Дальневосточная опора прочная… Андрей Саликов
        Не по своей воле в теле умершего от гриппа подростка оказывается битый жизнью наш современник. А жил тот паренёк в СССР в середине 20-х годов XX века. До начала войны чуть больше 10 лет, но не сидит ещё товарищ Сталин в Кремле. Зато там хватает тех, кто считает Россию кучей хвороста для костра мировой революции, кому плевать на то, что будет после. И клятый возраст! - ну не воспринимают серьёзно молодого парня взрослые мужики, потому и приходится действовать маленькими шажочками, стараясь не привлекать к себе внимания. Вот только для того, чтобы сократить наши потери в будущей войне, нужно выйти из спасительной тени и идти вперёд, не боясь никого и ничего.
        Андрей Саликов
        Дальневосточная опора прочная…
        Памяти танкистов и мотострелков, погибших в 30-е годы XX века
        Пролог
        Не следует воспринимать всё через призму Истории. По большому счёту данное произведение является военно-исторической альтернативой.
        Господи, как холодно! Тело пыталось свернуться в позу эмбриона, но и после этого долгожданного тепла не получило. Господи, да укройте вы меня, как голова болит, просто раскалывается! А, чёрт, ведь я один дома. Только в эту минуту мне не до ироничного сравнения себя с юным героем знаменитой комедии. Самое обидное для меня - ничто не предвещало столь бурной реакции. Да ещё на работе мне нездоровилось, и аппетит, на который грех жаловаться, приказал долго жить.
        Придя домой и померив температуру, убедился в своей правоте, но 37,2 - это не катастрофа. Хорошо, ребёнок на соревнования уехал. Нечего его заражать. Позвонив жене, я трагическим голосом произнёс, что, согласно женской поговорке, она уже вдова, и пожелал ей спокойно доработать сутки. Выслушав её указания, сдобренные большой порцией ехидства, выпил чай с мёдом и улёгся спать. Но сон, столь нужный мне, так и не приходил. Зато температура у меня, похоже, поднималась, причём качественно. С потом, ознобом и начинавшейся ломотой. Вдобавок к этим спутникам ОРЗ или ОРВИ, я стал впадать в забытьё. И в какой-то момент перед глазами начала прокручиваться хроника начала XX века. Но она не была привычной чёрно-белой, с дёргающимися, а потому смешными фигурками, нет!
        Всё в цвете, со звуком и со стереоэффектом, ёшкин кот. Лица, которые я видел первый раз в жизни… Да нет! Вот дед, бабушка, это друзья, а это мама, а это… Да это вроде революция. Словно я проживал жизнь вместе с… С кем? Жизнь?..
        - …температура…
        Что вы там бормочете, какая температура?! И без вас понял, что высокая, иначе с чего меня так «крутит». Кстати, а кто это у меня дома шляется, как у себя. Наконец-то догадались: тело почувствовало вес дополнительного одеяла, и под согревающее тепло я задремал…
        - А где я? - прохрипел я, едва поняв, что потолок со следами недавней побелки, как и древние оконные рамы времён чуть ли не царя, в маленьком пенале изображавшей больничную палату, не галлюцинация, а реальность. И запах карболки.
        Стоп! Мне он не известен, хлорку ещё застал, а сейчас моют различными моющими средствами со всем многообразием ароматов.
        И тут меня «затрясло» в прямом смысле, зубы стали выбивать неконтролируемую дробь. В палате отнюдь не Ташкент, но где меня держат?! Уже везде поставлены пластиковые окна и сделан ремонт, потому окружающий интерьер меня удивил.
        Кое-как пошевелившись, ощутил, что вся одежда и постельное бельё мокрые от пота. «Вух, ну раз так, то, наверное, на поправку пошёл», - мелькнула мысль. И тут же улетучилась, когда мой взгляд уцепился за дату на свежей газете, свисавшей с прикроватной тумбочки. Господи, не может быть! Нет! Вот только весь мой жизненный опыт просто вопил о грядущих неприятностях. Цифры издевательски приковывали к себе взгляд, и я тупо ещё раз убеждался, что данная «Правда» от января 1927 года. Это не шутка.
        - Ну вот. - Мужчина с чеховской внешностью, одетый в белый халат весьма древнего покроя и такую же шапочку, посмотрел на сидящего рядом мужчину в таком же одеянии. - Всё нормально, Сергей Александрович.
        - Лёшка, как же ты меня напугал, сынок…
        «Как, почему, зачем?! Что со мной случилось?!» И спасительная тьма окутала меня.
        Увы. Но долго оставаться в нирване мне не позволили. Резкий запах нашатыря мигом привёл меня в чувство.
        - Тэк-с, молодой человек, - «Чехов» несколько иронично оглядел мою тушку. - С чего это вы в обмороки падаете?
        - Чувствую себя несколько некомфортно, - с намёком на юмор ответил я. - Папа, всё нормально.
        Теперь мне требовалось как можно скорее остаться одному. Похожие мысли имел и доктор, и под его успокаивающую речь мужчины покинули палату. Сменившая их пожилая медсестра заменила постельное бельё. Переодевшись в сухое, я с наслаждением откинулся на подушку. Пришла пора подвести первые итоги: главное - парнишка, в тело которого мне не посчастливилось подселиться, помер, а другое, не менее важное, - мне предстоит жить в довоенные годы со всеми их «весёлыми» датами.
        Глава 1

1
        - Лёшка, чего возишься? - раздаётся за спиной голос мастера.
        - Щас, Вас иль Макарович, уже готово, - подскакиваю и демонстрирую практически готовую деталь.
        - Готово у него, ты напильником работай шустрее. Как муха сонная, - не остаётся он в долгу и, увидев Петьку, несущего винт к домкрату, направляется было к нему.
        - Вот, - показываю распекающему «нерадивого слесаря» мастеру четыре болта.
        - Ничего, пойдёт. - Скупо похвалив меня, он опять повернулся к напарнику. Тот буквально лучился желанием исполнить любую порученную ему работу. - Так, давай собирай съёмник. Как раз до конца смены успеешь. - И Макарыч величественно удалился, посчитав, что на сегодня с нас хватит.
        Переглянувшись с Петром, мы одновременно вздохнули. Сами виноваты, никто нас не заставлял «пройтись», как «рабочий человек», показывая… какие мы идиоты. Если честно, я знал, что подобным кончится, но Пётр упёрся и, видя, что мне его идея не нравится, выложил последний аргумент. Мол, ты мне друг? Пришлось согласиться: да.
        Мастер, увидев такое непотребство, мигом отозвал нас в сторонку (в центр мы не пошли, мозгов у Петьки хватило), и там пролилось на нас «живительное слово», как он выразился. А по-простому, обложил матом и велел привести себя в порядок. И больше так не сметь позорить отцов, иначе вылетите, мол, голубчики, отседова на все четыре стороны. А уж там, как хотите, так и ходите. Хоть в кальсонах, хоть в трусах новомодных. После этого разноса мы с Петрухой (ага, мне тоже пришлось каяться) зареклись появляться на людях, «как рабочие настоящие ходят», и поклонились Вас иль Макарычу «казёнкой». Тот бутылку убрал и пробурчал, что, мол, «ничего, погонять нас лет пять, а там, глядишь, и в ум сами войдём». Правда, с того дня он взялся за наше воспитание, мы же от такой «заботы» лишь кряхтели, но видя, как остальные (старше нас вдвое) рабочие одобрительно глядят, молчали в тряпочку и как молодые черти летали по малейшему приказу мастера.
        - Лёх, в силе всё?! - прокричал Пётр, пробиваясь сквозь звон металла, и вопросительно посмотрел на меня.
        - А как же остальные? - уточнил я про Изю и Димку, ещё «двух архаровцев», как называл нас скопом Петькин отец.
        - Норма. Всё, давай, - махнул Петро рукой.
        Оставив ему болты, я подхватил захваты, махнув в ответ, мол, будь. Угу, и лежит теперь мне путь в кладовую, пред светлы очи Зинаиды Ивановны. Всё, лень и усталость побоку - и вперёд.
        - Здравствуйте, Зинаида Ивановна, - поздоровался с сидящей за бюро (причём работы хорошего краснодеревщика) пожилой женщиной. - Мне пару свёрл. Одно на двенадцать, а второе на десять.
        - Проходи, вон на полке возьми. - И аккуратно начала вписывать их в мою карточку. Несмотря на свой возраст, смотрелась она великолепно, и наш директор так и увивался вокруг неё. - Нашёл?
        - Да. - Достав со стеллажа ящичек и сняв крышку, вытащил нужные мне свёрла.
        - Распишись, - придвинула она карточку, где мне нужно было расписаться в получении инструмента.
        Оставляю автограф и покидаю кладовую.
        - …Нет, вы не понимаете текущего момента. Когда пролетариат… - доносится из неплотно закрытой двери начальника производства высокий голос.
        На цыпочках прохожу мимо и мухой лечу в цех.
        - Что ты такой взъерошенный? - перехватывает меня у входа идущий навстречу Макарыч.
        - Да опять этот припёрся, - кивнул я в сторону «конторы».
        - Та-ак… - протянул он. - Вот что. Ты иди работай. Понял? - И умудрённый жизнью рабочий шевельнул губами.
        - Да, - кивнул в ответ, и мы разошлись: я к своему верстаку, а он, похоже, отцу на выручку.
        Твою ж, в перехлёст через клюз! Вот принесла нелёгкая этого идиота! И не пошлёшь его, мигом тебе пришьёт контрреволюционную деятельность. Но голова-то должна соображать, нет? Я не против того, чтобы мы план больше делали. Но как увеличить производительность, если нас тут пятнадцать человек? Напильнику не объяснишь, чтобы он по паре миллиметров снимал зараз. И с деньгами порядок навести, согласно выполненным нарядам, а то очень часто стали напирать на сознательность.
        Пока голова была занята не совсем правильными мыслями, руки сами размечали заготовки.
        - Вот, посмотрите сами, если не верите, - услышал за спиной голоса.
        - И посмотрю, - с апломбом заявил райкомовец.
        Футы-нуты, м-да, хлебнём мы с ним. Похоже, в кабинете не договорились, вот заявился этот хрен сюда, здрасте пожалуйста. Спец великий, гонору до хрена, а знаний нет, зато власти хватает, м-да. Вон и Иваныч напрягся: в последний раз он к нему с такой галиматьёй лез, но попробуй ему что поперёк сказать. Щас его вновь просвещать будут. А то он, темнота, не может резцу доказать, что тот скрытая «контра». Мол, почему режимы увеличиваю, а ты, гад, ломаешься? Тяжело? Трудно? А в Америке рабочий класс тоже страдает, а ты…
        - Вот вы, товарищ… - Ну точно, и Иваныч начинает краснеть, но молчит, слушая очередную ахинею.
        Всё, началось, и, похоже, надолго. Минут десять, а потом шабаш. Митинг. И продлёнка обеспечена, а как же, план должен быть выполнен. Тут твоё хотение не спрашивается, что запланировано - будь добр сделать. Гадство, как жрать охота, желудок откликается на это недовольным урчанием. Мысль о еде загоняю подальше. Нет, точно, вон токари с фрезеровщиками останавливают станки, в цехе постепенно смолкают звуки работы. Ну всё, все планы коту под хвост. Рядом Петро еле слышно кроет по матери райкомовца, а я с тоской смотрю в оконце. Похоже, дождь будет, и аккурат часов в семь, когда домой идти придётся. Сорвал посиделки, гад, хрен больше нам девчонки поверят. Нет, понять-то поймут, но ведь стыдно-то как! Третий раз уже из-за него всё отменяется!
        - Так, товарищи… - Взобравшись на ящик (его Макарыч специально для него держит), бойкий райкомовец трещит о мировой революции, правда, в последнее время понемногу перестают орать о том, как мы понесём на пролетарских штыках пламя этой самой революции. Теперь передовицу «Правды» начинает рассказывать. Да тут все грамотные, чай, не в деревне какой-нибудь. Эх, вот ведь завёлся, как пономарь. Судя по лицам, народ не в восторге от внеплановой политинформации, но дисциплинированно молчит себе в тряпочку. А пока есть время, давайте я расскажу о себе.
        Зовут меня Алексей Мельников. Это, естественно, нынешнее имя, реципиента, так сказать. А своё? Эхма, а нужно ли оно? Ведь тут не важно, как меня ТАМ звали. Я ведь, честно, чуть не тронулся, хорошо, что болел, организм ослаб и просился спать как можно больше. Вот так потихоньку в себя и пришёл, да зацепился, словно клещ в сюжет рассказа Мишеля Демюта «Гамма Южная», прочитанный в отрочестве. Вот такой я полковник Чиаги, всё же в человека попал, а не в черепаху. Ну да не будем больше об этом. Теперь я Мельников Алексей семнадцати полных лет. Из «бывших», как принято сейчас говорить. Род наш захудалый, основатель, Василий Мельников, выбился в мелкие дворяне в середине XIX века, земель у нашего семейства, правда, давным-давно, не было - дед продал их в том же XIX веке. Вдобавок отец - бывший офицер, что намного серьёзнее в нынешнее время. До Германской мать (из мещан) преподавала немецкий язык в реальном училище. Отец был инженером на «Дуксе». В 1915-м он добровольцем ушёл на фронт, где командовал взводом самокатчиков. В боях под Стоходом был ранен и отправлен на излечение домой, поэтому остался жив в
1917-м. Но в 1918-м был мобилизован как военспец, тогда многих гребли. В войсках он отвечал за технику. Вначале ему, естественно, не доверяли, но из-за нехватки кадров (ты хоть какие курсы окончи, а коли не хватает у тебя знаний, так и будешь тыкаться и мыкаться) снова командовал самокатчиками. В Польском походе (не к ночи будь помянут) умудрился не просто выйти из окружения (а что такого, что было, то было), но и вытащить всю материальную часть. Плюс подобрал на дороге пару грузовиков, оставленных по причине мелких поломок, из-за которых они не могли тронуться. После недолгого ремонта «рено» бодро покатили на восток, увозя в кузовах с десяток вышедших пехотинцев. Спустя пару часов наткнулись на броневик (бросили, сволочи, в нём даже топливо на треть осталось), и, кстати, с его помощью и пробились, попутно хорошенько нашинковав обнаглевших жолнежей. В особом отделе к нему вопросов не было (хотели даже орденом наградить, но комиссар влез, и представление завернули, чекисты лишь руками развели, высоко сидела эта гнида), и он прослужил до 1923-го, а при сокращении армии демобилизовался. Тогда много
военспецов выкинули, ну да ничего, живой и здоровый, это главное. Мать умерла через два года, в 1925-м, сказалось недоедание, да и здоровье, видать, подорвано Гражданской. К тому времени мы уже год как осели в Энске. Перед империалистической здесь начали собирать телефоны, но с началом войны дело быстро заглохло. Правда, хотели построить предприятие по выпуску трубок для снарядов, и даже кое-какие станки завезли. Но спустя пару месяцев всё строительство встало, и они так и остались ржаветь под открытым небом…
        Работаю я слесарем на ремонтном заводе. Хотя какой это завод, машут рукой деповские. Нас всего восемнадцать человек, зато каких, «золотой фонд», все потомственные рабочие! Вот начальник мастерских и скрежещет зубами: самый сложный, а значит, и самый денежный ремонт к нам идёт. Ничего, им полезно, хоть до корней клыки сотрут.
        Отвлёкся, извините, но мы друг друга не переносим. Отец здесь и технолог, и начальник производства. Директор Матвей Потапович Востриков - из потомственных рабочих. Токарь от Бога. Кстати, они на пару с отцом и прибрали к рукам то, что ещё не растащили местные жители. Этого хватило для начала - два токарных, один фрезерный, пара сверлильных станков. Негусто, но лиха беда начало, постепенно ввели в строй ещё один токарный. А потом незаметно и люди потянулись, правда, не всех брали, и обиженные орать на отца поначалу пытались, да только им живо рот заткнули, причём сами рабочие. Вот так и сложился крепкий мужской коллектив основных рабочих и служащих, правда, за одним малым исключением. Это - краса завода (я уже упоминал об интересе нашего директора?) Зинаида Ивановна Ливен. Вдова. Как отец и я - из «бывших». Мужа она потеряла в 1917-м, когда «птенцы Керенского» любили устраивать обыски и реквизиции, прикрываясь флёром из трескучих революционных фраз. Эти годы мне по малолетству почти не запомнились, лишь рассказы матери и отца позволяют составить представление о тех днях. Вот и к ней однажды уже под
вечер заглянула шайка с красными бантами и повязками, только не ожидали они решимости главы семьи защищать свой дом. Легли под пулями трое из четырёх налётчиков, но в перестрелке и хозяина смертельно ранили. Правда, и четвёртый крысёныш прожил буквально на полминуты дольше, чем его подельники: сын Зинаиды Ивановны разрядил в него обойму «браунинга». Откуда я это узнал? Очень просто: отец рассказал. Естественно, дальше меня эти знания не уйдут. После всего её сын всеми правдами и неправдами сумел зацепиться вначале за должность простого постового в РКМ, но вскоре, имея нормальное образование, перешёл служить в УГРО. Сама Зинаида Ивановна в столицу перебираться не желает, как её ни уговаривает родня. И, слава богу, она на себе тянет весь воз отчётов. Тут и финчасть, и заявки, и инструмент, и… Короче, ОНА тянет всё.
        Если вы подумали, что Потапыч скинул всё на подчинённых, а сам сибаритствует, вы глубоко заблуждаетесь. На нём выбивание фондов, оборудования, «вкусных заказов» (а это деньги, и не малые), парторганизация. И выбивал, юлил, хитрил, но заказы у нас не хухры-мухры. Мы ремонтируем мотоциклы и изготавливаем к ним ЗИПы. Вот уже год, как восстанавливаем «Союзы-2» (они же немецкие DWK 125), приходящие из мехбригады. Работа почётная и вдобавок денежная, но требующая высокой квалификации рабочих. В нашем захолустье - самое оно. Это я так, шуткую. Правда, отремонтировали мы всего семь штук, и ЗИПов изготовили сорок комплектов. Остальное - это банальный ремонт всего, что можно. К сожалению, почётное звание «Военный завод» нам не светит. Ведь мотоциклы хоть и идут в армию, но считаются вспомогательным видом транспорта.
        К слову, на этого болтуна я о-го-го какой зуб имею, из личной неприязни. Да, вот такой речевой оборот, иначе таким матом крыть охота… Но всё по порядку.
        Пару месяцев назад сменился состав райкома - и понеслось. Новое руководство поосмотрелось, а поскольку кроме депо и нас больше никто на завод не тянул, вцепилось в оба предприятия мёртвой хваткой. И вместо помощи, что оказывало прежнее руководство, началась «штурмовщина». Дай им перевыполнение плана на три процента ежемесячно. Дай им к праздникам сверх плана ещё по три единицы продукции. Даёшь сверхплановые обязательства, соревнуемся с депо по валу продукции! Ересь, но звучит красиво. Субботники, воскресники (кстати, ходить-то ходим, но особо не любим), - а хозяйство у каждого есть, и когда, позвольте спросить, им заниматься? А есть хочется каждый день, причём не одну картошку, а желательно меню разнообразить. Одним словом, вместо нормальной работы сплошные авралы. Плюс райкомовцы начали копаться в личных делах. Вдруг комиссия пропустила кого? А это уже весьма серьёзно, поскольку у нас при заводе открылся филиал ОСОАВИАХИМа, где мы учимся водить мотоцикл и грузовик. Ну да, всё правильно: кто что охраняет, тот то и… ну, вы понимаете. Пионером я не был (у нас отряд только год назад образовался),
староват для этого, но в КИМ заявление подал. Прежнее руководство райкома рассмотрело и дало добро. Я уже с ребятами прикидывал, что на собрание надеть. Как-никак дело серьёзное, по одёжке, как известно, встречают. И пусть хоть и шипят по углам (зависть-то никуда не делась), но уважать уважают. Угу, вроде и неделя с лишком прошла, а всё одно обида гложет.
        - …Так, Сева, где наши куряки? - Худощавая Лиза, привстав, оперевшись о стол, покрытый кумачом, просто источала негодование.
        - Э… - привычно начал мямлить здоровый, словно матёрый дуб, кряжистый Сева Воронцов.
        Ни для кого не секрет, что он безнадёжно влюблён в Лизу Гаврилову, а та, зная об этом, частенько этим пользуется. Но, признаюсь, при всём том откровенно помыкать им она не пытается.
        - Севуль, пожалуйста, притащи их сюда. - И, улыбнувшись, махнула рукой: мол, ну пойми меня.
        Воронцов вспыхнул, колером буквально став под стать ткани на столе (была у него такая особенность), и, развернувшись, вышел. В читальном зале нашей районной библиотеки, в котором проходили собрания, яблоку негде было упасть. Я когда зашёл, честно признаюсь, так разволновался, что не обратил особого внимания на президиум. Там, кроме Вани Сергачёва и Лизы Гавриловой, наших вожаков, сидела вся райкомовская верхушка.
        - Товарищи, - начал Ваня, едва Воронцов приволок двух наших заядлых курильщиков. - Сегодня у нас ответственная задача: мы принимаем в наши ряды…
        После него слово взял председатель районного комитета, в отличие от Вани его речь была рубленая, словно гвозди забивал.
        - …И не зря ярится капиталист, глядя на нас…
        Ну, выступление я прослушал вполуха, и так грамотный, могу и сам газеты прочесть. Стоп, а это что?
        - …Но не всё так просто, товарищи! За прошедшее десятилетие обывательщина пролезла в наши ряды, стал милее свой мирок, а революцию стали забывать! Всё чаще и чаще наши некоторые товарищи стараются увильнуть…
        Вот это не очень хорошо, не так давно он у нас был и, похоже, не встретил понимания своей позиции. Да и, паренёк, ты себя с окружной инспекцией не попутал?
        - Так, товарищи, у нас первый Алексей Мельников, - взяла после окончания выступления райкомовца в свои руки ведение собрания Лиза. - Давай, рассказывай, - подбодрила она меня.
        Вуф, с меня, как говорится, причитается, молодец, сбила настрой.
        Сумев обуздать нервы, я вполне спокойно рассказал свою биографию.
        - А вот отчего это он на мотоцикле катается? - вставил свои пять копеек Сытин, едва Гаврилова сказала, что можно переходить к вопросам.
        - Ну, вообще-то не катаюсь, а изучаю устройство и правила эксплуатации колёсной техники, - практически слово в слово процитировал приказ о своём зачислении на курсы по вождению.
        Оно понятно, МНЕ там было сильно за… и что двухколёсную, что четырёхколёсную технику водить умел. А к нынешней приноровиться надо. Уж не знаю, но моторика меня не подвела. Сейчас я фактически больше километраж накатываю.
        - Самый умный, что ли? - моментально окрысился тот, и в его узких свинячьих глазах вспыхнула лютая злоба.
        Ларчик-то просто открывался: тебя, сволочь, во второй поток взяли, вот ты и бесишься. Перед девками форсить нечем. А хочется.
        - Ты давай отвечай, - поддержали его «затонские». Понятное дело, за своего перед «луговскими» они всегда встрянут.
        - А что неясного? Всё ясно и чётко сказано. - Нет, я пока старался не заводиться, но и наши меня не поймут, если спасую. - Ты вопросы задавай, а нет - так посиди послушай… - Продолжать не стал, но все и так поняли окончание: «поумнеешь».
        - Так, давайте конкретно, а не про свои хотелки, - жёстко пресёк начавшийся базар Ваня.
        Он из луговских. Нет, не подумайте, парень принципиальный, его за это уважаем и мы, и затонские. Потому последние и закрыли рот.
        - А чего это «бывший» тут делает? - вновь влез неугомонный Сытин.
        Ефимка, сучёнок, всё простить не может, что послали его далеко и надолго, когда он пару раз пьяным на работу пришёл. После увольнения устроили его в депо, вроде он там за ум взялся и вперёд нас вступил в КИМ (происхождение помогло, крестьянский он), и сейчас подходящий момент использует, паскуда. Плеснул бензинчику в костёр, знал, на что давить. Теперь, по его мнению, крыть мне нечем. Вот только есть такой хитрый приём, «встречный пал» называется, очень опасный, но у меня выхода другого нет. Так что получи, фашист, гранату!
        - Интересно, а между прочим, товарищ Красин был дворянином, и товарищ Чичерин дворянин, и товарищ Ленин был дворянином.
        Ор поднялся ещё тот, завистников хватало не только у меня, но и у отца, а «детишки» неприязнь родителей на меня перенесли.
        - Ты провокатор, - вскочил Ефимка, брызгая слюной.
        - Нет, это ты умишком скорбный, - не остался я в долгу. - Ты на чью мельницу воду льёшь? И с какой целью свой вопрос задал?! - проорал я.
        Всё! Теперь ему (и не только ему, больно у райкомовца морда весьма выразительно перекосилась) придётся оправдываться. А тут уже всё согласно правилу. Невиновные не оправдываются.
        - Товарищи! - вскочил Ваня. - Вы сейчас что творите?! Немедленно прекратить этот бардак!
        - Чего орёте как оглашенные?! - Лиза чуть голос не сорвала, увещевая парочку крикунов.
        Те, словно другого времени не будет, решили горлом попробовать пробиться на курсы вождения. Едва их успокоили, как Ваня поставил на голосование вопрос о приёме меня в ряды КИМа. Тут собрание разделилось пополам: часть была за, часть - против (что поделать, не нравилось многим наше положение, как же, «голубая кровь»), но ещё ничего не решено, колеблющихся хватало. И в этот момент райкомовец и выдал, да так, что я еле на ногах устоял. Всё смешал в одну кучу: и дворянство моё, и рабочую аристократию приплёл, и даже знание иностранных языков. Бредятина, но с лозунгами, против которых не попрёшь. Лёшка после рассказывал, что вид у меня в тот момент был не ошарашенный, а очень удивлённый. Возражения Вани и Лизы он умело утопил в демагогической болтовне, и я, обведя взглядом сидевших парней и девчонок и наблюдая, как они постепенно проникаются словами этой суки, стиснул зубы. Всё мне становилось ясно. В общем, хрен вам, меня и Митьку Кононова. Его, кстати, даже обсуждать не стали: раз - и мордой о стол. При всём честном народе. Мол, недостойны вы пока этого звания. Вот Петьку приняли (правда, тоже ор
стоял будь здоров), но у него происхождение подходящее. И сам, и вся семья - настоящая рабочая косточка. Хотя, как мне кажется, тут что-то другое было. Нет, вы не подумайте, я не завидую, мне просто обидно. С меня взятки гладки, чёрт с вами, но Митьку-то за что? К родителям, гады, привязались, мол, отец у него - бывший фельдфебель, от царя полный бант получил. А то, что он, почитай, три войны прошёл, никого не волнует. Что газами потравлен и кашляет кровью… Эх, Изя попытался за нас вступиться, да сам на выговор налетел. Вот ему куда было лезть? Нет, я понимаю принципиальность, но лбом таранить стену не стоит. Причём за «незрелость» ему в карточку вписали. Вышли мы будто оплёванные. Хотя почему - будто? Так и было.
        - Ну и? - Петька достал бутылку «казённой» и вопросительно посмотрел на нас.
        - Давай! - махнул рукой Митька и обложил по матери весь райком и всю городскую организацию (Ване с Лизой тоже досталось, а что вы хотите - нервы).
        Я лишь покачал головой и сообщил, что всем надо выпить. Изя потащил нас в рощу. По дороге, обсудив текущее положение и решив, что пол-литра несерьёзно, купили вскладчину ещё пол-литра самогонки. Баба Нюра лишь головой покачала, видя наше состояние, и сунула нам пяток картошин и луковицу, «чтоб закусили».
        - Так, - довольно потёр руки Изя. - Парни, несмотря ни на что - просто необходимо выпить за Петра!
        - Точно! - тут же поддержал его Димка. Своё фиаско он воспринял спокойно, на мой взгляд, он просто не верил во все обещания ещё того, прежнего райкома. - А то правда, словно на похоронах сидим.
        - Согласен! - присоединился я.
        Оно, конечно, плохо, но и так люди живут. Да и портить Петру праздник - нет, увольте!
        - Ребят… - начал было Петька, но на него зашикали.
        - Короче. - Изя ловко смахнул сургуч. - Давай тару, а то водка греется, а закусь стынет. - Хохотнув столь немудрёной шутке, «именинник» взял налитый ему стакан.
        - Давайте! - И махом переправил соточку внутрь себя. - Эх, хорошо!
        - Ты осади! - прервал его Димка.
        - Тэк, парни… - Изя выбил пальцами дробь на пустой бутылке. - Надо что-то предпринимать.
        - Ты опять? - недовольно пробурчал я.
        Алкоголь, прокатившись по пищеводу, уже слегка начал туманить голову, и начинать обсуждение прошедшего собрания категорически не хотелось.
        - Да, и не опять, а снова. Поймите, - ожесточённо рубанул он рукой, - нельзя терять время. Лёшке надо срочно переводиться в другой район. Сами понимаете: чем дольше он будет оттягивать, тем больше вероятность повторения сегодняшнего результата. Дим, тебя это тоже напрямую касается.
        - Понятно. - Доводы Изи оспаривать никто не собирался. - Только ты про себя не забудь, - напомнил я ему о выговоре.
        - Лёха дело говорит, - поддержал меня Пётр. - Кстати, Лизу надо как-то отблагодарить.
        - Угу, не лезьте к ней, и всё будет в полном порядке, - урезонил его Изя. - Так, не стоим, разбираем тару…
        - За тебя, Петь…
        - Давай!
        - За тебя…
        Одним словом, набрались, поскольку в дополнение к бабкиной снеди из закуски была всего лишь краюха хлеба и чуток сала. Наш путь домой напоминал отступление разбитого, но не сломленного войска. Я и Петька тащили тело Изи, а Митяй шёл впереди, указывая дорогу. Передав Соломону Яковлевичу тушку сына, мы отправились за добавкой. Хорошо, выходной был, поскольку очухался я только к вечеру…
        - …И ещё живы у нас мещанские инстинкты. Но мы… - продолжал оратор нести лозунги, вернув меня из мира воспоминаний.
        Всё плохое когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот митинг. Уф, всего полчаса, это не задержка. Однако всерьёз за нас взялись. Надо будет с отцом дома поговорить…
        Чего боялись, то и произошло: синева, постепенно затянувшая весь небосклон, ветер, поднимающий пыль и остатки листьев - всё это буквально кричало о скорой грозе. С Лёшкой мы рванули, словно застоявшиеся жеребцы, надеясь обмануть погоду. Ливень, как ему и положено было, подловил нас ровно посреди дороги, укрыться было негде, и промок я практически насквозь.
        Чертыхаясь и бормоча отборный мат в адрес райкомовца, мы с Петькой перепрыгивали ручьи, образовавшиеся на месте дороги. Распрощавшись, я повернул к себе, прыжками напоминая лягушку.
        - Здравствуйте, тёть Нин, - поприветствовал я хозяйку, в доме которой мы с отцом снимали комнату.
        - А, Лёша, давай быстро переодевайся и чай выпей, я как раз самовар поставила.
        - Спасибо, тёть Нин.
        Вообще-то её имя было Нионила, но все её звали Ниной, добавляя отчество.
        Вскоре, надев сухую одежду, а мокрую повесив сушиться на печи, я сидел за столом со стаканом чая с мёдом. Уф, хорошо-то как! Вспомнил сплетни досужих кумушек, определивших нашу хозяйку к отцу в «полюбовницы». Хотя большинство плюётся, но слухи всё равно расходятся. Вот уж подфартило нам вляпаться в бабские склоки. Наша хозяйка в прежние времена была довольно богатой: тут и мельница, и вон тот лесок (конфискованный сразу после революции), и маслобойня с сепаратором. Её соперница, Марфа Паукова, - тоже не от сохи, а глава (муж у неё умер ещё в 1914-м, до войны) весьма большой семьи портных, причём очень хороших, так что не бедствовали. Не знаю, из-за чего две матроны повздорили, но с того дня врагами они стали лютыми. Обычная история, и даже в литературе описанная в великолепном рассказе Гоголя, так и не вышла бы за очерченные ею рамки, если бы не одно но. У портнихи (а вот Пушкина цитировать не стоит, юмора она не поймёт, зато зло затаит и не забудет и через полвека) второй сын при царе был расстрелян в 1906 году за бунт в Свеаборге. На основании этого она сумела состряпать миф о нём как пламенном
революционере. Хотя помнили его как урку, и боролся он с самодержавием весьма… хм, специфически. Но миф уже зажил собственной жизнью, и желающих его развенчать не находилось. Получив в свои руки такой мощный аргумент, она начала давить Нионилу с напором парового катка. Но та была женщиной ушлой и выкинула весьма интересный фортель. Не дожидаясь намёков из райкома, она сумела в 1925-м продать мельницу. Цену не задирала, по себестоимости спихнула, но в отличном состоянии. Марфа от такого вначале растерялась, и немудрено, кто же в здравом уме от такого прибытка откажется? Мельников, как известно, никто и нигде не любит, но все втайне мечтают занять столь «тёплое местечко». Теперь о мироедах, окопавшихся в городе, и не с руки говорить, второй раз Нионила удивила всех своим разводом и разделом имущества. Мужу досталась маслобойня, а ей сепаратор. Паучиха пока затихла, но наша хозяйка, отлично зная нрав соперницы, бдительности не теряла и, несмотря на монополию, цен за перегонку молока тоже не задирала. С нами (точнее, с отцом) она подружилась, и не раз то я с парнями, то отец помогали ей по хозяйству и в
ремонте сепаратора. Зато и молоком «заправлялись» каждый день, и маслица (ага, «бывший», хех, подкидывал) по утрам на ситник намазывали.
        - Пап, что происходит? - Ходики показывали восемь двадцать, куда-то идти было уже поздно, да и Петька сегодня дал отбой. Спать ещё рано, вот я и задал ему вопрос, дождавшись, когда он закончит есть. - Почему нас начали дёргать?
        - Знаешь, сын, я не хочу об этом говорить, - устало произнёс отец. - Пойми, ты с юношеским максимализмом можешь наломать дров.
        - Шахтинское дело? - прошептал я, скосив глаза в сторону двери.
        Она хоть и была прикрыта, но, как известно, бережёного Бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт. И это было отнюдь не метафорой, а прозой жизни.
        Отец, выбив пальцами «Встречный марш», молчал, а мне в голову никак не могло прийти начало разговора. Всё же семнадцать - это семнадцать, просто отсутствие жизненного опыта накладывает свой отпечаток и потому приходится быть осторожным. Молодой парень с суждением старика, знаете ли, нонсенс, разговоры пойдут, а мне оно надо? Нет! Потому приходится молчать и соответствовать возрасту. Вот и сейчас я не знал, как вызвать отца на откровенность, больно тема очень серьёзная. На всю страну год назад прогремел процесс. Те сволочи не только сами вредили, но и из-за них стали косо смотреть и на честных инженеров. И аргументы теперь убедительнейшие, мол, возможно, ты и хороший человек, но, извини, ищи другое место. У нас зам начальника депо был вынужден уйти, а после вообще уехал. Он просто работы тут не смог найти. Городок у нас, как писали классики, уездный и патриархальный, с деревянными мостовыми и утопающими в зелени домами. Летом деревья помогают переносить зной и пыль… - что-то такое. До Москвы было недалеко, с полета вёрст. Главная достопримечательность - здание вокзала да церковь, уже лет пять как
закрытая.
        - Да. И не только. - Отец посмотрел на меня и, видимо что-то решив для себя, продолжил: - Запомни, никогда и ни с кем не вздумай обсуждать такое.
        - Мог бы и не говорить, не дурак, - чуть обидевшись, произнёс я на отцовское предупреждение.
        - Похоже, придётся нам с тобой откровенно поговорить. - Подойдя к бюро, отец зажёг лампу, мягкий свет разлился вокруг. Развернув газету, он карандашом что-то подчеркнул. - То, что я скажу, тебе очень не понравится. Я всегда обходил политику десятой дорогой, но, похоже, она меня всё-таки нашла. Сын, все эти годы в верхах шла жестокая борьба за власть, она и сейчас продолжается.
        - Но… - Я возмущённо попытался сказать, мол, не дурак и такую глупость, как озвучить это вслух, делать не собираюсь.
        - Ты думаешь, этот «всезнайка», - отец иронично усмехнулся, - с Марса к нам прибыл? С его-то биографией? Нет, его к нам сослали, и теперь ему, чтобы подняться, требуется выгрызать вновь место под солнцем…
        - Это получается… - В свете этой информации кое-какие предположения начали обретать содержание.
        - Да, нам не повезло, бывает, хотя мне и обидно. Но сила солому ломит. - Горькая улыбка появилась на лице отца. - Там, - ткнул он вверх, - такая фигура сидит, что нам и не снилось. Потому не стоит плевать против ветра…
        - Но как же так, пап… - Хотелось сказать, что ещё не всё потеряно, есть окринспекция…
        - Что, сын? - резко перебил он. - Что «как же так»? Привыкай. Тебе напомнили о происхождении?
        - Ну да.
        Это хрен забудут, до середины пятидесятых тыкать будут, если доживу, конечно.
        - Запомни: о нём никогда, слышишь, никогда не забудут!
        - И что теперь нам делать?
        В житейских вопросах отец разбирался на пару порядков лучше меня. Хотя мой ход конём, когда я уговорил его не оканчивать мне десятый класс, а пойти учиться в техникум и одновременно начать работать, а после пробовать поступить в институт, сработал. Моя схема была достойна великого комбинатора. Узнав, что у Потапыча очень хороший друг работает в техникуме в Москве, я предложил отцу, что поступлю туда. Заочником. «Смотри, пап, - яростно жестикулируя, описывал я два года назад плюсы такого решения, - во-первых, у нас с деньгами не того. - Увидев соглашающийся кивок бати, продолжил: - Во-вторых, работая на заводе, получаю специальность и разряд. А после окончания техникума я могу уже официально, по направлению завода поступить в институт, тоже на заочное отделение». Самое главное озвучивать не стал, что получилось как в старом анекдоте об Ильиче, когда он говорил жене, что ушёл к любовнице, любовнице, что ушёл к жене, а сам - на чердак и за работу. Мне такая схема требовалась, чтобы скрыть свои знания, которые просто не мог иметь пацан. Зато работа, совмещённая с учёбой и дополненная отцовским
приглядом (кроме него и другие рабочие поучаствовали), объясняла столь хорошее знание предмета. Именно благодаря этому (ну и Потапыч подсуетился) я за два года закончил техникум.
        - Работать, сын. Просто работать на благо родины, сегодня каждый специалист на вес золота. Мы сейчас очень слабы. У нас практически нет промышленности, очень плохо с образованием. То, что сейчас идёт индустриализация, погоду в данный момент не делает.
        - А Магнитка, а… - Это я и так знал даже лучше отца, но требовалось играть несмышлёного.
        - Сядь и слушай, - жёстко осадил меня отец. - Вначале прочти, - протянул он газету.
        В статье описывались действия пограничников, отразивших очередное бандитское нападение на КВЖД. Честно сказать, я подзавис, не понимая, что он этим хотел сказать. Ничего нового, всё как всегда.
        Дождавшись, пока я прочитаю материал, он продолжил:
        - Вот и ты не понял, хотя раньше наши войска дошли бы до Бэйпина, дабы вразумить и остудить горячие головы. На данный момент мы слабее, чем Польша, Румыния. Румыния! Не зря о них сказано, что быть румыном - это профессия, но и с этой, в сущности, опереточной державкой мы сейчас не совладаем и вынуждены смириться с оккупацией Бессарабии. Об остальных я и не говорю. Это горько, но это правда. Мы отстаём во всём. Сейчас с началом пятилетки мы только воссоздаём то, что у нас разрушили и разграбили «союзнички». Плохо ли, хорошо, но промышленность начала оживать.
        Я сидел молча, изображая мышь под метлой, и ждал продолжения.
        - Я могу наговорить много умных слов, привести примеры. Но не это главное. Главное - люди. Матвей Потапович решил направить двух ремонтников непосредственно в мехбригаду. Оттуда уже получено добро. Ты и Пётр направляетесь в командировку в войска. Поедете как слесари-ремонтники.
        - Что случилось, пап? - Новость меня не особо обрадовала. А в свете последних событий это походило на бегство.
        - Завод собираются расширять… - начал отец.
        - Это хорошо. Здорово! - перебил я его и с энтузиазмом даже начал размахивать руками. - Соответственно, начнут формировать бригады, а там с годик-другой, глядишь, и меня бригадиром поставят. А что? Образование, разряд, опыт работы…
        - Не совсем, - спустил меня отец с небес на грешную землю. - Уже спущен план. Мы его не вытянем. Если работать строго по технологии, - забил он последний гвоздь в крышку гроба, в котором покоятся теперь все мои честолюбивые надежды. - Придётся переделывать всю документацию. А вечные авралы обязательно внесут путаницу. Ну да ладно. Всё, давай спать.
        Я понимал, что отец сказал мне далеко не всё. Но на продолжении разговора настаивать не стал, поскольку не хуже отца понял, во что выльется такая указиловка… «Всё, алее капут», - всплыла из глубин памяти ёрническая фраза. Я, естественно, планировал помочь родине подготовиться ко Второй мировой, куда её втянут «наши лучшие друзья» из Штатов, Франции и Британии. Однако соваться к товарищу Сталину в данный момент не стоило. В партии шла ТАКАЯ борьба за власть, что головы летели, и даже у, казалось бы, неприкасаемых революционеров, можно сказать, отцов-основателей. Да и с чем идти? Промежуточный патрон, командирская башенка, Гудериан и Хрущёв? Не смешно, а за кукурузника можно и высшую меру социальной защиты, в просторечии - расстрел, получить. Теракт потому что! Вот и оставалось, словно Йогану Вайсу, врастать, но, видимо, не судьба. Что делать дальше, я пока не представлял, и потому, помянув всех по матушке, завалился спать.
        А Сергей Александрович Мельников вышел на улицу курить. Сын уже взрослый и должен понять. Может, он зря не был до конца откровенным с ним? Бог знает… Фактически он уже бывший начальник производства. Да, бывший. Горько усмехнувшись, он вспомнил беседу с Востриковым.
        - Понимаешь, Александрыч, всё уже решено, я попытался переговорить со знакомыми, но… - Потапыч как-то обречённо махнул рукой, признавая своё полное поражение. В небольшой комнатушке, гордо именуемой кабинетом директора, повисло тягостное молчание. - Мне прямо сказали, что против него не пойдут, сам понимаешь… - потухшим голосом сказал старый партиец. А в свете последних решений окркомиссии ему стало понятно, что за малейшее рыпанье его быстро выкинут из партии.
        - Щуку съели, а зубы остались, - понятливо согласился Мельников.
        Иллюзий по поводу высылки «демона Революции» у него не было. Слишком многие теряли, причём теряли не простые работяги, а облечённые немалой властью. Это ему, стараясь не встречаться взглядом, довёл сейчас директор, едва за райкомовцем закрылась дверь.
        - По расширению тоже вопрос решённый. - Кем, уточнять не стал, но и так было ясно, что без райкома, а то и повыше не обошлось. - И я ничего не могу сделать. Его дьявол сильнее, - со злобой процедил Потапыч. - Но ничего, мы ещё повоюем!
        - А вот это не стоит, - мягко прервал начинавшего закипать друга Мельников. - Послушай меня, ты помнишь, что на последнем собрании КИМа было?
        - Ещё бы, - вновь начал закипать директор. Его тогда стоило большого труда уговорить не приходить в райком и не поучить «по-отечески» слишком возомнивших о себе молокососов. Хорошо, Зинаида успела перехватить и, накапав ему валерианки, отправить домой, а то наломал бы дров.
        - Я так понимаю, неспроста это всё, жизни нам теперь не дадут.
        - Это точно, - согласился со своим замом Потапыч. - Но тут не всё так просто, - зловредная улыбка озарила его лицо. - Тебя, Александрыч, мы пока спрячем. А после…
        - А зачем?
        - Что - зачем? - Вопрос зама поставил Вострикова в тупик.
        - Зачем на рожон лезть? - пояснил свой вопрос Мельников.
        - Затем, чтобы место своё знали. Можно ведь и по-другому нагадить. Обращаться в вышестоящие инстанции Потапыч не стал, сказав, что не стоит гусей дразнить, пусть эти горе-хозяйственники сами набьют себе шишек. А они набьют их, Александрыч, обязательно набьют! - Единственное, что Вострикову не нравилось, так это будущее Лёшки. - Пойми, я уже старик, ещё пару-тройку лет протяну и всё, коленом под зад, вон, на пенсию иди. Придёт новая метла, и сам понимаешь…
        - Пометёт по-новому…
        - Оно самое, и Лёху обязательно коснётся, извини, Александрыч, но сам видишь и понимаешь, - развёл руки Востриков. - Из «бывших»…
        - Да, это я прекрасно понимаю. - Мельников нисколько не обиделся на Потапыча, между прочим, ему с сыном ещё повезло, многие получили поражение в правах и голосовать не могли, а о том, чтобы попасть на должность… тут и говорить не о чем.
        - Так вот, сына пристроим не туда, куда ждут. - Выдержав паузу, но не справившись, директор несерьёзно хихикнул. Поймав полный недоумения взгляд Мельникова, пояснил: - В армию его направим.
        - Да ведь как? Возраст!
        - А так. - Столь богатая палитра эмоций на лице собеседника вновь заставила его рассмеяться. - Александрыч, жаль, ты себя со стороны не видишь!
        - Да догадываюсь. - Махнув рукой, Мельников попытался осмыслить, как смог ушлый старикан обойти кучу препятствий.
        - Очень просто, - угадав его мысли, не стал томить своего зама Потапыч. - Архипыч, помнишь его?
        - Да.
        Дотошный помкомвзвода своей хозяйственностью пришёлся по душе всему коллективу.
        - Так вот, Архипыч пожаловался на нехватку грамотных ремонтников…
        - Э-э-э, так получается…
        - Да, отправляем его и Петьку в командировку, и если их не приберут к рукам, я разочаруюсь и съем свою шляпу.
        Предложение директора было неожиданное, но, по-ложа руку на сердце, очень своевременное. Теперь проблема, куда пристроить сына, не стояла. Поскольку на заводе жизни ему больше не будет, а в депо его точно не возьмут, остаётся только податься куда подальше в поисках работы. Но это в самом крайнем случае, ибо заново врастать в новый коллектив чрезвычайно сложно с их происхождением. Вот тут и удивил его бывший токарь. Без сомнения, план был гениален: отправить молодёжь в качестве ремонтников в армию.
        - Возраст подходит, ещё полгодика - и могут призываться добровольцами. И скажите на милость, какой командир не захапает к себе готового специалиста? А главное, с нас взятки гладки. Мы людей послали? Послали. Польза есть? Есть. А что не уследили за кадрами, это уже ваша, товарищи, недоработка. - И Потапыч ехидно глянул на Мельникова. - И ещё: я переговорил кое с кем. Мне обещали, что через неделю будет комиссия и этих ретивых идиотов взгреют по первое число. Пустячок, а приятно.
        Крыть было нечем.
        Вдобавок он предложил бывшему подчинённому место в новообразованном техникуме, не бог весть что, но и на этом спасибо. Поэтому надвигающегося снятия Сергей Александрович не боялся. А от себя добавил тех-карты на каждую деталюшку, причём в двух экземплярах, знакомые порадели, помогли сделать копии. Теперь любой мало-мальски грамотный специалист, сравнив план и составив график выпуска продукции, схватится за голову. А там и до более тяжёлых выводов недалеко. Как говорится, пошли по шерсть, а вернулись сами стрижены.
        Слова директора не разошлись с делом. Через два дня я, сдав свой инструмент и получив под роспись один из малых ЗИПов, несколько ошалелый стоял на вокзале. Провожать нас с Петром, кроме отцов, пришли Димка и Изя (а как же без него), Василь Макарыч. Накатили по сотке (слова нашего мастера): ничего, можно, Александрыч! Выслушав напутственное слово и скосив глаза на здоровенный кулак отца Петьки, пообещавшего нас «приласкать», если мы опозоримся, отец жёстко сказал:
        - Вы первые. По вам будут судить обо всём заводе.
        Вот тут мы поплыли. До нас дошло, что шутки кончились. И если мы провалимся, то из города придётся уезжать. Причём быстро, пока нам парни рёбра не пересчитали.
        - Присядем на дорожку, - предложил Сергей Александрович.
        Лучившийся энтузиазмом и желанием перемен, я не знал ещё, что вернусь сюда только через два года. Не знал, что Матвей Потапович Востриков умрёт в своём кабинете во время совещания от сердечного приступа. Не знал, что новое руководство свернёт производство таких нужных для армии ЗИПов. Качество ремонта упадёт, а впоследствии он полностью будет свёрнут. Что завод перепрофилируют на выпуск комплектующих запчастей для автопрома. Всё это я ещё не знал. Жизнь казалась мне дорогой, на которой каждый найдёт себя…
        - Петь, смотри, - устало прохрипел я.
        Впереди призывно маячил «грибок» с часовым.
        - Вижу, почти пришли. - Он попытался сплюнуть, но жара забрала у нас всю влагу. В дороге старались не пить, так, на всякий случай. А то приспичит не вовремя - и что делать? В вагоне, хех, «ретирады» не предусмотрены. А на местном вокзале только пиво осталось. А приходить «под мухой»… даже не смешно. - Уф, нет, я, конечно, понимаю, что без инструмента мы никуда. Но какой он тяжёлый, гад.
        - Терпи. Недолго осталось. И вообще инструмент тут ни при чём, просто сидор плечи режет.
        Вид у нас был не особо презентабельный: пропылившаяся одежда и обувь, чуть грязноватое лицо с дорожками от пота.
        - Ага, и это… - Пётр серьёзно посмотрел на меня. - Лёш, в общем, так. Вещи - хрен с ними, положим. Но инструмент с собой.
        - Думаешь, ноги ему приделают? - устало потянувшись, задал я довольно глупый вопрос.
        - Запросто. И концов не найдёшь, - рубанул он в ответ рукой.
        - А он на нас записан. И за недостачу высчитают по полной, - произнёс я. - Согласен с тобой. А на разговоры просто положим…
        - Большой болт, - продолжил Петька.
        У ворот, как и полагается, нас остановил часовой и после препирательств вызвал начкара. Тот дотошно принялся изучать наши документы. Затем в сопровождении бойца мы по его указке направились в штаб отдельной механизированной бригады. В моём воображении она представлялась могучей грозной силой, конечно, не конец тридцатых с танками и броневиками до горизонта, но всё же. Действительность, увы, разбила мои иллюзии, город Ч., куда мы прибыли, «приютил» штаб, вернее, его часть, ремонтный батальон, разведроту и комендантский взвод. В империалистическую войну тут явно квартировал какой-то запасной полк или команда, причём явно пехота. Стоявшие буквой «П» приземистые казармы из потемневших брёвен обрамляли плац. Крепкие конюшни, числом две, и сараи под разный бытовой инвентарь стыковались с забором. Сопровождавший нас боец довёл меня и Петра к стоящим наособицу двум двухэтажным строениям, отличавшимся от неказистых казарм. Доложил часовому, после чего отбыл, а часовой велел нам ждать дежурного. Мы отошли чуть в сторонку, ощущая себя некими диковинками, невероятным образом попавшими сюда. Командиры, то и
дело проходящие мимо, с удивлением косились на нас, не понимая, что тут могут делать эти щеглы.
        - Так значит, вы ремонтники, - с некоторой ленцой процедил парень года на четыре старше нас с одиноким треугольником на петлице и с повязкой «дежурный». Не знаю, как Петру, но мне этот боец не понравился, замашки у него на целый ромб, а вот как со знаниями? Судя по его скептическому взгляду, он нас ни в грош не ставил. - Идите за мной.
        Поднявшись на второй этаж по скрипучей лестнице, повернули налево, и у одной из дверей наш сопровождающий остановился.
        - Ждите здесь, - приказал он и, постучав, вошёл. - Товарищ командир роты, разрешите?
        - А, Агеев. Входи.
        Дверь за ним закрылась, отрезая голоса. Хмыкнув, я мимикой изобразил Петру: готовься к неприятностям. Он в ответ согласно кивнул, и мы терпеливо стали ждать. Спустя пять минут, показавшиеся нам часами, дежурный пригласил нас пройти в комнату.
        - М-да. Давайте знакомиться. Я - командир разведроты Сергеев Николай Петрович. А вы, стало быть, ремонтники. - Энтузиазма в его голосе не было.
        Мы практически одновременно пожали плечами, мол, кем мы ещё можем быть?
        Ещё раз окинув нас взглядом, он, чуть скривившись, продолжил:
        - Размещайтесь, а завтра посмотрим, что вы умеете. На этом наше знакомство завершилось. Понять его можно. Вместо умудрённых жизнью рабочих прислали каких-то сопляков.
        Выйдя за дверь, мы попали в «ласковые» и «заботливые» руки всё того же дежурного. И началось «хождение по мукам». Финчасть, АХО, политотдел и вершина - особый отдел. Там нам подсунули кучу бумаг, все с грифом «секретно». Заставили расписаться на десятке бланков. Проинструктировали и, наконец, отвели в столовую, где нам, согласно талонам, выдали еду. После нам предоставили какую-то каптёрку, где едва помещались двухъярусные нары.
        - Петь, у меня все ноги гудят, - сев на нары, поделился я с товарищем такой важной новостью.
        - Все? А я думал, их у тебя всего две, - сострил он.
        - Слышь, не смешно.
        - А кто смеётся? Чую, нам завтра гадость сделают. - При этом лицо у него стало жёстким.
        - Чует он, я в этом уверен. Не боишься? - отбросив шутливый тон, я внимательно посмотрел на него.
        От того, как каждый из нас себя поведёт, будет зависеть судьба обоих. Как там, у Дюма: один за всех и все за одного. Это о нас.
        - Лёх, отстань, я так устал, что мне сейчас всё похрен. Давай спать, а?
        …Утром мы, умывшись, оделись в чистые спецовки, подхватили инструмент и направились к штабу.
        - О, явились, соколы, - прокомментировал стоящий у крыльца ротный. - Долго спали.
        - Нет, рабочий день ещё не начался. Сейчас без пяти восемь. - Я демонстративно отдёрнул рукав, на битой жизнью «омеге» - большая стрелка указывала на одиннадцать. Ротный был сражён, увидев часы у пацана. Мысленно поблагодарил отца, прав он оказался, сказав, что их наличие собьёт спесь со многих. - Пять минут нам на получение задания хватит?
        - Что, Николай Петрович, утёрли тебе нос, а? - улыбнулся стоявший рядом командир с тремя «кубарями» в петлицах. - Я - начальник технической части Рейно Ян Карлович. Вы, похоже, ко мне присланы?
        - Не знаем. В командировочных указано, - и Петька процитировал: - «Для ремонта непосредственно в расположении части».
        - Значит, ко мне. Специализация? - командным голосом он дал понять, что шутки закончены.
        - Ремонт мотоциклов, - в унисон произнесли мы. Но вид! Спасибо Димкиному бате: он просвещал нас в различных армейских премудростях, которые, несмотря на прошедшие годы, не сильно изменились.
        - Пойдёмте. - Вне сомнения, все нюансы начтех, впрочем, как и ротный, уловил. Не сказать, что это им понравилось, но выводы были сделаны. На парней ни возрастом, ни «геометрией» надавить не получится. - Николай Петрович, показывай своих стальных коней.
        - Сколько у нас есть времени? - уточнил Пётр, ткнув пальцем в ряд мотоциклов.
        Судя по лицам командиров, первую ловушку мы вскрыли. А то любят дать кучу работы (по-другому не скажешь) и минут через пять потребовать отчёт, на голубом глазу заявляя, что времени было достаточно.
        - Пары часов хватит? - скепсис командира разведроты буквально повис в воздухе.
        - На предварительный осмотр - да, - пожав плечами, ответил я. - Если найдётся серьёзная поломка, потребуется дополнительное время.
        - Хорошо, приступайте.
        И начтех с комроты удалились.

