-ка. Твою верхнюю одежду решили оставить в Школе, вам всё равно скоро в неё возвращаться. - Не дождавшись реакции, Мастер сам накинул плащ ей на плечи, прямо поверх свитера. Нагнувшись, застегнул серебряную пряжку на шее; лёгкая шерсть по уму не должна была защищать от царившего на улице мороза, но Лив мигом перестало быть зябко. Снова волшебство?.. - Идти недалеко, но плащ не помешает.
        - Это же плащ ученика Школы, - тихонько заметила девочка. - А я ещё не учусь.
        - И поэтому Заклинатель успел десять раз отчитать меня за нарушение устава и превышение служебных полномочий, но… когда меня это останавливало?
        Лив весело фыркнула в ответ и, спрятав руки под плащ, посеменила за взрослыми по улицам, пестревшим цветными фонарями. Прохожие не обращали на них никакого внимания: то ли привыкли видеть Мастеров, то ли Иллюзионист воспользовался какой-то магией для отвода глаз.
        - Куда мы? И где господин Гирен?
        - Уже ждёт на месте. Мы бы охотно дали его старым косточкам отдохнуть, но, увы, сейчас он нам нужен… для полноты картины. - В голосе Иллюзиониста скользнули подозрительные сочувствующие нотки. - Мы идём в «Солнечную пичугу». Туда, где вы остановились.
        - И зачем?
        - Видишь ли, вам со святым отцом нужно кое-что сделать. Чтобы Мастера могли принять окончательное решение.
        - И что же?
        - Тебе это не понравится.
        Лив поймала его участливый взгляд - и нервно сглотнула.
        Кажется, она знала, что именно Мастерам нужно от неё.
        В гостинице - ажурное белое здание, невысокое и сказочно красивое, как всё в Адаманте, - Арон кивнул хозяину и беспрепятственно провёл своих спутников наверх. Лив это показалось странным: пожилого мужчину за стойкой отнюдь не удивило, что третий постоялец тридцать четвёртой комнаты, с утра бывший стариком, вернулся юношей… и уже на лестнице она вспомнила, что с ними всё-таки Мастер Иллюзионист.
        В небольшой комнате, отделанной деревом и освещённой магическими лампами, их ждали двое, стоявшие в очерченном мелом кругу у дальней стены, и третий, кутавшийся в плед на кровати.
        - Наконец-то, - нахмурился Заклинатель. - Между прочим, я закончил все приготовления ещё восемнадцать моментов назад.
        - Скоро только монстры родятся, - ответил Иллюзионист, переступая меловую черту, на миг засветившуюся синим.
        Господин Гирен лишь неодобрительно буркнул что-то на постели, плотнее заворачиваясь в плед. Кажется, «вечно этот твой юмор», но Лив не была уверена. Арон и вовсе ничего не сказал: дождался, пока Мастер займёт место в круге подле Странницы и Заклинателя, и указал Лив на стул посреди комнаты.
        - Мы опять будем вызывать его? - шёпотом спросила она, шествуя к своему эшафоту, уже зная ответ.
        - Прости, Лив. - Подходя к ней, Арон выглядел опечаленным. - В последний раз.
        Судорожно сжав кулаки, девочка всё же села.
        - Вы хотите узнать, где Таша?
        - Нет. Мастера желают… посмотреть. Увидеть, с кем им придётся сражаться. Кому подобна Зельда, с которой им предстоит встретиться первой.
        Арон неотрывно смотрел на девочку, не шевелившуюся, затаившую дыхание.
        Момент спустя та скрючилась, словно от боли, и бросила на амадэя недетский, оценивающий взгляд из-под длинных волос, упавших на лицо.
        - Я предупреждал, что звать меня не стоит, - сказал Лиар, выпрямившись.
        - Тогда зачем пришёл?
        - Посмотреть, что заставило тебя забыть о моём предупреждении. Ты вроде уже имел возможность убедиться, что забывать о них не стоит.
        - Где Таша?
        - И ты позвал меня только затем, чтобы задать вопрос, на который я всё равно не отвечу?
        - Я не буду её искать. Я просто хочу знать, где она. Что с ней.
        Тёмный амадэй наклонил голову, и волосы Лив соскользнули с хрупкого детского плеча.
        - Мне её не найти. Ты об этом позаботился. Чем больше я буду к этому рваться, тем надёжнее оправдаю твои ожидания. - Арон стоял, глядя на брата сверху вниз. - Можешь считать, что победил, если хочешь.
        - Даже если победивший имеет право делать с призом, что хочет?
        - Делай, - ответу предшествовало секундное молчание. - Ты не зайдёшь слишком далеко. Не с ней.
        Палач мельком оглядел комнату. Скользнул равнодушным взглядом сквозь Мастеров в круге, невидимых для того, кому они не желали показываться.
        - Добрый вечер, господин Гирен, - радушно произнёс тёмный амадэй. - А вы как относитесь к выходке приёмного сына?
        Старик только яростно мял край пледа шишковатыми пальцами.
        - Смотрю, без особого одобрения. - Палач вновь повернулся к брату. - Ну а если я пожелаю удовлетворить иные из людских потребностей, от которых мы так и не избавились, к сожалению?.. Хотя, может, и к счастью. Без некоторых вещей коротать вечность было бы совсем тоскливо.
        Лицо Арона выражало собой полную противоположность каких-либо чувств.
        - Смотря какие потребности.
        - Предположи.
        - Главная из них - рушить чужие жизни.
        - Эту я уже почти удовлетворил, можешь не беспокоиться. Если тебя устроит другая, только скажи.
        - У твоих игр другие правила.
        - Ох, Арон, Арон. Что ты знаешь о моих играх… Людей, да и нелюдей так легко обмануть. В особенности тех, что сами хотят обманываться. Заверь таких, что на дне лежащей впереди пропасти их ждёт спасение от всех бед, и они сами рванут к краю наперегонки. - Детские глаза пугали недетской усталостью. - Чем больше ты уверяешься, что контролируешь ситуацию, тем меньше управляешь ею на самом деле. Чем больше пытаешься поразить противника неожиданными решениями, тем более предсказуемым становишься. А на этом этапе ты сделал неверно первый же ход… когда решил, удивив меня, отпустить её. - Тело Лив рассеянно качнуло стул на резных тонких ножках. - Тьма хитра, Арон. Тьма мудра. Тьма терпелива. И с ней не стоит мериться силами. Её надо избегать.
        - Чего ты хочешь от меня? Я сдался. Я сказал тебе об этом.
        - Думаешь, я хоть на миг в это поверил? Когда научишься лгать столь же талантливо, как научился недоговаривать, и столь умело, чтобы обмануть меня, зови. У меня есть дела поважнее.
        - Скажи мне, где она! Просто скажи!
        Голос Зрящего сорвался на крик, - и это заставило Палача, уже закрывшего глаза, лениво приподнять веки.
        - Ого. Сколько экспрессии, - слова сочились ядовитой иронией, почти концентрировавшейся в воздухе и капавшей на деревянный пол. - Что, треснула броня? Ложь вообще ненадёжный щит… особенно для тех, кто лжи предпочитает недоговорки.
        Арон молчал. Глаза его были выше, но со стороны могло показаться, что это Палач смотрит на Зрящего сверху вниз; смотрит, как взрослые глядят на завравшегося ребёнка, безуспешно пытающегося скрыть собственную ложь. И, завидев в глазах брата мольбу, Лиар сощурился, чтобы в детских радужках под тёмными ресницами эхом мелькнуло странное выражение.
        - Считай, что она уже у Зельды. И можешь за неё не волноваться, - молвил Палач с мягкостью, так ему несвойственной. - Только я имею право причинять ей боль.
        Мольба исчезла из глаз Арона в тот же миг, как девочка, лишившись сознания, начала сползать со стула. Метнувшись вперёд, амадэй успел подхватить Лив прежде, чем та упала, и, удобнее устроив её на руках, сдержанно произнёс:
        - Надеюсь, вы увидели достаточно.
        Иллюзионист шагнул за границу круга, скрывавшего Мастеров от вражеских глаз. Посмотрел на беззащитное лицо Лив, утратившее всякое сходство с тем, кто совсем недавно вещал устами ребёнка.
        - Весьма, - изрёк он. - Представление оказалось зрелищным, могу вас поздравить… и, что бы вы ни говорили, это было необходимо.
        Арон обвёл взглядом его коллег. Посмотрел на Иллюзиониста, ожидая окончания фразы, задавая немой вопрос.
        Конечно же, амадэй уже знал ответ. Но волшебник всё равно произнёс его вслух.
        - Пока не увидишь это своими глазами, - сказал Мастер Вермиллион, когда-то Морли, - скорее для себя, чем для кого бы то ни было ещё, - у тебя не возникает такого желания это уничтожить.

* * *
        Когда Алексас широким шагом вошёл в гостиную, Таша смотрела на серебряный таз с водой, который Ларон водрузил прямо посреди комнаты. Рядом ждали двое Основателей - и двое из тех троих, кому сейчас предстояло отправиться в логово Зельды.
        - Все в сборе, - молвил Герланд, когда приёмный сын занял место рядом с ним. - Чудно.
        Таша коснулась янтарной подвески на шее, словно пытаясь нащупать серебристый ключ, застывший в солнечном камне. Привычка, привитая с детства, когда в поисках успокоения она трогала мамину подвеску с корвольфом… хотя подарок Советника едва ли мог подарить ей успокоение.
        С другой стороны, если амулет действительно вытащит её из лап Зельды, что бы ни произошло, - и если Советник всё же не тот, кем Таша его считала…
        - Когда отправление? - спросил Алексас.
        - Словно о междугородней карете говоришь, - слабо улыбнулся Найдж.
        - Рад, что кто-то понимает мой тонкий юмор.
        Герланд никак не прокомментировал замечание: просто стоял, не сводя глаз с водной глади. Сегодня все слова Алексаса проходили сквозь уши альва, игнорируясь сознанием.
        После того, что случилось вчера, немудрено.
        «Он просто вошёл и выкрикнул заклятие, и Герланда с Лароном отшвырнуло к дальней стенке, как котят! - восторженно рассказывал Таше Найдж, когда утром девушка осторожно поинтересовалась у колдуна, чем завершилась неудавшаяся процедура по изменению её памяти. - Конечно, они не были готовы, но это какая же силища нужна!..»
        «И откуда такие силы у Алексаса?» - вымолвила Таша со смесью недоумения и гордости за своего рыцаря.
        «Я не много знаю о Двоедушии, - губы Найджа дрогнули, точно он внезапно ощутил на языке горечь собственных слов, - но… Если ему передались колдовские силы Джеми, то, скорее всего, передался и его резерв ментальных сил. Однако и собственные у него никуда не делись… Они есть у каждого человека, вне зависимости от того, колдун он или нет».
        «То есть в итоге его резерв удвоился?..»
        «Выходит, что так. - Колдун побарабанил пальцами по подоконнику; они с Ташей стояли у окна гостиной и смотрели на город, в снежном мерцании казавшийся ещё белее. - К тому же в определённых случаях даже у самых заурядных магов часто происходят всплески силы, которых от них никто не ждёт».
        «Каких случаях?»
        Когда Найдж вновь обратил взгляд на неё, в глазах его странным образом мешались лукавство и печаль.
        «Если всё так, как я думаю, однажды ты догадаешься сама».
        …что он имел в виду, Таша не поняла. Но поддерживать разговор, учитывая болезненную тему, не стала.
        - Сейчас, - молвил Герланд.
        Ещё не утихло свистящее шипение последней «с», а края таза уже вспыхнули колдовским светом. Пронзительно-синим: точно таким горели очертания проруби, пару дней назад переместившей Ташу в штаб-квартиру Венца.
        - Счастливого пути. - Альв с издевательским поклоном отступил в сторону.
        - Удачи, - с улыбкой добавил Ларон.
        Таша опустила глаза, чтобы не встретиться взглядом с волшебником, и уставилась на нижнюю часть его лица, полускрытого маской. Не только потому, что воспоминания о вчерашней пытке было не стереть ни извинениями, ни улыбками.
        …Ларон. Похоже на «Арона» так сильно, что кажется насмешкой. А добавить всего одну букву - и будет Лиарон…
        Прошлым летом она уже думала, что враг может иметь отношение к Венцу. Но если всё это время он просто прятался не в «Тёмном венце», а в «Багряном»?..
        - Я первый. Как прибуду, пошлю сигнал, что всё в порядке. - Найдж выразительно коснулся янтарного перстня, поселившегося на его указательном пальце. - А если промолчу… В общем, будем надеяться, что не промолчу.
        Колдун шагнул вперёд, провалившись в прозрачную воду, чуть прикрывавшую серебряное дно, словно в омут.
        - Если они захотят дождаться всех троих, сигнал не поможет, - заметил Алексас.
        - Что поделаешь, издержки у плана есть. - Ларон повертел на пальце точную копию перстня Найджа. - Но, если по прибытии вы будете молчать слишком долго, мы тут же вытащим вас обратно.
        Таша всматривалась в синеву портала: отражая колдовской свет, неестественно ровное водное зеркало и вправду казалось омутом. Она пыталась сообразить, может ли голос волшебника при должном искажении звучать так же, как тот, что являлся ей во снах.
        …он или нет? Опять она играет в эту дурацкую игру!.. Ей надо бы бояться тех, к кому она направляется, и думать, что позади - надёжный тыл, но как избавиться от мыслей, что доверять нельзя никому, даже Найджу по-хорошему? В её безумном мире только Алексас оставался безусловной константой; он, Лив и Арон, но они сейчас далеко…
        - Найдж на месте, - сказал Ларон, и Алексас, в свою очередь, исчез в синеве чистой магии, заключённой в водное серебро.
        Секунды ожидания тянулись с вязкостью тянучки.
        …он или…
        - Ваш черёд, Ваше Величество. - Ларон воззрился на Ташу доброжелательно и сочувствующе. - И не будьте так напуганы, прошу. Не думайте ни об эйрдалях, ни об амадэе… как ни просто это звучит и как ни сложно это сделать. В конце концов, у вас своих амадэев - двое в рукавах.
        …или…
        Таша закрыла глаза - и шагнула вперёд, проваливаясь в пустоту.

* * *
        - И что, мне правда не будет больно? - нервно спросила Лив, глядя на кинжал с тонким и очень острым лезвием.
        - Даже если бы было, пришлось бы терпеть, - коротко молвила Странница, доставая из воздуха стеклянную мензурку.
        Очнувшись, Лив обнаружила себя в круглой зале с золотым лиственным потолком и белым деревом, росшим в центре. Очень похожим на золотое дерево, увиденное ею с Драконьей скалы посреди черепичной крыши Школы. Сквозь густую шёлковую траву тёк звонкий ручеёк, обложенный камушками; на той же траве расстелили огромную карту Долины, по которой, как ей объяснили, Мастера собирались искать Ташу.
        К счастью, из Мастеров рядом остались Странница и Иллюзионист. Они смущали Лив меньше других. Иллюзионист, если подумать, так и вовсе не смущал.
        - Поскольку определить местонахождение твоей сестры другими способами не представляется возможным, придётся использовать магию крови. - Иллюзионист покосился на амадэя: Арон и Гирен следили за процедурой, заняв кресла под деревом. - Кое-кто умеет хранить свои вещи, как я посмотрю?
        - И очень не любит, когда их пытаются у него отнять, - бесстрастно подтвердил Арон.
        - Не волнуйся. Ты действительно не ощутишь боли. - Иллюзионист коснулся плеча Лив, недружелюбно смотревшей на кинжал в руке Странницы. - А рану я заживлю.
        Девочка глотнула губами воздух.
        Вспомнив, что драконьим всадникам не пристало бояться каких-то жалких порезов, безропотно протянула руку.
        Двое Мастеров и амадэй смотрели, как капли крови с кончика детского пальца заполняют мензурку, пока полностью не закроется дно. Последняя капля запятнала багровой кляксой карту Долины, - и под аметистовым взглядом Странницы поползла куда-то по плотной жёлтой бумаге, не оставляя следов.
        - Точное местонахождение установить невозможно? - спросил Арон, следя за алым пятном.
        - Оно будет в меру точным. Этого хватит, - сказал Иллюзионист. - Если в ближайшие дни Таша не переместится в другое место, всё получится.
        Кровавое пятно наконец застыло.
        Никто из присутствующих не выразил удивления, - даже несмотря на то, что местность эта была всем им хорошо знакома.
        - Что ж, - резюмировал Иллюзионист, - если подумать, для эйрдалей местечко - самое то.
        - Дымчатый Пик, - бесстрастно объявила Странница.
        - Подгорное королевство, - кивнул Арон.
        - Цверги, - прошептала Лив.
        Книга вторая. Добро пожаловать на маскарад
        Человек меньше всего похож на себя, когда говорит от своего имени. Но дайте ему маску, и он расскажет всю правду.
        Оскар Уайльд

* * *
        Она бродит в бледном мире зеркальных теней: призрак, пойманный в изменчивую ловушку безвременья, один из многих призраков, заточённых здесь.
        Стеклянные деревья звенят в такт её мыслям, когда она проходит мимо. Прозрачные, обесцвеченные дома, фрагменты комнат и старых залов выплывают из серебристого тумана то тут, то там. В Зазеркалье невозможно начертить карты - всё равно что бросить горсть пшена в речной поток и надеяться, что зёрна покорно застынут на месте, позволяя зарисовать своё расположение. Но ей не нужны карты, даже не нужно помнить дорогу.
        Куда бы она ни пошла, Зазеркалье в конечном счёте всё равно приводит её к отзвукам мест, где когда-то она жила.
        «Ты никогда не задумывался об иллюзорности людской реальности?» - спросила она однажды единственного гостя, который регулярно её навещал.
        «И об этом меня спрашивает тень, живущая в эфемерном мире, сотканном из осколков нашего», - посмеялся тот, кого люди привыкли называть Палачом.
        «Но ведь только мы - и только отсюда - видим всё таким, какое оно есть. Всю ткань бытия, весь гобелен, сотканный тем, что вы зовёте прошлым, будущим и настоящим. Люди видят крохи сквозь узкую щель и делают выводы, исходя из них, а ты - один из немногих, кто знает, как ошибочны их догадки об устройстве мироздания. Это так… смехотворно».
        «Не более смехотворно, чем твоё существование. Назвал бы его бессмертием, но может ли умереть тот, кто никогда по-настоящему не жил? А раз понятие “смерть” - не про тебя, то и “бессмертие” - тоже».
        Их разговоры почти всегда - танец на осколках, ранящий обоих. И всё равно он раз за разом находит её, а она раз за разом этого ждёт.
        Очень похоже на их отношения в мире живых, если подумать.
        Она выходит из леса, и из тумана выплывают очертания бальной залы арпагенского дворца: колонны, кусок стрельчатого окна, зеркало на стене в массивной резной раме по моде того времени. Следом неизбежно приходят воспоминания - столь отчётливые, что на миг она проваливается в них целиком, снова чувствуя тепло воздуха на коже, ароматы духов и цветов, бархатное прикосновение мужских перчаток к её рукам.
        - …мы с вами не встречались прежде? - спрашивает она, пока мужчина в чёрном, чьего имени она ещё не знает, в танце ведёт её за собой.
        - Как знать. - Он улыбается ей одними глазами: светлыми, ясными, острыми, как заточенная сталь. - В прошлых жизнях, быть может?
        Она смеётся, посчитав этой шуткой.
        Знала бы она тогда, как мало в этом смешного.
        …а потом она уже снова в стеклянном лесу, перебирает воспоминания о своих жизнях, словно четки. Бусина за бусиной, от светлого жемчуга безмятежного счастья до кровавых рубинов того, что случалось потом. По сути, это всё, что ей остаётся, не считая редких встреч с ним.
        Он носил много имён, и ей проще думать о нём именно так - просто он.
        Иногда ей встречаются тени других, кого она знала и любила когда-то, и это приятные встречи (насколько ей дано испытывать приязнь). Но он, да ещё Арон - единственные, встреч с кем ей действительно не хватает. Они вырваны из круга перерождений - и потому до поры лишены теней, что могли бы бродить здесь. Хотя, может, где-то существуют их призраки, рождённые после конца, которого не избежать даже им… но Зазеркалье никогда не сводит её с ними.
        Может, потому ей и не хватает именно их двоих.
        Она подходит к бесцветной раме на бесцветной стене. Сквозь неё смотрит в реальный мир, на ту часть себя, которая шагает в водное зеркало, бредя прямиком в ловушку.
        Это неизбежно. Это необходимо.
        Тариша Бьорк, конечно, не знает, что её ждёт. Не знает всего, что знает зазеркальная тень. Тариша Бьорк прячется от зеркал; но от них и от того, кто властвует над ними, и от жестокой истины, что они скрывают, не спрятаться. Не навсегда.
        Тарише Бьорк полезно будет знать хотя бы часть истины, когда ловушка захлопнется. А той, что когда-то звалась ею - и не только, - весело будет поведать об этом.
        Тень улыбается. Скользит мимо рамы, колонн и ступеней тронного возвышения, тающих на глазах, поглощаемых туманом серебристого небытия.
        …ей так скучно здесь. И беседы с живыми, возможность повлиять на них - одно из немногих развлечений, что ей доступно. Когда представится шанс, она его не упустит.
        Скоро Тариша Бьорк допустит ошибку.
        И тогда будет знать капельку больше.
        Глава первая. В вечной ночи
        Падение было недолгим. Кажется, куда дольше Таша понимала, что выпала не с потолка, а из зеркала на стене, - и теперь уже не падает, а по инерции летит по комнате ногами вперёд.
        Она замерла в воздухе, не ощущая собственного веса. Потом тело будто само приняло вертикальное положение, чтобы ноги могли мягко коснуться земли и опереться на пол.
        - Не стоит благодарности, - сказал Алексас, опуская руки.
        Таша кивнула - всё равно благодарно, - заново свыкаясь с ощущением собственной тяжести. Вернувшийся вес навалился на неё, стоило подошвам сапог коснуться каменных плит.
        Странно, каждый день носишь это тело и не чувствуешь, а ст?ит чуточку побыть невесомой…
        - Вот все и в сборе, - добродушно молвил встречавший их мужчина.
        Он был длинным, точно жердь, с залысинами на седых висках, тонким носом и ртом, узким, как щель почтового ящика. Не эйрдаль - колдун. Во всяком случае, вряд ли он носил тёмную мантию просто для красоты.
        - Картер-энтаро, - проговорил Найдж, - позвольте представить вам Ташу Кармайкл.
        - Безмерно рад знакомству. - Колдун церемонно поклонился. - Прошу за мной. Я провожу вас в ваши спальни.
        - А как же…
        - Ваша встреча с лицами более высокопоставленными, чем я, состоится завтра утром. - Освещая им путь фонарём, Картер прошествовал по каменному полу, не прикрытому даже соломой. В комнате не было ничего, кроме зеркала в резной старинной раме. - Вашу просьбу о соблюдении инкогнито удовлетворили. Для всех, кроме избранного круга лиц, я завербовал вас во время последней отлучки в Долину. Так что не особо болтайте о Венце в своих комнатах: у наших сообщников слух тонкий…
        Даже слишком, мрачно думала Таша, следуя за колдуном по лабиринту погруженных во тьму коридоров. Ей было холодно даже в куртке на меху и плотном шерстяном плаще; казалось, стены и пол этого места источают нечто такое, что пронизывает льдом до самых костей. Запах тлеющих цветов бил по ноздрям так, что Ташу потихоньку начинало мутить. Судя по всему, они очутились в самом настоящем замке: длина переходов, высота потолков и количество лестниц поражали. Узкие окна-бойницы располагались слишком высоко, чтобы Таша могла в них выглянуть, - да и при Картере она едва ли осмелилась бы. Освещать всё это великолепие, видать, было чересчур хлопотно: нигде она не заметила ни единого светильника, факела или даже простой свечки.
        С другой стороны, обитателям этого замка свет и не был особо нужен.
        Таша не сразу поняла, что ей не мерещатся искры на стенах. Чёрный, матовый, грубо отёсанный камень едва заметно мерцал, даже когда на него не попадал свет. Казалось, пробей его тонкую прозрачную оболочку - и увидишь под ней ночное небо, перемигивающееся звёздами, заключённое в каменную клетку.
        После подъёма по крутой винтовой лестнице на самую вершину небольшой башенки колдун распахнул дверь, ожидавшую гостей в конце пути.
        - Комната для юной лэн и Алексаса-энтаро, - объявил Картер. - Слуги вскоре к вам заглянут, принесут дрова и бельё.
        Аромат затхлости и плесени вынудил Ташу поморщиться. Потрёпанный ковёр на полу разменял не один десяток лет, портьеры на окне тоже знавали лучшие времена. Стекло небольшого круглого зеркала на стене было таким мутным, что почти ничего не отражало. Хорошо хоть камин наличествовал, как и широкая кровать с балдахином.
        Всего одна.
        Таша не успела ничего спросить, прежде чем Алексас толкнул её внутрь и, бросив через плечо «благодарю», решительно прикрыл дверь. Одной рукой перебирая чётки, зажёг на ладони волшебный огонёк; обошёл комнату, осматривая каждый пустой угол, заглядывая за портьеры, под кровать и даже в приткнувшийся рядом с ней сундук. Проверил отхожее место старого образца: маленькая ниша с деревянным сиденьем, вонь из которой заглушали лишь узкая дверь да вездесущая цветочная гниль, которой в замке пропахло всё. Простучал столбики, на которых крепился пыльный тяжёлый балдахин.
        Ничего не обнаружив, он пропел пару слов, отчего в воздухе перед ним полыхнула пара огненных символов, - и, когда те истаяли бесцветной дымкой, обернулся к Таше, наблюдавшей за его действиями.
        «Надо же. Даже шпионских безделушек нет. Впрочем, осторожность всё равно не помешает. - Таша кожей ощутила, как нагревается под рубашкой янтарная подвеска - одновременно с тем, как в сознании прошелестел его голос. - Прости, что не предупредил заранее, но для Рассвета мы с тобой любовники».
        - Почему? - только и смогла вымолвить Таша, от изумления забыв, что отвечать должно не вслух.
        Пробный сеанс ментальной связи через украшения они организовали ещё утром, и это оказалось несложно. Требовалось лишь представить образ того, с кем хочешь связаться, сжимая подвеску в кулаке; когда янтарь становился тёплым, сосредоточиться на том, что хочешь сказать, - и собеседник слышал твой голос в сознании так же ясно, как если бы ты говорила вслух.
        «Иначе нас всех раскидали бы по разным концам замка. Членов конкурирующей организации лучше держать подальше друг от друга… на всякий случай. Но над юными влюблёнными, лишь недавно обретшими счастье взаимной любви и не мыслящими жизни друг без друга, всё же сжалились. - Взмахом руки заставив огонёк перекочевать на плечо, Алексас взбил пуховый тюфяк: наверное, проверял на предмет обитающей в нём живности. - Комната Найджа, готов поспорить, расположена как можно дальше от нашей. Посовещавшись, мы решили, что спать со мной тебе будет привычнее, чем с ним».
        Крыть доводы было нечем. В конце концов, в одной комнате с братьями Сэмперами Таша спала не раз и не два. Но всё равно отвернулась, надеясь скрыть смущение, и подошла к окну, чтобы отдёрнуть портьеру.
        Зрелище, представшее взору сквозь заиндевелые стёкла, превзошло всё, что она могла ожидать: просторная лесистая долина с зазубренной кромкой гор на горизонте и заснеженными просторами, голубыми в лунном свете.
        Долина внутри Долины…
        «Мы где-то в Лонгорнских горах. На карты, если помнишь, нанесены лишь ближайшие горы, а дальше - неизвестные земли. - Алексас подошёл ближе, встав за её спиной. - Замок вполне может располагаться в каких-нибудь двадцати милях от Фар-Лойла. Или вообще под горами».
        «Под горами? - На этот раз Таша ответила, как положено: мысленно, сжимая подвеску в кулаке. - А откуда тогда лес и звёзды?»
        «Если думаешь, что амадэю не под силу сотворить такое, ты ошибаешься. - Алексас, щурясь, смотрел на заснеженный лес. - Полагаю, замок выстроили эйрдали ещё до свержения амадэев. В таком месте удобно наслаждаться жизнью… периодически наведываясь в Долину, дабы подкрепиться и обзавестись новыми слугами. Но потом замок нашла Зельда - и прибрала к рукам вместе с хозяевами, попутно немного усовершенствовав».
        «Но неужели…»
        «Конечно, эта долина защищена чем-то помимо природного расположения, - ответил Алексас, предугадав вопрос. - Иначе Зельду нашли бы куда быстрее, чем она того хотела».
        Таша рассеянно взлохматила чёлку, неотрывно глядя на звёздное небо.
        …как там Арон? Получил ли её весточку? Отправился ли за ней? Наверняка он поехал, как только смог; но Ташин след теряется где-то в Броселиане, и теперь найти её будет ой как непросто…
        Впрочем, она не была уверена, что хочет, чтобы её находили. Как бы абсурдно это ни звучало.
        Если стравить Лиара с Зельдой казалось ей очень даже неплохой идеей, то подвергать такой опасности Арона…
        Тишину прервал робкий стук в дверь. Дождавшись крика Алексаса «войдите!», в комнату прошествовали и вежливо поприветствовали гостей две молодые служанки. Одна тут же принялась застилать постель, другая - возиться с камином… и вместо ожидаемого аромата цветочного тления, которым веяло от эйрдалей, Таша почуяла совсем иные запахи.
        «Они… люди?» - удивлённо спросила она.
        «Именно. - Алексас пристально наблюдал за служанками, делающими свою работу. - Скажешь мне, что с ними не так?»
        Девушки были в зимних сапогах и в тулупах поверх шерстяных роб. То ли в комнатах слуг не топили, то ли хозяева замка искренне заботились, чтобы они не простыли.
        В конце концов, больные люди едва ли хороши на вкус.
        …это было предсказуемо. То, что нечисть, хозяйничающая в замке, не снизойдёт до того, чтобы собственноручно прибирать свою огромную вотчину. Но до этой секунды Таша предпочитала не задумываться о том, кого эйрдали и оборотни используют в качестве слуг.
        «Они… какие-то… послушные, - сказала она, когда девушки безмолвно удалились, закрыв за собой дверь. - Их лица…»
        «Будто они всю жизнь только и мечтали служить кровожадной нечисти. - Смяв волшебный огонёк в ладони, Алексас поправил пуховое одеяло. - Верно».
        Приветливо-умиротворённое выражение на лицах, добродушная полуулыбка, застывшая на губах… и наивная пустота во взгляде. Такая пустота бывает у новорожденных, и то далеко не у всех. Таша видела немногих младенцев, однако Лив уже из колыбели наблюдала за окружающим миром живым и крайне заинтересованным взором. Явно размышляя, как в будущем будет интересно исследовать тот или иной предмет с точки зрения обоняния, осязания и вкуса, даже если это окажется редкостной гадостью, а все вокруг будут вопить «нельзя». Особенно если все вокруг будут вопить «нельзя».
        Глаза крошки Лив были куда более осмысленными, чем у этих людей.
        «Эйрдали их зачаровали? Но Орек… когда его очаровывала Кэйрмиль… ты рассказывал, что он…»
        «Вёл себя совсем не так? - Сдёрнув сапоги, Алексас развалился поверх одеяла, раскинув длинные руки. - У Орека Нормана куда более сильная воля, чем ты можешь себе представить. Этим девочкам наверняка внушили послушание единственный раз, а с тех пор время от времени обновляют чары… хотя они и так надолго останутся покорными. Орек же сопротивлялся всё то время, что прожил с Кэйрмиль. А ведь она постоянно держала мужа под ментальным воздействием. - Алексас качнул головой. - Но он любил. Ты удивишься, сколь многому может противостоять искренне любящий».
        «Только вот его жену это не спасло», - тихо сказала Таша, присаживаясь на противоположный край кровати.
        «Орек так и не согласился сам нанять убийцу для любимой супруги. Или подлить яд ей в суп. Хотя Кэйрмиль, полагаю, очень на этом настаивала. Тогда после убийства младших Норманов было бы легко повесить на Орека по крайней мере одно убийство, после чего избавиться от него руками стражников и судей».
        …до чего ужасная судьба: потерять любимую, брата, невестку, едва не потерять племянников и чуть не быть убитым самому. И всё из-за одного-единственного эйрдаля, влезшего в твою постель. А даже когда Арон разоблачил убийцу, вроде бы навсегда изгнав её из герцогского дома…
        «Почему всё-таки Норманы? - спросила Таша в такт своим мыслям, хмуро глядя на пламя, разгоравшееся в камине. - Зачем эйрдалям сдался Клаусхебер? Я могла бы подумать, что чаша - просто месть за клеймо… Что Кэйрмиль предложила подкинуть её Ореку, когда в Рассвете стали думать, кого из герцогов использовать для покушения на короля. - Сама она не видела клейма, которое Арон выжег на лбу Кэйрмиль в наказание за содеянное, однако Джеми некогда описал ей сцену разоблачения эйрдаля во всех подробностях. - К тому же Кэйрмиль воздействовала на его сознание, а это должно было сыграть роль при досмотре памяти… и сыграло».
        «Не спеши с выводами, - качнул головой Алексас. - Мнится мне, в сложностях с досмотром памяти Орека повинна не Кэйрмиль. Во всяком случае, не только она».
        «А кто ещё?»
        «Арон».
        Таша расширила глаза:
        «С чего ты взял?»
        «Он что-то сделал с сознанием Орека, помнишь? Чтобы человек, переживший то, что пережил наш герцог, за одну ночь перестал тосковать и нашёл в себе силы жить дальше… Сомневаюсь, что это было достигнуто путём одной лишь душеспасительной беседы. Арон выстроил в сознании Орека ментальный барьер, но сделал это не так филигранно, как когда менял твою память. Не видел в том нужды. На этот-то барьер в итоге дознаватели и наткнулись. - Алексас зевнул, прикрыв рот ладонью. - Но сомневаюсь, что Зельда стала бы прислушиваться к советам Кэйрмиль, будь они продиктованы одной лишь обидой… А теперь, пожалуй, нам обоим не помешает немного вздремнуть».
        Таша без лишних слов поднялась на ноги, чтобы расстегнуть плащ и привычно занавесить им зеркало. Вернувшись к кровати, скинула куртку, жилет и сапоги; оставшись в штанах, носках и рубашке, рискнула заползти под одеяло.
        От соприкосновения кожи с ледяной тканью мигом стало ещё холоднее. Согреть им постель никто не соизволил.
        - Не лягаться, не пинаться, не храпеть, - предупредила Таша вслух, устраиваясь поближе к краю и отворачиваясь к стене. - И не ёрзать.
        - Может, заодно по старой традиции положить между нами обнажённый меч? - Она слышала усмешку в голосе Алексаса, взбивавшего подушку. - Дабы ты не сомневалась в чистоте моих помыслов?
        - Так и быть, поверю на слово.
        - Премного благодарен, моя королева. Я знал, что вы проявите благоразумие и побоитесь испортить прорезями свой прекрасный новый наряд.
        Слушая треск, сопровождающий танец огня в камине, и разглядывая резьбу, которой неизвестный мастер украсил деревянное изголовье их кровати (странные люди с оленьими рогами танцевали на поляне с альвийскими девами, станы которых облекали лишь цветочные лозы), Таша едва заметно улыбнулась.
        Что ни говори, с Алексасом она даже в логове кровожадной нечисти чувствовала себя не так плохо.

* * *
        - Значит, утром отправляемся за Ташей? - спросила Лив, перескакивая через две ступеньки: жилые комнаты располагались под самой крышей. Гулкое эхо её шагов, разбиваясь о светлый мрамор, разлеталось среди белёных стен.
        Лестница в Школе Волшебников была самая обычная - широкая, каменная, вьющаяся в несколько пролётов через все этажи. Правда, Лив показалось, что после первого пролёта ступеньки на следующих стали не такими крутыми. Будто специально уменьшились, чтобы ей удобнее было по ним бежать.
        Арон кивнул, без труда поспевая следом.
        - И скоро мы вернём их с Джеми домой, да? О…
        Наконец добравшись до третьего этажа, Лив деловито обозрела длинный широкий коридор со множеством дверей, чуть поодаль изгибавшийся под прямым углом. Откровенно говоря, в нём не было ничего особо выдающегося: те же простые белёные стены, светлый мрамор на полу, аскетичные дубовые двери, вделанные в полукруглые арки. Но Лив догадывалась, что внутри самой Школы волшебство просто не кричит о себе, хитро маскируясь за внешним отсутствием красоты и излишеств. Прячется до нужного момента, - и это вызывало в девочке жгучий азарт, подстёгивавший однажды разгадать все тайны этого места.
        - Твоя комната, - сказал сопровождавший их Иллюзионист, открывая ближайшую дверь. - Держи ключ.
        Лив послушно наклонила голову, позволив повесить себе на шею бронзовую цепочку с маленьким ключиком.
        - А где дядя Арон будет спать?
        - В соседней комнате. Не волнуйся, он с тобой посидит, прежде чем уйдёт. Правда, дядя Арон?
        Тот смиренно кивнул.
        - А я не просплю момент, когда нам надо отправляться?
        - Тебя разбудят.
        Вполне успокоенная этим, Лив прошла внутрь, без отлагательств скидывая плащ. Оглядела мансардную комнатку, обставленную просто, но со вкусом, маленькую и очень уютную. Ещё более уютной она стала, когда Мастер взглядом заставил вспыхнуть цветастый светильник. Надо же, ему и заклинаний не нужно, как всем магам…
        - До завтра? - неуверенно изрекла Лив, глядя на волшебника.
        Тот улыбнулся вместо ответа. Прикрывая дверь, чтобы уйти, пожелал ей спокойной ночи.
        - Вы тоже идите спать, дядя Арон, - решительно сказала девочка, присаживаясь на край кровати, сколоченной из сосновых досок. - Я и так засну, а вам завтра тоже рано вставать.
        - Точно заснёшь?..
        - Точно! Это только Таше кошмары снятся, а со мной всё хорошо.
        Амадэй печально усмехнулся. В свою очередь пожелав ей приятных снов, направился к выходу.
        - Дядя Арон, а мы можем попросить Мастеров вылечить ту дурацкую порчу, из-за которой мама не может к нам приехать? - вдруг сообразила Лив. - И по зеркальцу, наверное, с ней отсюда можно связаться, в Школу-то ваш брат не доберётся!
        Арон замер на пороге.
        - У нас в деревне эпидемия, Лив, - сказал он, не оборачиваясь. - Помнишь?
        - То есть маме пока к нам нельзя?.. Но мама-то об этом не знает! Может, пока нас нет, она уже и приедет в Фар-Лойл? Таша же ей писала, где мы, она говорила…
        - Нет ничего невозможного в этом мире, - сказал амадэй тихо.
        Лив смотрела, как за ним затворяется дверь.
        …ладно. Может, дяде Арону пока неудобно просить Мастеров ещё об одной услуге. Но Лив возьмёт да и попросит прямо завтра. В конце концов, если Мастера готовы лезть за Ташей в логово злого амадэя, то уж с насланной им порчей наверняка справятся…
        Довольная, девочка разделась и хлопнула в ладоши, заставляя светильник погаснуть. И когда последние лучики света растаяли во тьме, закрыла глаза, - почти видя, как они с Ташей входят в башню звездочёта, а там мама с госпожой Лиден вдвоём лепят так любимые Лив черничные пирожки.
        Арон постоял за дверью, прислушиваясь. Убедившись, что тишина остаётся тишиной, неслышно зашагал вниз по лестнице.
        Покинув Школу, амадэй прошёл по липовой аллее туда, где у могучего дерева с раздвоенным стволом дожидались его четыре фигуры в тёмных плащах.
        - Девочка в порядке? - спросила одна голосом Мечницы.
        Арон кивнул.
        - Что с драконом? - осведомился он в ответ.
        - Полетит следом за нами, - ответила вторая, подозрительно напоминавшая Мастера Заклинателя. - Не беспокойтесь о дочери, Гирен за ней присмотрит. Не говоря уже о Библиотекаре, Травнице и школьниках.
        - Надеюсь, - сумрачно произнёс Арон и добавил, скорее для себя: - Иначе она таких дел может наворотить…
        - Учитывая, что предстоит воротить нам, - со смешком заметила третья фигура, в которой без труда узнавался Иллюзионист, - её способности в этой области могли бы пригодиться.
        Четвёртая фигура так и не подала голос. Лишь вскинула руки, и с кончиков её пальцев полились потоки синих искр, колючими вспышками отразившиеся в аметистовых глазах.
        - Я пойду последней, - молвила Мастер Странница, когда искры сформировали сияющую арку в человеческий рост.
        Мечница шагнула вперёд, сжимая в ладони рукоять невидимого меча, ждавшего своего часа на поясе. Миг - и Мастер исчезла в синем сиянии. Выждав пару секунд, за ней последовал Заклинатель; затем - Арон, подчиняясь приглашающему жесту Иллюзиониста.
        Искры мгновенно погасли.
        - Для амадэя можно было обойтись и без зрелищных фокусов, - глядя на место, где только что сияла волшебная арка, молвил Вермиллион Морли, сменивший белое одеяние Мастера на обычный костюм зажиточного горожанина. - Не могла сразу сделать нормальный невидимый проход?
        Странница лишь плечами пожала:
        - Для гостей всё нужно делать красиво.
        Мастер Иллюзионист засмеялся, и волшебник с волшебницей шагнули вперёд, исчезая в пустоте.

* * *
        - Сыграй со мной в аустэйн! - требует Лив, повисая на шее у Джеми. Тот лишь бурчит что-то неразборчиво, скрипя пером по бумаге, не отрывая взгляда от страниц позаимствованного у господина Гирена талмуда «Пространственно-временные соотношения: теория и практика».
        - Сыграй!
        - Я занят, не видишь?
        - Сыгра-ай!
        - Ну вот что с тобой делать?! - досадливо восклицает Джеми, когда Лив бесцеремонно дёргает его за кудряшки.
        - Оторвись от трудов научных и обрати внимание на ребёнка, - советует Таша, облизывая палец и перелистывая страницу: до сего момента она мирно читала, лёжа на кровати.
        Хотя Джеми выделили свою комнату, так сложилось, что дневал он у Таши. На практические занятия они с Алексасом уходили в сад, но теорию колдуну-недоучке комфортнее было учить в присутствии своей королевы, равно как и отдыхать. Последнее, правда, случалось нечасто; летом в эти редкие часы Таша обязательно вытаскивала его на улицу, чтобы книжный червь немного проветрился, но сегодня вместе с первым снегом началась зима. Лив же проводила с сестрой всё время, что не забирала школа, немногочисленные домашние обязанности и периодические прогулки с местной ребятнёй.
        Если Лив хоть как-то влилась в Фар-Лойлское общество своих ровесников, Таша и её рыцари предпочитали проводить свободное время втроём. Ребят их возраста в деревне жило не так много, а с теми, кто жил, им было неинтересно. Джеми не мог разговаривать с людьми, что не в силах были легко поддержать беседу о восстании Заречной сто сорок восьмого года Третьей Эпохи Аллиграна. Алексас считал ниже своего достоинства общаться с деревенскими молодцами и соблазнять деревенских девиц. На Ташу местные девушки смотрели, как на инородный элемент: слишком чуждый, слишком выделяющийся. Привечать ухаживания местных парней она не собиралась: после всего пережитого было не до того.
        Что в школе, что на деревенских празднествах парочка добровольных изгоев не задерживалась дольше необходимого. Спеша домой… или куда-то ещё. Но главное - вдвоём.
        С третьим, всегда наблюдающим с задворок сознания.
        - Так я должен развлекать твою сестру, пока ты спокойно изучаешь труды научные?!
        - У меня не труды и не научные. - Таша достаточно хорошо знает Джеми, чтобы понимать: тот не издевается. Больше всего мальчишку возмущало, когда его заставляли отдыхать, пока другие проводят время с пользой. И попробуй убеди его, что нельзя учиться круглосуточно. Если бы их с братом тело не брало своё и не вырубалось в какой-то момент прямо над очередной книгой, он бы, кажется, и не спал вовсе.
        - А что?
        Таша поднимает книгу так, чтобы её рыцарь рассмотрел обложку.
        - Что ещё за «Лунный ветер»? - хмурится тот.
        - Свежий роман Акурида. Он рисует книги в гравюрах… новое веяние. Этот сделан по истории писательницы Сафори, и он про вымышленный мир, очень непохожий на наш.
        - И ты читаешь такую ерунду?! Там же текста - три странички!
        - Побольше. - Таша снова разворачивает книгу к себе. - В обычных книгах авторам приходится описывать внешность героев, их действия… место, где действие разворачивается. Здесь всё нарисовано, и появляется возможность печатать одни диалоги. Которые в данном произведении многие хвалят.
        - Да ну?
        Облизнув палец, Таша перелистывает пару страниц, возвращаясь назад.
        - «Месть может только разрушать, - зачитывает она, - и самого мстителя она разрушает в первую очередь».
        - Банально, но верно, - неохотно соглашается Джеми.
        Таша снова облизывает палец.
        - «Что такое осуждение всего мира, - продолжает она, вернувшись ещё чуть раньше, - против боли того, кого любишь?»
        - Я бы поспорил.
        - Когда у тебя будет любовный опыт - поймёшь, - снисходительно бросает Таша, листая до следующей загнутой странички. Сама она подобным опытом, правда, пока тоже не умудрена… но представить себя на месте героев, вынужденных выбирать между счастьем близкого человека и осуждением общества, могла легко. - «Любви, огня и кашля от людей не утаишь».
        - Опять про любовь?!
        - Бее, - смешно морщась, подтверждает Лив.
        - Любовь - двигатель жизни, - замечает Арон, переступая порог. Он всегда знал, когда дети сидят без дела, и в таких случаях всегда входил в комнату без стука. - Всё в этой жизни делается ради любви, пусть иногда это любовь не к одному человеку, но к людям вообще. Или к деньгам. Или к некоей далёкой цели… если говорить о людях, которые двигают историю.
        - Любовь к деньгам - не настоящая любовь, - заявляет Лив, бесцеремонно вскарабкиваясь на колени Джеми.
        - О, у тех людей, о которых я говорю, это даже не любовь. Это страсть, мания… которые всё же суть разновидности любви, пусть и фальшивой. - Арон присаживается на кровать рядом с потеснившейся Ташей. - Всё дело лишь в том, что для чувств своих они избирают неверный объект поклонения.
        Джеми сосредоточенно грызёт губы, прежде чем вскинуть голову:
        - Святой отец, я тут заглядывал в учебник истории и наткнулся на раздел про свержение амадэев…
        Таша поспешно садится. Хотя, возможно, ей только чудится, что светлые глаза приёмного отца темнеют.
        - Не сомневаюсь, - произносит Арон, пока снежинки тают на его плечах. - Великая глава нашей истории. Повествующая о том, как шестеро алчных и властолюбивых мерзавцев были убиты, несмотря на упорное сопротивление и Адамант, сожжённый в ходе битвы.
        - Я подумал…
        - Что мне пора рассказать историю до конца?
        Под взглядом амадэя Джеми едва заметно съёживается:
        - Простите, я не хотел…
        - Не волнуйся. Дерзостью не сочту. - Арон отворачивается, глядя в тёмное окно. - Стало быть, тебя интересует та ночь.
        Мальчишка опасливо кивает.
        Пристроившись под бок к амадэю, Таша по-кошачьи бодает его лбом в плечо: не желая оставлять Арона наедине с тем, что сейчас всплывает из недр его тысячелетней памяти.
        Приобняв её рассеянным, едва ли осознанным жестом, какое-то время амадэй молчит.
        - Мы ждали, что это случится, - наконец заговаривает он негромко и неторопливо. - В тот год нам пришлось тяжело. Раньше Воины контролировали погоду в Долине, но в тот год, даже объединившись, не смогли ничего сделать ни с летней засухой, ни с затянувшейся зимой. Что-то сопротивлялось их силам… будто природа вдруг стала обладательницей собственной злой воли. Логичным следствием явился голод, и по всей Долине вспыхнули междоусобицы. Люди дрались друг с другом за зерно и скотину. На дорогах хозяйничали разбойники, надеясь добыть себе хоть немного еды. Перепуганный народ хлынул в города, где и без того не хватало пищи… Нам приходилось закрывать городские ворота, а отчаявшиеся люди пытались взять их штурмом. - Арон прикрывает глаза - даже сейчас, шестьсот лет спустя. - А довершили дело тиф и ведьмина лихорадка. Мы лечили и кормили тех, кого могли, но нас не хватало на всех.
        - Ужас, - содрогается Лив, и Джеми неуклюже гладит девочку по голове; Таша улыбается сестре, но улыбка выходит натянутой.
        Она, росшая в один из самых благоприятных периодов в истории Долины (спасибо Его Величеству Шейлиреару), может только представить, каково это: война, голод и эпидемия. И одна мысль о подобном кошмаре бросает в дрожь даже её, что уж говорить о ребёнке.
        - Естественно, после такого власть амадэев пошатнулась, - продолжает Арон. - Особенно после того, как Ликбер вызвался помочь нам наколдовать дождь… и преуспел. После этого его авторитет вознёсся до небес, а наш - рухнул почти окончательно.
        - А как вы с ним познакомились? - в голосе Джеми пробивается благоговейная хрипотца. - С Ликбером?
        - Все маги, стоило им закончить обучение, представали перед амадэями для назначения в тот или иной город или деревню. Тогда на каждую пару деревень должен был быть свой маг… В то время ещё не существовало деления на колдунов и волшебников. Даже Школ не было. И знания обычно передавались от учителя к ученику. - Таша знала, о чём он: до появления Школ старые маги, чувствуя приближение конца (ещё одна привилегия обладателей Дара), выбирали себе преемника и учили его всему, что знали. Для одарённых детей то была единственная возможность стать настоящим магом. - Но вот однажды из ничем не примечательной деревеньки…
        - Шеловки в Заречной, - уточнил Джеми с трепетным придыханием. - Там, где сейчас Заречная, точнее.
        Таша лишь фыркает снисходительно, устраиваясь поудобнее: в объятиях Арона ей так уютно и тепло, как прежде бывало только в маминых, и ещё чуточку теплее. Должно быть, от чувства абсолютной защищённости, которое всегда появлялось рядом с ним - и которого не могла подарить даже мама, не говоря уже о родном её отце.
        - …к двум нашим сёстрам, правившим Арпагеном и окрестностями, прибыл красивый улыбчивый юноша. Светловолосый, зеленоглазый… чем-то на вас с Алексасом был похож…
        Как Джеми ни силится, сдержать горделивой улыбки он не может.
        - …и силён, как два мага, уже тогда. Арпагенский Воин… её звали Зельда… назначила его штатным магом в городскую стражу. Как выяснилось позже, чтобы держать поближе к себе. И на досуге часто с ним встречалась.
        Глядя на амадэя снизу вверх, Таша ширит глаза:
        - Она что… с ним…
        - Нет, иначе мы бы об этом узнали. Она помнила, что бывает с избранниками амадэев, нарушивших запрет. И слишком любила его для этого. - Арон недолго молчит. - Ей довольно было простого человеческого общения. Осознания, что у неё появился друг, почти равный ей. Примерно то же, что у нас с Лори. Но если Лори не интересовали секреты магического искусства, то Ликбер попросил Зельду обучить его заклятиям, о которых ему могла поведать только она… по-дружески.
        - А разве маги знали не всё, что знали вы?
        - Тогда разделений на уровни ещё не существовало, но, если считать по нынешним меркам, маги обходились заклятиями до седьмого уровня включительно. Это не мешало им изобретать собственные заклинания, и всё равно в те времена человеческие маги были сильно ограничены в возможностях. Мы передали им далеко не всё из того, что знали и открыли сами. В основном потому, что эти знания могли убить неосторожных, и потому, что, попав не в те руки, они грозили обернуться великими бедами… но отчасти и потому, что мы считали истинное магическое мастерство привилегией амадэев.
        - Но это…
        Джеми осекается, спеша прикусить язык, - забыв, с кем имеет дело.
        - Нечестно, хотел сказать ты? - Амадэй спокойно кивает. - Верно. И я снова повторю, что понимаю Ликбера. Понимаю, почему он решил, что век амадэев истёк.
        - Зельда сообщила ему всё что знала, да? - спрашивает Таша тихо.
        - Почти. Ликбер схватывал всё на лету, и это опьяняло Зельду, подталкивало рассказывать ему о заклятиях сложнее, сложнее… Их дружба продлилась десять лет, и за это время Ликбер достиг таких успехов, что ни один людской маг не смог бы с ним сравниться. И, конечно, всё узнаваемое он скрупулёзно записывал. В какой-то момент он подал в отставку, сказав Зельде, что хочет повидать Долину. Та, конечно же, отпустила его - как иначе? К тому же его присутствие причиняло ей не меньше мук, чем радости… Разлука должна была помочь ей справиться с недозволенными чувствами. И Ликбер отправился в путешествие по Аллиграну, разъезжая по деревням и сёлам, демонстрируя их жителям своё могущество… после чего предлагал детям с Даром идти к нему в ученики. Кто-то боялся нарушить многовековую традицию: как так, вместо одного преемника набирать целую ораву? Однако многие соглашались.
        Через несколько лет первые ученики Ликбера Великого были готовы выйти в люди. Затем Ликбер заинтересовался драконами, отправился в горы, чтобы изучать их… И стал всадником одного из них. Подобные истории случались прежде, всего пару раз… но если перед другими всадниками народ трепетал, то Ликбера стал боготворить. Он умел произвести на народ впечатление. Правда, вскоре он полюбил девушку по имени Лина, а как известно, либо дракон, либо человек. Ликбер решил не упускать ни того, ни другого и разорвать связь с драконом тогда, когда в ней уже не будет нужды. А пока обручился с Линой и предоставил ей терпеливо ждать будущей свадьбы.
        - И как ко всему этому относилась Зельда? - говорит Таша, остро чувствуя жалость.
        - Ненадолго вернувшись в Арпаген из своего затянувшегося странствия, Ликбер объявил ей, что навсегда уезжает из города, дабы открыть в Адаманте свою Школу. Лет через пять, когда всё устроится, он разорвёт связь с драконом, чтобы жениться. В том, что невеста его дождётся, Ликбер не сомневался. Он уехал, и некоторое время спустя Зельда узнала, что народ шепчется о восстании, о том, что наше время ушло… с подачи её возлюбленного. И ей стало очевидно то, о чём сестра-Зрящая твердила уже давно: дружба с Зельдой для Ликбера давно уже превратилась в средство достижения цели. Стать величайшим магом Аллиграна. Отнять знания у амадэев и передать их людям, чтобы нужда в нас отпала. - Арон неотрывно смотрит прямо перед собой. - Зельда и прежде чаще всех нас сомневалась в своей миссии. Задумывалась в судилище, что люди не заслуживают нашей защиты. А после всего этого стала стремительно погружаться в болото отчаяния и злобы. Она злилась на Ликбера за обман и на подданных за неблагодарность. Она злилась, что лживого ублюдка, учившегося у неё, народ почитает как нового святого, а от неё хочет избавиться, словно
от постаревшего сторожевого пса. Она отказывалась признавать, что ей нужна помощь, и отдалилась от всех нас. Особенно от меня и Лиара: ведь в нашей жизни уже появилась Лори, одна из первых Ликберовых учениц. И она ничего не говорила, но я заглядывал в её разум… видел, как вместе с человеком, которого она любила и который предал её, она с каждым днём всё сильнее ненавидит человечество в целом. К чему заботиться о существах, которые, будучи не зверьми, но разумными созданиями, творят то, что приводит их в наши судилища? Убийства, грабежи, насилие… Жадные, злые, коварные, жестокие выродки. Не помнящие добра, которое им сделали. Не ценящие, что мы положили жизни на алтарь служения им. Наверное, когда-то люди были лучше, но века благоденствия под правлением амадэев испортили их…
        Джеми сидит, глядя на амадэя с потрясением, явно пытаясь совместить облик легендарного Ликбера из своей головы с тем Ликбером, о котором рассказывает Арон. Сам Арон смотрит в окно, где белыми мотыльками мечутся на ветру снежинки; смотрит, пока Таша не касается кончиками пальцев его руки, лежащей на её плече.
        Этим прикосновением она возвращает в его глаза тёплые краски жизни - и (Таша очень надеется) заглушает сомнения, которые не могли не отзываться в нём холодным эхом.
        - А потом был этот дождь. И дамнары, прорвавшиеся из Бездны, - тут же продолжает амадэй. Таше стыдно за собственный интерес, не позволяющий прервать его: ей не хочется заставлять Арона рассказывать о том, что даже сейчас причиняет ему боль, но не дослушать рассказ она не может. - Кристаль говорила о Бездне и о тварях, обитающих в ней, но не о том, как с ними бороться. Мы и представить не могли, с чем столкнёмся. И слабейший дамнар страшнее, чем висп из Белой Топи. Первый из них, на нашу беду, объявился в окрестностях Арпагена. Наши сёстры попытались его остановить, но оказалось, что тварь куда сильнее, чем кажется, и тогда Зельда решила сжечь её… магическим огнём, изобретённым ею самой. Пламенем Кейзелиды. Джеми столкнулся с ним в штаб-квартире Венца… летом.
        - Огонь, испепеляющий живых существ, не трогая остального, - едва слышно бормочет тот, нервно качая на коленях притихшую Лив. Таша испытывает странную гордость, когда понимает: сестра слушает рассказ без малейшего страха.
        - После Зельда убеждала нас, что не рассчитала силы. Однако факт в том, что огонь вспыхнул по всей деревне. И твари от этого не было ровным счётом ничего: так мы выяснили, что дамнары неуязвимы для большинства наших заклятий. Зато сотня человек… женщины, дети, старики… - Арон прикрывает глаза. - Это стало последней каплей. Той искрой, из которой Ликбер раздул пожар восстания. Особо фанатичные его соратники даже вывели теорию, что дамнары находятся под нашим контролем и что сами мы одержимы иными из них. Что от истинных Возлюбленных Богиней, Избранных Кристалью, защитников рода людского, остались лишь бренные оболочки… которые надо уничтожить. - Мягко отстранив Ташу, амадэй встаёт. - Во что бы то ни стало.
        - И что было дальше? - спрашивает Таша, хотя какая-то её часть не слишком хочет об этом знать.
        Арон смыкает в замок руки за спиной, вглядываясь в зимнюю тьму, леденевшую за стеклом.
        - Нам было известно о настроениях наших подданных. И мы не могли просто убить Ликбера. Осудить его было не за что, мысль о тайном убийстве нам претила… Да и, решись мы на него, сторонникам Ликбера не составило бы труда свести концы с концами, что лишь подогрело бы ненависть к нам. Так что мы собрались вшестером, чтобы обсудить положение дел - в Адаманте, в нашем с Лиаром судилище. А некоторое время спустя обнаружили, что к судилищу стекается народ… с оружием в руках, возглавляемый Ликберовыми учениками. - Амадэй бесстрастно смотрит вперёд, точно во мраке ему открываются картины былого. - Пятеро из нас сказали, что нужно бежать. Конечно, мы могли расправиться с восставшими, но что бы нам это дало? Участь тиранов? Вечность правления огнём и мечом? Мы приняли, что наше время истекло, мы согласны были уйти… да только Зельда вдруг прыгнула из окна. К тем, кто осмелился бросить нам вызов. И обнажила меч, - голос Арона ровный, но паузы становятся всё дольше; Таша жалеет, что не может снова ободряюще коснуться его руки. - Мы прыгнули следом. Мы пытались её остановить. Сперва - одними словами. А Зельда
хохотала и рубила без разбору, и кричала, что вот она, та участь, которой достойны наши подданные: кровавая баня и хищные твари, хозяйничающие на просторах Аллиграна. История повторяется, пятьсот лет назад творилось то же самое - а значит, так надо; значит, лишь через страдания и страх к людям приходит очищение; значит, нужно дать им то, чего они заслуживают. И тогда вернётся то, с чего мы начинали, вернётся золотой век, царивший сотни лет нашего правления…
        Арон замолкает, и Таше, научившейся определять душевное состояние амадэя по цвету его глаз, становится жутко.
        Его глаза тёмно-зелёные. Цвета болотных вод.
        - Вы убили её? - тихонько спрашивает Лив.
        - Нет. Хотя после я не раз жалел, что не убили. Одна из нас… Зрящая, правившая Нордвудом, сильнейшая… встала между Зельдой и очередной жертвой. Наверное, она пыталась обезвредить Зельду, но не рассчитала, что против себе подобной нужно затратить больше сил. Или просто не смогла причинить боль названой сестре. Или надеялась, что рука Зельды дрогнет… Но, как бы там ни было, та не отвела меч. - Амадэй чуть поворачивает голову, равнодушно глядя на белый камень стен. - Думаю, Зельда хотела остановиться. Просто не успела. Но она опустила меч после… и исчезла, прежде чем кто-либо из нас смог что-либо сделать. Лиар вытащил нас из города, как и тело нашей погибшей сестры. Где-то в лесах вокруг Адаманта мы вырыли могилу… а когда закончили, Воин погибшей попросил Лиара убить его.
        - Так погибшая Зрящая… была из пары, полюбившей друг друга?
        Таше неловко за вырвавшийся глупый вопрос, неловко вмешиваться в трагический рассказ, но Арон относится к этому совершенно спокойно.
        - Да. Сильнейшая Зрящая - со слабейшим Воином-мужчиной. Сильнейший Воин, Лиар, - со вторым по силе Зрящим. И самая слабая пара - средняя Зельда и её сестра, третья по силе среди нас. Удачный расклад… в какой-то степени. Учитывая, кто именно в итоге обратил свои силы во зло. - Арон скрещивает руки на груди. - Лиар удовлетворил просьбу нашего брата. Мы похоронили его вместе с любимой, и дуб, что Лиар прорастил над их могилой, растёт на том месте до сих пор. Оплёл тела корнями вместо гроба. А когда мы вышли из леса, Адамант был в огне.
        - Зельда?..
        - Выждала достаточно времени, чтобы мы ушли из города, и оставила людям свой прощальный привет. Лиар погасил огонь, но город успел выгореть почти дотла: тогда каменными были лишь дома в центральном квартале. Уцелела только Школа: магия Зельды не пробила защиту Ликбера. Мы вернулись в изгнавший нас Адамант, но спасать там было уже некого. Мы дошли до нашего судилища: трое, оставшиеся в живых и верные своему предназначению… и там, на пепелище, поняли, почему должны жить дальше. Если мы уйдём, кто остановит Зельду? Но пути наши разошлись… там же. - Арон опирается ладонями на подоконник. - Там, у судилища, открылась правда… о том, как и почему умерла Лори. Там Лиар поклялся посвятить жизнь мести, а сестра Зельды, не решившись встать на чью-либо сторону, отправилась своим путём - в альвийские леса. Думаю, там она и здравствует до сих пор… во всяком случае, я почувствовал бы её смерть. Лиар на время исчез в неизвестном направлении, а я… я отправился в своё странствие по Аллиграну, продлившееся сотни лет. Скитался по деревням и городам, лечил больных, воскрешал ушедших, судил тех, кто смог уйти от
закона, истреблял монстров в меру своих скромных сил… возвращал веру тем, кто её утратил. Но задержаться где-то надолго неизбежно влекло за собой риск того, что Лиар узнает об этом - и начнёт очередной этап игры, в результате которого у меня отнимут тех, кого я полюбил. Я раз за разом зарекался к кому-либо привязываться - и раз за разом оступался, потому что был одинок как никогда. И понимал: если я отрекусь от любви к людям, чем я буду лучше Зельды?.. А ещё был и оставался неисправимым эгоистом, всякий раз надеясь, что Лиар уже наигрался. Но любая отсрочка новой игры, сколько бы она ни длилась - месяц или полвека, - была лишь отсрочкой.
        - А почему вы сразу не… разыскали Зельду? - уточняет Джеми после долгого молчания.
        Не требуется быть чтецом, чтобы понять: вместо «разыскали» мальчишка хотел употребить совсем другое слово.
        - Много причин. Её сестра никогда на это не пошла бы. Я не мог, как ни старался: слишком сильными чарами она себя защитила. А Лиар… чего не знаю, того не знаю. Одно время я думал, что он встал на её сторону. Потом понял, что дело не в этом.
        - Они бы нашли друг друга, - выплёвывает Таша сквозь зубы.
        - Сомневаюсь. Порой людей сводит ненависть, но ненависть Лиара и ненависть Зельды слишком различны по своей природе. - По выражению лица амадэя Таша понимает: память уже вновь вернула его к событиям давно минувших лет. - Ликбер объявил всех амадэев погибшими, после чего призвал людей объединить свои земли в королевство. Представил своего племянника главой восстания, чудом выжившим, и провозгласил его королём. Люди подчинились с радостью: те, кто мог опровергнуть легенду, сгорели в пожаре, а остальные считали Ликбера новым воплощением Кристали Чудотворной. Ликбер с лёгкостью мог сесть на трон, но не пожелал. Вместо этого он лишь воздвиг на месте сгоревшего Адаманта белокаменное чудо, которое мы видим по сей день, в подарок новоявленному королю. А вскоре после того, как завершил работу над городом, когда стало ясно, что по-другому в войне с дамнарами не победить, отправился в устойчивую прореху, соединившую Аллигран и Бездну. Ту самую, которую после назвали Вратами… закрыть которую можно было только с той стороны. И ценой собственной жизни подарил жителям Аллиграна новую эпоху, счастливую и
благополучную… взамен той, что ранее отнял.
        Воцаряется тишина - и становится слышно, как шуршит снег за окном, а внизу, на маленькой тёплой кухоньке, свистит чайник. Так близко - и так далеко.
        - Так Ликбер не был Чудотворцем? - спрашивает Таша то, что давно хотела и не решалась спросить.
        - Нет. Он мог творить заклятия десятого уровня, но он не был равен Кристали. И посланцем Богини не был. - Арон смолкает на миг - и повторяет: - Не был. Но зачем-то он пришёл в этот мир. Значит, так было нужно… чтобы амадэи ушли. Чтобы Аллигран стал королевством. Чтобы Врата были закрыты. - Отстранившись от окна, амадэй обводит взглядом подавленные детские лица. - Вот и конец истории.
        Какое-то время они сидят в молчании.
        - Знаешь, - наконец произносит Таша, - когда я… когда я задумываюсь, кто ты… - она так старается подбирать слова, что выдавить предложение целиком никак не выходит, - какой ты… сколько всего повидал…
        - Забудь. Забудьте. Всё это было сотни лет назад. - Арон улыбается ей: просто, мягко, так человечно. - Здесь и сейчас я - тот, кто о вас заботится. Тот, кто вас любит, - он косится на дверь, - и кого хозяйка дома вскоре покарает за то, что он заболтался и забыл снять чайник с огня…

