Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Рави Ивар / Прометей : " №07 Император " - читать онлайн

Сохранить .
Император Ивар Рави
        Прометей (Рави) #7
        Максим Серов двадцатый год в каменном веке параллельной Вселенной: строительство Империи Русов идет полным ходом, когда появляется коварный враг. Сможет ли наш соотечественник, взявший на себя роль лидера Русов, противостоять врагу? Выпутается из…
        Глава 1. Кто есть кто?
        - Герман, меня не оставляет чувство, что за всем этим скрывается невидимый кукловод, дикари вели себя максимально любезно, такое поведение нетипично для каменного века.
        - Да, - американец смачно сплюнул за борт «Стрелы», - я каждую минуту ожидал, что они уберут улыбки, и завяжется бой. Странно, что Санчо не почувствовал фальши.
        - В мире Санчо нет лицемерия, он не знаком с таким пороком. Если есть реальная угроза - он ее чувствует, а подковерные интриги и двуличие не его конек.
        - У нас есть гости, как только они немного научатся говорить на языке Русов, сможем получить больше информации.
        После слов Тиландера я оглянулся на троих аборигенов изъявивших желание уплыть с нами. Этого поступка удалось добиться довольно легко, дикари с готовностью согласились. Гораздо труднее оказалось донести до них эту мысль.
        Обследуя восточное побережье Франции, мы прошли на «Стреле» до земель Италии и неожиданно наткнулись на большое поселение дикарей, отличавшихся от виденных нами ранее не только бронзовым цветом кожи. С виду - типичные кроманьонцы, с хорошо развитой мускулатурой и довольно богатым языком. Скорее всего, их предки пришли в Европу довольно давно, потому что цветом кожи они напоминали сильно загорелых метисов. Но большее удивление вызывали их поступки: завидев корабль, дикари на легких лодках поплыли нам навстречу, демонстрируя доброжелательность и приглашая в гости.
        Будучи в полной боевой готовности, мы высадились на берег, где были встречены большим количеством народа с доброжелательными улыбками и радостными криками. Такое поведение не укладывалось в общепринятые рамки дикарей каменного века: предупредил Бера, чтобы все его воины оставались наготове. На берегу мы провели всего пару часов: высаживались по всем правилам военного времени, страхуя друг друга. Все время, что провели на берегу, никто не расслабился, держа оружие наготове.
        Но неприятных сюрпризов не случилось - нас угощали жаренным мясом и испеченными на плоских камнях лепешками из ячменя. Вот именно тогда мы и выпали в осадок, решив во что бы не стало сохранить с этим большим племенем дружественные отношения.
        Единственное, что меня напрягало - отсутствие видимого вождя: в моих глазах на эту роль претендовали как минимум трое. Один из тех, кто брал на себя бремя лидера, звался Паб, он же, сейчас находился на борту шхуны с двумя сородичами.
        Пока нас угощали хорошо прожаренным мясом и немного сыроватыми лепешками, в моей голове созрел план по установлению дружественных отношений с этим племенем. Племя, кстати, называло себя Урха, но топоним данного названия остался неясным для нас. Самое удивительное для меня - наличие у них луков и железных наконечников для стрел и копий. Попросив Паба рассмотреть наконечник его копья, убедился, что он сделан из низкосортного железа, а понятие закалка металла в племени отсутствует. Подойдя к валуну, под возмущенные крики аборигенов ударил копьем Паба в камень. Наконечник предсказуемо затупился, сплющившись от удара. Прежде чем возмущенные дикари воспримут такое действие как оскорбление, продемонстрировал разницу в обработке металла у нас и у дикарей. Копье Бера выбило в камне небольшую выбоину, но наконечник не пострадал. Восхищенные Урха обступили меня, как дети Деда Мороза, цокая языком.
        - Хочешь научиться так? - обратился к Пабу, в чьих глазах явно читалось понимание процесса, - поплыли с нами, научим еще и многому другому. Слов моих дикарь не понял, но жестами показывая на юго-запад сумел донести до него мысль. Пока мы кушали, Паб пропал, снова в поле зрения появился примерно через час, ведя с собой двоих мужчин. По ожогам на руках обоих можно догадаться, что это местные кузнецы. Паб, показывая на мужчин и на себя, махнул рукой на юг и перевел взгляд на меня. В его глазах застыл вопрос: «мужик, возьмешь нас троих с собой»?
        - Возьму, - просто ответил я, и в глазах дикаря мелькнула радость. Иногда не нужно знать языка, чтобы по интонации понять суть разговора. Пробыв среди дикарей около пяти часов, решили отплывать: я не доверял Урха настолько, чтобы остаться ночевать в их поселении. Уже на корабле, Бер доложил, что поселение уходит и в лес и частично скрывается за скалистым кряжем. Он, следуя моему указанию, насчитал девяносто хижин, но часть осталась без учета, скрытая среди деревьев и за горой. Это второе крупное поселение после Ондона, что мне встретилось за двенадцать лет.
        Я обратил внимание на еще одну особенность: многие женщины были вооружены не хуже мужчин и вели себя словно воины, трогая железные наконечники оружия Русов. Пришлось даже сказать Беру, чтобы не давал расслабиться воинам, разомлевшим от женского внимания. Русы немного оторопели, видя перед собой людей светлее себя, до сих пор с более светлым оттенком кожи встречались только неандертальцы.
        - Бер, угости наших гостей сушёным мясом, что-то они совсем приуныли.
        Начинало темнеть, и двое из троицы гостей вертели головами, пытаясь понять, почему мы до сих пор не пристали к берегу. Только Паб вел себя более спокойно. Этот Паб напоминал мне разбойника-мексиканца из вестернов: не хватало кольта, сомбреро и пончо. Даже среди своих сородичей он выделялся более светлым оттенком кожи, и в его глазах светились спокойствие и понимание.
        Пока Бер угощал дикарей мясом, я углубился в воспоминания, связанные с моими первыми шагами на этой планете.
        Халатное пренебрежение инструкциями привело к тому, что мой напарник Михаил, старший по миссии, не сообщил о феномене мерцающего неба в ЦУП. Имея время, чтобы скорректировать курс, мы просто тупо влетели в мерцающую область космоса и остались без связи с Землей. После попыток объяснить отсутствие связи и изменившуюся карту планеты, пришли к выводу, что-либо находимся либо в прошлом, либо в далеком будущем, когда планета покинута людьми.