2
        - Лёш, у тебя почерк получше, поэтому давай я тебе номера продиктую, - предложил Петька. - Лентяй, - попытался усовестить его я.
        Он в ответ пожал плечами:
        - Нет, просто я пишу плохо.
        Что есть, то есть. Цифры - ладно, ещё более-менее. Но вот буквы… курица лапой и то лучше напишет.
        - Но не рассчитывай, что формуляры я один заполнять буду.
        Судя по лицу Петра, была у него маленькая такая надежда, что удастся отвертеться от писанины. Но после моих слов огонёк этот погас.
        - Ладно. Давай записывай. Первый номер…
        Что можно сказать? «Кони» были так себе. Уезженные. Похоже, гоняли бедняг в хвост и гриву. Шесть ещё поездят, а вот четыре нужно в ремонт. Пока не убили окончательно.
        - Ну что, Николай Петрович, допрыгался, - войдя, начтех ехидно ухмылялся, держа в руках бумаги. - Решил над парнями поиздеваться?
        - Стоп, Ян Карлович, погоди. Объясни толком… - чувствуя какой-то подвох, Сергеев вопросительно посмотрел на прибалта.
        То, что эти сопляки не впали в привычное для него оцепенение и щенячий восторг, весьма болезненно задело его самолюбие.
        - Толком. - Присев на свободный стул, начтех ласково улыбнулся. Ротному внезапно пришло на ум, что так мог улыбаться крокодил. - Это можно. Вот у меня протокол осмотра пары твоих мотоциклов. Держи. - Продолжая столь же лучезарно улыбаться, Рейно протянул ему тоненькую пачку бумаги.
        - Мать…
        Экзамен, который хотели учинить «этим соплякам», как он их обозвал, удался на славу. Только вот, похоже, у многих теперь будут неприятности.
        - Угу, можешь материться, - подтвердил тот. Положа руку на сердце, ему понравилось, как эти молодцы посадили в лужу слишком сильно возомнивших о себе разведчиков. - Не ты один, кстати, уже много кто пожалел.
        - Вот стервецы. - Сергеев задумчиво смотрел на плакат «Комсомолец, на самолёт», соображая, что теперь делать.
        Сам виноват, конечно, кто же знал, теперь придётся с Яном как-то договариваться.
        - Нет, Коля. Это школа. И очень хорошая, - прервал его раздумья Рейно. Ткнул в листок дефектной ведомости. - Посмотри, как всё чётко расписано. Просто сказка. Каждый дефект указан. И заметь, не просто так, а по узлам. Ничего не забыли. В общем, так. Пусть твои ухари теперь пешочком к бабам ходят. Видишь, они и километраж вписали. Я понимаю, дело молодое. Но всё, баста.
        - Спасибо, что предупредил. Пешком походят кобели. Да, не ожидал я такого. - Всё ещё ошарашенно пробормотал ротный. - Вот ведь… Да, не сопляки они, это я маху дал.
        - Коля, - промурлыкал начтех.
        - Что? - отозвался тот, перебирая в уме наказания своим орлам, по сравнению с которыми инквизиция - просто толстовцы.
        - Ты меня уважаешь?
        Сергеев сперва не понял Рейно и, естественно, кивнул в знак согласия.
        - Так ты что, их к себе прибрать хочешь? - мгновенно ощерился он, сообразив, к чему клонит ушлый начтех.
        - Почему прибрать? - оскорбленно произнёс Рейно, и вид при этом он имел самый невинный. - Им скоро восемнадцать…
        - И мне такие парни нужны, - весомо сказал разведчик, лихорадочно прикидывая, как захомутать парней. Но, с другой стороны, ссориться с технарями он не хотел, ведь ремонт требуется не только мотоциклам. М-да, ситуация. А обозлившись, начтех гадостей мог наделать мама не горюй. Тут надо, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, дилемма, короче. Внезапно его осенило: - Карлыч, у меня есть идея.
        - Когда ты так говоришь, мне становится страшно. - Похоже, Петрович решил не обострять отношения, мгновенно понял начтех. Нет, умом Рейно понимал, что пара таких грамотных ребят сейчас на вес золота, но и ему требовались специалисты такого же класса. - Давай излагай.
        - Мы можем им предложить стать курсантами. Подготовка механиков-водителей, - выпалил ротный, нервно перебирая листки. - Да где же они? А, вот, нашёл! Смотри!
        - Хм. - Ян вначале не понял смысл, лишь после третьего прочтения он ошарашенно поднял глаза на Николая. - А что?
        Убедившись, что ему не привиделось, он прикрыл глаза.
        - Очнулся? - вывел из ступора голос разведчика.
        - Очнулся. - Посмотрев ещё раз ДВЕ категории транспорта, который могли водить и ремонтировать парни, он мигом пришёл в себя. - Дельно. И главное, другие не отберут. Значит, так: до призыва они мои, - подвёл черту Рейно.
        - Карлыч и я завсегда готовы помочь, - немного ехидно произнёс Сергеев, не сомневавшийся, что выберут парни.
        - Вот и ладушки. Всё, я побежал, а то комендачи перехватить могут, - обозначил Рейно их главных конкурентов.
        - Давай, ты - в строевой отдел, а я к особистам.
        Угроза была нешуточная, вполне могли, стервецы, прибрать к рукам такие кадры, всё же они ближе к начальству.
        Когда к нам подошёл Рейно, я с Петькой, уже поужинав, выходили из столовой. А на вечер мы запланировали посещение пивной, где собирались отметить первый день работы. А что? Нажираться не собирались, а от кружки пива ещё никто не бузил.
        - О, товарищи ремонтники. Вы свободны? - начтех с неумолимостью атакующего танка преградил нам путь к свободе.
        - Да, товарищ начальник технической части, - с тоской ответил Пётр.
        Поварившись в «котле» целый день, сусальный образ «командировки в армию» несколько потускнел и стал живо напоминать завод.
        - Тогда пройдёмте в мой кабинет.
        Обогнув бывшие конюшни, которые сейчас превратились в боксы для техники, мы оказались в гостях у начтеха.
        - Присаживайтесь. Вы, товарищи, знаете, какое у нас положение с кадрами? - Посмотрев на наши изменившиеся лица, он сам же и ответил на свой вопрос: - Тяжёлое. - И продолжил: - И руководство бригады предлагает вам поступить в неё курсантами на должности механиков-водителей бронемашин. Что скажете?
        - Мы согласны, товарищ начальник технической части, - наперебой чуть ли не проорали мы.
        Ещё бы, нас в армию приглашают. Да раньше срока. Да мы… Подленькая мыслишка мелькнула у меня на краю сознания, что уж ЗДЕСЬ можно карьеру построить. Но в следующий миг ехидный голос напомнил о «зачётном» происхождении, живо усмирив гордыню.
        - Тихо, тихо, товарищи. Чуть не оглушили. Я рад, что вы понимаете текущий момент. Служить после окончания курсов вы будете в разведроте. Но до неё вы будете приписаны к ремонтному батальону. И работать пока придётся по вашей гражданской специальности. - Посмотрев на наши несколько повядшие лица (мне пришлось совсем чуть-чуть сыграть эмоции), Рейно подбодрил: - Вам как будущим бойцам автобронетанковых частей это пойдёт только на пользу.
        Спустя годы я буду благодарен этому скромному человеку. Его школа впоследствии мне здорово пригодилась в жизни. Так, буквально на второй день мы оказались курсантами в рембате. Расчёт Потапыча полностью оправдался.
        - Давайте мойтесь, одевайтесь и ко мне, - напутствовал нас помкомвзвода.
        Баня - всегда баня, и, помывшись, мы переоделись хоть и в ношеную, но всё ещё хорошую форму. Со вздохом приступили к наматыванию обмоток. В процессе (аж три раза пришлось повторить) мы крыли их изобретателя таким отборным матом, что даже сменный мастер депо, Игнат Трофимович, большой любитель и почитатель народного творчества, прослезился бы от гордости за нас. Архипыч аж крякнул от удивления.
        - Сильны вы, орлы, ох сильны.
        Мы, естественно, вскочили и вытянулись в струнку (спасибо фельдфебелю Кононову, Митькиному бате) ждать дальнейших приказаний.
        - Ну да ладно, потешили старика. - Мысленно помкомвзвода дал себе зарубку поспрошать у Потапыча, откуда что берётся. Явно с парнями опытный человек работал, хех. Строевая им не в диковинку. - А теперь пошли… Ну вот, берите карандашики и вписывайте свои данные. - И положил перед каждым длинный прямоугольный листок.
        - Зачем это? - спросил Пётр. - В личном деле есть же…
        - Ты вот что, - с металлом в голосе произнёс Архипыч, - пиши, чай не глупые люди сидели и думали, нужно это али нет. - После проверил и выдал нам два эбонитовых цилиндрика, куда мы положили скрученный в трубочку листок. - Ну вот, это теперь для вас, можно сказать, главный документ. Не вздумайте его потерять…
        - Товарищ помощник командира взвода, разрешите мы в своих сапогах будем ходить? - закинул я удочку после очередного провала как следует намотать обмотку.
        - Нет уж, ребятушки, - весело (но нам показалось, издевательски) улыбнулся он в ответ на столь разумную в нашем понимании просьбу. - Армия есть армия. Не умеешь, научим. Всё понятно?
        - Да, - наш ответ раздался в унисон.
        - Тогда приступайте к своим непосредственным обязанностям.
        Мы после столь близкого знакомства с действительностью уже не питали иллюзий и что наша «служба», в кавычках, будет если и не усыпана розами, то хотя бы пройдёт спокойно и без, хм, происшествий.
        - Товарищ помкомвзвода, - вытянулся я, как и положено, в струнку. - Разрешите обратиться?
        - Обращайтесь.
        Архипыч сразу заподозрил подвох, но в чём он заключался, не мог понять. Слишком уж тянется парень. Неспроста это.
        - Поскольку, убывая в командировку, мы, согласно подписанным документам, являемся материально ответственными лицами и на нас числятся малые ЗИПы, то возможно их хранить в вашей кладовой?
        Продолжая преданно поедать начальство глазами, я прикидывал, что может последовать за столь наглую просьбу.
        - Хм, - прочистил горло Пузырёв. Со всех сторон подстраховались мальчишки. Оно и понятно, наборы у них хорошие, вот кое у кого и потекли слюни их прибрать к рукам. Но сейчас, после прямого заявления о принадлежности этих вещей государству… отказать будет нельзя. Однако и обставлено всё очень аккуратно, лица никто не теряет. - Ладно, дипломат, жду у себя на складе, давай бегом. Одна нога здесь, другая там.
        Решив главную проблему (Пётр меня поддержал, хотя я думал, что он решит обобществить наш инструмент), правда, столь наглое в глазах ремонтников «кулачество» любви нам не прибавило, мы выбрали из составленного нами же списка наиболее ремонтопригодную технику и за неделю вернули в строй один мотоцикл. Второй был на подходе, а вот оставшиеся два требовали ремонта двигателей. Справиться самим с такими поломками мы были не в состоянии, о чём и сообщили начтеху. Тот, выслушав нас, лишь махнул рукой и поинтересовался, как скоро завершится ремонт второго. Узнав, что придётся потерпеть всего пару дней, Рейно повеселел и довёл до нас приказ о проверке находящихся в эксплуатации машин. Понятно, начальство вписало нас в свои интриги, а мне с Петром в них участвовать не хотелось. Вот только кто нас спрашивать будет? И потому мы постарались выявить как можно больше дефектов, не догадываясь, что именно на это и рассчитывал ушлый прибалт…
        - Вот, товарищи, результаты проверки, - взял листок начальник особого отдела бригады Розенфельд. - Итак, хочу вас порадовать. Хватов Пётр Семёнович, 1911 года рождения, из рабочих, комсомолец, работал на заводе… ну и так далее. Возражения его кандидатура не имеет.
        Сидящие напротив командиры заметно расслабились, хотя перед этим сидели словно аршин проглотив.
        - А вот Мельников Алексей Сергеевич, 1911 года рождения, беспартийный, из дворян… - И перевёл взгляд на начтеха: - Тут похуже. Нет, нет, - Яков Моисеевич заметил тревогу на лице Рейно. - Парень чист, как и его отец, Мельников Сергей Александрович. Беспартийный, ну оно и понятно, бывший офицер, в Красную армию мобилизован в мае восемнадцатого. Так, помначтех, затем командир взвода самокатчиков, это не то, ага, в Польском походе попал в окружение, но не растерялся, а вывел свою часть. Ага, демобилизован, поступил на завод, директором завода характеризуется положительно.
        - И?.. - недоумённо протянул Рейно.
        - Что «и»? - Увидев, что собеседник его не понял, Розенфельд задал самый важный вопрос: - Вы понимаете всю остроту момента? - Негласно бывших военспецов постепенно выдавливали из армии или переводили на должности, на которых карьеры было не сделать. А тут такой афронт, да. Ну что же, раз так еложилось, то, как Ян решит, так и будет. - Вы уверены, товарищ Рейно, что этот гражданин достоин служить в РККА?
        - Да, товарищ Розенфельд, уверен. - Ян Карлович спокойно смотрел на особиста.
        То, что Мельников из «бывших», он и не скрывал. Да и не место красит человека, а человек место. Подтекст вопроса тоже не вызывал у него удивления, поручиться за парня он готов. А раз так, то и вопрос закрыт.
        - Это хорошо, что вы не отказываетесь, товарищ Сергеев. Я так понимаю, товарищ Хватов будет служить в вашей роте?
        Теперь уже разведчику пришлось держать экзамен.
        - Раз сами пришли, так извольте и отвечать за инициативу.
        - Да. - Николая немного кольнуло, но вида он не подал. Нужны ему эти парни, до зарезу нужны. Вернее, уже один, второго не пропустят, а жаль. Ну да и то хлеб.
        - Вот и замечательно, - вынес свой вердикт особист. - А возраст - не помеха, я так думаю. Им скоро восемнадцать стукнет, вот тогда официально и призовём.
        - А что с Мельниковым? - уточнил начтех. Неопределённость его не устраивала.
        - Скажите, товарищ Рейно, он хороший механик? - вопросом на вопрос ответил Яков Моисеевич, мысленно улыбнувшись немудрёной шутке насчёт, кто отвечает вопросом на вопрос.
        - Да, товарищ Розенфельд. - Рейно не колебался ни секунды. Ну и что, что парень из «бывших», мало разве их служит в армии?
        - Вот и пусть служит под вашим началом… - закруглил разговор особист, давая понять, что другого решения не будет.
        Проходя мимо парка, Ян Карлович задумался. Без сомнения, парень честолюбив, и положение ремонтника его вряд ли устроит. И скорее всего, продвижение ему не светит даже у него. Тут и к гадалке ходить не надо, после срочной парень уйдёт. И его с руками оторвут на любом заводе в любом месте. А тут подходит срок службы у многих ветеранов, некстати всплыла весьма неприятная мысль. Приходящее пополнение, за редким исключением, приходится учить практически с нуля, причём не один месяц. Остаётся только радоваться, что рембат пополнился хоть одним толковым бойцом.
        Я о терзаниях начтеха не знал, как и о своём месте службы. Возможно, моя жизнь сложилась бы, как и предполагал Рейно, если бы не случай в лице комсомольской организации. Но вначале мне пришлось столкнуться с «цуком» бойцов из штаба бригады…
        Вот уже месяц, как мы грызём гранит армейской науки. Подъём, отбой, физо и так далее. Да, присягу, пардон, Торжественное обещание мы не принимали, ну тут уж дело ясное, будет восемнадцать, тогда и примем. А пока мы шпаки. Кроме вышесказанного, нас с Петькой разделили, мол, грамотные везде нужны. Его больше заставляли обслуживать технику в разведроте, так сказать по будущему месту службы. А меня потихоньку гоняли в рембате на разные черновые работы, что навевало мне весьма пессимистические мысли. Но ничего, держусь, хотя, с другой стороны, бойцы из рембата приняли за своего. Посмотрев, как я постоянно протираю после окончания работы инструмент, привожу в порядок рабочее место, народ постепенно начал искоренять беспорядок у себя. И всё бы ничего, но навесили мне в нагрузку, так сказать, мотоциклетное отделение при штабе. Вот где я намучился, похоже, близость к командованию вскружила бойцам голову. Транспорт же всегда в разъездах, на ремонт (хотя какой там ремонт, осмотреть нормально еле успевал!) давалось не более двух суток. Причём эти раздолбай, почувствовав, что за ними «подтирают», начали с
прохладцей относиться к обслуживанию техники. Жаловаться я не стал, не поймут, а вдобавок ославят доносчиком. Помыкавшись с неделю, плюнул и просто подождал, когда самый наглый «наездник» сдаст в ремонт своего «стального коня». М-да, вот такого я, честно, не ожидал, этот типус подъехал к боксу и, не заходя ко мне, просто оставил мотоцикл. Всё! Такое спускать было нельзя.
        - Ну, курсант, как, закончил? - покровительственно спросил он, заявившись через час. - Завтра забираю аппарат.
        - Закончил? Нет ещё. К послезавтрему будет, думаю. - Почесав нос запястьем, чтобы не испачкаться, я недоумённо посмотрел на него. - А к чему такая срочность?
        - Ты что творишь?! Ты… - От возмущения он потерял дар речи.
        - Что я? - жёстко осадил я нахала. - Убил технику и ещё орёшь? Ты где был эти дни, а?
        Попытавшийся качать права боец сдулся. Все за прошедший месяц привыкли, что Мельников не требует обязательной помощи при ремонте. И постепенно бойцы просто закатывали мотоциклы в бокс и уходили. А он и это не сделал.
        - Теперь жди.
        - А ты сам что, попросить не мог? - боец резко сдал назад, выносить сор из избы ему очень не хотелось.
        - Что попросить? - добивал я его. - Вы обязаны сами обслуживать технику. Только в редких случаях, при серьёзной поломке обращаться в рембат, - ткнул я его, словно кутёнка, который напрудонил на полу в доме. - Короче, вот список деталей, дуй с ним к Архипычу, а потом ко мне.
        - Ты ремонтник, вот и иди, - окрысился тот, отходя от испуга. - И чтобы к завтрему было всё готово. - Куда сопляк денется, сделает сам всё, что нужно.
        - Ну-ну, давай схожу, я не гордый, - произнёс я в спину уходящему бойцу.
        Самое интересное, что он так и не понял, что этого мне и надо было. Идиот, мне с Петром однажды довелось видеть, как Макарыч «воспитывал» токаря, который решил не убирать станок. Угу, на всю жизнь что тот неряха урок получил, что мы. Похоже, этот аникавоин из того же теста, решил, что всё нормально.
        - Лёш, давай вразумим. - Мой тёзка недобро посмотрел вслед нахалу. - Чего они, забыли, кем до армии были?
        - Да нет, спасибо, просто есть такая категория… - Выдержав паузу, я продолжил: - Ёж - птица гордая: пока не пнёшь, не полетит.
        - Хх… - Дальше хрюканье переросло в хохот. - Пока не пнёшь, значит… Вуф, Лёх, ну ты остряк. Ладно, но ежели что, всегда обращайся.
        - Спасибо. А эти… ню-ню, как у гимназистки, - когда я ввернул пару матюков, мне полегчало. - Всё, значит, само рассосётся.
        Не торопясь, я вымыл руки, привёл в относительный порядок свой внешний вид, подобрал брошенные листки и направился на склад.
        - Товарищ помкомвзвода, разрешите обратиться? Архипыч, в этот момент раскуривавший трубку, закашлял от неожиданности.
        - Обращайтесь, товарищ курсант, - с трудом преодолевая кашель, разрешил он.
        - Для ремонта мотоцикла номер 4578 требуются запчасти следующего вида… - непередаваемо казённым голосом начал я.
        - Так, хватит комедию тут устраивать. Простым языком скажи, что случилось?
        Старику, помнившему ещё Артур, всё стало понятно. Он отлично видел, как мотоциклисты свалили всё на мальца, а тот, молча, тащит весь воз. Похоже, сегодня терпение у парня закончилось.
        - Можно. Ставлю на место хамов из мотоциклетного отделения. - Уже спокойно ответил я, перейдя на нормальный тон.
        - Помочь? - Архипыч вопросительно посмотрел на меня.
        - Спасибо. Сам справлюсь, - пожав плечами, отклонил я предложение помкомвзвода.
        - Уверен? - уточнил он.
        - Абсолютно.
        Подтекст мне был понятен, всё-таки я «бывший». И доверия моим словам, увы, меньше, чем правильным орлам с образцовой биографией.
        - Требования с собой? - Усмехнувшись, он открыл бюро.
        - Вот, - протянул я оформленную по всем правилам ведомость, мысленно гнусно усмехаясь.
        Бюрократия ведь расшифровывается как власть бюро, в просторечии «без бумажки ты… а с бумажкой человек». Так что свинью я подложил капитальную этим «ухарям бедовым». Следочек-то останется - при желании документики поднять завсегда можно, и Карлыч этим долго осаживать особо ретивых сможет. И с другой стороны - я не провокатор. Вот так вот!
        - Подходи через час… - предвкушающе протянул Архипыч.
        Нет, правильно он тогда со старым другом разговор завёл, эва как обернулось-то! Теперь попляшут у него эти зазнайки.
        На обратном пути я, естественно, попался на глаза Рейно. Случайно, конечно, ага! Тот поинтересовался, что я делаю. Доложил, причём казённым языком, что ходил отдавать заявку на запчасти. Судя по катанувшимся у него желвакам, отношения конкретно с этими товарищами оставляют желать лучшего. Спустя час он увидел, что я иду за запчастями (специально момент подгадал!), поинтересовался, где помощники. В ответ я пожал плечами, предположив, что, наверное, уже ждут меня на складе. Увидев в третий раз, что я опять в одиночку тащу кучу железок (главное, как их увязать, хех), начтех озверел. Командир отделения получил громадный фитиль (а заодно и хороший втык от своего командира, отлучённого по его милости от грузовика рембата), а гордый «стальной кавалерист» плотно познакомился с кухонными принадлежностями. Тут я, безусловно, рисковал, ведь кроме этих пентюхов вполне мог пострадать и кое-кто из штабных командиров. Но, по-видимому, там свои игры были, по крайней мере, со стороны тишь да гладь осталась и после скандала. На этом, правда, история не закончилась. Горя гневом и возмущением, он (работник ножа и
поварёшки) прихватил двух приятелей для вразумления наглого «чумазого» (понять его можно, я - без году неделя, а он - с годом службы, обидно ведь) и недопущения впредь подобного. Беседа произошла романтическим тихим вечером за боксами. Сначала оскорблённый мной мотоциклист начал выказывать своё неудовольствие, причём матом. А затем попытался что-то изобразить руками. М-да, до «гопоты», которая у нас жила, ему далековато. Я левой ногой заехал ему в голень (хотя хотел вначале в пах, но за такое по головке не погладят) и добавил кулаком по затылку. Бросившемуся на меня здоровяку помешал упавший предводитель. Споткнувшись, он попытался удержать равновесие, отчаянно махая руками. Такой подарок судьбы я не упустил и пробил ему правой ногой в «солнышко». Последний мститель застыл в ступоре. И тут все услышали покашливание Архипыча. За ним со скучающим видом стояли двое парней из рембата. Ага, они на пару амошку переворачивали, ну и подковы спокойно разгибали.
        - Сынок, забирай своих дружков и… В общем, иди. Понял? - Увидев кивок «наездника», старшина продолжил: - Вот и славно. И ты, Лёш, тоже иди к себе. А я тут по-стариковски приберусь.
        Последствий ни для кого не было. Но меня на следующий день направили в автороту.
        - У тебя права ведь есть, - пояснил Архипыч столь интересный поворот в моей жизни, - там водитель приболел, надо же помочь?
        В автороте я благополучно трудился целый месяц, отсидевшись вдали от глаз начальства…
        Стрельбы. Это волшебное слово. Оно словно алкоголь пьянит тебя. Ласковая теплота ложа, тусклое свечение ствола, маслянистый блеск патронов.
        - По машинам! - разносится долгожданная команда. А потом мы едем на полигон, где сапёрная рота оборудовала стрельбище. Ожидание. И мандраж.
        - Хватов, Мельников, на исходные.
        Получаю обойму и ложусь на расстеленный брезент.
        - Заряжай!
        Патроны легко скользят под большим пальцем, занимая свои места.
        - Курсант Мельников к стрельбе готов!
        - Курсант Хватов к стрельбе готов!
        - Огонь по готовности.
        Выставляю прицел на нужную дальность и начинаю стрелять. Тут главное - не промахнуться. По большому счёту-то нас с Петькой не ждут призовые стрельбы. Поэтому вдох-выдох, задержка дыхания, выстрел. И так пять раз. Петька отстрелялся быстрее.
        - Курсант Мельников стрельбу закончил.
        - Посмотрим, как отстрелялись.
        Руководитель - ротный из стрелкового батальона - ждёт, когда принесут мишени.
        - Курсант Хватов. Хорошо. Смазал четвёртый выстрел, торопишься.
        - Курсант Мельников. Ого, отлично. Раньше стрелял?
        - Да. Отец охотой увлекается.
        - Хорошо учил…
        - Привет разведке. Помощь нужна? - чуть иронично окинул я взглядом фигуру Петра.
        Тот, чуть шевеля губами, явно поминал по матери криворуких раздолбаев, запоровших очередной мотоцикл.
        - Лёха, тебе делать нечего?
        - Кто тебе это сказал? В автороте меня ждёт чудесный грузовик. Убит вусмерть. Я даже не знаю, как у славного в кавычках, хм, водилы это получилось. Но проходящий мимо скорбной фигуры Петра Хватова комвзвода Рябинин узрел это. Его каменное сердце дрогнуло. И вот я здесь. - Закончив свой монолог, я изобразил статую Наполеона.
        - Тогда посмотри сцепление, - весело оскалился Пётр.
        - Вот она, благодарность… - Но моя патетическая речь была прервана грубой прозой жизни.
        - Ладно. Тогда твои тормоза и цепь, - мгновенно сделал он перестановку.
        - Э, нет, - отклонил я его предложение. - Сцепление, значит, сцепление.
        - Ну, что? Ты скоро?
        - Не нукай, не запряг.
        - …Но послушайте, товарищ комиссар, товарищ Подопригора…
        Увидев вышедшую из-за угла колоритную парочку, направляющуюся к нам, я непроизвольно вздрогнул. Вот они, неприятности в чистом виде. Вокруг громадного комиссара разведроты блохой скакала девица нашего возраста. М-да, красочный типаж: на её груди (хм, довольно большой) красовался значок СВБ[1 - Союз воинствующих безбожников. (Здесь и далее примеч авт., если не указано иначе.)], красная косынка оттеняла тёмные волосы и… всё. В смысле, косы у неё не было, а у нас в городке и окрестных деревнях девчонки, если и обрезали волосы, то всё равно под косынку набивали тряпки (для матери). У неё даже этого не было. Переглянувшись, мы одновременно покачали головой, дело, конечно, не наше, но всё же, всё же…
        - Послушай, Маша, ты понимаешь, о чём просишь? Вон ОСОАВИАХИМ рядом, там и ставь рекорды, - отбивался от «блохи» наш доблестный разведчик.
        - Вы слышали призыв КИМа? - пустила та последний козырь. - «Комсомолец, быстрее овладевай новой техникой!»
        - Вот именно. Новой! - уцепился, словно утопающий за бревно, комиссар.
        - Так именно здесь сосредоточена вся новая техника, - безжалостно добила она нашего хохла.
        - Вот наши курсанты, у них спрашивай, смогут они помочь вам с ремонтом или нет, - радостно сообщил он, увидев, на кого можно переложить общение с этим «перпетуум-мобиле».
        - Товарищи, вы комсомольцы? - подлетела она к нам. И, не давая нам что-либо сказать, затараторила дальше: - Я секретарь комсомольской организации поселковой школы Мария Сёмина.
        - Я - да, - произнёс Пётр.
        - Я - нет.
        И девушка сразу потеряла ко мне интерес.
        - Товарищ курсант, вы должны нам помочь… - мгновенно переключилась она на Петра.
        Да, натиска этого секретаря тот не выдержал. И согласился. А куда ему деваться? Только мне не слишком понравилась заинтересованность во взгляде Подопригоры, узнавшего такую «сногсшибательную» новость.
        Пётр буквально через час получил на руки приказ о назначении его инструктором и выделении одного мотоцикла для обучения. И постепенно он всё больше и больше времени проводил с новыми знакомыми. Те, узнав, что ему ещё нет восемнадцати, но благодаря знаниям стал курсантом, пытались ему подражать. А главное, с большим энтузиазмом учились водить и изучали устройство «союза». Хотя, на мой взгляд (был я пару раз с Петькой, когда его уже достали и он едва не послал всех по матери), они его просто ломали. И приходилось часто помогать другу привести мотоцикл в рабочее состояние.

3
        С Петром отношения после всего произошедшего не то чтобы испортились, не могу подобрать слова… Короче, дружба наша трещину дала. Маленькую, но… Вдобавок случайно услышал, как Машка «обрабатывала» Петра. Услышав голоса, я сначала решил тихо уйти.
        - …Пойми, Пётр, я согласна, что Мельников хороший механик. Но ты уверен, что он принял революцию? - наседала она на него.
        - Конечно, мы вместе на заводе работали. И Сергей Саныч, отец Лёшки, там же работал. - Удивленно, как о само собой разумеющемся отвечал тот.
        - А кем? Простым рабочим? - довольно ехидно уточнила она.
        - Нет, он же инженер. - В голосе Петра сквозило полное непонимание ситуации. Похоже, до него словно не доходило, что пыталась втолковать ему сия девица.
        - Вот видишь, если бы не революция, то он вряд ли стал бы простым слесарем… - новая порция лёгкого сарказма.
        Дальше я слушать не стал, бешенство, клокотавшее во мне после этих слов, требовало выхода. Не знаю, икалось ли ей в этом момент, надеюсь, да. Эта… трепала своим поганым языком, не зная, что отец вместе с Потапычем с нуля создали завод. Ездили, искали оборудование, материалы и, главное, людей. За четыре года они вдвоём сделали из кустарной мастерской отлично отлаженное производство. И это в стране только завершившей гражданскую войну с интервенцией! Плюс тяжелейшая империалистическая, плюс потеря современных производств в отколовшихся осколках бывшей империи, да жуть, короче! И людей, которые смогли своими силами сотворить из ничего завод, поливают помоями! И наверняка на бюро мелет, что в голову взбредёт! Тварь! Лицо горело, очень хотелось вправить этой пигалице мозги. И Петька хорош. Нюни распустил. Подумаешь, какая цаца, секретарь, твою… Пуп земли. Ладушки, вот и чинитесь сами, дундуки криворукие. Вон, есть у вас наставник. А с меня взятки гладки. Немного успокоившись, я пошёл обратно.
        - Курсант Мельников, тебе делать нечего? - раздался позади рык Архипыча. - За мной шагом марш.
        Я с шиком продемонстрировал старику поворот «в движении». Этим заработал одобрительный взгляд бывалого строевика.
        - Молодец. Ничего, армия не из таких обалдуев людей делает.
        Подойдя к складу, я увидел грузовик и стоящую рядом понурившуюся группу нарушителей дисциплины. Угу, похоже, начинается вечная драма: погрузка-разгрузка.
        - Ты куда? - остановил он меня, видя, что я собираюсь присоединиться к бедолагам. - У тебя другая работа. Вот в эти тетради записываешь, что к нам поступило. Ясно?
        - Да. - Немного удивившись, я взял карандаш и открыл тетрадь.
        - Тогда вот тебе подчинённые, - кивнул он на бойцов. - Можешь приступать.
        - Накладные? - обратился я к экспедитору…
        Три часа мы как проклятые перетаскивали, сверяясь с документами, запчасти для машин. Агафон Архипович оказался большим педантом, и для каждой марки у него был свой стеллаж.
        - …Тэк-с, рычаги для БА-27, пять комплектов. Стеллаж номер три, ячейка пять. Дальше… Дай проверю, ага, и бирка. Это в ячейку семь… Поздравляю, с броневиками закончили, пять минут перекур и продолжаем…
        К концу работы у меня уже болела рука от писанины.
        - Всё, шабаш. - Измученные «носильщики» со стонами сели на лавочку.
        - Закончили? - Архипыч появился внезапно, как тень отца Гамлета. - Пойдём, Мельников, проверю, как вы поработали.
        Ещё полчаса въедливый старикан лазил по всем ячейкам. Но ошибок не нашёл.
        - Молодцы. Всегда бы так, - произнёс он перед строем. - Налево. В столовую шагом марш.
        И мы рубанули строевым, иначе можно заработать дополнительные занятия у Петелина, а тому дай волю, заставит целый день маршировать. В столовой, несмотря на опоздание на час, накормили горячим, и даже дали добавки. Жизнь сразу заиграла яркими красками. Полный желудок навевал дремоту. Но расслабиться не дали и сразу погнали на самоподготовку. Бойцов - в классы повышать образование, а меня засадили за наставление по эксплуатации бронеавтомобиля БА-27.
        - Петь, - улучив момент, кивнул я в сторону курилки. Там на данный момент было пусто. И можно было поговорить без лишних ушей. - Тут дело такое, ты, конечно, извини, но больше я к этим водятлам не ходок.
        - Совсем плохо? - глухим голосом поинтересовался Хватов.
        - Да. Знаешь, устал. Просто устал.
        И я не лукавил, всё мое «актёрство» дало трещину и посыпалось мелкими обломками. Не выдержал, одним словом, плюнул и решил: будь что будет. Не этим вчерашним крестьянам и «фабзайчатам» меня учить. Всё, баста: подделываться под них я больше не буду. А наоборот, буду с высоты прожитых лет и опыта тыкать их мордой в навоз. Дабы не зазнавались.
        - Когда на тебя смотрят, как на человека второго сорта, всякое желание улучшить мир пропадает напрочь.
        - Ещё забыть не можешь их пыл? - Издевательская усмешка Петра могла обмануть человека непосвящённого. Но столь характерное проявление эмоций было направлено на членов местного ОСОАВИАХИМа во главе с Сёминой. - Ясно, что ж, давай…
        - И ещё… - Как бы поделикатнее посоветовать другу не лезть в политику? В голову, увы, ничего путное не лезло, и, махнув рукой (мысленно, хех) рубанул, что знал: - Петь, ты, главное, не лезь в разные партии, фракции и уклоны. Сейчас много горлопанов начнут орать, что это не так и то не этак. Плюнь на них, валенком тупым прикинься, но не вздумай встревать в эти игрища.
        - Даже так… - Судя по катанувшимся желвакам, я задел друга. - Спасибо. - И, видя искреннее его удивление и недоумение, пояснил с циничной ухмылкой: - Побывал тут у нас один живчик, всё за пролетариев ратовал, а заодно и пытался снизить расценки «рабочей аристократии». - Последнее он выплюнул.
        - Хм, а ты?
        - А я промолчал и сделал вид, что не понял. Об отце они не знают.
        - Валить тебе оттуда надо.
        - Ладно, разберёмся…

* * *
        - Что скажете, товарищи? - начтех смотрел на сидящих перед ним подчинённых. - Кто начнёт?
        Вопрос, несмотря на свою простоту, был наисерьёзнейшим. В последних числах июля РВС выпустил приказ о формировании второй механизированной бригады и трёх механизированных полков. Часть личного состава и техники должна была дать теперь уже первая мехбригада. То есть они. И если для одних это был шанс подняться наверх, то другие оказались в положении буриданова осла. Кого отдать, кого оставить, что отдать, а что оставить?
        - Давайте я. - Комвзвода Иванов, вызванный начальником на это совещание, был раздражён. Из автороты пригнали АМО с заклиненным двигателем и требовали его скорейшего восстановления. Поэтому он решил как можно скорее спихнуть с себя доклад о курсантах. - Согласно приказу 0116 от 29 апреля 1929 года, в списки ремонтного батальона внесены…
        - Извини, Юрий Михайлович, что перебиваю, а покороче можно? - прервал поток канцелярщины Рейно.
        - Можно, оба курсанта соответствуют уровню инструктора по эксплуатации мотоциклов. Насчёт бронемашин… - Комвзвода на мгновение задумался. - В принципе, они ещё изучают наставления по эксплуатации, но фактически уже готовые водители. Если честно, то продолжение курса - просто формальность. Хоть завтра им можно давать удостоверение водителей. У меня всё.
        - Спасибо. Можешь быть свободен. - Отпустив Иванова, начтех с интересом посмотрел на своего «добытчика». - А ты меня чем порадуешь?
        - Порадовать? Рад бы, да нечем.
        - Что случилось? - плохо скрывавший раздражение Архипыч здорово его напугал.
        - Случилось? Что же, Ян Карлович, докладываю по порядку. Завод номер 231 передаёт изготовление ЗИПов для мотоциклов «Союз» на другое предприятие. Второе: завод номер 231 в данный момент расширяется для увеличения выпуска продукции. Порадовал я тебя?
        - Очень, - буркнул Рейно.
        - Слушай дальше, Ян Карлович. Начальника производства на заводе меняют, - добил его Архипыч.
        Начтех закрыл глаза. Несмотря на культивируемую им прибалтийскую невозмутимость, сейчас он очень хотел материться. Нет, скорее, изрыгнуть самую отборную матерщину на голову идиотов, угробивших такой завод. Начав трудиться ещё на «Руссо-Балте» учеником, Рейно отлично понял сказанное Пузырёвым. Вместо нормальных запчастей и инструментов будет приходить (ещё и неизвестно когда) откровенный металлолом. Мосты, которые он наводил (с помощью Архипыча) по изготовлению инструмента для амошек, можно считать, похерены. Опытная партия так и останется единственной. На новом заводе её изготавливать не будут.
        - И что там творится, Архипыч?
        - Не спрашивай. Понагнал «фабзайчат», чуть ли не по четыре на нос.
        За столом повисла гнетущая тишина.
        - А насчёт старшего Мельникова что говорят?
        - Я тут переговорил кое с кем, - тихо прошептал Пузырёв. - Похоже, его райком сожрал. Он ведь упёртый тоже. Если суются неумёхи, запросто послать может. Так они базу начали под него подводить, слышал краем уха, его в техникум сватают.
        - Ты как, подготовился? - пытливо посмотрел на своего главного «добытчика» Рейно.
        - А то. Распихал все запасы по дальним кладовым. Судя по честному лицу, «главкладовой» вдобавок кое-что списал. И, зная его натуру, в закромах у запасливого кладовщика есть чем поживиться.
        - Спасибо. Буду знать, - кивнул он.
        - Разрешите обратиться, товарищ начальник технической части?
        Рейно удивлённо посмотрел на Пузырёва:
        - Обращайтесь. - Начтех с интересом ждал продолжения. За столько лет он успел изучить старшину, и всегда после такого начинался серьёзный и довольно неприятный разговор.
        - Что с парнем будет? - не стал ходить вокруг да около тот.
        - Ух, Архипыч, ты так больше не шути. Что, понравился он тебе?
        - Будет толк. Вот только в командиры ему выбиться не дано. Максимум получит «пилу». И то к отставке.
        - А второй?
        - Не пропадёт. За него политотдел слово замолвит, - отмахнулся Пузырёв. - А то завтра у них торжественное обещание, и после этого мы особо повлиять… - тут он многозначительно замолчал.
        - Слушай внимательно. Мы пока людей и технику согласно приказу не передаём.
        Архипыч кивнул, соглашаясь с командиром, но вопросы пока задавать не стал.
        - Мне поступило указание подготовить и отправить в распоряжение 2-го мехполка ремонтный взвод. Соображаешь? - тихо произнёс Рейно.
        - КВЖД?
        Хотя и так было понятно: буквально вчера рассказывали на политинформации об очередном бое.
        - Скорее всего. Сам знаешь, что там творится.
        Ещё бы не знать, большинство разговоров были об этой проклятой дороге. Удружил царь-батюшка построить её в Китае, да ещё за такие деньжищи. Слово «война» оба так и не произнесли. Но все газеты писали о непрекращающихся боях на границе. Там мировые державы, используя китайцев в роли пушечного мяса, пробовали на прочность рубежи СССР.
        - Хочешь его туда отправить? - не удержался Архипыч.
        - Да, учить вождению может и абсолютно любая девица из ОСОАВИАХИМа. Это как сталь закаливают. Выдержит - будет с него толк, ну а нет… - развёл руки, как бы говоря, всё от него зависит.
        - Понял, тогда я сегодня на него документы подам. Как непосредственный начальник. И второго не забуду.
        - Давай, жду.
        Ян, оставшись один, долго думал над своим решением. Отправить пацана на войну, ведь он присягу только принял. Пуля, как известно, дура. И за гибель мальчишки с него спросят, невзирая на былые заслуги. Но и оставить его здесь значит испортить парню жизнь. Нет, говоря старорежимным языком армии, нужны кадровые унтер-офицеры и фельдфебели. Они - становий хребет. Но ей нужны и грамотные офицеры. А вот тут и начиналось самое интересное. К командирским должностям Мельникова не подпустят и на пушечный выстрел. Биография подкачала. Если бы его отец не служил в РККА, то о военной стезе парню можно было и не мечтать. А если… Так документы Пузырёв принёс. Да, пусть будет экзамен без подготовки. Сдаст на отлично - поедет. Нет - значит, нет.
        Я о решении Рейно узнал, когда меня выдернули из-под грузовика. Приказали привести себя в порядок и идти к начтеху. Умывшись и переодевшись, направился к нему в кабинет. Там столкнулся с Петром, который сидел в приёмной.
        - Что, соколы, готовы? - ухмыльнулся Иванов.
        - К чему? - осторожно поинтересовался Петька.
        - К экзаменам, - ехидно улыбнулся взводный.
        - Готовы, - бодро ответил я, хотя внутри разлился противный холодок.
        - Вот и отлично. Заходим, садимся за стол и отвечаем на вопросы комиссии.
        От улыбки Иванова нам обоим поплохело.
        Этот зачёт я до конца дней не забуду. Гоняли меня такие зубры, что удивительно, как я вообще домой не поехал. Сначала я думал, что будут спрашивать устройство мотоцикла, немного по эксплуатации… Ага, щаз, разбежался. Запуск двигателя в мороз в степи, езда по грязи и ещё куча других вводных. А как вы чиниться будете, если у вас нет ничего? Ну, почти ничего. Грузовик застрял. Сцепление водитель сжёг - ваши действия? И вот такие вопросики весь экзамен. К концу я выжат был как лимон. Но наградой мне были удостоверение механика-водителя БА-27.
        - Ты что, сдурел, Ян Карлович, - резко затушил папиросу начальник особого отдела. - Ты своей головой думаешь или нет?
        - А кого мне посылать? У меня что, выбор не в… хм, богатый? Сказано - лучших, - как щитом прикрылся приказом начтех.
        - Ладно, оставим в стороне происхождение. Но парню восемнадцать, - взял себя в руки особист.
        - И пусть, зато есть опыт и знания. Не у каждого кадрового бойца такие навыки есть, - парировал его довод Рейно.
        - Есть, понимаешь, навыки… - пробурчал Розенфельд. - А если хлопнут его там?
        - Яков Моисеич, тебе, часом, не предложили какую-нибудь выгодную «негоцию»? - Рейно с подозрением смотрел на особиста. - Не отдам.
        - Во, видел? - Фигура из трёх пальцев сложилась молниеносно.
        И хоть Ян здесь ошибся, но поиграть на нервах…
        - Ещё нет, - удивлённо посмотрел начтех на кукиш Розенфельда.
        - Ничего, привыкай, - усмехнулся тот.
        - С чего это ты так завёлся? - елейно спросил Рейно.
        Нет, он тоже понимал всю фантастичность перевода Мельникова в другую часть. Но вспомнив таланты особиста, задумался, а чем чёрт не шутит, когда бог спит.
        - Того, - довольно мерзко ухмыльнулся старый еврей.
        - Яков Моисеич, ты меня знаешь. В ноги к комбригу рухну, но парня не отдам, - прошипел Рейно, окончательно уверившись в «краже».
        - Таки не отдашь? Куда ты денешься… - Вот только голос Якова теперь наполнился металлом.
        - Подготовит он смену… - с надеждой смотря на особиста, начал было Рейно.
        - Карлыч, - произнёс он устало, смотря на латыша, который дёрнулся: очень уж редко старый еврей вот так, по-домашнему разговаривал, - ты меня знаешь, палки вам в колёса я не сую и закрыл глаза на ваше гусарство. Но теперь послушай меня. Я осторожно поинтересовался, почему столь перспективный мальчик таки до сих пор не кимовец.
        Рейно, услышав, как Моисеич сбился на одесскую мову, напрягся. Обычно после этих пассажей следовала какая-то неприятная весть.
        - Таки вот, на собрании его прокатили со страшной силой, причём сила оказалась местным райкомом. Ты улавливаешь мою мысль, Карлыч? Вижу, да. Нет, если ты таки хочешь тянуть этот воз, я буду рад за твоё воспитание.
        - Угу, надорвусь только, - горько усмехнулся начтех. Ух ты ж… и в… мать! - Неужели так и ничего нельзя сделать?
        - А никак. Ты наверняка знаешь, что мы должны поделиться людьми? - Прищур особиста очень встревожил Рейно.
        - Э-э, полегче на поворотах, и так не знаешь, как от разных охочих на чужое отбиться.
        - Вот и я о том же, - согласился Розенфельд. - Теперь слушай сюда: ты, конечно, можешь орать, словно на Привозе, но послушай мою мысль. Отдаём обоих парней во второй мехполк. - Увидев обречённость в глазах начтеха, Яков поспешил ободрить того: - Но! Не просто так, а переводом в танковый батальон. Смекаешь?
        - А то, - на глазах оживился Рейно. - Мельникова явно во взвод восстановления заберут, а вот Хватова могут и в линейный взять.
        - Правильно, и самое главное, второй мехполк перебрасывают на Дальний Восток. Как и сводный восстановительный взвод от нашей бригады.
        - Вот скажи мне, Ян Карлович, а как ты будешь взвод обратно возвращать?
        Этот вопрос был для Рейно неожиданным, хотя и самым болезненным. Естественно, «золотой» фонд постараются любыми путями переманить к себе. А то и просто «присвоят».
        - Вот, вижу понимание с твоей стороны, а то делёжку затеял, - улыбнулся особист.
        - А ты на что? Это тебе, Яков Моисеич, по должности положено не дать нас «обокрасть», - сразу почувствовал реальную угрозу своим кадрам Ян.
        - Ну, спасибо. - И, видя состояние своего гостя, успокоил его как мог: - Ты, Ян Карлович, не переживай, я и со своей стороны ему характеристику напишу. Об отце его - отдельно добавляя, что тот решительно порвал с прошлым. Ну, в общем, есть что написать, - закруглил он разговор. - Но придётся всё же парней отдать.
        - Погорячился, бывает. - Жаль, конечно, ребят, но взвод дороже. Придётся отдавать. - А как ты сам сможешь его забрать? Всё-таки неизвестно, где искать их.
        - Ничего, найдём.
        - Грабитель.
        - Ты ещё не знаешь какой…
        Слухи по бригаде поползли мгновенно. И вечно затюканный рембат неожиданно явился местом паломничества «невезучих» подразделений. Три дня шла подготовка сводного взвода. Всё лучшее безжалостно изымалось, несмотря на вопли «ограбляемых». Главным «поставщиком» техники была авторота. У неё забрали три грузовика. За бензозаправщик сражались насмерть, но волею начштаба сей агрегат остался за взводом. В этой поистине эпической битве довелось поучаствовать и мне. Два новеньких (лично обкатывал и вылизывал) «союза» безжалостно вырвал из штаба. Мотоциклетное отделение объявило меня своим личным врагом. А отдельный поклялся на своём «стальном коне» (скорее, мерине, следить за техникой надо) страшно отомстить. Но мне было плевать, поскольку я в данный момент числился во втором механизированном полку. И, между прочим, грабил не просто так, а с полного одобрения Рейно (неофициального, конечно) и Архипыча. Потому и утёрлись эти сраные «кавалеристы». Дальнейшее хапанье пресёк сам начтех. После всех утрясок и усушек матчасть взвода состояла из бензовоза, автомастерской, трёх грузовиков с различным имуществом и
двух мотоциклов «Союз». Что касается личного состава, то ажиотаж поднимать не стали. Вечером огласили списки и приказали перейти в освобождённую для этого казарму. К своему удивлению, я также оказался в их числе, хотя… чему удивляться, присягу мы с Петром приняли буквально пару дней назад. Нам выдали новое обмундирование (старое оставили в качестве рабочего), оружие. Бойцы разбирали новенькие карабины. Подошедший помкомвзвода Медведев сообщил, что я теперь делегат связи. Мне и моему напарнику Васе Самойлову (вот он попал аж в штабной взвод нашего славного полка), достались автоматы Фёдорова. Кстати, он единственный, кто служил в, скажем так, боевых частях, остальные во взводе были сплошь технари. До перевода к нам ему пришлось тянуть лямку в разведроте. Сергеев, как он сам сказал, не пожалел для такого дела своих закромов, и вдобавок мы получили по кольту. Ну-ну, а то я не знаю, что патронов к обоим «игрушкам» очень мало, а вот на балансе они висят. Так что ротный изящно отделался от своей головной боли, уважаю.
        - Не понимаю, зачем тебя взяли, - ворчал Сергеев, хотя в глубине души понимал, что только технически грамотные бойцы смогут воевать со столь сложным оружием. - Запоминай. Разборка автомата Фёдорова начинается с отсоединения магазина. Вот так. После передёргиваем затвор, проверяя наличие патрона в патроннике, далее достаём шомпол…
        Три дня мы провели на стрельбище и полигоне, где нас тренировали бойцы разведроты. Хотя мы не должны были участвовать в боях, но командование решило, кашу маслом не испортишь. И гоняло нас в хвост и гриву.

4
        Эшелон был литерный, и на станциях мы не задерживались: ноги размяли, кипяток взяли - всё, вперёд! Только паровозы меняли, словно коней, удивительно, но факт, видать, припекло где-то. Летели как угорелые. Две теплушки и четыре платформы с техникой спешили в Читу.
        - Эй, молодой, - вывел меня из лёгкой дрёмы голос Сёмки Перфильева.
        Кстати, на молодого я не обижаюсь, но вот подначки уже начинают раздражать. Только-только человека из него сделали, гегемон хренов. Как же, технический специалист!
        - А чагой-то тебе автомат дали? И пистоль?
        - А это для того, чтобы ты спрашивал, - перефразировал я Шарля Перро. - И вообще, - не дав ему встрять, продолжил уже в открытую хохмить над ним, - мне и карабина хватило бы с наганом, естес-сно.
        Вот от последнего Сёмка помрачнел. Да и народ понимающе начал усмехаться. Ему револьвер, как и пистолет, не положен, а мне, как водителю броневика, да.
        - Но ничего, я тебя научу. Берёшь перо и бумагу… Невольные зрители уже кое-где старались скрыть смешки.
        - …И пишешь рапорт на имя помкомвзвода товарища Медведева. - Игнорируя откровенный хохот, я продолжил: - В нём указываешь, что тебе необходимо вооружиться автоматом Фёдорова и пистолетом Кольта.
        - И после получить кучу нарядов, - заржал Сёмка. Парень он компанейский и дуться долго просто не способен. - Нет уж, я как-нибудь с карабином побегаю…
        Чем дальше на восток, тем больше было подробностей о схватках с китайцами. На станциях узнавали новости о боях, в которых мы несли потери. Количество убитых и раненых разнилось у каждого рассказчика, но всё это не способствовало высокому духу. Кроме этого, шёпотом рассказывали о зверствах, творимых над попавшими в плен красноармейцами. Чего скрывать, не по себе мне стало, уж больно много их было, судя по рассказам. Поездка уже не казалась мне лёгкой прогулкой, где я должен быть во втором эшелоне. А вот и неправда ваша! Придётся и вам, молодой, хех, человек, шкурой своей рисковать. Похожее настроение царило и у остальных бойцов. Даже Вася перестал ехидничать над «работниками ключа и кувалды».
        - Значит так, слушай меня внимательно, - обвёл глазами теплушку помкомвзвода Медведев.
        Народ примолк, хотя номинально Медведев был в другой части. Свою фамилию он оправдывал полностью. Здоровый, под два метра, помкомвзвода очень походил на хозяина тайги. И, несмотря на свои сорок лет, был подвижен, как молодой мангуст.
        - Гляжу, нюни распустили. Ах, стреляют там. А вы что хотели? И рыбку съесть и… не сесть? Вызывали добровольцев, и почему-то никто не отказался. А сейчас у всех полные штаны? Ему, - указал он на меня, - ещё можно причитать. Пару минут. Сдрейфишь - выкину, - жёстко произнёс он, глядя мне в глаза. - А вы, родненькие, будете пахать и пахать. И пусть кто-нибудь попробует наложить в штаны. И не выполнит приказ. Я ему не позавидую. Всё. Дольше речуг толкать не буду. Вышвырну обратно и заодно слово скажу, что вас даже золотарями не возьмут.
        Народ выступать не стал, затих. Да и спорить с бывалым унтером ещё царской выделки никто не решился. Степан Иванович воевал с пятнадцатого в бронеотряде на Юго-Западном фронте, участвовал в Луцком прорыве, где горел в подбитом немцами «остине». Имел два Георгия. И авторитет его в рембате был незыблем. Караулы на платформах с техникой были увеличены, личное оружие блистало чистотой, короче, Иваныч устроил такой аврал, что времени на посторонние мысли просто не было. Все эти меры подействовали, и на третий день порядок был восстановлен.
        Лёжа на нарах после смены караула и под убаюкивающий перестук колёс, я вспоминал разговор с Петром. Он выловил меня в последний момент уже на плацу перед построением.
        - Лёха, ты молоток! - хлопнул он меня по плечу. - Извините, - это к супруге нашего командира, которую он, похоже, оглушил своим криком. - Блин, пошли вон туда, здесь не поговорить.
        - Не знаю, для меня это совершенно неожиданно, - развёл я руки.
        - Из бригады только взвод едет, - с тоской произнёс Пётр.
        Было видно, как он отчаянно завидует мне.
        - Петь, ремонтники едут. Пойми, не будем мы в атаку ходить, - пришлось вбивать в его голову прописные истины.
        - Плохо, - невпопад посетовал он, похоже, друг слегка повредился головой от переживаний.
        - Что «плохо»? Ты что, думаешь, мы между делом должны в атаки ходить? - От удивления у меня едва челюсть не отвисла.
        - Нет, Лёх, ты меня недослушал. На собрании… - начал Петька.
        - Ты там о чём трепался? - прошипел я, стараясь понять, что этот идиот мог там наболтать.
        - А, тьфу ты, совсем рехнулся! Как тебя взяли, не представляю! Теперь хайло закрой и не перебивай дядю Петю. На следующем собрании ты должен был рассказать биографию и почему тебя у нас не приняли в КИМ. Я там тебя рекомендовал, как надёжного товарища. И что мне прикажешь делать? На следующей неделе собрание, а тебя нет. И я стою, как баран. А меня из президиума Машка так ехидно спрашивает: «А где у нас товарищ Мельников?» А мне отвечать категорически нельзя. Ну, не говорить же: «Убыл данный товарищ в командировку на КВЖД, но писать обещал». Представляешь, что будет? - Под конец Петька сам чуть не ржал, представляя в красках эту картину.
        - А ты к начтеху зайди. Он мужик с понятием, что-нибудь придумает, - подкинул я ему идею.
        - Точно. Если не можешь справиться с неприятностями, переложи их на мастера.
        Заводская шутка подняла настроение.
        - Твоему отцу с оказией передам письмо.
        - Петь, тут такое дело… - Я не знал, как покультурнее сказать, что слышал разговор о себе.
        - Лёх, слушай внимательно, - понизил он голос. - Машка проведала, что ты едешь, и начала вонять.
        - Откуда она узнала?
        Мне стало не по себе. Такая тварь могла доставить неприятности не только мне, но и командирам. И ничего смешного! Запросто прилетит всем - и кто в кабине, и кто в кузове!
        - Подопригора рассказал. Ты же его знаешь…
        Это точно, не боящийся ничего комиссар разведчиков терпеть не мог женских истерик. В любой форме.
        - Могу представить… - Сплюнув, я мысленно обложил стервозину самыми чёрными словами. Чтобы икалось сильнее.
        - Лучше не надо, спокойнее спать будешь, - зло произнёс Пётр. - Крик она пока поднимать побоится, но потихоньку начала капать всем на мозги. Со мной у неё финт не прошёл, и она озлобилась.
        - В каком смысле?
        - В прямом. Мол, ты из «бывших», ну и понесла ахинею о пролетариате. Я её вежливо и послал…
        - Ты что, сдурел? - заволновался я. - Ты что о себе вообразил, бессмертный, что ли? Такое не прощается. Ладно, я…
        - Эх, хреново ты обо мне думаешь. Я тебя, Изю и Митьку давно знаю. А эта лахудра классовую теорию начала рассказывать. - Плюнув, он махнул рукой. - Одним словом, Лёх, как там твой батя говорил? Со щитом…
        - Или на щите, - продолжил я.
        - Я те дам «на щите». Не вздумай подохнуть, понял?
        - Понял, понял.
        - Вот, другое дело.
        - Слыш, Хват… - Уши просто пылали. - В общем… Короче, извини, я думал, что ты…
        - Мельник, у тебя с головой нормально? - участливо спросил Петька. - Нет, и ты подумал, что я продал тебя за карьеру там? - едва уловимо кивнул он на здание, где располагался политотдел. - Ясно. Сворачиваем эту тягомотину. Извинения приняты. Что взять с убогого.

* * *
        Чита встретила нас мелким противным дождём. Скорее даже дождиком, но водяная пыль быстро пропитала одежду. И так невысокое настроение у всех в данный момент находилось на уровне плинтуса.
        - Вот попали…
        - Да, ни хрена себе.
        - А ну тихо! - Рык Медведева заставил всех замолкнуть. - Не сахарные, не растаете. Мотоциклисты, выгружайтесь и потом к командиру.
        Спорить с ним в такой момент не стоило. Василий, перекинув ремень автомата на левое плечо, дослал патрон. Я последовал его примеру, только у меня он лежал на правом. Выразив таким образом свою фронду, мы застыли по стойке смирно.
        - Готовы? - Командир словно не заметил наших действий. Только кивнул одобрительно, хех.
        - Да, - ответили мы.
        Похоже, Медведеву это и надо было. Встряхнуть всех, чтобы скинули с себя апатию.
        - Тогда пошли. - Наше блеяние, судя по его скривившемуся (словно кислятины попробовал) лицу, вызвало - минимум - раздражение.
        Идти пришлось минут десять, пока не добрались до здания «управы», где находилось начальство. Встречные косились на нас, но от комментариев воздерживались. Мол, каждый сходит с ума по-своему. Отец, помнится, любил говорить насчёт бардака. Особенно армейского. И если раньше я воспринимал это отвлечённо, то теперь понял всю глубину этого понятия. Выделенный провожатый ещё не прибыл, поскольку состав опередил график на час с небольшим. В результате нам пришлось обратиться к коменданту, тот связался со штабом дивизии, штаб дивизии… и так далее, затем всё в обратном порядке дошло до нас приказом оставаться на месте.
        - Не, а то мы не знаем, можно подумать, обратно уедем. - Степан Муравьёв, прислушавшись к урчанию желудка, желчно продолжил: - Товарищ помкомвзвода, а кормить когда будут?
        - В части, а потом тебя ждёт наряд, - плотоядно улыбнулся Медведев.
        Больше желающих подискутировать не нашлось.
        Наконец появился командир с двумя кубарями в петлицах в сопровождении бойца. Судя по петлицам, из танкистов.
        Но больше всего меня поразил БМВ. Красавец с коляской притягивал наши взгляды, и вызывал нешуточную ревность. ПОЧЕМУ он здесь? Мы, мехбригада, не имела таких машин, а тут… Обидно. Ларчик открылся просто: трофей. В очередной перестрелке некий китайский чин решил посмотреть, как разгромят пограничников. Те с такой постановкой вопроса не согласились и сами так наподдали, что китайцы бежали к себе, аж пыль стояла столбом. Чина и водителя «зелёные фуражки» хлопнули, а мотоцикл утащили к себе. И всё бы ничего, но с бензином была беда, и пришлось лакомый трофей отдать.
        - Лёх, не спи, - окликнул меня Самойлов.
        - Угу, всё…
        Разгрузившись, мы направились в расположение отдельной танковой роты, которая, как я понял, придавалась теперь уже моему 2-му механизированному полку. Прощай, теплушка, опостылевшая за время дороги. Здравствуй, родная казарма. И баня. Отмытый от дорожной грязи, я с удовольствием надел чистую форму. В ней мне только дали пощеголять на плацу, а потом Иванов приказал надеть старую, а новенькую убрать. И строго предупредил, чтобы не вздумали её «потерять». Намёк на базар, который был неподалеку, поняли все. На утреннем построении пограничник с тремя «треугольниками» в петлицах довёл до нас обстановку в городе и окрестностях.
        - Товарищи, вы только что прибыли… - Красные от недосыпания глаза обвели строй. - Поэтому слушайте внимательно. Обстановка на границе сложная, к нам постоянно пытаются прорваться банды белогвардейцев. Кроме них, в городе и окрестностях есть банды кулаков и уголовников…
        Народ, услышав такое, насупился. Хлебнули всё это в Гражданскую. Но уже успевшие позабыть её хаос, мы внимательно слушали.
        - Основная задача белогвардейцев - разведка и диверсии. Их цель - бойцы и командиры Красной армии. Для этого они могут быть переодеты в форму РККА и милиции. Кулацкие элементы менее опасны, поскольку привязаны к месту жительства. В основном они занимаются террором и запугиванием односельчан. Но неосторожных и беспечных бойцов и командиров убивают. Поэтому, первое: категорически запрещается покидать расположение в одиночку, второе: движение организовывать только по основным дорогам и, третье, не подбирать попутчиков независимо от формы и звания.
        А после начался аврал. Сначала ротный танкистов Потапчук показал сломанный МС-1 и потребовал его восстановить. Что там восстанавливать, я не понял, даже на мой поверхностный взгляд было ясно, что «пациенту» поможет только капремонт. Иванов в нашем присутствии спорить с ним не стал, а отвёл его в сторону. Судя по жестикуляции, взводный на втором командном объяснял, что этой куче металлолома помочь может только завод-изготовитель. Причём просто отправив в утилизацию. И это первое, а на второе он наверняка пояснит, что он имеет честь служить в 1-й мехбригаде, и… да-да, можно особо сильно не напирать. Не выйдет «взять горлом»!
        - Нет, я просто поражаюсь, как можно угробить танк? Причём так добротно! Специалисты! - шипел Иванов, еле сдерживая себя, когда предметно осматривал этого «мертвеца».
        Поняв, что за вышедшую из строя технику отвечать придётся именно ему, ротный сник.
        - И это ещё не всё! Две единицы, понимаете, две единицы техники вот-вот дуба дадут! - Выдохнув и посмотрев на танкиста, взводный уже спокойным тоном продолжил просвещать командира этих неумех: - Короче, мы успели вовремя. И на вас не повисли мёртвым грузом ещё две железки.
        Узнав это, ротный вновь воспрял духом.
        - Эх, - махнул он рукой, - сами знаете, танкисты учатся на полигоне. Истина избита. Но при нашей бедности учёба выходит если не золотой, то уж точно серебряной… - Б… какого… ты, глуши…… - сочный мат Потапчука, перекрывал даже движок эмэски, воющий на максимальных оборотах.
        Танк, провалившийся в пулемётное гнездо, застрял намертво. И, похоже, без посторонней помощи не выберется.
        - Трос давай! Что значит «нет»?! Я тебе дам, не выдержит, живо за ним! Бегом!
        - Однажды лебедь раком щуку, - испохабил я творение Крылова.
        - Самый умный? - раздался за спиной голос.
        - Не дурак. - Повернувшись, я увидел злого сапёра. - Не боись, вас его вытаскивать не заставят…
        - Да мне похрену. Кто всё чинить будет? - ткнул он в развороченную огневую позицию.
        - Хм, понятно, кто, - решил я немного подразнить его. - Возможно, я разговариваю с будущим строителем.
        - Слышь, молодой, а ты не наглеешь? - Сапёр был старше лет на пять и терпеть наглость какого-то щегла не собирался.
        - Не, в самый раз. - Нет уж, хрен тебе. Ты, родной, может, и спец, но я тоже не на помойке себя нашёл. - О, похоже, меня. - Я заметил, как махнул рукой помкомвзвода Медведев. - Бывай.
        - Мельников, пулей к Василичу! - Помкомвзвода кипел, хотя старался сдерживаться. И с тоской вспоминать некоторые методы воспитания, забытые как пережиток прошлого. - Пусть берёт тросы и на «автолавке» едет сюда. Сейчас эти орлы свои порвут.
        «Автолавкой» мы называем автомастерскую, на базе амошки. Василич, соответственно, ей командует. А заодно и парой ремонтников плюс водила.
        А это ещё что такое? М-да, комедия «Недоросль», часть вторая и явно заключительная. Танкисты завели два троса к стоящему «раком» танку. Эх, твою мать! Двигун угробишь! Опять ротный изъясняется на «втором командном». Так, похоже, замена в составе: Потапчук занимает место мехвода, «заехавшего» в окоп. Иванов матюгами отгоняет любопытных, так и норовящих подойти ближе. Не, ну куда, уф, убрались? Наберут всяких… Поехали, натянулись тросы, и танк начал вылезать из ловушки. Банг! - Лопнув, трос, изогнувшись, со звоном бьёт по броне. Не завидую я экипажу, внутри наверняка оба танкиста в себя приходят. Почти выехав, танк съезжает обратно в окоп. Тягач развернуло на правой гусенице почти на девяносто градусов. Моторы, захлебнувшись на высокой ноте, заглохли. Тишина повисла, как смог. Помкомвзвода лишь махнул рукой. Вот они, неприятности в чистом виде. Если вы думаете: да и х… с ним, с тросом, то глубоко ошибаетесь. На каждый канат, трос должен быть документ. И в нём чётко прописано, сколько он может поднять груза. Его осматривают, испытывают, короче, всё очень серьёзно. И лопнувший трос - это ЧП. Сейчас
начнут разбираться, что, где, как и почему. С выводами… И головы запросто полетят. Ну, с этим я, пожалуй, хватил, но раз… отчитать «главтанкиста» я постарался бы. С песком и щёлоком, а то моду взяли: «Мне лучше знать!..» Вон, почти пополам порвал цепь. Хорошо, у нас пострадавших нет, а то и посадить могут. И заслуги не спасут.
        Всё, мне здесь больше делать нечего. Поехали. Привычно вешаю автомат на шею, под левую руку: если что, можно и на ходу стрелять. Попасть не попадёшь, но очередь здорово отрезвит нападающих. Да и если будут ставить засаду, то справа. А лопухов среди белогвардейцев нет. Чай, второй десяток лет воюют. Опыта много.
        Вечером, смотря на ведомость запчастей, имевшихся у танкистов, Иванов матерился, как последний извозчик. Сказать, что их было мало, ничего не сказать. Не было их. Совсем. Те жалкие прокладки и пара трубок вызывали только злобу. По существу, танковая рота с новенькими, только с завода машинами была не боеспособна. Нет, воевать она могла. Но при любой серьёзной поломке танк вставал намертво. Попытка разобрать сломанный (уроды, как можно при разгрузке так угробить агрегат?!) была пресечена с самого верху. Товарищ Блюхер запретил и приказал восстановить ценную единицу. А как? Да как хотите, но исправить! Плюнув, Юрий Михайлович придвинул чернильницу и начал писать докладную.
        Глава 2