* * *
        Проснулась Таша снова от того, что её босую пятку пощекотали чьи-то лёгкие пальцы.
        - Что за дурацкая привычка, - простонала она, дёрнув ногой сквозь ускользающий сон.
        - И вам доброе утро, моя королева.
        Щурясь от света волшебного огонька над плечом Алексаса, Таша выпуталась из-под одеяла, за ночь нагревшегося до состояния лёгкой прохлады. Тут же поспешила юркнуть обратно:
        - Д-дамнары, почему так х-холодно?!
        - Ночью в камине закончились дрова. Новые, надеюсь, принесут позже, но нам всё равно скоро уходить.
        - Ещё темно! Зачем ты разбудил меня в такую рань?
        - Потому что нам принесли завтрак, и не думаю, что ты возжелаешь есть его безнадёжно остывшим. - Алексас поднял с пола её сапоги. - Давай ногу.
        Позволив юноше обуть её, а потом безжалостно сдёрнуть с неё одеяло и набросить на плечи куртку, Таша сидела на кровати до тех пор, пока не перестала судорожно стучать зубами. И только после этого решилась умыться, - от чего непременно задрожала бы вновь, не нагрей Алексас воду в кувшине.
        - Неудивительно, что нечисть так нас ненавидит. Если б меня обрекли на подобное существование, я бы тоже ненавидела тех, кто может жить в тепле и уюте, - умывшись, по-кошачьи отфыркалась Таша. Заметила на прикроватной тумбочке потрёпанный свиток пергамента, появившийся там вместе с подносом, на котором стремительно остывали две тарелки овсянки. - А это ещё что?..
        - Карта замка.
        - И откуда она взялась?
        - Картер принёс её в нашу комнату, пока мы спали.
        Ощутив мгновенную дрожь, и теперь - не от холода, Таша нашарила янтарную подвеску на горле.
        «И что, в нашу комнату любой может просто так взять и войти?» - уточнила она.
        «Окружать её непробиваемой защитой было бы слишком подозрительно, - заметил Алексас, меланхолично перебирая чётки. - Как только Картер приблизился к порогу, я проснулся. Защитный контур замкнут на чётках. Если кто-то пересекает границу контура, они разогреваются и будят меня».
        Немного успокоившись, Таша разжала ладонь:
        - И зачем нас снабдили картой?
        - Без карты мы будем блуждать здесь не хуже, чем в Клаусхебере. Постоянного провожатого нам выделить не соизволили. - Алексас решительно указал рукой на поднос. - Ешь. И стоит поторопиться: нас ждут.
        Только тут Таша заметила маленький лист бумаги, лежавший на тумбочке, на котором мелким каллиграфическим почерком вывели: «Приходите в Большую Залу сразу после завтрака».
        От мыслей, что может ждать их в этой самой зале, овсянка в итоге едва лезла Таше в горло.
        Когда они вышли на лестницу, свет по-прежнему не горел. За окнами царил мрак, и лишь звёздный камень стен искрился в свете волшебного огонька, который Алексас пустил лететь чуть впереди. Попетляв по бесконечному ветвлению замковых переходов, в конце концов они вышли к высоким дубовым дверям, потемневшим от времени, с сомнительным гостеприимством приоткрытым на щёлочку. Зал, представший за ними, был огромен, однако скудностью отделки не отличался от сурового аскетизма коридоров. Пустые длинные столы озаряло холодное сияние волшебных огней: сотни шариков серебристого пламени висели под высоким стрельчатым потолком, словно складывая неизвестные Таше созвездия. За столами на скамьях сидели люди… и нелюди, удостоившие новоприбывших внимательными взглядами. Проходы между столами забросали соломой с ароматными травами, но она не перебивала запах тления, с новой силой ударивший Таше в лицо, заставляя сдерживать рвотный рефлекс в горле. Казалось, они с Алексасом ступили в гигантский склеп.
        А подле громадного очага и в проходах лежали оборотни. Хотя, конечно, это могли быть и не оборотни. Может, Зельда просто увлекалась разведением волков и львов. Степных, с золотистой шерстью и пышной гривой. Лесных, обладателей пятнистой шкуры и клыков длиной с человеческую кисть. Горных, белых, изящных и быстроногих - таких же, как одна из Ташиных личин.
        Таше хотелось думать, что так оно и есть. Ведь если этим оборотням доставляло удовольствие глодать кости, лёжа в зверином обличье на грязном полу, - они явно подзабыли, что такое быть людьми.
        …а потом Таша заметила Картера, восседавшего за столом на возвышении в конце зала. Следившего за ней с интересом лекаря, готовящегося сделать посмертное вскрытие. И поскольку слабость никак не вписывалась в роль, что Таше предстояло отыгрывать, она вскинула голову и, с показным равнодушием глядя ровно перед собой, бок о бок с Алексасом зашагала мимо длинных скамей.
        Зал наполняло жужжание мирных бесед тех, кто уже сидел за столами, но Таша слышала и шепотки, которыми сопроводили появление чужаков. А ещё чувствовала взгляды, которыми местные их приветствовали - и порядком удивилась тому, что взгляды эти не были враждебными. Скорее наоборот.
        - Доброе утро. - Картер вдруг возник прямо перед ними, магией перенесшись с насиженного места. - А я уже собирался послать за вами кого-нибудь… с нюхом потоньше, чтобы проще искать было. - Колдун добродушно махнул рукой в направлении ближайшего стола: - Садитесь, прошу. Ну или рядом ложитесь. Или у камина располагайтесь, как удобнее. Выслушаете важные вести, потом вами займутся.
        Он исчез, вернувшись на возвышение прежде, чем Таша успела спросить, чем таким с ними займутся. И догадки по этому поводу просились как на подбор не радующие.
        На возвышении вместо скамьи стояли три кресла. Два крайних занимали Картер и неизвестный белобрысый молодой человек в чёрном. Центральное пустовало, - но, чтобы догадаться, для кого оно предназначено, много ума не требовалось.
        Где же Зельда?..
        «Я справа от вас», - послышался в ушах голос Найджа.
        …на Ташин вопрос это, конечно, не отвечало. Но Найджа девушке хотелось увидеть побольше спятившей амадэйки.
        Бегло оглядевшись, Таша действительно обнаружила колдуна за одним из столов - и направилась к нему так поспешно, как могла, не сбиваясь на бег.
        - Я уже волноваться начал, - произнёс Найдж вслух, когда они приблизились. Его соседи по скамье любезно подвинулись, освобождая место для новоприбывших.
        - Просто путь неблизкий, - коротко бросил Алексас, усевшись подле друга.
        Последовав его примеру, Таша осторожно принюхалась. Осознала, что рядом с ними не эйрдали, а люди, - но вопрос, что они забыли в обители Зельды, решила оставить на потом. Заметив высоко под потолком окно, за которым тёмной дырой зияло чёрное небо, едва успела подумать о том, что Рассвет поднимает своих людей (и нелюдей) ни свет ни заря, как из угла послышался бой старых напольных часов.
        Обернувшись на гулкий звон и различив положение стрелок на медном циферблате, Таша расширила глаза.
        - Полдень? - едва слышно выдохнула она, переведя недоверчивый взгляд на Алексаса. - Но…
        - Да, - так же тихо ответил её рыцарь. - Амадэи могут многое.
        …Таша ожидала увидеть в замке Зельды свидетельства могущества Возлюбленной Богиней. Но не того, что её враг может обернуть день ночью.
        Вечной ночью.
        Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, Таша обернулась и встретилась глазами с одной из львиц на полу. Та лежала неподалёку от стола - слава Богине, без кости - и вглядывалась в Ташино лицо. Без злобы, без хищности, как будто удивлённо. Глаза цвета незабудок показались Таше знакомыми, но…
        - Приветствую, братья и сёстры.
        Шум за столами мгновенно стих: новый голос, холодный и вежливый, с лёгкостью перекрыл все другие голоса. Говорил белобрысый молодой человек, сидевший на возвышении вместе с Картером, - и Таша поняла, кто он, даже не различая чёрные звёзды на месте зрачков.
        Он идеально вписывался в образ эйрдаля, с детства всплывавший в Ташином воображении. Прекрасный хищник, красивый безупречной ледяной красотой, с пепельными кудрями, утончённым ликом и светлыми, почти бесцветными глазами, мерцавшими звёздным серебром.
        - Госпожа, - судя по интонации, с которой эйрдаль произнёс это слово, в начале его могла быть только заглавная буква, - возвращается через два дня. В честь этого мы устраиваем маскарад, а завтра, в два часа пополудни, новую охоту. - Известие встретили одобрительным гулом, смешками, предвкушающим шёпотом. - Кроме того, как иные из вас наверняка заметили, нашего полку прибыло. Новобранцы поступают в распоряжение Лайи-лиэн и, поскольку магистр Пэлмесс по-прежнему отсутствует, Картера-энтаро. На этом всё. Доброй охоты.
        Они с Картером растаяли в воздухе одновременно. Кто-то из присутствовавших в зале немедленно поднялся и побрёл прочь; кто-то остался сидеть. Таше хотелось скорее покинуть сборище нечисти, но к ним уже деловито направлялась длинная поджарая женщина в штанах и рубашке, с острым лицом и шапкой коротко остриженных соломенных волос. Приблизившись, обвела взглядом одного, другого, третью - и, сделав одной ей ведомые выводы, без обиняков и приветствий поинтересовалась:
        - Карта есть? Если есть - на стол.
        Алексас подчинился, под внимательными взглядами соседей по скамье растянув пергамент на столешнице; царапины на той уже сами складывались в карты, словно кто-то решил зарисовать на древнем крепком дереве тайные тропы окрестных лесов.
        Склонившись над пергаментом, женщина крест-накрест чиркнула одно место длинным ногтем.
        - Через час придёте сюда. Я Лайя, натаскиваю оборотней. С Картером вы уже знакомы, на тренировку к нему явитесь позже. - Она посмотрела на Ташу: без сантиментов, однако вроде бы вполне дружелюбно. - Пока не вернётся Госпожа, заниматься с тобой особо нечем, но я должна проверить, на что ты годна.
        «Подождём в вашей комнате», - коротко велел Найдж, когда новая знакомая удалилась, а Алексас осторожно свернул карту и поднялся на ноги.
        К выходу из зала, а после - по бесконечным чёрным ступеням и чёрным же коридорам шли в молчании. Молчание это длилось долго, пока Таша всё же не решилась сжать пальцами свой кулон:
        «Алексас, а оборотень сзади…»
        «Просто идём дальше, - ответил тот, не выпускавший чётки из рук. - Не смотри на неё».
        Таша удержалась от искушения обернуться и убедиться, что львица с голубыми глазами всё ещё следует за ними на почтительном расстоянии. Но обманываться мыслями о том, что у той просто комната расположена неподалёку от их собственной, можно было ровно до поры, пока они не достигли отведённой им с Алексасом башенки. Ступив на лестницу, через некоторое время Таша услышала цокот когтей, сопровождавший восхождение львицы следом за ними; когда же они достигли цели и заперлись в комнате, напряжённую тишину вскоре разбил решительный стук.
        - Открыть? - одними губами спросила Таша, пока Алексас с Найджем выразительно переглядывались.
        «Она ничего нам не сделает», - очень уверенно заметил колдун, возвращаясь к двери.
        Звякнул металлический запор. Заскрипели петли, не смазывавшиеся по меньшей мере десятилетие.
        Когда Найдж потянул дверную ручку на себя, Таша приготовилась ко всему. Но, увидев, кто ждёт снаружи, всё равно забыла вдохнуть.
        - А вы-то что здесь забыли? - произнёс Алексас в изумлении.
        Обнажённая златовласая женщина переступила порог, скользнув внутрь.
        Не может быть, думала Таша, пока незваная гостья под её потрясённым взглядом сдёргивала с постели одеяло. Оборотень, поклявшийся не перекидываться, хозяйка заурядного дома в Пвилле, женщина, летом спасшая ей жизнь, связанная с Ароном нитью безответной любви, - здесь?..
        - Лучше вам не знать, - прикрыв наготу, молвила Тальрин Ингран, смерив всех троих убийственным взглядом. - И я могу спросить вас о том же.
        Глава вторая. Короли и колдуны
        - Всё ещё жду ответа, - скрестив руки на груди, сказал Алексас.
        - Как и я, - ответила Тальрин, сопроводив слова аналогичным жестом. - Как детей отца Кармайкла могло занести в подобное… общество?
        - А как в него могла попасть примерная вдова, мать и бабушка, которая торжественно зареклась перекидываться и пользовалась доверием всего Пвилла?
        …Таше вспомнился уютный дом, приютивший их после битвы с виспом из Белой Топи. Воспоминания не омрачало даже то, что Таша едва не умерла в этом доме (вернее, умерла, но вернулась). Тальрин Ингран и там смотрелась несколько чужеродно: как львица в клетке, которой она и была.
        И всё же здесь, в чёрном замке Зельды со звёздными стенами, видеть её было куда более дико.
        - Этой осенью в Пвилл повадились захаживать волки. - Скрестив руки на груди, Тальрин опустилась на край кровати. Она обрезала свои пушистые длинные волосы, лицо сделалось острее и немного морщинистее, но в целом женщина мало изменилась. - Задрали пару собак, скот во дворе на краю деревни… потом ребёнка, который неосторожно вышел ночью во двор. Но пвилльцы решили, что простые волки на такое неспособны. Что это я, слишком долго прожив без мужа, подзабыла о данном ему слове и взялась за старое. Они явились к нашему дому во главе с местным дэем. И с оружием. Моему сыну это не понравилось, и он, в свою очередь, встретил их с оружием. Я честно старалась сдержать слово… я не перекидывалась, пока моя внучка не стала сиротой. - Равнодушие в её голосе пугало до дрожи. - Мой сын попытался защитить меня, моя невестка - его. И вот тогда я обернулась львицей и сделала то, в чём меня подозревали. Расчистила нам с Кирой путь, чтобы мы могли бежать. Рассвет нашёл нас на полпути к Арпагену, где я надеялась затеряться в толпе. Нескольких мертвецов, погибших от моих клыков, стража мне не простила бы. Рассвет пообещал
защиту и безопасность - мне и внучке.
        - Вы же прожили в Пвилле столько лет, - вымолвила Таша, пока разум её с трудом пытался воспринять известие, что люди, у которых она гостила летом, мертвы. - Они же вас знали!
        - Боялись, как выяснилось, больше.
        - Это же незаконно!
        - Да. Думаю, те, кто убил моего сына и мою невестку, поплатились за это. Только семью мне это не вернёт. Ваш черёд.
        Таше хотелось спорить. Зачем-то. Просто потому, что в голове у неё не укладывалось: Лир и Мэл, радушный мясник и его жена, лежат в могиле. Потому, что часть её хотела услышать: на самом деле это не так, они живы, и Тальрин здесь по другой причине.
        А потом ей вспомнились языки пламени, смыкающиеся вокруг них с братьями Сэмперами в её родной деревне.
        …всего-навсего за то, что она не такая, как они…
        - Мы здесь, - медленно молвил Алексас, явно стараясь как можно тщательнее подобрать формулировку, - потому что за Ташей охотятся опасные люди и нелюди.
        …естественно, раскрывать Тальрин всю правду им было заказано. Даже если та не доложит вышестоящим лицам обо всём, что видела и слышала в этой комнате, эйрдалям ничего не стоит прочесть её мысли. А в другие причины женщина, знающая Арона, едва ли поверит.
        Только вот от необходимости полуврать становилось ещё более тошно.
        - Вот как? - Тальрин уколола Найджа оценивающим взглядом. - К слову, с этим молодым человеком мы ещё не знакомы.
        - Я Ташин друг, - очень серьёзно ответил колдун. Сама девушка молчала: просто не находила, что сказать. - И мы за ней в огонь и воду.
        - Как же Арон… отец Кармайкл допустил, чтобы вы оказались здесь?
        - Он вам не рассказывал про одного могущественного… не-совсем-человека, который портит ему жизнь уже очень много лет? - спросил Алексас.
        Маска непроницаемости на лице Тальрин наконец дала трещину, в которую пробилась обеспокоенность, - и видеть её беспокойство за амадэя (даже сейчас) было больно.
        - Нет, - произнесла женщина тихо.
        - Пока Арон разбирается с ним, мы прибыли сюда. - Юноша склонил голову. - Ваша внучка в порядке?
        - Да. Кира в порядке. - Лицо женщины вновь сделалось похожим на белую маску. - Мне обещали, что Кира ни в чём не будет нуждаться. Что ей помогут забыть про смерть отца и матери, чтобы она не плакала и не просыпалась в кошмарах. И обещание сдержали. Рассвет помогает своим всем, чем может… пока ты помогаешь им.
        - И много вас здесь таких? Тех, кто попал сюда так?
        Когда Таша наконец сумела снова заговорить, голос её хрипел, будто холод древнего замка всё же сумел прокрасться к ней в горло.
        - У нас не принято делиться историями о прошлом. Когда ты попадаешь сюда, твоё прошлое остаётся там, в Долине. Твоим единственным будущим становится то, что определит для тебя Госпожа. - Глаза женщины были мертвенно спокойны. - Но я знаю, что в Рассвете есть и простые люди, которые скрываются от властей, и не всегда по справедливым обвинениям. Есть недовольные текущим положением дел по другим причинам… Их обычно оставляют в Долине. Сюда переселяются лишь те, кто хочет переселиться. Ощутить себя в безопасности. Обрести новый дом. А есть те, кто хочет власти и крови, - далеко не все. Вы, полагаю, тоже прибыли сюда не за этим.
        - Нет, - пробормотала Таша едва слышно. - Не за этим.
        - Кто бы вам ни угрожал, здесь им вас не достать. Госпожа хорошо присматривает за своими слугами, как и заботится о тех, кто верен ей. - Тальрин поднялась с постели. - Ещё увидимся.
        Она говорила ровно, устало, без воодушевления, но и без издевки. Возможно, тоже помнила: эйрдалям не стоит труда прочесть мысли твоих собеседников. А возможно, была искренне благодарна той, кто укрыла её от людского гнева и дала возможность не разлучаться с последним человеком, оставшимся от её семьи, отнятой беспощадной людской толпой.
        Таша не смогла бы сказать, какая из двух версий пугает её больше.
        Скинув одеяло - мужчины деликатно опустили глаза, - Тальрин прошествовала к выходу. Когда дверь за ней закрылась, Таше почудилось, что она увидела пробивавшийся из-под порога серебристый свет.
        «Стало быть, - произнёс Найдж, когда миновал момент тишины, давившей на уши, плечи, спину, - по меньшей мере одна знакомая в Рассвете у вас всё-таки была».
        Алексас молча качнулся с мысков на пятки, вглядываясь в вечную зимнюю ночь.
        Таша опустила голову, сжимая кулаки до побелевших костяшек.
        - Лучше бы не было, - вымолвила она.

* * *
        Проснувшаяся Лив лежала и смотрела, как на дереве мансардного ската пляшет солнце, просеянное сквозь листву, проникавшее в комнату через маленькое круглое окно.
        Снаружи было тихо: видимо, уроки ещё не начались. Так что девочка почти решила закрыть глаза и ещё немного вздремнуть, пока Арон не пришёл её будить… но тут с улицы донёсся негромкий мелодичный звон, к которому считаные мгновения спустя присоединился гул радостных голосов.
        Вскочив, Лив прильнула лбом к окну. Так и есть: на улицу высыпали дети, что во всех школах означает одно и то же.
        Перемену.
        Наспех одевшись и выскочив из комнаты, девочка почти скатилась через все пролёты, оставляя позади одну белую ступеньку за другой, тонко пища «извините» всем школьникам, которых чуть не сбивала с ног. На первом этаже нос к носу столкнулась с Мастером Библиотекарем.
        - Доброе утро, - сказал тот, взглянув на неё поверх очков. - Куда спешим?
        …пуф, ложная тревога. Мастера ещё здесь.
        - Доброе, - вежливо ответила Лив, поборов в себе желание вытянуться по струнке. - Извините. Я просто думала, что вы уже отправились за моей сестрой, а меня забыли разбудить.
        - Нет, не забыли.
        - Да, я уже поняла, простите за…
        - Просто не собирались.
        Лив, осекшись, уставилась на волшебника снизу вверх.
        - Как… не собирались?..
        - Прошу прощения. У меня уроки. - Библиотекарь бесстрастно склонил голову. - Займись, Гирен.
        Старик, к этому времени дохромавший до них, кивнул, - и Лив поняла, что от удивления даже не расслышала стук его трости.
        - Доброе утро, - очень бодро произнёс господин Гирен, пока Мастер шествовал вперёд по коридору, не тратя времени на дальнейшие разъяснения. - Как, мхм, спалось?
        Лив, непонимающе глядевшая в удалявшуюся белую спину, подняла глаза на звездочёта, пока вокруг смеялись и обходили их беззаботные школьники.
        - Мастера уже ушли?..
        За плечо оттаскивая девочку ближе к стене, чтобы им обоим не приходилось играть роль речных порогов, старик мученически вздохнул.
        - Лив, мхм… понимаешь, мхм, это очень опасно, и, мхм…
        - Но дядя Арон обещал! Обещал, что с утра мы все вместе отправимся за Ташей и…
        - Что мама к вам вернётся, он тоже обещал.
        Старик брякнул это, не подумав. И осёкся безнадёжно поздно.
        Лишь когда Лив уже уставилась на него широко открытыми, на вишни походящими глазами.
        - Мама… не вернётся?
        Выражение на маленьком бледном лице, напомнившее бывшему волшебнику о том, что он предпочёл бы не вспоминать никогда, вынудило его мучительно закашляться.
        - Нет, мхм, мхм, конечно нет! То есть вернётся, конечно, вернётся! Не слушай старика, совсем плох, мхм, стал! Болтаю что-то, сам не пойму…
        - Дядя Арон нам врал, да?
        …за всю свою долгую и насыщенную жизнь господин Гирен редко когда чувствовал себя так паршиво.
        - Лив, понимаешь, взрослые порой… мхм… им приходится…
        Та уже не слушала: выкрутилась из его рук и рванула вперёд по коридору, расталкивая учеников. Те даже не злились, лишь удивлённо смотрели вслед. Злиться на маленький темноволосый метеор в школьном плаще было трудно.
        - Стой! - крикнул старик, ковыляя за приёмной внучкой. - Стой, несносная девчонка!..
        - Она никуда не убежит, - заметила Травница, вдруг возникшая за его спиной. - А тебе не мешало бы ногу поберечь. Ты ведь не хочешь до конца жизни на коляске передвигаться? Как я и думала.
        Пытаясь справиться с одышкой, господин Гирен прислонился плечом к белой стене; оперся на трость обеими руками, вглядываясь в дверь Школы, выпустившую Лив наружу.
        - Ничего, остынет, образумится. Поймёт, что так для неё лучше. - Травница намотала на кончик пальца прядь седеющих волос, щекотавшую ей подбородок. - Мы сколько поколений таких детишек воспитали, знаешь? Только моих выпусков было - уже не вспомню.
        - Она, мхм, точно никуда не убежит? - господин Гирен почти не слушал.
        - Школьная калитка не выпустит её. Дракон улетел. Какие ещё у неё есть выходы? Никаких.
        - Наверняка, мхм, на Драконью скалу побежала. У неё теперь, мхм, тяга будет с драконом разговаривать…
        - Пусть бежит. Упасть не упадёт, а больше бояться нечего.
        После недолгих колебаний господин Гирен, жуя губы, похромал вперёд:
        - Всё же пойду, присмотрю за ней.
        Он вышел из Школы как раз вовремя, чтобы Лив смогла услышать его крик.
        Который, впрочем, уже ничего не мог изменить.
        Взбегая по узкой тропинке, девочка яростно пинала мелкие камушки мысками сапог, не замечая, как те отлетают от её ног и повисают в воздухе вокруг Драконьей скалы.
        …обманщики, лгуны, вруны! Все эти дурацкие, ненужные взрослые! Даже дядя Арон, самый добрый и хороший человек, которого Лив только видела, - и он врал! Только Таша никогда так не поступала; она и Алексас, и Джеми… Ничего, они с Кесом найдут Ташу раньше всех этих врунов, и Лив ей расскажет, всё расскажет…
        - Кес! - закричала она, влетая на вершину.
        Дракона на скале не было. Перед пещерой - тоже. Лив сунулась во мрак, открывавшийся взору под каменными сводами, но, наступив на что-то, неприятно хрустнувшее, замерла на грани непроглядной тьмы.
        - Ке-е-с!..
        Сзади раздался неясный шум. Обернувшись, Лив увидела дракона, снова приземлившегося на площадку за её спиной почти неслышно - и, облегчённо выдохнув, подбежала к нему.
        - Кес! Я как раз тебя…
        - Залезай, маленькая волшебница. И быстрро, - прервал её дракон шипящим мурлыканием. - Если Мастерра увидят меня, то попытаются нас остановить.
        Это полностью совпадало с её собственными планами, так что Лив шмыгнула к драконьей лапе без лишних вопросов.
        Та оказалась вполне удобной лестницей из четырёх ступеней: ступня, локоть, плечо и мощный изгиб крыла. Среди шипов между лопаток - далеко не таких частых, как на хвосте, - виднелось углубление для одного-двух человек, будто кто-то придумывал драконов специально для верховых прогулок. Там Лив и устроилась, вцепившись в шип прямо перед собой; на ощупь тот был тёплым и гладким, как отполированная кость.
        - Дерржись, маленькая волшебница.
        Осторожно, стараясь не задеть крошечную наездницу, дракон развернул огромные крылья - красные, как кленовые листья, с золотистым шёлковым отливом. Подобравшись, взлетел, на миг подарив девочке чувство невесомости, прежде чем её вжало в драконью чешую. Ветер донёс до ушей далёкий вопль: кто-то отчаянно выкрикивал её имя, но Кестрель уже кругами взмывал над Школой. Затем рванул ввысь так быстро, что ветер хлестнул Лив по щекам.
        «Что это было?» - без слов выкрикнула Лив, когда её ненадолго ослепило золотой вспышкой. Конечно, кричать не было нужды, но когда вокруг так свистит ветер…
        «Грраница защитного поля Школы, - откликнулся Кес в её голове, простирая крылья над заснеженным Адамантом. - Теперрь Мастерра не смогут нам помешать».
        Вновь обретя зрение, Лив оглянулась. Там, где должен был располагаться шедевр непревзойдённого мастерства Ликбера, вновь виднелся неприглядный пустырь.
        «Почему тебя не было на скале, когда я пришла? - спросила девочка, глядя на белые дома жителей Адаманта. С высоты драконьего полёта те казались не больше детских кубиков. - Ты прятался?..»
        «Я был уже далеко, когда веррнулся в Школу. Собиррался послать тебе мысленный прризыв, чтобы ты прришла на скалу, но сквозь поле мне было не прробиться. Повезло, что ты была на скале, когда я пррилетел».
        «А зачем ты вообще улетал?»
        «Мастерра взяли меня с собой, глупая маленькая волшебница. В боррьбе с Возлюбленной Богиней я им нужен. Если все погибнут, мне прридётся довершать их дело, и ты в этой битве только мешалась бы. Но я ррешил веррнуться за тобой».
        «Почему?»
        «Были прричины».
        «Какие?»
        «Тебе всё рравно не понять».
        Презрительно фыркнув, Лив прижалась к шипу. Облака уже были так близко, что их можно было коснуться рукой, вокруг властвовал холодный ветер зимней поднебесной высоты, но ей не было холодно. То ли плащ, подаренный Иллюзионистом, помогал, то ли исходивший от дракона жар.
        «Ты знаешь, где искать Ташу?»
        «Нет. Но я знаю, где мы встретимся с Мастеррами».
        «Я не хочу с ними встречаться! Они гнусные обманщики!»
        «А я не хочу встрречаться с Возлюбленной Богиней. Но прридётся нам борроться с собственным нежеланием».
        «Ты что, один не можешь победить амадэя?»
        Лив не видела морды Кеса, но что-то подсказало ей, что дракон закатил глаза.
        «Насколько я знаю, срражаться нам прредстоит не с сильнейшим из Воинов. Однако та, с кем нам прредстоит сражаться, всё рравно сильнее любого из Мастерров… если не всех шестеррых вообще».
        «Значит, без их помощи мы не спасём Ташу?»
        «Нет, маленькая волшебница, не спасём».
        Лив мрачно поглядела на тракт: полупрозрачную ниточку на белом полотне заснеженных равнин внизу. Головокружительная высота, от которой наверняка поплохело бы многим, ни капельки её не пугала.
        Впрочем, хорош был бы драконий всадник, боящийся высоты.
        «Ладно, - сказала она. - Полетели к твоим Мастер… ррр!.. рам».
        «Благодаррю за великодушное рразррешение».
        «А потом я всё равно скажу им, что они гнусные обманщики».
        «Если угодно порртить отношения с будущими прреподавателями, на здорровье».
        Помрачнев ещё пуще, Лив закрыла глаза. И почему она такая маленькая?.. Ничего, вырастет большой, как Таша, и сможет сама побеждать всех, кого захочет. А пока…
        Натянув на ладони рукава свитера - ветер щипал кожу, - Лив крепче сжала гладкий тёплый шип.
        …пока ей предстоял не просто первый полёт на драконе, но путь через весь Аллигран верхом на драконе. И даже при наличии почти-неуязвимости и почти-бессмертия - Лив совсем не хотелось испытать на себе последствия очень долгого падения с очень, очень большой высоты.

* * *
        - Раздевайся, - велела Лайя.
        - Совсем?..
        - А ты умеешь перекидываться с одеждой, как эйрдали? С радостью узнаю твой секрет.
        Таша оглянулась через плечо на просторный внутренний двор, озарённый светом сполохов колдовского жёлтого пламени, сиявшего в воздухе тут и там над пустыми жаровнями. Снег засыпал старую выщербленную брусчатку. Башни замка отвесно уходили ввысь с трёх сторон, оставляя проход с четвёртой. Здесь устраивали боевые тренировки членов Рассвета: поодаль грызлась друг с дружкой пара оборотней, ещё дальше в компании других колдунов стояли Алексас с Найджем, ожидая, пока Картер наспорится с каким-то эйрдалем.
        Как им пояснили, этот двор был не единственным. Но именно его отдали в распоряжение новичков.
        - Какие у тебя личины? - спросила Лайя.
        Вопрос заставил Ташу опустить голову.
        - Ланден и горная львица.
        - А детская?
        - Я её потеряла.
        - Попадала в передрягу? - Женщина бесстрастно кивнула. - Начни с львицы. Я тоже когда-то стеснялась… привыкнешь.
        Деревянными пальцами Таша потянулась к пуговицам на куртке.
        …одно хорошо: здесь пахло снегом, а не сладкой цветочной гнилью.
        Таша стягивала одежду, истово убеждая себя в том, что на неё никто не смотрит. В конце концов, оказавшись босиком на ледяной, присыпанной вытоптанным снегом брусчатке - не ощущая холода, не глядя по сторонам, не думая о том, чьи взгляды она чувствует на своей обнажённой спине, - швырнула штаны поверх той бесформенной кучи на земле, куда она свалила всё остальное.
        Раз…
        …два…
        Среди разноцветной радуги, которой обернулся мир, в пурпурном облаке своего запаха к Таше двинулась фигура новоявленной наставницы.
        - Неплохо. - Опустившись на корточки, женщина заглянула Таше в глаза. Бесцеремонно вскинула морду, посмотрела зубы, ощупала мышцы. - Худобу поправим, поднатаскаем, да ещё ритуал…
        …в животном обличье людская речь всегда воспринималась немного странно. Сначала звериные уши слышали абстрактный набор звуков; потом человеческое сознание различало знакомые слова. А ещё животные обличья не терзали глупые человеческие переживания, - поэтому волны стеснения и стыда, накатывавшие на Ташу-человека, Таше-львице были неведомы.
        В определённом плане Таша начинала понимать тех обитателей замка, что предпочитали пребывать в звериных ипостасях как можно дольше.
        - Хорошо. Перекидывайся, - сказала Лайя, поднимаясь на ноги. - Хочу взглянуть на крылатую ипостась.
        Ташу-ланден заставили сделать пару кругов над двором. Она взмыла вверх, растворяя тревоги в ощущении полёта, кружа напротив крыш самых низких замковых башен; пикируя обратно, ловя крыльями ветер, увидела, как внизу Картер что-то втолковывает предоставленным в его распоряжение колдунам.
        - …поскольку противостоять нам будут сами Мастера, да ещё и Его Величество… Не забывайте - он тоже магистр… Наша задача…
        Улететь бы от всего этого, думала Таша, чувствуя, как зимний ветер скользит сквозь перья, вымывая человеческие тревоги из хрупкого птичьего тельца. Плюнуть и улететь - обратно к Лив, к Арону, к башне звездочёта с чаем, пирожками и домашним уютом. К иллюзии детства, где нет ни Норманов, попавших в беду, ни спятивших амадэев, ни назревающей войны между нечистью и людьми.
        Да только то, что ты зажмуришься, не заставит чудовищ под кроватью исчезнуть. Особенно когда они действительно там есть.
        …что бы ни говорила Тальрин, Ташины чудовища настигнут её везде. И куда страшнее будут те чудовища, что родятся в её душе, если она сдастся. Бросит друзей в беде. Бросит королевство в беде - зная, что именно грозит отныне не только Норманам, но всем людям. Только вот что делать с теми, кого люди сами загнали в беду? С теми, кого люди Его Величества, явившись сюда, наверняка обрекут на смерть?..
        Лайя звонко свистнула, призывая её сесть.
        Неохотно подчинившись, Таша почти врезалась четырёхпалыми лапками в снег. Перекинувшись обратно, повернулась спиной к строю колдунов, чтобы торопливо набросить длинную рубашку на трясущиеся плечи.
        - Я за то, чтобы после ритуала оставить львиную ипостась, - подвела черту Лайя, пока Таша застёгивала пуговицы дрожащими пальцами. - Но поглядим, что решит Госпожа. Хотя тебе дадут право голоса… самой выбрать, что тебе ближе. Госпожа против тирании.
        - Что ещё за ритуал? - спросила девушка сквозь стучащие зубы.
        Лайя снова свистнула, вынудив дерущихся поодаль волков прервать схватку и оглянуться. Кивнула на чучела, присыпанные снежной пудрой чуть в стороне: соломенные куклы, вооружённые щитами и палками.
        Поглядев на Ташу умными карими глазами, один из волков оскалился.
        В следующий миг одно из чучел брызнуло соломенными внутренностями. Размытая серая тень мелькнула в воздухе - и снова сложилась в волка, скучающе усевшегося на прежнем месте.
        Неуверенно приблизившись к растерзанному чучелу, Таша узрела разодранную в клочья куклу и металлический щит… с дырой, не то насквозь пробитой когтистой лапой, не то прогрызенной зубастой пастью.
        - Как ты знаешь, обычно наши животные ипостаси не слишком отличаются от обычных зверей, - сказала Лайя за её спиной. Негромко, прекрасно зная, что она услышит и так. - Благодаря ритуалу слияния личин, открытому Госпожой, мы получаем сверхъестественную скорость, мощь и способность к мгновенному заживлению ран. Ты теряешь две ипостаси из трёх, но силы оставшейся возрастают многократно. Ритуал также позволяет нам оставаться в зверином обличье сколько угодно, не теряя разум. Тех, чьи ипостаси не подходят для боя, мы натаскиваем шпионить. Безобидный голубь на нужном карнизе способен услышать и увидеть многое… особенно когда он может пробыть в птичьем обличье хоть месяц.
        …слияние личин. Убить в себе две частички твоей сущности.
        Навсегда потерять крылья, отказаться от неба, лишиться полётов с ветром наперегонки…
        - Можешь идти, если хочешь. - Вглядываясь в Ташино побледневшее лицо, Лайя оценивающе хрустнула костяшками. - До ритуала дрючить тебя всё равно бессмысленно. А можешь остаться и понаблюдать, как я натаскиваю тех балбесов. Их только в прошлом месяце преобразовали, ещё мало чего умеют на самом деле…
        Таша осталась. Во-первых, потому что знала: несмотря на разрешение уйти, ждут от неё другого. Во-вторых, потому что покидать двор без Найджа и Алексаса - особенно после увиденного - у неё не было ни малейшего желания.
        …слияние личин. Оборотни, прогрызающие железо.
        Звучит как кошмарный сон.
        Некоторое время Таша наблюдала, как волки учатся управляться с обретённой сверхскоростью и нападать с большого расстояния, не пролетая мимо цели и не врезаясь в посторонние предметы по пути. Потом, пока Лайя самозабвенно орала на новичков, не сдерживаясь в выражениях, переключила внимание на колдунов.
        - …какой уровень вам открыт, Найдженэйл-энтаро? - осведомился Картер. Он заставил Найджа выйти из строя и встать перед ним; строй колдунов был небольшим, довольно-таки разношёрстным - и исключительно мужским.
        - Седьмой, - как всегда беззаботно откликнулся тот.
        - Неплохо. Впрочем, к началу войны мы намереваемся поднять всех по меньшей мере до восьмого. Но это дело поправимое… и поправимое быстро.
        Таша не успела понять, отчего слова эти заставили Найджа помрачнеть.
        В следующий миг молодой колдун уже вскинул руки, и вражеские чары истаяли сизой дымкой в мане от его лица. Картер одобрительно кивнул, прежде чем следующим замысловатым пассом одарить противника новым проклятием. Разбившись о невидимый щит, то обратилось клубами чёрного дыма, но Таша заметила, как от напряжения у Найджа задрожали пальцы, закрытые тёмной шерстью перчаток.
        - С восьмым уровнем неплохо справились. - Картер отразил ответную атаку Найджа лёгким движением кисти, заставив чары бессильно обрушиться на пол тёмной водой. Заклятия магов всегда были невидимыми: они проявлялись, лишь будучи отражёнными - или достигнув цели. - А как насчёт этого?
        …в ответ Найдж сделался белее снега.
        Его подкосившиеся колени вдруг коснулись брусчатки, заставив Ташу сдержать в горле испуганный крик.
        - С девятым провал. - Небрежным мановением руки Картер остановил кровь, хлынувшую из носа противника. - Впрочем, как я уже говорил, это дело поправимое. - Улыбка узких губ вышла почти извиняющейся. - Для своего уровня вы недурны.
        - Благодарю, - ответил Найдж угрюмо, поднимаясь на ноги, промокая кровь рукавом мантии.
        Заставляя себя дышать, чувствуя, как колотится зашедшееся в испуге сердце, Таша наблюдала, как колдун отправляет новобранца обратно в строй. Приглашает выйти вперёд Алексаса.
        На вопрос, какой уровень открыт ему, её рыцарь смиренно ответил «пятый», что вынудило Картера разочарованно склонить голову. Первое заклятие Алексас отразил без видимого труда, - однако уже второе толкнуло его в грудь с такой силой, что юноша подлетел в воздух, а после приземления проехался по снегу, едва не врезавшись в ближайшую жаровню.
        - Скверно, молодой человек, - бесстрастно заметил Картер, когда Алексас с трудом поднялся на ноги. - Даже с пятым уровнем отразить заклятие шестого не стоит невероятных усилий… при должном владении щитом, во всяком случае.
        - Я пытался, - скорбно откликнулся тот. Поймал встревоженный взгляд Таши - и, прежде чем вернуться в строй, заговорщицки улыбнулся.
        Ах, вот оно что…
        - Зрелище захватывающее, понимаю, - проникновенно заметила Лайя за Ташиным плечом. - Но тебе оно пользы не принесёт.
        Покорно отвернувшись, девушка вновь воззрилась на то, как оборотни атакуют многострадальные соломенные чучела.
        …Картер был абсолютно прав. Едва ли Алексасу стоило труда отразить его заклятие: учитывая то, что случилось в штаб-квартире Венца, и то, что в теории её рыцарь способен одолеть даже магистра. Но извещать об этом Рассвет и правда нет необходимости. Пусть лучше считают, что вся их троица не представляет никакой опасности.
        Если уж удивлять врага, то неприятно.

* * *
        - Надеюсь, Король Подгорный снизойдёт до аудиенции, - сказала Мечница, меся сапогами снег.
        - Устроить эту аудиенцию - его обязанность. - Капюшон Арона рассекал мельтешившую в воздухе снежную крупу, пока четверо волшебников и амадэй шли к Вратам Подгорья по расчищенной дороге, окружённой сугробами и снежными шапками на деревьях. - И наша.
        - Король, тоже мне… Выбирать Короля всем народом - что это за власть?
        - Тариш Бьорк когда-то тоже был избран, - напомнил Иллюзионист. - Цверги выбирают своих правителей из почтеннейших представителей древнейших родов. И Совет их всегда имеет право избрать другого Короля, если текущий начнёт зарываться.
        - Власть должна даваться не подданными, но Богиней, - изрёк Заклинатель, вызвав одобрительный кивок своей коллеги с клинком. - Зачем нужен король, если Совет стоит выше него? Что это за власть?
        - Власть, которая не позволит творить бесчинства вроде тех, что творились при последнем из Бьорков, - сказал Арон. - И не потребует мер вроде Кровеснежной ночи, чтобы исправить их.
        Минувшую ночь Мастера и амадэй провели в трактире на поверхности, а утром выдвинулись по направлению к Камнестольному. Вдали белобородыми стражами возвышались горы. Далёкая вершина Дымчатого Пика, кутавшаяся во вьюжную вуаль, с каждым шагом становилась чуточку ближе.
        У Короля Подгорного их не ждали, но необходимость аудиенции это не отменяло. Никто не позволил бы делегации Мастеров просто проникнуть в цверговы Штольни, где, согласно карте, следовало искать обитель Зельды. И тем более протащить туда дракона.
        - Та служанка, с которой вы говорили, - покосившись на Арона, молвил Иллюзионист, - Нирулин, кажется…
        - Я спас её дочь этим летом. Она умирала.
        - А девочка, про которую она спрашивала…
        - Лив жила у Нирулин какое-то время. Когда Лиар преследовал Ташу летом, нам пришлось оставить девочку у цвергов. Она была обузой. - Арон вскинул голову, вглядываясь в белёсое небо. - Надеюсь, Кес поспеет вовремя.
        - Погода не особо располагает к полётам, - прошелестела Странница немногим громче метели.
        - Думаю, по пути сюда она всё же лучше, - сказал Иллюзионист, выискивая во внутренних карманах мантии дорожный кристалл. - Пока у нас нет разрешения на вход в Штольни, Кес всё равно будет лишь пугать окрестных цвергов, и только.
        Они уже приблизились к Вратам - как раз с дракона размером, скалившимся на путников зубьями подъёмной решётки. Кое-кто из многочисленных цвергов-стражей сосредоточенно прыгал на месте, дабы согреться. Один проверил у новоприбывших дорожные кристаллы; уверившись в их подлинности, равнодушно указал на маленькие ворота, расположившиеся по соседству с большими.
        Конечно, и в эти маленькие ворота спокойно проезжали кареты. Но подле Врат они казались кошачьей дверцей, которую кто-то вырезал в скале по соседству с дверью обычной.
        Оказавшись в каменной галерее, уводившей в глубь Окраинных гор, незваные гости скинули засыпанные снегом капюшоны и свернули в одно из боковых ответвлений. Шли долго; в какой-то момент своды туннеля поползли выше, а потом и вовсе взлетели на такую высоту, что разглядеть потолок открывшейся взгляду пещеры было невозможно. Казалось, над каменной площадкой, под которой расстилалась столица Подгорного королевства, молчит беззвёздное небо.
        Море Камнестольного переливалось огнями внизу. От белого центра расходились широкие круги жилых районов, с приближением к окраине становившихся темнее. От обзорной площадки убегала вниз длинная крутая лестница: цверги, конные экипажи и те, кого в городе ждали, пользовались иными туннелями, многие из которых для удобства оснастили лифтами. Но незваные пешие визитёры могли попасть в город лишь этим путём.
        Впрочем, у Мастеров и амадэя спуск много времени не занял.
        Спустившись, пятёрка устремилась к центру мимо низких цвергских домов и садов, раскинувшихся под вечно тёмными небесами, по улицам, освещённым сиянием разноцветных фонарей. Газовых, а не магических, распространённых в городах на поверхности. Цверги не обращали внимания на чужаков - за последние годы люди в Камнестольном стали обычным делом. Цокали блестящими копытами по брусчатке металлические кони; грохотали колёса экипажей и вагонеток, перегонявших по рельсам товары из одной части города в другую - а то и между городами. Пять раз делегация миновала ворота в каменных стенах, отделявших один округ от другого; с каждым разом дома становились светлее, резьба на каменных стенах - искуснее, сады - больше. Растения, приспособившиеся к существованию под землёй, были диковинными: низкорослые кривые деревья с серыми стволами и серой листвой, кусты со стеблями багровыми, как кровь. Цветы и плоды их слегка мерцали во тьме. Вместо травы землю ковром покрывали густые разросшиеся мхи и бледно-голубой папоротник, в котором можно было утонуть по колено.
        В первом круге, предшествовавшем центру, волшебникам пришлось пройти мимо здания, обнесённого высокими стенами серого мрамора, увитыми коричневым плющом с мелкими звездчатыми листьями. Поглядев на стены Школы Колдунов, Мечница мрачно сплюнула себе под ноги, - но впереди уже маячили белоснежные мраморные стены центрального округа. Примыкавшая к ним улица почти пустовала, зато у кованых чугунных ворот ждали четверо серокожих цвергов в доспехах и с мечами наперевес.
        - Кто, куда, зачем? - осведомился один с сильным подгорным акцентом.
        - Мастера Адамантской Школы, - высокомерно ответствовал Заклинатель. - К Королю Подгорному на аудиенцию.
        Цверги только расхохотались.
        - Что-то нас о прибытии Мастеров никто не уведомил, - ухмыльнулся один из стражей.
        - И Мастера в белом ходят, - добавил другой. - Это все знают.
        - Полагаю, они здесь инкогнито, - прошептал кто-то, неслышно возникший за спинами волшебников. - Что делает положение вещей ещё интереснее.
        …в действительности обладатель голоса не то чтобы шептал. Скорее шипел. И шипел даже те буквы, которые вроде не являлись шипящими.
        Обладателя голоса Мастера узнали с лёгкостью - ещё прежде, чем обернулись.
        - Оррак, - тихо произнёс Иллюзионист.
        Глава Камнестольнской Школы Колдунов, которого обыкновенно называли просто господином Орраком, сплёл длинные пальцы, облитые перчатками белоснежного атласа.
        - Мастера Адамантской Школы. - Он был в плаще чернее, чем подгорная тьма; на контрасте с тёмными рукавами перчатки будто излучали бледный, болезненный свет. Глубокий капюшон открывал лишь острый гладкий подбородок да обескровленные, очень тонкие губы. - Что привело вас под мои горы?
        - Они не твои, - резко ответил Заклинатель. - И наша цель - не твоего ума дело.
        - Четверо Мастеров разом, - не обращая на него ни малейшего внимания, продолжил господин Оррак. - И с ними…
        Незримые в тени капюшона глаза устремили взгляд на амадэя.
        Когда хозяин Школы Колдунов вымолвил следующее слово, в шипении его слышалось изумление:
        - Ты?
        - Я, - сказал Арон. - Удивлён?
        - Немного. - Колдун быстро взял себя в руки. - Что же заставило такого, как ты, выйти из тени, где ты прятался веками?
        Арон повернулся к стражникам: в присутствии господина Оррака те предпочли прикинуться бессловесными статуями. Впрочем, подобное поведение в присутствии господина Оррака было присуще почти всем разумным людям и нелюдям.
        - Как видите, достопочтенный господин Оррак подтвердил, что перед вами Мастера, - произнёс амадэй. - Думаю, у вас нет оснований ему не доверять. И проверять дорожные кристаллы после такого будет излишним. Пропустите нас.
        - Вижу, умения с годами не теряются. Прямо-таки приятно смотреть, - насмешливо заметил господин Оррак, когда цверги почти бегом ринулись отворять ворота. - Судя по этой маленькой демонстрации силы, ты торопишься.
        - Тороплюсь, - подтвердил амадэй, шагнув на белокаменную мостовую центра Камнестольного.
        - И не особо расположен к беседе со старым знакомым.
        - Не особо.
        - Ожидаемо. - Губы его собеседника скривила улыбка. - Рад был тебя повидать. Передавай привет братцу.
        Когда Арон, замерев, оглянулся, за закрывающимися воротами оставалась лишь опустевшая улица.
        - Так он знает вас, - констатировала Мечница, когда они направились вперёд - мимо белоснежных особняков, под протянувшейся над улицей сверкающей сетью разноцветных фонарей, бросавших на мостовую радужные блики. Улица была пуста и тиха: лишь неслись из открытых окон обрывки разговоров, музыки, смеха. Сады по обе стороны дороги распускали в воздухе тяжёлые, дурманящие ароматы подземных цветов.
        - Директор Школы Колдунов не совсем человек. Ему положено знать многое. Знать… и помнить.
        - Что значит «не совсем»?
        - Возможно, у нас ещё будет время об этом поговорить, - ответил Арон спокойно. - Не сейчас.
        Допытывать его никто не стал.
        Королевский дворец мало напоминал Альденвейтс. Архитекторы цвергов не стремились уподобиться Ликберу и создать изящное каменное чудо. Высочайшая башня едва превышала три этажа. Излюбленной формой всех зданий у жителей Подгорья являлся квадрат. Внимания был достоин разве что сад: он топил дворец в зарослях мерцающих сиреневых кустов, синих деревьев, похожих на миниатюрные ивы, искристых водяных лилий с золотыми лепестками, зарастивших каскад маленьких прудов.
        Впрочем, волшебники прибыли не любоваться достопримечательностями.
        - Полагаю, уговорить короля подписать разрешение на пропуск Кеса в Штольни вам тоже будет несложно, - сказал Иллюзионист, когда стражники у дворцовых врат без единого вопроса открыли решётчатые створки и расступились, давая гостям дорогу.
        - Я не предложил бы подобный план действий, будь в нём сомнительные пункты.
        - А амадэй в гневе страшен, я погляжу.
        - Это не гнев. - Арон склонил голову перед цвергами, дежурившими у входа во дворец. Те поклонились в ответ - и, в свою очередь, безропотно отошли в сторону. - И что такое страх, вы познаете, столкнувшись с моим братом.
        Препятствий не встретили до самого королевского кабинета. Поднявшись по нефритовой лестнице на верхний этаж, преодолев коридоры из малахита и залы из янтаря, делегация достигла приёмной с колоннами из бирюзы. Трое стражников во главе с королевским секретарём беспрекословно расступились перед Ароном, открывая доступ к массивным резным дверям.
        Когда амадэй, коротко постучавшись, вошёл в кабинет, Король Подгорный сидел за столом и писал. Заслышав шум, цверг поднял голову; одарил посетителей взглядом, в котором не промелькнуло и тени удивления.
        - Мастера Адамантской Школы, - заключил Король некоторое время спустя. Отложив перо, поднялся с кресла. - Чем обязан столь неожиданному визиту?
        Владыка цвергов был облачён в простые суконные штаны и белоснежную рубашку с кружевными манжетами. Некогда чёрные волосы индевели сединой, ту часть серого лица, что не прикрывала аккуратная бородка, избороздили морщины, но тёмные глаза пожилого цверга смотрели чрезвычайно ясно.
        - Ваше Величество, - Арон учтиво поклонился, - прошу прощения за нашу дерзость, но дело наше странное… и страшное.
        - И не терпит отлагательств, - добавил Заклинатель.
        Поразмыслив, Король жестом велел им сесть в кресла, рядком стоявшие у дальней стены просторного кабинета. Он весь был отделан зелёным халцедоном: им были покрыты стены и инкрустирована мебель, из него выточили столешницу, дверную ручку и ручки кресел. В дальнем углу сидел на жёрдочке серебряный соловей - живой, изучавший пришельцев бусинками ониксовых глаз.
        Если снаружи дворец не производил особого впечатления, внутренняя отделка живо напоминала, что способны творить цверги из камня и металла.
        - Странное и страшное, говорите? - вымолвил Король, вернувшись за стол. - Надеюсь, меня хотя бы удосужатся посвятить в его суть, прежде чем… попросить о помощи, полагаю?
        - Конечно, - улыбнулся Арон, опускаясь на одно из сидений. - Это ведь касается и ваших подданных. Иначе я не осмелился бы вас беспокоить.
        Не спеша отвечать, Король переводил цепкий взгляд с одного незнакомого лица на другое. Кресла, которые заняли визитёры, были выставлены так, что из-за стола владыке цвергов было видно всех пятерых.
        - Позвольте один вопрос, - сказал он благодушно. - Судя по тому, что вы здесь, вы могли попросить меня выполнить вашу просьбу так же, как попросили мою охрану вас пропустить. Особенно учитывая, что дело ваше не терпит отлагательств. Так почему решили тратить время на разговоры?
        - О, Ваше Величество. - Не переставая улыбаться, не сводя глаз с лица цверга, амадэй откинулся на спинку кресла - естественным, непринуждённым жестом того, кто сидел на троне куда дольше своего собеседника. - Могли, конечно. Но, вступая в такие игры, в какие играем мы, стоит приложить все усилия, чтобы заполучить себе новых союзников, а не новых врагов.

