Путь Подкидышей [книга 1 - ГРОШ] Ольга Родионова
        Путь Подкидышей #1
        ГЛАВА 1
        Щепка. Эта щепка, зазубрина в обглоданном подоконнике, в который раз впилась ему в джинсы. Грош поерзал, отцепляя штанину, и снова с тоской уставился на силуэты башенок и шпилей Старого Города, совсем черные на фоне последних золотисто-алых с пеплом мазков заката.
        - Что ты там увидел, сынок? На что ты смотришь?..
        Мама, как всегда, подошла неслышно и теперь с тревогой заглядывала ему через плечо.
        - Ведь еще не время, Грошик?.. Не время?..
        От этой тоскливой, жалобной неуверенности в мамином тихом голосе у него заболело в груди, обожгло совсем как тогда, когда действительно время, - точно сотни острых слипшихся перьев рвались наружу, прорывая тонкую смуглую кожу. Грош поморщился, и это не укрылось от маминых глаз, она подалась к нему, заглядывая в лицо. В последние дни мать ходила за ним по пятам, как будто каждую минуту ждала беды.
        Ну, правильно. Приближалось время, а ему в прошлом месяце исполнилось восемнадцать.
        - Они еще не объявляли Охоту...
        Она присела на обшарпанную дубовую скамью, единственную мебель в доме, которую он не сумел толком обгрызть, и расправила на коленях темно-синюю юбку. Сколько раз он выл, зарываясь в эту самую юбку, с тех пор, как ему исполнилось пять лет... Грош проглотил тяжелый комок в горле. У матери никогда не было денег на себя, она вечно искала какие-то лекарства, знахарские травы, тратила на них все, что зарабатывала стиркой и глажкой. Некоторые из этих трав, впрочем, немного помогали. Но у них с мамой из-за всей этой канители даже тиви не было.
        - Ты ведь родился совершенно таким, как другие дети. Ничто не предвещало... Я помню, как лекарь сказал: «Ну, с первенцем тебя, Магда!.. Хороший, здоровый парень!» И другие врачи, из комиссии, подтвердили... Ни одного признака! Ни одного. Ты даже ничем не болел. Другие-то детишки болели, а ты никогда. Соседки мне завидовали.
        Грош слышал это тысячу раз. Ему хотелось уйти из комнаты, но закат притягивал его, и рассказ матери против воли притягивал его - рассказ о тех счастливых днях, когда он был совсем как другие дети, только ничем не болел.
        - Сынок...
        Мать еще раз без надобности расправила ветхий подол. Она нервничала, он чувствовал это.
        - Я никогда тебе не рассказывала... Послушай меня, пожалуйста.
        Грош сполз с подоконника и присел на пол у ее ног. Она привычно запустила пальцы в его густые мягкие волосы и стала поглаживать ото лба к затылку - жест, знакомый ему, как гул стиральной машины, запах стираного белья и крепкого кофе по утрам.
        - У моей старшей сестры Эсты был сын... Такой, как ты. Ну, ты понимаешь. Только он был старше на десять лет. Она была сильная женщина. Такая сильная, какой я никогда... никогда не смогла стать. Она... делала все, чтобы сын ее ненавидел. Наказывала его. Била. Всегда разговаривала с ним грубо и резко. Кричала, ругалась. Никогда не приласкала... не пожалела. Понимаешь, сынок? Она хотела, чтобы, когда придет время, он не бросился на улицу и не погиб... во время Охоты. Чтобы он нашел жертву... ненавистного человека... прямо у себя дома. И прошел инициацию. И стал, как все. - Пальцы на затылке стиснули прядь волос так крепко, что сделалось больно. - Она хотела, чтобы он остался жив.
        Грош резко вывернулся из-под ее руки и уставился матери в глаза.
        - У нее... у нее получилось, - быстро закончила она и опустила голову. - Сынок... Я хочу, чтобы ты...
        - Нет!..
        Он хотел вскочить на ноги, но знакомая дрожь немедленно начала колотить худое тело. Слезы, как расплавленный сургуч, обожгли глаза. Грош стиснул кулаки и попытался прикусить прыгающие губы.
        - Что ты говоришь?.. Как ты можешь мне такое говорить?..
        - Сыночек!
        Магда быстро прижала голову сына к груди, стала гладить мокрое пылающее лицо.
        - Успокойся, сыночек. Я сейчас... я свежий болотник заварила. Сейчас принесу. Посиди.
        Запах болотного корня, доносившийся из кухни, усилился, когда она внесла в комнату исходящую паром кружку. Грош хотел взять - и не смог, пальцы тряслись, как сумасшедшие. Мать сама поднесла горячий напиток к его губам, он глотнул, тепло разлилось в груди, и он почти сразу почувствовал, что дрожь немного унялась.
        Магда осторожно обняла тощие плечи сына, притянула к себе и стала баюкать, раскачиваясь вместе с ним.
        - Я пыталась, - шептала она ему в макушку. - Я тоже хотела, как она... когда ты первый раз… Но ты был такой маленький. Такой родной. И тебе было очень больно. Как я могла?.. Я не могла. А потом - ты помнишь? - когда ты рос, становился старше... Я все время пыталась научиться обижать тебя. Придираться по мелочам. Разговаривать с тобой, как с чужим. Но ты был такой хороший, послушный мальчик. Тебя совершенно не за что было ругать и наказывать. И эти приступы раз в полгода... Я не могла оставить тебя мучиться одного. Понимаешь?.. Прости меня, сыночек. Я оказалась слабой и глупой. Сейчас тебе было бы легче, если бы я... если бы ты...
        - Мама, замолчи, - он едва шевелил губами, болотник действовал безотказно. - Я не хочу это слышать.
        Она покорно замолчала, слизывая слезы, непрерывно текущие по щекам, и продолжая баюкать его, как маленького.
        - Как я устал, - сказал он уже невнятно. - Мама, как я устал...
        - Поспи, - прошептала Магда еле слышно. - Поспи пока... еще не время.
        Перья. Перья. И лапы. Когти правой уже прочертили глубокую полосу в стене. Позвоночник выламывает невыносимая боль, кости черепа наполнены кипящим свинцом, перед глазами алое, и жжет, жжет.
        - Сыночек!..
        Он попытался взлететь, ковыляя, добежал до двери, ударился о стену и упал.
        - Аааа...
        Хвост хлещет по бокам, по атласной шкуре, мускулы беспорядочно сокращаются, жилы рвутся. Крылья распахиваются и опадают в судороге. Лапы молотят воздух. Еще чуть-чуть... Еще несколько секунд он выдержит...
        - Грррма-мааааа!..
        Теперь только клекот. Лицо уже изменилось, кости вытянулись в клюв, височные перья топорщатся в последнем усилии. Грифон, шатаясь, встает. Женщина плачет в углу.
        Время.
        * * *
        Лорд Анджело, слегка отодвинув тяжелую бархатную портьеру, рассеянно рассматривал закат и графически четкие силуэты шпилей. Крыши, крыши. Побитая ветрами и временем черепица. На юге, в Малиновке, чем ближе к городской стене, тем сильнее понижаются крыши - там теснятся хибарки простонародья, выстроенные в незапамятные времена, и взрослый человек, встав посреди улицы и раскинув руки, может коснуться пальцами двух противоположных стен. На Северном Краю, наоборот, дома напоминают скучные многоэтажные коробки, чем ближе к стене, тем выше, но и это тоже пристанище простонародья и бедноты. На востоке стоит Монастырь, предельно обособивший свои владения от остального города. За Монастырем, после монастрыских полей и заброшенных корпусов медеплавильной фабрики, расположен научный комплекс Меори Ду и одинаковые коттеджи его сотрудников. Еще дальше - по берегам Нерети теснятся рыбацкие деревушки, Стена в тех местах содержится плохо, местами ее верх обвалился, ветер с той стороны приносит заразу, и жители часто болеют. На западе Альквисты лепится грязная и темная Отчаянная слобода, рассадник криминала.
        Под самой городской стеной никто не живет, кроме бродяг, а дальше, за стенами, лежит Сушь. Иногда лорды, маясь от скуки, выезжают туда, за пределы Альквисты, чтобы помериться отвагой и выносливостью. Мало кто может выдержать мотоциклетную поездку по Суши более двух часов. И пока еще никто не превзошел в этом его, лорда Анджело, любимого племянника короля.
        Анджело должен во всем превосходить это придворное барахло, изнеженных рыцарей принцессы Алтын, - слишком много слухов ходило по Альквисте по поводу его происхождения, слишком много золота и нервов было истрачено, чтобы слухи заглохли. Теперь никто не смеет даже намекать на то, что Анджело не родной племянник Ибриса Восьмого.
        В этом городе, полном проклятых оборотней и тупых торговцев, Анджело единственный, кто способен заменить короля, когда тот покинет престол. Даже сам король это понимает.
        Ничего... скоро сезон Большой Охоты. Рыцари в очередной раз почистят Альквисту от поганой заразы. Конечно, тех, кто успеет пройти инициацию, трогать не будут, - зачем разбрасываться сильными и выносливыми гражданами? Убьют только слабых, не способных достаточно быстро выбрать жертву и пролить кровь.
        Лорд Анджело стиснул зубы, опустил край портьеры и шагнул к столу. Не глядя, нашарил пульт и включил серебристый экран, занимающий полстены. Последняя модель. Их пока выпустили только два экземпляра - один для короля, другой для принцессы. Но Алтын не любит новшеств и уступила свой тиви двоюродному братцу.
        Экран осветился, появилось очаровательное личико Ми Ю, фаворитки главы Сената лорда Кевина.
        - ...освоение южных пределов Суши, - сказала Ми Ю и улыбнулась. - На этом новости королевства окончены, благодарю за внимание.
        Музыкальная заставка, которая раздражала Анджело невероятно, возвестила о начале сериала «Горький парк» - очередная бодяга о влюбленном рыцаре и девушке-оборотне. Кстати, девушек-оборотней не бывает. Парков, если уж на то пошло, тоже не бывает. Во всяком случае, в Альквисте.
        Анджело швырнул пульт в кресло и похлопал себя по карманам джинсов, ища зажигалку.
        Невероятно, но он, кажется, опять оставил ее... где? Скорее всего, в Афракских банях. Способность терять зажигалки у лорда Анджело была удивительная. Даже дареные, от фавориток, - золотые, усыпанные бриллиантами, серебряные с эмалью, сентиментальные агатовые с его инициалами золотом. Дамы обижались. Но это даже полезно, иначе рано или поздно каждая из них начинала о себе слишком много воображать.
        Анджело прошагал в спальню и нашел на тумбочке у кровати дешевую зажигалку «Дромадер», присланную вместе с коробкой одноименных сигарет табачной фабрикой на прошлой неделе. Зажигалка была дрянь, одноразовая, но работала пока. Лорд прикурил вишневую сигарету, невнимательно прислушиваясь к голосам из тиви.
        - ...это неправда, Эдвард!..
        - Я сам слышал.
        - Она лжет. Ты можешь спросить у моих соседей...
        Кстати, о соседях. Лорд Анджело повалился на кровать, не снимая высоких сапог тонкой выделки, прямо на шелковое покрывало. Альквисте повезло с расположением. Другие королевства, республики и даже островные империи давно перегрызлись между собой и продолжали постоянно воевать, тогда как Альквисту от соседей надежно защищала Сушь. Давнее проклятье обернулось выгодой. Так всегда бывает, если правильно подойти к вопросу.
        - Майлорд?..
        Голос горничной прорвался сквозь плаксивый бубнеж тиви. Девушка не посмела войти и окликала своего господина от дверей кабинета.
        - Майлорд, к вам дама...
        На мгновение сердце Анджело замерло от невероятной надежды, он рывком сбросил ноги с кровати и вскочил, но тут же одернул себя: Алтын никогда не посещала его. И не держала за родственника. Была рассеянно-вежлива и прохладна, в точности так же, как с другими лордами двора.
        - Что за дама? - спросил он резко, вырастая в дверях спальни.
        Горничная вздрогнула: они все боялись его до обморока, хотя ничего страшного в облике лорда Анджело не было. Наоборот, он был красив. Сказочно красив, если быть точным.
        - Она желает сохранить инкогнито... простите, майлорд. На ней капюшон и темные очки. Я не разглядела лица. Простите меня, майлорд.
        Голос у девчонки ощутимо дрожал. Придется дать выволочку Астании, она совсем перестала муштровать горничных. Сколько раз говорить: они должны быть невозмутимы и точны. Невозмутимы и точны. Никаких эмоций. Я не для того их держу.
        Анджело посмотрел на трепещущую девчонку и поморщился. Говорят, в Меори-Ду уже изготовлен образец горничной из полимеров. Надо бы заказать.
        - Зови. И убирайся. Не забудь сказать Астании, чтобы наказала тебя - ты не умеешь держать себя в руках. Это недопустимо.
        - Да, майлорд, - ответила горничная покорно и сделала глубокий книксен. Мелькнули нежные коленки из-под приподнятой по всем правилам юбочки. Святой Угол, а коленки у девчонки выше всяких похвал. Пожалуй, можно было бы ее и не наказывать...
        - Иди. Я тебя прощаю.
        Горничная исчезла мгновенно, точно растворилась в воздухе. И почти сразу вошла Кристиана, - конечно, это была она, кто еще станет наводить тень на плетень с такой тщательностью. Огромный капюшон изысканного плаща от Лори почти полностью скрывал тонкое лицо, дело довершали черепаховые очки «Мурье» с темно-сизыми стеклами. Цвет стекол идеально сочетался с толстым шелком плаща, переливавшегося всеми оттенками голубиного крыла. Несколько маленьких скромных бриллиантов украшали оправу и пуговицы. Кристиану отличал великолепный вкус. И сказочное богатство, кстати.
        - Майлорд, - произнесла она ледяным голосом, призванным показать, как она сердита.
        - Майледи, - ответил Анджело в тон и, преувеличенно склонившись, поцеловал узкую кисть в шелковой сизой перчатке, показавшуюся из широкого рукава.
        Кристиана опустилась в кресло и откинула капюшон. Огонь хрустального светильника на письменном столе заиграл на темных, тщательно разбросанных по плечам локонах.
        - Выключите это, - она шевельнула тонкими пальцами в сторону экрана.
        - Я не могу, майледи, вы сидите на пульте.
        Лордесса на мгновение застыла, затем медленно поднялась и посмотрела на кожаные подушки кресла так, точно села на ядовитую жабу. Анджело, пряча усмешку, подхватил пульт и выключил «Горький парк» на полуслове.
        - Благодарю вас, - сказала Кристиана со всей возможной язвительностью и снова села. Она всегда садилась так, словно, наконец, изнемогла под тяжестью атмосферного столба и сейчас погибнет, слишком хрупкая и изящная для этого грубого мира.
        В кабинете повисло молчание.
        Что касается Анджело, то он-то лично мог молчать хоть до Третьего Пришествия - в этом ему не было равных. Он держал паузу не хуже гениального Ли О, и притом не позволял собеседнику догадаться, чем, собственно, его молчание вызвано.
        Кристиана не выдержала первой.
        - Вы не пришли на парти к лорду Ро.
        Анджело пожал плечами и повалился в кресло напротив.
        - В самом деле. Я совсем забыл.
        Она метнула в него гневный взор.
        - Меж тем вы обещали! Я отказала Эльгвану, который был бы счастлив сопровождать меня, и в результате болталась там одна, как цветок в сточной канаве!
        Ее хорошо модулированный голос взметнулся к потолку.
        Анджело внезапно ощутил сильнейшее желание сжать пальцы на ее точеной шейке и давить до тех пор, пока лордесса не перестанет вопить. Он не выносил, когда женщины повышали голос.
        - Вы молчите, майлорд? - Кристиана сорвала очки, и он увидел яркие серые глаза в изумительно пушистых, мастерски оформленных ресницах. На гладких веках поблескивал тончайший слой серебряной пудры. Лордесса была хороша в гневе. Впрочем, она всегда была хороша.
        - Вы молчите?!
        - Молчу, майледи.
        Анджело откинулся в кресле и прикрыл глаза. Возникла неприятная пауза. Потом лордесса выпрямилась и сказала голосом, в котором отчетливо звенела сталь:
        - Могу ли я понимать это так, что между нами все кончено?
        - Как пожелаете, майледи.
        Он с трудом заставлял себя отвечать ей. Ему хотелось, чтобы она ушла. Знакомая дрожь подбиралась к самому сердцу, и Анджело приходилось делать над собой усилие, чтобы Кристиана ничего не заметила. Он стиснул подлокотники кресла.
        Лордесса встала.
        - Я ухожу. Прощайте, майлорд.
        - Прощайте, майледи.
        Он не поднялся проводить ее, даже не открыл глаз, только прислушивался к шелесту плаща и стремительным удаляющимся шагам. Потом снял трубку внутреннего телефона и сказал, сдерживая стук зубов:
        - Астания, принеси мне отвар болотного корня.
        ГЛАВА 2
        