1
        Капитан Уэда трясся в стареньком «форде». «Когда наконец мне дадут нормальный автомобиль, а не эту консервную банку?» - глодало его чувство обиды. Хотя согласно Бусидо, воин должен… Однако старшие офицеры не отказывали себе в комфорте и даже роскоши. И ничего, совмещали, как любят говорить русские, одно с другим. Русские… Для себя Уэда не делил их на большевиков и белогвардейцев, чем грешили многие. Занимаясь разведкой, он убедился, что однобокие суждения лишь вредят делу. То, что произошло в России, отнюдь не ново. Многие страны прошли подобный путь. Просто это случилось так давно, что умерли уже правнуки тех, кто воевал в гражданских войнах.
        Взгляд остановился на китайских кавалеристах. Он презрительно отвернулся. Этим обезьянам до настоящего всадника, составляющего с конём единое целое, требовались ещё годы тренировок. При царе этих вояк разгромила бы одна дивизия. Уэда мысленно поразился гримасе истории. Сейчас у русских на Дальнем Востоке тоже одна дивизия. Но, хвала Аматерасу, могучая Империя рухнула. И будет справедливо, если уже молодая Империя сыновей Ямато возьмёт себе ничейные земли. Правда, по другую сторону границы ничейной земли не видели. А территорию, которую капитан Уэда считал законной добычей, отдавать не собирались…
        Комдив Черепанов устало потёр глаза. За последнее время он спал урывками, не больше трёх-четырёх часов в сутки. Отложив в сторону рапорт начальника политотдела 1-й Тихоокеанской дивизии, он подумал, что, скорее всего, это пик его карьеры. Ведь в глазах многих он нарушил субординацию и поставил себя выше своего начальника. И не важно, что этого требовали интересы дела, негласный вердикт ему вынесен. Плохо, как же всё плохо! Он сильно рисковал, обращаясь через голову Блюхера в РВС. Но, слава богу (кхм), его предложение о создании Особой Дальневосточной армии было рассмотрено в рекордные сроки и утверждено. Командующим, правда, назначили всё того же Блюхера, хотя, перед собой будем честны, Черепанов рассчитывал, что назначат его.
        Андрей Иванович раздраженно потёр виски - в голову упрямо лезли крамольные по нынешнему времени мысли. Эх, Василий Константинович, заматерели вы, прям наместником себя видите. А на весь Дальний Восток в тот момент едва дивизия набиралась - 18 520 бойцов и командиров. И это всё. Но ведь дьявол, он в мелочах, да. С моральной стороной дела тоже не всё хорошо. Пехота особо не стремится геройствовать, рядовые бойцы стараются отслужить и вернуться домой. И всё это не официально, а так, как бы между прочим, политотдел старается не акцентировать на этом внимание. Иначе им знатно может по шапке прилететь. Командиры пытаются переломить настроения, но пока, увы, не преуспели в этом. Хорошо, кавалерия и пограничники проявили себя выше всяких похвал, практически на них пока оборона и держится. Да Центр наконец опомнился, и людей подкинули, хотя что такое сорок тысяч? Но уже не полная безнадёга, как весной. А китайцев, по данным разведки, противостоит нашим несметным воинствам около 220 тысяч. Комдив невесело усмехнулся, отлично зная о слабости, да и откровенной недоработке разведки. Около… Нам и этого вполне
хватит. А полицейских, которых и не считают, а белогвардейцев приплюсовать? Все 400 тысяч наберётся. Нет, он помнил, что представляют собой китайцы. Не зря был главным советником у них в Вампу. Однако тысяч под двадцать хорошо обученных и дисциплинированных солдат они найдут. И не требуется особых талантов, чтобы понять: станем обороняться - нас затопчут. Завалят «мясом» немногочисленные пулемёты, разменяют даже один к четырём и… И всё, Дальний Восток пал. Потому необходимо нападать самим, как японцы в четвёртом году, внезапно, не давая возможности подготовиться. Вот только как на это отреагирует Блюхер? Недаром он его к себе поближе забрал. Старается более из виду не выпускать. Он ведь себя считает непревзойдённым специалистом по Китаю. Да уж, плохо, что непосредственное начальство тоже отметилось в советниках. У него уже сложилось мнение, и чёрта с два его получится переубедить.
        Поняв, что начинает злиться, Черепанов пододвинул к себе отложенный было рапорт. Ещё раз перечитав сухие строчки, в которых Свинкин доложил о весьма непростом положении с дисциплиной, он решил переговорить с начштаба Лапиным. Латыш - умный и знающий командир, должен его поддержать. А ещё отдельная танковая рота. Блюхер особо не вникал в проблемы столь малой части, а ему из Гродеково, как говорится, не докричаться. Танкисты по опыту последней войны становятся главной ударной силой, предназначенной для взлома укреплений, которые построили китайцы под руководством немецких советников. Кроме того, они сейчас получили главное - механиков. Теперь есть кому восстанавливать сломанные и повреждённые машины. А наличие у них бензовоза переводило заправку танков из очень трудной задачи в рутинное мероприятие. Танки, кстати, необходимо переводить в Борзя. Там они нужнее всего…
        - Мельников, иди сюда! - Василия энергично махнул рукой. - Давай поторапливайся!
        - Угу, щас, только руки помою! - проорал я в ответ.
        Конечно, он мне не командир, но ведь одно дело делаем, потому местничеством мне заниматься не с руки.
        - Лёха, опять сачкуешь? - недовольно поморщился Степан.
        - Махнёмся? - Достал он меня. Чуть что, начинает нудить. - Давай, ты щас на мотоцикле поедешь, а я здесь останусь.
        Раздались смешки, не обидные, но в разум приводят не хуже, чем рык Медведева. Голову под пули подставлять никому не хотелось. Меня с Василием уже трижды обстреливали, и ощущения, скажу вам, мерзейшие. И не важно, что пока из револьверов. Пуля - дура, прилететь может в любой момент. Мы даже в ответ не стреляли, газ на себя - и ходу. Что, не героически? Зато живы, здоровы и техника цела. А главное, задание выполнено. Вот так, вот тебе и Чита, а то четыреста вёрст да кому вы нужны… Нужны, раз стреляют!
        - Вот что, Лёш, зайди к своему командиру, - с ходу ошарашил меня Василия.
        Приведя себя в порядок, захожу к Медведеву. Кроме него, там присутствует незнакомый командир с двумя кубарями в петлицах и эмблемами автобронетанковых частей.
        - Товарищ комвзвода, разрешите обратиться к товарищу помкомвзвода?
        - Обращайтесь.
        - Товарищ помкомвзвода, боец Мельников прибыл по вашему приказанию.
        Отрапортовав, преданно смотрю на Медведева. Да, именно так, поскольку в данный момент он командует взводом управления в 8-м (вот нумерацию мне понять не дано, подозреваю, сделано это специально, как говорится, чтобы никто не догадался) танковом батальоне 2-го мехполка.
        - Вольно, - поморщился он от моего чересчур службистского вида.
        - Как я погляжу, строевая на уровне, - усмехнувшись, просипел застуженным горлом незнакомый мне командир.
        «А в петличках-то у него броневики, а не танки. Очень интересно», - пронеслась у меня мысль.
        - Давайте знакомиться. Я - Сарнов Александр Иванович, командую взводом бронемашин БА-27 в 23-м автобронедивизионе.
        - Вот что, Алексей, - начал непосредственный мой начальник, - ты ведь бэашку водить можешь, а тут водитель, как назло, приболел. И доверить её молодому…
        - Поедем сразу ремонтировать, - продолжил я его мысль.
        Судя по малость скривившемуся лицу командира, ему суровая правда не понравилась, но возражения он не высказал. Хотя мои «чистые» петлички наверняка вызвали кучу вопросов.
        - Совершенно верно, - согласился со мной помкомвзвода. - Вот поэтому ты временно поступаешь в распоряжение товарища Сарнова.
        От столь вольного толкования уставов у меня полезли брови кверху, но своё мнение я благоразумно удержал при себе.
        - Товарищ боец, вы всё поняли правильно. - Похоже, ему самому это не нравилось. - Сами понимаете, что значит в бою бронеавтомобиль. А у меня просто некому заменить второго водителя…
        - Короче, Мельников, пока не поправится водитель, будешь там, - поставил точку Медведев. - Приказ ясен?
        - Да. - Энтузиазма в моём голосе командир не услышал.
        - На всё про всё у тебя полчаса, - с металлическими нотками скомандовал он мне. - Выполнять. - Да, ему тоже это не нравится, но ничего страшного, перегонит Мельников броневик и останется в Борзе, куда перебрасывают не только взвод Сарнова, но и их с танкистами Потапчука.
        Старенький разъездной «фиат» забросил нас к вокзалу. Хм, интересно, как этот раритет ещё бегает? И где запчасти на него берут?
        - Всё, приехали, - сообщил нам водитель, заодно прогнав у меня явно не нужные в данный момент мысли.
        Выбравшись из кузова, я вопросительно посмотрел на Сарнова.
        - Пошли, тут недалеко, - приободрил меня.
        - Это хорошо.
        Поправив карабин и сидор, я пошёл вслед за ним. Хотя нутром и понимал, что такое вот «перевооружение» полностью оправданно (автомат и тем более кольт - лакомый кусок для любого командира), но всё равно царапнуло меня. Будто навсегда со мной расставались, а карабин и старый наган… такого добра хватало у всех.
        Поплутав между вагонами, мы вышли к эшелону. Как я и думал, стоял он у того же пандуса, где мы разгружали свою технику. БА-27 я узнал сразу, несмотря на укрывавший её брезент. Из вагона выскочил боец в танковой форме и побежал к нам. Низкорослый, словно квадрат на ножках, он выглядел потешно.
        - Товарищ комвзвода, тут дохтур приходил… - Он замялся, по-видимому, дальше вести были неважнецкие. - Сидоров серьёзно болен, вроде как воспаление легких…
        Я про себя отметил: столь, можно сказать, родственный разговор… Ну да, командирский экипаж всегда чуть больше себе позволял.
        - Ясно. Знакомься, Михалыч, вот этот боец за Ивана пока побудет. Пойдём. - И, посмотрев на меня, усмехнулся: - Боец Мельников, похоже, ты у нас задержишься.
        Ага, до первого особиста, а потом полечу обратно быстрее собственного визга. Ты, товарищ взводный, моей биографии не знаешь, а Медведев не особо распространялся. Самое главное для меня в данный момент - сохранить свой арсенал, а то ухарей разных хватает, могут и на наган позариться. Хотя оружия не знают, а всё туда же, мол, тебе оно ни к чему, молод ещё.
        Я хмыкнул, вспоминая свой диалог двухдневной давности с «чоновцами». С приставкой недо… О чём и сказал в глаза той гниде. Новоявленное начальство на хмык внимания не обратило, ему явно не до того было. История, кстати, весьма поучительная. Всё началось из-за моего возраста, будь он неладен. Я тогда привёз кимовцам документы очередного собрания. Вожак танкистов мне их вручил уже перед выездом, дел у него - выше крыши, а мне по пути, почему бы не помочь парню? Подъезжаю к подъезду, а там стоят два гаврика. Все из себя героические, винтовки, подсумки. Прям лейб-гвардия и щенячий восторг от своей значимости. Естественно, просят меня подождать. Что ж, всё правильно. Жду разводящего, молодцы, знают службу.
        - Документы, - с ходу выпаливает вышедший из здания хомо, но, судя по морде не отягощенного интеллектом лица, он отнюдь не сапиенс.
        - Вот, - достаю их из кармана и протягиваю этому павлину.
        А как ещё назвать человека, одетого в старую кожаную куртку самокатчиков? С маузером аж первой серии, С-96, да-да, той самой дурой. Причём ремень он так подтянул, что кобура у него в районе пояса болтается. Как ему удастся при необходимости вытащить пистолет, для меня загадка. Но на такие мелочи ему явно плевать. И начинает он корчить из себя большого начальника. Мол, раз кимовского билета нет, то я, значит, подозрительный, и меня следует задержать. Это сейчас смешно, а тогда… При мне документы служебные, за них я головой отвечаю. А этот селянин за маузером тянется. Ситуация мигом накалилась. Часовые винтовки начинают снимать… Меня от трибунала, а их от смерти спас вышедший знающий меня в лицо райкомовец. Мы с ним как раз у танкистов и пересекались раза четыре. Он сразу сообразил, что к чему, и отправил этих горе-вояк в караулку, не употребляя обычных в таких случаях матюков. Забрал у меня злополучные протоколы и выдал расписку об их получении. Но я больше туда не ездил, на хрен, хотя вожак на меня и жаловался ротному.
        Едва войдя в теплушку, я нос к носу столкнулся с бойцом, намеревавшимся выйти на перрон.
        - Знакомься, Костя, это боец Мельников, - представил меня Сарнов. - А это наш водитель, боец Тельцов. - И рванул по своим делам.
        Парень моего роста, правда, чуть плотнее. И всего на пару лет старше. Но, похоже, наглый.
        - Рассказывай, - покровительственно кинул Тельцов.
        Видать, углядел знаки автомобильных частей у меня, да и собственный «треугольник» вкупе с «броневиком» не даёт жить спокойно. Пара бойцов, укладывавшая дрова у «буржуйки», отвлеклась от своего дела и с интересом стала смотреть, как будет вести себя пришлый пацан.
        - О чём рассказывать-то? - Я спокойно смотрел, но не в глаза, а в переносицу. Человека такое нервирует.
        - Ты давай не валяй ваньку, - завёлся тот.
        К нам подошёл ещё один боец, как потом узнал - башнёр Шейко, но пока он не вмешивался.
        - А ты мне кто?
        Вопрос поставил всех в тупик. Ну как же, у вопрошающего цельный треугольник! Тельцов аж побледнел от злости, зато хохол слишком цепко посмотрел на меня. У, волчара…
        - Из «бывших», что ли? - усмехнулся Шейко.
        - Допустим, и что дальше? - спокойно произнёс я, стараясь не накалять ситуацию.
        Вот только это кое-кого не остановило.
        - Ах ты, контра… - взвился было Тельцов.
        - Пасть закрыл. - У меня в руках мгновенно оказался карабин.
        Нет, стрелять я не собирался, просто оружие очень хорошо остужает буйные головы. Можно ведь им и по хребтине или, уж если особо не понятливый, то и по буйной головушке приложить для вразумления. Тот, опасливо косясь на меня, чуть сдвинулся. Я, поняв, что визави «остепенился», однако вешать ствол на плечо не торопился. И, игнорируя «киндера», обратился к башнёру:
        - Думаешь, я, как только возможность представится, сразу туда? - махнул головой в сторону Китая. - Нет, шалишь! У меня к ним свои счёты. Ты что-нибудь про девятисотый год слышал от местных?
        - Разное говорили, - дипломатично ответил тот, явно ожидая продолжения.
        - Мой двоюродный дядя был в отряде инженера Верховского. А мать чудом выжила у Сеньсиня. Ответ понятен?[2 - По пути партия уходивших из Мукдена строителей и отряд стражников под командованием поручика Валевского и инженера Б. А. Верховского почти полностью погибли в неравных боях с китайцами. Захваченный в плен Верховский был обезглавлен. Пароходы и баржи с женщинами и детьми подверглись у Сеньсиня и ниже по течению Сунгари артобстрелу и буквально расстреливались с берегов китайскими солдатами.]
        А вот меня торкнуло по-настоящему, такое не подделать. Видать, застарелая ненависть у парнишки была, хорошо запомнил рассказы.
        - Ясно. Только ты, парень, особо не кричи. - Шейко многое повидал на своём веку. Но вот такую ненависть… У этого бойца явно не все дома. И улыбка… вурдалачья. Такой не побежит, да и прощать не будет. - А батя где воевал?
        - В мотоциклистах. Что в Германскую, что в Гражданскую.
        Вот и пригодился столь нужный эпизод в биографии. Технические части всё ещё полузакрытая каста, и потому найдутся сослуживцы.
        - И что… - вновь начал было Тельцов. Ретивое не дало ему просто так уступить.
        - Костя, помолчи, - пресёк начало свары Шейко. Сказанное парнем он проверит, но так, больше для себя, да и пригодится знание об отце парня. И обернулся ко мне: - Где служишь? А то карабин держишь больно умело.
        - Взвод восстановления, танковый батальон.
        Ответ, похоже, убил не только парочку бойцов, но и Шейко.
        - Хм, а это откуда? - кивнул он на наган. - Как-то не похоже на «чумазых». Такое мне только у разведчиков видеть довелось, и то не у всех.
        - Интересно, а откуда дровишки? - усмехнулся я. Ох, не прост башнёр, далеко не прост. - Самокатчик я. - Чуть схитрил, но мне стало интересно, заметят несоответствия или нет?
        - Ясненько… - Хитрый хохол явно не утолил любопытства. И его, однозначно, провести не удалось. - Только вместо лисапеда, - ухмыльнулся он, - поди, на мотоцикле ездишь?
        - А как ты в них попал? - влез Тельцов, которому, похоже, вставили кое-куда шило, причём ещё при рождении.
        - Я инструктор.
        Удивление и уважение отразились на лицах бойцов. Освоить сразу два вида техники мог далеко не каждый. Причём стать по одному виду инструктором. Лёд недоверия был сломан.
        - Давай знакомиться. Меня звать Степаном, - назвал своё имя Шейко.
        - Костя, - представился Тельцов и спросил: - А ты танк водить можешь?
        - Нет, у нас их не было, - развёл я руками. Говорить, что мы их постоянно чиним, не стал.
        - Жаль.
        - Вот что, давайте поедим. А то соловья баснями не кормят, - как старший приказал башнёр.
        Начштаба Лапин устало отодвинул очередную сводку. Очень хотелось спать. В глаза будто кто песка насыпал. «Надо побриться», - отрешённо пронеслось в голове. Заглянувший дежурный увидел, что комдив спит.
        - Товарищ комдив, товарищ комдив, просыпайтесь, - негромко окликнул он Лапина.
        - А? Что ты, Семён, я не сплю.
        - Сейчас уже нет. Шифровка. Срочная. - Положив на стол бланк, дежурный удалился.
        Ну, вот и всё.
        - Жребий брошен, вместе с остальным имуществом при попытке обратно перейти Рубикон. - Цитата из «Нового сатирикона», хоть и чуть переиначенная, успокоила расшатанные нервы. Как же не вовремя сообщение, что китайцы силами до полка вновь заняли часть нашей территории! Он поморщился. - А мы по плану должны наступать через десять дней. Не здесь, но… Связь с командармом, немедленно! - приказал Лапин появившемуся адъютанту.
        Пять томительных минут показались годами.
        - Здравствуйте, Василий Константинович.
        - Здравствуйте, Альберт Янович, - раздалось в трубке. - Что предпринимается для ликвидации прорыва белокитайцев?
        - Выделены части 108-го Белорецкого полка. К ним добавлен взвод броневиков. Как только выбьем противника, я вам доложу.
        - Хорошо, удачи.
        Положив трубку, Лапин усмехнулся. Разговор с всесильным командармом прошёл спокойно, тот, похоже, трезвый (кхм, есть грешок), может спокойно оценить обстановку, а не рубить с плеча. Необходимо наступать, и немедленно, в этом Черепанов прав. Иначе китайцы, закончив переброску своих частей, ударят. И парировать этот удар будет просто нечем. По данным разведки, противник имеет более 200 тысяч солдат и офицеров[3 - Реально - 300 000 человек.] и не менее 300 орудий и бомбомётов[4 - Около 450.]. Сунгарская флотилия - это 11 боевых кораблей, не самых современных, но и у нас кораблики тоже царской постройки. Плюс не менее 150 тысяч полицейских[5 - Более 200 000.]. Может, как вояки, они полный ноль, но тылы армии вторжения прикроют. Ещё белогвардейцы - вот это самые оголтелые враги, для них мы навсегда останемся быдлом, место которому на конюшне. Воевать они будут остервенело. По данным ОГПУ, 55 тысяч человек[6 - Примерно 70 000.]. Пять боевых самолётов типа «Бреге» - не много и техническим состоянием не блещут, да и подготовка лётчиков не особо высокая. И три бронепоезда на десерт, так сказать. Вот тут
серьёзнее, хотя не столь и пугающе, как соотношение в личном составе. А сколько предателей, готовых ударить в спину РККА, как только начнётся китайское наступление, неизвестно. Но не мало - по докладам представителей ОГПУ, затаившейся контры хватает.
        Достав документ штатного состава новообразованной армии, Лапин горько усмехнулся. Похоже, оскудела Россия. Сколько орали, мол, солдат нам завсегда хватит, да ещё и останется. Хватит, как же! Личный состав - 41 400 человек, 249 орудий, 70 самолётов, 6 бронепоездов. Дальневосточная флотилия - 14 кораблей[7 - Реальные цифры.]. Вот и все наличные силы. Многие при таком неравенстве сил скажут, что удержаться невозможно. Правильно. Всё лето пытались держаться. Отбились, но это просто везение. Не в том смысле, что мы плохо воюем, нет. Просто китайские генералы пока не готовы к наступлению. Фактически они закончили проведение разведки боем. Лапин не обольщался отсутствием успеха у противника. Вражеская разведка лишь уточнила количество войск РККА. И сделала соответствующие выводы.

2
        - На развилке поверни направо! - проорал мне Сарнов.
        - Понял! - ору в ответ.
        Вот чёрт, как шумно в броневике, или я устал? Да и шлем этот дурацкий. От лягушатников. Правильно отец говорил: если вещь хорошая, то и смотрится красиво. А это угребище… Только другой защиты нет, а головой о броню биться - увольте. Пару шишек набил и надел как миленький, хотя морду и ворочу.
        Приказ выдвинуться к месту прорыва китайцев перебросил нас со станции Борзя (мы на ней даже не остановились) на Мациевскую. Там нам предписали сгрузиться на каком-то полустанке времён строительства КВЖД. Нет, номер у него был, сказали, только мне было не до того, тут же вылетел из памяти. Особую пикантность придало то, что он находился перед Мациевской.
        - Ух, ни хрена себе… - Тельцов чисто машинально задрал будёновку почти на макушку. - Как же быть-то?
        Остальные промолчали, но открывшийся вид никого не вдохновил. Пара небольших пакгаузов с чёрными от времени стенами из брёвен и домик (хотя подмывает назвать его будкой) из красного кирпича с мутноватыми стёклами. Перрон, сбитый из тёсаных досок, кое-где, на мой взгляд, тронутых гнилью. Да чуть в отдалении три бревенчатых избы. Две из них явно заброшены. А вот последняя содержится в исправности. И, судя по трубе, топят её по-белому.
        - А где остальные? - донёсся до меня вопрос.
        Повернувшись, я увидел крепкого, лет за пятьдесят мужчину, одетого в поношенную, но чистую форму железнодорожника. Смерил взглядом вопрошающего.
        - Как началось, баб и ребятишек отправили к родне, подалее отсюда, - пояснил он отсутствие детей и женщин. - А мы с моей старухой уж как-нибудь.
        У меня на языке вертелся вопрос насчёт строительства дороги, по возрасту он как раз подходит, но решил не влезать. Дело такое, хм, давнее, а вот спросить могут и сейчас, да.
        - А как хунхузы? Шалят? - негромко интересуюсь у железнодорожника, предварительно убедившись, что на нас не обращают внимания.
        - Да как тебе сказать… - Битый жизнью мужик нутром почуял, что неспроста паренёк это узнать хочет. - По-разному бывает.
        - Понятно.
        Хитрован оказался собеседничек. Понимай как хочешь, а прицепиться в случае чего не к чему. Хм, неужто «краснобородых» в социально близкие зачислили?
        - Что встали? - Рык Сарнова мигом выбил из головы все ненужные мысли. - Быстро разгружаемся!
        Выгрузка машин без предназначенного для этого пандуса (каторжный труд, без смеха) заняла почти четыре часа. Я понимаю, что всё бывает в жизни, но думать тоже надо головой, а не седалищем. Ведь наверняка можно в составы с бронетехникой специальные погрузочно-разгрузочные устройства ввести. А то мы на пупе броневики стаскивали (при помощи мата и подручных средств), как не убился никто, не представляю. Пришлось показать класс, поскольку у водил наезд был совершенно смешной, по моим старым меркам. Нет, я не «зазвездился», хватает и тут шофёров не уступающих, а то кое в чём и превосходящих меня. Только их всеми правдами и неправдами в кадровые части старались не отдавать. В территориальные части - и то со страшным скрипом и на неделю максимум. Потому, матюгнувшись на особо «одарённых», я аккуратно спустил всю тройку башек с платформ.
        - Лёха! - Шейко, окликнувший меня, если не кипел, словно самовар, то был близок к этому.
        - А кто-нибудь удосужился уточнить, мы там проедем? - ткнул я рукой в дорогу, по которой, даже на мой неискушённый взгляд, ездили исключительно на телегах.
        - Хм, - проглотив готовый сорваться с языка матерок, Степан признал себе, что молодой прав. - И что теперь прикажешь делать? - ехидно спросил у этого всезнайки.
        - Увы, но ничего. - Мне предлагать пустить вперёд разведку перехотелось.
        - Вот то-то… - оставил за собой последнее слово Шейко…
        - Устал? - озабоченно посмотрел на меня взводный.
        И немудрено: вот уже три часа следуем в указанный район.
        - Да, но доеду. - Хотя ног и поясницы почти не чую.
        Хорошо ещё, погода стоит сухая, без дождей. Иначе этот просёлок мигом превратится в непролазную трясину, в которой броневик моментально увязнет так, что его и вдвоём не вытащить.
        - Лёшка, не геройствуй. Давай сменю, - предложил Сарнов.
        Сквозь открытую броневую заслонку можно разглядеть только то, что впереди. С боков, конечно, смотровые щели есть, но это так, баловство.
        - Ara, a командовать потом кто будет? - Это уже Шейко мигом гасит «души прекрасные порывы» комвзвода.
        Командира понять можно, пару раз я самым позорным образом клевал носом. Если так и дальше будет продолжаться, то авария неизбежна. Костю за руль сажать тоже не лучший выход, он и так почти четверть пути за баранкой провёл. Вымотается и кто броневик в бою поведёт? Я хоть и числюсь водителем (вторым), но тактически - дуб дубом, ну не учили меня этому.
        - Потерпи, немного осталось, - сверяясь с картой, произнёс наконец Сарнов.
        Ему ничего не оставалось делать, как время от времени толкать пацана, увы, но башнёр прав: заменить Мельникова можно, вот только итог?
        - Это мы можем, - ответил я каркающим голосом. Тяжеловато вести стало, если вначале дорога была более-менее приемлемой, то сейчас она напоминала нечто похожее на полосу вождения с препятствиями. Правда, у этого был весомый плюс: занятый вождением, я не мог забивать себе голову разными глупостями, хотя изредка на хороших участках всяческие предположения упрямо старались проникнуть в мозг. Нас особо не посвящали, но, как я понял, китайцы опять к нам полезли. И, кажется, успели укрепиться, а может, и нет, хотя в последнее не верилось, не тот народ. Им приказано копать, вот они и копают со всем усердием, хорошо. Уф, упрел я, а вот остальные слегка застыли. Вон, командир извертелся весь, так ведь вроде успеваем. А ведь, похоже, все…
        - Стой, глуши, - приказал Сарнов. - Экипаж, на выход.
        Уй, б… как хреново, спина затекла - не разогнёшься. Поняв, что сам я не выберусь, Сарнов и Шейко покинули машину через левую дверь. Меня аккуратно вытащили и прислонили к борту.
        - Кость, захвати карабин, - попросил я.
        Мы с ним помирились, парень он хотя и шебутной, но нормальный, без гнили. Лезть за своим барахлом и оружием мне сил не хватило.
        - Ой, хорошо-то как! - чувствуя, как уходит тяжесть, я с удовольствием потянулся.
        - Лёх, ты что, ты же еле на ногах держишься. Куда тебе ещё и винтарь? - возмущённо замахал он руками. - Давай, вон, расхаживайся.
        - Положено, - только и смог я вытолкнуть из себя.
        Сделав пару шагов, остановился, пережидая накатившую слабость. Обернувшись, убедился, что не одинок: ещё пара водителей выглядела не лучше, а последнего сейчас извлекали из нутра броневика.
        - «Положено», - передразнил Костя и нырнул в броневик.
        Спустя минуту вылез, держа в руках подсумки с карабином. Навьючив всё моё имущество на себя, он собрался было подхватить меня под руку.
        - Кость, чёрт, да я сам дойду, - попытался отмахнуться я.
        - Сам, сам… Так иди, - пробурчал он. Увидев, что мне полегчало, успокоился. - Ладно, пошли.
        Кое-как мы (вернее, я) доковыляли до палаток.
        - Эй, пехота! - окликнул стоящих у палатки бойцов Шейко.
        - Чего тебе? - спросил крепкий парень, подходя к нам.
        - Водитель наш умаялся. Есть где прилечь? - влез в разговор неугомонный Тельцов.
        - С чего бы? - язвительно осведомился тот. Пускать в палатку захребетника в его планы не входило. - Вон, шалаш из лап сделай.
        - Слушай, посиди за баранкой часа три, а перед этим попробуй броневик разгрузить с платформы, - начал заводиться Шейко.
        Почуяв начинающуюся свару, к нам направились ещё двое парней, кажется, из второго экипажа.
        - Ладно, не шуми, - примирительно ответил стрелок, мигом сообразив, что проще дать место для этого заморыша, чем после лаяться с остальными, отстаивая жилище.
        До меня этот диалог долетал, словно издалека. Хотелось одного - рухнуть и спать.
        - Э-э, парень, да ты совсем ослаб. Давай сюда…
        Это было последнее, что я слышал. А затем почувствовал, что меня уложили на что-то, и отключился.
        - Подъём! - Голос Тельцова показался мне иерихонской трубой.
        - Ну что ты орёшь? - не открывая глаз, спросил я. Тело ломило, голова была как чугунная.
        - Не ору, а командую подъём. Это разные вещи, - съехидничал Костя. - Кто мне помогать будет?
        - Тебе сказать? - Усталость не прошла, и мне всё ещё хотелось только спать.
        - Надо, Лёх, - уже серьёзно ответил Тельцов.
        Кряхтя, я сел и открыл глаза.
        - Иди умойся, и пошли проверять технику.
        - А пожрать? - Едва произнеся эти заветные слова, я почувствовал, как предательски заурчал мой желудок.
        - Горячего нет, перекусим сухпаем, - огорченно сказал он.
        - Блин…
        - Разрешите? Командир взвода Сарнов прибыл в ваше распоряжение, - пройдя в палатку, представился он сидящим на импровизированных топчанах командирам.
        - Проходите, давайте знакомиться. Я - командир сводного отряда комбат Алексеев Павел Игнатьевич. - Крепкий, лет тридцати пяти командир с пехотными эмблемами протянул ему руку. - А это - начальник заставы - Марков Илья Григорьевич. Наши «глаза и уши». - Молодой парень лет двадцати пяти в щегольской зелёной фуражке был затянут в портупею и своим видом походил на бравого гусара. Но в глазах плавало такое, что заставляло относиться к нему предельно серьёзно. - И давайте по-простому, как вас по имени-отчеству?
        - Александр Иванович.
        - Раз знакомство состоялось, давайте о деле. Смотрите. - Алексеев разложил на столе карту и подкрутил фитиль у стоящей рядом лампы. В палатке стало светлее. - Вчера противник вторгся на нашу территорию силами до батальона. Ответными действиями он был отброшен и закрепился на сопках БеПо и сопке № 1. - Карандаш аккуратно указал на синие «реснички», окружившие указанные высоты. - Наша задача - уничтожить противника, не дав ему возможности отступить на свою территорию. Общее направление - сопка БеПо, сопка № 1. - Заметив, что комвзвода готовится «уточнять и взаимодействовать», решил не ждать. - Сразу отвечу на ваш вопрос, Александр Иванович: артиллерии не будет.
        - Но как же тогда выбить белокитайцев? - немного растерянно спросил Сарнов.
        По всем канонам наступление на укрепление врага без артподготовки сулило если не поражение, то чудовищные потери. И пусть там противника и меньше, всего пара рот, но классическое соотношение ещё никто не отменял.
        - Атаковать будем ночью.
        Видимо, вопрос об этом поднимал не только он, но и сам комбат. И, судя по всему, не совсем удачно. Вышестоящее руководство, похоже, получило втык и теперь отыгрывалось на нижестоящих командирах.
        - Вы с кавалерией обойдёте противника и отрежете ему пути отхода. Кроме того, ваша группа будет препятствовать возможным попыткам белокитайцев оказать помощь атакуемым. Рельеф тут равнинный, и совсем рядом проходит дорога. Так что проблем для ваших броневиков не вижу, и ссылка на отсутствие в подвижности не принимается…
        Наверное, усталость помогла мне не мандражировать. Всё же наломался я вчера хорошо, да и вождение практически добило меня. А тут шум, гам, пехота постоянно норовит под ноги лезть. Кавалеристы со своими четвероногими друзьями, засоряющими «яблоками» мало-мальски ровное пространство. Ко всему, Сарнов приказал всё, что можно, проверить, где надо, подтянуть. Вот и лазаем мы с Тельцовым по всей машине. Шейко вначале слинял куда-то по своим делам, но потом молча присоединился к нам. Вообще-то народ не филонил, по крайней мере, экипаж помкомвзвода Рудых точно так же копошился в машине. За третью машину не скажу, не видно отсюда, но, думаю, работают все. Я не знаю, как пехота, а у нас это первый бой, и народ явно нервничает. А в голове крутятся весьма невесёлые мысли. Всё же в бой идти, а там всё может быть. Между прочим, - услужливо подсказал внутренний голос, - у англичан были большие потери мехводов в результате попадания в смотровые щели свинцовых брызг от пуль. А триплекс пока на машинах не стоит. Во-во, попаданец, блин, плывёте, сударь, по течению. Ни башенки командирской не изобрели, да и зачем?
Она уже стоит на МС. Ни патрона промежуточного, его Фёдоров изобрёл. Вот хлопнут вас, не состоявшийся спаситель, и будете апостолу Петру блеять нечто невразумительно - оправдательное.
        - Так, давай сюда, хлопцы, - приказал Степан, отвлекая от невесёлых мыслей. - С этими игрушками дело имел? - Это ко мне.
        Оказывается, Шейко принёс две гранаты, выданные на пункте боепитания.
        - Нет, откуда, я же ремонтник, - открестился я. Нет, краем уха слышал, что вот эту хрень вставляют сюда, а эту - туда. Но, на мой взгляд, лучше пусть покажет и расскажет, не то проще не брать гранаты, дабы не подорваться ненароком.
        - Тогда слушайте. - Мой ответ ему не понравился, и, дав каждому подержать эту дуру, забрал обратно. - Итак, граната образца 1914 года состоит… - Далее он показал, как снимается и надевается «рубашка», взводится граната. - Запомните, - на его ладони лежала Г-образная трубка, - взрыватель может взорваться от удара, потому, если он у вас не будет вставляться, то не вздумайте по нему стучать. Рванёт на хрен. И второе: если не взведёте и начнёте его совать, он тоже рванёт. Понятно?
        - Да, - в унисон ответили мы.
        - Смотрите, как нужно метать… - Шейко шаг за шагом подробнейше нам объяснил все нюансы, а затем заставил каждого повторить не по одному разу. - Ладно, хоть что-то в вашей голове осталось…
        Вернувшийся с совещания взводный собрал все экипажи у нашего броневика. Все - это одиннадцать бойцов и младших командиров. Внимательно посмотрев на каждого, да так, что поёжился даже Шейко, Сарнов распустил строй. Расстелив кроки, на которых была нанесена карта местности, он начал ставить экипажам боевую задачу.
        - Белокитайцы силами примерно в три роты укрепились на сопках БеПо и № 1. По данным разведки, они успели окопаться. - После этих слов кое у кого лица начали отображать весьма обширную гамму чувств, в которой преобладало «ну и как?». Взводный, словно не видя этого, продолжал с напористостью танка: - Уничтожаем пулемёты, или, на худой конец, давим их всеми доступными средствами, и, как пехота ворвётся в траншеи, выдвигаемся вот сюда, - карандаш упёрся в тыл китайских укреплений. - После чего совместно с кавалерией препятствуем отходу противника. Вопросы?
        Я промолчал, помня классическое изречение «Молчишь - за умного сойдёшь». Хотя на языке вертелся один, на мой взгляд, самый актуальный вопрос: «Кто состояние дороги смотрел?» Но раз все промолчали, лезть вперёд не стал.
        - Тогда по машинам.
        Вот и весь инструктаж, в пару минут уложились.
        Пока всё идёт хорошо, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, и даже дорога не подвела, хотя… в - надцатый раз повторяю про себя: «Хорошо, что дождей нет!» Взвод занял позиции в паре километров от сопки БеПо, укрывшись от нескромных взглядов за невысоким холмом. Наш взводный, оставив за себя Шейко, вылез из броневика и вместе с командиром кавалеристов залёг на высотке, наблюдая за противником.
        - А времени до темноты почти что нет, - констатирую очевидное.
        Взгляд цепляется за поворот дороги, обходящей холм, на котором засели командиры. Похоже, до «чугунки» именно здесь и проходила весьма важная для местных дорога, но технический прогресс «убил» её. Нет, тракт не зарос, но прежнего значения уже не имел. А вот если на сопочке поставить парочку хороших блокгаузов с надёжным гарнизоном… тут открываются совсем иные перспективы. Только не в нашу пользу, потому и стремимся выбить китайцев с неё.
        - Пожрать бы, - закидываю удочку в надежде «укусить» сухпай.
        - Успеешь, день только начался, - флегматично ответил башнёр.
        - Ну да, - делано вздохнул Костя, но разговор о жратве не поддержал.
        - Тихо… - Неугомонный Тельцов явно не может сидеть молча. - И погодка как на заказ.
        - Какой к хренам заказ! Холодно, - не выдерживаю я. Холодина, зуб на зуб не попадает, а ему хорошо! И вообще уже до ветру охота. - Ребят, я уже не могу…
        - Приспичило? - понимающе кивнул башнёр. - Давай оправляйся быстрее.
        - Не, Лёх, ты не прав, зато подсохло. И главное - ночь тогда лунная должна быть, а значит, светло будет, - возразил Костя, едва я забрался обратно в броневик.
        - Тихо вы, балаболки. За версту слышно, - одёрнул нас Шейко. - Вон командир идёт.
        Мы обиженно замолчали. А ведь прав Костя, - пришло мне на ум. Наша машина под четыре тонны весит, и если засядем в какой-нибудь яме, то всем кисло придётся.
        - Как настроение? - поинтересовался залезший взводный.
        - Нормально, товарищ командир, - ответил за всех Шейко.
        - Это хорошо. Не вешать носы.
        Внезапно на вершине сопки раздались выстрелы, а затем сразу началась заполошная стрельба.
        - Заводи! - скомандовал Сарнов.
        Эх, тудыть твою качель! Вылетев из машины, я начал ожесточённо крутить кривой стартер. Рядом суетятся другие водилы. Двигатель заурчал и схватился. Зажигаю карбидные фонари, отчаянно матерясь при этом (хоть они и демаскируют, но без света идти… запросто засядешь сослепу). Вот теперь порядок. Заскочил обратно и уставился на командира.
        - Вперёд. - Скорее прочитал по губам, чем услышал. Не закрывая смотрового люка, я, разогнав броневик почти под двадцать километров, помчал к сопке. Тут участок хороший, можно проскочить с ветерком, а вот потом потихоньку, не торопясь, ползти придётся. Потряхивало, тусклый свет фар метался в разные стороны, лишь немного освещал «дорогу». Хорошо хоть, днём была возможность нормально осмотреться. Да, все сознательно нарушали устав и наставления, двигаясь, словно на марше, вот только выбора не было. Чем быстрее взвод приблизится к врагу, тем для нас безопаснее, стрелять по нам значит в своих попасть.
        Взрыв явно тяжёлого снаряда резанул по нервам.
        - «Мотовка», - хлопнул меня по шлему Сарнов, явно подбадривая.
        Вух! А мне показался не меньше 100 мэмэ. Явно на тех, кто сидел в окопах, вышестоящим командирам белокитайцев было наплевать.
        - Не стой, вперёд, обходи! - крикнул взводный. - И так вступили в бой с опозданием! Давай, жми!
        Наверное, пограничникам не удалось вывести из строя связь, а может, услышав стрельбу на той стороне, стали бить по «квадратам». Спустя минут пятнадцать, под матюки, когда особо вредная кочка тряхнула броневик, мы достигли подножия. Проехав мимо, я скинул скорость до десяти, сейчас гонка была уже вредна.
        - Гаси фары! - приказал Сарнов. - Тельцов, принимай управление.
        Вновь вылететь мелким бесом, потушить «совиные глаза», и обратно внутрь. Всё это я проделал на одном дыхании, умудрившись ни за что не зацепиться и не набить себе шишек. Теперь от Кости зависит, как всё дальше сложится. Бэашка неторопливо поползла вперёд. Мне даже в смотровые щели было видно, что наша пехота ломит противника. По вспышкам можно было понять, что бой перекинулся уже и во вторую траншею. Бухнуло орудие, и по броневику расползся запах сгоревшего пороха. Зазвенела отброшенная гильза, всё ещё курившаяся дымком.
        - Куда бьёшь?! Не видно ни хрена! - проорал Сарнов.
        - Не, там, похоже, китайцы отступать удумали, - ответил Шейко.
        - Не отвлекайся, наблюдай за границей! - приказал взводный. - Мельников, не спи! Смотри в оба!
        - Да, тащ командир!
        А, чёрт, да что увидишь в эти щели. По броне словно несколько раз ударили молотком.
        - Мать!..! - Чёрт, ну где же они?
        - Откуда стреляют?! - проорал взводный.
        - Вон, похоже, оттуда, - донёсся голос башнёра.
        - Б… Говори нормально, - спустил на него полкана Сарнов.
        - С границы, похоже… - раздражённо ответил тот.
        - Вон, вон они! - оборвал спор крик Тельцова.
        И, не дожидаясь приказа, Костя довернул и остановился на ровном участке.
        - А, твою мать, ни хрена ж не вижу! - И Сарнов открыл дверцу. Порыв ветра мигом выдул гарь от движка и сгоревшего пороха. - О, левее бери, Стёпа! - крикнул он во всю глотку.
        - Командир, закрой ты эту… а то влетит…! - заорал я, не выбирая выражений.
        По броне со стороны Тельцова опять застучали «молотки». В ответ дважды рявкнула пушка, затыкая ретивых стрелков. Может, на полигоне в спокойной обстановке взрыв начинённого чёрным порохом снарядика выглядит смешным, но сейчас просвистевший рядом кусок металла заставляет съёживаться.
        - Есть! - перекрыл грохот вопль Шейко. - Готов пулемет!
        - Бегут, бегут… мать…! - восторженно ревел Тельцов.
        - Костя, Лёшка берёт управление. Понял? - Взводный, повернувшись к Косте, тряс его за плечо.
        - Понял.
        - Лёх, давай! - донёсся сквозь грохот пулемёта его голос.
        - Есть, держись!
        Заложив довольно лихой разворот, я притопил педаль газа. Двигатель взвыл, и броневик стал быстро догонять бегущих китайцев.
        - Бей их! - ударил по ушам вопль Сарнова.
        Нет ничего более увлекательного, чем преследование бегущего противника. Адреналин буквально затопил меня. Раз - и от удара многотонной машины фигурка человека отлетает в сторону, два - и бронированный нос подминает под себя ещё одного невезучего беглеца. Всё это я воспринимаю отстранённо, во мне бушует огонь, хочется вновь ощутить это пьянящее чувство. Скинуть скорость, притормозить.
        - Ааа! Молодец!..! - Вопли Шейко и Сарнова сливаются в один.
        И очередь из пулемёта, полосующая группу белокитайцев. И те, словно снопы, падают на землю.
        - Левее давай! - достигает сознания крик взводного. Удары пуль уже не воспринимаются так остро, как в начале боя, когда каждый ожидал, что вот-вот - и не выдержит броня. Одна из фигурок остановилась, вскинула винтовку и тут же переломилась, упав на землю.
        - Да твою мать! Что же ни хрена не видно?! - буквально взвыл Сарнов.
        В отличие от экипажей броневиков, кавалеристы, выделенные для замыкания «колечка», не были скованы ни в обзоре, ни в манёвре. Командовавший ими помкомвзвода Савченко, прошедший Гражданскую, рассыпал взвод, выслав вперёд разведку. Та, обнаружив отряд китайцев, спешивший к своим на выручку, обстреляла его и стала отходить к броневикам, заманивая врага под огонь пулемётов. Но офицер, командовавший этим отрядом, допустил фатальную ошибку, приказав стрелять. Причём, как его и учили, залпами. В темноте вспышки выстрелов были видны издалека, и Сарнов скомандовал идти им навстречу.
        Сунь Бяо стал командиром роты всего месяц назад. До этого он служил в полиции. Происходил из уважаемой семьи, его отец проделал неплохую карьеру - от простого хунхуза до начальника полицейского участка. Пусть небольшого, но всё же… Дальнейший взлёт «уважаемого начальника» прекратили сотрудники ОГПУ. Досаждавший участок просто закидали гранатами, а попытку скрыться от преследования пресекли из пулемётов. Юный же Бяо занялся торговлей спиртом и живым товаром, к его сожалению, опиумом ему торговать не позволили, молод ещё, но пару караванов он сопроводил, получив за это солидные деньги. Также участвовал в нападениях на русских служащих КВЖД, без жалости уничтожая «белых варваров». Его дядя запомнил «старательность» племянника и замолвил за него словечко, в результате Сунь стал офицером армии. Хотя его обязанности не сильно изменились. Он исправно продолжал провожать носильщиков спирта и опиума на ту сторону границы. Ему намекнули, что в случае необходимости он может нападать на пограничников, если те мешаются. И успел один раз спасти караван со спиртом, когда русский наряд попытался его задержать.
Тогда трое пограничников убили семерых его солдат и трёх несунов, ещё восемь ранили, но товар сохранился, а то, что солдаты погибли от огня прибывших на помощь своим пограничников, так это мелочи. Тогда дядя похвалил его, и молодой офицер всецело ушёл в трудный, но прибыльный бизнес. Ещё бы, он правильно поступил, и «белые варвары» остались ни с чем. Курсы, где тактику преподавал сухой, высокий немец, он не посещал. Зачем? Он читал Сунь-цзы. А с этим великим полководцем никто не сравнится. Поэтому наскок кавалеристов его не испугал. Под прикрытием огня пехоты расчёт разворачивал МГ-08, который ему неделю назад подарил всесильный дядя. Услышав работу двигателей, он удивился, хотя его и предупреждали, что русские перебросили сюда бронемашины. А дальше началось избиение. Не имея орудий, китайцы были обречены, пулемёты и пушки броневиков собрали богатый урожай жизней. Растянувшись в линию, они расстреливали даже одиночек, а на группу не жалели снарядов. Солдаты отчаянно стреляли из винтовок, надеясь на чудо. Но, увы, его не было, и они побежали. Сунь Бяо этого не видел, разорвавшийся рядом снаряд
нашпиговал его осколками. Затуманенным взглядом он проводил проехавшее рядом колесо. А затем наступила тьма. Взревели, словно демоны, двигатели, и страшные стальные чудовища устремились в погоню. В спину беглецам неслись пули…
        А справа, отрезая пути отхода, двигались кавалеристы. Савченко обошёл избиваемый отряд по широкой дуге. Низина, куда гнали китайцев, имела удобный проход между двух холмов. Деморализованные остатки отряда пытались рассеяться, но бэашки раз за разом пресекали эти попытки.
        - Наши, - завороженно смотрел я на атаку конницы.
        - Стой! - И, не дожидаясь, взводный заорал башнёру: - Степан, не выпускай их, сук…
        - Понял.
        Я видел, как играючи всадники врубились в отступавших китайцев. До нас долетали крики убиваемых. Вот тут меня и замутило. Не знаю, что нашло, но было плохо.
        - Дверь открой! - Рёв Сарнова слышался словно издалека. - В машине не трави! Костя, давай езжай!
        Остальное я плохо помню. Крики, приказы Сарнова, треск пулемёта и хлопки пушки… а затем удар кувалды.
        Броневик дёрнулся и встал. И крик. Дикий, рвущийся со спины, и запах крови.
        - Давай помогай! - Крик Сарнова вместе со смачной оплеухой привёл меня в чувство. - Стёп, мы щас, - зачастил взводный, - ты потерпи. - До меня доносилось лишь хриплое дыхание башнёра, постепенно слабеющее. - Не сиди, заводи, - проорал взводный.
        Раздраив дверь, я плюхнулся на землю. Вокруг гремела стрельба, слышались глухие взрывы гранат. По-пластунски я пополз к висящему стартеру. Вроде никто не обратил внимания на остановившийся броневик. Немыслимый прыжок - и вот я с остервенением кручу кривую ручку, одновременно ору самые грязные слова, какие только знаю. Движок не подводит и сразу подхватывает. Как оказался на месте, не помню, воспринимать действительность начал от толчка лежащего прямо на пути камня…
        - Стой! - Оплеуха приводит меня в чувство. - Помоги. - Сарнов изворачивается и с трудом втискивается назад, стараясь аккуратно положить тело Шейко. Кое-как поддерживая ноги, мы укладываем Степана рядом с Костей. - Не спи! - Рык взводного вновь возвращает меня в реальность. - Двигай вперёд!
        С перегазовкой трогаюсь, стараясь хоть что-то рассмотреть впереди.
        - А… мать! - Выплюнув трёхэтажную конструкцию, приоткрываю броневую заслонку. О, так гораздо лучше.
        - К подножию давай, там, где все, - приказал Сарнов.
        Два броневика развернулись к сопке, где ещё в блиндажах отстреливались китайцы, и теперь спокойно и методично давили любой огонь, помогая продвигаться пехоте. Комбат Алексеев, видя, что обороняющийся противник окружён, решил не отпускать его, а продолжить бой. Ему здорово помогла и пассивность китайцев. Засев в блиндажах, они просто отстреливались, не предпринимая попыток атаковать. В отличие от них ободренные помощью броневиков, не обращая внимания на обстрел из крепости, красноармейцы трофейными гранатами начали закидывать блиндажи. Попытки прорваться пресекли огнём пулемётов. Не выдержав, противник начал сдаваться. Победа была полная…

3
        - Держи, - протянул мне флягу мой тёзка, башнёр второго броневика.
        - Что это? - Меня пошатывало. Хотелось лечь и заснуть.
        Только что достали из машины Шейко и Тельцова. Костя умер мгновенно, тяжёлая пуля проломила ему грудину. Другая такая же перебила бедро у Степана. Как он умер, не помню, вцепившись в руль, я исполнял команды взводного. Мы ещё кружили, Сарнов стрелял из пулемёта. А потом как-то оказались здесь.
        - Лекарство. - И прикрикнул: - Пей давай!
        Самогон огненным комком упал в желудок, в голове зашумело, перед глазами появился туман. Уже издалека я слышал голос Сарнова:
        - Как он?
        Кто-то пробубнил, что «всё хорошо, проспится и как огурчик будет…».
        С утра началась проверка по результатам боя. Касалась она, конечно, не только взвода бронеавтомобилей. Пехота и погранцы считали своих, у них в общей сложности было семь убитых и три десятка раненых. Для такого боя потери были допустимыми, с этим согласились многие. А вот во взводе, кроме нашего экипажа, потери были и в ещё одном, там был ранен водитель. Приехал полковой особист из 108-го и развил бурную деятельность, лично облазив поле боя. Затем о чём-то разговаривал с командирами машин. Наконец очередь дошла до меня.
        - …Твою мать… Откуда?
        Моему удивлению не было предела.
        - Что? - переспросил меня «молчи-молчи».
        - Вот, - ткнул я в разбитую снарядом винтовку.
        Предупредить о появлении противотанковых средств у противника было просто необходимо. - Противотанковое ружьё. Немецкое.
        - Откуда вам это известно, - удивлённо посмотрел на меня особист.
        - А что здесь написано? - ткнул я в надпись. И сам же прочитал: - Маузер. M1918.
        - Что вы хотите этим сказать? - подобрался он, словно кот перед прыжком.
        - Я? Ничего, просто не ожидал увидеть её. - Из рассказов отца я знал, что эту бандуру не особо любили. Отдача у неё была такая, что при выстреле запросто ломала ключицу. Это, конечно, если неправильно приклад прижимать. - Не зря, похоже, немцы с китайцами ещё со времён Цыси дружат.
        Закинув камешек в его огород, я сделал невинный вид (хотя особо лицедействовать не пришлось, самому интересно было) и начал осматривать останки ПТР.
        - Интересно, а ведь неспроста она здесь оказалась… - протянул особист, уже по-другому смотря на трофей.
        - Не понял… - Разговор стал приобретать опасный для меня оборот. Хрен знает, что у него в мозгах. Вот переклинит, что я шпион и специально под выстрел подставился, - и всё, привет. И не докажешь обратное…
        - Алексей, всё вы поняли. - Млять, ну, началось… Сердце ёкнуло, в кровь потоком пошёл адреналин. - Китайцы знали, что именно здесь будут броневики. И подготовились. Просто ваш командир не стал лезть сюда. Да и красноармейцы стремительным натиском сломали все планы противника.
        - А мне вы это зачем говорите? - стараясь не волноваться, спросил я. - Что, подумали, что я сообщил китайцам…
        - Нет, что за чушь вы несёте? - начал он злиться. - Мне сказали, что вы из ремонтного взвода. Вот я и решил один момент прояснить, - не стал ходить он вокруг да около. - Что вы можете сказать о броне? Почему она не помогла? - ушёл он от этой скользкой для меня темы.
        Угу, хороший вопрос. И как отвечать прикажете? Две здоровые дырки с вогнутыми внутрь краями. И трещинами, причудливыми зигзагами идущими от отверстия. Похоже, броня некачественная. Так называемая «пятнистость». Где она перекалена, а где, наоборот, имеет меньшую твёрдость. Сказать? Придётся. Заодно и военпредам пусть по шапке прилетит вместе с директоратом. А то спихивают в войска «ведро с гайками», а на рекламации отписываются, что изделие полностью исправно.
        - Вот одна из причин, - ткнул я в «розочки». - Вероятно, закалка слабее, чем заявлено. - Особист мигом «сделал стойку». - Тут вся соль в том, что очень трудно проконтролировать. Вполне возможно, а скорее всего так и есть, имеет место так называемая пятнистость, - закончил я.
        - Стечение обстоятельств? - немного насмешливо задал вопрос чекист.
        - Да. - Дальше в дискуссию ввязываться я поостерёгся. Слишком этот особист спокоен. И вообще… Лучше помолчать. Полезней.
        - Можете быть свободны, - произнёс он.
        Раз говорят, что можно идти, следует этим воспользоваться.
        Свой броневик я нашёл быстро. В нём уже обживался водитель с «тройки», перебирая скудный ЗИП.
        - Здорово, - невесело поприветствовал он.
        - Привет. Перевели? - уточнил я.
        - Да… - махнул рукой Игнат. - Сам видишь, что творится. Сам как? Возвращаешься?
        - Без понятия. Ты взводного видел? - задал я важный для меня вопрос.
        - Вон туда пошёл, к пехоте. - И тут же предупредил: - Только не суйся пока.
        - Слушай, я ведь не насовсем вам отдан. - Раздражение на всех умников, из-за которых я попал в такое дурацкое положение, прорвалось наружу. - У меня, между прочим, свои командиры имеются.
        - Лёх, мне-то что об этом говоришь? Если пожрать, то скоро должна кухня подъехать, - примирительно сказал Игнат. - И вообще ходят слухи, что нас отведут в тыл.
        - Выбора у меня, я так понимаю, нет?
        Визави пожал плечами, мол, делай, что хочешь. Ладно, подождём. Интересно, нам перепадёт немного трофеев? - свернула мысль на меркантильную основу бытия.
        - А насчёт захваченного молчат пока? Пара лопат не помешала бы.
        - Хм, ты лучше башню обживай, - не повёлся Игнат.
        - Башню?
        Скепсис явно подействовал на него положительно.
        - Ладно, согласен, шутка не удалась, - покаянно махнул Игнат рукой. - Давай ходь сюды. Вот, от сердца отрываю.
        - Ни хрена себе, с чего такая щедрость? - Штык к маузеру был стандартным образца 1884/98. Вот только клеймо говорило, что это золингеновский клинок. - И что взамен?
        Вопрос был скользкий. Полагалось все трофеи сдавать, ибо они являлись для разведки сущим кладом. Вот только каждый командир припрятывал кое-что и для себя. Об этом знали и смотрели на это сквозь пальцы. Со мной же получился, скажем так, конфуз. К взводу я отношения не имел, был лишь прикомандирован. Но проигнорировать меня не получится. Остальные не поймут. И доблестный помкомвзвода Рабин впервые в жизни впал в глубокие раздумья. Вопрос был очень деликатный. Только что он вырвал у кавалерии законное и заслуженное имущество. Во время переговоров не произошли обычные хватания за грудки и угрозы вперемешку с матом. Высокие стороны сверили списки и быстро раскидали, что кому надо. Довольный Савченко «проставился» за пулемёт, и, выпив по «сотке», помкомвзвода разошлись, довольные друг другом. Озарение пришло внезапно, когда Рабин вспомнил, откуда я «родом». И выход был найден, причём гениальный. Лично мне перепал отличный штык. На любом базаре за него можно было выручить немало. А своему коллеге Рабин в подарок послал две отличные лопаты и топор.
        - Во, это Исаак сказал тебе передать, - ткнул в презент водитель. - А ты так плохо думал.
        - Признаю, был не прав. Ты готов? - ехидно осведомился я у гордого собой Игната.
        - К чему? - мигом насторожился он. Моя физиономия не внушала ему доверия.
        - Будем ствол чистить. - И с чистым взором посмотрел на него.
        - Так ведь… - Игнат вяло пытался напомнить, что этим занимается ВЕСЬ экипаж.
        - Знаю, только сам видишь, что вышло… Прошло четыре дня, а броневики всё ещё стояли у разъезда № 86, демонстрируя китайцам, что мы здесь и уходить никуда не собираемся. Эти дни у меня остались в памяти постоянными обстрелами, мерзкой погодой и перебежчиками. Как русскими, так и китайцами. Тех и других затерроризировали так, что они бежали к нам, несмотря на всю пропаганду. Но вот и нас отвели на отдых и пополнение. На Мациевской мы выгрузились и наконец смогли по-человечески отдохнуть. Потом ПХД для техники, затем баня для личного состава. В общем, вернулся я во взвод только 14 октября…
        Бравый вид, красная морда и тепло предбанника. Что главное в армии? Правильно, попасть аккурат к банному дню. По крайней мере, это для меня верно. Особенно после ледника, в который превращается броневик к утру и в котором приходится полдня ездить или сидеть. Здорово замерзаешь. И у каждого всего одно желание - согреться. Встретивший меня Медведев одобрительно хмыкнул, заполучив в руки «презент» от коллеги.
        - …Вот так вот, - махнув рукой, тянусь к квашеной капусте, говорить больше нечего, и Медведев, чуть вздохнув, наполнил кружки.
        - Ты, главное, в вино не ударься, - немного коряво произнёс он. - А то всю жизнь себе поломаешь.
        - Нет, я просто… - На миг задумался, стараясь подобрать выражение. - Водитель как-никак, а тут двоих насмерть…
        - Да, - кивнул, соглашаясь со мной, помкомвзвода. - Но заметь, и вас потом едва не угробили. Случайно тот расчёт положили, - жёстко припечатал он.
        - Да я разве спорю? Просто там, - кивнул в сторону, где должна стоять наша бригада, - мне казалось, что всё будет происходить иначе.
        - Вот что, Лёха, заканчивай ты эту заумь. Вернулся живым - и хорошо, отдыхай, заслужил.
        Не знаю, может, надо было выговориться, может, всё казалось мне какой-то страшной историей, только что хорошо закончившейся, но наконец-то я наслаждаюсь теплом ставшего родным очага, ещё не догадываясь, что моя жизнь вновь резко переменится…
        - Стой. Приехали. Ждите здесь. - Сменив шлем на фуражку, я вылез из броневика.
        Небольшой ветерок с морозцем немедленно доказали, что форсить в летнем головном уборе не стоит, но, как говорится, «положение обязывает». Захлопнув дверь, я с независимым видом направился к зданию штаба дивизии. На откровенные ухмылки снующих туда-сюда командиров и бойцов не обращал внимания. Несерьёзное отношение у штабников вызывал мой броневик. Чересчур сильно он выбивался из общепринятых канонов. Но обо всём по порядку…
        Мечта была у комвзвода Иванова сделать бронеавтомобиль. Всему виной был некий французский капитан, который в шестнадцатом взялся поучать его дядю, что, мол, русские броневики и рядом не стояли с гением галльской мысли. Мощный кряжистый мужик, не боящийся выходить к бастующим (попытались было ухари его на тачке вывезти, только сами после от него бежали), послал союзника весьма далеко. Галл, естественно, обиделся и накатал длиннющую жалобу, в которой припомнил своему обидчику и что было, и чего не было.
        В другой обстановке ершистому русскому сделали бы кучу гадостей вплоть до увольнения, но на дворе стоял 1916 год. Поскольку с кадрами дела обстояли весьма печально, дядю скрепя сердце оставили на прежней должности. Но вскользь брошенная фраза «изобрети ты такое…» стала для взводного кредо всей жизни. Кстати, если вы думаете, что это легко, то глубоко ошибаетесь. Для начала нужно техническое задание. Обычно его задают военные, они же заказчики. Получив его, конструкторы проектируют, потом вызывают военных. Те вносят коррективы. Затем снова конструкторы ломают голову… Короче, этот процесс очень сложен. Когда появляется опытный образец, его испытывают, дорабатывают и… много ещё чего делают.
        Иванов повидал на своём веку немало машин, как русских, так и иностранных. Они были разными, но одно у них было общее - машины. Корень. Броне - не броне-, но они были именно машины. А машины, как известно, ездят по дорогам. Плохим, хорошим, но дорогам. Значит, первое: не стоит особо налегать на проходимость, просто не получится сделать из «трепетной лани» вездеходный трактор. Нет, когда-нибудь прогресс дойдёт и до такого, но вот здесь и сейчас требуется соизмерять аппетиты. Второе: броня. Вопрос наиболее важный. Где поставить мощную, а где и «тройки» много? Как воевать будут, как… Вопросы, вопросы, а ответы должен дать он. Иначе получится история, как с танком Лебеденко. Второй Царь-колокол или Царь-пушка. Тут необходимо упомянуть такой нюанс: прожектёрство командиров, а раньше и офицеров не сильно поощряется. Мол, начальство лучше знает, что нужнее. Угу, вот только потом дорабатываем получившееся изделие кувалдой и чьей-то матерью.
        Скажите, возможно ли за неделю собрать броневик? «Нет», - скажет скептик. «Возможно», - осторожно прошепчет производственник. «Да», - скажет ремонтник, над которым с кувалдой в одной руке и револьвером в другой стоит его непосредственное начальство. От себя добавлю, что с двумя броневиками такой фокус не удался. Причина проста: грузовики хоть и собирались на одном заводе, но несли кучу нюансов. А, как известно, дьявол кроется именно в мелочах. Для меня влезть в эту бучу (по-другому и не скажешь) было просто и легко. Вначале здесь отверстие перенести, потом тут увеличить диаметр - вот на меня и спихнули второй броневик, когда я по простоте душевной (ага, Станиславский кричит «ВЕРЮ!») сказал, что окончил техникум, заочно. На последнее после краткого экзамена со стороны Иванова было наплёвано.
        Что могу сказать: документация была в полном порядке, даже сравнивать с тем убожеством, которое приходило с техникой, не хотелось. В этом нам здорово помог Рейно. Без него ничего не получилось бы. Карлыч буквально вытянул из снабженцев два новеньких АМО, причём третьей серии. Представить, что мы делали бы со старыми, просто страшно. Подготовил броню и каркас, на котором всё должно крепиться. Достал у начарта две пушки и пару «максимов-токаревых»[8 - Советский ручной пулемёт конструкции Ф. В. Токарева, созданный в 1924 г. на основе пулемёта Максима образца 1910 г.]. И всё это отослал в Читу, взводу требовалось лишь собрать их. Оба грузовика мигом разобрали и в таком же темпе навесили броню. Установили вооружение - автоматическую 37-мм пушку Маклена, а пулемёты Фёдорова позаимствовали с разбитого танка. О штатных пулемётах Медведев приказал молчать «под страхом смерти». Когда завершились работы, Потапчук заглянул во взвод «на огонёк». И схватился за голову: мол, что вы наделали! Тот же грузовик, только бронированный. И вооружение у вас не как у людей, и… И так далее по списку. Иванов ругаться не
стал и просто заявил, что это вообще-то сделано специально для охраны взвода. На этом всё и закончилось. Пока.
        Бронеавтомобиль Иванова был красив и функционален. Излазив его вдоль и поперёк, я убедился, что взводный постарался сделать его и как можно более технологичным. После «два - семь» машина взводного явно выигрывала, причём в этом сходились мнения как ремонтников, так и танкистов. Свои пять копеек довелось вставить и мне. Кстати, вместе с техникой прислали приказ о присвоении мне категории К1 (хотя должны были ещё в части дать), по совокупности так сказать. Теперь на моих петлицах красовался один треугольник, и светила мне баранка (и то в лучшем случае), поскольку на моём мотоцикле уже ездил Миха, и возвращать меня в «стальную кавалерию» не стали. Вдруг опять кому-нибудь понадоблюсь, и снова этого Фигаро «вырывай». Зачем? Положа руку на сердце, я должен моего помкомвзвода поить не менее полжизни, ведь именно Медведев переговорил и узнал, что со мной происходило в «командировке».
        - …Понимаешь… - Тут помкомвзвода запнулся, стараясь чётче выразить свою мысль. - Кого поставить, всегда найти можно. Вот, к примеру, можно поставить Серова, благо треугольники позволяют.
        - Вот его не надо, - слегка нахмурился Иванов. - Стрелять можно виртуозно, но как командир он тёмная лошадка. А испытания может завалить. Сам понимаешь, один раз опростоволосился - и всё! Второго шанса могут больше не дать, или будут столь пристрастно судить, что будь ты хоть гением, где-нибудь да ошибёшься!
        - Так я о том и толкую, - осклабился Медведев. - Ну сам посуди, - некоторая вольность в разговоре с глазу на глаз была допустима, - в атаку, я так думаю, мы ходить не будем, зато ежели какая из этих «консервных банок» на гусеницах сломается, броневик очень даже пригодится. Охранять там, да мало ли что!
        - Смотри сам, парень-то с биографией, - слегка завуалировал слово «бывший» Иванов, оставив лазейку для возможного отказа без потери лица. Нет, с кандидатурой парня он полностью согласен, но последнее слово было не за ними.
        - Ничего, переживу, - отмахнулся Медведев. - И кстати, ему ещё один треугольник нужно дать.
        - Хм, в принципе, согласно новой должности и категории, вполне возможно. Смотри только за ним, чтоб дров не наломал…
        Спустя три часа был зачитан приказ о моём назначении командиром бронемашины под номером 030. Радости было много, не скрою, но, побывав в бою, я стал значительно осторожнее и расчётливее. Для начала меня снабдили обмундированием по командирской норме. Медведев заявил, что раз он теперь мой непосредственный начальник (а перед этим что было?), то позорить своим видом славный взвод не позволит. Мой осторожный вопрос, что за взвод такой и как помкомвзвода удалось стать в его главе, был проигнорирован. Хотя грех жаловаться, одели меня - хоть сразу на парад. Шаровары зимние, гимнастёрка зимняя, будёновка - «ну это шоб была», Медведев её не жаловал, нося либо фуражку, либо шлем с очками-«консервами». Вот такое гусарство, причём начальство неофициально всё это поддерживает. Бельё, портянки, рукавицы. Бекеша (как, чёрт возьми?!), ремни командирские. И фуражка - фасонистая до невозможности. Сапоги хромовые, аж две пары. Всё. Помнится, отец рассказывал, как ротные лет пять назад одевались, да и комбаты не далеко от них ушли, как бы не прилетело Медведеву за такую самодеятельность. Переодевшись, я осмотрелся и
чуть не выругался. Очень уж мой нынешний вид напоминал офицера. Ну согласен, перегнул - юнкера, так ведь не один ли хрен? Так и пулю от «бдительного» товарища получить недолго. Но, поймав взгляд помкомвзвода, спорить с ним мигом расхотел. Точно, отцы-командиры всё на кон поставили. Тут или грудь в крестах, или голова в кустах.
        - Хорош! - Медведев внимательно посмотрел на меня и с таинственным видом скинул холстину. Под ней обнаружился небольшой ящик. - Алексей, ты у нас пока безоружный?
        - Да, - признал я очевидный факт.
        Карабин и револьвер были, как и положено, сданы в оружейку в день прибытия. Сейчас мне снова выдали наган, хорошо - самовзвод (попытка всучить унтер-офицерский провалилась) 1912 года выпуска. Видно, что оружие хоть и побитое жизнью, но всё ещё вполне приличное. Правда, после пистолета такой раритет… Изя в таких случаях говорил: «Не кошерно», но выбора не было.
        - Тогда владей. - И словно заправский факир он открыл крышку и развернул ко мне ящик.
        Внутри лежал новенький карабин незнакомой конструкции.
        - Самозарядный? - Уж больно он похож был на творение Фёдорова.
        - Эх ты! Это автомат, новейший. Токарев изобрёл, под патрон нагана, - покачал головой Медведев. - Всё, забирай, и чтобы через два дня ты мне смог по нему экзамен сдать.
        Автомат мне понравился: без особых сложностей он мог стрелять как очередями, так и одиночными. Для этого нужно было только нажать на нужный спусковой крючок. Особенно порадовало наличие запасного магазина, который хранился в прикладе. Короче, в броневике такая штука гораздо лучше, чем карабин или даже фёдоровский автомат. Экзамен я, естественно, сдал, и теперь с автоматом не расстаюсь. Поначалу мне завидовали, но после первых же стрельб иметь такой агрегат многим расхотелось. Видя, как я, разобрав его, протираю чуть ли не каждую деталь, народ предпочёл старые верные карабины. Хотя всего-то и делов - ухаживай, но лень-матушка всех обуяла. Хотя мне же и спокойней: никто на «капризную игрушку» не претендует.
        Наконец пришла пора знакомиться со своими подчинёнными. Дело очень ответственное, ведь у Сарнова один орёлик начал надо мной насмехаться: мол, «разнюнился после первого же боя, как красна девка…» Правда, недолго он гоголем ходил. Броневик, в котором он был, попал под обстрел китайцев и не под привычные уже «мотовки». Похоже, по ним отстрелялась шестидюймовка. Вот тут этот герой живо свой гонор потерял. Это тебе не пулемёт, хотя и он здорово нервирует, когда пули, словно горох, наполняют нутро машины противным звоном. Не привычный уже «максим». Фонтан земли, поднимающийся куда-то ввысь, и звук разрыва заставляют мгновенно покрыться потом и Бога вспомнить. Очередной снаряд дал, можно сказать, накрытие, и несколько осколков пробили броню. Один из них на излёте ему в ляжку впился. Я тогда поинтересовался, как он себя чувствует, а то кто же меня воспитывать будет? И что характерно, экипаж молчал, а у него в глазах страх стоит. Плюнул я и ушёл. Вот так в жизни бывает. Кстати, потом он с неохотой лез в машину, боялся. Ну да ладно, это лирика.
        В коротком строю замерло три человека - мой будущий экипаж. Вместе с ними мне жить и воевать, о третьем стараюсь не думать, дабы не накликать. Штатный водитель, молодой, на пару лет старше меня, Ромка Уваров. С одним треугольником в петлице и эмблемами автомобильных частей. М-да, а вот пробивается на его лице удивление пополам с… да, наверное, целый букет, в котором смешались зависть, удивление, недоумение и обида. Ничего, ты, Рома, только с пылу с жару, едва за баранку держаться научился. А потому свой гонор оставь при себе. Заряжающий Семён Меньшов, простой боец. Тут и так всё ясно, сразу после учебки, но грамотный, поскольку пушка требует знаний, а не только заученных движений. И наконец, Иван Серов, наводчик, серьёзный парень, оставшийся на сверхсрочную. Ему уже под тридцать, Михалыч по секрету сказал, что он успел повоевать в Гражданскую на бронепоездах. Дома у него осталась жена и маленькая дочь. А это уже нюанс: Димкин отец особо упирал, что вот такие женатики на рожон не лезут и стараются не рисковать. Он, к слову, по званию был самым старшим в экипаже - два треугольника, и, как и у
Меньшова, с пушками на петлицах, а не ожидаемым бронепоездом. А вот по должности старше был я. Тут для меня таилась весьма неприятная вещь: вполне возможно, Серов сочтёт, что подчиняться сопляку (иллюзий на этот счёт не строил) не будет, тогда придётся искать другого наводчика. Всё это проносилось у меня в голове, а потом Медведев скомандовал «вольно, разойдись» и удалился, а я остался один на один с экипажем.
        - Что же, товарищи, - спокойно (знали бы, чего мне это стоило!) произнёс я, - наша совместная служба начата. Машина новая, но сделана на базе АМО, так что трудностей в эксплуатации я не вижу. - Как меня Архипыч учил: «Побольше умных слов, народ у нас от них впечатляется», только, естественно, нужно знать, о чём говоришь, а то примут за брехуна. - Завтра получите карабины, - кивнул на штатные наганы и пояснил: - Вещь отличная, но на дальних дистанциях никакая.
        - А что, были случаи? - с ударением на «а», не скрывая иронии, поинтересовался Уваров.
        - Были. - И жёстко, без малейшего намёка на шутку добавил: - И у вас будут. - Судя по изменившимся лицам водителя и заряжающего, вся серьёзность бытия до них дошла только сейчас. - Так что знать своё оружие нужно до состояния «разбуди ночью». Понятно?
        - Да, - нестройно ответили, хм, «добры молодцы». Что же касается наводчика, то он явно присматривался ко мне, но с разговорами не лез.
        Нашей боевой подготовкой занялся лично Медведев, как-никак он провоевал на броневиках почти два года. В основном она заключалась в отработке приведения броневика в боевую готовность, обслуживании и ремонте. Экипаж в лице молодёжи явно тяготился этим, но высказывать свои мысли вслух после пары нарядов остерегался…
        Комбат Сергачёв в который раз перечитывал донесения Сарнова. Сверяясь с картой, он снова и снова убеждался, что взводный действовал грамотно, вперёд очертя голову не лез, но и не отсиживался. Когда требовалось, поддерживал огнём кавалерию и пехоту, именно он сорвал попытку белокитайцев деблокировать окружённый на сопках батальон противника. Но и потеря сразу половины экипажа безвозвратно - это серьёзно. Но пока убитые и раненые восполняются за счёт резерва, увы, не безграничного. Достав портсигар, он тут же ощутил горечь от дрянных папирос. Вздохнул и, убрав его в карман, придвинул к себе штатное расписание 2-го механизированного полка. С 30 сентября он официально числился его командиром. Вначале ему столь высокое наименование должности показалось сущим издевательством. Ну откуда, скажите на милость, у нас этот полк есть? Рухлядь времён Великой войны?[9 - Одно из названий Первой мировой войны.] Так треть, не меньше, стоит в ремонте, который никогда не закончится по причине отсутствия запчастей. А остальной «зверинец» едва бегает, и максимум - претендует на роль учебных пособий. Выделить и собрать
в единый кулак всю технику была инициатива комкора. Он вместе с начштаба каким-то чудом сумел продавить сопротивление Блюхера, который пренебрежительно отозвался о «керосинках». К счастью, командир 18-го корпуса не разделял мнения непосредственного начальника. Сам Сергачёв довольно скептически относился к кавалеру первого ордена Красного Знамени (хм, о Махно лучше вообще забыть, а то чревато), считая его неплохим унтером, но не более. Только критиковать начальство ему в данный момент не рекомендуется, поскольку в верхах начались непонятные шевеления, и бывших офицеров начали постепенно выживать из армии.
        Пару раз повернул затёкшей шеей, чувствуя, как становится легче. Пододвинул к себе отставленные документы. На бумаге всё выглядит грозно и внушительно, но вот реальность имеет свойство разбивать ничем не подкреплённые надежды. Рота танков, кажется, силища, у китайцев их нет, но, чуть копнув глубже, выясняется, что машин уже не десять, а девять. То есть, не вступая в бой с противником, потеряна одна десятая часть танков. Вдобавок выучка у танкистов хромает на обе гусеницы, такой вот грустный каламбур. Три БА-27, тут очень хорошо. Взвод новеньких современных бронемашин успел поучаствовать в боях, и в данный момент является наиболее боеспособной частью. И на этом всё. Хотя нет! Ещё жемчужина, его козырный туз - ремвзвод. Причём он укомплектован по полному штату высококлассными специалистами и вдобавок имел кучу специальной техники. Это, увы, как и положено, и есть ложка дёгтя. Данный взвод придан ему и, соответственно, вернётся обратно в 1-ю мехбригаду, а кто после будет чинить технику, покрыто мраком. Связи нет, как нет и всего остального, положенного согласно штату. И как, скажите на милость, этой
силой управлять?
        - Соедините с «Десятым». - Урок, вынесенный из проигранной кампании в Восточной Пруссии, когда к шифровке сообщений отнеслись наплевательски, Сергачёв усвоил намертво. Командиры, особенно вышестоящие, морщились, когда вместо титулования слышали в ответ присвоенный им позывной. Вот и сейчас, услышав в трубке голос Куркина, он не изменил себе. - Здравствуйте, товарищ «Десятый»!
        - Здравствуйте, «Двадцать третий». Слушаю вас.
        - Товарищ «Десятый», тех сил, что имеются в моём распоряжении, недостаточно. Отсутствие кавалерии, пехоты и артиллерии не даёт использовать в полной мере все возможности техники. Плюс отсутствие подразделений связи.
        Понимая, что сейчас он поставил на карту свою карьеру, Сергачёв замер в ожидании ответа.
        - Я понимаю ваше желание полностью укомплектовать вашу часть самой современной техникой, - устало произнёс Куркин, - но в данный момент мы не можем это обеспечить.
        - Да, конечно, но хотя бы полуроту пехоты и батарею дайте. И беспроводной телеграф, - постепенно отступал комбат.
        - Алексей Сергеевич, - не выдержал Куркин, - я тоже знаю этот метод. Проси больше - дадут, что надо. Хорошо. Получите взвод связи из отдельного радиобатальона. Он прибудет через два дня. Плюс вам передадут сапёрный взвод, отделение мотоциклистов, и из 106-го полка два взвода пехоты. И это всё. С артиллерией пока помочь не могу. Всё, Алексей Сергеевич, больше прошу насчёт резервов не обращаться. - Немного помолчав, Куркин мысленно махнул рукой: - Хорошо, возьмите автороту. Вот теперь действительно всё. До свидания.
        - До свидания, Алексей Васильевич. Выдохнув, Сергачёв улыбнулся. То, что он получил от прижимистого начальника автобронетанковых сил, во много раз превосходило все ожидания. Теперь бывший штабс-капитан бронедивизиона Юго-Западного фронта, а ныне командир, хм, механизированного полка 18-го стрелкового корпуса смотрел в будущее с оптимизмом.