* * *
        - Я думала, маги годами растут от одного уровня до другого, - сказала Таша, следом за Алексасом шагая по расчищенной дорожке к лесу. Свет волшебного огонька, которым её рыцарь освещал путь, сиял в сугробах по бокам отражёнными искрами.
        - Так и есть.
        - Почему тогда Картер сказал, что уровень Найджа можно быстро поправить?
        Замок остался за их спинами. Найдж - там же. Вместо послеобеденной прогулки он предпочёл пообщаться с местными колдунами, которые предложили новичку пропустить по кружке за знакомство.
        - Существует ритуал, с помощью которого можно легко перескочить на несколько уровней вверх, - откликнулся Алексас. - Жертвоприношение.
        Таша остановилась, слушая, как скрипит под его ногами свежий хрусткий снег.
        - При чужой смерти происходит грандиозный выплеск ментальных сил, - пугающе буднично пояснил её рыцарь, обернувшись, чтобы заглянуть в её беспомощное лицо. - Двое-трое простых смертных позволят перескочить на следующий уровень, если он не очень высок. Убитый маг поднимет на пару уровней разом, если твоя цель - пятый или шестой. С дальнейшими сложнее. Путь от шестого до седьмого так же долог, как от первого до пятого, а дальше разрыв только увеличивается.
        - И они… собираются всех своих колдунов… так поднять?..
        - Уже поднимают, судя по всему. Полагаю, достать расходный материал им нетрудно.
        Таша всё-таки побрела дальше, уставившись под ноги, глядя, как сапоги шаркают по тропе, загребая мысами снег.
        - Мне было бы проще, будь они все такими, - едва слышно сказала она. - Ублюдками, готовыми ради власти на всё. - Зачерпнув горсть снега, Таша сжала её в ладонях, сделав снежок: просто хотелось чем-то занять руки. - Но здесь есть и такие, как Тальрин.
        - И это ничего не меняет. Не для меня. - Глядя на неё, Алексас рассеянно стянул свои варежки, сунув их в карман. В свою очередь принялся лепить снежок, глядя на свои руки так, будто давным-давно забыл, как это делается. - Наёмные убийцы и безжалостные воины могут быть преданными сыновьями. Нежными мужьями. Заботливыми отцами. А потом они получают задание или приказ, покидают дом и идут убивать. И те, кто живёт в этом замке, - не хорошие, не плохие… не все из них, так будет вернее. Но они хотят уничтожить мир, в котором мы живём. А мы должны его защитить.
        Таша смотрела на его пальцы. Как давно Алексас не держал в них корду?.. Ему бы только этим и заниматься: творить смычком музыку, лепить снежки, листать книжные страницы. Не держать в руках меч. Не проливать кровь.
        Не искать ответы на вопросы, не предназначенные для юнцов вроде них.
        - Когда мы вернёмся, мы ведь сможем попросить короля не казнить всех в Рассвете? - сказала она, не ожидая услышать ответ, просто высказывая отчаянную надежду вслух. - Рассудить каждого отдельно, по справедливости?
        Алексас посмотрел на аккуратный, круглый, идеально ровный снежок, лежавший на его ладони.
        Вместо того чтобы кинуть его, позволил белому шарику скатиться вниз и разбиться у его ног.
        - Не грустите, моя королева, - сказал он, потрепав Ташу по пушистой шапке. - Для тех, кто этого заслуживает, всё будет хорошо. Обязательно.
        Запустив снежок в тёмную чащу - они уже дошли до самого леса, - девушка сердито поправила головой убор, съехавший на глаза:
        - В кромешной тьме меня можно и не оставлять. Здесь и без того света немного.
        - Мне-то казалось, юным девам тьма кажется такой романтичной. - Ирония в голосе Алексаса искрилась не хуже сугробов в волшебном огне. - Подумай: ты, я, ночь, звёзды…
        - А как насчёт этого? - спросила Таша, зачерпнув горсть снега.
        Когда её рыцарь, отплевавшись, принялся стряхивать мокрый снег с лица, Таша уже бежала обратно к замку, по дороге сминая в ладонях новый снежок.
        - Вижу, кому-то давно не преподавали уроков хорошего поведения, - произнёс Алексас.
        - Сначала догони, - предложила Таша, озорно оглянувшись.
        Вот так, думала она, сквозь сумрак различив его улыбку. Так лучше. Так можно представить, что они - просто дети, выбравшиеся на прогулку. И нет за спиной никакого замка, и ночь вокруг - обычная зимняя ночь; и, наигравшись, они вернутся домой. Алексас расчехлит корду, а после Джеми устроится в углу с книгой, и Лив придёт посидеть с ними. И не будет нужды сражаться, лгать, притворяться, убивать.
        Делать всё то, чего не должны делать дети.
        …Алексас сократил расстояние между ними пугающе быстро, но рыхлый снежок, запущенный ему в лоб, позволил Таше прошмыгнуть между длинных мальчишеских рук. На бегу сунув ладонь в сугроб для следующего снаряда, девушка кинулась обратно к лесу… и тут снег, вырвавшись из-под пальцев, взвился в миниатюрном вихре, преграждая путь.
        Мигом позже цепкие пальцы уже ухватили её за талию.
        - Попалась, - пропел Алексас.
        - Пусти! - Таша попыталась вырваться, но добилась лишь того, что её перекинули через плечо головой вниз. - Магию применять нечестно!
        - О. Простите, не знал. А кидать снег в лицо ничего не подозревающему мне, стало быть, честно.
        - Пусти немедленно!
        - Лишь когда попросишь прощения за своё коварство.
        Она промолчала - и, прежде чем шагнуть к ближайшему сугробу, Алексас театрально тяжело вздохнул.
        - Алексас, только попро… - ещё успела сказать Таша, прежде чем её бесцеремонно кинули в снег.
        Пушистый сугроб поглотил её целиком, выбелив одежду, засыпав лицо. Снег заледенил кожу, потом обжёг. Растаяв, водой потёк по лицу, ручейками проникая под шапку и за воротник.
        Кое-как отфыркавшись, Таша открыла глаза, чтобы увидеть широкую улыбку Алексаса прямо над собой.
        - Будем считать, мы квиты, - сказал он, протягивая ей руку.
        Таша без слов приняла его ладонь. Сжала тонкие пальцы в своих.
        Привстав, упёрлась ногами в снег - и, ухватив Алексаса покрепче, откинулась назад, резким рывком потянув юношу за собой.
        Когда тот рухнул спиной в сугроб, Таша бесцеремонно села ему на живот, толчком в грудь удержав противника в снегу, не позволяя подняться:
        - И кто теперь попался?
        Молниеносным рывком Алексас перехватил обе её кисти. Ещё миг спустя Таша каким-то сверхъестественным образом вновь оказалась на земле, - пока Алексас с любопытством наблюдал за попытками девушки освободиться, заведя её руки за голову, прижав их к земле.
        - Запомните, моя королева, - проговорил он нежно. - Никогда раньше времени не смейтесь над поверженным врагом.
        Кое-как выкрутив руки, Таша предприняла новую попытку свалить юношу наземь, но борьба окончилась тем, что оба кубарем покатились по склону маленького оврага, притаившегося под белым покровом.
        К моменту, когда они достигли подножия холма, холодные комья забились им в воротники, рукава, сапоги. Шапки благополучно потерялись где-то по дороге. Алексас вскинул руки и, сдаваясь, рухнул наземь, откинув непокрытую голову прямо на снег; Таша последовала его примеру, на сей раз - безропотно.
        - Всё равно я тебя победила, - выдохнула она, пока звёзды качались из стороны в сторону, утверждаясь в своём законном положении на небосводе.
        - Конечно победила, - мирно согласился Алексас.
        Какое-то время Таша смотрела в небо с рассыпанными по нему звёздными снежинками. Голубая Никадора ещё не поднялась, только Аеринн слегка золотилась у горизонта.
        Опознав среди созвездий Кошку и Бабочку, девушка повернула голову.
        - Сто лет так не веселился, - сказал Алексас, глядя на неё, глаза в глаза. Тёмные кудри расплескались по зимней белизне, на кончиках длинных ресниц серебрится снег, на бледных скулах горит румянец.
        - Да, - сказала Таша, глядя на него в ответ. - Я тоже.
        Так они и лежали, пока где-то очень, очень далеко не пробили гулко часы.
        - Скоро ужин, - произнёс Алексас тогда.
        Она промолчала.
        - Ты замёрзнешь.
        Она не ответила.
        Алексас встал. Подозвав к себе волшебного светлячка, висевшего чуть поодаль, поднялся по снежному склону, на котором примятыми дорожками виднелись следы шутливой схватки.
        Когда юноша вернулся, он отряхивал от снега Ташину шапку.
        - Вставайте, моя королева. - Алексас снова протянул ей руку. - Пора возвращаться.
        Таша приподнялась на локте. Впервые с момента, как она кинула снег Алексасу в лицо, взглянула на черневший впереди замок.
        - Да. - Она облизнула губы, мокрые от талого снега. На сей раз приняла предложенную помощь беспрекословно. - Пора.
        Ещё один сон, думала Таша, пока Алексас за руку вёл её обратно. Сон о счастье и беззаботности. Сон, где нет ничего, кроме них. Нас. Но теперь вернулась явь - и надвигалась на Ташу мраком, закрывавшим звёзды на горизонте; мраком, от которого не сбежать даже в самый хороший сон.
        Мраком, поселившимся в её собственной душе.

* * *
        - Неприятная ситуация, - заключил Король, когда Арон завершил свой рассказ. - Возлюбленный Богиней, стало быть… Не боитесь выходить из тени, открыто рассказывая о себе монаршей особе?
        - С моей сестрой нам всем скоро будет не до секретов.
        - В этом вы правы. - Поднявшись с кресла, цверг отошёл к окну, глядя на золотые лилии, сиявшие в вечной тьме. - К примеру, я уже готов открыть вам секрет, что за последние годы пропала без вести не одна сотня моих подданных. Не убийства, не грабежи, не обвалы шахт: они просто не возвращались домой. Или исчезали из собственных постелей под покровом ночи. Тревожная тенденция, согласитесь.
        - А наверху, уверен, пропадали люди. Просто об этом не писали ни в новостных листках, ни где-либо ещё.
        - Король должен уметь сдерживать плохие новости в узком кругу. Подданным паника ни к чему.
        - Вам, как я понимаю, это удаётся.
        - Так и есть. - Серые пальцы цверга пробежались по халцедоновому подоконнику, выбив из камня тревожную дробь. - Из зацепок у нас - лишь следы магии в опустевших домах. Думаете, это сделали слуги вашей сестры?
        - Определённо. Полагаю, её подручным под силу пробраться в Штольни незамеченными, околдовать жертв, чтобы те не оказывали сопротивления, и перенести в логово Зельды прямо из домов.
        - Зачем ей нужны цверги?
        - И люди, Ваше Величество. Не забывайте, - сказал Арон печально. - Зачем? Хотя бы на корм для её армии. А если учесть природу её магии, готов поспорить: чтобы подготовить армию к будущей войне, она проводит ритуалы, для которых обыкновенно требуются жертвы.
        Пальцы Короля, замершие на гладком халцедоне, едва заметно дрогнули.
        - Единственная причина, по которой я не объявил людям войну… когда понял, что в этом замешаны колдуны, а подгорные маги, как и Камнестольнская Школа, тут ни при чём… я побеседовал с Шейлиреаром. Он, в свою очередь, привёл мне число тех, кто за последние годы пропал без вести наверху. Людей.
        - И как вам число?
        - Скажу лишь, что оно было значительно больше моего.
        Соловей в углу вскинул гибкое горлышко из сотни кованых перьев. Запел - звонко и чисто, как колокольчик; так звонко и чисто, как не дано петь ни одной живой птице.
        Слишком звонко и чисто, чтобы в его песне не чувствовалась искусственность.
        - Шейлиреар сказал, что за всем этим стоит некая могущественная организация, - продолжил цверг под аккомпанемент металлических трелей. - Попросил дать ему год, чтобы устранить её.
        - И вы поверили ему?
        - Оставался месяц до истечения срока, когда случилось покушение. Следом появились вы. Мне кажется, после этого все основания не верить ему отпадают.
        - Однако не Шейлиреар пришёл к вам с просьбой о помощи в уничтожении Зельды.
        - Да. Пришли Мастера, его верные слуги. - Цверг наконец обратил взор на волшебников, до сего момента чувствовавших себя несколько лишними. - Значит, господа, у вас есть дракон.
        - И мы смиренно просим вашего разрешения впустить его в Штольни, - сказал Иллюзионист.
        - В Штольнях можно плутать годами. Вы хотя бы приблизительно знаете, где искать место этого… сборища?
        - Приблизительно.
        - И как раз потому, что в Штольнях можно плутать годами, мы просим у вас подробную карту, каковые имеются лишь у цвергов, - добавил Арон. - А также пропуск в любые шахты.
        - Дать Мастерам Адамантской Школы разрешение обшаривать Штольни вдоль и поперёк в сопровождении дракона? - Покачав головой, Король вернулся за стол. - Любой из моих предшественников, когда-либо избранных на Подгорный престол, за такое обрёк бы меня на медленную и мучительную смерть.
        Арон вздохнул:
        - Ваше Величество, мне не хотелось бы…
        - …с другой стороны, - продолжил Король, извлекая из стопки бумаг чистый лист, - я думаю, что наша просвещённая эпоха прекрасно подходит как для перемен, так и для нарушения замшелых традиций.
        Осекшись, Арон поднялся с места, пока цверг выводил ровные строчки и промокал влажные чернила горстью песка.
        Заклинатель ухмыльнулся. Иллюзионист и Мечница украдкой обменялись торжествующим рукопожатием. Странница бесстрастно взирала, как цверг греет воск над свечой, чтобы скрепить пропуск своей печатью.
        - Прошу. - Король протянул документ амадэю. - На шесть дней ваши полномочия в Подгорье сравнялись с возможностями Первого Советника. Ни один цверг не посмеет в чём-либо вам отказать. - Он чуть улыбнулся. - Ровно через шесть дней этот листок обратится в пыль, дабы избежать возможных подделок, но в основном уповаю на вашу совесть.
        С поклоном подступив к столу, Арон бережно сунул бумагу во внутренний карман фортэньи:
        - Благодарю, Ваше Величество. Вы сделали для нас больше, чем мы могли ожидать.
        - Надеюсь на ответную любезность. Впрочем, я и без того жду от вас немало. - Колючий взгляд цверга по руке амадэя поднялся к его лицу. - Одолеть Возлюбленную Богиней - подвиг, достойный песни. Надеюсь вскоре услышать её.
        Прежде чем пройти к выходу следом за амадэем, Мечница оглянулась на серебряного соловья. Следом - на цверга, который уже как ни в чём не бывало продолжал письмо, отложенное с их приходом.
        - Позволите вопрос, Ваше Величество?
        Цверг поднял взгляд на волшебницу, лёгким кивком выражая дозволение.
        - Почему?
        Вопрос вышел немногословным. Однако Король и так понял смысл.
        - Исходя из обстоятельств, сопровождавших ваш визит, и фактов, следовавших из вашего рассказа, иного выхода у меня не было. Когда иного выхода нет, лучше принять оставшийся по своей воле, обставив уступку видимостью таковой и скорректировав планы с её учётом. Объяснить решение дальновидностью и мудрым стремлением предотвратить лишнее кровопролитие. Действительные обстоятельства забудутся, но грамотная интерпретация завладеет умами и войдёт в историю. - Цверг педантично макнул кончик пера в чернильницу, врезанную прямо в стол, пока серебряный соловей клекотал на жёрдочке, провожая гостей. - История, знаете ли, вообще забавная штука.
        Мечница смотрела, как Король Подгорный выводит витиеватый вензель в начале новой строки.
        - Пожалуй, - произнесла она наконец, - я могу понять, чем руководствовались цверги, когда выбрали вас.
        - Это радует, - серьёзно отозвался Король.

* * *
        Кес стал снижаться, когда Лив начала клевать носом.
        - Я не засну, - запротестовала девочка, глядя, как с земли на них наползает заснеженная роща на берегу небольшого озера. Кое-где виднелись тёмные точки полыней, в одном месте снег расчистили под каток: видимо, постарались жители деревни, что светилась в сгустившейся тьме золотой россыпью окон, лежавшей за той самой рощей.
        - Вы, люди, такие забавные. Легко прроявляете силу и благорродство, когда это совсем не нужно, зато прри необходимости так же легко о них забываете.
        - Это не про меня!
        Кес не соизволил ответить.
        Приземление вышло мягким, бесшумным, почти незаметным. Лив зажмурилась, когда взвившийся миниатюрным ураганом снег запорошил лицо, и ощутила лишь лёгкий толчок. Когда она открыла глаза, дракон дышал на землю, и под его дыханием снег обнажал большую проплешину полусгнившей осенней листвы.
        - Закутайся в плащ и ложись, - велел Кес, дождавшись, пока листва не станет сухой. - Я тебя рразбужу.
        Лив неохотно сползла вниз, стараясь не упасть. Спуск по драконьей «лестнице» давался тяжелее подъёма.
        - Долго нам ещё лететь?
        - Завтрра к обеду будем у цвергов.
        - Так быстро?! Если гнать коня, через каждую провинцию не меньше дня ехать!
        - Медленно. Обычно мне трребуется полдня. Ты меня сдеррживаешь.
        Лив обиженно спрыгнула на листья:
        - Ну извини. - После суток полёта ощущение собственных шагов по земле показалось неожиданно непривычным. - Я тебя не уговаривала возвращаться.
        Кес снова не соизволил ответить.
        Ворча что-то себе под нос, Лив забежала за ближайшее дерево - за весь день она не пила и не ела ровным счётом ничего, но нужду справить всё равно хотелось. Возвращаясь к Кесу, зачерпнула снега и отправила его в рот, чтобы смочить пересохшее горло. Улеглась на шуршащую листву, под боком у дракона: тот устроился прямо на сугробах, под ним стремительно таявших.
        - А кто тот юноша, с которрым твоя сестрра отпрравилась… к сестрре дяди Аррона?
        - Ты про Джеми? - Лив сонно сощурилась, чувствуя, как окатывают её волны тепла от драконьего тела. - Он волшебник. Он хороший. А ещё есть Алексас, его старший брат. Они вдвоём живут в одном теле.
        - Даже так.
        - Но вообще тело принадлежит Джеми, и я надеюсь, что однажды Алексас найдёт себе другое и уйдёт. - Лив поёрзала, ложась поудобнее, закутываясь в плащ, как в кокон. - Они говорят, что они Ташины рыцари… Оба. А у меня между тем ни одного рыцаря нет.
        - Какая неспрраведливость.
        - Но Таше ведь и одного рыцаря хватит, верно? Алексас старше, вот пусть и берёт его себе. А Джеми был бы моим. Я считаю, это честно.
        - Опрределённо.
        Голос дракона не выражал ровным счётом ничего, а глаза его были закрыты… но Лив почему-то казалось, что под огромными кожистыми веками пляшут огоньки драконьего смеха.
        - При следующей встрече так Таше и скажу, - буркнула девочка, смыкая ресницы. - Что тоже хочу себе рыцаря.
        - Обязательно.
        - Скажу, - на всякий случай повторила Лив, уплывая куда-то по волнам обволакивающего тепла.
        …а вот на самом деле - возьмёт и скажет. У Лив теперь и дракон есть, как у Ликбера. И вообще она волшебница, пусть и маленькая. Так что имеет полное право на одного рыцаря. Хотя бы на одного.
        Никакие другие ей всё равно не нужны…
        Глава третья. Сила теней
        - Камин, - благоговейно выдохнула Таша, с нескрываемым наслаждением стягивая шапку и мокрые варежки.
        Верхняя одежда, носки и сапоги тоже успели вымокнуть. Развесив вещи у разожжённого в их отсутствие огня, Алексас сел на кровать; Таша уже куталась там же в плащ, который по такому случаю решила всё же сдёрнуть ненадолго с зеркала. Чтобы нагреть одеяло, в кровать потребовалось бы положить по меньшей мере пару грелок, и жертвовать ему остатки тепла, сохранявшиеся в её продрогшем теле, Таша не собиралась.
        «Надеюсь, обещанный нам разговор с высокопоставленными лицами всё же состоится, - закутавшись в плащ по самый подбородок и коснувшись янтарной подвески, произнесла Таша мысленно. - Учитывая, что Зельды нет, неопределённость меня тревожит».
        «Полагаю, сперва с нами побеседует не Зельда, а кто-то из её ближайших подручных, - откликнулся Алексас, достав из кармана чётки. - Правда, под его личиной вполне может скрываться кто-то другой. Как ты убедилась летом, могущественные маги могут покидать собственные тела… творить себе временные - или занимать чужие, подавляя разум законных владельцев. Есть лишь одно условие: согласие этих владельцев. Но что-то мне подсказывает, что Зельде здесь никто не откажет».
        «Ты думаешь…»
        «Как я понял, она отлучается довольно часто и надолго. Но зачем Зельде покидать замок? Зная, что за его стенами её ждут двое амадэев, которые в своё время выбрали жизнь, чтобы покончить с ней? - Алексас взъерошил влажные кудри. - Полагаю, она удаляется в какой-нибудь подвал, где у неё оборудовано логово со всеми удобствами. Там отпускает разум и гуляет по замку в своё удовольствие. Когда же в ней возникает надобность, Зельда возвращается, создавая иллюзию всезнания и всеведения».
        «Занимать чужие тела… - Таша поёжилась, и вовсе не от холода, - зачем?»
        «Разведать обстановку. Узнать о маленьких слабостях, какие позволяют себе её слуги, - а таковые позволяют себе все слуги, когда хозяйки нет дома. Проверить сомнительных членов сообщества. Перед Госпожой любой будет следить за языком, но старому другу легко поведают то, что накопилось на душе. К тому же так легче пережить налёт на замок, если кто-то из братьев сумеет её найти. - Алексас смотрел на огонь. - К счастью, вломиться в чужое тело можно лишь на несколько часов. Больше не под силу даже амадэю. Правда, существует ещё обмен телами…»
        «У магов и такое есть?»
        «Есть. Подготовительный ритуал требуется провести не менее чем за год до непосредственно обмена, зато после маг… или обычный человек, если маг ему помогает… может переместить сознание в чужое тело, получив право пользования им на неограниченный срок. Соответственно, сознание того, в кого ты переместился, на этот срок переносится в твоё покинутое тело. - Алексас лениво потянулся. - В своё время на этом сколачивали состояния. Противозаконно, естественно».
        «И каким же образом?»
        «Обмен возможен лишь по желанию мага, проводившего ритуал. Только по его слову, и никак иначе. Что первый, что обратный. А теперь представь себе богатого старика, которому очень не хочется умирать. Он нанимает себе в камердинеры симпатичного молодого человека, после чего идёт к некоему магу и, заплатив крупную сумму, просит оказать ему определённую услугу. Юного камердинера опаивают, добиваясь согласия на ритуал, - заклятию нет разницы, дал ты его в доброй памяти или нет. Проходит год, богач меняется телами с ничего не подозревающим парнишкой… и в тот же день старика разбивает паралич. Верный камердинер преданно ухаживает за хозяином до самой его смерти - довольно скорой. А когда вскрывают завещание, совершенно неожиданно обнаруживается, что старик оставил ему всё своё состояние».
        «Мораль сказки ясна», - сказала Таша угрюмо.
        «Прежде чем за проведение этого ритуала ввели смертную казнь, один маг успел сменить тело шесть раз. Смерть, обманутая на четыреста лет. - В зрачках Алексаса плясали искры отражённого пламени. - Неплохо для простого смертного, верно?»
        «Наказание за преступление - это прекрасно, но для начала преступника нужно вычислить и найти. А это, подозреваю, в случае с могущественными магами довольно проблематично».
        «Для Мастеров Адамантской Школы - нет. При подготовительном ритуале, как и при непосредственном обмене, происходят колоссальный всплеск энергии и возмущение магического поля. Мастера сумели создать прибор, который регистрирует этот всплеск, и стоит кому-то нарушить закон, как в зеркале проявится, кто это был, где он находится и куда направляется».
        «О. - Таша уважительно склонила голову набок. - Это ведь должны быть невероятно сложные чары. И мощные, раз они покрывают всю страну».
        «Шестеро недаром считаются одной из самых могущественных сил в Аллигране».
        «А скрыться от обнаружения можно?»
        «Ликбер, пожалуй, смог бы».
        «Тогда успокоил. - Таша мысленно пролистала беседу на пару страниц назад. - Так ты думаешь, что Зельда шпионит за нами чужими глазами».
        Оглядев комнату, Алексас задержал взгляд на прикроватной тумбочке.
        «Почти уверен, - сказал он, на миг подавшись вперёд. Следом протянул Таше желтоватый клочок бумаги, которого не было, когда они уходили. - И, похоже, твоя долгожданная встреча с высокопоставленными лицами всё же состоится».
        Таша приняла бумажный обрывок из его пальцев. Вчиталась в надпись, начертанную на нём бисерно-каллиграфическим почерком.
        Сегодня вечером, в библиотеке, когда все уйдут. Одна.
        Она в смятении скомкала пергамент в кулаке.
        …Таша всегда любила библиотеки. Любила вдыхать запах старой бумаги. Гладить шершавые корешки. Пачкать пальцы в книжной пыли.
        Но сегодня идти в библиотеку ей очень не хотелось. Особенно после всего, что только что поведал Алексас.
        «Да вы никак загрустили, моя королева. - Глаза Алексаса смеялись. - Советую искать во всём положительные стороны».
        «Например, то, что даже мой провал будет лучше неопределённости?»
        «Хотя бы это. И, учитывая, что через пару дней нас здесь не будет, я бы на твоём месте позаимствовал пару книжек и вошёл в историю».
        «Это каким образом?»
        Алексас улыбнулся. По-мальчишески - и одновременно с сарказмом, который казался чужим на его юном лице.
        «Ты стала бы первым живым существом, которое знало, с кем имеет дело, и взяло имущество Палача без намерения его возвращать».

* * *
        - Почему вы сделали это? - спросила Мечница, устремив на лицо амадэя пристальный взгляд тёмных, без блеска глаз.
        Поход в недра Окраинных гор пришлось отложить до завтрашнего утра - по меньшей мере: Кестрель, которого они тщетно прождали в предгорном трактире весь день, так и не соизволил явиться.
        «Подумаешь, загулял парень, - великодушно заметил Иллюзионист, когда Заклинатель от выражения своих мыслей по поводу драконов в целом перешёл к планированию страшных кар для конкретной запаздывающей особи. - Тебе бы столько просидеть на каком-то камушке с чахлыми сосенками - взвыл бы небось. Может, он по любимой бабушке, оставшейся в горах, соскучился. Или по жёнушке с тремя детьми».
        «Какие ещё дети?!»
        «У драконов, знаешь ли, тоже бывают дети. Иначе бы сейчас мы о них не знали. - Вермиллион успокаивающе похлопал коллегу по плечу. - Он принёс клятву. Прилетит, куда денется».
        …но поскольку Мастера без дела сидеть не привыкли, с час назад Иллюзионист уволок Странницу в таверну, а Заклинатель, материализовав на низком малахитовом столике доску для аустэйна, уселся в углу трактирной комнаты для партии с самим собой (среди окружающих достойных противников он не видел). Арон же с Мечницей опустились в кресла у камина и занялись тем, что ничем не занялись. Даже не разговаривали.
        До недавнего момента.
        - Что именно?
        - Почему спасли эту девочку?
        Какое-то время было слышно лишь то, как в углу комнаты стучат о деревянную доску фигуры, которые взглядом двигал Заклинатель; они сняли самые большие покои в трактире, с двумя спальнями и гостиной - могли себе позволить.
        - Я увидел у неё за спиной тень моего брата, - сказал Арон. - Я думал, что, если я не спасу её, она умрёт.
        - Нам вы говорили обратное.
        - Да. Говорил. - Арон смотрел на свою тень. В свете одинокой лампадки и живого огня она вязко тянулась по паркетному полу гостиной, наползая на белёную стену: тонкая, длинная, искажённая. - Тогда, вначале, я неверно расценил его намерения. Беспристрастная оценка ситуации никогда не входила в список моих достоинств. Лиар сыграл на моём милосердии. Потом - на возникшей привязанности к ней.
        - И он знал, что эта привязанность возникнет?
        - Знал. Она не могла не возникнуть.
        - Почему?
        Арон улыбнулся, но серые глаза его были печальны:
        - Нам всегда нравились одни и те же женщины.
        - И, позвольте угадать, именно поэтому ваши пути с ним разошлись.
        Арон не ответил.
        Мечница, хмыкнув, перебросила косу через плечо, закрытое плотным льном светлой рубашки.
        - В который раз убеждаюсь, что не зря семье предпочла Школу. - Она потянулась за чашкой чая, стывшей на тумбочке. - Мастера отрекаются от всего, когда проходят посвящение. Дом. Имя. Семья. Остаётся только Школа, которая становится твоим домом, Шестеро, которые становятся твоей семьёй, и школьники, которые становятся твоими детьми. Шансов обзавестись обычной семьёй у меня было немало, но для меня ни один мужчина никогда не мог сравниться с магией и клинком. Возможно, потому, что некоторые из нас просто не созданы для любви… Амадэи. Мастера. А когда пытаются, выходит что-то вроде вашей истории.
        - Заклинатель не отказался бы обзавестись семьёй, - сказал Арон так тихо, что волшебник в углу, увлечённый игрой, явно его не услышал. - Не будь он тем самым опоздавшим на свидание волшебником, про которого сложили злую сказку, которую до сих пор рассказывают в Школах.
        - Что не способствовало улучшению его характера, - волшебница ответила так же тихо, и её усмешка была печальной. - Значит, вы и это увидели. Но едва ли Джейд решил стать Мастером из-за одной-единственной женщины. Скорее она была последней каплей в долгом споре с самим собой на тему «магия лучше людей». - Чуть повернув голову туда, где сидел Заклинатель, а в окне за его спиной метался в ночи белый снег, она сделала бесшумный глоток. - Никто из моих коллег, насколько я могу судить, не сумел бы стать образцовым супругом и родителем. Верма вполне устраивают приключения без обязательств, благо запрета на таковые у нас нет. Рин… Странница… хотя вы-то это и так знаете… Ей всё телесное вообще чуждо. Проводить время вне своей головы ей нравится куда больше, чем внутри неё. И общаться с людьми словами, которые так часто затрудняют передачу знаний, искажают правду, заставляют не так понимать друг друга, кажется нелепым. Вот она и молчит почти всё время.
        - Потому вы и стараетесь «заземлять» её, позволяя Вермиллиону исправно таскать её по тавернам? Боитесь, что иначе однажды странствия вне тела заведут её так далеко, что она не вернё…
        Когда амадэй запнулся, Мечница посмотрела на собеседника, уставившегося на стену. Проследила за его взглядом.
        Глиняная чашка, выпав из её пальцев, упала на пол, огласив комнату треском, выплеснув чай на женские сапоги, разметав осколки по паркету. Мигом позже метательный нож, который Мечница выхватила из воздуха, пригвоздил тень Арона к штукатурке.
        Опустив голову абсолютно независимо от её владельца, тень с интересом поглядела на лезвие, видневшееся на месте сердца.
        …конечно, глаз у неё не было. И по-хорошему рассмотреть, каким был её взгляд, возможным не представлялось. Но тому, кто знал повадки сильнейшего из Воинов, домыслить выражение его лица не составляло труда.
        - В яблочко, Мастер Мечница, - чарующим баритоном - так могло бы петь золото - заметила тень, шагнув вперёд.
        От стены отделилась только тень, но шаг сделал уже человек. И, увидев его, Заклинатель вскочил так резко, что едва не опрокинул доску, а Мечница замерла, не успев обнажить оружие, ремень которого она перебросила через спинку кресла.
        Незваный гость склонил набок темноволосую голову. Отблески огня в очаге играли на его смуглом лице, которое Мастера видели так часто… в королевском дворце.
        - Полагаю, выбранное мной обличье вас смущает, - сказал мужчина с лицом и телом Шейлиреара Дарфулла, спящего в Альденвейтсе. - Что ж, ваша правда. Стоило избрать другое. - Гость провёл расправленной рукой вдоль лица, словно снимая маску; то задрожало маревом, меняясь, трансформируясь, перетекая в другое. - Бороться с директором Школы Колдунов вам будет приятнее… - Слова, сорвавшиеся с бледных губ под капюшоном, наполнились странными пришепетываниями. - Хотя лучше всего для предстоящей беседы, думаю, подойдёт это. Я ведь пришёл не драться, а говорить. - Лиар и пальцем не шевельнул, но прежнюю личину смыло с него, точно водой. - Откровенничать люди предпочитают со своими.
        - Ты не можешь следить за мной, - сказал Арон, глядя на точную копию Иллюзиониста. - Как ты нас нашёл?
        - И ты думал, я не догадаюсь, на какую публику может быть рассчитан твой предыдущий спектакль? Смотрю, вечность научила тебя ещё меньшему, чем я думал. - Голубые глаза лже-Вермиллиона смотрели пугающе чужеродным взглядом. - Ты прибыл в Адамант в обществе выпускника Школы. Мастера - единственные, кто подарит тебе хотя бы шанс на успех в борьбе со мной и Зельдой. Примерно установить Ташино местоположение им под силу, учитывая, что у них под рукой имеется её сестра. Магия крови порой бывает полезна, верно, господа?.. Даже для вас, так не любящих пачкать белые перчатки на своих руках.
        Арон жестом остановил Мечницу, потянувшую клинок из ножен.
        - Зачем явился?
        - Просто хотел сказать, что в Штольни вы прогуляться можете, но исключительно для собственного удовольствия. - Иллюзия Вермиллиона Морли скрестила руки на груди. - Ни Зельды, ни Таши вам там не найти.
        - Лжёшь.
        - Лги я так часто, как тебе бы хотелось, пришлось бы не говорить и слова правды.
        - И где же они?
        - А зачем мне открывать тебе это? Я и сам могу вытащить Ташу оттуда. В любой момент. Но пока… - Лиар устремил задумчивый взор в потолок. - Ей ещё предстоит усвоить пару важных уроков. Принять пару важных решений. Сделать пару важных открытий, возможно. В конце концов, рядом с ней тот, кто не ослеплён твоим обаянием. Кто знает людей, кто способен различить истину и твои любимые недоговорки. Кто в любой момент может открыть нашей девочке глазки, замутнённые твоей талантливой игрой в заботливого папашу…
        - Замолчи.
        - О. - Выдержав паузу, Палач опустил глаза, вновь взглянув в спокойное лицо Арона. Слишком спокойное. - Да неужто тебе больно от того, что она может узнать неприглядную правду, а не твою изящно огранённую версию? Ах да, совсем забыл… Тебя ведь нет рядом, дабы подправить положение вещей своим даром и ювелирной брехнёй. Такими темпами ты и потерять её можешь. Учитывая твоё трогательное летнее обещание про отсутствие масок и лжи, нарушение которого тебе вряд ли простят.
        - Замолчи.
        - Такова жизнь, брат. Порой у нас отбирают то, что нам дорого. Не знал? Я вот узнал однажды. Кое-кто здорово мне в этом помог.
        - Замолчи!
        Губы Лиара вновь разомкнулись, но рука Арона уже метнулась к рукояти клинка Мечницы, так и стоявшей рядом.
        В миг, когда сталь сверкнула в отблесках огня, очередная маска Палача скатилась с него зачарованной волной, сменившись новой.
        Арон застыл с окровавленным клинком в ладонях, - и светловолосая голова, прокатившись по полу, замерла у его ног. Меч был столь остёр, что с одного взмаха рассёк кудри, обрезав их по шею, позволив пушистым прядям светлым ореолом осыпать тело и белое платье. Лицо казалось ещё живым, и серебристые глаза смотрели на амадэя осмысленным, чуть обиженным взглядом.
        - Лжёшь, - прошептал амадэй, глядя, как Ташины волосы наливаются красным, а под обрубком девичьей шеи расползается по светлому паркету алая кровь. - Лжёшь, лжёшь!..
        И голова, и тело, и кровь вдруг выцвели и исчезли. Весёлый мужской смех эхом отзвучал где-то вдали на прощание.
        Выронив меч, Арон опустился в кресло, вцепившись руками в подлокотники, глядя перед собой неподвижными стекляшками серых глаз.
        - Полагаю, - размеренно произнёс амадэй, - то, что мы сейчас услышали, ничего не изменило.
        Заклинатель смотрел на место, где только что лежал девичий труп.
        - Вы не думаете, - изрёк волшебник медленно, - что в Штольнях нам действительно никого…
        - Нет. - Слово было непререкаемым и неоспариваемым. Наверное, так же Кристаль излагала людям святые заповеди. - Он лжёт. Хочет сбить нас с толку. Не в его интересах, чтобы мы нашли Ташу раньше, чем подразумевает его план.
        Подняв своё оружие с пола, осмотрев чистое лезвие - фантомная кровь исчезла с него вместе с телом на полу, - Мечница вернула клинок в ножны.
        - Он хочет, чтобы мы её нашли? - спросила волшебница. - Уверены?
        - Я надеялся на обратное. Но теперь - уверен.
        - Почему?
        Арон мрачно улыбнулся.
        - Он знает, что мы собираемся сделать, - произнёс он негромко. - А вы, однако, ещё живы.

* * *
        Всё пошло не по плану с самого начала, а начало и конец не столь уж отдалились друг от друга.
        Библиотеку - с высоким потолком и дубовыми полками, со стенами, звёздный камень которых скрывали резные панели тёмного дерева, - освещали магические лампы в медных оправах, похожих на канделябры. Впрочем, их не хватало, чтобы полностью развеять тьму, и по краям просторной залы царил полумрак. Особенно густым он был у камина, где трещали угли и ждала гостей пара гобеленовых кресел.
        Когда Таша пришла, то с удивлением увидела Лайю, устроившуюся на обитой бархатом кушетке у дальней стены. Заметив девушку, наставница оборотней лениво махнула ей рукой, подзывая к себе.
        - Почитать решила? - Лайя похлопала по месту рядом с собой. - И где твои дружки?
        Таша неуверенно присела по соседству:
        - У них свои дела.
        Найдж продолжал заводить полезные знакомства с местными колдунами. Алексас, проводив её до входа в библиотеку, озарив путь в прямом и переносном смысле, отправился «приглядеть за другом». Таша знала, что её рыцарь с радостью пошёл бы с ней, но не мог: по обоюдному желанию сторон её разговор с руководством Рассвета пройдёт один на один.
        Вот только причины у сторон были разные.
        - Я бы на их месте не отпускала тебя гулять по замку в одиночку, - поджала губы женщина, прикрывая книгу. Таша вдруг отметила, что Лайя читает сборник романтических баллад. - Мы следим, чтобы старожилы не… обижали новичков, но для тех же эйрдалей ты лакомый кусочек. Строгих мер за то, что тебя против воли поцелует один-другой… если не заберут слишком много сил, а этого они делать не станут… В общем, не предусмотрено.
        - Не волнуйтесь, - вспоминая о янтарной подвеске на шее, произнесла Таша, - я сумею за себя постоять.
        - И всё равно на твоём месте я подыскала бы себе других приятелей. Тех, кто точно не даст тебя в обиду, - посоветовал кто-то за её спиной. - Такая милашка, как ты, может добиться очень выгодной партии… окольцевать какого-нибудь юного герцога, к примеру.
        Таша поняла, кто присоединился к ним, ещё прежде, чем повернула голову.
        - Привет, Кэй, - сказала Лайя худенькой темноволосой девушке с острым треугольным лицом, неслышно подкравшейся к самой кушетке. Густая чёлка падала на её бледный лоб, закрывая его до самых глаз, в которых светились чёрные эйрдалевы звёзды. - Знакомься, это Таша. Новенькая.
        Ответная улыбка была сладка, как отравленный мёд.
        До сего момента Таша ни разу не видела Кэйрмиль Норман, - но её описание братьями Сэмперами оказалось вполне точным.
        …наверное, ещё шестидневку назад Таша испугалась бы. Сейчас - ни капли. В конце концов, ей предстояла встреча с теми, кто был куда страшнее Кэйрмиль.
        Бояться их прислужницу было бы как-то даже неуважительно.
        - Наслышана, - пропела та.
        - Кого ищешь?
        - Тебя. Но ты, вижу, нашла себе более приятную компанию.
        - Твоё общество я ни что не променяю, не волнуйся. Но заботиться о новобранцах - моя обязанность. Особенно когда Андукар поручает их моим заботам лично. - Бесцеремонно кинув книгу на диван, Лайя достала из кармана штанов кожаную фляжку. - Ну? Какая у тебя печальная история?
        Таша недоумённо следила, как Лайя откручивает крышку и делает глоток того, что едва ли было водой.
        - О, я знаю, Картер и Андукар против, чтобы мы вспоминали о прошлом, оказавшись здесь. А я всегда думала, что горе стоит выплакивать и выговаривать полностью. Здесь оказываются не от хорошей жизни. - Женщина поморщилась, и не понять, от крепости напитка или горечи слов. - Давай я начну. Меня подкинули на порог монастыря, когда я была ещё грудным младенцем. Шесть лет меня растили как будущую служительницу Богини, но потом я впервые перекинулась… не по своей воле, естественно, как это обычно бывает. Видимо, я родилась в Ночь Середины Зимы, и убить ребёнка-оборотня мои родители не смогли, но и воспитывать не пожелали. Поняв, что все эти годы они кормили порождение Мирк, добрые дэи попытались меня прикончить. Я сбежала. Какое-то время побиралась на улице. А потом меня нашли и привели сюда. Тут я и выросла. - Лайя сделала новый глоток; о своём прошлом она рассказывала просто, без малейшего сожаления, как касаются шрама на месте давно зажившей раны. - У Кэй история в каком-то смысле ещё печальнее. Я была уже взрослой, когда Картер явился сюда с ней на руках.
        Таша покосилась на девушку, бесстрастно следившую за беседой:
        - Так Картер… её…
        - Он мой отец. И он был магистром ещё до того, как явился сюда. Один из немногих, - произнесла Кэйрмиль ровно. - Когда он понял, что я проклята, он принялся искать способ исцелить меня. Вернуть душу в тело. Он делился со мной собственными силами. Изобрёл ритуал, который позволял передавать их мне - добровольно, без всяких поцелуев. Он скрывал от мира, кто я, потому что знал: если кто-нибудь узнает, мне не жить. Но я росла, и мне требовалось всё больше сил, и он уже не справлялся с этим сам - так, чтобы нормально чувствовать себя при этом. Тогда он стал платить бродягам на улицах за то, чтобы забрать часть их сил и отдать мне. Он даже не убивал никого, хотя кто бы их хватился? А потом кто-то из его конкурентов стал искать способы убрать соперника с тёплого места председателя арпагенской Гильдии магов. Стал шпионить. И узнал про меня. - Она скрестила руки на маленькой груди, прикрытой плотной шерстью тёмного платья. - Естественно, к нам в дом явился отряд стражи с требованием отдать меня - для казни. Отец разобрался с ними и пустился в бега вместе со мной. Моя мать умерла при родах, больше
беспокоиться нам было не о ком. В итоге мы оказались здесь, и я впервые узнала, каково это - жить не прячась. А отец продолжает искать способ борьбы с проклятием бездушия, и теперь - не скрываясь. - Не сводя с Таши взгляда фосфоресцирующих глаз, тонкими белыми пальцами девушка поправила чёлку, скрывавшую клеймо, оставленное Ароном на её лбу. - Когда я узнала от отца, что Госпоже нужна миловидная дева-эйрдаль для особого поручения, я вызвалась помочь ей с гордостью. Я готова на всё, чтобы однажды таким же детям, как я, не пришлось прятаться уже никогда.
        - Ты, к слову, так и не раскрыла, что это за поручение было, из-за которого тебе пришлось несколько лет прожить в Долине, - проворчала Лайя, укоризненно указав на собеседницу фляжкой. - Заглядывая сюда раз в полгода.
        - И не раскрою, пока всё не увенчается успехом. К счастью, мы буквально в шаге от этого. - Кэйрмиль коротко посмеялась, и в переливах её смеха слышались оскаленные клыки. - Ну, девочка? Что же привело сюда тебя?
        Ответом ей послужил скрип тяжёлых двустворчатых дверей, впустивших в библиотеку кого-то ещё. Когда Таша оглянулась на вход, взору её предстал белобрысый эйрдаль, вещавший утром в зале, удостоенный чести занимать место по правую руку от Зельды.
        Пояснять, кто именно написал записку, нужды не было.
        - Я хочу поговорить с новенькой, - коротко бросил он, скользящей походкой хищника направляясь к креслу у камина. - Наедине.
        Удаляясь из библиотеки бок о бок с Лайей, Кэйрмиль оглянулась на Ташу даже сочувственно. Возможно, выражение Ташиного лица во время предшествующей речи подарило ей достаточно удовлетворения, чтобы перестать ненавидеть Ищущую господ Норманов - хотя бы на время.
        Всё равно ловушка для Ищущей уже захлопнулась.
        Даже когда за Кэйрмиль и Лайей закрылись двери, эйрдаль продолжал сидеть, глядя на угли, - молча. Таша тоже молчала, неподвижно ожидая на кушетке: что-то подсказывало ей, что проявлять инициативу лучше в других обстоятельствах и в другом месте.
        - А ты умеешь ждать, - изрёк эйрдаль, когда тишина уже звенела у Таши в ушах. Повелительным, не подразумевавшим возражений жестом указал на соседнее кресло - и, когда Таша подчинилась, сев рядом, удостоил её взглядом бесцветных глаз. - И что ты можешь мне сказать, потерянная… и найденная наследница рода Морли?
        Свершилось, подумала Таша, стараясь не ощущать себя мышкой, по доброй воле явившейся к кошке на ужин при свечах. Ещё бы этот дурацкий разговор с Кэйрмиль не привёл её в смятение, сейчас совершенно лишнее…
        - Полагаю, вначале мне лучше ответить на ваши вопросы, - произнесла девушка хрипло, не решаясь прокашляться. - Они же у вас наверняка есть.
        - Ты ведь не надеялась провести Рассвет этим дешёвым маскарадом?
        - Нет, я…
        - Говори правду. - Бесцветные глаза всматривались в её зрачки, словно в колодец. - Я всё равно узнаю, если вздумаешь солгать.
        Он был совсем близко: положи Таша ладонь на ручку своего кресла, и их локти соприкоснутся. От эйрдаля пьяно и тошнотворно пахло гниющими лилиями; Таша уже привыкла не замечать запах тлеющих цветов, постоянно витавший в воздухе, но этот бил в нос, словно к ней подвинули ведро нюхательной соли. Фарфоровая кожа почти светилась в полумраке, тонкая острая красота черт завораживала, околдовывала. Светлые волосы, светлые глаза, светлая кожа - он казался выбеленным, прекрасным порождением властвовавшей за окном зимы. И кажется, что ты вот-вот упадёшь во тьму, чёрными звёздами светившуюся в его глазах, и ничто тебя не защитит: эти глаза видят всю тебя, всю, до самого дна…
        Янтарная подвеска обожгла кожу во впадинке между ключицами.
        В краткий миг болезненного просветления Таша нашла в себе силы опустить взгляд.
        …дура! Как она могла забыть про очарование эйрдалей? Смотреть ему в глаза? Или, быть может, ей…
        - Венец не знал, зачем я пойду к вам, - облизав пересохшие губы, проговорила девушка. - Просто… у них нет никакой другой нечисти. У них не было выбора.
        - И они действительно надеялись утаить, что к нам явилась Ищущая господ Норманов собственной персоной?
        - Они думали, что… даже если вы узнаете, вы не причините мне вреда. Они ведь нужны вам. Не в ваших интересах портить отношения…
        - Они не в том положении, чтобы строить из себя гордецов, если мы случайно прикончим одного маленького оборотня. - Эйрдаль подпёр подбородок рукой, склонившись ещё ближе; Таша не могла слышать его движений, не могла видеть их, но чувствовала всё острее, чем когда-либо. - Дай-ка угадаю. Венец отчаянно не хочет марать свои благородные ручки, присоединяясь к нам подобным, и заслал тебя, дабы сделать своего двойного агента уже тройным? Ты ведь потому и вышла из тени, потерянная наследница рода Морли? Надеялась стать любимицей короля и ещё одним шпионом Венца при дворе?
        Таша не ответила.
        …хоть в чём-то он ошибался.
        - А когда произошло покушение, они послали тебя сюда, дабы после убрать нас руками короля. Хороший план, ничего не могу сказать. - От запаха тлеющей лилии её начинало мутить. - Даже если тебя уберут, ничего страшного, так ведь? Что им какой-то маленький оборотень. Если дело не выгорит и им придётся присоединиться к нам, шпионы при дворе им уже не понадобятся - у нас…
        - Нет. - Только бы сердце так не колотилось: это и человек-то, наверное, услышит, не то что эйрдаль… - Я приказала отправить меня сюда. Венец не смеет не подчиниться мне.
        - И что же в тебе такого особенного, девочка?
        …время пришло.
        Таша расправила плечи - и, руша мосты, посмотрела ему в глаза.
        - Я дочь Тариша Морли и Ленмариэль Бьорк, которая чудом спаслась в Кровеснежную ночь. Я - законная наследница престола Аллиграна. И, чтобы сместить с трона убийцу моего отца, мне нужна помощь Рассвета.
        Долгое молчание эйрдаля было для неё лучшим подарком.
        Впрочем, Таша поспешила опустить взгляд прежде, чем её собеседник опомнится.
        - И с чего я должен верить тебе? - наконец произнёс эйрдаль.
        - С того, что вам должно быть известно, ради чего борется Венец. Едва ли они стали бы упорствовать в своём желании вернуть сверженную династию на престол, не будь у них кандидата.
        - И зачем же ты пришла сюда?
        - Две головы лучше одной. С поддержкой эйрдалей, оборотней и ваших колдунов никто не сможет противостоять мне, и никто не помешает мне забрать мой трон. Да только попробуй вбей эту мысль в благородные головы сторонников Бьорков.
        - И ты обманула Венец.
        - К трону всегда приходится идти по головам. Ложь становится привычкой.
        - А если ты всё же лжёшь мне?
        Силы улыбнуться нашлись сами собой.
        - Придётся вам верить мне на слово. Прочесть мои мысли вы всё равно не сможете.
        - Так в этом уверена? Любую защиту можно сломать.
        - Только не защиту амадэя.
        В яблочко.
        Таша наблюдала за тем, как меняется его лицо, и сердце её билось всё ровнее.
        …это не так уж трудно: вспомнить, что ты чувствовала в Клаусхебере, спускаясь в чёрном платье навстречу толпе, жаждущей представления…
        - Госпожа говорила, что она осталась одна в своём роде.
        - Она солгала. После восстания Ликбера в живых остались четверо амадэев. Один из них - мой названый отец. Второй - его названый брат. - Подробности ни к чему. - Первый - лучший чтец сознаний и целитель за всю историю Аллиграна. Второй - Воин, такой же, как Зельда. Но он сильнее её.
        Снова попала.
        Конечно: Таша ведь не должна знать её имени.
        - Этого не может быть. Госпожа… Зельда не лжёт мне.
        - На пути к трону ложь становится привычкой, помните?
        Эйрдаль изучал её лицо так, как звездочёты, должно быть, изучают небо, чтобы в мириаде сияющих точек вычислить связь и закономерность.
        - Значит, - изрёк он после молчания, тянувшегося растопленной смолой, - у тебя есть два амадэя и ты хочешь заполучить в своё распоряжение третьего.
        - Я хочу вернуть им право на жизнь без вечных пряток. Амадэям. Им и мне подобным, и эйрдалям тоже.
        - Да ну?
        - Люди убили мою семью и вырезали мой двор только за то, что наследница престола обращалась безобидными зверушками. В деревне, где я родилась, меня отправили на костёр, когда узнали, что мы с матерью оборотни. Люди, на глазах которых я росла. Люди, которым я никогда не делала ничего дурного. Думаете, после этого у меня остались причины любить их племя, навязывающее существующий порядок вещей? Не считая некоторых избранных его представителей, до которых мне есть дело, в отличие от общей безликой озлобленной массы? - Таша улыбнулась, и улыбка её была едва ли теплее, чем воздух за узкими тёмными окнами. - Я не стану лгать тем, кто предан мне. И не забуду тех, кто помог мне стать королевой.
        Эйрдаль поразмыслил над её словами.
        - Андукар, - сказал он наконец.
        Таша приподняла брови, ожидая пояснений.
        - Меня зовут Андукар. Я хозяин этого замка… формально. - Эйрдаль смотрел, как угли истекают угасающим светом. - Когда пришла Зельда, помимо меня здесь обитали ещё пара десятков эйрдалей, прятавшихся от амадэев. Двое из них заменили мне родителей. Я был совсем юн, но мы возвели этот замок вместе… А Зельда решила прибрать его к рукам. И она сделала это.
        Таша молчала.
        Она знала, когда лучше смолчать.
        - Она не могла вырезать всех нас: защитные чары предусматривали, что наше убежище рухнет, если погибнет последний из основавших его. Да она и не желала. Зельда сказала, что нам её не убить, и мы знаем это. Сказала, что изменила свои взгляды на людей и тех, кого прежде веками преследовала. И сказала, что замок будет её, хотим мы того или нет. Некоторые из нас, особенно старейшие, пытались сопротивляться - и были убиты… мои приёмные родители в том числе. А я был юн, как я уже сказал, и не хотел умирать. Я хотел выжить и отомстить - ей. И мы пришли к соглашению.
        Таша молчала.
        - Я был нужен ей, иначе ведь замку конец. А ещё я был ей симпатичен. Она решила, что симпатия надёжнее угроз и принуждения, и привязала меня к себе… женским способом. «Любой королеве нужен король», - говорила она. Обещала мне корону, когда мы придём к власти. - Андукар смотрел на угли, и на контрасте с выбеленным лицом звёзды в его глазах казались темнее чёрного. - Я не любил её. Ни одного момента. Но я притворялся, пока она не поверила в то, что я верю ей. Она-то мои мысли читать не может, в отличие от меня. Пробить её блок почти невозможно, но порой она расслабляется… особенно при мне.
        Таша молчала.
        - Я старейший и могущественнейший эйрдаль из ныне живущих, но её мне не одолеть. Я это понимаю. А ведь именно за этим я живу… чтобы убить её. Чтобы освободиться. Чтобы освободить от неё мой замок и мой мир. Хотя замок мне важнее.
        Таша молчала до тех пор, пока не поняла: он сказал всё, что хотел.
        …интересно, хитрость Зельды - или её действительно здесь нет?.. Впрочем, даже если и есть, что это меняет…
        Таша в любом случае должна исполнить роль до конца.
        - Убить её может лишь другой амадэй. Который есть у меня. - Подняв взгляд, на сей раз она посмотрела в глаза эйрдаля без малейшего страха. - Я скажу Венцу, что вы очень сильны. Сопротивление бесполезно, покорность разумна. Если всё пойдёт как надо, ты получишь Зельдин труп. Взамен ты будешь служить мне, и не так, как сейчас служишь ей. Мой Зрящий без труда узнает, если захочешь меня предать. Мой Воин, поверь, очень изобретателен по части наказаний для тех, кто хочет мне навредить. - Мысль о том, что она и здесь не солгала, вызвала у неё усмешку, весьма подобающую ситуации. - А для начала отдашь мне ту девчонку, что пыталась убить Норманов. Кэйрмиль, кажется?
        Слова явно его не удивили, но эйрдаль всё равно спросил:
        - Зачем она тебе?
        - Немного поработать с её памятью, и все уверятся, что это она заколдовала и подбросила чашу, дабы отомстить смертному муженьку.
        - Так ты всё же собираешься вернуться на суд? Оправдать своего жениха?
        Её улыбка была тонкой, с предвкушением, таившимся в уголках губ ускользающим призраком.
        - Да. Собираюсь. Так у меня будет больше шансов стать фаворитом Его Величества. - Таша провела кончиком пальца по бархатной обивке кресла, словно вырисовывая на ручке узоры - или вспарывая ногтем чьё-то горло. - Это ведь особый шик, согласись: получить нож в спину от того, кто тебе нравится.
        Когда эйрдаль поднялся, Таша последовала его примеру. И немного удивилась, когда Андукар взял её ладонь в свою, чтобы склониться над ней с поцелуем.
        Лишь немного.
        Она ждала, что руки эйрдаля будут холодными, но они были тёплыми; удивительно тёплыми для того, кто казался слепленным из колкого холодного снега, что за время их беседы заметался за окном. Губы, коснувшиеся её запястья, были ещё теплее.
        - Вы страшное существо, Ваше Величество, - проговорил эйрдаль, выпрямившись, и впервые на её глазах улыбнулся. Улыбкой, что кого угодно могла бы напугать до дрожи, но не Ташу - не сейчас. - В этом мы с вами схожи.

