Неприступный Севастополь. Стержень обороны Анатолий Яковлевич Сарычев
        Героическая фантастика
        Военный пенсионер подполковник-артиллерист Алексей Лещенко и в страшном сне не мог представить, что в XXI веке ему снова придется брать в руки оружие, чтобы воевать с фашистской нечистью на родной земле Донбасса. Он командует батареей отбитых у карателей гаубиц Д-30. Но страшной морозной зимой 2015 года на Светлодарской дуге вражеский снаряд прерывает боевой путь старого артиллериста. Но какая-то добрая сила дает ему второй шанс - сознание Алексея переносится в далекое прошлое, в 1941 год.
        Теперь капитан Лещенко - командир знаменитой 35-й береговой батареи города-крепости Севастополь. И в его руках сконцентрирована огромная мощь. Сумеет ли Алексей переломить ход войны, разогнать огнем своих крупнокалиберных орудий полки Манштейна, спасти от захвата «гордость русских моряков»?
        Георгий Савицкий
        Неприступный Севастополь. Стержень обороны
        Посвящается моему деду, краснофлотцу Георгию Прокофьевичу Дульскому - участнику обороны Севастополя 1941 -1942 годов
        Пролог
        Город-крепость тонул в огне пожарищ, тонул во взрывах мощных бомб и дальнобойных снарядов гитлеровцев. Но не сдавался. На рубежах обороны, закусив зубами ленточки бескозырок, в окровавленных тельняшках шли в контратаки моряки-черноморцы. Плотным огнем и острой сталью штыков встречали «черные бушлаты» пехоту Манштейна на подступах к Севастополю.
        А через их головы с характерным свистом летели огромные снаряды береговых бронебашенных батарей. Вместе с эсминцами и крейсерами Черноморского флота они поддерживали контрудары защитников легендарного города-крепости. Огромные стальные хоботы орудий в массивных башнях поднимались на заданный угол возвышения. С командно-дальномерных постов на господствующих высотах приходили строгие колонки цифр. Офицеры на Центральном посту внутри железобетонного массива второй башни вводили данные в приборы управления стрельбой и выдавали углы наведения колоссальным 305-миллиметровым орудиям. Под резкие крики команд и отрывистые звуки ревуна механизированные элеваторы подавали огромные фугасные снаряды и метательные заряды к ним. Цепные досылатели толкали их в ствол.
        - Замковой, вставить запальную трубку!
        - Есть трубка!
        - Закрыть затвор!
        - Есть закрыть затвор!
        Огромное тело орудия приходило в движение и замирало в нужном положении.
        - Огонь!
        С громовым грохотом из дула вылетал сноп огня и клубы дыма. Впрочем, внутри самой башни звуков выстрелов было почти не слышно.
        Пролетев по пологой дуге тридцать или сорок километров, снаряд поднимал огромный дымно-огненный фонтан взрыва. Тем гитлеровцам, которые находились рядом с эпицентром, можно сказать, везло. Они умирали сразу. Остальных же расшвыривало в стороны в громадном огненном вихре, буквально разрывало на части. Горящие обломки немецкой техники разлетались, как смертоносная шрапнель. Это вдобавок к тем тысячам осколков, на которые разрывался сам чудовищный снаряд. В огромной воронке, которая образовывалась после взрыва, можно было спрятать средних размеров одноэтажный дом.
        Тридцать пятая бронебашенная батарея Севастополя вместе с тридцатой батареей-«близнецом» уничтожала гитлеровцев батальонами. Два стальных бастиона возвышались над морем огня и крушили наступающие орды закаленной в боях тевтонской пехоты вместе с пушками и самоходками и прочей техникой. Они даже сбивали самолеты шрапнельными выстрелами. Во многом именно они стали причиной того, что генерал-полковник фон Манштейн не стал фельдмаршалом и все-таки потерял свои победы!
        Глава 1
        Война на все времена
        Светлодарская дуга стала для защитников Донецкой Народной Республики одним из ключевых рубежей обороны. Бандеровские каратели стремились прорваться к городам Горловке, Дебальцево, Углегорску, Стаханову, устраивали вооруженные провокации и жестокие обстрелы.
        Местность на Светлодарской дуге как раз способствовала затяжной позиционной войне: межозерные дефиле, пересеченный характер местности с многочисленными балками и пологими холмами идеально подходили для скрытых маневров. Артиллерия стала главной ударной силой, «Боги войны» ДНР вели контрбатарейную борьбу против бандеровской сволочи, которая использовала гаубицы и крупнокалиберные минометы для обстрела жилой застройки городов республики.
        Четыре «Мотолыги» - приземистых гусеничных тягача переваливались на ухабах и рытвинах, тянули 122-миллиметровые гаубицы Д-30. Их прикрывали два бронетранспортера с мотопехотой. Боевые машины были выкрашены серо-белыми полосами и пятнами зимнего камуфляжа.
        Командир батареи Алексей Лещенко ругался сквозь зубы, одной рукой держась за скобу, а второй придерживая автомат. Да, тяжело на седьмом десятке выдерживать такие «аттракционы». Но в артиллерии ценятся в первую очередь опыт и знания. И того и другого у военного пенсионера, подполковника Лещенко было в достатке. Советский офицер-артиллерист прошел суровую школу войны в Афганистане, командуя сначала батареей, а потом и дивизионом 122-миллиметровых гаубиц Д-30. Легкие и мощные орудия приводились в боевое положение расчетом из шести человек в считаные минуты и могли оказать огневую поддержку на расстоянии до двадцати километров.
        За ту - Афганскую - войну майор Лещенко получил орден Красной Звезды и орден Боевого Красного Знамени. Но ему и в страшном сне не могло присниться, что придется воевать, защищая свой родной Донбасс от орд «желто-блакитных» оккупантов. Свастика «подружилась» стрезубцем и прочно обосновалась на сине-желтых украинских флагах.
        Как только в Славянске упали первые снаряды, 65-летний военный пенсионер пришел в Народное ополчение Донбасса. Первые две гаубицы Д-30 они захватили у бандеровского расчета. После чего Алексей Лещенко собрал ребят, которые посмышленее, и начал тренировать орудийные расчеты. Рассказывал и показывал устройство орудия, приемы работы с артиллерийской буссолью, методы ведения вычислений, ведь артиллерия - наука точная.
        Сейчас командир артиллерийского дивизиона лично выдвинулся в составе батареи для подавления позиций гаубиц бандеровских оккупантов. Эта задача требовала ювелирной точности и большого боевого опыта.

* * *
        - К орудию! - Четыре гаубицы развернуты в рекордное время, с перекрытием норматива.
        Разведывательный квадрокоптер передает картинку вражеских позиций, подразделение охраны рассредоточилось, образовав оборонительный рубеж. Бронетранспортеры и тягачи отведены в балку и замаскированы.
        Подполковник Лещенко проводит расчеты стрельбы, используя данные электронного планшета. Да, за последние годы новые информационные технологии существенно упростили жизнь военных. Но знания и опыт все равно являются основополагающими в ратном труде.
        Комдив Алексей Лещенко поднес к губам рацию и продиктовал данные для стрельбы. С позиций донеслись отрывистые выкрики команд. Номера расчетов зарядили осколочно-фугасные и шрапнельные снаряды. Стволы, увенчанные пламегасителями, поднялись к стылому зимнему небу.
        - По бандеровской сволочи беглым - огонь!
        Отрывистый грохот орудийных выстрелов поглотил все остальные звуки. Гаубицы содрогались, стволы откатывались, из открытых затворов вылетали дымящиеся, тускло блестящие латунные гильзы.
        - Есть накрытие цели с первого залпа!
        - Осколочно-фугасным - заряжай. Залп по прежним координатам. Огонь! - Снова стылые серые облака над Светлодарской дугой сотрясаются от могучих выстрелов «Богов войны» Донецкой Народной Республики.

* * *
        Протяжный свист пришел с неба, земля вздыбилась огнем и дымом. Фонтаны взрывов взметнулись на артиллерийской позиции артиллеристов Республики. У бандеровских оккупантов, видимо, оказались на вооружении американские радары контрбатарейной стрельбы. Позиция артиллеристов армии ДНР была обречена.
        Украинский снаряд взорвался на командном пункте артиллерийской батареи. Потеки крови на грязно-сером снегу, ватная глухота в ушах чудом уцелевших ополченцев. И протяжный крик в едкой пороховой гари:
        - Комдива убили!

* * *
        Боли не было. Серый металлический потолок, полумрак, узкая казенная койка. «Как я сюда попал?.. Вроде бы шарахнуло на КП батареи, это - последнее что я вообще помню… А может, это морг?.. Но почему я тогда одет и лежу в обычной койке, какие у нас в армии были…» - Мысли наплывали одна на другую неторопливо, словно волны у пологого берега.
        Алексей приподнялся на локте и огляделся внимательнее. Небольшое помещение без окон было явно жилым. Чуть дальше от кровати стоял письменный стол, на нем - лампа с зеленым абажуром, в углу - массивный сейф. Рядом с кроватью тумбочка и стул с накинутым на спинку черным с золотым шитьем морским кителем. На жестком деревянном сиденье лежала тяжелая кобура с ремнями из темно-коричневой кожи.
        Дальше находился небольшой платяной шкаф. Обстановка была спартанской. Алексей поднялся с койки, подошел к столу. На нем стоял массивный письменный прибор с чернильницей-«неваляшкой», он видел такую в каком-то музее. Да и все напоминало музей.
        Но где же он?.. Алексей подошел к стулу, нащупал во внутреннем кармане документы. Раскрыл книжечку офицерского удостоверения с тисненым гербом и аббревиатурой «РККФ» - Рабоче-Крестьянский Красный Флот. На черно-белой фотографии был изображен человек в форме капитана, но китель был старого образца. В удостоверении значилось: «Капитан Лещенко А.Я., командир ББ №35, Севастопольской ВМБ».
        «Надо же, имя и фамилия, как у меня - Алексей Лещенко», - мелькнула мысль.
        Все еще держа в руках офицерское удостоверение, Алексей вышел из комнаты. Рядом был устроен небольшой санузел. Пожилой, но еще крепкий мужчина подошел к зеркалу над умывальником, вгляделся в отражение. Выглядел он неожиданно молодо, будто бы скинул десятка три лет. Из зеркальной плоскости на него смотрели внимательно глаза с прищуром - привычные вглядываться вдаль. Тонкий нос с горбинкой на широком лице, упрямо сжатые губы, ямочка на чуть удлиненном подбородке. Темные, коротко стриженные волосы еще не тронула седина. Но она обязательно появится - и совсем скоро…
        Алексей глянул на фото в офицерском удостоверении - одно и то же лицо! Еще он обратил внимание на дату выдачи офицерского удостоверения, машинально пролистал странички, вглядываясь в отметки, а главное - на даты, стоящие рядом.
        Покачиваясь, словно пьяный, Алексей вернулся в комнату и присел на расстеленную койку.
        Что ж, если это не чья-то шутка (а кто будет так шутить в осажденном Донецке!), то его каким-то неведомым образом «забросило» из прифронтового Донецка в декабре 2014 года в Севастополь - почти что перед началом Великой Отечественной войны! Невероятно - но факт. Похоже, он оказался командиром береговой бронебашенной батареи №35 - одной из двух, прикрывающих Севастополь. Получается, что он попал в те времена, когда вершилась история его Советского Союза, да что там - история всего мира!..
        «Но ведь и в Донецке с 2014 года тоже вершилась новая история его родной земли, родного Донбасса, который и трудился, и воевал с одинаковой самоотдачей», - мелькнула мысль. Да и враг оказался все тем же - что в годы Великой Отечественной войны, что зимой 2014-го на Светлодарской дуге… Все те же ублюдки со свастикой и под все теми же лозунгами о национальном превосходстве.
        Эта война - на все времена. Алексей был уверен, что, используя свои знания, сможет защитить Севастополь от гитлеровцев. Тем более что сейчас в его руках оказалась мощь четырех 305-миллиметровых орудий в броневых башнях - настоящий «непотопляемый линкор»! Он, конечно же, знал о героической и трагической истории Тридцать пятой береговой бронебашенной батареи. Он даже побывал на мемориальном комплексе в своем «прошлом-будущем». Но теперь Алексей уяснил для себя четко - он должен переломить ход стражения за Севастополь, сделать так, чтобы и третий, и все последующие штурмы города-крепости не стали роковыми.
        Одевшись и одернув китель, Алексей вышел из помещения, теперь он понимал, что это каюта командира батареи. Встречные моряки прикладывали ладонь к фуражке или к бескозырке, он отвечал им привычным воинским приветствием. Алексей поднялся на плоскую площадку, на которой размещались девятисоттонные броневые башни, каждая - с двумя огромными орудиями. Отсюда был виден город-крепость у Черного моря.

* * *
        Севастополь был будто бы вырезан из единого куска белого мрамора. Дома с ажурными металлическими балконами спускались к морю. На залитых щедрым южным солнцем под сенью сочной зеленой листвы царили покой и умиротворение. В уютных двориках на веревках сушилось белье, слышался смех ребятни. Мальчишки, сбившись в веселые стайки, с самого раннего утра убегали купаться и загорать. Влюбленные парочки гуляли по тенистым аллеям парков, а по вечерам кружились в вальсах на многочисленных танцплощадках.
        Строгие патрули военной комендатуры шествовали по улицам, матросы в парадной форме и офицеры в повседневных черных мундирах деловито шли по своим военным делам.
        Город жил морем, аквамариновые волны ласково плескали о Графскую пристань с ее великолепной колоннадой из белого мрамора. Севастопольская бухта раскинулась у подножия величественного города, у причалов замерли серые громады боевых кораблей и вспомогательных судов. По рейду сновали работяги-буксиры, пыхтя дымом из труб, и деловитые разъездные катера. На кораблях отбивали склянки, слышался приглушенный гул работы механизмов. Со стороны верфей доносился грохот и лязг металла о металл, крики белокрылых чаек над бухтой перекрывали гудки судов.
        Алексей поклялся защитить Севастополь, применить все свои знания, навыки и опыт, чтобы сапог гитлеровского оккупанта никогда не ступил на белый мрамор города русской славы.
        Глава 2
        Тридцать пятая, бронебашенная…
        Чистые и звонкие звуки флотского горна в утреннем воздухе возвестили о побудке. В матросских кубриках и в помещениях офицерского состава просыпался личный состав Тридцать пятой бронебашенной батареи. Раздетые по пояс артиллеристы выходили на физзарядку, бежали кросс по узким и извилистым каменистым тропкам мыса Херсонес вниз - к Казачьей бухте. Вместе с матросами бежали и офицеры. Было приятно вдыхать полной грудью терпкий соленый, отдающий йодом воздух. Белокрылые чайки парили вровень с тропинками на каменистых утесах. А внизу шумел прибой, вздымая пенные брызги. Здесь, на границе моря и суши, смешивались ароматы моря и пыльной, высушенной солнцем черноморской степи. Внизу погребенные под нанесенным веками слоем земли лежали развалины древнего Херсонеса. Величественная античная колоннада, сохранившаяся до наших дней, стала таким же символом Севастополя, как и памятник затопленным кораблям.
        После физзарядки и умывания - построение личного состава. Оно проходило на площадке перед входом в массив второй орудийной башни, которая служила плацем. Кстати, построения здесь артиллеристы береговой обороны любили, поскольку над всей площадкой была установлена огромная металлическая рама, на которую были натянуты маскировочные сети, прикрывающие главный вход в батарею, так что с воздуха его различить было нельзя. А маскировочные сети давали дополнительную тень даже в самую сильную жару на открытом всем ветрам скальном массиве мыса Херсонес.
        - Равняйсь! Смирно!
        Под величественные звуки гимна Советского Союза поднимаются по фалам флагштока алое полотнище Государственного флага, а рядом - флаг Военно-Морских Сил. Свежий ветер трепал знамена, серп и молот вместе со звездой золотились в лучах утреннего солнца, вспыхивая яркими искрами.
        Командир батареи вышел на центр плаца, ощущая на себе взгляды подчиненных. Оглядел строй - каждое подразделение батареи занимало строго определенное место.
        - Товарищ командир, личный состав батареи построен. Лиц, незаконно отсутствующих нет, - доложил помощник комбата старший лейтенант Никульшин.
        - Здравия желаю, товарищи матросы, старшины и офицеры!
        - Здр-р-ра!.. Желаю!.. Товарищ командир! - Эхо луженых матросских глоток отразилось от камня и железобетона.
        - Вольно!
        - Вольно.
        Командир выслушал доклады командиров каждого из подразделений, кратко огласил расписание на весь день.
        - Разойдись, командиры подразделений, подчиненные в вашем распоряжении.
        Строй растекся людским водоворотом. Матросы и офицеры расходились по боевым постам, сдавали и принимали вахты. Перебрасывались фразами, закуривали, обсуждая флотские новости. Командиры раздавали указания, формируя наряды на различные работы. Изнутри бетонного массива раздавался мерный гул дизелей и прочих механизмов. От камбуза уже веяло вкусным дымком, кок готовил завтрак. На 35-й бронебашенной батарее начинался обычный день.

* * *
        Белокаменный город у лазурного моря защищали не только крейсера и эсминцы Черноморского флота. Массивные серые башни, увенчанные стволами огромных орудий, казалось, вырастали из скального массива на крутых берегах севастопольских бухт. Возле деревни Любимовка и на мысе Херсонес размещались две самые мощные в Крыму артиллерийские системы - четырехорудийные бронебашенные батареи береговой обороны.
        Они стерегли подходы со стороны Черного моря, однако, имея возможность кругового обстрела, могли наносить опустошающие удары 305-миллиметровых снарядов и по суше.
        Строительство одной только Тридцать пятой батареи сравнимо с возведением гигантской плотины Днепрогэса - в то время огромной всесоюзной стройки. Но если строительство самой мощной гидроэлектростанции в Европе активно освещали в прессе, в том числе - и в зарубежной, то создание севастопольских бронебашенных батарей велось в режиме особой секретности.
        Оно и понятно - в Советском Союзе создавались береговые крепости, равных которым не было во всей Европе. Огромные укрепления французской Линии Мажино, бельгийские форты, разгромленная Красной Армией в финской Зимней войне Линия Маннергейма - все эти колоссальные укрепления поражали воображение своей протяженностью бронированными колпаками огневых точек и массивными фортами. Но такая высочайшая концентрация сокрушительной мощи огромных двенадцатидюймовых орудий была достигнута только на бронебашенных батареях Севастополя и Владивостока.
        Возведение мощной береговой батареи на мысе Херсонес началось еще в 1913 году по проекту военного инженера генерал-лейтенанта Нестора Буйницкого. Причем стоимость одной двухорудийной башенной установки достигала на тот момент астрономической суммы - 1138000 рублей.
        В 1918 году из-за революции и Гражданской войны в России работы были на батарее прекращены, а уже готовые к установке орудия, башенные установки и механизмы были использованы для оборудования огневых позиций в береговых укреплениях города Ревель - ныне Таллин. Но после окончания Гражданской войны новая Советская власть решила достроить бронебашенную батарею в Севастополе. «Днем рождения» 35-й бронебашенной батареи принято считать 21 декабря 1927 года, когда Государственная комиссия выполнила приемку орудийных башен от строителей с опробованием их стрельбой.
        Как только новую бронебашенную батарею ввели в строй, на ней сразу же началась боевая учеба. В течение 1927 -1929 годов было проведено 152 учебных и шестьдесят боевых стрельб. И это несмотря на то, что пока отсутствовали приборы управления огнем. Их изготавливали в срочном и сверхурочном порядке на заводе имени Кулакова. Готовность приборов ожидалась к маю 1929 года.
        Осенью 1929 года башенная береговая батарея №35 окончательно вступила в строй. А еще раньше - в июле того же года крепость посетили члены Правительства СССР во главе с Иосифом Сталиным.

* * *
        Апрельский день 1941 года был в самом разгаре. Командир 35-й батареи прибыл из штаба Черноморского флота. Матросы как раз меняли лейнеры на стволах двенадцатидюймовых орудий. На «раз-два - взяли», бронзовокожие матросы вдвигали тонкостенную трубу с нарезами в ствол. Затем она фиксировалась центрирующими кольцами - буртами и специальными винами. Между ним и основным стволом оставался зазор примерно в четверть миллиметра. При выстреле пороховые газы расширялись, выталкивая снаряд, а заодно - и прижимали лейнер плотно к стенкам ствола.
        Когда нарезы и сам канал ствола будут изношены от интенсивных выстрелов, то сменить лайнер можно будет достаточно легко в полевых и даже в боевых условиях. Ведь он заметно легче, чем весь ствол гигантского орудия.
        Под окрики старшины и азартные, забористые флотские выражения лейнер с помощью лебедки был установлен и зафиксирован в стволе. За операцией наблюдал главный инженер батареи, отдавая указания матросам.
        Алексей поднялся на площадку перед массивной приземистой башней. Он не собирался вмешиваться в работу матросов, просто хотелось еще раз полюбоваться уже ставшим привычным видом мощных орудийных башен. Сейчас на покатой крыше одной из них была закреплена съемная лебедка, с помощью которой и устанавливали лейнер в стволе правого орудия.
        - Смирно! Командир на батарее, - скомандовал военинженер второго ранга.
        - Вольно, товарищи, продолжайте работу. Распоряжусь на камбузе, чтобы кок приготовил еды с добавкой. И по полстакана красного вина каждому!
        Заключительная фраза командира вселила воодушевление в порядком уставших краснофлотцев. Тяжелая работа пошла веселее.

* * *
        Такое новшество, как лейнированные стволы орудий, первоначально отсутствовало в проекте батареи, но командир Алексей Лещенко настоял на установке именно такого, более современного варианта. В принципе его батарея уже и так активно участвовала в учебных стрельбах на различного рода маневрах. И старые стволы были уже порядком изношены, требовали замены. Вот невесть как попавший в эти времена Алексей из России XXI века и решил воспользоваться удобным случаем, чтобы модернизировать основную огневую мощь Севастополя. Ведь скоро предстояло стрелять отнюдь не по буксируемым в море щитам…
        Больших трудов, нервов и хождений по кабинетам высокого флотского и армейского начальства стоила модернизация 35-й батареи ее командиру. Но Алексей, уже «вжившийся» вобраз и в личность капитана Лещенко, понимал, что только так и можно было подготовиться к грядущей грандиозной битве.
        Положение серьезно осложнялось тем, что один из подчиненных еще в тридцать седьмом году, во время репрессий «великой чистки», написал донос на своего командира. Якобы у него родня за границей. Но тогда комбат Лещенко честно заявил, что известный за рубежом певец Петр Лещенко - его дядя. Но семья не поддерживает с ним отношений с 1921 года. Но все же в те суровые времена хватало и меньшего повода, чтобы быть уволенным со службы, а то и хуже - объяснять «компетентным товарищам», как горячо ты любишь родную партию. Имея при этом вполне реальную перспективу стать «врагом народа» свысшей, не подлежащей обжалованию мерой…
        Но тогда молодого артиллерийского офицера Алексея Лещенко спас лично товарищ Сталин! Когда Иосифу Виссарионовичу доложили о делах коммунистов, подлежащих пересмотру партийных комиссий, то ответ его был примерно таким: «Я тоже слушаю Петра Лещенко и люблю его пение. Так что, меня тоже за это из партии выгнать…»
        Практически сразу же после этого Алексей Лещенко был восстановлен в партии и назначен командиром батареи №13. А вскоре молодой офицер-артиллерист был направлен на Курсы усовершенствования командного состава Военно-Морского Флота.
        И вот, пользуясь «высочайшим блатом», «попаданец» Алексей Лещенко затеял рискованную игру, целью которой было укрепление огневой мощи Севастополя. К сожалению, военная командно-административная машина громоздкая и относительно неповоротливая. Притом не конкретно какая-то, а, в общем, любая. Но Алексею удалось «продавить» собственные наработки по модернизации 35-й батареи. И сменные лейнеры стволов орудий были не единственным новшеством.

* * *
        Сами колоссальные двенадцатидюймовые орудия были существенно переделаны по лично разработанному проекту капитана Лещенко, вернее, Алексея, который очутился вдруг в начале сороковых годов XX столетия в Севастополе.
        Во-первых, их длина была увеличена с 52 до 57 калибров - соответственно, вместо без малого шестнадцати метров - почти семнадцать с половиной. Важны ли эти лишние полтора метра, ну чуть больше?.. Да, если речь идет о дальнобойности колоссального орудия. Вместо сорока четырех километров предельной дальности «Тридцатьпятка» теперь могла бить фугасным дальнобойным снарядом на сорок восемь километров.
        Во-вторых, лайнеры стволов имели хромированный канал, что существенно повышало живучесть артиллерийской системы. А вот это требование было залогом совершенно невероятных нововведений в обустройстве и модернизации бронебашенной батареи. Зная о современных автоматах заряжания на танках Т-72 «Урал», Т-90 «Владимир», и конечно же - на Т-14 «Армате», Алексей решил сконструировать нечто подобное и для подачи 305-миллиметровых снарядов. Под полом боевого отделения башни размещалась «карусель» диаметром три с половиной метра. В ней горизонтально укладывались снаряды, вершинами к центру, а сверху них в отдельных лотках - метательные полузаряды. Далее двойной лоток зарядного устройства опускался, забирал выбранный боеприпас из «карусели» иподнимался на уровень затвора. Дальше досылатель вталкивал боеприпас с метательными зарядами в казенник, а затвор закрывался. Только замковой вручную вставлял запальную трубку. Все операции выполнялись автоматически, и в результате скорострельность орудий увеличилась с двух-трех выстрелов в минуту до пяти. А это было уже весьма существенно в бою.
        «Карусель» автомата заряжания на два десятка снарядов и зарядов загружалась вручную. При этом погреба боезапаса, которые окружали каждую из двух бронированных башен, располагались очень удачно. Это очень сильно экономило время и силы расчетам гигантских пушек. Все-таки ворочать снаряды под полтонны весом - достаточно трудоемкое занятие. К тому же непосредственно при выстреле часть орудийной прислуги уходила в подбашенное отделение.

* * *
        Спустившись ко входу в массив второй башни, Алексей отошел в сторону, давая пройти бригаде матросов-дизелистов.
        - Смир-рна! Командир на батарее! - Немолодой уже старшина приложил ладонь к рабочему берету.
        Капитан Лещенко тоже вскинул ладонь к форменной фуражке, приветствуя матросов.
        - Вольно, товарищи. Продолжайте работы.
        - Вольно!
        У входа в батарею замерли часовые в парадной форме и с винтовками с примкнутыми штыками.
        Пройдя сквозной коридор, через помещение центральной силовой станции, где ровно гудели дизели, Алексей направился мимо центрального коридора в помещение второй башни, а потом и в подбашенное помещение второй башни. Здесь слева от входа во вторую башню находилась секретная библиотека. Взяв у начальника библиотеки необходимые документы, капитан Лещенко расписался в журнале учета. Вернувшись в центральный коридор, Алексей пошел в правое крыло массива подземной крепости: мимо лазарета и помещения командного состава справа, кубрика и телефонной станции слева - к себе в каюту.
        Шаги гулко раздавались в узких коридорах-потернах, освещенных фонарями в стальной оплетке. Над головой сводчатый потолок - это наиболее оптимальная форма, воспринимающая ударные нагрузки при вражеских обстрелах. А выше - за стальными швеллерами противоосколочного подбоя - многие метры крепчайшего фортификационного бетона. По пути капитан Лещенко то и дело прикладывал ладонь к козырьку фуражки, отвечая на приветствия встреченных офицеров. Нужно было поработать с документами до ужина. Ожидались поставки новых, более мощных дизель-генераторов для силовой станции батареи. После модернизации требовалось гораздо больше электроэнергии. Капитану Лещенко нужно было сверить все необходимые бумаги.

* * *
        Прицелы, дальномеры и весь комплекс управления стрельбой тоже был модернизирован. Целеуказание две колоссальные двухорудийные башни получали от командно-дальномерных постов. Один из них находился справа, севернее батареи в четырехстах пятидесяти метрах, а второй КДП - южнее, в двухстах метрах слева от массива береговой крепости. Там из скального массива вырастали броневые рубки недостроенных линейных крейсеров типа «Измаил». Их броня защищала от удара крупнокалиберных шестнадцатидюймовых снарядов и двухтонных бомб, а внутри имелись современные приборы и оборудование для наведения и управления стрельбой бронебашенной батареи.
        Совсем недавно комплекс управления артиллерийским огнем 35-й батареи пополнился экспериментальной радиолокационной станцией и системой инфракрасного обнаружения. Помимо трудностей с размещением нового оборудования внутри бетонного массива батареи возникли проблемы с электропитанием. Требовались новые, более мощные дизель-генераторы и аккумуляторы. Было необходимо сделать новые линии электропроводки и связи внутри батареи. Словом, проблем хватало, но это были приятные хлопоты.
        Тридцать пятая батарея на Черноморском флоте была образцовой, поэтому именно на ней и внедрялись различные новшества в военном деле. И капитан Лещенко в своей «новой ипостаси» старался всячески поддерживать это мнение у командования.

* * *
        - Разрешите, товарищ командир батареи?.. - В открытую дверь каюты вошел инженер батареи, воентехник второго ранга Николай Лобанов.
        - Входите. Что у вас?
        - Замена лейнеров орудийных стволов выполнена. Замеры показали полное соответствие. Вот список отличившихся матросов и старшин, прошу их поощрить. - Инженер батареи положил на стол комбату рапорт.
        - Хорошо, Коля, давай акт приемки, я подпишу. Кстати, как раз хотел пройтись наверх, полюбоваться башнями. - Алексей подписал акт приемки работ. Потом сложил секретные документы в сейф и запер дверь своей каюты. В помещении рядом за столом что-то писал комиссар батареи Иванов.
        - Что, Виктор Ефимович, дел накопилось?..
        - Да, есть маленько, - поднялся со своего места старший политрук.
        - Фильм сегодня будет?
        - Обязательно! Будем крутить комедию «Веселые ребята» сЛюбовью Орловой и Леонидом Утесовым.
        - Ага, а потом в матросских кубриках только о Любови Орловой и будет разговоров - от отбоя и до утренней побудки! - пошутил Алексей.
        Выбравшись на поверхность через главный вход на батарею, капитан Лещенко вместе с военным инженером поднялся к первой орудийной башне. Стволы орудий смотрели на водную гладь Черного моря. На горизонте отчетливо виднелся силуэт крейсера.
        Алексей полной грудью вдохнул терпкий, настоянный на морской соли с привкусом йода и сухой степи ветер. Волны с шумом накатывали на древний Херсонес, как делали это сотни и тысячи лет назад. Казалось, две приземистые броневые башни тоже срослись с многовековой историей здешних мест.
        - Коля, завтра начнем наваривать скобы к башням для крепления комбинированной разнесенной брони, - сообщил капитан Лещенко, придержав фуражку от порыва ветра.
        - Да, я знаю, - кивнул военный инженер.
        - Обсудим более детально на вечернем совещании комсостава после ужина.

* * *
        Это тоже была идея Алексея, который использовал свою уникальную «память попаданца» - не столько какие-то фундаментальные знания, сколько историческую и техническую эрудицию. Человек, поневоле ставший «капитаном Лещенко», командиром Тридцать пятой бронебашенной батареи, прекрасно знал, что произойдет всего через два месяца, а потому и торопился. Выступал с самыми невероятными идеями, спорил до хрипоты настаивал на немедленных ремонтах и модернизации оборудования и вооружения батареи. До изнеможения муштровал личный состав на учениях и тренировках.
        Хотя в принципе и офицеры, и матросы привыкли к плотному графику службы. Батарея считалась образцово-показательной на Черноморском флоте, а потому постоянные учения и проверки стали нормой жизни. Служить здесь было так же почетно, как и на любом крейсере или эсминце.
        Разнесенное бронирование представляло собой панели из броневой стали и толстой резины в несколько слоев. К тому же между броней самой башни и этим «слоеным пирогом» оставалось свободное пространство. Экранирование должно было быть установлено на боковых сторонах башен и на крыше. Расчеты, а потом и полигонные испытания под Ленинградом показали, что такая защита существенно увеличивает стойкость к обстрелам крупнокалиберными снарядами и к взрывам авиабомб.

* * *
        Вернувшись на батарею, Алексей глянул на массивные наручные часы и направился на камбуз. Подходило время ужина. За питание личного состава на батарее помимо кока отвечал еще и военврач. Но командиру снять пробу с матросской еды - флотская традиция. Алексей прошел на камбуз, там его уже ждал начальник санитарной службы батареи, военврач третьего ранга Казанский.
        - Здравствуйте, Евгений Владимирович, - пожал руку Алексей Лещенко. - Ну, чем порадует нас сегодня кок?
        - Здравствуйте, Алексей Яковлевич. - Военврач со всеми держался уважительно, но в то же время, несколько отстраненно. Но эта отстраненность не была какой-то отрицательной чертой характера. Просто накладывала отпечаток его профессия, пожалуй - самая гуманная на войне. Для военных медиков чины и звания не слишком важны, ведь на операционный стол все ложатся без погон. - Макароны по-флотски, салат из свежих овощей и компот со свежими булочками. Я бы еще рекомендовал днем выдавать личному составу квас - погода выдалась жаркая.
        - Хорошо, я позвоню в отдел снабжения и распоряжусь, чтобы завтра же нам прислали бочку кваса.
        - Пожалуйста, товарищ комбат, на пробу. - Кок, матрос Фирсов, протянул командиру вилку.
        Алексей с удовольствием попробовал макароны с мясной поджаркой и подливой. Простое и сытное блюдо было очень вкусным.
        - Команде - ужинать. Потом у всех - свободное время. Да, кстати, сегодня матросы хорошо потрудились, а потому я прошу выдать каждому по полстакана красного вина. Вы не возражаете, товарищ военврач?
        - Совсем нет, Алексей Яковлевич. Я бы даже сказал, что это только пойдет на пользу молодым и крепким организмам, - улыбнулся начальник санитарной службы батареи.
        Ужинали моряки на свежем воздухе под навесом из маскировочных сетей. За столами то и дело раздавались смех и шутки. Моряки, усталые, но довольные, перебрасывались репликами, обсуждали предстоящий фильм. Рядом ужинали офицеры батареи.
        После еды было объявлено свободное время. Матросы побежали к морю искупаться. А офицеры собрались в кают-компании на совещание. Обсуждали план работ на следующий день. Комбат Лещенко доложил о начале монтажных работ по установке дополнительной брони на башнях. Согласовали график, необходимые инструменты и наряд сил с военными инженерами батареи. Возглавил монтаж дополнительной брони орудийных башен инженер-механик, воентехник второго ранга Степан Никулин.
        Начальник войскового хозяйства техник-интендант второго ранга Бордюк отчитался о количестве «слоеных» защитных блоков. По его словам выходило, что на первую башню на складе имеется полный комплект, а вот для второй башни половина блоков бронирования еще не подвезли.
        - Займитесь этим вопросом, Яков Павлович. Чтобы завтра недостающие блоки разнесенного бронирования были на батарее.
        - Есть, товарищ командир, займусь сразу же после утреннего построения.
        Потом обсудили еще несколько вопросов. Нужно было проведать в госпитале матроса, неделю назад сломавшего руку. За это дело взялись старшина второй башни Иван Славиновский и политрук второй башни Иван Панкратов.

* * *
        Лучи заходящего солнца освещали массивные силуэты башен Тридцать пятой батареи. Огромный «сухопутный крейсер» погружался в сон. Но вахтенные сигнальщики, дежурные офицеры и технические расчеты оставались настороже. В погребах боезапаса дремали во тьме остроголовые могучие снаряды. Заряды с порохом покоились пока на стеллажах. Белый город у синего моря затихал и засыпал под защитой мощных орудий.
        Глава 3
        Подкалиберный, дальнобойный, сверхсекретный
        Капитан Алексей Лещенко вел по подземным коридорам-потернам высокую делегацию. Возглавлял ее Иосиф Виссарионович Сталин, вместе с ним находился заместитель народного комиссара ВМФ вице-адмирал Левченко, Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский, а также флагманский артиллерист, инженер флота и другие офицеры штаба. Также присутствовал и непосредственный начальник Алексея Лещенко - командир первого артдивизиона береговой обороны майор Радовский.
        Рядом со Сталиным шел невысокого роста крепко сбитый человек в штатском. Высокий лоб, внимательный взгляд карих глаз, плотно сжатые губы говорили об упрямстве и незаурядном уме. Попавший в иные времена из Донецка 2014 года Алексей не мог не узнать в этом штатском Сергея Королева - гения советского ракетостроения. Полгода назад, подавая заявку на создание новейших сверхдальнобойных снарядов, Алексей, ставший по невероятной прихоти судьбы командиром севастопольской батареи, и подумать не мог, кто займется выполнением его заказа. Хотя, учитывая саму идею, вполне логично, что ею занялся именно Сергей Королев.
        Делегация прибыла 9 мая. В 1941 году это был обычный, ничем не примечательный день. Только четыре года спустя эта дата будет навсегда вписана в Мировую историю усилиями и тяготами, горем и радостью огромного народа великой страны.
        - Ну что, товарищи, посмотрим на экспериментальные стрэльбы?.. - Иосиф Сталин говорил с мягким, почти незаметным акцентом, растягивая слова и смягчая согласные.
        - Товарищ командир батареи, можете приступать, - приказал Командующий Черноморским флотом Октябрьский.
        - Есть, товарищ вице-адмирал. Прошу всех - на правый командно-дальномерный пост. Осторожно поднимайтесь по скоб-трапу.
        - Сурово здесь у вас, товарищ Лэщенко, - заметил Иосиф Виссарионович, вместе со всеми корабкаясь по вертикальной шахте, ведущей на командно-дальномерный пост.
        - Специфика службы, товарищ Сталин, - коротко ответил Алексей.
        От представителей высокой комиссии в бронированной рубке стало тесно. Присутствие начальства высочайшего уровня тоже спокойствия офицерам боевого управления отнюдь не добавляло. Но все они, в том числе и командир батареи, выглядели уверенно и невозмутимо. Алексей снял телефон внутренней связи.
        - Внимание на батарее - боевая тревога! Первой и второй башне приготовиться к стрельбе, - а для присутствующих флотских чинов и для товарища Сталина комбриг пояснил: - Экспериментальные стрельбы будут проводиться по полигону, который находится в восьмидесяти километрах от нашей батареи. Обычная дальность орудий при стрельбе дальнобойными 305-миллиметровыми снарядами составляет сорок четыре километра. Расчеты показывают, что подкалиберный восьмидюймовый снаряд позволит более чем вдвое увеличить эту дистанцию.
        Сразу же посыпались ответные доклады. А в толще железобетонного массива бронированные двери закрылись, щелкая кремальерными запорами - разделяя отсеки, словно на подводной лодке.
        - Стрельба из башни номер два. Расчету боевого управления - принять данные от командно-дальномерных постов. Выработать параметры стрельбы.
        - Есть выработать параметры стрельбы! - пришел четкий ответ из Центрального поста.
        Массивная башня на верху железобетонного массива пришла в движение. Она медленно развернулась от моря в сторону суши. Стрельба должна была вестись по наземной цели на полигоне.
        - Прицельная информация обработана, наводчикам выданы значения углов вертикальной и горизонтальной наводки.
        - Зарядить орудия башни номер два, - приказал Алексей Лещенко, внутренне холодея от предстоящего события. Если сейчас подтвердятся его расчеты, то в дальнейшем он может требовать и настаивать на своем.
        В полумраке и тесноте бронированной башни с лязгом поднялся зарядник. Досылатель втолкнул в казенник орудия необычного вида снаряд - слишком тонкий и «изящный» для гигантского двенадцатидюймового калибра. Следом в казенник легли два картуза метательных полузарядов.
        - Снаряд пошел!
        - Первый заряд пошел!
        - Второй заряд пошел!
        - Опустить зарядник в исходное положение.
        - Запальная трубка!
        - Есть трубка!
        - Закрыть затвор!
        Массивный поршневой затвор встал на свое место и провернулся.
        - Есть затвор!
        - Наведение - горизонтальный угол… вертикальный угол… - под негромкое гудение механизмов огромное тело орудия изменило свое положение в пространстве.
        - Правое орудие к стрельбе готово!
        - Левое орудие к стрельбе готово!
        В бронированной рубке командно-дальномерного поста комбат Алексей Лещенко спокойно сказал в массивную трубку телефона.
        - Правое орудие - огонь. - И одновременно включил секундомер.

* * *
        Железобетонный массив, да и весь скалистый берег вздрогнул, как от небольшого землетрясения. Массивная крейсерская броня рубки командно-дальномерного поста, находящегося почти в полукилометре от башен, не в силах была полностью заглушить раскаты рукотворного грома. Сноп огня и гигантский клуб дыма ударили из чудовищного ствола мегаорудия. В адском грохоте и клубах дыма сверхдальнобойный снаряд вырвался на свободу, прорезая пространство острым, аэродинамически «зализанным» носом.
        Сам снаряд был весьма необычным. Он имел калибр не двенадцать, а восемь дюймов, то есть являлся подкалиберным.
        Алексей стал развивать эту концепцию совсем не случайно. Калибр орудий Тридцать пятой батареи составлял 305 миллиметров. Но, уменьшив диаметр снарядов до 203 миллиметров при сохранении того же самого заряда пороха, можно было добиться весьма существенного прироста дальности стрельбы. Причем возрастала еще и точность огня - за счет увеличения скорости полета подкалиберного снаряда. При выстреле такой боеприпас опирался на отделяемый поддон, который служил своеобразным поршнем. В средней части находился секторный ведущий диск.
        После вылета подкалиберного снаряда из ствола огромного орудия поддон и секторный ведущий диск отлетели за счет вращения и сопротивления воздуха.
        Дальше обтекаемое стальное тело двигалось по гигантской дуге, ввинчиваясь в тугой, спрессованный скоростью воздух. За счет уменьшенного диаметра снижалось аэродинамическое сопротивление, а уменьшенный вес по отношению к солидной массе пороха позволил резко увеличить начальную скорость почти до сверхзвуковой. По этой же причине головная часть уникального сверхдальнобойного боеприпаса была выполнена из тугоплавкой стали и раскалялась в полете до вишневого свечения. Подрыв заряда мощнейшей взрывчатки происходил донным, а не головным взрывателем. Но и это еще не все.
        В определенной точке траектории включались пороховые реактивные ускорители, которые дополнительно разгоняли снаряд, компенсируя постепенное падение скорости из-за трения его об атмосферу. Это еще больше увеличивало дальность полета уникального снаряда.

* * *
        Идея Алексея была отнюдь не нова. Еще в 1918 году Комиссия особых артиллерийских опытов РСФСР разрабатывала вопросы сверхдальней стрельбы, и это было одним из приоритетных направлений развития вооружений. Председатель комиссии - артиллерист Трофимов предлагал проект сверхдальнобойной пушки еще в 1911 году. Он же разработал теоретические основы стрельбы на дальности до 140 километров.
        Дальнобойный подкалиберный снаряд еще в 1917 году предлагал и другой видный русский артиллерист Евгений Беркалов. Калибр «активного» снаряда был меньше калибра ствола, поэтому выигрыш в скорости сопровождался падением разрушительной мощи. В 1930 году снаряд системы Беркалова к морской пушке преодолел расстояние в девяносто километров. А в 1937 году за счет сочетания рассверленного до 368 миллиметров ствола орудия и 220-миллиметрового снаряда с «поясковым» поддоном удалось получить дальность в 120 километров. При этом снаряд весом 140 килограммов разгонялся зарядом пороха массой 223 килограмма до 1390 метров в секунду. Это был серьезный прорыв, поскольку стрельба велась из ствола длиной всего пятьдесят два калибра.
        Но перед артиллеристами появилась другая проблема - нужны были более точные расчеты при наведении орудий, поскольку с увеличением дистанции падала точность стрельбы.

* * *
        В боевой рубке командно-дальномерного поста медленно текли секунды, отсекаемые бегом тонкой стрелки по циферблату. Доклада с артиллерийского полигона, находящегося в восьмидесяти километрах от батареи, все еще не было.
        За спиной комбата уже стали перешептываться высокие флотские начальники. Послышались скептические реплики офицеров из разряда «а я же говорил!..» Скорее всего это был вице-адмирал Октябрьский, он заметно нервничал.
        Только четверо из присутствующих сохраняли спокойствие: это Алексей Лещенко, Сергей Королев, вице-адмирал Левченко и Иосиф Сталин. Первый был уверен в своих расчетах и правильности концепции. Молодой гений ракетостроения верил в свое детище. Заместитель наркома ВМФ Гордей Иванович Левченко не торопился с выводами. А Сталин, еще не став Верховным Главнокомандующим, сохранял невозмутимость главы государства в решении сложнейшей военно-технической задачи.
        Наконец по радиосвязи пришло сообщение с артиллерийского полигона - падения снаряда и взрыва не зафиксировали. Просили проверить расчеты для стрельбы. Позади командира батареи раздался чей-то разочарованный вздох. Алексея охватило состояние, близкое к панике, ведь он сам проверял расчеты для стрельбы и договаривался с начальником полигона об условиях испытаний и контроле. Не раскрывая, естественно, секретных деталей эксперимента. Так что же пошло не так?..
        Тишину после сокрушительного грохота орудийного выстрела нарушил сигнал телефонной связи. Алексей снял массивную трубку с крепления и клацнул тумблером.
        - Командир батареи капитан Лещенко…
        - Говорит начальник артполигона майор Савичев. Чем вы стреляете, черт возьми?!
        - Поясните подробнее, товарищ майор…
        - Примерно в двадцати километрах за пределами полигона наблюдаю огромный столб дыма от разрыва снаряда и отдаленный грохот.
        - Повторите. - Командир батареи кивнул вахтенному телефонисту. - Переключи на громкую связь.
        - Повторяю, за границами полигона, примерно в двадцати километрах по линии предполагаемой стрельбы обнаружены признаки падения снаряда.
        - Вас понял. Наблюдайте - даю залп. - Алексей переключил коммутатор на вторую башню. - Внимание, прицел и угол возвышения тот же. Левое орудие - огонь!
        За спиной кто-то негромко кашлянул и многозначительно хмыкнул, - наверное, это был Сталин.
        Несколько секунд спустя рукотворный гром вновь расколол воздух. Дымный фонтан, подсвеченный изнутри багровым сполохом дульного пламени, вырвался из левого ствола второй броневой башни. Еще один подкалиберный сверхдальнобойный снаряд унесся к цели, ввинтившись в упругий воздух.
        - Это говорит начальник артиллерийского полигона - есть падение неподалеку от первого. Чем вы там стреляете, похоже, расчетная дальность перекрыта многократно!
        - Есть, сообщение принял. - Алексей щелкнул тумблером коммутатора. - Задробить стрельбу, орудия на «ноль».
        - Есть дробь стрельбе, орудия на «ноль», - подтвердил командир второй башни старший лейтенант Захаров.
        - Что ж, поехали провэрим рэзультаты стрэльбы, - сдержанно сказал Иосиф Сталин.
        Делегация спустилась по скоб-трапу в сводчатый коридор-потерну и вернулась к выходу из бетонного массива береговой батареи. Здесь их уже ждали черные легковые «Эмки». Капитана Лещенко пригласили проехать вместе с товарищем Сталиным. Рядом следовали автомобили охраны.

* * *
        Личный состав полигона встречал делегацию по стойке «смирно». Майор Савичев доложил о том, что снаряды большой дальности перелетели весьма обширную территорию полигона и взорвались на много километров дальше по расчетной траектории. Снова двинулись в путь.
        На зеленом лугу среди полевых трав зияли две внушительные воронки. Вокруг лежали окровавленные туши овец. Безутешный пастух сидел прямо на земле, рядом крутилась черная кудлатая собака. Когда на краю поля остановилась кавалькада черных автомобилей, чабан поднялся, опираясь на суковатую палку. Вид людей в форме не смутил старика.
        - Что же это делается, а, товарищи?! Стадо ведь колхозное, с меня и спросют как с вредителя!..
        - Успокойся, старик, не видишь, кто перед тобой?.. - начал было командир группы спецохраны.
        - Подождитэ. Как вас зовут, уважаэмый?.. - вмешался Сталин.
        - Петровичем кличут, товарищ Сталин, - пожилой пастух взглянул на главу государства неожиданно ясными голубыми глазами. И повторил: - Я Германскую войну прошел, в Осовце был. Потом помогал здесь, в Крыму, Советскую власть укреплять. А теперь вот энти две «дуры» прилетели, и овечек-то моих - в клочья!.. А я за них перед правлением колхоза отвечаю.
        - А сами-то вы как, уцелели?.. - Сталин говорил мягко, с уважением к пожилому человеку.
        - Да, говорю же, в крепости служил - вот и прятаться при обстрелах еще тогда научился. Германцы-то нам тогда эту науку крепко преподали!.. Пошел, значит, овечку ловить, что от стада отбилась вместе с Пиратом. - Пастух кивнул на черную кудлатую собаку. - А тут - как грохнет! Ну, я сразу, лицом в траву, и пса к земле прижимаю. Следом, еще один удар - аж все ходуном заходило…
        - В общем, вам не стоит беспокоиться за убитых овец. Мы их реквизируем на нужды питания личного состава Рабоче-Крестьянского Красного Флота. С колхозом мы все уладим. - Сталин повернулся к одному из секретарей и что-то сказал вполголоса. Секретарь коротко кивнул.
        Алексей приблизился к зияющим в земле воронкам и с интересом осмотрел рукотворные кратеры, от которых все еще тянуло характерным кислым запахом сгоревшей взрывчатки. Сходства с кратерами добавляли небольшие валы из земли в форме неправильного эллипса. Почва здесь, как и на большей части Крымского полуострова, была плотной, каменистой. Так что зарывания снарядов в грунт при стрельбе можно было не опасаться. Донные взрыватели снарядов сработали как и положено, вызвав детонацию нескольких десятков мощной взрывчатки. А вот дальность стрельбы теперь предстояло определить заново!..
        - Впэчатляэт! - коротко заметил Сталин. - Поздравляю, товарищи, с новым видом мощного и дальнобойного вооружения. Думаю, это именно то, что нужно нашей армии и флоту.

* * *
        Дальнейшее совещание проводилось уже по возвращении, на Тридцать пятой батарее. Присутствовали Сталин, вице-адмиралы Левченко и Октябрьский, флотские офицеры. Честно говоря, у Алексея все похолодело внутри - своей уникальной «памятью попаданца» он прекрасно знал, именно здесь, в помещении комсостава, вице-адмирал Октябрьский в последние дни июня 1942 года примет роковое решение о прекращении сопротивления Севастополя после двухсот пятидесяти страшных дней осады. Именно отсюда он пойдет к самолету, который доставит его вместе с оставшимися офицерами Черноморского флота на «Большую землю» - в Новороссийск. Вице-адмирал Октябрьский в конце июля 1942 года в Севастополе позволит себе сделать то, что не позволил себе совершить Сталин в ноябре 1941 года в Москве.
        Седьмого ноября 1941 года Сталин приветствовал войска на параде на Красной площади, которые после торжественного марша отправлялись на боевые позиции под Москвой. И солдаты вместе с рабочим ополчением отстояли столицу нашей Родины в кровопролитных боях на последнем рубеже.
        Год спустя Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский оставил свой флот и город-крепость. Моряки и солдаты до последнего сражались и погибали, но не смогли отстоять Севастополь.
        Теперь же бывший военный пенсионер-артиллерист Алексей Лещенко - тезка и однофамилец из Донецка 2014 года, который погиб от взрыва украинского снаряда на Светлодарской дуге зимой 2015-го и невесть каким образом перенесся в 1942-й, старался приложить все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не допустить гитлеровцев в Севастополь!..
        - Поздравляю, товарищ капитан Лэщенко. Ваши расчеты не просто подтвердились, но и заметно превзошли даже самые смелые прэдположениия. - Сталин оценивающе смотрел на Алексея. В уголках глаз собрались мелкие морщинки, незажженная трубка в руке Иосифа Виссарионовича описала плавную дугу. - Думаю, что теперь мы имеэм оружие колоссальной мощи и дальнобойности. Оно позволит нам контролировать не только просторы Черного моря, но и сухопутные рубежи. В странах Европы и в Америке еще даже и не приблизились к таким показатэлям.
        - Товарищ Сталин, за это нужно благодарить разработчика и прежде всего Сергея Королева. Это он своей настойчивостью и громадной технической эрудицией позволил довести весьма рискованный технический проект до воплощения в металле.
        - Товарищ командир батарэи, каковы планы на будущее?..
        - Считаю, что нужно усиливать противовоздушную оборону береговой батареи. Как раз хотел обратиться к Командующему флотом, товарищу Октябрьскому, с просьбой выделить батарею 85-миллиметровых полуавтоматических зениток и 37-миллиметровые зенитные автоматы из запасов флота. - Алексей заметил гримасу неудовольствия на лице вице-адмирала. Но все же решил «добить». - Товарищи офицеры, вы ведь знаете, что произошло в Дюнкерке год назад. Удары немецкой авиации были сокрушительны…
        - Ну, положим, товарищ капитан, с Германией у нас заключен мир. К тому же мы в курсе последних событий на фронтах войны буржуазных европейских стран!.. - не выдержал вице-адмирал Октябрьский. Конечно, какой-то сухопутный капитанишка, пусть даже и командир мощной батареи-крепости, смеет учить адмиралов Страны Советов.
        - Да, противовоздушную оборону нужно усиливать… Мы вэдь с вами живэм в Стране Совэтов, не так ли, товарищи адмиралы?.. Вот товарищ командир батарэи и прэдлжил дельный совэт, - негромко сказал Сталин. - Кстати, теперь, товарищ Лэщенко, можетэ рассчитывать на поддэржку старших товарищей. Так вэдь, товарищи офицеры?..
        - Так точно, товарищ Сталин. - Вице-адмирал Октябрьский заметно погрустнел.
        А вот заместитель наркома флота Гордей Иванович Левченко внимательно наблюдал за разговором. Он прошел все ступени флотской службы, начиная со школы юнг в 1913 году.
        После он служил матросом на крейсерах «Громобой», «Адмирал Макаров», комендором на учебном судне «Петр Великий». С января 1915 года по июнь 1916-го учился в классе артиллерийских унтер-офицеров, после окончания которого служил на эсминце «Забияка». После окончания училища командного состава флота служил артиллеристом на эсминцах и канонерских лодках. В феврале 1925 года Гордей Левченко назначен старшим артиллеристом, а в мае следующего года - старшим помощником командира линкора «Парижская коммуна». После окончания Курсов усовершенствования комсостава при Академии ВМФ Левченко назначен командиром крейсера «Аврора». С января 1933 года Гордей Иванович - командир и комиссар бригады линейных кораблей Краснознаменного Балтийского флота. Но за допущенную во время учений гибель подводной лодки он был отстранен от должности и назначен командиром отдельного дивизиона миноносцев Черноморского флота с понижением в звании сразу на три ступени. Но эта неудача не сломила кадрового морского офицера.
        Уже в феврале 1938 года Левченко назначен Командующим Краснознаменным Балтийским флотом. А с апреля 1939 года он - заместитель наркома ВМФ в звании флагмана 1 ранга. А 4 июня 1940 года Гордею Левченко было присвоено звание вице-адмирала.
        А вот другой вице-адмирал - Филипп Октябрьский, всю свою службу провел на торпедных катерах. На крупных кораблях он не служил и не командовал. Конечно, чтобы быть катерником, нужны большая смелость и личное мужество. Но вот по части боевого управления соединениями кораблей и штурманского дела вице-адмирал откровенно не блистал. Кроме того, в мирное время военный флот выполнял скорее представительские функции. С начала тридцатых годов на Черном море у Советского Союза уже не было врагов. В принципе в мирное время «демонстрация флага» ивлияние на политику и есть функции флота. Но вот учения сводились больше к артиллерийским стрельбам, а навигационная подготовка была явно недостаточной.
        Все это военный пенсионер Лещенко знал своей уникальной «памятью попаданца». Знал он также, что на флоте были сильны аппаратные интриги - те офицеры, которые сделали карьеру по «партийной линии», постепенно «выдавливали» сфлота настоящих корабельных специалистов. В мирное время военный флот - это маневры и смотры, сияющая медь и начищенные пуговицы. Все это выглядит внушительно, но с повседневным тяжелым трудом, который и есть война, имеет мало общего. Алексей, который разделил свою судьбу с судьбой прифронтового Донецка в 2014 году, знал это как никто другой.
        Алексей понимал, какое у вице-адмирала Октябрьского отношение к артиллеристам береговых батарей. В его глазах ценностью обладали крупные военные корабли: линкор «Парижская Коммуна», крейсеры и эсминцы. А вот береговые батареи являлись своего рода «чернорабочими». На их плечи ложилась реальная боевая работа. «Тяжело в учении - легко в бою»! - этими суворовскими крылатыми словами и руководствовался Алексей Лещенко.
        Иосиф Сталин, равно, как и вице-адмирал Левченко, ценил реальные дела, а не только блеск надраенной меди. Этим и решил воспользоваться Алексей в аппаратной борьбе на флоте. Он прекрасно понимал, что проиграть не может - слишком высоки ставки. Всего два месяца мира отделяли огромную страну от самого страшного испытания, которое выпало в XX веке. Алексей был готов совершить невозможное, чтобы переломить ход роковых событий!