4
        Не желая спугнуть капризную богиню Фортуну, Сергачёв немедленно созвонился с хорошим знакомым из технической части корпуса. М-да, дали автороту в пять машин, хотя… Очень прилично с учётом того, что техники просто катастрофически не хватает. Тот пообещал батарею полковых орудий, причём не царские «мотовки», а новейшие, образца 1927 года. Единственное, что портило всю картину, так это то, что они были на конной тяге с идущими пешком расчётами. Как говорится, хоть плачь, хоть смейся. На просьбу перевести пушки на мехтягу знакомец ответил, мол, «есть у вас автомобили, вот и выкручивайтесь». Правда, в конце разговора обнадёжил, что есть кое-какие намётки на замену простого коня на стального.
        - Товарищ комбат, подъехал броневик танкистов, - доложил адъютант.
        - Пусть командир машины проходит.
        Лёгкое облачко раздражения, мелькнувшее на лице начальства, адъютант списал на нервную обстановку. Но в душе Сергачёва вспыхнула зависть. Ну, кто мешал старой армии поощрять или хотя бы выслушивать на высоком уровне предложения господ офицеров и даже нижних чинов, хотя последнее, конечно, фантастика в стиле Жюля Верна. Сколько пользы можно было извлечь, а вместо этого - неприятие взглядов, не совпадающих с мнением начальства. Да и тезис о том, что «офицеры вне политики», явно оказался неверным. Но вот об этом лучше не думать, спокойнее будет.
        Успокоившись, он с интересом ждал «чумазого», ему доложили о двух новых единицах бронемашин.
        - Товарищ комбат, командир броневика помкомот Мельников прибыл по вашему приказанию. - Вошедший паренёк чётко козырнул и замер по стойке смирно.
        Вне всякого сомнения, дрессировали его бывалые строевики, что указывало на большое количество бывших офицеров и унтеров (последних в особенности) в данной части. А вот наличие новенькой формы вызывает интерес, не каждый командир может себе позволить так одеться - богато живут «чумазые». О том, что там изобрели какой-то новый броневик, говорили давно. И почти всё с осуждением! Не оставляя столь важный момент на откуп штабным, Сергачёв решил разобраться сам.
        - Давайте посетим ваш взвод… - Комбат надел шинель и суконный шлем, перепоясался портупеей, немного ревниво отметив, что проигрывает в «лоске» молодому младшему командиру. Сдержав свои эмоции, в сопровождении адъютанта, комиссара и начальника особого отдела спустился по лестнице. - Показывайте ваше изобретение, - приказал он с усмешкой. Но она быстро сменилась заинтересованностью, едва показалось «ремвзодовское чудо». - Это ваш броневик?
        - Да, товарищ комбат.
        Когда направился к раскрываемым задним дверям, ему на ум пришло сравнение с трепетной ланью. Длинный ствол, выступавший почти до середины капота, подчёркивал элегантность машины.
        - Стрелять только вперёд можно?
        Хотя, если убрать орудие в башню… Нет, сразу теряется множество нюансов, но именно они в сумме и дают «да» или «нет» решению конструктора.
        - Да, товарищ комбат, - молоденький командир отнюдь не смутился, озвучив явный недостаток конструкции. - Всё равно отдача при стрельбе очередями заметно раскачивает машину при повороте орудия. А так вполне удовлетворительная жёсткость.
        - Хм. - А не прост этот паренёк, не прост. - По весу пройдём?
        - Да, подвеска доработана, перегруза не будет.
        Залезая, начальство удивлённо крутило головой.
        - Присаживайтесь.
        Экипаж уже откидывал сиденья, расположенные вдоль бортов.
        - Ром, заводи.
        И комбат (в душе не одобрявший царившего в армии панибратства) с удивлением смотрел, как водитель спокойно включил зажигание. А не крутил, как обычно, чертыхаясь, кривой стартер. Движок не успел ещё остыть и потому схватил с полуоборота.
        Скинув фуражку, я надеваю тёплый шлем, - форс, конечно, дело нужное, но мерзнуть ради него я не собирался. Поездка заняла всего минут двадцать, командующий бронесилами с всё возрастающим интересом осмотрелся, а после встал и, придерживаясь за поручень, пошёл к пушке. Отвлекаться на него я больше не стал и не видел лицо Сергачёва. А тот сразу оценил удобства этого «гадкого утёнка». Отличный обзор позволяет вести наблюдение и разведку, а также выступать в роли командирской машины. Ведь поставь сюда радио и… и открываются другие грани этой техники.
        - Ублюдки, обезьяны косоглазые! - Лейтенант-командер Мерфи с трудом сдерживал себя. - Нет, вы только подумайте, Генри, это надо умудриться так, даже не проиграть! Они разбиты вдребезги!
        - Увы, дорогой Брюс, но, похоже, мы недооценили русских. - Сидевший в кресле атташе по культуре невесело улыбнулся. - Кстати, вы обратили внимание, что русские уже применяют броневики?
        - Генри, мне сейчас не до этого. Нужно писать отчёт, и я, честно говоря, нахожусь в затруднении. Сунгарская флотилия китайцев перестала существовать. Попытка выяснить подробности натыкается на такой бред. - Моряк всем своим видом показал сомнение в возможности китайцев воевать.
        - Брюс, не будьте подвержены гневу. Я уверен, что макаки просто проспали. И вот результат.
        - Два раза подряд?
        - А чему вы удивляетесь? В конце концов, русские, хоть и варвары, но они белые.
        - Конечно, вы правы. А как же тогда они проиграли японцам?
        - Да, но к этому проигрышу столько людей приложило руку. Я удивляюсь, как русские ещё не свели всё вничью. - Атташе ухмыльнулся.
        Его семья хорошо заработала тогда. Эх, золотое было время, причём в прямом смысле. То, что стоило не более пятёрки, японцы покупали в два раза дороже. Да и случившаяся спустя десять лет Великая война лишь ещё больше обогатила семью.
        - Генри, а что делают наши кузены? - Голос Мерфи вывел его из сладких воспоминаний.
        - К чему этот вопрос?
        Раньше, до 1914 года - да, это было не важно, конкурировать на равных с империей не получалось. Но после вашингтонских соглашений у Британии вырвали зубы, и сейчас Роял Нэви всего лишь один из флотов. Времена двойного стандарта безвозвратно ушли в прошлое, и теперь они строят «вашингтонских» ублюдков.
        - Меня беспокоит их молчание… - признался собеседник.
        - Ах, Брюс, в этом нет ничего удивительного. Британия надорвалась. И пусть они надувают щёки, но внимание на это не стоит обращать. - Отпив виски, Генри продолжил: - А вот их клиенты…
        - Кто? - удивился моряк.
        - Японцы. - Мысленно поморщившись от такой слепоты, он продолжил: - Начинают внушать некоторые опасения. В Вашингтоне мы здорово прищемили им хвост. И рассорили с кузенами.
        - И что? - Брюс затянулся и выдохнул струю табачного дыма.
        - А то. Ты опять куришь эти папиросы?
        Лейтенант-командер не ответил, но Генри по мимике понял, мол, не вижу смысла пускать пыль в глаза.
        - Так вот, эти желтолицые ублюдки, похоже, затеяли свою игру. Китай они видят своим, и только своим. И сейчас они прибирают к рукам зону интересов русских.
        - Большевиков? - иронично заметил Брюс.
        - Нет, бывшей империи. Я заметил один момент: грузы и войска, перебрасываемые по ЮКЖД, запаздывают. Ненамного. Но сам понимаешь…
        - Интересно, с кем ты делился этими сведениями?
        - Ни с кем. Доказательств нет. Но готов поставить сотню баксов, что японцы нацелились прибрать КВЖД себе.
        - А нас, соответственно, побоку?
        - Да. И, увы, ничем помешать мы им не сможем. Они поддерживают русских потому, что те слабы. Как только русские станут им мешать, японцы мигом устроят им трёпку.
        Ух, как холодно! Не, у нас морозы не такие, а местные говорят, что это так, пустячок.
        Опять я на станции Мациевской, всё возвращается на круги своя, да. Выгрузились вчера, уже под вечер, хотя я матюгался, пытаясь втолковать, что в пункт назначения прибудем, когда стемнеет. Соответственно, когда и, главное, где мы будем искать тёплый бокс (это, честно говоря, мои фантазии) или хотя бы сарай, в котором можно защититься от ветра и реже гонять двигатель. Да только кто будет слушать сопляка (несмотря на треугольник и должность командира бронемашины в отношении ко мне окружающих я не обманываюсь), мне лишь посоветовали не лезть не в своё дело. Медведев отвёл меня в сторону и тихо приказал заткнуться, поскольку приказ пришёл с… ну пусть не заоблачных, но таких высот, что, задрав голову, шапка падает.
        Кроме броневика в первый «рейс» отправились и ремонтники Иванова. Михалыч на это неодобрительно покивал, и с нами в усиление, так сказать, поехал политрукроты, назначенный в танковый батальон буквально на днях. Не знаю, чем руководствовались отцы-командиры, но, увы, проза жизни была более чем суровой. Пара горящих фонарей, скудно подсвечивающих пандус. Свист паровоза, угольная сажа и висящий в воздухе мат. Вместо коменданта, ругавшегося на ремонтников, судорожно старавшихся убрать течи на водоразборной колонке, нас встретил его зам, одетый в кавалерийскую шинель (командирскую, естественно, несмотря на свои три треугольника), и быстро раскидал ремонтников на ночной постой. Это вселило в меня бодрость, но едва я начал уточнять, где бы и нам, экипажу броневика, прикорнуть, помкомвзвода, ткнув куда-то вдаль, покровительственно пожелал стойко переносить тяготы, поскольку у него даже сарая нет в наличии. С трудом удержавшись от мата - ссориться с данной категорией мне совсем не с руки, - я велел разбиться на смены и следить, чтобы двигатель не «заморозили». Поэтому экипаж был невыспавшийся, но
настроение у всех приподнятое. Ещё бы, перед отъездом нам сообщили, что под Благовещенском наши части разбили китайцев в пух и прах. Всю их флотилию уничтожили, и, говорят, несколько кораблей в плен взяли. И здесь что-то готовится, не зря же нас сюда скрытно перебросили. Уже 4 ноября, скоро праздник, и как бы китайцы нам его не испортили по своей «милой» привычке.
        - Товарищ помкомот, вас вызывает комбат! - Запыхавшийся посыльный аж закашлялся. - Приказано срочно.
        - Пойдём.
        Я придирчиво оглядел себя и, не найдя огрехов, пошёл вслед за посыльным.
        Командиром у нас был комроты Ермолов Сергей Сергеевич. Да, родственник знаменитого Ермолова, бывший капитан Конно-гренадерского полка. Ему уже сорок пять стукнуло, но по внешнему виду не скажешь. Подтянут, опрятно одет и постоянно выбрит! И это на таком морозе! Когда комполка комбат Сергачёв (во-во, я тоже шизею от такого авангардизма!) у себя на совещании сообщил, что сформирован танковый батальон, и представил его командира, все были в растерянности. Ещё бы, опять «бывший»! А где командиры из народа? Ужас и караул! Но Сергачёв менять своё решение не собирался, и вскоре пришлось констатировать, что дело своё ротный знает отменно. Положенный по штату пулемётно-стрелковый батальон, как и бронедивизион и оные службы, теперь нам, увы, не доступны. Ибо, согласно приказу только что образованного УММ (Управления по механизации и моторизации) РККА, наш полк стал территориальный. И это на следующий день после создания! А посему вот вам, товарищи, рота танков, взвод бэашек и пару взводов пехоты с пятью машинами. Какой штат батальона стал, сами понимаете, да. Ротный унывать не стал, а развернулся во всю
ширь своей души, да так, что даже раздолбаи-стрелки, любящие сачковать, мигом забыли своё «тупоумие». Теперь все команды исполнялись живо, как говорится, «с огоньком», а то раньше народ на ходу спал. Правильно, хорошего бойца какой командир отдаст? Повезло, кстати, что у пехоты командир совмещал и должность военкома. Атавизм, между прочим, но в нашем случае манна небесная. Хотя Сомов молодой парень, ему всего двадцать, но седая голова сразу снимала вопросы, как он оказался на этой должности. Он мой тёзка, тоже Алексей. Поначалу к нему бегали чересчур умные бойцы, вот только вместо укорота «бывшего» получали дополнительно взыскания и наряды, как пролетарии от пролетария. И троих особо наглых просто услали обратно в часть. Правда, батальонный комиссар полка, приехав к нам, упросил взять назад этих олухов. А на построении сообщил, что бойцы, проявляющие небрежность, будут отправлены обратно в Читу. И больше он не будет «вытирать сопли» разным несознательным красноармейцам. После этого дисциплина поднялась на недосягаемую высоту. Обратно в Читу с «волчьим билетом» никто не хотел.
        Входя в дом, в котором разместился штаб батальона (он же штаб полка), я невольно разволновался. И грехов вроде за мной нет, а всё равно не по себе. В армии без году неделя, а вот возьмёт сейчас и снимет с командира машины, даже не за огрехи, а потому что молод ещё. Да и своё мнение насчёт дня и ночи… М-да, помалкивать надо в тряпочку. А не выпячивать ум… Эх, чего уж по волосам-то плакать! Завистников же у нас всегда хватало (и нынешние времена не исключение), а оступившегося всегда старались добить. С такими невесёлыми мыслями я вошёл в комнату.
        - Товарищ комроты, командир броневика помкомот Мельников прибыл по вашему приказанию, - отбарабанил я, едва войдя.
        - Проходи, Алексей, садись. Какое состояние матчасти? - сразу перешёл Ермолов к насущным вопросам.
        Опасения у него за судьбу ценной боевой единицы были. Тут разом, как говорят японцы, несколько стихий могли сделать чёрное дело: неопытность командира, природа (мороз весьма приличный) да и вышестоящее командование, весьма охочее прибрать броневик вместе с экипажем для своих нужд.
        - В полном порядке, - подскочил я. - Обслуживание проведено. Выезд возможен в любой момент.
        - Очень хорошо. - Он махнул рукой, мол, сиди. - Сапёры сейчас будут делать «зимник». Твоя задача - охрана. Старшим пойдёт помкомвзвода Полещук Игнат Евграфович. Вопросы?
        - Кто ещё, кроме меня, их сопровождает?
        Для чего меня отрядили, понятно. Недавно постреляли красноармейцев, которые чинили мост. Трое раненых. Кто это сделал, так и не нашли. Вот и думай…
        - Никто. Броневик и восемь бойцов, - отрезал Ермолов. - Всего, считая водителя и младшего командира. Этого вполне достаточно. Что-нибудь ещё?
        - Нет, всё понятно. Разрешите идти?
        Не бог весть расклад получается: помкомвзвода и водитель в кабине, в кузове шестеро с винтовками. Не очень хорошо. Тут, наоборот, бэашка очень бы пригодилась. А лучше две. Башни развернул в разные стороны - и ни одна сволочь не подойдёт, да и обстрелять побоится. Снаряд запросто можно получить. И плевать, что в большинстве он после разрывается на две части. Именно тебе достанется «бракованный», хех, и нашпигует тебя осколками.
        - Да. Можете быть свободны.
        …Хотя Мельников давно ушёл, Ермолов всё ещё думал, а справится ли этот парень? Молод, конечно, но зато у молодых есть жажда новых знаний и открытий. Что ж, офицера - а про себя он именно так и называл командиров - невозможно воспитать в тылу. Да, можно дать знания, но всё показывает бой. И вот тут и решается, кому жить, а кому умирать. Посмотрим, выплывет он или утонет…
        Если бы я мог читать мысли, то наверняка спорол бы глупость. Но мать-природа позаботилась о своих детях. Интересно, думал я, чем они собрались дорогу чистить? Прошедшие снегопады создали массу трудностей для движения машин. На ум приходил лишь трактор, но и он без навесного оборудования никуда не гож.
        Мощный рык заставил меня посмотреть направо. Словно крейсер, раздвигая стальным носом снег, шёл Я-3[10 - Советский трёхтонный грузовой автомобиль, выпускавшийся на Ярославском гос. автозаводе с 1925 по 1928 г.].
        - Твою мать… - Больше слов мне подобрать не удалось. Цензурных.
        От удивления я застыл на месте: где достали и как смогли привезти его сюда? Эти мысли метались в голове, не находя ответов. Их же по пальцам можно пересчитать, там практически всё за валюту закуплено. Блин, ну не помню, были такие красавцы здесь или не были! Ладно, сейчас надо парней собрать и представиться пусть временному, но начальству.
        - Товарищ помкомвзвода, броневик 030 прибыл в ваше распоряжение.
        Стоящий напротив меня сапёр с интересом смотрит на нас. Позади меня короткой шеренгой замер экипаж. На вид Полещуку не менее сорока, мощный такой, кряжистый дядька. Мне на ум пришло дополнить его шинель погонами с лычками старшего унтера… да как по нему чин.
        - Ух ты! - Высунувшийся из кабины водила (с «голыми» петлицами и без эмблем) скептически окинул взглядом меня, строй экипажа и сам броневик.
        Не обращаю на него ни малейшего внимания, будто его в природе не существует. Судя по всему, и командиру сапёров этот хохмач не нравится.
        - Командир броневика помощник командира отделения Мельников. - Хоть и справился с голосом, но рожа наверняка красная от злости.
        А этот… ухмыляется…
        - Олейник, - с металлом в голосе произнёс помкомвзвода. - Наряд вне очереди.
        - Есть наряд вне очереди, - скривился водила и с независимым видом нырнул в кабину, делая вид, что занят каким-то ремонтом.
        - Вольно. Разойдись. - После выходки водителя помкомвзвода не стал делать вид, что всё нормально и ничего не произошло. Взглянул на своих архаровцев так, что те мигом нашли для себя срочные дела. - Командир машины, останься. - Окинув копошение подчинённых хозяйским глазом, сапёр снова повернулся ко мне: - Пойдём пройдёмся.
        - Есть! - невольно вырвалось у меня.
        Но почему этот хмырь позволяет себе такое?
        - Давно должность получил? - спросил он меня, словно не заметив старорежимной оговорки.
        - Нет. - Скрывать незачем, всё равно узнает, а вот за «виляние» отношение будет не самым лучшим, и это мягко сказано. - И месяца не прошло.
        - А отчего месяц-то? - живо поинтересовался Полещук. Ему стало любопытно, с чего это начальство поставило этого мальчишку на такую должность.
        - Срок, по которому станет ясно, как и что человек делает неправильно, - ответил я словами нашего директора. - Кхм, товарищ помкомвзвода…
        - Что? - жёстко блеснули его глаза. А непрост мальчонка, вмиг просёк несуразицу. И говорить не хочется, а всё равно придётся, водитель - это не простой боец, да… - Удивлён?
        - Да, - согласился я. Вновь попавшийся на глаза Олейник, имитирующий что-то вроде ремонта, вызвал жгучее раздражение. Наверное, это отразилось у меня на лице. - А ведь дурью мается, открыл капот и делает вид, что шибко занят, - не удержался я прокомментировать телодвижения нахального водилы.
        - Тут не всё так просто… - покачал головой Игнат. - Думаешь, как так может быть, что призвать к порядку этого охламона не могу?
        - Можете, товарищ помкомвзвода, - меня вдруг осенило, что всё же народ сейчас непросвещённый и информацией о различных вещах не владеет, и на этом стоит сыграть. - Я, не зная ситуации, не могу сделать правильных выводов, но вы можете, даже если этот боец и владеет редкой специальностью. - Поймав удивлённый взгляд Полещука, пояснил: - Машина собрана наполовину из заграничных деталей. Без руководства к ней и подступаться нельзя. При ремонте за валюту запчасти покупать надо будет, - просветил я собеседника.
        - Понял тебя. - Теперь Полищук смотрел на парня по-другому. О таком ни ему, ни комвзвода никто не говорил. А это, братцы, меняет дело. Значит, подсидеть его решили. Ну-ну. А парнишка, не зная… Хотя как это не зная! Отлично он всё понял, и разговор построил аккуратно, с вежеством! Ну, спасибо, не забуду. А тебе, Олейник, хана, рано ты, щурёныш, дерзить начал, ой рано, ну да ничего, посчитаемся угольками. Что ж, будем знать и постараемся вернуть той же монетой. - Нам его с машиной прислали, из самой Москвы.
        - Э-э-э… - только и мог проблеять я. Такого не бывает, не могут послать… - Да они там все наперечёт! Трёхтонка! К тому же их с производства сняли!
        - Тут другое, - остро взглянул на меня сапёр, и, видимо, решившись, продолжил, понизив голос: - Родственничек у него высоко сидит, этот хмырь тем и пользуется. К тому же он не мобилизованный, а вольнонаёмный.
        - А как водитель он как? - не стал я развивать неприятную тему.
        Хотя и так ясно, что не может бывший унтер просто так избавиться от такого «подарочка». А вот второе… здесь всё не так просто. Явно не малую денежку получает его предприятие. Ну не верю я, что такую «ляльку» отдали чужому дяде! А вдруг он её сломает? А понравилась она ему - и принимайте вашего шофёра, а машине мы и сами применение найдём, да много ещё чего! А так, как говорится, двух зайцев разом. И денежка идёт, и нужная запись в личном деле появится.
        - Справляется.
        - Понял, - кивнул я, понимая, что придётся с этим хорьком как-то уживаться, заодно и экипаж предупредить. - Тут нас на разъезд перебрасывают…
        - И? - Игнат внимательно посмотрел на парня: оговорочку он неспроста сделал.
        - Когда я там находился, у белокитайцев была очень плохая черта: ежедневно хотя бы по два-три снаряда из «мотовок» выпускать в нашу сторону.
        - Вот и хорошо, - удовлетворённо констатировал сапёр, опасавшийся несдержанности молодого командира. - Вернее, не хорошо, конечно, но раз когда знаешь чего ожидать, то хорошо. Теперь как будем действовать при нападении…
        Мерный гул движка, солнце, словно извиняясь за то, что рано уходит, светило, как весной. Ярко, радостно. Впереди, разгребая заносы, идёт ярославский грузовик. И в сердце поселяется ревность пополам с раздражением. Нет, почему для броневиков взяли шасси АМО? Чем думают эти горе-конструкторы? Ведь Потапыч рассказывал о пушечных броневиках, на которых он воевал. Ведь если сравнить, то с учётом прогресса именно на Я-3 следует смонтировать броню и установить орудие! Эх! Прикинул, что могло быть, получи Иванов «ярославцев». Да, аж дух захватывает.
        Через три часа мы добрались до разъезда. Вернее, к будущей станции. Даже мне видны перемены, произошедшие за время моего отсутствия. Если раньше там насчитывалось семь строений, то теперь их количество заметно возросло. Звездой, несомненно, является новенький пандус, предназначенный для приёма различной техники, да и орудия с лошадьми гораздо удобнее сгружать. По его краям построены небольшие блокгаузы, один в один с теми, что были на КВЖД для защиты от хунхузов. Но, как известно, к бочке мёда прилагается обязательно ложка дёгтя. Здесь ею был весьма длинный объезд, не менее полутора вёрст, хотя напрямки до разъезда было не более полукилометра. Правда, дорога шла позади него, и обстрелять нас могли только из орудий. Пулемёт теоретически мог, но требовалось его задирать, обустраивать гнездо и… В общем, овчинка выделки не стоила. А вот центральная часть разъезда изменений не несла, словно и не уезжал отсюда.
        Снег, к счастью, был неглубокий, больше оставил узкие наносы. Сапёры дело своё знали отлично, и «зимник» делали двухрядный. Водила, к моей радости, оказался весьма хорош и проблем с таким видом работ не имел. Пропетляв, мы останавливаемся у побитого невзгодами и временем маленького станционного здания с надписью «Комендант». Часовой, издалека услышав рык Я-3, давно предупредил о визитёрах, и нас встречают два командира, а узрев наши треугольники, они мигом нарезали задачи. Стоя в стороне, я пытался понять, отчего более важным оказался сапёрный старшина, а не я. Хотя… а что мне предложить? И задав этот вопрос, честно ответил: нечего! А вот «ярославец» высвободит и так невеликое число рук для другой не менее важной работы. Правда, помкомвзвода, выслушав пожелания товарищей командиров, показал, что его на кривой козе не объедешь, и сразу срезал половину работ. Судя по довольным лицам, они и на это не рассчитывали.
        Комроты, поставив задачу сапёрам, ушёл. Комвзвода же, щеголявший в зелёной фуражке, уяснив, что я тот-то и могу то-то, приказал оставаться на месте. Пожав плечами, я забрался в броневик и, устроившись поудобнее, стал ждать, когда же наконец закончится «уборка снега». Именно так назвал это комендант. Памятуя обстрелы, сапёры особо старались не показываться на видных местах. Сидеть сиднем мне вскоре надоело, и я вылез из машины немного размяться. Впереди группа красноармейцев возводила на невысокой сопке маленький блокгауз наподобие того, который нам встретился по прибытии. Работа, несмотря на неспешность, продвигалась, и уже первые четыре ряда брёвен заняли своё место.
        - Командир! - окликнул меня вылезший из броневика Серов.
        Успев немного изучить характер наводчика, я понял, что он решил поговорить «за жизнь», по выражению Изи.
        - Слушаю тебя, Петрович. - Обратившись по отчеству, дал ему понять, что субординацию можно оставить в стороне.
        - Не надоело тебе взбрыки разных м… дураков? - не стал ходить вокруг да около Иван.
        - Хороший вопрос, - кивнул я, соглашаясь с наводчиком. Действительно, сколько ещё можно терпеть? Ведь и экипажу за мою молодость тоже перепадает. - Конечно, на конфликт пойти можно… - протянул я и внимательно посмотрел в глаза Серову. - Петрович, а оно нам надо? Сам, поди, догадаешься, чем это закончится.
        - Есть такое. - И Иван сплюнул от накатившего раздражения. - Ничем хорошим.
        - Вот, - снова кивнул я. - А насчёт дураков - тут есть над чем работать.
        - И? - Паскудная (по-другому не назвать) ухмылка командира разбудила его любопытство. Тот явно задумал пакость.
        - Когда взвод находился здесь после осенних боёв, беляки постоянно вели обстрел разъезда. С пяток снарядов кинут - и сидят смотрят, как мы тут бегаем, словно наскипидаренные. Развлекались, сволочи. - Любопытство в глазах наводчика сменилась на заинтересованность. - Согласись, наверняка тут всё пристреляно.
        - Это точно. Так ты хочешь сказать…
        - Нет, - мгновенно понял я ход его мыслей. - Полищука я предупредил ещё в лагере.
        - Тогда зачем? - недоумённо спросил Серов. Смысл затеянной Мельниковым каверзы стал непонятен.
        - А затем. Представь, что началась пальба. В кино всё лихо показывают, там все герои. Но в жизни всё по-другому. Когда тебя кроют из пушки, а ты лежишь и ничего сделать не можешь… - На мгновение замолкаю. - После этого по-другому на всё смотреть начинаешь. Вот как-то так.
        - Утереть нос ему. - Правда, кивать в сторону «ярославца» Иван не стал.
        - И не только, - согласился я. - Тут много кого можно ткнуть носом в грязь.
        - Хм… - Серов задумчиво окинул взглядом дорогу с ехавшим обратно грузовиком.
        - Вот именно.
        Сапёры вместе с водилой здорово донимали молодого командира, то бишь меня, и я явно ждал после возможного обстрела если не обтруханных штанов, то бледный вид этих горе-вояк точно.
        - Во сколько обычно начинают? - Зачем он это спросил, Иван и сам ответить бы не смог. Просто не понравилась ему позиция Мельникова. Хотя, как парень до сих пор сдерживается, уму непостижимо.
        - Да уже должны начать.
        - Пойду бойцов расшевелю.
        Кивнув в знак согласия, я посмотрел на красноармейцев. Те уже успели уложить два венца и теперь устроили перекур. Ощущение на душе было препоганое, всё ныло нутро, ожидая какой-то пакости, и когда метрах в семистах рванул снаряд, даже обрадовался. Птицей взлетел на броневик и увидел, что снаряды ложатся у будки стрелочника. Потратив ещё с пяток снарядов, китайцы успокоились. Кстати, в будку так и не попали. Зато дорогу повредили, теперь бойцам с местными воронки засыпать придётся, и это по такой-то погоде. А снарядики явно не от трёхдюймовки. Скорее всего, 107 мэмэ, от древней дуры образца 1877 года. М-да, если такой «подарочек» рядом взорвётся, столько натворить может…
        - Так, Уваров, прогрей движок и будь в готовности для смены позиции. - Обернувшись, я посмотрел на пушкарей. - Серов, проверить орудие и пулемёт. Я уточню обстановку.
        - Что, страшно? - хмыкнул комвзвода, выйдя на крыльцо, и затянулся самосадом.
        - Да нет, просто отвык, - нейтрально ответил я, не желая вступать в глупую перепалку. На такие подначки я уже не ведусь.
        - Ух, ты был здесь? - уже заинтересованно спросил он. Явно пытался вспомнить, где мог меня видеть. Бронечасти малочисленны, людей там немного, и все они известны. А я со своими «колёсами» в стройные ряды как-то не вписывался.
        - Да, было дело, только недолго. Да и разве можно к такому привыкнуть? - Облегчать ему жизнь я не собирался. К славе особо не стремлюсь, да и биография того, не лучшая.
        - Можно…
        Внезапно со стороны границы раздались отдельные выстрелы, а затем очереди.
        - Анисимов! - На крыльцо вылетел комроты и увидел меня. - Ты как?
        - Бэка полный… - начал было докладывать я, но был перебит.
        - Там китайцы наших бойцов из пулемёта прижали… - Словно подтверждая его слова, донеслись длинные очереди. Комроты скрипнул зубами. - Выдвигайся к будке, проехать можно, сейчас я тебе провожатого найду.
        - Товарищ комроты, я знаю, где это. Там беляки всё перепахали из пушек, давайте я сам, - отказался я от его предложения. На хрен, зря, что ли, Сарнов лично с каждым прошёлся? Конечно, каждую кочечку не знаю, но ориентируюсь здесь свободно.
        - Ну смотри, с тебя спрошу, ежели что, - скрипнул зубами ротный после слов пацана. Гнать броневик под снаряды ему не улыбалось, потому как уже с него спросят. А так вылез - вот и выполняй. - Тогда вперёд. - И повернулся к взводному: - Анисимов, я с дежурным отделением…
        Остальное я не услышал, поскольку уже запрыгивал в броневик. Ехать к будке не хотелось, обстрел не просто так был. Явно местность пристреливали, а значит, соваться туда опасно для здоровья. Даже китайцы могут попасть, пусть и случайно. А если попробовать ход конём?
        - Заводи. - И, повернувшись, крикнул находящимся в боевом отделении башнёрам: - Экипаж, к бою! Рома, - заметив, как он судорожно пытается завестись, толкнул его в плечо.
        Тот, обернувшись, уставился на меня шальными глазами.
        - Рома, спокойно запускайся. Всё нормально, - ровным голосом произнёс я. - Не торопись.
        Несколько раз провернулся стартер, и вот движок чихнул и подхватил. Дважды нажав на педаль газа, Роман тронулся с места.
        - Щас прямо вон до того дома. Не гони, осторожнее. Затем налево.
        Броневик плавно вписался в поворот, не задев плетень.
        - Прямо, теперь направо… - командовал я водителю. Сперва хотел сам за руль сесть, благо мне здесь всё знакомо. Только кто тогда командовать будет?
        Вначале мы едва тащились, но, приноровившись, Ромка под конец лихо проскочил остаток пути.
        - Стой. Люк закрыть. - Поймав недоуменный взгляд Уварова, кивнул, подтверждая приказ. - Так надо, а то осколки влететь могут. Потихоньку выезжай… Да где она? Ага.
        Подоспели мы вовремя, в подзорную трубу (баловство, но хоть какое-то подспорье) было отлично видно, как под прикрытием пулемёта с десяток китайцев потихоньку подбираются к залёгшим красноармейцам. Увиденное мне не понравилось: бойцы вместо того, чтобы оставить между собой и границей сруб блокгауза, наоборот, устроились перед ним. Ветер там им, скорее всего, не дует, идиоты. Вот и результат. Один наш, похоже, отвоевался, вон как лежит. Пятеро мордой в снег уткнулись, и вновь, прямо над самыми их головами очередь прошла, причём трассерами, между прочим, очень не способствует душевному равновесию. Ага, бахнули двое, в белый свет как в копеечку, даже головы не приподняли, эх. И в сруб им не забраться, только приподнимись - мигом пулемётчик срежет. А китайцы уже довольно близко к ним подобрались. Разведчики это, к бабке не ходи, за пленными охотятся. Расположились грамотно, пулемёт на невысоком холме. Даже не холм, а кочка. А наши бойцы лежат в низине, и обойти их очень удобно. Да, не лопухи вражины, выучка, как у охотничьих команд, о которых нам Димкин батя рассказывал. Но, похоже, белогвардейцы это,
а не китайцы, последние просто опыта такого не имеют. И учли, заразы, что броневики могут в помощь прислать, то, что нас обнаружили, факт. Только до пулемёта метров шестьсот, а время уходит, явно сейчас меня из пушек выкуривать начнут. Хотя отставить панику, отсюда, может быть, и удобно стрелять, но пушка Розенберга, стоящая в БА-27 и МС-1, бесполезна, это противник учёл. Но у меня-то не эрзац Великой войны, нормальное орудие, и снаряды - не жалкое убожество, с начинкой из пороха, а вполне современные, с тротилом и готовыми поражающими элементами. Ставь взрыватель на удар - получишь осколочный, выставляй трубку по времени - вот тебе и шрапнель.
        Серов, прикинув расстояние, начал пристрелку. Первый снаряд лёг с недолётом и правее расчёта, второй и третий - перелёт. Пулемётчики на время прекратили стрельбу. Ободрённые бойцы уже, как говорится, «по-зрячему» начали перестреливаться с разведкой. А Иван внёс корректировку, и следующие два снаряда дали нормальную вилку. По-хорошему, позицию пулемётчику надо было менять, но он, видимо, решил прикрывать разведку до конца. Вражеский пулемёт, вновь попытавшийся поддержать своих разведчиков, поперхнулся и замолк. Но через полминуты снова яростно начал стрелять по пытающимся отстреливаться красноармейцам, стараясь дотянуться до них огненными жгутами.
        Тем временем белогвардейцы разделились: четверо залегли на гребне и начали садить из винтовок в сторону будки, откуда группа красноармейцев во главе с комендантом попыталась поддержать попавших в засаду бойцов. Но это им не удалось, бойцы вместо продвижения уткнулись в снег и начали перестреливаться. Остальные же шестеро белогвардейцев, воспользовавшись заминкой, рванули на захват, не забывая прикрывать друг друга.
        - Бей! - извернувшись в кресле, крикнул я Серову. - Бей! Плевать на точность, главное, пулемёт хоть ненадолго заткни!
        Внезапно один из шестёрки споткнулся и упал навзничь, но другие, будто не замечая пуль, рвались вперёд. И, словно мстя, чёртов пулемёт срезал удачливого стрелка, сразу же перенеся огонь на лежащую в низине пятёрку красноармейцев. Но тут Серов показал, что пушка у него превосходит стандартную «три семь», стоящую на броневиках. Две серии по пять снарядов каждая буквально перепахали огневую точку. Снаряды рвались вокруг пулемёта, позицию заволокло дымом. Разведчики противника, не ожидавшие такого, на мгновение замерли, перестав слышать рокот «максима», с ним перестала и плясать около красноармейцев снежная дымка от пуль. Ободрённые поддержкой бойцы высунулись и начали стрелять. Не прицельно, как говорится, «в ту степь». Но сумели зацепить одного, хотя явно не серьёзно. В ответ белогвардейцы (а кто, кроме них, так мог воевать?) ранили особо резвого бойца, заставив остальных спрятаться. А четверо белых стреляли, не переставая, успешно сдерживая подкрепление. В принципе, разведчики могли отойти, и, скорее всего, без потерь. Им нужно было всего пару минут, вот только давать им «золотой мост» я не
собирался. Но жизнь внесла свои коррективы. Вставший левее броневика фонтан земли от разрыва снаряда показал, что вражеских артиллеристов рано сбрасывать со счетов.
        - Назад! - проорал я, считая про себя.
        Второй снаряд рванул метрах в тридцати дальше нашей бывшей огневой. Осколки и комья мёрзлой земли стеганули по броне. Считай, накрытие. - Стой! Вперёд! - Уваров лихо рванул с места. Прилетевший «гостинец» здорово подстёгивал.
        - …ать! - Мат Серова, похоже, остудил Ромку. - Не дрова везёшь! Смотри!
        - Давай сюда! Стой, не глуши!
        И броневик потихоньку встал в узком проходе. Слева нас прикрывал невысокий холм (пусть и вполовину машины), насыпанный над ледником. Справа стоял покосившийся лабаз, чудом пока не разобранный местными.
        - Петрович! - Я ткнул рукой в направлении противника: - Тут, конечно, далековато, но зато нас не видят.
        - Это точно, до первого выстрела, - согласился Серов. - Вот отсюда и будем пока бить.
        Словно молодой чёрт, я махом влетел на крышу кабины. С подзорной трубой мой вид наверняка смотрелся со стороны немного комично. Только то, что я видел, не располагало к веселью. Обстановка изменилась вновь, причём не в нашу пользу: на помощь белогвардейцам пришли спрятанные до поры резервы. Вернее, резерв, на взгляд, до роты китайцев начало наступать в направлении блокгауза.
        Глава 3

1
        - Б… - Мой мат еле прорвался сквозь зубы. - Петрович, видишь их?
        - Вижу, командир, - подтвердил Серов.
        - Снаряды на удар! - Я скрипнул зубами, но мне ничего больше не оставалось делать. Увы, убойность шрапнели небольшая, пара-тройка метров. А дальше - синяк да порванная слегка шинель.
        - Командир! - Столько радости в голосе наводчика мне слышать не доводилось. - «Максим» бьёт!
        Мне было видно, что только что идущая цепь сразу залегла. Такой подарок упускать нельзя.
        - Огонь! - крикнул я ему, спрыгивая вниз.
        Земля больно ударила меня по стопам, но, матерясь и шипя сквозь зубы, всё же втиснулся на своё место.
        - Всё, - очень спокойно произнёс Серов, выпустивший обойму.
        - Ещё одну! - приказал я, с удовольствием наблюдая, как заметались китайцы, попав под перекрёстный огонь.
        - Готово.
        В наступившей тишине был отчётливо слышен движок, урчащий на холостом ходу. Одуряюще пахло порохом. Всё, хватит стоять и изображать из себя мишень. Если есть наблюдатель, а его не может не быть, слишком всё профессионально задумано, то нас вскоре обстреляют.
        - Разворачивайся. Вон там направо, прямо. Всё. Стой.
        Хорошо, когда знаешь местность. Мы отъехали немного правее. Место я выбрал славное, броневик был скрыт почти полностью очередным домом, и вряд ли его могли обнаружить. В самом крайнем случае всегда можно было унести ноги. Правда, дальность в километр с копейками прицельной стрельбе не способствовала. Зато мы могли спокойно развернуться, плюс была возможность выехать на параллельную дорогу.
        Поняв, что разведка провалена и взять пленного не получилось, а брошенный в бой резерв залёг и не собирается наступать, тот, кто командовал нападением, приказал отступать. Комроты видел, как ловко отходит четвёрка беляков, связавшая его боем. Соединившись с уцелевшими разведчиками из шестёрки, они подобрали всех своих. А вот другие, шедшие им на помощь, просто бежали, не заботясь о лежащих рядом товарищах.
        - А, похоже, всё, - выдохнув, посмотрел я на Уварова.
        Тот сосредоточенно тискал руль и жадно облизывал губы.
        - Петрович, как вы там?
        - Нормально, - глухим голосом произнёс Серов и закашлялся. - Тьфу ты чёрт, дыма наглотался.
        - Семён, а что это я тебя не слышу? - обратился я к Меньшову.
        - Нормально, тащ командир, - вымученно улыбнулся тот, но капли пота говорили об обратном.
        В створку открытого люка было видно, как спасённые нами бойцы шустро осматривали побитых белокитайцев. Дождались, когда к ним подойдёт подкрепление, развернулись и поехали к домику коменданта. Артналёта в отместку за потери не было, наверно, противник зализывает раны.
        - Молодцы, здорово вы их покрошили. - Комроты жадно затянулся. - Ух, я уж думал всё…
        И хрен знаешь, что ответить. Но неспроста он взмыленный бегал. Кстати, вспомнил я его фамилию - Фомин.
        Пока я мялся, подъехал «ярославец» с группой сапёров во главе со старшиной.
        - Евграфыч… - Отозвав старшину, я тихо заговорил: - Езжай к будке. Там помощь нужна, наших бойцов привезти.
        - Сколько? - Много повидавший мужик устало посмотрел мне в глаза.
        То, что пацан по факту всех спас, заставляло прислушиваться к его словам, а тем более с просьбой о помощи.
        - Один точно, тяжелораненых вроде пара, о других не скажу. Сам понимаешь, мне издалека особо не видно.
        Заурчав двигателем, словно сытый кот, Я-3 покатил в сторону будки. Хотя это и неправильно, но белое, словно бумага, лицо водителя, разом утерявшего свою спесь, согрело меня. Как и чересчур дёрганые движения сапёров.
        - Товарищ комроты, а кого так китайцы зажали? Узкое лицо Фомина исказилось, казалось, вот-вот он обрушит на меня поток мата. Нет, интересно, кого чуть не повязали? Явно не простой комроты или даже комбат, повыше званием. А может, и положением.
        - Ах да, вы же после прибыли… - стараясь сохранить невозмутимость, проронил он. Только у него это плохо получалось. - Комиссара Перегудова.
        Вот… не может быть. Посмотрев на комроты, я понял, что он не шутит. Это фигура, как говорил отец. Человек из Москвы с большими полномочиями. Центральная Контрольная Комиссия, м-да, и не матюгнуться. Стала понятна нервозность Фомина: если бы комиссар попал в плен, его расстреляли бы без разговоров. А заодно китайцы получили бы самые свежие данные о наших планах, и не только.
        Мысли о высокой политике улетучились, когда я увидел приближающуюся к штабу пару. Молодой фельдшер, лет на пять постарше меня, и невысокий старик. Последний в довольно добротной одежде, хотя было видно, что она была в моде лет двадцать назад, потрёпанный саквояж с инструментом завершал образ. Этакий земский доктор. Вот только шутка об Антоне Павловиче Чехове застряла у меня в глотке. Глаза этого старикана полыхали такой силой… Это не божий одуванчик. Такой может и киянкой по башке, в качестве наркоза.
        Дальше я не успел додумать: раздался звук двигателя, и вскоре показался «ярославец». Из подъехавшего грузовика бережно стали доставать раненых бойцов. Стоявший с фельдшером старый врач, быстро всех осмотрев, приказал нести одного в операционную. Трое других попали в руки его молодого коллеги.
        - Карл Фридрихович, что вы скажете? - Комроты с надеждой посмотрел на сухопарого старика.
        - Молодой человек, всё, что от меня зависит, я сделаю. Но раненым необходимы лучшие условия. У вас есть возможность их эвакуировать? Тогда можно ещё о чём-то говорить, - сварливым тоном ответил тот.
        Фомин не стал пререкаться с ним и скрылся в здании. А спустя пять минут вернулся и сообщил врачу, что скоро придёт мотоброневагон за ранеными. Тот кивнул и сказал, что поедет вместе с ними. Ободренный этим, комроты уверил, что обратно его обязательно привезут. Вредный старикан в ответ заявил, что уж он точно не пропадёт.
        После раненых достали погибших. Оба были из попавшей в засаду группы.
        - Эхма, вон как бывает, - вздохнул старшина и стянул будёновку.
        Мы вслед за ним молча сняли головные уборы…
        - А? - Похоже, ротный мысленно справлял свой новый день рождения, поэтому мой вопрос о Перегудове не услышал. Но после моего повторного вопроса ответил: - Я к ним послал вестового с приказом немедленно отходить. Вот что: забирай комиссара и езжайте, пока светло.
        - Товарищ комроты, где мне написать боевое донесение?
        Хорошо, что мы стояли в стороне от бойцов, и те не могли нас слышать.
        - Чего?! - начал заводиться тот.
        Нет, точно насчёт учёта здесь не всё ладно. Ермолова с Ивановым на вас нет. Они быстро научили бы жизни. А может, просто перенервничал человек, тоже бывает. Вот и хочет спровадить нас поскорее отсюда.
        - Сколько и чего уничтожил экипаж броневика. - Его тон меня не смутил. Ещё по работе на заводе я прекрасно знал, что в таких случаях делать. Главное - требуй своё, не дают - требуй бумагу с печатями и подписями, что нет того, что мы заказали. Вариант убойный. И срабатывает в пределах 90 процентов, остальное на неизбежные случайности. - Пулемёт уничтожили. И пехоты с полтора десятка.
        - Это точно. А ещё что вы сделали? - с издёвкой спросил он. - А ещё что?!
        - Благодаря своевременным действиям… - Я многозначительно замолчал. Дальше можно сказать и написать по-разному.
        Комроты понял, что на подначки я не поведусь и отказ повредит только ему, а не мне.
        - Пошли, что ли.
        - Есть, - непроизвольно произнёс я.
        - Папа - бывший офицер? - усмехнулся он. - Не нервничай.
        - А я всегда спокойный. - Ага, думаешь на этом сыграть? Не выйдет.
        Судя по исказившемуся на мгновение лицу, Фомин так и собирался поступить. В канцелярии мы быстро составили донесение, где пулемёт «максим» считался разбитым (кожух побит осколками, немного щиток погнут). А то, что он вполне ещё жив и восстанавливается, - уже на счету комроты, вот такой «политик». Кроме пулемета с расчётом на нас записали ещё восемь разведчиков.
        Через полчаса наконец показались «долгожданные гости». Комиссар Перегудов шёл вместе с бойцами и тащил три винтовки с кучей амуниции. Пожилой уже человек, а смотри-ка, словно не был минуту назад на волоске от смерти.
        - Товарищ комиссар, вы посмотрите, какой красавец, - указал Фомин на броневик.
        Спустя пять минут тот уже намеревался посетить нашу бронегруппу. Вот же змеюка этот ротный, но как красиво спихнул на нас высокое начальство. Учись и запоминай, Лёшка, в жизни всё пригодится. Оставалось лишь поддакивать в нужных местах. Осмотрев машину и поговорив с экипажем, комиссар ушёл с Фоминым. Кивнув экипажу, мол, смотрите в оба, а я подошёл к Анисимову.
        - Как он там оказался? - задал мучивший меня вопрос.
        - Он привык всюду сам бывать. - Взводный с наслаждением затянулся.
        - И? - Не дождавшись ответа, решил слегка позлить собеседника. - Ага, что ты, что комроты, гляжу, как паровозы, курите. Нервишки ни к чёрту?
        - Слушай, не мешай, а? Вон, мне ещё с трофеями разбираться, - показал рукой.
        Повернув голову, я увидел, как под руководством степенного стрелка разбирают кучу, в которой винтовки перемешались с ремнями и подсумками. Ухмыльнувшись, покачал головой. Ушлые ребята, однако. Нарываться на скандал из-за пары железяк в присутствии комиссара не хотелось. Поэтому, развернувшись, направился к броневику.
        Серов заметил, как Мельников зло дёрнул дверь. Точно командира прокатили с трофеями. Конечно, не с руки ему лезть в это, да и происхождение по нынешним временам не очень. Ладненько, не хотели по-хорошему, будет по-плохому. Себя Иван обделять не собирался, и ему просто не скажешь «бывший».
        - Товарищ командир, разрешите отлучиться. - Поймав удивлённый взгляд, пояснил: - Хочу поговорить, как мы стреляли.
        - Это правильно, можешь идти. - В глазах Мельникова Иван увидел одобрение и полное понимание.
        Да, похоже, с командиром им повезло. И на рожон не лезет, но и не чересчур осторожничает. Всего, так сказать, в меру.
        Раздавшийся командирский хмык был правильно понят. Парни в момент сообразили, что Серов пошёл за причитающейся им долей. А что? Да на еду сменяем на базаре.
        Подходя к оживлённо суетящейся группе бойцов, Серов увидел знакомую с гражданки картину. Каждый занят своим делом: кто-то винтовки перебирает, один считает обоймы из подсумков. Пулемёт по-хозяйски облюбовал крепкий парень, нагруженный коробками с запасными лентами.
        - Дай-ка, служивый, я номерок запишу… - с ленцой протянул Иван. И, встретив недоуменный взгляд, пояснил специально для крутившегося неподалёку старшего: - Мне это не надо, но вот командир приказал.
        - Ты это чего? - застыл в замешательстве парень, не зная, что делать.
        Зато пожилой мужик с «пилой» на петлицах, явно бывший артельный, мигом просёк ситуацию.
        - Ничего, давай не отвлекайся, - приказал он тому и посмотрел на Серова: - Пройдёмся?
        - Отчего не пройтись с хорошим человеком, - согласился Иван.
        «Максим» им точно не светит, ротный старшина встал насмерть. Тут, главное, позицию обозначить и намекнуть, мол, нехорошо поступаете. Но захапанный нагло пулемёт компенсировали три отличных траншейных ножа и четыре фляжки. Причём практически новенькие и приличного качества. Всё это богатство было уложено в сидор. Кроме этого Серову вручили бинокль. После такого царского подарка требовать ещё что-либо было не с руки. Старенький, 1910 года выпуска, изготовлен в России, но оптика Цейса. Не пожалел тёртый и битый жизнью дядька, видать, понял, каких неприятностей избежали. Расстались они вполне довольные друг другом. Закончив с приятными хлопотами, Иван закинул на плечо сидор и пошёл назад к броневику.
        Обратно ехали гораздо быстрее. Сапёрный старшина, получив в пассажиры комиссара, буквально летел в расположение, ибо ни минуты не собирался рисковать своей шкурой. Не знаю, как комиссар, но я это полностью поддерживал. В дороге я разделил трофеи (хотя чего делить, и так ясно). Уваров и Меньшов обрадовались новым вещам, как дети малые. Фляжка и хороший нож ценились дорого. Кивнув на бинокль, уточнил, что с ним делать будем.
        - Тебе он нужнее, - спокойно сказал Серов. - С ним больше шансов домой вернуться.
        По прибытии я сдал в канцелярию второй экземпляр боевого донесения. А потом три часа писал рапорты о бое и о расходе боеприпасов. После с накладной поехали на пункт боепитания пополнять боекомплект, там же сдал гильзы. Получив снаряды, загрузили их в боевое отделение, предварительно освободив от смазки. Затем занялись пушкой - чистка, смазка. И плевать, что темно. Потом Иван колдовал, а по-другому и не скажешь, с газовым регулятором. Легли все в два ночи, едва волоча ноги от усталости…
        - Мельников! - Подошедший Иванов с красными от недосыпания глазами окинул взглядом своё детище. - Бегом к ротному. Будешь радио получать.
        Я быстро привёл себя в порядок и пошёл к начальству.
        - Молодец, - похвалил меня Ермолов. - Только не загордись.
        - Никак нет… - вытянулся я в струнку, поедая глазами начальство.
        - Ладно, - старорежимный ответ понравился старику. - Алексей, поедешь сейчас во взвод связи. Там тебе поставят передатчик и дадут радиста. Всё понятно?
        - Да. - Я старался не потерять нить разговора, поскольку спать хотелось - сил нет.
        - Тогда, как закончишь, приедешь сюда. Посмотрю, что из всего этого получится, - по-отечески произнёс Ермолов…
        Но сперва я навестил Медведева. Так, поболтать, хех.
        - Ты мне не крути, - не стал дожидаться Иваныч, когда я наконец перейду к делу. - Говори, чего надо.
        - Мне бы хоть одним глазком глянуть в строевую взвода связи. А то они - люди учёные, начнут незнакомые слова говорить и обманут меня, сиротинушку.
        - Хм, сиротинушка… - задумчиво протянул помкомвзвода. - Что не сделаешь, чтобы не обделили дитятко. Смотри. - И протянул лист.
        - Ага… - Вскользь пробежав глазами список винтовок и револьверов, сразу же зацепился за слово «радиостанция». - Так, так, так!
        - Чего? - Иваныч мгновенно сделал стойку.
        При всём опыте образование его хромало на обе ноги. Сам он это отлично понимал и относился к более образованным спокойно, если они, конечно, не начинали говорить через губу. Тогда он мигом сбивал с них спесь различными вопросами из разряда «пока сам не столкнёшься, не ответишь».
        - Вот, - ткнул я пальцем в строчку. - Две 34-е[11 - 34 ДП. Назначение: Радиостанция артиллерийских частей и подразделений, 2 упаковки. Диапазон частот: 1,0 - 2,0 МГц. Мощность ВЧ: 0,5 Вт. Дальность действия (телеграф): до 15 км. Дальность действия (телефон): до 4 км.] и одна 32-я[12 - 32 ДП. Назначение: Радиостанция артиллерийских частей и подразделений, 1 двуколка или 5 упаковок. Диапазон частот: 0,75 - 1,5 МГц. Мощность ВЧ: 20 Вт. Дальность действия (телеграф): 30 км. Дальность действия (телефон): 15 км.].
        Судя по характеристикам, их нам и спихнули по принципу «на тебе, Боже, что нам негоже».
        - И? - выразительно посмотрел на меня Медведев.
        - Тут вся гадость, скорее всего, в батареях. Тяжёлые и с зарядкой проблемы - плюсом заряд держат недолго. Но надо посмотреть! Возможно взаимовыгодное сотрудничество.
        - Это ты намекаешь, что мне с тобой идти? - иронично произнёс помкомвзвода.
        - Желательно, - нейтрально ответил я своему начальству, но так, что было понятно: без оного мне жизни там не будет.
        - Что ж, пойдём…
        Во взводе связи мы задержались надолго. Вначале, как я и предполагал, нас попытались развести, но тут я весьма иронично развеял мечты связистов о возможной синекуре. Заодно попробовал договориться о нормальной ТПУ. Когда Серов лупил очередями, грохот стоял неимоверный. И докричаться до наводчика было проблематично. А зачем орать, ведь на кораблях стоят телефоны? Стоят. А мы чем хуже? Но оказалось, не все желания осуществимы. Радиостанцию 34 ДП мне выдали в комплекте с радистом. Об остальном даже слушать не захотели. Уехали мы оттуда не солоно хлебавши. В процессе установки радио в отместку нажаловался на «вредных и жадных» связистов. Ермолов, узнав, что нас не послушали, лишь хмыкнул. Вот только голову на отсечение даю, что работники связи об этом сильно пожалеют. Угу, спустя пару часов появились четверо орлов, тащивших кучу деталей с кабелем и два баула со своим барахлом.
        - У, аспид, - ругнулся один из них, узрев мою довольную физиономию.
        - А я вам по-хорошему предлагал. Вы не захотели. Чего теперь обижаться на самих себя, - нравоучительно произнёс я в ответ. - А заодно, соколики, давайте-ка антенну нормальную сделаем. Ибо, как говорят умные люди, из связи антенна - наше всё!
        - Чего… - начал было один из связистов.
        - Так, не растекаемся мыслью по древу, а работаем, - пробасил Медведев.
        Прибытие помкомвзвода здорово сказалось на работе. Причём он не делил никого на своих и чужих. Всем «прилетало» согласно «заслугам». К часу установка радио была закончена, и броневик стал напоминать немецкий «Ганомаг» в разведывательном варианте. Антенна нас, конечно, демаскирует, но ничего не поделаешь, качество связи важнее. Семён, наш «маркони», отстукал ключом свои позывные и замер.
        - Всё, работает, - произнёс он, обращаясь к Медведеву.
        - А переговорное устройство? - с подозрением посмотрел я на связиста.
        - Пробуй, - обиделся тот.
        Надев гарнитуру, сделанную самолично, я тихо проговорил:
        - Семён, как меня слышишь?
        - Слышу хорошо, товарищ командир, на помехи не обращайте внимания, - ответил тот.
        Небольшой треск в наушнике слегка раздражал, но придётся его терпеть как неизбежное зло. Я махнул рукой, мол, добро. Экипаж быстро занял места, наслаждаясь новой игрушкой. Медведев не утерпел и сам опробовал, что же у нас получилось.
        - Ну что, готовы к новым свершениям? - Иваныч, похожий в этот момент на добродушного медведя, предвкушающе улыбался.
        Старший связистов делал вид, что не понимает. Угу, не на того напал.
        - Мне машину надо дооборудовать.
        - Конечно, товарищ помкомвзвода, это мы легко. - Щуплый связист хитро посмотрел на Медведева. - У нас передвижная голубятня есть. На буксир возьмёте её - самое милое дело. - Окончание речи потонуло в громовом хохоте.
        - По какому поводу веселье? - Сомов слышал фразу и улыбался во весь рот.
        Народ постарался придать себе серьёзное выражение на лицах. Правда, у многих это не получилось.
        - Что, Степан Иванович, а может, и правда, подцепим тебе…
        - Товарищ комиссар… - начал было Иваныч, но всё опять потонуло в хохоте. Дождавшись, пока отсмеются, он продолжил: - Вы сами посмотрите, какая машина у Мельникова получилась.
        Облазив все места и убедившись, что это не блажь, Сомов направился выбивать для помкомвзвода скудные ресурсы связистов…
        А между тем всё шло к тому, что и мы скоро двинемся на китайцев. Стрелковый 106-й полк уже выдвинулся в район разъезда. Здесь остался лишь взвод, имитирующий присутствие крупной части. Мы также удвоили количество патрулей. Начали выставлять секреты, и эта мера, к моему удивлению, принесла результат. Было задержано четыре местных жителя, появившиеся вблизи нашего расположения. Особисты отпустили троих, а вот старичка-боровичка отправили в Читу.