* * *
        - Это глупо, - сидя в кресле, откинувшись на спинку, безапелляционно заявил Заклинатель.
        - Я бы сказала, безумно, - поправила Мечница.
        - Как бы мне ни хотелось окрасить происходящее в более радужные тона, но теперь затея и правда выглядит довольно сомнительным предприятием, - признал Иллюзионист.
        Странница лишь посмотрела на Арона, который сидел в кресле, потирая виски.
        - Это верная смерть, Арон, - сказала Мечница. - Он знает, кто мы. Где мы. Что мы делаем. Мы не знаем о нём ничего.
        - Он просто хочет заманить нас к Зельде, чтобы перебить всех разом, - убеждённо произнёс Заклинатель. - Ему наследники Ликбера уже шестьсот лет поперёк горла стоят. А судя по вашей сестричке, все Воины…
        - Лиар не безумен, - молвил Арон с нажимом и раздражением, скользнувшим в тоне едва заметными нотками. - Не настолько. Он не станет вас убивать.
        - Вот и рассказали бы о братце побольше, - посоветовал Иллюзионист. - А то мне порой кажется, что вы к нему прямо-таки любовные чувства испытываете. Знания о враге так ревностно не берегут.
        Амадэй посмотрел на него долгим взглядом - холодным, как замёрзшее озеро.
        - Я рассказываю вам не больше, чем вам стоит знать, - сказал амадэй, когда в гостиной, тёплый уют которой не особо соответствовал напряжённой беседе, воцарилось молчание. - Иное знание опасно.
        - Любой факт, сообщающий нечто достоверное о враге, можно обернуть в свою пользу.
        - Те факты, что я вам не сообщаю, пользы делу не принесут. Это я могу обещать.
        - Беспристрастная оценка ситуации никогда не входила в список ваших достоинств, - парировала Мечница.
        - О, так мои слова по сию пору заучивают наизусть? - усмехнулся Арон. - Лестно.
        - То, что некогда вы были избраны Кристалью, не даёт вам право указывать нам наше презренное смертное место. - Заклинатель уже шипел не хуже господина Оррака. - Не вы одни здесь способны принимать судьбоносные решения.
        - Я принимал судьбоносные решения на протяжении одиннадцати веков. Вы - значительно меньше. А опыт, согласитесь, вещь полезная.
        - Всё. Довольно. - Ладонь Заклинателя со звоном легла на стол. Фигуры, вздрогнув, попадали с клеток и раскатились по столу вокруг доски для аустэйна. - Мы возвращаемся в Школу. Ждём пробуждения Его Величества. Вашей дочери пусть помогает ваш братец. Как только она вернётся с вестями о слабых местах Рассвета, милости просим.
        Ответный взгляд, которым амадэй обвёл волшебников и волшебниц, заставил Мечницу плотнее сжать пальцы на рукояти меча - будто готовясь защищать братьев и сестру от того, что могло сейчас произойти.
        - Вот что я вам отвечу, господа. - Соединив ладони, Арон сплёл сухие пальцы, пока в комнате постепенно гас звук, с которым деревянные фигуры кружили по каменной столешнице. - Да, если вы отправитесь за Ташей, вам придётся иметь дело с Зельдой. И, возможно, с Лиаром. - Фигуры, дрогнув в последний раз, застыли на прохладном малахите. - Но если вы не отправитесь за Ташей, вам точно придётся иметь дело со мной.
        Тишина.
        - Есть вопросы? - удовлетворившись произведённым эффектом, молвил амадэй.
        И снова тишина.
        Арон улыбнулся.
        - Чудно.

* * *
        - …колдуны, с которыми мы пили, те ещё… личности, - морщился Найдж, пока Таша куталась в одеяло, тщетно пытаясь согреться. - Один ставил противозаконные магические опыты на людях. Его исключили из Гильдии, он и оскорбился. Другой прикончил кого-то в магическом поединке… говорит, случайно, но кто его знает. Страже не было дела, случайно или нет. Зато они рассказали много чего интересного. Про кормление, например.
        По возвращении из библиотеки Таша обнаружила их с Алексасом в комнате. Трезвыми как стёклышко, вопреки ожиданиям. Как пошутил Найдж: «Кристаль некогда обращала воду в медовуху, а нам сегодня пришлось поступать обратным способом». Оба нервно ждали её, и рассказ о беседе с Андукаром выслушали с огромным интересом и облегчением.
        После чего решили в свою очередь поведать, что им удалось вызнать у местных обитателей.
        - Кормление?..
        - Должны же эйрдали в замке чем-то питаться. Вот те люди, которые тут прислуживают, и расплачиваются. - Колдун криво улыбнулся. - Много сил за раз им пить не разрешают… расходного материала пока не так много, людям нужно успевать восстанавливаться. Но иным и того хватает, чтобы умереть.
        Ташу пробил озноб. И не только от холода. И не только от услышанного.
        …естественно, Андукару она не верила ни на йоту. Однако, лгал он или нет, это было не важно. Даже если он расскажет всё Зельде, на их план это не влияло: главное, немедленно убивать её Рассвету расхотелось. В качестве заложницы Тариша Бьорк будет в разы ценнее, чем в качестве мёртвого тела. А уж если они вдруг действительно обрели союзника…
        Но самым жутким было то, что, когда Таша говорила про их племя, она притворялась лишь отчасти. Злость, вскипавшая в крови при воспоминании о людской толпе, осудившей их с братьями Сэмперами на смерть, была неподдельной. Как и злость на пвилльцев, убивших семью Тальрин. И на то, что ей, Тальрин и многим другим приходится отрекаться от важной, неотъемлемой части себя, чтобы нормальные люди не травили их, как зверей. Зарекаться быть собой, добровольно отказываться от крыльев, всю жизнь лгать себе, что тебе и без них хорошо, - или всю жизнь лгать другим, скрывая истину, прячась в тени. Всё равно что попросить людей по своей воле зашить себе глаза из уважения к слепцам, которые никогда не смогут увидеть солнце. Хотелось бы ей послушать, что ответил бы ей любой нормальный человек на подобное предложение, и спросить его, почему тогда он требует от неё того же.
        Перевоплощение в девушку в чёрном, которую она когда-то видела в стеклянном лесу, далось ей пугающе легко.
        …твоё прошлое и будущее…
        - Зато живут эти ребята в куда более приличных условиях, чем мы. Видимо, Зельда просто решила застудить конкурентов, чтобы в случае чего не оказали достойного сопротивления. - Сидя на краю кровати, Найдж мрачно оглядел холодную комнату. - А завтра у них охота. Обряд инициации. Сначала охота, потом - клятва верности Зельде. Только тогда ты становишься полноправным членом Рассвета.
        Какое-то время Таша думала, зачем Зельде вынуждать подручных прикончить какого-нибудь бедного оленя, прежде чем принять их в свои ряды.
        А потом вдруг поняла - и, запустив пальцы в волосы, вонзила ногти в кожу.
        - Только не говори, что…
        - Они охотятся на слуг. На предателей. На тех, кто по каким-то причинам стал бесполезен. - Найдж смотрел на резное изголовье постели; тени на его лице прорезались чётче, как будто колдун успел осунуться за пару секунд. - Некоторые бегут сюда с семьями. С обычными людьми. Так же как Тальрин - с внучкой. Пока ты верно служишь Рассвету, им ничего не грозит, но стоит оступиться… или если ты вдруг погибнешь… Резон заботиться об их благополучии у Рассвета резко пропадает. Сперва этих людей переводят в разряд слуг. Держат под эйрдалевыми чарами, чтобы не возмущались и не сопротивлялись. А рано или поздно отправляют на охоту. Выпускают в лес и говорят бежать.
        …охота на людей. Живых людей.
        Немыслимо.
        С одной стороны - душещипательные истории вроде судеб Тальрин, Лайи и даже проклятой Кэйрмиль, думать о которой с прежней ненавистью Таше стало куда сложнее. С другой - это.
        - Не переживай. В первый месяц участвовать никого не заставляют, - сказал Алексас, явно заметив, что бледность Ташиных щёк сделалась совсем уж нездоровой. Бесцеремонно оторванным куском ветхого балдахина он протирал стилас из цвергова серебра, которым обзавёлся в Броселиане и который взял с собой в Рассвет. Едва ли клинок действительно нуждался в чистке, но Алексас явно находил в этом хоть какое-то успокоение… да и уход за подобным оружием, бесценным, когда вокруг сплошь нечисть, не мог быть лишним. - Дают время освоиться.
        - Спасибо. Рада, что мне завтра не придётся лично загонять и убивать невинных людей. Только сидеть здесь, пока их будут загонять и убивать другие. - Резким движением девушка откинулась на подушку. - Мне нужно поспать. Этот день становится слишком долгим.
        Она долго лежала неподвижно, глядя в балдахин, серевший пылью над её головой. Слушала, как уходит Найдж и Алексас, вернув стилас в ножны, а те - в сапог, подбрасывает дрова в камин. Слушала, как трещат занимающиеся поленья и шуршит простыня, когда Алексас лёг под соседнее одеяло.
        - Помнишь, - сказала она некоторое время спустя, - как Арон говорил нам, что всё в этой жизни делается ради любви? - Продолжению предшествовал смешок, горький, как полынь. - Из-за предательства любимого Зельда хочет уничтожить мир. Из любви к родителям Андукар жаждет убить её. Из любви к ближним мы спасаем королевство. А я оказалась во всём этом потому, что шестьсот лет назад двое амадэев не поделили любимую женщину. Смешно, правда? Чувство, которое воспевают поэты, чувство, которое должно быть живительным и прекрасным…
        Повернувшись на бок, подперев рукой темноволосую голову, Алексас вгляделся в её лицо.
        - Ты веришь в то, что рассказал тебе Арон? В историю с любимой женщиной? В то, как умерла Лори?
        Повернув голову в ответ, Таша непонимающе уставилась на него:
        - С чего я не должна этому верить?
        - Лиар был заботливым, любящим братом. Судя по всему, что рассказывал Арон, - заметил Алексас отстранённо. - Неужели он мог обеспечить дорогому младшенькому вечность мучений лишь за то, что сердцу не прикажешь?
        - После всего, что Лиар сделал со мной, ты действительно считаешь, что он был любящим братом?
        - Кажется, из них двоих Лиар был мудрее и терпеливее. Арон чаще позволял себе оступаться. Так почему…
        - Лиар - убийца. Палач. Эгоист. Жестокая бессердечная тварь. И ты пытаешься его оправдать?
        Это Таша почти прорычала.
        - Я никогда не буду его оправдывать, - помолчав, тихо откликнулся Алексас. - Я лишь пытаюсь сказать, что в этой истории всё может быть не так, как ты думаешь.
        Всё не так, Таша, сказал ей Арон вечность назад, когда она обвиняла его во лжи. Всё не так, как ты думаешь…
        - Он обещал больше никогда мне не лгать. - Таша отвернулась, накрываясь одеялом почти с головой. - Я обещала ему верить.
        Некоторое время она ещё чувствовала затылком взгляд Алексаса. Затем ощутила движение, которым он в свою очередь отвернулся к стене. Ох, скорее бы закончился этот невыносимый, бесконечный день, скорее бы… И с чего она злится? Потому что слова отдались резонансом в мыслях куда сильнее, чем хотелось бы?..
        …уже засыпая, Таша поняла, что забыла снова набросить на зеркало плащ, в котором она грелась после их с Алексасом снежных дурачеств.
        Но вставать было слишком лениво.

* * *
        Она снова в стеклянном лесу.
        Прозрачные деревья звенят хрустальной листвой за спиной. Прозрачные стены виднеются впереди, обрисовывая контуры зала с несколькими прямоугольными столами и длинными лавками. Серебристый туман затапливает всё вокруг, льнёт к рукам и ногам, скрывая ртутную землю. Прямо перед ней - барная стойка, сквозь которую можно разглядеть очертания винных бочонков, тоже обесцвеченных, будто сотканных из глицеринового тумана вокруг.
        Единственное, что имеет цвет, - она сама. И девушка в чёрном, замершая по ту сторону стойки, точно приготовившись налить гостье выпить.
        - Вот и ты, - говорит зазеркальная тень с улыбкой, которая пугает предвкушением удовольствия. - Я ждала тебя. - Она обводит стену и столы тонкой рукой, особенно бледной на контрасте с чёрной дымкой платья и чёрным облачком коротких волос. - Решила, нам лучше встретиться здесь. Это была твоя любимая таверна… когда-то.
        - У меня нет любимых таверн, - говорит Таша, изучая лицо напротив. Они теперь похожи куда больше, чем летом… но всё же это лицо не повторяет её собственное, а является вариацией на тему. - Я бываю в них не так часто, чтобы какую-то полюбить.
        - Поверь, в этой ты бывала почти каждый вечер. Когда она ещё существовала.
        Таша опускает взгляд - туда, где на стойке возникает кружка без ручки. Естественно, тоже прозрачная: отзвук настоящего предмета из реального мира. Только напиток внутри золотистый, яркий и солнечный, точно тёплый летний свет, пойманный и заключённый в стекло.
        …и снова - то же, что в ночном бальном зале. Образы, шевельнувшиеся в глубинах памяти, будто пробившись сквозь десятки прожитых лет, которые погребли их под слоем житейской ерунды. Мужской голос. Смех. Вкус яблок на губах. Жар в горле, обожжённом чем-то крепким - явно крепче чего-либо, что Таша пила в своей жизни.
        Сон внутри сна?..
        - Вижу, в тебе пробуждается память. - Естественно, тень наблюдает за ней.
        - Память о чём?
        …чем дольше смотришь, тем страннее. Таша вдруг понимает, какой шершавой будет кружка на ощупь, если взять её в руки. Что стойка из красного дерева, гладкая, но, если провести по ней пальцами, ощутишь выщерблины и царапины. Что стены сложены из крупных тёмных камней и над ними не хватает камышовой крыши.
        Что за…
        - О том, что было до. Пока не память, конечно… отзвуки её. Инстинкты. То же, что летом. Ты же не думала, что каждый может вот так, из ниоткуда вспомнить слова рыцарской клятвы? Или так быстро преобразиться из запуганной деревенской девочки в аристократку, будто рождённую плести интриги и блистать на балах? - Судя по голосу, происходящее с ней от собеседницы не укрывается, и это доставляет тени странное удовлетворение. - Ничего. Память тоже придёт… Когда ты окажешься там, куда он тебя ведёт.
        - Не окажусь, - бормочет Таша, силясь абстрагироваться от ощущения, что она потихоньку сходит с ума. - Я делаю и сделаю всё, чтобы там не оказаться.
        - И именно поэтому в конечном счёте придёшь туда, куда нужно. Не забывай, я была когда-то тобой, и не только тобой. Я носила не только имя Тариши Бьорк, но и все имена, которыми тебя нарекали прежде, чем ты родилась в доме семьи Фаргори. - Тень подаётся вперёд и налегает грудью на стойку. - Пытаться обмануть предназначение - пустое занятие. Порой смертоносное.
        - Хочешь сказать, этот ублюдок ведёт меня навстречу предназначению?
        - Да ты начинаешь понимать! Потребовалось всего-навсего объяснить прямым текстом. - Девушка в чёрном поднимает кружку с издевательской улыбкой, будто салютуя Ташиной недогадливости. - Даже забавно, какой глупой я была когда-то.
        - Раз ты такая умная, может, скажешь заодно, зачем ему это? Зачем ему я?
        Она думает, тень уйдёт от ответа. Но та отвечает - и ответ этот страннее и страшнее, чем Таша могла представить.
        - Потому что он любит тебя, - произносит та просто, поднося кружку к губам.
        …это звучит шуткой. Бредом. Грубейшей издевкой из всех возможных. И Таша реагирует соответствующе: истеричным смехом, тонущим в серебряном тумане.
        - Меня. Любит. Ну конечно. Оттого и творит со мной всё это.
        - Угадала. - Её тень (подумать только) подмигивает ей, прежде чем глотнуть жидкое солнце в кружке. - Он любит тебя не первую жизнь. И то, что случилось между вами в предыдущих, сделало его куда хуже, чем он когда-то был.
        - Что ты…
        - А ты любила его. И полюбишь снова. Хотя счастлива будешь не с ним, - буднично продолжает тень. - Больное, извращённое чувство… Каким ещё оно может быть, когда всё обернулось так. - Она отводит руку и едва заметно вращает кистью, наблюдая, как янтарный напиток всплескивается в прозрачной глине. - Амадэи сами по себе - извращение цикла жизни и смерти. Кристаль вырвала их из этого цикла, потому что действовала во имя блага для большинства. А ещё потому, что для неё это был эксперимент, и ей стало слишком интересно, увенчается ли он успехом. Выковать шестерых вечных героев, непобедимых, неподвластных смерти. Поиграть в богиню. Та ещё сука, не находишь?
        …с каждым мигом всё сложнее верить, что это - не бред. Что напротив - она сама. Или попросту не желается верить. Ведь что должно случиться с Таришей Бьорк, чтобы она стала такой?
        Что должно случиться, чтобы она полюбила того, кого больше всех ненавидит?..
        - Ты лжёшь.
        - О, ты мне не веришь. Как неожиданно. - На призрачном лице - скука, словно тени приходится повторять непонятливому ребёнку сказанное уже тысячу раз. - Его есть за что любить. Ты узнаешь это сама. И когда-то любить его было куда проще. - Тень неотрывно следит за крошечными жёлтыми волнами, бьющимися меж её пальцев. - Впервые вы встретились ещё до свержения амадэев. А после свержения он единственный раз попытался убежать от своего долга - с тобой. Вы были вместе. Вы были счастливы. Десять лет. Самое счастливое десятилетие его одиннадцативековой жизни… он сам говорил мне. А затем долг догнал его, а ты - обманула и предала, и ныне ты в какой-то мере за это расплачиваешься. - Она лениво возвращает кружку ближе ко рту. - Он стал жестоким после падения амадэев, но именно та история превратила его в то, что он есть сейчас.
        - Я предала его?..
        - Из-за того, кто он. Из-за того, какая ты. - Локти тени - на стойке; она снова покачивает кружку в пальцах, покрывая стенки непрерывно текущей янтарной глазурью. - Самое грустное, что в той ситуации можно понять вас обоих. И всё же… Он умолял тебя. Он мало кого молил за свою долгую жизнь. Ты не послушала. - Взгляд глаз, серебристых, как туман Зазеркалья, вновь устремляется на Ташу, но что скрыто в нём, понять невозможно. - Он не из тех, кто способен простить подобное. Не после всего, что вечность сделала с ним прежде и после.
        …точно бред. Или просто сон. В конце концов, последнее, что Таша помнит, - как она засыпает в замке Зельды.
        Она уже привыкла, что далеко не все её сны - просто сны. Но это куда проще принять за видение, порождённое измотанным за день сознанием. И походит на него куда больше, чем на нежданно открывающуюся истину.
        - Когда он встретил тебя в следующий раз, - продолжает тень, - то решил держаться подальше. Решил, что хоть так сможет тебя уберечь. Это не помогло: тебя убили… совсем юной. Впрочем, пока до старости ты не доживала никогда и до зрелости - всего раз. Но будь он рядом, он смог бы тебя защитить. - Какое-то время она молчит. Делает другой глоток, больше и резче предыдущих - будто надеясь утопить в спиртном воспоминания, воскрешать которые ей не хочется. - Тогда я и сказала ему, что ты будешь возвращаться снова и снова - и снова и снова встречать его, потому что так предназначено. Бежать от этого бессмысленно - вам обоим. Тогда он и решил, что будет печься о твоём благе, не считаясь с твоим мнением, что же такое благо.
        «Тем, кого больше других люблю, готовлю я самые тяжёлые испытания», - сказал ей Палач когда-то, цитируя Писание. А ещё: «В моих силах дать тебе всё, что ты хочешь, стоит лишь перестать бороться и убегать».
        А ещё: «Я не враг тебе»…
        - Хочешь сказать, мы с ним предназначены друг другу? - спрашивает Таша зачем-то. Хотя больше всего тянет просто зажать уши и заорать, что всё это чушь, ложь, чепуха, лишь снится ей, и не более… но это глупо. Если это сон, она очнётся от него рано или поздно. Если это ложь, тень всё равно этого не признает.
        Таша в последнее время взяла за привычку отвыкать поступать глупо.
        За глупости в своей жизни она уже платила не раз. Слишком дорого.
        - Это не значит, что ты не можешь полюбить никого другого. Человек - сложное существо, до поры свободное в своих выборах. Каждый из вас может любить нескольких за жизнь и сотню - за жизни. Может строить счастье, с кем хочет. Но предназначение… Тоже та ещё сука. Без него всё было бы куда проще. - Тень улыбается ей, и эта улыбка режет битым стеклом. - Ты прикована к нему. Он прикован к тебе. Он вырван из круга перерождений, лишён возможности спокойно жить и умереть. Ты лишена того же. Потому раз за разом ты возвращаешься в мир… и раз за разом всё получается, как получается. - Она равнодушно выпрямляется. - Ты хочешь знать, почему он творит с тобой всё это? Тому есть много причин, и однажды он озвучит их сам. Но, как я уже сказала, он печётся о твоём благе. Печётся специфически, как и должно древнему существу, давно переставшему считаться с человеческими жизнями, давно балансирующему на тонкой грани между гением и безумцем, спасителем и монстром. И любит - так же. Даже для Зрящих люди - низшие. Те, о ком следует заботиться. Питомцы. А Палачи… - Тень грациозно поводит плечами, облитыми невесомой
чёрной тканью, словно сотканной из дыма и отчаяния. - Они не убивают - они отправляют в новое перерождение. На Лиара к тому же взвалили даже больше, чем на других.
        - Таша!
        Она оборачивается, услышав чужой голос вдали: словно её зовёт кто-то, потерявшийся в тумане.
        - Кажется, мой визит заметили. - Тень без малейшего огорчения разжимает пальцы. Кружка выпадает из них и, не долетев до земли, блекнет и растворяется; золотой напиток расползается серебряной дымкой, которая тут же смешивается с туманным морем вокруг. - Ты запомнишь мои слова. Ты вспомнишь их, когда придёт время, и не только их. Это поможет тебе принять свою участь… чуть менее болезненно.
        - Таша, проснись!..
        Она открыла глаза - и поняла, что Алексас сидит рядом с ней на постели, держа её за плечи.
        - Зеркало на стене светилось, - сказал он, по-кошачьи щурясь в сумраке.
        Дыша мелко и часто, под дробь судорожно колотящегося сердца Таша посмотрела туда, где её плащ вновь укрывал серебристое стекло. Алексас позаботился, прежде чем будить её.
        - Что тебе снилось?
        - Кошмар. - Она чувствовала, что дрожит. - Просто кошмар.
        …в конце концов, явью это быть никак не могло.
        Всматриваясь в её лицо, Алексас провёл ладонью по её волосам. Заставил лечь обратно, на бок - и обнял со спины, зарывшись носом в чёрные кудри.
        - Спи, моя королева. - Тепло его рук и его дыхания, касавшегося макушки, согревало, оттесняло воспоминания о бесцветном мире и всём услышанном в нём. - Кошмаров больше не будет.
        Он говорил так, что ему верилось безоговорочно. Он обнимал её так спокойно и уютно, что это ощущение прогоняло все другие. И всё же, прежде чем вернувшаяся дремота окунула её в черноту, на сей раз без снов и видений, Таша некоторое время лежала с открытыми глазами.
        Вспоминая ещё кое-что, услышанное ею не так давно - из источника, который с натяжкой, но всё же можно было назвать надёжным.
        …«о том, как он убивал ту, кого больше всех в мире хотел бы спасти»…
        Осознать, что всё это время Таша занавешивала зеркала вовсе не от Лиара, что всё это время кто-то в Зазеркалье только и ждал момента, чтобы подобной шуткой сделать Ташину жизнь ещё невыносимее, было страшно. Но одна мысль о том, что всё это может быть не шуткой - и всё же не сном, - пугала вдвойне.
        Глава четвёртая. Лестницы в бездну и в высь
        Когда дракон стал снижаться над полем за околицей Приграничного, его встретили крики цвергов, полные восхищённого испуга, и четверо Мастеров, мрачно следивших, как тёмная точка в небе по мере приближения обретает крылья, голову и лапы.
        Утро выкрасило небеса молочной белизной: сегодня их не закрывало ничего, кроме облаков. Цверги, которых заблаговременно предупредили о явлении крылатого гостя (а то ещё схватятся за оружие), столпились у низкой каменной стены поселения. Мастера молчали - после вчерашнего они были не в духе. То, что Зрящий с ночи исчез невесть куда, не улучшило их настроение, хотя и позволило обсудить положение дел в кругу своих.
        …конечно, рано или поздно им всё равно пришлось бы иметь дело и с Лиаром, и с Зельдой. Если пока брат Зрящего не объединился с их спятившей сестрицей, не факт, что он не сделает этого в будущем. Или в одиночку не подготовит Мастерам милый сюрприз - в его духе. Лучше уж столкнуться с сильнейшим из Палачей сейчас, по воле Арона, чем потом, по воле самого Палача.
        Но методы Зрящего их определённо не воодушевляли.
        - Мне мерещится, - произнёс Иллюзионист, - или у Кеса действительно на спине кто-то есть?
        - Не мерещится, - коротко изрекла Странница.
        Дракон сел - и холодный снежный вихрь окатил с головы до ног не только Мастеров, но и стену вокруг поселения, и цвергов за ней, ответивших новой волной взволнованных криков.
        - Ох уж эта девчонка, - выдохнул Вермиллион восхищённо, пока в воздухе оседала колючая белая взвесь. - Да она ещё невыносимее меня!
        К моменту, когда метель от драконьих крыльев улеглась, цверги уже смолкли - а Заклинатель уже подскочил к дракону и самозабвенно на него орал.
        - Ты что о себе возомнил?! - Разъярённого волшебника не пугали нехорошие огоньки в янтарных глазах, каждый из которых был больше его головы. - Мы велели тебе оставить девчонку в Школе! Какое право ты имеешь…
        - Я его человек, не ваш! - не вытерпев, тоненько крикнула на него Лив, соскакивая наземь с драконьей лапы. Ноги девочки по колено утонули в снегу, покрывавшем поле, но там, где позади неё сидел Кес, снег снова стремительно таял. - И это Кесу решать, брать меня с собой или нет, не вам! Тоже мне, Шестеро, наследники Ликбера, защитники людей! О вас песни пишут, а вы детей обманываете! - Сжав кулачки, Лив яростно рассекла воздух одним из них. - Обещали, что возьмёте меня с собой, а сами… Не стыдно?!
        Это заставило Заклинателя замолчать. Наверное, потому, что он повидал в жизни многое, - но только не девятилетних девочек, гневно кричащих на Мастеров Адамантской Школы.
        - Вы могли просто сказать мне, что я могу умереть и не должна никуда лететь, - добавила Лив, - тогда я бы и сама осталась!
        - Ой ли? - усомнился подоспевший Иллюзионист.
        У девочки хватило совести потупить глаза.
        - Почему у меня смутное ощущение, - сверху вниз глядя на её упрямую мордашку, заметила Мечница вполголоса, - что этот милый ребёнок станет самой большой занозой в наших задницах за последние полторы сотни лет?
        - За всю твою практику? - понимающе уточнил Иллюзионист, и Мечница хмыкнула в ответ без особого огорчения.
        - Не ссорьтесь, господа. - Арон, пробравшийся сквозь толпу зевак-цвергов, приблизился к волшебникам и дракону, сжимая в руке свеженький новостной листок. - Разве можно вздорить друг с другом, когда для нас есть такие прекрасные вести? - Зрящий эффектным жестом развернул бумажный лист; Лив, сверлившую его злым взглядом, он не мог не заметить, но ничем этого не проявил. - «Его Величество Шейлиреар Первый впервые после покушения пришёл в себя. Свидетелем тому были его камердинер и придворный лекарь». И… записано со слов лекаря: «Его Величество выглядел растерянным, не понимал, что происходит и где он находится, а также не узнавал никого из присутствующих в спальне. Это нормальные последствия после поражения столь могущественным проклятием, однако во избежание шокового состояния монарха мы приняли решение снова погрузить его в сон». - Амадэй передал листок Заклинателю, нетерпеливо щёлкавшему пальцами. - В кои-то веки благая весть, верно?
        - Весь вопрос в том, когда Шейлиреар окажется в доброй памяти, - устало заметила Мечница. - И окажется ли вообще.
        - В этом я не сомневаюсь. Но желательно, чтобы он пришёл в себя в ближайшие дни, дабы воспрепятствовать Первому Советнику в его попытках чинить самосуд.
        - Джелиар - честный и справедливый человек, - отрезал Заклинатель, не отрывая взгляда от печатных строк. - Он сделает всё, чтобы покарать преступников.
        - Не сомневаюсь. Вопрос лишь в том, окажутся ли истинные преступники у него под рукой. Куда удобнее объявить преступником того, кто уже сидит в тюрьме, чем признаться в собственной несостоятельности.
        - Если ваша дочь предоставит ему…
        - А если она предоставит лишь доказательства того, что истинный преступник на свободе? - Заметив, что Заклинатель колеблется, Арон качнул головой. - Впрочем, будем надеяться на лучшее. Если всё пройдёт, как я надеюсь… - Амадэй наконец повернулся к Лив, устремив на неё взор, в той же мере строгий, что и ласковый. - Здравствуй, стрекоза. Скажи на милость, зачем ты кинулась за нами?
        Лив посмотрела в светлые лучистые глаза. Опустила взгляд на губы, улыбавшиеся ей приветливо и тепло.
        Шагнула вперёд - и свирепо пихнула амадэя в грудь:
        - Почему ты меня обманул?!
        - Я… - требовательный вопрос отразился на лице Арона едва заметным удивлением, - не хотел подвергать тебя опасности, только и всего.
        - Это мне решать, подвергать себя опасности или нет! Мне и Кесу! А пока он жив, мне тоже ничего не грозит, так что зря ты боялся! - Лив топнула ногой, ничуть не смущаясь, что та тонет в снегу - и что перед ней тот, кто старше её на одиннадцать веков. - И про маму ты нам с Ташей тоже врал, мне господин Гирен сказал! Что с ней? Почему она не может вернуться?
        …она не сразу поняла, что чего-то не хватает. И лишь потом осознала: звуков. На заснеженном поле за околицей Приграничного сделалось слишком тихо. Даже Заклинатель прекратил шуршать новостным листком. Только цверги оживлённо переговаривались вдали, но то был фоновый шум, не привлекавший к себе внимания, пока не притихли все другие источники шума.
        - Лив, я уже говорил. - Присев на корточки, Арон серьёзно взглянул на неё. - Мой брат наслал на вашу маму порчу. Но для взрослых эта болезнь не так опасна, как для детей. Если вы с Ташей заразитесь от неё, вы можете умереть.
        - Порча незаразная, - недоверчиво возразила Лив.
        - Эта - заразная.
        - И что, даже ты не можешь её вылечить?
        - Нет. Не могу.
        - А почему тогда господин Гирен сказал, что мама не вернётся?
        - Вы просто не увидитесь с мамой ещё очень, очень долго. Но однажды вы обязательно встретитесь. Честное слово. - Дэй протянул ей ладонь с согнутым указательным пальцем: символ зарока, который нельзя нарушить. - Мир?
        Лив, размышляя, подышала на зябнущие руки. Опустила на них рукава школьной мантии, прикрыв кисти по самые костяшки.
        Всё же протянула ладонь в ответ.
        - Всё равно ты нехорошо поступил, что меня обманул, - укоризненно добавила девочка, когда они с амадэем сцепили пальцы, ритуально скрепив примирение.
        - Больше не буду. Теперь беги в ворота - и прямо-прямо до большого каменного здания.
        - Здесь всё каменное.
        - То здание двухэтажное. На воротах висит табличка с короной. Это трактир. Подождёшь нас во дворе, хорошо?
        Под сочувственными взглядами Мастеров Лив решительно пробралась к дороге, рассекая глубокий пушистый снег, ломая подошвами прятавшуюся под ним корочку льдистого наста. С любопытством воззрилась на цвергов, которых живьём видела впервые в жизни: те, шушукаясь, во все глаза смотрели на маленькую волшебницу, явившуюся верхом на драконе.
        Вежливо поздоровавшись с обитателями Приграничного, девочка вприпрыжку побежала к массивным дубовым воротам, сейчас раскрытым настежь.
        - Если к тебе кинется рыжая женщина-цверг и начнёт обнимать, - крикнул вдогонку Арон, - не пугайся, это наш друг! - и посмотрел на дракона: уже без тени улыбки. - Так на Лив теперь тоже не действует чтение.
        - Что, не удалось запудррить ей мозги своей улыбочкой? - В мурлыканье дракона слышалась насмешка. - Да, Возлюбленный Богиней. Большая часть человеческой магии не действует как на нас, так и на наших избрранников. Теперрь ты лишён возможности ею управлять.
        - Возможность при желании отыскать нетрудно. И чтение, поверь, мне для этого не требуется. - За внешним дружелюбием в голосе амадэя пробилась холодная сталь. - Отправляемся в Штольни, как только она поест. Вы и так задержались.
        Кес махнул хвостом, взметнув в воздух ещё одно снежное облако. Щурясь, посмотрел в серое небо.
        - Что ж, в одном ты ей не солгал. - Не опуская взгляда, дракон выпустил из ноздрей дымные струйки, взвившиеся к тому же белёсому зимнему небу, в которое безотрывно и пристально всматривались огненные глаза. - Однажды, наверрное, они действительно встрретятся.

* * *
        - Я безнадёжен, - под уничижительным взглядом Картера покорно признал Алексас, в бесчисленный раз поднимаясь с присыпанной снегом брусчатки внутреннего двора.
        Другие колдуны упражнялись поодаль; Таша искоса наблюдала за этим, делая вид, что смотрит за тренировочными боями оборотней. И чем дольше наблюдала, тем сквернее себя чувствовала. Если вчера Алексас и Найдж бились друг против друга, сегодня Картер занялся ими лично - и лютовал не на шутку. Найдж уже выбыл из строя и отправился зализывать раны в свои покои. Алексас же вот уже добрые полчаса летал, падал, покрывался коростой, шипел от волдырей и истекал кровью, успешно поставив щит от его проклятий всего пару раз. Картер всё не торопился отпускать новичка - сам лечил очередное неотражённое проклятие и поднимал Алексаса на ноги, чтобы приступить к новому раунду истязаний. Будто находил в этом какое-то извращённое удовольствие.
        …впрочем, он правда мог находить в этом удовольствие. Если вчера Кэйрмиль насплетничала отцу, что представители Венца - те же люди и нелюди, чьими стараниями на лбу его дочери красовалось клеймо, выжженное цверговым серебром. Кто летом помешал им осуществить план, к осуществлению которого они явно шли долго и упорно. Вот только зачем? С чего всё-таки Зельде так сдался Клаусхебер?..
        Хотелось бы Таше думать только об этом. Не о грядущей охоте. Не о ночном кошмаре - или дамнар его знает, чем этот разговор был.
        - Удивлён, что Венец держит у себя столь слабых колдунов. - Казалось, это яд в голосе Картера концентрируется облачками, тающими в морозном воздухе. Он говорил тихо, чтобы не услышали другие колдуны, но слух оборотня всё равно различал слова. - Не суметь поставить щит против формулы Недикори…
        - Я очень прилежно учусь, - сказал Алексас, утирая нос. На его бледной ладони осталось кровавое пятно. - Но всё никак не выучусь. Впредь буду ретивее стремиться к вершинам.
        …стой Таша не так далеко, она посоветовала бы Алексасу быть самую чуточку прилежнее. И смирнее. Она слишком хорошо помнила: когда в своё время не осаживали Джеми, тот вполне способен был забыть как чувство меры, так и здравую оценку своих возможностей.
        А потом Картер впервые за долгое время отвёл взгляд от Алексаса - и встретился глазами с ней, издали наблюдавшей за поединком.
        - Думаю, в моих силах придать вам ретивости, - произнёс колдун, прежде чем крикнуть: - Таша-лэн, не соизволите подойти?
        Пересекая несуразно огромный двор (противиться было бы подозрительно), Таша уже знала: ничего хорошего её не ждёт. Их обоих не ждёт.
        Вопрос лишь в том, насколько всё будет плохо.
        - Ваш друг, Таша-лэн, никак не может освоить щиты, которыми при его уровне не владеть прямо-таки стыдно. Я решил прибегнуть к методу, часто помогавшему в подобном случае. - Узкие губы на длинном худом лице раздвинулись в улыбке высшей степени пакостности. - Вставайте перед ним. Да, перед. А вы, Алексас, воздвигайте щит, который прикроет вас обоих. В случае неудачи, как вы понимаете, все неприятные последствия достанутся вашей подруге. До вас дойдут лишь остаточные явления. Суть данного упражнения, надеюсь, ясна?
        …достаточно плохо.
        Секундой позже огненная волна истаяла перед самым Ташиным лицом, обернувшись копотным облаком. Она отпрянула - и уткнулась затылком в грудь Алексаса, уже стоявшему за ней, вытянувшему напряжённые руки по обе стороны её лица, едва слышно напевавшему слова отражающего заклятия.
        - Другое дело, - проговорил Картер весело, на миг прервав собственную убийственную песню. - Берём планку повыше?
        Следующий блок Алексаса обрушил на брусчатку осколки льда. Вонючий красный дым, последовавший потом, вынудил Ташу закашляться.
        - Надо же, и с наговором Шлимура сразу совладали… - Под порывом обжигающего ветра Алексас пошатнулся, но щит выстоял. - А говорили, безнадёжны.
        - Можно я пойду? - сделав большие наивные глаза, спросила Таша как можно жалобнее. Сделала пару осторожных шагов вперёд. - Мне тоже тренироваться надо…
        Ответом послужила ледяная пыль, брызнувшая в лицо из ниоткуда, вынудившая девушку прикрыть глаза ладонью и отступить обратно.
        - Толку от вас всё равно пока никакого, - пренебрежительно сказал Картер. - А может, никакого и не будет. Оборотнем больше, оборотнем мень…
        Невидимый вихрь сбил колдуна с ног, протащил седым затылком по каменным плитам и вынудил вытереть собою брусчатку, обернув тёмный плащ белым.
        Таша не сразу заметила, что вокруг воцарилась тишина. Другие колдуны забыли о тренировке, отойдя от места поединка подальше. Даже возня сражавшихся по соседству оборотней притихла.
        Кое-как приподнявшись, Картер коснулся своего лица. Посмотрел на кончики пальцев, обагрённые кровью из рассечённой губы.
        - Кто-то вроде тебя, - тихо сказал Алексас, - тронет её только через мой труп.
        Когда Картер встал на ноги, разогнув сухощавое длиннорукое тело, и скупыми движениями отряхнул плащ, из неприятной его улыбка сделалась страшной.
        - Значит, через труп, - произнёс он, прежде чем снова запеть.
        Пламя, вспыхнувшее почти под Ташиными ногами, едва не опалило ей лицо. За пару мгновений вокруг них с Алексасом замкнулось огненное кольцо; миг спустя разбившееся о щит заклятие хлестнуло девушку по щекам пепельным ветром, едва не сбив с ног. Вокруг Картера взвился хоровод сухих листьев - видимо, ответный удар Алексаса. За огненным кругом тут же завертелся сноп белых и алых искр.
        - Сдайся, мальчишка. - Взгляд Картера становился всё более сумасшедшим. Невесть откуда взявшийся ветер дул Таше в спину. - Лучше сейчас. По-хорошему. Пока я не ударил вас обоих чем-то слишком неприятным.
        Таша оглянулась: Алексас раскинул руки, словно удерживая нечто чудовищно тяжёлое на своих плечах, вскинув бесстрастное лицо к тёмному небу, неслышно шевеля сухими губами. Вихрь кружащего вокруг пепла окрашивал его волосы серым. Что же делать?! Перекинуться? Но ей не выйти за границы колдовского щита, не атаковать колдуна - тут же попадёт под заклятие…
        А остановит ли Картера её боль? Сочтёт ли он это достаточной местью за заклеймённую дочь?..
        - Сдайся!
        Ярость, прорвавшаяся в голосе колдуна, хлестнула Ташу пронизывающим холодом. Колдовской ветер уже пробирал до самых ноющих костей. Алексас не отвечал - едва ли у него были силы на ответ. Сил хватало лишь на то, чтобы не прерывать песню-заклятие, чтобы удерживать поднятыми судорожно дрожащие руки; держать их, держать щит - и чудовищную тяжесть, продавливавшую его, как горный валун сминает сталь.
        Делая шаг вперёд, Таша едва чувствовала замёрзшие ноги.
        …может, её боль Картера и не удовлетворит. Но иных вариантов помочь Алексасу она не видела.
        - Сдавайся, щенок!
        - Картер.
        Знакомый голос прозвучал за миг до того, как ветер стих, бесследно растворившись в зимнем холоде, и огненное кольцо исчезло, словно на него обрушили ушат ледяной воды.
        Колени Алексаса подкосились. Юноша рухнул наземь - лицо бледнее мела, лишь кровавая дорожка течёт от носа по подбородку, заляпывая куртку, плащ, припорошенный снегом камень.
        Невесть откуда взявшийся Андукар беспристрастно смотрел на Картера, корчившегося в судорогах у его ног.
        - Ты знаешь, что будет, если с ними что-то случится, - сказал эйрдаль. - И, какие бы чувства тобой ни двигали, подумай, хочешь ли ты навлечь на себя ещё и гнев Госпожи. Мой ты уже навлёк. - Перевёл взгляд на колдунов, опасливо следивших за разворачивающимся действом. - Новичков - в комнату. Оказать помощь.
        …что было дальше, Таша помнила отрывочно. Вот Алексас без сознания плывёт в замок на парящих в воздухе носилках. Вот она сама перебирает ногами, оставляя позади одну звёздную ступеньку за другой, пока кто-то из колдунов поддерживает её под локоть. Вот они уже в комнате, и Алексаса укладывают в постель, а на тумбочке появляются две склянки, синяя и зелёная, и большая серебряная ложка.
        - Ещё три раза за сегодня влить в него по ложке из обоих пузырьков, - распоряжался один колдун, пока другой пичкал Алексаса колдовским лекарством. - Последний - перед сном.
        - Что с ним?
        Таша едва могла шевелить губами. Происходящее казалось нелепым, нереальным, будто она всё ещё спит - с ночи. А может, и правда спит? Это объяснило бы всё: и бред зеркальной тени, и внезапный поединок, который едва не стоил им жизней - в момент, когда они едва ли ждали подвоха.
        Вот бы вся её жизнь с момента покушения на Шейлиреара оказалась сном…
        - Полное истощение ментальных и почти полное - физических сил. - Мужчина взглянул на неё с мягкостью, которой трудно было ожидать от обитателя этого замка. - Не волнуйтесь. Состояние стабильное, а нужды дальше истощать резерв у него нет. От этого не умирают.
        Когда за ним закрылась дверь, Таша смочила в тазу носовой платок. Присев на край кровати, бережно стёрла кровь с мальчишеского лица - во сне оно казалось совсем юным, беззащитным. Джеминым. Только когда кожа мальчишки стала чистой, а Таша кинула изгвазданный клочок ткани в камин, к ней в полной мере пришло облегчение. Настолько, насколько она сейчас могла в принципе испытывать облегчение. Их не прикончил магистр, желавший отомстить за дочь; но, когда ты противостоишь двум амадэям, желающие тебя прикончить выстраиваются в очередь.
        Расслабиться только потому, что один претендент из неё выбыл, может стать роковой ошибкой.
        Коснувшись кончиками пальцев тёмных кудрей, Таша тихо погладила своего рыцаря по встрёпанным волосам.
        …и ведь у него нашлись силы противостоять магистру. Чтобы не дать её в обиду. Чтобы не позволить причинить ей боль.
        Возможно, лучше бы они никогда не встречались. Был бы целее. Под крылом у Герланда, в Венце, без всяких причин лезть в самое пекло назревающей войны…
        Скрип двери заставил Ташу вздрогнуть - и, обернувшись, не привстать лишь потому, что сил для этого не было.
        - Тётя Таша! - внучка Тальрин Ингран в тёплом платье на меху, со светлой косичкой, болтавшейся мышиным хвостиком, радостно подскочила к кровати. - И дядя Джеми здесь? А когда он проснётся? Я скучала!
        - Тише, Кира, - сказала сама Тальрин Ингран, прикрывая за собой дверь. - Джеми нехорошо, как видишь. Мы не должны его будить.
        Кира послушно кивнула; за полгода, минувшие с их последней встречи, она заметно вытянулась. А ещё у неё прорезались коренные зубы, и речь Киры обогатилась раскатистым «р». Зато наивность голубых глазёнок осталась неизменной.
        При виде девчушки, ещё летом живо напоминавшей ей Лив, у Таши защемило сердце.
        - Я сказала Кире, что вы здесь. Она захотела вас повидать, - негромко добавила женщина, опускаясь на край кровати. Алексас даже не шевельнулся во сне. - Здесь у неё мало сверстников. И, естественно, никого из знакомых по Пвиллу. Приятно увидеть хоть какой-то привет из Долины.
        - Я думала, мы поиграем, - сказала девочка театральным шёпотом, - но раз дядя Джеми спит, приду в другой раз. Да, буся?
        - Обязательно. Сейчас мы с Ташей обсудим кое-что и пойдём. - Ласково чмокнув девочку за ухом, Тальрин обратила взгляд незабудочных глаз на Ташу: - Видела, как Картер с вами обошёлся. Из окна.
        Не зная, что отвечать и к чему всё идёт, девушка только кивнула.
        - И с чего он на вас так взъелся? У Картера свои причуды, конечно, но обычно он жесток скорее к тем, кто этого заслуживает.
        - Понятия не имею.
        Где-то за окном послышался гулкий зов охотничьего рога, раскатившийся в темноте, заставив Ташу снова вздрогнуть.
        Охота…
        - Знаешь, я сильно удивилась, когда узнала, что бывшая герцогиня Броселианская - дочь Картера. Что в Пвилл её привело задание Рассвета. - Тальрин отстранённо следила, как Кира с любопытством бродит по комнате, точно кошка, изучающая незнакомую территорию. - Прежде чем мы с Кирой сбежали, по городу пополз слух, что Орек остался без герцогини. Только никто, кроме меня и моей семьи, не знал, что Норманы приглашали Арона в свой особняк. А потом я увидела Кэйрмиль здесь - и поняла, почему она могла так внезапно перестать быть герцогиней. Вы же помешали ей, верно? Довести задание до конца, каким бы оно ни было?
        - Буся, там в лесу огоньки! - воскликнула Кира, добравшаяся до окна и прижавшаяся к стеклу маленьким носом. - Там кто-то колдует?
        - Да, солнышко. Колдует. - Печаль в голосе Тальрин была почти незаметной. - Зажми ушки, пожалуйста, и считай огоньки. Взрослым надо пошептаться о своём. И не подслушивай.
        …смутное чувство тревоги оставило Ташу ради чувства явного.
        Девочка послушно прижала ладони к ушам: насколько было видно Таше, и правда достаточно плотно, чтобы это заглушило их с Тальрин голоса.
        - Я знаю, Арон не допустил бы, чтобы вы попали сюда, - продолжила женщина тише прежнего. - Не как большая часть обитателей этого замка, во всяком случае. И после того как летом вы столкнулись с Кэйрмиль, вы вряд ли могли попасть сюда случайно. Скорее вы пришли сюда по её следам, и пришли сюда с какой-то целью, и я подозреваю, что эта цель - уничтожить Рассвет. А для этого вам нужно разузнать как можно больше о замке и его обитателях. Так?
        Таша молчала: не собираясь ни соглашаться с тем, в чём собеседница была права, ни переубеждать в том, в чём она ошибалась. Кира увлечённо считала шёпотом вспышки заклятий в лесу; за окнами снова протрубил рог, и Таша порадовалась хотя бы тому, что отсюда не слышит крики загоняемых жертв.
        - Уж не знаю, как вам удалось провести Андукара. Уж точно не тем, что ты сменила причёску, - не дождавшись ответа, Тальрин несколько насмешливо коснулась её крашеных чёрных волос. - Но скоро, уверена, вас здесь не будет. Потому и Арона здесь нет: он готовит для вас пути отхода. И я хочу, чтобы вы забрали Киру с собой, когда будете уходить. - Женщина вновь посмотрела на внучку: так пристально, так тоскливо, так нежно, что Таше захотелось плакать. - Я не жалею, что сбежала вместе с ней. Я не знаю, что сделали бы с ней родственники людей, которых я убила, защищаясь. Но я не хочу, чтобы Кира росла здесь. Она человек. Она не в ответе за мои грехи и мои преступления. У неё есть шанс на простую, счастливую жизнь. Там, в Долине, но не в этом замке.
        - Даже если вы правы, - сглотнув ком в горле, наконец хрипло выдавила Таша, - мы не можем просто…
        - Ты в долгу передо мной. - В синих глазах напротив загорелся нехороший огонь. - Ты должна мне жизнь. Я прошу лишь вернуть долг… другой жизнью. - Тальрин поднялась на ноги. - И ради Киры, которая ничем не заслужила подобной участи, ты вернёшь его. - Лёгким неслышным шагом подойдя к окну, она тронула внучку за плечо; та дёрнулась, ясно выдав, что прикосновение стало для неё неожиданностью. - Идём, солнышко. Мы закончили. Не будем больше мешать дяде Джеми спать.
        Помахав Таше рукой, Кира, старательно и уморительно прокравшись к двери на цыпочках, вместе с бабушкой выскользнула на лестницу.
        Таша долго сидела на кровати. Даже когда за ними закрылась дверь. Даже когда в комнату с замороженной улыбкой вошла служанка и, оставив на столе два глиняных горшка с мясным рагу, удалилась.
        Есть не хотелось. Особенно при мысли, чьё мясо может быть в этом рагу.
        Прошло немало времени, прежде чем Таша снова услышала стук в дверь.
        - Пришёл, как только смог, - ввалившись внутрь, пожаловался Найдж. На скуле его всё ещё виднелся бледный порез: след одного из проклятий Картера, которых тот сегодня для него не пожалел. - Эта сволочь утром здорово меня потрепала. Пришлось отлёживаться… Алексасу, смотрю, тоже досталось?
        - Да, - бесцветным голосом сказала Таша. Она решила не расстраивать колдуна новостью, что он едва не лишился даже оставшегося из братьев Сэмперов. - Досталось.
        Тот подошёл ближе и, облокотившись на столбик кровати, пытливо склонился над ней.
        - Что стряслось? На тебе лица нет.
        Арон, думала Таша, глядя, как пламя заставляет тени плясать в углу. Арон, почему ты так далеко? Я больше не могу без тебя. Не могу решать всё сама. Не могу справляться с проблемами, которых становится всё больше, не могу защитить себя - и всех, кого стоит защищать.
        …но Арон был и оставался далеко. И Таша должна решить всё сама. Должна превратить «не могу» в «могу».
        Даже то, что было бы невозможным для людей куда сильнее и взрослее неё.
        - Я должна была Тальрин Ингран свою жизнь, - сказала Таша, прикрывая глаза. Будто темнота перед закрытыми веками могла подсказать ей, что делать дальше. - И она нашла самое неудачное время и самое неудачное место для того, чтобы заставить меня отдать долг.