        - ...единственным возможным ответом является разработка и ввод в эксплуатацию машины Судного дня. То есть, такого устройства, которое превратит планету в необитаемую. Подобное устройство технически возможно, - например, наземная кобальтовая бомба мощностью 100 гигатонн, взрыв которой сделает уровень радиации и прочие условия на планете такими, что любая высокоорганизованная белковая жизнь на ней будет невозможной...
        - Мама, выключи ты это радио!..
        Грош перевернулся на другой бок и натянул одеяло на уши. Радио забубнило тише: мама просто убавила звук, но не выключила идиотскую передачу совсем. Она любила слушать новости и политические дебаты. Грош их ненавидел. Особенно по утрам.
        Он повозился, устраивая себе гнездо из одеяла, надеясь подремать еще немного перед колледжем. Все равно первой пары не будет: кайн Эйхман уехал на дальние окраины пропагандировать за свою кандидатуру в Сенат. За каким чертом королю нужен этот Сенат, совершенно непонятно, но наш правитель хочеть слыть просвещенным монархом. Хотя все равно всем заправляют лорды.
        - Сынок, ты опоздаешь.
        Грош застонал: она опять прибавила звук. Политические дебаты закончились, и теперь из динамика на кухне неслась веселенькая песенка «Поцелуй меня, мой оборотень». Что-то у мамы некстати проснулось чувство юмора.
        Грош встал и в трусах прошлепал в ванную. На стене в коридоре зияла свежая рытвина: он вчера все-таки долбанул клювом, вечером придется шпаклевать и закрашивать. Правая нога болела. Мрачно глядя на себя в зеркало, Грош взял зубную щетку и ополоскиватель и принялся сосредоточенно чистить зубы. Ополаскиватель вонял земляникой. Химически чистый запах вызывал в памяти освежитель для выгребных ям.
        - Ты не торопишься, - заметила мать кротко, наливая ему кофе.
        - У меня нет первой пары, - проворчал он и нехотя откусил кусочек тоста с малиновым джемом. Как всегда, наутро после приступа есть не хотелось.
        - Я погладила тебе твой форменный сюртук...
        - У него же на локте дырка.
        - Я зашила. Совсем не видно.
        - Спасибо, ма.
        Грош тяжело вздохнул и отодвинул тарелку с тостами.
        - Грошик...
        - Я не хочу.
        - Ну, пожалуйста. Тебе нужно поесть. Ты совсем худой.
        Грош молча встал из-за стола и пошел одеваться. Выглаженный сюртук, униформа студента, висел на спинке стула, брюки были аккуратно разложены на застеленной кровати - пока он умывался, мама успела прибрать за ним.
        Он натянул черную майку с фальшивым лейблом фирмы «Лори» на плече, потом брюки с двумя наглаженными стрелками. Гладить лучше, чем его мать, не умел никто в округе. Стрелки были идеально параллельны. Грош надел сюртук, одернул полы и вышел в переднюю, чтобы причесаться перед большим старым зеркалом напротив входной двери. Сюртук парадоксальным образом скрывал его худобу и делал фигуру подтянутой и строгой, как у рыцаря гвардии. А латка на локте была совсем не заметна.
        Дешевый пластмассовый гребень лежал на положенном месте на столике под зеркалом, хотя прошлый раз он закинул его за диван.
        Грош расчесал спутанные пряди и поморщился: вчера после приступа мать помогла ему помыть слипшиеся волосы, и он так и уснул с мокрой головой, в результате сегодня волосы торчали во все стороны безумной копной и никак не желали ложиться как положено.
        - Мам, у нас есть желатин?..
        Магда, точно ждала этого вопроса, возникла в дверях своей спальни с розовым флаконом: «Жидкий желатин О Шу - лучшее средство для укладки. Здоровый блеск и послушность».
        - Давай я тебе помогу.
        - Ну, мам, я же не маленький...
        - Мне приятно тебя причесывать, сынок.
        «Здоровый блеск и послушность» сделали свое дело - волосы лежали аккуратной волной, спускаясь немного ниже плеч, ровно до эмблемы колледжа на левом рукаве, как и положено по форме.
        - Спасибо, мам. Я пошел.
        Грош закинул за плечо кожаный планшет - страшно подумать, сколько брюк и сорочек мать перегладила, чтобы купить эту дорогую вещь, - и побежал вниз по лестнице, привычно перепрыгивая через глубокие выбоины на пятой и восемнадцатой ступеньках.
        До Первого Публичного Его Королевского Сияния Колледжа для юношей идти было совсем недалеко. Девчачий колледж - Заведение для барышень имени Ее Сверкающего Высочества Принцессы Алтын - располагался через дорогу. Цвета принцессы, блю ройял и золото, преобладали в оформлении нарядной вывески. Первый Публичный выглядел куда скромнее - его вывеску украшала только серебряная насечка на черной доске с названием колледжа. Серые сюртуки заполонили улицу - студенты второй ступени походили на мышей, озабоченно спешащих в одном направлении. Барышни уже давно сидели на занятиях - это только в Первом Публичном сегодня не было первой пары.
        Впереди двое публичников с настоящими лейблами «Лори» на плечах изводили третьего - дохленького Виза Бакстера, еще с первой ступени бывшего всеобщим посмешищем за сильную гнусавость, вызванную плохо зашитой в детстве заячьей губой. Тот, что шел слева, через каждые пять-семь шагов выбрасывал вперед ногу и цеплял Бакстера, заставляя его споткнуться. Правый ловил начавшего валиться Виза и толкал его к стене. Бакстер семенил, безуспешно пытаясь оторваться от преследователей, и втягивал голову в плечи.
        Грош стиснул зубы и в несколько широких шагов догнал троицу.
        - Отстаньте от него.
        Парочка остановилась, а Бакстер пригнулся и, виляя, как заяц, бросился прочь. Он даже не обернулся посмотреть на своего заступника.
        - Купер, - протянул левый. - Тебе жить надоело, да?
        - Ему надоело, - подтвердил правый. - Особенно после вчерашнего собрания.
        Вчера на собрании Совет колледжа принял решение о взимании месячной платы со студентов. Грош так и не сказал матери об этом - ясно было, что учиться он мог, только пока колледж был бесплатным.
        Он шагнул с тротуара на мостовую, намереваясь обойти парочку, но левый немедленно встал поперек дороги, усмехаясь, как змея, почуявшая мышонка.
        - Убейся об стену, Купер, - посоветовал правый. - Все равно твоя мамаша не сможет перестирать столько грязного белья, чтобы платить за колледж.
        - Пропусти.
        - Ага. Сейчас.
        Грош смерил противников взглядом. Приходилось признать, что сейчас ему наваляют. И чего ради он вступился за Бакстера?..
        - Купер, а твоя мать и нижнее белье тоже стирает? - вкрадчиво спросил левый.
        - Пошел ты!
        - Что он сказал?.. Эй, выкидыш лахудры, что ты сказал?
        - Что слышал.
        Грош слишком поздно заметил кулак, летящий ему в лицо. После приступа он всегда еще пару дней бывал немного заторможенным. Из носа, конечно, брызнула кровь.
        Сюртук!..
        Он развернулся и, зажимая ладонью нос, помчался к набережной. Кровь нужно сразу замыть холодной водой, иначе потом ничем не отстираешь...
        Свист и улюлюканье сзади нисколько его не заботили.
        Под мостом было темновато и очень сыро. Дренажные решетки забились какой-то дрянью, возле одной из них деловито копошилась крыса.
        - П-ш-шла отсюда, - сказал Грош сдавленно и спустился поближе к воде. Река в этом месте была узкой и мелкой - воробью по колено, и громоздкий каменный мост над нею выглядел насмешкой над здравым смыслом.
        Грош зачерпнул окровавленной ладонью воду, не слишком чистую, но холодную, поплескал в лицо, пока из носа не перестало течь, потом снял сюртук и тщательно замыл пятно. Идти в колледж в мокром сюртуке не хотелось. Он выбрался наверх там, где набережная почти всегда была безлюдной, обрамляя Рыбью Слободку. Рыбники жили дальше, между набережной и крайними домами слободы оставался довольно широкий луг, странно выглядевший посреди каменных улиц. Кое-где на нем высились старые деревья, и поэтому окрестные жители считали место кладбищем. Каждое дерево - чья-то могила. Корни плотно оплетают круглые корзины, в каждой корзине в позе эмбриона лежит покойник. Дерево питается соками мертвого тела. И, возможно, в каждом дереве живет душа умершего.
        Грош присел на траву, разложил сюртук для просушки и стал смотреть на красные крыши слободы, видневшиеся за лугом. Рыбники славились тем, что в их поселении было довольно много птиц, не то что в остальных частях города. Иногда можно было даже увидеть целую стаю.
        Грош прищурился в небо и потер все еще немного саднивший нос. Хоть бы не распух, мама сразу заметит, а лишние огорчения ей совсем ни к чему. Все-таки он кретин. Восемнадцать лет дубине, а дерется на улице, как школяр. Да хоть бы уж подрался, действительно, а то получил по носу и сбежал.
        - Больно?..
        Грош от неожиданности дернулся, как пойманная рыба.
        - Что?
        - Я спрашиваю: больно тебе?
        Перед ним стояла девчонка... нет, скорее, барышня, в простом джинсовом сарафане с медными клепками и алом свитере с длинными, до кончиков пальцев, рукавами.
        - Я все видела, - объявила барышня и села на траву, аккуратно расправив джинсовый подол. - Ты молодец. Как тебя зовут?
        - Купер, - растерянно сказал Грош. - Купер Грош. А зачем тебе?
        - Ну, надо же знать имя. - Барышня заложила за ухо прядь каштановых, с медным отливом, волос и посмотрела в сторону Рыбьей Слободки. - Птиц высматриваешь?
        - Ну... да.
        - Они сегодня не прилетят.
        - Откуда тебе знать?
        - Знаю. - Она покосилась на его нос. - Распух немного. Давай залечу.
        - А ты умеешь?
        - Училась. Можно попробовать.
        Грош недоверчиво отодвинулся. Знаем мы этих сестер-недоучек.
        - Ты что, из Заведения для барышень? Что-то я тебя никогда не видел...
        - Это потому что я старше. Я уже закончила четвертую ступень. Ну, давай твой нос, не бойся. Хуже не будет. У меня магистерская степень по сестринству.
        Просвечивающая на солнце ладонь приблизилась к его лицу, и Грош почти сразу ощутил тонкое покалывающее тепло. Саднящая боль мгновенно утекла в сложенные лодочкой розовые пальцы, барышня стряхнула ее в траву и улыбнулась.
        - Ну, вот, а ты боялся. Говорила же. Теперь совсем ничего не заметно.
        Грош потрогал нос пальцем и неуверенно хмыкнул.
        - Да... спасибо.
        Он хотел спросить, как зовут барышню, но постеснялся. Имя просто так называть нельзя, имя - это метка. Фамилию - еще куда ни шло. Он-то назвал себя просто потому, что растерялся.
        Барышня без всякого стеснения разглядывала его лицо.
        - Красивые у тебя волосы. И лежат так аккуратно. Жидкий желатин?
        Грош почувствовал, что краснеет.
        Внезапно он вспомнил, что без сюртука, и фальшивый лейбл «Лори» на плече хорошо заметен. Лучше бы уж никакого лейбла, чем явная подделка. Наверное, он выглядит дешевкой перед этой рыжей.
        - А почему у тебя такие черные глаза? Ты обротень? - неожиданно спросила рыжая.
        Грош вскочил, подхватил сюртук и планшет с травы и быстро пошел прочь.
        - Куда ты?.. - послышалось за спиной. - Грош, погоди!.. Куда же ты?.. Не сердись!
        Но он не обернулся.
        ГЛАВА 3
        Принцесса Алтын редко капризничала. У нее вообще был легкий характер. Даже своих многочисленных служанок она никогда не гоняла, как все лордессы, и горничные платили ей преданностью, граничащей с обожанием.
        Но сегодня день с утра не задался. Рыжая Ло, любимая камеристка Ее Сверкающего Высочества, вернулась в людскую залу расстроенная: принцесса выплеснула свежесваренный кофе за окно и отказалась отвечать на встревоженные вопросы камеристки.
        - Может быть, у нее лунное недомогание? - озаботилась старшая горничная Ева: ей предстояло прибирать спальню принцессы как раз через пятнадцать минут.
        Ло фыркнула и встряхнула медной челкой, как пони, которую кусают мухи.
        - Я знаю цикл принцессы, как свой собственный, никакого «лунного недомогания» у нее нет! И она не поссорилась с Его Величеством - они не виделись с прошлой пятницы. Мне кажется... - Ло понизила голос.
        Звонок внутреннего телефона не позволил ей сообщить подругам, что именно ей кажется. Камеристка схватила трубку и быстро-быстро закивала.
        - Да-да, Ваше Сверкающее... да, я все поняла. Иду.
        После этого она сделала невыносимо загадочное лицо и умчалась в покои. А когда вернулась, ничего никому не рассказала, как ее ни упрашивали. Недаром же она была не просто камеристкой, а любимой камеристкой принцессы.
        Магда, растерянно прислонясь к косяку, смотрела на хорошенькую, аккуратно одетую барышню, стоящую перед ней.
        - Купер Грош, - терпеливо повторила барышня и сверилась с бумажкой, зажатой в руке. - Градская, семь. Не правда ли, он здесь живет?
        - Да, здесь, - Магда недоверчиво кивнула и, наконец, отлепилась от косяка. - А что случилось?.. Он сейчас в колледже...
        - А, он еще не вернулся, - барышня разочарованно вздохнула. - Тогда я пойду. Может быть, встречу его по пути. До свидания.
        Она повернулась и запрыгала вниз по лестнице.
        - Осторожно, - запоздало крикнула Магда ей вслед. - Там ступеньки...
        - Я знаю - пятая и восемнадцатая, - звонко донеслось снизу. - Спасибо, кайне Купер!..
        Дверь парадного внизу коротко хлопнула, и от этого звука у Магды почему-то сжалось сердце.
        Грош слонялся по улицам. Утром охранник на дверях колледжа сообщил, что на занятия с сегодняшнего дня велено пускать только по предъявлению квитанции об оплате месячного курса. Квитанции неоткуда было взяться, и Грош пошел бродить, раздумывая, где бы найти работу. Он не стал звонить матери, во-первых, потому что не хотел ничего ей говорить, пока не отыщет заработка, а во-вторых, потому что у него не было квотера на таксофон. Желудок с утра взывал о пище: за завтраком Грош вяло съел один-единственный тост и теперь жалел об этом со всей страстью юного голодного существа. Часа в два он ткнулся в чайную лавку с игривой надписью «Чай Кофе Потанцуем» над входом, чтобы справиться, не нужны ли хозяину работники на склад. Хозяин оглядел его критически и сказал:
        - Начало работы - три часа пополуночи, конец - три пополудни. Оплата - половина ибриса золотом.
        - В день? - глупо спросил Грош.
        - В неделю, - отрезал хозяин. - Ты что, сумасшедший? Это же алтынный золотом! Хорошая цена за неквалифицированный труд. Я готов платить ее только потому, что ты горожанин. У меня афраки работают за алтын в месяц.
        - Нет, спасибо, я поищу что-нибудь получше, - отказался Грош.
        - Зря, - бросил ему вслед хозяин. - Работы в городе нет. К концу недели ты вернешься сюда, но тогда цена будет другой.
        Грош вышел из лавки и огляделся. Из кафе напротив выпорхнула стайка курсисток, пожирающих горячие пирожки. Грош проглотил голодную слюну и отвернулся. И тут же попался: на его плечо легла легкая рука, и смутно знакомый голос весело произнес:
        - Хайя, Купер!.. Я так и знала, что ты прогуливаешь занятия.
        В руках у вчерашней барышни исходил мясным соком совершенно замечательный пирожок в промасленной салфетке. Грош отодвинулся и стал смотреть под ноги, стараясь не вдыхать умопомрачительный запах.
        - Ты на меня сердишься? - огорчилась барышня. - Не надо. Что ты такой мрачный?
        Она схватила его за руку и потянула за угол, в одну из плохо освещенных подворотен.
        - Я думаю, ты просто проголодался, - в ее глазах не было никакой насмешки, одно сплошное участие. - Вот, возьми, я его специально для тебя купила. Куплю, думаю, пирожок, а то Купер болтается с утра по улицам голодный...
        Она больше не называла его по имени, и ему от этого было немного легче. Очень хотелось взять пирожок, но самолюбие не позволяло.
        - Возьми, - настойчиво сказала барышня. - Это же всего лишь пирожок! Ну, бери скорее, а не то обижусь.
        Грош представил, как он будет жевать этот пирожок у нее на глазах, капать соком, и есть ему моментально расхотелось.
        - Я отвернусь, - тихо сказала барышня, не глядя на него. - Не стесняйся. Все люди иногда едят. Даже король.
        - Ты-то откуда знаешь? - Грош взял пирожок и впился в него зубами. Барышня старательно смотрела в сторону. Пирожок кончился очень быстро, от него осталась только промасленная салфетка, и Грош поискал, куда бы ее бросить.
        - Вот там мусорный чан, я видела, - барышня махнула рукой по направлению к светлому пятну двора за мрачной аркой подворотни. - Пойдем.
        Дворик был квадратный, не проходной, на вымощенном старым кирпичом пятачке у парадного стояла гнутая железная скамья. Грош кинул скомканную салфетку в мусорный чан за ветхой дверью и неловко сказал:
        - Спасибо.
        Они присели на скамью. Где-то наверху кровельщик усиленно громыхал проржавелой жестью. Плакал чей-то младенец.
        - Ты не спрашиваешь, как меня зовут? - барышня покосилась на Гроша из-за тяжелой волны каштановых волос. Во дворике света было мало, и медный отлив в ее волосах был почти незаметен.
        - Где ты воспитывалась, что говоришь имя каждому встречному-поперечному? - буркнул Грош, стараясь не встречаться с ней взглядом.
        - Ты же не каждый, - возразила барышня. - И ты сказал мне свое имя.
        - Как это я не каждый? - Грош чувствовал себя неловко. - Именно что каждый. Встречный-поперечный. А имя я тебе сказал случайно. Я не хотел - само получилось.
        - Случайно?.. Случайно? Ну, прости...
        Барышня вдруг как-то потускнела, вскочила со скамейки и, не успел Грош подняться следом, исчезла в подворотне под аркой.
        Он растерянно пошел за ней, ускорил шаг, почти побежал, но, когда достиг улицы, рыжей нигде не было видно. Грош подумал, что она, возможно, зашла в кафе, но за весело сверкающими стеклами широких окон виднелись белокурые, соломенные, вороные головки совсем других барышень - ни одной с медным отливом.
        - Ищешь кого?..
        Грош оглянулся - седой неопрятный нищий в драных солдатских башмаках, из которых торчали грязные пальцы, смотрел на него со своего места под стеной чайной лавки. Место явно было насиженным - старик удобно расположился, подстелив под худую задницу старый газетный лист, в войлочной шапчонке перед ним посверкивали медные грошики, пара тусклых квотеров и даже один алтын.
        Грош неопределенно качнул головой.
        - Да нет... я так, просто.
        Тусклые глазки старика внимательно смотрели ему в лицо.
        - Э, да ты, парень, из этих...
        Грош дернулся, но старик успокаивающе качнул головой и продолжил:
        - Из студиозусов, я говорю. А чего не на занятиях?
        - Работу ищу, - неожиданно для себя сказал Грош. - Из колледжа выперли. За неуплату.
        - Работу? - старик пожевал губами, потом, почти не повышая голоса, окликнул: - Эй, Толстый.
        Грузный охранник у дверей кафе как-то слишком поспешно пересек узкую улочку.
        - Чего тебе, Братт? Есть хочешь? Кофе принести?
        - Твоему хозяину нужен работник.
        Старик не спрашивал, а утверждал. Толстяк растерянно пожал плечами.
        - Я не знаю, Братт. Я спрошу... вроде бы, никого не искали...
        Старик посмотрел ему прямо в глаза, и охранник совсем смешался.
        - Твоему хозяину нужен работник, - повторил нищий раздельно. - Скажи ему.
        - Я... сейчас, - закивал толстяк. - Сейчас скажу, Братт...
        Он с неподобающей прытью помчался через улицу, скрылся за дверью кафе и через минуту высунулся снова, услиленно маша рукой.
        - Иди, - сказал старик Грошу и слегка усмехнулся. - Чего встал?
        Грош, растерянный не менее охранника, на шатких ногах вошел в кафе и сразу столкнулся с хозяином - высоким седоватым кайном в щегольском желтом платке на яйцевидной голове.
        - Считать хорошо умеешь? - спросил хозяин без предисловий. - Студент? Встанешь на кассу. Работа с девяти до шести. Начинать завтра. Оплата алтын. В день.
        - Спасибо, - Грош ошарашенно кивнул и вышел на улицу. Нищего не было видно - ушел куда-то. Солнце уже слегка склонялось к закату, и Грош понял, что пора бы появиться дома. Матери он ни про колледж, ни про неожиданно свалившуюся на него работу говорить не собирался.
        По пути к дому он встретил расклейщика афиш в заляпанном джинсовом комбинезоне. Тот мазал клеем каменную тумбу на углу, уже покрытую толстым слоем размытых дождями афиш и листовок торговых обществ, пестрых реклам гадалок и частных объявлений граждан.
        Грош остановился и подождал, пока парень разгладит огромный яркий лист.
        «Большая Охота!
        Начинается подготовка к празднику Большой Охоты!
        Граждане Альквисты! Ваше счастье в ваших руках!
        Убей оборотня - спаси человечество!»
        Грош не стал разглядывать безумные картинки, сопровождавшие текст. Он и без них знал, как выглядят оборотни в глазах честных горожан. Все ускоряя шаги, он направился прямиком домой, чтобы успеть до заката. Ему исполнилось восемнадцать - а это значит, что приступы теперь могли застать его когда угодно и где угодно.
        До праздника Большой Охоты оставалось три месяца.
        ГЛАВА 4
        - Доложи обо мне.
        Лорд Анджело по случаю визита к принцессе сменил узкие джинсы на форменные рыцарские брюки с двумя заглаженными стрелками и белый сюртук Кавалера Тени, почти без украшений, так - пара значков, отмечающих заслуги перед королевством, и только. Ему не требовалось украшений, - не одна Ло, но и все горничные и служанки сходились в одном мнении: племянник короля был самым красивым лордом в Альквисте.
        Прямые серебряные волосы он сегодня собрал в конский хвост, открыв чистый лоб с такой гладкой кожей, какой могла позавидовать любая лордесса. Тщательно выбритый подбородок позволял всем желающим любоваться благородной ложбинкой. Чуть впалые щеки подчеркивали высокие скулы и безупречное строение лицевых костей. И пахло от него «Гренадером» знаменитого, Намба Ван, парфюмера Брене.
        Лорд слегка выпятил челюсть, и камеристка поняла, что Кавалер Тени волнуется перед разговором с ее госпожой. Еще бы! Принцесса Алтын была самой влиятельной особой в Альквисте. Говорили, что отец исполняет любые желания малютки, поэтому добиться ее расположения означало немедленный успех во всех начинаниях. Видать, лорду что-то срочно потребовалось от короля, раз он прибежал на поклон к госпоже... Хотя ему гораздо удобнее было бы действовать напрямую: Его Величество благоволил к племяннику до такой степени, что фактически, болтают, сложил на него все бремя управления королевством.
        Ло прислушалась. Что-то у них там тихо. Принцесса вообще разговаривает негромко, но тут они оба, кажется, перешли на шепот, совсем ничего невозможно разобрать...
        Если честно, Ло подозревала, что лорд Анджело, страстная мечта поголовно всех лордесс, барышень и простолюдинок, тайно влюблен в свою кузину. Что-то такое мелькало в его безупречном лице, когда им доводилось встречаться в замке на приемах или на редких семейных обедах короля.
        Как все служанки, Ло была наблюдательна и очень любопытна. Например, ее давно интересовали подозрительно темные глаза лорда. Черноглазость - это ведь признак, правда?.. Ло потрясла рыжей челкой, отгоняя крамольную мысль. У Его Величества не может быть родственников среди оборотней. Однако черноглазый лорд Анджело примерно половиной своего магнетизма был обязан именно пронзительным, ярким, чарующим глазам, намекающим романтически настроенным лордессам на что-то порочное, запретное, бесстыдно-преступное и даже болезненное. Тайна его появления при дворе десять лет назад, по слухам, многим не давала покоя. Но тогда Ло была еще абитуриенткой Заведения для барышень и в точности ничего не знала о том, что происходит в сердце Альквисты - королевском замке.
        - Майледи.
        - Майлорд.
        Принцесса Алтын стояла у окна - давала понять, что аудиенция будет краткой. Она не предложила кузену присесть и сама не садилась. Она даже не смотрела на него, рассеянно отведя в сторону полупрозрачную шелковую занавеску на окне, выходящем в сад. Этот сад, обнесенный высокой, в человеческий рост, каменной стеной, Ибрис Восьмой приказал разбить специально для нее - прежде в королевстве это было не принято. Конечно, в саду не было деревьев, только удивительной красоты цветы и душистые кустарники, за которыми ухаживал специально приставленный человек, выложенные желтым плиточником дорожки, беседка, и в беседке золоченая клетка с птичками. Бесценное сокровище, а не сад.
        И в данную минуту Ее Сверкающее Высочество смотрела в окно на свое сокровище, а на кузена не смотрела.
        Зато он смотрел на нее во все глаза, так жадно, что это могло бы показаться неприличным стороннему наблюдателю, если бы таковой нашелся. Но он не найдется - себе дороже шпионить за лордом Анджело.
        Он смотрел на нее и не очень понимал, что заставляет его сердце пропускать удар при взгляде на эти просвеченные солнцем, падающим из окна, волосы, на это бледненькое личико, совершенно лишенное ярких, сверкающих красок, которыми отличались ухоженные лица придворных лордесс. На эту маленькую, ему по плечо, абсолютно ничем не выдающуюся фигурку. На руку с коротко постриженными, не в пример обычаям замка, ногтями...
        Кавалер Тени изо всех сил стиснул челюсти.
        - Вы... звали меня, майледи.
        Он сам нарушил паузу, которую умел держать бесконечно. Умел, да. Только не здесь. Только не с ней.
        Алтын обернулась.
        - Да, майлорд, я приглашала вас.
        Безупречная мягкая вежливость. Отличное воспитание. Спокойные черты лица. Она его совсем не любит. Не восхищается им, его красотой и силой. Не дышит учащенно при взгляде на его широкие прямые плечи и самые длинные и стройные в королевстве ноги.
        - Мне... не хочется вас просить, майлорд, но вы знаете, что отец нездоров и не занимается сейчас делами. Я не хочу его беспокоить по пустякам, поэтому обращаюсь к вам.
        Она хочет его о чем-то просить! Анджело выпрямился и вскинул подбородок, демонстрируя утонченную ложбинку, признак прекрасной породы.
        - Я всегда к вашим услугам, майледи.
        Принцесса опустила глаза, ее бледные щеки чуть-чуть, самую малость, порозовели.
        Всесильный лорд перестал дышать.
        Потом эти глаза, занимающие слишком много места на бледном личике, посмотрели прямо ему в зрачки, в глубину бездонного колодца, нашли там, на дне, маленькое беззащитное сердце и просверлили в нем неисцелимую дырку.
        - Отмените Большую Охоту.
        Она даже не добавила «майлорд».
        Лорд Анджело засунул раненое сердце поглубже и сухо ответил:
        - Я не могу, Ваше Высочество.
        В больших, чуточку влажных глазах мелькнуло недоумение.
        - Вы мне отказываете, Анджело?
        Пусть она рассердится и накричит на него. Повысит голос. Станет непривлекательной и злой. Пусть ее лицо исказится. Пусть он увидит в ее глазах отвращение и гнев. Тогда ему станет легче.
        - Я не могу отменить Большую Охоту, принцесса. Речь идет о безопасности королевства.
        - Безопасности? Вы считаете больных людей настолько опасными для короны, что готовы истребить их всех подчистую? А, может быть, все-таки проще истратить толику государственного бюджета на то, чтобы найти лекарство? Мы десятилетиями содержим лекарские комиссии и ученые сестринские советы, призванные определять оборотней в момент рождения, тратим совсем не безразмерную казну, и до сих пор... - Она запнулась, и на ее лице появилось встревоженное выражение. - Майлорд, что с вами, вам нехорошо? Присядьте, пожалуйста, вот в это кресло. - Придворный этикет не дозволял лордам сидеть в пристутствии дам, пока те не садились, и Алтын, наконец-то, отошла от окна и порхнула в какое-то подобие плетеного гнезда, выложенного цветными подушками. И указала ему рукой на такое же гнездо напротив.
        Лорд рухнул в подушки слишком поспешно, почти неуклюже. Форменная шпага звякнула. Алтын схватила трубку внутреннего телефона.
        - Ло!.. Воды!
        - Не надо... воды, - с трудом произнес Кавалер Тени, неприлично стуча зубами. - Попросите принести отвар болотного корня с моей половины...
        - Болотный корень?.. - Взгляд Алтын стал совсем тревожным. Она махнула рукой возникшей в дверях камеристке. - Поставь воду на стол и позови Астанию, Ло. Немедленно.
        Старуха прибежала так быстро, как только позволяли ей застарелый артрит и въевшиеся с детства правила приличия. Она была умна, эта Астания, и безо всяких указаний захватила с собой бутылочку отвара, спрятанную в рукаве. Лорд очень скоро почувствовал себя лучше, и ему сделалось смертельно стыдно за свою слабость.
        - Уходи, - бросил он старой служанке. - Я скоро вернусь, приготовь мне ванну.
        - Спасибо, Астания, - ласково сказала Алтын. - Вы просто умница.
        Она не сказала: «Ты хорошо служишь, я велю тебя наградить». Она сказала: «Вы просто умница».
        Лорд прикрыл глаза. Под веки точно насыпали муравьев и жгучего перца. Эта девчонка портила ему жизнь похлеще всех рецидивов, вместе взятых.
        Прохладная ручка легла на его горячий влажный лоб.
        - У вас жар, майлорд. Вам нужно лечь.
        Анджело невольно дернулся. Он не выносил, когда к нему прикасались неожиданно и без его ведома.
        Алтын отшатнулась.
        - Простите. Я не хотела.
        Лорд едва не застонал от собственного бессилия. Это же надо было так скомкать визит, так испортить то, что могло бы привести... могло бы привести...
        Он взял себя в руки и встал.
        - Это я прошу у вас прощения, Ваше Высочество. Застарелая лихорадка. Подхватил где-то в Суши несколько лет назад. С тех пор случаются... ммм... рецидивы. Мне крайне неприятно, что вы стали свидетельницей...
        - Анджело, - перебила его принцесса. - Вы - инициированный оборотень?
        Кавалер Тени почувствовал, что ему снова нужно сделать большой глоток отвара болотного корня, и немедленно. В голове шумело, нежное участливое лицо расплывалось перед глазами. Он посмотрел на Алтын почти умоляюще и с отчаяньем подумал, что еще минута - и он все ей расскажет.
        Принцесса ждала. Лорд Анджело откашлялся и поправил шпагу.
        - Конечно, нет, майледи, - сказал он холодно. - Как вы могли подумать.
        Свет в ее лице погас. Она неуловимо съежилась и слегка махнула рукой.
        - Действительно. Простите мне эту инсинуацию, майлорд.
        - Я могу идти?
        - Идите. Но я прошу вас подумать...
        - Благодарю за аудиенцию, Ваше Высочество.
        Кавалер Тени откланялся. Принцесса подошла к окну и стала смотреть в сад. Ее брови сосредоточенно хмурились.
        ГЛАВА 5
        В работу Грош втянулся на удивление легко. Его расписание совпадало с началом занятий в колледже, а поздние возвращения он объяснил матери тем, что подрабатывает в кафе после занятий. Она было запротестовала, но Грош так искренне уверял ее в том, что работа совершенно не бей лежачего, что ему фактически задаром платят деньги, что она смирилась. Хотя бояться за него не перестала.
        - Все-таки, уже скоро осень, сынок... Темнеет рано. А закат...
        - Не волнуйся, мам. Я нормально себя чувствую. Если что - найду, где спрятаться... Да не смотри ты так! Ничего не будет.
        Того нищего он больше не встречал - похоже, старик сменил место. В кафе к новому работнику относились без восторга, но ровно; его напарник, подавальщик по кличке Мотыль, оказался хорошим парнем, дружелюбным и веселым. Он щедро делился с новеньким чаевыми, которые оставляли зашедшие потусоваться барышни с Высших Дамских курсов и небогатые кайны среднего звена, регулярно обедавшие в кафе.
        Рыжая не появлялась. Грош почти забыл о ней. Ну, не то чтобы забыл, но старался.
        Дни становились все короче, и праздник Большой Охоты, главное шоу сезона, неумолимо приближался. У матери прибавилось заказов, как всегда перед праздниками. Из колледжа студентом Купером никто не интересовался, и Грош, беспокоившийся поначалу, что в его отсутствие придет посыльный от директора или принесут письмо, слегка расслабился и даже начал лучше есть.
        Так прошел месяц.
        Грош стоял за кассой и неудержимо зевал. Небо с утра обвисло как мокрая серая вата на курящихся хлипким дымком печных трубах по всему городу; в воздухе дрожала водяная пыль, старые камни мостовых влажно блестели. Грош, вообще-то, выспался, но непогода и хмарь всегда вызывали у него желание залечь под одеяло и не высовывать носа в неприветливую действительность. К тому же, его немного знобило - похоже, простудился на сквозняке, который пролетал по кафе всякий раз, как открывалась входная дверь.
        Вот и сейчас по ногам и спине потянуло холодом, Грош без интереса поглядел в сторону распахнувшейся двери и увидел мокрый алый дождевик с низко надвинутым капюшоном, похожий на маленькую копну на ножках. Следом за первой в дверь протиснулись еще несколько цветных копен - синяя, желтая и апельсиново-оранжевая. Потоптавшись в образовавшейся лужице, дождевики, распространяя вокруг себя сырость и щебет, уселись за дальний столик и принялись разоблачаться. На свет появились нежные личики, разрисованные в меру финансовых возможностей владелиц, и чуть влажные на концах локоны разных цветов. У той, что сидела спиной к кассе, волосы отливали медью.
        Грош замер.
        Барышня не оборачивалась. Мотыль, приветливо улыбаясь, подхватил со стойки карту блюд и напитков и направился к дальнему столику.
        Грош уставился невидящим взглядом в кассовый аппарат и изо всех сил пытался взять себя в руки. Зубы у него начали постукивать. В груди знакомо заныло. Нет, кажется, это не простуда...
        - Эй, Купер, тебе что, плохо? - вернувшийся с заказом Мотыль озабоченно заглянул ему в лицо. - Выйди на воздух, проветрись, я за тебя постою. Давай скорей, на тебе лица нету... вон в ту дверь, мимо кухни и на задний двор.
        На подгибающихся ногах Грош обогнул стойку и потащился по узкому темному коридору, обливаясь ледяным потом и стуча зубами. Торкнулся в дверь, уже мало что соображая, не понимая, что надо откинуть щеколду, потом кое-как сообразил, трясущимися руками отпер и вывалился в морось и серые сумерки. Сделал несколько шагов по крохотному каменному дворику, колени ослабли, он присел в темном углу и скорчился, дрожа и вытирая слезящиеся глаза. Грудь горела огнем, до любой части тела было больно дотронуться, озноб становился все сильнее, - эх, дурак, надо было брать с собой отвар... Из подворотни, совсем черной в наступивших сумерках, метнулась тень.
        - Грош!.. Где ты?.. Грош!
        Сначала ему показалось - мама. Но это была рыжая, она, наверное, обежала кафе кругом и нашла вход во двор с улицы. Теплые руки обхватили сзади согнутую спину, барышня развернула его к себе, прижала к груди мокрую голову.
        - Грош... Грош... погоди...
        - Уходи, - сумел выдавить он сквозь стучащие зубы. Его уже колотило без остановки. - У...ходи...
        - Сейчас. Сейчас. Иди сюда, скорее!
        Она рывком поставила его на ноги - откуда только силы взялись? - и подтащила к угольному погребу, жестяная крыша которого блестела под дождем в углу двора.
        - Сюда!.. Быстро, пока никто во двор не вышел!
        Она втолкнула его в черную тьму и захлопнула за ним обитую железом дверь. Молодец - сообразила остаться снаружи. Грифоны опасны...
        Боль выгнула позвоночник. Оборотень повалился на кучу угля, когтистые лапы ударили воздух, одно крыло выломалось из лопатки, другое застряло. Боль. Боль. Кровавая тьма в глазах.
        Он зарычал. Страшнее всего даже не боль. Ее можно потерпеть... еще немного... потерпеть... Мне больно... больно мне... я больше не могу-у-у-у-у.... Я хочу умереть... скорее... зачем я родился!.. Зачем я родился - таким?..
        Когтистая лапа судорожно скребет по каменной стене. Огромный клюв запрокидывается, тянет голову назад. В глазах жжет, жжет...
        ...Страшнее всего не боль, а одиночество. Никто не может прикоснуться к оборотню в метаморфозе - он весь дикий клубок хрустящих костей, когтей, острых перьев, невыносимой боли. Никто не может прижать к груди, успокоить, пожалеть. Никто. Даже мама.
        - Аааа!..
        Рыжая стояла с той стороны, прижавшись спиной к ржавому железу двери, и слушала, как он там бьется о стены угольного погреба. Дождь тек по ее лицу, длинными струями лился с железного карниза за шиворот.
        И на этот раз приступ миновал, как всегда, через полчаса. Грош еще даже не успел раскатать погреб по кирпичику, когда у него заломило в затылке, как будто туда воткнули раскаленное шило. Обратная метаморфоза из грифона в человека всегда проходила легче: сначала короткая боль, а потом сознание сразу выключалось, и дальше тело оборотня ломалось и дергалось уже само, без участия мозга.
        Рыжая не ушла. Когда в погребе сделалось тихо, она приоткрыла дверь и заглянула. Чернота и тишина. Из кармашка промокшей насквозь юбки барышня достала плоский металлический фонарик, посветила в эту черноту. Грош лежал на куче угля, очень бледный и весь перемазанный угольной пылью. Она быстро спустилась к нему, оглядела, ощупала, пытаясь понять, не поранился ли он. Крови нигде не было, только небольшая царапина на щеке. Тогда она взяла фонарик в зубы, подхватила обмякшее тело подмышки и выволокла наружу.
        На воздухе Грош пришел в себя минуты через три, попытался встать, рыжая молча помогала ему, но, не дойдя и до середины двора, он опять свалился на мокрые камни.
        Барышня склонилась над ним, потрясла, похлопала по щекам.
        - Крылья... поломал, - пробормотал он, приоткрыв глаза. - Тесно... там...
        - Купер, - прошептала она ему в ухо, обдавая теплым дыханием. - Встань, а?.. Мне тебя не дотащить. Ни докуда не дотащить. Давай вставай!..
        Но Грош ее уже не слышал.
        Барышня поднялась, беспомощно оглядываясь по сторонам. На ее лице, облепленном мокрыми волосами, появилось несвойственное ей выражение отчаяния. Она снова посмотрела на безжизненного оборотня, сделала шаг в сторону, остановилась, а потом решительно тряхнула головой и пронзительно, по-разбойничьи, свистнула. Высоко наверху зажегся свет в окне и сразу испуганно погас. А из подворотни минут через пять выдвинулись две темные плечистые фигуры.
        - Ну, что? - сказал один, подходя ближе. - Какие проблемы?
        - Градская, семь, Кальвин, - коротко сказала рыжая и мотнула подбородком в сторону распростертого на камнях тела. - Я с вами пойду, не заблудитесь.
        - Ты простудишься, - прогудел второй, снимая черную кожаную мотоциклетку. - Давай надевай косуху. Охота была гулять под дождем...
        - Спасибо, Гоббс, - рыжая благодарно завернулась в куртку, еще хранившую жар молодого здорового тела. - Берите его скорее, нечего ему тут лежать. Я видела свет в окне, сейчас добропорядочные граждане, наверное, уже патруль вызванивают.
        Кальвин поправил черный платок на бритой наголо голове и, сопя, подхватил Гроша под правую руку. Гоббс поддержал слева. Тяжелые солдатские ботинки забухали по камням. Рыжая нервно оглянулась и поспешила следом.
        Грош смутно помнил дорогу домой - он то плавал в каких-то бредовых фантастических образах, то выныривал оттуда ненадолго, то полностью терял сознание, проваливаясь в черноту. Крылья, нелепо заломленные, болели. Кто-то все время их выворачивал и тащил. Один раз тошнотворный бред пронзила резкая сирена патруля, тогда его куда-то толкнули, он, кажется, упал и снова провалился. Один раз он увидел звезды и хотел взлететь, но не смог и завыл.
        - Во плющит беднягу!.. Чисто волк, - сказал грубый голос над головой, а другой, нежный, смутно знакомый, встревоженно перебил:
        - Давай скорее, Гоббс... Услышат. Заткни ему рот.
        Дальше была сплошная тьма, и окончательно Грош пришел в себя только дома, в собственной постели. Он открыл глаза, увидел серый квадрат рассветного окна, знакомый силуэт матери на его фоне, вздохнул, успокоенно закрыл глаза и уснул.
        ГЛАВА 6
        - Может, не пойдешь сегодня в колледж?
        Магда робко смотрела на сына, вытирая передником совершенно сухие руки.
        - Ты вчера... тебе вчера...
        Грош отхлебнул еще кофе, и почувствовал, что головная боль, с которой он проснулся, немного отступила.
        - Нет, мам, я пойду. Я в полном порядке.
        Чтобы ее успокоить, он ковырнул вилкой яичницу и сделал вид, что ест. Магда отвела глаза. Грош старательно размазывал желток по тарелке.
        - Мам... кто меня вчера... ну, привел?
        Мать всхлипнула и поспешно закрыла рот ладонью.
        - Какие-то бандиты, сынок. Ну, натуральные бандиты, бычьё. Сказали - во дворе нашли. Один... один совсем страшный, бритый налысо, представляешь? Весь в коже. У второго шрам вот тут, - она прикоснулась пальцем к подбородку и горестно посмотрела на сына. - И штаны такие... пятнистые, как у рейнджеров. Я чуть со страху не умерла. Думала - это они тебя...
        Грош покачал головой и отложил вилку.
        - Да нет... меня приступ скрутил. Ты бы налила мне отвар во фляжку, чтобы с собой носить. Ну, так. На всякий случай.
        У матери задрожали губы, но она ничего не возразила, отвернулась к холодильнику, достала бутылку.
        - Может, подождешь, пока я свежий заварю?..
        Грош взглянул на часы.
        - Нет, мам, опаздываю. Давай какой есть. И еще, мам... - он помялся, отвел глаза. - Я хотел спросить. Эти бандиты... они были одни?.. Ну, барышни с ними не было? Такой... приличной барышни. Рыжеватой типа такой.
        Магда на секунду замерла, отвар плеснулся мимо горлышка фляжки.
        - Нет, сынок. Никакой барышни не было. Только двое быков. Они мне еще помыть тебя помогли, представляешь, Грошик? Ты же был грязный весь, как будто в угольной яме валялся. Этот, кожаный, сам предложил. Давайте, говорит, кайне, мы вам его помоем, как, говорит, такого в чистую постель класть...
        Грош поморщился от стыда и взял у нее фляжку, засунул под ремень.
        - Ладно, ма, я пошел. Пока.
        - Может, не пойдешь? - повторила мать безнадежно, но он только покачал головой и помчался вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
        Погода со вчерашнего дня не разошлась. Солнце выглянуло один раз, рано утром, пока Грош еще завтракал, и сразу спряталось в темных тучах, обещавших уже не просто морось, а полноценное разверзание хлябей. И хляби разверзлись, когда Грош уже почти добежал до кафе. За десять гигантских прыжков до дверей он успел вымокнуть до нитки.
        - Хайя, Купер!.. - Мотыль помахал ему рукой. - А я думал, ты сегодня не придешь. Вчера ты, вроде, совсем больной был. Я хозяину сказал, он Бланку поставил вместо тебя на кассу.
        Смуглая Бланка робко улыбнулась, сверкнув белыми зубами, и смущенно пожала плечами.
        - Извините, кайн Купер... Мы думали, вы больны...
        - Хайя, Бланка, - сказал Грош. - Хайя, Мотыль. Ну, хоть чаю мне сделайте, что ли, раз я сегодня не работник, а клиент. А то правда заболею.
        Он сморщился, мотнул мокрыми волосами и громко чихнул.
        - Блесс, кайн, - Бланка моргнула. - С вас квотер за чай. Варенья?.. Мармелада?
        - Спасибо, - Грош полез в карман, нащупал мокрыми пальцами монету. Это оказался новенький блестящий алтын. Грош задумчиво подкинул его в ладони, поймал и протянул Бланке. - Варенья. Малинового. Сдачу оставьте себе, кайне Бланка.
        Бланка покраснела до ушей от такой вежливости, скрывая смущение, повернулась к нему спиной и крикнула куда-то на кухню:
        - Один чай, одно малиновое варенье!..
        Мотыль подмигнул, широко улыбнулся, показывая крупную щербину между передними зубами, и кивнул на столик у окна.
        - Давай присаживайся, клиент. Я с тебя еще чаевые сдеру за хорошее обслуживание.
        Он умчался на кухню, а Грош присел за столик и взял из серебряной корзинки, прикрепленной сбоку к столешнице, свежую газету.
        Так... «Освоение Суши»... Ерунда, никто Сушь не осваивает и не сможет, нежилое это место, туда без защитных костюмов лучше не соваться... «Убийство рабочего-афрака в Рыбьей Слободке»... потом окажется, что не афрака, а местного, и что не убийство, а пьяная драка меж двумя слободскими парнями... «Быки показывают зубы» - ну и заголовок, совсем они там с ума посходили... А тут что? Светская хроника. «Рыцарский турнир в честь принцессы Алтын». Ясно, в честь кого же еще... «Лордесса Кристиана О Мэй объявила о своей помолвке». И картинка. Красивая лордесса. Лордессы все красивые.
        Когда-то Грош даже вырезал портрет одной такой из глянцевого журнала - его оставила маме клиентка - и повесил на стенку у себя в спальне. Мама ничего не сказала, но он видел, что ей это не особенно понравилось. Она считала, что Грош должен держаться своего круга. Смешно. Можно подумать, у него могло быть что-то общее с той лордессой... Просто картинка красивая.
        - Зачитался? - Мотыль поставил перед ним поднос с исходящей паром чашкой чаю и вазочкой варенья. - Что там пишут? Опять про космических рейнджеров и мега-бомбу?
        - До бомбы не дошел пока, - Грош пригубил чашку, обжегся и полез в карман. - Вот тебе твои чаевые.
        - Да брось ты! Я ж пошутил, - Мотыль засмеялся и чистенький квотер не взял. - Всех денег все равно не заработаешь, а мы с тобой напарники. Лучше лишний раз той рыженькой позвони, которая вчера тут за тебя беспокоилась. Приятная барышня, простая такая, не то что эти лахудры, - он кивнул на портрет Кристианы О Мэй на газетном листе.
        Грош почувствовал, что краснеет.
        - Беспокоилась, э?.. - спросил он тупо.
        - Да уж прямо чуть не плакала, - Мотыль опять подмигнул. - Ладно, ты обсыхай, а у меня клиенты. Байя, Купер.
        Он умчался обслуживать пожилую пару, усевшуюся за столик в глубине зала, а Грош подул на чай и невидящим взглядом уставился в газету.
        Беспокоилась она, надо же. Он помнил вчерашние события довольно смутно, но голос, зовущий «Грош, Грош!..», ведь не приснился же ему?.. А может, почудилось. В приступе, в бреду чего только не почудится.
        Вот интересно, с какой стати мне должен чудиться ее голос? - одернул он себя. - Тоже мне, принцесса. Рыжая. Интересно, как ее зовут?..
        Грош зачерпнул варенья и сунул в рот ложку. Какая мне разница, как ее зовут. Барышня и барышня, ничего особенного, таких в каждой гимназии пруд пруди. Он вытянул губы трубочкой и подул на чай. Осторожно отхлебнул. Здорово. Надо и домой хоть иногда чай покупать, а то все кофе да кофе...
        Он похлопал себя по карманам. Чайная лавка через дорогу. Зайти, что ли? Грош покосился в окно. Дождь не кончался. Надо было плащ надеть, тот, резиновый. Убожество, конечно, но кому какое дело, если дождь? Не всем же в дождевиках от Лори красоваться. Он допил чай и потрогал волосы. Волосы еще не просохли, да и в башмаках хлюпало. Вот будет красота, если он таки заболеет. Станет целыми днями валяться в кровати, пить чай с малиновым вареньем и читать «Серебряных братьев», или «Крысолова», или «Принцессу и оборотня». Или можно взять у матери томик ее любимых стихов, хорошо иногда стихи почитать, уютно. Мама свои книги бережет, не позволяет читать за столом, чтобы не испачкать желтоватые пластиковые страницы. У нее много таких книг, целая серия - Кава Бата, Кей Линн, Дым Корабельник, О Ива, Спейсмонгер. Грош эти имена с детства наизусть выучил. Когда он еще в гимназию не ходил, мама читала ему вслух и объясняла непонятные места...
        - Замечтался, Купер?
        Рыжая уселась напротив него и, вроде бы, улыбалась, но в глазах улыбки не было.
        - Хайя... Рыжая, - сказал Грош, на секунду охрипнув, и закашлялся.
        - Рыжая? Это ты меня так называешь, да? - барышня помахала рукой застрявшему у стойки Мотылю. - Мне то же самое, пожалуйста!.. А что, неплохое имя. Меня и правда так звали когда-то. Давно.
        Мотыль принес ей чай и варенье мгновенно, как будто у него на пятках выросли крылья. Барышня улыбнулась и дала ему квотер.
        Или не слишком богата, или слишком хорошо воспитана, чтобы тыкать своим богатством в нос, - подумал Грош. И некстати испугался, что мог бы не попасть под дождь и не задержаться в кафе, а то и вообще остаться дома.
        - Ты откуда тут взялась? - спросил он, опуская глаза в чашку с почти совсем остывшим чаем.
        Барышня неопределенно пожала плечами, положила ложку варенья в свой чай и осторожно размешала. Получился какой-то компот.
        - Шла мимо. Дай, думаю, зайду. Посмотрю, как тут Купер... Ты как?
        Она внимательно смотрела ему в лицо, как будто что-то в нем выискивая.
        - Что смотришь? Я тебя... напугал вчера? - брякнул Грош и отвернулся.
        Она не ответила, продолжала рассматривать его, как какую-нибудь диковину.
        - Красивые у тебя глаза. И вообще, ты красивый, Грош.
        Оборотень вздрогнул и покосился по сторонам, не слышал ли кто, как она назвала его по имени.
        - А твой альтер, он кто?
        Она смотрела открыто и спокойно, без жадного любопытства, которое обычно сопровождает такие вопросы, и Грош неожиданно для себя ответил, чуть запнувшись:
        - Грифон.
        - А, ясно... Крылья не болят?
        Смеется она над ним, что ли?.. Явно смеется. Грош слегка побледнел и встал.
        - Слушай, что ты ко мне пристала? Мне пора. Байя.
        Барышня быстро протянула руку и поймала его за рукав.
        - Постой. Не сердись. Я хочу, чтобы ты... уехал из города на время Большой Охоты.
        Грош горько усмехнулся.
        - Уехал... Ты совсем уже, да? Куда уехал? На чем? В Сушь, что ли? Пешкодралом? Или на палочке верхом?
        - Не кричи. Сядь.
        - Я не кричу.
        Он сел, остывая.
        - Сколько тебе лет, Купер?
        - Тебе-то что? Восемнадцать.
        У нее в глазах мелькнуло сострадание.
        - Значит, ты должен... должен будешь...
        - Ну да.
        Грош поник за столом, опустил плечи и съежился.
        - Только я не смогу, - сказал он тихо. - Я пробовал. Ну, когда перекидываюсь. На мышей охотился. И не могу. Даже мышь - не могу. Только и могу, что в стенку клювом долбить да мебель рушить.
        - А может быть... - она взяла его за руку, и Грош не выдернул холодных пальцев из ее маленькой, но твердой ладони. - Может, у тебя есть враг? Ну, такой, настоящий враг? Смертельный.
        Грош покачал головой.
        - Откуда у меня враги? Да еще смертельные.
        - А вон те, помнишь?.. Тогда. Которые тебе нос разбили.
        Он посмотрел на нее, как на маленькую, и снисходительно хмыкнул.
        - Ты что, правда думаешь, что за это можно... или притворяешься?
        - Ну, как-то же другие устраиваются! - сказала она с отчаяньем. - Как-то же проходят инициацию! Что, они все кровожадные звери, что ли?
        - Я не знаю, - сказал Грош твердо. - Но инициироваться не буду. Пусть лучше убьют.
        - И убьют, - прошептала она горестно. - И сожгут, и пепел развеют. Большая Охота, Сушь им всем в глотку.
        - Ты чего ругаешься, как рикша? - удивленно сказал Грош. - С виду такая приличная барышня...
        Она вскинула мокрые глаза.
        - Я не приличная барышня. Слушай... хочешь, я тебя спрячу? Я могу.
        Грош невесело улыбнулся.
        - Куда? Под юбку, что ли?
        - Нет, не под юбку! Есть в городе места...
        Грош отодвинул опустевшую чашку.
        - Ну, вот о чем мы с тобой разговариваем, а?.. У тебя своих дел нет? У меня лично их полно, знаешь ли. Что ты пристала - спрячу, не спрячу... Зачем я тебе сдался?
        Она посмотрела на него с вызовом.
        - А может быть, ты мне нравишься!
        - Так «может быть» или нравлюсь? - Грош слышал что-то подобное в каком-то муве, и очень постарался звучать так же снисходительно-насмешливо, как главный герой. Но она только махнула рукой.
        - Ничего ты не понимаешь, Грошик... Это потому, что ты еще маленький.
        - Сама-то взрослая, что ли? - он был уязвлен до глубины души.
        - Конечно, - она вздохнула. - Я же тебе говорила, у меня магистерская степень по сестринству, и вообще, меня еще в прошлом году хотели выдать замуж.
        - Что ж не выдали?
        - Я не захотела.
        Грош чуть не расхохотался.
        - Можно подумать, кто-то кого-то спрашивает!
        - Меня - спрашивают.
        Она сказала это с таким достоинством, что Грош даже не нашелся, что ответить. Балованная барышня попалась. Наверное, единственная дочь.
        - Ты что - единственная дочь? - спросил он примирительно.
        - Угу, - она грустно улыбнулась и зачем-то погладила его пальцы. - Единственная и очень любимая. Родная. Бесценная, можно сказать. Сокровище.
        Что-то в ее тоне Грошу не понравилось, но он не любил лезть к людям в душу и поэтому промолчал. А Рыжая глубоко вздохнула, точно стряхивая какую-то ношу, и сказала:
        - Дождь-то кончился, Купер. Пойдем погуляем.
        ГЛАВА 7
        Маленький домик небогатого кайна Друма в Рыбьей Слободке почти ничем не отличался от большинства слободских домов. Так же, как другие, он прижимался обоими боками к соседям, почти не оставляя места для прохода: земля в королевстве была на вес золота, строиться давно стало негде, разве что под стеной, но там слишком близко была Сушь, и даже через стену до города доносилось ее отравленное дыхание. Особенно летом.
        Дом кайна Друма отличался от прочих лишь тем, что на его замшелой черепичной крыше вертелся потемневший жестяной флюгер в виде рыбы. Когда-то флюгера украшали крыши во многих поселениях, вольно раскинувшихся вокруг Старого Города, столицы Альквисты. Но после прихода Суши и постройки стены все городки и села стали одним целым, прибились к самой столице, точно овцы под бок вожака, а флюгера... Говорили, что они приносят несчастье. В год, когда Сушь надвинулась на королевство, флюгера на крышах непрерывно вертелись как сумасшедшие, и суеверные хозяева поснимали их и зарыли во дворах либо утопили в тогда еще полноводной Нерети.
        Сегодня у кайна топился камин - вместе с осенью пришла промозглая сырость, которая забиралась даже в постели, делая одеяла тяжелыми и волглыми. Камины в Альквисте топили газом или курнаком - соломенными брикетами, пропитанными горючим. Одного брикета хватало на целые сутки, а если экономить, то и на сутки с четвертью.
        Верба, жена хозяина, сидела у камина с вязанием, у ее ног возились двое младших, а старший с отцом разговаривали на кухне со стариком Браттом. Кайна Верба не доверяла старику и много раз говорила мужу, что ему не стоит вожжаться с таким отребьем. Но разве Друм послушает доброго совета!.. Еще и сына втягивает.
        Хозяйка отложила вязание и прислушалась. Нет, ничего, кроме «быр-быр-быр», не слыхать. Сквозь гудение мужских голосов иногда прорывался ломкий голос Мотыля, но сын только поддакивал, так что ничего особо интересного кайна Верба так и не смогла разобрать.
        - Мама, сказку! - потребовал самый младший, Лас, и полез к матери на колени, требуя внимания.
        Верба вздохнула.
        - Какую тебе сказку, сынок?
        - Про оборотня! - заявил малыш.
        - Нет, про принцессу, - возразила Рика, подняв голову от своих кукол. - Ты про оборотня уже рассказывала.
        - Еще про оборотня хочу, - раскапризничался Лас и украдкой показал сестре кулак.
        - Мама, Лас... - начала Рика обиженно, но Верба привычно протянула руку, погладила девочку по голове и сказала:
        - Не ссорьтесь. Я вам про обоих расскажу - и про оборотня, и про принцессу... Ну, вот. Жила-была на белом свете прекрасная принцесса...
        - Она в Старом Городе жила? - перебил Лас, блестя глазенками.
        - Да, в Старом Городе, в королевском замке. Было это давным-давно, когда никакой Суши не было, а королевство Альквиста раскинулось широко-широко, до самого синего моря. Ну, вы знаете, море... Много-много воды, гораздо больше чем в Нерети. Даже берегов не видать... Кругом были плодородные равнины, широкие просторы, леса...
        - Что такое леса, мама? - спросила Рика.
        - Я же вам рассказывала. Леса - это много деревьев.
        - Ой, - Рика спрятала лицо в материн подол. - Много деревьев - это же кладбище!..
        - Нет, раньше было не так, - возразила мать. - Раньше деревья росли сами по себе, ветер разносил семена, и деревья вырастали, где хотели. Их не надо было сажать. Это потом, когда наступила Сушь, никакое зернышко не могло долететь до города. И деревья перестали расти в Альквисте. А вместе с ними и птицы почти пропали. Улицы Альквисты оделись в камень, но без деревьев не будет и чистого воздуха, и люди стали сохранять редкие ростки и сажать деревца над могилами покойников, чтобы слабые саженцы питались соками мертвых тел, а души наших мертвецов всегда были с нами...
        - Это пропусти, - сказал Лас сердито. - Это я боюсь.
        - Хорошо, - согласилась Верба безропотно. - Итак, Альквиста была большим и богатым королевством...
        - Кайне Друм, я ухожу, до свидания, - старый Братт вежливо помахал от двери, но Верба только сухо кивнула в ответ и продолжала сказку.
        - Ученые в Альквисте и других землях целыми днями бились над тем, чтобы вывести новую породу людей, улучшенную. Чтобы они не болели, не умирали, и не старели уж заодно. Они изучали зверей, птиц, рыб, гадов и даже насекомых, древних чудовищ и маленьких мышей, чтобы узнать, кто из них сильней, выносливей и устойчивей к болезням...
        Лас зевнул.
        - Это тоже пропусти, скучно, - велел он, и мать кротко кивнула.
        - Альквистой правил король, и у него была дочь, прекрасная принцесса Алтын...
        - Алтын? - живо спросила Рика. - Ее звали Алтын, как нашу принцессу?..
        - Ну да. Ее тоже так звали. Жители королевства жили весело и счастливо, вот только в мире не бывает совершенства, и в Альквисте, кто знает почему, стали рождаться оборотни. Полулюди-полузвери, страшные чудовища, и распознать их было невозможно, потому что были они совсем как люди, лишь иногда превращаясь в наводящих ужас монстров. И так случилось, что юная принцесса полюбила одного из них.
        - Она не знала?! - ахнула Рика.
        - Да, она не знала, что этот юноша, сын богатого и знатного лорда, на самом деле оборотень. Но однажды на прогулке он превратился... превратился в ужасное существо, полу-льва, полуволка, и принцесса в страхе убежала от него и рассказала обо всем отцу. Король страшно разгневался и приказал убить юношу. Но тут наступил день осеннего равноденствия, а вы знаете, что в этот день все оборотни, достигшие восемнадцатилетия, одновременно становятся монстрами. Рыцари, которых послал король, растерялись, увидев на улицах стаи оборотней, потому что не могли узнать того, кто был им нужен, среди других. Они отправили в замок гонца, и гонец вернулся с ответом: король велел уничтожить всех оборотней поголовно. Так началась Большая Охота. За голову монстра король обещал любому горожанину хорошую награду.
        - А принцесса? - прошептала Рика.
        - Принцесса надела свое лучшее платье...
        - Синее?
        - Синее, синее... она надела его и выскользнула из замка через потайную калитку. Она хотела найти любимого и спасти его. Выйдя за ворота, она замерла от страха: все улицы были залиты кровью...
        Рика пискнула и зажмурилась.
        - Но оборотни защищались зубами и когтями, и многие рыцари были ранены. И, вот чудо, те оборотни, которым удавалось растерзать человека и обагрить свои клыки его кровью, мгновенно становились людьми.
        - Это называется инициация.
        Кайна Верба обернулась. Старший сын стоял в дверях и слушал сказку, кажется, уже довольно давно.
        - Оно и сейчас так происходит. Все знают: если оборотень растерзает жертву, он станет человеком и больше никогда не превратится в зверя. Поэтому на окраинах постоянно находят растерзанные трупы.
        Мать нахмурилась.
        - Не пугай ребятишек, сынок. А вам спать не пора, мои дорогие?
        - Нет, - отказался Лас. - Ты еще не досказала про того оборотня!
        - И про принцессу! - тихонько добавила Рика.
        - Ну, хорошо. Ставшие людьми монстры разбежались по домам, и рыцари больше не могли их отличить от добропорядочных граждан. Тогда юная принцесса с новыми силами бросилась искать своего возлюбленного, а когда нашла, сказала ему: «Вот я, вот мое тело, разорви меня на части, и ты останешься жив!»
        - Ну и неправда, - опять встрял Мотыль. - Нам эту историю рассказывали в гимназии, она есть в «Хрониках Альквисты» сэра Макса Бу. Принцесса вовсе не собиралась спасать оборотня, а наоборот - выманила его из леса, где он прятался, и сдала страже. И правильно сделала, между нами говоря.
        - Замолчи! - закричала Рика. - Ты ничего не знаешь! Принцесса была хорошая, а не плохая!.. Красивые плохими не бывают, правда же, мама? Правда же, принцесса Алтын была красивая?
        Мать погладила ее по голове.
        - Не кричи на брата, Рика, это нехорошо. Конечно, принцесса была красивая. Да и мало ли что написано в хрониках. В сказке все совсем иначе. В сказке принцесса пришла, чтобы пожертвовать собой ради любимого.
        Рика тихонько всхлипнула.
        - Он ее... разорвал?
        - Нет. Он не смог причинить зло любимой, и рыцари схватили его, убили, тело сожгли, а пепел развеяли по ветру. И там, где кровь оборотня пролилась на землю, земля умерла. Так появилась Сушь. Сначала она была маленьким пятнышком мертвой тверди, на которой ничего не росло, но потом стала распространяться дальше и дальше, и те, кто ступал на эту твердь, быстро умирали. Король приказал построить стену вокруг Альквисты, чтобы отгородиться от Суши, и с тех пор, как стена была построена, никто и никогда не выходил за пределы королевства.
        - А принцесса?..
        - Принцесса родила сына, а потом зачахла и умерла с тоски, - вздохнула кайна Верба. - Поздно уже, дети, вам пора спать.
        - А оборотни-то никуда не делись, я знаю! - важно сказал Лас, сползая с ее колен.
        - Да, оборотни по-прежнему рождаются в Альквисте, - задумчиво ответила мать. - Говорят, их стало гораздо меньше. Это потому, что король раз в год объявляет Большую Охоту.
        - А хорошо быть оборотнем! - зажмурился Лас. - Раз - и ты уже лев! С вот такими когтями! Р-р-р-р!.. - он угрожающе растопырил пальцы и начал подкрадываться к сестренке. Рика взвизгнула.
        - Оборотнем быть очень плохо, - возразила Верба, ловя сына и стаскивая с него пестрый шерстяной свитер. - Во-первых, никакого «раз» не бывает, они, говорят, страшно мучаются, когда перекидываются в чудовищ. Потому что становиться монстром больно. А во-вторых, даже после инициации оборотни не выздоравливают до конца, и приступы тяжелой лихорадки посещают их, если им случается простудиться или понервничать. Хотя в зверей они больше не превращаются, да. Марш-ка в кровать, дорогой.
        - А я вот слышал, - задумчиво сказал Мотыль, - что есть оборотни, которым не больно перекидываться. И они могут делать это, когда захотят. Врут, наверное, да, мам?
        - Наверное, врут... Лас, ну-ка убери носок из-под подушки!.. Давай его сюда.
        - Мама, а что стало с сыном принцессы? - спросила Рика, прилежно натягивая одеяло до подбородка.
        - Кто знает... - Верба пожала плечами. - Говорили, король велел засунуть его в мешок и сбросить со стены в Сушь.
        - Ой! Маленького мальчика?..
        - Что поделаешь. Он был сыном оборотня. Ну, все, спите, я гашу свет.
        Она прикрутила лампу и вышла из спальни.
        - Мам, - сказал Мотыль, просачиваясь следом за ней на кухню и хватая лепешку с блюда, - а что бывает с метаморфами, которые не инициируются? Ну, если их не убивают во время Большой Охоты, я имею в виду.
        - Вот уж не знаю, сынок, - кайна Верба включила электрический чайник. - Ни разу не слышала о таком. Либо они инициируются, либо их убивают. Всё. Скажи, отец пошел проводить Братта, что ли?
        - Ну да, - Мотыль пошарил в холодильнике. - Где у нас молочный сок? Неужели кончился?.. И за что ты так не любишь Братта, мам? Только за то, что он нищий?
        - И за это тоже, - отрезала мать. - Сок вон, внизу. Давай доедай и ложись, завтра проспишь на работу.
        - Не просплю, - Мотыль откусил кусок лепешки и сказал с набитым ртом: - Братт обещал достать мне хороший пистолет. Мне ведь летом восемнадцать стукнуло, я имею право выйти на Большую Охоту. Может, повезет и удастся убить оборотня - тогда я смогу пойти учиться. Говорят, в этом году король даже повысил награду.
        Кайна Верба побледнела.
        - И думать не смей!.. Тоже мне, охотник выискался. Даже отец туда не ходит, на эту бойню. Заразу подцепить захотел?
        - Да кто тебе сказал, мам, что они заразные? Доктора говорят - никаких сведений об инфекционной природе метаморфоза нет...
        - Доктора много чего говорят. Сто лет уже говорят, а лекарства от этого как не было, так и нет. И почему только у нас, тоже никто не знает. В других землях-то об оборотнях только в сказках рассказывают.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я что - газет не читаю, тиви не смотрю, по-твоему? Нигде, кроме Альквисты, метаморфоз не обнаружен. Они бы давно к нам международную комиссию прислали, если бы не Сушь. Через Сушь даже на самолете никому лететь не хочется. Оно, конечно, лучше: никто к нам не лезет, и мы ни к кому. Но, с другой стороны, прислали бы комиссию, посмотрели, что и как, может, нашли бы лекарство.
        - Да что ты так печешься об этих оборотнях, мам? - удивился Мотыль, засовывая в рот последний кусок лепешки. - Мне лично на них совершенно наплевать. Кроме того факта, конечно, что за убийство метаморфа на Большой Охоте положено денежное вознаграждение.
        Кайна задумчиво посмотрела на сына.
        - И ты что же, сынок, можешь... убить?
        - Так оборотня же, мам, - искренне воскликнул сын. - Оборотни - опасные твари. Иначе не было бы никакой Большой Охоты, правда?
        - А ты встречал хоть одного? - Верба налила себе чаю и присела напротив сына за маленький кухонный стол.
        - Еще не хватало, - Мотыль улыбнулся, показав щербину между зубами. - Я с такими не якшаюсь, мам.
        - Интересно, как ты отличишь метаморфа от обычного человека? Они ведь ничем не отличаются, сынок. Ни-чем. Откуда ты знаешь, что хозяин твоего кафе не оборотень? Твой сосед? Твой учитель в гимназии?.. Твой... отец?
        - Да ты что, мам! - улыбка сползла с лица Мотыля, он судорожно проглотил последний глоток молочного сока. - Как это можно не знать? Они же перекидываются...
        - Ни один оборотень не станет перекидываться принародно. Когда они чувствуют, что время близко, они прячутся.
        - Но... - Мотыль заметно побледнел. - Но ты ведь не хочешь сказать, что батя...
        Верба улыбнулась и успокаивающе покачала головой.
        - Конечно, нет, сынок. Я хотела тебе сказать одно: отправляясь на охоту, нужно быть уверенным, что не выстрелишь в своего лучшего друга.
        Мотыль поставил опустевшую кружку на стол.
        - Во... - сказал он изумленно. - Прикинь, мам, мне старый Братт сказал то же самое. Слово в слово.
        ГЛАВА 8
        Примерно за час до конца своей смены Грош услышал крик на улице. Мотыль застрял где-то в кухне, зубоскаля с девчонками-поварихами, посетителей в кафе нынче вечером не было совсем, и Грош бросил кассу и выскочил за дверь. Посреди мостовой сидел, обхватив коленку и шипя сквозь зубы от боли, его сменщик Ростик, длинный и тощий, как шпиль на ратуше, парнишка, ночами работавший в кафе, а днем разносивший всякие чиновничьи послания и частную переписку.
        - Ногу зашиб, - сказал он плачущим голосом, увидев Гроша. - За кассой стоять еще ничего, да я последний пакет не успел отнести, выволочка будет завтра...
        - Встать-то можешь? Давай помогу.
        Грош подставил сменщику плечо.
        - Кажется... ох!.. Вот зашиб так зашиб... Что же с пакетом делать, а?..
        Грош глянул на часы.
        - До конца моей смены еще пятьдесят минут, если ты меня подменишь на кассе, я отнесу. А то, может, сестринскую службу вызвонить?
        - Слушай, правда отнесешь? - обрадовался Ростик. - Я за кассой-то постою за тебя, не сомневайся... Только смотри, это далеко, на тот конец. Бери тогда мои колеса, завтра отдашь.
        Он, кряхтя, отцепил потрепанные ролики.
        Грош прикинул их на свои башмаки. В самый раз.
        - Ладно, давай пакет, иди на кассу. Народу никого, можешь спокойно посидеть пока.
        Ростик отдал ему не слишком толстый пакет в пластиковом конверте и похромал в кафе, ковыляя, как подстреленный, а Грош нацепил ролики и двинул вдоль улицы.
        Чувство невероятной свободы охватило его, как только он чуть-чуть разогнался. Грош уже и забыл, как это здорово - лететь на роликах по мостовой, когда мимо стремительно проносятся дома и подворотни, фонари на сумеречной улице сливаются в зеленоватые полосы света, в желтоватые полосы света сливаются окна и витрины, рикши остаются за спиной, а тихоходные прохожие если и мелькают, то где-то на краю зрения.
        Никакой транспорт, кроме роликов, безмоторных велосипедов и рикш, в городе не приветствовался, иначе Альквиста давно бы задохнулась. Лорды позволяли себе иметь мотоциклы, но использовали их только для вылазок в Сушь. Даже сестринская служба и патруль пользовались велокарами для перевозки больных или транспортировки пойманных преступников.
        В последний раз на роликах Грош стоял лет в двенадцать - детские еще были матери по карману, а потом он стремительно вырос и больше не катался по улицам - взрослый размер стоил дорого.
        И теперь он летел, улыбаясь во весь рот, чувствуя, как влажный ветер треплет волосы и раздувает сюртук за спиной, точно серые крылья. На одном из перекрестков пришлось тормознуть: Грош вспомнил, что забыл посмотреть адрес на конверте. Он остановился под фонарем и вытащил пакет из-под ремня. На голубом пластике от руки было написано четким красивым почерком: «Др. Арно Б. Арно, Северный Край, Гренадерская, 5». Грош присвистнул: Северный Край!.. За час не обернешься, даже на роликах. Он решил не возвращаться после доставки пакета в кафе, а сразу лететь домой, иначе мать с ума сойдет. Ростику можно позвонить и сказать, что задание выполнено.
        Грош засунул пакет назад под ремень и помчался, как ветер.
        В Северном Краю проходы между многоэтажками были такими узкими и темными, что ему пришлось сбавить скорость, чтобы не налететь на кого-нибудь в темноте. Гренадерская улица была пошире и все-таки немного освещена, но выглядела из рук вон: мусорные чаны переполнены, вокруг них копошатся крысы, на глухой стене какого-то ангара, облитой тусклым светом покосившегося фонаря, черно-белые граффити. «Убей в себе оборотня, спаси мир!», - прочел Грош и передернулся. Зловещая тишина на Гренадерской действовала ему на нервы. Дом под номером пять выглядел сарай-сараем - обшарпанный, с полусорванной дверью парадного. Грош отцепил ролики, вошел в подъезд и стал читать таблички на дверях.
        «Мадам Икс, гадалка».
        «Капитан К.». На табличке под капитаном К. было криво нацарапано: «козел».
        «Маг Мариори, разведение кактусов, лечебный сон». Лечебный сон, матушки-сестрицы!
        В подъезде жутко воняло крысиным ядом.
        Грош поднялся на следующий этаж. «Др. Арно Б. Арно». Он постучал, сомневаясь, что звонок работает. Послышались быстрые шаги, и дверь распахнулась. На Гроша смотрел высокий худощавый мужчина в зеленой бархатной куртке и наглаженных брюках от форменного мундира. Судя по цвету брюк, мундир был Управления Сестринства.
        - Вы ко мне, молодой человек? - спросил худощавый отрывисто.
        Грош вытащил конверт.
        - Доктор Арно Бэ Арно?..
        - Доктор Арно Бернард Арно, к вашим услугам, - сухо ответил мужчина. - Это я. Давайте ваш пакет.
        - Я могу идти, ответа не будет? - неловко сказал Грош. Он не знал, что должен делать посыльный, доставив почту.
        - Минуточку.
        Доктор Арно Б. Арно щелкнул выключателем в передней, лампочка над дверью вспыхнула. Доктор бросил взгляд на конверт, удовлетворенно кивнул, потом посмотрел на Гроша, чуть нахмурился и за рукав втянул его в переднюю.
        - Ну-ка, ну-ка, - пробормотал он и, бросив конверт на тумбу, ловко завернул сначала левое, а потом правое веко мальчишки, заглянул в зрачки, щелкнул языком и сказал:
        - Так-так.
        - Что - так-так? - глупо спросил Грош, отступая от странного доктора подальше.
        - Метаморфозис вульгарис, - объявил Арно Б. Арно. - Меж тем приближается Большая Охота.
        - Без вас знаю, - буркнул Грош.
        - Слушайте, молодой человек, почему бы вам не остаться у меня?
        - Зачем еще? - Грош затравленно попятился. - Что это вы задумали, кайн Арно?
        - Доктор Арно, - поправил тот и назидательно поднял кверху сухой палец. - Это важно. Я доктор медицины. Лекарь. Я изучаю феномен метаморфоза.
        - Меня мама ждет.
        - Умилительно, - пробормотал доктор себе под нос. - Мама. У каждого оборотня в этом чертовом городе есть какая-нибудь мама.
        Он поднял голову и в упор посмотрел Грошу в глаза.
        - Я мог бы быть вам полезен, молодой человек. А вы могли бы быть полезны мне.
        - Каким это образом?
        Грош уже почти подобрался к двери... сделать шаг и дернуть вниз по лестнице, нацепить ролики и мчаться по темным улицам до Проспекта Тачек, а там повернуть на восток и...
        Но он почему-то не уходил.
        Вдруг этот чокнутый доктор придумал лекарство?.. Грош боялся даже предположить такую удачу, но ведь случаются чудеса!
        - Каким образом я могу быть вам полезен... а вы - мне? - спросил он настойчиво, не спуская глаз с худощавой фигуры в бархатной куртке.
        - Я изучаю оборотней, - доктор посторонился и сделал приглашающий жест. - Прошу вас, молодой человек, пройдите в комнату, что это вы стоите у порога в передней, как сирота.
        - Не пойду я в комнату, - сказал Грош мрачно. - Мне и тут хорошо. Вы на вопрос ответьте, пожалуйста.
        - Я и отвечаю: я изучаю оборотней. И мне важно отследить момент метаморфоза как такового.
        - Чтобы найти лекарство? - жадно спросил Грош.
        - Что?.. Какое лекарство?.. А, нет, конечно, лекарства от этого не существует. Но мне нужно понять механизм...
        - Все, я пошел, - сказал Грош решительно.
        - Молодой человек!
        Доктор попытался схватить его за рукав, но Грош вывернулся.
        - Подумайте: в день Большой Охоты вам придется... ммм... перекидываться, этого за сто лет еще никто не миновал! Я предлагаю вам перекидываться здесь, у меня. Нам пока ни разу не удалось провести метаморфоз в лабораторных условиях. Уверяю вас, это совершенно безопасно с медицинской точки зрения!.. А так вы почти наверняка погибнете во время Большой Охоты... Вот, взгляните, я покажу вам мою лабораторию.
        Он распахнул выходящую в коридор дверь, и Грош зачем-то заглянул.
        Лабораторией это назвать было трудно. Скорее, напоминало пыточную камеру. Доктор зажег яркий хирургический свет, но ощущение пыточной камеры от этого только усилилось. Дверь, выглядящая снаружи обычной пластиковой, изнутри была цельнометаллической, с единственной круглой ручкой сбоку. Посреди комнаты стоял стальной стол с кучей каких-то зажимов, фиксационными ремнями, усиленными металлом, и блестящим никелированным желобом, подозрительно напоминавшим желоб для стока крови. Рядом располагалась тележка с набором шприцев разных размеров, иглами, скальпелями и странного вида изогнутыми щипцами. Грош застыл на месте от отвращения и ужаса.
        - Не пугайтесь, молодой человек, - снисходительно сказал доктор. - Что вы такой нервный? Все это оборудование находится здесь вовсе не для того, чтобы причинять боль кому бы то ни было. Вы же не пугаетесь в кабинете у дантиста, хотя его инструменты тоже нельзя назвать приятными, а?..
        - У меня никогда в жизни не болели зубы, - сказал Грош, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал.
        - А, да. Действительно. Я совсем забыл... Оборотни же невосприимчивы к обычным заболеваниям. Побочный эффект. Или можно считать метаморфоз побочным эффектом, кому как больше нравится... Так что, молодой человек? Вы останетесь? Учтите, здесь вас никто не найдет, а если и найдет, так не посмеет мешать моему эксперименту.
        - Я... можно, я подумаю? - сказал Грош, чтобы не отказывать прямо. У него было стойкое ощущение, что, если он откажется, сумасшедший Арно Б. Арно схватит его и прикрутит к этому жуткому столу прямо сейчас. - Понимаете, я же не могу... мне надо предупредить маму... и на работе...
        - А позвонить вы им не можете? - в зеленоватых глазах доктора зажегся фанатичный свет.
        - У меня дома нет телефона, - соврал Грош. - Вы не беспокойтесь, я только предупрежу... и сразу...
        Свет в глазах доктора потух.
        - Ну, хорошо, - сказал он устало. - Идите, молодой человек. Надеюсь, что вы вернетесь. Знаете, это ведь практически единственный шанс для вас спастись. И послужить науке.
        - Я послужу, - торопливо сказал Грош. - Я готов. Но сейчас мне надо идти, уже поздно.
        Он выскочил за дверь, как будто за ним гнались с собаками; еще на лестнице, рискуя поломать ноги, нацепил ролики, пулей вылетел из подъезда, чудом не попал под патрульный велокар, нырнул в темный переулок под завывание сирены и несся без передышки до самого Проспекта Тачек. Только там, на освещенном проспекте, он позволил себе чуть уменьшить скорость и, продолжая нервно оглядываться, свернул на восток, к улице Градской.
        ГЛАВА 9
        Лорд Анджело прихлебывал утрений кофе и морщился: вчерашний коктейль в «Сушеном гусаре» был лишним. С экрана тиви некто монотонно бубнил и иногда ажитированно вскрикивал, и каждый раз лорд закрывал глаза и стискивал зубы, потому что от этих вскриков в левый висок впивалась ржавая булавка.
        - ...Центральный Комитет Партии «Третье Пришествие» выражает глубокую озабоченность эскалацией напряженности на островах Гуам и Джаппа и заявляет в связи с приближающимся днем Большой Охоты следующее...
        Лорд напряг измученные мозги. Гуам и Джаппа - это же где-то в островном полушарии. С ума они все посходили, что ли? Что это еще за Партия Третьего Пришествия? Надо разобраться и разогнать ее, пожалуй... Или пусть уж их валяют дурака, ясно же, что умалишенные. Да, но не по тиви же показывать эту ересь? Хотя, вот, например, Аглая Бах без устали клянет правительство и лично короля Ирбиса Восьмого последними словами со всех экранов и газетных страниц - и ничего. Главное - не заострять. Народ давно смотрит на старушку Аглаю, как на дурочку при дворе, и ждет ее пылких выступлений, как «Умора-шоу».
        - ...осуждаем захватническую политику островных империалистов, направленную на угнетение и эксплуатацию порабощенных народов и оккупированных территорий.
        Мы выражаем солидарность с национально-освободительной борьбой за независимость братского народа островов Гуам и Джаппа, а также протестуем против введения оборотней в Сенат...
        Матушки-сестрицы, а это они откуда взяли? Оборотни в Сенате, надо же.
        Лорд Анджело снял трубку внешнего телефона и набрал номер.
        - Лиддс? Что у тебя там, рыцари Тени совсем мух не ловят?.. Ты тиви смотришь?.. Да. Да. Откуда утечка про Сенат? А кто должен знать?.. Разберись и прими меры.
        Он швырнул трубку, не прощаясь, твердо уверенный, что Лиддс немедленно помчится выполнять приказание. Утечку он вряд ли найдет, но пару рыцарей повесит вверх ногами, как это водится в нашем богоспасаемом королевстве. Слава Суши, так сказать. Ура.
        Анджело встал, выплеснул остатки кофе в раковину и помассировал виски. Бедняга король. Расплодилось этих одержимых политикой пассионариев, плюнуть некуда. Заскучали в изоляции, революций хочется, глобальных потрясений, Третьего Пришествия. Лозунг себе придумали: «Слава великой Суши»!.. Выпереть бы вас всех в эту Сушь хотя бы на сутки, вот уж взвыли бы.
        - Майлорд, простите, к вам лорд Кевин.
        Эта горничная была ничего - стройна, гладко причесана, а главное - невозмутима. Астания, кажется, наконец, взялась за своих девчонок.
        - Пусть войдет, я сейчас.
        Он быстро прошел в спальню, снял халат и натянул на голое тело свитер и джинсы. Кевин, как глава Сената, понятное дело, явится в полной форме, и такое вопиющее пренебрежение его шокирует. Но надевать мундир или хотя бы сюртук у Анджело не было никаких сил.
        Он вышел в гостиную.
        Лорд Кевин уже ждал его, значительный, как всегда, с тускло сияющей лысиной - полирует он ее, что ли? - и при всех орденах.
        - Хайя, Кевин, - сказал лорд Анджело вяло. - Что это ты такой нарядный?
        Глава Сената начал раздуваться, как жаба, но потом передумал и сказал осторожно:
        - Хайя, Ваша Светлость. Хорошо провели ночь?
        «Умен, собака, - отметил Анджело. - Не назвал по имени, ждет, что я сам предложу обойтись без формальностей. Но приветствовал все же не по форме. Хайя, надо же».
        - Давай уж без чинов, - он махнул рукой, показывая, как мало значения придает этикету. - Что случилось?
        Лорд Кевин откинулся в кресле и, отдуваясь, расстегнул мундир. Обтянутое дорогой серебристой сорочкой брюхо с трудом сдерживал тугой рыцарский пояс.
        - Да ты поясок-то ослабь, - с напускным простодушием посоветовал Анджело, умещая в другом кресле свою поджарую задницу. - Задохнешься.
        Глава Сената апоплексически покраснел, но пояс расстегивать не стал.
        - Я по поводу Большой Охоты, Анджело, - сказал он, всячески выказывая озабоченность. - Сенат беспокоит активность некоторых политических партий...
        - Это «Партии Третьего Пришествия», что ли? - Анджело беспечно махнул рукой. - Слышал сегодня их выступление по тиви. Они идиоты. Забудь.
        Но лорд Кевин упрямо гнул свою линию.
        - Нам кажется целесообразным отменить в этом году участие простонародья в Охоте. Слишком много оружия. Рыцарей будет вполне достаточно - в Альквисте не так много оборотней сегодня. А народ... У нас есть опасения, что на улицы могут выйти быки, и тогда всенародно любимый праздник превратится...
        - Откуда дровишки? - быстро спросил Анджело, подобравшись и выпрямляясь в кресле. - Почему Сенат думает, что быки как-то особенно активны в королевстве в последнее время?
        Лорд Кевин вздохнул.
        - Участились случаи сопротивления патрулям. Бычье обнаглело, - добавил он по-простому и вытер пот с лысины. - Уже среди бела дня их можно встретить на улицах. Ходят себе, никого не боятся...
        - А кого им бояться, Кевин? - саркастически осведомился Анджело. - Они в своем собственном королевстве, и они такие же граждане, как ты и я.
        - Так-то оно так... формально. - Глава Сената сердито запыхтел. - Но не будешь же ты утверждать, что лорды...
        - Вот именно что буду.
        Анджело встал и прошелся по комнате.
        - Заруби себе на носу, Кевин: быки - такие же граждане, как лорды... - И добавил, понизив голос: - Только среди них почти не встречается оборотней.
        Лорд Кевин отвел глаза и буркнул:
        - Кстати, об оборотнях... Последние полицейские сводки видел? Вчера труп - девка молодая, в Малиновке. Позавчера труп - ребенок... беспризорник, в Северном Краю. Сегодня утром старик, недалеко от Монастыря.
        Анджело поиграл желваками.
        - Ну да. Накануне Большой Охоты всегда так. Родственников ребенка не нашли?
        - Я же отметил: беспризорник. Но распоряжусь, поищут получше.
        Кавалер Тени подошел к окну и некоторое время молча смотрел на панораму крыш. Каждый год одно и то же. Количество трупов стремительно увеличивается по мере приближения праздника. Обострение. А потом, во время Большой Охоты, тоже будут жертвы среди населения - кого-то растерзают метаморфы, кто-то попадется под горячую руку охотникам...
        - Майлорд! - нет, он все-таки поспешил с выводами насчет невозмутимости этой новой горничной. Ворвалась прямо в гостиную, в протянутой руке телефонная трубка, в глазах чуть ли не паника...
        - Что такое? - он видел, что трубка синего цвета - следовательно, телефон внутренней связи. Что могло случиться в замке?..
        - Это Их Величество! - горничная для убедительности потрясла трубкой. - Требует вас, майлорд!..
        - Слушаю, Ваше Величество, - лорд Анджело говорил с королем стоя. - Да... Да, конечно, сейчас же приду.
        Он отдал трубку девушке и обернулся к лорду Кевину.
        - Извини, - он развел руками. - Договорим в другой раз, сам понимаешь...
        - Разумеется, разумеется... - глава Сената поспешно выбрался из кресла и застегнул мундир. - Передайте Его Величеству самые добрые пожелания скорейшего вы...
        - Обязательно, - Анджело махнул рукой и покинул свою резиденцию, не тратя времени на перемену одежды: в отличие от лорда Кевина, король никогда не придавал значения формальностям.
        Ибрис Восьмой выглядел плохо. Нет, одет он был, как всегда, аккуратно и тщательно, длинные седые волосы причесаны, лицо гладко выбрито. Но серый сюртук заметно висел на исхудавшем теле, щеки отливали зеленью, под глазами мешки, и морщин на лице прибавилось. Старик. Больной старик.
        - Как вы, Ваше Величество? - озабоченно спросил Анджело. - Я вам отвар посылал, вы пьете?..
        Король чуть шевельнул пальцами, отметая вопрос.
        - Здравствуй, мой мальчик. Садись.
        Он шагнул к ближайшему креслу и сел, очень прямо держа спину. Анджело опустился в кресло напротив, не сводя со старика глаз.
        - Как там Алтын? - Ибрис Восьмой выглядел плохо, но глаза его глядели по-прежнему цепко и проницательно.
        - Все хорошо, Ваше Величество.
        - Оставь “величество”. Мне надо с тобой серьезно поговорить. Мне докладывают, что принцесса...
        Лорд Анджело помотал головой.
        - Уволю к чертям начальника охраны. Сказано было - не беспокоить вас... Не волнуйтесь, а? Я за ней присматриваю, и у меня все под контролем, поверьте.
        Король вздохнул и некоторое время молча барабанил изящными пальцами по подлокотнику кресла. Потом поднял глаза и решительно сказал:
        - Я хочу, чтобы ты на ней женился, сынок.
        Анджело замер и медленно покраснел.
        - Я был бы счастлив, - сказал он тихо. - Но она меня не любит.
        - Это неважно. Мне нужно на кого-то оставить... все это. И чтобы кто-то заботился об Алтын.
        - Что вы такое говорите, Ваше Величество? - Анджело нахмурился. - Вам совершенно не следует об этом думать! Вот вы не пьете отвар, а он...
        - Перестань, Анджело, - король посмотрел на племянника тяжелым мрачным взглядом. - Ты должен понимать, что я не молодею, и мне нечеловечески тяжело переносить... Я решил. Я выйду на Большую Охоту.
        - Что?! - Анджело вскочил. - Да как вы... Да кто вас пустит!..
        - Анджело! - в голосе короля зазвенела сталь. - Я пока еще глава этого королевства!
        Лорд обмяк и сел в кресло, пряча глаза.
        - Не надо... Ваше Величество... дядя... я прошу вас. Не надо. Хотите, на колени встану?
        Он соскольнул с кресла на пол и опустился на колени перед стариком. Ирбис Восьмой протянул иссохшую руку и погладил его по голове.
        - Прости, сынок. Я решил.
        ГЛАВА 10
        Грош выбрался на то место, где впервые встретил Рыжую, и уселся на пригорок, ожидая, когда с черепичных крыш Рыбьей Слободки поднимется стая. Он любил смотреть на птиц.
        День был почти по-летнему теплым и солнечным, Грош сидел на траве, лениво щурясь, где-то в отдалении слышались детские голоса, и жизнь была, в общем, вполне хороша. Хотя утром он чуть было не усомнился в этом.
        Сегодня у него был выходной, но он по привычке поднялся рано и решил до завтрака забрать свежие газеты в почтовом ящике внизу. Не спеша поднимаясь назад по лестнице, просматривал заголовки и чуть не наткнулся на соседа с третьего этажа, старика Васаби.
        Обычно они здоровались, и Грош посторонился, пропуская старика, и вежливо сказал:
        - Хорошее утро, кайн Васаби.
        Вместо ответа старик пожевал губами и спросил:
        - Ну, что, упыреныш? Страшно тебе?
        Он кивнул на первую страницу «Вестника Альквисты», где крупные буквы складывались в кричащий заголовок: «До праздника Большой Охоты осталась неделя!!!», и прищурился, собрав все свои морщины в кучку.
        Грош вздрогнул, но промолчал.
        - А ты думал, никто не знает, да? - Васаби погрозил скрюченным пальцем. - Нет, брат, от соседей не скроешь. Все знают. Ваша семейка... Сначала Эста, потом Магда... Ничего не скажу, обе хорошие девки были. Скромные. До поры до времени! - старик значительно посмотрел на Гроша. - Сначала старшая в подоле принесла, а потом и младшая туда же. Хорошо хоть, родители не дожили. Ну, мы-то что, соседи-то... жалели сироток. А оно вон как обернулось. Эста, мир ее праху, вырастила упыря на свою голову... Мы думали, хоть Магда окажется умнее, да куда там... Ну, чего смотришь? Не бойся, я к вам не приду тебя убивать. И парней своих не пущу. Все ж соседи. Но другие-то... Из соседних домов-то... Ты вот что, парень. Ты пожалей мать. Она и так с тобой намучилась. Не думай отсидеться дома, на улицу иди. А то тебя на ее глазах... тово. И как она после этого жить будет?
        Ничего больше не добавив, сосед заковылял вниз по лестнице, а Грош расхотел завтракать, подсунул газеты под дверь и отправился на набережную.
        Он подставил солнцу лицо и стал смотреть сквозь ресницы. Пятна и тени сливались в причудливые образы, солнечные зайчики танцевали в золотистой дымке, как в волосах Рыжей...
        Рыжая где-то запропала, давно не приходила в кафе, и он гадал, забыла она его или просто чем-то занята. Должно быть, занята, решил Грош и открыл глаза. Птицы что-то не появлялись. Солнце ушло за тучку, и сразу дунул ветерок, не сильный, но неприятно холодный.
        Грош вдруг почувствовал тревогу. Что-то его беспокоило, и он не мог понять, что именно. А, вот!.. Детские голоса. Поначалу беспечные, они вдруг зазвенели откровенным ужасом. И даже не так... Остался один голос, не разобрать, девочка кричала или мальчик, но в этом голосе звучало отчаянье.
        Грош вскочил на ноги и огляделся.
        Под мостом Нереть была мелкой и неопасной. Но дальше к западу ее перегородили плотиной и расширили и углубили русло, чтобы можно было ловить рыбу и купаться. Рыбники следили за запрудой, чистили ее и берегли мальков, подсаживая каждый год рыбную молодь. У запруды было глубоко. И там, вдали, Грош разглядел маленькую фигурку в синем платьице. Девочка металась по берегу и кричала. Он не разобрал слов, но понял - кто-то тонет.
        Грош сорвался с места, помчался так, как не бегал никогда в жизни, и, едва добежав, с разгону прыгнул в воду, туда, где успел заметить мокрую головенку. Ребенок еще барахтался, но, когда Грош, отфыркиваясь и тряся залепившими лицо волосами, вынырнул, голова малыша уже скрылась под водой. Вода в Нерети была мутной - глинистое русло окрашивало ее в непроницаемый желтоватый цвет, и Грош ничего не видел, кроме смутных теней. Он вынырнул, успел заметить, что от Рыбьей Слободки к запруде кто-то бежит, и снова нырнул, стараясь достичь дна.
        На этот раз ему повезло: слепо шаря руками, он нащупал что-то похожее на ком тряпок, потом маленькую ручонку, схватил ребенка и, поднявшись с ним на поверхность, чуть снова не утонул - тот, кто бежал от слободки к запруде, в этот момент как раз прыгнул в воду рядом с ним, подняв фонтан брызг.
        Грош отшатнулся и, придерживая вялое тельце, стал грести к берегу. Ныряльщик показался на поверхности рядом с ним, и Грош узнал Мотыля. В глазах напарника плескался ужас.
        - Дай... дай его мне, Купер!...
        Грош не отдал, и вдвоем они вытащили мальца на берег. Мотыль весь трясся, стоя на коленях над мальчиком, не подававшим признаков жизни, и растерянно бормотал:
        - Лас... Ласунчик... открой глазки, а?..
        - Погоди-ка, - Грош отстранил его, взял ребенка за ноги, поднял легонькое тельце над землей и осторожно встряхнул. Изо рта мальчика полилась мутная вода, он вздрогнул, стал кашлять, а потом хрипло заплакал. Мотыль подхватил малыша на руки и прижал к себе. Тот обнял его за шею ледяными ручонками, не переставая плакать. Рядом тоненько всхлипывала девочка.
        - Это брат мой, - сказал Мотыль Грошу, гладя ребенка по мокрой голове. - Братишка это...
        У него запрыгали губы, он отвернулся.
        - Его домой надо, - тихо произнес Грош. - Простудится. Пойдем, я вас провожу.
        Он склонился к девочке и серьезно сказал:
        - Вы дадите мне свою руку, барышня?
        Девочка перестала плакать и посмотрела на него. Потом вытерла слезы и протянула ему мокрую ручку.
        - Меня зовут Рика, - сказала она застенчиво.
        Грош посмотрел на Мотыля: сейчас заругает сестру за то, что назвала свое имя первому встречному. Но Мотыль шмыгнул носом и сказал:
        - Меня... Иво зовут. А братишку Лас. Будем знакомы, Купер.
        Он протянул руку.
        - Я Грош, - сказал Грош и протянул свою. - Хайя, Иво.
        - Хайя, Грош. Пошли, что ли. Тебе тоже надо обсохнуть. Мать даст что-нибудь переодеться и чаю нальет.
        И они пошли через луг к дому с флюгером на крыше.
        Женщина, встретившая их в дверях, чем-то напомнила Грошу его собственную мать. Еще не старая и когда-то, похоже, очень красивая, с теплым внимательным взглядом. Только Магда была совсем седая, сколько Грош ее помнил, и он даже не знал, какого, собствено, цвета были волосы его матери раньше. А в темно-русых кудрях кайны Друм, уложенных в аккуратный узел, седины совсем не было, и Грош подумал, что если мать Мотыля распустит волосы и принарядится, она сразу помолодеет лет на десять. Подумал и смутился, потому что такие мысли о матери друга выглядели как-то неуважительно. Чтобы скрыть смущение, Грош начал рассматривать кукол, которых притащила ему Рика. Куклы были дешевые, с нарисованными лицами и нитяными прическами, и только одна выглядела очень дорогой и искусно сделанной: фарфоровое личико с мастерски изготовленными стеклянными глазами и настоящими ресницами, шелковистые медные локоны, нарядное кружевное платье, тщательно оформленные руки с изящными пальчиками и даже крохотными ноготками, шелковые чулки и башмачки из настоящей кожи.
        - Эту куклу мне дедушка Братт подарил, - похвасталась девочка. - Ее зовут принцесса Алтын. Правда, красивая?
        - Очень красивая, - ответил Грош рассеянно, не отрывая глаз от кукольного лица. - Дедушка Братт?.. Это какой дедушка Братт? Нищий, что ли?
        - А, ты его знаешь? - Мотыль придвинул поближе к Грошу блюдо с жареной рыбой. - Мой отец с ним дружит. Отличный старикан. Ешь давай, пока не остыло.
        Грош отломил кусочек рыбы, попробовал - вкусно, но есть не стал, озабоченно поглядел за окно.
        - Слушай, смеркается уже... Мне пора. Я как с утра ушел...
        - Да ладно, чего ты? - Мотыль набил рот рыбой. - Я тебя провожу потом.
        - Нельзя мне. Мать будет волноваться.
        - Вот, сынок, учись, - кайна Друм ласково посмотрела на Гроша и укоризненно - на сына. - А ты как умчишься, так до ночи тебя ищи с собаками. Волнуется мать, не волнуется - пустяки... А ты все-таки поешь, поешь, мальчик. С утра ведь голодный.
        Грош съел одну рыбку, запил чаем и встал.
        - Спасибо, кайне Друм. Там одежда моя... не просохла? Если я в чужой приду, мама сразу догадается.
        - Сейчас принесу, - кайна Верба кивнула и улыбнулась. - А ты пока чай-то допей.
        Грош покорно опустился обратно на табуретку и стал допивать полуостывший чай. Кайна Верба вышла из комнаты, и он, понизив голос, сказал Мотылю:
        - А тебе не кажется странным, Иво, что у нищего старика откуда-то взялись деньги на такую дорогую куклу? Ведь ее мастер делал. Не меньше тридцати ибрисов, наверное, стоит.
        Мотыль пожал плечами.
        - Ну дак... старый Братт очень непрост, кто спорит. Но он человек хороший. Да и нищие в нашем городе, я думаю, побольше твоего зарабатывают.
        - Вот, все высохло, - кайна Верба вошла в комнату со стопкой одежды. - Можешь переодеваться - вон там, в спальне. Никто не зайдет, не стесняйся. Иво, посуду помой.
        Грош переоделся и заглянул в детскую. Маленький Лас лежал в постели в теплой пижаме и грыз леденец.
        - Ну, байя, Лас, - сказал ему Грош. - Больше в воду не падай.
        - Байя, - мальчонка улыбнулся и помахал рукой. - Приходи еще! Я, может, в следующий раз на крышу полезу.
        - Я тебе полезу! - Мотыль стоял в дверях и притворно хмурил светлые брови. - Я тебе так полезу...
        - Доброй ночи, барышня, - Грош улыбнулся девочке, тихонько возившейся с куклами на своей кровати. Она подняла голову и сразу застенчиво отвернулась.
        - Доброй ночи, кайн Купер...
        - Грош, - сказал оборотень твердо. - Меня зовут Грош.
        ГЛАВА 11
        Принцесса Алтын сидела в беседке одна-одинешенька, если не считать двух птичек в клетке, смотрела на дождь, уже начавший проникать в ее убежище, подтекая лужицами от стен, куталась в большой теплый платок и раздумывала, не занести ли нахохлившихся птичек в дом - как бы не замерзли. Погода совсем испортилась, и, несмотря на платок, принцессе было зябко, грустно и одиноко. Она, конечно, могла бы позвать Ло, велеть ей вызвать рикшу с закрытым портшезом к задним дверям и выехать на прогулку. Но что интересного в городе в такую погоду? Прохожих нет, все сидят по домам, разве что мальчишка-курьер в резиновом дождевике промчится на роликах, разбрызгивая мелкие лужи, да мокрые рикши пронесут рысью такой же портшез с задернутыми занавесками. Или патрульные проедут. Ничего интересного. Интересное начнется через два дня, в праздник Большой Охоты.
        Принцесса вздохнула, посвистела птичкам, (те не обратили на нее внимания, продолжая жаться друг к другу), встала, осторожно обошла лужицу, растекшуюся по полу беседки, и позвала садовника.
        - Внесите птичек в дом, кайн Миу, будьте любезны.
        Она всегда обращалась к слугам уважительно, только свою камеристку звала просто по имени, но это был, скорее, дружеский жест, чем пренебрежение. Отец еще в детстве сказал ей раз и навсегда, когда она топнула ногой на гувернантку: «Только низкие люди позволяют себе высокомерие по отношению к обслуживающему персоналу. Ты нигде и ни в чем пока не доказала, что ты выше этой женщины. Или ты считаешь, что кровь дает тебе преимущества? Нет, дитя мое. Кровь - это обязательства. Не уважать того, кто ниже по социальному положению, способен только плебей, попавший из грязи в князи».
        А этот... лорд Анджело, Кавалер Тени и прочая и прочая позволяет себе тыкать горничным! Алтын сердито передернула плечами. Она терпеть не могла кузена со всей его сногсшибательной красотой, безупречной выправкой, знаками отличия и дюжиной сменяющих друг дружку надменных любовниц.
        В ее комнатах стояла сонная тишина. Горничные, наверное, щебетали в людской зале, а она тут должна сидеть совсем одна, такая маленькая и несчастная... Алтын взяла пульт и включила тиви.
        - ... кранавальная ночь. Предполагается, что фейерверк в этом году будет продолжаться не менее сорока минут и превзойдет по масштабам и красоте всё, что мы могли наблюдать в прошлые годы. - Дикторша обворожительно улыбнулась. - С первыми лучами солнца пройдет церемония награждения особо отличившихся охотников. Награды вручит лично глава Сената лорд Кевин.
        Алтын вздохнула. Значит, все пройдет, как обычно. Сначала ярмарка с неумеренной продажей спиртного с самого утра, потом, на закате, охота, потом фейерверк и ночные гулянья и, наконец, церемония вручения наград... У нее была слабая надежда, что Анджело уступит ее просьбе и отменит Большую Охоту. Значит, нет... Значит, ее просьба для него ничего не значит. Ну, ладно, кузен.
        Она забралась в свое любимое плетеное кресло, повозилась немного, умащивая подушки поудобнее и стала лениво щелкать клавишами пульта. По третьему каналу шла передача «Знаменитые преступники-оборотни». Посмотрев немного на ужасные морды, запечатленные на снимках в криминальных досье, Алтын поежилась и переключила канал. Анимация «Малышка Ю-Ю» - про маленькую девочку, которая вечером понесла бабушке пирожки на Северный Край и повстречала оборотня. Эту сказку Алтын смотрела раз сто еще в детстве. Не дожидаясь, пока храбрые охотники застрелят оборотня, она нажала на кнопку. Седьмой канал - ужастик «Кровавый знак». Конечно, про оборотня, который притворялся мирным зеленщиком. Реки крови среди листьев салата и капусты. Тьфу.
        Принцесса раздраженно выключила тиви. Все равно накануне Большой Охоты по всем программам будет идти одно и то же. Может быть, выпить чаю и лечь спать?.. Она взглянула за окно. Сумерки. А ведь всего лишь начало пятого. Это потому что дождь. Кажется, даже в комнатах сыро и холодно. Надо попросить кого-нибудь разжечь камин.
        Как будто в ответ на ее мысли в дверях возникла старшая горничная.
        - Разжечь камин, Ваше Высочество?..
        - Да, пожалуйста, - принцесса кивнула, набросила бархатный жакетик и добавила: - Я буду в библиотеке, принесите туда, если можно, горячего чаю. С мармеладом.
        В библиотеке было заметно теплее - похоже, здесь камин пылал уже давно. Принцесса пошла вдоль полок, выбирая книгу. Огромное помещение было по периметру уставлено высоченными, от пола до потолка, шкафами, камин помещался в углу, и там было устроено уютное место для чтения - низкий столик и вокруг него диван и три больших кресла с темной стеганой обивкой. В нише витражного окна стояли массивный резной письменный стол из настоящего дерева и еще одно кресло, кожаное, с высокой спинкой.
        Принцесса прикоснулась к корешку книги об Островном Полушарии и внезапно почувствовала, что в библиотеке она не одна.
        - Папа?.. - Алтын обернулась, ее голос дрогнул. Она давно не виделась с отцом и очень соскучилась: король плохо себя чувствовал и не хотел, чтобы она к нему приходила. Может быть, отцу стало лучше, и он пришел в библиотеку, где любил проводить время раньше?.. В ту же секунду принцесса почувствовала запах табачного дыма и поняла, что ошиблась. В замке был единственный курильщик, и уж с кем с кем, а с ним она хотела встречаться меньше всего.
        Но лорд Анджело уже покинул кресло у письменного стола и в несколько стремительных широких шагов оказался перед ней.
        - Майлорд, - сказала она надменно.
        - Ваше Высочество, - он почтительно поклонился. - Не могу ли я быть чем-нибудь полезен?
        - Нет, не можете, - ее голос против воли звучал неприязненно. - Тем более, что мои просьбы не вызывают у вас должного почтения...
        Ах, ну зачем она это добавила?!.. Принцессе вовсе не пристало унижаться до мелочных упреков. Но сказанного не воротишь, и Алтын, досадливо поморщившись, опустила глаза.
        К чести кузена, он сделал вид, что не услышал ее слов.
        - Помочь вам достать книгу?.. Они довольно тяжелые и стоят плотно...
        - Нет, спасибо. Я еще не выбрала. - Она старательно не смотрела на него. - А вы что читаете?
        - Да так, ничего особенного... ммм... любовный роман.
        Он сказал это слишком поспешно, и Алтын не поверила. А не поверив, совершила еще один недостойный принцессы поступок - быстро прошла прямиком к столу и перевернула толстый том, чтобы взглянуть на обложку. Лорд Анджело не успел ей помешать. Да он бы и не посмел.
        - «Метаморфозис. Проблемы инициации», - прочла она вслух и вскинула удивленные глаза на кузена. - Вам что, это действительно интересно?.. Или вы, - Алтын брезгливо поморщилась, - смакуете кровавые подробности?
        Анджело молчал.
        - Вы решили меня игнорировать? - принцесса презрительно пожала плечами и отодвинула книгу. - Что ж, не буду мешать.
        - Ваше Высочество, - умоляюще сказал Кавалер Тени ей в спину, но она и не подумала обернуться. И только у себя в спальне вспомнила, что так и не выбрала книгу.
        Она сердито сбросила на постель жакет и подошла к высокому трюмо. Ну, так и есть: щеки пылали. Конечно, она вела себя отвратительно. Почему, собственно, достойный лорд накануне Большой Охоты не имеет права читать научный труд о проблематике метаморфозиса? И какая разница, для чего ему это понадобилось?.. Кстати, завтра с утра нужно взять эту книгу и прочесть хотя бы несколько глав. Как говорит отец, знания не бывают лишними.
        - Майледи! - Ло аккуратно постучала в дверь. - Ева сказала, что вы просили чаю с мармеладом в библиотеку... Я увидела, что вы прошли к себе, и решила принести все это сюда. Можно?..
        - Входи, Ло, - Алтын поспешно отошла от трюмо и уселась на маленький пуфик в ногах кровати.
        Камеристка внесла серебряный поднос с чашкой, высоким фарфоровым чайником, несколькими печеньями в корзинке и вазочкой мармелада.
        Расставив все это на ночном столике, она улыбнулась госпоже и тут же озабоченно нахмурилась:
        - Что с вами, Ваше Высочество? Вы не больны? У вас так блестят глаза... Может быть, позвать лекаря?
        - Нет-нет, я в порядке, - заверила ее Алтын и взяла из корзинки маленькое миндальное печенье. - Принеси и себе чашку, Ло, посидим вместе, мне скучно...
        - Благодарю вас, Ваше Высочество, - Ло просияла и унеслась. Она обожала пить чай с принцессой. К тому же, эти чаепития служили предметом гордости и бесконечного зазнайства перед горничными.
        Вернувшись с чашкой, она почтительно подождала, пока Алтын пригласит ее сесть, и уселась на другой пуфик напротив принцессы. Госпожа собственноручно налила чаю ей и себе, и Ло аккуратно отхлебнула, стараясь не хлюпнуть. Скорее всего, принцесса и не заметила бы, даже если бы Ло пила чай так же громко, как старый рикша, но этикет есть этикет, и нарушить его значит навеки опозориться перед самой собой.
        Глаза у Ее Высочества были отсутствующие, она крошила печенье и о чем-то думала. Ло не собиралась ей мешать и пытаться завязать разговор. Если госпожа захочет разговаривать, она сделает это сама.
        И госпожа, конечно, захотела.
        - Скажи мне, Ло, - начала она медленно, - что ты знаешь об инициации оборотней?
        Камеристка округлила глаза. Вот уж разговор к ночи!..
        - Практически ничего, майледи, - ответила она честно. - Только то, что всем известно. Оборотни... ну... они должны растерзать человека, чтобы инициироваться.
        - Это я знаю, - принцесса нетерпеливо мотнула головой. - Были ли случаи, чтобы метаморф выздоравливал, не прибегая к инициации? Например, что будет с оборотнем, пережившим Большую Охоту?
        Ло пожала плечами.
        - Его убьют на следующий год.
        - А если и на следующий год не убьют?
        - Ну, это вряд ли, - сказала Ло рассудительно. - Разве что этот оборотень какой-нибудь очень важный лорд и сумеет спрятаться у себя в поместье... Но ведь лорды не могут быть оборотнями. Они же лорды.
        - А чем, по-твоему, лорды отличаются от обычных людей?
        - Порода, Ваше Высочество, - вздохнула камеристка. - Прекрасная кровь. Не подверженная влиянию метаморфозиса. Да это все знают. Вы, наверное, смеетесь надо мною?.. Все знают, что метаморфозис - грязная врожденная болезнь простолюдинов.
        - Простолюдинов... - повторила принцесса задумчиво. - Ну, хорошо, Ло, давай поговорим о чем-нибудь другом.
        ГЛАВА 12
        Грош смотрел в окно, чтобы не видеть, как мама, сидя в кресле, быстро и нервно распускает свой вязаный жакет.
        - Похолодало, сыночек... Такая ужасная погода, а ты так легко одет. Я тебе свяжу хороший теплый шарф.
        Грош не знал, зачем она это затеяла. До послезавтра он не успеет простудиться. А потом шарф ему уже не понадобится, неужели она этого не понимает?..
        Он не хотел видеть, как у нее дрожат руки, и поэтому не отрывался от окна. Интересно, что чувствует человек, когда его убивают? Вряд ли это так больно, как перекидываться. И уж во всяком случае, гораздо быстрее кончается, поэтому бояться нечего. Но маму очень жалко.
        Грош подумал, что старик Васаби был прав: ему нужно будет обязательно уйти подальше от дома. Если успеет. Чтобы она не видела, как его будут убивать.
        Интересно, Рыжая узнает, что его убили?
        Конечно, узнает. Про это все быстро узнают. Заплачет или нет?.. Грош подавил вздох. Может, и заплачет, барышни существа чувствительные. Но потом, конечно, утешится и найдет себе кого-нибудь еще для прогулок. Нормального, не оборотня. И нечего об этом думать.
        А может, все-таки пойти к этому чокнутому лекарю на Северный Край? Грош вспомнил лабораторию, похожую на камеру пыток, и содрогнулся.
        - Ты замерз, сынок?
        За последнее время у матери даже голос изменился. Казалось, разговаривает тряпичная кукла, которую долго гоняли по двору вместо мяча.
        - Нет, мам, я так просто.
        - Ты не бойся, сыночек, - ее пальцы лихорадочно дергали нитки, губы совсем выцвели. - Ты не бойся, мой маленький, мы тебя спрячем, они сюда не придут.
        - Перестань, ма. Я не боюсь.
        Он действительно, кажется, не боялся. Просто устал. От усталости кружилась голова и тянуло под лопатками. До послезавтра была еще целая ночь, целый день и еще одна ночь. Скорей бы уж. Вот так сидеть и ждать невыносимо. Завтрашний день он хотя бы проведет на работе, там время летит незаметно. Может, Рыжая придет. В последний раз от нее пахло каким-то парфюмом, напоминающим ветер, какой бывает с Суши очень редко, только в начале лета - песок, сухая трава и мед. Запах был почти неуловим, но Грош его запомнил. Он украдкой понюхал рукав свитера: может, аромат сохранился, они ведь стояли совсем близко, и Рыжая долго держала его за руку...
        Но свитер пах только стиркой и немного болотным корнем.
        * * *
        Рыжая быстро шла по Гренадерской, не обращая внимания на крыс и не шарахаясь от темных провалов между домами. Она ничего не боялась. Бояться глупо. Все, что должно случиться - случится независимо от наших страхов, она усвоила эту истину с детства. Кому суждено сгореть, тот не утонет. И наоборот.
        Начал падать снег, и она надвинула пониже капюшон алого дождевика. Первый снег. Рановато в этом году. Можно только догадываться, что сейчас творится в Суши.
        В подъезде дома номер пять снова какой-то бездельник выкрутил лампочку. Барышня достала плоский фонарик, с которым не расставалась, и посветила на темную лестницу. Опять они рассыпали везде крысиный яд, дышать нечем.
        Под табличкой «Маг Мариори. Разведение кактусов, лечебный сон» на двери был криво нарисован мелом крест. Пометили оборотня. Вот идиоты. Рыжая точно знала, что маг Мариори никакой не оборотень, а просто безобидный сумасшедший. Но в Праздник Большой Охоты никто не будет разбираться в таких тонкостях. Поэтому лишних трупов каждый год хватает, только успевай жечь. Еще месяц после праздника над городом будет витать слабый запах горелого мяса.
        Она стерла крест ладонью, поднялась на второй этаж и постучала в дверь. Дверь отворилась так быстро, точно хозяин караулил в прихожей.
        - Хайя, док, - Рыжая начала снимать дождевик. - Купер не появлялся?
        - Нет, сестра Оро. Не появлялся. - Доктор Арно подхватил плащ и пристроил его на вешалку.
        - Вековая Сушь, - вполголоса выразилась барышня, и доктор опустил глаза, чтобы не показать, как он шокирован. - Я так и знала, что он испугается. Вы прочитали архив, док? Я пришла сама потому, что мне нужно вернуть его на место, пока никто не заметил.
        - Да, я прочел, - поспешно сказал доктор. - Выпьете кофе или чаю, сестра?
        - Кофе, пожалуйста. Горячий. Я замерзла, на улице снег.
        - Снег, да?.. - доктор суетливо сопроводил ее на кухню и бросился к плите. - Рано в этом году...
        Рыжая присела к столу, покрытому зеленоватым пластиком. В кухне у доктора было очень чисто и как-то скучно. Ни одной яркой чашки, забавной кухонной рукавицы или смешной безделушки. Пластик и кафель, как в операционной. Белое и зеленоватое. Чашки тоже были белые, хорошего фарфора.
        - Давайте не будем о погоде, доктор. Вы узнали что-нибудь новое? Меня интересуют оборотни, которые отказываются от инициации.
        Доктор молча наливал кофе. Рыжая отметила, что руки у него слегка дрожат.
        - Вы понимаете, что это тайна, за которую меня... и вас... - он посмотрел ей прямо в глаза.
        - Я понимаю, - ответила она нетерпеливо. - Я хочу знать, что это за тайна. Если бы у меня была степень доктора, а не магистра, я сама разобралась бы в документах и не впутывала вас, поверьте.
        Доктор осторожно присел на краешек белой табуретки. Рыжая пила кофе и ждала.
        - Сестра Оро...
        Она смотрела не на него, а в темное окно. Там снег падал уже непрерывно, похожий на белые конфетти.
        - Я жду, док.
        Он потер руки, как перед сложной операцией. Потом взял свою чашку и отхлебнул. Поставил на стол. Снова потер руки.
        - От инициации отказываются только прямые потомки. Бастарды успешно инициируются.
        - То есть, вы хотите сказать...
        - Да, - он решительно кивнул.
        - Значит, все-таки кровь... - Она задумчиво повертела свою чашку. - Что насчет женщин?
        - Женщины, как и было известно ранее, не подвержены метаморфозу вне зависимости от крови. Они только носители гена. Как с гемофилией.
        - В общем, я так и предполагала, - Рыжая одним глотком допила кофе и встала. - Значит, охлос тут ни при чем. Бастарды.
        - Да.
        - Насколько они опасны после перехода?
        - Очень опасны. Тут расхождений нет. И все слухи о кровожадных оборотнях, в принципе, правдивы. Вы... уверены, сестра Оро, что этот мальчик... как его там... Купер? Что он на самом деле отказывается от инициации?
        - Уверена. Давайте документы, доктор. Мне пора.
        - Таким образом, он...
        - Я вам советую не думать об этом, - твердо сказала Рыжая. - Это вас не касается. Если он придет к вам, что сомнительно, вы можете не опасаться агрессии с его стороны, вот и все. Про остальное забудьте. Но он, я думаю, не придет. Разрешите, я позвоню?
        - Конечно, - доктор Арно встал. - Телефон в передней. Документы я сейчас принесу.
        Рыжая вышла в переднюю и быстро набрала номер.
        - Кальвин? Послезавтра. Приготовьте байк и все, что нужно. Встретимся утром в Отчаянной Слободе. Ты знаешь место.
        Она положила трубку на аккуратный стальной рычаг и повернулась к доктору, уже стоящему рядом.
        - Спасибо, док, вы мне очень помогли. Вам нужны деньги?
        Он кивнул несколько смущенно, и Рыжая, не глядя, достала из кармана простой джинсовой юбки увесистый замшевый кошелек.
        - Вот, возьмите. Здесь около тысячи ибрисов, на некоторое время вам хватит.
        - Сестра Оро...
        - Да?
        - Если бы вы смогли достать тот архив, о котором мы с вами говорили...
        Рыжая коротко кивнула.
        - Вы его получите. Что-нибудь еще?
        - Нет, больше ничего. Я помогу вам одеться, сестра.
        Она сунула руки в рукава подставленного дождевика, застегнула костяные пуговицы, надвинула капюшон и взяла из рук доктора голубоватый пластиковый конверт.
        - Вас проводить?
        - Спасибо, не нужно. Будьте осторожны, док.
        Она о чем-то вспомнила и поморщилась.
        - Да, вот еще что... Окажите мне любезность. Маг Мариори, ваш сосед, помечен как оборотень. Заберите его к себе завтра же вечером. Он тихий, и он вам не помешает.
        - Хорошо, сестра Оро, - доктор покорно кивнул. - Я все сделаю.
        Рыжая вышла на площадку, зажгла фонарик и начала спускаться по выщербленным ступенькам. Доктор стоял в дверях до тех пор, пока она не исчезла за дверью парадного. Потом он поспешно скрылся в своей квартире и дважды повернул ключ в замке.
        * * *
        Грош отлепился от окна, в котором снег падал уже непрерывно, похожий на белые крупные конфетти. Из-под рамы ощутимо поддувало холодом. Спицы в руках матери мелькали, как заведенные. Она все-таки распустила жакет и начала вязать этот дурацкий шарф, который все равно ему не пригодится.
        Грош вдруг почувствовал влагу под веками и быстро сморгнул. Мать, как будто чуяла, подняла голову от вязания и встревоженно посмотрела на него.
        - Что, сынок?.. Голова болит?..
        - Нет, мам.
        Он соскочил с подоконника, уселся на пол у ее ног, и она сразу привычно запустила руку в густые теплые волосы сына. Губы у нее дрожали.
        - Мам, - сказал Грош. - Меня же из колледжа выперли.
        - Я знаю, сыночек.
        - Знаешь?.. - он изумленно вывернулся из-под ее руки, глядя на мать во все глаза. - Откуда ты знаешь?.. И... давно?
        - Давно, - она снова погладила его по голове. - Курьер прибегал. Принес официальное письмо об отчислении за неуплату. Я не стала тебе говорить. А еще позавчера барышня приходила. Рыженькая такая. Очень воспитанная. Ты ведь с ней знаком, правда, сынок?.. Она не в первый раз приходит. Сказала, что хочет дать нам денег, чтобы тебя восстановили в колледже. Сказала: ему непременно нужно учиться. Я подумала, что ты ни за что не согласишься, и отказалась. Может, зря отказалась, сынок?
        Грош покраснел от злости.
        - Нет, не зря, - сказал он сквозь зубы. - Я сам себе на колледж заработаю, без всяких...
        Он сжал кулаки.
        Ну, Рыжая!.. Вот так, значит, да? Значит, все-таки богатенькая. Может быть, даже лордесса. А притворялась!.. Как она посмела предложить его матери денег? Как она могла так оскорбить его?..
        - Сыночек! Ну что такое... ты весь дрожишь! Я сейчас принесу отвар... Погоди, Грошик, маленький мой, ну что с тобой?.. Ах, зачем я тебе сказала... Ведь она просила не говорить...
        Мать вскочила и бросилась на кухню за болотным корнем. Грош не хотел пить отвар. Он ничего не хотел, только умереть от стыда и злости. Причем, немедленно, не дожидаясь Большой Охоты.
        Он заперся в ванной. Мать всхлипывала под дверью, умоляя открыть, но Грош не отвечал ей и молча расшвыривал флаконы и щетки на полке, разыскивая бритву. Она как сквозь землю провалилась, и тогда он ударил кулаком в зеркало, рассадил руку осколками, поскользнулся и сильно ударился лицом о край раковины. Из носа сразу закапало. И тут в прихожей раздался звонок.
        Грош, дрожа, оглядел заляпанную кровью и засыпанную осколками ванную. Умереть не получилось. Ничего... Послезавтра. Все равно теперь. Все равно.
        - Сынок... К тебе пришли...
        И он услышал торопливые шаги и голос Рыжей:
        - Грош, это я, открой мне.
        Он дернулся, как ужаленный.
        - Убирайся! Я тебя видеть не желаю! Благодетельница!
        Несмотря на то, что она не могла его увидеть через дверь, Грош скорчил ужасную рожу и издевательски поклонился до земли.
        - Открой, - повторила она тихо, и он размахнулся и изо всех сил грохнул кулаком в створку, чтобы она отскочила, испугалась и убежала как можно дальше, желательно, на край света.
        - Уходи, я сказал! Чего пристала? Дура рыжая! Ты мне противна! Меня от тебя воротит! Пошла вон, кретинка!..
        За дверью повисло молчание. Потом он снова услышал шаги, - теперь они удалялись, - испугался и распахнул дверь.
        Он стоял на пороге ванной с трясущимися, как у обиженного ребенка, губами, из носу у него текла кровь.
        Рыжая обернулась, выражение ее лица изменилось, она на секунду застыла на месте, а потом молча бросилась к нему и обняла, на полшага опередив мать. Грош глубоко вздохнул, закрыл глаза и почувствовал запах песка, сухой травы и меда.
        ГЛАВА 13
        Рабочий день закончился на час раньше - назавтра предстоял праздничный марафон, и хозяин отпустил работников, отменив ночную смену. Мотыль и Грош вышли вместе - они теперь всегда были вместе, Грош сам удивлялся, что так сдружился с простецким Иво. Раньше у него никогда не было близких друзей - он начал сторониться сверстников лет с восьми, охраняя свою тайну.
        Мотыль оказался вовсе не таким уж темным, как можно было ожидать от слободского, с ним было интересно и весело разговаривать. Еще у него был отец, и Грош, у которого отца никогда не было, жадно слушал рассказы Иво о том, что сказал или сделал кайн Друм. И в гостях у Друмов ему, доселе не слишком общительному, нравилось бывать. И маленькие друмята его не раздражали, а радовали.
        Единственным пятном на их дружбе было то, что Грош так и не признался Мотылю в своей беде. Он знал, что Иво относится к оборотням с отвращением и ненавистью, и не мог сказать ему, что сам...
        - Пошли ко мне, - предложил он Мотылю, когда они остановились на углу Хлебной, где им предстояло разойтись в разные стороны. Ему не хотелось расставаться с другом, с которым, он знал, больше никогда не придется увидеться. Идти завтра на работу Грош не собирался, хотя метаморфоз должен был случиться только на закате.
        - Ну, пошли, - охотно согласился Иво. Он уже бывал у Куперов и очень одобрял пирожки с вареньем, на которые кайна Магда была мастерица. К тому же, у Гроша имелась масса интересных книжек, а Мотыль любил читать почти так же сильно, как смотреть мувы. Да и вообще, если уж говорить начистоту, Купер был хороший друг, честный и надежный. Хотя с виду, приходится признать, был похож на обычного студента-задохлика из тех, что вечно задирают нос, а о жизни знают только то, что написано в книжках.
        Они одновременно подняли воротники, а Грош еще и обмотался шарфом, который мама связала таки за ночь. Снег больше не шел, да и тот, что выпал, наполовину растаял, и теперь под ногами была ледяная слякоть, и какая-то дрянная слякоть периодически начинала брызгать с небес. На улице было уже темно, а в подворотне, куда они свернули, чтобы сократить путь до Градской, и того темнее.
        - О, кого я вижу!.. Купер! Ты у нас теперь рабочая кость? Подкинь деньжат бедным студентам!
        На выходе из подворотни в проходняк стояли трое: доходяга Виз Бакстер и двое его бывших мучителей.
        Грош, не отвечая, продолжал идти. Мотыль оглянулся и спросил:
        - Знакомые, что ли?
        - Да так, - ответил Грош.
        - Эй, Купер, - с наигранным возмущением сказал правый. - Ты чего не здороваешься? Не слышал, что ли?
        - Он нас презирает, - объяснил левый. - Мы буржуазия, а он мозолистый класс. Купер, покажи мозоли!
        Они ненавязчиво загородили друзьям дорогу, и левый чуть-чуть толкнул Гроша плечом.
        - Ну, чего встал? - спросил правый. - Одолжи денег, не жилься.
        Виз Бакстер подобострастно хихикнул. Шрам на верхней губе дернулся, обнажая крупные передние зубы.
        - Обойдешься, - холодно ответил Грош.
        - Ты что, с ума сошел, Купер? - тихо сказал правый, придвигаясь вплотную и кладя пятерню на его грудь. - Ты как разговариваешь, оборотень вонючий?.. Я же завтра тебя своими руками...
        - Эй!.. - Мотыль отодвинул его плечом и обаятельно улыбнулся. - Руки убрал, студиозус, пока не оборвали.
        - А ты иди, куда шел, слободской, - презрительно сплюнул левый. - Или хочешь в рыло?
        - Сушняк вопрос, - согласился Мотыль и чуть согнул колени, становясь поудобнее. - Дай мне в рыло, городской.
        - Ты не понял, рыбник, - правый покосился на Мотыля через плечо. - Купер метаморф. Ты чего, за оборотня заступаешься? Он тебе кто, брат?
        - А мне до Суши, - напряженно сказал Мотыль. - Ты мне в рыло хотел дать, студиозус? Так дай, а там разберемся, кто тут метаморф.
        Грош отшвырнул пятерню, вцепившуюся ему в лацкан. Откуда они узнали?.. Разве что соседи. Младший сын старика Васаби учился на ступень выше Гроша. Он и растрепал, наверное.
        Правый оскалился.
        - Ну, Купер, ты первый начал!..
        От удара Грош ушел довольно легко. Но тут Виз Бакстер подставил ему подножку, и он покатился в ледяную кашу, успев схватить правого за ногу. Тот дрыгнул ногой, попал, но Грош не отпустил грязный башмак. Где-то рядом пыхтел Мотыль, сцепившийся с левым. Бакстер пнул Гроша под ребра и отскочил. Грош дернул правого за ногу, и правый, не удержавшись на ногах, свалился на него сверху, схватил за волосы и сунул лицом в лужу.
        - Хлебни, Купер! Остудись! Ты мне пальто испачкал, скотина!
        Грош вывернулся из-под него и попытался вскочить. Правый был сильнее, но Грош увертливей. Ему удалось подняться, и он прижался спиной к стене, выставив перед собой кулаки. Правый ударил с размаху, по-серьезному, но Грош опять успел отшатнуться, и кулак только слегка смазал ему по челюсти и врезался в стену. Правый взвыл и бросился на него, как бык. Грош, не думая, ударил коленом и попал куда-то в мягкое, получил основательный удар по уху, но устоял и даже сумел ответить неплохим хуком справа в челюсть. Он не любил драться, но и убегать в присутствии Мотыля тоже не мог.
        Мотыль тем временем оседлал левого и беспощадно молотил его кулаками. Бакстер, взвизгнув по-заячьи, прыгнул сзади ему на плечи, но крепкий рыбник только повел плечом, и доходяга Виз отвалился, чувствительно приземлившись на задницу.
        В арке двора показалась женская фигура.
        - Матушки-сестрицы, что тут происходит?
        Правый шарахнул Гроша так, что он отлетел и сполз по стенке.
        - Убивают! - заголосила женщина. - Патруль!..
        Левый, наконец, освободился из захвата и, пробежав несколько шагов на четвереньках, вскочил на ноги.
        - Уходим! - правый, тяжело дыша, пнул Гроша напоследок в бок и побежал в сторону Хлебной. Левый бросился следом. Бакстера уже и след простыл.
        Мотыль, прихрамывая, подошел к другу и стал его поднимать.
        - Купер... эй... давай вставай, Грош, сейчас патруль примчится... Вставай...
        Грош мотал головой и кривился от боли в боку и в ушибленной спине.
        - Давай, давай, пошли отсюда, - бормотал Иво над ухом и тянул его за рукав. - Ну, шевели же ты ногами, Сушь великая... Нас ведь заметут сейчас!
        Грош с трудом поднялся и, опираясь на его плечо, заковылял во двор, мимо испуганно отшатнувшейся женщины, потом в сквозную арку напротив, и дальше по Гончарной, в сторону Невинного кладбища. На кладбище Мотыль остановился и, зачерпнув из лужи, умыл лицо.
        - Зуб шатается, - сообщил он озабоченно. - Мать заметит, заругает... Приложи снегу к скуле-то, Купер. Синяк ведь будет.
        Грош послушно наскреб снегу с одинокой каменной скамьи и потрогал челюсть. Челюсть слегка болела, но не так сильно, как бок. Ребро, что ли, сломали?.. Ничего, к утру должно пройти.
        - Слушай, Грош, - Мотыль сплюнул кровавую слюну и скривился. - А что это они там про оборотней болтали?
        Грош ждал этого вопроса. Он размотал шарф и замотал его снова, отряхнул пальто. Потом посмотрел на Иво и сумрачно сказал:
        - Правду они болтали. Я - оборотень. Зря ты за меня заступался.
        Ледяная мерзость опять посыпалась с неба, мгновенно запорошив волосы. Грош сунул мокрые озябшие руки в карманы пальто. Костяшки на правой саднило.
        - У тебя сигарет нету? - спросил Мотыль, помолчав, и снова сплюнул. - А, да, ты же не куришь...
        Он похлопал себя по карманам, выудил пустую пачку, с сожалением заглянул в нее, скомкал и швырнул прочь.
        - Вот так, значит, да?.. Оборотень, значит. Метаморф. А я тебе со своими малыми разрешал играть.
        Иво стиснул челюсти так, что на скулах вздулись желваки.
        - Сушь тебе в рыло, Купер, - сказал он яростно. - Что же ты молчал? Думал, я не узнаю?..
        Грош пожал плечами.
        - Завтра Большая Охота, - сказал он, не глядя на Иво. - Так что ты особенно-то не переживай.
        Они надолго замолчали, но Мотыль почему-то не уходил. И Грош тоже стоял, опустив голову, между двумя не слишком пышными елками, растущими над чьими-то могилами.
        Потом Мотыль опять сплюнул и сказал внезапно дрогнувшим голосом:
        - Так это что, значит, Купер, я не понял... Тебя завтра убьют, что ли?
        * * *
        Принцесса Алтын сидела в библиотеке, поджав ноги в большом глубоком кресле, и читала «Метаморфозис. Проблемы инициации». Она настолько углубилась в книгу, что не услышала, как в библиотеку тихо, как мышка, проскользнула Ло.
        - Ваше Сверкающее...
        Алтын вздрогнула и подняла отсутствующий взгляд.
        - Ло?.. Что случилось?
        - Ничего не случилось, - поспешно потрясла рыжей челкой камеристка. - Это Кавалер Тени... он просит разрешения переговорить с вами.
        - Что ему нужно?
        Принцесса почувствовала, как к щекам прилила кровь, и рассердилась на себя.
        - Хорошо, зови. Пусть войдет.
        Она поспешно опустила ноги на пол и расправила юбку. Толстый том «Метаморфозиса» убирать не стала, заложила страницу пальцем.
        Ло убежала, и через минуту вошел Анджело, безупречный до отвращения.
        - Ваше Высочество.
        - Майлорд.
        Надеюсь, у меня достаточно ледяной голос, - подумала она.
        Надеюсь, у меня достаточно жалкий вид, - подумал он.
        - Простите меня, Ваше Высочество, но у меня... ммм... неприятный разговор.
        Принцесса молча приподняла левую бровь.
        - Дело в том... Дело в том, что охрана уже неоднократно докладывала, что Ваше Высочество часто отлучается из замка без сопровождающих, и не только днем, но и в неурочное, так сказать, время. К сожалению, они докладывают об этом не только мне, но Его Величеству.
        Алтын вспыхнула.
        - Вы что, шпионите за мной, майлорд?!
        - Ни в коем случае, - поспешно ответил Кавалер Тени, с подкупающей честностью глядя ей в глаза. - Но охрана обязана...
        - Я пока еще принцесса, а не узница, - Алтын надменно выпрямилась. - Если ваши псы, кузен, забыли, кто и зачем их кормит...
        Она впервые назвала его кузеном, но каким убийственным тоном это слово было сказано!.. Лорд Анджело мысленно застонал, мысленно застрелился и мысленно выкинул свой труп на помойку.
        - Что вы от меня хотите? - спросила принцесса так, точно разговаривала с зарвавшимся камердинером.
        - Я хотел просить вас, Ваше Высочество, чтобы вы завтра не покидали замка, - твердо ответил Кавалер Тени и приготовился быть откровенно посланным пасти гусей. Разумеется, посыл состоялся незамедлительно.
        - Я буду делать то, что сочту нужным, майлорд, - ледяная любезность ее тона была еще хуже откровенного презрения.
        Лорд Анджело оглянулся, не видит ли кто, шагнул к креслу, наклонился и схватил принцессу за плечи.
        - Идиотка, - прошептал он ей в лицо. - Ты не спасешь мальчишку и сама погибнешь! Прекрати играть в подпольщицу и предоставь это дело мне. Поверь, у меня не меньше оснований желать, чтобы он выжил, чем у тебя!..
        * * *
        - Пошли, что ли, Купер, я тебя провожу. - Мотыль еще раз без надобности отряхнул свое кургузое пальтецо, посмотрел на Гроша и отвел глаза. - Поздно уже. Кайна Магда... волнуется, наверное.
        Они молча пересекли кладбище и пошли по темным улицам в сторону Градской. Говорить было не о чем. Оба знали, что между ними пропасть, и никакого мостика им не выстроить за оставшиеся до завтра часы.
        Во дворе Мотыль остановился.
        - Не зайдешь? - спросил Грош тихо.
        Тот покачал головой и пошел прочь. Грош стоял и смотрел ему вслед.
        Внезапно Иво остановился, секунду постоял и быстро вернулся к подъезду.
        - Слушай, Купер, - сказал он, не глядя на Гроша. - У меня пистолет есть, Братт принес. Я могу его тебе дать. Все равно не пойду на Охоту.
        - Да зачем он мне? - усмехнулся Грош. - Что я его, в клюве таскать буду?.. Спасибо, Мотыль, не надо. Ни к чему.
        - Ну, тогда прощай, - тихо сказал Мотыль.
        - Прощай, - Грош отвернулся.
        - Ты не думай, - сказал Мотыль ему в спину, - я кайну Магду не брошу. Буду помогать.
        Грош ничего не ответил.
        ГЛАВА 14
        Принцесса Алтын не успела выйти из спальни, как там зазвонил телефон. Пришлось возвращаться. В такую рань ей никто звонить не мог, если только... Она осторожно взяла трубку.
        - Ваше Высочество, - сухой, как бумага, голос кузена. - Я не могу вам приказывать, не могу требовать, даже не могу ни о чем просить. Но вы должны быть в замке к закату и сделать все возможное, чтобы Его Величество не вышел на Большую Охоту.
        Она хотела ответить какой-нибудь колкостью, но он положил трубку, не прощаясь.
        Что он себе позволяет?..
        Принцесса взглянула на большой поясной портрет Ибриса Восьмого при всех регалиях, висящий над камином, и сказала вслух:
        - Что он себе позволяет, папа?
        Еще не рассвело, но черноту ночи за окном уже разбавил жиденький сумрак. Следовало торопиться. На цыпочках, чтобы не разбудить спящую в спальне напротив камеристку, Алтын пробежала по коридору, свернула за угол и спустилась по узенькой лестнице.
        Когда я состарюсь, я напишу книгу мемуаров. Она будет называться «Легко ли быть дочерью оборотня». Прости, папочка.
        Принцесса обогнула замок, ежась от холода, быстрым шагом вышла к Замковой площади, дошла до угла, оглянулась по сторонам и пронзительно, по-босяцки, свистнула, подзывая рикшу. Заспанный малый в рогожном плаще и чесанках на босу ногу подкатил почти сразу - ранняя пташка, молодец.
        Принцесса забралась на сиденье, нагнулась к уху возчика и прошептала адрес.
        - Я хорошо заплачу.
        Рикша вздрогнул, но покорно тронулся с места.
        В Отчаянную Слободу просто так, без надобности, никто не ходил. Место там было совсем уж трущобное, к тому же почти вплотную прилепившееся к стене, а за стеной дышала Сушь.
        Если б не Рыжая, Грош ни за что не пошел бы туда, да еще в утро Большой Охоты. Хотя, говорят, местные никогда не охотились. Да и кто бы их в центр пропустил, по мордам же видно, что каторжники и наркоши. Тут курили мехмех с детства, ходили босиком зимой и летом, никогда и нигде не работали, а чем жили, непонятно. Вдобавок, в Отчаянной Слободе традиционно укрывались беглые преступники и творились какие-то темные дела, о которых добропорядочные граждане боялись даже догадываться. Тут находилась одна из трех полуофициальных Дырок в Стене. Две других, в Малиновке и в Монастыре, использовали лорды, когда им приспичивало покататься на мотоциклах по Суши для пущего героизма. Кто пользовался третьей, оставалось неясным, да никто и не хотел особенно вникать.
        На рассвете Грош потихоньку встал и хотел уйти незаметно, но мама не спала, и сбежать без слез не получилось. Поэтому сейчас он брел по сонным трущобам зареванный и жалкий, не очень веря в то, что ему удастся спастись. Он не сказал матери, что именно собирается делать, потому что и сам толком не знал. И Рыжая не сказала, хотя в тот вечер, когда он буянил в ванной, они вдвоем уложили его спать, напоили отваром, а сами полночи шептались на кухне. Вроде бы, Рыжая пообещала спрятать его в Отчаянной Слободе. Призрачная надежда, угу, но хоть что-то. И мама, конечно, надеялась изо всех сил, это было видно по ее глазам... Нет, про мать он думать не будет. Иначе ничего не сможет делать, руки опустятся.
        Грош потрогал в кармане фляжку с отваром и огляделся. Рыжая велела идти к развалинам старой табачной фабрики. Вроде вон они, развалины. Полусмытая дождями надпись «Терра Тобакко», ветхие обломки каких-то конструкций, пролом в кирпичной стене.
        Грош полез в пролом. Перед ним во всей красе лежали руины, заваленные обломками кирпича и поросшие мелким сухим бурьяном. Серый снег застрял между кустиками как клочья ваты из выброшенного на свалку матраца. Это был когда-то, видимо, цех, но теперь перекрытия провалились, и над головой серело хмурое утреннее небо. В дальнем углу топтались двое быков, Рыжая сидела на перевернутом ящике и, увидев Гроша, встала и пошла ему навстречу. На ней была красивая серая шубка, но выглядела она в целом не ахти: бледненькая и невыспавшаяся.
        - Хайя, Купер, - сказала она, быстро обежав его глазами и тоже, кажется, оставшись недовольна его жалким видом. - Пошли. Время поджимает.
        - Как тебя твои родители только отпускают шляться по таким местам, - пробурчал Грош, пробираясь вслед за ней и быками по осколкам битого кирпича и буеракам застывшей глины.
        Она бросила на него через плечо косой взгляд и чуть-чуть усмехнулась. Быки заржали, но сразу замолчали, как только она на них посмотрела.
        - Я приютская, Купер, - сказала Рыжая. - Подкидыш. А ты дурачок.
        Грош притих. Приютская, надо же. А шубка? А манеры? Приютская, угу.
        - Ты не веришь, да? - спросила она, правильно поняв его молчание. - Меж тем это чистая правда. Ладно, неважно. Мы уже пришли. Переодевайся.
        Один из быков протянул Грошу рюкзак, который нес на плече. Грош растерянно взял. Рюкзак был довольно тяжелый.
        Они стояли под самой стеной. Толстый лист ржавого железа был прислонен к выветренным желтоватым камням и подперт кирпичами. Сбоку громоздилась гора ящиков, которую двое быков мгновенно и слаженно разобрали, и под нею оказалось то, что прежде Грош видел только по тиви. Огромный черный сверкающий мотоцикл.
        - Не стой столбом, - нетерпеливо сказала Рыжая. - Переодевайся быстро. Кальвин, Гоббс, прикройте его.
        Быки встали по сторонам и распахнули куртки, устроив что-то вроде ширмы. Грош, стиснув зубы, порылся в рюкзаке и извлек кожаные штаны, такую же куртку на меху, шлем с пластиковым щитком и шнурованные ботинки. И респиратор, большой, странного вида, он даже не сразу понял, что это такое.
        - Давай же, - поторопила Рыжая. - Не успеешь, Грош!
        Он переоделся, страдая не столько от холода, сколько от стыда. Одежда пришлась впору. И даже ботинки подошли. Он переложил в карман куртки фляжку с отваром, намотал поверх воротника мамин шарф и встал, вертя в руках респиратор и не зная, что делать дальше.
        Рыжая подошла к нему и посмотрела прямо в глаза.
        - Слушай меня внимательно, Грош, - сказала она тихо и твердо. - Сейчас ты сядешь на мотоцикл и будешь гнать на юг так, как будто под тобой горит земля. Ты должен успеть. До заката много времени. Не перебивай. В рундучке у руля карта и компас. До оазиса в Суши пятьсот миль. Это много. Ты можешь не успеть к началу метаморфоза, но, даже перекинувшись, ты все равно должен лететь к оазису. Послушай меня, не перебивай, послушай!.. Несколько часов в Суши - почти верная смерть. Так далеко еще никто не забирался. - Она прикусила губы и несколько секунд молчала. - Но это твой единственный шанс. Здесь тебя обязательно убьют. Ты не сможешь инициироваться, я знаю. И они тебя застрелят. Так что гони, Грош, гони изо всех сил на юг. Не снимай респиратор. Не поднимай щиток. Даже если ничего не будешь видеть впереди, гони по компасу.
        - Я никогда в жизни не водил байк, - сказал Грош. - Я разобьюсь через милю.
        - Не разобьешься, - один из быков, тот, что повыше, положил свою огромную лапу ему на плечо. - Это очень хорошая машина. Широкие колеса. Главное - набрать скорость. Не дрейфь, кид. Сушняк вопрос.
        Рыжая шагнула вплотную, быстро провела пальцами по щеке Гроша, поправила шарф на шее, поцеловала прямо в губы. Губы у нее были очень холодные.
        - Лети, оборотень, - сказала она шепотом. - Давай, мой хороший. Ты успеешь. Респиратор надень. Прощай.
        - Прощай, Рыжая, - сказал Грош деревянным голосом. - Байя, парни.
        Он неловко надел респиратор, Рыжая подтянула ему ремешки на затылке, и Грош сел в широкое седло.
        - Байя, Купер, - быки расшвыряли подпорки, отодвинули железный щит, и он увидел дыру, в которой клубился непроницаемый серый туман и летели смешанные с песком снежинки.
        Грош поправил компас на запястье, опустил щиток шлема, глубоко вздохнул и повернул ключ зажигания. Мотоцикл взревел и сразу взял с места так, что у Гроша чуть не оторвалась голова. Он успел заметить отскочивших в разные стороны быков и вылетел в Сушь.
        * * *
        - А где Купер? - хозяин кафе поймал за рукав Мотыля. - У нас через полчаса тут будет не протолкнуться. Я с него вычту за опоздание, так ему и передай.
        - Купер не придет, - хмуро сказал Мотыль. - Он... заболел.
        - Заболел?.. - проницательные узкие глаза хозяина впились в лицо подавальщика. - Вот оно как. Заболел. И давно ты про его болезнь узнал?
        - Вчера, - Мотыль стал смотреть в пол. - Я пойду, кайн Диру, работы много.
        Не дожидаясь, пока хозяин скажет что-нибудь еще, он схватил поднос и побежал к дальнему столику, куда только что уселась возбужденно смеющаяся парочка.
        - Сегодня торгуем спиртным! - крикнул хозяин ему в спину. - И так, и на вынос! Не забудь!
        - Я помню, - Мотыль кивнул. - Надо бы второго вышибалу поставить. Перепьются.
        - Ничего, Толстый справится. Работай, Друм, работай!..
        Следующие полчаса Мотыль носился по кафе, как заведенный, - народ с утра пер в едальни, как будто голодал весь год. И, главное, алкоголь заказывали, несмотря на ранний час, почти все, даже барышни. Поэтому, когда очередная клиентка попросила чашку кофе и рогалик, Мотыль с удивлением посмотрел на нее. И сразу узнал - это была та рыженькая, которая гуляла с Купером.
        - Ну, что? - тихо спросила она. - Кофе кончился?
        - Нет, - опомнился Мотыль и отвел глаза от лица клиентки. - Кофе есть. Сейчас принесу. Варенья?
        - Не надо.
        Мотыль побежал на кухню, по пути приняв заказ еще у двоих - пухленькой курсистки, которая заказала два пива, и очкастого студиозуса, потребовавшего овощное рагу, сыр и вино.
        Ожидая заказов с кухни, он издалека смотрел на рыженькую. Она выглядела замученной и даже больной. Знает, наверное. Мотыль представил, как бы он себя чувствовал, если бы его подружка оказалась оборотнем. Ведь целовались, поди. Если не что похуже. Хотя какой там из Гроша целовальщик. За руку-то, скорее всего, взять стеснялся. Ну, оно и лучше. А то бы неизвестно что могло быть. Родила бы оборотня.
        - Эй, Друм, не спи! - поваренок Шиш ловко сунул ему поднос, уставленный едой и напитками. - Бери свои заказы, хозяин смотрит.
        Мотыль подхватил поднос и побежал по залу. Отнес пиво курсистке, обслужил студиозуса и, наконец, поставил перед рыженькой ее кофе и тарелочку с рогаликом.
        - Постой, Мотыль, - она смотрела в стол и говорила очень тихо. - Я сейчас пойду к кайне Купер, побуду с ней. Но мне надо будет засветло вернуться домой. Ты зайди к ней вечером, хорошо?
        - Зайду, - Иво мотнул соломенной головой. - А... Грош, он... что с ним?
        - Он ушел, - сказала Рыжая и обхватила ладонями теплую чашку. - Его не найдут. Вернется, когда... если сможет.
        Мотыль неожиданно почувствовал легкость, как будто гора свалилась с плеч. Он улыбнулся Рыжей своей широкой улыбкой, показывая щербинку меж зубов, и сказал:
        - Спасибо, барышня. Вы молодец!
        Она не улыбнулась в ответ, опустила голову, но уверенность в том, что все будет хорошо, почему-то не покинула Мотыля. Он даже не стал спрашивать, куда ушел Купер. Уж, наверное, эта барышня спрятала его хорошенько, так, что никто до него не доберется. А там поглядим. Оборотень - не оборотень, но Грош был ему другом.
        ГЛАВА 15
        - Рыжая!..
        Она обернулась на голос и увидела Кальвина, манившего ее из-под арки. Ей нужно было спешить, но быки прежде никогда не пытались связаться с нею сами, без вызова, и, раз сейчас пришли, значит, что-то случилось. Неужели Грош струсил и вернулся?..
        Рыжая быстрым шагом вошла под арку - они оба были здесь, ее верные Кальвин и Гоббс, и за спиной Кальвина прятался еще кто-то, маленький, в темном.
        - Анхеле Ракушка, - сказала она, приглядевшись. - Сколько лет, сколько зим.
        Девушка смотрела на нее исподлобья. На ней, несмотря на холод, было надето только длинное черное платье, кое-где порванное и спадающее с одного плеча. Из-под вельветовой коричневой шляпы выбивались длинные, неожиданно густые и блестящие пряди, на носу сидели очки с треснувшим окуляром, за спиной болтался пустой вещмешок, явно подобранный на помойке. Голые ноги торчали из разбитых ботинок, как карандаши в стакане. Она была очень милая, эта Анхеле Ракушка, но безнадежно сумасшедшая. Кальвин все пытался загородить ее от пронизывающего ветра, однако, она, похоже, вовсе не страдала от холода и, казалось, не замечала ледяной слякоти, насквозь промочившей ее дурацкие ботинки. Стояла и рассматривала Рыжую внимательно, как умный скворец.
        - Рыжая, - наконец, произнесла она, насмотревшись, и застенчиво улыбнулась.
        Голос у нее был какой-то детский, она чуть шепелявила и не очень внятно произносила «р».
        - Откуда ты взялась, пропащая? - принцесса Алтын улыбнулась в ответ и обняла бродяжку. - Мы уж думали, ты в Сушь ушла. Сколько тебя не было?.. Месяц, да, Кальвин?
        Бык молча кивнул.
        - Ушла и вернулась, - золотистые глаза Анхеле загадочно блеснули. - Анхеле Ракушке Сушь нипочем. Помнишь, когда мы с тобой из приюта сбежали, нас поймали и посадили в карцер?.. Ты тогда злилась, а я легла спать. И мне приснилась Сушь и лес посреди Суши. Я сразу поняла, что это мой дом... Кальвин мне не велел туда ходить. Не пуска-а-л меня... - она нежно улыбнулась быку. - Но я от него убежала.
        - Зараза такая, - смущенно сказал Кальвин и неловко поправил ее сползшую на глаза шляпу. - Обманула меня и удрала. Я тут чуть сам головой не двинулся...
        - Я нашла тот лес, - сообщила бродяжка важно. - Он не верил, а я нашла. Там птицы. И домик. Старый очень, но все равно хороший. Мой.
        - Ты что, хочешь сказать... - Рыжая напряженно смотрела ей в глаза. - Ты хочешь сказать, что нашла оазис в Суши? И дошла туда сама? Пешком?..
        - Ну да, - Ракушка пожала голым плечом. - Шла-шла и дошла. Там хорошо. Но потом я соскучилась по Кальвину и решила сходить к нему в гости.
        - По Кальвину, значит? - Рыжая притворно нахмурилась. - А по мне, значит, не соскучилась?..
        - По тебе тоже, - согласилась Анхеле и лукаво улыбнулась. - Но по Кальвину больше. А знаешь, кого я там встретила в лесу? Человека. Настоящего. Очень старого - такого, как наш король, только молодого. Он на меня рассердился, сказал - это его домик. Но я-то знаю, что это мой.
        Рыжая переглянулась с быками.
        - Погоди, Анхеле... Ты что, встретила там людей? В Суши?..
        - Не в Суши, а в лесу! - Ракушка сердито тряхнула головой. - И не людей, а одного молодого человека. Старого.
        - Так старого или молодого? - Кальвин, не выдержав, стащил с себя куртку и укутал сумасшедшую. Куртка свесилась до колен. Анхеле не обратила на нее внимания, задумчиво притаптывая ледяную кашу дырявым ботинком.
        - Не знаю я, - объявила она наконец. - Сверху старый. Но внутри молодой.
        - Он тебе ничего не сделал? - бык смотрел в сторону, однако ноздри у него явственно раздувались.
        - Нет, он добрый, - Ракушка обвела всех ясным взглядом. - У него там в домике одеяла, ружье, тарелки, зеленая кружка, свисток, разные книжки, шкаф, сковородка, бутылки, сапоги, мыши...
        - Он тебя руками не трогал? - перебил Кальвин нетерпеливо.
        - Трогал, - Ракушка кивнула. - Он меня нашел. Я устала и там, в лесу, спала. А он меня отнес в домик и положил на кровать. У него там кровать.
        Бык заскрипел зубами.
        - Да ладно, - сказал Гоббс неуверенно. - Что ты паришься? Она же говорит - старик он...
        - Мальчики, мне пора. - Рыжая посмотрела на часы и нахмурилась. - Спрячьте Ракушку, нечего ей в день Большой Охоты на улице делать. Завтра... поговорим обо всем. И спасибо, что нашли меня.
        - Тебя проводить? - Гоббс озабоченно выглянул из-под арки. - Народец-то перепился уже. Еще привяжется кто-нибудь.
        - Не надо, я рикшу свистну.
        - Ага, щас. Найдешь ты рикшу в день Большой Охоты. Я все-таки провожу, мне так спокойней. Пошли.
        Гоббс потопал вперед, и Рыжая не стала больше спорить. Не то чтобы она боялась уличных ловеласов, но следовало спешить, и какая-нибудь случайная задержка из-за пьяного приставалы могла ей помешать.
        - Байя, Кальвин, - сказала она уже на ходу. - Байя, Анхеле. Слушайся его и больше не убегай. А я тебе завтра что-то принесу. Если будешь хорошей девочкой. Поняла?
        - Анхеле Ракушка - очень хорошая девочка, - промурлыкала бродяжка с довольным видом. - Принеси мне куклу и шубку. И свисток.
        - Ладно, - Рыжая с Гоббсом скрылись в уличной толпе.
        А Кальвин посмотрел в золотистые глаза сумасшедшей и мрачно спросил:
        - Он тебе точно ничего не сделал?..
        * * *
        Грош уже давно потерял всякую ориентацию и, если бы не светящийся компас на запястье, вообще не знал бы, в какую сторону мчится. Несмотря на очки и шлем, лицо его было посечено непрерывно несущимся навстречу песком. Стекла очков кое-как защищали глаза, вот только смотреть было не на что: впереди крутились все те же мелкие песчинки и снег, на расстоянии пяти дюймов от лица видимость была нулевой. Дышать тоже оказалось почти невозможно, и респиратор не помогал - плотный туман казался ватой, сквозь которую очень трудно было сделать вдох. Руки на руле совершенно окостенели, спина и ноги затекли, потому что Грош как вцепился отчаянно в этот руль еще у стены, так и сидел, пригнувшись, не решаясь хотя бы чуть-чуть ослабить хватку.
        Ощущение времени он тоже потерял и понятия не имел, сколько уже несется сквозь слои тумана и снежно-песчаные хвосты. Казалось - годы. Казалось, он давно промчался мимо оазиса - если, конечно, он вообще существовал в природе, этот хваленый оазис.
        Грош пытался держать себя в руках и успокаивал паникующее сознание тем, что никак не мог провести в седле мотоцикла больше пяти-восьми часов. Но сознание не желало успокаиваться. Рыжая!.. Она нарочно отправила его на верную смерть. Нарочно. Он пропадет тут, как только кончится бензин. Мотоцикл, дико крутя колесами, свалится на бок и придавит его своей огромной черной тушей, и песок заметет их вместе - Гроша и железного зверя, двух зверей...
        Ему хотелось содрать респиратор и глотнуть воздуха, но он боялся оторвать руки от руля и свалиться раньше времени. У него уже давно кружилась голова. Виски разламывались, грудь горела, и он вдруг понял, что где-то там, в городе, наступает закат.
        От ужаса Грош закричал и не услышал своего крика - Сушь поглощала все звуки, даже рев мотора, как огромная смертельная перина. Грошу сделалось так страшно, как не было никогда в жизни. Страх вышиб мозги и окончательно выключил зрение и слух. Пальцы скрючились, шею свело, спина сделалась мокрой. Он почувствовал, как режут кожу изнутри перья, лезут наружу, его отчаянная дрожь передалась машине - мотоцикл рыкнул и завибрировал. Позвоночник выгнулся назад, потом треснул, правая лопатка выпустила крыло, резинка респиратора порвалась, шлем отлетел в сторону, кровь брызнула в глаза. Получеловек-полугрифон судорожно забил крылом, продолжая цепляться когтями передних лап за руль пошедшего юзом байка. Мотоцикл накренился, завалился набок, колеса продолжали бешено вращаться, мотор ревел. Страшным усилием грифон вывернулся из-под навалившейся на него железной махины и прыгнул в сторону, пытаясь взлететь. Второе крыло выломалось из-под лопатки, рассекло тяжелый воздух, косо приподняло тушу зверя над песком. Колючий снег ударил по глазам, шкура вздыбилась под ледяным ветром, он упал наземь, прыгнул, поскакал
вперед, упал, снова поднялся. «Грош!.. Грош!..», - чей это голос?.. Кто это - Грош?.. Он ничего не видел. Перед глазами мелькала темно-серая рябь, лапы горели, дыхание сбивалось. Он ничего не помнил, но инстинкт гнал его вперед, неизвестно куда. Оборотень опять попытался взлететь, и на этот раз это ему удалось лучше, крылья раз за разом взмахивали размеренней. «Компас, Грош!..» Он не знал, что такое компас, но чувствовал на левой лапе нечто инородное, не принадлежащее его телу. Грифон изогнул шею, пытаясь разглядеть, что это. Светящийся предмет. Стрелка, зеленая и яркая даже сквозь темную рябь. «Лети на юг, Грош!.. На юг!».
        Рычание пополам с клекотом вырвалось из груди зверя. Он продолжал лететь неизвестно куда и зачем, страшным напряжением воли удерживая в гудящей голове полузнакомый голос: «Не останавливайся, лети!».
        И он летел.
        * * *
        - А вот мы его подрежем!.. Слева заходи, урод! Вон он, вон!.. На крыше! Отойди ты, Бочар, не лезь под ствол... Эх, уходит...
        Визг и выстрелы. Бледно-зеленая луна над крышей освещает стертую черепицу, и крыша кажется скользкой. По ней карабкается оскаленное существо с горящими желтыми глазами - то ли обезьяна, то ли волк, чудовище, химера. На мостовой лужи крови - ноги людей скользят в крови, у стены валяется труп с головой рыси и телом мальчика. «Антуан!.. Антуан!» - заунывно кричит женщина, сидя прямо в розовой от крови ледяной каше. Растрепанные седые волосы, дикий взгляд, руки и лицо заляпаны красным.
        - Уходи, тетка, - бросает бегущий мимо охотник. - Не ровен час, подстрелят. Нету твоего Антуана. Нечего было оборотней рожать...
        На широком кованом балконе серого здания Сената двое лордов с ружьями.
        - В этом году их не так уж много.
        - Да, кажется, метаморфозис отступает... Черт! Стреляйте, лорд Брегг!..
        Сверху с рычанием прыгает лев странного шоколадного окраса.
        - Аааа!.. Назад, назад!..
        - Проклятье!.. Стре... Хрр...
        Шлеп. Распластанное тело падает, как кусок сырого мяса, дергается в черной луже. Лев выпрямляется, встает на задние лапы.
        - Лорд Ро!..
        - Честь имею, лорд Брегг. Удачной охоты.
        Забрызганное кровью бледное лицо улыбается, инициированный оборотень отвешивает вежливый поклон.
        - Поздравляю вас, лорд Ро, - ружье лязгает о плиты пола, голос поздравляющего сильно дрожит.
        - Мои соболезнования вдове лорда Аусси. Ничего личного, конечно. Так получилось.
        Он уходит не спеша, как на прогулке. Теперь ему ничего не грозит. Да и Большая Охота подходит к концу - крики охотников доносятся уже издалека, в центре пусто и тихо, только скребут по мостовой крючья сборщиков трупов, да звучит и звучит на одной ноте, тоскливо и жутко: «Антуан!.. Антуан!..»
        * * *
        - Не надо, папа!..
        Принцесса Алтын бежит по коридору, подобрав подол. Впереди раздаются странные шаги - как будто по замковому паркету кто-то едет на лошади.
        - Папа, вернись!..
        Слуги попрятались. Большая часть из них, конечно, сегодня отпущена гулять на празднике Большой Охоты. Остались только старая Астания - она никогда не покидает замка; глухой как пень камердинер короля да парочка охранников. Алтын знает, что старика камердинера папочка с вечера напоил чайком со снотворным. Так что замок практически пуст.
        - Папа!..
        Белый единорог толкает калитку лбом, и она отворяется. Длинная серебряная грива тут же вздымается ветром, голова горделиво вздергивается, оборотень смотрит через плечо на бегущую к нему девушку и угрожающе оскаливает острые как бритвы зубы. Единороги - хищные и опасные создания.
        - Перестань! - принцесса бесстрашно подходит к нему вплотную. - Даже малые дети знают, что единорог не может причинить зло девственнице. А я порядочная девушка, папочка, несмотря на все мое предосудительное поведение. И ты это прекрасно знаешь.
        Она протискивается в калитку, берет обеими руками морду зверя.
        - Не ходи туда, папа. Не ходи. Они убьют тебя.
        Оборотень еще скалится, но не кусает, пытается отвернуться, отталкивает принцессу белоснежным плечом.
        - Ах так?.. Тогда я с тобой.
        В одно мгновение девушка вскакивает на гладкую спину, расправляет юбку. Ветер треплет рыжие волосы, перемешивает с серебряной гривой. Единорог вскидывается на дыбы, пытаясь сбросить ношу, но она держится крепко, вцепляется как клещ, нежные руки обвивают атласную шею, и Алтын шепчет в насторожившееся ухо:
        - Ты думал, я не узнаю, да?.. Ты думал, я не узнаю?..
        ГЛАВА 16
        Грош пришел в себя от того, что кто-то волок его по песку. С трудом разлепив налитые кровью глаза, он увидел близко склонившееся лицо и, кажется, узнал старика нищего. Потом морщинистое лицо расплылось, голова закружилась, и Грош опять поплыл, смутно чувствуя, что его поднимают, берут на руки, куда-то несут.
        Когда он очнулся опять, старик держал его за плечи и легонько тряс. Было тихо и прохладно, но не холодно. Над головой старика покачивалась ветка, покрытая зелеными листьями. Пахло чем-то приятным, как легкие духи.
        - Братт, - прошептал Грош еле слышно.
        - Очухался, - сварливо произнес нищий, и Грош только тут заметил, что старик как-то удивительно помолодел. Только седые волосы остались прежними. Но никаких морщин и старческих бородавок. На Гроша смотрели пронзительные, черные, совершенно молодые глаза. Лохмотья тоже куда-то подевались. Мотоциклетный костюм блестящей тонкой кожи плотно облегал широкие сильные плечи и длинные ноги.
        - Ты кто? - испуганно спросил Грош и попытался встать.
        - Кто-кто. Лорд в пальто, - огрызнулся бывший старик и довольно бесцеремонно вздернул его в сидячее положение. - Любимый племянник Его Величества, между прочим. Пить хочешь?
        - Хочу, - пересохшее горло судорожно дернулось.
        - На, пей, - Братт, придерживая Гроша за плечи, поднес к его губам вынутую из-за пазухи фляжку.
        Грош глотнул, потом еще, сильная рука обнимала его бережно и крепко, и он вдруг почувствовал себя совсем маленьким мальчиком, блаженно защищенным, обессиленно счастливым и выздоравливающим. Он поперхнулся, закашлялся и, отвернувшись, попытался незаметно вытереть слезы.
        - Не реви, - тихо сказал Братт. - Я тебя не брошу. Ты молодец, добрался. Я так и знал, что Алтын попытается укрыть тебя в Суши, но до конца не был уверен, что тебе удастся... Когда я догнал тебя и увидел, что ты начал перекидываться, у меня от страха чуть рылей не настал... Ну, вот и все, думаю. Не успел. Ору тебе и не понимаю, слышишь или нет. Но - смотрю - летишь. И правильно, главное, летишь, на юг, прямо по компасу... Я тобой горжусь, так и знай, братишка. Ты ведь совсем чуть-чуть до оазиса не дотянул.
        - Алтын?.. - слезы у Гроша стремительно высохли. Он поднял голову и уставился в лицо Братта, не веря своим ушам.
        - А ты что, не догадался? Ну, ты даешь. Конечно, принцесса Алтын. Рыжая. Ты ведь так ее называешь? В приюте ее тоже так звали, мою девочку... Ну, что ты побледнел-то опять? Я тобой займусь. Как барышня, честное слово. Тетушка тебя до невозможности избаловала.
        - Я не понял, - прошептал Грош. - Какая тетушка?
        - Эх ты, воробышек, - лорд Анджело посмотрел на него с неприкрытой жалостью, как на дурачка. - Ты себя в зеркале когда-нибудь видел?
        Грош тупо кивнул.
        - Ну, вот. А теперь посмотри на меня. Смотри, смотри. Что? Ничего не замечаешь?
        Грош хотел сказать, что не замечает ничего такого особенного, но это было неправдой. Братт был очень похож на него. Очень. Только у Гроша были темные волосы, а у бывшего нищего - светлые, то ли пепельные, ли седые, отливающие старым серебром.
        - Так ты что же... - сказал Грош хрипло. - Так ты сын тети Эсты?.. Маминой сестры?..
        Лорд Анджело вздохнул, вытянул длинные ноги в высоких сапогах и покивал, не глядя на Гроша.
        - Да, я сын Эсты. Родной сестры Ибриса Восьмого, нашего короля.
        - Ко... короля?..
        Борясь с головокружением, Грош отодвинулся от него, елозя по густой, неправдоподобно зеленой траве.
        - Ты... Я... Мама...
        - Нет, - Братт не смотрел на него. - Магда и Эста - не сестры. Эста приемная дочь. Понимаешь... Принцессы Альквисты являются носителями гена метаморфозиса. Они сами не болеют, а вот их сыновья и внуки... Поэтому новорожденных девочек немедленно удаляют из замка. Королевству не нужны оборотни. Некоторых отправляют в Монастырь. Некоторых отдают на усыновление.
        - Тогда почему?..
        - Потому, - сказал Анджело жестко. - Так получилось, что король узнал, где находится сестра. Он навещал ее. Редко, инкогнито. Следил за судьбой племянника. Знал, конечно, что я оборотень... Ну, и вот так он познакомился с Магдой. Ты - его сын, братишка. Мой двоюродный братец. Инфант.
        - Дай глотнуть, - Грош, стараясь не трястись, протянул руку к фляжке.
        - Я же говорю, изнежила тебя тетушка, - Братт заботливо обнял его за плечи и стал поить, как ребенка. - Она вообще чересчур добрая. Совсем не такая, как моя мать.
        - Тетя Эста тебя любила, - слабо возразил Грош, отрываясь от фляжки. - Мне мама рассказывала...
        - Она меня ненавидела, - Анджело отвернулся и продолжал сквозь стиснутые зубы: - Всю жизнь ненавидела. Ни одного ласкового слова... никогда. Только тычки и окрики. Только истерики и скандалы. Только наказания, жестокие и несправедливые. Всегда. Сколько я себя помню.
        - И поэтому ты ее... убил? - Грош еле выговорил эти слова. Но он должен был знать наверняка, что его брат, о котором он всю жизнь мечтал, его старший брат, вот этот красавец, лорд, племянник короля, вот эта мечта всех барышень, Кавалер Тени - убийца. Что он убил свою мать ради инициации.
        - Ты что, совсем дурак? - Кавалер Тени обернулся и посмотрел на Гроша очень внимательно. - Да я ее любил больше жизни. И люблю.
        Грош сглотнул.
        - Так она... жива? А мама мне сказала... И соседи...
        - Когда я сбежал в Сушь, король забрал ее в замок. Обставил все так, будто в квартире произошло убийство. Типичное преступление оборотня. Кровь на стенах, все дела. Он надеялся, что я вернусь. Ну, я и вернулся. Через пять лет.
        - Ты пять лет прожил в Суши? - Грош недоверчиво покосился на брата.
        - А чем тебе здесь не нравится? - Анджело пожал плечами. - По-моему, лучше, чем в Альквисте. И уж наверняка здоровее. Ты побудешь здесь некоторое время. Пока не выздоровеешь.
        - Пока не... что?..
        - Сушь дает бескровную инициацию. Во всяком случае, я так думаю. У меня, конечно, нет никаких данных, кроме собственного опыта, но я - выздоровел. У меня больше нет метаморфозиса. Только приступы лихорадки, но это пустяки по сравнению с... Ну, ты понимаешь.
        Грош хотел что-то сказать, но только глотнул воздух открытым ртом, как рыба.
        Анджело внимательно посмотрел на брата, схватил запястье, проверил пульс.
        - Знаешь, полежи-ка немного. Отдышись. Воздух тут свежий, тебе скоро станет легче. Давай-давай, приляг...
        Он помог Грошу лечь, подсунул под голову свернутую куртку.
        - Я все надеялся вытащить сюда короля. Но Его Величество слишком стар и болен. Нам пришлось вернуться после десятка миль - Сушь его убивает.
        - А что, король... тоже? - пробормотал Грош, с трудом приподняв тяжелые веки.
        - Метаморфозис - болезнь голубой крови, Грош, - помолчав, ответил Анджело. - Бастарды инициируются во время Большой Охоты и живут потом как все люди. А прямые потомки не могут пройти инициацию - они не способны убивать. Вот такой вывих... Такая насмешка природы. Тебе не повезло, малыш. Твоя мать оказалась носительницей гена болезни. Не знаю, каким образом, но в ней тоже есть королевская кровь. И ты получился прямым потомком. Как твой отец. Это редкость, таких больше нет, только ты и он.
        - А ты?..
        - Я - нет. Я бастард. Мой отец - здоровый человек, простолюдин. Мать надеялась, что мне не передастся... Но я получил ген от нее. Вот только, узнав про инициацию, я сказал себе - нет. И каждый раз давил в себе зверя, давил... Это было невыносимо.
        Анджело встал, отошел подальше от Гроша, достал из кармана смятую пачку «Дромадера» и закурил.
        - В день Большой Охоты... когда мне исполнилось восемнадцать... я понял, что не выдержу, убью кого-нибудь. И сбежал в Сушь. Выжить я не надеялся. Но зверем в человеческом обличье быть не хотел.
        - Братт, - сказал Грош с трудом, - меня тошнит...
        Кавалер Тени отшвырнул сигарету и мгновенно оказался рядом с братом. Подхватил его, помог приподняться и крепко держал все время, пока Грош корчился, исторгая из себя потоки желчи.
        - Ничего, ничего, - бормотал он сквозь зубы. - Пройдет. Ну, что, всё?.. Давай-ка, я тебя умою...
        Он легко вскинул Гроша на руки и понес к тихо журчащему невдалеке ручью. Умыл, бережно обтер лицо брата краем своей рубахи. Потом приложил прохладную твердую ладонь к его лбу.
        - Да, жар... Это Сушь, у меня было то же самое. Сейчас я отнесу тебя домой, у нас там и болотник есть, и мандрагора... Ты выздоровеешь. Обязательно. Главное - ничего не бойся. Я буду с тобой.
        - Братт, - сказал Грош, стуча зубами. - Рыжая мне сестра, да?..
        Лорд Анджело молча поднял его на руки и понес, широко шагая, по траве меж деревьев куда-то к удивительно чистому кусочку неба, усыпанному звездами, как горохом. Грош смотрел на это небо и звезды, стараясь держать глаза открытыми, и чувствовал сквозь одежду размеренные удары - это билось сердце его старшего брата. Жар заливал тощее тело оборотня, звезды плясали перед глазами, как сумасшедшие.
        - Потерпи, братишка, - сказал Анджело. - Я тебе все расскажу, ты только выздоравливай поскорей.
        Когда Грош открыл глаза в следущий раз, он увидел серое окно в рассветных сумерках и силуэт на фоне этого окна. В первое мгновение он подумал, что находится дома, у него был приступ, и мама сидит в кресле возле его кровати. Но силуэт был не похож на мамин. Длинные прямые волосы, широкие плечи. Лорд Анджело. Братт. Просто брат.
        Грош вспомнил Сушь и попытался приподняться. Анджело сразу встал и склонился над ним.
        - Ну, как ты, малыш?.. Молочка попьешь?..
        Не дожидаясь ответа, он взял со стола кружку и поднес к губам Гроша. От кружки пахло незнакомо, совсем не похоже на молочный сок, такого Грош никогда не пил раньше.
        - Это настоящее молоко, - объяснил Анджело с некоторой гордостью. - Козье, очень полезное. Тут есть козы. И довольно много птиц. Я знаю, ты любишь птиц... Вот поправишься, я тебе все покажу.
        Но Грош уже не слышал. Молоко потекло по щеке, пролилось на подушку. Лорд Анджело потрогал его лоб, скрипнул зубами и прошептал:
        - Великая Сушь... Нет уж. Попробуй мне только умереть, братишка!.. Попробуй мне только...
        В его голосе неожиданно обнаружилась трещина, совсем не свойственная Кавалеру Тени. Он бережно приподнял Гроша, перевернул подушку на сухую сторону и пошел заваривать болотный корень.
        На душе у него кошки скребли. Он помнил, как сам валялся в бреду после Суши. Но он-то в свои восемнадцать был гораздо крепче, сильнее. Если малыш не справится... Болотный корень и мандрагора это, конечно, хорошо, но недостаточно. Тут сестринство нужно...
        Однако тащить мальчишку в город в таком состоянии через Сушь было бы просто безумием. Верная смерть. И ста миль не продержится... К тому же, Анджело не был уверен, что инициация Сушью пройдет успешно, если сейчас вернуть Гроша в город и подключить сестринство. Возможно, организм для завершения инициации и полного избавления от метаморфозиса должен самостоятельно победить лихорадку. И тогда остается одно: ждать и надеяться.
        Но пассивное ожидание было совсем не в характере лорда двора и Кавалера Тени. Он предпочел бы еще раз переболеть сам, чем смотреть, как мечется и бормочет несчастный Грош.
        - Не стреляйте... не стреляйте...
        Анджело присел у кровати на корточки и стал неумело гладить пылающий лоб брата.
        * * *
        - Не стреляйте! - звонкий голос разнесся над площадью, и двое охотников, переглянувшись, чуть-чуть опустили горячие стволы.
        - Девка, смотри-ка.
        - Не девка... Барышня. Чего это она?
        - Да ясно, чего. Дочка или сестра. А может, невеста. Стреляй, Грец.
        - Кабы в нее не попасть...
        - Ну и попадешь, так что? Не будет лезть под горячую руку.
        Барышня вскочила обеими ногами на спину единорога, как цирковая наездница на лошадиное седло, и выпрямилась. Рыжие волосы растрепались, богатое платье измялось.
        - Я - принцесса Алтын! - крикнула она яростно. - Не смейте стрелять!
        - Ага, принцесса, - пробурчал Грец, поднимая ружье. - Видали мы таких принцесс.
        - А похожа, - задумчиво произнес второй. - Глянь, Грец, похожа.
        - Мало ли похожих, - Грец взвел курок. - Отойди, Клин. Дай стрельнуть.
        - А ну, убери пушку!..
        Охотники обернулись. Мотыль стоял перед ними, набычась, и пистолет в его руке смотрел Грецу прямо в лоб.
        - Эй, - растерянно сказал Грец. - Ты чего, мехмех курил, что ли? Это же оборотень! Видал, какой белый?.. Погоди-ка, я тебя знаю. Ты ведь Друмов старший будешь, нет? А, я понял. Сам хочешь награду получить? Ну, извини, парень, это моя добыча.
        Он начал разворачиваться.
        - Рыжая! - сдавленно крикнул Мотыль. - Уводи его, чего стоишь?.. Кайн Грец, уберите пушку, иначе...
        - Да ты сдурел, - Грец показал в улыбке длинные, как у коня, зубы. - Что ты мне сделаешь, дубина ты стоеросовая? Или стрелять будешь в дядьку Греца?
        - Буду, - Мотыль тяжело сглотнул. - Лучше не пробуйте.
        Барышня вдруг свистнула совсем по-босяцки, и Грец, вздрогнув от неожиданности, неловко хохотнул:
        - Ну, вот... А то - принцесса, принцесса. Нешто принцессы свистеть умеют?
        Из переулка, громко топая, вылетели двое быков и молча встали, как вкопанные, лицом к охотникам, загораживая собой белого единорога и рыжую барышню.
        Охотники переглянулись и попятились, опуская стволы.
        - Этих вот только не хватало, - пробормотал Клин и потянул приятеля за рукав. - Пошли, Грец. Ну его. Там, на окраинах, поди, еще найдутся. Пошли, рассвет близко, скоро фейерверк...
        Грец оскалился и утер нос рукавом.
        - Да ладно. Быки и быки. Они ж без оружия, чего ты. Я вот щас этого длинного...
        Из переулка вывернулась маленькая нелепо одетая фигурка. Черное платье, кое-где порванное, вельветовая шляпа, за спиной вещмешок. Решительно подойдя к охотникам, Анхеле Ракушка уперлась грудью в ствол поднятого ружья Греца и сказала, слегка шепелявя:
        - Нет, ты не будешь стрелять в Кальвина. Он хороший.
        Кальвин рванулся к ней:
        - Уйди оттуда, Анхеле!.. Уходи! Не тронь ее, ты!.. Убью!
        - Кальвин, стоять! - Рыжая спрыгнула со спины оборотня. - Не провоцируй их...
        Сумасшедшая светло улыбнулась.
        - Он не будет в меня стрелять, он тоже хороший человек. Правда же, ты хороший человек?
        Над крышами вдруг бабахнуло, разорвалось, распустилось огненными цветами. В городе начался праздничный фейерверк.
        - Пошли отсюда, Грец, - Клин потянул приятеля за рукав. - Ну их, пошли...
        - Идите, кайн Грец, - Мотыль хмуро смотрел на охотников. - Идите, в самом деле.
        - Я все твоему отцу расскажу, - бессильно пригрозил Грец, позволяя, впрочем, более рассудительному или менее пьяному Клину потихоньку тащить себя в переулок. - Вот он тебе задаст...
        - Хайя, Ваше Величество! - Анхеле Ракушка бесстрашно подошла к единорогу и сделала неожиданно грациозный книксен. - Как вы поживаете, мой король?
        - Кто-кто?.. - Мотыль растерянно посмотрел на Рыжую. - Как это - король?.. А Купер где? Я думал, это Купер...
        В небе еще раз бабахнуло и засверкало, сказочные фонтаны огня забили над крышами.
        Налетевший ветерок принес запах дыма.
        Анхеле Ракушка потянула носом и поморщилась.
        - Горелым мясом воняет. Да, Ваше Величество? Горелым мясом. Совсем как в ту ночь, когда вы приказали сжечь несчастный приют вместе со всеми воспитанниками.
        Оборотень вскинул красивую голову, отшатываясь от сумасшедшей. Налитый кровью глаз дико косил, копыта нервно переступали по мостовой. Потом что-то произошло. Белоснежный единорог медленно опустился на колени перед бродяжкой, и серебряная грива коснулась залитой кровью мостовой.
        ГЛАВА 17
        - Расскажи... - Грош облизал пересохшие губы. - Ты обещал... про Рыжую.
        - Спал бы ты, а? - досадливо поморщился Анджело. - Тебе сейчас главное - побольше спать и выздоравливать. И никаких волнений. Лучше отвара вот выпей.
        Но заботливо напоенный отваром Грош упрямо повторил:
        - Расскажи.
        - Ее взяли из приюта, - неохотно сказал Анджело. - Король долго искал подходящую девочку не королевской крови. Чтобы не несла гена метаморфоза. Одну малышку нашли, в Северном Краю, но она оказалась подкидышем из Монастыря, а монастырские все так или иначе связаны с королевской семьей... Его Величество никого не посвящал в свой замысел - посещал приюты лично, под предлогом благотворительных поездок. И вот нашел - в приюте Святого Угла. У девочки даже имени не было, ее так и звали - Рыжая. Неизвестно кто неизвестно откуда - и звать никак. Ей было уже десять лет, не слишком хороший возраст. Лучше было бы взять совсем маленькую, не старше двух лет... Но королю она очень понравилась. Она там, знаешь, мальчишками верховодила, они все были у нее на побегушках. Смышленая, училась хорошо, игры придумывала... Очень подходящая кандидатура в принцессы, понимаешь?
        Грош с трудом кивнул.
        Анджело поднялся на ноги, подошел к окну и постоял там, уставясь в темноту, как будто не хотел поворачиваться к брату лицом.
        - Ради сохранения тайны, девочку забрали ночью... а приют сожгли. Вместе с воспитателями и детьми. Чтобы никто не проболтался.
        Грош ахнул, приподнялся, не удержался на локтях, упал обратно в подушку и хрипло сказал:
        - Как это сожгли?.. Детей сожгли?..
        Анджело молчал.
        - Мой отец сжег кучу детей. Чтобы... чтобы Рыжая стала принцессой. Да? Да?!..
        - Не ори, - Анджело, не оборачиваясь, шарил по карманам в поисках сигарет. - Ты сам просил рассказать. К тому же, дядя не знал...
        - Детей, - сказал Грош, не слушая. - Детей...
        Он зажмурился. Под веками жгло, как будто там было насыпано перцу. Обрадовался, оборотень несчастный... Отец... сестра... брат... Гадость какая. Подлость и гадость. Благородная кровь, как же. Хозяева жизни. Сволочи.
        - Не плачь, - Анджело подошел к нему, хмуро погладил по вздрагивающему плечу. - Мать рассказывала, что Его Величество не отдавал такого приказа. Он велел лорду Ро, единственному, кто был посвящен в тайну, щедро заплатить воспитателям и начальству. Чтоб молчали. Но тот распорядился по-своему. Когда король узнал, было уже поздно.
        Он глубоко затянулся и некоторое время молча курил. Грош пытался дышать ртом, чтобы не хлюпать, но не хлюпать не получалось.
        Сжечь сирот ради сохранения тайны. Ради спокойствия этой Рыжей.
        Он ее ненавидел.
        - Король стал болеть с тех пор, - тихо сказал Кавалер Тени. - Когда я вернулся из Суши, он был уже совсем больной. У него начало сдавать сердце, хотя, казалось бы, метаморфы не подвержены человеческим болезням. Каждый раз после метаморфоза ему становилось хуже...
        - Мне плевать, - сказал Грош сдавленно. - У меня никогда не было отца, и такого... не надо.
        Он попытался встать, и страшным напряжением воли ему это удалось. Анджело молча смотрел, как он одевается, пошатываясь от слабости.
        - Ты куда это собрался, братишка? - спросил он наконец.
        - Ухожу, - сказал Грош отрывисто, наматывая на голую шею мамин шарф. - Не надо мне ничего... от вас. Лучше пусть меня убьют... или Сушь... все равно.
        - Никуда ты не пойдешь. Ложись давай. - Анджело взял его за плечи, но Грош рванулся так яростно, что чуть не упал.
        - Не трогай меня... своими руками! Брат, тоже мне, выискался... Не больно-то мы были вам нужны, когда... Вы себе принцессу искали? Нашли? Вот и сидите со своей принцессой... на трупах детских. Сволочи.
        - Да он не знал!.. - заорал Анджело, сминая недокуренную сигарету в кулаке. - Ты глухой, что ли?.. Я тебе говорю: он ничего не знал! И про тебя не знал, тетя Магда его заранее отшила, сказала - другого встретила. А он ведь король!.. гордый... Больше не приходил... а она молчала, никому не сказала ни слова, даже сестре... Родила и родила потом, от кого - неизвестно. Да постой же ты, вот дурак!..
        Грош вытер нос кулаком и пошел к двери. Его шатало из стороны в сторону, и он почти не слышал, что там кричит его паршивый братец. Дверь, кажется, была заперта, он несколько раз толкнул ее, потом догадался потянуть ручку на себя. Ночной воздух пах травой и близким ручьем, сыростью и мятой.
        Грош шагнул через порог, слабо понимая, куда, собственно, идет. Все равно. Лишь бы подальше от этого дома, от лорда Анджело, Кавалера Тени, любимого племянника короля.
        - Ну и мотай, - сказал за спиной любимый племянник короля. - Хочешь сдохнуть - твое дело. Чистенький такой, аж глазам больно. Всех судил, всех приговорил... Ото всех ушел. Иди-иди... щенок. Нянчились с тобой...
        И Грош пошел. Ноги подгибались от слабости, босые ступни путались в густой траве - обуться он не сумел. Его колотил озноб, а лицо, наоборот, горело. Он брел наугад, почти ничего не видя в темноте, на звук бегущей воды. Очень хотелось пить. Больше ни о чем думать не хотелось.
        Анджело некоторое время сидел, ссутулившись и глядя в пол, потом с досадой ударил себя кулаком по коленке, встал и вышел из дома. В траве под окнами душераздирающе орали последние осенние сверчки, небо было затянуто тучами - ни звезд, ни луны. Ну, куда потащился этот дурачок? Темно, хоть глаз выколи. Анджело подумал, что надо было бы взять фонарь, но возвращаться не стал. Глаза привыкли к темноте, и теперь он видел слабый след в траве, более темный там, где роса была сбита. Он пошел по следу. Мальчишка не мог уйти далеко.
        Грош лежал у ручья, уткнувшись лицом в круглые листья мать-и-мачехи. Кавалер Тени вздохнул, поднял легкое тело на руки и понес обратно к дому. Впервые, пожалуй, в жизни лорд Анджело не знал, что делать. Связи с городом у него не было. Он понятия не имел, удалось ли принцессе удержать короля от участия в Большой Охоте. Чем закончился праздник? Не было ли эксцессов со стороны быков? Много ли случайного народу полегло в этот день?..
        Ничегошеньки лорд не знал. С него еще деликатно спросят, конечно, за исчезновение в разгар событий, в который раз заподозрят в нем оборотня или шпиона, станут шушукаться на светских раутах и парти. Впрочем, разговоры будут стихать при его приближении, а серьезно досадить любимому племяннику короля лорды, понятное дело, не смогут. При условии, конечно, что королю удалось пережить ночь Большой Охоты.
        Алтын... Анджело толкнул дверь плечом, осторожно уложил Гроша на койку и накрыл одеялом. Думать об Алтын было страшно. Строптивая девчонка могла погибнуть, пытаясь защитить отца. Она могла подбить быков на какой-нибудь бунт. Она могла... Да она все что угодно могла, эта Рыжая. Непредсказуемая принцесса. Приютское детство, что ли, сказывалось? Несмотря на безупречное воспитание, просто муштру, которой она подверглась в замке, девчонка сохранила несгибаемый внутренний стержень. Что это? Кровь?.. Но какая кровь может быть у подкидыша, безымянной сироты?..
        Анджело потрогал лоб Гроша. Вроде бы, жар немного спал. Чистокровка, наследник, инфант. Маменькин сынок. А тоже стержень внутри - дай Бог каждому. Несмотря на физическую слабость, кажущуюся беззащитность и мягкость характера, мальчишка никому не дает себя согнуть и поступает так, как считает правильным, без оглядки на последствия. Достойно. Ему, лорду Анджело, человеку тоже, между прочим, королевской крови, такие качества пришлось в себе воспитывать. А тут явные гены. То, что называют врожденным благородством, и чего никаким воспитанием не достичь.
        Нет, не зря эти двое встретились...
        Несколько лет Кавалер Тени старался проникнуть в тайну происхождения Рыжей, но не преуспел. Воспитатели из Святого Угла, которые, возможно, могли бы как-то пролить свет на обстоятельства появления Рыжей в приюте, погибли. Его Величество на все вопросы отвечал, что не знает ничего существенного. Вряд ли он не доверял племяннику - похоже, действительно не сумел как следует допросить работников приюта. С его-то мягкостью и деликатностью... Жаль, что Анджело тогда не было рядом. Впрочем, лорд Ро мог что-то знать. Но светлый лорд тоже молчал, как камень. Причинами этого молчания Анджело намеревался заняться, как только вернется в Альквисту. Вот только когда он туда вернется?..
        Кавалер Тени встал и подошел к окну. Там чуть-чуть посветлело, как будто в непроглядную темень добавили каплю белил и старательно размазали кисточкой. Скоро рассвет.
        - Мама, - промычал Грош, не открывая глаз.
        - Спи, спи, все хорошо, - Анджело в два шага оказался у кровати и заботливо поправил сбившееся одеяло.
        Грош не пошевелился, но ресницы у него задрожали.
        - Пить хочешь? - спросил Анджело и, не дожидаясь ответа, нашарил на столе кружку с водой, поднес к пересохшим губам. Но упрямый мальчишка отвернулся, и пить не стал.
        Кавалер Тени вздохнул, отставил кружку и молча погладил брата по слипшимся от пота волосам.
        ГЛАВА 18
        - Рассвет скоро, - сказала Рыжая, не поднимая головы.
        Гоббс встал, отогнул краешек куцей полотняной занавески и взглянул на улицу.
        В Малиновке не светилось ни одно окно. Фонарей в этой части города тоже не было отродясь, так что черные силуэты покосившихся домишек совсем сливались друг с другом. Небо над крышами было только чуть светлее самих крыш.
        - Снег опять будет, - сказал Гоббс. - Кальвин, подкинь еще один курнак в печку.
        Кальвин осторожно пошевелился и снова замер, боясь потревожить сладко спящую головой на его коленях Анхеле Ракушку.
        - Сам подкинь. Не видишь, спит человек.
        - Что там в Суши сейчас делается... - тихо сказала Рыжая. - Почти пять недель уже прошло, и ни слуху, ни духу.
        - Ладно, не майся, - Гоббс, нахмурясь, ворочал кочергой в маленькой железной печурке. - Все равно же ничего не сделаешь, так чего себя попусту изводить?
        - Я чайник поставлю, - Рыжая встала, взяла закопченный чайник и подошла к облупленной раковине со ржавым железным краном, из которого мерно капала вода.
        - Чаю-то нет, - напомнил Кальвин. - Мне кайн Север уже неделю жалованье задерживает.
        - Я бы кофе выпила, - вздохнула Рыжая, взгромождая чайник на печку.
        - Кофе будешь у себя в замке пить, - сказал Гоббс сварливо. - Мы не лорды тебе тут.
        - А кофе есть! - проснувшаяся Анхеле подняла лохматую голову с колен Кальвина и радостно улыбнулась сразу всем. - Рыжая в прошлый раз принесла, и я заначила! Вон там, в красной жестянке, в шкафчике.
        - Ну и чего вскочила? - проворчал Кальвин, разминая затекшие колени. - Спала бы себе да спала... Еще даже не рассвело.
        - А я выспалась, - Анхеле сбросила с плеч на пол очень дорогую на вид пеструю шубку, которой укрывалась, и, плавно разводя руками, изобразила в тесном пространстве между печкой и лежанкой нечто вроде мазурки пополам с котильоном. - Рыжая!.. Ты почему печальная? Утром надо быть веселой, тогда весь день будет весело.
        - Я не печальная, - Рыжая потрогала бок чайника. - Я озабоченная.
        - Почему? - Ракушка склонила голову набок и посмотрела на нее лукавым золотым глазом. - Почему озабоченная?
        - Ну, сто раз тебе говорили, непонятливая, - Кальвин поймал ее за руку и всунул в сопротивляющуюся ладонь большой гребень. - Расчеши давай волосья-то. Кто так ходит?.. Рыжая о своем оборотне беспокоится, вот и озабоченная. Он в Сушь ушел, забыла?
        - Забыла, - Анхеле покорно принялась расчесывать густые взлохмаченные после сна волосы. - Я все равно не понимаю, о чем тут заботиться. Я же говорила: давай, я схожу и все узнаю...
        - Я тебе схожу! Давай сюда гребень, горе мое, я сам расчешу... Копна-копной... В Сушь она собралась. Зимой. Угу. Да от тебя за неделю в Суши одни ботинки останутся!
        - Ни за какую не за неделю! - Ракушка упрямо вывернулась из-под его рук. - Я коротким путем могу пойти, раз-два, и уже домик.
        - «Раз-два», - передразнил Кальвин. - Откуда тебе знать, какой путь длинный, какой короткий? Ты же у нас дурочка. Идешь неделю, а думаешь, что раз-два.
        - Я не дурочка, - обиделась Анхеле, ушла в угол и надулась. - Рыжая, скажи ему!
        - Кальвин, не обижай Ракушку, - рассеянно сказала Рыжая, копаясь на полке шкафчика. - Ну, и где эта красная жестянка, а?..
        - Правильно, не дурочка, - сказал Кальвин. - Только сумасшедшая на всю голову. И всегда такая была!
        - А вот и не всегда! - Анхеле сверкнула на него глазами из угла. - Ты в гимназии хуже меня учился! А я лучше.
        - Так это когда было, - Кальвин пожал плечами. - Мы еще маленькие были. А после пожара у тебя кровлю-то и сдвинуло.
        - Нет, не сдвинуло! - Анхеле сердито топнула ногой. - Ты, Кальвин, ужасная скотина. Я с тобой больше не разговариваю, так и знай. И... и... не давай ему кофе, Рыжая, это моя заначка! И еще я... сегодня же в Сушь уйду!
        Она торжествующе взглянула на застывшего с раскрытым ртом быка и победно улыбнулась.
        - Вот зараза, - сказал Кальвин жалобно. - И зачем я тебя тогда из пожара вытащил?.. Одни неприятности от тебя. Рыжая, скажи ты ей! Она ведь и вправду в Сушь намылилась. А я не могу ее караулить, нам с Гоббсом работать надо.
        - Никто ни в какую Сушь не пойдет, - Рыжая сняла с огня серебряную джезву с королевским вензелем, удивительно неуместно выглядевшую в этой жалкой хибарке рядом с железной печуркой, закопченым чайником и самодельной мебелью. - Анхеле, чашки давай скорее... Кому с пенкой?
        - Мне, - Гоббс протянул мозолистую лапу и взял кособокую глиняную чашку. - Хватит вам ругаться. Как маленькие.
        - Я, может, и маленькая, - сказала Анхеле запальчиво и, вытянув губы, подула в свою чашку с кофе. - Но я знаю короткий путь к домику, и я никогда не вру!
        Поскольку все молчали, Ракушка сердито поставила чашку на стол.
        - Ну и пейте сами свой кофе, раз вы мне не верите... А я знаю короткий путь! Спорим, что за два дня обернусь?.. На шубку. Если не обернусь, ты, Рыжая, свою шубку обратно заберешь.
        Рыжая отхлебнула кофе.
        - Во-первых, я подарков назад не забираю. И спорить с тобой ни на шубку, ни на что-нибудь другое, не стану. Во-вторых, никуда ты не пойдешь. Я серьезно. А не будешь слушаться, я тебя в Монастырь запру.
        Подвижное личико Ракушки исказилось от горькой обиды и ужаса.
        - Вот ты какая, да?.. Меня - в Монастырь?.. К этим злым теткам?!
        Она бросилась на лежанку и разрыдалась отчаянно, как ребенок.
        - Они не злые, - сказал Кальвин. - Они тебя лечили, вспомни, когда ты заболела воспалением легких.
        - Злые! - закричала Анхеле, размазывая слезы по щекам. - Королевские все злые! И ты тоже, Рыжая, злая!
        - Я не королевская, - возразила Рыжая устало. - И перестань плакать, пожалуйста.
        - Нет, королевская, - упрямо сказала Ракушка. - Я слышала, как там сестры в Монастрые говорили. И ты - рыжая. Принцессы все рыжие. Все!!!
        - Ну, ладно тебе, - Гоббс покачал головой. - Что ты раскричалась-то?.. Подумаешь, рыжая. Мало ли рыжих.
        - Мало, - Ракушка вытерла нос кулаком и, нахохлившись, села на лежанке. - Ты хоть одну рыжую хоть раз в жизни видел?
        - Я лично сто раз видел, - уверенно сказал Кальвин.
        - Ага, - Анхеле ехидно прищурилась. - В непотребном доме. Они там все крашеные. Чтобы таким, как ты, нравиться.
        Бык слегка покраснел и хотел заспорить, но Рыжая посмотрела на него особенным взглядом, и он промолчал. Она встала и начала споласкивать под краном опустевшую чашку.
        - Я тоже видел, - заметил Гоббс, допивая остатки кофе. - Даже тут, в Малиновке одна бегает, конопатая вся.
        - То-то и оно, что конопатая, - Ракушка довольно улыбнулась. - Такие-то встречаются, кто спорит. А чтобы личико чистое, глаза зеленые, а волосы медного цвета - нетушки. Только принцессы.
        - Это в сказках принцессы рыжие, - сказала Рыжая твердо. - Ты просто сказок наслушалась, Ракушка. Принцессы по приютам не болтаются. А мы с тобой, если ты, случаем, не забыла, в приюте на соседних койках спали.
        - Мало ли что спали, - Анхеле непримиримо задрала подбородок. - Принцессы часто теряются, но всегда находятся. Всегда. Иначе какой смысл?..
        - Мне пора, - Рыжая натянула до самых бровей вязаную серую шапку и методично затолкала под нее выбившиеся пряди, потом застегнула серенькую шубку и надела перчатки. - Утро скоро.
        - Я провожу, - Гоббс сунул руки в рукава потертой косухи и открыл дверь. Холодный воздух сразу проник в хибарку, заставив пламя в печке качнуться и взвиться тоненькими язычками. Рыжая кивнула друзьям и вышла на темную улицу. В воздухе уже начинали кружиться первые крохотные снежинки.
        - Застегнись, простудишься, - Рыжая искоса взглянула на быка и поежилась. Снежинки капельками влаги оседали на его стриженой голове. - Хоть бы шапку надел.
        - Не простужусь, - Гоббс шел рядом с ней, приноравливаясь к ее шагам и не поднимая головы.
        - До Ступицы проводишь и возвращайся, - она поскользнулась на обледенелой грязи и ухватилась за его подставленный локоть. - А то на работу опоздаете. За Ступицей уже можно рикшу поймать.
        Гоббс легонько прижал ее руку к себе и промолчал. По левую сторону улицы тускло зажглось чье-то окно. Снежинки в полосе света сделались ярче и как будто крупнее. Они летели наискось - начал задувать ветер. Рыжая решительно остановилась, повернулась к спутнику и быстрым жестом застегнула зиппер на его куртке до самого подбородка. Он на секунду поднял на нее глаза и снова уставился себе под ноги.
        - Ну, что такое, Гоббс? - сказала она с досадой.
        Бык не ответил.
        - Язык проглотил?
        Они уже почти дошли до перекрестка, к Ступице надо было сворачивать направо, в переулок. Грязь под ногами поблескивала тонкой корочкой льда, и Гоббс снова взял Рыжую под руку, но она сердито высвободилась и быстро пошла вперед.
        - Хочешь, я украду байк и съезжу туда? - сказал он ей в спину.
        - Нет, не хочу. И не смотри на меня так!
        Гоббс криво усмехнулся.
        - У тебя что - глаза на лопатках? Откуда ты знаешь, как я на тебя смотрю?
        - Для этого не нужно иметь глаза на лопатках, - она не оборачивалась. - Достаточно просто иметь глаза. Перестань, Гоббс. Не порть себе жизнь.
        - Мне плевать на мою жизнь, - он тяжело сглотнул и тихо добавил: - раз тебя в ней нет и не будет.
        Рыжая остановилась. Бык догнал ее в два широких шага и тоже остановился, нависнув над ней так близко, что она чувствовала его дыхание у себя на затылке.
        - Ну, зачем?.. - сказала она с тоской. - Зачем, Гоббс?.. Ведь ты мне как родной. И ты, и Кальвин, и Анхеле. Вы всегда будете в моей жизни, а я - в вашей.
        Бык ничего не ответил.
        Им удалось поймать рикшу сразу за Ступицей, и Рыжая, махнув Гоббсу рукой, забралась в коляску, защищенную от ветра и снега широким пологом, откинулась назад и закрыла глаза. Она не смогла заставить себя оглянуться. Бык некоторое время стоял на перекрестке, глядя вслед коляске, потом повернулся и пошел назад, сильно сутулясь под встречным ветром и спрятав замерзшие руки в карманы куртки.
        Рикша довез Рыжую до самой Замковой площади. Здесь, у Аптекарского моста, уже открылось маленькое кафе. Посетителей, правда, еще не было, но работник в зеленом переднике, ежась от ветра, уже открывал тяжелые железные ставни, и внутри кафе тепло сияли желтоватые светильники. Рыжая расплатилась за поездку и выпрыгнула на мостовую, поглядывая в сторону заманчивых окон забегаловки. Ей вдруг показалось, что там, внутри, под этими лампами, совсем другая жизнь - легкая и беззаботная, в запахе кофе и свежей сдобы, и ей нестерпимо захотелось войти туда, сесть за столик в углу, сделать заказ и забыть обо всех тревогах и трудностях. Рикша отъехал от кромки тротуара и скрылся в темноте Аптечной улицы. Работник в зеленом фартуке обернулся, шмыгнул покрасневшим от холода носом и нерешительно улыбнулся потенциальной посетительнице.
        Она улыбнулась в ответ, шагнула в сторону кафе, не отрывая взгляда от теплого света окон, оступилась, чуть не упала, и тут ее схватили сзади чьи-то руки. Рыжая вздрогнула, рванулась и резко обернулась назад. Ее глаза расширились.
        - Это ты?!.. Ты... вернулся?
        ГЛАВА 19
        Кузнечик уже десять минут сидел на согнувшейся под его тяжестью травинке, сосредоточенно перебирал задними лапками, как будто готовился прыгнуть до небес. И никуда не прыгал. Грош слегка пощекотал его стеблем, кузнечик отодвинулся, но все равно не прыгнул.
        - Лодырь несчастный, - сказал Грош укоризненно.
        - Он не лодырь.
        Грош вздрогнул от неожиданности и вскочил с травы. Голова сразу закружилась - слабость еще давала о себе знать, не стоило так резко подниматься. Но Грош просто испугался. Анджело говорил, что тут никого нет, кроме них двоих. А вчера он вообще впервые оставил брата одного и убрался в город, так что в оазисе не было ни души, кроме коз, пташек и кузнечиков. Тогда кто это?..
        Странная девица стояла в трех шагах и, по-птичьи наклонив голову, рассматривала Гроша.
        - Он не лодырь, - повторила она и весело улыбнулась. Голос у нее был тоже какой-то птичий, с легкой картавинкой. Длинное черное платье путалось подолом в траве. - Просто сейчас зима, а зимой все насекомые немножко вялые.
        - Тепло же, - сказал Грош растерянно. - Как ты ко мне подкралась? Я тебя не слышал.
        - Я не подкрадывалась. Просто пришла. Ты не слышал, потому что с кузнечиком разговаривал.
        Она присела на корточки и, прищурясь, посмотрела на него снизу. Солнце блеснуло на стеклах старых окуляров в металлической оправе. Грош молча стоял перед ней, чувствуя себя полным дураком.
        - Ну и тощий же ты, - девица покачала головой. - Лучше сядь, а то тебя ветром сейчас уронит.
        - Никакого ветра и нет, - пробормотал Грош и сел. - Откуда ты взялась? Я тебя никогда здесь не видел.
        - Из города, конечно, - непонятная девица пошарила в траве, и на свет появились грубые солдатские ботинки. Она перевернула их подметками кверху, сосредоточенно нахмурилась и принялась разглядывать сбитый каблук, качая головой и что-то бормоча себе под нос.
        - Пешком, что ли? - не выдержал Грош.
        - Ну да, - она не отрывалась от своего занятия. - Ты какой-то странный, Купер. Как еще я могла сюда прийти? Конечно, пешком. Анхеле Ракушка везде ходит пешком.
        - Откуда... - от неожиданности Грош начал заикаться. - Откуда ты знаешь, как меня зовут?..
        Анхеле Ракушка, или как там ее, в последний раз оглядела каблуки своей несуразной обуви, с сожалением вздохнула и поставила ботинки обратно в траву.
        - Кальвин заругает, - сообщила она и грустно посмотрела на Гроша. - А я не виновата, что они от ходьбы портятся. Ладно, я тут пока босиком похожу.
        Она встала и пошла к ручью, не обращая больше на Гроша внимания.
        - Эй!.. - растерянно сказал он ей вслед. - Ты куда? Кто это - Кальвин, и где он?
        Девица уже миновала заросший берег и, подобрав подол, ступила в прохладную воду.
        - Кальвин - это Кальвин, - крикнула она, не оборачиваясь. - Он в городе, конечно. Мы одна семья - Кальвин, Гоббс и я. И Рыжая. Она тоже была с нами в приюте.
        - В приюте?.. - Грош встал и поспешил за ней. Она стояла у противоположного берега, где вода образовала небольшую заводь, и тянулась к белой лилии, до половины распустившейся среди круглых листьев. Платье колыхалось вокруг нее на воде, как черная ряска.
        - Как - в приюте? Ведь приютских сожгли!.. Всех! Никто не выжил!
        Девица вздрогнула и опустила руку, так и не дотянувшись до цветка. Грош смотрел ей в спину и напряженно ждал. Она опустила голову, худенькие плечи задрожали. Он смотрел на нее, а она и не думала вылезать на берег, стояла там по грудь в воде и, кажется, плакала. Грош переступил с ноги на ногу и нерешительно сказал:
        - Эй... ты чего?
        Она даже ухом не повела, только плечи задрожали еще сильнее.
        - Вылезай, - Грош ступил в воду. - Вылезай, там глубоко. Ну, хочешь, я достану тебе эту лилию?
        Она повернула к нему горестное лицо с мокрыми щеками и всхлипнула.
        - Нет! Я хотела только посмотреть...
        - Ну, и чего ты ревешь? - Грош виновато отвел глаза. - Посмотрела же. Теперь выходи на берег. Как тебя там? Анхеле, что ли?
        Анхеле отвернулась от него и побрела вдоль противоположного берега, явно намереваясь выбраться из воды на той стороне. Ее спина выражала обиду и непримиримость. Грош никогда не видел таких выразительных спин.
        Он пожал плечами и пошел в ту же сторону, что и она, но по своему берегу ручья.
        Ручей тек себе, беспечно звенел по камням, над камышинкой зависла прозрачная синеватая стрекоза, Грош остановился, чтобы не спугнуть ее, и заметил, что Анхеле покосилась в его сторону, шмыгая носом, и сделала пару маленьких шажков от своего берега к середине. Он моментально сделал вид, что засмотрелся на стрекозу, и девица переместилась еще ближе. Через две минуты она уже, затаив дыхание, рассматривала из-за его плеча изящные стрекозьи крылья и фасеточные глаза, отливающие перламутром.
        Стрекоза повисела немного и взлетела двумя рывками, как будто телепортируя, мгновенно перемещаясь из точки в точку пространства, блеснула на солнце синеватой слюдой и пропала.
        - Какая красивая! - восхищенно прошептала Анхеле, провожая ее глазами.
        - Да, - согласился Грош, она перевела взгляд на него и сразу нахмурилась.
        - А ты, Купер, злой.
        - С чего это я злой? - он уже догадался, что девица сумасшедшая, но почему-то этот факт его не слишком напугал. Анхеле выглядела безобидной, как маленький ребенок. Похоже, она и была ребенком, просто выросшим... Грош окинул взглядом вполне взрослые округлости, облепленные мокрым платьем, слегка покраснел и поспешно отвел глаза. Она не заметила и стала выбираться на берег, нимало не заботясь о том, чтобы хотя бы отжать промокшую насквозь одежду.
        - Злой, - убежденно говорила она на ходу. - Зачем сказал, что Анхеле приютская? Это плохое слово. И зачем сказал, что Анхеле сгорела? Анхеле не сгорела, вот она, вот, можешь потрогать!..
        Она повернулась к нему лицом и выпятила грудь.
        Грош спрятал руки за спину.
        - Боишься, да?.. - она рассмеялась звонко, на всю рощу, вышла на залитую солнцем полянку и начала стаскивать платье.
        - Что ты делаешь? - испугался Грош, поспешно поворачиваясь к ней спиной.
        - Ты какой-то дурачок, Купер, - она там что-то делала, кажется, развешивала платье на ветвях ивы, Грош боялся оглянуться. - Платье же надо высушить, понимаешь?.. У тебя есть спички? Надо развести костер, а то Анхеле простудится.
        - В доме есть, - сказал Грош торопливо. - Я сейчас принесу. Спички. И одеяло. Ты пока веток сухих набери.
        Не дожидаясь ее ответа, он бросился наутек, лопатками чувствуя, как сумасшедшая смотрит ему вслед. Кажется, он поторопился, решив, что она не опасна.
        У порога стояла коза и глядела на Гроша умным взглядом. Он никак не мог привыкнуть к козам и, в общем, не то чтобы боялся, но слегка опасался их. Анджело посмеивался - сам-то он великолепно обходился с этими животными, подкармливал сухим печеньем и сахаром и регулярно доил, объясняя брату, что козье молоко необычайно полезно и прекрасно восстанавливает силы. Молоко действительно было вкусным, с этим Грош не спорил, но от коз все же старался держаться подальше. Мало ли что может взбрести в голову животному, у которого такой умный взгляд.
        Коза стояла перед самой дверью, и уходить не собиралась.
        - Уходи, - сказал ей Грош, останавливаясь шагах в пяти. - Дай пройти.
        Коза и не подумала уступить дорогу.
        - Ну что мне - в окно лезть, да? - спросил Грош с досадой. - Мне за спичками надо. Пропусти, а?..
        Коза мотнула головой. Вид у нее был ехидный донельзя.
        Лезть в окно Грошу было неудобно. Он решительно вздернул подбородок и сделал шаг вперед. Упрямое животное, вместо того, чтобы посторониться, вытянуло к нему морду с острыми рожками. Грош отскочил и, постыдно пятясь, стал обходить козу сбоку, чтобы проскользнуть мимо нее в дверь. Та с интересом следила за его маневрами.
        Под ее взглядом Грош мучительно покраснел, хотя никто не мог его видеть, и остановился.
        - Ладно, - сказал он козе. - Действительно, черт-те что. Коза какая-то. Да делай что хочешь!.. Мне надо за спичками, и я пойду и возьму их.
        Он пошел прямо на козу, не сворачивая, и даже слегка оттолкнул ее с дороги, проходя мимо. Ничего особенного не произошло. Коза недовольно мекнула и посторонилась, Грош, стараясь не спешить, открыл дверь, нарочито медленно вошел в дом и с облегчением захлопнул за собой створку. Эта маленькая дурацкая победа над собой почему-то привела его в отличное настроение, и он даже начал что-то насвистывать, шаря на полке над очагом в поисках спичек. Спички куда-то запропастились. Грош посмотрел на столе, на тумбочке у кровати и на подоконнике, но там их тоже не было. Оставалась рубаха Анджело, небрежно брошенная на спинку плетеного кресла у окна. Брат вечно терял зажигалки и на всякий случай всегда таскал с собой плоскую коробочку со спичками. Грош сунул руку в нагрудный карман - ага, коробок был там. И еще что-то там лежало, гладкое и прохладное. Он вытащил это прохладное... это была локетка, из тех, что женщины Альквисты дарят самым дорогим и любимым: овальный медальон на цепочке, с портретиком внутри. Локетка роскошная, как раз по чину светлому лорду, Кавалеру Тени - тяжелое червонное золото, изящная
насечка, несколько бриллиантовых искорок. Грош помедлил, и, не в силах побороть любопытства, нажал крохотную изумрудную кнопочку. Крышка откинулась. С маленького портрета внутри медальона на Гроша смотрела Рыжая.
        «Кто бы сомневался, - подумал Грош с неожиданной горечью. - Кто бы сомневался...».
        Он помнил неприкрытую нежность в голосе брата, когда тот произнес «девочка моя», рассказывая об Алтын. Интересно, почему он не взял медальон с собой, отправляясь в город? Хотел, чтобы Грош его обнаружил?.. Зачем? И так все понятно и с этой Рыжей, и с братцем, да и вообще со всем королевским двором, включая милого папочку, Ибриса Восьмого.
        Грош разжал руку, плетеная цепочка змейкой скользнула между пальцев, и локетка упала на пол.
        Он некоторое время смотрел на нее, потом нехотя поднял, точно боясь испачкаться, и сунул обратно в карман свисающей с кресла рубахи.
        Он чувствовал себя еще более одиноким, чем в те дни, когда ничего не знал ни о своем происхождении, ни о Рыжей, ни о лорде Анджело. Они с братом больше не говорили о короле, сожженном приюте и рыжей девчонке, ставшей принцессой. Они вообще мало говорили с тех пор, как Грош начал выздоравливать. Анджело ухаживал за ним терпеливо и заботливо, как хорошая сиделка, не обращая внимания на отстраненность и упорное молчание младшего брата. А что было делать Грошу?.. Он принимал заботу, каждый раз шептал «спасибо» и только изо всех сил старался все делать сам с тех пор, как, шатаясь от слабости, впервые по-настоящему встал с кровати и вышел из дома на солнышко.
        Он собирался вернуться в Альквисту.
        Если Анджело не соврал, и Сушь победила метаморфозис, Грош больше не оборотень и станет жить как жил. То есть, совсем не так, а гораздо лучше! Мама будет счастлива. Он не расскажет ей про то, что узнал. Ему не нужен королевский замок, и ей, конечно, тоже. Им вообще никто не нужен.
        Грош взял одеяло, вышел из дома, зажав в кулаке коробок со спичками, и пошел к ручью.
        Можно будет вернуться на работу. Хозяин кафе неплохо платит. Теперь, когда не надо тратить деньги на всякие бесполезные лекарства, возможно, удастся что-то откладывать на учебу. То-то Мотыль удивится, когда Грош вернется. Они смогут по-настоящему дружить, проклятый метаморфозис больше не стоит между ними. А эти, там, в замке, пусть делают что хотят, он их забудет, как страшный сон. Уже забыл.
        Грош шмыгнул носом и сердито вытер кулаком глаза.
        - Не реви, - Анхеле Ракушка сидела в траве в одних ботинках и плела венки из поздних ромашек. Один, уже готовый, красовался набекрень на ее растрепанной голове, второй она заканчивала, связывая травинкой длинные стебли. - Реветь глупо. Кальвин всегда говорит, что слезами горю не поможешь.
        Грош окинул ее взглядом и поспешно отвернулся.
        - Нет у меня никакого горя, - буркнул он. - Держи одеяло... И вообще, чего ты тут сидишь? Ты меня совершенно запутала. За спичками ходил зачем-то, голова дырявая... Пойдем в дом, можно ведь очаг разжечь. Будет тепло. Платье высушишь.
        - Здесь хорошо, - возразила Анхеле, безмятежно заворачиваясь в одеяло. - Солнышко еще не ушло, птицы поют, слышишь?.. Я вообще больше люблю быть на воле, чем в домах. А ты?
        Грош пожал плечами. Он-то как раз чувствовал себя гораздо более защищенным под крышей. Но не станешь же объяснять этой умалишенной, что оборотни привыкли прятаться.
        - Я знаю, что оборотни привыкли прятаться, - Анхеле с улыбкой протянула ему готовый венок. - На, держи... Но ведь ты больше не оборотень.
        - Откуда ты знаешь?.. - Грош растерянно взял венок и, неловко повертев в руках, нахлобучил на голову.
        - Чую, - серьезно сказала Ракушка. - Анхеле все чует. Ты выздоровел, но очень слабый пока. Тебе надо много спать, хорошо есть и дышать свежим воздухом. Но ты ведь хочешь обратно в город.
        - Мало ли что я хочу, - Грош опустился на траву, сорвал стебелек и прикусил, сумрачно глядя в сторону. - Как я туда попаду?.. Байк где-то в Суши валяется. Да и горючее в нем кончилось, я думаю.
        - А зачем тебе байк? - Анхеле дотянулась и пощекотала ромашкой его щеку. - Тут и пешком близко.
        Грош отдернул голову и ничего не сказал. Какой смысл спорить с сумасшедшей? Пешком... Пятьсот миль пешком по Суши. Он и на байке-то чуть не сдох там, среди песка и снежных вихрей. С другой стороны, как эта странная девица попала сюда? На крыльях прилетела, что ли? Может, она тоже оборотень?..
        - Я не оборотень, - обиделась Анхеле. - Я тебе правду говорю: тут можно дойти пешком. Пешком!
        - И сколько же надо идти?
        - Раз-два и всё.
        - Ясно, - Грош вздохнул, лег, закинул руки за голову и стал смотреть в небо.
        - Ты мне не веришь, - Ракушка сердито покосилась на него. - Ну и не верь. Я могла бы тебе показать дорогу, но, раз ты так, можешь сидеть тут до старости.
        Грош смотрел в небо. В небе, таком синем, каким оно никогда не бывает в Альквисте, медленно меняло очертания большое белое облако. Полупрозрачные края размывались, растаскивались, как марля, сворачивались, облако, клубясь, становилось похоже на крону дерева, на ворона с раскинутыми крыльями, на силуэт корабля... Грош закрыл глаза.
        - Когда Рыжую увезли из приюта, я плакала, - сказала Анхеле.
        Грош не пошевелился. Сумасшедшая печально вздохнула.
        - Долго плакала, а потом уснула. А когда проснулась, кругом был дым, все кричали, ничего не было видно. У нас в приюте на окнах были решетки. А обе двери оказались заперты снаружи. Я легла на пол и заползла под кровать, потому что там было меньше дыма. Я не помню, как Кальвин меня нашел.
        Она надолго замолчала. Грош тоже молчал. Перед его закрытыми глазами против воли вставали картины пожара. Горящие дети метались в черном дыму, рушилась крыша.
        - Мы выбрались через кладовку. Там, в кладовке, был наш тайный ход, про него никто не знал. Кальвин с Гоббсом давным-давно разобрали стенку, чтобы можно было удирать в город потихоньку от воспитателей... Гоббс помогал Кальвину меня тащить, поэтому они никого больше не спасли. Не успели.
        Грош встал и слепо пошел к ручью. Перед глазами мерцала радуга, она дрожала и искрилась в мягком солнечном свете.
        - Потом мы жили в Отчаянной слободе, - сказала Анхеле ему вслед. - В трущобах. А потом Рыжая нас нашла. Она могла бы упросить короля поселить нас в замке, но Кальвин и Гоббс сказали - нет. И я тоже. Она дала Кальвину денег, и он купил домик в Малиновке, потому что в трущобах сыро и холодно, я все время болела...
        Грош заткнул уши обеими руками и ускорил шаги. Птичий голос сумасшедшей не мог его догнать. Он перешел через ручей, вымокнув по горло у противоположного берега, выбрался на некрутой обрыв, взбаламутив воду и распугав лягушек, и пошел в глубь рощи, как по кладбищу, где под каждым деревом скрывается забытая могила.
        ГЛАВА 20
        
