Человек с глазами Мария Рубан
        Главный герой, Родион Рубан, живет в наши дни в небольшом городе. Он обладает прекрасным зрением, и видит созданий и явления, которых не видят другие горожане, отчего все считают его выдумщиком и сумасбродом. Рубан встречается с разными людьми и существами и попадает в интересные ситуации. Например, он знакомиться со старушкой, за которой по пятам ходит Безумная Мысль. Пожилая дама просит Родиона принести ей свечу с дерева, у которого вместо листьев растут свечи. Рубан соглашается помочь, и выполнение этого поручения приводит его к ряду хороших и не очень событий, которые постепенно меняют его жизнь...
        Рубан Мария
        Человек с глазами
        
        Человек с глазами
        1 глава
        Цветная толпа толстых и худых суетливых карликов вывернула из-за угла старого дома на улицу Владимирскую. Коротышки в пестрых костюмах и ярких шапках сливались в одну большую разноцветную кляксу, семенящую по тротуару короткими ножками и эмоционально размахивающую ручонками. Этой необычной компанией правил сумбур: одни перекрикивались между собой, другие громко смеялись, третьи ругались друг с другом, четвертые отвратительно пели, пятые плакали навзрыд и все вместе они несли в городскую, и без того сумасшедшую жизнь, хаос.
        Родион наблюдал за шумной компанией из окна трамвая и громко смеялся. Неадекватное, для большинства пассажиров, поведение парня задело любопытство почти каждого в красно-белом вагоне, а отдельных ценителей тишины и вовсе разгневало, однако никто не сделал замечание хохочущему.
        - Извините, что вас так развеселило? - не удержался мужчина, в соседнем кресле.
        - Вон! - смеясь указал пальцем в окно Родион. - Родственники великана Тарлая, ну знаете который прикидывается горой в национальном парке, - уточнил он, - они бежали по улице, один из карликов споткнулся, упал, а на него повалились все остальные. Теперь валяются на асфальте клубком, не могут разобрать где чьи ноги, где чьи руки! - еще громче засмеялся он.
        Вопрошающий насторожено посмотрел на парня, медленно встал и удалился в конец трамвая, оставив единственное свободное кресло в переполненном вагоне. Впрочем, сейчас комфорт его мало заботил, гораздо важнее было подальше отойти от смеющегося молодого человека, так казалось безопасней. И после того, как все узнали, что именно развеселило Родиона ни один стоявший пассажир не рискнул сесть рядом с ним.
        Трамвай остановился на улице Красноармейской, парень вышел, и оставшиеся в вагоне пассажиры мысленно возблагодарили небеса. Родион почти всегда смущал людей, многие чувствовали себя беззащитными рядом с ним, потому что не знали, как вести себя с человеком, который видит то, чего не видишь ты, чего ждать от него в следующую секунду. Гораздо спокойнее и понятнее с тем, кто видит мир приблизительно таким же, как и ты.
        Родион шагал по улице в сторону "льдины", так он, а вслед за ним и все остальные прозвали высотное белое, с легким налетом синевы, офисное здание, издалека напоминающее айсберг по среди зеленого города, за это сходство его и прозвали "льдина". Даже зимой оно смотрелось неуместно и бросалось в глаза раздражающим кипенно-белым цветом, когда снег в городе не то чтобы не дотягивал до белизны здания, а явно проигрывал своими серыми и коричневыми оттенками. Прозвище быстро прижилось и все как-то сразу забыли, что официально деловой центр назывался "Перспектива".
        Он вошел в парадную дверь, предъявил пропуск в стеклянную будку равнодушному вахтеру и на лифте поднялся на семнадцатый этаж, где в просторном холле за высокой администраторской стойкой, лимонного цвета, сидела миловидная девушка, а позади нее висели синие буквы "Таларии".
        - Здравствуй.
        - Привет, Мила.
        - Молодец. Сегодня без опозданий, - она достала из-под стола три бумажных пакета и положила перед молоды человеком. - Смотри, первый нужно доставить на Алексея Толстого до часу дня, второй на проспект Масленикова до трех и последний на Димитрова до шести. Все понятно?
        - Да.
        - И прошу тебя нигде не задерживайся, - умоляющим голосом обратилась Мила к Родиону, - иначе снова будут звонить недовольные.
        - Я постараюсь...
        - Нет, - перебила она, - не надо стараться, нужно просто сделать. Они должны быть доставлены по указанным адресам не позже назначенного времени.
        - Хорошо, - ласково улыбнулся Родион, укладывая пакеты в старый кожаный рюкзак.
        - Не понимаю, почему ты не хочешь получить права? Тебе дали бы служебную машину, не пришлось бы мотаться по трамваям и автобусам.
        - Тогда я потеряю связь с городом.
        Мила недоумевающе посмотрела на Родиона, он прекрасно знал это выражение в мимическом арсенале девушки, ему не раз приходилось видеть ее немного туповатое, немного удивленное лицо после некоторых своих высказываний и умозаключений.
        - А связь с мозгом ты не боялся потерять? - язвительно спросил проходящий мимо старший менеджер. Родион ничего не ответил, улыбнулся задире вслед и пошел к лифту.
        В курьерской компании "Таларии" ему поручали доставку не самых срочных и не самых важных отправлений. Родион Рубан не имел водительских прав, предпочитал общественный транспорт, не стремился к повышению и не желал зарабатывать больше, среди коллег парень прослыл легкомысленным оторванным от жизни болтуном, при чем некоторые всерьез полагали, что мозг его в плену психических расстройств. Тяжелый диагноз основывался на простейших умозаключениях и собственных представлениях о правильной счастливой жизни: "не может мужчина двадцати восьми лет работать простым курьером с жалованьем, как у студента и не думать о будущем. Что за апатичное отношение к жизни? Это неправильно!". В наши дни ничего не иметь и быть при этом счастливым неслыханная наглость, и тех, кто имел такую наглость жестоко поносили собратья по социуму.
        Родион чуть больше года бегал в курьерах и для сотрудников "Таларии" оставалось загадкой, как такой раздолбай получил работу, пусть и не самую сложную, и почему его до сих пор не уволили за систематические нарушения. На эти вопросы он и сам бы не ответил, просто так сложилось и так было. И хотя парень часто становился объектом злых пересудов и шуток все же коллеги относились к нему на удивление хорошо. И никто из них не догадывался, что на самом деле Родион гораздо серьезней и суровее многих многоуважаемых менеджеров и начальников из офиса, просто его плоскость интересов лежала в другом месте, не над, не под, а в другом, скорее в противоположном.
        Он вышел из "льдины", сел в троллейбус и покатился в старую часть города, туда где на улицах витала Вечность. Родион нечасто встречал ее, но, когда это случалось время то замирало, то ускорялось, перекидывая его из эпохи в эпоху. В такие минуты парень с грустью думал, что когда-нибудь она кому-то другому из далекого будущего покажет век, в котором он жил. Родион не знал, как выглядит неуловимый призрак Вечность, ее присутствие лишь едва ощущалось. Кто-то невидимый подходил, брал за руку, вел по старым улицам, и тогда окружающий мир виделся совершено иным: дома, магазины, тротуары, деревья, люди все преображалось, имело больше смысла, чем обычно.
        Родион смотрел в окно троллейбуса, вглядывался в лица женщин и мужчин, стариков и детей, в морды собак и кошек, в здания и скверы. С особенной жадностью он смотрел в окна, то что в них показывали нельзя увидеть ни в одном телевизоре мира, они всегда обнажали настоящую трепыхающуюся жизнь: комедии, драмы, боевики, триллеры, мистика происходили здесь каждую секунду, были настоящими живыми, а не выстроенными по сценарию ТВ-братии.
        Молодой человек прибыл на улицу Алексея Толстого и долго плутал среди двухэтажных домов, открывая чугунные створки каменных ворот и проходя под сводами старых арок. Дом восемь никак не желал показываться на глаза незнакомца. Пока рядом не появилась Вечность, она взяла Родиона за руку и повела за фасады старинных красивых отреставрированных зданий и улочек, туда где прятался маленький дряхлый домик из красного кирпича в два этажа. Родион приблизился к жилой постройке и увидел в верхнем правом окне Безумную Мысль, она стояла позади старушки в кокошнике. Невероятно высокая, тощая и сутулая, созданная из цветных нитей, пестрых лоскуточков, бусинок и пуговок, ленточек и тесемочек, и при всей этой нелепости, собранной в кучу, она выглядела утонченно и величественно. Над головой старушки, за круглую металлическую ручку, Безумная Мысль держала фонарь квадратной формы, за синими стеклами, которого прятался огонек круглой свечи. В струящемся сапфировом свете лицо старушки выглядело таинственно, кожа приобрела мертвецкий оттенок, внесший в образ немного пугающего шарма, плавные черты излучали доброту, а в
глазах пряталась загадка.
        2 глава
        Родион смотрел на узкую рейку слева от подъездной двери, облепленную старыми пыльными звонками, на секунду ему показалось, что на деревяшке сидят вовсе не пластиковые корпуса с кнопками, а жирные гигантские улитки, они скучились почти у самого верха и дремали, им совершено не хотелось, чтобы чьи-то пальцы дотрагивались до их скрученных в рогалик раковин и заставляли издавать неестественные звуки для вызова жильцов из глубин двухэтажки. Восемь звонков без букв и цифр озадачили парня, непонятно на какой нажать, чтобы вызвать обитателя квартиры пять. Немного поразмыслив Родион решил воспользоваться всеми кнопкам по очереди, пока кто-нибудь не откликнется и не подскажет верный вариант.
        За стенами раздался первый дин-дон, но никто не поспешил к порогу, затем дом наполнился звонкой трелью, но хозяева снова не вышли. Без ответа остались третий, четвертый, пятый и шестой звонок, а после седьмого, сверлящего бзззззз, послышались шаги.
        Хлипкая дверь отворилась, и Родион увидел в синем свете фонаря Безумной Мысли ту самую старушку в кокошнике, что стояла в окне второго этажа.
        - Здравствуй, - широко улыбнулась она. - Заходи.
        - Добрый день! - дружелюбно поприветствовал Родион, шагнул внутрь и оказался в узком коридоре, заставленном старыми вещами. - Вы, Анфиса Степановна Вараксина?
        Она кивнула в ответ.
        - Я вам принес пакет.
        - Идем, - позвала старушка. Родион последовал за ней через длинный коридор, освещенный тусклыми бра, мимо четырех дверей к деревянной лестнице. Они поднялись наверх, прошли по второму этажу в обратную сторону и остановились у белой двери. Весь недолгий путь молодой человек пытался разглядеть Безумную Мысль, неотступно следующую за Анфисой Степановной. Но со спины при плохом освещении, к уже имеющимся наблюдениям, удалось лишь добавить плетеную корзину в левой руке, наполненную исписанными листами.
        - Проходи, - пригласила старушка в небольшую комнату, залитую теплым светом. С потолка на цветных лентах разной длины спускались прозрачные стеклянные шары с круглыми отверстиями по центру, которые равномерно заполняли все пространство от потолка до пола. Внутри каждой сферы жил трепыхающийся желтый огонёк свечи.
        Пол украшал удивительной красоты паркетный рисунок, похожий на витиеватую картинку калейдоскопа, составленную из несколько сотен кусочков древесины от светло-песочных до темно-шоколадных тонов. Зеленые обои со стройными рядами нарисованных белых кувшинок добавляли интерьеру легкости. На двух стенах расположилось по окну, с тяжелыми портьерами насыщенно красного цвета. У одного из них стояла пара деревянных кресел с высокими спинками, а между ними тележка с фарфоровым чайным сервизом. У дальней стены приютился антикварный буфет со стеклянными створками, его полки хранили свечи разных форм и размеров. Рядом с ним стояла этажерка с пластинками и круглый столик на одной ножке, поверхность которого занимал патефон.
        - Это ваша придумка? - спросил Родион, указав на светящиеся стеклянные шары.
        - Моя, - ответила старушка. - Не нравится?
        - Напротив, очень нравится.
        Теперь в ярком свечном свете он отчетливо видел Анфису Степановну и ее неотступную спутницу. Невысокая пожилая женщина хрупкого телосложения с тонкими костями казалась почти хрустальной. Большие серые глаза излучали нечто особенное - возвышенное превосходное и в тоже время простое и понятное. Она не походила на тех старух, что встречаются на лавках у подъездов, в общественных транспортах и очередях. В ней светилось что-то от наивного ребенка, знающего тайны неведомые даже самым эрудированным и высокоинтеллектуальным людям планеты. Вытянутое лицо с осунувшимися щеками придавали вечно удивленный вид. Вздернутый курносый нос добавлял обаяния, а широкие губы, постоянно прибывающие в легкой блаженной улыбке, дарили загадочность. И даже глубокие морщины и обвисшая кожа выглядели на лице старушки по-особенному, не подчеркивали старость, а создавали контраст между дряхлым телом и лучезарными глазами, принадлежащими скорее маленькой девочке, а не женщине семидесяти лет. Седые волосы, сплетенные в косу, спускались ниже пояса. На голове красовался синий кокошник, расшитый белыми бусинами. Головной убор
древнерусской бабы смотрелся чудно на Анфисе Степановне, тем более, что остальная одежда не соответствовал эпохе царской России шестнадцатых веков. На ней было платье в пол с длинными рукавами: манжеты, грудь и подол украшали рюши. Плотная белая ткань в синий цветочек освежала лицо старушки отчего она выглядела еще миловидней.
        Безумная Мысль, позади Анфисы Степановны, собранная из пестрых цветных и однотонных лоскуточков, сшитых между собой разными нитками, не носила одежды. Все ее тело было усыпано всевозможными пуговками, цветастыми бусинками разных форм и размеров, шелковыми ленточками, тонким кружевами и разнообразными тесемками. Ее невероятная высота, почти три метра, говорила о высоких идеалах, худоба свидетельствовала о жертвенности во имя идеи, а сутулость обуславливалась низким ростом подопечной. Безумная Мысль пригибалась, чтобы быть ближе к Анфисе Степановне и держать над ее головой синюю лампу со свечой. Левую руку занимала корзина с использованной бумагой, что написано на листах Родион не смог разглядеть, зато он отчетливо видел, что Мысль не имела лица, даже условного. Вместо глаз, носа и рта - голова, так же, как и тело была расшита всевозможной рукодельной фурнитурой. И весь облик мысли изящный и величественный заставлял сердце Родиона трепыхаться от счастья и поражаться красоте ее безумства.
        - А хочешь я покажу тебе другие комнаты? - широко улыбалась Анфиса Степановна.
        - У вас есть ключи?
        - Конечно, - удивилась она.
        - Это хорошо, когда соседи доверяют друг другу.
        - Какие соседи? - насторожилась Анфиса Степановна.
        - Ваши.
        - У меня нет соседей.
        - Зачем тога на двери столько звонков?
        - Ах, это, - расплылась старушка в улыбке, - раньше тут действительно жили другие люди, но теперь их нет.
        - Разъехались?
        - Да.
        - Тогда почему вы так долго не открывали?
        - Потому что ты звонил не мне. Мой звонок черный с белой кнопкой.
        Родион не знал, что ответить и протянул старушке бумажный пакет желто-серого цвета.
        - Это вам. Покажите, пожалуйста, ваш паспорт и распишитесь... вот здесь.
        - Спасибо, - горячо поблагодарила она, взяла большой плотный помятый конверт, положила на этажерку с пластинками, взяла с нее свой документ, отдала в руки Родиона, а затем поставила две красивых буквы "А" и "В" в графе "подпись получателя". - Посмотришь другие комнаты?
        - Вообще-то я спешу, нужно успеть еще по двум адресам... - сказал он, протягивая ей обратно паспорт.
        Лицо Анфисы Степановны переменилось, улыбающиеся губы ссохлись до обычных размеров, а глаза, прежде излучавшие нечто особенное, потускнели и стали такими же, как у миллионов других старушек. Родион почувствовал себя черствым сухарем, виновным в исчезновении счастливого ребенка в дряблом теле.
        - Разве, что одну комнату, - попытался реабилитироваться парень.
        - Одну! Прекрасно! - ее губы снова растянулись в блаженную улыбку, а глаза загорелись, она быстро начала перебирать ключи на большом железном кольце, которое все это время держала в руках. - Вот он, - сказала старушка, взяла молодого человека за руку и потащила на первый этаж под лестницу.
        Анфиса Степановна отворила красную дверь, и Родион попал в комнату с одним окном, в которой хранилось столько вещей, что любой человек назвал бы это не иначе как хлам, но он видел в хаосе всевозможных предметов удивительный богатый сокровищами мир.
        - Я бы мог провести здесь много часов! - восторженно отозвался парень.
        - Ты единственный, кто видит больше, чем мусор. Соседи считали это болезнью, пытались выселить меня. Писали жалобы чиновникам и моим родственникам, хотели даже упрятать в психиатрическую больницу.
        Родион с сочувствием смотрел на Безумную Мысль за спиной рассказчицы, вспоминая людскую ненависть и травлю она вся задрожала и съежилась, боясь повторения истории.
        - А кто им помешал?
        - Никто. Как-то раз я пришла с прогулки с красивой бутылкой, вот этой, - старушка взяла с полки стеллажа бутылку квадратной формы из прозрачного стекла с высоким горлышком и протянула ее Родиону. - Соседи увидели мою находку и как обычно начали ругать и кричать. Кто-то из них кому-то позвонил, о чем-то договорился и через пару часов на меня надели усмирительную рубашку и увезли. Больше двух лет я провела в больнице для душевнобольных и наверно пробыла бы там еще дольше. Но нашу коммуналку признали аварийной, всем жильцам, кроме меня, дали новые квартиры, они разъехались, больше я им не мешала и меня выписали. Теперь я живу здесь одна.
        - Вам не скучно?
        - Нет, напротив, - улыбнулась Анфиса Степановна. - На меня никто не кричит, никто не ругает за мои сокровища. Я радуюсь каждому дню, в стенах этого дома, - она немного помолчала и продолжила. - Знаешь, самое страшное это не лечение, а люди, которые считают тебя больным. Если твои идеи им кажутся абсурдными, а мысли чуждыми они так искренне хотят тебе помочь, что готовы принудительно залечить до смерти.
        - Кажется с понимаю, о чем вы говорите, - сказал Родион, проходя между высокими стеллажами и разглядывая богатства комнаты. Шкатулки, бутылки, жестяные коробочки, статуэтки, пепельницы, настольные лампы, старые куклы, игрушки, зеркальца, подсвечники и еще много, много невообразимых вещей хранили многочисленные полки, заставленные от пола до потолка. Соседи безобидной бабульки увидели в увлечениях собирательством душевную болезнь силлогоманию, но на самом деле ничего общего у Безумной Мысли Анфисы Степановны с паталогическим накопительством не было. Старушка не тащила в дом все подряд, а только старинные вещицы с историей, при чем каждая имела свое место и даже порядковый номер, под которым хранился предмет. Красная дверь вела не в любительский музей прошлого и уж тем более не на склад барахла, она открывала внутренний мир, где каждый предмет неотделимая его часть и герой сказки, которые Анфиса Степановна вечерами любила придумывать сидя у окна за чашечкой чего-нибудь горячего и араматного.
        - Мне бы очень хотелось пригласить тебя на чай, - сказала женщина.
        - Так пригласите, - улыбнулся ей парень, разглядывая маленькую черную шляпку с вуалью.
        - Но ты ведь спешишь?
        - Спешу, но вечером, я абсолютно свободен.
        - Ты готов потратить вечер на общение со старухой?
        - С удивительной милой старушкой.
        - Мне очень приятно... - она немного замялась и спросила, - А как тебя зовут?
        - Родион, а фамилия Рубан.
        - Что ж Родион, обещай мне, что придешь ко мне в гости, когда освободишься.
        - Обещаю.
        - Только сдержи свое обещание, мне очень нужно чтобы ты пришел, я хочу посвятить тебя в тайну.
        - Какую?
        - Узнаешь, за вечерней чашечкой чая, это скорее даже тайна-поручение, с которым справишься только ты. В знак благодарности подарю тебе любую вещь из этой комнаты и расскажу ее историю.
        - Я бы выполнил вашу просьбу и без награды, но раз вы уже пообещали, я не откажусь от этого кинжала, - добродушно улыбнулся парень, указав на ножны холодного оружия украшенные камнями.
        - Мне будет приятно оставить тебе что-нибудь на память. Я еще никогда не встречала людей, которые видят во мне удивительную старушку, а не душевнобольную каргу, - рассмеялась она.
        - Тогда до вечера, - сказал Родион и покинул дом восемь на улице Алексея Толстого со жгучим желанием поскорее вернуться. Он понял, что тайна-поручение связана с Безумной Мыслью и вечером он узнает, что за мысль неотступно следует за Анфисой Степановной, освещая ее сними светом свечного фонаря и таская за собой корзинку с кучей исписанных листов.
        3 глава
        К получателю второго пакета Родион ехал на проспект Масленникова, в автобусе без пассажиров. И пока он все думал о новой знакомой и ее Безумной Мысли и хотел поскорее узнать тайну старушки с улицы Алексея Толстого, кондуктор, толстая тетка в поношенном оранжевом жилете поверх темно-зеленого платья, заняла сиденье напротив парня и ничуть не смущаясь пялилась на него. Будь на ее месте привлекательная девушка он непременно бы решил, что его провоцируют на знакомство, будь это молодой человек, он ожидал бы беспричинного мордобоя, но что кондукторшу привлекло в его персоне он не понимал, но не мешал ей внимательно разглядывать себя. На самом деле у женщины была причина, чтобы детально изучать пассажира. Он не первый и не последний, кого она скрупулёзно разбирала в голове по полочкам.
        Сначала подарок дочери Тамара Сергеевна расценила, как издевку, ну на кой черт ей сдался сборник рассказов Конан Дойла о Шерлоке Холмсе. Но после прочтения первого, она была так потрясена талантами гениального сыщика, что решила непременно научиться уникальному методу угадывать характер и прошлое человека по мельчайшим деталям. "В жизни ох как пригодится" - рассудила она - кондуктор с десятилетним стажем. Практиковаться женщина начала на пассажирах сорок седьмого автобуса, правда тактичности в этом деле ей явно не хватало. Как только рассерженные люди пытались высказать недовольство, она тут же грубо затыкала им рты: "Мое право! Куда хочу туда смотрю!". И как бы не сопротивлялись жертвы дедуктивного метода Холмса они никуда не могли деться от сканирующих глаза Тамары Сергеевны.
        "Желтая футболка, светло-голубые джинсы, черно-белые кеды, кожаный рюкзак. О чем это говорит? Парень предпочитает свободный стиль в одежде. Сегодня вторник. Середина дня. Едет в автобусе из центра города. Значит... студент. Или не студент? Нет, староват для студента. Кстати сколько ему? Двадцать семь? Скорей всего да, плюс минус один год. Так, ростом примерно, как мой сын, значит около метра восьмидесяти. Тощий, либо не доедает, либо много двигается. Кольца нет. Не женат. Чем же он занимается? Выглядит, как раздолбай: волосы взъерошенные, глаза круглые, как у совы. Взгляд мягкий дружелюбный. Губы пухлые, нос прямой и острый, наверно, по натуре решительный. Но чем он занимается? Может безработный?" - пока кондукторша в оранжевом жилете по внешности Родиона пыталась установить кто он такой и чем живет, автобус подъехал к его остановке. Молодой человек вышел, посмотрел на окно, за которым сидела Тамара Сергеевна и встретившись с ней взглядом, широко улыбнулся и помахал рукой. Щеки женщины залил багровый румянец, она смущено хихикнула. Автобус тронулся и увез ученицу Шерлока Холмса дальше по        Родион быстро нашел хозяина второго пакета, ему даже не пришлось подниматься на пятый этаж, получатель в нетерпении сидел около подъезда поджидая курьера "Таларии".
        - Вы в квартиру 39? - остановил вопросом мужчина лет сорока.
        - Да. А вы Антон Гаврилович Морковин?
        - Да, это я. Давайте скорее мой пакет.
        - Извините, сначала, я должен увидеть ваш паспорт.
        - Пожалуйста, - мужчина протянул документ, раскрытый на странице с фотографией и данными о владельце.
        - Действительно вы, - пошутил парень, но вместо улыбки встретил холодный нетерпеливый взгляд. - Вот, здесь распишитесь.
        Мужчина поставил закорючку в указанном месте, схватил пакет и быстро скрылся в подъезде, пока Родион укладывал в рюкзак подписанные акты.
        - Наверно, что-то очень важное, - сказал сам себе парень и пошел на троллейбусную остановку.
        Последний адресат жил на двадцать восьмом этаже в элитном доме с тремя стеклянными, от пола до потолка, лифтами, которые как прозрачные капли воды висели с наружи здания и плавно катались вверх-вниз по свинцовым стенам стометровой высотки. Вид с кабины открывался потрясающий, но поездка на лифте была настоящей пыткой для людей с болезненным чувством страха высоты. И хотя Родион не страдал акрофобией, легкая тревога завладела его сердцем, когда стеклянная капелька зависла между девятнадцатым и двадцатым этажом. Он прошелся по всем кнопкам на панели, однако механизм подъемника остался равнодушным к его призывам.
        - Не волнуйтесь, мы сейчас все исправим, - раздался голос лифтера из динамика.
        - Хорошо, - ответил Родион, рассматривая город лилипутов внизу за толстым стеклом. Восторг плясал в сердце парня под музыку потрясающего пейзажа. Картины, открывающиеся с высоты, всегда впечатляют, будь то мегаполис, сельская местность или пустырь, эмоции у тех, кого не сковывает ужас всегда одинаковы - радость и эйфория переполняют грудь. Природа не дала людям крыльев, чтобы летать, но дала изворотливый ум, который постоянно стремится туда, где человека не должно быть - захватывающие ощущения.
        Вдруг за секунды налетели темно-фиолетовые кудрявые облака, заслонив каждый метр голубого пространства. Мрачности хмурым гигантам добавили легкие проблески света, которые подсвечивали их круглые формы отчего они выглядели еще более угрожающим. Повалил густой черный дым, источник которого находился не на земле, а где-то между облаков. Огромные клубы спускались вниз, расширялись и раздувались, стелились по земле, затапливали город. Но горожане не видели дымящихся туч, заваливающих улицы черным непроницаемым смогом, все были слишком заняты повседневными делами и заботами. "Странные люди, - подумал Родион, - ничего не хотят замечать".
        Лифт зажужжал, немного покряхтел и поехал вверх.
        Молодой человек позвонил в квартиру триста восемь. На пороге появилась рассерженная девушка.
        - Ну наконец-то! Где вас носит?! Вы должны доставить пакет до восемнадцати ровно, а сейчас уже тридцать минут седьмого!
        - Извините, ваш лифт...
        - Плевать на твои извинение! - перебила она. - Ты опоздал! Где расписаться?
        - Здесь, - указал Родион на графу в акте приема.
        - Давай быстрее! Ну что ты за мямля?! Это безобразие! Платишь такие деньги за доставку, а обслуживание отвратительное, тоже мне курьерская компания! Я напишу жалобу!
        - Ваше право, - сказал Родион, но девушка не услышала, она хлопнула дверью, сразу, как только забрала пакет.
        Впрочем, рассерженная клиентка ничуть не огорчила парня. У него были заботы поважнее, весь день он хотел только одного, поскорее вернуться к пожилой даме и узнать, что за Безумная Мысль ходит за ней. Поэтому, как только Родион получил последнюю подпись, он тут же помчался по лестнице вниз. Молодой человек не рискнул второй раз воспользоваться лифтом, боясь снова оказаться в заложниках у стеклянной капли, и выбрал способ, проверенный столетиями: ногами по ступеням.
        Родион вышел на улицу и направился к ближайшей станции метро, которая находилась в трех кварталах. Он рассчитывал, что подземный транспорт быстрее наземного доставит его в другую часть города, где пролегает улица Алексея Толстого. Так оно и было бы, если бы на пути парня не появились клубы дыма. Внезапно они выползли из асфальта обволокли Родиона кудрявой мглой, заполнили легкие тягучими смолами и забрали сознание.
        4 глава
        Родион Рубан очнулся в палате со стенами, выкрашенными в противно бежевый цвет с лаковым отливом, не успел он восстановить в памяти последние картинки, как справа раздался голос.
        - Очухался?!
        Парень повернул голову и увидел на соседней кровати темноволосого мужчину, лет тридцати пяти.
        - Вроде да. А сколько время?
        - Утро уже, восемь часов. Сейчас обход будет.
        - Утро? - удивился Родион.
        - Ну да, тебя как вчера привезли, так ты и проспал всю ночь.
        - Боже мой! Мне нужно идти.
        - Куда? Ты же болен.
        - Не болен.
        Дверь отворилась в палату вошел мужчина с жиденькими усами, в белом халате и круглых очках.
        - Доброе утро! - поздоровался он, и все больные в числе трех человек, включая Родиона, затянули в ответ: "Доброе утро".
        - Как у вас дела? - обратился врач к молодому человеку.
        - Замечательно.
        - Помните, что произошло с вами вчера?
        - Да.
        - Что?
        - Я шел по улице. Черные клубы дыма окутали и сдавили меня, стало трудно дышать, и я упал.
        - Черные клубы дыма значит?
        - Да.
        - Вы впрямь их видели?
        - Ну конечно видел. Они валили сверху из облаков, потом исчезли. А когда я шел к метро они опять появились только теперь уже из асфальта прямо под моими ногами.
        - Понятно, - сказал человек в белом халате и пошел опрашивать других больных.
        - Подождите, а когда меня отпустят?
        - Вас должен посмотреть еще один врач, если посчитает нужным отпустит.
        - Хорошо, - сказал Родион, хотя уже точно знал, что не будет ждать другого врача.
        Соседи не остановили молодого человека, когда он одевался чтобы сбежать. История о черным дыме, заставила их бояться рассказчика, ведь кто знает буйный он или мирный шизофреник. В любом случае оба пациента с нетерпением ждали, когда он покинет палату одиннадцать и благополучно выскользнет из стен больницы.
        Родион вышел в коридор, спокойно прошел мимо поста медсестер, спустился на лифте на первый этаж и уже меньше чем через минуту наслаждался свободой. Свежесть летнего утра бодрила лучше чашки крепкого кофе, парень набрал в легкие побольше воздуха, задержал на пару секунд дыхание, медленно выдохнул и пошел к остановке.
        Через час Родион выслушивал нравоучительные речи Софьи Илларионовны, ведущего специалиста "Таларии", из которых узнал много нового. Например, что сотрудники компании -- это не просто рабочий люд, а семья, и по поступкам одного судят обо всех членах. И хотя есть, такая поговорка "В семье не без урода", лично ей бы очень не хотелось, чтобы в семье "Таларии" были эти самые уроды не способные держать марку, а самое главное не желающие соответствовать слогану компании: "Доставим в миг". И теперь, как одному из старших членов семьи ей просто необходимо принять меры в отношении непутевого Родиона, и, хотя самой Софье Илларионовне очень не хочется этого делать, деваться некуда, она обязана наказать его ради остальных членов "Таларии". Молодой человек делал вид, что внимательно слушает начальницу, а сам старался припомнить, когда именно он стал членом семьи коммерческой компании, которая совершенно ничего не знает о нем и даже не интересуется его жизнью, кроме той части, что касается доставок пакетов клиентам. Конечно если в современных семьях именно так строятся взаимоотношения, то возможно она права, но
что-то подсказывало Родиону, что высокопарные слова начальницы и сравнения с родной семьей это уже явный перебор.
        - Поэтому, Родион, я штрафую тебя на двадцать процентов от твоей зарплаты. Извини, но это необходимо. Мне нужно преподать тебе урок, чтобы... - "Другим не повадно было", - хотел закончить за нее фразу Родион. - ...ты не подставлял членов семьи "Таларии".
        - Вам виднее, - спокойно ответил парень, мечтая поскорее закончить эту семейную драму и свалить из "льдины".
        Молодой человек взял свои три пакета на доставку и удалился из "родных пенатов".
        Очень часто Родион прокладывал себе маршрут через парки и скверы. И в этот раз отправляясь к Анфисе Степановне, он не отказал себе в удовольствии пройтись под сводами дубов к трамвайной остановке, расположенной недалеко от "льдины".
        Кроны деревьев с пушистой богатой листвой всегда привлекали парня, он знал эти зеленые гущи скрывали тайну, и только самому внимательному наблюдателю она когда-нибудь откроется. Родиону долго ждать не пришлось, за одно лето он узнал, что прячется в обросших ветвях. Там на самой верхушке в густых зарослях жили маленькие существа - не эльфы.
        Чтобы скрыться от людей крохотный народец убивал кузнечиков, жучков, бабочек, паучков и делал из высохших тел наряды. Каждый носил свою неповторимую маскировочную амуницию из насекомых. В этой расе мужчины внешне ничем не отличались от женщин. Ростом создания не превосходили трех сантиметров, коренастые телосложением шустрые и проворные, с кожей по цвету и текстуре, повторяющей кору дерева. Их подвижные суставы гнулись во все стороны, что позволяло принимать невообразимые жуткие позы. Необычная древесная кожа почти скрывала глаза, рот и нос, отчего мимика существ казалась простой и примитивной. Они очень быстро перемещались с ветки на ветку, ползая по коре на четвереньках.
        Каждый май, как только ветки обрастали густой листвой, древесные создания открывали створки крошечных жилищ, выдолбленных в стволе могучего исполина, наводили порядок, запасались снедью на зиму и активно жили все лето, а каждый октябрь они снова прятались в дуплах до весны.
        Со временем Родион понял, что одежда из голов, крыльев и лапок, нужна древесным жителям не для маскировки, их кожа с текстурой коры полностью обеспечивала невидимость, им просто нравилось убивать и делать из останков несчастных насекомых наряды.
        Молодой человек залез на самую макушку старого раскидистого дуба и неподвижно сидел чуть больше четверти часа, поджидая жителей верхушек. Желание взглянуть на них пересиливало неудобство ветки и неестественное положение собственного тела, которое постепенно онемевало. Но никто из обитателей зеленых крон за это время не объявился. Родион больше не мог ждать, раздосадованный неудачей он слез с дуба и поплелся к остановке.
        Трамвай номер девять часто дарил встречи с чудными людьми, за это он особенно любил девятый маршрут. Парень влез во второй вагон, где сидело трое: кондуктор, сердобольная тетка и старикашка в смешной панамке. Родион сразу понял, кто будет его спутником на эту короткую поездку и не ошибся.
        - Хотите расскажу, как я пытался купить душу дьявола? - спросил старик с таким видом, будто каждый день покупал сатану и знал все нюансы этого дела, как заядлый рыбак, который имеет для каждого вида рыбы целый арсенал приманок, лесок, крючков и прочих снастей.
        - Хочу, - ответил Родион, предчувствуя интересную историю.
        - Сегодня какой год? 2014?
        Родион утвердительно кивнул.
        - А это было значит задолго до 2014, в году этак... неважно, давно в общем. Я встретил дьявола во дворе своего дома, он что-то искал на детской площадке. Узнал я его сразу, у него из-под длинного плаща хвост торчал. Хвосты они такие, никогда животным покоя не дают, то не туда кладутся, то не туда попадают, то предательски вылезают, когда нужно прятаться. Ну в общем окончательно я убедился в том, что это дьявол, когда подошел и спросил: "По чем нынче душа?". Он посмотрел на меня, поприветствовал, приподняв шляпу, и под ней в густой черной копне волос я увидел два маленьких полукруглых красных рожка. И тут он говорит:
        - Цену всегда назначает торговец, я лишь покупатель и соглашаюсь на любую сумму.
        - А если душа гнилая, а цена высока? - спрашиваю я.
        - Что ж, как видите, в моем деле покупатель никогда не прав, порой приходится брать души по очень завышенным ценам. А куда деваться?
        - Значит я могу назначить за свою душу любую цену?
        - Абсолютно, - улыбнулся он.
        - Хорошо, но я назначу цену только после заключения договора.
        - Да вы оригинал. Боитесь, что я не смогу выполнить условия контракта? Напрасно.
        - Нет, не боюсь. Хочу вам сюрприз сделать, а то все наперед знаете, так же совсем не интересно.
        - Что ж давайте попробуем, действительно, так больше азарта в деле. Может введу потом в постоянную практику ваш метод, чтобы хоть как-то разнообразить рабочие будни.
        - Только четко там пропишите, чтобы я не пожелал все будет исполнено.
        - Что вы? Как я могу обманывать вас? Про меня только говорят, что я плут, прохвост и злодей, завидуют знаете ли. На самом деле у меня все кристально прозрачно, без сносок, звездочек и двусмысленных формулировок, - дьявол без умолку ботал и стряпал контракт. Он вырвал волос из моей головы, вырвал волос из своей головы, достал из кармана плаща горсть золы, снял шляпу, не стесняясь показать мне свои еле заметные рожки, бросил в нее все ингредиенты и тщательно перемешал. Затем вытащил из головного убора беленький листок бумаги и протянул мне вместе с забавной ручкой, на одном конце стержень для письма, а ну другом игла с трубкой, как на медицинских капельницах.
        - Иглу вставляете в вену, кровь бежит по трубке в стержень, ставите подпись тут, - сухо и кратко рассказал дьявол инструкцию к ручке.
        - Подожди, я сначала почитаю, что тут написано.
        - Пожалуйста, ваше право, - невозмутимо ответил он.
        И действительно не обманул хвостатый все было грамотно составлено без подвоха и обмана. Я подписал бумагу в двух экземплярах, забрал копию договора себе и объявил, что хочу взамен своей души. После моих слов дьявол попятился назад с криками: "Не отдам!".
        - Знаешь, что я у него попросил? - лукаво спросил дед.
        - Что? - загорелся любопытством Родион.
        - Его душу, - захохотал он.
        - И что отдал?
        - А куда ему деваться, уговор есть уговор, а тем более подписанный кровью.
        - И где она?
        - Спрятал. Ему сказал: "Если умру, никогда не узнаешь, где искать свою душу. Ни под какими пытками не выдам тайну". Но у него есть надежда. Когда-нибудь мне надоест жить, и я сам верну ему душу, в обмен на свою, разумеется. И знаешь ведь уже давно хочу покинуть этот мир. Жить столетиями скучно, конечно, я много чего добился, много хорошего сделал во благо человечества, но ценность этих заслуг гораздо ниже, чем, когда тебе отведено лишь несколько десятков лет и нужно все успеть. Огонька нет в жизни.
        - Так верните свою душу и оставьте мир, - сказал Родион, не понимая печали старика.
        - Я бы с радостью, только вот позабыл куда спрятал душу дьявола, так давно это было, что всего не упомнишь. Правда он об этом еще не знает, - засмеялся он.
        - Не переживайте, вспомните, - успокоил Родион. - Извините, мне пора.
