Нулевой портал Наталья Ракшина
        Зимний Сургут прекрасен: в кружеве инея, во вкусном хрусте снега, в вечерней суете около ледовых городков… А еще в этом городе живет девушка Настя с зимней фамилией - Морозова. Живет и не подозревает, что сказочная предновогодняя атмосфера может быть разрушена одним телефонным звонком из непонятного учреждения под названием «Жизненный долг».
        Для возврата этого долга времени у тебя, Настя, в обрез. Кредитор?.. Да кто его знает, где он и кто он. Попробуй, найди его на улицах или за уютно сияющими вечерними окнами зимнего города. Ищи, раз уж взялась. Потому что возврат долга - вопрос чьей-то жизни и смерти.
        Возможные совпадения имен и жизненных обстоятельств героев с реальными случайны, ибо автор эту историю выдумал - кроме, разве что, мест действия.
        Ракшина Наталья
        Нулевой портал
        ПРОЛОГ
        Тихо в комнате. Глубокая ночь, все спят. Только Настюше почему-то не спится, ей тревожно и радостно, как бывает разве что дважды в году - перед днем рождения и в предновогодние часы, когда кажется, что мир вот-вот станет другим. До Нового года еще три дня, в дневнике после второй учебной четверти - только пятерки. Первого января Настя вместе с мамой поедет в Тюмень, где сейчас работает папа, где живут дядя, тетя, шумные двоюродные братья и их питомцы - от десятка безымянных хомяков до Джека, немецкой овчарки.
        Настя тоже хотела бы завести хоть какую-то зверушку, но бабушка Женя против животных в доме:
        - Грязь, антисанитария, глисты. - Коротко прокомментировала она, когда Настин папа принес котенка три года назад. - Пока живете со мной, ничего подобного не будет. И съедете - не советую. Только токсоплазмоза и стригущего лишая Настеньке не хватало!
        - Ребенку без домашнего животного может не хватать сердца! - ответил папа.
        - Оно у нее уже есть анатомически. - С холодком проворчала бабушка, собираясь на работу. - В средостении. Без аномалий развития. Этого достаточно.
        - Анатомически - это прекрасно, мама. Только там еще и душа должна расти, одновременно с сердцем и прочими органами.
        Бабушка с Настиным папой не согласилась, и после короткой привычной перепалки полосатого котика отдали соседям. Настина мама, как обычно в таких ситуациях, не вмешалась, ибо по опыту знала - будет бессмысленная ломка копий.
        С Евгенией Викторовной не поспоришь.
        Сейчас Настя свернулась калачиком под одеялом и подумала, что этим летом придется насовсем переезжать в Тюмень - туда, к папе, и тогда можно будет завести котенка. Только уезжать жалко. Подруги, дружный и веселый класс, любимые обои в комнате - с облаками и самолетами. А бабушка Женя?.. Настя слышала, как вечером на кухне та говорила маме:
        - Езжай к своему, а Настеньку мне оставь. Из тебя толку не вышло, ты врачом не стала, так пусть хоть она династию продолжит! Дело мое продолжит! Я из нее человека выращу, а не куклу избалованную!
        - Это наша дочь. - В голосе мамы, обычно мягком и нежном, прорезались стальные нотки. - Вырастет - сама решит, кем и как быть. И если не ошибаюсь, прежде чем называть внучку Настенькой, ты ежедневно упрекала меня за то, что я принесла в подоле. Какой из меня должен быть толк?! Любящая жена и мать - вот толк, другого мне не надо. У Юры хорошо пошел бизнес, все решилось с жильем, мы переезжаем. Я понимаю, что с нами ты жить не захочешь - значит, будем вскоре и тебе покупать квартиру…
        Дальнейший разговор Настя заспала, уже не прислушиваясь. Интересно, что такое мама принесла в подоле бабушке, раз пришлось упрекать? Наверное, тоже хотела завести котенка, а бабушка была против… Мама не врач, да. Не стала учиться, ушла, когда родила Настюшу. Мама - мастер ногтевого сервиса. А когда подружка Гулька вякнула презрительно: «маникюрша», Настя ей всыпала от души. Три месяца девчонки не разговаривали после драки, сидя при этом за одной партой. Потом Гулька извинилась, и все пошло как раньше.
        Сейчас вот Настя проснулась, лежа в полной тишине, нарушаемой разве что тиканьем настенных часов - но это если прислушаться. Ночь - таинственное и красивое время, совершенно не страшное. Как можно бояться темноты?! В углу комнаты таинственно мерцали нити серебряного «дождика» на елке, ловя случайный отблеск фар машин, проезжающих за окнами. Шторы забыли задернуть с вечера, а потому на пол лег длинный прямоугольник света. Радужные гладкие бока елочных шариков, разноцветная мишура… Может, встать, включить гирлянду и полюбоваться на огоньки? Все равно не спится.
        Настя откинула уголок одеяла и села, спустив ноги с кровати.
        И в этот момент на прямоугольник света на полу упала тень. Обычная тень, как будто стоял человек у окна.
        Только у окна нет никого, это же комната Насти! Бабушка живет в другой комнате, мама - в третьей, но без папы, уехавшего в Тюмень два года назад. Когда Настя с мамой соберутся туда же, бабушка Женя останется одна, и, наверное, «вздохнет свободно», как не раз говорила.
        А тень на полу все лежала - не двигалась.
        - Ты кто? - спросила Настя без малейшего страха.
        Это же так интересно - тень от того, кого не видно! Прямо как в кино или мультиках! Завтра надо будет рассказать Гульке, пусть позавидует. Правда, Гулька, наверное, поднимет на смех и не поверит, но все равно.
        Настя встала, отыскала под кроватью тапочки в виде розовых слонов, обула их и попыталась пройти по тени. Эх, зря! Тень тут же исчезла. Девочка подошла к окну и буквально повисла на подоконнике. Никого, естественно, она там не увидела. На город надвигался теплый циклон, а вместе с ним - жуткая снежная круговерть, обещавшая Сургуту месячную норму осадков и встречу две тысячи второго года при завалах чуть ли не до окон первых этажей.
        А утром, едва успев проснуться, Настя заметила нечто.
        Правый нижний угол зеркала на трюмо потемнел и как будто окутался серым туманом. Из любопытства девочка ткнула в него пальцем и… провалилась куда-то всей пятерней!
        Она отдернула руку и закричала.
        - Мама! Бабуля! - Настя побежала докладывать о странном тумане и неведомой дыре в зеркале.
        Из ванной комнаты высунулась мама с зубной щеткой в руке.
        - Детка?.. Что такое?..
        - Зеркало! Оттуда, наверное, приходила тень ночью!
        Теперь уже и бабушка появилась. В строгом клетчатом костюме, в очках. Ей сегодня предстоит выступать перед студентами, будущими врачами, а к воспитанию подрастающей смены бабушка Женя относится ответственно.
        В потоке объяснений Настя потащила за руки обеих - маму и бабушку, немедленно, сейчас же показать свою находку!
        - Где, что? - С недоумением спросила бабушка Женя. - Зеркало? Какой туман, какая дыра? Нет тут дыры, Настенька, это амальгама на зеркале отошла. Трюмо-то старше, чем я, наверное. Вот, смотри…
        Она повертела створку и так и этак. Действительно! Уголок мутный какой-то, но нет там тумана, и рука сквозь него не проваливается. Амальгама там, слово-то какое, похожее на ящерицу! Раздосадованная Настя топнула ногой в тапочке-слоне. У нее отобрали тайну! Вечно эти взрослые норовят все испортить!
        - Привиделось спросонья. Иди, умывайся, завтракай.
        Тут же бабушка повернулась к Настиной маме:
        - Вот видишь, до чего доводят эти ваши новомодные фильмы! Нечего было ее водить на этого… как его…
        Видимо, она имела в виду тот самый классный фильм о школе для юных волшебников, которым не так давно, но очень прочно заболел весь Настин третий «Б» класс, да и вся школа заодно.
        - Мама! Причем тут фильм?..
        Все, теперь мама и бабушка будут долго обсуждать богатое воображение Анастасии Юрьевны Морозовой. Но владелица объекта обсуждения точно знает - и тень была, и туман в зеркале. И пусть Гулька, верная подружка, поднимет на смех - тайна все равно есть.
        Глава 1.
        Начало недели
        Кто сказал, что понедельник - день тяжелый? Это всего лишь вопрос восприятия действительности. У Анастасии Юрьевны тяжелых понедельников не бывает. Надо всего лишь грамотно спланировать дела на неделе, чтобы затем продуктивно отдохнуть и быть с утра в понедельник свежей, с приятным цветом лица и в хорошем настроении. К тому же, у Анастасии сегодня выходной. Она работает по максимально удобному для себя графику, она врач-косметолог. В субботу и воскресенье был жуткий наплыв пациенток, все торопятся стать красавицами к Новому году. В конце грядущей недели начнутся неизменные корпоративы, да к тому же, там День энергетика, так что гулять будут все: и жалкие остатки работников Газпрома, не перебравшиеся в Питер, и сотрудники Сургутнефтегаза.
        В этот понедельник Настя собиралась встать в восемь утра, сходить в тренажерный зал, а потом встретиться с риэлтором. Что-то никак не продается бабушкина квартира, хотя цену наследница выставила более чем щадящую, и, между прочим, в центре города! Это вам не многоэтажный «человейник», грозящий рассыпаться так же быстро, как был сооружен, а почтенный вторичный жилой фонд в пятиэтажке, добротный, с хорошими соседями, ковриками у дверей и цветами на окнах в подъезде!
        Но - не продается. Год уже как нет бабушки Жени… Два года назад Настя отучилась в ординатуре в Тюмени, выбрав специальность «Дерматовенерология».
        - Сифилитиков собралась лечить?! - недоумевал папа, когда Настя поступала в ординатуру. - Уж лучше, как тещенька, специализируйся на детишках.
        - Ты уверена? - уточнила мама.
        - Молодец! - крякнула бабушка в разговоре по «Скайпу», когда Настя доложила об успехах. - Нейродермит и псориаз сейчас - болезнь молодых, и это как минимум… Где будешь работать, в Областном «кэвэдэ» в Тюмени, или, может, к нам сюда?
        Прим. авт.: некоторый медицинский жаргон. Имеется в виду кожно-венерологический диспансер.
        Настя ответила, что «кэвэдэ» ее интересует меньше всего. Надо будет пройти в Москве соответствующее обучение, а потом - прямая дорога в косметологию. В перспективе, возможно, снова учеба - на пластического хирурга.
        - Что?! - рассердилась Евгения Викторовна. - Чем ты хочешь заниматься?! Губы силиконом накачивать, морды золотыми нитями натягивать, невинность утраченную восстанавливать и жир отсасывать с целлюлитных боков?! Это что за работа?! Ты врач, ты жизни должна спасать!
        Если бабушка Женя начинала бушевать, то в выражениях не стеснялась вовсе. Главным врачом была - никогда не церемонилась…
        - Ну ладно, кардиохирургом не стала, леший с тобой! Восемь лет училась, чтобы бабью красоту наводить?! За каким?!. Отучилась бы на медсестранку, и шуровала ногти красить, как твоя мать!
        - Бабушка… Не кричи, пожалуйста, не волнуйся. - Мягко сказала Настя. - Я тебя люблю. Косметология - широкое понятие. К тому же, разве делать женщин красивыми - так плохо?..
        - Ты мне не внучка. - Бросила бабушка Женя и отключила «Скайп».
        Потом остыла, как часто бывало, успокоилась, смягчилась, но, как казалось Насте, так и не простила внучке выбор, как в свое время не смогла смириться с выбором дочери - семья вместо карьеры.
        Теперь у Настиной мамы в Тюмени свой салон красоты, но бабушке это все равно не по сердцу.
        А самой Насте пришлось начать работать косметологом именно в Сургуте. В октябре две тысячи семнадцатого у бабушки случился обширный инфаркт, который она, как истинный сапожник без сапог, попыталась почему-то перенести «на ногах», не считаясь с мощнейшим голосом разума, всегда управлявшим поступками этой несгибаемой (зять говорил, «упертой») женщины. Настина мама сразу все бросила и уехала в Сургут. Реабилитация прошла успешно, и Евгения Викторовна, со своим стальным здоровьем, снова, как она сама утверждала, «была на коне», но в Тюмень переезжать к дочери с зятем категорически отказалась. Уговоры, увещевания, споры - все было напрасно, все впустую.
        - Я не для того отдала этому городу пятьдесят лет жизни, чтобы ехать помирать в вашу Тюмень!
        - Мама, ты на пенсии, тебе какая разница! Зачем помирать, ни в коем случае!
        - Я сказала - нет. В шестьдесят седьмом приехала, это мой город, мой дом, я приросла тут, понимаешь?..
        - Тогда я с тобой останусь. - Пожала плечами Настина мама.
        - Как бы не так, Верочка. Перегрыземся мы с тобой через неделю, самое позднее - через месяц. Ты по-своему чашки в серванте составила - и это меня уже бесит… Поезжай домой. Квартиру Настьке завещаю, уже все составлено и подписано.
        Настина мама уехала в тревоге и душевном раздрае. Семейный совет в Тюмени был коротким, а решение - единогласным.
        В ноябре Анастасия Юрьевна сменила прописку, обосновавшись у бабушки.
        Здравствуй, Сургутский клинический «кэвэдэ» и дополнительно к нему - сразу два частных медицинских центра, в один из которых перебралась на постоянную работу доктор Морозова, едва заработав северную надбавку и районный коэффициент к зарплате. Бабушка, конечно, не преминула снова заметить, что Настя ей «не внучка», раз будет «натягивать морды» и «накачивать губищи». Она несколько отошла после того, как Настя подробно рассказала об успешном лечении запущенных трофических язв и удалении шрамов с помощью лазера.
        - Ладно… - проворчала Евгения Викторовна. - Лечи, чего с тебя взять…
        Здравствуй, комната, знакомая с детства! Пять лет назад зять уломал-таки Евгению Викторовну на капитальный ремонт в квартире, и теперь вместо обоев с самолетами на стенах было декоративное покрытие, венецианская штукатурка. Да и цвет сменился - с голубого на теплый бежевый. На полу - ламинат, и нет в углу за батареей тайника под линолеумом, куда Настя некогда прятала то молочные зубы, то стихи собственного сочинения, второпях нацарапанные на клочках бумаги… Вместо детской кровати, естественно, удобный диванчик-книжка. А вообще бабушка Женя согласилась разве что на замену той внучкиной кровати на нормальный диван, а вся остальная мебель осталась нетронутой с советской эпохи. Вон, и трюмо тоже на месте.
        Анастасия Юрьевна снисходительно улыбнулась собственным детским воспоминаниям: надо же, насмотрелась «Гарри Поттера»! Не было никакой дыры в зеркале, да и быть не могло. Вон, ползет темное пятно по стеклу дальше, отмечая след времени той самой отслоившейся амальгамой… Да и тень на полу тоже - не иначе, была нарисована причудливыми клубами стонущей за окнами метели… После того случая девочка первым делом по утрам бежала к трюмо - проверять прочность зеркала, но безрезультатно. Значит, и правда приснилось…
        Здравствуй, подружка Гулька из соседнего подъезда, она же Гульназ!
        - Это что на тебе за полупердончик? - презрительно прищурила восточные глаза Гульназ, выросшая в умопомрачительную красавицу, которой косметолог понадобится не скоро. - Это Сургут, детка! Тут розовые шубки, не прикрывающие попу, не прокатят! Забыла, что ли, куда приехала?! У приличной леди шубы должно быть три! Одна, вот такая, как твоя - в машине трепать, вторая - чтоб реально не мерзнуть, в пол! А третья - на выход в свет!
        Настя засмеялась. Гулька все такая же!
        - Гуля, я же из подъезда в подъезд, тут рядом. А вообще я лыжный костюм купила, с комбезом…
        - Что?! Мужика приманишь на лыжный комбез?! Ну-ка…
        Гульназ потащила подругу детства к зеркалу. Оттуда на Настю смотрела хорошенькая девушка, с редким сочетанием темно-русого цвета волос и прозрачных голубых глаз. В престижной косметологической клинике действовало правило - никакого макияжа на врачах. Пусть все видят, что тут работают люди, отдающие предпочтение природным достоинствам внешности. А Насте макияж особо и не нужен - кожа матовая, без единой красной прожилки, губы яркие, брови - темными мягкими дугами, никакое пудровое напыление и рядом не стояло.
        - Красивой девке - красивую шубу. - Гульназ уже доставала из шкафа чехол. - Норочка… Смотри, какая, черная, с фиолетовым отливом… Мужика в Сургуте и так найти проблема, все приличные в нашем возрасте разобраны, а будешь одеваться как кошелка, вообще одна останешься… Это мне папа купил, а замуж выйду - муж еще одну подарит. Должен подарить, во всяком случае.
        - Я не ношу натуральный мех. - Спокойно сказала Настя. - Спасибо, Гуля. Найти мужика - тоже не самоцель. Я приехала, чтобы присматривать за бабушкой. Я не собираюсь замуж в ближайшее время.
        - Ну и дура! Твоя бабушка сама хоть за кем присмотрит! Управляющую компанию нашу так построила, что они теперь лично квиточки за квартплату разносят по квартирам и каждую строчку объясняют, только что не кланяются! - попрекнула Гульназ. - Замуж тебе надо, в декрет, потом в другой! И мужа надо с деньгами! Не хочет шубу - пусть машину дарит, чтоб жена не мерзла в полупердончике!
        Настя вздохнула. Бурная деловая активность подруги была ей хорошо известна, планы на жизнь - тоже, причем с самого детства. Но, несмотря на вечный прицел на какую-то выгоду и потребительский подход ко многим вещам, Гульназ умела дружить, хранить тайны, никогда не ябедничала и, если видела хоть намек на обиду своих подруг сторонним лицом, немедленно лезла в драку.
        - Ладно, всему свое время! - великодушно разрешила Гульназ. - Давай, не теряйся, работа - работой, а жизнь не должна идти мимо. Ой, а ты еще не хирург? А евпропеизацию глаз ты мне можешь сделать?.. Хочу большие и красивые, как у куклы!
        - У тебя и так красивые глаза. - Поспешила заверить Настя. - Не вздумай портить лицо.
        Но Гульназ уже заболела этой идеей. К счастью, здравомыслия далеко не бедствующих родителей (потакающих всем капризам единственной дочери, позднего и жутко избалованного сургутского ребенка) хватило, чтобы пресечь поползновения в самом зародыше.
        Жизнь не шла мимо Насти, а бабушка была очень рада ее обществу, хотя всячески скрывала свою радость под маской строгости и ежедневного бурчания.
        Девушка увидела, как разросся и похорошел город, в котором она с момента переезда в Тюмень была всего-то несколько раз. Обычно бабушка Женя сама наведывалась в Тюмень на неделю, потом ругалась с папиной родней и родителями Настюши на почве антисанитарии, глистов и грязи от домашних животных, и в сердцах уезжала обратно.
        Кое-какие приметы времени не миновали и Сургут - автомобильные пробки, например, да гигантские торговые центры. Где-то появилась откровенно нелепая застройка, уничтожившая напрочь тихое самобытное очарование, как в случае с огромным жилым комплексом, выросшим рядом с Кафедральным Собором Преображения и буквально задавившим Собор своей массой и суетой около магазинов на первом этаже. Как говорят теперь некоторые жители близлежащих домов, которым гигантский сосед закрыл солнце и вид на реку, «дернули пивка в одном баре, покурили кальян во втором… нагрешили - рядышком покаялись, далеко ходить не надо».
        Там же, где Настя с папой гуляли по заболоченным лугам, наблюдая в бинокль за жизнью ондатр, теперь пролегала объездная дорога, Югорский тракт, раскинулся больщущий торгово-развлекательный комплекс «Сити-Молл», а рядом расположился Ледовый дворец… Где теперь те ондатры?..
        Город детства принял Настю, милостиво делясь своими повседневными урбанистическими радостями. Иногда девушке казалось, что она вовсе не уезжала. И когда в декабре восемнадцатого не стало Евгении Викторовны (смерть была тихой, мгновенной и почти ласковой - во сне, когда оторвался тромб), Настя так и не вернулась обратно в Тюмень, хотя поначалу стремилась к этому, к домашнему родительскому уюту, к привычному кругу общения. Но так что-то и не срасталось - то свадьба у Гульназ (попробовала бы Настя уехать, как же!), то приятное знакомство, так и не превратившееся в хотя бы краткосрочный роман…
        После необходимых печальных забот и похорон бабушки (здесь, в Сургуте, как та хотела) отец Насти торопился уехать, а мама прожила в городе еще полтора месяца.
        - Ты хочешь остаться?.. - спросила она у дочери, а та только плечами пожала.
        - Честно, мам, не знаю. Пока здесь. Зарплата хорошая, сама понимаешь… Вы с папой приучили меня к деньгам «на чулочки», это не может продолжаться вечно. Пока точно буду тут. Может быть, продам через год квартиру, куплю однокомнатную, чтобы было куда вернуться, и поеду в Питер. Я все-таки думаю насчет учебы на пластического хирурга.
        - Это еще два - три года, детка.
        - Мам, ты тоже про «замуж», как Гульназ?!
        И мама умолкла. Евгения Викторовна некогда корила ее тем, что дочь «принесла в подоле», а затем и замуж выскочила, не спрашивая. Теперь вот внучка Евгении Викторовны не торопилась вступать в брак в свои двадцать шесть лет или хотя бы обзаводиться приятелем.
        - Не дави на нее. - Говорил муж. - Анастасия Юрьевна себя высоко несет и имеет на это полное право. Всему свое время, Вера.
        А жизнь Анастасии Юрьевны как-то постепенно вошла в привычную накатанную колею.

* * *
        Она забыла завести будильник!.. Девять пятнадцать!..
        Все, в тренажерный зал уже не успеть. С другой стороны, в первой половине дня, да в предновогодние недели, еще могут быть свободные окна.
        Настя бросилась умываться, включив на кухне электрический чайник.
        Вода не успела вскипеть, а Настя - умыться, когда зазвенел сотовый. Что?.. С работы? Косметологическая клиника при медицинском центре открыта с девяти. Девушка включила громкую связь.
        - Анастасия Юрьевна, вам срочно нужно выйти сегодня. - Тревожным голосом сообщила администратор, Юлечка. - У пациентки осложнения.
        - Кто? - быстро спросила Настя.
        - Омарова. У нее обширные кровоизлияния под кожу, отек, температура тридцать девять.
        Настя недоумевала. Обычный филер, щадящий препарат, минимальное вмешательство. Кровоизлияния?!
        - Она скрыла, что у нее тяжелый сахарный диабет. - Добавила Юлечка. - Теперь сидит, ревет, кается.
        Морозова категорически не понимала таких женщин, пытающихся обойти важные пункты анкеты на первичном приеме у врача-косметолога. Вот и Омарова, как выяснилось, такая же! Хотела быть моложе и красивее, но какой ценой?! Верх глупости - скрыть свои проблемы со здоровьем и хронические заболевания. Хорошо, что все пациенты подписывают согласие на вмешательство. Как говорил один из преподавателей в свое время: «Запомните! Врач пишет для прокурора!»
        - Я сейчас приеду. - Сказала Настя. - Успокой ее. Если глюкометр с собой, пусть посмотрит сахар.
        Быстро оделась, на ходу выпила чай и с хрустом сгрызла маковую сушку. Декабрь нынче баловал горожан теплой погодой, синоптики регулярно грозились морозами и тут же их отменяли в своих «сверхточных» прогнозах. Вызвала такси и, дождавшись подтверждения, что машина будет через десять минут, взялась за воротник пуховика, висящего на вешалке в прихожей…
        Треск дерева, грохот падения, жалобный звон стекла - глухой, как будто разбились мелкие предметы.
        Бывшая бабушкина комната теперь стала подобием гостиной. Там, у книжного шкафа, Настя поставила и вчера нарядила небольшую искусственную елочку. Девушка ойкнула, отпустила пуховик и ринулась на звук катастрофы.
        Да, новомодный дорогостоящий набор хрустальных ангелов и лошадок щедро усыпал своими останками ламинат вокруг елочки, погребенной под рухнувшей стенкой книжного шкафа. Сверху высилось содержимое двух полок, теперь висящих даже не на честном слове, а, как говорят, на соплях: книги, бумаги, старые альбомы с фотографиями.
        - Нет! - успела только пискнуть Настя, когда «сопли» тоже отвалились, и тяжелые деревянные полки вслед за ними.
        Альбом, обтянутый серым истертым бархатом, пострадал больше всего, фотографии не были закреплены на страницах и сейчас усыпали треть комнаты. Что ж, заниматься ими некогда, такси уже, наверное, подъезжает… Верная своей привычке - не оставлять беспорядка, - девушка все-таки попыталась наскоро собрать хотя бы часть фотографий, аккуратно сгребая в кучку. Под руку попался потертый удлиненный конверт без подписи, почему-то заклеенный. Что-то там есть, конверт не пустой… Настя автоматически надорвала его, а потом встряхнула, освобождая от содержимого.
        На пол выпали два предмета: какое-то белое перо и чья-то фотография. Старая, как многие другие фото в бабушкиных альбомах, черно-белая, с резным краешком. Мужской фотопортрет крупным планом - видно лицо и плечи. Настя слегка уколола палец об острый резной край фотобумаги и вздрогнула.
        Фотопортрет был проколот и даже жестоко изорван в том месте, где полагалось быть человеческим глазам.
        Глава 2.
        Звонок
        Тут же возникло какое-то болезненное чувство сожаления и непонятной горечи. Странный конверт, странное фото, перо это тоже тут… Надо будет позвонить родителям, может, они знают, зачем понадобилось бабушке Жене прятать в конверт фотографию с выколотыми глазами?..
        Пока что это подождет, сначала пациентка.
        Запиликал смартфон, возвещая о прибытии такси. Но вместо сообщения от известного приложения: «Вас ожидает машина!» на экране высветился чей-то незнакомый номер. Скорее всего, таксист не решился въехать в заснеженный и заставленный автотранспортом двор, и сейчас вызванивал клиента, чтобы сообщить о собственном местонахождении где-нибудь с торца дома.
        - Да?.. - Настя прижала гаджет плечом к уху, одновременно надевая пуховик.
        Розовый полупердончик, столь нелюбимый Гульназ, остался на вешалке. В ноль градусов в нем еще нормально, а ниже - не вариант.
        В ухо защебетал приятный женский голос:
        - Морозова Анастасия Юрьевна?
        - Это я.
        Настя подумала было, что очередной банк жаждет предложить ей безумно выгодный кредит под нижайшие проценты. Под Новый год данные финансовые учреждения активизировали свою деятельность, названивая пачками: только успевай вносить в черный список новые телефонные номера.
        - Очень приятно, Анастасия Юрьевна. Меня зовут Елена. Я представляю коллекторское агентство «Жизненный долг». У вас есть право выслушать меня или просто отказаться от разговора.
        Что?! Какое-какое агентство?! Коллекторы?! Настя лихорадочно соображала, живо представив себе каких-нибудь громил в подъезде, расписывающих стены черной краской или поджигающих почтовые ящики. В теленовостях такие сюжеты не редкость… Личные долги исключены, какие-то семейные - тоже. Бабушкины?! Это вряд ли, к тому же, имей место быть нечто подобное, то коллекторы заявились бы гораздо раньше, сразу после смерти Евгении Викторовны, или же после вступления Насти в права наследства полгода назад.
        На экране смартфона уже появилось сообщение от приложения такси, свидетельствующее о превышении времени бесплатного ожидания.
        - Черт!
        - Что, простите? - мягко прочирикал приятный голос.
        - Это я не вам. - Сухо ответила Настя, стараясь, чтобы собственный голос звучал напористо и строго. - Я перезвоню после разговора со своим юристом.
        Разумеется, неведомый юрист был выдуман на ходу, но пусть знают, что не на дурочку нарвались!
        - Вы не сможете перезвонить, Анастасия Юрьевна, это категорически исключено. Если готовы меня выслушать, я сама вам позвоню. Откажетесь - больше не побеспокою. И юрист тут не поможет, такие дела они не ведут…
        Насте показалось, что в голосе женщины, представившейся Еленой, промелькнуло сочувствие. Психологи хреновы, зацепить пытаются! Говорят, что не побеспокоят, но… тут может произойти все что угодно, включая звонки на работу: «А вы знаете, что у вас трудится злостный неплательщик?..»
        Так. Успокоиться, прощупать обстановку, позвонить папе, все рассказать, посоветоваться. Бабушка ведь до приезда Насти жила одна, так что могли найтись ловкие мошенники, которые что-то провернули с квартирой, убедили что-то подписать, обманули…
        «Ты сама-то в это веришь?» - шепнул внутренний голос, - «Попытаться обмануть бабушку Женю мог разве что самоубийца какой-то!»
        И все-таки…
        - Перезвоните сами. - Как можно жестче сказала Настя. - Через два часа.
        - Хорошо, Анастасия Юрьевна, я поняла. Не прощаюсь. - Вежливо сказала женщина и отключилась.
        До назначенного времени нужно переговорить с папой. Не исключено, что придется обратиться в полицию или, действительно, к какому-то юристу. Маме лучше ничего пока не сообщать, чтоб не нервничала.
        Настя надела пуховик, обула спортивные зимние ботинки, нацепила вязаную шапочку, выключила в прихожей свет и побежала вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки.

* * *
        Внеплановый прием скрытной Омаровой прошел спокойно. Женщина понимала, что в сложившейся ситуации виновата сама, а потому даже не пыталась намекать на жалобы или возврат денег за процедуру. Кровоподтеки на лице выглядели ужасно, но от применения средств, рассасывающих гематомы, тоже пришлось воздержаться.
        Оказывается, у пациентки вдобавок к диабету патология системы гемостаза! Прим. авт.: гемостаз - комплекс реакций и процессов, направленных на предупреждение и остановку кровотечения.
        - Приходите на осмотр через день. - Вот все, что могла сказать доктор Анастасия Юрьевна в такой ситуации. - И больше мы с вами никаких инвазивных процедур проводить не будем, слишком рискованно. Максимум - лазер без глубокого воздействия. Поправляйтесь.
        Пациентка ушла.
        - Юлечка, сделай мне чай, пожалуйста. - Попросила Настя у администратора клиники.
        В ожидании чая она набрала номер отца, Юрия Анатольевича. У него успешный строительный бизнес и хорошие связи (во всяком случае, в Тюмени). Девушка собиралась встретиться с родителями и тюменской родней вечером тридцать первого декабря, а второго января утром уехать обратно: клиника начинала обычную работу по графику только третьего числа.
        - Привет, пап!
        - А, золотце нарисовалось! - немедленно отозвался отец. - У тебя же выходной, я думал, спишь без задних ног.
        - В одиннадцать дня точно не сплю. - Невольно улыбнулась Настя. - У меня важный вопрос. Можешь говорить?
        - Конечно.
        Морозова собиралась рассказать о странном звонке неведомой Елены, и уже приготовила и выстроила в уме соответствующие фразы: «…мне звонили непонятные люди, представившиеся коллекторами», «…были ли у бабушки какие-то долги или, может быть, у кого-то из нашей семьи?», «…как мне себя вести в такой ситуации?» и прочее. Но, едва открыв рот, она поняла, что не может произнести ни слова о том, что случилось. Слова не шли, а язык перестал слушаться.
        Так не бывает.
        Настя почувствовала, что сердце проваливается куда-то вниз, а спина покрывается потом от непродуктивных усилий.
        - Настенька?.. - с тревогой в голосе спросил отец. - Ты что молчишь? Какой важный вопрос, что случилось?
        - Понимаешь…
        Попытка как-то по-другому выстроить предложение и все-таки рассказать о звонке ни к чему не привела. В комнату отдыха вошла юркая и жизнерадостная, как птичка, дежурный администратор Юлечка, с чашкой чая и печеньем на блюдце:
        - Тут в заначке, в шкафу, коробка конфет открытая… - и тут же осеклась, увидев выражение лица доктора Морозовой.
        Настя кое-как справилась с собой, выдавив улыбку.
        - Юля, поставь тут, на столик. Спасибо! - пауза в телефонном разговоре становилась вполне объяснимой для отца. - Мы тут чай пьем, папа. К пациентке вызвали, на осложнения. Я как раз хотела у тебя спросить: не знаешь ли ты в Сургуте юриста, к которому я смогу обратиться в случае возможной проблемы?.. На меня еще никто не жаловался, но вдруг…
        - Тебе предъявили претензии? Или клинике? - деловито спросил Юрий Анатольевич.
        - Не предъявили. Я на всякий случай. Не хотелось бы встречать Новый год на нервах в случае чего.
        - Смотри, дочка, держи меня в курсе. Позвоню кое-кому, нужную визитку скину тебе вечером. Не расстраивайся. Я знаю, что ты умница, никогда никому не навредишь, а ручки у тебя растут из нужного места.
        Неистовый стук сердца постепенно успокаивался. Настя ненавидела вранье. Она не умела ничего скрывать от любящих родителей, а тут… Она снова попробовала сказать правду и закашлялась, подавившись собственными словами.
        - Нет, я не простужена! - ответила девушка на вопрос отца. - Спасибо, папа. Маме передай привет, я ей позже позвоню. Целую.
        Только она отложила смартфон в сторону, Юлечка всплеснула руками, а затем по-детски округлила глаза:
        - Анастасия Юрьевна! Какие юристы! Кто посмеет тут вякнуть! Омарова не жалуется! Ей скидку дадут пятьдесят процентов, и это - за ее собственную глупость!
        - Я знаю, знаю. Спасибо за чай.
        Юля вышла. Морозова в задумчивости потерла щеку. Что за фокусы?! Что помешало говорить-то?.. Она взялась за чашку, вдыхая любимый аромат бергамота, и собралась, было, сделать глоток, но передумала. Отставила чай в сторону, провела пальцем по экрану смартфона, листая историю звонков и… пришла в ужас.
        Никаких вызовов с незнакомых номеров в сегодняшней истории не отображалось. Это невозможно. Что, теперь звонить маме и спрашивать, а не было ли у нас или у папы в роду сумасшедших?! А был ли сам звонок?!
        Конечно, был, Настя уверена. Она не спала, когда в трубке раздался приятный женский голос. А ну-ка, поищем-ка, погуглим список организаций и предприятий Сургута… А нет никакого «Жизненного долга» в том списке. Ни адреса, ни телефона, ни официального сайта. Но это ни о чем не говорит, если коллекторское агентство, например, нелегальное. А вот куда делся звонок из истории, если Настя не блокировала номер, ничего не стирала, да и вообще…
        Мучаясь от неопределенности, Настя допила чай, без аппетита съела печенье и, сняв форменный белый костюм, переоделась в свои джинсы и водолазку. Не поедет она в тренажерный зал. Надо пройтись, в конце концов, проветриться. Близится срок, назначенный Елене для повторного звонка. Перезвонит - отлично, нет - спишем утренний разговор на причуды мозга.
        От улицы Университетской до проспекта Ленина Настя шла пешком. А погода-то какая! Безветрие! Легкие хлопья снега! Нынче в центральных и западных регионах страны со снегом не густо, одна слякоть пополам с дождем… А в Сургуте всегда красивая зима, даже в самый лютый холод, когда туман с теплого канала ГРЭС укутывает небо, погружая город в ватный полумрак.
        Настя дышала сладким холодным воздухом, пахнущим арбузом (почему-то такие ассоциации остались с детства), обходила стороной накатанные ребятней ледяные дорожки на тротуарах, любовалась жизнерадостной бандой свиристелей, дерзко грабящей рябины в центре города. Да, рябины нынче много, такая примета, вроде как, к холодной зиме. Природа заранее заботится о лесных птицах, готовя для них вкусные запасы мороженых ягод. Ну, пока что примета не актуальна - только несколько дней с ноября навещали морозы Сургут, а желанные «актировки» объявляли разве что для младших классов. С другой стороны, декабрь - это только середина зимы в Сургуте, впереди еще почти четыре месяца, вслед за которыми местное население сразу может перескочить из зимней обуви и одежды в летнюю, а потом успеть надеть все это обратно, порой даже в майские праздники. Тут вам «майская метель» не поэтическое преувеличение, а климатическая данность.
        Около отделения Сбербанка на проспекте Ленина шла привычная суета мини-ярмарки, где вовсю торговали жирными гусями, свежевыловленной рыбой, кедровыми шишками, пуховыми варежками, елочной мишурой. Стихийный базарчик в центре города вроде как находился на полулегальном положении, но без фанатичного контроля со стороны полиции. Будет рейд - да, проверят документы и, может, даже какие-то штрафы выпишут, если найдут, кому. Шустрые бабульки за версту чуют интерес правоохранительных органов, и чуть что, исчезают быстро и бесследно, похлеще неуловимых мстителей из одноименного советского киношедевра. А те, у кого есть на торговлю все разрешения с печатями, благополучно минуют неприятностей.
        Вот и сейчас тут было, на что посмотреть и что купить, потому как приехавшие в город ханты раскладывали свой товар: мороженую щуку - от мелких щурогаек, которых можно тушить целиком в сметане, до здоровенных зубастых «поленьев» местных речных хищниц; полоски вяленой оленины; ведра с клюквой и брусникой; обереги из кожи и бисера; настоящие кисы из шкуры северного оленя, украшенной вышивкой. Стоить последние могут, как крыло от «Боинга», но даже в самый свирепый холод ноги в них не замерзнут - там еще и меховой чулок внутри. Правда, лучше не покупать готовые кисы, а все-таки шить на заказ, по индивидуальной мерке.
        Сами ханты, немногословные, в крытых разноцветным сукном меховых малицах, с лицами, кажущимися суровыми и древними даже в среднем возрасте, переговаривались с русскими бабульками, торгующими елочными игрушками и плюшевыми мышами - символом приходящего года.
        Прим. авт.: ханты - один из коренных малочисленных народов Югры, проживающих на севере Западной Сибири; щурогайки - местное название маленьких щучек, кисы - обувь из натуральной кожи и меха, аналог унтов; малица - верхняя одежда хантов из двух оленьих шкур: мехом внутрь и наружу, в виде рубахи с капюшоном и рукавицами
        Настя нацелилась на небольшое ведерко клюквы. Надо протереть с сахаром и привезти родителям в Тюмень, мама просила. Может, купить щуку и что-нибудь себе приготовить?.. Девушка грустно усмехнулась, вспоминая бабушку, которая была яростным противником употребления местной рыбы, выстраивая прямую взаимосвязь между словами «щука» и «дифиллоботриоз». Сама девушка относилась к речной рыбе без предубеждения: всего-то нужно правильно приготовить! Прим. авт.: Дифиллоботриоз - паразитарная инвазия, вызванная лентецом широким. В ХМАО немало водоемов, где хищная рыба, щука, является инфицированной, становясь источником заражения для человека.
        - Сколько стоит? - заинтересованно обратилась Настя к маленькой хантыйке, едва доходившей рослой девушке до плеча.
        Та открыла рот для ответа и…
        …вдруг уставилась на покупательницу со смешанным выражением ужаса и почтения в маленьких глазках, живых и черных, будто у проворной лесной белки…
        - Эква… - пробормотала женщина, произнося первый звук словесного обращения как нечто среднее между «э» и «е», получилось почти «еква». - Не возьму денег…
        Она несколько раз поклонилась, мелко кивая головой в меховом капюшоне. Настя оторопела, прислушиваясь к незнакомым словам, вылетающим в воздух с облачками теплого дыхания хантыйки: «улум ис», «энькор», «ем», «тапты» и многие другие, выпаленные женщиной в беспорядочном лопотании. Потом та, не переставая кланяться, указала на самое большое ведро с клюквой:
        - Бери, эква. Бери без денег. Все, что нравится, твое.
        Прим. авт.: автор оставляет за собой право дать перевод хантыйских слов несколько позже, когда понадобится узнать их подлинный смысл.
        Белое перо из конверта. Выколотые глаза фотопортрета. Разбившиеся хрустальные ангелы. Рассыпанные старые снимки.
        Все это закружилось у Насти в голове, вызывая мучительный приступ тошноты и вместе с тем - странное состояние плохо контролируемой ярости, напугавшее гораздо больше, чем звонок коллекторов и непонятное поведение хантыйки.
        - Я … ничего не надо, я пойду… извините…
        Ей показалось, что черные угольки глаз маленькой женщины сверлят взглядом так, словно хотят прожечь дыру в Настином пуховике. Морозова покачнулась и, возможно, упала бы в обморок на ровном месте, если бы не подоспевший вовремя звонок смартфона, который потребовал внимания хозяйки из-под молнии сумочки.
        Девушка отбежала от торгового ряда, на ходу вынимая гаджет трясущимися руками. Вот он, незнакомый номер. Но тот или не тот, цифры-то Настя специально не запоминала!
        Тот номер. Голос той самой Елены.
        - Анастасия Юрьевна? Доброго вам дня еще раз. Вам удобно разговаривать?
        - Да. - Сквозь зубы процедила Настя.
        - Я забыла предупредить: вы не сможете никому рассказать о нашем разговоре. Нейроблокада действует с первого моего звонка.
        «Нейроблокада». Что за ересь такая?
        - Я заметила. - Настя перевела дыхание и спросила: - Чего ваше агентство от меня хочет?
        Голос Елены не потерял приятных интонаций:
        - Не мое. Я всего лишь глава филиала, не более. От вас или не от вас, пока говорить рано. Разбираться будем на месте, если вы готовы. Дело в том, что нам спустили факс, и счет… уже с процентами. Канцелярщина, знаете, вечно все запаздывает, и у нас тоже.
        - Вы мне угрожаете?
        - Нет, нет, что вы! - женщина, что назвалась Еленой, либо находилась в искреннем изумлении, либо умело его разыгрывала. - У нас работа такая, ничего личного и, простите за каламбур, ничего лишнего. Если у вас есть сегодня свободное время, можете прийти и поговорить. Не хотите гасить долг - не страшно, дело житейское. Распрощаемся, и вы все забудете в ту же секунду.
        Краем глаза Настя увидела, что маленькая хантыйка что-то оживленно рассказывает своим спутникам, несколько раз махнув рукой в сторону несостоявшейся покупательницы клюквы. Теперь вся толпа хантов замерла и разглядывала девушку с неподдельным интересом.
        - Так как, Анастасия Юрьевна? Вам удобно будет прийти в три часа дня? Если опасаетесь чего-то, можете взять с собой в попутчики кого угодно. Объяснить причину не получится, увы, уговорите под любым предлогом составить вам компанию.
        - Хорошо. Я приеду. Называйте адрес…
        Глава 3.
        ОМВО «Жизненный долг»
        Через полчаса Настя сидела дома у Гульназ. Выйдя замуж, подруга съехала с родительской квартиры, перебравшись к супругу в дом-«свечку» все на том же проспекте Ленина. От базарчика у Сбербанка Насте всего-то пришлось вернуться назад на одну остановку.
        Сейчас ее подруга расположилась в глубоком кресле, вокруг которого на журнальном столике, табурете и низкой тумбочке был расставлен ночной кошмар диетолога: блюдца, тарелочки и салатницы, полные вкусностей. Слева - жареный арахис, квашеная капуста и булочки. Справа - аккуратно нарезанная селедочка, свежие огурцы и огурцы же соленые. По центру - шоколадные конфеты, вазочка с привезенным из Башкирии от родни медом, а также - большое блюдо с горкой того, что русские называют «беляш», а башкиры и татары - «перемяч». Судя по аппетитному запаху, перемячи с сытной и сочной мясной начинкой были только что вынуты из духовки.
        Сама Гульназ, радостная и с сияющими глазами, органично смотрелась посреди всего этого великолепия, сложив руки на заметно округлившемся животике, поглаживая оный и периодически разговаривая с будущим наследником семьи Юлдашевых. Мальчик должен был появиться на свет в первых числах февраля.
        Настя в который раз подивилась потрясающим резервам метаболизма организма подруги детства: есть та могла что угодно, когда угодно, неделями лежать на диване, но при этом - не поправиться ни на грамм. Еще и похудеть ухитрялась, так что джинсы болтались. Во второй половине беременности подругу одолели прихоти, заставляющие смешивать самые несовместимые продукты и получать от этого гастрономическое удовольствие.
        Муж Гульназ привычно сокрушался:
        - Не в коня корм! Родственники говорят, голодом морю жену, плохой и жадный муж, наверное.
        Сетовать на жадность Айрата многочисленная родня, постепенно перебирающаяся в Сургут, никак не имела права. Вожделенная третья шубка была подарена супруге, торговые дела самого Айрата шли неплохо, так что он уже собирался открывать второй магазин, набирая персонал из собственных близких, дальних и умеренно дальних родственников. Жену, которая была младше на десять лет, он обожал, а после гордой демонстрации теста с теми самыми «двумя полосками» - так просто пылинки сдувал. Гульназ выходила в декрет и не планировала возвращаться на работу бухгалтером в коммерческую фирму до тех пор, пока не родит третьего наследника или наследницу.
        - Чаю выпьешь? - спросила она у Насти.
        - Только понюхаю! - ответила та, грозя пальцем. - Без фанатизма!
        Она-то знала, чем чревато невинное предложение. В этой семье, как и во многих других башкирских семьях, обосновавшихся «на северах», фраза про чай означала полноценное приглашение на обед. К чаю с молоком тебе вынесут не только перемячи, мед и варенье! Готовь желудок для всего, что есть у хозяйки в холодильнике и вообще в закромах. А Гульназ с детства любит стоять у плиты, так что не уйдешь, не попробовав ее кыстыбый, начиненный пшенной кашей, или ватрушки с картошкой. Время суток особо значения не имеет, чай же можно пить всегда!
        Вкусные запахи сделали свое дело - Настя почувствовала голод, так что выпечка пришлась кстати, несмотря на подспудное беспокойство и предстоящую встречу, на которую девушка дала согласие.
        Она все-таки попыталась рассказать Гульназ, в чем дело, но безуспешно. Не смогла, как и в случае с отцом. Какую такую нейроблокаду ухитрились поставить в коротком телефонном разговоре коллекторы, оставалось только гадать. Когда захотела упомянуть о словах хантыйки, внезапно поняла, что препятствий для этого нет: фразы готовы были слететь с языка легко и без задержек. Про коллекторов, значит, нельзя, а про экву можно? Как-то не вязались ханты в малицах, раскладывающие на базарчике мороженые поленья щуки, и звонки из коллекторского агентства… Кто такая эква, или что? Проще в Интернете посмотреть, чем сейчас сообщать все это подруге. Расстраивать беременную совсем не вариант, но надо же хоть с кем-то посоветоваться! А насчет спутника для встречи?.. Сейчас, в рабочее время, к трем часам дня?..
        Как и следовало ожидать, запись о повторном звонке Елены в памяти смартфона отсутствовала, и даже прилагая усилия, Настя никак не могла вспомнить номер.
        Выбравшись из кресла и шустро, как шарик, перемещаясь по квартире и болтая без умолку, Гульназ все же заметила, что с гостьей явно что-то не так. Верная своей манере говорить то, что пришло на ум, она немедленно предположила, будто грустное выражение лица подруги - от нехватки личной жизни, и принялась загибать пальцы, подыскивая холостых представителей сильного пола среди друзей мужа:
        - Марат… Очень даже ничего, ему тридцать лет, в «Нефтегазе» работает. Хоть маленький, да начальник. Усман… В строительной фирме, с отцом твоим споется вполне, на почве трудовых интересов. У твоего же строительная компания, вроде?.. Зиннур… Просто красавец, чем занимается, не знаю, но такой тебе дитя заделает быстро, и красивое. Нет, муж не должен быть смазливее жены, Зиннур отпадает.
        Прим. авт.: Нефтегаз - бытовое сокращение названия «Сургутнефтегаз».
        Какие бы мысли сейчас не одолевали Морозову, она покатилась от смеха, кое-как пристроив надкушенную ватрушку на край стола.
        - Гулька… Хватит…
        - Что «хватит»?! - всерьез изумилась та, наглаживая живот, подвязанный пуховой шалью. - Тебе двадцать семь стукнет в январе! Двадцать семь, вслушайся в эту зловещую цифру! Не хочешь за мусульманина - так парочка православных башкир завалялась в городе, отец их точно знает!
        От души отсмеявшись, Настя задала интересующий ее вопрос:
        - Арслан еще на учебе? Не знаешь, скоро освободится?
        Так звали деверя, младшего брата мужа Гульназ. Учился он на пятом курсе педагогического университета, на факультете физической культуры и спорта. Мастер спорта по тайскому боксу, муай-тай, между прочим… Учебные достижения были куда скромнее, Арслана уже отчисляли за неуспеваемость и восстанавливали снова. Тем не мене, в грядущем году он должен был завершить обучение в свои двадцать пять лет и рассчитывал стать тренером.
        - Тебе зачем? - удивилась Гульназ.
        - Я хочу, чтобы он меня проводил кое-куда. Мало ли что.
        К слову сказать, если Арслан поздно вечером возвращался с тренировки в кожаной куртке поверх спортивного костюма, надвинув на лоб черную спортивную шапочку, прохожие старались обходить его стороной. Высокий рост, сломанный нос, кустистые брови и привычка держать руки в карманах тоже советовали случайным прохожим обойти Арслана по дальней траектории. Особенно, если тот не брился с утра. Тогда еще и полиция останавливала, проверяя документы.
        - Я не террорист! Я спортсмен! Я «кэвээнщик»! - возмущенно комментировал в последнем случае деверь Гульназ.
        - Вот Маслякову и расскажешь! - не оставались в долгу сотрудники патрульно-постовой службы, если у Арслана не оказывалось при себе паспорта. - Там разберемся, шутник…
        Юлдашева хищно прищурилась:
        - Ну-ка, ну-ка, в чем дело?! Тебя кто-то обидел?!
        - Нет, нет, - как можно миролюбивее сказала Настя, - но мне нужен кто-то… с грозной внешностью. На всякий случай. Не спрашивай, пожалуйста, просто скажи - сможет он меня проводить?
        - А, нужна психическая атака? - подруга уже искала вокруг себя смартфон. - Да легко! Сейчас организуем!
        Все сложилось, как нужно. В расписании оказалось только две пары, Арслан находился на тренировке, но после недолгих уговоров Гульназ согласился выполнить возложенную на него миссию. Даже уточнил, не нужна ли дополнительная «группа поддержки».
        - Нет, не нужна. - Авторитетно заявила жена его брата. - Давай. Без пяти три у торгового комплекса «Гранд» на Ленина. Там будет ждать Настя Морозова, ты ее знаешь. Побрился, говоришь?.. Эх, жаль!