2
        - Командир, надо по бэка ещё раз пробежаться, - произнёс Серов, едва я появился у палатки, и достал маленькую самодельную тетрадку.
        - Пойдём вон туда сядем.
        Дневальный подкинул дрова и понятливо исчез. От разогретой печки дохнуло теплом.
        - Алексей, - наводчик смотрел на меня очень серьёзно, - скоро наступление.
        - Хочешь спросить, не угроблю ли я вас из-за своих амбиций? - пришёл я ему на помощь.
        Говорить экивоками смысла не было, зато необходимо окончательно поставить точку над «i».
        - Да, у меня семья, и глупо погибать не хочется, - согласился он. - Ты молодой, жизни особо и не видел.
        - Иван, у тебя предчувствие нехорошее? Скажи, я в это верю. Или ты перевестись с машины хочешь?
        Только этого мне и не хватало. Где я такого наводчика найду? Но ведь придётся расстаться - с таким настроением он мне не нужен: и сам ляжет, и нас с собой утащить может, бывали прецеденты, знаете ли.
        - Не знаю. Ладно, командир, - махнул он рукой, - давай считать, что сон у меня плохой был.
        - Сон. Что ж, пусть будет сон. А насчёт бэка давай помозгуем. - Не понравилась мне его обречённость. Да, экипаж Серова уважает, тут и возраст, и звание, а вот в такой ситуации, кто ему поможет, поддержит? Эх, упустил я этот момент, чего уж там. Как отец говорил, загрузи подчинённого работой - и все посторонние мысли куда-то денутся. - Сколько у нас бронебойных?
        - Одна обойма, - удивился наводчик. - А зачем они нам? Вполне шрапнелей хватит.
        - Угу, а как ты с бронепоездом воевать станешь? У нас 37-миллиметровая пушечка, а не трёхдюймовка. Той - да, без разницы. А мы шрапнелями своими его только краску поцарапаем. В лучшем случае, - охолодил я тыл своего наводчика.
        - Командир, ты что, на донный взрыватель надежды питаешь? Или на тротил в начинке? У нас свои снаряды, от танков, и от бэашек нам не подойдут. А у танкистов только французские, семнадцатого года, нормальные. - Иван разгорячился, глаза заблестели, как от доброй чарки. Всё, упадническое настроение моего наводчика было похоронено.
        - Нет. Ты не забыл, что мы стреляем намного дальше и, заметь, более точно, чем остальные? С километра мы просто выводим из строя паровоз. И всё, - не согласился я. - Болванками вполне можно взять их шкуру.
        - На неожиданности сыграть хочешь? - И, представив картину, ухмыльнулся: - А ведь выйдет. Не ждут от нас такого. Значит, ещё с десяток бронебойных и… сорок шрапнелей. Они лучше себя ведут. Итого у нас получается: пятнадцать бронебойных, пятьдесят пять фугасных и сотня шрапнелей. Хотя фугасные - так, одно название. - И, махнув рукой от избытка чувств, подвёл итог: - Пусть будут, расстреляем.
        - Ara, a насчёт пожрать? Как с сухпаем? - Эта проблема стояла остро. Весь мой куцый опыт просто вопил, что нормально поесть нам никто не даст. - Петрович, на тебя надежда. Я не разорвусь.
        - Своё мы завсегда возьмём. А для сугреву? - понизил он голос, уж слишком тема была щекотливая. Официально алкоголь был запрещён, но сейчас… - Есть у меня знакомый дед. Своя, на орешках. Только ради здоровья, - сразу расставил акценты. - В мороз пить - последнее дело, мигом к Духонину попадёшь.
        - Что он хочет?
        На самотёк такие вещи пускать не стоит. Если не можешь пресечь, то возглавь. Мудрость, проверенная временем.
        - Пороху да мануфактуру кой-какую. Всё есть, он ещё и мёда может дать, - змеем-искусителем заливался Серов.
        - Берём. А как насчёт малины? - не стал я кочевряжиться.
        - Надо пошукать, - с уважением посмотрел на меня Серов.
        - Но чтобы комар носа не подточил, - произнёс я сакраментальное.
        - Сделаем, командир. - И лицо Ивана осветилось в предвкушении будущих деликатесов.
        - Ну, здравствуй, Сергей Сергеевич. - Румяный от мороза Сергачёв весело смотрел на Ермолова.
        - Здравствуй, Алексей Сергеевич. - Ритуал есть ритуал, и оба командира подшучивали по поводу своей «тёзкости». - Может, чаю?
        - Не откажусь.
        Пока ординарец хлопотал у самовара, разливая кипяток, оба командира молчали. Но едва за бойцом закрылась дверь, ротный спросил:
        - С чем приехал?
        - Приехал посмотреть, как ты устроился, всё ли нормально. А если серьёзно, сам должен понимать, что скоро начинаем. Поэтому давай докладывай всё как есть, - внимательно посмотрел на подчинённого комполка.
        - Как есть? - горько усмехнулся Ермолов. - По стойке смирно вставать? Или сидя можно?
        - Можно сидя. - Сергачёв почувствовал резкий озноб, хотя в комнате было тепло. - Всё плохо или всё очень плохо?
        - Первое. Вот что ты прислал мне. - Ермолов достал из сумки аккуратно сложенные бумаги и разложил их на столе. - Штатное расписание. Очень хорошо. Много чего есть, прямо душа радуется. А теперь прочти строевую записку, - протянул он сидящему напротив него Сергачёву лист. - Что, далеко от идеала? Нет, Алексей Сергеевич, я понимаю, что мы новый род войск с нуля создаём. Не в этом дело. Понимаешь, мы только-только приучили пехоту к автомобилям. А то они как дети малые сначала были. Эх, ладно, не будем о грустном. Пехота боеспособна, индивидуальная подготовка на твёрдую «четвёрку». Взаимодействие с броневиками ещё не отрабатывалось. - И не дав высказаться Сергачёву, заключил: - Те два раза не считаются. Вот такое у нас положение на данный момент.
        - Да, плохо, но зато всё ясно. Я так понимаю, ты мне записку с требованиями составляешь? Не трудись. Сейчас это уже не важно. - И, расстелив карту, Сергачёв продолжил: - Полк действует вместе с 36-й дивизией. Сам видишь, что вот здесь и здесь китайцы создали хорошо укреплённые позиции. По данным авиаразведки, они отрыли противотанковый ров. Он прикрывает их позиции на доступном для танков участке.
        - Для их взлома потребуется ТАОН, - тяжело посмотрел на начальство Ермолов. - Без него будет очень трудно. Пулемётов у них хватает, и вполне могут найтись самородки, и, как результат, пехота умоется кровью.
        - Вот и все остальные этого ждут, там кого только нет! Немцы, американцы, англичане и, конечно, японцы. Но ТАОНа не будет, будут гаубицы 122 мэмэ. Стоп, - поднял Сергачёв руку, - не спорь. Будет поддержка авиации. Да, по опыту Суассона, там тогда «союзнички» весьма интенсивно применяли штурмовики. Она выбьет тяжёлые орудия у китайцев, и только после этого наша артиллерия начнёт работать. Практически в упор. - Сергачёв выжидающе посмотрел на ротного.
        - Вот только у нас силёнок, - с грустью произнёс Ермолов, - гораздо меньше, чем должно быть.
        - Твоя задача - ведя наступление в общем направлении на Чжалайнор, - карандаш в руке Сергачёва упёрся в названный пункт, - перерезать железнодорожное сообщение со станцией Маньчжурия. Совместно с пехотой 107-го полка прорвать вот эти траншеи, занять высоты и продержаться, пока к тебе не подойдут на смену. После сдаёшь позиции и идёшь к Маньчжурии. Там занимаешь вот эти высоты и совместно с пехотой 21-й дивизии не даёшь противнику отойти.
        - Канны хотите устроить? - усмехнулся Ермолов. - А танки? Ведь именно у англичан с французами и произошло, что пехота отстала, и, как результат, большие потери в технике при неудовлетворительных результатах.
        - Да, я тоже читал докладную записку генерала Игнатьева, - уже несколько раздражённо произнёс комбат. - Но как прикажешь двигаться? Рота Потапчука отстанет от быстроходной части полка.
        - Это меня и беспокоит, - стараясь не повышать голоса, произнёс Ермолов.
        - Танкисты Потапчука помогают пехоте брать укрепления. Со своим парадным ходом они за тобой не угонятся. А у нас быстроходных сил не меньше. Взвод БА-27, ивановские броневики и взвод полковых пушек. На мой взгляд, достаточно. Иные и того не имеют, - отрезал Сергачёв.
        - Ты, Алексей Сергеевич, не забыл, что планы годны только до первого выстрела? - поддел его ротный.
        - Значит, планы были идиотские и составляли их дураки. - Понятно, что Серж хочет подкреплений. Вот только где их взять? А проиграть они права не имеют.
        - Алексей Сергеевич, у меня всё-таки машины, причём обшиты железом. И увязнут они в первой же глубокой луже, - привёл ротный последний аргумент. А те же «рено» вполне резво бегали. Наши эмэски в проходимости им не уступят.
        - Серж, - устало посмотрел на своего подчинённого Сергачёв. - Ты понимаешь, что эти «керосинки» по дороге могут выйти из строя? И вместо девяти в лучшем случае доковыляет парочка? И хорошо, если выдержим темп. А если нет? Что тогда? Под трибунал идти? Там шутить не будут, мигом к Духонину определят.
        - Да я разве не понимаю? Но зачем бить растопыренными пальцами, когда можно ударить латной рукавицей? Алексей, ты же сам прекрасно помнишь, что в записке не раз повторялись описания мелких групп танков. И чем всё заканчивалось.
        - Всё. Давай так: идём вместе, но ты готовься действовать в отрыве от основных сил. И ещё нам приказано усилить кубанцев. Как и чем, на твоё усмотрение. Готовься, а мне ещё танкистов подгонять надо, а то они скоро в Чите корни пустят. И истерику Потапчук мне закатывать будет, а не тебе. У него вообще из всего штата девять танков. Вот так…
        - Товарищ комот, вас комроты вызывает, - потряс меня за плечо посыльный. - Вставайте, товарищ комот.
        - Слушай, Афоня, ну почему, как только я прилягу покемарить, сразу появляешься ты? - осоловевшими глазами пытаюсь сфокусировать взгляд на щуплом посыльном.
        - Умыться вам надо, тогда всё пройдёт, - спокойно сказал вестовой, выслушивающий подобное по пять раз на дню, в ожидании, пока я очухаюсь.
        - Угу, и это пройдёт, - довольно двусмысленно пошутил я. М-да, на изречение Соломона Афоня не обратил внимания. - Всё, не стой, иду уже. - Подхватив ведро с водой, я вылез из землянки. Сунул ковшик бойцу и, сложив ладони лодочкой, скомандовал: - Лей. Хорош. Ещё. Всё, будя.
        После умывания сонливость исчезла. Занеся ведро обратно, я пошёл к штабной избе. В комнате уже присутствовали Медведев и Ермолов.
        - Товарищи командиры, все в сборе, - начал Ермолов. - Сперва распишитесь вот здесь и здесь. Очень хорошо. А теперь получите карты. И начинаем переносить на них обстановку на 14 ноября…
        Спустя час мы закончили и сдали наши творения. И последовала тщательная проверка. Недочёты у меня всё-таки были, и Ермолов исправил сделанные мной ошибки.
        - Товарищ отдельный командир, вы идёте в головном дозоре и сообщаете по радио обо всех препятствиях на вашем пути. Я подчёркиваю: ВСЕХ. Для ближней разведки вам придаются двое мотоциклистов. Идёте в полутора-трёх километрах от основной колонны. В этом районе вы встречаетесь с частями 107-го полка, - остро заточенный грифель карандаша упёрся в небольшую сопку. - На этом участке, по данным разведки, препятствия для автобронетехники не завершены до конца. Произвести разведку и сообщить мне её результаты. Самому в бой не вступать, ждать моего приказа. Вопросы?
        - Нет вопросов. - Я старался сдержать рвущуюся наружу радость.
        После боя на разъезде я всё-таки решился подать рапорт на имя командира о придании одного-двух мотоциклистов для разведки и грузового автомобиля для перевозки топлива и боеприпасов. Ермолов мой рапорт глянул мельком и сунул в папку, велев возвращаться к служебным обязанностям. Мне начало казаться, что зря я всё это затеял. Зато теперь…
        - Тогда следуйте к себе, к вам подъедут ваши новые подчинённые…
        Едва за Мельниковым закрылась дверь, Медведев обратился к ротному:
        - Сергей Сергеевич, зачем вы выпустили этого мальчика вперёд? У него нет опыта.
        - Степан Иванович, вам напомнить, что приказы не обсуждаются? - Жёсткий тон заставил Медведева подтянуться. Ермолов сидел сосредоточенный, словно перед броском из окопа. - Но хорошо, я объясню первый и последний раз своё решение. Опыт у него есть. - Увидев недоумение в глазах помкомвзвода, пояснил: - Да-да. Причём именно войны на бронетехнике, со всей её изнанкой. И, между прочим, рапорту Мельникова, в котором он пишет о придании автобронетанковым частям в качестве разведчиков мотоциклистов, ход был дан на высоком уровне. Теперь второе. Увидев, что броня не панацея, он стал осторожен и не полезет вперёд очертя голову. И главное, у него установлена рация. - Заметив, что Медведев хочет что-то сказать, комроты не дал ему начать: - Степан Иванович, ты нужен мне здесь, а взвод бронеавтомобилей Сарнова, как говорится, последний довод королей. Он - наша главная ударная сила, поэтому вновь попасть в засаду и терять экипажи я не намерен…
        Всего этого я не знал, но отчётливо понимал, что за красивые глаза не назначают «глазами и ушами» бронегруппы. Поэтому мы проверили буквально каждую гайку. Уваров перетряхнул весь ЗИП, а наиболее часто ломающиеся расходники взял в двойном количестве. Короче, все носились, словно наскипидаренные.
        - Ты что, командир? - оторвался Иван от чистки затвора своего карабина.
        - Вот что, Петрович, ты пока побудь за старшего, а я отлучусь. Дела, понимаешь.
        Прихватив заранее приготовленный сидор, я пошёл в расположение ремвзвода.
        - Василия, - негромко позвал я и постучал в дверь авто мастерской.
        Хотя и нет посторонних, но поберечься следует.
        - Не шуми, давай заходи.
        Дверь бесшумно открылась, и я просочился внутрь. Наш «царь и бог» сидел за верстаком и обтачивал какую-то деталь.
        - Держи, - раскрыв сидор, я извлёк фляжку. - Всё нормально, отличного качества.
        - Верю, верю. Ты вот что, Алексей, присмотрись, может, какой-никакой инструмент попадётся, а? - На лице Васильича застыло просящее выражение.
        Ну да, пара лерок (немецких!), присланные ему с оказией, «помогли» найти некоторые дефицитные детали. И теперь он питает надежду, что я вновь позабочусь о своей «альма-матер».
        - Поищем обязательно, - твёрдо пообещал я ему. Просто столько раз к нему обращался и ещё обращусь… - Что-нибудь да подвернётся.
        - Спасибо. И ты это, аккуратнее там, - по-стариковски произнёс он. Мальчишка всё-таки, не дай бог полезет куда не надо или приказ такой получит. Загнав поглубже воспоминание о польском походе, еле слышно вздохнул.
        - Да не за что. Тебе спасибо. Выручил нас, - поблагодарил я и, закинув на плечо сидор, покинул мастерскую.
        Обратный путь у меня занял времени больше, поскольку я старался пройти по краешку нашего расположения, чтобы не встретить никого из начальства. Удача мне сопутствовала, и к броневику я вышел никем не замеченный.
        - Семён, держи, и аккуратно.
        Тёзки с интересом посмотрели на меня.
        - А что это? - Заряжающий просто сгорал от любопытства.
        - Это - у-у-у… - Настроение было отличным, и мне слегка хотелось подурачиться. - Это наше главное оружие. Секретное.
        - Да ну, не может быть, слишком маленькое, - попался на шутку Меньшов.
        Остальные, вытянув шею, с интересом смотрели на сидор. Услышав ответ, мы весело рассмеялись.
        - Нет, Семён, ещё как может. Это примус.
        Немая сцена. Парни прониклись маленьким чудом, которое теперь есть и у них.
        - А теперь слушай приказ. Спрятать его так, чтобы не нашли.
        - Командир! - Иван глазами показал, мол, давай отойдём.
        Убедившись, что парни выполнили приказ, я выбрался из броневика. Следом вылез Серов.
        - Командир, почему ты нам не сказал?
        - Потому что этого могло не быть, - кивнул на броневик, внутри которого шустрили «близнецы». - Пойми, Петрович, мне просто повезло, что нашлись нужные запчасти. А иначе пришлось бы выдумывать, как пищу готовить. Всё, тема закрыта. Давай не будем считаться, хорошо?
        - Хорошо. А теперь докладываю. - Серов стал по стойке смирно, но весёлая улыбка на его лице убивала всю серьёзность. - Продукты у деда выменяны и загружены в машину.
        - Вольно. А?.. - изобразил я известный любому русскому человеку жест.
        - Есть. - И, опережая мой вопрос, Иван ответил: - И спрятано надёжно.
        Тут я заметил приближающиеся к нам мотоциклы.
        - О, похоже, к нам гости. - Увидев недоумение Серова, пояснил: - Движки мотоциклетные. А, - махнул я рукой, - нам придали двух мотоциклистов.
        Серов развернулся на мой взгляд.
        - Двух? - иронии в голосе наводчика было хоть отбавляй.
        Теперь уже я стоял с удивлённым лицом и смотрел, как к нам приближаются три мотоцикла с КОЛЯСКАМИ. Да, честно, не ожидал. Правда, лишь в одной сидел нахохлившийся боец с пулемётом, не с новейшим «дегтярём», а «максимом-токаревым». Второй пулемет сиротливо торчал в другой коляске, словно жалуясь на отсутствие хозяина.
        Заглушив мотор, водитель голосом Васи Самойлова произнёс:
        - Встречать нас будешь, Лёш? Или так и будем стоять как не родные?
        - Василь, ты откуда? - ещё находясь в ступоре, спросил я первое, что пришло в голову.
        - Да вот, приглядеть за тобой отправили. - На его лице блуждала ехидная улыбка. - А то говорят, пошлёшь тебя снежок почистить, так ты половину китайской армии разобьёшь.
        Стряхнув с себя наваждение, я приказал Серову разместить пополнение, а сам, подхватив Ваську, отошёл в сторону.
        - Откуда дровишки? - не стал ходить я вокруг да около и кивнул на пару токаревских пулемётов, установленных на колясках.
        - Выдали, и не смотри так, сам понимаю, что так не бывает, - отозвался сослуживец. - Каюсь, второй из жадности захапал, ну а вдруг пригодится? Да и у тебя, как вижу, не простая машина.
        - Будем считать, квиты. Давай теперь продиктуй, что у тебя есть. - Зажмуриваться от радости не стал, но улыбка, вне сомнения, у меня была до ушей.
        - Узнаю достойного ученика Архипыча, документ должен быть.
        На его иронию я не обратил внимания. Обернись ситуация по-другому, и уже с меня он потребовал бы список по людям и вооружению.
        - Ой, кто бы говорил. А то вас Сергеев не драл за это?
        Самойлов от моей подначки лишь развёл руками, признавая правоту сказанного мной.
        Гордость, что в восемнадцать я уже командую такой частью, без сомнения застилала бы глаза. Даже мне, но мне - восемнадцатилетнему, а так добавилась лишь нервотрепка от новых забот. Василий, судя по всему, записку составил ещё в расположении, судя по его довольной ухмылке. Итак, что мы имеем с гуся, то бишь по личному составу: три младших командира (понятно, водители) и боец-пулемётчик, отсутствующих и заболевших нет, сплюнем и постучим по дереву. Карабинов - две штуки, пулемётов ручных Максима-Токарева - две штуки, автоматов Фёдорова - одна штука, пистолетов и револьверов - пять штук. Гранат - двадцать штук, три мотоцикла «Союз» с коляской (в девичестве немецкие ДВК 125) и броневик (пока без названия). Правда, эйфория от столь высокого взлёта улетучилась в момент встречи с Ермоловым, после которой начался ад. Оказалось, обязанностей у меня - на десяток штатных единиц. Это и ГСМ, и артельщик (а ты думал, бойцы есть должны или нет?), и… ещё куча дел, о которых я даже не подозревал. Ермолов гонял меня как Сидорову козу. Зато я почувствовал всё на своей шкуре и запомнил сразу, как и что необходимо
сделать. Но когда шестнадцатого мы получили приказ о выдвижении на исходные позиции, я не напоминал слепого котёнка, тыкающегося во всё подряд.
        Шедший прошлый день дождь закончился, но ветер бодрил, заставляя шевелиться. Вечер, если так можно было назвать ту темень, наполнялся голосами экипажей броневиков и весёлыми матерками пехотинцев. Вскоре в этот шум вплелись звуки стартёров, и наконец то тут, то там начали взбрыкивать движки.
        - …Готово. - Уваров, высунувшись в приоткрытую дверцу, улыбался, словно Чеширский кот.
        Я знаю, что у него всегда такое лицо перед запуском движка. Нервное, наверное. Ничего, сейчас успокоится и придёт в норму.
        - За температурой смотри.
        - Есть, товарищ командир.
        - Так, все на месте? Снабженцы, чего спите, давай раскочегаривай свою керосинку!
        Вот ещё один подарок. Буквально вчера дали старенькую, но всё ещё бодрую амошку первых выпусков. Между прочим уже загруженную топливом, боеприпасами и продовольствием. Лично Медведев отбирал, а у него не забалуешь! На всё про всё ушло больше часа. За это время к нам подъехал грузовик, откуда выпрыгнул Сомов и двое гражданских. В первый момент я растерялся, но потом вспомнил об обещанных проводниках.
        - Ну, отдельный, вот тебе люди, - радостно скалясь, военком кивнул на своих спутников. - Теперь не заблудишься.
        - Это хорошо, - только и произнёс я эту банальность, поскольку местности не знал.
        Хотя на карте и был проложен маршрут, но в точном его соблюдении у меня возникали большие сомнения. Запросто заблудиться можно.
        Сомов вскочил на подножку, и грузовик, рыкнув, не спеша тронулся, обдав нас сгоревшим бензином. Проводники, судя по всему, пребывали в лёгком обалдении от всего с ними происходящего. Лет под сорок, крепкие, я даже сказал бы, основательные мужики. Единственное их различие было в национальности. Один был русский, а второй - типичный местный уроженец. Тувинец, кажется. Хотя нет, бурят.
        - Как вас зовут? - спросил я у них.
        - Пётр, - представился русский, поправив ремень «арисаки».
        - Зови Сашкой, - на чистом русском сказал бурят. - Так проще и понятнее. - Кстати, у него был какой-то экзотический охотничий ствол, но тоже нарезной.
        - Хорошо. Вы эту местность знаете? - сразу взял я быка за рога.
        - Да, - ответил скуластый.
        Я достал из планшета карту и, подойдя к тускло горевшим фарам (насчёт них, слава богу, всё обошлось, комполка приказал зажечь, иначе просто не видно, куда едешь! Без них легче лёгкого в выбоину влететь), указал на место встречи с нашей пехотой.
        - Смотрите, здесь мы должны быть в три тридцать.
        - Нет, в четыре, - возразил Сашка. - Дорога плохая, быстро не поедешь. И то, если дальше путь есть.
        - Так… - В голове мигом пронеслись дурные мысли о сдаче командования за неисполнение приказа. - А вышестоящим командирам это говорили?
        - Да, - флегматично, как и положено для восточного человека, порадовал меня Сашка. - Я всё начальникам рассказал.
        Фух, аж гора с плеч свалилась, но и расслабляться нельзя.
        - Тогда вы садитесь к тому мотоциклисту и возглавите головной дозор. Если потребуется остановка или что-либо сообщить, говорите ему.
        - Хорошо, - кивнул бурят.
        - А ваш, - обратился я ко второму «Дерсу Узала», - вон тот мотоцикл. Задача: в случае необходимости найти основные силы полка для передачи сообщений.
        - Понятно, - кивнул он.
        Когда передо мной открылась бескрайняя степь, где, словно небольшие волны, возвышались сопки, мне стало не по себе. Сказать, что это паника, было нельзя, но чувство неуверенности (глубокой, надо признать) присутствовало. Причём после вчерашнего дождя со снегом ударил крепкий мороз, может, даже градусов восемнадцать, который сковал всё и превратил равнину в каток.
        - Ух, ни… себе… - протянул Уваров. - Как поедем-то, товарищ командир?
        - Как-как, цепи давай надевай на колёса, - тоскливо сказал я, понимая, что весь график движения летит псу под хвост. - Радио Ермолову. Пусть «переобуваются»…
        - Есть ответ. - Высунувшийся Фильков сиял. - Благодарят за предупреждение.
        - Во, это дело, - кряхтя произнёс Ромка, заканчивая возиться у заднего колеса. - А ещё бы по пять капель…
        - Да запросто, - простецки усмехнулся я. - Сейчас накапаю бензинчику - и вперёд.
        - Понятно, - скорчил виноватую физиономию Ромка. - Был не прав. Исправлюсь.
        - А куда ты денешься, - с ласковой интонацией голодного крокодила произнёс я. - Радист!
        Физиономия Семёна показалась над бортом.
        - Сообщение отстучи…
        Ротного возможная скорость не порадовала, но тут, как говорится, против природы не попрёшь. В результате шли мы еле-еле, часто останавливаясь. Я тщательно заносил на карту маршрут, ставя вехи для шедших позади основных сил. Скажу одно: сам я ни за что не добрался бы, вернее, проплутав, куда-нибудь вышел бы, но задача, поставленная командованием, была бы провалена. Да и сейчас марш был очень тяжёлым, броневик двигался, словно корова на льду. Ромка, шипя отборные маты, крыл и дорогу, и погоду, и китайцев. О мотоциклистах и говорить нечего, несколько раз мы просто на руках катили этих «коней». Ледяной ветер обжигал кожу, хочется спуститься внутрь, спрятаться от него. Но нельзя, ведь именно я отвечаю, чтобы прийти в нужную точку. И не заблудиться. Хотя чего лукавить: без проводников я, как минимум, уже дважды сбился бы с пути. Приходится терпеть, потому что ты командуешь этим отрядом. И спрос только с тебя, недаром Ермолов постоянно говорит: «Доверяй, но проверяй». Это мой Тулон. Эк меня занесло, в Бонапарты метить начинаю.
        Не отвлекаться, местность практически без ориентиров, но кое-как удаётся не теряться. Но всему есть конец, и вот впереди видны такие знакомые фигурки «махры».
        - Радист, сообщение Ермолову: «Вышли на 107-й полк. Ждём указаний».
        Сменив шлем на будёновку, я вылез из бронника встречать подходивших к нам командиров. Брр, холодина какая! Жмёт мороз, не меньше двадцати, а может, и больше.
        - Командир третьей роты Белов. - Высокий молодой парень смотрел на меня с недоумением.
        Ещё бы, по возрасту и званию я должен за баранкой сидеть.
        - Военком роты Степанов, - представился второй, явно семитской наружности.

3
        - Командир головного дозора комот Мельников.
        Бойцы на нас глазели, как на диковинку. Хотя так и есть. Больше половины техники в глаза не видели.
        - Товарищ Белов, вы не покажете нам передний край китайцев? - сразу я взял быка за рога. Озадачь других, а то озадачат тебя. - Мне по прибытии приказано произвести визуальную разведку противника. - Блин, что несу-то?! Но, похоже, мой напор и, главное, неимоверное количество техники помогают проглотить это.
        - Конечно, пойдёмте. - Настроение после моих слов у него явно приподнялось, ведь вскоре остальные машины подойдут. Ещё бы, идти в бой прикрытыми бронёй гораздо веселей.
        Краем глаза я заметил, как мотоциклисты уже вовсю прыгают, пытаясь согреться.
        - А нас не предупредили, что броневики будут.
        - Мне поручено только вести разведку, а куда нас направят, я не знаю, - немного сбил я пыл с ротного. А то глазом не успеешь моргнуть, как уже тебе задачи ставят. Об этом Ермолов меня предупреждал особо.
        Военком пока молчал, и это немного нервировало. Не тот характер у человека, чтобы упустить такую возможность перетянуть на себя «броню».
        - Разведчики обнаружили глубокий ров перед позициями китайцев. Но метрах в семидесяти можно срыть бруствер. Там удобное место для техники, - наконец произнёс он.
        Угадал я, пустяк, а приятно. Явно Степанов решил любыми путями оставить нас здесь.
        Вскоре я осматривал в бинокль лежащие впереди укрепления. Хм, а ведь может и получиться. Вон под тот бугорок закладываем фугас, и земли под насыпку хватит за глаза. А эту ложбинку засыплем - и вперёд, двигайся дальше.
        - Так, где он? - раздавшийся позади голос явно принадлежал как минимум комбату. - Так, отдельный, - чуть небрежно бросил он, - слушай сюда. Пулемётчиков…
        «А вы, собственно, кто?» - любимый вопрос Изи так и просился на язык, дабы сбить гонор с крепкого мужчины, на петлицах которого красовались три кубика.
        - Разрешите представиться: командир передового дозора мехполка отдельный командир Мельников, - доложился я, и оппонент явно понял, что покомандовать заблудившейся техникой не удастся.
        - Хм. - Усмехнувшись, он козырнул в ответ: - Командир второго батальона 107-го полка комбат Звягинцев. - «Ловко малец выкрутился», - чертыхнулся он про себя и, ткнув пальцем в сторону броневика, вслух спросил: - Когда остальные подтянутся?
        - Товарищ комбат, - я намеренно выделил голосом звание Сергачёва, - идёт в часе езды.
        - Хм. - Перед Звягинцевым встала нелёгкая задача: с одной стороны, приказ на атаку китайских позиций ему никто не отменял. С другой - прибытие брони позволит это сделать с наименьшими потерями. Вот только время, будь оно неладно! - Поддержишь?
        - Чем смогу, товарищ комбат, - не стал чиниться я. Тут инструкции Ермолова не допускали двойного толкования. Сперва связаться с командиром и, если дадут добро, атаковать, но выбрать при этом наиболее подходящее место для атаки. И не лезть впереди пехоты. - Только на ТАОН в моём лице не рассчитывайте.
        - Нам и пулемёты в радость, - произнёс подошедший комиссар.
        - Сколько вы можете выделить людей на земляные работы и есть ли у вас взрывчатка? - решив ковать железо, пока горячо, осторожно поинтересовался я у повеселевших командиров.
        - С людьми определимся, а вот взрывчатку у сапёров надо спрашивать, - лаконично ответил комиссар, моментально понявший суть вопроса.
        - Ясно, - кивнул я в ответ, не больно-то большая помощь. И махнул рукой, подзывая крутящегося поодаль мотоциклиста, который ходил со мной в качестве посыльного. - Пусть Семён радирует.
        Стоявшие рядом командиры были несказанно (не побоюсь этого слова) ошеломлены. Ещё бы, вот так, просто, даже не посылая мотоциклиста, связаться с командованием. О радио краскомы, конечно, знали и даже видели двуколку, на которую и монтировался сам аппарат. Хотя антенну в виде поручня, опоясывающую броневик, не увидеть невозможно, просто они не могли это себе представить.
        - «По всей протяжённости позиций отрыт противотанковый ров. Есть удобный проход. Минимум усилий для сооружения моста». Запомнил? - Дождавшись утвердительного кивка, махнул рукой: - Исполнять.
        Разведчик убежал.
        - Ты хоть прикрой, а? - с просительной интонацией произнёс Белов. Его непосредственное начальство уже успело уйти, и он решил в одиночку попытать счастья. - Сам понимаешь… - И он замолк.
        - Приказа дождусь.
        А что ещё сказать? Это только кажется просто - мол, поддержи огнём. А на самом деле - вдруг нужно срочно идти в другое место, а у меня половины снарядов уже нет. Во-во. Нет, дождёмся, что командование решит, а то, что приказ был на поддержку, так боя-то нет, и поддерживать прямо сейчас пока некого. Белов, понимающе кивнув, ушёл к своим бойцам, но вскоре вернулся с моим разведчиком, и тот отрапортовал:
        - Товарищ командир, радио вам. Приказано помочь пехоте.
        - Когда вы начинаете? - Стоящий рядом военком расцвёл.
        - Через десять минут, - сказал Семён.
        Хм, где десять, там и двадцать, и тридцать минут, это ещё бабка надвое сказала. Придётся ввязаться в бой, а там посмотрим.
        - А наши когда подойдут? - уточнил я у посыльного, сверяясь со временем.
        Тот, счастливо улыбаясь, сообщил, что через полчаса.
        - Ясненько. Хоть примерно знаем, где у китайцев пулемётные гнёзда?
        - Нет, - опередил военком вновь подошедшего ротного, хотя его и не спрашивали.
        - И куда мне стрелять?
        Вопрос завис в воздухе.
        - Ладно, как пехота двинется на штурм, цели будут, - констатировал я. - Надеюсь, и с выдержкой у китайцев не всё хорошо. - И, развернувшись, поспешил вернуться к броневику. - Мужики!
        Стоявшие тут проводники, повернулись ко мне.
        - Когда всё начнётся, стойте здесь и не высовывайтесь.
        - Но…
        - Пётр, - безжалостно перебил я его, - ты с Сашкой - моё самое ценное оружие. Без вас я слеп и глух. Буду вокруг одной сопки ездить. Да, мне понятно, что вы белке в глаз попадаете. Но сейчас важно, чтобы вы мотоциклистов и броневик могли сопровождать. Всё, разговор окончен, - жёстко оборвал я попытку добровольцев повоевать.
        Правда, они после моих слов вроде прониклись и потихоньку ушли в тыл. Я же, мысленно почесав затылок, вздохнул. Суетящиеся стрелки косились то на меня, то на машину, и эти взгляды потихоньку начали меня раздражать.
        В вышине послышался гул двигателей, хм, похоже, самолёты идут. Вопрос: куда? Фронт большой, а аппаратов у нас - кот наплакал.
        - Твою… Куда намылились?
        Явно пора заняться разведчиками, а то они уже на штурм собрались. Мотоциклисты стояли и смотрели на меня потухшими глазами. Ещё бы, их, тигров амурских, да во вторую линию! Но, как и с проводниками, я был беспощаден, приказал Самойлову не лезть вперёд, причём двойного толкования моего приказа не допускалось. Только поддержка пулемётами, в ближний бой не лезть. И, недослушав бубнёж Василия, я занял своё место, щёлкнул переключателем.
        - Внимание, экипаж. Идём в атаку с первыми выстрелами. Ориентир - ближняя высота. Пехота уже на исходной. Наша задача - подавить пулемёты и не дать китайцам нормально выцеливать наших бойцов. Блиндажами занимается «махра».
        Едва закончил ставить задачу, как впереди затрещали выстрелы. А затем солидно заговорили «максимы».
        - Вперёд.
        Броневик, рыкнув и выбросив в морозный воздух бензиновые клубы пара, начал постепенно набирать скорость. Бежавшая впереди пехота, услышав гул мотора, явно приободрилась.
        Со стороны китайцев стрельба становилась всё более плотной и точной. То тут, то там падали фигурки бойцов, но остальные продолжали упорно идти вперёд. Внезапно над траншеей вспух разрыв шрапнели, но это никак не сказалось на стрельбе.
        - Твою мать, да что же это… - Прицел Серов выверил, словно ювелир, но результат не радовал. - Пьяные они, что ли?
        Один за другим рванули выпущенные оставшиеся в обойме четыре снаряда. В бинокль было видно, что Иван накрыл позицию…
        - Командир! - крик наводчика стеганул по ушам, они ленту добьют и всё, кожух наверняка пробит! Долго не протянут!
        - Если бы так. - В оптику было отлично видно, как на рыльце МГ вновь расцвёл красный цветок, задрапированный сгоревшим порохом. - Дай ещё пару снарядов, нехрен жалеть.
        - Да сейчас…
        После второго разрыва пулемёт наконец замолк. Но делов он натворить успел, и самое гадское, что пехота залегла.
        - Вань, дай туда ещё пару. - Как там Ермолов говорил, кажется, «огнём орудий подавлять пулемёты»? Попробуем, а то фиг «махра» встанет.
        - Есть, кашу маслом не испортишь…
        Я так и не узнал, что практически подобравшийся к «машингеверу» белогвардеец (последний, кто умел им пользоваться) был убит первым же выстрелом.
        - Твою ж, куда, сволочи! Не сметь, назад!
        - Где? - отчаянно вертя головой, я старался увидеть, что же увидел Серов.
        - Да слева.
        - Не вижу! - Мне просто хотелось выть: слева как раз загораживал обзор водитель. - Стой!
        Мягко качнувшись, броневик замер.
        - Командир! - крикнул Ромка, перекрикивая движок. - Долго не простоим!
        - А, твою налево! - заорал я, стараясь криком подбодрить себя.
        Дёрнув ручку и толкнув тяжёлую дверь, высунулся наружу. Особенно тревожно стало на левом фланге, где стрелки не выдержали огня и залегли, некоторые начали отползать к мелкому овражку, который был метрах в десяти позади цепи. Пулемёт там просто захлёбывался лаем, бил и бил длинными очередями, не давая поднять головы. Внезапно рядом с ним разорвался снаряд. Затем ещё и ещё один. Позицию заволокло поднятой пылью, а снаряды продолжали рваться, даже когда прекратился огонь. Оказывается, пока я воевал, успели подойти полковые пушки, и теперь артиллеристы, не жалея снарядов, пытались загнать китайцев на дно окопов или, если повезёт, в блиндажи. Рисковать я больше не стал, юркнул вниз и легко, словно это была пушинка, закрыл броневую дверь.
        - Ориентир - ближний холм, одинокий камень, от него левее 0 - 15, цель - пулемёт.
        В нарушение всех правил у меня был поднят люк. Но зато какой обзор! И с биноклем я вижу китайцев как на ладони.
        Получив новую цель, Серов начинает пристрелку. Спустя пару минут над пулемётным гнездом вспухают разрывы шрапнели. Всё, цель поражена.
        - Направо. Ориентир - одиночный камень, право 0 - 30, пехота…
        Дзан-дзан-дзан - противно бьют пули по броне. Плохо, китайцы пристрелялись, придётся позицию менять, а жаль, отсюда мы простреливаем хороший кусок окопов. Так, уже и остальные стрелки залегли, а ведь осталось-то совсем чуть-чуть. Вон промоина, там с десяток бойцов сидит и палит по китайцам, а те их достать не могут. Видать, ошиблись их сапёры, поскольку мёртвая зона в этом месте.
        Изредка вспухает облако шрапнели, «полковушки» стараются накрыть только пулемёты. Чёрт, пехота залегла явно окончательно, постреливает в сторону китайцев, но вперёд не идёт.
        - Уваров, давай к тем орлам, - ткнул я в ближайшую группу бойцов. - Иван, дай по брустверу осколочными штуки три.
        - Понял, - прохрипел в наушниках голос Серова. Броневик медленно тронулся. Но в этот момент недалеко от активно стреляющих бойцов, бывших в промоине, поднялся куст разрыва. Ромка рефлекторно нажал на тормоз, и броневик пошёл юзом, разворачиваясь бортом к китайцам.
        - Мать!.. Водила… - от души матюгнулся Серов. - Смотри, куда едешь!
        - …тудыть твою… налево и… - Взвизгнув на больших оборотах, двигатель практически заглушал ответную брань Уварова.
        - Радист! - включив связь, крикнул я в микрофон. - Радио срочно! «Обстреляны предположительно из „мотовок”, не менее батареи». - Снаряды китайских орудий хотя и падали беспорядочно, но этого хватило, чтобы пехота стала отползать назад. - «Атака сорвалась». Ромка, давай к тем, - ткнул я рукой в сторону промоины, где остались бойцы.
        - …онял. - И аккуратно стронулся с места.
        - Эй, пехота! - ору в открытую Уваровым до половины дверь. - Давай к борту прижимайся, мы вас обратно доведём!
        - Поняли! - И один за другим поползли к машине. Всего подобрал таким манером семерых.
        - Едем! Не отставать!
        Едва тронулись, пришлось матюками вразумлять пару воинов, которым чуть ноги не переехали. Ну да ничего, разобрались в конце концов. Серов ещё раз пальнул на ходу, влепив снаряд в бруствер. Особого вреда нет, но китайцам хватило, чтобы нырнуть вниз…
        - Товарищ комбат, - обратился к Сергачёву радист. - Вам шифрограмма от Мельникова.
        Тот, прочитав донесение, задумался. Артиллерия связывала отряд по рукам, его финт с мобилизацией автотранспорта удался, и, закатив в кузова «мотовки», он одно слабое звено убрал. Ситуация из откровенно паршивой превращалась в довольно неплохую, но дьявол скрывался в мелочах. Сейчас всё портила его главная ударная сила. Парадный ход у танков не более 10 км в час, а сейчас и того меньше, рота мотопехоты Ермолова в теории даст под 30 км в час. В данный момент и ледяной наст его тормозит, но всё равно он гораздо быстрее.
        - Ермолову передать: не ждать танки, а идти к месту прорыва, с ним - только пехота и взвод БА-27. - И, немного поколебавшись, решился: - И сапёры с артиллерией. Выполнять.
        Адъютант записал всё, положил бумагу в пенал, подхватил фонарь и стал сигналить мотоциклисту.
        Разделять отряд было неправильно, однако танки, его главную ударную силу, по воздуху не донесёшь. А потому приходится вводить полк в бой по частям, всё как у союзников под Камбре и Суассоном. Главное в данный момент - перебраться через этот проклятый ров.
        Стиснув кулаки, комбат отчаянно надеялся, что к его прибытию части 107-го полка сумеют хотя бы прорваться в первую траншею и там закрепиться. Пусть даже не везде! Плевать, захваченный участок траншеи будет подобен отверстию в плотине. Вода постепенно расширит его, и в конце концов всё сооружение обвалится.
        Чем ближе рота мотопехоты подходила к передовой, тем отчётливей слышались выстрелы пушки броневика. Правда - вот чудо! - вплетались и выстрелы «полковушек», хотя огонь был явно беспокоящий. Сидевший рядом с командиром военком поёжился, причём не только от холода. Рисковал комбат, ой как рисковал, разделяя бронегруппу и оставляя танки. Если атака сорвётся, да ещё потери не дай бог… Примерно о том же думал Ермолов: не ошибся ли Сергачёв, приняв такое решение. Хотя, положа руку на сердце, нужно честно признать: батарея нужна, чтобы сбить совсем не окопавшегося или едва окопавшегося противника. Весь его опыт фронтовика, прошедшего Германскую, буквально вопил: для взлома обороны нужны жерла, хотя бы старые добрые 42-линейные орудия.
        Поднявшись, Ермолов ухватился одной рукой за борт, поднёс к глазам бинокль. Но проклятая тряска не давала нормально осмотреться.
        - Стой!
        Послушно остановившись, грузовик замер, и наконец Ермолову можно было нормально увидеть поле боя.
        Вот, вот оно, мёртвое пространство, изрытое воронками, видны даже следы колёс броневика.
        - Издалека били, на пределе дальности, - тихо произнёс он себе под нос. Стукнув по кабине, ткнул рукой в сторону стоявшей неподалеку батареи «мотовок»: - Давай туда, - надеясь найти там командование полка…
        - …Это всё, - спокойным тоном закончил начштаба «владимирцев».
        Этим он разительно отличался от взвинченного командира 2-го батальона, который начал знакомство с обвинений, причём его даже не смутило, что броневик и мотоциклисты никаким боком не относятся к 107-му полку. Не поддержали, отошли, а значит - виноваты!
        - Давайте подготовимся, - стараясь сохранить на лице невозмутимость, предложил Ермолов. - Вскоре должны подойти танки, и тогда, задействовав артиллерию, мы сможем прорвать оборону противника.
        - Хорошо, - согласился с ним начштаба, бросив красноречивый взгляд на подчинённого, который по инерции решил взять горлом, но стушевался…
        Для Сергачёва выяснение отношений не стало неожиданностью, в старой армии всё было точно так же, с поправками на чины и знатность. Потому он не стал пререкаться, а просто указал комбату время атаки. Тот начал было возмущаться, но слинял, как только узнал о визите военкома полка. Чуть усмехнувшись в усы: вот уж курьёз, в старой армии такое было немыслимо. Алексей Сергеевич достал часы. Секундная стрелка завершала оборот и вот-вот должна была пересечь цифру двенадцать. Всё, время вышло! Правая рука с ракетницей поднялась вверх, и спустя мгновение красный шар начал свой полёт ввысь. Артиллеристы, увидев сигнал, открыли огонь по вскрытым целям, и вскоре участок траншеи получил свою долю взрывающегося железа. Конечно, до плотности огня Германской было далеко, но Сергачёв и Ермолов резонно полагали, что там сидят не немцы, а потому им и этого должно хватить.
        Пока «боги войны» загоняли основную массу вражеской пехоты в блиндажи (ну хоть пара наблюдателей должна остаться), танки начали своё неторопливое движение вперёд. Помня заповедь великого корсиканца «нельзя быть сильным везде», Сергачёв построил танки в две линии. В первом ряду шли три машины, во втором ряду - шесть. За этой шестёркой жались мотострелки, старавшиеся не оторваться от стальных щитов. Естественно, всем места не хватило (за каждым танком рысило по трое), а потому большая часть двигалась перекатами. Бронемашины Сергачёв оставил в качестве резерва, хотя Сарнов и даже Ермолов предлагали выставить броневики в третью линию.
        С флангов по атакующим красноармейцам начали стрельбу уцелевшие пулемёты. И не безрезультатно, кое-где фигурки плюхнулись на землю и затихарились. Ещё чуть - и пехота вновь заляжет, и её будет не поднять. Артиллеристы не подкачали и перенесли свой огонь на фланги, чередуя шрапнель и фугасы, стараясь загнать противника на дно окопов. К тому времени танкисты уже достаточно приблизились к позициям китайцев и азартно давили из пулемётов любую попытку огрызнуться. В основном башнёры предпочитали пулемёты, слишком уж невзрачно выглядели следы от разрывов танковых пушек - так, еле заметный «пшик» в сравнении с «трёхдюймовым» гостинцем. От танков не отставали мотострелки (вот где сказались ежедневные учения!), не менее активно стреляя в сторону китайцев. Ободрённые видом безостановочно ползущей стальной цепи, бойцы 107-го полка пошли в атаку на неприятельские позиции, неумело пытаясь подражать танковой пехоте. Этим немедленно воспользовался Сергачёв, бросив в атаку бэашки Сарнова поддержать атакующий порыв. И те своими пулемётами буквально вымели китайцев с бруствера, не давая вести огонь.
        - Молодец, Сарнов… - Комбат в восторге добавил солёное словцо, видя, как тот прикрыл корпусами жмущуюся вплотную к броневикам пехоту и потихоньку продвигается вперёд.
        - А не ждали, - зло дёрнувшись, рот Ермолова превратился в оскал. - Думали, не найдётся у нас «ручников»? - Мысленно пообещав поставить старому другу бутылку «Шустове ко го» (ну, или нечто похожее), он с удовольствием смотрел, как полдюжины «максимов-токаревых» буквально «бреют» каждый выстрел врага.
        Получив столь нужную помощь, красноармейцы достигли траншеи и с матом начали в неё запрыгивать. Из-за левого поворота началась отчаянная стрельба.
        - Ложись! - испуганно закричал боец, едва успев отпрянуть назад.
        Несколько пуль попали рядом с ним, выбивая из стенки окопа мелкое крошево.
        - Гранату, вашу мать! - проорал помкомвзвода осипшим голосом. - Ерёма, не спи!
        - А? - замешкался молодой парень, нелепо приседая, когда пара пуль расщеперила доску над его головой.
        - …на! - проревел он в ответ. - Гранату кидай, сука! - А, б…ь! - и, со злобой вырвав у растерявшегося бойца гранату, аккуратно закинул её за угол.
        Едва начавшиеся вопли (ага, увидели подарочек!) заглушил разрыв.
        - Граната! - голос Ерёмы дал «петуха», но бросок вышел отменным, чуть дальше первой.
        Взрыв и последовавший за этим протяжный вой раненых послужил сигналом для броска. Трое валялись на дне, даже при взгляде мельком на них было понятно: мертвецы (ну или вот-вот дойдут). Двое, побросав оружие и схватившись за голову, раскачивались. Покончив с китайцами в траншее, бойцы начали выкуривать спрятавшихся в блиндажи солдат и офицеров противника.
        - Твою ж!.. Да продвинься ты! - ткнув рукой вдоль траншеи, рослый отдельный закашлялся.
        Ведь на ученьях всё нормально было! Верно говорят: кто в Гражданскую повоевал, то, как только свист пули услышит, всё сразу забывает. Вот и теперь: ведь влево надо уходить, он, Волков, отлично помнит, а эти «головастики» прут вперёд.
        - Да понял! - проорал в ответ танкист и нырнул вниз, захлопнув люк.
        Взвыв движком, танк чуть повернулся и медленно начал ползти вдоль траншеи. Другое дело, первая троица стоит, и головы гадам поднять не даёт!
        - Глебов, Свечников, а ну давай за мной! - хриплым голосом приказал отдельный. - Да не спи! Гранаты готовь, бестолочь! Понаберут… - Но выстрел танковой пушки переключил его на новых «жертв». - Да куда стреляешь-то?! Пулемётом надо!
        Словно услышав его, тоненький по сравнению с орудием ствол пулемёта озарился короткими вспышками.
        - Вот это дело, давай за мной! Пригнувшись, они догнали танк и, укрывшись за ним, начали приближаться к блиндажу. Брошенный назад взгляд отдельного засёк четвёрку бойцов, перестреливавшихся с кем-то в траншее. А где ещё трое? А, чёрт, некогда смотреть!
        - Товарищ комот, смотрите, вон дымок, - начал было вставать Свечников, но был резко отдёрнут вниз рукой Волкова.
        - Ты, дурак, куда лезешь, - зашипел он, держа парня за воротник. - Жить надоело?
        - Нет, - просипел тот, чувствуя, как ослабла хватка командира.
        - Молодец, что заметил. Глебов, смотри, чтобы нас не подстрелили. А ты, - повернулся он к Свечникову, - взводи гранату и повторяй всё в точности за мной.
        - Понял.
        - Вот и хорошо. За мной! - Как смог, он разогнался и, оттолкнувшись от бруствера, прыгнул. - Мать! - выдохнул, махая руками, стараясь удержать равновесие. Шагнув вперёд, он остановился. Рядом едва не растянулся Свечников. - Кидай свою гранату после подрыва моей. - И, повесив на шею винтовку, осторожно пошёл к маленькой трубе, снимая гранату с предохранителя…
        Оба блиндажа, запирающие съезд, были захвачены минут за пятнадцать. Левый захватили мотострелки, кинув гранаты в печную трубу. Со вторым пришлось повозиться: оказалось, он был разделён на две части - офицерскую и солдатскую. Гранаты в трубу кинули, но кроме двух офицеров никто не пострадал. Бойцы было сунулись, но китайцы так густо стали стрелять, что одного буквально изрешетили, а пара других получили по три-четыре пули и теперь хрипели, жалобно прося помочь. Сапёры, шедшие с ротой, просто опустили в трубу подрывные заряды, раздался приглушённый взрыв, и стрельба из амбразур стихла. Вышибив дверь и на всякий случай добавив пару гранат, стрелки ворвались внутрь. Гарнизон сопротивление не оказал (поскольку все без исключения были контужены) и сдался.
        Скорость и лёгкость прорыва обороны удивила всех, поскольку на других участках противник оказывал ожесточённое сопротивление. Вот тут Сергачёв не стал ждать, пока сапёры сделают проход, а отправил в обе стороны по три танка с прикрытием из мотострелков, чтобы расширить горловину прорыва. Этого китайцы не выдержали и начали беспорядочно отступать, бросая позиции.
        - Эх, в преследование некого послать! - с мукой от упускаемой возможности окончательно разгромить врага простонал Сергачёв. - Поднажмите, родненькие.
        Словно услышав командира, сапёры, пробив шурфы, подорвали заряды, обеспечив бойцов грунтом. «Ярославец», включённый в штат роты (лично Ермолову рассказал об этом чуде), своим «ножом» быстро засыпал большую часть рва, потом стрелки настелили поверх брёвна, и спустя полчаса импровизированный мост был готов, и через него поползли на ту сторону броневики Сарнова. Меня с разведчиками Самойлова ротный вызвал к себе, пришлось побегать, пока собирал бойцов, которые, словно малые дети, сунулись в захваченные блиндажи. Пришлось вспомнить записных заводских матерщинников, и под мой ядрёный мат Василий стал раздавать особо отличившимся оплеухи.
        - Мельников! - услышал я ротного, едва выбравшись из броневика.
        - Товарищ комроты, командир…
        Но Ермолов отмахнулся от моего рапорта:
        - Сколько снарядов истратил? - Наличие боеприпаса у него было пунктиком.
        - Обойму фугасных и пять обойм шрапнелей. - Ещё не отошедший от пережитого, я шальными глазами смотрел на него.
        - Давай в темпе пополняй запас и заправляйся. На всё про всё тебе сорок минут. Выполнять.
        - Есть, - вытянувшись, я козырнул и направился выполнять приказ. - Так, бойцы. Сейчас подъезжаем к «снабженцам». Самойлов, мотоциклисты заправляются первыми, пулемётчики помогают загрузить боезапас в броневик. Уваров, потом твоя очередь. Фильков, у тебя что?
        - Всё нормально. Батарея в норме, - успокоил меня радист.
        - Смотри сам. - Без связи мне оставаться не хотелось. - Профилактика радио на тебе. Что ещё требуется?
        - Ничего, товарищ командир. Всё сделано, - отрицательно покачал головой Семён.
        - Хорошо. Тогда поставь чай.
        Услышав это, все, включая и «добровольца», обрадовались. Хоть времени и было в обрез, но успели сделать всё. Даже чай попить спокойно, наслаждаясь ощущением тепла. Потом меня вновь выдернули к начальству.
        - Мельников, доставай карту, - подошедший Сергачёв нетерпеливо стянул рукавицы. - Сейчас, не ввязываясь в бой, идёте на усиление 104-му полку. Занимаете стратегическую высоту 101 и окапываетесь. Учти, скорее всего, радио до нас не добьёт, даже морзянкой не достучишься. В случае чего отправишь посыльного. Высоту удерживать до подхода стрелков. Вопросы? Нет. Тогда действуй…
        - Вась, нам новая задача.
        Он вопросительно посмотрел на меня.
        - Правильно, на штурм или на разведку нас командиры не послали.
        - Что тогда? - От меланхоличного состояния Самойлова не осталось и следа.
        - Ничего страшного, нужно просто занять высоту.
        - И? - В «просто занять высоту» Василий не верил.
        При всём своём раздолбайстве китайцы могли кого угодно поучить зарываться в землю.
        - Что «и»? - несколько раздражённо спросил я. Видать, он посчитал, раз в бой не посылают, можно и успокоиться. - Напрасно расслабился.
        - Не понял.
        - Занять высоту, мой друг. - Сделав паузу, я с удовольствием стал смотреть на начавшего ёрзать разведчика.
        - Не томи. - Настроение Самойлова резко испортилось.
        - Короче, нужно оседлать эту горушку и ждать смены, - ткнул я в карту и требовательно посмотрел на него.
        - Твою!.. - с чувством выругался Василий. - Это же надо технику туда протащить. А потом желательно укрыть от возможного огня противника.
        - Совершенно верно. И кроме того, не забыть о личном составе.
        - Лёх, - заговорщически позвал Самойлов, - мы тут пошустрили малость…
        - Хм, видел результаты.
        Пару киркомотыг хозяйственный Серов уже заныкал в чреве броневика.
        - Лёш, - терпеливо продолжил Василий, показывая, что разговор не окончен, - пойдём посмотришь…
        - Вы что, совсем охренели? - тихо вопросил я спустя пару минут, стараясь не сорваться на крик, едва увидев, что мне показывают. - Ладно, этот Нобель доморощенный, - ткнул пальцем в стоявшего рядом разведчика. - И плевать, что у него в Юзовке каждый умеет динамит рвать.
        - Командир, но Саня на шахте именно взрывником был, - осторожно сказал в оправдание Самохин, акцентируя внимание на умении подчинённого пользоваться разными взрывающимися веществами.
        - И что? Один хрен требуется, - мой палец указал на коляску, в которой был припрятан сидор с толом, - взрывчатку сдавать!
        - А как нам котлованы рыть под технику? - привёл Василий главный и неубиваемый аргумент.
        - Как, как. Ручками, - произнёс я сварливо, признавая его правоту. - Значит так: знать не знаю, видеть не видел. Но не вздумайте подорваться! Пришибу!
        - Есть, товарищ помкомвзвода, - лихо отрапортовали оба, и я, махнув рукой на этих «гешефтмахеров», пошёл к броневику.
        Порядок движения вначале обговорил с Ермоловым, тот после моих кратких пояснений махнул рукой, мол, всё правильно, и моя группа, выстроившись в колонну, тронулась. Впереди метров на сто шли два мотоцикла, игравшие роль головного дозора. За ними следовал броневик, наша главная ударная сила, далее - грузовик и снова мотоцикл. Хорошо, не было ни снежной крупы, ни ледяного дождя, как позавчера, ну а ветер воспринимался всеми как неизбежное зло.
        Обойдя по дуге укрепления с засевшими в них китайцами, откуда по нам дали пару жидких залпов (винтовок семь или восемь), мы вышли на укатанный зимник, ведущий мимо высоты 101. Вот только для нас она была подобно некусаемому локтю: технику туда тупо не затащить, скользко! Потому, оставив за себя Самойлова, я вместе с пулемётчиком и откликавшимся на Антипа двинулся к вершине. Комбат (хотя носил кубари комроты) «петропавловцев», узнав, что нас временно передают ему в усиление, к моему глубокому удивлению, не стал тут же «нарезать» планов громадьё.
        - …Алексей, твоя задача - разведка, - негромко говорил он, то и дело поднося ко рту папиросу и окутываясь дымом весьма не плохого табака. - В крайнем случае отходишь. Да, - подтвердил комбат, увидев у меня на лице недоумение. - Пойми, у меня тут всего рота с одним «максимом», с патронами тоже негусто. Две, максимум три атаки - и всё! Дальше - в штыки… - Договаривать он не стал, но мне и так был ясен подтекст.
        Численное превосходство у противника, а в рукопашной, как бы хорошо ни были подготовлены бойцы, потери будут очень большими. Даже если и удастся отбиться, то второй штурм уже не отобьёшь.
        - Понятно, - кивнул я. - Тогда мы сейчас пробежимся по дороге. Мне кажется, лучше встретить противника на дальних подступах и попробовать его там потрепать. Местность хоть и проходима для пехоты, но особо не разгонишься. Заодно можно попробовать повыбить у них артиллерию.
        Мне стало жалко, что в это время у Красной армии нет самого завалящего «лишнего» бомбомёта. Нам он сейчас не помешал бы. О нормальных миномётах я и не мечтаю.
        - Давайте, - махнул рукой уже немолодой комбат - мне только сейчас бросились в глаза морщины, седина и такая житейская мудрость в глазах, которая приходит только с годами. - Сам видишь, какой из нас батальон.
        - Товарищ комбат, у меня есть трофейная взрывчатка.
        - Хм.
        - Есть взрывник, шахтёр из Юзовки, - правильно истолковал я хмыканье временного начальства.
        Чем глубже зароются в землю, тем лучше. Шапкозакидательских настроений я не разделял. Хватало у китайцев артиллерии и расчётов. Конечно, их подготовка не ахти, но пехоте и этого хватит. Забросают снарядами и минами, а после вперёд, в атаку. С учётом численного превосходства весьма действенная тактика.
        - Давай, - обрадовался комбат, и не думавший скрывать свои эмоции. - Даже если только на пулемёт хватит, уже дело большое сделаем…
        Самойлову, конечно, моё решение не понравилось, но всё же он признал, что другого выхода просто нет.
        - Что, Вась?
        Он лишь махнул рукой в ответ.
        - Во-во, и я тоже сомневаюсь, чтобы стрелки своими лопатками успели ячейки отрыть. Хорошо, если для стрельбы лёжа получится. А соединить их хоть плохонькими ходами сообщения я и не мечтаю.
        - Да понял я всё, Лёш.
        - Давай теперь подумаем, как воевать будем, - перевёл я разговор на самую неприятную для нас тему. - На горушку мы не залезем.
        - Эт точно, - со вздохом подтвердил Самойлов.
        - Тогда и выбора у нас нет. Работаем издалека. Близко не подпускаем, твои пулемёты устанавливаем на высотах.
        - Э, подожди… - начал было Василий.
        - Нет, это ты выслушай вначале. Пулемёты устанавливаем на высотах, но так, чтобы расчёты могли быстро, а самое главное, незаметно отойти к мотоциклам. Упираться рогом не будем. Отработали по пехоте, а как только те начинают пристреливаться или пехота в обход идёт, в темпе оттуда делают ноги.
        - Ясно.
        - Всё. Совещание окончено, порядок движения такой: ты с Сашкой, затем я, замыкает Макар и Антип. Грузовик и Нобель с Петром, - употребил я мгновенно и намертво приклеившееся прозвище к нашему доморощенному взрывнику, - остаются с пехотой.
        Увы, но противник возможности приготовить ему засаду и всласть поработать из пулемётов по мечущимся в панике солдатам не дал. На приглянувшейся мне высотке уже успел засесть передовой дозор и попытался достать из винтарей остановившихся мотоциклистов. Сидящие наверху, наверное, удивлялись, куда это направились длинноносые варвары.
        - Что скажешь? - Раздражение на фиаско моих, не побоюсь назвать, наполеоновских планов старалось вырваться наружу в виде весьма замысловатой матерной конструкции. - В таких случаях говорят: кто выше, тот и прав.
        - Тут только шрапнелью, - констатировал Самойлов, смоля цигарку и время от времени окутываясь едким дымком от самосада.
        - Тут другой вопрос, - отмахнулся я. - Кем высотку брать? Пехоты-то нет. А на авось… Нет, спасибо. Даже одного удачливого стрелка хватит, чтобы мы потери понесли.
        - А на живца? - спросил молчавший до того Серов.
        - Это - мотоциклы вперёд и ручку крутим? - скептически поинтересовался я у наводчика. - И вдоль сопочки…
        По мере того как я произносил эти слова, в голове вырастал план. Авантюрный, с надеждой на авось, но тем не менее реализуемый.
        Летящий на полной скорости мотоцикл показался, наверное, засевшим на вершине сопки китайцам неопасным, хотя стрелок, сидевший в люльке, бил в их сторону короткими очередями. В бинокль мне было видно, как из положения лёжа по Ваське ударило с десяток стволов. В ответ Серов аккуратно «подвесил» шрапнели, и на позиции противника всё затихло.
        - Твою дивизию, - произнёс я, пытаясь прикинуть, кого можно взять с собой на досмотр. - Петрович, нам прогуляться надо, остаёшься за старшего.
        - Понял, командир. - Серов явно не одобрял моё желание посмотреть, что там на позиции творится. Но промолчал.
        - И в следующий раз обязательно пехоту надо брать, - выдал я очевидное, сноровисто подвешивая подсумки с патронами и гранатную сумку себе на пояс.
        Конечно, нам повезло: останься хоть один китаец, даже не целый, а просто раненый, возможно, в нас сумел бы попасть. О худшем и думать не хотел, продвигаясь перебежками, а под конец и пузом землю «вытирая». Потом, кстати, никто не смеялся. Ну а дальше всё было просто: рывок и огонь по лежавшим то тут, то там телам. К счастью, никто окапываться не стал, чем приятно меня удивили.
        Трёх раненых добили в процессе «контроля», но народ морды кривить не стал, мол, как можно, это же раненые, и по конвенции они уже считались в плену. Да и танкисты пленных не берут. Момент хотя и был щекотливый, но то, что они творили с попавшими в плен красноармейцами, быстро излечивало от гуманизма.
        - Лёш, смотри, - подошедший Самойлов указал на тела. - Это маньчжуры. Видишь, как покойнички одеты и вооружены?
        - Поэтому нас и не «приласкали»? Да, скорее всего, ополченцы. На кадровую часть нисколько не похожи, - констатировал я.
        - Да, вояки они неплохие, но с дисциплиной у них очень плохо. На их месте китайцы зарылись бы в землю по самую маковку, - согласился он. - Смотри, - ткнул рукой.
        - Вижу, - отозвался я, поднимая бинокль. Обеспокоенный стрельбой из пушек в своём тылу, противник выслал человек двадцать на проверку. А у сопки была одна интересная особенность, как раз к китайцам был обращен очень крутой склон. Подниматься по нему можно, но медленно. Но в гору разведка не пошла, а начала обходить её с правой стороны.
        - М-да, явно не от сохи, - вырвалось у меня. - Чёрт, это уже не «мясо», а регуляры.
        - Да уж, - скрипнул зубами Самойлов.
        Понять его было можно: вместо толпы, не знающей строя, на нас вышла вполне боеспособная и обученная пехота.
        - Слушайте сюда: головной дозор валим из автоматов мы, Саша, на тебе арьергард, Антип, на тебе «ядро». Сигнал к открытию огня - мои выстрелы. Всё ясно?
        - Да, - вразнобой ответили мне.
        Подпустив в упор тройку китайцев, я аккуратно потянул за спусковой крючок. Автомат привычно уже толкнул в плечо, и пара белокитайцев свалилась, словно куклы. Краем глаза заметил, как третий будто наткнулся на невидимую стену и тоже кулем упал на землю. Больше мне стрелять не пришлось, поскольку из своего автомата достать мелькавших впереди китайцев мог только случайно, а тратить патроны - ну на фиг, не так их и много.
        Иван с пулемётчиком азартно поливали основную группу. На глазок, семерых они приложили наглухо, оставшаяся семёрка пыталась отстреливаться, но это был дохлый номер. Антип истратил не больше половины «сотки», а значит, они с Ваней додавят уцелевших. Тут наконец показал своё мастерство и проводник, неторопливо перестреляв арьергард, а после принялся помогать нашей основной ударной силе.
        - Интересное кино… - В бинокль мне удалось засечь ещё один отряд противника, вернее, наблюдателей.
        Они расположились на высотке метрах в восьмистах. Судьбу своих солдат китайский офицер понял, услышав пулемётные очереди. Но вновь посылать разведку больше не решился.
        - Командир, я так понимаю, начинаем окапываться? - посмотрев на смёрзшуюся землю, уточнил Самойлов. - Технику зарываем и гнёзда делаем?
        - Нет, - оборвал я его порыв устроить здесь крепость. - Саш, ты как по-китайски? Нам бы поспрошать тех, кто ещё жив. А то не нравится мне это. Почитай, мы три десятка положили, а впереди ещё сидят.
        - Могу, - односложно ответил бурят.
        - Тогда сделаем так. Антип, вот тебе бинокль. Смотришь внимательно вокруг. Если увидишь, что нас пытаются обойти, пальни в воздух, - проинструктировал я пулемётчика. - А мы пока быстро пробежимся. Вопросы?
        Самойлов вздохнул, но пререкаться не стал.
        - А пожевать? - с надеждой посмотрел он на меня.
        - Дело сделаем, тогда и перекусим.
        Хоть и потеплело, но мороз потихоньку заползал под одежду. И самое лучшее решение этой проблемы - горячее и чай. А насчёт пары уцелевших, но раненых китайцев… Они не стали играть в партизан и вполне бодро залопотали. Судя по нахмуренному лицу проводника, новости плохие.
        - Нехорошо, - флегматично произнёс Сашка. - Они говорят, что их много, и нас сметут, как ветер сметает листья.
        - А конкретно, сколько этого ветра, не сказали? - не обратил я внимания на поэтическое сравнение.
        - Что-то около тысячи, - пожал он в ответ плечами, мол, за что купил, за то и продаю.
        - Ясно. - Расклад мне представлялся весьма хреновым. Пусть два батальона с пулемётами, а главное, с лёгкими орудиями и бомбомётами по нам пройдут, не особо напрягаясь. И плевать они хотели на броневик. Пехотой задавят, пулемётчики не дадут высунуться Серову… Короче, нечего здесь изображать трёхсот спартанцев. - Собираем оружие, боеприпасы и отходим на соединение с основными силами.
        Переглянувшись, Василий и Сашка промолчали, однако мне показалось, вздохнули с облегчением…
        - …Значица, пожаловали… - Комбат 104-го полка как-то тяжко вздохнул и отрешённо посмотрел вдаль. Мне от такого поворота стало вообще тоскливо. Уж лучше обматерил бы, пригрозил всякими карами. Так нет. Он словно ждал этого. И дождался. - Понимаешь?
        - Да. - Отвернувшись от него, я посмотрел на позиции батальона, отлично выделяющиеся на фоне снега. Хотелось выть, изрыгать самые чёрные слова, какие только знал. - Одного не пойму, почему опять решили, что китайцев можно шапками закидать? Неужели японцев мало?
        - А это не потому, - спокойно отозвался Кузнецов. - Думаешь, дурь начальственная? А нету её. Начальство очень даже умное. Вот хотело оно меня сожрать, да не получалось. А так, - усмехнулся он такой жуткой улыбкой, от которой меня буквально прознобило, - у меня теперь два пути. Первый - погибнуть, второй - так как я не выполнил приказ, идти под трибунал. Ну а там - как повернётся, но хорошего не жду.
        - А мы каким боком? - выпалил мучивший меня вопрос. Пока мы на КП одни, нужно пользоваться случаем и прояснить ситуацию.
        - А это не тебя, - махнул он рукой, - это твоих командиров замарать хотят. А ты так, под руку попался, не повезло тебе, парень.
        - Ясно, - прошипел я. Спрашивать, кто и как, не стоит. И так узнал куда больше, чем должен знать. - Ничего, это мы ещё посмотрим, кто на чьих похоронах три гармони порвёт.
        - Это хорошо, что ты скулить не начал, - одобрительно произнёс Кузнецов. - Ты вот что, послушай старого вояку: на рожон не лезь.
        - Хм, - кашлянул я, но взгляд битого жизнью и начальством командира заморозил весь мой пыл.
        - Вон там, - указал он рукой на площадку у дороги, - наверняка поставят пушки.
        - Это же не бригада и не полк, - возразил я ему. - «Гочкинсы» да остальная траншейная мелкота.
        - А если нет? Пара «мотовок» - и что будешь делать?
        - Вот здесь маневрировать, по пехоте шрапнелью и осколочными работать, а если очень прижмёт, то и пулемёт в дело пойдёт.
        - Молодец, соображаешь, - похвалил он. - Одно прошу: мало ли что, не суйся на дорогу. Пусть их пушкари и полные балбесы, но и ты не танк. На «пятке» не крутанёшься. Не старайся подавить орудия. Бей пехоту. Это тебе мой наказ. Понял?
        - Так точно, - ответил я на автомате.
        - Вот и славно. Иди готовь позиции…
        Пока пулемётчики пытались устроить хоть какие-то укрепления в замёрзшей земле, я с Серовым выбрал позицию для броневика.
        - Товарищ командир, тут не меньше километра, - педантично напомнил наводчик, - без пристрелки не обойтись.
        - Пулемётом сможешь? - без всякой надежды уточнил я.
        Пристреливаться, значит, указать китайцам, где не следует ходить.
        - Попробую, но гарантий никаких. У нас ведь не «мотовка», - развёл руками Петрович. - В конце концов кого-нибудь шрапнелью да зацепим.
        - Радист!
        Голова Филькова показалась из-за борта.
        - Вызывай командира.
        - Понял, тащ комот, - ответил он, хотя мы оба отлично понимали, что шансов практически нет. Но всё равно попытаться было необходимо. А вдруг? Удача улыбается смелым и дерзким.
        Пока я обустраивался, рота под командованием Ермолова с частями 107-го полка атаковала сопку № 9, на которой засело не менее двух рот китайцев. Прибытие мотопехоты и броневиков вновь (а главное быстро) переломило ситуацию, и спустя час сопка была взята. Китайские части начали было поспешный отход, постепенно перераставший в бегство, но были перехвачены. Рота Ермолова обогнала их, и мотопехота, установив четыре ручника, буквально порезала огнём отступавших. После подъехали броневики, за которыми шли стрелки, собирающие урожай пленных. Многие просто залегли и теперь усердно тянули вверх руки, всем своим видом демонстрируя миролюбие. К этому времени к месту боя подошла отставшая часть полка, увы, но танки вновь подчеркнули разность скоростей. Перегруппировавшись, Сергачёв перенацелил танки и артиллерию в помощь 108-му полку. И после, продолжая двигаться в общем направлении на Чжалайнор, взяли сопки Жаба и Кольцо. Путь для пехоты был открыт, и 108-й полк форсированным маршем двинулся на соединение с 35-й кавбригадой. Кольцо окружения вокруг китайских частей сомкнулось в шестнадцать часов…
        Поля сражений всегда одинаковы. Копошащиеся фигурки бойцов, собирающие оружие и амуницию. Трупы солдат противника, лежащие на снегу. Обычная картина войны. Ермолов поёжился - несмотря на тёплую одежду, мороз всё-таки пробрался внутрь. Сейчас бы в избу, к ласковому теплу печи, перекусить…
        - Товарищ комроты, радио от «Первого», - отвлёк его от раздумий радист. - «Семёрка» сообщает, что пехота противника пытается сбить их с высоты. Большие потери.
        - Мать… - «Семёрка», согласно кодовым таблицам, это Мельников. И, похоже, он сейчас на этой чёртовой высоте единственный, кто может внятно сказать, что там происходит. - Давай к комполка! - рявкнул Ермолов, понимая, что не успевает: уже 14:43, ещё полчаса - и начнёт темнеть. - Степан Иванович, как прибудем, сразу езжай к комбату.
        - Понял, - откликнулся в наушнике голос Медведева.
        Усмехнувшись, Ермолов представил старого служаку, вынужденного говорить словно шпак. Ну да ладно, рано или поздно всё вернётся на круги своя. От строевых команд мысли перешли к броневику Иванова. На язык просились исключительно хвалебные отзывы. Отвоевав на нём день, можно честно сказать: в таком виде он превосходит все отечественные и зарубежные аналоги. И имей Сарнов не бэашки, а творение безвестного командира-рембатовца, то управляемость ротой улучшилась бы на порядок…
        - Товарищ комбат, - с гвардейским шиком козырнул Ермолов.
        О бумагомарателях, в последний момент сумевших попасть к старому другу, он был очень невысокого мнения. Вот и сейчас стоящие рядом с Сергачёвым журналисты поморщились, словно лимон съели. А то, что порядок в частях обязан быть, им невдомёк.
        - Разрешите обратиться?
        - Слушаю вас. - На личное мнение писак комбату, как и Сержу, было плевать. Ему их всучили, не спрашивая, нужны они или нет.
        - Что с Мельниковым? - дипломатично поинтересовался Ермолов. - Мы до него не добиваем.
        - А кто это? - вклинилась в разговор молодая женщина.
        - У командования связь лучше, подкрепление выслано. - Не удостоив даму даже поворотом головы, Сергачёв почувствовал, что начинал закипать.
        Его полк, даже такой вшивый, пардон, территориальный, практически моментально попытались растащить по кусочкам. Мол, дай сюда пару танков, туда броневик, здесь поставь орудие… Под конец, сатанея от таких «заявок», комбат послал всех матом по известному адресу. Любви к нему это не прибавило, зато позволило держать в кулаке всё подразделение. Вот и теперь выяснялось, что головной дозор «забыли сменить». Плюс эта фифа ещё вылезла невовремя.
        - Сам знаешь…
        - Знаю. Высота 101, - чётко доложил «ограбленный» ротный. - Пехота 104-го полка. Сколько их там, не знаю, усиление, как понимаю, так и не подошло. А отвести их я не могу. Там как раз высотка запирает дорогу. Китайцы, сбив нас с неё, деблокируют свои части. - Заметив признаки надвигающейся грозы на лице рабкорши, Ермолов решил сгладить ситуацию, поскольку женщина уже начинала закипать. Связываться с истеричкой ему не хотелось. - Это командир головного дозора.
        - Антонина, не мешай, - с металлом в голосе одёрнул журналистку второй, уже в годах работник пера, и она, открыв было рот, быстро успокоилась. - Извините, пожалуйста.
        Обоим командирам стало неловко из-за столь неприличной сцены.
        - Пусть пока держится. У тебя Медведев свободен? - Решение пришлось принимать не самое лучшее, но другого варианта не было. - Пусть сопроводит к нему машину с сапёрами, лишними они там не будут. Всё, Сергей Сергеевич, это мой личный резерв. Десять человек.
        - Разрешите мне отправиться с ними? - спокойно посмотрел на Сергачёва журналист.
        - Вениамин Александрович, там опасно, - мягко попытался урезонить его комбат.
        - Я понимаю, но лишняя винтовка там не помешает, - улыбнулся тот в ответ. А затем повернулся к напарнице, и в его голосе снова зазвучал металл: - Антонина, не сверкай глазами и не пытайся увязаться со мной. Ты сейчас отбудешь в расположение 107-го полка. К Якову Самуиловичу. Всё. Это не обсуждается.
        Та надулась, но, к удивлению командиров, перечить не стала. Поэтому, когда журналистка резко развернулась и ушла в сторону радио машины, оба с облегчением вздохнули.