        - Удачи тебе. Скажи, а могу я рассчитывать на твою помощь в случае чего?
        - Конечно, - ответил молодой человек и вышел из трамвая.
        Дом восемь на улице Алексея Толстого больше не прятался от Родиона, и парень быстро отыскал маленькое кирпичное здание в два этажа в глубине дворов. Анфиса Степановна стояла в палисаднике, примыкавшем к правой стене дома и поливала цветы из садовой лейки. Безумная Мысль все-так же преданно топталась позади старушки и держала в руках синий фонарь и корзинку, наполненную исписанной бумагой.
        - Здравствуйте! - радостно воскликнул Родион.
        Женщина не ответила на приветствие и продолжала лить струйки воды на ярко-синие кусты дельфиниума.
        - Анфиса Степановна, вы меня слышите?
        - Слышу, - буркнула старушка.
        - А почему тогда не отвечаете?
        - Не хочу, - закапризничала она, как маленькая девочка.
        - Вы расстроились, потому что я вчера не пришел?
        - Ты обманщик.
        - Извините, что не сдержал обещание. Я вчера к вам очень спешил, правда, но по дороге попал в больницу.
        - Что? - обернулась она, в чертах лица застыло беспокойство. - Да как же это?
        - Не знаю, - развел руками Родион, - шел, шел, а потом открыл глаза в палате.
        Анфиса Степановна поставила лейку на круглый кованый столик, вышла из цветника к парню и взяла его за руки.
        - Ты болен?
        - Нет, - ответил Родион.
        - Только не ври.
        - Я не вру.
        - А почему тогда в больницу попал?
        - Просто упал в обморок, может от переутомления, - он не хотел рассказывать подробности этой истории, чтобы не нагружать старое сердце женщины лишними волнениями и опасениями из-за своей персоны.
        - Что ж ты так себя изводишь?
        Он пожал плечами, а затем добавил:
        - Больше не буду.
        - Идем, - сказала старушка и направилась к парадному входу. Молодой человек последовал за женщиной, точнее за Безумной Мыслью.
        Анфиса Степановна привела Родиона в маленькую уютную комнатку на первом этаже с окнами, выходившими прямо на синие дельфиниумы и садовый столик с большой лейкой. В скромном квадратном пространстве органично умещались шесть предметов мебели: письменное бюро со стулом, два мягких кресла обшитых цветочной тканью между которыми стоял кофейный столик из дерева и шкаф с книгами.
        - Садись, - сказала хозяйка и скрылась за дверью.
        Родион расположился в кресле у окна, чуть отклонил кружевную тюль и засмотрелся на дивные цветы у дома. Палисадник он видел, как палитру художника, усеянную цветными капельками краски. Местами они смешались и образовали такие фантастические цвета, от которых голова шла кругом, невыносимо хотелось упасть в дивное море цветов и впитать в себя сочные оттенки, чтобы потом раскрасить мир многообразием желтого, синего, красного, зеленного, оранжевого, голубого, бордового, сиреневого и других цветов.
        - Соскучился? - спросила Анфиса Степановна, появившись на пороге с чайником и чашками на подносе.
        - Ваши цветы не дали заскучать, - улыбнулся Родион, - они прекрасны.
        - Я тоже так думаю, - нескромно заявила старушка, поставила поднос на столик и села напротив. Безумная Мысль встала за спинкой кресла, все так же покорно держа синий фонарь над головой Анфисы Степановны. - Родион, я хочу тебя попросить об одной услуге, - как только она произнесла эти слова, свет фонаря усилился, да и сама Безумная Мысль как-то преобразилась, стала величественней и изящней прежнего. Молодой человек напрягся, предвкушая раскрытия удивительной тайны.
        - Я с радостью окажу вам ее, - еле скрывая волнение ответил он.
        - Мне нужно, чтобы ты нашел одно дерево, - с каждым словом фонарь Безумной Мысли светил ярче, разливая сапфировые потоки вокруг. - Это необычное дерево. Вместо листьев на ветвях горят маленькие свечки. Растет оно около водоема. Пожалуйста, найди его и принеси мне веточку со свечей, - когда она закончила говорить всю комнату пронизывал синий свет, а Безумная Мысль так возвысилась, что еле умещалась в скромных размерах комнаты.
        - А что за водоем? - спросил Родион.
        - Я не знаю.
        - А зачем вам свеча с этого дерева?
        Старушка то ли не расслышала, то ли сделала вид, что не слышит, и ответила вопросом.
        - Принесешь?
        - Если найду дерево обязательно принесу, - пообещал Родион.
        - Спасибо, - горячо поблагодарила она и резко сменила тему. - Так значит цветочки мои тебе понравились? - свет фонаря резко уменьшился до размеров головы старушки, а Безумная Мысль в один миг съежилась до привычных почти трех метров.
        5 глава
        Родион много узнал о необычных и странных деревьях планеты. Его восхитил индийский Великий Баньян, обладающий самой большой кроной в мире. Тысячи стволов растения занимают полтора гектара земли и продолжают разрастаться. "Целый лес из одного дерева!" - восторгался молодой человек. Не меньше удивился он, когда узнал о Радужном Эвкалипте с разноцветной корой из зеленых, синих, фиолетовых, оранжевых и темно-бордовых цветов. Отливая всеми оттенками радуги ствол постоянно меняется и пестрит сочными яркими красками. "Такое не под силу даже самому талантливому художнику, только природе" - поразился Родион. Дерево Курупита Гвианская повеселило необычными плодами по форме очень похожими на пушечные ядра, которые растение сбрасывает, как только плоды созревают. Упади такой снаряд на голову испугом точно не отделаешься. "Его калечащих ветвей лучше избегать" - посмеялся парень. Он был ошарашен, когда узнал о большом зеленом мескитовом дереве, растущем прямо посреди бесплодной пустыни, где нет ни единого источника воды. Люди прозвали его древом жизни и предположили, что стоит оно на месте Эдемского сада.
"Загадочная жизнь в мертвых песках. Может это действительно подсказка к раю на земле?" - спрашивал себя молодой человек. И он бесконечно расстроился, когда не встретил ни одного упоминания о растении со свечами вместо листьев. На самом деле Родион знал, что не найдет ничего из рассказанного Анфисой Степановной, ни в интернете, ни в библиотеке, но в глубине души надеялся наткнуться на подсказку: легенду, миф, слухи, все что угодно, лишь бы определить направление поисков. Тем не менее скудность информации о местонахождении дерева не отвернула парня от данного обещания.
        Он составил список всех водоемов в городе, внимательно изучил, а затем разорвал исписанный листок. Если бы дерево со свечами вместо листьев росло у всех на виду о нем бы давно все знали, оно стало бы достопримечательностью для туристов, и вся мировая сеть наполнилась бы фотографиями людей на фоне светящихся ветвей. "Значит, - заключил Родион, - водоем рядом с которым растет дерево должен быть труднодоступным или малодоступным. К тому же искать нужно ночью, днем свечение неприметно, а во тьме ветви будут видны за сотни метров". Парень взял карту области и пронумеровал все водоемы, которые, по его мнению, были не досягаемы не только для обычного отдыхающего, но и для заядлого рыбака, рыщущего по всюду в поисках мест богатых на улов. Таких водоемов набралось прилично.
        Первая группа озер в списке Родиона находилась в нескольких километрах от города, из-за отсутствия дорог, дико-запущенного вида и дурной репутации сюда никто не наведывался. Люди боялись, рассказывали друг другу байки о бесчисленных жертвах проклятой воды, утонувших совершенно необъяснимым образом. Даже пловцы от природы, которые переплывали широкие реки и славились силой и выносливостью, тонули в мутных водоемах, как щенки в ведре. В ближайшие выходные Родион собирался посетить дурные места и осмотреть все четыре озера, именуемые в народе не иначе как "дикие".
        В пятницу поздним вечером, с большим рюкзаком за плечами, он сел в последнюю электричку и поехал на станцию "Ягодная". Погруженный в раздумья Родион занял место в полупустом вагоне у окна. Пассажиры пригородного поезда сразу обратили внимание на молодого мужчину с отсутствующим взглядом, а вот он совсем не заметил людей, для него они были бездушными манекенами, декорациями к фильму под названием "Жизнь". Когда Родион не видел ничего вокруг это означало только одно, он смотрит глубоко внутрь себя поверх всего, что его окружает. Парень уставился в окно, но вместо сменяющегося пейзажа за стеклом наблюдал светящиеся ветви во тьме, большое дерево, залитое теплым желтым светом, счастливую Анфису Степановну со свечой в руках и Безумную Мысль возросшую, величественную с ярким синим фонарем в правой руке и корзинкой с исписанными листами в левой. "Интересно, что на них написано?" - спрашивал себя Родион. Так в раздумьях и мечтах искатель свечного чуда скоротал пятьдесят минут времени и прибыл на "Ягодную" почти в десять. Он сразу отметил, что вечера за городом темнее и молчаливее, это немного настораживало
и пугало, особенно если учесть куда он держит путь.
        Дикие озера находились в часе ходьбы от железнодорожной станции в противоположной стороне от жилых домов. Сверившись с картой Родион побрел по узкой тропке в чащу лиственного леса и уже через пару минут ощутил на себе все тяготы предпринятого им похода. Голодные озверевшие комары прокусывали одежду и совсем не боялись спрея от кровососов. Создавалось впечатление, что ароматный раствор, призванный защищать, не отпугивал, а наоборот приглашал всех живущих в лесу маленьких вампиров полакомиться свежей тушкой. Родион удивился какую бурную радость дарят вещи, уместно применённые в жизни. Сейчас такую радость у него вызывала шляпа с москитной сеткой внутренняя сторона, которой была усеяна десятками тонких длинных носиков, тщетно пытающихся дотянуться до шеи и головы. Кривая тропа, облепленная буграми, ямами, колдобинами и прочими ухабами раздражала не меньше комаров, то и дело спотыкаясь и чертыхаясь Родион медленно пробирался к цели. И даже свет фонарика не спасал парня от очередного дорожного сюрприза, тропа скрывалась под широкими листьями лопуха, поэтому каждый шаг удивлял.
        Через полчаса, тьма полностью затопила землю, без фонарика Родион не мог разглядеть даже собственных рук. Он почувствовал, как страх начал медленно пробуждаться и завоевывать кусочки тела и души, медленно их поглощая и подчиняя себе. Парень пытался заглушить необъяснимую боязнь мыслями о доме, книгах, кино, Анфисе Степановне, городских улицах, древесном народце, и ему удалось отодвинуть страх так далеко, чтобы не замечать его еще какое-то время.
        По первым кваканьям прорвавшемся сквозь листву Родион понял, что до озера осталось немного. Он шел прямо на раскатистые громогласные призывы лягушек и вышел к самому большому из четырех водоемов, на его берегах, поросших рогозом, земноводные самцы пели песни, заглушая любые звуки ночи. У воды не росло ни одного дерева со свечами вместо листьев, чтобы убедиться окончательно, Родион выключил фонарик. Чернота осталось неприкосновенна, ее не нарушили ни мерцания, ни тусклые свечения, ни искорки, ничего, что, хотя бы отдалено походило на свет.
        Второй, третий и четвертый водоемы тоже не порадовали, им так же, как и первому не чем было похвастать кроме рогоза и надрывающих голосовые связки лягушек.
        Раздосадованный неудачей Родион поставил палатку у последнего озера, изнутри закрыл на молнию две тряпочные створки и влез в спальный мешок, только вместо сна к нему пришел тот самый страх, что настиг его по пути сюда. Парень не сразу понял, почему это неприятное чувство снова вернулось и только когда услышал громкий стук своего сердца он заметил, что кваканье, от которого дрожали озерные берега, исчезло и над водой повисла тишина. Недолгое молчание природы нарушили всплески, бульканье, всхлипы и крики. Сначала один голос - женский, потом добавился мужской, еще через несколько секунд детский. Постепенно хлюпанье воды усиливалось, голоса множились. Родион даже боялся подумать о том, что творится за тонкой материей, отделяющей его от озера, и в тоже время очень хотел все увидеть своими глазами. Он достал нож из кармана штанов, острием проковырял дыру в палатке, посмотрел и перестал дышать. Полная луна осветила озеро в водах, которого захлебывались и шли ко дну души нескольких сотен утопленников. Родион не мог поверить, что этот не самый большой из четырех водоемов погубил столько жизней.
        Парень лежал в палатке с открытыми глазами и ждал рассвета, он надеялся, что первые лучи солнца остановят бесконечный круговорот барахтающихся утопленников в озере, и разбухшие и безобразные души, наконец-то пойдут ко дну, чтобы больше не всплыть. Ожидание казалось невыносимым, секунды подобны черепахам, минуты ленивцам, а часы улиткам, Родион решил, что солнце уже никогда не встанет над землей и совершил ошибку.
        Он вышел из палатки и побежал мимо озера, не обращая внимания на тонущих кричащих призраков. У берегов третьего водоема, по пояс в воде, сидели обрюзгшие рыхлые тела, покрытые зеленой и синей крупной чешуей, отливающей в лунном свете диковинными цветами, которых раньше Родион никогда не видел. Зачарованный блеском он остановился и пригляделся к существам в воде. Головы созданий облепили густые пучки тины, водоросли, белые кувшинки и речные ракушки. Вытянутые рыбоподобные морды с круглыми пустыми глазами желтого цвета, постоянно открывали и закрывали рты, издавая бурлящие и клокочущие звуки. Шеи скрывали чешуйчатые складки жира. Толстые короткие руки с невероятно длинными перепончатыми пальцами держали человеческие и лягушачьи куски тела. Маленьким рыбьим ртам они отрывали шматки от полуразложившейся плоти и не прожевывая глотали их. Обомлевший Родион медленно попятился назад, боясь неосторожным шумом привлечь внимание озерных жителей, скрывшись за первыми деревьями, он быстро покинул пирушку водяных.
        Родион бежал без оглядки, ветви деревьев и кустов хлыстали по лицу, оставляя глубокие царапины. Острые волоски крапивы впивались в кожу, впрыскивали яд, обжигали руки, шею и лицо. Но страх позволял не замечать такие неприятные мелочи. Всем телом правила одна единственная мысль: "Выжить!".
        Он выбежал ко второму самому маленькому озеру и не глядя пронесся мимо, только бы не видеть новых ужасов воды. Через пятнадцать минут он добрался до первого водоема, но проскочить мимо не удалось. Силы покинули, бег на пределе возможностей, израсходовал всю энергию организма, ноги перестали слушаться. Родион упал на живот прямо перед водой. Громко и тяжело дыша он уткнулся лицом в землю и не поднимал головы.
        Послышался всплеск на макушку и затылок упали холодные капли воды, потом снова и снова. Он понял кто-то или что-то пытается привлечь его внимание брызгами, но парень игнорировал призывы, боясь стать жертвой озерной нечисти. Родион лежал неподвижно и надеялся, что его не тронут, а как только силы восстановятся он резко вскочит на ноги и понесется к железнодорожной станции.
        - Эээээй! - мелодично на распев позвал голос. - Ты живой?
        Не дождавшись ответа этот же голос пробулькал, клокнул, немного улюлюкнул и парень услышал, как из воды что-то выпрыгнуло на сушу. По земле в его сторону пошли шлепки. Мокрая холодная конечность с когтями схватила за волосы и потянула вверх. Голова Родиона приподнялась над землей, и он увидел меленьких, ростом с курицу, уродцев. На коротких ножках сидело щуплое сгорбленное тельце, облепленное мерзкими наростами и буграми, по бокам свисали асимметричные конечности с перепончатыми гусиными лапами. Длинные тонкие шеи тянулись вперед и дрожали от напряжения, еле удерживая над сушей громадные головы. В озере им явно нравилось больше, в нем вода облегчала громоздкую ношу. Толстая кожа на черепе мало чем отличалась от остального тела, бесчисленные наросты теснились и наползали друг на друга. На мордах уродцев висели склизкие носы-баклажаны с жабрами по бокам. Широкие рты под нелепыми шнобелями обозначались тонкой чуть приоткрытой полосой. На месте глаз в болотно-зеленой коже будто кто-то проковырял пальцем два неровных отверстия и запихал внутрь черные кружки с желтыми точками. Тела уродцев местами
обвивала озерная растительность, по ней неторопливо ползали огромные улитки и неподвижно висели гигантские пресноводные мидии. Они стояли вокруг Родиона и смотрели только на него, будто ждали каких-то указов и распоряжений.
        Снова раздался булькающий клокочущий голос, уродцы расступились. В нескольких метрах от берега парень увидел развернутого левым боком громадного сома, на его спине сидела нагая юная дева. Длинные стройные ножки, изящно сложенные одна на другую, пробуждали в молодом человеке блудливые желания и жажду телесной любви. Красивые утонченные руки с узкими запястьями и длинными пальцами упирались в спину рыбины отчего плечи чуть приподнимались. Упругий стан, лишенный складок и всякого подкожного жира, искушал осиной талией и плавно очерченными мышцами живота. Высокая пышная грудь соблазняла округлыми формами, вожделение жгло Родиона изнутри, ему хотелось до тронуться до райских плодов, гладить и покрывать их горячими поцелуями. Капли воды на фарфоровой коже девушки поблескивали в лунном свете и добавляли облику манящей таинственности. Бесконечно длинные чуть вьющиеся волосы русого цвета, с вплетенными белыми кувшинками, спускались по плечам, рассыпались по шкуре сома, уходили в воду и медленно расстилались по озеру до самых берегов. Голова на длинной точенной шее чуть наклонялась, то вправо, то влево,
будто дева напевала про себя мелодию и отбивала ритм каждым еле заметным наклоном. Игривость, похоть и животная страсть читались в безумно больших зеленых глазах. Она с жадностью смотрела на парня и пухлые чувственные губы выгнулись в лукавую дугу. Аккуратный прямой носик добавлял наивности и даже легкой невинности озерной красавице. Родион не мог отвести глаз от девушки и ровно в тот момент, когда он поймал себя на мысли, что возбуждение его усиливается в области паха, раздался голос.
        - Нравлюсь? - спросила она, даже не раскрыв рта, словно голос шел изнутри.
        Родион попытался кивнуть, но не получилось, так крепко держал за волосы один из уродцев, впрочем, и по глазам парня было понятно, что сказочная нимфа запала в сердце.
        - А так? - снова раздался голос при сомкнутых улыбающихся губах. Сом развернулся к Родиону правым боком. На этой стороне, раздвинув кривые ноги, полусогнутые в коленях, обнажая пах, поросший мхом и лишайником, сидела безобразная тварь: широкие плавники вместо стоп, повисшие, как сопли груди, растекшиеся по жухлым ляжкам пупырчатые соски.
        В проплешинах коротких жиденьких волос виднелся желто-зеленый череп, она прихорашивалась, приглаживая непослушные пучки жалкой растительности лягушачьими лапами. Туловище широкое и прямое, как бревно, покрывали большие прозрачные водяные пузыри с плавающими внутри головастиками и ленточными червями. С рыхлой кожи свисали жирные раздутые пиявки, образина схватила круглыми подушечками одну из них и с жадностью затолкала в маленький сморщенный рот размером с монету. Громадные желто-белые глазные яблоки с черными зрачками, хаотично наполовину вываливались из орбит и возвращались обратно. Они нависали над носом похожим на разорвавшийся на шесть частей шланг, разлохмаченные желтые конечности, длиной пятнадцать сантиметров, ощупывали воздух и пребывали в постоянном движении. Между ног Родиона быстро все обмякло, страстное желание сменилось тошнотной пляской в желудке, он был готов даже умереть, только чтобы мерзкая тварь не приближалась.
        Снова кто-то булькнул, перемешав все с водным клокотом. Образина при этом оставалась безучастной, мощные челюсти бойко работали, пережевывая жирную пиявку. Сом медленно развернулся мордой к Родиону, и парень рассмотрел прекрасную деву и жутко страшную каргу в одном целом существе, спины двух антиподов соединяла толстая кожа. Обе половины повернули головы в сторону молодого человека, глядя на них он испытывал одновременно два противоположных чувства: наслаждение и страдание, влечение и отвращение, страсть и ненависть. Восхитительная нимфа зашевелила губами и бурлящие улюлюки пронеслись над водой, булькающая тирада привела уродцев в действие, они вплотную приблизились к парню, схватили гусиными лапками за одежду и приподняли над землей.
        - Иди же ко мне милый, - сказала безобразная половина, и теперь Родион понял, кто из них говорит на человеческом языке, а кто курлычет на водном наречии.
        "В конце концов раскидать десять маленьких уродов размером с курицу не составит труда" - самонадеянно подумал парень, но ошибся в расчетах. Как он не брыкался, как не выворачивался, хватка озерных жителей оказалась хуже мертвой, Родион почувствовал, что слабеет в перепончатых гусиных лапах мучителей. Они зашли в озеро, вода будто широкая эластичная лента туго обтянула его тело и обездвижила, теперь он смирился с неотвратимой участью утопленника. Пятиметровый гигантский сом, рассекая волны, мчался прямо на Родиона. Озерная тварь, сидящая на спине рыбины, ненасытно смотрела на жертву в два прекрасных и в два ужасных глаза. От страха молодой человек зажмурился...
        И все оборвалось...
        Родиона потянуло ко дну, страх и паника топили его на глубине метра, пока он не понял в чем дело и не поднялся над поверхностью воды. Первые лучи солнца пробились сквозь ветви деревьев и разогнали озерных жителей, как дурной сон. Трясясь после пережитых событий он с трудом выбрался из водоема и побежал без оглядки к железнодорожной станции.
        В электричке, парень много думал о событиях прошедшей ночи на диких озерах. Он не спрашивал себя, что это было: ужасная реальность или раззадоренное воображение. Молодой человек знал, все что он видит есть, независимо оттого видят ли это другие. Встреча с водяными тварями оставила в сознании глубокую рану, из которой медленно сочился едкий страх и отравлял организм. Но Родион не мог нарушить слово, данное Анфисе Степановне, только потому что яд ужаса проник в мозг, не мог так просто отказаться от поисков дерева. Теперь он точно знал противоядие от страха в маленьких свечах с ветвей неизвестного растения.
        Добравшись до дома, первым делом, Родион прошел в комнату, сел за стол и красным маркером поставил крест на группе озер в районе станции Ягодная. Под номером два в списке местных водоемов, составленном накануне, значилась река Марушка. Парень включил компьютер, посмотрел адрес ближайшего магазина, торгующего туристическим снаряжением и отправился за новой палаткой, спальным мешком и рюкзаком.
        Он шел в магазин "Барсук" по пути всматривался в прохожих, в машины, в бездомных животных, в здания, во все черты любимого города. Родион глубоко дышал, пытаясь пропитаться запахом улиц, излечиться от ненавистного лесного воздуха и немного приостановить страх вытекающий из раны сознания.
        Купив все необходимое молодой человек с большими пакетами отправился в парк, расположенный в паре кварталов от "Барсука". Этот островок растительности по среди бетонно-асфальтного царства он любил сильнее прочих, почему-то именно здесь Родиону особенно хорошо думалось и мечталось. Под старым дубом на самой оживленной аллеи стояла кованная скамья. В этом парке он всегда сидел только на ней, наблюдал за жизнью, подсматривал за людьми и подслушивал разговоры.
        - Мне нужен новый телефон! - категорично заявил мужчина. Молодая пара прогуливалась по алее, а Родион, развалившись на скамейке в тени дубовых ветвей смотрел и слушал жизнь.
        - Ты полгода назад купил себе новый! - парировала женщина в ответ.
        Глаза парня округлились.
        - Полгода прошло, он уже не новый! Обещаю я буду ходить с ним пока не сломается.
        - Ты каждые полгода обещаешь... - донеслись последние слова.
        Следом за ними цокали каблуками блондинка и брюнетка.
        - Не хочу работать на этого жлоба, - пожаловалась темноволосая девушка.
        - Так не работай, - спокойно ответила другая.
        - Легко сказать, а за кредиты я чем платить буду?
        - Значит ищи богатого мужа.
        - Знать бы еще где они водятся...
        Обгоняя подруг, по алле, то ли быстро шел, то ли бежал человек в деловом костюме с портфелем под мышкой.
        - Если бы не родители, я бы стал ветеринаром, а теперь с этим экономическим работаю менеджером по продажам, - жаловался он кому-то в трубку телефона.
        Трое мужчин средних лет медленно шагали по аллее, занимая ее почти во всю ширину.
        - У меня ипотека, кредит на машину, жена и ребенок, а ты говоришь поменяй жизнь... надо было ее сразу проживать такой, чтобы не менять, - сказал мужчина по центру о былых спортивных формах которого напоминали только мускулистые руки, медленно заплывающие жиром.
        - Согласен, - поддержал его низкорослый кругляш с пивным животом. - Да и потом, что менять? - обратился он к третьему с пышными усами.
        - То, что не нравится, - невозмутимо ответил усач.
        - Ну вот не нравится мне платить деньги банку, - снова взял инициативу бывший спортсмен, - не нравится ходить на работу, и что? Я должен все бросить и жить на зарплату жены. А если я думаю, что и с женитьбой поспешил, что тогда делать? Бросать и ее с ребенком? Все это высокопарное мотивирующее фуфло лезет изо всех щелей, только в реальной жизни все иначе, нельзя взять в один день и начать жить так, как хочется.
        - Можно, - все так же невозмутимо отвечал усач.
        - А ты думаешь, что поспешил с женитьбой? - не обращая внимания на ответ друга спросил кругляш. - Вы ведь уже десять лет живете вместе.
        - Да уж... живем... не живем, а существуем, - ответил грустный мужчина в середине, - а тебе усатый легко говорить, у самого ни детей, ни жены, ни долгов.
        Друзья удалились, и Родион подумал: "Слава Богу в одном люди постоянны: рождаются и умирают". Он потерял интерес к болтовне прохожих, взял пакеты с покупками и ушел из парка.
        6 глава
        Понедельник несмотря на репутацию трудного дня прошел для Родиона незаметно. Доставляя одиннадцать пакетов по пяти адресам, разумом он отсутствовал на службе и мыслями, как мог, приближал субботнюю поездку на речку Марушка. И даже когда мимо него в открытом грузовике медленно провезли слона и все прохожие застыли на месте, восторженно глядя на индийское чудо, он один, как ни в чем не бывало, шагал по тротуару, не замечая серую махину, что безусловно противоречило натуре жадного визуала. Вторник ничем не отличился от понедельника и тоже растворился в бессознательном Родиона, затуманенный и занавешенный думами о свечном дереве, которое возможно стоит на берегах реки Марушки.
        Казалось агрессивная среда вырвет парня из выдуманной реальности, когда в офисе компании "Таларии", по вине Родиона, неожиданно начался разбор полетов. В этот раз он перепутал конверты, доставил не в то место, не тем людям. Разъяренная Софья Илларионовна не ограничилась одним замечанием в сторону невнимательного курьера. Под лихую когтистую лапу начальницы попали все сотрудники. Случившаяся истерика обнажила мысли Софьи Илларионовны и члены некогда дружной семьи узнали кто они на самом деле. Безмозглые упыри, ленивые твари и конченные имбецилы - это самые мягкие выражения, озвученные сиплым басом властной начальницы. Менеджеры и курьеры, боялись взглянуть на раскрасневшуюся от гнева Софью Илларионовну, они жались на стульях и смотрели в стол, только бы не обратить внимание на себя, и лишь один Родион с отсутствующим взглядом смотрел куда-то сквозь нее.
        - Родион, - обратилась она, стараясь, как можно спокойней произнести имя. Молодой человек не услышал начальницу, и сосед слева легким толчком в бок вернул его в комнату для совещаний.
        - Родион, ты слушаешь меня?
        - Нет, - равнодушно ответил он.
        - Почему?
        - Извините, голова занята другим.
        - Поделишься?
        - Вряд ли вам будет интересно.
        - Ты расскажи, а я решу интересно или нет.
        - Хорошо. Одна знакомая попросила меня найти дерево, у которого на ветвях вместо листьев горят маленькие свечки. Вы случайно не слышали о таком?
        - Нет, - ответила она и обратилась к сотрудникам. - Среди вас знает кто-нибудь о таком дереве?
        - Нет. Не слышала. Нет, - раздались тихие нерешительные голоса.
        - Жаль, - раздосадовано сказал парень. - Где его искать?
        - Родион, выйди пожалуйста из кабинета и больше не возвращайся.
        - Сегодня или вообще?
        - Я еще не решила, тебе позвонят.
        - Хорошо, - он встал из-за стола, подошел к двери, посмотрел на запуганных коллег и бросил им, - Удачи!
        Как только дверь за его спиной закрылась, Софья Илларионовна, сменив дьявольский рев на ангельское чириканье снова вспомнила о семейных узах компании, тем более, что скандалы, по ее мнению, это показатель крепкой и дружной семьи, и конечно, они в этом правиле не исключение. Увидев посветлевшую начальницу менеджеры и курьеры по-идиотски заулыбались, и на перебой принялись поддакивать и поддерживать Софью Илларионовну.
        Родион вышел из "льдины", немного постоял в нерешительности у входа, выбирая дальнейший маршрут, затем направился к остановке. В ожидании тридцать седьмого автобуса он вдруг заметил, что мозг отчистился от скрупулёзного обмусоливания любых тем связанных со свечным деревом и поездкой к Марушке. Озарение пришло внезапно и незаметно, он просто понял: не имеет смысла дважды, в мыслях и реальности, переживать одни и те же события, которые итак рано или поздно случатся, по желанию или без него. Есть в нашей жизни эпизоды, которые неизбежны их просто нужно пережить или дождаться, время в любом случае приведет тебя туда, где ты должен быть, хочешь ты того или нет. Родион сел в автобус и поехал в кофейню "смешных" людей.
        Он вышел на предпоследней остановке, перешел на другую сторону дороги, свернул на узкую улочку и спустился по длинной лестнице в низину, где стояло здание из красного кирпича с высокими прямоугольными окнами. Над белой состаренной дверью на бронзовой цепи висела большая табличка с надписью: "Кофейня Пралине". Родион переступил порог заведения, над головой раздался бойкий звон колокольчика. Первыми посетителя встретили аппетитные ароматы бодрящего кофе, соблазнительного шоколада и свежей выпечки. Он прошел к барной стойке, занял крайний четвертый табурет.
        - Добрый день! Кофе, пожалуйста, без сахара и сливок... и один шоколадный кекс, - молодой человек сделал заказ и посмотрел по сторонам.
        У трех окон, в нише, стояли столики на двоих с мягкими креслами. Эти места, скрытые в стене у подоконников Родион считал самыми уютными, и никогда не видел свободными, там всегда кто-то сидел, как сейчас. Справа вдоль кирпичной кладки разместился мягкий уголок с кофейным столиком. Сочетание шоколадных и голубых оттенков в полосатой расцветке дивана и кресел выглядело очень заманчиво, хотелось плюхнуться в обнимку с коричневой или голубой подушечкой. Но сейчас мебельное трио занимала компания молодых людей. На противоположной стороне разместилась небольшая сцена, обозначенная невысоким подиумом, микрофоном на стойке, одной колонкой и аппаратурой. По вечерам на ней выступали музыканты и поэты, с нее обсуждалось любое искусство. Каждый посетитель мог подойти к микрофону и озвучить свою точку зрения на разбираемую книгу или фильм, порой дискуссии доходили до страшного. На входе в "Пралине" стояла грифельная доска, обычно такие в общепитах использовали для оповещения посетителей о новых акциях и изменениях в меню. Здесь на ней цветными мелками писали какие книги и фильмы будут обсуждаться в ближайшие
вечера. По центру зала расположились еще три столика с деревянными креслами и за каждым сидели завсегдатаи кофейни. Даже за барной стойкой, где приютился Родион три из четырех табуретов держали увесистые и не очень попы посетителей. В этом заведении мест не было с раннего утра и до позднего вечера. Секрет заключался в грамотном позиционировании, все горожане знали, что здесь собираются одаренные творческие личности, интеллектуалы и эстеты, поэтому любой, кто заходил в "Пралине" на чашечку кофе, автоматически причислял себя к касте уникумов. Со временем подражатели вытеснили из кофейни всех неординарных персонажей. Они так старались казаться незаурядными и экстравагантными, так усердно и величаво несли свою индивидуальность миру, что раздражали нелепым позерством и веселили глупым высокомерием.
        Родион любил наблюдать за мнящими себя творческой и интеллектуальной элитой людьми, они всегда поднимали настроение жеманными манерами и голосами, окрашенными в кричащие тона снобизма.
        В паре метрах от молодого человека за столиком рядом со сценой сидело трое "экстраординарных" посетителей - два парня с девушкой.
        - Я уже видела этот фильм. Работа режиссера очень слабая, - со знанием дела заявила барышня в пышной юбке и майке с мультяшным героем, энергично болтая ногой в черно-белом кеде.
        - Ты правда так думаешь? - спросил толстяк в обтягивающих леопардовых штанах с заправленной желтой рубашкой и леопардовой бабочкой, на голове у него сидела тоненькая вязаная шапочка.
        - А что? - засомневалась она.
        - Просто вчера я читал Кристовского... так вот, он пишет, что это одна из лучших картин Воржишека. Режиссёр не только красочно обозначил социальные язвы, но и вскрыл их, не побоявшись, выпустить гной современного общества на большие экраны.
        Девушка после реплики друга замялась, а потом немного подумав, добавила.
        - Ты знаешь, наверно Кристовский прав, надо мне еще раз посмотреть этот фильм, - сбивчиво сказала она и быстро перевела тему обратившись к третьему члену компании, который, то и дело одной рукой теребил очки, всматриваясь в телефон, а другой водил пальцем по экрану. - Костя, какие новости?
        - В эти выходные здесь будут выступать саксофонисты, - не поднимая головы ответил худой парень в джинсовых шортах и клетчатой рубашке с коротким рукавом, на ногах у него были зеленые носки с подтяжками и желтые туфли. - Пойдем? - обречено спросил Костя.
        - Конечно, - почти хором ответили друзья, но в голосе слышалась не радость предстоящего события, а необходимая программа, чтобы подтвердить статус человека влюбленного, а самое главное понимающего искусство не для всех.
        Остальная часть посетителей ничем не отличалась от троицы; одинаковая одежда, одинаковые разговоры, одинаковые выражения лиц, одинаковая интонация в голосе, зато каждый из них чувствовал себя исключительным, не таким как все, особенно в сравнении с теми неотесанными простаками за окном, что одевались, как серая масса и совсем не интересовались авторским кино, интеллектуальной литературой, выставками современного искусства и концертами непопулярной музыки.
        Лишь один человек в "Пралине", помимо Родиона, смотрелся здесь хуже, чем белая ворона и вызывал пренебрежительные взгляды присутствующих. На другом конце барной стойки сидел мужчина лет сорока пяти в поношенном сером плаще с короткой стрижкой и чисто выбритым лицом. Казалось он вообще ничего не видит кроме своей кофейной чашки. Их взгляды встретились случайно в тот момент, когда бармен наливал Родиону кофе, мужчина обратился с просьбой еще раз наполнить его чашку. Короткая переглядка обожгла парня пламенем истинного творчества, оно полыхало в глазах незнакомца, как Москва в 1812 или как Лондон в 1666, то самое пламя, что заставляет творить, создавать и потрясать мир, то самое, что несет извне редкие шедевры, наполняя материальный мир красотой.
        В один миг все вокруг перестало занимать Родиона, ему хотелось только одного, еще раз посмотреть в глаза мужчины, чтобы понять не ошибся ли он, действительно ли этот человек один из обладателей негасимого факела созидания. Но второго шанса не выпало. Незнакомец допил кофе, попрощался с барменом и прошагал к выходу, провожаемый пристальными взглядами посетителей "Пралине".
        Родион рассчитался по счету и выбежал на улицу. Он растерянно вертел головой, но нигде не находил потертый серый плащ.
        - Ну же! - в бессилии выкрикнул парень и вдруг увидел, как из соседнего здания выходит тот самый незнакомец с большим облаком сладкой ваты на палочке.
        - Постойте! - крикнул вслед Родион. Человек обернулся и замер в легком недоумении.
        - Чем обязан? - не скрывая любопытства спросил он подлетевшего к нему парня.
        - Извините, я только что сидел вместе с вами в "Пралине" за барной стойкой, и мне стало интересно, что такой человек, как вы делает в этой кофейне? - Родион смотрел ему в глаза и сердце переполняла радость, мужчина не просто обладал факелом, он был виртуозным хозяином, который прекрасно понимает, чем владеет и знает, как этим пользоваться, в отличии от большинства носителей негасимого огня созидания, именно поэтому Родион видел в его зрачках неистовое пламя творчества.
        - Вы, как и большинство посетителей, считаете меня не достойным этого заведения?
        - Господи! Что вы такое говорите?! - испугался Родион. - Я вовсе не это имел ввиду. Наоборот, по вам видно, что вы настоящий, живой, подлинный если хотите, но там ведь собираются люди стереотипов, заложники созданных кем-то образов...
        - Эпигоны, - закончил за него мужчина.
        - Точно.
        - Кофе, все дело в нем. Когда "Пралине" только открылось мы часто приходили сюда с друзьями, когда его стали наполнять эпигоны, мои товарищи перестали пить кофе, а я не смог завязать. Здесь действительно очень вкусно варят. Я так не умею. И никто не умеет среди моих знакомых. Не раз пробовал сам освоить это искусство, но увы... Кстати, как вас зовут?
        - Родион. А вас?
        - Михаил. Только давайте сразу договоримся, обращаться друг к другу на ты. Вы не против? - улыбнулся мужчина.
        - Хорошо. А куда мы идем? - спросил парень, заметив, что они свернули во дворы и направляются к старому дому в стиле неоготики.
        - Хочу показать тебе свою мастерскую. Тебе интересно?
        - Конечно, - Родион радостно закивал, он шел рядом с Михаилом и чувствовал жар творчества, исходящий от сердца и головы мужчины. Этот жар не вызывал дискомфорта и потливости, он согревал и наполнял душу эйфорией и блаженством.
        Скромных размеров святая святых художника совсем не походила на те мастерские, что Родион видел в кино и документальных фильмах о великих повелителях холста и красок. Она располагалась под треугольной крышей дома на чердаке с тремя маленькими оконцами. Лампы холодных тонов не компенсировали дефицит дневного света и почти все углы, и закоулки творильной выглядели, как черные дыры, скрывающие тайны вселенной. Исписанные и чистые холсты, натянутые на подрамники, не подпирали наклонные стены. Кисти и карандаши не бросались в глаза. Нигде не стояли вскрытые банки с красками и не валялись выдавленные масляные тюбики. Не было ни перепачканных тряпок, ни растворителей, ни набросков, ни эскизов, ни мольберта. Обычное пустое помещение с темными углами, тремя хаотично расставленными кубами синего, желтого и красного цвета, на каждом из которых стояло по одному треугольному зеркалу. В центре чердака между объемными квадратами возвышалась круглая лампа на длинной тонкой ножке.