        Лорд Ро вышел из ванной, небрежно обмотав чресла пушистым полотенцем глубокого синего цвета. Капли воды еще скатывались по гладким мускулистым плечам, блестели в аккуратной черной бороде. Длинные темные волосы лорда, намокнув, казались еще темнее, красивое холодное лицо слегка порозовело от горячего душа, и глубокие вертикальные складки по сторонам надменного рта разгладились. Сейчас лорд казался значительно моложе своих тридцати пяти лет. Хорошенький мальчик-слуга, застывший в дверях со стопкой книг, смотрел на него с обожанием.
        - Новые книги?.. Положи на стол, вот сюда, - лорд ткнул пальцем в маленький резной столик между двумя креслами и опустился в одно из них, обтянутое серебристой кожей, закинул ногу на ногу. Полотенце чуть сбилось, и мальчик поспешно отвел глаза. По губам лорда скользнула еле заметная усмешка, он придвинул к себе стопку книг и начал, не торопясь, перекладывать старинные, необычного вида тома.
        - «Хроники Девы», «Blood Red, Sister Rose», «Дети Сатурна»... Хм, даже Шателен... А лавочник, похоже, стоит тех денег, что я на него трачу.
        Лорд с видимым наслаждением раскрыл книгу и начал перелистывать.
        - Так-так... «Грустный и несчастный шевалье явился мне навстречу, крича ужасным голосом... и множество маленьких мертвых детей следовали за ним»... Этот Шателен - идиот. Я надеялся, что все же нет... А это что? Гауф?.. У меня уже есть Гауф в коллекции.
        - Это другое издание, - почтительно произнес слуга. - Лавочник сказал, большая редкость.
        Лорд Ро заинтересованно полистал желтые страницы, обтрепанные по краям до самого текста. Книга выглядела неопрятно пухлой от старости и от того, что страницы были сделаны из бумаги, а не из пластика.
        - «Холодное сердце»... Да, этой истории я еще не читал. Ладно, Черри, иди, - он дотянулся и шлепнул юношу пониже спины, и тот, поспешно исчезая с глаз, тонко улыбнулся в ответ, точно кокетливая горничная.
        Лорд Джулиан Ро, ближайший соратник короля Ибриса Восьмого, был вторым по могуществу, красоте и богатству после проклятого выскочки, Кавалера Тени, мерзавца и наглеца Анджело. И, в отличие от последнего, не вызывал истерической ненависти фавориток откровенным пренебрежением к их прелестям.
        Красавец, полный благородства, обладатель изысканных манер и тонкого вкуса во всем, начиная с вин и кончая мотоциклами, светлый лорд отличался умением привлекать на свою сторону симпатии всех, с кем хотя бы случайно встречался, от рикши до короля.
        Лорд был инициированным оборотнем.
        Вдова лорда Аусси при встрече с ним прятала глаза. Через пару дней после Большой Охоты Джулиан навестил ее вечерком и был прощен. Но искорка страха, смешанного с обожанием, в глазах лордессы осталась, и ее приходилось гасить надушенным платком. Баснословно дорогие духи «Coeur De Lion» от Брене преподнес, конечно, лорд Джулиан Ро.
        - Коробок, зайди ко мне, - светлый лорд положил на рычаг серебристую телефонную трубку и почти сразу услышал шаги и негромкий стук, означающий, что Коробок, не мешкая, явился на зов.
        Вопреки имени, он был не приземистым и не квадратным, а высоким и тонким, точно гимнаст. Длинный рот всегда улыбался, ледяные, узкие, приподнятые к вискам ярко-синие глаза не улыбались никогда. Наголо обритая темная голова была прикрыта расшитой золотом бархатной шапочкой, такой же пояс сообщал о должности начальника охраны.
        - Анджело объявился? - лорд не смотрел на собеседника, ему давно не нужно было пользоваться своим знаменитым обаянием в отношении Коробка - тот был предан ему и так, преданней пса.
        - Да, майлорд.
        У Коробка был красивый голос, медовый, немного вязкий, очень выразительный, как у проповедника.
        - Ты узнал, где он пропадал?
        - В Суши, майлорд.
        Джулиан поднял глаза и поморщился.
        - Не мели ерунды, друг мой. Почти пять недель в Суши? На это не способен даже такой прохвост, как Анджело.
        - Мои парни осмотрели его байк. Экспертиза показала...
        - Ну, он часто выезжает покататься в Сушь, что это доказывает? Не на пять же недель, в самом деле. Ты меня удивляешь, Коробок.
        - Там не только следы песка, майлорд. Там также следы травы. Свежей травы. А сейчас зима.
        - Травы? - лорд пристально взглянул на старшего охранника. - Ты все-таки думаешь, что...
        Коробок утвердительно наклонил обритую голову.
        - Оазис в Суши существует. И найти его довольно просто, в архивах сохранились старые карты и чертежи каких-то коммуникаций. Проблема только в том, как туда добраться. Пока это не в человеческих силах, к сожалению. Но мы нашли инженера, который клянется, что придумал, как изготовить защитный костюм. Инженеришка не внушает мне особого доверия, майлорд, но попробовать можно - мало ли, вдруг действительно изготовит.
        - Сколько он хочет за костюм? - лорд поднялся, полотенце упало, и Коробок молча проглотил слюну. Взгляд его ледяных глаз на мгновение сделался по-собачьи жалким.
        Лорд, не обращая внимания на свою наготу, подошел к письменному столу и достал из серебряной шкатулки увесистый мешочек.
        - Этого, полагаю, хватит, а?.. Что молчишь?
        Коробок еще раз тяжело глотнул, откашлялся и хрипло сказал:
        - Думаю, этого будет даже много. Мальчишка беден, как крыса. Только что закончил Высшие Инженерные Курсы, сирота. Все деньги, оставшиеся от родителей, ушли на обучение. Живет в Северном Краю, в тошнотворной многоэтажке.
        Лорд задумчиво кивнул, потом остро взглянул на собеседника.
        - Ты говоришь, он молодой?.. И как, красивый?
        Коробок побледнел.
        - Майлорд... это просто грязный щенок, ничего особенного.
        - Грязный щенок, говоришь? - Джулиан усмехнулся, взял со спинки кресла атласный халат и накинул на голое тело, небрежно затянув длинный пояс с золотыми кистями. - А ты, Коробок, кем был, когда я нашел тебя в Отчаянной слободе? Может, инфантом? Лордом? Ты был грязный, нищий, босой торчок. Отброс. Жалкое отродье. Ты был даже не щенок, любовь моя. Ты был крысенок. Двенадцатилетний тощий крысенок, приученный к мехмеху и алкоголю, полудохлая сиротка в обовшивленных лохмотьях.
        Коробок поник и молча опустился на колени перед лордом Ро.
        - Ладно, не плачь. - Красивая рука легла на бритую голову охранника, и Коробок, схватив аристократические длинные пальцы, поцеловал их. Джулиан не отнимал руки, смотрел сверху, снисходительно улыбался. - Но запомни: ты мой пес. А пес не указывает хозяину, что ему делать. Запомнил?
        Коробок поднял к нему лицо, сияющее фанатичным восторгом, и прошептал:
        - Запомнил, майлорд...
        * * *
        После праздника Большой Охоты Альквиста, как всегда, на пару месяцев впала в летаргический сон. Казалось, горожане не могут смотреть друг другу в глаза и потому не решаются лишний раз выйти на улицу. Магда Купер, разнося готовые заказы, старалась прошмыгнуть мимо случайно встреченных соседей тихо, как мышка, и все равно ловила на себе их взгляды - сочувственные, брезгливые, даже виноватые. Злорадных, кажется, не было. Все-таки, ее соседи были хорошими людьми.
        Магда остановилась передохнуть в подворотне. Тяжелые сумки с выстиранным бельем оттянули руки. Она поставила их на булыжную мостовую и выпрямила затекшую спину. Раньше Грош всегда помогал ей таскать заказы. Теперь иногда забегал Иво Друм, хороший мальчик, и сразу с порога предлагал что-нибудь куда-нибудь отнести. Магда не отказывалась от его помощи - у нее всегда было полно заказов, особенно перед праздником Большой Охоты и сразу после него. Люди приносили ей горы заляпанной кровью одежды, и она, стирая, думала о том, что это кровь чьих-то сыновей.
        От ее собственного сына не было никаких вестей. Рыженькая барышня навещала ее, утешала, говорила, что все будет хорошо. Однако у самой личико с каждым днем становилось все более осунувшимся и озабоченным.
        - Кайне Купер!..
        Магда вздрогнула и обернулась. Рыжая спешила к ней через проходной двор вместе с каким-то парнем, натуральным быком, показавшимся Магде смутно знакомым. Ее сердце ревниво сжалось от обиды за сына: вот они, нынешние барышни, все как одна легкомысленные предательницы...
        - Возьми сумки, Гоббс, - Рыжая, запыхавшись, остановилась рядом. - Кайне Купер, дайте ему адрес, он отнесет заказ. Нам с вами надо поговорить.
        - Прямо сейчас? - растерянно спросила Магда. Ей вдруг стало страшно. Рыжая это поняла, быстро-быстро замотала головой, медные пряди рассыпались по плечам.
        - Нет, нет, не волнуйтесь!.. У меня хорошие новости.
        Она понизила голос до шепота и, глядя Магде в глаза, повторила:
        - Очень, очень хорошие новости.
        Магда почувствовала, как ослабели ноги. Еле шевеля губами, она назвала быку адрес, по которому следовало доставить заказ, и покорно повернулась назад, к своему дому. Барышня крепко взяла ее под руку.
        - Все хорошо, - шептала она, ускоряя шаги, входя вместе с ослабевшей почти до обморока Магдой в подъезд, поднимаясь по лестнице, осторожно обходя выбоины на пятой и восемнадцатой ступеньках. - Все хорошо, кайне Купер, не бойтесь, все очень, очень хорошо...
        В квартире Магда взяла себя в руки. Здесь, среди вещей сына, в этой жалкой квартирке, где все было посвящено ему, где на антресолях хранились его детские игрушки и младенческие вещи, где еще витал его слабый горький мальчишеский запах, мать не могла себе позволить быть сломленной и бессильной. Потому что, если она позволит себе это, кто защитит ее мальчика?.. Она, впрочем, не знала, от чего нужно будет его защищать, - ведь не от этой же нежной барышни, в самом деле.
        Девочка напоминала ей ее саму в юности, такая же рыженькая. Ее даже звали так же в детстве - Рыжая. Все - и родители, и соседи. И ее любимый, проклятый, единственный мужчина - отец Гроша.
        Магда сильно стиснула пальцы, на секунду прикрыла глаза, снова открыла - сухие, тревожные.
        - Может быть, чаю?..
        - Садитесь, кайне Купер, я все сделаю.
        Барышня решительно усадила ее на кухонный табурет, и Магда подчинилась. Рыжая, не глядя, включила чайник и села напротив. Руки у нее слегка дрожали.
        - Кайне Купер. У меня новости от Гроша. Он жив. И здоров. То есть... вы понимаете? Здоров. Он больше не метаморф.
        - Как?.. - прошептала Магда и вцепилась в край стола скрюченными пальцами. - Он... прошел инициацию? Кого... кого он убил? И где он?
        Девчонка попыталась улыбнуться.
        - Он никого не убивал. Инициация была бескровной. Его инициировала Сушь. Он там... в оазисе, далеко от Альквисты. Он еще слабый, ему надо окрепнуть. И тогда он вернется.
        - Сушь? - сказала Магда, не слушая. - Ты отправила моего сына... в Сушь? Ты с ума сошла. Он там погибнет.
        - Да нет же!.. - Рыжая умоляюще протянула к ней руки. - Кайне Магда! Послушайте! Он в оазисе, ему ничего не угрожает... Он вернется. И вернется здоровым. Излечившимся. Инициированным.
        Магда вскочила с места, бесцельно заметалась по кухне.
        - Мне нужно к нему... Отвар... И вот я вчера, как будто знала, испекла его любимые пирожки с яблоками...
        Рыжая молча смотрела на ее метания, потом подошла и мягко положила руки ей на плечи.
        - Кайне Магда, - сказала она тихо. - Кайне Магда.
        