* * *
        Тот самый торговый комплекс примыкал к многоэтажке на проспекте Ленина. Почти рукой подать до Настиного дома… На проспект выходили фасады отделений банка, страховой компании и известной сетевой аптеки, а чтобы попасть в «Гранд», нужно было спуститься в цоколь здания. Там много закутков с разнообразной начинкой: фотоателье с багетной мастерской пополам, крохотные бутики с одеждой и обувью, продажа аксессуаров для сотовых телефонов, точка экспресс-доставки почтовых отправлений и много-много всего прочего, называемого в народе «шурум-бурум».
        Зимние декабрьские сумерки спешно накрывали город, не давая забыть о приближении самого короткого дня в году. Загорались элементы новогоднего убранства: уличные гирлянды, огни на городских елках, яркие вывески. У входа в «Гранд» Настю уже поджидал Арслан. Сейчас его внешний вид никого не отпугнул бы: рослый, плечистый, хорошо одетый парень, без подозрительной шапочки фасона a la «гопник».
        - Имидж - ничто! - процитировал он, заметив умеренно-разочарованный взгляд Морозовой. - Не в имидже сила. Куда идем, кого прессануть?
        - Пока никого. Офис номер девяносто девять, нам туда.
        - Да там нет такого! - хмыкнул Арслан, открывая девушке дверь. - Может, тридцать, может, меньше… Что-то сомнительно насчет девяносто девятого.
        Настя не могла с уверенностью этого сказать, потому что в цоколь спускалась всего-то дважды: когда заказывала эмалевую фотографию на памятник бабушке, а потом - когда забирала заказ. Дальше фотоателье она вообще не уходила.
        Сейчас она в сопровождении деверя Гульназ медленно двигалась между рядами бутиков, а впереди уже маячил конец длинного коридора. Неожиданно откуда-то сбоку вышла молоденькая длинноволосая девушка в пушистом свитере и потертых джинсах фасона «бойфренд»:
        - Анастасия Юрьевна? Без двух минут три, вы как раз вовремя. Пойдемте, я провожу. Это ваш сопровождающий? Вас как зовут?
        - Арслан. - Расплылся в улыбке парень, а Настя с неудовольствием подумала, что с таким подходом к делу он точно никого не «прессанет».
        - А я - Света. Идемте, вас ждут…
        «Куда идти-то?» - готова была воскликнуть Настя, видя перед собой только выступ стены, за которым находился прилавок офиса экспресс-доставки, а рядом - кулер. Она не успела ничего сказать, потому что девушка по имени Света взяла ее за руку и сделала шаг вперед.
        Когда-то давно, в школе, Настюша писала реферат, посвященный такой интересной вещи, как «неэвклидова геометрия», пытаясь увязать это понятие с известными художественными произведениями Льюиса Кэрролла. В свое время девочка зачитывалась книгой и засматривалась многосерийным советским мультфильмом. И вот теперь простой шаг вперед наглядно показывал, что постулаты и аксиомы Евклида могут быть с легкостью нарушены девушкой в пушистом сером свитере.
        Прим. авт.: «Неэвклидова геометрия» применяет набор аксиом, отличных от аксиом «евклидовой» геометрии, например, не содержит постулата о параллельных прямых. Основные открытия геометрических систем, в которых аксиомы Евклида не верны, были сделаны Николаем Лобачевским и Георгом Риманом.
        Горят синим пламенем прямые углы, потому что внутри одного угла каким-то образом оказывается другой, уводя мимо кулера туда, где ничего нет и не может быть, кроме стены.
        Просторный полутемный холл, стены и пол отделаны черным, с цветными прожилками, мрамором. Мягкий плеск маленького фонтанчика с подсветкой: в замкнутом цикле вода льется на колесо игрушечной мельницы. Модная деталь офисного интерьера… С левой стороны - несколько дверей (непонятно, сколько их, и самое отвратительное, что количество меняется каждую секунду: то две, то пять, то три), с правой - подобие информационной стойки, как в лобби какого-нибудь отеля. Сходство с отелем усиливалось наличием над стойкой часовых циферблатов, показывающих время по Гринвичу в разных точках мира. Над стойкой же красовалась вывеска, выполненная в строгом черно-белом дизайне: «ОМВО «Жизненный долг». ООО есть, АО, ЗАО… А это что такое?..
        Не дожидаясь вопроса, девушка Света кивнула головой, рассыпая по плечам льняные пряди волос:
        - Общество с максимально возможной ответственностью. Вам туда.
        Насте показалось, что и Арслану девушка что-то сказала, но поручиться за свои ощущения она не могла, а в следующую секунду вдруг осознала, что рядом никого нет. Ни деверя Гульназ, ни девушки Светы. Полумрак, плеск воды в фонтанчике. За стойкой кто-то есть?..
        Да. Та, кого гостья не заметила сразу. Миловидная женщина лет тридцати пяти, с округлым и нежным лицом, обрамленным мелкими небрежными кудряшками темных волос. Макияж неброский, как будто и нет его. Небрежность кудряшек искусственная насквозь: с такими прическами долго возятся, сохраняя каждый локон в строго продуманном хаосе. Женщина, похоже, невысокого роста, пухленькая, с плавными жестами и той общей пластикой движений, которая выдает бывших гимнасток и танцовщиц.
        - Анастасия Юрьевна, проходите. Там справа есть вешалка, пуховик можно повесить. Чай, кофе? - заговорила женщина, и звучание ее голоса сомнений не оставило: кажется, та самая Елена.
        - Пить я ничего не буду. - Резко сказала Настя. - Давайте сразу к делу.
        Женщина вышла из-за стойки, указывая рукой на диванчик, перед которым на низком столике были разложены бумаги, и предложила присесть. Теперь Настя хорошо ее рассмотрела: темно-синий, почти черный, костюм (приталенный жакет и юбка-карандаш, обычная офисная классика) в сочетании с белым топом, черные туфли. На лацкане жакета - бейдж с визиткой, где указано крупным шрифтом имя: Елена.
        - Можно просто так, без отчества. - Женщина улыбнулась уголком рта. - Я представляю организацию, имеющую филиалы в каждом городе мира, численность жителей которого перевалила за триста тысяч. Сургутский филиал ОМВО «Жизненный долг». Наша работа проста: получаем информацию о долгах, отыскиваем должников, предлагаем им погасить долг при жизни, чтобы не тащить с собой туда и не сбрасывать на потомков. Ни на кого не давим, ничего не выбиваем. Система отлажена и полноценно работает с момента массового внедрения средств коммуникации. Сейчас проще стало в плане поиска должников, а раньше, говорят, телеграммами вызывали в филиалы…
        - Вы хотите сказать…
        Женщина как будто прочла Настины мысли.
        - Да. Всем сообщают о долге, но не все готовы платить. Вы вот согласились выслушать, я перезвонила, процесс запущен. Многие сразу отказываются, многие посылают, как говорится, далеко и надолго. Звонят всем. Не все откликаются. Отказ - нейроблокада - человек все забывает. Погасил долг - тоже забывает, но освобождается от обязательств. Долги бывают разной природы: вред могли причинить вы сами или ваши близкие родственники по прямой линии, но, с другой стороны, кто-то мог попытаться причинить непоправимый вред вам или вашим близким, а другой кто-то его остановил, сохранив вам здоровье, психику, а возможно - и жизнь. Тогда вы тоже должны вернуть доброе дело сообразно действиям кредитора.
        Елена говорила четко, кратко, без эмоционального давления, признаки которого Настя пыталась отыскать в ее поведении и речи. Морозову пытаются затащить в какую-то тоталитарную секту?.. Навешать на уши лапшу про некий долг, одурманить, заставить работать на себя пожизненно? Сокурсник, Дима, сейчас работает психиатром в Тюмени. Поговорить бы с ним, да как, если не получается даже родному отцу поведать о странных коллекторах?!
        С другой стороны, чувствовалось, что все вышесказанные фразы глава Сургутского филиала ОМВО «Жизненный долг» произносит далеко не в первый раз…
        - Ну и?.. - спросила Настя, даже не сдерживая саркастических ноток, - У меня-то что? Кто кому причинил беспокойство?..
        Елена ответила с максимально серьезной интонацией, слегка разведя руками:
        - Я не знаю. Никто не знает. Я даже не могу сказать, касается ли долг вас, Анастасия Юрьевна, или дело в ваших предках. От родителей и далее… Для помощи в поиске кредиторов наш филиал подберет вам куратора… В вашем деле указано, что ежегодно росли проценты, значит, долг копится отнюдь не со вчерашнего дня.
        - Где, где это написано?
        Рука с безупречным французским маникюром пододвинула к девушке какие-то листы бумаги. Настя сгребла их с деревянной полированной поверхности столика и жадно пробежала глазами по строчкам, тут же мысленно себя одернув: «Что, уже купилась? Так быстро? Это же явно какие-то мошенники или сектанты!»
        Только вот прочитать ничего не получилось. Как во сне, вспыхивали в мозгу и тут же гасли отдельные фразы, никак не хотевшие складываться в полноценный текст: «Морозова Анастасия Юрьевна…», «…абсолютный должник», «…обязывается», «проценты по долгу начислены…». Бред какой-то! Последняя фраза привлекала внимание больше остальных: «… надлежит пройти нулевой портал для идентификации».
        - Что за портал такой? - уцепилась Настя за непонятный термин.
        В серых глазах Елены, зрачки которых были расширены в полумраке, как будто промелькнул интерес, смешанный с сожалением и даже сочувствием:
        - В нашем филиале давно не было таких дел. Видите те двери, Анастасия Юрьевна?.. Каждая из них - портал, помогающий осуществить идентификацию долга, оживить память, разбудить ее даже в дремлющих генах. У вас - нулевой портал. Это значит, что в дело замешано то, что принято называть «тонкими мирами», «тонкими материями», «миром духов» и много еще чем, чего бы не хотелось касаться вовсе.
        Глава 4.
        Порталы
        Первое побуждение - встать и уйти. Второе - действительно послать далеко и надолго, а потом уже встать и уйти, потребовав вернуть невесть куда пропавшего Арслана. Третье и самое неприятное - подавить скребущееся изнутри чувство беспокойства, и не просто беспокойства, а чего-то чужеродного, не свойственного ранее. Как будто начала примерку блузки в магазине, а та оказалась с подозрительным пятном, указывающим на нечистоплотность предыдущей покупательницы.
        - Почему я не могу сосчитать двери на другой стороне холла? - тихо спросила Настя.
        - Ничего особенного. - Прозвучал ответ Елены. - Кто-то из должников пользуется порталом в другом филиале, это происходит постоянно. Тогда во всех прочих филиалах дверь становится недоступной. Всего же порталов пять. Сейчас, в предпраздничные дни, трафик не так велик.
        - Как узнать, куда войти?..
        - Легко. Дверь сама позовет, вы почувствуете.
        Видя замешательство посетительницы, Елена покачала головой:
        - Я понимаю, как дико звучит для вас все услышанное. Я сама была в такой ситуации.
        - Что?..
        Серые глаза с большими темными зрачками смотрели открыто и грустно.
        - Здесь работают те, кто не смог расплатиться с очень крупным личным долгом, Анастасия Юрьевна.
        Морозова непроизвольно вздрогнула.
        - И даже если человек отбыл срок, это ничего не значит. - Продолжила женщина нейтральным, почти безразличным тоном. - Ему или ей позвонят, когда выйдет на свободу. Таков порядок. Только ситуация может сложиться так, что расплатиться уже не получится. Тогда должник, согласившийся с оплатой долга, попадает сюда, пополняет персонал филиала, но для всего остального мира становится пропавшим без вести, как и многие другие. Те, кто попал в кураторы, еще имеют шансы выйти, компенсировав свой долг успешно закрытыми сложными делами…
        - Зачем вы мне это рассказываете? Пугаете, что и я могу тут остаться? - Настя повысила голос, мысленно прикидывая, что такое могла совершить миловидная пухленькая женщина в элегантном костюме.
        - Нет. Я пытаюсь развеять ваши сомнения. Портал дает ответ в большинстве случаев идентификации. Вы находите своего кредитора или его семью, возвращаете долг. Иногда, в банальных легких ситуациях, должник может просто совершить хороший поступок, и все. С момента входа в портал у вас запускается срок на выполнение обязательств - это месяц. До входа в портал есть последняя возможность отказаться, но тогда вы должны четко понимать - долг переходит на ваших потомков или может больно ударить по вам самой, в тот момент, когда вы будете наиболее уязвимы.
        Разум продолжал сопротивляться. Так. Атмосфера таинственности в помещении? Специально создана: для «оболванивания» наивной публики. Только вот размеры помещения таковы, что оно уже не только захватило пространство под тротуаром рядом с многоэтажкой, оно уже частично находится под проезжей частью проспекта Ленина… Попытка Елены рассказать свою историю, спровоцировать на откровенность? Тоже не зря: заинтересовать, вызвать к себе жалось и одновременно - напугать. Странное ощущение нереальности и отсутствие возможности полностью прочесть текст документа? Не исключено, что здесь распыляют какое-то наркозное средство, вроде закиси азота в смеси с чем-то еще, каким-нибудь галлюциногеном.
        - Где молодой человек, с которым я пришла? - нахмурила брови Настя.
        - Пьет кофе со Светой. В полной уверенности, что вы ведете беседу с риэлтором за стеклянной перегородкой соседнего офиса. Все нормально, он ничего не вспомнит.
        - Вы лишаете меня чувства реальности. - Девушка потерла виски пальцами. - Мне не за что зацепиться, понимаете? Если у вас такая крутая контора, почему бы не поднять какую-то историю, архив… Чтобы я точно знала, кто и как мог в моей семье накопить этот мифический долг?
        Елена пожала плечами, добавив, что никаких архивов тут не водится, отродясь не имелось. Работа ведется по факту. Документы не хранятся: утилизация после завершения дела или же в случае отказа должника.
        - Я бы рада помочь, Анастасия Юрьевна, но не могу. Зато могу позабавить: двери… порталы… давно обросли у нас жаргонными названиями. «Мапа» - четвертый портал, он же - «мелкая пакость».
        Такие частенько совершают в детстве, но и взрослые не отстают. Одна старушка, например, двадцать лет подряд подметала в подъезде и сгребала мусор на соседский коврик. Позвонили. Уже тогда, когда на внучку упал рикошет - в университете обвинили в краже ответов к тестам для экзаменов…
        - Это не смешно. Я не хочу знать про чужие пакости.
        - Как хотите, Анастасия Юрьевна. Кроме «Мапы», есть «Попа». Вот это уже «подлый поступок»: оговорить кого-нибудь, подставить коллегу по работе, отплатить злом за доброе отношение, да и многое другое - тоже. Ну, «попа» она и есть «попа», она третий портал. «Энзэ» - второй. Хуже всех прочих, как мне кажется. «Непоправимое зло» - например, убийство, насилие…
        - Вы хотите сказать, - прервала Настя собеседницу, - что можно совершить убийство и не помнить об этом?
        - При собственной жизни - вряд ли. Но можно запустить цепочку действий, которая приведет к чужой смерти. Или, скажем, выходил чей-то предок с кистенем на большую дорогу…
        - Так он, может, в Средневековье выходил!..
        - Вполне возможно. А факс пришел в агентство только сейчас. Я же говорю, канцелярщина, задержки… Мы не знаем, как это работает, где находится головной офис, кто всем распоряжается. Я пришла сюда, когда освободилось место главы филиала, а у меня было такое состояние, что хоть в петлю, хоть с камнем на шее в прорубь.
        Настала очередь объявления первого портала, под названием «Муся» - «Муки совести». За свой скверный поступок, включая уголовные преступления, человек уже раскаялся и получил сполна - но совесть не отпускает. Тогда тоже прямая дорога сюда, в ряды персонала ОМВО «Жизненный долг»…
        - А ваш, нулевой, у нас зовется «Тема». «Темные миры», тонкие миры. Протащили сюда нечто, а оно уже пошалило от души, или что у него там есть…
        - Я ничего не притаскивала. - Твердо произнесла Настя. - И не верю, что мои близкие могли совершить нечто подобное.
        «Ты уверена?» - шепнул внутренний голос, полный сомнений. - «Фотография с выколотыми глазами?»
        «Не верю. Только не бабушка. Я вообще врач, я ни вот что такое не верю…»
        Между тем, Елена снова покачала головой, и тут же поправила свои небрежные кудряшки.
        - Чертей вызывали в детстве? - спросила она, обескуражив посетительницу.
        - Чего?..
        - Детская забава, вот чего. Пентаграмма на бумаге, хихикающие подружки, темнота в комнате… «Черт, приходи!»… Многие так шалят, не осознавая, что делают. Потом всю жизнь таскают с собой потустороннюю сущность, а уж она-то будет постоянно толкать под руку, да так, что все порталы можно пройти, и каждый напомнит о содеянном - хоть «Мапа», хоть «Энзэ».
        - Не вызывала! - почти огрызнулась Морозова.
        - Куклами вуду не баловались?
        - Нет, что вы такое говорите!
        Серые глаза смотрели без малейшего намека на смех:
        - Может быть, были в роду те, кого принято называть ведьмами?..
        - Откуда я знаю, в самом деле?!
        - Есть способ проверить, Анастасия Юрьевна. Подойти к порталам. Или же просто уйти отсюда раз и навсегда, позабыв обо всем.
        В конце концов, раз уж согласилась на встречу, имеет смысл двигаться дальше.
        Настя встала с кожаного диванчика и только попыталась сделать шаг, как вдруг расстояние между противоположными стенами холла стремительно сократилось. Перед девушкой оказалась всего одна дверь: обычное темное дерево, без украшений и декоративных элементов. Тускло посверкивала металлическая ручка в виде шара. Доктор Морозова прикоснулась к ней - и тут же оказалась внутри.
        В полной темноте.
        Темнота недолго оставалась непроницаемой и плотной. Сколько прошло времени, непонятно, но в глубине неведомого помещения, где оказалась Настя, начали медленно проецироваться в воздух сотканные из ничего образы. Серебристые крылья. Неведомые маски. Древние лики. Укрытые снегом просторы тайги. Серебристые зеркала озер. Обманчивая безмятежность болот, усыпанных клюквой. Звуки… как будто завывание ветра, тут же сменившееся металлическим звоном. Что может так звенеть? Оружие? Или кажется, что монеты рассыпались по полу?
        На миг ледяной холод прикоснулся к коже дуновением сквозняка. И, как в зеркале, Настя увидела себя - с массивным серебряным украшением на шее. Ничего так, гармонично смотрится. Кажется, называется такое украшение: гривна. Только это не зеркало, а определенно мультимедийная проекция.
        Что-то… ой, какое знакомое. Морозова усмехнулась и стряхнула с себя временное оцепенение, в котором находилась с момента входа в темный зал.
        - Да я это видела!
        Пространство свернулось в трубочку вместе с серебристыми очертаниями образов, а Настя оказалась рядом с кожаным диванчиком.
        - Выставка! - хмыкнула она, радуясь звуку собственного голоса и глядя на кудряшки Елены сверху вниз не без легкого раздражения. - Сургутский художественный музей, да? У вас есть диск с фильмом? Я… я помню, да. Лето, вроде бы, то ли шестнадцать, то ли пятнадцать лет назад. Потрясающая выставка, не спорю. Сибирские клады чуть ли не начала эры, убойный видеоряд, проекции в пространство зала, черный бархат… Да? Впечатляет, правда!
        Елена, ничуть не смутившись, уже собирала со столика бумаги и складывала их в прозрачную папку-«уголок».
        - Я не знаю, что показал вам портал, Анастасия Юрьевна. Судя по реакции, никакой конкретики. Не хочу пугать, но с после входа в портал процесс актуализации долга запущен. Ваше время идет, как положено по процедуре. Зря вы так быстро ушли оттуда, надо было задержаться и прислушаться к себе. Пусть все как следует уляжется в голове, вы поработаете над проблемой совместно с куратором, а потом, если будет необходимость, войдете в «Тему» снова. Без идентификации сложно будет понять, что к чему…
        Настя ожидала другой реакции: от смущения до ярости, и сейчас была несколько разочарована.
        - Как называлась выставка, помните?
        Пришлось отрицательно покачать головой. На выставке Настюша была с мамой, и больше сожалела о том, что пришлось спешно доедать мороженое перед входом в музей, нежели радовалась походу в оный. Выставка оказалась таинственной и интересной, не хуже, чем всякие спецэффекты в новом фильме про Гарри Поттера, но это было так давно… И могли ли коллекторы знать про тот поход, случившийся в детстве?
        Эква.
        Хватит тут сидеть. Надо вытаскивать Арслана, даже если для этого придется самой кого-то прессануть, и выбираться отсюда. Хотели дать какого-то куратора? Пусть дают, пусть помогает разбираться со всем этим, да как можно скорее. До Нового года осталось девять дней, считая сегодняшний. Лучше бы разобраться до тридцать первого числа, там поезд на Тюмень…
        «Постой, постой!» - вкрадчиво спросил внутренний голос. - «Ты всерьез, что ли?»
        Приходилось признать, что да. В глубине души сложившиеся обстоятельства и какое-то шестое чувство уже брали верх над рациональным мышлением.
        - Куратор вас найдет в ближайшее время. - Сказала Елена. - Сейчас вас проводят, сами не выйдете…
        Настя даже не могла сказать, откуда пришла. Не видно ни входа в мраморный холл, ни выхода из него.
        Горячие пальцы прикоснулись к руке, рядом мелькнули светлые локоны и серый пушистый свитер. Прожилки мрамора перед глазами, угол стены, вложенный в другой угол и внезапно развернувшийся в новую серую стену рядом со знакомым уже кулером. Смех Арслана, рассказывающего каким-то девушкам историю из закулисья съемок программы «КВН».
        И приятный женский голос, голос Елены, шепотком прохладного сквозняка летящий вслед доктору Морозовой:
        - Анастасия Юрьевна! Если вам любопытно - у меня «Энзэ»!
        Елена, глава Сургутского филиала, смогла причинить кому-то непоправимое зло.

* * *
        Арслан вел себя как ни в чем не бывало, свято уверенный в том, что Настя позвала его с собой для разговора с представителем риэлторской фирмы:
        - Не мое дело, конечно, но может не стоит продавать квартиру в Сургуте? Если уезжаешь, лучше сдать.
        - Спасибо. Я подумаю! Гульназ передай привет, я ей позвоню завтра.
        Насте казалось, что день тянется бесконечно, а между тем, была всего-то половина пятого. Отпустив Арслана, девушка зашла в пекарню около дома, купила свежий батон, потом заглянула за мандаринами в соседний овощной ларек и собралась пойти домой. Может, подремать полчаса, и все события развеются, как дурной сон?.. И маме обещала позвонить, кстати. Выходной, называется…
        - Голубоглаз-з-а-я… зая… ты моя…
        Еле стоящий на ногах мужичонка уцепился за рукав Настиного пуховика, обдав парами спиртного:
        - Уг-г-ости мандаринкой, Снегурка…
        Пьяный средь бела дня в Сургуте, да хоть бы и в конце рабочего дня в понедельник - явление редкое. «Бухать» принято в пятницу, да и то, прямо так скажем, далеко не всякий сейчас следует этой устоявшейся традиции. Народ держится за работу, город не так велик, чтобы рисковать быть уволенным «по собственному» и остаться без источника дохода.
        Настя попыталась обойти пьяного, брезгливо стряхивая с плеча чужую руку.
        - Ты что?.. Я тебя Снегуркой наз-звал… Толкаешься, з-значит?!
        Тут бы Арслан пригодился, да его уже и след простыл. Пьяная агрессия - что может быть хуже? И как назло, рядом никого, хотя обычно в это время во дворе Настиного дома полно народу. Девушка крутанулась на месте и отступила назад только для того, чтобы упереться спиной в объятья второго пьяного, норовящего выразить вселенскую любовь к миру и решившего начать с Насти:
        - Куколка… дай поцелую…
        Самое верное решение - бросить пакеты, вырваться и бежать. До своего подъезда - пятьдесят метров, и не похоже, чтобы эти пьянчуги явили прыть, они же на ногах не стоят…
        Намерения прервал тихий мужской голос:
        - Хорош цепляться к девушке. Отвалите оба.
        Обладатель голоса стоял справа, и свет фонаря падал так, что не представлялось возможным рассмотреть лицо, оно оставалось в тени, созданной капюшоном короткого черного пуховика. Голос хрипловатый, низкий.
        - Че? - дернулся первый мужичонка, отпуская девушку.
        Он сунулся было к мужчине в черном пуховике, но тут же замер на месте. Насте показалось, что вокруг незнакомца стало темнее, и дело вовсе не в мигающем уличном фонаре, лампа которого вот-вот погаснет.
        - Девушка, вы не стойте тут, идите. - Произнес хриплый голос. - Вам домой. А дураки проспятся.
        - Пьяный п-р-роспится… - с апломбом заявил мужичонка и тут же авторитетно добавил: - Дур-рак - никогда!
        - Даже дураку никогда не поздно. - Прозвучало в ответ без малейшей угрозы в голосе, но мужичонка поспешно сделал шаг назад, как будто пытаясь отыскать защиту в сугробе.
        Морозова без усилий вывернулась из рук второго пьяного, ловчее перехватила пакеты с мандаринами и хлебом и, с признательностью пробормотав «спасибо», бросилась в сторону своего подъезда.
        Не стала искать в сумочке ключи от домофона, набрала номер квартиры соседки бабы Лиды, живущей этажом ниже:
        - Это Настя Морозова! Откройте, пожалуйста!
        Медленно побрела на четвертый этаж, чувствуя, как постепенно наваливается усталость. А когда понадобилось одолеть последний пролет, внезапно поняла: на лестничной площадке перед квартирой кто-то есть.
        Об этом свидетельствовали два факта: едва слышный звук, как будто кто-то переступил ботинками на бетонном полу и… длинная тень, упавшая перед Настей на последние ступеньки пути.
        Некто сделал шаг навстречу девушке, поднимавшейся по лестнице.
        Глава 5.
        Куратор
        Если в случае с пьяными дураками во дворе Настя не почувствовала ничего особенного, кроме раздражения и брезгливости, то теперь в ней поднималось другое чувство: острая тревога, а еще - приступ холодной ярости, сродни испытанному недавно на проспекте Ленина. Как будто застукали за каким-то неблаговидным деянием, вычислили и раскрыли. Последнее чувство, чужеродное и непонятное, почти сразу пропало, а вот тревога осталась. Кто там, на лестничной площадке?.. Какой-то вечерний квартирный вор? Время нетипичное. Жильцы возвращаются с работы, учащиеся во вторую смену школьники вот-вот побегут по домам…
        Что делать? Подняться вверх? Нет, туда страшно. Спуститься к бабе Лиде и сказать про тень на бетонном полу? Баба Лида тут же развернет бурную деятельность, включая звонок участковому.
        - Анастасия Юрьевна! - раздался между тем с лестничной площадки тихий мужской голос с легкой хрипотцой. - Не бойтесь, я жду именно вас.
        Несомненно, это тот же голос, который пять минут назад агитировал пьяных проспаться, а Насте посоветовал идти домой… Или очень похож, потому что, на самом-то деле, он не должен быть тем самым голосом: мужчина в черном пуховике обязан был остаться во дворе. Он не мог обойти Настю при всем желании. Если только не влетел в окно на площадке между этажами.
        - Вы кто?! - громко спросила девушка, рассчитывая, что кто-нибудь из соседей услышит и высунется из дверей или, как минимум, посмотрит в глазок.
        - Ваш куратор от «Жизненного долга». - Сказал неведомый некто и сделал еще шаг вперед, так что теперь Морозова имела возможность увидеть говорившего.
        Ну да. Черный короткий пуховик, черные джинсы. Теперь на голове мужчины не было капюшона, но лампа на лестничной площадке светила ему в спину, так что рассмотреть лицо как следует так и не удавалось. В глаза бросалась рядовая короткая стрижка, русые волосы. Возраст? Лет тридцать с небольшим, скорее всего.
        - Вам обязательно сюда было заявиться? Больше негде встретиться? Вас как зовут? Вы можете подтвердить свою личность? Откуда знаете мой адрес? И вообще, как вы оказались раньше, чем я? - Насте не нравилось стоять на две ступеньке ниже и разговаривать, задирая голову, но она никак не могла себя заставить пойти вперед, все еще сохраняя опасения.
        Соседи не торопились высовываться. Никого пока что нет дома или же они просто не воспринимают реальность такой, как она есть, подобно Арслану, уверенному, что подруга Гульназ общается с риэлтором.
        - Судя по количеству вопросов, вы расстроены, Анастасия Юрьевна. Зовут меня Игорь. Можно без отчества для удобства и краткости. О том, что я прикреплен к должнику, мне сообщили полчаса назад. Я ни разу не имел дел с нулевым порталом, скажу честно, потому поторопился. Если хотите - да, из профессионального любопытства. И, думаю, вовремя, потому что в противном случае вы бы продолжали выяснять отношения с пьяными дураками, которые сейчас с должной степенью испуга уже без оглядки валят по домам и не заснут в сугробе, замерзнув насмерть.
        В хриплом голосе не было ни тени насмешки или чего-то пугающего. Напротив, он звучал располагающе и даже успокаивающее.
        - А то, как я здесь оказался… - пожал широкими плечами мужчина, - долго объяснять с точки зрения законов физики. Пока я в кураторах, кое-какими из них можно манипулировать с доступной легкостью.
        - Хорошо. - Неожиданно для себя самой проговорила Настя. - Допустим, верю. Только «допустим», пока не более! Просто мне могла бы позвонить Елена…
        И смартфон немедленно подал голос из сумочки, так что его хозяйка вздрогнула и уронила бы пакеты, если бы Игорь не отреагировал быстрее: наклонился и ловко принял их из рук девушки.
        «Я скоро буду шарахаться от собственной тени!» - с неудовольствием подумала Настя, доставая смартфон. Она даже не удивилась, услышав ту, которую только что упомянула:
        - Анастасия Юрьевна! Игорь Павлович вас нашел?
        - Какой-то Игорь точно нашел, а по батюшке не представился. - Буркнула Настя, продолжая с подозрительностью разглядывать куратора, как будто он намеревался совершить еще что-нибудь необыкновенное, например, съесть мандарины, не раскрывая пакета.
        Глупо было спрашивать о том, откуда этот Игорь осведомлен об адресе, если пресловутое ОМВО знает номер телефона доктора Морозовой.
        - Это неважно. Главное, нашел.
        Не задавая больше никаких вопросов, Елена вежливо попрощалась.
        - Идемте. - Вздохнула Настя. - Расскажете мне про обязанности куратора и о том, какая от вас должна быть польза, Игорь Павлович.
        Она обошла мужчину, стараясь не выпускать того из поля зрения, у дверей демонстративно долго возилась с ключами, хотя почему-то уже была уверена: незнакомец вреда не причинит. Тревога рассосалась как не бывало, хотя здравый смысл рявкнул пару ласковых насчет того, что Морозова собирается впустить в квартиру незнакомого человека с какими-то паранормальными способностями. Внутренний голос поддакивал здравому смыслу, успевая вяло пискнуть насчет оболванивания и даже гипнотического воздействия, затем поспорил со скептицизмом врача и умолк. Все, рационалистический подход кончился.
        Настя пропустила мужчину вперед, вошла следом и включила свет в прихожей, небрежным кивком головы указывая то на тумбочку, куда надлежит поставить пакеты, то на вешалку, куда следует повесить верхнюю одежду. Она старалась вести себя подчеркнуто холодно и одновременно - раскованно, в манере «мне сам черт не брат, так что сядь, дядя, и не отсвечивай».
        Теперь можно было рассмотреть гостя. Да, первое впечатление было верным: слегка за тридцать, среднестатистическое мужское лицо, довольно приятное, но без полного набора характеристик, вложенных в английский термин «handsome». Рост, наверное, метр семьдесят семь - семьдесят восемь, у самой Насти метр семьдесят, так что гость ненамного выше. Телосложение ничего себе: плечи широкие, офисного валика на животе нет, насколько позволяет увидеть тонкий темно-бордовый джемпер. К особым приметам можно было отнести разве что дорожку седины, убегающей от левого виска в сторону темени. Чисто профессиональным взглядом врача-косметолога Настя оценила и поняла, что седые волосы скрывают шрам. Иногда такое бывает: седина пробивается именно в месте травмы.
        - Кофе хотите? - нелюбезно и сухо предложила девушка, а Игорь и ухом не повел, моментально озвучив предпочтения.
        - Мне без молока, кофе - желательно молотый и ложку сахара на чашку.
        Морозова уставилась на него с той степенью неудовольствия, с которой в свое время Евгения Викторовна смотрела на Настиного папу, рискнувшего ночью выйти один на один с холодильником, да к тому же в трусах.
        - Вы сами предложили, Анастасия Юрьевна. - Мягко сказал Игорь.
        - Проходите туда. - Кивнула в сторону импровизированной гостиной хозяйка квартиры. - Там немного не прибрано, не обращайте внимания. На полу осколки стекла, постарайтесь не наступить.
        Она ушла на кухню, где пробыла недолго, не более десяти минут. Заварила в чашках кофе мелкого помола, поставила на старый палехский поднос сахарницу и печенье в вазочке, и, пройдя со свой ношей в комнату к гостю, застыла на пороге в искреннем изумлении, смешанном с детским страхом.
        Игорь Павлович стоял около хаоса, состоявшего из поверженной елки и частично разрушенного книжного шкафа, протянув руки и выставив ладони вперед, словно упирался в невидимую стену.
        Картина создавалась по-киношному нереальная: как будто кадры съемки прокручивали назад. На свое место вернулась елочка, ровнехонько на подставку. На нее постепенно развешивались те игрушки, которые не разбились при падении. Сами развешивались, без прикосновения человеческих рук. Рассыпанные по полу фотографии и бумаги вертелись хороводом вокруг постепенно поднимающихся в воздух деревянных полок. Не замечая Насти, мужчина покачал головой так, как сделал бы это человек, которому не удалось завершить начатое. Полки все-таки остались лежать на полу, а их содержимое аккуратно улеглось рядом несколькими ровными стопками.
        - Как вы это сделали? - спросила Морозова, забыв про тяжелый поднос в руках.
        Игорь обернулся на звук ее голоса:
        - Я же говорил уже про физику. То, что не имеет необратимых повреждений, можно исправить. Вещи, события, чувства… А полки я приколочу на место, если есть хоть какой-то инструмент. По-другому не получится… Крепления вырваны с мясом. Видимо, были перегружены, и изрядно.
        Он взял из рук девушки поднос и поставил на столик около дивана.
        - Вы что, волшебник?
        Настя против воли обнаружила едкую нотку в собственном голосе и тут же извинилась.
        - Не стоит извинений, Анастасия Юрьевна. К волшебству это не относится.
        Тон гостя не имел ничего общего с желанием покрасоваться или выказать некое превосходство. Игорь всего лишь констатировал факт. И тут Настя поняла, что старый надорванный конверт, скорее всего, занял определенное место среди свежеуложенных бумаг.
        Вместе с пером и изуродованным фотопортретом. В пределах видимости его точно нет… А надо бы найти!
        Сказать этому куратору про странности нынешнего утра?
        - Пейте кофе, он остывает.
        Настя села на диван, взяв в руки свою чашку, но секундное замешательство скрыть не удалось.
        - Анастасия Юрьевна, - тихо и очень серьезно произнес гость, - я здесь для того, чтобы максимально включиться в историю, касающуюся вашего дела. Это моя работа. Все, что нужно: прочесать архивы, найти необходимые контакты, пробудить какие-то воспоминания и прочее - все за мной. Елена сообщила, что портал конкретной картинки не дал, или же вы ее неверно восприняли… Я помогу разобраться с вашим долгом, ибо обстоятельства тоже бывают всякие, а кредиторы - разные, включая неадекватных. Да-да, это правда. Так что если есть, что сказать, говорите, важны любые мелочи, которые могут казаться вам самой обыденными и ничего не значащими вещами. Говорите - и постарайтесь ничего не пропускать.
        Игорь допивал кофе, слушая сбивчивый рассказ о разрухе в шкафу, загадочной жутковатой находке и не менее загадочных словах хантыйки, из которых девушка точно запомнила только «экву».
        - В портале вашем я вообще ничего не увидела. - Подытожила она. - Решила, что меня откровенно дурят, показывая мультимедийный материал известной музейной выставки.
        - Не в моем, Анастасия Юрьевна. Там ничего не бывает просто так. Вы увидели то, что должно, вопрос в форме подачи материала. Как функционирует нулевой портал, непонятно. Впрочем, данный факт касается и всех прочих…
        Настя отметила про себя, что куратор не воспользовался жаргонными терминами типа «Тема» и прочими, озвученными Еленой.
        Интересно, а что у него самого?! С чем же он не смог расплатиться? А вдруг… какой-нибудь бывший преступник?! Внезапно пришла в голову идея: а сколько тех, кто ходит рядом с нами по улицам, ездит в общественном транспорте, помогает выбрать бытовую технику в магазине - кто они?.. Мы ничего ни о ком из них не знаем, и даже минимально не можем предположить, как они ведут себя за гранью повседневности, выставленной напоказ.
        - Представьте, что я - случайный попутчик в поезде, Анастасия Юрьевна. - Прервал размышления хрипловатый голос. - Со случайным попутчиком можно быть в меру откровенной. Дело будет завершено, а вы никогда меня не увидите и даже не вспомните.
        - А вы? - неожиданно для себя спросила Настя, пристально посмотрев в светло-карие глаза Игоря. - Вы помните тех, с кем работали?
        - Конечно. До тех пор, пока остаюсь куратором. Если будет возможность распрощаться с ОМВО, вступит в действие нейроблокада, и я все забуду. - Сказал тот и тут же добавил с легкой улыбкой: - Тогда я уже не смогу собирать с пола рухнувшие елки и предметы мебели, не прикасаясь к ним даже пальцем…
        Игорь Павлович пробыл в квартире Морозовой около часа, из которого большую часть времени потратил на дополнительные вопросы. Увлекалась ли Анастасия Юрьевна эзотерикой и в какой форме?.. Спиритизмом?.. Обращалась ли к тем, кто занимается экстрасенсорными практиками для наведения сглаза, порчи?.. Известны ли подобные прецеденты относительно близких родственников? Случались ли с самой Анастасией какие-либо странности, объяснить которые невозможно с позиций логики и современной науки?
        - Нет. - Категорически отрезала Настя. - Это вообще дичь какая-то. Порча, экстрасенсы… Самый настоящий бред!
        - Для здравомыслящих людей - конечно, бред, а то и повод для шуток. - Мужчина поднял с пола одну из полок, примеривая к развороченным креплениям в шкафу. - А для тех, кто верит, Анастасия Юрьевна, это полноценная реальность со всеми вытекающими последствиями. Язык - вторая сигнальная система, а слово - сигнал сигнала… И разница в восприятии слов тоже присутствует. Вы не верите в плохие слова, заговоры и прочее. А какая-нибудь другая девушка - запросто, независимо от уровня образования и жизненных идеалов…
        Поджав с неудовольствием губы, Настя тут же вспомнила про Гульназ: та и шагу из дома не хотела ступить без личного оберега - купленной где-то в Турции булавки со стеклянным голубым оком. Так сказать, защита от сглаза… А Морозова-старшая?! Настина мама верила во многие приметы: например, если соседка приходила за солью или чем-то другим по хозяйственной надобности, она никогда не передавала это «что-то» через порог. А бабушка…
        Нет, уж кто-кто, а Евгения Викторовна ни в какие приметы и тонкие миры не верила, это казалось очевидным.
        - Вы вот альбомы собрали, Игорь Павлович, а конверт сам собой обратно заклеился? - мелькнула у девушки какая-то детская надежда, что напрасно.
        - Нет. Если целое повреждено, то восстановлению не подлежит. Найдите конверт, найдите обязательно. Завтра я позвоню вам в конце рабочего дня, поговорим по результатам и составим план действий.
        Мужчина аккуратно опустил полку на пол и обернулся:
        - Какие-то инструменты дома есть?..

* * *
        Убраны осколки стекла, оставшиеся от разбившихся ангелочков, убраны бумаги и фотоальбомы в книжный шкаф. Ушел куратор из ОМВО. Конверт нашелся, и глупо было спрашивать себя: зачем раскрыла?.. Зачем бабушка его хранила, вот в чем вопрос… Как-то не верится в то, что кардиолог, доктор наук, почетный гражданин города и - подалась в какую-то черную магию-шмагию? По поводу пресловутых «тонких материй» Евгения Викторовна всегда высказывалась безапелляционно и однозначно:
        - Я атеист и коммунист, пускай и бывший. То, что внутри у человека, - мышцы, кости, кровушка, мозги, - как-то это все работает, и ладно. А где там душа прячется, знать не знаю. Мое дело - чтобы «пламенный мотор» отстучал, сколько ему положено, и владельца не подвел раньше времени…
        И вот - искореженный фотопортрет и белое перо. От какой же это птицы? Проще всего запустить в сети поиск по фотографии, что и было сделано в первую очередь. Хм. Сколько, оказывается, птиц с белым перьями! И совы, и гагары, и аисты, и вообще… Ну, тогда пойдем другим путем. Настя зарегистрировалась на крупном форуме, посвященном птицам России, и тут же закинула туда вопрос с фотографией. Чье перо, граждане, помогите лузеру определить.
        В ожидании ответа она занималась обычными вечерними делами: приготовила себе ужин, еще раз поговорила с отцом (тот поделился обещанными данными юриста, попутно расспрашивая, нет ли у дочери проблем). Поболтала с мамой, в шутливой форме интересуясь, не было ли ведьм в роду (мама вроде бы ничего не заподозрила, а по ведьмам дала ответ уклончиво-отрицательный - мол, если довести как следует, то женщина становится ведьмой на своем, сугубо индивидуальном уровне, любой мужчина подтвердит). О фотографии девушка пока что решила умолчать. Ответила на звонок Гульназ, которая лично, из первых уст желала убедиться, что Арслан с заданием справился:
        - Ему понравилась риэлтор. Ну, это за Арсланом не заржавеет, лишь бы блондинка была. Говорит, все в порядке. Не врет?
        - Не врет. - Заверила Морозова подругу.
        - И ладно! Пойду поем, а то что-то голова болит. Спокойной ночи, Насть.
        Как связано лечение головной боли и процесс потребления пищи, осталось загадкой и личным рецептом Гульназ, а Настя вернулась к ноутбуку, где прочла ответ с птичьего форума. Сначала некий комментатор в статусе «гуру» красочно расписывал строение пера птицы как такового: стержень, очин, опахало. Мол, части пера у всех птиц одинаковы, как и типы самих перьев: маховые, контурные, пуховые, нитиевидные. Вердикт гуру форума был окончательным, с которым согласились почти все местные комментаторы: маховое перо вороны. Некоторый спор случился вокруг самого цвета пера, так что на Настю посыпались незнакомые орнитологические термины: кто-то из новичков форума робко заикнулся о прижизненном лейкизме, обесцвечивании, но его тут же заклевали. Будь это депигментация, стержень пера остался бы темным хотя бы частично, а тут перо белехонькое целиком.
        Хм.
        Белая ворона. «Не ворон», - ответил Морозовой гуру. - «Именно ворона, представитель вида серых ворон. В вашем случае - белая. Генетический дефект, препятствующий образованию меланина».
        Девушка поинтересовалась, насколько часто встречаются такие птицы и где могут обитать. Гуру форума поделился ссылкой на сайт фотожурналиста из Британской Колумбии, ведущего наблюдения за белыми воронами в течение многих лет. Все увиденные и описанные им птицы из местной вороньей популяции были однолетними: как только наступала зима, они таинственным образом пропадали, и вряд ли улетали в теплые края - из-за соответствующего белого оперения они просто не могли пережить зиму, подвергаясь переохлаждению.
        «А какие-то обряды и приметы, связанные с вороньими перьями?» - добавила Настя вопрос к диалогу.
        «Это уже мракобесие. Тут орнитологи-профи и любители, девушка. Не к нам».
        Будем искать дальше, раз не к вам… Через полчаса у Насти уже пухла голова от обилия информации, накопанной в Интернете. Чего тут только не было относительно вороньих перьев и их применения в магии: белой, черной и даже рябой в крапинку. Символ Одина. Символ какой-то Темной богини. Прекрасное средство для медитативной практики и концентрации магической энергии. Магия предсказаний и магия проклятий. Отмести от дома соперницу - легко. Сплести «ловец снов» для того, чтобы отгонять скверные сновидения и привлекать вещие - опять же, без вороньих перьев никак не обойтись! Куда обращаться с вопросом на сей раз? К каким-нибудь ведьмам в чат?!
        А ведь еще остается «эква» - единственное слово, в точности запомненное Настей из сбивчивой речи хантыйки. В конце концов, это можно оставить на завтра, время-то уже ближе к одиннадцати, пора ложиться спать. Сложный день или не очень - не важно, режим никто не отменял.
        Анализируя перед сном собственные поступки, Морозова могла бы легко описать их одним словом: сумасшествие. Поперлась к непонятным коллекторам, рискуя встретиться с сектантами или представителями криминальной среды. Почти поверила в какие-то там порталы с дурацкими названиями. Зашла в один из них, так и не разобравшись с собственными ощущениями. Впустила в квартиру какого-то постороннего типа, который пренебрегает законами физики. Искала в сети описание по применению птичьих перьев в магических ритуалах. Дальше-то что будет? Шапочка из фольги на голову как защита от некоего бдящего «Большого брата» и зловредного излучения?!
        Спала Настя сладко и без снов, а утренний звон будильника и вовсе подводил черту под вчерашним, настраивая на текущие дела. Несомненно, минувший день прошел странно и кое в чем - даже непонятно и пугающе, но это не повод паниковать.
        Подъем, быстрая растяжка, душ, завтрак - и на работу пора, сегодня с девяти до восьми полная запись… Старый конверт вместе с содержимым был упакован в новенький файл, а затем уложен в сумочку. Надо взять с собой: вдруг придется встретиться с куратором, так пусть посмотрит…
        Анастасия Юрьевна торопилась, а потому не заметила простого и очевидного факта: темное пятно на створке старого трюмо поползло вверх, отвоевав себе не менее полутора сантиметров у продолжающей отслаиваться амальгамы.
        Глава 6.
        Гринч и сургутская барыня
        Едва Морозова зашла в клинику и собралась в комнату для персонала, чтобы переодеться, как администратор Юлечка зашептала одними губами:
        - Т-с-с-с! Осторожно! Там Гринч! На взводе, уже поругалась с Коваленко.
        - Причина? - рассеянно спросила доктор Морозова, думая о своем и вешая в общий шкаф-купе пуховик.
        - Сало! - выпалила Юлечка, тихонько давясь смехом и то и дело прикладывая к носу платочек, как будто ее одолевал насморк.
        Столь необычный предмет ссоры Гринча и Коваленко требовал пристального внимания, а десять минут в запасе имелись.
        Хотя для Гринча, на самом-то деле, никакой повод вовсе не был нужен.
        Тайное прозвище было прочно и давно приклеено коллегами к Элле Иванищевой, визажисту. Нет, она не казалась бедной, несчастной, одинокой и зеленой, каковым был соответствующий одноименный персонаж, ни в коем случае! Напротив, родители много лет отработали не на последних должностях в местном офисе Газпрома, и года два назад отбыли на постоянное место жительства в город Сочи, поближе к теплу, оставив любимой дочери большую квартиру в престижном жилом комплексе. Машина у Эллы-Гринча тоже имелась, да не какая-нибудь, а худо-бедно «Лексус». По семейным стопам девушка в свое время не пошла, променяв учебу в вузе на какую-то сомнительную академию красоты. Да и зачем учиться и «впахивать», если родители фактически содержат дочку, будучи готовы это делать сколь угодно долго?.. Создатель не обидел Эллу внешностью, одарив кукольной красотой с мелкими и изящными чертами лица. А в сочетании с точеной фигуркой и необходимыми атрибутами женской ухоженности кукольная красота привлекала немало мужских взглядов…
        Только вот обладатели этих взглядов, - от обычных голодных до искренне и по-хорошему заинтересованных в обществе симпатичной девушки, - обычно пропадали с горизонта, стоило им пообщаться с мадемуазель Иванищевой хотя бы недельку - другую.
        Потому что у мадемуазель по жизни все плохо. Вокруг нее в коварном хороводе крутятся похотливые козлы, недалекие клуши, хитрые жуки, форменные дятлы, да и просто - овцы. Нет рядом людей, сплошной зоопарк, и все, все они интригуют, завидуют, подставляют, норовят обидеть именно Эллу и вообще всячески гадят так, что только в оба смотреть успевай.
        Тяжко жить на свете таким людям, у которых все плохо на уровне самого настоящего «все хорошо». За что они обижены на весь мир и каждого его обитателя в отдельности - загадка на уровне тайн Вселенной, ибо постичь сие не в состоянии никто…
        Перед Новым годом у визажиста полно работы, потому что целый полк красавиц рассчитывает пройти ускоренный курс молодого бойца: освоить к празднику модные тренды макияжа под контролем специалиста. В клинике имелся отдельный кабинет для подобных услуг, и пользовался он немалым спросом. Вот и сегодня у Эллы-Гринча индивидуальные мастер-классы для барышень были расписаны с утра и до вечера.
        Сложно сказать, как Иванищева находила общий язык с клиентками, но сама Настя не хотела бы доверить свое лицо этой даме даже для самого крутого боевого раскраса.
        - Дело-то к Рождеству, к католическому, вот Гринч совсем плоха стала, готовится праздник украсть! - хихикнула Юлечка.
        Суть небольшой ссоры, которая привела визажиста Эллу на грань белого каления, заставив уединиться в комнате отдыха, крылась в особенностях кухни и отношения к отдельным блюдам. Сургут - город многонациональный, и у каждой группы представителей отдельного народа кухня и пищевые пристрастия, конечно же, свои. Дарья Коваленко, врач-косметолог, украинка, всегда приносила коллегам «настоящий, домашний витамин Эс», как она называла определенный продукт, вознося его достоинства: от источника энергии, так необходимой в холода, до тонизирующего средства для кожи. Сало, конечно же. В разных видах, да такое вкусное, что и уговаривать кого-либо пробовать не нужно было. Зимой же гостинец улетал махом, не залеживаясь в общем холодильнике ни дня. Как говорится, достаточно посмотреть - и тут же нету, а какой-то счастливчик утащил последний кусочек
        Утром, с холода, Дарья от души предложила Элле-Гринчу дегустацию «витамина Эс», да на зерновом черном хлебе, и тут же нарвалась на неприятности.
        - Кладбище холестерина… жировая отрава… преждевременная старость… белый яд… три минуты на языке - три года в бедрах! - доложила администратор. - И это самое мягкое, что было сказано Гринчем. Взъелась она на Дарью Леонидовну и пошла ворчать…
        Облик доктора Коваленко с перечисленными характеристиками никак не совпадал, напротив, при регулярном потреблении сала в свои неполные сорок лет она выглядела почти ровесницей Насти, не прибегая ни к каким косметологическим или медицинским ухищрениям. Но Гринч стояла на своем, разнося животные жиры в пух и прах, да так, что пришедший на работу персонал предпочел разбежаться по своим кабинетам, не прислушиваясь, хотя до визита первых посетителей оставалось еще минут двадцать. Сама Дарья поступила как всегда мудро, следуя простой истине - не вступать в нелепый конфликт и не портить себе день.
        Когда Настя вошла в общую комнату, то застала там пыхтящую на диванчике Эллу, облаченную в зеленое вязаное платье из пряжи с ворсинками, как раз под стать образу похитителя Рождества. На приветствие Морозовой она ответила что-то невразумительное, а потом начала ворчать:
        - Почему я обязана надевать белый халат для работы?! Что это такое? Нет у меня медицинского образования, я вообще ви-за-жист, а не медсестра какая-нибудь, которая ляжки лазером щиплет! И, видите ли, опять медосмотр проходить! Задолбали!
        - Так и я не медсестра, Элла. - Попыталась улыбнуться Настя, превращая разговор в шутку. - А хоть бы и медсестра… Чем тебе медсестры не угодили, или они чем-то хуже других?.. Все в халатах, это же медицинское учреждение. Не хочешь халат - надень костюм, можно и не белый даже. Синий, например. И профосмотр с анализами проходят все, на что было дано, между прочим, полтора месяца. Еще три дня у тебя в запасе, так что есть время, если поторопиться.
        И началось…
        Пока Настя переодевалась у своего шкафчика за ширмой, злобное ворчание наполняло помещение, как будто собираясь по углам темной, вязкой и удушливой пылью. Обычно девушка пропускала мимо ушей то, что говорила Элла, стараясь просто не обращать внимания. Если у человека в жизни все плохо, его уже не переубедить.
        Но сегодня сердитые выпады Иванищевой воспринимались совершенно не так. Они как будто даже бодрили, как чашка крепкого чая. Какая-то часть Анастасии Юрьевны страстно желала, чтобы здесь немедленно оказалась Дарья, да не просто оказалась, а ответила Гринчу на всю эту мерзкую словесную чепуху, желательно больно, хлестко и жестко. Интересно было бы послушать, как она поставит Гринча на место. Другая часть доктора Морозовой, какая-то холодная и болезненно чужая, наслушалась достаточно, подтолкнула выйти из-за ширмы и заставила резко бросить:
        - А ну-ка, хватит.
        Настя не узнала свой голос, и даже не голос, а повелительный тон, которым была произнесена фраза.
        - Не поняла. - Не чуя подвоха, скривила губки Элла. - Что тебе хватит? Сало есть, как эта всезнайка Коваленко, или что другое?
        Тонкая холодная змейка раздражения потекла вдоль позвоночника, закрутилась возле лопаток, и как будто выстрелила чужими словами, больно отдающимися в голове Морозовой, срывающимися с языка стеклянным обжигающим звоном:
        - Я сказала - хватит. Помолчи. До вечера. Или пока не надоест цапаться со всеми окружающими. Что выберешь?
        Элла Иванищева замерла на диванчике, явно не ожидая такой отповеди. Сливочно-белая кожа шеи покрылась пунцовыми пятнами.
        - Не пошла бы ты… - начала Элла не самую любезную фразу, но довести до конца так и не смогла, оперируя разве что нечленораздельными звуками: - А-а-а… у-м-м…
        Глядя с мрачным и жестоким удовлетворением на то, как глаза скандалистки буквально вылезают из орбит от напряжения, доктор Морозова тем же стеклянным голосом проворковала:
        - То-то же.
        Она вышла из комнаты отдыха в приподнятом настроении и мельком поймала собственное отражение в зеркальной стене коридора: разрумянившееся лицо, яркие голубые глаза, змеящиеся по белой ткани медицинского костюма шелковые пряди волос, как будто ставших на тон темнее. Залюбовалась. Хороша-а-а…
        Опомнилась Настя только в кабинете, где сегодня должна была вести консультативный прием. Что произошло?! Откуда взялось поганое ощущение собственного превосходства, утверждающего, что имеешь право приказывать, распоряжаться чужими действиями и поступками, а самое главное - получать от этого удовольствие?! За что напустилась на Гринча, да еще в таком тоне?!
        Девушка быстро закрутила волосы в пучок, надела медицинскую шапочку. Маска на консультативном приеме не нужна - потенциальные пациентки должны видеть «товар лицом», то есть чистую сияющую кожу без макияжа…
        - Проходите, доктор вас ждет! - щебетала за дверью Юлечка, которая по установленному правилу провожала до кабинета впервые пришедшую на прием пациентку или пациента.
        В последнее время посетителями клиники все чаще становились мужчины, стремящиеся воспользоваться услугами эстетической косметологии.
        - Да не слепая, дорогу вижу! - ответило Юлечке надменное и вальяжное женское контральто.
        Пациентка. Судя по яростному стуку каблуков по плиткам пола, из тех, кто категорически отказывается переобуваться в специальные одноразовые тапочки, предпочитая надеть бахилы поверх собственной обуви. Острые каблуки, как известно, бахилы прокалывают на раз-два, а уличный снежок, превращаясь в грязноватую кашицу, быстро вытекает наружу, оставляя соответствующие следы на идеально чистом полу.
        «Барыня!» - с легким ужасом подумала Настя и попала в точку.
        Сургутских барынь очень любят пародировать в «Сomedy Woman». По версии знаменитого шоу, этот типаж представляет собой даму в норковой или соболиной шубе в пол, в меховой шапке в любом помещении (по безнадежно устаревшей моде «восьмидесятых», когда демонстрация мехового головного убора считалась признаком достатка, и даже фотографировались многие женщины в шапках - на память), с вызывающе ярким макияжем и стилем поведения, именуемым в народе «крутой понт».
        Есть такой типаж в Сургуте, есть, он не вымер. На самом деле, барыня - она и в Африке будет барыня, и в любом городе на планете Земля. Барыня любит, чтобы всего было много и через край, чтоб не подумали, упаси Бог, что ей не хватает средств на самые дорогие духи, сумочку «Луи Виттон», часики «Омега», последнюю версию айфона или маникюр с пятисантиметровыми когтями, где каждый отдельный боевой коготь будет обильно облеплен стразами.
        Барыня всерьез считает, что, будучи за рулем автомобиля, не надо пропускать старушек на пешеходном переходе - ни хрена им не сделается, подождут. Барыня на руководящей должности, каковых развелось немало, уверена, что достаточное количество средств на банковском счете и какая-никакая власть дает ей право «тыкать» подчиненным и показывать им «кузькину мать» с завидной периодичностью, ибо холопам не фиг расслабляться. Барыня не станет покупать в аэропорту плебейскую водицу в пластиковых бутылочках, предназначенную для простых смертных, нет: она с должной степенью показного величия приобретет минералку в «стекле», и только известного французского бренда (в полной уверенности, что вода разлита из разных краников). Барыня будет делать много забавных и нелепых с точки зрения обычного человека вещей, принципиально важных разве что для самой барыни, постоянно боящейся уронить себя в собственных глазах.
        Именно такой типаж торжественно вступил сейчас в кабинет для консультаций, шкрябнув по двери теми самыми богато инкрустированными пятисантиметровыми когтями, так что Настя всерьез задумалась, не осталось ли на дереве царапин. Сшибающий с ног аромат дорогого парфюма, кепка из белой норки (улыбчивая Юлечка не достигла успеха, уговаривая посетительницу снять головной убор, и за это, кстати, с нее в конце месяца снимут процент премиальных), выражение ленивой скуки на лице.
        - Присаживайтесь, давайте познакомимся. Меня зовут Анастасия. - Вежливо проговорила Морозова, указывая женщине на удобное кресло. - Вам нужно максимально правдиво заполнить медицинскую анкету, не пропуская ни одного пункта.
        Ей уже приходилось общаться с барынями, и не раз. Самый верный тон поведения - нейтральная вежливость и мягкое убеждение там, где требовалось притормозить пациентку в попытке стать красавицей «вдруг и сразу». Вот и думай, становиться ли пластическим хирургом! Станешь - барыни повалят валом…
        - Анкета? - капризно и в нос поинтересовалась женщина. - Ваша девица на входе так и не поняла, что я пришла сейчас делать ботокс!
        - Вы пришли пока что на консультацию… - Настя вопросительно приподняла брови.
        - Инга Владимировна! - манерно представилась барыня.
        - … Инга Владимировна. Мы обсудим ваши желания, я произведу осмотр, подберем необходимые процедуры и распишем график их исполнения и приемов. Перед осмотром нужно удалить косметику, чтобы я могла максимально точно определить тип кожи и уровень проблем.
        - Стоп! Какой график?! У меня через три дня вылет в Дубай, там встреча с женихом! Мне скоро пятьдесят, ему тридцать, сами понимаете. Мордашку надо разгладить, быстро. Я же и записалась для этого! Я плачу, - а у вас тут не дешево, - вы делаете мне красиво здесь, здесь и здесь.
        Теперь предстояло самое трудное: разъяснить, что ботокс по всему лицу, куда тыкала боевым когтем Инга Владимровна, и три дня до волшебной красоты - вещи куда менее совместимые, чем гений и злодейство по версии классика. Барыня не хотела слушать Настю, на ходу зайдя в известное приложение в своем айфоне, и показывая, что некая «Доктор Джанетт» обещает моментальное заживление и блистательный эффект уже на третий день после инъекций:
        - Вот ее аккаунт! Вот фотографии, видите?!
        Можно воздевать руки к небу, можно в тысячный раз цитировать: «Уж сколько раз твердили миру…», но факт оставался фактом: стихийный рынок косметических услуг прикрыть невозможно, а желающих заработать там на доверчивости несведущих дам - пруд пруди. Недавно Насте пришлось столкнуться с последствиями действий такого лже-доктора. Имея на руках всего лишь диплом медицинской сестры, не дающий права на инвазивные косметологические вмешательства, хваткая барышня из социальных сетей называла себя врачом-косметологом и делала у себя на дому всем желающим инъекции сомнительного препарата из Китая, стоившего в пять раз дешевле оригинального патентованного средства. Результатом стало воспаление тройничного нерва у одной из незадачливых клиенток, лечить которое пришлось долго и трудно.
        - За такой короткий срок я могу предложить вам, Инга Владимировна, процедуру лазерного ухода с увлажняющей маской.
        Сделаем три таких процедуры. Эффект временного освежения продержится неделю. - Терпеливо убеждала Настя добрые двадцать минут, надеясь достучаться до чувства меры посетительницы.
        - Вы теряете перспективного клиента. - Сквозь зубы выдавила та. - Я пойду к профессионалам, а отзыв на вас будет разгромный, поверьте.
        - Это ваше право, Инга Владимировна. Но ни я, и никто другой в нашей клинике не станет делать вам ботокс с гарантией полного эффекта через два-три дня. Это нереально. Минимальные следы в виде точечных гематом возможны, плюс перелет, плюс солнце, а принимать солнечные ванны или ходить в сауну после инъекций будет нельзя… Я не рекомендую такое воздействие категорически.
        Холодная змейка, между тем, пробежалась между лопаток и начала действовать самостоятельно и без предупреждения:
        - Человек… - выплеснулось стеклянное крошево чужих слов на язык. - Все вы думаете, что явились в мир недостаточно красивыми. Все лезете из кожи вон, перекраивая собственную внешность, подчищая, выжигая, изменяя, рисуя. Укоряете своих богов в том, что они не довели замысел до конца, и лично вам недодали. Напрягаетесь в бесплодной попытке сохранить молодость - все, решительно все, не желая сознавать, что придет срок, и вашу пустую телесную оболочку сожрут черви.
        - Что…
        Барыня пыталась выбраться из кресла, одновременно хватаясь за сердце.
        - Не о молодом горячем женихе надо думать, а о том, что у тебя проблемы с сердчишком, дурочка. И на взлете есть все шансы на фибрилляцию желудочков, с которой сердчишко не справится. Жених может не дождаться. Тебе уже будет все равно, а ему, кстати, позарез нужны деньги… Никакой он не шейх, а так… Удачливая рвань непонятной национальности…
        Лицо женщины стало белее кепки из той самой белой норки, и Настя с ужасом понимала, что не может контролировать поток собственных слов, плавно струящихся с подачи холодной змейки, которая уютно свилась в колечко где-то в глубине гортани.
        Между тем, в паузе гнетущей тишины стало ясно: за дверью нарастает какой-то непонятный шум, быстро сошедший на нет. Барыня Инга Владимировна трясущимися руками запихнула айфон в сумочку:
        - Извините, я… пожалуй, поеду. Что вы такое говорите, девушка…
        С трудом овладевшая собой Морозова вымучено улыбнулась:
        - Пойдемте, я провожу вас.
        Администратор Юлечка выглядела странно подавленной, пока несостоявшаяся пациентка оплачивала консультацию и надевала свою белую, под стать кепке, норковую шубку.
        Как только она вышла, Юлечка судорожно вздохнула:
        - Бли-и-н… Мы тут над Гринчем смеялись, а ее «скорая» забрала. Только что.
        - Как?! - не веря своим ушам, переспросила Настя.
        - Да так… Дар речи потеряла. То ли припадок эпилепсии, то ли еще что. Непонятно, в общем, что такое.
        - Непонятно… - как эхо, повторила Анастасия Юрьевна.
        Она была напугана и кое-как справилась с собой только тогда, когда на консультацию пришла другая пациентка, желающая убрать лазером старую расплывшуюся татуировку.
        Холодная змейка затаилась и никак себя не проявляла.
        Глава 7.
        Кто такая эква?
        Во время обеденного перерыва Настя вышла на улицу, даже не надев шапочку, только капюшон накинула. Голова раскалывалась так, что девушка была невероятно рада холоду, норовившему ущипнуть за раскрасневшиеся щеки. Прошлась по улице, забежала в какой-то большой магазин электротоваров, и уже оттуда, расхаживая между рядами люстр и напольных светильников, набрала номер бывшего сокурсника, Дмитрия. Того самого, ставшего психиатром.
        - У! - прогудел Дима, взяв трубку практически сразу. - Работник фронта красоты, Настюха! Какими судьбами?
        После нескольких типичных дежурных фраз в духе: «как - сам - семья - жена - дети» Морозова осторожно заговорила о психическом расстройстве с раздвоением личности:
        - Понимаешь, я такого наболтала… И коллеге, и пациентке. Никогда себе такого не позволяла, а тут… как будто за язык тянули, как будто это не я. До сих пор стыдно и странно. А вдруг… вдруг у меня синдром Туретта какой-нибудь?!
        Прим. авт.: Синдром Туретта - нейроонтогнетическое моторное расстройство, проявляющееся двигательными и вокальными тиками. Может сопровождаться выкрикиванием оскорбительных высказываний или нецензурных слов.
        - Что - что у тебя? - откровенно не просто засмеялся, а действительно заржал Дмитрий. - Вдруг, Настюха, бывает только пук, да и то, многие делают его намеренно и без комплексов! Ты в отпуске когда была?
        - В марте.
        - Во-во! Срок подходит, отдыхать пора! Я за месяц - другой до отпуска всех уже ненавижу, и психов своих, и врачей вокруг - даже хуже психов. Синдром профессионального выгорания это называется, во как.
        В глубине души Морозова и сама понимала, что утренние разговоры с Гринчем, которой был дан совет помолчать, и с барыней, которой рекомендовано заняться «сердчишком», вряд ли имеют отношение к психическому расстройству. С чего вдруг появилась глубокая уверенность, что у барыни проблема с сердцем, а где-то за границей ждет ее визита не жених никакой, а мошенник и проходимец, охочий до денег одиноких, жаждущих ласки женщин?! Чужой стеклянный голос, рвущийся из глубины глотки, тоже наводил на размышления. Хантыйка не хотела брать денег за клюкву и с почтением называла покупательницу «эквой»…
        Оперируя терминологией фильмов ужасов, можно предположить, что в доктора Морозову Анастасию Юрьевну вселилось нечто. Связано ли это нечто с изувеченной фотографией, хранящейся в бабушкиных бумагах?.. Не хочется верить, но вполне возможно. Только вот сознание образованного человека двадцать первого столетия отказывается данный факт принять. Звонок психиатру Диме нужен был только по одной-единственной причине: в попытке зацепиться за ускользающую реальность.
        Где же этот куратор, чтоб его! Почему не звонит? С другой стороны, он обещал в конце рабочего дня, так что придраться не к чему. Скорее бы вечер.
        Вернувшись в клинику с несколько прояснившейся головой, Настя первым делом бросила на себя взгляд в зеркало. Никаких сияющих глаз и патологического интереса к собственной красоте, обычное восприятие отражения, не более.
        Ну и хорошо.
        Оставшиеся от дневного перекуса десять минут Настя посвятила поиску в сети, отыскивая и отправляя в закладки все ресурсы, где хоть как-то засветилось слово «эква».
        Да, слово было хантыйским, и в простейшем переводе могло означать хоть «женщина», хоть «старуха», хоть просто-напросто «баба». Однако не все было так просто, стоило только краешком глаза заглянуть на странички, посвященные мифологии народов хантов и манси, обских угров. Халтась эква. Калташ-эква. Торум аги эква. Хотал эква. Най эква. Важной составляющей имен не кого-нибудь, а женского божества, являлась как раз лексема «эква». Кто-то из этих «экв» - богиня земли, а кто-то - богиня огня. Иногда эти понятия накладываются одно на другое, со своими нюансами у хантов и манси, и пойди, разберись, где тут кто: Солнечная женщина, Женщина-огонь, имеющая небесное происхождение, божество Верхнего мира. Огонь и солнце в мифологии обских угров, в вогульском и остяцком фольклоре, - фигуры женские, почитаемые настолько, что мужчине недозволительно раздеваться донага близ горящего очага.
        Золотая баба, в реальное существование которой в виде подлинного идола из драгметалла так верили белые люди, приходившие на северные земли кто с чем: кто с добрым словом, кто с огнем и мечом… Вроде как дочь (а по другим мифологическим версиям - сестра) самого Нуми-Торума, Отца Верхнего Света, главного божества, обитающего на небе.
        Однако! Из врачей-косметологов - в вогульские божества?! Настя нервно рассмеялась. С божеств деньги за товар не берут, будь то клюква или что другое, наверное. Но хантыйка назвала не полное имя, а к почтительным ноткам в голосе явно примешивались другие, вызванные настоящим страхом. Ужас в глазах, смешанный с почтением… Так ли встречают доброе божество?! Впрочем, сцена на проспекте Ленина произошла настолько быстро, а маленькая хантыйка так тараторила, выстреливая незнакомыми словами, что девушка могла толком не расслышать полного обращения к себе. В сознании закрепилась «эква», а больше - ничего другого.
        Что, какая-то вселившаяся в мозг неизвестная сущность заставила умолкнуть Эллу Иванищеву, доведя до припадка и потери дара речи с последующей госпитализаций?! Она же высказала «фи» барыне? Презрительно вылетевшее словечко: «человек»… Вселившееся нечто испытывало мрачное удовлетворение в обоих случаях? Почему смолчало накануне вечером, не гаркнув на пьяных дураков во дворе? Или не успело разозлиться как следует, или не чувствовало опасности? Откуда стало появляться чувство чужеродного присутствия где-то в глубине души?
        Сколько вопросов, не сосчитаешь. И вопросы эти пугающие.
        Доработав без приключений до конца дня, Настя узнала о судьбе Эллы-Гринча: ее уже отпустили из больницы, рекомендовав обратиться к неврологу по месту жительства. Дар речи вернулся так же внезапно, как и пропал, но стресс визажист испытала немалый. Она сама позвонила администратору и попросила по мере возможности перенести три мастер-класса на другие дни недели.
        В разговоре с Юлечкой Гринч была предельно вежлива и ни словом не упомянула о странной фразе доктора Морозовой, предложившей помолчать то ли до конца дня, то ли до того момента, как будут сделаны определенные выводы о стиле собственного поведения. Насчет содержания беседы Настя могла быть уверенной на все сто процентов: Юля не стала бы скрывать ничего, не такой она человечек…
        Только собралась домой - а тут и ожидаемый звонок, как заказывала. Хрипловатый голос в трубке:
        - Анастасия Юрьевна, добрый вечер. Вам удобно сейчас встретиться?..