* * *
        - Товарищ Лэвченко, позаботьтэсь о том, чтобы капитан Лэщенко имел поддэржку в своих начинаниях. Такие спэциалисты нам нужны, - мягко попросил Иосиф Виссарионович.
        - Так точно, товарищ Сталин, - кивнул вице-адмирал Левченко.
        На этом заседание высокой проверяющей комиссии завершилось. Под актом экспериментальных стрельб участники комиссии поставили свои подписи. По результатам испытаний было принято решение дополнительно к пятидесяти уже изготовленным подкалиберным сверхдальнобойным снарядам изготовить еще пятьсот для отстрела в Ленинграде на артиллерийском полигоне на Ржевке. Кроме того, на самой 35-й батарее предполагалось иметь боезапас в пятьдесят сверхдальнобойных подкалиберных на каждое орудие в обеих башнях. Такой же боекомплект должен быть и на 30-й бронебашенной батарее, которая располагалась на Северной стороне Севастополя у деревни Любимовка. А со следующей недели должна была прийти еще одна экспериментальная партия кассетных снарядов. Приказом заместителя наркома ВМФ вице-адмирала Левченко Тридцать пятая батарея назначалась лидерной в освоении новейших типов снарядов и разработке методик стрельбы.
        Глава 4
        Батарея готовится к войне
        - Товарищ комбат, прибыли зенитные пушки, - доложил начальник войскового хозяйства батареи Бордюк.
        Алексей как раз работал с документами в своей каюте, когда из арсенала флота вернулся техник-индендант второго ранга.
        - Хорошо, давайте сопроводительные документы, я подпишу.
        - Алексей Яковлевич, только там неувязка вышла…
        - Какая неувязка, доложите четко.
        - Вы заказывали спаренные 37-миллиметровые зенитные автоматы в открытых установках. А мы получили 76-миллиметровые пушки Лендера.
        - Вот елки зеленые!.. Яков Павлович, но ведь было предписание зам. наркома флота вице-адмирала Левченко, завизированное у комфлота вице-адмирала Октябрьского!..
        - Да, и я показал все необходимые документы. Но начальник склада артвооружения как раз-таки сослался на новый приказ вице-адмирала Октябрьского, согласно которому запрещена выдача новых систем артиллерийского оружия, в том числе - и зенитного.
        Что ж, осторожность вице-адмирала Октябрьского стала притчей во языцех на Черноморском флоте. Лично Алексей своих суждений открыто не высказывал - негоже было подрывать авторитет начальства, не по-мужски и не по-офицерски. Но для себя выводы сделал. К сожалению, на флоте да и в армии после репрессий сложилась такая ситуация, что выживали и дослуживались до больших должностей как раз осторожные, а не инициативные командиры. Алексей своей уникальной «памятью попаданца» знал, что понадобятся два года тяжелейших потерь и поражений, два года отступления аж до Волги-матушки, чтобы наконец-то воспитать и закалить ту уникальную плеяду офицеров, с которыми Красная Армия все же станет непобедимой и прошагает маршем полЕвропы.
        А пока что приходилось считаться со многими сдерживающими факторами, одним из которых была определенная косность начальства. Нет, Филипп Сергеевич Октябрьский был человеком смелым, мужественным, без этих качеств не станешь командиром скоростных торпедных катеров. Но вот от флотского начальника в ранге вице-адмирала все-таки требуются иные качества, такие как инициативность, способность отстаивать собственную точку зрения, координировать сложные вопросы взаимодействия. Но, как оказалось, непомерная осторожность просто сжирала все остальные качества вице-адмирала Октябрьского.
        - Да уж, пушки Лендера с их скорострельностью в двадцать выстрелов в минуту нам не сильно-то и помогут… - размышлял вслух Алексей. - Но хоть снарядов дали достаточно.
        - О, об этом и не беспокойтесь! Нагрузили несколько машин под завязку. А еще - дальномеры, прибор управления зенитным огнем, ЗИПы к орудиям. Это я уже принимал как полагается, строго по документам. Скажу больше, мне удалось переговорить с начальником склада артвооружения в более неформальной обстановке, и он обещает, что на следующей неделе планируется поставка счетверенных зенитных «Максимов».
        - Счетверенными зенитными «Максимами» - только кур в огороде у селян пугать, - заметил Алексей. - Нам, уважаемый Яков Павлович, нужны крупнокалиберные пулеметы ДШК.
        - Так, а где ж их взять?! Флагманский артиллерист флота может нам выделить парочку, но не больше. Все упирается в приказ вице-адмирала Октябрьского, он строжайше запретил выдавать новые системы вооружений со складов… - развел руками техник-интендант.
        - А обратитесь-ка по линии Наркомата судостроения. У них же есть запасы демонтированного вооружения с тех боевых кораблей, которые стоят в ремонте. По замене они могут вытребовать любые другие, а мы их отблагодарим, чем сможем…
        - Вот это идея! Надо подумать, надо подумать.
        - Что ж, Яков Павлович, идите - думайте. Да, и еще, нужно хотя бы три ящика ручных гранат и несколько бухт колючей проволоки.
        - Найдем, товарищ командир.
        Алексей тяжело вздохнул. Хорошо еще, что зенитная батарея в составе пяти 85-миллиметровых полуавтоматических орудий уже прибыла на позиции «Тридцатьпятки». Сейчас «стражи небес» под командованием старшего лейтенанта Степанова обживались в кубриках железобетонного массива батареи. Зенитные пушки были установлены в специально отрытых капонирах и спрятаны под маскировочными сетями. Отдельно оборудован и командно-наблюдательный пункт со всеми необходимыми приборами, рацией и полевым телефоном. Старлей, хоть и из армейцев, но показался Алексею толковым офицером. Конечно, ему вместе с «сухопутными» подчиненными было поначалу непросто освоиться в коллективе моряков. Но дело молодое, обживутся. Главное, что бронебашенная береговая батарея получила серьезное прикрытие от налетов вражеской авиации.

* * *
        Алексей поднялся из-за стола, убрал документы в сейф. Поправил кобуру на поясе. Нужно было проинспектировать работы на ложной «35-й батарее», которая располагалась в двух километрах южнее настоящей. Про приказу комбата там сейчас оборудовался промежуточный оборонительный рубеж. Конечно, постройки там были так себе, не чета железобетонному массиву настоящей бронебашенной батареи, но все же кое-какую защиту они могли предоставить обороняющимся силам нашей пехоты.
        В состав «Тридцатьпятки» входила также еще и рота охраны из двух стрелковых и одного разведывательного взвода. Их комроты муштровал нещадно. Все матросы-краснофлотцы с оружием обращались умело, техники не боялись. Не то что обычная пехота из крестьян, для которых верхом навыков было освоить обычную «трехлинейку» Мосина. На вооружении у матросов батальона охраны были в основном самозарядные винтовки Токарева СВТ-40 - надежное и мощное оружие, но - в умелых руках, привычных к технике. Кроме того, имелись еще два ручных и два станковых пулемета.
        Это подразделение как раз и было расквартировано на ложной «Тридцать пятой батарее», используя ее постройки. Там же находились и вспомогательные службы. По боевому расписанию рота охраны должна была занять стационарные железобетонные огневые точки и оборонять 35-ю батарею со стороны суши. Но в предвоенные годы считалось, что основная угроза придет с моря - от флотов Германии, Италии, Англии или Турции, как в Первую мировую войну.
        А вот Алексею теперь пришлось наверстывать, как говорится, семимильными шагами. Под руководством командира и военных инженеров батареи строились блиндажи и дополнительные дерево-земляные огневые точки, стрелковые ячейки и окопы, ходы сообщения. Вся полевая фортификация обязательно прикрывалась маскировочными сетями. Штатных средств маскировки не хватало, да и не всегда их выделяли на батарею. Но выручала находчивость - масксети делали из обычных рыбачьих. В ячейки дополнительно вплетались тряпки, сухая трава - получалось очень даже неплохо. Алексей хотел еще после установки дополнительного разнесенного бронирования на орудийные башни прикрыть их маскировочными сетями, чтобы бронебашенную батарею невозможно было различить ни с моря, ни со стороны суши, а самое главное - с воздуха. Он сам часто наведывался к знакомым рыбакам в Балаклаву. Вместе со свежей рыбой на камбуз они частенько передавали и сети.
        А уже на самой батарее местные умельцы сети переплетали, «украшали» пучками сухой травы, такими же сухими ветками, широкими заплатами из мешковины и старого брезента. В итоге получались просто восхитительные лохмотья, выгоревшие на солнце. По цвету они идеально подходили к камням и низкому колючему кустарнику. Такая маскировка надежно скрывала огромные броневые башни и длинные стволы четырех могучих орудий. Маскировка безнадежно «ломала» геометрически правильные прямые силуэты и буквально «растворяла» батарею на фоне окружающего ландшафта.
        Когда открытый командирский «Форд» сбрезентовым тентом приехал на позиции ложной батареи, там вовсю шли земляные работы. Саперные лопаты, ломы и кирки с трудом вгрызались в иссушенную каменистую почву. Бойцы копали окопы в полный рост, подготавливали стрелковые ячейки. Краснофлотцы работали явно без энтузиазма, сложно объяснить подчиненным, какого это лешего взбрело в голову командиру артиллерийской батареи особой мощности заниматься вдруг шанцевыми работами?!
        Тем не менее флотское упрямство не позволяло им «сачковать» ивыполнять работу неаккуратно. Командир роты доложил Алексею о том, что работы по обустройству позиций проводятся по графику.
        - Ясно, лейтенант. Отведите людей под навес в тень и напоите холодной водой и квасом.
        - Есть. Скажите, товарищ комбат, а зачем мы все это делаем?.. Служили себе ровно. А вот после того взрыва злополучного как подменили вас… Порядки новые, учения чуть ли не каждый день.
        - Может быть, меня и подменили, товарищ командир роты, - усмехнулся Алексей. - Вы замечали, чтобы я и раньше относился к офицерам или к рядовым попустительски?..
        - Никак нет.
        - Ну так вот, мы с вами - в армии. Вам прекрасно известна напряженная политическая обстановка в мире, на политинформациях нам комиссары постоянно доводят свежие новости. Поэтому считаю своим долгом всячески повышать боеготовность вверенного мне личного состава батареи и других подразделений, - отчеканил Алексей. - К тому же на данный момент мы выполняем приказ наркома ВМФ Кузнецова от 16 декабря 1940 года, согласно которому он обязал подготовить сухопутную оборону баз Черноморского флота. Вам все ясно?
        - Так точно, виноват, товарищ командир батареи.
        - Завтра у вас - полигон и усиленная огневая подготовка. С окапыванием личного состава. Малые саперные лопатки все получили?
        - Так точно, но…
        - Что «но», лейтенант? - холодно осведомился командир батареи.
        - Матросы не хотят окапываться… И менять флотскую форму на гимнастерки.
        - Если хотите выжить, то придется выполнить и то и другое. Понимаю, флотские традиции - фланка, тельняшка, бескозырка… Но мы воюем на суше, а потому можете носить тельняшку под гимнастеркой защитного цвета. А форменные фланелевые рубашки темно-синего цвета слишком заметны, и врагу будет легче по вам целиться. И окапываться тоже нужно уметь! Между прочим, лейтенант, оборона гораздо сложнее наступления. В общем, так, на завтра назначаю занятие по теме «Стрелковая рота в обороне. Использование маскировки и средств полевой фортификации». Свободны, лейтенант!
        - Есть!

* * *
        Последнее время Алексей проводил за рекогносцировкой местности. Он выезжал и в Евпаторию, и в Керчь, и в Симферополь. Наносил на карту ориентиры, рассчитывал азимутальные углы стрельбы, составлял таблицы дальностей. Все данные опытный артиллерист наносил на специальную карту, которая до поры хранилась у него в сейфе. Алексей знал, что очень скоро эта карта станет очень востребованной…
        Не забывал командир батареи о тренировках своих канониров, наводчиков, дальнометристов, офицеров боевого управления. С секундомером в руке Алексей присутствовал на учениях орудийных расчетов броневых башен. С помощью инертных зарядов отрабатывали все возможные варианты действий - и при стрельбе по морским и по наземным целям. Гудящие электроприводами зарядные устройства подавали к затворам орудий массивные снаряды и картузы метательных зарядов к ним. Расчеты орудий четко, до автоматизма, выполняли все необходимые операции по заряжанию пушек. Алексей щелкал секундомером, а потом начинался «разбор полетов». И все - по новой. Бронебашенная 35-я батарея и так была одной из лучших на Черноморском флоте, не раз брала призы комфлота за боевую выучку. Но Алексей постоянно тренировал своих людей, добиваясь перевыполнения всех мыслимых нормативов стрельб.
        - Так, хорошо, молодцы! Справились на «отлично». А теперь даю вводную: отключилось электропитание приводов подачи снарядов и наведения орудий. Командир башни выведен из строя. Пеленг на цель - двести семьдесят градусов, дальность - сорок кабельтовых. Залпом из двух орудий первой башни - огонь! - В ладони Алексея снова щелкнул секундомер.
        Часто командир батареи сам становился к орудию, и не только старшим расчета, но и наводчиком, а то и замковым. Или же помогал матросам-канонирам подавать тяжелые снаряды и заряды вручную. Ворочать стальные болванки под полтонны весом было делом не из легких. Но Алексей уяснил одну простую истину - увлечь подчиненных можно было только собственным примером. Артиллеристы видели это и не роптали, когда командир батареи «гонял» их не до седьмого, а до сотого пота. Они знали - в бою такой командир не подведет.

* * *
        Командиры первой и второй орудийных башен лейтенант Александр Конякин и старший лейтенант Арсений Захаров и сами постоянно занимались с личным составом, добиваясь четкости действий комендоров, наводчиков, зарядной команды, замковых. Молодые офицеры почти все свое свободное время проводили здесь - как они выражались, «на железе». Такие же молодые политруки выпускали боевые листки, причем между первой и второй орудийными башнями батареи постоянно шло негласное соревнование - кто выпустит более едкий и сатирический боевой листок. И воообще - в коллективе бронебашенной батареи постоянно чувствовался добрый дух соперничества. Молодые здесь были практически все, а не любить огромные орудия, ту мощь, которая была им подвластна, было просто невозможно.
        В предвоенные годы 35-я батарея постоянно проводила интенсивную боевую учебу большим количеством практических стрельб. В 1939 -1940 годах только на зачетных стрельбах батарея выпустила двести двадцать снарядов. Но «попаданец-командир» Алексей в 1941 году умудрился перекрыть и этот показатель. А потом еще и добился масштабного ремонта с заменой изношенных сплошных стволов на новые - с внутренними быстросъемными лейнерами.

* * *
        - Товарищ комбат, вас вызывают к коменданту береговой обороны Главной базы флота генерал-майору Моргунову, - сообщил дежурный по батарее.
        - Сейчас еду. Распорядитесь насчет моей машины.
        В кабинете, кроме генерал-майора береговой службы Петра Моргунова, которому подчинялись в том числе и все береговые батареи, находился и непосредственный начальник Алексея Лещенко - майор Радовский. Он был командиром 1-го артдивизиона береговой обороны.
        Комендант береговой обороны встретил своего подчиненного неласково.
        - Вы что себе позволяете, капитан?! Что за самоуправство?!
        - Товарищ генерал-майор береговой службы, я лишь выполняю приказ наркома ВМФ Кузнецова от 16 декабря 1940 года о подготовке сухопутной обороны баз Черноморского флота. В том числе - и Главной базы - Севастополя, - отчеканил Алексей и подал коменданту бумагу. - Вот рапорт, в котором все изложено.
        - Через голову вице-адмирала Октябрьского?.. - удивленно поглядел на подчиненного генерал-майор Моргунов.
        - Никак нет, товарищ комендант Главной базы. Во время совещания с участием товарища Сталина, зам. наркома ВМФ и комфлота было определено, что моя Тридцать пятая батарея назначается лидерной по освоению новейшего вооружения. Поэтому настоятельно прошу, чтобы ее довооружили хотя бы четырьмя спаренными 37-миллиметровыми автоматами в открытых корабельных установках.
        - На чье имя рапорт?..
        - На имя народного комиссара промышленности. И возможно - в НКВД.
        - Вот как - ни больше ни меньше?.. - На лице генерал-майора читалось желание «вывернуть мехом внутрь» строптивого подчиненного, который и так уже доставил немало «геморроя» - говоря далеким от сантиментов флотским языком.
        - Петр Алексеевич, батарея капитана Лещенко - лучшая по результатам боевой подготовки, - заступился командир 1-го артдивизиона береговой обороны майор Радовский.
        - И вот еще официальное письмо на имя инженера Опытного конструкторского бюро №1 Серго Лаврентьевича Берия, - продолжил Алексей.
        - Вот как… Не знал… - генерал-майор вопросительно посмотрел на командира батареи поверх листка рапорта.
        - Ну как же, Серго Лаврентьевич, сын зампреда Совета народных комиссаров СССР, приезжал к нам еще в феврале и в марте этого года. Для наладки радиолокационной… и другой аппаратуры. Кстати, неплохой парень, компанейский и не «выделялся» своим положением, - доверительно сообщил Алексей.
        - Ну раз так, то - хорошо. Давай рапорт, капитан, передам его дальше по инстанциям. Но смотри, у нас с четырнадцатого по восемнадцатое июня - большие учения, будет задействован весь Черноморский флот, за ходом учений будет наблюдать вице-адмирал Октябрьский. Готовятся, кстати, и артиллерийские стрельбы береговых батарей. Так что, капитан Лещенко, и ты тоже готовься, - сказал комендант Севастопольской военно-морской базы.
        - Переживать нужно не за четырнадцатое - восемнадцатое, а за двадцать второе июня… - Алексей задумчиво обронил непонятную для генерал-майора Петра Моргунова фразу.
        - Это ты о чем, капитан?
        - Считаю, товарищ генерал-майор береговой службы, что готовым к отражению удара врага нужно быть готовым всегда.
        - Что ж, похвально, капитан. Свободны.
        - Есть!

* * *
        Нежданно-негаданно ставший командиром батареи Алексей действительно познакомился с сыном Лаврентия Берии, когда тот приезжал во главе бригады инженеров для наладки электронного оборудования 35-й батареи. Серго Лаврентьевич был обычным парнем, без всякого лоска и вызова. Работал наравне со всеми, увлеченно.
        Алексей быстро сдружился с молодым инженером, ненавязчиво дал несколько рекомендаций по решению тех или иных проблем в настройке радиоэлектроники. Серго Берия оценил знания и научную эрудицию командира батареи капитана Лещенко. Их сдружили общие интересы, знания и профессионализм.
        На батарее молодые инженеры и ученые выполняли наладку первой отечественной радиолокационной станции управления артиллерийской стрельбой и одновременно обучали офицеров работать на новой сложной технике. Ведомство, к которому долгое время относился Лаврентий Павлович Берия, как раз курировало все научно-технические вопросы особой секретности: ракетостроение, создание реактивной авиации, отечественной электроники и радиотехники, а также советский атомный проект.
        В помещении Центрального поста управления артиллерийской стрельбой в железобетонном массиве второй башни находилась отдельная комната. На массивной бронированной двери, запирающейся на кремальерный замок, установлена табличка: «Аппаратная. Посторонним вход воспрещен». Доступ сюда имели только командир батареи, его заместитель и еще трое офицеров боевого управления. Внутри тесной каморки на амортизационной платформе были установлены стойки и шкафы с аппаратурой и большими электронными лампами. А все вместе это являлось первой в СССР электронно-вычислительной машиной.
        У истоков советской электроники, в 1941 году стоял гений, кандидат физико-математических наук, кандидат технических наук и профессор в области аэродинамики, видный математик Мстислав Всеволодович Келдыш. Именно как математик он и занимался развитием отечественной электроники и вычислительной техники. А еще - он работал в Центральном аэрогидродинамическом институте, знаменитом ЦАГИ, кузнице ракетостроения СССР.
        Неизвестно, какими путями, но разработки англичан, которые годом раньше - в 1940-м - ввели в эксплуатацию первую ЭВМ для взлома кодов немецких военных моряков, попали в Советский Союз. Итогом работы стал первый в СССР и вообще в мире электронный баллистический вычислитель. В принципе это не был компьютер в его «классическом» понимании. Скорее - это был счетно-решающий блок. Но даже такой громоздкий, ламповый, электронный вычислитель, компьютер позволил артиллеристам существенно увеличить точность обработки прицельных данных и ускорить выдачу параметров стрельбы мощной бронебашенной батареи.
        Особенно важны были точные параметры стрельбы на дальние и сверхдальние дистанции. Аппаратура была новейшей и сверхсекретной, поэтому и меры безопасности на 35-й батарее введены достаточно строгие.
        Кроме электронного, на радиолампах счетно-решающего блока, на батарее и был установлен и более традиционный - электромеханический прибор управления артиллерийской стрельбой.

* * *
        37-миллиметровые спаренные зенитки в корабельном исполнении все же пришли через неделю. А вместе с ними - и краснофлотцы-зенитчики во главе с молодым лейтенантом. Они были из команды одного из ремонтировавшихся в Севастополе боевых кораблей. Алексей приказал поставить их на довольствие и включить в штатное расписание батареи. Матросы своими силами установили скорострельные зенитки как раз к началу больших флотских маневров.
        С 14 по 18 июня 1941 года прошли учения корабельной группировки, авиации Черноморского флота и береговых батарей по отражению вражеских морских десантов. И как всегда на «отлично». Бронебашенная 35-я батарея тоже отстрелялась на оценку «отлично», все же не зря комбат муштровал своих подчиненных на тренировках. Но отнюдь не достижение высоких показателей на учениях волновали сейчас «попаданца» Алексея Лещенко, ставшего по невероятной прихоти судьбы и обстоятельств командиром батареи. Впереди была самая страшная дата, и к ней Алексей, прошедший ад войны на Донбассе в 2014 году, должен быть готов. Просто - обязан!
        Глава 5
        Последние дни мира
        Как начинается война?
        Военный пенсионер, подполковник в отставке Лещенко, который пережил ад 2014 года в Донецке, знал, как это происходит. Еще вчера была смутная надежда на мир, на то, что все решится как бы само собой… А уже сегодня - гремят выстрелы и раздаются взрывы по злой воле того, кто напал на родную землю. И не важно, какие это фашисты - гитлеровцы или бандеровцы. Потому что та война, которая началась на глазах донецкого студента-физика, всего лишь продолжение другой войны - самой масштабной в современной истории. Вероятно, именно поэтому так легко сознание советского офицера - ветерана Афганистана, воевавшего за республику на Светлодарской дуге, перенеслось в 1941 год. Хотя это тема скорее для будущих специалистов по квантовой механике или теории относительности Альберта Эйнштейна. Или же для всякого рода оккультистов и прочих прорицателей.
        Сейчас Алексей с абсолютной ясностью осознавал одно - нужно не допустить катастрофы Севастополя, города, который он знал и любил. Он сделает все, чтобы переломить ход истории, направить могучий поток энтропии в совершенно иное русло. Под силу ли это человеческому разуму? Алексей не собирался ставить масштабный эксперимент - он намеревался воевать за свое Отечество.

* * *
        Корабли Черноморского флота вернулись с больших маневров 20 июня 1941 года. Как всегда, на Графской пристани играл сияющий медью оркестр, капитанам крейсеров и линкора «Парижская Коммуна» поднесли традиционных жареных поросят. По кораблям объявили приказ принимать на борт боекомплект и пополнять припасы. Потом офицеры в белых парадных кителях и при кортиках сошли на берег, команды получили долгожданные увольнительные.
        Отправился в Севастополь и командир 35-й батареи, отпустив на сутки личный состав в увольнительные. «Пусть насладятся последними мирными днями», - с фатализмом подумал Алексей. Он переоделся в парадную форму и тоже решил отправиться в Севастополь, любимый белокаменный город, где с Графской пристани открывается вид на бухту со стоящими на якорях боевыми кораблями.

* * *
        На площади Нахимова в центре города на пьедестале возвышалась статуя Ленина с четырьмя фигурами вокруг постамента - матроса, крестьянина, рабочего и солдата. Алексею, современнику из Донецка 2014 года, было как-то не по себе от этой скульптурной композиции. Но дело в том, что памятник адмиралу Нахимову был демонтирован в 1928 году как слуге царя. А в 1932 году на его месте был установлен памятник Ленину.
        Алексей лишь помнил, что старый дореволюционный памятник легендарному русскому адмиралу был повернут спиной к городу и лицом к морю. Нахимов как бы прикрывал собой Севастополь от неприятелей.
        Но вот белокаменная колоннада Графской пристани с величественными мраморными львами была на привычном месте. Слева, если стоять лицом к бухте, в «ракушке» летнего театра играл оркестр. Алексей неторопливо прошелся по площади, спустился по широким ступеням к воде. Черноморские волны ласково плескались у ног. От пристани отчалил паровой катер, перевозящий пассажиров на Северную сторону. Дальше на бочках стояли красавцы-крейсера и эсминцы. Громада линкора «Парижская Коммуна» схарактерным изгибом передней дымовой трубы подавляла своими величественными размерами, в плоских башнях зачехлененные дремали двенадцатидюймовые орудия, такие же как и на Тридцать пятой бронебашенной батарее.
        Алексей постоял немного, а потом поднялся по лестнице и вышел на площадь. Он раздумывал, куда бы пойти, когда ветер сорвал с головы молодого офицера фуражку. Чертыхнувшись, Алексей погнался за «строптивым» головным убором. Фуражка упала рядом с компанией девушек в военной форме. Одна из них подняла ее и передала в руки подбежавшему Алексею.
        - Аккуратнее надо быть, товарищ капитан, - с улыбкой заметила девушка, поглядев на петлицы офицера. В ее светло-карих, янтарных, слегка миндалевидных глазах мелькали озорные искорки. Волосы цвета воронова крыла были заплетены в тугую косу и уложены на затылке. Смуглая кожа, чуть скуластое лицо, прямой, чуть вздернутый нос и полные губы помимо воли притягивали взгляд. А вот в петлицах светились рубином лейтенантские «кубари».
        Подруги тихонько засмеялись. По виду - совсем еще девчонки, но с сержантскими треугольниками в петлицах. Шитая на заказ военная форма ладно обтягивала тонкие точеные фигурки, из-под синих форменных беретов выбивались непокорные локоны.
        Алексей ответил несколько растерянной улыбкой.
        - Что ж, спасибо, что сохранили мне уставной вид, - пошутил он. - Теперь разрешите угостить всех вас мороженым.
        - Что ж, я не против, - улыбнулась девушка.
        - Карина, спасибо, что обеспечила нас угощением! - рассмеялась одна из подруг.
        - Что ж, теперь я знаю ваше имя, поэтому позвольте представиться - Алексей Лещенко, артиллерист. - Надев фуражку, офицер шутливо козырнул. - Смотрю, у вас троих эмблемы войск связи?..
        - Да, мы служим в зенитном дивизионе, во взводе связи.
        - По-моему, легкое летнее платьице вам пошло бы гораздо более, чем строгая военная форма, но и в ней вы выглядите восхитительно. А как зовут подружек?
        - Ира, - представилась девушка с веснушками и короткой огненно-рыжей прической.
        - Елена, - подала тонкую руку высокая стройная блондинка.
        Алексей наслаждался мороженым, атмосферой веселья, приятным обществом девушек. В какой-то момент подруги упорхнули искать кавалеров, и молодой офицер остался с Кариной наедине.
        Они вместе гуляли по улицам, паркам и скверам Севастополя, Алексей рассказывал девушке разные истории о судьбе этого уникального города, в который и сам был влюблен. Карина же о себе рассказывала мало, больше слушала, а молодой офицер увлекся, вспоминал какие-то интересные факты - ему помогала эрудиция историка из его второго образования в «прошлом-будущем», Донецке начала XXI века.
        Алексей узнал только, что она местная, из Севастополя. Решила пойти служить, потому что считала - нужно уметь защитить свой любимый город.
        - Странно, Карина, но это ты должна мне рассказывать о своем родном Севастополе…
        - Нет-нет, Алеша, ты так увлеченно говоришь, приятно узнать, что человек, не будучи коренным севастопольцем, столько знает об истории моего прекрасного города. Это действительно большая редкость. А откуда ты родом?
        - Я родился в Мариуполе, потом учился в Доне… в Сталино.
        - О, Мариуполь ведь тоже морской город!
        - Вы не против, если мы пойдем, перекусим в кафе или в ресторан? А то я, признаться, голоден.
        - Хорошо, - пожала плечами девушка.
        Алексей взял ее под руку, Карина не противилась. Только как-то совсем уж по-взрослому поглядела на него. Алексей понял этот предупреждающий, осторожный взгляд и старался вести себя с девушкой сдержанно. Все-таки эта эпоха очень сильно отличалась от той, современной, в которой довелось родиться и жить уроженцу Донецка конца XX - начала XXI века. И с девушками тоже обращение должно было быть соответствующее. Тут, в 1941 году, за пару дней до начала Великой Отечественной войны, они были… требовательнее к мужчинам, что ли… Не терпели фальши, того, чем пропитано было современное Алексею общество. И то, против чего в том числе восстал Донбасс весной 2014 года. Так что молодому человеку одновременно было и проще, и тяжелее общаться с Кариной.
        В ресторане Алексей настоял на том, что платит он, Карине было приятно такое внимание, и все же девушка поначалу настороженно отнеслась к ухаживаниям капитана-артиллериста. Карина оказалась гордой и независимой девушкой, но все же, видя его искренность, она «оттаяла».
        Выйдя из ресторана, они отправились на танцплощадку возле «ракушки» летнего театра. Хмельной летний севастопольский вечер закружил их в вальсе. Глаза девушки загадочно сияли, Алексей ощущал ее дыхание, пьянящий аромат и был на седьмом небе от счастья.
        - Карина, я хотел, чтобы этот вечер и этот танец длились целую вечность, - сказал Алексей и сорвал с чувственных губ девушки первый поцелуй.
        Она сначала напряглась, как струна, но офицер чуть отстранился и провел ладонью по иссиня-черным роскошным волосам девушки. Синий форменный берет упал к их ногам.
        - Знаешь, Карина, у меня такое чувство, будто бы я знаю тебя уже много лет. Мне очень легко с тобой… И поверь, я не сделаю тебе ничего дурного…
        - Я верю. - Карина внимательно поглядела на молодого офицера своими чарующими янтарно-карими глазами. На этот раз поцелуй был крепче и дольше.
        Ни с чем не сравнимый вкус губ девушки вскружил Алексею голову, упругое молодое тело под его ладонями было исполнено удивительной грации и силы, словно это была молодая пантера.
        - Уже поздно. - Карина отстранилась, тяжело дыша. - Я обещала подругам встретиться на Графской пристани.
        - Хорошо, я провожу тебя. - Алексей поднял синий форменный берет и передал девушке.
        - Не надо, а то они невесть что подумают.
        - Я хотел бы с тобой встретиться, Карина.
        - Когда мы увидимся? - девушка поправила растрепавшиеся волосы и надела берет.
        «В шесть часов вечера после войны», - чуть было не ляпнул Алексей, но сдержался. Был такой художественный фильм, снятый в 1944 году режиссером Иваном Пырьевым. Точнее, этому фильму еще только через долгих три года предстояло выйти на киноэкраны и покорить сердца зрителей. Кстати, там как раз были показаны судьбы артиллериста и зенитчицы. Да и сама Победа была предсказана верно - в мае.
        - Если хочешь, давай увидимся завтра.
        - Хорошо, у меня завтра нет дел, к тому же - выходной. Давай встретимся здесь, на Графской пристани. - Карина по старинке назвала переименованную Совфлотовскую пристань.
        - Хорошо. - Алексей задержал в своих руках тонкую ладонь девушки. - До свидания, Карина.

* * *
        Вернувшись на батарею, Алексей крепко задумался. Встреча с девушкой уже сейчас могла перевернуть всю его жизнь. Конечно, у Алексея были подружки еще в той жизни, до нежданно-негаданного «попаданчества» - студентом в Донецке «образца 2014 года». Учась на физическом факультете и получая второе высшее образование историка, он жил в унивеситетском общежитии. И конечно же, крутил романы. Но никогда Алексей и подумать не мог, что одна только встреча способна так круто повлиять на судьбу. Да еще и что за встреча - всего за пару дней до начала Велкой Отечественной войны!
        Но сейчас об этом знал только он, а уже послезавтра из сообщения Левитана об этом узнают миллионы людей - и не только в огромном Советском Союзе, но и по всему миру.
        И все же он не мог, да и, если признаться, не хотел не думать об удивительной девушке, которую встретил на главной площади Севастополя. Ее янтарно-карие, чуть миндалевидные глаза, улыбка, выбившийся из-под строгого форменного берета локон цвета воронова крыла постоянно вставали перед мысленным взором Алексея.
        Мог ли он рассчитывать на взаимность со стороны Карины? Алексей в очередной раз подошел к зеркалу в своей командирской каюте, провел ладонью по гладко выбритым щекам. Вгляделся в собственное - изрядно помолодевшее отражение. Из зеркальной плоскости на него смотрели все те же внимательные глаза с прищуром - привычные вглядываться в даль. Тонкий нос с горбинкой на широком лице, упрямо сжатые губы, ямочка на чуть удлиненном подбородке. Темные, коротко стриженные волосы еще не тронула седина. Но она обязательно появится - и совсем скоро…
        Алексей решил - раз уж так сложилось, что он встретил здесь эту удивительную девушку, то будь что будет. От Карины он не отступится, даже если между ним и девушкой встанет сам генерал-полковник фон Манштейн!

* * *
        Субботний день 21 июня 1941 года выдался солнечным и теплым. В выходные на батарее оставались только вахтенные во главе с дежурным офицером. Командный состав в большинстве своем остался ночевать в Севастополе, а матросам разрешили увольнение в город. Алексей распорядился, чтобы увольнительные предписания выдали всем. Он знал, что долгие годы войны те из них, кто уцелеет, будут помнить именно эти - последние дни мирной жизни. Сам же командир батареи отправился на Графскую пристань.
        По пути он купил у торговки большой букет роз. Цветы были шикарными, но и стоили недешево. К тому же торговка, прикинув опытным взглядом парадный мундир и кортик офицера, чуть задрала цену - совсем «по-божески». И не ошиблась.
        Карина выпорхнула из-за белокаменной колоннады, словно античная богиня победы Ника - в белом платье, с вьющимися черными локонами. Лучики солнца зажигали в ее янтарно-карих глазах искры.
        Алексей в белом парадном мундире при золоченом кортике шагнул навстречу и нежно обнял девушку. Его «орлиная внешность» резко контрастировала с мягкими, женственными чертами ее лица.
        - Здравствуй, Карина. - Он передал девушке букет и, не удержавшись, обнял и поцеловал.
        - Здравствуй, спасибо за цветы, они такие красивые! - но тут же девушка добавила строже: - Только не надо меня целовать и обнимать так откровенно, здесь же люди ходят.
        - Извини. - Алексей мысленно обругал себя последними словами.
        Все же здесь, в этом мире и в этом времени, нравы были совершенно не те, к каким привык «попаданец» из Донецка «образца 2014 года». Нет - вопреки расхожему мнению, в СССР секс был, как и в любом другом нормальном обществе. Но все же отношения между мужчиной и женщиной регламентировались гораздо более жестко. Кстати, и в США, и Европе сороковых годов нравы также отличались почти пуританской сдержанностью. Ведь до «великой сексуальной революции» шестидесятых годов оставалось еще без малого два десятилетия. А в Советском Союзе, как это ни странно, общественные нравы были более демократичны, чем в западных странах. Женщины в СССР сороковых годов были более эмансипированы и независимы от мужчин. Конечно, это касалось жительниц больших городов, в селах и в маленьких «уездных городках» все еще царил патриархальный уклад жизни.
        Но Севастополь маленьким городом отнюдь не был, к тому же южный темперамент, как в случае с Кариной, накладывал весьма существенный отпечаток на характер девушки.
        - Куда пойдем?.. - спросил кавалер в парадном мундире.
        - Давай посмотрим панораму «Оборона Севастополя», - попросила девушка.
        - Хорошо, пошли. Мороженого хочешь?
        - Да, а то жарко сегодня.
        Неспешно прогуливаясь, офицер в парадном мундире и при кортике и смуглолицая, с черными вющимися волосами девушка в белом платье поднялись по Большой морской улице к Историческому бульвару. Само круглое здание панорамы было расположено на одном из исторических мест - на Четвертом бастионе, том самом, где воевал и сам автор «Севастопольских рассказов», молодой, 28-летний артиллерии поручик Лев Толстой.
        Поднявшись в смотровой зал, Алексей и Карина замерли, разглядывая огромное живописное полотно Франца Рубо. Сюжетом картины стал самый яркий эпизод эпопеи обороны Севастополя - бой на Малаховом кургане, который состоялся шестого июня 1855 года. В этот день 75-тысячная русская армия успешно отразила натиск 173-тысячного англо-французского войска.
        - Как же это страшно и завораживающе, - тихо сказала Карина. - Я часто прихожу сюда, смотрю на эту панораму и задаю себе вопрос: амогла бы я сама вот так же самоотверженно защищать свой любимый город?..
        - Карина, я уверен, что смогла бы, и как раз это меня пугает больше всего, - ответил Алексей.
        Он уже воевал добровольцем за свою столицу непокорного и непокоренного Донбасса. Осваивал трофейные гаубицы бандеровских карателей там, в Донецке «образца 2014 года», «попаданец» знал, насколько это страшно - видеть смерть своих товарищей и постоянно рисковать своей жизнью. А уж переживать за родных, обычных гражданских людей - этого и врагу не пожелаешь!.. Война уродлива и страшна, но воевать приходится, чтобы защитить свою родную землю, свой дом, свою семью, будущее. Просто саму возможность думать об этом будущем, строить планы, мечтать… На войне, как правило, живут одним днем, надолго не загадывают, ведь слишком много существует неожиданных факторов - от банального «дан приказ ему на запад, ей - в другую сторону» до случайной пули или осколка близко разорвавшегося вражеского снаряда. Что, собственно, и произошло с Алексеем тогда - на автобусной остановке в январе 2015 года.
        В зрительном зале панорамы «Оборона Севастополя» было довольно много посетителей, но Алексей с Кариной остались будто бы одни, они не слышали и не видели никого, кроме друг друга. Молодой офицер - «попаданец» из другого мира вдруг со щемящей ясностью осознал, что у него нет никого ближе и роднее этой удивительной девушки на всем белом свете. И теперь он постоянно будет тревожиться и переживать за нее. Алексей обнял Карину, теперь уже более решительно. Она попыталась было отстраниться, но посмотрела в его глаза и вдруг с нежностью провела ладонью по щеке Алексея.
        - Тебя что-то тревожит?..
        - Нет, все нормально, - помедлив, ответил офицер.

* * *
        Своей уникальной «памятью попаданца» он знал, что уготовано огромной стране, его Родине, и всему миру в ближайшие пять лет. В воздухе и так «пахло порохом», в 1940 -1941 годах только и разговоров было, что о новой войне. Но никто из жителей огромного СССР и предположить даже не мог, какие суровые испытания обрушатся в одночасье на страну, привольно раскинувшуюся на одной шестой части суши.
        Но говорить ли об этом Карине?.. Девушка того и гляди примет его за сумасшедшего.
        Да и кто поверит, ведь собирались воевать «малой кровью и на чужой территории». Об этом были предвоенные книги и фильмы - как Красная Армия, вооруженная лучшим в мире марксистско-ленинским учением, наносит сокрушительный удар по «империалистическим агрессорам». Об этом говорилось и в «батальонном фильме на хроникальном материале» (так в титрах) «Если завтра война…». Этот фильм, кстати, был рекомендован к просмотру всем командирам и солдатам Красной Армии как пример тактических действий.
        А что касается Черноморского флота, то как раз до маневров, которые прошли с 14 по 18 июня 1941 года, на 35-й батарее крутили кинофильм режиссера Владимира Брауна «Моряки». Кинокартина была снята в 1939 году. Фактически это был «морской вариант» фильма «Если завтра война…» Неизвестный враг вторгается в советские территориальные воды, потоплен мирный пассажирский пароход «Енисей». Последняя открытая радиограмма с борта гибнущего судна: «Без предупреждения взорван вражеской подводной лодкой. Прощайте, товарищи! Привет Родине! Капитан Зернов». Сначала эскадру неприятеля «империалистической державы» атакуют скоростные торпедные катера, потом подводные лодки. Но решает все генеральное сражение линкоров и крейсеров в сопровождении эсминцев. В этом бою советский линкор «Кремль» (так в кинокартине назван линкор «Парижская Коммуна») топит флот неприятеля в классической» артиллерийской дуэли.
        А как же иначе? Ведь Красная Армия - всех сильней, а на Черном море советский Военно-морской флот - самый мощный. Причем это отнюдь не ирония, и не «послезнание», которое характерно для «попаданца» Алексея из Донецка начала XXI века.
        Совсем недавно, в 1939 году, к территории Советского Союза были присоединены Западная Беларусь и Западная Украина. А в 1940 году состоялся освободительный поход на Буковину и Бессарабию. Румынской стороне со стороны СССР был предъявлен ультиматум, а потом на эти спорные территории, аннексированные Румынией после Гражданской войны, зашли подразделения Красной Армии, были высажены парашютные десанты.
        По аналогии с Крымской весной 2014 года это событие, по мнению «попаданца» Алексея, можно было смело называть Сталинской весной! Правда, состоялось присоединение Буковины и Бессарабии к СССР все-таки летом. Но тем не менее Красная Армия казалась нерушимой, а с запада на «старой границе» СССР ударными темпами строился самый протяженный в Европе укрепрайон, так называемая, линия Сталина». Протяженность укреплений от Карельского перешейка до берегов Черного моря составляла 1800 километров укреплений и железобетонных огневых точек. А в трехстах километрах западнее уже начали возводить еще более мощную «линию Молотова». Кто поверит, что уже завтра на Советский Союз пойдут полчища угловатых, пока еще слабых, но быстрых танков с крестами на башнях. Что немецкий генерал-полковник, а впоследствии - фельдмаршал Паулюс дойдет аж до Волги, а другой фельдмаршал - фон Манштейн, фактически сотрет Севастополь с лица земли.
        «Проклятие Кассандры» - все знаешь, но не можешь рассказать. Или же - «парадокс попаданца», как определил для себя Алексей. Практически то же самое - да, он встречался на бронебашенной батарее с товарищем Сталиным, успел за такой короткий срок подружиться и с Серго Берия. Но выслушали бы они его, если бы обыкновенный капитан береговой службы начал рассуждать о военно-политических процессах европейского и общемирового масштаба?! Уволили бы с командной должности, как опасного психопата - и все дела!
        Да он бы сам такого «всезнайку» уволил бы! Кто знает, может, у подобного индивида «перемкнет» что-то в мозгах, да и пальнет он по Главной базе Черноморского флота из четырех «двенадцатидюймовок»!..

* * *
        Карина будто почувствовала смятение молодого офицера. Девушка взяла его под руку и увлекла к выходу.
        - Я проголодалась! - с обезоруживающей улыбкой заявила Карина.
        - Держим курс на ресторан! - рассмеялся Алексей.
        В небольшом уютном ресторанчике на Большой морской улице негромко играл пианист. В бокале играло всеми оттенками вино «Рубин Херсонеса» - чуть терпкое, освежающе-прохладное.
        Янтарно-карие глаза Карины в полумраке будто бы светились изнутри. Алексей в очередной раз залюбовался девушкой: чуть скуластое, смуглое лицо, слегка вздернутый прямой нос, чувственные губы, миндалевидный разрез глаз. Волнистые черные волосы заплетены в тугую косу. Крым и Черное море издавна были колыбелью цивилизаций. Смешиваясь, воюя и торгуя, они и подарили миру таких удивительных женщин - стройных и грациозных, утонченных и сильных, нежных и смелых.
        Девушка поймала взгляд Алексея и несколько смутилась.
        - Карина, я поднимаю этот бокал за тебя, за твою красоту, изящество, нежность… И ту силу и смелость, которая тоже в тебе есть. До встречи с тобой я даже и не знал, что такие девушки существуют на белом свете!
        - Ой, Леша, ну ты просто осыпал меня комплиментами, - рассмеялась девушка.
        С Кариной было легко, весело и беззаботно. Они оба были офицерами, знали, что такое служба, и поэтому еще сильнее ценили краткую свободу увольнительной на пару дней. Сегодня замечательный субботний вечер, завтра - выходной. Ну а послезавтра - уже на службу. И потому они сейчас кружились в вальсе, Алексей прижимал к себе Карину, вдыхал тонкий аромат ее духов, наслаждался близостью грациозного тела под тонкой тканью белого летнего платья…
        Потом они целовались на лавочке в вечернем парке. Когда Алексей легонько сжал грудь девушки в своей ладони, она глухо застонала и еще сильнее прильнула к нему. Но вот дальнейшие поползновения Алексея были пресечены быстро и решительно. Что ж, он и не стремился получить сразу все, наслаждаясь нежностью и чувственностью молодой девушки.

* * *
        Пришло время расставаться, Карине еще нужно было заехать домой, хорошо еще, что она жила рядом с зенитной батареей, где служила. Долгие и страстные прощальные поцелуи, недопитая нежность и чувственность губ…
        Алексей все же решился. Он отстранился и серьезно посмотрел на Карину.
        - Завтра начнется война. Карина, просто послушай, загляни к родителям и отправляйся на свою зенитную батарею. В полночь весь Черноморский флот будет переведен в боевую готовность №1.
        - Ты что - шпион?.. - удивилась девушка.
        Но что она еще могла подумать об Алексее?.. Ясно, не правду - что он каким-то невероятным образом перенесся из другого мира и из другой войны на Светлодарской дуге зимой 2015 года!
        - Карина, просто послушай меня и сделай, как я говорю. Я люблю тебя, полюбил за эти два дня, которые теперь мы будем помнить долгие годы, как самые счастливые. Вся наша страна будет помнить! - Алексея буквально «прорвало»! Он хотя бы ей хотел рассказать то, о чем не решился заговорить с самим товарищем Сталиным…
        - Но как же так… С кем - война?..
        - С Германией. С Третьим рейхом.
        - Но ведь у нас подписан мирный договор, мы сотрудничаем с немцами…
        - Послушай, ты - связист, командир взвода связи зенитной батареи. Как только около полуночи передадут приказ о боеготовности номер один, знай - началась война! Никому об этом не говори, чтобы не вызвать подозрений. А то и тебя могут «загрести» как шпиона и «врага народа».
        - Да я понимаю, что нужно помалкивать… - Карина была явно растеряна. - Но хоть маме, родителям…
        - Родители и так узнают, из радиосообщения. У вас радио есть?..
        - Конечно.
        - Ну, вот пусть слушают. - Алексей немного помолчал. - Все, Карина, будет возможность - свидимся. Но знай, я люблю тебя.
        Алексей еще долго стоял и смотрел на пассажирский пароходик, который шел на Северную сторону, увозя Карину. Девушка стояла на корме и неотрывно смотрела на него. Потом вдруг взмахнула рукой - как чайка крылом. В сумраке июньской ночи остался только лишь ее размытый белый силуэт, подсвеченный ходовыми огнями парохода.
        Алексею вдруг вспомнились щемяще-пронзительные стихи Редьярда Киплинга:
        Серые глаза - рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены.
        Черные глаза - жара, В море сонных звезд скольженье, И у борта до утра Поцелуев отраженье.
        Синие глаза - луна, Вальса белое молчанье, Ежедневная стена Неизбежного прощанья.
        Карие глаза - песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полета.
        Нет, я не судья для них, Просто без суждений вздорных Я четырежды должник Синих, серых, карих, черных.
        Как четыре стороны Одного того же света, Я люблю - в том нет вины - Все четыре этих цвета.
        Но Алексей знал точно - он любит только эти, янтарно-карие, с миндалевидным разрезом глаза удивительной девушки. Увидятся ли они вновь, кто знает… Завтра - война.
        Глава 6
        22 июня 1941 года - Севастополь
        Вернувшись загодя на 35-ю батарею, Алексей принял доклад у дежурного офицера - это оказался командир второй орудийной башни лейтенант Александр Конякин. Как всегда, происшествий не было, все спокойно. Все вахтенные находились на своих местах. Еще вчера Алексей приказал зенитчикам перейти на усиленный режим несения службы.
        - Личный состав вернулся из увольнительных к вечерней поверке.
        - Приказываю личному составу батареи перейти в готовность номер два. Зенитчикам и связистам - принять боевую готовность №1. Подать снаряды в количестве двух боекомплектов из погребов к зенитным орудиям. Свяжите меня с командирами батарей прикрытия.
        - Есть, товарищ комбат, - несколько озадаченно ответил дежурный лейтенант Конякин.
        Алексей прошел к себе в командирскую каюту. Не раздеваясь, лег на заправленную койку, чего никогда себе не позволял. Уставившись в потолок, он думал… Великая Отечественная война накатывала, словно угловатый немецкий «панцер» на передовую линию окопов. И в этих окопах был он, его бойцы на батарее, еще почти сто пятьдесят миллионов советских людей, и среди них - Карина. Из них более сорока миллионов так и останутся лежать на жестоких полях сражений, погибнут под бомбами гитлеровских стервятников, сгорят заживо, умрут с голоду… Появилось желание достать ТТ из кобуры и застрелиться на хрен. Но нельзя - это малодушие. Тем более что он сейчас командир одного из ключевых элементов всей обороны Севастополя - 35-й бронебашенной береговой батареи. А это значит - стоять насмерть!
        Он не заметил, как уснул. Алексею снился заснеженный Донецк в декабре 2014 года - в первую зиму необъявленной войны, залпы орудий, взрывы артиллерийских снарядов «укропов» практически в центре города, мигающий свет в квартире. Потом - он уже на позиции, наводит трофейную, отбитую, или, как тогда говорили, - «отжатую» уукраинских карателей гаубицу Д-30. Крутит маховик вертикальной наводки - по собственным расчетам, которые выполнял второпях, на листках в клеточку обыкновенной ученической тетради. А рядом сколотые скрепкой распечатанные на принтере листки баллистических таблиц. И вот он наводит орудие. А рядом еще три такие же гаубицы поднимают к серому небу стальные хоботы 122-миллиметровых стволов, увенчанные «коронами» дульного тормоза.
        - Залп!
        Громовой грохот выстрелов, откат - нормальный. Из открытых затворов со звоном вылетают дымящиеся гильзы. Подносчики передают очередной снаряд и гильзу метательного заряда. Продолговатые стальные тела исчезают в казеннике.
        - Затвор закрыт!
        - Координаты прежние!
        - Залпом - огонь!
        Снова грохот выстрелов сливается в один громовой рокот, гаубицы «выплевывают» навстречу «желто-блакитным» карателям со свастикой, трезубцами и двойными молниями очередную порцию стальной смерти.