        ГЛАВА 21
        
        «Грязный щенок» Санди Май достал из насквозь промороженного холодильника пакет молочного сока, понюхал и сморщился. Жрать хотелось невыносимо, но на стеклянных полках сиротливо валялись два стручка привядшего и подгнившего с боков красного сладкого перца, окаменевшая горбушка, луковица и кусок зеленоватой колбасы.
        Май сунул нос поглубже, привычно ткнув пальцем в оправу подвязанных веревочкой окуляров, чтобы не сползали, но, увы, - в покрытых слоем инея недрах домашнего сезама больше ничего не было.
        Май со вздохом выкинул колбасу в мусорное ведро, взял нож и аккуратно обрезал подгнившие места перцев, потом разделил луковицу на две части, стараясь попасть точно посередине, одну половину экономно положил обратно на полку, другую почистил, порезал и красиво разложил на жестяной гнутой тарелке рядом с перцами. Нашел в шкафу остатки конопляного масла в мутной пластиковой бутылке и соль, заправил свой жалкий салат, расстелил на столе вместо скатерти утренние «Новости Альквисты», уселся, взял вилку и попытался вонзить зубы в черствую горбушку. Со второго раза ему это удалось.
        Май начал жевать, одновременно читая «Новости». Не читать за едой он не мог - эта привычка укоренилась в нем с глубокого детства. В детстве мама постоянно отбирала у него книги и неустанно объясняла, что у мальчиков, читающих по ночам под одеялом с фонариком, а также за едой и в туалете, необратимо портится зрение и отказывает желудок. Желудок у Мая был и остался луженым, а вот зрение, конечно, испортилось. Он носил окуляры лет с восьми, впрочем, они ему не мешали - привык.
        Так-так... «Происки Ферроны». Ну, это постоянная тема, и совершенно бессмысленная, потому что все происки Ферроны высосаны из пальца.
        Феррона, крохотное королевство на юге, в незапамятные времена была частью Альквисты, но после прихода Суши оказалась отрезанной от сюзерена и уже сто лет не имела с ним никаких связей. Между ними лежали тысячи миль Суши, совершенно недоступной для людей. Однако в консервативной прессе постоянно муссировались слухи об угрозе, которую Феррона представляет для метрополии, о шпионаже и попытках правителей государства-карлика внедрить в Альквисту своих резидентов с целью захвата королевской власти. Якобы, у тамошних регентов имелись какие-то права на здешний трон.
        Май перевернул страницу. Может, и имелись, кстати. Когда-то он читал о попытках ферронских регентов доказать свое происхождение от сына принцессы Алтын и убитого рыцарями лорда-оборотня. Естественно, такие попытки не выдерживают никакой критики: младенец, выброшенный в Сушь, выжить не мог по определению.
        Май задумчиво доел горбушку. Однако, следует признать, что крохотный шанс, чисто теоретический, все же имеет место, и отмахнуться от него не представляется возможным. Если мы, конечно, именуем себя учеными, а не политиками.
        Май расправил плечи, важно поправил окуляры и углубился в статью о ремонте дамбы на Нерети.
        Высокоинтеллектуальное чтение прервал звонок в дверь. Юноша вздрогнул и поспешно сунул опустевшую тарелку в один из кухонных шкафчиков, стряхнул со стола крошки, задвинул обшарпанную табуретку под стол и вышел в переднюю. К нему никто не мог прийти, кроме...
        Он пригладил беспорядочно вьющиеся волосы и повернул ключ.
        - Ма... майледи.
        Он с удивлением услышал собственный голос - дребезжащий, точно жестянка, и совершенно неузнаваемый. Она стояла в дверях его жалкой квартиры - недоступная и прекрасная, лордесса, звезда, совершеннейшее создание, мечта.
        «Какая она тебе мечта, - одернул себя Май. - Кто ты такой, чтобы мечтать о ней?..»
        - Ну, как вы тут, мой мальчик?
        Лордесса, кажется, не замечала убогости обстановки, ее огромные глаза, оттененные серебряной пудрой, ласково сияли ему в лицо. Май боялся ослепнуть, но не мог оторвать от нее взгляда.
        Она скользнула в крохотную прихожую, и он посторонился, успев жадно втянуть в себя аромат каких-то немыслимых духов - жасмин, пачули, ирис, что-то еще, неуловимое и изысканное...
        Легкие каблучки простучали по направлению к заваленной книгами комнате, служившей Маю кабинетом, а прежде бывшей спальней родителей, и замерли на пороге. Май, спешивший за лордессой, как бычок на веревочке, не успел остановиться и налетел на свою мечту грудью так, что чуть не сшиб ее с ног, автоматически схватил в объятия, чтобы не дать упасть, едва не упал сам, вспыхнул, потом побледнел, выпустил ее из рук и стал невнятно извиняться, сам себя не слыша. Мечта медленно повернулась к нему лицом, и ему пришлось прислониться к стене - изящная рука в тонкой шелковой перчатке выпросталась из широкого рукава и коснулась его щеки, точно ангельским крылом провела.
        - Бедняжка, - прошептала лордесса. - Какие испуганные глазки... Ну, что же вы, дитя мое? Я вас не укушу, клянусь.
        - А жаль, - прохрипел Май, теряя голову от собственной смелости. Мир перевернулся, небо упало на землю, ангелы спустились с облаков и являются недостойным... Он подумал, что сейчас умрет от восторга, больше не выдержит ни секунды этого чуда, этого счастья, этого легчайшего прикосновения обожаемой ладони.
        - Ах, та-а-ак, - протянула гостья. Неправдоподобно длинные ресницы поднялись и опустились, точно опахала. Она привстала на цыпочки, и прохладный рот коснулся подбородка юноши, добираясь до нижней губы. «Все, я умер», - подумал Май, замер с закрытыми глазами и тут же почувствовал острую боль: лордесса укусила его так сильно, что потекла кровь. Он ахнул и сморгнул выступившие невольно слезы.
        - Пойдем, - нежно шепнула мечта и взяла его за руку. - Пойдем же!.. Покажи мне, как далеко ты продвинулся в разработке защитного костюма. Ведь ты же хочешь уехать со мной, правда?.. Я так поторопилась с обрученьем! Но ведь тогда мы были еще не знакомы. Зато теперь мы уедем вместе, поселимся в оазисе, будем вести простую, светлую, чистую жизнь... только вдвоем, только вдвоем! Ну, что ты стоишь? Скажи, что у тебя уже почти все готово!
        * * *
        Лорд Анджело раздраженно швырнул трубку внешнего телефона и поискал глазами пепельницу. Роскошная золоченая дрянь нашлась в неожиданном месте - под креслом, причем, полная окурков, - все, я выгоню эту ленивую девчонку! Хорошо же она делала утреннюю уборку!..
        Вчера вечером он долго курил в этом кресле, а потом уснул в нем же - после поездки по Суши даже его привычное тело отказывалось функционировать как следует. И так будет еще дня три, пожалуй, пропади все пропадом.
        Анджело с тихим стоном размял ноющие мускулы, потянулся, отодвинул подальше провонявшую старым табаком пепельницу и встал.
        Верный Лиддс с утра первым делом сообщил ему, что парни лорда Ро опять крутились возле байка, явно брали пробы с колес. Наплевать. Лорд Ро ничего не может с ним поделать, пока король жив. Старик очень обрадовался возвращению племянника, но про Гроша Анджело ему пока говорить не стал: король практически слег после Большой Охоты, и даже согласился пить отвар болотного корня, который умело заваривала Астания. Это сильно тревожило Кавалера Тени: Ирбис Восьмой много лет упорно отказывался от лекарств, и, если все же начал принимать болотник, значит, ему совсем худо. Можно не успеть. Но, с другой стороны, скажи ему сейчас о сыне, мало ли как он воспримет эту новость. Ему вредно волноваться.
        Анджело сильно потер горящие сухим огнем глаза. Как там Грош?.. Совсем один, бедняга, - а он такой слабый после болезни. Надо, конечно, как можно скорее возвращаться к нему, но тут еще куча дел... Вчерашний день, целиком проведенный в библиотеке, почти не дал результатов. Так, какие-то туманные намеки, обрывки сведений, которые могли кое-что значить, но могли и не значить абсолютно ничего.
        Кавалер Тени подошел к письменному столу и перелистал пачку донесений. Три... нет, четыре трупа: два в Северном краю, один неподалеку от Монастыря, и последний, нынче ночью, в Малиновке. Все с разорванными глотками. Парень, убитый в Малиновке, выпотрошен, как баран в мясной лавке. Ясно, что это не драка между быками, те действуют проще, у них либо дубинки, либо поножовщина. А это... оборотень орудовал, кто ж еще. Главное, теперь он инициирован, и его не найти. Вообще, странное дело. Анджело потер переносицу. Раньше после Большой Охоты трупов не находили, как правило, несколько месяцев - большинство оборотней бывали перебиты, уцелевшие прятались. Произвольные же инициации прежде случались, в основном, весной, - как раз в середине цикла от одной Большой Охоты до другой оборотни активизировались, и тогда - да, тогда появлялись разорванные трупы на окраинах. Что же заставило метаморфов...
        Анджело невнимательно просмотрел остальные донесения. Аглая Бах установила у себя дома печатный станок и шлепает листовки. Тоже мне новость. Кавалер Тени представил себе эти листовки и усмехнулся. Аглая Бах - страшная сила, покруче знаменитого комика Рейми. Так... «Партия Третьего Пришествия» готовится провести парад отверженных. Матушки-сестрицы, где они столько отверженных возьмут, в Отчаянной Слободе, что ли?.. Сводка по выявленным оборотням... Каналы продажи мехмеха... Лордесса Кристиана О Мэй посещает...
        Анджело хмыкнул. Ну, надо же, не успела обручиться, а уже смотрит налево. Впрочем, неудивительно, лордессы от скуки готовы на все. Странно, что ее выбор пал на какого-то, судя по адресу, беспорточного горожанина... Северный Край. И не боится же туда ходить. Лорд без интереса заглянул в справку: Санди, Май. Обрывная, двенадцать, квартира тридцать три. Раньше этот район был еще ничего, а потом захирел... Двадцать один год, выпускник Королевских Высших Инженерных Курсов...
        Анджело нахмурился. Инженерные Курсы. Санди Май. Что-то он такое интересное слышал про мальчишку. Это не тот ли вундеркинд, одержимый идеей освоения Суши?..
        Кавалер Тени хорошо знал Кристиану. Лордесса не шевельнет пальцем без выгоды, и уж тем более не станет пачкаться о какого-то студиозуса, да еще в Северном Краю. Разве что парень сказочный красавец, а Кристиану на почве нимфомании поманила экзотика городского гетто. В общем, нелишне это проверить.
        Он снял трубку внешнего телефона и набрал знакомый номер.
        * * *
        Ибрис Восьмой смотрел на стоящего перед ним лорда, и взгляд его был совершенно непроницаем. Лорд Ро, в свою очередь, смотрел на своего короля. В его глазах, как и во всей его позе, ничего не читалось, кроме смешанных в правильной пропорции преданности, достоинства и уважения, умело сдобренных капелькой сочувствия.
        Король молчал.
        «Еле дышит, - отметил лорд про себя. - Я был прав - пора».
        - Я вас правильно понял, Джулиан? - голос короля, несмотря на явные признаки болезненной слабости во всем облике, был по-прежнему тверд. - Вы пришли просить руки принцессы Алтын?
        - Да, Ваше Величество, - смиренно ответил лорд. - Вы меня правильно поняли. Я давно люблю вашу дочь и, наконец, решился просить ее руки.
        Король помолчал.
        - Вы говорили с Ее Высочеством? - его иссохшие пальцы едва заметно сжали резные подлокотники кресла.
        - Пока нет, майлорд. Я не смею.
        Пальцы на подлокотниках расслабились.
        - Тогда я не могу ответить вам ни да, ни нет. Моя дочь имеет право выбрать себе мужа сама, и я не намерен принуждать ее к замужеству, которое ее, возможно, не устраивает. Поймите меня правильно, Джулиан, я вовсе не считаю вас недостойным руки Алтын. Напротив, вы многократно доказали свою лояльность, ваше происхождение вполне позволяет нам породниться без урона для чести короны, наконец, вы достаточно молоды, богаты и хороши собой. Но принцесса выйдет замуж за того, кто будет угоден ее сердцу, а не сердцу ее старого отца.
        Лорд молча поклонился, опустив глаза. По его лицу невозможно было прочесть ни малейшего недовольства ответом, и тон короля немного смягчился.
        - Поговорите с ней, Джулиан, - произнес Его Величество. - Это все, что я могу вам сказать. Если Алтын согласна, я возражать не стану.
        
        ГЛАВА 22
        
        - Купер!.. Купер, проснись! Я ухожу!
        Грош протер глаза и сел.
        В полутьме наступающего утра перед ним колыхалось искаженное тревогой лицо с растрепанными длинными волосами.
        - Я ухожу в город... - повторила Анхеле Ракушка, чуть не плача. - Там что-то случилось! Я чувствую!
        - Куда ты собралась?.. - Грош вскочил и начал натягивать джинсы. - Что случилось?.. Я с тобой!
        - Тогда поторопись! - крикнула Ракушка и, подхватив с полу свой драный вещмешок, бросилась к дверям. - Я очень, очень беспокоюсь...
        Дверь хлопнула. Грош сунул ноги в башмаки, руки в рукава рубахи и, поспешно намотав на шею мамин шарф, выскочил следом за Анхеле. Она уже унеслась довольно далеко, ее темный силуэт маячил на пригорке, за которым начиналась густая роща. Грош, наступая на незавязанные шнурки, помчался за ней.
        Сумасшедшая бежала быстро, и он не успевал. Черное платье трепыхалось далеко впереди, мелькали в траве босые пятки, блестящие от росы, - ботинки Ракушка несла в руке. Она вбежала в рощу и пропала. Грош выскочил на пригорок, притормозил и начал оглядываться. Нет, не видать...
        - Анхеле!.. - крикнул он неуверенно.
        - Я здесь, догоняй! - донеслось из зарослей дикой малины, обрамлявшей пригорок.
        Гроша вдруг охватил непонятный страх. С детства связанное с деревьями представление о кладбище проснулось в нем, мешая войти в темную рощу, такую на вид безопасную днем, под солнечным светом, и странно зловещую сейчас. Души умерших тихо шептались где-то наверху, в кронах, колеблемых предутренним ветерком.
        Грош выдохнул, расправил плечи и полез напролом через малинник.
        В роще было совсем не так темно, как ему казалось, хотя, конечно, темнее, чем на пригорке. Он шел быстрым шагом, огибая стволы, потом окликнул Ракушку еще раз, и ему показалось, что ее ответ прозвучал откуда-то снизу. Грош чуть приостановился, и только поэтому не свалился в овражек, скрытый за довольно густой порослью молодого боярышника. Еле заметная тропка спускалась по обрывистому склону, и оборотень полез по ней, цепляясь для надежности за гибкие ветки. Ветки кололись. Распущенные шнурки мешали, он на ходу наклонился и заправил их в башмаки.
        Сумасшедшая, вынырнув, точно из-под земли, нетерпеливо замахала ему рукой.
        - Иди скорее, что ты там возишься!..
        Грош выпустил ветки и почти скатился к ее ногам. На дне овражка было сыро, по дну кажется, протекал мелкий ручеек. Мокрая трава прилипала к башмакам.
        - Сюда!
        Черная дырка в склоне, полностью скрытая колючим кустарником, выглядела как нора какого-нибудь небольшого зверя. Сумасшедшая развела кусты руками и кивнула Грошу:
        - Лезь!
        - Вот сюда?.. - Грош с сомнением заглянул в нору. - Да тут ползком надо... Кто здесь поместится? Разве что енот какой-нибудь.
        - Ну, ты тоже не больно-то крупный, - Ракушка довольно ощутимо подтолкнула его в спину. - Лезь давай, не бойся. Там только вначале ползком, потом можно будет встать.
        Грош колебался не больше нескольких секунд. Потом встал на четвереньки и пополз в нору, ощущая, как комочки сырой земли, осыпаясь, заваливаются за шиворот, застревают в волосах. Сумасшедшая тут же полезла следом, он не мог обернуться, но слышал ее очень близко за спиной. Проход был таким тесным, что Грош испытал мгновенный приступ клаустрофобии. Сердце сжалось, стало нечем дышать. Тогда он зажмурился и продолжал ползти с закрытыми глазами, стараясь вдыхать и выдыхать размеренно. Это помогало слабо. Шнурки опять распустились, выскользнув из башмаков, и Анхеле наступила на один коленкой. Грош рефлекторно дрыгнул ногой, испугался, что зашиб сумасшедшую, и сделал попытку обернуться. И неожиданно ему это удалось. Нора расширилась!..
        - Ползи, ползи, - пропыхтела Анхеле, - уже чуть-чуть осталось... Пара локтей... Раз... Два... Вставай теперь, можно.
        Ничего не видя в кромешной тьме, Грош все же послушался и осторожно стал подниматься, ожидая, что упрется головой в земляной свод. Но никакого свода не оказалось. Он поднял руку - ничего. Развел руки в стороны, пытаясь ощупать стены. Стен поблизости тоже не наблюдалось.
        - Подвинься, - сказала Анхеле за плечом.
        Грош подвинулся, и она что-то там сделала справа от него. Высоко над головой загорелась заросшая грязью лампочка. Грош растерянно огляделся, моргая успевшими отвыкнуть от света глазами. Лампочка светила с далекого потолка, кажется, каменного. Длинный шнур напоминал древесный корень, мерзкие лохмотья жирной паутины свисали с него, как мелкие корешки. Пол под ногами тоже был каменный, но нанесенный за годы и годы слой почвы почти совсем скрывал его, поверху росли бледные грибы и какая-то плесень. Такая же плесень ползла по стенам довольно просторного помещения, напоминающего бункер. На одной из стен, под свисающими гроздьями то ли корней, то ли тенет, виднелся щиток с двумя рукоятками, а рядом - тяжелая даже на вид железная дверь.
        - Ну, вот, - удовлетворенно сказала Ракушка. - Помнишь, я тебе говорила, раз-два и там? Это было «раз». А сейчас будет «два».
        Она уверенно потянула вниз грязную рукоятку слева. Дверь медленно открылась без скрипа, за ней была темнота, в которую не мог проникнуть жалкий электрический свет бункера.
        - Шевелись, - Анхеле подтолкнула Гроша к двери. - Она закроется через тридцать секунд.
        Грош задержал дыхание, как перед прыжком в воду, и нырнул в проем. Ракушка шмыгнула следом, дверь закрылась.
        Там, куда они попали, было жутко холодно и воняло. Грош съежился и поплотнее замотал на шее шарф. Это не помогло - мокрые от росы рубаха и джинсы неприятно липли к телу, голые ноги в башмаках сразу начали мерзнуть.
        Ракушка повозилась сбоку, Грош услышал чирканье спички, вспыхнул огонек свечи.
        Это, кажется, был подвал, из тех, в которых обитают бездомные торчки. В углу куча грязного тряпья, какие-то жестяные банки, обшарпанные пластиковые ящики, сваленные грудой.
        - Не бойся, - сказала Анхеле. - Тут никто не живет. Только крысы. Раньше мы жили. А теперь уже давным-давно никто. Вход завален. Но Анхеле Ракушка знает, как пролезть. Погоди, я возьму шубку и обуюсь.
        Она натянула свои разбитые ботинки, уверенно разгребла кучу ящиков и извлекла на свет дорогущую пеструю шубку, в которую тут же с видимым удовольствием завернулась.
        - Ну, чего ты встал как вкопанный?.. Одевайся. Тут же тебе не оазис. Тут зима.
        - Погоди... - Грош еле шевелил застывшими губами. - Как зима? Мы что... мы где?..
        Ракушка нетерпеливо ткнула пальцем в угол с тряпьем.
        - Давай надевай что-нибудь! У тебя уже губы синие!
        Грош с отвращением пошевелил мерзкие слежавшиеся тряпки.
        - Я не могу это надеть... фу, Ракушка... это все грязное и воняет!
        - Тогда убирайся обратно! Ты не можешь в одной рубахе, как торчок, идти по улицам! Тебя патруль заберет, а я тороплюсь!..
        Решив не спорить с сумасшедшей, Грош брезгливо выбрал из кучи тряпья какой-то драный рогожный плащ, из тех, что носят почтари, и, скривившись, набросил его на плечи. Стало, пожалуй, немного теплее, но грубая рогожа царапалась даже сквозь рубашку.
        - Пошли!
        Анхеле, неся свечу, двинулась вперед, куда-то в глубь узкого подвала. Грош поплелся за ней, все еще трясясь от холода. Внезапно свеча впереди погасла, но через секунду он разглядел узкую полоску слабого утреннего света, пробивающегося сквозь кирпичный завал.
        - Иди сюда. Отодвинь вот эту железяку.
        - Не командуй, - пробурчал Грош, но послушно потянул в сторону проржавевший лист железа, за которым открылся узкий неровный ход.
        - Лезь за мной!
        Ракушка змейкой юркнула в пролом, и Грош последовал за нею, поминутно отцепляя от обломков волочащийся плащ. Через какое-то время он таки выбрался на свет и встал, оглядываясь. Провалившиеся стропила... ящики... заросли бурьяна, кое-где присыпанные грязным снегом. Развалины табачной фабрики.
        - Отчаянная Слобода, - сказал он потрясенно. - Ну и дела. А меня Рыжая гоняла через Сушь на байке...
        - Она не знает, - горделиво улыбнулась Анхеле. - Никто не знает, только я. Ну, пошли, что ли. Только капюшон накинь, нечего добрых людей пугать чумазой рожей. Еще узнает тебя кто-нибудь.
        Грош с отвращением надвинул на голову грязную рогожу, и они пошли по кривым промерзшим улочкам трущобы, в которой почти нельзя было заподозрить места, где могут жить люди.
        * * *
        Кальвин сидел за столом, обхватив бритую башку двумя руками. Одна бутылка из-под серого алкоголя - пустая - валялась на полу, вторая, еще на треть полная, стояла перед ним. Никакой закуски на столе не наблюдалось.
        Ракушка распахнула дверь и застыла на пороге.
        - Кальвин! Ты напился!.. Ты почему напился, Кальвин?
        Она швырнула свой вещмешок в угол, на ходу сбросила шубку прямо на пол и бросилась к столу. Ее окуляры прыгали от волнения, губы вздрагивали. Грош, вошедший следом, неловко затворил за собой дверь и остановился, не зная, куда себя девать. Быка, сидящего за столом, он узнал - помнил, как тот вместе с Рыжей и другим быком провожал его в Сушь.
        В хибарке было только немного теплее, чем на улице: маленькая печурка давно прогорела, и комната остыла.
        Кальвин поднял голову и посмотрел на Ракушку мутными налитыми кровью глазами.
        - А... вернулась. Нагулялась, да? Нагулялась... А я тут... вот... Гоббса поминаю. Убили Гоббса, Анхеле, такие дела...
        Сумасшедшая отшатнулась и зажала уши руками.
        - Нет... нет... замолчи! Не хочу слушать! Я так и знала, я так и знала, я чуяла... Гоббс!..
        Она села на пол и тоненько заскулила. Бык мотнул головой и потянулся к бутылке.
        - Я в ночную работал... А он... за курнаком, наверное, пошел, к Сычихе, на Ступицу. Не дошел... Давай выпьем, Анхеле. Он был мне лучше брата... Давай, вставай, что ли, дурочка несчастная, выпьем!
        - Где Рыжая? - всхлипнула Анхеле. - Она знает?..
        Бык приложился к бутылке и стал пить прямо из горлышка. Жидкость потекла по подбородку. Он отнял бутылку ото рта, утерся рукавом и сказал заплетающимся языком:
        - Откуда я знаю, где Рыжая?.. В замке, поди, под кры... под крылышком у главного оборотня! Это ведь упыри Гоббса-то... Я в морге был. Там... это... от него мало что осталось... - Он скрипнул зубами. - Вековая Сушь!.. Как будто зубами рвали нечеловеческими. А так оно и есть... Зубами. Не... нечеловеческими. Звери они поганые, эти оборотни, сушь им в глотку, и правильно их мочат каждый год!
        Кальвин помотал головой и снова потянулся к бутылке. Анхеле вскочила и отодвинула бутылку подальше.
        - Хватит!.. Не пей больше!.. Надо Рыжей сказать...
        - Нечего ей говорить! - прорычал Кальвин, внезапно зверея. - Гоббс ее всю жизнь любил, а она... а она! Папашку себе нашла - короля-а-а, сушь им всем в рыло, с оборотнями якшалась, упыренка спасала... Вот пусть они ей теперь и скажут, что Гоббс... что Гоббса...
        Он вдруг повернул голову к дверям. Грош, белый, как стенка, невольно попятился.
        - О, - сказал Кальвин, как будто не веря своим глазам. - Упыреныш. Вот так, значит, да?.. Вот так вот, да, Анхеле? Ты упыренка этого к нам в дом привела, когда Гоббс...
        Он тяжело поднялся и с удивительной для такого громоздкого тела стремительностью во мгновение ока оказался у дверей.
        - Придавлю гниду, - сказал он сквозь зубы и сгреб огромной лапой Гроша за воротник, как кутенка.
        Грош почувствовал, как ноги отрываются от пола, в глазах немедленно потемнело от недостатка воздуха. Анхеле кинулась к ним и замолотила кулаками по спине быка.
        - Брось, Кальвин!.. Брось, говорю!.. Отпусти, дурак здоровый! Он ничего не делал! Он не трогал Гоббса, я с ним была в Суши, он не трогал!..
        - Какая разница?.. - прорычал Кальвин, не оборачиваясь. - Упырь и есть упырь. Тварь поганая, давить их всех... За Гоббса... я их всех... сам зубами порву...
        - Тогда ты сам и есть упырь! - закричала Анхеле с такой злостью, что бык чуть-чуть ослабил хватку и покосился на нее через плечо. - Тьфу, пропади ты пропадом, дубина! Я от тебя уйду, и Рыжая уйдет, оставайся один, никому такой зверюга тупой не нужен!.. Пошли отсюда, Купер!
        Она схватила Гроша за плащ и стала тянуть.
        - Да сопротивляйся ты, что ж ты висишь, как кукла! Он же тебя придушит!..
        - Пусть, - прохрипел Грош из последних сил. Голоса уже доносились до него как будто издалека, перед глазами начали расцветать алые цветы.
        - Нет, не пусть! - Анхеле дернула его за рукав с такой силой, что ветхая рогожа треснула и разошлась. - Не бери на себя чужой вины, вины на свете много, на всех хватит!.. Пусти его, Кальвин, считаю до трех! Раз... два...
        Бык сверкнул налитыми кровью глазами и отшвырнул Гроша, при этом шмякнув его об стенку так, что тот сполз на каменный пол и остался лежать.
        Кальвин неуверенно вернулся к столу, сел, потянулся за бутылкой, потом безнадежно махнул рукой и вдруг зарыдал, уронив бритую башку на стол.
        Минут через пять Грош с трудом приподнялся в сидячее положение, но не спешил вставать, не слишком-то полагаясь на свои силы.
        Анхеле с несчастным лицом стояла у стола, глядя на рыдающего быка. По ее замурзанным щекам непрерывно катились слезы. Она не пыталась утешать Кальвина, и каждый из этих троих, находившихся сейчас в комнате, с каждой секундой будто уплывал все дальше от остальных, молчание становилось все более давящим, Грош прямо физически почувствовал, как сгустилась и начала распадаться, подобно серой простокваше, атмосфера маленькой хибарки. Точно со стоном и злыми слезами из дома выходила живая душа.
        Оборотень встал на четвереньки и, цепляясь за стену, поднялся. На полке над раковиной стояли чистые глиняные чашки. Он сгреб три из них, принес к столу, налил из бутылки поровну. Молча сунул одну в руку Анхеле, другую придвинул быку, третью поднял сам.
        Он не задумывался над тем, что делает. Даже мысль о том, что мама пришла бы в ужас при виде сына, разливающего серый алкоголь в бычьей хибарке в Малиновке, его почему-то не посетила. Будто бы Грош сто лет прожил среди слободских и знал все народные традиции наизусть.
        - Высокого ему дерева и птиц побольше, - поминальная формула едва не застряла в помятом горле, голос звучал хрипло. Грош поднял чашку и выплеснул содержимое в глотку. Он никогда не употреблял алкоголь, тем более серый, но сейчас не мог нарушить обычай и позволить живой душе покинуть этот дом.
        Огненная жидкость опалила связки и провалилась комком колючей проволоки в живот. Мучительно сдерживаясь, чтобы не закашляться, Грош поставил опустевшую чашку на стол.
        - ...и птиц побольше, - тоненьким дрожащим эхом откликнулась Анхеле и тоже выпила.
        Кальвин громко скрипнул зубами, схватил свою чашку, одним глотком опустошил ее и сдавленно сказал:
        - Высокого... дерева... Прости меня, Гоббс.
        - Прости нас, - прошептала Анхеле, шепелявя больше обычного.
        - Прости, - Грош незаметно оперся о стенку, голова на удивление оставалась ясной, а вот ноги не больно-то слушались.
        Жалкий, слабый солнечный луч пробился сквозь серые тучи, висящие над Малиновкой, и робко скользнул в окно, заиграл влагой, еще остававшейся в бутылке. Кальвин разлил остатки.
        - По последней. Все разом. И... не сердись на меня, кид. Я не хотел.
        - Я знаю, - Грош опрокинул в себя алкоголь и чуть не выронил пустую чашку из непослушных пальцев. Солнечный луч прошелся по его лицу, как будто мертвый Гоббс усмешливо подмигнул оборотню.
        - Анхеле, - Кальвин встал из-за стола, сделал пару неуверенных шагов и рухнул на лежанку. - Я спать. Сядь сюда...
        Сумасшедшая порхнула к нему и присела рядом, умащивая его голову на своих коленях. Бык закрыл глаза и сразу уснул, по-детски приоткрыв рот. Грош, пошатываясь, добрался до шаткого топчана у остывшей печки и тоже прилег. Сон наваливался на него, как перина, и, уже засыпая, он вдруг услышал пение птиц, вздрогнул, приподнялся и увидел, что это Анхеле - откинувшись к стене, прикрыв глаза, дурочка тянула то ли грустную, то ли радостную песенку на непонятном языке. На ее окулярах танцевал солнечный луч.
        
        ГЛАВА 23
        
        Шарманка под окнами гостиной захлебывалась через каждые три такта, как будто в механизме что-то сломалось, но шарманщик упорно крутил ручку, надеясь, наверное, что все исправится само собой.
        Принцесса Алтын невольно поморщилась и снова подняла глаза на почтительно стоящего перед нею Кавалера Тени, не поняв ни слова из того, что он ей только что сказал.
        - Простите, что?..
        - Парень, убитый в Малиновке, Ваше Высочество...
        Лорд Анджело уловил страх, метнувшийся в ее глазах, шагнул вперед и тихо сказал:
        - Это один из твоих быков.
        Она не закричала, только напряглась и беззвучно, одними губами спросила:
        - Кто?.. Кальвин?
        Он покачал головой.
        - Нет, второй... со шрамом на подбородке.
        Рыжая крепко зажмурилась, вскинула голову и выпрямилась так, будто ее только что безжалостно затянули в корсет. Лицо на мгновение жалко исказилось, но тут же разгладилось.
        - Идите, майлорд, - сказала она, не открывая глаз. - Спасибо.
        Ее голос почти не дрожал, но ресницы предательски намокли, и Анджело коротко поклонился и поспешил уйти, хотя больше всего на свете хотел схватить ее, прижать к себе, баюкать и утешать. Но принцесс нельзя хватать и баюкать. Принцессы не плачут - во всяком случае, при посторонних.
        У него руки чесались немедленно поймать убийцу и оторвать ему голову. Сделать что-нибудь, чтобы не чувствовать себя бесполезным придворным павлином, способным только приносить плохие новости и гонять горничных.
        Камеристка Ло встревоженно посмотрела на него, когда он выходил, и перевела взгляд на дверь гостиной. Анджело покачал головой.
        - Не входи. Ее Высочество не хочет, чтобы ее беспокоили. Она позовет, если ты понадобишься.
        Он стремительно шел по длинному темному коридору в свое крыло замка, и внутри у него все тряслось и кипело. Бедная Алтын. Бедная моя крошка.
        Кавалер Тени стиснул челюсти и пообещал себе привезти из Суши для Гоббса хорошее, молодое деревце. Такая роскошь была не по карману большинству народа, так пусть у быка будет хотя бы достойный памятник...
        В кабинете, нещадно грохнув дверью, он прямиком направился к телефону и, стоя, набрал внешний номер.
        - Лиддс?.. Пошли парней в Малиновку. Прямо сейчас. Пусть опросят всех жителей в округе. Да, по тому быку. Я сказал - всех. Старых, малых, увечных, юродивых... ты слышал? Все ясно? Выполняй.
        Сирота Гоббс, наверное, сильно удивился бы, узнав, сколько народу переживает из-за его смерти. Кайна Магда закапала слезами всю страницу криминальной хроники с фотографиями жертв, узнав на одной из них немногословного парня, таскавшего ее заказы и помогавшего мыть бесчувственного Гроша в ту ночь, когда вдвоем с таким же бритоголовым он притащил его с улицы после приступа. Раньше, как и все горожане, кайна Магда опасалась быков - больно уж страшный вид был у этих бритоголовых, да и слава о них ходила самая дурная. Но вот поди ж ты - они не обидели ее сына, даже наоборот, помогли... и, например, рыженькая барышня, ведь не уличная какая-нибудь, явно из хорошей семьи, их совсем не боялась.
        Рыженькая не заглядывала уже несколько дней. Вот Иво забегал, спрашивал, нет ли новостей. Он отчего-то твердо верил, что Грош вернется. Магда не сказала ему про Сушь. Не потому, что не доверяла Иво, - она доверяла, Мотыль был хороший мальчик и настоящий друг, но... просто не сказала. Может, боялась спугнуть удачу. Ничего, вот Грош вернется и сам к нему сходит. То-то радости будет...
        Магда со вздохом свернула подмоченную газету и убрала подальше с глаз. Ей нужно было начинать стирать, но руки с утра ни к чему не лежали, и на сердце было как-то неспокойно. Чашка с остывшим кофе попалась ей на глаза, она машинально отнесла ее в раковину, открыла кран и услышала звонок в дверь.
        Не вытирая рук, Магда пошла к двери и зачем-то спросила:
        - Кто там?
        Она никогда не спрашивала, кто там, к ней все равно никто не мог прийти, кроме соседей, заказчиков, да Рыжей или Мотыля. А тут спросила.
        И услышала из-за двери тихое:
        - Мам, открой, это я.
        * * *
        В доме лорда Ро, роскошном каменном строении, размерами и красотой отделки почти не уступавшем королевскому замку, играла дудка. Заунывная мелодия доносилась с крыши уже больше часа, и лорд позвал Черри, хотя прекрасно знал, кто там испытывает его терпение.
        Мальчик появился через пять секунд после звонка, смиренно склонился перед хозяинам, но в его лукавых голубых глазах мелькнула улыбка.
        - Он что, накурился? - раздраженно спросил светлый лорд, отшвыривая в сторону книгу. - Пошли кого-нибудь на крышу, надоело слушать эти рулады. Скажи, я велел немедленно прийти.
        - Али ходил, майлорд, - Черри притворно вздохнул. - Он не желает разговаривать. Али говорит, даже головы не повернул. Накурился, конечно. Вы же знаете, когда он накурится, с ним связываться себе дороже.
        - Ах, так, - протянул лорд с некоторой угрозой в голосе, и мальчик на всякий случай отступил подальше. - Ну, что ж, тогда я сам к нему поднимусь.
        Он резко встал, прошел мимо сжавшегося мальчишки, миновал несколько коридоров, поднялся по винтовой лестнице, перешагивая через две ступени, и вышел на плоскую кровлю левого крыла, где, задрав к ледяному зимнему небу бледное лицо, сидел в позе лотоса Коробок. Он сидел на крыше в одних трусах, но, кажется, не мерз. Дудка в его руках жалобно стонала, выдувая одну и ту же печальную мелодию в несколько простеньких музыкальных фраз. Узкие синие глаза были закрыты, но по щекам катились слезы. Лорд Ро почувствовал странную неуверенность, похожую на озноб. Или это оттого, что крыша продувалась зимним ветром со всех сторон?.. Светлый лорд поплотнее запахнул длинный алый халат.
        - Коробок, - окликнул он достаточно громко, но тот не пошевелился.
        Лорд в пару широких шагов преодолел расстояние между ними и взял своего охранника за плечо. Ему показалось, что он прикоснулся к статуе. Или к покойнику.
        - Коробок!
        Статуя повернула голову и открыла глаза. Музыка, наконец-то, смолкла.
        - Я был самым маленьким и тощим в приюте, майлорд, - сказал Коробок тихим бесцветным голосом. - Меня лупили все, кому не лень. У меня были длинные волосы, как у девчонки. И я мочил постель по ночам.
        Он отвернулся и снова закрыл глаза.
        Лорд Ро сочувственно вздохнул и потрепал его по плечу не без некоторого внутреннего отвращения.
        - Ну-ну, - сказал он мягко. - Зачем теперь об этом вспоминать.
        Охранник неожиданно уронил дудку и ткнулся лицом в колени.
        - Я был хуже всех. Хуже всех. Маленький, жалкий, и... подлый.
        - Пойдем вниз, - сказал лорд Ро. - Тебе надо согреться. Здесь жуткий холод.
        - Я прятался по углам, - продолжал Коробок, не слушая. - Мне устраивали «темные» за то, что я подслушивал чужие разговоры. Но он... никогда не обижал меня. И всегда заступался. Один раз меня привязали к мокрой кровати. Все смеялись и плевали, кто точнее попадет. Я, конечно, выглядел очень смешно - плачущий, голый, весь в слюнях и соплях... Он пришел, отвязал меня, а их всех отлупил.
        - Коробок, - лорд Ро старался говорить как можно более убедительно. - Ты давно вырос, у тебя стальные мускулы, ты старший охранник, ого-го, никто не может обидеть тебя...
        - Когда был пожар, я бежал по коридору и орал от страха. Я вообще был трус. Он поймал меня и затолкал в кладовку. Там была разобрана стена, я это еще раньше знал, я за ними шпионил...
        Охранник поднял голову и посмотрел прямо в глаза хозяину.
        - Он спас мне жизнь.
        - Ну хорошо, - лорд покладисто кивнул. - Мы его найдем и наградим. А теперь пошли вниз. И больше не кури мехмех на работе.
        Узкие синие глаза смотрели ему в лицо, не отрываясь, и лорд, почуяв что-то неладное, напрягся, как перед прыжком. Звериное чувство опасности никогда не подводило светлого лорда. А сейчас его верный охранник, преданный пес, кажется, собирался укусить хозяина.
        - Он уже получил свою награду, - медленно сказал Коробок и начал вставать на ноги. - Позапрошлой ночью в Малиновке, майлорд.
        - Али! - крикнул Ро, становясь поудобнее. Он уже слышал на лестнице летящие шаги второго охранника.
        - Не бойтесь, - синие глаза потухли. - Я для вас не опасен. Я слишком люблю вас, майлорд. Но сейчас уходите... пожалуйста. Я еще немного посижу здесь и спущусь.
        Красивый рослый афрак выскочил на крышу. Лорд Ро успокаивающе поднял руку.
        - Все в порядке, Али, - сказал он ровным голосом. - Мы разговариваем.
        - Мы уже не разговариваем, майлорд, - тихо сказал Коробок и подобрал свою дудку. - Мы и без разговоров давно понимаем друг друга.
        - Для накурившегося ты на удивление здраво рассуждаешь, - в голосе лорда прозвучала легкая язвительность.
        - Я не курил мехмех, - Коробок снова сел в позу лотоса и поднял лицо к небу. - Я не курил мехмех уже тысячу лет, майлорд. Вы же запретили мне. А я всегда вас слушаюсь.
        Он поднес дудку к губам, и заунывная мелодия опять понеслась над крышей.
        