* * *
        Они сидели в небольшом уютном кафе, которых так много стало в Сургуте в последнее время: на радость любителям быстро поесть вне дома, избегая возни с кастрюлями и сковородками. Настя заказала себе салат «Цезарь» с куриной грудкой, куратор от ОМВО - пиццу с острыми колбасками. Сегодня вместо джемпера на мужчине была темно-серая толстовка с какой-то байкерской символикой. Настя невольно отметила, как аккуратно и элегантно ест Игорь, чем-то напомнив папину манеру. Мама как-то в шутку сказала, что «кое-кому достаточно было сесть в студенческой столовой с самым жалким бутербродом в руках и больше ничего не делать - и все девчонки вокруг будут его».
        Столики были заняты, а посетители кафе как будто излучали общую волну приподнятого в ожидании праздника настроения. Разговоры, смех, кое-где - характерный стук пивных кружек.
        Скоро Новый год, и многие заблаговременно торопятся получить свою порцию радостных эмоций… Сама же Морозова вдруг поняла, что привычная атмосфера предпраздничной суеты как будто обтекает со всех сторон их с Игорем Павловичем столик, оставляя нетронутым всеобщим весельем уголок.
        Заметив внимательный взгляд девушки, Игорь истолковал его по-своему:
        - Я обычный человек из плоти и крови, как и все, кто работает в «Жизненном долге». Вчера вот у вас дома пил кофе с печеньками, сегодня ем пиццу. Не питаюсь какой-нибудь там жизненной энергией или воздухом… Давайте пройдемся по цепочке событий, Анастасия Юрьевна. - Мужчина положил перед Настей свой смартфон, предлагая водить пальцем по экрану, где в режиме презентации всплывали блоки, соединенные в общую подвижную схему. - Разгром в комнате с падением полок. Поднятый конверт. Вскрытие конверта, непонятная находка. Кстати, вы нашли его?..
        Дождавшись кивка собеседницы, куратор продолжил:
        - Отлично. Если он у вас при себе - вообще прекрасно. Далее - звонок от Елены, первый звонок. Между находкой и звонком - десять с половиной минут… Должнику звонят в течение пяти - десяти минут с момента прихода факса. Складывается ощущение, что факс упал в базу ОМВО практически сразу, как только вы вскрыли конверт и, если не ошибаюсь, еще и поцарапались острым уголком фотобумаги?
        - Но не до крови же… - задумчиво сказала Настя. - Я вчера много времени потратила, пытаясь разобраться с пером. Говорят, что перо принадлежит белой вороне. Искала всякие ритуалы, где применяют вороньи перья, но не уточняют, какие, белые или обычные…
        Игорь вытер пальцы о салфетку, отдавая пустые тарелки подошедшей официантке и тут же заказывая два кофе. Когда девушка отошла от столика, продолжил:
        - Кровь может быть совершенно не важной и не нужной. А вот контакт с предметами… Он совершился без вашего желания, но ряд совпадений в цепочке указывает на высокую комплаентность.
        Морозова поняла слово по-своему, с медицинской точки зрения: врачи трактуют термин «комплаентность» как приверженность пациента к лечению. Насколько он готов идти на максимальный контакт с лечащим врачом и исполнять все назначения с точностью и соблюдением рекомендаций…
        - Нет, - сказал мужчина, - в нашем учреждении комплаентностью называют цепь событий, ведущих к какому-то важному факту. События как будто подбираются нарочно, одно к одному, и даже после свершения факта продолжают крутиться около него… Вы вернулись в Сургут, чтобы ухаживать за близким человеком, бабушкой. Вы могли бы уехать отсюда после ее смерти и вступления в наследство, продав или сдав бабушкину квартиру, однако ничего пока не вышло. Вы не трогали альбомы с фотографиями, и вот - внезапная «авария» в шкафу вынуждает вас поднять тот самый конверт, вывалившийся как раз к вашим ногам… Нет случайностей, есть закономерность. Я не хочу сказать, что все было предопределено заранее, но механизм сказочных алгоритмов прекрасно работает и в обыденной жизни.
        - Алгоритмов? - переспросила Настя.
        - Да. Принцесса все равно уколет палец острием прялки и заснет, как бы ни уводили в сторону обстоятельства сюжета.
        - Но я не хочу быть уколотой принцессой!
        - К сожалению, Анастасия Юрьевна, нас порой никто не спрашивает, хотим мы неприятностей в жизни или нет. Они просто случаются, и нет нужды спрашивать: «За что?». Замените вопрос на другой: «Для чего?», и тогда многие вещи представятся в ином свете.
        Пока Морозова осмысливала эти слова, еще один факт бросился ей в глаза: куратор занял за столом такое место, чтобы видеть как основной выход из многолюдного кафе, так и эвакуационный. А еще Игорь очень быстро и незаметно осматривал каждого вошедшего посетителя. Выражалось это в определенном направлении цепкого взгляда, совершающего траекторию по знаковым точкам: лицо, руки и какой-то общий охват, как будто направленный на поиск оружия у входивших в помещение людей. Все легко, играючи и исподволь. Не увидишь, если не присматриваться, а Настя смотрела на собеседника очень и очень внимательно с самого начала встречи, равно как и слушала тоже. Она не сразу заметила характер и направление быстрых взглядов собеседника, но заметила же!..
        Где ж вы раньше работали, Игорь Павлович, не в силовых ли структурах?..
        - Продолжим, Анастасия Юрьевна. Вот новая точка - слова хантыйки, ее обращение к вам и тут же - незнакомое вам ранее ощущение чужого присутствия. Это чувство повторялось с тех пор?
        Детское сопротивление внутри, раздражение, царапнувшее острым коготком и тут же затаившееся. Настя неожиданно поняла, что нечто внутри не хочет быть обнаруженным, но не имеет полной власти над самой хозяйкой тела. Холодная змейка в горле молчит.
        - Да. - Честно ответила девушка. - Вчера, когда встретила вас… Но сегодня было гораздо хуже.
        Она рассказала про Эллу-Гринча и барыню Ингу Владимировну, а затем - про экву. Мужчина слушал внимательно, тут же делая пометки в презентации в своем смартфоне. Э, а костяшки пальцев у него конкретно «набитые», прямо как у Арслана. В спортзале или где-то еще, в гораздо менее невинном месте? А шрам на голове где заработал?.. Прямо спросить, что ли…
        Пока Настя колебалась, куратор поднял руку, показывая официантке принести счет.
        - Раздельно… - начала было девушка, но Игорь отрицательно покачал головой.
        - Я старомоден, Анастасия Юрьевна. Счет будет один, не обессудьте. Слушайте меня внимательно. Не приходится сомневаться, что упавший в ОМВО факс о долге как-то связан с вашей находкой. Вы раскрыли какой-то «сюрприз» из прошлого вашей семьи, находившийся в странном латентном состоянии до тех пор, пока вы не вступили в контакт с материальным носителем. Что это такое - наговор, проклятие, какая-то бомба замедленного действия, - предстоит выяснить как можно скорее. Не исключено, не найди вы конверт - вам не позвонили бы еще очень долго или, возможно, не позвонили бы вовсе, а конверт лежал бы себе в шкафу среди бумаг и лежал… Неизвестная хантыйка обратилась к вам на уровне, так сказать, поклонения, распознав что-то, недоступное восприятию обычного городского жителя. В портале вы видели отсылку к каким-то непонятным вещам, похожим на экспозицию выставки, посвященной неким старинным кладам… Непонятное «что-то», увиденное в вас хантыйкой, начало себя показывать, топая ножкой, и это нравится мне меньше всего. Дайте взглянуть на то, что лежит в конверте.
        Опять легкое сопротивление внутри, подавленное Настей почти без труда.
        Куратор не прикоснулся ни к перу, ни к изуродованному фотопортрету. Смотрел внимательно, сделал фото в разных ракурсах, знаком указал сложить все обратно в конверт.
        - Не брались за очин пера пальцами?
        - Нет.
        - Прекрасно. Студийная фотография, тисненая бумага. - Уточнил Игорь. - Могу ошибаться, но это фотобумага «Бромпортрет». Скорее всего, конец шестидесятых - начало семидесятых годов… Для того чтобы понять, не выколоты ли глаза тем самым пером, нужна соответствующая экспертиза. Организуем. Сейчас точнее не скажу, отверстия рваные, с неровными краями. Может быть, и пером, и не исключено, что тем самым… Пойдемте, Анастасия Юрьевна. Я вас провожу.
        Прим. авт.: «Бромпортрет» - одна из марок советской фотобумаги. Ныне тоже производится и, кстати, почитается среди фотолюбителей и профессионалов за эталон качества.
        Помог одеться в гардеробе, быстро накинул свой черный пуховик. Когда вышли на улицу, под мягкий вечерний снежок, сказал следующее:
        - Вот что нужно сделать… Поднять давние контакты вашей бабушки и, кстати, родни по линии отца, не списывайте их со счетов. У вас есть копия свидетельства о смерти, какой-то семейный архив бабушки, другие документы? Очень важно не упустить ничего. Необходимо показать найденную изувеченную фотографию родителям, сделав это с максимальной деликатностью. Найти хантов, торговавших вчера на проспекте Ленина. Искать информацию о той самой музейной выставке. Пообщаться с ученой братией по поводу уточнения происхождения пера и мифологии - тоже. И помните, если ваша эква, божество или внутренний демон опять даст о себе знать - немедленно сообщить мне в любое время дня и ночи.
        - Я сделаю копию, конечно же. Но я не могу вам звонить! - Возразила девушка. - Вашего номера нет в истории звонков.
        Игорь улыбнулся уголком рта:
        - Три звездочки, три нуля, «решетка». Я пойму… А еще нам очень нужен специалист по паранормальным явлениям, которого в филиале Сургута нет. Я уже сделал запрос, он приедет в ближайшее время.
        Глава 8.
        Зеркала
        «С максимальной деликатностью!»
        «Ага, так и представляю… мам, ты глянь по «Вайберу», тут у бабули в вещах фотка с выколотыми глазами и перышко к ней в придачу…»
        Так мысленно ворчала Настя, принимая вечерний душ и размышляя, под каким таким соусом начать разговор с родителями.
        Контакты бабушки, которые могут быть хорошо известны маме, добыть не трудно: например, можно сказать ей, что какой-нибудь журналист желает написать статью о становлении медицины в Сургуте, это очень даже запросто. Также совсем не сложно пойти в СОКБ или медицинский институт СурГУ и поинтересоваться историей на месте - на правах потомка Евгении Викторовны. Фигуры таких корифеев неизбежно оставляют след именно в коллективной профессиональной памяти, а не только в виде фотографий на выставках, посвященных делам дней минувших. А вот как деликатно расспрашивать о родне папы… С шумной и веселой семьей дяди и тети Настя знакома с самого детства. Из родителей папы и его брата, Константина, жива только мать, переехавшая к семье старшего сына и уже ожидающая рождения первого правнука этой весной. Настя ведь скоро сама станет теткой!
        Прим. авт.: СОКБ - Сургутская окружная клиническая больница, крупнейшая в ХМАО; СурГУ - Сургутский государственный университет.
        Напевая какой-то прицепившийся попсовый мотивчик, девушка закрепила лейку душа в настенном держателе и оперлась ладонями на пластик душевой кабины, позволяя теплым каплям падать на волосы и плечи свободным веером. Кабина наполнилась влажным паром. Морозова с неудовольствием подумала, что, скорее всего, вытяжка в ванной комнате опять барахлит. Дом-то далеко не новый, хоть и содержится управляющей компании в практически идеальном состоянии.
        Она выключила воду, пар практически сразу начал рассеиваться, оставляя капельный туман на узкой полоске зеркала в углу душевой кабины…
        Настя прошлась по зеркалу ладонью - так, машинально, скорее из привитой с детства привычки оставлять после себя идеальную чистоту где угодно, - хоть на кухонном столе, хоть в ванной комнате, - нежели из желания полюбоваться своим отражением…
        Теперь отражение смотрело на нее сияющими голубыми глазами, яркими, словно драгоценные камни или декоративные цветные линзы. Несущими погибель стрелами разошлись сгустившиеся черные брови. Заострились и приподнялись скулы, придавая нежным контурам лица вид хищной и опасной красоты. Розовые губы приобрели насыщенный, почти пунцовый оттенок, резко контрастирующий с ровным и светлым тоном кожи.
        Черные змеи мокрых волос струились вокруг овала лица, дополняя образ, частично показавший себя в зеркальной стене утром, после памятного разговора с Эллой-Гринчем. Хо-ро-ша-а-а…
        Отражение слегка склонило голову набок и вопросительно произнесло чужим голосом, рассыпающимся звонкой хрустальной крошкой:
        - Нун, нама келнэ?
        Оживилась холодная змейка на дне гортани, но не так, как это было в клинике, без налета мрачного удовольствия и презрительного гнева, а мягко и неспешно, как будто пробуя на вкус Настины голосовые связки:
        - Нун йэм…
        Прим. авт.: слова, конечно же, хантыйские. Использован «сургутский» хантыйский диалект. С переводом придется снова подождать - скоро в сюжете появится некто, способный помочь в этом деле.
        Указательный палец женщины из отражения - собственный Настин палец! - прикоснулся к лицу в районе подбородка и двинулся вверх, по губам, по правому крылу носа, правой скуле, исследуя рельеф лица.
        Морозова закричала и рванулась из душевой кабины, задыхаясь от волны леденящего ужаса, затопившего легкие, будто тяжелая холодная вода зимней Оби. Ей казалось, что яркие голубые глаза так и сверлят спину взглядом из покрытого паром зазеркалья, глядя испытующе и насмешливо… Дергая дверцу, она не сразу догадалась, что делает совсем не то, надо толкать от себя, а не дергать! Ободрала пальцы, кое-как сообразила, как выйти, выломилась из душевой кабине в приступе страха…
        И в течение этих нескольких томительно-жутких секунд она не переставала кричать.

* * *
        Полицию вызвала, конечно, бдительная баба Лида, кто же еще! Она услышала не стихающие крики, очень точно определила их направление и с тревогой поняла, что они доносятся из квартиры этажом выше.
        Полиция приехала на удивление быстро. Кстати, с бабой Лидой стражи правопорядка уже были знакомы, потому что в прошлом году она предотвратила квартирную кражу благодаря своему любопытству и привычке присматривать за всеми, кто входит и выходит из подъезда, да еще и из соседних двух в придачу.
        - Ты, Настенька, вчера в домофон дверь просила подъездную открыть, голосок-то был расстроенный, это я сразу поняла. - Рассказывала соседка, гладя девушку по влажным волосам, когда наряд полицейских отбыл восвояси. - А тут… слышу… да что же это, прямо убивают, что ли?! Думаю, вдруг ворвался кто, ты же красавица, живешь тут одна, а придурков полно. Шасть в квартиру за тобой, а там все что угодно… Ой, убереги, Господи, от этого…
        Настя сама не помнила, как накинула на плечи махровый банный халат и отперла дверь в ответ на громкий стук в сопровождении не менее громких мужских голосов, требующих: «Откройте, это полиция!»
        - Кошмар, кошмар приснился, я задремала… - лепетала девушка.
        Она постепенно приходила в себя и не могла не отметить, как первый из перешагнувших через порог людей в форме строго глянул на ее голые предплечья: присматривался, нет ли следов инъекций, так называемых «наркоманских дорожек». Морозова крепко сжимала в руке смартфон, осознав, что перед самым приходом полицейских и подпрыгивающей за их спинами испуганной бабы Лиды набрала-таки комбинацию из звездочек, нулей и «решетки», кое-как справившись с дрожащими и мокрыми от воды пальцами, всхлипывая от пережитого страха.
        Как теперь оставаться в квартире? Напроситься ночевать к бабе Лиде?
        «Я не шизофреник! Я не сумасшедшая!»
        А если… если это все-таки какое-то психическое расстройство?! Тогда вполне объяснимо отсутствие записей о звонках в памяти смартфона, и галлюцинации, и возможность видеть то, чего не видят другие… Нашла поврежденную фотографию - вот тебе и пусковой механизм для дремавшей шизофрении! И голос чужой, рвущийся из глотки, и непонятные слова, и чужая картинка в отражении - да, Димка-сокурсник прав, нет никакого синдрома Туретта, но и синдрома выгорания, возможно, тоже нет… Может иметь место специфический диагноз, который пока никто не поставил, потому что не обследовали Анастасию Юрьевну Морозову…
        - Я здесь. - Послышался из коридора хрипловатый мужской голос, который Настя тотчас узнала и немедленно подняла голову.
        В каком бы она ни была состоянии, не могла не отметить, что Игорь Павлович снял ботинки и верхнюю одежду, оставшись в черных джинсах и знакомой по недавней встрече байкерской толстовке, и даже успел обуть папины комнатные тапочки, безошибочно отыскав их в тумбочке в прихожей. Вел он себя совершенно естественно и непринужденно, так, как будто пришел к старой знакомой. При всей своей подозрительности баба Лида вряд ли приняла бы его за чужака. Пришел, разделся, влез в тапочки - как дома.
        Несмотря на обыденный вид вошедшего мужчины, пожилая соседка все же всполошилась:
        - Вот и дверь не закрыла за милицией, видишь! - бдительная женщина, по старой привычке называвшая стражей порядка «милицией», сделала стойку, сурово прищурилась в сторону вошедшего: - Вы кто будете?
        - Это ко мне, баб Лида, ко мне… - пробормотала Настя, вставая со стула и потуже затягивая пояс халата. - Я ждала.
        - Игорь. - Тут же представился мужчина, обращаясь к соседке. - Дверь действительно была не закрыта.
        - Лидия Михайловна.
        - Очень приятно.
        Кажется, невозмутимый вид гостя подействовал и на бабу Лиду. Она как-то приосанилась и даже с долей кокетства поправила кухонный фартук, в котором выскочила на лестничную клетку сразу, как только приехал наряд полиции.
        - Настя, что случилось? - благожелательный вопрос Игоря предназначался не столько для самой Морозовой, сколько для Лидии Михайловны, чтобы успокоить.
        Выражение карих глаз царапнуло Настю достаточно остро, чтобы дать понять - куратор принял сообщение к сведению и расценил достаточно серьезно, чтобы оказаться в квартире подопечной менее чем через сорок минут после получения. Эти же глаза как будто приказ отдали - поддержать игру, чтобы не волновать пожилую женщину и не провоцировать ту на излишнее любопытство.
        - Я… переутомилась, наверное. Задремала после горячего душа, и вот… Какой-то кошмар приснился, даже вспомнить не могу. Перед Новым годом много работы, и капризные пациентки тоже встречаются. - Девушка включилась в игру, направленную на усыпление подозрительности Лидии Михайловны. - Мне так неловко, я же весь подъезд взбудоражила.
        К счастью, продолжение игры не потребовалось. Баба Лида всплеснула руками:
        - Ну, поворчат завтра и успокоятся в подъезде! Ах, у меня тесто!.. Настенька, я побегу. Все из кастрюли выползло, поди, я ж не успела умять его.
        Оценивающим взглядом умудренной жизненным опытом дамы она мазнула по Игорю Павловичу и, кажется, вывела первое благоприятное мнение. Через минуту ее уже не было в квартире на четвертом этаже, убежала спасать тесто со всей прытью, на которую только может быть способна активная пенсионерка семидесяти пяти лет от роду.
        Маска вежливого нейтрального равнодушия слетела с гостя.
        - Говорите, Анастасия Юрьевна. Я должен знать, что случилось.
        Настя рассказала, не без опаски в душе касательно того, что слова ее покажутся как минимум странными. Но боялась она совершенно напрасно.
        - В филиале не так много опыта работы с нулевым порталом, это верно. Но подвергать сомнению то, что вы сказали, никто не станет.
        Произнося эту фразу, куратор плавным движением взял в ладони руку Насти, все еще судорожно сжимавшую смартфон - так, что побелели пальцы.
        - Как ледышка. - Игорь осторожно и очень мягко смог разжать девичьи пальчики. - Вы напуганы и мерзнете. Так не пойдет.
        Горячий ток крови в расслабленной кисти ударил по пальцам болью: так бывало в детстве, когда Настюша, наигравшись на улице до посинения, прибегала с мороза и прикладывала свои замерзшие ручонки к горячей батарее под бабушкино ворчание относительно опасности обморожений всех частей тела в результате чрезмерно долгого лазания в сугробах.
        Никто сейчас на Настю не ворчал, а мужчина в байкерской толстовке, черных джинсах и отцовских тапочках стоял слишком близко к той, на ком был только банный халат.
        - Откуда у вас шрам? - вырвалось у девушки. - Ой… Я не хотела, простите.
        - Дело прошлое, Анастасия Юрьевна. - Покачал головой мужчина. - Давайте-ка оденьтесь, пока я завариваю чай. А потом вы покажете свое зеркало.
        Настя послушалась. От гостя исходило почти ощутимое тепло уверенности взрослого человека, которому под силу несколькими словами утешить шалуна, разбившего коленку в дворовых играх. Больше всего сейчас девушка боялась остаться в одиночестве. Игорь подошел к вопросу чаепития по-мужски, не воспользовавшись красивой чайной парой, стоявшей на кухонном столе: сразу взял для «отпаивания» хозяйки дома самую большую кружку из так называемых «сиротских», которые есть в любой квартире. Они подарены друзьями, выиграны в качестве призов к покупкам в сетевых супермаркетах или же прилагаются как подарок-довесок к заказу косметики в Интернете. Розовая с медвежатами и сердечками кружка была передана Насте, черная с рисунком какого-то мультяшного персонажа на глянцевом боку досталась самому гостю.
        Через несколько минут Настя уже открывала дверь в ванную комнату:
        - Вот…
        На что она надеялась? Что мог сделать куратор? Вытащить призрака из зеркала, подобно охотнику за привидениями? Изгнать холодную змейку, которая сейчас никак не давала о себе знать?.. Настя не могла на это рассчитывать, понимая, что все не так просто, но, тем не менее, была бы рада, если бы Игорь, прикоснувшись к поверхности уже сухого и чистого зеркала, сказал что-нибудь этакое:
        - Ну, мне все ясно. Сейчас разберемся.
        Увы, ничего подобного услышать не пришлось. Игорь даже не прикоснулся к зеркалу. Просто протянул руку, причем в довольно странном жесте, как будто птицу кормил с руки.
        - Не хватает мне, Анастасия Юрьевна, профессиональных компетенций, как сейчас модно говорить. Какой-то чувствительностью я обладаю, но не более. Почему меня прикрепили к вам, не могу сказать…
        - Кто прикрепляет-то? - машинально спросила Настя.
        - Все та же система управления филиалом. Приходит факс на должника, а через некоторое время - бумажка на куратора. Вам бы подошел Лозинский, но его нет в городе. Скоро будет.
        - Кто это?
        - Тот самый специалист по паранормальным явлениям, о котором я уже говорил.
        Морозова чувствовала, как нарастает в груди снежный ком отчаяния. Сейчас Игорь Павлович уйдет, а потом… Остаться одной и завесить в доме все зеркала тканью, как после смерти бабушки?!
        Зеркала?!
        Как же она забыла?! Имеет ли значение тот детский случай?!
        - Зеркало! Трюмо! - воскликнула девушка и, махнув рукой на то, что подумает о ее поведении гость, схватила мужчину за рукав толстовки и потянула в спальню.
        - Я до сих пор не уверена, что тогда мне не приснилось. Дыра в зеркале, туман, тень у окна…
        Описание ночного происшествия с клубящимся темным пятном в уголке трюмо куратор выслушал очень внимательно, как и все, что ранее было сказано Морозовой.
        - Это то самое пятно?
        - Да. Только… - Настя пригляделась и непроизвольно сдвинула брови «домиком»: - Кажется, оно было меньше. Дня три назад я же пыль вытирала… Оно даже тогда было меньше! Вот свежая граница… Она темнее, и этого острого выступа я не видела!
        Игорь аккуратно перехватил ее запястье, прежде чем рука успела коснуться поверхности стекла в недоумевающем любопытстве. Его пальцы были теплыми, твердыми - и совсем не давили, как будто мужчина держал в руке нечто хрупкое и требующее деликатного обращения.
        - Лучше пока не прикасаться. Лучше вообще не прикасаться, хотя, скорее всего, это уже не имеет значения. Здесь я тоже ничего не чувствую, но, видно, не по Сеньке шапка. У вас есть фломастер или маркер?
        - Сейчас принесу.
        Получив желаемое, Игорь снял с маркера колпачок и тщательно обвел контуры пятна красными штрихами, как будто намечал границу неведомой страны на географической карте.
        - Посмотрим, будет ли расти дальше… Теперь, Анастасия Юрьевна, нужно точно вспомнить или логически вычислить дату вашего ночного приключения и восстановить хронологию семейных событий, предшествующих той ночи. Еще один пункт в схеме действий. Можете точно назвать число?
        - Нет. Год вот точно был две тысячи первый, я уверена. Мы летом две тысячи второго уехали в Тюмень жить, так что я не могу ошибаться, я помню! А число… где-то перед Новым годом. Попытаюсь узнать у мамы, но я не уверена, что она может помочь.
        Мужчина уже не держал Настю за руку, он делал пометки в своем смартфоне - не иначе, вставлял в презентацию новый смысловой блок.
        - Половина одиннадцатого. Постарайтесь уснуть, Анастасия Юрьевна. - Добавил он, убирая гаджет в карман толстовки. - Если есть какая-нибудь валерьянка дома - давайте, накапаю.
        - Игорь Павлович! Вы уходите? - Морозова с трудом сдерживалась, чтобы не выдать голосом подступающую волну нового страха остаться наедине с собой.
        Ответом был задумчивый взгляд карих глаз.
        - У меня сегодня еще есть дело, я должен его завершить. И… пожалуй, в таком состоянии я вас не оставлю. Одевайтесь, поедем в одно интересное место. Воздухом подышите, успокоитесь. Там очень хорошо и красиво именно зимней ночью.
        В прихожей куратор передернулся от вида розового полупердончика на вешалке:
        - Только не эту шубку. Что-то потеплее, вдруг придется стоять в очереди, тогда можете замерзнуть.
        Морозова даже не спросила, о каком месте говорит гость, - месте, где есть шансы замерзнуть зимней ночью, стоя в какой-то непонятной очереди.
        Глава 9.
        Родник
        Они сели в темно-серую Тойоту «Ярис», чудом припаркованную у гигантского сугроба в самом дальнем углу двора. Многие сургутские дворы - отдельная песня для автомобилистов, поскольку совершенно не рассчитаны на массовую парковку. Особенно печально зимой, когда образуются «подснежники», хозяева которых не пользуются своими железными конями едва ли не весь снежный сезон. А нынешняя зима, обокравшая центральные и западные регионы страны в плане снега, решила закидать им ХМАО, да так, чтобы коммунальные службы лихорадило и трясло. Морозов нет? А нате вам снег сверх климатической нормы, нечего расслабляться, тоже мне, цари природы нашлись…
        - А я думала, вы всегда перемещаетесь… как тогда, в подъезде. - Робко сказала Настя, оказавшись на пассажирском месте Тойоты. - А вы, оказывается, машину водите.
        Куратор с усмешкой приподнял левую подвижную бровь:
        - Не оправдал ожиданий? Ем пиццу и не телепортируюсь в любую точку пространства, увы. Вот разве что иногда немножко нарушаю законы физики, если тороплюсь. Как и все сотрудники ОМВО, я живу почти обычной жизнью, как жил бы командировочный в чужом городе. Съемное жилье или номер в гостинице, ежедневная работа, из которой только часть связана с деятельностью ОМВО, зарплата в банкомате известного банка. Звучит абсурдно? Возможно. Но это - факт. Пропадая без вести относительно прежнего места жительства, мы ведем новую жизнь здесь, вблизи филиала, откуда некогда поступил звонок. Ломать голову и пытаться разобраться, как действует эта система, включая оформление новых документов и полное отсутствие интереса правоохранительных органов - бесполезная трата времени. Проще принять как данность… Даже сейчас, общаясь с вами, я до конца не уверен, что не лежу в коме в каком-нибудь отделении нейротравмы или где-то еще.
        «Нейротравма»… Морозова невольно бросила взгляд на полоску седых волос, прикрывающих шрам. Если не верить в реальность - то во что вообще верить тогда?!
        - И фамилия у вас есть? - девушка замялась, понимая, каким абсурдом отдает заданный вопрос. - То есть, я хотела сказать, раз машину водите, то и права есть и прочее?
        - Ну да. Нефедов, если уж так интересно.
        - Но она не ваша?!
        - Не моя. Как и имя-отчество.
        Настя помолчала немного и все же решилась:
        - Так как вас зовут на самом деле?
        - Сейчас меня зовут Игорь, Анастасия Юрьевна.
        Машина тронулась с места, выезжая из заснеженного двора.
        - А где вы еще работаете? - в Морозовой проснулась настырность и даже некоторая вредность, носящая такой вот общий смысл: «Ну, так просто ты не отделаешься, молчун!»
        Она готова была услышать что угодно: от фразы «Это должнику знать не положено!», до названия какой-нибудь оригинальной профессии вроде частного детектива, но ошиблась.
        - В одной из социальных служб, Анастасия Юрьевна. С лицами с ограниченными возможностями. Сопровождение, помощь и так далее. - Ответил Игорь. - А сейчас вот еду в то самое место, про которое вам сказал - по личной просьбе одной из подопечных. Сама она туда не доберется при всем желании.
        - И это?.. - все-таки спросила девушка.
        - Родник. Ночью пробок нет, доедем быстро.
        Куратор сказал правду: бич разрастающихся городов, пробки, «радовали» Сургут своим посещением сугубо в часы пик, на определенных автомобильных маршрутах. Существенная часть автомобильных заторов свирепствовала по утрам, ближе к восьми часам, став данью родительского тренда - непременно возить чад в школу на личном транспорте, независимо от возраста дитяти, погоды на улице и расстояния до учебного заведения. Даже если до школы пара остановок. И чтоб непременно, значится, к воротам школы, чтоб не хуже прочих! А если семья проживает в одном районе города, а ребенок учится в другом, а младшее дите посещает детский сад в третьем, ибо только там нашлось вожделенное место, - тогда, сами понимаете, развоз детей превращается в ежедневную и очень нервную лотерею: успеет ли «зарульный» родитель на работу или нет?! Вторая серия пробок - с часу до двух дня, когда офисные работники разбегаются на обед и по делам. Третья - вечером, и тогда уже бывает самая настоящая проблема въехать в город по трассе, получившей в начале «нулевых» помпезное название «Пять минут Америки», поскольку образуется нескончаемая
вереница из вахтовых служебных автобусов крупных предприятий.
        Помнится, Евгения Викторовна не раз ворчала, говоря о прежних временах:
        - Раньше в лютые морозы эти автобусы останавливались и подбирали людей просто так, чтоб те не замерзли! А теперь, видишь, правила у них, не положено… Техника безопасности!
        Что же, времена меняются, и правила - вместе с ними. И не всегда в лучшую сторону, отрезая людей друг от друга, заставляя подчиняться только тем самым жестким правилам, прописанным в бумажках. В сорокаградусный мороз никто из водителей «вахт» не станет подбирать на остановках обычных граждан, поскольку за этим сердобольным действием последует штраф или даже увольнение. Да, не положено.
        «Ярис» двигался по дороге, ведущей в аэропорт. Вот проехали памятник, стоящий по правую руку, - памятник авиаторам Сургута, вертолет «МИ-6», - свернули и миновали топливные хранилища аэропорта, а затем начались бесконечные ряды домов, принадлежащих дачным кооперативам.
        Прим. авт.: памятник авиаторам Сургута, настоящий вертолет «МИ-6», установлен в две тысячи четвертом году авиакомпанией «Ютэйр», к сорокалетию Сургутского объединенного авиаотряда. Именно это транспортное средство послужило на славу в процессе освоения Сибири и ее непроходимых удаленных мест. Памятная надпись: «Славным делам авиаторов Сургута. Ваш героический труд сделал возможным освоение богатств и развитие региона Среднего Приобья». Вертолет прослужил с одна тысяча семьдесят восьмого года по две тысячи третий.
        У сургутян совершенно особые отношения к вожделенным шести соткам. В городе, где зима ежегодно длится чуть ли не шесть месяцев кряду, душа тянется к зелени, цветам и самолично выращенным плодам огорода, будь то неприхотливая картошка или какой-нибудь экзотический тепличный арбузик. Даже если арбузик один-единственный - неважно, он и глаз радует, и соседям показать не стыдно, и в социальных сетях выложить фотографию приятно. Да что там одинокий арбуз! Некоторые у себя в теплицах ухитряются по центнеру помидор вырастить, да таких, что опытный дегустатор едва ли разберет, откуда они - из Сургута, где лето порой длится один месяц, или из Баку, где это самое время года чуть ли не вечное. Вот так. О, да, с учетом затрат на посадку и уход, тепличные роскошества в виде подсветки и порой - обогрева, килограмм таких помидорок выйдет золотым по цене. Зато - свое, без намека на пестициды и нитраты, выращенное собственными руками, можно сказать, даже выстраданное! Так вдвойне вкуснее! Жителям благополучных климатических зон не понять.
        Правда, бабушка Женя дачников слегка презирала, называя «дачными куркулями»:
        - Вечно их то клещ цапнет, то они на грабли наступят, то полруки себе топором оттяпают в процессе строительства какого-нибудь курятника, то обгорят до мяса на солнце в первый же летний день, то наловят рыбы и заболеют описторхозом, то заработают радикулит из-за вечного копания на грядках кверху тем самым местом, по которому дать бы им пинка, чтобы не отягощали своей бестолковостью деятельность работников здравоохранения!
        Вспомнив это неподражаемое высказывание, Настя тихонько засмеялась, пояснив спутнику причину смеха.
        Тот улыбнулся:
        - Бабушка, оказывается, была остра на язык! А родители, вырастившие ее поколение, точно, были из стали… Наследие революции, отголоски войны… Год рождения вашей бабушки?
        - Сорок четвертый.
        - Как попала сюда?
        - В шестьдесят девятом вроде бы году, по распределению. Могла остаться в Москве, родители оба были медики, а папа, мой прадед - даже профессор, но бабушка не захотела. И, как она сама утверждала, этим отъездом сильно испортила отношения с семьей…
        - Кремень женщина. - Задумчиво произнес Игорь. - Такую с пути не собьешь и не своротишь. Значит, она не из здешних мест родом. «За туманом и за запахом тайги» поехала, как многие, или по другим причинам… Что ее связывало с тем странным конвертом?.. А деда вашего тоже в живых нет, я правильно понимаю?
        Настя пожала плечами, честно признаваясь, что о таковом никогда не слышала и не знает вообще.
        - Кажется, бабушка никогда не была замужем, а фамилия - Стрельцова, - именно девичья, доставшаяся от родителей. Фамилию она точно не меняла… Или же развелась до того, как мама смогла что-то запомнить об этом браке. Иногда в разговорах с мамой бабушка Женя упрекала, что мама… «принесла в подоле». Я не сразу поняла, что это значит. Когда узнала смысл фразы… Ну, конечно, мне было неприятно, это ведь и в папин огород камешек. Но мама как-то бросила в ответ, довольно резко: «А ты? Ты не принесла? А от кого меня родила, мне вообще узнать можно?». Вот так. Для моих ушей ничего такого не предназначалось, но я услышала. Бабушка тогда молча отвернулась, а потом все-таки сказала маме: «Закрыли тему!». Я не знаю, кто был мой дед, и мама, скорее всего, ничего не знает о нем, как о собственном отце. Я все равно спрошу, конечно же!
        - Стрельцова Евгения Викторовна, сорок четвертого года рождения. Входит в список почетных граждан Сургута, доктор медицинских наук… Замужем не была, тема личной жизни под запретом к обсуждению. Интересно. - Асфальтовая дорога кончилась, началась обледеневшая колея, и куратор повел машину медленно и весьма осторожно, выруливая поверх колеи. - Поднимем и этот след по возможности.
        Через пару минут показался тупик - конец дороги. Справа - высокие дачные заборы, слева и впереди - вековые сосны в сугробах. На небольшой площадке стояло с десяток автомобилей, самых разных, от простеньких рабочих лошадок, вроде старой Лады - «восьмерки», до помпезной серебристой Инфинити QX5. Настя вышла из машины и глубоко вдохнула чистый лесной воздух, радуясь тому едва уловимому запаху снега, который вы можете почувствовать только за городом - даже если в оном нет крупных промышленных производств, городской снег не имеет запаха.
        - Ага, очередь в наличии, как я и думал. - Констатировал куратор. - Берите фонарик, Анастасия Юрьевна, включайте, подсвечивайте путь, а я возьму канистры. Сумочку можете убрать в «бардачок», не тащите с собой. Погодите-ка…
        Сначала Игорь порылся в карманах, вытащил пятидесятирублевую бумажку и совершил нечто непонятное Насте: подошел к ближайшей сосне и бросил деньги в металлическую коробочку, похожую на маленький почтовый ящик. Коробочка была прикручена проволокой к стволу дерева.
        - Это для того, кто тут присматривает за порядком. - Пояснил куратор. - Убирает снег, скалывает лед вокруг колодца. А порой и мусор уносит за отдельными недоумками. Кто-то оставляет немного денег, кто-то - нет. Как в той поговорке про добровольный колхоз.
        Он достал из багажника две десятилитровые канистры для питьевой воды и пластиковую воронку.
        Широкий луч фонаря, который включила Настя, выхватил из снежного сумрака перила и идущую вниз, под горку, деревянную лестницу с удобными широкими ступенями. Где-то внизу, правее, были слышны людские голоса, а между деревьев мелькал свет других фонариков.
        Следуя за Игорем Павловичем, Настя с любопытством оглядывалась. С лестницы они вступили на дощатый настил, образующий тропинку, которая была самым тщательным образом очищена от снега, а на обледеневших участках даже посыпана песком. По обе стороны от деревянной тропинки попадались лавочки. Навстречу шла молодая пара, везущая на детских саночках большой пластиковый бак - видимо, с водой. Рядом вприпрыжку бежала малявка лет пяти-семи, в лыжном костюмчике и шапке с огромным нелепым бантом на макушке. Малявка совершала неописуемые хаотичные движения обеими ручонками; в каждой ручонке был фонарик, в связи с чем по вековым заснеженным соснам мелькала пляска двух лучей - белого и желтого. Света было достаточно, чтобы идентифицировать цвет лыжного костюмчика как безнадежно-розовый.
        - Если снежинка не раста-а-а-ет! - шепеляво запела девчушка, жизнерадостно направляя фонари в лица Насте и Игорю.
        Родители на нее зашикали:
        - Ленка! Не слепи людей, что ты делаешь!
        - А Новый год скоро? Скоро, да?
        Свет фонарей начал плести круги и петли по сугробам и сосновым стволам.
        - Не скоро. Еще почти две недели, детка.
        Настя со своим куратором уже почти разошлись с молодой парой и девочкой Леной в розовом лыжном костюмчике, как вдруг розовый костюмчик метнулся назад вместе с фонарями, забежал перед Морозовой. Девочка Лена даже подпрыгнула, пытаясь заглянуть незнакомой тете в лицо.
        - Лена! - послышался сзади женский голос. - Что ты делаешь! Не приставай там ни к кому!
        Розовый костюмчик убежал, а вслед Насте донеслось:
        - Не врите мне про Новый год! Вон же, Снегурочка тут, в лесу, даже заколдованная, а вы говорите: «нескоро, нескоро»!
        Затих скрип полозьев по деревянному настилу.
        - Дети, - спокойно сказал куратор, - не стиснуты рамками научного восприятия. Они подчас видят то, чего взрослые в силу рационального мышления лишены вовсе. Подозреваю, что те, кто еще не до конца распрощался с жизнью на природе, обладают аналогичным чутьем. Как та хантыйка, что распознала в вас нечто непонятное.
        - Даже не знаю, кем лучше быть, - буркнула Настя, - уколотой принцессой или заколдованной Снегурочкой.
        Они дошли до конца настила, где на небольшом помосте действительно скопилась некоторая очередь из людей с канистрами, флягами и бидонами.
        - Вас не покинуло чувство юмора, Анастасия Юрьевна, это прекрасно. - Мужчина поставил на ледяную корку емкости для воды и добавил, обращаясь к очереди: - Вечер добрый! Кто последний будет?
        - И вам того же, дети. Последние теперь вы, а я перед вами. - Пробасил какой-то дедок. - Нынче воды много, не выбрали еще всю, быстро пройдете.
        Морозова с интересом осматривалась, вертя головой и чуть ли не открыв рот. Впереди был колодец: со срубом, высокой задней стенкой и даже двускатной крышей, чтоб снегом не заваливало. На той самой задней стенке и на нескольких соснах вокруг были развешены иконы и образа - от простеньких бумажных до больших, резных, искусно расписанных вручную. Рядом - строгая табличка: «Не сорить!», напротив, на толстой сосне, - стихи, написанные краской на плотном картоне, который был вставлен в деревянную рамку. Стихи, посвященные вот этому самому роднику неизвестным автором, не оставившим даже своей подписи. Справа и слева от квадратного деревянного помоста слышалось чуть различимое журчание текущей воды.
        - Холодов нету нынче, - пояснил дедок, видя на Настином лице неподдельное любопытство, - так ручей и не замерз толком, бежит себе.
        Девушка с изумлением прислушивалась к ночным звукам: скрип сосен, плеск ручья, негромкие шепотки и смех собравшихся у родника людей с фонариками, шумное падение струй воды в емкости при наполнении из железных ковшей.
        - Я обычно приезжаю сюда ночью. Днем можно и час простоять, а в выходные и того больше. - Рассказывал Игорь. - Ковши, к сожалению, порой бессовестно воруют, да и образа ручной работы, бывает, тоже. Коллекционеры хреновы… Источник освящен, но дело даже и не в этом. Вода здесь многократно проходит сквозь естественные фильтры. Она уникальна по составу и качеству, так что многие едут на родник целенаправленно, за этой вот чистейшей питьевой водой, которую нигде не купишь. И местные, кто живут на дачах постоянно или же просто отдыхают, тоже сюда приходят.
        Настя призналась, что впервые видит данное место, да и слышать раньше не приходилось.
        - Ну, век живи… - встрял в разговор дед, уже закончивший наполнять большущий, как будто фабричный молочный, бидон. - На, парень!
        Он передал Игорю металлический ковш с длинной ручкой, водрузил бидон на какие-то импровизированные волокуши из веток и ушел по дощатому настилу в своих мягких валенках.
        Мужчина и девушка остались одни.
        Настя заглянула внутрь сруба колодца и… не увидела там воды, только песчаное неглубокое дно. Не сразу поняла: вода-то в наличии, только прозрачность ее такова, что видно каждую песчинку на том самом дне.
        - Ух ты!
        Ей пришлось держать одной рукой фонарик, подсвечивая своему спутнику, а другой - аккуратно придерживать воронку в горлышке канистры, чтобы не расплескать воду, когда Игорь переливал содержимое очередного ковша.
        - Обещал дать подышать воздухом, а сам эксплуатирую. - Куратор повесил ковш на специальный крючок в стенке сруба. - Отвезти вас домой сразу или заедем отдать воду? Это по дороге, в районе автовокзала.
        - Я не хочу спать. Давайте заедем.
        Настя запрокинула голову, глядя в ночное небо.
        - Тогда уж выключите фонарик, чтобы видеть звезды! - услышала она и тут же погасила свет.
        Деревянный помост около колодца сразу погрузился во тьму. И постепенно, неторопливо, как будто мелом на черной доске, прорисовывались мерцающие контуры сугробов и облепленные снегом сосновые и еловые лапы. Вызвездило, а убывающая луна направила вниз, на землю, один из своих острых посеребренных рогов.
        И Насте показалось, что все это уже когда-то было - и родник, и россыпь северных звезд на чернильном небе, и шорох хвои под снегом. И… как же хорошо тут стоять и просто смотреть!
        - Приглядитесь внимательно… как вам кажется, на нижний рожок месяца можно повесить ведро? - спросил хрипловатый голос куратора.
        - Не-а, никак нельзя, ведро упадет, не зацепишь! - собственный Настин голос как будто поплыл над серебряным покрывалом снега, напитался хрустальным звоном зимнего ручья…
        - Значит, мороз близко. Народная примета. Можно повесить воображаемое ведро - к потеплению и метели. Нельзя - к холоду…
        «Что ты знаешь о холоде, человек? Холод грозит тем, кто зимует на этой земле, не изменяя ей бегством в теплые края. Лисы, песцы, зайцы. Белки в серых зимних мехах, так охочие до птичьих запасов под снегом… Холод проверит на прочность всех - зверей и людей, вытянет жизнь из твоей плоти, заставит заснуть навсегда… Любуйся же сейчас этой тихой теплой ночью, как можно любоваться только в Среднем мире… Средний мир хорош… Пока ты совсем не изгадил его своим присутствием, человек… Всему вашему бестолковому роду тут не место, вас слишком много… Для тебя достали землю со дна океана, а ты…»
        - АНАСТАСИЯ ЮРЬЕВНА!
        В уши ворвался хрипловатый голос, который поначалу был неузнаваем. Казалось - шевельнуть пальцами, и обладатель этого голоса будет в один миг раздавлен всей снежной массой ночного леса. Крутится под ногами, чего-то хочет…
        Не было больше чувства детской досады. Его постепенно вытесняла холодная ярость, как та, что на мгновенье навалилась на Морозову на проспекте Ленина, когда маленькая хантыйка упомянула улум ис. «Как посмела ко мне обратиться…»
        Отражение в воде манило яркими голубыми глазами.
        - ОЧНИТЕСЬ НЕМЕДЛЕННО! АНАСТАСИЯ ЮРЬЕВНА! НАСТЯ!
        Сильная рука потянула за шиворот куда-то вверх, в лицо полетели ледяные брызги, а затем по глазам ударил яркий свет. Морозова вздрогнула, как будто прогоняя остатки сна после звонка будильника. У нее подкашивались ноги. Одной рукой Игорь крепко держал ее за капюшон пуховика, другая же, сложенная в горсть, как раз и плеснула в девушку ледяной водой, прежде чем направить в лицо свет фонаря. Выражение лица самого куратора было непроницаемо, но в глазах отчетливо проступало беспокойство.
        - Что… что я только что говорила? - кое-как пробормотала Настя, вытирая щеку тыльной стороной варежки.
        - Не знаю, Настя. Но напугали вы меня похлеще заколдованной Снегурочки. Опустились на колени, склонившись с помоста над ручьем, смотрели в воду. - Взгляд карих глаз пристально ощупывал девичье лицо, как будто желал убедиться, что перед ним - Анастасия Юрьевна Морозова, и никто иной. - Начало речи было иноязычным, я ничего не понял, пока оттаскивал вас от ручья… А потом вы перешли на русский и упомянули про какой-то Средний мир, изгаженный человеком.
        Глава 10.
        Долгая ночь
        К городу подступали первые предвестники мороза, обещанного синоптиками в ближайшие пару-тройку дней.
        Минус девятнадцать завтра, двадцать два - послезавтра и далее - вплоть до «тридцатки». Ну, как известно, сургутянин - это не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается! Кроме ясного звездного неба и ветра, поменявшего направление на чистый север, как-то по-особенному скрипел снег под ногами, воздух стал сухим и как будто ломким и терпким, пытающимся обжечь ноздри при неосторожном глубоком вдохе. Холода нынче ни разу не перешагивали за сорокаградусный барьер, разве что на месторождениях нефти по Сургутскому району цифры на термометрах были совсем другие, куда ниже городских. Кстати, в самом городе, несмотря на компактность расположения и застройки, разница температур просто поражала, составляя иногда до пяти градусов между удаленными друг от друга участками. Что уж говорить про пригородные поселки!..
        Садясь в серый «Ярис», Настя дрожала совсем не от холода. Она понимала, что впервые за два дня полностью утратила контроль над собой, не осознавая, что делает и говорит посторонняя сущность в ее сознании. Неужели дальше будет хуже? Как поведет себя это зеркальное «нечто» с глазами цвета ярких сапфиров и стеклянным голосом? Будет кидаться на людей? Как ехать с этим к родителям в новогодние праздники?
        - Я… со стороны мое лицо казалось другим или как-то изменилось?..
        - Лицо было прежним. Только мимика поменялась, выражение… не более того.
        - А цвет глаз?
        - В полумраке я не могу полностью поручиться, но мне кажется, ничего не изменилось.
        «Значит, чужое лицо вижу я одна. Она показывается только мне!..»
        - Игорь… Если найти своего кредитора и вернуть так называемый долг, я снова стану прежней? - отчество куратора как-то само собой не попало на язык, как будто маленькое происшествие у родника позволило перешагнуть некую ступень в общении. - Оно уйдет?
        Мужчина слегка повернул руль, выводя машину из обледенелой колеи.
        - Я не стану обманывать. Я просто не знаю, потому что не вел похожих дел. Такого не было в ближайшей практике филиала. - После короткой паузы Игорь добавил: - От чужого присутствия в разуме нужно как-то избавляться, как только станет ясно, что оно собой представляет. Я не слишком хорошо знаю Лозинского, но Елена уверена в его компетентности, а ее мнению я доверяю. И не стану скрывать, сам заинтересован в успехе дела. Согласно бумагам, в случае успешного завершения оно должно стать для меня последним. Я жажду свободы от воспоминаний так же, как вы хотите распрощаться с чужим отражением в зеркале и всем, что с ним связано.
        - А… сколько случаев с должниками вы уже завершили? - полюбопытствовала девушка.
        - За полтора года - пятнадцать. Ваша история - редкая сама по себе в том плане, что у меня одновременно нет других дел в работе. Осенью должников было трое сразу.
        - Пятнадцать дел? Так много?!
        - Смотря с чем сравнивать. В городах-милионниках, я думаю, нагрузка на кураторов гораздо выше, но и штат филиалов куда больше. А в городах-гигантах, скорее всего, не один такой филиал.
        Настя мысленно согласилась. Да, а ведь если темпы роста населения сохранятся, то не позднее, чем через год, Сургут станет самым северным «полумилионником» на планете Земля!
        - А в соседних городах есть ОМВО?..
        - Насколько я знаю, ближайшее агентство только в Тюмени.
        - То есть… - Настя пыталась поймать ускользающую мысль, - … в мелких населенных пунктах жителям сложнее гасить свои долги? Им ведь нужно приехать сюда, в Сургут, чтобы войти в один из порталов?
        Игорь подтвердил предположение:
        - Без входа в портал долг считается не актуализированным.
        - Я не понимаю. Где, в таком случае, справедливость и какое-то равенство должников в правах? Какой-нибудь бабульке из Нижневартовска нужно ехать сюда и разбираться со своим долгом? А какие-то бедные страны? Только не говорите мне, что там у каждого жителя есть мобильный телефон. Значит, у человека без телефона нет возможности расплатиться, а его долг копится дальше, в поколениях потомков? Как его будут искать коллекторы?
        Слегка повернув голову, куратор пристально посмотрел на Морозову, затем хмыкнул:
        - Про другие страны я вам не скажу ничего. Система вроде как всеобщая, и совершенствуется она по мере развития коммуникаций. Елена говорила про телеграммы? Было и такое. Значит, звонят, кому могут. В Нижневартовске вот-вот появится ОМВО, там население уже перевалило за двести шестьдесят тысяч, а новый филиал открывается, когда цифра превысит триста. Так что через несколько лет ехать тамошним жителям никуда не придется. Вообще же мне кажется, справедливость и равенство достижимы только там, откуда не возвращаются. Может быть, там стало настолько тесно, что какие-то высшие силы приняли решение - взыскивать по долгам прямо на грешной Земле… При жизни понятие справедливости очень условно. Про равенство даже не заикайтесь, его нет в принципе.
        Настя готова была в чем-то и как-то согласиться, но не до конца.
        - Но раз вы не верите в справедливость, то зачем стали куратором?!
        - Я как-то не планировал им стать. Мне позвонили так же, как вам, Анастасия. - Прозвучал ответ. - Я согласился выслушать и был морально готов к тому, что услышу. Я согласен со своим долгом, а возвращать его… уже некому. Поэтому я работаю в пресловутом коллекторском агентстве, на звонок из которого в лучшем случае реагирует один человек из тысячи, а порой - из нескольких десятков тысяч. Я хотя бы не зря живу сейчас.
        Вот так. Некому, значит.
        «Он кого-то убил?!»
        - У сотрудников ОМВО есть свои страшные сказки. - Продолжал рассказывать хрипловатый голос. - В мегаполисах положительных реакций на звонок куда меньше… Так что гипотетическая бабулька из Нижневартовска откликнется гораздо быстрее, чем мажор из Москвы, и может быть, рванет в Сургут незамедлительно. У пожилых людей часто другое, собственное мерило ответственности… Кое-кто из наших старожилов утверждал, что аура неоплаченных долгов копится над крупными городами, как смог в летнюю жару. Давит, раздражает, въедается в души всем подряд, в особенности - людям с чувствительной психикой. Обволакивает человека, как кокон, через который не пробиться ничему - ни жалости, ни состраданию.
        Есть метеозависимые люди, а есть… жестко зависимые от гнета негативных чувств, эмоций и скверных поступков, совершенных кем-то другим. Вся эта мерзость летает в воздухе на недоступном всеобщему восприятию уровне, делая таким людям больно.
        - Вы… в самом деле так считаете?
        - Не знаю. На меня не давят чужие поступки, достаточно своих собственных.
        Слева от машины мелькали многочисленные дачные заборы и разноцветные огоньки гирлянд на тех домах, где дачники жили постоянно, предпочитая тишину городской суете. Вон, трубы дымят, печи топятся - у кого в доме, у кого в бане. Справа - лес, лес и еще раз лес, укутанный высокими сугробами. Настя не могла отделаться от ощущения, что между стволами сосен бегут, мелькают, распадаются и возникают снова причудливые очертания невиданных, жутких снежных зверей, и чьи-то глаза неотступно следят за одинокой машиной, направляющейся в сторону города.
        Холодная зимняя тьма и затаившиеся снежные звери - так ли они страшны по сравнению с картиной, которую только что нарисовал Игорь?..
        Настя не удивилась, когда хрипловатый голос произнес:
        - У меня первый портал, Настя.
        «Муки совести». Тот самый, который на жаргоне ОМВО Елена обозвала «Мусей».