        Ошибки следовали одна за другой: чтобы исправить повреждённый радиатор модуля, Михаил вышел в космос в легком скафандре, а не в установке для перемещения и маневрирования космонавта.
        Оставшись после смерти Михаила один, я принял решение садиться на Землю, но в спешке набрал слишком много продуктов, позабыв о некоторых крайне важных инструментах и вещах. Я провел две зимы в месте своего приземления, где встретил первую жену - Нел. Но ресурсов было не так много, потому решил перебазироваться южнее и осел на территории Ливана в моей реальности. Племена Гара, Уна, Выдры и рыжеволосые Нига послужили основой для создания племени Русов. Плаж стал моим первым крупным поселением, численность которого превышала пять сотен людей.
        Потом вследствие моей неосмотрительности полгода я провел в плену у племени неандертальцев, а лучший лучник Русов погиб, пытаясь меня защитить. Спасаясь из плена, я захватил с собой подростка-неандертальца, ставшего моим вторым приёмным сыном после Бера.
        Мы освоили металлургию, ткацкий станок, кораблестроение. Обнаруженные в тростниковой лодке в Средиземном море юноша и девушка оказались наследниками священного престола Ондона, основанного больше ста лет назад англичанами, попавшими в эту Вселенную на паруснике «Аталанта». От ирландца из команды «Аталанты» пошел род племени Нига, а моя вторая жена Миа была потомком этого строптивого ирландца, вынужденного спасаться бегством. Алолихеп, так звали наследницу престола Ондона, стала моей третьей женой, и мое племя обогатилось довольно развитым племенем Амонахес.
        Но самая удивительная встреча ожидала меня на южном побережье Франции, где в старике племени Нака я встретил пропавшего в 1985 году советского физика-ядерщика Александрова. Его история смахивала на паранойю: последнее что он помнил - кафе в Мадриде и блондинка-официантка. Человек советской закалки даже в зрелом возрасте сумел адаптироваться и возглавить племя.
        Александров несмотря на свой возраст отличался цепким умом. С его подачи я принял решение перенести столицу будущей империи Русов в устье реки Роны, недалеко от Марселя в моем старом мире. Ученый настаивал на укреплении институтов власти, углублении образования, и многое в этом направлении удалось сделать. Но за удачами всегда следуют неприятности: река Ямбе - Нил на языке Амонахес - изменила русло и практически смыла Ондон в море. Вопрос переселения, выживших стал насущным как никогда.
        За пять последующих лет, все население Плажа и Ондона было переселено в Максель разросшийся по берегу реки и побережью Средиземного моря. Река, являясь естественной преградой, не давала немногочисленным дикарям попасть в Максель. Но сытая и размеренная жизнь явно не для меня. В одном из очередных плаваний мы наткнулись на крупное поселение довольно развитого племени Урха. Впервые я решил не вливать племя в Русов, а дать ему развиться до нашего уровня поддерживая добрососедские отношения. С целью изучения языка Урха и обучения дикарей этого племени языку Русов взял с собой троих дикарей, ужинавших в данный момент на палубе «Стрелы». Но что-то не давало мне покоя, смутное подозрение, что Урха скрывают какую-то важную деталь, засело в моем подсознании. Дав себе обещание присмотреться к гостям получше, постарался выбросить из головы неприятные мысли. Если все пойдет, как я планирую, из «генуэзцев», как я мысленно окрестил Урха, может получиться дружественный народ со временем сам решивший стать частью Русов.

* * *
        Картер смотрел вслед уменьшавшемуся в размерах паруснику. Двадцать лет прошло с той злополучной операции, закончившейся так неудачно. Они потеряли объект в тумане у берегов Бермуд, забыв сделать ему инъекцию снотворного, а их самих забросили неизвестно куда. Впрочем, Картер не зря обладал аналитическим умом и входил в тройку лучших выпускников академии ФБР, откуда его переманило ЦРУ. Отсутствие самолетов в небе, тишина в радиоэфире, дикие и безлюдные берега Европы могли означать только одно: они оказались в прошлом, задолго до появления цивилизаций. Встреча с диким племенем, ранившим Пинчера, только подтвердила его догадку. После выздоровления раненого товарища они предприняли несколько попыток найти обитаемые места, уходя в плавание вдоль береговой линии до ста миль. Безрадостная картина: все встреченные племена были еще более дикими, чем те, с которыми они жили теперь.
        Окончательное понимание, что живут во времена первобытных людей, далось Мендосе и Пинчеру нелегко. Оба не хотели мириться с тем, что больше не увидят благ цивилизации, а остаток жизни придется провести в этом месте.
        Картер смирился с этим быстрее, понимая, что придется адаптироваться к новым условиям жизни. Он не стал примерять на себя роль вождя племени, решив оставить свою группу выше племенных отношений. До дикарей донесли мысль, что прибывшие люди - небожители. Племя Урха быстро привыкло к тому, что с ними живут «сванга» (создавшие жизнь). «Сванга», в глазах дикарей, были волшебниками. Они умели по щелчку пальцев рождать огонь (зажигалка), у них был Страшный Шум, убивающий на большом расстоянии.
        «Сванга» со временем научили их использовать новое оружие, теперь другие племена сами хотели жить рядом с Урха. Шли годы, «сванга» показывали новые чудесные вещи, в своем костре из глиняной печи они заставляли плавиться камни и делали из них наконечники для копий и стрел. Найдя растение, что сыпало на землю маленькие жесткие зерна, сванга научили сажать это растение и собирать эти зерна, перетерев их можно было получить белую пыль, из которой делалась вкусная еда.
        Сванга построили для себя дом из камней, спрятав его за скалой. Формально, функции вождя выполнял сванга по имени Паб, остальных сванга они видели не так часто. Территория рядом с каменным домом была запретна. Для Урха наступили благодатные времена: они были сыты и сильны. Сванга научили ходить по воде используя кору дерева(индейская пирога), собранную так, что в ней могла сидеть одна рука людей. Кроме того, именно сванга показали, как делать орудия для лова «шенк» (рыба, морские обитатели), обитавшей в ВОДЕ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ПИТЬ.
        «Сванга» ввели правило: любая женщина «впервые пролившая кровь на землю» должна получить благословение «сванга». Молодые женщины проводили в каменном доме «сванга» до одной руки дней. Большинство возвращались обратно, и взять их в спутницы могли только лучшие воины. Но некоторые оставались в доме «сванга». Были и такие женщины, что не получали благословения «сванга». Таких женщин в «свой очаг» мог взять только слабый воин или калека.