* * *
        - Мы точно туда идём? - шёпотом уточнила Лив у Кеса, восседая на драконьей спине, пока тот неторопливо и осторожно продвигался по очередной тёмной пещере, скалившейся сталактитами. Промозглая подземная сырость щекотала кожу и ноздри; мрак развеивали колдовские огоньки, парившие над головами у каждого из Мастеров, и зелёный мох на стенах, светившийся, как гнилушки.
        - Если веррить Стрранице, - прошипел тот, глядя на карту в руках волшебницы, бредущей впереди.
        - А я склонен ей верить, - добавил шедший рядышком Арон.
        …схема Штолен, которой их снабдили, была огромна. Даже сложенная в шесть раз. Чтобы более-менее подробно зарисовать паутину туннелей, развернувшуюся под Окраинными горами, ограничиться небольшим листом было невозможно. И сейчас волшебники, амадэй и дракон с Лив на загривке уходили во Внешние Земли. Те, которые лежали за горными пиками, за пределами обжитых просторов Королевства.
        В Штольнях предпочитали разговаривать как можно тише. Все, кроме амадэя: тот держался с непринуждённостью герцога, выбравшегося на послеобеденную прогулку во дворе своего особняка. Непринуждённость его не изменили ни крысы невероятных размеров, которые не нападали, но упорно следовали за пришельцами; ни громадные ящерицы, светившиеся белёсым светом, как поганки, порой проползавшие в боковых ответвлениях; ни гигантские летучие мыши, гнездившиеся в пещерах по пути и питавшиеся явно не цветочным нектаром…
        - Пожалуй, поживи я в таком местечке хотя бы пару сотен лет, тоже озверел бы, - заметил Иллюзионист, когда очередная мышь, нацелившаяся на шею Мечницы, свалилась бездыханной. Волшебница не снимала ладони с рукояти клинка, но в дело его пока не пускала: ограничивалась магией.
        Накормив Лив в таверне и прихватив еды с собой, волшебники окропили карту Штолен кровью девочки. Капли наползли на место, не столь отдалённое от Дымчатого Пика: по прямой вёрст тридцать, не больше. На пару моментов прикрыв глаза, Странница сказала, что не видит ничего ни над горой, ни под ней; как волшебнице удалось увидеть столь далёкое место без зеркал и даже заклинаний, Лив не понимала, но верила безоговорочно. Впрочем, все сошлись во мнении, что Зельду недаром никто не нашёл за шесть сотен лет.
        Остаться в трактире Лив никто не предлагал. То ли совесть мучила, то ли решили, что за драконью всадницу бояться и правда не стоит.
        Или - хотя Лив об этом думать не хотелось - не желали остаться без средства связи с Лиаром, так кстати явившегося к ним в руки.
        Зельда пряталась в месте, не столь отдалённом от Дымчатого Пика и Камнестольного соответственно. Вот только добираться им предстояло не по прямой, а по путаной паутине давно заброшенных шахт, причём лишь тех, где мог пройти дракон. На схеме обозначили короткий проход, но по истечении часа пути, свернув с освещённого перехода между Камнестольным и мелким провинциальным городком в тёмный зев заброшенного туннеля, волшебники наткнулись на завал. Разбор его грозил кучей осколков горной породы, обрушенной прямиком им на головы, так что пришлось свернуть в соседнюю шахту и идти, полагаясь в первую очередь на чутьё Странницы.
        Крыс Лив не боялась. И ящериц. Да и мышей, если подумать, - хотя, сидя на спине у Кеса, она оказывалась к мышам куда ближе волшебников, бредущих на своих двоих. Это было волнительно, но не страшно.
        Страх таился в самих Штольнях.
        Мрак захлёстывал их. Казалось, незваные гости пробираются сквозь море холодной темноты; темноты, что в любой момент может сгуститься, стать ощутимой, сомкнуться над их головами настоящим морем, выпивающим дыхание, лишающим жизни. Кроме их шагов тишину - древнюю, поселившуюся здесь задолго до того, как кто-то из волшебников появился на свет, - нарушали странные, неясные, пугающие звуки. Стук, доносившийся из-под влажных грубых камней под ногами. Шум, походивший на отзвуки жизни кого-то, живущего глубоко, очень глубоко под землёй.
        - Что это? - спросила Лив, когда расслышала их в первый раз.
        - Цверги работают, - очень естественно ответил Арон. - Разрабатывают новые шахты прямо под нами.
        «Рработать рработают, - добавил голос Кеса у девочки в ушах, - и, может, даже цверги. Да только лучше бы нам с ними не сталкиваться».
        «Почему?»
        «Цверги веррят, что, если копать слишком глубоко, можно добрраться до Бездны. Цверги веррят… и цверги знают. Сколько всего они рразбудили, пока не забрросили эти шахты; сколько всего, чему никогда не стоило прросыпаться…»
        Больше Лив ни о чём не спрашивала. Боялась услышать ответы.
        Шли долго. Как-то упёрлись в лестницу, ведущую вниз: потолок на ней резко опускался, не оставляя Кесу возможности протиснуться. Пришлось повернуть обратно и свернуть в боковой проход. Разворачиваясь в узких туннелях и задевая крыльями стены, Кестрель ругался про себя, поминая каких-то подземных драконов. Учитывая, что они находились под землёй, Лив от этих поминаний становилось ещё неуютнее.
        В очередной пещере, где не гнездовались мыши, решились организовать привал. Усевшись в круг под боком у дракона, Мастера и амадэй по-братски разделили хлеб и мясо. Кес обошёлся тем, что на пару минут отлучился в туннель, из которого они пришли; каменные стены пару раз озарило оранжевое зарево, а потом дракон вернулся, облизываясь, и над мордой его таяли тонкие струйки белого дыма.
        Кто стал его жертвой - крысы, ящерицы или кто побольше, - присутствующие решили не спрашивать.
        - Ты чего притихла, красавица? - спросил Иллюзионист у Лив: та жевала своё мясо, глядя в одну точку, прижавшись к витому сталагмиту, походившему на обломок колонны давно рухнувшего дворца.
        - Не вселился в меня никто, - буркнула она, проглотив очередной кусок. - Не волнуйтесь.
        - Я и не волнуюсь. Просто немудрено, если бы маленькая девочка испугалась таких страшных мест.
        - Ничего мне не страшно. - Лив с воинственным фырканьем взмахнула рукой с хлебом. - Подумаешь, пещеры. Большие крысиные норы, вот и всё.
        Кес только рассмеялся своим дымчатым смехом.
        К вящему удивлению Лив, Мечница вдруг поманила её пальцем. Когда девочка встала, вытянула ладонь, на которой из ниоткуда возникло большое красное яблоко.
        Фрукт, чуть не врезавшийся ей в лоб, Лив поймала машинально. И осознала, что будущая наставница имеет странную привычку кидаться яблоками в учеников, только сомкнув пальцы на глянцевитой алой шкурке.
        - Хорошая реакция, - одобрила Мечница. Яблоко тут же исчезло, будто и не было его… зато в ладони волшебницы материализовалась деревянная сабелька. - А как насчёт этого?
        На сей раз Лив была готова. Так что с трудом, но всё-таки ухватила деревяшку за импровизированное лезвие. Сабля ухитрилась стукнуть её по костяшкам, но боли Лив не почувствовала; чтобы выставить её перед собой, девочке пришлось вцепиться в саблю двумя руками - дерево оказалось на удивление тяжёлым.
        - В следующий раз лови за рукоять. С настоящим пальцев лишишься, - снисходительно кивнула Мечница. - Держи одной ладонью, это тебе не двуручник.
        - Она тяжёлая!
        - Ты дала ей настоящий тренировочник?.. - осведомился Заклинатель подозрительно.
        - С драконьей избранницы и спрос иной. Или будешь спорить, Лив Кармайкл?
        Стиснув зубы, Лив разжала левую ладонь.
        - Да сабля немногим тоньше неё, - укоризненно заметил Иллюзионист.
        - Странная щепетильность в вас проснулась, господа. Школяры со второго года такими пользуются, и ничего, не протестуют.
        - А мне твои уроки никогда не нравились. Прекрасные девушки и не менее прекрасные юноши, с которыми я их прогуливал ради более интересных упражнений, признавались мне в том же.
        Мечница проигнорировала его слова. Выпады, сделанные не холодным оружием, её мало интересовали.
        - Повернись боком. Хм… и правда тоща. Зато не попадёшь. Подойди-ка… - Приблизившись, Лив мрачно наблюдала, как Мечница перекладывает её пальцы. - Держать вот так, запомни. Хватка крепкая, но одновременно лёгкая. Держать, а не стискивать. Теперь ударь меня.
        Вспомнив о вчерашнем пробуждении, Лив размахнулась со всей силы - и рубанула воздух: Мечница уклонилась от неловкого удара без малейшего труда. Разозлившись, девочка стиснула пальцы, ринулась вперёд… в миг, когда полный участия голос, слышный ей одной, ласково спросил:
        «Помочь?»
        Лив успела крикнуть, прежде чем рука, внезапно переставшая повиноваться, поудобнее перехватила деревянную саблю.
        Лив успела крикнуть, прежде чем ноги, внезапно вышедшие из-под контроля, резко скакнули вперёд по камню.
        Лив успела крикнуть…
        Кес зашипел - и наступила темнота.
        Мечница, не раздумывая, ушла от удара за миг до того, как кончик сабли коснулся её плеча. Отточенным до автоматизма движением перехватила детские запястья; Лив не вскрикнула, даже когда руки её выкрутили за спиной, заставив деревяшку выпасть из пальцев.
        - Альма! - предупреждающе выкрикнул Иллюзионист.
        - Не бойся, - выдохнула волшебница, выпуская девочку из рук, отступая на шаг, - не трону.
        - Мудрое решение, - выпрямившись, сказал Лиар. - Малышка, конечно, боли всё равно не чувствует, но всё же лучше её поберечь. - Взгляд, который он обратил на Арона, был почти сочувственным. - А я так надеялся, что наша предыдущая встреча пройдёт благополучно. Что мне больше не придётся прибегать к столь низменным методам, как заимствование тела ребёнка. Но не хочу, чтобы ты и в следующий раз перебил меня, снеся голову с плеч, прежде чем я скажу самое важное.
        Светлый амадэй встал - одновременно с тем, как сел Кес, следивший за происходящим непроницаемыми глазами, в которых плясало жёлтое пламя. Странница молчаливой тенью стояла поодаль, наблюдая за пришельцем взглядом столь внимательным, что он почти сгущался в воздухе сиреневым лучом.
        - Что тебе нужно? - спросил Зрящий устало.
        - Скажи мне, Арон: я что, неясно выразился, когда указал, что Ташу вам здесь не найти?
        - Скажи мне, Лиар, чего ты пытаешься добиться, и я тебе отвечу.
        - Всего-навсего пытаюсь сберечь ваши глупые головы. Только вы упорно не слушаете добрых советов. - Тонкие детские руки скрестились на груди, закрытой светлой мантией школьника. - Если я что-то говорю, то не для того, чтобы просто сотрясти воздух.
        - Конечно, нет, мерзкая ты тварь, - прошипел Заклинатель. - Ты просто хочешь пустить нас по ложному следу.
        Лиар обратил на него взор, бывший скорее ироничным, чем холодным.
        - Вы забавный, Мастер Заклинатель, но всё же будьте добры придержать своё мнение при себе. Не то я поразмыслю над тем, нужны ли для спасения Таши четверо Мастеров - или хватит парочки.
        - Для спасения? - быстро переспросил Иллюзионист. - Неужели Ваше Темнейшество приоткрыло презренным нам завесу тайны относительно своих злодейских планов?
        - Могли догадаться и раньше. Люди, которые мне мешают, долго не живут. Если вы до сих пор дышите, значит, ваши планы по крайней мере не идут вразрез с моими.
        - Если ты ожидаешь, - произнёс Арон ровно, - что мы будем плясать под твою дудку…
        - То что, брат? Повернёшь назад? Предоставишь всё мне? Зная, что во всех сказках награда спасителю прекрасной принцессы - рука, сердце и полкоролевства в придачу? - Тёмный амадэй насмешливо склонил голову. - Где на этот раз даст трещину твой мираж под названием «любовь»? Зайдя так далеко, опустишь руки, лишь бы не плясать под мою дудку?
        - Она в любом случае попадёт в твои руки, - голос Зрящего казался погасшим, словно угли костра, который окатили водой в разгар горения.
        - И ты осознал это только сейчас? О чём ты думал, когда отпускал её из Фар-Лойла?
        - О том, что это единственный выход, который ты не предположил. Я не мог пойти на такое в здравом уме. Ты должен был это знать.
        - Вот как. Что ж, признаю: сводить тебя с ума я не планировал. - Взгляд Лиара был странно участливым. - Посмотрим правде в глаза, Арон. Ты знал, что рано или поздно, так или иначе, но я достану её. Не могу не достать. Спрятать её от меня невозможно, и, если она не придёт ко мне сама, я найду способ доставить её иными путями. И ты решил предупредить удар… сделать шаг первым, сыграв на том, на чём собирался играть я. Заодно можно изобразить неизбежное не моей ловушкой, а твоим собственным решением. Ведь главное здесь - не её безопасность: ты прекрасно знаешь, что её жизни ничего не грозит. Главное - моральное превосходство. Широкий жест. Швырнуть карты противнику в лицо, не дожидаясь проигрыша. Скажешь, неправ?
        В свете волшебных огней, рассеивавших окружающий мрак, глаза Арона казались серыми, как пепел.
        - Это игра, - наконец ответил Зрящий. - И играешь ты не с ней. Со мной. Я думал, что если сдамся… если ты добьёшься того, чего хочешь… ты больше не будешь мучить её. А ты добьёшься того, чего хочешь, ибо ты всесилен - мы оба знаем это. Когда ты выиграешь, она наконец обретёт покой. Счастье. Нормальную жизнь без твоих игр.
        - Она. Но не ты.
        - А я проиграю. В очередной раз. Только и всего. - Арон говорил так просто, что боли в голосе почти не было слышно. - Я отыграл у тебя несколько месяцев счастливой жизни. С ней. Для неё. Это всё, на что я имею право.
        Лиар смотрел на него. Язычки магического пламени, плясавшие в воздухе за спинами Мастеров, играли бликами в его глазах, смягчали их выражение, пугавшее непривычным отсутствием издевки и яда.
        - В Штольнях вас ждёт только тьма. И смерть, - произнёс тёмный амадэй спустя бесконечность вязкой подгорной тишины. - Таша в другом месте.
        - Магия крови не врёт.
        - К твоему сведению, точка на карте с равным успехом может означать нечто как под горой, так и в горах.
        - Странница…
        - Мне кажется, ты мог бы своим умом дойти до мысли, что обнаружить Зельду непросто. Но, не увидев ничего ни под небом, ни под землёй, вы выбрали путь через Штольни. Из чувства противоречия, как я понимаю? Раз я сказал, что Таши в Штольнях нет, послушай меня и сделай наоборот? - Палач отвернулся. - Воля ваша. Можете залезть поглубже и проверить, что вы там отыщете… исключительно для собственного удовольствия.
        - Лиар…
        Тёмный амадэй оглянулся через плечо. Лицо его было удивлённым: он давно не слышал из уст брата своего имени, сказанного так мягко.
        - Ты сбросишь маску, когда Таша окажется там, где ты хочешь?
        Арон говорил так тихо, что голос почти соскальзывал в шелест.
        - Я подумаю, - помолчав, ответил Палач. - Забавно будет, если она окажется в моих руках, так ничего и поняв, верно?
        - Это будет милосердно. И лучше для тебя. Если в тебе осталась хоть капля добра… а я знаю, что она осталась… сжалься над ней. Оставь её в неведении.
        - Так ты на это рассчитывал? - Лиар прикрыл глаза. Сложил руки на груди: крест-накрест, словно покойник. - Я подумаю. Обещаю.
        Девочка упала прямо на руки Мечнице, уберегшей тело Лив от удара затылком об камень. Волшебники следили, как коллега укладывает спящего ребёнка под бок к дракону; кончик хвоста Кеса мерно ходил туда-сюда, шкрябая о камень, точно стрелка метронома.
        - Ему нельзя доверять, - настойчиво произнёс Заклинатель, упредив повисший в воздухе вопрос.
        - Но шанс, что Зельдино обиталище под землёй, и правда пятьдесят на пятьдесят, - протянул Иллюзионист. - И я не уверен, что стратегия «действовать наперекор врагу» не является ошибочной.
        Странница глядела на Арона: тот стоял, сплетя пальцы опущенных рук, уставившись в темноту. Почувствовав взгляд волшебницы, поднял голову и посмотрел на неё - долго, неотрывно, точно пересчитывая веснушки, складывавшие звёздный орнамент на девичьем лице.
        - Я не знаю, чего он добивается, - просто сказал Зрящий. - Не знаю, чего он хочет. Чтобы мы дошли или чтобы не дошли… не могу сказать. - Он провёл пальцами по волосам, от лба до затылка, точно это могло вымыть из головы посеянные братом сомнения. - Но дойти и посмотреть своими глазами займёт не так много времени. Уже нет. И лишь по прибытии мы будем знать, правы ли мы.

* * *
        Когда бледный Алексас открыл глаза, Таша сидела рядом, наблюдая, как медленно вздымаются его ресницы. Просто потому, что какое-то время назад он заворочался во сне, - и, не понимая, хуже её рыцарю или нет, Таша некоторое время следила за ним, пытаясь сделать выводы.
        - Я уже думала, тебя придётся будить поцелуем, - сказала она, потянувшись за лекарствами, ждавшими на тумбочке. - Хотя это помогает только в сказках, а нашу жизнь в последнее время сказкой не назовёшь.
        - Не скажи, - слабым голосом молвил Алексас, садясь на постели, наблюдая, как девушка наполняет ложку вязким зелёным зельем, чуть мерцающим на свету. - Сказки не во всём врут. И основаны, за редким исключением, на были.
        - Да ну?
        - У магов есть ритуал… - Алексас послушно проглотил снадобье, отправленное ему в рот, и Таше вдруг вспомнилось, как когда-то очень, очень давно она поила целебным отваром Джеми в избушке на Белой Топи. - Если наложить одно непростое заклятие на человека и на клинок, а потом пронзить этим клинком его сердце, человек умрёт, но не неотвратимо. Его сердце замрёт. Его дыхание остановится. Состояние, очень похожее на смерть - и на сон одновременно. А пробудить его ото сна можно, лишь держа в руках тот самый клинок и, произнеся нужное слово, поделившись с ним собственным дыханием… что, как ты понимаешь, удобнее всего делать, касаясь губами губ. За возвращение из-за грани, правда, последует стандартная плата, но всё лучше, чем не вернуться.
        - Как романтично. - Таша уже отмеряла второе лекарство, жидкое и синее, с фиолетовыми разводами в глубине. - Смотрю, многим магам было решительно нечем заняться, кроме как изобретать странные ритуалы.
        - Ничего странного. В конечном счёте это заклятие спасло многие жизни. Незаменимо, если требуется обезопасить кого-то, инсценировав его смерть. - С не меньшим послушанием проглотив второе зелье, Алексас поморщился и, кашлянув, слегка передёрнулся от горечи. - В самых странных ритуалах всегда есть смысл. Фальшивая смерть. Двоедушие. Обмен телами. Ритуал параллельных жизней.
        - У вас и такое есть?
        - Связывает двух живых существ нерушимой связью. Уколется один - кровь у обоих. Умрёт один - погибнет другой. Боль, причинённую одному, ощущают оба. Разорвать связь может только маг, проводивший ритуал. В своё время многие маги крови связывали свои жизни с представителями знатных семей. Используя их в качестве заложников, творили кучу весёлых вещей.
        - Весёлых для магов крови, разумеется.
        - Само собой. - Алексас сел поудобнее. То ли лекарства так быстро помогли, то ли долгий сон не прошёл бесследно, но в синие глаза стремительно возвращался живой блеск. - Что я пропустил?
        Таша аккуратно отложила ложку на тумбочку. Выровняла пузырьки относительно неё, возясь с этим так долго, будто от этого зависела их судьба.
        Затем всё же поведала о том, что случилось, пока Алексас спал.
        «И что собираешься делать?» - достав из кармана чётки, уже без слов спросил юноша, когда она закончила.
        «Не знаю. - Таша смотрела в окно, чувствуя, как греет кожу янтарная подвеска. - Просто прихватить Киру с собой, когда будем возвращаться в Венец, мы вряд ли сможем. Но просто уйти, оставив её здесь, не смогу уже я. И не только её».
        …она могла сколько угодно надеяться на обратное. Могла сколько угодно желать обратного. Но она понимала: когда король придёт сюда, то не пощадит никого. Проще уничтожить замок со всеми его обитателями, чем вступать в честный бой. Проще атаковать массовыми заклятиями, чем разбираться с каждой нечистью по отдельности.
        «Отнесись к этому проще, - произнёс Алексас после недолгой паузы. - Если ты захочешь выкрасть её и нас раскроют - убьют не только Киру, но и нас. Венец присоединится к Рассвету. Король так ничего и не узнает о грозящей Аллиграну угрозе. Избежать всего этого очень просто: всего-навсего не вступаться».
        «И знать, что из-за меня погиб ребёнок?»
        «А в противном случае погибнут Норманы. И не только они».
        «Должен быть выход. - Таша едва заметно покачивалась взад-вперёд на кровати, баюкая себя, словно это могло изгнать нервную дрожь из пальцев. - Должна быть возможность спасти всех».
        «Ты не можешь спасти всех. Никто не может».
        «Хорошо. Не всех. Четверо - далеко не все».
        Вдруг поднявшись с постели - на диво легко и стремительно, точно всего час назад он не валялся полутрупом, - Алексас прошёл к окну. Дёрнув за ручки, распахнул настежь высокие створки.
        - Решил ко всем прочим бедам меня заморозить? - спросила Таша, ёжась под зимним ветром, слегка взъерошившим ей волосы.
        - Решил, что тебе не помешает проветриться. - Он вспрыгнул на каменный подоконник; свет Никадоры голубыми отблесками скатился по его тёмным кудрям. - Во всех смыслах.
        Юноша развернулся спиной к заоконной пустоте - и сделал шаг назад.
        - Алек…
        Крик застрял у неё в горле.
        - Я же обещал тебе ещё один хороший сон, - произнёс Алексас, преспокойно стоя на воздухе. - Глядя на твоё невыносимо озабоченное лицо, решил, что это подходящий момент.
        - С ума сошёл?! Ты только утром весь свой магический резерв опустошил!
        - За меня не волнуйся. Иди сюда.
        - Не пойду.
        - Боишься?
        - Да, - честно признала Таша. - И за тебя тоже. Возвращайся в комнату.
        - Чем скорее поднимешься ко мне, тем скорее вернусь. В противном случае я буду стоять здесь, сверля тебя призывным взглядом, пока не замёрзну и не рухну ледышкой вниз.
        - И ты думаешь, я куплюсь на этот омерзительный безыскусный шантаж?
        - Иначе скоро ты замёрзнешь, а закрыть окно и оставить меня здесь у тебя духу не хватит.
        В свою очередь поднявшись на ноги, Таша всё-таки подошла к окну. Не отрывая взгляда от насмешливого мальчишеского лица, взялась за створки.
        Держась за них, подпрыгнула.
        …ладно. В конце концов, выглядит он и правда вполне здоровым. Наверное, зелья подействовали.
        А может, у пережившего Двоедушие и силы восстанавливаются вдвое быстрее.
        Таша ощутила себя лёгкой, как воздух, в тот же миг, как их пальцы соприкоснулись. Прекрасное, пьянящее ощущение - лучше полёта на птичьих крыльях, лучше всего, что она пробовала и знала. Алексас потянул её вперёд, и девушка скользнула навстречу морозной пустоте, холод которой совершенно не чувствовался. Никадора сияла за мальчишеской спиной, такая яркая, что звёзды были едва видны; казалось, под ногами Алексаса голубой свет становится плотнее, сплетая прозрачный сияющий мост.
        - Куда предпочтёте пройтись, моя королева? - Юноша подхватил её под локоть, словно на самой обычной прогулке. В лунном свете синие глаза казались бархатными, обволакивающими, как у кота. - До леса? Вокруг замка?
        - Выше, - сказала Таша, остро осознавая, чего ей не хватает. Не хватало уже давно, пускай она этого и не замечала. - Просто хочу выше. В небо.
        Алексас пропел пару коротких слов - и из-под его ступней, завиваясь хрустальной спиралью, побежала наверх лестница, сотканная из лунных лучей. Мерцающая, словно в ней застыли сверкающие пылинки.
        Когда Таша сделала первый робкий шаг на ступеньку перед собой, под ногой ощутилось нечто гладкое и пружинистое, как каучук.
        - Откуда у тебя такие силы? - спросила девушка некоторое время спустя, пока они поднимались туда, где деревья казались игрушечными, замок - кукольным домиком, все его обитатели и сама земля - далёкими и не важными. То, что нужно, чтобы ненадолго забыть обо всём, о чём очень хотелось забыть. - Джеми не мог такое делать. Не мог так летать - я сама видела. И сопротивляться магистру тоже не смог бы.
        - Не смог бы, - повторил Алексас, шагая рядом с ней, нога в ногу. - Но я могу.
        - Из-за окончания Двоедушия? Из-за того, что ты теперь один в этом теле?
        Он мельком улыбнулся - улыбкой человека, который стремится скрыть боль за движением губ, обыкновенно символизирующим веселье.
        - И это тоже.
        Под ногами их стыло небо, вечная ночь и лунный свет. Над головами рассыпались колючие зимние звёзды, подмигивая редкими цветными искрами среди белых.
        - Арон вернёт Джеми, - сказала Таша, наконец решившись озвучить свою надежду ему. Здесь, в поднебесной выси, сделать это почему-то было куда легче, чем на земле.
        - Он вернётся, - откликнулся Алексас незамедлительно. - Обязательно.
        - Мне не хватает его так же, как тебе.
        - Знаю. - В этом наконец прорезалась печаль, и Таша совсем не удивилась, что он решил перевести тему. - Что всё-таки тебе снилось? Сегодня?
        Таша смотрела вниз, туда, где под прозрачными ступеньками простиралась воздушная толща. Наверное, многих это зрелище привело бы в ужас, но не ей, привыкшей смотреть на земную твердь с высоты птичьего полёта, бояться возможных падений. Они уже были высоко, куда выше, чем должны были подняться неторопливым шагом: как будто лестница незаметно помогала, украдкой поднимаясь сама по себе.
        - Я видела свою тень. - Признаться в этом тоже оказалось легко. Хотя Таша прекрасно понимала, что едва ли сделала бы это в оставшейся в замке комнате. - Из Зазеркалья. Не в первый раз.
        - Серьёзно?
        - И она сказала то, что слишком безумно, чтобы быть правдой.
        - А всё-таки?
        …даже здесь, под облаками, где не было места многим страхам, оставленным на земле, отвечать не хотелось. Как будто произнести это вслух значило в какой-то мере это признать.
        Но они всегда были друг с другом честны.
        - Она сказала, что Лиар любит меня, - произнесла Таша - с неловкой улыбкой того, кто знает, что сейчас произнесёт несусветную чушь. - Сказала, что я уже несколько раз жила, умирала и возвращалась в мир. И каждый раз встречала его.
        Следующий шаг она сделала в одиночестве. Алексас замер в воздухе, не отпуская её руки, вровень с горными вершинами, очень далеко над заснеженной землёй.
        Когда Таша обернулась, на бесстрастном лице невозможно было различить ничего, кроме теней, рождённых сиянием лунной лестницы.
        - Я же говорила. - Таша коротко посмеялась, но смех вышел натянутым. - Даже звучит безум…
        Бабочка, сотканная из мрака - гуще, чем темнота вокруг, отливавшая чёрным блеском эйрдалевых зрачков, - выбрала именно этот миг, чтобы опуститься на её палец.
        Свет мерцающей голубой лестницы завертелся вокруг бешеной каруселью - и Таша кубарем покатилась по ворсистому ковру.
        Остановилась она, лишь уткнувшись в чьи-то щегольские лаковые сапоги. Впрочем, беглый взгляд вверх быстро помог установить личность их владельца.
        - Тебя пришлось долго искать, - бесстрастно заметил Андукар, сидевший всё в том же кресле у библиотечного камина. Чёрная бабочка порхнула к нему и растаяла, слившись с тенью хозяина замка, густевшей на полу. - Прогулки под лунами?
        Тень… Таша читала где-то, что сильные эйрдали могут оживлять свои тени, отпускать погулять - и призывать обратно, вместе с ними призывая то, с чем тень соприкасалась. Думала, выдумка.
        Но, как она уже убедилась, люди вообще мало что выдумывают на ровном месте.
        - Как я коротаю свой досуг, тебя не касается. - Поднявшись и отряхнувшись жестом, исполненным величайшего достоинства, Таша опустилась в кресло напротив. Ожидаемо пустая библиотека звенела тишиной пыльного воздуха, после прогулки в поднебесье казавшегося тёплым. - Я не успела сегодня сказать «спасибо». За то, что выручил нас на тренировке.
        - Не стоит. Лишний раз указать Картеру на его место - одно удовольствие. В отличие от меня он, идиот, предан Зельде с потрохами.
        Вежливый ритуал приветствия был исполнен.
        - Зачем звал? - уже без обиняков спросила Таша. Нельзя сказать, что эйрдаль прервал их разговор с Алексасом не вовремя, ведь развивать тему ей и самой не хотелось, - но всё же она досадовала, что её в самом прямом смысле бесцеремонно вернули с небес на землю.
        - Ты же вроде просила отдать тебе Кэйрмиль. - Эйрдаль лениво закинул ногу на ногу. - Подумав, я понял, что завтрашний маскарад предоставит нам идеальную возможность.
        - Так скоро?
        - А ты планировала провести в Рассвете ещё месяц-другой? Если я правильно помню, завершение Суда-Поиска не за горами.
        - И что ты собираешься делать?
        - Переправить Кэйрмиль в Венец, конечно же. И избавиться от Картера заодно. Причём прежде, чем они донесут Зельде, что ты - Ищущая. - Андукар утомлённо подпёр рукой белобрысую голову. - Картер сегодня крайне неосмотрительно напал на вас при свидетелях. Дал понять, что обида за дочь для него дороже, чем потенциальный союз с Венцом. Что он готов поставить собственные цели выше Зельдиных. Предположим, что после сегодняшнего эмоции в нём окончательно возьмут верх над разумом, и он разозлится настолько, что решится действительно убить вас обоих. А когда я этому воспрепятствую, прихватит дочь и сбежит, ведь иначе их головы полетят с плеч. После провала в Клаусхебере Зельда и так очень зла на Кэй… Вы же, оскорблённые в лучших чувствах, на другой день вернётесь в Венец, где вашей безопасности не будут грозить всякие спятившие колдуны.
        - А на самом деле…
        - А на самом деле Кэйрмиль отправится в вашу штаб-квартиру через зеркальный проход, а Картер - в какой-нибудь горный сугроб. Мёртвым.
        Таша в раздумьях царапала кончиками пальцев жёсткий подлокотник, обтянутый шершавой гобеленовой тканью.
        - И что, из Рассвета можно так просто сбежать?
        - Нет, если тебе не поможет кто-то из верхушки. Я… или Картер.
        - Я не верю тебе.
        Эйрдаль изогнул бровь - даже несколько одобрительно.
        - Без моей помощи тебе всё равно не справиться, - сказал он. - Заодно испытаешь мою верность на деле.
        - Только вот если твоя верность окажется лишь словами и нас раскроют, Венец слишком многое потеряет. Я слишком многое потеряю. Возможно, жизнь.
        - Что ты. Живая ты в любом случае ценнее мёртвой. И ты это прекрасно знаешь - потому и открылась мне. Но, раз уж на то пошло… - Следя за сомнениями в её лице, Андукар откинулся на спинку кресла. - Ты ведь задавалась вопросом, почему именно Норманов Рассвет никак не оставит в покое?
        - Предположим, - напряжённо заметила Таша.
        - А помнишь ли ты, что представляют собой Врата Бездны?
        - Об этом и дети знают.
        - А знаешь ли ты, где находятся Камни Силы, воздвигнутые Ликбером Великим подле самых уязвимых мест соприкосновения нашего мира с… другим?
        Таша помолчала, пытаясь выстроить в голове логическую цепочку из разрозненных намёков, услышанных только что.
        …Камни Силы - чёрные обелиски, испещрённые рунными знаками, хранившие Аллигран от гостей с той стороны, - можно было увидеть в нескольких местах по всей Долине. Везде, где когда-то в мир людей прорывались дамнары. Их расположение не афишировалось по настоянию Мастеров Адамантской Школы, но один из них…
        - Я видела один в особняке Норманов, - произнесла Таша, поймав себя на смутном желании потрясти эйрдаля за грудки и велеть ему перестать темнить. - В саду Клаусхебера. Летом.
        - А бывала ли ты в подвалах Клаусхебера?
        - Мы заглядывали туда, но там было темно, и… Да к чему вообще все эти вопросы?
        - К тому, что если бы ты зашла в подвал, зная, где и что искать, то обнаружила бы в полу каменную плиту, которая может отходить в сторону. И если бы ты спустилась во второй подвал - тайный, расположенный под первым, образующий собой лабиринт - и долго шла в правильном направлении, ты пришла бы к маленькой, ничем не примечательной дверке. Обычная каменная дверь в каменной стене. У неё даже ручки нет, и, как бы ты ни толкала, она не открылась бы. Но если бы к ней подошёл законный владелец Клаусхебера и нашептал некие слова, которые являются, наверное, страшнейшей тайной из всех существующих, дверь распахнулась бы настежь. - Эйрдаль подался вперёд, понизив голос почти до шёпота. - За порогом ты увидела бы шахту, под уклоном идущую вниз. Тёмную, узкую, древнюю. Спуск по ней занял бы у тебя, возможно, целую жизнь, и чем ниже ты бы спускалась, тем холоднее становилась бы твоя кровь. И в конце концов, когда ты уже готова была бы смириться с тем, что у шахты этой нет конца, ты вышла бы к неким воротам… или вратам, если данное слово нравится тебе больше. - Эйрдаль смолк, пристально глядя на собеседницу.
Чёрные звёзды его зрачков слегка пульсировали в полумраке. - Есть догадки о том, что за ними таится?
        Таша сидела, не смея пошевелиться.
        …не может быть. Не. Может. Быть. Легенда, которую она знала с детства, мрачный дом на высоком холме, рунный камень в саду, убийство Норманов, эйрдали - всё это сплеталось так?..
        - Хочешь сказать, - молвила Таша, пугаясь собственного голоса - и значения слов, что сейчас прозвучат, - под особняком Норманов находятся Врата Бездны?

* * *
        - Знаете, что нравится мне меньше всего? - спросил Иллюзионист, когда очередной очень тёмный туннель сменил другой, ещё более тёмный.
        - Дай-ка угадаю, - сказала Мечница. - Крысы отстали.
        Иллюзионист кивнул. Мрачное выражение светлых глаз пугающе смотрелось на вечно улыбчивом лице.
        - Возможно, крысы поумнее нас будут, - буркнул Заклинатель, - раз сюда не суются.
        - А может, просто трусливее. - Арон казался спокойным, но что-то в его повадках изменилось. Некое напряжение проскальзывало в походке, в ином повороте головы - и причина этого была ясна всем.
        Они были близко. Они знали это, даже не спрашивая Странницу.
        Кес всматривался во мрак сощуренными жёлтыми глазами. Лив, так и не пришедшая в себя, лежала на его спине; тонкие руки ивовыми веточками свешивались вниз.
        - Теперь ещё девчонку грузом таскать. - Заклинатель тоскливо почесал нос.
        - Я разбужу её, - сказал Арон. - Позже. Но пока…
        Не договорив, он замер одновременно со Странницей.
        - Здесь, - коротко сказала девушка, убрав белые пряди с веснушчатого лица.
        Туннель уходил вперёд без особых изменений. В воздухе разливались тёмный холод и запах сырости. Справа виднелось небольшое ответвление: Кес туда пролез бы разве что ползком. Сбоку в свете магического пламени, крохотными язычками сиявшего на кончиках пальцев Странника, слегка поблескивал грубый камень стен. Сверху - бугристый потолок, снизу - трещина в полу.
        И всё.
        - Если ваша сестра тут, она и правда очень хорошо спряталась. - Заклинатель размял пальцы. - На первый взгляд…
        - Тшшш.
        Мастера и амадэй оглянулись на шипящего дракона.
        Кес всматривался в кисельный мрак туннеля справа, пока хвост дракона напряжённо подметал землю.
        - Снимите девочку, - шелестяще велел он.
        Иллюзионист не стал тратить время на то, чтобы карабкаться по драконьей лапе. Просто взмыл в воздух и, подхватив Лив на руки, вместе с ней плавно опустился наземь.
        Как нельзя вовремя.
        …Кес выдохнул пламя одновременно с тем, как тьма ожила стремительной громадной тенью. Она метнулась к дракону - и жадная темнота поглотила огонь, разбившийся о чёрную слизистую чешую. Когда Кес, ударив темноту когтистой лапой, выдохнул снова, пламя на миг осветило кольца чешуйчатого тела без лап и крыльев, змеиную голову, немигающие жёлтые глаза над огромной пастью, полупрозрачные зубы-иглы…
        - Виверн! - выплюнула Мечница, схватившись за рукоять меча. Остальные лишь отступили подальше: подземные драконы мало напоминали своих наземных собратьев, но одна общая черта у них точно была.
        Неуязвимость к магии.
        Кольчатая тварь свернулась клубком - и тут же метнулась вперёд. Тело Лив во сне выгнулось дугой: виверн распрямился слишком быстро, и, ослеплённый собственным пламенем, Кес не сумел предупредить удар. Голова, поросшая шипастыми отростками, по быстроте и мощи сравнимая с булавой, ударила багрового дракона чуть ниже шеи - и Кес взревел, когда один из крупных шипов проник в щель между чешуёй.
        …на открытой местности у виверна не было бы ни единого шанса. Однако здесь, на его территории, в тесном туннеле, где у Кеса не было возможности ни взлететь, ни даже нормально маневрировать, виверн был хозяином положения.
        А ещё виверн проснулся не в лучшем настроении. И он был очень, очень голоден.
        Попытавшись обвиться вокруг шеи Кеса, виверн напоролся на шипы и издал разочарованный сип; пасть его при этом открылась так широко, что морда чуть не вывернулась наизнанку. Кес вцепился зубами в тело врага, промяв клыками чешую. Виверн завизжал, попытался ответить дракону тем же, но игловидным зубам подобная задача оказалась не под силу.
        - Нет, Кес, - выкрикнул Заклинатель, - кровь и слизь виверна ядовиты!..
        Поздно.
        Багровый дракон разжал пасть, отпустив противника. Янтарные глаза затуманились, чёрная кровь виверна капала с клыков. Когда Кес пошатнулся, виверн устремился мимо него к людям. Иллюзионист крепче прижал к себе Лив, которая билась в его руках, Мечница кинулась вперёд… но дракон, собравшись с последними силами, вцепился виверну в загривок. Шипя, подгорный змей без труда вырвался из некрепкой хватки ослабленного врага, повернулся к нему - и снова вонзил шип на голове в драконью шею, под самой пастью, где чешуйки были помельче. Кес безвольно стукнулся боком о стену туннеля, и виверн свернулся кольцами для новой атаки; обнажил зубы, готовые рвать, крушить, пожирать…
        Когда сияющая золотом сталь вонзилась в чёрную чешую, туда, где могли бы располагаться передние лапы, виверн завизжал оглушительнее набата.
        Кес рухнул наземь - тело окончательно отказалось подчиняться ему. Человек с мечом тут же оказался на драконьей шее - и оттуда прыгнул на голову виверна, на сей раз свернувшегося слишком медленно. Одной рукой держась за шипы на голове змея, другой вогнал светящийся клинок в его голову.
        За эти же шипы он держался, пока тело виверна, дёргающегося в агонии, падало на склизкий камень.
        Когда виверн затих, Воин высвободил меч из плена чёрной чешуи, чтобы спрыгнуть с громадной змеиной головы. Глядя в безжизненные глаза, где медленно тускнела болезненная желтизна, резко откинул руку в сторону; кровь скатилась с золотого лезвия чёрными шариками.
        Насмешливо отсалютовал Мечнице, так и застывшей подле товарищей со вскинутым клинком.
        - Сожалею, что лишил работы. Решил сберечь ваши силы… перед чем-то пострашнее виверна. - Бледное лицо со рваным шрамом на щеке - та же маска, которую летом видела Таша, - кривила улыбка. Лиар кинул меч на камень, и тот подкатился под ноги Арону. - Прости, брат. Пришлось позаимствовать твой.
        - Так ты за нами присматривал. - Арон на удивление спокойно наблюдал, как Палач быстрым шагом подходит к Кесу. Дракон, дыша с присвистом, мутным взглядом следил за приближением амадэя.
        - Непослушных детей надо воспитывать. Единственный действенный метод воспитания, как я неоднократно убеждался, - позволить детям набить себе шишки. Но желательно, чтобы после этого дети всё же остались в живых. - Лиар уже деловито ощупывал края ран на чешуйчатой шее. - Царапины пустяковые… Жаль, тебе их не подлатать, но драконья регенерация и сама справится. Восстановится через пару часов. - Сочувственно похлопав раненого дракона по лапе, Лиар повернулся, чтобы смерить Зрящего скучающим взглядом. - Ташины шпионские игры подходят к концу. Если хочешь сам вытащить её из логова Зельды, прибудь завтра в это же место, только над горами. Не позже девяти вечера. В убежище сестрицы не попадёшь просто так, но вам откроют, если подождёте. Привратника просьба не убивать, он мне ещё понадобится. - Тёмный амадэй улыбнулся, прежде чем истаять чёрной дымкой, - и лишь голос его, прощаясь, прошелестел во тьме: - Последний шанс, Арон. Помочь ей… и поступить правильно.
        Проследив за его исчезновением, Мечница сплюнула в сторону. Иллюзионист баюкал Лив, которая перестала метаться, но дышала тяжело и хрипло.
        - Чувствуешь что-нибудь? - хмуро спросил Заклинатель, тронув Странницу за плечо. - Что-то, что указывало бы на сокрытое?
        Волшебница качнула головой:
        - Древняя магия. - В отблесках волшебного пламени над их головами глаза девушки светились колдовской сиренью. - Если она есть, я не знаю, как её обойти.
        - Я знаю. - Арон уже вгонял обратно в ножны свой безукоризненно чистый клинок. Казалось, никакая грязь просто не может запятнать светящуюся сталь. - Знаю, кто поможет нам в этом.
        Странница и амадэй встретились взглядами.
        Несколько мгновений два чтеца смотрели друг на друга, ведя немой диалог, прежде чем каждый шагнул навстречу другому.
        - Мы вернёмся, - бросил Арон за миг до того, как пальцы их соприкоснулись. - Ждите здесь.
        - Стойте! - воскликнул Заклинатель. - Куда…
        Но оба уже исчезли в подземном мраке, поглотившем их с готовностью, словно он ждал этого момента уже давно.
        - Не кричи. Всех вивернов в округе перебудишь. - Прислонившись спиной к драконьему боку, Иллюзионист сполз на влажную каменную твердь под ногами. Устроив Лив у себя на коленях, провёл пальцами по лицу девочки, убрав волосы, налипшие ей на лоб; та слабо пробормотала что-то сквозь беспокойный сон. - Если Рин помогла ему уйти, значит, он задумал что-то не совсем противоестественное.
        - А если он её околдовал?! - Заклинатель запустил пальцы в свои седины, яростно расчёсывая кожу на затылке. - Дамнары побери тот день, когда мы с ним связались! Хотя как иначе бы мы узнали…
        - Я бы на твоём месте, - сказала Мечница, прежде чем сесть рядом с Иллюзионистом и сложить руки на рукояти меча, - в нём не сомневалась.
        - С чего бы вдруг?
        Волшебница усмехнулась, но глаза её были невесёлыми.
        - Мне хватает сомнений по поводу его братца, - сказала она. - Если к этому ещё прибавятся сомнения по поводу лучшего из амадэев, тут и до паники недалеко.

* * *
        - Взглянем правде в глаза, - изрёк Андукар, удовлетворившись длительностью воцарившейся в библиотеке тишины. - Наша армия сильна, но и люди не слабы. Как мы выяснили, Зельда помнит: её братья живы и они не отнесутся равнодушно к тому, что вероломная сестра решила вернуть себе власть над Долиной. Нет, борьба будет долгой, упорной и кровопролитной… если, конечно, и король, и Шестеро, и амадэи не отвлекутся на другую угрозу.
        - Зельда… собирается… открыть Врата? - От потрясения голос Ташин сделался хриплым. - Выпустить дамнаров?
        - Идея закольцевать историю стала для Зельды несколько навязчивой.
        - Но это же безумие! - Хрип перешёл в крик. - Они не щадят никого, для них нет разницы, человек ты или нелюдь! Они будут убивать всех, всех и каждого без разбора!
        Андукар поднёс палец к губам, безмолвно призывая её к ответному молчанию - и Таша осеклась, запоздало осознавая, что вышла из роли.
        После такого, пожалуй, выйдешь…
        - Ты ведь знаешь, что, пока Ликбер не поставил Камни Силы и не запечатал Врата с той стороны, существовал способ призвать дамнаров из-за них? На краткий срок… или на долгий. Зависит от заклятия и сил призывающего.
        - Об этом даже в детских сказках пишут.
        - И в этом случае, как ты помнишь, дамнар беспрекословно подчиняется воле призвавшего его.
        - Один дамнар, которого призвали, но не сотни, которых выпустили!
        - Зельда уверена, что нашла выход. Сказки про Дракона, полагаю, ты тоже помнишь? Призвать его невозможно, но если прийти самой…
        …Дракон. Сильнейший дамнар. Страшнейшее порождение Бездны, с которым встретился Ликбер.
        Таша вспомнила любимые «Сказания Аллиграна» - и ужас понимания пробежал холодом по спине.
        - Зельда решила заключить сделку с ним?..
        - И включить в условия то, что в обмен на тысячи людей, отданных им на растерзание, и пару лет свободных прогулок под лунами дамнары вернутся обратно в Бездну. Зельда ведь не собирается разрушать Врата - только приоткрыть щёлку. Защита, созданная Ликбером, должна сдержать неконтролируемый массовый прорыв. - Глядя в её лицо, Андукар поощрительно улыбнулся: - Да, ты права. Зельда решила поиграть с огнём. Но она уверена, что раз Ликберу оказалось по силам совладать с дамнарами, то ей - тем более. А ещё ей абсолютно нечего терять. Собственная жизнь не имеет для неё ценности: всё, чего она хочет на самом деле, - видеть этот мир в огне. Дожить до момента свершения своей мести. Удачным или нет будет её договор с тем, кто ждёт за Вратами… вне зависимости от исхода ненавистные ей люди будут уничтожены. Как и мир их, предавший её.
        Почему Норманы, спрашивала Таша себя всё это время. Почему именно они.
        Наверное, никто в этом мире не мог предположить, что ответ на её вопрос окажется таким.
        - Значит, законный владелец особняка…
        - …суть ключ к огромному замк?, имя которому Клаусхебер. То был один из последних проектов Ликбера, воплощать который пришлось уже его ученикам. Они соорудили гигантскую, ювелирно сложную охранную систему, вершившуюся домом. В этом доме по окончании строительства поселился один из них - Лиаран Норман, бывший Мастер Странник, по такому случаю отказавшийся от титула одного из первых Шестерых… и женившийся. И обзаведшийся парой детей. Ибо условия заклятия схожи с теми, какие мы с товарищами в своё время наложили на замок, где мы сейчас находимся. Клаусхебер разрушится, если умрёт его последний законный хозяин, и только законный хозяин, встав перед дверью, узнает Слова.
        …а летом Таша находила странным закон-завет основателя династии. По которому в роду Норманов титул передаётся лишь тому, кто обзавёлся наследником. Или хотя бы женой, способной ему такового подарить. И что заверять передачу титула должны Мастера…
        - Каковы эти слова, надо думать, знали только Лиаран и пятеро его товарищей, - продолжал Андукар, - и даже они забыли об этом. Завершив своё дело, они стёрли все упоминания о местонахождении врат не только из летописей, но и из памяти людей, знавших это. В том числе собственной. Остались только записи в самом Клаусхебере, спрятанные в нижнем, тайном подвале… на самый крайний случай. Их и нашла Кэйрмиль, когда проникла в замок по заданию Зельды. Ведь амадэи - одни из немногих, кто знал, где находились Врата и чью память Мастерам подправить не удалось. Хотя бы по той причине, что они считали амадэев мёртвыми. - Эйрдаль изобразил кистью некий изящный витиеватый жест. - Лиаран Норман не удосужился поведать потомкам, что они живут на пороховой бочке с временно притушенным фитилём. Как не удосужился открыть им Слова. Но, если верить записям, Слова передаются Норманам вместе с кровью и правом владения особняком. И проснутся лишь в их головах - и лишь в нужный момент.
        - Немыслимо. - Таша прижала холодные ладони к щекам. - Значит, если все Норманы умрут…
        - …право владения перейдёт к Кэйрмиль. Даже если для властей она убийца в бегах.
        - Этого нельзя допустить!
        Андукар улыбнулся легчайшей из улыбок.
        - Это выше моих сил. Моих, - повторил он с едва заметным нажимом. - Кроме меня обо всём знает лишь сама Зельда. Даже Кэйрмиль и Картер просто делают то, что им велено. Потому их побег не вызовет подозрений: они просто не знают, что стоит на кону. Но, если мы с тобой всё сделаем правильно, через несколько дней Кэй не будет представлять угрозы… и если твои амадэи не сплохуют, Зельда не успеет осуществить запасной план по открытию Врат. Мне она об этом ничего не говорила, - добавил эйрдаль, отвечая ужасу, всплеснувшемуся в Ташиных глазах, - но я уверен, что таковой существует, и во мне, в отличие от Зельды, желание наблюдать в Долине кровавый бал не проснулось. Меня вполне устраивает мир таким, какой он есть, и возможность спокойно прогуляться по нему… после того как Зельды не станет. Когда я буду свободен.
        Таша запоздало ощутила боль: за тревожными мыслями даже не заметила, как впилась ногтями в собственные щёки.
        …можно ли ему верить? Ведь если это правда, Андукар не может не знать: уже сегодня Таша расскажет всё Алексасу с Найджем, те - Венцу, и страшнейший секрет Зельды перестанет быть таковым. Хотя это многое ставит на свои места… Даже то, что у Андукара, знающего истину, есть дополнительный резон остановить спятившую колдунью - и убрать девчонку, с помощью которой та может открыть Врата. Помочь Венцу. Помочь им.
        Если он и правда на их стороне…
        - Решайся, - сказал эйрдаль. - Я предоставил тебе залог своей преданности. Слово за тобой. Да - играем. Нет - отбой давать не придётся.
        Играть. Бросить кости жизни и смерти.
        Сделать последнюю ставку - на всё…
        - Да. - Очень плавным, очень медленным жестом Таша опустила руки. - С одним условием.

* * *
        Дверь в кабинет скрипнула, но владелец кабинета не обернулся. Он смотрел в окно, опершись на подоконник руками в белых перчатках. Там шелестела белая сирень, светящаяся во тьме; в фонтане пела вода, извергаемая пастью дракона из чёрного мрамора; по светлым стенам невысокого дома вился никогда не вянущий коричневый плющ. Где-то смеялись и плакали, читали и болтали дети, и вечная ночь обнимала сад Школы Колдунов беззвёздными тёмными крыльями.
        - Всё-таки пришёл, - констатировал господин Оррак, так и не повернувшись к гостям лицом.
        - Ты ждал меня? - Арон прикрыл дверь, вглядываясь в фигуру, окутанную чернотой длинного плаща с капюшоном. Странница замерла рядом, в шаге от порога, и взгляд её, устремлённый на директора Школы Колдунов, был куда более прохладным. - С чего?
        - Лишь один наш общий знакомый способен подвигнуть тебя на безумства, подобные тем, что ты творишь сейчас. И в борьбе с ним наследники Ликбера не могут тебе помочь. - Когда Оррак обернулся, его бледные губы улыбались. Длинный палец, облитый белым атласом, указал на бархатные кресла, ждавшие перед большим дубовым столом. - Садитесь.
        Амадэй и волшебница, хранившая на лице абсолютное бесстрастие, сели.
        Оррак опустился в кресло по другую сторону стола. Опершись локтями на столешницу, положил подбородок на сложенные домиком ладони.
        - Ты кое-что должен нам, - сказал Арон. - Каждому из четверых оставшихся.
        - Арон, Арон… - В словах колдуна пробились сладкие ностальгические нотки. - Помню тебя в пору, когда ты был истинным Зрящим. Да и после сожжения Адаманта, признаться, наблюдал за тобой, когда скучал по старым добрым временам. Чтобы ты да воспользовался своими силами не во имя добра? А теперь… морочишь головы невинным людям и цвергам, берёшь Мастеров то ли в помощники, то ли в заложники… Скажите, Мастер Странница, сколько раз вы бунтовали против того, чтобы идти не пойми куда на борьбу не пойми с кем? Хотя да, вы можете не помнить. Наш друг умеет заметать следы.
        - И мне свой долг ты ещё не отдавал.
        - Впрочем, всегда считал принципы амадэев специфическими. Ты, не задумываясь, применял силу, когда считал это благом для людей неразумных. Но зачаровывать бедняжек-цвергов во имя своих эгоистичных целей?.. - Оррак зевнул - с тщательно отмеренной скукой, прикрыв губы прямой ладонью. - Что за игру затеял твой братец на этот раз? Хотя, помнится, была одна вещь, из-за которой вы крепко повздорили. Женщины… Созданы, чтобы губить мужчин, пусть даже эта гибель кажется вам самым прекрасным, что было в вашей жизни. Мастер Странница, а вам я задал вопрос, если забыли. Вы всегда такая неразговорчивая?
        - Мы призвали тебя когда-то. И не смогли вернуть обратно. Но ты должен нам… ты должен мне. Одну услугу. Исполнить то, о чём я тебя попрошу.
        - Помню получше тебя. Круг, руны, свечи… Трое в чёрном, трое в белом… - Оррак тихонько рассмеялся. Шипящие нотки, и без того сквозившие в каждом слове, в смехе прорвались вовсю, словно за столом сидела огромная змея. - Не могу сказать, что очень огорчился, когда вы не смогли вернуть меня обратно. Хвала Тёмному Времени с его забавными эксцессами, нарушавшими все законы мироздания. Шесть желаний за вечность жизни там, где каждый день восходит солнце… учитывая, что двое из вас так и не успели ни о чём попросить… И чего же ты хочешь?
        - Помоги мне найти одного человека. Покажи, как добраться до него.
        - И что, этого не может сделать Странница?
        - Здесь замешана Зельда.
        Волшебница не сводила глаз с лица собеседника, невидимого в тени, скрывавшей все черты до самых губ. Неестественно густой: словно под капюшоном колдуна жила маленькая ночь.
        - Кровь имеется? - протянул Оррак понимающе.
        Странница выложила на стол мензурку - та сама собой покатилась по направлению к хозяину кабинета, чтобы её подхватили пальцы, облитые белым атласом.
        - Стало быть, тебе нужно не просто место, но и путь к нему, - поднимаясь на ноги, уточнил Оррак.
        - Да. Наглядный показ. - Арон смотрел на колдуна без особой надежды. - Полагаю, просить тебя вытащить её оттуда бесполезно.
        - Так и знал, что это она. Говорю же, женщины… - Мимо кресел, стола, книжных шкафов и высокого стеллажа, закрытого непроницаемыми дверцами из обсидиана, директор Школы Колдунов прошёл к зеркалу, висевшему на стене. - Одна услуга, Арон. Одна. Чтобы вытащить её оттуда, надо вначале её найти. Не говоря уже о том, что даже я не всесилен, и выступить против твоей сестры… Уверен, что больше тебе не о чем будет просить?
        - Мне было, есть и будет, о чём просить. Не у тебя.
        Дёрнув уголком рта, выражая вежливое сомнение, Оррак откупорил мензурку и макнул в неё кончик пальца, обернув белый атлас красным.
        - И не зазорно тебе в принципе прибегать к моей помощи? - Кровью по стеклу, лёгкими движениями колдун плёл вязь рун - явно не в первый и даже не в сотый раз. - После того как ты столько сотен лет отказывался даже думать об этом, лишь бы не пренебречь своими драгоценными принципами?
        - Иного выбора нет.
        - Почему же? Вспомнить, что ты должен любить всех людей, как чад своих. Не умея ненавидеть. Не тая неприязни. Никого не выделяя. Что люди неизбежно умирают - даже дорогие тебе женщины. Вернуться в свою деревушку и дальше жить там праведной жизнью. - Оррак пренебрежительно оглянулся на гостя, который медленно выпрямлялся, поднимаясь на ноги. - Ты определённо забыл о том, что значит быть амадэем. В тебе слишком много человечности, Арон. Всегда было слишком много. Кристаль почитала это за достоинство, но на деле для амадэя это оказалось самым большим недостатком.
        - Мы обязаны быть человечными, - сказал мужчина, приближаясь к нему. Полы фортэньи, изгвазданные грязью Штолен, шелестели по светлому, неестественно чистому ковру. - Обязаны оставаться людьми, что бы ни произошло.
        - Правда? Скажи, Арон, человек вынесет вечную жизнь? Смену эпох, осознание, что всё умирает и обретает покой, кроме него? Сможет ли принимать действительно беспристрастные решения, любить и прощать всё вокруг, отдавать самого себя без остатка, ничего не получая взамен?
        - К этому должны стремиться все люди.
        - Те, кто может этого достичь, - не люди, а святые… или блаженные. Те, кого сами люди назовут ненормальными. Люди - это стремление выжить любой ценой. Люди - вечный плен души в собственных телах. Те немногие, что пытаются бороться со своими животными потребностями, всё равно проигрывают, а раз так, зачем менять свою природу? Ведь люди есть только люди… Природа, склонная к разврату и утехам, к обогащению за счёт разрушения, лжи, распрей и войн. Природа, чей путь усеян раздорами. Природа, в которой априори заложено стремление к конфликтам. Даже искусство, самое высокое из всего ими созданного, замешано на двух явлениях - любовь и смерть… похоть и кровь. Всё, чем они живут. И ты хочешь сказать, что такими вы должны быть? - Повернувшись к амадэю всем телом, Оррак благосклонно повёл рукой; кончик указательного пальца и руны на зеркале едва заметно светились кровавым багрянцем. - Нет, Арон. Вы не имели и не имеете права быть человечными. Всё, что есть в людях хорошего, - не норма, а исключение. Главной вашей ошибкой было забыть об этом… а, может, чьей-то ошибкой было вам об этом не рассказать.
        Глаза Арона сияли неотражённым светом.
        - Мы люди - в основе своей. И не тебе, дамнар, судить ни о нас, ни о той, кто нас создал, - голос амадэя был тих, но что-то в его звучании заставило его собеседника сделать едва заметный шаг назад. - Порой людям приходится выбирать между тем, что хочется, и тем, что правильно, и мы не всегда выбираем верно. Но разве не главное то, что этот выбор встаёт перед нами? Что мы можем смирять себя, не забирая то, что хочется взять, если взять это - значит причинить боль другому? Что можем действовать во имя чьего-то, а не собственного блага? Что можем ставить эфемерную цель на горизонте выше сиюминутных удовольствий? Выбирать не широкую гладкую дорогу под откос, а узкую каменную нить над бездной, за которой ждёт свет? Искать ответы на непостижимые вопросы, не сдаваться, сколько бы судьба нас ни била, преодолевать непреодолимое ради счастья, чужого и своего? Людская природа двойственна, но мы сами побеждаем животных внутри себя. И, сколько бы мы ни падали, у нас всегда есть шанс подняться. До последнего вздоха, покуда живём. - Лучистый взгляд пронзал тьму под капюшоном сияющим клинком, не хуже того, что
покоился в ножнах у амадэя за спиной. - Мы - прекрасные творения, создания света и тьмы, созидатели и разрушители, солнце и мрак одновременно. Люди отбрасывают длинные тёмные тени, но и светят ярче всего, что есть под лунами. Светят другим, показывая путь, помогая его пройти. Иные - спустя сотню лет после того, как их не станет. Быть человеком - самое сложное и самое прекрасное, для чего можно прийти в этот мир. Быть человеком - это дар. И я от него не отрекусь.
        Глаза под чёрным капюшоном полыхнули тревожным жёлтым светом.
        Тут же исчезли вновь.
        - Немногие способны встать лицом к жестокой истине, - с показной небрежностью бросил Оррак, прежде чем отвернуться. - Так ты всё же хочешь того, ради чего пришёл сюда.
        - Да.
        - Даже несмотря на то, что я не имею права вас судить.
        - Я ищу ту, что когда-то обрёк на муки. Её боль - моя боль. Я не имею права отступить. Я пойду за ней до конца, куда бы ни потребовалось.
        - Дело твоё. - Директор Школы Колдунов соединил ладони в жесте, походящем на молитвенный. - Что ж, смотри, Возлюбленный Богиней… и запоминай.
        Он резко и широко раскинул руки, и зеркало полыхнуло серебром. Волна света разошлась по стеклянной глади, стерев кровавые руны, и отхлынула к деревянной раме. В прояснившемся зеркале на долю мига возник сад, где сирень светилась вокруг чёрного дракона, извергавшего воду вместо огня, - и словно на крыльях гигантской птицы картинка понеслась вперёд: над огнями Камнестольного, сквозь мрак цверговых туннелей, сквозь холод Штолен.
        На мгновение заволокшись чернотой, зеркало явило присутствующим горные пики и лесистые заснеженные долины. Пролетев под ночным небом и крупинками звёзд, изображение замерло над очередной низиной между скалистыми хребтами, и сияние по краям стекла сделалось болезненно ярким.
        - Как славно мы защищены. - Господин Оррак с видимым усилием стал сводить руки; зеркало дрожало, картинка судорожно мерцала. Порой ночь, горы и снег на миг сменялись чем-то другим… но лишь на миг. - А что ты на это скажешь?
        Под капюшоном сверкнули две золотые звезды.
        Деревянная рама треснула. Колдовское сияние полыхнуло так, что резало глаза.
        Изображение в зеркале снова двинулось вперёд: над лесом, над шпилями древнего замка, сквозь темноту коридоров с высокими каменными сводами и мерцающими стенами, словно сотканными из звёздной ночи… пока в лунных лучах, полосовавших винтовую лестницу, не мелькнула тонкая девичья фигурка в штанах, длинной жилетке и светлой рубашке.
        На пару мгновений зеркало явило дамнару, волшебнику и амадэю бледное лицо в оправе коротких тёмных прядей. В голубом свете Никадоры глаза на этом лице сияли серебром лишь чуть менее ярким, чем то, что рамкой разливалось по стеклу.
        На третье мгновение зеркало брызнуло осколками - и битые стекляшки, на глазах превращаясь в пыль, осыпались к ногам Оррака.
        - Это было занятно, - опустив руки, изрёк колдун. - Творить охранные чары твоя сестрица умеет.
        - Так это место всё же наверху, - сказал Арон.
        - Надеюсь, ты не разочарован. - Щелчком пальцев заставив стеклянную пыль исчезнуть, Оррак уставился на светлое пятно стены, обрамлённое треснутой деревянной рамой. - Жаль, жаль. Хорошее было зеркало. Многое повидало.
        - Благодарю. Свой долг мне ты отдал.
        - Не стоит. В сравнении со своим братом ты попросил сущую безделицу. И нет, не спрашивай о его просьбе, всё равно не скажу. На прощание напоминаю, что без моего разрешения перемещаться лучше из-за пределов Школы. Не то это может привести к непредсказуемым и печальным последствиям… даже одного из Шестерых. Особенно одного из Шестерых. - Дамнар наблюдал, как незваные гости движутся к выходу. - Скажи, Арон, ты увидел её там, где хотел увидеть?
        - И да, и нет, - произнёс амадэй, подступая к порогу, не позволяя остановить себя больше никому и ничему.
        - «Нет», потому что в этом замешан твой брат?
        - Именно.
        - А «да»?
        - По той же причине.