* * *
        Дом номер семьдесят два по проспекту Ленина - девятиэтажка, во двор которой и въехал «Ярис».
        - Я быстро. Останетесь в машине или пойдете со мной?
        - Пойду! - Морозова тут же надела вязаную шапочку. - Я… не хочу оставаться одна. Вы же сами сказали, что эксплуатируете меня, так уж до конца! Подержу вам дверь в подъезде, например.
        - Уверены? Впрочем, вы врач… - не договорил Игорь, бросив на спутницу пытливый взгляд. - Не боитесь смотреть на физические недостатки пациентов?
        - Обижаете. Не боюсь. - Фыркнула Настя.
        Ответом был сдержанный кивок головой.
        Один из подъездов, звонок в домофон, первый этаж. Видимо, здесь не спали и ждали обещанную воду, потому что дверь открылась сразу, как только мужчина с двумя канистрами и девушка поднялись по лестнице.
        Настя шагнула вслед за Игорем на плетеный коврик у дверей, а когда куратор отступил в сторону и освободил обзор, невольно вздрогнула от неожиданности.
        Та, кто отпирала гостям дверь, сейчас откатилась назад в инвалидном кресле, ловко маневрируя в узеньком пространстве прихожей. Женщина лет сорока, у которой не было обеих ног до колен, а кроме того - кисти левой руки. Короткая стрижка выкрашенных в черный цвет волос обрамляла лицо, которое раньше можно было считать красивым: до того, как правую сторону вместе с шеей обезобразили явные следы старых ожогов.
        «Тут просится лазер!» - на автомате подумала Настя, и тут же мысленно шлепнула себя по губам. До лица ли, когда вот так, без ног и без руки?!
        - Здрастье, Игорь Палыч! - проговорила женщина низким грудным голосом. - Неужто с подругой?!
        Настю поразил этот голос. Двух предложений хватило, чтобы почувствовать, насколько они наполнены острым желанием жить. Как будто эти предложения были произнесены очень счастливым и уверенным в себе человеком. Невольно вспомнилась давешняя стычка с Эллой-Гринчем, вспомнилось постоянное ворчание Эллы с ее вечно недовольным лицом и ненавистью ко всему миру на фоне собственного благополучия, здоровья, красоты и отсутствия стесненности в денежных средствах. А здесь… Скромная прихожая со стенами, давно не знавшими ремонта, инвалидное кресло и… жизнерадостный голос, словно из какого-то другого мира. Кажется, что ссора с визажистом произошла неделю назад, а не сегодня утром… Впрочем, уже вчера - время-то приближалось к двум часам ночи. Навалилась усталость и желание немедленно упасть и уснуть где угодно - хоть тут, на коврике.
        - С хорошей знакомой, Ольга Андреевна. - Спокойно поправил мужчина. - Куда поставить?
        - Проходите, ребята! На кухню, на кухню! - женщина крутанула колеса кресла, давая проход. - Да разуваться не надо, я говорю! Чаю?
        - Не нужно. - Через плечо Игорь мельком посмотрел на свою подопечную и заметил, что у той, похоже, слипаются глаза. - Мы сейчас уедем, поздно уже.
        Он понес канистры в указанное место, Настя осталась стоять и… вдруг услышала то, чего никак не ожидала здесь услышать: детский плач.
        - Петька раскричался. - В жизнерадостном голосе прозвучали самые разные оттенки: от волнения до бесконечной любви. - Уедете, я его успокою. Вот не может пить другую воду, кроме этой родниковой, сразу живот болит! Хоть верь, хоть не верь.
        Ребенок. У женщины в инвалидном кресле. Вот у этой, без обеих ног и кисти руки. И… как она справляется? Помогают близкие?
        Словно отвечая на этот невысказанный вопрос, Ольга Андреевна мотнула головой в сторону кухни:
        - Держись за мужика, хорошая знакомая, за таким будешь, как за каменной стеной… Мой-то вон сбежал, когда в аварию попала и превратилась в полчеловека. Ладно, хоть сын есть, а то бы и жить незачем. Четыре года Петьке нынче…
        Не осознавая толком, что делает, Настя полезла во внутренний карман пуховика. Ключи… телефон… вроде же была визитка?! Нет, как назло нет!
        - Запишите мой номер. - Скороговоркой сказала она. - Я врач, я… могу помочь с лицом. Это не в обиду говорится и не для красного словца. Могу.
        Женщина в кресле поморщилась, как от зубной боли, а потом покачала головой:
        - Ай, кому нужно мое лицо, я вас умоляю!
        - Хотя бы подрастающему сыну. - Уже твердо добавила Морозова. - Полностью рубцы не убрать, но заметно уменьшить можно.
        Шлифовка эрбиевым лазером буквально испаряет тончайший слой дермы, не затрагивая здоровые ткани. Эти шрамы - гипертрофические, возвышаются над поверхностью кожи, имеют большую площадь, тут нужно несколько сеансов, а стоимость отнюдь не копеечная… Доброе дело, говорила Елена? Добрый поступок! Может быть, это то, что сработает?!
        Пожав плечами, черноволосая женщина записала номер в свой мобильник как раз к тому моменту, когда с кухни вернулся Игорь Павлович. Морозова молча смотрела, как ловко управляется Ольга Андреевна одной правой рукой.
        - Ну, спасибо за воду! - крутанулись колеса кресла вслед мужчине и девушке. - Не задерживаю, пойду укладывать пацана.
        Дверь захлопнулась.
        - Вы не шокированы? - спросил куратор, открывая перед Настей дверцу автомобиля.
        - Нисколько. А… тому негодяю, который ее бросил, звонили из ОМВО?!
        - Не знаю, Анастасия. Город стал более адаптированным для таких, как она, но до идеала пока что далеко. - Игорь завел машину. - Вам пора домой, едем. И… что-то я там слышал про стену?.. Считайте, что вам показалось. Эта стена в свое время рухнула достаточно низко, до последних кирпичей, запомните как следует.
        Остаток пути прошел в молчании.
        Игорь проводил Морозову до двери квартиры. И вот тут-то, несмотря на усталость и зверское желание упасть и заснуть, девушка поняла: нет, сразу заснуть не получится. Потому что где-то на самом дне колодца, именуемого душой, дремлет самый настоящий страх - страх снова посмотреть в зеркало и не увидеть там себя.
        Настя набрала в грудь воздуха перед тем, как высказать просьбу:
        - Игорь, я… Мне дико неудобно… Может быть, вас ждут дома… Я… я боюсь. К бабе Лиде сейчас проситься поздно, да я бы и не решилась…
        «А незнакомого мужика позвать решилась?!»
        «Незнакомый мужик» отреагировал совершенно спокойно:
        - Я же говорил про съемное жилье и жизнь командировочного. Никто меня не ждет, это правда. Я могу уйти часов в шесть утра и просто захлопнуть за собой дверь.
        Через десять минут Настя доставала стопку белья и полотенца из шкафа, стоящего в третьей, нежилой комнате. Перед этим она успела сбегать к трюмо и посмотреть на пятно, обведенное красным маркером. Выдохнула с облегчением: пятно никак не изменилось.
        - Я постелю вам в гостиной на диване…
        - Я сам, Настя. - Стопка белья как-то незаметно перекочевала в руки гостя. - Идите спать, потому что завтра у вас не только рабочий день, но и другие заботы. Помните: копии документов, разговор с родителями, выставка. Вам придется также сесть за альбомы с фотографиями и поискать среди них нетронутую версию той, поврежденной. Не думаю, что она там есть, я даже уверен, что человек со снимка на других фотографиях отсутствует. Скорее всего, эти фотографии просто уничтожены. Но все-таки шанс упускать нельзя. У меня есть копия снимка и кое-какие соображения, в каких источниках стоит порыться. Также мне нужно заняться поисками тех самых хантов, и как можно скорее.
        - Да… спасибо! - поблагодарила Морозова, радуясь, что не умеет краснеть. - Спокойной ночи.
        Ей повезло - даже в минуты самого отчаянного смущения предательская краснота никогда не заливала щеки, как это можно было видеть у многих других девчонок, включая Гульназ. Настя всего лишь могла чуть-чуть порозоветь - не более того. Сейчас же она, видимо, была вымотана физически и морально настолько, что даже не задумывалась о какой-то там стеснительности.
        Она прикрыла дверь в свою спальню, некоторое время прислушиваясь к тому, как в ванной шумела вода - невольный поздний гость умывался. Потом все стихло. Настя не стала закрывать шторы, чтобы свет уличного фонаря проникал сквозь стекло в достаточном количестве. А ведь она никогда не боялась темноты, даже в детстве. И без малейшего страха разглядывала в той самой темноте непонятную тень на полу…
        Как назло, сон отступил, а часы на экране смартфона грозно показывали время: «02.45». Тебе спать-то осталось меньше пяти часов, доктор Анастасия Юрьевна! Где твой режим дня, устоявшийся годами? А если встать в восемь?.. Нет, лишние сорок минут не спасут от недосыпа. Надо успеть привести себя в порядок, позавтракать, доехать на работу к восьми пятидесяти. Не годится.
        Поворочавшись минут пять, Морозова приникла к экрану смартфона в поисках информации о выставках Сургутского художественного музея. За четверть часа она узнала об этом учреждении больше, чем за все прошлые годы. Историческая справка, интересные факты, обзоры фондов, но самое главное - знаковые выставки, в том числе в виде ретроспективной информации. Самое интересное, даже долго искать не пришлось! Не так много существует выставок, создающих удивительный эффект присутствия с помощью видеоряда, спроецированного прямо в пространство экспозиционного зала…
        Эти вещицы были легко узнаваемы - таинственные личины из бронзы, фигурки всадников и хищных птиц, зловеще раскрывающих крылья, оружие и наконечники копий с искусной гравировкой, массивные украшения и бусины из мозаики, отполированные металлические зеркала. Некий Холмогорский клад, состоящий почти из двух сотен древних предметов, которые подняты из толщи песка при монтаже буровой установки в семьдесят шестом году прошлого века… Ликуя в душе, Настя вносила найденные страницы сайтов в избранные закладки, как делала недавно с результатами изысканий по вороньим перьям. Только тут-то определенности было не в пример больше, и даже название выставки нашлось: «Видевшие лицо Тарн»! Да, несомненно, это она, и сроки экспозиции подходящие: необычная выставка, отмеченная престижными грантами и снискавшая дипломы многих премий, открылась как раз в две тысячи втором году.
        Свернувшись под одеялом, Настя с замиранием сердца ждала - а ну, как откликнется холодная змейка на все эти удивительные картины! Нет. Тишина. Никого и ничего: ни мурашек между лопаток, ни ледяной крошки в горле. Если и было какое-то шевеление, то оно сразу затихло. Как хорошо…
        И она незаметно провалилась в сон.
        Проснулась Морозова не от звонка будильника, а от зверского голода в половине седьмого. Да, вчерашний салатик «Цезарь» и пара чашек чая - вот и все, что было съедено накануне вечером, если можно голый чай без сахара назвать едой, а полночи прошло в активной беготне и нервах.
        Беглый взгляд на трюмо - увы, левый край пятна вылез за красную линию на три - четыре миллиметра. Безнадега какая-то…
        «Не дождешься, тварь!» - пообещала мысленно Настя то ли прячущейся экве, то ли самому пятну, а затем, наспех натягивая спортивный костюм, позвала вслух:
        - Игорь! Игорь, вы тут еще?!
        Тишина. Ну да, он же хотел уйти в шесть утра… Ой, как неудобно, надо было хотя бы накормить завтраком… Так и есть, одеяло и постельное белье в гостиной аккуратно свернуто и сложено на диванной подушке, полотенце снято с сушилки в ванной и лежит там же, где и белье. На кухонном столе обнаружилась неожиданность - тарелка с пирожками, рядом - записка, начертанная простым карандашом на листке бумаги, как будто вырванном из блокнота. Почерк аккуратный, мелкий, буквы с небольшим наклоном вправо: «Передано бабой Лидой ровно в шесть. Она ждала меня у двери снаружи. Один пирожок изъят».
        Ох, не те выводы баба Лида сделает, не те!.. Но пирожки в тему.
        Настя побежала умываться, невольно замедлив шаг на пороге ванной комнаты. А вдруг там оно, то самое отражение?.. Нет. Из зеркала смотрела сама Настя: лицо бледное, веки припухшие, под глазами темные круги. Не в концепции клиники утренняя мордашка доктора Морозовой, а что делать?!
        Пирожки с картошкой и луком пошли на «ура», да так, что от горки осталось два, на которые уже не хватило сил. Надо будет поблагодарить бабу Лиду вечером, зайти к ней. Что бы сделать полезного до выхода на работу? Родителям звонить рано. Ах, да, свидетельство о смерти, надо сфотографировать и распечатать на работе. А лучше взять с собой и там уже сканировать…
        На совесть приколочены полки в шкафу, теперь не отвалятся! После поисков конверта Настя складывала документы отдельно от фотоальбомов, в две стопы так, чтобы запомнить, что куда положила. Свидетельство должно быть вот тут, в темно-синей папке. Папка на месте, свидетельство и другие документы тоже, но… что это? Левая стопка на полке не была такой худой! Это не плывущее пятно на зеркале, Настя точно помнит! Чего нет?! Двух так называемых «общих» тетрадей в клеенчатых кустарных переплетах коричневого цвета. Где они?.. Они лежали сразу под папкой, Настя мельком в них заглядывала, какие-то то ли дневники, то ли записи о пациентах. Непонятно, что…
        Что еще непонятно? Когда они пропали?.. Вызванная Лидией Михайловной полиция дальше прихожей и кухни не заходила. Посторонних в квартире не было.
        Кроме одного человека, спавшего вот на этом диване в гостиной и ушедшего в шесть утра.
        Глава 11.
        Баба Лида
        Первая мысль: «Как же так, ведь я доверяла!»
        Вторая мысль: «Ну и глупо было доверять первому встречному!»
        Было еще много мыслей, поспешно сменяющих и вытесняющих друг друга, будто мелкие суетливые птички, которые ссорились вокруг кормушки с семечками в зимнем парке. Но прошла минута, другая, и вот уже птички успокоились и, обвиняя, вытянули крылышки в единодушном порыве: «Ты сама виновата! И вообще посмотри, может, что-нибудь еще пропало!»
        Кто-то из этих мысленных птичек затаился, а затем вполне удовлетворенно и ехидно царапнул острым коготком, словно факт пропажи тетрадей был очень даже приятен и полезен. И на уровне какой-то глубинной интуиции Настя поняла: сейчас лучше не смотреться в зеркало, будь то старое трюмо, зеркало в ванной комнате или всего лишь карманная пудреница. Потому что той, которая прячется в темных уголках разума, личность куратора совсем не симпатична. Не случайно при встрече на лестничной площадке возникло гаденькое чувство пойманной с поличным на месте преступления… И сейчас прячущаяся «та», эква, посторонняя сущность или как там ее звать, - она очень близко.
        Он достал из багажника две десятилитровые канистры для питьевой воды и пластиковую воронку.
        Широкий луч фонаря, который включила Настя, выхватил из снежного сумрака перила и идущую вниз, под горку, деревянную лестницу с удобными широкими ступенями. Где-то внизу, правее, были слышны людские голоса, а между деревьев мелькал свет других фонариков.
        Следуя за Игорем Павловичем, Настя с любопытством оглядывалась. С лестницы они вступили на дощатый настил, образующий тропинку, которая была самым тщательным образом очищена от снега, а на обледеневших участках даже посыпана песком. По обе стороны от деревянной тропинки попадались лавочки. Навстречу шла молодая пара, везущая на детских саночках большой пластиковый бак - видимо, с водой. Рядом вприпрыжку бежала малявка лет пяти-семи, в лыжном костюмчике и шапке с огромным нелепым бантом на макушке. Малявка совершала неописуемые хаотичные движения обеими ручонками; в каждой ручонке был фонарик, в связи с чем по вековым заснеженным соснам мелькала пляска двух лучей - белого и желтого. Света было достаточно, чтобы идентифицировать цвет лыжного костюмчика как безнадежно-розовый.
        - Если снежинка не раста-а-а-ет! - шепеляво запела девчушка, жизнерадостно направляя фонари в лица Насте и Игорю.
        Родители на нее зашикали:
        - Ленка! Не слепи людей, что ты делаешь!
        - А Новый год скоро? Скоро, да?
        Свет фонарей начал плести круги и петли по сугробам и сосновым стволам.
        - Не скоро. Еще почти две недели, детка.
        Настя со своим куратором уже почти разошлись с молодой парой и девочкой Леной в розовом лыжном костюмчике, как вдруг розовый костюмчик метнулся назад вместе с фонарями, забежал перед Морозовой. Девочка Лена даже подпрыгнула, пытаясь заглянуть незнакомой тете в лицо.
        - Лена! - послышался сзади женский голос. - Что ты делаешь! Не приставай там ни к кому!
        Розовый костюмчик убежал, а вслед Насте донеслось:
        - Не врите мне про Новый год! Вон же, Снегурочка тут, в лесу, даже заколдованная, а вы говорите: «нескоро, нескоро»!
        Затих скрип полозьев по деревянному настилу.
        - Дети, - спокойно сказал куратор, - не стиснуты рамками научного восприятия. Они подчас видят то, чего взрослые в силу рационального мышления лишены вовсе. Подозреваю, что те, кто еще не до конца распрощался с жизнью на природе, обладают аналогичным чутьем. Как та хантыйка, что распознала в вас нечто непонятное.
        - Даже не знаю, кем лучше быть, - буркнула Настя, - уколотой принцессой или заколдованной Снегурочкой.
        Они дошли до конца настила, где на небольшом помосте действительно скопилась некоторая очередь из людей с канистрами, флягами и бидонами.
        - Вас не покинуло чувство юмора, Анастасия Юрьевна, это прекрасно. - Мужчина поставил на ледяную корку емкости для воды и добавил, обращаясь к очереди: - Вечер добрый! Кто последний будет?
        - И вам того же, дети. Последние теперь вы, а я перед вами. - Пробасил какой-то дедок. - Нынче воды много, не выбрали еще всю, быстро пройдете.
        Морозова с интересом осматривалась, вертя головой и чуть ли не открыв рот. Впереди был колодец: со срубом, высокой задней стенкой и даже двускатной крышей, чтоб снегом не заваливало. На той самой задней стенке и на нескольких соснах вокруг были развешены иконы и образа - от простеньких бумажных до больших, резных, искусно расписанных вручную. Рядом - строгая табличка: «Не сорить!», напротив, на толстой сосне, - стихи, написанные краской на плотном картоне, который был вставлен в деревянную рамку. Стихи, посвященные вот этому самому роднику неизвестным автором, не оставившим даже своей подписи. Справа и слева от квадратного деревянного помоста слышалось чуть различимое журчание текущей воды.
        - Холодов нету нынче, - пояснил дедок, видя на Настином лице неподдельное любопытство, - так ручей и не замерз толком, бежит себе.
        Девушка с изумлением прислушивалась к ночным звукам: скрип сосен, плеск ручья, негромкие шепотки и смех собравшихся у родника людей с фонариками, шумное падение струй воды в емкости при наполнении из железных ковшей.
        - Я обычно приезжаю сюда ночью. Днем можно и час простоять, а в выходные и того больше. - Рассказывал Игорь. - Ковши, к сожалению, порой бессовестно воруют, да и образа ручной работы, бывает, тоже. Коллекционеры хреновы… Источник освящен, но дело даже и не в этом. Вода здесь многократно проходит сквозь естественные фильтры. Она уникальна по составу и качеству, так что многие едут на родник целенаправленно, за этой вот чистейшей питьевой водой, которую нигде не купишь. И местные, кто живут на дачах постоянно или же просто отдыхают, тоже сюда приходят.
        Настя призналась, что впервые видит данное место, да и слышать раньше не приходилось.
        - Ну, век живи… - встрял в разговор дед, уже закончивший наполнять большущий, как будто фабричный молочный, бидон. - На, парень!
        Он передал Игорю металлический ковш с длинной ручкой, водрузил бидон на какие-то импровизированные волокуши из веток и ушел по дощатому настилу в своих мягких валенках.
        Мужчина и девушка остались одни.
        Настя заглянула внутрь сруба колодца и… не увидела там воды, только песчаное неглубокое дно. Не сразу поняла: вода-то в наличии, только прозрачность ее такова, что видно каждую песчинку на том самом дне.
        - Ух ты!
        Ей пришлось держать одной рукой фонарик, подсвечивая своему спутнику, а другой - аккуратно придерживать воронку в горлышке канистры, чтобы не расплескать воду, когда Игорь переливал содержимое очередного ковша.
        - Обещал дать подышать воздухом, а сам эксплуатирую. - Куратор повесил ковш на специальный крючок в стенке сруба. - Отвезти вас домой сразу или заедем отдать воду? Это по дороге, в районе автовокзала.
        - Я не хочу спать. Давайте заедем.
        Настя запрокинула голову, глядя в ночное небо.
        - Тогда уж выключите фонарик, чтобы видеть звезды! - услышала она и тут же погасила свет.
        Деревянный помост около колодца сразу погрузился во тьму. И постепенно, неторопливо, как будто мелом на черной доске, прорисовывались мерцающие контуры сугробов и облепленные снегом сосновые и еловые лапы. Вызвездило, а убывающая луна направила вниз, на землю, один из своих острых посеребренных рогов.
        И Насте показалось, что все это уже когда-то было - и родник, и россыпь северных звезд на чернильном небе, и шорох хвои под снегом. И… как же хорошо тут стоять и просто смотреть!
        - Приглядитесь внимательно… как вам кажется, на нижний рожок месяца можно повесить ведро? - спросил хрипловатый голос куратора.
        - Не-а, никак нельзя, ведро упадет, не зацепишь! - собственный Настин голос как будто поплыл над серебряным покрывалом снега, напитался хрустальным звоном зимнего ручья…
        - Значит, мороз близко. Народная примета. Можно повесить воображаемое ведро - к потеплению и метели. Нельзя - к холоду…
        «Что ты знаешь о холоде, человек? Холод грозит тем, кто зимует на этой земле, не изменяя ей бегством в теплые края. Лисы, песцы, зайцы. Белки в серых зимних мехах, так охочие до птичьих запасов под снегом… Холод проверит на прочность всех - зверей и людей, вытянет жизнь из твоей плоти, заставит заснуть навсегда… Любуйся же сейчас этой тихой теплой ночью, как можно любоваться только в Среднем мире… Средний мир хорош… Пока ты совсем не изгадил его своим присутствием, человек… Всему вашему бестолковому роду тут не место, вас слишком много… Для тебя достали землю со дна океана, а ты…»
        - АНАСТАСИЯ ЮРЬЕВНА!
        В уши ворвался хрипловатый голос, который поначалу был неузнаваем. Казалось - шевельнуть пальцами, и обладатель этого голоса будет в один миг раздавлен всей снежной массой ночного леса. Крутится под ногами, чего-то хочет…
        Не было больше чувства детской досады. Его постепенно вытесняла холодная ярость, как та, что на мгновенье навалилась на Морозову на проспекте Ленина, когда маленькая хантыйка упомянула улум ис. «Как посмела ко мне обратиться…»
        Отражение в воде манило яркими голубыми глазами.
        - ОЧНИТЕСЬ НЕМЕДЛЕННО! АНАСТАСИЯ ЮРЬЕВНА! НАСТЯ!
        Сильная рука потянула за шиворот куда-то вверх, в лицо полетели ледяные брызги, а затем по глазам ударил яркий свет. Морозова вздрогнула, как будто прогоняя остатки сна после звонка будильника. У нее подкашивались ноги. Одной рукой Игорь крепко держал ее за капюшон пуховика, другая же, сложенная в горсть, как раз и плеснула в девушку ледяной водой, прежде чем направить в лицо свет фонаря. Выражение лица самого куратора было непроницаемо, но в глазах отчетливо проступало беспокойство.
        - Что… что я только что говорила? - кое-как пробормотала Настя, вытирая щеку тыльной стороной варежки.
        - Не знаю, Настя. Но напугали вы меня похлеще заколдованной Снегурочки. Опустились на колени, склонившись с помоста над ручьем, смотрели в воду. - Взгляд карих глаз пристально ощупывал девичье лицо, как будто желал убедиться, что перед ним - Анастасия Юрьевна Морозова, и никто иной. - Начало речи было иноязычным, я ничего не понял, пока оттаскивал вас от ручья… А потом вы перешли на русский и упомянули про какой-то Средний мир, изгаженный человеком.
        Глава 10.
        Долгая ночь
        К городу подступали первые предвестники мороза, обещанного синоптиками в ближайшие пару-тройку дней.
        Минус девятнадцать завтра, двадцать два - послезавтра и далее - вплоть до «тридцатки». Ну, как известно, сургутянин - это не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается! Кроме ясного звездного неба и ветра, поменявшего направление на чистый север, как-то по-особенному скрипел снег под ногами, воздух стал сухим и как будто ломким и терпким, пытающимся обжечь ноздри при неосторожном глубоком вдохе. Холода нынче ни разу не перешагивали за сорокаградусный барьер, разве что на месторождениях нефти по Сургутскому району цифры на термометрах были совсем другие, куда ниже городских. Кстати, в самом городе, несмотря на компактность расположения и застройки, разница температур просто поражала, составляя иногда до пяти градусов между удаленными друг от друга участками. Что уж говорить про пригородные поселки!..
        Садясь в серый «Ярис», Настя дрожала совсем не от холода. Она понимала, что впервые за два дня полностью утратила контроль над собой, не осознавая, что делает и говорит посторонняя сущность в ее сознании. Неужели дальше будет хуже? Как поведет себя это зеркальное «нечто» с глазами цвета ярких сапфиров и стеклянным голосом? Будет кидаться на людей? Как ехать с этим к родителям в новогодние праздники?
        - Я… со стороны мое лицо казалось другим или как-то изменилось?..
        - Лицо было прежним. Только мимика поменялась, выражение… не более того.
        - А цвет глаз?
        - В полумраке я не могу полностью поручиться, но мне кажется, ничего не изменилось.
        «Значит, чужое лицо вижу я одна. Она показывается только мне!..»
        - Игорь… Если найти своего кредитора и вернуть так называемый долг, я снова стану прежней? - отчество куратора как-то само собой не попало на язык, как будто маленькое происшествие у родника позволило перешагнуть некую ступень в общении. - Оно уйдет?
        Мужчина слегка повернул руль, выводя машину из обледенелой колеи.
        - Я не стану обманывать. Я просто не знаю, потому что не вел похожих дел. Такого не было в ближайшей практике филиала. - После короткой паузы Игорь добавил: - От чужого присутствия в разуме нужно как-то избавляться, как только станет ясно, что оно собой представляет. Я не слишком хорошо знаю Лозинского, но Елена уверена в его компетентности, а ее мнению я доверяю. И не стану скрывать, сам заинтересован в успехе дела. Согласно бумагам, в случае успешного завершения оно должно стать для меня последним. Я жажду свободы от воспоминаний так же, как вы хотите распрощаться с чужим отражением в зеркале и всем, что с ним связано.
        - А… сколько случаев с должниками вы уже завершили? - полюбопытствовала девушка.
        - За полтора года - пятнадцать. Ваша история - редкая сама по себе в том плане, что у меня одновременно нет других дел в работе. Осенью должников было трое сразу.
        - Пятнадцать дел? Так много?!
        - Смотря с чем сравнивать. В городах-милионниках, я думаю, нагрузка на кураторов гораздо выше, но и штат филиалов куда больше. А в городах-гигантах, скорее всего, не один такой филиал.
        Настя мысленно согласилась. Да, а ведь если темпы роста населения сохранятся, то не позднее, чем через год, Сургут станет самым северным «полумилионником» на планете Земля!
        - А в соседних городах есть ОМВО?..
        - Насколько я знаю, ближайшее агентство только в Тюмени.
        - То есть… - Настя пыталась поймать ускользающую мысль, - … в мелких населенных пунктах жителям сложнее гасить свои долги? Им ведь нужно приехать сюда, в Сургут, чтобы войти в один из порталов?
        Игорь подтвердил предположение:
        - Без входа в портал долг считается не актуализированным.
        - Я не понимаю. Где, в таком случае, справедливость и какое-то равенство должников в правах? Какой-нибудь бабульке из Нижневартовска нужно ехать сюда и разбираться со своим долгом? А какие-то бедные страны? Только не говорите мне, что там у каждого жителя есть мобильный телефон. Значит, у человека без телефона нет возможности расплатиться, а его долг копится дальше, в поколениях потомков? Как его будут искать коллекторы?
        Слегка повернув голову, куратор пристально посмотрел на Морозову, затем хмыкнул:
        - Про другие страны я вам не скажу ничего. Система вроде как всеобщая, и совершенствуется она по мере развития коммуникаций. Елена говорила про телеграммы? Было и такое. Значит, звонят, кому могут. В Нижневартовске вот-вот появится ОМВО, там население уже перевалило за двести шестьдесят тысяч, а новый филиал открывается, когда цифра превысит триста. Так что через несколько лет ехать тамошним жителям никуда не придется. Вообще же мне кажется, справедливость и равенство достижимы только там, откуда не возвращаются. Может быть, там стало настолько тесно, что какие-то высшие силы приняли решение - взыскивать по долгам прямо на грешной Земле… При жизни понятие справедливости очень условно. Про равенство даже не заикайтесь, его нет в принципе.
        Настя готова была в чем-то и как-то согласиться, но не до конца.
        - Но раз вы не верите в справедливость, то зачем стали куратором?!
        - Я как-то не планировал им стать. Мне позвонили так же, как вам, Анастасия. - Прозвучал ответ. - Я согласился выслушать и был морально готов к тому, что услышу. Я согласен со своим долгом, а возвращать его… уже некому. Поэтому я работаю в пресловутом коллекторском агентстве, на звонок из которого в лучшем случае реагирует один человек из тысячи, а порой - из нескольких десятков тысяч. Я хотя бы не зря живу сейчас.
        Вот так. Некому, значит.
        «Он кого-то убил?!»
        - У сотрудников ОМВО есть свои страшные сказки. - Продолжал рассказывать хрипловатый голос. - В мегаполисах положительных реакций на звонок куда меньше… Так что гипотетическая бабулька из Нижневартовска откликнется гораздо быстрее, чем мажор из Москвы, и может быть, рванет в Сургут незамедлительно. У пожилых людей часто другое, собственное мерило ответственности… Кое-кто из наших старожилов утверждал, что аура неоплаченных долгов копится над крупными городами, как смог в летнюю жару. Давит, раздражает, въедается в души всем подряд, в особенности - людям с чувствительной психикой. Обволакивает человека, как кокон, через который не пробиться ничему - ни жалости, ни состраданию.
        Есть метеозависимые люди, а есть… жестко зависимые от гнета негативных чувств, эмоций и скверных поступков, совершенных кем-то другим. Вся эта мерзость летает в воздухе на недоступном всеобщему восприятию уровне, делая таким людям больно.
        - Вы… в самом деле так считаете?
        - Не знаю. На меня не давят чужие поступки, достаточно своих собственных.
        Слева от машины мелькали многочисленные дачные заборы и разноцветные огоньки гирлянд на тех домах, где дачники жили постоянно, предпочитая тишину городской суете. Вон, трубы дымят, печи топятся - у кого в доме, у кого в бане. Справа - лес, лес и еще раз лес, укутанный высокими сугробами. Настя не могла отделаться от ощущения, что между стволами сосен бегут, мелькают, распадаются и возникают снова причудливые очертания невиданных, жутких снежных зверей, и чьи-то глаза неотступно следят за одинокой машиной, направляющейся в сторону города.
        Холодная зимняя тьма и затаившиеся снежные звери - так ли они страшны по сравнению с картиной, которую только что нарисовал Игорь?..
        Настя не удивилась, когда хрипловатый голос произнес:
        - У меня первый портал, Настя.
        «Муки совести». Тот самый, который на жаргоне ОМВО Елена обозвала «Мусей».

* * *
        Дом номер семьдесят два по проспекту Ленина - девятиэтажка, во двор которой и въехал «Ярис».
        - Я быстро. Останетесь в машине или пойдете со мной?
        - Пойду! - Морозова тут же надела вязаную шапочку. - Я… не хочу оставаться одна. Вы же сами сказали, что эксплуатируете меня, так уж до конца! Подержу вам дверь в подъезде, например.
        - Уверены? Впрочем, вы врач… - не договорил Игорь, бросив на спутницу пытливый взгляд. - Не боитесь смотреть на физические недостатки пациентов?
        - Обижаете. Не боюсь. - Фыркнула Настя.
        Ответом был сдержанный кивок головой.
        Один из подъездов, звонок в домофон, первый этаж. Видимо, здесь не спали и ждали обещанную воду, потому что дверь открылась сразу, как только мужчина с двумя канистрами и девушка поднялись по лестнице.
        Настя шагнула вслед за Игорем на плетеный коврик у дверей, а когда куратор отступил в сторону и освободил обзор, невольно вздрогнула от неожиданности.
        Та, кто отпирала гостям дверь, сейчас откатилась назад в инвалидном кресле, ловко маневрируя в узеньком пространстве прихожей. Женщина лет сорока, у которой не было обеих ног до колен, а кроме того - кисти левой руки. Короткая стрижка выкрашенных в черный цвет волос обрамляла лицо, которое раньше можно было считать красивым: до того, как правую сторону вместе с шеей обезобразили явные следы старых ожогов.
        «Тут просится лазер!» - на автомате подумала Настя, и тут же мысленно шлепнула себя по губам. До лица ли, когда вот так, без ног и без руки?!
        - Здрастье, Игорь Палыч! - проговорила женщина низким грудным голосом. - Неужто с подругой?!
        Настю поразил этот голос. Двух предложений хватило, чтобы почувствовать, насколько они наполнены острым желанием жить. Как будто эти предложения были произнесены очень счастливым и уверенным в себе человеком. Невольно вспомнилась давешняя стычка с Эллой-Гринчем, вспомнилось постоянное ворчание Эллы с ее вечно недовольным лицом и ненавистью ко всему миру на фоне собственного благополучия, здоровья, красоты и отсутствия стесненности в денежных средствах. А здесь… Скромная прихожая со стенами, давно не знавшими ремонта, инвалидное кресло и… жизнерадостный голос, словно из какого-то другого мира. Кажется, что ссора с визажистом произошла неделю назад, а не сегодня утром… Впрочем, уже вчера - время-то приближалось к двум часам ночи. Навалилась усталость и желание немедленно упасть и уснуть где угодно - хоть тут, на коврике.
        - С хорошей знакомой, Ольга Андреевна. - Спокойно поправил мужчина. - Куда поставить?
        - Проходите, ребята! На кухню, на кухню! - женщина крутанула колеса кресла, давая проход. - Да разуваться не надо, я говорю! Чаю?
        - Не нужно. - Через плечо Игорь мельком посмотрел на свою подопечную и заметил, что у той, похоже, слипаются глаза. - Мы сейчас уедем, поздно уже.
        Он понес канистры в указанное место, Настя осталась стоять и… вдруг услышала то, чего никак не ожидала здесь услышать: детский плач.
        - Петька раскричался. - В жизнерадостном голосе прозвучали самые разные оттенки: от волнения до бесконечной любви. - Уедете, я его успокою. Вот не может пить другую воду, кроме этой родниковой, сразу живот болит! Хоть верь, хоть не верь.
        Ребенок. У женщины в инвалидном кресле. Вот у этой, без обеих ног и кисти руки. И… как она справляется? Помогают близкие?
        Словно отвечая на этот невысказанный вопрос, Ольга Андреевна мотнула головой в сторону кухни:
        - Держись за мужика, хорошая знакомая, за таким будешь, как за каменной стеной… Мой-то вон сбежал, когда в аварию попала и превратилась в полчеловека. Ладно, хоть сын есть, а то бы и жить незачем. Четыре года Петьке нынче…
        Не осознавая толком, что делает, Настя полезла во внутренний карман пуховика. Ключи… телефон… вроде же была визитка?! Нет, как назло нет!
        - Запишите мой номер. - Скороговоркой сказала она. - Я врач, я… могу помочь с лицом. Это не в обиду говорится и не для красного словца. Могу.
        Женщина в кресле поморщилась, как от зубной боли, а потом покачала головой:
        - Ай, кому нужно мое лицо, я вас умоляю!
        - Хотя бы подрастающему сыну. - Уже твердо добавила Морозова. - Полностью рубцы не убрать, но заметно уменьшить можно.
        Шлифовка эрбиевым лазером буквально испаряет тончайший слой дермы, не затрагивая здоровые ткани. Эти шрамы - гипертрофические, возвышаются над поверхностью кожи, имеют большую площадь, тут нужно несколько сеансов, а стоимость отнюдь не копеечная… Доброе дело, говорила Елена? Добрый поступок! Может быть, это то, что сработает?!
        Пожав плечами, черноволосая женщина записала номер в свой мобильник как раз к тому моменту, когда с кухни вернулся Игорь Павлович. Морозова молча смотрела, как ловко управляется Ольга Андреевна одной правой рукой.
        - Ну, спасибо за воду! - крутанулись колеса кресла вслед мужчине и девушке. - Не задерживаю, пойду укладывать пацана.
        Дверь захлопнулась.
        - Вы не шокированы? - спросил куратор, открывая перед Настей дверцу автомобиля.
        - Нисколько. А… тому негодяю, который ее бросил, звонили из ОМВО?!
        - Не знаю, Анастасия. Город стал более адаптированным для таких, как она, но до идеала пока что далеко. - Игорь завел машину. - Вам пора домой, едем. И… что-то я там слышал про стену?.. Считайте, что вам показалось. Эта стена в свое время рухнула достаточно низко, до последних кирпичей, запомните как следует.
        Остаток пути прошел в молчании.
        Игорь проводил Морозову до двери квартиры. И вот тут-то, несмотря на усталость и зверское желание упасть и заснуть, девушка поняла: нет, сразу заснуть не получится. Потому что где-то на самом дне колодца, именуемого душой, дремлет самый настоящий страх - страх снова посмотреть в зеркало и не увидеть там себя.
        Настя набрала в грудь воздуха перед тем, как высказать просьбу:
        - Игорь, я… Мне дико неудобно… Может быть, вас ждут дома… Я… я боюсь. К бабе Лиде сейчас проситься поздно, да я бы и не решилась…
        «А незнакомого мужика позвать решилась?!»
        «Незнакомый мужик» отреагировал совершенно спокойно:
        - Я же говорил про съемное жилье и жизнь командировочного. Никто меня не ждет, это правда. Я могу уйти часов в шесть утра и просто захлопнуть за собой дверь.
        Через десять минут Настя доставала стопку белья и полотенца из шкафа, стоящего в третьей, нежилой комнате. Перед этим она успела сбегать к трюмо и посмотреть на пятно, обведенное красным маркером. Выдохнула с облегчением: пятно никак не изменилось.
        - Я постелю вам в гостиной на диване…
        - Я сам, Настя. - Стопка белья как-то незаметно перекочевала в руки гостя. - Идите спать, потому что завтра у вас не только рабочий день, но и другие заботы. Помните: копии документов, разговор с родителями, выставка. Вам придется также сесть за альбомы с фотографиями и поискать среди них нетронутую версию той, поврежденной. Не думаю, что она там есть, я даже уверен, что человек со снимка на других фотографиях отсутствует. Скорее всего, эти фотографии просто уничтожены. Но все-таки шанс упускать нельзя. У меня есть копия снимка и кое-какие соображения, в каких источниках стоит порыться. Также мне нужно заняться поисками тех самых хантов, и как можно скорее.
        - Да… спасибо! - поблагодарила Морозова, радуясь, что не умеет краснеть. - Спокойной ночи.
        Ей повезло - даже в минуты самого отчаянного смущения предательская краснота никогда не заливала щеки, как это можно было видеть у многих других девчонок, включая Гульназ. Настя всего лишь могла чуть-чуть порозоветь - не более того. Сейчас же она, видимо, была вымотана физически и морально настолько, что даже не задумывалась о какой-то там стеснительности.
        Она прикрыла дверь в свою спальню, некоторое время прислушиваясь к тому, как в ванной шумела вода - невольный поздний гость умывался. Потом все стихло. Настя не стала закрывать шторы, чтобы свет уличного фонаря проникал сквозь стекло в достаточном количестве. А ведь она никогда не боялась темноты, даже в детстве. И без малейшего страха разглядывала в той самой темноте непонятную тень на полу…
        Как назло, сон отступил, а часы на экране смартфона грозно показывали время: «02.45». Тебе спать-то осталось меньше пяти часов, доктор Анастасия Юрьевна! Где твой режим дня, устоявшийся годами? А если встать в восемь?.. Нет, лишние сорок минут не спасут от недосыпа. Надо успеть привести себя в порядок, позавтракать, доехать на работу к восьми пятидесяти. Не годится.
        Поворочавшись минут пять, Морозова приникла к экрану смартфона в поисках информации о выставках Сургутского художественного музея. За четверть часа она узнала об этом учреждении больше, чем за все прошлые годы. Историческая справка, интересные факты, обзоры фондов, но самое главное - знаковые выставки, в том числе в виде ретроспективной информации. Самое интересное, даже долго искать не пришлось! Не так много существует выставок, создающих удивительный эффект присутствия с помощью видеоряда, спроецированного прямо в пространство экспозиционного зала…
        Эти вещицы были легко узнаваемы - таинственные личины из бронзы, фигурки всадников и хищных птиц, зловеще раскрывающих крылья, оружие и наконечники копий с искусной гравировкой, массивные украшения и бусины из мозаики, отполированные металлические зеркала. Некий Холмогорский клад, состоящий почти из двух сотен древних предметов, которые подняты из толщи песка при монтаже буровой установки в семьдесят шестом году прошлого века… Ликуя в душе, Настя вносила найденные страницы сайтов в избранные закладки, как делала недавно с результатами изысканий по вороньим перьям. Только тут-то определенности было не в пример больше, и даже название выставки нашлось: «Видевшие лицо Тарн»! Да, несомненно, это она, и сроки экспозиции подходящие: необычная выставка, отмеченная престижными грантами и снискавшая дипломы многих премий, открылась как раз в две тысячи втором году.
        Свернувшись под одеялом, Настя с замиранием сердца ждала - а ну, как откликнется холодная змейка на все эти удивительные картины! Нет. Тишина. Никого и ничего: ни мурашек между лопаток, ни ледяной крошки в горле. Если и было какое-то шевеление, то оно сразу затихло. Как хорошо…
        И она незаметно провалилась в сон.
        Проснулась Морозова не от звонка будильника, а от зверского голода в половине седьмого. Да, вчерашний салатик «Цезарь» и пара чашек чая - вот и все, что было съедено накануне вечером, если можно голый чай без сахара назвать едой, а полночи прошло в активной беготне и нервах.
        Беглый взгляд на трюмо - увы, левый край пятна вылез за красную линию на три - четыре миллиметра. Безнадега какая-то…
        «Не дождешься, тварь!» - пообещала мысленно Настя то ли прячущейся экве, то ли самому пятну, а затем, наспех натягивая спортивный костюм, позвала вслух:
        - Игорь! Игорь, вы тут еще?!
        Тишина. Ну да, он же хотел уйти в шесть утра… Ой, как неудобно, надо было хотя бы накормить завтраком… Так и есть, одеяло и постельное белье в гостиной аккуратно свернуто и сложено на диванной подушке, полотенце снято с сушилки в ванной и лежит там же, где и белье. На кухонном столе обнаружилась неожиданность - тарелка с пирожками, рядом - записка, начертанная простым карандашом на листке бумаги, как будто вырванном из блокнота. Почерк аккуратный, мелкий, буквы с небольшим наклоном вправо: «Передано бабой Лидой ровно в шесть. Она ждала меня у двери снаружи. Один пирожок изъят».
        Ох, не те выводы баба Лида сделает, не те!.. Но пирожки в тему.
        Настя побежала умываться, невольно замедлив шаг на пороге ванной комнаты. А вдруг там оно, то самое отражение?.. Нет. Из зеркала смотрела сама Настя: лицо бледное, веки припухшие, под глазами темные круги. Не в концепции клиники утренняя мордашка доктора Морозовой, а что делать?!
        Пирожки с картошкой и луком пошли на «ура», да так, что от горки осталось два, на которые уже не хватило сил. Надо будет поблагодарить бабу Лиду вечером, зайти к ней. Что бы сделать полезного до выхода на работу? Родителям звонить рано. Ах, да, свидетельство о смерти, надо сфотографировать и распечатать на работе. А лучше взять с собой и там уже сканировать…
        На совесть приколочены полки в шкафу, теперь не отвалятся! После поисков конверта Настя складывала документы отдельно от фотоальбомов, в две стопы так, чтобы запомнить, что куда положила. Свидетельство должно быть вот тут, в темно-синей папке. Папка на месте, свидетельство и другие документы тоже, но… что это? Левая стопка на полке не была такой худой! Это не плывущее пятно на зеркале, Настя точно помнит! Чего нет?! Двух так называемых «общих» тетрадей в клеенчатых кустарных переплетах коричневого цвета. Где они?.. Они лежали сразу под папкой, Настя мельком в них заглядывала, какие-то то ли дневники, то ли записи о пациентах. Непонятно, что…
        Что еще непонятно? Когда они пропали?.. Вызванная Лидией Михайловной полиция дальше прихожей и кухни не заходила. Посторонних в квартире не было.
        Кроме одного человека, спавшего вот на этом диване в гостиной и ушедшего в шесть утра.
        Глава 11.
        Баба Лида
        Первая мысль: «Как же так, ведь я доверяла!»
        Вторая мысль: «Ну и глупо было доверять первому встречному!»
        Было еще много мыслей, поспешно сменяющих и вытесняющих друг друга, будто мелкие суетливые птички, которые ссорились вокруг кормушки с семечками в зимнем парке. Но прошла минута, другая, и вот уже птички успокоились и, обвиняя, вытянули крылышки в единодушном порыве: «Ты сама виновата! И вообще посмотри, может, что-нибудь еще пропало!»
        Кто-то из этих мысленных птичек затаился, а затем вполне удовлетворенно и ехидно царапнул острым коготком, словно факт пропажи тетрадей был очень даже приятен и полезен. И на уровне какой-то глубинной интуиции Настя поняла: сейчас лучше не смотреться в зеркало, будь то старое трюмо, зеркало в ванной комнате или всего лишь карманная пудреница. Потому что той, которая прячется в темных уголках разума, личность куратора совсем не симпатична. Не случайно при встрече на лестничной площадке возникло гаденькое чувство пойманной с поличным на месте преступления… И сейчас прячущаяся «та», эква, посторонняя сущность или как там ее звать, - она очень близко.
        «Не поддаваться!»
        А ну-ка, ну-ка, не произошло ли у нас каких-то неосознанных действий? И не спрятала ли Настя тетради от себя самой, будучи в неконтролируемом состоянии? Тогда их нужно найти, во что бы то ни стало! Но… сомнения остаются. Разве что набрать комбинацию нулей и знаков на смартфоне, пусть примчится Игорь Павлович, - он ведь может быстро, вчера проверено! - и задать ему в лоб вопрос насчет пропажи из шкафа!
        Настя внимательно просмотрела все содержимое полок. Кажется, ничего больше не пропало, но если уж совсем придираться, то кажется, что нижний альбом с фотографиями задвинут к стенке шкафа не совсем аккуратно. К тому же, сбоку, между толстых плотных страниц, высовываются уголки двух фото. Сама Морозова никогда бы не оставила их так, потому что с детства привыкла все складывать «по линеечке», приводя в полное восхищение воспитательницу в детском саду и учителей в школе. Возможно, этот Игорь под фальшивой фамилией Нефедов листал альбом? Например, искал на старых других снимках лицо с того, изуродованного? Сличал, так сказать? Дал задание своей подопечной, но, допустим, не смог уснуть и занялся поисками сам.
        Вряд ли. Сумочка, где лежит злополучный конверт, у Насти в спальне. Но сам снимок Игорь фотографировал на камеру смартфона при встрече в кафе!
        Можно было ломать голову сколь угодно долго, но надо торопиться на работу, опаздывать нельзя. Главное, постараться держать себя в руках!
        Благие намерения насчет «держать» удавалось соблюсти почти до обеденного перерыва. Одна из пациенток отказалась от процедур по причине болезни, и у Насти образовалось получасовое окно. Для начала был звонок маме с очень осторожными расспросами, поданными в весьма беспечной форме праздного интереса к истории семьи.
        «Ой, а из бабушкиных подруг кто жив? Тут интересуются из телекомпании, снимают фильм, да, о врачах… Я бы дала контакты, помогла… Да, вспомни всех, кого хорошо знала…»
        «Ой! Мам, а ты про моего дедушку случайно ничего не знаешь? Да, по той же причине, да и мне самой интересно. Не знаешь? Жаль…»
        «Ой, а помнишь старое трюмо, зеркало так и продолжает портиться! Нет, выкидывать не буду, это же мебельный раритет. Помнишь, мне показалось, что там дыра в тумане, я ее даже трогала! Когда это было? Вспоминаю, и самой сейчас смешно, да…»
        Она записала четыре фамилии - тех, с кем бабушка Женя водила дружбу, по мнению мамы. Это уже кое-что. О дедушке, естественно, ни слова - ни полслова. Не он ли на снимке с выколотыми глазами?! Случай про дыру в зеркале - мама вообще толком его не запомнила, что уж говорить про точную дату и какие-то там предшествующие события!.. Но зацепка-то была, причем такая, о которой Настя и сама смутно помнила! В то утро Евгения Викторовна торопилась на какое-то мероприятие: ее пригласили на торжественное предновогоднее собрание в медицинский институт при Сургутском университете. Тогда, правда, он назывался по-другому, не институтом, а медико-биологическим факультетом. Если там сохранились какие-то архивы, протоколы, фотографии, то дату можно восстановить!
        Настя наскоро перекусила, а затем планировала также почитать о Холмогорском кладе и вороньих перьях, но не успела.
        Медленно отворилась дверь в комнату для персонала. А на порог упала угловатая тень. Сердце так и екнуло, проваливаясь куда-то в желудок.
        «Что, опять?! Хватит с меня теней!»
        - Чума на все дома! - переиначил кто-то бессмертную строку Шекспира, и резкий властный мужской голос, произносивший ее в собственной авторской версии, был хорошо знаком доктору Морозовой. - Я-то думал, у меня сегодня выходной!
        Принадлежал голос Кириллу Олеговичу, пластическому хирургу, именно тому, с которым у Насти поначалу как-то завязалось коротенькое приятное знакомство, не дошедшее до стадии бурного романа. Хирург обратил на новенькую внимание в первый же день совместной работы и уже не выпускал из поля зрения. Ухаживал Кирилл Олегович ненавязчиво, элегантно, умело, так что Морозова поначалу заинтересовалась сама, но…
        Слагаемых неуспеха возможных отношений было много. Первейшее слагаемое - в соседнем Нефтеюганске у Кирилла обнаружилась супруга, с которой тот находился в вялотекущем состоянии развода: «уйти - остаться». То ли три года тянулись такие странные отношения, то ли, как утверждали злые языки, целых пять лет. Но даже если бы мужчина развелся, это вряд ли бы повлияло на решение Насти очень быстро прервать знакомство, кажущееся поначалу таким многообещающим. Дело отнюдь не касалось разницы в возрасте (Кирилл был на десять лет старше), нет!
        Хирург вошел в комнату, картинно привалившись плечом к дверному косяку и сокрушенно вздыхая:
        - Так вот, чума на все дома… Опять гименопластика, и опять срочная. Приехала домашняя девочка учиться в северный город… Родители дома остались, живет девочка у местной родни. Не всякая родня будет присматривать за студенткой денно и нощно. Свобода, соблазны, мальчики - башню сносит… Ну вот, там, дома, уже и мужа девочке присмотрели и просватали, и калым за нее дают хороший. Девочка в панике сознается про шило в мешке. Надкусанное яблоко могут вернуть после свадьбы, а на семье будет позорное пятно. Родители в бешенстве, но выход-то есть… Кто-то делает инъекции - от «гиалуронки» до ботокса, кто-то правит сломанный нос, кто-то убирает послеродовые растяжки с живота, а кто-то… латает собственную жизнь. Такая вот пластика.
        Сокрушенному и огорченному виду Кирилла Олеговича позавидовали бы опытные актеры, знай они, что сочувствие на его лице - всего лишь привычная игра. Кирилл любил слушать свой голос, давать советы, авторитетно кивать головой - и тщательно следить за эффектом производимого на собеседника впечатления. Притом хирургом он был великолепным! Многие женщины, включая и администратора Юлечку, и даже Эллу-Гринча, пачками попадали в коварную ауру наигранного покровительственного обаяния и вполне привлекательной внешности. Они готовы были слушать оратора, с обожанием хлопая ресницами.
        Насте хватило трех недель, чтобы разобраться, что к чему. Опыта у нее было с гулькин нос, а женского чутья, видимо, вполне достаточно, чтобы сказать твердое «нет».
        Дело было также в немаловажной черте характера Кирилла, требующей у своего обладателя оставлять за собой последнее слово всюду и всегда, а в особенности - в отношениях с ближайшим окружением. Любая попытка несогласия с его мнением влекла незамысловатый сценарий поведения: «Я тебе сейчас уступлю, и только потому, что ты - девочка, молоденькая, глупенькая, а я - взрослый и умный. НО!.. Я хочу, чтобы ты знала - твои принципы для меня не стоят ни гроша. Ишь, вздумала проявлять свое «я»!
        Морозова давно избегала флиртовать или вступать с ним в длительные беседы, ограничившись сугубо деловым общением. Но Кирилл Олегович так и не оставлял надежды сблизиться, периодически подступая к коллеге с предложениями сходить в театр или ресторан.
        Сейчас он бросил на Настю откровенно восхищенный взгляд:
        - Похорошела, Настенька, кроме шуток. Кому север хуже яда, а тебе - на пользу.
        Обычно резкий голос смягчился, обзаведясь мурлычущими интонациями довольного домашнего кота, заинтересованно поглядывающего на аквариум с золотыми рыбками. Кирилл буквально пожирал девушку глазами.
        «Только тебя тут не хватало!»
        Раздражение, которое чувствовала Морозова, смешалось с каким-то острым, болезненным, несвойственным ей любопытством. Как будто собиралась наступить на жирную гусеницу, растоптать - а потом посмотреть, что осталось. Внезапно пришло осознание собственной силы и привлекательности - стоит только поманить пальцем…
        Холодная змейка между лопаток пошевелилась, поднимаясь кверху, наполняя гортань знакомой уже хрустальной крошкой:
        - Закрой дверь.
        - Что?.. - хирург был удивлен и не стал это скрывать.
        Левая ладошка Насти плавно прошлась по кожаной обивке дивана, поглаживая поверхность недвусмысленным приглашающим жестом. Правая - так же плавно и неторопливо расстегнула две верхние пуговицы на курточке медицинского костюма. Показалась белая кружевная отделка топа.
        - Дверь. Плохо слышишь меня?
        Не отрывая глаз от лица Морозовой, как будто находясь в глубоком трансе, Кирилл вступил в комнату и закрыл за собой дверь.
        - Настя… Мне это не снится?
        - Представь себе, нет. - Холодная змейка почти упивалась собственной властью, как будто приглашая хозяйку тела разделить эти ощущения. - Иди сюда.
        Маленькие сильные руки уже тянули Кирилла Олеговича за ворот медицинского костюма. Ближе, ближе, еще ближе… Губы совсем рядом, почему бы и нет?
        - Настя…
        Дистанция для поцелуя - то, что нужно.
        - Ты же этого хотел, да?
        Взгляд снизу вверх - туда, в расширенные зрачки серых глаз мужчины, который перед тобой совершенно беспомощен, не способен противиться зову плоти…
        Одна Настина рука уже отпустила ворот костюма, подбираясь к поясу брюк. Мужчина попытался отодвинуться:
        - Ну не так же, что ты делаешь!
        - А как? - почти свистящим шепотом объявила о себе холодная змейка. - Какая разница, где, если у тебя постоянно только одна мысль - кому присунуть без последствий? Получать удовольствие от уступчивости тех, что так и смотрят тебе в рот, ловя каждое слово самовлюбленного эгоиста, готового слушать только себя всю оставшуюся жизнь?.. Сколько вокруг женщин - и ни одной достойной настолько, чтобы не смотреть на нее свысока?
        Настя чувствовала, как по рукам струится шелковистый невидимый иней, перетекая в кончики пальцев. Еще немного - и тонкие хрупкие иголочки переберутся на теплое мужское тело. Интересно, что с ним будет тогда?
        «Какая разница, это всего лишь человек».
        Как во сне, видела Настя приближающиеся черные зрачки, наполненные страхом, зрачки, в которых расцветал искаженный контур ее собственного отражения.
        - Ты же хотел, правда?..
        В ставшей невыносимой, опасно-смертельной тишине раскатом грома раздался звонок смартфона. Шелковистый иней, доступный только для восприятия доктора Морозовой, жалкой шелухой посыпался на пол. Женское отражение в расширенных зрачках перепуганного хирурга отступило назад, а сам Кирилл Олегович рванулся из разжимающихся девичьих рук, едва не упав навзничь.
        - Да что с тобой?! Фу… ненормальная!
        Его уже не было в комнате для персонала, когда Настя трясущимися руками застегивала пуговицы на своем костюме, а потом хваталась за смартфон, даже не посмотрев на номер, с которого пришел звонок. Она была уверена, что звонит Игорь, но ошиблась.
        Ее слух больно резанул практически не узнаваемый голос Лидии Михайловны, невнятно бормочущей бессвязные слова:
        - Плохо… Настюша… скорее… скорая, вызови скорую… плохо… и сама приди…
        Замирая от страшных предчувствий, Настя кинулась к своему шкафчику с одеждой.
        - Что, баб Лида?! - почти выкрикнула она, прижав плечом к уху смартфон и вытаскивая из шкафчика джинсы и жакет. - Что, сердце? Дверь в квартиру открывай, если сможешь, живее!
        В ответ донеслось совсем уже нечленораздельное мычание. Настя разобрала только слова «давление» и «онемела». Неужели инсульт?!
        В комнату вошла Дарья Коваленко, и изумлением уставившаяся на то, как полуголая Морозова на ходу переодевается, даже не зайдя за ширму.
        - Даша! Подхвати мой первый прием после обеда! Там только консультация!
        - А ты…
        - Убегаю. С соседкой беда. Она здесь одна живет, родня, кажется, в Когалыме… То ли инфаркт, то ли инсульт! Вот, позвонила мне.
        Коваленко сочувственно кивнула.
        Кое-как Настя попала в рукава пуховика, поспешила в коридор, на бегу вызвала такси и, уже выскочив на улицу, набрала номер «сто двенадцать».