        Урха благодарили Духов, что послали им «сванга»: их жизнь сильно изменилась, и к ним тянулись остальные племена, но однажды, увидев в ВОДЕ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ПИТЬ, чудовище с белыми крыльями, Урха испугались. Паб долго объяснял им, что нужно улыбаться и делать вид, будто они очень рады прибывшим на чудовище. Урха не понимали зачем это, но согласились со «сванга» и очень старались понравиться прибывшим людям. Но прибывшие уплыли, забрав с собой Паба и еще двоих воинов. Паб сказал, что вернется много Зан (Лун) спустя. А до этого им следует жить, как жили раньше.
        Картер бросил последний взгляд в море: корпус корабля уже не виден, но паруса еще пятном выделись на фоне темнеющего неба. Их замысел с Мендоса был прост, слушать и вникать, пытаясь понять, что за люди приплыли на паруснике. Црушник сразу понял, что пистолет за поясом одного из белых явно из того же времени, что и сами американцы. Мендоса был практически неотличим от аборигенов Урха, и именно ему предстояло выяснить с кем их свела судьба.
        Когда Мендоса внезапно возник перед ним улыбаясь, словно блаженный, Картер не сразу поверил, какая им подвалила удача. Прибывшие сами приглашали с собой несколько человек определенно собираясь наладить отношения. Со своего места наблюдавший за гостями сотрудник ЦРУ видел, сколь серьезно вооружены прибывшие. При этом в их действиях не наблюдалось никакой агрессии, словно речь шла не о каменном веке, где каждый чужак - враг. Картер не знал, с какой стороны подступиться к прибывшим, долетавшую до него речь он не знал, хотя ему казалось, что он слышал такие интонации у Майка Покровски, аналитика из научно-технического директората, чьи родители эмигрировали в США из Польши, не желая жить под коммунистами. А тут такая удача, прибывшие сами давали им ключ от двери, да еще и заботливо эту дверь приоткрывали.
        - Поедешь ты, Пабло, возьми с собой Гуна и Река, пусть постараются максимально изучить кузнечное дело. Думаю, что в этом направлении они куда дальше продвинулись, нежели мы.
        - Сталь у них классная, - подтвердил Мендоса.
        - Твоя задача, - пропустив реплику мимо ушей, продолжил Картер, - собрать максимум сведений о численности этих людей, узнать кто они и откуда. Выявить слабые места в их племени, разузнать, кто главный, какова структура племени и найти слабые звенья. Будет идеально, если сможешь выявить недовольных, чтобы мы могли перетянуть их на свою сторону. Но, в первую очередь, ты не должен рисковать, твоя жизнь важнее любой информации о враге.
        - Джон, ты считаешь, они враги?
        - Любой - враг, пока не доказано обратное. Не выдай себя жестом или словом, помни, что они могут наблюдать за вами. Когда выучишь язык, тебя будут спрашивать о нас, о племени. Мы просто племя Урха, меня вообще нет. Им не следует знать, что я существую, не нужно знать про огнестрельное оружие. Мы - типичные дикари едва овладевшие примитивными технологиями. Веди себя как дикарь, «пугайся» всего неизвестного, падай на колени, если услышишь выстрел, всячески показывай огромную дистанцию между собой и новыми «сванга».
        - Да, Джон, не переживай. Я справлюсь, не под таким прикрытием приходилось находиться, даже наркокартели не могли вычислить, - самодовольно улыбнулся Мендоса.
        - Хорошо, теперь иди, как выучишь язык и узнаешь все необходимое, уговори их посетить нас еще раз. Потом, как ты приедешь, мы все обмозгуем и решим, кто есть кто в этом мире, и кем мы станем, врагами или друзьями.
        Картер вошел в дом: испуганными тенями метнулись по углам многочисленные жены и наложницы. Придется провести несколько месяцев, прежде чем вернется Мендоса с информацией, если, конечно, вернется. Этот белый с пистолетом за поясом явно не дурак: в бинокль Картер видел, как мужчина пытается сканировать местность. Второй белый явно был попроще, хотя и выглядел угрюмым.
        - Посмотрим, кто есть кто и кто кого, - вслух проговорил Картер, и, переходя на язык Урха, отдал указание самой молоденькой жене:
        - Иха, согрей мое ложе, сегодня на тебя смотрят Духи с небес!
        Глава 2. Наскальное творчество
        Ночь опустилась, едва мы отплыли от поселения Урха порядка сорока километров. Так как спешить нам некуда, согласился с Тиландером, что лучше встать на якорь, чем плыть ночью. Убрав паруса, «Стрела» еще пару минут двигалась по инерции, но сброшенный якорь намертво зафиксировал шхуну. Трое Урха с некоторой боязнью и беспокойством смотрели за борт корабля, не понимая, почему мы не пристаем к берегу. Команда «Стрелы» занималась рутинными делами, готовясь к отдыху: сворачивала канаты, надежно крепила спущенные паруса, убирала лишний такелаж, мешавший ходить. С наступлением темноты на корабле зажги самодельные керосиновые фонари, вызвавшие невероятное любопытство у наших гостей. Гун и Рек даже подскочили с места, вцепившись в борта шхуны, Паб вел себя немного более сдержано, но и у него был испуганный и заинтересованный вид. Мои попытки успокоить дикарей помогли лишь благодаря мягкой интонации, они все равно отодвинулись в сторону, частично скрываясь в спасительной темноте. Пока дикари немного не освоят язык, коммуникация с ними будет затруднена.
        Санчо громко рычал, разрывая куски сушеного мяса: принимать пищу он был готов в любое время. Я пару раз предпринимал попытки ограничить его аппетит: неандерталец становился похожим на бочку. Хотя ему еще не исполнилось тридцати, выглядел Санчо моим ровесником. Если так пойдет дальше, уже через несколько лет он не сможет сражаться или бегать, превратившись в огромную гору жира и мышц. Начну бегать, и его заставлю меня сопровождать, как только вернемся в Максель.
        Бер, в отличие от Санчо, оставался стройным и худощавым, без капли лишнего жира и выглядел при этом совсем молодым, хотя приблизительно был ровесником неандертальца. Правда Бер сильно уступал Санчо по количеству детей, являясь отцом всего двоих мальчиков. Санчо официально имел десять отпрысков, а сколько еще полукровок родили местные женщины, не знал никто.