* * *
        «Всё слышал, Найдж?» - спросила Таша, завершив безмолвный рассказ, цепляясь за янтарную подвеску на шее, словно за верёвку над пропастью.
        «Слышал, - откликнулся колдун откуда-то с другой половины замка. - И всё равно ни единому слову этого эйрдаля не верю. Даже насчёт Врат».
        Алексас сидел на постели рядом с Ташей. В руках чётки, одеяло наброшено на плечи, неподвижный взгляд устремлён в огонь, мерцавший тёплыми медовыми сполохами.
        За время её рассказа он не произнёс ни слова. Он-то владел собой куда лучше, как Таша имела возможность убедиться, - и кричать от таких новостей, как она, всяко не стал бы.
        «Я верю, - сказала Таша. - Слишком многое сходится».
        «И что теперь?» - наконец подал голос Алексас.
        «Держим завтра ухо востро. Андукар обещал зачаровать Картера, чтобы тот напал на нас с Алексасом во время маскарада, и Кэйрмиль, чтобы она в назначенное время пришла к зеркальному проходу. Потом защитить нас, погнаться за Картером, прикончить Картера, настроить проход и переправить Кэйрмиль в Венец».
        …до этого момента Таша не подозревала, что старейшие эйрдали могут очаровывать даже других эйрдалей. Но эта способность Андукара решала несколько проблем разом.
        «Звучит просто, - хмыкнул Найдж. - Только как бы нас не раздумали защищать».
        «Вот поэтому и будем держать ухо востро. В крайнем случае мы и сами защититься сможем… и после такого у нас в любом случае появится уважительная причина сбежать отсюда».
        «Если нас выпустят».
        «Не выпустят, сбежим сами. О том, что мы таскаем на себе янтарные порталы, даже Андукар не знает».
        Судя по молчанию колдуна, аргументы у него закончились.
        «Ладно. Если позволите, я пожелаю вам хороших снов и свяжусь с Герландом, - резюмировал Найдж спустя момент томительной тишины, в которой только трещали глодаемые огнём дрова. - Чтобы в случае чего он смог объяснить Основателям причины нашей безвременной кончины».
        «Найдж», - протянул Алексас со смесью укоризны и угрозы.
        «Уже и пошутить нельзя. - Удивительно, но Найдж посмеялся вполне искренне, тепло и заразительно. Смехом, который странно было слышать в этом замке - даже в своей голове. - Подумайте в таком случае над костюмами для маскарада. Нехорошо будет посрамить честь Венца перед Зельдой, верно?»
        Ощущение некоей пустоты оповестило Ташу, что одним участником беседы стало меньше.
        «И что ты собираешься делать с долгом госпоже Ингран?» - спросил Алексас, отстранённо перебирая чётки. Янтарь в его пальцах отблескивал солнечными бликами - словно привет из далёкого лета.
        «Уже сделала. - Таша запоздало поняла, что выдирает пальцами шерсть с одеяла, скатывая её в катышки. Сложила руки на коленях. - Я попросила Андукара держать Киру и Тальрин поближе к себе. Забрать их с собой, когда он будет сбегать из замка от людей Шейлиреара».
        …Андукар ничем не проявил удивления, услышав про дополнительное условие. Впрочем, Таша постаралась озвучить его максимально небрежно, упирая на свою щепетильность в отношении долгов, особенно когда долги касаются её жизни.
        Девушка в чёрном едва ли стала бы по-настоящему волноваться о судьбе какого-то малознакомого оборотня и малознакомого ребёнка.
        «А если он не сдержит слово?»
        «Он обещал служить мне».
        «Но ничто не мешает ему после сказать, что он приложил все усилия, однако не сумел уберечь Ингранов от клинка кеаров, - заметил Алексас резонно. - Надёжнее было бы попросить его переправить их сейчас. Вместе с Кэйрмиль».
        …Таша ненавидела себя за ответ, который ей предстояло дать. За ответ, который она нашла ещё там, в библиотеке. Ведь даже если у них всё получится, они всё равно обрекут на смерть невинных, подневольных, заложников. Обрекут - чтобы тысячи людей продолжили жить по ту сторону гор, в ничего не подозревающей Долине.
        Но ради того, чтобы Врата остались закрытыми…
        «Я думала об этом. Если бегство Кэйрмиль и Картера можно обосновать, то каким образом из замка сумели выбраться Кира и Тальрин… А их хватятся обязательно и быстро… - Таша стряхнула катышки с одеяла, точно вместе с ними могла избавиться от тяжести, гадюкой свернувшейся в груди. - Мы не можем навлекать на себя подозрения. Подставлять под удар Венец. Рисковать тем, что нас разоблачат и убьют прежде, чем мы выберемся и расскажем миру, что ему грозит».
        …ради того, чтобы Врата остались закрытыми, стоит рискнуть не только своими жизнями, но и чужими. Что куда тяжелее.
        Перед глазами вдруг всплыло лицо Лиара, полускрытое капюшоном. То, которое она видела во сне, когда у озера он говорил ей, что тьма и свет - стороны одной медали. Теперь и ей, Таше, предстоит бросить монетку на каждую чашу весов. Смириться с меньшим злом, дабы предотвратить большее. Добавить в этот мир капельку тьмы, чтобы он не погрузился в неё целиком.
        Ненавижу тебя, подумала Таша устало. Ненавижу тебя, враг мой. За всю боль, что причинил мне и другим. За то, что я надеюсь на твою помощь, если мне будет угрожать смерть. А больше всего - за то, что ты прав.
        Бывают моменты, когда твою правду жизни действительно невозможно осуждать.
        «Это мудро, моя королева. - Алексас смотрел на неё неотрывно и мягко. - Ставки слишком высоки».
        Скинув сапоги, Таша забралась под одеяло. Натянула его по самый нос, передёргиваясь от холодной дрожи.
        Снова взялась за подвеску.
        Сказать последующее вслух она не решилась бы. Но это слишком ощутимо разъедало её изнутри, просясь быть высказанным.
        «Если всё так, как сказал Андукар… Если Врата действительно под Клаусхебером… Если Лиар привёл нас с Ароном в Пвилл, чтобы мы разоблачили Кэйрмиль и помогли Леограну стать новым герцогом… - Таша закрыла глаза. - Лиар ведь тоже должен помнить, где именно находились Врата».
        «И что?»
        «Выходит, всё это время он пытался не только возвысить меня, но и спасти мир? Уберечь человечество… Делать то, что и положено амадэю. - Она повернулась на бок, свернувшись калачиком, обняв руками часть одеяла, словно плюшевого зайца в детстве. Как будто это могло вернуть её в простой, понятный, безопасный мир маленькой Таши, ещё носившей фамилию Фаргори, не знавшей ничего, кроме тихой жизни в яблоневом саду. - А было так удобно считать его чудовищем».
        О сказанном зазеркальной тенью, добавлявшем дополнительные причины для сомнений, Таша и вовсе предпочитала не думать. Не сейчас. Пока ей хватало остальных, и так вдребезги разбивавших сложившиеся представления о происходящем.
        Хорошо ещё, что Алексас тоже решил к этому не возвращаться.
        В темноте перед закрытыми веками, манившей вымотанное тело в беспамятство, Таша услышала, как стих негромкий перестук янтарных бусин.
        - Просто чудовища бывают разными, - сказал Алексас.
        …отдаваясь во власть убаюкивающей тьмы, Таша ещё успела почувствовать, как он снова ложится рядом, обнимая её, прижимая к себе крепко и бережно. Куда крепче, куда бережнее, чем маленькая Таша - самые любимые свои игрушки. И снова не стала ни препятствовать этому, ни отстраняться, вдруг вспомнив горькую улыбку, мелькнувшую на его губах, пока они поднимались по лунной лестнице и говорили о Двоедушии. Улыбку, которую можно было трактовать по-разному, но легче всего было объяснить горечью от мысли, приходившей и в Ташину голову.
        Они оба отдали бы всё, чтобы вернуть Джеми. Но в такие моменты, как сегодня, - и в такие моменты, как сейчас, - он всегда будет незваным, нежеланным третьим.

* * *
        Лив ненавидит это. Ненавидит черноту, в которую проваливалась без возможности выбраться по собственной воле. Ненавидит странную музыку, звучащую в эти мгновения в её голове.
        Хотя она сама в этот миг находится в своей голове. Вся она.
        Музыка была действительно странной - прилипчивый, навязчивый, механический мотивчик. Как будто Лив запихнули в музыкальную шкатулку и захлопнули крышку. Со временем мелодия играла всё медленнее и тише, как в настоящей музыкальной шкатулке, пока не становилась искажённой до неузнаваемости, а слух не мог уловить нот. Когда музыка прекращалась и шкатулка останавливалась, Лив просыпалась, но до этого момента находилась в странном… ничто. Это не был сон - к ней прорывались обрывки голосов, которые слышали её уши, и тепла, которое ощущали её губы. Отголоски ощущений, которые испытывало её тело. Но всё это время она стояла в черноте, не имеющей направлений и границ, не имея возможности разглядеть даже собственной руки, не имея возможности сделать хоть что-нибудь.
        Поэтому она даже радовалась, когда в какой-то момент из темноты начинал звучать голос. Как сейчас.
        - Ты боишься меня?
        Лив чувствует его присутствие. И голос… он звучит так реально, так близко, что, кажется, протянешь руку - и коснёшься его обладателя.
        - Нет.
        …зато чернота в этот раз пугает. Шею дважды сводило назойливой ноющей болью, после чего Лив ощутила слабость и дрожь в руках. А она уже поняла: все ощущения здесь значительно приглушены в сравнении с тем, что чувствует в это время её тело. Сюда доносится лишь эхо реальности.
        Если она испытывает такое здесь…
        - Забавно. Меня боялись многие. Боятся по сей день.
        - Я тебя ненавижу. Бояться глупо.
        Лив действительно не боится его. Хотя ей рассказывали, что он делал с мамой и с Ташей.
        Это не пугает её, а злит.
        - Храбрая девочка. - Её собеседник тихо смеётся. - Жаль, что храбрые дети чаще всего плохо заканчивают. У них нечасто достаёт храбрости, чтобы не прятаться под кроватью при появлении зла, но ещё реже им достаёт сил, чтобы этому злу противостоять.
        - Убирайся, слышишь? Скоро мы тебя найдём. Мастера с Кесом и дядей Ароном тебя в порошок сотрут.
        - Сомневаюсь.
        Лив вздрагивает: голос звучит прямо у неё за спиной. И это странное ощущение в кончиках волос…
        - Почему ты не уходишь сразу, как тебе перестаёт быть нужным моё тело? Я не хочу тебя слышать!
        - Мне интересно. И не в моём стиле пользоваться чужой вещью, не перекинувшись словечком с её владельцем.
        Лив вновь вспоминает, как всё это началось. Как впервые услышала этот голос: тихий, спокойный, такой безопасный. Своё единственное неосторожное «да», которого оказалось достаточно.
        С тех пор он больше не спрашивал разрешения.
        «Ты говорил, что не причинишь мне вреда!» - кричала она в следующий раз: не потому, что надеялась услышать оправдания, просто от бешенства и бессилия.
        «Разве я причинил тебе вред?»
        «Ты говорил, что вытащишь меня из темноты!»
        «Разве после ты не вернулась обратно?»
        …и он смеялся. Каждый раз, когда говорил с ней в черноте. Иногда просто интересовался, как дела. Иногда задавал другие вопросы. Поначалу она не отвечала: просто кричала и пыталась приблизиться, чтобы сделать с ним… что-нибудь.
        Потом, когда поняла, что это бесполезно, продолжила кричать, но теперь - в ответ.
        - Мы уже близко, - говорит Лив, мстительно сжимая кулачки.
        - Так и есть. Вы пошли по ложному следу, но моё вмешательство вернёт Арона на верный путь.
        - И когда мы убьём Зельду, настанет твоя очередь.
        - Какая кровожадность. - Он снова смеётся. - Я в девять лет таким не был.
        Музыка потихоньку стихает - и Лив понимает: скоро она вернётся в свет.
        - Ты не веришь мне?
        - Верю. Ты бы с радостью меня убила - во всяком случае, сейчас ты сама в это веришь. Но тебе это не под силу… ни тебе, ни твоим новым учителям.
        - Зато дяде Арону под силу.
        - Ещё бы я ему позволил. - Её слова явно его забавляют. - И не уверен, что у него хватило бы духу. Он может хорохориться, что убьёт меня, может сколько угодно меня ненавидеть, но он знает: пока этому миру без меня не обойтись. И знает, что в происходящем виноват он сам.
        - Он сам?! Это ты убил его любовь!
        - Я к этому причастен. Тоже, - голос делается непривычно мягким. Завод «шкатулки» истекает: едва слышная мелодия уже не поёт, а заикается. - Будь хорошей девочкой, ладно? И держись своего дракона.
        Лёгкая рука касается её макушки. Лив оборачивается, пытаясь её перехватить.
        Последняя нота механического мотивчика оборванной струной звякает во тьме - и Лив дёргает, тащит куда-то…
        Первой пришла жгучая боль в шее. Схватившись за неё, Лив поняла, что всё ещё в Штольнях - и лежит на чьих-то тёплых коленях, пока над ней нависает обеспокоенное лицо Иллюзиониста.
        - Тише, тише. - Волшебник перехватил её ладони. - Ты не ранена, просто чувствуешь боль Кеса.
        - Жжёт! - Лив трясло; по рукам и ногам разливалась жуткая слабость.
        - Потерпи. Ты стойкая девочка, ты сможешь.
        Испытывая жуткое желание расчесать себе кожу в кровь, Лив завертела головой. Посмотрела на чешуйчатый драконий бок и двух Мастеров, дремлющих рядом. На тёмный туннель, освещённый тремя волшебными огоньками.
        На огромную тушу скользкой чешуйчатой твари чуть поодаль.
        - На нас напали, - предугадав вопрос, сказал Иллюзионист. - Виверн. Подземный дракон. Он мёртв.
        - Кес… ранен?
        - Скоро оклемается.
        - А где дядя Арон?
        - Ушёл вместе со Странницей. Обещал скоро вернуться.
        Лив отчаянно вцепилась в руки волшебника, чтобы не дать собственным пальцам всё-таки протянуться к шее.
        - Я думала, если Кеса ранят, у меня тоже будет кровь.
        - Не будет. Но ты будешь чувствовать его боль так, словно тоже ранена.
        - И если он умрёт, то…
        - Да. - Иллюзионист не пытался отнять рук, хотя пальцы девочки вцепились в его ладони до боли. - Тут ничего не поделаешь.
        - Мне казалось, Кесу никто никогда не сможет навредить.
        - Немногие могут это сделать. Но кто-то всё-таки может.
        Лив смотрела на мёртвого виверна с брезгливым любопытством.
        …всё равно это лучше, чем если бы она осталась в Школе. Там ей тоже было бы больно - и она даже не знала бы отчего.
        - Когда он приходит… - Лив хотелось хоть с кем-то поделиться своими мыслями по этому поводу, - я оказываюсь в темноте. И там звучит музыка.
        - Твоё сознание должно где-то пребывать, пока он занимает тело, - печально сказал волшебник. - Темнота, говоришь? А голоса ты слышишь?
        - Плохо. Иногда.
        - Чтобы после ты не смогла никому ничего рассказать. - Иллюзионист покачал головой: - Ничего не поделаешь, Лив. Когда-то ты дала ему разрешение. Теперь придётся терпеть.
        - Я и терплю. Я вообще не жалуюсь. Просто… Один мой друг… Его брат когда-то умер, и он пустил его в своё тело. И теперь их телом управляет то один, то другой. - Лив надеялась, что объясняет более-менее понятно. Хотя бы менее. - Я подумала…
        - Двоедушие? - Заклинатель, который до сего момента казался спокойно дремлющим, моментально открыл глаза. - Ты говоришь о Двоедушии?
        - Вряд ли девочка знает, что это, - мягко напомнила Мечница, в свою очередь закончив притворяться спящей.
        - Это богомерзкий обряд, запрещённый Ликбером Великим. Вот что это. - Заклинатель впивался в лицо Лив пристальным взглядом тёмных глаз. - Кто этот друг? Кто сделал это с ним?
        - Его учитель, - нехотя буркнула девочка, мигом пожалев, что завела этот разговор. - Он их с братом воспитывал.
        - Имя!
        - Я не знаю.
        Даже если бы Лив знала, конечно, она всё равно не сказала бы. Не после услышанного.
        Однако сейчас взять с неё действительно было нечего.
        - Он колдун?
        - Ага. - Поскольку Джеми с Алексасом любили своего учителя, лучше не помогать Заклинателю его найти. А обмолвишься о том, что учитель братьев - альв, и круг поисков значительно сузится: вряд ли по Аллиграну разгуливает так много альвов.
        - А как зовут твоего друга?
        Не обманываясь ласковым голосом волшебника, Лив промолчала.
        - Ну же. Скажи. Мы не сделаем ему ничего плохого… просто поговорим.
        - Не скажу, - тихо и упрямо вымолвила девочка.
        - Не скажешь - и вылетишь из Школы, ещё не поступив. - Интонация Заклинателя в один миг сменилась на ледяную.
        - Если ты забыл, Джейд, вопрос о принятии ученика решается голосованием Шестерых. - В голосе Иллюзиониста тоже хрустнул ледок: едва слышно, почти совершенно скрывшись за привычной шутливостью. - На твоё слово есть слова остальных пятерых.
        …вид Заклинателя вдруг чем-то напомнил Лив дракона, которому только что посулили дюжину сочных овечек, а потом посадили на цепь и оставили глотать голодные слюнки.
        - Так когда мой друг не управляет своим телом, - сказала девочка, решив всё же закончить вопрос, - он тоже оказывается в темноте?
        - А бывает так, что братья разговаривают друг с другом? Как будто человек говорит сам с собой?
        - Постоянно!
        - Вот видишь. Будь твой друг в темноте, вряд ли он смог бы разговаривать с братом.
        - И где же он тогда?
        - Как я понимаю, смотрит на мир… вместе с братом. Видит то, что в этот миг видит его тело. Слышит то, что слышит его тело. Чувствует то, что чувствует его тело.
        - Но только это? - Вдруг осознав правду, Лив расширила глаза. - Он же не может ничего сделать сам, верно?..
        - Его руки, ноги, губы и глаза подчиняются другому человеку. - Иллюзионист накрыл её ладошки своими, словно в знак утешения. - Он двигается помимо своей воли. Он смотрит туда, куда не хочет. Его губы размыкаются, когда он хотел бы смолчать.
        - То есть темнота даже лучше?..
        - Возможно. В чём-то.
        Шею, о которой Лив забыла на время разговора, снова обожгло.
        Неуверенно покосившись на Заклинателя, девочка всё же подалась вперёд - к уху Иллюзиониста и его золотым кудрям, пощекотавшим губы.
        - А вы не можете как-нибудь ему помочь? - прикрыв рот ладонью, прошептала она. - Чтобы у них у каждого снова стало своё тело?
        - Если познакомишь меня со своим другом, - заговорщицки прошептал тот в ответ - тоже на ухо, нисколько не смущаясь испепеляющего взгляда Заклинателя, - попробую.
        - Правда?..
        - Я ведь наследник Ликбера как-никак. - На миг отстранившись, кончиком пальца Иллюзионист задорно поддел её нос. - Что-то да могу.
        Лив просияла одновременно с тем, как Арон и Странница шагнули вперёд, соткавшись из темноты Штолен, - и трое волшебников вскинули головы с одинаковым напряжением.
        - Скажите, что у вас хорошие новости, - произнесла Мечница безнадёжно.
        - Не знаю, хорошо это или плохо, но мой брат не лгал. Таша действительно наверху. - Обведя всех присутствующих усталым взглядом, амадэй посмотрел на спящего дракона. - И, надеюсь, мы сможем завтра прибыть в нужное место в нужное время.
        - Вот уж не думал, что перед вами даже директор Школы Колдунов не устоит, - изрёк Иллюзионист несколькими часами позже, осторожно закрывая дверь в комнату, за которой осталась спящая Лив. Они вернулись в цвергское Приграничное уже под утро, но, прежде чем поспать, решили выпить и поужинать в комнате… хотя девочка даже еды не дождалась. - Вы бы его попросили заодно прикрыть свою гнусную лавочку. Было бы хоть какое-то утешение мне перед смертью, если завтра Зельда увидит меня и решит, что я слишком прекрасен, чтобы существовать, и достоин украшать собою разве что небеса.
        - Утешу вас тем, что я завтра тоже могу умереть, - сказал Арон отстранённо, вышагивая из одного угла гостиной в другой, размышляя о чём-то. Когда амадэй поворачивался, концы шёлкового пояса подлетали ласточкиными крыльями. - Бессмертие бессмертием, но от меча Зельды оно меня не спасёт.
        - Или от меча вашего брата, - подметил Заклинатель, на сей раз устроившийся в кресле у очага рядом с Мечницей, которая прихлёбывала из глиняной кружки забористое цвергское пиво. Странница удалилась в другую спальню - в последний раз Мастера видели, как она сидит на одной из кроватей, скрестив ноги, закрыв глаза. Бледное лицо её было таким отрешённым, что не оставалось сомнений: разум её отправился туда, где никому из братьев и сестёр её не догнать. Возможно, искал замок Зельды.
        Возможно, просто решил отдохнуть от человеческого общества.
        - Вряд ли. Во всяком случае, не сегодня.
        - А когда?
        - Когда он наиграется. Получит то, чего хочет.
        - И чего же он хочет?
        - Я догадываюсь. Но даже я не смогу сказать точно, пока он не объявит, что получил своё.
        Иллюзионист сощурился, глядя на дверь, будто мог слышать, как за ней тихонько, с присвистом дышит Лив, - безмятежно, как дышит во сне самый обычный ребёнок, которому не нужно завтра отправляться туда, где едва ли место детям. Учитывая обстоятельства, Мастера не решились бы оставить средство связи с Палачом в предгорном трактире. Конечно, они могли позаботиться о её безопасности; конечно, девочке и без них мало что могло угрожать… но с этой мыслью нужно было сжиться.
        Ни один из ныне живущих преемников Ликбера до сей поры дела с юными драконьими избранниками не имел. И свыкнуться с неуязвимостью Лив им было не так-то просто.
        - Повторюсь, - произнёс Вермиллион, - но иногда мне кажется, что вы им восхищаетесь.
        - Не восхищаюсь. Уже нет. - Фортэнья шелестела при ходьбе. Шорох шёлка напоминал шуршание листьев: так по осени они, медленно умирая, кружат в своём первом и последнем воздушном танце. - Но я до сих пор чувствую вину перед ним. И я помню, что он любил меня. А я любил его.
        - Вину за что? - спросила Мечница цепко.
        Арон посмотрел на неё словно бы изучающе. Хотя, казалось бы, что там ещё изучать?.. Всё, что хотел, амадэй мог увидеть в первый же момент их знакомства.
        - Почему вы встали на сторону Шейлиреара? - спросил он затем. - Вы, которые всеми силами должны были бы защищать королевский род, восходящий к племяннику Ликбера?
        - Топорный способ уйти от ответа, - поморщилась волшебница.
        - Я не готов высказать ответ. Не сейчас, - просто ответил амадэй. - А это меня интересовало всегда, и вы, полагаю, к ответу готовы.
        - Королю было плевать на страну, - вместо Мечницы ответил Заклинатель. - Ралендону Девятому. Последнему из Бьорков. Если вы думаете, что нам решение предать династию далось легко, вы ошибаетесь. Но когда место Первого Советника занял сумасшедший кровожадный ублюдок…
        - Мы были на этой кухне, - произнесла волшебница, всё же ввязываясь в разговор. - Шестеро всегда знают, что творится во дворце. Это их обязанность: служить монарху.
        - Служить монарху, чтобы убить его?
        - К его убийству мы не имеем ни малейшего отношения, - заметил Иллюзионист ровно. - Даже заперли Школу на ночь, чтобы ни один ученик не участвовал в этом безумии.
        - Но знали, что оно состоится. И пальцем не пошевелили, чтобы предотвратить убийство своего господина.
        - Господина? - Голос Заклинателя мог бы разъесть ржавчину. - Ну да. Он и правда считал себя нашим господином. Держал нас за комнатных шавок, постоянно отрывал от работы, требовал безумных иллюзий на своих безумных празднествах, которые устраивал через день… и забывал, что мы не ярмарочные фокусники.
        - Человек любил веселиться. Это не грех.
        - Его веселье почти довело страну до гражданской войны! Одна свадьба принцессы чего стоит! За стенами дворца эпидемия, людей порой сжигают заживо, чтобы не дать заразе распространиться, оставшиеся в живых умирают от голода, - а в Альденвейтсе бал и свадебный ужин на шестьдесят шесть блюд! - Даже брюшко Заклинателя, хорошо видное под обтягивающей жилеткой, затряслось от возмущения. - Безумец, живший фантазиями. Ему было плевать, что его Первый Советник собственноручно пытает узников в застенках альденвейтской тюрьмы. Плевать, что даже в столице грабежи и убийства стали привычным делом. Плевать на ворующих герцогов и жирующих Князей, на назревающую войну… даже на то, что его дочь, наша будущая королева, зверь.
        - Вы не могли знать, что Ленмариэль Бьорк будет зверем.
        - Она была зверем. Она была оборотнем. Тварью, у которой всё людское со временем вытеснили бы звериные инстинкты. Какой бы милой ни казалась вам девушка-оборотень, надо помнить, что в следующий миг она может обернуться монстром. Да, Мариэль казалась обычной, любила конфеты, платьица и танцы… но мы видели многих оборотней, Возлюбленный Богиней. Вспомни Харта Бьорка, который уступил место зверю и задрал собственного сына. - Заклинатель обрубал каждое слово, точно диктовал по учебнику нерушимый магический закон. - Если оборотни не отказываются от зверей внутри себя, если получают удовольствие от своего проклятия - результат всегда один. Рано или поздно они променивают человеческий разум на звериную шкуру, и случается непоправимое.
        - А вам не приходило в голову, что напуганный волк может зарычать на кого-то от страха? - сказал Арон тихо. - Оскалиться, потому что он в ужасе, укусить, потому что в голове его творится хаос? Что где-то внутри этого волка прячется человек, и этого человека можно вернуть?
        - Ликбер оставил нам…
        - Я делал это. Я возвращал человека оттуда, откуда, по-вашему, нет возврата. Этот человек пожертвовал разумом ради меня, ради моего спасения… и вернулся из-за грани - благодаря мне. Он любит ветер в своих крыльях и хруст снега под своими лапами, но это не заставляет его забыть о том, что он человек. И этому его научила мать… тоже оборотень. - Арон мельком улыбнулся. - Зверь, по-вашему.
        - Из каждого правила бывают исключения, - отрезал Заклинатель, ничуть не смутившись.
        - Как бы там ни было, самым бескровным выходом из ситуации оказался переворот. Как бы парадоксально это ни звучало, - сказал Иллюзионист. - Король и его приближённые губили страну. Мы знали Шейлиреара и знали, что из него выйдет правитель куда лучше нынешнего. Его сторонники готовили восстание и без нашего участия. И мы решили: почему бы и нет?
        - Почему бы не отсидеться в стороне, пока простые смертные грызутся друг с другом? Почему бы не допустить резню во дворце?
        - Ни один переворот не обходится без жертв, - произнесла Мечница жёстко.
        - Женщины, старики, дети - жившие в том же дворце, убитые вместе со своим королём… действительно, почему нет. Главное, ваши руки чисты, да и Шейлиреара тоже. Он ведь тоже не участвовал в резне… лично. - Амадэй переводил взгляд с одного волшебника на другого. - Скажите, наследники Ликбера: вы ведь наблюдали за тем, что происходило в Альденвейтсе Кровеснежной ночью?
        Стало слышно, как где-то внизу маятник напольных часов бьёт шесть часов утра.
        В воцарившейся после этого тишине Мечница снова поднесла кружку к губам - и глоток прозвучал с театральной, комичной громкостью.
        - Но ведь правитель из него действительно вышел хоть куда, - пожал плечами Иллюзионист.
        - Пожалуй. - Амадэй посмотрел в окно, будто мог отсюда разглядеть Кестреля, отлеживавшегося в леске за Приграничным. Улыбнулся - скупой, странной улыбкой. - С этим не поспоришь.
        Утро сыпало с медленно светлеющего неба снежную крупу.
        День, в который им предстояло решить судьбу королевства, наступил.
        Глава пятая. Конец маскарада
        - И сколько нам придётся ждать, пока нам откроют? - вечером долгожданного нового дня нетерпеливо спросила Лив, пока внизу, под драконьим брюхом, уплывали во тьму заснеженные скалы.
        - Надеюсь, недолго, - пожал плечами Иллюзионист, поправляя девочке капюшон.
        - А самим войти никак?
        - Пожалуй, хватит самодеятельности, - произнёс Арон.
        Они летели мимо Дымчатого Пика, и Лив впервые поняла, насколько же он высок. Реши Кес долететь до вершины - зрелище походило бы на громадный торт, который кондитер засыпал сахарной пудрой и украсил крохотным, не больше ногтя, карамельным дракончиком. За время дороги небо успело сменить лазоревую юбку на вечернюю, усыпанную звёздами и украшенную двумя лунами разом. Лишь у самой кромки горизонта ещё светилась полоса, которой прощался с ними короткий зимний день.
        Заснеженные горные леса внизу уползали назад с пугающей скоростью.
        - Если нам откроют, - проговорил Иллюзионист, - и ваш брат об этом знает…
        - Да, - голос Арона почти слился с шумом ветра. Ничто в повадках амадэя не выдавало напряжения, но это напряжение почти ощутимо искрилось в воздухе. - Сферы его влияния простёрлись далеко.
        Они летели вперёд втроём. Остальные Мастера должны были перенестись сразу, как «авангард» прибудет в пункт назначения: Иллюзионисту поручили открыть портал оттуда, настроив проход на своё местоположение. Вермиллион с Лив заняли углубление между драконьими лопатками, Арон устроился чуть впереди, между шипами на шее. Волшебник хотел уступить лучшее место амадэю, но Лив заупрямилась: сидеть с Верми - так Лив уже беззастенчиво сокращала про себя невыносимо длинное Вермиллион - ей хотелось больше. На Арона после тайного побега из Школы девочка всё ещё немного злилась. Больше, чем на Верми, который, если подумать, тоже ей врал.
        От почти незнакомого (а тогда они были знакомы куда меньше, чем сейчас) Мастера ложь воспринималась куда менее обидно, чем от названого отца. К тому же Верми - Иллюзионист, ему обманывать почти положено.
        - Он внедрил в сообщество вашей сестры своего человека, но ждёт нас, чтобы с ней расправиться. Мне одному чудится здесь подвох?
        - Поверьте, меня он мог убить уже сотни раз, и добраться до Шестерых ему тоже нетрудно. - Арон коротко рассмеялся. - Он ждёт не просто так. В конце концов, совладать со всей армией Зельды в одиночку будет непросто даже ему.
        - Скорро узнаем, - промурлыкал Кес зловеще.
        Лив протянула руку в сторону - и торопливо спрятала обратно под плащ, когда поток ледяного воздуха отбросил ладонь далеко назад. Голова слегка кружилась от высоты, но Иллюзионист держал её крепко.
        - А вдруг Таша уже сама Зельду победила? - неуверенно спросила она. - Победила же она летом Лиара.
        - Не удивлюсь, - очень серьёзно произнёс Верми. - Если маленькая ты таких дел наворотила, представляю, что способна натворить твоя старшая сестра. К тому же наследница рода Морли. Кому как не мне знать, на что мы способны.
        - Кажется, мы на месте, - сказал Арон, вытянув шею, рассматривая что-то вдали.
        На всякий случай они покружили над грядущим местом посадки, но никаких признаков людей или жилых строений не заметили. Сложив крылья, Кес без лишних слов нырнул вниз, и когда лесистая горная низина с пугающей быстротой двинулась им навстречу, а в ушах завизжал ветер, Лив почти завизжала вместе с ним.
        У самой земли дракон вновь расправил крылья и, легко выйдя из пике, приземлился на лесной опушке. Спрыгнув наземь, Арон принял из рук волшебника Лив, закутанную в плащ так, что наружу торчал только нос. Покосившись на снег, в котором даже его ноги утонули по колени, усадил девочку себе на плечи.
        Крепко сжимая его ладони, Лив оглядела окружающий пейзаж. Никаких следов страшного замка страшной ведьмы она не увидела: одно заснеженное поле, серебрившееся в звёздном свете, примыкавшее к густому тёмному лесу.
        - По-прежнему ничего не чувствую. Хотя следовало ожидать, что маскировка у обители Зельды отменная. - Арон смотрел на лес так, будто обозревал свои владения. - Надеюсь, привратник сможет нас найти.
        Иллюзионист воздел ладони к ночному небу, глядя в морозный воздух прямо перед собой. Потом этот воздух прорезал луч золотистого света, пространство вокруг надорвалось и свернулось, как горящая бумага, - и из образовавшейся трещины шагнула Странница, за которой последовали Заклинатель и Мечница.
        - Мы связались с кеарами, - доложила последняя, пока Заклинатель выпевал заклинание: оно оборачивалось скоплением золотистых линий, ровным кругом ложившихся на снег вокруг дракона и Мастеров. Коснувшись земли, линии немедленно исчезали из виду. - Если всё подтвердится и нам действительно откроют путь к убежищу Зельды, у нас будет подмога. Всё в порядке, Джейд?
        - Да. - Заклинатель удовлетворённо опустил руки. Небрежным движением пальцев растопил снег вокруг, обернув воду тёплым паром, моментально взвившимся в зимнее небо и исчезнувшим. - Нас никто не увидит, пока мы того не захотим.
        - Тогда остаётся ждать, - сказал Арон, аккуратно опуская Лив на сухую землю.
        - Главное - выманить Зельду из убежища. В замке лишимся такого преимущества, как дракон. - Мечница села на высвобожденную из-под снега пожухлую траву. - С мелкими сошками разберутся кеары. Наша цель - амадэй.
        - Или амадэи, - хмыкнул Иллюзионист, присаживаясь на мёртвую траву рядом с драконом.
        - Не разделяемся ни в коем случае. Поодиночке с нами быстро разберутся. Как найдём девочку, её сразу в защитный круг. Безопасность Ищущей в приоритете, - продолжила сухой инструктаж волшебница. - Более подробный план, не зная местности, предлагать не решусь.
        - Всего-то и осталось дождаться, пока нам откроют.
        Сев поудобнее, Странница закрыла сиреневые глаза, и лицо её сделалось отрешённее, чем у иных статуй: верный знак, что разумом она уже не здесь. Наверняка искала хоть какие-то следы присутствия амадэя - вместо того чтобы вступать в обсуждения, которые она и в лучшие времена считала бессмысленными.
        Какое-то время под магическим куполом царила тишина, которую нарушал разве что свист морозного ветра, не проникавшего за невидимые стенки.
        - Могут и не открыть, - спустя какое-то время буркнул Заклинатель.
        - Могут, - согласился Арон.
        - И, что самое поганое, я даже не знаю, что будет хуже.
        Лив дотронулась ладонью до драконьей чешуи, гладкой и тёплой, как нагретый солнцем металл. Не решившись задать тот же вопрос волшебникам, спросила у Кеса:
        «Мы же победим, да?»
        Не ответив, дракон пустил меланхоличную струйку дыма. Глаза его блеснули тусклым золотом, - и Лив не особо понравилось выражение, которое она увидела в этих глазах.
        Хорошо, что молчание всегда можно трактовать как знак согласия.

* * *
        - Один танец, - сказал Алексас.
        - Нет. - Таша наблюдала за танцующими со скамейки у стены, стараясь забыть о том, что она сидит спиной к гигантскому зеркалу.
        - Ты же не знаешь, что такое танец Лета.
        - Это плохая идея.
        Её мутило от толпы нечисти, веселившейся вокруг, точно на обычном светском приёме. От смеси запахов гнилых цветов. От незримого марева чужих взглядов, созвучия смеха и шепотков, мирных разговоров и красноречивого молчания. От вида рыжего парнишки в чёрном сюртуке, который со счастливой улыбкой лунатика предлагал гостям поднос с серебряными чашами, наполненными игристым вином, истекавшими холодными потными слезами.
        «Зачем вам маскарады?» - спросила она вчера у Андукара.
        «Попытка создать подобие блестящих дворов людей. Попытка походить на тех, кто привык скрывать свою личность только на маскарадах. Попытка забыть о том, кто мы на самом деле, и на пару часов притвориться теми, кем мы не являемся. - Эйрдаль равнодушно и неопределённо повёл рукой. - Зельде нравится будить в своих слугах… предвкушение будущей жизни. И заботиться о них - по-своему. В конце концов, жизнь многих обитателей замка была и остаётся не слишком радостной».
        - У меня не бывает плохих идей, - невозмутимо молвил Алексас, оправляя манжеты. - Только скверно реализованные.
        …иллюзии, которые Найдж сотворил на них в качестве маскарадных нарядов, были на диво материальными. Когда Таша шла, несуществующая парча тяжёлой юбки убедительно колыхалась васильковым шлейфом вокруг бёдер. Узкие рукава убедительно сковывали движения. Маску ей наколдовали в тон платью - закрывавшую всё лицо.
        Что ж, хотя бы натягивать на это лицо улыбку теперь не приходится.
        С мужскими нарядами Найдж заморачиваться и вовсе не стал. Организовал им штаны получше и сюртуки - алый себе, сапфирно-синий Алексасу. И только придя в зал, где проходил маскарад, они поняли, что выделяются из толпы: их встретили монархи и разбойники, рыцари и девы в струящихся туниках из старых легенд, мантии и платья, лохмотья и королевские одежды…
        И маски. Маски. Маски.
        Есть ли среди них Тальрин?..
        Зал не походил ни на один из тех, что Таша видела прежде. На полу искрился всё тот же чёрный звёздный камень, но купол потолка и стены, скруглённые по углам, оказались зеркальными. Дворцовые залы часто украшали зеркалами, но здешние стены и потолок сами были единым огромным зеркалом. В пожелтевшем от времени куполе отражались медные люстры, где приглушённо мерцали тусклые волшебные огни, и маски под ними; из-за скудного освещения тени в зале плясали наравне с людьми и нечистью. Игра отражений рождала ощущение, что зал бесконечен, и гости, пестревшие внизу, казались ещё ничтожнее. Довершала картину музыка, звучавшая из ниоткуда, игравшая безо всяких инструментов: чистая, мелодичная, безукоризненно подражавшая пению настоящих флейт и корд… и глубоко неправильная. Неестественная. Мёртвая.
        А у стены напротив входа виднелся трон. Настоящий, с высокой спинкой и бархатной подушкой. Он высился на широком балконе, окружённом парапетом, - и именно там наверняка появится Зельда. Появится в конце маскарада, как появлялась всегда…
        Если верить Андукару.
        - Танец Лета когда-то был народным, но давным-давно на гуляниях в Ночь Середины Лета его подсмотрел один из Бьорков, - продолжил Алексас. - Велел ввести его в программу балов. Знать сперва воротила носы, но потом нашла прелесть в веселье «по-простолюдински». Знать вообще часто находит прелесть в жизни простого люда… из окна роскошного особняка почти всё кажется прелестным. - Он почесал нос под чёрной полумаской, державшейся лишь потому, что она являлась иллюзией. - Пойдём. От одного танца никто не умрёт.
        - Кроме нас, возможно.
        Взгляд выцепил из толпы синюю маску в бело-голубом плаще: плачущий фарфоровый лик закрывал всё лицо, но белобрысая макушка Андукара всё равно угадывалась без труда. Значит, он здесь… Знать бы ещё, какие наряды скрывают Картера и Кэйрмиль. Жёлтый череп в чёрном балахоне? Пузатый разбойник, чья борода выглядит накладной, даже несмотря на то, что наверняка наколдована? Рыжеволосый мальчик-паж в зелёном костюмчике с бархатным беретом?.. Здесь все кажутся равными, все кажутся людьми: эйрдали и оборотни, века назад селившиеся в деревнях, чтобы под масками добрых соседей убивать женщин, детей и стариков… Кто-то из них не хочет убивать, кто-то хочет, а кто-то лишь делает то, что им скажут, но всем надоело прятаться. Они жаждут сорвать свои маски; и те, кто жаждет править, обмануты Зельдой куда более жестоко, чем такие, как Тальрин…
        - Станцуйте. Я за вами присмотрю. Если мы так и просидим весь вечер у стены втроём, это будет выглядеть странно, - сказал Найдж, дежуривший подле скамейки. - Когда ещё в жизни тебе представится возможность сплясать на балу нечисти?
        - Надеюсь, никогда. - Сдаваясь, Таша протянула руку Алексасу, уже державшему свою наготове. - Ладно. Один танец.
        …может, в танце она хоть на секунду забудет о мерзком ощущении, скручивавшем живот. То ли волнение, то ли страх, то ли чувство вины. А может, всё разом.
        Маски уже выстраивались в опустевшем центре зала огромным кругом.
        - Сначала все вместе идут вперёд, - сказал Алексас, когда они заняли место среди других. - Три больших медленных шага. Там нужно подпрыгнуть и притопнуть.
        - Топнуть?..
        - Я же говорил. Танец был народным. - Глаза под маской весело блеснули. - Потом развернуться и снова разойтись большим кругом. Там все разбиваются на пары, как в обычном танце. Следующие фигуры я подскажу.
        Таша посмотрела в потолок, где правили бал отражения нечисти. Там они с Алексасом были лишь маленькими точками, частью пёстрого контура живого круга на звёздном полу. Частью Рассвета.
        Одними из них.
        Заиграла музыка - народная песенка, разложенная на партии для корд и флейт. Круг в зеркальном куполе стал сужаться, и Таша, опустив глаза, двинулась к центру зала вместе с остальными… когда виски вдруг заломило, точно что-то надавило на них изнутри. Чувство узнавания всколыхнулось в груди одновременно с тем, как в памяти шевельнулись смутные воспоминания.
        Нет, только не это, не снова…
        - Сейчас, - сказал Алексас.
        Пророкотал синхронный притоп сотен ног. Подпрыгнув, все танцующие развернулись и, стараясь поспеть за жизнерадостным ритмом, теми же тремя широкими шагами прошествовали обратно. Многие засмеялись - будто действительно были просто беззаботно веселящимися людьми. Будто они танцевали не в горном замке, где прятались от всего мира, а где-нибудь в столице: званые и желанные гости на блестящем великосветском сборище.
        - Обходим друг друга, - бросил Алексас. - Спинами.
        Отворачиваясь от него, Таша поняла, что держит расправленные ладони перед собой. Так же как все вокруг. Без подсказки.
        Раньше, чем она могла увидеть, что нужно делать.
        Виски заныли пуще прежнего.
        …следующие указания Алексаса она уже не слышала. Просто позволила телу, которое откуда-то знало всё лучше неё самой, двигаться вместе с музыкой. Так же как летом позволяла ему хозяйничать на балу в Клаусхебере.
        Так же как позволяла губам произносить слова рыцарской клятвы в избушке на болоте.
        Один такт - обходка спинами друг к другу. Другой такт - соприкоснуться кончиками пальцев с партнёром и шагнуть навстречу ему. Третий - версовый поворот под рукой.
        - Да ты быстро освоилась, - подметил Алексас, пока в следующем такте они снова делали три шага к центру зала - куда стремительнее, чем в первый раз.
        - Очень, - пробормотала Таша, пока её ноги подпрыгивали, притопывали и шагали обратно почти независимо от неё. Что с ней? Снова фокусы искалеченной памяти? Снова треклятые зеркала? Но ведь не может, просто не может быть так, чтобы…
        …«ты же не думала, что каждый может вот так из ниоткуда вспомнить»…
        - Всё в порядке? - уже обеспокоенно спросил Алексас, когда следующая фигура танца свела их лицом к лицу.
        Касаясь его руки, Таша посмотрела на наколдованную маску - и зал пропал, размылся, на миг уступил другому залу, другому замку, другому балу. Музыка та же, и танец тот же, но цветами пахнет живыми, и мужчина напротив - иной… Чёрные одежды, чёрные перчатки, и лицо - со светлыми глазами, внимательными, пронзительными…
        Глазами врага.
        Реальность вернулась в тот миг, когда ослабевшие ноги дали осечку - и, запнувшись о сапоги Алексаса, заставили свою владелицу почти упасть.
        - Пойдём, - прохрипела Таша, цепляясь за плечи юноши, с готовностью подхватившего её, вместо иллюзорного бархата чувствуя плотную ткань рубашки. - Голова… кружится.
        Дважды повторять не потребовалось.
        - Что стряслось? - напряжённо спросил Найдж, когда Алексас притащил девушку обратно к нему. - К вам вроде бы никто не приближался… колдующий, по крайней мере.
        - Всё в порядке, - выдохнула Таша. - Просто душно. И ещё эти запахи… Пить хочу.
        …не признаваться же в том, в чём даже себе не можешь признаться.
        - Я принесу. - Усадив Ташу на скамью из древнего дуба, Алексас бросил на соратника короткий серьёзный взгляд: - Не отходи от неё.
        Мутными глазами Таша следила, как он исчезает в толпе, сливается с другими масками. Дрожь разбегалась по телу, в груди щемило, голова наливалась тяжестью. Зеркальная стена за спиной ощущалась голодной пастью, жадно разверзнутой, только и ждущей момента слабости, чтобы поглотить её целиком. Уволочь в стеклянный лес и не выпустить уже никогда. Заменить девушкой в чёрном - или Бездна знает, кем ещё. Когда Андукар разыграет свой дамнаров спектакль с покушением?.. Ещё немного, и Таше станет уже плевать: она побежит из этого зала, как летом из Клаусхебера, побежит от опостылевших масок, опостылевшей нечисти, опостылевших вездесущих зеркал - а может, от себя самой…
        До ушей донёсся девичий смех. Он выделился из маскарадного шума, раскатившись над головами танцующих бубенчиками из хрусталя. Спустя мгновение глаза даже выцепили его источник: черноволосую девушку, окутанную облаком сизой органзы, в полумаске, не скрывавшей смеющихся губ. Она говорила с кем-то долговязым, в маске с птичьим клювом и плаще из перьев; праздная суета вынесла их к скамейке, словно разноцветный прибой. Таше показалось было, что перед ней Кэйрмиль, но она почти сразу поняла, что обозналась. Голос был другим.
        Однако Найдж рванул вперёд и, рассекая толпу, как мыс лодки - воду, положил руку девушке на плечо прежде, чем её снова поглотил поток гостей.
        - Бэрри?
        Потрясённый выдох колдуна Таша различила только слухом оборотня. Только потому, что прислушалась, не понимая, кто из обитателей этого замка мог вызвать у Найджа подобную реакцию.
        Девушка обернулась - и смех стих, почти зримо осыпавшись на пол битыми стекляшками, в тот же миг, как она увидела, кто именно её окликнул.
        - Найдж?
        Они так и смотрели друг на друга, когда Таша встала и приблизилась, с трудом переставляя ноги. Всё лучше, чем чувствовать зеркальный холод прямо за спиной. Зато незнакомец в птичьем наряде уже исчез - видимо, в отличие от неё решил деликатно не мешать нежданной встрече старых знакомых.
        - Кто это, Найдж? - тихо спросила Таша, замерев за плечом колдуна.
        - Бэрри. - Тот не сводил взгляда с девушки в сизом. - Дочь Герланда.
        Услышанное казалось безумным… до момента, пока Таша не заглянула в глаза напротив, открытые расписной фарфоровой маской. Потрясённые, глубокие, удивительного цвета сумеречного неба.
        Ровно такие же, как у основателя Венца.
        - Ты же говорил, что она мертва, - прошептала Таша.
        - Говорил.
        Слово прозвучало безжизненно, словно шуршание пепла.
        Таше не посчастливилось и прежде слышать подобные интонации - но только не из уст Найджа.
        - Найдж! - оправившись от изумления, девушка схватилась за опущенные руки колдуна, сжав их своими, словно выточенными из матового бледного стекла. Ещё одна черта, которую прежде Таша наблюдала лишь у единственного встреченного ею альва. Как и губы с глубокой треугольной ямочкой на верхней, почти разбивавшей её пополам. - Богиня, ты здесь! Что ты тут…
        - Я видел, как ты сгорела, - произнёс Найдж, ничем иным не отреагировав на её порывистое движение. - Герланд сказал, ты защитила нас от огня, но сгорела сама.
        - Нет. Когда король напал на штаб-квартиру, я переместилась сюда. - В звонком певучем голосе сквозили радость, нежность… и смущение. Очень много смущения. - Я собиралась выйти на связь. Правда! Но Госпожа сказала, что стоит дождаться подходящего момента, что Венец скоро примкнёт к нам и тогда я смогу спокойно…
        - Ты переместилась сюда, - повторил Найдж. - Инсценировав собственную смерть. Ничего не сказав мне. Отцу. - Он не отнимал рук - но, казалось, только потому, что в принципе забыл о возможности двигаться. - Это ты была «крысой». Тем, кого мы искали. Тем, кто без спроса связывался с кем-то из нашей штаб-квартиры. С Зельдой? Или с Картером?
        Краем глаза Таша заметила Алексаса: тот застыл чуть поодаль, держа в руках серебряный кубок, и наблюдал за происходящим, сощурившись, как кот. Наверняка тоже узнал сводную сестру… мёртвую сводную сестру. Воскресшую здесь.
        Неудивительно, что Бэрри не спешат заключать в братские объятия…
        - Почему? - не дождавшись ответа, спросил Найдж. Без боли, без гнева - и это было страшнее, чем если бы он кричал. - Почему ты примкнула к ним?
        - Я думала, тебе не нужно будет это объяснять. - Дочь альва не отпускала пальцы колдуна, но вся радость из её голоса ушла.
        - Королю нас тоже выдала ты? Или Зельда захотела избавиться от конкурентов - по твоей наводке?
        - Нет! Конечно нет!
        - Ты действительно сочла, что твоё место здесь? С теми, кто планирует вырезать людей, как скот?
        - Если тебе это не нравится, что тут делаешь ты?
        Сумеречные глаза пристально вглядывались в собеседника - и только в него. Казалось, ни Таши, ни людей и нелюдей вокруг не существует - ни для Найджа, ни для Бэрри. Здесь и сейчас существовали только они. Только последняя возможность понять друг друга. Что-то объяснить.
        Прежде чем пути их разойдутся уже навсегда.
        - Я говорила тебе, Найдж, - молвила Бэрри, когда колдун промолчал. - И тебе, и Джеми с Алексасом… Много раз. Я устала прятаться. - Её губы дрогнули, придав лицу выражение не то высокомерия, не то презрения. Знать бы ещё, что хуже. - Венец за шестнадцать лет не смог добиться своего. Даже если вы победите, люди не перестанут бояться, ненавидеть, презирать всех, кто от них отличается. Таких, как я, - в том числе. Так не проще ли не менять одного людского короля на другого, а разрушить существующий мир, чтобы создать другой? Совершенно другой? Мир, где не люди будут стоять во главе и распоряжаться судьбами тех, кто не похож на них?
        Таша держалась за спиной у колдуна, по-прежнему хранившего молчание. И не видела его лица.
        Но откуда-то она знала: сейчас в тёмно-серых глазах нет и тени улыбки, что так ей нравилась.
        - Ты говорил, что нарушишь все мыслимые магические законы, чтобы снова увидеть меня. Даже если я умру. - Дочь альва наконец разжала пальцы, освободив безвольные руки колдуна от своей хватки лишь для того, чтобы коснуться его щёк. - Но вот она я - живая. - Точёные белые ладони нежно скользнули по лицу Найджа, погладили пальцами скулы, опустились по шее на плечи, прикрытые фальшивым сюртуком. - Разве это не стоит всего?
        Тот наконец шевельнулся. Перехватил хрупкие, словно птичьи, запястья прежде, чем пальцы Бэрри снова нашли его собственные.
        - Я любил девушку, которая мечтала сходить в оперу. Которая творила огненных птиц. Которая смеялась со сводными братьями и прижималась ко мне в постели. Прекрасную девушку, которую я оплакивал с лета… мысли о которой заставляли меня брать в руки ритуальный нож и думать, как славно было бы резануть себя по горлу, чтобы больше не плакать. Не чувствовать. Не жалеть. - Когда колдун наконец заговорил, голос его казался потрескавшимся, выцветшим, как старое полотно. - Девушку, которая никогда не сказала бы того, что я услышал сейчас. - Найдж разжал руки - резко, стремительно, будто выпуская из них грязную ветошь, даже смотреть на которую неприятно. Отступил на шаг: маленький, едва заметный шаг, чтобы не задеть Ташу, по-прежнему стоявшую за ним. - Я не знаю, кто ты. Я не знаю тебя.
        - Приветствую, дети мои.
        Женский голос, легко перекрывший бальный шум, разнёсся под зеркальными сводами. Расползшись обрывками несвязных гармоний, музыка стихла - пугающе резко. Танцующие пары замерли и распались.
        Таша поняла, кому принадлежит этот голос, ещё прежде, чем подняла взгляд на балкон.
        Там улыбался мальчик-паж в зелёном, которого она видела прежде в толпе. Берета на нём больше не было - и огненно-рыжие волосы львиной гривой рассыпались до талии. Травянистые глаза, в тон наряду, горели ведьминским огнём; маска исчезла, открывая привлекательное лицо с умильно припухлыми щеками.
        Зельда казалась вчерашней девчонкой. И на вид ей едва ли можно было дать больше тридцати.
        Когда Таша опустила глаза, посмотрев туда, где стояла Бэрри, дочь Герланда уже исчезла.
        - Приветствуем, Госпожа, - хором выдохнули сотни губ.
        - Рада видеть, что вам нравится праздник, устроенный для вас. По крупицам вернуть вам счастье, отобранное людьми, - мой священный долг, и мне приятно понимать, что я исполняю его. - Зельда неспешно оглядывала зал, переводя взгляд с маски на маску. - Танцы скоро продолжатся, не беспокойтесь. Я хотела лишь вызвать на разговор по душам некоторых из присутствующих… которые воспользовались нашим гостеприимством, однако вздумали отплатить за него не добром, но предательством.
        …вдруг похолодевшие руки задрожали пуще прежнего.
        Вот тебе и спектакль. И покушение. И игры в интриганку.
        - Переносимся? - Не решаясь вскинуть руки к шее, чтобы не привлекать внимания, Таша едва слышным шипением обратилась к Найджу и Алексасу, который за время разговора с Бэрри всё же успел приблизиться к ним.
        - Попробуй. Может, хотя бы у тебя выйдет. - Колдун отвечал так же тихо и почему-то - вслух. - Я пытался обратиться к вам мысленно. Через кольцо. Не вышло. - Найдж накрывал одной рукой другую, точно баюкая больной палец. Он смотрел на балкон, не шевелясь: одно движение могло выдать их древней ведьме. - Видимо, наши с Алексасом артефакты не срабатывают. По крайней мере, наши.
        …дамнары.
        А если у неё получится? Бросить их? Друзей, которые никогда не бросили бы её? Хотя она, по крайней мере, сможет привести помощь…
        - Морли-малэн и сопровождающие её, - проговорила Зельда, - выйдите из зала.
        Плавными, медленными движениями, точно перед ней рычала бешеная собака, Таша подняла ладонь к горлу.
        Пальцы наткнулись на янтарный кругляшок. Провернули его вокруг своей оси - трижды, как ей говорили.
        - Спаси, - шепнула она.
        …и ничего не произошло.
        - Она наложила заклятие на зал, - сквозь зубы процедил Алексас, разгадавший истину раньше всех. - Артефакты здесь теряют силу. Любые.
        Отчаяние удавкой захлестнуло горло, перехватило дыхание, паникой разлилось в крови.
        Глупо, самонадеянно, неосмотрительно…
        - Как я и думала, - сказала Зельда, когда никто внизу так и не шелохнулся. - Андукар?
        Мгновением позже Ташу уже схватили за плечи, сгребли в охапку, заставив вскрикнуть. Найдж тут же обернулся, выкрикнул заклинание, но державший Ташу эйрдаль мотнул головой - и колдовская энергия обогнула его, белым пламенем ударив по зеркальной стене. Та треснула с отвратительным звуком разбившихся надежд, и трещина паутиной поползла по стеклу в стороны, вверх, к потолку.
        Зельда вскинула руки - и Найдж с Алексасом рухнули на пол. Наверное, по той же причине, что и Таша, которая до этого момента отчаянно рвалась из цепкой хватки Андукара, а после - вдруг обнаружила, что из ног и рук будто исчезли все кости.
        - Покиньте зал, дети мои, - сказала Зельда под надрывный треск зеркального купола, когда Таша обмякла в руках эйрдаля, словно мешок с песком. - Это ненадолго.
        Кто-то кинулся к выходу. Кто-то просто исчез, растворившись в полутьме. К моменту, когда паутина сомкнулась в высшей точке зала и первые зазубренные осколки вырвались из зеркального полотна, падая вниз, кроме Андукара и Зельды в зале остались только Таша и её спутники. Как и желала повелительница нечисти.
        Судорожный напев Найджа, выдохнувшего слова какого-то заклятия, огласил зал одновременно с тем, как растворились иллюзии костюмов, явив их настоящие облачения. Одновременно с тем, как осколки застыли в нескольких манах над каменным полом - нацеленные прямо в лица Алексаса и колдуна, беспомощно распростёртых на звёздном камне.
        - Нет, мальчик. Тебе не уничтожить их. Только сдержать… пока у тебя хватит сил. - Зельда облокотилась грудью на перила. - Глупые дети. Конечно же, Андукар всё мне рассказал… про этот ваш, с позволения сказать, план. Мы придумали его вместе. На что вы только рассчитывали, не могу понять?
        …а действительно, на что? Путь к бегству им отрезали. Раз у Зельды есть Таша с Бэрри, Найджа и Алексаса держать в заложниках нет никакого смысла. И сейчас казалось абсурдным даже представить, что Лиар или Арон вдруг появятся из ниоткуда за спиной у сестры.
        Да и не на Ташу нацелены зеркальные лезвия…
        - Конечно, как у всяких порядочных шпионов, у вас должен быть запасной план. Свой план, - казалось, Зельда рассуждает о сюжете интересной книги. - Любопытно будет узнать, в чём он заключается… Пока посмотрим, как вы справитесь с этой маленькой неприятностью.
        Игра. Она играет с ними - как и её братец, другой Палач. Потому и устроила всё это на маскараде: не раньше, не позже. Иначе что постановка, что развязка вышли бы не такими эффектными…
        В конечном счёте Андукар всё же поставил спектакль. Только вот актёров на главные роли выбрал других.
        Осколков были уже десятки. Они нетерпеливо дрожали в воздухе, рвались к колдунам на полу, точно направляемые невидимыми руками. Каждая секунда рождала новую зеркальную каплю, сверкающую, смертельно опасную. Стеклянный дождь с неумолимой медлительностью полз вниз, но Таша не могла даже кричать: только смотреть на Алексаса, лежавшего с закрытыми глазами, на мертвенно-бледного Найджа, не мигая глядевшего вверх.
        - Нет, в сторону от вас тебе их тоже не направить. Не надейся. Впрочем, дам тебе послабление за усердие. - На лице Зельды не было и тени усилий, только улыбка. Она не убивала, она развлекалась. - Ты можешь изменить направление падения. Немного. Выбрать одну цель - вместо двух.
        Смысл слов ускользнул от Таши. Она хотела умолять, но губы отказывались размыкаться. Немой крик до боли напрягал живот, драл горло - лишь для того, чтобы так и не вырваться наружу.
        Осколки продвинулись вперёд - одновременно с тем, как из носа колдуна хлынула кровь.
        - Передай Алексасу, чтобы не лез на рожон. - Едва слышный голос Найджа даже сейчас ободрял. В нём были тепло, свет, жизнь: то, чем колдун щедро делился с ней с первой же их встречи. - И попрощайся за меня со всеми, ладно? Думаю, ты всё равно их увидишь. Чем бы всё ни закончилось.
        …нет. Нет. Он не может сдаться. Не может остаться здесь.
        Таша попыталась дёрнуться, попыталась заорать - тщетно: чары лишили её всего, оставив только возможность наблюдать.
        Зеркальные лезвия дрожали уже так низко, что если б Найдж поднял руку, то смог бы их коснуться.
        - Жаль, что Герланд узнает про Бэрри то же, что знаю я. - Залитые кровью губы улыбнулись ей в последний раз - и Таша безнадёжно поздно заметила, что все осколки теперь направлены в одну сторону. - Живи, Тариша Бьорк.
        …одну цель вместо двух…
        Стеклянные ножи нельзя было уничтожить. Нельзя было удержать. Нельзя было переписать концовку Зельдиного спектакля, отменив трагический исход.
        А вот добавить к нему предательство или трагическое самопожертвование - вполне.
        Найдженэйл, колдун-заговорщик, закрыл глаза, и зеркальный дождь, устремлённый точно в него, хлынул вниз.
        Ташиного вопля так никто и не услышал.
        Потом были целёхонькие зеркальные стены, безвольный Алексас, которого уволок куда-то подоспевший Картер, лицо Андукара и короткое «уберите грязь». Бессвязные отрывки, отказывающиеся складываться в цельную картинку. Таша всё кричала, и глаза её были широко открыты, пока из горевшего горла рвался отчаянный хрип, разбиваясь о зашитые магией губы. Потом Зельда сказала что-то про комнату, про охоту, про то, что можно вернуться к танцам…
        И всё пропало.
        Первым, что она увидела, когда очнулась, были зелёные ведьмовские глаза.
        - Проснулась наконец. - Зельда, сменившая пажеский костюмчик на травяного цвета платье простого покроя, сидела на краю кровати. - Я уже думала, пропустишь самое интересное.
        - Где Алексас?
        Ташу вернули в отведённые им покои - вместо темницы. Даже странно. Голос хрипел; сорванные связки горели огнём - слишком убедительно для сна, которым сейчас казалось произошедшее на маскараде. Или не казалось?.. Лиар же умеет творить сны, почему бы Зельде тоже не…
        - О, твоего друга тоже пришлось разбудить. Чтобы он не пропустил важнейшее событие в своей жизни. - В глазах Зельды блестел весёлый огонёк. Сумасшедший огонёк. - Ты тоже наверняка не откажешься поприсутствовать.
        - Что…
        Горло подвело, вынудив Ташу согнуться в приступе судорожного кашля. Невероятно, но она просто лежала в кровати, не связанная, не прикованная. И то верно: зачем амадэю связывать её? Таша не сомневалась: попытайся она бежать - и рухнет без сознания, едва сделав первый шаг или попытавшись перекинуться.
        - На что всё-таки вы надеялись? На твой занятный кулон и побрякушки твоих дружков? Но я предвидела, что вам оставят возможность сбежать. Потому и устроила ловушку в зеркальном зале. Отнять ваши цацки даже я не смогла, даже во сне… но разрушить чары, что в них вплели, - вполне. Теперь это просто янтарь, ничего больше. - Зельда улыбнулась: будто расслышала глухой звук, с которым Ташино сердце рухнуло в пропасть, разверзнувшуюся где-то под рёбрами. А может, различила в серебристых глазах тень той бездны, что чернела в её душе. - И каков же запасной план?.. Хотя нет, молчи. Интереснее будет узнать об этом от альва, когда я сообщу ему, что за дивная пташка попалась в мои сети… помимо его дочери, конечно. Как раз хотела сообщить ему эту прекрасную новость, если он вздумает артачиться.
        - Я поэтому… ещё жива?
        - Разве не на это ты рассчитывала, когда открывалась Андукару? - Протянув руку, Зельда убрала крашеные кудри с девичьего лица. - Наследница Бьорков. Козырь Венца. Та, кто хвалится, что за её спиной стоят два амадэя разом.
        - И ты поверила мне? - Девушка заставила себя рассмеяться. - Если Герланд рассказал мне об амадэях, это не значит, что…
        - Ты была в Клаусхебере с Ароном. Летом. Как его приёмная дочь. Кэйрмиль рассказала мне. На тебе следы чар, отдающих поразительно знакомым почерком. К тому же есть ещё кое-что… но у нас ещё будет время поговорить. - Зельда поднялась на ноги. - После охоты.
        - Охота была два дня назад, - прохрипела Таша. Или не было и просто её истерзанная память снова шалит?..
        - Я долго думала, что определить для твоего дружка в качестве казни, раз уж он пережил крушение зеркального зала. Решила, что охота подойдёт к случаю. Надо же возместить обитателям замка то, что маскарад прошёл с осложнениями.
        - Нет, - прошептала Таша.
        - Да. - Зельда даже не взглянула в ту сторону, но дверь в комнату открылась. - Вставай. И советую пойти своими ногами. Не думаю, что тебе понравится пересчитывать головой ступеньки: их там много, как ты могла убедиться.
        Когда Таша, спотыкаясь, следом за Зельдой вышла на лесную опушку, охотники уже ждали.
        Их собралось немного, но для одной жертвы - достаточно. Несколько колдунов во главе с Картером, облокотившимся на обледенелый еловый ствол. Несколько эйрдалей - во главе с Андукаром. Алексас стоял у начала тропы, уводившей в лес, недалеко от места, где не так давно они с Ташей валяли друг дружку в снегу. Руки скованы за спиной, из одежды только штаны и рубашка - выдать куртку ему не удосужились. Таше тоже, но сейчас ей было плевать на холод.
        Белый снег искрился, словно отражая зимние звёзды, но, когда Алексас увидел Ташу, глаза его сверкнули будто бы ярче звёзд.
        - Алексас! - Девушка рванула к нему, когда чьи-то руки бесцеремонно перехватили её за талию. - Алекс…
        - Молчать. - Подчинившись одному короткому слову Зельды, Ташины челюсти сжались до боли в висках, пока Андукар железной хваткой прижал пленницу к себе. - Буду кратка. Алексас Сэмпер, я обвиняю тебя в пренебрежении законами гостеприимства и плетении заговора против хозяев дома, давшего тебе пищу и кров. Ты будешь казнён через Охоту. Таков приговор мой, Кейзелиды Меридон Эйрэн, Возлюбленной Богиней, законной владычицы людских земель, за содеянное тобой зло и лиходейские помыслы. Ибо я есть карающий меч. Ибо моими руками вершится высший суд.
        Алексас слушал спокойно. Он не дрожал, когда Ташу колотило - не только от мороза. Тонкий и прямой, как смычок, он вглядывался в лицо Зельды, и его мерное дыхание светлым маревом уносилось к звёздам вечной ночи.
        - Тебе дадут фору. От тебя потребуется лишь бежать. Чем быстрее побежишь, тем больше времени выиграешь до смерти. - Тон Зельды сделался почти доброжелательным. - Противомагические наручники спадут сами, когда окажешься достаточно далеко. Так будет интереснее. - Ведьма помолчала. - Ах да. Ты имеешь право на последнее желание. Любой безобидный каприз, который я позволю.
        - Любой? - спросил Алексас, глядя ей в глаза без тени страха.
        - Который я позволю, - повторила Зельда.
        - Отпустите Ташу.
        - Ты считаешь это безобидным капризом?
        - Ненадолго. Я хочу попрощаться.
        Послышались скабрезные шепотки. Смешки. Губы Зельды скривила улыбка - и, мельком оглянувшись, она кивнула Андукару.
        Эйрдаль разжал руки, позволив Таше упасть на снег.
        Она подняла голову. Оглядела эйрдалей, колдунов, оборотней и амадэя: лихорадочно пытаясь придумать хоть что-то, чем могла бы навредить этой компании - даже в звериной личине.
        Посмотрела в спокойное лицо Алексаса.
        Он не боялся - он ждал. Ждал последних в его жизни слов. От неё.
        …последние. Слово, в котором - пронизывающий ветер, могильный холод, надгробные камни и крик отчаяния. Но ведь с тех пор, как закончилась жизнь, в которой она была Таришей Альмон Фаргори, Алексас всегда был рядом, и даже сейчас из души отказывалась уходить уверенность, что всегда будет…
        Таша встала. Отряхнув ладони от колючего снега, сделала шаг вперёд.
        Ночь, лес, нечисть отступили перед воспоминаниями, в которых не было ничего колдовского, ничего пугающего. Алексас, щекочущий ей пятки, пока она не хочет просыпаться. Алексас, обнимающий её, пока она плачет. Алексас, протягивающий ей руку, Алексас, идущий по лунной лестнице, Алексас со снежком в руке, Алексас, Алексас…
        …именно в этот миг - чёрный, страшный, безнадёжный миг - Таша поняла и признала то, что могла понять и признать уже давно. То, что заставило её сделать следующий шаг - и побежать к нему. Привстав на цыпочки, посмотреть в глаза, выцветшие в звёздном сумраке, казавшиеся серыми больше, чем синими. Обвить руками его шею.
        Легко, совсем коротко коснуться губами сухих мальчишеских губ.
        Держать бы его, держать и никогда не отпускать: до последнего мига, до последнего вздоха…
        - Я люблю тебя, - не отстраняясь, выдохнула она.
        Он не ответил на поцелуй. Ответом ей был один лишь странный обречённый выдох. И когда, вновь коснувшись земли полной стопой, Таша увидела его лицо, на губах его расцвела пугающе безрадостная улыбка.
        - Я люблю тебя, - эхом отозвался он, коснувшись ладонью её щеки. Обнял её за плечи, прижал к себе, утыкая лицом в холодную ткань его рубашки, заставляя закрыть глаза…
        …как раз в тот момент, когда Таша осознала, что руки его должны быть скованы.
        Удивлённые крики нечисти обратились в дикие вопли в миг, когда волна ровного не обжигающего жара окатила Ташу с головы до ног, а темнота перед глазами сделалась зелёной.
        Щёлочками разомкнув веки, она повернула голову.
        Изумрудное пламя, ласкавшее их с Алексасом прикосновениями нежными, точно тёплый шёлк, не растопило снег, не коснулось стволов замёрзших деревьев, - но отслаивало плоть от костей, сжигало тела людей и зверей, в предсмертной агонии крючившихся на земле. Уже безмолвно. Остался лишь один не-человек, стоявший в огне невредимым, - и этот не-человек смотрел на них с изумлённым ужасом.
        - Не может быть, - выдохнула Зельда.
        - Вижу, ты меня не ждала, - откликнулся Алексас насмешливо.
        Таша недоумённо, непонимающе смотрела на его лицо. Такое близкое и родное…
        …и одновременно другое…
        …и неуловимо знакомое холодным сарказмом лёгкой улыбки…
        - Я говорил, что стоит называть меня Алексасом, но не утверждал, что таково моё имя, - сказал человек, которому она только что призналась в любви. - Что с тобой, девочка моя? Ты будто чудовище увидела…
        Он разжал руки одновременно с тем, как она отшатнулась, чтобы выдохнуть единственное слово, полное недоверчивого ужаса:
        - Лиар?!