* * *
        Дверь в квартиру соседки была не заперта. Видимо, Лидия Михайловна смогла ее открыть, прежде чем навзничь упала в прихожей. У пожилой женщины, слабо зашевелившейся на полу, была явно парализована правая сторона тела, давая возможность заподозрить левосторонний инсульт. Увидев Настю, соседка приоткрыла глаза и зашептала перекошенным ртом:
        - Деточка… защитить хотели… сделала, что могла, защитить от … Женя на себе крест поставила, бросила… только работа… сколько она хлебнула… да что сделаешь…
        Спутанность сознания - обычное дело в таких ситуациях.
        - Я тут, баб Лида. - Ласково заговорила Настя, опускаясь на колени и понимая, как дорого время. - Сейчас давление измерим, скорая помощь уже в пути. В стационар поедем, а поправишься - пирожки вместе будем печь…
        У нее заныло сердце при взгляде на неестественное положение и явный отек правой ноги бабы Лиды. Вывих или перелом голеностопа?.. Трогать нельзя, разве что повернуть голову на бок, чтобы несчастная не захлебнулась в случае рвоты. Морозова прекрасно знала, где у соседки лежит тонометр и, не разуваясь, бросилась на кухню.
        И замерла.
        Посреди уютной и чистенькой кухни лежало то, что осталось от старых тетрадей в кустарном клеенчатом переплете: истерзанных, изорванных, изрезанных на мелкие кусочки. Рядом стояло мусорное ведро, в которое уже перекочевала часть образовавшегося на полу бумажного мусора.
        Вот как… Не Игорь взял, а баба Лида. Но как, когда?!
        Некогда об этом думать. Форточку - настежь, чтоб холодный воздух свободно потек в помещение. Тонометр - вот, на столе, видимо, баба Лида уже измеряла давление, когда рвала и резала старые тетради. Настя одним прыжком метнулась обратно в прихожую. Пульс - давление, пульс - давление…
        - Ты прости… - невнятно пробурчала баба Лида, закрывая глаза, - … ключи-то у меня ж были, Женя сама дала, давно еще, когда одна жила… ты кричала вечером… неладно, я поняла, дура старая, что неладно… что с тобой неладно… конверт… защитить… перенервничала… кто его трогал… искала, как ты уехала вчера ночью, не нашла… думала - замок поменян, не подойдут… подошли… кто он, не знаешь, а с ним уехала на ночь глядя…
        - Лидия Михайловна! - строго сказала Настя, закатывая рукав халата бабы Лиды и надевая манжету тонометра. - Молчите, нельзя напрягаться!
        Приближающийся звук сирен дал понять, что реанимационный автомобиль въезжает во двор. Город не так велик, приехали быстро.
        - …Настенька… не уберегли… как же… может и ничего он, кто рядом с тобой… а не Ловец теней… поберегись…
        Нечленораздельный шепот стал еще тише, и вдруг при последних словах холодная змейка оживилась и дала о себе знать злобным торжеством.
        «Кого ты хотела уберечь, старая дура?! От чего?»
        И вот уже дорожки шелковистого инея, как невидимые цепкие руки с птичьими коготками, устремились туда, где здоровые клетки мозга были залиты кровью из разорванного сосуда. С помощью внезапно усилившейся чувствительности Настя четко осознала, что у бабы Лиды случился геморрагический инсульт с кровоизлиянием, и по неведомым причинам холодная змейка хочет закрепить свое злобное торжество, отняв то, что еще можно спасти - человеческую жизнь. Чем помешала голубоглазой твари из зеркала пожилая соседка, как объединить старые бабушкины тетради, фотографию с выколотыми глазами и поступок Лидии Михайловны, запоздало извиняющейся за самовольный вход в квартиру без хозяйки? Какая тайна связывала эту женщину и Евгению Викторовну? Что за Ловец теней, прозвище которого прозвучало как имя собственное?..
        В этом мельтешащем вихре вопросов становилось ясно одно: сейчас язычки шелковистого инея перебегут с чужих цепких рук в очаг кровоизлияния, сметая все на своем пути, разрывая, уничтожая - и тогда начнется короткая агония, из которой возврат к жизни невозможен.
        Лидия Михайловна уже не могла открывать глаза самостоятельно, и даже без оценки по шкале Глазго Настя точно знала, что ее состояние близко к сопору.
        Прим. авт.: Шкала Глазго предназначена для оценки степени нарушений сознания и комы. Оценивает открывание глаз, речевую и двигательную реакцию. Сопор - глубокое угнетение сознания с утратой произвольной активности.
        «Не получишь!»
        Сопротивляясь изо всех сил, Морозова ударила по невидимым рукам, наращивающим вслед пальцам дорожки инея, ударила так, что скрипнули собственные зубы: бить-то пришлось по себе самой.
        И этого вдруг оказалось достаточно, хотя вслед за победой пришло понимание - триумф временный, очень скоро контроль над холодной змейкой станет недостижим, и тогда…
        Шаги на лестничной клетке, распахнувшаяся дверь… Слава Богу!
        - Вы вызывали?
        - Я…
        Настя испытала ни с чем несравнимое облегчение. Она справилась с собой в достаточной мере, чтобы дать пояснения приехавшей бригаде высокотехнологичной скорой помощи и спешно найти документы бабы Лиды. Пенсионерку срочно доставят в нейрохирургическое отделение, а оттуда переведут в Инсультный центр.
        Внутреннее опустошение было настолько велико, что Морозова толком не смогла объяснить куратору, что же случилось, когда тот позвонил через пять минут после отъезда медиков. Сидя около мусорного ведра и бессмысленно перебирая остатки бумаг, она обрушила на Игоря вал беспорядочных фраз о попытке домогательства к коллеге, пропавших изорванных тетрадях, выставке Сургутского художественного музея, инсульте у бабы Лиды и, самое главное - о том, что способна натворить неведомая эква, стоит только хозяйке тела чуть-чуть дать слабину.
        - Во мне какое-то чудовище. Я считаю, лучше не сообщать мне ничего и не делиться, чтобы она не знала…
        Хрипловатый мужской голос подействовал успокаивающе:
        - Не думаю, Настя. Если ваша эква знала даже о том, что у клиентки-барыни больное сердце и жених-мошенник, то скрывать какие-то добытые сведения от нее просто бесполезно. Она откуда-то черпает информацию, недоступную вам самой. Но вы можете с ней бороться, и это обнадеживает. - После короткой паузы Игорь спросил: - Как долго длится реабилитация после инсульта? От Лидии Михайловны можно узнать многое.
        - По-разному. Я уверена на сто процентов, что у бабы Лиды кровоизлияние, а не обычный ишемический инсульт. Я буквально увидела очаг поражения - или мне так показалось. Прооперируют, у нас нейрохирургия на высоте… Лишь бы без осложнений! Дело не только в инсульте, она ударилась об острый угол тумбочки. Возраст, закрытый перелом голеностопа - баба Лида неудачно упала. Я найду знакомых врачей, буду следить. У бабы Лиды младший брат и его семья в Когалыме, сейчас позвоню…
        - Соберите все, что осталось от тетрадей. До последнего клочка, унесите к себе. Лидия Михайловна оказалась полна сюрпризов. - Задумчиво проговорил куратор. - Утром она определенно ждала у дверей, пока я выйду и смотрела на меня… как старый опер. Пирожки были только предлогом. А ночью, значит, после нашего отъезда на родник, зашла в вашу квартиру в поисках конверта, забрала тетради… Почему она раньше этого не сделала, если у нее были ключи? Называла ли ее ваша мама в числе близких знакомых бабушки?
        - Нет.
        - Выходит, они жили в одном подъезде, и при этом скрывали от всех окружающих некий уровень взаимодействия. Зачем?..
        «Ловец теней…» - внезапно вспомнила Настя, и от этого словосочетания где-то глубоко внутри потянуло ледяным холодом. Что хотела сказать соседка?
        - Игорь… - тихо спросила девушка, - что мне делать?..
        - Я буду к вечеру, есть кое-какие результаты. Как фамилия у Лидии Михайловны?
        - Чудинова.
        - Ясно. Займусь. Вы сможете взять на работе несколько дней в счет отпуска?
        - Наверное, смогу.
        - Тогда сделайте это немедленно. Так будет лучше во всех отношениях. Уверен, Лозинский уже подъезжает к Сургуту, мы созванивались час назад. Он заберет вас с работы и осмотрит вашу квартиру… И было бы здорово попасть в квартиру соседки, пока не приехала ее родня.
        - Он тоже куратор?
        - Когда как. Обычно он занимался делами по нулевому порталу, но не в этот раз. - Коротко пояснил Игорь. - Выставки, история, музеи, - это точно по его части. Он историк, профессор ЮГУ. Позвонит вам сам, как только приедет в город.
        Прим. авт.: ЮГУ - Югорский государственный университет, находится в Ханты-Мансийске.
        Настя вернулась в клинику, где первым делом от девушки, как от взаправдашней чумы, шарахнулся попавшийся навстречу Кирилл Олегович, затем проводивший коллегу долгим напряженным взглядом. Следом напала с расспросами встревоженная Юлечка, когда доктор Морозова заговорила о намерении взять неделю отпуска без содержания: по семейным обстоятельствам.
        - Анастасия Юрьевна, предновогодние дни шоколадные, все тетки красоту наводят! Это же минус премия! - всплеснула руками администратор. - Вы уверены?
        - Абсолютно, Юля. - Вымученно улыбнулась Настя. - Слишком важные дела.
        Настя не сомневалась, что главный врач подпишет заявление. Все, можно уходить, и это к лучшему: так гораздо меньше шансов показать выходки холодной змейки кому-нибудь из коллег или пациентов.
        Тревожная трель звонка смартфона вывела из состояния задумчивости. Опять незнакомый номер! Удивляться не приходится… Мягкий баритон вежливо осведомился:
        - Анастасия Юрьевна? - дождавшись положительного ответа, баритон представился и уточнил свое местонахождение: - Антон Лозинский. Как освободитесь, выходите. Я жду вас на стоянке около клиники.
        Морозова успела отметить про себя, что у звонившего довольно молодой голос для профессора. Сколько ему лет?..
        Девушка попрощалась с администратором Юлей, благодарно кивнула на предложение звонить в любое время, если понадобится помощь, и, надев пуховик, поспешила на выход.
        На стоянке рядом с клиникой была только одна машина, и около нее, похоже, находился тот, кто пару минут назад назвался Антоном Лозинским. Настя невольно подумала, что студентки, скорее всего, готовы кипятком писать и сутками стоять в очередях, чтобы сдать экзамен этому профессору.
        Глава 12.
        Индиана Джонс и лицо Тарн
        Очевидно, темно-синий внедорожник «Йети» действительно прибыл откуда-то издалека, потому что был умеренно забрызган той субстанцией, которая представляет собой смесь дорожного реагента и песка. Стоявший рядом мужчина вел оживленную беседу по мобильному телефону, с жаром доказывая что-то своему собеседнику. Часть слов и фраз была, прямо так скажем, непонятна Насте и несколько настораживала.
        - Да ты посмотри на аверс, я же скинул тебе с увеличением! Типичный уродец, китайское литое фуфло. Куда деть?.. На помойку, естественно. Это лом. А вторая, да… не раскрученная монета. Ручаюсь, даже не сомневайся!
        Прим. авт.: использованы некоторые термины и жаргонизмы нумизматов. Аверс - лицевая сторона монеты, уродец - неудачно выполненная копия портретной монеты, литое фуфло - подделка, изготовленная простым способом отливания сплава в формах-заготовках, «не раскрученной» называется редкая монета, не получившая адекватной оценки в каталогах и на аукционах.
        Мужчина стоял к Насте вполоборота, держа телефон в левой руке, а правой разбрасывая по лобовому стеклу своей Шкоды снег и тут же сметая щеткой вместе с дорожной грязью. Одет он был в зимнюю кожаную летную куртку, отделанную мехом по воротнику, вылинявшие, заслуженно-потертые джинсы и высокие армейские ботинки со шнуровкой, в которые эти самые потертые джинсы были заправлены. На голове красовалась… темно-коричневая фетровая шляпа, как-то не слишком хорошо сочетающаяся с зимней погодой, но прекрасно гармонирующая с общим гардеробом обладателя мягкого баритона. Фасон шляпы вызывал прямые ассоциации с главным героем бессмертной кино-саги об Индиане Джонсе.
        Видимо, это и был Антон Лозинский. Пожалуй, он действительно молод для профессора, лет тридцать пять - тридцать семь… Высокий, атлетического телосложения - как бы сказала бойкая Гульназ, «здоровый лось», да еще и с такой физиономией, с которой в кино можно сниматься очень даже запросто. Диапазон ролей будет включать брутальных мачо, рыцарей без страха и упрека, покорителей затерянных миров и, возможно, даже обаятельных космических негодяев (после наложения дополнительного грима, разумеется).
        Заслышав скрип снега, «здоровый лось» в фетровой шляпе живо повернулся на звук и прервал беседу об аверсе-реверсе и китайском фуфле. Из-под шляпы блеснули глаза цвета темной чайной заварки, а лицо осветилось приветливой открытой улыбкой.
        Телефон исчез в кармане летной куртки, а правая рука была протянута в приветственном жесте - по-мужски, именно для рукопожатия.
        - Анастасия, здравствуйте. - Произнес мужчина. - Если удобно без церемоний, по имени - значит, по имени.
        - Удобно. - Согласилась Настя.
        Какие уж тут церемонии по имени-отчеству, в самом деле…
        - Вот и замечательно. Вы закончили свои дела, поедем смотреть зеркало и все прочее? - Лозинский смел остатки тающего снега с лобового стекла уж не щеткой, а рукой, а потом совершенно естественным жестом вытер мокрую ладонь о штанину. Заметив удивленный взгляд девушки, таким же естественным и убедительным тоном добавил: - Гигиена - наше все!
        Он распахнул перед Морозовой переднюю правую дверь «Йети», потом еще раз накидал на стекло снега, повторяя процедуру очистки и с досадой комментируя, что забыл купить жидкость-«незамерзайку» на автомобильной заправке перед Сургутом. Когда сел в машину, извлек откуда-то маленький стильный термос в металлическом корпусе и подал пассажирке:
        - Не обижайтесь, но вам, по-моему, нужен особый кофе. Колпачок с секретом: перед тем, как открыть, нажмите на выпуклость в крышке.
        - Зачем?.. - недоумевала Настя, вертя в руках термос.
        - Под колпачком микро-доза горячительного. Нажимаете - она выстреливает в термос. Не абы что, а хороший виски. Будет почти что кофе по-ирландски! - Гость из Ханты-Мансийска снял свою фетровую шляпу и бросил на заднее сиденье. Под шляпой обнаружились каштановые кудри, распушившиеся в разные стороны, отчего брутальный киношный образ слегка померк. - Прекрасное лекарство для придания бодрости и равновесия духа. Я за рулем, мне нельзя, а вам самое то.
        Настя продолжала смотреть на него с изумлением. Странный внешний вид, легкомысленный тон, секретный колпачок с алкоголем в термосе для кофе… Этот, что ли, специалист по паранормальным явлениям?! Похож на пацана, заигравшегося в ковбоев! Профессор-ковбой?!
        В пользу предположения свидетельствовало и последующее действие: резкий разворот автомобиля при выезде со стоянки. Еще и дорожный лихач!
        - Вы… хорошо знаете город? - с подозрением в голосе поинтересовалась Настя, не воспользовавшись советом насчет колпачка.
        Она вообще поостереглась наливать себе кофе - а ну, как ковбой-переросток начнет «играть в шашечки» на дороге, так что весь горячий напиток окажется на руках и пуховике.
        - Конечно! - весело подтвердил ковбой. - Я тут бываю периодически, не волнуйтесь.
        На ближайшем же светофоре он, воспользовавшись тридцатисекундной остановкой, забрал у Насти термос и проделал все манипуляции со сверхъестественной быстротой. В салоне машины запахло хорошим кофе с той самой примесью горячительного.
        - Пейте, в самом деле!
        Морозова сделала глоток. Да, жаловаться грех - кофе изумительный. Баритон ее спутника неуловимо изменился, утратив часть преувеличенно-бодрых интонаций:
        - Вы привыкли смотреть на внешнюю сторону событий и объектов, Анастасия. Все люди привыкли. Я тоже был таким, как вы, судил по одежке и согласно общепринятым правилам. Мы ищем объяснений всему на свете, списываем необычное - на игры разума, а обыденное - на желание увидеть неведомое. Вычеркиваем неудобные факты из истории и археологии, потому что они не укладываются в привычную картину мира. Если скажете сейчас, что в медицине и биологи не так - я только посмеюсь. Когда взялся за докторскую, был готов подтереться собственной кандидатской диссертацией и всей хренью, там написанной. За докторскую на костер не пойду точно, а вот брошу ее туда вполне охотно.
        - Зачем вы мне это говорите? - по телу Насти разбегалось приятное тепло, отпускала нервная дрожь, аромат кофе навевал мысли об уюте.
        - Затем, чтобы вы перестали цепляться за остатки рационального мышления и штампы. Хватит раскладывать все по полочкам, и тогда станет существенно проще воспринимать ситуацию.
        Профессор-ковбой не стал «играть в шашечки», но машину вел быстро и уверенно, идеально маневрируя в городском потоке транспорта. Перед пешеходными переходами тормозил аккуратно и заблаговременно: в Сургуте пешеходы избалованы, ибо давно привыкли, что их пропускают на «зебре» там, где нет светофоров. Многие бегут через дорогу и даже не смотрят, есть ли рядом автотранспорт.
        - А вы сами… Антон? Вы из того же рационального мира науки, как и я. Неужели же сразу приняли и поняли, что имеете дело с каким-то там «неведомым» порталом?
        Задавая вопрос, Настя с трепетом прислушивалась к самой себе, пытаясь уловить малейшее движение холодной змейки. Но та молчала и не подавала признаков жизни, как будто давешняя ментальная схватка за жизнь бабы Лиды заставила непрошеную гостью затаиться где-то в глубинах сознания.
        Между тем баритон выдал ответ, немало Настю удививший:
        - Да. Сразу. Не сомневался ни секунды, представьте себе. Дело в парадоксах мышления. Ты ждешь - и приходит то, чего ждал. Главное, вовремя понять, что ты ждал именно этого.
        - Вы так легко приняли… свой долг, когда вам позвонили? - с сомнением спросила девушка.
        - У… это отдельная песня, и к ней мы вернемся чуть позже. С нулевым порталом не все так просто, как кажется. - Усмехнулся Лозинский. - Сейчас же к делу: мне нужно услышать именно от вас то, что уже поведал Игорь. Со всеми вашими эмоциями, личным мнением и страхами. Не стесняйтесь в выражениях, если что, рассказывайте все как есть.
        И Настя рассказала. Она сама удивилась, как смогла уложиться «со всеми эмоциями» в пять минут. Если бы пришлось печатать текст, он занял бы не более двух листов формата «А четыре». Вроде бы, ничего не пропустила, включая, конечно же, «экву» и «улум ис».
        - Про «улум ис» я вообще только вчера вспомнила, на роднике. - Закончила девушка. - Мне кажется, еще чуть-чуть, и я вспомню все, что говорила хантыйка. По крайней мере, то, что я четко услышала.
        - Это на вас аура Нефедова так действует, я прямо-таки чувствую! - прежним жизнерадостно-легким тоном заявил профессор-ковбой. - У него все по стойке «смирно», и это очень даже неплохо, одобряю! Кое-что я от себя добавлю, Анастасия, и это «кое-что» может вам не понравиться. В хантыйском языке я неуч, но в силу профессии владею некоторой терминологией. У нас в ЮГУ кафедру хантыйского языка, к немалому сожалению, уже закрыли, язык медленно умирает, что очень печально… Смысл слова «эква» вы вычитали в Интернете практически верно, но упустили один важный для понимания момент.
        - Какой же?
        - Для ханты и манси, как и для других северных народов, духи и боги почитаемы в равной степени - хорошие ли, плохие ли… Все одинаково нуждаются в поклонении и жертвах, все уважаемы и достойны внимания, а ну как разгневаются! Похожие верования до сих пор встречаются по всему миру… На острове Бали «хорошим» духам ставят жертвенное подношение повыше, на видное и почетное место, а «плохим» - на пол, они там быстрее найдут.
        В архаических религиях никогда не было места глубокому противостоянию добра и зла. Несчастья, болезни, вражда, боль - все это считалось частью человеческой жизни. Духи-покровители могут быть как добрые, так и злые… Та хантыйка, - ее нужно найти, несомненно, чем сейчас Нефедов и занимается, - увидела в вас проявление высшей силы, и то, что вместе с почтением к этому узнаванию примешался страх - говорит в пользу восприятия неведомой сущности, как проявления недоброго мира духов. Ну, подумаешь, недоброго, но необходимость выказать уважение при этом никто не отменял! Такая вот сакральная сфера мировоззрения.
        Да, еще неделю назад Морозова бы от души посмеялась над подобным диалогом. Но только не сегодня.
        - А «улум ис»?
        - Это уже касается души, Анастасия. Согласно хантыйской вере, душа лиль присуща человеку при жизни. По смерти она способна переселиться в тело ребенка того же рода. Душа ис способна отделяться от тела при жизни во сне или в трансе, при обмороке или тяжелой болезни. Улум ис, она же сонная душа, путешествует в образе глухарки, пока человек спит. Где грань между ис и улум ис, вам никто не скажет, слишком она тонка. Иногда вообще говорят, что у женщины четыре души, у мужчин - целых пять, по количеству выступающих частей тела, и тут дискриминация прекрасного пола… Шучу! После смерти ис попадает в подземное царство, где может жить столько же, сколько ее обладатель прожил на земле, а затем уменьшается в размерах и исчезает совсем. Тут какая-то нестыковка, мне недоступная. Откуда к вам попала улум ис, чья она? Ее обладатель теоретически должен быть жив, или я туплю… Что-то тут нечисто и непонятно, надо разбираться. Ну ничего, у мафии руки длинные, найдем вашу хантыйку, побеседуем. Что-то ведь она еще говорила, это крайне важно. Как-то бы вам вспомнить все фразы, да поскорее… Тут же позвоню филологам,
переведут.
        - Вы говорите с такой уверенностью, - заметила Настя, - что как будто сами видите во мне нечто непонятное.
        Ответ мужчины был не менее обескураживающим, чем на тот предыдущий вопрос о личном отношении Лозинского к «неведомому»:
        - Не вижу напрямую. Но оно есть. Ваше поле смешано с чужим, совсем не похожим на типичное человеческое.
        - Что?..
        - Да-да. - Спокойно повторил Лозинский. - Поле, аура, называйте как хотите. Я не могу утверждать точно, но процентное соотношение полей пока что в вашу пользу, что не может не радовать. Специальных приборов для измерения еще не придумано, так что просто поверьте на слово! Поехали за город, я вам кое-что покажу. Это быстро.
        Пока Настя с ошеломлением переваривала услышанное, «Йети» уже выезжал на «Пять минут Америки», обосновавшись в правом ряду, где скорость была меньше.
        - Мир наполнен объектами, распознать которые основная масса людей не в состоянии. Чувствительности не хватает. - Пояснил Лозинский, доставая откуда-то второй маленький термос. - Не волнуйтесь, у меня тут нет секретного колпачка, а в машине имеется «круиз-контроль»… Так вот, вернемся к объектам. Я сейчас вам представлю один… одного из них. Размажем остатки рационального мышления, если вы не против. По пути к поселку Белый Яр есть местечко, где аварии случаются несколько раз в месяц. С завидным постоянством, независимо от опыта водителей, погодных условий и состояния дорожного полотна. А все потому, что рядом с этим местом периодически ошивается тень. Я не был до конца уверен, пока не увидел сам полтора часа назад, когда ехал в Сургут. Раньше это мне на глаза не попадалось.
        С этими словами Антон сбросил скорость, включая «аварийку» и направляя автомобиль ближе к обочине. А потом он взял Настю за руку и…
        … у девушки возникло ощущение, что она находится в кинотеатре и смотрит какой-то «3-D» фильм с дорогостоящими спецэффектами. Далеко впереди находился светофор и перекресток, на котором крайний левый ряд машин поворачивал к Белому Яру. А на обочине вдоль трассы бродило гигантское существо, как будто явившееся из ночного кошмара.
        Без малого трехметровое создание было одето в какие-то расползающиеся обрывки шкур животных. Бугристая серая кожа, вытянутый заостренный череп, огромные глаза без век. Длинные черные когти на пятипалых руках-лапах упирались в грязный придорожный снег, не оставляя следов.
        Холодная змейка внутри подняла голову, как будто увидела старого знакомого, а затем спряталась обратно. Мол, «чего это, нас не удивишь таким, плавали-видели, знаем…» Часть этого узнавания, как будто струя воды - ржавчиной, - окрасилась примесью брезгливой грусти. Так успешный бизнесмен видит бывшего одноклассника, превратившегося в бомжа.
        Автомобили спокойно двигались по трассе. Никто из водителей не останавливался, не выскакивал с воплями из машин, не снимал на смартфоны видео. Трехметровое страшное существо оставалось невидимым для всех. Покачиваясь, оно вытянуло когтистую лапу вперед, в сторону дороги, и с тоскливым воем попыталось зацепить черным когтем ближайшую машину, но безуспешно. Тоскливый вой перешел в стон досады и разочарования. Настя почувствовала, как волосы на голове невольно встают дыбом.
        - Что… кто это? - в ужасе прошептала она, цепляясь за руку Лозинского.
        - Да кто… Менкв. Не сам, конечно, а всего лишь посмертная тень. Души-то у них нет, а такая вот примитивная посмертная оболочка есть. - Вполголоса ответил профессор-ковбой. - Места здесь всегда были глухие, гиблые, что для пешего, что для конного. Жил менкв тут себе и жил, может, и жрал каких незадачливых путников, пока не помер или не был убит давным-давно, на заре освоения гиблых мест белым человеком. А уйти в Нижний мир не смог, потому что при жизни двигал им один примитивный инстинкт - голод. Шатался по бывшим родным местам в таком вот виде… Не смог менкв смириться со своей смертью, да так и остался с вечным неудовлетворенным голодом тут, как приклеенный к месту, где встретил свой последний миг. Если следовать хантыйским поверьям, из его тела после смерти образовался какой-нибудь холм, срезанный во время строительства дороги…
        Прим. авт.: согласно некоторым преданиям ханты и манси, менквы - первая попытка создания человека верховным богом, Нуми-Торумом. Попытка неудачная, менквы были сделаны из ствола лиственницы, а потому тотчас сбежали в лес, где и стали жить. Облик их отличается от человеческого, они сильны и практически неуязвимы, но весьма глупы. По другой версии, менквы - призраки людей, погибших в лесу одинокой смертью. Их представляют также в виде антропоморфных великанов-людоедов.
        В декабре в Сургуте темнеет совсем рано. Вот уже и фонари зажглись, а время всего-то три часа дня. Девушке показалось, что в подступающих к городу сумерках уплотняются и ложатся на снег черные и синие тени - совсем не такие, как должны отбрасывать предметы, а какие-то живущие сами по себе…
        - Иногда менкв, терзаемый вечным голодом, набирается сил и нападает успешно на тех, кто манит его своей сладкой, кажущейся такой доступной, плотью. - Как сквозь вату, донесся голос Лозинского. - Иногда жертвы помогают ему сами, летя за рулем без раздумий, правил, и вообще, по-моему, без мозгов… До последних проще дотянуться… Но - тело его давно рассыпалось в прах, а тень не может пожирать живую плоть, даже если авария закончилась чьей-то смертью.
        Настя вздрогнула. Неподалеку находится страшный памятник - искореженная белая машина на высоком постаменте. «Не спеши, водитель! Тебя ждут дома»! Папа рассказывал, как в чудовищной аварии здесь погибли несколько человек. Так ведь этот знак тут не единственный… Вон там, дальше, холмик со старым памятником советских времен. И разве он один на этой трассе?
        Словно в подтверждение невеселых мыслей, справа на страшной скорости безбашенно пролетел какой-то навороченный черный спорткар. Пролетел там, где ехать уже не положено, обгоняя правый ряд практически по обочине. Существо проводило черную машину долгим взглядом и удовлетворенно рыкнуло.
        - Запомнил. - Вздохнул Лозинский. - Будет ждать именно его… И ведь ладно, если менкв зацепит одного этого придурка! Придурков на Руси-матушке много, ряды их надо регулярно прореживать! Но ведь поблизости могут оказаться другие авто, с нормальными людьми за рулем. Их вот жалко.
        Настя выпустила руку профессора, и тут же трехметровое чудовище перестало существовать.
        - Что было в кофе? - строго спросила она. - Надеюсь, только алкоголь?!
        - «Разве я позволил бы себе налить даме водки?!» - жизнерадостно процитировал Антон кота-Бегемота. - Не было там ничего! Возьмите меня за руку и любуйтесь менквом снова, пока мы не повернули назад, в город!
        Морозову передернуло от такого предложения.
        - Нет, спасибо. Так это… живет тут постоянно?
        - Живет где-то в лесу, периодически выползает на обочину.
        - И никто не видит?!
        - Конечно. Я вот тоже раньше не видел, если бы в портал не зашел в свое время. Постепенно стал видеть и не такое… В городе полно черных мест, куда я вас не повезу. А если повезу, то не стану брать за руку… Парк на Энергетиков - там, рядом с СОКБ, где морг и хирургический корпус, знаете? Не гуляли, нет? Там бывшее кладбище, которое сравняли с землей бульдозерами и засадили сосенками в советское время. Воздух пропитан отнюдь не отрицательными аэроионами сосновой рощи, полезными для здоровья. Там до сих пор аура смертной тоски. Она не рассеялась. А девятиэтажки напротив Старого Сургута? Там тоже был погост, кое-как засыпанный при строительстве города. Дома стоят на костях. Жил у меня там друг, участковый инспектор, который ни во что не верил, кроме непогрешимости ментовского начальства, да и тот утверждал: место нехорошее, статистика по самоубийствам и «бытовухе» зашкаливает. Когда в Старом Сургуте открыли храм, стало лучше и спокойнее, компенсирует он эту ауру тоски. Разбавляет…
        Прим. авт.: Старый Сургут - историко-культурный комплекс на месте бывшего района деревянной застройки.
        - А почему вы ничего не делаете с менквом? Аварии-то продолжают случаться?!
        Профессор пожал плечами.
        - Да я ничего с ним не могу сделать. Это же всего лишь тень. Даже не потусторонняя сущность, не заблудшая душа, не демон… Помните, где рискуют оказаться охотники за привидениями? В суде - в кино, в психушке - в реальной жизни, вот где. Не могу я пойти в ГИБДД и заявить, что невидимое чудовище периодически становится причиной аварий! Но сидеть без дела тоже не буду…
        Лозинский вынул мобильник:
        - Отец Даниил?.. Да, это я. Да, на обочине нечисто, как я и думал…
        Насте опять некстати вспомнилась фраза бабы Лиды о Ловце теней, так что девушка непроизвольно отодвинулась от Лозинского, прижавшись к дверце.
        - Вы Ловец теней? - одними губами прошептала она, ожидая в ответ чего угодно.
        - Ой… - состроил мужчина потешную рожицу. - Тут рифмы просятся, например: ловец - молодец против овец, всем теням придет… этот… конец. Ну, вы поняли, что я имел в виду. Громко сказано.
        Кажется, это словосочетание не вызвало в собеседнике значимой реакции, да и змейка внутри никак не отреагировала. Лозинский явно дурачился.
        - Что, я вас напугал? - извиняющимся тоном нашкодившего мальчишки спросил профессор. - Примите как данность. Отец Даниил выкроит время и отчитает, что положено. Ушло бы это теневое пугало в свой Нижний мир и не маячило тут. Проблема в том, чтобы удачно подгадать время - чтобы и тень менква была на месте, а не где-то в лесу, и транспортный поток - не слишком плотный. Менква никто не видит, а вот батюшку с кадилом заметят все, и тогда будет много шуму и роликов на Ютубе. Батюшка может получить по кукухе от начальства. А это никому не надо… Я же говорил - в мире полно объектов, которые недоступны для восприятия широкими массами. Ваш материализм повержен окончательно?
        Дождавшись кивка, мужчина продолжил без легкомыслия в голосе:
        - Теперь то, что вы увидели в портале… Ассоциации с выставкой, да? Даже название вспомнили, если я верно понял: «Видевшие лицо Тарн»? Выставка гремела в свое время, да… И до сих пор вам никто не скажет, почему в Холмогорском кладе загадочные тринадцать бронзовых личин изготовлены по технологиям третьего - четвертого веков нашей эры, прикопаны в песочек культурного слоя как раз в тот период, а изобразительная манера относится к стилю, появившемуся веке так в седьмом - восьмом… Югра, Анастасия, место особое, пропитанное насквозь мистикой! Сургут стоит рядом с Барсовой горой, впервые заселенной более семи тысяч лет назад, да вовсе не оборванцами в шкурах… Здесь были сотни селений, городища, святилища, могильники. Местные ходят по истории, которая не снилась пирамидам в Египте. Но я отступил от главного, извините. Двойственная богиня Тарн сочетает в себе стихийные силы природы и источник человеческих страданий. Символ рождения и символ смерти. Остяки, населяющие эти земли, под словом «тарн» подразумевали недоброе божество женского пола, несущее распри, раздоры, болезни и смерть. Божество опустошения,
символ которого - разрушительный огонь. Если человек много пережил, прошел через беды и остался жив, у славян про него говорили: «Он прошел воду, огонь, медные трубы!», а ханты и манси утверждали: «Он видел лицо Тарн!»
        «Йети» уже поворачивал с проспекта Ленина на улицу Бахилова. Настя поняла, что голубоглазая тварь из зеркала сейчас все внимательно слушает, но предпочитает остаться в тени сознания хозяйки тела. Огонь?.. А как же шелковистый иней, тянущийся к очагу кровоизлияния под черепом бабы Лиды?!
        «Кто сказал, что холод менее разрушителен, чем пламя?.. Огонь убивает явно, холод - незаметно и неотвратимо…»
        - Да, оно близко, я прямо-таки чувствую. - В голосе профессора-ковбоя прорезалось любопытство естествоиспытателя, заприметившего в джунглях редкую экзотическую птичку. - Дайте ему по шее и покажите, кто тут главный… Я несколько раз был в кураторах по нулевому порталу, но… ни разу по таким запутанным и интересным делам. Обычно все куда проще и очевиднее.
        Загнав голубоглазую тварь как можно глубже, Настя чувствовала, как лицо покрывается испариной от усилий.
        - Вы тоже… пропавший без вести? - слабо спросила она, вытирая лоб тыльной стороной ладони.
        - Нет, ни в коем случае! - изумленно откликнулся Лозинский. - Как в том мультике: «я сам, свой собственный»! Я же говорил - столкнулись с неведомым, так надо хватать случай за хвост!
        - Я не понимаю. То есть вы - не должник, ставший куратором, потому что не смогли… расплатиться?
        Профессор-ковбой издал губами очень неприличный звук. За аналогичную выходку в свое время бабушка Женя непременно ругала бы девочку Настюшу.
        - Анастасия! - последовал удивленный возглас. - Вы что же, расцениваете вход в портал только как волшебный пендель для возврата кармического долга?!
        - Э… да.
        - Ай, вот оно что! В таком случае… - протянул мягкий баритон, - вам явно сказали не все.
        Глава 13.
        Сквозняк и картошка
        Настя откровенно опешила.
        - То есть? - недоуменно повернулась она к Лозинскому, который безуспешно искал место для парковки во дворе ее собственного дома. - Я думала, что в штат сотрудников ОМВО попадают те, кто не смог погасить свой долг после месяца поисков кредитора.
        - В какой-то мере - да. Почти всегда - да, но не на сто процентов. - Лозинский радостно втиснул «Йети» между двумя «подснежниками», заваленными снегом по самую крышу.
        - Рассматривайте порталы с другой точки зрения. Это не наказание. Это шанс изменить жизнь радикально. Кому-то - начать с нуля, кому-то - задуматься, переварить ситуацию и жить дальше. Кто как примет предложение портала, да как к нему отнесется. Доказательство - я сам. Мне позвонили десять лет назад, в Москве, когда я собрался в ваши края на конференцию. Тогда мне только стукнуло тридцать пять…
        «Так сколько ему лет, уже сорок пять?! Не его ли называл Игорь «старожилом», когда рассказывал про страшные сказки сотрудников ОМВО? Всего на три года младше папы…»
        Да, «лось»-профессор в такой физической форме, что впору позавидовать самому Индиане Джонсу.
        - … я был помешан на истории и полон апломба, чтобы доказывать свою точку зрения там, где никто в ней не нуждался. Меня быстро поставили на место. Если ты обращаешься к фактам, не укладывающимся в общепринятую концепцию, то становишься аутсайдером… Есть официальная историческая наука - и есть нечто «от лукавого», которое лучше похоронить в музейных запасниках. Как и многие другие, я получал свои ученые степени, защищая набор сложившихся штампов. Одна польза - стал экспертом по антиквариату, в том числе нумизматическому. Ну и остался бы кафедральным занудой с кучей шабашек по разным местам!
        Вдвоем они уже достигли лестничной площадки третьего этажа. Выходя из машины, профессор прихватил с заднего сиденья не только фетровую шляпу, но и ноутбук в потертом чехле:
        - Не люблю оставлять ценные вещи в машине. Может, никто не позарится, а может, сопрут.
        Морозова так и не поняла, к чему относилось вышесказанное: то ли к ноутбуку, то ли к шляпе.
        У двери квартиры Лидии Михайловны Настя притормозила, но Лозинский отрицательно покачал головой, чуть не стряхнув свою шляпу:
        - Нет. Сначала к вам, Анастасия.
        - Хорошо. - Настя копалась в сумочке в поисках ключей. - Раз вы сами решили открыться, может, продолжите?.. Если, конечно, мой вопрос насчет долга не является нескромным.
        - Нисколько. Продолжу, но сперва посмотрим, что тут да как.
        В прихожей «лось» потоптался, примериваясь, как бы чего не сбить и не зацепить. Под летной курткой, кстати, оказалась веселенькая черная футболка с принтом медведя, играющего на балалайке. Судя по мускулатуре рук, немало времени Антон тратил на тренажерный зал - ну, или деревья в тайге валил, кто его знает!
        - Нет-нет, я так лекции не читаю, не думайте. - Обезоруживающе улыбнулся Лозинский. - Для лекций другая есть, с портретом Лаврова и его потрясающей фразой… Как-то она студентов дисциплинирует, я заметил… А на случай визита руководства пиджак имеется, застегнул его - и порядок, спрятал и Лаврова, и фразочку! Я не впал в детство, Анастасия. Я в нем застрял - и так и не вышел.
        Тут же он посерьезнел, как будто прислушиваясь
        - Сквозняк, Анастасия. Полным ходом!
        Морозова сначала решила, что профессор-ковбой подмерз в своей футболке из-за незакрытой форточки.
        - Сейчас закрою. Не люблю, когда в квартире жарко.
        - Да я не про то! В квартире у вас очень даже приятно… было бы… если бы не сквозняк.
        Лозинский уверенно двинулся в сторону спальни и остановился около трюмо, ткнув пальцем в сторону пятна, увеличившегося еще на пяток миллиметров:
        - Вот откуда сквозит. Дайте руку.
        Настя поежилась.
        - Если тут такая же жуткая тварь, как на обочине, то не надо. - Сказала она, отступая назад, к выходу из спальни. - Я тогда вообще не смогу находиться в квартире, и так уже страшно!
        - Нет, ничего подобного. Но вы должны понимать, что я не шарлатан, заряжающий воду по телевизору, гадающий на кофейной гуще и выносящий зрителям мозги универсальным астропрогнозом! Вы увидите то, что вижу я.
        И Настя увидела. Там, где на стекле расползалось неопрятное пятно отслоившейся амальгамы, было то, с чем столкнулась девочка Настюша в далекую декабрьскую ночь две тысячи первого года: клубящийся сгусток серого тумана. Только теперь из этого сгустка тянулись, будто солнечные протуберанцы, расплывчатые ленты и нити, состоящие из мельчайших голубоватых искорок - ярких, как глаза зеркальной твари. Тянулись нити не куда попало, а в сторону самой Насти. Они текли, как неспешная река подо льдом, прикасались к коже рук, пронзали ее - без боли, без каких-либо ощущений. Отдельные искорки вились перед глазами, как назойливая мошкара, «падающая» на Сургут в течение нескольких дней разгара редкой летней жары.
        Если бы Настя видела эту картину ежедневно - она бы сошла с ума.
        - Смотрите, как интересно! - вполголоса заметил Лозинский. - Они не могут вернуться назад.
        И правда: облачка протуберанцев выходили из пятна беспрепятственно, но когда какая-то группа голубых искр направлялась в обратную сторону, то натыкалась на невидимую стену, крутилась около пятна, а потом как бы нехотя присоединялась к ближайшему протуберанцу.
        - Я правильно понял, что в детстве вы видели туманное пятно, пытались потрогать, но никаких дополнительных объектов не заметили?
        - Да. Я видела только туман. Я не просто потрогала, я провалилась туда рукой! А когда позвала маму и бабушку… уже ничего не было, кроме обычного испорченного зеркала.
        - Так. - Антон коротко кивнул и отпустил руку девушки. - Несите фотографию.
        Настя сбегала за сумочкой в прихожую. Как и Игорь, Лозинский не прикоснулся ни к конверту, ни к фотографии. Он попросил положить фото на столик трюмо и снова взял Морозову за руку:
        - А давайте сейчас глянем.
        Глянули. Собственно, сразу стало видно, что несколько голубоватых искр, уже достаточно тусклых и частично обесцвеченных, как бы прилипли к поверхности снимка - вокруг дыр выколотых глаз. Ни одной искорки не было на бумаге конверта и птичьем пере.
        - Возьмите перо, Анастасия, да пощекочите им ваш сквознячок.
        Морозова поняла именно так, как надо. Она попыталась тронуть пером хотя бы один голубой протуберанец. Ничего не вышло! Искры тут же разбегались в стороны, обтекая перо раз за разом, сколько бы Настя не совершала попыток. А в глубине души постепенно нарастало глухое раздражение, требующее только одного - стремительного броска языков шелковистого инея в сторону Лозинского. Настя понимала, что надо как можно скорее отпустить его руку - для его же безопасности, - но все силы уходили на внутреннюю борьбу с пробуждающейся холодной змейкой.
        - Стоп! - резко выкрикнул профессор-ковбой, отталкивая руку девушки. - Достаточно!
        Видимо, он что-то почувствовал.
        Легкое злорадство внутри, в духе «я - до - тебя - еще - доберусь». Слабость, тошнота. Открытие голубых искр - гораздо хуже и страшнее, чем менкв на трассе.
        - Я видел последствия наведенной порчи. - Лозинский в задумчивости потер лоб. - Там обратный ток частиц - они обычно разноцветные и покидают тело человека, обесцвечиваясь и рассыпаясь в прах. Там даже из фотографий бьют целые струи и фонтаны, из личных вещей… Образуются прорехи. Мерзко выглядит, как будто из человека вытягивают жизнь, отрезая по кусочкам. Здесь другое. Распечатали вы посылочку, Анастасия. Обычно гаденькие посылочки делают люди, желающие сбросить свою беду на кого-то другого. Никогда не подбирайте на улице монеты, часы, украшения, одиноко лежащие на тротуаре без хозяина. Никогда не принимайте подарков от тех, кто вам неприятен, а подарили - избавьтесь, не раскрывая упаковки. На них могли сбросить. Только эта посылочка особая! Прятали в ней не для того, чтобы сбросить, а чтобы скрыть и забыть. Прятали, потому что боялись, делали, что могли, очень неумело и, возможно, задолго до вашего рождения. Но факт остается фактом - спрятали плохо, потому что основа событий сегодняшних была заложена в декабре две тысячи первого года. Кровь из носу - надо узнать, что случилось в ту ночь.
        - И как же… как вы с этим живете, если все видите?
        Лозинский по-мальчишески подмигнул:
        - Нормально и потрясающе интересно. Портал пытался убедить меня в том, что я прямой потомок Якова Брюса.
        Прим. авт.: Яков Брюс - сподвижник Петра Первого, сын шотландского дворянина, перешедшего на русскую службу. Помимо государственных и военных заслуг известен своей научной деятельностью, весьма многоплановой и оставившей большое количество «белых пятен», приписывающих Брюсу славу чернокнижника, колдуна, пророка, авторство некой «Черной книги» и создание Проклятых часов на улице Спартаковской.
        Вот тут Настя виновато пожала плечами.
        - Упс. Может, мне должно быть стыдно, но я не знаю, кто это! - сказала она.
        - Э-э-э… А какая оценка была у нас по истории?! - сдвинул брови профессор, знаком показывая убрать фотографию и перо в конверт.
        - Средняя четверочка. Я фанатела по химии, биологии, математике…
        - Ну, тогда вы бы нашли общий язык с Брюсом. В современной фантастике по его имени уже потопталась куча авторов, кто в духе телепрограмм о загадках истории, кто на уровне деревенских сплетниц, а кто-то - в истинной попытке разобраться. У меня, кстати, по биологии была жирная тройка, поставленная из жалости. Особенно я ненавидел ботанику… Нулевой портал показал мне всю цепочку поколений, в которой я оказался последним звеном - это было точно, ясно и без намеков. Я не увидел одного - в чем конкретно выражался мой наследственный долг, и кто в этой цепочке послужил причиной. Сам далекий пращур, якобы водящийся с нечистой силой? А водился ли он, или, может, боролся по мере сил? Что я должен делать? Дать объяснения его поступкам, найти утраченные документы или заставить перестроить Санкт-Петербург, который Брюс терпеть не мог, потому что город выстроен не по кольцевым структурам, как Москва? Или, может, сюда кого-то сослали по произволу предка в свое время, а этот «кто-то» тут помер, будучи крайне необходим для истории вообще?!
        Лозинский сделал коротенькую паузу, и Настя вдруг поняла, что при первом упоминании об «ожидании неведомого» профессор-ковбой бравировал, скрывая истинные свои чувства. В свое время он был озадачен и потрясен не меньше, чем сама Морозова не так давно. Но в силу определенного склада ума и природной тяги к авантюрам он нашел выход…
        … или, точнее, выход нашел его САМ.
        - Филиал ОМВО в Москве, Анастасия, из которого мне позвонили, находится где-то на перекрестке измерений под бывшей Немецкой слободой, неподалеку от метро Бауманская. Я вошел в него там…
        Еще не слыша окончания фразы, Настя знала, как она прозвучит.
        - … и почему-то вышел здесь. - Голос профессора снова обзавелся саркастическими и легкомысленными интонациями. - Пропал билет на самолет, а несобранный чемодан остался дома. В общем, что жаловаться, я же все равно сюда собирался! Шок был не столько у меня, сколько у милой женщины, пьющей чай в фойе около нулевого портала. Оказалось, это глава местного отделения.
        «Елена?»
        - Да, - ответил Лозинский на невысказанные мысли девушки. - Она только что начала свою работу… Фишка в том, что милая девушка-куратор, некогда проклявшая своего бывшего приятеля, так и не смогла помочь мне разобраться с долгом. Куда-то она потом пропала - видимо, расплатилась другими делами и, как сказал бы Нефедов, «на свободу - с чистой совестью»! Мы с ней ничего не накопали, зато я познакомился с замечательными людьми, включая отца Даниила. И - вуаля! - я не пропал без вести. Не признал я свой долг, не разобрался, а портал-то признал меня за «своего». Я заходил в него шесть раз, то с вопросом: «На фига мне это надо?!», то с утверждением: «Я отвечаю только за себя…» Наверное, мне удалось убедить какие-то внешние силы в последнем пункте. Или комплаентность привела меня сюда, чтобы помогать другим стать собой. Звучит неубедительно, но мне идея нравится. Периодически факс приходит на меня, как на куратора, - и тогда мне звонят отсюда, а в московском ОМВО как будто забыли. Я ведь даже не могу найти то место в районе Бауманской!
        - Получается, что вы…
        - Да! Живу и работаю под своим именем и фамилией, вот только перевелся в ваши края после конференции, потому что мне тут нравится. Меня сюда тянет как магнитом. Да убедитесь сами - мой-то номер отображается в истории звонков в вашем смартфоне! Правда, только до тех пор, пока вы не забудете всю эту историю… Родители мои остались в Москве, но я не люблю туда приезжать, как и в другие большие города: аура непогашенных долгов, гигантских кладбищ (хуже всего в этом плане Пермь, там самое крупное кладбище в Европе), нечистых мыслей. Гиблые места, теневую составляющую которых я так и не научился до конца распознавать, - хотя бы начало Кутузовского проспекта. Кстати, на особых картах Брюса это местечко было отмечено как крайне нежелательное для проживания…
        - А ваши дела в качестве куратора?
        - Их гораздо меньше, чем подкидывают штату ОМВО другие порталы. Тут на первом месте «Мапа» и «Попа». - Антон попытался пригладить свои непослушные каштановые кудри, что, впрочем, ему не удалось. - Не зря нулевой прозвали «Темой», дела по нему тоже бывают темные, включая нежелание должников иметь дело с коллекторским агентством. Многие предпочитают забыть.
        Настя мысленно согласилась. Вряд ли подавляющее большинство должников - такие вот увлекающиеся товарищи, застрявшие в детстве, как профессор-ковбой. Ему, похоже, весь мир - как новая игрушка! Если объявят, что на Землю летит гигантский астероид, а жить осталось всего ничего, Лозинский вполне может устроиться с фотоаппаратурой где-нибудь на крыше дома, чтобы документировать событие! Нужно учесть внутреннее сопротивление тех, кто слышит про тонкие миры и пытается поверить в то, что они существуют на самом деле… Лозинский только что рассказывал о последствиях порчи - значит, сталкивался с теми, кто ее наводил?
        - Вы считаете, Антон, с порталом можно вот так договориться? - с надеждой спросила Морозова, пристально вглядываясь в мужское лицо, как будто созданное для кинематографа.
        - Чувствую. Уверен! Во многих религиях дети отвечают за деяния отцов, дедов и прадедов… но сгладить последствия проступка можно по-разному: от молитвы до доброго дела. Дискутировать на эту тему можно бесконечно, но я веду к следующему: вы еще будете заходить в портал, это просто необходимо сделать, как только мы наберем новые факты, проливающие свет на вашу находку из шкафа… Это не бездна веков, а всего лишь фотография. Паниковать рано.
        Нужно было задать еще один вопрос, и Морозова сделала это:
        - Почему же я слышу про другие возможности портала только от вас? Я уже записала себя в пропавшие без вести, если ничего не получится!
        Она ждала ответа, затаив дыхание. Профессор только пожал своими широченными плечами, отчего медведь на футболке как-то особенно лихо тряхнул балалайкой:
        - Дело в личном отношении: кто как принял известие о долге! Для кого-то это тяжкая обязанность, и по-другому она уже не воспринимается ни для себя, ни для кого-то другого. Между желанием просто забыть и стать другим с прежней памятью лежит пропасть.
        «Не хочет обсуждать чужие порталы или что-то скрывает?! А девушка-куратор, проклявшая своего приятеля - про нее-то он сказал, хоть и без имени…»
        Лозинский говорил что-то еще, и вроде бы, даже убедительно, но Настя никак не могла понять, что же так смущает в его словах - какая-то важная мелочь, не дающая покоя.