        Необходимость учета рождений и смертности привела к тому, что функцию ЗАГСа пришлось возложить на священнослужителей, по типу церковного учета средневековья. Вначале Русы не могли понять, почему они должны показывать новорожденного священнослужителю из музгара, да еще и сообщать имя ребенка. Имена детям зачастую могли дать спустя несколько месяцев, следуя своим племенным традициям. И тем более странной Русам казалась необходимость вызывать священнослужителя к усопшему, чтобы смерть засвидетельствовал представитель музгара. Со временем в самом Макселе это стало нормой, но в островных колониях учет не велся. Эту проблему я собирался решать, прикрепив к каждой колонии по одному священнослужителю. Помимо ведения учета смертей и рождений, им предстояло читать проповеди, чтобы слово Главного Духа-Бога слышало каждое ухо народа.
        Едва на востоке стало светать, как на «Стреле» началась беготня: поднимали якорь, ставили паруса. На второй день путешествия Урха уже владели десятком слов и вели себе смелее, расхаживая по палубе. Вчера мы упустили, что дикари не умеют пользоваться корабельным «сортиром», утром пришлось заставить их же самих отмывать испачканную палубу. Но урок пошел впрок, в обед видел, как Паб довольно ловко пристроился в подвесном сортире, справляя нужду.
        Увидев вдали бухту, где мы ночевали несколько дней назад, дал указание Тиландеру пристать у правого берега, не входя глубоко в бухту. Мне хотелось незаметно подойти к селению, что в прошлый раз дикари бросили, едва завидев корабль.
        Все три Урха заволновались, увидев, что мы направляемся к берегу. Паб, подскочив ко мне дернул за руку, привлекая внимание:
        - Бид, бид, - лопотал он, показывая рукой на берег. Что хотел сказать этими слова не знаю, но у меня сложилось впечатление, будто дикарь меня предупреждает об опасности.
        - Все нормально, бояться не надо. Это просто разведка, успокойся парень, - мои слова возымели действие, дикарь слегка успокоился, отпуская мою руку.
        Бросив якорь в ста метрах от берега, Тиландер дал команду спускать шлюпки. Всего на берег не считая меня, Санчо и Бера отправились двадцать человек. Берег в этом месте был каменистый, весь в крупных камнях и колючих кустарниках, почти вплотную подступавших к воде.
        - Бер, возьми десять воинов и заходи с левой стороны, я с остальными пойду справа. Если встретим дикарей, не убивать, желательно установить мирный контакт.
        Мотнув головой, Бер отобрал десятку воинов и осторожно двинулся вдоль берега влево, отыскивая проход между колючими кустарниками. Я и Санчо с оставшимися воинами двинулись вправо и найдя чистое место, направились в сторону леса, что располагался в нескольких десятках метров. Лес был дремучий, вековой: густые кроны деревьев не пропускали лучей садящегося солнца, создавая театр полумрака. Пройдя метров триста по лесу, мы наткнулись на скалу, что тянулась с юга на север образуя преграду на нашем пути. Чтобы не отдаляться от отряда Бера, двинулся на юг в левую сторону. Пройдя метров двести, мы оказались перед черным жерлом пещеры, расположенным практически на уровне земли.
        - Сделайте факелы, - двое воинов по моему указанию спешно занялись факелами. Санчо высек огонь вытащив кремень и трут из своей необъятной набедренной шкуры с множеством складок. Сырые ветки плохо горели, но свет все же давали.
        - Санчо, Га? (чувствуешь опасность).
        - А-а (Нет, опасностей нет), - неандерталец, немного пригнувшись первым шагнул в проем пещеры. Следуя за ним, я старался поднять факел повыше, но низкий свод пещеры не давал этого сделать. Пройдя пять метров, мы попали в «комнату», расширявшуюся в обе стороны. Свод пещеры пропал, угадываясь по отблеску огня где-то на высоте семи метров.
        Пещера раньше была обитаема: на глаза стали попадаться человеческие и животные кости, обрывки шкур. Толстый слой пепла у дальней стены говорил, что здесь жили долго. Прямо над кострищем сверху просачивался свет: видимо именно поэтому костер жгли в этом месте, чтобы дым уходил вверх.
        Пещера имела две комнаты, после стены с костром шла небольшая перемычка-туннель метра три в длину, за которым располагалась вторая «комната» чуть меньше размером. И в этой пещере ощущался приток воздуха. Пламя колебалось и дрожало, грозя погаснуть. Пещера как пещера, таких по миру, наверно, миллионы разбросаны. Уже собираясь назад, боковым зрением увидел какие-то рисунки на стене. Подойдя ближе, поднял факел и обомлел: на довольно гладкой стене была изображена летопись первобытных людей: фигуры животных, людей. Но, самое главное, нарисована целостная художественная сцена, изображавшая бой между двумя племенами.
        Пять коренастых и широких фигур окружали фигурки тоньше и значительно выше. По несколько фигурок валялись в ногах, видимо, они изображали погибших воинов. Кто бы ни был художником, ему удалось передать основную мысль: битву двух разных племен. Возникло желание задержаться и осмотреться внимательно, но факелы грозили потухнуть, да и Бер начнет бить тревогу, переживая за задержку.
        Часть моего факела прогорела и крупная ветка упала к ногам, осветив пол, где что-то тускло отразило свет огонька. Нагнувшись, увидел крупный кусок угля, видимо того самого, чем рисовал первобытный художник.
        - Пошли на выход, - скомандовал отряду и, уже двинувшись, остановился словно оглушенный: «уголь был не древесный». Метнувшись обратно, подхватил найденный «инструмент» художника, чтобы рассмотреть его внимательно на свету. Факел Санчо еще горел, а мой погас уже у самого выхода. Солнце практически село, но даже полумрака леса хватило, чтобы рассмотреть кусок угля в моих руках. Иссиня-черный кусок угля был несомненно каменным, имевшим слоистую структуру.
        Уголь, каменный уголь, да еще и высочайшего качества, если мне не изменяет память. Мои познания о каменном угле были весьма скромны, но некоторые выдержки из книги «Цусима» я помнил. Помнил, как сетовали кочегары на качество угля, проклиная интендантов, что закупали бурый уголь вместо черного. Проблемы императорской России меня сейчас мало волновали, интересовал всего один вопрос: «как именно уголь попал в пещеру»? Маловероятно, что первобытный художник скитался с ним по всему свету. Когда племя в походе, каждый килограмм нагрузки имеет значение. Именно поэтому мы часто находили брошенные старые шкуры и сломанное оружие. Нет смысла это таскать с собой, когда на новом месте можно добыть животное или сделать новое оружие.