* * *
        Разбудил комбата начальник связи младший лейтенант Василий Афанасенко. Алексей мгновенно вскочил от легкого стука в дверь каюты. Его всегда удивляла эта особенность на войне - просыпаться сразу от легкого стука или когда тормошат за плечо. И при этом совершенно спокойно спать под близкую орудийную канонаду.
        - Что там, лейтенант? - машинально спросил Алексей, поправляя китель. Хотя уже и так прекрасно знал, что случилось.
        - Радиограмма из штаба флота - объявлена готовность №1.
        - Который час?.. - Алексей машинально глянул на светящиеся стрелки своих «командирских».
        - Ноль-одна восемнадцать. Радиограмма передана в час пятнадцать.
        - Понял. - Алексей надел ремень с кобурой, поправил китель, взял фуражку. - Дежурного ко мне.
        - Есть!
        - Дежурный, лейтенант Конякин по вашему приказанию…
        - Боевая тревога, построить личный состав в центральном коридоре.
        - Есть!
        Послышался ревун боевой тревоги, а вслед за ним включилась радиотрансляция: «Личному составу собраться в центральном коридоре батареи». Алексей вышел к своим артиллеристам, он был краток.
        - Товарищи, командующим Черноморским флотом вице-адмиралом Октябрьским передан приказ - занять боевую готовность №1! Возможно вооруженное нападение. Командирам подразделений, старшинам и матросам занять свои места по боевому расписанию. Усилить караулы, вскрыть ружкомнату и выдать каждому матросу по два боекомплекта. Назначить усиленную маневренную группу на грузовике для противодесантной и противодиверсионной обороны объекта. Начсоставу батареи - собраться в Центральном посту управления стрельбой. Р-разойдись!
        В марте 1941 года батарею инспектировала комиссия Штаба Черноморского флота. Тогда артиллеристы показали отличную выучку - по боевой тревоге подготовились к бою за восемь с половиной минут вместо десяти минут по нормативам 1938 года. Но в этот раз моряки бронебашенной батареи перекрыли и это очень короткое время.
        Топот ног гулко раздавался по коридорам-потернам бронебашенной батареи. По скоб-трапам поднимались на командно-дальномерные посты боевые расчеты. В стальной тесноте орудийных башен раздавались отрывистые команды канониров, проверялись механизмы гигантских двенадцатидюймовых пушек. Глухо хлопали массивные герметичные двери, щелкая кремальерными затворами. «Сухопутный линкор» готовился к обороне.

* * *
        Алексей по центральному коридору направился в помещение Центрального поста управления стрельбой. Здесь уже собрались офицеры-артиллеристы во главе с помощником комбата Никульшиным.
        Это был «мозг» всей батареи - здесь размещался электромеханический прибор управления артиллерийской стрельбой, он выдавал расчеты для наведения орудий. Именно сюда поступали данные с двух командно-дальномерных постов, которые бронированными крейсерскими рубками возвышались над скальным массивом батареи. В отдельной комнате с герметичной дверью находился электронный счетно-решающий блок - с его помощью можно было рассчитывать данные для открытия огня из обеих башен гораздо более точно и быстрее. Клавиши набора данных и панель индикатора электронного блока была выведена на пульт командира батареи. Рядом располагался коммутационный щит связи с массивными телефонными трубками и переключателями.
        На планшете отмечены рубежи открытия огня 35-й батареи. Дальность стрельбы орудий позволяла держать под огнем на юге до Симеиза и Байдарских ворот. А с использованием активно-реактивных подкалиберных дальнобойных снарядов - простреливать и Северную сторону до Бахчисарая и даже дальше.
        Командир батареи снял с крепления массивную трубку внутренней связи.
        - Центральная телефонная станция? Это Центральный пост. Говорит комбат, свяжите меня с командиром роты охраны.
        - Есть. - В трубке раздались щелчки коммутации.
        - Командир роты охраны на связи.
        - Лейтенант, приказываю личному составу роты занять оборонительные позиции.
        - Есть, товарищ комбат!
        Линия обороны сухопутных подступов к 35-й батарее состояла из пяти долговременных огневых точек. Каждый железобетонный ДОТ был рассчитан на три станковых пулемета «Максим». Стены и перекрытия толщиной в полметра защищали даже от снарядов среднего калибра орудий, поставленных на прямую наводку. Огневые точки были замаскированы, а между ними Алексей приказал прорыть ходы сообщения и окопы полного профиля, оборудовать стрелковые ячейки и дополнительные ДЗОТы для размещения стрелков с ручными пулеметами. Перед оборонительной линией подготовлено место и для проволочных заграждений. Не зря все же «гонял» моряков из роты охраны командир батареи и не зря заставлял учиться окапываться! Вот его занудство теперь обернулось тем, что наземные позиции были оборудованы просто идеально. Только минных полей не хватало. Но и это - не за горами.
        - Товарищи офицеры, обстановка серьезная. Вполне вероятно, что в самое ближайшее время мы столкнемся с обстоятельствами и задачами, которые не отрабатывались на многочисленных учениях Черноморского флота, - обратился Алексей к подчиненным. - Пока что подготовьте расчеты для стрельбы по наземным целям со стороны Крымского полуострова. За работу, товарищи!
        - Есть.
        В загерметизированном помещении Центрального поста резко прозвучал сигнал вызова. Алексей взял телефонную трубку и щелкнул тумблером.
        - Центральный на связи.
        - Товарищ командир батареи, докладывают зенитчики, они слышат гул моторов за облаками на большой высоте. Какие будут ваши приказания?..
        - Пусть держат связь с постами ВНОС и штабом ПВО флота. В случае атаки позиций батареи - зенитный огонь открывать на поражение!
        - Есть держать связь с постами Воздушного наблюдения, оповещения и связи и со штабом противовоздушной обороны флота.
        Алексей взглянул на морской хронометр на стене - 3 часа 15 минут. Тут же пришел доклад от зенитчиков батареи 85-миллиметровых пушек.
        - Слышим приближающийся гул самолетов, над городом видны сполохи зенитного огня.
        - В случае приближения самолетов противника - открывать огонь на поражение! - жестко ответил Алексей.

* * *
        В предвоенный период вылеты немецких самолетов-разведчиков существенно усилились, но сбивать нарушителей воздушного пространства СССР советским летчикам-истребителям и зенитчикам строжайше воспрещалось - вплоть до трибунала. Формулировка и мотивация такого приказа была весьма расплывчатой - «чтобы не провоцировать». Это к слову о том, что даже в сталинском СССР с его жесткой системой подчинения строгой функциональности существовали абсурдные приказы.
        Посты воздушного наблюдения Черноморского флота засекли приближение большой группы неизвестных самолетов еще в 3 часа 7 минут. Начальник ПВО флота полковник Жилин позвонил дежурному по штабу капитану второго ранга Рыбалко. Дежурный связался с командующим флотом вице-адмиралом Октябрьским. После недолгих препирательств комфлота приказал действовать по инструкции. Это означало - «добро» на открытие огня по неизвестным самолетам. Дежурный по штабу Рыбалко, начальник ПВО Жилин и начальник штаба флота контр-адмирал Елисеев наконец-то приняли решение. Заградительный зенитный огонь был открыт.
        Многие связывают подобную волокиту с нерешительностью командного состава флота. Но ведь и адмиралов можно понять - психологически тяжело отдать приказ на реальное открытие огня. Ведь тем самым признается сам факт вооруженной агрессии. Отдавать такие приказы легко только лишь в агитационных фильмах, когда «малой кровью и на чужой территории». А вот в жизни выходит все иначе.

* * *
        Однако «попаданцу» - командиру артиллерийской береговой батареи было глубоко плевать на все эти абсурдные распоряжения вышестоящего командования. Он единственный во всем СССР абсолютно точно знал, что грядет после обычного воскресного дня, 22 июня 1941 года.
        - Докладывает командир прожекторного взвода Третьяков, гул самолетов приближается.
        - Прожекторы не включать, себя не обнаруживать! Это приказ, - моментально отреагировал Алексей.
        - Центральный, прием! Гул самолетов прямо над нами, в разрывах облачности видим силуэты. Открываем заградительный огонь согласно приказу, - поступил доклад от командира зенитной батареи «восемьдесят пятой».

* * *
        Наверху скального и железобетонного массива бронебашенной батареи в капонирах развернулись длинные стволы 85-миллиметровых зенитных полуавтоматических орудий. Наводчики за бронещитами быстро вертели штурвалы вертикальной и горизонтальной наводки. К орудиям поданы боеприпасы, специальными ключами установлено замедление на головных дистанционных взрывателях.
        - Огонь!
        Полыхают языки дульного пламени, зенитки бьют часто, посылая в темное небо остроконечные разрывные снаряды. Грохот выстрелов сливается в непривычную еще сплошную канонаду. То же самое и над Севастополем - бьют береговые зенитки, им вторят орудия с кораблей в Главной бухте. Тьму разрывают сверкающие ленты трассеров скорострельных зенитных автоматов.
        Внезапно за облаками над батареей вспыхивает яркая засветка, гул моторов неизвестного самолета меняется. Становится ясно, что воздушный нарушитель снижается. Вот темный силуэт большого самолета уже под облаками. Сразу же в заградительный огонь 85-миллиметровых зениток вплетаются яркие росчерки огненных трасс 37-миллиметровых скорострельных автоматов, тех самых, которые буквально выпрашивал командир бронебашенной батареи. Огненные нити потянулись к уже подбитому самолету, опутывая темный силуэт смертоносной светящейся паутиной. Вот вспыхнул правый мотор, и вся правая плоскость запылала. Оставляя жирный черный хвост дыма, самолет потянул на северо-восток.
        - Наблюдаем парашюты, - доложили с зенитной позиции. - Передаем вероятное место приземления.
        - Немедленно - мотоманевренную группу поднять «в ружье»! - приказал Алексей. - Я выезжаю вместе с вами, командование батареей передаю своему помощнику, товарищу Никульшину. Пусть подготовят мою машину.
        Командир батареи взял свой пистолет-пулемет Дегтярева, запасной диск с патронами и покинул помещение Центрального поста. У входа на батарею уже грузились бойцы мотоманевренной группы, вооруженные самозарядными винтовками Токарева и ручным пулеметом. Рядом у легкового «Форда» сбрезентовым верхом ждал водитель, тоже вооруженный пистолетом-пулеметом Дегтярева.
        Конечно, со стороны Алексея это было безрассудно - покидать батарею, ведь и он тоже мог «схватить» шальную пулю. Но вот любопытство «попаданца» пересилило ответственность командира батареи. Хотелось увидеть первым живьем пленного немца. Едва ли ни первого врага, плененного на этой войне.
        - Дослать патрон в патронник, оружие - на предохранитель. Поехали!
        Легковушка и грузовик рванули с места под лязг передергиваемых затворов. Свет фар, прикрытых маскировочными чехлами, скудно освещал путь, но добрались до места выброски парашютистов сравнительно быстро. Алексей вместе с шофером присоединился к облаве, но командовать не лез, на то был старший караула. Сегодня это был старшина артиллерийских электриков Петр с необычной фамилией - Галилей. Матросы все шутили, откуда на береговой батарее астроном. Старшина все отшучивался: «Если, братцы, мы выйдем на нашем «сухопутном линкоре» воткрытое море, то я буду определять по звездам широту и долготу».
        Но сейчас было не до шуток - скорее всего, что из подбитого самолета выбросились члены экипажа, но вполне возможно, что и диверсанты. Гитлеровцы уже не раз применяли и массированные воздушные десанты, и отдельные группы парашютистов-разведчиков. Алексей в свое время весьма скептически относился к позиции некоторых историков, которые утверждали о якобы некомпетентности советских генералов и адмиралов. Все они делали правильно, и противодиверсионная оборона также была необходима. Ведь существовал весьма важный фактор неопределенности при столкновении собственных военных планов командования с планами противника. А именно эти писатели-историки, современники «попаданца» Алексея, из начала XXI века оперировали «послезнанием». Война закончилась уже более чем полвека назад, и, конечно же, теперь можно проявлять свою эрудицию. Зная все наперед, охаивать «глупое советское командование». А ты - кабинетный умник, в сорок первом повоюй…
        Старшина артэлектриков приказал пустить осветительные ракеты. Белые звезды взвились в темный небосвод, озарив окрестности мертвенным светом. Цепь, выставив увенчанные короткими штыками стволы винтовок, медленно двинулась вперед. Алексей держал свой автомат ППД-40 на изготовку. Конечно, строго говоря, это был классический пистолет-пулемет со свободным затвором. Но в 1941 году и дальше оружие классифицировалось в основном по темпу стрельбы - так что и название автомат тоже правильное.
        К тому же Алексею сейчас, ночью, когда ожидаешь выстрела врага из-за каждого подозрительного холмика или куста, было, честно говоря, до фени, как называть оружие, главное - чтобы стреляло верно и не заклинивало в самый неподходящий момент!
        Внезапно откуда-то слева ударили одиночные выстрелы, один из матросов упал, остальные залегли и открыли ответный огонь. Старшина не растерялся, скомандовал окружать противника. Алексей вместе со своим водителем крыл из автомата в сторону, откуда стреляли. Нужно было прикрыть ребят.
        - Не стрелять! Брать живьем гадов! Ракету в воздух, - скомандовал старшина Галилей.
        Выстрелы стихли, в воздух взвилась еще одна осветительная ракета. В ее призрачном свете обозначилось несколько фигур.
        - Старшина, позволь я. - Алексей вышел вперед, все еще держа автомат наготове. - Хальт! Штейн ауфф! Хенде хох!
        Две темные фигуры поднялись и задрали руки. Третий остался лежать. Матросы взяли их на мушку. Раненому бойцу мотоманевренной группы уже оказывали помощь товарищи.
        Алексей подошел ближе, осветил всех троих немецких летчиков мощным электрическим фонариком. Пистолеты поблескивали вороненым металлом у ног сбитого экипажа бомбардировщика. Командир батареи приметил планшет у одного из пленных и вырвал его из рук немца.
        - Дай сюда, вражина! Связать их и в машину.
        - Есть! - козырнул старшина.
        - Как раненый?..
        - Плохо, нужно срочно доставить его в госпиталь. Грудь пробита, но мы уже перебинтовали его.
        Алексей подошел к лежащему в кузове матросу. Тот тяжело дышал, полулежа на старой шинели, что нашлась у водителя. Увидев командира, он попытался приподняться, но малейшее усилие вызвало у него глухой стон. На бледном лице выступили мелкие бисеринки пота. Плохая это была испарина.
        - Лежи-лежи, Коля, сейчас привезем тебя в санчасть, доктор тебя подлатает. - Алексей легонько сжал руку раненого. На ощупь - будто толстый и холодный резиновый шланг.
        Командир батареи впервые увидел первого раненого на этой войне. Сколько их будет - за пять лет огненной и кровавой мясорубки? Сколько их будет - убитых и раненых, здесь, в героическом и многострадальном Севастополе?..

* * *
        Пленных оказалось трое: штурман сбитого бомбардировщика «Хейнкель-111», второй пилот и стрелок-радист. Второй пилот был ранен, а командир экипажа и остальные два воздушных стрелка погибли. У штурмана Алексей вырвал из рук планшет с полетной картой. По захваченным документам стало ясно, что налет на Севастополь выполнял шестой отряд эскадрильи «KG-4», который базировался на аэродроме Цилистрия в Румынии. На карте был отмечен аэродром вылета, маршрут и цель - Севастопольская бухта. Боевая загрузка бомбардирощика - магнитные морские мины. У стрелка-радиста изъяли таблицу шифров для переговоров. Это были очень ценные документы, особенно - для разведотдела Черноморского флота.
        Вернувшись, Алексей сразу же связался по рации со штабом флота, доложил о сбитом бомбардировщике и плененных немцах.
        Пленные производили странное впечатление. Они все не верили, что их сбили «унтерменшен» - те, которых они сами считали «недочеловеками». Но при этом оба, и штурман, и стрелок-радист, вели себя высокомерно. Хотя сами были очень молоды: штурману на вид едва исполнилось двадцать, а стрелок-радист и вовсе выглядел еще мальчишкой. Оба - невысокие, но жилистые, светловолосые с какими-то льдистыми, бесцветными глазами. Только раненый второй пилот «Хейнкеля-111» оказался брюнетом, но смотрел так же - с нескрываемым холодным презрением «сверхчеловека».
        Двоих пленных летчиков допрашивали младший политрук Иван Паршин, который на батарее исполнял обязанности секретаря комсомольского бюро, и секретарь партбюро, политрук Коротков. Они оба неплохо владели немецким. Вот только беседа не задалась - немцы цедили сквозь зубы, что «непобедимый Рейх еще до зимы этого года будет простираться до Уральских гор». А полуостров Крым, согласно замыслам «великого фюрера», станет курортом для гитлеровских офицеров.
        - Пусть ваш «гениальный фюрер» яду выпьет или застрелится! А лучше - и то и другое! - не выдержал Алексей, присутствовавший на допросе.
        В это время раненому второму пилоту сбитого «Хейнкеля-111» оказывал помощь военврач Евгений Владимирович Казанский вместе с начальником химслужбы Николаем Резаевым. Немец думал, что его будут пытать русские, выл и сыпал проклятиями.
        - Слушайте, братцы, заткните его, а!.. - обратился обычно интеллигентный и добродушный военврач третьего ранга.
        Совсем недавно у него на операционном столе лежал раненый матрос Николай Фисенко. Доктор обработал его рану на груди, насколько мог, наложил герметичную повязку, чтобы снизить вред от пневмоторакса. Сделал укол масляного раствора камфары, чтобы поддержать сердце. Матроса сразу же отправили в госпиталь, и теперь оставалось только надеяться на мастерство военных хирургов да на силу молодого крепкого организма и волю к жизни.
        - Мы бы с радостью, Евгений Владимирович, но - не велено, - отвечали матросы из конвоя.
        А раненый немец продолжал сыпать проклятиями в адрес «руссише унтерменшен».
        - Заткнись, ты - «ферфлюхтише швайн»! - Военврач ненавязчиво продемонстрировал неплохое владение немецким языком, что при его интеллигентной воинской профессии было в общем-то делом привычным.
        В принципе немецкий как язык международного общения достаточно углубленно изучался в школах и различных институтах. С Германией до недавнего времени у Советского Союза был заключен целый ряд договоров, в том числе - и в военно-технической сфере. И это - кроме пакта Молотова - Риббентропа. Кстати, похожий акт союзничества был заключен и между Великобританией и Германией. После чего тогдашний премьер-министр, Невилл Чемберлен, вернувшись в Англию, заявил: «Я привез вам мир на целое поколение». Ага, вот он - мир, разрази его гром и молния!
        Ближе к утру, в шесть-тридцать, за пленными немецкими летчиками приехали две черные легковые «Эмки» ибелая карета «Скорой помощи» для раненого. Из автомобилей вышли шестеро офицеров в полевой форме с фуражками с васильковыми околышами и знаками различия НКВД. Старший из них - капитан Госбезопасности, сдержанно поблагодарил командира батареи и политруков, забрал рапорты и протоколы допросов.
        - Как там, в Севастополе?.. - спросил Алексей.
        - Есть убитые и раненые, но корабли - целы. Это - война, и она надолго, - тяжело вздохнул офицер Госбезопасности.

* * *
        Из восьми магнитных мин, сброшенных с немецких бомбардировщиков «Хейнкель-111», две попали на сушу и взорвались. Это произошло в 3 часа 48 минут. В дьявольском фонтане пламени мгновенно погибли бабушка Александра Белова, ее дочь - Варвара Соколова и внучка Леночка. Первые жертвы среди мирных жителей в Великой Отечественной войне.
        Глава 7
        Севастополь - тучи сгущаются
        Для огромной страны войны пока еще не было. Лишь на границе пылала в неравном бою Брестская крепость. Но для Севастополя 22 июня 1941 года начался с того, что пришлось собирать и хоронить первых убитых. В больницы и госпитали доставили первых раненых.
        Еще ночью с артиллерийских батарей и кораблей доносили, что в лучах прожекторов видны сбрасываемые парашютисты. Генерал-майор Моргунов доложил, что недалеко от 12-й батареи береговой обороны сброшено четыре парашютиста.
        В соответствии с приказом оперативного дежурного кавторанга Рыбалко усилена охрана Штаба Черноморского флота. Были подняты по тревоге сотрудники НКВД.
        Около половины пятого утра 22 июня вице-адмирал Октябрьский доложил в Москву: «Налет вражеской авиации отбит. Попытка удара по кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения». Конечно, с высоты исторического «послезнания» для «попаданца» Алексея можно было бы сказать, что целью авианалета «Хейнкелей-111» было минирование, но ведь ни вице-адмирал Октябрьский, ни остальные офицеры не знали точных планов противника. Логично предположить, что если в Севастопольской бухте сосредоточены крупные боевые корабли, включая единственный на Черном море линкор «Парижская Коммуна», то бомбить будут именно их.
        Ведь именно так поступил японский адмирал Туити Нагумо седьмого декабря 1941 года, напав на американские крейсера и линкоры в Перл-Харборе. Фактор внезапности оказался тогда на стороне японских летчиков и моряков. В результате было потоплено четыре линкора, два эсминца, один минный заградитель. Еще четыре линкора, три легких крейсера и один эсминец получили серьезные повреждения от бомб и торпед японских самолетов. Потери же американской авиации составили 188 самолетов сгоревшими на аэродромах и 159 - тяжело поврежденными. Погибло 2403 американца, из них - 1102 человека на борту взорвавшегося линкора «Аризона». Еще 1178 человек было ранено.
        Японцы же потеряли всего пять сверхмалых подводных лодок и 29 сбитых самолетов. Погибло 64 человека и еще один был взят в плен.
        Так почему же немцы должны были действовать по-другому?.. Естественно, в действиях советских адмиралов и командиров прослеживалась логика, которая была выстроена соответствующими приказами, оперативными инструкциями и предписаниями. А также уже имеющимся опытом боевых действий на море.

* * *
        Наряду с отражением вражеского авианалета, какие бы он цели ни преследовал, началась мобилизация сил и средств для прикрытия от вероятных десантов с моря и с воздуха. Опять же в тридцатые - сороковые годы XX века только что созданные воздушно-десантные войска являлись своеобразной «серебряной стрелой» - мобильным и высокоэффективным средством мгновенного завоевания тактического превосходства. Воздушный десант на остров Крит в мае 1941 года хоть и оказался «пирровой победой» для Третьего рейха, все же поражал своей оперативностью. Кроме того, немецким генералам вовсе на надо было трезвонить на весь мир о фактическом провале этой десантной операции.
        Опять же всего 85 воздушных десантников Люфтваффе под началом обер-лейтенанта Рудольфа Витцига 10 мая 1940 года в течение суток взяли штурмом хорошо укрепленный бельгийский форт Эбен-Эмаэль. Крепость в двадцати километрах к северу от Льежа насчитывала 1200 солдат. Она контролировала своей артиллерией канал, реку Маас и мосты в соседнем голландском городе Маастрихт. Система укреплений между Маастрихтом и Льежем на пространстве к югу от данного района считалась настолько сильной, что бельгийцы сомневались, что ее вообще кто-то осмелится атаковать! Дюжина противотанковых пушек, шестнадцать полевых 75-миллиметровых орудий, в том числе - четыре из них в башнях и две 120-миллиметровые гаубицы превратили форт в настоящего «огненного ежа». Гаубицы монтировались в установке с круговым обстрелом под толстыми броневыми колпаками, способными выдерживать попадание мощных 210-миллиметровых снарядов. Сражаться с таким укреплением в лоб - самоубийство. А захватить форт Эбен-Эмаэль немцам было критически важно, поскольку от стремительности обходного маневра по Бельгии зависел удар по Франции.
        И вот ранним утром 10 мая, за полчаса до восхода солнца, девять немецких десантных планеров штурмовой группы «Гранит» приземлились прямо на территории форта Эбен-Эмаэль. Десантники, «зеленые дьяволы», стали подрывать специальными зарядами и выжигать огнеметами все оборонительные сооружения и захватили верхний двор форта. В укрепления немецкие десантники не полезли, но этого и не нужно было. В течение первых пятнадцати минут атаки шесть из семи целей штурмовой группы «Гранит» были выведены из строя, а в течение первого часа форт потерял до 70% огневой мощи. Лишь часть укреплений держалась до 11 часов утра следующего дня, когда форт капитулировал. Потери гарнизона составили 69 человек убитыми и 40 ранеными, около 1000 бельгийцев попали в плен. Группа «Гранит» потеряла шесть человек убитыми и девятнадцать ранеными.
        Так что призрак немецкого десанта вполне явственно маячил и над советской крепостью Севастополь. Сбрасывать такую угрозу со счета со стороны советских командиров было бы преступным легкомыслием.
        Рано утром 22 июня по решению секретаря Булатова Крымский обком партии ввел чрезвычайные меры по охране важных стратегических объектов на полуострове. Приведены в боевую готовность отряды самообороны с боевым оружием, мобилизованы автомашины, организована сеть постов воздушного наблюдения за самолетами и парашютными десантами, усилена охрана предприятий и важнейших объектов инфраструктуры Крыма. Также создавались истребительные батальоны для борьбы с диверсантами и вражеским десантом. Личный состав набирали из не подлежащих призыву, вооружали винтовками и «Наганами». Получалась своеобразная «милиция» - вооруженнное народное ополчение с конкретными функциями. Подобные отряды численностью до двухсот человек работали вместе с милицией.
        Такой шаг тоже был вполне оправдан, ведь немцы широко применяли диверсантов из полка специального назначения «Бранденбург-800». Да и тех, кто в Гражданскую войну бежал за кордон, теперь тоже активно использовали для разведывательной работы. А ведь это для «попаданца» из начала XXI века Алексея что Гражданская, что Великая Отечественная война - события, равноудаленные по исторической линии развития. А для современников Гражданская война завершилась в 1921 году, а Гитлер, получается, напал в 1941-м - всего-то двадцать лет разницы. Жизнь одного поколения.

* * *
        Сейчас голова у Алексея была квадратной от навалившихся обязанностей и проблем. Все-таки он - молодец, что совсем недавно, в довоенную благость, спорил с начальством, рисковал прослыть самодуром со странностями, но подготовил свою батарею к той войне, которую еще не ведало большинство красных командиров. Тридцать пятая бронебашенная батарея была снабжена по самому высшему разряду. На каждое из четырех орудий было по три боекомплекта. То есть столько, сколько могли выдержать новые - лейнированные стволы двенадцатидюймовок.
        Особняком стояли дальнобойные и сверхдальнобойные подкалиберные активно-реактивные снаряды. Со дня на день обещали спецпоставку новейшей огневой шрапнели. Это тоже была идея Алексея, воплощенная инженерами Главного артиллерийского управления.
        Броневые башни обшиты дополнительной разнесенной защитой, а сверху еще и прикрыты маскировочными сетями. Так что ни с моря, ни со стороны суши точно определить местоположение «сухопутного линкора» было невозможно.
        Внутри железобетонного массива все службы переведены на военный режим, увольнительные отменены до особого распоряжения. Матросы на батарее, подразделения прикрытия и обеспечения заняты на укреплении полосы сухопутной обороны. Тут Алексею пришлось пойти на хитрость. Вице-адмирал Октябрьский сосредоточился на обороне от десанта противника, но командир батареи и не спорил, а всего лишь наращивал противодесантный потенциал вверенной ему части. При этом сухопутные подступы к «Тридцатьпятке» постепенно превращались в отдельный укрепрайон с эшелонированной обороной. Причем Алексей муштровал не только роту прикрытия, но и своих матросов-артиллеристов.
        Переговорив с политруками, в том числе и с комиссаром батареи Виктором Ивановым, комбат решил начать движение среди личного состава по овладению смежными воинскими специальностями. Так что теперь личный состав учился дублировать функции разных подразделений. Почти каждый день Алексей проводил тренировки с персоналом первой и второй орудийных башен, причем все больше в ручном режиме, при отключенной автоматике, гидравлике и электричестве. Комбат доводил действия подчиненных уже даже не до автоматизма, до совершенно немыслимой скорости и плотности взаимодействия. Орудийные расчеты, офицеры боевого управления, дальнометристы, ответственные за подачу боеприпасов, казалось, читали мысли друг друга.
        Но при этом Алексей проводил тренировки вхолостую, без практических стрельб - берег ресурс стволов и сохранял маскировку.

* * *
        Между тем летние месяцы 1941 года приносили дурные и тревожные вести. В Прибалтике, в Белоруссии, на Украине гитлеровцы теснили наши войска.
        Внимание офицеров Черноморского флота летом было приковано к Таллину - на тот момент, главной базе Краснознаменного Балтийского флота. Уже девятого июля 1941 года передовые части немецкой группы армий «Север» прорвались в шестидесяти километрах южнее Таллина. Хотя в тяжелых боях к 15 июля удалось контратаковать гитлеровцев, угроза устранена не была. А 23 июля немецкие войска после перегруппировки возобновили наступление, прорвали фронт и устремились к Финскому заливу. 5августа ими была перерезана железная дорога Таллин - Ленинград, а 7 августа немецкие войска вышли к заливу в районе Кунда, отрезав советские войска в районе Таллина от основных сил советского Северного фронта.
        Командующий флотом вице-адмирал Владимир Трибуц 28 августа дал приказ боевым кораблям и гражданским конвоям идти по маршруту. Из-за различных задержек, накладок и общей неорганизованности переход до Кронштадта сопровождался катастрофическими потерями. С 28 по 30 августа погибло девятнадцать боевых кораблей, в том числе - пять эсминцев, восемнадцать транспортов, двадцать пять вспомогательных судов. Погибло, по неуточненным данным, 8600 военнослужащих флота, 1740 бойцов Красной Армии, 4628 человек гражданского населения. При этом гитлеровцы потеряли всего три (!) самолета, один из которых разбился при посадке.
        А на южном направлении с пятого августа 1941 года на пути у румынских и гитлеровских войск встала героическая Одесса. Изначально защитников города было примерно вдесятеро меньше, чем наступавшего противника - 34500 против 340000 человек. Но одесситы дорого продавали свои жизни.
        Кстати, девятого августа 1941 года у Аджалыкского лимана под Одессой был уничтожен немецкий десант - рота немецких парашютистов, переодетых в красноармейскую форму. Так что у вице-адмирала Октябрьского были вполне весомые основания опасаться таких же десантов гитлеровцев и на берегах Крыма и особенно - Севастополя. Тем более если под Одессой советские войска были сконцентрированы на относительно небольшом участке, то на побероежье Крыма есть уйма небольших незаметных бухточек, куда могут причалить небольшие скоростные катера и самоходные десантные баржи типа «Зибель».

* * *
        Четырнадцатого августа была издана Директива Ставки Верховного Главнокомандования по обороне Крыма.
        ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК №00931
        ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЮГО-ЗАПАДНОГО НАПРАВЛЕНИЯ,
        КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЮЖНОГО ФРОНТА,
        НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА,
        КОМАНДУЮЩЕМУ 51-й ОТДЕЛЬНОЙ АРМИЕЙ,
        КОМАНДИРУ 9-го ОТДЕЛЬНОГО СТРЕЛКОВОГО КОРПУСА
        О ФОРМИРОВАНИИ И ЗАДАЧАХ 51-й ОТДЕЛЬНОЙ АРМИИ
        14августа 1941г. 22ч 00мин
        1.Для обороны Крыма сформировать 51-ю Отдельную армию (на правах фронта) с непосредственным подчинением Верховному Главнокомандованию.
        Командующим армией назначаю генерал-полковника Кузнецова, зам. командующего армией - генерал-майора Батова. Штаб армии - район Симферополя.
        2.На армию возложить задачи:
        а)не допустить врага на территорию Крымского полуострова с суши, с моря и воздуха;
        б)удерживать Крымский полуостров в наших руках до последнего бойца;
        в)действиями Черноморского флота воспретить подход и высадку на Крымский полуостров десантов противника.
        3.В боевой состав войск вновь сформированной 51-й Отд. армии включить 106, 156, 271 и 276-ю стр. дивизии, 40, 42 и 48-ю кав. дивизии.
        4.Командующему 51-й армией в оперативном отношении подчинить Черноморский флот в отношении выполнения задач, касающихся обороны Крыма.
        5.Военному совету 51-й Отд. армии:
        а)за счет призыва людских ресурсов Крыма до 1895 года включительно сформировать две-три стрелковые дивизии и необходимое количество бронеплощадок;
        б)немедленно развернуть с привлечением местного населения инженерные работы по усилению обороны территории полуострова, прочно закрыв в первую очередь пути на полуостров фронтом на север на рубежах:
        Юзкуи, ст. Новоалексеевка, Люблинка на Чонгарском перешейке; Первоконстантиновка, свх. Ставки на Перекопском перешейке; северная оконечность Арабатской Стрелки, Тюп-Джанкой, ст. Сиваш, Тазанай, Джейтуган, Томашевка, Брулевка, Уржин, Ишунь;
        в)очистить немедленно территорию полуострова от местных жителей - немцев и других антисоветских элементов;
        г)для организации обороны Крыма использовать все материальные средства территории полуострова. Все ценное и ненужное для обороны эвакуировать.
        6.Зам. НКО генерал-лейтенанту авиации Жигареву в ближайшее время пополнить полк ДБ Крыма до полного штата и усилить авиацию армии двумя истребительными полками.
        7.Получение подтвердить.
        Верховный Главнокомандующий И. СТАЛИН

* * *
        19сентября 1941 года гитлеровцами был захвачен город Геническ. Тогда же состоялся серьезный разговор командования фронта и Ставки:
        «Сталин: Скажите, у кого теперь Геническ и станция Ново-Алексеевка?
        Рябышев: Геническ и станция Алексеевка у противника.
        Сталин: Значит, немцы закупорили Крым?
        Рябышев: Да, примерно да.
        Сталин: Нет ли у вас планов о занятии Геническа и станции Ново-Алексеевки, чтобы открыть связь с крымской армией?
        Рябышев: План наметили, который доложен сегодня ночью шифровкой.
        Сталин: Много ли в этом районе немецких войск?
        Рябышев: Перед нами противник имеет одиннадцать пехотных дивизий, одну кавалерийскую дивизию и группу танков - 200 -250.
        Сталин: Здорово вы считаете у противника, если бы вы так точно считали свои силы, тогда бы лучше пошли дела…»

* * *
        Кровопролитные и упорные бои шли на Перекопе весь сентябрь. Советские солдаты и матросы стояли насмерть, вгрызаясь в каждую пядь родной земли. Артиллерийскую поддержку им оказывали береговые батареи и корабли Черноморского флота и Азовской флотилии. На Перекопе успели создать более-менее серьезную оборонительную линию. Она включала вкопанные и забетонированные стальные балки в качестве противотанковых надолбов, рвы, проволочные заграждения, минные поля, прикрытые долговременными железобетонными и стальными огневыми точками. В районе колхоза «Червоный Чабан» создан мощный укрепрайон. Тяжелые оборонительные бои здесь велись до 24 сентября, когда от последних оставшихся в живых советских защитников была принята последняя радиограмма: «Вызываю огонь на себя!»
        Гитлеровцы рассчитывали прорвать советские позиции на Перекопе и выйти на просторы Крыма. Для этого как раз и предназначались моторизованные подразделения дивизии «Лейбштандарт». Но упорное сопротивление советской 156-й стрелковой дивизии срывало эти планы, и противник начал переброску 50-й пехотной для усиления штурмующих частей. Несмотря на подавляющее преимущество, противник явно не справлялся с поставленной задачей.
        Потери противника только за 24 сентября составили: в46-й пехотной дивизии Вермахта: убитыми три офицера и 68 солдат. Ранеными - семь офицеров и 242 человека, пропало без вести девять человек. В 73-й пехотной дивизии: убитыми восемь офицеров и 193 солдата. Ранеными - шестнадцать офицеров и 542 солдата. Одиннадцать человек пропало без вести.
        Капитан Голунов, подразделения которого оборонялись в районе «Червоного чабана», остался в передовом опорном пункте и был взят в плен и расстрелян гитлеровцами. Сохранившийся в немецких архивах протокол его допроса говорит о том, что «пленный на вопросы отвечать отказался и сказал, что своей жизнью он не дорожит и готов принять смерть, защищая Родину».

* * *
        Комендантом береговой обороны Севастопольского оборонительного района было созвано экстренное совещание. В числе присутствующих были командиры артиллерийских дивизионов и командиры отдельных батарей, а также комиссары. В том числе - командиры 30-й и 35-й береговых батарей майор Александер и капитан Лещенко. Генерал-майор береговой службы Петр Моргунов изложил офицерам текущую оперативную ситуацию. Она была, мягко говоря, неутешительна.
        - Наши подразделения оставили Перекоп, сейчас измотанные боями части отходят на Ишуньские позиции. Армия будет обороняться там, - сообщил командующий береговой обороной. - Какие будут соображения по этому поводу, товарищи офицеры?
        - Разрешите, товарищ генерал-майор? - вопросительно взглянул Алексей.
        - Давайте, Лещенко.
        - Считаю положение очень серьезным. Гитлеровцы отлично владеют тактикой блицкрига - «молниеносной войны», а достаточно обширные равнинные пространства Крыма дают им ощутимое преимущество в маневре. Следует ожидать со стороны противника активных действий силами моторизованных батальонно-тактических групп. После ожесточенных боев на Перекопе части генерал-майора Петра Батова и другие соединения предельно измотаны, лишены тяжелого вооружения, гаубичной и полковой артиллерии. Противостоять натиску фашистов на Ишуньских позициях будет чрезвычайно тяжело, - рубил фразы Алексей. Он-то ведь все это уже знал, используя свою уникальную «память попаданца».
        Но даже в этом случае «попаданец», как говорится, прикусил язык по поводу очевидной аналогии с тем, как взяты были все те же оборонительные позиции барона Врангеля на Перекопе Красной Армией осенью 1920 года. За такую историческую аналогию можно было и головой поплатиться… Не посмотрят, что ты - командир важнейшей бронебашенной батареи, как мудро заметил товарищ Сталин: «Незаменимых людей нет!» Так что прикуси язык, «попаданец», и старайся сделать все от тебя зависящее!..
        Непосредственный начальник Алексея - командир первого артиллерийского дивизиона майор Радовский только головой покачал. Но в словах капитана Лещенко были прагматичный расчет, хоть горькая, но правда.
        - Спасибо, товарищ капитан, - сухо и сдержанно ответил генерал-майор Моргунов. - В связи с этим предлагаю политработникам береговых батарей довести до личного состава исключительную важность и необходимость четкого выполнения приказов командования и вышестоящего начальства, а также надлежащего исполнения своих воинских обязанностей. А также решительно пресекать неуместные слухи и пораженческие настроения среди краснофлотцев и красноармейцев.
        - Так точно. - Комиссарам тоже было непросто каждый день бороться с теми самыми «пораженческими настроениями».
        Ведь матросы и солдаты и сами все видели и понимали. А для того, что не понимали, придумывали собственные объяснения. Опять же на подчиненных нормальные и ответственные политработники могли действовать только личным примером. А какой он может быть - личный пример, когда настроение такое, что и самому застрелиться хочется от новостей с Крымского фронта!..
        - Командирам береговых батарей необходимо уделить больше внимания инженерному оборудованию позиций вверенных подразделений и подступов к ним. Следует усилить тренировки по отражению ударов пехоты непосредственно на береговые батареи и объекты оборонительной инфраструктуры.
        - Есть, товарищ генерал-майор!

* * *
        Севастополь, город-крепость, продолжал упорно готовиться к осаде. Наконец-то с большим опозданием стали строить три оборонительных рубежа по периметру. Солдаты и матросы вместе с местными жителями долбили и рыли неподатливую землю, строили блиндажи и ДЗОТы[1 - ДЗОТ - дерево-земляная огневая точка, ДОТ - долговременная огневая точка, как правило, бетонированная или бронированная.], копали траншеи, извилистые ходы сообщения, окопы и стрелковые ячейки.
        Саперы создавали минные поля и проволочные заграждения, с заводов привозили и устанавливали противотанковые ежи и наддолбы из врытых в землю и забетонированных рельсов.
        Передовым в отношении фортификационного искусства стал район обороны на мысе Херсонес вокруг 35-й береговой батареи. Алексей и раньше буквально досаждал начальству по вопросам строительства рубежей обороны. Но теперь ему стали выделять и стройматериалы, и людей в достаточных объемах. Командир привлек к созданию локального укрепрайона инженера батареи воентехника второго ранга Николая Лобанова. Вместе они чертили на картах схемы будущих полос укреплений, проводили дни в рекогносцировке, заново оценивая местность на предмет обороны.
        - Николай Яковлевич, не приказываю, прошу - повторите подвиг легендарного инженера Тотлебена, который создал укрепления Малахова кургана в Первую оборону Севастополя! Иначе нам не справиться.
        С севера доносился отдаленный грохот канонады. Там шли отчаянные бои, гибли лучшие из лучших, чтобы замедлить продвижение стальной гитлеровской армады. Дивизии генерал-полковника фон Манштейна с боями продвигались по Крымскому полуострову к городу-крепости и главной базе Черноморского флота - Севастополю.
        Глава 8
        Прав ли был вице-адмирал Октябрьский?
        Алексей и Карина встретились в середине сентября 1941 года. Все это время «попаданец» из Донецка - командир батареи оставался в неведении по поводу судьбы девушки. События, связанные с обороной Крымского полуострова и его сердца - Севастополя, поглотили всех без остатка. И вот теперь они снова встретились на Графской пристани.
        На рейде Севастопольской бухты стояли боевые корабли, почерневшие от постоянной стрельбы стволы их зенитных орудий были нацелены на свинцово-серые облака. Порывистый ветер сыпал мелким дождем. Хорошая погода - немецкие пикировщики и торпедоносцы не летают в таких метеорологических условиях. Далеко за деревней Любимовка и с юга - за Балаклавой слышался тяжкий грохот мощной канонады. Манштейн рвался к городу-крепости, за взятие которого намеревался получить из рук Адольфа Гитлера жезл фельдмаршала.
        По улицам Севастополя маршировали матросы в черных бушлатах, красноармейцы, на перекрестках стояли зенитные пушки. Дома обложены мешками с песком, а окна отсвечивают бельмами деревянных ставен, чтобы ударные волны гитлеровских взрывов не побили стекла.
        - Мы сегодня уходим в Новороссийск, нашу зенитную батарею эвакуируют, - сообщила Карина.
        Девушка была одета в зеленый ватник, брюки заправлены в сапоги, роскошные черные волосы прикрывает армейская вилотка. На плече - укороченный карабин Мосина и вещмешок. За это время Карина заметно похудела, осунулась. Янтарно-карие глаза были полны слез.
        Алексей обнял девушку, стал целовать, не обращая внимания на военных вокруг. Война размывает условности мирного времени, и окружающие с пониманием относились к таким вот, открытым проявлениям чувств. Кто знает, увидятся ли офицер-артиллерист и связистка зенитной батареи вновь?.. На войне события быстротечны и отмечены роковым стечением обстоятельств…
        - Не плачь, Кариночка, мы с тобой еще обязательно увидимся. Пиши мне, номер полевой почты ты знаешь.
        - Я, как только до места доберемся, обязательно напишу.
        - Вы на каком корабле уходите?
        - На крейсере «Красный Крым».
        - Это хорошо, «Красный Крым» еще в Одессе «давал прикурить» румынам и «фрицам»! А его капитан Александр Илларионович Зубков - опытный и умелый моряк. Все будет хорошо, Карина.
        - Не хочу уходить из своего родного города!
        - А твои родные уже эвакуировались?
        - Да, в Батуми.
        - Ты не волнуйся, сейчас главное - сберечь флот и подготовиться к обороне не только Севастополя, но и тыловых баз…
        - А как же вы?.. Без зениток и артиллерии?..
        - Карина, не забывай, что я - командир самой мощной батареи во всем Севастопольском оборонительном районе! Мы вместе с Жорой Александером дадим «фрицам» прикурить! А зениток у нас хватает… Ну все, тебе пора на погрузку…
        - Леша, ты ведь оказался прав тогда - сказал, что в полночь 22 июня флот переведут в режим повышенной боевой готовности. Откуда ты знал?..
        - Предчувствие, - соврал Алексей. - Немецкие самолеты-разведчики уже давно нарушали наше воздушное пространство, я ведь, как командир, получаю оперативные сводки. Да и с офицерами разговаривал не раз. Это не могло закончиться по-иному.
        - Я не хочу с тобой прощаться, не хочу прощаться с моим городом!.. - Карина разрыдалась.
        - Успокойся, девочка моя, Севастополь мы гитлеровским тварям не отдадим! Ты вернешься в свой город-герой, обещаю! - Алексей в последний раз крепко обнял девушку, коснулся губами ее соленых от слез губ.
        Зенитная батарея скорострельных пушек, которыми командовали совсем еще девчонки, грузилась на моторные баркасы и катера. Они выходили на рейд, к легкому и быстроходному крейсеру, чей силуэт с характерными стволами орудий и высокими надстройками виднелся на морской глади Севастопольской бухты. Алексей облегченно вздохнул: боевой корабль - это все-таки не тихоходный и невооруженный транспорт. Вместе с «Красным Крымом» уходили два эсминца с артиллерийским боезапасом и ценными грузами, которые не были нужны для обороны города.

* * *
        Вице-адмирал Октябрьский спасал вверенный ему флот. По его приказу в тыловые базы: вНовороссийск, Туапсе, Батуми переводились зенитные батареи, эвакуировались военные заводы и мастерские, перевозились сотни тонн боеприпасов различных калибров. Были ли эти действия оправданными или же дело только в панике, которая будто бы охватила офицера высокого ранга?..
        Алексей, хоть и пользовался уникальной «памятью попаданца» изнал практически все наперед, не мог огульно обвинять вышестоящее командование. Летом и осенью 1941 года эвакуация шла по всей стране. Из Донбасса и из осажденной Одессы, из европейской части России на восток шли эшелоны для того, чтобы на Урале и за Уралом развернуть новые заводы, заново развивать мощнейший военно-промышленный комплекс огромной страны, которая ведет самую масштабную войну в истории.
        Просто на ограниченной площади Крымского полуострова все эти события переживались острее. К тому же тем, кто огульно обвиняет вице-адмирала Октябрьского и военное руководство армии и флота в подобных решениях, следует учитывать, что и сами артиллерийские орудия имеют ограниченный ресурс стрельбы. Да, оружие проектируется в соответствии с повышенными требованиями надежности, ресурс может быть многократно превышен, но это отнюдь не норма, а все же исключение из правил. Фундаментальные законы физики, металлургии, сопротивления материалов, лежащие в основе каждого выстрела из каждого артиллерийского ствола, отменить невозможно. Не в нашей реальности.
        К тому же уже пропали гигантские арсеналы, сосредоточенные в КОВО - Киевском Особом военном округе. Трофеями гитлеровцев стали миллионы единиц вооружения сотни тысяч тонн артиллерийских и стрелковых боеприпасов, столько же, если не больше - продуктов, миллионы литров бензина и других горюче-смазочных материалов, сотни тысяч, если не миллионы, винтовок, армейская амуниция и много еще жизненно необходимых стране ресурсов. Если действия вице-адмирала Октябрьского и были ошибочны, то они все же укладывались в единую логику событий страшного 1941 года.

* * *
        То же самое и с кораблями Черноморского флота. Все предыдущие события говорили о том, что колоссальной мощью линкоров и крейсеров нужно пользоваться с большой оглядкой. Апрель 1940 года - тяжелый крейсер Кригсмарине «Блюхер» уничтожен в Норвегии береговой артиллерией крепости Оскарсборг. Июль 1940-го - итальянский линкор, флагман флота «Джулио Чезаре» получает всего одно попадание 381-миллиметровым снарядом главного калибра английского дредноута «Уорспайт». Итальянский линкор уходит с места боя, имея серьезные повреждения и 115 убитых и раненых моряков на борту. Ну и конечно же - бой в Датском проливе в мае 1941 года. Новейший и самый быстрый линейный крейсер ее величества «Худ» гибнет в гигантском огненном фонтане взрыва и тонет всего за три минуты, унеся с собой жизни 1415 моряков. Могучий залп немецкого линкора «Бисмарк» угодил в самую середину «Худа», а сопровождавший его линкор «Принц Уэльский» получил от огня «сумрака немецкого гения» тяжелые повреждения. Но спустя трое суток и сам «Бисмарк» был потоплен, испытав на себе всю мощь английской корабельной артиллерии.
        Во флоте Советского Союза состояло на вооружении три линкора: «Октябрьская Революция» и «Марат» на Балтике и «Парижская Коммуна» на Черном море. Потопление даже одного из этих кораблей повлекло бы за собой не только чисто военный урон, но и удар по политической репутации страны. Война только начиналась, и сколько она продолжится, какой она будет, а тем более - каковы планы противников, Италии и Германии, неизвестно.
        Кроме того, рядом была и Турция. Да, пока она хранила нейтралитет. Но еще свежи были воспоминания о Первой мировой войне, где на стороне Турции выступил немецкий линейный крейсер «Гебен», переименованный в «Султан Селим Грозный». Вместе с легким крейсером «Бреслау», переименованным в «Мидиллии», они составили серьезную угрозу Черноморскому флоту, обстреливая Севастополь и другие порты на Черноморском театре военных действий. Где гарантия того, что ситуация не повторится?.. Только вот вместо «Гебена» теперь вполне могут быть «карманные линкоры» Гитлера - «Шарнхорст» или «Гнейзенау».
        Несмотря на роковые ошибки - множество ошибок, вице-адмирал Филипп Октябрьский действовал в силу обстоятельств. Он старался сохранить флот и прежде всего - ядро боевого корабельного состава.
        Кроме того, зачем рисковать единственным на Черном море линкором «Парижская Коммуна», если в составе двух бронебашенных береговых батарей имелось восемь орудий «линкорного», 305-миллиметрового калибра? Да и снарядами они были обеспечены с лихвой.
        «Всякий мнит себя стратегом, видя бой со стороны!» Но далеко не всякий может выдержать жестокое столкновение с обстоятельствами, на которые не в состоянии повлиять. И не дай бог, принимать те решения и отдавать те приказы, которые пришлось отдавать вице-адмиралу Октябрьскому!

* * *
        Чисто по-человечески Алексей был рад. Карина покидала Севастополь накануне величайшей трагедии Великой Отечественной войны, и как оно повернет, не знал никто. Даже «попаданец», волей судьбы ставший командиром 35-й бронебашенной батареи, одного из ключевых элементов всего Севастопольского оборонительного района. По крайней мере девушка и ее родные будут в относительной безопасности в тыловых портах Черноморского флота.
        Так решение вице-адмирала Октябрьского повлияло и на судьбы Карины и Алексея. И командир-«попаданец» бронебашенной батареи в этом случае был целиком на стороне Командующего флотом. Такая вот «субъективная» оценка действий вышестоящего командования…
        Глава 9
        Первый натиск
        Непосвященному наблюдателю казалось, что движутся сами горы над обрывистыми склонами мыса Херсонес. Маскировка броневых башен батареи была идеальной. Сети и фанерные щиты, камуфляжная пятнистая раскраска надежно скрывали ее от немецких наблюдателей и воздушных разведчиков-корректировщиков.
        Массивные башни вращались с грацией динозавров, поражая легкостью поворота десятков тонн броневой стали и мощнейших орудий. Огромные стволы медленно поползли вверх, принимая заданный угол возвышения.
        Глубоко внизу, в железобетонном массиве второй башни, в стальной тесноте Центрального поста управления артиллерийской стрельбой Алексей на карте вычерчивал транспортиром и линейкой траекторию будущего полета снарядов. Красный пунктир упирался в точку между городом Саки и поселком Николаевка. Передовые разведывательные посты установили движение по дороге большого скопления немецких войск. Гитлеровцы шли форсированным маршем, стремясь захватить Севастополь с ходу.
        Алексей провел еще один красный пунктир и надписал расчетную дальность - пятьдесят два километра. Рядом указал тип боеприпаса и режим ведения огня: «280-мм. Сд/б подкалиберн. Акт-реакт. обр. 1941г. 2на 2 залп. С корректир. от передового н/п.»
        Офицеры боевого управления вместе с командиром еще раз уточнили расчеты и ввели данные в электронный счетно-решающий блок прибора управления огнем. Те же данные ввели и в стандартный электромеханический вычислитель. Разница составила допустимые значения.
        - Товарищ командир батареи, получены осредненные данные для стрельбы.
        - Осредненные данные утверждаю. Передать их на принимающие приборы горизонтальной и вертикальной наводки.
        Офицер продиктовал колонки цифр матросу, а тот ввел данные для передачи расчетам орудийных башен.
        - Осредненные данные переданы.
        - По готовности - огонь! - отдал приказ Алексей.

* * *
        В стальной тесноте башен мощные электромоторы подняли зарядник со снарядом из «карусели» автомата заряжания - это тоже была модернизация Алексея. Благодаря этому механизму, как на современных ему, «попаданцу», танках, темп стрельбы орудий вырос с двух-трех до пяти-семи выстрелов в минуту.
        - Лоток загружен!
        - Снаряд и заряд дослан! - Лязг штанги досылателя не заглушает команды, а как бы оттеняет их, придавая оттенки смысла, который понимают лишь артиллеристы.
        Стальной лоток зарядного устройства ныряет вниз под вой электромотора.
        - Затвор закрыт! - Массивный поршень плавно становится на место и совершает оборот, запирая сотни килограммов стальной смерти в казеннике мощного орудия.
        - Запальная трубка вставлена!
        - Есть трубка.
        Наверху, на месте командира первой башни, лейтенант Александр Конякин проверил по принимающему прибору значения углов наводки и продублировал их на посты вертикального и горизонтального наведения орудий. Получив подтверждение, щелкнул переключателем. Багровый свет лампы боевого освещения под броневым потолком заостряет черты его молодого лица. Офицер снова щелкает переключателем - в башне привычно звучит ревун. Залп!
        С коротким ударом и лязгом массивное стальное тело орудия откатывается назад от отдачи. Здесь, под слоем башенной брони, не слышен ужасающий грохот двенадцати дюймов линкорного калибра. Но вот встряска от залпа чувствуется. Выстрелы правого и левого орудий, разделенных внутренней броневой переборкой, происходят синхронно - настолько слаженно работают артиллеристы.
        Лейтенант Конякин тут же раздает приказы:
        - Продуть ствол, открыть затвор. Да смотри там, сачковой - не поймаешь брандтрубку, полезешь в шахту зарядника копаться, а то и в «карусель» подачи снарядов!
        «На флоте бабочек не ловят!» - при открытии массивного поршневого затвора вылетает запальная трубка - ее-то и должен поймать сачком матрос. Трубка - многоразовая и дорогая, без нее выстрел невозможен.
        - Поймал! - Матрос удачно подхватил сачком ту самую злополучную трубку.
        - Прочистить запальное отверстие грибовидного стержня и охладить его. Давай быстрее, язви вашу душу! - как всегда, витиевато, по-флотски завернул комендор орудия Александр Бондарь.
        Лейтенант Конякин снял массивную трубку телефона внутренней связи.
        - Первая башня - Центральному. Есть залп!
        - Центральный пост - принял. Перезарядка. Углы наведения прежние - залп! - раздался в трубке голос командира батареи.
        - Есть залп!
        Снова работа «богов войны» отражается нервной дрожью земли. Новый залп, полный - из четырех орудий вспарывает отдающий сгоревшим порохом воздух. От раскатистого мощного грохота стрельбы «двенадцатидюймовок» скальный массив тряхнуло, как от землетрясения. Клубы угольно-черного дыма от нескольких сотен килограммов сгоревшего в каналах стволов пороха подсветили багровые сполохи.
        Тридцать пятая береговая батарея открыла огонь вечером 31 октября 1941 года сверхдальнобойными подкалиберными снарядами, поддерживая огнем 54-ю батарею лейтенанта Ивана Заики.
        Сутками ранее - 30 октября 1941 года залпы береговой батареи лейтенанта Ивана Заики ознаменовали начало битвы за Севастополь. Той самой, к которой так долго и основательно, на основе уникальной «памяти попаданца» готовился Алексей, волей судьбы ставший командиром самой мощной, 35-й бронебашенной батареи.