4
        - Товарищ командир, - высунулся из кузова Семён, - «Верба-1» передаёт, что к вам пошла «Нитка» с «Третьим».
        - Понял. Отстучи, что встречаем.
        По таблице, «Верба-1» - это штаб корпуса, «Третий», соответственно, Ермолов. Ну а «Нитка» означала колонну. Похоже, зачесались, а то «не паникуйте, не вводите в заблуждение…», очухались, слава богу. Надеюсь, привезут немного еды. Хотя дно продукты и не показывают, но на таком морозе приходится увеличивать норму. А то просто бойцы воевать нормально не смогут. Кстати, боезапас и топливо нам совсем не помешают: движки периодически прогреваются, и его расход просто страшенный. Сколько моточасов сожгли впустую, даже не хочется считать.
        Так, отставить нытьё. Вперёд, оформлять боевое донесение и строевую записку. Но вначале…
        - Самойлов, подготовить мотоцикл, и как только заметят колону, пусть едут ей навстречу.
        - Ясно. - Василий приободрился. Это интереснее, чем мёрзнуть на одном месте, не зная, когда подойдёт смена. - По чаю?
        - Согласен.
        - Фомин, - окликнул Самойлов бойца, скрючившегося в неглубокой ямке около своего мотоцикла. - Давай вставай. Ставь чай.
        - Ага. - Тот, довольный, словно кот, вылизавший миску сметаны, рванул к броневику.
        - Как думаешь, успокоились? - Вопрос вроде ни о чём, вот только слоев в нём до хрена, и все не в нашу пользу.
        - Нет. Перегруппируются, выставят заслон, пушку повернут, возможно… Хотя… - Увидев недоумение Василия, пояснил: - Просто данные для стрельбы посчитают. Вот тогда и начнут. Правда, они не догадываются, что наши знают о них.
        - Туман войны?
        - Он, родимый. Сам посуди, сунулись они чисто разведку боем провести, но сил для этого выделили столько, что мне покрасоваться пришлось.
        - И что теперь?
        - А теперь придётся драться в кровь. Отступать нам нельзя. Вот такие пироги…
        - Держите, тащ командир, - сунул кружку с горячим чаем Фомин.
        - С мёдом? - удивился я, вдыхая характерный запах.
        - Конечно, - довольно подтвердил он, явно радуясь щедрости Серова.
        Усевшись на своё место и выдув кружку, достал из сумки чистые бланки строевой записки и боевого донесения. Спасибо Ермолову, что он загодя приказал всё это богатство приготовить, и теперь я только вписываю цифры. А неплохо, очень даже неплохо. Согласно записке, потерь у меня нет, тьфу, тьфу, тьфу, сплюнем и постучим по дереву. В трофеях числятся двадцать восемь винтовок, остальные, увы, разбиты пулями. С пяток наганов, похоже, с Японской войны, и пара «вессонов», древних, времён войны 1877 года, в ужасающем состоянии, по крайней мере, стрелять из них никто не рискнул бы. Пара винчестеров (окопные метёлки), вот их в список не включаем, самим пригодятся. Кольт М1911, разведчики подарили, нет, и его не отдам, и плевать, что двадцать патронов. Ножи - двенадцать штук, опять ерунда, эрзац времён Великой войны, потому сдаём. Теперь: сколько мы покрошили…
        - Товарищ командир, - протягивает мне ещё одну кружку дымящегося чая заряжающий.
        Аромат чувствуется даже отсюда. Не иначе Петрович вновь расщедрился на мёд? Ну, ему виднее, человек бывалый. Отхлёбываю немного. Ах, какая благодать! В нутро вливается горячая струя, постепенно разогревая замерзающий организм.
        Тэк-с, продолжим. Тридцать точно, с этим никто спорить не будет. Во время прорыва обороны пулемёт с расчетом и… и сколько пехтуры? М-да, непонятно, плевать, запишем пять. Хотя Самойлов проверял, потом там с полтора десятка насчитал. Ладно, пойдут в счёт войны. Теперь вон те голубчики, что в засаду попали. С ними всё ясно и понятно.
        - Началось, - глухо произнёс Уваров.
        Вспухший комок шрапнели над позициями пехоты не оставлял другого толкования.
        - Ждём наблюдателя.
        Выставленный пост на склоне высоты давал нормальный обзор, и любые ухищрения китайцев были видны как на ладони.
        - Вон, бежит.
        - Заводи. - Нервяк потряхивал, и, чтобы успокоиться, я вцепился в ручку на двери, левой придерживая бинокль. - И давай к нему.
        Ромка завёл двигатель и потихоньку стал двигаться к спешащему к нам разведчику.
        - Ну, что там? - выскочил я из машины и тут же взял в оборот Петра.
        - Орудия развернули и пехоту до взвода по обеим сторонам дороги посадили. Да, - по-видимому, решил он добить меня, - телегу поперёк поставили. Не проехать.
        - Если откатить? - авантюра, конечно, но всё же…
        - Нет, они передние колёса сняли, - похоронил все надежды Пётр.
        - Ясно. Давай к Самойлову. Петрович, работаем на тебя. Главное - сбить им порыв. Пусть носом в землю лежат. Нам необходимо время выиграть.
        - Ясно, - просипел в наушниках его голос.
        - Вперёд, - ткнул я в плечо Уварова. - Идём потихоньку…
        Для комбата 104-го полка все действия противника «читались» легко. Никаких изысков, одна голая сила. Китайский командир вскрыл его численность, наличие огневых средств, примерно конечно, и сейчас нацелился одним ударом занять высоту. Учитывая их колоссальное численное преимущество, наше положение было незавидным. И плевать, что воюют китайцы по старым, ещё довоенным уставам и наставлениям. Плевать! И то, что он сейчас на высоте, тоже плевать. Выбьют в конце концов бойцов, у пулемётов патроны закончатся - и всё, бери высоту.
        - Куда, образины, твою три… - Вырвавшаяся у Кузнецова словесная конструкция описывала умственные способности торопыг и их близкую и дальнюю родню. - Поздно, собаки, да хрен с вами, не жалко. Пулемёты сохраннее будут.
        Пулемёты, слава богу, молчали, а вот китайские пушкари, похоже, поймали кураж и теперь весьма успешно перепахивали ячейки горе-стрелков.
        - Всё, - произнёс он, когда орудие перенесло огонь на то место, где командиру китайцев показался пулемёт, и окликнул посыльного: - Пархоменко, живо пробегись, глянь, что с бойцами. Только не высовывайся, ползи.
        - Понял, тащ комбат.
        Разбитной уроженец Рыбинска ловко выскользнул из ячейки и короткими перебежками рванул к ещё курящимся дымком воронкам.
        - Ну вот, добро пожаловать. - Антип аккуратно пристроил свой ручник (ага, хрен с рук стрельнёшь-то) и первой же короткой, патронов в пять, очередью умудрился зацепить парочку китайцев. - Не нравится! А так? - Длинной очередью прошёлся по группке сгрудившихся солдат. Те порскнули в разные стороны, оставив на снегу четверых. - А, мать… - с досадой стукнул он кулаком о бруствер. - Ну кто так стреляет?! Да выставь прицел-то!
        Увы, пехота продолжала азартно палить в белый свет, как в копеечку. Ага, наконец подал голос станкач, и тут китайцам не поздоровилось, пулемётчик сумел подловить противника, и солдаты, напоровшись на невидимое препятствие, стали падать.
        - Держимся, - прошептал комбат.
        Всё же совет паренька оказался правильным. Тогда он, к удивлению, не орал, а просто руками «слепил» пулемётное гнездо. Махнув рукой, всё равно, мол, согласился, и вот теперь пришлось убедиться в правоте пацана. Фронтальная сторона пулемётного гнезда, усиленная всем, чем можно, надёжно прикрывала расчёт от пуль, да и от осколков снарядов и каменной крошки.
        - Тащ командир, - буквально стёк вниз Пархоменко, - плохо дело. - Отдуваясь, хватая воздух открытым ртом, продолжил: - Побили наших и ротного тоже. Там щас Ерёма из отдельных, а взводных поранили, китайцы голову поднять не дают. Только пулемётчики из этих, мотоциклистов, - с трудом выговорил он, - китайцев задержали.
        - Ничего… - Закусив губу, Кузнецов смотрел, как противник пытается надавить на его левый фланг. Правильно, поганцы, рассчитали, вон и пулемёты поставили, сейчас начнут «крыть». - А накося!
        Лихо вылетевший броневик развернулся на дороге и начал выплёвывать шрапнель, стараясь пройтись по большей площади. Судя по всему, это китайцам не понравилось, и они начали откатываться назад и, самое главное, залегать. Убедившись, что атака захлебнулась, броневик развернулся и на скорости укатил обратно. Посланные по нему снаряды рванули в стороне, не причинив ему вреда…
        - Уф… - тряхнув головой, словно конь, я откинулся на сиденье. - Если мне слух не изменяет, штук двадцать снарядов их артиллерия выпустила.
        - На измор хочешь взять, - с тоской посмотрел на катавшиеся под ногами гильзы Серов. - Мы, между прочим, три десятка потратили. Пара таких вылазок - и всё, только пулемёт.
        - Не пара, - сплюнул я от злости. - Этот заезд - и шабаш. Работает «максимка». Иначе прикрыть пехоту будет нечем.
        - Командир, - прервал нас Ромка, - слушай…
        - Твою мать! Гильзы за борт, пополняем бэка! - просипел я, едва услышав звуки разрывов.
        Похоже, китайцы решили прорваться любой ценой. На меня они махнули рукой, и второе орудие сейчас вместо того, чтобы ждать меня, присоединилось к своей товарке…
        - …Господи Иисусе, да… - тихий шёпот Пархоменко, произносившего молитву, неожиданно успокоил Кузнецова.
        Словно он скинул полтора десятка лет и вновь сидит под Танненбергом, ожидая, когда наконец германец закончит кидаться снарядами.
        - Не дрейфь, - подбодрил он бледного посыльного. - Это они так пугают.
        А много ли тому надо? Вот уже и розоветь начал.
        Вообще-то особых проблем огонь не доставлял. Мазали китайцы безбожно, хотя пару раз комбату показалось, что снаряды легли куда нужно. Ну, тут уже поделать ничего нельзя. А так пока батальон держался, хотя и с потерями, но с места срываться не собирался. Правый фланг хорошо поддержал броневик, вон сколь накрошил, навскидку - не менее тридцати. Это кто лежит, и не меньше в тыл отползли. А вот левый жмут, и жмут крепко. И пулемёты туда кинули, и пехоту, но если не подойдёт помощь, сомнут. И всё, придётся отступать… Хотя чего врать себе-то? Побегут, побегут!
        Удар в спину отбросил Кузнецова на дно окопа.
        - Тащ комбат… - донёсся, словно издалека, голос Пархоменко, - …ождите…интуе…
        И темнота накрыла его…
        …Представшая передо мной картина заставила покрыться холодным потом. Бросившиеся в атаку китайцы в центре и на левом фланге смогли ценой больших потерь подойти на бросок гранаты. И теперь то тут, то там поднимались облачка разрывов.
        - Стой! Наводчик, работаем по подножию, не дать подойти остальным! Стрелять по готовности. - Повернув голову к Уварову, ткнул его в плечо. На меня смотрели шальные глаза. - Рома, стоим и ждём. Главное - не газуй, иначе точно влетим в будущую воронку. Ты меня понял?
        Тот в ответ лишь кивнул. Чувствуя, что меня самого постепенно захлёстывает адреналином, ткнул его в плечо ещё раз:
        - Ром, ты мне языком скажи.
        - П-понял, тащ командир, - выдавил Уваров.
        - Отлично.
        Лающий звук пушки прервал нас. Откинув передний люк, я в бинокль смотрю за встающими разрывами.
        - Левее от ближнего валуна тридцать метров пехота, - корректировал я.
        - …онял, - прохрипел в наушниках голос Серова. - Дава… че сто…шь?
        И вновь очередь.
        - Есть! - Это точно я орал нечто матерное.
        Вся обойма столь удачно легла, что не меньше пары взводов накрыло шрапнелью. И плевать, что убитых мало, главное - порыв сбит, это ведь очень страшно, когда у тебя над головой рвётся снаряд и вокруг начинают падать сослуживцы.
        - …ать!
        Метрах в шестидесяти возник разрыв снаряда. Комья земли и осколки бьют по броне, словно напоминая: а не пора ли свалить? А то…
        - Стоять! - рычу Уварову. - Хрена на понт берёшь! Нету у тебя… - Меня вновь обрывает наше орудие, выплёвывая очередную обойму. - Снарядики-то тю-тю! - тем не менее закончил я.
        - Командир, - сипит Ромка и, вцепившись руками в баранку, шальными глазами смотрит на меня.
        - Держись! - Ну нельзя сейчас позицию менять! Серов только-только пристрелялся. Вон, второй эшелон положил мордой в снег. А на вершине наши совладали, лежат цуцики и палят снизу вверх в направлении противника. - Сука, мля, ну кто там такой умный?!
        Поняв, что попасть в нас проблематично, китайские артиллеристы, или кто там командовал ими, начали подвешивать шрапнель.
        - Петрович, ты как?! - проорал я с тревогой в микрофон, когда после третьего разрыва вблизи нас внезапно замолкло орудие.
        - Лёшка, вали в сторону, - неприятно резанул по ушам крик Серова. - Пристрелялись, похоже!
        - Ромка, выворачивай вправо, вперёд! - скомандовал я Уварову. - Стой! Руль влево, давай назад! Всё, стой! Петрович, норм? - вырвался у меня привычный сленг.
        - Пойдёт.
        И словно в подтверждение вновь заухало орудие.
        - Кстати, мне показалось или китайцы вдруг заткнулись? - спросил я, наблюдая, как при очередной и довольно вялой попытке подняться наши пулемётчики легко положили цепь на землю.
        И стреляли-то не длинными очередями, а так, скорее обозначили «сюда не ходи».
        - Похоже на то, - подал голос радист.
        - Так, Семён, попробуй связаться с кем-нибудь, - моментально озадачил его я. - А то сейчас они перегруппируются, перемешают наш плац, и всё, останется только прикрывать нашу пехоту. - О трибунале я не сказал, хотя народ и сам не маленький, правильно понял.
        - Командир! Наши! Мать! Твою!.. - Крик Серова стеганул по нервам.
        - Где?! - ору в ответ даже не в микрофон, а в пространство.
        - Вон! - Он словно услышал мой вопль. - Конница! А-а-а, куда, сука!
        Приоткрыв дверь, я в бинокль увидел, как китайцы спешно разворачивают второе орудие, первое, почему-то заброшенное, сиротливо стояло на позиции без расчёта.
        - Петрович! - То, что я задумал, было уже не авантюрой, а вполне красивым стальным гробом для экипажа. Но если всё оставить как есть, то и одной пушки хватит наших потрепать. А то и отбросить. - Достанем этих архаровцев, если у телеги встанем?
        Не знаю, о чём думал Серов, но спустя минуту он несколько деревянным голосом подтвердил, что по крайней мере напугаем.
        - Петрович, ты сам знаешь, что не зря «мотовку» «косой смерти» кличут.
        - Да знаю, только страшно, Лёш. - Отстранённый голос наводчика испугал меня здорово, словно мороз пробежал между лопатками.
        Передёрнувшись, я всё же решился:
        - Экипаж, атакуем противника, цель - орудие! Вперёд!
        Рыкнув, броневик стал постепенно набирать скорость. Китайцы, сидевшие в заслоне у телеги, а потому считавшие себя в относительной безопасности, ведь прикрывает дорогу пушка, несколько расслабились и сперва не поняли манёвра русских. Зато потом до них дошло, и, видя, как этот стальной дракон проредил атакующие цепи, решили не испытывать судьбу.
        - Давай не задерживайся! - Восторг, охвативший Серова, будоражил не хуже хлебного вина. - Н-на!
        Пулемётные очереди словно подхлестнули беглецов, и они, пометавшись, бросились бежать прочь от дороги к недалёким сопкам. Затормозив перед телегой, броневик качнулся, словно лодка, уткнувшаяся в берег. Я и Уваров выскочили наружу, и, к удивлению Ивана, с лихим отборным матом, приподняв импровизированный шлагбаум, столкнули его с дороги.
        - Шрапнель!
        Семён сунул в приёмник обойму, и Серов, аккуратно работая маховиками, навёл орудие на копошащийся впереди расчёт.
        - Получи!
        И его любимица отозвалась дробным перестуком. Кто ворожил в тот момент наводчику, неизвестно, но вся серия легла очень удачно, обдав суетящихся артиллеристов градом осколков.
        - Вперёд! - проорал я. - Молодец! Сейчас самое время рывок сделать! Вон, мечутся и не знают, куда стрелять!
        - Командир, жми на всю железку! - крикнул Иван, ему было отлично видно, как смятение, словно волна, накрывает китайцев.
        Страшное слово «окружили» постепенно, а потом всё быстрее и быстрее распространялось среди них.
        - Рома, не гони! - Стараясь унять бушующий во мне адреналиновый шторм, я прильнул к смотровой щели, вцепившись руками в держатели (спасибо Иванову, есть за что схватиться!), но то и дело бьюсь шлемом о бронезаслонку. - Твою… Рома, держи двадцатку, а то унесет нас к хренам!
        Наверху заработал спаренный с пушкой ручник. Молодец, Серов, профи, с трубкой один чёрт не угадаешь, а из «максимки» вполне можно на нервы давить.
        Ara, вот и результат! Ездовые не выдержали и решили убраться подальше от сложностей жизни и весьма колоритной группой (кони в упряжке-то!) перевалили через дорогу. Есть! Есть! Оставшиеся батарейцы чуть пометались и, бросив пушки, рванули вслед за «ковбоями».
        - Спокойно, Рома! - стараясь сдержать буквально прущий из меня вопль радости, поворачиваюсь к нашему «рулю». - Мы сейчас спускаемся с горы…
        Знающий концовку анекдота Уваров загоготал.
        - Тьфу, командир, - отсмеявшись, уже спокойно произнёс он. - Вечно ты всякую похабщину говоришь.
        - А то! - всем видом я подтверждал его правоту. - Петрович, ты у нас наверху, не глянешь, как там местные, не последовали столь наглядному примеру?
        - Хех, командир, - голос Ивана сочился ехидством пополам с каким-то радостным восторгом, - ты не поверишь, но они со всеми манатками, какие можно унести, рвутся к тем сопкам.
        - А пулемёты? - голосом ребёнка, у которого отняли дорогую игрушку, поинтересовался я.
        - С ними, дороги они им, - уже откровенно ржал Серов.
        - У-у-у-у, жадины…
        - Командир, откуда у тебя такая страсть?
        - Петрович, я не жадный, я домовитый. - И, вспомнив одного презика (понимаишь!), добавил: - И вообще всё в семью…
        Ответом мне послужил весёлый смех экипажа.
        Дальше была рутина: быстро собрали в кучу шестерых раненых, оставшихся на позиции, в темпе перевязали. После с оживлёнными матерками развернули орудие в сторону убежавшего противника. Второе после беглого осмотра так и осталось стоять. По словам Серова, нам всем повезло, поскольку попалась некачественная гильза, и её раздуло после выстрела.
        - Ага, везёт дуракам и пьяницам, а нам вдвойне, - отозвался я на столь неожиданную весть.
        Экипаж похмыкал, но от комментариев воздержался.
        - Лёш, - тихо окликнул меня наводчик, - смотри.
        - М-да… - только и осталось промычать мне.
        Показавшаяся вдалеке пехота не вызвала особо тёплых чувств. Скорее опасение грядущих неприятностей. Насколько я помнил, в реальной истории танкисты не только не имели вменяемых приказов со всеми сопутствующими документами, как карты, связь, подчинённость, но и вдобавок разбрелись по лесам и перелескам, потерявшись, словно дети. А пехотные командиры, ничуть не сомневаясь при попадании к ним в руки столь экзотической на тот момент игрушки, тут же давали свои вводные.
        - И что наш «маркони» скажет?
        - Должны подойти, - индифферентно ответил Серов, смотря вдаль.
        - Придётся ракету тратить.
        Жаба душила, грозя превратиться в тираннозавра, но, наступив на горло, я всё же решился использовать один из трёх выстрелов.
        - Погодь, командир, - остановил меня Иван. - Вон, похоже, кто-то едет.
        - А ну-ка…
        В бинокль лица, скрытого под очками-консервами и будёновкой, было не разглядеть, но фёдоровский автомат мог быть только у Василия. Повезло.
        Пеший всегда проиграет конному, по крайней мере на короткой дистанции. Вот и сейчас мотоцикл, ведомый Самойловым, это блестяще доказал.
        - Тащ командир, потерь нет, раненых нет, потерь в вооружении нет. - Василий мигом врубился в расклад и потому рапортовал, не глуша движок и не слезая с техники.
        - Отлично, мигом обратно, гони сюда нашу арбу, и пусть Нобель с Петром идут навстречу колонне. Семён говорит, скоро будут. Всё, время!
        - Понял, - весело проорал он в ответ и, газанув, лихо рванул с места.
        - Придём на ППД, я этого поклонника скорости лично заставлю карб наладить, - вылетело у меня.
        - Эт точно, гоняют как оглашенные, - полностью поддержал меня Серов. Ему, несмотря на службу в моточастях, скорость особо не нравилась. - А теперь давай, командир, готовиться к встрече друзей…
        …Друзья, как обычно, сразу решили показать, кто в доме хозяин, но тут у меня была отличная отмазка. Мол, сами мы не из простых, а имеем счастье служить в механизированном полку, и моя - да-да, именно так, моя! - бронегруппа (не, а чем плохо?) входит в танковый батальон! Во-во, и ротный, пытавшийся меня построить, оторопел от такого. Зато я между делом вскользь упомянул о гонце в виде мотоциклиста и вот-вот прибивающей… пардон, подходящей колонны, и, кстати, я обязательно его извещу, как только получу радиограмму.
        После последней фразы весь пыл товарища командира улетучился. Одно дело - рычать на бесправного помкомвзвода, когда ты царь и бог. Да и начальство у него где-то у чёрта на рогах. А другое - связываться с таким вот отрядом, да ещё с рацией и возможностью в любой момент нажаловаться. Потому, как ни облизывался комбат 105-го полка, но пушки так и остались у нас. Тех троих, кого Иван прищучил на батарее, в сторонку отнесли, раненых китайцев передал пехоте. К тому времени она уже копошилась на поле боя в поисках живых. Лезть туда я никому не дал, ну на фиг, припишут ещё мародёрство за ржавый ножик. Пушки мне наверняка не простят. Донесение (которое наше всё) я успел составить, присовокупив к нему строевую записку. Между прочим, вовремя, Серов сообщил, что показался мотоциклист, а за ним скоро и начальство к нам подъедет. Ещё раз проверил записи на предмет ошибок - всё правильно, можно отдать и потом не краснеть за допущенные промахи.
        Вылезаю из броневика и смотрю на подъезжающий караван. А как прикажете назвать это? Вместе с броневиком Медведева идут ещё два грузовика.
        - Товарищ комроты, во вверенном мне отряде потерь в личном составе и вооружении нет. В бою уничтожено до семидесяти штыков, шестеро артиллеристов взяты в плен, переданы пехоте. Захвачены в качестве трофеев вражеские орудия в количестве двух штук, - доложил я вылезшему из броневика Ермолову.
        Тот мгновенно оценил, как и сколько плюшек можно получить с такого навара. Понравился ему и внешний вид построенных бойцов.
        - От лица командования выражаю вам благодарность!
        - Служим трудовому народу!
        - Вольно! Разойдись!
        - Вольно! Разойдись!
        - Это хорошо, что потерь нет, - похвалил меня Ермолов и с одобрением окинул наше расположение. Из грузовиков тем временем вылезло человек десять. - Неплохо. Думал, честно говоря, хуже будет.
        - А оно и было хуже. Разрешите доложить? - Тянуться я не стал и вообще старался внешне не показать, что собираюсь рапортовать.
        - Хм, - остро, по-новому окинул меня взглядом ротный. - Что ж рассказывай…
        Мне, судя по реакции командира, удалось его удивить. Потому, чем дальше, тем больше он хмурился, пару раз явно проглотил матерную тираду.
        - …Либо я тупой, - пожал я плечами, всем видом показав Ермолову, мол, не Суворов, - либо какие-то свои игрища - покойный комбат обмолвился на наш счёт…
        - Вот что, Алексей, - Ермолов соотнёс то, что видел сам, и то, что доложил я. Картина получалась весьма неприятная. - Забудь обо всём.
        - Есть забыть! - рефлекторно вырвалось у меня.
        - Вот и хорошо, - кивнул Ермолов и вдруг ехидно улыбнулся и ошарашил: - Принимай пополнение. Последний резерв, да не простой, сапёры. Цени!
        - Есть принять, - произнёс я в ответ, хотя более всего мне хотелось завопить: «За что!»…
        - Равняйсь! Смирно! Товарищ комроты, отделение построено, командир отделения Шилов, - отрапортовал невысокий, но крепкий парень лет двадцати пяти.
        Бойцы как бойцы, обычные, можно сказать. Вот только оружие… Сапёрные тесаки времён Николая Первого, а в остальном всё нормально. У всех карабины. Револьверов и пистолетов, по крайней мере, на ремнях не видно. У троих, включая комода, по гранате. Только зачем мне они? Или я чего-то не знаю? И второй вопрос: почему меня назначили командиром? Я честно сказал Ермолову, что нам очень повезло. И никакой моей гениальности нет.
        - Вольно.
        Несмотря на команду, бойцы под взглядом Ермолова особо не «распустились».
        - Вольно, - продублировал команду Шилов, и два десятка глаз с интересом и лёгким недоумением посмотрели на нас.
        - Товарищи бойцы, ваш командир - командир отряда товарищ Мельников, - представил меня новым подчинённым Ермолов.
        - Здравствуйте, товарищи.
        Сейчас они прикидывают, что от меня ждать. И обязательно покажут норов, вон, у троих взгляды выражают лёгкое пренебрежение.
        - Здравия желаем, товарищ командир.
        Этого и следовало ожидать, ответили так, на «удовлетворительно», причём с большим натягом. Что ж, припомним, и те наглые морды очень пожалеют о своём закидоне.
        - Разойдись!
        - Разойдись!
        - К ним не ходил? - ткнул Ермолов в сторону убитых на подступах к высоте.
        - Нет, ну его, - отрицательно покачал я головой. - Да и зачем? Винтовки собрать? Отбились, и ладно.
        - На обратном пути подъеду и посмотрю, - кивнул, соглашаясь с моими доводами, Ермолов.
        - Товарищ комроты, вот строевая записка и боевое донесение за прошедший день. - Я достал из планшетки аккуратно сложенные листки. - И какова моя задача на завтра?
        - Пошли со мной. - Он ухмыльнулся и, подойдя к своему броневику, отослал водителя погулять. - Доставай карту, смотри. Твоя задача: совершив марш, выйти вот сюда. Там уже должен стоять каввзвод. Твоя группа переходит под командование комвзвода Сороки. Далее - наступление в направлении Хайлара. Ты для них будешь щитом. Очень прошу, не зарывайся и не стремись сам громить отряды противника. Твоя главная задача - прикрыть кавалерию, и особое внимание обращай на артиллерию. Сорока имеет приказ атаковать её всеми силами, но… - тут он пристально посмотрел мне в глаза, - ты смотри по обстоятельствам. Лезть в лоб на пушки и погибнуть - особой доблести нет.
        - А меня под трибунал не поволокут?
        Вопрос был не праздный. Хватало у нас горячих голов, которые не имели военного образования, зато занимали весьма высокие должности и считающие, что «главное порыв»…
        - Нет. - Ротный отлично понял подтекст.
        Я даже намекать не стал (от греха подальше), что мы оба из «бывших», а следовательно, на беспристрастность нам рассчитывать в случае чего не приходится.
        - Тогда самое лучшее место - у крепости, там попробую прорываться. Наверняка они уповают на её орудия, да и дороги, а не направления, где того и гляди засядешь. Значит, мы, так сказать, «утро псового лая»? - Наглость не порок, по крайней мере, так любил говорить отец. Об остроумии в нужный момент он тоже хорошо отзывался.
        - Хм, ты, Алексей, не перепутай, а то возомнишь себя «вечером потрясения».
        - Вопрос задать можно? - Увидев кивок, произнёс фразу, которая наверняка вертелась бы у парня: - Это мой Тулон?
        - Тулон? Нет, он у тебя был на разъезде, когда ты комиссара спас. - Лицо Ермолова на мгновение застыло как маска. - И никогда больше ни с кем об этом не говори. Всё, трофейные винтовки, если появятся, кинешь в интендантскую машину. Я эту кучу малу подчищу. Иди готовься.
        Смотря вслед удаляющемуся броневику, я не мог понять одного: как он не боится доверить мне такой отряд? Но время утекало, как песок сквозь пальцы. И некогда было рефлектировать.
        - Самойлова и Шилова ко мне, - приказал я стоящему рядом Нобилю. Тут же крутился привезённый ротным журналист, но что с ним делать, я не представлял. - Товарищ Середа, вы побеседуйте с людьми, а как я освобожусь, мы с вами поговорим.
        - Хорошо, товарищ Мельников. - И, чуть замявшись, спросил: - А у вас винтовки для меня не найдётся?
        - А где вы служили?
        Нет, поймите правильно, мне стало просто интересно. Хотя и пожилой человек, а столь нетривиальная просьба (обычно пистолет или револьвер просят), хотелось бы знать, в каком полку корреспондент лямку тянул.
        - В стрелковом батальоне, - немного смутившись, ответил он.
        - Очень хорошо. - Вот это повезло: как журналист, он мне на хрен не нужен. Извините, но я вас ставлю в строй. А вот снайпером… А, часом, не собственной фамилии этот батальон был? Оно и понятно, гвардия, да не простая по нынешнему времени, не особо приветствуется. - Будете снайпером.
        Ладно, сам имеешь пятна в биографии, так что не стоит лезть с расспросами.
        - Одно другому не мешает, - не стал чиниться он.
        - Тогда подойдите к Серову. Он вам покажет трофеи, где всё, что вам нужно, и подберёте.
        Только ушёл Середа, как подошли Самойлов и Шилов.
        - Залезайте.
        Петрович, увидев нас, вывел экипаж из броневика. Замешкавшийся было Фильков получил лёгкий тычок в спину, мол, двигай.
        Убедившись, что мы одни, я достал карту и указал карандашом на номерной разъезд.
        - Наша задача: соединившись с кавалеристами, нащупать стыки в обороне противника и, выйдя ему в тылы, совершить рейд, заняв этот пункт. Согласно данным авиаразведки, от него уже возможно движение поездов. Лётчики утверждают, что там нет мощных укреплений и войск. Товарищ Шилов, вас учили брать вражеские окопы?
        Сапёр, сидящий напротив меня, дёрнулся.
        - Да, - односложно ответил он. Вот только тон его вызвал у меня настороженность.
        - Сколько раз были учения? Во время них были ли у вас боевые стрельбы? - Эти вопросы волновали меня больше всего. - Применяли взрывчатку?
        - Семь раз, и блиндажи подрывали. А учения постоянные, два раза в месяц, - солидно ответил Шилов.
        Интересно, интересно. Похоже, он меня за дурака держит, откуда такая интенсивность? Или у них командир в Германскую в ударниках был?
        - С «окопными метлами» кто-нибудь обращаться умеет? - закинул я пробный шар и с интересом стал смотреть на сразу потерявшего всю спесь сапёра.
        - Сумеем, что сложного-то.
        М-да, всё ясненько. Похоже, придётся вспоминать, как нас натаскивал Митькин батя.
        - Очень хорошо. После подойди к «хомякам» и получи пару стволов. Теперь главное. Сухпай есть на чём подогреть? - Дождавшись кивков, мол, не пропадём, продолжил: - Заправляем машины и выступаем. Порядок движения в колонне: проводники в двух мотоциклах, затем броневик, следом машина снабжения, потом машина с сапёрами, и замыкает мотоцикл. Товарищ Самойлов - первый мотоцикл без пулемёта…
        После начался аврал с погрузкой боеприпасов, заправкой топливом машин, да и просто неизбежным бардаком, обычным в сводном отряде. Обоих проводников я с приказом ознакомил отдельно, в сжатом виде. Показал на карте предполагаемый маршрут, но цель рейда не сообщил, хотя и так им всё было ясно. Мужики обижаться не стали, а сразу дали несколько вариантов движения. Подумав, я выбрал тот, на котором возможность столкнуться с противником была наполовину. С большим отрядом связываться не с руки, да и с малыми тоже, даже если они идут один за другим. А так сил потрепать противника хватит, плюс людей и технику сберегу…
        …Ермолов, откинувшись на сиденье, поёрзал, пытаясь устроиться поудобнее, и мысленно плюнул: «Увижу Иванова, скажу всё, что думаю о его заботе о пассажирах». И вновь перед ним встало лицо Мельникова: да, будет толк из парня. Ни криков, ни воплей, и он явно откуда-то знает о действии ударных частей, из первых уст. Уж очень лицо у него изменилось, на мгновение, но всё же…
        - Товарищ комроты приехали, - раздался голос Медведева в наушниках.
        - Понял.
        И, словно подтверждая сообщение, броневик остановился. Надев будёновку и положив громоздкую гарнитуру на сиденье, Ермолов вылез, аккуратно, стараясь не поскользнуться. Перед ним валялись сломанными куклами мёртвые китайцы в тех позах, когда их настигла смерть. Восемнадцать человек, которых явно уничтожил экипаж броневика. Немного, но они уже не выстрелят в русских, не станут пытать и жечь. Интернационализмом, который провозгласили большевики, Ермолов не страдал. И если честно, то никогда в него не верил. Сам он на Дальнем Востоке не служил, но того, что ему рассказывали и что сам увидел, вполне хватило, чтобы не жалеть китайцев.
        - Собираем документы, карты, если найдутся, и уезжаем.
        - Не плохо паренёк пострелял. Сколько у него уже мертвяков на счету? - обратился к нему подошедший Медведев.
        Заряжающий деловито обшаривал труп пулемётчика, ища патроны. Сам «льюис» и два запасных диска уже находились в машине. Почему его не захапала пехота, осталось загадкой.
        - Да, за тридцать уже было. А с этими под полета. Примерно так, два лично. А к чему это ты, Иваныч? - заинтересовался Ермолов.
        - Хорошо воюет. И трофеи какие… - И тихо прошептал: - Раньше за такое Георгия получил бы.
        - На орден намекаешь? - жёсткая усмешка исказила лицо ротного. - Не рановато? Без году неделя служит, а уже второй Александр Македонский.
        - Почему намекаю, открыто говорю. Людей бережёт, техникой, как германец, воюет. Надо помочь парню, а то заклюют его. - И, по-волчьи ухмыльнувшись, Медведев продолжил: - А насчёт «рано»… - тут он замолк. - Раз ты, Сергей Сергеевич, его заприметил, значит, всё нормально. Иначе не поручил бы ему рейд, а с собой забрал.
        - Так, что-то мы заговорились. Уже, похоже, всё, что могли, собрали и уложили, только нас ждут, - прервал заходящий чересчур далеко разговор ротный…
        Я о своём будущем пока не думал, хватало дел и более прозаических, вроде как не сбиться с проложенного маршрута. Мужики заверили, что они тут не раз хаживали и не заблудятся. Оставалось верить им на слово, поскольку вменяемой карты у меня не было, только кроки. Ну, по ним лишь примерно ориентироваться можно. Марш получился тяжёлым, холод был зверским, плюс железная коробка броневика добавляла морозу. Мотоциклисты держались лишь на силе воли, им и проводникам доставалось больше всех. Единственное, что спасало от переохлаждения, - все пили горячий чай. У сапёров была с собой самодельная печь, которая не гасла ни на минуту, отчего их машина чем-то напоминала локомобиль.
        Встреча с кавалеристами произошла буднично: Сашка сообщил, что вскоре мы подъедем к их лагерю. На мой вопрос, как он это определил, тот пустился в объяснения, в которых я не понимал. Вздохнув и признав, что больше половины из того, что он говорит, для меня тёмный лес, приказал продолжить движение. И действительно, вскоре мы соединились со славной кавалерией. Комвзвода чем-то напомнил мне колдуна, трескавшего вареники, из повести Гоголя. Хотя по годам должен был подняться гораздо выше.
        - Ну что, хлопче, - махнул он рукой после моего рапорта, - сидай сюда, побалакаем трохи.
        Не став чиниться, я присел на расстеленный войлок.
        - Ты мне вот что скажи: не сломаются там, - кивнул он в сторону китайских позиций, - твои моторы? И сможешь ли проехать вслед за нами?
        - Насчёт «сломаться», тут всё… кхм… - проглотив «в руках Божиих», я лишь пожал плечами. - А насчёт проехать, вот здесь места хорошие, - указал я на кроках пару весьма перспективных, с моей точки зрения, мест.
        - Хм, неплохо, - задумчиво посмотрел на аккуратные листки Тарас.
        То, что юнца назначили командовать группой, его не смущало. Глаз привычно выделил кое-где облупившуюся на стволе извёстку, задрапированную сгоревшим порохом. Судя по первым впечатлениям, экипаж броневика и мотоциклисты успели побывать в боях, а, как известно, за одного битого двух небитых дают. Вот отдельный сапёров ему не глянулся, ну да это его, Тараса, личная неприязнь. Хотя… ни разу чуйка его не подводила, так что присмотреть за этим пёсьим сыном необходимо.
        - Попробуем.
        Не знаю, но моё мнение - нам всем просто повезло, бывает на войне такое. Оборона китайцев строилась из расчёта на естественные препятствия. Небольшая сопка запирала единственный удобный проход. Плюс старый русский пункт Охранной стражи начала века. Не бог весть что, но не чистое поле. Немецкие сапёры построили (вернее, спроектировали) прекрасный укреплённый пункт. С позициями под капонирные пушки, пулемётные гнёзда, траншеи полного профиля, блиндажи. Короче, Сомма шестнадцатого. Гарнизон состоял из роты пехоты, четырёх пушек и пулемётного взвода. А вокруг неё было ни пройти, ни проехать - кочки, ямы, извилистые промоины. Вот только прошедший снег и мороз засыпали все эти колдобины, не все, конечно, да и ледок тоже мешал, превращая езду в балетные па. Но пространство для манёвров увеличилось, и кое-где пушки уже не могли достать броневик, правда, я чётко осознавал, что это всё чисто теория. Главное было не в этом - с гарнизоном приключилась интересная история. Естественно, сначала он был по полному штату, из кадровых солдат. Но спустя некоторое время посчитали, что с охраной тыловой позиции можно
справиться и без орудий, которых и так не хватало. Ну откуда здесь взяться противнику? Сказано - сделано, и батарею, простреливающую всю дорогу, убрали. Затем взяли из роты один взвод. А что делать? Ситуация глупейшая, вроде и пехоты много, но вся она на юге. И сюда её перебросить - так японцы палки в колёса суют. А с ними ссориться не с руки. Ну да ничего, и двух взводов хватит, позиция всё же тыловая. Затем после рейдов русских пограничников забрали второй. Следом забрали пулемётчиков, которых тоже не хватало. И наконец, в конце октября передали укреплённый пункт под охрану взводу полицейских. Вначале служба неслась более или менее сносно для столь специфичного воинства. Но с каждым днём дисциплина падала, этому способствовало скудное снабжение продуктами, общая раздражительность оттого, что их убрали с прежнего весьма доходного места. Командир взвода после пары дней перестал проверять ночью караулы, перевалив эту обязанность на своего заместителя. Запершись в блиндаже, он ничем не интересовался, а лишь пил вино, считая себя невезучим человеком. Ведь грабить здесь было некого, а начальство не
интересуется причинами. Главный вопрос: почему нет денег? И горе неудачнику… зам, наоборот, в тайне надеялся, что они задержатся здесь надолго. И, уже прикинув свою заначку, мысленно улыбался. Денег для «вступления» в должность хватало. Ну а начальник? Что же, мы всё-таки на войне.
        Ползущие к окопам бойцы об этом не знали, им была поставлена задача - захватить этот укреплённый пункт. Предательский ледок иногда чуть слышно трещал, когда кто-то неудачно опирался на руки или на ноги. Тогда все замирали и долго и чутко вслушивались. Не стукнет ли впереди антабка, не скрежетнёт ли взводимый затвор пулемёта, не чавкнет ли сыто затвор пушки. Но всё было тихо, лишь дымок вился над блиндажами, указывая, куда нужно закинуть гранату. Стоявший часовой не столько смотрел по сторонам, сколько ждал смены. Он уже достаточно намёрзся, и единственным его желанием было попасть обратно в тёплый блиндаж. Вполголоса ругая сменщика, он прыгал на месте, пытаясь согреться. На устав караульной службы молодой полицейский наплевал, да и не знал он его, командиры не собирались его учить, не стоит он затраченных усилий. Пагубность такого отношения к службе должна была сказаться в скором времени. Внезапно чья-то рука закрыла ему рот, и острая боль пронзила грудь. А потом стало темно…
        - Готов, давай, - прошептал бурят, откликавшийся на имя Сашка, страховавшему его напарнику.
        Тот поднял винтовку, обмотанную белым бельём, и трижды махнул ею, подавая знак остальным.
        Глава 4

1
        Первыми в окоп свалились пулемётчики, тут же взявшие «на прицел» обе стороны. Следом, стараясь не шуметь, спрыгнули остальные.
        - Ефим, ты налево, - приказал Шилов своему заму, а сам, держа наготове винчестер, пошёл за гранатомётчиком, сжавшим в руке уже взведённую гранату, и лишь учащённое дыхание выдавало его волнение.
        Обжитые блиндажи курились дымками, маня запахами готовящейся еды. Снятый часовой был единственным, и удивлённый такой беспечностью Шилов только головой покрутил. Но баба с возу - кобыле легче, ибо одно дело - слегка приукрасить (похоже, этот сопляк его всё-таки раскусил, вон как стал смотреть), другое - в бой по-настоящему идти. И неизвестно, сколько народу от непогоды укрылось, а потому гранату - в трубу, и добавить из «метёлки», если потребуется. Он скрипнул зубами, всё пока идёт, как и спланировал этот офицерский выкормыш. И от этого ему стало ещё горше.
        Иван Шилов сразу невзлюбил своего нового командира. Ну не терпел он всех этих «бывших», не терпел за дело, между прочим. А тут, словно как в старые времена, стоят два офицера, один в возрасте, второго словно из училища только выпустили. Разве что погон на них нет, а так - ну вылитые… Хотя они и есть. Да. Сперва думал, несколько раз он ткнёт новоявленного командира носом, словно кутёнка, чтобы знал своё место. Ага, вот только, похоже, его осмотрели, покривились и оставили на должности, поскольку других нет. Ну, ничего, он, потомственный пролетарий, выведет его на чистую воду. Дай только срок.
        - Все готовы, товарищ комот, - прошептал пулемётчик, наведя своё оружие на вход блиндажа.
        - Слушай, - тихо скомандовал Шилов, одновременно махнув рукой, давая знак бойцу, стоящему у трубы, и тот аккуратно опустил в неё гранату, предварительно выдернув чеку. И, уже не скрываясь, крикнул: - Огонь!
        Пулемётчик выпустил короткую очередь в дверь, а следом в блиндаже глухо рвануло. Глухие хлопки выстрелов изнутри и стук пуль о дверь показали, что гарнизон может оказать «тёплую» встречу.
        - А! - вскрикнул кавалерист и плюхнулся на землю.
        - Гранату! - заорал Макар, дырявя короткими очередями деревянную дверь.
        Управление группой было нарушено, сейчас бойцы просто стреляли, судорожно передёргивая затворы.
        - Н-на! - с утробным криком вновь закинул гранату в дымоход сапёр.
        Глухо бумкнув, она, похоже, особо китайцев не впечатлила. Изнутри продолжали доноситься выстрелы.
        - Ну что? - хрипя, повернулся Макар к Шилову. Как они вылетели из хода сообщения идущего к блиндажу, похоже, никто не помнил.
        - Э-э-э… - Сидящий рядом кавалерист, которого непонятно как не затоптали, расширенными глазами смотрел на свою будёновку. Шлем с практически оторванным остриём представлял забавное зрелище. - Чуть ниже - и всё, - отрешённо сказал он.
        - Мать! - рыкнул Макар. - Не спи!
        - …душу мать! - Шилов с матом выбрался из окопа и, пригнувшись, побежал к замершему бойцу. - Чё сидишь?! Шашку давай! - И, вырвав у него взрывчатку, мысленно хлопнул себя по голове. - Детонатор и шнур, - уже успокоившись, приказал он бойцу.
        Весело зашипел шнур, и Шилов аккуратно опустил его в дымоход. На этот раз рвануло гораздо сильнее, после чего огонь из блиндажа прекратился. Вытерев вспотевший, несмотря на мороз, лоб, он, чуть помявшись, спрыгнул вниз и, приоткрыв дверь, запустил туда гранату.
        - Давай я причешу их. - Голос пулемётчика вернул его к реальности.
        Обернувшись, он увидел Макара (кажись, так звали парня), который слегка подкидывал оружие, отчего имел немного потешный вид. Согласно кивнул в ответ и, будто бросаясь в реку, рванул дверь. Очередь неприятно ударила по ушам.
        - Что, заснули? - прорычал Иван. - Вперёд.
        В выбитую дверь полетели гранаты. Взрывы, пыль, запах сгоревшей взрывчатки и тяжёлый дух разорванных кишок.
        - Мать, - выругался вошедший первым стрелок.
        - А ну, - отодвинул его Шилов.
        Зрелище было не для слабонервных. В блиндаже в разных позах валялось с десяток трупов в разной степени сохранности. К горлу подкатил комок, но блевать не стал, лишь сплюнул тягучую слюну.
        - Забрать оружие и на выход.
        Ага, идёт барчук, не запылился. Перетянутый ремнями, с новеньким автоматом, он вызвал у Ивана приступ лютой злобы. Вновь вспомнилось, как его пару часов назад тыкали носом, словно кутёнка…
        - Хм, интересно. - Мельников ещё раз сверился с картой. Та хоть и была времён строительства дороги, но всё же лучше, чем невнятный рассказ Шилова. - Вот тут вполне можно «моторы» оставить.
        - Что же… - Сорока, вновь кинув взгляд на каракули сапёра, мысленно скривился. - Ещё раз посмотришь? - обратился он к командиру бронегруппы.
        - Нет, и так ясно, - отрицательно помотал тот головой. - Теперь по этой занозе. Брать её будем мы.
        Шилов, как и ожидал взводный, скривился, но Мельников столь красноречиво посмотрел на отдельного, что тот так и не решился устроить перепалку.
        - Кавалеристы - основная ударная сила. Плюс не забываем о манёвренности. Мы ездим по дорогам, а они - где требуется. Второе: плохо ли, хорошо ли, но у нас учения были по взятию вражеских укреплений совместно с бронетехникой. А посему вопрос «кто и как?» закрыт. Точка. Действуем следующим образом…
        И Сорока с удивлением начал узнавать тактику ударников. Летом семнадцатого рота этих сорвиголов сумела захватить все три траншеи, обеспечив, как сказал тогда комэск, чистый прорыв (а заодно и не дав ему, может быть, сгинуть на проволоке). С тех пор он старался действовать в похожем духе.
        - Есть у кого вопросы?
        Судя по выражению лиц, если и были, то оставили их при себе.
        - Вот и чудно. Приступаем…
        Из тени подъезжавшего броневика вынырнул мотоциклист.
        - Эй, сюда давай! - заорал Шилов, видя, как тот заворачивает в сторону, где был помощник. Ещё чего не хватало! Он командовал взятием укреплений, ему и сообщать об их захвате.
        Мотоциклист, лихо развернувшись, поехал к нему.
        - Ну что, можешь доложить, что позиции взяты.
        - Хорошо. - Мотоциклист не проявил к известию особого интереса. Кивнув в ответ, он дважды газанул и укатил к расположению кавалеристов.
        Спустя пару минут из подъехавшего броневика вылез Мельников и смерил Шилова взглядом, в котором ясно читалось раздражение.
        - Какие наши потери? - услышал он.
        - Нет их. Без них обошлись. - Терпеть этого хлюста Иван не собирался. Ишь, выискался гусь.
        - Отлично. - Душевные терзания комота тот не заметил или не посчитал нужным это сделать. - Тогда почему начали раньше? Приказом сигналом о начале штурма являлась красная ракета!
        - Белокитайцы собрались атаковать! - выдал Иван, едва услышав вопрос этого «беляка».
        - Хм, - кашлянул с прищуром и откровенно, словно на сельского дурачка, посмотрел на него Мельников. - Что ж, это, конечно, меняет дело. Пленные есть?
        Столь простой вопрос поставил Шилова в тупик. Да что же это такое? Как он на эту должность попал?
        - Ладно, если есть, заприте их в любом блиндаже. Выполнять.
        Ругаясь про себя самыми последними словами, Иван пошёл обратно к копошащимся бойцам. Нет, ну каков, а? Ни тебе спасибо, ни пожалуйста. Ещё и пленных ему подавай. Нет, надо обязательно доложить о нём в особый отдел. Последние слова Иван произнёс вслух, хоть и тихо, но пробегавший мимо него заряжающий их услышал…
        - Радист!
        На голос командира тот высунулся из брони.
        - На частотах тишина?
        - Да.
        - Тогда бди. Может, позже в эфир выйдут и указиловку дадут. - И, чуть хмыкнув, произнёс для себя: - Если достанем.
        - Ясно. - Семён сразу нырнул обратно.
        Хотя командира он слышать не мог, но сомнения с Мельниковым разделял. Для остальных же связь с командованием была сродни сказке. Похоже, тот её и решил поддерживать, что называется, до последнего.
        Нормального доклада от сапёра я не дождался. Понятно, что человек только что из первого в своей жизни боя. У него кровь ещё бушует в жилах. Но и предел должен быть! Так-с, а где у нас герой-разведчик? Раздражение, копившееся внутри, при виде Самойлова начало расти.
        - Хм, Василий, а скажите, отчего это я не увидел в небе фейерверк?
        - О, это весьма грустная и поучительная история. Вы будете от неё рыдать.
        Фраза в одесском стиле меня насторожила.
        - Не знаю о душевных порывах того индивида, что начал устраивать шухер посреди ночи. Может, мама его так воспитала, может, улица, но этот шлимазл чуть не обгадил нам всю малину.
        - А если конкретнее? - оценив стиль и экспрессию, потребовал я.
        - Тогда всё очень хреново. - Отбросив ёрничество, он перешёл на суконный язык доклада: - Моя группа выдвинулась к блиндажу номер два, подгруппы три и четыре - к двум «башням». Внезапно со стороны блиндажа номер один раздался глухой хлопок взрыва, а следом пулемётная очередь. - Скрипнув зубами, Василий с трудом удержался от мата. - Хорошо, заряд был подготовлен заранее. Да и сапёр не сплоховал, а тут же опустил «подарочек» в дымоход. Рвануло знатно, и пока внутри в себя не пришли, я добавил гранату. Дальше Нобель внутрь пару очередей дал, и на этом всё.
        - Постреляли? - уточнил я у него.
        - Да, - спокойно подтвердил Самойлов.
        - Ладно. Не тот момент. По подгруппам что?
        - А ничего. Заряд внутрь - и все дела.
        - Ясненько. - Исказившая моё лицо усмешка сказала Василию всё. - Ага, белокитайцы ему привиделись. И что характерно, стоит уродец дефективный и с честными глазами врёт.
        - Присматривать надо за гнидой.
        - Вот и займись. А то чую, нагадит и подставит нас под молотки.
        - Понял. Вон к тебе идут.
        - Обиделись на меня, Вениамин Александрович? - обратился я к подходящему журналисту.
        - Даже не знаю, что ответить. - Задумавшись, он машинально достал пачку папирос. - Извините.
        - Ничего, курите. Мы не в окопах. И огонёк нас уже не выдаст, после того, как мы тут нашумели.
        - Товарищ Мельников, а как вас по имени?
        - Алексей.
        - Очень приятно. С одной стороны, я ведь должен быть рядом с бойцами. Но вы наверняка мне это запретили бы?
        - Естественно.
        - А с другой стороны, у вас мало бойцов, и вы решили усилить мной охрану грузовиков. Как говорится, лишняя винтовка не помешает.
        - Я очень рад, что вы меня поняли. А теперь забирайтесь в броневик. - Увидев его недоуменный взгляд, пояснил: - Как снайпер, вы мне нужны именно здесь. Бывают цели, на которые жалко тратить снаряд. Или пули от пулемёта. А вы вполне можете заменить и то и другое. Подойдите к Филькову, это наш радист, он вам гарнитуру даст.
        - Простите, что?
        - Он покажет и расскажет, - улыбнулся я, представляя выражение лица нашего нового члена экипажа. Закончив с прессой, я пошёл к грузовикам. Снующие туда-сюда бойцы таскали всё, что имело хоть какую-то ценность. Пора прекращать, а то они сейчас всё тут заполонят. - Всё, хорош. По машинам. - Несмотря на стоны интенданта, что надо ещё хоть пять минут, я загнал-таки всех по местам. Убедившись, что к маршу всё готово, запрыгнул в броневик. - Радист, что с эфиром? - поинтересовался у него, хотя в возможность связаться с командованием не верил.
        - Ничего. Пока молчат.
        - Мигни мотоциклистам, чтобы начинали движение. - Ждать больше было нельзя. - Экипаж, всем усилить наблюдение. Вперёд…
        Вот уже час, как двигаемся вглубь китайских тылов. Впереди, метрах в двухстах, подобно борзым, ищут противника кавалеристы Сороки. Вспомнив, с каким выражением лица сидел Шилов, узнав, что именно ему придётся брать китайские позиции, злорадно усмехнулся. Ничего, в журнал мы всё запишем, хех, а там пусть доказывает, что он не верблюд.
        Комвзвода выслушал план захвата этой «занозы» и полностью поддержал меня. На то и был расчёт: риск мой, а слава, как непосредственного командира, его. За одним малым нюансом: повторить он не может. Нет опыта у подчинённых, да и у него знаний особо нет, верхушки. И честно скажу, это плохо, но лезть с учёбой… увольте.
        Я предварительно послал Самойлова и обоих проводников пошукать, что творится у китайцев. Сведения об отсутствии караульной службы (ну, один часовой, и тот стоит, словно в наказание за провинность) внушали здоровый оптимизм. Правда, Шилов всем своим видом пытался дать понять, как он недоволен (подозреваю, ему не хотелось лезть под пули), но приказ оспорить он не пытался. И между прочим, именно разведчики Самойлова с пулемётами и «закупорили» китайцев, когда те полезли было из блиндажей. Сейчас мы в его подбрюшье, и, по идее, нам должны попадаться самые лакомые цели: артиллерия и обозы на марше. Вот только его пока не обнаружили, а это плохо, прошли уже с десяток километров, а никого не видим. Спят они, что ли?
        Наконец Сорока засёк у китайцев рокаду, по которой обязательно кто-нибудь да пойдёт. Да и следы есть свежие, не более трёх часов назад кто-то проезжал, а потому я приказал подготовить засаду.
        - Так, на этих сопках можно установить пулемёты, и куда они отсюда на хрен денутся?.. - энергично махнул комвзвода рукой. - Смотри, мы засядем вон там, место не совсем удобное для атаки, зато, когда вы «голову» зажмёте, «хвост» у нас в руках окажется. - И он, словно большой кот, облизнулся. - Сообразить они ничего не успеют…
        - Ну вот, а вы боялись, что в бою не побываете, - обратился я к журналисту, когда наконец запрыгнул в нутро броневика. И, оставив балагур истый тон, поставил ему задачу: - Ваша цель - офицеры и наиболее ретивые солдаты с унтерами. Их уничтожаете в первую очередь. Стреляете по моей команде. Всё ясно?
        - Да.
        - Вот и отлично.
        Хотя, на мой взгляд, хорошего было мало. Ещё минут двадцать - и придётся прогревать движки, а это может поставить на засаде крест: если случайный китаец услышит, то сможет убраться, не попавшись кавалеристам Сороки. Но другого выхода не было. Я теперь отлично понимал немцев под Москвой, классический цугцванг. Держать моторы постоянно работающими (изредка их глуша, как теперь) плохо, но если этого не делать, вся техника встаёт намертво. Чтобы её вновь запустить, столько сил и, главное, времени надо, что превращает мою бронегруппу в гирю для кавалеристов.
        Мороз постепенно брал своё, проникая в шинели и сапоги. Когда до контрольного срока оставалось семь минут, дозорные подали сигнал о приближении противника. Спустя пять минут появилась колонна китайцев.
        - Дистанция девятьсот, - раздался в наушниках голос Петровича.
        - Огонь с трёхсот метров.
        Тэк-с, а ведь это, похоже, наши старые знакомые. Вырвались из «котла» и топают к разъезду.
        - Понял.
        Уваров смотрел на приближающихся солдат противника со смешанным чувством. В одном строю шли рабочие и крестьяне. Точно такие же пролетарии, как их экипаж. Зачем они воюют с нами? Ответа на этот вопрос он не знал. Голос командира заставил отбросить посторонние мысли. На первый взгляд, их не больше полуроты. Может, удастся взять их в плен? Вряд ли они станут фанатично защищать власть изменника Чан Кайши. Но жестокость, с которой они расправлялись с попавшими в их руки советскими гражданами, потрясала.
        - Дистанция четыреста, - услышал он в наушниках голос наводчика.
        Хлынувший в кровь адреналин буквально смыл все посторонние мысли. И сейчас Роман наблюдал за подходящими солдатами противника, а не братьями по классу.
        - Огонь! - Голос Мельникова был спусковым крючком, и через мгновение раздались выстрелы из пушки.
        Броневик наполнился грохотом, поплыл запах сгоревшего пороха. Клац, заряжающий ловко вставил вторую обойму, третью. А на дороге наступил хаос, строй китайцев был разорван снарядами. Пытавшихся спастись солдат настигали разрывы шрапнели. И вдобавок с сопок ударили пулемёты, ставя точку в этой драме.
        - Заводи!
        Уваров выдохнул и нажал стартер. Двигатель нехотя подхватил, взвыл, но всё-таки не заглох, начав подвывать на высоких оборотах.
        - Вперёд!
        - Понял.
        Хоть плачь, холодное пока «сердце», но в бою не ждут, когда противник будет готов.
        - Вон к тому камню давай.
        Водила, похоже, слегка поплыл (о своих переживаниях он мне после расскажет), но пока ничего страшного. Успокаивать его некогда. Главное - разбить этот отряд. Всех, конечно, не убьёшь, силы у нас маленькие, кто-то да уцелеет. Но сделать, чтобы уцелевших было как можно меньше, необходимо.
        - Стой!
        Теперь стрелял спаренный с пушкой пулемёт. Тратить снаряды ради пары китайцев Петрович не стал, а просто отстреливал, до кого мог дотянуться.
        Сорока обрушился на потерявших всякое представление о дисциплине китайцев, подобно снежной лавине. Ещё не пришедшие в себя солдаты неожиданно оказались перед несущейся на них лавой. Дальше пошла бойня, кавалеристы получили самую сладкую цель - бегущий противник. Зрелище не для слабонервных, но я отлично понимал, что, если роли поменяются, в плен нас брать никто не захочет.
        - Я вперёд. - Сорока чуть шальными глазами смотрел на меня, удерживая нетерпеливо переступающего с ноги на ногу коня. Теперь он походил на Тараса Бульбу, шашка с потёками крови и волчья улыбка показали его истинную сущность. - Не задерживайся, Алексей.
        Было, конечно, соблазнительно остаться и покопаться в трофеях, но приказ не допускал двойных толкований. Не знаю, слышали стрельбу или нет, но задерживаться я здесь не буду. Вновь выстроившись уже привычным порядком, двигаемся дальше!
        - Вон кавалерия к нам несётся, - раздаётся в наушниках голос Петровича.
        Он штатный наблюдатель, благо обзор у него гораздо лучше, а то с моего места ни черта не видно. Идём мы с закрытыми «по-боевому» люками. Да, перестраховываюсь, но пулю по глупости получить не собираюсь и водителю не дам.
        - Вижу. Как со снарядами?
        Пополнить их взамен истраченным не было времени. Не хочется сейчас останавливаться, но если Серов потребует пополнения, никуда не денешься.
        - Нормально, обойдёмся. В последний раз на десяток больше штата взяли, - успокоил он меня.
        - Тормози! - приказал я Уварову и, дождавшись остановки, вылез из машины. - Что у вас?
        - Товарищ командир, вот разъезд. - Разведчик достал аккуратно нарисованный план, на котором были обозначены траншеи, два дзота и позиция пулемёта. Кроме этого хватало и зданий, в которых наверняка засели солдаты гарнизона. А это хорошие такие лесины. Но самое гадкое - имеется телеграфная связь. Потому опытный Сорока и не бросил своих орлов сразу в атаку. «Максимка» просто и без затей выкосит всех - и всадников и лошадей. - И ещё там, на платформе, две большие пушки стоят. Я такие по Германской помню.
        - Понял. - Я мысленно гнал от себя радужные мечты, стараясь успокоиться. Чёрт, как не хочется нахрапом лезть! По-хорошему, надо разведку выслать, изучить там всё, но время! А тут под ногами окруженцы путаются. Ладно, по-суворовски будем действовать: глазомер, быстрота и натиск! - Так, Пётр, передай комвзвода Сороке, что мы атакуем с ходу, его задача - отрезать отход по этой дороге. Сигнал к атаке - мои выстрелы. А вы с Сашкой вперёд не лезете, стреляйте во всех, кто под руку попадётся. Вопросы?
        - Нет. - Пётр уже привык к особенностям своего временного командира. Тот постоянно указывает им, что и как нужно делать. С одной стороны, не очень-то приятное чувство, учитывая большую разницу в возрасте. Но с другой, и самое интересное, что, несмотря на столь юный возраст, всё по делу выходит.
        - Вот и отлично, возвращайся.
        После я перестроил колонну. Теперь мотоцикл шёл за броневиком, а уже за ним - машина с сапёрами и снабженцы. Цель была лакомая, а главное, до боли ненавидимая: белогвардейцы придумали весьма интересную тактику использования тяжёлой артиллерии. Заключалась она в том, что из стоящего поблизости форта или крепости выводилось одно или два орудия, выбиралось местечко, недалеко от границы, и с закрытых позиций обстреливалась наша территория. С десяток выстрелов на ствол. После чего они сворачивались и уходили в крепости, мы же считали потери. Прищучить этих ухарей не было никакой возможности… до сегодняшнего момента.
        На разъезд мы сваливались как снег на голову. Артиллеристы, сидящие в тёплых пакгаузах, похоже, нас не услышали, а может, приняли за своих. Силуэт броневика походил на знакомый им профиль БА-27. Железнодорожники также не обратили внимания на караван. Конечно, мы кое-как привели технику к виду китайской армии. Благо у них, как и у нас, разносортицы хватало, плюс грамотность хромала на обе ноги. У нас, кстати, было не лучше. Всё это и помогло спокойно доехать до поста аж с тремя солдатами. Вот вторая часть плана - снять их ножами - не получилась. Старик (хрен разберёт его возраст), видать, звериным своим чутьём что-то уловил и вскинул винтовку. Вот только пулемётчику нужно было чуть довернуть. Очередь прогремела словно набат, а дальше всё понеслось вскачь…
        - Валим прислугу! - ору я от порции адреналина, заметив, как из ближнего пакгауза вылезло пятеро любопытных. Ещё бы, два «виккерса» на дороге не валяются. Чёрт, дошло, похоже, что это не свои, когда очередь из трёх снарядов разметала стоящих тесной группой китайцев. Теперь заработал пулемёт, и ещё два неудачника валятся на землю. - Пулемёт!
        - Вижу. - Уваров чуть поворачивает, и Серов четырьмя снарядами перепахивает позицию «максима».
        В боковую щель наблюдаю, как Самойлов вместе с Макаром прямо с мотоцикла выкашивают вылетевших из-за сарая китайцев. Выстрелов в таком грохоте не слышно, только видно пламя на конце ствола у ручника. Чёрт, не хватает обзора, придётся рискнуть.
        - Стой!
        Рывок двери, окинуть взглядом стоящие вдоль рельсов строения. Так, а это кто у нас? Успеваю заметить какую-то несообразность, но оставаться снаружи не стоит, ныряю назад в защищенное броней нутро броневика.
        - Налево поворачивай. Цель - отряд пехоты.
        - Вижу! - крикнул Серов. - Шрапнель на удар!
        Спустя пару секунд очередь прошлась по пытавшимся отстреливаться полицейским. «Этим-то что надо?» - мелькнула и пропала мысль. В смотровую щель я увидел, как кавалеристы в пешем строю начали охватывать мечущихся под пулемётным огнём китайцев. О сопротивлении с их стороны говорить не приходилось. Залёгшая кучка особо настырных упрямцев была, словно в тире, перемолочена из пушки. Оставшиеся в живых солдаты противника начали спешно поднимать руки.
        - Встань у того столба.
        Вид открылся изумительный. Все подходы, по которым теоретически могла подойти подмога, простреливались километра на два.
        - Движок держать прогретым. Маркони! Связь проверить, - кивнул на будку телеграфиста. - Передать, что мы в точке 15 - 47. Захвачены тяжёлые орудия противника.
        Подхватываю автомат и вылезаю из машины. Осмотревшись, направляюсь к Самойлову, который уже выдернул из толпы пленных двоих европейцев. Соотечественники, кто ж ещё. В заграничных инструкторов типа немцев, англичан и французов мне не верилось.
        - Ну что? - Подойдя к Василию, я убедился в своих предположениях. - Наши, так сказать?
        - Ага, можно. Ты не поверишь, но, похоже, они не особо огорчены пленом, - усмехнулся Самойлов.
        - Где взводный? - обратился я к подошедшему кавалеристу.
        Тот скривился, словно от зубной боли.
        - Ну не молчи!
        - Зацепило его, в самом конце, - ответил он, будто сам недоглядел за командиром.
        - Кто за него?
        - Помкомвзвода Голиков. Приказано ввести орудия в строй.
        - Ясно, сейчас с этими орлами разберусь, и начнём орудия расставлять. - И повернулся к пленным: - А с чего это мы такие спокойные? Неужели грехов за душой никаких нет? Раз так, давайте знакомиться. Я - заместитель командира этой группы, а вы кто такие? Предупреждаю, ответ «Сами мы не местные» не пройдёт. Просто к главной ударной силе кого попало не поставят. Итак, я жду. - Играть в юного большевика с этими мужиками не стоило. Наоборот, пусть поймут, что я не от сохи к ним пришёл. - Или вы не говорить по-русски? Шпрехен зи дойч? Ду ю спик инглиш? По-французски не разумею, говору лягушатников не обучен.
        Судя по всему, мой монолог их впечатлил. Как и прикид. Типа - господин офицер.
        - Морозов Яков Иванович. Бывший командир батареи, воевал в конной артиллерии, - представился пожилой мужик.
        - Терёхин Александр Александрович. Инженер-механик, - проговорил молодой.
        Оба смотрят спокойно, даже с каким-то облегчением. Мысленно пожав плечами, я не стал дальше занимать себя их моральным состоянием.
        - Итак, буду краток. Гаубицы, как я понимаю, исправны?
        - Не совсем. - Морозов отвёл глаза.
        - Так… - Начало разговора мне все меньше стало нравиться. - Зададим вопрос иначе. Сколько выстрелов вы можете гарантировать?
        - Полсотни на ствол всего. Если беглый огонь, то не более тридцати, - «обрадовал» меня военный.
        - А техник, я так понимаю, для возможного полевого ремонта? - И после кивка военного продолжил: - Мне требуется подготовить огневую позицию. Вы мне в этом поможете.
        - А почему вы в этом уверены? - неожиданно перебил меня молодой.
        - Очень просто. - Похоже, в отличие от своего «коллеги» меня он в качестве персонального Господа Бога не воспринял. Придётся развеять заблуждения. Заодно и капитану память освежить, а то вдруг он тоже позабыл Гражданскую. - Взывать к патриотизму я не буду, и вообще нести разную чушь. Со мной путешествуют два местных жителя. Всё ясно?
        Мужики насупились, смотрели исподлобья. Ну, на это мне плевать.
        - Да, классический кнут. Или кто-то из вас считает себя потомком шляхтичей со всеми вытекающими комплексами?
        - Нет, мы русские, - возмущённо произнёс Терёхин.
        Эк его, наверное, хлебнул на чужбине. Хотя… Сенкевич написал свои книги ещё в царской России, и многим (отец как-то рассказал) они были поперёк души.
        - У вас семьи есть? - Вопрос щекотливый, но принципиальный. Опыт отца, который попал в такую же ситуацию, помог выбрать мне верное решение. - Их можно переправить сюда. Позже. И не удивляйтесь, не так много специалистов для 203-миллиметровых гаубиц.
        - Нет у нас семей, - глухим, чуть надтреснутым голосом «успокоил» Морозов.
        - Тогда приступайте.
        Да, прокатилась Гражданская по всем, но особо сожалеть я не стал. Раз ушёл в «счастливую Хорватию»[13 - «Счастливая Хорватия» - неофициальное название (в честь генерала Дм. Хорвата, бессменного управляющего КВЖД с 1903 г.) полосы отчуждения вдоль тысячекилометрового пути КВЖД на территории Маньчжурии, последнего осколка Российской империи, избежавшего хаоса Гражданской войны.], значит, рассчитывал отсидеться на КВЖД. Как-никак островок спокойствия и благополучия был. Вот только явно забыл: не бывает ничьих дорог.
        Ладно, успокоились.
        - Василий, всё на тебе.
        Далее начался лихорадочный процесс под названием «закопаться в землю». Постепенно разъезд стал принимать вид гарнизона «длинноносых дьяволов» в обороне времён «боксёрского восстания»[14 - Ихэтуаньское восстание, т. е. восстание ихэтуаней (букв. - «отряды гармонии и справедливости») против иностранного вмешательства в экономику, внутреннюю политику и религиозную жизнь Китая в 1898 - 1901 гг. (в некоторых источниках указывается 1902 г.), назвали «боксёрским» потому, что участники восстания в борьбе с противниками использовали приёмы ушу, и со стороны казалось, что это боксёрские приёмы. (Примеч. ред.)]. Сорока, несмотря на ранение, осмотрел всё и одобрил. На предложение выслать делегата связи согласился, но идею с мотоциклистом забраковал.
        - Ты пойми, - неторопливо говорил он, прихлёбывая чай, - техника - это, конечно, хорошо. Но! - поднял он указательный палец. - Не всегда и везде хороша. Сейчас лучше конника ничего нет. Где надо, пройдёт, причём тихо. А твои…
        В результате трое посыльных с донесением убыли.