        Значит уголь, скорее всего, найден где-то недалеко. Зная первобытную жизнь, можно примерно очертить радиус поисков. Если племя находится не в походе, а на стоянке, охотники должны успевать вернуться к стойбищу до захода солнца. Это необходимость продиктована ночной охотой хищников и верованиями в злых Духов. Вне зависимости от того, кто раньше жил в пещере неандертальцы или кроманьонцы, радиус дневной охоты вряд ли превышает двадцать километров. А если реалистичнее, то, скорее всего, основной радиус охоты составляет от пяти до десяти километров.
        Если добыча становилась пугливой, и приходилось уходить на большие расстояния, дикари просто меняли место стоянки, пока не выбьют всю ресурсную базу вокруг себя. И так повторялось много раз: они скитались по определенному ареалу, повторно возвращаясь на прежние места охоты.
        От размышлений меня отвлек шум: впереди послышались крики и треск ветвей. Буквально в двадцати метрах от нас проскочило несколько человеческих фигур, судя по реакции Санчо, женских. Я запретил преследование: уже практически опустилась ночь, и рисковать ночью в незнакомой местности было глупо. Снова послышался треск ветвей, и Бер выскочил из кустов, ведя на веревке отчаянно сопротивляющуюся девушку.
        - Макс Са, они дикие, сразу бегут, - оправдываясь проговорил мой приемный сын.
        - Все на месте, пошли на корабль, утром снова вернемся, нам придется задержаться в этом месте.
        Не говоря ни слова оба отряда поспешили в сторону моря. Дикарка отчаянно упиралась, шипя как рассерженная кошка. Факелы мы не зажигали, стараясь быстрее дойти до воды, а в темноте разглядеть девушку не удавалось. Вышли к берегу морю уже в темноте, если бы не луна, лодки пришлось бы искать долго. Мысленно попенял себе, что оставил лодки без охраны, это оплошность больше не повторю.
        «Стрела» зажгла кормовой и носовой фонари, выделяясь на черной воде двумя яркими пятнами. Дикарка, увидев огни на воде, с ужасом закричала: из глубины леса ей ответил такой тоскливый крик, что у меня защемило сердце.
        - Бер, зажги огонь, - приказал я командиру спецназа. Наспех собрав подобие факела, тот высек искры кремнием и подпалил пучок сухих ветвей в руке.
        - Подними факел повыше, - повинуясь указанию, Бер поднял руку с горящими ветвями, осветив лицо захваченной дикарки. Было в ней что-то похожее на Нел, когда я ее впервые встретил, только отличались глаза, в которых плескался неприкрытый ужас. Девушка зажмурилась от огня факела, попыталась вырваться, и убедившись, что ей не освободиться, снова закричала. В этот раз ее крик звучал так тоскливо, что даже воины, сталкивающие шлюпки в воду, замерли. Этим криком она прощалась со своими, что ответили ей таким же протяжным и тоскливым криком из лесной чащи.
        Совсем юная, примерно шестнадцати лет от роду, она была отлично сложена, густые волосы, доходящие до бедер перехвачены куском веревки вырезанной из шкуры. И, как ни странно, от девушки шел приятный аромат мяты.
        Почти неосознанно вытащил нож из ножен: наши взгляды встретились. В ее черных глазах сейчас было спокойствие: она окинула голову назад, подставляя шею под нож. Замешкавшись на секунду, я перерезал веревки стянувшие ее руки: несчастная вздрогнула от прикосновения стали к коже руки и недоуменно захлопала глазами, глядя на освобожденные руки.
        - Уходи, иди домой, - дикарка вздрогнула от моего голоса и отступила на шаг, оглядывая нас.
        - Иди, тебя там ждут, - показал рукой в сторону леса. Девушка оглянулась на темнеющий лес и снова повернулась ко мне:
        - Лиа мава те, - певуче проговорила она и внезапно, словно лань, кинулась в сторону леса.
        - Садимся в шлюпки, - скомандовал своим, усаживаясь на носу лодки.
        Со стороны леса снова донесся крик, кричала девушка, в этом нет сомнений. Теперь в крике звучала радость, торжество и немного тоски.
        - Она благодарит тебя, - Бер уселся рядом и скомандовал:
        - Весла на воду.
        - Она просто радуется свободе, - возразил я сыну.
        - Нет, к своим она могла попасть и без криков, их поселение совсем близко. Она крикнула, уже находясь в лесу, привлекая внимание хищников. Крикнула, чтобы сказать, что будет ждать тебя.
        - Бер, тебе нужно писать эротические книжки, - смеясь возразил сыну.
        - Макс Са, дай ей понять, что ты услышал, иначе она крикнет еще раз, подвергая себя риску.
        - Бер, ты говоришь глупости, она совсем еще ребенок… - мои слова перебил крик девушки, тоску, прозвучавшую в голосе, на этот раз я различил очень хорошо.
        - Я говорил тебе, - в темноте сверкнули зубы Бера, - дай ей понять, что ты ее услышал.
        Даже не осознав до конца, почему я это делаю, зарядил в ТП-82 осветительный патрон и выстрелил вверх по направлению к лесу. Зажигательный снаряд на целых десять секунд осветил небо над берегом моря и частью леса, а затем погас, сверкнув напоследок зеленоватым светом.
        - Макс, все в порядке? - донесся с корабля голос Тиландера.
        - Все нормально, Герман, салют местным аборигенам, - поспешил успокоить американца, подплывая к «Стреле». Взобравшись на корабль, мысленно обругал себя, что поддался уговорам Бера и потратил осветительный патрон. Кинув взгляд в сторону леса, оторопел: где-то с минуту мерцал огонек костра или факела, погасший, прежде чем я успел понять, что это, случайность или ответный сигнал.
        На корабле царил небольшой переполох: гости из племени Урха забились в угол на носу корабля не реагируя на слова матросов, успокаивавших их. Яркая вспышка, осветившая все небо, как и сам звук выстрела перепугали их не на шутку. Лишь увидев меня дикари немного успокоились, а спустя полчаса с аппетитом уплетали паек, выданный им корабельными коком.
        - Что там случилось, Макс? - Тиландер излучал неприкрытое любопытство. Мы сидели у кормового фонаря и ужинали, пользуясь освещенным пространством. Часто, оставаясь вдвоем, мы говорили по-английски, чтобы члены команды не понимали разговор.