* * *
        Радиограмма на 35-ю батарею пришла около пяти часов вечера 30 октября. Алексей зашел в радиорубку и пробежал бланк сообщения. На него вопросительно смотрел начальник связи младший лейтенант Василий Афанасенко.
        - Началось, Вася. Гитлеровцы атаковали батарею Вани Заики, это неподалеку от Качи. - Алексей тяжело вздохнул. - Готовь шифрограмму в штаб береговой обороны генерал-майору Моргунову: «Готов немедленно поддержать огнем 54-ю. Имею соответствующий боекомплект. Капитан 35-й, Лещенко».
        - Понял, передам лично.
        - Хорошо, буду ждать ответа.
        Алексей направился в снарядные погреба. Здесь на стеллажах лежали в полутьме стальные «консервы Апокалипсиса» - двенадцатидюймовые снаряды, вес самого тяжелого составлял 470 килограммов. Командира батареи встретил старшина кладовщиков боепитания, тезка, Алексей Побыванец.
        - Подготовьте дальнобойные подкалиберные снаряды, по боекомплекту на орудие. Те самые - секретные…
        - Есть, товарищ комбат. Еще какие-нибудь распоряжения будут?
        - Пока нет, но держите своих ребят в боевой готовности.
        - Понял.
        Потянулись тяжкие часы ожидания. В полусотне километров от Херсонеса уже вовсю полыхал бой, гибли советские моряки. Натиск гитлеровцев не ослабевал.
        Утром на построении у входа в железобетонный массив батареи матросы прислушивались к отдаленным раскатам орудийного грома. Тревожная весть о том, что бои с гитлеровцами идут уже на подступах к Каче и к хутору Меккензия, уже разнеслась среди защитников Севастополя..
        - Ровняйсь! Смирно! Здравия желаю, товарищи краснофлотцы и красноармейцы! - Алексей перед строем был подтянут, спокоен и строг.
        - Здравия желаем, товарищ комбат!
        - Не скрою - ситуация на фронте тяжелая, ожесточенные бои ведутся уже на подступах к самому городу. Поэтому объявляю режим повышенной боевой готовности. Орудийным расчетам, офицерам боевого управления, дальномерщикам, зенитчикам прикрытия и всем остальным подразделениям занять места по боевому расписанию. Камбузу - обеспечить людей прямо на позициях горячим обедом. Старшине машинистов силовой станции - держать резервные дизели готовыми к пуску.
        - Есть, товарищ командир!
        - Товарищ комиссар батареи, доведите подчиненным на местах чрезвычайную важность выполнения всех без исключения боевых приказов.
        - Есть, - козырнул старший политрук Виктор Иванов. - Политруки готовы не только словом, но и делом помочь остальным. Они освоили смежные воинские специальности в достаточной мере, чтобы встать на замену.
        - Благодарю вас, Виктор Ефимович, - кивнул командир батареи. - Командиры, подчиненные - в вашем распоряжении. Вольно! Разойдись!
        Площадка под навесом из маскировочных сетей быстро опустела. Осталось только отдаленное эхо топота по стальным трапам и узким бетонным коридорам-патернам, прорезанным в скальной толще.
        - Ситуация и впрямь серьезная? - озабоченно спросил помощник комбата Никульшин. - Почему тогда командование не задействует нас?..
        - Режим секретности. Мы являемся серьезным огневым резервом СОРа - Севастопольского оборонительного района, - ответил Алексей. - Но я послал в штаб береговой обороны генерал-майору Моргунову шифрованную радиограмму.
        - Сколько уже дерутся матросы Вани Заики?.. - Помощник комантира батареи отвернул рукав кителя и посмотрел на часы.
        - Со вчерашнего дня, с половины пятого. Вот и считай…
        - А «Тридцатка» что, поддержать не сможет? Батарея Александера ближе к Каламитскому заливу и к самой батарее.
        - В том-то и дело, что ближе. Долбанет - и сразу же раскроет свое местоположение, - ответил Алексей.
        - Да, ты прав. Хорошо, я буду на Центральном посту, подготовлю расчеты для стрельбы.
        - Хорошо, я тоже сейчас подойду.
        Алексей поднялся по высеченной в скале лестнице на скальный массив. Подошел широким шагом к краю обрывистого скалистого берега. Внизу прибой бил грязной пеной в подножие мыса Херсонес. За раскрашенными фанерными щитами и маскировочными сетями с трудом угадывались очертания второй орудийной башни. Первая и вовсе терялась от взгляда. В лицо летели капли мелкого осеннего дождя. «Нужно запросить у начальника метеослужбы сводку погоды, и особенно - силу и направление ветра», - подумал командир батареи.
        Он любил приходить сюда, дышать морем - солью и йодом, слушать шум прибоя и резкие горестные крики чаек. Теперь к этим звукам примешивалась отдаленная канонада. Бронебашенная батарея, венец творения инженерного гения фортификации. Теперь только от нее и от него, командира, тоже зависела судьба города-крепости. Придерживая фуражку от порывов ветра, Алексей вернулся внутрь железобетонного массива батареи.
        В тесном от счетно-решающих и связных приборов Центральном посту управления артиллерийской стрельбой командира батареи встретил начальник связи. Младший лейтенант Афанасенко передал Алексею бланк шифрограммы. Там значилось: «В связи с тяжелым положением 54-й батареи разрешаю поддержать огнем. Генерал-майор Моргунов».
        - Батарея! К бою!

* * *
        Открытые укрепления полевого типа. Всего четыре 120-миллиметровых орудия, два зенитных счетверенных «Максима» ипара ДЗОТов с пулеметами - вот и все вооружение. Из-за малого калибра орудий функция батареи была определена как противодесантная. Небольшой гарнизон всего из полутора сотен матросов располагался в землянках. Неподалеку на мысе были оборудованы ложные позиции батареи с макетами орудий.
        Но именно 54-я батарея первой ударила по врагу и первая приняла на себя натиск гитлеровцев.
        - Пеленг 42… Дистанция 35 кабельтовых… По вражеским танкам… Залп! - скомандовал молодой лейтенант, которому исполнилось всего двадцать два года.
        Первый удар по фашистской сволочи нанес простой парень из тихого и провинциального украинского города Кременчуг. Иван Заика в 1936 году попал в Севастопольское училище береговой обороны по комсомольскому набору. Окончил учебу молодой артиллерист в 1940 году, а в июле 1941-го принял командование 54-й батареей. Он командовал орудиями, а жена Валентина - фельдшер, в землянке перевязывала раненых.
        Первый удар ошеломил противника, но и только. Колонна штурмовых орудий, бронетранспортеров, несколько легких танков и грузовики с немецкой и румынской пехотой отошли назад.
        На дороге остались разбросанными трупы немецких и румынских солдат. Чадно горели подбитые грузовики. Скособочился похожий на гроб полугусеничный бронетранспортер. Из-за щитка с пулеметом свешивался, перегнувшись, труп стрелка.

* * *
        Утром 31 октября батарея лейтенанта Заики накрыла огнем обнаруженный в поселке Булганак штаб крупного немецкого соединения. Разведка донесла о скоплении легковых машин и грузовиков с антеннами, видимо - сильными рациями. А на окраине села разместились склад боеприпасов и колонна бензовозов с горючим.
        После обстрела гитлеровцы все же засекли советскую береговую батарею и нанесли удар штурмовыми самоходками.
        Бой был жестоким, гитлеровцы из группы Циглера обладали численным преимуществом, да к тому же и еще запросили подмоги. Были дополнительно перебазированы две батареи тяжелых орудий. Имевшиеся в группе Циглера самоходки «Sturmgeschutz-III», используя свой низкий силуэт, подползали на короткую дистанцию и били почти в упор по позициям советских артиллеристов. Действия «Sturmgeschutz-III» прикрывали легкие танки из состава Третьей румынской армии.
        Но это они - в своей «табели о рангах» легкие. А вообще-то любая броня на поле боя - это весьма существенный качественный перевес. А со стороны пехотинца любой вражеский танк - это погибель.
        В разгар боя с батареей связался командир дивизиона майор Радовский и передал приказ коменданта береговой обороны генерал-майора Моргунова принять любые меры, но танки не пропустить. В итоге за час отчаянной мясорубки 54-я батарея Ивана Заики выпустила 207 снарядов, уничтожила пять танков, тягач с пушкой и семь грузовых машин с пехотой. Немалыми оказались потери и у краснофлотцев - два орудия из четырех оказались повреждены. Двадцать защитников батареи убито, более тридцати ранено. Разбиты полевые укрепления. Когда бой кончился, к стволам пушек нельзя было прикоснуться, на них дымилась краска.
        Позже по полевому телефону связался с 54-й батареей начальник штаба 1-го артиллерийского дивизиона майор Платонов. Он сообщил лейтенанту Заике о решении командования эвакуировать личный состав на шхунах в Севастополь. Шхуны, по его словам, уже вышли. С ними идет миноносец «Бодрый», в его задачу входит артиллерийская поддержка батареи. Майор особо подчеркнул указание штаба: все, что нельзя взять с собой, непременно уничтожить. Телефонную связь держать до конца посадки на шхуны. А как только весь личный состав будет на судах, немедленно донести по радио.
        Но эсминец «Бодрый» пришел раньше шхун, встал на рейде, высадил на шлюпке корректировочный пост и стал ждать. Он ждал долго, но никаких сигналов так и не дождался, снялся и ушел в Севастополь.
        Вместо эвакуации уцелевшие матросы на батарее услышали тягучий свист и шелест, будто бы сухой песок шуршит по стеклу. Это через их головы летели дальнобойные снаряды орудий бронебашенной батареи.

* * *
        Огромные фонтаны взрывов взметнулись над селом Булганак. Среди пыльной пелены вдруг рванулся в небо огромный огненный гейзер, разлетелись во все стороны сверкающие сполохи пламени. Полевой склад боеприпасов был уничтожен. Третьим или четвертым залпом накрыло немецкие бензовозы на окраине села. А снаряды все ложились, взметывая тонны крымской земли. Осколки секли гитлеровцев и румын, корежили технику. Огневой налет длился недолго, но был исключительно эффективен.
        Так кончился второй день на батарее лейтенанта Заики. Иван думал, что упадет от усталости, но отдыхать некогда. Требовалось восстановить два орудия и заново скомплектовать расчеты взамен выбывших из строя артиллеристов. Первого ноября батарея была поднята по тревоге с рассветом. Противник, по-видимому, решил отдать батарею Заики «на съедение» своей тяжелой артиллерии и минометам. На позициях стали ложиться тяжелые 150-миллиметровые снаряды.
        В девять утра штаб дивизиона потребовал лейтенанта Заику к полевому телефону. Было обещано при первой возможности выслать корабль для эвакуации, а пока предоставить данные для корректировки стрельбы по артиллерии противника.

* * *
        Почти в полусотне километров от позиций лейтенанта Заики снова развернулись массивные округлые башни «Тридцать пятой». В толще железобетонного массива, в Центральном посту Алексей принимал по телефону данные для стрельбы. Немецкую тяжелую батарею никак не могли засечь. Да и измерить дальность до цели уже не получалось, единственный дальномер лейтенанта Заики был разбит.
        - Товарищи офицеры, где, на ваш взгляд, может скрываться тяжелая батарея противника, которая ведет огонь по позициям Вани Заики? - Алексей подошел к планшету и очертил круг, внутри которого оказались отмеченные условными обозначениями позиции 54-й батареи.
        - Если мы уничтожили полевой артсклад противника под Булганаком, а мы его уничтожили, то гитлеровцам приходится перевозить боеприпасы от Сак или же аж от Евпатории… - задумчиво сказал помощник командира батареи Никульшин.
        - Да, но огонь батареи противника не прекращается, а это может означать, что полевой склад не один, более того, зная немцев, их предусмотрительность, можно предполагать наличие еще одного временного хранилища боеприпасов, - отметил командир отделения дальномерщиков Федор Онисимов.
        - Все это, черт возьми, фактики в мире галактики! А нам нужны именно данные, хотя бы приблизительные. - Алексей буравил взглядом планшет, где были нанесены секторы обстрелов наших и немецких орудий. - Хотя… Есть здесь одна зацепка. Как ты говоришь, Федя, огонь не ослабевает?..
        Алексей сорвал с крепления массивную телефонную трубку внутренней связи и щелкнул тумблером.
        - Телефонная станция батареи?.. Немедленно соединить меня через штаб Береговой обороны с 54-й!.. Что хочешь делай, но связь обеспечь!
        Через несколько томительных секунд в трубке послышался голос лейтенанта Заики на фоне грохота разрывов.
        - Ваня, прием!.. Это Лещенко говорит с «Тридцать пятой»… Скажи, немцы все так же сильно бьют?
        - Хреначат по нам что есть мочи! Два орудия вышло из строя, много убитых и раненых!..
        В тесное от разнообразных приборов помещение Центрального поста за герметичной броневой дверью ворвалась вдруг война. Воем и свистом снарядов, грохотом взрывов, бьющихся в мембране полевого телефона.
        - Повтори, темп обстрела вражеской батареи не менялся?.. Прием!..
        - Никак нет, лупят по нам, гады!..
        - Жди «ответку» от нас. Держись, Ваня!
        Алексей стремительно подошел к расстеленной на столе карте, взял остро заточенный карандаш, транспортир и линейку. Начал чертить вероятные директриссы полета вражеских снарядов. Одновременно с расчетами он рассуждал вслух.
        - Немецкий склад у Булганака мы раздолбали, но вражеская канонада не прекращается. Это значит, что немецкая батарея местоположения своего не меняла, иначе пришлось выполнять наводку по-новой. Учитывая необходимость подвоза снарядов от Булганака… Скорее всего гаубицы «фрицев» стоят в районе села Агач-Эли. Координаты населенного пункта - 44 градуса 56 минут 45 секунд северной широты, 33 градуса 48 минут 45 секунд восточной долготы! - Острое жало карандаша нацелилось на вероятный объект артиллерийского налета. Рассчитать углы вертикального и горизонтального наведения. Передать орудийным расчетам на башни - беглый огонь, по три снаряда на каждое орудие.

* * *
        Повинуясь человеческой воле и математическим расчетам, развернулись чудовищные броневые башни. Снова поползли вверх огромные стволы орудий. Огонь! Вспышки дульного пламени и клубы дыма заиграли на дульных срезах. В тревожном красном свете у орудий работали комендоры, направляя и досылая мощные активно-реактивные снаряды в жерла казенников. С гудением электроприводов закрывались и проворачивались массивные затворы. Отрывисто звучали привычные выкрики команд артиллеристов.
        Подкалиберные снаряды, вырвались в огненных сполохах и клубах дыма из гигантских стволов орудий. Ввинтились в плотный, спрессованный скоростью воздух. Вытолкнувшие их поддоны разлетелись в стороны. Обтекаемые стальные тела продолжали свой неукротимый полет к цели. Дополнительный импульс им придали «огненные короны» пороховых ракетных ускорителей. Выгорев, они обеспечили снарядам скорость, необходимую для преодоления запредельного для других артиллерийских систем расстояния. Разогнавшись по пологой дуге, стальные «консервы Апокалипсиса» начали пикирование на цель, при этом их заостренные носы раскалились до вишневого свечения.

* * *
        Батарея тяжелых 15-сантиметровых орудий «К-18» на окраине села Агач-Эли располагалась с немецкой аккуратностью. Гаубицы стояли в орудийных двориках, на безопасном расстоянии расположился склад боеприпасов за колючей проволокой и под охраной часовых. От командно-дальномерного поста на холме шел телефонный кабель к добротному, в два наката бревен, штабному блиндажу.
        Расчеты возле тяжелых гаубиц работали четко, таская и досылая увесистые снаряды и заряды к ним. С такой же механической расчетливостью гауптман, командир батареи, получал данные с командно-дальномерного поста и передавал их командирам орудий. Его шесть гаубиц прошли Польшу и Францию, воевали на Украине и в Крыму. Сейчас тридцатилетний светловолосый офицер с уверенным взглядом голубых глаз арийской бестии был уверен в победе германского оружия и закаленного прусского духа старого офицерского корпуса. Потомок древнего рода военных, он воспринимал «Поход на Восток», как продолжение неукротимой экспансии арийской нации.
        С этими мыслями он и вознесся в Валхаллу, когда 280-миллиметровый снаряд весом в два с лишним центнера ударил в добротный, в три наката бревен блиндаж командира батареи. После того как рассеялся дым и осели несколько тонн вырванной и взметнувшейся фонтаном взрыва земли, на месте блиндажа образовалась добротная, метра три глубиной и диаметром в пять метров, воронка. В такой ямине может поместиться средних размеров одноэтажный дом!
        Еще несколько снарядов легли с большим перелетом, взметнув огромные дымные фонтаны взрывов. Следующий залп неведомой советской батареи разнес вдребезги одну 150-миллиметровую гаубицу «К-18» исерьезно повредил другую. От мощного взрыва во все стороны полетели стальные обломки и ошметки горелой плоти.
        Один из снарядов, выпущенных советскими артиллеристами, угодил в скопление грузовиков. Немцам очень повезло, что кузовы автомашин были пусты. Но все равно среди этих грузовиков оказался бензовоз, который полыхнул гигантским факелом. Хоть большинство советских снарядов бесцельно перепахали крымскую землю, но и тех, что поразили цели, хватило с лихвой. Удар был ошеломляющий, гитлеровцы никак не ожидали, что с ходу получат столь сокрушительный отпор. Кроме того, факел пламени от взорвавшегося бензовоза был виден за несколько километров, это серьезно демаскировало позиции немецкой гаубичной батареи. Осторожные «фрицы» предпочли передислоцировать уцелевшие орудия и солдат в другое место.

* * *
        Как водится на войне, многое определяет случай. Прямое попадание в штабной блиндаж и гибель командира батареи тяжелых орудий было похоже на другую случайность, произошедшую в сентябре 1941 года.
        Двенадцатого сентября легкий немецкий штабной самолет «Физелер-Шторьх» неудачно приземлился посреди советского минного поля. Командующий 11-й армией Вермахта генерал Ойген Риттер фон Шоберт погиб. А вместо него командование армией принял амбициозный генерал-полковник Эрих фон Манштейн.

* * *
        Как бы то ни было, первый удар 35-й бронебашенной батареи по врагу был весьма эффективен. Действия артиллеристов капитана Лещенко были отмечены в оперативной сводке Севастопольского оборонительного района.
        Между тем 35-я батарея продолжала огневую поддержку артиллеристов лейтенанта Ивана Заики. На следующий же день мощные двенадцатидюймовки с мыса Херсонес «дотянулись» сверхдальнобойными снарядами до шоссе, ведущего от города Саки. По корректировке с выносных постов 54-й батареи артиллеристы «Тридцатьпятки» накрыли несколькими залпами колонну немецких грузовиков со снарядами и подкреплением. До батальона закаленной прусской пехоты осталось лежать от огня русских «богов войны»! Разбитая и переломанная груда техники превратилась в гигантский погребальный костер.
        Благодаря этому ночью к берегу подошли шхуны в сопровождении эсминца. Несмотря на то что Каламитский залив - место для стоянок судов неудобное и опасное, на шлюпках удалось вывезти раненых. Место здесь сложное и опасное, по дну тянутся подводные каменные гряды и банки - отмели. Но эвакуация продолжалась до самого рассвета, после чего шхуны снялись с якоря и ушли в Севастополь. Строй замыкал эсминец, который дал несколько залпов по заранее разведанным скоплениям немецких войск.
        А лейтенант Заика, как и положено командиру, остался со своими матросами. Вместе с ним осталась и жена Валентина, которая в эти жаркие дни была и за хирурга, и за медсестру. Она продолжала оказывать помощь раненым.
        Четверо суток упорной обороны заставили гитлеровцев основательно «забуксовать», теряя солдат и технику, расходуя боеприпасы. Днем начались налеты бомбардировщиков с паучьими крестами на крыльях. Два счетверенных «Максима», которые наводились вручную, мало что могли против скоростных «Юнкерсов-88»…
        Вой падающих бомб, рев моторов и грохот бомб слились в адскую какофонию. Прямым попаданием авиабомбы было уничтожено второе орудие, из ее расчета в живых остался лишь командир орудия младший сержант Спивак.
        От прямого попадания фашистского снаряда в дворик четвертого орудия погиб весь расчет…
        Лейтенант Заика покинул командный пункт и встал у первого орудия, комиссар батареи - у третьего. Они сами стреляли, а поредевшие расчеты под разрывами немецких снарядов по полузасыпанным ходам сообщения подносили боеприпасы.
        Гитлеровцы уже заняли селения Береговое, Дясавджурек, Дорт-Куль и Табаксовхоз, окружив 54-ю батарею и блокировав пути отхода.
        Второго ноября к исходу четвертого, и последнего, дня смертельной битвы артиллеристов 54-й батареи, в пять часов сорок пять минут вечера лейтенант Заика передал в Севастополь: «Связь кончаю! Батарея атакована и окружена! Прощайте»!
        Расстреляв весь боезапас и лишившись связи, оставшиеся в живых артиллеристы покинули почти дотла разрушенную батарею и, укрываясь у местных жителей, рассредоточенно пробирались к Севастополю.
        Было принято решение рассредоточиться и выходить в Севастополь поодиночке, поскольку все дороги к городу-крепости уже были заняты немцами.
        Лейтенант Иван Заика остался с женой, которая не успела эвакуироваться вместе с ранеными. Оставшись одни, Валентина и Иван все же попытались пройти в Севастополь, но им это не удалось, тогда решили податься в район Карасубазара, там жили родители Валентины, а Заику никто не знал. На протяжении всего пути до Карасубазара Заика выдавал себя за беглого заключенного. Потом удалось связаться с партизанами. Сначала лейтенант Заика в партизанском отряде сражался как рядовой боец. Потом его выдвинули на должность начальника штаба отряда. За отличие в одной из операций был назначен командиром 10-го отряда 2-й бригады восточного соединения партизан Крыма.
        Но все это будет потом, а пока Тридцать пятая батарея с мыса Херсонес ударила по занятой уже гитлеровцами и разрушенной дотла батарее… Огненный ад разверзся на уже занятых гитлеровцами позициях. Разрушительный вихрь стальных осколков, могучие молоты ударных волн не оставили захватчикам даже призрачного шанса на спасение. Артналет был страшен - фашисты, уже праздновавшие победу, умылись кровью!
        Глава 10
        Пушки майора Александера
        Двенадцатидюймовая береговая артиллерия Севастополя ударила снова первого ноября 1941 года. Огонь вела Тридцатая батарея майора Александера, расположенная на Северной стороне Севастополя у деревни Любимовка[2 - В реальности это и было первым применением двенадцатидюймовых орудий береговой обороны Севастопольского оборонительного района.]. Растянувшаяся по шоссе механзированная колонна с грузовиками и самоходками, походным строем пехоты, полевой артиллерией, которую тащили грузовики и лошади, отлично «уложилась в эллипс рассеивания 305-миллиметровых осколочно-фугасных снарядов советской батареи!
        На шоссе взметнулись чудовищные фонтаны взрывов - тонны потревоженной земли поднялись, чтобы похоронить пришлых завоевателей вместе с их техникой. Ударные волны ломали приземистые немецкие самоходки, переворачивали автомашины, буквально «сдували» солдат в мышиного цвета мундирах. Первый удар на Севастополь захлебнулся. За один раз захватчики потеряли около батальона пехоты и несколько разбитых и не подлежащих восстановлению самоходок. А ведь их у Манштейна было и не так уж много - всего три приданных штурмовых батальона на всю армию. Что хуже всего - разбитыми оказалось и значительное количество грузовиков и бронетранспортеров. А ведь сила Вермахта как раз и была - в моторах.
        Полевая артиллерия пока еще не могла «дотянуться» до советской супербатареи, а тяжелые крупповские орудия запаздывали. Перевозить многотонных монстров вроде «Карла» или «Гаммы» по осенней крымской распутице было тем еще аттракционом!..
        Но без поддержки сверхтяжелой артиллерии наступление немецких войск на Севастополь выглядело бы настоящим самоубийством.
        Конечно, гитлеровцы реализовывали на Крымском полуострове то, что умели делать весьма блестяще - их хваленый «блицкриг». Но все же «Молниеносная война» оказалась под прицелом дальнобойной артиллерии защитников русского города-крепости. Конечно, было очень много самых разных факторов, которые снижали эффективность дальнобойных орудий на этом театре военных действий. Однако не следует считать, что немецкие оккупанты прошлись легкой прогулкой от Перекопа и до самой Севастопольской бухты.
        Тридцатая батарея строилась по несколько отличающемуся от проекта ее «стальной сестры», 35-й батареи. В ее основе лежали идеи не только военного инженера, но и известного композитора. Да, именно композитором был генерал Цезарь Антонович Кюи! В своей работе изучил особенности обороны Севастополя в 1854 -1855 годах и предложил для оборудования береговой батареи самую выгодную позицию. Ее господство над окружающей местностью обеспечивало двум двухорудийным башням круговой обстрел без «мертвых зон». Это был без преувеличения - гениальный проект!
        На поверхности размещались только лишь эти орудийные башни. Остальные помещения располагались в железобетонном массиве длиной 130 и шириной 50 метров. Внутри этого блока находились силовая станция, жилые и служебные помещения-отсеки, собственная электростанция, фильтры для очистки воздуха и камбуз с медсанчастью.
        Но вооружение оставалось прежним - четыре двенадцатидюймовых орудия в двух башнях кругового вращения. Технологии здесь были проще. Стволы орудий стандартные, длиной пятьдесят два калибра, не лейнированные. А это значит, что при износе канала ствола и нарезов нужно менять всю пятидесятитонную стальную «трубу».
        На Тридцать пятой батарее стараниями «попаданца» из Донецка 2014 года - Алексея уже были внедрены различные технические новшества.
        Но тем не менее все операции по наведению и заряжанию орудий на «Тридцатке» обеспечивали семнадцать электродвигателей. Для своего времени она и так была весьма совершенной.
        В подбашенном помещении имелась даже рельсовая железная дорога с ручными вагонетками, в которых боеприпасы должны были доставляться к зарядникам мощных орудий! С командным пунктом батарею связывал подземный коридор протяженностью шестьсот метров.
        Все, как на линкоре, или, скорее, на подводной лодке. Батарея рассчитана на полнейшую автономность ведения боевых действий. На Тридцатой батарее не было такой разветвленной системы подземных ходов, как на «Тридцатьпятке». Хотя масштабы строительства все равно поражали воображениие.
        Вокруг основного массива двух броневых башен располагались стальные и железобетонные колпаки долговременных огневых точек с пушками и пулеметами, были вырыты окопы и ходы сообщения. Вся эта сеть прикрывала береговую батарею в ближнем бою.
        Тридцатая батарея также имела разветвленную систему постов корректировки огня. Они были расположены на мысе Лукулл, в устьях рек Альмы, Качи, а также на мысах Фиолент и Херсонес. Над западным берегом Балаклавской бухты. Это позволяло пушкам майора Александера прицельно бить почти на 28 000 метров.
        К 1934 году внутренние работы были завершены, массивные орудийные башни установлены на свои места. Из орудий был произведен пробный отстрел. Также здесь, на батарее, была испытана новая система управления артиллерийским огнем. А в 1936 году был полностью закончен Главный командный пункт Тридцатой батареи. Но незначительные доработки велись вплоть до 1940 года. Так что это тоже была современная и мощная крепость, ощерившаяся четырьмя огромными стволами орудий.
        Матросы 35-й батареи слышали глухие раскаты рукотворного грома на северной стороне Севастополя. Горизонт в той стороне заволокло дымом. Там уже шел бой за город, немцы и румыны рвались к Севастопольской бухте. Но пока что оборона была крепка.
        - Товарищ командир батареи, а когда мы тоже так вдарим?! - спросил Алексея матрос.
        - Сменился с вахты?..
        - Так точно.
        - Как прикажут, так и ударим… А пока отдыхайте, товарищ краснофлотец. На наш век подвигов хватит.
        Канонада на севере не прекращалась, но здесь, на Херсонесском полуострове, было пока тихо. С полевого аэродрома взлетела пара кургузых, лобастых «Ишачков» для прикрытия воздушного пространства над городом. Истребители И-16 были уже относительно устаревшими, однако опытные летчики любили эти крылатые машины за исключительную верткость в бою.
        Командир Тридцать пятой батареи перевел взгляд с истребителей на удаляющуюся спину матроса. А потом снова глянул на север - туда, где вздымались сполохи новых взрывов и грохотал рукотворный гром.
        Алексей не раз связывался по радио с командиром Тридцатой батареи, видел его на совещаниях командования Севастопольским оборонительным районом. Они оба были артиллеристами и прекрасно понимали друг друга. Алексей предлагал командованию тоже открыть огонь и с Тридцать пятой батареи - сверхдальнобойными подкалиберными снарядами. Но получил отказ. «Для вас еще не пришло время, товарищ Лещенко», - таков был категоричный отказ командующего береговой обороной Севастополя.
        «Тридцатка» майора Александера оказалась на самом острие гитлеровского наступления и не подвела. Орудийные расчеты работали, как черти в аду, ворочая огромные снаряды и гильзы с метательными зарядами к ним. Но сердца матросов были чистыми сердцами ангелов, хоть в СССР делался упор на атеизм. Хотя и сам товарищ Сталин обратился к народу - «братья и сестры».
        Береговая батарея №30 продолжала методично выбивать противника. Залпы пушек майора Александера сковывали маневр гитлеровцев на выгодном направлении. Сначала немецкому командованию пришлось отступить, затормозить наступление. Для того чтобы подтянуть резервы, тяжелую артиллерию, боеприпасы, на то, чтобы эвакуировать раненых и соорудить очередное немецкое кладбище с березовыми крестами взамен железных, тоже потребовалось время.
        Гитлеровцы пытались засечь Тридцатую батарею, ведь чудовищные орудия форта «Максим Горький I», как называли немцы «Тридцатку», были на расстоянии меньше двадцати километров. Но все же расчетливым и точным, как автоматические устройства, немецким наблюдателям-корректировщикам не удавалось засечь координаты могучего русского форта. Не в последнюю очередь - благодаря искусной маскировке. Дело в том, что вокруг Тридцатой батареи был высажен целый лес. Металлический лес! Дело в том, что сила четырех орудий Тридцатой батареи такова, что после каждого залпа в соседнем поселке Любимовка из окон вылетали стекла. А у некоторых близлежащих домов ударными волнами из стволов сносило крыши!
        Понятное дело, что будь на месте маскировки настоящий лес, то первые же залпы мощнейших орудий проложили бы огненную просеку! Поэтому деревья и кустарник сделали из металла и раскрасили во все оттенки зеленого. Ну как тут не вспомнить старую армейскую привычку красить газоны в зеленый цвет перед приездом высокого начальства!
        Но шутки шутками, а «металлический лес» надежно скрывал замаскированную батарею. Даже с воздуха две огромные приземистые орудийные башни были незаметны на фоне «зелени». Кроме того, 30-я батарея также в первую очередь предназначалась для отражения нападения вражеских крейсеров и линкоров с моря. А со стороны суши огромные пушки прикрывал большой холм. Он также маскировал выстрелы орудий.
        А бронированная «Тридцатка» продолжала долбить немцев. Снаряд за снарядом вгоняя, как гвозди - в гроб Третьего рейха. За два месяца активных боев батарея майора Александера выпустила по гитлеровцам 1238 снарядов, что было просто запредельной по интенсивности стрельбой. Ведь при использовании полного заряда чудовищных 305-миллиметровых стволов орудий должно было хватить всего лишь на три сотни выстрелов. После этого стволы, каждый весом пятьдесят тонн, необходимо было менять.
        Но майор Александер был опытным артиллеристом. Оценив дистанцию до противника, он приказал использовать при стрельбе половинные метательные заряды. Их огромной энергии вполне хватало, чтобы держать войска Манштейна на почтительном расстоянии от линии обороны Севастополя.
        Более того, Тридцатая батарея имела башни кругового вращения, поэтому могла оперативно переносить свой разрушительный артогонь по флангам наступающих немецких сил. Две двухорудийные башни возле села Любимовка сковывали гитлеровцев в маневре.
        Чумазые, но крепкие, крепче броневой стали, артиллеристы «Тридцатки» стали костью в горле немецкого командования. Да и самого Манштейна - тоже.
        Во многом именно благодаря пушкам майора Александера первый натиск гитлеровцев на Севастополь был отбит с большими потерями для армии, которая победным маршем прошагала почти что всю Европу.
        Глава 11
        Седьмое ноября 1941 года
        В этот день на Красной площади в Москве состоялся знаменитый парад, боевая техника и солдаты прошли под красными знаменами и отправились сразу же на оборонительные рубежи столицы нашей Родины. А на трибуне проходящие войска встречал сам товарищ Сталин. Он собственным примером показывал - столица нашей Родины сдана не будет!
        В этот же день из Севастополя, с мыса Херсонес, открыла огонь Тридцать пятая береговая батарея. Приказ пришел днем в половине третьего, а уже в 14 часов 50 минут прозвучал первый залп. Удар был направлен в сторону хутора Мекензия, расположенного всего в восьми километрах от Севастопольской бухты, в верховьях Камышловского оврага.
        Там упорно оборонялись второй и третий полки морской пехоты. Закусив ленточки бескозырок, «черные бушлаты» дорого продавали свою жизнь, бросаясь в яростные контратаки. Кроме отчаянной смелости на стороне советской морской пехоты было еще и умение, они вели убийственно-точный огонь из винтовок и пулеметов, коротко трещали немногочисленные пистолеты-пулеметы ППШ, значительно рокотали «дегтяри» - пулеметы ДП-27 с характерной «тарелкой», патронным диском наверху ствольной коробки. «Черные бушлаты» были неплохо вооружены и имели весьма высокую техническую подготовку, что позволяло им воевать не только с «трехлинейками» Мосина, но и использовать самозарядные винтовки Токарева СВТ-40, ручные и станковые пулеметы.
        Огневую поддержку морским пехотинцам оказывал бронепоезд «Железняков». Построенный работниками Севморзавода всего месяц назад, в октябре 1941-го, он стал таким же символом обороны Севастополя, как две бронебашенные батареи особой мощности. Бронепаровоз с двумя бронеплощадками был вооружен четырьмя универсальными 76-миллиметровыми пушками, которые могли стрелять как по наземным целям, так и по самолетам противника. Точность огня обеспечивалась морским зенитным дальномером.
        Но мощи четырех пушек бронепоезда «Железняков» было явно недостаточно, чтобы остановить вал немецкой пехоты, которая накатывала на позиции советских морпехов. Требовался калибр гораздо больше полевых трехдюймовок…
        Спустившись на Центральный пост, Алексей задраил за собой броневую дверь. Подойдя к расстеленной на столе карте, командир батареи отметил координаты цели: 44 градуса 36 минут 59 секунд северной долготы, 33 градуса 41 минута 23 секунды восточной долготы.
        Дальнометристы в броневой рубке от недостроенного линейного крейсера «Измаил» определили точную дальность и направление стрельбы. Передали результаты в центральный пост.
        - Расчеты - к орудиям! Приказываю открыть огонь осколочно-фугасными снарядами. Взрыватель - осколочный. Офицерам боевого управления - обеспечить данные для артиллерийской стрельбы. - Алексей запустил электронный счетно-решающий блок и его «дублер» - электромеханический вычислитель.
        - Получены осредненные данные. - Если Центральный пост управления артиллерийской стрельбой был своеобразным «мозгом» могучей батареи, то отдельные офицеры, несомненно, могли считаться его «нейронами» - «нервными клетками», которые обрабатывали огромные и сложные массивы информации.
        - Осредненные данные стрельбы утверждаю, - Алексей подытожил результаты напряженной умственной работы в глубине железобетонного массива артиллерийской батареи. - Передать углы горизонтальной и вертикальной наводки.
        - Есть, углы наводки переданы в артиллерийские башни.
        Поданные сильными руками моряков из темноты артиллерийского склада снаряды и картузы метательных зарядов к ним были уложены в «карусели» автоматов заряжания. Перекрывая грохот и лязг металла пронзительно зазвенел сигнальный звонок.
        Лотки зарядников орудий под завывание электромоторов ушли вниз. Поднявшись снова, они уже несли стальные тупоносые «чушки», по 470 килограммов каждая. С металлическим лязгом штанги досылателей вогнали их в каморы орудий. Следом за ними - и метательные полузаряды, каждый из которых весит 71 килограмм. Закрылись и провернулись массивные поршневые затворы.
        В багровой полутьме командиры орудий-монстров подтвердили выполнение сложной последовательности заряжания.
        - Первая башня к стрельбе готова!
        - Вторая башня к стрельбе готова!
        Алексей снял с креплений массивную телефонную трубку внутренней связи и щелкнул тумблером.
        - По фашистской сволочи, залпом - огонь!
        Ответом ему были глухие удары, как от небольшого землетрясения. В этом случае какие-то специальные сложные снаряды были не нужны. Применялись обычные осколочно-фугасные боеприпасы. «Обычные» - для мощнейших двенадцатидюймовых орудий линкорного калибра!
        Почти полтонны стали и взрывчатки, заключенные в каждом снаряде, производили страшный эффект «выжженной земли» даже при стрельбе по площадям. Мекензиевы горы тряслись от тяжелых ударов, с корнем выворачивало из земли крепкие сосны и ели. Попавших под удар гитлеровцев расшвыривало и ломало, горели бронетранспортеры и грузовики, на которых перебрасывалось пополнение для наступления на советские позиции. Деревья пылали целиком жарким огнем, словно факелы. Такие же вопящие факелы бежали неизвестно куда.
        Мощный заградительный огонь Тридцать пятой батареи позволил хотя бы на время стабилизировать фронт, дал небольшую передышку нашим измученным в боях частям. Внезапность и неотвратимая мощь береговой бронебашенной батареи поразила гитлеровцев. Конечно, они знали о том, что на мысе Херсонес располагается береговая батарея русских. Но эффект от ее удара был просто ошеломляющий.
        - Товарищ командир батареи, с командно-дальномерного поста докладывают - видны мощные разрывы в районе Мекензиевых гор, - сообщил один из матросов в Центральном посту.
        - Я - на КДП, Никульшин, за старшего. Продолжать стрельбу, - приказал Алексей.
        - Есть продолжать стрельбу.
        Алексей вышел из Центрального поста, а потом по сводчатому узкому коридору-потерне направился на основной комадно-дальномерный пост. Идти было достаточно далеко, без малого - полкилометра. Под ногами было скользко от стекающей по стенам влаги, дул поток воздуха, нагнетаемый вентиляторами. Фонари в металлической оплетке через равные промежутки освещали путь желтым светом. Даже тут, в глубине железобетонного и скального массива, чувствовались отголоски мощных ударов огромных 305-миллиметровых орудий. Именно поэтому оба командно-дальномерных поста, основной и запасной, размещены на приличном расстоянии от броневых орудийных башен.
        Алексей привычно вскарабкался по скоб-трапу наверх - в броневую рубку командно-дальномерного поста.
        - Смирно! Командир на КДП, - подал положенную по уставу команду старшина дальномерщиков Федор Анисимов.
        - Вольно, товарищи, продолжайте вести наблюдение, - ответил Алексей.
        Если Центральный пост управления артиллерийской стрельбой был своеобразным «мозгом» бронебашенной батареи, то командно-дальномерный пост - ее «глазами». В открытых забетонированных двориках размещались два дальномера.
        В конце XX - в начале XXI века - во времена «попаданца» Алексея более привычным способом измерения дальности являются лазерные импульсы, а также отраженные электромагнитные волны радиолокаторов. На 35-й батарее тоже перед войной была установлена радиолокационная станция. Две ажурные стальные мачты размещались на броневых рубках основного и запасного командно-дальномерных постов. Еще одна антенна могла выдвигаться как перископ подводной лодки, прямо из железобетонного массива батареи. Но эти радиолокаторы первого поколения могли обнаруживать цели только на водной глади, суша с ее сложным рельефом давала множество ложных отражений элекромагнитных волн.
        Поэтому и использовались для определения расстояния до цели «классические» оптические дальномеры. Этот прибор выглядел как массивная длинная труба с объективами на концах. В центре был установлен оптический визир. Сложная система оптических призм и зеркал соединяла оба объектива. Расстояние между ними называлось базой дальномера. Зная базу дальномера, например - десять метров, и углы, под которыми виделась цель, можно было достаточно точно определить дистанцию стрельбы до этой цели и ее текущие координаты.
        В общем, сплошная тригонометрия. Именно поэтому известная поговорка гласит: «Щеголь - в кавалерии, умница - в артиллерии, смелый - на флоте, а Ванька - в пехоте!»
        По иронии судьбы сложные оптические приборы, с помощью которых велась убийственно-мощная артиллерийская стрельба по гитлеровцам, были производства немецкой фирмы «Цейс». Они были установлены в числе другой сложной аппаратуры на 35-й батарее перед Великой Отечественной войной, когда еще действовали соглашения о научно-техническом сотрудничестве между СССР и Германией. Политика - сложная штука и полна парадоксов.
        Кроме того, в рамках модернизации управления огнем батареи здесь были дополнительно установлены оптические приборы наблюдения повышенной кратности, фактически - небольшие телескопы. А также еще и фотоаппараты для контроля результатов артиллерийских ударов.
        Алексей как раз наблюдал сейчас черные фонтаны разрывов, хорошо видимые в мощную оптику. Двенадцатидюймовые осколочно-фугасные снаряды ложились плотно. Стрельба велась без дополнительной корректировки - по площадям, «накрывая» хутор Мекензия. Но при таком колоссальном могуществе и фугасном действии там - в эпицентре попаданий, уже ничего живого и уцелевшего остаться просто не могло.
        - Правее полтора, ориентиры - прежние, - уточнил Алексей.
        Команда дальнометристов внесла собственную корректировку и передала более точные данные на Центральный пост управления артиллерийской стрельбой. А уже оттуда офицеры скорректировали огонь обеих башен 305-миллиметровых орудий. Новый разрушительный шквал огня и стали обрушился на немецкие позиции.
        На немецких позициях за несколько десятков километров творился неописуемый ад! Люди попросту исчезали, смешанные с десятками тонн земли и скального грунта, взметнувшимися зловещими черными вихрями. Перемолотые и растертые вместе с камнем, деревом и металлом. Сосредоточенная техника - немецкие штурмовые орудия, полугусеничные бронетранспортеры, грузовики, ротные и полковые пушки превращались под ударами советских снарядов в обгорелые металлические лохмотья. После чудовищного обстрела местность здесь превратилась в безжизненную пустошь, изборожденный кратерами гигантских воронок лунный пейзаж.
        - Задробить стрельбу! - приказал Алексей. На часах было 16.18.
        - Обе башни - дробь стрельбе! Отбой!
        - Расход - двадцать один осколочно-фугасный снаряд. Состояние орудий и механизмов - удовлетворительное. Потерь среди личного состава нет, - доложили из обеих броневых башен.
        Алексей снял массивную трубку внутренней связи и щелкнул тумблером громкой трансляции.
        - Товарищи, вы показали отменную выучку и нанесли огромной силы удар по врагу. Надеюсь, что и впредь наша славная 35-я бронебашенная батарея будет с такой же силой громить фашистских гадов!
        - Служим трудовому народу!
        Всего в этот день - 7 ноября 1941 года, Тридцать пятая батарея провела еще три стрельбы, выпустив по хутору Мекензия в общей сложности сорок шесть осколочно-фугасных двенадцатидюймовых снарядов. Комендоры и орудийная обслуга работали с воодушевлением. Сложно передать чувства, когда у тебя есть огромная увесистая дубина и ты можешь долбануть этой дубиной ненавистного врага, который методично обстреливает и разрушает твой родной город, убивает его жителей!
        Уроженцу военного Донецка 2014 года, «попаданцу» подполковнику Лещенко, эти чувства были очень хорошо знакомы. Военный пенсионер, ветеран Афгана ? он успел повоевать в батарее 122-миллиметровых гаубиц Д-30 Народного ополчения Донбасса. За относительно короткий срок он из командира орудия стал командиром батареи, а потом ? и артиллерийского дивизиона. После - стал замом командира артполка Вооруженных Сил ДНР. Приходилось накрывать осколочно-фугасными снарядами позиции бандеровских карателей-националистов, вести контрбатарейную стрельбу, бить шрапнелью по наступающим частям противника.
        Причем «отмороженные на всю голову» украинские националисты летом 2014 года наступали на самопровозглашенные республики - ДНР и ЛНР, как и гитлеровцы летом 1941 года - чуть ли не в полный рост, под развернутыми «желто-блакитными» икрасно-черными знаменами с трезубцем, свастикой и нацистским «волчьим крюком». Конечно же, оккупанты Донбасса рассчитывали на то, что им будут противостоять «немытые шахтеры и металлурги»…
        А вот шахтеры и металлурги умыли бандеровцев их же собственной кровью. «Боги войны» Донецкой Народной Республики преподали украинским националистам жестокий, но запоминающийся урок! И повторили его не раз и не два!
        Но сейчас Алексей волею непредсказуемой судьбы очутился совершенно в другом времени. Однако и здесь были все те же враги, исповедующие культ собственной исключительности и строящие «новый мировой порядок» на крови и штыках. Такой враг был дончанину очень хорошо знаком! Также были знакомы и сверхмощные артиллерийские системы в городе-крепости Севастополе. Великая Отечественная война стала и его войной.
        Спустившись в подземный коридор-потерну, Алексей прошел во вторую, а потом и первую башню. Его встречали закопченные от стрельбы артиллеристы. Внутри броневого пространства все еще витал едкий пороховой дух - вентиляторы нагнетателей воздуха справлялись с трудом.
        - Товарищи артиллеристы! Краснофлотцы! Сегодня мы в очередной раз ударили по врагу. Мы стерли их в порошок - вы стерли их в порошок! Благодарю за отличную службу. - Алексей не умел говорить долгие красивые речи, он, как многие уроженцы Донбасса, привык действовать не словом, а делом. Так командир бронебашенной батареи поступил и сейчас.
        - Служим трудовому народу! - гаркнули луженые глотки матросов орудийных расчетов, порядком охрипшие от пороховой гари.
        После стрельбы весь боевой расчет батареи оставался под защитой железобетонного подземного массива и огромных броневых башен. Немецкие батареи открыли ответный огонь, каменистая земля вздыбилась фонтанами взрывов. Но разрушительная мощь 150-миллиметровых гаубиц Круппа обрушилась на пустынное место далеко впереди реального местоположения огромных двуствольных башен. Маскировка и дальность стрельбы советских орудий надежно берегли Тридцать пятую батарею от ответного огня. Только пара 150-миллиметровых снарядов взорвалась рядом с запасным командно-дальномерным постом в двухстах метрах от башен.
        Но мощная броня рубок линкоров класа «Измаил», которые, собственно, и были установлены в качестве КДП, была рассчитана на гораздо более серьезные удары. Осколки немецких снарядов даже не поцарапали путиловскую сталь! У гитлеровцев под Севастополем пока еще не было ничего мощнее полевой гаубичной артиллерии. Все же сухопутная артиллерия значительно уступает и калибрами и массой залпа морским орудиям и крепостям береговой обороны. В этом и проявляется принципиальное различие между крепостной стационарной и мобильной подвижной артиллерией.
        Но недостаток могущества орудий гитлеровские оккупанты компенсировали авиацией. Стервятники с черными крестами на широких крыльях с характерным обратным изгибом с воем пикировали на батарею. Но 250-килограммовые бомбы «Юнкерсов-87» не причинили Тридцать пятой батарее никакого вреда.
        К тому же у Алексея и на этот раз была припасена хитрость против немецких «пикировщиков». В нескольких местах на поверхности бетонного массива батареи были заложены плавающие дымовые шашки, которые входят в комплект корабельных средств. Поскольку береговая батарея относилась к флоту, то получить на складах такие шашки было довольно просто. Инженер-электрик батареи Николай Широков соединил заранее заложенные дымовые шашки электрической цепью и сделал небольшой пульт. Теперь заряды можно было поджечь дистанционно, не выходя на поверхность. Воентехник первого ранга Широков свое дело знал, и, когда возникла необходимость, Тридцать пятую батарею заволокло непроглядными клубами серо-черного дыма. Алексей использовал дымзавесу осторожно, нужно было не перестараться и представить все, будто бы дым - от попаданий немецких снарядов. Хитрость удалась.
        Зенитные пушки и пулеметы из прикрытия береговой батареи молчали, и «Лаптежники», отбомбившись, «в белый свет, как в копеечку», убрались восвояси.
        Вообще-то гитлеровцы больше бомбили и обстреливали сам город. Днем Севастополь скрывался в клубах дыма, а ночью над черноморской крепостью вставало зловещее багровое зарево пожаров.
        Когда отгремели взрывы, осела потревоженная попаданиями бомб и снарядов святая севастопольская земля, Алексей все же выбрался на поверхность железобетонного массива батареи. Вдохнул пропахший сгоревшим порохом воздух. Он вспомнил вдруг, как в середине октября 1941 года на Тридцать пятую батарею приехал заместитель командующего Севастопольским оборонительным районом, бывший командир Одесской военно-морской базы контр-адмирал Георгий Васильевич Жуков.
        Алексей ждал этой встречи, ему не терпелось встретиться с живой легендой, героем обороны Одессы, который сумел не только остановить немецких и румынских оккупантов, но и сохранить свои силы, успешно эвакуировать людей, технику, ценное имущество и припасы в Севастополь. Одесская оборонительная операция была проведена филигранно!
        Контр-адмирал Жуков прибыл проинспектировать систему сухопутной обороны береговой батареи. На него произвели сильное впечатление массивные механизмы орудийных башен, ждущие своего часа в погребах боезапаса массивные снаряды. Пообщался контр-адмирал и с моряками-канонирами. Зам. командующего Севастопольским оборонительным районом остался доволен продуманной эшелонированной системой огня, окопами, защищенными огневыми точками. Обещал кой-чего подкинуть с флотских складов.
        - Смотри, комбат. Твоя батарея станет самым важным участком обороны, если мы впустим немцев в Крым! - сказал тогда контр-адмирал Жуков.
        Так оно и случилось. Но Алексей, невесть каким образом перенесшийся из фронтового Донецка 2014 года, был готов защищать Севастополь 1941-го всеми силами.
        Результаты стрельбы Тридцать пятой батареи не подтверждались средствами контроля. Но огневой удар колоссальной силы в буквальном смысле слова выкосил наступающие части гитлеровцев, превратил их боевую технику в груды металлолома. Взрыв одного 480-килограммового снаряда был сравним с небольшим землетрясением. А более двух десятков таких осколочно-фугасных «подарочков» сопоставимы по своему могуществу с серьезной природной катастрофой! Как раз во многом по этой самой причине объективный контроль результатов артиллерийского удара и не проводился. И так понятно - выжить в эпицентре артналета двенадцатидюймовыми снарядами практически невозможно. Ведь они не просто поражают противника, но меняют ландшафт, превращая обширные пространства в лунный пейзаж.
        После такого чудовищного обстрела остались лишь груды покореженной и обугленной техники, железные лохмотья. Что же касается мягкой и податливой человеческой плоти, то буйство энергии, высвободившейся при взрывах почти полутонных снарядов, превратило ее в протоплазму.
        Разрушительная мощь русских 305-миллиметровых орудий показала, что просто так генерал-полковнику Манштейну город-крепость Севастополь не захватить и фельдмаршальский жезл не получить! Стальная воля и отчаянная смелость русского матроса и солдата, перед которыми Манштейн, по его же собственным словам, был готов преклонить свою седую голову, подкреплялась и несокрушимой мощью советской крепостной артиллерии.
        Глава 12
        По морской цели - огонь!
        Черное море глубокой осенью - это вызов для капитана корабля, штурмана и всей команды. Нужна вся воля, мастерство и опыт для того, чтобы точно выйти в намеченный район. У капитанов, штурманов и команды двух самоходных барж типа «Зибель» этих качеств хватало с лихвой. Они участвовали еще в десантной операции «Fall Weserubung» - «Учения на Везере», по захвату Дании и Норвегии.
        А теперь у экипажей и десанта двух самоходных барж была другая цель - высадка десанта и атака русского форта береговой обороны «Максим Горький-II». Размещенные на «Зибелях» триста пятьдесят десантников и саперные команды должны были подорвать или хотя бы повредить броневые башни специальными зарядами мощной взрывчатки. Затея была рисковая, но у генерал-полковника Манштейна и офицеров его штаба была серьезная уверенность в успехе такой скрытной и одновременно - массированной атаки. Да, «Советы» дрались отчаянно, но все же терялись при возникновении неожиданной тактической ситуации. На это и был расчет.
        Немецкому командованию вся операция представлялась «вариацией на тему» штурма неприступной бельгийской крепости Эбен-Эмаэль. Тогда, 10мая 1940 года, всего 85 воздушных десантников Люфтваффе под командованием обер-лейтенанта Рудольфа Витцига в течение суток взяли штурмом хорошо укрепленный артиллерийский форт, гарнизон которого насчитывал 1200 солдат.
        Ну а эта совместная операция Вермахта и Кригсмарине проводилась не в пример более серьезными силами. Русские иваны должны были сдаться после первого же натиска! В случае чего наступающие силы немецкой отборной пехоты могли поддержать 75-миллиметровые пушки и минометы, установленные на двух самоходных баржах. На одной из них на крыше рубки вдобавок стояла еще и легкая 37-миллиметровая пушка за броневым щитом. Обычно «Зибели» всамом начале Великой Отечественной вооружались только скорострельными 20-миллиметровыми зенитными пушками. Но многие баржи получали новое и порой нестандартное оружие.
        О крутые склоны мыса Херсонес размеренно и мощно ударял сильный прибой. Клочья пены долетали иногда до самого верха. Погасив ходовые огни, две самоходные немецкие баржи на самых малых оборотах приближались к опасному берегу. В расположении русского форта все было тихо, его гарнизон соблюдал светомаскировку.
        Первый «Зибель» зашел с подветренной стороны и ткнулся в битый камень негостеприимного русского берега. Вторая самоходная баржа маячила в полутора кабельтовых[3 - Кабельтов - внесистемная единица измерения расстояния, использующаяся в мореплавании. Один кабельтов равен одной десятой части морской мили и составляет 185 метров.], ожидая своей очереди на разгрузку. Плюхнула на воду носовая аппарель первого «Зибеля», немецкие десантники и саперы быстро выскочили на берег, развернулись в боевой порядок, прячась за камнями.
        Урча тремя дизельными моторами, первый «Зибель» отошел от берега, уступая место собрату. Плоскодонная самоходная баржа имела осадку чуть больше метра и могла приставать к любому берегу. Со второй «посудины» также сгрузились немецкие десантники.
        Пока основная масса пехотинцев карабкалась по узким тропинкам вверх по крутым склонам, бормоча под нос резкие и отрывистые немецкие ругательства, группа захвата выстрелила из линеметов. С глухими отрывистыми хлопками стальные гарпуны унеслись вверх, разматывая тонкие, но прочные канаты. Задачей немецких диверсантов было забраться внутрь русского берегового форта и посеять панику среди его гарнизона. Пока все складывалось удачно.
        Пока все складывалось удачно - гитлеровцы даже и не подозревали, что обе самоходные баржи обнаружены еще на подходе.
        Тридцать пятая батарея была оборудована экспериментальным радиолокатором, специально для обнаружения морских целей. Довольно большая мачта антенны убиралась, словно перископ на подводной лодке в специальную шахту в скальном массиве. Поднимали ажурную антенну радиолокатора только ночью, чтобы ее не обнаружил противник. А сама система радиолокационного обнаружения - она называлась «радиоуловительная система» - РУС, была настолько секретной, что о ней знали только командир батареи и несколько офицеров боевого управления.
        Конечно, радиолокатор в 1941 году был довольно примитивный, его антенна напоминала развесистую радиомачту, а блоки с приборами на примитивных электронных лампах занимали половину обширного отсека. Ни о каких круглых экранах с бегающим по радиусу лучом и вспыхивающих отметках объектов и речи быть не могло. Операторы определяли цели по колебаниям тонких зеленых лучиков, бегущих по круглым окошкам осциллографов. Для того чтобы интерпретировать такие сигналы по дальности, азимуту и водоизмещению самого обнаруженного объекта-судна, нужно было произвести довольно сложные расчеты с помощью логарифмических линеек и целой системы уравнений. Словом, не героический бой против опасного противника, а нечто среднее между математическим факультетом университета и шахматной партии в кабинетной тиши. Но все же именно этот простой радиолокатор позволял достаточно уверенно обнаруживать и даже определять цели на поверхности моря. Также советский радиолокатор мог засекать и низко летящие самолеты и даже перископы подводных лодок.
        А на ближней дистанции эстафету от радиолокатора принял комплекс инфракрасного обнаружения по «тепловому пятну». Конечно, как и радиолокационный комплекс РУС, советский теплопеленгатор отличался довольно значительными размерами. Он состоял из двух частей: инфракрасного излучателя - похожего на массивный прожектор, но «светящий» невидимыми тепловыми лучами, и такого же приемника с фоточувствительными элементами, который улавливал отраженное невидимое тепловое излучение.
        Причем советская разработка смогла определять объекты не только в активном режиме - при подсветке специальным инфракрасным прожектором, но и без него. Только по самой тепловой «засветке». Условия поздней осени на Черном море идеально подходили для пассивного инфракрасного обнаружения. Разогретые дизели немецких самоходных барж, наличие большого числа десантников на борту создавали довольно яркий тепловой контраст с ледяными волнами.
        Кстати, использование всех этих технических новинок вовсе не выглядело такой уж фантастикой. Донецкий студент-физик Алексей знал, что в СССР еще в 1942 году были изобретены и успешно, хоть и ограниченно, применялись приборы ночного видения для вождения танков, разрабатывались подобные системы «слепой посадки» идля летчиков. Они проходили реальные испытания на фронте в 1943 -1944 годах. То есть к 1941 году они уже были на стадии разработки. Также советскими учеными были созданы даже ночные инфракрасные стрелковые прицелы для пистолетов-пулеметов ППШ и ППС. Они применялись штурмовыми отрядами, группами Особого назначения разведки и НКВД.
        - Боевая тревога! Роте прикрытия батареи - немедленно получить оружие и скрытно выдвинуться на позиции со стороны берега. Орудийным расчетам и офицерам управления стрельбой занять свои места по боевому расписанию. Подать осколочно-фугасные снаряды 305 миллиметров к орудиям. Огонь - только по моей команде, - приказал Алексей.
        Быстро, стараясь не шуметь и не громыхать ботинками по стальным трапам, матросы занимали положенные по боевому расписанию места. Взвыли электромоторы приводов. Из карусельных укладок автоматов заряжания загрузочные лотки подали массивные стальные снаряды и метательные полузаряды. Командиры первой и второй орудийных башен лейтенант Александр Конякин и старший лейтенант Арсений Захаров доложили о готовности открыть огонь. Но внешне обе монстроподобные циклопические башни главного калибра батареи оставались все такими же безмолвными.
        Алексей с пистолетом-пулеметом Дегтярева на ремне и запасным диском в подсумке на поясе направился на запасной командно-дальномерный пункт - в броневую рубку недостроенного линкора «Измаил». Запасной КДП, располагавшийся южнее, в двухстах метрах слева от железобетонного массива батареи, оказался ближе к месту высадки немецких десантников.
        - Смирно! Командир на дальномерном посту.
        - Вольно, товарищи. Доложите о предпринятых мерах.
        - Два взвода роты морских пехотинцев скрытно выдвинулись в окопы и стрелковые ячейки. Еще один взвод рассредоточен изнутри подземного массива батареи и прикрывает резервный выход. Четвертый взвод - в резерве. Пулеметные расчеты заняли долговременные огневые точки и ждут команды.
        - Добро… Ждем, пока эти сволочи не подойдут на расстояние плевка - тогда и ударим!
        - Есть!
        Расчет «Максима» приготовился отбивать атаку. В круглом бетонном ДОТе для пулемета был установлен специальный поворотный стол, с его помощью машину смерти можно было поворачивать к одной из трех амбразур для стрельбы. Для пулемета с водяным охлаждением имелась и специальная водопроводная магистраль, которая непосредственно подключалась к кожуху ствола. Поэтому «Максим» мог «молотить» сколь угодно долго.
        - Коробки с лентами приготовил? - спросил седоусый кряжистый моряк, поправив бескозырку.
        - Сейчас, Федор Иваныч. - «Второй номер» подтащил тяжелую коробку с длинной патронной лентой. Первая уже стояла рядом с пулеметом, заправленная в затвор.
        «Первый номер» выставил «бегунок» на прицельной планке, поводил, взявшись за рукоятки управления огнем, толстым стволом пулемета. Все было привычно - еще с Гражданской, когда он освобождал Киев от петлюровцев, а потом боролся в Херсонской и Николаевской губерниях с бандитской сволочью, что расползлась после войны.
        «Второй номер» прислонил к стене «мосинку» ивыложил на полку пару гранат. Вот-вот начнется…
        Немецкие десантники, кляня крутые склоны, все же выбрались на ровное место - прямо под стволы ожидавших их краснофлотцев. Непроглядную осеннюю мглу прорезала яркая вспышка осветительной ракеты. Бледно-голубые лучи, словно гиперболоиды инженера Гарина, прорезали тьму. А вслед за ними по ослепленным немецким десантникам ударил ружейно-пулеметный огонь! Тихая осенняя ночь превратилась вдруг в огненный кошмар. Из невидимых окопов прицельно били винтовки, коротко трещали пистолеты-пулеметы. С фланга заливисто рассыпал дробную очередь пулемет «Максим» из замаскированного железобетонного ДОТа. Трассеры смертоносными светлаками понеслись над плоскогорьем мыса Херсонес.
        Тщательно продуманная десантная операция немцев превратилась в избиение. Крики раненых и сорвавшихся с крутых откосов тонули в грохоте выстрелов. Немцы оказались стесненными в маневре на самом краю обрывистых склонов. От зажигательных пуль вспыхнули сухая трава и низкий колючий кустарник. Силуэты врагов на фоне пламени были отлично видны, тогда как защитники Тридцать пятой батареи находились в тени и могли свободно маневрировать по разветвленной сети окопов и ходов сообщений.
        Одна из тысяч пуль угодила в брезентовую сумку с подрывным зарядом. Немецкого сапера разорвало на куски, а вместе с ним - и еще несколько солдат непобедимого Вермахта.
        Две самоходные баржи попытались было открыть прикрывающий огонь из 75-миллиметровых пушек и минометов на борту. Но немецкие артиллеристы в суматохе угодили прямиком в своих же солдат.
        Не прошло и получаса, как безнадежный для гитлеровцев ночной бой был завершен. Лишь немногим немецким солдатам удалось вернуться на самоходные десантные баржи. Много их погибло под пулями защитников форта «Максим Горький II», еще больше - сорвалось в темноте с крутых обрывистых склонов мыса Херсонес. Кто-то с весьма очевидными последствиями попал под огонь собственных минометов и 75-миллиметровых пушек «Зибелей».
        А диверсионную группу, которая по тросам проникла через запасной выход в тоннели, блокировали и «приняли по-тихому». Русские матросы сражались ножами и саперными лопатками - рубили, кололи и резали остервенело, но со знанием дела. Война - это кровавая и грязная работа, но и ее нужно делать.
        Оставшиеся на берегу гитлеровцы были морально подавлены. Под слепящими лучами прожекторов их окружили, забрали оружие, связали руки и погнали к главному входу на батарею. Да уж, совсем не так планировали оккупанты зайти на этот неприступный русский форт береговой обороны!
        Алексей успел вернуться на Главный командный пост батареи как раз, когда оба «Зибеля» отходили от берега. Двести метров по коридору-потерне от командно-дальномерного поста до основного подземного массива, и несколько скоб-трапов комбат преодолел уже привычно. На командном посту офицеры боевого управления получали доклады от радиометристов, которые «вели» обе цели с помощью «радиоуловительной системы». Большая ажурная мачта локатора плавно поворачивалась, излучая в пространство и принимая невидимые радиоволны. Всплески дрожащих зеленых лучей на экранах осциллографов интерпретировались в координаты. Планшетисты отмечали по этим точкам курс отхода обеих самоходных десантных барж.
        Сигнальщики и дальнометристы на обоих командно-дальномерных постах внимательно следили за волнующимся ночным морем.
        Алексей понимал, что плоскодонные немецкие баржи в открытом море были не самыми мореходными кораблями. Он представлял, как швыряет эти посудины с волны на волну, как надрываются дизельные двигатели, стремясь придать «Зибелям» хоть какую-нибудь скорость. Вообще-то спланированная в штабе Манштейна десантная операция была похожа скорее на авантюру. Но тут как раз ничего удивительного не было.
        Просто Алексей предполагал подобное развитие событий. А «предупрежден - значит вооружен». Донецкий студент-физик и военный историк обладал весьма широкой эрудицией и мог предположить и не такое! Хотя, признаться, ни в одной книге об обороне Севастополя он факта немецкого десанта на советскую береговую батарею не встречал. Был только один серьезный десант гитлеровцев - с Северной стороны через Севастопольскую бухту. Этот маневр, собственно, и решил исход третьего штурма Севастополя.
        Но не значит, что подобного захвата береговой батареи с моря не могло быть в принципе. Та же самая бельгийская крепость Эбен-Эмаэль тоже считалась неприступной перед «классической» тактикой. А вот немецкие десантники смешали защитникам все карты. В итоге 85 немецких парашютистов, которых позже назовут «зелеными дьяволами», победили 1200 солдат форта.
        Но сейчас Алексею некогда было размышлять о непредсказуемых поворотах военной истории. Он внимательно выслушивал доклады операторов радиолокационной станции и смотрел на планшет, где две кривые на размеченной координатной сеткой карте образовывали курсы отхода десантных «Зибелей».
        - Какая сейчас до них дистанция?
        - Восемь с половиной кабельтовых.
        Это примерно чуть более полутора километров. В принципе дальнобойные орудия Тридцать пятой батареи посылали 305-миллиметровые снаряды более чем на сорок километров. Но лучше, чтобы цели вышли на оптимальную дистанцию стрельбы. Немецкие моряки надеялись на мощь дизелей и на то, что тьма скроет низкие силуэты самоходных десантных барж. Но тут они просчитались.
        Правда, Алексей не хотел демонстрировать противнику все возможности батареи, в том числе и наличие на ней такой технической новинки того времени, как радиолокатор. Потому приказал выждать и только отслеживать местоположение целей, чтобы потом одним-двумя залпами точно «накрыть обе самоходные десантные баржи. К тому же уже начало светать, и факт использования советского радиолокатора для наведения орудий можно будет еще и дополнительно замаскировать.
        Томительно бежали минуты, где-то там на волнах, как поплавки, прыгали немецкие «Зибели», увозя оставшихся в живых десантников. Плоскодонные посудины обладали слабой мореходностью, но зато изолированные герметичные отсеки создавали хорошую плавучесть. Три дизеля «Дойц» надрывались в корме каждой из самоходных барж. Волнение моря спало до двух баллов, и можно было увеличить скорость до предельных десяти с половиной узлов.
        В десантном отделении вповалку лежали уцелевшие немецкие пехотинцы. Вдобавок к ранам им было плохо еще и от морской болезни, утробное харканье смешивалось со стонами, а потеки рвоты - со следами крови. Вот так - без славы, как побитые псы, возвращались бравые германские солдаты.
        Но вернутся ли - вот в чем вопрос?..
        Неожиданно прямо по курсу двух «Зибелей» встали огромные белопенные столбы! Будто бы сам бог моря - Нептун - обрушил на гитлеровцев свой гнев. Низкий тягучий свист пронесся в воздухе. Черное море снова поднялось на дыбы, выбрасывая к хмурому осеннему небу сотни тонн воды и хлопья пены.
        - Удаление до цели - пять миль, азимут тридцать пять градусов, - передали с поста контроля радиолокационного комплекса. Точнее - «радиоуловительного».
        - Данные подтверждаются визуально с двух командно-дальномерных постов, - скупое осеннее солнце еще не показалось из-за края горизонта. Но мощная оптика по злой иронии судьбы - цейсовская, смогла засечь две крошечные точки на расстоянии около десяти километров от мыса Херсонес.
        - Выработать данные для стрельбы и передать их расчетам орудийных башен, - приказал Алексей, который находился в Главном командном пункте батареи. - Первая башня - цель номер один. Вторая башня - цель номер два.
        - Есть! Данные выработаны, углы возвышения стволов орудий и векторные углы поворота башен переданы орудийным расчетам.
        Взвыли мощные электромоторы приводов. Приплюснутые круглые башни медленно и величаво повернулись на заданные азимуты, четыре чудовищных ствола, каждый весом более пятидесяти тонн и длиной около восемнадцати метров с изяществом и легкостью поднялись на заданные углы возвышения.
        Залп!
        Кажется, в мире не осталось ничего, кроме всепоглощающего грохота, от которого затряслись и сами небеса, и твердь земная! Разогнавшись по нарезам стволов, 480-килограммовые остроконечные снаряды ввинтились в упругий от скорости воздух. Несколько десятков килограммов сгоревшего пороха выплеснулись у дульных срезов ярчайшими вспышками первородного пламени.
        Огромные всплески взрывов на воде отчетливо были видны в мощную оптику с командно-дальномерных постов батареи. Сигнальщики передали уточненные данные на Главный командный пост. Там офицеры внесли в расчеты необходимые поправки. По массивным телефонным трубкам сообщили новые параметры стрельбы расчетам орудийных башен. Внутри них электромоторы подали стальные лотки со снарядами и метательными полузарядами, штанги досылателей вдвинули смертоносные остроконечные «болванки» ихолщовые картузы с порохом. С негромким гудением закрылись и провернулись массивные поршневые затворы. Не задействованная больше орудийная прислуга спустилась в подбашенные отделения.
        Резкий сигнал ревуна и мигание сигнальных ламп - и новый залп! Массивные многотонные тела орудий резко подаются назад от мощной отдачи, их удерживают противооткатные устройства. Внутри броневых башен чувствуются только глухие, но сильные удары. Оглушающий грохот остается за двумя-тремя сотнями миллиметров массивного стального «панциря».
        - Есть накрытие! - сообщают сигнальщики с командно-дальномерных постов. Им ясно видно в оптику яркие огненные сполохи, которые на краткий миг появляются посреди яростно бушующих водяных столбов взрывов.
        Тусклое ноябрьское солнце лениво освещает лишь большие пятна мазута на волнах, разбитую шлюпку, сорванную с креплений, и несколько спасательных кругов и пробковых жилетов с надписями и обозначениями на немецком…
        Глава 13
        «Не тронь меня!»
        В ночь на 10 ноября 1941 года буксиры, пыхтя и пуская черные клубы дыма из труб, затащили в Казачью бухту странное сооружение. Огромная стальная «коробка» ощетинилась стволами зенитных пушек и пулеметов, также у нее имелись два морских 130-миллиметровых орудия в броневых щитовых установках.
        Буксиры завели «бандуру» на точку якорной стоянки, после чего странную монструозную металлоконструкцию притопили на отмели в четырех морских милях к северо-западу от Херсонесского маяка.
        Сам Алексей да и все офицеры и матросы Тридцать пятой батареи с интересом наблюдали за необычным «суперсооружением». Сначала оказалось очевидным только лишь его военное предназначение: на этот факт красноречиво указывали стволы орудий и крупнокалиберных пулеметов.
        - По-моему, это напоминает плавучую батарею, - предположил помощник командира первой орудийной башни лейтенант Зеленый.
        - Да, - кивнул Алексей. - Ты совершенно прав. Это - зенитная плавбатарея №3.
        Алексей, перенесшийся неизвестно каким образом из Донецка 2014 года, советский отставной офицер-артиллерист, конечно же, знал историю знаменитой зенитной плавбатареи «Не тронь меня!»
        Перед Великой Отечественной войной в СССР разрабатывалась большая кораблестроительная программа, которая включала в себя создание мощнейших линкоров типа «Советский Союз». Кроме лидера проекта должны были построить еще «Советскую Украину» и «Советскую Белоруссию». Водоизмещение этих монстров океана должно было составлять до 65 000 тонн, главный калибр - три поистине чудовищных 406-миллиметровых орудия в трех башнях. Суммарный вес залпа - почти десять тонн раскаленного металла! По основным характеристикам линкор «Советский Союз» мог бы потягаться с японским стальным монстром «Ямато»!
        Вот именно для опытной отработки конструкции и был построен центральный отсек с цитаделью. Его и обстреливали, и взрывали, и топили, эксперименты по боевой живучести были жесткие, но цитадель их выдержала. А потом еще долгое время изрядно проржавевший отсек находился у причала Троицкой балки. Там он простоял до самого начала Великой Отечественной войны.
        Могучие советские линкоры построены так и не были. А вот экспериментальная цитадель - пригодилась.
        Но в июле 1941 года на «квадрате», так назывался отсек в официальных документах, начались работы по монтажу общекорабельных систем и установке вооружения. Автором идеи превращения уже никому не нужного металлолома в боевую единицу флота был капитан второго ранга Григорий Бутаков. Он был потомственным моряком, представителем целой династии Бутаковых, среди которых был и адмирал, его предок - Григорий Иванович Бутаков, участник Первой обороны Севастополя 1854 -1855 годов.
        Командование Черноморского флота идею потомственного моряка поддержало, и работы по модернизации и переоборудованию «квадрата» шли полным ходом. Уже третьего августа 1941 года на отдельной плавучей батарее №3 был поднят военно-морской флаг. Приказом Командующего Черноморским флотом новая плавбатарея включена в состав Охраны водного района Главной базы. Командиром был назначен старший лейтенант, флагманский специалист зенитной артиллерии флота, Сергей Мошенский, военным комиссаром - старший политрук Нестор Середа. Экипаж плавбатареи составили полторы сотни человек.
        Командир вместе с комиссаром Тридцать пятой батареи Виктором Ивановым отправились знакомиться с новой батареей и ее офицерами. Командира «Не тронь меня!» Алексей встречал на совещаниях в штабе береговой обороны. Сергей Мошенский произвел на него хорошее впечатление - молодой, умный и знающий офицер флота, настоящий специалист в своем деле. В свое время он командовал первой башней севастопольского линкора «Парижская Коммуна», а такой важный и ответственный пост не каждому доверят! Потом - Курсы усовершенствования комсостава и перепрофилирование в зенитчики. Вернувшись, снова служил на своем родном линкоре, но уже в качестве флагманского специалиста-зенитчика.
        У берега офицеров с Тридцать пятой батареи уже ждал моторный вельбот. Обменявшись приветствиями с матросами под руководством главстаршины, оба офицера отправились в небольшое морское путешествие. Стальная громада зенитной батареи приближалась, внушая уважение своими громадными размерами. Вельбот пришвартовался, и гости-артиллеристы поднялись по гулким металлическим трапам.
        На верхней палубе батареи офицеров «Тридцатьпятки» встречал старший лейтенант Сергей Мошенский. Немного неуклюжий и добродушный здоровяк стоял, будто врос в палубу.
        - Здравия желаю, товарищи офицеры. Как добрались?
        - Здравия желаю, спасибо, нормально, - ответил Алексей и пожал протянутую крепкую руку.
        Они прошли по палубе, Алексей с интересом осматривал вооружение зенитной батареи. Вот стоят под щитовыми установками два корабельных 130-миллиметровых орудия. Кроме обычных снарядов в боекомплекте есть еще и «ныряющие» - против подводных лодок. Правда, ни немецких, ни итальянских субмарин в Черном море в 1941 году не было.
        Дальше размещены по бортам палубы по паре 76-миллиметровых полуавтоматических зенитных пушек. Вооружение дополняют три скорострельных 37-миллиметровых зенитных автомата и столько же - крупнокалиберных пулеметов ДШК. Управление всем этим арсеналом ведется из бронированной рубки с дальномером. Командирами батарей стали молодые лейтенанты, недавние выпускники Черноморского высшего военно-морского училища.
        В принципе вооружение батареи вполне соответствовало реалиям 1941 года. Зенитчики прикрывали Херсонесский аэродром, который имел важное значение для всей обороны Севастополя. Она размещалась на пути вероятного боевого курса гитлеровских стервятников, а десять стволов заставляли считаться с собой даже самых лихих асов Люфтваффе. Глубоко в недрах огромной стальной конструкции, в погребах боекомплекта, дожидались своего часа снаряды и патроны. Запасено их было достаточно.
        Интересно, что кроме боевой задачи, зенитная батарея выполняла еще и пропагандистскую. Но на войне без этого - тоже никак. Но в принципе батарея «Не тронь меня!» представляла серьезный элемент противовоздушной обороны Главной базы Черноморского флота.
        Пройдя по палубе, поговорив с командирами батарей и матросами-зенитчиками, офицеры спустились в кают-компанию. По флотской традиции, гостей нужно было сначала сытно накормить. Алексей в долгу не остался, положив на стол выразительно булькнувшую флягу. Выпили за содружество артиллеристов и зенитчиков, за Родину и за Победу. За нехитрой солдатской снедью порешали вопросы взаимодействия. Алексей весьма кстати вспомнил о 76-миллиметровых снарядах к пушкам Лендера, которые по ошибке выдали на Тридцать пятую батарею вместо 85-миллиметровых боеприпасов к более современным полуатоматическим зенитным пушкам.
        - Можете хоть завтра подъехать и забрать эти снаряды, только документы подготовьте.
        - Вот это царский подарок! - обрадовался Сергей Мошенский. - А взамен мы можем вам дать немного 37-миллиметровых и пару ящиков с крупнокалиберными патронами к пулеметам ДШК.
        - Не откажемся! - улыбнулся Алексей.
        - А как там твоя Верочка поживает? - спросил комиссар «Тридцать пятки» Иванов.
        - В эвакуации… Ей рожать уже скоро, - помрачнел молодой старший лейтенант. Сергей Мошенский просто обожал свою жену и тяжело переживал разлуку с ней.
        Время пролетело быстро, тепло попрощавшись, офицеры Тридцать пятой батареи отправились в обратный путь. Боевое сотрудничество постепенно налаживалось. Командиры двух артиллерийских батарей договорились о взаимном оповещении. Это и было то, чего добивался Алексей.
        С самого начала Люфтваффе пыталось уничтожить зенитный заслон с моря. Пикировщики «Юнкерсы-87», похожие на китов двухмоторные «Хейнкели-111» искоростные «Юнкерсы-88» неоднократно бомбили зенитную плавбатарею. Но боевое крещение «Не тронь меня!» состоялось 29 ноября 1941 года. Зенитчики сбили немецкий истребитель «Мессершмитт» Bf-109, который упал на берегу.
        Конечно, и точность ведение огня, и его плотность были не слишком высоки. Но все же зенитная плавбатарея существенно усилила потенциал противовоздушной обороны Севастопольского оборонительного района. А кроме того, плавбатарея «Не тронь меня!» стала еще одним символом героической обороны Севастополя.
        Глава 14
        «Огненная просека»
        А на следующий день, 11 ноября, гитлеровцы снова нанесли удар, заняв к концу дня села в окрестностях Севастополя. По наступающей немецкой пехоте били не только береговые батареи города-крепости, но и крейсера «Красный Крым» и «Червона Украина», которые стояли в бухте Севастополя на якорях. Полтора десятка 130-миллиметровых орудий главного калибра громовыми залпами рвали воздух в клочья. Увесистые снаряды со свистом летели по пологой дуге, чтобы взрывами разметать наступающие боевые порядки немецкой и румынской пехоты, сжечь броневики, подбить угловатые танки. За два дня почти непрерывной артподготовки «Красный Крым» выпустил 105 снарядов, а «Червона Украина» - 148 снарядов.
        Но уже 12 ноября на советские крейсеры набросились стервятники Люфтваффе. Двадцать три «Юнкерса-88» почти час бомбили боевые корабли Черноморского флота в Севастопольской бухте. Хмурое осеннее небо содрогалось от взрывов авиабомб и ответных разрывов снарядов зенитной артиллерии. Облака едкого порохового дыма прошивали светящиеся трассы крупнокалиберных зенитных пулеметов ДШК. Главным объектом авианалета немецких бомбардировщиков стал крейсер «Червона Украина», стоявший у Совторгфлотской пристани[4 - Современное название - Графская пристань.].
        Около полудня немецкая фугасная бомба взорвалась на расстоянии всего пяти-семи метров от правого борта крейсера. Через несколько секунд за ней последовала вторая. От мощного удара сорвало торпедный аппарат весом в несколько тонн и сбросило за борт. На палубе корабля возник пожар. Еще одна полутонная бомба замедленного действия взорвалась на грунте недалеко от правого борта корабля. От этого перебило якорь-цепь правого якоря и швартов. Крейсер носом прижало к пристани, корабль накренился на левый борт, возник дифферент на нос. Шестнадцать часов моряки отчаянно боролись за живучесть своего корабля. Но ранним утром 13 ноября «Червона Украина» все же затонула.
        Кроме крейсера во время авианалета Люфтваффе пострадали два эсминца, ремонтировавшихся в Севастополе. «Беспощадный», стоявший у Минной стенки, получил прямое попадание, котельные отделения оказались затоплены, но машины - исправны. Эсминец остался на плаву, но требовал капитального ремонта. Через четыре дня после авианалета поврежденный корабль был отбуксирован другим эсминцем в порт Поти.
        Эсминцу «Совершенному», который находился в сухом доке, немецкая бомба попала в машинное отделение.
        Во время налета было сбито два «Юнкерса-88»: один - тараном нашего истребителя МиГ-3, а другой «завалили» зенитчики. Результат, прямо скажем, не в пользу противовоздушной обороны Севастополя…
        Вице-адмирал Октябрьский приказал снять с крейсера «Червона Украина» артиллерию и установить ее на береговые батареи. На сухопутных рубежах Севастополя было создано шесть 130-мм двухорудийных батарей: 113-я у Английского кладбища, 114-я у хутора Дергачи, 115-я у железнодорожной станции Мекензиевы горы и 116-я у Максимовой дачи. Их дополнили 111-я двухорудийная батарея на Малаховом кургане, снятая с эсминца «Совершенный», и батарея №112 с эсминца «Быстрый», которая расположилась на Северной стороне, недалеко от Константиновского равелина.
        К концу дня 12 ноября немцы заняли мыс Сарыч - крайнюю южную точку Крымского полуострова. Маяк на мысе был разрушен, а команда Службы наблюдения и связи эвакуирована.

