В объятьях Тьмы Лена Савченко
        Хроники одной души
        Дополнение к Ведьме
        Когда пожар безответной любви сжигает - это бесспорно больно. Когда эта любовь запретна - это больно в двойне.
        Доброй ведьме не стать ему невестой и женой. Не сделать никогда отцом.
        Но кровь их не объединяет, лишь решение его матери - взять её под свою опеку. А любовь? Может хотя бы лаской его одарить она способна
        Лена Савченко
        В объятьях Тьмы
        ФАЙЛ СОЗДАН В КНИЖНОЙ БЕРЛОГЕ МЕДВЕДЯ.
        Часть 1
        - Прости, - тихо сказала Фел, - Что так поступала с девушками. Не знаю, что на меня нашло.
        И пока ведьма виновато кусала губы, в Сознании у нее произошел следующий диалог:
        - Влюбленный идиотизм, наверное?
        - Молчи в тряпочку.
        - Нет, не буду молчать, - уперлась лисица, обвив лапки хвостом, - Скажи ты уже, Фелисия, прошу тебя. Все равно лучше, чем мучиться вот так вот.
        - Тебя не касается. Сама разберусь.
        И пусть ее сожительница по Сознанию выползла не вовремя, но голос разума в этом всем неизменно чувствовался. Ведьма снова судорожно заметалась в выборе. В конце концов этим признанием могла обрушиться многолетняя дружба и любовь, но иного рода. Она знает - брат будет чувствовать сожаление, будет извинятся и терпеть это еще хуже, чем оставаться просто безответно влюбленной.
        - Просто больше так не делай, - он обернулся, - Они не виноваты в своих желаниях.
        Желания. Хотя, скорее грехи. Фелисия медленно поплыла, глядя в черные глаза. Хотя, она сама сплошной грех, так что ей сделается от одной или нескольких непотребных, даже грязных мыслей? Ибо они затягивали, точно в густую трясину, манили и пусть даже пугали: девушка упорно старалась не бояться этой Тьмы. Пусть ее языки не всегда ласковы, пусть ужас пробирает до самых костей от одной мысли, что она может завладеть разумом колдуна. От чего-то Фел совершенно точно убедилась - любого зверя можно приручить любовью и добротой, даже самого яростного и нелюдимого.
        - Хорошо, - она кивнула, потом отвела взгляд, - Дэн, я...
        - И не смей опять извинятся, - добавил парень, внезапно оказавшись рядом, в глазах плясали озорные огоньки. Она невольно попыталась отодвинутся, дыхание перехватило - слишком близко. И когда слабая надежда только начала зарождаться, Дэниал внезапно легко, тихо и непринужденно рассмеялся. Ведьма едва нашла в себе сил, чтобы не разреветься прямо у него на глазах, закрыв лицо руками.
        Невозможно. Это слишком сложно. Проще правда самой, по своей воле, уйти к Йонерану и как раньше, в детстве, строить шалаш. Но уже без смеха. Воспоминания о тех детях тяжелые, как молот кузнеца и бьют так же - наотмашь. Все они умерли холодной ночью. Девочка обнаружила их, прижавшихся друг к другу, закоченевшими. Улица их не пощадила и с ужасом, комом в горле и отрицанием происходящего Фелисия тогда думала, что могла лежать здесь, среди них. Она не владела тогда огнем, не смогла бы согреться с Изнанки, а согреть и их тоже - тем более. Впрочем, умереть во сне - это лучшая из смертей, которая могла с ними случится. Лучший выход. Ведьма потом пыталась искать их души, но безуспешно. Даже мальчик Пол после пожара куда-то пропал, не оставив следа. Прошлое растворилось во времени привкусом пепла на губах.
        - Ты чего?
        Заметил, как во взгляде мелькнуло что-то лишнее, что ему не стоило видеть. Рыжая одернула себя, тряхнула головой - копна слабо вьющихся локонов обрамляет аккуратное, красивое лицо, и поспешила улыбнутся. Спустя секунду он схватил ее в охапку и принялся нагло щекотать.