        - Бер поймал девушку-дикарку, молодую, красивую, - уточнил я после заминки. Мне стало ее жаль, и я ее отпустил.
        - Зачем? Пригодилась бы нашим воинам. У нас столько неженатых, - Американец вгрызся в кусок мяса, напоминая кота, поймавшего воробья.
        - Понимаешь, Герман, она кричала, словно прощалась с жизнью, и взгляд у неё был такой…
        - Какой? - Тиландер наконец разжевал кусок и проглотил его, смешно дернув кадыком.
        - Взгляд, который говорил «я в неволе не размножаюсь, я дикая кошка».
        Тиландер застыл с куском мяса, поднесенным ко рту:
        - Макс, с тобой все в порядке? Может, ты влюбился? Никогда от тебя не слышал таких романтических высказываний. Неужели русская душа не в состоянии пройти мимо красивой девушки, даже если она дикарка?
        - Герман, не глупи. Какая любовь, я ее видел всего пару минут, - возразил собеседнику, краем глаза заметив движение.
        - С первого взгляда, - смеясь парировал Тиландер и также замолчал: в паре метров от нас стоял дикарь из Урха по имени Паб, явно собирающийся в туалет. Для этого ему требовалось пройти мимо нас, видимо, дикарь не решался этого сделать.
        - Пропусти его, Герман, и пойдем спать, с утра снова на берег, - я перешел на русский язык. Английский для моего личного общения с друзьями, все остальные должны слышать и говорить только на языке Русов. Дикарь прошмыгнул в сторону подвесного сортира, а я отправился спать в свою каюту. Заснуть сразу не удалось: образ дикарки вставал перед глазами, а в голове слышался ее крик после освобождения. Прозвучала ли в том крике благодарность, или Бер просто натянул факты, выдавая желаемое за действительное? Но одно оставалось несомненным: за долгое время, это была первая девушка, лишившая меня сна и покоя. Пусть это и всего на одну ночь.
        Глава 3. Джульетта каменного века
        Утром наваждение, вызванное вчерашней пленной дикаркой, улетучилось. После бессонной ночи, когда заснул лишь под утро, по-другому стал видеть вчерашние события: ну поймали молодую кроманьонку, симпатичную и с длинными волосами, от которых пахло мятой. И что с того? Разве время замедлило свой бег? Или мои представления и мои задачи в этом мире изменились? Нет, все оставалось прежним: необходимо найти каменный уголь.
        Найденный в пещере кусок угля поблескивал черным цветом. Едва дождавшись, пока воины позавтракают, решил высаживаться на берег. В этот раз высаживались более крупными силами, оставив на корабле всего пятерку воинов. Троих дикарей Урха решил взять с собой, может, им встречался уголь. Паб, Гун и Рек уселись в шлюпку с радостью, нахождение на корабле их явно утомило. Вытащив из своего рюкзачка кусок найденного угля, продемонстрировал дикарям:
        - Вы такое видели?
        Как я и предполагал, оба дикаря с ожогами на руках углем явно заинтересовались. Они перебросились парой фраз и махнули рукой в сторону своего поселения, Рек показал три пальца и этими же пальцами изобразил ходьбу по планширу шлюпки.
        - Три дня пути от вашего поселения? - Не знаю каким образом, но оба дикаря-кузнеца меня поняли. Оба усиленно закивали головами и снова показали три пальца. Я уловил недовольный взгляд Паба, брошенный на сородичей, но дикарь улыбнулся, едва я посмотрел на него, и тоже показал три пальца.
        Шлюпки пристали к берегу и отправились назад за остальными воинами. Пока ожидали их высадки, я устроил импровизированное совещание с Бером и Тиландером. Санчо тоже присутствовал, молча возвышаясь над нами, чертившими на песке диспозицию.
        - Вот здесь пещера, южнее пещеры, примерно в пятистах-семистах метрах, находится небольшое поселение дикарей. Вчера, уйдя влево и южнее, Бер, ты наткнулся на дикарей из поселения. Сегодня, думаю, их там уже нет, после вчерашнего они уберутся подальше от нас, пока корабль не покинет бухту. Тем не менее, твой отряд, Бер, снова пойдет южнее и влево, чтобы проверить поселение. Меня интересует, нет ли у них угля в хижинах, может, и среди них есть доморощенные художники. Если найдем хотя бы кусок угля в поселении, твоей задачей станет захват парочки жителей, желательно мужчин, с ними меньше мороки. - Я остановился, ожидая вопросов.
        - Я все понял, Макс Са, - Бер был лаконичен.
        - Теперь ты, Герман, твоя задача взять максимально севернее и углубиться в лес примерно через пять километров, чтобы потом свернуть налево и идти к той горной вершине, - показал на участок горного кряжа высившийся в глубине леса на расстоянии пары километров от береговой линии. - Это, - продолжил объяснение, не дождавшись вопросов, - часть той горной стены, на которую мы наткнулись вчера вечером. Ты возьмешь с собой двоих дикарей, Река и Гуна, насколько я понял, они знакомы с каменным углем, станут тебе помощниками в поиске. Придя к точке у подножия скал, ты двинешься мне навстречу, обследуя все по мере продвижения.
        Я, со своей стороны, еще раз обследую пещеру и двинусь в западном направлении, преодолев стену, тебе навстречу. Бер, закончив обследовать поселение дикарей, двинется в северо-западном направлении до горного кряжа. И уже оттуда тоже пойдет мне навстречу, двигаясь по второй стороне кряжа с южной его стороны. Таким образом, - подытожил я, - мы сразу охватим три стороны этой невысокой горной гряды, что идет через лес. Вопросы есть?
        - Где наша точка встречи? - американец оставался верен себе, пытаясь получить полные инструкции.
        - Как таковой точки встречи нет, если не найдем уголь, ты и Бер до темноты должны выйти на побережье. Я углублюсь насколько возможно по моему направлению, и тоже вернусь на побережье, если не найду уголь. Если кто-то из нас наткнется на возможное месторождение угля, то пошлет по двое человек к другим отрядам, чтобы привести остальных на место находки.
        На минуту воцарилось молчание, прерванное Тиландером:
        - А как же дикари? Если они нападут или просто встретятся по пути, каковы наши действия?
        - Напасть они не рискнут, в каждом нашем отряде по двадцать человек, а у них мужчин не более пяти. Думаю, они далеко отсюда, и уж точно постараются не пересекаться с нами. Но если все же встретятся, дайте им уйти, хватит с нас крови. Зачем убивать это маленькое племя, если оно не представляет угрозы?