        - Это и есть твоя мастерская? - не выдержал Родион.
        - Удивлен?
        - В общем да, не так я себе представлял место, где рисуют картины.
        - Пишут, - поправил Михаил.
        - Да, конечно пишут, извини.
        - А так? - спросил художник и направил луч лампы в зеркало на синем кубе. Холодная полоса отскочила от поверхности, переметнулась на второй, а за тем и на третий отражающий треугольник, бесчисленные лучи рассыпались по всему пространству. В один миг свет перекроил чердак и пустое помещение приняло совсем иную форму и размеры. Пространство расширилось, крыша над головой поднялась, наклонные стены разъехались в стороны будто их оттолкнули внезапно появившиеся из пустоты подрамники, с чистыми и исписанными холстами, разных размеров. Рассеявшаяся чернота обнажила пять мольбертов с картинами, рядом с каждым на полу стояли краски, перепачканные банки с кистями, палитры с перемешанными цветами. Стены чердака увешаны набросками, эскизами и клочками бумаги с записанными идеями. Все углы кроме одного раскрыли свои темные миры, и Родион удивился объемам и содержанию черных дыр.
        В одном из них стоял ящик из которого торчали ноги и руки манекенов, сваленных в кучу. Клубок из деревянных грубо отточенных человечков ужаснул парня, хотя бы потому что вместо бездушных кукол он видел живых сорокасантиметровых людей. В другом углу раскорячилась вешалка с разноцветными фартуками и халатами. В приливы вдохновения сознание тела и душа Михаила, поглощённые процессом сотворения, бережно укладывали на холст аккуратные мазки и щедро плюхали цветные капли вокруг, не замечая, как халат тоже становился произведением искусства, сочетание оттенков на рабочей одежде несомненно оценили бы в лучших картинных галереях мира. Впрочем, пол в мастерской мог тоже запросто вызвать восхищение богемной публики буйством клякс и смешением тонов. Поскольку капли во время написания картин падали хаотично, напольный шедевр вызывал бы жаркий спор среди "ценителей" искусства: что это случайность бытия или предопределение свыше? И никто бы не пожалел восторженных возгласов на заляпанный краской пол. В третьем углу расположился рабочий стол художника, заваленный альбомами, книгами, бумагами, черновыми
вариантами, красками, карандашами и кистями всех мастей, и прочими инструментами о предназначении, которых Родион мог только догадываться. В четвертом закрашенном насыщенно черной краской углу, упираясь передней частью в две стены стояла беговая дорожка.
        Но не все черные дыры разбежались от бесчисленных холодных лучей, один недоступный участок все же остался. Его образовали тени трех кубов и разглядеть что там таится не представлялось возможным.
        - Ну как?
        - Потрясающе! Как ты это сделал?
        - Ааа, - отмахнулся Михаил, - простая игра света и тени, чтобы скрыть рабочий беспорядок. Люблю чистоту, а убираться ненавижу.
        - Это потрясающе!
        - Вот так и творят иллюзионисты магию. Главное расчеты, если все правильно, то будет чудо.
        - А почему у тебя беговая дорожка стоит в черном углу?
        - Это я называю бегством в хаос.
        Родион вопросительно посмотрел на художника.
        - Допустим, мне нужны свежие идеи или я просто хочу отчистить мозг от лишней информации. Тогда я бегу по дорожке, глядя в черноту, но на самом деле я бегу к истокам, к хаосу, туда где все рождается, к подсознанию. А из черноты на встречу бегут идеи и мысли, остается только поймать их и вытащить из хаоса в наш мир. Понял?
        - Кажется да, - ответил парень и еще больше проникся к Михаилу.
        - Хочешь попробовать?
        - Конечно.
        - Давай, вставай. Только начни с шага и постепенно ускоряйся, а то голова закружиться, еще упадешь череп расшибешь. Бежать в хаос дело не безопасное, - улыбнулся мужчина.
        Родион поднялся на дорожку и запустил ленту. Он быстро шел вперед, смотрел в угол и удивлялся, как много тьмы, даже боковое зрение не цепляло ничего кроме поглощающей черноты. Через пять минут, когда парень перешел на легкий бег, он потерял связь с реальностью и умчался в хаос.
        - Ну надо же как его быстро засосало, - удивился Михаил, снял один из раскрашенных халатов с вешалки, натянул на себя и пошел работать с одной из пяти начатых картин.
        Молодой человек все дальше удалялся от мастерской, мысли беспорядочно метались и никак не удавалось утихомирить и раскидать их по ящикам сознания, а потом чернота сожрал все, о чем думалось, волновалось, переживалось, боялось, раздражалось и прочее -лось. В голове стало молчаливо и спокойно. Освободившись от поверхностных насущных дум Родион бежал дальше в глубины того, что Михаил обозначил, как хаос. Парень никогда не чувствовал себя так легко и свободно. Умиротворение и безмятежность поселились в теле. Постепенно из тьмы стали проступать сочные и насыщенные образы: щенок в пенсне, за партой, с пером в лапе, сочиняет стихи на бумажной обертке от колбасы; футуристический замок осаждают скрипачи и контрабасисты; в стакане для ручек и карандашей вместо письменных принадлежностей торчат и повиливают хвостики разных животных; злобный мужской костюм и кровожадное женское платье преследуют хозяев с пилами в руках - это было начало. Он пробегал мимо летящих на встречу фигур и с каждым разом все больше удивлялся абсурдности и сумасбродству видений.
        Далеко во тьме показалось слабое свечение, постепенно оно разгоралось, становилось больше и приобретало форму. Родион догадывался, что ждет впереди, но боялся думать об этом, чтобы не спугнуть образ прекрасного сияющего исполина. Свет приближался и все больше он убеждался в том, что не ошибся в предположениях. Поползли длинные тени, от одной широченной полосы во все стороны разбегались кривые линии, а на них сидели плоские цилиндры, кружки, квадратики, цветочки, листочки, бантики, сердечки, звездочки и прочие разнообразные формы в несметном количестве. Следом показался хозяин. Шероховатый белоснежный ствол держал десятки корявых и угловатых ветвей, которые завораживали и притягивали таинственным мистическим видом. Огоньки сотен свечей синхронно подрагивали на тонких прутиках и создавалось ощущение, что тень пританцовывает. Мощные корни широченного низкорослого дерева уходили в черноту волнами и напоминали древних морских змей, спины которых, то там, то тут виднеются над поверхностью воды. Многочисленные свечные ветви разрослись на десять метров вокруг. Родион не хотел пробегать мимо, он
остановился у светящегося чуда и влетел носом в прорезиненную бегущую черноту.
        - Ой, дурак! - закричал Михаил, подбегая к растянувшемуся на дорожке парню. - Прости, это я виноват, забыл тебя предупредить, останавливаться рядом с образами нельзя, думаю ты уже сам понял почему. Можно только смотреть, пробегая мимо. А если хочешь что-то вытащить в реальность, то нужно постараться запомнить общий вид и детали, - объяснял мужчина, помогая ошарашенному Родиону подняться на ноги.
        Вернуться в мир молодому человеку оказалось сложнее, чем войти в то необъяснимое состояние, которое Михаил прозвал хаос. Резкий выпад из черноты дезориентировал и лишил энергии, слова нового знакомого доходили частично, слабое тело тянуло вниз, голова кружилась и хотелось прилечь. Художник, видя отрешенно-вялое состояние Родиона зашел в темноту, образованную тремя кубами и вытащил на свет кресло-качалку.
        - Присаживайся, - сказал Михаил, но парень не спешил воспользоваться предложением. На кресле сидел и робко смотрел Вдохновитель. Раньше ему уже приходилось пару раз сталкиваться с этими созданиями. Как-то раз он доставлял пакет писателю, и в его кабинете встретил Вдохновителя, еще одного посчастливилось увидеть в доме композитора. Из собственных наблюдений Родион знал, что они селятся поближе к творцам, их огонь созидания давал жизнь и согревал холодные тельца. А чтобы языки пламени горели сильнее и дарили, больше тепла, маленькие мерзляки пропитывали рабочие комнаты специальной аурой, пробуждающей дикое желание творить.
        Вдохновитель аккуратно слез с качалки, уступив ее Родиону, а сам сел на полу под мольбертом за которым работал Михаил.
        - Тебе что-нибудь нужно? - заботливо поинтересовался мужчина, усаживая парня в кресло.
        - Нет, не переживай. Просто посижу, приведу мысли в порядок, все-таки не каждый день по хаосу бегаю, - улыбнулся молодой человек.
        - Ну смотри, если что понадобиться дай знать, - сказал Михаил и вернулся к картине.
        Родион пристально осматривал Вдохновителя, живущего в мастерской художника. Из-за толстых слоев одежды создание, упрятанное в них, походило на тряпичную куклу с мягкими руками и ногами. Под зелеными вязанными гамашами с этническим узором, скрывалась ни одна пара теплых штанов. Коричневый тулуп распирало, пуговицы с трудом сдерживали напор трех шерстяных свитеров, цветные рукава которых выглядывали из овчинных манжет. Двухметровый желтый шарф, крупной пряжи, два раза опоясывал широкий кудрявый воротник отчего он стоял вертикально. Сразу две шапки согревали голову Вдохновителя, меховая ушанка и на кроличьем пуху с длинными завязками. Руки спрятаны в варежки, ноги в расшитые узорами валенки. И при всей этой согревающей броне он умудрялся трястись от холода и стучать зубами будто находился не в теплом помещении в летнем городе, а на краю Земли среди пингвинов и медведей.
        Сто один сантиметр Вдохновителя, с головы до ног, был увешан текстильными сумочками и узелочками, отчего он казался еще объемней и толще. Разноцветные и пестрые котомки хранили ингредиенты для создания особой творческой ауры в мастерской.
        Ворох одежды мешал Родиону разглядеть лицо Вдохновителя, единственное что удалось заприметить - это удивительный серебристо-голубой цвет кожи. Он сидел под мольбертом, обнимал левую ногу художника и дрожал. Но как только Михаил через десять равнодушных холодных мазков поймал настроение и вошел в тот самый созидательный экстаз, который растворяет окружение и само время, увлекая куда-то вдаль, Вдохновитель перестал стучать зубами, затем прошла безостановочная тряска, а потом и вовсе освободил серебристо-голубые пальчики от варежек, стянул с головы две шапки, из-под которых вывалилась копна запутанных кудрявых волос пепельного цвета, и принялся расстегивать тулуп.
        Пылающий изнутри художник разгорался все ярче, и его сосед о котором он ничего не знал быстро избавлялся от одежды, пока не остался в белой рубашке с рюшами на груди и манжетах, синих штанах и туфлях с круглыми носами. Теперь Родион увидел, как на самом деле выглядит Вдохновитель. Холодный цвет кожи сменился на теплый, и вместо серебристо-голубого проступил серебристо-желтый оттенок. Непримечательное телосложение, во всех смыслах среднее, кроме на удивление маленькой головы с крупными немного пугающими чертами. Родион не мог понять, как на таком крохотном личике уместился нос, возвышающийся подобно горе, губы, растекшиеся вдоль и поперек словно полноводные реки, и широко раскрытые глаза большие, как мировые океаны, с невероятно длинными ресницами, уходящими за пышные брови похожие на хвойные леса. Обычного размера ушные раковины на гипертрофированной голове походили на несформировавшиеся уродские отростки.
        Вдохновитель вытащил из одной сумки котелок, из другой толстую потрепанную временем поваренную книгу, из третьей деревянный поварской черпак. Вокруг он разложил цветастые узелочки и котомки, загреб из каждого по горсти, а то и две порошков, бросил их в котелок, достал из большой котомки глиняный бутыль и добавил к сыпучей смеси черной жидкости. Постепенно от творческого жара Михаила варево закипело, повар помешал содержимое, немного залил в черпак, поднес к большому носу, вдохнул и довольно покивал головой. Приготовленное зелье он вылил в круглую стеклянную банку, закрутил на ней забавной формы пульверизатор и два раза прошелся по мастерской, повсюду распыляя цветные облачка. Вдохновитель не пропустил ни одного угла, ни одного закоулка. Закончив работу, он распихал утварь по узелочкам и котомочкам, сложил их в одну кучу и сел подле Михаила греться в пламени творчества.
        Настроение Родиона резко переменилось, невидимая околдовывающая аура распаляла жгучее желание рисовать, петь, писать, лепить, делать все что угодно, главное проявить творческие способности, которые парень никогда раньше не замечал за собой. Он не знал, как унять созидательный зуд, поэтому подошел к Михаилу, чтобы понаблюдать за его работой и возможно избавится от навязчивой идеи творить. Но прыжки кисточки с палитры на холст, ее кокетливое виляние хвостиком по краскам, и грациозный выход, оставляющий яркий след на картине, не отбили желание создавать, напротив усугубили. Михаил увлеченный процессом лишь тогда обратил внимание на парня, когда заметил, как к холсту тянется вторая кисть.
        - Ты что делаешь? - с улыбкой обратился он к Родиону, широко раскрытые глаза которого горели еле заметным огоньком безумства.
        Голос художника вывел молодого человека из магического созидательного транса, и щеки его вспыхнули румянцем смущения.
        - Прости, пожалуйста, - залепетал Родион, - я не хотел ничего портить.
        Михаил рассмеялся:
        - Не переживай, я не злюсь. Представь себе ты не первый, на кого в этой мастерской нападает лютое желание рисовать. Давай я дам холст и краски, а ты попробуешь что-нибудь изобразить.
        - А если я все испорчу?
        - Я уверен, что так и будет, - снова засмеялся мужчина, - мне не жалко холста, я хочу, чтобы ты попробовал, а вдруг у тебя талант.
        - Это вряд ли, - улыбнулся парень и еще больше пропитался симпатией к Михаилу. Потом он вспомнил кто всему виной и посмотрел под мольберт, где, стуча зубами сидел Вдохновитель, на серебристой коже проступили холодные тона, чтобы согреться он потихоньку натягивал одежду. Как только художник отвлекся от работы жар созидания поубавился, и маленького мерзляка снова затрясло. Родиону стало жалко доходягу, он решил больше не тратить понапрасну творческое пламя мастера.
        - Знаешь, давай лучше в другой раз.
        - Почему?
        - Уже пять, мне нужно идти. В твоей мастерской время летит незаметно.
        - Да, я знаю. Ну что ж, если нужно, иди, - с грустью сказал Михаил. - Только обещай не пропадать.
        - Обещаю, - парень обнял художника и радость штурмом захватила сердце, меньше чем за сутки он обрел настоящего друга.
        В четверг Родиона вызвали на работу и вручили четыре пакета на доставку, а в пятницу поздним вечером он стоял на берегу реки и собирался совершить ночной заплыв на резиновой лодке вниз по течению.
        Родион уложил рюкзак на дно, спустил судно на воду, уселся по центру и оттолкнулся от берега. Лодка плавно заскользила по колыхающейся Марушке, через пару метров она тихонько остановилась, но парень не спешил хвататься за весла, он не хотел спугнуть подкравшийся момент. Это было упоительное насыщенное мгновение, хотя вокруг ничего не происходило, он чувствовал в ночной тиши, нарушаемой сверчками, пением птицы-полуночницы и редкими всплесками воды, столько эмоций и истинности, что ни одно самое красочное событие в мире созданное руками человека не могло превзойти красоту и полноту настоящего момента, который не задержится на долго еще чуть-чуть, и он уйдет навсегда, чтобы больше никогда не повториться.
        "Все ушел" - подумал Родион, проводив его печальным вздохом, взял весла и ударил по воде. Отталкиваясь от темной жидкости, лодка рывками устремилась вперед, добавив к звукам ночи равномерные мокрые шлепки. Он плыл по реке, высматривая на берегах теплое сияние свечного дерева, но видел только пышные черные кроны на фоне темно-синего звездного неба. "Почему лягушки молчат?" - неожиданно вспомнил парень про земноводных, оборвав свое спокойствие. Рана в сознании нанесенная встречей с озерными тварями вскрылась и разъедающий страх медленно засочился, отравляя организм. И хотя на поверхности воды и берегах ничего не изменилось: не вынырнули утопленники из глубин, не слышались булькающие и клокочущие голоса, не приплыли громадные рыбы с водяными тварями, все же вернуть потерянную безмятежность Родион не мог. Молодой человек быстро работал веслами, нервно озирался по сторонам в поисках дерева и держал при себе одну единственную мысль: "Скорей бы рассвет!".
        К середине ночи весла уже не так бойко взлетали, увлекая за собой струйки воды, зато страх все так же бесперебойно отравлял разум. Еще через час руки перестали слушаться хозяина и безвольно повисли на рукоятках. Многочасовая гребля, опустошила все запасы энергии и силы Родиона. При всем желании совершить хоть один взмах веслом не получалось, руки не слушались.
        Лодка медленно поплыла по течению, парень тревожно оглядывался по сторонам, страшась появление какой-нибудь твари из темной воды, в минуту, когда он не может оказать никакого сопротивления.
        Когда сила частично вернулась, небо над рекой заметно посветлело, черная растительность по обеим сторонам от воды потихоньку окрашивалась в зеленый цвет. Родион причалил к берегу, выбрал укромное место в тени деревьев и поставил палатку. Он даже не успел поудобней устроиться, сон застиг в тот момент, когда он заползал в спальный мешок, схватил цепкими маленькими ручками за веки и сжал с такой силой, что Родион разлепил их только в шестом часу вечера.
        - Грести в эту ночь я точно не буду, - пробубнил парень, со стонами выбираясь из палатки. Перегруженные накануне мышцы разъедала боль, любое движение рук несло муки, отражаясь на лице гримасами.
        Он подкрепился консервами, собрал туристическое снаряжение в рюкзак, бросил его в лодку и достал карту. Тридцать два километра удалось пройти за одну ночь по реке Марушке. "В этот раз будет меньше" - с сожаление подумал Родион и спустил резиновое судно на воду.
        Качаясь на волнах плавного течения, он представлял, как найдет дерево и принесет свечу Анфисе Степановне, видел счастливую улыбку старушки и сияющий во всю мощь синий фонарь Безумной Мысли - воображаемые картины, притупляли тлетворное воздействие сочившегося страха, а воспоминания о самых прекрасных моментах жизни, наполненных радостью, давали сил, на продолжение поисков.
        В третьем часу ночи на правом берегу Родион заметил мерцание сотен огоньков среди черной листвы. Он взял весла и сделал первый гребок.
        - Твою мать! - не удержался парень, скованные болью руки выпустили рукоятки. Родион глубоко воздохнул, крепко вцепился в весла и стиснув зубы заставил себя грести, другого способа причалить не было. Спустя минуту жгущих взмахом, одеревенелые мышцы размягчились и загребать воду лодочными лопатками стало легче.
        Выволочив надувную шлюпку на сушу, Родион пошел на яркие вспышки света. Он остановился на краю небольшой поляны с деревом, облепленной странными разноцветными маячками. Они вспыхивали и гасли, вспыхивали и гасли и пока одни вспыхивали другие гасли. Огоньки сидели на травинках, листиках, ветвях, стволе, парили вокруг могучего дуба и освещали поляну целиком. Удивительное явление походило на завораживающее волшебство, восторженному Родиону очень хотелось выбежать на сверкающую поляну, но он не спешил. Его настораживал сидящий под деревом человек с банками, он выпускал огоньки из одного сосуда, ловил их в другой и каждый раз что-то записывал в толстую книгу. После нескольких минут внимательного наблюдения из-за куста, любопытство наконец усыпило бдительность Родиона и вытолкало на мерцающий свет. Мужчина под дубом не обратил внимание на чужака, поглощенный своим занятием, он не замечал ничего вокруг. Родион сделал еще несколько шагов и замер, заняв выжидательную позицию, но повелитель маячков все еще не видел или делал вид, что не видит гостя. Чтобы ненавязчиво намекнуть о своем присутствии Родион
зашелестел травой, но и это не отвлекло чудаковатого незнакомца от баночек, огоньков и книги.
        - Извините, - робко прозвучал голос парня. - Извините! Можно вас потревожить?!
        - Нет, - грубо ответил человек.
        - Может вам нужна помощь?
        - Вам что заняться больше нечем?
        - В три часа ночи? В лесу? Нечем.
        - Тогда идите сюда.
        Родион подошел.
        - Ну что вы стоите? Садитесь, - раздраженно сказал незнакомец.
        - Спасибо за приглашение.
        Нервный тип под деревом в камуфляжном костюме, черной бейсболке и очках с толстенными линзами рождал противоречивые ассоциации, при сложении которых получался военный ботаник.
        - Держите, - он вручил Родиону книгу и ручку, - сюда записываете номер банки, рядом сколько выпущено, здесь сколько поймано. Я буду диктовать, а вы, пожалуйста, будьте внимательны, ничего не перепутайте.
        - Зачем это?
        - Быстрее закончим, быстрее узнаете. Пишите банка двадцать три. Выпущено шестнадцать. Поймано одиннадцать. Банка сорок семь...
        Ближе к рассвету мужчина в камуфляжном костюме взял литровый сосуд с номером триста пять, открутил крышку с дырочками, выпустил восемь особей, а затем вывернул в стеклянку сочок с девятью мигающими насекомыми. Родион вписал аккуратным подчерком последние цифры в книгу.
        - Все, - облегчено выдохнул очкарик и спросил. - Как вас зовут?
        - Родион.
        - Меня Виссарион, - улыбнулся он. - Спасибо за помощь. Что вы делаете здесь ночью?
        - Ищу дерево со свечами вместо листьев.
        - Что, такое есть? - удивился военный ботаник.
        - Где-то есть, только не знаю где.
        - Понятно. А я насекомых развожу.
        - Зачем? Они что вымирают?
        - Нет. Просто хочу вывести новый вид, что-то среднее между обыкновенным светлячком и огненосным щелкуном, только чтобы летали, а самое главное, чтобы светились разными цветами, как радуга.
        - Красиво будет.
        - Знаю.
        Родион зачаровано смотрел на медленно угасающую поляну.
        - Так здесь, ведь итак все летают и светятся, - озадачился парень.
        - Только не приживаются. Я каждую неделю сюда приезжаю, выпускаю новых насекомых, а они дохнут, а те что не дохнут перестают светить и летать. Столько времени и сил потрачено, не считая собственных денег, а результатов ноль.
        - А разве, всякие там, научные сообщества не помогают?
        Виссарион рассмеялся:
        - Все, к кому я обращался за помощью и грантами отказали. Новый вид насекомого никому не нужен кроме меня.
        - Тяжело тебе наверно одному.
        - Тяжело, - подтвердил он догадку Родиона, - но я добьюсь своего. Посмотрим, что они скажут, когда мои насекомые заполнят леса цветными огоньками.
        - Начнут восхвалять или ругать, так часто бывает с первооткрывателями, - улыбнулся парень.
        - Все может быть.
        Первые лучи солнца, изрезанные ветвями деревьев, упали на поляну. Мужчины следили за рождением нового дня пока Родион не оборвал молчание.
        - Ну что ж, удачи тебе, - сказал парень, поднимаясь с земли. - Мне пора возвращаться.
        - И тебе удачи, - ответил взаимностью Виссарион.
        Молодой человек вернулся на берег, сделал в карте пометку, где закончились поиски, добрался на лодке до ближайшего селения и оттуда на автобусе вернулся в город.
        7 глава
        Вечера пятниц, целые субботы и первые половины воскресений оставшегося лета и осени до наступления холодов Родион проводил на водоемах губернии. Ночами он разыскивал свечное дерево, а днем отсыпался в палатке. Он побывал более чем на сорока озерах и прошел на лодке вдоль девяти рек. Но нигде не обнаружил следов растения, описанного Анфисой Степановной. Когда вместо пышных крон к концу ноября остались только тощие корявые палки молодой человек задумался о перспективах зимних выездов. Горят ли свечи, когда кружат вьюги или подобно листьям, спрыгнувшим с ветвей, они гаснут, чтобы разгореться весной. Поскольку ответов не нашлось он отложил поиски до апреля.
        Три месяца зимы Родион не выезжал за пределы города и старался лишний раз не выходить на улицу. Холод действовал на молодого мужчину угнетающе, он даже сменил работу, чтобы не мерзнуть на остановках. В одном неприметном заведении на окраине ему предложили разливать напитки.
        На третий день за стойкой с парящими бутылками, подвешенными за горлышко к огромным воздушным шарам, случилось необъяснимое. В кафе "Воздух", зашла высокая дама в короткой дубленке, отороченной мехом. Узкая юбка обтягивающая округлые бедра спускалась до самых щиколоток, позади волочился шлейф. На ногах ботинки с закругленными носами на высоком каблуке. Руки спрятаны в меховую муфту. Лицо скрывала широкополая шляпа с вуалью. Она медленно короткими шагами прошла к бару.
        - Добрый вечер! Что будете пить? - обратился Родион.
        Она ничего не ответила, высвободила руки в которых держала блокнот и механический карандаш, написала на белоснежном нелинованном листе пару предложений, перевернула запись вверх ногами и протащила их по столешнице прямо к Родиону.
        - Мне нужно это прочитать? - уточнил молодой человек.
        Дама утвердительно кивнула. Глаза Родиона перепрыгивали со строчки на строчку и чем ближе он продвигался к окончанию рукописного текста, тем больше терялся.
        - Извините, я не могу сделать этого сейчас. Я на работе, - оправдывался Родион.
        Дама снова схватилась за блокнот, черканула два слова и сунула ему.
        - Не надо платить, я и без денег окажу эту услугу, но не сейчас. Через пару часов я заканчиваю, если подождете, то я провожу вас.
        Она хмыкнула, выказав недовольство чёрствостью Родиона, схватила блокнот с карандашом, спрятала руки в муфту и ушла. Он смотрел вслед, терзаемый вопросом: правильно ли поступил? А что если ей действительно нужна помощь? Сердце толкнуло вперед за незнакомкой в шляпе.
        Дама стояла на крыльце соседнего магазина, жалась к двери в неглубоком проеме будто пыталась спрятаться.
        - Пойдемте я вас провожу, - предложил Родион, подойдя ближе.
        Она кивнула в знак согласия и словно пролетела над ступенями, сойдя с крыльца на тротуар. Всю дорогу они шли молча, оказавшись у своего подъезда, незнакомка высвободила из муфты правую кисть и крепко пожала руку Родиона. Молодой человек чуть вздрогнул, когда ледяная ладонь схватила его горячие пальцы, но не подал виду. Он так и не увидел лица дамы, она навсегда осталась таинственной женщиной, которая неизвестно чего боялась. "Возможно ее страхи не внешние, - размышлял парень, - но почему она обратилась именно ко мне? Случайность ли?".
        Владелец кафе принимал в оправдание только одну причину по которой сотрудник мог пренебречь обязанностями - смерть, этого самого сотрудника. Что уж говорить об истории Родиона про даму в шляпе с вуалью, тем более кроме него из персонала никто не видел высокую женщину, хотя в минуты ее посещения все находились в зале и обслуживали отдыхающих, поэтому объяснения парня владелец посчитал не просто наглой ложью, а издевательством. На четвертый день Родиона выгнали из "Воздуха".
        Вторым местом работы стала антикварная лавка, здесь принимали редкие старинные вещицы за копейки и выставляли на витрины с ценниками в десятки раз превышающими не только сумму скупа, но и первоначальную стоимость, когда вещь впервые появилась в мире торговцев и покупателей. Огромные цифры на товары маленького магазинчика объяснялись очень просто: история всегда стоила дороже, чем сам предмет, а если он принадлежал знаменитости или существовал на земле сотню с лишним лет, то вереница цифр в ценнике растягивалась. Обладать эксклюзивной редкой вещицей из прошлого для некоторых людей было гораздо большим счастьем, чем, например, найти любовь всей жизни.
        Родион встал за прилавок в заснеженный вторник, тогда же появился первый постоянный посетитель. Случайный прохожий зашел в магазин и с этого дня наведывался в антикварную три раза в неделю в одно и тоже время. Старик с опущенной головой в шляпе, полностью скрывающей лицо и обнажающей лишь краешек бороды, ничего не покупал, ни о чем не спрашивал, только топтался у крайней витрины и тяжело вздыхал. Парень много раз пытался заговорить с потенциальным покупателем, но дед не отвечал и даже не смотрел в его сторону.
        Спустя три недели, пожилой мужчина, явился в магазинчик, на час раньше обычных своих визитов. Он прошел через весь торговый зал мимо любимой витрины прямо к продавцу.
        - Откуда те запонки?
        Родион хотел ответить, но собеседник тут же прервал.
        - Напиши, я глухой.
        Парень начеркал на рекламной листовке антикварной два слова.
        - Что значит не знаю?! Ты же работаешь здесь?! - разозлился незнакомец.
        Он снова написал ответ и добавил вопрос.
        - А не врешь? Они точно до тебя появились?
        "Да" - вывел карандашом Родион и подчеркнул свой вопрос.
        - Тебе какая разница, - сварливо буркнул старик, но все же рассказал, чем ему дороги запонки. - Жена мне их подарила сорок шесть лет назад. Достались ей от бабки аристократки серьги с двумя знатными бриллиантами. Томила сходила к умельцу, попросила переплавить цацки старухи в запонки, и вручила мне их на тридцатый день рождения. Ругался я долго, ну на кой черт деревенскому мужику запонки, да еще с такими камнями. Видать в ней кровь бабкинская кипела, все к роскоши да красоте тянуло. Бережно хранил я эти украшалки в коробочке, пока Томила не вернула душу законному владельцу, Богу. Сильно плакал, от тоски даже надевал запонки, на старые рубашки и носил по дому. Чувствовал любимую жену рядом, когда цеплял застежки на рукава. А потом обокрали наш дом, ничего не взяли, только запонки. Видать кто-то увидел и навел кого нужно. С тех пор нет связи с Томилушкой, не знаю приходит ли она или позабыла. Тоска разъедает, ничего поделать не могу. А тут случайно заглянул к вам, будто кто специально толкнул, я ведь не собираю рухлядь всякую, а взял да зашел... и увидел... они самые, они родимые. Вот коплю теперь,
пенсии откладываю, чтобы выкупить запонки, а цену будто специально написали, чтобы никто и никогда не купил, - старик тяжело вздохнул.
        Родион в оправдание написал пару слов.
        - Да знаю я, что не ты цены малюешь. Видел я вашего бармалея, такой и за копейку удушит. Ну что ж раз ты не знаешь откуда запонки пойду копить дальше.
        Молодой человек замахал руками, привлекая внимание старика, вывел заглавными буквами одно слово и протянул листовку.
        - Ты что думаешь я не обращался? Обращался и не раз. А они говорят: "А у вас есть доказательства, что это ваши запонки? Не можем мы прийти в магазин изъять запонки без доказательств, так - говорят, - каждый дурак может с улицы зайти и сказать, что это его вещь". А дурак - это значит я. Не хочет полиция со стариками возиться у которых нет доказательств. Да что уж там, они не хотят даже когда эти самые доказательства есть. Ладно пойду.
        Родион подбежал к витрине, вытащил запонки и протянул незнакомцу с лицом, скрытым под широкими полями шляпы.
        - Ты что творишь?! Не надо. Сам выкуплю. Теперь у меня хоть цель в жизни появилась.
        Но молодой человек настаивал на своем, он перегородил выход из магазина и вложил запонки в ладонь старика. Пожилой мужчина, обескураженный благородством и упрямством продавца, не смог вернуть украденное имущество.
        - Спасибо, - сдавленным голосом поблагодарил он и ушел.
        Когда владелец антикварной лавки узнал куда подевался редкий товар, он был сражен великодушием Родиона, ровно до того момента, пока не посмотрел записи с камер наблюдения. С того самого заснеженного вторника ни один объектив не засек старика в шляпе, а видеофайл с передачей запонок незнакомцу испещрен непроглядными помехами. Техники не смогли объяснить причину плохого изображения, но быстро сообразили кто виноват - Родион, это ведь он выдумал деда, которого не записала ни одна камера, значит его руки испортили видео, чтобы украсть товар. Хозяин магазинчика не стал детально разбирать подробности этой истории, не стал кричать и вызывать полицию, в конце концов какая разница кто отдаст деньги, уволив парня он потребовал с него расписку с обязательством возместить стоимость золотых зажимов с бриллиантами.
        Родион недолго искал новую работу, почти сразу подвернулось место в фотоателье, его владелец человек со стеклянным глазом отличался болезненной любовью к пленочным фотоаппаратам. Он с наслаждением отдавался ремеслу, тщательно продумывал новые серии высокохудожественных снимков, придирчиво декорировал студию, вдумчиво щелкал затвором, щепетильно проявлял негативы и ненавидел срочность, цифровые камеры и фото на документы, они приносили хороший доход, но ранили пленочную натуру спешкой и бездушностью. Тем не менее люди требовали фотографий на паспорта и визы, поэтому для них в комнатушке, три на три метра, оборудованной цифровиком и принтером появился Родион.
        Хозяин ателье сразу дал четкие инструкции новичку, что можно, а чего нельзя. В нельзя входило очень много, почти всё: не ходить по студии, не приближаться к декорациям, не трогать аппаратуру и осветительные приборы, не мешать во время съемок. В можно включалось два пункта: сидеть в четырёх светло-голубых стенах каморки в ожидании клиентов и пользоваться кухонным уголком в обеденное время.
        Прошла неделя, Родион щелкал людей на документы, а в перерывах на еду выслушивал гневные язвительные речи работодателя о никчемности современных фотографов, наплодившихся, как опарыши в разбухшем трупе.
        - Как могут они считать себя профессионалами, если даже пленки в руках не держали?!
        - Конечно, прогресс значительно облегчил задачу, но не отменил таланта и творчества, нужно хорошо постараться, чтобы получить превосходный снимок. Здесь ведь тоже много нюансов: выбор режима, наложение фильтра, композиция... - попытался возразить Родион и понял, что совершил ошибку. Владельца ателье трясло от гнева, если с ним не соглашались, а самое главное высказывали другое мнение.
        - Облегчил задачу?! - взбесился он. - Да теперь каждая обезьяна носится с цифрой и мнит себя великой, творческой личностью! Это просто осквернение профессии! Никто не хочет по-настоящему постигать азы фотоискусства. Все хотят, чтобы легко и быстро, нажал на кнопочку и вот она фоточка. А все что не случилось в кадре фотошоп дорисует. Боже! Мир лентяев! А раньше? Каждый кадр на вес золота, каждый кадр шедевр, а не мусор, который так называемые фотографы тоннами вываливают в гребаный интернет! Еще одно порождение прогресса одибиливающее население. Все теперь умные-то стали. Всё расскажут, о чем не спроси. Только ни хрена они не знают. Интернет за них знает. Забери у человека телефон все пустое место ни черта в голове не хранится. Куда ни зайди сидят, как бараны в телефончиках ковыряются, весь мир сузился до экрана в четыре дюйма. А жизнь-то вот она, вокруг и уже ведь не повториться.
        Еще никогда Родион не встречал человека, настолько ревностного к своему ремеслу, беспамятно влюбленного в фотографию и люто ненавидящего прогресс. Мужчина со стеклянным глазом завис в эпохе рассвета пленочных фотоаппаратов и не хотел мириться с реалиями современной жизни. Бесконечно одинокий и несчастный. На сутулой спине он носил громадную раковину из напускного равнодушия и показной неприязни к окружающим. Он постоянно прятался в завитках ракушки и лишь изредка вылезал к парню, чтобы выплеснуть очередную накопившуюся порцию досады и горечи по поводу несовершенства мира и его обитателей.
        В один из морозных дней февраля Родион скучал в комнатушке с неофициальным названием "документы". Он составлял список вопросов, на которые не получит ответа при жизни и надеялся задать их после смерти, конечно если позволят спросить. Другого способа усмирить неуемное любопытство, постоянно терзавшее вопросом - почему, пока не было. "Ну хоть три вопроса наверно смогу задать?" - успокаивал себя Родион, глядя на нескончаемый перечень переваливший за две сотни. Думая, о чем бы еще спросить Высший Разум, он резко дернулся напуганный грохотом, дополненный криком. Родин выскочил за пределы "документов" и увидел посреди студии с перевернутыми осветительными стойками маленького мальчика в маске медвежонка из папье-маше.
        - Ты что тут делаешь? - спросил Родион.
        - Извините, я заблудился.
        - А зачем все перевернул?
        - Я не специально.
        - Иди сюда.
        - Бить будете?
        - Нет, - удивился Родион, - просто выведу тебя пока хозяин не пришел, а то он точно всыплет, мало не покажется.
        Мальчик вытянул руки вперед и ощупывая воздух пошел на голос молодого человека.
        - Ты ничего не видишь?
        - С рождения.
        - А где твоя трость?
        - Отобрали.
        - Кто?
        - Хулиганы какие-то, я поэтому сюда и зашел, чтобы спрятаться.
        Родион взял пластиковую швабру, открутил верхнюю часть и дал ребенку в маске.
        - Так лучше?
        - Да, - застучал мальчик палкой по полу.
        - Сам домой дойдешь или тебя проводить?
        - Сам, - ответил ребенок.
        Родион помог малышу спуститься по осыпавшимся ступенькам крыльца на тротуар и вернулся в студию, чтобы скорей навести порядок до прихода владельца фотоателье, но был пойман прямо посреди перевернутых осветительных стоек.
        - Я же говорил не ходить здесь и ничего не трогать! - в ярости заорал мужчина со стеклянным глазом.
        - Сюда мальчик зашёл слепой, заблудился и...
        - Какой еще к черту мальчик?! Ты ослушался меня!
        - Да нет же, мальчик в маске медвежонка... - Родион поймал себя на мысли, что лица ребенка он не видел, так же, как не видел лица дамы и старика. И у каждого был недуг: немая, глухой и слепой. "Интересно совпадение или знак" - подумал парень, не обращая внимания на крики озверевшего владельца ателье.
        - Я ухожу! - грозно заявил Родион.
        - Уходит он! Я выгнал тебя две минуты назад! Ты что не слушал меня?!
        - Нет, - ответил парень, - я давно уже вас не слушаю. Не хочу слушать человека, живущего в прошлом, презирающего настоящее и отвергающего будущее. Когда-нибудь вы захлебнетесь собственной желчью, - Родион покинул фотоателье, оставив хозяина со стеклянным глазом и большой раковиной на спине плеваться ядовитой ненавистью.
        К середине февраля парень устроился в стеклодувную мастерскую, где трудился Захар, он виртуозно выдувал и лепил из стекла, и отличался одним редким качеством - почти всегда молчал. Не просто мало говорил, а говорил только в крайнем случае. Молчал, когда хотели услышать его мнение. Молчал, когда дело находилось под угрозой срыва. Молчал, когда надвигающаяся катастрофа казалась неизбежной. Но если Захар говорил слова его, как бесценные капли воды в раскаленной пустыне, как чашка согревающего чая в невыносимый мороз, были достойны записи, чтобы вспорхнуть и стать крылатыми фразами.