2
        Народ смотрел на нас с восхищением: ещё бы, в таком деле побывать! Вот только больше участия в боях мы не принимали. Зато был изматывающий марш с нашими трофеями, сравнимый с переходом Суворова через Альпы. Вконец изматерившись, с расшатанными нервами, я оставил орудия и пленных на сборном пункте разъезда № 86. Правда, соотечественников прихватил с собой. Надо и своему «особисту» порадеть. Политика. Связавшись с Ермоловым, доложил, где я и что со мной, получил приказ оставаться на месте, но быть готовым немедленно начать движение. В третий раз обустраиваемся в окопах, которые отрыли ещё в октябре. Начинается обычная в таких случаях рутина: кто за дровами, кто на кухню, остальные помогают водителям обслуживать технику. Пока суд да дело, я загнал по очереди всех в баню. Постирушки устраивать не стали, а искупнулись и надели чистую подменку. И сразу повеселели мои орлы, ожили, особенно поев горячих щей с мясом да кашу на второе, тоже с мясом. Одним словом - лепота. На ночь я расставил караулы и лично обходил посты. Ну, к лешему, сколько раз видел за прошедший месяц, как разведка вырезает сонных
растяп. Под это дело огрёб неприятностей Шилов, его я продраил с песком и щёлоком за небрежение в несении службы. Его архаровец подрёмывал, но, получив простого «леща», мигом утратил всю сонливость. Смотря, как комод начал суетиться, лишь пожал плечами. Такое бывает сплошь и рядом. А следующий день принёс радио от Ермолова, чтобы мы были в 11:40 готовы к маршу. Озадачив отдельных, я сел за донесение и строевую записку. Едва успел поставить точку, как радист сообщил, что видит приближающуюся колонну.
        - Равняйсь! Смирно! Равнение на средину! Товарищ комроты, отряд построен. Командир отряда Мельников, - отрапортовал я.
        - Здравствуйте, товарищи.
        - Здрав желаем, товарищ комроты, - рявкнул в ответ строй.
        - Вольно!
        - Вольно! - продублировал я команду Ермолова.
        Не зря мне пришлось порычать на сапёров. Не испортили они репутацию подразделения. А то сначала ползали, как сонные мухи, вспоминать противно. А их шипения и злобные взгляды переживу. Ротный остался доволен увиденным и, приказав разойтись, пошёл со мной к своему броневику.
        - Всё можешь не докладывать. Всё знаю, - сказал он, после построения пребывая в прекрасном настроении. - Ну, молодец, сынку. Задал ты нам всем работы. Ну да ничего. Почаще бы её.
        - Не понимаю вас, товарищ комроты, - удивлённо посмотрел я на своего командира. Загадками он говорить изволит.
        - Что, не знаешь ещё? Ладно, поздравляю я тебя с новым званием. - Ротный забавлялся, смотря на моё лицо. - По совокупности тебе дали ещё два треугольника. По-старому - это старший унтер-офицер. А то несолидно: командир мотогруппы, а всего лишь ефрейтор, если по-старому. А теперь к делу: выступаешь через двадцать минут. Идёшь в Мациевскую, грузишься и отбываешь в Читу. Там становишься на профилактику. В общем, считай, ты на капитальном ремонте. У себя я это отмечу. Сапёров и интенданта оставляй у меня.
        - А как же… - Слово «война» не было произнесено, но Ермолов меня понял.
        - Всё, мы её выиграли. Пока ты, словно хорь, веселился в тылу у китайцев, бронегруппа прорвала фронт и взяла станцию Манчьжурия. Это было вчера. А сегодня, насколько я знаю, 5-я кавбригада уже отрезала Хайлар от основных сил. Всё, Алексей, война закончена. Причём мы разгромили многократно превосходящего противника. Но нужно быть готовыми к следующей войне. Нас так просто в покое не оставят. Ведь эта победа поперёк глотки всем нашим недругам станет.
        - Понятно, товарищ комроты. Вот боевое донесение и строевая записка за шестнадцатое. - Достав из сумки бумаги, я передал их Ермолову. - На проводников представления я написал, нужна ваша подпись.
        - Хм, а ничего не прибавляешь?
        - Нет, всё легко проверить. И ещё: двух русских артиллеристов я на сборном пункте оставлять не стал. Мне их вам передать?
        - Молодец, давай сделаем так: оставляй их у меня, я их сам в особый отдел передам.
        - Есть. Разрешите идти?
        - Идите.
        На станцию мы прибыли уже под вечер. Только-только наступили сумерки. У пандуса стояли три платформы, рядом крутилось четверо стрелков.
        - Здравствуйте, товарищи, - поздоровался я с основательно замёрзшими караульными. - Я - командир отряда Мельников.
        - Наконец-то. Начальник караула Сударев, - козырнул в ответ крепкий парень с красным от мороза лицом. - Документы предъявите, пожалуйста.
        - Вот, - не став качать права, я протянул ему бумаги.
        Вообще-то это пустая формальность, кроме нас никого не ждали. Но раз старший даже сейчас не махнул рукой на устав, это внушает оптимизм. До Читы ещё доехать надо…
        Британия всегда славилась своими разведчиками. И прошедшая Великая война ещё раз это подтвердила. Но и у лучшей службы в мире случались досадные сбои. Сэр Эндрю Каннингем в данный момент составлял отчёт для армейского командования в Китае. Опытный разведчик, он прекрасно знал как Россию, так и Китай. Но все выкладки и прогнозы аналитиков не оправдались. Да, произошедшего с Северной армией никто не ожидал. Три дня - и наиболее элитные её части разбиты, командующий со штабом в плену. А остальные деморализованы и откровенно запуганы слухами о русских кавалеристах и танкистах. И только слабость войск не позволила большевикам оккупировать Манчьжурию, не дала конвертировать победу в приращенную территорию. Британия тоже проиграла. Увы, но это необходимо отметить. Ставка на китайцев себя не оправдала. Янки вылетели в трубу с планом «осуществления справедливого контроля и эксплуатации дороги». Но по донесениям они, подкупив Чан Кайши, получили контракт на поставки оружия. В том числе танков и броневиков. Плюс поставки самолётов… Короче, набегает немаленькая сумма. Джерри?[15 - Военный жаргон, так британцы
называли немцев.] Эти перестали котироваться на международном рынке военных советников. И, наконец, победители. Японцы.
        Сэр Эндрю задумался. Как довести информацию в имперский генеральный штаб, чтобы наконец до некоторых дошло, что «бульдога» пора пристрелить. Он почувствовал вкус крови, и, самое главное, перестал любить хозяина…
        - Вы отдаёте себе отчёт, сэр, что ваш доклад идёт вразрез с сообщениями Форрин-Офис? - Полковник Фергюссон с неизменной трубкой во рту внимательно смотрел за реакцией Каннингема.
        Тихо потрескивал камин, и, если закрыть глаза, можно представить, что он в своём поместье в Йоркшире.
        Стряхнув наваждение, сэр Эндрю усмехнулся краешками губ.
        - Сэр Ричард, последние годы эта служба не раз садилась в лужу со своими донесениями и прогнозами.
        - Да, но теперь в ней сидите и вы.
        - Мы, сэр, все в ней барахтаемся. Признаю, я не ожидал от большевиков такой прыти. - Раскурив сигару, Каннингем устроился в кресле поудобнее. - Но не замечать опасности, исходящей от Японии, непозволительно.
        - Но они наши союзники.
        - Да, и русские ими были. Сэр Ричард, я уверен, что узкоглазые не питают иллюзий относительно долговечности нашего договора. У меня уже не раз появлялась информация, что японский флот недоволен вашингтонскими соглашениями.
        - Вы утверждаете, что вопрос войны с нами уже решён? - Фергюссон затянулся, и воздух наполнился ароматом «кэптэна». - Смелое заявление.
        - Это реальность. Не стоит уподобляться страусу. Но мы можем отсрочить войну и ослабить своего врага.
        - Давайте рассказывайте, сэр Эндрю. - Чуть подавшись вперёд, что являлось признаком нешуточного напряжения, полковник приготовился слушать.
        - Китай, - победно усмехнулся Каннингем.
        - И как вы это себе представляете?
        - О, это очень просто. Вы знаете экономическое положение японцев? - Увидев удивление на лице полковника, сэр Эндрю продолжил: - Так вот, их экономика вот-вот надорвётся, и им необходимы ресурсы, которые пока может предоставить Китай. Полностью оккупировать они его не смогут, и вот тут наши жёлтые союзники сталкиваются с Чан Кайши, за спиной которого - американцы и большевики. У обоих, что китайцев, что русских, нет оружия. Но мы исправим этот недостаток.
        - Каким образом? - Предложение Каннингема не верх гениальности. Стандарт, неплохой, но не было в нём некой изюминки.
        - Вы знаете, что «Виккерс» продаёт свои танкетки буквально направо и налево? - Сэр Эндрю понял, что от него ожидали большего. Что ж, сейчас он ткнёт носом этого сноба. - Тогда пусть русские приобретут парочку образцов.
        - И тут же их скопируют? - Сарказм сэра Ричарда немного задел Каннингема. Ну что же, тем слаще будет миг расплаты.
        - Пусть копируют. Хочу только напомнить вам, сэр, две вещи. Первое: русские приняли метрическую систему, а у нас всё в старых добрых дюймах. Перевод из одной системы в другую сделает из не слишком удачного середняка откровенное убожество. И второе: как только они начнут испытания, продать им лицензию.
        - Сэр, вы уверены в правильности ваших решений? - ледяным тоном осведомился полковник.
        - Да, поскольку тогда мы отвлекаем от доводки танка, который уже побывал в бою, довольно серьёзные силы. И вместо модернизации они втягиваются в разработку нового танка. А там… Не буду утомлять вас чтением лекции на тему производства современных машин, - бесстрастно ответил Каннингем, хотя внутри всё кипело возмущение, что ему приходится работать с этим тупым ослом.
        - Что ж, это уже интересно. Оставьте документы…
        Чита встретила нас сильным снегопадом, и мы здорово намучались, пока добрались до места расположения. Вымотались все вдрызг и, едва поставили машины в боксы, завалились спать. Зато с утра начался РЕМОНТ. Именно так, большими буквами. Разбирали броневик и мотоциклы буквально до винтика. Движки, подвеска, вооружение. Всё изучалось, заполнялись дефектные ведомости… Короче, капитальный ремонт равен двум пожарам. В дополнение ко всему, нас ощутимо «подрезали» в снабжении запчастями. Замотанный воентехник сразу предупредил, чтобы рассчитывали только на себя. А вот это было плохо, поскольку весь лимит мы уже выбрали и заодно подгребли все заначки. Насчёт последнего я немного сомневался, но в остальном был уверен полностью. Поэтому приходилось пускать в дело свои «фонды» и Петровича, который выглядел гораздо солиднее меня несмотря на то, что в моих петлицах было три треугольника.
        - Товарищ командир, разрешите обратиться? - отвлёк меня от очередной бумажки Меньшов.
        - Давай, что стряслось?
        В руках у него была деталь довольно заковыристой формы, и первая мысль была, что пушке каюк.
        - Вы только ничего не подумайте, - замялся Семён, но, собравшись с духом, продолжил: - Я случайно услышал, как Шилов сказал, что на вас бумагу в особый отдел напишет.
        - Так… - Хорошо, что сидел, мгновенно противная дрожь прошибла от макушки до пяток. Вот это я влип. И ведь накапает, паскуда, со всей ненавистью неудачника накапает. - Спасибо, Семён, но скажи, пожалуйста, ты-то зачем в это лезешь?
        - Очень просто: мы с вами никого не то что убитыми, ранеными никого не потеряли. А это, знаете, и ум, и удача. Ну а этот думал, что главным будет, только не получилось это у него. Вот он и злобствует, - с крестьянской обстоятельностью объяснил своё мнение заряжающий.
        - Спасибо ещё раз, что предупредил, - искренне поблагодарил я.
        - Не за что, товарищ командир.
        Смотря ему вслед, я пытался понять, почему он это сделал. И что делать в ответ? Иначе, если промедлишь, тебя крайним сделают. Ведь рискует парень, наверняка эта подлюга вспомнит Семёна, у сволочей память хорошая.
        А Меньшов такими мыслями не терзался. Он, четвёртый ребёнок в большой крестьянской семье, волей случая попавший в артиллерию, а теперь и в бронеотряд, не позволит голодранцу испортить себе жизнь. Когда он услышал злой шёпот Шилова, первым его порывом было проучить эту сволочь. Но, поразмыслив, отказался от этой затеи. Решил вначале посоветоваться с Петровичем, как следует поступить. Тот, умудрённый опытом, недолго думая сказал, что клин клином вышибают. И втайне от командира они наведались в особый отдел, ещё когда были в Мациевской. Мол, так и так, нахапал комод саперов уж слишком много трофеев. И были они не учтены… Вобщем, кинули на Шилова пятно, а там оправдывайся, твоё право. Только теперь трудно ему будет обвинять командира. Тем более, когда за спиной того такие успехи, тяжёлые орудия - это не шутка, да и сколь врагов они накрошили! Держаться за этого парня надо, войн ещё много будет, а он везучий и человек хороший.

3
        Домой в родную бригаду я вернулся спустя полгода.
        Вот только её успели разделить на две части, присвоив первый и второй номера. Я числился в первой мехбригаде. На этом, правда, хорошие новости закончились. Вместо службы в войсках меня оставили в учебной части. Единственное, что утешало, - её командир - мой ротный по КВЖД. Ермолов держал марку, но мне показалось, что в глубине души он очень обижен на своё назначение. Понять его мне нетрудно. Образование на порядок выше, чем у вышестоящих командиров, кругозор шире, но, увы, клеймо «бывший» тянет ко дну, словно ядро. Зеркальное отражение закона о «кухаркиных детях» - правда, говорить такое не с руки.
        Честно говоря, не думал, что у моего командира такая реакция будет. Похоже, сдаёт он. Нет, порядок в учебке идеальный, только вижу другого человека. Да. Уточнил, не зазнался ли я, получив третий треугольник, так сказать, с последующей учёбой. Информация, что меня отправили получиться на краткосрочные курсы, встретила у него полное одобрение. Мне и самому было понятно, что знаний остро не хватает, а практика (которой не особо много) не всегда помогает. Требовалось подтянуть тактику и топографию, благо начальство совместило учёбу и ремонт броневика. Я рассказал ему о своей службе, но предупредил, что ничего героического в ней не было. Почитай, всю зиму на заставах пробыл.
        А всё началось с того, что начальнику отряда понравилось, как мы лихо повоевали, и он попросил оставить ему мою группу. Ермолов и Сергачёв думали не особенно долго, с чекистами дружить было выгодно. К тому же у меня появился «старый знакомый». Ага, тот самый «ярославец», правда, стрелков мне выделил Ермолов. Увы, но Василий убыл вместе с ремвзводом, оно, конечно, понятно, что зажилить мотоциклистов всяк попытались, но всё равно как по живому резанули… Не было стати тех сапёров (очень жаль, ребята грамотные и рукастые), но «нож» с креплением был в комплекте. К нему прилагался и водитель, слава богу, не та морда. Тот получил горячий привет в виде пули, когда в очередной раз забил на приказ молодого взводного. Хорошо ещё, никого не утащил с собой, как в прямом, так и переносном смысле.
        Удивился прихотливости судьбы. Началась моя новая служба спокойно и обыденно. Меня это полностью устраивало, благо адреналина перед этим я нахватался вдосталь. Нет, больше не было лихих рейдов или прорыва обороны врага. Моя группа следила за дорогами к заставам. А то повадились было на одиночек нападать. Нет, по тревоге часто поднимали, но у меня главной задачей было перекрыть удобные тропы и дороги. Контрабандисты, а в основном это были они, предпочитали в бой не ввязываться, а просто обойти заслон. В общем, пока они думали да обход искали, их и накрывали пограничники. Два раза, ещё в самом начале, они решили сбить пост. Что ж, ребята подпустили их поближе, а потом положили из трёх пулемётов. А оставшихся в живых бандитов, пытавшихся отстреливаться, закидали винтовочными гранатами (мне по знакомству из Читы прислали). После идиотов переть на нас в лоб не было…
        Едва броневик был поставлен в бокс, а экипаж отправлен в казарму заселяться, ко мне подлетел Хватов.
        - Живой, чертяка! - Петька радостно хлопал меня по плечам. - Нет, ну ты посмотри! Тэк-с, а знак-то! Эх! О! И в петлицах полный порядок!
        Знак участника боёв на КВЖД, который, между прочим, «по весу» сравним с только что введённым орденом Красной Звезды. К слову, он мне даже больше по душе пришёлся, сразу видно, где человек был. Его я от погранцов получил перед самой отправкой. Эх, многие мне завидовали, но по-хорошему.
        - Ты чего такой радостный?
        Старый друг буквально лучился.
        - Э, - заговорщически подмигнул он, - всему своё время. - И перешёл на деловой тон: - Тебя Архипыч ждёт, так что двигай к нему. Не стоит задерживаться.
        Архипыч, как и положено старому и мудрому «дядьке», сидел в каптёрке, обложившись бумагами. Правда, в данный момент его «приёмная» не походила на прежнюю, напоминавшую собачью будку. Небольшое бюро было сделано с любовью и при непосредственном контроле заказчика. Стулья, конечно, не гармонировали, и ансамбля не получилось, но всё равно выглядело это достойно.
        - Заходи, соколик, - чуть подпустив в голос ехидства, пригласил Пузырёв. Откинувшись на спинку стула, он стал изображать Тараса Бульбу. - А поворотись-ка, сынку.
        - Товарищ… - начал было я…
        - Ты не обращай внимания на старика. Это я так, - махнул он рукой. Задумчиво оглядев меня с ног до головы, остановил взгляд на прощальном подарке пограничников: - Повоевал ты хорошо, вон и знак имеешь, да.
        - Агафон Архипыч, - начал я осторожно, - случилось что?
        Дежурный комроты Ефимов ничего не говорил о визите проверяющих. Или о недовольстве мной вышестоящими командирами. Хотя последнее могут и не показать.
        - Да как тебе сказать… Ты садись, не стой столбом, - кивнул он на самолично сделанный стул. - Располагайся и слушай. Потом всё остальное, - оборвал меня поднятой рукой. - Дело к тебе такое. - Кашлянув, Пузырёв пристально посмотрел мне в глаза. - Красиво кружева плести не буду, недосуг, ты парень грамотный, сам всё поймёшь. О моторизации ты, поди, слыхал? - Дождавшись моего кивка, продолжил: - Как нюхнувший пороху и имеющий знак, ты можешь подать рапорт о зачислении тебя в особую школу.
        - А что это за зверь такой?
        - Танковая школа, - кратко ответил Пузырёв и, увидев у меня на лице непонимание, пояснил: - Совместная она. С германцами.
        - А в чём подвох? - поинтересовался я. Нет, о «Каме» я и так знаю, даже поболе. Но показывать этого не следует. Не должен парнишка вроде меня знать такие подробности. Позицию же свою обозначить нужно. Иначе так и будешь на вторых и третьих ролях. - Тут, я понимаю, не всё гладко?
        - Правильно понимаешь. А подвох… Есть он, куда без него, - вздохнул Архипыч. - Туда планируют одного деятеля из второго батальона с отличным послужным списком. Он и кимовец, и из крестьян, короче, за него политотдел.
        - Не дурак, понятие имею. - Сравнить наши биографии… В общем, лучше не лезть. - Тогда я, как гласит народная мудрость, и дома пригожусь.
        - Это правильно, - одобрительно кивнул он. - Есть вакансия на трёхмесячные курсы комсостава. Здесь. Знаний у тебя хватает, опыт опять же… - Пузырёв испытующе посмотрел на меня.
        - Понял. Когда собираться?
        Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: не лично Архипыч хлопотал. Явно вышестоящее начальство что-то затеяло, и с помощью верного, кхм, человека довели до меня решение.
        - Можешь ещё пару дней погулять…
        Удивительный выверт судьбы: опоздай я на пару дней - и вся жизнь могла пойти по-другому. И вот сижу за партой, старательно выводя в тетрадях конспекты. Преподавали нам очень хорошо, а поскольку я имел вполне приличное образование (спасибо отцу и маме), то предметы мне давались проще, чем другим. Рядом со мной, чуть высунув язык (не раз я обращал на это детство внимание), сидел Петька. Он попал туда по разнарядке от политотдела.
        Между прочим, Василий не вернулся в свою роту, а был оставлен в школе младших командиров. Не забыты были и остальные бойцы, получившие после краткосрочных курсов по треугольнику. И вот после окончания учёбы мы все (кто бы сомневался!) оказались в отдельной учебной роте, но уже на инструкторских должностях.
        - Товарищ командир роты, командир взвода Мельников Алексей Сергеевич. Представляюсь…
        Ермолов, глядя на своего «крестника», не мог не радоваться. Не пошёл его труд прахом. Мало того, Мельников и своего друга наставил на путь истинный. Хотя недовольство некоторых товарищей стоило принять во внимание. Попавшие в армию различными путями, они старались подняться как можно выше, не брезгуя никакими средствами.
        - Товарищ командир роты, командир взвода Хватов Пётр Семёнович. Представляюсь…
        Так, это второй, хм, вот его не стоит пока «посвящать». От политотдельцев узнает и с другом поделится. Вспомнив так некстати ушедшего на повышение Сомова, Ермолов мысленно чертыхнулся. Новый комиссар был… в общем, правильным, неплохо разбираясь в людях, он старался поддерживать с новичком только служебные отношения. Что-то его настораживало в этом командире.
        - Вот и сказке конец, - проворчал Архипыч, внимательно оглядев нас с Хватовым с ног до головы.
        А посмотреть было на что! Недаром я сразу предупредил друга: никаких фуражек на первое жалованье![16 - Когда покупается только головной убор, остальное прогуливается.] Тот было начал возражать, но мне вспомнился Ермолов, наставлявший меня, и быстро задавил «бунт». Мы отправились к портному. Соломон Моисеевич, несмотря на вечные жалобы и вздохи об отсутствии хороших материалов, пошил (на ум мне пришло старорежимное «построил») отличную выходную форму.
        - Товарищ помкомвзвода. - Пётр явно не знал, что сказать.
        - Ну что, милок, кубарь получил, а как командовать стариками, не знаешь? - В голосе Пузырёва не было ни малейшего намёка на иронию. - Это хорошо, значит, понимаете службу, а то, бывает, приходят всякие… - чуть скривился Архипыч, словно надкусил что-то кислое, и стал нам объяснять, как себя вести с такими ветеранами, как он. - Смотрите, слушайте, на ус мотайте. Но! - поводил он перед нами рукой с поднятым указательным пальцем. - На шею себе садиться не давать ни в коем разе. А непонятливых вразумлять, несмотря на былые заслуги. Вот что я вам хотел сказать, сынки. И да, - напоследок лукаво улыбнулся он, - с формой вы правильно поступили, а то некоторые ухари нацелились было на дармовщинку.
        Такой был первый день нашей службы красными командирами. Только мне и в голову не могло прийти, что вскоре я окажусь в центре интриги политотдела. История эта осталась покрытой мраком неизвестности для подавляющего большинства бойцов и командиров (это особенно важно) нашей части.
        В один весьма погожий день наш политрук, вызвав меня в кабинет, поинтересовался, не желаю ли я перейти в войска. И не на привычные броневики, а в формируемые танковые части. Если честно, ничего необыкновенного в этом я не видел. Обычное предложение уйти на повышение, всё же танки котировались выше броневиков. В отличники я не лез, помня о своём происхождении. Кстати, Пётр посоветовал не выделяться, а у него хватало знакомых, начиная от кладовщика до помкомвзвода «комендачей». Удержало меня от немедленного написания рапорта желание перетащить как можно больше своих бойцов в новую часть. Именно это я вывалил Петру, попросив его совета, как бы ловчее это сделать. Но в ответ он, шипя, словно рассерженный кот, успел приласкать меня парой матюгов и послать прямиком… Взяв себя в руки, он потащил меня подальше, где можно было не опасаться быть услышанными.
        - Ты что, совсем умом скорбный? - Стараясь не размахивать руками и не повышать голос, Петька выглядел комично. - Что лыбу давишь? Смешно тебе? А ты своей головой не подумал, что перейдёшь дорогу Гречкину?
        - Э… - проблеял я в ответ на столь убойный вопрос и с ужасом представил результат.
        Архип Гречкин перевёлся к нам из Белоруссии, причём в бригаде ни для кого не было секретом, что долго у нас он не задержится, год, ну два максимум, и после уйдёт на батальон. Танковый, естественно.
        - Твою мать…
        - Во-во, очнулся, родимый, всё представил? В красках? - постепенно заводился Пётр. - И надо тебе ставить дилемму? А? Ответа не слышу? А ведь тебя поставят на взвод, у Архипки при всей поддержке политотдела преимуществ перед тобой нет.
        - Ни-ни, - заволновался я, - пусть подавится, мне и на броневиках хорошо.
        - Правильно, и, Лёха, я тебя очень прошу, прежде чем что-либо сделать, подумай, к чему это может привести. И вообще почаще вспоминай нашу «альма-матер», - зло усмехнулся краешками губ Хватов.
        Намёк на то злополучное кимовское собрание мигом вернул мне недоверчивость к военкомам. И невольно сравнил нашего Петелина и Сомова. Сравнение было не в пользу первого.
        - Вот-вот, - кивнул Хватов. - Люди разные бывают. И как ты, Лёш, говорить любишь: «Ситуация ситуации рознь». Понятно?
        - Более чем.
        - Ну и ладно…
        …Да, как время летит, вот уже и лето 33-го наступило. Уже четыре года, как я в армии, практически целая жизнь, словно до этого было беззаботное детство, сразу перешедшее осенью 29-го во взрослую жизнь.
        Родной завод у меня теперь как привет из весёлой и немного бесшабашной юности со всеми её радостями и разочарованиями. Забылись мелкие неурядицы и обиды. А сейчас там стало всё по-другому, не узнать. Сменилось руководство, пришли новые рабочие и фабзайчата. И вместо элитного, не побоюсь этого слова, предприятия, стало одно недоразумение…
        Когда я приехал в свой первый отпуск в конце мая 31-го, то сразу, как закинул вещи, рванул к отцу. Молодой был, горячий, да и наградой хотел похвастаться, чего уже там скрывать. Орден Красной Звезды. По нему-то Ермолов меня всячески и пропихивал. Хотя сам я от награды, как мог, шарахался, не желая получить приставку «орденоносец». И так некоторые командиры начали волком смотреть и всячески строить каверзы, пока, правда, втихомолку и с оглядкой, но ведь делают. А недостатки найти - много ума не надо.
        - …Знаешь что, паренёк, - чуть издевательски щёлкнул пальцами ротный, обрывая поток очередных доводов «не доводить до греха», - ты ещё попричитай: пожалейте сиротинушку, не вешайте орденок… - Со стороны наш разговор смотрелся комично, только выражение лица Ермолова не располагало к веселью. - Не раз ты столкнёшься с завистью и подлостью, тебя всячески будут шельмовать. Ничтожества и приспособленцы, мнящие себя непревзойдёнными тактиками и стратегами, не оставят тебя в покое. А проиграть им ты не имеешь права. Всё, разговор окончен.
        И спустя неделю мне в торжественной обстановке вручили орден - «за захват тяжёлой артиллерии противника».
        Ну да ладно, перемелется, мука будет. А хорошо-то как! Погода тёплая, но жары пока нет. К ФЗУ я специально пошёл по Почтовой, там деревья давали тень, и было прохладно. Ну, не хочу предстать перед отцом в намокшей от пота форме, стыдно. Кстати, мне Архипыч посоветовал не дразнить гусей и надеть не парадку, а повседневную, обычного сукна форму, вот только шить у знакомого портного. Тот говорил - построить (ну, привык так человек, отвыкать, по его словам, уже поздно). Зато в результате получилось произведение искусства, форма на мне сидела как влитая. Увидев результат, Архипыч пробурчал нечто насчёт волков и овец. Уточнять и вообще показывать, что слышал его бормотание, я не стал.
        Народу по пути встречалось немного, всё-таки не главная улица, на которой и в будний день людей хватало. Единственное, что меня немного обеспокоило, так это странный взгляд Николаевны, нашей соседки. Но, едва отойдя от дома, я выкинул его из головы. Лишь позже до меня дошло, что все недоговорённости Николаевны неспроста.
        В дом купца Ляхова, где сейчас находилось ФЗУ, я вошёл, когда ещё шёл урок. Повертев головой, решил не соваться в классы и выспрашивать, где отец, а направился к директору. Уж он точно знает, где он. Угу, там я обоих и обнаружил, и не только их. Маленький живчик - очевидно, это и был директор - пытался втолковать райкомовцу, в котором я узнал «передовика», что нет у него преподавателей. А тот в знакомой манере давил директора, словно танк. При моём появлении наступила немая сцена, не хуже классической гоголевской. Первым сориентировался отец.
        - Моисей Аркадьевич, подписывай, - придвинул он ему лист бумаги.
        - А вы к кому, товарищ? - очнулся райкомовец, задержавшись глазами сначала на значке, а потом переведя взгляд на «звёздочку».
        - К Мельникову. - По глазам родителя я понял, что признаваться в родстве преждевременно. - Ну, всё, тогда я пошёл. - И отец, не обращая внимания на партийца, покинул кабинет.
        Я тоже не стал стоять как столб и сразу убрался оттуда. Ни о чём не спрашивая, последовал за отцом.
        - Здравствуй, сын, - произнёс он, едва мы отошли от ФЗУ.
        - Здравствуй, пап. Что случилось? - Такое поспешное бегство мне не понравилось. Привык, знаете ли, к уважению.
        - Хм. Переезжаю я. Здесь оставаться - вредно для здоровья, - нехорошо усмехнулся он.
        - Даже так… - Не замечал у отца склонность к преувеличению. Да и знакомых у него здесь достаточно. Значит, присоветовали они уносить ноги. - Дома поговорим?
        - Не стоит, и у стен есть уши. Пойдём вон на лавочку сядем. - Стоящая в тени, она была пока не занята. - Присаживайся, сын, давай я тебе кое-что расскажу.
        - Хорошо. - С дурным предчувствием я сел рядом с отцом.
        Из его рассказа стало ясно, что другого выхода, как бегство, а по-другому это и не назовешь, не было. История была некрасивой, но, увы, в последнее время не редкой. В ФЗУ набрали небольшую группу токарей, которые после завершения обучения должны были работать в ремонтно-инструментальных цехах. Первый выпуск в количестве десяти человек состоялся месяц назад. Нет, все были довольны, но тут, узнав об этом, соседний район попросил увеличить группу, плохо, конечно, но не смертельно. Хуже другое: просьбу направили в райком, а там, не разобравшись, вдобавок указали и сроки (а вот это ни в какие ворота не лезло), когда данные специалисты должны прибыть на места.
        Дальше началось нечто невообразимое: инспекторские проверки, выискивающие малейшие на ИХ взгляд не нужные дисциплины. Уплотнение графика практических работ и так далее. Отец, ведший группу, протестовал, ходил к директору. Тот мужественно пытался поставить зарвавшихся аппаратчиков на место. Всерьёз. Без дураков. Но после вызова в обком сдался. Отец, видя такое, не стал уподобляться Дон Кихоту и просто положил заявление на стол. Вот только замены ему не было, и, похоже, группа в документах будет иметь не заветный допуск в РИЦ, а обыкновенные корочки токаря. А райкомовец этот скоро должен в обком перевестись. Вот он и мечет икру, стремясь прикрыть свою некомпетентность.
        - Ты, Лёш, езжай, нечего тебе тут делать. А я, как закончу с делами, приеду в ваш городок, - подвёл он черту.
        Да, похоже, и нет у отца другого выбора. Вот такой первый отпуск получился…
        Я тряхнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Вчера, получив на руки жалованье и проставившись, я на месяц стал вольной птицей. Вопрос «что делать?», заданный Чернышевским, для меня стал очень актуальным. Путёвку в Крым мне не дали (есть более нуждающиеся), и вообще, далее ста вёрст ездить мне не рекомендовали. Мысленно плюнув на столь хитроумное начальство, решил плыть по течению. Хотя выход оставался только один: торчать в городе. А не особо хотелось, военком мигом «запряжёт», и будешь ездить по школам. И это в лучшем случае!
        - Алексей! - Чёрт, лёгок на помине. Ко мне спешил наш комиссар Рассказов. Маленький, чуть склонный к полноте, он тем не менее был ещё тем живчиком. Весельчак и душа компании, что не мешало ему быть требовательным и не давать спуску разгильдяям и доморощенным бригадным донжуанам. Сейчас начнётся, есть у него маленькая, но чрезвычайно вредная традиция - припахивать младший комсостав на день-два в своих целях. Тот ещё кадр. - Ты уже в отпуске?
        - Да, - односложно ответил я, прикидывая, как бы половчей улизнуть от него под каким-нибудь благовидным предлогом.
        - Тогда тебе поручение… - начал было он.
        - Гриш, я уезжаю. Сегодня, вдаль. Да и тёплую водку люблю… - Завершать похабную остроту не стал, и так мой намёк понять должен.
        - Хреново, что любишь. Это моя недоработка. - От его фразы у меня глаза на лоб полезли. Нет, человек он хороший и в душу не лезет, но и своего не упустит. - Скажите мне, товарищ комвзвода, а кто мне всю плешь проел насчёт раций? - И, видя мои округлившиеся глаза, продолжил: - Не знаете? Так я этого командира знаю и готов вам его показать. К зеркалу пройдёмте, вот там вы его и увидите, - издевательски закончил он «драить» меня.
        - Что, неужели ответ пришёл? - От радости я чуть не подпрыгнул. Какой отпуск! Позже отгуляю, один чёрт, кроме баб и водки заняться нечем. Ну, рыбалка и охота, а больше других развлечений нет.
        - Пришёл, и ехать тебе завтра в Ленинград. Там тебе всё и объяснят, - подтвердил он мою догадку. - Ну а как вернёшься, сразу в санаторий поедешь. Лечиться. От водки. Это я тебе гарантирую, - ехидно ухмыльнулся он напоследок.
        Спустя сутки я уже трясся в поезде «Москва - Ленинград», прикидывая, как отхватить себе побольше раций. Сидящий рядом старший электромеханик, выпускник одного хитрого факультета, возвращался в «альма-матер» с категорическим приказом сделать документацию (силами преподавателей, естественно) для выпуска приёмников на броневики. Правда, начальство не уточнило, как нам всё это провернуть. Поезд мерно стучал по стыкам, навевая дрёму, а мне вдруг вспомнилось, с чего всё началось.
        Той зимой 1931 года на манёврах мы, благодаря связи, загнали в «мешок» противостоящую нам пехоту. До сих пор с дрожью вспоминаю последствия своей авантюры, ведь говорил мне наш особист: «Лёша, не лезь поперёд батьки в пекло!» Нет, не послушался мудрого еврея и огрёб неприятностей (это мягко сказано) вагон и маленькую тележку. Хотя… а нехрен варежку разевать, у меня опыта войны как раз именно в таких условиях - хоть ложкой ешь. Изобретать я ничего не стал, всё так же мотоциклисты с Василием - во главе, и машина со стрелками, и обязательный грузовик с бочками с бензином, маслом, и плюс запчасти. Между прочим, основным моим козырем были пулемёты. «Дегтярей» нам, естественно, не дали (самим мало), зато «максимы-токаревы» берите, кому они, дуры неподъёмные, сдались? Но мы-то их не на горбу таскали! Потому и не жлобились интенданты.
        А дальше повторился сценарий Манчьжурии, только вместо китайцев была наша «махра». Малоподвижная, с отсутствием противотанковых средств и ручников, она легко поражалась снарядами пушки. Попытки атаковать в штыки и «могучим ударом» обратить противника в бегство пресекли пулемётчики. Посредник, может, и был рад хоть как-то помочь избиваемой пехоте, но атака по колено в снегу на пулемёты да по ровной местности, где хрен укроешься… После такого он сдался. Кстати, тот мостик, из-за которого и начался бой, я смог удержать за собой до подхода основных сил, и, несмотря на вопли, посредник оставил без внимания заявления, что меня всё же с него сковырнули.
        Правда, комполка этого так оставлять не собирался, его, естественно, задело, что его разгромил, пардон, очень сильно напакостил какой-то сопляк. Зашевелились особисты с политруками (да и простые командиры не остались в стороне) в желании сожрать наглеца. И скорее всего, после этого мне машины не доверили бы, не говоря уже о мотоотряде, с которого меня намеривались снять. Возможно, никто и не обратил бы на это внимания, подумаешь, ещё один «бывший» слетел, но, на беду, среди группы инспекторов присутствовал Будённый. Он заинтересовался и вызвал к себе Ермолова (ну не меня же!), тот и объяснил, как мы умудрились так грамотно маневрировать. Результатом был приказ о формировании на базе роты отдельного учебного мотострелкового батальона.
        Угу, приказ написать просто - раз и готово. Реальность, как обычно, жестко «урезала осетра». Батальон так и остался ротой, пусть и усиленной, зато на первый план вылезла проблема с личным составом. Кадры для своего взвода я подбирал чуть ли не по всей РСФСР (это я утрирую, конечно, но не намного). Следующим пунктом стало наличие техники. Та, что была, меня категорически не устраивала. Но другой просто не было, пришлось подтолкнуть прогресс. Хех, только красивые видения БТР-80 были безжалостно задавлены. Промышленность элементарно не имела возможности выпустить даже единичную партию. Зато аналоги БТР-152 вполне реальны.
        - Ну и? - обошедший вокруг полноразмерной деревянной модели Иванов повернулся ко мне. - Лёша, тебе не кажется, что большое количество скосов сильно затруднит сборку?
        - Так производство вечно ноет. Ему вообще надо что-нибудь такое, что само собирается. Без участия человека, - парировал я замечание комроты. Да, взводный подрос в чинах после КВЖД. - Конечно, бронекорпус - это шаг в сторону усложнения конструкции. Но зато мы выигрываем в других областях.
        - Согласен, - кивнул он, подтверждая это, - но мы живём не в теории…
        - А тут придётся поработать. - Помня, как закончили многочисленные изобретатели, я старался как можно больше ввести простых операций. Этакий мобилизационный вариант. Никаких дефицитных станков и высококлассных спецов. БТР должны собирать фабзайчата. - И руководству в первую очередь, а то знаю: «Товарищи, у нас свои сложности, людям зарплату платить надо, а у вас тут такое!» - передразнил самый распространенный и любимый директорами вариант отфутболивания. - Нет уж, извольте мозгами шевелить и рабочих привести в чувство.
        - Не знаю, Алексей, - покачал головой Иванов, - с огнём играешь…
        Жизнь, как всегда, внесла свои коррективы. Я ведь рассчитывал так. Для начала опытная партия, затем постепенно, по мере накопления опыта, запускать серию. Начальство в лице Ермолова, выслушав меня и убедившись, что прожектёрством тут и не пахнет, надавило на соответствующие рычаги. Совместно с моим бывшим командиром Ивановым (нынче он зам Рейно) подготовили документацию. И самое главное, о чём я неустанно заботился, сделали полноразмерную модель для показа «вживую». Естественно, нам не поверили, но, увидев и пощупав, комиссия впечатлилась и дала добро.
        - …И не надо мне тут финтить, - с трудом сохраняя спокойствие, окинул я взглядом сидящих напротив производственников. - Вы получили указания, документацию, даже оснастку для изготовления опытной партии. И что я слышу в ответ? Детский лепет!
        - Ты, товарищ Мельников, полегче на поворотах, - начал было брать на «бас» начальник производства.
        - А вы, товарищ Михайлов, не поленитесь, зайдите к директору, и пусть он наберёт номерок товарища Будённого, - мгновенно парировал я его выпад. Нет, не спорю, когда заезжий «варяг» накладывает лапу на зарезервированные импортные движки и коробки передач (остальные детали на их фоне теряются), становится обидно. Машины-то уже поделены, и тут такой облом. Мне интересно, что он о себе узнает нового? Да, на грани фола играю, но по-другому никак. Тихий саботаж, начатый местными, грозит засосать меня, словно трясина. - К тому же мне не требуются слесари пятых разрядов. Молодёжи хватит.
        Наверное, их добила последняя фраза. Всё же отвлекать грамотных рабочих они не желали. Как результат, на ярославском заводе я дневал и ночевал, но ЯГ-10[17 - ЯГ-10 (1931 - 1940 гг.) - 8-тонный грузовик, ставший первым отечественным трёхосным автомобилем повышенной проходимости с колёсной формулой 6x4.] выгрыз. На его базе и были изготовлены «бронегрузовики», как их прозвали работяги, или бронетранспортёры, как их провёл я в документах. Сборка бронекорпуса прошла, к удивлению критиков, практически без проблем. Нет, кое-где «особо» умные товарищи решили обойти технологию. Ведь быстрее же! Даёшь!..
        - …Рассказывай. - Я бросал недобрые взгляды на бригаду станочников, едва вновь не обложив их по матери. В кондейке, которую мне временно выделили под склад оснастки и документации, повисла вязкая тишина. - Ну, мне у вас что, клещами слова вытягивать?
        - Товарищ Мельников, - выступил вперёд парнишка со значками КИМа и Ворошиловского стрелка. - Мы решили…
        - Демьян, - перебил я «юношу пылкого», пока он не наговорил лишнего. - Я ценю ваш энтузиазм, но давайте работать согласно документам. И ещё, для всех, - обвёл я собрание тяжёлым взглядом, чтобы прониклись, - для нас всех главная задача - работа без отсебятины. Качественная, без брака. Запомните сами и передайте другим, ещё кто попробует вылезти с ненужной инициативой, уберу из опытного цеха. Всё, приступайте к работе.
        Любви ко мне это не добавило, но зато такого рода проблем больше не было. Три БТР стояли на площадке и ждали отгрузки, ещё два комплекта пошли на броневики, так как БА-И[18 - БА-И - советский средний бронеавтомобиль межвоенного периода и времён ВОВ. При его создании применялось трёхосное шасси 6x4.] меня не устроили. Почему? Вы их видели? А теперь сами попробуйте в них поездить. Да, я отлично понимаю, что за неимением гербовой… Только мне придётся на них воевать. Что, неудобно и не видно ни хрена? И чем там командир занимается? И кому этот броневик-задохлик нужен? Тогда сравните с моими. Скорость, проходимость, надёжность, эргономика! Сравнили? Тогда не задавайте глупых вопросов.
        Из командировки я вернулся если не Цезарем, то довольно близко к нему. Ермолов оценил технику и тут же, не откладывая дело в долгий ящик, провёл всю бухгалтерию. Кроме того, на радостях выделил мне с барского плеча три мотоцикла ИЖ-7 с коляской, без них я уже и не представляю себе автобронечастей. И как вишенка на торте - три грузовика для перевозки боезапаса ГСМ и ремонтников с их запчастями, которые я привёз в нагрузку к «броне». Практически это штат отдельной роты, а не взвода, ну да пока мне добро дали, надо пользоваться. Вооружение - это отдельная песня! Сколько мне стоило убедить вышестоящее начальство хотя бы в порядке эксперимента попробовать установить пулемёты, как я хотел… Полжизни потратил, не меньше. Но теперь на бронетранспортёрах (неожиданно это название подхватили куда активнее, чем неофициальное «бронегрузовик») стоит ДТ в шаровой установке у стрелка-радиста, сидящего на месте командира. Командир же переместился за ДК[19 - ДК (Дегтярёв Крупнокалиберный) - советский пулемёт калибра 12,7 мм разработки конструктора Дегтярёва.], спаренный с тем же ДТ, и наконец отлично видит и куда
стрелять, и, что важнее, куда ехать.
        Но есть и недостатки. Круглая банка магазина неудобна и всего на три десятка патронов. Однако приходится мириться. А ещё у броневиков вместо полюбившейся 37-мм автоматики стоит немецкая 20-мм зенитка. Да, я знаю, что её «осколочный», в кавычках, снаряд и рядом не стоит с прежним 37-мм. Вот только ресурс у «маклена» уже выработался на треть, и Петрович не гарантирует отказов, причём в самый неподходящий момент. Пришлось, скрипя зубами, менять прослужившую нам верой и правдой пушку. Хотя, с другой стороны, не так всё и плохо: зенитка почти на пару десятков лет моложе, и, значит, в плане надёжности гораздо лучше творение американца. Снаряды опять же новенькие, а не времён империалистической, когда перебираешь, отсеивая кажущиеся бракованными выстрелы. А так «немка» хороша, и по надёжности, и по точности.
        У мотоциклистов, в нарушение всех уставов и наставлений, стоит по ДТ на каждую машину, «максимы-то каревы» хоть и выигрывают по ёмкости патронов, но бегать с ними, а тем более стрелять с рук… Тут, бесспорно, «дегтярь» вне конкуренции. Кто из «линейщиков» видел это, по их словам, безобразие, поднимали крик. Вот только не тягаться им с легендарным командиром Первой Конной, который приказал «обеспечить». И теперь, наконец получив радио, я доведу взвод до совершенства. Увы, но только многим ясно, что он так и останется учебным. В обычных частях такого количества грамотных специалистов, чтобы обслуживать современную технику, пока просто нет.
        - Прибываем, - донёсся до меня голос проводницы.
        Дальше всё как обычно: суета вокзала, толпа, пытающаяся просочиться «в игольное ушко» двери. Жара, оформление номера гостиницы под бдительным взором администратора. И лишь потом мы со Спицыным направились в институт…
        Всё, как и рассказывал отец: высокие потолки, паркет. И я даже сказал бы - величавость, которую нарушали группы студентов, с гомоном сновавшие взад и вперёд. Разного возраста, от молодых до матёрых мужиков за тридцать лет, горожане в костюмах, крестьянские ребята, донашивающие ещё отцовские вещи. На нас смотрели с восхищением и завистью, правда, в основном молодёжь. Приятное чувство, ничего не скажешь… особенно вон та блондинка…
        Мы поплутали по коридорам, и наконец Спицын толкнул дверь, на которой было скромно написано: «Лаборатория электротехники».
        - Здравствуйте, Герман Иванович, - поздоровался он с сидящим за столом мужчиной лет сорока пяти.
        - А, Дима, здравствуй, - было видно, что он рад видеть нашего «электрика». - Здравствуйте, товарищ командир.
        - Здравствуйте.
        - Познакомьтесь. - Спицын повернулся ко мне. - Бережной Герман Иванович. Заведующий лабораторией. А это мой командир взвода Мельников Алексей Сергеевич.
        - Очень приятно.
        - Взаимно.
        Обрывать Спицына я не стал, хотя столь грубое нарушение устава требовало от меня немедленной «оценки». Но поддаваться и действовать столь прямолинейно не стоит, в конце концов, сам не кадровый. И сидящий напротив меня пожилой мужчина явно не будет в восторге от «унтера Пришибеева», хамовато разговаривающего с его бывшим студентом.
        - Утолите моё любопытство, товарищи, что вас сюда привело? - Бережной с интересом смотрел на нас.
        - Видите ли, Герман Иванович, - начал Спицын. - Нам необходимы приёмники.
        - Хм, Дима, вы можете уточнить, какие именно? - Видимо, это для него была больная тема.
        - Герман Иванович, - влез я в разговор, - необходимы приёмники на базе любых детекторных для приёма сигнала с 71-е раций. Это возможно сделать? Если да, то необходима документация для их изготовления.
        - Вот, значит, как, - задумчиво произнёс Бережной, явно вспоминая что-то неприятное. Но спустя мгновение он словно скинул это наваждение: - Молодые люди. Всё не так просто, как вы себе представляете. Но если вас устроит радиус приёма в два километра при идеальных условиях, то я готов вам представить опытный образец.
        - А сколько вы сможете изготовить таких образцов? - не медля ни секунды, уточнил я. О том, что озвученные цифры - это лабораторный максимум, мне и так было понятно.
        - Хм, сколько вам надо? - Видя мою реакцию, он повеселел.
        - Давайте десять. Не ошибёмся… - поставил я точку.
        Явно не просто так интересуется количеством, честолюбив сей муж учёный. Метит на местечко повыше нынешнего, но «веса» не хватает. А если выгорит дело с военными… то тут возможны весьма интересные комбинации. Однако меня это мало волнует, главное, сколько собрать сумеет этот «Кулибин». Как говорится, заказывай больше - меньше само получится.
        Оставив Спицына разбираться в документации и помогать в изготовлении приёмников, я отправился по «личным» делам.
        О, похоже, пришёл. На двери табличка с пояснением о проживающем. Он-то мне и нужен.
        - Кто там? - спросил мелодичный женский голос.
        - Я к Антону Ивановичу. - Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы голос не походил на привычный рык.
        - Сейчас.
        Клацнул замок, и дверь открыла… Так и удар хватить может. Вы сможете описать красивую девушку? Какая фигура, лицо… Взяв себя в руки и стараясь не смотреть на неё, я произнёс:
        - Здравствуйте, я по делу к Антону Ивановичу. Он дома?
        - Нет. - Чертовка явно знала, какое впечатление производит, и откровенно наслаждалась моментом.
        - Саша, - в прихожую вошла пожилая женщина. - Не держи гостя в дверях. Мой муж придёт через полчаса, вы можете его подождать.
        - Благодарю. - Чёткий поклон головой. - Очень приятно.
        Не зря ротный меня школил. Руки им я не поцеловал, времена не те. Но как правильно вести беседу с дамами, имел представление, в этом трудном деле мне помогала его супруга. Удивление в глазах обеих дам компенсировало все уроки этикета, столь нелюбимые мной. Мельком брошенный взгляд не оставлял сомнений, что эта уютная трёхкомнатная квартира, скажем так, заселена не пролетариями. Чувствуется вкус, это вам не мещанский стиль нэпманов и, к сожалению, многих совслужащих.
        - Присаживайтесь, - указав на кресло, хозяйка села напротив. - Меня зовут Мария Александровна. Это моя дочь Александра.
        - Очень приятно. Алексей Мельников.
        Кстати, о дочке. Девица просто выглядит старше благодаря своим ухищрениям. А так ей лет пятнадцать, ну, шестнадцать. Но подать себя умеет, этого не отнять.
        - Вы не откажетесь удовлетворить моё любопытство? - с лёгкой улыбкой обратилась ко мне Мария Александровна. - А Саша пока приготовит чай.
        Та чуть сморщила носик, выражая тем своё неудовольствие, но мать «не заметила» лёгкой пантомимы ребёнка.
        - Попробую.
        Собеседницей жена Антона Ивановича оказалась превосходной, и полчаса пролетели совершенно незаметно. Саша, к моему удивлению, не лезла в разговор, предпочитая внимательно (без дураков) слушать, лишь изредка вставляя весьма едкие, но уместные замечания. Разговор наш прервался звонком.
        - О, это мой муж, я вас ненадолго покину…
        - Здравия желаю, товарищ комбат, - вытянулся я в струнку и щёлкнул каблуками.
        - Здравствуйте. Давайте знакомиться. Адъюнкт Ленинградского артиллерийского училища Михайлов Антон Иванович.
        - Командир взвода отдельной учебной мотострелковой роты Мельников Алексей Сергеевич, - отбарабанил я.
        - Очень приятно, - произнёс он явно дежурную фразу, в то же время всем своим видом поторапливая меня перейти к сути дела.
        - Меня к вам направил мой командир Ермолов Сергей Сергеевич.
        Заметив неподдельное удивление на лице Михайлова, я заволновался: может, не туда попал?
        - Маша, ты знаешь, кто рекомендовал обратиться ко мне этому молодому человеку? - Мне показалось, что услышу «господину офицеру». - Серёжа Ермолов.
        - Как?! Не может быть! Серж… - взволнованно произнесла Мария Александровна.
        - Да, и я не удивлён, поскольку он большой любитель «чёрного» юмора.
        Минут десять я подробно отвечал на все вопросы, и, лишь убедившись, что с Ермоловым всё в порядке, меня оставили в покое.
        - Да-с, ну что же, давайте перейдём к делу. Вы уж извините, просто мы давно не получали от него известий.
        - Слушаюсь. - Мне не трудно, а старичку приятно, расцвёл от столь милых сердцу военного ответов. - Товарищ комбат…
        - Молодой человек, мы здесь одни, и плаца я не наблюдаю, поэтому давайте без чинов.
        - Хорошо, Антон Иванович. Меня интересует вопрос о получении моим взводом лёгкой пушки-мортиры калибра семь шестьдесят два с раздельным заряжанием.
        - Алексей, - чуть нервно начал Михайлов, но, по-видимому, сумел взять себя в руки, - я так понимаю, вас привлекает универсализм?
        - Да, если не в ущерб делу. Каждый инструмент нужен для своей работы.
        - Тогда чем вас не устраивают миномёты?
        Ого, а наш адъюнкт, похоже, «миномётчик».
        - Вы, Антон Иванович, под миномётами имеете в виду систему Стокса?
        Удивление в глазах визави показало, что теперь разговаривать можно предметно.
        - Да, - своим ответом он подтвердил мою догадку.
        - Тогда… Мне не нравится боеприпас. Посудите сами: зачем мне «самовар», мина которого летит куда-то, а не конкретно в цель?
        - А мортира? - спросил хозяин.
        Но этим он меня не обманул, слишком нейтральный вид у милейшего Антона Ивановича.
        - Позвольте лист бумаги. - Получив требуемое, я аккуратно (штабной шик) воспроизвёл бой на высоте. - Видите, только ошибки противника позволили нам удержаться.
        - А как же захват вами пушек? Да и противник был расстроен и начал неорганизованный отход, - с интересом рассматривал мою схему Михайлов.
        - Просто повезло. У меня не оставалось выбора. Или я атакую с каким-то шансом на успех, или остаюсь на месте, и враг приводит себя в порядок и атакует, но уже с учётом фактора бронетехники.
        - А если бы у вас были, как вы говорите «самовары» с нормальными минами?
        - Тогда корректировщика наверх, и долбать пехоту с закрытых позиций. Главное, чтобы хватило боеприпасов. Я же, как кавалерист, всё своё ношу с собой.
        - Интересно, интересно… Значит, для вас не принципиально - миномёт или мортира?
        - Да, главное - эффективность. Возможно ли спроектировать и изготовить опытную партию боеприпаса для миномёта Стокса? - не стал я ходить вокруг да около. Хотя мой вопрос тянул на нормальный такой заказ от ГАУ, не меньше.
        - Хм, а старый образец вас, я понимаю, не устраивает… - задумчиво протянул Антон Иванович. Похоже, в авторстве Ермолова он не сомневался, но правила игры своего хорошего знакомого принял. Мне от этого ни жарко ни холодно, и к широкой известности не стремлюсь. - Можно сделать всё, но для чего вам это нужно?
        - Воевать. - Перевернув лист, я зарисовал свои бои (пусть их и была пара), где мне не помешало бы творение английского капитана. Правда, это мне стало понятно только после учёбы, а перед этим, увы, я не особо «блистал», хотя Ермолов и старался натаскивать меня в применении артиллерии. Разумеется, мой собеседник не хочет ввязываться в столь непредсказуемое предприятие. И я его отлично понимаю, это не пару ключей изготовить. Тут требуется труд множества людей и большие финансовые средства. - Конечно, мортира позволяет решить задачу быстрее, - начал я, помня о подковёрной борьбе в ГАУ, - но она и требует грамотного расчёта, плюс стоимость. Миномёт можно гнать массово. А вот изготовление ствола, пусть и такого кургузого, требует значительных сил и средств…
        - Алексей Сергеевич, вы не против, если я у вас эти схемы позаимствую? - более заинтересованно попросил он после их изучения.
        - Нет. В них нет ничего секретного.
        Что ж, по крайней мере хоть химическую мину закажут нормальную, а не то убожество, что мы изучали.
        А с новой миной проблем не будет: заменить газ тротилом - и всё, хоть на это есть надежда.
        - Отлично. - Забрав тетрадь, он неожиданно спросил: - Вы надолго в Ленинграде?
        - На неделю, - осторожно ответил я, не понимая причины внезапного интереса.
        - Очень хорошо. Приходите ко мне завтра к шести. Вас это устраивает? - доброжелательно пригласил он. - Мне будет интересно поговорить с вами на предмет вашего «заказа», как непосредственного очевидца событий.
        - Да, вполне. - Ну, не послал сразу.
        - Вот и хорошо…
        Всю неделю я мотался между институтом и квартирой Михайлова. Из гостиницы уходил рано утром, а приходил поздно вечером. Правда, задерживали меня не точные науки, а Сашенька.