        К берегу подошли шлюпки, и теперь все три отряда собрались в полном составе.
        - Паб, ты идешь со мной, - подозвал жестом дикаря, показывая, чтобы держался рядом. Тот метнул немного встревоженный взгляд на сородичей, которым Тиландер жестами показывал, что они должны идти с ним. Перекинувшись парой слов, Урха потерлись носами и разошлись каждый к своему отряду.
        Вступив под лесной покров, удивился прохладе, что царила здесь. Ощущения очень похожи на вход в здание с кондиционером при палящем на улице солнце. Санчо шел рядом со мной, пропустив вперед авангард из трех воинов, сопровождавших меня вчера. Факелы приготовили заранее, не хотелось зависеть от веток, что быстро прогорают и дают мало света.
        До пещеры добрались быстро, не встретив никого по пути. Дважды дорогу перебежали зайцы совсем не похожие на упитанных и смелых сородичей, встреченных нами на Гибралтаре. Подойдя к пещере, дал отмашку, и трое воинов с факелами полезли в пещеру. В последнее время стал немного осторожничать: ночью в пещеру мог забраться зверь, и не хотелось попасть под его когти и клыки. Минуту спустя разведчики показались в проеме со словами, что в пещере пусто.
        На этот раз факелов было четыре, и горели они довольно ярко. В пещере вероятно обитали неандертальцы, потому что практически сразу обнаружился сломанный бивень мамонта и каменный топор с полуистлевшей рукоятью. Топор был просто огромен, сомневаюсь, что кроманьонцу было бы сподручно им работать. А вот для неандертальца подобный инструмент в самый раз, именно такие большие топоры мне встречались у этой расы. Несколько полуистлевших шкур, масса костей разных животных, часть из которых раздроблена. Следы от костров в двух местах, второй костер, вероятно, был вспомогательный для холодного времени года или для женщин.
        Меня больше интересовала наскальная живопись: рисунков много. Кроме вышеупомянутого сражения двух племен обнаружились рисунки, изображавшие оленя, буйвола и мамонтов. Мамонтам было посвящено два рисунка: на одном изображено трое животных. На втором, вокруг фигуры мамонта изображены человеческие фигурки с копьями в руках. Данная экспозиция показывала охоту на мамонта, именно такое восприятие возникло у меня, глядя на полустертые рисунки. Неизвестный художник каменного века оставил свою подпись: ниже и чуть правее рисунков, нашелся отпечаток огромной ладони с короткими пальцами. Цвет мне показался странным. Поднесся факел ближе, предположил, что отпечаток оставлен кровью.
        Больше ничего интересного в пещере нет, и пора выбираться, чтобы продолжить поиски угля. Попытка найти еще кусок угля не увенчалась успехом.
        - Выходим, - по моей команде воин с факелом двинулся в путь, освещая дорогу. Переговаривавшиеся вполголоса Русы притихли, мы входили в лес, где следовало соблюдать тишину и осторожность. Паб, видимо, впервые видел наскальные рисунки, потому что пялился на них, как добрый христианин на Благодатный огонь.
        Выйдя из пещеры, осмотрелся: еле заметная тропа шла наверх скальной стены, петляя между корнями вековых деревьев. Нужно подниматься в этом месте, дав указание разведчикам подняться наверх, проверил пистолет и снял его с предохранителя. С высоты пятидесяти метров воин по имени Зек помахал рукой, давая понять, что наверху безопасно. Подниматься было трудно, ноги скользили по влажной подстилке из листьев и земли. Поднявшись, выдохнул и осмотрелся: с этой площадки открывался неплохой вид на море и лес, простиравшийся вверх по склону и каменной гряде, уходившей на запад.
        С площадки в южную сторону открывалась поляна размером с футбольное поле. Когда поднялся последний воин, я только открыл рот, чтобы скомандовать «в путь», и увидел, как из леса на южном краю поляны показалась человеческая фигура. Черты лица на таком расстоянии узнать трудно, но волосы до середины бедер ни с чем не спутать: вчерашняя дикарка. Она вышла из-за деревьев метров на пять, и, увидев, что мы повернулись в ее сторону, скрылась в лесу.
        - Макс Са, поймать ее? - сразу несколько человек изъявили желание поймать девушку.
        - Не нужно, у нас другая задача, не станем отвлекаться. В той стороне Бер со своим отрядом, ей не проскользнуть мимо него. Вперед!
        Подавая пример, зашагал по каменистой площадке, старательно глядя под ноги. Опыт моих предыдущих поисков каменного угля говорил, что месторождения встречаются среди каменной осыпи. Около двух часов ушло, прежде чем дошли до конца каменного кряжа неровной полосой, тянувшегося на запад. Ничего даже отдаленно похожего на уголь не встретилось по пути. Кряж состоял из каменных плит, наслоившихся друг на друга. Порой приходилось обходить нагромождение таких гигантских плит, словно рассыпанных гигантской рукой.
        Дойдя до конца каменной гряды, скомандовал людям привал, с наслаждением вытянув ноги, привалившись к валуну. Бер со своими людьми появился спустя примерно полчаса, их тоже постигла неудача. В поселении людей не оказалось, а все поиски хотя бы одного куска каменного угля оказались тщетны. На мой вопрос, встретилась ли им вчерашняя дикарка, Бер растерялся.
        - Нет, Макс Са, мы никого не видели, даже следов.
        - Неважно, крутилась она здесь. Может, высматривала нас, и увидев численность, просто испугалась. Подождем, когда подойдет Тиландер, и будем возвращаться, чтобы засветло быть на берегу.
        Воины Бера с радостью встретили предложение небольшого отдыха, доставая из небольших заплечных рюкзаков сушеное мясо и воду. Паб, уже освоивший пару десятков слов, пытался найти общий язык с воинами, деля с ними трапезу. Из троих Урха, что плыли с нами, он казался мне наиболее разумным. Живой блеск его глаз при виде нашего оружия и всего нового, что он видел, выдавал незаурядный для дикаря ум. На вид ему около пятидесяти, но волосы еще черные, а лицо почти без морщин. Хорошо развитая мускулатура без лишнего веса свидетельствовала, что передо мной воин, привыкший к физическим нагрузкам. Мускулатура была развита даже слишком хорошо, я невольно залюбовался прорисованным рельефом пресса, вспоминая, что так и не начал бегать.