* * *
        - Меня утешает только то, что кеары слишком уважают Шестерых, чтобы называть нас идиотами вслух, - не сводя взгляд с леса, сказала Мечница, протирая клинок. Лезвие и так сверкало почти зеркальным блеском, но больше делать было всё равно нечего. - Потому что сейчас именно так я себя и чувствую. Особенно как представлю, что мы бесцельно просидим тут до утра, а потом вернёмся в Адамант несолоно хлебавши.
        Они сидели в пустынной долине уже несколько часов, ожидая незнамо чего. Если враг и был рядом, ни увидеть, ни почувствовать его они не могли. Единственный плюс - он их тоже.
        - Спокойно, - произнёс Арон. - До конца дня ещё далеко.
        - А даже если мы сидим не бесцельно, то всё равно в итоге окажемся марионетками в чужих руках.
        - Зато нам отвели лестную роль могущественных спасителей. - Ирония пробивалась в голосе амадэя, словно цветы сквозь снег. - Ввели в представление, чтобы зрители могли счастливо поаплодировать в финале и покинуть театр, зная, что с героями всё хорошо.
        - А все лавры достанутся драматургу.
        - О нет. Драматург предпочтёт молча наблюдать за празднеством актёров из-за кулис.
        - Если не знать некоторых вещей, вашего брата можно счесть отличным скромным парнем, - хмыкнул Иллюзионист за миг до того, как Странница открыла глаза, чтобы произнести:
        - У нас гость.
        Волшебники успели встать прежде, чем за границей купола обрисовался из ниоткуда тёмный силуэт. Голос, явно привыкший приказывать, но не просить, молвил:
        - Если вы здесь, покажитесь. Я явился открыть проход.
        Переглянувшись с коллегами, Заклинатель выплюнул одно певучее слово - и глаза пришельца, слегка фосфоресцирующие во тьме, воззрились на волшебников:
        - Прибыли без опоздания.
        В словах читалось поощрение, но даже так тон его казался холоднее воздуха вокруг.
        - Твою мать, - выдохнула Мечница недоверчиво, когда тьма за спиной незнакомца сгустилась, соткав в ночной дали за лесом чёрные башни и огоньки живых окон. Не теряя времени, вынула из кармана многостороннее зеркало, давно ждавшее, когда настанет момент звать кеаров. - Оно всё-таки существует.
        - Зельду выманили из замка. Найдёте её на лесной опушке… как и ту, кого вы явились спасти. И нет, можете даже не пытаться, - добавил гость, когда вокруг него, отразившись от незримого щита, рассыпались огненные искры. - Меня защищают чары двух амадэев разом. Да и сам я в колдовстве неплох… в том, что доступно подобным мне.
        Блеск отражённого заклятия наконец позволил Мастерам увидеть его лицо. Сиявшее холодной красотой мраморной статуи, с чёрными звёздами в светлых глазах.
        - Эйрдаль, - констатировал Заклинатель с налётом отвращения.
        - Старейший из ныне живущих, - спокойно подтвердил Андукар, прежде чем раствориться в ночи.

* * *
        - Какой холодный приём, - подняв ладонь на уровень глаз, сказал Лиар, когда в мане перед лицом Таши проявились из ниоткуда и тут же рассыпались ледяные кристаллы. - А мы так давно не виделись. Я скучал, представь себе.
        - Обмен телами? Это всё время был ты? - Зельда взирала на брата, не пытаясь скрыть потрясение. - Нет, ты не… Я не могла не ощутить твоё присутствие!
        - Я сильнее тебя, - просто ответил амадэй. - В моих силах сделать так, чтобы никто меня не узнал… не считая Арона, конечно. Всего-то и потребовалось что пару раз пустить себе носом кровь. Да ещё капелька актёрского мастерства. За всё время, что я провёл в этом теле, мне даже лгать почти не пришлось.
        - Не может быть, чтобы альв тебя не почувствовал! Их мутит от тьмы, а от тебя за версту разит! При встрече…
        - А ты правда думала, что Венец послал двух детей спасать мир? В компании всего-то не самого сильного колдуна? - Лиар мягко улыбнулся. - Дети мир не спасают, сестра. Даже мы уже не были детьми.
        Таша стояла между двумя амадэями в языках пламени, не причинявшего ей вреда. Стояла, глядя на своего врага, пока её трясло, словно зимний холод пробрался под кожу и дополз до самого сердца.
        …всё время с мнимого окончания Двоедушия. Всё время, которое она убеждала себя, что оно - причина всему.
        Всё время, которое она думала: Алексас просто не хочет говорить о случившемся, Алексас ожесточился, скорбит, повзрослел…
        Ей хотелось закрыть уши руками, зажмуриться и завопить. Без слов, сорвав уже сорванный голос, выплеснув всё запоздалое понимание, боль, отчаяние, ненависть: к самой себе - в первую очередь. За веру. За наивность. За глупость. За всё, что думала последние дни, и особенно - за то, что чувствовала.
        …«я люблю тебя», сказала она - ему…
        - Девчонка должна была рассказать обо всём на суде. - Зельда крадучись шагнула вбок.
        - И ты бы так просто её отпустила? - Лиар последовал её примеру, только его шаг был в другую сторону. - Нет, сестра. Естественно, альв знал. И только поэтому позволил надежде Венца отправиться прямиком в твоё логово с сомнительным планом, шитым белыми нитками.
        - Зачем всё это?
        - Ты развеиваешь скуку тем, что пытаешься уничтожить мир. Должен же и я как-то развлекаться.
        Зелёный огонь погас, будто не было его, оставив после себя лишь тёмный пепел на нерастаявшей белизне да омерзительный запах горелого мяса. Амадэи медленно кружили по чёрному снегу - вокруг Таши, глядя друг на друга: боком, по идеальной окружности, сохраняя разделявшее их почтительное расстояние.
        …Герланд, осознала Таша крохотной частичкой разума, что оставило ей предыдущее откровение. Герланд… знал?
        Как? Почему…
        - Значит, пришёл исполнить свой долг, - сказала Зельда. - Убить меня. Убить очередное чудовище, которых ты не привык щадить, даже если это твоя сестра.
        - Я оттягивал твою казнь непозволительно долго. Даже когда узнал, где ты прячешься. Потому, что ты моя сестра, - голос Лиара звучал печально. - Но когда я узнал ещё и про Врата…
        - Откуда? Как ты меня нашёл? Кто…
        - Прости, любовь моя, - показавшись из-за елового ствола в стороне, сказал живой и невредимый Андукар. - Но всё же злоупотреблять моим гостеприимством в течение шести сотен лет тебе не стоило.
        Лицо Зельды окаменело - на тот миг, пока снег вокруг эйрдаля не осыпало градом огненных капель, в которые Лиар обратил очередное её заклятие.
        - Мы познакомились в один из визитов Андукара в Долину. Когда он уверил тебя в своей преданности достаточно, чтобы ты начала его выпускать. Не хочу давить на больное, но выбирать мужчин ты никогда не умела. - Лиар взирал на сестру с сочувствием, казавшимся вполне искренним. - Ты сделал то, о чём я просил?
        - Кэй и Инграны заперты в комнате, которую отвели вам с девчонкой. Спят. Картеру до них не добраться, - эйрдаль ответил не со смиренностью слуги, но с аристократической ленцой. - Порталы я уничтожил. По крайней мере, большинству обитателей замка теперь не сбежать. И туда уже нагрянули кеары. Едва разминулся с одной милой девушкой, которая решила сыграть моим сообщникам на флейте… Не думаю, что они засыпали от того, что слушать это так скучно.
        - Прекрасно. Можешь идти. Обычно предателей я не жалую, - продолжил Лиар, дождавшись, пока Андукар растворится в воздухе, - но месть - благородное дело. Да и преданным тебе он никогда не был.
        - Так ты решил спасать это мясо. Мясо, обречённое сгнить за какую-то сотню лет. - Тени на лице Зельды залегли глубже, разом состарив её лицо на десяток лет. - Свергшее нас. Отказавшееся от нас.
        - Не без причин. А причины возникли не без твоей помощи.
        Зельда засмеялась - тихим смехом, горчившим, как дым погребальных костров в её прошлом. Круги, описываемые амадэями, становились всё стремительнее; Таша понимала - стоит ей сделать шаг в сторону, и ничем хорошим это не кончится. Позади оставался один её враг, впереди другой… но лишь один из них заинтересован в том, чтобы она осталась жива.
        - Ты думаешь, ты лучше меня, брат. Думаешь, что остался верен долгу, о котором я забыла. Но для тебя люди - то же мясо. Расходный материал. Пешки в игре. Ничто, - голос Зельды сделался шёлковым, мягким, как пламя, недавно гладившее Ташины руки. - Ты - Палач. Такое же чудовище из сказок, которыми сейчас пугают детей. Даже колдуном, что прибыл сюда с тобой, ты пожертвовал без раздумий… человеком, который отдал жизнь, спасая мальчишку, под чьей маской ты трусливо прятался. Ты пожертвуешь кем угодно, если это поможет тебе достичь цели. И после этого ты считаешь себя вправе вынести мне приговор?
        - Да, я чудовище. Я никогда не осмелился бы назвать себя хорошим. Равно как и милосердным и, упаси Богиня, добрым. - Лиар остановился; голубой свет пробирался в его глаза, расцветал там усталой серостью. Ни светом, ни тьмой - тем, что жило на грани, той тонкой грани, на которой сильнейший из амадэев балансировал вот уже который век. - Но есть люди, которые мне полезны, и те, кто бесполезен. Есть люди, которые мне мешают, и те, кто не мешает. И я никогда не забывал, что беречь пусть не всех и каждого, но их мир, их королевство в целом - вот моя цель. Что многие из каждой категории заслуживают лучшей участи, чем Бездна на земле.
        Зельда замерла шаг спустя. Прямо напротив брата. В руках её из ниоткуда материализовался меч: двуручник с пламевидным волнистым лезвием. Сталь была кроваво-алой, окутанной завораживающим багряным маревом, похожим на отблески костра. Ардор… Такие клинки Таша прежде видела только в книжках; обычно они не были красными, да и светиться не думали, но клинки всех амадэев наверняка были волшебными. Каждый изгиб лезвия наносил свой разрез, оставляя мертвеющие и загнивающие лепестки плоти. Даже пустячная рана приносила пострадавшему немало мучений.
        А ведь лезвия ардоров принято смазывать ядом…
        - Значит, таково твоё решение. - Лицо Зельды сделалось бесстрастным, красивым в своей застывшей строгости. С таким же, должно быть, когда-то она исполняла приговоры в судилище. - И как ты намерен выполнить свой долг? Убить меня ты можешь лишь собственной рукой. В этом слабеньком теле ты мне не противник.
        - Я - нет. - Лиар наконец позволил себе поднять глаза к небу. - Но у тебя остался не один брат.
        Снег у его ног продавила сияющая синева: тонкая светящаяся линия, очертившая широкий круг вокруг Таши и Воина, занявшего чужое тело.
        Прежде чем Зельда успела обернуться, прежде чем Таша успела моргнуть, Лиар перехватил девушку за талию и закрыл ладонью её глаза… чтобы их не ослепила вспышка драконьего пламени, разбившегося о защитный купол Мастеров, накрывший Ташу и юношу рядом с ней.
        Из огня, мгновенно растопившего снег до чёрной земли, Зельда выскочила живая и невредимая. Но её уже ждали те, кто намеревался это исправить.
        - Здравствуй, Зельда, - сказал Арон, спрыгнувший на снег позади четырёх Мастеров.
        - Прощай, Зельда, - добавил Иллюзионист.
        Арон, поняла Таша ошеломлённо, забыв, что надо вырываться. Арон, Арон! И Мастер Иллюзионист!
        И трое, которые могут быть только…
        Мечница кинулась вперёд, Заклинатель поднял руки, Странница прижала пальцы к вискам - и лесная опушка превратилась в кошмар наяву.
        Таша смотрела, как вокруг сражавшихся валятся деревья и трескается земля. Дракон парил сверху, готовый вмешаться в схватку в любой момент; под ним схлёстывались лёд и пламя, снег и каменные ливни, ураганные вихри и огненные дожди, сталь Мечницы и сияющий меч Зельды. Под ногами древней ведьмы выросли из земли щупальца ожившей грязи - Таша не успела заметить, как та перерубила их мимолётным движением клинка. Снег взвихрился в громадную львиную голову, накрывшую её зубастой пастью - Зельда вырвалась из неё одним косым ударом. Сияющие жёлтым светом листья яркими бабочками налетели невесть откуда, облепили её живым коконом - в следующий миг они уже осыпались серым пеплом.
        Таша не сразу поняла, кто запер дуэлянтов в защитном круге - Зельда или её противница, - но за границей этого круга клокотали разноцветные волны и струился чёрный дым. Потом догадалась: всё-таки Зельда. А волны и дым - заклятия Мастеров, которые она успешно отражает. Меч волшебницы порхал, как птица; Зельда оборонялась, и защита её была непроницаема. Мечница перекатывалась, кувыркалась, наступала словно со всех сторон одновременно - бесполезно. Древняя ведьма блокировала каждый удар.
        …в какой-то момент Таша поняла, что вокруг Зельды уже не одна Мечница, а две. Две волшебницы, похожие, словно близнецы. Иллюзия?.. Меча, рук, тела Зельды уже нельзя было увидеть: лишь угадать по рубящему воздух свисту, по сияющему алому следу, что оставлял в воздухе волшебный клинок, и отблеску летящих рыжих кудрей. Казалось, у ведьмы сотня рук, в каждой из которых - по клинку. Огненный меч рассекал вечную ночь, кромсал её на куски, резал, как масло. Один удар наконец достиг цели, - но иллюзия Мечницы растворилась в воздухе, чтобы на её месте возникли две другие. Очередная огненная волна за границей защитного купола застыла колким льдом, осыпала снег хрустальными осколками. Три Мечницы атаковали Зельду с новыми силами: кололи, рубили, выбивали из её вездесущего клинка снопы красных искр, призраками скользили друг сквозь друга, не мешая и не раня своих…
        Иллюзионист смеялся рядом с Ароном. Стоило Зельде достать одну из противниц - на место падшей приходили две другие. Вокруг древней ведьмы танцевало уже пять волшебниц, и, когда они на миг расступились, Таше всё же удалось увидеть Зельду.
        Она не думала, что её может так порадовать мука в чьём-то лице.
        Арон протянул руку за спину. Клинок Зрящего засиял мягким золотом, словно отражая огненное зарево.
        - Неужели мне даже не придётся вмешиваться, - сказал Лиар. Он не держал её: знал, что у Таши хватит ума не высовываться за границу магического щита, туда, где дрожала земля и бессильно травили воздух отражённые заклятия. - Надеюсь, хоть дракон без дела не останется.
        …Таша уже знала, как всё будет. Бесконечно отражать одновременно десяток неуязвимых мечей, магическую атаку Мастеров и ментальную атаку двух сильнейших чтецов Аллиграна не сможет даже Зельда. Рано или поздно один из трёх элементов её защиты даст сбой - и какой, не суть важно. Потому что тогда в её разрушенный защитный круг войдёт Арон, и одного точного удара будет достаточно, чтобы покончить с Возлюбленной Богиней по имени Зельда.
        А после, убедившись, что чужие руки сделали всё, как должно, Лиар покинет временное тело. Вернёт законному владельцу. Наверное, ещё прежде, чем Арон и Мастера соизволят обратить внимание на них двоих. Впрочем, даже если тёмный амадэй задержится, чтобы перекинуться словечком с братом, он ничем не рискует: тело Алексаса ни Арон, ни Мастера не тронут.
        Какой стройный, изящный план.
        Таша не могла восхищаться им. Трудно восхищаться существом, которое ненавидишь больше всего на свете. Но она ужасалась холодному сиянию его чистого, незамутнённого эмоциями разума. Гению, которого никто не смог превзойти.
        Мастерству игрока, отточенному за сотни лет.
        - Зачем? - прошептала Таша, пока на глазах её вскипали слёзы ярости. - Зачем было всё делать так? Зачем впутывать в это меня? Чего ты добиваешься? Мести? Власти?
        - Всего сразу. И хорошего развлечения. - Лиар пожал плечами. За чертой купола всё взрывалось, кипело и плавилось, но Таша этого уже не видела. - Зато погляди, какой в Ароне проснулся пыл… во имя спасения абстрактных людей он так стараться не стал бы. Его вранья и эгоизма, конечно, это не искупает, но хоть немного облегчает бремя грехов.
        - Вранья? Эгоизма? - Бешенство сипением прорвалось в голосе.
        - Арон был эгоистом, сколько я его помню. Милым маленьким мальчиком, который хотел быть любимым. Мальчиком, который в конечном счёте захотел понравившуюся игрушку, не задумавшись, какую цену придётся за неё выплатить. - Слова пронимали холодом до мурашек. - Но он, конечно же, рассказал тебе сказку о завистливом старшем брате, который не простил младшему, что тот оказался больше достоин любви.
        Таша не ответила.
        Она уже научилась чувствовать подвохи.
        - Ох, Арон, Арон… я так долго пытался отучить его врать. Этим его любимым враньём - с помощью талантливых недоговорок. - Отражение колдовских вспышек мерцало в глазах амадэя, играло в них шальным огоньком. - Знаешь, отчего умерла Лори? Потому что Арон использовал свою силу на ней. Силу, данную ему Кристалью. Заставил её думать, что она разлюбила меня и влюбилась в него. Разум твердил ей одно, сердце - другое. И это свело её с ума. И это убило её.
        - Лжёшь.
        Слова отозвались внутри тяжестью - невыносимой, словно бремя всех веков, минувших с той поры.
        - О, конечно, всё началось не со зла. Арон всё зло творит не со зла. Такова уж его натура. - Звон мечей бил по ушам, но не мог заглушить полный сарказма голос. - Сперва он просто боялся, что я переступлю черту и утрачу Дар. И тогда ему придётся убить Лори, чтобы вернуть мне силы, а он уже полюбил её. Потом ему стало жаль бедняжку… она ведь стала такой несчастной, когда он влез в её сознание, заставив порвать со мной. Ему хотелось утешить её - на первое время, пока она не оправится, сделать её жизнь не такой невыносимой… Арон обожает дарить утешение тем, кто в нём нуждается. Но в тот раз был ещё не так хорошо вышколен мной, чтобы устоять перед искушением и не переступить черту самому. А я, даже узнав, что случилось непоправимое, покрывал его. Потому что не верил, что мой брат мог так поступить со мной. Потому что не посмел бы убить её. - Он не сводил взгляда с её лица, но взгляд этот сделался рассеянным. Словно устремлённым в место, которого давно уже не было на этой земле. - Не утрать Арон Дар, возможно, в той стычке с Зельдой наша сестра осталась бы жива. Возможно, мне не пришлось бы убивать
нашего брата, не пожелавшего жить без неё. Возможно, всё закончилось бы совсем иначе. И этого - смерть Лори, их смерть, сожжённый Адамант - я не простил Арону… как не простил себе.
        - Ты лжёшь!
        Глаза амадэя, снова сфокусировавшиеся на ней, сверкнули весело и зло.
        - Спроси его. Спроси, когда представится шанс. Спроси прямо, не оставив возможности утаить часть истины, чем Арон так любит заниматься.
        - Не буду. Не хочу. - Таша сама поразилась тому, какая обречённость прозвучала в её голосе. - Арон не станет мне лгать, он… он обещал мне…
        Лиар вновь улыбнулся. Хотел что-то сказать: возможно, подметить, как хорошо ей удаётся постоянно убеждать в чём-то саму себя. Но тут до Таши донёсся торжествующий крик Мечницы, и с лица Палача вдруг исчезла улыбка… за миг до того, как девушка ощутила, как плечо её взрывается острой, невыносимой болью.
        Сил кричать не было. Таша просто упала, и Воин подхватил её, прежде чем она коснулась земли. Рванул рукав её рубашки - напротив места, что будто разъедало огнём.
        Положив Ташу на снег, выпрямился и шагнул вперёд из защитного круга.
        Таша не видела, что произошло. Она кусала снег, баюкая плечо, которое грызла всепоглощающая боль. Лишь ощутила, как пронёсся по опушке порыв оловянного ветра, и услышала, как шум сражения сменился мертвенной тишиной.
        - Не трогать её, - прозвучал среди молчания голос Лиара, пугавший больше, чем любая боль.
        Когда Таша с трудом запрокинула голову, Мечница лежала в стороне: длинная седая коса вилась по снегу, который окрашивался красным под её разбитой головой. Трое Мастеров застыли поодаль, словно закованные в невидимый лёд. Дракон, багровый и грозный, следил за происходящим золотыми глазами.
        Глядя на брата, Арон опустил клинок - и едва ли сознательно.
        - Лиар? - в голосе Зрящего прорвалось то же потрясение, что недавно Таша слышала в восклицаниях Зельды. - Как…
        Тот вскинул руку.
        Арон, осекшись, рухнул на снег, выронив меч из ослабевшей руки.
        - Ритуал параллельных жизней, - сказал Лиар, приближаясь к сестре по изуродованной земле. - Неплохо придумано.
        - Ты от многого её защитил. Но от этого не защитишь. - Зельда шагнула ему навстречу, уткнув клинок в растопленный снег, опершись на него обеими руками. По лицу ведьмы блуждала сумасшедшая улыбка; рассечённое до кости плечо - правое, как и у Таши, - беспокоило её, казалось, не больше царапины. - Провести ритуал, пока она валялась без сознания после маскарада, труда не составило.
        - И зачем, скажи на милость, связывать свою жизнь с жизнью смертной девчонки, с которой разделаться куда легче, чем с тобой?
        - Затем, что в твой гениальный план закралась ошибка. - Лиственные глаза сияли нездоровым задором. - Ты думал, я не видела её… эту вашу миленькую ученицу Ликбера. Думал, я не знаю, почему вы с братом стали врагами. Но я знала. Я видела Арона с ней, вас обоих с ней - не раз. А потом узнала, что с ней стало… от Алейды. Прежде чем сестрица скрылась в альвийских лесах. - Зельда выдернула меч из земли; багряное колдовское марево слегка мерцало во мраке. - Сперва я не могла понять, что может связывать тебя и Арона со смертной девчонкой из сверженного королевского рода. Как она могла повстречать вас - обоих разом. Почему вы открылись ей. Кого она мне напоминает. А потом вспомнила… и всё встало на свои места. Ваша маленькая волшебница ушла не с миром и не могла обрести покой. Она обязана была вернуться. Хотя бы раз. И она вернулась, верно?
        …сперва пришло головокружение. Уже знакомая боль в висках.
        Потом странное, бесконечно странное ощущение - будто разум пытается вырваться за грань зримой реальности.
        Перед глазами промелькнули тени воспоминаний, смутные видения, которые Таша так и не успела осознать… а потом она снова обнаружила себя на снегу, здесь и сейчас. И молчание Лиара, взиравшего на сестру с внимательным и бесстрастным лицом, и слова зазеркальной тени, которые Таша так долго отказывалась обмысливать, и все странности последних дней - и дней летних, когда она так легко превратилась в человека, которым, по идее, не могла быть, - действительно поставили всё на свои места. Открыли правду, отрицать которую дальше было бессмысленно.
        Правду, вызывавшую лютое желание хохотать и рыдать одновременно.
        …впервые вы встретились ещё до свержения амадэев, сказали ей.
        А она-то думала - всё потому, что она Бьорк, всё потому, что из принцессы без трона выходила прекрасная кукла…
        - Вот я и решила: грех не связать свою жизнь с единственным человеком, чью жизнь твой враг ценит выше своей. Вы ведь не осмелитесь причинить боль своей девочке… ты только что это доказал. - Скользнув к Зрящему, отделённому от Зельды какой-то парой шагов, взгляд ведьмы вернулся к другому брату. - Жаль, ты не в своём теле. Всё равно с удовольствием посмотрю, как ты умираешь. Репетиция, так сказать. А пока просто осложню твою жизнь… сняв твою маску. Ты же, полагаю, не хочешь, чтобы Мастера узнали…
        - Однажды ты задала мне вопрос, сестра, - сказал Лиар, когда Зельда вскинула меч и кончик светящегося алого лезвия почти уткнулся ему в грудь. В мальчишеской руке возник стилас - тот самый, которым он обзавёлся в Броселиане. То ли скрытый клинок не отобрали перед охотой, то ли амадэю не составило труда призвать оружие оттуда, куда его зашвырнули эйрдали. - Что я выберу, если передо мной встанет выбор - любовь или долг.
        Зельда смотрела на брата. Смотрела, словно действительно пыталась вспомнить тот разговор, тот день, отделённый от настоящего толстым слоем пыли былого.
        Смотрела, пока задор медленно таял в её глазах.
        - Я ответил тебе, что долг превыше всего. Даже любви. - Лиар помолчал. - Жаль, ты всегда была не слишком внимательным слушателем.
        Сердце успело стукнуть всего раз, прежде чем он снова оказался рядом с Ташей, лежащей на земле. И не успело стукнуть в следующий - потому что амадэй почти без усилий вогнал тонкое узкое лезвие ей в грудь.
        На этот раз боли не было. Лишь странно перехватило дыхание, да что-то чужеродное ощутилось в том месте, где обычно ощущалось сердцебиение. Чувствуя щекой холод зимней земли, Таша услышала чей-то бесконечно далёкий крик; сквозь невесть откуда взявшийся туман увидела, как напротив неё падает на колени Зельда, прежде чем раствориться в воздухе. Кто-то звал Ташу по имени: один голос и второй… Арон очнулся… но откуда бы здесь взяться Лив? Нет, это ей определённо мерещится…
        Чьи-то руки перевернули её, прижали к себе. Бледное лицо Лиара заслонило собой звёзды - и в груди Таши странно и хрипло забулькало, когда она попыталась засмеяться от осознания, что клинок в сердце всё-таки причиняет ей боль. Вовсе не физическую.
        Она могла сколько угодно напоминать себе, что перед ней чудовище и ублюдок, от которого абсурдно было ждать иного. Да и выбор Палач сделал абсолютно верный. Между собственной жизнью и гибелью Зельды Таша бы тоже выбрала не себя. Но понимать, что тебя предал тот, кому ты недавно признавалась в любви, всё равно было больно.
        Хотя, если то, что когда-то она предала его, - правда, они теперь квиты.
        …он убивал ту, кого больше всех в мире хотел бы спасти… Дамнары бы побрали этих всезнающих менестрелей.
        - Наконец-то, - едва слышно проговорила Таша. - Хотя бы… мучить меня… больше не сможешь.
        Она не боялась. Она уже умирала раз - или не раз - и знала, что это не так уж страшно.
        Лиар улыбнулся. Улыбка эта была столь лёгкой, что её можно было принять за игру звёздного света.
        - Не надейся, - сказал амадэй. - Тебе ещё жить долго и счастливо. Разве может порядочная сказка обойтись без счастливого конца?
        Таша упала в чёрную бездну его зрачков - и выдохнула в последний раз.

* * *
        Лиар следил, как мёртвая девушка затихает у него на руках. Посмотрел на Лив, спрыгнувшую с драконьей спины, огромными глазами глядевшую на безжизненное тело сестры. На мертвенно-бледного Арона, который успел очнуться и, пошатываясь, брёл к ним.
        Снова опустил взгляд на рукоять в виде языка пламени, которая виднелась над неподвижной Ташиной грудью.
        - Зельда, Зельда… - Имя сестры в его устах шуршало печальным стуком гальки на пустынном берегу. - Ты и правда редко слушала меня. А стоило бы. - Одним быстрым движением Палач вытащил стилас обратно на свет. - Я говорил и то, что сделаю всё, дабы мне не пришлось выбирать.
        Склонив голову, коснувшись губами неподвижных девичьих губ, он выдохнул в эти губы пару коротких слов.
        Секундой позже раздался судорожный, хрипящий звук, с которым Ташины лёгкие снова наполнились воздухом - жадно, словно она тонула.
        - Полезный ритуал. Не зря когда-то изобрёл, - сказал Лиар Арону, замершему в паре шагов от него. - Уверен, когда расскажешь, что её вернул к жизни поцелуй любви, она придёт в восторг. - Палач коснулся пальцами девичьей шеи, уверяясь, что там снова мерно бьётся пульс. Небрежно бросил ненужный больше клинок на снег, осыпав тот кровавыми каплями. - Зельда поверила, конечно же… Разорвала связь, чтобы я не воспользовался её беспомощностью, и не в том смысле, в каком ей пользовался Ликбер. Жаль, успела удрать, но это поправимо. - Когда дыхание Таши стало ровным, он бережно опустил девушку наземь. - Рана от стиласа уже затянулась, включено в условие заклятия, а вот плечо её лучше подлата…
        Ладонь Зрящего хлестнула его по щеке.
        Руки Зрящего опрокинули его на землю.
        Пальцы Зрящего сомкнулись на его шее.
        Лиар не сопротивлялся: лишь с неожиданным интересом смотрел на брата, душившего его с выражением сосредоточенной ненависти на лице.
        - Дядя Арон! - Лив с криком рванула к ним. - Дядя Арон, хватит!
        - Арон, это просто тело. - Иллюзионист, с которого спало магическое оцепенение, вмиг очутился за спиной амадэя. - Тело невинного мальчика. - Ладонь Вермиллиона легла на плечо, скрытое тёплым плащом и чёрной фортэньей. - Здесь два человека, которым нужна ваша помощь, Арон, опомнитесь!
        Амадэй всё же отдёрнул руки, позволив лже-Алексасу судорожно закашляться.
        Когда Зрящий сел на выжженной земле - на коленях, между Ташей и братом, спиной к нему, - Лиар лежал на спине и хохотал звонким мальчишеским смехом.
        - Браво, браво! Вот это пыл, вот это праведный гнев! - Палач сел, потирая шею. - Ладно тебе, не завидуй… не играл бы в заботливого папашу, может, тоже бы досталось.
        В стороне Странница и Заклинатель хлопотали над Мечницей, в беспамятстве лежавшей на земле. Кес поодаль бил хвостом по растрескавшейся земле. Лив глядела на Лиара с заворожённым ужасом; перехватив взгляд девочки, Палач подмигнул ей - и когда та, вздрогнув, зажмурилась, посмеялся чему-то, прежде чем вновь посмотреть на брата.
        Стоя на коленях, Арон накрыл обеими ладонями рану, зиявшую на Ташином плече. Золотой свет озарил растёкшуюся по рубашке кровь, пока Зрящий сжимал губы так, будто не оборачиваться стоит ему невероятных усилий.
        Будто он знал: обернётся - и едва ли сможет удержаться, чтобы не натворить глупостей снова.
        - Приятно скоротали последние дни, правда? Общались, сражались во имя общей цели, спасали мир… совсем как в старые добрые времена. - Лиар вздохнул - и заключил: - Но ближайшее время, думаю, обойдёмся без братского общения. - Он обвёл взглядом Мастеров, дракона, Лив, в лице которой кипела вся злость, на какую только способен ребёнок. - Благодарю за помощь… И за тело. Обещаю не злоупотреблять им в дальнейшем.
        Потом амадэй откинулся спиной на мёрзлую землю, - и лицо его смягчилось, обретя ту детскую растерянность, которая никак не могла принадлежать Палачу.
        - Владелец тела вернулся, - подтвердила очевидное Странница.
        Лив шагнула вперёд, больше не робея. Побежала к сестре - и к Джеми, спавшему рядом со своей королевой. Арон поднялся с колен; пошатываясь, как слепой, добрёл до Мечницы и, перевернув волшебницу на спину, положил ладонь на её разбитый лоб. Заклинатель следил за его действиями - цепко и настороженно, точно готовясь останавливать амадэя, если тот снова выйдет из себя.
        Иллюзионист взглянул на поблекшие в вышине звёзды. На замок, где хозяйничали рыцари Его Величества. На небо, которому суждено было посветлеть поутру впервые за сотни лет.
        На безобидное юное лицо под тёмными кудрями.
        - Ненавижу его, - негромко, устало и очень искренне сказал Вермиллион Морли. - Но уж с ним сыграть в аустэйн, думаю, Заклинатель бы не отказался…
        Глава шестая. Куда приводит ложь
        Таша просыпалась медленно, в отчаянном нежелании открывать глаза. Она знала, что тогда придётся выползти из-под одеяла, а в замке ведь так холодно…
        Замок…
        …горящая нечисть, Зельда, Лиар, Мастера…
        Разомкнув веки, Таша рывком села.
        - Тише. - Арон заставил её опуститься обратно на подушку. - Ты всё ещё слаба.
        Она заторможенно уставилась в балдахин над кроватью, проследив за узором синей вышивки по серебристому шёлку. Неуверенно привстав на локте, оглядела белую комнату, обставленную белой же мебелью. Предметы обстановки не поскупились украсить позолотой, завитушками и прочими изысками, кричащими о голубизне крови тех, кто живёт в окружении всего этого.
        - Где я?..
        - В Альденвейтсе. - Арон сидел на стуле подле кровати, откинувшись на высокую гнутую спинку. - Мастера доставили нас сюда ещё два дня назад. Но ты не просыпалась.
        Таша посмотрела на свою грудь, прикрытую тонким хлопком ночной рубашки, отделанной кружевом.
        - Так я жива.
        - И за тобой присматривает сама Мастер Травница. Неслыханная честь, должен сказать. Впрочем, Шестеро согласились, что спасительница королевства того заслуживает.
        - Почему я жива?
        - Ритуал фальшивой смерти. Лиар пронзил твою грудь зачарованным клинком, предварительно наложив чары и на тебя саму. Однажды ночью, пока ты спала, скорее всего. Подозревал, что может случиться что-то подобное, и решил подстраховаться. - Арон сложил руки, соединив вместе кончики пальцев. - При таком раскладе человек умирает, но не до конца. Погружается в подобный смерти сон. Застывает на грани. И его можно пробудить, если…
        - …у тебя есть тот самый клинок, и ты поделишься с человеком своим дыханием, сказав нужные слова, - пробормотала Таша. - Мне рассказывали.
        - Лиар блефовал. Надеялся напугать Зельду, и ему это удалось. Она бы вместе с тобой не умерла - амадэя так не убить… ты бы, к слову, тоже не умерла - даже без ритуала. Не до конца. Не будучи привязанной к Зельде. Но на время ты бы почти умерла, и Зельда тоже, и это сделало бы её абсолютно беспомощной. Лиару не составило бы труда сковать её, забрать к себе и расправиться с ней, вернувшись в своё настоящее тело. Зельда быстро поняла, к чему идёт дело, поверила, что даже твоя смерть его не остановит, и разорвала связь, соединившую ваши жизни, чтобы удрать. Так что она жива и снова скрылась в неизвестном направлении. Но большинство её слуг в тюрьме, и Кэйрмиль среди них. Кто-то успел сбежать, да и Зельда всё ещё опасна… однако в ближайшее время, думаю, нам ничего не грозит.
        - Кира. И Тальрин. Они были в замке. - Ташино сердце сжалось. - Они не должны…
        - С ними всё в порядке. Я поручился за Тальрин перед Мастерами. Её переправили в Долину и отпустили на все четыре стороны. Я помогу им обрести дом, где они смогут жить спокойно.
        Таша подозревала, каким именно образом Арон поручился за оставшихся Ингранов. Но в данном случае ничего не имела против.
        - А суд над Норманами уже был?
        - Будет через пару часов. Король очнулся. Своих покоев из-за слабости пока не покидал, но судить Норманов обещал лично. Впрочем, Кэйрмиль уже досмотрели, и невиновность Орека подтверждена. После такого надобность в досмотре твоей памяти отпала… и, учитывая обстоятельства, все согласились, что могут обойтись без твоих показаний и твоего присутствия. Чтобы соблюсти сроки Суда-Поиска. Но если ты найдёшь в себе силы встать и заглянуть туда, лишним это не будет.
        - И о Венце никто не узнал?
        - Кэйрмиль о Венце не рассказывали. Всем, кому наверняка было о нём известно, удалось уйти. Для Мастеров, и не только, ты проникла в Рассвет за компанию с друзьями-колдунами, которых как раз очень удачно завербовали эйрдали.
        - Значит, всё кончено?
        - Всё кончено. - Арон улыбнулся, но улыбка эта была мучительной. - Ты победила.
        Молчание натянулось между ними тугой струной.
        - Ты ведь знаешь, - сказала Таша затем, - что Лиар… что он был…
        - В теле Алексаса? Знаю. Вернее, узнал, когда его увидел. - Улыбка Зрящего стала кривой. - Потому я и не мог тебя найти… Ему не стоило труда превратить амулет на твоей шее в подобие зеркальца, что он оставил тебе летом. Заключить туда часть своей сущности. Усовершенствовать, пока ты спишь. И братьев Сэмперов я не видел рядом с тобой потому же.
        - Я… не думала, что такое может быть.
        - Я тоже.
        - Значит, Джеми жив? Двоедушие не кончилось?
        - Лиар ушёл почти сразу, как исчезла Зельда. Мальчишки вернулись в тело. Оба живы и здоровы. Можно сказать, Лиар поставил рекорд: люди не раз менялись телами, но поменять две души на одну и потом благополучно вернуть их обратно…
        - Что с ними? Где они?
        - Мальчики здесь же. В Альденвейтсе. Их доставили сюда вместе с тобой. Я позаботился о том, чтобы кеары, с которыми они столкнулись в штаб-квартире, не узнали их. Подправил воспоминания людей Его Величества. Вернул мальчикам воспоминания о Венце, но поставил блок на их чтение. На случай, если кто-то вздумает влезть в их голову. Из твоей памяти я вычистил ложные воспоминания - и сделал так, чтобы её тоже стало невозможно прочесть. Если что, всё спишут на защиту фей.
        - Это хорошо.
        …ложные воспоминания. Судя по тому, что она помнит то, о чём предпочла бы забыть, - действительно только их. А ведь он не мог не увидеть всё открывшееся ей в последние дни. Но стирать это, наверное, всё равно было бы бессмысленным.
        Не с тенью, которая в любой момент готова снова утащить её в Зазеркалье, чтобы открыть истину.
        - Так я - Лори. Возродившаяся.
        Слова по-прежнему звучали абсурдно.
        - Ты очень похожа на неё. Но ты - совсем не обязательно она.
        - Похожа… Поэтому ты и не сразу узнал меня? Летом? - Таша вспоминала первые дни их знакомства. - Ведь внешне я не точная копия, и воспоминания потеряла… а внутренне - сразу не поймёшь…
        - Всё не так, Таша.
        - Да. - Она отвела взгляд, глядя в окно, пока горечь разливалась в душе чёрной смолой. Горечь того, о чём они говорили. Горечь потери друга, оставшегося в замке из звёздного камня, и другого друга, чьё сердце билось, но отныне и впредь - для кого угодно, кроме Таши. Горечь осознания, что Найдж умер, понимая, как жестоко был обманут. - Ты уже говорил это… летом.
        …как здорово наконец видеть солнце. Солнце, которое сияет так же ярко, как до той кошмарной ночи, где многие сорвали маски, слитые с кожей.
        Что бы ни произошло под ним, солнце всегда будет светить так же безмятежно.
        От этого осознания ей становилось ещё горше.
        …«всё не так, как ты думаешь»…
        Когда-то она боялась быть лишь разменной монетой в игре бессмертных. Теперь она знает правду, но та пугает её не меньше.
        Сколь изощрённая пытка, думала Таша. Свести тебя с той, кого ты любил сотни лет назад: не с женщиной, готовой принять твою любовь, но с девочкой, едва повзрослевшей. Смотреть, как ты обрекаешь себя на то, чтобы быть ей отцом, не больше. Как мучаешься, когда она признаётся тебе в любви, обнимает тебя, просит быть с ней - так искренне, по-детски невинно, - а ты знаешь, что не смеешь, не посмеешь переступить черту…
        Браво, Лиар.
        Что с ним сделала вечность? Что заставило сильнейшего из амадэев так мучить тех, кого когда-то он любил больше себя?..
        - Почему ты не сказал мне?
        - А ты бы поверила?
        - Нет. Я и сейчас не верю. Не хочу верить. - Найдя пальцами янтарную подвеску, всё ещё висевшую на её груди, Таша стиснула её - точно, если держать её достаточно крепко, в ушах вдруг раздастся голос Найджа, весёлый и живой. - А летом… ты же понял, кому подчиняется Кэйрмиль. И тоже промолчал.
        - Я не знал, чего добивается Зельда. Не видел смысла пугать Норманов, рассказывая, кто именно стал их врагом. Как и раскрывать всю подноготную обо мне и наших с сестрой взаимоотношениях.
        Опершись на локоть, Таша медленно села в постели.
        …горечь. Горечь понимания, что новое знание освещает историю, которую ей когда-то поведали, другим светом. И в этом свете взрастают зёрна сомнений, заботливо посеянных в ней не так давно.
        …«спроси его, когда представится шанс»…
        - Скажи мне, Арон…
        - Да?
        …магия амадэя вступила в конфликт с тем, что она чувствовала на самом деле…
        …она любила одного, а магия твердила ей, что другого…
        Он ни разу не произнёс имён. Ни Лиара, ни своего.
        Но амадэями были они оба.
        - То, что ты рассказывал о Лори… о том, почему Лиар поклялся тебе мстить…
        …спросить или нет? Если не спросит, будет сомневаться до конца жизни.
        Но если спросит - и получит ответ, которого не хочет слышать…
        - Скажи… это правда?
        Для карточного стола его лицо было идеальным. Для неё - открыло то, о чём она должна была догадаться давным-давно.
        Солги, забывая дышать, подумала Таша. Пожалуйста, солги. Солги - я поверю.
        Я ведь обещала верить тебе…
        Арон качнул головой.
        …вот она. Правда, которой она так желала.
        Правда, которой она так боялась.
        - Значит, Лиар не лгал. - Почему-то было важным произнести это вслух. - Это ты убил её.
        - Я не мог сказать тебе правду. Я знал, что после… ты не сможешь относиться ко мне по-прежнему.
        - А как же твоё обещание, что ты больше никогда не будешь мне лгать?
        - Это была последняя ложь. Клянусь.
        - Я думала, ты не станешь ломать сознание того, кого любишь. Но если ты сломал её сознание, что мешает тебе сломать моё? - Таша заглянула в серые сейчас глаза. - Я ведь помню, как мы встретились. Как быстро я привязалась к тебе. Как готова была пойти за тобой на край света спустя несколько дней. Странно, казалось бы… но одна вещь поставит всё на свои места. И, думаю, она же объяснит твоё нежелание рассказывать мне о старых привычках.
        Он молчал. Лишь смотрел на неё обречённо.
        Таша уже знала, как всё будет, но странное чувство фатальности происходящего не давало остановиться на полпути.
        - Ответь мне. Ты заставлял меня полюбить тебя?
        - Я сражался ради тебя, - проговорил Арон. - Убивал ради тебя. Побеждал смерть - ради тебя. Я бы отдал свою жизнь ради тебя, если бы мог.
        - Отвечай.
        - Таша, я люблю тебя. Разве это не главное?
        - Отвечай, - повторила она свистящим шёпотом.
        Он стиснул пальцами подлокотник - и тихо, очень тихо ответил:
        - Да.
        Какое-то время в комнате царили тишина и неподвижность. Лишь пылинки жёлтыми искрами парили в косых солнечных лучах, сочившихся сквозь высокое окно.
        Затем Таша откинулась на подушку - почти спокойно.
        - Ты любишь не меня, а призрак той, что умерла сотни лет назад. Это, знаешь ли, две большие разницы. - Голос её был суше витавшей в воздухе пыли. - Я благодарна тебе за то, что ты спас мне жизнь - неоднократно. Я всегда буду благодарна тебе за это. Но моя жизнь сломана из-за тебя в той же мере, что из-за него. Пожалуй, смерть предпочтительнее участи куклы одного из вас.
        - Ты не…
        - Да, Арон. Я - твоя кукла. В той же степени, что и его. Только игрушкам не дают выбора, любить хозяина или нет. - Таша закрыла глаза. - Уходи.
        Она слышала, как он застыл.
        - Таша…
        - Я сказала: уходи. Я в безопасности. Те, кого я хотела защитить, живы. Король о нас позаботится. С дальнейшими проблемами я как-нибудь разберусь без тебя. Разобралась же с этой.
        - Тебе нельзя оставаться здесь. Таша, если ты думаешь, что в безопасности, ты ошибаешься - он…
        - Уходи. Ты когда-то говорил, что уйдёшь, когда я этого захочу. Когда он поймёт, что тебя больше нет в моей жизни, продолжать игру станет неинтересно. Да и… даже если он меня достанет… не так уж с ним и плохо. - Таша рассмеялась, не понимая, кого больше ранит этими словами: его или себя. - Смогла же я его полюбить, когда он был в теле Алексаса. И по доброй воле, кажется.
        - Это его природа - очаровывать, - голос амадэя резал сталью. Он никогда прежде не разговаривал так с ней. - Ты не могла его полюбить.
        - Но из вас двоих, кажется, только он не заставлял девушку испытывать к кому-то фальшивые чувства.
        Таша ощутила взгляд, ощупывающий её лицо. Желающий запомнить, зарисовать, оттиснуть в памяти…
        Потом услышала шёлковый шелест, с которым Арон поднялся на ноги.
        - Я был неправ.
        Таша не ответила. Знала: он продолжит и так.
        - Победитель - не ты. Он. Он действительно добился, чего хотел… того, что обещал мне вечность назад. - Фортэнья снова зашелестела, когда амадэй склонился над ней. - Он вернул мне тебя - и отнял.
        …и в этом не виноват никто, кроме тебя самого.
        Произнести это вслух она не решилась. Но со Зрящим в этом не было нужды.
        - Да. Никто. - Арон дотронулся до её лба сухими губами. - Прощай. Если когда-нибудь я буду нужен тебе, позови. Думаю, он не запретит мне прийти. Это ведь будет… интересно.
        Вот сейчас: открыть глаза, схватить его за руку и удержать. Того, кто сражался, убивал и побеждал смерть - ради неё. Того, кто любил её, или не её, а ту, кого видел в ней; того, кого она любила, - или ей казалось, что любила, не важно…
        Но это было важно. И поэтому Таша так и не открыла глаза.
        Тихий стук двери оповестил её о том, что всё кончено. Только тогда Таша позволила себе посмотреть вверх: чувствуя, как слёзы жгут щёки, ощущая на месте сердца такую холодную и чужеродную пустоту, словно стилас Лиара всё ещё был в её груди.
        И уже знала, что за смерть от этого клинка - вторую свою смерть - она заплатила крыльями.