4
        Колыбель революции, бывшую столицу бывшей Российской империи, я смог осмотреть лишь мельком. Прогулялся по набережной Красного флота и Рошаля, любуясь тёмными волнами Невы и красивым видом, открывающимся на Васильевский остров. Был у Медного всадника, посидел в саду Трудящихся у Адмиралтейства. Затем, уже вместе с Сашенькой, прогулялся по бывшему Невскому проспекту, носящему ныне имя 25-го Октября. К сожалению, в Эрмитаж и музей Революции попасть не смогли, а жаль. На площади Стачек, бывшей Нарвской, были, у арки. Вот в принципе и всё, где удалось побывать. Однажды, проходя мимо «Метрополя», я предложил зайти.
        - Не стоит, Лёша, - тихо ответила Сашенька. - Посмотри, видишь вон ту группу?
        - Да.
        Важные мужчины, женщины, одетые в заграничные наряды. Явно не простые смертные. Таких холёных граждан я видел у торгсина. Не сказать, что понравилось, только мне они были безразличны. И если честно, мне просто хотелось посидеть в таком шикарном месте.
        - Это наша новая богема, - язвительно продолжила Саша. - Тебе интересно выслушивать от подвыпивших павлинов двусмысленности в мой адрес?
        - Хм. - Я многозначительно посмотрел на свой кулак: особо и думать нечего, проучить всегда таких новоявленных «бар» нужно.
        - И что? Будет визит в милицию со всеми вытекающими последствиями. У них хорошие связи. - И вдруг, озорно улыбнувшись, предложила: - Угостите девушку мороженым.
        - Легко. Показывайте дорогу, моя фея…
        Хотя было слегка обидно: ну почему я, командир РККА, не могу пригласить девушку в ресторан? И, кстати, сильно сомневаюсь, что эти шпаки позволили бы себе лишнее.
        Каким же я был наивным! Буквально спустя пару дней мне пришлось переменить мнение на противоположное…
        - Привет, - весело прощебетала Саша, едва я переступил порог. - Лёш, ты не откажешься пойти со мной?
        Я изогнул бровь (так меня Ермолов научил) и с интересом посмотрел на девушку, ожидая продолжения.
        - Ну, понимаешь, - очень мило покраснела она, - я с мамой иду в гости, и мне не хочется… - Саша потупилась и замолчала.
        - Идти без кавалера? - осторожно произнёс я. Так, на всякий случай, давая и ей, и себе, как говорят на Востоке, «сохранить лицо».
        - Да. Я понимаю, что молода, но Верка наверняка придёт со своим Мулей. - Подняв глаза, она жалобно посмотрела на меня.
        - Хорошо, но…
        - Ура! - Куда девалась её застенчивость. Теперь передо мной стоял озорной чертёнок.
        - О женщины… - Не закончив, я закашлялся, а подошедшая мать Саши непостижимым образом дала понять, что Шекспира они знают. Это раз. И сам дурак - это два.
        Оказалось, мы идём в какой-то модный салон (хм, ну да, щуку съели, а зубы остались, пять комнат как-никак), где у Марии Александровны было много хороших знакомых. Дверь открыла сама хозяйка, дама (не путать с мадам!) за тридцать, но выглядела она сногсшибательно, всё по последней моде. Явно не из простых. После взаимных приветствий Ядвига Казимировна (так, кажется, мне её представили) с явно польским акцентом пригласила нас пройти. В квартире уже находилось с десяток гостей обоего пола. Если честно, все эти личности мне не понравились, не знаю, может, причиной был мой юношеский максимализм, может, успевшая пропитать меня насквозь нелюбовь военных к гражданским «шпакам», но факт налицо. Вполне возможно, этот негатив пришёлся из-за весьма богатой одежды гостей. Я же в своей форме (простое х/б) казался дальним родственником из глухой провинции. Понимая, что в красноречии мне с ними не тягаться, я в основном отмалчивался или старался говорить короткими фразами по существу.
        - Алексей, - вывел меня из лёгкой задумчивости голос одной из гостий, Веры, которая с детской непосредственностью (тут у меня словно мороз пробежал между лопаток от предстоящих передряг) задала весьма неприятный конкретно для меня вопрос, - вы ведь воевали с белокитайцами?
        - Да, - несколько настороженно ответил я, с досадой заметив чуть ироничные улыбки у некоторых присутствующих.
        - А не расскажете? - Хлопнув пару раз глазками, она выжидающе посмотрела на меня.
        - Понимаете, - начал я, тщательно подбирая слова и прикидывая, как не начать изъясняться на русском командном, - некоторые моменты секретны.
        - Понимаем.
        Услышав мягкий, полный понимания голос хозяйки, я очень захотел её пристрелить. Ну вот дала она понять (не спрашивайте, не силён я в этом искусстве), что находящийся здесь командир РККА - полный идиот, фанфарон с непонятными наградами. Остальные оттенки мне разобрать не удалось, но в том, что они были, я не сомневался.
        - Хотя, почему бы нет?.. - чуть протянул я, задумавшись (в который раз спасибо Ермолову за науку). - Только рассказ будет в стихах и от лица белокитайцев.
        - Неожиданно, - посмотрела на меня хозяйка Ядвига (чёрт, всё вылетает её отчество) с ненаигранным интересом.
        Да и остальные подобрались, словно почуявшие кровь акулы. Явно не ожидали от молоденького командира такой прыти. А нет, вот тот хмырь чуть скривился, думает, плагиатить Маяковского начну.
        - Для вас, женщины, краткая справка, чтобы вы могли понять, о чём речь.
        - Вы об оружии, - с некоторым скепсисом качнул головой молодой хлыщ (по-моему, любовник хозяйки).
        - Да. У местных жителей пользуется популярностью немецкий карабин «маузер», и знаете, - тут я специально интонацией привлёк внимание слушателей, - именно у моих проводников они были привезены из Трансвааля. Настоящие «буры», а не поделка просвещённых мореплавателей.
        - Интересно. Получается, «Бур 0.303» самозванец? - иронично спросил один из мужчин.
        - Коммерческий ход, - вернув ему не менее ироничную улыбку, закруглился я. Но зарубочку, огроменную, оставил: знающ чересчур больно для богемного жителя. - Но, думаю, дамы не очень хотят слушать сугубо мужской разговор?
        - Вы правы, Алексей, - согласилась хозяйка.
        - Что ж, взгляд на конфликт со стороны белокитайского офицера. - Ну, с Богом - мысленно сплюнул я через левое плечо на поругание мелкому бесу:
        Только два маньчжурских пригорка,
        Только снег и скользящий лёд,
        Только тропа между ними,
        Только Маньчжурия за спиной,
        Только маршевая колонна,
        В обманчивой тишине
        Внушительно и непреклонно
        Шагающая по стране.
        Но не смейся, встретив пригорок,
        Улыбнувшийся в привала час,
        Совершенно пустой пригорок,
        За которым - бурят и казак, -
        Будь зорок, встретив пригорок,
        Не объявляй перекур.
        Пригорок - всегда пригорок,
        А «бур» - неизменно «бур».
        Только два маньчжурских пригорка,
        Только дальний скалистый кряж,
        Только сосны да ели,
        Только сплошной камуфляж,
        Только видимость, только маска -
        Только внезапный шквал,
        Только шапки в газетах: «Фиаско»,
        Только снова и снова провал.
        Так не смейся, встретив пригорок,
        Неизменно будь начеку,
        За сто миль обойди пригорок,
        Полюбившийся проводнику, -
        Будь зорок, встретив пригорок,
        Не объявляй перекур:
        Пригорок - всегда пригорок,
        А «бур» - неизменно «бур».
        Только два маньчжурских пригорка,
        Только танковых гусениц след.
        Только частые выстрелы русских,
        Только наши пули в ответ, -
        Только они засели плотно,
        Только ветер снег метёт…
        Только - «всем отступать поротно»,
        Только - «вынужден дать отчёт».
        Так не смейся, встретив пригорок,
        Берегись, если встретишь два,
        Идиллический, чёртов пригорок,
        Приметный едва-едва, -
        Будь зорок, встретив пригорок,
        Не объявляй перекур:
        Пригорок - всегда пригорок,
        А «бур» - неизменно «бур».
        Только два маньчжурских пригорка,
        Ощетинившихся, как ежи,
        Захватить их не больно сложно,
        А попробуй-ка удержи, -
        Только вылазка из засады,
        Только бой под покровом тьмы,
        Только гибнут наши отряды,
        Только сыты по горло мы!
        Так не смейся над жалким пригорком -
        Он всё ж не достался нам;
        Перед этим белым пригорком,
        Солдат, обнажи чело,
        Лишь его не учли штабисты,
        Бугорка на краю земли, -
        Ибо эти два пригорка
        Мы так и взять не могли.
        Так не смейся, встретив пригорок,
        Даже если подписан мир, -
        Пригорок - совсем не пригорок,
        Он одет в военный мундир, -
        Будь зорок, встретив пригорок,
        Не объявляй перекур:
        Пригорок - всегда пригорок,
        А «бур» - неизменно «бур»!
        - Киплинг, - с чуть заметной усмешкой произнесла Ядвига.
        - Киплинг, - согласился я. - Правда, с изменениями и дополнениями, но примерно так всё и происходило, - и по-простецки развёл руками.
        Сомнения у меня насчёт хозяйки и парочки гостей были, слишком взгляды их красноречивы - наверняка знали они значительно больше остальных присутствующих. К счастью, творческие личности после столь вольной интерпретации английского поэта более мне не докучали. Что касается Саши, то она весьма ловко заводила разговоры или поддерживала беседу. Хорошо, Мария Александровна, пощебетав с несколькими знакомыми, вскоре откланялась, и мы ушли.
        - И как тебе? - Саша, даже вернувшись домой, ещё явно пребывала в эйфории от того, что смогла утереть нос своей, хм, «подруге».
        - Что именно? - тщательно маскируя свою злость, поинтересовался я. - Если ты об антураже, то по сравнению с Серебряным веком - лучше. - Увидев недоумение в глазах Марии Александровны, чуть усмехнувшись, пояснил: - По крайней мере, никто кокаин не нюхал. И не нёс после него всяческую декадансную чушь.
        - Вам, Алексей, похоже, ближе Киплинг с его «бременем белого человека»?
        - Я бы выразился правильней. - Чувствую, что вступаю на скользкую дорогу, но вопрос был задан. И на него необходимо ответить, причём, чтобы после не попасть на «карандаш». - Речь идёт о «бремени Империи». Поскольку Киплинг родился в Индии, то имел своеобразные взгляды. - Судя по тому, как переглянулись супруги, мне особо не поверили. - И, кроме того, - постарался я увести разговор от опасной темы, - мне не нравится богема и отирающиеся в околосветских кругах литераторы.
        - Вот как? - удивление, написанное на лице хозяина дома, было искреннее.
        - Поймите правильно, они, - мотнул я головой в сторону салона (по-другому язык сказать не повернётся), - проживают жизнь, словно ничего в мире не происходит. Извините за цинизм, но, получив кормушку, они с удовольствием поют осанну начальникам, её давшим.
        - Неожиданно. - Мария Александровна посмотрела на меня другими глазами.
        - Отчего же, о таких отлично написал Маяковский. - И, чуть усмехнувшись, словно вколотил гвоздь: - «Вам!»…
        - Ты знаешь, - после того, как за молодым командиром закрылась дверь, Мария требовательно посмотрела на мужа, - мне кажется, Алексей специально изображает из себя Скалозуба.
        - Душа моя, - Антон с лёгким сожалением посмотрел на супругу, - а разве не этого от него ждала вся ваша кучка непризнанных гениев?
        - Но трактовка стихотворения…
        - Вот именно, и заметь, мало кто понял, что же происходило там на самом деле, - победно улыбнулся Михайлов. - Да, душа моя, я интересовался у знакомых и получил впечатляющий рассказ, с купюрами, правда, в котором наш общий знакомый занимает не последнее место.
        - И как партия для Александры…
        - Он подходит, - завершил Антон Иванович реплику супруги…
        На вокзал провожать меня пришла Саша, правда, не одна, а с родителями. Они с понимающими улыбками наблюдали за нашим воркованием. Лёгкий звук марша Мендельсона начинал проникать в уши, ведь, несмотря на некоторую взбалмошность, Александра была целеустремленной натурой. Да-да, похоже, вскоре придётся определяться, и растаивать родителей явно не стоит. Чревато. Хорошо, Димка Спицын сидел в купе и готовился отоспаться, пока есть такая возможность.
        - Ну, Алексей, работы по миномёту благодаря вам заметно ускорились, так что ждите. - И, пожав руку и подхватив под локоток жену, Михайлов отошёл в сторону.
        - Саша… - начал было я, стараясь подыскать нужные слова и про себя матерясь за внезапный приступ косноязычия. И не мальчик вроде, а вот заколодило, и всё тут.
        - Алёша, не нужно слов. - Ослепительно улыбнувшись, она протянула мне конверт: - Держи. Всё, беги давай.
        - Я напишу… - прокричал я уже на подножке тронувшегося поезда.
        - Молодец, даже одну лишнюю привёз. - Комбат с удовольствием смотрел на три новеньких, только с завода 71-е рации. - Алексей, ты ведь в отпуске?
        - Вообще-то да. - У меня опять появились нехорошие мыслишки, что отдыхать мне летом не придётся.
        - Давай так, я тебя три недели не трогаю. - Он с удовольствием продолжал смотреть на добытое мной богатство. - Гуляй, водку хлещи, за девками бегай, но двадцать седьмого ты у меня стоишь трезвый как стёклышко. По рукам?
        - По рукам. Только пусть приёмники, как подойдут, сразу поставили. И обязательно в общую сеть, - обречённо ответил я.
        Комбат у нас мужик с понятием. Если возникает какая-то заваруха, то он нас сразу вперёд пускает. Но мы у него и катаемся как сыр в масле. Похоже, поедем мы на войну. Вон в газетах клеймят польских буржуинов и их прихвостней. А это означает, что мы не справляемся. Иначе он по-другому меня в отпуск проводил бы…
        Как я и предполагал, нас, то есть мой взвод, направили на границу с Польшей. Задачи стандартные: прикрытие границы, помощь частям НКВД. Ну да мне не привыкать. С ребятами в «зелёных фуражках» у меня сложились нормальные отношения ещё с КВЖД. Это из позитива. А вот плохого - обстановка в мире была тревожная. В Германии победили нацисты, и она, как и в моей истории, стремительно превращалась в смертельного врага. Почему так? А как же сотрудничество? Просто немцы были вынуждены с нами «дружить», творцы Версаля сами себе подложили, хоть и не свинью, но упитанного порося точно. Да-да, именно на сотрудничество с «Рейнметаллом» намекаю, они волей-неволей помогли в создании малокалиберной артиллерии. У меня вон их зенитка торчит, стоившая мне пару лет жизни, и вообще неизвестно, чем всё это обернётся для меня. Да, я знаю, что будет война, страшная, лютая. Но к кому мне бежать? Кому прогрессовать? К товарищу Сталину? А ничего, что у нас и не менее весомые «товарищи» имеются? Которые с Ильичом на ты были. Технологии развивать? Ну да, ну да, развил. А кому это надо? Одно дело - мне посчастливилось умыкнуть
пару исправных зениток 2К, в девичестве флаки. Благо от них и сами производственники старались избавиться. Мир - дружба - жвачка. Другое - когда в бригаду стали поступать валовые образцы, с которыми тут же начались проблемы. Начальство вникать в суть дела не стало, не царское, чай, дело, а вместо этого запрягло меня, как самого продвинутого пользователя. Неофициально мне на ухо шепнули, что если ситуация не изменится, то вылечу я из армии с такой характеристикой, что и в подпаски в самом глухом колхозе не возьмут. Пришлось разгребать эти авгиевы конюшни.
        М-да, что творилось на производстве, лучше не вспоминать, как и сам пролетариат. Честно, приходили на ум сакраментальные казачки, наводящие надлежащий порядок нагайками. И вовсе эта не фигура речи. Подраспустился гегемон за полтора десятилетия. Только не учли, что в теле сопляка (хоть и орденоносца) находится грамотный технарь. Не буду утомлять техническими деталями, но порядок всё же был наведён. Но скольким уважаемым людям я «мозоли» оттоптал! А они не сами по себе, они клан, без дураков… Но это так, к слову. В общем, производство наладилось, благо не только у меня, хех, «душа горела». Хватало командиров с куда большей «геометрией» на петлицах.
        А между тем дела на западной границе творились нехорошие. Я не припомню, чтобы в моей истории такое было. Ляхи, едва почувствовав за спиной надёжный тыл, начали вновь науськивать банды белогвардейцев. И те с удовольствием продолжили террор против мирного населения. С военными они предпочитали не встречаться, поскольку желающих вот так в «лоб» воевать у этих сволочей здорово поубавилось. Но это в начале двадцатых! А сейчас начало тридцатых, а бандитские вылазки не прекращаются! Паны словно с цепи сорвались и периодически обстреливают наши погранзаставы. О нарядах и говорить нечего. Наши в долгу не остаются. Словом, идёт необъявленная война. Вот туда меня и спровадили. Не забыли, видать, директора, как я топтался по их глубокому «внутреннему миру» сапожищами, попросили, и в наркомате с огромным удовольствием всем причастным припомнили каждую «слезинку».
        - Что скажешь? - Пётр с усмешкой обозрел наш будущий парк.
        Вообще-то с его дальнейшим местом службы мне пришлось повозиться. Когда я озвучил имя командира бронетранспортёров (положен по штату), то получил обвинение в «кумовстве». Проглотив готовые вырваться матюги, решил пойти, как завещал Ильич, другим путём. Понятно, с экзаменами лучше всех справился Пётр. Зато на шипение и брюзжание, хм, «проигравших» следовал вопрос «Как вы собираетесь в воевать?». К тому же я сделал «ход конём», и командиром десанта в результате подковёрных игр стал Демьян Угрюмов. Надёжный и флегматичный, он воплощал советскую мечту о возможности стать тем, кем захочешь. Родившись в глухой деревне Верхневолжья, он после призыва в армию смог пройти путь от красноармейца до командира. Чего ему это стоило, могу лишь догадываться, но своё образование он продолжал…
        - Идиоты, ведь всё разжевали, в глотку протолкнули, осталось только сглотнуть. - Моё настроение колебалось в пределах «плохое» и «очень плохое». Смотря на покосившийся овин, а на конюшню, даже самую захудалую, это не тянет, в голове билась одна мысль. Её я и озвучил, правда, в чрезвычайно сглаженном виде. - Какого хрена? Они что, совсем страх потеряли? - Шебуршащиеся неподалеку бойцы внешним видом напоминали босяков. Казарма «радовала» забитыми окнами и непрезентабельным видом, внутрь можно было и не заглядывать, конечно, не разруха, но очень близко к ней. И теперь я даже не знал, что делать: сразу развернуться или сначала доложиться командиру сей части и потом уехать. Вопрос: куда? Но здесь оставаться я точно не собирался. Неприспособленного места для размещения автобронетанковых частей нужно было ещё поискать.
        Дисциплина всё же победила, и колонна втянулась внутрь. Дежурный в затрапезного вида форме с нестиранной повязкой проводил меня к командиру этого воинства.
        Сидевший ротный вяло махнул в ответ на моё приветствие и сразу поинтересовался, что у меня есть. Очень хотелось ответить, что у меня-то всё есть, но не про вашу честь, однако я не стал вступать в пререкания.
        - …Усиленный моторизованный взвод. С собственным тыловым обеспечением. - Я достал из сумки строевую записку и положил её на стол.
        - Что стоишь, садись. - Вынув портсигар, ротный закурил. - Ну и как впечатление, а? Говори смело. Хотя и так всё видно. Мы же территориалы, ополченцы по-простому. - Он затянулся.
        - Бросили сюда, а дальше - как сможете, так и живите? - озвучил я эти страшные для любого военного слова.
        Мне стало жаль этого командира, то, что он ещё трепыхается, только добавило злобы. Он, может, и неплох, но ему не повезло. Здесь и сейчас. Бывает.
        - Примерно так. Только, кроме этого, и воевать приходится. - Его прервал телефонный звонок. - Лодейкин у аппарата. Да, понял, товарищ первый. - Положив трубку, указал мне на карту: - Всё, выдвигаешься вот сюда, а там тебе всё объяснят. И - удачи, парень.
        Уходя, я испытывал облегчение оттого, что нам вместе не служить. Не знаю, возможно, это мои впечатления. Хотя бойцы от таких сослуживцев были, похоже, тоже не в восторге.
        Город Энск, где мы должны усилить размещённую там стрелковую роту, был из тех, о которых можно сказать одно: маленький провинциальный городок. Имеет историю в двести - триста лет и ничем ранее не выделялся, но теперь неожиданно стал пограничным. До новоявленной границы было рукой подать, четыре километра. Ему здорово досталось в Гражданскую войну, когда разные политические деятели решали, кто лучше знает путь в светлое будущее. После образования Второй Речи Посполитой благородные шляхтичи отметились как по пути на Смоленск, так и обратно, удирая от наступавших красноармейцев. А не столь редкие налёты не способствовали увеличению числа жителей.
        Первыми нас встретили, естественно, мальчишки, которые и оповестили остальное население. Да, похоже, столько техники здесь отродясь не видели. Степенные мужики глазели на нас, как на диковинку. Чёрт, похоже, тут весь город. На улице Ленина, где располагались казармы ещё царских времён, нас встретило всё местное начальство. Был организован митинг, с речами, и, спустя час, мы наконец попали в расположение. По сравнению с предыдущим местом нынешнее показалось дворцом. Видимо, раньше здесь была запасная часть, сохранились, правда, два сарая под двуколки, не сильно, кстати, пострадавшие от времени. И их ещё явно подновили, видны следы недавнего ремонта, который ещё не успели испохабить.
        - Командир отдельного моторизованного взвода Мельников Алексей Сергеевич, - представился я ротному, выделив голосом слово «отдельный».
        - Командир 3-й роты 2-го батальона 27-го полка Антипов Павел Иванович. - Крепыш, лет двадцати семи, с рублеными чертами лица, явный выходец из крестьян, мой намёк понял и потому стоял насупившись.
        - Военком роты Пузен Арнольд Янович, - на чистом русском представился блондин. Он тоже подоплёку, что называется, прочувствовал, но, в отличие от ротного, решил налаживать нормальные отношения. - Давайте пройдём ко мне. Здесь неудобно разговаривать.
        - Хорошо, только где мне разместить людей и технику? - Для меня это было первостепенное. После марша необходимо провести осмотр и профилактику. Это в меня уже вбито на уровне инстинкта. Но и результат налицо: у меня техника ломалась на порядок меньше.
        - Сейчас. - Ротный моментально вызвал старшину, и тот с Хватовым занялись устройством личного состава.
        - Присаживайтесь, Алексей Сергеевич. - В кабинете у Пузена нашлась бутылка коньяка (армянского и довольно дорогого). Сыр, сало, копчёный окорок украсили стол. Налив, он поднял рюмку: - Давайте за знакомство.
        - Хорош! - похвалил я коньяк. - А неплохо живёте.
        - Да, Арнольд Янович питает слабость к хорошим коньякам, - усмехнулся Антипов. - Да и с продуктами у нас проще положение. Что, Алексей Сергеевич, гадаешь, с чего это такая встреча?
        - Есть такое, - ухмыльнулся я в ответ. - Что-то случилось, но я пока об этом не знаю?
        - Угу, у тебя бойцы повоевали или?.. - спросил Пузен.
        - Или. Все мотоциклисты КВЖД со мной прошли. А вот пехота и экипажи броневиков, за исключением моего, пороха не нюхали. Но гонял я их в хвост и в гриву. Давайте, не тяните резину.
        - Тогда слушай и на ус мотай. У поляков - два эскадрона кавалерии, батарея полковых пушек и есть четыре танка, - «обрадовал» меня Антипов.
        - И это не всё, - вклинился комиссар. - Народ здесь запуганный. Есть, конечно, и актив, и милиция. Но многие в случае чего попрячутся по домам. Хватает и скрытых врагов.
        - Ясненько. Как насчёт пехоты?
        - Тут тебя тоже порадовать нечем, - развёл руками комиссар. - Есть неподалёку запасной батальон. Но, сам понимаешь, всё это так, вилами на воде писано.
        - Понятно. - Перспективы передо мной открывались «захватывающие». Как и работа разведки, но за неимением гербовой… да. - А вы-то как?
        - А, - махнул рукой ротный, - лучше не спрашивай.
        - Как, как. Да вот так и воюем. Меньше, чем взвод, не отправляем, - продолжил Пузен. - А то сначала отделение отправили - двое убито, пятеро ранено.
        - А у них? - поинтересовался я.
        - Что у них? Троих диверсантов мы положили. Вот с той стороны нам и передали привет из трёхдюймовок, - ответил Антипов. - Так что с тобой у нас положение поправилось.
        - Весело у вас здесь… - только и смог ответить я, узнав такие подробности местной, так сказать, жизни.
        - Теперь у нас, - поправил меня повеселевший Антипов.
        Неделю мы изучали местность как по карте, так и «колёсами». Излазили все буераки, каждую тропинку прошли ножками. Город из конца в конец облазили. Пока мы «входили в курс дела», стрелки вновь получили «привет» с той стороны. В распадке в полутора километрах от границы собралось отдохнуть отделение перед возвращением в Энск. Место это облюбовали давно, и далеко не первый раз бойцы делали здесь привал, и главное, ну никак оно не просматривалось с сопредельной стороны. Но едва парни разложились и принялись есть, как поляки «подвесили» четыре шрапнели. В результате обстрела один боец убит, пятеро ранены. Стрелки, естественно, озверели, и, как водится, обвинили во всём нас, а не поляков. Мол, за их спинами отсиживаемся, и вообще нехрен тут нам глаза мозолить и ездить на чём ни попадя. Только они ошиблись с кандидатурой на роль «благодарного слушателя». Когда троица из обстрелянного отделения решила поучить жизни подвернувшегося им мотострелка, результат оказался совершенно не таким, каким его видели «пострадавшие». Димка Кононов размазал их по брусчатке «тонким» слоем, а я вдобавок передал этих орлов в
руки Антипова с пожеланием заткнуться, иначе «фонари» украсят остальных недоумков. Ротный в бутылку лезть не стал, но камень за пазухой, похоже, затаил. Спрашиваете, как тут Митька оказался? А вот не отвечу, как мне это удалось и на какие кнопки пришлось нажать! Хорошо, в отпуске я пересёкся с ним и, видя их положение, предложил ему идти к нам с Петром. Благо он смог весьма преуспеть в своей карьере, командуя бронетранспортёрами. Димка ломаться не стал, и я, переговорив с Розенфельдом и заручившись поддержкой Ермолова, удачно вытянул Кононова к себе.
        - …Как понимать ваше бездействие? - Витийствующий председатель горкома вызывал у меня всё большую неприязнь. Да, я понимаю, что обстановка откровенно аховая, но это не причина показывать, кто в этом болоте главный кулик. - Вы сознательно уклоняетесь от выполнения задач…
        - И на чём основываются ваши инсинуации? - резко оборвал я болтуна. Иначе он до того может договориться, что придётся или самому арестовывать себя (это не метафора, а горькая правда), или его на цугундер брать, что тоже не предвещает ничего хорошего. Твою же ж… Вот она, отрыжка прежних времён[20 - 5 авг. 1934 г. была попытка поднять антисоветский мятеж. Исторический факт.], прав отец, вечно эти «придворные» части[21 - Имеется в виду Пролетарская дивизия.] нагадить готовы. И эта самка собаки явно под протокол старается. - Вы имеете военное образование? Или в совершенстве знаете тактику применения автобронетанковых частей? Нет? Тогда что вы лезете, куда не следует?
        - Да как смеешь…
        - А мы с тобой свиней не пасли, - вырвалось у меня. Чёрт, ну не хотел, только сдавать назад теперь поздно. А значит, вперёд! Давить на недостатки, в этом спасение. - Я не вижу никаких инициатив горкома по помощи частям РККА. Только желание, так сказать, «порулить», не неся за это никакой ответственности. Зато говорильню устраивать - в этом вы преуспели.
        - Подождите, товарищи, - попытался урезонить спорщиков Пузен.
        Про «бузу» в «придворной» дивизии говорили крайне неохотно, но после этого пришёл циркуляр о «необходимости коммунистов более полно жить заботами коллектива». Увы, но этим начали пользоваться партийные органы, стараясь неофициально руководить командирами частей РККА.
        - Иннокентий Михайлович, давайте успокоимся.
        - Как тут спокойным будешь?! - взвинченно продолжил партийный. - Вон у нас какие грамотные, без году неделя, а всё умеют и знают.
        - А вас это удивляет? - Похоже, этот тип принял циркуляр к действию. - Так нас, - выделил я последнее интонацией, - и готовят именно к таким ситуациям.
        - Товарищи, давайте успокоимся, - повторил второй секретарь, пытаясь сбить накал разговора. - Нам сейчас главное - не допустить паники.
        - А с чего вы, товарищ Челымый, это взяли? - резко развернулся к нему председатель.
        - Так. - Сидеть и состязаться со шпаком на его поле мне сейчас противопоказано, увы, но краснобай он ещё тот. А потому поломаем мы ему всю интригу. - Товарищи, поскольку военные не требуются, то следующее собрание проведём через неделю. И не забудьте заверенный протокол собрания направить мне.
        Вот это да, классическая такая немая сцена. Сфотографировать и вкладывать в конце «Ревизора». Слава богу, мужики не стали прогибаться перед секретарём, а вместе со мной покинули кабинет…
        - Ты что? - Антипов, словно тигр, метался по комнате, был бы хвост, исхлестал бы себя, бедняга.
        - Что? - Я иронично окинул взглядом всю «могучую кучку»: Пузен с отрешенностью буддиста смотрел в стену, Пётр выбивал пальцами сигнал «подъём».
        - Тогда ответь мне на один малюсенький такой вопрос, - развернулся ротный и упёрся в меня тяжёлым взглядом. - Почему пришли к нам? Не в горком, а к нам? И заметь, пришёл сознательный, не прилипала, и просил вывезти, вернее, не так, попросил постараться вывезти детей. Нас, а не своё руководство, которое и должно этим заниматься. - Антипов наконец отвёл взгляд, ещё бы, сцена была…
        В общем, смотреть в глаза этого кряжистого сильного человека не хотелось, в них было отчаяние и малюсенькая надежда, что хоть деток спасут, на себе мужики явно крест поставили. Я тогда сказал, где им собираться, а потом совместно с повеселевшим «ходоком» раскидал малышню по экипажам. Большего сделать мы не могли.
        - Значит, не доверяют именно руководству, так с чего это я должен отчитываться перед ними? Это первое, а второе… Заметил, что пограничников не было? Вот то-то, и нам стоит перенять столь нужную практику.
        - Алексей, что у тебя? - Пузен отлично всё понял, но и ему трудно объяснять бойцам, почему мы сидим на месте. Понимал он, что и наобум нас посылать бесполезно, только бензин и моторесурс прокатаем. Но и потери нести ему больше не хотелось.
        - Будем считать, что готовы, - обрадовал я его, хотя от пары дней я не отказался бы, но, увы, обстановка складывается если не катастрофическая, то от неё недалеко ушла. - Завтра начинаем патрулировать. И самое главное: в сторону сопредельной стороны стрелять можно?
        - Не понял тебя.
        - Подавлять огневые точки на польской территории можно? - без экивоков спросил я у военкома.
        - Естественно, - недоумённо на столь глупый вопрос ответил Пузен.
        - Вот и хорошо…
        Патруль состоял из двух мотоциклов, броневика и бронетранспортёра с мотострелками. А совокупность огневых средств позволяла ввязаться в бой с пехотной ротой и выйти из него победителем. Единственная сложность была в том, что рации были только у меня и у Петра. Поэтому мы через день менялись. Не самый хороший вариант, но зато управление подразделением не терялось. За полторы недели взвод освоился, и все знали местность на «хорошо». И это принесло результат.
        - Тащ командир, РДО от «Второго», - раздался в наушниках голос радиста, прервав очередное монотонное патрулирование.
        - Понял, давай расшифровывай быстрее, - ответил я. Пётр, а именно он и был «Второй», не стал бы просто так выходить в эфир в неурочное время.
        - Готово, тащ командир.
        - Читай.
        - «Седьмой»… - Позывной у меня остался старый, с КВЖД ещё, счастливый. - Два нуля, 15 - 19, - просипело в наушниках.
        В переводе это означало нападение банды, численностью от десяти до двадцати. А цифры указывают квадрат, где это произошло.
        - Зашифруй и отправь: «„Второй”, вас понял, выдвигайтесь в 15 - 19». Самойлова и Петрова ко мне.
        Радист тотчас защёлкал тумблерами и начал бубнить в эфир позывные, а я открыл сумку, доставая «двухвёрстку». Согласно ей путей ухода за кордон у бандитов не так и много, обязательно будут прорываться туда вот этой тропой. Очень удобно, пехота их не догонит, кавалерии у нас здесь нет, а броневики по таким ухабам и колдобинам рискуют либо засесть, либо «оставить» подвеску на какой-нибудь яме. Пограничники тоже не смогут помешать: пока мангруппа доскачет, всё уже закончится. Наряд числом два человека… не смешно. Стопчут. А вот мы сможем попытаться прищемить хвост этой сволочи. Петра учли, а нас в расчёт не взяли, а зря, нам делегат связи не требуется.
        - Товарищ командир, по вашему приказанию прибыли.
        - Смотрите, деревеньку они пожгли и, скорее всего, сейчас уносят ноги, - карандашом я указал на карте их примерный маршрут бегства. - Оставаться им не резон, иначе загонят, как волков.
        - Здесь пойдут, - указал Самойлов на овраг.
        - Думаешь? - скептически посмотрел на разведчика командир мотострелков.
        - Уверен. Смотри, секрет около него не посадишь. С той стороны видно, и в случае чего положат его тут же. Вот тут у ляхов наверняка наблюдатель, - ткнул в деревушку. Местных там давно уже не было, а проживало три семьи осадников. Это Пузен просветил, предупредив, что эти «мирные» жители запросто обстрелять могут. - Тут и остатки колокольни, и вид открывается отличный. Здесь наверняка пулемёт поставили.
        - Да, похоже, лучше места и не найдёшь, - кивнул Петров.
        - Точно, нам тут вообще сказка, - согласился я с выводами подчинённых. - Василь, ты становишься здесь, тебе, Сергей, вот тут местечко как раз будет. А я подальше стану, где вид лучше. Отсюда пушкой я их везде достану. Как говорится, мат в два хода. И главное, нужны пленные, а потому всех, смотрите, не перестреляйте. Сигнал к атаке - красная ракета.
        Дальше все прошло как по нотам.
        - «Третий», я «Седьмой», к вам гости.
        В бинокль было отлично видно, как четырнадцать всадников спокойно направились из леса к оврагу.
        - Приготовиться.
        Не подозревая о засаде, бандиты, весело жестикулируя, постепенно скрылись с глаз. Вспомнив о «засадном полке», я нашёл колокольню. Оттуда мигнул «зайчик». Ну, как и предполагал, посадили туда ляхи соглядатая.
        - Гады, торчат и не особо скрываются, - пробурчал я себе под нос.
        Однако вы, Панове, наглецы: кроме привычного наряда пограничников к рогатке, перекрывающей тропу, подъехало два десятка улан.
        - Да нет, быть этого не может, - произнёс я вслух, неверяще смотря, как её в темпе убрали и всадники поехали дальше.
        Словно так и должно быть, поляки спокойно пересекли ручей, являющийся границей, и, уже смеясь, по-рысили навстречу бандитам.
        - Твою мать! Радист, передавай открытым текстом: «Я „Седьмой”. Регулярные польские солдаты в количестве двадцати человек пересекли границу и направились вглубь территории СССР. Я открываю огонь по нарушителям границы. Как поняли? Приём».
        - «Второй» на связи, - раздался в наушниках голос радиста. - «Седьмой», я «Второй», вас понял, отправил связного. Приём, - севшим от волнения голосом закончил Фильков.
        - «Третий», я «Седьмой», на тебе бандиты. Поляками займусь сам.
        Только рано я списывал из расклада наших пограничников. Внезапно раздались выстрелы, и двое улан полетели на землю.
        - Мать… - прошипел я, ударившись о выступ люка. Рука рванулась вверх, и спустя секунду в небе, шипя и плюясь искрами, загорелась ракета. Переключившись на внутреннюю связь, я обратился к Уварову: - Роман, давай вон на ту горочку вставай, понял?
        - Ага, понял, командир.
        И двигатель взревел.
        Попавшие под обстрел поляки не растерялись, а мигом установив, что им противостоит обычный наряд, начали спешиваться и сразу открыли огонь по пограничникам. С колокольни застрочил «максим», давая возможность уланам подползти поближе и закидать упрямцев гранатами. Всё так и случилось бы, хотя парни в зелёных фуражках и отстреливались, правда, пока попасть по врагу им не удавалось, но тут появился засадной полк. Подозреваю, жолнежи здорово удивились, когда на них вылезла броня. Бронетранспортёр Петрова, выскочив на полном газу, перекрыл выход из оврага, и мотострелки, спешившись, начали забрасывать бандитов гранатами. Поднявшиеся облачка разрывов дали понять, что судьба бандитов решена. Мотоциклисты Самойлова, отчаянно газуя и крутясь, перекрыли вход, азартно паля во что-то видимое только им. Мой броневик, не обращая внимания на рытвины, лихо въехал на горку. Вид с неё открывался изумительный, поляки были перед нами как на ладони.
        - Наводчик, ориентир - большой камень, ближе двадцать. Три снаряда, огонь!
        Пушка трижды плюнула, и четвёрке поляков, азартно палящих в погранцов, стало не до своей забавы. Один, припорошенный поднятой взрывами землёй, лежал, не шевелясь, а трое катались по земле, наверняка зовя на помощь и деморализуя остальных своими воплями. Расчёт «максима», поняв, что правила игры резко поменялись, перенёс огонь на меня, стараясь зацепить расчёт пушки.
        - Командир! - рыкнул Серов.
        - А, гады! - вырвалось у меня, когда лоб машины загудел от пуль.
        - Командир! - вновь заорал наводчик. - Забьют нас на хрен!
        Пули со звоном ударяли по броне. И когда Уваров с матом схватился за щёку, куда попали брызги свинца, оставалось только заткнуть эту чёртову огневую точку.
        - Цель - пулемёт на колокольне, подавить.
        Да знаю, что стрелять можно, но вот последствия этого могут быть печальными. Запросто отдадут за это под трибунал. Но иного выхода в данный момент не было. Чёртов пулемётчик вот-вот кого-нибудь ранит из моих, а после перенесёт огонь и додавит пограничников.
        - Вали их на хрен, Петрович!
        Серов наплевал на то, что это сопредельная территория, он просто начал бить одиночными выстрелами, разбавляя их короткими очередями из спаренного пулемёта. От колокольни полетели крошки кирпичей и пыль от разрывающихся снарядов, зато резко ослаб огонь, и, как я смог разглядеть в смотровую щель, стреляли по нам только жолнежи.
        - Плевать, бей не жалей! - крикнул я, когда пшековский пулемётчик попытался огрызнуться.
        В машине всё сильнее стала ощущаться гарь от пороха. На восьмом выстреле, когда уже весь верх колокольни затянуло пылью от кладки, пулемёт замолчал.
        - Ромка, вперёд на сорок метров!
        Взревев двигателем, броневик одним рывком преодолел расстояние и после энергичного торможения резко клюнул носом.
        - Пулемётом их!
        Переключившись на рацию, я вызвал БТР, молясь про себя, чтобы от лихих манёвров и тряски не ушла волна на рации.
        - «Третий», возьми трёх человек и двигайся ко мне. Поляки, видя такой расклад, попытались прорваться обратно к броду, причём на своих ногах, поскольку пару коноводов Серов сумел срезать практически влёт. Не самое лучшее для них решение, но им в тот момент оно казалось единственно верным. И тут жолнежи допустили маленькую оплошность, вернее, две. Первая заключалась в том, что по ним не будут стрелять, давая «золотой мост». Говорю же - дурь! Ну а вторая и самая главная - им бы сразу рассредоточиться… Петрович такой подарок не упустил и, словно на полигоне, положил шестерых беглецов длинной, почти на полный диск очередью. Остальные залегли, что немудрено, когда на твоих глазах человека рвёт пулями от попадания. И тут, отрезая врага от реки, вылез бронетранспортёр Петрова. Классический такой шах и мат. Двое, не выдержав, бросились было к казавшемуся так близко спасительному броду. Но басовито пророкотал ДК, оба беглеца превратились в разлетающиеся в разные стороны куски, недавно бывшие людьми, и кровавые облака. Эта картина, видимо, окончательно сломала остальных, и спустя полминуты на поле стояли с
задранными руками семь фигур. Подоспевшие стрелки без оглядки на гуманизм и Женевскую конвенцию скрутили им руки и потащили к броневику.
        Однако в моё общение с пленными вмешалась третья сторона. Польские пограничники вначале впали в ступор, видя, как большевики расправляются с их товарищами. Недолго думая, они решили, что уж они точно неприкасаемые. Но едва сделав по выстрелу, были сметены огнём из БТР. Спарка из крупняка и ручника не оставила им никаких шансов.
        - Мля, а вот это хрень. - Произнеся вслух столь богатую мудростью мысль, я начал подчищать «хвосты».
        За этими перипетиями боя и последующего допроса пленных у меня практически не осталось времени на «виновников» торжества. Я мельком оглядел стоящих отдельно одетых в разношёрстную одежду мужиков и махнул Самойлову, мол, занимайся ими сам. Тот понятливо кивнул и погнал «добычу» назад, чтобы не маячить здесь. Когда понурых бандитов посадили, причём так, чтобы им неудобно было переговариваться, Василий вновь вспомнил свой бой.
        Удачно заблокировав возможность отхода, он не стал лесть в перестрелку, а несколькими очередями дал понять, что ни по склонам, ни на съезд рассчитывать бандитам не стоит. Попытку прорыва мотострелки отбили играючи, а убедившись, что поляки сдались, начал добивать стреляющих из оврага. Первым желанием было просто закидать противника гранатами, но, с трудом удержавшись, решил взять как можно больше живыми. Хотя в глубине души ему было жаль лошадок. При таком раскладе они все погибали.
        - Эй, в овраге! Если хотите жить, выходить с поднятыми руками! - прокричал он.
        - Хрена, всё равно постреляете! - донёсся в ответ истерический выкрик. - Попробуй возьми!
        - Слышь, ты. Если я возьму, то мы с вами и о Брест - Литовске поговорим. И не только о нём! - крикнул Самойлов. - Ну что, есть желающие?! Или добром решим?!
        - Ваша взяла! - По-видимому, отвечать за лагеря военнопленных никто не захотел. - Не стреляй, мы сдаёмся!
        Спустя десять минут семь человек стояли связанные. Трое раненых лежали рядом, а из оврага бойцы достали пять убитых.
        - Старшие где?
        Строй угрюмо молчал, бандиты старательно отводили глаза.
        - Для особо тупых повторяю: кто старший?
        - Нету, побили их, - ответил угрюмый мужик лет сорока.
        - Побили, говоришь? - Самойлов не поверил в это объяснение. Очень удобно свалить вину на мертвецов. - Сажин, Лыков, гоните эту семёрку отсюда.
        Шум по окончании боя поднялся невероятный. Как же, стрельба по чужой территории, да по пограничникам! Караул! Поддался на провокацию! А до этого перестреливались - и ничего, вполне нормально было. Или возбудились оттого, что из «флака» отработали? И так далее и тому подобное, в одном ключе, хотя бы нормально выслушали.
        Это всё мне высказали по телефону из штаба дивизии и отстранили от командования до выяснения всех обстоятельств.
        - …А вот это не в вашей компетенции, товарищ командир батальона! - заорал я в трубку, перестав себя сдерживать. - Вам моё подразделение не подчиняется, и отстранять, а тем более снимать меня вы не имеете права! И я немедленно доведу до своего, - на последнее слово я особенно налёг, - командования о творящихся здесь безобразиях! Заодно компетентным органам будет интересно узнать, как вы дошли до такой жизни! - И раздраженно кинул трубку.
        Совсем территориалы страх потеряли. От командования он, видите ли, меня отстранит. Это мы ещё посмотрим, кто кого отстранит!
        Но нет худа без добра: пленные поляки и захваченные бандиты (особенно трупы последних, выставленные на главной площади) благотворно подействовали на местных. Была у меня мысль прогнать их, как немцев, но после размышлений и советов с младшим комсоставом устраивать такое шоу я не рискнул. Пленных и убитых жолнежей распихали по машинам и, не светясь, доставили в расположение. А вот бандитов прокатил в открытом кузове.
        О слухах и вовсе умолчу, самое малое - раза в три было преувеличено число противника. Но, похоже, это добавило злобы недовольным столь успешным действием взвода. Вой поднялся качественный, в нём сплелись воедино голоса военных и ответственных штатских товарищей. Правда, не все поддерживали начавшуюся травлю. На мою сторону встал и начальник отряда. Чудом оставшись в живых, погранец из того наряда доложил начальнику заставы, что если бы не мы, то… Дальше и так всем было ясно.
        Но не всё было столь благостно, похоже, в партийных верхах имели другое мнение и заняли нейтральную позицию. Мол, ваш грех, вам и расхлёбывать, а нас в это дело не впутывайте. Два дня взвод просидел в казарме, а на третий нас отозвали в райцентр, под заботливый присмотр, так сказать. Дело начинало принимать дурной оборот. Местные, явно спасая свою шкуру, пытались обвинить меня во всех грехах, как реальных, так и мнимых. От трибунала спасло меня прибытие нашего батальонного особиста. Александр Иосифович, выслушав обе стороны, тихо и мирно спустил всё на тормозах. Попытавшегося было вякнуть коллегу, он (попросив нас с Петром выйти) уработал. Судя по кислой физиономии, аргументы у него были железобетонные. Вот партийные товарищи преподнесли сюрприз! Сплотились единым фронтом и накатали «телегу» о якобы имевшем место сговоре с некоторыми несознательными коммунистами. Мол, пока мы тут на страже стоим, другие готовы прихватить домочадцев и бежать на восток. С козырного короля зашли, твари! Моментально собралась комиссия и попыталась сунуться ко мне. Я этих контролёров послал. А что? Хуже не будет! И в
свою очередь накатал встречный, так сказать, «иск». В нём обвинил руководство во вмешательстве в непосредственное командование подразделением и попытке подменить собой власть командира и комиссара! Получив столь мощный отпор, местные ненадолго поутихли. Ситуация накалилась до предела, и тут ударил «засадный полк». К моему счастью, он был на нашей стороне. Секретарь ячейки местного КИМа (в прошлый мой рейд на ухарей у него сестру убили) и председатель колхоза, в котором порезвились пойманные мной бандиты, озверели. А «шаманские пляски» вокруг столь весомого аргумента в лице моторизованного взвода переполнили их чашу терпения. Лбом стену они прошибать не стали, а поступили гораздо хитрее, причём так, что рот им заткнуть было невозможно. Секретарь поднял волну по своей линии, а председатель сел на поезд и поехал к самому Калинину. Да-да, к «всесоюзному старосте». Оказывается, они когда-то в молодости были очень хорошо знакомы, и теперь это пригодилось. Тот, узнав все подробности, волну поднимать не стал, а пошёл напрямую к Будённому, прихватив председателя. У него эти два «ходока» (в основном
председатель) всё расписали в таком цвете, что Семён Михайлович просто осатанел. Потом мне по случаю шепнули, что он вспомнил о мальчишке взводном и, узнав, что тот от души врезал панам по зубам, пообещал открутить головёнки слишком ретивым радетелям и искоренителям. Белорусский округ получил такой втык, что некоторые командиры лишились кто шпал, а кто и ромбов. Дело на меня тихо уничтожили и велели вернуться обратно в город со своим взводом.
        Не обошлось и без трагикомедии, пока я был в особом отделе, Пётр неожиданно столкнулся с каким-то «диким» комбатом, решившим, что нас в сей момент расформируют. С чего он это взял, нам было совершенно непонятно, но желание раздёргать взвод по частям присутствовало. И желающих неожиданно оказалось много, даже слишком много.
        - Представляешь, - поднял он к потолку ложку, - стоит эта сволочь и так, словно помещик, мне тычет, давай, мол, пошевеливайся…
        - А ты, естественно, любой каприз, но за приказ и в письменном виде? - оторвался я от исходящей паром ухи.
        А в тарелке ждут своего часа судак и окуни. М-м, объеденье.
        - Ага, он чуть не помер от злобы. Покраснел аж. - И Пётр, заметив, что командир слушает, вместо того чтобы есть, зашикал на меня. - Ты ешь давай. Подкрепишься, а потом Силантич подъедет.
        - И? - произнёс я, мол, продолжай рассказ.
        - Что «и»? Такое дело надо закусить. - На его лице блуждала довольная улыбка.
        М-да, похоже, намечается маленькая пьянка. Нет, водку пить и самогоном запивать… увольте, дураков тут нет. Они давно на кладбище. Просто сядем и поужинаем, ну и по сто грамм. Всё.
        - А зачем ты, голубь, за мной на бронетранспортёре приехал?
        Это, конечно, аргумент, как говорил Архипыч, но так демонстративно…
        - Как зачем? У нас тут война в полный рост. И заметь, все правильно поняли, - довольно ухмыльнулся Пётр.
        Встречали меня, словно высокого начальника. Мотоцикл и бронетранспортёр, набитый стрелками. И мой броневик, куда ж без него. Нахальная физиономия Ромки светилась от удовольствия, видя реакцию окружающих, смотрящих на такую диковинку. Чтобы не доводить дело до очередного инцидента, я приказал в темпе сматываться обратно в ставший уже родным городок. Посиделки вышли скромные, были там все свои. И спустя час разошлись. Жизнь вернулась в привычную колею. Единственное, что радовало всех, - это прекращение набегов. А как по-другому это назвать? Заканчивался август, а нас и не думали сменять. Хотя скоро плановый ремонт техники подходит по срокам. Она, конечно, зарекомендовала себя с самой лучшей стороны, но и ей нужен отдых, а на границе стало неспокойно. Поляки после своего конфуза сменили тактику. Теперь затаившиеся снайперы начали обстреливать наряды. Пограничники за неделю потеряли троих бойцов ранеными. Плюс батарея, стреляющая по «заявкам» с колокольни. Рота Антипова опять потеряла семь ранеными и одного убитым.
        - И ты понимаешь, - горячился он, - ведь даже по одиночкам бьют, сволочи.
        - А я что могу? - Мне тоже надоела эта тягомотина. - У меня пушек нет. Да и были бы, ты представляешь тогда все последствия?
        - Я - да. - Ротный зверел на глазах. - Получат раз по сусалам, только уважать больше станут.
        - Ишь ты, какой умный. А трибунал не станет разбираться. Шлёпнут - и все дела. - Мне тоже хотелось врезать пшекам, но Шапиро здорово прочистил мозги. Александр Иосифович чётко предупредил, чтобы больше ответной стрельбы не было. - Нет, вот если они к нам полезут, тогда да. С полным нашим удовольствием. А пока нет.
        - Да и хрен с тобой! - И Антипов с размаху хлопнул дверью.
        - Алексей, ты уж пойми его. - Пузен с расстроенным видом сидел за столом. - Мы до сих пор пополнения не получили. Ещё месяц - и рота кончится.
        - Да понимаю я всё. Только как этих поганцев сюда выманить? - в расстроенных чувствах махнул я рукой.
        - А вот тут есть интересная задумка, - улыбнулся комиссар. - Сейчас Силантич придёт, подожди обязательно.
        - Ладно.
        Время пока есть, послушаем председателя. Мужик он умный, и в любом случае его информация будет интересной.
        - Здравствуйте, товарищи. - Здоровенный, похожий на матёрого медведя Иван Силантьич протиснулся в кабинет, стараясь ничего не задеть.
        Большинство людей, видевших его впервые, допускало одну ошибку: мол, сила есть - ума не надо. Вот только потом было поздно, ибо ушлый председатель любой промах использовал на благо колхозу.
        - Здравствуйте.
        - Вы уж извините старика, что я тут вас от дел отвлекаю. - Была у него такая маленькая слабость - немного поплакаться о своём возрасте. Но в этом случае ушки на макушке держать надо. После этого он вывалит такое, что не раз приходилось лететь сломя голову и выправлять ситуацию. - Тут такое дело. Ляхи больше пока не шалят, но неспокойно у меня на душе. Поговаривают, неладно у них с едой. А у нас, как на грех, урожай неплохой.
        - К чему клонишь? - прервал его Пузен.
        - Да вот нагадить они нам не пытаются. - И видя, что комиссар хочет напомнить о недавних потерях, зачистил: - Нет, о солдатиках мы знаем. Тут другое. Раньше они любили красного петуха нам пустить. Зерно, там, пожечь, скотину угнать или хотя бы пострелять. А щас прям и не узнать… - Сказал, словно ношу тяжёлую скинул.
        Вязкая тишина после его слов повисла над всеми. Махнув рукой, Силантьич посетовал на дела и попрощался с нами.
        - Что скажешь? - задумчиво вопросил Пузен.
        - Не знаю, надо помозговать над картой. Он просто так в панику не впадёт, - согласился я с военкомом.
        - Ты в райцентр отправляешь кого-нибудь?
        - Да, Петрович поедет.
        - Тогда пусть меня захватит.
        - Добро.
        Идя к себе в кабинет, я ещё раз вспоминал разговор с председателем. Понятно, ему говорят больше, чем нам или чекистам. Ведь он свой. И наверняка и с того берега есть у него информация. Не такая, как наша. Ему, где танки и пушки стоят, без надобности. А вот о неурожае ему обязательно расскажут. Так, допустим, он прав. И что? Вот брод, вот мост, здесь удобно переправу навести… Так незаметно для себя я втянулся, и на листы ложились километры дорог, которые необходимо пройти, расход топлива, примерное время, за которое поляки дойдут до Энска. Время, за сколько подойдут наши резервы, время разгрузки и погрузки… время, время, время. И спустя три часа у меня был примерный, несовершенный, но расчёт сил и средств, которые поляки смогут задействовать для захвата райцентра. Хм, а очень даже реально. И как не раз случалось, мы опять в известной субстанции, в общем, опять там. Роту размолотят, а я просто отойду. Да, не героически, но против лома нет приёма. Или меня из пушек раздолбают, не ввязываясь в ближний бой. Как мы китайцев. А надеяться на глупость противника… увольте. Паны, конечно, дурные, но среди
них хватает вменяемых командиров. И что мне делать? Идти с этим к Антипову? Блин, он меня за сумасшедшего примет…
        Да, приятно ошибаться. Нет, это я не о возможных действиях ляхов, а об отношении к моим умственным возможностям.
        - Нет, Лёш, ты прав, но нам-то что делать? - откинулся ротный на стул.
        - Выманить их надо, - влез Пузен. - Мол, некого больше бояться.
        - Это как? - У меня придумать ничего не получалось.
        - Сломались у вас машины, вот вы и встали, - с ходу предложил Антипов. - Да нет, они артиллерию подтянут и всё с землёй перемешают.
        - Да не надо особо думать, - усмехнулся комиссар, мол, всё элементарно, а вы не догадались, как действовать. - Взвод просто растворяется в окрестностях. Шпионы наверняка сообщат, что вы ушли, но где вы находитесь, знать не будут…
        На том и порешили.
        Две недели мы как заведённые носились по дорогам, иногда демонстративно проезжая через деревни, но часто, наоборот, стараясь никому не попасться на глаза. Поляки на вторжение так и не решились. Бродящий непонятно где взвод броневиков их здорово нервировал. А получить удар во фланг они не хотели. Много позже мне рассказали, что председатель горкома оказался польским агентом и исправно поставлял им сведения о гарнизоне Энска из первых, так сказать, рук. И наш уход его напугал, он подумал, что попал под подозрение. И на время затаился, а поляки решили, что мы уже знаем о скором нападении. Этот план достался немцам вместе со многими другими документами в Варшаве в 39-м…
        Взвод отозвали уже в начале октября, когда обстановка стабилизировалась. Обстрелы, так ненавидимые нами, прекратились в сентябре. Правда, посадники постреливали, и сумели ранить трёх пограничников. После этого нам приказали немедленно открывать ответный огонь, и оказалось, что в такую игру можно играть вдвоём. Этих доморощенных снайперов мы просто пару раз подстерегли и накрыли из пушек. Благо наконец до многих дошло, что потакать агрессору не стоит, только его ещё больше раззадоришь. Вой был - приятно послушать, особенно с той стороны кричали разные слова, но стрелять боялись. Польский погранкомиссар вначале попытался пограничникам всучить какой-то меморандум. Но те просто достали давно заготовленную папку, и лях, к всеобщему удивлению, по-быстрому ретировался.
        Эпилог
        В часть мы прибыли 8 октября, и сразу же меня заставили исписать кучу бумаги. Различные ведомости на топливо, запчасти, боеприпасы. Прикинув количество потраченного за время боёв и сравнив с результатом, я мстительно ухмыльнулся. Выходило, «товарищи», решившие таким незамысловатым образом «слить» нас, получили прямо противоположный результат.
        После прочтения боевых донесений Ермолов приказал составить записку с выводами по изучению опыта действий мотострелковых подразделений. Хорошо хоть, не мне одному. Рядом корпели над таким же трудом Хватов, Самойлов и Угрюмов. Изучив полученный «труд», Ермолов внёс свои правки и отослал всё по команде, сумев попасть и на приём к Будённому. Всё это вызвало бурление, и после всех пертурбаций был спущен документ, согласно которому мы вновь меняем штаты.
        - Значит, пушки тебе нужны? - ухмыльнулся Ермолов. После, так сказать, визита к высокому лицу у него образовалась весьма специфическая ухмылка. - А что ещё? Может, Луну с неба.
        - Нет, товарищ комроты, - тут же открестился я от столь фантастической идеи. - Луну не надо, а вот самоходную артиллерию иметь не отказался бы. И заодно машины повышенной проходимости. Нам просто сказочно повезло, что дождей не было. Иначе - всё.
        Вместо бронированного кулака стали бы бронированной немощью.
        - Ты, Алексей, говори, да меру знай, хорошо, я тебя понимаю. То, что тобой сказано, запросто можно трактовать как подрыв боеспособности, - неодобрительно ответил мне Ермолов. - Да, ты прав, но вбей в свою голову, что слишком умных не терпят. Понял?
        - Так точно! Понял. - Н-да, высунулся с прогрессорством, называется.
        - И вот ещё: обрати внимание на устав. Не дразни олухов. Теперь давай показывай, зачем тебе артиллерия.
        - Вот, посмотрите… - Достав карты, я начал посвящать его в тонкость войны на границе. С упором на то, что коники, конечно, здорово, но именно в моём взводе лошадки лишние.
        - Логично, - признал он мою правоту. - Эх, тебе бы гаубицы…
        - Я в тот момент и на старенькую трёхдюймовку был согласен.
        notes
        Примечания
        1
        Союз воинствующих безбожников. (Здесь и далее примеч авт., если не указано иначе.)
        2
        По пути партия уходивших из Мукдена строителей и отряд стражников под командованием поручика Валевского и инженера Б. А. Верховского почти полностью погибли в неравных боях с китайцами. Захваченный в плен Верховский был обезглавлен. Пароходы и баржи с женщинами и детьми подверглись у Сеньсиня и ниже по течению Сунгари артобстрелу и буквально расстреливались с берегов китайскими солдатами.
        3
        Реально - 300 000 человек.
        4
        Около 450.
        5
        Более 200 000.
        6
        Примерно 70 000.
        7
        Реальные цифры.
        8
        Советский ручной пулемёт конструкции Ф. В. Токарева, созданный в 1924 г. на основе пулемёта Максима образца 1910 г.
        9
        Одно из названий Первой мировой войны.
        10
        Советский трёхтонный грузовой автомобиль, выпускавшийся на Ярославском гос. автозаводе с 1925 по 1928 г.
        11
        34 ДП. Назначение: Радиостанция артиллерийских частей и подразделений, 2 упаковки. Диапазон частот: 1,0 - 2,0 МГц. Мощность ВЧ: 0,5 Вт. Дальность действия (телеграф): до 15 км. Дальность действия (телефон): до 4 км.
        12
        32 ДП. Назначение: Радиостанция артиллерийских частей и подразделений, 1 двуколка или 5 упаковок. Диапазон частот: 0,75 - 1,5 МГц. Мощность ВЧ: 20 Вт. Дальность действия (телеграф): 30 км. Дальность действия (телефон): 15 км.
        13
        «Счастливая Хорватия» - неофициальное название (в честь генерала Дм. Хорвата, бессменного управляющего КВЖД с 1903 г.) полосы отчуждения вдоль тысячекилометрового пути КВЖД на территории Маньчжурии, последнего осколка Российской империи, избежавшего хаоса Гражданской войны.
        14
        Ихэтуаньское восстание, т. е. восстание ихэтуаней (букв. - «отряды гармонии и справедливости») против иностранного вмешательства в экономику, внутреннюю политику и религиозную жизнь Китая в 1898 - 1901 гг. (в некоторых источниках указывается 1902 г.), назвали «боксёрским» потому, что участники восстания в борьбе с противниками использовали приёмы ушу, и со стороны казалось, что это боксёрские приёмы. (Примеч. ред.)
        15
        Военный жаргон, так британцы называли немцев.
        16
        Когда покупается только головной убор, остальное прогуливается.
        17
        ЯГ-10 (1931 - 1940 гг.) - 8-тонный грузовик, ставший первым отечественным трёхосным автомобилем повышенной проходимости с колёсной формулой 6x4.
        18
        БА-И - советский средний бронеавтомобиль межвоенного периода и времён ВОВ. При его создании применялось трёхосное шасси 6x4.
        19
        ДК (Дегтярёв Крупнокалиберный) - советский пулемёт калибра 12,7 мм разработки конструктора Дегтярёва.
        20
        5 авг. 1934 г. была попытка поднять антисоветский мятеж. Исторический факт.
        21
        Имеется в виду Пролетарская дивизия.