        Хозяин мастерской Аркадий напротив отличался невероятной болтливостью, он постоянно говорил, говорил и говорил, даже когда сам хотел помолчать продолжал говорить, словно рот против воли беспрерывно складывал слоги и выталкивал звуки на свет. Он не выдувал и не лепил, а только руководил, принимал заказы, заманивал новых клиентов.
        Родиона в мастерскую взяли в помощь Захару, общение между ними складывалось из вопросов парня и утвердительных кивков или отрицательных покачиваний молчуна. Аркадий подробно и красочно рассказал молодому человеку, чем предстоит заняться: разжигание печи, подготовка стекломассы, уборка помещений, изучение стеклодувного дела. Родиону, очарованному вдохновенными речами владельца, хотелось быстрее приступить к работе и положить жизнь на алтарь стеклодувного искусства. "Что он здесь делает? Зачем ему эта мастерская? - задавался иногда вопросами молодой человек. - С такой красноречивой болтливостью он запросто станет великим политиком". Хотя Родион и сам не мог объяснить, что натолкнуло его на путь стеклодува, счастливая случайность или продуманный замысел, тем не менее он чувствовал, что здесь ему понравится.
        Три недели в компании стекольщиков пронеслись незаметно, за одним Родион неустанно наблюдал, а другого беспрерывно слушал.
        - А что ты знаешь про голубое озеро? - спросил однажды Аркадий.
        - Ничего, - спокойно ответил парень, подумав, что речь идет о скандинавском мифе, которые болтун очень любил.
        - Совсем ничего?
        - Совсем.
        - То есть ты даже не в курсе, что у нас в области есть голубое озера вода в котором никогда не замерзает?
        Глаза парня округлились.
        - Что правда?
        - Чистая.
        Родион с сомнением посмотрел на Захара и тот утвердительно кивнул.
        - То есть моему слову ты не веришь, а кивку молчуна веришь, - засмеялся Аркадий. - Ну да ладно я не обижаюсь. Я знаю, что благодаря чрезмерной болтливости имею репутацию, мягко говоря, сказочника.
        - И где оно находится?
        - На севере, на окраине области, там, где до границы с соседней губернией чуть меньше двух километров.
        - А там что-нибудь растет?
        - В смысле?
        - Какие-нибудь растения необычные?
        - Насчет необычных не знаю, но какие-то наверно растут. Я там не был, поэтому предлагаю в выходные махнуть на озеро.
        - В марте?
        - Да, пока снег окончательно не растаял, только представь живая голубая вода и замерзшие белые берега. Хотел раньше поехать, но все не складывалось.
        - Я согласен! - не задумываясь подтвердил свое участие Родион.
        - Один есть, - улыбнулся Аркадий. - А ты поедешь?
        Захар кивнул головой.
        - Прекрасно, тогда двадцатого в семь встречаемся здесь в мастерской.
        Через пять рабочих дней Родион, Аркадий и Захар, субботним утром марта, отправились к Голубому озеру. Зачинщик путешествия предоставил для поездки свой внедорожник и ближе к восьми троица покинула город.
        Прямая с легкими изгибами трасса пролегала между голыми лесопосадками, почерневшими заснеженными полями и редкими селениями с убогими запущенными домами и дворами. По дороге Аркадий развлекал пассажиров местными преданиями и легендами о Голубых водах озера. Одна из них гласила, что у водоема нет дна. Другая предостерегала пловцов, якобы человека, заплывшего на середину, утащат на дно гигантские пузыри, поднимающиеся из глубин. Третья рассказывала о просмоленных досках с загадочными письменами, которые иногда всплывали на поверхность озера. И еще много всего интересного говорил Аркадий, но Родион утратил нить повествования погрузившись в раздумья.
        Машина выехала на равнину, поделенную на две части серой дорожной полосой, с маленьким прудом с одной стороны и кладбищем с другой. Коричневые корки обледенелого снега походили на засохшие болячки, под их толстым слоем пряталась мягкая почва, которая еще не скоро покажется весеннему солнцу. Тяжелое темное небо отделяло от крыши внедорожника лишь несколько метров, казалось оно вот-вот ляжет на машину и многотонный облачный пресс расплющит металл и содержимое в кровавый жестяной лист. Заросли засохшего рогоза окаймили замерзший водоем, плотные бутоны растения на тонких желтых стеблях под порывами ветра клонились к югу. Недалеко от кладбища Родион увидел скрипача и балерину. Он играл, она танцевала. Было в них что-то неземное и трагичное. Ее безукоризненные батманы, плие и фуэте, завораживали, но больше всего хотелось услышать, о чем рассказывает смычок музыканта, бегая по струнам. Кроме Родиона никто, не увидел загадочной пары. Машина проехала мимо кладбища, а парень так и не решился попросить без конца болтающего Аркадия остановиться.
        За окном промчались еще пятьдесят километров, машина свернула на проселочную дорогу и двадцать минут петляла по чавкающей колее в заснеженном поле, пока не выехал к ровному кругу до верхов наполненному голубой прозрачной водой.
        - Приехали, - радостно сказал Аркадий, останавливая внедорожник.
        - И все?! - возмутился Родион, открывая дверь переднего пассажирского сиденья.
        - Чем ты не доволен?
        - Не так я себе представлял это место. Даже ни одного кустика не растет. Голое поле и дырка с водой.
        - Сдалась тебе эта растительность? Не в лес же ехали.
        Родион ничего не ответил и подошел к берегу. "На обычных замерзающих озерах и то чудес больше, чем на этом голубом, - с досадой подумал он, огорченный неудачей. - Зато теперь я точно знаю свечное дерево растет не здесь".
        - Ты будешь купаться?! - спросил Аркадий.
        Парень повернулся на голос, мужчины раздевались, скидывая одежду на сиденья машины.
        - Вы серьезно? - съежился Родион, будто это ему предстояло нырять в озеро. - Холодина такая, заболеете.
        - Значит не будешь? Тогда мы пошли.
        Молчун широко улыбнулся и побежал за Аркадием к воде. Они скинули сапоги и недолго думая с криками сиганули в жидкий голубой цвет, уходящий в черную пропасть.
        Родион стоял на берегу и смеялся глядя, как два сорокалетних мужика охают и кряхтят, барахтаясь в холодной колючей воде озера без дна.
        - Хорошо! - выпалил восторженно Захар.
        - Что проверим легенду?! - заорал Аркадий, подплывая к середине.
        - Греби обратно! Поднимается! Пузырь большой! Со дна поднимается! - кричал Родион изо всех сил товарищу. Услышав перепуганный голос парня Аркадий яростно рванул к берегу кролем. Мужчина тяжело дыша кое-как выбрался на снег, посмотрел на спокойные воды озера, а затем на Захара и Родиона еле сдерживающих смех.
        - Идиоты! У меня чуть сердце не остановилось!
        - Испугался? Ты же говоришь, что не веришь в сельские байки? - иронично заметил Родион.
        - Не верю, - как ни в чем не бывало ответил Аркадий и пошел к машине.
        К вечеру компания вернулась в город, и троица распрощалась у дверей стеклодувной мастерской до понедельника.
        8 глава
        На белом прямоугольном экране появился силуэт чудовища с косматой головой и громадными когтями на широченных лапах. Оно двинулось на тень девушки с длинными вьющимися волосами. Красавица попятилась назад, уперлась спиной в правый угол экрана, съежилась, задрожала и закрыла лицо руками в ожидании расправы. Вдруг сверху слетел силуэт рыцаря, он разрубил чудовище пополам... все закончилось. Радость счастливого спасенья охватила девушку в длинном платье. Она набросилась на спасителя, содрала доспехи и разорвала рыцарское тело на куски тонкими длинными пальцами, так начинался спектакль "Матильда" заезжего театра теней "Бердыш".
        "Интересно кто додумался обозвать театр колюще-рубящим оружием, - размышлял Родион, в полупустом зрительном зале. - Так, а откуда я вообще знаю про бердыш? По-моему, кто-то рассказывал...
        - Извините, вам не интересно? - прошипел голос слева.
        Родион обернулся и увидел через два кресла девушку с черными глазами в вязанной белой панамке.
        - Интересно, - удивился молодой человек. - Почему вы спросили?
        - Вы в слух рассуждаете про бердыш.
        - Извините, - легкий румянец залил его щеки.
        - Ничего страшного, рядом со мной люди часто думают в слух.
        Родион улыбнулся и до конца спектакля девушка с черными глазами в вязаной панамке блуждала в его мечтах. Мысли в голове с трудом держались, они рвались наружу, приходилось прилагать усилия, чтобы снова не выболтать все, что на уме. "Бедный Аркадий, должно быть он чувствует себя так же, вроде и не хочешь говорить, а язык и губы беспрерывно шевелятся и штампуют, и штампуют слога" - сочувственно подумал парень.
        После представления он караулил девушку у главного входа дворца культуры "Восход". Она появилась в дверях, ее глаза сразу вонзились в Родиона, не сбавляя плавного шага черноглазое создание в панамке подошло к нему.
        - Вы меня ждете? - кокетливо спросила девушка.
        - Да, - робко ответил он и тут же приободрился, чтобы не выглядеть мямлей. - Хотел вас проводить? Не против?
        - Нет, мне будет приятно. Как вас зовут?
        - Родион. И давайте, если вы, конечно, снова не против на ты?
        - Я, конечно, снова не против. Зови меня Алеся.
        - Через О или А?
        - Через А, - улыбнулась она.
        - Хорошо. Алеся, а не хочешь ли ты куда-нибудь заглянуть на чай или кофе с плюшками?
        - Нет, для чая или кофе июль никуда не годится. А вот зайти в парк и съесть по мороженному не откажусь.
        - И я не откажусь, - улыбнулся Родион и парочка прогулочным шагом направилась осуществлять задуманное.
        В компании Алеси молодой человек впервые чувствовал легкость и непринужденность общения, рядом с ней не приходилось притворяться, чтобы угодить. Он никогда не старался понравиться девушкам, не примерял на себя классические мужские образы, гипнотизирующие женщин, и всегда оставался собой. Но сторонились его по другой причине. Родион часто рассказывал какие чудеса и каких существ он видит, чем очень пугал девиц. Они удирали с первых свиданий и впредь избегали странного парня. А случайные встречи со старыми знакомыми выглядели весьма комично. Как-то раз Родион встретил в магазине девушку, с которой общался около месяца назад. Молодой человек поздоровался, но вместо ответного приветствия она заявила, что ее с кем-то перепутали. Впрочем, парень не стал настаивать на обратном, он вышел из магазина и рассмеялся, вспомнив перепуганные глаза барышни, будто она лицом к лицу столкнулась с серийным убийцей.
        С Алесей все было иначе, разговор плавно перетекал из одной темы в другую и не было нужды притворяться, что тебе интересно. Ни одной не ловкой паузы, ни одной секунды тишины, пока из подвала старого дома на тротуар не выскочил Господин Крыс. Высокомерный хвостатый грызун перегородил парочке путь, сверля обоих надменным взглядом. Родиона охватил ужас, как поступить: рассказать Алесе о Господине Крысе в смокинге и цилиндре с тростью в лапе и потерять ее или изменить принципам и промолчать, сохранив зарождавшуюся симпатию.
        - Господин Крыс! - радостно воскликнула Алеся. Звонкий девичий голос сбил всю спесь с важного грызуна и напуганный Крыс в смокинге и цилиндре, прошмыгнул обратно в окошко подвала.
        После этих слов Родиона парализовало, никогда он не встречал человека, который видит, не меньше, а столько же, сколько и он.
        - Ты... ты видела его? - глаза парня округлились.
        - А ты разве нет?
        - Да. Видел.
        - Так и знала.
        - Что ты еще видишь?
        - Много чего, - улыбнулась она.
        - Боже, какое счастье!
        Родион не сдержал нахлынувших эмоций и заключил девушку в объятья. Алеся немного растерялась от неожиданно-дерзкого поступка, но не протестовала и не вырывалась из его рук. С этой секунды они стали парой без лишних слов, предложений и намеков на отношения. Они просто знали, что созданы друг для друга.
        В жизни Родиона начался новый период. На большой планете он нашел создание, по-настоящему понимающее и принимающее его, создание которому он без утайки мог рассказать, что видит, что чувствует, о чем думает. Их первую встречу в театре он считал волшебством вселенной. Каждый вечер он проводил с Алесей, но не мог насытиться ее присутствием, ее голосом, ее мыслями. Общение с ней стало жизненно необходимо как воздух, еда и сон. Он тяжело переносил ежедневные прощания и хотел, чтобы она всегда была рядом, поэтому через пару месяцев после знакомства Алеся переехала к Родиону.
        Домашние вечера проходили в приятных беседах за чашкой чая. Они никогда не включали телевизор или компьютер, чтобы скоротать несколько часов до сна. Выходные парочка наполняла яркими эмоциями и впечатлениями, ни одной субботы и воскресения они не потратили на скучные заседания на диване с пультом или перед монитором с мышкой. Вся электроника в доме больше не считалась развлекательной и включалась только по необходимости.
        Правда с появлением Алеси Родион совсем забыл о своем обещании найти дерево со свечами вместо листьев. Анфису Степановну с Безумной Мыслью незаметно вытеснила любовь. Он перестал проводить ночи на реках и озерах и даже радость и удовольствие от работы в стеклодувной мастерской померкли на фоне Алеси. Утром он приходил с одной мыслью: "Скорее бы вернуться домой", день проводил в томительной тоске, а вечером бежал к ненаглядному черноглазому созданию.
        Но скоро прошлое, которое так легко стерлось из сознания Родиона напомнило о себе.
        - А я рассказывал, как однажды упал с Земли? - спросил парень, наслаждаясь душистым чаем с земляникой, на кухне.
        - Нет.
        - Слушай. Давным-давно я случайно упал с нашей планеты в открытый космос. Оказалось, невесомость - миф. Ее нет. Я очень долго летел вниз, иногда шмякался на короткие улочки, на которых дома, дорожки и заборы были вылеплены из черной материи, усеянной мелкими звездочками. Я бежал по ним, они обрывались, и я снова падал на дно космоса. Прошло много часов прежде чем я оказался в самой низине вселенной. Тягучее, вязкое, похожее на мазут с металлическим отливом, вещество медленно засасывало меня. Выбраться невозможно, оно повсюду. Космическое дно полностью затоплено. И самое страшное вещество живое. Я посмотрел наверх, и высоко-высоко над собой увидел Землю. Голубой сияющий шарик в черноте, продырявленной звездами...
        - А потом проснулся? - улыбнулась Алеся.
        - Откуда ты знаешь? - удивился Родион.
        - Я тоже там была.
        - Правда? Когда?
        - В детстве. Ты лучше скажи, что это за карта с отмеченными озерами и реками?
        - Где ты ее взяла?
        - Письменный стол разбирала, там столько хлама скопилось.
        - Черт! Я совсем забыл о старушке.
        - О ком?
        - В прошлом году, я познакомился с одной очень милой бабулькой, Анфисой Степановной, за ней попятам ходит Безумная мысль...
        - Настоящая? - перебила Алеся.
        - Да.
        - И что?
        - Она попросила меня найти дерево со свечами вместо листьев и принести ей одну свечу. Сказала, что растет оно на берегу, у воды. Это единственная подсказка. В прошлом году я объездил десятки озер, проплыл несколько рек, но ничего не нашел. На зиму сделал перерыв, а в апреле возобновил поиски. Потом я встретил тебя и забыл об обещании.
        - Как ты мог?
        Родион пристыженно опустил глаза.
        - Нужно срочно искать, пока не похолодало, - азартно включилась Алеся и начала строить планы. - У нас еще есть два месяца. Если ты найдешь дерево, значит мысль не больная, просто необычная.
        - Это не так просто, как кажется. О дереве никто не знает кроме Анфисы Степановны, о нем вообще нет никакой информации.
        - Я не говорю, что это просто. Но в выходные мы едем к озеру.
        - С тобой хоть в ад, - улыбнулся парень. Серьезный взгляд девушки смягчился, она подошла к любимому и нежно поцеловала.
        Родион рассказал Алесе обо всем, что видел на водоемах губернии в темное время суток пока искал свечное дерево. История о диких озерах, где парень столкнулся с омерзительными водяными жителями и утопленниками, предстала в воображении так живо и ярко, словно она сама пережила весь ужас той ночи, Алеся задрожала и глаза наполнились слезами. Но своих намерений девушка не изменила, она хотела помочь любимому сдержать обещание данное старушке, и никакие смертельно опасные и уродливые существа, не смогли убить желания искать дерево.
        Родион считал Алесю оборотнем, под безмятежной воздушностью и мягкостью, создающей образ легкомысленной беззащитной принцессы, нуждающейся в постоянной опеке и мудром наставнике, скрывалась смелая и решительная воительница, готовая пойти на всё ради идеалов и принципов. Только сильная дама не прорывалась в полнолуние против воли Алеси, а приходила, когда в ней нуждались. Парень давно заметил, как две натуры девушки ловко сменяют друг друга. Почти всегда на виду беззаботная принцесса, требующая внимания и любви, но, если речь заходит об ущемлении интересов или требуется смелость и отвага, тут победоносно являлась воительница. И та, и другая не были выдуманными для удобства масками, девушки-антиподы составляли одну целую Алесю, как две стороны одной медали. Такое бывает, в некоторых людях живут сразу двое. И решение ехать на поиски дерева, несмотря на ужасы, рассказанные Родионом приняла именно воительница, она участвовала во всех ночных путешествиях по водоемам, пока изнеженная половина Алеси где-то в глубине дремала до возвращения в город.
        Речка Гайтан с кристально-прозрачными водами, протекала вдали от населенных пунктов. К ее берегам пара приехала в первые дни октября, после четырех неудачных выездов на озера.
        - Не замерзла? - прошептал Родион, словно боялся потревожить спящий мир.
        - Нет, - куталась Алеся в толстое ватное одеяло.
        - Замерзнешь, скажи, - потребовал парень, - лучше причалим и разведем костер.
        - Перестань меня нянчить, - рассердилась она, - смотри лучше по сторонам, а то проморгаешь дерево.
        Он улыбнулся непокорной воительнице и перевел взгляд на левый берег, за Алесей осталось наблюдение за правым. Лодка сама плыла по течению Гайтана, Родион старался не перенапрягать мышцы и брался за весла только, когда отчаливал, причаливал и направлял судно по течению.
        Прошло чуть больше часа. Под звуки ночи, каждый размышлял о своем, высматривая в темной листве, склонившейся над черными водами, желтое свечение. После полуночи малоподвижное бодрствование привлекло назойливую сонливость, глаза слипались и от широких зевков текли слезы.
        - Смотри, - вдруг яростно прошипела Алеся, указывая рукой за спину Родиона. - Светится.
        Парень обернулся и увидел в середине реки яркий свет, исходящий со дна Гайтана.
        - Что это? - напрягся он, и старая рана в сознании вскрылась, страх медленно потек отравлять организм.
        - Не знаю, но там внизу что-то есть.
        - Надо грести к берегу.
        - Давай посмотрим.
        - Нет!
        Алеся не стала спорить, отказ Родиона прозвучал так злобно и категорично, что она сразу поняла, это не та ситуация, в которой капризами можно добиться желаемого. Парень схватился за весла и яростно ударил по воде, но лодка не изменила ни скорости, ни курса, она безмятежно продолжала плыть прямо на яркий подводный свет. Он еще раз взмахнул рукоятками весел, направление осталось прежним. Родион остервенело греб и греб, пока не убедился, что из течения не выбраться, любые попытки свернуть с пути были обречены, лодка словно по рельсам ехала вперед.
        Надувное судно плавно вошло в громадное пятно белого света, идущее со дна. Родион не мог совладать с отравой, льющийся из раны, с застывшим ужасом в глазах в ожидании жутких речных тварей, он словно парализованный скрючился в позу зародыша, забившись под низенькую лавку. Алеся напротив, подталкиваемая любопытством, перевалилась через округлый резиновый борт и смотрела вниз, на самое дно, где под толщей воды в пятнадцать метров развернулось нечто удивительное.
        - Боже, - прошептала она с благоговением. - Родион, посмотри.
        Но он не хотел смотреть, воспоминания о той ночи на диких озерах душили и новые подробности из жизни речных обитателей были ни к чему. Воительница в Алесе схватила изуродованного страхом Родиона за шкирку и подтащила к бортику.
        - Смотри, - приказала она, и он послушался.
        - Не может быть, - прошипел парень. Отравляющий страх перестал сочиться и отступил.
        Там, на самом дне, под кристальной прозрачностью, стояли высокие и низкие дома из опустошенных раковин речных мидий, покрытых переливающейся рыбной чешуей. Покатые крыши зданий устилали широкие плавники, а в стенах виднелись круглые окошки, из них струился белый свет. Струился так сильно, что пробивал лучами воду и поднимался над рекою еще на несколько метров. Природа свечения была неясна, все источники прятались внутри домов, и что рождает такие яркие потоки оставалось тайной. Между постройками петляли дорожки, выложенные речными камнями преимущественно бардовых и темно-серых цветов. Четыре из них с разных сторон упирались в большой парк с высокими водорослями, в центре которого стояла беседка из рыбьих костей, такой искусной работы, что дух захватывало. Хотелось взбежать по белым ступеньками, посидеть на скамейках под куполом с изящным ажурным рисунком, сплетенным из тонких костей. Несмотря на всю причудливость город под водой казался еще более странным из-за отсутствия жителей. Ни одного экземпляра известного ихтиологии или карцинологии, ни одного урода из числа нежити.
        - Интересно кто это построил? - спросила Алеся.
        - Лучше этого не знать, - ответил Родиона, хотя внутри все свербело от любопытства чьих это рук или лап дело.
        - Надо же... и никого нет.
        - Наверно в домах сидят.
        - Давай что-нибудь бросим.
        - Нет. Поплыли скорей.
        - Я думаю скорей не получится. Течение не отпускает, придется ждать, пока сами не выплывем.
        Родион схватился за весла и снова отступил после пяти неудачных гребков.
        - Да что же это? - злился парень, пока Алеся подыскивала в лодке что-нибудь такое безобидное, что можно скинуть на дно. Она достала из кармана карамельку, развернула и бросила конфету в воду. Бульк.
        - Что ты сделала? - завибрировал голос Родина.
        - Уронила карамельку, - невозмутимо ответила она, наблюдая как медленно опускается сладкий клубничный кругляшек.
        - Твою мать, я же просил, - еле сдерживался парень.
        - Да ладно тебе, ничего не будет от одной конфетки.
        Родион припал к бортику, как раз в тот момент, когда карамелька ударилась о крышу одного из домов, съехала по плавникам и приземлилась на каменную кладку дорожки.
        - Вот видишь, ничего, - после слов Алеси свет во всех домах потух, вода стала черной, а над рекой восстала тьма, утопив лодку во мраке ночи.
        - Ничего? - как-то безразлично спросил он, понимая, что сейчас придется туго.
        - Что случилось?! - запаниковала Алеся.
        - Сядь и не ори, - приказал Родион, взялся за весла и начал грести изо всех сил, но его старания не прибавили лодке скорости, она упрямо следовала по течению медленно покачиваясь на волнах.
        Справа высунулось нечто, похожее на гигантскую ногу ракообразного. Она поднималась над водой, изгибаясь под прямыми, острыми и тупыми углами, словно соломинка, которую ломали на неравные части. Длинную конечность с громадным шипом на конце, покрывали мелкие многочисленные иглы. Неуверенно покачиваясь над водой, она росла из черных глубин. Казалось кривая конструкция вот-вот рухнет и острые колючки вонзятся в резиновые борта лодки. Слева высунулась вторая ломанная, угрожающе пошатываясь, она тоже устремилась вверх, складываясь во все стороны под разными углами. Вскоре количество кривых растущих палок резко увеличилось, они поднимались надо водой на десять-пятнадцать метров в пределах всего подводного города. В свете луны живые зигзаги завораживали, гипнотизирующим размеренным покачиванием.
        Родион отпустил весла сразу, как только заметил первую конечность. Он прижал палец к губам, а затем скрестил две руки в воздухе, запретив жестами Алесе говорить и шуметь. Парень аккуратно придвинулся к ней, достал из кармана ее куртки еще одну карамельку и зашвырнул как можно дальше от лодки.
        Бульк.
        Несколько десятков кривых моментально привели шипы в атакующее позицию, ударили смертельными орудиями в место падения конфеты и скрылись в черной пучине Гайтана. Но ненадолго. Минуту спустя они снова росли над водой. К счастью, лодка вышла из заколдованного участка, это стало ясно не только по неровному ходу, но и по реке, в этой части над волнами не поднимались ломаные конечности. И хотя течение не держало, Родион не спешил браться за весла, боясь преследования странных тварей.
        Когда пара добралась до берега солнце уже встало. Ноги ракообразных с шипами все так же неуверенно стояли, пошатываясь над водой. Чего они ждали? Собирались ли уходить обратно? - Алесе было все равно в отличие от Родиона. Она не могла и слова вымолвить после пережитой ночи и когда чувства и разум уравновесили друг друга девушка твёрдо заявила:
        - Больше никогда... - воительница в ней оказалась не такой храброй и дерзкой, как думал Родион, поэтому он спокойно принял ее решение.
        - Не хочешь не надо.
        - Ты не понял, я не договорила. Больше никогда тебя не ослушаюсь.
        - Так значит плывем дальше? - неуверенно спросил парень.
        - А разве мы нашли дерево, чтобы останавливаться?
        - Нет, - улыбнулся он и пристыдил себя за поспешные выводы о воительнице Алесе, она храбрее и смелее многих.
        - Значит плывем дальше, - девушка обняла Родиона и поцеловала. - А сейчас есть и спать.
        Вторая ночь в лодке по течению Гайтана прошла без интриг и опасностей. Ни свечного дерева, ни речных тварей они не увидели. Возвращаясь рано утром в город Родион заметил, что Алеся немного расстроена, река не преподнесла им новых чудес.
        9 глава
        Над голым каменным пространством возвышался широкий ствол, его могучие корни расползались повсюду, сливаясь с хмурой твердыней. Дерево и пустыня были одним целым, они продолжали друг друга, словно кто-то грубо высек угловатого исполина на чёрной поверхности. Всё вокруг дрожало и подергивалось от бесчисленных бликов, отбрасываемых яркими огоньками, танцующими на белоснежных упругих восковых шнурах, которые, чуть извиваясь, свисали с кривых ветвей каменного дерева.
        Рядом с растением, в углублении больше похожем на широкую лужу с неровными краями, чем на водоем упомянутый Анфисой Степановной, переливалась вода цвета перламутровой радуги. Взглянув на нее Родион понял: дерево находится за приделами его мира. "Как же мне принести отросток с огоньком" - с этой мыслью он вышел из сна в реальность. Теперь парень знал, как выглядит растение, поиски которого продолжаются уже второй год, но не знал, как попасть в черную гранитную пустыню.
        Рано утром молодой человек стоял у старого дома восемь на улице Алексея Толстого и с недоумением смотрел на заколоченные досками двери и окна. Родион повернулся к соседним многоэтажкам за помощью. Подъезды выплевывали жильцов одного за другим, но никто из них не задержался бы и на секунду, чтобы рассказать незнакомцу, что случилось с домом восемь.
        Шухххх... шуххххх... шухххххх... Парень не сразу обратил внимание на ровный размеренный звук, но как только уловил его обрел надежду. Завернутая во множество одежек и оттого еще более тучная и грозная дворничиха старательно мела дорожки, покрытые толстым слоем желтой мокрой листвы. Не успел он поздороваться, как она тут же выпалила.
        - Уж не Родион ли ты?!
        - Я, - оторопел молодой человек.
        - Она просила передать, чтобы искал ее на Советской.
        - Что это значит на Советской?
        - Ты что дурной? Не знаешь какой дом на Советской стоит?
        - Она в больнице? - испугался Родион.
        - А где ж ей милой еще быть? Всех соседей извела, все дерево какое-то искала. Вот и позаботились добрые люди, родственников-то у ней нет. Жалко конечно старушку, мы с ней так-то иногда перекидывались парой-тройкой словечек. Вот и сказала она: "Если меня заберут, а к моим дверям придет парень сообщи ему, где я". Чувствовала, что так случиться.
        - Давно ее забрали?
        - Да уж полгода, наверное, прошло, в апреле кажись увезли.
        - Спасибо, - сказал Родион и побежал на остановку.
        Городская больница для душевно больных стояла в начале улицы Советской, она занимала обширную заросшую деревьями территорию с пятью лечебными корпусами, административным зданием и садом для прогулок. От нормального мира учреждение отделял высокий забор, Родион прошел через ворота и, оказавшись по другую сторону, ощутил невидимою, но вполне осязаемую сущность, которая жила в каждом уголочке медицинского комплекса и преображала окружающую действительность. Даже желтый октябрьский раскрас деревьев здесь выглядел совсем иначе, чем по ту сторону забора, в нем скрывалось больше чем просто цвет и поэтический настрой.
        В просторном холле главного корпуса никого не было ни медперсонала, ни пациентов, ни навещающих. Слева на деревянных панелях, с тремя окошками для обращений, висели жирные красные буквы "РЕГИСТРАТУРА". Родион подошел ближе и увидел во втором квадратике женщину в белом халате. Пятидесятилетнее лицо, с отсутствующим взглядом и полными губами, растянутыми в умиротворенную улыбку, о чем-то мечтало.
        - Добрый день! Извините, подскажите, пожалуйста, как мне увидеться с Анфисой Степановной Вараксиной? - вежливый вопрос Родиона погасил всю мечтательность в глазах женщины, и она недовольная его появлением грозно спросила:
        - Кто это?
        - Пациентка.
        - В часы посещения.
        - Это во сколько?
        - С пяти до семи.
        - А сейчас я не могу ее навестить?
        - Нет, не можете, - все больше раздражалась она.
        - Тогда скажите, пожалуйста, как найти ее лечащего врача?
        - Как его фамилия?
        - Я не знаю.
        - Ну раз вы не знаете, откуда тогда я могу знать, как его увидеть?! - взбесилась регистраторша.
        - Я только сегодня узнал, что она здесь. Пожалуйста, помогите найти ее или врача, - не отступал Родион.
        - А вы кем будете?
        - Друг.
        - Друг не родственник, не выйдет к вам врач.
        - У нее нет родственников, только я.
        Женщина задумалась и спросила:
        - Когда ее положили?
        - Точную дату не знаю, в апреле этого года.
        - Что ж вы за друг такой, если пришли только через полгода? - насторожилась она.
        - Были на то свои причины, - занервничал парень, раздраженный дотошностью тетки.
        - Как говорите фамилия?
        - Вараксина Анфиса Степановна.
        Регистраторша раскрыла большой журнал, нашла месяц апрель и зашуршала листами, выискивая на страницах нужную строку.
        - Вот нашла, только вы ее не увидите. Посещения запрещены.
        - Почему?
        - Она буйная.
        - Чушь! - вспылил парень. - Кто лечащий врач?
        - Лакоценин Вениамин Львович, только он не будет с вами разговаривать, вы же не родственник.
        - Сам разберусь, - грозно выпалил Родион. - Как его найти?
        - В соседнем здании за углом, кабинет четырнадцать.
        - Спасибо за помощь.
        - Да не за что, - ответила женщина и погрузилась в приятные раздумья.
        Родион быстро нашел в административном здании кабинет с литерой четырнадцать и требовательно постучал.
        - Что еще?! - послышался раздраженный хриплый голос.
        - Извините, можно? - приоткрыв дверь, парень просунул голову.
        - Вы кто? Что вам нужно? - атаковал вопросами мужчина в белом халате с седой копной вьющихся волос и гладко выбритым лицом.
        - Я внук одной из ваших пациенток, - он вошел в кабинет и приблизился к столу психиатра.
        - И что вы хотите?
        - Посещать ее запрещено, а мне очень хотелось бы увидеть бабулю.
        - Фамилия?
        - Вараксина Анфиса Степановна.
        - Что вы врете? - рассердился Лакоценин. - Нет у нее родственников.
        - Есть, просто забыли о ней, а теперь вспомнили.
        - Тогда, предоставьте доказательства родственных связей, а потом поговорим, - озвучил требования Вениамин Львович.
        - Предоставлю. Обязательно предоставлю. А пока хоть в двух словах скажите, как она?
        - Как и все мои пациенты, прекрасно.
        - Тогда почему ее нельзя увидеть?
        - Остальные вопросы после того, как подтвердите свое родство, - строго ответил Лакоценин. Родион понял умалять, угрожать или задабривать грозного упрямца бессмысленно, он больше ничего не скажет.
        - Хорошо, скоро я вернусь с доказательствами, - пообещал парень, хотя прекрасно знал, что предъявить ему нечего. - Всего доброго.
        - До свидания, - ухмыльнулся Вениамин Львович.
        Молодой человек прошёл по узкой асфальтированной дорожке в больничный сад и сел на скамейку, заваленную мёртвой листвой. Он закрыл глаза, втянул ноздрями влажный прохладный воздух, задержал дыхание, дождался легко удушья и медленно выпустил чуть заметные клубы пара. В голове обрывки мыслей и образов смешивались в густое месиво из картинок и слов. Внезапно его охватило неопознанное чувство, словно он первооткрыватель, который через мгновение проникнет сокровенные тайны бытия и узнает откуда наш мир, зачем наш мир, кто автор мира. Родион стоял на тонкой грани между вопросами и ответами. Лишь пара миллиметров отделяла его от абсолютной истинны. Нужно только протянуть руку. Но он боялся пошевелиться. Боялся малейшим движением спугнуть истину. Хотя медлить тоже глупо кто знает сколько она еще пробудет в паре миллиметрах от него. Родион выбросил руку вперед, желая прикоснуться к тайнам мироздания, но вместо ответов получил сильный толчок. Он стремительно удалялся от кладезей вселенной, к которой человечество стремилось столетиями и вернулся в сад психиатрической лечебницы.
        Родион открыл глаза. На скамейке, напротив, через клумбу с пожухлыми цветами сидела беременная дама во всем черном. Длинное пальто в пол, на руках кожаные перчатки, лицо скрыто ажурной вуалью, ни одного оголенного участка кожи, все спрятано в мрачных траурных одеждах, и тем не менее он узнал ее и понял почему на мгновение приблизился к тайнам мироздания. Это была вечная роженица Смерть, носящая в большом животе последние часы чей-то жизни. Пока он плавал в потоках сознания, она прошла мимо, но не родила его скоропостижную кончину, последний день Родиона Смерть еще не выносила.
        Дама медленно поднялась, опираясь на спинку скамьи, и по-утиному, как женщина на сносях пошлепала в сторону лечебного корпуса. "Видать, кто-то сегодня все-таки узнает секреты бытия, а может даже задаст три вопроса, если позволят" - подумал Родион, встал с лавочки и побрел к главным воротам.
        Через месяц он снова пришел к психиатру Лакоценину, чтобы рассказать правду о том, кем приходится ему Анфиса Степановна Вараксина.
        - Я знал, - сказал врач. В этот раз Вениамин Львович не был суров, наоборот кротость и мягкость царили в словах, будто его мучало чувство вины.
        - Так я могу ее навестить?
        - Нет.
        - Почему?
        - Она умерла месяц назад.
        Слова Лакоценина его не шокировали, скорее разочаровали. Тридцать дней назад, в саду больницы, Родион догадался чья беременная Смерть отдыхала перед родами на скамье. Только поэтому он тянул с повторным визитом к Вениамину Львовичу, боялся, что окажется прав.
        - Она просила передать, чтобы вы позаботились о сокровищах за красной дверью, - психиатр достал из ящика стола связку ключей от дома старушки и протянул парню.
        - Что-то конкретное или по усмотрению?
        - Ничего не сказала. Поступайте как вам угодно.
        - От чего умерла?
        - От старости.
        - Вы ведь знали, что у нее нет душевных болезней?
        - Знал.
        - Почему тогда держали ее здесь?
        - Ради безопасности.
        - Чьей?
        - Анфисы Степановны, разумеется. Вараксину я знаю... знал, - поправил себя психиатр, - много лет. Она всегда нравилась мне оригинальным отношением к миру. В ней я видел сверстницу, заключенную в теле взрослого, поэтому быстро сдружился с ней, когда был ребенком и жил в коммуналке на Алексея Толстого, восемь. Часто взрослые ругали Анфису Степановну и обзывали чокнутой, а я всегда жалел ее. Однажды она рассказала мне чего хочет больше всего на свете... - Вениамин Львович замолчал, раздумывая стоит ли незнакомцу говорить о странном желании старушки.
        - Свечу с дерева, - закончил за него Родион.
        - Да, - с облегчением выдохнул врач.
        - Вы искали его?
        - Конечно искал, пока не поступил в медицинский. А там уже было не до вымышленного дерева. Кстати, специальность психиатра я выбрал из-за Анфисы Степановны, хотел освободить ее от навязчивой идеи.
        - То есть вы не верите в существование дерева?
        - А вы? - лукаво спросил Вениамин Львович.
        - Я видел его.
        - Правда? Где? - голос Лакоценина приобрел врачебно-исследовательские нотки, словно у него на приеме пациент, а не знакомый старой подруги. Изучающий и пытливый взгляд сканировал Родиона, не упуская из виду малейших деталей. Мимика, жесты, ужимки, все стало важно после признания парня. Конечно молодой человек заметил, как психиатр оживился и поспешил его осадить.
        - Не старайтесь, я в своем уме. А дерево видел во сне.
        - Простите, если позволил себе лишнего. Профессиональный тон, знаете ли, часто проскакивает в моих беседах, не важно с кем я говорю с пациентом или с другом, - поспешил успокоить Вениамин Львович, но Родион не поверил врачу. - А как выглядит дерево? Оно действительно растет у водоема?
        - Скорее у цветной лужи. Каменный ствол из черного гранита, на ветках висят белые отростки, похожие на длинные шнуры из воска, а на их кончиках горят огоньки.
        - Забавно, я не так себе представлял.
        - Я тоже.
        - И что же вы знаете где его искать?
        - Нет. Знаю, только что растет оно не в нашем мире.
        - А в каком? - еще больше заводился психиатр.
        - Я же говорю не знаю. Ладно мне пора.
        - Постойте, может мы с вами встретимся как-нибудь, все-таки нас объединяет одна общая тайна, могли бы обсудить.
        - Это вряд ли, - сказал Родион и вышел из кабинета с литерой четырнадцать.