        - Прекрати! Черт!
        Девушка с уже вполне натуральным смехом отбрыкивалась от брата, пыталась атаковать в ответ, но выходило плохо - Дэниал нагло пользовался тем, что совершенно не боялся щекотки. А вот у Фел все сводило и истерику остановить было сложно. Через какое-то время ей удалось ударить парня, тот ойкнул, снова хищно блеснул глазами и навалился еще сильнее.
        - Что ты...?
        Это было неизбежно. Парочка грохнулась на пол, Фел зажмурилась, слабо поморщилась.
        - Прекрати, - вновь нервно засмеялась девушка, пытаясь высвободиться, но, больше никто ее не мучил. На нее пристально смотрели два черных омута. Поняв, как именно они лежат, Фелисия вспыхнула краской, замерла, только продолжила разгорячено и тяжело дышать, смотрела на брата как мышь на удава - в ожидании чего-то. Девичье волнение уже зарождалось в груди, ползло вниз, приятно обволакивая нутро. Дэн чуть прищурился, вглядываясь в ее глаза, а затем губы ведьмы обожгло дыхание, еще не до конца, уверенного в своих действиях, парня.
        - Я же говорила...
        Ведьма даже не ответила лисе, поначалу не зная, как реагировать на подобное. Спорить с собой же? Грехи, желания, мысли и фантазии - все они отступили на другой план и страх проник в душу, заставляя трепетать. Нечто необъятное и темное, нечто... необъяснимой даже для нее - ведьмы.
        Все это длилось мгновение, пока губы двоих находились в считанном сантиметре друг от друга, а затем одни властным жестом накрыли другие. Шумный и судорожный вдох, нежность и ужас, все это перемешалось меж собой и наконец отступило на задний план. Поцелуй вышел страстным, не хуже водоворота, утягивающим в свое жерло с неистовой силой. Сопротивляться себе же?
        Тонкие руки скользнули вверх, обхватили шею Дэниала и пальцы зарылись в распущенные, черные волосы. Точно зверь, ждавший команды или сигнала, колдун навалился сильнее, прижав девушку к полу еще сильнее, продолжая жадно целовать. А Фелисия наконец ощутила то, чего так давно желала - себя как хрупкую и беззащитную, чувствуя Тьму всем телом и, слегла нахмурившись, позволила себе в ней раствориться.
        Пусть делает что хочет - она желала ее. Забирается под кожу, прорастает там темным лесом, распугивая отголоски света и доброты, так старательно укрытых от чужих глаз. Пусть подчиняет и делает из нее кого угодно - куклу ли, безвольную марионетку, было все равно. Ведьма даже не смела подумать о том, чтобы противиться ей. Или ему? Все слилось, ощущения пространства и происходящего плавились подобно воску горящей свечи, и она сама вместе с ним. Нестерпимым жаром во всем теле отдавало это желание, казавшиеся даже минутами ранее достижимым.
        Еще спустя минуту Дэниал рывком поднял ее, не разрывая поцелуя, как будто боялся - едва он отстраниться и это закончится, она оттолкнет его, как минимум испугавшись. И Сама Фел боялась этого, потому упорно прижималась к возлюбленному все сильнее, пока он торопливыми движениями расшнуровывал веревки на спине, служившие вместо нормального корсета.
        «Не смотри. Не думай. Просто отдайся»
        Эта мысль испуганной птицей билась где-то в груди, рядом с сердцем.
        Девушка стащила с него тунику, тут же прильнув вновь и даже сквозь ткань нижней сорочки чувствовала, какой он горячий. Как его тело, обычно теплое, что грело объятиями по холодным ночам, сейчас почти пылает и это служило окончательным поводом забыться.