* * *
        За время его отсутствия в кабинете ничего не изменилось. Пустынную келью тьмы и одиночества неверно освещало каминное пламя, на столике подле свечи темнела пыльная бутыль. Оранжевый свет играл в гранях двух пустых бокалов.
        Он сидел в кресле, наблюдая, как Альдрем методично подбрасывает в огонь щепки. Сплетя ладони, рассеянно вертел большими пальцами - одним вокруг другого.
        - Хозяин, вы в порядке? - отряхнув руки в перчатках, деликатно спросил слуга.
        - Я бываю в беспорядке?
        - Нет. Но с тех пор, как вы вернулись, вы определённо пребываете не в обычном своём порядке.
        Он посмотрел на пустые бокалы и пламя свечи.
        - Эти дни дались мне труднее, чем я думал. По крайней мере, вспоминать себя-мальчишку. - Он провёл ладонью над огоньком свечи. - И то, что случилось в конце.
        Слуга осторожно шагнул к креслу.
        - Я понимаю, вы преследовали не одну цель, - сказал он. - Но вы никогда не думали, что всё можно сделать… проще? Привести её к вам другим путём? Что она смогла бы полюбить вас - не под маской?
        …хороший вопрос. Когда-то он часто приходил и в его голову. Когда-то он даже пытался забыть о долге: один раз, на короткое время наполнивший сердце светом и теплом.
        Один проклятый раз, сделавший пустоту в этом сердце темнее и страшнее прежней.
        То, чем их история закончилась тогда, помогло ему окончательно усвоить простую истину, о которую разбивались все вопросы.
        - Тот, кого она могла бы полюбить, тоже маска. Истинный я - Палач, чудовище из сказок, как верно сказала моя сестра. Чудовище, у которого нет права быть счастливым… людским счастьем, по крайней мере. - Он сжал ладонь, поймав кончик пламени между пальцев: огонь жёг его кожу, не сжигая. - Она не заслужила жизни с существом, которое создали, чтобы его брат не пачкал руки кровью. А я не смог бы ей лгать. Только не ей. И я сам отрезал другие пути… Раньше, чем узнал истину, но сделанного не воротишь. - Он коснулся горящего фитиля: огонь был гладким, он струился по пальцам, как яркая вода. - Когда простые пути испробованы или опостылели, остаются сложные.
        Ему давно не было так больно, как когда он услышал это «я люблю тебя». Которого ждал, ведь прежде их история всегда заканчивалась одним и тем же, - и на которое всё равно не рассчитывал. Которое напомнило обо всём, что следовало за этим прежде. Возможно, для них обоих было бы милосерднее, если бы он убил её до рождения; или в момент, когда снова узнал её, когда осознал, кто улыбается по ту сторону зеркала - почти ему…
        …«о том, как он убивал ту, кого больше всех на свете хотел бы спасти». Кто бы ни говорил тогда устами девчонки-менестреля, у него отличное чувство юмора. Ведь об этом как раз не поют в песнях. Там поют о том, что он сделал после; поют о славной победе великого воина, которого не сломила даже трагическая гибель любимой.
        Его всегда забавляло, как же мало знали все, кто сложил эти самые песни.
        Если бы певцы знали правду, думается, у них бы резко пропал голос.
        Он усмехнулся. Огонёк дрогнул, тронутый его дыханием.
        Это когда-то предпочёл Арон?.. Цепляться за свою любовь и свою боль, понимая, что одно от другого неотделимо: предпочитая смотреть, как умирают, страдают и предают его те, кого он любил, но не забывать то единственное, что у него не могли отнять ни меч, ни магия…
        Эгоист.
        Впрочем, если бы брат переступил черту, делавшую их игры такими интересными, пришлось бы убить его в тот же момент. Ещё одного чудовища Аллигран не вынесет.
        Огонь погас, когда он сжал фитиль между пальцев. Погас моментально, беззвучно, тая белым дымком, взлетавшим куда-то кверху. Это ведь так легко - убивать.
        …чувства мешают. Тем более Палачам. Невозможно умирать вместе со всеми, кого убиваешь. Невозможно слышать крики и слёзы тех, кто любил их. Он редко делал исключения из этого правила: хватило бы пальцев двух рук, чтобы пересчитать всех, к кому он по-настоящему привязывался за своё бытие амадэем. Чья потеря вызвала бы у него неподдельную печаль, а не сожаление от потери ценной фигуры. И пятеро из них были другими амадэями.
        Исключения делались лишь для тех, кто сам по себе был исключением.
        Но ему было жаль этого колдуна. Пешку. Ничто. Он не мог спасти его, не мог сорвать маску раньше времени; но когда он слышал его последние слова, видел, как она беззвучно кричит потом…
        - В таком случае, - слуга с поклоном отступил, - напомню, что вас ждут внизу через пятнадцать моментов.
        Он повёл рукой, и на фитиле, вспыхнув, вытянулся ровный и светлый огонь.
        …убивать легко. Как и умирать, впрочем. Но вернуться к жизни, если подумать, тоже не слишком сложно.
        Останется только убедить в этом её.
        - Ты прав. Довольно лирики на сегодня. - Он встал. - Настало время дел насущных.
        - Финал? - печально спросил Альдрем.
        - Да, - сказал он. - Игра подошла к концу.

* * *
        - И все эти дни ты просто спал? - спросила Таша, глядя на кудрявую макушку Джеми с невыразимой нежностью, пока они вместе спускались по белой лестнице Альденвейтса.
        Мальчишка, хлюпнув носом, бесцеремонно вытер рукавом сперва мокрую складку над губой, потом - глаза, всё ещё влажные и красные после долгих рыданий. Для этого ему пришлось на миг высвободить левую руку из железной хватки Лив; освобождать правую - на неё опиралась Таша, пока не слишком окрепшая для самостоятельного передвижения, - он не решился.
        Их с Джеми радостную встречу быстро омрачил разговор о гибели Найджа. И если Алексас не привык показывать свою слабость хоть кому-то, младший Сэмпер доверял Таше достаточно, чтобы расплакаться прямо при ней.
        Таша, впрочем, тоже не видела смысла сдерживаться. Только вот слёз к тому моменту у неё уже почти не осталось.
        - Во всяком случае, ничего, кроме кошмаров, я не помню. - Кудри мальчишки топорщились со свойственной одному лишь Джеми несуразностью. Эта несуразность сейчас казалась Таше милее всего на свете - за исключением разве что тёмных глазёнок Лив, восторженно оглядывавшей королевский дворец. - Просто стою я в гостиничных апартаментах, собираюсь чай попить, и - раз! Темнота. А потом просыпаюсь… вокруг поле битвы, рядом ты, а поодаль Арон, Лив, Мастера - и дракон. Здорово, да? Мне-то казалось, я на пару часов отключился, не больше.
        - И как ты могла поверить, что Джеми умер, не понимаю? - фыркнула Лив. Она прыгала через ступеньку, смиренно дожидаясь на каждой, пока старшие последуют за ней. - Разве может он просто так взять и умереть?
        Перед Ташиными глазами на миг засияли зеркальные осколки над звёздным камнем.
        - Нет, - ответила девушка, надеясь, что сестра не заметит, как дрожит её голос и колени подкашивает воспоминание о последнем мгновении, когда она видела Найджа. - Не может.
        Королевский дворец, бесконечно воспеваемый в книгах и песнях, поражал воображение безупречной белизной. Он казался выточенным из снега и кости; стыки между совершенно обточенными камнями стен едва угадывались, создавая впечатление сплошного монолита - такое можно было сотворить только волшебством. Тем эффектнее смотрелись редкие витражи и гобелены, встречавшиеся ровно с той частотой, чтобы внести капельку яркости, но не порушить цельной картины. Мебель наверняка за века меняли не раз, но неизменно оставляли светлой, чтобы не портить созданное Ликбером чудо. Мраморные лестницы не застилали ковровыми дорожками: белую даже зачарованные щётки не спасли бы, а любой другой цвет смотрелся бы здесь лишним. Даже придворные, встречавшиеся их троице (с Алексасом в качестве наблюдателя), казались тут чужими - так и тянуло посоветовать им стянуть цветные наряды и вырядиться во что-нибудь обесцвеченное.
        Больше всего Таше сейчас хотелось вернуться в свою комнату, забыться и заснуть. Но она всё же облачилась в подобающее случаю платье, нашедшееся в подаренном Норманами чемодане (его доставили из арпагенской гостиницы загодя), и побрела на суд. Девушка даже от услуг горничных отказалась: в данный момент она могла вынести присутствие лишь трёх людей на этом свете, и эти три человека - в двух телах - сейчас шли рядом с ней.
        - Но как ты не заметила подмены? - Это заставило Джеми хмуриться ещё пуще. - Это же очевидно, разве нет?
        - Не так очевидно, как ты думаешь…
        Толком мальчишкам никто ничего объяснить не удосужился. К тому же все дни, минувшие с их пробуждения перед замком Зельды, братья Сэмперы вынуждены были старательно скрывать от окружающих Двоедушие. Хорошо хоть, блок Арона охранил их сознание от Мастеров.
        За два часа, прошедшие с момента их встречи, Таша не нашла в себе смелости сказать своим рыцарям, что Герланд знал об обмене телами. Что наверняка их опекун и был тем, кто провёл подготовку к ритуалу. Понять бы ещё, как альв связан с Лиаром… Неужели теперь придётся играть ещё и против него? А ещё нужно открыть братьям правду про всё это безумие с перерождениями… И решить, где им с Лив теперь жить, и Принца забрать из Фар-Лойла, и угадать, под чьей же маской всё-таки Лиар прячется обычно, и…
        Нет. Не думать об этом. Сейчас - суд над Норманами.
        Остальное подождёт.
        - Как суд закончится, я вас с Кесом познакомлю. И с Верми. Они хорошие, - сказала Лив убеждённо.
        - С Вермиллионом мы уже знакомы. Так что в твоём драконе тоже нисколько не сомневаюсь. - Таша провела ладонью по тёмной макушке. - Кто бы мог подумать: моя сестрёнка - драконья избранница…
        - А суд вообще долго будет?
        - Ещё бы он длился долго. И так-то чистая формальность, - буркнул Джеми, глядя на белые ступеньки, убегавшие вниз к стрельчатой арке, обозначавшей начало дворцового коридора. Он видел эти ступеньки впервые (в сознательном возрасте, во всяком случае), но Таша гадала, помнит ли их Алексас - залитыми кровью. - Могли бы уже сегодня Кэйрмиль голову отрубить, и дело с концом. И Зельду скорее найти, пока она раны не зализала.
        - Как только суд закончится, надо будет погулять по Адаманту. И в Школу зайдём. Мастера наверняка разрешат вам зайти, они ведь хорошие на самом деле… хоть и не хотели меня с собой брать. - Лив никак не могла успокоиться. - Ой, забыла совсем! Верми мне обещал, что он постарается что-нибудь придумать, чтобы у Алексаса появилось своё тело! И маму Мастера наверняка смогут вылечить! Давай попросим их поскорее? - Девочка подняла на сестру исполненный надежды взгляд. - У нас теперь Кес есть, мы быстро до мамы долетим, где бы она ни была…
        Таша сделала ещё шаг, сойдя с последней ступеньки, - и остановилась.
        - Лив…
        …конечно, для подобного разговора это было не лучшее время и не лучшее место. Но Таша так устала от лжи - своей собственной в том числе, - что хотела покончить с ней раз и навсегда. По крайней мере, там, где это возможно.
        Она лгала сестре всю её жизнь.
        Хватит.
        - Лив… мы не сможем вылечить маму.
        Джеми смотрел на неё с затаённым ужасом, но Таша, присев на корточки, перехватила руки сестры, сжала маленькие ладошки в своих. Лив имеет право знать правду; имеет право жить без того, чтобы её кутали в паутину прекрасной лжи.
        Так, как кутали Ташу.
        - Не сможем? - спросила Лив непонимающе.
        - Мама…
        …скажи ей, шепнул голос девушки в чёрном. Скажи жестокую правду, которую она должна знать.
        - Она…
        …скажи…
        - …мертва. - Таша смолкла, смиряясь со звучанием собственного голоса. - Маму убил…
        - Врёшь!
        Лив отшатнулась, пытаясь вырвать руки из девичьих пальцев.
        - Я не хотела тебе говорить. Да только однажды ты бы всё равно поняла, и всё было бы только хуже. - Таша потянулась обнять сестру, но Лив увернулась. - Она… она сейчас на небесах с папой. - Только не с твоим, с горечью добавила девушка про себя. Но этого я всё же пока не могу тебе рассказать. - Я верю, она счастлива там, и…
        - Но если ты не врёшь мне сейчас, ты… ты врала мне с лета? - Сестра смотрела на неё широко открытыми вишнёвыми глазами - и Таша остро, болезненно понимала, как похожи они на глаза Ленмариэль Бьорк. - Всё это время врала, а ты… - девочка перевела взгляд на Джеми, на веснушчатом лице которого расцветал стыд, - ты знал?..
        Когда Лив отступила на шаг, Таша сама разжала пальцы.
        Ужас, написанный на детском лице, ясно подсказал ей: сейчас сестру лучше не удерживать.
        - Я думала, хоть вы… никогда не станете…
        Девочка всхлипнула - и побежала прочь по белому коридору.
        - Лив! - Таша кинулась следом, но сестра обернулась, и выражение тёмных глаз заставило девушку замереть.
        - Ненавижу тебя! Вас обоих ненавижу! - В крике звенела яростная, неподдельная злоба. - Не хочу вас видеть! Вы… вы…
        Захлебнувшись воздухом, Лив побежала дальше.
        Таша следила, как сестра скрывается за углом, свернув в одну из дворцовых зал, дававшую начало бесконечной анфиладе.
        - Она не всерьёз, - сказал Джеми негромко, взяв Ташу за руку. - Сейчас лучше её не трогать, но она поймёт… потом. Ты же хотела как лучше.
        - Да. - Чувствуя бесконечную усталость, девушка шагнула туда, где в конце длинного коридора ждал их зал суда. - Хотела.
        Как они дошли до этого? Когда успели погрязнуть во лжи настолько глубоко, что ложь стала частью их самих? Потому сейчас так больно её разрывать - ведь тем самым ты собственной рукой режешь по живому свою веру, свои надежды. Острым молотком разбиваешь картину мира, так спокойно существующую в твоей голове.
        …ей хотелось бы, чтобы мир был простым. Однозначным. Делящимся на белое и чёрное, хорошее и плохое, правых и неправых. Не бьющимся на оттенки серости, не вынуждающим каждодневно делать выбор между большим и меньшим злом, не стирающим в пыль границы между благом и злом. Не оставляющим сомнений в своей правоте. Не заставляющим жертвовать одним ради другого.
        Когда-то её мир и был таким… Пока ей не показали, что существует другой. Мир, в котором она живёт на самом деле.
        - Никогда не лги мне, хорошо? - Таша стиснула ладонь единственного человека, который остался подле неё: отчаянно надеясь, что он будет подле неё всегда. - Никогда. Ни в чём.
        - Как и ты мне, - серьёзно ответил Джеми.
        …сможет ли однажды она сказать ему, что произошло в эти выпавшие из его жизни дни? Что было между ней и тем, кого она воспринимала как Алексаса - с частичкой его, Джеми, в глубине их слившейся души?
        Что в иные ужасные, отвратительные, непозволительные мгновения Таша чувствовала облегчение от осознания, что с ними нет вездесущего третьего?..
        - Клянусь.
        …сможет. Не прямо сейчас, но сможет.
        Она ведь так устала лгать…
        - Клянусь, - эхом откликнулся Джеми.
        Таша крепче сжала его пальцы - хотя крепче, казалось, уже невозможно, - и рука об руку они сделали шаг в глубь коридора, к открытым дверям вдалеке и приглушённому гулу: голоса сотен придворных, ждавших начала суда.
        - Морли-малэн?..
        Негромкий голос прозвучал со стороны оставленной позади лестницы - и, обернувшись, Таша с Джеми замерли. По белой галерее, вздымавшей тонкие колонны к потолку, вместе с Первым Советником и парой кеаров к ним шёл король.
        - Морли-малэн, - приблизившись, Советник склонил голову, глядя на Ташу из-за дымчатых очков.
        - Добро пожаловать в Альденвейтс, - молвил Шейлиреар Первый.
        Он избегал позолоты, украшений, помпезности, предпочитая простые элегантные наряды однородно чёрного цвета. Сейчас, когда Таша видела его вблизи впервые после той ярмарки в Нордвуде, она понимала, что запомнила его удивительно хорошо. Голос. Улыбку. Лицо, казавшееся знакомым не только потому, что она видела его на портретах и однажды в детстве - вживую.
        - Ваше Величество…
        Она присела в церемонном поклоне, но Шейлиреар перехватил её руки, вынуждая выпрямиться.
        - Не стоит, Морли-малэн. Не после того, как вы спасли моё королевство. - Улыбка смягчила чёткие живые черты его лица, делая его куда человечнее, чем на официальных портретах. - Это мне должно выражать почтение, и одними поклонами, боюсь, будет не обойтись… Впрочем, моё почтение подождёт до окончания суда. - Он сделал приглашающий жест. Светлые глаза под смоляными кудрями весело блеснули. - Прошу.
        …помнит ли он потерявшуюся девочку, которую когда-то угостил яблоком в карамели? Знает ли, что Тариша Морли - не только Морли?..
        Таша потянула за собой Джеми, не потрудившегося даже выдавить из себя поклон, сверлившего короля взглядом, в котором не особо старательно пряталась ненависть. Ненависть к тому, кто летом явился в штаб-квартиру Венца, в их дом, и оставил одни головёшки от всех, кого в ней нашёл, кроме нескольких чудом уцелевших. Хорошо бы Шейлиреар и присутствующие списали всё на оторопь от неожиданной встречи с королём. Видимо, Арон и в голову монарха влез, раз тот ничем не выказывает, что узнал мальчишку-заговорщика… Ох, кажется, её рыцарям в ближайшее время придётся нелегко…
        Ничего, как-нибудь разберутся. Разбирались и с задачками посложнее.
        Пройдя мимо стражей, бесстрастными статуями застывших у высоких белых дверей, Таша переступила порог и окунулась в восторженный гул встречавшей их сиятельной толпы.
        Пришла пора вершить справедливость.

* * *
        Лив долго бежала по дворцовым анфиладам, глотая злые слёзы, сама не зная, куда бежит: мимо картин, портретов, гобеленов и зеркал на дворцовых стенах, мимо изумлённых слуг и придворных, растерянно отступавших в стороны. Бежала, пока не врезалась в кого-то с разбегу, пребольно ударившись лбом - и упала на белый мрамор, схватившись за голову.
        - Кого я вижу! - Подхватив девочку под мышки, Иллюзионист поставил её на ноги. Присев на корточки, дунул на пострадавший лоб: боль мгновенно утихла. - И куда ты так… погоди, ты что, плачешь?
        - Они все мне врали! - крик вырвался сам собой. - Таша, Джеми, Арон, все… а мама… мама-а-а…
        Слова превратились в тонкий всхлип, - и Лив зарыдала в голос.
        Иллюзионист молча подхватил её на руки. Понёс куда-то, пока Лив всё плакала, и слёзы выжигали в её душе что-то, что - откуда-то она знала - уже никогда не вернётся. Кожа ощутила холод, колючие снежинки на щеках, но ей было всё равно.
        Она открыла глаза, когда перед Иллюзионистом уже распахивалась калитка Школы. И когда мимо кривых зелёных сосенок они стали подниматься на Драконью скалу, к раннему зимнему закату и стремительно темнеющему небу, не стала спрашивать, зачем её несут к тому, с кем она теперь делила одну жизнь на двоих.
        Какая разница, в конце концов, где плакать. Дракон хотя бы точно не станет лезть с глупыми советами и утешениями.
        Кес ждал их на вершине, встревоженный и подобравшийся, точно готовый к охоте кот.
        - Что стрряслось?
        - Тебе расскажут. - Иллюзионист поставил девочку на каменистую площадку перед драконьей пещерой. - Прости. Мне пора. Хочу хотя бы на конец слушания попасть, а то выпытывай потом, как всё прошло… - коснувшись её плеча, он улыбнулся ей ободряюще и тепло, будто старший брат. Нормальный, искренний старший брат, а не те, кого Лив оставила в Альденвейтсе. - Я вернусь к тебе потом.
        Он не стал тратить время на пешую дорогу до дворца. Просто шагнул со скалы и исчез. А Лив села рядом с чешуйчатым драконьим боком и, хлюпая носом, вытерла рукавом свитера безнадёжно мокрые щёки и губы.
        Она не чувствовала больше ни боли, ни ярости. Одну лишь крайнюю, бесконечную, незнакомую до этого дня усталость.
        Это чувство, которое появляется, когда становишься взрослой?..
        «Что случилось?»
        «Они врали мне. Таша и Джеми. - Говорить о маме не хотелось. Даже дракону. Даже мысленно. Как будто сказать о её смерти значило признать её. - Я думала, уж они-то никогда не будут мне врать».
        Плакать больше не хотелось.
        Видеть кого-либо из них - тоже.
        «Взррослые часто обманывают детей. - Кес неторопливо свернулся клубком вокруг неё. - Для их же блага, как они считают».
        «Но я…»
        …перед глазами вдруг всплыли воспоминания. Человек в чёрном. Окровавленный меч. Мёртвая волчица на полу детской. Но этого ведь не было на самом деле - Лив помнила, что не было. Тогда что это? Видения, картинки из книжек, обрывки снов?..
        А что тогда было? Лив вроде бы помнит, как мама - живая, только кашляющая немного - отправляет их с Ташей пожить к дядюшке-звездочёту в Фар-Лойл, пока она не выздоровеет. Но откуда тогда взялись другие воспоминания?..
        «Мне придётся спросить у них, - решила она. - Я спрошу, и они расскажут мне всю правду. А потом я уйду. Буду жить в Школе. Мне положено, в конце концов».
        «Совсем-совсем уйдёшь?»
        «Совсем. Во всяком случае, пока их не прощу».
        «Да ты гррозна в гневе, маленькая волшебница. - Дракон фыркнул, и морду его окутали дымные струйки, мгновенно таявшие на ветру, овевавшем скалистую площадку. - Если однажды захочу поступить прравильно и оставить тебя в Школе, вместо того чтобы тащить в место, полное опасностей, - буду знать, как лишить тебя всякого желания находиться в моём обществе».
        Лив посмотрела в белёсое небо над их головами. Прислонила обе ладони к драконьему боку: одно прикосновение к Кесу странным образом успокаивало.
        Как чешуя может быть такой восхитительной на ощупь?..
        «А почему тогда ты всё-таки вернулся за мной? - осмыслив его слова, спросила она. - Мастера ведь сказали тебе не брать меня».
        «Мастерра теперрь имеют надо мной куда меньшую власть, чем ты. - Кес небрежно мотнул хвостом, обдав Лив каменной пылью. - Желания его человека для дрракона - закон. А клятвы веррности я им не давал».
        «Но ты ведь тоже не хотел меня брать. Ты только что сказал, что это правильная вещь - оставить меня в Школе. И сначала улетел, и тебе было всё равно, что там я хочу. Так почему?»
        Посмотрев на Лив узкими вертикальными зрачками, дракон выпустил тонкую ниточку дыма, витиеватую, как волшебная вязь.
        «В одном можешь быть уверрена, маленькая волшебница. Я никогда не буду тебе лгать, - когда мурлыкающий голос вновь раздался в её ушах, он казался усталым. - Я веррнулся за тобой, потому что мне велели сделать это».
        «Но Мастерра…»
        «Есть Мастерра, которых я слушаюсь. Есть ты, чьё желание для меня - закон. И есть третья сила, способная заставить меня подчиниться. Тот, кому когда-то я поклялся служить».
        Лив непонимающе мотнула головой. Третья? Не Мастера, не она? Но тогда…
        - …кто? - заканчивая мысль вслух, спросила она.
        Кес прикрыл глаза: лишь жёлтая полоска из-под прикрытых век светилась жидким золотом. И произнёс имя.

* * *
        Когда король выпрямился для вынесения вердикта, зал огласил шорох, с каким сотня человек одновременно поднялись на ноги.
        - Ищущая, остались ли у вас аргументы, что вы утаили? - в воцарившейся тишине посмотрев на Ташу, задал Шейлиреар один из последних традиционных вопросов Суда-Поиска.
        - Нет, Ваше Величество, - ответила она звонко.
        Просторный зал - тоже белый - украшало только разноцветье одежд любопытных придворных. Зал строили по принципу чаши: внизу расположились судейская трибуна и места для непосредственных участников, выше поднимались ряды светлых деревянных скамей для зрителей. Стол Первого Советника, выступавшего защитником интересов короны, поставили слева от трибуны; Кэйрмиль, скованную по рукам и ногам, заключили в сияющую волшебную клетку справа. Перед трибуной же устроились прочие задействованные лица - Мечница и Странница, поправлявшая бумаги с протоколом допроса девушки-эйрдаля, Таша и Норманы. Тем наконец позволили переодеться и вымыться, да и сковывать не стали, ограничившись деревянным ограждением вокруг скамьи.
        Семейство герцога выглядело не слишком хорошо. Бледная, снова осунувшаяся Элль теребила потускневшие волосы. У Лео отросла рыжая щетина, скрывшая часть ледяных меток на его лице. Серый Орек то и дело кашлял: сырость подземелий не пошла ему на пользу. Заклинатель, сидевший в первом ряду среди зрителей, неодобрительно оглядывался на публику, вовсю шушукавшуюся за его спиной. Ещё бы: за минувший час придворным довелось узнать историю, включавшую в себя злобную нечисть, заговоры и воскресших из небытия амадэев.
        Эту историю Таша поведала очень складно. Пригодилась привычка убедительно врать. Многое в рассказе было правдиво, включая обмен телами и визит в штаб-квартиру Венца… только вот лже-Алексас превратился в лже-Джеми, о Двоедушии и его окончании не говорилось ни слова, а члены Венца предстали друзьями Лиара. Мол, связались с Ташей и лже-Джеми под предлогом того, что они являются Джеминой семьёй, о которой ему отшибло память, - что, естественно, оказалось ложью. Даже Найдж в этой повести предстал человеком Палача. Имена Основателей Венца Таша подменила, описания дала максимально непохожие, и никаких альвов там не было и быть не могло. Прошлое Джеми до их встречи с Ташей, увы, осталось тайной, покрытой мраком. Если Мастера и подозревали, что «потерянная память» Джеми суть мыслеблок Зрящего, поделать они всё равно ничего не могли - официальным свидетелем мальчишка, по понятным причинам, не выступал. Тот, кого стоило бы допрашивать об этих событиях, покинул тело Джеми на их глазах.
        О Вратах Таша тоже предпочла пока умолчать. Кэйрмиль об этом не знала, а сеять в королевстве панику и смуту ей не хотелось.
        - Обвиняемые, остались ли у вас возражения, что вы хотели бы озвучить?
        - Нет, Ваше Величество, - вразнобой откликнулись взволнованные Норманы.
        - Тогда я, Шейлиреар Первый из династии Дарфулл, владыка человеческих земель, хранитель, законный король, Верховный Предстоятель и судья Срединного королевства долины Аллигран, выношу свой приговор.
        Перехватив Ташин взгляд, Иллюзионист, подоспевший к самому концу суда, чтобы занять место на одной из зрительских скамей, свойски ей подмигнул. Девушка кое-как выдавила ответную улыбку - гадая, как бы Мастер отреагировал на всё, что покоится в её памяти на самом деле. Что гарантированно останется неузнанным - благодаря Арону.
        Арон…
        - Кэйрмиль Норман, в девичестве Дориэл, - заговорил Шейлиреар. - Вы обвиняетесь в покушении на своего законного короля; в покушении на Орека Нормана, Леограна Нормана и Лавиэлль Норман; в убийстве Раксаны Норман, Валдоры Норман и Диаманда Нормана; а также в составлении преступного заговора против своего законного мужа с целью его убийства. Дата суда над вами будет оглашена отдельно.
        Кэйрмиль молчала. Она осела на стуле в полубессознательном состоянии, пока глаза её остекленело смотрели прямо перед собой. То ли её опоили каким-то дурманом, то ли девушке было всё равно, что будет с ней дальше.
        - Орек Норман, вы обвинялись в составлении преступного заговора против своего законного короля, а также в покушении на его жизнь. - Шейлиреар помолчал - и заключил: - Обвинение снято по всем пунктам. Вы свободны.
        Зал взревел.
        Не тратя больше ни слов, ни действий, король проследовал к выходу. За ним поспешил Советник, за тем - кеары, за теми - четверо Мастеров, чьи белые мантии выделялись даже среди всех зрителей. Элль с Лео рванули вперёд - и прежде, чем стражники открыли ограждение, ничуть не стесняясь, перелезли через него, спеша облепить свою Ищущую с двух сторон.
        - Богиня, Таша! - Глаза Элль, повисшей у неё на шее, сияли зелёными звёздами. - У тебя получилось!
        - Ты не представляешь, чем мы тебе обязаны, - выдохнул Лео, сжав девушку так, что у неё начали похрустывать рёбра.
        - Представляю, - сказала Таша устало.
        Кэйрмиль не пошевелилась, даже когда в сияющую клетку вошли стражники.
        - Ох, Таша. - Орек приблизился к ним с улыбкой на измождённом лице. - Как мы можем отблагодарить вас?
        - Больше не влипать в неприятности. Второй раз подобного, боюсь, никто из нас не переживёт.
        Таша нашла глазами Алексаса: тот сидел в третьем ряду, глядя на них, утирая несуществующие слёзы невидимым платком. Это - да ещё саркастичный взгляд - сразу выдавало, кто из двух братьев Сэмперов наблюдает сейчас за трогательным воссоединением.
        Даже при взгляде на него Таша не чувствовала ни страха, ни отвращения, ни стыда. Всего, что - она боялась - ей придётся теперь чувствовать, вспоминая, кто скрывался под его именем и его личностью.
        Той лихорадочной нежности, которую дарило ей его общество последние дни - которой она боялась не меньше, - она не чувствовала тоже.
        От воспоминаний внутри всплеснулось столько всего, что Таша на миг зажмурилась - и усилием воли заставила себя думать исключительно о том, что происходит сейчас. О тех, кто окружал их с Норманами восхищённой толпой. О поздравлениях. Выражениях сочувствия и восторгов.
        - Вы совершили то, что достойно воспеть в легендах. - Среди череды незнакомых лиц, сливающихся в единую утомляющую людскую массу, мелькнул внезапно вернувшийся Советник. Он просочился сквозь толпу, как нож сквозь воду, и поймал Ташину руку, чтобы склониться над ней с поцелуем. - Это невероятно, Морли-малэн. Впрочем, что-то не позволяло мне в вас сомневаться.
        - Благодарю, Советник, - слабым голосом ответила Таша, вспоминая, как этот же человек провожал её на поиски истины. Тогда она думала, что он - Лиар. Но выходит, что нет? Едва ли он смог бы так спокойно покинуть своё тело на все эти дни…
        - Вы свободны?
        Подобная постановка вопроса удивляла.
        - Кажется, да…
        - Тогда прошу за мной. Вас одну. Надо уладить ещё кое-какие дела.
        Слишком уставшая, чтобы тревожиться, Таша бросила Норманам: «Встретимся после», успокаивающе махнула рукой Алексасу - и проследовала за правой рукой Его Величества Шейлиреара.
        - Куда мы? - на полпути по белым лестницам всё-таки решилась спросить она.
        - Увидите.
        Долгий подъём и не менее долгие переходы привели их к закрытым дверям: дерево, похожее на дуб, обработали до почти молочного оттенка. У дверей дежурили двое кеаров. Тут Таша поняла, что за дела им предстоит сейчас уладить, но даже эта мысль не вызвала в ней волнения. Кажется, теперь мало что в этом мире способно было её взволновать.
        …она ведь наследница рода Морли. В Арпагене король хотел поговорить с ней, прежде чем вернуть ей титул. Тогда их встреча так и не состоялась, но сейчас…
        - Господин Айронсул. Морли-малэн… - Знакомая девушка по имени Риа поклонилась. Бархатный чехол с флейтой по-прежнему висел у неё на бедре. - Наслышаны о вашем подвиге.
        - Шейлиреар ждёт её, - сказал Советник - и девушка-кеар немедленно взялась за ручку одной из дверей, в то время как её напарник проделал то же с другой.
        В королевский кабинет Таша шагнула сразу следом за своим провожатым.
        - Морли-малэн, Ваше Величество, - доложил Советник. - Как просили.
        Король стоял спиной к двери, глядя в окно. Просторный кабинет обставили довольно просто - от покоев монарха обычно ждёшь куда больше шика. Пол застилал ковёр насыщенно синего цвета, мебель была преимущественно из тёмного дерева: островок цвета в самом сердце белого детища Ликбера. И тот самый стол, который Таша видела на королевском портрете, висевшем в Клаусхебере; на полотне он был завален бумагами, но сейчас на нём царил идеальный порядок.
        - Благодарю, Джер. - Обернувшись, Шейлиреар улыбнулся Таше: легко и искренне. - Не возражаете, Морли-малэн? Хотел поговорить с вами с глазу на глаз.
        - Ваше Величество…
        - Да, Джер, ты свободен.
        Не поворачиваясь к королю спиной, Советник задом покинул комнату.
        Таша осталась наедине с Шейлиреаром Первым, который сделал несколько шагов по сизому ковру - к ней, разглядывая гостью с задумчивым вниманием.
        - Суд утомил вас? - Он первым прервал молчание.
        - Что вы, Ваше Величество. Справедливость не может утомлять.
        Король рассмеялся - и то был очень приятный смех. Обаятельный человек, красивый мужчина, мудрый правитель… Убийца её бабушки, дедушки и отца…
        Но Таша не могла его ненавидеть. Особенно сейчас, глядя в его смешливые светлые глаза, вызывавшие в ней странное и острое чувство узнавания.
        - Простите, но недавно ко мне пожаловал ещё один гость. Не хочу заставлять его ждать. - Приблизившись, Шейлиреар галантно подал ей руку. Указал на высокую дверь сбоку от окна, ведущую в некое смежное с кабинетом помещение. - Не изволите присоединиться к нашей беседе?
        - Как будет угодно Вашему Величеству.
        - Нашему Величеству угодно.
        …сколько раз Таша представляла себе эту встречу; сколько думала о ней, пока вместе с Норманами ехала из Фар-Лойла в Арпаген; и вот она состоялась, вот она, Таша, вышагивает рука об руку с королём - но столько всего предшествовало этой встрече, столько всего сломалось в ней за это время…
        Дверь закрылась с раскатистым стуком. Их шаги звонким эхом отдавались от паркета: просторная комната почти пустовала. Бархатные гардины на окнах были уже задёрнуты, не впуская внутрь закатный свет, и Ташина тень вытянулась по полу, искажённая отблесками каминного пламени. У огня грелись два кресла; одно пустовало, а временный владелец другого, подперев рукой темноволосую голову, смотрел в противоположную двери сторону.
        - Думаю, представлять вас друг другу не потребуется, - сказал Шейлиреар, подведя Ташу к столику, на котором поблескивали два бокала.
        Сидевший в кресле повернул голову - и Таша почувствовала, как пол уходит у неё из-под ног.
        - А, Ваше Высочество. - Когда Герланд улыбнулся ей, в зрачках его холодно сверкнули альвийские звёзды. - Позвольте поздравить… Миссию по спасению нашего скромного сообщества и мира заодно вы выполнили «на ура».
        Таша попятилась: не понимая, отказываясь понимать, что это значит.
        - Вы?..
        - Всегда забавляла привычка людей спрашивать то очевидное, во что они не хотят поверить.
        …всё, что она слышала от Джеми с Алексасом, всё, что не давало им покоя с лета, - всё вдруг сложилось в чёткую логичную картинку.
        - Так это вы, - выдохнула Таша. - Вы предали «Тёмный венец»! Вы ослабили их защиту! Вы летом выдали их королю!
        - Собственно, выдавать их было незачем. Его Величество и так все эти годы прекрасно знал, где они находятся. - Герланд поднял взгляд на короля. - Видишь ли, Шейлиреар подумал и решил, что оппозиция законной власти возникает всегда. И заговорщики - вместе с ней. Это явление столь же неизбежное, как то, что на бродячих псах селятся блохи. А раз так, почему бы самому не организовать общество заговорщиков? Дабы всегда знать, что планирует твой враг. Дабы сделать его настолько могущественным, чтобы он мог расправляться с себе подобными, подминая их под свой контроль.
        - Нет, - прошептала Таша.
        - Да, - безжалостно произнёс альв. - Я был в числе организаторов Венца. Создав тайное общество, я блестяще выполнил приказ того, кому оно противостояло. Думаю, ты с этим согласишься.
        Таша отступила ещё на шаг: смятение, растерянность, непонимание и ужас подкашивали ноги, лишали способности мыслить хоть сколько-нибудь ясно.
        - Вы были рыцарем моего дедушки!
        - И получил огромное удовольствие от вести, что этого слюнтяя больше нет на свете.
        - Вы клялись ему в верности!
        - Клятвы людям для нас мало что значат.
        - Вы спасли Джеми и Алексаса! Вы вынесли их на руках, вы воспитали…
        - Позволительная слабость. Даже у меня случаются привязанности к вашему племени. Мальчики ничем не мешали нашему венценосному другу, а впоследствии ещё и здорово пригодились.
        - Их же могли убить тогда, во время нападения на штаб-квартиру!
        - Нет, не могли. Однако то, что Джеми сумел открыть портал, оказалось весьма кстати. Шейлиреар рассчитывал на это, но в противном случае ему бы пришлось выкручиваться самому, а это вызвало бы подозрения - хотя бы у самого мальчишки. Впрочем, всё прошло гладко.
        Таша смолкла, хватая губами воздух.
        Всё прошло гладко…
        Штаб-квартира, сгоревшая так вовремя. Джеми, упавший ровно на её пути. Герланд, который обо всём знал, король, который кажется ей до боли знакомым…
        …голос, который она впервые слышит наяву - не изменённым магией, не искажённым сюрреалистичной дымкой сна…
        Тариша. Та-ри-ша. Таша.
        Шейлиреар. Шей-ли-ре-ар.
        Ли-ре-ар…
        Богиня. И почему умные мысли всегда приходят в голову слишком поздно? Глупая, глупая, глупая девочка, своей рукой захлопнувшая собственную клетку…
        Глядя в серые, очень светлые глаза короля, Таша сделала шаг назад. И ещё один.
        …не так очевидно, как ты думаешь…
        - Ты, - выдохнула она.
        Дверной замок щёлкнул сам собой, отрезая путь к отступлению.
        - Герланд, - не отводя взгляда, сказал Лиар, - кажется, наш разговор придётся завершить в следующий раз.

* * *
        Камердинер Его Величества вышел из королевской спальни. Прибрал кое-что на столе, выровнял стопки бумаг, стряхнув невидимые пылинки. Поправил чёрные перчатки без пальцев, закрывавшие морщинистые руки.
        Вскинув ладонь к лицу, принюхался и поморщился.
        Сон-трава. Треклятая сон-трава, казалось, въелась в кожу. От навязчивого мутного запаха болела голова: он не оставлял старика ни днём, ни ночью.
        Взглянув на запертую дверь, темневшую на противоположной стене кабинета, Альдрем покачал головой.
        …он никогда не осуждал своего господина. Он был недостоин его осуждать. Он понимал это, как понимал его - всегда. Понимал и принимал: вот уже две с половиной сотни лет.
        Именно поэтому он до сих пор жив.
        Старый слуга не то чтобы очень ценил свою жизнь. Просто он настолько привык к ней, что расставаться с этой привычкой было бы немного жаль. Впрочем, нельзя сказать, чтобы должность его напрягала. Ему доставляло искреннее удовольствие иметь дело со столь великой личностью и столь изощрённым умом.
        Девочку вот только жаль. Девочку, и её сестру, и мальчишек, которых во всё это ввязали…
        Вздохнув, Альдрем направился к выходу из кабинета, а там - в свою комнату, где ждали его старое уютное кресло, плед и тёплый чайник.
        …да, порой трудно было верить в это, но он всегда знал, что они ведут сражение не ради войны, а ради мира. Не ради смерти, а ради жизни. Не ради того, чтобы выжить, а ради того, чтобы счастливо жили другие: все, чьим хранителем когда-то назначили светлоглазого мальчишку, родившегося в очень тёмные времена.
        Радость и проклятие - быть Возлюбленным Богиней. Служить ей и её творениям, пока бьётся сердце, которое будет биться вечно. И пусть порой кажется, что давно забыто всё, чему когда-то учили шестерых отчаянных детей, и всё хорошее и доброе давно погребено под коркой льда, забыто, разбито, растоптано, - нужно лишь помнить, что всё зло, которое кому-то причинили, в итоге обернётся благом.
        Ведь амадэи - Возлюбленные Богиней. Посланники её, наместники и орудия.
        А что ни делает Богиня, всё к лучшему…

* * *
        Альв поднялся с кресла. Отвесив Таше насмешливый поклон, прошёл к зеркалу, висевшему на противоположном от неё конце комнаты, при его приближении ненадолго засветившемуся серебром, шагнул в него - и пропал.
        Стекло тут же потухло, отражая то, как девушка пятится сквозь вязкую тьму запертой комнаты - пытаясь поверить своим глазам, своим ушам, своей догадке.
        - Это ты, - повторила она. - Это всё время был ты…
        - Я следил за Мариэль с тех пор, как она сбежала из дворца. - Лиар вторил её шагам. - Я видел, как она жила. Я видел, как росла ты.
        - А потом понял, что я - Лори. - Таша ткнулась спиной в запертую дверь.
        - Я отнял у тебя престол, для которого ты была рождена. Ты всегда рождалась для великих дел - не для того, чтобы тихо гнить в деревне. Но чтобы стать королевой, пешка должна пройти трудный путь. Прежде чем взойти на трон, принцесса обязана одержать победу над чудовищем. И у меня созрел план. Моя грандиозная игра. Моя последняя игра. - Он остановился в шаге от неё, вытянутыми руками упершись в стену по обе стороны от её лица. - Мне было жаль твою мать, но с ней живой ничего бы не вышло. Мне не было жаль твоего отчима, лишь чуточку печально за тебя, ведь ты любила этого недоумка… но ты должна была расти без отца.
        - Я думала, что прошлым летом столкнулась с тремя разными силами и счастливо избежала всех трёх. Но это был ты. Ты один. Кеары, Венец, наёмники - все они подчинялись тебе: кому бы я ни попалась, в итоге я попала бы в твои руки…
        - И наконец я вызвал тебя ко двору, и ты прибыла, и время нового этапа пришло.
        - Ты допустил покушение на себя. Позволил исключить себя из жизни на всё это время, чтобы перенести Джеми и Алексаса в своё спящее тело. Чтобы в их облике спокойно делать то, что хочешь.
        - Мой камердинер позаботился, чтобы моё тело не очнулось раньше времени. Даже если бы кто-то понял, что Альдрем постоянно даёт мне сон-траву, то ничего не смог бы возразить: её прописывал лекарь.
        - И ты одним махом спас королевство и победил в вашей игре. Я в твоей власти, я отказалась от Арона, я прогнала его, я возненавидела его… - Глядя на него снизу вверх, Таша обхватила себя руками: беспомощным, неосознанным жестом защиты. - Почему? Почему он не сказал мне?
        - Я мог бы сказать, что знание о всесилии врага лишь напугало бы тебя. Но придётся тебе смириться с тем, что у вашей семейной идиллии изначально был срок годности. - Бесцветное серебро его глаз было мягким и чуть насмешливым. - Арон знал, что рано или поздно я достану тебя. Чем больше он будет этому противиться, тем больше ты будешь страдать. Он отправил тебя ко мне, тем самым признав поражение; а знай ты, кто ждёт тебя в Арпагене, ему бы никак не удалось так просто выйти из игры. Он надеялся, правда, что я не сброшу маску и ты ни о чём не узнаешь… Я понимаю, чем он руководствовался. Но я решил иначе. - От спокойной доброжелательности его взгляда и голоса ей снова хотелось кричать. - Мастерам Арон тоже не мог открыть правду. Мастера любят своего мудрого короля, и если открыть им глаза, кто на самом деле сейчас ими правит… Они либо не поверят, либо поверят - и не захотят спасать ни меня, ни тебя. Если поверят, будет только хуже. Сейчас, когда Зельда готова выйти из тени, оставлять страну без правителя было бы безумием, и Арон прекрасно это понимает. Конечно, когда-нибудь он натравил бы их на меня,
но пока…
        - И теперь я помогла тебе избавиться от единственной угрозы твоему правлению…
        Маски сброшены. Игра окончена.
        Она не пыталась бежать. Бежать было некуда. Он сковал её по рукам и ногам надёжнее, чем любые путы. Её победой, её положением, её сестрой, её единственным другом.
        Своим абсолютным неделимым всевластием.
        …«любой королеве нужен король»…
        - Ты чудовище, - прошептала она. - Сволочь. Ублюдок.
        - Таков мой способ любить, - он коснулся её щеки, большим пальцем прочертив короткую линию - и улыбнулся, - …моя королева.
        Благодарности
        Кире Фроловой - за терпение, за бережное отношение к моим книгам и за то, что всегда готова рисковать со мной спина к спине.
        Ане Лужецкой aka Аерин и Кате Тинмей - за ещё одну волшебную обложку к моей истории.
        Моему мужу - за то, что всегда верит в меня, когда я сама в себя не верю.
        Юле Яковлевой - за любовь к моему творчеству и за то, что оно обрело и обретает всё больше читателей.
        Вячеславу Бакулину - за неизменную поддержку в нужную минуту.
        Моему психологу Марии Поташковой - за то, что сейчас я там, где я есть.
        Миали и Киру - за подбадривающую ловлю багов.
        Полине Каревой и Даше Потаповой - за восторженные крики в процессе работы над продолжением, которые пробивались даже в мои периодические пучинки отчаяния.
        Ите, Камешку, Ирэн, Джез и Анастасии Шиян - за то, что помогли на полпути, когда больше всего хотелось опустить руки.
        Тем, кто давным-давно помог мне написать ещё первый черновик этой истории, а в особенности Ришу и Фиал.
        А также всем читателям «Кукольной королевы», которые полюбили её и высказывались об этой любви там, где я могла это прочесть. Этой книги не было бы без вас.
        Спасибо, что продолжаете это путешествие вместе со мной.
        Глоссарий
        Адамант - столица людского королевства.
        Адамантская Школа - школа волшебников, расположенная в Адаманте.
        Аерин - название золотой луны, которая проходит полный цикл каждый день. Длина аллигранских суток установлена по её полному обороту.
        Аллигран - название долины, где происходит действие.
        Альв - в германо-скандинавской мифологии духи природы. На основе сказаний об альвах родился образ эльфов. В Аллигране - бессмертные антропоморфные создания, живущие в лесу, властвующие над стихиями и обладающие крыльями, невидимыми для людей.
        Амадэй - «Возлюбленный Богиней», один из шести бессмертных могущественных магов, созданных хранить человечества.
        Ардор - двуручный клинок с пламевидным волнистым лезвием.
        Антилопа шэдвар - плотоядная антилопа, живущая на болотах. Приманивает мелких зверьков красивыми звуками, которые рождаются, когда ветер проходит сквозь пустотелые отростки на её рогах.
        Алый рассвет - общество заговорщиков, объединившее под своими знамёнами нечисть.
        Багряный венец - общество заговорщиков, базирующееся в Адаманте.
        Бездна - аллигранский аналог преисподней. Иное измерение, где обитают жуткие твари и куда, как верят люди, отправляются души грешников после смерти.
        Белая Топь - самая смертоносная трясина Аллиграна. Получила своё название в честь того, что густо поросла белой пушицей.
        Белые цверги - светлокожие цверги, не владеющие магией. Считается, что когда-то они променяли магические способности, свойственные цвергам, на возможность не каменеть от солнечного света.
        Висп из Белой Топи - монстр, обитавший в Белой Топи, заманивавший путников в болото с помощью колдовского огня и пожиравший их. Причислен к нечисти.
        Внешние Земли - земли, лежащие за пределами Лонгорнских гор, обрамляющих долину Аллигран. Не заселены.
        Волшбное крещение - обряд, в результате которого обычный человек наделялся магическими силами. Именно благодаря этому обряду в Аллигране появились первые маги.
        Волшебник - выпускник Адамантской Школы, маг, в основном черпающий свои силы из стихии света.
        Верста - единица измерения длины, примерно равная 1 километру.
        Герцог - титул правителя округа. Обращение - «Ваша Светлость».
        Дамнары - твари, живущие в Бездне.
        Двусторонние зеркала - зачарованные магами парные зеркала, с помощью которых люди могут связываться друг с другом.
        Зазеркалье - параллельное измерение, куда можно попасть через зеркала. Поскольку в нём работают иные пространственные законы, позволяет значительно срезать путь от одной точки человеческого мира до другого, чем и пользуются маги, открывая зеркальные порталы.
        Зачарованный лес - одна из трёх Ложных Земель. Самое известное обиталище фей. Расположен в Равнинной провинции.
        Зеркальная тень - тени-отражения реальных людей, обитающие в Зазеркалье.
        Вечерний чай - традиционное для людей вечернее чаепитие, последний лёгкий перекус на ночь.
        Зерконтора - сокращение от «зеркальных дел контора». Место, где предоставляют услуги, связанные с зеркалами (например, перемещение в другой город через зеркальный портал).
        Ищущий - доброволец, ведущий расследование и разыскивающий доказательства невиновности подсудимого во время Суда-Поиска.
        Камень Силы - магические камни, воздвигнутые в местах, где когда-то в Аллигран из Бездны прорывались дамнары. Призваны хранить мир людей от новых проникновений.
        Камнестольнская школа - школа колдунов, расположенная в городе Камнестольный, он же Хапстаддэрштайн.
        Каэрилий - горная порода характерного синего цвета, используется как строительный камень.
        Кеары - личные рыцари Его Величества.
        Князь - титул правителя провинции. Обращение - «Ваше Сиятельство».
        Клавикорд - клавишный музыкальный инструмент, похожий на фортепиано.
        Клаусхебер - родовое имение рода Норманов в городке Пвилл, волшебный замок из каэрилия, построенный магом Лиараном Норманом.
        Колдун - выпускник Камнестольнской школы, маг, в основном черпающий свои силы из стихии тьмы.
        Корда - струнный музыкальный инструмент, похожий на скрипку.
        Криволесье - одна из трёх Ложных Земель. Снаружи выглядит как сосновый лес. Расположена на границе Равнинной и Заречной провинций.
        Кристалинская церковь - основное религиозное сообщество людей, начало которому положила Кристаль Чудотворная.
        Кровеснежная ночь - восстание, в результате которого была свергнута королевская династия Бьорков.
        Ледяные метки - то, что у нас называют «витилиго». Обширные белые отметины на коже человека, вызванные нарушением пигментации.
        Лесное королевство - страна альвов. Отрезает людям выход к морю, в основном представляет собой огромный магический лес.
        Лиэн - уважительное обращение к замужней женщине или девушке.
        Ложные Земли - магические земли, живущие по своим непостижимым законам, где обычная людская магия не действует или искажается. Всего в людском королевстве таких земель три: Криволесье, Зачарованный лес и Равнина.
        Лэн - обращение к незамужней женщине или девушке.
        Льос - в религии людей Пресветлая богиня, Богиня-мать, создательница мира и покровительница человечества.
        Малэн - уважительное обращение к женщине или девушке знатного происхождения.
        Ман - единица измерения длины, равная примерно 0,7 метра.
        Мирк - в религии людей Пресветлая богиня, Богиня-мать, создательница мира и покровительница человечества.
        Момент - единица измерения времени, равная 90 секундам.
        Магический эфир - сгусток магической энергии, заключенной в предметах, людях или заклинаниях. Маги обычно видят магический эфир как облако разноцветного сияния непосредственно вокруг объекта или светящийся след - там, где объект с чем-либо соприкасался.
        Никадора - голубая луна, которая проходит полный цикл за 30 дней. Длина аллигранского месяца установлена по её полному обороту.
        Ночь Середины Зимы - самая длинная ночь в году, аналог нашего зимнего солнцестояния.
        Ночь Середины Лета - самая короткая ночь в году, аналог нашего летнего солнцестояния.
        Оборотень - человек, способный принимать звериное обличье. У каждого оборотня по три звериные ипостаси, пробуждающиеся в разные моменты жизни: одна маленькая и ловкая, другая крылатая, третья - некое крупное животное, способное постоять за себя. Оборотни причислены к нечисти.
        Олангрит - металл, способный длительное время удерживать в себе магическую энергию и не позволять ей рассеиваться. Основной компонент большинства артефактов.
        Парки - целебный цвергский напиток на основе молока, мёда и трав.
        Первая Эпоха - в человеческом летоисчислении эпоха от сотворения мира до появления в Аллигране людей, прибывших туда из-за моря.
        Пиктуры - изображения на пластинках из непрозрачного стекла, созданные магами. Пиктуру можно также перевести на бумагу.
        Подгорное королевство - страна цвергов. Основные города расположены под Лонгорнскими горами, но территорией цвергов считаются и сами горы, и некоторое количество предгорных земель.
        Правдометр - магический прибор, способный определять, говорит человек правду или ложь.
        Правозащитник - аллигранский аналог адвоката.
        Приграничное - названия селений, расположенных на границе провинций и королевств.
        Провинция - крупная административная единица королевства людей. Состоит из округов.
        Равнина - одна из трёх Ложных Земель. Снаружи выглядит как пустошь, поросшая чертополохом и одуванчиками, расположена у границы Озёрной и Равнинной провинций.
        Радужные Туманы - туманы, отрезающие остров, на котором расположен Аллигран, и саму долину от остального мира. Никто из тех, кто рисковал забрести или уплыть в туманы, не возвращался.
        Стилас - тонкий узкий кинжал, обычно предназначенный для скрытого ношения.
        Суд-Поиск - расследование, где официальных представителей закона (стражу) отстраняют от следствия, а все доказательства вины или невиновности человека собирает доброволец, выбранный самим подсудимым. Используется, когда подсудимый уверен, что стража предвзята к нему.
        Срединное королевство - страна людей. Состоит из четырёх провинций: Окраинной, Озёрной, Равнинной и Заречной.
        Тёмный венец - общество заговорщиков, базировавшееся в Адаманте.
        Фалангр - камень, невосприимчивый к любой магии и лишающий существ, соприкасающихся с ним, способности колдовать.
        Физический эфир - сгусток жизненной энергии людей или животных. Маги обычно видят его и его следы так же, как магический эфир.
        Флеон - цвергская ткань, похожая на шёлк, но плотнее и практичнее.
        Фортэнья - приталенная ряса с пришитой накидкой на плечах, стоячим воротником и рядом пуговиц по центру.
        Цверг - в германо-скандинавской мифологии карлики с тёмной кожей, хранители подземных сокровищ и великие кузнецы. В Аллигране делятся на белых (светлокожих) и чёрных (серокожих) цвергов, а ростом лишь чуть ниже невысоких людей.
        Цвергово серебро - особый металл, секрет выплавки которого известен только цвергам. Обжигает оборотней в звериной личине и эйрдалей. При длительном контакте способно разъесть до дыр их кожу и плоть.
        Чёрные цверги - серокожие цверги, которые на солнце превращаются в камень. Владеют магией, позволяющей им вдыхать жизнь в неодушевлённые предметы из металла и камня.
        Чудометр - магический прибор, стрелка которого колеблется, если поблизости от него творят заклятие.
        Чтец сознаний - тот, кого в нашем мире назвали бы «телепатом». Способен читать мысли и воспоминания других людей, а иногда изменять их.
        Эйрдаль - человек, рождённый без души и потому лишённый возможности испытывать эмоции. Эйрдали умеют посредством поцелуя красть жизненную и душевную энергию у обычных людей, после чего обретают способность чувствовать, пока украденная энергия не закончится. Причислены к нечисти.
        Энтаро - уважительное обращение к мужчине.
        notes
        Примечания
        1
        Приставка, употребляемая при обращении к знатной женщине (алл.).
        2
        Второй месяц весны (алл.).
        3
        Второй месяц осени (алл.).
        4
        Стихи Марка Шейдона.
        5
        Фактический глава аллигранской кристалинской церкви. Номинальным главой, или Верховным Предстоятелем, является король.