* * *
        А 14 ноября третий полк морской пехоты ринулся в контратаку! «Черные бушлаты рвались к деревне Черкез-Кермен и дальше - окружая хутор Мекензия.
        Там снова рвались снаряды могучих орудий Тридцать пятой батареи. Алексей находился в Центральном посту управления стрельбой, рассчитывая данные для артиллерийского удара. Его батарею на мысе Херсонес и Мекензиевы горы разделяли более двадцати пяти километров, для двенадцатидюймовых орудий, даже не модернизированных - это среднее расстояние боя. Алексей сверился с таблицами, внес необходимые баллистические поправки. Аккуратные столбики цифр и формулы, как всегда, трансформировались в углы возвышения гигантских стволов и градусы поворота башен по азимуту в указанном координатами точки прицеливания направлении.
        Алексей сосредоточенно высчитывал на логарифмической линейке и записывал полученные результаты в журнал артиллерийской стрельбы. Вместе с командиром батареи расчеты вели и перепроверяли и остальные офицеры боевого управления. Тихо щелкал, производя вычисления, электромеханический командный прибор, из герметичного отсека электронно-вычислительной машины принесли уточненные столбики цифр для сверки. Мощь мегакалибров не терпит суеты, ЦПУС - Центральный пост управления стрельбой больше напоминал научную лабораторию. Алексей знал, что это был прообраз будущих войн, когда исход масштабных битв будет решаться в зеленоватом полумраке радарных постов и командно-вычислительных центров, освещенных экранами тактических компьютеров.
        - Передать данные для стрельбы наводчикам. Первая и вторая башня - товсь! Первая башня - снаряды осколочно-фугасные, взрыватель осколочный. Вторая башня - шрапнели. Дистанционная трубка пятнадцать.
        - Есть товсь!
        Внутри стальных громад башен транспортеры под завывание электродвигателей приводов подали с металлическим лязгом тяжеленные остроносые «консервы Апокалипсиса». Матросы орудийных расчетов специальными ключами установили на головных взрывателях требуемый тип подрыва и время замедления дистанционных трубок. После чего стальные штанги досылателей, лязгая цепным приводом, вогнали снаряды в казенники «больших пушек». Закрылись и провернулись массивные поршневые затворы.
        - Огонь!
        - Выстрел!
        Коротко и мощно бьет отдача, многотонные тела орудий резко бросает назад. А вперед летят в грохоте и вспышках дульного пламени остроконечные «болванки» снарядов, каждый - в несколько сотен килограммов.
        Мощные залпы Тридцать пятой батареи буквально прорубили огненную просеку в боевых порядках гитлеровцев! Осколочно-фугасные снаряды секли бритвенно-острыми кусками раскаленного металла немецкую пехоту. Даже легким танкам и колесным броневикам досталось. Ведь у немцев были в основном «Панцеры II», вооруженные легкими 20-миллиметровыми пушками. Да венгерские «Тураны» урумын, но их было совсем уж немного. А такой машине ведь много и не надо. Смертоносные осколки от взрыва всего лишь одного снаряда весом почти полтонны выкашивали все в радиусе около километра!
        А тут еще и шрапнельные «подоспели». Эти «консервы Апокалипсиса» рвались на высоте примерно полторы сотни метров, «накрывая» площадь настоящим «огненным дождем» круглых свинцовых пуль. Кроме того, снаряд раскручивается, проходя по нарезам канала ствола орудия. А при воздушном подрыве шрапнель разлетается по спирали в разные стороны, получая дополнительное центробежное ускорение от раскрутившегося в полете снаряда.
        Свинцовые «семена смерти» разлетались во все стороны, разрывая плоть и кроша черепа. Каждая свинцовая пуля весила четыре-шесть граммов, и этого было достаточно, чтобы пробить немецкий стальной шлем и взболтать содержимое арийской черепной коробки! Но даже если и выдерживал знаменитый «Stahlhelm», не всегда выдерживали шейные позвонки, на которых держалась та самая арийская башка в «штальхельме»…
        Шрапнель весьма эффективно работала не только по пехоте, но и по легкой бронетехнике. Например, гитлеровские танки имели по бокам башни люки, которые не всегда закрывались во время боя. Опять же многие командиры в Панцерваффе любили пофорсить и шли в бой, как на агитационных плакатах - высунувшись по пояс из башни и зорко глядя в бинокль. Вот по пояс они там и оставались, а вот верхняя половина туловища улетала неведомо куда.
        А уж о легких колесных бороневиках, пускай даже и вооруженных автоматическими 20-миллиметровыми пушками, и говорить нечего. Их тонкая броня и вовсе не держала такую шрапнель, тем более что прилетала не одна такая «свинцовая горошина», а с десяток сразу. Плюс - опять же осколки, которые выкашивали все живое и механическое в радиусе около километра от места попадания 305-миллиметрового осколочно-фугасного снаряда советского форта «Максим Горький II».
        Чудовищная ударная волна от таких взрывов сама превращала обломки немецкой техники в ту самую, смертоносную шрапнель, и уже она выкашивала немецкую пехоту подчистую!

* * *
        Наступление советской морской пехоты в районе черкез-керменского плацдарма развивалось успешно. Прорываясь по «огненной просеке», которую сотворили орудия Тридцать пятой батареи, 3-й полк морской пехоты прорвал оборону гитлеровцев и к трем часам дня перерезал важную дорогу. Развивая наступление, отчаянные «черные бушлаты» заняли безымянную высоту в полутора километрах западнее деревни Черкез-Кермен.
        Крупная группировка немецких войск в районе хутора Мекензия оказалась под угрозой окружения.
        Вместе с третьим полком морской пехоты наступала еще и седьмая бригада «морпехов». Они взяли гитлеровцев в классическую «вилку» флангового охвата.
        Опасаясь окружения своих частей в районе хутора Мекензия, командование 11-й немецкой армии срочно перебросило на этот участок фронта 22-ю пехотную дивизию. Мощная артподготовка и контратака русской морской пехоты вызвали в немецких штабах серьезные опасения в том, что советские войска переходят в общее наступление.

* * *
        Артиллеристы Тридцать пятой батареи пока прекратили стрельбу, но находились в постоянной боевой готовности у орудий и на своих боевых постах. Три залпа из четырех чудовищных стволов отправили к врагу дюжину снарядов. Этого было пока достаточно.
        - Товарищ комбат, на связи штаб береговой обороны. С ними связались «морпехи». Докладывают, что западнее хутора Мекензия сосредотачивается свыше пехотного полка, - доложил старшина-радист Иван Самуга. - Просят поддержать огнем, ударить по фашистской сволочи.
        - Товарищи офицеры, рассчитайте координаты и выдайте параметры стрельбы. А ты, Самуга, дай-ка мне штаб береговой обороны… - Алексей по закодированной радиосвязи оперативно согласовал нанесение артиллерийского удара и получил «добро» от генерал-майора береговой службы Петра Моргунова. - Первая башня - осколочно-фугасные, установка на «осколок», вторая башня - шрапнель, установить дистанционные трубки на замедление.
        Загрузочные лотки, как всегда, с металлическим лязгом вынырнули откуда-то снизу, из переплетения металлоконструкций, жгутов толстых кабельных жил и трубопроводов. Досылатель вдвинул снаряды в казенники, закрылись и провернулись массивные затворы орудий. Громадный, бездушный механизм уничтожения работал с пугающей механической четкостью. Ни одного лишнего движения. Именно это и завораживало!..
        Огромные башни снова пришли в движение, меняя направление стрельбы. Не намного, на несколько градусов по азимуту. Стальные хоботы многотонных стволов тоже качнулись, повинуясь рукам наводчиков-вертикальщиков, которые внимательно следили за стрелками на шкалах углов возвышения. Мерно гудели электроприводы.
        - Первая башня к стрельбе готова!
        - Вторая башня к стрельбе готова!
        Алексей в Центральном посту уверенно сжал массивную трубку внутренней связи.
        - По гитлеровской сволочи - огонь!

* * *
        Немецкий пехотный полк строился для атаки. Рослые гренадеры в серых шинелях и стальных, блестящих от капель дождя касках готовились к атаке. Пулеметчики поудобнее перехватывали MG-34 с круглым дырчатым кожухом, «вторые номера» были готовы быстро подать патронные ленты. Стрелки - «шуцманны», торопливо засовывали за ремни гранаты-«колотушки» на длинных ручках. Пригодятся, когда жестокая схватка разгорится на ближней дистанции. Немногочисленные автоматчики проверяли свои MP-40, некоторые затыкали за ремень или за голенище сапога запасные магазины. Кто-то припрятал нож или трофейный русский «Наган», с тугим боем, но безотказный.
        - Angetreten! - Строиться! - Солдаты в мышиного цвета шинелях подтянулись, приняли стойку «смирно».
        - In Schuetzenkette-marsch! - В стрелковую цепь - становись! - раздались пронзительные свистки фельдфебелей, подгоняющих рядовых солдат.
        - Angreifen! - Атаковать! - выбросил руку вперед майор. Он не отличался ничем от своих солдат, только погоны на шинели витые.
        Взревели моторы броневиков и танков, минометчики побежали во втором эшелоне, готовые тут же развернуть свою артиллерию и ударить, прикрывая атаку. Расчеты катили легкие 37-миллиметровые пушки, огневая мощь лишней не бывает. Позвякивая смертоносным железом, людская масса в две с лишним тысячи штыков двинулась вперед, все убыстряя шаг. Оружие - наперевес, в глазах - решимость нести Новый мировой порядок на остриях штыков!

* * *
        Невнятный, еле слышный шорох, словно сухой песок струится по стеклу, пришел откуда-то с неба. Никто из гитлеровцев его так и не услышал. А в следующий момент страшный огненный смерч поглотил сразу весь правый фланг наступающего немецкого пехотного полка!
        Все звуки мира затмил тягучий пульсирующий грохот, словно бог Тор колотил по земле своим чудовищным молотом. Рагнарек - сумерки богов наступили на небольшом клочке земли, словно репетиция Апокалипсиса. Земля низвергалась вверх чудовищными фонтанами, небеса окрасились багровыми сполохами огня. Каленый металл рвал человеческую плоть, могучие ударные волны, словно кулаки великанов, переламывали кости пехотинцам Вермахта и крушили немецкую бронетехнику.
        Всего несколько минут понадобилось, чтобы пехотный полк Вермахта с частями усиления перестал существовать. Когда комья земли тяжело рухнули вниз, когда начал рассеиваться черный дым от огромных фонтанов взрывов, оказалось, что более двух тысяч человек большей частью превратились в окровавленные лохмотья. А выжившие позавидовали мертвым, ибо с такими ранами и травмами долго не живут.
        Местность западнее хутора Мекензия превратилась в еще один участок лунного пейзажа. С треском догорали поломанные, словно спички, сосны. Дымились воронки, нет - кратеры, так точнее.

* * *
        Морские пехотинцы лежали, вжавшись в землю, и скрипели зубами. Все мысли выбил из голов пульсирующий грохот и рев новых взрывов. Всего в нескольких километрах впереди падали чудовищные 305-миллиметровые снаряды. Когда канонада закончилась, «морпехи», поднялись в атаку. Сопротивления не было. Части 7-й бригады и 3-го полка морской пехоты закрепились на занятых рубежах. Подтянули свои «Сорокапятки» иболее серьезные калибры. Копать разворошенную мощными взрывами двенадцатидюймовых снарядов землю было гораздо легче.
        Мекензиевы горы стали ключевым участком обороны Севастополя на южном участке. Моряки, пехотинцы, артиллеристы, пулеметчики вгрызались в землю намертво. Уверенности в собственных силах придавала мощнейшая береговая батарея за спиной.

* * *
        В этот же день, 14 ноября, свежая 72-я пехотная дивизия Вермахта начала наступать на Балаклаву. Для того чтобы не допустить этого, на фронт были брошены все резервы. Сводный полк НКВД сумел удержать Генуэзскую крепость на Восточном берегу Балаклавской бухты. Чекисты дрались отчаянно и умело, дорого продавая свою жизнь.
        Здесь обороняющимся частям тоже помогала береговая артиллерия. Особенно важную роль в обороне Балаклавы сыграла береговая батарея №19, расположенная на западном берегу, под скалой Мотам. Среди защитников Севастополя она была больше известна как «батарея Драпушко» - по имени ее командира. Гитлеровцы дали ей звучное название - форт «Кентавр I».
        Девятнадцатая батарея в составе четырех 152-миллиметровых орудий впервые открыла огонь 6 ноября 1941 года. Советские артиллеристы на пределе дальности смели огнем позиции гитлеровцев у деревни Шули[5 - Ныне - Терновка.]. там держал оборону наш полк морской пехоты. Всего 6 ноября было выпущено семьдесят 152-миллиметровых снарядов. А 7ноября артиллеристам была объявлена первая благодарность от командования за меткую стрельбу. Среди защитников Балаклавы за батареей закрепилось ласковое прозвище - «Мамаша».
        Но 13 ноября немцы, несмотря на упорное сопротивление, заняли господствующие высоты над Балаклавой, до Генуэзской крепости. Шестидюймовые орудия Девятнадцатой береговой батареи от позиции немцев отделяло расстояние всего лишь в тысячу метров. Тем не менее шестидюймовки «Мамаши» крошили немецких оккупантов в их оперативных тылах. Так, в деревне Алсу артиллерийским огнем было уничтожено два батальона Вермахта.
        Для борьбы с советской береговой батареей специально были подтянуты тяжелые орудия и минометы. «Юнкерсы-87» обрушили на нее град бомб. За сутки по «батарее Драпушко» немцы выпускали до трехсот снарядов!
        Но и гитлеровцы получали хорошую «ответку». Так, 15 ноября батарея «Мамаша» №19 поставила рекорд, выпустив всего за один день 486 шестидюймовых снарядов!
        Спустя четыре дня «батарея Драпушко» была выведена из строя. Но артиллеристы не сдались, из четырех пушек им удалось собрать две действующие. Многотонные орудия, как величайшую драгоценность, буквально на руках перетащили на новую позицию у Седьмого километра Балаклавского шоссе. И эти две оставшиеся пушки вновь «заговорили» к17 декабря.
        Также защитников Балаклавы поддерживала и 152-миллиметровая батарея №18 на мысе Фиолент. Впервые батарея открыла огонь по противнику 13ноября. Немцы назвали ее фортом «Кентавр-2».

* * *
        В конце ноября 1941 года был наконец-то задействован и линкор «Парижская Коммуна» со своими мощными 305-миллиметровыми орудиями. Огромный корабль вечером 26 ноября покинул порт Поти и в сопровождении эсминца «Смышленый» отправился к Севастополю.
        Через сутки в полночь на 28 ноября линкор «Парижская Коммуна» ударил главным калибром, обрушив на гитлеровцев сразу сотню 305-миллиметровых снарядов. И добавил еще три сотни 120-миллиметровых снарядов универсального калибра. Канониры эсминца «Смышленый» поддержали обстрел ста двадцатью 130-миллиметровыми снарядами. Стрельба велась на ходу, на пути к Балаклаве. Были обстреляны скопления немецких войск в районе деревень Варнутка, Кучук-Мускомья, Хайто и Байдары.
        Правда, по возвращении линкор умудрился утопить на входе в порт Поти собственный буксир «Красный Октябрь». Погибли капитан буксира и два матроса. Сам линкор сел на мель, но вскоре был снят с нее другими буксирами.
        В конце ноября 1941 года в обстреле гитлеровцев участвовал также и крейсер «Красный Крым». Высадив в Севастополе тысячу солдат маршевого пополнения, крейсер открыл огонь. К нему присоединился эсминец «Железняков». Маневрируя у берега или стоя в Севастопольской бухте, оба корабля выпускали по сотне снарядов в день. Стрельба велась как по площадям, так и по уточненным данным корректировочных постов.
        Но даже несмотря на то что вице-адмирал Октябрьский все же задействовал единственный и так сильно оберегаемый линкор на Черном море, ситуации он уже изменить не мог.
        Генерал-полковник Манштейн рвался к своему заветному фельдмаршальскому жезлу, не считаясь с потерями подчиненных ему дивизий. Натиск гитлеровцев не ослабевал - нашла коса на камень!
        К середине ноября 1941 года защитники Севастополя были серьезно обескровлены. Даже пополнение, которое подвозили транспорты и боевые корабли, не спасало положения. Потери советских частей в Севастопольском оборонительном районе уже перевалили за 5000 человек, то есть до двадцати процентов всего состава задействованных войск. Чтобы удержать город-крепость нужны были решительные и кардинальные действия.
        Глава 15
        Второй штурм
        Поздней ноябрьской ночью в Севастопольскую бухту вошли сразу две подводные лодки. Субмарины быстро ошвартовались у причала. На их угольно-черные обтекаемые рубки ложились багровые отсветы бушующих в городе пожаров. Пульсирующий гул канонады слышался совсем близко. К этим звукам уже все были привычны. На Северной стороне в районе Любимовки шел бой. А на противоположном участке, ближе к Херсонесу, синевато-белые клинки прожекторных лучей гоняли по темному небу немецкие самолеты: то ли бомбардировщиков, то ли разведчиков… То и дело в небо взлетали светящиеся цепочки трассеров зенитных автоматов.
        Чуть дальше в Севастопольской бухте темнела громада крейсера. «Красный Крым» пока не стрелял, хотя до прихода двух подводных лодок лупил из главного калибра - любо-дорого!
        Чуть дальше, у самого выхода в открытое море, возле заграждения из боновых сетей нес брандвахту тральщик Охраны водного района.
        - Быстрее, нужно разгрузить обе наши посудины. Да осторожнее там - чай не дрова ворочаете! - прикрикнул «каплей», командир головной субмарины.
        Из темного проема люка на тросах лебедок один за другим появлялись темно-зеленые продолговатые ящики. Судя по всему, они были достаточно тяжелы. Их осторожно складывали в затянутые тентами кузова трехтонных грузовиков. Вскоре автоколонна с погашенными фарами ушла в расцвеченную багровыми сполохами севастопольскую ночь. Впереди шла «полуторка» соткрытым кузовом, в котором было с десяток автоматчиков охраны. За ночь транспортная операция повторилась еще дважды. Странные субмарины еще четыре дня приходили в Севастопольскую бухту с секретным, но увесистым грузом.

* * *
        Обстановка на советско-германском фронте в ноябре 1941 года была напряженной. Красная Армия вела упорные оборонительные бои за Ростов-на-Дону. К городу рвалась 1-я танковая армия генерал-лейтенанта Эвальда фон Клейста. В небе постоянно гудели бомбардировщики с паучьими крестами на крыльях.
        Ростов был не просто крупным городом с полумиллионным населением, он открывал путь на Кубань и дальше - к нефтяным полям Кавказа, в Закавказье, а также - на Сталинград, крупный промышленный и транспортный узел на Волге. Наступление на Кубань одновременно угрожало и Севастополю, и Сталинграду. Это понимали и советские офицеры высшего командного звена, и защитники города, и гитлеровские оккупанты.
        После недели упорных боев в ночь на 20 ноября немецкие войска все же ворвались в Ростов-на-Дону. Пропагандист Третьего рейха - «доктор» Геббельс с 21 ноября трубил по радио, что ростовчане встречали танки Клейста цветами. Ага - «коктейлями Молотова»!
        Перегруппировавшись и пополнив личным составом поредевшие части, советские войска уже 27ноября перешли в контрнаступление. Удары Южного фронта под командованием маршала Семена Тимошенко наносились сразу с трех направлений. Они стали для гитлеровцев полной неожиданностью.
        Всего в Ростовской наступательной операции участвовали тридцать одна дивизия и семь бригад общей численностью почти 350 тысяч человек. За шестнадцать дней жестоких наступательных боев и контратак советские войска продвинулись на 60 -80 километров вперед. Полоса наступления охватывала 140 -180 километров. Ростовская наступательная операция стала первым серьезным поражением «непобедимого» Вермахта во Второй мировой войне!
        Ситуация для германского командования стала настолько критичной, что Гитлер лично прилетел в Мариуполь, но повлиять на обстановку он уже не мог. Фельдмаршал Герд фон Рундштедт был отстранен от командования Группой армий «Юг», его место занял фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау.

* * *
        Еще не ставший фельдмаршалом Манштейн был близок к панике - впервые отлаженная военная машина Третьего рейха забуксовала в грязи под Ростовом! В своих мемуарах «Утерянные победы» он впоследствии вспоминал: «17 ноября из-за обострившегося положения под Ростовом командование группы армий потребовало немедленно выделить в ее распоряжение 73-ю пехотную дивизию и 170-ю пехотную дивизию. Все объяснения командования 11-й армии относительно того, что этим будет сорвано наступление на Севастополь, привели только к тому, что нам была оставлена 170-я пехотная дивизия, двигавшаяся по прибрежной дороге на соединение с 30-м армейским корпусом. Она все равно слишком поздно прибыла бы под Ростов. Но тем не менее без 73-й пехотной дивизии мы оказались лишенными резерва, необходимого для наступления на северном участке».

* * *
        Естественно, командование Красной Армией решило развивать стратегический успех. Для этого была разработана десантная операция по освобождению Керченского полуострова. Это позволило бы ослабить натиск немецких войск на Севастополь. Наступление было разработано за десять дней, но впоследствии такая спешка обернулась серьезными потерями Красной Армии и Военно-Морского Флота.
        Тем не менее 28 декабря был высажен десант первого эшелона в районе Керчи, а днем позже - в Феодосии.
        Керченский десант с самого начала оказался в тяжелейших условиях именно из-за просчетов советского командования. Пехота - обычная, не специализированные подразделения «морпехов», - высаживалась прямо в ледяное море и по грудь в воде шла к берегу. Многие погибли именно от переохлаждения, причем именно санитарные потери были катастрофическими. Но через несколько дней после начала высадки ударили сильные морозы, и большая часть 51-й армии переправилась по льду замерзшего Керченского пролива. Это отчасти выправило ситуацию, но усложнило морякам доставку грузов. Мобилизованные гражданские суда обледеневали, у них выходили из строя двигатели. Тем не менее наращивание десантных сил продолжалось.
        В Феодосии выгрузка десанта проходила в порту - в гораздо более благоприятных условиях. Город обороняли всего 3000 солдат немецкого гарнизона. К концу дня 29 декабря, Феодосия была полностью освобождена от гитлеровцев.
        Поначалу советским войскам, несмотря на очевидные и во многом неизбежные просчеты советского командования, сопутствовала удача. Например, румынский гарнизон Керчи и вовсе драпанул из города!
        На Керченском полуострове была расквартирована всего одна немецкая дивизия - 46-я пехотная. Да еще - румынский горнострелковый полк.
        Советский десант в Феодосии угрожал противнику окружением, поэтому командующий 42-м корпусом генерал фон Шпонек отдал приказ к отходу. Он нарушил приказание фельдмаршала Манштейна держать позиции. Фон Шпонек впоследствии был отстранен от командования и отдан под суд. Так что неразбериха царила в немецкой армии. Отлаженная военная машина Вермахта начинала пробуксовывать, встретившись со стойкостью русских солдат - защитников Крыма и Севастополя.
        Десантированная в Феодосии 44-я армия и 51-я армия, высаженная в районе Керчи, должны были соединиться на Ак-Манайской позиции - в самом узком месте Керченского полуострова. В дальнейшем обе советские армии должны были наступать на Карасубазар и далее на Симферополь, Джанкой.
        Предполагалось, что одновременно начнется наступление и из самого Севастополя. Для этого в город-крепость были переброшены крупные пополнения вместе с орудиями, пулеметами и необходимым боезапасом. Всего с 23 ноября по 16 декабря 1941 года Севастополь получил около 21000 человек.

* * *
        Настроение у защитников Севастополя было приподнятым, несмотря на серьезные бои и потери. Освобождены Керчь и Феодосия. Пришло свежее пополнение, а значит - скоро в наступление!
        А вот Алексей не разделял всеобщего воодушевления. В отличие от всех остальных, волей судьбы перенесшийся со Светлодарской дуги 2014 года, он прекрасно знал, пожалуй, единственный на всей планете именно знал, а не предполагал, что впереди - не лихой кавалерийский наскок, а годы страшной войны. Впереди - многомиллионные жертвы, масштабная модернизация промышленности и развертывание огромных заводов за Уралом. Впереди болезненная реформа армии и постоянная учеба, каждый урок которой оплачивается горькой ценой новых человеческих жертв. Но только так можно было научиться побеждать.
        Но что мог один человек - песчинка, попавшая в чудовищные жернова истории? На самом деле - очень многое. Командир батареи постоянно, если выдавалась свободная минутка, проводил занятия по тактике и теории артиллерийской стрельбы со своими офицерами. Постоянно, несмотря на боевую работу, велись тренировки расчетов орудийных башен, команд дальномерных постов и офицеров боевого управления. Усиленная рота стрелкового прикрытия и пулеметный взвод тоже постоянно тренировались. Зенитчики и прожектористы, связисты и техники постоянно учились, оттачивали свои навыки до немыслимого автоматизма.