        Они оба хотели этого. И пусть одна действовала несколько неловко, на простом порыве незнакомой до того страсти, то второй, казалось, явно знал, что делать. Движения хоть и нервные, но уверенные чувствовались в каждом жесте. Мешающуюся сорочку Дэниал просто сорвал, тут же скользнув руками на талию и сжав ее до неровного вздоха. Чувствовал, как Фелисию начинает слегла трясти, но будто бы не замечал. Черные ленты стремились выползти, закрыть глаза и уши, оплести руки и заставить делать лишь то, что нашепчут. Он понимал - чутко ощущающая все на свете рыжая тут же почувствует эту перемену и что самое страшное - не прекратит. Колдун знал ее лучше себя, успел выучить каждый жест и взгляд, будто и правда вел охоту, дознавшись до всей сути невинной жертвы и это позволяло решить именно так. Нет, она подчиниться, потому как и без того не бежала прочь едва Тьма ранее выползала наружу, а теперь и вовсе боится сделать что-то не так, только бы не прогнать его желание. Потому что она любила его. И уже это знание действовало не хуже противоядия - Тьма с шипением отступала в уголки души, рассеиваясь в ней.
        Часть 2
        Он не будет жесток как с теми, кто ложился с ним раньше. Ему не хочется слышать ее крики и видеть слезы в родных глазах. Не хочется оставлять синяки и ссадины от плети. Ему хочется сегодня любить и быть любимым в ответ. Настолько, насколько Княже был вообще способен, никогда прежде не испытывавший подобного.
        Запах трав, вечно пьянящим ароматом преследовавший Фелисию теперь затмевал разум. Слабо покусывая шею, добиваясь вздохов и тихих, приглушенных стонов, Дэниал уложил ее на кровать. Гладкая кожа и только на руках имелись незаметные почти шрамы.
        Но все это, она сама - она кружила ему голову.
        - Подожди, - он навис над ней, наконец заглянув в зеленые глаза, - Ты точно этого хочешь?
        Девушка часто дышала, ответила ему блуждающим взглядом и улыбнулась. Ее ладонь скользнула по щеке колдуна. Фелисии было, возможно, немного страшно, как и любой девушке в первый раз, немного неловко, но все равно вместо ответа рыжая приподнялась, утягивая колдуна в очередной поцелуй.
        Она видела, как вечно серьезный брат превратился теперь в зверя, боящегося ей навредить. В ее зверя. И только улучив момент, когда Дэн снова припал к нее шее, перемещаясь к ключицам рвано выдохнула:
        - Я тебя люблю.
        И фраза эта далась настолько легко, будто не терзала ее последние месяцы.
        Дэниал пропустил одну руку под ней, приподняв ведьму и прижав к себе. После этого только плавно и аккуратно начал проникать внутрь разгоряченной, твердой плотью. Фел вцепилась в его спину ногтями, закусив губу и усилием воле заставила себя не пискнуть.
        - И я тебя люблю.
        Вспышка последовала сразу за волной удовольствия, только уже не моральная, а вполне физическая - Фелисия коротко вскрикнула, тут же плотно сжав губы, зашипела. Почему-то в тех образах, что временами насылала на нее Тайвынь места для боли не было, только для удовольствия. Впрочем, лисица никогда и не думала показывать подруге лишение девственности, да и таком понятии ведьма знала лишь благодаря памяти сожительницы.
        - Ты моя, - сипло проговорил Дэн, обжигая дыханием ухо, - Никому не отдам.
        Движения методичные, плавные и не резкие. По началу неприятные, но с каждым разом обрастающие все новыми красками и чувствами.
        Этого ли хотела, добрая ведьма? Отдаться без остатка, полностью, вручить в чужие руки тело и душу? Открой глаза, вглядись в черные омуты и пойми там алый отблеск жестокости и желания, но иного. Смотри - может и любит, может и хочет доставить лишь наслаждение, но огонь внутри его чёрен и ядовит. Он наполнит тебя своей отравой, проникнет и не оставит шанса на спасение. А есть ли тебе до того дело?
        Чувствуешь его как себя, сливаешься в одно, желая больше, выше, сильнее. Но беги, добрая ведьма. Беги без оглядки и помни - однажды проснется Зверь и ничего не сможет уберечь тебя. Думаешь, что одной лаской можно приручить жестокость? Ошибаешься. И мысли эти могут стоить тебе жизни.