        В ноябрьском палисаднике, заваленном гниющей растительностью, дом восемь, по улице Алексея Толстого, с заколоченными окнами и дверью выглядел, как изгой среди обжитых высоток. Казалось, что новые современные здания, нависая бесчисленными этажами над крохотным домиком, надсмехаются над его потрепанным фасадом, над старым архитектурным стилем, над пустующими комнатами, которые никому не нужны даже за даром. Что может быть хуже для дома, чем отсутствие хозяина? Жители многоэтажек ненавидели отщепенца, они мечтали, чтобы кирпичную рухлядь поскорее снесли, а высвободившееся место закатали в асфальт под парковку. Никого не волновало, что здание, изуродованное старостью и равнодушием людей настоящий памятник архитектуры. Кому нужно культурное наследие, когда во дворе нет места для любимой машины.
        Родион ломом сорвал доски перекрывающие входную дверь, вставил ключ в скважину и два раза провернул. Затвор съехал с места, спрятался внутри замка, и створка сама в нетерпении распахнулась перед гостем, словно дом давно ждал его прихода. Изнутри повеяло чем-то мертвым и бледным, напомнив об увядающей красоте и неизбежном тлене. Парень включил свет в прихожей и увидел тех, кому принадлежал призрачный еле уловимый запах. Под потолком висели сухие пучки садовых и полевых цветов. Скрюченные бутоны, застывшие в смятых позах, боролись со спертым воздухом в непроветриваемом помещении, и все же цветочный аромат не смог до конца победить затхлую среду.
        Каждая дверь в доме имела свой цвет, при жизни Анфисы Степановны Родион уже бывал за белой, красной и желтой, оставалось еще пять: синяя, зеленая, розовая, фиолетовая и оранжевая. За последними тремя разместились туалет, ванная и кухня. Синяя вела в спальню с голубыми обоями, где у стены стояла кованая кровать с тремя подушками, уложенными в пирамидку от большой к маленькой, сверху их покрывала тонкая ажурная ткань с оборками. У стены, напротив, под окном, разместился массивный дубовый комод.
        Зеленая дверь прятала за собой крохотную комнатку, в центре которой стоял один стул, а из-под него выглядывала картонная коробка. Стены, пол, потолок и окно перемазаны перламутровыми красками, разноцветный сумбур напомнил Родиону лужу рядом с каменным деревом, которую он видел во сне месяц назад.
        Парень вытащил коробку, облепленную сухими цветами, сел на стул, поставил находку на колени и обвел комнату глазами, будто проверял нет ли кого рядом. Скользящий по периметру взгляд оживил перламутровое цветное месиво, оно зашевелилось и медленно поползло вниз.
        "Красивый обман зрения" - подумал Родион, пристально вглядываясь в неподвижную краску на стенах.
        Он снял крышку с коробки и заглянул внутрь. Картонный квадрат доверху был набит исписанными листами, те самые бумаги, что носила Безумная Мысль в корзине. Родион сразу узнал их, по красивому, почти каллиграфическому почерку и своеобразному серо-голубоватому оттенку. Сверху лежал белый конверт с сургучной печатью, на нем красовались большие буквы: "Родиону". Парень вскрыл его и на обратной стороне нашел текст.
        "Здравствуй! Раз ты здесь, значит я уже давно у свечного дерева. Прости, что заставила дать невыполнимое обещание и искать то, что не принадлежит реальности. Теперь я знаю, что каменное растение живет в гранитной пустыне у цветной лужи за пределами нашего мира. Видела во сне.
        А что если каждый огонёк гранитного дерева неповторимый мир не похожий на тысячи других? Представляешь, как тогда безрассудно желать свечу с каменного растения?! Я могла погубить целуюнеповторимую вселенную, как знать, может по иронии судьбы она оказалась бы нашей вселенной. Неправда ли забавный каламбур: искать дерево будучи жителем одного из его плодов.
        Спасибо тебе. К сожалению, не каждый человек обладает даром верить в то чего не видел, в то чему нет доказательств, несмотря ни на что, вопреки всему, так словно, то во что он верит очевидный и тысячу раз доказанный факт. Ты верил. Спасибо.
        И последнее...
        В этой коробке хранятся мои мысли, эмоции и сказки. Сделай с ней всё что пожелаешь Забери, сожги, выброси, не важно.
        И не забудь кинжал, что я обещала. Все остальные вещи за красной дверью раздай или оставь в доме, конечно лучше если бы они попали к такому же пылкому коллекционеру, как и я.
        Прощай..."
        Молодой человек сложил письмо в конверт, положил в коробку и вытянул несколько листов скрепленных вместе. В самом верху первой странице стоял заголовок: "БРАК". Родион погрузился в чтение.
        "- Добрый день! Чем я могу вам помочь? - с широкой улыбкой обратился продавец магазина к клиенту.
        - Добрый? Не думаю, - огрызнулся недовольный покупатель - Вот, привел обратно. Хочу вернуть!
        - А что случилось? Чем не устроил? - искренне удивился торговец.
        - Не соответствует заявленным характеристикам, - раздраженно ответил худощавый человек в твидовом костюме и шляпе.
        - Ну что ж. Давайте посмотрим, что с ним не так, - продолжал любезничать пухлый торговец в белом до колен фартуке с большим карманом. Он вышел из-за прилавка, посадил на нос маленькие очки без дужек и начал всматриваться в ярлык.
        - О, экземпляр GM 3308! Отличный выбор! Может вы нарушили правила эксплуатации?
        - Вы что думаете, я специально буду ломать товар за 500 тысяч? - разозлился мужчина.
        - Ну, может вы это не специально сделали, а случайно. Я же не знаю, по каким местам вы его таскали. Может, он находился в неблагоприятной обстановке, - заметно разнервничался продавец.
        - По-вашему мое общество -- это неблагоприятная обстановка? - всплыл покупатель.
        - Ну, раз вы считаете, что он испортился, то возможно вы действительно дурно повлияли на него, - огрызнулся продавец. - Но лично я не вижу никаких признаков брака. Он пригоден для использования!
        - Нет уж! Забирайте его обратно, а мне верните деньги!
        - Ничего я вам не верну! И обратно его не приму! Он не бракованный! Так что, это вы забирайте своего друга и проваливайте! - продавец так старательно перекрикивал покупателя, что полные щеки налились багровым румянцем, а на лбу и лысой макушке проступили капельки пота.
        - Что значит, не верну?! - глаза клиента округлились от удивления. - Он же бракованный! Он не соответствует заявленным характеристикам! Вы нарушаете главное правило торговли: Покупатель всегда прав! Подсовываете некачественный товар! Я буду жаловаться в общество защиты прав потребителей!
        - Ой, да жалуйтесь куда хотите, - вальяжно и даже как-то расслаблено ответил продавец, словно ему было плевать на угрозы покупателя, по сути, конечно, так оно и было. - Знаю я таких, сначала попользуются другом, сколько вздумается, пока он на гарантийном сроке, а потом бегут сдавать или менять на нового. Как бы вас еще в мошенничестве не заподозрили!
        У покупателя перехватило дыхание, таких обвинений и такого хамства от продавца он не ожидал.
        - Да как вы... да что вы... да что вы себе позволяете?! Если я говорю, что он испорчен, значит, так оно и есть! Я порядочный и честный человек! - эмоционально жестикулировал мужчина в твидовом костюме.
        - Ага, расскажите мне, какой вы порядочный, - громко засмеялся продавец, - в наш магазин такие не приходят. Вот если я говорю, что он исправен, значит, так оно и есть!
        - Вы переходите все границы! Дайте мне жалобную книгу и позовите управляющего! Я буду разговаривать только с ним, - твердо заявил клиент.
        - Ну что ж, ваше право, - ехидно улыбнулся продавец и удалился.
        В ожидании старшего, покупатель осматривал товары, сидящие на полках высоких стеллажей.
        "Добрый, отзывчивый, веселый. Цена: 500 000 - прочитал про себя ценник мужчина в твидовом костюме. - Нет, я бы такого не купил. Какой-то он не симпатичный. А это что? - он перевел взгляд на следующий ярлык - Ласковая, добрая, порядочная. Цена: 700 000. А вот этот товар мне определенно нравится".
        - Добрый день! Чем могу вам помочь? - покупатель услышал знакомый голос и обернулся. Удивлению не было предела. Перед ним стоял все тот же продавец магазина, только теперь на нем был коричневый пиджак, а на шее красовался зеленый платок.
        - Вы что издеваетесь?! - возмутился клиент.
        - Ничуть, - спокойно ответил пухляш за прилавком. - Я управляющий, владелец и продавец этого магазина, то есть он мой. Так чем могу быть обязан?
        - Вы же знаете, зачем я пришел. Зачем вы опять спрашиваете? - удивился клиент.
        - А как же иначе? Ведь до этого я воспринимал вас с позиции продавца, а теперь я управляющий, - улыбнулся владелец магазина. - Так что вас привело к нам?
        Клиенту так затуманил мозг товар за семьсот тысяч, что он невольно смягчился.
        - Хорошо, если вы не хотите возвращать деньги позвольте тогда выбрать другую модель.
        - Для начала, объясните, в чем не исправность вашего изделия, - продавец теперь уже в качестве управляющего снова осмотрел ярлык и внешний вид товара.
        - В описании сказано, что он добрый, искрений и заботливый, - начал торопливо рассказывать покупатель. - И все было именно так до недавнего времени. Как-то раз мы сидели с ним в гостиной и беседовали. Должен заметить он интересный собеседник, и я позволили себе отпустить в его адрес колкую шутку относительно внешности. И чтобы вы думали, он огрызнулся и обозвал меня скверным словом. Разве его хорошесть не исключает нечто подобное. Я ведь брал доброго, искреннего и заботливого, а не грубияна и хама, который будет издеваться надо мной. Таких знакомых и без него хватает. Но и это еще не все. Он начал врать. Вчера я предложил прогуляться, а он сказал, что у него болит голова. Конечно, я бы не поверил, будь это кто-нибудь из моих знакомых, и решил бы, что от меня просто хотят избавиться. Но он ведь не умеет врать, точнее не должен. В общем, я поверил ему и сказал, что пойду один, а сам не пошел, остался дома. Не знаю, зачем я так сказал, просто хотелось, чтобы он думал, что меня нет дома. И вот сижу я в гостиной и наблюдаю, как мой любезный друг весь расфуфыренный идет открывать входную дверь, а за ней
стоит девушка, в которую я без памяти влюблен. Он приглашает ее войти и начинает за ней ухаживать, и при этом, он знает, как я к ней отношусь. То есть он за моей спиной назначил ей свидание. Тут я рассвирепел и чуть не ударил его, но вовремя опомнился, ведь побитого вы не примите, - заискивающе улыбнулся клиент.
        - Да, огрызаться он не должен. И девушек чужих отбивать тоже не должен. Но вы сами виноваты. Вы прочитали инструкцию, которую вам дали при покупке? - поинтересовался продавец-управляющий.
        - Зачем? - удивлено и в тоже время обижено спросил мужчина в твидовом костюме, - Он не первый кого я покупаю.
        - И где же остальные?
        - Стали плохими. И я их выгнал.
        - Не удивлен. А почему тогда этого решили сдать обратно?
        - Потому что мне надоело каждый раз выкидывать по пятьсот тысяч за тех, кто потом оказывается злобным отвратительным предателем, - раздражено ответил клиент.
        - Если бы вы читали инструкцию, - строго проговорил управляющий, - то знали бы что их нельзя постоянно подвергать грубости, агрессии, злости, порочности и прочим негативным вещам, делающим из хороших плохих. А, судя по вам, ему ежедневно приходилось сталкиваться с вышеперечисленным. Так что это ваша вина.
        - Что значит моя вина?! - снова вспылил клиент. - Я не намерен под кого-то подстраиваться и строить из себя приличного. Я такой, какой есть и как хочу, так и буду себя вести со своими приобретениями.
        - Тогда вам больше не следует покупать товары нашего магазина, у вас они быстро портятся.
        - Не указывайте, что мне делать. Я сам решу, где и что мне покупать. Быстро обменяйте мне товар! - закричал покупатель.
        - Нет, не обменяю и денег не верну, - твердо ответил пухлый продавец-управляющий. - Вы ведь сами его довели до такого состояния. И кому позвольте спросить, теперь он нужен? Обратно хорошим он уже не станет.
        - Хорошо, - мужчина в твидовом костюме быстро успокоился. - Я хочу вон тот товар, - и он указал пальцем на верхнюю полку. - Давайте так, я верну обратно этого, который обошелся мне в пятьсот тысяч, доплачу еще двести и заберу ее за семьсот, - с надеждой предложил покупатель.
        - Еще чего! И мой магазин понесет убытков на пятьсот тысяч, только из-за того, что кто-то не читает инструкции. Или вы думаете, я этих хороших на фабрике штампую. Да вы знаете, сколько труда и времени нужно, чтобы такого поймать, а из-за вашего нежелания соблюдать элементарные правила страдают прекрасные экземпляры.
        - Мне нужна она! - продолжал настаивать покупатель.
        - Зачем? Чтобы за месяц испортить столь редкую прекрасную даму и прийти сдать ее, как вы теперь хотите сдать своего друга? - съязвил управляющий.
        Мужчина в твидовом костюме не обратил внимания на слова продавца, ему очень хотелось обладать товаром за семьсот тысяч, и он постоянно косился на полку, где она сидела.
        - Потому что с девушкой, в которую я был влюблен, я больше не намерен общаться. А мне нужна хорошая подруга и эта мне подходит.
        - Боюсь, что она вам не подходит.
        - Как вы смеете отказывать мне в продаже?! - закричал покупатель.
        - Что вы?! Я вовсе не отказываю, но на обмен с доплатой не согласен. Выкладывайте семьсот тысяч и забирайте ее и своего друга.
        - Я настаиваю на обмене. Я в ваш магазин уже не одну сотню тысяч отнес.
        - Это меня не касается. Если вы не умеете ценить то, что здесь приобретаете и постоянно их портите, при чем тут я, - ухмыльнулся продавец.
        - Если вы не обменяете, то я... то я... - от волнения клиент даже не знал, чем припугнуть самодовольного владельца магазина.
        - Так это мне не интересно. А если вы будете еще и угрожать, то я вообще внесу вас в черный список, и вам никогда, и никто не продаст хорошего человека.
        Лицо покупателя быстро переменилось, губы расплылись в приторной улыбке, глаза заискивающе глядели на продавца-управляющего, голос стал тоненьким и выпрашивающим.
        - Пожалуйста, ну что вам стоит обменять моего старого друга на новую подругу с доплатой, - и, хотя деньги на очередную покупку у мужчины в твидовом костюме были, ему хотелось любой ценной добиться своего и обменять товары. Поэтому он не гнушался лести, подлизывания и заискивания.
        - Вы в курсе, как сложно в наше время найти стоящего человека? С каждым годом общество становится циничнее, эгоистичнее, подлее, злее. А ведь так хочется пообщаться с хорошим человеком. Помню, когда я был маленьким мальчиком, такие люди запросто встречались на улице. Конечно, их и тогда уже было мало, но они встречались. А теперь что? Порядочного друга или подругу и за век не сыскать. Именно поэтому я решил открыть магазин хороших людей. Теперь не надо прикидываться приличным, тратить время на отношения, дружбу, любовь. Вы просто приходите и покупаете того, кто вам больше понравился. Если конечно у вас есть деньги...
        - Зачем вы мне все это рассказываете? - перебил покупатель. - Давайте просто обменяем товар, и я пойду по своим делам.
        - Я сказал, что не обменяю товар, значит, не обменяю! - громко и строго проговорил владелец магазина. - А рассказываю вам это для того, чтобы вы поняли, хорошие люди практически все вымерли. Остались одни негодяи и проходимцы, как я. А вы пополняете их ряды, превращая порядочных людей в подлецов и мерзавцев. Верно, я говорю? - он обратился к подопечному покупателя.
        - Верно, - печально ответил испорченный хамством и разгулом человек в вельветовом синем пиджаке. - Раньше я такой сволочью не был.
        - Вот еще! - возмутился клиент магазина, искоса поглядывая на своего бывшего друга, и обратился к продавцу, - Значит, не хотите его забирать?
        - Нет, не хочу!
        - Ну, что ж тогда дайте мне вон ту даму за семьсот тысяч. А ты свободен, более я тебя не задерживаю, - равнодушно сказал мужчина в твидовом костюме теперь уже бывшему подопечному.
        Человек в синем вельветовом пиджаке ничего не отвел и направился к выходу. А продавец начал двигать лестницу к полке, где сидела дама в желтом платье. Он помог ей спуститься вниз и подвел к покупателю, который выписывал чек.
        - Отличный выбор! - залебезил управляющий магазина, принимая бумажку с цифрой семьсот тысяч из рук клиента. - Покорнейше благодарю за покупку.
        - А что значит ласковая?
        Владелец магазина в недоумении хлопал глазами, не понимая вопроса. Мужчина в твидовом костюме пояснил:
        - На ценнике написано: ласковая, добрая, порядочная. Что значит ласковая?
        - Вы серьезно?
        - Абсолютно, я не знаю это слово, - сухо ответил клиент.
        - Ээээ.... Ну ласковая, это значит, что она будет проявлять особенное, теплое, заботливое и нежное отношение к вам.
        - Да? Как интересно, что ж посмотрим, - подмигнул покупатель барышне в желтом платье и жестом предложил взять его под руку. В ответ она смущенно улыбнулась, щеки залились румянцем, и девушка осторожно положила свою правую руку на его левую.
        - До свидания! - небрежно бросил мужчина в твидовом костюме и с новым приобретением под ручку двинулся к выходу.
        - Всего хорошего! Надеюсь, новую подругу вы не приведете через месяц.
        - Как знать, как знать! - донеслось с улицы".
        Родион радовался, что у него целая коробка с со сказками, мыслями и эмоциями Анфисы Степановны, ему очень понравилась история Вараксиной про бракованный товар. Он бережно уложил картонный ящик в свой кожаный рюкзак, вышел из цветной перламутровой комнаты и проследовал под лестницу, где за красной дверью стояли высокие стеллажи с красивыми редкими вещами.
        "Вряд ли этими экспонатами заинтересуется музей, но чудаковатый ценитель прекрасного, точно придет в восторг" - размышлял Родион, следуя мимо полок, заставленных всевозможными предметами. Он нашел нужную ячейку и вынул кинжал, обещанный старушкой в подарок. Из дома парень ушел с твердым намерением найти пылкого коллекционера, который забрал бы себе все богатства, накопленные Анфисой Степановной.
        10 глава
        Найти человека, который бы по достоинству оценил богатства в доме восемь, на улице Алексея Толстого, оказалось сложнее чем предполагал Родион. Желающие урвать что-нибудь на халяву приходили к парню каждый день, но среди них не нашлось ни одного настоящего искателя старины, чья неутолимая жажда обладать раритетной вещицей, столь нестерпима, что коллекционер готов отдать жизнь, только бы стать владельцем предмета хоть на несколько часов, приблизительно так Родион представлял себе человека достойного владеть миром созданным Анфисой Степановной на стеллажах за красной дверью. Но вместо охотников за редкостями заявлялись торгаши, достаточно было принюхаться, чтобы понять намерения халявщиков. От них так сильно смердело меркантильностью, что ни разлагающаяся плоть, ни тухлое яйцо, ни секреция скунса не смогли бы заглушить зловонный запах. Взять в дар и продать вот и все чего они хотели.
        Родион виделся приходящим бескорыстным лопухом, который не понимал, что в руках у него не просто старое барахло, а легкий способ быстро заработать. Такие на пороге парня долго не задерживались, не успевали они сообщить о цели визита, как Родион тут же, заткнув нос, закрывал перед ними дверь.
        В конце зимы в стеклодувную мастерскую, где спустя год обязанности Родиона расширились до создания простых ваз, елочных украшений и лабораторно-исследовательской посуды, пришел юноша по имени Влад. Он хотел заказать для мамы подарок ко дню рождения. Масштабы и размах фантазии мальчика потрясли даже владельца мастерской Аркадия, который много повидал разных причуд клиентов, но такого еще никто не просил от скромной стеклодувной.
        На больших листах ватмана в разных ракурсах Влад нарисовал город. По центру возвышались руины замка, вокруг стояли причудливые дома, во дворах играли дети, в магазинах бродили покупатели, на рынке завлекали торговцы, в парке гуляли влюбленные, в сквере, на старинных велосипедах с громадным передним колесом и крошечным задним, гоняли подростки, по улицам катились кареты, по тротуарам шли прохожие. Каждая деталь композиции с придирчивой точностью отражалось в чертежах, за каждой закреплялось строго отведенное место.
        Аркадий живо представил город в цветном стекле, в глазах вспыхнул восторг и тут же угас, когда он прикинул цену этого великолепия.
        - Ты знаешь сколько будет стоить такой город? - спросил он Влада.
        Юноша удивился.
        - Нет, поэтому пришел к вам, чтобы узнать.
        - Карманных денег не хватит.
        - Я подрабатываю и накопил приличную сумму.
        - Боюсь на такой город ты еще не накопил.
        - Что же делать? - спросил юноша.
        - Давай, я выкуплю чертежи, и ты купишь матери другой хороший подарок, - предложил Аркадий, загоревшись желанием обладать стеклянным чудом.
        - Нет, - ответил Влад, - вы не понимаете, это не просто город. В детстве мама рассказывала мне сказки про его жителей. Мы вместе рисовали замок, дома, улицы, горожан... каждая деталь, каждая мелочь создана нашим воображением и хранит историю. Посмотрите, вот тут подростки катаются на старых велосипедах, - юноша указал рукой на сквер, нарисованный на ватмане. - Тот, что едет первый Эльдар. Однажды он нашел громадный зуб, очень давно потерянный одним господином из замка. Мальчик закопал его под деревом. Через два дня листья у растения отвалились, на их месте выросли зубы. Еще через день зеленную листву на белоснежные резцы и клыки сменило соседнее дерево, а спустя неделю вся растительность в сквере стала зубастой. Горожане испугались, когда увидели, как преображаются деревья, они боялись возвращения человека из замка. Эльдара терзала совесть, он нарушил правила. Находку нужно было отнести городскому лекарю, который уже десятый год собирал кусочки от хозяина резца, чтобы снять проклятие со стеклянного города и стеклянных жителей, но подросток поступил иначе. Эльдар возгордился, решил, что он умнее
старого дурака и ему быстрее удастся освободить город от напасти и стать героем. Только вместо избавление от стеклянных пут, подросток накликал новую беду. Когда Эльдар сознался в содеянном, частичку человека из замка выкопали, но деревья в сквере не сбросили зубастое одеяние, они остались такими навсегда. Гордыня и слепое желание мальчика стать спасителем сделали его изгоем в глазах людей, и, хотя многие старались скрыть неприязнь, он до конца дней чувствовал недоброе отношение горожан. А в парке влюбленных...
        - Стой. Ты что все сказки собираешься рассказывать? - перебил Аркадий.
        - Извините, увлекся. В общем это не просто чертеж с домами, здесь все взаимосвязано, все создано мамой и мной, поэтому этот город особенный.
        - Тогда сделай его из чего-нибудь попроще, - предложил владелец мастерской.
        - Должно быть вы не услышали, город проклят поэтому он из стекла и жители его истекла и все в нем из стекла.
        - Ну что ж малец, копи дальше, - сказал Аркадий и пошел к печи, где работал Захар.
        - Скажите сумму?! - бросил вдогонку Влад.
        - Если отталкиваться от масштабов и количества деталей, то от ста пятидесяти тысяч и выше, - не останавливаясь ответил Аркадий.
        - Спасибо, - вздохнул юноша и вышел из мастерской.
        Родион последовал за ним.
        - Постой!
        Влад обернулся, в глазах промелькнула надежда. Парень сунул ему в руку бумажку.
        - Сегодня, в семь, будь по этому адресу.
        Вечером они встретились на Алексея Толстого, восемь. Родион показал новому знакомому комнату за красной дверью.
        - Что это за хранилище? Откуда здесь столько вещей?
        - Моя подруга всю жизнь собирала эти предметы, теперь они ей не нужны. Продай всё что здесь есть, выручишь неплохую сумму, хватит на стеклянный город.
        - Вы серьезно?
        - Да.
        - Как-то странно всё это...
        - Почему?
        - Не встречал еще людей, которые без выгоды делают что-нибудь хорошее. В чем подвох?
        - Ни в чем.
        - Почему вы тогда сами не хотите выручить неплохую сумму?
        - Мне не нужны деньги. Я хотел всё передать человеку, который был бы счастлив обладать этой коллекцию, но не нашел достойного кандидата. А тут нарисовался ты со своим стеклянным городом, ради такого не жалко распродать богатства, накопленные Анфисой Степановной.
        - Так зовут вашу подругу?
        - Да, - кивнул Родион.
        - Не знаю, как благодарить вас.
        - Скажи спасибо этого будет достаточно.
        - Спасибо! - горячо произнес юноша.
        - Пожалуйста, - ответил он и протянул Владу ключи от дома. - Когда распродашь всё, вернешь.
        - Хорошо.
        - Ладно, я пойду. Надеюсь скоро увидимся.
        - Обязательно. Ещё раз спасибо. Кстати, как вас зовут?
        - Родион.
        - А меня Влад. До свидания.
        - Пока, - улыбнулся молодой человек и вышел за красную дверь.
        Через две недели в стеклодувную мастерскую пришел двенадцатилетний мальчик. Он вежливо поинтересовался кто из троих мужчин Родион и подошел к нему.
        - Влад просил вам передать, - тихо произнес ребенок, протягивая тубус с чертежами и ключ от дома Анфисы Степановны.
        - Спасибо. Иди, - отпустил Родион суетливого мальчишку. По маленькому гонцу, с боязливыми глазками, он сразу понял почему Влад сам не пришел. Юноше больше не нужен город из стекла. Цветные бумажки, заработанные на расклейке афиш и вырученные от продажи вещей Анфисы Степановны, скопились в руках Влада крупной суммой и поработили ум и сердце юноши, превратили в жалкого слугу, отобрав жизнь. Он никогда не насладиться почти безграничными возможностями денег, потому что не сможет тратить больше чем необходимо на нищие существование. Никогда не протянет монетку нуждающемуся, потому что цветные банкноты запретят. Накопление станет его пороком и проклятьем. Влад продал мечту и себя за безрадостное будущее скряги.
        Родион не злился на юношу, он злился на себя, ведь это ему хотелось решить две проблемы сразу: избавиться от коллекции Вараксиной и дать возможность Владу получить стеклянный город. Но сам парень не желал углубляться ни в одну из них, поэтому случайно спихнул юношу с чистыми помыслами на тупиковый путь, где сердце черствеет, а душа превращается в черное масленое месиво. Хуже всего, что молодой человек не собирался ничего исправлять. "Неужели я становлюсь безразличным" - испугался Родион.
        - Что с тобой? - поинтересовался Аркадий. - Ты сам не свой после ухода мальца.
        - Неважно себя чувствую. Ничего, сейчас пройдёт.
        - Так чего молчишь? Терпишь сидишь. Иди домой.
        - Всё нормально, я могу работать.
        - Тебя не спрашивают можешь или нет! - рявкнул Аркадий. - Иди, говорю! Завтра поработаешь!
        - Как скажешь, - парень не стал спорить с хозяином мастерской. Он молча собрался, взял тубус Влада с чертежами и пошёл к выходу. - До завтра.
        Родион Рубан искал безлюдное место, чтобы побыть наедине самим с собой. Он считал, что несколько часов полнейшего одиночества пойдут на пользу, помогут остановить наступление депрессивных настроений.
        Заброшенная здравница, построенная далеко за городом в 1930-х годах, долгое время пользовалась большой популярностью среди подростков и молодежи. Парни и девушки часто приезжали на развалины, чтобы полюбоваться видами, побродить в коридорах пустующего строения, пофотографировать окрестности и разложившиеся внутренности старой лечебницы. Но после серии зверских загадочных убийств, в здании с провалившимися потолками и осыпавшимися стенами, люди быстро забыли дорогу к здравнице. Правда никто точно не знал действительно ли маньяк поселился где-то неподалеку или это только слухи. Говорили, история такая темная, что полицейским приказали замести следы всех восьми убийств, будто бы никогда и ничего не было. А сплетни об изуродованных трупах свалили на богатую фантазию родителей, мол они пугали своих детей, чтобы малышня не ходила на опасные развалины. Как бы там ни было именно туда отправился Родион в надежде на безлюдное одиночество.
        Молодой человек вышел на конечной остановке и еще не меньше получаса петлял по заросшим еле видным тропкам, этот короткий путь к здравнице в былые годы протоптали искатели приключений, поэтому он выглядел немного нелегально и даже преступно. Родион прорвался сквозь последние кусты и вышел к заданию со стороны левого торца. Оно стояло прямо у обрыва, уходящего глубоко вниз к замерзшей широкой реке. Крутой склон покрывало, затвердевшее залежавшееся снежное полотно, на его фоне высились толстые черные стволы лысых деревьев с растопыренными ветвями, походящими в это время года на громадные колючки.
        Облезлый фасад здравницы, облепили матерные слова и признания в любви. Черная пустота оконных и дверных проемов навевала легкий страх и в то же время распаляла любопытство. Местами обвалившиеся стены походили на глубокие раны, разбросанные по двору кирпичи на выдранные куски плоти, здание словно умирающий зверь, испускало последний предсмертный стон.
        Родион вошел через парадный вход в здравницу, поднялся по лестнице на последний, третий, этаж и очутился посередине длинного широкого коридора, где ветер весело гулял и таскал через окна и обвалившуюся крышу ворох снежинок. Осторожно обходя провалы в полу молодой человек дошел до проема в конце коридора и вышел на маленькую площадку с короткими лестницами и массивными ступенями. Родион миновал еще четыре пролета вверх и оказался в башне, возвышающейся над здравницей.
        Через панорамные оконные проемы, расположенные с трех сторон, открывался вид на окрестности. Родион сел на подоконник и жадно впился глазами в пейзаж, развернувшийся перед ним: широкая ледяная река, массивные горы над ней с тысячью лысых деревьев на белом снегу, хмурое небо и рассеянные лучи солнца, еле пробивающиеся через серую пелену. Картина последних дней зимы ввела Родиона в приятный транс, и он ушел глубоко в себя искать ответы.
        "Должен ли я спасть Влада? В конце концов это его выбор отказаться от мечты в пользу денег. Я дал возможность воплотить идею в жизнь, дал ресурсы для воплощения, а он оставил их себе, и чтобы не чувствовать вины передал мне чертежи собственной мечты. Можно ли это считать предательством своих идеалов? Пожалуй, да...
        Боже! Я почти дьявол, только отобрал не душу, а светлую мечту, соблазнив юношу деньгами! Стоп! Но у меня не было злого умысла, я ведь не знал, что добрый поступок переродиться в алчное деяние. Влад сам отрекся от мечты! И все-таки может стоит его вразумить, ведь он еще так молод. С другой стороны, он достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения и делать выбор. И вообще может его сущность рождена для служения деньгам, а все эти стеклянные городские сказки обычный юношеский романтизм, который выветривается с годами у большинства мужчин. В таком случае я сотворил добро, наставил парня на путь истинный. В любом случае своей вины я не чувствую, не знаю радоваться или расстраиваться.
        Позади кто-то стоит!" - как тяжелый камень грохнулась последняя мысль в голову Родиона, заглушила внутренний диалог и вернула в реальность.
        Он медленно повернулся и увидел его, незнакомца среднего роста и среднего телосложения с необычайно большой головой и очень длинными пепельно-серыми волосами, заплетенными в тоненькие косички, которые заканчивались хвостиками у пяток. На нем практически не было одежды, лишь расстегнутый жилет болтался на голом торсе и нечто похожее на юбку прикрывало пах и бедра. Оба предмета туалета, сшитые из шкур животных, походили на одежду первобытных людей. Кожу с ног до головы покрывали выпуклые маленькие шрамы в виде каких-то знаков, приглядевшись Родион распознал в них буквы кириллицы, выжженные по всему телу в хаотичном порядке. Нос и глаза совсем не привлекали внимания и на общем фоне терялись из виду, зато рот отличался удивительной шириной. Его губы разъезжались, смыкались, складывались в трубочку, растягивали, округлялись, но звук не шел, незнакомец произносил немые слова.
        Пока Родин разглядывал человека с косичками, его внутренний голос непрерывно повторял два предложения: "В здравнице хранятся клады, но никто не может их найти, потому что заклятие скрывает сундуки от глаз людей. Они лежат на самом видном месте, но никто не видит". Мысленно сказанные слова не принадлежали сознанию парня, ему принадлежал только голос, озвучивающий фразы, тогда Родион догадался, что перед ним Сочинитель, такие живут почти во всех местах, обросших мифами и слухами. Они вдалбливают в головы ищущих приключений авантюристов и случайных прохожих, таинственные истории, которые, как вирус передаются через уши и губы людей. Так рождаются легенды.
        Сочинитель не спеша пошел вниз по лестнице, а Родион еще немного посидел и вдруг почувствовал острую необходимость поделиться с кем-нибудь историей о кладах, сокрытых в здравнице. Конечно лучше всего для этой тайны подходил зараженный алчностью Влад.
        Парень осмотрел тубус с чертежами и нашёл наклейку с домашним адресом юноши. "Либо он так сильно ослеплен деньгами, что забыл уничтожить следы, ведущие к его дому, либо он специально оставил их, чтобы к нему пришли" - подумал Родион.
        Узенькая улица Комарова обладала взбалмошной энергетикой, в этом молодой человек убедился еще во времена своей курьерской службы. Ему часто приходилось здесь бывать, и он заметил, что неожиданные события на Комарова происходят в пять раз чаще, чем на других улицах города. Сегодняшний день не стал исключением.
        В двадцати метрах от дома Влада сверху спустился белый мыльный пузырь. Сфера немного покружилась вокруг Родиона и взорвалась перед его лицом, выпустив молочные клубы дыма с едким запахом, вызывающим слезы и чихание. Следом спустился второй шар, а за ним еще четыре. Парень поднял голову и увидел десятки матовых мыльных пузырей. Надвигающаяся химическая угроза, облаченная в переливчатые сферы, пугала. Он бросился прочь от круглой армии. Шары полетели следом за ускользающей жертвой. Умываясь слезами и чихая, Родион пронесся мимо дома, сорок, где жил Влад, добежал до остановки и залетел в последнюю дверь, отъезжающего троллейбуса. Он посмотрел в окно и увидел, как сотни шаров остановились на месте и одновременно лопнули, погрузив улицу в ядовитый смог.
        - Что с вами? - спросила кондукторша. - Вам плохо?
        - Нет, спасибо, все хорошо, - запыхавшись ответил парень.
        - Чудной какой, - пробубнила тетка в оранжевом жилете и пошла собирать деньги за проезд с пассажиров.
        Родион вышел на следующей остановке и побрел обратно к дому сорок по улице Комарова. Ему очень не терпелось рассказать Владу о сундуках с кладом в здравнице, и, хотя сам парень не верил в правдивость истории, зная истоки легенды, все же поделиться с кем-нибудь хотелось.
        11 глава
        Родион позвонил в квартиру шестьдесят восемь. Через пару секунд в замочной скважине послышалось шебаршение, еще через мгновение дверь распахнулась. На пороге стояла хрупкая женщина лет сорока с красными заплаканными глаза и распухшим лицом. На ней был домашний ситцевый халат в цветочек, а поверх него синий фартук, волосы на макушке собраны в пучок.
        - Здравствуйте. Извините, я наверно не вовремя, но мне очень нужно повидать Влада, - сказал Родион.
        Его слова обрушили на красные щеки женщины новую волну слез, она всхлипнула, стараясь выдавить из себя ответ.
        - В... в... вла... Влад... О... ооо... он... он...
        - С ним что-то случилось? - Родион пытался помочь ей объясниться наводящими вопросами.
        Женщина энергично закивала головой.
        - Умер?!
        Она вытаращила на парня глаза и тут же перестала плакать.
        - Типун вам на язык! Что вы такое говорите? Жив он.
        - Почему вы тогда так убиваетесь? Что произошло?
        - А вы кто? - подозрительно спросила хозяйка квартиры, - Зачем вам мой сын?
        - Я приятель Влада, пришел вернуть тубус, он забыл его у меня.
        - Проходите, Влад в своей комнате, только не знаю пустит ли вас к себе. В последние дни он так сильно изменился, будто подменили моего мальчииикааа... - завыла она.
        - Успокойтесь. Что значит подменили?
        - Ой... - вырвался из груди отчаянный вздох. - Злой стал, раздраженный. Со мной не разговаривает, только огрызается. Постоянно в своей комнате сидит, никого не хочет видеть ни меня, ни родственников, ни друзей. Куда уходит не говорит, когда вернется не говорит. Все свои вещи распродал. Учебу забросил, а ведь последний класс, выпускной. Боюсь даже подумать, чем он занимается. Вдруг это... - она не смогла закончить предложение и снова заплакала.
        - Я знаю, о чем вы думаете.
        - Правда?
        - Наркотики?
        Женщина закивала головой.
        - Нет, не думаю.
        - Вы что-то знаете?
        - Не больше вашего, - слукавил Родион, - но Влад не такой человек.
        Она посмотрела тупым взглядом, не понимая к чему он ведет.
        - Я хочу сказать, что наркотическая зависимость - это не его тема. Можно мне с ним поговорить?
        - Пожалуйста, если он вас пустит, - она провела молодого человека к спальне юноши.
        Родион постучался в дверь.
        - Влад, можно войти?
        - Нееет! - раздался звериный рев из комнаты.
        - Я хочу тебе кое-то рассказать.
        - Вон отсюда! - не успокаивался юноша.
        Родион пренебрег запретами, вошел в спальню и закрыл за собой дверь, чтобы мать мальчишки не мешала и не узнала лишнего.
        - Я же сказал проваливай! - свирепел Влад. Он смотрел на незваного гостя исподлобья, густые пушистые брови, сведенные вместе, напоминали изогнутый хвост черного кота, из которого выбивались и топорщились длинные волоски. Пухлые щеки сдулись, на их месте образовались впадины подчеркивающие скулы. Некогда прямой аккуратный нос вырос и заострился. Подбородок на две части разделила глубокая короткая черта. Цвет глаз сменился с карего на черный, словно радужки превратились в большие зрачки. Несколько ярко проступивших на белом глазном яблоке веточек сосудов лопнули, образовав кровавые пятна. Светлые волосы зачесаны назад еще больше подчеркивали нездоровый цвет глаз. Одет он был в желтую выглаженную рубашку, заправленную в голубые джинсы.
        Комната мало чем походила на жилище старшеклассника, скорее на аскетичную обитель монаха. Кровать у одной стены, комод у другой, там же письменный стол с ноутбуком и стул с Владом. Кардинальные перемены в характере и внешности юноши поразили Родиона, он не верил, что этот озлобленный гоблин всего две недели назад был милым мальчиком, который мечтал получить стеклянный город, чтобы подарить матери.