* * *
        Хмурым зимним утром 17 декабря 1941 года началось наступление. Вот только начал его не вице-адмирал Октябрьский, а генерал-полковник фон Манштейн. Он сумел опередить защитников Севастополя.
        Немецкая артподготовка оказалась короткой, но мощной. Снаряды дальнобойных батарей гитлеровцев рвались в районе поселка Любимовка, на Тридцатой батарее майора Александера. По всей Северной стороне вставала стена разрывов.
        Атака немцев оказалась внезапной и массированной. Они рвались к Тридцатой батарее майора Александера и дальше - через Северную сторону к Севастопольской бухте, Манштейн хотел ударить в самое сердце советской обороны, прервать снабжение города-крепости морем. Рассечь Севастополь на две части и уничтожить.
        Естественно, попавший в 1941 году из Донецкой Народной Республики 2014 года Алексей читал мемуары Манштейна «Утерянные победы» всвоем «прошлом-будущем»: «Для того чтобы сломить сопротивление крепости, необходимо было в качестве предварительного условия по возможности скорее поставить под свой контроль порт - бухту Северную. Пока крепость имела морские коммуникации, при нынешнем положении дел противник по технической обеспеченности, а быть может, и по численности постоянно сохранял бы превосходство над нами. Поэтому главный удар должен был наноситься с севера или северо-востока в направлении бухты Северной, следовательно, совсем не так, как наносили удар союзники в Крымской войне, когда они имели господство на море. Для нас важен был не город, а порт. Только на севере наша армия могла использовать свою мощную артиллерию для поддержки наступления…»
        Как только стало известно, что гитлеровцы перешли в широкомасштабное наступление в первом и втором секторах Севастопольского оборонительного района, командир Тридцать пятой батареи объявил боевую тревогу. Алексей запросил по радиосвязи майора Александера и попросил обеспечить целеуказание с корректировочных постов «Тридцатки» для огня своих орудий. Александер с ходу «врубился» внепростую ситуацию». Его батарея оказалась под массированным огнем тяжелой артиллерии гитлеровцев. Но все же выносные корректировочные и командно-дальномерные посты позволяли вести прицельную стрельбу по неприятелю.
        Снова развернулись приземистые башни «Тридцать пятки». Огромные стволы теперь наводились по целеуказанию коллег-артиллеристов. Стрельба должна была вестись на пределе дальности, составлявшей для новых, более длинных стволов длиной 57 калибров - сорок восемь километров вместо сорока четырех. Как раз достаточно для поражения гитлеровских батарей тяжелой полевой артиллерии.
        - Заряд полуторный, стрельба на полную дальность. Снаряд - осколочно-фугасный, взрыватель - фугасный. Беглый огонь всеми четырьмя орудиями! - приказал Алексей.
        И снова грянул гром! Орудия исторгли вместе с дымом и пламенем заостренные обтекаемые тела снарядов. Раскрутившись, они ввинтились в тугой, но податливый воздух. Они были легче стандартных почти на центнер, а поэтому и летели дальше.
        Долгие и томительные секунды прошли с того момента, когда все четыре орудия Тридцать пятой батареи ударили по врагу. Уже продуты каналы стволов с металлическим лязгом, под завывания элетромоторов поданы и заряжены новые двенадцатидюймовые «консервы Апокалипсиса».
        Но вот в полутора десятках километров за Любимовкой слышится слитный рев и грохот. Чудовищные дымные фонтаны взлетают в серое небо. Там, где находилась вражеская артиллерия, теперь бушевали чудовищные огненные вихри, раскаленный металл осколков крушил и рвал все на своем пути. Раздался громогласный пятый взрыв - поток чистейшего и ярчайшего пламени устремился ввысь! Сдетонировал боекомплект на немецком полевом складе. То был даже не взрыв в привычном понимании, а полнейшая аннигиляция всего вокруг.
        Конечно же, и сама Тридцатая батарея майора Александера тоже вела огонь по наступающим гитлеровцам. Могучие залпы «двенадцатидюймовок» вгоняли врага в землю целыми взводами и ротами! Бронемашины и немногочисленные танки сминало словно спичечные коробки. Майор Александер грамотно руководил огнем своей батареи, нанося опустошительные удары по немцам. Всего 17 декабря 1941 года Тридцатая батарея во время отражения первых атак противника выпустила по врагу 117 снарядов общим весом более 50 тонн!
        Но все же восемь стволов больше, чем четыре, - сейчас обе чудовищные бронебашенные батареи сосредоточили всю ужасающую разрушительную мощь на относительно небольшом участке
        Затем по приказу штаба береговой обороны башни Тридцать пятой батареи снова пришли в движение. Снова чудовищные стволы орудий озарились языками пламени и клубами порохового дыма. Теперь залпы мегаорудий направлены на Мекензиевы горы.
        В полутьме Центрального поста управления стрельбой Алексей сверился с оперативными картами. На них, по данным штаба Севастопольского оборонительного района, была нанесена обстановка на первую половину дня 17 декабря 1941 года. Главный удар тремя пехотными дивизиями гитлеровцы нанесли в районе хутора Мекензия - гора Азис-Оба. Они рвались через село Камышлы и пост Мекензиевы горы к северо-восточной оконечности Северной бухты. Вспомогательный удар немцев прошел по долине реки Черная к Инкерману в районе деревень Верхний и Нижний Чоргунь. Здесь и раньше кипели ожесточенные бои, но на этот раз гитлеровцы наступали, не считаясь с потерями. Вместе с немецкими подразделениями наступали и части румынской горнострелковой бригады.
        По данным штаба, Алексей перевел огонь своей бронебашенной батареи в район западнее хутора Мекензия. Первыми же залпами удалось «накрыть» огнем и переколошматить два батальона вражеской пехоты. Огненный смерч в очередной раз прокатился по боевым порядкам Вермахта, сметая все на своем пути.
        А с оборонительных позиций на Мекензиевых горах неслась «Полундра»! Там стояли насмерть морские пехотинцы. Они дрались, как героические спартанцы царя Леонида при Фермопилах, сдерживая натиск лавины серых шинелей, стальных германских шлемов и штыков.
        Наиболее напряженная ситуация сложилась в районе горы Кая-Баш. Батальон немцев при поддержке массированного артиллерийского огня и авиации прорвал фронт 287-го стрелкового полка Красной Армии. Одновременно полк немецкой пехоты, поддержанный танками, атаковал подразделение 8-й бригады морской пехоты у горы Азис-Оба. Из-за больших потерь морская пехота все же вынуждена была отойти на полкилометра западнее горы. Отход поставил в очень тяжелое положение и остальные подразделения третьего сектора обороны, державших позиции южнее, на участке хутора Мекензия.
        Снова загрохотали орудия Тридцать пятой береговой батареи. Теперь били шрапнелью, поставленной «на удар». Впрочем, масса снарядов почти полтонны позволяла даже шрапнели выбивать противника фугасным эффектом.

* * *
        Внутри башен было как в аду. Сходства добавляло красное освещение, по-боевому. С металлическим лязгом и грохотом загрузочный лоток поднимался на линию досылания, где его уже ждал открытый поршневой затвор орудия. Снаряд и заряд вталкивались в казенник, затвор закрывался и проворачивался.
        Но вот на полдороге к массивному казеннику орудия загрузочный лоток вдруг застрял.
        - Какого черта?!! Сто немытых вам за шиворот!!! - Командир первой башни лейтенант Александр Конякин мигом спустился со своего насеста.
        - Наверное, перегорел электромотор привода подъема лотка…
        - Использовать ручную лебедку, немедленно!
        - Есть!
        Старшина первой башни Петр Трамбовецкий вместе с еще двумя матросами принялись вращать рукоятки ручного привода. Все электрические и гидравлические системы обеих броневых орудийных башен дублировались надежной механикой. Огромные шестерни и зубчатые передачи позволяли наводить и заряжать орудия, даже если вся электрическая часть выйдет из строя! Даже сами чудовищные башни весом много тысяч тонн можно было вращать вручную, правда очень медленно. С каждой стороны огромного ворота, похожего на колодезный, становилось по шесть дюжих молодцов в тельняшках, и сама башня плавно разворачивалась по азимуту. Это достигалось еще и тем, что все элементы колоссальной конструкции были уравновешены.
        Вот и теперь остановившийся на полдороге загрузочный лоток медленно, но уверенно снова пополз вверх - к раскрытому затвору орудия.
        - Молодцы! Так держать, - похвалил лейтенант Конякин и вернулся на свой командирский пост на верхотуре.
        Он доложил о неполадках командиру батареи и получил одобрение своим действиям. Хоть и в ручном режиме, но снаряды продолжали подаваться к орудию.
        - Огонь!
        - Выстрел!
        Глухой удар, словно адским молотом в сатанинскую наковальню. Огромное многотонное тело орудия резко подается назад.
        - Откат нормальный!
        - Открыть затвор, продуть ствол.
        В багровой полутьме, чумазые от пороховой гари канониры в тельняшках суетятся вокруг огромных орудий. Вздуваются мощные мышцы на руках, когда номера подачи осторожно перекатывают на загрузочный лоток очередной снаряд и заряд. Пот застилает глаза, в нагретой выстрелами башне дышать нечем, вытяжные вентиляторы с трудом справляются с нагрузкой. Никто и никогда не рассчитывал, что могучие пушки будут вести огонь чуть ли не в режиме пулемета! Конечно же, это преувеличение, однако действительно артиллерия Севастополя стреляла с запредельной интенсивностью. Именно «большие пушки» города-крепости держали гитлеровцев на расстоянии.
        К началу второго штурма Севастополя в составе артиллерии Оборонительного района находилось 448 орудий и минометов на сорок два километра общей линии обороны. Средняя плотность артиллерии, не считая зениток, составляла почти одиннадцать орудий и минометов на километр. Тринадцать 155-миллиметровых гаубиц французского производства, два десятка 152-миллиметровых гаубиц, тридцать шесть 122-миллиметровых гаубиц, более двух десятков 107-миллиметровых пушек «проглатывали» каждый день обороны довольно «увесистый» боекомплект. Навесным огнем эти орудия причиняли гитлеровцам колоссальные потери.
        С господствующей высоты Малахова кургана били две 130-миллиметровые морские пушки, снятые с поврежденного эсминца «Совершенный». Капитан-лейтенант Алексей Матюхин грамотно руководил действиями артиллеристов. Несмотря на то что на Малахов курган гитлеровцы обрушивали раз за разом смертоносный град бомб и снарядов, моряки-черноморцы продолжали вести прицельный огонь по волнам наступающей вражеской пехоты.
        В ДОТах и ДЗОТах Севастополя было размещено восемь 100-миллиметровых морских пушек Б-24, восемь 75-миллиметровых пушек системы Кане, два десятка 76-миллиметровых пушек и четверть сотни знаменитых «Сорокапяток». Защищенные стальными и железобетонными колпаками, массивными стенами долговременных огневых точек, эти орудия били прямой наводкой по врагу, поддерживая морскую пехоту и стрелковые части. Система обороны Севастополя была построена грамотно. Благодаря этому, а также благодаря стойкости и мужеству защитников все атаки первого дня штурма были отбиты.

* * *
        Гитлеровцы бросили на Севастополь около сотни бомбардировщиков Люфтваффе. Небо потемнело от паучьих крестов на крыльях. Город затянула пелена дыма, сквозь которую пробивались багровые сполохи пожаров и новых взрывов.
        Досталось и Херсонесскому аэродрому вместе с Тридцать пятой батареей. Прямым попаданием бомбы в капонир был уничтожен истребитель И-153 «Чайка». Взрывы взметнулись в районе двух огромных башен береговой батареи, но бомбы не сумели пробить мощную броню.
        По стервятникам Люфтваффе ударили зенитки прикрытия. Один из бомбардировщиков «Хейнкель-111» удалось сбить, он рухнул в море. Но победа досталась дорогой ценой: прямыми попаданиями авиабомб были уничтожены две 85-миллиметровые зенитки и расчет крупнокалиберного пулемета ДШК. Восемь человек было убито, еще одиннадцать - ранено.
        Так закончился первый день Второй обороны Севастополя. Артиллерия, морская пехота и стрелковые части не позволили гитлеровцам с ходу переломить ход боя и завладеть инициативой. «Большие пушки» берегли город-крепость.
        Глава 16
        Бои продолжаются
        Глухие удары авиабомб и увесистых 150-миллиметровых немецких снарядов почти проникали под многометровую толщу скал и железобетона. Тридцать пятая батарея продолжала сражаться. Броневые башни, словно стальные динозавры, лениво ворочались, направляя жерла чудовищных орудий на врага. В лязге и грохоте металла артиллеристы делали свою тяжелую работу. Русские «Боги войны» властвовали над Севастополем, уничтожая своим огненным гневом гитлеровских оккупантов.
        С рассветом 18 декабря генерал-полковник фон Манштейн бросил в бой - как в адскую топку, свежие силы немецких дивизий. Уж очень ему хотелось стать фельдмаршалом…
        Южнее хутора Мекензия немцам ценой больших потерь удалось оттеснить оборонявшиеся здесь части второго сектора на рубеж восточных скатов высоты 256,2 и высоты 287,6, где наступление противника было приостановлено. Наши войска продолжали упорно оборонять позиции в районе других важных высот.
        В районе селений Нижний и Верхний Чоргунь весь день шли упорные бои. Здесь советские подразделения неоднократно переходили в контратаки, стремясь отбить захваченные гитлеровцами высоты. Господствующие высоты трижды переходили из рук в руки, но к исходу дня все же остались за противником…
        Авиация Севастополя постоянно бомбила и штурмовала гитлеровские боевые порядки. В первой половине дня четыре штурмовика Ил-2 и четыре «ишачка» штурмовали немецкие войска у хутора Мекензия. Штурмовки продолжились и после полудня. Штурмовики за день уничтожили немецкий танк, четыре автомашины и около роты вражеской пехоты. Три скоростных бомбардировщика «Петляков-2» обрушили на гитлеровцев в районе Качи град соток - фугасных авиабомб ФАБ-100. Даже тихоходные летающие лодки МБР-2 использовались в качестве штурмовиков и легких бомбардировщиков.

* * *
        Ожесточенные бои практически полностью опустошили запасы снарядов и патронов защитников Севастополя. К вечеру 18 декабря заместитель командующего Севастопольского оборонительного района контр-адмирал Жуков доложил вице-адмиралу Октябрьскому, что боезапаса осталось только на один день. Он просил срочно выслать: около десяти тысяч минометных мин, четыре с половиной тысячи снарядов к орудиям калибра свыше 100 миллиметров и две тысячи снарядов к 76-миллиметровым пушкам. Все это требовалось переправить в Севастополь не позднее полудня 19 декабря. Иначе защитникам Севастополя оставалось только подняться в последний раз в жизни врукопашную.
        В этом контексте снова возникает вопрос, виноват ли сам вице-адмирал Октябрьский в том, что приказал эвакуировать значительные запасы боеприпасов и вооружения из Севастополя?.. Но все же вопрос не совсем корректный. Просто, мировая история войн еще не сталкивалась с подобным ожесточением боев. Колоссальная интенсивность боевых действий и подавляющая огневая мощь артиллерии с обеих сторон требовали огромных ресурсов. В этом случае скорее был стратегический просчет советского командования, которое недооценило накал боев и интенсивность использования огневых средств. Но шла зима 1941 года, командование Красной Армии на собственных фатальных ошибках и большой кровью училось планировать и осуществлять масштабные оборонительные и наступательные операции. Просчетов хватало везде, в том числе - и на Крымском театре военных действий, где Манштейн развивал свой «маленький Блицкриг».

* * *
        Вечером 19 декабря вице-адмирал Октябрьский сообщил контр-адмиралу Жукову, что на следующий день на транспорте «Абхазия» будет доставлен необходимый боезапас и до полутора тысяч бойцов 9-й бригады морской пехоты. Кроме того, на транспорте «Чапаев», который должен прийти в Севастопольскую бухту утром 20 декабря, отправлено четыре тысячи снарядов калибра 152 миллиметра к гаубицам. И более одиннадцати тысяч снарядов к пушкам среднего калибра. Также двадцать семь с половиной тысяч минометных мин. Склады в Новороссийске выгребли подчистую - больше боезапаса там не осталось!
        Наши войска только за первые два дня боев понесли потери до 3000 человек. Также большие потери имелись в орудиях, пулеметах и минометах. Большинство батарей береговой обороны главной базы подавлены или уничтожены гитлеровскими гаубицами. Защитники Севастополя почти по всему фронту отошли на второй рубеж обороны.
        Все резервы были уже израсходованы. Закончились снаряды наиболее «ходовых» калибров - 107-миллиметровых корпусных, 122-миллиметровых гаубичных и 82-миллиметровых минометных мин. Остальной боезапас также был на исходе.
        Командование Севастопольского оборонительного района приняло непростое решение - с 20 декабря использовать в качестве пополнения моряков с кораблей и береговых батарей. Также в пехоту отправлялись зенитчики, солдаты аэродромной службы, тыловики.
        На Тридцать пятую батарею также пришел приказ выделить моряков в сухопутные части. Алексей распорядился, чтобы ребят снабдили всем необходимым по высшему разряду.
        - Будет сделано, для ребят ничего не пожалеем! - кивнул начальник войскового хозяйства батареи Яков Бордюк. Техник-интендант второго ранга не подвел, нашел все, что требовалось, и даже сверх того.
        Впоследствии резервный второй батальон Черноморского флотского полуэкипажа, сформированный из артиллеристов Тридцать пятой батареи, а также второго и третьего артдивизионов береговой обороны сражался отчаянно и смело.
        Когда 21 декабря гитлеровцы пошли в атаку в полутора километрах северо-западнее хутора Мекензия, моряки-артиллеристы поднялись в отчаянно смелую контратаку. Поле боя осталось за советскими моряками, а на нем остались гнить три сотни трупов гитлеровцев. Защитники Севастополя захватили пять станковых и три ручных пулемета.
        А огневую поддержку морской пехоте с Тридцать пятой батареи оказывали двенадцатидюймовки той же самой батареи! Такая вот севастопольская диалектика…

* * *
        В Севастополе тыла нет! Алексей, невесть как попавший из фронтового Донецка 2014 года, прекрасно это понимал. Он помнил, какие страшные обстрелы обрушивали бандеровские сволочи на столицу вольного края терриконов!.. Артиллерия последователей Бандеры и Гитлера била из аэропорта и поселка Пески (с ударением на первый слог) на севере и из Еленовки, тогда еще занятой «желто-блакитными» карателями Еленовки на юге. Донецк тогда находился под перекрестным огнем. Земля содрогалась от взрывов, «прилеты» местные жители уже научились распознавать на слух.
        Немногочисленной артиллерии защитников Донецка приходилось бить из городской застройки, даже из самого центра города, который тогда почти уже находился в огненном кольце. А что делать - надо же было хоть как-то отбиваться…
        Война диктует свои неумолимые и жестокие законы, бандеровская сволочь решила стереть Донецк с лица земли, и отступать защитникам шахтерского города-крепости было уже некуда.
        Теперь для Алексея история повторялась снова. Но на этот раз он решил использовать все свои новые - и немалые - возможности, чтобы предотвратить захват Севастополя гитлеровцами.
        Отвлекшись от тяжких мыслей, он прошел в столовую недалеко от главного входа на батарею. Там как раз завтракала сменившаяся с вахты смена. Увидев командира, артиллеристы вскочили из-за столов.
        - Вольно, товарищи, продолжайте завтракать.
        Лица у артиллеристов были землистые, осунувшиеся, словно подернутые пылью. Они жили тут, как на подводной лодке. Причем подлодку эту постоянно бомбили вражеские эсминцы мощными глубинными бомбами…
        В последнее время бомбежки именно расположения Тридцать пятой батареи стали еще более сильными. Немцы не всегда могли «дотянуться до форта «Максим Горький II» своей дальнобойной артиллерией, а вот авиация атаковала практически постоянно. С выворачивающим душу воем срывались с серых небес пикировщики «Юнкерс-87», налетали тройками пузатые «Хейнкели-111» иболее скоростные «Юнкерсы-88». И сыпали, сыпали, сыпали свой смертоносный бомбовый груз! Столбы взрывов постоянно вздымались в районе броневых башен и командно-дальномерных постов. Причинить какой-нибудь значимый ущерб массивным броневым башням и крейсерским рубкам командно-дальномерных постов немецкие бомбы не могли.
        Тем более что противовоздушное прикрытие батареи было сильным, и зенитчики уже отрапортовали о двух сбитых бомбардировщиках. Но и стервятники Люфтваффе не оставались в долгу. Прицельными попаданиями бомб было взорвано два орудия. Не помогли глубокие капониры и сложенные из камня брустверы.
        Алексей произнес над убитыми небольшую прощальную речь, тела, завернутые в брезент, погрузили на разболтанную «полуторку», туда же, в кузов, погрузили и раненых. Нужно было успеть доехать в город до рассвета…
        Город горел. Тяжело тряслась земля, когда очередной немецкий снаряд таранил ее своей взрывной мощью. Дома «складывались» ирушились, деревья вспыхивали, как факелы. Мирные жители прятались в инкерманских штольнях и других подземных укрытиях. Благо город-крепость изобиловал подобными сооружениями.
        Со стороны моря увесисто били по врагу крейсеры и эсминцы. Где-то у туманной линии горизонта наводил на врага свои двенадцатидюймовки линкор «Парижская Коммуна». Корабли Черноморского флота по приказу вице-адмирала Октябрьского вмешались в бой на самом его пике, и теперь мощные калибры присоединились к артиллерии на берегу, кромсая наступающий вал немецкой и румынской пехоты. Они перли, как серые крысы - и так же, по-крысиному, погибали.
        Не считаясь с огромными потерями в живой силе и технике, немцы непрерывно вводили в бой свежие силы. В штабе Севастопольского оборонительного района понимали, что если противник будет продолжать наступление с той же интенсивностью, то гарнизон сможет продержаться не более трех суток.
        Но пополнение уже спешило в город-крепость. Свежие маршевые роты, батальоны, бригады, полки с оружием и боеприпасами шли на кораблях и судах. Быстро выгрузившись, они сразу же уходили на фронт, который был уже рядом.
        Артиллерийскую поддержку обороняющимся по-прежнему оказывали мощные береговые батареи. Хоть их силы уже сильно поредели, но крупные калибры русских «богов войны» заставляли гитлеровцев раз за разом откатываться на исходные рубежи после неудачных для них атак. Двумя могучими бастионами возвышались бронебашенные 305-миллиметровые батареи майора Александера и капитана Лещенко.
        В районе хутора Мекензия 19 декабря все атаки немцев были успешно отражены именно благодаря интенсивному огню Тридцать пятой бронебашенной батареи. Двенадцатидюймовые орудия грохотали без умолку, посылая один чудовищный снаряд за другим. Матросы-артиллеристы оглохли от металлического лязга и грохота, они задыхались внутри своих стальных башен - вентиляция едва справлялась со сгоревшими пороховыми газами. Несколько угоревших уже лежали в батарейном лазарете на попечении военврача третьего ранга Евгения Владимировича Казанского.
        Гитлеровцы тоже «не обделили вниманием» Тридцать пятую батарею. По ней вело огонь сразу несколько крупнокалиберных батарей немцев. Мощные 150-миллиметровые гаубицы Круппа уже могли «дотянуться» своими снарядами до расположения форта «Максим Горький II».
        Конечно, скальный и железобетонный массив надежно защищал от вражеских авиабомб и снарядов, а броневые башни были способны выдержать и гораздо более мощные обстрелы. Но уже вечером девятнадцатого декабря сразу несколько вражеских снарядов легло совсем рядом с главным командно-дальномерным постом батареи.
        Расположенная севернее, почти в полукилометре от основного массива батареи, бронированная рубка от линкора типа «Измаил» могла легко выдержать попадание такой же двенадцатидюймовки, каким были вооружены обе броневые башни. Но не все дальномерщики находились внутри, а непредсказуемая траектория разлетающихся осколков немецких снарядов довершила дело. Трое матросов, находящихся в открытых двориках дальномеров были ранены, причем двое - тяжело. Бетонные брустверы отразили большую часть смертоносной стали, но не всю…
        Санитары быстро добрались по подземному коридору-потерне и эвакуировали пострадавших в медсанчасть. После того как закончилась очередная стрельба береговой батареи, в медсанчасть заглянул Алексей.
        - Что с ребятами, Евгений Владимирович? - спросил командир батареи.
        - Первичную хирургическую обработку ран я выполнил, также удалось извлечь несколько поверхностных осколков. Сейчас раненые спят, а ночью будем эвакуировать их в госпиталь, в Севастополь, - пояснил военврач третьего ранга Казанский.
        - Да, с дальномерщиками у меня проблемы… Как раз самых нужных людей и выбило.
        - Что ж, Алексей Яковлевич, таковы превратности войны, - рассудил начальник медико-санитарной службы батареи.
        Глава 17
        Карина
        Алексей страстно целовал Карину, сжимал ее в объятиях, гладил по роскошным волосам, по обыкновению, заплетенным в тугую черную косу. Янтарные глаза девушки лучились любовью и нежностью, тонкое упругое тело под казенной гимнастеркой кружило голову. Алексей не верил в происходящее, казалось, что он получил контузию во время одного из обстрелов и сейчас бредит в лазарете.
        Но все же Карина была здесь - в подземном полумраке его кабинета командира батареи. Это было невероятно, но вполне укладывалось в непредсказуемую логику войны.
        - Алешка, живой! - Девушка стала порывисто и страстно его целовать.
        - Карина, как ты попала сюда - на батарею?! Ты же ведь должна быть в Батуми, на военно-морской базе…
        - Нет, Алешенька, я вот уже второй месяц воюю в Севастополе. Мы дислоцировались в районе Малахова кургана, там сейчас от постоянных артобстрелов и бомбежек только одно дерево осталось. Вернулась с пополнением, в Батуми получила еще одну военно-учетную специальность: наводчик-дальнометрист зенитной артиллерии. Прибыли сюда на крейсере «Красный Крым», батарея ПВО - шесть 85-миллиметровых зениток. Через месяц осталось всего два орудия… Девчонки… Мы сами их и хоронили…
        Карина рассказывала о страшных боях без надрыва, тихо роняя страшные слова. Да она и сама изменилась: черты лица заострились, скулы выделяются на худом лице, полные чувственные губы сжаты в упрямую ниточку, в уголках глаз появились лучики морщинок. Но роскошные иссиня-черные волосы все так же заплетены в тугую тяжелую косу, а янтарные глаза смотрят прямо, и во взгляде появилась невиданная раньше строгость. Эта девушка, как и многие ее сверстницы, за год войны успели и сумели переосмыслить всю жизнь - и прошлую, и будущую, если ее не оборвет пуля или шальной осколок. Вчерашние школьницы, они стали строже - и к себе, и к окружающим. Но все же где-то глубоко внутри сознания, под кровавой коростой душевных ран, под сухой коркой жесткой, но необходимой в армии уставщины пламенели искорки нежности и теплоты, желания любить и быть любимыми. Эти нежные порывы мужчины-воины брали в свои огрубелые от пороховой гари и ружейного масла ладони и трепетно берегли, словно огонек свечи на порывистом ледяном ветру.
        Так же себя чувствовал и Алексей. Он вдруг осознал себя слишком черствым, слишком огрубевшим рядом с Кариной. Командир мощнейшей береговой батареи Севастополя, одной из двух твердынь города-крепости, увидел в девушке этот трепетный огонек, но боялся одним неловким движением погасить его.
        Карина поняла это и еще сильнее прижалась к нему, обвив тонкими руками его шею и найдя своими губами его губы. Слова здесь были не нужны.

* * *
        С превратностями непредсказуемой фронтовой судьбы командир Тридцать пятой батареи в очередной раз столкнулся, когда к нему прибыло пополнение.
        Девчонки в великоватой им полевой форме, выстроились в главном коридоре железобетонного массива батареи. В зеленых телогрейках, ушитых галифе и таких же великоватых сапогах. За девичьими плечами - укороченные карабины Мосина и уставные вещмешки. К ним приторочены стальные, защитного цвета каски. Пред ясны очи комбата, его зама и комиссара. Два десятка девчонок - обслуга двух зенитных орудий взамен выбывших.
        - Расчеты двух зенитных орудий прибыли для пополнения противовоздушной обороны! Старший… старшая - младший лейтенант Синицына, - доложила девушка лет двадцати пяти с соломенного цвета короткими волосами под пилоткой.
        - Что ж, больше прислать некого было? - невольно вырвалось у Алексея.
        - Ничего, у женщин глаз точнее и острее, а немцы нас ох как боятся, товарищ капитан! - немного не по уставу ответила младший лейтенант Синицына.
        - Хорошо, дам команду - вам освободят кубрик и поставят на довольствие. Служба у нас тут напряженная, особенно для вас, девушки. Фашисты постоянно налетают и бомбят батарею. Пока сдайте необходимые документы, устраивайтесь, а потом проведем боевое слаживание.
        - Есть, товарищ капитан!
        - Вольно, разойдись.
        Комиссар батареи отвел командира в сторонку.
        - Алексей Яковлевич, прошу, вас, как партийный работник, не выказывать девушкам своего неуважения и не подчеркивать то, что они в чем-то не смогут справиться со своими обязанностями только потому, что они - гм… женщины, - твердо и безапелляционно заявил старший политрук Иванов.
        - Виноват, Виктор Ефимович, но я все же не о том. Неужели, кроме этих девчонок, не нашлось никого, чтобы бросить под бомбы и пулеметы гитлеровских стервятников?! - в сердцах сказал Алексей.
        Два пятитонных грузовика, которые привезли на батарею зенитные орудия, девушек-зенитчиц и необходимое военное имущество, скрылись за поворотом дороги. Гул их моторов постепенно затихал. Со стороны доносились приглушенные выкрики команд. Это мобилизованные матросы на руках загоняли зенитные полуавтоматические пушки в капониры, накрывали их маскировочными сетями. Девушки проверяли матчасть и боеприпасы, оборудовали свой командно-дальномерный пост и узел связи, тянули катушки проводов полевой телефонной линии.
        - Значит, не нашлось, Алексей Яковлевич, значит, не нашлось…

* * *
        Размещение зенитчиц на береговой батарее вызвало много хлопот. Ворчал начальник войскового хозяйства, техник-интендант второго ранга Яков Бордюк, оформляя вещевые и продовольственные аттестаты.
        - Ну, где ж я такие размеры формы-то найду?! У меня тельняшки, галифе и гимнастерки на двухметровых молодцов шиты. А тут ссыкухи, прости Господи, какие-то…
        Неожиданно перед Алексеем возникла и еще одна - очень важная и неотложная проблема. Озвучил ее, как всегда, тактичный и интеллигентный военврач третьего ранга.
        - Алексей Яковлевич, я к вам, так сказать, частным порядком… Понимаете ли, у нас поселились… то есть расквартированы девушки из зенитной батареи. Так вот, им ведь необходимо еще и обеспечить соблюдение гигиены.
        - То есть… - не понял сначала Алексей. Его голова и так была забита различными техническими данными, калибрами, азимутами, проблемами по ремонту обслуживающих механизмов огромных орудий.
        - Я говорю об особенностях физиологии и соответствующей гигиене, товарищ комбат, - уточнил военврач.
        - Ага!.. - наконец-то понял Алексей. И поступил по известному армейскому принципу: «Не хочешь делать сам - поручи другому». Командир батареи имел возможность перепоручить эту проблему. - Вот вы, доктор, и займитесь этим, так сказать, по своей линии.
        - Но я же…
        - Евгений Владимирович, я на вас надеюсь в столь деликатном деле. - Алексей легонько прихлопнул ладонью по столу, давая понять, что разговор окончен.
        - Есть, товарищ комбат. - Военврач Казанский тяжело вздохнул и вышел из кабинета командира батареи.

* * *
        Гораздо более сложной задачей стало для Алексея соблюдение режима секретности на батарее. Именно для этого он и собрал девушек-зенитчиц на инструктаж в кают-компании батареи. Кроме командира, младшего лейтенанта Анастасии Синицыной, в кают-компанию явились еще три девушки: Карина, которая являлась наводчиком-дальномерщиком, телефонистка Катерина Полтавченко и старшая по боепитанию Ирина Михайлова.
        Помощник комбата Никульшин в присутствии командира прочел инструкцию по соблюдению режима секретности на батарее. Младший лейтенант Анастасия Синицына, как единственный офицер, расписалась в журнале учета.
        Начальник связи младший лейтенант Вася Афанасенко ознакомил девушек с системой подачи условных сигналов и команд. Вместе с телефонисткой Катериной Полтавченко они договорились наладить телефонную и радиосвязь.
        Начальник войскового хозяйства техник-интендант второго ранга Бордюк доложил о том, что все девушки-зенитчицы приняты в штат батареи и поставлены на все виды довольствия. Также он рассказал, что в жилом массиве уже освободили один кубрик, поближе к душевой и санузлу. При этом он несколько смутился.
        - Да, и еще - едоков стало больше, товарищ комбат. Необходим ваш рапорт на имя начальника береговой обороны о пересмотре норм снабжения батареи отдельными видами снабжения, - прямо сказал техник-интендант.
        - Хорошо, Яков Павлович, рапорт на имя генерал-лейтенанта Моргунова я напишу сегодня же.
        Инженер батареи, воентехник второго ранга Николай Лобанов ознакомил младшего лейтенанта Синицыну с необходимыми техническими особенностями крепости.

* * *
        После официального представления и решения первостепенных хозяйственно-бытовых вопросов наступил черед неофициальной части. Все свободные от вахты собрались в кают-компании. По батарее «солдатское радио» уже разнесло будоражащую весть о том, что вместе с артиллеристами в крепости будут служить и квартировать девушки-зенитчицы.
        Но грубоватые моряки сразу же стали относиться к девушкам, как к своим сестрам. Конечно, здоровым мужикам нелегко совладать с инстинктами, но главным была совесть - общая совесть и мораль людей, сражающихся плечом к плечу с самым страшным врагом за всю историю войн. У большинства артиллеристов батареи остались сестры и матери или были, но погибли под фашистскими бомбежками.
        А сами девушки тоже отнюдь не были настроены крутить легкомысленные романы - они действительно отличались высокими требованиями и к себе, и к другим. Таковы были моральные ценности того сурового и прекрасного времени, когда честь и совесть еще не стали разменными монетами в погоне за «баксами»!
        Если между парнем и девушкой и вспыхивали чувства, то они были настоящими, и не важно, сколько они продлятся: всю оставшуюся жизнь или до очередного обстрела, когда раскаленный кусок металла безжалостно оборвет еще одну молодую жизнь и плеснет напоследок горячей кровью.

* * *
        Алексей видел такое у себя - в военном Донецке «образца 2014 года», когда вернулись, казалось бы, насовсем утраченные морально-этические принципы военного времени. Когда разноцветные бумажки «у.е.» стали цениться меньше патронов. Он понимал эту жесткую, возведенную в абсолют мораль. В комфорте конца XX - начала XXI века общество потребления почти разучилось хотеть и любить по-настоящему. К сожалению, человек такое существо, что обострить его чувства, придать глубину мыслям, а поступкам - смысл способна только угроза жизни. Война снова пробудила в человеке человечность, как ни парадоксально это звучит. Взаимовыручка вместо индивидуализма, настоящие сильные чувства вместо мимолетных, ни к чему не обязывающих увлечений за деньги, крепкая дружба вместо «взаимовыгодного сотрудничества». Люди снова стали людьми - а не придатками к финансовой системе. Они были разными: героями и подлецами, смельчаками и трусами, обычными середнячками, но в гораздо большей степени, чем раньше черное снова стало черным, а белое белым.
        Это не значит, что война облагораживает. Скорее, когда забываются человеческие отношения, когда лжи становится больше, чем объективных фактов, когда нарушается преемственность поколений - тогда снова начинается война. А потом опять приходится проходить мучительный и тяжелый процесс переоценки общечеловеческих ценностей.

* * *
        Алексею было во сто крат тяжелее, чем остальным артиллеристам. Он любил Карину, но подойти к ней не смел. Командиру бронебашенной батареи не пристало ставить собственные интересы выше общественных. Он должен быть непоколебимым примером для подчиненных. И если уж командир даст волю эмоциям и чувствам, пусть даже и самым возвышенным, то и дисциплина в слаженном боевом коллективе пойдет трещинами и будет поедена кислотой вседозволенности.
        Но и Карина тоже это понимала, поэтому стала относиться к нему холоднее, чем обычно. Алексей поневоле вспомнил «Евгения Онегина», все же Александр Сергеевич Пушкин был тонким знатоком человеческих душ и непростых отношений.
        «…Когда б вы знали, как ужасно Томиться жаждою любви, Пылать - и разумом всечасно Смирять волнение в крови; Желать обнять у вас колени, И, зарыдав, у ваших ног Излить мольбы, признанья, пени, Всё, всё, что выразить бы мог. А между тем притворным хладом Вооружать и речь и взор, Вести спокойный разговор, Глядеть на вас веселым взглядом!..»
        Комиссар батареи, старший политрук Виктор Иванов видел, как тяжело приходится командиру. Но в душу не лез, понимал, что обычными политбеседами делу не поможешь. Политрук понимал и чувства своего командира к Карине, и догадывался, насколько ему тяжело эти чувства скрывать. Как ни странно, но именно эта молчаливая мужская поддержка, которая внешне почти никак не проявлялась, помогла Алексею больше, чем задушевные беседы.
        Жестокость войны вторгалась и в сферу личных взаимоотношений людей. Ведь и Алексей, и Карина не могли принадлежать друг другу - у каждого были свои обязанности перед остальными бойцами, которые доверились авторитету и опыту командира. Приходилось гигантскими усилиями воли сдерживать чувственные порывы, но от этого чувства только закалялись, приобретая звенящую остроту многократно перекованного булатного клинка.
        Глава 18
        Новый, 1942 год
        Наступление Манштейна на Севастополь продолжалось. В самый пик гитлеровских атак корабли Черноморского флота сказали свое веское слово. Двадцатого декабря вице-адмирал Октябрьский на борту крейсера «Красный Кавказ» вышел из Новороссийска в Севастополь. Он возглавил эскадру из лидера эскадренных миноносцев «Харькова», крейсера «Красный Крым» иэсминцев «Бодрый» и «Незаможник».
        Эти корабли и раньше приходили в Севастопольскую бухту с десантом, боеприпасами, обстреливали вражеские позиции. Но в конце декабря крейсера и эсминцы Черноморского флота образовали мощный ударный кулак. Сейчас на эти корабли было принято 4000 моряков 79-й особой стрелковой бригады - в полном составе и с вооружением.
        Поход был сложным, туман мешал корабельному соединению войти в фарватер. Над крейсерами и эсминцами нависла опасность подрыва на собственных минных постановках. Можно было, конечно, не рисковать и подождать, пока туман рассеется. Но за это время судьба Севастополя могла решиться окончательно.
        Вице-адмирал Октябрьский решил рискнуть и прорваться в Севастопольскую бухту днем, под носом врага! Надежда была только на то, что противник не ожидает такой дерзости и не успеет среагировать на прорыв корабельной группировки.
        Был отдан приказ лидеру эскадренных миноносцев «Харьков» стать головным в строю и идти в Севастополь. Крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эскадренные миноносцы «Бодрый» и «Незаможник» легли в кильватер головного корабля.
        Береговые наблюдательные посты гитлеровцев обнаружили советское корабельное соединение, когда крейсера и эсминцы обогнули Херсонесский маяк. Шквал огня и фонтаны брызг до небес! Снаряды немецких береговых батарей падали рядом с бортами кораблей. В небе появились стервятники Люфтваффе. Корабли Черноморского флота приняли бой - полыхнули ответные залпы корабельной артиллерии, небо прошили трассеры скорострельных зенитных автоматов. Все же два крейсера и три эсминца обладали серьезной огневой мощью, и просто так с ними не справиться!
        Береговые батареи, корабли Охраны водного района Севастопольской ВМБ[6 - ВМБ - военно-морская база.] и немногочисленная авиация прикрыли отряд кораблей вице-адмирала Октябрьского. Сам он впоследствии вспоминал:
        «Мне и по сей день помнится момент прохода крейсером «Красный Кавказ» траверза Карантинной бухты. Откуда-то из-за облаков в образовавшийся просвет вынырнула группа немецких пикировщиков. Они шли перпендикулярно курсу наших кораблей и с высоты 200 метров бросили свой смертоносный груз. Две авиабомбы взорвались в 15 -20 метрах от борта, другие две перелетели через корабль и врезались в воду на таком же примерно расстоянии от левого борта, но ближе к корме. Каким-то образом крейсер проскочил в вилке разрывов и остался цел. Войдя в гавань и отшвартовавшись в Сухарной балке, мы высадили 79-ю бригаду морской пехоты, которая с ходу контратаковала противника при поддержке корабельной артиллерии. Положение резко изменилось в лучшую сторону… Можно без преувеличения сказать, что с прибытием отряда кораблей силами морской пехоты и 345-й стрелковой дивизии, которая тоже подоспела вовремя, угроза, нависшая над Севастополем, была снята»[7 - Октябрьская Р.Ф. Штормовые годы: Рассказ об адмирале Ф.С. Октябрьском. Киев: «Политиздат Украины, 1989.].
        В полдень крейсера и эсминцы вошли в Северную бухту Севастополя. Стоя на якорях, они открыли шквальный огонь по наступающим гитлеровцам. Стрельба велась и с корректировкой, и по площадям. Но в любом случае 180-миллиметровая артиллерия «Красного Крыма» и «Красного Кавказа» и «стотридцатки» эсминцев в очередной раз устроила фашистским оккупантам ад на земле! Артиллеристы возле орудий хрипели и надсаживали глотки в едком пороховом дыму, а ненасытные затворы орудий проглатывали один снаряд за другим.
        Как раз этот эпизод и показывает на деле способности вице-адмирала Октябрьского. Если чего он и боялся, то это неопределенности на войне, впрочем, как и любой другой военачальник в подобной ситуации. Но когда натиск гитлеровцев стал критическим, Октябрьский среагировал мгновенно и успешно провел соединение из пяти мощных артиллерийских кораблей сквозь огневые заслоны противника и атаки бомбардировщиков Люфтваффе. Конечно, в этом большая заслуга и удачи, на войне от нее многое зависит. Но, как говорил еще Суворов: «Один раз везение, второй раз везение, помилуйте, а где же умение?!»
        Плохо то, что в современной российской военной мемуаристике превозносятся заслуги наших врагов - недобитков вроде Манштейна. А успехи советских военачальников относят не более чем к стечению обстоятельств. Не стоит ли более объективно пересмотреть подобную точку зрения?.. А то как-то унизительно потомкам победителей восторгаться успехами гитлеровской своры!..

* * *
        Между тем корабли Черноморского флота продолжали оказывать огневую поддержку, выпуская десятки и сотни снарядов по врагу. Продолжали идти транспорты с пополнением, боеприпасами и оружием. Так, 21 декабря из Поти в Севастополь с грузом боезапаса вышел лидер «Ташкент». А ранним утром следующего дня из Поти в Севастополь вышли транспорт «Калинин», имевший 1750 бойцов на борту. Кроме того, он вез четыре 76-миллиметровые и столько же 122-миллиметровых орудий. Транспорт «Димитров» перевозил 1570 бойцов, четыре 122-миллиметровых орудия и две «Сорокапятки». На транспорте «Серов» находилось около двух тысяч бойцов с батареей полковых пушек. Транспорты сопровождали эсминцы «Способный» и «Шаумян».
        Но несмотря на подкрепление, гитлеровцы все же прорвались по южному краю долины реки Бельбек. Утром 22 декабря полк немцев с фронта и группы автоматчиков с флангов повели наступление и заняли одну из безымянных высот.
        Наша 388-я стрелковая дивизия не выдержала натиска и стала беспорядочно отходить по направлению к посту Мекензиевы горы.
        Возникла серьезная угроза прорыва гитлеровцев к морю в районе деревни Любимовка. Более того, под ударом оказалась и Тридцатая береговая батарея майора Александера. Отдельные группы вражеских автоматчиков уже успели проникнуть в район Братского кладбища.
        Майору Александеру удалось связаться с Тридцать пятой батареей. В самый напряженный момент боя Алексей приказал батарее открыть огонь.
        После чего командование Севастопольского оборонительного района бросило в контратаку прибывшую 21 декабря в Севастополь 79-ю особую стрелковую бригаду. Эффект контратаки был подавляющий! Морская пехота нанесла сокрушительный удар и почти полностью восстановила позиции, оставленные побежавшей 388-й стрелковой дивизией. К исходу дня наши части вновь овладели господствующими высотами.
        На конец декабря пришлись самые ожесточенные атаки гитлеровцев. Так, рано утром 28 декабря и немецкие части перешли в наступление частью сил в направлении совхоза им. Софьи Перовской и частью - на пост Мекензиевы горы. Эта атака упредила наступление советской 79-й бригады морской пехоты.
        Вначале ударили немецкие 150-миллиметровые гаубицы и шестиствольные минометы. Адская артподготовка длилась полтора часа! Потом в атаку поднялось до трех батальонов противника при поддержке дюжины танков и штурмовых самоходок. С воздуха их прикрывали стервятники Люфтваффе.
        Одновременно другой немецкий батальон с пятью танками потеснил левофланговые части нашей обороны и подошел почти на пятьсот метров к Любимовке. Расстояние между противоборствующими сторонами исчислялось уже не километрами, а метрами выжженной севастопольской земли. Непосредственная угроза захвата и уничтожения нависла над Тридцатой батареей береговой обороны майора Георгия Александера. Береговую крепость уже обстреливали немецкие автоматчики.

* * *
        - Стрельба прямой наводкой затруднена складками местности, батарею атакуют, - доложил майор Александер.
        - Жора, передавай координаты! Сейчас я вломлю по фашистской сволочи - прикрою тебя! - орал в массивную трубку Алексей на Центральном посту управления артиллерийской стрельбой. - Координаты?!!
        Командир Тридцатой батареи майор Александер прямым текстом, торопясь, пока гитлеровские автоматчики не успели перерезать телефонные кабели, диктовал данные для стрельбы.
        Офицеры боевого управления Центрального поста Тридцать пятой батареи записывали столбики цифр. Щелкал механический вычислитель, за броневой переборкой в выгородке гудел электронными лампами-диодами первый советский компьютер. Логарифмические линейки в руках артиллеристов подтверждали полученные результаты.
        - Осредненные данные для стрельбы - утверждаю. Снаряд - шрапнельный, взрыватель дистанционный с замедлением. По фашистской сволочи беглым - огонь!!! - скомандовал Алексей.
        Массивные броневые башни развернулись на вычисленные офицерами-артиллеристами углы азимута. Огромные стволы двенадцатидюймовых орудий поднялись к горизонту. Боевая тригонометрия точных вычислений трансформировалась в неотразимый артиллерийский удар.
        На лотках досылания командиры башен специальными ключами выставляют время замедления дистанционных взрывателей.
        - Шрапнели поданы, дистанционные трубки установлены!
        - Досылай! - Стальные штанги вдвинули снаряды и заряды, закрылись и провернулись массивные затворы.
        - Выстрел! - Оглушительный звук ревуна, мигание красной сигнальной лампы. Массивные тела орудий чудовищная отдача бросает назад, но противооткатные устройства гасят инерцию.
        Чудовищный грохот четырех стволов слился в пульсирующий гул - русские «боги войны» вочередной раз явили свой праведный гнев! Тихий шелест летящих по пологой дуге снарядов, потонувший в какофонии боя, стал шелестом крыльев ангелов смерти. Над серой массой гитлеровской пехоты, над приземистыми штурмовыми самоходками и угловатыми танками вспухли черные облака разрывов шрапнельных снарядов.
        Каждый из них нес несколько тысяч увесистых свинцовых пуль весом от шести до девяти граммов. Когда прогорела дистанционная трубка, взорвались заряды, разбросав свинцовые семена смерти по полю боя. К мощи взрывчатки присоединилась и центробежная сила бешено вращающихся снарядов. Мгновенно - будто гигантская коса прошла.
        Каждый 305-миллиметровый шрапнельный снаряд поражал участок шириной 250 метров и протяженностью в километр! Только что серая масса немецкой пехоты с яростным азартом атаковала позиции русского форта «Максим Горький I». А уже через несколько мгновений поле оказалось усеяно мертвыми телами и вопящими ранеными. Тысячи свинцовых шариков, разогнанных до скорости около километра в секунды, прошивали не только человеческие тела, отрывали ноги и руки, сносили головы. Шрапнель оказалась эффективной и против немецких самоходок и танков. Эра тяжелых «Тигров» и «Пантер» пока не наступила, а более легкие машины весили до двадцати тонн и бронирование имели в лучшем случае против осколков. Тем более русская шрапнель била сверху - в крышу башни и в моторно-трансмиссионный отсек. Несколько угловатых «панцеров» уже дымили. Приземистая самоходка задрала кургузый ствол, будто выполнила команду «Хенде хох!», сдаваясь.
        В решительную атаку поднялись два полка 345-й стрелковой дивизии - они остановили очередное гитлеровское наступление. В результате ожесточенных встречных боев важнейший участок обороны - Мекензиевы горы - остался за советской пехотой.
        Алексей, попавший в мясорубку обороны Севастополя из Донецка 2014 года, знал, что в его «прошлом-будущем» Мекензиевы горы были все же захвачены гитлеровскими войсками. Но здесь и сейчас он создавал новую реальность. Именно двенадцатидюймовые орудия его батареи переломили не только ход этого жесточайшего встречного сражения, но и смогли изменить хоть немного ход всей истории героической обороны.

* * *
        В ночь на 29 декабря в Севастополь из Поти пришел флагман Черноморского флота - линкор «Парижская Коммуна». Двенадцать 305-миллиметровых орудий на борту - подавляющая мощь! Вместе с крейсером «Молотов», эсминцами «Безупречный» и «Смышленый» линкор вел огонь из Северной бухты по войскам фон Манштейна на подступах к городу. Линкор обрушил на гитлеровцев 135 залпов главного калибра, противоминные универсальные орудия «Парижской Коммуны» выпустили 184 снаряда. Крейсер «Молотов» обрушил 204 снаряда. Эсминцы «Безупречный» и «Смышленый» выпустили - 58 и 158 снарядов, соответственно. Тральщик ТЩ-22 совершил 75 выстрелов. Поздним вечером стрельба повторилась.
        И опять же в этой ситуации упрекнуть вице-адмирала Октябрьского довольно сложно. В критической ситуации, когда противник находился уже на ближних подступах к Севастополю, сосредоточенный артиллерийский удар линкора, крейсера и двух эсминцев, хоть и был нанесен по площадям, но сумел в такой ситуации нанести существенный ущерб противнику. Да и сам факт нахождения на рейде Севастополя столь серьезной группировки тяжелых артиллерийских кораблей порядком охладило наступательный пыл генерал-полковника фон Манштейна.
        Как писал сам Манштейн в мемуарах об утерянных победах и несбывшихся иллюзиях: «…Но на этом сила наступающих иссякла. 30 декабря командиры наступающих дивизий доложили, что дальнейшие попытки продолжать наступление не обещают успеха. Командование армии дало приказ окончательно приостановить наступление, после того как веские причины, приведенные им в докладе по телефону штабу фронта, убедили в необходимости этого и Гитлера. Более того, нам пришлось скрепя сердце отдать приказ об отводе войск с северного участка фронта на высоты севернее долины Бельбека. Без этой меры было бы невозможно высвободить необходимые силы. Нашим войскам, глубоко вклинившимся в расположение противника, трудно было бы долго держаться. То, что Гитлер был недоволен этим решением (хотя и не мог изменить его), так как оно противоречило только что отданному им строгому приказу, запрещавшему добровольно оставлять что-либо, ничего не значило в сравнении с ответственностью, которую я испытывал перед войсками, понесшими такие большие потери. Но, именно думая о своих войсках и о том, как сохранить людей, мне пришлось принять это
решение…»
        Генерал-полковник фон Манштейн рассчитывал захватить Севастополь на четвертый день наступления. Но за пять дней непрерывных и ужасающих по своему накалу боев гитлеровцы смогли пройти только на пять-семь километров. Да, до центра города-крепости оставалось всего около семи-восьми километров, то есть это уже была дальность не гаубиц, а дивизионной артиллерии Вермахта. Но все же Севастополь выстоял и на этот раз! Гитлеровские войска остановились перед «фортом Сталин» - так они называли 365-ю зенитную батарею из четырех 76-миллиметровых орудий. Второе наступление немецкой армии на город захлебнулось.
        Но эта победа досталась дорогой ценой. С 17 по 21 декабря части Севастопольского оборонительного района потеряли только ранеными 6000 человек и не менее 2000 человек убитыми. Выведены из строя двадцать два орудия полевой артиллерии и пятнадцать орудий береговой обороны. Большинство стволов корабельных и армейских орудий из-за частой стрельбы имели большой износ.