        ГЛАВА 24
        
        Санди Май лихорадочно дочерчивал схему внутреннего обогрева защитного костюма, который он назвал скромно «Сандигард-I». Внешне он оставался все тем же юным рохлей в подвязанных веревочками окулярах, но внутри - о, внутри он пел и ликовал, несся на мотицикле сквозь дикие пески, облаченный в сверкающие доспехи с внутренним обогревом, а за спиной у него, прижавшись и обхватив тонкими руками его мужественный торс, сидела прекраснейшая из женщин!.. Вчера Маю было не до ужина, утром он забыл позавтракать, но голова у него слегка кружилась не от голода, а от счастья. Май чертил, комкал бумагу, ломал стержни, и все это время на его губах цвела неуместная в серьезном деле улыбка. Ему должна была удаться эта схема, ему все и всегда отныне будет удаваться!..
        Дверной звонок, прозвучавший райскими трубами, оторвал Мая от его занятия. Он бросился к дверям так поспешно, что зацепил ногой стул и чуть не свалился. Стул упал с неподобающим грохотом, Май запрыгал на одной ноге, одновременно запихивая выбившуюся в процессе вдохновенного творчества рубаху в джинсы одной рукой, а другой приглаживая взлохмаченные кудри.
        Однако за дверью стояла вовсе не прекраснейшая из женщин, и даже вовсе не женщина, а незнакомый лорд. Впрочем, почему же незнакомый - Май читал прессу и смотрел тиви, был вполне подкован в политическом смысле, и лицо лорда Анджело, Кавалера Тени и любимого племянника Его Величества, неизменно мелькавшее в светской хронике, было ему знакомо. Другое дело, что благородный лорд свалился, как снег на голову, - не каждый же день придворные наносят визиты вчерашним студиозусам, обитающим в Северном Краю.
        Не сводя глаз с неожиданного визитера, Май растерянно попятился в прихожую. Он бы еще понял, если бы к нему пожаловал жених Прекраснейшей и вызвал его на дуэль. Но сам Кавалер Тени!.. Неужели он пришел лично арестовать наглеца за любовную связь с Прекраснейшей и ввергнуть его в легендарные и кровавые Казематы Теней?..
        - Добрый вечер, - произнес кровавый казематчик учтиво. - Кайн Санди, я не ошибаюсь? Вы позволите мне войти?
        Май неловко взмахнул рукой, что с натяжкой можно было понять как приглашающий жест. Кавалер Тени именно так и понял и, ничтоже сумняшеся, переступил обшарпанный порог, аккуратно прикрыв за собой дверь на лестничную клетку.
        Что делать дальше с главой казематов, Май не знал и тупо проводил нежданного гостя в комнату - не на кухню же, в самом деле, его вести!.. Гость осмотрелся, оценил убогую обстановку, подобрал перевернутый стул, поставил его в непосредственной близости от рабочего стола и уселся так надежно, как будто собирался сидеть здесь весь век. Май совсем разволновался - Прекраснейшая могла прийти с минуты на минуту. Встреча с Кавалером Тени в таком месте скомпрометирует ее навсегда. Что же делать?..
        А Кавалер Тени, кажется, заинтересовался схемой внутреннего обогрева. Он даже слегка вытянул шею, чтобы получше рассмотреть чертежи, и задумчиво оттопырил нижнюю губу.
        - Так-так... интересно, интересно. Но в Суши у вас, кайн Санди, не всегда будет возможность дотянуться до рукоятки контроля. Вы совершенно напрасно располагаете ее на груди. Гораздо удобнее вмонтировать кнопку в ладонь перчатки таким образом, чтобы можно было нажать на нее, даже не имея возможности свободно двигаться, просто сжав пальцы, понимаете?
        Май понимал, но с трудом. Гораздо больше, чем какая-то кнопка, его сейчас занимала репутация любимой женщины, которая непременно будет разрушена самым ужасным образом, если лордессу застанут здесь, в этой халупе, у нищего инженеришки... Вчерашний студиозус прочел много книг и знал, как должен вести себя благородный человек. Он выпрямился, слегка отставил правую ногу, заложил руки за спину и решительно сказал:
        - Майлорд, я вижу, вы обнаружили чертежи и все поняли. Я прошу вас немедленно арестовать меня по обвинению в шпионаже в пользу Ферроны и препроводить... препроводить...
        Он запнулся. Благородный лорд рассматривал его с нескрываемым интересом. В его глазах Май, к своему ужасу, увидел искорки веселья и запаниковал.
        - Препроводить меня!.. - выкрикнул он совсем уже нелепо.
        - В казематы, - подсказал проницательный лорд с самым серьезным видом. - Ну, что ж. Собирайтесь, кайн Санди. Чертежи захватите с собой. Это вещественные доказательства, не так ли?
        - Собираться?.. - переспросил Май растерянно. Он не сомневался, что после заявления о шпионаже его должны схватить, заломить руки и заковать в железо.
        Но Кавалер Тени не стал его хватать, заламывать и заковывать. Он встал и спокойно кивнул:
        - Именно, собирайтесь. Ну... оденьтесь, хотя бы. На улице холодно, а до... хм... казематов путь неблизкий.
        Как во сне, Май натянул куртку и ботинки, пошарил на вешалке в поисках шапки, не нашел и решил идти так. Какая, собственно, разница, если его все равно будут пытать?.. Заботиться в этих условиях о состоянии здоровья как-то глупо.
        Стоящий у парадного дорогой велокар безо всяких признаков клетки, в каких обычно перевозили преступников, сильно удивил бывшего студиозуса. Рыцарей Тени тоже не наблюдалось. Видимо, их глава был совершенно уверен в том, что нарушитель порядка не окажет сопротивления. Май малодушно подумал, не рвануть ли ему в переулок. Но лорд мог оказаться совсем не так прост, и в переулке, скорее всего, ждали вооруженные до зубов охранники. Май решил не усугублять свою участь и покорно взгромоздился на сиденье рядом с лордом Анджело.
        * * *
        - ...Потому что Ло задается сверх всякой меры, - горничная Ева возмущенно фыркнула. - Ска-а-жите пожалста, какая приближенная к телу особа!.. Вы заметили?.. Она носит платья такого же фасона, как Ее Высочество. Я много раз замечала: принцесса утром надевает какой-нибудь наряд, и Ло тут же бежит переодеваться. И волосы она красит, чтобы походить на Ее Высочество.
        - Ну и что, - заступилась Амига. - Ты, Ева, несправедлива. Неужели нельзя допустить, что Ло просто очень любит принцессу Алтын и именно поэтому хочет на нее походить? Но ты этого не допускаешь, а сразу предполагаешь какие-то низменные мотивы...
        - Дуры вы обе, - лениво заметил охранник Шмель, только что сменившийся и с аппетитом поглощавший свой обед. - Неужели непонятно? Это же элементарные правила безопасности. Им сотни лет, этим правилам.
        - Безопасности?.. - Ева растерянно хлопнула длинными ресницами.
        - Ну да, - Шмель обмакнул лепешку в соус, положил в рот и блаженно зажмурился. - Эх, вкуснота... Все-таки мало кто умеет так готовить, как наш чиф Сэй Со.
        - Так что ты там говорил о безопасности? - Амига нетерпеливо придвинула свой стул поближе к охраннику.
        - Обычное дело, - Шмель доел лепешку и взял со стола бутылку сидра. - Камеристки всегда подбираются с учетом внешности. Претендентка должна максимально походить на свою госпожу телосложением и ростом, цветом волос и общим обликом.
        - Зачем?..
        - На всякий случай, - важно ответил охранник и, рисуясь перед горничными, зубами выдернул пробку. - Королевская кровь - вещь опасная. Мало ли какому злоумышленнику придет в голову извести наследницу престола.
        - Ну, ничего себе! - возмутилась Ева. - А вы-то тут на что? Куча здоровых лбов! Разве защита принцессы не входит в ваши обязанности? Загородились слабой девушкой - убивайте камеристку, кайны шпионы, а мы будем сидр хлебать и в «полтора облома» дуться!
        - Ну-ну, ты не очень, - нахмурился Шмель. - Мы свои обязанности знаем и службу несем честно. Но в жизни бывает всякое. Лишние предосторожности никогда не повредят. К тому же, я ведь сказал - этому закону сотни лет. Всегда так делалось.
        Амига задумчиво поболтала ложечкой в своем стакане с чаем.
        - А вот интересно, Ло знает?..
        - Конечно, знает, - кивнул Шмель. - А ты думала!.. Когда отбирают претенденток, им объясняют все как есть. Можно не соглашаться. Но камеристкам хорошо платят, гораздо лучше, чем горничным. Да и почет. Не кому-нибудь ведь, самой принцессе прислуживают.
        - Жалко, что я совсем не похожа на Ее Высочество, - вздохнула Ева. - Я так и знала, что Ло взяли в камеристки совсем не за ум или способности. Ей просто повезло, что у нее такая же фигура... и рост как у пони.
        - Эй, - сказал Шмель с некоторым возмущением, - ты смотри не заговаривайся! Что значит - как у пони? О принцессе говоришь!
        - Не о принцессе, а о камеристке, - отрезала Ева. - Ты просто тупой, как всякий охранник, не можешь держать в голове две вещи разом. Никто и слова не сказал о Ее Высочестве!
        - Как это так? - заспорил Шмель. - Ты сама только что сказала, что Ло ростом с пони! А Ло ростом с принцессу. Вот и получается, что принцесса ростом с пони!
        Ева оглянулась в притворном ужасе.
        - Тихо ты! Послушай себя со стороны, что ты говоришь! Ты слышала, Амига? Этот дуболом только что сказал, что Ее Высочество ростом с пони!..
        Амига громко хихикнула.
        - Да ну вас, - обиделся Шмель, забрал недопитую бутылку и покинул зал для прислуги через заднюю дверь, ведущую в замковый двор к расположенной там казарме. Охранники редко покидали территорию замка, этому закону тоже была, наверное, не одна сотня лет. На пути через двор он заметил Ло, спешащую к фигурной, увитой плющом калитке сада с корзиночкой птичьего корма и бутылкой воды. Маленькие ноги в высоких ботинках быстро мелькали из-под подола простой клетчатой юбки, рыжие волосы скрывал большой капюшон синего зимнего жакета.
        - Хайя, Ло, - окликнул он. Хорошенькая камеристка ему нравилась. - Птичек кормить идешь?
        - Хайя, Шмель, - откликнулась та, не оборачиваясь. - Извини, я очень тороплюсь.
        Она достала ключ, отперла калитку и скрылась в саду. Шмель озадаченно постоял, пытаясь понять, что в ее голосе показалось ему странным, потом повернулся и медленно пошел по направлению к казармам. На полпути он вдруг снова остановился и сказал вслух:
        - Матушки-сестрицы, а птички-то уже с месяц в замке живут, холодно же!..
        Почти бегом вернувшись к калитке, охранник попытался заглянуть через низкую каменную стену в сад. Облетевшие кусты роз не слишком заслоняли обзор, и он увидел, что беседка пуста. А в дальнем конце сада, куда вела выложенная желтым плитняком тропинка, хлопнула еще одна калитка, ведущая из сада прямо в переулок.
        Все ясно. Ее Высочество опять сбежала в город одна, безо всякой охраны. И лорд Анджело, как понимал охранник, будет очень, очень этим недоволен.
        Моя смена кончилась, - подумал Шмель. - Принцессу никто, кажется, не видел. И я не видел. Я вообще видел только Ло, камеристку, которая пошла кормить птичек.
        Успокоив свою совесть таким незамысловатым способом, охранник отошел от калитки и отправился в казарму, на ходу допивая из бутылки остатки сидра.
        
        ГЛАВА 25
        
        Отпустив рикшу, Рыжая торопливо пошла к Ступице, миновала дряхлый мостик, когда-то, наверное, довольно красивый, каменный, а теперь замшелый и побитый непогодой, выщербленный кое-где, но все еще прочный. Внизу темнела наполовину покрытая льдом грязная мелководная Ступица, искусственный приток Нерети, заваленная мусором по самые берега. Недалеко от моста на середине речушки возвышалась фигура животного под названием олень, искусно составленная из ржавых обломков - работа кого-то из отверженных. Древнее вымершее животное стояло по грудь в черной воде, закинув назад голову, украшенную ветвистыми рогами. Неизвестный мастер, скорее всего, руководствовался картинками из Хроник Альквисты. Олень выглядел почти живым. Отверженные умеют делать такие вещи.
        Нет, я, конечно, не стану плакать, - потерянно думала Рыжая, спеша по переулкам к Кукушкиному тупику и не замечая, что как раз плачет, и уже довольно давно, от самой Ступицы. - Там Анхеле, наверное, вся от слез промокла... Про Кальвина и подумать страшно. Они с Гоббсом были как братья. Кальвин может натворить каких-нибудь дел, особенно, если выпьет. Так что плакать нельзя, надо держаться, и быть твердой, и... твердой, и...
        Рыжая громко всхлипнула и, наконец, заметила слезы, градом текущие по замерзшим щекам. Она остановилась, достала платок и стала с ожесточением тереть лицо. С той стороны Кукушкина тупика за ней наблюдал дед Базиль, высохший от пьянства ничейный дедок, живущий недалеко от их хибарки в какой-то совсем развалившейся хижине в обществе двух грязных тощих псов, в лунные ночи воющих так, что было слышно по всей Малиновке.
        - Плакай, плакай, кукла рыжая, - хрипло сказал он и погрозил Рыжей коричневым узловатым пальцем. - Кукушкины слезки. Сама-то нарядная, сытая...
        Алтын сгорбилась и почти побежала от старика, пытаясь проглотить колючий ком, застрявший в горле.
        - Ничего, - сказал дед Базиль ей в спину. - Ему теперь хорошо. И моему Трезорке с ним. Вместе они теперь. И Волчок, поди, подохнет. Один я останусь.
        Рыжая резко остановилась и вернулась к старику.
        - Вы что, видели, как это случилось, дедушка?.. - спросила она тихо.
        Дед Базиль пожевал губами, запустил руку под лохмотья и сосредоточенно почесался.
        - Дедушка...
        - Дай на опохмел, внучка, - из-под припухших коричневых век зорко блеснули красные от вечного пьянства глаза.
        Алтын выгребла из кармана, не глядя, горстку монет и высыпала в морщинистую ладонь.
        - Ночью дело было, - туманно сообщил старик, пересчитывая монеты. - Сначала, значить, мотоцикла застрекотала. Волчок проснулся, а Трезорка и не спал. Голодные они были оба. Стоят вот так вот у двери, и боками крутят. Шерсть дыбом. Так-то они у меня не злые, но мотоциклу эту не любят. Прошлый раз, когда Устянкину дочку оборотень задрал, тоже мотоцикла ревела. А не гуляй по ночам!.. Добрые девки по ночам дома сидят, а не носятся по Малиновке, задрав хвосты...
        Дед трясущейся рукой запрятал деньги куда-то под лохмотья и покачал головой.
        - Дверь-то у меня, сама знашь какая. Ремонту надо делать, да сил нет. А Трезорка даром что худой, а сильный. Он ее лапами, она и открылась. Оба выскочили, а я за ними. Мало ли, пропадут... В тупике-то у нас темно, сама знашь, у нас этих ваших фонарей не ставят. Но мотоцикла фарами светит, хорошо видать. Гляжу, сосед стоит, Гоббс, значить. Стоит он, значить, и оглядывается. Тут Трезорка как залает!.. А Волчок, наоборот, хвост поджал и ко мне. Жмется, скулит. Я его за ухо, а тут - матушки-сестрицы! - прыг из темноты агромадный зверь, Трезорка-то к ему, и лаять, а он его лапой отмахнул... Кишки сразу поволоклися по земле... Волчок взвизгнул, вырвался от меня - и туда. Меня прямо жаром всего обдало, хоть я и не сильно пьяный был. Хочу побежать, а не могу, ноги не движутся... А зверь-то прямо на соседа, на Гоббса!.. Тот в сторону, зверь за ним. Ну, Гоббс парень молодой, здоровый, он его за морду двумя руками ухватил, ногами уперся, и не поддается, значить... Но куды ты против такой махины!.. Зверь его опрокинул, тот лежит, а пасть звериную все равно руками держит... Куртка уже в крови вся, а он все
держит... Тут Волчок мой сзади чудовища этого за ляжку цапнул, и ну трепать. Только там же шерсть необыкновенная, гладкая, аж сияет, где Волчку прокусить... Эх...
        Старик замолчал, тряся головой. Мутная слеза выкатилась из правого глаза и побежала по морщинистой щеке.
        - Какой это был зверь, дедушка? - спросила Алтын, стискивая платок. - На кого похож?..
        - На кого похож!.. На оборотня, знамо дело, - окрысился старик. - Здоровенный, с полдома. Сам блестящий весь, а башка больше туловища и лохматая, вроде Трезоркиной. Только Трезорка рыжий был...
        - Лев, - сказала Алтын тихо. Она вспомнила герб кузена: серебряный геральдический лев, стоящий на задних лапах в окружении роз, увивающих белые колонны.
        * * *
        Лиддс пригладил и без того прилизанные светлые волосы и смущенно повел острым носом.
        - Неувязка, майлорд...
        - Что такое? - Анджело хмуро поднял голову от стопки бумаг. - Мальчишка сбежал, что ли?
        - Да нет, - Лиддс помялся. - В общем, он в обморок упал. Я его пальцем не тронул, майлорд!.. Только показал казематы, как вы велели. В моем кабинете и в верхнем коридоре он был еще ничего, правда, зеленый немного. А потом мы спустились вниз, в душевые. Я не понимаю, майлорд, что такого ужасного в душевых?.. Кафель и кафель. А он вдруг глаза закатил - и брык!.. Простите, майлорд. Я, разумеется, позвал ребят, они его вынесли наверх, положили в моем кабинете на диванчик, пусть полежит. С ним там Яго и Клещ, а я решил все-таки доложить.
        - Правильно решил, - Кавалер Тени отодвинул бумаги и рассеянно постучал стержнем по чашке с остатками присохшей кофейной гущи. - Я распоряжусь насчет сестринства, пусть посмотрят, но я думаю, он в порядке. Перенервничал. К тому же, подозреваю, мальчишка голодный. Очнется - накормите. И размести его, что ли, в гостевой спальне на третьем этаже, не в твоем же кабинете ему жить.
        - А он у нас надолго? - осторожно осведомился Лиддс.
        - Не знаю, - Анджело с хрустом размял плечевой пояс и, морщась, встал. - Побудет пока. Я потом решу. Что у тебя с Малиновкой?
        Лиддс виновато отвел глаза.
        - Почти ничего, майлорд. Население там, сами знаете... Никто ничего не видел. Врут, подозреваю. Но есть одна странность. Перед Большой Охотой там оборотень девку молодую задрал, так ее мать клянется, что слышала... ээээ... звук мотора. И в этот раз, мол, тоже.
        - Байк? - Анджело насторожился.
        - Байк, - согласно кивнул Лиддс. - Но это ничего не значит. Быки иногда байки воруют.
        Кавалер Тени прошелся по кабинету, хмуря брови.
        - Нет, Лиддс. Быки, конечно, байки воруют... но девушку задрал оборотень. Ты же читал сестринский отчет.
        - А может, быки под оборотня сработали? - неуверенно предположил Лиддс. - Убили девку, а потом... чтоб следы замести.
        - Зачем им ее убивать? Потерпевшая была девственницей - опять же, вспомни отчет. Ну, и характер повреждений. Нет, быки отпадают, это не подделаешь.
        Анджело надолго замолчал. Лиддс переминался с ноги на ногу некоторое время, потом не выдержал.
        - Значит, что же? - сказал он тихо. - Значит, кто-то из лордов?..
        Он подождал еще и робко кашлянул. Анджело как будто очнулся, тряхнул головой и сказал:
        - Ладно, Лиддс. Иди. Позаботься там о нашем... узнике, а в Малиновку я сам наведаюсь.
        Выпроводив помощника, лорд позвонил в сестринский флигель и отправил к Лиддсу пару сестер с аммиачной солью и компрессами, а сам, натянув свитер и куртку, сбежал по лестнице к заднему крыльцу. Велокар уже загнали в гараж, Анджело похлопал по карманам в поисках автоматического ключа. Ключ, как всегда, куда-то запропастился, пришлось звать охранника.
        Когда лорд, наконец, добрался до Малиновки, уже начало смеркаться. Зима, подумал Анджело с досадой. Темнеет рано, да и днем не слишком-то светло, слякоть и хмарь. А в оазисе солнце. Как там Грош?..
        На мосту через Ступицу ему навстречу попался пьянчуга с тележкой. В тележке на боку лежала большая серая собака, худая и грязная, с окровавленной мордой. Передняя лапа у нее была замотана какой-то ветошью. Пьянчуга остановился и проводил велокар подозрительным взглядом. Больше до самого Кукушкиного тупика лорду никто не встретился - Малиновка будто вымерла.
        Анджело знал, где жил убитый бык. Рыцари Тени мух не ловят, лорду давным-давно было известно, куда тайком ходит принцесса. Эти двое быков и сумасшедшая девчонка были семьей Алтын. Выжившие приютские - единственное, что у нее осталось от детства. Анджело ни разу не намекнул ей, что знает... немного помогал троице - конечно, не напрямую, тайно и так, чтобы ни принцесса ничего не узнала, ни сами быки не догадались, что удача, порой одаривающая их своей благосклонностью, имеет лицо и голос любимого племянника короля. К примеру, добропорядочные кайны опасались принимать на работу бритоголовых, но кайн Север до сих пор, наверное, покупает жене побрякушки на то золото, что обнаружилось в кошельке неизвестного визитера...
        Когда дурочка Ракушка появилась в оазисе, точно с неба свалившись, лорд долго не мог опомниться от изумления. Мысль о том, что сумасшедшая пришла пешком, он сразу отбросил. Хотя она так и сказала - пешком, мол, пришла. Бред. Значит, ее кто-то привез. Но кто?.. Даже он сам с трудом выдерживал поездку по Суши и не знал никого, кто бы мог выдержать. На расспросы Анхеле совершенно не реагировала. Не мог же он ее пытать или запугивать. Надо было поспрашивать Кальвина. Вот сейчас и поспрашивает. Не самое лучшее время, конечно, но это может оказаться очень важным, хотя бы для безопасности Гроша, оставленного в оазисе в одиночестве.
        Анджело притормозил в конце тупика возле хибарки быков. Домишко был маленький и довольно неказистый, но содержался в порядке. Быки даже замостили дорожку, натаскав камней со Ступицы. Лорд пошел к дому. Между плоскими камнями торчали клочки прошлогодней травы, низкое окно слабо светилось за занавеской. Он постучал, и дверь распахнулась, как будто его ждали. На пороге стояла Алтын. Увидев пришедшего, она так побледнела, что он испугался.
        - Ваше Высочество...
        - Как ты мог прийти сюда? - она вытеснила его за порог и, не глядя, захлопнула за собой дверь, чтобы те, кто находились внутри, не успели увидеть гостя. - Как ты мог... после того, что ты сделал?
        - Что я сделал?.. - Анджело растерянно отступил назад, не отрывая глаз от ее лица. Что-то в ее лице было такое - горечь, боль, отвращение...
        Она помотала головой и прошептала:
        - За что ты убил Гоббса?..
        
        ГЛАВА 26
        Потолок. Белый. В правом углу трещина в побелке, небольшая. Радио что-то тихо бубнит: мама убавила звук, чтобы не мешать сыну спать. Штруделем пахнет, корицей, свежим кофе и немного стиркой. И никакого болотного корня!..
        Грош блаженно улыбнулся и снова закрыл глаза, зарываясь в одеяло. Дома!.. Наконец-то дома, и все хорошо, ничего не болит, и ничто больше не угрожает. Сейчас он поваляется еще немного и встанет, умоется и пойдет на кухню пить кофе с теплым штруделем. А потом... потом сбегает, конечно, к Мотылю в Рыбью Слободку... то есть, нет, Мотыль, наверное, на работе. Значит, сбегает в кафе. Может, кайн Диру примет Гроша обратно на его старое место за кассой - это было бы идеально.
        Грош представил, как Мотыль вытаращит глаза, а потом медленно расплывется в своей щербатой улыбке и станет неловко лупить Гроша по плечам и по спине от избытка чувств, и бормотать какие-нибудь радостные междометия, не находя слов, чтобы выразить свой восторг. От этой воодушевляющей картинки Грош совсем проснулся и сел в кровати. Мама тотчас же заглянула в комнату, как будто стояла за дверью и ждала его пробуждения.
        - Хайя, мам! - сказал Грош, улыбаясь во весь рот.
        - Доброе утро, сыночек. Принести тебе кофе?
        Мама вся светилась от счастья, и от этого Грошу стало совсем хорошо.
        - Не надо, я сейчас умоюсь и приду на кухню!
        Он выпрыгнул из кровати и помчался в ванную, жизнерадостно мурлыча идиотскую песенку «Поцелуй меня, мой оборотень». Зубной ополаскиватель, как всегда, химически вонял земляникой, но даже этот ненавистный запах сейчас показался Грошу вполне терпимым. Орудуя зубной щеткой, он скорчил себе рожу в зеркало, которое мама повесила взамен разбитого. Прополоскал рот, поплескал водой в лицо, утерся свежим, пахнущим стиркой полотенцем и стал причесываться.
        Собственное лицо в зеркале вдруг показалось ему каким-то незнакомым. Грош нахмурился. Все-таки он ужасно похож на брата... тьфу. На этого лорда Анджело. Грош нахмурился еще сильнее и бросил гребень. Тьфу еще раз. Такое прекрасное настроение стремительно портилось. Главное, мама неминуемо станет расспрашивать, осторожно вытягивать из него подробности... Что ей сказать? Она имеет право знать, что ее сестра жива, а племянник вовсе не убийца. А как сказать про другое - про то, что ему теперь известно, кто его отец? Рассказать все, не скрывая, а дальше что?..
        - Грошик!..
        Мама деликатно стукнула в дверь.
        - Выгляни на минутку...
        Грош высунул нос, и Магда, улыбаясь, приложила палец к губам и прошептала:
        - Тссс... Иво пришел. Я его на кухню отправила. Пусть будет сюрприз. Он не знает, что ты вернулся.
        Грош невольно вздохнул с облегчением - разговор с мамой откладывался. Молодец Мотыль!.. Вовремя появился.
        Все было именно так, как представлял себе Грош: и восторженные похлопывания по плечам и по спине, и невнятные радостные возгласы, и штрудель, и кофе, и расспросы совсем не те, которых он боялся. Мотыля интересовала Сушь, еще больше интересовал оазис, и Грош охотно рассказывал.
        Лорду Анджело, Кавалеру Тени, любимому племяннику короля, в этих рассказах не было места.
        А потом Иво потащил друга гулять, и по пути Грош сказал ему, что больше не метаморф - вылечился Сушью.
        Мотыль помолчал минуту, а потом сказал:
        - Отличная новость, Купер. Но я - веришь? - все равно был бы рад, что ты вернулся. Даже если бы ты остался оборотнем. Я тут все думал, думал... Даже одну книжку прочитал, «Все, что вы хотели знать о метаморфозисе, но не решались спросить». Зацени названьице. Довольно дурацкая книжка, кстати. Но я... короче, почему-то решил, что ты никогда никого не тронул бы.
        - Ты правильно решил, - ответил Грош неохотно. - У меня все проблемы были из-за того, что я не могу убивать. Только давай не будем сейчас об этом, ладно? Смотри, погода какая хорошая. Как по заказу.
        Погода действительно была хороша - даже солнце выглянуло, и город как будто немного проснулся. На проспекте Тачек фокусник вынимал белого котенка из черной шляпы, прохожие улыбались, точно вдруг наступил праздник. Маленький беспризорник смотрел на фокусника, раскрыв рот. Грош пошарил в кармане и дал беспризорнику квотер, а Мотыль кинул несколько грошиков в шляпу артиста. Они потолкались немного в небольшой толпе зевак, наблюдая, как из рукавов драного плаща появляются разноцветные зонтики и веера, а потом, слегка озябнув, зашли в кафе на площади и заказали суп и жаркое.
        - Ну ладно, - сказал Мотыль, приступая к еде. - А как ты назад-то вернулся? У байка ведь, наверное, горючка кончилась?
        Грош сунул в рот ложку супа, обжегся и некоторое время дышал открытым ртом, смаргивая набежавшие слезы и одновременно лихорадочно выдумывая, что бы такое соврать. Наконец, продышавшись, он туманно ответил, так ничего и не придумав:
        - Есть один путь. Я тебе потом расскажу.
        Мотыль покладисто кивнул и стал с увлечением хлебать суп. Потом что-то вспомнил, опустил ложку и спросил:
        - Ну, а Рыжая где?.. Ты с ней уже виделся?
        У Гроша моментально пропал аппетит. Он возил ложкой в тарелке и молчал. Мотыль нахмурился.
        - Вы что, поссорились? Она тебя бросила?
        Грош покраснел.
        - Почему это сразу она?.. А может, это я ее бросил?..
        Иво задумчиво покачал головой.
        - Нет, Купер. Она из таких барышень, которых не бросают. Да и они сами редко кого бросают, такие. Но если уж бросят - то все. Насовсем.
        - Ну и ладно, - сказал Грош дрогнувшим голосом. - У нас с ней и не было ничего. Я вообще не знаю, с чего ты взял, что мы...
        - Ешь давай, - перебил Иво и уткнулся в тарелку. - Смотреть на тебя хило. И был-то тощий, а сейчас вообще...
        - Я наелся, - Грош отодвинул суп подальше. От запаха еды его затошнило. - Давай чаю возьмем.
        - Бери, я пока доем, - Мотыль принялся за жаркое.
        Грош помахал подавальщику и заказал чай с клюквенным мармеладом.
        Чай отдавал рыбой, мармелад был слишком сладкий.
        - Купер, - сказал Мотыль, внимательно посмотрев на друга, - по-моему, ты еще не совсем выздоровел. Наверное, тебе надо лежать, а не по улицам таскаться.
        Грош с отсутствующим видом смотрел на экран небольшого тиви, висящий на стене кафе. Там три раскрашенные полуголые танцорки изображали степ-балет на музыку Се. Звук был приглушен, чтобы не мешать разговорам посетителей, и движения танцорок казались странно нелогичными. Мотыль отхлебнул чаю и зажмурился от наслаждения.
        - Отличный чаек! Давно такого не пил.
        Грош судорожно сглотнул и встал.
        - Я на воздух выйду, - сказал он сдавленно. - Духота...
        Он пошел к двери, и тут в кафе стало тихо. То есть, сначала громко, а потом сразу тихо. Посетители приподнимались с мест, и все смотрели куда-то за спину Гроша. Он обернулся. Взгляды людей были направлены на экран тиви. Танцорки исчезли, теперь там открывала и закрывала рот хорошенькая растерянная дикторша. Слышно было плохо, и Грош не понял, о чем речь. Потом кто-то прибавил звук.
        - ... в связи с кончиной Его Величества Ибриса Восьмого, - прозвучало на все кафе.
        Дикторша не выдержала и всхлипнула. Грош схватился за дверную ручку и стиснул ее так, что побелели пальцы. За столиками началось шевеление, вздохи, какая-то барышня громко расплакалась.
        Отец, подумал Грош отстраненно. Вот и все. Так и не увиделись, и теперь уже никогда... А ведь мне Анджело говорил, что он болен. А я злился и желал ему смерти...
        Он вышел из кафе и некоторое время просто стоял у стены, как будто не узнавая окружающего. Проспект Тачек по-прежнему был полон народа, люди спешили по делам, - они еще не знали, - фокусник ушел, его место занял шарманщик, но маленький беспризорник все стоял на том же месте, разглядывая разрисованный короб шарманки. Босые грязные ноги с красными от холода пальцами переминались по брусчатке.
        Грош подошел к мальчику и присел перед ним на корточки.
        - Эй, - сказал он негромко. - Как тебя зовут?
        Бродяжка покосился на него, но ничего не ответил. Маленькие замерзшие ступни еле заметно переместились: ребенок готовился задать стрекача.
        - Не бойся, - Грош постарался улыбнуться. Наверное, получилось у него не очень-то, потому что мальчишка отодвинулся еще на шаг. - Сколько тебе лет?
        - Скоро шесть, - неожиданно ответил беспризорник. - А твое какое дело, кайн?
        - Ты на моего братишку похож, - соврал Грош, у которого сроду не было никакого братишки... ну, если не считать светлого лорда Анджело. - Его отверженные украли из коляски, пока мама ходила в магазин. Тебя ведь зовут...
        - Касатик, - ответил ребенок. В его больших круглых глазенках зажглась безумная надежда. - Касатик меня зовут!
        - Ну, точно, - сказал Грош и щелкнул пальцами. - Ты мой брат! Пошли домой, вот мама обрадуется!
        Мотыль, раскрыв рот, наблюдал за ними от входа в кафе. Когда Грош поднялся и взял беспризорника за руку, рыбник поспешил к нему.
        - Эй, Купер!.. Подожди меня!
        Грош подождал, и они все вместе пошли по проспекту к Хлебной, а оттуда свернули на Градскую. Мотыль помалкивал, изредка только косясь на друга, чумазый беспризорник тоже молчал и цеплялся за руку Гроша.
        Хорошо, что у нас нет тиви, думал Грош. Пусть мама пока не знает... А там разберемся.
        - Вы уже вернулись? - Магда открыла дверь с улыбкой. Не знает. Это хорошо.
        Мамин взгляд переместился на маленькую фигурку в лохмотьях, и Грош, пока улыбка не успела пропасть с ее лица, поспешно воскликнул:
        - Мама!.. Касатик нашелся! Мой братишка, Касатик!.. Я его нашел!
        Магда растерянно взглянула на сына, потом на жмущегося к нему ребенка, потом опять на сына...
        А потом она опустилась на колени перед бродяжкой, протянула руки и сказала:
        - Касатик!.. Сыночек!.. Мы тебя везде искали, где же ты пропадал?..
        
        ГЛАВА 27
        
        Лорд Джулиан Ро спешил. Мальчишка Черри метался как заведенный между гардеробной, спальней и кабинетом. Бриллиантовая запонка для воротничка закатилась под шкаф, на полочке с парфюмами царил разгром: лорд искал что-то подходящее к случаю, сдержанно-печальное, но при этом ободряющее.
        Джулиан стоял перед зеркалом в гардеробной, поворачиваясь то одним, то другим боком. Строгий бархатный костюм изящного кроя сидел на нем идеально. Ярко-синий цвет подчеркивал белизну шелковой рубахи. Узкие брюки и сюртук делали и без того великолепную фигуру лорда еще стройнее и выше.
        - Черри, принеси желатин!
        Лорд взялся за серебряную щетку для волос.
        Черри возник в дверях с розовым флаконом.
        - Да не эту дешевку, - поморщился Джулиан. - Там, на полке, есть «Артур», такой золотой флакон, увидишь.
        - Простите мне мою дерзость, майлорд, но «О Шу», хоть и дешевле, но гораздо лучше «Артура», - с поклоном сказал Черри. - Он не склеивает волосы и выглядит естественно...
        - Ты мог бы промолчать, дурачок, - заметил лорд. - Умный слуга просто перелил бы хорошее средство из дешевого флакона в дорогой и не морочил хозяину голову. Расчесывай, что стоишь!..
        Мальчишка схватил щетку, и через пять минут лорд Ро был готов к выходу. У ворот ждал сияющий хромированными частями велокар с водителем. Дорога до замка заняла еще сорок минут - на улицах было полно народу, обыватели по случаю траура получили внеурочный выходной день, но никто не радовался. Скорбные лица мелькали тут и там. Экзальтированные воспитанницы Заведения для барышень рыдали, не скрываясь. Пожилые матроны утирали платочками распухшие глаза. Даже многие солидные кайны плакали - жители Альквисты любили своего короля.
        Ворота замка были распахнуты, на обширном дворе теснились велокары членов Сената и знатных лордов, много было прессы. Репортеров не пускали в замок, и они мерзли у парадного крыльца, держа наготове свои камеры. Лорд стремительно прошел сквозь толпу, сопровождаемый вспышками.
        Мрамор крыльца был затоптан множеством ног, слуги не успевали вытирать грязные следы. Ковры тоже придется чистить, машинально отметил Джулиан, поднимаясь по лестнице наверх, к покоям короля.
        У входа на половину Его Величества стояла пара охранников. Зал перед покоями просто кишел народом - лордессы заняли все диваны и кресла, светлые лорды потерянно бродили между ними.
        - Что происходит? - спросил лорд Ро приглушенно, похлопав по плечу главу Сената.
        Толстый одышливый Кевин раздраженно пожал плечами.
        - На половину Его Величества никого не пускают. Распоряжение Департамента Тени. Лично я не видел тела. Официальная причина смерти - сердечный приступ. Мы ждем, когда Анджело появится и хоть что-то прояснит.
        - А как принцесса?
        - Не знаю, - глава Сената промокнул сверкающую лысину большим шелковым платком. - Она не принимает. У нее горе.
        - Ну да, ну да, - сказал Джулиан рассеянно и отвернулся от лорда Кевина.
        Он покинул приемный зал короля и быстро спустился по лестнице на половину Алтын. Заплаканная горничная покачала головой, когда он попросил доложить о себе.
        - Вряд ли, майлорд... Я попробую, но Ее Высочество никого не принимает.
        - Ты все-таки попробуй.
        Она исчезла за дверью спальни и через минуту появилась снова.
        - Будьте добры подождать в гостиной, майлорд. Вот сюда, пожалуйста.
        Большой поясной портрет Ибриса Восьмого над камином был перевит траурной лентой. Сильно пахло лилиями - влажный букет стоял на каминной полке. Несколько пестрых лепестков уже облетели, полка была припорошена осыпающейся пыльцой. Пара птичек в золоченой клетке молча жалась друг к дружке. Шторы были опущены, и в комнате царил полумрак.
        Дверь в дальнем конце гостиной открылась, и вошла Алтын в черном платье и черной вуали, полностью покрывающей голову и спадающей на лицо. Принцесса никому не желала показывать заплаканных глаз. Сквозь густую вуаль только слегка просвечивали медные локоны.
        - Майледи, - сказал лорд Ро. Все оттенки его богатого голоса звучали в этом коротком слове. Участие. Почтение. Сдержанное горе. И... сдержанная страсть.
        Принцесса едва заметно вздрогнула.
        - Майлорд.
        Ее голос звучал глухо и плоско, безо всяких модуляций.
        - Я пришел выразить вам свои соболезнования, Ваше Высочество.
        - Благодарю.
        - Это страшное горе для всех нас.
        - Да.
        Она не садилась, и лорд тоже стоял, как бы не решаясь подойти ближе. Но не уходил.
        Принцесса равнодушно ждала, слишком погруженная в себя, чтобы поддерживать разговор. Лорд потер лоб точно расситанным нервным жестом и шагнул к ней.
        - Я знаю вас с детства, Алтын, - сказал он проникновенно. - И уверен, что для вас не является секретом то, что я... давно люблю вас, Ваше Высочество.
        Принцесса протестующе подняла руку, затянутую в черную перчатку, но Джулиан сделал еще шаг вперед и умоляюще произнес:
        - Прошу вас, выслушайте меня!.. В эти страшные дни вам, как никогда, требуется поддержка. В королевстве могут начаться волнения. Смерть Его Величества потрясла Альквисту. Я хочу, чтоб вы знали: незадолго до... я просил у Его Величества вашей руки. И он дал согласие. Вы знаете, насколько я всегда был близок к королю. Он мог на меня рассчитывать даже в деле сохранения тайны... - Лорд сделал многозначительную паузу, но принцесса молчала. - Я понимаю, что сейчас не тот момент, чтобы говорить об этом, но я считаю необходимым дать вам знать, что вы можете на меня рассчитывать в любую секунду, когда вам понадобится помощь. Я ваш раб, Алтын, своей волей и волей вашего отца.
        - Воля моего отца для меня священна, - сказала принцесса глухо. - Но вы правы, Джулиан, сейчас не время говорить об этом. Мы вернемся к нашему разговору после похорон. Я не собираюсь нарушать... - ее голос едва заметно дрогнул. - Если папа...
        Алтын быстро прошла к окну и встала спиной к лорду. Он молча ждал, всем своим видом выражая сочувствие и покорность.
        - Идите, майлорд.
        Она, наконец, справилась с собой.
        - Похороны завтра.
        - Я ухожу, Ваше Высочество, - Джулиан поклонился и, неслышно ступая по густому ковру, покинул гостиную принцессы.
        Алтын еще немного постояла у окна, держась за подоконник. Потом добралась до кресла и опустилась в него, закрыв лицо трясущимися пальцами. Она никогда не чувствовала себя такой одинокой и покинутой, как в этот момент.
        Одна из птичек неуверенно чирикнула. Принцесса подняла голову и прошептала, глядя на портрет отца:
        - Что мне делать, папа?..
        * * *
        Кальвин заканчивал плести корзину. Хоронить Гоббса на Невинном кладбище было дорого, и они выкупили место на лужайке между набережной Нерети и Рыбьей Слободкой.
        - Хоть бы кустик какой посадить, - проворчал Кальвин, закрепляя концы прутьев. - Зароем, как собаку... Даже места потом не найти.
        - Будет кустик, - сказала Анхеле тоненьким голоском. - Я достану. И цветочки посажу...
        - Сиди на месте, - Кальвин нахмурился. - Достанет она. Никуда не пойдешь, и не мечтай. Видала, что в городе делается?..
        Он закрепил последний прут и оглядел свою работу.
        - Ну, что... Годится. Сейчас вот тележку возьму, заберу нашего Гоббса из морга, и пойдем мы с тобой, подруга... Рыжая, видать, не появится. Ничего, мы и одни похороним. Хорошо, ребята с работы помогли яму вырыть, а то бы я с корзинкой не успел... Сиди тут и жди меня. На улицу - ни-ни. Поняла, Анхеле?
        - А цветочки?.. - Ракушка выпятила нижнюю губу, ее голос задрожал. - Как же Гоббса без цветочков...
        - Сушь великая, Анхеле!.. Нужны ему твои цветочки. Всё, я сказал. Сиди и жди.
        Он забрал корзину и ушел. Ракушка подбежала к окну и стала смотреть, как он, взгромоздив свою ношу на тележку, удаляется в сторону переулка, обходя обледенелые колдобины.
        - Как же без цветочков? - потерянно прошептала она ему вслед, но он, конечно, ничего не услышал.
        * * *
        Яма была не слишком глубокой. Пошел мелкий ледяной дождь, шубка у Анхеле намокла, распущенные волосы, выбившись из-под драной шляпы, взялись кольцами.
        Кальвин, сопя, примеривался к тяжелой корзине. Ее надо было опустить в яму так, чтобы не потревожить тело, и Кальвин пожалел, что не додумался попросить парней, рывших могилу, помочь.
        - Ладно, попробую сам...
        Он потянул корзину с тележки, тележка качнулась.
        - Подержи, Анхеле!
        - Погодите!.. Эй!.. Погодите!
        Кальвин оглянулся. К ним от набережной, спотыкаясь, бежал этот несчастный кид, Купер. За ним вдалеке спешила кайна Магда с каким-то маленьким пацаном.
        - Подождите нас, - Грош подбежал, запыхавшись. - Стой, Кальвин. Я тебе помогу.
        Бык с сомнением оглядел его хилую фигуру.
        - Как бы ты сам в яму не сверзился, кид. Тут кого посильней бы надо.
        - Тогда погоди, я друга позову, Мотыля. Он вон в том доме живет, с флюгером, видишь?
        - Дождь идет, - Ракушка поежилась. - Корзина промокнет.
        - Ничего, дерево лучше примется, - сказал кто-то у них за спиной.
        Они оглянулись. Шагах в пяти, у ближнего дерева, стоял нищий старик в грязном рогожном плаще, прижимая к груди настоящий живой саженец, замотанный в мокрую мешковину.
        - Братт, - сказал Грош и нахмурился.
        - Ой, это ты! - сказала Анхеле и улыбнулась сквозь слезы.
        - Вы что, его знаете? - Кальвин недоверчиво переводил взгляд с одного на другую.
        Кайна Магда, наконец, добралась до них, промочив подол в траве. Одной рукой она крепко держала за руку ребятенка в резиновом дождевике, а в другой осторожно несла букетик ярко-голубых мелких цветов. На крохотных лепестках дрожали капли, корни с комочками земли на них были засунуты в небольшой пластиковый пакет.
        - Добрый день, кайне Купер, - нищий почтительно поклонился.
        - Добрый, - ответила Магда растерянно и оглянулась на сына. - Вот... Я незабудки... Их можно посадить, они примутся.
        - Мама их на окне выращивает, - пояснил Грош неловко. - Она хотела Гоббсу... Он ей помогал. И вообще.
        - Он был хороший мальчик, - тихо сказала Магда. - Высокого ему дерева, и птиц побольше.
        Она подошла к корзине и ласково погладила прутья. Кальвин склонил голову.
        - Спасибо вам, кайне Купер. Ну, беритесь тогда, парни... Дождь совсем разошелся, лужа в яме соберется, мокро ему лежать будет.
        С трех сторон они подхватили тяжелую корзину и стали осторожно опускать в могилу.
        - Небо плачет, - Касатик доверчиво посмотрел на Ракушку, по щекам которой струился дождь, смешанный со слезами. - Это значит, хорошего человека хоронят. Правда же, мама?
        - Правда, - Магда протянула Ракушке ветхий полотняный платочек и положила руку на голову мальчика. - Его звали Гоббс. Теперь на этом месте будет расти дерево, и душа Гоббса будет жить в нем.
        - Рыжая идет, - сказала вдруг Ракушка, оглянувшись. - Кальвин, Рыжая идет!
        Бык поднял голову и утер нос кулаком. От набережной по лугу торопливо шла закутанная в темный плащ барышня. Грош, придерживавший саженец, поскользнулся и чуть не свалился в полузасыпанную яму. Крепкая рука Братта поддержала его.
        - Под ноги смотри, - буркнул нищий еле слышно.
        Грош ничего не ответил. Он встал так, чтобы не видеть Рыжей, и стал смотреть в сторону Рыбьей Слободки. А Рыжая уже подошла, молча опустилась прямо в грязь перед ямой и, дотянувшись, бросила в изголовье горсть земли, а потом букетик желтых ирисов, пахнущих сладко и душно. Ее губы шевельнулись, она что-то шептала. Кальвин молча помог ей подняться и взялся за лопату. Братт, нагнувшись, сгребал землю руками, осторожно заваливая корни слабого деревца.
        Анхеле громко заплакала. Рыжая шагнула к ней и обняла. Потом обернулась и посмотрела прямо на Гроша, очень бледная и какая-то совсем чужая.
        - Купер, - сказала она бесцветным голосом. - Как ты сюда попал?
        
        ГЛАВА 28
        
        Санди Май с тоской посмотрел за окно и оглянулся на запертую дверь. Надо сказать, его камера была гораздо комфортабельней его же квартирки в Северном Краю. Собственно, это была никакая не камера, а роскошная гостевая спальня с ванной и кабинетом в самом, понимаете ли, королевском замке, - ну, то есть, во флигеле, в том крыле, где размещался Департамент Тени. Те самые легендарные кровавые казематы. Приходилось признать, что в этих казематах не было ничего кровавого... ну, за исключением душевых, где он так позорно рухнул в обморок. Душевые были как душевые, но в тот момент отчего-то показались Маю необычайно зловещими.
        Май поморщился от неприятного воспоминания, отошел от окна и стал расхаживать по комнате. Комфортабельная-то она, конечно, комфортабельная, но не надо забывать, что он все-таки находится тут на положении пленника. Что неприятно. Особенно сейчас, когда про него все забыли. Нет, кормить его, разумеется, кормят, и даже весьма вкусно, но вот побеседовать никто из рыцарей Тени не приходит. В его каземате имеется тиви, и Май, конечно, в курсе печальных новостей. Понятно, что сейчас не до него...
        Короля жалко. Король, конечно, деспот и тиран, но все же он был не самым плохим правителем. Неизвестно, к тому же, что будет теперь. Править, если Май правильно понимал, должна принцесса Алтын. И уж она-то нам направит!.. Девчонка же. Что она понимает в политике. А в экономике! Да и вообще, женская логика, истерики, лунные недомогания... Замуж бы ее выдать, и поскорей, решил Май, тяжело вздохнув, и стал стоя перелистывать толстый том «Экономических преступлений».
        Ему не читалось. Поверх голубоватых пластиковых страниц все время возникало лицо Прекраснейшей. Май зажмурился и сразу ощутил вкус ее губ и запах ее духов. Мммм... нет, нельзя о ней думать, так недолго и снова в обморок загреметь. Теперь уже от любви.
        Май швырнул книгу в кресло и стал быстро ходить взад и вперед по комнате. Бедная, она не знает, где он и что с ним. Наверное, уже все глаза выплакала... Он должен во что бы то ни стало дать ей знать, где находится. Но как?.. Подкупить слугу, приносящего еду?..
        Май горько усмехнулся. Чем ты его подкупишь, у тебя даже грошика в карманах не завалялось. Уговорить? Упросить?.. Но слуги в казематах, уж конечно, не то что обычные слуги. Все они, разумеется, переодетые рыцари Тени в звании не ниже капитана, так что упросить или разжалобить их невозможно, хоть на коленях стой, хоть рыдай и бейся, натурально, головой о стенку.
        Май бросился в объятия мягкого бархатного дивана и стал думать лежа.
        Это не помогло: мысли опять и опять принимали романтическое направление, сосредоточиться было решительно невозможно. Май решил открыть окно и проветрить разгоряченную голову. Его комната находилась на самом верху, под крышей, поэтому убежать этим путем пленник не мог. Хотя... почему, собственно, не мог?
        Май отодвинул защелки, распахнул окно, высунулся по пояс и задрал голову вверх. До крыши было рукой подать. Май поставил колено на подоконник, но тут за дверью раздались шаги. Пленник соскочил обратно в комнату и принял независимый вид.
        В дверь постучали. Все-таки, эти рыцари Тени прекрасно воспитаны, даже удивительно.
        - Войдите, - сказал Май надменно.
        - Прохладно тут у вас, - сказал лорд Анджело, входя. - Вы не простудитесь?
        Май не удостоил его ответом, и лорд устало опустился в кресло. Студиозус заметил, что светлый лорд выглядит из рук вон худо: черные круги вокруг глаз, запавшие щеки... Похоже, он изрядно вымотан. Впрочем, у него личное горе... Кажется, король доводился лорду родным дядей...
        Лорд машинально достал пачку «Дромадера» и теперь вертел ее в руках, как будто забыв, зачем пришел.
        - Курите-курите, - сказал Май величественно.
        - Благодарю, - Кавалер Тени принялся шарить по карманам в поисках зажигалки. Май наблюдал за ним, сохраняя на лице мрачное достоинство узника. Потом не выдержал.
        - Каминные спички. Вон, на полке у камина.
        - Ах, да.
        Лорд поднялся, взял длинный серебряный коробок и прикурил. Больше не садясь, он облокотился о каминную полку и сосредоточенно выпускал дым, не глядя на Мая. Пауза затягивалась. Май отчего-то начал нервничать. Лорд хранил молчание. Май кашлянул, и визитер как будто очнулся.
        - Присядем, кайн Санди. Мне хотелось бы задать вам один вопрос.
        - Только один? - спросил Май с вызовом, но все-таки сел.
        Лорд тоже вернулся в кресло и потушил сигарету в девственно-чистой пепельнице.
        - Пока только один. Остальное будет зависеть от вашего ответа.
        - Я вас слушаю, - сказал Май угрюмо и положил ногу на ногу.
        - При каких обстоятельствах вы познакомились с лордессой Кристианой О Мэй?
        Студиозус вспыхнул. Этого вопроса он не ожидал. При чем тут Прекраснейшая?..
        Лорд терпеливо ждал ответа, и Май сказал, запнувшись:
        - Она заблудилась. Я показал ей дорогу. Шел дождь, она замерзла. Мы зашли в кафе выпить чаю...
        - Заблудилась, э?.. - Анджело понимающе кивнул и далеко вытянул длинные ноги. - Лордесса. В Северном Краю.
        - Почему бы лордессе не оказаться в Северном Краю? - сказал Май горячо. - Говорю же вам - она заблудилась!..
        - С каких пор лордессы передвигаются пешком? - Кавалер Тени с интересом посмотрел на пленника. - У Кристианы, если не ошибаюсь, в штате человек пять водителей.
        Май заскрипел зубами - этот казематчик так небрежно назвал Прекраснейшую по имени!.. Он едва сдержался, чтобы не высказать ему немедленно все, что думает о его манерах.
        - Ну, хорошо, - сказал лорд и кивнул. - И когда это произошло?
        - Пять дней назад. Это был вторник, двенадцатое число. Четыре часа семь минут пополудни.
        - Вы и время запомнили?..
        Лорд сказал это безо всякого ехидства, но Май отчаянно покраснел и ответил с излишним вызовом:
        - Да, запомнил! Я привык часто смотреть на часы. У меня, знаете ли, много работы, а вы меня держите здесь...
        - Кто вам мешает продолжать свою работу здесь? - пожал плечами Анджело. - По-моему, здесь очень удобно.
        - Это по-вашему, - отрезал Май запальчиво и стал смотреть в окно.
        - Видите ли, кайн Санди... - лорд побарабанил изящными пальцами по крышке стола. - Видите ли... Дело в том, что у нас имеются серьезные основания подозревать, что лордесса Кристиана О Мэй познакомилась с вами не случайно. И, боюсь, это напрямую связано с вашими разработками защитного костюма для Суши.
        Анджело не смотрел на мальчишку. Ему было невыносимо жаль бывшего студиозуса. Бедный дурачок напридумывал себе, конечно, великую любовь. О, лорд хорошо знал Кристиану. Заморочить голову такому вот птенчику - для нее пустяк. Что было бы с парнем после того, как он сделает костюм, лорд не хотел даже предполагать. Убивать бы его, возможно, не стали... хотя... Если Анджело правильно понимал расклад, за Кристианой стоял лорд Ро, а лорду Ро совсем не нужны были конкуренты в деле освоения Суши. Он пытался подобраться к оазису, это понятно. Но без специального костюма затея была обречена на провал. Интересно, что он пообещал Кристиане? Только свою любовь или деньги впридачу?..
        Анджело, наконец, посмотрел на пленника. Мальчишка сидел бледный, как пластик, и смотрел в пол. Пальцы у него были сцеплены так, что побелели костяшки.
        - Кайн Санди, - мягко сказал Кавалер Тени.
        - Это неправда, - перебил Май и затряс головой. - Это неправда. Вы ее не знаете. Она не такая.
        Лорд вздохнул.
        - К сожалению, я знаю Кристиану слишком хорошо. Мы с ней... ммм... давние друзья.
        - Вы врете! - мальчишка яростно вскинул голову и сверкнул глазами. - Я не верю ни единому вашему слову!
        Кавалер Тени поднялся.
        - Давайте отложим этот разговор, кайн Санди. Я постараюсь раздобыть для вас доказательства. Позже, не сейчас. Сейчас у меня слишком много работы. Сегодня похороны Его Величества, вы ведь, наверное, смотрите новости по тиви... В общем, встретимся завтра... или через день.
        Он пошел к двери, но приостановился и произнес, не оборачиваясь:
        - Да, и вот еще что. Прошу вас, не пытайтесь бежать через окно. Все время идет дождь, карниз скользкий, вы сорветесь. А ваша голова нужна королевству.
        Лорд аккуратно прикрыл за собой дверь.
        Он сбежал по лестнице и пошел по коридору, соединяющему флигель с другими помещениями замка. Коридор был построен значительно позже, и выглядел инородно - сплошное стекло, закапанное снаружи дождем. Сквозь стеклянный потолок смотрело хмурое низкое небо, какое всегда бывает в Альквисте зимой.
        Внутри замка было ощутимо теплее, чем в прозрачном коридоре, и еще там было очень тихо, как перед ураганом. Вчерашняя толкотня и суета иссякли, все кругом замерло, и в переходах и залах никого не было - как будто слуги и обитатели замка внезапно вымерли все разом. Анджело знал, что в тронном зале яблоку негде упасть - именно там собрались для прощания лорды и члены Сената, именно там находилось тело, убранное цветами, но оттуда не доносилось ни звука. Кавалер Тени ускорил шаги.
        Высокие двери были плотно закрыты.
        Он толкнул створку и вошел. Лорды и лордессы теснились под стенами огромного зала, середина была пуста, к телу никто не приближался: прощание еще не началось. Только одна маленькая фигурка в черном платье стояла, очень прямая, в изголовье мраморного возвышения. С возвышения убрали трон и уложили тело мертвого правителя на искусно вышитую лиловым, голубым и алым шелковую пелену, спадавшую красивыми складками с четырех сторон. Король был одет в парадный мундир, длинные серебряные волосы тщательно причесаны, руки спокойно вытянуты вдоль тела. Отсюда его понесут вниз, в подвалы, к топкам: последняя воля правителя Альквисты гласила, что его труп должен быть сожжен, а пепел развеян над Сушью.
        В зале было невероятно тихо.
        Анджело нашел глазами Лиддса и кивнул. Лиддс тотчас же подал кому-то знак, и из-под купола полилась прекрасная торжественно-печальная музыка. Прощание началось. Среди собравшихся произошло некоторое шевеление, и вереница людей медленно стала обходить возвышение с телом. Лордессы клали к ногам умершего цветы. Никто не задерживался, очередь, сопровождаемая тихими вздохами, сдержанным кашлем и шарканьем подошв, текла без остановки, как река, и вытекала в распахнутые теперь настежь двери тронного зала.
        Потом пошли слуги. Заплаканная Астания в глубоком трауре провела дрожащей рукой по руке правителя и вложила в мертвые пальцы резную деревянную птичку, когда-то искусно раскрашенную, а теперь облупившуюся. Старик камердинер плакал, не скрываясь. Всхлипывали горничные.
        Близкие прощались последними.
        Анджело поддержал принцессу под локоть, когда она покачнулась, целуя отца. Алтын подняла на него странно блеснувшие из-под вуали глаза и сказала шепотом:
        - Анджело... мне кажется, что он дышит.
        
        ГЛАВА 29
        
        Ливень начался внезапно: грохнуло, покатилось по черепичным крышам, треснуло так, что дом содрогнулся, небо раскололось, стало темно - вода обрушилась сверху на город, Грош машинально потянулся к выключателю, но лампа вяло мигнула и сразу погасла. Вот вам пожалуйста - блэкаут. Похоже, молния ударила в линию электропередач.
        - Если не исправят быстро, - озабоченно сказала Магда из кухни, - холодильник потечет. А там у меня продукты свежие... Касатик, ты где? Иди ко мне.
        - Я под столом, - глухим от страха голосом отозвался Касатик. - Лучше ты сюда залезай, я боюсь.
        - Нет, я под стол не полезу, - отказалась Магда. - У меня спина не гнется. Если хочешь, я тебя буду за руку держать. Давай ее сюда... Вот так.
        - Ну и грозища, - громко сказал Грош, перекрикивая раскаты. - Давно такой не видел.
        - Грошик, ты там, наверное, у окна стоишь? Отойди! Слышишь, как гвоздит? Еще в окно ударит...
        Грош от окна отходить не стал. Из-за блэкаута все дела сразу встали - ни тебе почитать, ни прибрать в комнате, темень. Оставалось смотреть в окно на потоки воды и ждать, когда гроза кончится. Вдали, в стороне Малиновки, завыла сирена - наверное, чей-то дом загорелся от молнии. В Малиновке пожары были не редкость - тамошние жители не ставили громоотводов.
        Грош машинально потер ладонью стекло и усмехнулся собственной глупости. Пытаться стереть изнутри дождь, идущий снаружи, - это круто.
        - Мам, - сказал Касатик из-под стола, - а когда ты была маленькая, ты грозы боялась?
        - Нет. Я в детстве была очень смелая, сынок. Вообще ничего не боялась. Мы тогда жили не здесь, это потом мы сюда переехали, когда Эсту забрали из Монастыря. Родители мне сказали, что она там училась. Мне было шесть лет, а ей одиннадцать, но она была молчаливая и усидчивая, а я вечно носилась по улице, как помело... Соседи, я помню, говорили родителям: мол, ваша Рыжая не девочка, а смерч шестилапый.
        Грош не поверил своим ушам и пошел на кухню.
        - Как ты сказала, мам?.. Рыжая?.. Тебя звали Рыжая?.. Почему?
        - А ты думал, я всегда седая была, да?.. - Грош в темноте не видел выражения маминого лица, но по голосу понял, что она улыбается. Она вообще в последнее время часто улыбалась и даже напевала по утрам, варя кофе, негромким приятным голосом. Вот, правда, узнав о смерти Его Величества, она проплакала всю ночь - Грош слышал, - но наутро, как ни в чем не бывало, учила Касатика читать и пекла пирожки с яблоками. После похорон короля прошло уже две недели, однако Грош так и не решился рассказать ей ни про то, что знает, кто его отец, ни про Анджело. И очень мучился этим, не зная, как приступить к разговору.
        - Моя мама, твоя бабушка, высокого ей дерева, тоже рыжая была, - Магда вздохнула. - Она любила рассказывать, как папа с ней познакомился: подошел на одной вечеринке, поднес к ее волосам незажженную сигарету и сказал: «Разрешите прикурить?»
        - Рыжими бывают только принцессы, - авторитетно заявил из-под стола Касатик. - Ты, мам, принцесса. Я так и знал.
        Магда рассмеялась в темноте.
        - Никакая я не принцесса. Принцессы, сынок, прачками не работают. Просто, наверное, в моих жилах течет капелька ферронской крови. Ведь когда-то, в незапамятные времена, мы были с ними единым государством. Да и отец, когда они с мамой ссорились, бывало, ругал ее упрямой ферронкой и выдергой рыжей. Я однажды спросила, почему он ее так обзывает, ведь ферронцы все шпионы и упыри, а он рассмеялся и сказал, что поэтому, мол, и обзывает...
        - А как бабушка попала в Альквисту? - Касатик от любопытства забыл бояться и высунул нос из-под скатерти. - Между нами же Сушь!.. Она шпионкой была, да? Настоящей?
        - Да отец просто шутил, - Магда потихоньку щелкнула его по носу. - В народе всегда говорили, что ферронцы упрямые и смелые, и что рыжих у них, в отличие от Альквисты, водится немерянно. Вот он и дразнил маму ферронкой. Потому что рыжая и упрямая. Но, правда... - Магда вдруг замолчала, как будто задумалась, а потом медленно сказала: - Однажды, я помню, родители тихонько препирались на кухне, а я встала воды попить и услышала, как мама говорит отцу: будешь, дескать, меня шпынять, я Путем Подкидышей уйду... Ума не приложу, что она тогда имела в виду. Я и забыла об этом. А сейчас вдруг как-то само вспомнилось...
        - Путем Подкидышей? - Грош бросил подпирать стенку и присел к столу. - Что-то я читал об этом... не помню, где.
        - Да помнишь ты, - Магда махнула рукой. - Это у Лотты Ней в «Поэме Угла». Как-то там: «...когда сливовым вином проливается лето... когда любовь уходит Путем Подкидышей»... Вспомнил?
        - «Когда сверчки умирают, а новые поют незнакомыми голосами...», - продолжил Грош машинально, и тут вспыхнул свет.
        - Ну, вот, - удовлетворенно произнесла Магда, поднимаясь. - Все и исправили. Да и гроза прошла, слышите?.. Вылезай, Касатик.
        Гроза и вправду кончилась - только в отдалении еще ворчало и ворочалось, да дождь продолжал идти, но его шум сделался ровным и успокаивающим, как ритм стихов.
        Грош налил себе из теплого чайника воды, разболтал в ней ложку клюквенного сиропа и пошел в комнату, чтобы найти на книжной полке древний томик Лотты Ней.
        Но тут раздался звонок в дверь, и мама веселым голосом позвала его:
        - Грош!.. Иво пришел!
        Мокрый Мотыль ввалился в прихожую, смущенно улыбаясь, поздоровался с Магдой, ласково щелкнул в лоб выкатившегося навстречу Касатика, хлопнул ледяной ладонью о подставленную ладонь Гроша и начал стаскивать резиновый дождевик, с которого текли потоки воды.
        - Чуть в Нереть не смыло, - рассказывал он, отряхиваясь, как собака. - Вы простите, кайне Магда, я тут вам натоптал... давайте тряпку, я вытру...
        - Ладно тебе, - Грош повесил дождевик на рогатую вешалку на длинной ноге. - Разувайся, пошли ко мне.
        - Я чайник сейчас поставлю, - крикнула Магда из кухни. - Простудишься, шастаешь по такой погоде... Ноги промочил, конечно...
        Мотыль пошел за другом по коридору, его носки оставляли на полу влажные следы, и он несколько раз стесненно оглянулся. В комнате у Гроша друзья с комфортом расположились на лысом ковре, шуганули сунувшегося было следом Касатика, и тогда Иво сказал, отводя глаза:
        - Слушай, Купер... По тиви сегодня передали... вроде, принцесса Алтын замуж выходит?
        Грош с деланным равнодушием пожал плечами.
        - Ну и пусть выходит. Мне-то что. Ты из-за этого по такому дождю примчался, что ли?
        - Да нет, я так просто, - заверил Мотыль отчего-то слишком поспешно и, помолчав, добавил: - Ты с ней так и не виделся?..
        - Виделся один раз, - ответил Грош неохотно. - Когда Гоббса хоронили. Только я не стал с ней разговаривать, просто ушел и все... Ни к чему мне. Она принцесса - вот пусть и выходит замуж за лорда, я-то здесь при чем?
        Мотыль покачал головой, но ничего больше говорить не стал.
        Магда принесла горячий чай, и они стали пить, слегка обжигаясь, заедая вареньем и прислушиваясь к мерному шуму дождя.
        - Надолго, видать, - сказал Иво, кивая на темное окно. - Рано в этом году дожди. Еще и весна толком не наступила...
        - Ага, давай еще о погоде поговорим, - произнес Грош, хмурясь. - Или о политике... Ты лучше скажи мне вот что: слышал ли ты что-нибудь про Путь Подкидышей?
        Мотыль честно задумался, потом пожал плечами.
        - Да, вроде, нет... А что это за путь такой?
        - Я и сам не знаю, - признался Грош. - Но, кажется, догадываюсь... - Он оглянулся на дверь, плотно ли прикрыта, и понизил голос: - Помнишь, я обещал рассказать тебе, как я вернулся из оазиса?
        Мотыль отставил опустевшую чашку и подался вперед, готовый слушать.
        - Ну?
        Грош лег на спину и стал смотреть в потолок.
        - Была бы завтра нормальная погода, а не этот потоп вселенский... У нас же выходной. Я бы тебе не только рассказал, но и показал. Это показывать надо. Только для мамы и для твоих придется что-то придумать. Мало ли - вдруг задержимся... Или еще что-нибудь случится.
        Он повернулся на бок и пристально посмотрел на друга.
        - Только, Иво... никому! Ты понимаешь? Вообще никому.
        - Могила, - Мотыль степенно кивнул. - Далеко это? Куда нужно идти-то?
        - А идти, - медленно произнес Грош, - а идти, Иво, нужно в Отчаянную Слободу...
        Мотыль вытаращил на него глаза и некоторое время молчал, а потом повалился на спину и начал хохотать.
        - Ой, не могу... - выкрикивал он между приступами хохота. - Ну, Купер, ты даешь!..
        Грош недоуменно смотрел на него, потом тоже невольно начал улыбаться, потом не выдержал и сам захохотал. Они немного покидали друг в друга подушками, заливаясь на весь дом, еще раз шуганули просочившегося в комнату Касатика, закрыли дверь и, икая и всхлипывая, свалились обратно на ковер.
        Отсмеявшись, Иво, наконец, поднялся, уселся поудобнее, сложил ноги калачом и уставился на друга мокрыми золотистыми глазами.
        - В Отчаянную Слободу, э? - спросил он все еще надтреснутым от смеха голосом. - Ну, Купер... Ты меня развел, ага. Поздравляю. Пойти, говорит, в Отчаянную Слободу. Купить у тамошних торчков мехмеху горсточку, хе-хе-хе... дунуть и улететь в оазис. Лихо ты это придумал. А я, остолоп, сижу слушаю. В Слободу, говорит...
        - Остолоп, точно, - сказал Грош с досадой. - Я ему правду, а он...
        Мотыль хихикнул и сунул в рот ложку варенья.
        Грош вскочил на ноги и начал бегать по комнате.
        - Не веришь? Ты мне не веришь?.. Ну и не надо. Один пойду. Я хотел... Я ему, как другу...
        Он резко остановился и сел на кровать.
        - Что за жизнь, а?.. - сказал он горько. - Всегда один. Никому ничего нельзя сказать. Маме нельзя. Тебе нельзя. Никто не поймет. Никто не поверит. Брата нашел, и тот... со своей Рыжей... Ну, что мне - к быкам идти?
        Мотыль, забыв вынуть ложку изо рта, медленно встал.
        - Эй, Купер... Ты чего? Серьезно, что ли? - спросил он осторожно. - Что за брат? Касатик, или еще какой? Ты мне не рассказывал...
        - Как тебе рассказывать? - Грош мотнул головой. - Когда ты ржешь, как рикша. И все равно ведь не поверишь!
        - А сам-то не ржал? - обиделся Иво. - Еще громче ржал... Ну, ладно, ладно. - Он сел рядом с другом и слегка толкнул его в плечо. - Рассказывай. Я не буду ржать, обещаю.
        И Грош рассказал ему все, от начала до конца.
        