        Январский холод не мог забраться в комнату. Вся спальня наполнилась каким-то дурманом, затмевая сознания двух. Она, обхватив его ногами, постепенно привыкнув к новым ощущениями, старалась попасть в ритм, выгибалась на встречу и была ничем не хуже довольной кошки по весне. Тонкая талия и сильные руки, сжимающие ее время от времени. Широкая ладонь скользит ниже, к бедру, поглаживая его и нежная кожа покрывается мурашками.
        Прежде жесткая кровать кажется мягкой периной, его тело - жарким костром страсти, похоти в котором хочется сгореть.
        В какой момент нежность исчезла не понятно. И колдун оказался прав - рыжая тут же это почувствовала, сморщилась, когда рука сжала копну волос чуть сильнее, чем хотелось бы, неуверенно попыталась отстранить Дэниала от себя, но не вышло. Если бы только девушка испугалась или подала вид, что это так - пришлось бы худо.
        - Эй, - заставив себя вынырнуть из пелены блаженства, Фелисия провела кончиками пальцев вдоль позвоночника, второй же рукой изучая широкую спину. Прикрыла глаза и зашептала, - Посмотри на меня.
        Нежный голос, наполненный звенящей невинностью, подействовал: парень замер и поднялся, опираясь на обе руки. Глядя твердо прямо в черные омуты, ведьма приподнялась на локтях, оказавшись с ним лицом к лицу. Ей хотелось смотреть на губы или даже скосить взгляд на выпирающие ключицы, но нельзя.
        - Я - твоя. А ты - мой.
        Ноги, нашедшие опору, слегла подрагивали.
        - И даже если на меня обрушатся небеса за это, я буду любить тебя.
        И даже если ветер завыл, подняв снег и обратив его в страшный буран, сквозь который слышались чьи-то нечеловеческие, полные ледяного ужаса, крики, то сейчас отступил. Белое одеяло укрыло землю, замерцав под лунным светом.
        Дэниал одарил девушку слабой улыбкой, целуя.
        Широкие ладони блуждали по обнаженному телу, где-то сжимая, где-то лаская на грани. И Фел снова утонула в наслаждении, давно забыв о первой боли. С губ срывались стоны, почти крики временами - томные или звонкие. Возбуждение не сходило на нет, лишь усиливалось с каждым толчком. Тяжелое дыхание переплеталось пальцами влюблённых, взрывалось каждый раз с новой силой и не отпускало. Иногда он брался за шею, сжимая и девушка ловила себя на мысли, что ей нравиться. Что власть, которую она ощущала над собой ей приятна.
        Резким движением Дэниал развернулся на спину, закидывая ведьму наверх и на несколько секунд оба замерли. Фел откинула длинные, спутавшиеся волосы назад, провела рукой по его груди и, скрывая навалившееся смущение, прильнула к парню.
        Надеясь, что внезапное желание к инициативе не будет встречено насмешкой, рыжая потянулась к мочке уха, сначала просто обхватив губами, а затем и оттянув, слегла прикусывая. Шумный выдох принадлежал уже не ей, Фелисия улыбнулась, утыкаясь ему в плечо. А затем задвигалась уже сама, с удивлением обнаруживая, что приносить удовольствие просто. А оно было - чего стоили несколько хриплых стонов или моментом огрубевшие ладони парня, сжавшие бедра.
        - Говорят, рыжие самые горячие девушки, - подал голос колдун, - Может это от того, что вы все-таки продаете душу Дьяволу?
        - Не говори ерунды, - недовольно прошептала ведьма, тихо засмеявшись и выдохнула следующую фразу уже в его губы, успев заметить довольную усмешку, - Просто люби меня.
        Ты однажды вдохнешь
        Терпкий ладан октябрьской луны,
        В сердце сдвинется нож,
        Боль поднимется из глубины
        Неужели ты ждешь воплощенье беды,
        Духа сумрачной стали,
        Чтобы снова дать мне напиться воды,
        Этой пьяной хрустальной воды?
        Воин Вереска (Мельница)
        КОНЕЦ