* * *
        - В новом году все будет по-новому, ведь правда? - Карина прижалась к его плечу, от черных волос девушки струился какой-то тонкий аромат.
        Алексей чувствовал под ладонями упругое и нежное девичье тело, его волнующие изгибы не могла скрыть полностью строгая военная форма цвета хаки. Военная форма - она для мужчин, а для женщин лучший наряд - вечернее платье из тончайшего шелка. Ну да где его возьмешь-то в Севастополе…
        Зато шампанского и выдержанного марочного вина было сколько хочешь! В штольнях Инкермана на благородном напитке даже супы варили. Латаный-перелатаный от немецких бомбежек и артобстрелов водопровод в городе часто не работал, так что даже умывались шампанским!
        - Карина, в каком еще городе ты могла бы принять ванну из шампанского?! - пошутил по этому поводу однажды Алексей.
        Да, Новый год, как всегда, дарил новые надежды и заставлял верить в то, что завтра будет лучше, чем вчера. Но, пожалуй, только один человек в мире сейчас не надеялся, а знал, как все будет. Алексей, попавший сюда из фронтового Донецка 2014 года, знал, что впереди для Севастополя - самое тяжелое испытание. Но он - командир мощнейшей Тридцать пятой береговой батареи, сделает все, чтобы переломить неумолимую фронтовую судьбу. Ради всех, кто сражается в этой Великой Отечественной войне с самим олицетворением зла. Ради единственной девушки на свете, которая сейчас доверчиво прижимается к нему.
        Глава 19
        Евпатория - незабытый десант!
        В ночь на второе января 1942 года сразу три подводные лодки доставили в Севастополь спецбоекомплект для орудий Тридцать пятой батареи. За длинную зимнюю ночь все три подлодки успели обернуться дважды. Операция была исключительно секретной и требовала повышенных мер скрытности и маскировки. В последующие дни субмарины продолжали подвозить длинные и увесистые ящики, которые тут же грузились на машины и отправлялись на мыс Херсонес.
        В ящиках находились подкалиберные активно-реактивные сверхдальнобойные снаряды.
        Самого Алексея вызвали в штаб Севастопольского оборонительного района. Конечно, капитану было в общем-то не по чину участвовать в военном совете высшего уровня. Но Алексей командовал мощнейшей, а главное, модернизированной бронебашенной батареей. К тому же личное знакомство с сыном всемогущего Лаврентия Павловича Берии и с молодым талантливым конструктором-ракетчиком Сергеем Королевым открывало перед Алексеем двери многих высоких кабинетов.
        Готовился десант на Евпаторию. Кто владеет этим городом - тот владеет Крымом! В создавшейся ситуации освобождение города сразу ставило под удар тыловую группировку фон Манштейна в Симферополе. А это, в свою очередь, поставит под угрозу снабжение немецких войск, которые стоят против советской группировки на Керченском полуострове. И конечно же - освобождение Евпатории позволит существенно снизить натиск гитлеровцев на Севастополь.
        На военном совете под руководством вице-адмирала Октябрьского по старой флотской традиции высказывались сначала младшие по званию, чтобы авторитет старших товарищей не давил и не сковывал мысль. Дождался своей очереди и капитан Лещенко.
        - Считаю необходимым включить в десантную группу артиллерийских офицеров-корректировщиков и снабдить их мощными переносными рациями из расчета по два комплекта аппаратуры на одно подразделение. Понимаю, что это растрата сложной и дорогостоящей техники, но только так можно обеспечить необходимую связь и корректировку артиллерийского огня. Расстояние от Севастополя до Евпатории составляет семьдесят километров, таким образом, весь город попадает в зону действий двенадцатидюймовых орудий береговой батареи на Херсонесе при использовании сверхдальнобойных подкалиберных активно-реактивных снарядов. Необходимый запас боеприпасов уже создан. Перед отбытием на военный совет я отдал соответствующий приказ по батарее об отладке всех систем и механизмов, выверке прицелов и дальномеров и замене лейнеров стволов орудий. Однако хочу обратить внимание присутствующих здесь офицеров на то, что в условиях городского боя стрельба может вестись только точечно, и только с корректировкой. Никакого огня по площадям - своих погубим. Исходя из этого будет целесообразно, используя план города Евпатория и замечания коренных
жителей, создать планшет для корректировки высокоточных артиллерийских ударов. - Алексей обстоятельно и четко изложил свои соображения. Кроме того, он предложил вооружить морских десантников еще и крупнокалиберными пулеметами ДШК на колесных станках, снабдив расчеты двойным и даже тройным боекомплектом.
        Его доводы были внимательно рассмотрены и приняты к исполнению. Ведь, по сути, сверхдальнобойные снаряды являлись чуть ли не единственной возможностью огневого прикрытия.

* * *
        История Евпаторийского десанта началась еще в ночь с 5 на 6 декабря 1941 года. В порту с двух сторожевых катеров на пассажирский причал и Хлебную пристань высадилась разведгруппа штаба Черноморского флота, которой командовали капитан Василий Топчиев и батальонный комиссар Ульян Латышев. Стоявший на причале немецкий часовой, услышав немецкую речь, не стал поднимать тревогу. Он и стал первым захваченным в плен «в Евпатории фрицем»! После чего разведчики-черноморцы так же аккуратно «отработали» идвух других немецких солдат из патруля. Высадка советской разведгруппы осталась в тайне.
        Разведгруппа разделилась - отряд под командованием старшины Михаила Аникина выдвинулся к немецкому аэродрому, но он оказался пуст. Захватив пленного из аэродромной команды, разведчики-черноморцы вернулись на катер.
        Основные силы небольшого десанта под командованием Федора Волончука захватили полицейский участок, уничтожили полицаев, собрали их оружие и выпустили арестованных. Черноморцы обстреляли выдвинувшийся на помощь полицаям отряд из тридцати гитлеровцев, а потом подожгли здание жандармского управления.
        Разведчики забросали бутылками с зажигательной смесью причал и стоявшую на рейде шхуну и ушли на катерах. В результате дерзкого рейда разведгруппа потерь не имела, более того, к ней присоединился освобожденный из полицейского участка советский милиционер. Было уничтожено свыше десятка гитлеровцев, в том числе и заместитель начальника городской полиции, и немецкий офицер. Захвачено двенадцать пленных, сейф с документами из полицейского участка, оружие и боеприпасы. Успех этой операции способствовал решению советского военного командования о проведении новой десантной операции в районе Евпатории - теперь уже более крупными силами.

* * *
        Вот теперь и пришло время того самого «попаданчества в чистом виде» - по принципу: «знал бы где упасть - соломки бы подстелил»! Мягкая «соломка» хранилась у Алексея в отдельной запирающейся ячейке командирского сейфа в отдельной командирской каюте. Это была обычная канцелярская папка с завязками, а внутри… Внутри таилась смерть фашистских оккупантов!
        Крупномасштабные топографические карты и планы крымских городов, испещренные разноцветными пометками и столбиками цифр. К каждой карте прилагались собственноручно и в глубокой тайне составленные Алексеем баллистические таблицы и расчеты стрельбы, диаграммы и графики для каждой отдельной цели. Военный профессионал из осажденного Донецка 2014 года, ветеран Афганской войны 1979 -1989 годов мобилизовал все свои интеллектуальные возможности и фактически создал математические модели для стрельбы из огромных орудий на запредельные дальности.
        За то довоенное время, что отпустила ему неумолимая судьба уже в этих временах и обстоятельствах, Алексей успел побывать и в Евпатории, и в Алуште, и в Судаке, и на Мекензиевых горах, и в Любимовке. Он составил подробные карты местности, учел рельеф и перепады высот, внес коррективы согласно погодным условиям и розе ветров. Работа была проделана титаническая - для того, чтобы направить сверхдальнобойные снаряды огромных 305-миллиметровых орудий с ювелирной точностью!

* * *
        Секундная стрелка, нервно подрагивая, перескакивала с деления на деление. Алексей вместе с другими офицерами находился на Центральном посту управления артиллерийской стрельбой батареи. Перед ним лежали топографические карты, план города Евпатория и заранее выполненные расчеты для стрельбы на дистанцию семидесяти километров.
        - Боевая тревога! Расчеты - к орудиям! Подать подкалиберные активно-реактивные снаряды.
        - Есть подать активно-реактивные. - Старшина кладовщиков боепитания Алексей Побыванец дернул рычаг привода элеватора. Зажглась сигнальная лампа, снаряд лег на загрузочный лоток.
        В стандартный автоматизированный барабан боеукладки более длинные подкалиберные снаряды не помещались, приходилось подавать их напрямую - из погребов боезапаса. Но краснофлотцы действовали быстро и слаженно, сказывались постоянные тренировки и выучка. Тяжеленные снаряды они кантовали аккуратно, только вздымались литые узлы мышц под полосатыми тельняшками.
        Кстати, механизация, которую так активно внедрял командир батареи, сейчас сослужила орудийным расчетам добрую службу. Ведь многие краснофлотцы из состава Тридцать пятой батареи были переведены в сводные стрелковые подразделения и воевали теперь на различных рубежах обороны Севастополя. А вот механизация и автоматизация многих операций внутри орудийных башен позволяли оставшимся, изрядно урезанным, орудийным расчетам действовать с той же эффективностью и производительностью.
        Лоток с металлическим лязгом доставил обтекаемый, вытянутый активно-реактивный снаряд к казеннику орудия. Штанга досылателя, гремя цепным приводом, вдвинула его внутрь. Вслед за снарядом последовал и усиленный - полуторный, метательный заряд. Закрылся и провернулся массивный поршневой затвор.
        - Орудие заряжено!
        - Горизонталь - тридцать два градуса, наводить по ориентиру №5. Угол возвышения максимальный - тридцать пять градусов.
        Команда принята на Центральном посту. Прошла проверка вычислений параметров стрельбы, выработаны углы вертикального и горизонтального наведения. Данные переданы командирам орудийных башен. В боевых отсеках - багровый полумрак. Чудовищные башни повернули на нужный угол азимута, все четыре ствола поднялись на максимальный угол возвышения. Чудовищная мощь стальных гигантов подчинялась тоненькой секундной стрелке на командирских часах Алексея, которая, подрагивая, завершала свой очередной бег по кругу…

* * *
        Тральщик и морские охотники с батальоном морской пехоты, разведгруппы и отрядом милиции достигли берега Евпатории глубоким вечером четвертого января 1942 года. Как только боевые корабли высадили десант на Пассажирской и Хлебной пристанях евпаторийского порта, в разных концах города полыхнули мощные взрывы. Дымно-огненные фонтаны разорвали мрак зимней ночи, сокрушив цели точечными, но от этого не менее могучими ударами!
        Чтобы ускорить бросок на берег, батальонный комиссар Палей собрал группу бойцов, в том числе и взвод разведки. Они бросились в ледяную январскую воду. На берегу нашли деревянный киоск и быстро «раскатали» его, соорудив дощатый настил. Советские морские пехотинцы, стоя в ледяной воде, подпирали настил собственными плечами, чтобы дать возможность сойти на берег танкеткам и перекатить противотанковые пушки!..
        Десантники, среди которых было немало уроженцев Евпатории, хорошо ориентировались в городе. Воспользовавшись суматохой ночного боя, рота морских пехотинцев под руководством лейтенанта Якова Шустова быстро продвинулась в глубину города. В районе мясокомбината разведчики Черноморского флота освободили около пятисот советских военнопленных, двести из них смогли держать в руках оружие и присоединились к десанту.
        Одновременно в Евпатории вспыхнуло восстание против немецких и румынских оккупантов. В нем участвовали часть населения города и прибывшие на подмогу партизаны.
        Для гитлеровцев советский десант в Евпатории оказался полнейшей неожиданностью. Всего в городе было расквартировано около сотни немецких солдат, которые подчинялись коменданту. В порту насчитывалось полсотни моряков Кригсмарине, подчинявшихся коменданту порта капитану второго ранга фон Рихтгофену. У них на вооружении состояло три рыболовецких катера, пара трофейных советских пушек и всего два пулемета. Румыны - те так и вообще бежали, оставив без присмотра свои орудия береговой батареи… Вместе с румынами бежали и крымские татары - из числа предателей были сформированы полицейские подразделения.
        Семьсот сорок морских пехотинцев десанта вместе с оперативно-чекистской группой НКВД и саперами, поддержанные огнем с катеров-охотников, представляли собой грозную силу!
        Но все же немцы быстро опомнились - вспыхнули слепящими снопами света мощные прожекторы. Открыли подавляющий огонь артиллерийские батареи оккупантов. Протяжно взвыли минометные мины, ударили гитлеровские крупнокалиберные пулеметы…

* * *
        - Первая башня, левее десять, угол возвышения - прежний. Залпом из двух орудий, по фашистской сволочи - огонь!!! - гаркнул в массивную трубку внутренней телефонной связи Алексей.
        Перед командиром батареи лежал план Евпатории, на котором красным кружком была обведена очередная цель - здание поликлиники санатория «Ударник», где располагалось гестапо. В поле красного кружка аккуратно в столбик были выписаны цифры: координаты и точная дальность.
        Мгновение спустя весь скальный, укрепленный фортификационным железобетоном массив батареи содрогнулся от чудовищной энергии, которая выплеснулась ярким пламенем и клубами дыма через двенадцатидюймовые дульные срезы.
        Два активно-реактивных подкалиберных снаряда вырвались на простор! Отлетели в стороны секторные ведущие диски. При разгоне в стволах орудий они выполняли роль своеобразных поршней для подкалиберных снарядов.
        Теперь остроносые веретеновидные стальные тела пронзали упругий от скорости свыше километра в секунду воздух. От трения их головные части даже раскалились до вишневого свечения. По гигантской дуге два снаряда летели к своей далекой цели. Пройдя высшую точку - уже в пикировании вокруг них полыхнули огненные «короны» реактивных твердотопливных двигателей. Реактивное ускорение добавило потерянную от аэродинамического сопротивления скорость. А заодно и дополнительно стабилизировало остроносые снаряды на траектории.
        Оба снаряда пронзили крышу двухэтажного здания гестапо. Их скорость была настолько высокой, что они пробили и перекрытие подвала, рванув с такой силой, что вывернули дом буквально наизнанку!
        Пока перезаряжались орудия первой башни, Алексей нашел следующую цель и для артиллеристов второй башенной установки. Ею оказалась береговая батарея противника, на мысе Карантинный. Линейкой и курвиметром он отмерил расстояние по карте, транспортиром определил азимут. Каждая отметка на карте становилась очередной погибелью для гитлеровцев там - за семьдесят с лишним километров от мыса Херсонес.
        Снова оглушительно грохнули мощные орудия Тридцать пятой батареи. Два сверхдальнобойных «гостинца» отправились к гитлеровцам! Спустя несколько десятков секунд в расположении вражеской береговой батареи взметнулись два огромных дымно-огненных фонтана. От разлетающихся раскаленных осколков сдетонировали снаряды возле орудий - новая волна взрывов сотрясла мыс Карантинный.

* * *
        Оперативно-чекистская группа НКВД громила развалины гестапо. Даже контуженные, оглушенные гитлеровцы в плен сдаваться не собирались, Завязалась кровавая и ожесточенная рукопашная схватка, гестаповцы дрались с отчаянием обреченных. Но последствия артиллерийского удара даром не прошли. Вскоре во дворе и в пылающих развалинах на первом этаже поликлиники остались валяться окровавленные тела в черной нацистской униформе.
        На мысе Карантинный группа разведчиков капитан-лейтенанта Литовчука ворвалась в расположение разгромленной береговой батареи противника и забросала оставшихся гранатами. Не снижая темпа атаки, разведчики морской пехоты захватили расположенную там же электростанцию.
        К шести часам утра десантники овладели всей южной частью Евпатории, укрепили здание гостиницы «Крым». Расположенная прямо напротив Пассажирской пристани, она стала штабом десанта.
        К десяти часам утра первая волна советского десанта освободила Евпаторию. Председатель горисполкома Цыпкин, двухметровый детина, узнавал людей, кричал женщинам: «Девочки, мы вам свежие газеты привезли»!
        На улицах возводили баррикады, устанавливали пушки и пулеметы. Матросы и оперативники отряда НКВД раздавали трофейное оружие местным жителям, спешно формировались отряды ополчения, им помогали партизаны. Советские моряки захватили румынскую батарею легких гаубиц и развернули орудия на врага.

* * *
        Всю ночь грохотали орудия Тридцать пятой береговой батареи, могучие многометровые стволы посылали снаряд за снарядом на запредельную дистанцию. А комендоры и офицеры боевого управления «укладывали» их точно в цель. Благодаря артиллерийской поддержке в семидесяти километрах от Севастополя держался и сражался Евпаторийский десант.
        - Товарищ комбат, люди - на пределе, - доложил комиссар батареи Виктор Иванов.
        Алексей оторвался от топографических карт и расчетов. Он и сам за всю ночь не сомкнул глаз, выполняя и проверяя сложные математические расчеты артиллерийской стрельбы на запредельную дальность.
        - Хорошо, я сейчас пройду в башни, поговорю с орудийной обслугой. Никульшин?..
        - Я!
        - Подмените меня на время. Необходимо нанести удар сюда, - остро отточенный карандаш в руке командира батареи обвел район аэродрома неподалеку от города Саки. Расстояние до цели 59 километров, беглый огонь по аэродрому Люфтваффе. Восемь снарядов - чтобы «накрыть» сгарантией. Действуйте.
        - Есть!
        Алексей в сопровождении комиссара батареи направился в массив первой орудийной башни. Фонари в металлической оплетке под сводчатым потолком коридора мигнули, когда очередной залп ударил из всех четырех орудий. Скользкий от влаги пол под ногами ощутимо качнулся.
        Навстречу пробежали два краснофлотца во главе со старшиной коков-поваров Фирсовым. Работники камбуза разносили горячую еду и чай прямо на боевые посты.
        - Смир-рна! Командир в отсеке!
        - Вольно, товарищи. - Алексей чувствовал себя комфортно в стальном нутре орудийной башни среди массивных металлоконструкций, переплетения шлангов и электрических кабелей. Металлический лязг и грохот он воспринимал так же естественно, как и шум прибоя. - Товарищи артиллеристы - краснофлотцы, старшины и офицеры… Братцы! Сейчас за семьдесят километров отсюда гибнут, отчаянно сражаясь с жестоким врагом, наши товарищи. Они пошли на смерть ради того, чтобы снизить фашистский натиск на Севастополь. Я знаю - все вы уже выбились из сил, целую ночь на ногах, ворочаете неподъемные стальные болванки вручную, если «накрылся» электропривод, вращаете привода, - с ударением на последний слог привычно произнес Алексей, - механизмов. Мы все здесь чертовски устали! Но можем ли мы предать тех, кто за семьдесят километров сейчас идет на верную смерть, чтобы выстоял Севастополь?
        - Никак нет, товарищ командир батареи!!! - гаркнули луженые глотки комендоров. - Товарищ комиссар, вахту стоим - просим считать всех коммунистами!
        «Просим считать коммунистами»!.. - фраза, смысл которой для Алексея, уроженца Донецка начала XXI века, была не совсем понятна. Но во времена Великой Отечественной войны коммунисты действительно были на передовой - это был своеобразный ударный отряд, ядро сил, которое являлось носителем той, поистине хтонической внутренней силы человека, которая позволила создать из отсталой аграрной страны, где практически вся промышленность находилась в иностранных концессиях, современную сверхдержаву. С ядерным оружием, реактивной авиацией, атомной энергией и ракетами, способными вывести человека и все Человечество к звездам. Это не пропаганда, а весьма суровые реалии того прекрасного и яростного мира. Только обуздав волю и дерзость человеческую, можно было добиться тех выдающихся цивилизационных результатов, которые сейчас принято называть сталинским СССР.
        Алексей приказал старшине батареи Борису Клементьевичу Мельнику организовать отдых двух смен артиллеристов, чтобы дать канонирам и обслуге хоть небольшую передышку. Старшина первой орудийной башни Петр Трамбовецкий и старшина второй башни Иван Львович Славиновский, организовав отдых личного состава, сами покидать места боевого расписания наотрез отказались. Алексею даже прикрикнуть на строптивых подчиненных пришлось, настолько люди понимали свою личную ответственность в боевой обстановке.
        Сам Алексей нечто подобное видел и сам пережил в 2014 году в Донецке. В своем «прошлом-будущем» военный пенсионер весьма преклонных лет считал своим долгом первым вызваться на любое дело, которое могло помочь молодой Донецкой Народной Республике. Видимо, сквозь десятилетия на Донбассе все же осталась та уникальная связь поколений, которая позволила выстоять перед угрозой нового бандеровского фашизма.
        В сопровождении комиссара Алексей перешел и во второй орудийный блок. Там ситуация повторилась. Смертельно уставшие люди держались на одной лишь силе воли, но своих боевых постов не покинули.
        Командир батареи справился у старшины кладовщиков боепитания Алексея Побыванца, своего тезки, о наличии активно-реактивных подкалиберных снарядов.
        - По тридцать штук на орудие осталось. Еще сутки мы стрелять сможем, - отрапортовал Побыванец.
        После инспекции орудийных башен Алексей зашел в радиорубку. Там он написал на бланке с косой красной полосой секретности радиограмму непосредственно в штаб СОРа[8 - СОР - Севастопольский оборонительный район.]: «Срочно. Секретно. Нач. арту ЧФ. Имею запас спецбоеприпасов на сутки стрельбы средним темпом. Прошу немедленно принять меры к пополнению спецбоезапаса, для этого необходимо доставить означенное не позднее утра 06 января 1942г. Лещенко».

* * *
        А за семьдесят километров от Севастополя евпаторийский десант сражался с пятикратно превосходящими силами противника. Командование 11-й армии Вермахта срочно приняло меры к подавлению десанта в городе. Сначала против усиленного батальона морской пехоты был брошен наспех сформированный сводный батальон из пехотинцев, железнодорожных войск, батареи зенитных орудий с двумя прожекторами. Словом, всех, кого можно было собрать.
        После чего в Евпаторию прибыли разведывательный батальон 22-й пехотной дивизии, 70-й саперный батальон и несколько немецких и румынских артиллерийских батарей. Вслед за ними в Евпаторию из-под Балаклавы, срочно на грузовиках был переброшен 105-й пехотный полк 72-й пехотной дивизии.
        Завязались ожесточенные уличные бои. Уже в десять часов утра 5 января 1942 года с борта тральщика была передана радиограмма о том, что положение угрожающее и десанту необходима немедленная помощь.
        Вот тут-то и пригодились артиллерийские корректировщики с мощными рациями, о которых говорил Алексей на военном совете в штабе Севастопольского оборонительного района! Артнаводчики точно определяли координаты скопления вражеской пехоты и техники и передавали данные в штаб СОРа, там были мощные рации. А уже по телефонным линиям информация поступала непосредственно на Центральный пост управления артиллерийской стрельбой Тридцать пятой батареи.
        Немецкий аэродром в Саках был перепахан основательно. Восемь снарядов превратили летное поле в лунный пейзаж, на стоянках сгорело пять бомбардировщиков. Взрывной волной была повреждена вышка командно-диспетчерского пункта, осколками сбиты и срезаны все антенны. А один из «подарочков» попал прямиком в склад с горючим! Полыхнуло так, что багровые отблески гигантского пожара было видно и в Евпатории - почти за шестьдесят километров.
        Потом советские сверхдальнобойные снаряды стали прицельно бить по скоплениям вражеской пехоты. Так, на въезде в Евпаторию под удар попала автоколонна 105-го гитлеровского пехотного полка. Уничтожено и рассеяно оказалось до батальона гитлеровцев. А на самой дороге образовался затор из горящих грузовиков.
        В общем, после первого яростного натиска гитлеровцы существенно поубавили пыл. Грозящие из-за горизонта русские пушки были для карателей как холодный душ на голову! Да и потери гитлеровцы понесли значительные. Партизанами из засады был расстрелян командир разведывательного батальона, подполковник фон Боддин.
        Серьезную опасность представляли вновь прибывшие в район Евпатории артиллерийские батареи немцев. Оккупанты обрушили на непокорный город артиллерийские удары. Взрывы сносили здания. Убивали и калечили защитников Евпатории и мирных жителей. Но вперед гитлеровцы не шли - осторожничали. А попросту - боялись! Вместо этого фашисты использовали ту же тактику, которой будут пользоваться и их «идейные последователи» - бандеровцы в XXI веке на Донбассе. Они обстреливали из гаубиц жилую застройку.
        Но и в этом случае имелся вариант конкретных действий. На поиски и уточнение позиций выдвинулись разведгруппы с партизанами и артиллерийскими наводчиками-корректировщиками. С помощью мощных раций координаты были переданы в штаб СОРа. По телефонной связи Алексей практически сразу же получил эти данные. Оставалось «привязаться» на местности к заранее обозначенным ориентирам и нанести ответный артиллерийский залп.
        Снова грохотали могучие орудия Тридцать пятой батареи! В семидесяти километрах на северо-западе 203-миллиметровые подкалиберные снаряды ложились точно в цель. Даже попадание одного такого снаряда уже отбивало всяческую охоту обстреливать позиции евпаторийского десанта!
        Все же морским пехотинцам пришлось отступить к гостинице «Крым» возле порта. Морские пехотинцы, понесшие серьезные потери, продолжали отчаянно оборонять Пассажирскую и Товарную пристани, чтобы могла высадиться и вторая волна десанта…

* * *
        А помощь все не приходила… Погода портилась, на море перекатывались свинцово-серые волны. В таких условиях подойти к берегу было опасно. Единственное прикрытие с моря - тральщик «Взрыватель», к двум часам дня расстрелял весь боезапас носового 100-миллиметрового орудия. К тому времени отважный корабль имел серьезные повреждения и большие потери в команде. Вскоре накатом волны «Взрыватель» выбросило на мель в районе соляных промыслов.
        Гитлеровцы снова пошли в атаку. Защитники Евпатории ударили по ним из-за укрытий из винтовок и автоматов. Трещали пулеметы, стреляла единственная уцелевшая танкетка, пара трофейных полевых пушек расстреливала остатки снарядов… У морских пехотинцев заканчивались патроны.
        Внезапно огромные дымно-огненные фонтаны взрывов взметнулись на пути гитлеровцев, перемалывая ненавистные фигуры в серой, мышиного цвета, форме раскаленными осколками. Ударные волны разметали наступающих немцев, словно тряпичные куклы! Следующий огненный вал полыхнул уже в тылу наступающих фашистов.
        Это снова обрушила снаряды далекая севастопольская береговая батарея. Наводчики-корректировщики черными от пороховой гари пальцами отбивали прерывистую нервную морзянку, передавая ряды цифр. Где-то там, за семьдесят километров от пылающей Евпатории, точки-тире снова преобразовывались в ряды цифр, повинуясь которым ворочались тяжеленные орудийные стволы, поворачивались огромные броневые башни.
        А с моря приближался и все отчетливее был слышен рев моторов. Это шли на помощь, прошивая свинцово-серые волны, скоростные торпедные катера. Они везли боезапас и по паре пулеметных расчетов. Внутри небольших суденышек царила страшнейшая теснота, как туда можно было втиснуть людей, оружие и тяжеленные ящики с патронами и гранатами - просто немыслимо!
        Два торпедных катера успешно проскочили траверз Качи. Немецкий аэродром в Саках был надежно перепахан воронками, часть бомбардировщиков разбита, а склад с авиатопливом выгорел дотла. Так что стервятники на этот раз не вились над юркими катерами. Правда, при попытке пришвартоваться один из них выбросило волнами на берег, как до этого - тральщик-взрыватель. Немногочисленный экипаж, сняв с торпедного катера крупнокалиберный пулемет ДШК и рацию, присоединился к евпаторийскому десанту.
        На следующий день, 6 января, эсминец «Смышленый» ибазовый тральщик вышли из Севастополя в Евпаторию для высадки дополнительных сил десанта. Но погода была отвратительной - ветер семь баллов и волны - пять. Пришлось возвращаться в Севастополь, да к тому же «Смышленый» обстреляла немецкая береговая батарея.
        В тот же день, но уже к вечеру из Севастополя в Евпаторию для высадки десанта вышел еще один отряд кораблей. Возглавил его лидер «Ташкент», а вслед за ним шли тральщик и два сторожевых катера - малых охотника. Все так же дул ветер в семь баллов, а волнение на море усилилось до шести баллов. Ни о какой высадке и речи быть не могло.

* * *
        Но все же фатально не везти не могло - в Севастопольскую бухту рано утром пришли четыре подводные лодки, они доставили долгожданный боезапас сверхдальнобойных снарядов. Всего вышло по десять на каждое орудие. А еще в погребах боезапаса оставалась дюжина.
        - Ну, еще один день мы можем дать прикурить «фрицам»… А потом? - засомневался Алексей.
        Но тут начальник радиостанции вручил ему лично в руки секретный бланк с диагональной красной полосой. Из шифрованного радиосообщения следовало, что транспорт со «спецбоезапасом» на подходе, и к вечеру шестого января он прибудет в Севастопольскую бухту. Алексей судорожно выдохнул - теперь продержатся и его батарея, и те ребята, в Евпатории.

* * *
        Над Евпаторией гремела артиллерийская канонада! С характерным шелестом - будто сыпется по стеклу сухой песок, из невообразимой, почти стокилометровой дали, летели снаряды. Каждый фонтан взрыва направлен в цель! Чадно горели немецкие грузовики, повсюду были разбросаны изувеченные тела гитлеровцев. Уткнулась коротким стволом-«окурком» взавал из битого кирпича немецкая штурмовая самоходка. Уже не единожды оккупанты поднимались в атаку, но на них снова и снова обрушивался огненный смерч - казалось, это сама ярость сердец взрывается огромными фонтанами дыма и огня. Гитлеровцев били, что называется, и в хвост, и в гриву!
        День седьмого января 1942 года стал решающим для всей Евпатории и для мужественных морских пехотинцев-десантников. Они сдерживали яростный натиск немцев и румын, пытавшихся прорваться в порт. Израненные, истекающие кровью, защитники города не сдавали своих позиций. Хотя море еще сильно штормило, но метеослужба уже передавала обнадеживающие сводки погоды. Вскоре ветер и волнение должны были утихнуть. Как говорится, «нам бы ночь простоять да день продержаться»!..
        Но вот на рассвете 8 января 1942 года недалеко от маяка подводная лодка «М-33» высадила отряд из тринадцати разведчиков во главе с батальонным комиссаром Ульяном Латышевым. Им удалось соединиться с десантом, разведчики передали по радио, что боеприпасы у обороняющихся на исходе, да и их самих осталось уже очень мало. Тем не менее морские пехотинцы, закусив ленточки бескозырок, которые бережно хранили до поры у сердца, продолжали отстреливаться.
        Чуть позже, когда утихли волны на море, подошел лидер эскадренных миноносцев «Ташкент». Он ударил по скоплениям гитлеровских войск из своих 130-миллиметровых орудий. Под прикрытием огня на воду были спущены баркасы с десантом. Вперед пошли надежные катера - морские охотники с морской пехотой.
        Немецкая береговая батарея ударила по советским кораблям, но буквально через несколько минут была подавлена мощным артиллерийским огнем. То место, откуда недавно били немецкие гаубицы, теперь заволокло непроницаемой пеленой дыма, сквозь которую то и дело вспыхивали багрово-огненные разрывы!
        Ближе к полудню подошли еще и базовые тральщики, и морские охотники с третьей волной десанта. Вместе со свежим пополнением морской пехоты они переправили на берег три танкетки и пять «сорокапяток», выгрузили большое количество боеприпасов. На обратном пути боевые корабли забрали раненых.
        Евпаторийский десант воспрянул духом! Поскольку аэродром в городе Саки напоминал теперь лунный пейзаж, стервятники Люфтваффе не могли помешать подходу кораблей в порт Евпатории и высадке десанта. Была переброшена отдельная морская стрелковая бригада, пулеметная рота, минометная и противотанковая батарея. К концу дня 8 января 1942 года на евпаторийский берег высадилась танковая рота из десяти легких танков Т-26. А следом стала высаживаться целая 386-я стрелковая дивизия, которая прибыла в Севастополь как раз к четвертому января.
        Постоянными атаками свежие силы евпаторийского десанта «выдавили» гитлеровцев из города. На окраинах с помощью местных жителей стали возводить укрепления, рыть траншеи. Прибывшие саперы устанавливали мины и фугасы на подступах к оборонительным рубежам, заплетали ряды колючей проволоки.
        В порту продолжали разгрузку боевые корабли Черноморского флота. Когда окончательно утихло волнение на море, удалось стянуть с берега героический тральщик «Взрыватель» иторпедный катер. Оба корабля восстанавливали тут же, они остались для прикрытия порта. А десант все прибывал, новые подразделения занимали оборону на окраинах города. Над Евпаторией продолжал реять на ветру красный флаг!

* * *
        Алексей мелкими глотками пил обжигающе-горячий, крепкий до черноты сладкий чай. Командира батареи, невесть как попавшего в грозовые годы обороны Севастополя из Донецка 2014 года, колотила нервная дрожь. Только сейчас он почувствовал, чего стоило ему силой мощных орудий переломить историю!
        Ведь в той реальности, которую до этого Алексей знал в своем «прошлом-будущем», советский десант в Евпатории был разгромлен, уже к 11 часам дня 5января 1942 года радиосвязь с высадившимися частями морской пехоты была потеряна. Бои длились еше три дня, в них погибло около шестисот человек из семисот сорока советских бойцов, высадившихся в Евпатории.
        Но все же Алексей переломил ход этой битвы! Он осознавал, что теперь не будет ни расстрела гитлеровцами тех трех тысяч человек на Красной Горке в Евпатории, ни зверски зарезанных штыками в госпитале наших раненых морпехов…
        Комиссар батареи Виктор Иванов нашел Карину, она как раз сменилась с боевого дежурства по зенитной батарее. При виде комиссара в ее янтарных глазах отразилась тревога. Старший политрук крепко взял ее за руку.
        - Карина, иди скорее к командиру батареи. Ничего не спрашивай - ты нужна ему сейчас…
        Глава 20
        Промежуточные последствия
        Евпатория была освобождена - этим создавалась угроза на немецких коммуникациях по линии Симферополь - Севастополь. Но другие советские десанты: на Судак и Алушту провалились. Манштейн учел горький опыт Евпатории и бросил все силы на ликвидацию прибрежной угрозы.
        Тем не менее Евпатория оттягивала на себя значительные силы гитлеровцев. Манштейн с огромным трудом вытребовал в берлинских штабах себе еще пополнения. С большим трудом гитлеровцы отбили Феодосию, но были остановлены в самом узком месте Керченского полуострова - на Ак-Монайских позициях. Крымский фронт, изнуренный боями, все же держался. Участок от Керчи до Ак-Монайских позиций стали называть Малой землей. Здесь воевал начальник политотдела полковник Леонид Ильич Брежнев[9 - В реальности Малой землей назвали плацдарм в районе Станички, мыс Мысхако, южнее Новороссийска. Героическая оборона Малой земли продолжалась 225 дней, с 4февраля по 16 сентября 1943 года и окончилась освобождением Новороссийска. За мужество и отвагу 21 воин был удостоен звания Героя Советского Союза.].
        Армия генерал-полковника фон Манштейна оказалась в очень тяжелом положении. Севастополь оказался «крепким орешком», а с флангов угрожали советская Крымская армия, вцепившаяся зубами за Ак-Монайский перешеек Керченского полуострова, и Евпатория, ставшая настоящим городом-крепостью и угрожавшая линиям снабжения Симферополь - Севастополь. В середине января по Симферополю русские нанесли мощнейший удар артиллерии. Немцы так и не поняли, что на занятый ими город обрушились снаряды сверхдальнобойной артиллерии. Разведка Абвера считала, что это или авиационная бомбежка - снаряды падали по крутой траектории, или же обстрел велся советскими крейсерами со стороны порта Евпатории.
        Ослепленным идеей о собственной «исключительности» и «арийском происхождении» гитлеровцам и в голову не пришло, что простые русские иваны смогут создать столь уникальную систему вооружения, как сверхдальнобойные артиллерийские орудия! Что ж, за такое заблуждение генерал-полковнику фон Манштейну придется заплатить сторицей…
        - Дальность - шестьдесят километров. Наводить по координатам… - скомандовал в массивную трубку телефона внутренней связии Алексей. - Бьем прямо по центру Симферополя, затем - перенос огня на северо-западную окраину города. По данным партизан, там находятся склады и ремонтные мастерские.
        - Есть, командир. Данные введены в баллистический вычислитель, ЭВМ выдает расчеты для наведения.
        Нынешняя стрельба являлась плановой, это почти что роскошь после нескольких суток огневой поддержки евпаторийского десанта. Часть людей Алексей распорядился отправить отдыхать. У орудий находилась только одна смена комендоров и остальной обслуги. Из погребов боекомплекта неторопливо подавали удлиненные подкалиберные снаряды, опоясанные ведущими лисками-поддонами.
        - Первое орудие зарядить - снаряд подкалиберный, заряд полуторный.
        - Первое орудие заряжено!
        - Закрыть затвор!
        Неожиданно мягко для такой многотонной махины огромное тело орудия отклоняется на заданный угол возвышения. Гудят электромоторы вертикального привода.
        - Стоп! Наведение по вертикали выполнено.
        - Второе орудие заряжено, затвор закрыт. Ствол поднят на заданный угол возвышения.
        - Горизонталь - доворот башни на восемь градусов. - Также мягко и почти незаметно броневая громада башни совершает едва заметный поворот. Сочетание мощи и точности просто поражает воображение.
        - По фашистской сволочи - огонь!
        Глухой увесистый удар, многотонное тело орудия дергается назад могучей отдачей, ее гасят массивные противооткатные устройства. Второй удар - точно так же дергается по всем законам физики и второе орудие за броневой перегородкой, делящей башню пополам.
        Подкалиберные дальнобойные снаряды, раскрутившись в нарезах, вылетают из стволов орудий. Отлетают в стороны секторные ведущие поддоны. Уменьшенный с 305 до 203 миллиметров калибр сверхдальнобойных снарядов позволяет получить огромный прирост в скорости полета и дальности. А тем более - с использованием пороховых ракетных ускорителей, которые позволяют эту скорость не снижать даже при потерях от трения о воздух. Высокая скорость уникальных русских снарядов конструкции молодого гения Сергея Королева имела и еще одно существенное преимущество - гораздо лучшую стабилизацию на траектории полета и от этого высокую точность попадания.
        Удар по центру Симферополя был нанесен ювелирно. Мощными взрывами сровняло с землей здание гестапо и местной оккупационной управы. В одно мгновение огненный вихрь уничтожил фашистскую нечисть!
        Второй удар «накрыл» склады и мастерские на окраине Симферополя, вызвав сильнейший пожар. Гитлеровцы были обескуражены этим артналетом.
        Но к сожалению, сильно расходовать драгоценные сверхдальнобойные снаряды было нельзя. К тому же из-за интенсивной стрельбы требовалась замена лейнеров стволов. А во второй башне нужно было менять правое орудие целиком - с демонтажом противооткатных устройств и вспомогательных механизмов. Все работы по замене орудия проводили рабочие Севастопольского Морского завода им. Серго Орджоникидзе, им помогали и артиллеристы батареи. Специально для этого морем на крейсере «Красный Крым» было доставлено в разобранном виде новое 305-миллиметровое орудие. Крайне трудоемкая операция была проведена всего за два с половиной месяца.
        Но еще раньше на Тридцать пятую батарею приехал сам командующий обороной Севастополя вице-адмирал Филипп Октябрьский в сопровождении начальника береговой обороны генерал-майора Петра Моргунова. Прибыли высшие командиры с почетной миссией.
        Командир батареи, его заместитель и комиссар были награждены орденами Боевого Красного Знамении, остальные офицеры - орденом Красной Звезды. Краснофлотцам вручили медали «За отвагу». Комбат Алексей Лещенко получил досрочно звание майора береговой службы. Погоны вручил лично вице-адмирал Октябрьский.
        - Служу трудовому народу! - ответил Алексей. От волнения перехватывало дыхание. - Товарищ вице-адмирал, товарищ генерал-майор - доверие - оправдаю!
        Севастополь не только сражался, город русской славы продолжал жить и трудиться. Практически все гражданское население трудилось для фронта, который проходил уже по окраинам города. На упрятанных в каменные массивы штолен спецкомбинатах круглосуточно, в несколько смен, производили и ремонтировали оружие и обмундирование. Заводы «Красный металлист», «Морской завод», «Молот», «Химчистка» испецкомбинаты перевыполняли план. Так, с января по апрель 1942 года промышленность города-героя произвела около 180 000 ручных гранат, 30 000 противотанковых гранат, более 16 000 тысяч мин к 82-миллиметровым минометам, а также много другой продукции военного назначения 135 различных наименований. А всего с момента начала обороны Севастополя и до конца июля 1942 года промышленность Севастополя дала фронту 2408 минометов, 113 720мин, 305 699 ручных гранат, 231 549 противотанковых и противопехотных мин, 8715 авиабомб.
        Специальные бригады расчищали завалы на улицах после немецких артобстрелов, вместе с медиками эвакуировали раненых. Севастопольские женщины организовали многочисленные бригады по пошиву военного обмундирования и стирке белья.
        В городе-крепости работало 25 подземных магазинов и ларьков. В феврале 1942 года под землей был оборудован кинотеатр «Ударник». На его основе были организованы кинопередвижки для населения, они выезжали в цеха, школы и различные учреждения. В Севастополе выступали бригады артистов и писателей, работали шесть библиотек.
        До середины июня 1942 года Севастополь снабжался водой и электроэнергией, работали бани, парикмахерские, почта, телеграф, выпускались газеты «Красный Крым», «Маяк Коммуны», «Красный Черноморец», «За Родину». В штольнях и самых надежных убежищах работали школы, которые закрылись только строго по окончании учебного года - в конце мая 1942 года.
        Жители города по призыву Городского комитета обороны на пустырях и в скверах организовывали огороды. Уже в конце мая 1942 года появился урожай ранних овощей. Получить свежие витамины было особенно важно для защитников Севастополя.
        Рыбаки Балаклавы и Севастополя под огнем немецкой артиллерии выходили в море на лов рыбы, снабжали защитников города свежими морепродуктами.
        Алексей, видевший свой родной Донецк весной и летом 2014 года под обстрелами, с заколоченными окнами и закрытыми дверями магазинов, знал цену жизненному оптимизму и несгибаемой стальной воле защитников Севастополя. Перед лицом смертельной гитлеровской угрозы моряки, солдаты, гражданские жители города-крепости сохраняли мужество и человеческое достоинство.
        Действительно - доверие командования Алексей, теперь уже майор, оправдал. После второго штурма Севастополя и десанта в Евпаторию его береговая батарея продолжала вести огонь по пехоте и орудийным позициям противника. В период с 23февраля по 20 марта 1942 года Тридцать пятая батарея выпустила 111 осколочно-фугасных снарядов. Точным огнем была уничтожена минометная батарея, подавлено несколько десятков огневых точек, в районе Языковой балки уничтожен склад боеприпасов. А сколько вражеской пехоты полегло - и не сосчитать!
        Но все же Алексей знал - впереди самое страшное испытание. Третий штурм неприступного города-крепости Севастополь. Для него лично, человека, неведомым образом попавшего со Светлодарской дуги 2014 года во времена Великой Отечественной войны, это событие должно было стать моментом истины.
        Глава 21
        Смертельная дуэль исполинов
        Древний Бахчисарай - столица Крымского ханства, «город-сад», «город пяти веков» многое видел. Узкие улочки в тени раскидистых деревьев и высокие минареты пережили многое. Как говорится, если бы камень умел говорить… Сейчас летний июньский зной укрыл древний город тяжелым пыльным балдахином.
        Но вот отдаленный грохот, словно чудовищный голос ифрита, прислужника самого Иблиса, потряс сонный Бахчисарай, нервно встрепенулась листва деревьев возле арыков. Пыль пяти веков мгновенно слетела с приземистых построек дворца крымских ханов.
        В двух километрах к югу от Бахчисарая, большой холм между речкой Чурук-Су и железной дорогой Бахчисарай - Севастополь был рассечен словно кривой турецкой саблей на десятиметровую глубину. Разрез был ориентирован строго - в направлении северо-восток - юго-запад, это еще больше добавляло сходства с резким и точным сабельным ударом. В ширину рана, нанесенная крымской земле, достигала двухсот метров.
        Тяжелый серый дым клубился вокруг разрезанного вдоль мергелевого холма, делая его похожим на вход в преисподню. Но какой же демон обитал там - внутри?..
        Вот послышался тяжелый металлический лязг, скрежет и глухие удары. Из рассеченного надвое каменистого холма с медлительной неотвратимостью самой смерти выполз громыхающий стальной монстр. В своем неумолимом движении механическое чудовище опиралось на восемьдесят лап-колес, которые скользили по рельсам сдвоенного железнодорожного пути. Вот выползший, казалось, из глубин ада механический демон разрушения задрал в зенит чудовищный четырехсоттонный хобот тридцатиметрового ствола, как будто вознамерился поразить сами небеса!
        Вес всей монструозной конструкции составлял 1350 тонн, в длину железнодорожный транспортер, двигавшийся сразу по двум колеям, составлял сорок три метра. Чудовищное 800-миллиметровое орудие возвышалось над местностью более чем на одиннадцать метров. Сотворить такого внушающего ужас монстра под названием «Дора» мог только сумрачный тевтонский гений!..
        По боковым путям по обе стороны от орудия-исполина подошли два поезда. Один с запасом снарядов, а другой с гильзами для них. Заряжающие быстро перекатили чудовищный семитонный снаряд высотой в два человеческих роста в люльку, зацепили тросы. Подъемный кран на железнодорожном ходу поднял зарядную люльку на высоту одиннадцати метров. Здесь снаряд осторожно перекантовали на зарядный стол. Следом ту же операцию произвели с гильзой, больше похожей на гигантскую стальную бочку.
        Раскрылся затвор «Доры» - таких же чудовищных размеров, высотой в два человеческих роста. Словно механический Молох из фильма Фрица Ланга «Метрополис», затвор орудия-монстра клацнул стальными челюстями, пожрав семитонный снаряд и такую же огромную гильзу.
        Оба поезда с боекомплектом и обслуживающий персонал орудия-монстра поспешили укрыться в разрезанном надвое каменистом холме.
        - Achtung… Feuer!
        От чудовищного грохота в двух километрах к югу, в Бахчисарае, жалобно зазвенели в оконных рамах осколки стекол, выбитых от сотрясений предыдущих залпов «Доры». Гигантские тучи угольно-черного дыма вырвались из ствола длиной тридцать два метра и весом четыреста тонн. Непроницаемое облако прорезал оранжевый огненный сполох, отправив бетонобойный снаряд к цели.

* * *
        Крупнейшее в мировой истории орудие на железнодорожном ходу обстреливало склады боеприпасов в штольнях, подземные производственные комбинаты Севастополя, Тридцатую батарею майора Александера. Последняя цель оказалась наиболее важной, но железобетонный массив, продкрепленный стальным противооткольным подбоем, выдержал попадания даже чудовищных семитонных боеприпасов. По броневым башням «Дора» не попала. Как ни странно, но что артиллерийская разведка, что наведение немецкого суперорудия оказались отвратительными. Так, например, восемь чудовищных мегаснарядов «Дора» выпулила по недействующей Шестнадцатой береговой батарее. Все пушки с нее были сняты еще в конце двадцатых годов. Вероятно, что там действительно сосредоточились какие-нибудь стрелковые подразделения. Но ровнять их с землей 800-миллиметровыми снарядами - уж слишком сложно.
        К тому же, по свидетельствам самих немецких наблюдателей и дальномерщиков, большинство снарядов «Доры» ложились примерно на расстоянии от 740 до 100 метров от цели. Наиболее точной считалась стрельба, когда семитонные бетонобойные и четырехтонные осколочно-фугасные снаряды взрывались «всего» вшестидесяти метрах от цели. Конечно, учитывая чудовищную взрывную мощь самого снаряда «Доры», такой точности хватало с избытком. Но только - не при стрельбе по высокозащищенным точечным целям, которыми являлись броневые башни советских береговых супербатарей.

* * *
        Снова Алексей воспользовался своей уникальной «памятью о прошлом-будущем». Естественно, военный пенсионер-артиллерист из Донецка 2014 года знал о факте участия «Доры» вобстреле Севастополя. В конце мая 1942 года он открыл потайное отделение сейфа у себя в каюте командира батареи и извлек обычную картонную канцелярскую папку с матерчатыми завязками. В ней, как иголка в яйце, таилась смерть немецкого Кащея.
        Подробная карта района в двух километрах южнее Бахчисарая, злополучный мергелевый холм возле речки Чурук-Су. В общей тетради в клетку - подробные расчеты для стрельбы. Осталось только зарядить все четыре орудия сверхдальнобойными активно-реактивными снарядами и дать могучий залп по врагу. Но - нельзя. Пока нельзя. Нельзя выказывать осведомленность о том, над чем гадают сейчас генералы и адмиралы в штабе Севастопольского оборонительного района и в самой Ставке Верховного Главнокомандующего. Но время раскрыть невзрачную картонную папку с матерчатыми завязками придет, к сожалению, совсем скоро…

* * *
        Шел уже третий день гитлеровской артподготовки. Генерал-полковник фон Манштейн сосредоточил против Севастополя 785 немецких и 112 румынских орудий всех калибров.
        Глухие увесистые удары крупповских снарядов отдавались встрясками даже в глубине скального и железобетонного массива Тридцать пятой бронебашенной батареи. В помещениях-отсеках «сухопутного линкора» при каждом тяжелом ударе мигал свет. Алексей находился на Центральном посту, здесь были и вахтенные офицеры. Остальных он в приказном порядке отправил отдыхать.
        На контрольном щитке связи мигнула сигнальная лампочка, раздался зуммер. Алексей снял массивную телефонную трубку.
        - Центральный на связи.
        - Товарищ комбат, вызывает штаб береговой обороны, - доложил вахтенный телефонист.
        - Переключи на меня.
        В трубке раздались щелчки, и мембрана завибрировала от знакомого голоса генерал-майора Моргунова.
        - Алексей, немцы бьют по батарее Александера. Каким-то мощным снарядом проломило башню, орудия выведены из строя. Необходимо подавить немецкие орудия.
        - Есть, товарищ генерал-майор, сделаю.
        - Работайте, майор.
        Алексей, конечно же, знал то, чего не могли ведать ни в штабе Севастопольского оборонительного района, ни в разведуправлении Черноморского флота. Он снова использовал собственные «воспоминания о будущем», чтобы сейчас, в это время, спрогнозировать действия гитлеровцев.

* * *
        Две 615-миллиметровые осадные мортиры «Тор» и «Один» были переброшены под Севастополь весной 1942 года. Монстры весом в сто двадцать тонн могли забрасывать снаряды на расстояние от четырех с половиной до шести с половиной километров. Конечно, дальность не ахти какая, но не в этом дело. Чудовищные бетонобойные снаряды весом 2170 пробивали до 150 миллиметров броневой стали или три с половиной метра фортификационного бетона. Каждый снаряд самоходной мортиры «Карл», а именно к этой модели относились «Тор» и «Один», содержал 348 килограммов высокомощной взрывчатки.
        В начале июня 1942 года две мортиры «Карл» обстреливали Тридцатую бронебашенную батарею майора Александера, выпустив за два дня шестнадцать чудовищных снарядов. Гигантские фонтаны обломков и дыма поднимались после каждого такого удара, земля сотрясалась. Во все стороны разлетались огромные осколки 615-миллиметровых мегаснарядов, каждый - весом по двадцать-тридцать килограммов! Один из выстрелов оказался для гитлеровских артиллеристов удачным.
        Броневая крыша башни Тридцатой батареи была пробита, погибла орудийная обслуга, а сам командир башни оказался тяжело ранен. Одно орудие оказалось сильно повреждено. А во второй башне от мощной ударной волны «вырубило» все электричество. В полутьме бронированного отсека полыхнули ярко-синие молнии коротких замыканий. Несколько матросов было убито скачком напряжения. В результате проводка частично выгорела, и башня могла использовать только крайне трудоемкое ручное наведение.
        Но майор Александер не сдался, он организовал инструментальную разведку и засек оба «Карла» по ярким вспышкам выстрелов и чудовищному грохоту. Но поразить мощные артустановки «Тридцатка» не могла: «Карлы» прятались за неровностями рельефа, используя более крутую траекторию полета своих чудовищных снарядов. Максимальный угол возвышения установки «Карл» составлял 70 градусов, в то время как у советских орудий бронебашенных батарей угол возвышения был вдвое меньше.
        Кроме того, для укрытия каждого «Карла» были вырыты замаскированные окопы длиной пятнадцать метров, шириной десять и глубиной в три метра. Попасть в такую высокозащищенную цель оказалось отнюдь не просто…

* * *
        - Сейчас мы эту падлу фашистскую прищучим! - Алексей зло оскалился и принялся за математические расчеты. Ему помогали офицеры боевого управления. Вскоре уравнения на погибель гитлеровским артиллеристам были готовы. - Снаряд шрапнельный, метательный заряд половинный.
        Команда Алексея была исполнена незамедлительно. Элеваторы подали из погребов боезапаса шрапнели. Серые снаряды с блестящими медными ведущими поясками аккуратно перегрузили на загрузочные лотки. Командиры орудий выставили специальными ключами время срабатывания дистанционных трубок.
        - Открыть затвор, дослать снаряд!
        - Есть, выполнено.
        Штанга досылателя вдвигает снаряд, а за ним - только один белый холщовый картуз половинного заряда пороха.
        - Закрыть затвор, угол возвышения ствола максимальный, - передает распоряжение командир башни у себя на верхотуре.
        Многотонные стальные хоботы задираются в небо. Тридцать пять градусов - максимальный угол возвышения советских бронебашенных артустановок.
        - По гитлеровским тварям, беглым - огонь!!! - рычит в массивную телефонную трубку внутренней связи Алексей.
        Все четыре ствола отзываются громовыми раскатами выстрелов. В огромных фонтанах дыма и пламени вылетают тяжеленные, почти полутонные снаряды. Однако заряда пороха не так уж и много, чтобы разогнать их до большой скорости. Но этого и не нужно. Круто взмыв почти вертикально вверх, снаряды так же - почти отвесно устремляются вниз. На высоте около сотни метров срабатывают дистанционные запальные трубки. Прямо над головами немецких артиллеристов вспухают кустистые черные облака. Но они не сулят дождя для пересохшей, израненной севастопольской земли. Они несут смерть немецким оккупантам!
        Каждый шрапнельный выстрел калибра 305 миллиметров покрывает примерно 250 метров в ширину и километр в глубину. Четыре шрапнельных снаряда - посланцы Тридцать пятой батареи взрываются не одновременно, но каждое черное облако порождает несколько тысяч увесистых и смертоносных свинцовых «капель».
        От них не спасает легкая броня толщиной всего тринадцать миллиметров. Тем более что роковой удар нанесен сверху. Свинцовый дождь мгновенно смел обслугу с обоих орудий, залив серый крупповский металл потоками арийской крови. От молниеносного русского удара с неба спасения не было. Снопы шрапнели перекрывали друг друга, буквально аннигилируя все живое в зоне поражения. Да и технике досталось изрядно. Мощным ударом сверху оказались повреждены практически все механизмы двух самоходных мортир «Карл». Массивные затворы, лебедки, электрические и гидравлические приводы, загрузочные лотки для чудовищных снарядов длиной более двух метров.
        Рядом с позициями «Тора» и «Одина» взметнулся огненный фонтан. Заряд шрапнели попал в транспортер снарядов - «Munitionsschlepper» на базе танка «Panzerkampfwagen IV». Внутри приземистого угловатого транспортера со снятой башней находились не снаряды, а метательные заряды - они и полыхнули вихрем яростного пламени. Взорвались топливные баки самого транспортера, разбрызгав горящий бензин вокруг.
        Несколько минут спустя раздался зуммер на щитке связи в Центральном посту батареи.
        - Алексей Яковлевич, верти дырку для ордена! - сразу же заявил генерал-майор береговой службы Моргунов. - Наблюдатели засекли многочисленные мощные взрывы и огненное зарево на месте позиций немецких гаубиц особой мощности. Молодец, накрыл с первого же залпа!
        - Хорошо бы обещанный орден получить не посмертно. - Алексей был мрачен и не разделял радости командования. - Теперь нас будут с землей ровнять все орудия 11-й армии Манштейна!..
        - Что верно - то верно, Алексей, но вы держитесь там…
        - Да куда уж нам деваться… - ответил командир Тридцать пятой бронебашенной батареи.