        - Не уйду пока не заключу с тобой сделку, - категорично заявил Родион.
        - Мне не интересно! Уходи!
        - Не хочешь пополнить свою копилку миллионами? - наиграно удивился молодой человек.
        Влад ничего не ответил, он больше не торопился прогнать гостя, но и говорить с ним тоже не спешил, чтобы не выдать внезапно проснувшийся интерес к предложению Родиона. Он молчал в надежде, что стеклодув проигнорирует его слова и продолжит вести речь о деле, которое сулит миллионы.
        - Так ты хочешь узнать, что за сделка?
        - Не думаю, но раз уж пришёл говори, - изобразить равнодушие Владу не удалось.
        - Я знаю, где хранятся клады. И готов рассказать, где искать сундуки с золотом и драгоценностями. За это я хочу все твои деньги, которые ты скопил и выручил с продажи вещей из старого дома плюс чертежи стеклянного города.
        - Что за бред?! Нужны деньги? Тогда иди и сам возьми свои клады?
        - Нет, мне они не нужны.
        - Странно. То есть золото в сундуках ты не хочешь, а деньги в моих карманах значит хочешь?
        - Из твоих карманов тоже не хочу. Но я не могу просто так, за даром, открыть тайну. Если ты не найдешь сокровищ, я верну тебе все до копейки.
        - В чем подвох?
        - Нет подвоха.
        - Почему ты тогда пришел ко мне с этим предложением?
        - Потому что ты любишь деньги, а они наверно любят тебя, да и вообще никто из моих знакомых так в них не нуждается как ты.
        - А где гарантия, что ты другим не продал свой секрет?
        - Мое честно слово, конечно, этого недостаточно, но ничего другого предложить не могу. Только знай, там столько денег, что все твои сбережения лишь капля в море.
        Последняя фраза подействовала на Влада, как заклинание, он тут же достал из тайника под кроватью большую шкатулку, которая когда-то стояла на стеллажах Анфисы Степановны за красной дверью.
        - Говори, что тебе известно, и эта шкатулка твоя.
        - Сначала покажи, что в ней. Вдруг там обертки от конфет.
        Юноша поднял крышку, и Родион увидел аккуратные стопочки цветных банкнот.
        - Хорошо, слушай.
        Молодой человек рассказал все, что ему было известно от Сочинителя, взял шкатулку, тубус и направился к двери.
        - И все?! Это надувательство! - разозлился Влад.
        - Почему же? Я тебе не только место указал, но еще сказал, что за хитрость скрывает клады, это даже больше чем я обещал. Да и вообще, чего ты нервничаешь? Если не найдешь приходи ко мне за деньгами.
        - Не сомневайся обязательно приду.
        - Вот и договорились. Удачи в поисках, - сказал Родион и ушел.
        Апрель выдался аномально жаркими, уже к середине месяца деревья покрылись молодыми листочками, а земля, скинув снежные одеяла выпустила на солнечный свет густые пучки свежей травы. Жители города переоделись в летние наряды, и мало кто переживал, что лето пришло на два месяца раньше положенного срока. Почти каждый вечер Родион и Алеся выходили прогуляться, они никак не могли насытиться теплой погодой, чистым асфальтом без корки льда, и радовались, что в ближайшие полгода не придется носить объемные слои вязаной, пуховой, меховой и прочей одежды. В один из таких прогулочных вечеров пара отправилась на набережную, где по слухам должно было пройти удивительной красоты представление, о чем именно шла речь никто не знал, поэтому каждый горожанин в голове рисовал свою красоту исходя из личных вкусов и предпочтений.
        К семи часам у воды собралась половина с лишним жителей. Все ждали красочного действа, но ничего не происходило. Спустя тридцать минут напряжение в толпе переродилось в раздражение. Еще через тысячу восемьсот секунд обиженные негодующие люди разошлись по домам. И только терпеливые Родион и Алеся, остались ждать, они знали, что чудеса происходят в той стороне, в которую никто не смотрит. К десяти часам, когда дневной свет погас, а электрический включился к берегу пристал плот с человеком. Пара спустилась к воде, чтобы встретиться прибывшего.
        - Привет! - радостно воскликнул бородатый мужчина в комбинезоне поверх свитера.
        - Доброй ночи! - ответил Родион.
        - Здравствуйте, - пропищала принцесса в Алесе.
        - Вас что всего двое? - огорчился бородач.
        - Как видите, - вздохнул парень.
        - Где остальные? Я столько раз посылал Акакия с посланиями, а встречают только двое... - грустно проговорил мужчина, спрыгнул в черную воду и вытолкал на песок самодельное судно.
        - Так это вы распространили слух об удивительном представлении? - спросила Алеся.
        - Я думал так больше народу придет встречать, а то подумаешь приплывет какой-то мужик, который путешествует вокруг света пешком, скукота...
        - На самом деле вас встречала большая половина города, - успокаивал незнакомца Родион, - только они собрались к семи, как сказано в послании. Понимаете, запасы терпения у наших горожан, ну очень маленькие...
        - Можно сказать никакие, - вмешалась Алеся. - Через час все разошлись.
        - Вот жеш, стадо недоношенных! Что не могли подождать?! - рассердился бородатый человек. - Подумаешь опоздала на три часа, с кем не бывает?! Плот вести это не машиной рулить. Четвертый раз такое приключается, то опаздываю, то рано приплываю.
        - Вы у нас погостите? - поинтересовалась Алеся.
        - Нет, я к вам на одну ночь, здесь сойду, а дальше пешком. Может хоть в следующий город успею вовремя. Акакий, туда каждую ночь послания носит.
        - А кто такой Акакий? - спросил Родион.
        - Моя мышь летучая.
        - Что ж давайте мы вас хоть проводим до окраины города, расскажете нам о своем путешествии, - предложил парень.
        - Вы хотите послушать из жалости или вам действительно интересно? - прищурил глаз мужчина, сканируя молодых людей на ложь.
        - Что за вопрос?! - обиделся Родион. - Конечно интересно, поэтому мы и предложили погостить у нас пару дней.
        - Эх, хорошие вы ребята, с удовольствием бы остался, но дорога зовет. Ведите на запад, а я расскажу о странствии своем. Кстати меня зовут Нестор.
        - Я Родион.
        - Алеся, - представились ребята и троица двинулась к западной границе города.
        Бородач Нестор ни на секунду не закрывал рта, из его длинного монолога, изредка прерываемого короткими вопросами и уточнениями Родиона и Алеси стало известно, что за последние пятнадцать лет он проходит уже вторую кругосветку. Сам Нестор и рад бы остановиться, обзавестись домом и семьей, но не может этого сделать, ему нужно идти вперед и только вперед. "Дурная голова ногам покоя не дает - это про меня" - мужчина то ли шутил, то ли намекал на реальное психическое расстройство. Он рассказал, что в двадцать лет вышел из родительского дома за молоком, прошел мимо магазина, миновал еще несколько кварталов, оказался на окраине города, потом в трех километрах от границы города и понял, что не может остановиться. Свое странное желание постоянно идти вперед он объяснял не попыткой уйти от действительности и засасывающего быта, а мировосприятием. Только так он ощущал жизнь, чувствовал, что она идет вместе с ним, а не проходит мимо, пока он работает пять дней в неделю, воспитывает детей и по выходным ездит с женой в гости к родителям. По рассказам Нестора, Родион и Алеся поняли, что он никогда не
остановиться и будет идти до конца своих дней пока не упадет замертво, ему вовсе не хотелось обзаводиться домом и семьей, хотя он утверждал обратное.
        К рассвету они добрались до большого постамента, белые буквы которого складывались в название города, где жили Родион и Алеся.
        - Спасибо за компанию, - горячо поблагодарил Нестор.
        - А тебе спасибо за интересную беседу, - отозвалась Алеся.
        - Если будешь проходить мимо заглядывай, - с этими словами Родион протянул новому другу бумажку с домашним адресом.
        - Обещаю, - сказал бородач и ушел.
        Еще долго на тех улицах, где шагал вечный путешественник, Родион и Алеся видели шлейф, напоминающий северное сияние. Несколько месяцев ветер усердно выталкивал из города цветастые следы, оставленные Нестором. В эти дни сотни жителей бросали всё и уезжали в самые дальние страны, люди будто соревновались между собой кто дальше заберется от родимой губернии. При чем покидали город целыми улицами и кварталами. К ноябрю все жители, кроме троих, побывали в экзотических краях, на этом повальный туристический разъезд закончился. Свое необузданное желание поскорее уехать куда-нибудь подальше горожане объясняли усталостью от жизни. И только молодые люди знали, что в массовых путешествиях виноват никому невидимый след, оставленный Нестором. Частички, похожие на северное сияния, проникали в мозг жителей с воздухом, заражали сознание навязчивыми идеями о странствиях, вкрадывались через поры под кожу и вызывали ужасный зуд в ногах, который утихал только в длительных разъездах. Поэтому оставшиеся полтора месяца весны, девяноста два дня лета и четыре недели осени Родион и Алеся ходили в закрытой одежде и
медицинских масках пока упрямый ветер не вытолкал энергетику странника за черту города.
        Третий человек, избежавший вынужденных путешествий, всё лето провел за городом, поэтому аура Нестора не проникла в него, а когда осенью он вернулся домой ветер уже отогнал сияющий шлейф к окраинам. В начале декабря он появился на пороге Родиона и потребовал, то что по праву и по уговору принадлежит ему. Молодой человек смотрел на вероломного гостя и не узнавал в чудище старого знакомого. Из-за головы торчали два горба, слева повыше, справа пониже. На макушке головы сохранилась лишь скудная засаленная прядь волос, заправленная за левое ухо она доходила до плеча, а на ее конце болталась привязанная дохлая мышь с пучком засохшей травы. Зрачок, радужка, сосуды и глазное яблоко смешались в неоднородную черно-бело-красную массу, напоминающую масляные разводы на воде. Он смотрел исподлобья, точно так же, как в тот раз, когда Родион приходил к нему с предложением, и только эта манера злобно таращиться из-под черных густых бровей, похожих на старую щетку для обуви, помогла молодому человеку опознать в ссохшимся страшном тельце юного мальчика по имени Влад, невообразимое уродство которого теперь        - Верни шкатулку! - потребовал горбатый гость, озлобленность в голосе имела такую высокую концентрацию, что Родион кожей почувствовал ее разлагающее действие.
        - Значит, ты не нашел сундуки с золотом? - Рубан старался придать голосу разочарования и сочувствия, будто бы он действительно искренне верил, что они там есть.
        - Шкатулку! Деньги! - проревел Влад.
        - Верну после того, как расскажешь, что с тобой случилось?
        - Верни мои деньги! - уродец медленно произнес фразу, сделав акцент на каждом слове, жуткие глаза впились в Родиона и если бы молодой человек снова посмел перечить, то возможно в следующий миг Влад перешел бы активным действиям.
        - Идем, - сказал он и провел гостя в комнату, где на столе под огромным стеклянным колпаком хранились те самые деньги из шкатулки. - Вот забирай.
        - Где?
        - Прямо перед тобой. Ты что не видишь?
        - Верни деньги!
        - Тут все до копеечки.
        - Мне нужны деньги, а не стекляшка!
        - Я позволил себе воплотить твою мечту в жизнь, - не обращая внимания на возмущения гостя ответил Родион
        - Это не моя мечта! - в гневе Влад бросился к столу, на котором стоял хрупкий сказочный город из стекла, воссозданный по чертежам до мельчайших деталей. Он схватился за край столешницы, резким движением оторвал две ножки от пола и поставил стол на ребро. Город под куполом разлетелся на тысячи сияющих осколков, наполнил комнату переливчатым звоном, возвещающем о необратимых разрушениях и укрыл пол мерцающими и опасными останками.
        Влад повернулся к потрясенному Родиону и медленно двинулся на него:
        - Хочешь знать почему я стал таким уродом и повсюду таскаю дохлую мышь в волосах? Слушай. Однажды ко мне в дом пришел благодетель, рассказал о сундуках с золотом, скрытых от людских глаз колдовством в стенах здравницы, и забрал все мои сбережения, при этом обещал, вернуть все до копейки, если я не найду богатства. - Влад остановился в метре от Родиона и таращась перемешанными глазами продолжил рассказ. - Поиски я начал с подходящих заклинаний, ведь если клад не виден людям его нужно расколдовать. Я обратился за помощью к таким силам о которых не принято даже думать, не то что говорить. Только вот беда теперь они ходят за мной попятам и терзают меня, мышь - это оберег, чтобы хоть как-то ослабить их цепкую хватку. А мои горбы -- это последствия после встречи с ними. И тут я возвращаюсь в дом своего благодетеля и узнаю, что все мои деньги он потратил на чертову стекляшку! Что теперь я должен сделать, как ты думаешь?
        - Это не колдовство превратило тебя в урода, а твоя алчность и жадность!
        - У каждого из нас свои слабости, но мои ты довел до крайности...
        - Я хотел помочь! Хотел вернуть тебя к жизни! Ты ведь ничего не видел кроме денег! Ты даже не собирался пользоваться ими, просто собирал в коробочку и пересчитывал каждый раз перед сном. Что проку от бумажек если ты не собираешься их тратить?
        - Это не твое дело, что я с ними делал...
        - Вообще-то мое, ты ведь продал коллекцию моей подруги, но не потратил вырученные деньги на стеклянный город, а оставил себе. Прислал ребенка с чертежами, вот мол возьми, взамен. А я, между прочим, разрешил продать коллекцию только при условии, что ты воплотишь свою мечту в жизнь и подаришь матери город, который вы создали вместе. Только ты почему-то об этом быстро забыл и решил, что все бумажки из шкатулки Анфисы Степановны твои. И что я должен был сделать, как ты думаешь?
        Влад ничего не ответил, он вышел из комнаты, прошлепал в коридор и хлопнул дверью. Родион вспомнил сказку про злого господина из замка, которую юноша рассказал при первой встрече в стеклодувной мастерской, теперь молодой человек точно знал про кого она. Самонадеянный Эльдар это он, потому что решил освободить мальчишку из нависших лап алчности и жадности, а в итоге толкнул его прямо в когтистые мохнатые конечности, которые сжали подростка как тиски. Сам же Влад олицетворял того самого злого господина. Родион видел, как жители стеклянного города затряслись от страха, когда над ними навис горбатый силуэт.
        С Владом он больше никогда не встречался, но чувство вины за непредумышленное пособничество в развращении юной души осталось с ним до последнего дня. Каждый год в начале декабрь, приблизительно в один и тот же день, к нему приходила Черная Меланхолия с небольшим саквояжем, в котором хранились изощренные инструменты для пыток. Она проникала в тело молодого человека, отыскивала душу и игралась с ней, применяя то одно, то другое пыточное орудие. И чем больше Родион думал об истории с Владом, пытаясь понять почему добрые намерения обернулись крахом, тем больше запутывался, а Черная Меланхолия каждый декабрь приносила саквояж потяжелее.
        12 глава
        С тех пор, как Родион познакомился с художником Михаилом, он частенько проводил свободные вечера, особенно зимние, в мастерской друга. Ему нравилось греться в жарких потоках творчества, излучаемых мастером, нравилась созидательная аура заботливо намешанная и распыленная Вдохновителем. Михаил писал картины, Родион рисовал эскизы будущих стеклянных изделий, и вместе они вели беседы обо всем что приходило в голову.
        Но этой зимой все изменилось. Родион почти не поддерживал разговоры, он всё больше молчал и слушал. В душе вырос гигантский лес Сомнений, его беспокойный шелест мешал парню озвучивать мысли вслух. Михаил не сразу обратил внимание на перемены в друге.
        В первую декабрьскую встречу молчание Родиона он списал на скверное настроение, хотя художник никогда не видел стеклодува в дурном расположении духа. На участливый вопрос: "У тебя всё в порядке?", Родион дал понять, что не желает ничего обсуждать, а поскольку Михаил пропагандировал ненасильственные методы во всём, он не стал допытывать друга о причинах печали.
        Вторую зимнюю посиделку художник оправдал недомоганием. Родион выглядел нездоровым: бледное лицо, мешки под глазами, впалые щеки, чахлость буквально пропитала тело парня. На заботливый вопрос Михаила: "Как ты себя чувствуешь?", молодой человек ответил лаконичным: "Хорошо", и снова художник не стал доставать друга расспросами.
        Но в третий раз отстраненность и замкнутость Родиона Михаилу уже нечем было прикрыть, тогда он решил проверить, действительно ли у парня все так хорошо, как он говорит.
        - Я тут недавно вспомнил, твои рассуждения по поводу воображения, - давил на самую больную тему Михаил, - и пришел к мысли, что придумывать это конечно здорово, но безграничная сила воображения сомнительна. Даже многие из тех чья деятельность связана с творчеством, прекрасно обходятся без него, и никто не видит их никчемности, а уж те, кто не связан с выдумыванием и вовсе не страдают от его отсутствия. Оно скорее второстепенный дар, подумаешь радость видеть образы. Вот уметь зарабатывать, подходить ко всему с практической и аналитической стороны это действительно дар в наши дни.
        - Возможно... - услышал Михаил вялый ответ, вместо пылкой оспаривающей речи. Теперь художник не мог игнорировать подавленность Родиона, его долг выяснить, что выбило друга из собственной шкуры и помочь вернуться в нее обратно. К счастью пытать парня не пришлось, он только и ждал, когда Михаил по-настоящему заметит перемены в нем, и не с заботой спросит о делах и самочувствии, а потребует ответа, почему его лучший друг, ведет себя странно и отчуждено. И когда художник строго посмотрел и задал вопрос: "Что происходит?", таким суровым голосом, что даже Вдохновитель под мольбертом съежился молодой человек ответил:
        - Знаешь, в уходящем году я потерял уверенность в своих мыслях, словах и поступках.
        - От чего же?
        - От того, что влез в чужую жизнь, совершил, как мне казалось, хороший поступок, а на самом деле сгубил человека, - глаза Родиона застыли в одной точке, мысленно за пару секунд он прокрутил события минувшего года.
        - Это не ты, это судьба его сгубила, ты ведь знаешь от нее не уйдешь, - попытался оправдать друга Михаил.
        - Чушь! Каждый сам управляет своей судьбой.
        - Значит человек, о котором ты говоришь выбрал не ту дорогу. При чем тут ты?
        - Если бы не я он вообще бы не свернул на нее.
        - Если бы не ты, то кто-то другой...
        - Но не я! - перебил Родион.
        - Скажи, я правильно понял: тебе в общем-то все равно, что будет с этим несчастным, ты больше беспокоишься о том, что сам того не желая, открыл ему погибельный путь?
        После этих слов Родиона словно парализовало, он смотрел на Михаила широко раскрытыми глазами и снова прокручивал ключевые моменты ушедшей в прошлое истории.
        - Знаешь, я лучше пойду...
        - Не уходи, выговорись, станет легче, - попытался задержать художник.
        - Я загляну на недельке, - ответил Родион, не обращая внимания на слова Михаила, натянул пуховик и вышел из мастерской.
        Он шел по вечерним декабрьским улицам и повсюду видел символы грядущего разочарования, которые каждый год ловили на одни и те же крючки: гирлянды на столбах, пышные елки в стеклянных шарах, подарки с большими бантами в витринах, пестрые огоньки, уложенные в три слова: "С новым годом!", Деды Морозы с внучками и прочие украшательства, создающие ощущение наступающего, но никогда не приходящего волшебства. Родион не любил новогоднее предвкушение со сладким вкусом надежды, из-за праздника с горьким привкусом несбывшихся ожиданий. Все вокруг от масс-медиа до городских улиц убеждали, что в последнюю ночь уходящего года обязательно произойдёт чудо, и каждый раз он с трепетом в сердце ждал его, удивительного и потрясающего, и каждый раз тридцать первое декабря заканчивалось обычным застольем без чудес. А в следующем декабре все повторялось, Родион не мог сопротивляться быстро нарастающей праздничной суете и снова ждал волшебства в последнюю ночь уходящего года.
        Впрочем, сейчас стеклодува больше занимал вопрос Михаила, прозвучавший в мастерской, как взмах топора над его шеей, бережно уложенной палачом на пенек для рубки голов и в один миг, перевернувший представления Родиона о самом себе.
        "Неужели я настолько эгоистичен, что беспокоюсь только из-за своего участия в истории с Владом? Что меня совсем не волнует его судьба? - задавал вопросы внутренний голос, но не давал ответы. - Что происходит? Почему я не могу сказать правду самому себе?" - Родион остановился посреди улицы и закрыл глаза: "...я боюсь узнать правду, - заговорило внутреннее Я, - а если боюсь, значит меня действительно беспокоит только мое участие. Я дал юноше возможность быстро разжиться деньгами, а он превратился в чудовище, которым управляет алчность. Но я не пытался спасти Влада, напротив, я распалил его жадность, отправил искать несуществующие клады. А город построил из любопытства. В моих поступках не было намерений вернуть светлый разум Влада... Господи! Это я настоящее чудовище!" - Родион содрогнулся, открыл глаза и увидел на ногах кандалы с двумя гирями, слеплеными из тридцать килограммов вины.
        Железные шары, глухо шаркая по ледяной корке асфальта, волочились за Родионом сильно замедляя его возвращение домой. Вдруг мимо пробежали трое приспешников Мороза. Они зачерпывали ледяной лопаточкой из ледяного горшочка прозрачную, похожую на тертое стекло, пыльцу и рассыпали ее по воздуху, отчего он становился обжигающим и колючим. Следом пронеслись еще четверо, а за ними еще двое. С каждой секундой их становилось все больше и больше. Бешенная активность существ означала быстрое и затяжное наступление сильных холодов.
        Голые серебристо-белые тела приспешников покрывали витиеватые морозные узоры, околдовывающие непревзойденной красотой. Каждого отличал свой мерцающий рисунок: фантастические заросли, сказочные леса, мистические цветы, ажурные паутинки, волшебные перышки, загадочные клубы... Безграничная фантазия их хозяина, Мороза, неустанно выдумывала неповторимые чарующие орнаменты для своих подопечных. Худые миниатюрные существа быстро передвигались по улицам города, за ними, как белоснежный хлесткий порыв пурги, тянулись длинные заиндевелые волосы, поднимающие в воздух миллионы снежинок.
        Температура быстро опускалась и все вокруг стекленело от мелкого порошка из горшочков приспешников.
        Родион остановился на тротуаре, под ярким фонарем между двух высотных домов. Сверху падали замороженные мыльные пузыри с белой дымкой внутри. Похожие, только не скованные холодом, ему уже приходилось видеть семь месяцев назад на улице Комарова. Парень посмотрел на угол дома, где висела белая табличка с синими буквами: "Улица Комарова".
        Шары быстро опускались на промерзший асфальт, тонкие ледяные оболочки ломались и дым струйками выходил через трещины в пузыре, застилая улицу, на тридцать сантиметров от земли, густыми матовыми клубами. Родион задрал голову, пытаясь в мраке, простирающемся над желтыми эклектическими лучами, рассмотреть производителя загадочных сфер с дымком. Мимо проходили люди, их совсем не волновало удивительное явление, словно замерзших шаров и вовсе не было, зато Родион загораживающий путь раздражал.
        - Мужчина, может вы в другом месте постоите? - не выдержала женщина с двумя детьми.
        - Что? - он не сразу сообразил, чем вызвал недовольство дамы.
        - Я говорю отойдите в сторону! Вы людям пройти мешаете!
        - Ой, извините, - ответил Родион и с трудом переставляя ноги направился к ближайшему дому.
        Он зашел в первый подъезд, поднялся на двадцатый этаж и чертыхнулся, обнаружив запертую дверь на чердак. Выбежал на общий балкон, осмотрелся и увидел десятки обледенелых шаров, летящих из-за угла дома к земле. Родион спустился вниз и попытал счастье во втором подъезде. Здесь на последнем этаже вход на крышу охранял навесной замок.
        - Да, чтоб тебя! - молодой человек в бессилии дернул за массивный короб. Запирающая дужка, щелкнула, вылетела из ржавой железяки, и вся конструкция повисла. - Слава Богу!
        Дверь со скрипом открыла проход в холодную черноту. Он включил маленький фонарик, висящий на ключах от дома, и пошел по шуршащему керамзиту. Приглушенный окутывающий звук утеплительных камешков под ногами действовал успокаивающей, Родиону нравилось, как пористые кругляшки шурша разъезжались в стороны от его шагов. По холодным струйкам, тянущимся из щелей люка в подъезд, он быстро отыскал в потолке выход на крышу. Взобрался на второю ступеньку вертикальной лестницы и приподнял крышку, но свирепый ветер с силой захлопнул ее. Родион лишь чудом не получил по голове тяжеловесной металлической створкой, успев в последний момент спрятаться.
        Вторая попытка выбраться на крышу прошла удачней, парень резко отбросил крышку люка и быстро выбрался наружу. Порывы ледяного воздуха пробивали зимний пуховик насквозь, он чувствовал, как ветер колючими лапами прожигает кожу, пытаясь добраться до самых костей его, практически обезжиренного, тела. Но желание выяснить откуда падают мыльные шары не уступало сбивающему с ног холоду. Тараня головой, несущиеся навстречу, плотные потоки воздуха Родион добрался до левого края крыши, где по его предположениям находился источник мыльных кругляшей. Однако он не увидел ни шаров, ни устройств, которые бы их выдували.
        Раздосадованный неудачей Родион спустил вниз к фонарю, у которого заметил первый пузырь и в недоумении замер. Замороженные матовые сферы продолжали падать с небес, вместе с обильным снегопадом. Снежинки-лапухи кружились между большими и маленькими шарами, а ближе к земле исчезали в белых клубах дыма.
        Утро следующего дня пришло к Родиону с жаром, болью в горле и ломотой в костях. Он не мог отличить реальность от сна. В его спальне толпились уродливые незнакомцы, пугающие твари и зловещие чудовища. Подсохшая старая рана в сознании, нанесенная встречей с озерными обитателями, вскрылась под напором ужаса. Ядовитая волна страха вырвалась наружу и быстро растекалась по организму Родиона, утопив каждый атом его тела. Он лежал в окружении озлобленных голодных незваных гостей, дрожал от ужаса и не видел сидящую рядом Алесю, которая пыталась разогнать всех монстров прискакавших на болезнь любимого. Лицо, шея, плечи, руки - вся Алеся в глазах Родиона смешалась с отвратительными туловищами незваных гостей и стала неотъемлемой частью ужасающей картины. Он даже не слышал взывающий к нему голос девушки, ее слова тонул в рычаниях и клацаньях зубов чудовищ, в леденящих стонах и хрипах тварей, в неразборчивых бормотаниях уродов. Рубан был совсем один среди нечисти и не подозревал, что рядом любимый человек отчаянно борется за него.
        Среди прибывших полакомиться физическими и душевными страданиями Родиона на фоне других особенно выделялся тот, что ни хрипел, ни рычал, ни говорил, ни стонал, ни лязгал зубами и вообще вел себя на удивление скромно, но пугал больного больше остальных. Здоровые двадцатисантиметровые черные когти, как крючья торчали из рук, ног и туловища. Глубокие трещины расползлись по белой глянцевой коже. Из недр этих широких черных щелей поднимался зеленый пар, оседая на когтях, он превращался в жидкость. Постепенно капельки тяжелили, падали на пол и прожигали линолеум. Вытянутая морда твари упиралась в потолок, Родион не мог рассмотреть голову, но отчетливо видел громадную раскрытую пасть, из нее несло гнилью тех мест откуда он притащился с компанией других незваных гостей.
        Чудовище протянуло к больному пересеченные трещинами глянцевые уродливые конечности с торчащими ото всюду когтями. Они угрожающе нависли над кроватью, и Родион с ужасом наблюдал, как зеленый пар выползает из глубоких щелей в теле, собирается капельками на крюкообразных черных отростках, а затем маленькие шарики ядовитой жидкости срываются и исчезают в толще ватного одеяла, оставляя дырки в ткани.
        - Нет! Уйди! - не выдержал напряжения он и выскочил из постели.
        - Родион! - Алеся бросилась к нему, но не успела подхватить, обессиленное тело молодого человека упало на пол. Она била его по щекам, кричала, трясла, но Родион не приходил в себя. Страх исчерпал все ресурсы и запасы организма, он так устал безостановочно бояться, что мозг отключил реальность и включил сны.
        Алеся с трудом уложила больного в кровать и укрыла одеялом. Убедившись еще раз что, он спит, она повернулась к толпившемся в комнате непрошенным гостям.
        - Пошли прочь! - махала она руками, прогоняя нечисть, - Я кому сказала?! Убирайтесь!
        Присутствующие игнорировали ее, оставаясь на своих местах, они продолжали капать слюнями, рычать, ворчать, стонать, хрипеть и бормотать.
        - Посмотрим кто кого, - прошипела Алеся и вышла из комнаты. Она знала, Родион поправиться только тогда, когда твари, питающиеся его страхами, покинут дом. А для этого он должен перестать дрожать от ужаса. Парень попал в замкнутый круг, он боялся тех, кто осаждал его спальню и кормил их своими отрицательными эмоциями.
        С той самой секунды, как Родион потерял сознание, он двое суток не открывал глаза. Сновидения стали спасением от ужаса, ему совершенно не хотелось возвращаться в комнату, набитую изголодавшимися чудовищами. Но когда сон устал водить больного по волшебными мирам, он выплюнул его обратно в реальность. Родион приподнял веки, сквозь ускользающую дрёму он увидел своих злопыхателей, его красочные добрые видения перерождались в настоящие кошмары. Температура больного быстро поползла вверх, перевалив за тридцать девять градусов. Родиону казалось, что внутри все органы расплавились и сам он в скором времени превратиться в мокрое пятно на простыне.
        Два дня и две ночи, без передышки, Алеся прогоняла чудовищ, как могла. Окропляла уродливых тварей святой водой. Читала молитвы, так громко, что соседи застучали по батарее, требуя прекратить квартирные богослужения. Обратилась к старым знахарским заговорам из книги своей прабабки. Жгла сухие травы, едкий дым которых вызывал першение в горле и раздирающий кашель. Использовала ароматерапию, расставив лампадки с маслами по периметру комнаты. Стащила все зеркала в доме к постели Родиона и выстроила из них хлипкую стену вокруг кровати, наивно пологая, что они испугаются своих отражений и уйдут. И даже пылесос включила, в надежде, что громкое неприятное жужжание приведет их в ужас, и они как стая кошек бросятся в рассыпную.
        За два часа до пробуждения Родиона Алеся окуривала спальню палочками благовония. Пряный дымок пачули, сандалового дерева и бергамота расшевелил чудовищ, застывших в разных позах с той самой секунды, как их жертва потеряла сознание. Непрошенные гости ожили зачихали и захрипели, вместе больным, покинувшем чертоги сна.
        Алеся повернулась к кровати и увидела огромные глаза, выглядывающие из-под трясущегося одеяла. Нечисть с голодным рычанием и злобным бормотанием, забрызгивая все вокруг вонючими слюнями и слизью, медленно потянулась к больному.
        - Родион! - бросилась к нему Алеся. - Слава Богу, ты проснулся! Я так боялась, что ты впал в летаргический сон. Приходили врачи, сказали, что будить тебя бесполезно, нужно ждать, когда сам проснешься, - она делилась переживаниями и пересказывала события последних двух дней, только вместо тоненького девичьего голоса перепуганный парень слышал жуткие звуки, издаваемые чудовищами, уродами и тварями. - Прошу тебя, услышь! Родион, только ты можешь избавить нас от них. Перестань бояться! Эти монстры пришли к тебе! Они твои! Я не могу их прогнать, это должен сделать ты! Родион! - Алеся смотрела на перекошенное от страха лицо и в отчаянии, дала ему пощёчину. В этом шлепке парень видел не руку девушки, а безобразную трехпалую клешню одного из чудовищ. Родион ещё больше съёжился, глаза наполнились влагой, по щекам потекли крупные солёные капли.
        - Прости! Прости, меня! - она потянулась к нему, чтобы обнять.
        - Уйди, тварь! - оттолкнул он Алесю.
        Воительницу, изобретательно изгоняющую чудовищ, вытеснила принцесса, она не сдержала эмоций, проявила слабость, как последняя трусиха удрала в соседнюю комнату, упала на диван и заплакала. Однако не слова Родиона стали причиной слез, а страх. Алеся испугалась, что недуг любимого никогда не пройдёт. Через пару минут воительница снова вырвалась наружу и отправила изнеженную натуру Алеси подальше в дебри сознания. Девушка вернулась к больному, и чтобы не травмировать надорванную психику Родиона больше не приближалась к кровати. Что еще применить в лечении она не знала, поэтому Алеся присела рядом с монстрами и ждала, когда появиться подсказка, как вырвать Родиона из непрекращающегося кошмара. "Интересно, какой он меня видит?" - спрашивала себя девушка, коротая время в компании рычащих, стонущих и бормочущих гостей.
        Алеся в его глазах во многом уступала чудищу с трещинами и когтями по всему телу, но выглядела не менее отвратительно: бесформенная субстанция, покрытая язвами, шрамами и нарывами с торчащими во все стороны многочисленными копытами, клешнями, руками, лапами, щупальцами, и другими неизвестными природе конечностями.
        Прошли сутки. Родиона по-прежнему трясло, он почти не ел, мало пил, высокая температура медленно поджаривала его. Таблетки и лекарства, из аптеки напротив дома, не помогали, чтобы сбить жар больного, тело которого работало, как обогреватель, необходимо было что-то посерьезней. Алеся вызвала скорую, все надежды, она возлагала на врача.
        В комнату вошел синий старик с раздутым лицом, покрытым волнообразными наростами между которых ползали черви. Бугристый урод подошел к постели с огромным шприцом и не успел он всадить иглу в горячую кожу Родиона, как парень снова отключился и не приходя в сознание перешел из обморока в сон.
        - Его надо срочно отправить в больницу.
        - Нет, это не поможет, будет только хуже, - запротестовала Алеся, - сделайте укол.
        - Вы понимаете, что он может умереть? Посмотрите, он истощен.
        - Если через два дня лучше не станет, я положу его в больницу.
        - Два дня убьют его, - настаивал врач.
        - Болезнь Родиона началась, как обычная простуда, но переросла в нечто большее...
        - Это называется осложнения, - перебил он.
        - Нет, вы не понимаете, - Алеся не знала, как объяснить, что осложнения здесь ни при чем, врач не видел истинную причину страданий больного. Мужчина, одетый в синий медицинский костюм, стоял в комнате, переполненной чудовищами и даже не подозревал об их присутствии, так же, как не подозревал, что в глазах Родиона он бормочущий бугристый урод, который напугал его до обморока. - Страх истинная причина болезни, - робко пояснила Алеся.
        - Страх? Вы смеетесь? - скривил лицо врач.
        - Прошу вас дайте два дня. Если лучше не станет, мы перевезем его больницу.
        - В конце концов это ваш выбор, подпишите отказ, - врач особо не колебался. Он протянул бумажку, не спросив даже кем приходится девушка, и как только она поставила размашистую закорючку, взял чемодан с красным крестом и ушел.
        Спустя две ночи, рано утром, Родион открыл глаза и увидел всех тех, кто на протяжении шести суток осаждал его комнату, не было только бесформенной субстанции с язвами и всевозможными конечностями. Но вскоре, она появилась. Дверь в спальню отворилась и тварь, держа поднос клешней и щупальцем, медленно вошла. Поставила куриный суп перед Родионом и села рядом с остальными чудовищами.
        - Аааааааа! - больной скинул поднос с кровати и смотрел, как черная жидкая грязь вперемешку с осколками тарелки растекается по полу.
        Страдания Родиона причиняли Алесе мучительную боль, вернуть его из бездны страха не получалось. Теперь больница казалась единственным правильным решением способным сохранить жизнь любимого, конечно, там не избавят от компании чудовищ, но по крайней мере его накормят через трубки капельницы. Она вызвала скорую помощь и включила любимую музыку Родиона, чтобы хоть как-то скрасить его последние минуты дома.
        К приезду врача больной опустошил все припасы еды в холодильнике и в чудесном расположении духа, метался по квартире, составляя планы на будущую неделю, Родиону нужно было столько наверстать за пропущенных семь дней, что голова шла кругом. От счастья уголки губ Алеси совсем не опускались, будто их натянули повыше к ушам и пригвоздили. И несмотря на радость выздоровления любимого ее переполняла досада, почему она перепробовала столько разных средств и не догадалась включить музыку.
        Мелодичные звуки поселили в сердце Родиона легкое веселье, постепенно оно перешло в восторг, ставший лекарством для зараженных страхом клеток. Парень улыбнулся чарующим радостным нотам и увидел рядом с сбой не бесформенную злобную субстанцию, а прекрасную горюющую Алесю. Первыми из комнаты больного сбежали бормочущие уроды, их бегство придало уверенности Родиону, и следом за ними поспешили убраться стонущие твари. Рычащие чудовища держались до последнего, питая надежду на ухудшение состояния больного, особенно сопротивлялся громадный молчун с когтями и трещинами по телу, но стоило Родиону рассмеяться над шуткой Алеси, как непрошенные гости тут же бросились за порог.
        Врач, увидев энергичного веселого парня недоумевал зачем госпитализировать совершенно здорового человека, он дважды померил давление и температуру, дважды послушал дыхание, дважды посчитал пульс, дважды посмотрел горло и заключил, что пациент абсолютно здоров.
        На следующий день, забыв об ужасах семи дней, Родион отправился в стеклодувную мастерскую.
        13 глава
        Через три дня наступил январь.
        Первая неделя нового года принесла в сердце и голову Родиона долгожданное спокойствие. По субботам и воскресеньям он выходил на одиночные прогулки и неожиданно для себя обнаружил, что полюбил зиму. При чем полюбил не красивые снегопады, не пушистые деревья, облюбованные мягкими прилипчивыми снежинками, не белые пейзажи, ослепляющие чистотой, а лютые морозы и пронизывающие ветра.
        Впервые Родион осознал свою любовь к холоду, когда закончился трескучий январь, и февраль, сбавив обороты, опустил температуру с минус двадцати пяти до минус восемнадцати. Легкое потепление пробудило в молодом человеке новые мысли, тревожные чувства, ненужные переживания. Родион быстро догадался, что сохранять спокойствие ему помогала стеклянная пыльца приспешников Мороза, порошок из ледяных горшочков сковывал не только улицы, дома и деревья, он замораживал его душу и сознание. Он словно сомнамбула одновременно бодрствовал и спал, чувствовал мир лишь наполовину, отчего жизнь казалась легкой и простой. Но с прибавлением семи градусов на столбике термометра возникла обеспокоенность, теперь мир виделся не мимо пробегающей картинкой, а игрой действия которой разворачиваются вокруг и вовлекают в круговорот событий. Только Родион совсем не хотел крутиться в воронке жизни, и чтобы получить свою дозу обморожения он начал гулять по ночам, когда градусы падают и улицы заполняются приспешниками Мороза.