        ГЛАВА 30
        
        Дождь назавтра почти перестал, но добраться до оазиса друзьям не удалось: Грош попросту не сумел найти и открыть дверь, ведущую из подвала в бункер. Они перемазались с ног до головы, распугали десятка два крыс, Мотыль порвал штаны и, кажется, втайне решил, что Грош все выдумал. Грош, в свою очередь, преисполнился желания во что бы то ни стало доказать рыбнику, что ничего не выдумывал. А для этого нужен был выходной день. И Анхеле Ракушка.
        Он еле выдержал неделю до следующего выходного. В кафе появилось новшество: под потолком повесили плоский экран, который не выключался всю смену. По всем каналам бесконечно показывали слюнявые любовные сериалы и репортажи о подготовке к свадьбе принцессы Алтын. Пару раз он наткнулся на интервью лорда Ро, один раз - на беседу юркого репортера с лордом Анджело. Принцесса интервью не давала, и тивишникам приходилось ограничиваться старыми записями, которые крутили по сто раз подряд: принцесса в балетном классе в гимназии, принцесса на турнире в честь ее семнадцатилетия, на выпускном балу в Заведении для барышень, в тире, в госпитале в окружении сестер и сама в сестринской униформе...
        Счастье, что дома не было тиви, и мама не могла увидеть Рыжую - она бы ее непременно узнала, и Грошу не стало бы житья от расспросов.
        Ракушка легко согласилась быть проводником. Мотыль ей понравился, и она не стала ругать Гроша за болтливость. В выходной погода наступила, как по заказу, сухая и солнечная, хотя и холодная, и маме Грош сказал, что они с Иво идут ловить карпов на запруде - на весь день. А если припозднятся, он заночует в Рыбьей слободке. Маме, кажется, идея не очень понравилась, но возражать она не стала, только велела взять с собой термос с кофе и побольше пирожков. Касатик, по обыкновению, попытался увязаться за ними, но тут мама, к счастью, встала скалой и ни за что не согласилась его отпустить.
        Они с Мотылем встретили Ракушку возле развалин табачной фабрики и все втроем, почти не разговаривая, пробрались в подвал. На этот раз Грош внимательно смотрел, как Анхеле открывала дверь. В дальнем темном углу подвала имелся пыльный выступ, на нем огарок свечи в консервной банке. Анхеле встала на шаткий ящик, дотянулась до выступа, сунула туда руку и что-то нажала.
        - Быстро, - сказала она, спрыгивая с ящика. - У нас тридцать секунд, Купер, ты же помнишь!..
        Грош кивнул и потянул Иво за руку во внезапно открывшийся в голой кирпичной стене четырехугольный проем. Ракушка вскочила следом, и дверь закрылась.
        - Я нашла эту дверь сто лет назад, когда мы еще жили тут с Кальвином и Гоббсом, - объяснила она, шаря в темноте по стене бункера, чтобы зажечь свет. - Они ушли искать чего-нибудь поесть, а у меня погасла свечка. Я тогда была маленькая, мне пришлось подставить два ящика, и они свалились...
        Под потолком вспыхнула знакомая тусклая лампочка, обросшая пылью. Иво стал оглядываться, раскрыв рот, а Грош сразу направился к рукояткам на стене.
        - Я повисла на этом выступе и нечаянно нажала... Купер, что ты делаешь?!
        - Здесь три рукоятки, - сказал Грош сосредоточенно. - Одна открывает дверь, которая ведет в город. Вторая в оазис. А третья?
        - Не трогай ничего! - сердито сказала Анхеле. - Здесь я главная. Это я все нашла.
        - Я и не трогаю, - Грош отступил. - Конечно, ты главная. Я у тебя и спрашиваю. Для чего нужна третья рукоятка? А?..
        Ракушка напустила на себя несмыслимо важный и таинственный вид и сказала страшным шепотом:
        - Там еще один оазис. Я думаю, он гораздо дальше нашего. И в нем никто не живет. Только птицы, очень много и разные. Хочешь посмотреть?..
        Конечно, Грош хотел. Мотылю они пообещали, что осмотрят дом Братта и все остальное на обратном пути, а сейчас, пока есть время, наведаются в дальний оазис. Ракушка, продолжавшая хранить на лице торжественную загадочность, пообещала им обоим сюрприз. И сюрприз не заставил себя ждать. Повернув третью рукоятку, они попали в такой же бункер, только лампочка в нем не горела, и они наощупь вылезли сквозь какую-то крысиную нору на яркий солнечный свет, дробящийся в струях великолепного водопада. Завеса воды закрывала вход в пещерку, из которой они высунулись, и Грош чуть не свалился вниз со страшной высоты.
        - Осторожно! - Анхеле ухватила его за куртку. - Тут нужно пройти по карнизу, а он мокрый и скользкий! Куртки снимите, здесь очень тепло.
        - Вот это да, - Мотыль оглядывался с таким видом, как будто вот-вот задохнется от переполнявших его чувств. - Я в жизни такой красоты не видел!.. Даже на картинках в Хрониках Альквисты. Что это, Купер, а?..
        Сам Грош тоже никогда такого не видел, и оглядывал окрестности с не меньшим восторгом. Горы!.. В Альквисте не было гор, хотя он, конечно, знал, что это такое - изучал, как-никак, в гимназии естественную историю. Водопад походил на сказку. Над сияющими глубоко внизу радужными брызгами кружились белые птицы.
        - Анхеле, - сказал он с чувством, - спасибо, что привела нас сюда. Это... это...
        - Ладно, пойдемте, - сказала Анхеле, скромно улыбаясь. - Мы можем спуститься по карнизу в долину.
        Они сбросили куртки, Грош надел на спину рюкзачок с провизией, и Ракушка возглавила группу, осторожно ступая по мокрому, хотя и широкому карнизу, полого спускающемуся вниз со скалы. Спуск занял довольно долгое время, они успели промокнуть, но, выбравшись из-под струй водопада, очень быстро обсохли на жарком ветерке под палящими лучами солнца. Карниз стал немного круче и гораздо шире, он извивался, огибая скалу, и был местами завален осыпавшимися камнями, которые приходилось обходить. Прохлада водопада осталась далеко за спиной, и сделалось очень жарко.
        - Долго еще? - пропыхтел Грош, обдирая пальцы о неровную каменную стенку на опасном участке, где карниз угрожающе сузился и грозил обвалиться под ногами.
        - Почти пришли, - Анхеле вдруг пропала из глаз, юркнув в какую-то щель в скале. - Идите сюда!
        В гроте было прохладно и темновато, Ракушка уверенно шла впереди, то и дело пересекая полосы света, падавшие с близкого потолка. Потом полосы исчезли, они немного прошли в изрядной темноте, ориентируясь на звонкое эхо голоса Ракушки, вспугнули кого-то, шарахнувшись в стороны от шума мягких крыльев, Грош почувствовал дуновение и легкое замшевое касание на щеке и чуть не умер от страха. Анхеле тихо засмеялась.
        - Не бойтесь!.. Это летучие мыши, они безвредные.
        Грош услышал, как Мотыль вполголоса помянул Великую Сушь, и постарался шагать быстрее, чтобы догнать ушедшую вперед проводницу.
        Наконец впереди засиял солнечный проем, и путники увидели небольшую долину, всю в яркой зелени, лежащую, как блюдце, внизу. Каменистая осыпь спускалась к ней, переходя в еле заметную тропку, и все трое немедленно съехали вниз, слегка ободравшись на острых скальных обломках.
        Такой немыслимо мягкой, шелковистой травы не было даже в первом оазисе. Небо было таким синим, что Грош, задрав голову, сразу зажмурился.
        - Как здесь пахнет!.. - пробормотал Иво размякшим голосом и сел в траву, трогая и гладя ее обеими руками. - Матушки-сестрицы, уж не помер ли я, а, Купер?..
        - Пахнет цветами, - деловито сказала Анхеле, расправляя подол своего оборванного платья. - И мёдом. И... пойдемте, я вам покажу!
        По склонам росли невысокие деревья, все усыпанные темно-алыми, лилово-синими, желто-розовыми и оранжевыми плодами. Грош узнал яблоки, самые настоящие, живые яблоки, не искусственные ароматизированные консервы, которые мама клала в штрудель. Мотыль уверенно объявил, что синие - это сливы, он видел их на картинке в Хрониках. Многие плоды созрели и осыпались, некоторые были обклеваны птицами, и аромат нагретой солнцем сладкой мякоти кружил голову.
        - Эге-гей!.. - закричал Мотыль и подкинул вверх румяное яблоко. - Красотища какая, а, Купер?!..
        Анхеле, улыбаясь, сунула в рот ягоду величиной с квотер и плюнула в него круглой косточкой. Грош осторожно откусил кусочек небольшого темно-желтого плода. Ароматный сок потек по губам, он слизнул его и зажмурился от наслаждения - такого он никогда в жизни не пробовал. А мама?..
        Он нагнулся и стал собирать яблоки, сливы и бархатистые персики и складывать в рюкзак.
        - Маме и Касатику, - объяснил он наблюдающей за ним Ракушке. - А что?.. Что ты так смотришь?
        Мотыль кашлянул.
        - Грош... Я бы тоже взял для своих малых... только что мы им скажем? Откуда это?
        Ракушка согласно кивнула.
        Грош нахмурился, с досады прикусил губу и стал молча выкладывать фрукты обратно на траву. Яркая зелень как будто потускнела. Он достал термос с кофе, отвинтил крышку, плеснул в нее горячей темной жидкости, без удовольствия отхлебнул и прилег на травку.
        - Ну, чего ты?.. - Анхеле стояла перед ним, виновато протягивая персик. - Ешь! Вкусно же.
        - Не могу я, - Грош отвел глаза. - Не могу один жрать. Ничего в глотку не лезет.
        - Да-а-а, - протянул Мотыль, утирая рукавом сок, текущий по подбородку. - Мне тоже что-то не по себе. Вот бы сейчас детвора накинулась... За волосы не оттянешь... Но вкуснотища такая, Купер, удержаться невозможно!
        Он сунул в рот остатки персика и стал жевать, смешно шевеля ушами.
        - А за этой долиной что, Анхеле? - спросил Грош, задумчиво разглядывая вершины гор.
        - Там горы, - ответила Ракушка, проследив за его взглядом. - А за горами Сушь. Ну, что, отдохнули? Пойдем назад?.. В наш оазис, или?..
        Грош приподнялся на локте и остро взглянул ей в глаза.
        - А что, в местном бункере тоже есть еще одна рукоятка?
        - Конечно, - Анхеле пожала плечами. - Мы еще не прошли весь путь. Когда я вам сказала про сюрприз, я вовсе не эту долину имела в виду.
        Грош вскочил на ноги.
        - Путь Подкидышей, э?.. Мотыль, вставай! Идем дальше!
        Мотыль послушно поднялся, с сожалением посмотрел по сторонам.
        - Мы ведь еще сюда выберемся, а, ребята?.. Прямо неохота уходить из этой красоты.
        Он подобрал с травы еще один персик, сунул в карман штанов.
        - По пути съем. Давай мне рюкзак, Грош, я понесу. А то ты его всю дорогу волок, нечестно получается... Куда идем-то?
        Анхеле уже карабкалась по осыпи.
        - Назад к водопаду, - крикнула она через плечо. - И в бункер. Поторапливайтесь, если хотите успеть до ночи. Ночью тащиться домой через Отчаянную слободу я вам не советую!
        - Ишь, как командует, - проворчал Мотыль, оскальзываясь на острых камнях за спиной у Гроша. - А ты говорил: сумасшедшая, сумасшедшая... Эта сумасшедшая пятерых нормальных заездит.
        - Я все слышу, - предупредила Ракушка, не оглядываясь. - Вот оставлю тебя здесь, будешь знать! И тебя заодно, Купер, чтобы не болтал про меня разные гадости.
        Она так ловко взбиралась по осыпи, что подошвы ее ботинок мелькали уже на самом верху, почти у грота. Парни поднажали, но все равно, когда они, отдуваясь, выбрались наверх, Анхеле уже исчезла в скале.
        - Пошли скорей, - пропыхтел Иво. - Там эти... мыши. Бррр... А она, кажется, видит в темноте, как кошка.
        Но мышей, к счастью, на этот раз не было слышно - видимо, они улетели подальше, оскорбленные вторжением.
        Обратный путь показался друзьям не таким длинным, но гораздо более утомительным, потому что Ракушка неслась впереди, как горная коза, и они еле поспевали за ней, ежеминутно рискуя сорваться в пропасть. Когда, наконец, мокрые и ободранные, они вползли в бункер узким лазом, Анхеле уже нетерпеливо притоптывала в темноте у дальней стены.
        - Идите скорее! Что вы там возитесь? Я открываю дверь!..
        За дверью было темно, но не совсем - впереди виднелась тонкая полоска солнечного света.
        - Где это мы? - громко спросил Иво, оглядывая тесное затхлое помещение, в котором они очутились.
        - Ч-ш-ш-ш!.. - яростно прошипела Ракушка. - Тихо ты! Молчи!..
        Грош растерянно потрогал гладкую, немного пыльную стену, украшенную еле различимым в полумраке резным фризом под низким потолком. До потолка можно было достать рукой.
        - Мрамор, что ли?..
        - Замок гномов? - прошептал Иво. - А окна где?
        - Сказки меньше читай, - злопамятная Анхеле покосилась на него с нескрываемым презрением.
        Грош провел пальцами по широкому мраморному столу, занимавшему всю середину помещения, и обнаружил, что это не стол, а нечто вроде ящика. Богато отделанная резьбой по камню крышка была чуть сдвинута. Он заглянул и отшатнулся.
        - Там кости, - сказал он сдавленно и ухватил Мотыля за рукав. - Человеческие кости, скелет.
        - Тихо ты, - Анхеле подобралась к двери, из-за которой падал свет, и осторожно выглянула наружу. - Кажется, никого. Идите сюда.
        Грош попятился от страшных останков и, добравшись до двери, посмотрел в щель. Там было солнечно, прямо перед глазами качались цветущие кусты, песчаная дорожка переходила в тихую аллею, обрамленную деревьями и какими-то маленькими постройками. Он не мог в точности разглядеть, что это такое, но выглядело это как игрушечный город, декорация. Только декорация была недостроена: вдоль аллеи там и сям стояли несколько красивых мраморных и гранитных домиков без окон, но с пышно оформленными входами, а все остальные постройки представляли собой только фасады, каменные плиты с надписями. Некоторые стояли вертикально, другие, видимо, упали и теперь лежали на земле. Стояла тишина, нарушаемая только щебетом птиц.
        - Что это такое? - спросил Мотыль, выбираясь вслед за Ракушкой и Грошом наружу и слегка моргая от света. - Что-то это мне напоминает, вот только не могу вспомнить, что...
        - Эх ты, темнота, - сказала Анхеле покровительственно, села на дорожку и начала зашнуровывать ботинок. - Это кладбище. В Альквисте тоже раньше такие были. Их сравняли с землей, чтобы построить Северный Край с его многоэтажками.
        - Кладбище в оазисе? - Грош напрягся, нервно оглядываясь по сторонам. - Здесь что, когда-то жили люди?..
        - И сейчас живут, - Анхеле поднялась и слегка притопнула ногой, пробуя ботинок. - Ты не понял?.. Мы в Ферроне, дорогой друг. Мы прошли Путем Подкидышей.
        
        ГЛАВА 31
        
        - Ай!.. - Алтын подпрыгнула и с негодованием уставилась на горничную. - Вы, кажется, хотите приколоть этот букет непосредственно к коже, Ева?..
        Ева испуганно отступила.
        - Простите, Ваше Высочество... я случайно!
        Принцесса послюнила палец и, морщась, стерла с груди капельку крови, выступившую на месте укола.
        - Что за день... - сказала она с досадой. - Ло, посмотри, по-моему, этот корсаж слишком туго затянут. Я в нем чувствую себя куклой - ни согнуться, ни сесть.
        Камеристка стояла рядом, держа на вытянутых руках Обморок Мотылька - головной убор невесты, представлявший собой тонкую частую вуаль алого цвета, покрытую изящной вышивкой чуть более темного оттенка и сшитую по краям таким образом, что получалось нечто вроде сачка для ловли бабочек. Этот сачок надевался на голову невесты, спадая поверх платья почти до колен. Но пока еще очередь до него не дошла.
        Алтын повернулась спиной к большому овальному зеркалу и стала разглядывать через плечо шнуровку атласного корсажа. Жестко накрахмаленные кружевные панталоны топорщились вокруг нее подобно короткой пышной юбке, сама же юбка, свадебная, длинная, лежала поодаль на спинке кресла и выглядела огромным ворохом алых лепестков, гигантской розой, на которой тут и там каплями росы посверкивали искусно ограненные бриллиантовые брызги.
        - Затянуто как полагается, Ваше Высочество, - сообщила Ло. - Талия невесты должна быть ровно восемнадцать дюймов. Это стандарт. Так написано в Уложениях...
        - А если бедняжка крупнее стандартных размеров, ей, видимо, придется задохнуться?
        Камеристка пожала плечами.
        - Не успеет, Ваше Высочество, церемония довольно короткая, всего полчаса...
        - За полчаса много всего может случиться, Ло.
        - Ну, вам ли об этом задумываться, Ваше Высочество, - Ева льстиво улыбнулась. - У вас-то талия от природы только чуть шире этих восемнадцати дюймов...
        - Это потому, что я маленького роста, - Алтын потрогала башню из локонов на своей голове и нахмурилась. - Можно, я выну вот эти два гребня? Они такие тяжелые, что я не могу держать голову прямо.
        - Ни в коем случае, - отрезала камеристка. - Эти гребни держат прическу, выньте их - сразу все развалится... Амига, отойди в сторону, ты заслоняешь Ее Высочеству зеркало!
        - Что, Амига? - нетерпеливо спросила Алтын, оборачиваясь к второй горничной. - Что вы хотите сказать?..
        - Чулки, Ваше Высочество, - горничная робко протянула большую обтянутую шелком коробку. - И вы не выбрали подвязки...
        - Великая Сушь, - сказала принцесса с чувством, и Амига раскрыла рот и мучительно покраснела, а Ева негодующе поджала губы. - Что за дурацкий сегодня день... Уходите, пожалуйста! Да, обе!.. Ло, ты останься.
        - Подвязки, Ваше Высочество... - умоляюще произнесла Амига, пятясь к двери.
        - Я пока еще в состоянии сама надеть чулки и выбрать подвязки, - твердо сказала Алтын и, вытеснив обеих горничных за дверь, тут же эту дверь захлопнула. Служанки услышали, как повернулся ключ.
        Когда через полчаса Ее Высочество, наконец, позвонила и сообщила, что готова, в коридорах все пришло в движение: слуги проверяли в последний раз исправность электрических гирлянд, которые должны были зажигаться, когда принцесса в сопровождении старшего родственника мужского пола проследует в тронный зал для церемонии бракосочетания, служанки поправляли букеты и ковровые дорожки, старшие горничные одергивали нарядные платьица на детях, стоявших вдоль стен, чтобы бросать под ноги Ее Высочеству цветы и золотые монеты.
        Лорд Анджело в белоснежном мундире Кавалера Тени, прямой до невозможности и бледный как смерть, вывел невесту из ее покоев, и тут же стоящий на лестнице флейтист в золотистом плаще заиграл начало Весенней Увертюры. Тоненькие жалобные звуки эхом отразились от стен и потолка, и флейтист, сбежав по лестнице, пошел впереди, продолжая играть. Над головами принцессы и ее спутника засверкали огни гирлянд, под ноги им посыпались цветы, покатились, звеня, золотые ибрисы. Двери в тронный зал медленно распахнулись, под потолком вспыхнула огромная люстра, заливая светом толпы нарядных гостей и желтые куртки репортеров, флейтист шагнул через порог, сверкнули вспышки камер, и мелодию Весенней Увертюры подхватили скрипки спрятанного на антресолях оркестра.
        Навстречу Ее Высочеству шел лорд Ро, прекрасный, как никогда, в бархатном костюме цвета шоколада, с единственным украшением: рубиновым Орденом Крови на черном атласном шнурке.
        Анджело выпустил руку принцессы, и жених протянул ей свою, затянутую в тонкую замшевую перчатку.
        Алтын вложила ладонь в руку лорда Ро, и оба повернулись лицом к возвышению, на котором за тяжелым столом на львиных лапах сидел в высоком кресле глава Сената - только он или сам король Альквисты имели право сочетать браком особу королевской крови.
        Оркестр смолк, наступила тишина, нарушаемая только стрекотом камер.
        - Мужчина и женщина! - произнес лорд Кевин, поднимаясь с места. Он выглядел очень внушительно в алой вышитой мантии, его лысина сверкала под светом люстры, толстые щеки покраснели от сознания важности момента. - Подойдите ближе!
        Лорд Ро и принцесса Алтын пошли по широкому ковру к возвышению.
        Алтын едва доставала жениху до плеча. Она держалась очень прямо и выглядела как заводная кукла, только что вынутая из коробки. Ее ладонь тонула в руке жениха, голову скрывал вуалевый колпачок, медные локоны чуть блестели сквозь частую сетку, которая мягкими складками спадала почти до колен, позволяя рассмотреть только пышный подол юбки, собранный из множества шелковых лепестков, и красные башмачки, тонущие в густом ворсе ковра.
        - Мужчина! - прогремел глава Сената, когда пара остановилась в нескольких шагах от возвышения. - Выбрал ли ты для себя эту женщину свободно и по своему желанию?
        - Да, - ответил лорд Ро звучным голосом, в котором любой мог услышать уместное волнение и понятное торжество.
        - Женщина! - обратился глава к принцессе. - Выбрала ли ты для себя этого мужчину свободно и по своему желанию?
        - Да, - ответила принцесса так тихо, что ее почти не было слышно в задних рядах гостей.
        Анджело еще больше выпрямился и стиснул зубы.
        - Все слышали? - возвысил голос лорд Кевин, и зал отозвался единым восторженным «да». - Обменяйтесь локетками, мужчина и женщина.
        К возвышению с двух сторон поспешили два мальчика-слуги в серебристых камзольчиках, неся каждый по резной шкатулке. Из шкатулок были извлечены две золотых локетки на изящных витых цепочках.
        Лорд Ро первым надел символ обручения на шею принцессы, потом склонился перед ней, и Алтын потянулась вперед. Ее рука едва заметно дрогнула, и она чуть не уронила свою локетку, но тут же решительно выпрямилась и набросила сверкающую цепочку на шею жениха. Он поклонился и выразительно поднес золотую вещицу к губам.
        Глава Сената поднял над головой обе руки и заключил:
        - Отныне вы муж и жена!
        Гости разразились аплодисментами и криками восторга. С балкона посыпались цветы, оркестр взорвался бравурной мелодией, распахнулись двери в обеденный зал, и толпа хлынула к накрытым столам, увлекая за собой чету.
        Лорд Анджело отступил к стене, пропуская ликующую публику, скользнул к маленькой дверце, скрытой за колонной, и исчез, никем не замеченный.
        * * *
        Молодая сестра в строгой серой униформе быстро шла по стеклянному переходу во флигель Департамента Тени, толкая перед собой сервировочный столик с несколькими исходящими паром судками, бутылкой вина и столовыми приборами. Ей никто не попался навстречу - слуги были заняты в обеденном зале, охранники там же, парочка-другая оставшихся в Департаменте смотрели прямой репортаж с церемонии по тиви. Миновав переход, сестра со своей тележкой поднялась в лифте на третий этаж и направилась к дверям в торце неширокого холла. Молоденький охранник за столом у дверей увлеченно смотрел в экран.
        - Обед для узника, - произнесла сестра, смиренно опуская голову так, что серый сестринский капюшон закрыл почти все ее лицо.
        Охранник, не отрываясь от тиви, отцепил от пояса ключ и протянул ей, одновременно нажав кнопку сбоку от стола. Дверь отворилась, открывая коридор, устланный ковровой дорожкой.
        - Благодарю вас, брат мой, - сестра взяла ключ и, мягко ступая по ковру, покатила свой сервировочный столик к дверям в конце коридора.
        Узник валялся на диване и смотрел тиви. На экране лорд Ро, улыбаясь торжествующей белозубой улыбкой, поднимал бокал за процветание Альквисты.
        Май удовлетворенно кивнул.
        - По крайней мере, у Ее Высочества хватило ума выгодно выйти замуж. Кажется, мы получили неплохого правителя. Этот лорд выглядит разумным и уверенным в своих силах.
        - О, ты даже не знаешь, насколько ты прав, - раздался от дверей мелодичный голос, и Май вскочил, как ужаленный.
        - Это вы... Это вы!..
        Он бросился к вошедшей так стремительно, что чуть не упал, смешался, покраснел, не решаясь прикоснуться к тонкой руке, благосклонно протянутой навстречу.
        - Ну, конечно, это я, - лордесса улыбнулась, откидывая капюшон, огромные глаза засияли.
        - Как вы здесь... как вы сюда... - пролепетал Май, ухватившись обеими руками за сервировочный столик, разделяющий их. Лордесса грациозно обошла преграду и, приподнявшись на цыпочки, прикоснулась прохладными губами к его пылающей щеке.
        - Это было нетрудно, - объяснила она, непринужденно опускаясь в кресло. - Весь замок занят церемонией, подменить сестру Фелину оказалось парой пустяков.
        - Как вы узнали, где я?..
        - Идите же сюда, - сказала Кристиана, слегка надувши губы. - Вы что, боитесь меня, мой мальчик?
        Май, споткнувшись, двинулся к ней, точно слепой. Лордесса рассмеялась хрустальным смехом.
        - Да захватите с собой свой обед! Я принесла вино. Это настоящий токай, и вы выпьете целый бокал прямо сейчас - быть может, это поможет вам расслабиться, наконец!
        Май пошарил за спиной, нащупал столик и подтянул его поближе, не отрывая глаз от лица Прекраснейшей.
        - Майледи, - начал он, облизнув пересохшие губы.
        - Кристиана, - поправила лордесса и капризно нахмурилась. - Зовите меня Кристианой, любовь моя.
        - Я не смею, - прошептал несчастный узник. Его лицо пылало так, что казалось, загорятся волосы. Потом, видимо, пройдя какой-то предел, краска медленно отхлынула ото лба и щек. Май, точно сломанная марионетка, рухнул на ковер у ног Прекраснейшей, жадно схватил ее руку и прижал к щеке тонкие пальцы.
        - Сначала вино! - Кристиана погладила его по лицу и кивком указала на темную бутылку на столике. - Где у вас бокалы? И скажите мне, любовь моя, у вас ведь не отобрали ваши чертежи? Я слышала, вам позволено продолжать работу...
        Май кое-как поднялся на ноги и растерянно оглядел комнату, вспоминая, где находятся бокалы.
        - Посмотрите в буфете, - предложила лордесса и скрестила ноги под серой сестринской юбкой. Даже этот ужасный наряд шел ей необыкновенно. - Так что с вашей работой, мой мальчик? Вы закончили чертеж?
        Узник открыл стеклянную дверцу буфета, достал два бокала, один уронил, но он почему-то не разбился. Зато разбился второй, который Май грохнул о край буфета, пытаясь поймать первый. Лордесса смеялась так весело, что он опять покраснел и, наконец, тоже улыбнулся.
        - Да, я закончил чертеж... Костюм, конечно, должен еще пройти испытания, но я уверен... Майледи, вы не представляете, как я счастлив!
        - Я тоже счастлива, любовь моя, - нежно сказала Прекраснейшая и пошевелила пальцами. - Несите же сюда эти бокалы... возьмите другой, только не уроните. А где ваши чертежи?
        - Вон там, в кабинете на столе, - Май с превеликими предосторожностями поставил бокалы и снова сел на ковер. - Вы хотите посмотреть?..
        - Нет, не сейчас... потом. Сейчас я хочу смотреть на вас, - в ее голосе прозвучало что-то такое, от чего Май начал дрожать всем телом. Неловко откупорив бутылку, он плеснул в оба бокала понемногу вина и поднял свой, глядя в сияющие глаза Прекраснейшей.
        - До краев, - шепнула она, улыбаясь, и он послушно долил до краев.
        Жидкость в бокале красиво качнулась, Май выпил залпом.
        - Майледи...
        - Вы выпили один, - укоризненно сказала лордесса. - И без тоста. Вам придется налить себе еще.
        - Вы хотите, чтобы я напился?
        Кристиана томно прикрыла глаза и ничего не ответила. Май нетвердой рукой налил себе еще. Прекраснейшая по-прежнему молчала, рассматривая его сквозь полуприкрытые ресницы.
        - За вас, - сказал Май, с трудом ворочая языком. - Знаете, когда я был подростком, мои родители не бедствовали... У нас в доме всегда было хорошее вино. Я впервые попробовал токай лет в двенадцать... это... символично...
        - В самом деле? - Кристиана чуть-чуть покачала вино в своем бокале и стала разглядывать его на просвет.
        - На просвет ничего не видно, - Май, изо всех сил стараясь сфокусировать взгляд на лице Прекраснейшей, поднес бокал к губам и выпил до дна. - Но на вкус... в токае очень легко обнаружить яд.
        - Зачем же вы пьете? - спросила лордесса с нескрываемым любопытством и встала.
        Май постарался улыбнуться. Сидеть он больше не мог, комната повернулась перед глазами, и он увидел белый потолок и краешек лепнины вокруг светильника.
        - Потому что я... люблю вас больше... жизни, - проговорил он уже невнятно, и лордесса не расслышала. Да она и не слушала - гораздо больше, чем тело на ковре, ее интересовал стол, заваленный бумагами, видневшийся из-за распахнутой двери в кабинет.
        
        ГЛАВА 32
        
        - Сушь, сушь, сушь!!! - Анджело шарахнул по каминной полке так, что разбил кулак.
        Заплаканная сестра Фелина вздрогнула и забилась в угол дивана, а Лиддс отвел глаза.
        Тело уже унесли, двое молчаливых рыцарей Тени еще копались в кабинете, но и так было ясно - чертежи пропали.
        - Ты понимаешь, что это значит? - спросил Анджело, не обращая внимания на тонкую струйку крови, текущую по запястью.
        Лиддс угрюмо кивнул.
        - Вас перевязать? - голос сестры Фелины ощутимо дрожал.
        - Не надо. Идите, сестра. С вами позже поговорят, пожалуйста, не отлучайтесь.
        - Я не... не приносила обед кайну Сэнди, - повторила сестра в сотый, наверное, раз, и лорд нетерпеливо взмахнул окровавленной рукой.
        - Я знаю. Идите.
        Фелина неслышно выскользнула из комнаты.
        Кавалер Тени рухнул в кресло и схватил сигареты. Зажигалка опять куда-то подевалась, он вспомнил про каминные спички, которые в прошлый раз предложил ему бедняга Май, и скрипнул зубами. Верный Лиддс достал из кармана увесистую агатовую зажигалку.
        - Ваша зажигалка, майлорд. Вы забыли ее у меня на столе перед церемонией.
        - Благодарю, - Анджело прикурил и тяжело выдохнул дым. - Все катится куда-то к... Лиддс! Что говорит парень на вахте?
        - Он смотрел тиви, - помощник виновато поежился. - Молодой совсем, служит всего два месяца. Никто же не мог подумать... Сестринская одежда, обед... Вино в честь праздника. Мальчишка был уверен, что все в порядке.
        - Великая Сушь, - процедил Кавалер Тени сквозь зубы. - В этом королевстве все прогнило до основания. Сколько, ты говоришь, трупов за вчерашнюю ночь?
        - Пять. В основном, мальчики. Работа оборотня, как и все последнее время. В трех случаях случайные свидетели слышали байк.
        - Значит, шесть, если считать инженера. Прямо в замке, Лиддс! У нас под носом.
        - Но ведь инженера отравили, - сказал Лиддс неуверенно. - При чем тут оборотни?
        Анджело махнул сигаретой.
        - Это все одно и то же, - сказал он загадочно. - Так. Мне надо позвонить. Бери своих ребят и иди вниз, я еще побуду здесь... Двойную охрану к покоям принцессы. Ты понял? Двойную! И чтобы ни одна мышь... Никого не пускать.
        - И мужа? - Лиддс с готовностью повернулся к дверям.
        - Муж не имеет права войти к ней еще двое суток, ты что - забыл? Обморок Мотылька продолжается три дня, в это время супруга никому не показывает лица, тем более, мужу. Так что лорда Ро не пускать особенно!
        Дождавшись, пока подчиненные уйдут, он схватил трубку внутреннего телефона. Кровь с запястья неприятно затекала в манжету, Анджело с досадой вытер руку о белые штаны и набрал номер. Вместо голоса Алтын он услышал отработанно-вежливый голосок барышни с коммутатора:
        - Просим извинить, Ее Высочество в настоящий момент находится на связи. Перезвоните через несколько минут. Благодарим вас.
        - Погодите! - Анджело вскочил. - Не отключайтесь, Дебора. Это лорд Анджело. С кем сейчас разговаривает принцесса?
        Возникла пауза - барышня на том конце провода соображала, имеет ли она право ответить на вопрос Кавалера Тени. Потом, видимо, решила, что имеет, и произнесла неуверенно:
        - С кем-то в городе, майлорд. Посмотреть номер по таблице?..
        - Да, посмотрите, - сказал Анджело отрывисто. - Поскорее, пожалуйста.
        - Так... Северный Край... Это доктор Арно Бэ Арно, адрес... Гренадерская, пять.
        - Благодарю.
        Анджело швырнул трубку, выскочил за дверь и помчался по коридору к выходу. Имя сумасшедшего доктора Арно было ему знакомо. Тот давно занимался историей метаморфозиса и даже сделал парочку не слишком крупных открытий, за которые ему бы, тем не менее, не поздоровилось, если бы не заступничество Кавалера Тени. Доктор, впрочем, об этом заступничестве не подозревал. Он занимал небольшую и не особенно денежную должность в Управлении Сестринства, но работал, в основном, дома, жил замкнуто в скверном районе, тратил все деньги на оборудование лаборатории. В последнее время рыцари Тени засекли пару визитов принцессы на Гренадерскую, пять, и Анджело сделал вывод, что Ее Высочество наступает ему на пятки, а, возможно, и в чем-то опережает кузена. Из архива на время пропали важные документы, касающиеся особенностей наследственности метаморфов. Потом некто - Анджело понимал, кто именно, - положил документы на место, но забрал несколько рассыпающихся от ветхости папок с рукописями опального врача Сен-Сона, жившего сто лет назад. В свое время Кавалер Тени, роясь в архиве, наткнулся на эти папки и даже пробовал их
читать, но ничего не понял. Чтобы разобраться в рукописях Сен-Сона, нужны были вывихнутые мозги, а доктор Арно Бернард Арно именно такими и обладал.
        В Северном Краю улицы были замусорены еще сильнее, чем обычно. Сначала похороны Его Величества, потом свадьба принцессы - незапланированные выходные. Обертки от мясных пирожков, пластиковые бутылки, осколки, какие-то объедки возле мусорных баков, обнаглевшие до невозможности крысы... Анджело захлопнул дверцу велокара и в два стремительных шага преодолел расстояние до грязного парадного с полуоторванной дверью. Еще на лестнице он понял, что опоздал: дверь на площадке второго этажа была приоткрыта.
        * * *
        Грош слонялся по улицам без особой цели, стараясь, впрочем, избегать людных мест. Выходной, образовавшийся в связи с бракосочетанием принцессы Алтын, радости ему не принес. Мотыля родители запрягли помогать деду чинить сети, и он уехал к нему в Охлыстень, на дальние окраины. Мама взяла Касатика, принарядилась и ушла к Друмам праздновать. Грош никак не мог понять, то ли она не догадалась, что принцесса Алтын и есть Рыжая, то ли не хотела заговаривать с сыном на эту тему первой.
        Он мог бы сходить в Малиновку навестить Ракушку и Кальвина, но боялся, что Анхеле начнет радостно лепетать о своей драгоценной Рыжей, и тогда он уж точно пойдет и утопится в Нерети, чтобы никогда больше не слышать этого ненавистного имени. На самом деле, больше всего ему хотелось уйти в оазис, лечь там в траву и ни о чем не думать. Впрочем, он и так ни о чем не думал. Шел себе и шел вдоль слепых серых стен Хлебной, вышел к Невинному кладбищу и присел на одинокую каменную скамью под чахлой елкой. Чуть накрапывал дождь, но было не особенно холодно - в воздухе вовсю чувствовалась весна, ветерок был влажен и слегка отдавал рыбой. На зеленовато-сизых иглах ели дрожала изморось, земля под ногами подавалась, выпуская кое-где на поверхность чахлые стебельки первой травы. Грош подумал о том, что весна в королевстве какая-то шалая, события катятся, натыкаясь одно на другое - то похороны, то свадьба, народные гулянья и вспышки убийств, о которых трещали газеты, трусливо ссылаясь на Департамент Тени, окончательно свихнувшаяся Аглая Бах, в прошлую пятницу таки исчерпавшая чашу терпения правительства и запертая
в Монастыре под надзором сестер...
        Он вспомнил листовки, кружащиеся над улицами в ту пятницу, возбужденных посетителей кафе, безумную Аглаю на экране тиви, одетую в какие-то цветные лохмотья и с пеной на губах выкрикивающую: «Долой кровавый Сенат!.. Позор лордам-оборотням!.. Кровопийцы воруют детей!.. Феррона нам поможет!».
        Феррона... Если верить маминому рассказу - а почему бы ему не верить? - в нем самом тоже течет капля ферронской крови. Получается, что он не только наследный принц Альквисты, но и потомок ферронских регентов. Ведь Анджело говорил, что в его матери тоже есть королевская кровь... Грош досадливо нахмурился. Да ну, было бы о чем задумываться! Ему все это ни к чему. Вон у них теперь есть свежеиспеченный король - лорд Ро, пусть с ним и разбираются, как хотят. Ловко эта Рыжая уклонилась от ответственности за королевство. Выскочила замуж и всё... Он еще немного подумал, машинально подбрасывая на ладони новенький грош, завалявшийся в кармане куртки. Может, конечно, это был мудрый шаг: лорд Ро не королевского рода, принцесса вообще неизвестно откуда взялась, их дети будут здоровы, и проклятие королевской крови кончится само собой...
        Монетка выскользнула из пальцев и скакнула в небольшую лужу, собравшуюся в ложбинке. Грош бездумно наклонился, вглядываясь в ровные круги, расплывающиеся по воде. Поверхность лужи успокоилась, монетка блеснула в глубине, ловя случайный луч, пробившийся меж облаками. Грош увидел свое отражение. Какое-то неправильное отражение. Он поднял руку к лицу, пытаясь понять, когда его волосы успели приобрести оттенок старого серебра. Отражение не шевельнулось. Грош резко оглянулся - у него за спиной, засунув руки в карманы, стоял и хмурился Анджело в распахнутой куртке, свитере и джинсах.
        - Вот ты где, - сказал Анджело тихо. - Слушай, Грош, нам срочно надо поговорить. Где мать? Ты не рассказал ей?..
        - Ничего я не рассказывал, - буркнул Грош, выпрямляясь. - И не о чем нам говорить.
        - Есть о чем, поверь, - лорд знакомым жестом пошарил по карманам, ища сигареты. - Вам с матерью нужно переехать. Возможно, мне удастся спрятать вас в Монастыре... Хотя я не уверен.
        - Вот еще, - Грош упрямо повел тощим плечом. - От кого нам прятаться? Ты сам говорил, что я больше не метаморф. Учти, я не собираюсь участвовать в ваших придворных интригах...
        - Помолчи, - лорд оглянулся и скомкал пустую пачку. - Ты подвергаешься опасности. Я надеялся, что время еще есть, что смерть короля его успокоит хотя бы ненадолго...
        - Кого это - его?
        - Ро.
        - Ха, - Грош криво усмехнулся и, нагнувшись, достал монетку из лужи. - Ревнуешь, да? Давай, уничтожь соперника. Ты же у нас Кавалер Тени. Сгнои его в казематах за покушение на королевскую власть. Гоббса ты уже устранил с дороги...
        Анджело побледнел, схватил брата за шиворот и встряхнул, как щенка.
        - Что ты несешь?!.. Я не убивал Гоббса!
        - Да? - Грош ничего не мог с собой поделать, ему хотелось говорить гадости и выводить из себя этого холеного лорда, его удачливого братца. - А кто же его убил?..
        - Не знаю, - Анджело взял себя в руки и отпустил воротник Гроша. - Но подозреваю.
        - Подозреваешь, конечно, лорда Ро? - издевательски спросил Грош и одернул задравшуюся куртку. Он стоял перед высоким широкоплечим братом, как задиристый встрепанный воробей перед сильным, красивым орлом, и не знал, чем бы еще его задеть. - А Рыжая молодец, да? Как она тебя кинула!.. Любовь, э? Локетки дарит!.. А потом - хоп! - и королем становится кто-то другой!
        Грош натужно захохотал.
        Анджело смотрел на него странным взглядом, а он все хохотал, демонстрируя, как ему весело, сгибался пополам, показывал на брата пальцем, выронил от смеха монетку и полез под скамью ее доставать... Когда он выпрямился, Анджело все так же смотрел на него, только теперь у него в глазах возникло что-то вроде догадки.
        - Какая локетка, Грош? - спросил он тихо и опять полез в карман, забыв, что только что выкинул пустую пачку. - Ты про что?
        - Ха-ха-ха, - сказал Грош злобно. - Думаешь, я не знаю?..
        Потом отвел взгляд и стал старательно счищать с монетки налипшую землю.
        - Я там... ну, в оазисе... нашел... у тебя в кармане. Случайно! Я спички искал. Ну, и... наткнулся на локетку, которую тебе Рыжая... подарила.
        Анджело тихо свистнул, глядя себе под ноги. Потом поднял голову и посмотрел на Гроша печально и насмешливо.
        - Эх, ты, дурачок... - сказал он ласково. - Это же твоя локетка. Я ее у тебя с шеи снял, когда из Суши в оазис волок. Боялся, что ты в беспамятстве цепочкой удавишься. А ты что, не заметил, когда Алтын ее тебе надела?..
        ГЛАВА 33
        
        Лорд Джулиан Ро бросил взгляд на часы и откинулся в кресле, отодвигая бокал.
        - Еще сутки. Если быть точным, двадцать шесть часов тридцать четыре минуты. Какой идиот придумал этот Обморок Мотылька?..
        Кристиана тонко улыбнулась:
        - Не терпится, майлорд?.. Боюсь, ты будешь разочарован. Устройство принцесс ничем не отличается от конструкции прочих женщин. Все точно так же. Правда, говорят, наше рыженькое сокровище все еще девственница... Но это не обещает тебе ничего, кроме лишних хлопот.
        Лорд потянулся.
        - Ты, кажется, подозреваешь во мне романтика, дорогая? Все гораздо прозаичней. Да, мне не терпится стащить с Ее Высочества этот дурацкий колпак, но вовсе не для того, чтобы поскорее предаться... ммм... любовным утехам. Я хочу, наконец, занять престол. Я и так достаточно долго ждал.
        Он полистал бумаги на столе и удовлетворенно улыбнулся.
        - Как я и предполагал, чертежи защитного костюма готовы полностью. Изготовить его будет не так уж сложно. Отверженные сделают. Им даже не придется особенно много платить - они готовы творить за идею. Все, что угодно, лишь бы во вред королевству... Черри, подай еще бутылку вина.
        Слуга неслышно скрылся за дверью и так же неслышно вернулся с новой бутылкой.
        - Начальник охраны ждет в приемной, майлорд.
        - Зови, - Джулиан выпрямился в кресле, его глаза нетерпеливо блеснули.
        Кристиана с интересом уставилась на вошедшего. Коробок сдержанно поклонился и, подойдя к столу, протянул хозяину увесистый сверток. Лорд мгновенно распаковал тонкий пластик и принялся листать рассыпающиеся от ветхости папки.
        - Так... так... Вот оно что. Ты все сделал тихо, дружок?
        Он впился глазами в лицо начальника охраны. Коробок кивнул.
        - Я все сделал тихо, майлорд. Но он успел позвонить. Когда я вошел, он разговаривал с принцессой.
        - Откуда ты знаешь?
        - Он называл ее «сестра Оро». Это ее сестринское имя.
        - Как много он успел ей сказать?
        Коробок неуверенно качнул головой.
        - Не представляю, майлорд, - ответил он честно. - Я же не могу знать, что именно вас интересует.
        Джулиан досадливо нахмурился.
        - Речь шла об оборотнях?.. Об инициированных оборотнях?
        - Да. Когда я открыл дверь, он как раз говорил... - Коробок прикрыл глаза, вспоминая: - «...инициация - это фикция, сестра Оро...» Кажется, так. Да, так.
        Черты лица лорда окаменели. Он встал и начал расхаживать по комнате. Лордесса и начальник охраны молча смотрели на его метания. Наконец, Кристиана не выдержала:
        - Неужели это так важно, дорогой? Ну, узнала Алтын что-то там про оборотней. Ты же теперь ее супруг и всегда сможешь заткнуть ей рот, если это понадобится...
        Ро яростно махнул рукой.
        - Молчи. Ты не понимаешь... Рыжая упряма, как все феррноцы, и заткнуть ей рот не так просто. Тем более, в таких делах.
        Огромные глаза лордессы зажглись жадным любопытством.
        - Так она действительно ферронка?!. Ну, не томи! Я всегда считала, что все смутные слухи о подкидышах - это просто сказки...
        Лорд подошел к столу, налил себе вина и залпом выпил.
        - Девчонка из Ферроны, да. Это совершенно точно. Директор приюта раскололся... перед смертью. Я перерыл все архивы и изъял оттуда все мало-мальски относящееся к делам о подкидышах... Но так и не сумел понять, каким путем они попадают в Альквисту. Директор тоже не знал - я его очень, очень хорошо допросил. Если бы он что-то знал - выложил бы обязательно. Единственная ниточка - оазисы. И неясные ссылки на какие-то экспериментальные коммуникации, образец которых был создан буквально накануне сошествия Суши. Все упоминания о них я забрал из архивов, чтобы этот выскочка Анджело до них не добрался. Что касается девчонки, о ней никто ничего не знает. И не узнает, я об этом позаботился. На окнах приюта были крепкие решетки, двери я надежно подпер снаружи. А сама Алтын ничего не помнит о своем прошлом...
        Джулиан говорил быстро, точно в лихорадке, на бледном аристократическом лице выступили неприятные красные пятна. Кристиана жадно слушала, и ни она, ни лорд не заметили, как, страшно побледнев, застыл на месте начальник охраны.
        - Детишки не проболтаются, даже если что-то слышали: мертвые не разговаривают. Директора и воспитателей я убил своими руками. Король, конечно, был потрясен, когда узнал о пожаре... Но я сумел убедить его, что это был несчастный случай. Совпадение. И он поверил, конечно. Эти чистокровки наивны, как дети...
        Лорд налил себе еще вина, но не выпил, его рука с бокалом застыла на полпути ко рту.
        - Есть одно обстоятельство... которое меня беспокоит. Мальчишка. Я не знаю точно, на самом ли деле он... Но Анджело что-то скрывает, а это всегда чревато неприятными сюрпризами.
        - Что за мальчишка? - Кристиана взяла у него из рук бокал и отхлебнула, не отрывая горящих глаз от лица собеседника. - Ты мне ничего не говорил!
        - Кстати, да, - лорд забрал у нее бокал и допил остатки. - Возможно, ты могла бы им заняться... Впрочем, нет. Если он действительно сын... Я не могу тебе доверять, дорогая, извини. Ты у нас настоящая гадина. Это комплимент, - он преувеличенно любезно поцеловал руку лордессы. - Нет. Мальчишку проще устранить. Я этим займусь, пожалуй, прямо сегодня. У меня пока еще есть время. Двадцать шесть... нет, уже двадцать пять часов.
        * * *
        Анджело снял трубку непрерывно звонившего телефона, нашаривая на заваленном сводками рабочем столе зажигалку.
        - Я слушаю, - сказал он сквозь зубы, прикуривая очередную сигарету, и с неудовольствием отметил, что пальцы у него слегка дрожат.
        - Слушай и молчи, - голос в трубке был ему знаком - этот медовый, удивительно не вяжущийся с ледяной внешностью голос начальника охраны лорда Ро трудно было перепутать с другим. Анджело стиснул трубку железными пальцами.
        В кабинете было страшно накурено, глаза защипало.
        - Где шляется твой щенок, знаешь? Ищи, пока не опоздал. И поторопись.
        Кавалер Тени почувствовал, что звонивший сейчас положит трубку, и вскочил.
        - Погоди!.. Почему?..
        Тот понял вопрос. В голосе возникла горькая усмешка.
        - «Грустный и несчастный шевалье явился мне навстречу, крича ужасным голосом... и множество маленьких мертвых детей следовали за ним»... Это цитата. Торопись, лорд. У тебя мало времени.
        Анджело посмотрел на умолкнувшую трубку, бросил ее на рычаг и, на ходу натягивая куртку, выбежал из кабинета.
        * * *
        Грош сидел на пригорке, подстелив куртку под зад: дождь перестал накрапывать, солнышко сияло совсем по-весеннему, но земля еще не успела прогреться. Мотыль рядом с ним бездумно перекладывал камешки, возводя нечто вроде сторожевой башни. Голоса детей звенели неподалеку: Касатик, Лас и Рика радостно носились по непросохшей лужайке между набережной и Рыбьей слободкой, не заходя, впрочем, на ту часть, где росли редкие деревья.
        - А Касатик землей кидается! - нажаловалась Рика издали, показывая пальцем на перемазанного до ушей друга. - Скажите ему, кайн Купер!
        - Касатик, - лениво отреагировал Грош, - в следующий раз останешься дома. Понял?
        - Понял? - повторила Рика вредным голосом.
        Сияющий Касатик в угрозу не поверил - подпрыгнул и умчался вдаль, весело улюлюкая.
        - Солнце садится, - заметил Мотыль, не отрываясь от своего занятия. - Пора их в дом загонять, наверное. Маманя ужин сделала... Зайдешь к нам?
        Грош кивнул, наблюдая за резвящейся детворой.
        - Зайду, ага. Кайна Верба так рыбу готовит, не оторвешься... Я все про тот оазис вспоминаю. Как бы оттуда фруктов натащить. И чтобы никому ничего не объяснять.
        Мотыль вздохнул.
        - Я и сам по этой долине скучаю. Давай еще разок туда смотаемся? На выходной.
        - Тебе еще не опротивели выходные? - Грош прицелился и метнул камешек в почти готовую башню. - Никто в королевстве не работает, сплошные торжества. Вот Обморок Мотылька закончится - и будет коронация. Опять выходной... Уйду я отсюда. Буду в оазисе жить.
        - А кайна Магда? - Мотыль сразу поверил в серьезность намерений друга, и Грош был ему за это благодарен.
        - У нее теперь Касатик есть, - сказал он, ища другой камешек. - Не соскучится. Женщины - они такие.
        - Дурак ты, Грош, - сказал Мотыль осуждающе. - То женщины, а то мать. Пошли, ребятишек загоним. Темнеет уже, и похолодало, чувствуешь?..
        Грош поднялся на ноги и взял куртку. Солнце и вправду уже почти скрылось за крышами Рыбьей слободки, на землю легла тень. Он зябко передернул плечами, и тут раздался крик.
        Крик был детский, отчаянный. Грош растерянно поднял голову и увидел...
        Ребятишки бежали со всех ног по лугу, а за ними, стелясь по земле, несся зверь. Шоколадная шкура лоснилась в последних солнечных лучах, огромная грива вилась вдоль хребта. Рика и Лас одновременно бросились в разные стороны, а Касатик продолжал бежать прямо вперед, и зверь неумолимо настигал его. Рядом сдавленно ахнул Мотыль.
        Не успев ни о чем подумать, Грош сорвался с места. Он бежал навстречу зверю так, что мышцы, казалось, порвутся от напряжения. Но понимал: не успевает. Льву осталась пара прыжков - и Касатику конец. Зарычав от отчаянья, Грош еще прибавил ходу, его ноги уже почти не касались земли. Не касались... не касались... краем сознания он понял, что бежит по воздуху... в следующую секунду грифон, разворачивая крылья, с яростным клекотом обрушился сверху на спину врага.
        Огромный лев извернулся, лязгнула страшная пасть. Первая кровь брызнула на жухлую прошлогоднюю траву. Грифон долбил и долбил клювом, не останавливаясь, не пытаясь увернуться от клыков и когтей, обагренные кровью перья разлетались в разные стороны. Одно крыло уже волочилось, перекушенное в двух местах. А лев, казалось, не был серьезно ранен. Клюв скользил по крепкой шкуре, только царапая ее. Грош понял, что не сможет победить. У него не хватало сил, не хватало опыта схваток, не хватало кровожадности... Впрочем, все это было уже неважно. Он надеялся, что Касатик успел убежать, остальное его не слишком касалось. Где-то там, в отдалении, неразборчиво кричал Мотыль. Лишь бы ему хватило ума не ввязаться... Грош терял подвижность. Сознание путалось. Он почти не чувствовал боли, но лапы драли шкуру противника все слабее, клюв отяжелел.
        - Держись!..
        Перед глазами мелькнуло серебряное, сверкающее. Противник страшно зарычал и обернулся. От набережной, пластаясь над размокшей весенней землей, меж деревьями, красиво, как в каком-нибудь старом муве, несся другой лев - белоснежный и среброгривый. Шоколадный, издав душераздирающий рев, прыгнул навстречу, они сцепились, покатились рычащим клубком, оставленный вне схватки грифон попытался взлететь, упал, поднялся, сделал несколько шагов, неловко ковыляя и волоча перекушенное крыло, и опять упал. И солнце село.
        
        ГЛАВА 34
        
        Щепка. Эта щепка, зазубрина в обглоданном подоконнике вцепилась под лопатку и жжет, жжет... Грош застонал и открыл глаза.
        Потолок. Кажется, потолок. Кажется, белый. Смотреть было больно, и через несколько секунд все расплылось, размылось и потекло вбок. Он попытался шевельнуть рукой, но пальцы не слушались. Тело вообще ощущалось только в нескольких точках, и эти точки пульсировали и горели.
        - Больно тебе?.. - там, вверху, чей-то голос, Грош не понял, чей. - Сейчас пройдет.
        Потом сделалось немного легче, но под лопаткой все еще саднило. Он опять попытался открыть глаза, и на этот раз, кроме далекого потолка, увидел размытое пятно лица, серый сестринский капюшон.
        - Потерпи. Потерпи, - уговаривал голос еле слышно.
        Чьи-то руки приподняли подушку, во рту странным образом оказался изогнутый носик чайника или кувшина, потекла неприятная горькая жидкость, Грош захлебнулся и стал кашлять. Кашлять было невыносимо. Между ресницами выступили слезы.
        - Сейчас... сейчас...
        Что-то теплое опустилось на грудь, согрело, кашель прошел. И зрение странным образом прояснилось. Он увидел два лица, склонившихся над узкой койкой. Одно мамино. На второе он не захотел смотреть и отвернулся. Слева блестела капельница, виднелись прозрачные трубки. Дальше, у стены, была еще одна койка, такая же узкая. На ней кто-то лежал, весь в бинтах.
        - Это Анджело, - произнес мамин голос. - Твой брат, Анжи, помнишь его, сыночек?..
        Грош хотел издевательски повторить: «Анжи?..», - но не смог. Язык совершенно не ворочался, как будто он выпил накануне серого алкоголя.
        - Я его приподниму, кайне Магда, - тихо сказала Рыжая над головой, - а вы попробуйте все-таки напоить настойкой. Ему это необходимо.
        Грош не хотел, чтобы она к нему прикасалась, но ей, конечно, было наплевать на его желания. Она осторожно подсунула руку под его плечи и ловко приподняла, как будто всю жизнь только тем и занималась, что перетаскивала раненых.
        Раненых. Я ранен?..
        Грош вытерпел носик чайника, опять засунутый в рот, вытерпел горькую настойку. От настойки в голове прояснялось, а ему хотелось скорее собрать разбегающиеся мысли, вспомнить, что с ним произошло. Он шевельнул губами:
        - Ма...
        - Я здесь, сыночек. Все будет хорошо!.. Ты скоро поправишься. Полежишь и поправишься...
        Это ничего не объясняло. Он заболел? Но почему бинты?.. И Анджело? И... Рыжая, которая должна была сейчас находиться совсем в другом месте...
        Ему захотелось увидеть окно, но окна в поле зрения не было. Грош мучительно нахмурился. Кажется, была весна. Солнце. Солнце... закат.
        - Касатик!.. - страшное беспокойство заставило Гроша приподняться. Боль тут же швырнула его обратно на койку, он дернулся и невольно застонал.
        - Тише, тише, сыночек!.. - мамины руки осторожно гладили его лицо. - Касатик у Друмов, с ним все хорошо, кайна Верба за ним смотрит. Лежи, лежи, не двигайся.
        Но он не мог не двигаться. Он вспомнил. Вспомнил и захотел немедленно встать, выйти отсюда, дойти до Отчаянной слободы, потом в оазис, выползти на край пропасти над водопадом и прыгнуть вниз. Потому что то, что с ним случилось, было непоправимо и безнадежно.
        - Ма... ма! Я опять... опять перекидывался... Почему, мама, почему?!. Почему, мама?!..
        - Грошик... сыночек... - забормотала мать, ловя его руки. - Маленький мой, перестань, тебе вредно волноваться...
        - Успокойся, - голос с соседней койки звучал хрипло, но твердо. - Ты перекинулся, потому что так было надо. Понял? Надо. Тетя Магда, прекрати его нянчить! Он взрослый. Ему восемнадцать лет. Ему короноваться через неделю, а вы тут развели... приют для слаборазвитых.
        Анджело тяжело закашлялся и попросил:
        - Ваше Высочество... будьте любезны...
        Рыжая молча склонилась над ним, бережно поднесла к губам стакан с водой. Он жадно выпил несколько глотков и откинулся на подушку.
        - Как... короноваться? - прошептал Грош, пытаясь нашарить мамину руку. - Я не хочу! И зачем? Лорд... лорд Ро...
        - Лорд Ро умер, - жестко ответил Анджело. - И ты сам этому поспособствовал. Если бы ты его не потрепал, я бы не справился, братишка.
        - Умер?.. - Грош растерянно перевел взгляд на Рыжую. Та кивнула.
        - Да. Ло теперь богатая вдова. Она очень довольна.
        - Какая еще... Ло?
        - Моя камеристка. А ты думал, я... разбрасываюсь своими локетками направо и налево?
        Она не смотрела на него, и Грош не знал, что сказать. Говорить было больно. Молчать тоже.
        - Но ты сама... сама ведь можешь короноваться, - пробормотал он с трудом.
        - Нет, не могу, если есть наследник мужского пола.
        - Мне кажется, вы на него чересчур давите, - произнес красивый негромкий голос откуда-то справа.
        Грош повернул голову и увидел короля. Ибрис Восьмой стоял в дверях и выглядел гораздо старше, чем на своих портретах, но Грош узнал его сразу. Мама тихонько ахнула и медленно, точно во сне, встала, выпустив пальцы сына.
        - Магда, - сказал король тихо. - Магда, девочка моя.
        Дальше Грош ничего не видел и не слышал, потому что на него упал потолок, и он стал падать вместе с потолком куда-то все ниже, ниже...
        - ...жестокость, майлорд.
        - Майледи, он должен.
        - Он должен прежде всего поправиться. Вы же видите, он еще очень слаб.
        - Да, слаб. А нужно, чтобы был силен!.. Алтын, ты же знаешь, я люблю его, он мой брат. Но мы все еще не знаем, где они и сколько их! Мы не знаем, что они затевают. Да, это лично мое упущение, Департамент Тени проворонил заговор... И я тоже не имею права прохлаждаться здесь, в Монастыре, когда в королевстве творится неизвестно что! Возможно, защитный костюм уже изготовлен, и в это самое время отряды заговорщиков достигли оазиса в Суши...
        - Лежите, майлорд! Вы хотите, чтобы раны открылись?
        Грош шевельнулся, и голоса немедленно смолкли. Он услышал легкие шаги, и внезапно прохладные губы коснулись его лба. Грош замер. Ничего не происходило. Потом шаги удалились от его койки, и голос Анджело спросил:
        - Ну, что?.. Жар?
        - Небольшой жар, да. Но не так страшно, как я боялась.
        - Ты не представляешь, что я с ним пережил в Суши. Он буквально умирал у меня на руках... И, знаешь, Алтын, когда он все-таки выкарабкался, я понял, что он очень сильный. Гораздо сильней, чем кто-нибудь из нас. Поэтому я говорю: он должен. Должен короноваться как можно быстрее, должен спасти страну, спасти королевство. А ты ему поможешь.
        - Нет.
        Повисло молчание. Потом голос Анджело осторожно спросил:
        - Что - нет?.. Вы не хотите ему помочь, Ваше Высочество?
        - Я не могу, Анджело.
        - Ты так редко называешь меня по имени.
        - Прости.
        Они опять замолчали, и Грош подумал, что надо дать понять этим двоим, что он очнулся. Но тут Анджело снова заговорил.
        - Я сам от себя не ожидал, что так привяжусь к мальчишке. Подумаешь, брат. Я ведь его почти не знал... Но вот - обнаружил в себе такую родственность, такую, ты будешь смеяться, любовь... Он мой брат, понимаешь? Я его действительно люблю, без дураков. Но иногда... Иногда, Алтын, мне хочется его придушить. Потому что есть ты... потому что...
        «Ты можешь меня придушить прямо сейчас», - подумал Грош, но ничего не сказал. Как раз сейчас он не мог показать, что слышит их разговор.
        Рыжая молчала. Грош услышал, как глубоко, трудно вдохнул и выдохнул Анджело, как Рыжая прошла по комнате, села, потом опять встала. Наконец, она заговорила, и ее голос звучал, как полустертая запись - тусклая и бесцветная, растерявшая половину модуляций.
        - Майлорд, я должна вам сказать. Существует Путь Подкидышей. Я... Не перебивай меня!.. Он ведет в Феррону. Я сама узнала об этом только неделю назад, когда вы... когда Грош... В общем, когда лорд Ро погиб. Анхеле Ракушка... Вы ведь встречались с нею в оазисе? Ну, вот. Третьего дня, когда кайна Магда подменила меня в этой палате, мы с Ракушкой прошли Путем Подкидышей и побывали в Ферроне. Я теперь знаю свой настоящий дом. Я не должна жить в Альквисте. Мне здесь не место. Я... ухожу.
        - Нет, - сказал Анджело с отчаяньем, от которого Грошу захотелось завыть. - Нет, Алтын! Ты не можешь так поступить с нами... со мной...
        Грош не стал дожидаться ее ответа. Он протянул левую руку и сильно толкнул стоящую в изголовье капельницу. Она со звоном и лязгом обрушилась на пол. Бутыль с раствором разбилась на каменном полу. Игла выскользнула из вены, оцарапав кожу. Грош стиснул зубы и отвернулся.
        Эти двое молчали. Подскочили, конечно, когда он грохнул капельницу, но не сказали ни слова. Рыжая неслышно оказалась рядом, приложила к сгибу его локтя спиртовую салфетку, стерла выступившую каплю крови. Потом вышла из палаты. Дверь за нею захлопнулась.
        Когда пришедшая служанка вытерла лужу раствора на полу, смела в совок осколки бутыли и, тихо ворча, удалилась, Анджело, кривясь от боли, с трудом повернулся на бок и спросил:
        - Подслушивал?
        - Очень надо, - буркнул Грош. - Где мама?
        - Разговаривает с Его Величеством в кабинете старшей сестры. Им, сам понимаешь, есть о чем поговорить.
        - Так мне не приснилось? - спросил Грош, помолчав. - Король... жив?
        Он хотел сказать - «отец», но постеснялся.
        - Конечно, жив. Ничего тебе не приснилось. Не слишком здоров, конечно... Ох... Этот проклятый Ро, сушь ему в глотку, содрал с меня всю шкуру живьем... Ты как? Плечо болит? Он перекусил тебе ключицу, сволочь. Там все было в крови, мы с Мотылем думали, что не довезем тебя живым до Монастыря...
        - Как получилось, что король жив? - перебил Грош. Плечо болело, но он не собирался рассказывать об этом брату. - Вы же его торжественно похоронили. Траур... Народ на улицах...
        Анджело заскрипел железными пружинами койки, шипя сквозь зубы.
        - Немного белого корня... Настойка. Три капли в чай - и все, сердцебиение останавливается, конечности холодеют. Никто ничего не заметил, кроме Алтын, но я убедил ее, что ей померещилось... На нее было страшно смотреть, я чуть не признался... А потом мы с Лиддсом подождали в подвале, пока король очнется, и ночью переправили его в Монастырь. Пепел из подвального камина торжественно развеяли над Сушью, согласно завещанию Его Величества. Сообразил?
        - Сообразил, - Грош еле шевельнул головой, что должно было обозначать кивок. - А зачем?
        Анджело помолчал.
        - Понимаешь... В королевстве происходили вещи, которые мне не нравились. Я подозревал лорда Ро в заговоре... и совсем не потому, что считал его соперником, как ты изволил мне сообщить тогда на кладбище! Просто Ро все время копал, осторожно раскапывал сведения о Ферроне, шпионил за мной, рвался найти оазис... Кроме того, он был связан с тем делом о приюте, и я подозревал, что он что-то знает о прошлом принцессы. Понимаешь, Ро ни на минуту не выпускал ее из виду. Я боялся, что он выйдет на тебя, и, когда вы с Алтын познакомились, честно говоря, запаниковал. Я понял, что Ее Высочество каким-то образом узнала о твоем происхождении... Она часто бывала в Монастыре, а здешние сестры в свое время помогли мне выяснить, чей ты сын. Она, видимо, решила разыскать тебя. И, как видишь, преуспела. Я-то сначала думал, что ей просто любопытно...
        Анджело надолго замолчал. Грош смотрел в потолок и прислушивался к боли, потихоньку свернувшейся змейками в плече, под лопаткой и в правом виске.
        - А тут еще эти трупы, - Анджело попытался достать стакан с водой, стоящий на столике, не достал и снова заскрипел пружинами, стараясь лечь поудобней. - Я не понимал, что происходит. Оборотни не должны активизироваться сразу после Большой Охоты. Просто не должны. Так не бывает. К тому же, почерк... почерк во всех убийствах был один и тот же. Как будто кто-то из оборотней сошел с ума и убивает снова и снова - просто для того, чтобы убивать. Но этого не могло быть!.. Я считал... да все всегда считали, что инициированный оборотень перестает быть метаморфом!
        - А это не так? - Грош резко повернул голову и еле сдержал стон: боль ввинтилась в висок, как сверло электрической дрели.
        Анджело глубоко вздохнул.
        - Не так. Покойный доктор Арно обнаружил в старинных рукописях заметки о сущности метаморфозиса. Понимаешь, инициация не излечивает метаморфозис, а только облегчает переход из человеческого состояния в звериное. Инициированный оборотень получает возможность перекидываться без малейших мучений и по собственному желанию. Раз - и ты уже лев. Или волк. Или грифон. Но надо, чтобы это желание возникло. Вот у лорда Ро оно и возникло. Ему нравилось убивать. Он выезжал вечерами на охоту - просто так, развеяться. А Департамент Тени ежедневно получал свежие растерзанные трупы. Мужские. Женские. Детские.
        - Как ты догадался, что это Ро? - пересиливая боль, спросил Грош.
        - Алтын, - ответил брат. - Она обвинила меня в том, что я... убил Гоббса. Дело в том, что убийство видел старик, там, в Малиновке. И описал зверя. Это был лев. А мой альтер... Ну, ты знаешь.
        - Лев, - сказал Грош шепотом.
        - Да. Только другого цвета.
        Грош закрыл глаза, но и с закрытыми глазами отчетливо видел эту сцену: закатные тени на лужайке, кровь, стволы деревьев и между ними несущегося ему на помощь мощного серебристого зверя...
        - Спасибо тебе... брат, - пробормотал он тихо.
        - На здоровье, брат, - ответил Анджело ему в тон и рассмеялся, но тут же охнул и помянул Великую Сушь.
        Грош тоже засмеялся и, кажется, все еще смеялся, когда потолок опять упал ему на голову и свет погас.
        ГЛАВА 35
        
        Старая Астания старалась не вспоминать те дни, когда она была Эстой, сначала монастырской воспитанницей и сиротой, потом простой горожанкой, дочкой славных родителей, потом родной сестрой короля и матерью оборотня... Ей спокойней было в строгом синем платье служанки, всегда тщательно выглаженном и украшенном простым батистовым воротничком. И горничных она держала в строгости, как положено.
        Ибрис, спасибо ему, не бросил сестренку, и племянника не отдал на растерзание толпе. Король оказался хорошим братом. И он-то знал, как сильно Эста любила своего сына.
        За пять лет, в течение которых она не слышала ничего о судьбе Анджело, Астания постарела лет на сорок. Тот парень-горожанин, который весело и легко, по-простому, сделал ей ребенка, теперь вряд ли узнал бы холодноватую барышню с Градской улицы, ни разу не попросившую на ней жениться и тихо исчезнувшую из его жизни сразу же после того, как беременность стала очевидной. Да и она не узнала бы его. Он ничего не значил в ее жизни. Эста даже лица его не помнила. Сын пошел в ее родню, внешне - копия деда, Ибриса Седьмого. Ничего от простецкого парнишки с Хлебной, провожавшего Эсту после занятий в Заведении для барышень.
        Первый год после той ночи Большой Охоты, когда Анджело исчез из города, Астания не спала ночей, думая о пропавшем сыне. Она не верила, что он умер. И, когда однажды ночью в окно ее крохотной комнатки в замке постучал закутанный в плащ человек, она провела его мимо охраны потайным коридором, не раздумывая. Это был чужой человек, но он принес ей весть о ее мальчике.
        Незнакомец был рыжим, как огонь. Астания знала, что это означает. Но ей было все равно. Мало кто знал, что она любила сына исступленно и страстно, той яростной материнской любовью, перед которой меркнут устои, отступает мораль, забывается лояльность к государству, родным, друзьям, долг, вера, честь... Когда Эста, принцесса-подкидыш, выброшенная из замка, преданная родными и ставшая приемной дочерью у чужих людей, узнала, что проклятая кровь сыграла с ней шутку и ее ребенок - оборотень, она обвинила в этом не рок и не случай. Она обвинила себя, а потом королевскую семью. Обвинив себя, она решила, что купит жизнь своего сына ценой своей собственной, и стала ужасной матерью, настоящей фурией, садисткой, истязающей мальчишку целыми днями. Анджело ходил в обносках и ел что дадут - а давали скудно и невкусно. Он получал от матери ледяные замечания и злые истерики. Ни одной похвалы. Ни единого ласкового слова. Она била его, да. Она изо всех сил старалась вызвать в нем ненависть - ненависть, которая заставит его, перекинувшись, растерзать мучительницу и тем самым сделаться таким как все, здоровым и
сильным. Но он упорно отказывался ее ненавидеть.
        Стиснув зубы, собрав все нервы в комок, Эста делала жизнь обожаемого сына невыносимой - а он продолжал ее любить и просил прощенья за каждую пощечину, которую она ему отвешивала. И каждый раз, превращаясь в зверя во время приступа, забивался в дальний угол и прятал морду в лапы, вместо того чтобы разорвать мать в клочья.
        Когда Анджело исполнилось восемнадцать, Эста не выдержала и попросила помощи у единственного существа, которому она немного, не до конца, но все же доверяла - у своего брата, у Ибриса. Накануне Большой Охоты король лично побеседовал с племянником. После их беседы Эста больше не видела сына. А сама она стала Астанией - старшей горничной в королевском замке.
        Рыжий пришелец сказал ей, что Анджело жив и здоров. Показал полароидные снимки - роща настоящих деревьев, ручей, несколько белых коз. Побитый временем домик, дым из трубы. Ее сын на одном из снимков доил козу. Выражение лица у него было сосредоточенное, он очень старался.
        Рассказ рыжего о Пути Подкидышей не удивил Астанию. Она сама была подкидышем, кроме того, ей было все равно - лишь бы ее сына не трогали. И она согласилась сделать так, чтобы из всех маленьких девочек, содержавшихся в приютах королевства, ее брат Ибрис выбрал рыжую сироту без роду и племени. Дочь регента Ферроны - Алтын.
        Феррона, в отличие от Альквисты, сохранила тайну Пути. В самом начале его создания телепорт еще не назывался Путем Подкидышей. Тогдашнее название было куда более пышным. Группа ученых, разработавшая сенсационную систему мгновенных коммуникаций в большом и богатом государстве, получила огромные премии и высокие титулы, но саму систему решено было сохранить в секрете. Первый опытный портал проложили из столицы к южному курортному городу, через несколько красивейших малонаселенных мест. Он был успешно опробован. А потом пришла Сушь.
        Вместе с Сушью государство охватил хаос. Десятки тысяч людей погибли, великолепные лаборатории, содержавшиеся в пяти самых крупных городах Альквисты, были разгромлены: гнев обывателя обратился на ученых, которых посчитали виновниками внезапной и необъяснимой катастрофы. Тогдашний король обуздал народную стихию железной рукой, наведя относительный порядок расстрелами на месте и показательными казнями мародеров. И, когда птицы расклевали последние трупы, воды Нерети очистились от крови, а последний оставшийся без крыши над головой горемыка сколотил себе жалкую хибарку на еще не захваченном Сушью клочке земли, столица со своими предместьями и городками-сателлитами осталась одна, отрезанная от чудом уцелевшей Ферроны, запертая со всех сторон, во враждебном окружении убивающей все живое Суши.
        К счастью для Альквисты, король оказался крепок и тверд, он продолжал гнуть свою линию, ни на минуту не выпуская бразды правления из рук. Департамент Тени, личная королевская гвардия, отряды волонтёров следили за порядком в государстве так, точно ничего непоправимого не произошло. И Альквиста начала писать свою историю заново.
        К тому времени, когда по королевству поползли слухи об оборотнях, была уже построена Стена, и отсчет новой эры начался с закладки последнего камня.
        Первой жертвой метаморфоза стал сын ферронского ученого Эрла, много лет проживавшего в столице. Сам ученый, до катастрофы возглавлявший в Альквисте Институт сестринства, облеченный высокими званиями и титулами, к этому времени уже скончался, а красивый мальчик, его сын, считался при дворе женихом принцессы Алтын. Они действительно любили друг друга с детства...
        Дальнейшая история пересказывалась на разные лады столько раз, что никто уже не смог бы отличить вымысла от правды. В гимназиях, впрочем, преподавали официальный вариант, изучаемый по «Хроникам Альквисты» сэра Макса Бу. Никто не отрицал наличия младенца, сына принцессы и оборотня. Однако Хроники склонялись к тому, что ребенок, выброшенный в Сушь, погиб.
        Рыжий посланец, навещавший Астанию с регулярностью раз в полгода, рассказал ей, что мальчик выжил. Его унесли Путем Подкидышей в Феррону, с тех пор телепорт получил свое название, а истерзанная безвластьем и хаосом южная провинция - регента, ведущего свой род от принцессы и сына лорда Эрла.
        С тех пор прошло много лет. Поколение за поколением сменяли друг друга.
        Феррона не оставила надежды соединиться с метрополией, но ее правители мечтали прийти в Альквисту не в качестве смиренных представителей диаспоры, а в королевской мантии и короне. Кровь несчастного подкидыша кипела в них, требуя мести и законного признания. Первенец, выброшенный в Сушь, должен был быть возведен на трон, хотя бы в лице своих потомков. Раз в двадцать лет верные люди приносили в Альквисту девочек, несущих в себе королевскую кровь. Кровь оборотней. Всех посторонних, случайно проникших в тайну Пути, или хотя бы подозреваемых в том, что они могли в нее проникнуть, безжалостно убивали.
        Один из трех уцелевших в катастрофе входов в портал находился в оазисе в нескольких сотнях миль от Альквисты. Анджело, сбежавший из города в ночь Большой Охоты, чудом добрался до этого оазиса - и уже тем самым был обречен. Однако посланец сказал Астании, что ее сына не тронут, и выполнил свое обещание. Анджело вернулся, сделал карьеру при дворе и через несколько лет возглавил Департамент Тени. Он не знал про Путь, Астания в этом скоро убедилась, осторожно расспрашивая сына.
        Она надеялась, что теперь ее оставят в покое, но ферронец продолжал появляться в замке раз в полгода. Ничего особенного он не требовал - только незначительных сведений о жизни короля, о работе департаментов, о настроениях лордов. Всякие мелочи, которые могли быть известны старой служанке, никогда не покидающей замка. Однажды спросил про сына ее сводной сестры Магды - как будто между прочим. Его интересовало, болен ли Грош Купер метаморфозисом. Когда она подтвердила болезнь племянника, ферронец впервые попросил ее передать принцессе записку. И Астания выполнила его просьбу. Она, конечно, прочитала эту записку перед тем, как подсунуть ее рано утром под дверь покоев Алтын. Там было всего две строки: «Купер Грош. Градская, семь. Первый Публичный колледж, вторая ступень. Узнайте в Монастыре у сестры Кертис».
        Астания не была глупой старухой. Связать воедино то, что ей было известно, не составляло труда. Она знала, от кого рыжеволосая Магда родила своего мальчонку. И поняла, что безымянная сирота, на которую она сама указала брату в приюте Святого Угла, должна стать не просто принцессой Алтын, дочерью регента Ферроны, а женой законного наследника престола славного королевства Альквиста, родного сына короля Ибриса Восьмого.
        Детей использовали вслепую, но это было уже неважно. Самым страшным во всем этом для Астании было то, что ее собственный сын, полукровка, нажитый с простолюдином, ее любимый, единственный, обожаемый мальчик Анджело совершенно очевидно для матери был безумно влюблен в принцессу Алтын.
        И старуха рассказала лорду Ро про то, что у короля имеется внебрачный ребенок - мальчик по имени Грош.
        Ро ей не поверил, она это поняла сразу. Но насторожился. Следовало ждать, а ждать Астания умела лучше всего. И она ждала.
        Сначала умер король. Потом проклятая девчонка ни с того ни с сего выскочила замуж - не за того, за кого следовало, и даже не за этого мышонка Гроша, а за лорда Ро!.. Астания чувствовала себя обманутой. Ее мальчик страдал, она видела это по его измученному лицу. Когда он - Великая Сушь! - убил подлого лорда, старуха поняла, что пришло время действовать. Она не могла допустить, чтобы престол и девчонку, которые, наконец, освободились, забрал себе ее никчемный племянник. И впервые за много лет Астания покинула замок. Она шла в Аптекарский переулок - в темную крохотную лавчонку, где продавали разные снадобья.
        