* * *
        Гитлеровцы не заставили себя долго ждать. Вой нескольких десятков пикировщиков «Юнкерс-87» обрушился на батарею вместе с фугасными авиабомбами. «Лаптежники» схарактерным обратным изломом крыльев и нелепо висящими под фюзеляжем толстыми обтекателями шасси срывались с небес, словно коршуны. Град тяжелых 250-, 500- и даже 1000-килограммовых бомб обрушился на Тридцать пятую батарею. Сухая каменистая земля древнего Херсонеса взметнулась чудовищными фонтанами взрывов. Все вокруг заволокло серой пеленой дыма и пыли, сквозь которую пробивались багровые сполохи все новых и новых взрывов. Казалось. огненный вал должен был испепелить советскую береговую батарею…
        Да не тут-то было! В ответ рявкнули зенитные пушки, ударили сверкающими трассерами крупнокалиберные пулеметы ДШК и автоматические 37-миллиметровые морские артустановки. В свое время Алексей не зря потратил уйму сил и нервов, укрепляя противовоздушную оборону своей батареи! Теперь зенитчики разошлись вовсю.
        Но сердце Алексея сжималось от тревоги и тоски - где-то там, среди всего этого огненного ада, находилась и Карина со своим зенитным расчетом. Командиру могучей береговой батареи вдобавок еще и было стыдно, он переживал, что прячется сейчас за спиной хрупкой девушки-зенитчицы. Он буквально места себе не находил, но и поделать ничего не мог…
        Зенитчики сумели «завалить» двух «Лаптежников», обломки пикирующих бомбардировщиков упали неподалеку. Остальные стервятники тут же сломали строй, побросали бомбы куда попало и поспешили убраться. На обратном пути их перехватили наши «ястребки», и с ходу сбили еще два немецких бомбардировщика.
        Со стороны Казачки[10 - Казачка - местное название Казачьей бухты.] грохотала выстрелами плавучая батарея «Не тронь меня!». Били по немецким самолетам и зенитки, прикрывающие Херсонесский аэродром.
        - Доложить о потерях и повреждениях, - распорядился Алексей. Вместе с комиссаром и начмедом батареи он прошел по всем отсекам «непотопляемого линкора. Особенно командира беспокоило состояние орудийных башен, командно-дальномерных постов и позиций зенитной артиллерии.
        Крепкая русская броня выдержала удары вражеских бомб. Боевые рубки основного и резервного командно-дальномерных постов были рассчитаны так, чтобы выдержать удары шестнадцатидюймовых снарядов и тысячетонных авиабомб. Так что даже близкие взрывы только слегка оцарапали русскую броню.
        Среди личного состава батареи было только несколько легкораненых и контуженных. Пострадавшие артиллеристы наотрез отказались покидать родную крепость. Пришлось оставить их в батарейном лазарете под личную ответственность военврача третьего ранга Евгения Казанского.
        К огромной радости и облегчению из прикрывающих бронебашенную батарею зенитчиков, тоже никто не пострадал. Позиции зенитных орудий располагались в забетонированных орудийных двориках, они были снабжены капитальными блиндажами для укрытия. Систему противовоздушной обороны «сухопутного линкора» Алексей продумывал и реализовывал еще до войны. Теперь его предусмотрительность спасала самого дорогого на свете человека. Карину он увидел мельком, девушка в защитного цвета каске выглядела донельзя воинственно. Вместе со своими подругами-зенитчицами она помогала перегружать тяжелые 85-миллиметровые снаряды из ящиков.
        - Смирно! Командир на батарее. - Звонкий девичий голосок абсолютно не вязался с уставной, казенной, командой.
        - Вольно. Я распоряжусь, чтобы прислали матросов помочь вам, девушки…
        - Не надо, товарищ комбат, - обратилась к Алексею младший лейтенант Анастасия Синицына, командир зенитной батареи. - Пусть матросы отдохнут, они ведь потяжелее снаряды ворочают - не в пример нашим!..
        В горле Алексея застрял колючий ком, перехватило дыхание. Они понимающе переглянулись с комиссаром - хрупкие и нежные девушки, таскающие тяжеленные снаряды, переживали и беспокоились за них, крепких мужиков! Эти девушки, почти девочки, знали, что все их сверхусилия только для одного - общей, одной на всех святой победы… Святой и оттого, что эти девочки взвалили на свои хрупкие плечи огромную ношу, разделив ее с мужчинами-воинами.

* * *
        Стервятники Люфтваффе уяснили для себя урок. И потом уже старались бомбить с больших высот, не рискуя оказаться под массированным огнем зенитной артиллерии прикрытия. В перекрестьях прицелов у тех самых хрупких девушек в ушитых защитных гимнастерках и непомерно больших и тяжелых для них стальных касках.
        Но пришла новая беда. Гитлеровцы сосредоточили против Тридцать пятой советской батареи несколько своих дивизионов 150-миллиметровых гаубиц. Тяжелые снаряды немецкой полевой артиллерии усеяли все пространство на поверхности скального массива воронками, но пробить своды из фортификационного бетона, усиленного металлическим противоосколочным подбоем, не смогли. Гитлеровские снаряды высекали гигантские снопы искр из приземистых броневых башен, оставляли на них кривые уродливые шрамы. Но и только. Даже такой плотный обстрел гитлеровских 150-миллиметровых орудий воспринимался советскими артиллеристами «непотопляемого линкора» как легкая щекотка.
        Другое дело, что постоянные бомбежки и артобстрелы сильно затрудняли передвижение по открытому пространству и снабжение береговой батареи различными припасами. Все это происходило только ночью при соблюдении тщательной светомаскировки.

* * *
        Ситуация изменилась, когда на огневую позицию прибыла немецкая 420-миллиметровая гаубица «Гамма». Это орудие было изготовлено фирмой «Крупп» еще накануне Первой мировой войны - в 1906 году, для обстрела укрепленных французских фортов Линии Мажино. Но в Первой мировой кайзеровская Германия проиграла, и по Версальскому мирному договору все десять гаубиц «Гамма» должны были быть уничтожены, так как воинственной стране запрещалось иметь артиллерию калибра свыше 150 миллиметров, а также любые противотанковые и зенитные орудия. Но немцы не были бы немцами, если бы позволили пустить на переплавку все выдающиеся образцы собственного сумрачного гения! Все же один экземпляр «Гаммы» был спрятан и сохранен на полигоне в Меппене. Именно это единственное орудие в дальнейшем использовалось во Второй мировой войне. Это орудие даже использовалось по прямому назначению. С перерывом почти в четверть века «Гамма» вела огонь по неприступным французским фортам линии Мажино в 1940 году.
        Второй раз сверхтяжелое осадное орудие обстреливало город-крепость Севастополь весной и летом 1942 года.
        А теперь же ее срочно перебазировали на новую огневую позицию для подавления советской бронебашенной береговой батареи №35 - неприступного русского форта «Максим Горький II». Дело это было непростое: нужно было сначала разобрать 140-тонную махину, перевезти все элементы по частям и вновь собрать на заранее подготовленном забетонированном основании, так называемом «Bettungsgeschutz»!
        При этом требовалась как минимум неделя для застывания бетона, прежде чем можно было начинать монтаж орудия. Да и сам сложнейший монтаж занимал еще порядка недели. К тому же требовался рельсовый подъемный кран! «Сумрачный тевтонский гений» - такой сумрачный…

* * *
        Только - вот толку-то от стационарной огневой позиции в современной маневренной войне?.. Вот потому-то товарищ Сталин не увлекался «мегакалибрами», в основном отдавая предпочтение механизированным дивизиям и корпусам, танковым клиньям - инструментам новой, мобильной войны. В которой использовались артсистемы калибров 152, 203 и 280 миллиметров. Севастопольские береговые батареи - случай особый, они защищали сам город-крепость. Тут уж русские «боги войны» были неразделимы с городом русской славы!

* * *
        «Гамма» открыла огонь спустя две недели - ровно на такой срок было уже отодвинуто третье массированное наступление Манштейна на Севастополь, получившее название «Storfang» - «Лов осетра».
        Тяжелые снаряды весом в тонну тяжело рушились на Тридцать пятую батарею. От каждого такого удара содрогался скальный массив, укрепленный фортификационным бетоном и толстой броневой сталью. Мигал желтоватый свет фонарей в коридорах-потернах, кое-где отлетал стальной противооткольный подбой. Пыльные струйки сыпались с потолков изолированных помещений-отсеков «непотопляемого линкора». Артиллеристы шутили: «Мы теперь не крейсер, а подводная лодка, которую бомбит глубинными зарядами свора вражеских эсминцев!»
        Алексей переживал не только за людей, но и за сложнейшую электронную вычислительную машину и за то, что от встрясок могут разбалансироваться точные системы наведения. Но амортизаторы держали крепко.
        Уже не раз и не два генерал-майор Петр Моргунов справлялся о том, почему Тридцать пятая батарея не открывает ответного огня позициям немецкой гаубицы «Гамма».
        - Товарищ генерал-майор, я выжидаю, пока клюнет еще более крупная рыба - настоящий хищник!.. - туманно отвечал командир могучих советских орудий.

* * *
        Немецкая суперпушка «Дора» была защищена, наверное, так же тщательно, как и ставка самого Гитлера. Орудийный расчет составлял 450 -500 человек, при орудии постоянно находились двадцать инженеров фирмы «Крупп». Охраняли механическое чудовище специальная моторизованная команда полевой жандармерии, а также взвод служебных собак. Дальний рубеж обеспечивали две румынские пехотные роты охраны.
        Над рассеченным надвое мергелевым холмом постоянно барражировали желтоносые «Мессершмитты-109» 8-го авиакорпуса генерала Рихтгофена. А рядом с позицией «Доры» находилась батарея тяжелых 88-миллиметровых зениток и 20-миллиметровых скорострельных «флак-систем».
        Для маскировки по обеим сторонам железной дороги были установлены специальные щиты с рисунком деревьев, а также применялись дымовые завесы.
        Всего стрельбу одной «Доры» обеспечивало более четырех тысяч человек. Вернее, не человек, а фашистов.
        Для оборудования позиции гигантского 800-миллиметрового орудия фирмы «Крупп» было задействовано 600 военных строителей-железнодорожников, 1000 рабочих «Трудфронта» организации «Тодт» и1500 человек местных жителей вместе с военнопленными.
        Конечно, военнопленнных и некоторых местных жителей расстреляли для соблюдения режима секретности. Безопасность 1350-тонного орудия была гораздо важнее тысячи жизней каких-то там славян…
        Сейчас немецкие железнодорожники вновь усиленно трудились, наращивая рельсовый путь для «Доры». Генерал-полковник фон Манштейн, томимый мыслями о фельдмаршальском жезле, решил более эффективно использовать суперпушку. Он стремился взять на прицел не только Северную сторону и бухту Севастополя, но и мыс Херсонес, чтобы чудовищными бетонобойными снарядами расколоть «крепкий орешек» - сверхмощный русский форт «Максим Горький II».
        Решение «самого талантливого полководца Гитлера» попахивало авантюрой, но чего не сделаешь, чтобы потешить собственное Selbstliebe[11 - Selbstliebe - себялюбие (нем.)]. Манштейн стремился захватить Севастополь с маниакальным упорством, стирая город с лица земли ужасными артобстрелами. Только за четыре первых дня артподготовки перед третьим штурмом Севастополя гитлеровцы расстреляли по русскому городу-крепости 42 000 снарядов крупных калибров или 2500 тонн боеприпасов! Две с половиной килотонны - это уже не обычный, а ядерный счет. Мощность взрывов в килотоннах начнут считать только после 1945 года - после атомной бомбардировки американцами японских городов Хиросима и Нагасаки. Но летом 1942 года в Великой Отечественной войне уже счет пошел на килотонны - иначе гитлеровские каратели и не смогли бы приблизиться к Севастополю.

* * *
        Могучий удар - словно молот Тора вогнал в скальный массив Тридцать пятой батареи гигантский раскаленный гвоздь! Семитонный снаряд высотой в два человеческих роста вонзился в скальный массив, укрепленный фортификационным бетоном и броневыми металлоконструкциями. Острый конус баллистического обтекателя смялся, но толстостенный снаряд пробил за счет своей чудовищной кинетической энергии скальный массив. Четверть тонны мощной взрывчатки рванули на глубине двенадцати метров.
        Чудовищный взрыв обрушил свод коридора запасного выхода. Этот же тоннель являлся главным воздуховодом, и одновременно через него удалялись стоки из подземного сооружения.
        Огненный смерч ударной волны пронесся по узким коридорам-потернам и ворвался в помещение фильтровентиляционных установок. В отсеке от чудовищного перепада давления мгновенно погибло пятеро моряков-краснофлотцев. Все вентиляционное оборудование и массивные фильтры были уничтожены. Уже ослабленная ударная волна дошла до скругления и горячим порывом воздуха ворвалась в отсек вентиляторных установок в железобетонном массиве орудийного блока первой башни.
        Алексея сбило с ног, рядом попадали офицеры и матросы на Центральном посту управления стрельбой батареи. Над головой с гранатными хлопками взрывались плафоны и циферблаты, осыпая людей острыми осколками стекла. По всем отсекам падали и травмировались люди, замигал и погас свет, заискрила проводка, захлебнулись от мощного удара дизеля в подземной энергостанции. В нескольких местах вспыхнули пожары. Попадание чудовищного снаряда вызвало настоящее землетрясение.
        С трудом поднявшись с пола, Алексей нащупал в темноте отсека переговорный щиток с массивной трубкой телефонной связи. В голове гудело, ноги были ватными, из носа обильно шла кровь. Но, пересилив себя, командир батареи не сдал руководство вверенным ему подразделением.
        - Всем в отсеках - доложить о повреждениях! Лазарету приготовиться к приему раненых. Инженерно-техническому персоналу оценить ущерб и немедленно принять меры по устранению неисправностей, - распорядился Алексей.
        Сведения оказались неутешительными. В первой орудийной башне от чудовищного сотрясения «вырубило» все электричество. Механики в отсеке энергостанции «колдовали» над заглохшими дизелями и обещали дать ток уже в самое ближайшее время. Вооруженные ручными электрическими фонарями, аварийные партии расчищали заваленные подземные коридоры и вытаскивали раненых. Пока не было тока, матросы вручную вращали вентиляторы принудительной вентиляции. Пожарные команды, работая огнетушителями и ручными помпами, заливали очаги возгорания. Медики оказывали помощь раненым.
        - Товарищ командир батареи, тут одна девушка из зенитной батареи в крайне тяжелом состоянии, - связался с Центральным постом военврач третьего ранга Казанский. - Ее подруги принесли…
        - Евгений Владимирович, что это за девушка, как ее зовут, можете сообщить подробнее. - У Алексея все внутри похолодело, но он заставил свой голос звучать бесстрастно.
        - Это младший лейтенант Анастасия Синицына, командир зенитной батареи.
        - Хорошо… Окажите необходимую помощь, я зайду к вам, как только ситуация прояснится. - Командир батареи судорожно вздохнул.
        В темноте Центрального поста метались яркие лучи аккумуляторных фонарей, стонали раненые. Кто-то уже рвал зубами упаковку индивидуального перевязочного пакета, оказывал помощь раненым. Береговая батарея была обесточена, но связь между помещениями работала - такая система функционировала бы даже при затоплении отсеков.
        Через несколько минут, мигнув, появилось тусклое аварийное освещение. Алексей выдернул из щеки острый стеклянный осколок и хрипло распорядился:
        - Раненых - в лазарет! Прибрать здесь все, восстановить приборы какие можно. Добровольцы, берите автоматы и за мной - нужно осмотреть место попадания, замерить угол прилета. Это даст нам приблизительную дальность до вражеского орудия. - Алексей успел смыть кровь и привести себя в порядок, командир батареи должен быть примером стойкости для подчиненных.
        Глава 22
        Ответный удар!
        Под прикрытием автоматчиков, вместе с другими офицерами боевого управления, Алексей выбрался на поверхность. Он оглянулся - над Севастополем вились бомбардировщики Люфтваффе. Яростно лупили зенитки, полосовали небо трассирующими очередями крупнокалиберные пулеметы и зенитные автоматы. В бухте бил из пушек крейсер.
        В каменистой земле зияла трехметровая воронка с опаленными черными краями. По тому как разлетелась земля, было хорошо видно направление чудовищного «прилета». Принесли большой составной банник, которым обычно чистили лейнированные стволы орудий. Опустили в воронку, замерили глубину и угол, под которым гигантский снаряд «Доры» вошел в скальный массив. Сфотографировали.
        - Ну, Манштейн, сука! Решил устроить всему Севастополю «Лов осетра»?! Я тебя сам на такой кукан подвешу, падла фашистская!!! - Алексей редко позволял эмоциям возобладать над разумом. Но сейчас был как раз такой случай.
        Вернувшись в центральный пост батареи, Алексей с офицерами стал готовить расчеты для стрельбы. Теперь уже можно было воспользоваться той самой, неказистой картонной папкой с матерчатыми завязками. Командир батареи разложил собственную топографическую карту с пометками, листки с расчетами азимутов и дальности. Внес в уравнения те значения углов, которые они замерили.
        Косинус угла падения… синус «фи», значения градусов и минус телесных и плоских углов, радианов и стерадианов… - вся эта мудреная тригонометрия преобразовывалась в разворот броневых башен, углы возвышения огромных стволов орудий, работу расчетов, усилия моряков-краснофлотцев, осторожно кантующих могучие сверхдальнобойные снаряды, наводчиков, выверяющих значения углов по точным приборам.
        Прежде чем отдать команду на открытие огня, Алексей зашел в помещение энергостанции. Тарахтел запасной дизель генератора, но его мощности явно не хватало. Мотористы, промасленные и грязные, словно черти у адских печей, копались во внутренностях мощных дизелей. Сквозь звон металла и скрежет слышалась забористая и образная матросская ругань.
        - Что у вас стряслось, Николай Яковлевич? - спросил Алексей у инженера батареи, воентехника второго ранга Лобанова.
        - Да так их и разэдак… Полетели уплотнители маслопроводов. На одном движке картер накрылся, товарищ комбат, - доложил воентехник.
        - Когда сделаете?
        - Да вовсю стараемся… Должны где-то через полчаса запустить…
        - Даю вам пятнадцать минут.
        - Есть!
        - Братцы, мы без электричества не можем проверить расчеты и ударить по врагу! Не подведите, не оставьте нас всех без возможности нанести ответный удар подлым фашистам! Только на вас вся надежда…
        - Не подведем, товарищ комбат! Костьми ляжем, а дизеля пустим!.. - заверил Алексея старшина мотористов Никифор Артемов. Слова «дед»[12 - На кораблях «дедом» величают» старшего механика корабля. Учитывая, что на береговых батареях также служат моряки, то существует определенная преемственность традиций.] на ветер не бросал.
        Потом Алексей заглянул в лазарет. Военврач Евгений Казанский со своими ассистентами как раз делал очередную перевязку. Стонали раненые, негромко переговаривались врачи, позвякивали хирургические инструменты. Пахло камфарой и спиртом, надеждой и болью.
        Возле одной из коек стояло несколько девушек-зенитчиц. Алексей подошел туда, с ним по-уставному поздоровались, командир отвечал невпопад. У младшего лейтенанта Анастасии Синициной был перелом обеих ног и тяжелое сотрясение мозга. Но девушка оставалась в сознании, ее лицо было того же цвета, что и белые простыни и подушка.
        Внезапно Алексей заметил Карину, она стояла чуть позади, на лбу под черными волосами белел бинт, на нем проступили небольшие кровавые пятна. На смуглой щеке пластырем прихвачен марлевый тампон.
        - Карина, что с тобой?!! - Алексей порывисто обнял девушку, с тревогой взглянув в ее янтарно-карие глаза. Но тут же отстранился, едва справившись с нахлынувшими, как штормовой прибой, чувствами.
        - Все нормально… Просто несколько ссадин - ударилась, когда упала. Все хорошо, Леша, - произнесла девушка тихо, чтобы не услышали остальные.
        - Товарищ майор, очень много раненых с переломами и ушибами. Такие травмы характерны скорее для боевых кораблей, когда сама палуба при встряске ломает ноги людям, - заметил военврач Евгений Казанский.
        - Ничего, скоро такие обстрелы прекратятся!

* * *
        В груди клокотал гнев - подлый враг покусился на самое святое, на его любимую женщину! Алексей не чувствовал ничего, кроме первобытного желания вцепиться врагу в глотку. Но у него сейчас есть средство, которое сможет нанести достойный и сокрушительный удар по гитлеровским тварям.
        Месть - это блюдо, которое подают холодным. А в случае с Алексеем это блюдо было еще и приправлено математическими выкладками расчетов стрельбы.
        На щитке связи засветилась сигнальная лампочка.
        - Центральный на связи. - Алексей привычно снял трубку с крепления.
        - Товарищ комбат, штаб на связи, переключаю, - послышался голос радиста.
        - Давай, не томи.
        - Генерал-майор Моргунов на связи, прием… Алексей, говорят, что твою батарею обстреляли из какой-то мощной пушки. Наблюдатели с других позиций засекли падение снаряда в расположении и сильное сотрясение грунта. Опять какой-нибудь «Карл»?
        - Берите выше, Петр Алексеевич! Попалась та самя «крупная рыба», о которой я докладывал вам ранее. Это сверхмощная 800-миллиметровая пушка «Дора», ее координаты уже установлены и рассчитаны по углу падения снаряда. Разрешите открыть ответный огонь и поразить цель?..
        - Алексей, по фашистской гадине - огонь! Какие могут быть тут размышления?! От штаба что-то нужно?..
        - Петр Алексеевич, свяжитесь, если можно с командующим авиацией СОРа, пусть поднимут корректировщики.
        - Есть дежурная пара гидросамолетов МБР-2, подойдет?
        - Так точно, товарищ генерал-майор.

* * *
        За то время, пока на Тридцать пятой батарее ликвидировали последствия взрыва первого снаряда «Доры», над мысом Херсонес пролетели с громким воем и свистом еще два семитонных 800-миллиметровых монстра. Один из них поднял гигантский всплеск далеко в море за мысом. А второй снаряд врезался в районе ложной батареи в двух километрах от истинной. Снова люди почувствовали встряску, но на этот раз гораздо более слабо.
        Но все равно требовалось поспешить, Алексей своей уникальной «памятью попаданца» знал, что скорострельность «Доры» составляет примерно один выстрел в полчаса - сорок пять минут. Давать уйти даже такому медлительному «зверю», как немецкое орудие-монстр, не входило в планы командира батареи.

* * *
        Механики не подвели, в помещениях Тридцать пятой батареи вспыхнул свет. Заработали сложные приборы и различные электроприводы, включились нагнетающие вентиляторы подачи воздуха. Но первая орудийная башня, которая оказалась ближе к эпицентру взрыва бетонобойного снаряда «Доры», все еще оставалась обесточенной. Работало только освещение и связь. Но команда была готова открыть огонь по врагу.
        - Товарищи артиллеристы! Мы установили расчетные координаты местоположения вражеского орудия. Это фашистская суперпушка «Дора», вы наверняка о ней слышали. Теперь нам предстоит ее уничтожить! - Алексей попросил включить громкую трансляцию на всю батарею. - Приказываю, развернуть обе башни на указанный азимут, орудиям - принять необходимый угол возвышения. Подать из погребов боезапаса сверхдальнобойные активно-реактивные снаряды.
        - Орудия обеих башен наведены. - За этими словами командиров таилось чудовищное напряжение.
        Артиллеристы первой башни в буквальном смысле слова, «впряглись» вгигантский ворот наподобие колодезного. Махина броневой башни весом в 900 тонн поворачивалась с помощью всего лишь десяти матросов, это достигалось благодаря уравновешиванию многотонных стальных конструкций. Хорошо смазанные цепные передачи и массивные шестерни передавали физические усилия на могучие механизмы. Но нельзя сказать, что это была такая уж легкая работа! Вздувались, словно стальные канаты, литые мышцы под полосатыми тельняшками, пот стекал по суровым лицам моряков. Стискивая зубы от напряжения, они разворачивали огромную броневую башню.
        - Полунд-р-р-ра!!!
        - Подать снаряды к орудиям, заряд половинный.
        - Орудия заряжены, к стрельбе готовы, - пришли четыре доклада от командиров орудий, их продублировали лейтенанты - командиры башен.
        - По гитлеровской гадине, беглым - огонь!
        С небольшими промежутками привычно и оглушительно грохнули могучие двенадцатидюймовые орудия. В клубах огня и дыма сверхдальнобойные снаряды-ракеты устремились к цели. Алексей не стал рисковать - позиции «Доры» находились на пределе радиуса стрельбы обычными 305-миллиметровыми снарядами, а требовалось еще и поразить укрытую в глубине разрезанного надвое холма близ Бахчисарая. Потому и велась стрельба сверхдальнобойными активно-реактивными снарядами. Половинные метательные заряды давали высокую крутизну траектории полета, и это позволяло надежнее «накрыть» район цели.
        Вслед за первым разящим залпом Тридцать пятой батареи последовал и второй, и третий. Русские моряки бережно принимали снаряды, как новорожденное дитя, перекладывая каждый из них на лотки элеваторов. В первой орудийной башне электричества так и не было, потому обходились надежной механикой, вручную вращая приводы подачи снарядов и метательных зарядов. Но даже при этом артиллеристы Тридцать пятой батареи превзошли все нормативы по скорострельности.
        Вот уж точно:
        «Артиллеристы, Сталин дал приказ! Артиллеристы, зовет Отчизна нас! Из сотен тысяч батарей За слезы наших матерей, За нашу Родину - огонь! Огонь!»[13 - «Марш артиллеристов» - слова В.М. Гусева, музыка Т.Н.Хренникова. Впервые исполнен Краснознаменным ансамблем красноармейской песни и пляски СССР в 1943 году.]
        Пусть «Марш артиллеристов» написан годом позже, в 1943-м, но сокрушительные по своей мощи залпы орудий Тридцать пятой береговой бронебашенной батареи могли стать отличной иллюстрацией к этому величественному музыкальному произведению о руссских «богах войны»!

* * *
        Громадный механический зверь снова готовился ударить по далекой цели. Обычно на один выстрел тратилось от получаса до сорока пяти минут - пока прекратится колебание чудовищного тридцатидвухметрового четырехсоттонного ствола. Пока мощные дизельные локомотивы подтянут обратно на позиции поезда с гигантскими боеприпасами. Пока перегрузят очередной снаряд и заряд, откорректируют наводку орудия-монстра…
        Гитлеровцы чувствовали себя в безопасности - от окраин Северной стороны Севастополя их отделяло более двадцати пяти километров, а от мыса Херсонес - и того больше.
        Потому для немецких артиллеристов массированный артобстрел явился полнейшей неожиданностью! Гигантские дымно-огненные фонтаны полыхнули в каких-то ста - ста пятидесяти метрах. На огромной железнодорожной установке воцарилась паника. Кто-то убегал сломя голову прямо в открытую, ровную, как стол, степь. Кто-то пытался отдавать приказания и эвакуировать гигантское орудие. Кто-то из командиров орал что-то неразборчивое, стреляя из «Парабеллума» то в воздух, то по разбегающимся солдатам.
        Наконец-то убрали мощные гидравлические домкраты, которыми упиралась в грунт для дополнительной устойчивости при стрельбе железнодорожная артиллерийская установка. Мощные дизельные локомотивы дали задний ход.
        Огромный механический зверь трусливо пятился в укрытие - в свою адскую нору в разрезанном надвое каменистом холме…
        Следующий залп «накрыл» орудие-монстр, когда «Дора» проходила скругление железнодорожного пути. Стразу четыре снаряда рванули в нескольких десятках метров слева от «Доры». Чудовищный четырехсоттонный ствол немецкого орудия в спешке и панике так и не был приведен в горизонтальное положение. Он так и торчал, пугая небеса стальным хоботом. Четыре ударные волны от взрывов сложились вместе по принципу интерференции, усиливая друг друга. Мощный удар раскаленного и спрессованного до бетонной плотности воздуха ударил в махину высотой в одиннадцать метров. «Дора» опасно покачнулась, огромный хобот ствола заколебался, смещаясь от продольной оси, словно гигантский балансир. Раздался протяжный скрежет, будто это стонала сама суперпушка, предчувствуя собственную гибель. Тысяча триста пятьдесят тонн крупповской стали обрушились на бок, давя разбегающихся в смертельном ужасе гитлеровцев! Немцы и румыны, причинившие огромные разрушения Севастополю, гибли, словно тараканы-прусаки под железной пятой.
        Наверное, так мог бы ударить могучим кулаком по земной тверди атлант, держащий на плечах небо… Протяжный металлический грохот, истошный визг и лязг рвущихся, словно бумага, массивных металлических конструкций перекрыли собой все остальные звуки. Разлетающиеся в разные стороны гигантские болты и заклепки, убивали все на своем пути не хуже шрапнели.
        Новый удар советских снарядов добил гигантского стального зверя! Волна дымно-огненных фонтанов усеяла значительную площадь, постепенно смещаясь к каменистому мергелевому холму, в глубине которого прятались железнодорожные эшелоны технического обслуживания.

* * *
        - Авиаразведчики с гидросамолетов МБР-2 докладывают, в нескольких километрах к югу от Бахчисарая замечены огромные клубы то ли дыма, то ли пыли. Столб, как от разрыва снаряда огромной мощности достигает в высоту нескольких километров! - пришло сообщение на Центральный пост 35-й бронебашенной батареи.
        - Пусть передадут точные координаты, - улыбнулся Алексей. - Подготовьте снаряды с огневой шрапнелью, дадим «фрицам» напоследок прикурить!
        Снаряды с огневой шрапнелью представляли собой стальной корпус, наполненный полутора сотнями литровых стеклянных шаров-ампул с зажигательной жидкостью «КС». Советский прообраз напалма воспламенялся на воздухе, развивая в процессе горения температуру 1500 -1800 градусов Цельсия. Сами снаряды были обычными - 305-миллиметровыми, со стандартной дальностью стрельбы порядка сорока четырех - пятидесяти километров. На таком расстоянии точно поразить даже такую крупную цель, как «Дора», было довольно сложно. Но этого и не требовалось.
        «Красноголовые» зажигательные снаряды спикировали на цель. Отлетели отстреленные пиропатронами стенки снарядов, изнутри под действием центробежной силы бешено крутящегося вдоль продольной оси снаряда вылетели огненные «семена смерти». Суммарно - почти полтысячи стеклянных шаров разлетелись в разные стороны и разбились при ударе о землю или еще обо что-нибудь. Бахчисарайская степь превратилась в настоящее море огня!
        Те из гитлеровцев, которые не были раздавлены и переломаны огромными обломками орудия-монстра Третьего рейха, оказались сожжены заживо. От самой «Доры» осталась только гигантская груда оплавленных металлоконструкций, словно погребальный курган. Сама себе могила, сама себе и надгробие!..
        Глава 23
        Третий штурм - момент истины
        Весть о поражении «Доры» под Севастополем в тот же день ушла в Ставку Верховного. За уничтожение гитлеровской суперпушки Алексея представили к высокому званию Героя Советского Союза. Всех без исключения офицеров наградили орденами Ленина, высшим орденом СССР. А всех матросов и старшин наградили орденами Боевого Красного Знамени.
        Командующий 11-й армией Вермахта генерал-полковник Эрих фон Манштейн после «новости» об уничтожении одного из любимых детищ Гитлера вообще хотел застрелиться. Но все же передумал. Ему нужно было штурмовать Севастополь во что бы то ни стало!.. Хотя бы чтобы оправдаться перед бесноватым Адольфом.

* * *
        Но третий штурм города русской воинской славы начался лишь в середине, а не в начале июня 1942 года. Выигрыш времени позволил перебросить пополнение, дополнительное вооружение и значительное количество необходимого боезапаса. В числе прочих снарядов прибыли и те самые, «огневые фугасы» сампулами огнесмеси «КС» внутри.
        Укреплялись оборонительные позиции, особенно - в третьем и четвертом секторах обороны. Было срочно доставлено и установлено в броневой башне Тридцатой батареи новое орудие взамен того, что было повреждено при немецком обстреле. Вокруг же самой батареи вырос настоящий укрепрайон с новыми забетонированными огневыми точками, пушками и пулеметами. Под защитой могучих орудий и защитники этих рубежей чувствовали себя увереннее.
        Сухопутная оборона Тридцатой батареи изначально состояла из шести железобетонных двухэтажных пулеметных ДОТов. В верхнем каземате устанавливался пулемет «Максим» на поворотном столе, а в нижнем ярусе находились противохимическое убежище и склад боеприпасов. Кроме того, вокруг позиций батареи были устроены стрелковые окопы и проволочные заграждения. В районе командно-дальномерного поста батареи в качестве траншей использовались бетонированные брустверы с нишами-укрытиями непостроенного форта. Теперь же оборонительная мощь возросла еще больше.
        В резерве у генерал-майора Петрова, помимо 345-й стрелковой дивизии, была еще одна, а кроме нее - три вновь сформированные морские стрелковые бригады, которые прибыли со всем своим вооружением на крейсерах из Новороссийска, Батуми и Поти.
        Выстраивался укрепрайон и вокруг ставшей уже знаменитой Тридцать пятой береговой бронебашенной батареи. Мыс Херсонес стали называть «Малым Севастополем». В каменистом грунте были вырыты окопы и ходы сообщения, защищенные огневые точки и стрелковые ячейки. Установлены в несколько рядов проволочные заграждения и противотанковые ежи.
        Непосредственно возле батареи строился причал для крупных кораблей и судов, тральщики Охраны водного района промеряли глубину, гидрографы устанавливали створные знаки. Готовилась пристань на случай потери Севастопольской бухты, чтобы продолжать снабжение защитников города.
        Вскоре к этой пристани причалило и первое судно. Огромный транспорт «Грузия», отбиваясь от атак немецких пикировщиков, подошел к Севастополю. Командование обороной, видя, что на Северной стороне идет жестокий бой, приказало капитану следовать к мысу Херсонес. В охранении шли два катера «малый охотник», ощетинившиеся стволами полуавтоматических зенитных пушек и крупнокалиберных пулеметов. «Грузия» доставила на мыс Херсонес 500000 тонн артиллерийских снарядов и мин. Алексей знал, что в действительности в той истории, которую помнил он - «попаданец», транспорт «Грузия» затонул на севастопольском рейде от попадания двух 500-килограммовых бомб с «Лаптежников».
        Тем не менее вовремя доставленный драгоценный груз боезапаса в этой, уже измененной им, Алексеем, реальности, позволил пополнить боекомплект артиллерийских орудий и минометов.

* * *
        Новая артподготовка гитлеровцев была такой же мощной, но уже не такой продолжительной. Все же, когда речь заходит о «снарядном голоде», не стоит забывать, что от него страдали не только защитники Севастополя, но и сами гитлероввцы. У генерал-полковника Манштейна оставалось снарядов для гаубичной артиллерии на две недели боев. А для крупнокалиберных орудий, способных справиться с севастопольскими укреплениями, снарядов оставалось и того меньше. Кроме того, от постоянной стрельбы критически изнашивались стволы орудий. То есть ради объективности стоит говорить не о нехватке беприпасов, а о запредельной интенсивности стрельбы, когда масса выпущенных снарядов измерялась уже в «ядерном эквиваленте» - килотоннами, тысячами тонн. К такой яростной битве оказалась не готова ни одна сторона. И героические защитники Севастополя и не менее упорные немцы сражались на пределе своих физических и душевных сил.
        Единственное, в чем действительно у гитлеровцев было серьезное преимущество, - так это в авиации. Бомбардировщики Люфтваффе только за один день третьего наступления Манштейна выполнили 14000 боевых вылетов! Но в итоге запаса бомб у 8-го авиакорпуса фон Рихтгофена осталось всего на полтора дня.
        Только за первый день штурма Севастополя немецкие орудия расстреляли 4000 тонн боеприпасов. Четыре килотонны за день!

* * *
        Немецкая пехота двигалась по долине реки Бельбек на Северную сторону Севастополя и в район деревни Любимовка, где яростно сражалась Тридцатая береговая батарея майора Александера и силы, сосредоточенные вокруг нее. Пехоту в серых, мышиного цвета, мундирах поддерживали танки и самоходные штурмовые орудия. Маштейн собрал сюда бронетехнику, как говорится, с бору по сосенке!
        Основу бронетанкового клина составляли приземистые угловатые самоходки «Sturmgeschutz-III». Всего Манштейн располагал тремя дивизионами: «Stug.Abt 190», «Stug.Abt 197», «Stug.Abt 249». В каждом «штурмабтелунге» находилось восемнадцать боевых машин - три батареи по шесть самоходок. Итого - шестьдесят четыре самоходки. Конечно, далеко не всегда подразделения укомплектованы по штату, но и полсотни штурмовых самоходок - это значительная сила. А кроме них в третьем штурме Севастополя была задействована еще 23-я рота огнеметных танков «Flammpanzer II»[14 - Об их боевом применении мне рассказывал мой дед, участник обороны Севастополя в 1941 году Георгий Прокофьевич Дульский. Оснований не верить ему у меня нет.] и 300-й отдельный танковый батальон. Кроме того, в штурме Севастополя участвовал еще и румынский моторизованный полк восьмой королевской кавалерийской бригады в составе двух танковых батальонов. Он входил в состав Третьей румынской армии. Не менее грозную силу представляли и трофейные советские танки - тяжелые «Клим Ворошилов-1» исредние «Тридцатьчетверки», захваченные при отступлении Крымского
фронта из Феодосии. Так что немецкие танки и самоходки в штурме Севастополя участвовали, причем в достаточно большом количестве.

* * *
        Отремонтированная и полностью введенная в строй Тридцатая батарея била по наступающим гитлеровцам и румынам осколочно-фугасными и шрапнельными снарядами. Гигантские взрывы расшвыривали орды наступающего врага, от могучих ударов танки разваливались на части. Но все же Манштейн не уступал, только за первый день третьего наступления на Севастополь четыре немецкие дивизии потеряли 2400 солдат! Потери же советской Приморской армии составили 1500 человек.
        Поредевшие от советской артподготовки подразделения врага встречали на рубежах обороны плотным сосредоточенным огнем из окопов и долговременных огневых точек. В этом случае старенькие, но надежные пулеметы «Максим» оказались даже лучше. Железобетонные советские огневые точки были оборудованы даже магистралями для воды, чтобы лучше охлаждать непрерывно стреляющую «машину смерти». Нужно было всего лишь подключить кожух пулемета к обычной водопроводной трубе через штуцерный разъем. Так что «Максимы» били из узких амбразур железобетонных огневых точек, выкашивая врага на ближних подступах. К тому же были и орудийные ДОТы. В забетонированных укрытиях стояли и «сорокапятки» и76-миллиметровые полковые пушки, и даже 100-миллиметровые орудия. Действительно, огонь русских солдат и матросов был страшен! Гитлеровцы ложились повзводно, с немецкой четкостью и дисциплиной…
        Но по долине реки Бельбек волна за волной шли все новые массы атакующей немецкой и румынской пехоты. Истошно выли над головами защитников Севастополя пикировщики Люфтваффе, ненавистные «Лаптежники».

* * *
        Яростный и жестокий бой кипел уже в передовых траншеях, опоясывающих территорию Тридцатой батареи. Обе броневые башни стреляли уже не снарядами - били прямой наводкой, используя только метательные заряды. Огонь из огромных стволов выплескивался на полторы-две сотни метров, а температура в 1500 градусов буквально испепеляла гитлеровцев! Советские морские пехотинцы не раз и не два сходились уже врукопашную, коля штыками, полосуя ножами, рубя отточенными саперными лопатками и топорами, орудуя прикладами.
        Внезапно воздух за спинами нападавших гитлеровцев озарился вспышками. Высоко в небе образовались безобидные с виду черные облачка разрывов. А затем вся долина реки Бельбек утонула в огненном море! Волны пламени разливались привольно, пульсируя яркими сполохами, огненные брызги разлетались в разные стороны. Рев бушующего гигантского пожара заглушил все остальные звуки, а ярчайший свет ослеплял, выжигал сетчатку глаз. Волна адского жара добралась и до советских окопов, моряки падали вниз, спасаясь от испепеляющей волны. Броневые башни Тридцатой береговой батареи, железобетонные огневые точки и укрытия ослабили ужасающий термический удар.
        А вот гитлеровцам пришлось туго. Из бушующего пламени выбегали горящие скелеты с винтовками в обугленных до кости руках. Серая немецкая форма пылала прямо на солдатах, от нестерпимого жара моментально обугливалась и прогорала кожа, лопались глазные яблоки. Вопящие во всю силу горящих легких живые мертвецы носились по полю.

* * *
        В привычной полутьме Центрального поста Алексей закончил корректировать расчеты для стрельбы. Отложена логарифмическая линейка, проверены аккуратные столбики тригонометрических уравнений. Транспортир, курвиметр, линейка и карандаш в тонких пальцах командира бронебашенной батареи наносят направления новых артиллерийских ударов.
        - Левее тридцать, ориентир №8, дальность семнадцать километров. Принять соответствующий угол возвышения орудий. Снаряд - шрапнельно-огневой, заряд - половинный. Четырьмя орудиями, по фашистской гадине, беглым - огонь! - скомандовал Алексей.
        Снаряды с огневой шрапнелью внутри уже были загружены в карусели автоматов заряжания. Тридцать пятая батарея уже была полностью отремонтирована, и электромоторы позволяли существенно увеличить скорострельность.
        Нажатие тумблера, и вот уже из стального барабана внизу загрузочный лоток с лязгом поднимается на линию досылания, неся особый, «красноносый», снаряд. Какие-то шутники уже написали мелом на сером стальном боку: «Пламенный привет бесноватому Гитлеру»!
        Массивный поршневой затвор открыт, штанга досылателя, гремя цепным приводом, вталкивает огневую шрапнель в казенник, следом подается холщовый картуз с порохом половинного заряда.
        - Закрыть затвор, вставить запальную трубку…
        - Есть затвор! Есть трубка!
        - Орудие заряжено.
        - Наведение по вертикальному и горизонтальному углам выполнено.
        - Выстрел!
        Массивное тело орудия весом 97 тонн резко отлетает назад от отдачи. Здесь, за толстой и прочной броней башни могучий грохот выстрела почти не слышен.
        - Есть выстрел, откат нормальный!..
        Все четыре огромных 305-миллиметровых ствола посылают гитлеровцам «пламенный привет» ввиде полутора сотен стеклянных шаров, в каждом - литр огнесмеси «КС». Такая смесь вспыхивает при контакте с кислородом воздуха, раскаляет все до 1500 -1800 градусов, ее не затушить ни водой, ни пеной, ни песком!..

* * *
        Не успела сойти предыдущая волна пламени, как огненное зарево в долине реки Бельбек, теперь уже севернее вспыхивает вновь. Массовое воспламенение четырехсот пятидесяти литров огнесмеси производит эффект объемно-детонирующего взрыва. Воздух буквально вскипает, мгновенно выгорает весь кислород на большой территории. Новые волны воздуха устремляются к эпицентру, формируя огненный вихрь огромных размеров. В итоге в небо поднялся зловещий, черный гриб с яркими огненными прожилками - предвестник будущих ядерных бомбардировок.
        Тем гитлеровцам, которые попали в эпицентр огненного торнадо, можно сказать повезло - они обратились в пепел мгновенно. А вот тем из оккупантов, кто находился на периферии, пришлось немного помучиться, вопя сожженными легкими и сдирая обожженными пальцами кожу и мясо с лиц и беловатыми потеками сваренных вкрутую в глазницах глазных яблок.

* * *
        Третий штурм Севастополя разбился огненной волной о бетонные стены «форта Сталин» - так называли немцы 365-ю зенитную батарею, уже прославившую себя во время второго, декабрьского штурма. Сейчас батареей командовал лейтенант Иван Пьянзин. Он заменил прежнего комбата, получившего тяжелые ранения.
        Батарея, на господствующей высоте «60.0» насчитывала всего четыре 76-миллиметровые полуавтоматические зенитные пушки. К третьему штурму она была усилена несколькими противотанковыми «сорокапятками» ипулеметами. «Форт Сталин» сражался героически - до последнего снаряда, последнего патрона, до последней капли крови.
        Когда закончились боеприпасы, лейтенант Иван Пьянзин передал открытым текстом по радио: «Отбиваться нечем. Личный состав весь вышел из строя. Открывайте огонь по нашей позиции. Прощайте, товарищи»!
        Четыре советские батареи устроили одновременный артналет, сметя гитлеровцев. Больше немцы эту высоту уже не штурмовали…

* * *
        Манштейн был в отчаянии. Третий штурм с треском провалился, а вернее - захлебнулся огнем мощных русских береговых батарей и других артиллерийских позиций! Потери были настолько колоссальными, что в некоторых дивизиях после третьего штурма Севастополя не набралось бы и батальона… В полках едва осталось по две-три роты израненных, искалеченных и обожженных…
        К концу июня 1942 года части 11-й армии Вермахта понесли огромные потери. По состоянию на29июня Манштейн запросил 60 000 тысяч солдат маршевого пополнения для своей армии. Гитлер, хоть и с огромной неохотой, выделил эти шестьдесят тысяч.
        Но важно было другое - стойкость русских матросов и солдат в Севастополе превзошли хваленую «стальную прусскую выучку», которой гордился Вермахт. Моральные силы гитлеровцев у белокаменного, но почерневшего от гари Севастополя оказались надломлены.
        Эрих фон Манштейн решил перенаправить удар с северного на южный фланг обороны Севастополя. Пока здесь действовал только 30-й армейский корпус Вермахта, подкрепленный несколькими румынскими бригадами. Но их наступление застопорилось у Сапун-горы. Имелся еще один резон для такого маневра - Манштейн, не добившись никаких результатов, положив под стенами Севастополя несколько десятков тысяч собственных солдат, теперь попросту выкручивался.
        Переброска войск, затеянная фон Манштейном, утратившим свои победы под Севастополем, равно как и перспективу получить в обозримом будущем жезл фельдмаршала, просто хватался за соломинку. Конечно, такой маневр позволил бы ударить с нового направления, но на переброску значительного количества войск и особенно - артиллерии, должно было уйти от полутора до трех недель.
        Естественно, что в это же время защитники Севастополя тоже не будут сидеть сложа руки в ожидании очередного - уже четвертого штурма города!.. Да и пауза в боях давала возможность передохнуть, эвакуировать раненых, отремонтировать технику, пополнить боезапас, перебросить пополнения. Пристань возле Тридцать пятой батареи уже исправно работала, принимая корабли и суда с грузами. Да и Севастопольская бухта вместе с Северной стороной оставалась в руках защитников города.
        Рассчитывать на авиацию фон Манштейн больше не мог. Восьмой авиакорпус уже практически полностью исчерпал запас бомб, а его командующий - фон Рихтгофен в конце июня 1942 года убыл под Харьков.
        Оставалась надежда только на осадную артиллерию больших калибров. Но 420-миллиметровую гаубицу «Гамма» русские, не торопясь, «разделали» на стационарной позиции - куда она денется, с забетонированного фундамента?! Оставались три дальнобойных орудия «Бруно» на железнодорожном ходу, но 280-миллиметровых монстров отправили подальше от Бахчисарая после уничтожения «Доры».
        Штурм Севастополя на южном фланге все же начался в двадцатых числах июня 1942 года, но обернулся он мощным контрударом советской морской пехоты при поддержке артиллерийских батарей. Защитники Севастополя освободили Балаклаву и отбросили гитлеровцев на пятнадцать-двадцать километров от города. Это был крах всех планов Эриха фон Манштейна, так и не ставшего фельдмаршалом…

* * *
        Алексей за руку с Кариной поднялись на поверхность, к орудийным башням береговой батареи. Земля вокруг была усеяна воронками от крупнокалиберных бомб и снарядов. Орудийные башни были все испещрены выбоинами, которые оставили осколки немецких снарядов. Четыре орудия смотрели грозно, готовые снова ударить по врагу.
        Вдали на юге и на севере гремела канонада, были видны багровые отсветы взрывов.
        - Ну вот, Карина, мы все-таки выстояли - Севастополь останется русским!.. - Алексей нежно поцеловал девушку.
        - Да, то, через что мы прошли, мало кому достается в жизни… Помнишь, еще до войны мы зашли посмотреть панораму «Оборона Севастополя»?.. Я сказала тогда, что не знаю, могла бы так же самоотверженно защищать свой любимый город?..
        - Конечно, помню, Карина. - Алексей кончиками пальцев погладил девушку по смуглой щеке и вгляделся в янтарно-карие глаза.
        - Теперь я знаю ответ.
        - Теперь мы все знаем этот ответ!.. - Да, Алексей сумел преодолеть все, и его момент истины - третий штурм Севастополя стал тем суровым испытанием, которое он все же прошел.
        К причалу возле батареи подходил лидер эсминцев «Ташкент». Стволы его зенитных орудий и крупнокалиберных пулеметов почернели от постоянной стрельбы. Вместе с очередным пополнением, десятками тонн необходимого груза прославленный корабль привез обратно в Севастополь полотно панорамы «Оборона Севастополя» кисти Франца Рубо. Конечно, демонстрировать уникальное полотно будут пока что в специально оборудованном в штольнях подземном музее. Но сам факт, что культурная святыня вернулась в город-герой, свидетельствовал о том, что Севастополь не будет сдан врагу.
        Эпилог
        Севастополь остался русским! Могучие артиллерийские батареи и мужество его защитников хранили город-герой. Но гитлеровцы все так же стояли на рубежах оборонительного района. День и ночь гремела канонада, Севастополь оказался блокирован с суши, повторив судьбу героического Ленинграда. Манштейн, не добившись результата штурмом, решился на долгую осаду. Снабжение города-крепости шло только по морю и с помощью советской транспортной авиации.
        Но уже подходил к Босфору и Дарданеллам итальянский линкор «Джулио Чезаре» всопровождении немецких вспомогательных крейсеров. Уже строилась на верфях оккупированного гитлеровцами Николаева огромная канонерская лодка со сверхмощными и сверхдальнобойными орудиями. Она предназначалась для обстрелов Севастополя с моря. Перевозились посуху, по железной дороге, немецкие торпедные катера-«шнелльботы» исамоходные артиллерийские баржи «Зибели».
        Манштейн все же лелеял планы захватить русский город-крепость, бесчеловечной блокадой и жестокими обстрелами сломить волю его защитников. Уже шли по железным дорогам Европы и оккупированной Украины все новые и новые эшелоны со снарядами. Маршировали полки нового пополнения, которые несостоявшийся фельдмаршал готов был бросить в огонь севастопольских бастионов, чтобы потешить уязвленное самолюбие. Вторая установка «Дора» спешно проходила переоборудование на артиллерийском полигоне Рюгенвальде.
        Новые сражения за Севастополь были не за горами. Но две бронебашенные батареи надежно охраняли берега города русской славы. Огромные орудия были наведены, а в погребах боезапаса дожидались своего часа увесистые двенадцатидюймовые снаряды. Среди этого торжества точной механики, электрики и гидравлики, среди массивных металлоконструкций, точнейших приборов и концентрированной технической мощи самым важным элементом оставались люди, чьи сердца стали крепче стали!
        Георгий Савицкий
        Донецк. 23 мая 2018
        notes
        Примечания
        1
        ДЗОТ - дерево-земляная огневая точка, ДОТ - долговременная огневая точка, как правило, бетонированная или бронированная.
        2
        В реальности это и было первым применением двенадцатидюймовых орудий береговой обороны Севастопольского оборонительного района.
        3
        Кабельтов - внесистемная единица измерения расстояния, использующаяся в мореплавании. Один кабельтов равен одной десятой части морской мили и составляет 185 метров.
        4
        Современное название - Графская пристань.
        5
        Ныне - Терновка.
        6
        ВМБ - военно-морская база.
        7
        Октябрьская Р.Ф. Штормовые годы: Рассказ об адмирале Ф.С. Октябрьском. Киев: «Политиздат Украины, 1989.
        8
        СОР - Севастопольский оборонительный район.
        9
        В реальности Малой землей назвали плацдарм в районе Станички, мыс Мысхако, южнее Новороссийска. Героическая оборона Малой земли продолжалась 225 дней, с 4февраля по 16 сентября 1943 года и окончилась освобождением Новороссийска. За мужество и отвагу 21 воин был удостоен звания Героя Советского Союза.
        10
        Казачка - местное название Казачьей бухты.
        11
        Selbstliebe - себялюбие (нем.)
        12
        На кораблях «дедом» величают» старшего механика корабля. Учитывая, что на береговых батареях также служат моряки, то существует определенная преемственность традиций.
        13
        «Марш артиллеристов» - слова В.М. Гусева, музыка Т.Н.Хренникова. Впервые исполнен Краснознаменным ансамблем красноармейской песни и пляски СССР в 1943 году.
        14
        Об их боевом применении мне рассказывал мой дед, участник обороны Севастополя в 1941 году Георгий Прокофьевич Дульский. Оснований не верить ему у меня нет.