        Алеся не запрещала Родиону поздние променады, хотя не одобряла его бегство от самого себя с помощью заморозки. Однако вернуть любимого к его привычной жизни у нее не получалось, а смотреть как он мучается она не могла. Девушка надеялась, что проблему решит неизбежно приближающаяся весна. Теплые лучи растопят ледяной панцирь Родиона и ему придется разобраться в своих реальных и надуманных страданиях.
        В третью среду февраля молодой человек, как обычно вышел на позднюю прогулку. Он брел по тихим безлюдным улицам, смотрел себе под ноги, ни о чем не думал и ничего не замечал вокруг, брел пока на него не налетел старик в овечьем тулупе с поднятым воротником и растрепанными седыми волосами.
        - Прости сынок, я не нарочно.
        - Ничего страшного, - равнодушно ответил Родион, не отрывая глаз от замерзшей земли, присыпанной песком, и побрел дальше.
        - Могу я составить тебе компанию? - поинтересовался старик.
        - Нет.
        - Прошу не отказывай пожилому человеку, - не сдавался незнакомец.
        Родион остановился:
        - Что вам нужно? - он поднял голову и увидел перед собой дряхлого деда.
        - Немного внимания.
        - Мне некогда.
        - Да брось, что тебе стоит уделить десять минут. Тем более я знаю, что ты никуда не спешишь, ты ведь каждый вечер бродишь до часу ночи по улицам, а потом идешь домой.
        - Вы что за мной следите?
        Старик рассмеялся:
        - Насмешил, тут и слежки никакой не надо. Все бездомные кошки и собаки знают, что ты выходишь гулять после одиннадцати. И перестань выкать!
        - Хорошо. Чего ты хочешь?
        - Любопытен я очень. Интересно стало чего ты бродишь каждую ночь? Потерял что?
        - Нет. Просто гуляю.
        - Кто ж так гуляет? Шатаешься по улицам, как призрак.
        - Как хочу, так и гуляю. А ты что делаешь так поздно на улице? - спросил Родион.
        - Радуюсь.
        - Чему?
        - Всему, что вижу.
        - Прекрасно, вот и радуйся, а я пойду.
        - Смотрю на тебя и думаю, такой молодой и такой глупый.
        Родион сделал вид, что не услышал старика и побрел дальше.
        - Стой! - повелительно закричал дед, но молодой человек проигнорировал брошенную вслед команду и продолжил неспешную прогулку. - Вот же упрямый! - рассердился незнакомец и в следующую секунду Родион растянулся на грязной земле.
        - Ты в своем уме?! - злился парень.
        - Не трогай! Я сам сниму! - старик подошел к Родиону, ослабил аркан на его плечах и освободил свою жертву.
        - Что ты себе позволяешь?!
        - А ты что позволяешь?! - свирепел дед. - Ходит сопли морозит, чтобы жить было легче, чтобы не думалось ни о чем! Выбрал жалкое существование, заточил себя в лед! Придурок!
        - Откуда ты знаешь?!
        - Ты что правда меня не помнишь?
        - Нет, - растерялся Родион.
        - Очень давно, еще до школы, дружил ты с Миколой, которого никто кроме тебя не видел. Микола как две капли воды походил на твоего покойного прадеда, ты с ним никогда не встречался, он умер задолго до твоего рождения, но его портрет в полный рост висел в гостиной. И звали твоего предка тоже Микола.
        - Ты что мой невидимый друг? - удивился Родион.
        - Ну для кого-то невидимый, а для тебя, как видишь очень даже видимый.
        - И что тебе нужно?
        - Хочу, чтобы ты перестал замораживать свою душу и сознание.
        - Тебе какое дело?
        - Ты же мой друг и никогда не переставал им быть, я должен помочь.
        Родион смягчился, узнав правду о незнакомце, хотя не нашел в воспоминаниях дверь, за которой жил невидимый друг Микола.
        - Пойдем, - позвал молодой человек с собой.
        - Пошли, - радостно отозвался старик и бойко зашагал рядом с шаркающем парнем. - Так на чем я остановился?
        - На том что я придурок, - напомнил Родион.
        - Точно. Согласен, прошлый год выдался не самым лучшим, ярких событий мало, зато неудач достаточно, но это не повод жить отстранено. Пойми бездумное существование ускоряет время, все становится блеклым, стремительным и теряет смысл. Тебе нужно снова научиться пропускать мир через себя. Переживать неприятные моменты конечно больно, но избегать жизнь еще больнее, ты поймешь это потом, когда уже будет поздно, когда ничего уже нельзя будет вернуть назад. Подумай, как уникальна жизнь, как высока ее цена, ведь каждому на Земле дается только один шанс, единственный и неповторимый, другого не будет, потом только смерть. Все что ты делаешь отражается на твоей жизни. Так зачем отказываться от эмоций, мыслей и чувств? Если ты сейчас не разморозишь душу и сознание, потом никогда этого не сделаешь, а к закату лет будешь жалеть, что потратил время, которого и так мало, в пустую.
        Слова друга детства нашли путь в сердце и разум Родиона, он понимал все что говорит старик правильно, но менять замороженный уклад жизни ему не хотелось.
        - Обещаю над этим подумать.
        - Не надо думать, надо меняться! - рассердился Микола.
        - Не могу же я вот так взять и поменять все в один момент.
        - Можешь, я помогу. Теперь ты не будешь выходить по вечерам на холод, а если выйдешь я верну тебя обратно к Алесе...
        - Ты и про Алесю знаешь?
        - Не перебивай! - строго сказал старик. - В выходные поедем гулять за город.
        - Я так понимаю отказы ты не принимаешь?
        - Правильно понимаешь, а теперь пошли провожу тебя домой, хватит охлаждаться.
        Родион не стал сопротивляться и отдал себя на перевоспитание Миколе, потому что хоть он и выглядел, как дряхлый дед, сила в его теле была не старческая, скорее богатырская, в этом парень убедился, когда попал в аркан друга детства.
        Вечер четверга Рубан провел дома.
        - Ты что не пойдешь сегодня гулять? - удивилась Алеся.
        - Нет, - он наблюдал через окно гостиной, за Миколой, который сдержал обещание и караулил Родиона на лавочке у подъезда.
        - С тобой все хорошо? Как ты себя чувствуешь? - испугалась она, решив, что отказ от прогулки связан с болезнью, перед глазами пронесли семь дней ужаса, когда на обычную простуду Родиона привалила целая орда чудовищ, тварей и уродов.
        - Все хорошо, не волнуйся, просто сегодня не хочу никуда идти. Давай лучше посмотрим кино.
        - Люблю тебя, - Алеся нежно поцеловала его в щеку.
        В пятницу, утром, Родион ощутил первые трепыхания души и понял, как трудно будет сдержать обещание, данное Миколе. К обеду все вокруг стало находить отклик в его сердце. В безразличие, которое он так бережно хранил и наращивал, чтобы прикрываться им от остального мира, образовалась брешь размером с два кулака, и теперь сквозь дыру просачивались события и диалоги из пульсирующего мира, они отзывались в душе тупой болью и ничего не приносили кроме страданий. Он не хотел быть свидетелем чужих горестей и радостей, не хотел принимать участие в судьбах других, даже в своей жизни он не хотел принимать участие, чего уж говорить о посторонних людях. Молодой человек плюнул на все наставления друга детства и твердо решил, этим вечером снова выйти на промерзшие улицы к приспешникам Мороза за стеклянной жгучей пыльцой.
        "А в конце марта уеду на крайний север" - размышлял Родион у окна, высматривая в темном дворе друга Миколу. Он хоть и принял твердое решение выйти погулять после одиннадцати, но все же угрозы старика не давали покоя, мало ли что этот здоровяк выкинет в следующий раз, если увидит, как Родион нарушает его запреты.
        Не заметив овечьего тулупа, молодой человек оделся полегче и направился к двери.
        - Ты гулять? - спросила Алеся.
        - Да, пойду свежим воздухом подышу.
        - Только поаккуратней там.
        - Хорошо, - он поцеловал ее в щеку и вышел.
        В предвкушении прогулки, которая через десять минут освободит его от не нужных эмоций и мыслей, атрофирует душу и усыпит сознание он чуть ли не в припрыжку проскакал по длинному коридору мимо квартир соседей и вышел на лестничную площадку.
        - Куда собрался? - спросил Микола, он сидел на подоконнике и ножичком вырезал фигурку медведя из небольшого бруска.
        - Гулять, - ответил Родион.
        - А кто разрешал?
        - Я и с прашивать не буду, - Родион решительно направился к лестнице, но шустрый старик в один миг преградил путь.
        - Уйди!
        - Им скажи, - Микола достал из-за пазухи литровую банку и сунул в лицо настырному Родиону. Прямо перед своим носом молодой человек увидел громадные жирные тела, лоснящиеся, мягкие и невыносимо отвратные. Он с криком отшатнулся назад, потерял равновесие и упал на спину.
        - Убери этих тварей! Идиот!
        - Что отбили мои друзья охоту гулять? Проверенный способ, - рассмеялся дед. - Нашел с кем тягаться, дуралей! Я ведь знаю тебя, как облупленного, а уж по страхам твоим целую книгу написать могу. Так что, если сейчас же не воротишься к Алеське всю банку за шиворот высыплю.
        - Да пошел ты! - психанул бледный Родион и еле переставляя ноги от пережитого ужаса ушел домой.
        - Не злись, это на благо, - крикнул вдогонку Микола и снова рассмеялся. - Это ж надо так слизняков бояться!
        Фобию слизней преподнесли Родиону в подарок на седьмой день рождения ребята постарше. Целую смену в детском лагере среди мальчишек ходили страшные истории о коварных ползучих тварях. Смакуя отвратительные подробности, они пересказывали друг другу ужасные "реальные" события, которые происходили со знакомыми их знакомых, и каждый, кто обладал необузданной фантазией и удивительной способностью "честно" врать добавлял еще немножко деталей от себя, так на свет появилась самая страшная история, которую услышал без двух дней семилетний Родион.
        "В прошлом году, в последнюю смену в этом лагере умер мальчик Юра. Ему было десять. Петька, который учится со мной в одной школе, ходил с ним вместе на секцию фехтования. Он рассказывал, что Юрку все называли Д'Артаньяном, из-за того, что он хорошо владел саблей, - с серьезным лицом рассказывал шебутной Сашка. - Его шестой отряд жил в дальнем домике, сейчас он закрыт и туда больше никого не селят, а вожатые запрещают ходить к заброшенному корпусу из-за того, что случилось. В комнате, где жили мальчики стены до сих пор хранят запекшуюся кровь Юрки.
        Ночью, когда весь лагерь спал, толстый жирный слизняк заполз в палату шестого отряда. Кровать Д'Артаньяна стояла рядом с входом, и мерзкая тварь залезла на его постель. Он так крепко спал с открытым ртом, что не почувствовал, как слизняк заполз в рот и спустился в желудок.
        Утром Юрка почувствовал легкую боль в животе, постепенно она усиливалась. К вечеру ему стало совсем плохо, но он никому из вожатых не сказал об этом, наверно думал, что пройдет.
        Наследующий день мальчики из шестого отряда кричали от ужаса, когда проснулись и увидели раздутого до размеров слона Юрку. Вожатые прибежали на их вопли и тоже закричали от страха. Мальчик смотрел на их перепуганные лица и плакал. И вдруг... - Сашка выдержал театральную паузу, - его кожа не выдержала и разорвалась на куски, кровавые ошметки повисли на стенах, забрызгали всех, кто был в палате, а из тела вывалились сотни громадных жирных слизней. Они вылупились из яиц, которые отложил первый слизняк, и пока росли в животе Юрки сожрали все его внутренности" - эта история произвела на маленького Родю невероятно сильное впечатление.
        Через два дня в день рождения Родиона, когда вожатые объявили отбой и весь младший отряд сладко засопел, мальчик проснулся от чего-то холодного и влажного на щеках. Он дотронулся до лица и нащупал мягкое скользкое тело. Сбрасывая с себя слизней Родион вскочил с кровати, и побежал к выходу с таким громким надрывным криком, что перебудил не только свой отряд, но еще три соседних корпуса с ребятами постарше. Пережитый ужас с запахом мочи отпечатался в памяти Родиона на всю жизнь, никогда ему еще не было так стыдно.
        Конечно, подростки понесли наказание за жестокий розыгрыш, но каникулы мальчика в лагере закончились. Чтобы другие ребята не издевались и не подшучивали над запуганным до полусмерти ребенком, родители забрали маленького Родю домой.
        - Ты что уже нагулялся? - удивилась Алеся быстрому возвращению любимого с прогулки.
        - Да, - сухо бросил парень и спрятался за дверью спальни.
        - Что с тобой? У тебя все хорошо? - она робко последовала за ним. - Я волнуюсь.
        - Прости, что-то я не в настроении сегодня. Сам не знаю, чего хочу. Лягу пораньше, наверно просто не выспался, - Родион не хотел рассказывать Алесе об истинных причинах озлобленности. Он до сих пор стыдился своего седьмого дня рождения и никакие оправдания того, что он был ребенком и воспринимал мир таким, как о нем рассказывали сверстники и ребята постарше не принимал. С тех пор фобия перед слизняками крепко вросла в сознание Родиона, и уже ни что не могло ее выкорчевать из пострадавшей психики.
        - Хорошо, я тоже скоро лягу, только посуду домою.
        На следующий день Родион проснулся задолго до того, как Алеся открыла глаза. Он тихо собрался и вышел из дома. У подъезда ждал Микола. На автобусе они доехали до железнодорожного вокзала. В семь утра сели в электричку, а в десять сошли на платформе тысяча сто пятьдесят третий километр. Через двадцать минут друзья вышли за нестройные ряды трухлявых перекошенных домиков и оказались на равнине, покрытой черствой коркой снега, искрящейся под яркими лучами солнца. В глубь поля вела протоптанная узкая дорожка, закованная с двух сторон в высокие, до бедра, сугробы. Тропинка позволяла пройти только одному человеку, поэтому чтобы не потерять друга из виду Микола пропустил Родиона вперед и последовал за ним. Через двести метров неспешного хода дорожка пошла вверх и вывела путников на макушку холма, где возвышенность накрывала огромная лупа, установленная на высоких стойках. Она собирала солнечные лучи в одну точку, и под ней образовалась большая проталина.
        - Вставай! - указал Микола Родиону на широкое черное пятно земли.
        - Ты что поджарить меня решил? - испугался Родион.
        - Вставай! - настаивал старик.
        Молодой человек, влез в пучок лучей, а через пятнадцать минут попытался покинуть солнечную печь. Стены ледяного царства выстроенные вокруг его души быстро истончались. Мир вторгался в уединенную бесчувственную и бездумную жизнь Родиона, теперь вместо парочки размороженных мыслей и тройки оттаявших эмоций накануне, на него посыпались килограммы чувств с тоннами оттенков. Разум закованный в лед вскрылся, как река по весне, и мысли бурным потоком понесли льдины, растапливая и разламывая их.
        - Куда пошел! - Микола достал из-за пазухи огромный ухват, таким в древности вынимали горшки с печи, и затолкал Родиона обратно в точку сплетения всех лучей. - Только попробуй выйти я быстро слизняков из баночки достану.
        Каждые пятнадцати минут старик подталкивал молодого человека в сторону запада. Под жарким лучами Родион расквасился и потерял связь с реальностью, ему казалось будто длинная тонкая игла проходит сквозь него и накладывает аккуратные стежки, где-то по центру его сущности, сшивая между собой разум и душу.
        Микола несколько раз пытался вызвать разморенного парня на разговор, но Родион не выходил на контакт, лишь поддавался легким тычкам ухвата в поясницу, смещаясь в самую горячую точку под лупой.
        Родион простоял в солнечном свете четыре часа. После первых шестидесяти минут воспринимать мир всеми фибрами души стало гораздо легче, он даже почувствовал легкую радость. Спустя два часа мысли молодого человека предложили столько интересных идей и тем, что он ощутил невероятный воодушевляющий подъем, захотелось непременно что-нибудь сотворить. Когда ушла последняя минута третьего часа Родион проникся к вселенной новой светлой любовью и почувствовал необходимость принять участие в ее заботах, проблемах, радостях и горестях. Исход четвертого часа ознаменовался восстанием из глубоких луж, прежде массивных ледников, того самого Родиона, который считал, что жизнь - это счастливый выигрыш в бесконечную лотерею бытия и растрачивать ее понапрасну преступление.
        - Потрясающе! Завтра еще на одну прогулку съездим, - поделился планами Микола, глядя на сияющего парня.
        - Зачем? Ты ведь итак воскресил меня. Я бесконечно благодарен.
        - Надо закрепить результат.
        И хотя Родион считал, что не нуждается в дополнительных лечебных прогулках, он все же не стал перечить другу детства, тем более, что Микола имел привычку угрожать слизнями.
        Когда Алеся открыла дверь, она увидела того самого человека, которого полюбила с первой прогулки после театра теней, почти два года назад. Девушка не смогла сдержать приступа нежности, она набросилась на Родиона и утопила в горячей любви.
        В полдень воскресенья невидимый друг Микола привел Рубан в снежный городок с катками, горками, трасами для лыжников и сноубордистов, ледяными крепостями для любителей снежных побоищ, парком скульптур из снега и льда, где рядом с изысканной статуей мастера каждый мог вылепить свою фигуру. Этот зимний гектар земли каждый час производил столько радости, счастья и веселья, что ничего в городе не могло сравниться с ним по накалу позитивных эмоций.
        - И что мы тут делаем? - удивился Родион.
        - Будешь веселиться, - ответил Микола и толкнул его за красную линию, где начиналось поле снежной битвы, окруженное тремя ледяными крепостями, между которыми были вырыты окопы, вразброс стояли короткие полуразрушенные стенки, лабиринты, переходы и квадратные домики. В этом бою каждый был сам за себя. Незнакомые друг другу люди, от школьников до пенсионеров, с счастливым остервенением кидались снежками и смеялись, радуясь каждому удачно пущенному снаряду и каждому неудачно прилетевшему по голове или туловищу снежку. Свеженький еще не запятнанный, и сухой Родион вызвал бурю эмоций среди игравших, и десятки белых круглых шариков устремились в новую мишень. Парень еле успел спрятаться за первым попавшимся домиком. Он быстро включился в игру и громко смеясь с удовольствием обстреливал всех участников битвы.
        Через два часа ожесточенного боя, Родион, еле переставляя ноги с трудом покинул поле игры, которая не прерывалась ни на секунду: одни бойцы уходили, другие приходили.
        - Ну как? - спросил Микола.
        - Устал, - запыхавшись ответил молодой человек.
        - Весло?
        - Очень.
        - Радостно?
        - Очень.
        - Может на горки?
        - В другой раз, нет сил веселиться, - улыбнулся Родион.
        - Тогда я пошел.
        - Давай, удачи. И спасибо тебе...
        Микола улыбнулся, обнял друга детства и направился в глубь снежного городка, а Родион довольный собой и жизнью зашагал к выходу. С тех пор каждую секунду молодой человек проживал осознано и вовлечено, даже когда занимался скучными рутинными делами. И хотя, хандра и меланхолия не раз заключали его в плен, по разным поводам и обстоятельствам, он всегда находил силы, чтобы вернуться в мир и не заморозить свою душу и разум, несмотря на то, что убедился в бессмысленности жизни. Родион понял все, что человек делает важного на этой Земле сводится к двум ключевым моментам: рождается и умирает, все остальное не имеет значения. Конечно, это большая удача родиться, ведь неизвестно, что могло бы пойти не так до и после момента зачатия. Но именно эта яйцеклетка оказалась оплодотворенной, именно этот сперматозоид был шустрее других, именно в этот раз женщина решила рожать, именно этот плод сохранился, избежав выкидышей и патологий, и через девять месяцев родился человек, родился, чтобы умереть. А пока смерть ищет встречи с ним, вынашивая его последний день, человеку приходится искать смысл жизни, которого в
общем-то нет, но каждый находит свой, а кто-то и до последнего дня не находит. Впрочем, для вселенной это не трагедия, а для одной отдельной личности -- катастрофа.
        14 глава
        Год оказался на удивление правильным, даже весна, которая постоянно опаздывала и лишь раз в десятилетие приходила раньше обычного, была, как никогда пунктуальна. Явилась с первым днем грязно-рыжего марта.
        В одно воскресное утро Алеся робко шепнула на ухо Родиону ошеломляющую новость, которая прилепила улыбку на его лицо на долгие дни, даже во сне Рубан улыбался. И хотя фраза в четыре слова ничуть не пошатнула убеждений молодого человека, он по-прежнему считал, что жизнь бессмысленна и каждый ждет лишь смерти, тем не менее радость от того, что в семье родится ребенок несла такую мощь, что сопротивляться было бесполезно, да и не хотелось. Родион осознавал насколько эгоистично его счастье, самолюбие тешила сама мысль, что, если бы не он этот новый человек никогда бы не появился на земле, он дал шанс кому-то стать всем или ничем, рассуждая таким образом его больше не терзало отсутствие благородства и бескорыстия в мыслях и поступках, молодой человек принял себя таким какой он есть.
        В мастерской Родион работал наравне с Захаром и в чем-то даже превзошел первого мастера. В особенности это касалось стеклянных статуэток, любуясь элегантной вычурностью и тонкой работой, каждый ценитель прекрасного высказывал одно и тоже восхищение тремя словами: воображение автора бездонно. И это было чистой правдой. В компании художника Михаила и его верного Вдохновителя, Родион за раз вырисовывал по десять эскизов будущих стеклянных фигур, только тут он работал от души, здесь ничего не отвлекало, а противиться ауре, созданной Вдохновителем, было невозможно, она искореняла лень во всех проявлениях и заставляла творить.
        Одна из его статуэток, попала в руки девочки с длинными темно-русыми волосами, на её двенадцатый день рождения. Друзья родителей удивлялись зачем папа и мама сделали такой изысканный подарок ребенку, который еще не научился ценить прекрасное. "Она ведь разобьет" - с содроганием в сердце говорили одни. "Это ведь не игрушка для девочек!" - злились другие. "Они богатые, купят еще" - язвили третьи. Только никто не мог купить точно такую же новую статуэтку, Родион никогда не повторялся, он изготовлял фигурки в одном единственном экземпляре и в каждую вкладывал частичку души. Этими частичками были его волосы, окрашенные в разные цвета и обработанные секретным способом, чтобы тоненький биологический материал не сгорал при контакте с горячим тягучим стеклом. Он искусно прятал один волосок в центре хрупкой скульптуры, и не каждый мог разглядеть еле заметную цветную линию, чуть выбивающуюся из общей гаммы шедевра, но тот, кто действительно видел, был для Родиона настоящим ценителем прекрасного, а не эпигоном, старательно причисляющим себя к кругу людей способных видеть красоту в искусстве.
        Родители девочки не обращали внимание на впечатлительные, язвительные и злые языки, они знали, что лучшего подарка для дочери не найти, особенно если она уже больше года выпрашивает именно эту статуэтку, увиденную на школьной экскурсии в стеклодувной мастерской. Настасья, так звали девочку, своими глазами наблюдала, как Родион из цветного мягкого стекла ваял очередной шедевр, и так страстно захотела обладать фигуркой, что готова была отказаться от всех развлечений на свете лишь бы иметь в своей комнате красивое дерево из стекла, с ветвей которого, вместо листьев, свисали горящие отростки похожие на свечи, а под корнями растекалась лужа, необыкновенных магических цветов.
        Целую неделю Настасья не выходила гулять и не интересовалась ничем кроме подарка, она сидела рядом с фигуркой и глазела на стеклянные веточки, ствол, свисающие горящие отростки и лужу. Странное поведение дочери обеспокоило родителей, они пригрозили забрать статуэтку если Настасья не перестанет все свободное время проводить подле красивой стекляшки. Девочка повиновалась требованию мамы и папы, но как только родители теряли бдительность, она тут же прилипала глазами к дереву. Тогда и пошли по городу первые слухи о том, что мастер, который вылепил фигурку что-то подмешивает в расплавленное стекло, чтобы от них нельзя было отвести глаз, иначе, как еще можно объяснить непреодолимое желание смотреть на стеклянные статуэтки. А поскольку Настасья еще ребенок на нее отрава, подмешанная стеклодувом, действует сильнее, чем на взрослых.
        - Ты знаешь, горожане побили сотни твоих фигурки, - сказал Аркадий Родиону, замешивающему новую порцию цветных стекольных масс на себя и Захара, хотя его статус в мастерской вырос, он все равно продолжал помогать молчуну, при чем делал это по собственному желанию. Когда Аркадий предложил взять в мастерскую нового подмастерья, Родион воспротивился, ему нравилось подготавливать рабочие места для себя и Захара, нравилось прибираться в мастерской после трудового дня, нравилось, что хоть так он может выразить свою привязанность к молчуну, который был скуп на чувства, но ценил Родиона за рутинную работу в мастерской и за его великолепные авторские фигурки.
        - Пусть бьют, - спокойно ответил молодой человек.
        - Тебе что все равно?
        - Они ведь их купили, а не украли. Отдали немалые деньги, это их вправо разбить или оставить.
        - Как ты можешь оставаться таким спокойным?! Тебя оклеветали за дар творить чудеса из стекла.
        - И что?
        - Ты должен опровергнуть вранье! Это ведь не правда! - еще больше злился Аркадий, глядя на невозмутимого Родиона.
        - Я ничего не буду опровергать, не хочу воевать с человеческой глупостью. Как видишь, она заразна, кто-то решил, что я подмешиваю в стекло гипнотизирующее вещество и все, как один в страхе стали бить фигурки об стены и пол. При чем если бы это действительно было правдой, то что в этом плохого? Ну смотрят они, ну любуются... не лысеют же, зубы не выпадают, зрение не портится...
        - Если ты не хочешь справедливости, тогда я сам ее восстановлю, в конце концов имею право! Это ведь моя мастерская несет убытки! Кто теперь купит твои статуэтки?
        - Восстанови, - спокойно ответил Родион и пошел работать с очередным эскизом.
        Чрез неделю в мастерскую прибыли независимые эксперты в сопровождении особо любопытствующих горожан, в числе которых была Валентина Лаврентьевна, бабушка Настасьи. Это она первая заговорила о проделках стеклодува-жулика, который подмешивает гипнотизирующее вещество в стекольную массу, чтобы все восхищались его фигурками и скупали их по космическим ценам. Ее "новость" так понравилась городским старухам, что вскоре все жители зашушукались о ядовитых статуэтках. Через пару недель глупая идея бабки переродилась в массовый страх, еще через неделю напряжение достигло пика и все, у кого дома стояло стеклянное чудо от Родиона, не думая о вложенных в искусство деньгах, стремились поскорее избавиться от него. Люди надевали резиновые перчатки, подходили к статуэтке, стараясь не смотреть на нее, чтобы не поддастся очарованию плавных линий, хватали, бросали в холщовый мешок, измельчали молотком и отправляли в мусор. Теперь главная представительница человеческой глупости стояла в стеклодувной мастерской, с презрением глядела на Родиона, который и вовсе не обращал внимание на собравшихся, чем еще больше
нервировал Валентину Лаврентьевну, и следила за экспертами, чтобы они ничего не упустили из виду.
        - Внимательно все изучите, наверняка этот стеклодув прикрыл следы преступления! - почти кричала старушка. Ей очень хотелось задеть Родиона и поругаться с ним, чтобы все видели какой он монстр. Но молодой человек не велся на провокации пожилой женщины. Он давно очерствел к мнению окружающих. Случилось это еще в начальной школе, когда он узнал, что видит гораздо больше одноклассников и друзей со двора. Сверстники называли Родю вруном, дураком, больным, придурком, болтуном, идиотом, дебилом, балаболом, сказочником и все только потому, что он видел то чего, не видят другие. Еще в детстве Родион понял, что люди наполовину слепы. Они доверяют своим глазам, но зрение обманывает их, скрывает все самое интересное за обычными вещами, предметами и явлениями. Поэтому, не обращая внимания на старую язву в беретке с брошью-стрекозой, он продолжал вытягивать из стекла фигурку, нарисованную по образу Безумной мысли Вараксиной. Работа Родиона со стороны выглядела, как увлекательное представление и все горожане пришедшие из любопытства, в качестве свидетелей для экспертизы, замерли рядом со стеклодувом, и не
отрываясь следили за рождением новой фигурки.
        - Ну что вы пялитесь?! - злилась Валентина Лаврентьевна. - Мы сюда не за этим пришли!
        Но никто из собравшихся в мастерской не слушал старушку, глядя на ее жалкие потуги внести смуту Аркадий не выдержал и расхохотался.
        - Вы что надо мной смеетесь?! - взбесилась она, как маленькая собачонка, лающая на проезжающие мимо машины.
        - Не ваше дело, - высокомерно ответил Аркадий и подошел к главному проверяющему. - Как идут дела?
        - Все хорошо. Ничего противозаконного мы не нашли. Взяли на анализ сырье, но результаты будут только дня через три, не раньше.
        - Превосходно, опубликую их потом в местной газете, чтобы люди не пустым словам верили, а научным доказательствам. Скажите, а чисто теоретически могу я подать в суд за клевету и причинение ущерба репутации? Разумеется, когда экспертиза подтвердит отсутствие незаконных примесей, - теперь Аркадий спрашивал нарочито громко, чтобы противная старуха все слышала.
        - Можете, если найдете клеветника и свидетелей, которые подтвердят, что этот человек был первоисточником порочащих слухов.
        - За этим дело не встанет, - хозяин стеклодувной мастерской пристально посмотрел на Валентину Лаврентьевну и снова рассмеялся.
        - По-моему обращаться в суд это лишнее, - запаниковала старушка, - мало ли кто оговорил вашу мастерскую. А что если это ребенок? Неужели вы подадите в суд на родителей за то, что их чадо много болтает? - заискивала она перед Аркадием.
        - Подам, - сурово ответил он.
        - Вы сначала результатов дождитесь, может там не так все кристально, как вы думаете! Кто знает, что ваши работники творят у вас за спиной, - огрызнулась бабулька и ушла из мастерской.
        Через три дня Аркадий разместил во всех городских газетах статьи, опровергающие слухи о гипнотизирующих статуэтках. Основным доказательством невиновности мастерской стали итоги экспертизы и анализы стекла с которым работали Захар и Родион.
        Когда главные сплетницы, прочитали в "Вестнике недели" об угрозах Аркадия подать в суд на клеветников, они так испугались наказания, что на каждой остановке общественного транспорта начали рассказывать горожанам о том, кто настоящий автор чепухи про стеклодува. Как и все причастные к распространению слуха, Валентина Лаврентьевна не знала, что слова хозяина мастерской, в газете, лишь пустая угроза, он не собирался судиться с глупыми бабками, только хотел припугнуть всех владельцев языков без костей, чтобы не повадно было оговаривать его ремесленников. Поскольку справедливости бабушка Настасьи боялась больше всего на свете, она собрала свои пожитки и уехала из города в родную деревню на восточной окраине страны.
        Очень скоро спрос на стеклянные фигурки Родиона вырос вдвое, они пользовались невероятной популярностью, клиенты даже записывались в очередь, чтобы приобрести статуэтку мастера. Цены на изделия стеклодувной мастерской взлетели с космических до уму непостижимых. И каждый, кто смог купить маленькую хрупкую фигурку, автоматически причислялся к городской элите. Высший свет открывал двери только тем, у кого в доме на самом видном месте стояла стеклянная фантазия Родиона, при чем сам создатель по собственному желанию был далек от провинциальных сливок общества, хотя богемные женщины и напыщенные мужчины не раз пытались заманить стеклодува в свой высокомерный и надменный социальный слой. Убеждения Родиона не позволяли общаться с людьми, которые оценивают личность, только по наличию стекляшки в гостиной. Однако ему льстило, что фигурки, созданные им, стали показателем статуса. Внутренние противоречия не раздражали, а удивляли Родиона, он открывал себя заново, принимая свое истинное Я сдержано, без терзаний, но с укором.
        В середине мая, субботним утром, пока Алеся спала, Родион прогуливался в парке, наслаждаясь моментом настоящего, не заглядывая в будущее и не оборачиваясь в прошлое, как учил Микола. Осознание себя в пространстве и времени в эту самую секунду, на Земле, крутящийся в звездной черноте, на планете у которой миллионы лет позади и неизвестно сколько еще миллионов впереди, вызывало бурю эмоций. Одна простая мысль: "Он есть здесь и сейчас" - воодушевляла. Все мирское казалось мелочным, низким, не достойным внимания человека, ведь жизнь, она здесь и сейчас идет, проходит и уходит, чтобы больше никогда не повториться. Родион задумался, каким будет его последний день на Земле? Что произойдет? Выжмет ли он все до последней капли из своего тела и умрет от старости или что-то внезапное оборвет его жизнь? А может это будет неизлечимая болезнь? "Ничего, все, рано или поздно, проживают последний день..." - успокаивал, пробудившийся в сердце страх Родион, сидя на лавочке под дубом и рассматривая проходящих мимо людей.
        - Здравствуйте, - послышался робкий голос слева. Он повернулся и увидел девочку лет двенадцати в зеленом платье и вязаном бежевом кардигане, за спиной ребенка висел большой школьный рюкзак.
        - Здравствуй, - ответил Родион.
        - Можно я присяду?
        - Присаживайся, конечно, лавка ведь общая, - улыбнулся он и спросил, - Разве ты не должна быть сейчас в школе?
        - Я прогуливаю.
        - Не рано ли начала?
        - Это первый раз.
        - И что тебя толкнуло на скользкий путь двоечников?
        - Вы.
        - Я? - переспросил Рубан, решив, что ослышался.
        - Вы ведь стеклодув? - с надеждой смотрела она на тридцатилетнего мужчину.
        - Да, - Родион ничуть не удивился догадливости девочки.
        - Я так и знала, в прошлом году наш класс был у вас мастерской на экскурсии. Я видела, как вы работали. У меня к вам есть просьба, она может показаться дерзкой, но я не могу не воспользоваться этой случайной встречей и не попросить.
        - Проси, - разрешил Родион.
        - Я хочу, чтобы вы сделали мне дерево из стекла с горящими отростками вместо листьев, похожими на свечи...
        - Я уже такое делал, - перебил он девочку.
        - Да, делали, как раз в тот день, когда мы были у вас на экскурсии. Целый год я упрашивала родителей купить его, и они подарили мне дерево на день рождение, а потом бабушка разбила его. Она сказала, что это вышло случайно, но я знаю, что она специально уронила статуэтку.
        - Мне очень жаль, но я не делаю одни и те же фигурки дважды?
        - Знаю, но я очень вас прошу сделайте исключение из правила, хотя бы раз в жизни.
        - Зачем тебе дерево, чтобы хвастаться, перед другими мальчиками и девочками, что у тебя, есть статуэтка, сделанная моей рукой? Поверь, они не поймут, это только взрослые из всякой ерунды делают культ и оценивают других людей по наличию вещей в доме. Но если тебе так хочется пусть родители купят тебе другую статуэтку из тех что продаются в стеклодувной. А если дорого, то ничем помочь не могу, не я назначаю цены, люди сами это делают.
        - Нет, мне нужно именно дерево.
        - К сожалению, его не вернуть, оно больше не с нами, - показательно ерничал Родион, хотя сам взаправду считал, что создает свои фигурки, как Бог людей, каждая уникальная и единственная в своем исполнении, и если постигла статуэтку стеклянная смерть, то ее уже не воскресить.
        - Прошу вас, один раз создайте такую же. Обещаю о ней никто не узнает. Я даже родителям не скажу.
        - Почему я должен сделать исключение для девочки, которую впервые вижу?
        - Вы видите меня второй раз, просто в первый не запомнили.
        - Осознано я тебя вижу впервые.
        - Я бы не обратилась к вам с этой просьбой, но сегодняшняя случайная встреча -- это знак. Вы должны мне помочь! - девочка с просьбы перешла на требование.
        - Расскажи поподробней почему я тебе должен? - спокойно спросил Родион.
        - Вы будете смеяться. Скажите, что я дура.
        - Обещаю промолчать, но не обещаю не смеяться.
        Девочка обреченно вздохнула и рассказала, чем так зацепило ее дерево:
        - Я видела, как ветви колышутся и слышала стеклянный перезвон светящихся свечей, похожий на музыку.
        Глаза Родиона округлились, давно ему не приходилось так сильно удивляться, когда забываешь слова и вообще человеческую речь от изумления и шока. Последний раз такое случилось, когда Алеся в день знакомства увидела Господина Крыса, которого раньше видел только Родион.
        - Что с вами? - испугалась девочка. - Вы побледнели! Вам плохо?
        - Продолжай, - вспомнил он единственное слово и выдавил из себя.
        - Ветви закачались и свечи загорелись в тот момент, когда я разглядела внутри ствола тоненькую еле заметную голубую линию. Я не могла оторваться от этого чуда, я смотрела на раскачивающиеся огоньки в ветвях, слушала переливчатый звон и видела такие миры, о которых даже не подозревала. Одни были сказочно красивы, другие страшные и пугающие, третьи серые и мрачные, четвертые чудные и сумасшедшие, пятые...
        - Люди называют это воображением, - прервал Родион девочку.
        - Нет, они существую, я их видела, как вижу вас, лавку, дуб, парк и...
        - Я знаю, но все будут уверять, что этого нет, что ты все придумываешь или, посчитают тебя сумасшедшей и начнут лечить.
        - Я уже с лидера класса опустилась до изгоя.
        - Но мне все равно, я хочу дерево, а не статус среди слепых.
        - Твои рассуждения удивляют. Сколько тебе?
        - Двенадцать, а зовут Настасья. Так вы сделаете дерево?
        - А я Родион, и несмотря на знакомство, статуэтку делать не буду.
        - Почему? - в девичьих глазах заблестели слезы.
        - Ты видела, чтобы смерть делала исключения, когда человек умирает?
        - Да, мой дядя попал в аварию и три минуты был мертв.
        - Нет, он был на грани, но не умер. Клиническая смерть не считается.
        - Значит нет, - Настасья опустила голову к груди и закрыла глаза, стараясь не разреветься.
        - Нет. Но я подарю тебе другую фигурку. Если ты увидела, то чего не видят другие в дереве, значит ты увидишь это везде, не только в стеклянной статуэтке.
        - А если больше не увижу? Если только в дереве? - испугалась Настасья.
        - Увидишь, - успокоил Родион.