        ГЛАВА 36
        
        - Почему я должна это сделать?
        - Потому что вы ферронка, Ваше Высочество. Для ферронцев нет ничего выше государственной пользы.
        - Я выросла в Альквисте. Для меня нет ничего выше интересов моего королевства.
        - Неважно, где вы выросли, Ваше Высочество. Ферронец всегда остается ферронцем.
        Алтын не смотрела на человека, с которым разговаривала. Они встретились на набережной Нерети - он сам назначил ей встречу. Обычный с виду кайн среднего звена, голова повязана красной косынкой, внимательные зеленые глаза, приятное умное лицо. На вид около сорока лет.
        Последние две недели принцесса провела в Монастыре. Грош никак не выздоравливал. Анджело уже вовсю ковылял по коридорам и шутил с молчаливыми сестрами, а его упрямый брат лежал, как бревно, на узкой монастырской койке и почти не открывал глаз.
        - Он просто не хочет короноваться, - сказал Анджело измученной Магде. - Поэтому не выздоравливает. Ты бы хоть Мотыля сюда привела, тетя.
        Но пустить Иво в Монастырь сестры категорически отказались. Кавалер Тени был им не указ, им вообще никто был не указ, даже сам король. Слишком много секретов таилось за этими толстыми каменными стенами.
        На двенадцатый день Алтын отправилась в замок. Ей нужно было поговорить с отцом.
        Ибрис Восьмой отпраздновал свое чудесное воскрешение без особой помпы, но отряды гвардии все-таки пришлось усилить - осчастливленный народ, по обыкновению, заливал недоумение и растерянность алкоголем, и в Северном Краю случилась парочка драк между сторонниками королевской власти, отверженными и анархистами. Тиви и газеты несли такую откровенную чушь, что становилось стыдно за собственное умение читать и писать. В Сенате обычное гнилое болото тихо, но угрожающе бурлило. Лиддс за время отсутствия шефа сбился с ног, пытаясь вычислить связи лорда Ро. Он отказывался верить, что властолюбивый лорд действовал в одиночку. Возможно, заместитель главы Департамента Тени был не так уж неправ, но Алтын устала до такой степени, что не могла думать о политике. Хотя догадывалась, что, как бы ни повернулся разговор с отцом, он непременно свернет в сторону политических нюансов.
        Сонный рикша повез ее по короткому пути, через кварталы складов и мастерских, закопченые и довольно мрачные. Ржавые железные ангары, колючая проволока, серые, неприглядные кирпичные сторожки. Здесь остро воняло бензином, с облупленных щитов с указателями осыпалась краска. Рыжая невидящим взглядом скользила по полузамазанным надписям на стенах. «Держитесь правой стороны». «Осторожно, ведутся работы». «Выхода нет».
        Выхода нет.
        На повороте к Старому Городу рикша остановился, пропуская патрульный велокар. Алтын проводила глазами пустую клетку и серые фигуры полицейских и вздрогнула от неожиданности, услышав над ухом:
        - Ваше Высочество. Не пугайтесь. Я посланец Ферроны, мне необходимо с вами поговорить.
        - Хорошо, говорите, - сказала принцесса, не оборачиваясь. Ее голос звучал ровно, как подобает, подбородок привычно вздернулся.
        - Не здесь. Приходите через три дня на набережную. Семь вечера, слободская сторона, возле Арочного моста. Это важно.
        Алтын кивнула, и рикша тронул с места.
        Разговор с отцом вышел не из легких. Ибрис Восьмой очень любил свою приемную дочь, и, разумеется, желал ей только добра. Рыжая тоже очень любила отца и не хотела доставлять ему ненужных хлопот. И так они оба ходили вокруг да около, стараясь не наступать друг другу на больные места. Возникшая ситуация была, мягко говоря, необычной. Король хотел жениться на Магде и официально объявить Гроша сыном. При этом он опасался, что такой неожиданный поворот событий может ущемить приемную дочь. Алтын, однако, была полностью согласна с его решением, о чем и объявила сразу, но не сказала отцу о Пути Подкидышей и своем намерении уйти в Феррону. Молчать про Феррону ей велел Анджело: он берег покой старика и собирался разобраться со шпионской сетью собственноручно, а для этого старался как можно скорее выйти из лазарета. Сестры жаловались, что Кавалер Тени постоянно торчит в монастырском саду, куда к нему на свидание ежедневно является Лиддс с докладом. И ладно бы дышал свежим воздухом - так ведь он непрерывно курит!..
        В общем, ни о каких своих планах Алтын рассказать отцу не могла, в итоге разговор получился ни о чем, и они расстались, не слишком довольные друг другом. Вдобавок, каждый из них остался недоволен собой.
        Рыжая вернулась в Монастырь, где ее пытка продолжилась: Грошу ночью сделалось хуже, и сестра Кертис опасалась воспаления легких, которое, похоже, могло возникнуть на фоне сломанной ключицы.
        Следующие три дня Алтын неслышно скользила по одиночной палате, куда перевели Гроша, чтобы не беспокоить выздоравливающего Анджело, приносила и уносила бутыли с раствором для капельниц, лекарства и компрессы, и при этом старалась не попадаться больному на глаза. Она подозревала, что Грошу неприятны ее присутствие и забота, и выводы, которые она сделала из своих подозрений, были вполне женскими: наследник ее терпеть не может, потому что он за это время влюбился в какую-нибудь хорошенькую горожаночку и предпочел бы видеть у своей героической постели ее, а не эту надоевшую принцессу Алтын...
        Алтын облокотилась о перила моста. По темной воде Нерети расходились редкие круги - начинал накрапывать дождь. Принцесса подняла капюшон алого дождевика. Ее спутник чуть придвинулся и понизил голос.
        - Вы ведь в самом деле любите этого мальчика, Ваше Высочество. Я не ошибся?.. Тогда я не понимаю смысла вашего упорного сопротивления. На мой взгляд, это большая удача. Не всякой принцессе случается выйти замуж по любви.
        Алтын молчала так долго, что ферронец решил, что она вообще не собирается отвечать.
        - Ваше Высочество...
        - Я хочу, чтобы Купер Грош женился на той, которую выберет сам. Он имеет на это право. Он законный наследник. Он, а не я!..
        Ферронец почтительно склонил голову.
        - Это все очень благородно, Ваше Высочество. Но главным для вас должно быть служение родине. Вы принцесса. Вы должны стать королевой и родить наследника, несущего в себе кровь королей Альквисты и регентов Ферроны. Во имя Первого Подкидыша...
        - Спасибо, что напомнили. Я принцесса. Позвольте и мне вам напомнить: главное для принцессы - честь. Это слово нынче не в моде, да?.. - она зябко поежилась. - Уходите. Я вернусь в Феррону после коронации.
        - Вас арестуют сразу по прибытии, Ваше Высочество.
        Алтын молча пожала плечами, повернулась и пошла прочь по набережной. Дождь все усиливался. Ферронец в красной косынке задумчиво смотрел вслед принцессе.
        ГЛАВА 37
        
        - Да не умею я это носить!..
        Грош стоял перед зеркалом и старался одернуть короткий бархатный сюртук королевского винного цвета. Но сюртук не поддавался, топорщился фалдами. Вдобавок, темно-красный бархат подчеркивал бледность, и Грош сам себе казался призраком-кровососом из страшных сказок. Брюки были чересчур узкими, длинный плащ мешал ходить. Бриллиантовый Святой Угол на шее, свисающий с толстой витой цепи, выглядел слишком тяжелым. Больше, чем когда-либо, Грош напоминал тощего воробья, попавшего, вдобавок, под весенний ливень. Но мама сияла от счастья.
        - Сынок, тебе очень идет. Ты такой красивый. И волосы прекрасно лежат...
        - Грош, ты теперь король? - Касатик, изнывая от любопытства, подлез под руку старшему брату и немедленно запутался в форменной шпаге.
        - Пока нет, но скоро буду, чтоб им всем провалиться, - буркнул Грош, высвобождая усыпанные рубинами ножны. - Мам, но в этом невозможно нормально передвигаться. Я грохнусь посреди зала, вот увидишь.
        - Не грохнешься, - Магда подошла к сыну, поправила плащ, оглядела его наряд с нескрываемой гордостью. - Посмотри-ка, сынок, как ты вытянулся за последние полгода!.. Скоро Анджело догонишь. Где он, кстати?.. Обещал зайти перед церемонией... Все-таки ты бледный, Грошик. Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит? Голова не кружится?.. Эста принесла бутылку вина, может быть, выпьешь немного?
        Грош нерешительно посмотрел на бутылку темного стекла, стоящую на каминной полке.
        Действительно выпить, что ли?.. Немного румянца не помешает. Да и стесняться, может, стану поменьше, когда буду стоять там, как дурак, среди этих лордов.
        Он тяжело вздохнул и взял бутылку.
        - Мам, тут есть штопор?..
        - Сейчас спрошу горничную... Анжи, - она радостно улыбнулась навстречу вошедшему племяннику, - а мы тебя ждем!
        - Хайя, родственники, - лорд Анджело, невыносимо изящный в своем белоснежном мундире, улыбнулся тетке, подхватил Касатика и подкинул его под потолок. - Ага, попался!.. Потяжелел ты что-то со вчерашнего дня! Небось, пирожные лопал?
        Он опустил мальчонку на пол и повернулся к брату.
        - Грош, опаздываем. Поставь бутылку. Что это за вино, тетя Магда?.. Кто принес?.. Астания? Грош, поставь бутылку! Нет, ты не будешь пить. Поставь, я сказал.
        Кавалр Тени поискал глазами охранника, сунул ему в руки бутылку и шепнул несколько слов. Охранник кивнул и исчез. Анджело повернулся к брату и тетке и улыбнулся, как ни в чем не бывало.
        - Тетя Магда, ты ослепительна. Мне нравится твоя прическа... Всё, идемте, там камердинер уже локти кусает.
        - Я выгляжу как идиот? - мрачно спросил Грош, бросая последний взгляд в зеркало. - Посмотри на эту шпагу. Как будто у меня хвост вырос.
        - Ничего, привыкнешь, - Анджело поправил собственную шпагу и похлопал брата по спине. - Расправь плечи, спину держи. Вот так. Главное - осанка. Тетя Магда, у него что, сколиоз?
        Магда испуганно посмотрела на спину сына.
        - Нет, он просто сутулится... Выпрямись, Грошик! Может, у тебя плечо болит?
        - Мам, перестань, - Грош поморщился. - Эх, зачем я только согласился...
        Он внезапно остановился в дверях, с какой-то отчаянной надеждой оглянувшись на брата.
        - Может, не надо, а?.. Пусть они лучше тебя коронуют. Ну, какой из меня король?..
        Анджело серьезно смотрел в умоляющие черные глаза, уставленные ему в лицо.
        - Грош, - сказал он и взял его за плечи. - Купер Грош. Ты - инфант, единственный законный наследник. Ты мужчина. Король стар и болен. В королевстве неспокойно. Кроме внутренней, существует, как выяснилось, и внешняя угроза. Ты думаешь, кровь - это неограниченная власть, особые права, сплошная роскошь и красивая жизнь? Нет, кровь - это долг. Иди и исполняй, брат. Я взял бы на себя эту ношу, поверь. Я старше, опытней, сильнее... Я лучше знаю эту жизнь. Но наследник - ты.
        Он легонько встряхнул Гроша и подтолкнул к дверям.
        - Спину держи, инфант. И не бойся. Я рядом.
        Коронация прошла как во сне. Грош ничего не видел вокруг, кроме ярких размытых пятен, и это было хорошо, потому что, если бы он мог сейчас еще и лица различать, видеть их выражение, это совсем выбило бы его из колеи. В зале толпилась такая страшная уйма народу, что казалось - сюда собралась вся Альквиста. Музыка то и дело ударяла по ушам победным маршем, фотографы и тивишники непрерывно сверкали вспышками и светили прямо в лицо мощными лампами, ковровая дорожка грозила выскользнуть из-под ног и уронить на радость собравшимся, плащ и шпага мешали ходить, спина затекла от напряжения, шея болела под тяжестью Святого Угла, а когда на голову юному королю была торжественно возложена корона, весившая, кажется, тонну, Грош вообще чуть не переломился. Однако зрители ничего этого не видели. Собравшиеся в зале лорды и лордессы, а также простой народ перед своими домашними тиви и толпы зевак на площади под огромным экраном видели бледного, тонкого, красивого юношу с великолепной осанкой, торжественно и спокойно принимающего из рук старого короля бразды правления государством Альквиста.
        - Видал, как держится? - с гордостью сказал Мотыль, балансируя подносом и не отрываясь от экрана. - Чистый лорд. Да, все-таки кровь - великая вещь... А я всегда знал, что Купер не прост. У него это прямо на лице было написано.
        Кальвин с Ракушкой, сидевшие за столиком в кафе, тоже смотрели на экран, забыв про свой кофе.
        - А вон Рыжая стоит! - сияющая Ракушка взмахнула рукой, чуть не опрокинув чашку. - Видите? Вон, рядом с королем!..
        - Сиди смирно, - одернул ее Кальвин. - Люди кругом. Видим мы, видим. Разнаряженная-то... с ума сойти. Улыбается.
        - Нет, она плачет, - возразила Анхеле.
        Но Алтын улыбалась. Как начала улыбаться с утра, так и не позволяла улыбке соскользнуть с лица ни на минуту. Когда после завершения церемонии два короля - молодой и старый в окружении родственников вышли на балкон, чтобы приветствовать толпу на замковой площади, она нашла в себе силы приветливо махать подданным, лучась радостью и весельем. Она знала, что уйдет нынче же, когда бал будет в самом разгаре и ее не сразу хватятся, и это знание придавало ей силы. Жаль, что она тогда, в Монастыре, сказала Анджело о своем намерении уйти - кузен может усилить охрану, да и сам, чего доброго, не будет спускать с нее глаз... Оставалось надеяться, что Анджело не сможет предположить, что она сбежит прямо с торжеств.
        Лордесса Кристиана О Мэй подошла к юному королю, ослепительная, как никогда. Ее улыбка могла свести с ума самого стойкого мужчину в мире. А Грош был все-таки еще мальчишка. Он сразу узнал красавицу со снимка, когда-то увиденного им на газетной странице. Воочию она была еще прекраснее, чем на той фотографии.
        - Ваше Величество, - сказала лордесса голосом нежным, как первый поцелуй. - Позвольте выразить вам свое восхищение. В Альквисте давно не было такого... красивого короля.
        Это было смело. Грош слегка покраснел.
        - Вы не хотите пригласить меня на танец, Ваше Величество? - огромные ресницы взметнулись и упали, точно опахала.
        Грош не был уверен, что окажется на высоте. У них в колледже, конечно, были уроки танцев, но всего лишь раз в две недели, к тому же, шпага и плащ страшно мешали. Но отказать красавице он не мог. Пройдя с нею пару кругов, он столкнулся с Анджело, танцевавшим с Магдой, и они обменялись партнершами. Грош не слышал, что там Кавалер Тени, учтиво склонившись, говорил Кристиане, но успел заметить, как яростно вспыхнули ее глаза.
        - Замечательно, сынок!.. - Магда чуть сжала его руку. - Ты прекрасно держался. Я очень горжусь тобой.
        - Скорей бы это закончилось, - прошептал Грош. - Я в этих брюках чувствую себя голым. Неужели придется всю ночь красоваться в таком виде?..
        Магда рассмеялась и потрепала его по плечу.
        - Терпи, король. Теперь тебе про джинсы придется забыть... Грошик, я все еще как во сне. Мой сын - король!.. Вот удивительно, да?
        - Ну, ты и сама королева, ма...
        - Вот именно, - Ибрис Восьмой, импозантный и подтянутый, в сером мундире, мягко улыбаясь, перехватил руку жены. - Разрешите сделать ретурне, Ваше Величество?
        Его партнершей в танце была Алтын, и Грош принял ее из рук отца, улыбающуюся и страшно далекую. Они молча прошли два круга, потом музыка смолкла, и принцесса подняла глаза на партнера.
        - Ну, прощай, оборотень, - сказала она еле слышно, но по-прежнему улыбаясь.
        - Прощайте, принцесса, - машинально ответил Грош, думая только о том, как бы не запутаться в шпаге и не уронить проклятую корону с головы.
        Алтын склонилась перед ним в глубоком почтительном реверансе, он поклонился в ответ, стараясь в точности повторить то, чему учил его Анджело, и принцесса упорхнула куда-то за колонну, немедленно затерявшись в толпе.
        
        ГЛАВА 38
        
        - Лезь скорее, - пропыхтела Анхеле, работая локтями и коленками. - Что-то мне это не нравится. Слышишь?..
        Алтын слышала слабый подземный гул и чувствовала, как комочки земли, осыпаясь с потолка лаза, заваливаются ей за шиворот.
        - Возвращайся обратно, Ракушка, - сказала она тревожно. - Я дальше сама. Я знаю дорогу. Слышишь? Ползи назад!
        - Вот еще!.. - Анхеле упрямо сопела за спиной. - Я тоже хочу в Феррону!
        - Мы еще даже первый оазис не прошли. Возвращайся, я боюсь, что нас тут завалит. Кому я говорю, Анхеле?! Марш назад в бункер! Кальвин с ума сойдет!..
        Ракушка обиженно шмыгнула носом и хотела заспорить, но не стала и покорно попятилась назад, выбираясь спиной вперед из узкого лаза. Ползти так было неудобно, и Анхеле сердито проворчала несколько не слишком сильных проклятий вслед вредной подруге.
        Внезапно земля содрогнулась, и что-то ухнуло глухо, как будто огромный мешок с песком свалился с большой высоты. Ракушка испуганно вскрикнула и вылетела из норы как пробка. Потолок лаза обрушился, завалив проход полностью. Пол в бункере дрожал. С трудом удерживаясь на ногах, Анхеле бросилась к панели с рукоятками, потом вернулась к засыпанному лазу, встала на четвереньки и попыталась по-собачьи рыть землю. Все время она испуганно звала Алтын, но никакого отклика не было слышно.
        Второй толчок заставил одну из стен бункера треснуть. Лампочка под потолком замигала и погасла. Ракушка, плача от ужаса, ощупью нашарила рукоятку и нырнула в открывшийся проход за секунду до того, как потолок бункера обвалился.
        - Где ты была? - Кальвин тряс чумазую рыдающую Анхеле за плечи. - Да говори же ты толком, горе мое! Землетрясение же, дурочка! Тебя же убить могло!.. Вон у Сычихи дом целиком под землю ушел... Ты испугалась?.. Ты ранена? Где больно, показывай!
        - Нигде мне не больно! - Ракушка еще сильней зарыдала. - Не тряси меня! Ты мне голову оторвешь!.. Я... я... Рыжую там бросила! И ее землей... землей засыпало!
        Кальвин перестал ее трясти и отступил на шаг.
        - Где - там?.. Где засыпало? В замке?.. Пошли, покажешь!
        - В норе, - прорыдала Анхеле, размазывая кулаком грязные слезы. - Путь Подкидышей... Она хотела в Феррону уйти...
        Кальвин ничего не знал про Путь Подкидышей. Сумасшедшая часто говорила всякие непонятные вещи, и он решил, что она и на этот раз бредит, испугавшись землетрясения.
        - Ладно, пойдем, я тебя умою, - он взял ее за руку. - В дом пока нельзя, вдруг опять тряхнет. Пошли на Ступицу.
        - Нет! - Ракушка вырвала руку. - Надо туда бежать! Ты не понимаешь... Я потом рукоятку дергала-дергала, а она не работает. Дверь не открывается... Кальвин! Я знаю: надо Братту скорее сказать. Он через Сушь проедет. На байке. Он может, он так всегда делал, я знаю. Вдруг она еще жива?..
        Она повернулась и помчалась по искореженой землетрясением Малиновке так быстро, что Кальвин, перепрыгивая через образовавшиеся всюду ямы, из которых курился дым, никак не мог ее догнать. Анхеле с детства бегала, как напуганный тушканчик. Он еще только подбегал к мосту через Ступицу, а она уже была на той стороне. Кальвин с разгону влетел на мост и почувствовал, что столетние опоры повело вбок и вниз, успел ухватиться за перила и повис над вышедшей из берегов грязной водой. Ракушка даже не обернулась.
        Над городом висели низкие чернильно-синие тучи, озаряемые кое-где странными беззвучными вспышками. Между домами метались перепуганные люди, окровавленные и оборванные, в грязных лохмотьях, оставшихся от одежды. Северный Край был разрушен почти полностью, отовсюду неслись завывания сирен патрульных и сестринских велокаров, мостовая под ногами местами вздыбилась так, что невозможно было пройти, удушливый дым стелился над улицами, выползал из выбитых окон. Ракушка бежала, огибая завалы, карабкаясь по обломкам, не обращая внимания на крики и плач вокруг.
        По замковой площади сновали гвардейцы, но сам замок почти не пострадал, только одна из стен, окружающих обширный двор, треснула сверху донизу. Трещина разошлась, открывая задымленный садик с повалившейся набок беседкой.
        Анхеле метнулась к пролому и резво пролезла внутрь. Поперек посыпанной песком дорожки валялся вывороченный с корнями розовый куст. Сумасшедшая подбежала к французскому окну, одно из стекол в котором вылетело, и толкнула створку. Заперто. Она сунула руку в ощетинившийся осколками проем, порезалась, зашипела от боли, но нащупала внутреннюю защелку. Створка распахнулась, впуская ее в гостиную принцессы Алтын. В комнате не было ни души, если не считать взволнованных птичек в золоченой клетке.
        Анхеле понятия не имела о расположении покоев. Она высунулась в пустой коридор, огляделась и припустила направо, к высоким полураскрытым дверям. И там, у дверей, налетела на Гроша, бегущего навстречу.
        - Ракушка, - сказал он напряженно. - Ты откуда взялась?.. Где Рыжая?
        - Она там осталась, - сказала Анхеле и снова заплакала. - И дверь больше не открывается, Купер... Ее там завалило...
        - Где? - его лицо не изменилось, только в голосе неожиданно прорезалась сталь.
        - В первом оазисе... Где я тебя встретила... Понимаешь, Путь Подкидышей больше не открывается... Надо через Сушь... Она там одна, в пролазе этом... Потолок обрушился! Я думала, Братт...
        Он молча повернулся и куда-то побежал. Анхеле, не раздумывая, бросилась за ним. Они миновали приемную, потом коридор, и Грош свернул к лестнице, ведущей вниз. Он несся по ступенькам, перепрыгивая по нескольку разом и придерживаясь за узкие перила только на поворотах. Анхеле спешила следом, ее солдатские ботинки громко топали.
        Внизу был гараж, и там никого не было, даже охранников. Грош сорвал с плеч длинный плащ, отцепил и бросил на пол шпагу.
        В дальнем углу сверкал никелированными трубами огромный мотоцикл. Молодой король вскочил в седло и нашарил ключ зажигания. Гаражная дверь медленно начала подниматься.
        - Очки надень! - закричала Анхеле сквозь рев мотора. - Очки!.. Без глаз останешься!..
        Грош ее не услышал.
        Мотоцикл с утробным ревом вылетел из гаража и понесся к воротам.
        * * *
        Алтын открыла глаза. Высоко над головой какая-то птаха перескакивала с ветки на ветку, утреннее солнце просвечивало листву насквозь.
        Она лежала на дне небольшого овражка, платье ее отсырело от росы и было присыпано глиной и мелкими камешками. Алтын с трудом подняла голову и огляделась. Вход в нору, ведущую в бункер, исчез, полностью заваленный землей.
        Рыжая посмотрела на свои руки с обломанными ногтями. Она смутно помнила, как выбралась из осыпающейся норы. Дикий страх быть похороненной заживо, кажется, придал ей нечеловеческие силы. Потолок рушился на голову, стремился пригвоздить и раздавить, а она ползла и ползла вперед, как раненое животное, подгоняемое инстинктом самосохранения...
        Она попыталась встать, упираясь руками в землю, и поморщилась. Спина болела. Сильно саднили ободранные до мяса пальцы. Кружилась голова. Но, в общем, она была цела, что, конечно, выглядело чудом.
        В тоненьком, мелком, но прозрачном ручейке, омывающем дно оврага, Алтын кое-как вымыла руки и лицо. В траве звенели какие-то насекомые, наверху перекликались птицы.
        Эти места ей были немного знакомы: в прошлый раз Ракушка показала ей первый оазис и даже сводила к старому побитому непогодой домику, в котором больше месяца провел Грош после бегства из города перед Большой Охотой. Как ей теперь было известно, в этом же домике пять лет прожил Анджело. Рыжая была уверена, что сможет туда добраться: на местности она ориентировалась прекрасно с самого детства, да и оазис был не так велик. Умереть с голоду она не могла - прожил же тут кузен целых пять лет, и не умер. Вот только непонятно, что будет дальше. Провести в оазисе всю оставшуюся жизнь ей не особенно улыбалось.
        Анджело... Анджело может приехать сюда на байке. Но он не сможет доставить ее обратно: Сушь убивает уже через пару часов, а до города гораздо дальше. Хотя выдержал же Грош. Почему бы и ей не выдержать?..
        Грош оборотень, напомнила она себе. А ты нет.
        В любом случае, сидеть на дне оврага и предаваться невеселым размышлениям Алтын не собиралась. Это было совсем не в ее характере. Осторожно, чтобы не потревожить ушибленую спину, она поднялась на ноги и пошла на север, выискивая пологое место, по которому можно было подняться наверх.
        ГЛАВА 39
        
        Мотоцикл несся по ставшему незнакомым городу, огибая руины на месте некогда прекрасных зданий, с разгону перемахивая трещины в мостовой. Отчаянная слобода, куда он ворвался на немыслимой скорости, казалось, пострадала меньше других. Впрочем, тут и до землетрясения все выглядело точно бесконечная свалка среди разваливающихся и зарастающих бурьяном домишек.
        Грош, напряженно сощурившись, высмотрел узкую тропу, огибающую останки табачной фабрики, и сломя голову промчался по ней - кусты сухого бурьяна, достававшие местами почти до плеч, несколько раз сильно хлестнули по лицу, высохшие семена прилипли к бархату рукавов. Резко затормозив, он соскочил с седла перед загороженной листом железа дыркой в Стене.
        Лист был тяжел. В прошлый раз Кальвин с Гоббсом отодвигали его вдвоем, а каждый из них был значительно крупнее молодого короля. Но Грош решительно взялся за острый край и, обдирая ладони, все-таки сумел оттащить преграду в сторону, освобождая часть дыры, в которую можно было протиснуть байк. Сушь угрожающе молчала по ту сторону Стены. Вихрящийся песок, смешанный со снегом, стоял стеной, не позволяя разглядеть ни малейшего просвета. Грош вытолкал мотоцикл к самой щели и отпер рундук сбоку под седлом.
        Очки. Компас. Респиратор. Соваться в Сушь без этих трех вещей было бы ни чем иным как извращенным способом самоубийства, а Грош не собирался умирать - во всяком случае, до тех пор, пока не отыщет Алтын, живую или мертвую.
        Он надел очки и респиратор, нацепил на запястье компас, глубоко вздохнул и сел в седло.
        Сушь бросилась ему навстречу, точно дикий зверь. Он увидел мечущиеся в сплошном вихре песка и снега странные ледяные огоньки - в прошлый раз их не было. Попадая на кожу, они взрывались короткими синими вспышками, и это было бы даже красиво, если бы не было так больно.
        Грош, сцепив зубы, выжал скорость до максимума и бросил взгляд на стрелку компаса. Она вела себя странно. Фосфорецирующий кончик метался из стороны в сторону, как припадочный, не позволяя определить направление. Он чувствовал, что твердь под колесами байка подрагивает - мотоцикл подскакивал, точно на кочках, норовя вышвырнуть седока из седла. На той скорости, с которой он мчался, это была бы верная смерть. Но сбавлять скорость значило потерять драгоценное время. Он не знал, сколько сможет выдержать. Сколько Сушь позволит ему выдержать. В прошлый раз он добрался до оазиса только благодаря Анджело. Стал ли он за это время сильнее?.. Грош не был в этом уверен, поэтому гнал на максимуме, стараясь думать только о том, чтобы случайно не свернуть, не сбиться с курса, выбранного у Стены. Испорченный компас теперь не мог ему в этом помочь, оставалось полагаться на собственное чувство направления.
        Дышать было почти невозможно. В поведении Суши Грош отметил еще одну странность: языки песка местами разрывались, как занавес, на миг позволяя увидеть ледяную пустыню, взгорбленную смерзшимися барханами. Жуткий холод время от времени сменялся опаляющим жаром, вырывавшимся неизвестно откуда. В таких местах синие огоньки становились алыми, жалившими, как ядовитые пчелы, насквозь прожигая одежду.
        Потом все вокруг стремительно потемнело, огоньки пропали, и песчаные хвосты сделались такими плотными, как будто он пытался пробиться сквозь бархан. Скорость резко упала сама собой. Байк натужно ревел, но его почти не было слышно за ревом Суши - она выла, точно изголодавшийся зверь, терзая барабанные перепонки.
        В какой-то момент Грош с внезапной ясностью осознал, что не доберется. Он продолжал стискивать рукоятки окоченевшими пальцами, байк все еще рвался вперед, но мысль о неизбежности скорой и бесславной гибели уже засела в мозгу, и предательский голосок начал нашептывать: брось, остановись, ляг, нет смысла бороться, ты все равно уже умер...
        Мотоцикл вильнул раз, другой...
        И тут руль перехватила чья-то твердая рука.
        От неожиданности Грош дернулся так, что байк повело. Панически оглянувшись через плечо, молодой король разглядел сквозь языки песка блеснувший бок несущегося почти вплотную мотоцикла, темный силуэт человека, чья рука с немыслимой силой удерживала оба байка в связке. Он тотчас понял, что долго неизвестный не продержится, и машинально сбросил скорость. Второй мотоциклист сделал то же самое. Еще немного... Еще... Наконец, оба остановились. Грош, напрягая сквозь защитные очки зрение, пытался рассмотреть незнакомца. Анджело?.. Высокая фигура была очень похожа на фигуру брата, но странного вида костюм, делавший грудь и руки массивными, и зеркальный шлем на голове мешали узнать наверняка.
        Незнакомец довольно неуклюже выбрался из седла и начал возиться у багажника своего байка, что-то там отцепляя. Грош никак не мог рассмотреть, что там происходит. Перед глазами метался песок, ветер то и дело норовил повалить и людей, и мотоциклы. Наконец, громоздкая фигура выпрямилась и махнула рукой, жестом подзывая продолжавшего цепляться за руль байка Гроша поближе. Пригибаясь под ветром, Грош подобрался к незнакомцу и разглядел у его ног расстегнутый баул, в котором поблескивало нечто округлое. Неожиданный спутник нагнулся, извлек из баула зеркальный шлем, точную копию того, что был у него на голове, и жестом приказал Грошу снять очки и респиратор. Грош повиновался и немедленно задохнулся и ослеп. В ту же секунду шлем был напялен на его голову, заслонив лицо плотным зеркальным забралом, застежки щелкнули, охватывая шею, и Грош, с трудом разлепив горящие веки, обнаружил, что может видеть почти как в городе в не слишком темную ночь. Дышать тоже было значительно легче. А спаситель уже растягивал на песке такой же костюм, какой был на нем, громоздкий, но, кажется, довольно легкий, полностью
закрывающий тело. Грош, уже не ожидая указаний, влез в него, с трудом просовывая обмороженные пальцы в перчатки, и незнакомец быстрым жестом застегнул несколько странного вида кнопок, полностью герметизируя удивительную одежду. Потом он поднял правую руку к самому лицу Гроша и продемонстрировал ему раскрытую ладонь. Вначале Грош не понял, чего он хочет, и принял жест за приветствие. Потом разглядел в центре ладони небольшую кнопку. Спаситель - теперь Грош был уверен, что это Анджело, - несколько раз сжал и разжал перчатку, явно призывая его сделать то же самое. Грош подчинился, и сразу почувствовал, как теплый воздух побежал внутри костюма, согревая окоченевшее тело. Он чуть не заплакал от наступившего блаженного ощущения тепла и резкой боли в обомороженных руках, сморгнул слезы и помахал спасителю, показывая, что все в порядке. Человек кивнул, сверкнув зеркальным забралом, и указал на байк. Оба сели в седла и одновременно включили скорость. Мотоциклы бок о бок рванулись дальше в глубь Суши, к далекому оазису. Грош с облегчением увидел, что в правом верхнем углу зеркального забрала дрожит стрелка
компаса, уверенно указывая путь. Он прибавил скорость и помчался сквозь вихри снежного песка, стискивая рукоятки руля с наконец-то проснувшейся надеждой.
        * * *
        Алтын чистила сушеную рыбину. Целые связки этой рыбы, золотившейся на солнце, обнаружились за домом, под небольшим навесом. Анджело, как выяснилось, был не только красив, умен, благороден и отважен, но еще и запаслив. Завидный жених.
        Алтын фыркнула.
        Сказочной красоты белые козы пришли и тыкались ей под локти, требуя ласки или угощения - она точно не поняла, но на всякий случай сходила в дом и принесла несколько сухих печений, обнаруженных в жестяной банке в шкафу, и скормила их козам, поглаживая умные морды.
        Кажется, их как-то там доят - ее всесторонне прекрасный кузен что-то такое рассказывал терпеливым монастырским сиделкам, когда проводил время на койке в лазарете.
        Алтын недоверчиво осмотрела ближайшую козу, пытаясь вспомнить гимназические уроки естественной истории. Где-то тут должно быть вымя... Коза истерически мекнула и отскочила. Нет уж, подумала Алтын, отскакивая в противоположную сторону. Пусть Анджело сам их доит. Обойдусь без молока.
        Козы сбились в кучку рядом с навесом. Алтын виновато пожала плечами и только собралась пойти в дом за новой порцией печений, как вдруг заметила, что животные насторожились. Она выпрямилась, прислушиваясь. Странный звук доносился издалека - принцесса поняла, что подсознательно ждала его все это время. Звук мотора. Байк.
        Алтын вскочила и бестолково заметалась, пытаясь понять, с какой стороны приближается знакомое гудение. Гудение становилось все слышнее. Теперь уже было ясно, что источник звука находится за маленькой рощицей кипарисов на северной стороне. И Алтын со всех ног бросилась навстречу.
        - Анджело!..
        Два байка. Два! Две странные фигуры с огромными зеркальными головами.
        Алтын резко остановилась и попятилась, прячась за стволами кипарисов. Сердце колотилось как сумасшедшее.
        Пришельцы выбрались из седел, заглушив моторы, и один из них скинул шлем. Алтын тихо вскрикнула. Это был начальник охраны лорда Ро.
        
        ГЛАВА 40
        
        - Разрешите, я вам помогу, Ваше величество.
        Начальник охраны протянул руку и легким нажатием какой-то кнопки отстегнул шлем своего спутника от комбинезона. Тот стянул зеркальное сооружение с головы, и Алтын прижалась спиной к кипарису, закусив губы.
        Грош...
        Она и предположить не могла, что он примчится. Через Сушь!.. И при чем тут любимец лорда Ро? Может быть, это ловушка? Его притащили сюда насильно?.. Его хотят убить!
        - Там, за деревьями, кто-то есть. Видите?
        Медовый голос начальника охраны заставил ее вздрогнуть. Они ее заметили. Что ж, принцессе прятаться не пристало. Алтын выпрямила все еще ноющую спину, расправила плечи, вздернула подбородок и вышла из своего укрытия.
        - Рыжая, - сказал Грош и уронил шлем. - Ты жива?
        - Купер, - ее голос звучал напряженно. - Почему он с тобой? Ты ему доверяешь?.. Он тебе ничего не сделал?
        Ледяные узкие глаза начальника охраны блеснули. Грош покосился на него и пожал плечами.
        - Он меня спас, вообще-то, - сказал он честно. - Сам удивляюсь. Я думал, это Анджело. Я бы один не добрался, он меня догнал в Суши и дал защитный костюм... Шлем этот, ты понимаешь... не видно же ничего...
        Алтын не слушала, что он там бормочет. У нее, наконец, не выдержали нервы, она бросилась к молодому королю, обняла его и всхлипнула, не обращая внимания на начальника охраны.
        - Грош!.. Грош... Как же ты... через Сушь... Ты цел? Что у тебя с лицом?..
        - Песком посекло. Ничего страшного. Не плачь.
        - Я не плачу, - она смахнула слезы и осторожно прикоснулась к его покрытой ссадинами щеке. - Больно?.. Надо смазать облепиховым маслом, в доме есть, у Анджело там целая аптека...
        - Ваше высочество, - Коробок деликатно смотрел в сторону. - У него руки обморожены, это серьезней. Перчатки осторожно снимите...
        Он мягко отстранил Алтын и расстегнул застежку на костюме Гроша.
        Грош попытался выбраться из громоздкой одежды и понял, что перчатки присохли к пальцам. Больно было ужасно. Грош зажмурился и дернул сначала одну руку, потом другую. Когда на свет появились окровавленные ладони, Рыжая тихо ахнула.
        - Я же сказал - осторожно! - Коробок помог Грошу стащить костюм. - Это надо промыть и забинтовать. Вы что-то говорили про облепиховое масло, Ваше высочество?
        - Пойдемте скорее, - Алтын с тревогой заглянула в лицо королю. - Ты идти можешь?
        - Ну, я же не на руках пойду, - пошутил Грош и ободряюще улыбнулся ей. - Идем. И перестань на меня так смотреть, я не калека.
        - Вы идите, я догоню, - начальник охраны аккуратно сворачивал комбинезоны.
        Алтын было бы наплевать, даже если бы он вообще не пошел с ними. Она повела Гроша через кипарисовую рощу к дому. Козы с любопытством уставились на них, сбившись в кучку перед дверью.
        - В Альквисте землетрясение, - рассказывал Грош, морщась, пока она обрабатывала его руки. - Ты не представляешь, что там творится... Полгорода разрушено...
        - Ты поступил опрометчиво, - Рыжая быстро, но осторожно наматывала полоску мягкой ткани. - Король не имеет права покидать своих подданных во время бедствия.
        Грош виновато пожал плечами.
        - Ракушка прибежала... Мы думали, вдруг ты... Вдруг тебе нужна помощь.
        Она подняла на него глаза.
        - Ты мог бы послать Анджело. Не нужно было ехать самому. Место правителя - с его народом. А жизнь одного человека не имеет ровно никакого значения.
        - Я понимаю, - буркнул Грош и отвернулся. - Но у меня не было времени на раздумья. И Анджело... был где-то в городе, со спасателями.
        - А надо было думать, - сказала она жестко.
        Он молчал, и Алтын встала и осторожно повернула к себе его лицо.
        - Не сердись, - сказала она тихо. - Ты просто еще не привык к тому, что ты король. А короли, знаешь... они не такие, как все люди.
        Он упорно не смотрел на нее, отводил взгляд. Тогда она улыбнулась и, отодвинув в сторону упавшую прядь, поцеловала его в лоб, в нахмуренные брови, в закрывшиеся глаза.
        - Не сердись на меня, оборотень, - прошептала она почти не слышно. - Я просто боюсь, что ты сделаешь что-нибудь не так... А ты должен делать все так, как надо. Ты чистокровка, а кровь требует...
        - Конечно, - перебил он горько и высвободился из ее рук. - Заладила - кровь, кровь... Ты о чем-нибудь вообще можешь думать, кроме короны и трона?
        - Я?!.. - она отшатнулась. - Это я думаю только о короне?.. Знаешь, Купер...
        В дверь вежливо постучали.
        - Входите, - сказала Алтын резко и отошла от Гроша в угол. - Дверь не заперта.
        Начальник охраны вошел, неся в руках два сложенных костюма и шлем. Второй шлем не поместился в охапку, и ему пришлось надеть его на голову. Это выглядело донельзя забавно, но ни принцесса, ни оборотень даже не улыбнулись.
        - Кладите сюда, - Рыжая ткнула пальцем в узкую кровать у стены. - И будьте добры объяснить, что все это значит. Вы догнали Его величество в Суши, так?.. Откуда вы узнали, что он направляется в оазис?
        - Я не знал, куда направляется Его величество, - Коробок аккуратно положил вещи и снял шлем. - Защитные костюмы, которые отверженные выполнили по чертежам молодого инженера Санди Мая, принесла в королевский замок лордесса Кристиана. Она была в панике из-за землетрясения, ее дом пострадал довольно сильно. Кристиана собиралась предложить королю один из костюмов и покинуть вместе с ним город.
        - Хм, - сказала Алтын и поджала губы.
        Грош неожиданно покраснел и стал смотреть в сторону.
        - Я был вместе с лордом Анджело в группе спасателей, работавших на улицах города, - невозмутимо продолжал начальник охраны. - Он заметил велокар лордессы и велел мне проверить, что ей понадобилось в замке. Думаю, он опасался за Его величество.
        - В самом деле? - не удержалась Рыжая и посмотрела на Гроша с отвращением.
        - За его жизнь, - уточнил Коробок серьезно. - А не за его... ммм... нравственность.
        - Да-да, конечно, - Алтын ничего не могла с собой поделать. Она понимала, что такое поведение недостойно принцессы, но сейчас, в этом крошечном домике, усталая, обиженная, в порванном платье и босиком, она неожиданно для себя перестала быть Ее высочеством и, к собственному ужасу, ревновала до умопомрачения, точно простая горожанка.
        - Перестань, - сказал Грош с досадой. - Как не стыдно!
        Алтын вспыхнула, но немедленно взяла себя в руки.
        - Продолжайте, - она холодно кивнула начальнику стражи. - Вы пришли вслед за лордессой в замок...
        - Да, пришел, - согласился Коробок. - Замок не слишком пострадал. Там все были живы, даже никто не ранен. Старый король отдавал распоряжения гвардейцам, а мне навстречу в коридоре попалась старуха Астания... Она и сказала мне, что молодой король уехал. Она сказала... простите, Ваше величество... «Щенок умчался в Сушь, едет на юг, догони его и убей».
        Грош вздрогнул и поднял голову.
        - Тетя Эста?.. Но почему? За что?
        - Не надо верить всему, что говорит этот человек, - отчеканила Рыжая ледяным тоном. - Просто слушай.
        - Правильно, - начальник охраны усмехнулся одним ртом, глаза оставались холодными и злыми. - Никому нельзя верить. Правда, Рыжая? «Не верь, не бойся, не проси». Как в приюте Святого Угла.
        Алтын нахмурилась и сделала шаг вперед, вглядываясь в его лицо.
        - Коробок?.. - спросила она медленно. - Постой-постой... Ты - Коробок?.. Это тебя Гоббс вечно защищал от Герьки Слепня и его компании?
        Он опять усмехнулся.
        - Я изменился, не правда ли, Ваше высочество? Но не напрягайтесь. Тот жалкий вонючий мальчишка давно умер. Задохнулся в дыму. Сторчался. Сдох с голодухи в Отчаянной слободе.
        - Коробок... - она покачала головой, точно не веря своим глазам. - Но как ты попал к лорду Ро?..
        Коробок пожал плечами.
        - Я подыхал - он меня пригрел. Ему нужен был верный пес, я стал верным псом. И служил вернее пса... пока он не убил Гоббса.
        На этих словах выдержка, кажется, изменила начальнику охраны, и его голос чуть-чуть, едва заметно, дрогнул.
        - А потом, - он подошел к окну и стал смотреть на рощу вдали, - лорд признался, что пожар в приюте Святого Угла - его рук дело. Целый приют дрянных мальчишек и девчонок. Сироты. Подкидыши. Человеческий мусор.
        - Я не знала, что еще кто-то выжил, - сказала Алтын еле слышно. - Я бы не бросила тебя. Прости.
        - Она бы не бросила тебя, - подтвердил Грош угрюмо. - Она никого не бросает. Послушай... Коробок... что ты говорил про тетю Эсту? Почему она велела тебе меня убить? Может, ты не понял? Может, она что-то другое имела в виду?
        Начальник охраны отвернулся от окна, но встречаться глазами с молодым королем не спешил.
        - Астания считает, - сказал он, наконец, неохотно, - что вы стоите на пути у ее сына. Я имею в виду, не только на пути к трону, но и... на пути к сердцу Ее высочества.
        На этот раз покраснела Алтын.
        Грош бросил на нее короткий взгляд и уставился в пол.
        - Понятно, - сказал он тихо. - И что нам теперь делать?..
        
        ГЛАВА 41
        
        Лорд Анджело утер грязное мокрое лицо рукавом некогда белоснежного сюртука и проводил взглядом последние носилки, на которых стонал растрепанный старик с перевязанной кровавой тряпкой ногой.
        - Тут спасать больше некого, майлорд, - синеглазый парнишка в гвардейской форме высунулся по пояс из расчищенного завала. - Мы живых всех вытащили.
        - А где Мотыль? - Анджело огляделся, пытаясь отыскать в свете все еще полыхающих кое-где костров копошащиеся в развалинах фигуры парней из добровольческого отряда. - Только что тут был...
        Парнишка вылез из завала и принялся отряхивать форменные брюки, пострадавшие явно безнадежно.
        - Мотыль к себе в слободу побежал, - сообщил он, избегая смотреть на лорда. - По рации передали оттуда - у него отец, кажется... погиб, в общем.
        Анджело сморщился, помянул Великую Сушь и сердито потер слезящиеся от дыма глаза. Ночь подходила к концу, но конца-края спасательным работам пока не предвиделось, несмотря на добровольческие отряды, разгребавшие руины по всему городу. Грязный, как трубочист, Кальвин в еще непросохшей после невольного купания в Ступице одежде подошел к нему, протягивая смятую пачку.
        - Перекурите, майлорд, на вас уже лица нет, - сказал он грубовато. - Все равно надо на ту сторону Невинного кладбища переходить, тут уже ловить нечего. Одни трупы.
        - Сколько народу погибло? - спросил гвардеец, подходя к ним. - Хоть примерно известно уже?..
        - Лиддс говорит, по самым скромным подсчетам, не меньше двадцати-двадцати пяти тысяч, - ответил Анджело, жадно затягиваясь дешевой сигаретой. - В основном, в Северном краю, но и в Малиновке жертв много. Центр держится, а в Монастыре вообще все тихо, пару крыш с хозяйственных построек стряхнуло и все дела. Половина сестер в городе, помогают оказывать срочную помощь раненым, вторая половина в Монастыре принимает пострадавших...
        - Это... - сказал Кальвин, помолчав. - Майлорд. Я что сказать хочу... Народ у нас суеверный. Сейчас-то пока все напуганы, заняты, не до того им. Но, вот вам Святой Угол, как только все более-менее утрясется, людишки начнут разговоры разговаривать. Мол, неспроста. И не к добру, мол, это - в день коронации такая неслыханная беда. Понимаете, куда я клоню?.. Как бы они нашего упыренка-то на колья не подняли.
        - Думаешь, могут? - Анджело рассеянно пошевелил носком некогда щегольского сапога груду тлеющих тряпок, нагнулся и поднял куклу в обгорелом платье.
        - Наши-то?.. - Кальвин задумчиво покивал. - Наши могут. Раньше среди бычья только отверженные агитировали, да Аглая Бах, убогая. А в последний год и какие-то пришлые шастают. Непонятно, кто такие. Но парни рассказывают, что агитируют они убедительно. Дескать, королевская фамилия вся сплошь опасные оборотни. И, дескать, прав у них на престол никаких. А все права, мол, принадлежат Ферроне, и тамошние правители якобы справедливее наших в тысячу раз, народ живет богато, никаких забот, оазисов понаделали по всей Суши и выращивают в них настоящие фрукты и настоящий хлеб, а не наше дерьмо пластмассовое. Вы мне скажите, если можете, майлорд, хоть что-то из этого может быть правдой? Потому что если да, то нашему королевскому дому хана, не в обиду вам будь сказано.
        - Хана, говоришь?.. - Анджело сосредоточенно вытирал покрытое копотью кукольное лицо о свой рукав. - Ну, значит, хана, Кальвин. Но так просто мы не дадимся, это однозначно.
        - То есть, все-таки кое-что правда, да?.. - робко уточнил молодой гвардеец, тихо стоявший рядом с ними. - И про оборотней, майлорд?.. Это я к тому, что разговоры-то давно уже ходят. Даже среди наших гвардейцев ведь почти каждую Большую охоту пару-тройку оборотней выявляем... А в Сенате, говорят...
        - Майлорд! - высокая худая женщина в запачканном кровью сестринском балахоне быстрым шагом спешила к ним от остановившегося неподалеку велокара. - В Монастыре не хватает помещений. Раненых некуда класть...
        - Везите в замок, - ответил Анджело, не раздумывая. - Мои апартаменты можете занимать полностью, помещения Департамента Тени тоже. Скажете там Лиддсу - я велел.
        Сестра молча кивнула и почти бегом направилась назад к велокару.
        - Сестра!.. - Анджело догнал ее в несколько шагов. - Возьмите куклу. Там, среди раненых, есть дети. Может быть, кому-нибудь...
        - Спасибо, майлорд, - женщина спрятала куклу в широком рукаве. - Берегите себя.
        Она быстрым жестом благословила его и нырнула в кабину. Анджело успел разглядеть за ее плечом бледные лица раненых, и велокар медленно тронулся.
        - Покурили?.. - он оглядел парней. - Пошли на ту сторону Невинного. Кальвин, зови остальных.
        Кальвин пронзительно свистнул. Из развалин появился с десяток добровольцев и три гвардейца, все грязные и усталые донельзя.
        - Передислоцируемся, - коротко сказал Анджело. - Носилки не забывайте.
        Он первым зашагал через кладбище, огибая груды мусора и обломки камней. Небольшой отряд двинулся за ним.
        * * *
        - Где же он?.. - Магда, изнемогая от беспокойства, посмотрела на Ракушку с мольбой, как будто сумасшедшая могла ей помочь. - Анхеле, ты уверена, что он помчался в Сушь?..
        Этот вопрос она задавала, кажется, в сотый раз. С улицы по распоряжению старого короля давно уже доставляли раненых, в апартаментах Ибриса Восьмого и принцессы Алтын стояли походные койки. Магда с Ракушкой всю ночь помогали сестрам делать перевязки, измученный Касатик спал, свернувшись калачиком, на двух сдвинутых креслах. Старая Астания неслышно скользила между коек, склоняясь над пострадавшими молчаливо и привычно, как заправская сестра. Заплаканные горничные сновали вокруг, вынося лотки с использованным материалом и таская судна.
        - Я уверена, что он туда и помчался, кайне Магда, - со вздохом сказала Ракушка. - И он доберется, честное слово... Анджело ведь добирался. А Грош, хоть и тощий, но знаете какой сильный? Он обязательно выдержит. И Рыжую спасет, и вернется. Не убивайтесь, а?.. Вон, Ло говорит, еще раненых сюда везут, Анджело распорядился. Может, вы бы поспали хоть часок? Я вас разбужу.
        - Нет, я не могу спать, - отказалась Магда. - Пойду умоюсь. Ты сама-то отдохни пока. Скоро утро.
        Она направилась в умывальную, по пути задержавшись, чтобы окликнуть Астанию.
        - Эста!.. Ты всю ночь не спала и не ела ничего, может, принести тебе что-нибудь?
        Старуха разогнула спину и ответила, глядя куда-то в стену поверх ее головы:
        - Нет, майледи. Я не голодна, благодарю вас.
        Магда сморщилась, точно от зубной боли. Все время, что она провела в замке, сестра упорно разговаривала с нею на вы и абсолютно вежливо и бесстрастно. Как будто забыла их детство и юность, проведенные под одной крышей, забыла родителей и знать не хотела младшую сестренку.
        Магда не знала, как к ней и подступиться. Пожаловаться Ибрису?.. Ей не хотелось жаловаться на сестру - та и так много пережила. Может, Эста была недовольна тем, что Ибрис женился на Магде и сделал Гроша наследником?.. Ведь до совсем недавнего времени все в королевстве были уверены, что новым королем станет Анджело. Магда понимала, что решение Ибриса могло показаться Эсте несправедливым. Она, наверное, рассчитывала, что именно ее сын станет королем. И, честно говоря, не зря рассчитывала - Анджело был воистину достоин короны. Магда была счастлива, что у нее такой племянник - умный, сильный, самоотверженный, прекрасно разбирающийся в делах королевства. А что Грош? Грош еще мальчик. Ответственность, возложенная на него вместе с короной, очень беспокоила Магду. Но спорить с Ибрисом она устала. Он все равно решил так, как считал нужным и справедливым...
        Королева-мать вздохнула, и, обходя походные койки, пошла к умывальной. Стоны и плач, доносившиеся отовсюду, разрывали ей сердце. И беспокойство за сына. Люди могли во всем обвинить молодого короля - ведь прежде в Альквисте никогда не случалось подобных бедствий... Ну, ничего, - подумала Магда, стараясь успокоить себя, - лишь бы он вернулся, а там как-нибудь все уладится.
        В умывальной измученная бледненькая Ло отстирывала холодной водой кровавое пятно на переднике.
        - Не могу выносить эти пятна, - сказала она виновато, увидев вошедшую Магду. - Все время бегаю застирывать, так и хожу в мокром переднике... Наверное, это что-то нервное.
        У корней волосы Ло, медные по всей длине, слегка отросли, и сделался виден ее природный цвет - неопределенно-русый. Став после смерти лорда Ро богатой вдовой, девочка перестала краситься. Принцессе Алтын теперь нужна была другая камеристка.
        Магда устало склонилась над умывальником, поплескала водой в лицо, оторвала кусок одноразового полотенца, вытерлась и посмотрела на себя в зеркало. Вид был не ахти. Она тщательно заправила в пучок выбившиеся седые пряди и вздохнула. Старуха старухой.
        - Я очень беспокоюсь за Ее Высочество, - сказала Ло тоненьким голоском. - Ее нигде нет - ни среди раненых, ни среди погибших, я узнавала...
        Магда вздохнула. Привыкшая к осторожности, она не хотела поддерживать разговор о принцессе - Ло не знала об оазисе, и знать о нем ей было незачем.
        - Я думаю, она сбежала в Феррону, - неожиданно сказала бывшая камеристка, придирчиво разглядывая мокрое пятно на своем переднике.
        - Куда?.. - Магда обернулась.
        - В Феррону, - спокойно откликнулась Ло. - Я всегда знала, что этим кончится. И удивлялась, что принцесса не догадывается о своем происхождении. Это же очевидно. В Альквисте не бывает рыжих. Рыжей была только первая принцесса Алтын, что абсолютно явно свидетельствует о примеси ферронской крови. Конечно, достоверных сведений нет... Но генотип говорит сам за себя.
        - У Альквисты нет связи с Ферроной, - возразила Магда, не зная, что еще сказать. Она как-то совершенно забыла, что камеристка принцессы должна была соответствовать придворным требованиям, а значит, получила хорошее образование.
        Ло пожала плечами.
        - Возможно, такие связи есть. Просто не все о них знают.
        - Ты что-то видела?.. Слышала?.. - спросила Магда осторожно.
        Ло кивнула.
        - Астания. Я несколько раз видела, как она встречалась с неизвестным прямо тут, в замке. Очень скрытно и всегда по ночам. К счастью, я хорошо умею прятаться. Если бы я стала болтать об этих встречах, меня, я думаю, уже давно не было бы на свете.
        - Астания встречается с кем-то втайне от всех?.. - Магда впилась глазами в бледное личико Ло. - Может быть, это не то, о чем ты думаешь?
        Ло фыркнула.
        - О, я вас умоляю, майледи!.. Конечно, это не амант - он много моложе Астании, да и вообще... Астания не из таких. Она не способна на романтические чувства. Нет, это был шпион. Ферронский шпион.
        - Но почему именно ферронский?..
        Ло пожала плечами.
        - А какой же еще?.. Он был рыжий. Вот как я, - камеристка тряхнула крашеными локонами. - Или как наша принцесса.
        
        ГЛАВА 42
        
        Ибрис Восьмой вглядывался в лицо своей сестры со смешанным чувством жалости и негодования. Эста стояла перед ним, поджав губы и сложив руки на животе, на белоснежном переднике, бывшем частью униформы горничной. Руки у нее были совсем старые - узловатые и жилистые, когда-то прекрасной формы, а теперь изувеченные артритом и утратившие гладкость кожи. Сестра выглядела старухой, а ведь она была десятью годами моложе правителя. Он помнил себя, десятилетнего, над плетеной колыбелью, в которой улыбалась маленькая принцесса Эста, и раскрашенную деревянную птичку в пухлом кулачке малышки - его подарок. Эту самую птичку, выцветшую и облезлую, Эста вложила в руку брату на его мнимых похоронах. Говорило ли это о том, что какие-то чувства к Ибрису еще были живы в ней? Или она просто вернула таким образом долг?..
        - Зачем, Эста? - спросил он тихо, не отводя глаз от ее спокойного лица.
        Старый король не ждал ответа, но она ответила - невозмутимым, размеренным голосом, шелестящим, как старый пергамент.
        - Вы знаете, зачем, майлорд.
        - Не называй меня майлордом.
        Она едва заметно пожала плечами и стала смотреть в какую-то точку на стене чуть выше его головы.
        - Ты же моя сестра, - сказал Ибрис потерянно. Он не знал, как с ней разговаривать. Королевская власть тут ничего не решала.
        - Я помню, и я благодарна вам за заботу обо мне и вашем племяннике, майлорд.
        - Я люблю Анджело как родного сына, Эста, ты же знаешь...
        - Нет, майлорд. Вы любите его значительно меньше, чем сына. Иначе у вас не возникло бы даже мимолетной идеи о коронации этого... этого мальчика.
        Она хотела сказать «щенка», но сдержалась. Ибрис немного воспрял духом - по крайней мере, он добился от нее хоть какого-то проявления человеческих чувств.
        - Но ведь Грош действительно мой сын, и по закону...
        - Закон тут ни при чем, - сказала она холодно. - По закону меня, годовалую, вышвырнули из замка и отправили в Монастырь. Ты считаешь это справедливым, брат? Я думала, ты сожалеешь об этом, иначе ты не пытался бы меня найти... в обход закона!
        - Я не считаю это справедливым, - Ибрис прошелся по своему кабинету, бесцельно трогая предметы на каминной полке и на письменном столе. - И никогда не считал. Я был рад, что у меня родилась сестренка, и всегда мечтал найти тебя... особенно после смерти мамы. И я тебя нашел. Разве я не старался помочь тебе и Анджело?.. Кроме того, именно благодаря тому, что искал тебя, я встретился с Магдой.
        - С этой рыжей! - губы старухи превратились в узенькую искривленную полоску на бледном лице. - И она родила тебе оборотня!
        - Ты тоже родила оборотня, Эста, - устало напомнил король. - Ничего не поделаешь - кровь...
        - Если бы ты выбрал другую девушку, у тебя родился бы нормальный ребенок, - упрямо сказала Астания. - Но ты выбрал ферронку и произвел на свет...
        - Эста!.. - глаза Ибриса метнули молнии. - Не хотелось бы напоминать тебе, но Грош чистокровка. Такой же, как я. Тогда как Анджело...
        Астания вскинула подбородок, и ее глаза зажглись очень похожим ледяным огнем.
        - Анджело все последние годы делал за тебя всю работу, мой король. Полукровка, ублюдок ворочал делами королевства, тогда как ты лелеял свою болезнь и не высовывал носа из замка! Мой сын не спал ночей, вылезал из кожи, чтобы сделать твое правление спокойным и безмятежным! А когда пришла пора тебе отправляться в отставку, ты предпочел ему ничтожного щенка, не умеющего шагу ступить без поддержки брата! Ты вспомнил закон!.. - Она рассмеялась сухим смехом. - Когда тебе было одиноко, ты сумел обойти закон, чтобы отыскать сестру. Ты попытался защитить племянника, хотя твоя помощь тогда заключалась в том, чтобы отправить его в Сушь на верную смерть. Это чудо, что оазис оказался там, где ему полагалось быть согласно старым картам, которые ты выудил из архивов! Это чудо, что Анджело добрался туда. Тебе-то самому это не удалось - я знаю, что ты несколько раз пытался...
        - Ну, довольно об этом, - сухо сказал Ибрис. - Ты прекрасно знаешь, что я действительно верил в то, что оазис существует, и что Анджело сможет до него добраться. И, как видишь, оказался прав. Речь сейчас о другом. Что мне с тобой прикажешь делать? Заточить единственную сестру в темницу, как шпионку? Отправить в Монастырь?.. Все эти годы ты под носом у меня... Нет, я не могу поверить, что ты так ненавидишь меня, Эста!..
        Старуха выпрямила и без того прямую, как палка, спину и взглянула на брата свысока.
        - Я не ненавижу тебя, Ибрис. Я люблю своего сына и сделаю для него все, что в моих скромных силах.
        - Но Анджело в полном порядке, - король, не выдержав, хлопнул по столу ладонью. - Чего тебе еще, Эста?!
        - Девчонка, - сказала Астания, почти не разжимая губ. - Мой сын любит эту рыжую дрянь, которую я сама привела в замок...
        - Ты говоришь об Алтын? - король задумчиво пожевал губами. - Я тоже хотел, чтобы Анджело женился на ней. Поверь, я и сейчас этого хочу.
        Старуха презрительно фыркнула.
        - Мерзавка влюблена в Магдиного щенка.
        - Алтын?.. - Ибрис недоверчиво поднял брови. - Алтын влюблена в Гроша?.. Да кто тебе сказал такое?
        - Я пока что не совсем ослепла, - язвительно произнесла старуха. - Рыжая с ума по нему сходит, точно так, как в свое время Магда сходила с ума по тебе, мой дорогой братец. Бесстыжая, как все ферронки. Я видела, как она на него смотрела во время коронации. Если бы у щенка хватило мозгов, он давно бы...
        - Эста, - сказал король предостерегающе. - Не забывай, что ты говоришь о моей дочери.
        - Твоей дочери, э?.. - старуха злобно усмехнулась. - Я навела тебя на эту сиротку так, что ты и не заметил. Я сделала все, чтобы ты выбрал именно ее. И знаешь, почему? Потому что так мне велели. Твоя Алтын - единственная дочь ферронского регента. Может, она и принцесса, но уж точно не наша. Иногда, братец, мне смешно на тебя смотреть. Уж, кажется, цвет волос должен был все сказать тебе при первом же взгляде на эту маленькую змею. Ты же отличишь афрака от белого? Почему же не распознать ферронку по цвету волос?
        Ибрис смотрел на сестру и молчал. Сейчас он припомнил, что Эста сама вызвалась ездить с ним по приютам, и сама указала ему на рыжеволосую сиротку. Ему-то казалось, что это он выбрал девочку, напомнившую ему Магду... А теперь оказывается, что она была частью плана... Интересно, знала ли сама Алтын о своем происхождении? Тогда, наверное, нет. Она была ребенком. А сейчас?
        Он вдруг вспомнил, как странно вела себя дочь при их последнем разговоре. И это ее исчезновение...
        - Я догадывался, что Алтын имеет примесь ферронской крови, - сказал он, наконец. - Но и первая принцесса Алтын тоже ее имела. Скажи мне, Эста... она знает?
        Астания дернула угловатым плечом.
        - Теперь знает. Ферронский посланник встречался с ней, когда этот идиот Ро... В общем, ферронец посвятил ее в их план.
        - План захвата престола? - пальцы короля, бессознательно сжимавшие бронзовую фигурку единорога, стоявшую на каминной полке, побелели.
        - Разумеется. Они хотят, чтобы твой щенок, законный наследничек, женился на девчонке, и тогда объединение Ферроны с Альквистой произойдет само собой, причем, вполне бескровно.
        - Мудро, - сказал король. - Я бы даже не возражал против этого плана, если бы не метаморфозис... Нам нечего делить с Ферроной. Но, если Алтын действительно ферронская принцесса, в результате этого брака родятся обортни. А главным приоритетом Альквисты всегда было стремление очистить династию от метаморфов.
        - Феррона совсем иначе относится к оборотням, братец, - снисходительно улыбнулась Астания. - Там королевская кровь как раз и определяется наличием метаморфозиса. Оборотни стоят во главе королевства и пользуются всеми привилегиями... Но все это неважно. Девчонка отказалась.
        Брови короля поползли вверх.
        - Я не понимаю. Эста, ты же сама сказала, что Алтын любит мальчика...
        - Потому и отказалась, - загадочно ответила Астания и повернулась к дверям. - Я могу идти, майлорд? Меня ждут раненые. Или вы все же намерены засадить меня в темницу?
        - Погоди, - Ибрис нахмурился. - Чем ей грозит отказ?
        Астания еле заметно улыбнулась. Королю не понравилась ее улыбка.
        - Посланник сказал, что отказ принцессы будет приравнен к государственной измене. Как только девчонка появится в Ферроне, ее немедленно арестуют. А она, судя по всему, именно туда и направилась.
        Старуха обернулась в дверях и внезапно посмотрела на брата умоляюще.
        - Ибрис, - сказала она изменившимся голосом. - Ты не говори Анджело, что она сбежала. Пусть он не знает подольше. На нем и без того много забот сейчас, когда пол-Альквисты разрушено... А я обещаю тебе больше не встречаться с ферронскими посланцами.
        * * *
        Костер догорал, и отблески умирающего огня отражались в ледяных узких глазах Коробка, который, не отрываясь, смотрел на пламя. Он сидел, обхватив длинными руками колени, и, казалось, не слышал ни монотонной песни сверчка где-то в кустах у берега, ни тихого голоса Алтын, сидящей на расстеленном пледе с другой стороны костра, рядом с Грошом.
        - ...а я больше всего боюсь - знаешь? - когда какая-нибудь темная дыра, и в нее нужно засунуть руку, чтобы что-то достать. Даже если это просто чулан под лестницей. Мне всегда кажется, что пальцы наткнутся на что-нибудь ужасное... или кто-нибудь оттуда схватит за руку.
        Она поежилась и придвинулась ближе к огню.
        - Грош... ну, чего ты молчишь?
        Он пожал плечами.
        - А что говорить? Ты же про личное рассказываешь, а я про личное не умею. Могу только слушать.
        Алтын растерянно замолчала, глядя на молодого короля со смесью недоумения и обиды.
        Потом отвернулась и тихо сказала:
        - Я же ничего такого тебе не рассказываю... Так, ерунду всякую. Ничего личного в этом нет. Я думала... думала, тебе интересно про меня. Прости.
        Молча сидевший по другую сторону костра Коробок разжал навечно, кажется, сомкнутые губы. Его рот чуть искривился в насмешливой улыбке.
        - Откровенность предполагает ответную откровенность, Ваше Высочество. А некоторые люди откровенничать не любят и не умеют... Разве в замке вас не учили держать дистанцию?
        Алтын побледнела от унижения, но не нашлась, что ответить. Тогда она молча встала, отряхнула смятый подол и пошла от костра в темноту, в которой неярко светилось маленькое, давно не мытое окно домика.
        Грош посмотрел ей вслед и неловко пожал плечами.
        - Я правда не умею откровенничать, - он пошарил в траве, нашел какой-то прутик и бросил на тлеющие угли. Прутик занялся посередине, вспыхнул, переломился и потух.
        - Да мне-то что, - ответил Коробок равнодушно. - Я вообще ничего не понимаю в этих женских тонкостях.
        - У тебя никогда не было подруги, что ли? - спросил Грош недоверчиво.
        - У меня был мой хозяин.
        - Но он же мужчина!..
        Коробок окинул его взглядом, усмехнулся и ничего не ответил.
        - Ну, извини, - сказал Грош.
        - Не за что, Ваше Величество. Но вам тоже не помешает научиться держать дистанцию.
        Коробок встал, ушел куда-то в темноту и вернулся с большой корягой. Подкинул корягу целиком в костер и снова уселся, обняв колени.
        Некоторое время оба молчали.
        Грош прислушивался к орущим у ручья сверчкам и думал сразу обо всем - об оставленной в беде Альквисте, обиженной принцессе, утраченном навсегда Пути Подкидышей и о том, как вернуться в город, имея два защитных костюма на троих.
        Последнюю мысль он высказал вслух, глядя, как оживает полупогасший костер.
        - Слушай, Коробок... как мы возвращаться-то будем?
        Коробок улегся на спину и стал смотреть в ночное небо.
        - Я не собираюсь возвращаться, - сказал он спокойно. - Меня в Альквисте никто не ждет. А вы поезжайте, конечно. Ее Высочество права: королю положено быть со своим народом.
        - Ты что, собираешься остаться тут один? - Грош посмотрел на начальника охраны с сомнением.
        Тот лениво повернулся на бок и пошевелил веткой угли.
        - Я люблю быть один.
        Грош помолчал, а потом спросил, слегка запнувшись:
        - Слушай, Коробок... А почему ты меня не убил там, в Суши? Это было легко.
        Бывший начальник охраны лорда Ро покосился на него и снова лег на спину. Он ничего не ответил Грошу, и Грош не стал больше ни о чем спрашивать.
        