* * *
        Лозинский уехал через четверть часа, обещая вернуться в ближайшее время. Зеркало в душевой кабине никак его не впечатлило.
        - Там нет ничего, Анастасия. Отражение показывается только вам. Что оно сказало, помните?
        Это Настя запомнила хорошо. Вопрос: «Нун, нама келнэ?» и утверждение: «Нун йэм». Похоже, на сей раз профессору вполне хватило собственных знаний хантыйского языка:
        - «Нун» - это местоимение «ты». Отражение спрашивало, как тебя зовут, а потом вынесло вердикт, что ты, мол, хорошая. - Проговорил Антон. - Только я никак не возьму в толк, чего это она (оно?!) спрашивает имя. Не знает, в ком доподлинно находится? Странно. У меня ощущение, что… эква какая-то однобокая. Не целая. Кусочек - улум ис - в вас, а остальное куда делось? Констатация же факта «ты хорошая» звучит то ли как издевательство, то ли как полное удовлетворение заселенной оболочкой…
        Перед отъездом он спустился в квартиру бабы Лиды в сопровождении Насти.
        - Тут мягко и спокойно. - Заявил профессор-ковбой. - Никаких посторонних сквозняков и прочей бяки. Здесь живет хороший человек.
        В доказательство взял Настю за руку и провел по квартире. Да, тут не было чудищ и протуберанцев из искр… Потом помог собрать в пакет то, во что соседка превратила тетради, не пропустив ни одного клочка из мусорного ведра:
        - На них тоже ничего нет, но выбрасывать не будем ни в коем случае! Может, Нефедов как куратор поспособствует… Несите к себе, Анастасия. Мы увидимся или сегодня вечером, или завтра утром.
        Девушка рассеянно покивала и поднялась к себе домой. Пакет с обрывками бумаг поставила туда же, где раньше лежали тетради - в шкаф. Долго смотрела на фотографию бабушки в темной деревянной рамке, как будто спрашивая совета… Она чувствовала себя больной: горели щеки, знобило. Доктор Анастасия Юрьевна даже попыталась объяснить свое состояние с медицинской точки зрения. Что делает организм, если в него попадает паразит? Правильно, иммунная система пытается дать отпор. Может быть, и к квартирантке сознания начали вырабатываться какие-то антитела? Профессор Лозинский как-то договорился с нулевым порталом, и теперь чувствует себя в этой системе чудес, как рыба в воде. Но в нем не было и нет посторонней сущности, да еще и с подозрением на довольно страшную богиню, наследие языческих времен, когда люди трепетали перед силами природы, а жизнь была тяжелой, действительно протекая в борьбе за банальное выживание.
        Полноте. Можно ли поверить, что в тебя вселилось божество раздора и смерти? Или какая-то его часть в виде той самой «сонной души»? Голубоглазая тварь из зеркала… А как можно поверить в посмертную тень менква на обочине «Пяти минут Америки»?
        Предстояло сделать звонок родне бабы Лиды. Настя знала имена ее младшего брата и племянника, потому что баба Лида, как и многие пожилые люди, любила повторять: «Вот когда умру, надо, чтоб кто-то свой им сообщил!»
        Сама Лидия Михайловна вряд ли была в состоянии позвонить кому-либо… Лишь бы осталась жива… Мало того, прямой звонок в Инсультный центр ничего не даст: Настя не родственница, действовать нужно через знакомых врачей.
        Тяжело сообщать о беде. Баба Лида слыла активной и спортивной дамой, и дважды в неделю ходила пешком до парка «Геолог» и обратно, пользуясь любимым снарядом - палками для скандинавской ходьбы. Из лекарств принимала разве что антиагреганты, препятствующие образованию тромбов, да препараты калия и магния, рекомендуемые пожилым людям. И - на тебе!
        Но долг есть долг, каким бы тяжелым он ни был. Морозова надеялась, что из стационара успели позвонить раньше, но надежда быстро угасла, а ее звонок стал для семьи Чудиновых настоящим ударом. Настя буквально кожей почувствовала волну горя, перенесенную сотовой связью на сотни километров.
        - Сколько уж мы уговаривали - поехали да поехали к нам, продавай квартиру, так все отшучивалась. Говорила - еще год, и тогда… И каждый год так!
        Почему Лидия Михайловна не перебиралась к родне?.. Не по той ли причине, которая была для бабушки Жени гораздо более важной, нежели постоянное недовольство зятем и жизненным выбором дочери?
        Навалилась лень и апатия. Прилечь, что ли? Через полчаса брат Лидии Михайловны позвонил сам - бабу Лиду прооперировали, состояние стабильно тяжелое, она в реанимации в Инсультном центре при Травматологической больнице. В коме.
        - Врач сказал, она все время бормотала про какую-то черную шубу. Как навязчивый бред, что ли. Может, какая-то покупка ее расстроила, бракованная шуба, я не знаю. Это ерунда какая-то, Лиду такими делами на пушку не возьмешь! Не знаю, что и думать. Нет у вас слухов о мошенниках, что ходят по квартирам и обирают пенсионеров?
        - Ни о чем таком не слышала. - Призналась Настя. - Да и Лидия Михайловна вряд ли пустила бы кого-то к себе домой просто так. Я забрала ключи и заперла квартиру, не беспокойтесь.
        Родня бабы Лиды должна была приехать завтра к вечеру.
        Озноб потихоньку отступал, но спать захотелось еще сильнее. Настя свернулась калачиком на диване в гостиной, думая полежать минут пятнадцать - двадцать, а потом приготовить что-то себе на ужин. И даже не заметила, как уснула.
        Сквозь сон обоняние приятно щекотали вкусные запахи. Жареная картошка?.. Откуда?.. Чем-то еще съедобным пахнет, но чем…
        «Да ведь это мама приехала!»
        Настя подскочила на диване и едва не упала, потому что напрочь отлежала правую руку из-за неловкой позы. Шея тоже выразила свое «фи» болью, протестуя против того, чтобы в следующий раз ее пристроили на жестком диванном валике. В гостиной было темно, и только стеклянные ангелы на маленькой елочке загадочно мерцали, ловя отблески уличных источников света. Настенные часы со светящимися стрелками показывали семь вечера.
        «Мама?»
        Разминая кисти рук и потирая шею, Настя вышла из комнаты, прислушиваясь к звукам, доносившимся с кухни. Вот сейчас, например, тарелки достают из шкафа.
        Маме тут не место, да и чего бы она приехала, не было такой договоренности, мама бы предупредила! Это что-то спросонья померещилось.
        Но запах картошки никуда не делся.
        Еще пара шагов - и стало ясно, кто тут гремит тарелками. Черные джинсы, байкерская толстовка, отцовские тапочки и шрам, прикрытый полоской седины.
        - Как вы вошли? - спросила Морозова у Игоря. - Я запирала дверь, точно помню.
        Тот, стоя у раковины и сгребая картофельные очистки в мусорное ведро, пожал плечами.
        - Вошел так же, как недавно, Настя. И в прошлый раз, когда тут находилась Лидия Михайловна, дверь тоже была заперта.
        Ну, конечно: если можно пренебрегать законами физики, пролетая между этажами, так и дверной замок - не преграда!
        - … к тому же, шарился на кухне без разрешения. Рефлекторно порылся в морозилке в поисках пельменей, не обнаружил сей продукт. Будить не стал, но что-то мне подсказывает, что вы сегодня не обедали, а время походит к ужину.
        - Магазинные пельмени я покупаю редко. Рассчитывала поесть домашних в Тюмени, у родителей. - Настя снова принюхалась. - А с чем вы жарите картошку? Что за запах?
        Нефедов (или кто он там?!) вытер руки кухонным полотенцем и повесил его на крючок у раковины.
        - Картошка по-мароккански. Уже допекается в духовке. Нашел у вас баночку с оливками, подсохший лимон и «мельницу» с черным перцем.
        «Лимон мой ему не нравится! Лежал себе и лежал в холодильнике, никого не трогал…»
        - Садитесь, Настя. Поужинаем, а потом обменяемся данными. Впрочем, мы уже поговорили с Лозинским. Он должен встретиться с кем-то из бывших сотрудников музея, пообщаться насчет Холмогорского клада. Не мог ли нашедший его бригадир монтажников с буровой как-то пересекаться с вашей семьей… Все-таки это семьдесят шестой год, а круг таких вот покорителей севера мог быть достаточно узок, хотя их насчитывались тысячи.
        Игорь воспользовался прихватками, чтобы достать сковородку из духовки. Картошка была порезана крупными кусками, выглядела аппетитно, будучи схвачена золотистой, хрустящей с виду корочкой, и пахла просто замечательно.
        - Оливки, лимон, перец? - Настя почувствовала, как рот наполняется слюной. - Никогда не слышала про такой рецепт!
        - Тогда попробуете. Лимон уже не разглядеть, тут только тертая цедра. Оливки без косточек, так что я просто порубил их, как пришлось. Без изысков.
        Морозова не заставила себя упрашивать дважды. Апатия уступила место аппетиту. Да, привычное блюдо имело непривычный вкус! Правда, через минуту Настя опомнилась и со смехом положила вилку на стол:
        - Вот ведь! Я даже руки не помыла перед едой, в кои-то веки! Лозинский хоть об штаны вытирал, а я…
        - Об штаны? - в тон ей переспросил куратор, с притворным сокрушением качая головой. - Открою тайну - если бы не пришлось готовить сегодня, я бы вовсе забыл про мытье рук. Не в театре, как написано у Зощенко.
        И тут Настя решилась. Глядя прямо в карие смеющиеся глаза, она тихо сказала:
        - Игорь… Когда я утром не нашла тетради, я… решила, что вы их взяли. Простите меня за подозрения.
        Смешливое выражение карих глаз куратора так и не изменилось.
        - Прощать тут нечего: это первый вывод, который напрашивался сам. Кто мог подумать на пожилую соседку, которая так о вас заботилась?
        Настя с облегчением выдохнула и снова взялась за вилку. Между тем, Игорь произнес несколько предложений, ставших для девушки полным сюрпризом:
        - Лидия Михайловна Чудинова, одна тысяча девятьсот сорок четвертого года рождения, как и ваша бабушка. Вы знали, Настя, что она была медицинской сестрой? Она какое-то время работала вместе с Евгенией Викторовной, в составе врачебно-выездной бригады, а позже перевелась в психиатрическое отделение ЦРБ.
        Прим. авт.: ЦРБ - Центральная районная больница. Так некогда называлась Сургутская районная больница, которая в декабре 2005 года была переименована в Сургутскую окружную клиническую больницу, СОКБ.
        - Что?! А как вы узнали? - Морозова пронесла вилку мимо рта и уронила кусочек картошки.
        Игорь терпеливо пояснил:
        - Я знаю, где искать… И некоторыми жульническими способами поиска тоже пользуюсь, злоупотребляя своими способностями куратора. Только это еще не все. В Сургут она приехала с севера Урала. Если я правильно понял, ее отец был русский, а мать, между прочим - манси.
        Глава 14.
        Неудача с тетрадями и вороньи лапки
        - Манси?! - растерялась Настя.
        Пожалуй, во внешности бабы Лиды не было явных черт, унаследованных от коренных угорских народов. Она не отличалась хрупкостью телосложения, да и рост - выше среднего. Волосы… Об истинном их цвете сложно судить, потому что Лидия Михайловна боролась с сединой с помощью сочных баклажановых оттенков. Видимо, пошла больше в отца, чем в мать.
        Прим. авт.: манси - один из малочисленных коренных народов ХМАО-Югры, проживающий также на севере Свердловской области и Пермского края. Устаревшее название - вогулы. Манси - ближайшие языковые родственники хантов.
        - Это вы так думаете, Настя. Лозинский позвонил мне сразу, как вышел от вас. Сказал, что у соседки ничего подозрительного в квартире нет с точки зрения аномалий, а вот фотопортрет на стене очень даже наводит на размышления. - Игорь разложил остатки картошки по тарелкам, невзирая на слабый протест Насти: она уже утолила голод и начал думать о фигуре, а также о том, что пропустила занятие в финтес-центре. - В наблюдательности ему не откажешь.
        Да, Настя вспомнила: большая фотография Лидии Михайловны с букетом роз и здоровенной открыткой в руках, на которой красовалась цифра «семьдесят», висела на стене в прихожей около старомодного стационарного телефонного аппарата. На этой фотографии баба Лида вкривь и вкось записывала номера телефонов, шариковая ручка была прикреплена тут же, на шнурке.
        - Широкий разрез рта, прямые тонкие губы, заостренный подбородок, монгольский тип скул и складок век тоже, глаза темные, почти черные. - Добавил куратор. - Это то, что перечислил Лозинский в качестве внешних примет. Я мог разве что по разрезу глаз заподозрить нечто восточное, а он сообразил сразу, фоторобот бы мог составить своим описанием на «раз-два»… А мои поиски уже были делом техники.
        Настя покачала головой:
        - Я ведь мало знаю о том, кто такие ханты и манси, но кажется, это родственные народы. Хантов раньше называли остяками, а манси - вогулами, если я ничего не путаю.
        - Увы, я тоже не специалист. Честно говоря, - поскреб в затылке куратор с видом нерадивого школьника, - я-то совсем далек от этого, а разбираться приходится по горячим следам. Может быть, перо в конверте и выколотые глаза на фото - результат какого-то ритуала, а Лидия Михайловна явно была в курсе, раз уж так разволновалась. По каким-то причинам она была уверена, что некие события из прошлого уже не дадут о себе знать, но ваш испуг от встречи с отражением в зеркале внес свои коррективы.
        «Это их земля!» - неожиданно полыхнула из подсознания мысль и, словно палый осенний лист, лениво поплыла по поверхности холодного черного омута. - «Это наша земля, где нам кланялись, молились и боялись нас, как и ДОЛЖНО БЫТЬ!»
        Настя почувствовала, как стремительно холодеет рука, как будто нечто собралось обратить свой гнев на ни в чем неповинную вилку, сжав предмет до боли в пальцах.
        - Нет. - Мягко и в то же время очень настойчиво произнес хрипловатый мужской голос. - Не надо. Отдайте мне, я уберу посуду в раковину.
        Этот спокойный голос мгновенно заставил иллюзию отступить, Морозова тут же овладела собой и тряхнула головой, как будто прогоняя остатки сна:
        - Меня все время должно что-то отвлекать, иначе она подбирается слишком быстро. И вообще все происходит слишком быстро. Еще в понедельник утром у меня была совершенно нормальная жизнь, а теперь только среда - и я уже не знаю, кто я, и что будет дальше. Может, профессор-ковбой и договорился с нулевым порталом…
        - Кто?! - со смехом перебил Игорь.
        - Профессор-ковбой… Шляпа Индианы Джонса, да и вообще… - развела руками Настя.
        - Интересно, какое прозвище вы дали мне.
        - Пока никакого. - Тихо ответила Настя.
        «Я по-прежнему не знаю, кто ты… Но с тобой спокойно».
        Эта мысль уже не принадлежала голубоглазой твари из зеркала. Настя просто не стала озвучивать ее вслух, потому что мысль была неожиданной и почему-то - приятной.
        - Несите тетради. - Прервал Игорь размышления девушки. - Посмотрим, насколько они повреждены.
        Настя сбегала за пакетом.
        Судя по легкому облачку досады, набежавшему на лицо, степень повреждения бумаг Игорю совсем не понравилась. Он определенно рассчитывал на меньшую. Какая уж тут «степень», одни ошметки.
        - Баба Лида сработала на совесть. - Вздохнул он. - На измельчение бумаги она потратила не один час, клочки малюсенькие. В отличие от полок в шкафу, тут никакие инструменты не помогут.
        И все же… Настя заворожено следила за тем, как Игорь простер руки над горой истерзанной бумаги, выложенной из пакета на стол. Сначала клочки не шевелились. Потом же постепенно, миллиметр за миллиметром, начали сдвигаться с места, подергиваться, пытаться притянуться друг к другу. Девушка затаила дыхание. А вдруг?..
        Вот один пожелтевший кусочек присоединился к другому, прилип, оставив крохотный зазор между буквами, написанными, похоже, чернилами, а не шариковой ручкой. Кусочки подрагивали несколько секунд, словно изо всех сил старались удержаться вместе, а потом вяло и неохотно распались, вернувшись в кучу рваной бумаги.
        - Может, клей какой-нибудь дать? - разочарованно протянула Настя, а Игорь посмотрел на нее с неподдельным весельем во взгляде, совершая руками такие движения, как будто стряхивал капли воды.
        - Боюсь, клей не поможет, да и мои скромные навыки - тоже. Когда приезжает кто-то из родственников Чудиновой?
        - Завтра вечером. Ее младший брат, Егор Михайлович.
        - Надо бы с ним поговорить. Когда он перебрался на север, знал ли вашу бабушку…
        Настя сообщила факты, услышанные от мамы - имена и фамилии тех, с кем Евгения Викторовна плотно общалась, и кого мама Насти хорошо знала.
        - А ваш дед?..
        - Ничего нового, увы. Отчество мамы - Ивановна, но фамилия-то у нее была бабушкина!
        - А в свидетельстве о рождении что написано?
        - Иванов Иван Иванович. - С иронией произнесла Настя. - Мама уверена, что это вымышленное лицо.
        - Да, вашей бабушке в чувстве юмора не откажешь! - Игорь усмехнулся и начал выбирать из кучи бумаги наиболее сохранные фрагменты. - Как будто она хотела показать: «никто и звать никак». Раз баба Лида пока что выпала из числа свидетелей, а в разряд подозреваемых мы ее перевести не можем в виду отсутствия оснований, то… Выйдем на контакт с приятельницами Евгении Викторовны. Как только выдастся благоприятный момент - нужно показывать фотографию из конверта. Да, частично она изуродована, но лицо-то цело! Вдруг найдется похожая - у кого-то в старых семейных альбомах. К тому же, раз баба Лида работала вместе с вашей бабушкой, то круг общих знакомых должен быть непременно. Времени прошло много, но надежда есть.
        - Я ведь думала, баба Лида была библиотекарем. - Виновато проговорила девушка.
        - Библиотекарем она стала в семьдесят восьмом году. Резко сменила профессию, из медицины ушла по каким-то причинам. И она, и ваша бабушка - обе так и остались одинокими…
        Договорить куратор не успел, потому что раздался звонок домофона. Как только Настя сняла трубку, из нее прозвучал знакомый уже мягкий баритон, возвестивший о прибытии профессора-ковбоя. Через минуту мужчины обменивались рукопожатиями в прихожей, где немедленно стало тесновато.
        Поскольку они сразу стали общаться на «ты», Настя сделала вывод, что Игорь и Антон встречались раньше, но вряд ли отношения шли дальше профессиональных: кажется, Игорь упоминал, что не очень хорошо знает Лозинского, в отличие от Елены.
        - А чем это так вкусно пахнет? - демонстративно закрутил носом Антон, снимая шляпу и выпуская из-под нее свои кудри, немедленно развернувшиеся наэлектризованным веером.
        Ему дали понять, что продукт съеден, остались только запахи.
        - Ну, я так не играю! Я же, как столичная деревенщина, заехал недавно в гнездо разврата и траты денег, - торговый центр, - за парочкой подарков кое-кому, но на фудкорте зело тесно. Многие уже ломанулись за новогодними подарками после работы, а закуточки с едой отданы на разграбление детям, которые вместо мороженного слопали все бургеры, сосиски в тесте и прочие вредные для здоровья и заманчивые штучки!
        Оксюморон про «столичного деревенщину» хорошо понятен сургутянину и хантымансийцу, которые находятся в вечном споре, чей же город круче.
        - А столица округа - у нас, между прочим! - скажет житель Ханты-Мансийска.
        - Ну и ладно. А мы-то больше! У вас деревня - два двора, восемь девок - один я! - не останется в долгу гражданин с пропиской в Сургуте. - Это где видано, чтоб столица меньше в несколько раз была, чем самый экономически важный город округа!
        - …зато у нас - Археопарк!
        - … со статуями в лучах заката, ага. А у нас крутейший мост через Обь! Длиной больше двух километров, один из самых длинных в России!
        - … ну, так и у нас мост есть, Красный Дракон, что через Иртыш! На закате глянешь - ахнешь! Зато у вас убрали городской фонтан на реке Сайме, а у нас - и фонтан «Фаберже», и фонтан «Обь и Иртыш»!
        - … что нам ваши фонтаны! У нас и Биг-Бен свой есть!
        Прим. авт.: Все эти достопримечательности непременно стоит посетить, когда вы приедете в Югру. Археопарк - культурно-туристический комплекс у подножия Самаровского ледникового останца в Ханты-Мансийске, место удивительной красоты. А когда в лучах особой подсветки создается иллюзия движения скульптур мамонтов на склоне - мурашки бегут по коже. Мосты в обоих городах входят в знаковые достопримечательности не только ХМАО, но и России. Фонтаны, конечно, работают недолго, только летом, но они прекрасны - жаль, что убрали тот, который украшал залив в парке реки Сайма. А Сургутский Биг-Бен - это здание городской школы иностранных языков. Но многие сургутяне называют его Хогвартс.
        Дискуссия может длиться долго, пока все аргументы не будут исчерпаны, но каждая из сторон останется при своем мнении относительно крутизны родного города.
        Лозинского не стали морить голодом, пожарив еще картошки: уже по классическому рецепту, чтобы скорее. Пока шипели на сковородке ломтики вперемешку с кольцами лука, профессор успел рассказать массу интересных вещей:
        - Поговорим об устройстве мира согласно представлениям народа ханты. Верхний мир - небесный, Нижний - подземный, а между ними - Средний, сиречь земной. У манси похоже, но они выделяют еще три сферы - воздушная, водная, земная… Небо - среда обитания Нуми-Торума, который землю и создал, но она была залита водой и для обитания человека непригодна. Гагара достала кусочек, как следует из космогонического мифа. Этот мир стал Средним, населенным людьми. С людьми тоже не все так просто, там имелась первая попытка творения, первая генерация - богатыри-отыры, которых потом уничтожили за неподобающее поведение. Опять же, по одной из версий мифа. Версий много, кстати, в том числе и про места обитания божеств. Согласно одной из них, хантыйской, Калтась-эква, сестра или дочь Нуми-Торума, живет в мире Верхнем, а по другой, мансийской, - сверг разгневанный муж ее в Средний мир за порочащую семейные отношения связь с неким Куль-отыром, владыкой Нижнего мира. Ханты называют его Кынь-Лунк, но суть одна: это бог мира мертвых, царства болезней и смерти. Там есть еще всякие сестры, братья, дядюшки и прочая родня, их не
так уж мало… Голова кругом, просто мексиканский сериал!
        - А Тарн? - спросила Настя, со страхом прислушиваясь к телодвижениям холодной змейки.
        - Предмет не так уж хорошо изучен. Попробуйте, Анастасия, погуглить. Вы найдете только крохи информации: заметки о той же выставке в Сургутском музее и пару статей. Упоминание в работах Головнева - уже кое-что, но мало, все равно мало. Ряд образов велик - от сеющего раздоры и смерть чудовища до Праматери Мира. Думаю, у хантов частенько это имя звучало нарицательно - как собирательное обозначение недоброго божества женского рода. Портал же показал вам выставку, чтобы вы приняли этот визуал как отправную точку поисков.
        Прим. авт.: Андрей Владимирович Головнев, российский антрополог, доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент РАН, директор Этнографического бюро, главный научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН, автор экспозиции «Связь времен» Музея природы и человека (г. Ханты-Мансийск).
        - Завтра будет возможность поговорить на эту тему с самими хантами. - Вставил куратор. - Если я действительно нашел тех самых, которые торговали на проспекте Ленина в понедельник. Время предпраздничное, в Сургут сейчас приезжают разные группы хантов: торгуют, как сейчас модно говорить, хэнд-мэйдом и дарами природы, катают детишек на оленях около ледовых городков, устраивают фотосессии. В основном из деревни Русскинская, но есть и из других мест: Тундрино, Лемпино, Лямина…
        - Та деревня, что на Тром-Агане? - деловито уточнил Лозинский. - Не так уж далеко, сто тридцать километров, вроде как.
        Настя с любопытством спросила, что это за названия. По тому, как сморщил нос профессор-ковбой, она поняла суть молчаливого упрека: ты ж тут живешь, а ничего не знаешь, как так можно?! Стыдно тебе, девица?
        Вслух же Антон сказал, что Тром-Аган - река в Сургутском районе, а в деревне Русскинская, известной с двадцать шестого года прошлого века и вокруг нее - родовые угодья хантов, где они поддерживают и сохраняют свою традиционную культуру.
        Прим. авт.: деревня Русскинская названа так по фамилии ее основателей, семьи Русскиных. Это современный этнокультурный центр, занимающий площадь в 219 квадратных километров. Знаменита свои музеем Природы и Человека, а также этническими праздниками, имеющими районный статус: летом - День обласа, в марте - День оленевода (настоящий слет не только оленеводов со всего Сургутского района, но и охотников, и рыбаков, который проводится тут ежегодно уже пятьдесят лет. Представьте себе количество гостей и зрителей, если территория Сургутского района всего-то на 30 тысяч кв. км не дотягивает до размеров Англии…) Кроме того, на территории деревни и поблизости находятся 50 крупнейших нефтяных месторождений.
        - Так мы едем туда?
        - Нет. - В этот момент Игорь лопаткой отдирал от сковородки пригоревшие ломтики картофеля, про который все забыли за разговором. - На Каменном Мысе завтра спортивное мероприятие и частный праздник. Корпоративы начались, в том числе и там. Ханты будут точно, и вроде как именно те, что организовали ярмарку на проспекте Ленина. Потом должны уехать по домам. Каменный Мыс все же к нам ближе, чем родовые угодья, да и вроде как нейтральная территория, там разговаривать будет проще.
        Прим. авт.: Каменный Мыс - горнолыжный комплекс в потрясающе красивом месте между Сургутом и Нефтеюганском.
        Профессор-ковбой сподобился-таки помыть руки под краном, не прибегая к походному способу гигиены.
        - А могут не захотеть! - подхватил он. - Во всем, что касается мира духов, ханты и манси очень осторожны. В христианскую веру-то они ассимилировались, но на уровне этакого синтеза понятий. Кстати, когда и где встретимся?..
        Услышав про первую половину дня, профессор утвердительно тряхнул каштановыми кудрями:
        - Отлично.
        Потом он повернулся к Насте:
        - Не думаю, что ваша семья пересекалась как-то с находками Холмогорского клада, тут что-то другое… Соседка ваша могла бы кое-что порассказать, но, как говорится, не сегодня.
        - А… воронье перо в конверте?
        - Я уточнял в музее. Какие там знающие люди работают - что не спроси, все расскажут! Ворона у обских угров - священная птица, покровительница детей и женщин. Дети же писают, верно?
        Игорь и Настя переглянулись.
        - Все писают, а дети - особенно. - Проникновенно подтвердил Игорь. - А причем тут ворона?
        Упоминание о детских неожиданностях не смутило профессора. Он подвинул к себе тарелку с жареной картошкой и жизнерадостно потер руки в предвкушении трапезы.
        - Ворона тут при всем! Содержимое детской люльки - мокрый цап, - стружка из мягкой древесины, в которую писал малыш, - выносилась из чума и складировалась под пенек где-нибудь на окраине поселения. Вот вернулась ворона с юга, а в здешних краях еще, представьте себе, зима! Что делать бедной птичке? Она забиралась в кучку этого преющего цапа, грела свои сиротские замерзшие лапки, да приговаривала: «Кар-р! Пусть рождается больше мальчиков и девочек! Когда я прилечу снова, будет, где лапки погреть»! Замечательная добрая птица, несущая весну, не то, что зломрачные вороны в европейских страшилках, которые вечно каркают про несчастье и пророчат неприятности. Прилетела - все, весна настала, злые силы - долой, все рады без ума. Как-то так.
        Яркий образ вороны, греющей лапки в детских писюльках, развеселил всех троих. Для чего, все-таки, в конверт положили воронье перо, да еще и от белой, редчайшей, птицы?
        - А про это в музее не знают, увы. - Профессор протер тарелку корочкой хлеба. Настя заподозрила, что ужинай он в одиночестве, тарелка была бы облизана самым простецким способом. - Я тоже думаю, что это какой-то ритуал, но определенно не из черной магии.
        - Ну да, как-то не солидно. - Согласился Игорь. - Опилки из люльки, мерзнущие лапки и зло - плохое сочетание.
        - Я вот что думаю про поведение вашей внутренней эквы, Анастасия. - Лозинский воздел руку с вилкой, как с указкой. - Она долго находилась… в, так скажем, законсервированном виде. Проснулась. Спросонья начала обживаться или, вернее, спотыкаясь ходить по комнате, как многие из нас с утра пораньше. Свет включить… найти штаны… или халат… глянуть за окно, что там за погода… Обыденные действия, среди которых она постепенно обретала себя, пробовала силы в вашем теле. И в то же время она - не простой фрагмент чьей-то души, а весьма высокоорганизованная сущность, и доступ у этой сущности к высшим материям имеется.
        Игорь с интересом в голосе подхватил идею:
        - То по-русски говорит, то по-хантыйски? То такие вещи выдает, о которых хозяйка тела даже знать не может?
        - Во! - профессор-ковбой ткнул вилкой куда-то в сторону темного квадрата окна. - Именно! Я сейчас нагло перевру смысл теории Вернадского о ноосфере, но есть некая сфера, где болтается куча информации, и эта информация кому-то доступна - в частности, тому тонкому миру, с которым пересекается нулевой портал. Сунула эква нос в персональный канал - поймала сведения, выдала, даже правду-матку резала в глаза, развлекаясь. Как в случае с женихом-жуликом у клиентки клиники. Нечто подобное я уже видел.
        Во всяком случае, такое рассуждение выглядело правдоподобно, Настя готова была это признать.
        Договорились, что Лозинский приедет завтра часам к одиннадцати утра прямо на Каменный Мыс, где уже должны быть Игорь и Настя. Во второй половине дня нужно заняться знакомствами Евгении Викторовны. Предложение Антона, - переодеться в старушку, чтобы втереться в доверие к другим старушкам, - было встречено без энтузиазма.
        - Ты посмотри на себя, какая из тебя старушка! - укоризненно заметил Настин куратор.
        Профессор набычился и поиграл бицепсами:
        - Я в самодеятельности участвовал, между прочим! Старушка такая, мощная, хорошо сохранившаяся, спортивная!
        Внезапно Настя поняла, что оба они, и этот лось-профессор, и Игорь, играют, словно хотят поднять ей настроение и как-то приободрить. Как… смертельно больную?! Ей стало не по себе. Спросить бы, что они скрывают - так ведь могут и ответить.
        Настя промолчала, сделав вид, что больше всего ее интересует пригоревшая картошка на сковороде, которую для начала надо хотя бы залить водой.
        Когда мужчины вышли в прихожую, у девушки заныло сердце: сейчас ей придется остаться одной, а это ужасно! Профессор попрощался, собравшись ночевать в гостинице, и затопотал вниз по лестнице. И только тогда девушка заметила около обувной тумбочки чей-то рюкзак:
        - Он оставил…
        - Не он. Я воспользуюсь вашим гостеприимством, Настя. Не думаю, что вы захотите оставаться в одиночестве. - Показал Игорь на рюкзак. - С собой у меня всякие мелочи.
        - Спасибо! - Морозова откликнулась с искренней благодарностью. - Я… вы правы. Мне страшно. Я не знаю, как она себя проявит в следующий раз, а в вашем присутствии намного легче себя контролировать.
        - Тогда ложитесь спать. Не будет лишним.
        Настя как будто услышала то, что куратор не высказал из деликатности. Она догадывалась, что выглядит не лучшим образом - бледная, растрепанная. В придачу - жирное пятно на джинсах! Совсем опустилась за три дня…
        Она боязливо вступила в душевую кабину, но сегодня влажный туман не прятал в глубине зеркала никаких призраков. Приняв душ и пожелав гостю доброй ночи, Настя ушла в спальню и немедленно посмотрела на трюмо - источник обнаруженного Лозинским «сквозняка». Подросло пятно? Если да, то почти незаметно, надо заново обвести контур, тогда утром будет ясно.
        Сказано - сделано. И уже как-то обыденно сделано, как будто не третий день продолжается свистопляска с эквой, чужим отражением и секретами бабы Лиды на пару с бабушкой, а третий месяц… Как в кино, в самом деле! И то, что сейчас в соседней комнате устраивается на диване Игорь под фальшивой фамилией Нефедов, совсем не смущало и не пугало, что бы он там не совершил в своем прошлом…
        Настя даже волосы не высушила - так хотела спать, а уснула она немедленно. Сны приходили сумбурные и какие-то обрывочные, словно кто-то «прыгал» по каналам телевидения, переключая с одного на другой и нигде не задерживаясь, потому что не мог найти достойную интересную передачу для просмотра.
        Около часу ночи она проснулась из-за громкой музыки. Форточку с вечера девушка так и не закрыла, а потому смогла услышать, как у подъезда с визгом тормозов остановилась припозднившаяся машина, из которой донеслось на весь двор:
        «Бродит по ночам,
        Ищет свой причал,
        Носит тяжкий груз на своих плечах…
        И куда б ни шел коммивояжер, -
        «Продают лишь грусть, кто покой нашел…»
        Прим. авт.: песня группы «Кукрыниксы», «Коммивояжер». Слова и музыка: А. Горшенев, альбом «Артист».
        Настя встала и подошла к окну - закрыть форточку. В морозном воздухе звуки разлетаются особенно далеко и звонко. Какой-то сосед уже вышел на балкон, чтобы гаркнуть на поздних гуляк:
        - Хорош шуметь! Тут люди спят и дети тоже!
        Гуляки в долгу не остались, заржав в дополнение к музыке:
        - Дядя, дети у тебя отдельно от людей?!
        - Ах, ты…
        Не дожидаясь финала словесной баталии, Настя закрыла форточку, но обрывок куплета все же успела услышать:
        «Мне платить нечем,
        А твой товар вечен,
        И моя жизнь скоро встанет на аукцион…»
        Слова незнакомой песни навеяли чувство острой тревоги.
        Жизнь. Аукцион. Продают грусть…Нечем платить?!
        Морозова крутилась с боку на бок, никак не находя удобную позу. Никогда же не было проблем со сном, а тут три дня стресса - и на тебе! Но сон все-таки пришел, поверхностный, как корявые стежки по краям неумело наложенной заплаты. Сквозь него то и дело прорывался навязчивый звук, но совсем не музыка, а какое-то шарканье тапочек по ламинату. Игорь?.. Нет, это не может быть он, не мужская походка…
        Второй раз за ночь Настя нехотя выбралась из-под одеяла и накинула на плечи халат. Приоткрыла дверь в спальню, снова услышав тот самый звук: тапочки. Кто-то перемещался взад-вперед по маленькой кухне, словно не находил себе места.
        Волна мурашек побежала по коже.
        - Кто здесь?..
        Темный силуэт у стола. Куча бумаг, которую сдвинули на край и так и не собрали вчера вечером. Всхлип. Тяжелый вздох. Шарканье.
        Настя сделала шаг вперед. У нее на кухне не было плотных штор, только легкий полупрозрачный тюль. Небо ясное, лунный свет, хоть и от бедного похудевшего месяца, но имеется. Глаза привыкли к сумраку, так можно и силуэт у стола рассмотреть …
        Морозова непроизвольно охнула и почувствовала, как холодеют пальцы рук, покрываясь шелковистым инеем.
        На нее в упор смотрела баба Лида.
        Глава 15.
        Каменный Мыс
        Ни тени страха не испытывала Настя. Узнавание, любопытство, грусть, беспокойство за жизнь Лидии Михайловны - да, эти эмоции присутствовали, но не более того. А узнать бабу Лиду с первого взгляда было не просто, потому что выглядела она совсем не так, как в жизни: сквозь черты лица пожилой женщины смотрела другая - молодая, без яркой неестественной краски на смолисто-черных волосах. Лицо без единой морщинки, живое, с подвижной мимикой, с озорной улыбкой, да и стать вовсе другая, принадлежащая молодухе. Два эти облика накладывались друг на друга, как-то вполне естественно уживаясь в одном теле, не имевшем полной плотности. Настя не могла бы поручиться за то, что может разглядеть, как баба Лида одета - на пожилой, кажется, было типичное больничное белье, которое положено надевать на пациентов реанимационного отделения, на молодой - белый медицинский халат.
        - Лидия Михайловна… - тихонько позвала Морозова, - … неужели вы умерли?..
        Баба Лида отрицательно покачала головой, а Настя почувствовала глухое раздражение голубоглазой твари, смешанное с полнейшим бессилием. И в то же время возникло странное ощущение - голубоглазая тварь осознает собственное бессилие и не может ничего противопоставить. Или прав был Лозинский, когда говорил, что эква - «не совсем целая»? И у нее попросту не хватает мощности как следует «завестись»?
        - Баба Лида, - прошептала Настя, - что случилось? Что ты знаешь?
        Внезапно нагрянуло озарение: на кухне сейчас вовсе не призрак пожилой женщины, покинувшей земной мир тихо и незаметно, будучи в коме после нейрохирургической операции. К Насте наведалась та самая улум ис, сонная душа, способная оставлять тело во время сна или тяжелой болезни. Почему двойственный облик?.. Может, указание на давние события, в которых обладательница улум ис когда-то участвовала вместе с Евгенией Викторовной, или сонная душа всегда молодая - такая, какой ощущает себя человек в лучшие годы жизни?
        Между тем, Лидия Михайловна что-то беззвучно говорила, но разобрать речь по губам было просто невозможно, особенно учитывая то, что лицо постоянно менялось. Ночная гостья пыталась прикоснуться к обрывкам бумаги на столе, но ничего не выходило. Слышны были только вздохи сожаления, но не слова речи. Голубоглазая эква в глубине Настиного сознания ехидно передернула плечами и ушла куда-то далеко, как будто хлопнув дверью с досады. Шелковистый иней осыпался с пальцев рук с едва слышимым серебряным звоном.
        «Бесишься, но ничего не можешь сделать? Прекрасно!»
        Попробуем точно сформулировать вопросы.
        - Баба Лида, в тетради записи бабушки?
        Энергичный кивок головой.
        - Ты вместе с ней работала?
        То же действие.
        - Тетради и фотография в конверте связаны друг с другом?
        И опять выражение согласия. Так, надо собраться с мыслями…
        - Ты нашла тетради, искала конверт, но не могла отыскать?
        Кивок.
        - Ты хотела убедиться, что он не надорван?
        Определенно, да.
        - Перенервничала, когда поняла, что его нет?
        И снова - подтверждение. А какой вопрос задать дальше, если не знаешь точно, о чем спросить?! Про непонятную «черную шубу» или что-то другое? Настя вдруг поняла, что именно нужно спросить сейчас, и только открыла рот, как…
        …голубоглазая тварь внезапно вернулась, метнувшись вперед не маленькой холодной змейкой, а самой настоящей ядовитой гадюкой.
        Не для того она вернулась, чтобы отпугнуть бабу Лиду, нет! Она сделала то, что жестоко ударило по самой хозяйке тела. Она была в ярости и не хотела, чтобы Настя узнала правду.
        Неподвижная холодная вода, лед. Невероятно сильные руки, намертво вцепившиеся в ворот халата, а затем - пригнувшие голову и все тело туда, в черный омут, где ледяная вода немедленно хлынула в легкие на вдохе, сопровождаемом отчаянным всхлипом Насти, которая боролась с тенью у самого края разверзшейся тьмы.
        Над головой раздалось хлопанье крыльев и яростный крик птицы, пытавшейся отогнать голубоглазую тварь - как будто пыталась защитить птенца от хищного зверя.
        Морозова потеряла сознание прежде, чем почувствовала, как мужские руки успели подхватить ее - у самого пола.
        Темнота отпускала нехотя, отступая вместе с головной болью. Кажется, кто-то нес на руках, потом укладывал на диван, давал нюхать какую-то гадость (известно, какую, - нашатырный спирт, запашок ни с чем не спутаешь), настойчиво просил очнуться…
        Понятно, кто, вариантов немного. Настя открыла глаза, которым немедленно стало больно даже от слабого источника света от ночника на стене в гостиной. Первое, что увидела - обеспокоенное лицо Игоря, сидящего рядом, на краешке дивана. Она сощурилась, прикрывая глаза ладонью и чувствуя, как унизительно и предательски выбегает слезинка из уголка глаза. Попыталась отвернуться к спинке дивана, чтобы скрыть слезы - не удалось, потому что тело не слушалось хозяйку из-за чудовищной слабости.
        Холодная змейка как будто умерла - ни тени ее присутствия Настя не заметила, но знала, что ощущение обманчиво. Никуда голубоглазая тварь не делась, разве что вложила все силы в удар и теперь зализывала раны, спрятавшись как можно глубже. Недавно Настя столь же сильно и резко била по обеим, теперь это сделала эква. Больно-то двоим, а не одной… Ну, хотя бы до улум ис бабы Лиды ей не добраться!
        Предательская слезинка все-таки скатилась, за ней другая, третья… Проклятый нашатырь, это все из-за него!
        - Тихо-тихо, Настя, я здесь. - Хрипловатый голос утешал, но не мог успокоить, потому что слезинок становилось все больше.
        Тут пригодилось бы другое лекарственное средство, и оно было использовано в адекватной дозе. Игорь осторожно приподнял девушку, прижимая ее голову к своей груди и успокаивающе поглаживая по волосам. Настя уткнулась носом в серую футболку, унюхала тонкий и очень слабый запах каких-то мужских духов, прижалась щекой. Осталось свернуться калачиком и поплакать.
        - Все мы плачем по единственной причине: от жалости к себе! - говаривала когда-то Евгения Викторовна, если заставала Настюшу в слезах из-за детских горестей: разбитых коленок, ссоры с подружкой или плохих отметок в школе.
        Настя никогда не видела бабушку плачущей. Не потому ли, что та раз и навсегда запретила себе жалеть себя самое? Она справилась, а внучка… Внучка не хотела справляться. Сейчас ей было приятно себя жалеть, потому что было, кому утешать, а легкие похлопывания ладонью по спине как будто имели право длиться вечно.
        - Я услышал ваш голос, проснулся. Думал, вы разговариваете по сотовому. - Сказал куратор. - Потом вскрик и странные звуки… Как раз вовремя. Что случилось?
        Морозова слегка отстранилась - впрочем, с некоторым сожалением. Если бы можно было спрятаться в этих твердых руках от проблемы… Но нет, хватит.
        - Намочила вам футболку, плакса. - Виновато пробормотала она, сползая с колен Игоря и плотнее запахивая халат.
        Гость-то, между прочим, спит в спортивных штанах, прилично, не то, что она, в голубой пижаме с мишками.
        Футболка, правда, особо не скрывает мышечный рельеф. Может, и не такой крутой, как у Лозинского, но впечатляющий.
        «Ты обалдела? О чем думаешь?!»
        - Ерунда. - И вдруг в хрипловатом голосе послышались смешливые нотки: - Слезы на футболке - это гораздо приятнее, чем если бы я был вороной, греющей лапки в мокрых опилках! Нашатырь нашел на кухне, в шкафчике. Так что, все-таки, случилось? Дурной сон или что-то более серьезное?
        - Увы, более.
        Настя рассказала все - про шарканье тапочек, свое пробуждение и странную двойственную бабу Лиду на кухне. Про вопросы - тоже, умолчав только о самом последнем, который не успела задать. Она уже подозревала, что знает истинный ответ, а ответ этот пугал своей простотой.
        - Я никого не видел, когда выскочил из комнаты. - Задумчиво произнес Игорь. - Вы были одна, но как будто отбивались от кого-то перед тем, как упасть… Хлопанье крыльев… Да, странный звук вполне мог быть таким хлопаньем. Птицу тоже не видел. Успел разве что вас подхватить, пока не ударились. Лидия Михайловна - если это была она, конечно, - не может расстаться с мыслью о тетрадях. Я думаю, дело было так: после вашего крика и вызова полиции она поняла, что дело нечисто, а тайны прошлого, видимо, вот-вот дадут о себе знать. Может быть, она уже уловила в вас нечто, что чувствует и Лозинский. Она дождалась, пока мы уедем на родник, пошла искать тот самый конверт, не нашла. Не знаю, видела ли она пятно на зеркале и как расценила, если видела. А вот тетради некстати попались ей под руку и, скорее всего, соседка вообще ранее не знала об их существовании. Иначе зачем жутко нервничать и переживать так, чтобы довести себя до инсульта? Евгения Викторовна сделала какие-то записи и сохранила их, а баба Лида в один миг решила, что в вашем доме им не место. Действия не совсем последовательны, но… я могу объяснить
это потерей присутствия духа.
        Настя согласилась:
        - Моя квартирантка знает, в чем дело, и свежее вмешательство бабы Лиды ее не обрадовало. Впервые она…
        - … выступила против вас самой. - Подхватил мужчина невысказанную фразу. - Ложитесь спать, Настя. До утра еще есть время, а потом будет суетный день.
        К выражению заботы на его лице и беспокойству в светло-карих глазах примешивалось что-то еще, заставлявшее Морозову приятно вздрагивать и вспоминать мимолетный запах мужских духов и слезы, пропитавшие ткань футболки.

* * *
        Недаром сказано: утро вечера мудренее. Утром прячутся по углам ночные кошмары, а выгнать оттуда их не трудно - надо всего-то включить свет, сладко потянуться, поставить на кухне чайник. Другой вариант - распахнуть шторы на окнах, чтобы в комнату хлынул солнечный свет, но такой номер не прокатит в Сургуте в восемь утра девятнадцатого декабря, поскольку солнце встанет только после девяти часов. Ну, а заход солнышка состоится ближе к трем дня…
        Настя спала крепко, не просыпаясь до самого звонка будильника. Она встала, первым делом проверила границу пятна на зеркале (да, пятно опять увеличилось, но что делать?!), сменила пижаму на спортивный костюм и вышла из спальни. Некоторая разбитость присутствовала, но девушка чувствовала себя достаточно бодрой. Судя по отдаленному шуму воды, ночной гость принимал душ. Судя по легкому запаху мужского пота, еще не окончательно выветрившемуся из гостиной, несмотря на раскрытую форточку, перед этим Игорь весьма активно занимался утренней зарядкой. Доктор Морозова упрекнула себя за то, что не сделала хотя бы растяжку, но… лень так лень. Спишем на ночную вылазку эквы. Лучше уж завтрак приготовим, может, и не совсем полезный, но сытный. Гульназ бы похлопала с одобрением, она Настины салатики и мюсли считает неприемлемым оскорблением организму с утра.
        - Вот выйдешь замуж, - поучала Гульназ, - раз салатик с утра - съест, два - съест… На третий раз муж пойдет искать ту, у которой вместо салатика на завтрак пироги с мясом! А салатики сама ешь!
        Яичница с колбасой, румяный батон из тостера с толстым слоем малинового джема, ароматный черный чай - не из пакетиков, ни в коем случае, и не в новомодном френч-прессе, а так, как обычно делает мама: ополоснула фарфоровый чайник кипятком, заварила, слила первую заварку, а после заварила уже окончательно!
        - С добрым утром. - Игорь был одет в джинсы и толстовку, и только влажные русые волосы выдавали, что он только что вышел из душа. - Уступаю вам ванную комнату.
        - Садитесь завтракать, я быстро!
        - Подожду вас, Настя. Все равно мне нужно сделать пару звонков. Кстати, утро сегодня морозное, и на день прогноз прохладный, что-то около минус двадцати. Не забыли, что едем на Каменный Мыс? У меня-то в машине есть лыжные штаны и унты, я сейчас схожу за ними, а у вас?
        - У меня комбинезон и спортивные ботинки. Теплые. - Сказала Настя и убежала в ванную.
        В зеркало она смотрела долго и с вызовом: ну, покажись, где ты?! Никакой реакции. Закончив умываться и воинственно напудрив нос, доктор Морозова показала собственному отражению язык и отправилась завтракать.
        Для очистки совести она быстро перебрала кучу рваных останков тетрадей, отложила в сторону несколько наиболее крупных фрагментов. Какие-то слова можно разобрать: «стойбище», «последняя из рода», «регресс личности», «не верю», «ужас»… Вот и одна дата нашлась: «17.03.75».
        - Настя, оставьте. - Игорь помогал убирать со стола посуду, а затем аккуратно сгреб кучу бумажных клочков в пакет. - Я уже порылся ночью. Даты в записях - с семьдесят четвертого по семьдесят шестой, позднее не нашел, но не факт, что их нет. Будем искать истину другими способами.
        А минут через сорок темно-серый «Ярис» уже миновал поселок Барсово, стоящий на том самом месте древних поселений, о коем упомянул Лозинский, - урочище Барсова гора, - и подъезжал к мосту через реку Обь, который обязательно фигурирует в спорах сургутянина и хантымансийца о превосходстве одного города над другим. И когда сургутянин настаивает, что с моста открывается величественный вид во все стороны, это не преувеличение и не словесный штамп, а истинная правда!
        В декабре Обь в районе моста прочно скована льдами, но нынешняя зима не настолько холодна, чтобы не оставить пару-тройку гигантских промоин там, где течение реки особенно сильное. Сейчас стремительно холодало, и над полыньями клубился легкий пар. Если температура опустится ниже тридцати, лед встанет и над полыньями тоже.
        Рассвело, и, если обернуться назад, то по левую руку уже хорошо будет виден Сургут - как на ладони. Город не так уж и мал, но пусть вас не смущают размеры - стоит он фактически на острове реки Оби.
        - Вы были на Каменном Мысе?
        - Ни разу. Знаю, что комплекс открылся в начале «нулевых», но я тогда перебралась в Тюмень вместе с родителями. На горных лыжах в жизни не стояла, как и на сноуборде. А вы, Игорь?
        Если и заметил куратор простенькую хитрость своей подопечной, то виду не подал, прямо ответив:
        - Два раза.
        - Так вы местный? - сразу перешла в атаку Настя, особо не рассчитывающая на откровенность.
        - Не совсем, но сюда приезжать доводилось.
        - По работе? - не желала сдаваться Морозова.
        После секундной паузы Игорь все же ответил:
        - Здесь когда-то жил друг, переехавший на «пээмже» вскоре после школы. - Затем мужчина немного помолчал и добавил следующее: - Лозинский рассказывал, как тут оказался?
        - Да!
        - Он не один такой. Я тоже вошел в свой портал в другом месте, в Тюмени. А вышел здесь. Там, где самое болезненное место и, наверное, самое нужное.
        С этими словами куратор включил радио, давая понять, что расспросам пора положить конец. Видимо, чтобы смягчить действие, дал пояснения спутнице:
        - Прямо ехать нам не нужно, это дорога на Нефтеюганск. Впереди будет стела «Нефтеюганский район», проедем ее, первый же поворот налево - и до Каменного Мыса не так уж далеко, меньше сорока километров. А если бы существовал прямой путь из Сургута - думаю, в общей сложности это было бы километров двенадцать.
        По обе стороны дороги участки леса чередовались с открытыми пространствами - наверное, болотами, которых так много в здешних местах. Кроме хвойных пород деревьев попадались целые рощицы тонких нежных березок и высоких осин. Наверняка осенью эта дорога безумно красива - в желтизне берез и в багрянце осин… С любопытством Настя то и дело примечала странные холмики, к которым, кажется, по снегу вели даже цепочки следов. Вершинки некоторых холмиков были темными.
        - Что это?! Тут какие-то гномы обитают?!
        Игорь рассмеялся:
        - Нет, не гномы. Это ондатровые хатки под снегом. Обитатели хаток не впадают в спячку, а все, что вы видите вокруг - это вода подо льдом.
        Настина попытка прочитать про ондатр в Интернете провалилась, поскольку сеть после поворота с трассы отсутствовала. Пришлось любоваться окрестностями. Выглянуло солнце, - неизменный спутник мороза, - позолотило снежные просторы, превратило белый цвет в апельсиновый, на котором густо лежали синие тени высоких сосен. Не исключено, что днем в самом Сургуте будет сумрачно и пасмурно, смотря, откуда дует ветер: если со стороны теплого канала ГРЭС, этого «генератора облаков», как шутят местные жители, то город постепенно затянет туманом. Здесь же царило декабрьское неяркое солнце. Ничего, вот-вот случится зимнее солнцестояние, а затем день начнет прибавляться на «воробьиный шаг»!
        Прим. авт.: В Сургуте две ГРЭС, ГРЭС 1 - один из основных источников поставки электроэнергии Западной Сибири и Урала, а ГРЭС 2 - самая крупная ТЭС в России и третья по установленной мощности и тепловой генерации в мире.
        Ровная дорога сменилась некоторым подъемом в горку, а потом показался и сам Каменный Мыс - холмистая местность, остатки древних гор со дна океана. Вид открывался красивый - заснеженный мрачно-синий лес, домики под яркими бордовыми крышами, крохотные фигурки людей.
        - Вон там, - показал куратор, - катаются на тюбингах. Но мы едем дальше и сворачиваем налево. Горнолыжные склоны, стоянка, пункт проката, кафе, гостевые домики… Перепад высот тут смешной, около сотни метров, но организаторы хорошо «нашаманили» с трамплинами и всякими прочими сюрпризами на спуске. Для беговых лыж тоже трассы есть, в поля можно уйти кататься или в лес… Вон там, еще дальше - стилизованный чум и площадка, где катают на собачьих и оленьих упряжках. В будние дни такого развлечения нет, да и народу маловато, но сегодня тут масштабное мероприятие.
        Иллюстрацией последних слов служили автобусы с логотипом крупной компании, выстроившиеся в ряд на автомобильной стоянке. Дядька с громкоговорителем командовал, разделяя потоки тех, кто выходил из автобусов, и направляя лыжников - за номерами для соревнований и на регистрацию, родителей с детьми - на каток, учебную лыжную горку или гору с «ватрушками»-тюбингами.
        Налетел порыв ветра, и, несмотря на теплый комбинезон, Настя поежилась. Щеки щипало морозцем.
        - Интересно, неужели будут кататься на холоде?
        - Горнолыжные подъемники, по-моему, работают до минус двадцати пяти градусов. Не знаю, хорошо ли бегут лыжи, но, наверное, есть смазка для таких случаев.
        - А нам… туда, к чуму? - указала девушка рукой на характерное строение в отдалении.
        Светло-карие глаза неожиданно озорно блеснули:
        - Лозинского еще нет, а без него никуда. И переводчик, и детектор аномалий. Нам - вон туда, каток-то пустой.
        - Каток?! - ошеломленно переспросила Настя, но сама идея увлекла. - Я последний раз стояла на коньках… в Тюмени, лет пять назад!
        - Стояли или катались?
        - Стояла! - со смехом призналась Морозова. - А вы, Игорь?
        - А я катался. В школе еще, в хоккейной дворовой команде. Пора обновить навыки, место подходящее, а мерзнуть в ожидании Лозинского или скучать в машине мы не будем.
        Маленький деревянный домик у катка, окруженного металлической сеткой с гирляндой цветных лампочек, днем совершенно не актуальных, оказался пунктом проката не только беговых лыж, но и коньков. Молодая улыбчивая женщина выдала требуемый тридцать шестой и сорок второй размеры, но предупредила:
        - Ребята, холодает. Каток вчера чистили, но то ли изморозь какая-то выпала, то ли еще что, - кататься будете как по пенопласту.
        Ну, до катка еще дойти надо! Проковылять по дощатому полу домика, затем - по снегу, и вот… Игорь почему-то поехал сразу и даже не без некоторого изящества, хотя школу заканчивал гораздо раньше, чем свершился тот самый опыт «стояния» Морозовой на катке в Тюмени. Настя никогда не жаловалась на координацию движений, но первые шаги на катке дались с трудом - зато не без веселья. К тому же, в бодром музыкальном сопровождении известной радиостанции: колонки громкоговорителя были закреплены где-то высоко на столбе рядом с катком. В силу того, что с одной стороны катка располагался лыжный склон, создавалось странное рокочущее эхо, усиленное порывами ветра.
        Скользящий шаг, другой… Мимо проносится Игорь, ухитряющийся на ходу оглядываться и даже выписывать какие-то «восьмерки», что показалось девушке высшим пилотажем фигурного катания - сама она так никогда не умела.
        - Какой же это пенопласт! - проворчала Настя, совершая взмахи руками, будто пингвин, выбирающийся из пенной волны на скалистый обледенелый берег. - Это же зеркало, скользкое!
        - Лед и должен быть скользким! Шансов упасть больше, если будете делать короткие мелкие шажки!
        Может быть, упоминание о зеркале сыграло свою роль, может, что-то еще, но внутри сознания шевельнулась-таки холодная змейка. Не в ярости, не в злобе, а… как будто по-собачьи виновато виляя хвостом. Что, извиняется за ночное нападение на хозяйку тела? С ужасом чувствуя, как холодеют пальцы рук, Настя резко затормозила и, конечно же, растянулась во весь рост. Ну, хоть не на спину упала, на бок.
        Рядом тут же свистнули лезвия коньков о скрипящий лед, по которому игриво бегали мелкие искорки солнечного света:
        - Настя! Ушиблись?
        - Нет, кажется… Нет.
        Не ушиблась. Стянула с рук варежки, села… и с детским восторгом смотрела, как шелковистый иней с кончиков пальцев уже дотянулся до снежного бордюра вокруг катка, и, повинуясь ему, как оркестр - движениям палочки дирижера, снег взвился, принимая причудливые формы. И вот уже забегали по бордюру два зайца, играя в догонялки, а за ними высунулась из сугроба снежная лисья морда, будто хищница присматривалась, какой из зимних зайцев пожирнее и повкуснее будет. А зайцы выскочили на лед и заскользили в смешной и неистовой пляске, подгоняемые ветром.
        - Игорь, - Настя зачарованно прошептала, стараясь даже не моргать, чтобы не спугнуть картину, - вы тоже видите?
        - Да. - Ответил куратор, замерший около своей подопечной и с изумлением разглядывающий пляску снежных зверей. - Это… она?
        - Похоже. Ночью чуть не убила, теперь вот решила развлечь.
        Спохватившись, что спутница замерзнет, сидя на льду, мужчина наклонился, чтобы помочь подняться, и наваждение немедленно исчезло. Прикосновение горячих рук прогнало шелковистый иней, вместе с ним рассыпались в прах и снежные звери. А холодная змейка тихо-тихо отступила и прикрыла за собой невидимую дверь.
        Наверное, усилие было недостаточным, а может, Настя неловко повернулась, пытаясь встать, но результат оказался следующим: Игорь равновесие не удержал и тоже упал, повторно увлекая за собой Настю. Правда, на сей раз упала она не на лед. Приземление было мягким - прямехонько на самого Нефедова.
        - Ой. - Тихо сказала Морозова в сопровождении таких взмахов руками, что воображаемый пингвин уже не только мог бы выбраться махом на самый высокий айсберг, он бы взлетел!
        Несколько секунд оба барахтались, принимая вертикальное положение, и сделали это, только обнявшись - под рекламную паузу на радио, обещавшую массу новогодних подарков, сюрпризов и заманчивых акций в магазинах.
        - Ой. - Черная лыжная шапочка Игоря все-таки соскользнула с волос и упала на лед.
        Тонкая полоска седых волос сверкнула на солнце. На коньках у Насти бы не вышло привстать на цыпочки, чтоб дотронуться до нее… Да и не надо - рост позволял. А отстраниться куратор не успел.
        - Настя… - начал он осторожно, как если бы стоял не на прочном льду катка, а на хрупком стекле, - не нужно. Помните, что я говорил о случайном попутчике в купе поезда? Все закончится - и для меня, и для вас.
        - А если бы не закончилось?
        - Тогда не в этой жизни.
        - Жизнь одна.
        - Кто знает?..
        В глазах зачесалось так же, как было ночью, когда непрошеные слезинки прокладывали себе дорожки на щеках.
        - Не хочешь стать другим с прежней памятью?! - резко спросила Настя, вспомнив фразу Лозинского.
        Мужчина медленно покачал головой:
        - Не смогу.
        Закипала внутри злость - на холодную змейку, на него, - своя собственная злость, никак не связанная с сутью голубоглазой эквы. Настя выдернула свои руки из рук куратора, сердито размазывая по лицу мгновенно замерзающие слезы:
        - Я хочу знать, что ты такого сделал!
        Рекламная пауза на радио кончилась. Рокочущее эхо из громкоговорителей донесло музыку, а следом - и слова. И с первых же строк куплета Настя увидела, как на лицо Игоря Нефедова набежала тень.
        «Не успели слезы высохнуть в глазах ее,
        Он вернулся, стали строить планы на житье-бытье.
        Он старался жить как надо,
        Перестать рубить с плеча…»
        Прим. авт.: Песня группы «Чайф», «Точка», слова и музыка В. Шахрина.
        - Если я все равно забуду - так какая разница, можно и сказать!
        На каток забежала стайка хохочущих детей.
        «Вроде бы поставил точку…»
        Игорь наклонился и поднял свою шапочку. Затем распрямился и посмотрел прямо в голубые глаза. Настя поняла - сейчас он сделает свой шаг по скользкому льду, и этот шаг дастся гораздо тяжелее, чем попытка встать на коньки после многолетнего перерыва.
        «Точка снова стала горяча…»
        ГЛАВА 16.
        Заблудившаяся душа
        Эхо продолжало играть c музыкой из колонок на столбе, которая как будто даже стала громче:
        «Просыпаясь оттого, что снова снится бой,
        В сотый раз он его опять закрыл собой…»
        - Я тоже просыпаюсь снова и снова. Несколько лет. Потому что раздумывал доли секунды перед тем, как закрыть друга. - Говорил куратор, глядя Насте прямо в глаза. - Того, кто был другом с самого раннего детства. Того, кто не побоялся в одиночку вытащить меня из крошащегося под ногами месива льда и воды, когда мы, два малолетних дурака, сунулись в начале весны на реку… А раздумывал я потому, что накануне узнал от него самого - моя жена собирается уйти к нему после возвращения… оттуда, где мы с ним сейчас находились оба.
        Очевидно, на радиостанции произошел какой-то сбой программы, и песня про точку зазвучала второй раз подряд. Игорь тряхнул головой и нахмурился, как будто звуки, льющиеся из динамиков на столбе, несли за собой не только память, но и физическую боль.
        - Им двоим хватило нескольких встреч здесь, в Сургуте, куда мы часто приезжали в гости из Тюмени… Говорят, что школьная любовь - глупости, но этих встреч действительно оказалось достаточно, чтобы оживить ту самую школьную любовь. Наш полудетский любовный треугольник распался, когда друг перебрался в Сургут, а я… был рядом с ней, и это сыграло решающую роль в выборе. Мы поженились, как только я отучился на втором курсе. Но все годы семейного счастья оказались иллюзией.
        «Из Тюмени!» Морозова силилась вспомнить, какие вузы в Тюмени готовят военных специалистов… Вроде один точно есть… Кто такой Игорь? Профессиональный военный или же просто «солдат удачи» - тот, кто следует за метками горячих точек на картах?.. Насте было совершенно неважно. Он - тот, кто находится рядом меньше недели, нарушает законы физики, жарит картошку и безошибочно находит в обувной тумбочке отцовские тапочки. Почему-то этих составляющих характеристики было вполне достаточно для того, чтобы просто стоять рядом с ним и думать, что так может быть всегда.
        Прим. авт.: возможно, говоря о военном вузе, героиня имела в виду Тюменское высшее военно-инженерное командное училище имени маршала инженерных войск А.И.Прошлякова (ТВВИКУ).
        - … эти доли секунды давали мне подлую надежду - он будет убит и все станет как раньше. А любимая женщина останется со мной.
        «Человек слаб! - послышался внутри сознания голос голубоглазой эквы. - Все вы слабы и нелепы, когда дело касается чувств… А потом он допустил еще худшую слабость, когда опомнился и кричал: «Назад!» так, что раз и навсегда сорвал голосовые связки…»
        - …сорвал голос и попытался сделать то, что должен был сделать с самого начала для того, кто был мне другом, несмотря ни на что. Закрыть. Мне казалось, что я даже успел, когда почувствовал удар в голову и падал на землю в полной уверенности, что пуля досталась мне самому. Мне казалось, что я все успел, но напрасно. В госпитале сказали, что я родился в рубашке. Ничего я не успел, Настя.
        «Наша память бьет наотмашь,
        Обжигает, как хмельной глоток,
        Так уж вышло - не прожить нам против совести с тобой, браток…»
        Морозова догадывалась, что это не финал истории. Только мысленно шикнула на голубоглазую тварь, которую, похоже, рассказ куратора просто-напросто рассмешил. «Смертные… все вы одинаковы!»
        Хрипловатый голос между тем продолжал:
        - Я вернулся через полгода, пытаясь вести себя как ни в чем не бывало - она ведь ничего мне не говорила, ни разу даже не заикалась об уходе к другому. Но как будто поняла все - сразу, с первого обмена взглядами. Мы уже не смогли оставаться рядом. После ближайшей ссоры, разгоревшейся на пустом месте, я… высказал все, что было на душе, собрал вещи и переехал к своей матери. В тот же вечер… она вышла на обочину объездной дороги в Тюмени, чтобы шагнуть под грузовик, несущийся на максимально возможной скорости.
        Ветер стих, и музыка теперь звучала без раскатистого эха, совсем другая - про то, что на белом свете есть место, где всегда мороз, как будто новая веселая песня хотела загладить и спрятать то, что выдернула из памяти предыдущая.
        «Разобралась со своей жизнью, кому сделала хуже? Хороша женщина, которая жила с одним, потому что удачно подвернулся под руку, а сама хотела уйти к другому!» - хмыкнула холодная змейка, и Настя на сей раз была с нею вполне согласна, но вслух сказала другое:
        - Мне кажется, что за грех самоубийства каждый отвечает сам.
        - Его не должно было случиться, а у меня имелось достаточно времени, чтобы его предотвратить. - Жестко ответил Игорь. - Мне не нужно было распускать язык во время ссоры.
        - Доли секунды?..
        - Да. Хватило бы, я не сомневаюсь. Две жизни - больше, чем одна, и осознание этого сводило с ума до тех пор, пока мне не позвонили из «Жизненного долга» - где-то через месяц после похорон. Так я и стал пропавшим без вести, работая здесь. Или… все это иллюзия моего мозга, а сам я до сих пор лежу в нейротравме, так и не придя в сознание после ранения, кто знает? Я наводил справки в Тюмени - с моей матерью все в порядке, родители моей покойной жены уехали к младшему сыну в Тобольск, там есть внуки, хоть как-то заполняющие пустоту утраты. Родители моего друга здесь, и в социальной службе я работаю совершенно не зря. У его отца инвалидность первой группы, моя помощь совершенно не лишняя.
        - Он… узнает тебя, как друга детства своего сына?
        - Нет, Настя. Никто из общих знакомых в этом или любом другом городе не узнает меня. Я для них не существую.
        Настя даже не могла представить, насколько такая жизнь может быть невыносимой. Проступок? А каждый ли корил бы себя за него так, как это делает Нефедов день за днем?
        - Не знаю, как будет происходить возвращение к прежней жизни, но оно хотя бы мне обещано. - Продолжал куратор. - На факсе стоит метка: «Последнее дело», и я готов вывернуться наизнанку, чтобы оно завершилось успешно. Я хочу увидеть свою мать, начисто забыв причину, по которой меня сейчас нет рядом.
        - Но ведь речь не идет о… кажется, втором портале, который «Непоправимое зло»?
        - Не идет. Но раз мне сразу предложили стать куратором, значит, расплатиться по-иному не выйдет уже никогда.
        Насколько оправданы муки совести? Игорь уверен, что оправданы, и поступивший из «Жизненного долга» звонок, вроде бы, это подтверждает. В итоге сейчас Игорь Нефедов занимается тем, что помогает «разруливать» долги других людей. Возвращает надежду на то, что причиненный вред еще можно поправить. Для него портал - вовсе не «волшебный пендель», а та самая возможность обновления. Прижизненный шанс что-то изменить? Об этом ли рассуждал Лозинский?
        А если… Настю вдруг обдало холодом от жуткого предположения: если последнее дело завершится тем, что куратор войдет в портал под названием «Муся» снова, а выйдет… выйдет-то в ту самую долю секунды, когда хотел закрыть собой, и вожделенная возможность будет ему дана?! Но тогда Игоря не станет - там, в тот миг, когда он получит то, что хотел!
        Нет. Этого не может быть. Что, если все его полтора года работы в «Жизненном долге» вели к какому-то перелому в сознании? К пониманию, что нужно научиться жить заново?!
        Настя аккуратно забрала из рук Игоря черную шапочку и надела ее на голову мужчины, укрывая волосы и ту самую полоску седины, которая не дает стать другим с прежней памятью.
        - Холодно, хватит так стоять. - Проговорила девушка, всей душой чувствуя, что последнее ее предположение гораздо ближе к истине, чем все предыдущие размышления о самой сути порталов. - Еще одно… Желание вернуться к прежней жизни и все забыть - единственная причина, по которой мое дело должно завершиться успешно?..
        - Нет. - Прозвучало короткое тихое слово перед тем, как губы Игоря осторожно и нежно коснулись губ Насти.
        - «А че это вы тут делаете, а?!» - пронесся над катком ехидный вопрос, заданный знакомым баритоном, сейчас цитирующим всенародно любимый черно-белый фильм о пионерском детстве. - «Кино-то давно уже кончилось!»
        Лозинский стоял за снежным бордюром и тряс металлическую сетку, усиленно привлекая к себе внимание. У него, к счастью, хватило ума приодеться по погоде: сменить фетровую шляпу на мохнатую шапку-ушанку, а шею укутать толстым серым шарфом, как попало намотанным поверх воротника летной куртки.
        «Вот над кем надо оформлять опеку!» - невольно подумала Морозова, глядя на потомка (если верить нулевому порталу) загадочной исторической личности. Потомок жизнерадостно пугал детишек. Они как раз прекратили нарезать круги по катку и подъехали поближе к взрослому дядьке, который с потрясающим актерским мастерством имитировал, как пытался лизнуть сетку-рабицу на морозе, а язык-то примерз!
        Вид гримасничающего Лозинского рассмешил даже Настиного куратора.
        - Если ты думал, что я шарахнусь в сторону после всего услышанного, то сильно ошибся. - Прошептала Морозова.
        - Настя, я…
        Профессор-ковбой закончил пантомиму примерзшего и, подпрыгивая, замахал рукой:
        - По-моему, ханты тут уже! Около чума «Бураны» стоят и оленей я тоже видел!
        Прим. авт.: «Буран» - серия российских универсальных двухгусеничных снегоходов.
        Не исключено, что Игорь хотел ответить что-то в духе: «Сам ты олень», но только вздохнул:
        - Нам пора.
        Жаль. Потому что девушка хотела бы в доступных и деликатных выражениях донести свою версию - почему Лозинский относится к порталам по-другому, почему важно принять себя таким, как есть, не прибегая к забвению… Но для такого разговора нужно не пять и не десять минут, а, наверное, многие часы.
        В пункте проката было тепло и даже жарко - обогреватели старались на совесть. Закончив переобуваться, неожиданно для себя Морозова задала вопрос, выскочивший откуда-то из подсознания:
        - Игорь… Лозинский говорил про другого куратора. Девушку, которая вроде бы прокляла своего приятеля. Куда она потом пропала? Ты про нее знаешь?
        Мужчина покачал головой.
        - Нет. Лозинский в ОМВО гораздо дольше, чем я.