        - Только дарить мне ничего не надо, денег правда у меня тоже нет, но я готова помогать вам в мастерской, чтобы отработать фигурку, - условия девочки порадовали Родиона и не потому что он хотел получить хоть какую-то выгоду, а потому, что впервые видел перед собой человека двенадцати лет, который отказывается от подарка и предлагает в качестве оплаты свой труд. После ее условий он сразу проникся к Настасье и впредь относился к ней с глубоким уважением и дорожил дружбой с ней.
        - Что ж, похвально, только работники в мастерской, тем более девочки, не нужны. Зато моей беременной жене нужна помощь по хозяйству и хорошая компания, так что можешь приходить к ней и помогать.
        - Договорились, - засияла она от счастья.
        Вернувшись с прогулки Родион рассказал Алесе о юной Настасье, но вместо радостных возгласов услышал яростные возмущения. Хозяйка не хотела видеть в доме чужих людей в качестве помощников, она сама прекрасно со всем справлялась и присутствие какой-то девочки из парка ее бы только раздражало. Родион долго упрашивал Алесю дать Настасье один испытательный денек и, если девочка действительно будет в тягость, она больше никогда не переступит порог их дома. В обмен на денек для Настасьи он пошел на крайности и обещал то, отчего открещивался уже больше года.
        - И ты ее сделаешь?
        - Сделаю, - обречено ответил Рубан.
        - Только не с пузом, а такой, как я была до беременности.
        - Ты должна пообещать, что будешь хранить ее очень бережно.
        - Если ты боишься, что она разобьется или что-то отломается, то не переживай пока я жива она будет цела и невредима.
        - Я не переживу если с тобой что-то случится, даже если ты будешь из стекла.
        - Когда я ее получу? - загорелись глаза Алеси.
        - В день, когда родится наш сын.
        - В день, когда он родится я буду в роддоме.
        - И в этот день твоя стеклянная копия появится в нашей спальне и будет тебя ждать.
        - Хорошо. Пусть приходит твоя Настасья, но, если эта девчонка мне не понравится, она больше здесь не появится, а статуэтку ты все равно сделаешь.
        - При условии, что ты будешь дружелюбна и, если она действительно произведет на тебя хорошее впечатление, ты не скажешь нет из принципа, прихоти, вредности, каприза или еще чего-нибудь.
        - Хорошего же ты обо мне мнения, - обиделась Алеся.
        - Самого лучшего, - Родион обнял ее и поцеловал.
        Знакомство Настасьи с Алесей случилось через день после просьбы Родиона. Девочка вела себя очень скромно и побаивалась хозяйку дома, особенно после того, как стеклодув предупредил о недобром настрое жены. Она старалась быть полезной тенью, не мешала Алесе и выполняла все ее поручения без лишнего шума. "Помой. Порежь. Почисть. Вытри. Налей" - Алеся общалась с девочкой исключительно повелительными наклонениями без лишних слов, и Настасья беспрекословно, не задавая уточняющих вопросов выполняла команды. Прилежность, исполнительность и скромность помощницы смягчили строгую Алесю, и через пару часов, все приказы превратились в просьбы, теперь каждое предложение хозяйки начиналось с имени и заканчивалось вежливым - пожалуйста.
        Вечером никто не заметил возвращения Родиона с работы. Стены квартиры окатывали звонкие волны девичьего смеха, отбиваясь они плюхались в середину комнаты, затапливая пространство и заглушая любые шумы и звуки. Настасья нашла общий язык с непредсказуемой беременной, она рассказывала Алесе истории из школьной жизни и вместе они смеялись над комичными ситуациями с участием девочки и ее одноклассников.
        За неделю Алеся в корне изменила отношение к Настасье, теперь она считала девочку своей ученицей, а не помощницей, и обучала ее всему, что умела сама от кулинарии до рукоделия. Настасья красивым круглым подчерком записывала рецепты в поваренную книгу, а секреты по домоводству в толстую тетрадь, старательно месила тесто, раскатывала ровные круглые лепешки для беляшей, украшала торты лучше чем во многих именитых кондитерских, не пугалась кропотливой работы, аккуратно пришивала бисер к ткани, накладывала прямые опрятные стежки, училась моделировать одежду, сочетать ткани, кроить и шить, осваивала почти все виды декоративно-прикладного искусства и за что бы девочка не бралась у нее все получалось, будто она шила, готовила и вышивала тысячу лет с хвостиком.
        Статуэтка, преподнесённая Родионом Настасье, поразила девочку, она не знала, как реагировать на такую оплату за месяц труда на кухне и за швейным столом его жены.
        - Что это?
        - Статуэтка, - удивился вопросу девочки Родион.
        - Вы серьезно?
        - Не нравится?
        - Если вам жалко тратить время на что-то стоящее или вам нужны деньги за работу, то лучше бы сразу сказали, чтобы я не торчала все каникулы с вашей женой и не училась тому, что делаю лучше нее. Всего хорошего, - разъяренная Настасья встала из-за обеденного стола и решительно направилась из кухни в коридор.
        - Ты куда? - спросила Алеся, еле сдерживая слезы.
        - Домой.
        - Статуэтку забери! - сказал Родион вдогонку.
        - Себе оставьте, - холодно бросила девочка и хлопнула дверью.
        Алеся вопросительно смотрела на мужа и не могла понять, чем вызвана ярость Настасьи, ведь последняя работа Родиона была самой прекрасной из тех, что он когда-либо делал.
        - Ты превзошел самого себя, - девушка взяла в руки статуэтку. - Шесть миров в одной фигурке. Почему ей не понравилось?
        - Потому что она не видит.
        - Как? Ты же говорил, что она видела, как качалось дерево.
        - Значит это была случайность.
        Алеся вертела в руках куб размером двадцать на двадцать сантиметров, на каждой его плоскости разместился объемный мир. Первую сторону заселили персонажи славянской мифологии, вторую наполнили англо-саксонские и германо-скандинавские мифические боги и существа, третья принадлежала созданиям из мифов восточной и юго-восточной Азии, четвертую освоили представители арабских мифов, пятую разделили между собой боги ацтеков и инков, шестая сторона досталась существам из африканской мифологии. Объекты и персонажи каждой плоскости хорошо просматривались не вооруженным глазом, но если рассматривать их под лупой, то можно было увидеть мифологию каждого народа в мельчайших деталях. Под увеличительным стеклом миры оживали, становились многогранными и красочными, но всего этого Настасья не заметила, она видела лишь стеклянный цветной куб и решила, что стеклодув посмеялся над ней.
        - Подарю сыну, когда подрастет, - Родион взял куб из рук жены, поставил его углом на специальную подставку и унес в гостиную, где определили ему место на полке длинного стеллажа. В доме стеклодува это была первая и единственная статуэтка, за все время работы в мастерской он ни разу не вылепил фигурку для себя или Алеси.
        15 глава
        Последние три месяца беременности Алеси выпали на осень, время, когда в воздухе преобладают меланхоличные настроения, щедро приправленные тоской и печалью. Однако Алеся не умирала вместе с природой, как это часто бывало, наоборот она была энергична и подвижна, и постоянно чем-нибудь занимала себя: вязала пинетки, шапочки и кофточки, скупала в магазинах товары для младенцев, обустраивала детский уголок. Обратной стороной бурной кипучей деятельности стало пошатнувшееся мировоззрение. Раньше убеждения Алеси сводились к тому, что рождения ребенка -- это лишь функция, заложенная природой для продолжения человеческого рода, она не понимала мамаш, которые зацикливались на своем потомстве, забывали все на свете и отказывались от прежних стремлений, всецело, посвящая жизнь чаду. "Дети - это не собственность, - рассуждала Алеся до беременности, - они не принадлежат родителям, даже если появились на свет благодаря им. Рано или поздно они уходят из дома, есть конечно исключения, но в целом задача мам и пап воспитать независимого, самодостаточного человека, раскрыть его таланты и отпустить в мир. И при этом не
забыть о своих талантах, в жизни каждого есть призвание, только одни слышат его, а другие нет, и тогда ищут заменители: нелюбимая работа, поклонение своим детям, алкоголь, игры...". Но на седьмом месяце мысли Алеси все чаще сводились к одной: жить ради ребенка.
        Родион легкомысленно относился к переменам во взглядах жены и полагал, что все это временно, он где-то слышал, что беременные женщины часто чудят и это нормально. Скачущие гормоны, частая смена настроений, серьезные изменение в организме и прочие "симптомы" беременности, вылепливают из привычных женщин новых немного странных особ.
        Последний месяц дался Алесе тяжелее предыдущих восьми. Все в доме казалось ей неправильным. Обыденность с каждым днем сильнее засасывала и отдаляла от привычного мира, в котором Родион теперь остался совсем один. При чем сама Алеся никаких изменений в себе не замечала, только чувствовала постоянное раздражение и недовольство своей жизнью. Страшная правда открылась в день уборки, когда она, вытирая пыль с полок, подняла стеклянный куб и лишь чудом фигурка осталась в девичьих руках и не встретила звонкую смерть на полу. Ужас, как острая игла кольнул в самое сердце, и нижнее белье намокло.
        - Родион, воды отошли! - она аккуратно поставила куб на место, но не сказала мужу, что больше не видит в статуэтке мифологических существ и богов разных народов мира, только шесть цветных поверхностей, соединенных между собой гранями. "Вот значит, что видела Настасья... ничего..." - подумала Алеся и быстро вытерла подступившие слезы рукавом халата.
        - Что уже?! - прибежал ошарашенный Рубан из спальни.
        - Вызывай такси! Я пойду переоденусь и сумку возьму, - Алеся нервничала и смотрела себе под ноги, избегая прямых взглядов Родиона.
        "Когда это случилось? Почему я ничего не увидела?" - спрашивала себя девушка в предродовой палате корчась от боли. Схватки накатывали все чаще и тянулись все дольше, но приближающиеся роды не пугали Алесю и не причиняли тех разрушающих страданий, которые причиняла утрата способности видеть больше других, некогда связывающая ее и Родиона в одно идеальное целое. Алеся боялась своей слепотой отпугнуть любимого, боялась, что теперь только забота о сыне станет единственной причиной, по которой они будут вместе в ближайшие двадцать лет, боялась, что они уже никогда не найдут общий язык и не поймут друг друга. В отрешенном и потерянном состоянии, она провела сутки с лишним и даже не поняла, чего от нее хотят, когда на кормление принесли сына.
        Соседки по палате не раз пытались завести с Алесей разговор, но она игнорировала их, такое пренебрежительное отношение новоиспеченные мамочки не могли снесите и сдружились против нее. Алеся вообще ни с кем не разговаривала, в том числе и с медперсоналом. Общение с врачами и сестрами было исключительно односторонним, они говорили, что делать, а она бездумно выполняла их требования. Внутри Алеси росла разъедающая пустота, она забрала эмоции, уничтожила связь с внешним миром, и даже за новорожденным сыном она ухаживала так, словно не родная мать, а чужая тетка. Алеся кормила, пеленала, качала младенца, но не испытывала того, что принято называть: "радостью материнства", она вообще ничего не испытывала.
        Каждый вечер Родион приходил к роддому и громко звал Алесю, девушка выглядывала из окна второго этажа, пустыми глазами смотрела на счастливого сияющего мужа и ни разу не улыбнулась ему.
        - У тебя все хорошо?! - надрывался Рубан.
        Алеся не отвечала ни словом, ни кивком, ни жестом.
        - Как сын?! - еще громче орал он, и снова застывшая фигура за стеклом не шевельнулась. Постояв еще минут десять, глядя на безжизненную оболочку жены, Родион прокричал: "Я завтра приду!" и ушел домой.
        На следующий день, после такой же не продолжительной и без содержательной беседы с Алесей через окно второго этажа, молодой отец вломился в кабинет дежурного акушера-гинеколога.
        - Что вы с ней сделали?!
        - Как вы сюда прошли? Кто разрешил? - перепугалась женщина в белом халате.
        - Что вы сделали с моей женой?! - не успокаивался Родион, игнорируя вопросы врача.
        - Кто ваша жена?
        - Алеся Русакова!
        - Ничего мы с ней не делали. Осложнений не было, анализы у Русаковой хорошие. Завтра на выписку пойдет.
        - А сын?
        - С мальчиком тоже все в порядке: кушает, плачет, улыбается, все как положено, нормальный здоровый младенец.
        - Почему тогда она не разговаривает со мной? Стоит, смотрит, даже не улыбнулась ни разу.
        - Скорей всего после родовая депрессия. Хотя рановато, обычно такое случается, когда мамочка остается дома одна с ребенком, и всего-то у десяти-пятнадцати процентов женщин. Ну все люди разные, может у нее вот так проявляется. После выписки уделите ей побольше внимания, чтобы не чувствовала себя одинокой и брошенной.
        - Хорошо. Извините, что вломился.
        - Извиняю, - снисходительно ответила женщина, - а теперь покиньте кабинет, у меня много работы.
        Родион вышел на темную промозглую ноябрьскую улицу. В раздумьях звать или не звать жену во второй раз, потоптался немного под окном палаты, откуда струился теплый желтый свет, и решил больше не тревожить эмоционально истощенную Алесю.
        На следующий, день после полудня, Рубан встретил мать своего ребенка в холле роддома с цветами. Провожающие акушерки и медсестры обменяли упакованного в конверт младенца на пакет с подарками и улыбаясь с теплыми пожеланиями, обязательно еще раз вернуться в их роддом, спровадили молодых родителей.
        - У тебя все хорошо? - спросил Родион по пути от крыльца родильного дома к такси.
        - Да, - изобразила она радость на лице и открыла перед ним дверь машины. Рубан с нежно-голубым кульком на руках аккуратно сел на задние сиденье. Сама Алеся заняла место рядом с водителем. Самый страшный момент ее жизни неотвратимо приближался. Всю дорогу она почти ничего не говорила. "Что будет, когда я скажу о приобретенной слепоте? Как он отреагирует?" - безостановочно крутились мысли в голове Алеси и надежда на лучшее постепенно улетучивалась.
        Дома Родион уложил спящего сына в кроватку, взял любимую за руку и подвел к стеллажу, где рядом с кубом на соседней полке стояла стеклянная фигурка. Он сдержал свое обещание. Статуэтка была точно такой же, какой он увидел Алесю в день знакомства. Эмоции зашкаливали, ей казалось, что она летит в пропасть и через мгновение встретится с острыми скалами, когда взглянет на себя в миниатюре, и он поймет, что она ничего не видит кроме изящно слепленного человечка из стекла.
        - Тебе нравится?
        - Да, - кивнула она.
        - Ты что не смотришь?
        - Смотрю.
        - Так тебе нравится?
        - Да.
        - Это все что ты можешь сказать?
        Алеся взяла статуэтку в руки, чтобы сделать над собой усилие и разглядеть нечто большее чем стеклянную себя, увидеть то, что обычно ускользает от глаз обывателей. Она вертела ее в руке больше пяти минут, потом поставила на место и восторженно прошептала.
        - Она великолепна. Та самая панамка, платье, только сачка в тот день со мной не было.
        - Это моя фантазия, - улыбнулся Родион, ожидая от нее дальнейших комментариев.
        - И волосы развеваются, и подол платья, и бабочки летают, и трава колышется, даже ветер чувствую, - Алеся говорила так спокойно и с таким наслаждением, но внутри она взрывалась от радости, разлеталась на мелкие кусочки, собиралась в большой шар счастья и опять взрывалась. Необычное зрение девушки полностью восстановилось, и она снова могла видеть, то чего не хотят замечать другие. Алеся взяла куб, повертела его в руках, рассмотрев каждую из шести плоскостей, и еще раз убедилась, что видеть она стала еще лучше, чем прежде. Воплощенные в стекле легенды и предания разных народов мира в ярких красках оживали на ее глазах и ослепляли своим великолепием.
        С этого дня жизнь в доме Родиона и Алеси потекла тихо, радостно и безмятежно. Он создавал в мастерской стеклянные статуэтки, она открыла в городе школу кулинарии и рукоделия, и вместе они воспитывали сына Лёню. После беременности старые убеждения Алеси вернулись и прочно приросли к ее сущности. И хотя, как мама, она любила своё чадо до умопомрачения, все же старалась не переусердствовать и вырастить независимого человека.
        К трем годам Лёня изъяснялся гораздо лучше сверстников. На прогулках он был чрезвычайно любопытен и старался изучить мир во всех деталях с предельной серьезностью и усердием. Алеся и Родион радовались успехам сына и удивлялись его безграничной любознательности, но хотели от него нечто совсем иное, родители с нетерпением ждали дня, когда Лёня спросит о том, чего не видят другие дети.
        Первое посещение городского парка Рубан младший запомнил на всю жизнь: огромные территории со свежей зеленной листвой и дикое недоумение на лицах родителей остались с мальчиком навсегда. Прогулка началась с мороженного и "волшебного" паровозика, который, гудя и посвистывая, вез от главного входа к большому пруду, обрамленному раскидистыми ивами. По пути к водоему Лёня внимательно рассматривал окрестности и расспрашивал родителей обо всем, что видел и что приходило в голову.
        Сойдя с паровозика, он взял маму и папу за руки и повел к воде, ему не терпелось увидеть существ, живущих на дне пруда, о которых всю зиму рассказывал Родион. Они вступили на каменный мостик переброшенный через водоем и остановились точно по середине между двумя берегами. Родион усадил Лёню на широкие каменные перилла моста и крепко держа ребенка правой рукой указал левой на прозрачную водную гладь.
        - Смотри, видишь под водой толстого императора в плаще из тины?
        - Нет, я вижу рыбу!
        - Ну как же?! Смотри внимательней, вон сидит в стеклянной банке.
        - Нет, там никого! Ты меня обманываешь? - злился мальчик.
        - Алеся, ты видишь? - засомневался Родион.
        - Конечно, вижу. Сидит булькает.
        - Врете вы все! - истерил малыш.
        - Леонид, смотри внимательно, - успокаивала мама.
        - Не хочу! - он вырывался из рук родителя, и Родион чуть не уронил ребенка в воду, перепугавшись Рубан быстро снял сына с каменной периллы. Рассерженный обманом взрослых Лёня смотрел на расстроенных маму и папу и не понимал зачем они врут.
        - Ничего страшного в другой раз увидишь, - успокаивала Алеся мальчика, себя и Родиона. Этот день навсегда разделил сына и родителей: он не понимал их, они не понимали его.
        "Как жаль, что нельзя одолжить близкому человеку свои глаза" - сокрушалась Алеся, после каждой неудачной попытки показать Лёне то, что видит она и Родион. Они говорили о невиданных зверях и необычных существах, населяющих город, но мальчик видел лишь бездомных собак и кошек, больших дядей и тетей, серые городские улицы и грязные дороги, пыльные деревья и мутные озера в парках, и никаких древесных жителей, никакого Господина Крыса, ни человека Арбуза, ни прочих персонажей, о которых так настойчиво и упрямо твердили родители.
        - Неужели, он никогда нас не поймет? - спросила Алеся Родиона, когда Лёне было шесть.
        - Боюсь, что нет, - вздохнул он.
        - Что же делать? Может научить?
        - Чему? Видеть, как мы? Глупость. Если он не смотри на мир так, как ты и я, это не означает, что он хуже или лучше, просто его восприятие отлично от нашего. Лёня мыслит другими категориями, в этом и прелесть, для него мы чудаки, а для нас он.
        - В кого он только такой серьезный уродился?
        - В наших родителей, должно быть. Они ведь тот тоже не понимали, о чем мы говорим.
        - Я думала, у нас будет малыш, наделенный особенным зрением...
        - Не всегда случается так, как думается. Но если хочешь мы можем попробовать еще раз, - Родион повалил Алесю на кровать и накрыл собой, лаская ее лицо, шею, грудь...
        16 глава
        Чем старше становился Лёня, тем больше он злился на своих, не от мира сего, родителей. Заветной детской мечтой мальчика была нормальная семья: отец и мать с обычным зрением, которые видят реальный мир таким, каким его видят остальные горожане, без странных существ и явлений. Он мечтал, что когда-нибудь мама и папа изменятся, перестанут рассказывать небылицы и ему больше никогда не будет за них стыдно. Лёня всячески старался исполнить свою заветную мечту. Мальчик постоянно ставил в пример Алесе и Родиону родителей своих друзей и одноклассников. Сначала он только аккуратно намекал маме и папе какими, по его мнению, должны быть хорошие "предки", потом открытым текстом грубо заявлял, что не хочет быть их сыном, что такой отец и такая мать никому не нужны. "Вы можете быть обычными? Не рассказывать мне и моим друзьям какой бред вы по всюду видите? Неужели вы не понимаете, что позорите меня?" - в очередной раз обращался подросток к Родиону и Алесе. Они не обижались на сына, потому что прекрасно понимали, как тяжело ему живется в семье, где ты отличаешься от всех.
        - Лёня, мы самые обычные, просто видим больше других. Это такая же особенность, ну скажем, как родимое пятно при рождении, - пытался Родион объяснить сыну, что их зрение -- это не семейное проклятие и не дефект, просто у них с мамой такое восприятие мира, они открыты к большему и видят больше.
        Но подобные ответы не устраивали Лёню, он по-прежнему хотел самую обычную семью, в которой отец и мать за ужином не обсуждают несуществующих созданий, как два душевнобольных. И в погоне за мечтой он готов был пойти на многое, даже пожертвовать собственным здоровьем и поиграть со смертью.
        К опасной идее Лёню подтолкнул несчастный случай, произошедший с четырнадцатилетним Сашей из параллельного класса. Поздними вечерами подросток с друзьями любил погулять по заброшенным старым зданиям, и в одном из ветхих домов, подписанных под снос, на Сашу обвалился потолок. Мальчик пролежал в коме больше недели, и все это время его родители провели рядом с ним в палате. Отец и мать винили в случившемся себя, слишком занятые взаимными упреками, скандалами и грядущим разводом они почти не обращали внимание на Сашу, который все чаще убегал от родительской ругани к друзьям на улицу. Теперь бывшие враги готовы были пойти на все лишь бы спасти своего ребенка. Когда Саша очнулся оба родителя окружили его такой любовью и заботой, какую он не получал за всё свою жизнь, и уже в скором времени подросток снова гулял с друзьями, но больше не посещал запрещенные места. В напоминание о страшном приключении для него и пожизненным укором для родителей, чуть не убивших сына своей враждой, на правой щеке Саши остался шрам. Жирной выпуклой полосой он протянулся от виска до уголка рта. Страшный рубец подросток мечтал
трансформировать в объемную гигантскую сколопендру, и всем друзьям рассказывал, что обязательно сделает татуировку насекомого на шраме, когда ему исполнится восемнадцать лет, искренне веря в то, что все дети после совершеннолетия обретают свободу от родителей в принятии решений.
        Из истории Саши Лёня выделил для себя лишь одну полезную мысль: угроза смерти хороший способ манипулировать людьми. Теперь подросток знал, что поможет ему исполнить заветную мечту и получить обычных Родиона и Алесю без фантастической ереси. "Страх потерять ребенка творит чудеса" - постоянно твердил про себя Лёня, будто убеждал самого себя в правильности поступка. Он долго обдумывал, как организовать мнимую угрозу жизни, при этом чтобы не остаться калекой и не умереть взаправду. И выбрал способ, который казался ему безболезненным, не травмоопасным и не оставляющим ни одного шага к отступлению. Но чтобы задумка не обернулась настоящей трагедией рядом должны были быть люди, которые спасли бы, когда он окажется на границе между смертью и жизнью.
        Каждый день в течении двух недель Лёня ходил на городской пляж и наблюдал за отдыхающими, высматривая хорошо плавающих мужчин, они были гарантом его безопасности в день, когда он решится на свой отчаянный поступок. Конечно он не мог знать наверняка бросятся ли незнакомые люди его спасать, но верил, что кто-нибудь обязательно придет на помощь.
        Лёня стоял на краю обрыва, зажав в руках толстую палку тарзанки, и смотрел на темно-синие воды. Он часто дышал, нервно сглатывал слюну и кусал губы. Там внизу, через пять метров воздуха за легкими безмятежными волнами скрывалась глубокая впадина, насколько Лёня знал еще никому не удавалось достать с ее дна горсть песка, а те, несколько смельчаков, что попытались, так и не вынырнули на поверхность, и даже их тела не были найдены - эту историю он слышал много раз от своих друзей и одноклассников, и вообще ее вспоминали каждый раз, когда речь заходила о тарзанке на городском пляже. Только в отличии от Лёни его друзья каждое лето прыгали в бездонную пропасть и ни один еще не сгинул в темных водах: "...может потому, что не пытались достать до дна, а может потому, что хорошо плавали" - думал Рубан младший над обрывом и понимал, чем дольше он тянет, тем страшнее решиться на прыжок.
        "Всё! Сейчас прыгну. Нет! Вот сейчас! Нет! Нет! Всё..." - Лёня чуть подался вперед и резко затормозил. Он еще раз посмотрел на берег, где среди прочих стройных и рыхлых тел загорали трое мужчин на чью помощь он надеялся, когда его потянет ко дну. Страх немного отступил, но стоило снова посмотреть на темные безмятежные, и оттого еще более зловещие, воды, как сомнения накатывали на Лёню с двойной силой. "Один прыжок и все! Ну давай! - подбадривал он себя и никак не мог решиться на бесповоротный шаг. - Да что же это такое?!" - злился мальчик. Страх крепко держал Лёню, подросток словно маленькая букашка брыкался в его цепких руках и никак не мог вырваться. В конце концов он вспомнил ради чего всё это затеял, и мечта столкнула его с обрыва. Тарзанка плавно пошла по дуге, но в наивысшей точке полета Лёня не выпустил палку из рук. Побелевшие костяшки пальцев скрутило судорогой и разжать их мог разве что только лом. Его развернуло лицом к берегу, и веревка медленно пошла обратно.
        На краю обрыва Лёня увидел тощего парня. Мальчик испугался за свою репутацию, в отличии от родителей подростку было не все равно, что о нем подумают другие. Больше всего на свете Рубан младший боялся прослыть трусом. "Уж лучше сгинуть в пучине, чем с позором вернуться на берег" - одновременно с этой убедительной мыслью мальчик выпустил тарзанку и полетел спиной вниз. Пять метров пронеслись одной страшной и захватывающей долей секунды. Раздался громкий мокрый шлепок. Вода расступилась, окропив брызгами волны, и тут же сомкнулась над Лёней, будто чудовище разинуло огромную пасть, и одним махом проглотило добычу.
        От падения на спину Лёне жгло кожу, но сейчас боль беспокоила меньше всего. Под водой его охватил ужас, он никак не мог сориентироваться в какой стороне бездна, а в какой поверхность. Подросток метался, теряя драгоценный воздух, вокруг все было однородным зеленовато-мутным.
        Лёня не умел плавать. В раннем детстве родители не раз пытались научить его держаться на воде, но мальчику она казалась опасной, не надежной и очень коварной. С виду вроде и мягкая, и приятная, и освежающая, но стоит чуть зазеваться, она тут же стремиться утопить тебя. С тех самых пор он невзлюбил воду и никогда не заходил дальше чем по пояс. И о том, что плавать он не умеет не знали даже лучшие друзья, Лёне под разными предлогами все время удавалось избежать совместных походов на пляж.
        Но когда ему в голову пришло тонуть на людях, он не думал, что все вывернется шиворот на выворот и пойдет не так как планировалось. Лёня видел, как люди тонут только в фильмах, там они громко кричат, активно машут руками, и всячески привлекают к себе внимание. Он думал, что будет точно так же плескаться, орать: "Помогите!" и кто-нибудь обязательно приплывет к нему на помощь, а когда родители узнают, что с ним случилось, они так испугаются, что будут готовы сделать все что угодно только чтобы он чувствовал себя хорошо и быстрее поправился. А он попросит их больше никогда не говорить о том, что видят они и чего не видит он и большинство людей вместе с ним.
        Наконец он всплыл, пробыл над поверхностью самый короткий миг в своей жизни, даже не успел захватить немного воздуха и снова скрылся под водой. Лёня сопротивлялся, выбрасывал вперед руки, дрыгал ногами, но все напрасно. Надежда на спасение шла ко дну вместе с ним. И никто не знает, что он тонет, ему так и не удалось ни разу крикнуть: "Помогите!". Стоило Лёне только погрузиться в темные волны и чертова река, мгновенно вцепилась в него, как в добычу, накрыла мутными водами, спрятала от всего мира, играясь выпустила пару раз на поверхность, словно дразнила: "Вот он, твой бесценный воздух, совсем близко, а ну-ка попробуй дотянись".
        Лёня захлебывался, пытался ухватить немного кислорода и вместе с живительным газом в легкие затекала вода. Паника рвала сознание подростка на части, в голове не было ни мыслей, не образов, ничего кроме истеричного желания раздобыть немного воздуха. Перед глазами прыгали две картинки мутно-зеленоватая вода и песчаная стена обрыва с пляжем в стороне. Инстинкт самосохранения заставлял Лёню бороться и сопротивляться, что-то безотчетное происходило с его телом и мозгом, в эти последние секунды он не принадлежал сам себе, кто-то другой неизвестный прорвался из его подсознания в сознание и отчаянно цеплялся за жизнь.
        Он в последний раз всплыл на поверхность, жадно заглотнул воды вместо воздуха, глаза мельком ухватились за кусок чистого голубого неба и Лёня, утрачивая ясность плавно пошел ко дну...
        Теплая вода вырвалась из внутренностей Лёни и пролилась на песок. Он закашлялся, медленно открыл глаза и увидел незнакомые размытые лица. Над ним, стоя на коленях, склонились двое мужчин, один старый с сияющей на солнце залысиной, другой молодой и тощий. "Этого парня я уже где-то видел" - прошла вскользь мысль в голове Лёни. Подросток не понимал, что происходит, не знал кто эти люди, но их сосредоточенные и обеспокоенные лица подсказывали, что случилось страшное.
        "Слава Богу!" - послышался женский голос слева, Лёня повернул голову на звук и увидел за мужчинами толпу в плавках и купальниках.
        - Господи! Да разойдитесь вы уже наконец, только мешаете! Ну что вы пялитесь, будто в цирке?! - ругался кто-то, пробираясь в центр расталкивая людей локтями. - Скорая уже едет! - сообщил высокий парень лысому мужчине, прорвавшись в круг. В ответ он кивнул и обратился к Лёне:
        - Ты как?
        - Хорошо, - ответил подросток, не понимая вопроса, и тут на него словно из рога изобилия посыпались воспоминания. Он хотел встать, но незнакомец притормозил его.
        - Лежи, лежи, тебе нельзя вставать, сейчас уже скорая приедет.
        - Я сам выплыл? - засомневался Лёня.
        - Нет, без помощи не обошлось. Вот твой спаситель, - мужчина указал рукой, напротив. Леня посмотрел на молодого тощего паренька справа от себя и вспомнил, что видел его на обрыве.
        - Спасибо, - тихо сказал Лёня.
        Студент ничего не ответил, только кивнул в ответ, принимая благодарность мальчика.
        В больнице Рубан младшего внимательно осмотрел врач и не выявив никаких серьезных травм, кроме красной спины, отбитой об воду, спросил:
        - И зачем ты прыгнул, раз плавать не умеешь?
        - Хотел научиться.
        - Не ври, я сразу вижу, когда меня обманывают, особенно если это дети.
        - Вы будете считать меня безрассудным и глупым.
        - Э как заговорил, - улыбнулся мужчина. - Умные передачи смотришь?
        - Нет, умные книги читаю.
        - Похвально. Не часто вижу читающих подростков, можно прямо сказать редкий экземпляр попался. Так зачем прыгнул? Уж не суицид ли задумал? - врач резко оторвался от заполнения бумаг, словно последняя мысль пришла, как озарение, и подозрительно посмотрел на мальчика.
        - Нет! Что вы?! Нет, - испуганно начал оправдываться Леня.
        - Тогда что?
        Подросток тяжело вздохнул и кратко рассказал о своих родителях, их странном мире, видимом только им и мечте, что когда-нибудь они станут обычными. Врач внимательно выслушал, посмотрел на часы на стене и спросил:
        - То есть ты решил, что несчастный случай с тобой поможет перевоспитать родителей? Я правильно понял?
        - Да, - спокойно ответил Рубан младший.
        - Родители тоже мечтают тебя изменить?
        - Нет, они меня любят таким какой я есть.
        - Как неправильно они себя ведут.
        - Почему?
        - Ну раз ты требуешь от них невозможного, почему тогда они не могут требовать того же - это было бы справедливо, - сухо объяснил врач.
        Лёня молчал, он злился на врача, ему хотелось доказать свою правоту.
        - Если они перестанут рассказывать об этом воображаемом мире им же лучше будет, никто больше косо не посмотрит и не скажет, что мои родители тронутые.
        - Если ты перестанешь обращать внимание на то, кто и что скажет, как твои мама и папа, тогда жить станет гораздо проще. Попробуй.
        - Вы не понимаете! - разозлился Лёня.
        Врач с равнодушным лицом пожал плечами, мальчик жеста не понял: "Что он хотел этим сказать?".
        В дверь вежливо предупредительно постучали и на пороге показалась парочка-выдумщиков. Алеся бросилась к сыну, Родиону к врачу, и обо начали засыпать вопросами.
        - Мама все хорошо, - отнекивался Лёня.
        - Как ты оказался в реке? Ты же терпеть не можешь воду, - не унималась она, внимательно осматривая сына.
        - Случайно, упал с обрыва.
        В это время взволнованный Родион пытал врача.
        - Что с ним?
        - Не переживайте. Повреждений и ушибов нет, все показатели в норме. Только легкое шоковое потрясение, пройдет.
        - Спасибо, - горячо поблагодарил Родион и троица покинула кабинет.
        Семья Рубан возвращалась домой по улице Владимирской. Мать и отец воодушевленно обсуждали поездку на озеро в ближайшие выходные, и пытались вовлечь сына в беседу, но Лёня не слышал вопросы и предложения родителей, их заглушал сухой голос сорокалетнего мужчины, который пробрался в голову и безостановочно повторял одну фразу: "Ну раз ты требуешь от них невозможного, почему тогда они не могут требовать того же - это было бы справедливо".
        - С тобой все хорошо? Почему ты молчишь? - обратилась Алеся к сыну, положив ему руку на плечо. От прикосновения Лёня вздрогнул и посмотрел на мать растерянными глазами.
        - Что? - крикнул он, словно они находились у ревущего водопада и услышать ближнего можно было только через ор. Рубан младший не знал, как заставить голос врача, оккупировавшего его мысли и разум, заткнуться.
        - Что с тобой?! - озабочено глядела на сына Алеся.
        - Ты что оглох?! - испугался Родион.
        Лёня старательно прислушивался к голосам родителей, но все равно не понимал, что они говорят. Впрочем, по лицам он догадался, что отец и мать встревожены, и чтобы успокоить их ответил наугад.
        - Нет, все хорошо. Не волнуйтесь, - фальшиво-радостный голос сына и широкая улыбка успокоили Родиона и Алесю.
        - Ты уверен?
        Он увидел, как губы Алеси вновь зашевелились и интуитивно закивал головой в ответ.
        Без конца повторяющиеся сухие слова врача, не заглушаемые ни внутренним голосом Лёни, ни звуками из внешнего мира, сводили с ума, казалось он обречен слушать зацикленную фразу до прихода смерти.
        "Ну раз ты требуешь от них невозможного, почему тогда они..." - голос смолк, не закончив предложение. Лёня сразу услышал свои мысли и новый мужской тембр, который говорил не в его голове, а снаружи, слева от него. Голос принадлежал отцу.
        - Алеся, ты чувствуешь?
        - Асфальт дрожит, - прошептала она.
        - Что? - переспросил Рубан младший.
        Раньше Лёня не обратил бы внимание на подобные реплики родителей, Родион и Алеся часто кого-то видели и говорили о вещах только им понятных. Но теперь ему стало любопытно о ком они говорят и как оно выглядит. Интерес возник от радости, когда врач наконец-то заткнулся, Рубан младший услышал собственные мысли, постороннюю речь и голос большого внешнего мира.
        - Улица дрожит от проворных тяжелых ножек родственников Тарлая, они приближаются, - пояснила Алеся.
        - Родственники горы в национальном парке? - голос Лёни завибрировал, не привыкший к абсурду разум мальчика противился глупости, озвученной им только что.
        - Да, - кивнул Родион и добавил: - Нужно отойти в сторонку, а то затопчут.
        - Как они выглядят?
        - Тебе правда интересно? - посмотрела Алеся на сына.
        - Да, - сам удивился своему ответу Лёня.
        Троица взяла немного правее и сместилась ближе к бордюру, чтобы не оказаться в эпицентре оголтелых родственников Тарлая.
        - Гора в центре национального парка, - начала Алеся, - на самом деле старый великан. Раз в три года в безлунную ночь он просыпается, и все мужчины в роду Тарлая в час его пробуждения находятся рядом с ним. Они приходят со всех уголков планеты, чтобы навестить самого большого. Все остальные в их семействе карлики. Больше всего их интересует, как чувствует себя Тарлай, не потому что они беспокоятся о нем, а потому что бояться за себя. Старый великан источник силы и здоровья всех карликов в этой семье.
        - А выглядят они весьма оригинально, - продолжил Родион, - представь себе толпу толстых и худых крикливых карликов в ярких синих, зеленых, красных, голубых, фиолетовых, желтых, оранжевых, салатовых и прочих, прочих цветов костюмах и забавных шапочках скрученных на подобие морских ракушек. Они постоянно бегают, машут руками и никогда не закрывают рты. Постоянно что-то обсуждают, кричат, ругаются, поют, смеются, разве что только рядом с Тарлаем они ведут себя тихо и мирно. Он не терпит суеты и шума, его они бояться. Ножки у них маленькие как у всех карликов, но такие мощные, особенно, когда они вместе, что способны землю сотрясать, люди их беготню часто путают с землетрясением.
        Лёня представлял себе всё что описывали родители и увидел. Увидел, как по улице Владимирской мимо пронеслась цветная клякса из карликов. Услышал, как они кричат, и голоса человечков сливаются в гулкий шум из десятков тембров. Почувствовал, как дрожит земля под ногами и увидел обеспокоенные лица прохожих, которые не видели причину тряски, но все были уверены, что это землетрясение.
        - Я вижу, - тихо сказал он. - Вижу.
        - Правда? - спросила Алеся не веря сыну.
        - Не так как вы. Я будто вижу глазами, которые внутри меня.
        - Воображение, - довольно заметил Рубан старший.
        С того дня Родион и Алеся стали глазами Лёни в невидимом мире. Они рассказывали сыну о тех, кто живет рядом, а он рисовал их в альбомах и каждый раз, показывая родителям рисунки спрашивал: "Это похоже на то что вы видите?". И каждый раз они отвечали: "На твоих картинках всё выглядит гораздо лучше, чем в действительности". И это было чистой правдой.