        
        ГЛАВА 43
        
        Черный дым по-прежнему стелился над развалинами, вытекая из трещин и разломов, хотя основные пожары были уже потушены. Уцелевшие горожане потихоньку возвращались в свои дома - или к руинам своих домов, тут и там возле разрушенных жилищ копошились оборванные фигуры, собирая остатки добра.
        Измотанный Кальвин сидел, чернее тучи, за столом в Малиновке, напротив него рассеянно вертел в руках незажженную сигарету Анджело. Ракушка возилась у печки, которая нещадно дымила: трещина, возникшая в стене их убогого жилья, видимо, повредила дымоход. Чайник все не закипал, и Анхеле ругалась на него шепотом, поминутно вспоминая Великую Сушь.
        - А ну-ка перестань! - велел Кальвин хмуро. - Уши вянут.
        Ракушка покосилась в его сторону и стала с удвоенной энергией ворочать маленькой кочергой в утробе печи. Чайник, наконец, испуганно свистнул и задышал паром. Анхеле открыла повисший на одном гвозде шкафчик и принялась доставать одну за другой жестянки, отыскивая остатки кофе.
        - Хорошо, хоть лето еще не наступило, - сказал Кальвин приглушенно. - На жаре трупы завоняли бы уже к вечеру. Но и так в городе дышать нечем...
        - М-да, - промычал Анджело неопределенно и, наконец, зажег сигарету.
        Он не успел переодеться, и на нем все еще был его пришедший в полную негодность белый мундир, пальцы, держащие сигарету, сбиты и исцарапаны, вокруг ногтей въевшаяся сажа и засохшая кровь.
        - Мы с Лиддсом обсудили, - сказал он, затягиваясь и морщась. - Наспех, правда... В заводском квартале два крематория - ну, ты знаешь, их используют во время Большой Охоты. Только два, этого мало. У нас около тридцати тысяч мертвых тел. Мощностей не хватит. Лиддс предлагает сгрузить покойников в Сушь и сжигать постепенно. Сушь - природный холодильник. А иначе мы задохнемся... В общем, я сейчас выпью кофе и пойду, а ты отдохни и тоже приходи.
        - А Рыжая? - Анхеле требовательно посмотрела ему в глаза. Она уже отыскала жестянку с кофе и теперь следила за поднимающейся над джезвой коричневой шапкой пены.
        Анджело отвел взгляд.
        Струйка кофе побежала из-под пенной шапки по боку джезвы и зашипела на плите. Ракушка ловко сняла джезву с огня и поставила на стол.
        - А Рыжая? - повторила она настойчиво и даже слегка пристукнула о столешницу чистой чашкой, прежде чем пододвинуть ее лорду.
        Анджело взял чашку и повертел ее в руках.
        - Я ничего не могу сделать, Анхеле, - сказал он, как будто с трудом подбирая слова. - Теперь все зависит от Гроша. Я не могу оставить город сейчас. Но уверен, что Грош добрался до оазиса. Я бы почувствовал, если бы нет. Веришь?.. Да и ты сама ведь чувствуешь, правда?
        Ракушка вздохнула и присела к столу. Кальвин молча разливал кофе по чашкам, стараясь распределить пенку по справедливости - каждому по чуть-чуть.
        - Я знаю, что он добрался, - сказала Анхеле, хмуря брови. - И точно знаю, что Рыжая жива. Но...
        Дверь стукнула, и все трое разом обернулись. Грош стоял на пороге, похожий на привидение - кожа обтянула покрытые незажившими ссадинами скулы, черные глаза как будто провалились вглубь черепа, волосы растрепаны, руки в бинтах.
        - Рыжая, - сказал он сквозь стиснутые зубы. - Пропала.
        Анджело встал, чуть не опрокинув табуретку. В два широких шага он оказался возле брата, взял его за плечи, усадил к столу и сунул в руки свою чашку с кофе.
        - Рассказывай, - велел коротко.
        Грош посмотрел на чашку и поставил ее на стол. Сильно потер глаза, потом поднял голову и взглянул на брата как зверек из норы.
        - Мы с Коробком сидели у костра, а она пошла в дом.
        Кальвин переглянулся с Анджело, но ничего не сказал.
        Грош уткнулся взглядом в столешницу.
        - Через какое-то время мы тоже решили пойти... Сначала я, Коробок остался затушить костер. Прихожу - а ее нет. И такое впечатление, что и не заходила. Мы стали искать... Весь оазис обшарили. Звали. Я надеялся, может, она на меня обиделась и где-нибудь прячется. По темноте искать было сложно, но потом рассвело, и мы еще раз облазили все вокруг. Нет. Как сквозь землю... Ну, не в Сушь же она ушла!
        Грош замолчал и изо всей силы саданул забинтованной рукой по столу. И даже не поморщился. Анджело закрыл глаза, как будто пережидая неожиданный приступ боли. Кальвин потряс бритой головой и издал звук, напоминающий скрип дверных петель.
        - Вы хорошо искали? - спросила Анхеле, шепелявя больше обычного. - И в роще тоже?
        - Везде, - сквозь зубы ответил Грош. - Нашли вот это.
        Он полез за пазуху и вынул клочок материи.
        Анджело взял его и расправил на столе. Это была головная косынка, мужская, красного цвета.
        - И что бы это значило? - спросил Кальвин, растерянно разглядывая косынку.
        Анджело хотел что-то ответить, но в этот момент Грош качнулся и упал с табуретки на пол. Анджело вскочил и бросился к брату, но тут же отшатнулся: тело молодого короля корчилось, на глазах обрастая перьями и шерстью, из-под спины вылезали заломленные крылья, с жутким шорохом метя по полу, пытались найти себе место в тесном пространстве между столом и стеной.
        - Непроизвольный метаморрррр... - Анджело поднял голову, и Ракушка вскрикнула и отшатнулась к стене: лицо лорда напоминало львиную морду, серебряная грива рассыпалась по плечам.
        Анджело протестующе зарычал, стискивая руками голову, и, подавшись назад, ударился в стену спиной так, что дом, кажется, вздрогнул. Ногти на руках лорда заострились и начали вытягиваться.
        - Не смотри!.. - Кальвин прижал Ракушку к своей груди, но все уже кончилось так же внезапно, как началось.
        Грош лежал на полу - его тело было до половины покрыто перьями, до половины - гладкой шерстью, ноги сделались лапами, но руки в грязных бинтах и растрепанная темноволосая голова не изменились. Он был такой, как всегда, только очень бледный. И крылья - одно под спиной, другое завернулось на стену, пара перьев сломана.
        Анджело остался человеком во всем, кроме лица - над грязным, покрытым сажей и пылью мундиром Кавалера Тени возвышалась львиная голова. Ракушка всхлипнула.
        - Вы... это, - мужественно сказал Кальвин и с трудом сглотнул. - Сдурели, что ли?.. Зачем девчонку пугаете?
        - Не понимаю, - речь лорда Анджело звучала невнятно, видно было, что ему трудно говорить по-человечески. - Гррр... Гррош!.. Очнись!..
        Медный кувшин со звоном свалился с полки и покатился под стол. Все невольно вздрогнули.
        - Пойдемте на улицу! - пронзительно закричала Ракушка. - Скорее! Сейчас опять тряхнет!..
        Но ничего не происходило. Наоборот - внезапно наступила такая тишина, что у всех как будто заложило уши. Тишина сгущалась, делалась зловещей, она давила и прижимала к земле.
        - Темно стало, - прошептала Ракушка, оглядываясь. - Смотрите, темно стало!
        В маленькое окно и впрямь вползала странная тьма.
        - Великая Сушь, - сказал Кальвин потрясенно, и, как будто в ответ на его слова, из ниоткуда раздался тихий смех. Нечеловеческий смех.
        
        ГЛАВА 44
        
        Алтын открыла глаза. Перед глазами было белое. Стена. Ровная, гладко окрашенная. Смотреть было неприятно - голова тупо болела, и эта боль передавалась глазам. Алтын сомкнула веки и подождала немного, надеясь, что боль утихнет. Она лежала на чем-то не слишком твердом, но и не особенно мягком, на правом боку. Лицом, надо полагать, к стене.
        Осторожно, стараясь не делать резких движений, Алтын перевернулась на спину и снова открыла глаза. Теперь взгляд уперся в потолок. Тоже белый. Лечебница, подумала Алтын. Я в Монастыре?..
        Затылок ныл. Она подняла руку и ощупала голову - никаких повреждений. Голова, вроде бы, покоилась на подушке, но какой-то странной - плотной и упругой, как будто сделанной из мягкой резины. Алтын медленно повернулась на левый бок и нахмурилась: помещение, в котором она находилась, ничем не напоминало Монастырь.
        Белые стены, белый потолок, белая раковина в углу... Великая Сушь, унитаз!.. Больше ничего. И никаких окон, только дверь, окрашенная белой краской, с тюремным оконцем в ней, крохотным, прикрытым решеткой. Медицинская кушетка, на которой лежала принцесса, тоже была белоснежной.
        Я сплю, подумала Алтын с надеждой. Сейчас проснусь.
        Она опять закрыла глаза, полежала немного и открыла. Ничего не изменилось. Лежать дальше было глупо, а вставать страшно. Голова болела, и казалось, что, стоит только попытаться сесть, как она немедленно отвалится. Главное, Алтын не помнила, что случилось.
        Напряженно хмурясь, принцесса стала перебирать воспоминания и скоро убедилась, что последнее, что она помнит, это костер. Затухающий костер. Отблески тлеющих углей играют в узких глазах Коробка - он сидит напротив. А рядом, почти касаясь плечом, Грош... Что же было дальше?
        Дверь внезапно отворилась так бесшумно, что Алтын не сразу поняла, что больше не одна в комнате.
        - Доброе утро.
        Вошедший был непривычно одет, но принцесса почти сразу узнала его - это был тот самый ферронский посланник, который встречался с ней на Арочном мосту. Теперь на нем был странный костюм темного цвета - брюки, слишком широкие, на взгляд Алтын, а сюртук... то есть, не сюртук, для сюртука коротковат и не притален, для куртки чересчур строг, пуговицы низко, под ним сорочка - ужасно простая, белая, галстук... надо же - галстук. В Альквисте никто не носит галстуков, уж, во всяком случае, таких - узкая планка безо всяких украшений. И остроносые туфли. Кошмар. Что это ему вздумалось вырядиться таким чучелом?.. В нашей одежде он выглядел гораздо привлекательней. И красная косынка ему шла... Красная косынка... Алтын нахмурилась. Но времени покопаться в своих воспоминаниях у нее не было.
        Принимать посетителя лежа не позволяли приличия и гордость, и принцесса молча поднялась на кушетке и села, стараясь не потерять ни равновесия, ни достоинства.
        - Как спалось? - осведомился пришелец, не дождавшись ответного приветствия.
        Алтын чуть повернула голову в его сторону, приподняла левую бровь и сложила руки на коленях.
        - Не могли бы вы мне объяснить, что все это значит? - собственный голос показался ей резким и хриплым. Горло, похоже, слегка опухло.
        - Отчего же, - ферронец прошелся по комнате и остановился напротив нее, задумчиво разглядывая абсолютно пустую белую стену над головой принцессы. - Вы в Ферроне, то есть, можно сказать, счастливо возвратились на родину.
        - Какой сюрприз, - Алтын постаралась вложить в свой тон максимум язвительности. - А меня кто-нибудь спросил, желаю ли я счастливого возвращения?
        - Нам казалось, вы как раз и собирались сюда буквально за полчаса до землетрясения, нет?
        Ферронец чуть усмехнулся, и Алтын вспыхнула.
        - И вы решили оказать мне любезность? Видимо, поэтому я ничего не помню? Что вы со мной сделали? Придушили? Ударили по голове?..
        На лице ферронца отобразилось некоторое смущение, он слегка кашлянул и отвел глаза.
        - Нет, что вы. Просто наркоз. Но у вас, видимо, аллергия... Поэтому возникли некоторые трудности. Сейчас уже все в порядке, - добавил он поспешно. - Судя по тому, что вы в состоянии сидеть и разговаривать...
        Алтын сдвинула брови.
        - Понимаю. Вы меня похитили... А вот это вот все, - она сдержанно обвела рукой помещение, - надо полагать, королевские апартаменты? Ну, что ж. Может быть, вы хотя бы представитесь? Как я должна вас называть? Или это тайна?
        Ферронец поправил и без того идеально расположенный галстук и вежливо улыбнулся, показывая, что оценил шутку. Однако принцесса шутить не собиралась. Ее глаза требовательно уставились прямо в глаза стоящего перед ней ферронца.
        - Никакой тайны, - он выдержал ее взгляд, не переставая улыбаться. - Меня зовут Астрах, я начальник Тайной канцелярии регента. Это помещение, конечно, трудно назвать королевскими апартаментами. Однако и вы больше не принцесса, а государственная преступница. Во всяком случае, до тех пор, пока не прекратите упрямиться и не начнете сотрудничать с правительством вашей родины.
        - Это вы про что? - Алтын поморщилась от боли в затылке. - Все про ту же затею с моим замужеством? Забудьте. Купер Грош меня не любит, и, даже если я соглашусь, как вы изящно выразились, сотрудничать, вам придется сначала заставить его на мне жениться. А зачем это королю? Он может выбрать любую из лордесс... и вообще, кого захочет, - закончила она горько и отвернулась.
        - Пусть это вас не беспокоит, - в голосе Астраха принцессе почудилась снисходительность, и она мгновенно вскинула голову и выпрямилась, сверкнув в его сторону глазами.
        Ферронец удовлетворенно кивнул.
        - Я вижу, вы уже вполне пришли в себя и готовы к встрече с вашим отцом.
        - С кем?.. Ах, да... - Алтын помолчала. Потом решительно расправила подол своего местами разорванного и помятого платья и встала. - Ну, что ж... пойдемте, познакомимся с моим... отцом. Надеюсь, он не будет слишком разочарован.
        Астрах подошел к двери, отворил ее и сказал несколько слов охраннику. Алтын поняла, что вести ее никто никуда не собирается. Похоже, великий регент соблаговолил явиться в тюрьму сам, собственной персоной.
        В следующую минуту ферронец учтиво посторонился, и великий регент шагнул в белоснежную камеру.
        Алтын расправила плечи, подняла подбородок и смело взглянула на вошедшего... Ее сердце неожиданно пропустило удар, руки похолодели.
        Регент был высок и сухощав. Его густые, темные, слегка вьющиеся волосы были сильно тронуты сединой, но ярко-синие глаза смотрели внимательно и молодо. Он слегка, почти незаметно, сутулился, и Алтын с колотящимся сердцем внезапно узнала эту легкую сутулость, и серый френч, и щегольские рыжие усы - она вспомнила даже стойкий запах табака, и себя маленькую на руках у отца, измученную болью в простуженном ухе, прижимающуюся этим ухом к теплому плечу... Она вспомнила свое серое креповое платьице с большим белым воротником, самые первые в жизни красные башмачки - и его глуховатый голос, напевающий колыбельную песню, его горячую руку на своем затылке, утешающую, усмиряющую боль.
        Папа. Папочка.
        Она вдруг отчетливо вспомнила, как тосковала в самом начале в приюте по этим сильным рукам целителя, по двум коричневым родинкам на правом запястье, по ярким синим глазам, которые щурились, когда отец смеялся. До сих пор принцесса Алтын иногда видела их во сне.
        Во сне она всегда знала, что это ее отец, и там, во сне, недоумевала, почему он совсем не похож на Ибриса Восьмого. Во сне он приходил, буднично отворял дверь, и она бросалась, облегченно рыдая, ему на шею. Папа. Папочка мой пришел.
        Алтын никогда никому не рассказывала про эти сны, даже Ракушке. Она думала, что это чужие сны, видения из какой-то прежней жизни, которую она жила в ином измерении и другом теле, возможно, сто лет назад. Рассказывать о них было стыдно и нелепо. Ладно бы ей, как всем нормальным барышням, снились мальчики. А то - отец. Неизвестно какой, неизвестно чей, нигде не существующий...
        Великий регент стоял посреди белой тюремной камеры, смотрел своими синими внимательными глазами на выросшую дочь и молчал.
        Алтын скованно и неловко, совсем не так, как учили когда-то на первой ступени в балетном классе, сделала реверанс, хотела что-то сказать, но не смогла. В горле ворочался колючий комок, дыхание перехватывало, и принцесса поняла, что сейчас заплачет, как маленькая. Заплачет и кинется на шею великому регенту, который бросил ее, свою родную, и, кажется, когда-то очень любимую дочь, сделал жертвой, заложницей, разменной монетой в политической игре.
        Заплачет и прижмется, наконец-то, к серому френчу, к теплому плечу, вдохнет родной запах табака...
        Но он не одобрит. Он не одобрял слез и капризов, даже когда она была совсем маленькой. Принцессы не имеют права распускать нюни. Нет, она не двинется с места и не заплачет. Ни за что не заплачет.
        Принцесса заплакала.
        
        ГЛАВА 45
        
        Отверженные никогда не жили в одном определенном месте. Их убежища, если поискать, можно было встретить везде - и в Малиновке, и в Северном Краю, и в Старом Городе, и в заводских кварталах... Чаще всего, конечно, они кучковались в Отчаянной слободе. Говорят, их почти не было на дальних окраинах и в окрестностях Монастыря.
        Но одного отверженного Мотыль знал лично - он познакомился с ним давным-давно, и как раз на дальних окраинах. Похоже, он там был единственный, то ли молодой, то ли старый, в жутком балахоне, обросший пыльными патлами и с бородой. Когда Мотыль, тогда еще совсем сопливый мальчонка, увидел дедушкиного соседа вблизи, он так орал со страху, что распугал всех собак на улице. Отверженный вылез из своего жилища как раз в тот момент, когда любопытный Мотыль примеривался заглянуть внутрь бесформенного сооружения, напоминающего мусорную кучу.
        Мотыль завопил, как сирена патрульного велокара, развернулся на месте и помчался к дедушкиному дому, сверкая босыми пятками в пыли. Перепуганная бабушка выбежала навстречу, за ней ковылял, хромая, дед. Бабушка поймала вопящего внука и накрыла его передником, как курица крылом, Мотыль ревел и трясся, но решился высунуть нос и посмотреть туда, откуда примчался. Отверженный неподвижно стоял возле своего нелепого жилища и смотрел в сторону дедушкиного дома.
        Иво поспешно спрятался обратно под спасительный передник, и бабушка, ласково бормоча, увела его домой. Ночью Мотыль несколько раз вздрагивал и просыпался, но наутро подкрался к страшной мусорной куче, спрятался за покосившимся забором и стал караулить. Довольно долго ничего не происходило, Мотыль заскучал и хотел уже вылезать, но тут куча заколебалась, наружу высунулась костлявая рука ладонью вверх - жуткий тип как будто проверял, не идет ли дождь. Дождя никакого не было, и вслед за рукой появилась лохматая голова, - Иво задрожал и затаил дыхание, - за нею сгорбленные плечи, потом чудовище вылезло целиком, издало тихое ворчание и потянулось.
        Целиком отверженный выглядел почти совсем как человек - под грязным балахоном угадывалось сухое, но крепкое тело, серые глаза смотрели осмысленно и зорко, вот только пыльные патлы спадали до самого пояса, борода не позволяла разглядеть черты лица, а ногти на руках и ногах были грязные, твердые и обломанные, как птичьи когти.
        Мотыль сидел в засаде, страшась шевельнуться и готовясь немедленно задать стрекача, если чудовище попытается приблизиться к его укрытию.
        Но чудовище, кажется, не собиралось приближаться. Оно стояло возле своей кучи, задрав клочковатую бороду к небу, и как будто прислушивалось. Потом в бороде появилась узкая щель, и вполне приятный человеческий голос спокойно произнес:
        - Лучше быть отверженным, чем оборотнем, заруби это на носу.
        Иво ползком попятился вдоль забора, повернулся и умчался стремглав. Но бояться почти перестал.
        День за днем в то лето он подкарауливал отверженного, когда однажды бабушка зазвала его в кухню и, всучив миску рыбы, велела:
        - Отнеси соседу гостинец, Иво. Да не лупай на него своими глазищами, детка, не обижай человека.
        - Разве ж он человек? - буркнул Мотыль, надувшись.
        Бабушка покачала головой.
        - Нехорошо, Иво. Конечно, он человек. Одет по-другому, не как мы, и живет по-другому, но душа-то у него есть. А у души тело имеется, и телу кушать надо. Я смотрю, он кушать-то забывает, все звезды считает, да на солнышке сидит. Вот и отнеси ему рыбки, будь хорошим мальчиком.
        Мотыль отнес миску, поставил у забора и убежал. Потом вернулся и забрал ее, уже опустевшую. В то лето он долго гостил у бабушки с дедом и еще несколько раз относил бабушкины гостинцы нелепому соседу. С каждым разом смелея, оставлял миску все ближе ко входу в жилище отверженного, пока, наконец, не столкнулся с ним нос к носу.
        Серые глаза смотрели из-под спутанных прядей насмешливо, но беззлобно, и Мотыль совсем осмелел.
        - Вот... бабушка вам послала... Рыба свежая, с утра с дедом наловили. Ешьте.
        Костлявые ладони бережно приняли миску.
        - Передай бабушке спасибо. Она добрая женщина.
        - Ладно, передам, - сказал Мотыль солидно. - За миской потом зайду.
        Он зашел за миской вечером, и, набравшись духу, спросил:
        - А почему вы тогда сказали... ну, это... про оборотней? Вы что, думаете, я оборотень?
        - Тебя Мотыль зовут? - вместо ответа спросил отверженный. - А меня Джизус. Будем знакомы. Садись, - он похлопал рукой с обломанными ногтями по нагретой солнцем земле рядом с собой, и Мотыль, чуть помедлив, уселся поодаль, поджал исцарапанные коленки и стал от неловкости ковырять пальцем поджившую болячку на одной из них.
        Отверженный сидел, задрав по обыкновению бороду к небу, и молчал. Мотыль не выдержал:
        - Бабушка говорила, Джизус был сын бога. Вас в честь него назвали, что ли?
        - Сечешь поляну, бадди, - отверженный усмехнулся.
        Мотыль ничего не понял, но переспрашивать постеснялся.
        С тех пор он еще несколько раз приходил к соседу просто так, посидеть рядом, послушать малопонятные рассуждения, на которые тот был мастер. А потом отверженный куда-то пропал. Бабушка сказала, он часто уходит, не простившись, а потом так же внезапно появляется снова. В этом Мотыль убедился сам позже - в течение нескольких следующих лет, приезжая к деду, он иногда встречал Джизуса, а иногда нет. Но, по крайней мере, мог похвастаться личным знакомством с одним из отверженных.
        Зачем Анджело понадобились отверженные, Мотыль не знал, да и знать не очень хотел. После гибели отца он как будто разучился любопытствовать. Спасибо Анджело, помог похоронить батю по-человечески, а то ведь сожгли бы, как последнего оборотня, как почти всех сжигали в эти дни - слишком уж много покойников, слишком много жизней унесло землетрясение. Отверженные разбежались - говорили, что они ушли в Сушь. В это Мотыль, конечно, не верил. Хотя с отверженных станется.
        После похорон Анджело сказал:
        - Я понимаю, что сейчас плохое время для просьб, Иво. Но мне нужна твоя помощь. Помнишь, когда я... ну, когда я раньше приходил к твоему отцу под видом старика Братта... Ты тогда рассказывал про отверженного, живущего по соседству с твоим дедом. Ты не мог бы поехать со мной туда? Мне нужно поговорить с ним.
        Мотыль, очень бледный в темно-синей траурной рубахе навыпуск, молча кивнул в знак согласия. Он ни о чем не стал спрашивать лорда. Зачем? Если просит, значит, ему это важно.
        - Тогда поехали.
        - Прямо сейчас? - уточнил Иво, оглядываясь на заплаканную мать и жмущихся к ней детишек.
        - Прости, брат, - вздохнул Анджело. - Прямо сейчас.
        Мотыль хмуро смотрел на могилу, украшенную жалким кустиком каких-то колючек, принесенных Кавалером Тени аж из сада принцессы Алтын. Ракушка сказала, это розы. Никаких цветов на обгорелых ветках не было, да и листьев не было, только колючки, но Анхеле обещала, что весной они оживут. Ладно, пусть. Розы так розы. Хорошо хоть, похоронили недалеко от дома.
        - Мам, - он подошел к матери, окруженной плачущими соседками. - Я должен к деду съездить ненадолго. Вечером вернусь. Ты иди домой.
        Кайна Верба перевела глаза с сына на Анджело, молчаливо стоящего у него за спиной, и чуть шевельнула губами:
        - Поезжай, сынок... Только недолго. Возвращайся скорее. И... осторожнее, хорошо?
        Они ехали осторожно. Слегка помятый велокар Кавалера Тени с трудом огибал рытвины и груды камней, которых ближе к окраинам становилось, вроде бы, поменьше. Мотыль с удивлением увидел, что местами Альквиста была почти не тронута, дома как стояли, так и стояли себе, но потом, дальше, эти нетронутые места сменялись руинами и пожарищами, как будто в разрушениях была какая-то странная система.
        Дедова деревушка Охлыстень уцелела.
        Бабушка вышла на крыльцо, тревожно вглядываясь в лица приехавших сощуренными глазами - она почти ослепла в последние годы, но внука признала сразу, охнула и заторопилась навстречу.
        - Иво, дитятко... Что там у вас, что?..
        Узнав о смерти зятя, заплакала, повела их в дом, тихонько причитая. Дед поднялся со своего продавленного плетеного кресла, опираясь на трость, достал из буфета темную бутылку. Бабушка засуетилась, собирая на стол.
        - Бабуль, а Джисус не ушел? - спросил Мотыль, нехотя ковыряя рыбу. Есть ему не хотелось. Хотелось скорее назад, поддержать мать, утешить ребятишек. - Он нам нужен.
        - Вчера вечером тут был, - сказала бабушка. - Здоровался со мной. Если с тех пор никуда не ушел, так у себя должен быть. Да вы ешьте, ешьте... Закусывайте, майлорд, вы вон какой... черный весь. Небось, тоже кто умер у вас?
        - Королевство у меня умирает, кайна Лия, - Анджело смотрел на кусок рыбы в своей тарелке, как будто не понимал, что это такое. - Поэтому нам с Иво надо поговорить с Джизусом как можно скорее. Вы простите нас, добрые хозяева. Мы после еще зайдем. Пошли, Мотыль.
        Они встали из-за стола. Дед и бабушка молча смотрели им вслед.
        - Джизус! Ты дома?
        Мотыль постучал по жестяной банке, висевшей у входа в жилище отверженного. Внутри послышалось какое-то шевеление, и Джизус вылез на свет. Он еще больше оброс, волосы спускались ниже поясницы, балахон, который он, кажется, не снимал все эти годы, совсем обтрепался. Но живые серые глаза смотрели все так же внимательно и немного насмешливо.
        - Йоу, Мотыль.
        - Хайя, Джизус. Я с другом. Он хочет с тобой поговорить.
        Отверженный быстро обежал глазами лорда Анджело, слегка задержавшись на его лице.
        - Оборотень, - сказал он с отвращением. - Уходи. Я с тобой говорить не стану.
        На заострившихся скулах Кавалера Тени появились и пропали стальные желваки.
        - Что ты имеешь против оборотней, бадди? Ири-ири, пан-пан?..
        В зорких глазах Джизуса что-то мелькнуло.
        - Ты не Братт ли, пришелец? Я о тебе слышал.
        - Он Братт, - удивленно подтвердил Иво. - А ты откуда знаешь?
        - Земля невелика, а шаги Суши, слава Ей, неслышны, но неотвратимы, - непонятно сказал отверженный. - Хорошо, я поговорю с тобой, оборотень.
        Он уселся на землю, ловко поджав под себя грязные босые ноги, и уставил бороду в небеса.
        - Садись, - шепнул Мотыль. - Он стоя не будет говорить.
        Анджело кивнул и опустился на чахлую траву. Мотыль сел рядом.
        - Ты знаешь, что происходит? - Кавалер Тени говорил отрывисто, не глядя на Джизуса. - Можешь это объяснить?
        - Сушь велика, слава Ей, - спокойно ответил отверженный. - Объяснение лежит на ладони, смотри внимательно, оборотень.
        - Я плохо вижу, бадди. Она смеется над нами?
        - Ты хорошо видишь, оборотень.
        Мотыль вскинул глаза.
        - Не понял... Джизус!.. Так она что - живая?
        Клочковатая борода торжественно поднялась и опустилась.
        Мотыль помотал головой.
        - Ну и дела!.. А ты-то откуда знаешь, а, Джизус?
        - Это знают все отверженные.
        - Ну да, - не поверил Мотыль. - Никто не знает, а отверженные знают!..
        Джизус покосился на него снисходительно, как на младенца.
        - Людям Сушь, слава Ей, не интересна. Самые умные из них если чего и искали, то смысла жизни. Мы ищем сердце Суши.
        - Сердце?.. - Мотыль растерянно оглянулся на Кавалера Тени. - Что за сердце?
        Отверженный закрыл глаза и некоторое время молчал. Солнце постепенно уходило за Стену - ее было видно отсюда, мощную, заслоняющую окраины от зловещего дыхания с той стороны.
        - Мы не знаем, - сказал, наконец, Джизус. - Это может быть место. Или существо. Птица, например. Или человек. Мужчина. Женщина. Старик. Ребенок.
        - Что нам делать? - сквозь зубы спросил Анджело.
        - Ничего, - борода дрогнула в усмешке. - Вы ничего не можете сделать. Она хочет инициации, и она ее получит.
        - Чьей инициации?.. Чьей?
        - Своей.
        
        ГЛАВА 46
        
        Кожица у яблока была желтая, почти прозрачная. С одной стороны бок его просвечивал розовым. Алтын поднесла яблоко к губам, но кусать не стала, только понюхала. Настоящие яблоки, оказывается, удивительно пахнут. Совсем иначе, чем консервы с ароматизатором.
        Вдалеке немного погромыхивало - собиралась гроза. Над головой небо потемнело, но над морем, вдали, оставалось светлым и ярким. Слева на мысу надежной каменной свечкой возвышался старый маяк. Волны набегали на песок, почти касаясь босых ног Алтын, и она сделала несколько шагов навстречу морю, позволяя воде доплеснуться до щиколоток и отступить.
        Море. Самое настоящее. Теперь понятно, почему Феррона так разительно отличается от Альквисты - Сушь окружила ее только с трех сторон, с четвертой же простерлось море. Корабли. Яхты. Беспечная связь со всем миром. Разомкнутый круг. Открытая страна.
        За столетия, в которые Альквиста мучительно выживала в своем наглухо закупоренном пространстве, Феррона легко и непринужденно развивалась, ограниченная разве что пределами Суши, не позволяющей маленькому государству расти во все стороны.
        В первые дни Алтын, как зачарованная, разглядывала удивительные небоскребы, составленные, кажется, полностью из стекла, тенистые парки, разноцветные фонтаны, набережную с ее развеселой толкотней и криками чаек. Столько птиц. Столько свежего влажного ветра... Одежда ферронцев поначалу казалась немного непривычной, но скоро и она примелькалась. Барышни в коротких трусиках, именуемых вполне логично - шорты, больше не вызывали желания смущенно отвернуться. Джинсы, в Альквисте бывшие прерогативой мужчин, тут тоже были в ходу, с той лишь разницей, что в них охотно щеголяли и женщины. Френчи, как у отца, в прохладные вечера на набережной встречались довольно часто, но большей популярностью, кажется, пользовалась та разновидность одежды, нечто среднее между сюртуком и курткой, называемая «пиджак», которая так удивила принцессу в первый день.
        Регент Абель Рем не стал держать дочь в тюрьме, несмотря на то, что договориться по поводу замужества им пока не удалось. Вместо этого он позволил Алтын беспрепятственно разгуливать по улицам, впитывая впечатления. Правитель резонно предположил, что дочь сама сделает соответствующие выводы. И Рыжая выводы делала, и выводы эти были неутешительны. Альквиста проигрывала Ферроне по всем статьям.
        Алтын откусила от яблока и сделала еще пару маленьких шагов навстречу волнам. Подол ее платья уже совсем промок и облепил щиколотки. Соленый ветер налетел, кажется, сразу с нескольких сторон, взметнул рыжие локоны, бросил в лицо, залепил глаза. Борясь с ожившими прядями, принцесса не услышала Астраха - он, как всегда, подошел внезапно и со спины. Непонятно было, как ему удалось незамеченным пересечь довольно широкую полосу пляжа, но факт оставался фактом: начальник тайной канцелярии подошел вплотную, и Алтын его не услышала и не увидела.
        - Хороший вечер, - сказал Астрах, глядя не на нее, а на волны, сливающиеся с небом где-то там, впереди. - Свежо.
        - Что вы за мной все время ходите? - раздраженно поинтересовалась Алтын и уронила надкушенное яблоко. Огромный альбатрос мгновенно спикировал откуда-то сверху так неожиданно, что она вздрогнула и испуганно пригнулась, вообразив, что птица пытается атаковать ее беззащитную голову. Альбатрос схватил огрызок, невысоко взлетел, опустился на песок в десятке шагов дальше по берегу и принялся заглатывать добычу.
        - Вот видите, - удовлетворенно кивнул Астрах. - Вас нельзя оставлять одну - вы еще не привыкли к местным реалиям и пугаетесь самых мирных вещей. Можно предположить, что настоящую опасность вы, наоборот, проигнорируете, не зная, чего следует бояться.
        - А мне может угрожать опасность?.. Здесь, в Ферроне?.. Что-то я ни разу не заметила ничего похожего на...
        Астрах чуть заметно улыбнулся.
        - Разумеется, я не имел в виду, что вам, Алтын, может угрожать что-нибудь из ряда вон выходящее. - Он подчеркнуто избегал ее титула с самого первого дня. - Как вы, наверное, успели заметить, в Ферроне нет ничего похожего на трущобы, которых в Альквисте полно. Все эти слободки, ужасный Северный Край, заводские кварталы... Меори Ду, насквозь пропитанная серными выбросами... Эти ваши быки... Отверженные... Вот, кстати, поразительно, как глупо в Альквисте распоряжаются людскими ресурсами: самые образованные люди в королевстве, искусные мастера, философы, художники у вас называются отверженными и живут в каких-то жутких местах. Потом еще мехмех...
        - Лучше скажите, как вам удалось выдернуть меня из оазиса, - невежливо перебила Алтын, пристально наблюдая за альбатросом.
        Начальник тайной канцелярии аккуратно приподнял правую ногу и пошевелил ступней, вытряхивая песок из своих остроносых туфель.
        - Ничего сложного, - объявил он, завершив эту процедуру. - С нашей стороны рукоять управления работала... Правда, потолок бункера частично обрушился, заклинив дверь, но образовавшейся щели было достаточно, чтобы проникнуть внутрь. К тому же, у нас имеются инженеры, которые умеют обращаться с этим железом. Это в Альквисте секрет портала давно утрачен, Феррона же сумела сохранить знания... Что касается оазиса, пришлось, конечно, расчистить и укрепить бункер и откопать лаз, которым пользовались вы и ваши друзья. Это не заняло много времени, наши гвардейцы, не в обиду вам будь сказано, значительно выносливей и лучше подготовлены, чем ваши чахлые вояки. К сожалению, связь с Альквистой все еще нарушена - дверь не открывается в Отчаянную слободу, но работы ведутся, и в ближайшее время все будет исправлено. Я удовлетворил ваше любопытство?
        Алтын задумчиво кивнула, по-прежнему не глядя на Астраха. На маяке зажегся огонек.
        Набежавшая волна вдруг оказалась гораздо выше предыдущей, она сильно толкнула принцессу в колени, и та с трудом удержалась на ногах. Начальник канцелярии заботливо подхватил ее под локоть, но Алтын отстранилась и поспешно расправила прилипшее к бедрам платье.
        - Прилив начинается, - пояснил Астрах, отходя подальше от кромки воды, должно быть, жалел туфли. - Волны будут все выше. Идемте, вас ждут к ужину.
        Принцесса молча пошла от него по песку к набережной, придерживая мокрый подол. В этот час на тротуарах было полно народу, гуляющие весело переговаривались между собой, играла музыка, заглушая крики чаек, временами слышалась незнакомая речь: в гавани стояло несколько иностранных кораблей. Астрах догнал принцессу и стремительно шагал рядом. В его движениях почти неуловимо чувствовалась гвардейская выправка. Он вдруг напомнил ей кузена.
        - Как вам удалось избавить Феррону от бродяг? - спросила Алтын, поднимаясь по ступенькам на улицу, выходящую к пляжу. - Я за все время не видела ни одного. А ведь подобные люди есть всегда... Образ жизни, не особенно зависящий от социального устройства. Может, вы их где-то прячете? В резервациях?
        Она наклонилась и стала надевать босоножки.
        Ферронец рассмеялся.
        - Конечно, нет. Мы ничего и никого не прячем. У нас действительно нет бродяг. И резерваций тоже нет. Идеальное мироустройство.
        Он весело подмигнул принцессе, однако Алтын не ответила на его улыбку. Она не верила в сказки об идеальном мироустройстве.
        - У вас нет инвалидов? - спросила она с напускным равнодушием, останавливаясь у кромки тротуара, чтобы пропустить синий лакированный автокар с тонированными стеклами. - Калек, наркоманов, больных?..
        - Нет, - заверил Астрах. - Феррона - очень здоровое государство. У нас прекрасная система лекарской помощи, великолепный климат, морской воздух.
        - А аварии? - упрямо допытывалась Алтын. - Ведь калекой можно стать, например, в результате дорожного происшествия. Все эти ваши автокары...
        - Дорожное движение очень четко регулируется, - в голосе начальника канцелярии появились нотки нетерпения. - Я вас уверяю, все это только с непривычки кажется сложным. Конечно, неприятные происшествия случаются, этого не избежать. Но, как правило, без тяжких последствий. Алтын, я прошу вас, наконец, начать относиться к Ферроне без враждебности. Куда это годится? Вы, ферронка по рождению, дочь регента страны, все время стараетесь выискать у нас какой-нибудь изъян! В конце концов, это несправедливо.
        Его горячность показалась принцессе немного наигранной, но она промолчала. В чем-то он был, конечно, прав: Рыжая изо всех сил пыталась найти в этой сказочной стране подвох. Ей, выросшей в Альквисте, все вокруг казалось потрясающе выполненной декорацией, не имеющей с реальностью ничего общего.
        Отец ждал в столовой, уставившись в широкий экран тиви, висящий на стене. Этот экран, когда никто не смотрел новости или мувы, превращался в невероятно реалистичное изображение аквариума с плавающими в нем золотыми рыбами, мутно-зелеными водорослями и шевелящимися щупальцами розовых актиний. Но сейчас на экране мелькали кадры какой-то передачи, сопровождаемые непонятными значками. Узкоглазый ведущий что-то говорил, размахивая руками, прильнувшему к объективу камерамену. Куда-то бежали люди с искаженными то ли гневом, то ли страхом смуглыми лицами.
        Услышав шаги, регент, кажется, вздрогнул и тут же нажал кнопку на пульте, выключая тиви. На панели возник безмятежный подводный мир, рыбы лениво поплыли за толстым стеклом, то сверкая тусклым золотом в луче заходящего солнца, падающего из высокого окна, то пропадая в тени.
        - Проголодалась, Алтын?
        Отец поднялся и отодвинул для нее стул.
        Алтын успела переодеться. Ее гардероб подбирала молчаливая, все время вежливо улыбающаяся секретарша регента, и Рыжая не очень уверенно чувствовала себя в нарядах, которые, по мнению этой женщины, приличествовали молодой барышне. Она села и немедленно начала судорожно одергивать слишком короткую, на ее взгляд, джинсовую юбку. Отец сделал вид, что ничего не заметил.
        - Гуляла? - спросил он, придвигая поближе к ней плетеную корзинку со свежим хлебом.
        Алтын кивнула и взяла бокал, заботливо наполненный горничной.
        Регент не стал докучать дочери дальнейшими вопросами, и некоторое время в столовой была слышна только негромкая музыка, заглушающая деликатное позвякивание серебра о фарфор. Морской воздух пробуждал аппетит, и Алтын неожиданно для себя съела целую отбивную со свежим базиликом и салат с миндалем, белым сыром и сушеной клюквой, приправленный потрясающе вкусным соусом. Сушеная клюква напомнила ей о Магде, варившей морс из тронутых морозом ягод.
        Когда подали мороженое, Рыжая вдруг спросила, рассматривая рыб, плывущих по стене:
        - Где моя мать?
        Регент на мгновение замер, глядя в тарелку. Потом медленно отложил вилку и нож и поднял пронзительно-синие глаза на дочь.
        - Мы, кажется, договорились, что она умерла.
        Алтын не отвела глаз. Она умела быть упрямой.
        - Мы договорились, да. Я помню. Но все равно хочу знать.
        Регент отломил кусочек хлеба и некоторое время бездумно держал его над тарелкой с остатками отбивной, глядя поверх головы дочери.
        - Возможно, я совершаю ошибку, - сказал он, наконец. - Но, в общем, это справедливо - ты имеешь право знать... ты совершеннолетняя. Да, я предполагаю, что твоя мать жива. Конечно, жива, что ей сделается... Но она не вернется.
        В последних словах прорвалась тщательно скрываемая горечь, и Алтын пожалела, что завела этот разговор. Она совсем не помнила свою мать, даже смутно не помнила. Только его. Отца. А для него воспоминания о жене явно были мучительными.
        - Ладно, папа, - сказала она поспешно и потянулась через стол к руке регента. - Если не хочешь об этом говорить, не надо!..
        Абель Рем посмотрел на тонкие пальцы дочери, коснувшиеся его руки, и тихо сказал:
        - Тебе было всего два месяца. Корабль из Джаппы... Ава любила бродить по пляжу, дышать морским воздухом... Вот там они и встретились. Гардемарин, совсем мальчишка, вчерашний кадет, узкоглазый, как все джаппы... не знаю, что она в нем нашла... За все эти годы она ни разу не вспомнила - я не говорю, обо мне, - о тебе!..
        Рыбы все плыли за толстым стеклом, шевеля плавниками.
        - Она была красивая? - помолчав, спросила Алтын.
        - Я уже не помню, - резко ответил отец и встал. - Мне нужно сегодня еще немного поработать. Если ты больше не голодна, иди к себе. Я загляну попозже пожелать спокойного сна.
        
        ГЛАВА 47
        
        Грош лежал в могиле, скорчившись, точно эмбрион, и чувствовал, как земля, которой он был завален, становится все тяжелее - видимо, там, наверху, шел дождь, и напитавшаяся водой глина давила на прутья корзины, на плечи, голову, грудь, ноги... Он не мог шевельнуться, не мог крикнуть - рот был забит землей. Воздуха не было совсем. Где-то там, наверху, он знал, ходили люди, их тяжелые шаги приминали глину все сильнее, давление становилось все невыносимей. Грош чувствовал, что его тело, как сдувшийся шарик, теряет остатки энергии, точно ледяная толща сырой земли высасывает ее из него...
        Он судорожно раскрыл рот, чтобы сделать вдох, ощутил во рту комья глины и проснулся.
        Он лежал на походной койке, весь мокрый от пота и дрожащий, металлический каркас впился в позвоночник. Замок по-прежнему был полон раненых, и молодой король не пожелал пользоваться своей спальней, в то время как искалеченные землетрясением люди валяются, будто дрова, на раскладных койках в коридоре. Они с Касатиком устроились в кабинете Анджело. Брат редко приходил ночевать, но сегодня он был дома, спал на расстеленном на полу солдатском одеяле, виден был темный силуэт и откинутая в сторону рука.
        Грош осторожно пошевелился на своей койке, стараясь принять более удобное положение, и позавидовал способности Анджело засыпать мгновенно и крепко. Сам он, целыми днями объезжавший Альквисту, встречавшийся с инженерами, военными, представителями Сената, сестринским корпусом, по ночам, донельзя вымотавшись, все равно постоянно просыпался от кошмаров. Горло болело из-за непрерывных разговоров и висящего в воздухе жирного дыма - трупы погибших все еще сжигали большими партиями в двух крематориях заводских кварталов. Вся одежда давно уже висела на короле мешком, мундиры приходилось ушивать, черные глаза совсем ввалились. Альквиста приходила в себя после землетрясения медленно, мучительно и тяжело, и за последние недели Грош навидался такого, что впору было свихнуться от горя и ужаса.
        На соседней койке приподнялась с подушки взлохмаченная головенка - Касатик что-то встревоженно и бессвязно забормотал.
        - Спи, спи, - сказал Грош.
        Малыш послушно рухнул обратно на подушку и сразу засопел. Грош некоторое время прислушивался к его сонному дыханию и легкому храпу Анджело, потом осторожно поднялся, натянул джинсы и вышел в коридор.
        Было, наверное, часа четыре утра. Раненые спали, сестры клевали носами у постелей самых тяжелых. Запах в коридорах замка стоял специфический. Пахло болью, кровью, мочой, гнойными бинтами, лихорадочным потом и дезинфекцией. Казалось, этой вонью пропитались все занавеси и гобелены, затоптанный каменный пол и фамильные портреты на стенах. Грош шел босиком по ледяным плитам, и его не покидало ощущение абсурдности происходящего, как будто он еще не до конца освободился от липкого сна, в котором был похоронен. Даже вкус земли во рту все еще оставался абсолютно реальным.
        Он прошел мимо спящей в кресле Ракушки. Гобеленовая обивка кресла была в нескольких местах порвана и закапана марганцовкой.
        Коридор привел его привычным маршрутом к покоям принцессы, занятым, как и все остальные помещения, ранеными. Грош неслышно прошел между рядами коек в гостиной Алтын и толкнул створку французского окна, выходящего в сад. Пролом в стене кое-как заделали, поваленную беседку поставили на место. Он прошел по тропинке, шагнул под резную крышу и сел на скамью, как делал почти каждую ночь, разбуженный очередным кошмаром, уверяя себя, что на свежем воздухе ему становится легче. Конечно, свежим задымленный воздух Альквисты назвать язык не поворачивался, но внутри каменных стен замка, пропитанных лазаретной вонью, дышать было вообще нечем.
        Несколько раз за эти недели Грош начинал перекидываться во сне и просыпался, в полном отчаянье ощущая лопатками вывернутые крылья. Каждый раз после этого его трясло до утра, и он потихоньку от матери начал пить болотный корень, благо у Анджело в шкафу нашлись запасы. Неумело заваривая болотник на спиртовке, он все время боялся, что кто-нибудь застукает его за этим занятием, и пил, давясь и обжигаясь, не успевший настояться отвар, отдававший плесенью и ржавчиной. Но болотник, кажется, перестал на него действовать.
        Пару раз, просыпаясь в шерсти и мокрых перьях, Грош явственно слышал в отдалении тихий нечеловеческий смех, впервые прозвучавший тогда в Малиновке.
        Я превращаюсь в зверя, подумал он уже не в первый раз. Эта мысль больше не пугала, он свыкся с нею, как свыкается инвалид с отсутствием конечности. Сидя в беседке и привычно ожидая рассвета, Грош тупо размышлял о том, что будет, когда он окончательно перекинется и не сможет вернуться к человеческому облику. Надежды больше не было, он ее потерял. Где-то там, далеко, остался колледж, домашние завтраки, многолетний страх, гимназические сочинения по Хроникам сэра Макса Бу, возможность хотя бы изредка чувствовать себя обычным человеком... Может, все происходящее - плата за корону? Но ему не нужна была эта корона, он отказывался от нее изо всех сил. Ему ее навязали, он был обречен с самого рождения, причем, обречен дважды - королевской кровью и метаморфозисом, данным впридачу к этой проклятой крови.
        - Сидишь?
        Грош вздрогнул - он не услышал шагов. Ракушка стояла за перилами беседки и смотрела на него поблескивающими в полумраке глазами.
        - Сижу, - согласился он, не делая попытки подняться.
        - Каждую ночь сидишь, - обвиняющим тоном заметила Ракушка.
        - Мне сон приснился, - неожиданно для себя признался Грош. - Как будто меня похоронили.
        - Это от духоты, - авторитетно сообщила Ракушка, вошла в беседку и села напротив Гроша, аккуратно расправив платье на коленях. - От духоты еще и не такое может присниться.
        - Угу, - промычал Грош и стал смотреть в пол. Он не знал, о чем разговаривать с сумасшедшей. Хотя, если разобраться, никакая она не сумасшедшая. И подурнее встречали, как говорится.
        - Тебе Братт ничего не сказал? - Анхеле поправила очки.
        - Я его со вчерашнего дня не видел, - нехотя ответил Грош. - Он пришел - я спал. А что?
        - Отверженные согласились исправить входную дверь.
        - Входную дверь?.. - Грош растерянно поднял голову. - Ты имеешь в виду?..
        Ракушка кивнула.
        - Ну да. Путь Подкидышей. Они даже начали работу. Вчера.
        Грош отвернулся.
        - Это уже неважно.
        - Кому неважно? - спросила Анхеле тихо. - Тебе?
        - Мне, - согласился Грош.
        Он думал, она что-нибудь скажет в ответ, но Ракушка просто встала и ушла.
        Небо над темными силуэтами крыш чуть посветлело, неяркий розовый мазок появился на востоке. Грош сильно замерз, но не двигался с места. Больше всего он хотел встретиться с Мотылем и рассказать ему, как сидят в развалинах молчаливые оставленные старики, похожие на уродливые изваяния, как рыдающие, злые, растрепанные женщины суют под нос молодому королю пищащих младенцев, как угрюмо смотрят на него мужчины в рабочих кварталах.
        Но Мотыль и сам видел все это каждый день. Только ему, надо думать, не приходилось чуять шкурой растущую ненависть обездоленных... Анджело говорил, что Мотыль работает с добровольческими бригадами по расчистке завалов. Они не виделись с самой коронации, и Грош иногда думал, что, возможно, Мотыль, как и все горожане, обвиняет в случившемся несчастье нового короля.
        Грош взглянул на небо и вытер нос кулаком. С утра ему нужно было ехать в Охвостень и Меори Ду, а потом разбираться со снабжением полевых кухонь и подписывать ведомости на помощь семьям погибших. Он бы гораздо охотнее ворочал камни вместе с Мотылем, пропади пропадом эта корона!..
        - Хватит хлюпать.
        Он поднял голову. Ракушка вернулась и стояла возле беседки, хмуро глядя на него.
        - Я не хлюпаю. Просто замерз.
        - Давай выкладывай, - велела сумасшедшая, не слушая. - Да поскорее, тебя вот-вот искать начнут... Ваше Величество.
        Грош не собирался ничего ей говорить. Но почему-то закрыл лицо руками и сказал сквозь зубы самое главное:
        - Я... все время перекидываюсь. По ночам, во сне. И не знаю, что с этим делать.
        Анхеле сдвинула брови.
        - Братт знает?
        Грош качнул головой:
        - Нет. Я ему не говорил. Никто не знает.
        - Надо сказать, - отрезала Ракушка. - Все-таки ты какой-то дурной, Купер. Я тебе сколько раз говорила: не бери на себя всего, ноши на всех хватит. А у тебя спина треснет, если так и будешь один тянуть... Давай вставай, что ты расселся? Анджело проснулся уже, я его видела, когда сюда шла. Торопись, пока он не уехал.
        Он встал. Анхеле с жалостью окинула взглядом его тщедушную фигуру и добавила уже мягче:
        - Умойтесь хоть, Ваше Величество. А то совсем запаршивеете. Рыжая, когда вернется, вас не узнает.
        Грош криво усмехнулся.
        - Ты уверена, что она вернется?..
        И, не дожидаясь ответа, пошел к замку.
        ГЛАВА 48
        
        
        - Грош!.. Грош!
        Алтын продиралась сквозь толпу гуляющих на набережной туда, где мелькнуло и скрылось юное смеющееся лицо.
        - Грош! Пожалуйста...
        Она, наконец, догнала юношу, поймала за руку, и он обернулся с удивленным видом.
        Знакомые черные глаза смотрели на нее, явно не узнавая. Его светловолосый спутник выжидающе улыбался. Грош тоже улыбнулся, вежливо и недоуменно, и сказал:
        - Исчи да туомо соль?
        - Что? - переспросила Алтын растерянно.
        - Чикуато, - сказал Грош, пожав плечами. - Доно туамо эрера.
        На нем был черный мундир морского офицера, Рыжая уже видела такие в Ферроне. На одном плече эполет с залихватски свисающими серебряными кистями. Какой-то орден с изображением женского профиля на груди.
        - Санта Анна, - пояснил Грош, перехватив ее взгляд. - Марина, соль, марина, чикуато.
        - Я не понимаю, - в отчаяньи прошептала Алтын, и спутник Гроша произнес с сильным акцентом:
        - Мы марина офиса, сестра. Мы не говорить ваша речь. Эскузо, нам уходить.
        Рыжая выпустила рукав Гроша, за который все это время бессознательно цеплялась. Светловолосый что-то шепнул ему, поглядывая на нее.
        - Джереми, - представился Грош и улыбнулся. - Агата чи?
        Алтын покачала головой.
        - Он спрашивать ваш номбре... имя, сестра.
        - Алтын, - ответила Рыжая машинально, не сводя глаз со знакомого лица.
        - Альтооон, - повторил он очень смешно, но она даже не улыбнулась.
        - Тару, тару, - светловосый хлопнул Гроша по плечу, и тот развел руками, извиняясь.
        Офицеры пошли по набережной к гавани, переговариваясь на своем птичьем языке и чему-то смеясь, Грош пару раз обернулся и даже вежливо помахал ей рукой.
        Рыжая стояла, прижав к груди сжатые кулаки, пока темноволосая голова не скрылась в конце улицы, спускающейся к гавани. Гуляющие обходили ее, некоторые с недоумением оглядывались.
        Наконец она повернулась и побрела к ступенькам, ведущим на пляж. Джереми... Разве может быть такое сходство? Да ну, это не сходство, это совершенно точно был Грош. Чикуато, надо же... Он что, думает, что она спутает его голос с чьим бы то ни было?..
        Пока она шла к морю, ее мысли постепенно прояснились, спина распрямилась, голова привычно вскинулась.
        Великая Сушь! Какая же она идиотка!.. Ведь, если Грош притворяется иностранным моряком, значит, он в Ферроне не просто так, а с какой-то тайной миссией! А она чуть не выдала его. Это же надо было умудриться вопить на всю набережную: «Грош, Грош!..»
        Алтын поморщилась от стыда. Что же теперь делать? Будем надеяться, что ее дурацкая несдержанность не провалила ему всю миссию. Интересно, что он задумал?
        Она сбросила нарядные красные сабо и вошла в воду. Море лениво накатывалось на берег, вода была прозрачной на мелководье и изумрудной вдали.
        Ей хотелось окунуться с головой, освежить лицо. Маленький краб проворно побежал от нее в строну. Рыжая присела на корточки и плеснула в него водой. Он замер и угрожающе поднял одну клешню.
        - Дурачок, - сказала ему Алтын и стала умываться.
        Она никак не могла решить, что ей делать. Оставаясь в Ферроне, невозможно ничего узнать об Альквисте. Начальник канцелярии не выпускает ее из виду... Стоп. А если он видел сцену на набережной?.. И сейчас как раз отдает приказ своим гвардейцам арестовать юного офицера, говорящего по-птичьи?..
        Алтын вскочила и сунула мокрые ноги в сабо.
        Надо немедленно это выяснить.
        Она заспешила по твердому белому песку, почти не проваливаясь, точно летела на крыльях. Астрах, конечно, не все время следил за ней лично, много раз она замечала невзрачных типчиков, с деланным безразличием таскающихся за ней по городу. Они не очень-то и таились от принцессы, видно было, что начальник канцелярии приказал им оставаться на виду. Он просто хотел показать Алтын, что с нею рядом все время находятся его люди. И эти люди, понятное дело, все видели. Но вот что они поняли? Обычно соглядатаи держались на расстоянии и не могли слышать разговор. Однако, она кричала. Имя они должны были услышать.
        Рыжая вышла на набережную и стала вытряхивать песок из башмаков.
        Ну, услышали. И в чем, собственно, дело? Астрах еще раз убедится, что она с ума сходит по молодому королю - он ей даже мерещится среди бела дня. Даже и проверять не станут... Или станут?
        - Альтоон!..
        Она обернулась. Черный офицерский мундир маячил на краю бордвока.
        Зачем он вернулся?!
        Алтын поспешила к нему. Он был один, без своего светловолосого приятеля. Стоял там и улыбался, как ни в чем не бывало.
        - Чигаро, Альтоон! Кель туто эста вока?
        Она неуверенно кивнула, не поняв ни слова, и Джереми, или как его там, щелкнув каблуками, отвел в сторону согнутый локоть левой руки, явно приглашая ее прогуляться по набережной.
        - Ке?
        Рыжая решительно тряхнула головой и просунула руку под его локоть. Они чинно пошли вдоль расставленных прямо на набережной столиков. Возле одного из уличных кафе офицер замедлил шаг.
        - Кафия ара, нинья?
        Это Алтын поняла. Не такой уж трудный язык, оказывается.
        - Кафия, - она кивнула.
        Он рассмеялся и отодвинул для нее стул.
        Рыжий прилизанный подавальщик немедленно подлетел к столику. Легкая тень от зонтика падала на его лицо, расцвечивая щеки и нос двойной зеленоватой полоской.
        - Чем могу помочь? Подать лист, офицер?
        - Лист, - Джереми кивнул.
        Жестом фокусника рыжий извлек из кармана фартука два экземпляра глянцевого меню и почтительно отступил.
        Алтын пробежалась глазами по строчкам - все названия были отпечатаны на трех языках.
        Она выбрала черный кофе и мороженое. Джереми, почти не глядя, ткнул пальцем в какое-то блюдо, Алтын не разглядела, в какое, но подавальщик быстро закивал и умчался.
        - Фабула марина, - ее спутник обвел плавным жестом изумрудную гладь, уходящую к горизонту.
        - Да, очень красиво, - согласилась Алтын и выжидательно замолчала.
        Офицер защебетал так быстро, что она зажала уши.
        - Не понимаю, не понимаю!..
        Он хмыкнул с досадой и огляделся, как будто ища недостающие слова. Потом его лицо осветилось, и он вытащил из бокового кармана узкий блокнот и черный пишущий стержень.
        Алтын с любопытством смотрела, как под его рукой на голубоватом листке появляется схематическая фигурка в платье.
        - Квирелла чи соль? - он пододвинул к ней блокнот.
        Она пожала плечами.
        - Оро, ке? Оро эста!
        Он помахал руками вокруг своей головы, потом быстро пририсовал над головой девушки маленькую корону.
        - Нинья оро ля квирелла? Ке?
        Ага, он ее дразнит! Алтын рассмеялась и кивнула.
        - Да, я принцесса. А ты оборотень?
        Он непонимающе уставился на нее. Рыжая нетерпеливо схватила стержень и в несколько штрихов набросала на листке блокнота мальчика с крыльями и птичьим клювом.
        Черные глаза расширились.
        - Нона кетцаль чи! Нона, нона, чи свера, нона!
        Алтын посмотрела на него озадаченно. На его лице был написан непритворный ужас. Об этом нельзя упоминать?..
        Она быстро вырвала листок из блокнота и разорвала его на мелкие кусочки. Лицо Джереми разгладилось.
        - Чи эро, - сказал он удовлетворенно. - Эста мари, свера.
        Подавальщик принес два кофе и мороженое для Алтын. Некоторое время они прихлебывали кофе, в молчании поглядывая друг на друга. Черные глаза Джереми улыбались. Алтын так давно не видела его улыбки!..
        - Грош, - прошептала она, не в силах удержаться. - Я скучала! Я хочу домой.
        Улыбка в глазах пропала. Он озабоченно посмотрел на нее.
        - Чикуато?..
        - Опять чикуато, - сказала она с досадой. - Я говорю тебе, я скучала. Я тебя люблю!
        Брови офицера поползли вверх: он явно знал, как по-ферронски «я тебя люблю».
        - Чи амо? - спросил он неуверенно. - Кель?
        - Потому! - огрызнулась Алтын и сердито отодвинула вазочку с мороженым. - Потому что всегда любила. С первого взгляда, и можешь смеяться. С первого взгляда тогда, возле Арочного моста, когда тебе нос разбили. Может быть, даже с первого взгляда на листок, на котором было написано твое имя.
        - Номбре?.. Кель эрреро, - пробормотал он, явно не зная, что сказать, и взглянул на ручные часы, показавшиеся из рукава мундира. - Кара, темпоре...
        - Ты уходишь? - испугалась Алтын.
        Он развел руками.
        - Каравелла эста ля рута. Чи обре. Чи фонда ту, квирелла. Чи свера. Аста, нинья.
        Он вскочил, чуть не свернув легкое плетеное креслице, и ушел так поспешно, что Алтын даже не успела ничего сказать на прощанье.
        Рыжий подавальщик, спрятав понимающую улыбку, забрал несколько монет, оставленных Джереми на столе, и спросил преувеличенно вежливо:
        - Хотите что-нибудь еще?
        Алтын посмотрела на него отсутствующим взглядом и отвернулась к изумрудному свечению моря, раскинувшегося на полмира.
        ГЛАВА 49
        
        
        - Не дыши, оборотень.
        Джизус, задрав, по обыкновению, бороду к небесам и закрыв глаза, цепко взял Гроша за обе руки, точно лекарь, намеревающийся выслушать пульс. Грош послушно перестал дышать. Секунд через сорок отверженный открыл глаза и выпустил его запястья.
        - Так, - сказал он себе под нос. - Можешь дышать.
        Потом схватил Гроша за подбородок и проворно завернул сначала правое, а потом левое веко молодого короля, пристально вглядываясь в зрачки. Руки у него были грязнущие, с обломанными ногтями, и Грош передернулся от отвращения, но поглядел на Анджело и смолчал.
        - Повернись, - скомандовал Джизус, бесцеремонно задрал рубаху у Гроша на спине и стал что-то там высматривать - позвонки считал, что ли?..
        - Сколько раз он был в Суши, слава Ей? - спросил, наконец, отверженный, и Грош хотел повернуться, но костлявые пальцы властно придержали его за шею.
        - Три раза, - ответил Анджело. - Но последний раз он был в защитном костюме... Да и во второй раз... там тоже был защитный костюм, правда, не все время.
        Джизус выпустил Гроша и, кажется, полностью утратил к нему интерес. Повернулся и отошел, не глядя больше ни на короля, ни на Кавалера Тени.
        Пауза затягивалась. Грош повел носом: от ужасающего жилища отверженного ощутимо тянуло какой-то тухлятиной.
        - Крыса сдохла, - пояснил Джизус насмешливо, даже не обернувшись при этом, и Грош понял, что ни одно, самое незаметное, движение гостей от него не укрылось.
        Отверженный уселся, скрестив ноги, на пригорке, закрыл глаза, и вид у него был такой, точно он начисто забыл о посторонних. Солнце еще припекало, но в воздухе уже чувствовалась осень. Какая-то муха назойливо жужжала над ухом Гроша, то отлетая подальше, то снова пикируя прямо на голову.
        - Ну?.. - спросил, наконец, Анджело, который и сам был мастер держать паузу.
        - Этот оборотень жить не будет, - сказал Джизус равнодушно. - Сушь, слава Ей, его хочет, и Она его возьмет еще до зимы.
        Грош внезапно ощутил небывалую легкость, как будто с плеч его свалился страшный груз. Он умрет. Слава Суши, матушки-сестрицы, он умрет, а не превратится в зверя окончательно и навсегда!.. Он умрет, это гораздо легче, чем управлять государством, гораздо легче, чем жить с ощущением постоянной невыносимой вины перед всем светом, начиная с брата и кончая последним беспризорным ребенком Альквисты!..
        Однако Анджело явно думал по-другому. У него сделался такой вид, как будто он хочет взять отверженного за грудки, но отчаянно сдерживается.
        - Ты что-то путаешь, бадди, - сказал он низким угрожающим голосом, подозрительно напоминающим львиный рык. - Я лично был в Суши сто раз, а может быть, и больше! И ничего... Почти ничего. С какой стати моему брату...
        Джизус и не подумал отвечать. Анджело громко скрипнул зубами и сбавил тон.
        - Джизус. Пожалуйста, ответь.
        Грязная рука с обломанными ногтями расслабленно взмахнула.
        - Я все сказал, оборотень. Великая Сушь хочет взять твоего брата. Средства помешать Ей у тебя нет, как бы ты ни скрипел тут своими зубами. Уходите оба. Вы мне заслоняете солнце.
        - Пошли отсюда, - Грош шагнул к брату и дернул его за рукав. - Я узнал, что хотел.
        - А я нет, - ответил Анджело сквозь зубы. - Я должен знать, какое лекарство...
        - Никакого лекарства нет, - отверженный по-прежнему не открывал глаз. - Это не болезнь. Оборотень, ты меня утомил. Я и так сказал тебе слишком много слов.
        - Джизус, - Анджело сжал и разжал кулаки и тихо, вкрадчиво спросил: - Ты ведь знаешь, что я могу вытряхнуть из тебя душу?
        Отверженный даже не открыл глаз, только борода слегка шевельнулась, обозначая усмешку. Кавалер Тени решительно шагнул к нему и внезапно остановился, как будто натолкнувшись на преграду. Грош видел, как протянутая рука брата уперлась в некий невидимый, но твердый купол, или кокон, или, может, пузырь, откуда ни возьмись появившийся вокруг сидящей на земле обтрепанной грязной фигуры. И смех, который оба уже слышали, тихонько зазвенел в воздухе, полном предчувствия осени.
        Анджело бессильно выругался сквозь зубы, и они ушли.
        * * *
        - Да не расстраивайся ты, - Грош, наконец, нарушил молчание. Они проехали уже половину дороги назад, и Кавалер Тени вел велокар так, будто решил передавить всех, кто попадется на пути. К счастью, окрестности Охлыстня были пусты, дальше лежали развалины, и народу им почти не встречалось.
        Анджело ничего не ответил. Велокар подпрыгивал на камнях, трясся и угрожающе кренился на поворотах, и Грош подумал, что, если брат не перестанет гнать, они рискуют умереть гораздо раньше, чем предсказал отверженный. Ему-то, Грошу, в принципе, все равно, днем раньше - днем позже, а вот Кавалер Тени ничем не заслужил такой незавидной доли.
        - Не гони, а? - попросил Грош, стараясь не отбить зад о жесткое сиденье. - Ты пойми, для меня ведь это лучше... Сразу все проблемы решатся.
        Анджело затормозил так резко, что молодой король чуть не выбил головой лобовое стекло.
        - Лучше, говоришь? - голос Кавалера Тени дрожал от ярости. - Эгоист паршивый, слюнтяй, дешевка! Ты о матери подумал?.. Об отце - он уже на ладан дышит?.. О королевстве? Об Алтын?
        Грош поморщился. Опять Алтын.
        - С королевством ты справишься в сто раз лучше меня. Да народ плясать от радости будет! Что, не так, что ли?.. И про отца не говори. Отец со мной только-только познакомиться успел - какой я ему сын? Так, инфант. Всех и дел, что наследник. Мама... Мама за эти годы уже привыкла к тому, что рано или поздно меня убьют. Конечно, ей будет... несладко. Но я же не нарочно! Что я, сам себе эту дрянь выдумал?
        Он обиженно отвернулся к окну и добавил:
        - И ты не имеешь права на меня орать. Я не слюнтяй и не дешевка. Я еще пока король, между прочим.
        - Вспомнил, надо же! - Анджело снова нажал на педали. - Король. Простите великодушно, Ваше Величество! - он сделал попытку поклониться, но мешал руль. - В общем, так. Путь Подкидышей вот-вот починят. Пойдем... пойдем с тобой в Феррону. В конце концов, ты внук ферронки. Им самим выгодно, чтобы королем оставался именно ты. Пусть ищут лекарство. И прекрати мне тут!..
        Он резко замолчал, сжимая руль, потом глубоко вздохнул и сказал:
        - Потерпи, братишка. Еще немного потерпи, не разваливайся на части. Ты уже столько испытаний прошел... Должны же они когда-то кончиться.
        Грош не ответил. Он знал, чем кончатся его испытания, но спорить с братом не собирался. До зимы оставалось каких-то четыре месяца.
        ГЛАВА 50
        
        Абель Рем поискал глазами пепельницу, потушил окурок и снова уткнулся в бумаги, разложенные по столу в таком количестве, что непонятно было, как он вообще находит нужный сию минуту документ среди этих завалов.
        - Можно я открою окно? - спросила Алтын. - У тебя тут дышать совершенно нечем.
        Регент кивнул, не поднимая головы, и она отодвинула тяжелую портьеру и распахнула одну из высоких створок. Окно выходило на окруженные зеленью черепичные крыши нарядной улочки, сбегающей к морю. Свежий воздух ворвался в кабинет, запахло водорослями, и регент недовольно прижал ладонью шевельнувшиеся бумаги.
        Алтын подошла к большому кожаному креслу, забралась в него с ногами, уютно устроилась и стала смотреть на отца.
        - Ты гуляла? - спросил он, не отрываясь от бумаг.
        - Нет. Меня Астрах возил в гвардейский корпус.
        Регент поднял голову и внимательно посмотрел на дочь.
        - Ну и как?..
        Алтын опустила глаза.
        - Ты знаешь, мне стало страшно, - выдавила она с трудом. - Все эти серебристые мундиры. Оборотни на страже, да? Меня... поразило, как они выполняют команды. Я такого никогда не видела. Ать-два, - несколько четких линий. Потом старший офицер гаркает: «Ать-два-волки!» - и первая линия перекидывается так быстро, что не успеваешь заметить, как произошел метаморфоз. Потом «ать-два-львы», - и следующая линия тоже перекидывается с пугающей четкостью... И так далее. Как они это делают, папа?
        Абель Рем помолчал, потом достал из твердой золоченой пачки «Черного капитана» новую сигарету.
        - Дело в том, дочь, что в Ферроне метаморфозис, к сожалению, редкость. Только особы королевской крови бывают отмечены этой благодатью. Поэтому в государстве существует очень тщательный учет и особое воспитание бастардов. Лекарские комиссии ведут отбор младенцев во всех родильных домах - если имеются признаки метаморфозиса, ребенок немедленно изымается. Родители знают, что это огромная честь. Каждая мать Ферроны мечтает о том, чтобы ее сын оказался оборотнем. Далее за детьми ведется наблюдение. Если метаморфозис не подтверждается, ребенок, к обоюдному сожалению, возвращается родителям. А подлинные метаморфы передаются в кадетский корпус, где их воспитанием занимаются лучшие учителя из офицеров гвардии и следователи Тайной канцелярии. Инициация проводится очень рано, с тем, чтобы задействовать механизм управления метаморфозом. Офицеры добиваются от воспитанников предельной четкости процесса. Гвардеец должен быть готов трансформироваться в любую секунду - служба есть служба.
        - Инициация в детстве? - Рыжая замерла. - И на кого же охотятся ваши мальчики? На мышей? На птичек?..
        Регент пожал плечами.
        - Это не просто мальчики, Алтын. Это оборотни-профессионалы, гордость государства, серебряная гвардия регента.
        - Так на кого же охотится эта твоя серебряная гвардия? В... семь лет? Восемь? Двенадцать?..
        - Раньше, - сухо ответил отец. - Предлагаемые им жертвы еще более юного возраста. Не бледней, в этом нет ничего противоестественного или ужасного. Натуральный отбор. Кадетам приносят для инициации маленьких калек, дебилов, умственно и физически неполноценные экземпляры. Практически нежизнеспособные.
        - А если кто-то из воспитанников не захочет инициироваться? - перебила Алтын, стискивая кулаки.
        Регент растерянно опустил сигарету.
        - Что значит - не захочет?.. Как это можно - не захотеть?
        Рыжая, дрожа, смотрела на отца.
        - Папа, неужели ты не знаешь, что подлинные носители королевской крови не могут и не хотят инициироваться обычным путем, потому что органически не способны к убийству? Из трех известных мне оборотней, не пожелавших пройти инициацию кровью, двое были чистокровками, а третий сознательно не захотел превращаться в зверя... А ты, папа? Ты сам прошел инициацию? В детстве?.. И кто твой альтер?
        Регент поднялся и подошел к окну.
        - Волк. Я думал, ты знаешь. - Он помолчал. - Не сравнивай Феррону с Альквистой. У вас там матаморфозис распространен настолько, что вы убиваете своих оборотней в праздник Большой Охоты. Но подумай, чем на самом деле является этот праздник, как не ежегодной инициацией имеющихся в государстве метаморфов? Причем, никакой отбор не ведется, все пущено на самотек, и в итоге вы плодите маньяков и бессмысленных убийц.
        - Зато вы плодите осмысленных убийц! - запальчиво сказала Рыжая. - Ваша серебряная гвардия - это... это... я даже слов не подберу!
        Синие глаза регента рассерженно сверкнули.
        - Государственные дела не терпят бессмыслицы. Иначе Феррона давно превратилась бы в подобие вашего дикого королевства. В моей стране, Алтын, полностью изжита преступность. У нас вообще нет всяких там бродяг, имбецилов, антисоциальных элементов. Врожденные болезни истребляются на корню. А посмотри, что творится у вас!.. Впрочем... - он бросил задумчивый взгляд на залитые солнцем крыши и захлопнул створку. - С Альквистой вообще все очень сложно. Взгляни-ка на это.
        Он стремительно прошел к своему столу и поманил дочь.
        Алтын выбралась из кресла и вместе с ним склонилась над огромными листами. Вначале она даже не поняла, что перед ней, потом в замешательстве взглянула на отца.
        - Это же...
        Тот кивнул.
        - Да, это аэрофотосъемка. А вот это - спутниковая съемка, переданная нам Джаппой. Видишь что-нибудь необычное?
        Алтын провела пальцем по одному из снимков.
        - Вот Феррона... первый оазис... второй оазис... А где?.. - она подняла на отца не верящие глаза. - Где Альквиста?!
        - Посмотри другие снимки, - предложил регент с деланным спокойствием.
        Алтын быстро перебрала листы и растерянно выпрямилась.
        - Только Сушь. Сушь до самого полюса. Как это возможно, папа?
        Абель Рем неохотно пожал плечами.
        - Мы пока не знаем, Алтын. Наши посланцы издревле пользуются Путем Подкидышей для проникновения в Альквисту, так что у нас есть прямые доказательства ее реальности... Да что там - наши принцессы... Ты сама провела в этом королевстве почти пятнадцать лет. И все же с научными данными не поспоришь. Ты убедилась?.. Все эти карты подлинные. Наши пилоты много раз снимали место, где, по всем данным, находится Альквиста, и всякий раз получали вот это. - Он кивнул на стол. - Феррона не имеет своих спутников, и мы договорились с Джаппой о предоставлении кадров спутниковой съемки. Джаппы ничего не знают об Альквисте... И не только они. Никто во всем мире, дочь. Понимаешь? Никто во всем мире. Я получил распечатки спутниковой съемки сегодня утром. Съемка очень качественная, ты сама видишь. Какой напрашивается вывод?
        И, поскольку дочь молчала с убитым видом, регент сделал вывод сам:
        - Альквисты не существует, Алтын.
        Конец первой книги.