* * *
        Рядом с большим чумом, крытым ярким сине-зеленым материалом и заметным издалека, было очень людно. Суета около снегоходов и еще больше - около упряжки с двумя северными оленями. Настя хотя бы знала, как называются сани, которые тянут ездовые животные - нарты. Дети вместе с родителями толпились и ахали, восхищенно рассматривая пушистых серо-белых красавцев-оленей, их бархатные носы, длинные рога, богатую разноцветную упряжь, украшенную медными кольцами, ленточками и колокольчиками. Из бархатных носов с дыханием выходил теплый пар, животные спокойно давали себя погладить, а уж для того, чтобы сфотографироваться с олешками, выстроилась целая очередь!
        Около упряжки стояли, похоже, хозяева: мужчина лет сорока (или несколько старше) и мальчик-подросток, оба в ярко-синих, с узорами по рукавам и подолу, малицах, меховых оленьих кисах. На обоих со всех сторон так и сыпались вопросы:
        - А сколько у вас оленей?
        - Примета плохая, точно нельзя говорить. - Подмигнул хант. - У нас не шибко много. Это в Березовском районе просторы ого-го, а тут, в Сургутском, болота кругом. Разведу больше оленей - что им кушать, корма не хватит. Чем больше стадо - тем больше хлопот в мае-июне, когда телятся.
        - А кормите чем?
        - Ягель копают из-под снега, ягоды, травы какие, сами знают, где что. Но и рыбу сухую перетертую даем, без этого никак нельзя. Олень друг, член семьи, его баловать надо, как дитя, вкусненького давать!
        - А с какой скоростью они бегают?!
        - Ездовые олени и семьдесят «кэмэ» в час пойдут. Зимой легче бежать по снегу, больше трех не запрягаем. Летом по траве тяжело нарты тащить, и по шесть бывает в упряжке.
        Прим. авт.: если читатель думает, что гонки на упряжках - сугубо мужская забава, то это далеко не так. Снаряжать нарты, перевозить груз, разбирать упряжку, уметь сладить с ездовыми оленями - все это входит и в программу женского зачета на конкурсе профессионального мастерства среди оленеводов. Ежегодный Кубок губернатора Югры проводится в Ханты-Мансийске. Некоторые конкурсантки добираются до места соревнований со своими оленями больше суток: по «зимнику» и трассе, при этом оленей приходится вести в специальных фурах. Борьба разворачивается не только в гонке на оленьих упряжках, но и в индивидуальной гонке на охотничьих лыжах.
        - А вот эта палка у вас в руках длинная…
        - … хорей. - С важностью ответил подросток, дождавшись едва заметного разрешающего кивка мужчины. - Четыре метра длиной, а когда и пять. Повод в правой руке держишь, хорей - в левой. На конце шарик костяной, смотрите… Управлять оленями, чум ставить - и там, и там хорей нужен.
        Попутно выяснилось, что с комфортом ехать на нартах непросто - амортизаторов никаких нет, трясет так, что неопытный седок вылетит на «раз-два», что от стойбища до стойбища на «Буране» ехать порой пару часов, а на оленях в два раза больше, что олени с неба пришли, это великий дар богов, у оленя душа есть, без оленя ханту не выжить. И тут же пошли в ход страшные и загадочные рассказы про то, как непросто было добраться сюда, даже в знакомые и хорошо известные места:
        - Да как будто не пускает кто! Тяжело нарты бегут, как будто сидит кто лишний, давит, ехать мешает. Вонт утат или еще кто, комполен. Может, быстро ехали, напугали его, рассердили… А может, кто из хозяев рядом ходит - вдруг сама Калтась-эква, у нее охранников много, в лесу вот - комполен…
        Прим. авт.: согласно поверьям ханты, вонт-утат или вонт-юнк, лесные духи, обитают всюду - в лесах, около рек, по берегам водоемов и внутри них, и далеко не всегда благожелательно расположены по отношению к человеку. Прямыми именами духов лучше не называть, а упоминать иносказательно, чтобы не рассердились и не навредили. Комполен - «лесной человек» (хант.)
        Пацан лет десяти с планшетом в руках закончил съемку оленьей морды и подверг сомнению слова оленевода:
        - Так, может, снег изменился от похолодания, нам в школе рассказывали про такое! Вот полозья и не ехали!
        - Снег… Не в снеге дело!
        Тут же последовал второй рассказ, таинственно-жуткий, рассчитанный на то, чтобы сладко-страшно стало слушателям. Жаль, не ночью у костра, тогда бы впечатление было совсем другим…
        - Есть в здешних местах озеро, заплывшее бездонной трясиной… Островок на озере, торфяной - ветер рвет его берега, очертания меняет, так, что место сразу не узнать. Капище Великой Матери было на острове, открывалось немногим. Место запретное, в тридцатых годах чекистов тут убили, что капище искали, путь к идолу, которого запрещала почитать советская власть нашим предкам…
        Холодная змейка шевельнулась, проявляя заинтересованность. Видимо, с ее непосредственной молчаливой подачи Настя поняла, что дело было вовсе не тут, а где-то дальше, в верховьях реки под названием Казым.
        Прим. авт.: Казым - правый приток Оби, протекает по территории Белоярского района ХМАО.
        - Комполен - нечто вроде йети, - вполголоса пояснил Лозинский, - Чужаков же вообще встречали неласково, что ханты, что манси, - они были весьма и весьма воинственными народами. А свои ценности - в том числе и духовные, - защищали сурово, не скупясь на меры.
        «Миг настал, когда мер не хватило, человек…»
        Один из оленей в упряжке всхрапнул и переступил широкими копытами, пятясь назад.
        Хрустальная крошка слов посыпалась с губ внезапно - Настя даже не успела толком ничего осознать, за нее сообразили и куратор, и профессор. Они подхватили Морозову под руки с обеих сторон и тихонько отвели чуть дальше, так что зачарованные страшной историей слушатели ничего не заметили.
        Щелчок пальцев перед носом, ткнувшаяся в губы знакомая стальная «шапочка» термоса. Запах кофе - просто крепкого кофе, без алкоголя. Обеспокоенные светло-карие глаза Нефедова и напряженный испытующий взгляд Лозинского.
        - Анастасия! Быстро выпейте горячего и прикройте все мысленные дверки. Нам лишнее внимание сейчас ни к чему…
        А хант все рассказывал о том, что в семидесятых годах ученый с Большой земли искал то самое заветное озеро, да без толку. Что только не случилось - пропажа собаки, блуждание по лесам среди таежных буреломов и рукотворных завалов, заглохший мотор лодки. Группа чуть не утонула в сапропели - глубокой черной грязи болота, едва укрытой пленкой воды. Отложили экспедицию до будущей весны, до глубокой воды… А проводник все-таки утонул в другом месте, не дожив до новой весны и повторной экспедиции.
        Прим. авт.: все жители ХМАО, коренные народы или приезжие, называют «Большой землей» территорию за пределами ХМАО.
        Наливая Насте еще кофе из маленького термоса (в кармане он его прятал, что ли?), Лозинский заметил:
        - Историю я слышал на уровне научных баек. Кстати, не здесь это было, а на Малой Сосьве, в семьдесят девятом году, с группой краеведа из Тюмени, Аркадия Захарова. Что там случилось, сейчас доподлинно никто не знает, но к какой-то запретной тайне Захаров прикоснулся точно. Озеро не нашел и от самой идеи поисков быстро отказался…
        Прим. авт.: Малая Сосьва - река в ХМАО, протекает по территории Советского и Березовского районов, та же расположен одноименный заповедник.
        У Насти стучали зубы - не от холода, а от метаний голубоглазой твари, рвущейся наружу. Дверки-то девушка, по выражению профессора-ковбоя, прикрыла, но недостаточно плотно. Неожиданно раздался странный звук, - металлический скрип и громкий хлопок, далеко и гулко разнесшийся в сухом морозном воздухе.
        - Что такое?! - заволновалась толпа у чума и те, кто находились в отдалении, у подножия горнолыжного склона.
        Причина стала ясна почти сразу - лопнул стальной трос одного из подъемников. По счастью, на нем не было ни одного лыжника или сноубордиста.
        Холодная змейка нашла выход ярости - даже на расстоянии. Настя вспомнила события ночи: цепкие руки, с неженской силой тянущие вглубь черной ледяной воды.
        «Ах, так?!»
        Теперь настал ее черед хватать за шиворот квартирантку сознания, очень жестко и без сантиментов, возвращать на место, заставлять угомониться. Вернулась квартирантка и сразу притихла, как уже было после ночного, - видимо, затратного на силы, - выпада.
        - Вы должны научиться ее контролировать, Анастасия, или… - начал Лозинский своим мягким баритоном, завинчивая крышку термоса.
        Договорить не успел. Все трое, - мужчины и девушка, - обернулись, услышав тихий женский голос:
        - Здравствуйте.
        Маленькая хантыйка стояла метрах в пяти от приехавшей из города троицы, рядом со снегоходами. Настя сразу ее узнала, несмотря на другую одежду - темно-синий лыжный комбинезон с капюшоном, под капюшоном на голове виднелся разноцветный теплый платок. На ногах были оленьи кисы, а руки прятались в меховых рукавицах.
        - С тобой говорить буду, девушка, экву пока не слышу. И они, - мотнула головой маленькая женщина в сторону мужчин, - пусть чуть дальше отойдут. Не для их ушей разговор. Не переживай, все поймешь, говорить по-русски буду. На днях растерялась, как поняла, кто с тобой ходит… Тебя как зовут?
        - Настя.
        - А я Ирина.
        «Урнэ…» - слабо донеслось из подсознания, как легкое невесомое эхо, и тут же пропало. Голубоглазая квартирантка прошептала похожее на «Ирину», но иноязычное имя, и снова затаилась.
        Игорь быстро глянул в сторону Лозинского, как будто уточняя: что ты видишь? Тот руками развел в столь же немом ответе: мол, ничего необычного, все путем. Настя перестала опираться на руку куратора, уверенно улыбнулась мужчинам, убеждая, что справится сама, и - подошла к хантыйке.
        - Эквы пока нет. Есть, но… спряталась. Похоже, разозлилась, сломала подъемник, а потом ушла набираться сил.
        - Силу ты большую в себе носишь, большую. Одно хорошо - неполную, а то бы не сладила с ней.
        - Откуда знаешь… Ирина? - спросила Морозова, глядя в темные глаза женщины сверху вниз - та была существенно ниже ростом.
        Хантыйка пожала плечами, улыбнулась, показав мелкие белые зубы:
        - Я по-другому вижу, не так, как многие. Тот, кто душой в городе, уже потерял часть себя. Они не видят, разучились.
        - А почему она неполная?
        - Так это только часть души, к тому же, не принадлежащая человеку. Остальное ушло, а это осталось в Среднем мире, и вернуться к хозяйке не способно, не получается. Странно она к тебе попала, досталась от покойного, как я и говорила, а пряталась до поры там, где не должно было ее быть. Заблудившаяся душа, которая в Нижний мир уйти не смогла, когда было нужно…
        Вот и выплыли из памяти Насти те слова, что слышала она на проспекте Ленина в понедельник. «Энькор» - как нечто, доставшееся «на память» от покойного, а «тапты» - как обозначение действия «заблудиться».
        - Почему же не смогла уйти? - Насте почудилось, что мелькнул след холодной змейки, проявившейся в виде тоски и сожаления.
        Теперь улыбка маленькой женщины превратилась в усмешку:
        - Да не затем ее звали, чтоб уходила. Почему хотели обратно прогнать?.. Видимо, справиться не смогли. А она не разобралась, что к чему, и силу свою во зло обратила против тех, кто призвал.
        - Да кто «она»? Кто призвал?! Для чего? И самое главное - как эта… эква… или Тарн… или еще кто… во мне оказалась?! - воскликнула Настя, не привыкшая, чтобы с ней вот так общались загадками.
        Имя Тарн, похоже, хантыйку никак не напугало, но, тем не менее, она предупредительно прикрыла рот рукавицей, укоризненно качая головой:
        - Словами зря не кидайся, Настя. А если на все твои вопросы сейчас отвечу, беда к тебе может прийти раньше времени.
        Хантыйка Ирина слегка наклонилась в сторону, давая понять, что старается заглянуть Морозовой через плечо. Кто там находится, долго думать не надо… Двое мужчин, о которых, по сути, Насте почти ничего не известно. Кроме того, что рассказывают о себе они сами.
        Сердце сжалось и как будто пропустило удар.
        - Ты про них? - одними губами прошептала девушка.
        - Так они сами не знают, что их с тобой свело. - Легко ответила черноглазая Ирина. - Но раз пути пересеклись, то это только с позволения всех, кто Верхним миром правит - ваш русский Бог или наши.
        «Комплаентность» - услужливо подсказала память. Так в ОМВО называют цепочку событий, которые все, как на подбор, ведут к одному важному факту. К уколу пальца прялкой той сказочной принцессой? И спи потом сто лет, ничего не поделаешь.
        - Ты, поди, уже сама догадалась, от кого попала к тебе ис, а вот как - тут я не подскажу, не знаю, не вижу. Мужики твои пусть ищут, до беды-то дело еще не дошло. Чувствую, что она сперва побывала в неположенном теле. Женской душе в мужском теле делать нечего. А потом она к тебе прибилась, когда тело умерло. Уже как водится, к тебе, потому что ты была единственным ребенком рода на тот момент, вот она и нашла тебя. Обжиться сразу не смогла, спала долго, кто-то заранее об этом позаботился, а кто-то другой взял - да и разбудил ее.
        Кто разбудил, понятно. Настя и разбудила, когда открыла конверт. Кто усыпил? Возможно, Лидия Михайловна знает, а возможно, сама участвовала…
        Девушка хотела было рассказать про конверт, фотографию и белое воронье перо, спросить, не знает ли собеседница про какие-то ритуалы с вороньими перьями, например, мансийские, но маленькая хантыйка опять приложила рукавицу ко рту:
        - Я предупредила про беду раньше времени. Ты ведь почти догадываешься, что к чему, откуда заблудившаяся душа, но разберись сначала до конца. Не разберешься - не сможешь отпустить ее, а надо бы. Ей тут не место, много дел может натворить.
        Уцепившись за глагол «отпустить», Морозова тут же захотела узнать, как это можно сделать.
        - Походящее время настанет. Ключик тоже увидишь. Одним ключом ее запирали, другим - выпустить можно. - Серьезно сказала Ирина. - Если не выпустить, а просто прогнать - она так и не найдет дорогу и умрет в Среднем мире, и тогда боги могут захотеть мести. В себе носить - тяжко, это до поры, пока она верх не возьмет, и тогда беда будет не только тебе.
        Хантыйка на мгновенье замолчала и, поколебавшись, добавила то, что прозвучало безжалостно и веско:
        - Если доживешь до этого, и никто не придет за этой частичкой души раньше, чем ты сможешь ее отпустить.
        Доктор Морозова невольно сделала шаг назад, немедленно услышав за спиной знакомый хрипловатый голос:
        - Настя, все в порядке?..
        Наклеив на лицо фальшивую улыбку, девушка развернулась и помахала мужчинам рукой, тут же легким жестом заправляя выбившуюся прядь волос под шапочку.
        - Да, в полном. - Обратно она повернулась практически сразу, намереваясь выспросить у хантыйки дополнительные сведения: - А как…
        И тут же осеклась, потому что рядом со снегоходами уже никого не было. Куда так быстро могла исчезнуть маленькая хантыйка на открытой местности, оставалось только гадать. Не закопалась же в снег как куропатка, в самом деле!
        Мужчины смотрели на Настю очень по-разному. Лозинский - с любопытством и специфической легкостью во взгляде, которая сквозила во всех его действиях. Игорь - выжидательно и с той долей волнения, которая свойственна близким людям, боящимся пропустить важные новости о ком-то давно и хорошо знакомом.
        Беда может прийти раньше времени.
        Так к кому? К самой Анастасии Морозовой или к кому-то из этих двоих? Настя разумно ограничилась тем, что поведала сотрудникам ОМВО о заблудившейся душе, той самой крохотной частичке некой могущественной эквы, которая прошла через чье-то чужое тело, прежде чем попасть к Насте.
        Только вот вывод был сделан быстро и озвучен вслух. Тот самый вывод, о котором, по словам хантыйки, девушка должна уже догадываться сама.
        - Неположенное тело… Человек с фотографии? - задумчиво произнес куратор, и складывалось ощущение, что в самом вопросе уже скрыто утверждение, которое разделяла и Морозова и, наверное, Лозинский тоже.
        Теперь птичьи крылья бились и трепетали уже внутри самой Насти. Голубоглазая квартирантка снова металась - теперь не в злобе, а практически в панике.
        В бессильной попытке что-либо предпринять…
        Она отчаянно боялась.
        ГЛАВА 17.
        Черная шуба
        - Вы все-таки отказываетесь от моего участия в визитах в качестве переодетой старушки?.. - вопрошал профессор-ковбой, простившейся с надеждой отведать шашлыка в местном кафе, сейчас закрытом на специально обслуживание праздника приезжих гостей.
        - Категорически. - Со всей серьезностью подтвердил Игорь. - Тебе заняться нечем?
        - Да есть чем, на самом-то деле. Посижу еще в архиве музея, покопаюсь в документах. Что-то мне покоя не дает эта демонстрация выставки порталом. И про черную шубу я точно где-то слышал, прямо это словосочетание помню, зуб даю и все прочие части тела! Надо бы повторить заход в «Тему», так сказать. - Антон подмигнул девушке: - Вдруг будет ясность…
        Лозинский запоздало сообразил, что фраза «заход в «Тему» звучит как-то двусмысленно, пустился в запутанные объяснения, но добился разве что усугубления двусмысленности. Тогда он смущенно посмеялся, сел в свой «Йети» и уехал, просигналив на прощанье автомобильным гудком.
        - Иногда я завидую легким на подъем людям. - Проследил взглядом Игорь быстро удаляющийся внедорожник. - И жалею, что не умею быть таким сам.
        Думая о словах Лозинского, Настя почти была уверена, что ясность, действительно, вот-вот - и наступит, но слова хантыйки о преждевременной беде никак не выходили из головы. Есть ведь еще одно действующее лицо - баба Лида, которая сейчас находится между жизнью и смертью. И ей бы не навредить мимоходом. Кто знает, не повторится ли визит улум ис нынче ночью? Уповать на это бессмысленно, надо действовать и искать правду самим. Будет ли столь же агрессивной эква или ждать чего-то худшего?
        По дороге с Каменного Мыса Насте пришлось ответить на звонок и убеждать по телефону отца, что все в порядке, а юрист вовсе не нужен, потому что жалобы от клиентки так и не последовало (если бы это произошло, доктора Морозову уже бы известили). Воспользовавшись звонком родителя, Настя аккуратно задала ему несколько вопросов относительно ближайших предков и краем глаза заметила, как одобрительно кивнул куратор. Вряд ли здесь имелся какой-то след: семья Морозовых перебралась в Сургут только в начале восьмидесятых годов, после смерти отца Юра Морозов остался учиться в местном вузе. Затем он устроился на работу, а мама (вторая Настина бабушка) вернулась в Тюмень вместе со старшим сыном, которому север так и не пришелся по душе.
        - Пап, извини, но спрошу… А почему вы с бабушкой Женей никак не могли ужиться?..
        Юрий Анатольевич помолчал немного, затем вздохнул и заговорил, тщательно подбирая слова:
        - Какой смысл сейчас это обсуждать, Настя? Дело прошлое. Может, пунктик был у Евгении Викторовны, настраивалась она на продолжение врачебной династии в семье, а тут я подвернулся единственной дочери и, так сказать, сбил с истинного пути. Бабушка твоя была помешана на работе. Себя не жалела, как будто считала, что всего сделанного ею мало. Она постоянно работала на износ, для нее не существовало ничего другого. И если бы Вера по ее стопам пошла, то преумножила бы начатое матерью. Не получилось, понимаешь?.. Бабушка ведь даже просила тебя оставить в Сургуте, чтобы смену себе растить, раз с Верой не вышло.
        «Только ли поэтому?» - с болью в сердце задала себе вопрос Настя.
        Может, потому, что также хотела видеть внучку под присмотром?
        А потом отец с улыбкой в голосе добавил несколько слов, частично подтверждающих Настино предположение:
        - Первое время Евгения Викторовна каждый день звонила, спрашивала то ли в шутку, то ли всерьез, ходишь ли ты во сне или, вдруг, разговариваешь? Или еще какие-нибудь странности в поведении - нет ли их? Интересовалась очень серьезно, при каждом удобном случае. Ругалась, что детей в школе перегружают, так что немудрено - из-за перевозбуждения нервной системы бывает всякое, включая отклонения в развитии. Мама твоя ворчала потом, что нет в семье никаких лунатиков и прочих чудиков.
        - Так я не ходила во сне? - переспросила Настя.
        - Нет, я уж точно такого не помню! Не лунатила.
        - А… отклонения?
        - Настя! Никаких отклонений не было. И вообще, почему ты спросила?
        Пришлось быстренько свернуть со скользких семейных тем на общие, радостно-предновогодние. И на этих сведениях спасибо. Оставалось надеяться, что папа не поставил мысленную «галочку» и не начнет обсуждение звонка с мамой. С другой стороны, он сейчас вечно занят и далек от каких-то там тонких материй и необычных явлений.
        Обойти бывших коллег и приятельниц Евгении Викторовны Стрельцовой оказалось не так-то просто: одна уже пять лет, как переехала в Белгород вместе с мужем, в Сургуте жили только дети (которые в перспективе тоже собирались съехать тем же маршрутом), да взрослые внуки, уже обзаведшиеся своими семьями.
        Вторая пожилая женщина, про которую говорила мама, была старше бабушки Жени на семь лет - она ушла из жизни в позапрошлом году. Оставалось еще двое.
        К одной-то из них, Ольге Яковлевне, сейчас и направлялись Настя и Игорь - сразу после Каменного Мыса, потому что проживала пенсионерка в поселке Барсово, в одном из новеньких красивых домов, которые постепенно вырастали на месте покосившихся «деревяшек», так называемых балков.
        Прим. авт.: настоящий балок - это передвижной домик на полозьях для временного размещения людей. В ХМАО так называют временный деревянный домик на сваях или бывший вагончик, в каких обустраивались переселенцы времен шестидесятых-семидесятых годов двадцатого века. Хотя в Сургуте, вроде бы, уже снесли последний подобный домик, в Сургутском районе их еще можно найти в достаточном количестве.
        Деревянные балки с печным отоплением придавали поселку непередаваемое одноэтажное очарование, граничащее с ностальгией по «старым добрым» временам, но они не могли сравниться по качеству условий с современным жильем. По зиме домики горели, словно спичечные коробки, из-за старых печей и обогревателей, по весне их иногда затапливало, когда бурно таяли снега, заваливающие оседающие в землю балки чуть ли не по оконные форточки. Старое ветхое жилье, свидетель активного освоения здешних мест, исчезало с лица Югры. Балки уходили в прошлое, как и те, кто их строил когда-то, обживаясь в суровых неприветливых краях. Но найти эти раритеты строительного искусства все-таки можно: достаточно проехать по объездной дороге вдоль Оби. Тогда перед зрителем предстанет самый настоящий город контрастов: рядом с ультрасовременным жилым комплексом, как грибы в тени дерева, прячутся несколько крохотных деревянных домишек, цепко угнездившихся то на высоком яре, то прямо на берегу…
        Вчера куратор нашел кое-какую информацию об Ольге Яковлевне Опацкой.
        - Сорок седьмого года рождения, врач-терапевт, вышла на пенсию двенадцать лет назад, занимается общественно-полезной деятельностью по сохранению природных и исторических ценностей Барсовой горы. Вот номер сотового телефона. Лучше не крутить вокруг да около, а сказать прямо, кто ты. Представляйся и напрашивайся на встречу.
        Настя позвонила Опацкой, и та немедленно дала согласие:
        - Женина внучка? Конечно, я дома, приезжай!
        В первые же минуты общения стало ясно, что к Ольге Яковлевне можно было с легкостью запускать Лозинского даже без переодевания в старушку, какая уж тут конспирация! Касательно истории и археологии жизнерадостная полненькая тетушка с ореолом седых кудрей вокруг головы могла бы дать профессору-ковбою изрядную фору!
        Гостей она встретила, опираясь на трость для ходьбы.
        - Сапожник без сапог, даром что врач! - махнула рукой пожилая женщина, чтобы гости не приглядывались к ее хромоте и не вздумали жалеть. - Артрит! Старость не радость, как говорит моя младшая внучка, а молодость - не жизнь.
        Разговор начался как раз с исторических тем, коснувшихся прошлого.
        - Отряд мостостроителей тут с семьдесят первого года, тогда и поселок основали. Мы с мужем сюда в семьдесят втором приехали. Стройка была гигантская, только держись! Что тут из-под земли поднимали - на диво всему миру. Я сама огромную кость нашла - потом выяснилось, ребро шерстистого носорога, в Сургутском музее нашлось ему место. Да что там наши музеи! Какие-то находки теперь в Эрмитаже хранятся, в других музеях по стране, что-то и вовсе в Европу попало, такие чудеса чудесные… Подобных археологических комплексов, как Барсова гора, не то, что в России - в мире единицы! Ни за что отсюда не съеду, здешняя земля такую подпитку дает, я из нее силы беру! А храм у нас какой отстроили, загляденье!
        Прим. авт.: клады Барсовой горы и правда потрясают воображение: например, ученые Уральского университета нашли на горе странное городище, которое заселялось и опустошалось несколько раз подряд. В конце концов, на его месте было создано святилище, в котором обнаружен клад из предметов, изготовленных в Волжской Булгарии: изумительно красивая чаша, отделанная зернью и сканью, а также богатые украшения, все из позолоченного серебра. С какой целью были захоронены эти вещи - дар духам или просто «заначка» на черный день, уже не узнать. Клад теперь украшает Государственный Эрмитаж. Местный житель в свое время обнаружил и уникальный бронзово-серебряный клад, оставленный людьми кулайской культуры - культовое серебряное литье, нашивные бляхи, серьги, зеркала, полировка которых выдержала тысячи лет в земле, а также - красивейшие из найденных в Сибири застежки с изображением медведя. И это - только малая часть находок.
        - Ну, а название самого поселка откуда пошло? - полюбопытствовал Игорь, который, следуя указаниям хозяйки квартиры, вынимал из старомодной посудной горки и расставлял на столе чайные чашки образца добротного китайского фарфора, считавшегося некогда непременным атрибутом встречи почетных гостей.
        Настя в это время рассматривала богатую галерею фотографий в разномастных рамках - от картонных до деревянных, - галерею, украшавшую одну из комнатных стен. Самые разные тут были снимки - и любительские, и явно профессиональные! Разбег сюжетов на этих фотокарточках отражал многое: от профессии Ольги Яковлевны до ее увлечения историей.
        Да, встречались и знакомые лица! И бабушка Женя мелькает на паре фотографий: вот разухабистая, в телогрейке и с папироской в зубах (надо же, она курила?) на каком-то субботнике, вот чинная и важная, в белом халате, среди таких же людей в белых халатах.
        Почему у людей на старых черно-белых фото такие интересные и необыкновенные лица?! Наверное, потому, что у них не было бесконечной возможности «нащелкать» кучу сэлфи, подправить неудачи с помощью фотошопа и прочих цифровых излишеств, убрать круги под глазами и позировать сколь угодно долго, восхищаясь собой любимым!
        Каждый такой снимок из прошлого - неповторим, как сама жизнь. Цифровые носители сейчас обитают в сети, безликие и одинаковые, как извечные жертвы модных тенденций и трендов внешности. Прилизанные, отретушированные, перегруженные «красивостями» и спецэффектами. Хоть крылышки себе приставь, хоть кошачьи глазки, хоть птичий хвост, нет пределов доработке и улучшению собственной внешности.
        Черно-белые фото можно потрогать, прикоснуться, ощутить пальцами гладкую или зернистую поверхность, почувствовать тепло и ухватить суть - ту самую суть, соль и бьющую ключом жизнь, которой больше никогда не будет.
        Были тут и цветные фотографии, отображающие местные природные красоты.
        - Это все старшая внучка моя занимается. - Гордо рассказывала пожилая женщина. - Тут ведь природа удивительная. Правда, сейчас повытоптали, цветы рвут, в лесу гадят, на пикники ездят из города, бросают за собой мусор, жгут. Грустно видеть, но мы боремся!
        И снова Насте стало неловко: она забыла половину названий растений, чья хрупкая прелесть была схвачена объективом телекамеры. Теперь эти названия всплывали из глубин школьной детской памяти и давали о себе знать… Лесные фиалки. Княжик сибирский. Медуница. Сон-трава. Багульник. Смотрела бы и смотрела. Игорь подошел и тоже встал перед стеной из фото. Стояла бы рядом с ним и стояла…
        - Приезжайте весной, ребята, летом. Сейчас тропинки в лесу есть, можно прогуляться, но зима, все-таки, немного не то. А зелень глаз радует.
        Заварен чай, поданы к столу маковые сушки и три вида варенья: из местных дикоросов (черника с голубикой), из садовой клубники (да, если арбуз в тепличке угораздит вырастить, так и клубника сургутянам нипочем, с открытого грунта можно собирать ведрами!), и из привозного фрукта - яблок. Вот на яблоки местные дачники не богаты, разве что на кисло-мелкую дичку.
        - Курила Женька, курила! - Ольга Яковлевна со смехом указала тростью на пожелтевшую фотографию. - Пока Верочка лет в десять не начала водить носиком и говорить: «Мама, фу»! И ведь даже ко мне пришла, альбом весь перерыла, все, как сказала, «компрометирующие» снимки лично перебрала и даже забрала какие-то. Мол, дочери кардиолога не следует видеть шальную мамкину молодость. Сожгла! Я вот эту отвоевала, с боем, обещала никому не показывать. Нарушила, как видишь, Настенька. Ну - так и мама твоя давно выросла, и Женьки тоже нет, спросить некому с меня.
        Игорь и Настя переглянулись: «Сожгла!»
        Не приходилось сомневаться, что Евгения Викторовна перерыла фотоальбом подруги вовсе не из-за свидетельства о своей вредной привычке времен шальной молодости.
        Она, возможно, уничтожила то, что хотела найти - фотографии, где был изображен человек, чей портрет с выколотыми глазами лежал в конверте. Скольких знакомых она обошла, сколько личных фотоархивов перелопатила, уничтожая следы прошлого? Много ли было таких снимков? Вряд ли, ибо тогда задача по уничтожению могла стать непосильной.
        - …а название поселка нашего тоже не без легенды! - продолжала между тем Опацкая. - Веке так в шестнадцатом правил всеми местными племенами хантыйский князь Барц - или Барс, как кому удобнее произносить. Подарки любил, а особенно уважал редкие и дорогие меха. Может, и шкуры барса были среди подношений… Потом пришли те, кто начал строить новый мир на этих землях - казачки, с приветом от русского царя. К привету прилагалась сила - как же новые земли без нее покорять? Остяки воины были хоть куда, без боя свой край сдать не захотели. Когда Барс проиграл несколько битв подряд и уже не мог ничего противопоставить чужеземцам, он решил - принять смерть, но не сдаваться. Сейчас яр Барсовой горы стал куда ниже, чем раньше, осел… Барс вместе с самыми верными воинами, как был, в доспехах, бросился с вершины яра в протоку. Где-то тут утонул, если верить легенде, но точное место никто не назовет. Протоку с тех пор именуют Утоплой, а имя князя увековечено в названии здешних мест, да речки Барцевки, она же Барсовская, что впадает в Белоярскую протоку за поселком Белый Яр.
        - А местные хантыйские легенды знаете еще? - Настя отхлебнула из тонкостенной фарфоровой чашки ароматный чай и с хрустом откусила сушку.
        - Легенд много, деточка. То, что было на моей памяти в начале семидесятых и уже точно обросло легендами - это визит шамана в Сургутский Райисполком.
        В светлой и просторной комнате, в которую через тюль на окнах проникал щекочущий свет зимнего северного солнца, как будто потянуло холодом. Задрожала чашка в руках Насти, и девушка поставила ее на блюдце, боясь расплескать чай или разбить хрупкий фарфоровый привет из советского прошлого. У самых кончиков ногтей пульсировал шелковистый иней… До тех пор, пока твердая и горячая мужская ладонь не сомкнулась вокруг тонких девичьих пальцев.
        - Я здесь. - Хрипловатый голос вернул к реальности, заставил наваждение отступить.
        Ольга Яковлевна ничего не заметила, разве что предложила заварить еще чаю, решив, что внучка Евгении Викторовны никак не может отогреться с холода.
        - Спасибо, не нужно. - Настя покачала головой, и сощурилась, когда солнечный луч отскочил от стекла посудной горки и ударил по глазам, как будто пытался, в свою очередь, отрезвить и привести в чувство - как только что сделал это куратор. - Зачем ходил шаман в Райисполком?
        - Дорогу железную тут начали строить. Урочище-то для хантов священное, как и многие места в этих краях, где что ни день - строили объекты народного хозяйства и добывали природные богатства. Так вот, шаман явился, да целая делегация с ним. Просили, чтоб стройку остановили. Конечно же, поговорило с ними начальство и отправило восвояси, нужды-то огромной страны важней. Только, как шаман сказал, это боком выйдет, пожалеете еще.
        Заметалась холодная змейка, но Настя как-то очень уверенно и по-хозяйски не просто шикнула на нее, а прямо-таки мысленно прикрикнула, и та успокоилась.
        Настало время спросить и про бабу Лиду, которая тоже смотрела на гостей с коллективного фотопортрета людей в белых халатах, заняв скромное местечко на правом краю в третьем верхнем ряду. Морозова сразу узнала ее - именно это молодое лицо видела она нынче ночью.
        - Ой, конечно, Лидочка, как же! - оживленно всплеснула руками хозяйка квартиры. - Медсестра была, руки золотые, больным вместо матери всегда, в районке работала, в хирургическом отделении. И в выездной бригаде тоже пахала, по тридцать командировок в год у нас было, в такую глушь кидали, ух!
        Игорь принял из рук Ольги Яковлевны вторую чашку чая и как бы вскользь поинтересовался:
        - Евгения Викторовна с ней дружила?
        - Женька? - переспросила собеседница. - Общались они плотно, даром что одна отделением заведовала, а вторая в медсестрах ходила. У Лидочки родственник был по отцу, - брат ее двоюродный, что ли, - летчик приезжий, красавец, командир экипажа. Так она с Евгенией его и познакомила. Мне даже казалось, Женька за него замуж собралась, да что-то не срослось у них. То ли он пить начал по-страшному, то ли другую завел, но куда-то пропал с концами. Женька тогда на сносях ходила. Кости перемывали за спиной, было дело. Его ребенка носит, не его - не выплыло. А допытываться, выяснять подробности вряд ли кто бы посмел, бабуля твоя суровая была с молодости. Сплетников сейчас же во враги записывала, ссориться с ней - упаси Бог! Я уезжать собиралась… Перевели в семьдесят третьем моего мужа в Ханты, бывшее Самарово, и я с ним упорхнула, в Окружную клиническую, семь лет отработала. Там и дети у нас пошли, так что стало мне не до старых знакомств. Сюда вернулись - с Женей встретилась, тогда и задружились мы с ней, но кто отец Верочки, она так и не сказала. Лида, кажется, уволилась, вообще ушла из медицины. Я как-то
спрашивала у Жени, где она да как - та отшутилась. Мол, Сургут, город маленький - в одном доме живем и не общаемся.
        Прим. авт.: Ханты - так сокращенно называют жители ХМАО столицу, Ханты-Мансийск. Окружная клиническая больница была основана в 1932 году, когда началось формирование Остяко-Вогульской амбулатории и строительство большого стационара.
        Игорь и Настя переглянулись. Действительно: не только Сургут - город маленький, но и мир тесен, весьма и весьма. Значит, Лидия Михайловна познакомила Настину бабушку с кем-то из отцовской родни, с приезжим летчиком… Он ли на изуродованном фото, вот в чем вопрос?
        Настя, стараясь скрыть волнение, открыла свою сумочку и вынула конверт. В этот момент ей показалось, что, как и Лозинский, она сама видит поток голубых искорок, вьющийся вокруг пальцев. Тонкая ниточка из искр убегала куда-то в сторону окна, затем - утекала струйкой сквозь стекло. Наверное, ниточка растянулась до самого Сургута, до старого зеркала с пятном отслоившейся амальгамы…
        Почувствовав молчаливое согласие Нефедова, девушка поняла - вот он, удобный момент!
        - У меня есть фотокарточка…
        Увы, на Опацкую старый изувеченный снимок впечатления не произвел, хотя присматривалась она долго.
        - Столько лет прошло, Настенька. Я его видела только на вылетах в район. Часто, конечно… Не могу сказать, врать не буду. Кто ж так фотографию испортил? Женька в сердцах расковыряла? Когда в Сургут вернулась, удивилась, что она так и осталась не замужем, но кратковременные романы иногда покручивала. Хотя она, наверное, всю жизнь была замужем за работой, за медициной. Сколько жизней спасла…
        «Ты врач, ты жизни должна спасать!» - вспомнила Настя бабушкины слова.
        Девушка убрала фотографию в конверт, осмысливая и другие слова, о «кратковременных романах». Сама ведь чуть не ударилась в такой роман с Кириллом…
        - Фамилию, может, помните, Ольга Яковлевна? - быстро и по-деловому спросил Игорь.
        Опацкая сдвинула седые брови, на лице отразилась неуверенность. Думала она минуты три, но однозначно так и не смогла ответить:
        - Да как… Василием звали, это точно помню. Фамилию не подскажу. Да и Лидочкину не вспомню, простите.
        - Спасибо! - с чувством сказала Настя.
        Это был уже не просто след. Отгадка подступила близко, как никогда за эти суматошные четыре дня… Иванов Иван Иванович из маминого свидетельство о рождении и летчик Василий… Неужели это одно и то же лицо?!
        - Кстати, - неожиданно улыбнулась воспоминаниям Ольга Яковлевна, - Лида, вроде бы, по матери была из обских угров. Сказки всякие знала, поверья, с местными жителями на выезде общалась на родном языке, договаривалась даже с самыми упертыми! Без присказок у нее не обходилось ни одно дело. Помню, больным в палатах пальцем грозила и говорила: «Опять черную шубу трогал!»
        - Что? - вздрогнула Морозова.
        Черную шубу?!
        В сумочке неожиданно зазвенел смартфон. Кто же сейчас?!
        Из динамика в ухо мягко полился знакомый радостный баритон Лозинского:
        - Анастасия! Я тут не зря по музеям шляюсь, с умными людьми разговариваю! Я же говорил, слышал я где-то про черную шубу? Так вот, вряд ли это был бред вашей соседки или совпадение! Согласно мифологии манси, черную шубу носит Куль-oтыр, властитель загробного мира и повелитель злых духов, кулей, приносящих болезни! Кто тронет его черную шубу - того ждет болезнь или смерть…
        ГЛАВА 18.
        Куль oтыр aги
        Настя и Игорь покинули квартиру гостеприимной Ольги Яковлевны. Четвертая приятельница Евгении Викторовны на звонок так и не ответила, а посему решили не тратить на нее время - и так узнали больше, чем рассчитывали.
        - Сейчас выдернем Лозинского из его музейных изысканий, пусть побудет с тобой, пока я езжу по делам. - Куратор вывел машину на «Пять минут Америки». - Я-то пытался искать человека с фотографии среди врачей, но мне в голову не пришла идея о летчиках!
        - А я, я не могу пригодиться в этих делах? - спросила Настя, рассматривая длиннющие дымные хвосты из труб ГРЭС, видимые издалека.
        Судя по хвостам, ветер повернул на чистый северный - значит, завтра столбик термометра поползет вниз. В холода территория обеих Сургутских ГРЭС превращается в кружевную зимнюю сказку! Влажный теплый пар оседает в виде морозных кристаллов на всем - деревьях, проводах, строениях, заборах, образуя причудливые наросты и наплывы. Любоваться этой красотой Настю как раз возил Кирилл Олегович, о котором сейчас даже думать не хотелось совершенно.
        Игорь ответил отрицательно:
        - Мне нужно в несколько мест, куда смогу пройти только без тебя.
        Пора опять пренебречь законами физики… С фамилией вот не совсем ясно, я думаю, что вполне может оказаться Чудинов. Командир экипажа… Должны быть сведения! Что за приезжий летчик, откуда, куда пропал и так далее. Хотя бы круг поисков сузился до санитарной авиации, это очень и очень хорошо! - мужчина бросил на Морозову быстрый беспокойный взгляд светло-карих глаз. - На самом деле мне не очень хочется оставлять тебя одну, Настя. Поэтому-то и нужен Лозинский. Пусть присмотрит, и, я думаю, также сможет удержать от каких-то бесконтрольных действий, отвлечет в нужный момент.
        В душе девушка готова была согласиться: что и когда спровоцирует голубоглазую квартирантку на проявление своей буйной изменчивой сущности, угадать невозможно. Каким будет очередное проявление - и вовсе загадка! Настроение голубоглазой особы меняется легко, как направление ветра. Между шаловливыми снежными зайцами на катке и лопнувшим тросом подъемника - огромное расстояние, настоящая пропасть…
        - Мне кажется, сейчас она в такой же неуверенности, как и ты сама. - Добавил хрипловатый голос, и вот тут-то Морозовой возразить было нечего. - Не знаю, почему так. Если бы она была в силах - уже завладела бы твоим телом полностью, но не может. Значит, что-то ее сдерживает.
        Сказать - не сказать?! А как же упоминание маленькой хантыйки о беде, грозившей прийти раньше времени?
        Но есть что-то гораздо худшее, нежели упоминание о беде. Желание утаить что-то от человека, приоткрывшего покров над раной своей души.
        Значит, надо сказать.
        - После инсульта баба Лида бормотала что-то о Ловце теней. Почему-то она связала его определение именно с тобой, но без четкой уверенности. Она говорила, что мне нужно поберечься. Сначала я подумала, что им может оказаться профессор-ковбой…
        Как и в недавней ситуации с Лозинским, когда поехали по трассе смотреть на менква, бродящего по обочине, Настя со страхом приготовилась к громам и молниям, но ничего так и не дождалась, к немалому своему облегчению.
        - Значит, не зря Лидия Михайловна смотрела на меня, как старый опер! - рассмеялся куратор и тут же серьезно прибавил: - Даже предположить не могу, что она такое заподозрила, и кто такой Ловец теней. Но вряд ли это я, да и должности такой в ОМВО точно нет! Вечером должен приехать брат Чудиновой, и мы с ним побеседуем, но что-то мне подсказывает - в вопросах, связанных с паранормальными явлениями, он нам слабый помощник. В вопросах родни - да, можно хотя бы рассчитывать, что имя родственника по отцовской линии известно и ему тоже. Если я не вернусь до вечера, то это придется сделать вам с Лозинским… Список вопросов быстро накидаем.
        - Я справлюсь! - с жаром заверила Настя.
        - Другой вопрос, обязательно ли этот Ловец - мужчина? - вполголоса проговорил куратор. - Остается надеяться, что он или она не нагрянет, пока у нас не будет полной уверенности. Или не удастся узнать это от бабы Лиды…
        Да, такая идея как-то Насте в голову не приходила. К тому же, причем тут должность в ОМВО, если баба Лида не имела отношения к «Жизненному долгу»? А если имела… Или имела отношение не она, а Евгения Викторовна?!

* * *
        Расставаться с Игорем не хотелось. И не потому, что Настя боялась экву (хотя некий абстрактный страх присутствовал теперь в душе постоянно), и даже не потому, что придется сидеть с ханты-мансийским Индианой Джонсом, с ним весело… Просто не хотелось, чтобы Игорь куда-то уходил.
        - Я приеду вечером. Если не вернусь к восьми, поговорите с Чудиновыми. - Сказал Насте куратор, когда прощался с ней и Лозинским, пристраивающим на вешалке в прихожей свою куртку и неизменную шляпу.
        - Хорошо. Будем ждать.
        Может быть, в этом ответе Морозовой было больше, чем просто констатация факта. Она хотела бы поговорить с Нефедовым по душам, но с чего начать? Захочет ли Игорь возвращаться к щекотливой теме собственного долга, так стихийно всплывшей после совместного падения на катке? Или слова подопечной будут расценены как психологическое давление? Да и прав-то никаких нет у Морозовой развивать тему дальше - куратор же не ее пациент, в самом деле!
        Размышления девушки были прерваны Лозинским, водружающим на кухонный стол ноутбук и пытающимся отыскать розетку там, где ее не было. Когда попытка увенчалась успехом с помощью хозяйки дома, профессор раскрыл гаджет и указал на экран:
        - Я тут много чего успел накачать по вопросам, связанным с черной шубой. Баба Лида у нас кто?.. Правильно, наполовину манси. Значит, мифологическими ассоциациями и понятиями она пользуется своими, а не хантыйскими. Значит, искать надо в мансийских легендах. Тем более, про шубу я уже где-то слышал. Так вот, напомню, кто такой Куль-oтыр. То ли сын, то ли младший брат Нуми-Торума. По одной из версий мифа, землю-то со дна моря не гагара достала, а он.
        Настя встрепенулась: на роднике холодная змейка как раз возмущалась тем, что для человека достали землю со дна океана, а человек все изгадил в своем Среднем мире. Сейчас же холодная змейка не откликнулась, разве только раздраженно шевельнула хвостиком. Если бы она и хотела добраться до профессора и как-то ему навредить, то, похоже, сил на это не имелось. Или желание не было таким уж явным.
        - Листаем дальше… - продолжал Лозинский, одной рукой водя по столу компьютерной «мышью», второй - приглаживая свои непослушные кудри. - Ну, в пользу гипотезы о доставании земли говорит прозвище «oтыр» - то бишь, богатырь. Кому еще за землей на дно нырять? Либо крутой птице, либо крутому богатырю, все правильно. С небес парня выставили за какие-то проступки, между родней бывает, и стал он править Нижним миром. Отношение у манси к нему неоднозначное: вроде как болезни насылает, мор, а с другой стороны - если его задобрить своевременно, так и защитит от тех самых болезней! Нуми-Торуму белого оленя в жертву, Куль-oтыру - черного, естественно. Этот богатырь ходит по земле в черных одеждах, в той самой шубе. Трогать ее - ни-ни, иначе смерть! Но есть еще важный момент - Куль-oтыр не сам по себе работает, у него начальство имеется, вроде моего ректората. Все действия должны быть проверены и одобрены высшим богом, Нуми-Торумом. И с милостивого позволения высшего бога Куль прореживает, так сказать, человеческую популяцию, чтоб не размножились избыточно и не мешали друг другу жить на земле. Чтобы всем всего
хватало. Ректорат… тьфу, верховный бог, выдает Куль-oтыру списки тех, кто на этом свете зажился. Так что в черной шубе своей он порой приходит вполне законно. Правда, ханты вот уверены, что иногда Куль-oтыр (хантыйский Кынь-лунг) является слишком рано, когда срок земной жизни человека еще не завершен. Самоуправствует.
        «Вас слишком много…» - вспомнила Морозова. Много!.. Значит…
        - Кстати, у него есть пособники. Или даже персонификация, еще одна ипостась - Самсай-ойка. Темная личность. Дух болезни и бес, наводящий безумие. Но опять же: если есть в жилище его изображение, обойдет стороной! В каждом приличном мансийском доме имелось такое изображение или личина: между очагом и стеной! Перевод имени дословно - Заглазный старик, то есть, невидимый, находящийся в месте, которое недоступно для восприятия.
        Выколотые глаза на фотографии. Заклеенный конверт. Увидеть снаружи, что в нем лежит, нельзя… Но и тот, кто спрятан внутри - тоже ничего и никого не видит. Вот почему выколоты глаза!..
        - И манси, и ханты считают, что дух может находиться в каком-то предмете как хозяин, сущность этого предмета. Так что фотография, как мне кажется, ваша посылочка, Анастасия, это как идол на капище - вместилище для посторонней сущности, которая должна была быть надежно спрятана! Не для того, чтобы ее не нашли, а для того, чтобы она не нашла.
        Профессор сделал шестую попытку утихомирить буйную растительность на голове, провалил ее и снова щелкнул «мышкой»:
        - Ну вот, всякие картинки.
        Картинок было много: фотографии и рисунки идолов, бронзовых и деревянных личин, современные творения художников и копии с предметов и изображений, сделанных обскими уграми. В основном картинки жуткие.
        - Устрашающе! - честно сказала Настя, в то время как холодная змейка внутри все-таки проявила себя то ли презрительным смехом, то ли негодующим клекотом.
        Как модница, разглядывающая китайскую подделку сумочки дорогого бренда.
        - Антон, вы считаете, что доставшаяся мне сущность…
        Профессор-ковбой не дал договорить до конца, протестующее замахав руками:
        - Нет, нет! Картинки просто так показал, для общего развития. Дело-то в том, что оба эти божества, и Куль-oтыр у манси, и Кынь-лунг у ханты, - имеют семьи и детушек, соответственно. В бытовой речи имя Куль-oтыра особенно не произносят, а вот Тэрн куль, или Тэрн хуль - запросто. Это не имя, это прозвище - «черт губительной болезни». Я пока не нашел, как звали детей Кынь-лунга у ханты. Но имя дочери Куль-oтыра известно: Куль oтыр aги. У него есть дочь, Анастасия! И думаю, с теми же полномочиями, что у папы… Чем не одно из многих лиц богини Тарн?..
        Стрелы шелковистого инея могли бы уже метнулись в лицо профессору, но тот, видимо, почувствовал телодвижения голубоглазой эквы раньше, чем сама Настя.
        - Вы боялись в детстве темноты? - неожиданно спросил он, подмигивая.
        И эква растерялась от вопроса, и Настя.
        - Нет, правда? - снова подмигнул Лозинский, уже другим глазом. - Потому что темнота - это не только страх. Это звезды в ночном небе и шебуршащий звук падающего с новогодней елки «дождика». Это сладкие детские сны - а если даже они вдруг страшные, можно накрыть голову одеялом, а под ним включить фонарик. И читать там любимую книжку в полной безопасности. И довериться взрослым, которые там, снаружи твоей крепости из одеяла, остановят всех чудовищ. Я плохо знаю Новый Завет, но с помощью отца Даниила запомнил одну фразу, которую боюсь переврать: если не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное. В детстве, Анастасия, ты видишь мир таким, как он есть. И в своем воображении можешь делать то, что недоступно взрослому. А от воображения до реальности - один шаг.
        Прим. авт.: цитату Лозинский все-таки переврал. «…истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Евангелие от Матфея, 18:3
        …девочка Настюша просто взяла незнакомую сердитую тетю за руку. Сердитая голубоглазая тетя растерялась и шмыгнула носом, прикасаясь к детской ручонке. И шелковистый иней рассыпался в прах…
        - Я же говорил, что надо научиться контролировать! - профессор откинулся на спинку стула и сделал попытку покачаться, но чуть не упал и прекратил это неблагодарное занятие. - Кстати, сейчас привезут пиццу, да не одну. Оставим Нефедову, но для меня ожидание сверх меры, пора подкрепиться!
        Пиццу они дождались через полчаса. Не одну, а три разных, и отнюдь не самого мелкого размера. Для того чтобы разогреть пиццы в микроволновке, пришлось их, естественно, резать. Пока Лозинский справлялся с нехитрым делом нарезки, Настя робко спросила:
        - А тот самый отец Даниил?.. Он не может помочь мне избавиться… ну, вы поняли.
        - Понял, Анастасия. - Кивнул мужчина. - Только ведь это не посмертная тень менква на обочине в нехорошем месте, тут совсем другое. Нехорошее место освятить хотя бы можно, а касательно вас… В православной традиции не человек изгоняет из другого человека бесов, а Господь. Таким даром и правом - обращаться к высшим силам - обладает далеко не каждый священник, а единицы! Все остальное, включая массовые «отчитки» - простите, от невежества, личной гордыни и от лукавого.
        - Но ведь может не получиться избавиться? - гнула свою линию Морозова. - Что тогда?
        Профессор со стуком положил нож, затем вздохнул:
        - Врачу, я думаю, сказать можно. И я, и Нефедов, - мы оба задали вопросы тем представителям ближайших филиалом ОМВО, до кого смогли дозвониться. Офисы-то изолированы, контактов особо нет… Если посторонняя сущность, тень, подчиняет живого человека - его ждет психическое расстройство как минимум. Смерть личности - как максимум.
        Увы, в глубине души Настя уже была готова к таким страшным словам. Фрагмент бабушкиных записей с упоминанием о распаде личности наглядно это подтверждал.
        - Но вы терпели ее рядом с собой в латентном состоянии очень долго и без ущерба для психики, иначе проблемы начались бы гораздо раньше! Она спала себе тихонько и не отсвечивала, пока посылочку не открыли. Так что повторюсь: контроль и еще раз контроль, пока… не удастся расставить все точки над «и».
        За окнами уже стемнело - северный декабрьский день короток. Настя прожевала кусочек пиццы, но без особого аппетита. Из головы не уходила та самая девушка-куратор, о которой говорил Лозинский. После совместного перекуса Морозова попыталась вернуться к интересовавшей и беспокоившей теме.
        - Я-то вряд ли смогу помочь, но давайте-ка, спросим у Елены напрямую! - Антон снова раскрыл свой ноутбук и развернул окошечко «Скайпа». - Уж она-то должна знать…
        В окошечке появилось знакомое миловидное лицо, обрамленное темными кудряшками.
        - Анастасия Юрьевна?.. Вы созрели для повторного входа в портал?
        - Думаю, этот момент уже близок. Осталось совсем чуть-чуть. - Улыбнулась Настя или, скорее, заставила себя улыбнуться. Она не могла отделаться от ощущения, что за приветливым взглядом главы филиала прячется совершенно другой - цепкий, жесткий, без сантиментов.
        Взгляд по-своему несчастливой женщины, у которой в жизни осталась только работа, но работа, вряд ли принадлежащая к разряду любимых занятий.
        И Настя оказалась права.
        - Елена, помните мой первый месяц в Сургуте? - спросил Лозинский, обращаясь к окошечку «Скайпа». - Со мной работала девушка. Олеся, которая была моим куратором. Я же потом суетился с переездом, уезжал, приезжал… Когда через год мне дали первое дело по «Теме», Олеси в штате уже не было.
        - Конечно, помню. - Несколько удивленно отвечала Елена. - Чего вдруг заинтересовались, Антон? Или дела пересекаются?
        Акцент на слове «дела» Морозовой совсем не понравился.
        - Это интересно мне, Елена. - Девушка придвинулась к ноутбуку.
        - Интерес праздный или… принципиальный?
        - Принципиальный.
        - Боитесь, что придется занять место куратора? - в голосе женщины появился холодок, и тут вдруг до Морозовой дошло, что собеседнице не слишком хочется обсуждать ту самую Олесю (имя, наверное, ненастоящее) с человеком, не имеющим пока что отношения к «Жизненному долгу».
        До профессора это тоже дошло, так что он запустил пятерню в свою шевелюру, видимо, жалея, что нельзя спрятаться под шляпой, которая осталась в прихожей.
        Отступать было поздно.
        - Хорошо, если так хочется знать, я отвечу. Олеся расплатилась с долгом так, как сочла нужным. Инструктор йоги, задвинутая на медитативных практиках, открытых чакрах и энергетических потоках всех мастей. Она пила из всех источников, включая нечистые - как неразборчивое животное, утратившее нюх на заразу в воде. Через дырки, понатыканные между мирами всеми этими дико модными процедурами, Олеся протащила с собой отнюдь не одну потустороннюю сущность, а десяток. Потом была скверная история с жестоким проклятием в адрес парня, за которого она собиралась замуж… Только он не захотел, выбрав другую. Через некоторое время - его смертельный диагноз и ее запоздалое прозрение. Звонок, работа здесь, а потом осознание - астральные паразиты никуда не делись, а смертельный диагноз бывшего приятеля - их рук… или что у них там… дело.
        Но у бывшего приятеля есть младшая сестра, которой врачи неожиданно ставят тот же диагноз. Девочка проживет несколько лет… И вот тогда Олеся смогла волевым решением поставить точку.
        - Вы хотите сказать, - оторопело начал профессор, - что она…
        - Да. - Слово упало веско и тяжело, как будто гвоздь вонзился в доску. - Антон, у вас не обнаружено личного долга, вы никому не навредили, для вас новое дело стало подарком, а не повинностью… У кураторов масса возможностей, которыми они могут воспользоваться во благо своих подопечных и не только. Олеся смогла забрать то, что подбросила в состоянии плохо контролируемой злобы. Забрала свое проклятье, а точнее - ассоциированную с ним астральную тень. Избавиться от нее оказалось непосильной задачей. Фактически состоялась передача паразита от одного хозяина другому. Болезнь съела Олесю быстрее, чем можно было предположить, тени, которые она носила в себе, развеялись и никому больше не причинят зла. Молодой человек так и не поправился, но его сестра абсолютно здорова. Ее жизнь вне опасности.
        Лозинский резко встал и отошел к окну, засунув руки в карманы джинсов.
        - Я не знал. - С грустью в голосе сказал он, устремив взгляд за стекло, туда, где в десятках других окон загорались вечерние уютные огни.
        Возможно, там, где-то среди этих уютных разноцветных огней и предновогодней суеты кто-то сейчас бросал близкому человеку в лицо злые слова, которые уже невозможно будет взять назад. Никогда.
        Лозинский не обладал той чувствительностью, которая нужна была, чтобы дотянуться разумом до вечерних окон зимнего города, но голубоглазая квартирантка сознания Насти могла себе это позволить.
        И полетели обрывки фраз на разные голоса, как будто мусор, подхваченный ветром из перевернутой уличной урны:
        «…как вы все мне надоели! я хочу жить одна!»
        «…чтоб ты сдох…»
        «… достала! убирайся к черту…»
        «… я тебя больше не люблю…»
        «… я тебя ненавижу…»
        - Хватит. - Шепотом попросила Настя, чувствуя слезы в уголках глаз, и холодная змейка утихла.
        Видимо, Елена решила, что тихая просьба обращена к ней:
        - Вы сами хотели знать правду, Анастасия Юрьевна. Портал не зря называется нулевым. Для кого-то это точка отсчета, для кого-то - абстрактная математическая величина, превращающая при умножении любую цифру в пустоту. Чем он станет для вас?
        Морозова решилась задать еще вопрос:
        - Олеся… единственная из должников, расплатившихся таким образом?
        - Нет, Анастасия Юрьевна. Но порой лучше уйти, медленно угасая от бумеранга собственного проклятия, чем не иметь возможности погасить долг и остаться сотрудником ОМВО до конца своих дней.
        Вокруг кухонного стола со стоящим на нем ноутбуком, чайными чашками и остатками пиццы, как будто натянулась тонкая сфера, отгородившая доктора Морозову и ее собеседницу от всего остального мира и, в частности, от Антона Лозинского.
        Ну да, если обычные кураторы могут как-то вмешиваться в законы физики, то глава филиала ОМВО, наверное, тем более…
        - Елена, вы… говорите о себе?
        - Да, Настя. - Красивые полные губы едва неуловимо дрогнули. - Каждую неделю я звоню десяткам женщин, - таких же, как я, причинивших непоправимое зло. Десятки переходят в сотни, а потом - в тысячи. Почти всегда без отклика и ответной реакции. Убивая свое нерожденное дитя, они, как и я сама двенадцать лет назад, считают его просто набором клеток. Они делают карьеру, не хотят утруждать себя воспитанием и материальными тратами, или же просто избавляются от плода супружеской измены или ребенка нежеланного пола. Они хотят быть свободны от ответственности за новую жизнь. Неважно, кем могли бы стать их дети: не каждому дано выбиться в известные политики, артисты, космонавты или великие ученые. Важно, что этих детей больше нет, потому что матери лишили их шанса на жизнь. Это зло, которое уже невозможно исправить. Никогда. Осознание содеянного приходит слишком поздно.
        Изолирующая сфера исчезла.
        - Вам надо найти кредитора, Анастасия Юрьевна. Поскорее. - Как ни в чем не бывало закончила Елена. - Не затягивайте с повторным входом в портал.
        Вызов по «Скайпу» завершился.

* * *
        Они ждали Игоря почти до одиннадцати ночи. В семь приехали Чудиновы - Егор Михайлович и его жена. Настя вместе с ними и Лозинским сидела дома у бабы Лиды, рассказывая, как все произошло.
        - Настя, да ведь вы ее спасли! - с чувством благодарил младший брат бабы Лиды, в то время как его супруга только молча плакала, утирая глаза платочком.
        По свидетельствам врачей, состояние пациентки расценивалось как стабильно тяжелое.
        Между тем профессор-ковбой как-то между делом и очень деликатно расспрашивал о том, что намеревался обсудить с приезжей родней Игорь: отношения Лидии Михайловны с соседкой, бывшая работа в качестве медсестры, родственники… Разговор принес свои плоды! Многочисленную родню по отцу Егор Михайлович знал неплохо:
        - Летчики? А как же, дядька наш был военный летчик, и сыновья его пошли по этой части, все четверо! Кто в военную, кто в гражданскую авиацию. Лида лучше знает. Кто-то ведь из них вроде погиб тут, в этих краях, она говорила.
        У Насти неистово билось сердце. Неужели с семьей Чудиновых у нее имеются родственные связи?!
        - А как звали вашего дядю?
        - Степан.
        Про «черную шубу» Егор Чудинов услышал также от профессора и хлопнул себя по лбу:
        - Эх, правда! Как я сам не подумал, я же и от матери в детстве слышал! Вот так корни и теряем. Она же вроде как дочь шамана была, так Лида рассказывала, только я ее совсем плохо помню. В советское время это лучше было не афишировать лишний раз… Умерла мать - я едва в школу пошел, а Лида уже на медсестру училась.
        - Держите меня в курсе, пожалуйста! - прощаясь с Чудиновыми, попросила Настя относительно информации о состоянии бабы Лиды, и те, конечно же, обещали.
        Антон пытался дозвониться до Нефедова, чтобы сообщить предполагаемое отчество объекта поисков, но нарывался на одну и ту же фразу автоинформатора: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…»
        Наконец Игорь приехал. Как бы хорошо не умел куратор скрывать эмоции, сейчас выражение его лица недвусмысленно говорило: «Нашел». Нетерпеливый Лозинский немедленно спросил: «Ну, что там?!», и даже у медведя на его футболке как будто балалайка тренькнула.
        Настя смотрела на Нефедова молча и тревожно, понимая, что обнаружена та самая информация, которая послужит отправной точкой в дальнейших поисках.
        - Сначала ужин, - кивнула она головой в сторону кухни, - потом все остальное.
        - Не откажусь, я действительно проголодался. Но мой рассказ не займет много времени.
        С этими словами Игорь достал из кармана смартфон и дал девушке:
        - Листай фото. Их немного, не более десятка. Из тех архивов, куда не смогла добраться Евгения Викторовна: объединенный авиаотряд, санитарная авиация… Все снимки групповые и только один - соло. Но программа сличения подтверждает, что на двух снимках - одно и то же лицо.
        Прим. авт.: объединенный авиаотряд был создан в Сургуте в 1964 году, начало местной авиации положено в 1931 году. Санитарная авиация начала свою работу в 1953 году.
        Насте бы никогда самой не догадаться, что на фотографиях действительно один и тот же человек. Относительно крупный снимок был сделан как будто ранней весной на фоне какого-то вертолета.
        - Вертолет «МИ-4». Замечательная рабочая машина. - Коротко пояснил Игорь. - Я не привык нахваливать ушедшую эпоху, уж слишком она была непростой и неоднозначной, но советская санитарная авиация опередила в своем развитии все прочие страны мира… И, как ни печально, на прежний уровень выйти мы не можем до сих пор. А эти люди без автопилотов и сложной аппаратуры могли добраться в самые отдаленные точки на карте, посадить машину на крохотном пятачке среди болот. Трудились все - и летчики, и медики. Бывало, хирурги оперировали при свете керосинок, а стерилизаторы работали на дровах.
        Настя разглядывала увеличенное оцифрованное фото. Смеющееся, открытое и веселое лицо мужчины в авиационном шлеме.
        Хрипловатый голос звучал как будто из того самого прошлого, которое взывало с черно-белых старых фотографий:
        - Чудинов Василий Степанович. Учился в Омске. Пилот, затем командир экипажа «МИ-4». В Югре работал с семидесятого года, обслуживал рейсы санитарной авиации в том числе. В семьдесят третьем году экстренно недобровольно был госпитализирован в психиатрическое отделение ЦРБ, и по причине прогрессирующей злокачественной шизофрении уже не покинул стен стационара, став пожизненным пациентом. Василий Степанович не дожил до начала две тысячи второго года всего три дня…
        Прим. авт.: динамика данной формы шизофрении катастрофическая. Заболевание неизлечимо. Никакие современные методы терапии не помогут добиться даже стойкой приостановки эндогенного процесса. Конечное состояние наступает в течение максимум пяти лет.
        Настя вспомнила дату. Ту самую ночь.
        …до Нового года еще три дня, в дневнике после второй учебной четверти - только пятерки…
        Утром бабушке Жене нужно было на важное мероприятие - пригласили выступить перед студентами-медиками…
        - Он скончался в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое декабря две тысячи первого года. Похоронен на Старосургутском кладбище. Я думаю, свидетельство о рождении вашей мамы с указанием вымышленного отца было получено как раз после госпитализации отца настоящего. Заявление о вступлении в брак с Чудиновым Василием Степановичем было отозвано, но в архивах ЗАГС имеется соответствующая запись. Евгения Викторовна не хотела даже малейших намеков на общее прошлое.
        В квартире стало совсем тихо. Не подавал голоса даже неугомонный Лозинский. Тревожный взгляд светло-карих глаз сейчас казался доктору Морозовой единственной точкой опоры перед каким-то мрачным черным водоворотом.
        - Настя, важно понять следующее…
        Куратору не обязательно было продолжать. Прошлой ночью Настя собиралась задать улум ис бабы Лиды именно этот вопрос, который так и не был озвучен из-за действий взбалмошной эквы:
        - Баба Лида… На фотографии в конверте - мой дед?
        И можно было не сомневаться: ответом стал бы утвердительный кивок.
        ГЛАВА 19.
        Нулевой портал
        - Когда ты догадалась?
        Почти час ночи. Они сидели на диване в гостиной - Настя и ее куратор. В комнате полумрак - включен только ночник. Поблескивают на маленькой елочке выжившие при падении хрустальные ангелы. Скоро Новый год, праздник, столь любимый и ожидаемый многими с самого детства…
        - Еще вчера ночью. Не знаю, как это получилось. Скорее всего, если квартирантка видит мои мысли, то я тоже вижу не только то, что она хочет мне показать, но и ее сокровенное. Нам обеим бесполезно что-то скрывать друг от друга.
        Профессор-ковбой уехал к себе в гостиницу, обещая завтра с утра прибыть в ОМВО.
        - Лишним не будет, - подтвердил его намерения Игорь. - Кто знает, что покажет портал. Не исключено, что нужна будет помощь в поиске кредитора.
        - Завтра в двенадцать буду там. Сто процентов! - с чувством проговорил мягкий баритон. - Анастасия, вам надо выспаться. Фактов достаточно, портал не должен капризничать. Только не выскакивайте оттуда раньше времени, досмотрите кино до конца, каким бы странным оно не казалось.
        Время - полдень - назначила сама Елена, когда Нефедов позвонил ей перед отъездом профессора.
        - В десять приходит должник. Там «Мапа», так что надолго визит не затянется. Приезжайте.
        Вот так… Завтра… А точнее, уже сегодня, Настя узнает своего кредитора - если портал покажет. Кем он окажется? Неужели дедушка успел кому-то навредить, пока… носил в себе частичку чужеродной сущности? Да, маленькая хантыйка угадала верно - Настя уже поняла, от кого пришла к ней чужая душа, которая так и не смогла вернуться в Нижний мир, к своей подлинной хозяйке. Поняла, но боялась признаться. Теперь все постепенно становилось на свои места, но не хватало нескольких важных кусочков мозаики.
        Ночью Морозову никто и ничто не беспокоил - ни странные сны, ни шарканье тапочек, ни проявления какой-либо активности эквы. Разве что пятно на зеркале увеличилось еще на пяток миллиметров, продолжая расти. Но даже если оно захватит всю створку трюмо и перекинется на соседнюю секцию зеркала - ничего у эквы не получится без каких-то особых действий со стороны Насти или кого-то другого. Никуда ей из Среднего мира не сбежать.
        Насте все равно не спалось. Дважды она притворялась спящей и добросовестно громко сопела, когда в спальню тихонько заглядывал Игорь - проверить, все ли в порядке с подопечной.
        Для него тоже, наверное, есть повод волноваться - это же его последнее дело. Возможность все забыть и начать другую жизнь, без мук совести… Или он не спит по другой причине? По которой вчера, на катке, коснулся губами Настиных губ. Ехидное шевеление хвостика холодной змейки как будто подтверждало последнее. Но Настя быстро отогнала от себя эту мысль и пыталась думать о том, каким человеком мог быть ее дед.
        Злокачественная шизофрения - специфический диагноз. Заболеть внезапно и вдруг не получится. Существует продромальный период, тянущийся годами с самого детства. Юноши заболевают раз в пять чаще, чем девушки, но речь-то ведь идет о человеке, который поступил в летное училище, успешно его окончил и стал летчиком! Историю психиатрии Настя знала неплохо, она прекрасно понимала - на медицинской комиссии такого абитуриента с малейшим намеком на отклонения от психики «отфильтровали» бы очень быстро. Обучение на пилота гражданской или военной авиации начиналось (и начинается!) с медкомиссии, без этого дальнейшая учеба была бы немыслимой, а уж работа - тем более! Да даже при упоминании о психиатрическом диагнозе никто бы на пушечный выстрел не подпустил Василия Чудинова к такому учебному заведению!
        Что же произошло?.. Как бы хотелось Насте, чтобы именно сегодня появилась улум ис бабы Лиды!
        «Ну-ну, жди!» - коротко хохотнула голубоглазая эква. Настя пыталась даже вступить с ней в мысленный диалог, но та упорно отворачивалась, ускользала, пряталась в самые потаенные уголки мозга.
        «Расскажи мне, что случилось. Помоги нам обеим… Если ты свела с ума моего деда, то, может быть, на этом и остановишься?!»
        Никакой реакции.
        Ну что же, значит, надо готовиться к худшему.
        Мороз к утру окреп, а столбик термометра опустился ниже отметки в двадцать семь градусов. В общем-то, это совсем не холод по местным меркам, но раз уж появился ощутимый ветер, то вожделенную актировку объявят для школьников с первого по четвертый класс. Правда, в школу-то можно не ходить, а вот есть мороженное на улице никто, конечно же, не запрещает.
        Утром, как раз во время завтрака, позвонила мама. Узнав, что Настя не собирается сегодня на работу, мама удивилась:
        - С тобой все в порядке, детка? Ты не заболела?!
        - Нет, мам.
        На самом деле Настю переполняли самые разные эмоции: рассказать бы о том, что подлинное мамино отчество - не Ивановна, а Васильевна, что могила ее отца - тут, в Сургуте, и даже известен номер, и можно найти! Но… как только у девушки появилась мысль - поделиться такими важными открытиями, как в мозгу снова щелкнул невидимый переключатель, и стало ясно: не получится. Значит, нейроблокада ОМВО действует на все ветки и отголоски этого дела…
        Объяснять насчет короткого отпуска ничего не пришлось по другой причине: Игорь тоже ответил на какой-то телефонный звонок и тут же вышел с кухни, а мама услышала на заднем фоне разговора с дочерью мужской голос.
        Мамы такие вот выводы делают очень быстро!
        - Хорошего дня, Настюша! Не буду мешать. На Новый год планы в силе?
        - Да, разумеется! - скрепя сердце ответила Морозова, вот бы знать насчет завтрашнего утра, а не то, что новогодних планов. - Я тебя люблю. Хорошего дня!

* * *
        До визита в «Жизненный долг» состоялась еще одна поездка.
        В то место, о котором, по иронии судьбы, уже упоминал Лозинский, когда говорил Насте об особых точках в городе, где до сих пор не развеялась аура смертной тоски. Старосургутское кладбище: мемориальный комплекс в небольшом лесном массиве практически в центре города.
        Расчищенные от снега дорожки, лавочки, лыжня, проложенная вдоль ограды, нахальные сургутские белки, прыгающие по стволам сосен и грабящие птичьи кормушки.
        Евгения Викторовна похоронена в другом месте, на Чернореченском кладбище. Но не приходилось сомневаться, что именно она поспособствовала тому, чтобы Чудинов Василий лежал тут.
        Нашли почти сразу.
        Могила за невысокой оградкой не выглядела заброшенной. Фотографии на металлическом памятнике со звездой не имелось, присутствовала только табличка с именем и датами рождения и смерти. Возникло ощущение, что могилу не так давно посещали, да и вообще здесь ухожено - на памятнике и оградке нет следов ржавчины. Не исключено, что маршрут скандинавской ходьбы бабы Лиды пролегал и сюда, к парку «Энергетик»…
        С помощью Игоря Настя отряхнула с памятника снег, а затем оставила небольшой дар памяти - шесть гвоздик. Вон, сугроб густо усыпан шелухой сосновых шишек - белка сидела прямо тут, рядышком, расправляясь со своим завтраком со вкусом и не торопясь. Жизнь продолжается - и в печали, и в радости. В ежедневной круговерти бытия для всех, кто пришел в этот мир - надолго или на краткое мгновенье.
        Лестница в цокольный этаж торгового комплекса «Гранд». Не далее, как в этот понедельник Настя спускалась сюда вместе с Арсланом в качестве моральной поддержки. Знакомый путь между рядами бутиков. За руку сейчас держит Игорь, который смотрит ободряюще и спокойно:
        - Все будет хорошо. Я здесь. Я не могу войти в портал вместе с тобой, он меня просто не пустит, но как куратор, буду видеть и чувствовать то же, что и ты. Лозинский приедет и подстрахует со своим чутьем на аномальные явления.
        На сей раз проводник в лице девушки Светы не понадобился: вот прилавок офиса экспресс-доставки, вот знакомый кулер, и, похоже, в нужное место Морозова легко попала с помощью своего куратора. Шаг за угол - и здравствуй, причуда неэвклидовой геометрии! Темный интерьер холла, черный мрамор с цветными прожилками, убаюкивающий плеск фонтанчика и все те же циферблаты часов над стойкой. Полумрак. Двери, количество которых невозможно сосчитать, потому что оно постоянно меняется.
        - Добрый день, вы как раз пришли вовремя! На час двадцать записан еще один должник, что-то нынче у людей разыгралась совесть перед Новым годом. - На Елене сегодня был светло-серый строгий костюм, все та же старая добрая офисная классика с намеком на шик. - Игорь Павлович, отчет я получила, благодарю. Блестящая работа, как всегда.
        Ого, так кураторы еще и отчеты готовят! Тут и правда канцелярщина…
        На предложение Елены снять пуховик и выпить чаю Настя только отрицательно покачала головой:
        - Нет! Можно я сразу туда? Вдруг придется выходить в каком-то непонятном месте, а у меня нет верхней одежды.
        - Настя, не волнуйся так. - Убедительно произнес хриплый голос. - В чистом поле из портала еще никто не выходил, равно как и в лесу. К тому же, обещал приехать Лозинский, а его почему-то нет. Давай немножко подождем.
        От Морозовой не укрылось слегка насмешливое выражение миловидного лица Елены, когда она услышала обращение куратора к подопечной на «ты». Девушку охватило раздражение, смешанное со знакомой уже яростью, исходящей от голубоглазой квартирантки.
        «Какое ее собачье дело!..»
        Она бросила взгляд в сторону смазанных контуров дверей на стене. Теперь их точно стало пять. Вот она, нужная дверь: обычное темное дерево, без украшений и декоративных элементов. И, как в прошлый раз, дверь стремительно приблизилась, а Настя сделала только маленький шажок, взявшись за металлическую ручку в виде шара. Кажется, Игорь пытался удержать девушку за плечи, но неведомая сила потянула вперед, отрывая от защиты, которая в любой момент могла оказаться всего лишь иллюзией.
        И снова - одна, полной темноте.
        Эту картинку девушка уже видела: сотканные из тумана образы, проецирующиеся в пространство темного зала. Серебристые крылья. Неведомые маски. Древние лики. Укрытые снегом просторы тайги. Серебристые зеркала озер. Обманчивая безмятежность болот, усыпанных клюквой. Металлический звон.
        А потом темнота раздвинулась, словно театральный занавес. И отдельные сцены выражались в зрительных образах, другие - в ощущениях, накладываясь друг на друга, создавая целостный портрет понимания.
        Они звали древних - тех, кто был хозяевами скрытых от глаза сфер. Звали все - и ханты, и манси, объединив усилия шаманов. Звали, потому что боялись стремительно нарастающего вмешательства белого человека в тот мир, который они считали исконно своим, и были охвачены яростью. Мир, где бродили духи и божества разного ранга, обитающие в реках, озерах, лесах, селениях и жилищах, под землей и на небе. Мир, в земле которого лежали кости предков и вещи, принадлежавшие предкам и пожертвованные божествам. Мир, по заповедным и священным просторам которого теперь тянулись жилы железных и автомобильных дорог - поверх костей предков и святилищ древних богов. Мир, недра которого выворачивались наизнанку для создания материальных благ, коих требовалось все больше.
        Но в горячности мольбы те, кто звал погибель на голову белых людей, забыли: за все нужно платить… И силы, вырвавшиеся из тьмы, могут обернуться против тех, кто взывал, и ударят они по тем, кто находится рядом.
        По детям этой земли.

* * *
        Сцена среди казенных стен лечебного учреждения.
        - Так, товарищи, собрались, на ближайшее время у нас задача - обследование местного населения по максимуму, Мулымья и окрестности. Праздник рыбаков и охотников, много гостей съедется из отдаленных стойбищ и угодий, охват как можно больше. Всем ясно?
        Прим. авт.: Мулымья сегодня - мансийский поселок в Кондинском районе, входящий в состав сельского поселения Мулымья. В 120 км от города Советский находится заброшенная деревня Старая Мулымья, где сейчас открыт этнологический комплекс, а рядом находится старое мансийское кладбище, датированное семнадцатым веком. Версий угасания Старой Мулымьи много, и некоторые из них - мистические.
        Стрельцова Евгения Викторовна закончила планерку. Беременность она переносила прекрасно, так что хоть в Кондинский район лететь, хоть в Африку. Нечего расслабляться. Вася настаивает на заключении брака, особенно теперь, когда узнал о беременности. Он, конечно же, прав. Оба члены КПСС, работа ответственная, а тут такое сожительство в гражданском браке и рождение ребенка вне крепкой советской семьи!
        Никак руки не доходили - подать заявление, а там и «расписаться» по-тихому. Ну вот, наконец, заявление подано, но предстояла очередная выездная командировка, пришлось регистрацию отложить. Видимо, она состоится уже после рождения ребенка…
        Работа закипела. Разгрузка оборудования, четкая организация действий выездной бригады, обследование населения, анализы, лабораторные исследования, осмотры. А сколько предстоит записать ЭКГ, а экстренные операции на месте, а доставка «тяжелых» больных в стационары?!
        Нынче командировка оказалась особой: странной и даже страшной. Такой смертности среди местного населения не было не то что за последние годы, а даже за историю статистики с начала пятидесятых!.. Что у них тут, эпидемия или война приключилась?!

* * *
        Сцена около чума из жердей и оленьих шкур. Манси в деревнях живут в деревянных срубных избах, зимних или летних, но в теплое время года могут уходить в места промысла, сооружая такие вот временные жилища.
        Только это не из-за промысла. Внушительная часть манси ушла с обжитого места, расположившись стойбищем на новом.
        С таким выездная бригада медиков еще не сталкивалась: попытка убийства молодой девушки, явно ритуального характера.
        - Мор на людей, мор на оленей. - Нехотя пояснял строгой молодой женщине глава рода. - Ничего с этим не поделаешь, пока она жива.
        - Что вы такое говорите! - возмущалась женщина, сердито сверкая стеклами очков. - Кто «она»? Всех на обследование! Детей в первую очередь!
        Рядом была еще одна молодая женщина, которой глава рода доверял куда больше, потому что чувствовал в ней близкую кровь, вполовину разбавленную русской кровью. А также чувствовал в ней большую силу найт-хум, которой обладал и сам, будучи главой рода.
        Прим. авт.: найт-хум, шаман (манс.) - посредник между людьми и божествами, избранник духов и божеств, обладающий способностью вступать в связь с высшими существами без определенной материальной жертвы, в то время как обычные члены рода имеют только один способ общения - посредством подарка (например, вещи).
        Из чума раздался возглас - это сердитая женщина увидела ее, чье тело приютило источник всех нынешних бед.
        Стрельцова мысленно выругалась. Раненную девушку-манси, лежащую на оленьих шкурах и захлебывающуюся розовыми пузырями, нужно немедленно доставить в больницу! Сообщить в милицию… Ранение в грудь, похоже, огнестрельное, одежда пропитана кровью. На шее - массивное украшение из серебра, выглядит так, что место этой вещи разве что в музее! Преступление! А ведь отсюда надо еще выйти…
        Девушка хрипела что-то невнятное, и вдруг резко открыла глаза. Евгения Викторовна непроизвольно вздрогнула и даже отпрянула от неожиданности: радужная оболочка была ярко-голубой, такого потрясающего насыщенного цвета, который не приходилось встречать ни разу, тем более - у представителей местного населения.
        - Не жалей о ней. - Это глава рода тихо вошел в чум и встал за спиной. - Она была выбрана для того, о чем тебе знать не нужно. Не подходи к ней, не трогай ее, не говори ничего. Она уйдет с миром, душе будет некуда возвращаться. Та тень, которую она носит, тоже уйдет. Много бед от нее, как поветрие пошло. Никому это не надо.
        - Что вы такое говорите, товарищ, ей нужна помощь!
        Евгения Викторовна в раздражении выскочила из чума, оттолкнув мужчину. Ох уж эти суеверия местных! Советская власть тут уже давным-давно, школы, больницы, борьба с нелепыми верованиями! А тут еще Лида туда же:
        - Женя! - рядом никого нет, так можно не церемониться с отчеством. - Женя, погоди! Он прав!
        Лида намертво вцепилась в рукав и с неженской силой потащила Евгению Викторовну за чум, на ходу приговаривая:
        - Это уже не человек, это… дитя Куль-oтыра, Черной шубы! Навлекли беду - сами разобрались с ней! Девочка последняя из рода, никому не передаст ни свою лиль, ни чужую ис! Прим. авт.: лиль (манс.) - реинкарнирующая душа, ис (манс.) - душа-тень. Я же говорила, что шаманы звали богов, чтобы те сохранили их земли и прогнали… всех, кто сюда пришел. Или что-то пошло не так, или белый человек защищен лучше. Куль oтыр aги пришла убивать - и вот что наделала, ты же сама видишь, тут горстка людей осталась! Пусть девушка умрет, нельзя допустить, чтобы дитя Куль-oтыра осталось среди в Среднем мире, иначе несчастья только умножатся!
        Стрельцова с возмущением и яростью вырывалась:
        - Лида! Ты с ума сошла! Ты же комсомолка! Нет никакой души - ни у меня, ни у тебя, ни у этой девочки, и никаких богов и демонов нет! Есть силы природы и деяния человеческих рук, есть религиозные предрассудки, от которых надо избавляться! Ты понимаешь, что тут пытались убить человека? Надо сообщить в район по рации, пусть заводят дело!
        - Нет, нет! - медсестра отчаянно замотала головой. - Тот, кто это сделал, не убийца. Тень будет бродить меж людей - беда всем. Есть такая тень - значит, найдется и охотник за тенью. Ловец. Никто не будет помогать его искать, он сделал то, что нужно… манси спрячут его, все равно не найти!
        - Все, хватит слушать этот бред! Пусть убийцу ищет милиция. - Стрельцова круто развернулась и крикнула, подзывая фельдшера: - Ринат! Давай, носилки, срочно! Эвакуация больного!
        Главу рода силой пришлось удерживать подбежавшим летчикам. От Лиды Чудиновой Евгения Викторовна раздраженно отмахивалась у входа в чум, как раз в тот момент, когда Василий и фельдшер Ринат взялись за оленью шкуру, намереваясь со всеми предосторожностями переложить раненую на носилки.
        - Вася! - душераздирающий крик медсестры пронесся над стойбищем. - Что ж ты делаешь, отойди от нее, меня послушай, не надо!
        Девушка-манси вскинулась на своем ложе с предсмертным хрипом, хватая за плечи того из мужчин, кто склонился над изголовьем. Командира экипажа вертолета санитарной авиации, Чудинова Василия Степановича.
        Страшно закричала медсестра Лида.
        Девушка-манси была мертва.

* * *
        Третья сцена. Явно опять больничные стены.
        Евгения Викторовна на дежурстве. Спасение от страшных и тяжелых мыслей и воспоминаний - только в работе. Следы той жуткой ночи, когда Василий едва не прикончил ее, избив до полусмерти, почти сошли с лица и тела. Для всех окружающих Евгения Викторовна Стрельцова упала с лестницы… Но только не для представителей органов правопорядка. За два неполных месяца любимый мужчина превратился в неуправляемое чудовище. Роковые признаки психического расстройства сыпались, как зерно из дырявого мешка, чередуясь с просветлениями в сознании, которые становились все реже. Все закончилось психиатрическим отделением ЦРБ. Коллеги-врачи разводили руками. Здоровый и полный сил молодой мужчина - и на тебе.
        А Стрельцова вот-вот станет матерью его ребенка!
        - Лида… Лида, что ты за человек… Что ж ты скрыла от меня правду, что Вася болен? Что у вас за семья, с какой наследственностью? Кого я рожу, с каким диагнозом? Чтоб мучиться всю жизнь и мне, и ребенку?
        Лида Чудинова изменилась за эти недели до неузнаваемости: похудела, почернела - как будто высохла, осунулась. Корила себя по многим причинам: что свела подругу с двоюродным братом, для которого хотела крепкий и надежный женский тыл, что не смогла удержать их - подругу и брата, - от входа в злополучный чум… А особенно корила за то, что оказалась не в силах отвести беду от Василия.
        То, что со стороны выглядело, как кровавая расправа над юной девушкой, было актом милосердия. Дух ее оказался слаб для грозной ноши, а тот, кто пытался оборвать нить ее земной жизни, безвестный охотник за тенью, сделал все, чтобы остановить нарастающий вал смертей среди местного населения.
        У изголовья девушки, чье тело послужило вместилищем для Куль oтыр aги, оказался именно Василий. В умирающем теле еще тлела частичка чуждого духа, ис, не успевшая уйти в Нижний мир, да и неспособная это сделать, потому что в момент агонии шаману нужно было снять с девушки жертвенную вещь, взятую из амбара Куль-oтыра. Подарок для дочери бога смерти - да не простой турлопс из бисера, а древнюю серебряную гривну… Не разомкни ее - и у ис дочери бога смерти два пути: найти подходящее тело или просто исчезнуть, исчезнуть без следа, перестать быть.
        *** Прим. авт.: амбар Куль-oтыра - культовое сооружение, святилище бога смерти; турлопс - нагрудник орнаментированный, женское украшение у манси и ханты.***
        И тело нашлось. Василий оказался в роковой близости от умирающей девушки. Но не положено быть женской душе в мужском теле, даже если это - только малая часть ипостаси дочери бога смерти. Отпустить бы ее восвояси, чтобы ушла к хозяйке в Нижний мир, но сделать это нужно сознательно. Первое время после случившегося на стойбище Лида приложила все силы, чтобы и Василий, и Женя - оба поверили в то, что произошло. Но усилия пропали втуне.
        - Лидок, это ж сказки! - Чудинов потрепал свою двоюродною сестру по темным волосам, обнял. - Ну, сказки, понимаешь? Детишек пугать ночью у костра. Девочку жалко. Глаза у нее голубые, хорошие. Редкие глаза. У кого рука на такую красоту поднялась - расстреливать надо!
        - Да не ее это глаза, Вася, ты меня послушай!
        - Лида, хватит. - Отрезала Евгения Викторовна. - Мне эта псевдорелигиозная пропаганда уже поперек горла. Хватит!
        И… все. Все уже было кончено, только стремительно росла пропасть непонимания между Лидией Михайловной Чудиновой и этой парой, собиравшейся вступить в долгую и счастливую семейную жизнь.
        Разрушаемый чужой потусторонней волей, разум Василия стремительно угасал. Куль oтыр aги некуда идти. Она упорно будет искать себе новое вместилище, и даже смерть Василия уже ничего не решает - его дитя, продолжение рода, вот-вот появится на свет. В случае смерти отца к этому ребенку перейдет ис своенравной свирепой богини, которую позвали, чтобы сеять смерть среди пришлых, а она обратила свой взор на тех, кто ее позвал…
        Настя прикрыла глаза рукой, пытаясь сладить с эмоциями - своими и голубоглазой эквы. Значит, с ней можно справиться, ее можно отпустить?!
        В полумраке среди спроецированных в воздух бронзовых личин промелькнул силуэт птицы. Глухарка. Сонная душа бабы Лиды, захлопавшая крыльями и превратившаяся в молодую темноволосую женщину в белом халате.
        - Женя никогда не хотела меня слушать. Она не верила. Точнее, верила - но только в физиологию, анатомию, психиатрию, генетику. - Послышался тихий печальный голос. - Она перестала со мной общаться. Я говорила, что пока в Васе сохранилась хоть одна осмысленная искра, надо пытаться избавиться от тени Куль отыр аги. Я перевелась в отделение психиатрии. Это было страшно и больно - видеть, что происходит с родным человеком. Время было упущено…
        Все, что могла попытаться сделать Лидия Михайловна - попытаться защитить маленькую девочку Верочку и ее будущих детей, и тех детей, которые когда-нибудь родятся у Егора Чудинова! Защитить своих родных! Она сознательно отказалась сама от идеи брака и рождения детей, чтобы не умножать шансы Куль oтыр aги найти и занять новое тело - ведь род-то Чудиновых общий!
        «Сказочные алгоритмы!» - с горькой иронией подумала Морозова, вникая в эти нюансы разыгравшейся драмы. Раз уж принцессе суждено уколоть палец проклятым веретеном, то она не умрет, а всего лишь уснет, уснет надолго. Но где есть сон - там и надежда на пробуждение!
        Редкое белое перо той самой птицы, которая приносит весну на крыльях и защищает мир от ледяной ночной тьмы, защищает детей и женщин… Перо-оберег, доставшееся девочке Лиде от матери, которая была наследницей силы многих поколений найт-хум.
        Обманная тропа, чтобы заблудившаяся душа не могла бы найти детей рода при жизни Василия, а после его смерти, даже найдя, не смогла бы завладеть ими, оставшись всего лишь спящей немой спутницей. При условии, что конверт, в котором спрятан ослепленный фотопортрет, останется целым и неповрежденным. Он мог истлеть от времени сам - но не вскрыт насильно…
        Глава 20.
        Ловец теней
        Теснились перед глазами Насти смутные образы. Смерть деда освободила ис Куль oтыр aги, быстро нашедшей ребенка - младшего ребенка рода на тот момент, девочку Настюшу! Ис попыталась уйти в Нижний мир сама, но безуспешно: для этого она должна была оказаться в тупике - в теле последнего потомка рода, у которого нет продолжения.
        - Я не смогла больше оставаться в медицине. Это было чудовищно тяжело, там, среди подлинных душевнобольных… Я ушла. Навещала Васю несколько раз в год, он перестал кого-либо узнавать уже давно… Женя так и не поверила до конца во все происходящее, искала наследственные корни душевной болезни в моей семье, неистово переживала за дочь, которая росла совершенно нормальной… Она свела общение со мной к «здравствуй» и «до свиданья». Я не знала, что Женя собирала выписки из истории болезни Василия, вела дневник, описала все события по памяти - с того самого случая на стойбище. Она вела записи вплоть до конца семьдесят шестого года, когда стало ясно, что госпитализация будет пожизненной, и никакой надежды нет. Писала сухо, по-деловому и… жестоко. Как о постороннем. Врач в первую очередь, но любящая женщина - в последнюю.
        Евгения Викторовна ушла с головой в свое единственное спасение от мыслей и сомнений - в работу. Отказалась от личной жизни - вдруг у Веры проявятся симптомы шизофрении, зачем ломать жизнь тому мужчине, который окажется рядом?! «Подчистила» все «хвосты» из прошлого, чтобы дочь росла спокойно. Когда родилась внучка, тщательно наблюдала за возможными отклонениями в развитии и не находила их. Периодически Стрельцова справлялась о состоянии здоровья пациента психоневрологического диспансера, в тяжелый период после развала советской системы здравоохранения помогала с лекарствами. И хранила эту тайну, сознательно отмежевавшись от истинной подоплеки истории, не имеющей отношения к материальному миру.
        Конверт она приняла на сохранение после похорон Василия, когда бывшие подруги снова попытались поговорить «по душам» - и не нашли взаимопонимания. Но какое-то шестое чувство все-таки подсказало Евгении Викторовне - не трогать конверт. А потом она просто забыла, засунув его между бумаг и не выполнив просьбу бывшей медсестры Лиды - передавать конверт по наследству, настрого запретив вскрывать…
        Все. Картины кончились. Темный занавес приоткрылся в последний раз, показав жестокую и неприглядную правду: конверт вскрыт, а значит, для вредоносных и опасных действий Куль oтыр aги препятствий нет. Частичка души богини вполне совместима с женским разумом и телом, а значит, она не начнет метаться в нем, сразу же подвергая саморазрушению. Она освоится и начнет делать то, ради чего ее позвали на древнюю землю обских угров - убивать.
        - Настенька… Охотник близко. Я не знаю, кто он, но он рядом… И его долг - избавить мир от тени. Но ты можешь отпустить ее… сама… пока ты хозяйка в своем разуме… Случай придет… скоро Вороний день, весна… Отпусти - пусть сама уйдет туда, в Нижний мир… Прости, пора… не могу удержаться…
        Пространство начало стремительно меняться, как будто выталкивая Настю обратно к двери.
        А где-то далеко, в отделении реанимации, вышла из комы после обширного геморрагического инсульта пожилая пациентка.

* * *
        Убаюкивающий плеск фонтанчика - модной детали офисного интерьера. Тишина. Кроме Насти, в холле только двое - напряженная, как струна, Елена и Игорь с бледным, как мел, лицом. Лозинский так и не приехал.
        - Небывалый случай в нашей практике. У вас нет кредитора, Анастасия Юрьевна. Нулевой портал замкнут сам на себя, но в вас прячется источник огромных проблем. Вы - свой собственный абсолютный должник до тех пор, пока скрытая в вас сущность не начнет причинять вред другим. - Раздался резкий голос руководителя филиала ОМВО. - Это я и хотела выяснить.
        Морозова почти не слышала этих слов. Она смотрела в светло-карие глаза, и видела там застывший ужас. Не потому, что Игорь Нефедов узнал правду о своей подопечной.
        Он узнал правду о себе. Из бумаги, «упавшей» по факсу в офис «Жизненного долга» за миг до того, как Настя покинула портал.
        Пик канцелярщины, в нескольких строках переводящий куратора в новый статус - с последующим устранением физического носителя тени. Какие бы силы не распоряжались порталами, они пользовались той терминологией, которая близка всем - и должникам, и сотрудникам ОМВО.
        Последнее дело, подлежащее завершению здесь и сейчас. Насте совсем не нужно было даже пытаться прочесть эту бумагу - она уже точно знала ее содержимое. Вот почему эква так быстро успокаивалась в присутствии Игоря - она его просто-напросто боялась. Она предвидела судьбу.
        - Мне жаль. - Елена тряхнула кудряшками. - У нас нет времени ждать какого-то там Вороньего дня. От вас исходит смертельная опасность для всех окружающих.
        Выпала бумага из правой руки Игоря и бесшумно опустилась на мраморный пол, а ее место занял стремительно материализующийся темный предмет. Настя не разбиралась в моделях и марках огнестрельного оружия. Но для чего оно предназначено, поняла сразу.
        - Игорь, вы должны выстрелить. Распоряжение по факсу игнорировать нельзя.
        - Нет.
        Настя уже не видела его лица, потому что в глазах снова закипали слезы. Не от жалости к себе, как сказала бы бабушка Женя, а от понимания: Игорь не выстрелит. Он уже все решил.
        - Настя… - тихо позвал он своим хрипловатым голосом, который и теперь звучал успокаивающе и почти нежно: - Отдай ее мне.
        Елена, отошедшая чуть назад, к стойке под часами, сухо констатировала:
        - Прекрасный выход из ситуации. У вас нет детей, Игорь?
        Куратор покачал головой.
        - Тогда это более чем достойный поступок. Девушка останется жива.
        Заметалась внутри холодная змейка:
        «Нет! Для меня нет выхода в Нижний мир! Я просто… исчезну! Я… я не хочу! Пожалуйста!..»
        Если исчезает то, что способно причинять зло и смерть - это неплохо. Но для этого кто-то должен расстаться с жизнью…
        И это ужасно.
        - Настя, слышишь меня, моя хорошая? Просто отдай. Пожалуйста. Не упрямься. Все идет правильно, как и должно быть…
        Морозова отпрыгнула, или ей так казалось? Видимо, только казалось, потому что Игорь оказался рядом очень быстро, мгновенно. Так близко: обычное мужское лицо, светло-карие глаза, в которых вместо ужаса теперь была спокойная решимость, полоска седины, губы твердого рисунка… И эти губы сейчас дарили Насте последний поцелуй - требовательный, честный, ждущий - такой, следом за которым настоящий мужчина обычно тихо спрашивает свою женщину: «Да?»
        Она ответила на этот поцелуй так, как хотел Игорь. Она могла бы сказать «да» на долгие годы вперед, которых… уже не будет. Она чувствовала и почти воочию видела, как в широких мужских ладонях забилось чужеродное нечто, покидавшее сознание Насти Морозовой в безмолвном крике.
        - Вот, гадство! Гаишники остановили, первый раз за пять лет, растак их! Ни за что! Где моя футболка с Лавровым! - загремел в холле ОМВО знакомый баритон. - А что здесь про…
        Лозинский не успел договорить. Рядом с Настей уже не было Игоря. Раздался выстрел - и звук тут же был поглощен и заглушен темным пространством холла.
        Мир как будто перевернулся с ног на голову. Ошеломленный Лозинский. Спокойная Елена. Падение тела на мраморный пол. И вот уже Настя сама сидит на полу около распростертого тела, вокруг головы которого натекло немного крови. Странно, выходного отверстия нет… А ведь он стрелял сам, в упор…
        Голоса.
        - Что за хрень, Елена?! - продолжал греметь баритон, в том время как его обладатель разматывал с шеи шарф и подкладывал под голову Игоря сбоку. - Кто мне объяснит, что происходит, мать вашу! Я звоню в полицию.
        - Хоть обзвонитесь, Антон. Они сюда не доберутся. Игорь Павлович тоже расплатился, как считал нужным. Хватит истерить. Тень еще здесь или обезврежена? - холодно спросила Елена, не отрывая взгляда от тела Игоря, лежащего на полу, и от девушки, беспомощно сидящей рядом.
        Она перевела взгляд на Лозинского, неловко топчущегося вокруг:
        - Так тень обезврежена?
        - Я ее не чувствую. - Упрямо сказал профессор, и Насте почудилось какое-то болезненное отчаяние в его голосе. - Да, развеялась, несомненно.
        И тут Настя ощутила легкое покалывание в кончиках пальцев рук, как будто их щипал легкий морозец. Что?.. Слабо дрогнула левая бровь Игоря - или это всего лишь неверная игра света в холле ОМВО?
        «Спрячь меня. Я спасу его. Я буду тихой и незаметной, я никогда не преступлю твоей воли, - прозвучал в сознании испуганный женский голос. - Пожалуйста. Я не хочу умирать…»
        Не до диалога с голубоглазой эквой было Насте, но она поняла одно - каким-то чудом Игорь еще жив, потому что принял в свое сознание тень Куль oтыр aги, дочери владыки Нижнего мира. Богу смерти дано право защищать и от смерти, и от болезни - надо лишь его попросить… И сейчас тень его дочери в последней отчаянной попытке удерживалась между двумя телами: полной жизни Морозовой и умирающим Нефедовым.
        «Я просто уйду, я обещаю, как только ты сама сможешь меня отпустить - и не выбросить из себя, а отпустить домой… Если не будет такого случая, значит - проживу с тобой всю жизнь и ни разу о себе не напомню, клянусь!»
        Требовательный голос Елены как будто стремился поставить точку в этой тихой просьбе:
        - Антон! Вы меня слышите? Я хочу видеть, покажите немедленно!
        Так вот откуда это болезненное отчаяние в голосе Лозинского! Он догадался, что Елена потребует подтверждения и попросит взять ее за руку - чтобы видеть то, что видит он.
        Все понятно. Профессор солгал, когда сказал, что тень развеялась. Он первым осознал, что эква никуда не ушла, что она тонкой, грозящей в любой момент разорваться ниточкой удерживает вместе два сознания - Насти и Игоря. Как только Лозинский возьмет за руку Елену - та увидит поток голубых искорок и поймет, что ее обманули. Пистолет лежит рядом с Нефедовым - но не факт, что под рукой главы филиала «Жизненного долга» нет другого.
        В наступившей тишине Насте казалось, что она слышит биение всех сердец в этом странном помещении, существующем где-то на стыке измерений.
        Спокойное и ровное - у Елены.
        Быстрое, частое, волнительное - у Лозинского и самой Насти.
        И едва уловимое - у него.
        «Я знаю, что сейчас думает большой ребенок, - настойчиво проговорила эква, очень точно давшая определение сути Лозинского, - …он жалеет, что не может внушить тебе мысли на расстоянии… что комплаентность - это не путь к месту, где мы нагрешили и пытаемся загладить провинность, а дорога, в конце которой предстоит стать собой… он говорит, что ты можешь все, если захочешь. Время уходит, Настя - еще чуть-чуть, и я не смогу удержать того, кого ты любишь…»
        Любишь?! Настя никогда не захотела бы пойти навстречу голубоглазой экве, если бы не выстрел, сделанный человеком ради той, кого он знал меньше недели.
        Спрятать экву? Но как?!
        Антон опять бросил на девушку взгляд своих темно-чайных глаз, отчаянный просящий взгляд. Стук каблуков по гладким каменным плитам… Елена подошла и настороженно встала в двух шагах от Лозинского.
        - Покажите мне. - Настойчиво проговорила она, и профессор-ковбой нехотя протянул ей руку.
        Время замедлилось - для многих это всего лишь красивая фраза. Сейчас Настя воочию ощутила, как действительно может замедляться время. Она закрыла глаза, пытаясь, как в детстве, рассматривать под плотно сомкнутыми веками неясные образы и плывущие цветные пятна. Она увидела крохотные голубые искорки, чуждые в этом мире, давно принадлежащем людям, а не древним грозным богам. Увидела и прониклась печальным одиночеством. И поняла, что гораздо сильнее той, что так легко захватила и разрушила душу деда, хладнокровно использовала, как временный сосуд для сохранности напитка, ждала своего часа, чтобы вырваться наружу и сеять разрушение и безумие.
        Того, что случилось, уже не повернуть вспять, не прожить жизнь заново ни за бабушку, ни за дедушку, не исправить чужих ошибок.
        Но есть шанс не совершать своих.
        … и тогда ладошка девочки Настюши осторожно прикрыла стайку голубых искорок. Как котенка гладила - того, которого пришлось отдать соседям. А остальные искорки просто взяли, да и спрятались под эту детскую ладошку.
        - … теперь я вижу. - Елена выпустила руку профессора-ковбоя и, грациозно наклонившись в своей узкой классической юбке, подобрала пистолет.
        Куда оружие пропало из ее рук, Настя не видела. Она чувствовала, что по лицу так и бегут слезы.
        - Анастасия Юрьевна, - мягко сказала женщина, - я запускаю финальную нейроблокаду. Думаю, через час, максимум - полтора, вы все забудете и вернетесь к нормальной повседневной жизни. Остаточные явления еще будут вас посещать, это неизбежно, но потом все утихнет, и вы уже никогда ничего не вспомните.
        Потом она повернулась к Лозинскому:
        - Антон Андреевич, не смотрите на меня, как на монстра. Игорь свой выбор сделал, этот выбор был достойным. Сейчас ваша задача - побыть с Анастасией, сколько потребуется для имитации несчастного случая с последующим следовым сценарием забывания для всех участников, прежде всего - полиции и медиков.
        Услышав какие-то ей одной понятные звуки из-за стойки в глубине холла, Елена быстро прошла туда и вернулась с каким-то листком в руках.
        - Факс пришел для отправки на место: склад в районе промзоны, на Предзаводской улице. Там должны обнаружить тело без документов, а девушке необходима короткая психологическая поддержка и - домой ее. Да! Нефедов расплатился - его нужно вычеркнуть из списков пропавших без вести. Это я сделаю сама. С остальным справитесь или нужна помощь?
        - Справлюсь. - Почти спокойно выдохнул Лозинский, пристально глядя на Настю.
        …и тогда смазался и поплыл перед глазами холл ОМВО, как будто исчезал в отголосках сна…
        - Настя!!! Как вам удалось?
        Морозова вздрогнула. Бетонный пол, крашеные темно-зеленой масляной краской стены, тусклый дневной свет из окон под самым потолком и - холод, холод. На улице минус двадцать семь, а здесь явно не отапливается…
        Голова Игоря на коленях, руки в крови, рядом суетится профессор-ковбой, пытаясь нащупать пульс на шее Нефедова:
        - Божечки мои, неужели правда живой… Ну вот же, я вижу искры, их только что не было… Не хочет она уходить, упрямая, и это сейчас на пользу… - тут же Лозинский выхватил из кармана своей неизменной летной куртки мобильник, крича в него на весь пустой склад: - Скорая?! Срочно нужна помощь… огнестрельное ранение в голову… да, живой он… быстрее же!
        Настя не могла себя заставить сдвинуться с места и почти не слушала то, что второпях тараторил Лозинский, вслух вспоминающий какие-то инструкции по оказанию первой медицинской помощи:
        - Так, трогать не надо… сидите пока, только ноги ему приподнять… прикроем моей курткой… кровотечения почти нет… повязку не сделать… у меня только платок, но хоть чистый… Настя! Доставайте ее, пусть делает то, что нужно! Только не вставайте, пусть Игорь лежит в той же позе… Я же знал, знал, сразу понял, что она просто так не уйдет, так пусть хоть польза выйдет… Вы сможете ее контролировать, сколько нужно, я уверен. Скоро вы все забудете, но я-то буду помнить, я прослежу за вами обоими, а если Игорь жив останется, это тоже будет новая жизнь, не иначе…
        «Выходи. Я доверюсь тебе. Спаси его…»
        Девочка Настюша осторожно приподняла ладошку, выпуская стаю голубых искорок.

* * *
        Во второй декаде января сургутская погода была удивительно мягкой. Суровые морозы опять обходили город стороной, создавая обманчивое ощущение приближающейся весны. Подождите, горожане! Впереди почти весь январь, а затем вьюжный февраль, а после придет, согласно пословице, «марток - надевай трое порток…»
        Будет вам еще зима, никуда она не денется. Не забывайте, где живете: там, где и майский снегопад - не такая уж редкость. Далеко еще до ледохода, до птичьих трелей по утрам, до желтых огней цветов сон-травы и лиловых брызг медуницы на склонах Барсовой горы. Всему свое время.
        Около места для курения позади подстанции скорой помощи сейчас стояли два фельдшера: опытный старожил, прошедший воду, огонь и медные трубы, и «щегол», недавний выпускник медицинского колледжа. Падали крупные хлопья снега, струился сигаретный дым, улетали в пасмурный день слова рождающейся байки.
        - Ты слушай, что говорю! - рассказывал старший. - Я вообще все помню, как в тумане, какими-то кусками. Как сон какой-то. Врач, Евгеньич, так тот вообще говорит: «Ты о чем?!». Как будто не было этого случая в декабре, ни по бумагам, ни вообще. У всех память отрезало! А ведь был огнестрел, менты тоже. Куда они делись? Ни запросов к нам, ни дела вроде нет, хотя такого быть не может, обычно в таких случаях все строго.
        - Так может, это, того… - молодой раскурил сигарету и глубоко затянулся. - Может, договорились, с кем надо?
        Старший досадливо поморщился и махнул рукой:
        - Кого там «договорились»! Я ж про что! Память отшибло у всех, как не было ничего. Я один, видно, какой-то особенный, и то не все помню. Огнестрел в голову. Сам вроде как застрелился, сам! Куда ствол делся - ума не приложу, его там точно не нашли. Молодой мужик. Там еще другой мужик был, чудной какой-то, в шляпе. Деваха была, краля как с рекламы, красотка, только зареванная! «С вами, - говорит, - поеду, хоть режьте».
        - А ты?
        - Я-то что… Такое ощущение, что Евгеньич ее узнал, раз назвал «коллегой». Знакомая, наверное.
        - Врачиха?
        - Наверное, не знаю… Мужик жив был, но на ниточке висел. Как из кино случай! Ну, все дела тут, что положено, помощь, в больничку, думали, не довезем с пулей в башке, труповозка уже нужна, да нет! Сколько он пролежал так, непонятно. Тот, что в шляпе, вроде охал, что полчаса как минимум.
        - Да ладно! - хмыкнул молодой. - И выжил?
        - Вот тебе и «ладно»! - передразнил старший. - Прохладно! Деваха та сидела как статуя, взялась за голову мужика, и бормочет, то ли себе, то ли кому еще: «Я доверилась тебе - так помоги…». Думаю, крыша у нее поехала. И точно, поехала! Долетели до «Травмы» махом, а деваха к тому времени реветь перестала и вроде как в себя пришла. Смотрит на нас, на руки свои в крови, на мужика… «Что я тут делаю? - говорит, - а это вообще кто?». Евгеньич опупел слегка и по имени ее назвал: «Анастасия Юрьевна».
        - Шок, по ходу.
        - Вот, шок! Она тоже все забыла! Самое смешное в этом деле, что я не помню, куда она пропала в «Травме»! Куда делся мужик в шляпе! Потом спрашивал у Евгеньича, кто такая Анастасия Юрьевна, так он сказал, что одну такую знал по работе, но она ушла к частникам в медицинский центр, и он ее года полтора не видел. Тут я сам офигел. Как «не видел»?! А кто с огнестрелом этим приехал?!
        - Короче, ты один видел. - Голос молодого был полон сомнений.
        - Видели все. А не забыл только я. - Многозначительно и веско прокомментировал старший. - Это же не все еще! Дальше и у меня память высвистнуло. Мужика привезли живым, сразу в операционную, я же потом узнать пытался, что да как с ним. И… не нашел. Документов не было, кто он, где… Как в воду канул! Выжил, нет ли, а выжил - не остался ли овощем после такого. Неизвестно, понимаешь?
        Падали хлопья снега, опускались на город зимние сумерки. «Медицинские байки!» - подумал молодой фельдшер, а вслух рассеянно поинтересовался, тут же обалдев от собственной наглости:
        - Слушай… кто-то болтал, что ты жену бросил после аварии?
        Старший и бровью не повел:
        - Иди ты, «бросил»! Да не были мы женаты, жил я с ней! Ну, извините, прошла любовь, увяли помидоры! Еще разобраться, чей это пацан, мой ли, кто его заделал, я или другой…
        Зазвенел мобильник в кармане куртки. Старший вынул его с ворчанием:
        - Хэзэ опять, чей номер… Такая шушера звонит, то приставы, то банки… Говорите!
        Послушав меньше минуты, старожил подстанции усмехнулся и нажал «отбой».
        - Нет, ты смотри, что опять мошенники придумали! Теперь какое-то долбанное коллекторское агентство! Какой-то «Жизненный долг»! Никому я ничего не должен, пацан. Пошли работать… А в практике нашей всякое случается, запомни…

* * *
        Ольга Андреевна с сомнением смотрела на свое отражение в зеркале. Как так! Говорили, надо не меньше десяти сеансов, чтоб только сгладить рубцы! А уже после первой процедуры улучшение… Не может быть! Или у этой докторессы, Морозовой, руки золотые, или она колдунья.
        После новогодних праздников Ольга решилась-таки набрать записанный номер, в душе чувствуя всю бесполезность затеи. И вроде бы даже получила подтверждение бесполезности, когда приятный женский голос изумленно спросил:
        - Я обещала?.. Простите, видимо, забыла… Приезжайте на консультацию завтра, есть свободное окно.
        Ольга Андреевна сначала не хотела никуда ехать. Пришлось вызывать социальное такси, а сына оставлять с няней. С лица же не воду пить, да и пить-то некому! Но… так опостылели эти шрамы…
        А докторесса смотрела долго и пристально, как будто силилась вспомнить что-то, но никак не могла. И на вопрос о том, куда пропал Игорь Нефедов, только плечами пожала:
        - Кто это?
        «Как это кто?! - мысленно возмутилась Ольга. - Ты же с ним была вместе, воду мне привозили в декабре!»
        Впрочем, возмущение это было слабым и каким-то игрушечным, не подлежащим логическому объяснению. Игорь Павлович пропал таинственным образом, да таким, как будто не существовал вовсе. Звонок перед Новым годом в социальную службу огорошил женщину, потому что она услышала вот что:
        - Нефедов? Нет, извините, у нас такого нет. Никогда он у нас не работал!
        Временами Ольге и самой начинало казаться, что не было никакого Игоря Павловича. Периодами эта уверенность пропадала, и тогда возвращались скудные и отрывочные воспоминания.
        И сейчас вот докторесса недоуменно хмурит брови, что-то мелькает у нее в глазах, но безрезультатно. То ли у доброго десятка людей память никуда не годится, включая работников «социалки», то ли у самой Ольги Андреевны с головой не в порядке. Некогда об этом задумываться - надо сына растить и заниматься только им.
        Тем не менее, эта Морозова сказала, что возьмется за лицо, изувеченное шрамами, а процедура будет бесплатной.
        Ольга Андреевна уперлась:
        - Никогда халявщицей не была, хоть кредит возьму, но буду платить сама!
        - Нет. - Красивая молодая женщина посмотрела очень строго и тут же улыбнулась: - Я набираю материал для статьи. Разве что прошу разрешения анонимно использовать ваши фото «до» и «после». Верхнюю часть лица мы закроем, узнать будет невозможно.
        И когда Ольга благодарно кивнула и с помощью медицинской сестры легла на кушетку, собираясь надеть специальные очки для защиты зрения от вспышек лазера, ее внимание вдруг привлек цвет глаз косметолога.
        Только что глаза были светлые, прозрачно-голубые.
        А стали яркие, как сапфиры.
        ЭПИЛОГ
        Анастасия Юрьевна никак не могла вспомнить, где она видела эту черноволосую женщину с жуткими послеожоговыми рубцами. Но что-то так настойчиво скребло в душе, заставляя напрягать память в бесплодной попытке узнавания.
        Видела. Разговаривала. Что-то обещала… Но когда? И ведь точно, обещала заняться этим лицом по собственному почину, бесплатно!
        «Я уберу это…»
        Откуда доктор Морозова знала, что сможет помочь лазеру? Она толком и сказать-то не могла, как не могла объяснить, почему у бабы Лиды почти сразу восстановилась речь и функции парализованной половины тела, - это произошло, когда Настя пришла в реабилитационный центр вместе с братом Лидии Михайловны и его женой.
        Настя чувствовала волну холода в пальцах, когда ободряюще взяла соседку за руку. Как будто по коже тек невидимый шелковистый иней…
        Померещится же такое!
        Ерунда, конечно, а такое чудесное восстановление бабы Лиды - это сочетание факторов: крепкий организм и профессионализм врачей.
        - Баб Лида! Ты смотри, не нервничай больше.
        - Не буду, деточка. Гулять буду, воздухом дышать. Может, и в Когалым перееду, но не нынче.
        Егор Чудинов застонал и взялся за голову:
        - Как «не нынче»?!
        - Так, Гоша. - Строго сказала Лидия Михайловна. - У меня тут память.
        Настя снова подумывала, что надо бы возвращаться в Тюмень. Правда, рынок недвижимости «просел» за последнее время, и интерес к квартире в центре города покупатели все так же не спешили проявлять.
        Взгляд Лидии Михайловны стал острым и цепким. Затем пожилая женщина произнесла нечто вовсе непонятное:
        - Справилась с ней, значит? Значит, все было правильно, так и надо, не зря она к тебе попала. Не держи, отпусти. У нее своя дорога, у тебя - своя. Ей тут не место…
        - Да кому не место, кого отпустить-то? - со смехом спросила Настя.
        - А как будет праздник, Вороний день, так и отпустишь. Уринэква Хотал. Самое время. Много их, древних, кому по Земле бродить не надо бы. Но нет-нет - да и выпустит кто по злобе сердца, по незнанию.
        Прим. авт.: Уринэква Хотал - Вороний день по-мансийски. На хантыйском языке - Вурна Хатл. Ежегодное грандиозное и очень красочное мероприятие окружного масштаба, утвержденное законом ХМАО-Югры. Отмечается с размахом не только в Ханты-Мансийске, но и других населенных пунктах Югры.
        - Баб Лида, вы о чем?
        - Ни о чем таком, Настенька. О птице, которая приносит весну в Вороний день. - Лидия Михайловна озорно подмигнула. - Это же день встреч для многих - для родни, для молодых, и для сватовства тоже. Может, и тебе там встретиться надо с кем-то.
        Морозова обняла пожилую женщину:
        - Не с кем мне встречаться, баба Лида. Да и в Ханты-Мансийск я ехать не планировала. Праздник вроде там проходит, ежегодно?
        - Посмотрим. - Упрямо ответила соседка, снова заговорщицки подмигивая. - Ехать-то никуда и не надо. Вороний день все равно наступит, и срок у каждого свой.
        После посещения стационара Настя решила заехать в храм, поставить свечу за здоровье бабы Лиды, а потом нужно бежать на работу - обеденный перерыв заканчивается. Такси приехало быстро.
        - В храм Георгия едешь? - спросил пожилой водитель. - Знаю, как же. Сам туда иногда заезжаю, постоять с краешку, послушать, как поют.
        - Что, простите?! - Настя искренне удивилась, переспрашивая.
        Судя по висящим над лобовым стеклом четкам с символом полумесяца, водитель был мусульманином.
        Дед улыбнулся:
        - Э! Сам знаю, что по вере не положено. Так ведь и меня Георгием зовут. Когда родители называли, никто не разбирал, какая такая вера, все были свои, все советские. Вроде как я родню чувствую. Георгий - могучий джигит был, нечистого змея убил. Так где такое записано, что к уважаемому джигиту, к старшему, в дом нельзя прийти и послушать, как поют во славу всего, что с нечистым в этом мире борется?..
        И Настя не нашла, что возразить.
        Прим. авт.: фрагмент разговора с водителем по имени Георгий - одно из немногих событий, которые не выдуманы автором. Каких только интересных людей не встретишь в Сургуте! Из семидесяти пяти лет жизни Георгий пожил на севере сорок девять. Здоровья и долгих лет!

* * *
        Март на севере - месяц все-таки зимний, но переменчив в настроении, как капризная одинокая тетушка, завещавшая родне большое наследство и в связи с этим фактом помыкающая несчастными так, как ей угодно. Вроде весна поманила уже ярким солнцем, первой капелью, но… Погодите радоваться! Глядишь, ночью ударит «тридцадка»!
        В первых числах марта Настя взяла отпуск и приехала в Тюмень, к семье. Зачем она в декабре брала неделю «без содержания», по каким таким семейным обстоятельствам, доктор Морозова сама не могла сказать… Вообще конец декабря как в тумане - заработалась.
        В новогодние праздники Настя приехала домой в очень странном состоянии и некотором нарушении душевного равновесия, которое папа по-мужски прямодушно классифицировал:
        - Ты как пыльным мешком из-за угла стукнутая, доча!
        - Ну, что ты такое говоришь! - мама Насти укоризненно посмотрела на мужа, обнимая дочь при встрече. - Кто-то появился, и надо бы с ним встречать праздник, а тут папкины шуточки - совсем не к месту!
        Никто не появился, но… почему-то хочется плакать.
        В Тюмени в марте весна, не в пример Сургуту! Теплый ветер, лужи, рыхлый зернистый снег. Отдых есть отдых! Гулять в парках, читать книжки, вечером болтать с родителями у телевизора или по «Скайпу» - с Гульназ, которая нянчила толстенького горластого мальчишку, отличающегося отменным аппетитом, не хуже своей матери!.. Да, и на днях у Насти появился племянник, так что в семье стояла приятная суета, всегда сопровождающая рождение новой жизни.
        Набережная реки Туры, выход на утреннюю пробежку. Ночью слегка подморозило, но с утра прошел мелкий капризный «дождеснег». Вроде около нуля - но как-то противненько и пасмурно. Окстись, Морозова, в Сургуте вообще еще «минуса» стоят и метровый слой снега, а в лесу - и того больше, до середины мая может лежать!..
        Настя сделала небольшую разминку и только достала наушники, чтобы бежать с комфортом под бодрую музыку, как вдруг услышала:
        - Кар-р!
        Карканье раздалось где-то за спиной, на уровне брусчатки. Ну, видимо, вороны начали утренний рейд по поиску завтрака. Где там наушники?..
        - Кар-р!
        Карканье звучало столь требовательно, что девушка непроизвольно оглянулась назад и ахнула: на брусчатке сидела самая настоящая белая ворона.
        - Кар-р! - заявила о себе птица в третий раз, и, как будто в ответ на этот громкий призыв, из-за низких облаков выглянуло солнце.
        Настя вздрогнула, - вовсе не из-за слепящего глаза блеска подмерзших луж, - а из-за острой боли где-то между лопаток, словно что-то неведомое и чужое пробежало по коже, то, что постоянно не давало заснуть с вечера и будило в самый глубокий час ночи, тоскливо просясь наружу, как запертое в клетке животное.
        То, от чего хотелось бы избавиться раз и навсегда.
        Белая ворона. Белое перо. Темное пятно на зеркале из детства… Окно в Нижний мир… Какой Нижний мир, что это? Пятно на зеркале перестало расти, а выбросить старую мебель Настя так и не решилась. Конверт… Какой конверт?!
        Птица неспешным шагом начала обходить утреннюю бегунью, важно переступая лапками по плиткам набережной. Как зачарованная, Настя поворачивалась вслед за ней, пока ворона не взлетела, хлопая белыми крыльями. Пытаясь проследить за стремительно удаляющейся пернатой редкостью и щуря глаза от солнца, Настя сделала несколько неловких шагов, чтобы споткнуться, оступиться и… оказаться нос к носу с каким-то мужчиной в камуфляжной форме. Ойкнув, девушка собралась извиниться, но…
        Лицо мужчины показалось знакомым, вызвав весьма противоречивые ощущения - от облегчения до какой-то щемящей тоски, смешанной с чувством потери.
        Где могла видеть Морозова это лицо? Почему лицо кажется знакомым и даже… каким-то родным?
        Что-то больно царапнуло внутри, досадно и остро, заставляя сделать шаг назад, попытаться скрыться, чтобы проницательные светло-карие глаза не увидели нечто, прячущееся на дне темного колодца души. Теперь нечто сжалось и захотело уйти как можно глубже.
        Настя вздрогнула.
        Мужчина тоже смотрел на нее, не отрываясь, хмурился, как будто силился оживить память, не торопился идти дальше.
        Их взгляды встретились. Обрывки фраз, образы, разговоры, - все это внезапно нахлынуло на девушку, как воспоминания о давно позабытом сне, странном и страшном. Но было в этом сне и другое - лицо мужчины, у которого полоска седины скрывала шрам. Мужчина расплатился по долгам так, как счел нужным. Мужчина остался в живых потому, что та, ради которой он пожертвовал собой, смогла подчинить своей воле ис суровой жестокой богини с яркими, как сапфиры, глазами.
        Сила, способная нести смерть и разрушение, тогда сдалась на милость той, что оказалась сильнее - и подарила жизнь.
        И откуда-то сверху прямо в руки Насте неожиданно упало белое перо, как ключ, который теперь был нужен не для того, чтобы запереть древнее зло, а для того, чтобы освободить частичку души той, чье время в этом мире закончилось.
        Отпускала ноющая холодная боль на уровне лопаток. Уходило ощущение чуждого присутствия, с которым Настя жила последние месяцы и почти смирилась. И если бы редкие прохожие обладали каким-то особым зрением, они могли бы видеть, как сорвались с кончиков пальцев девушки потоки голубых искорок, заплясали вокруг в прощальном хороводе, а потом рассеялись вдоль набережной, смешиваясь с порывами весеннего ветра.
        Где-то за сотни километров от Тюмени, в Сургуте, осыпалось осколками старое зеркало - с тихим, прощальным звоном. Окно в Нижний мир захлопнулось.
        Настя точно знала, кто перед ней, она вспомнила. Тот, кто отказался от блаженного забвения и обещанного нового бытия без мук совести. Теперь тень ушла, и ловить ее уже не придется, как не придется делать выбор между своей жизнью и чужой смертью. Как его зовут теперь?..
        Хрипловатый голос нарушил затянувшееся молчание:
        - Как же долго я тебя ждал… Мне кажется, я научился, Настя. Быть другим с прежней памятью.
        - Не другим. Собой…
        Они стояли на набережной, обнявшись, как тогда, на катке Каменного Мыса, и никак не могли насмотреться друг на друга.

* * *
        Какой бы долгой не казалась вам ночь, какой бы холодной и мрачной не представлялась зима - помните, рано или поздно настанет день, когда ворона захочет погреть свои замерзшие лапки. Не так уж и важно, в чем таком она их греет, потому что впереди - весна.
        КОНЕЦ
        Ноябрь 2019 - апрель 2020, Сургут
        .