        Прошло более часа, а ни Тиландера, ни его воинов все еще не видно. Они не дошли до конца каменной гряды по северной стороне: мы бы их увидели в любом случае. За американца я не переживал, это был опытный воин, к тому же крайне осторожный, чтобы попасться в западню. Вероятно, что-то помешало ему подойти, а может, он просто пришел и ушел раньше нас обратно к побережью. Мы договаривались встретиться у моря после обследования горной гряды.
        - Уходим обратно, - воины спешно вскочили, услышав мои слова. - Бер со своим отрядом идет впереди, мы следом.
        Обратный путь всегда короче, так было всегда, даже в детстве я замечал это. Когда мы подходили к площадке, впереди послышался шум. Я различил слова Бера, обращенные к воинам:
        - Не дайте ей уйти!
        Выйдя из-за нагромождения гигантских плит, увидел, что вчерашняя дикарка снова попала в плен. Только в этот раз уже не вырывалась и не кричала. Ее даже не связали, она стояла в кругу воинов, с любопытством разглядывавших девушку. Воины посторонились, пропуская меня внутрь круга.
        - Она сидела здесь и даже не пыталась убежать, - Бер протянул мне небольшую отлично выделанную шкуру лисы, - держала это в руках.
        - Верни ей шкуру, и пусть уходит, Русы не воюют с женщинами.
        Получив шкуру, дикарка недоуменно посмотрела на меня и на Бера. Теперь, при свете дня мог рассмотреть ее внимательно: девушка действительно была красива. Большие карие глаза смотрели удивленно и с небольшой обидой. Длинные густые волосы, перехваченные в нескольких местах кожаной полоской, доходили до середины бедра. На девушке была набедренная повязка, а грудь и спину покрывала другая шкура с отверстием для головы по типу мексиканского пончо.
        Воины расступились, давая дикарке уйти, но она не шелохнулась.
        - Уходи, иди домой, - повторил я вчерашнюю фразу и чуть не упал, услышав в ответ, как она идеально повторила мои слова:
        - Уходи, иди домой. - Бер даже разинул рот от удивления, услышав так четко произнесенную фразу.
        - Макш, Ха (она хочет быть твоей женщиной), - вклинился в разговор Санчо, плотоядно разглядывая дикарку.
        - Санчо, заткнись, - отмахнулся я от него и повторил уже суровым голосом:
        - Иди домой!
        Девушка вздрогнула и шагнула в мою сторону. Бер выскочил вперед, заслоняя меня от моего визави, но дикарка мягко пропела:
        - Лиа мава те, - эту фразу я уже слышал, ее она говорила ночью, когда я отпустил ее.
        - Пропусти ее, - Бер посторонился, и девушка остановилась передо мной:
        - Лиа мава те, - снова повторила она и, протянув руку, коснулась моей груди. Осмелев, девушка взяла мою руку и коснулась ею своей груди скрытой под шкурой.
        - Мава те.
        Я беспомощно оглянулся, ища поддержки у своих людей. Сомнений не оставалось, девушка предлагала себя в спутницы, даже я это понял. Но мне почти пятьдесят лет, а ей едва ли восемнадцать. Все отводили глаза, едва сдерживая смех. Только Санчо улыбался, сияя словно начищенный медяк.
        - Макш, Ха (она твоя).
        - Бер, это ты ее привел вчера, кто тебя просил, - прорычал я на сына, едва сдерживающего смех. Это стало последней каплей, вначале Бер, а за ним и все остальные начали смеяться, нет не просто смеяться, а хохотать, складываясь пополам. Дикарка вначале испугалась, а затем залилась переливчатым смехом, обнажив великолепные ровные зубы. Заметив, что моя рука по-прежнему на ее груди, я поспешно отдернул ее, вызвав новый приступ смеха у своих людей. На минуту я начал закипать от гнева, но, посмотрев в бездонные карие глаза, неожиданно для себя рассмеялся.
        - Хочешь быть моей? - уловив суть вопроса по интонации, девушка кивнула и снова коснулась моей груди. «Да что с тобой делать, откуда ты такая упертая взялась?», - мелькнуло в голове, и прежде, чем на вопрос ехидно ответил мой внутренний голос, сказал вслух:
        - Хорошо, потом не жалуйся, - воины встретили мои слова оглушительными криками, потрясая оружием.
        Дикарка испуганно сжалась, но увидев радостные лица, скопировала часть моей фразы:
        - Хорошо, потом, - на большее ее не хватило, но и так, ее умение схватывать фразы меня поразило.
        - Иди рядом со мной, - показал ей жестами, чтобы держалась возле меня.
        Возле лодок Тиландера не обнаружилось, он появился минут двадцать спустя с чёрными руками и лицом в угольной пыли. Оказалось, что северная сторона кряжа давала боковое ответвление на восток постепенно теряя высоту. Примерно на середине боковой ветви Тиландер нашел кусок угля у небольшого лаза у самой земли. Ничком протиснувшись в отверстие, наткнулся на уголь под монолитным слоем скалы.
        - Его оттуда не достать, если только не разнести эту скалу к чертовой матери, - сокрушенно опустил руки американец. Его взгляд упал на дикарку, прятавшуюся за моей спиной: - А это кто? Макс, стоит тебя оставить одного, как ты сразу женщину находишь. Прямо Ромео, - улыбнулся Тиландер, сверкнув зубами на чумазом лице.
        - Ромео? - дикарка дотронулась до моей груди.
        - Ну да, Ромео, а ты у нас Джульетта каменного века, - парировал я ее слова и сделал замечание американцу:
        - Ромео и Джульетта - это из другой оперы, дорогой Герман, здесь скорее подходит определение султан и гарем. И чему вас только учат в ваших школах? Так, говоришь, что уголь так просто не достать из-под чертовой скалы?
        - Практически это нереально, скала накрывает все месторождение и тянется далеко. И нашими топорами, и кирками ее не разбить.
        - Что ж, самое время заглянуть в записи профессора, я просил его законспектировать изготовление взрывчатых веществ из подручных средств. Нас здесь ничего не держит, нам пора домой. Тем более, не пристало новобрачной жене правителя каменного века ходить в обносках, да и вашем дурном обществе.
        Третий взрыв хохота послужил ответом на мои слова, в котором различался переливчатый и звонкий смех Джульетты каменного века.
        Глава 4. Задолго до китайцев
        Так как до заката оставалось время, решил сам посмотреть место, где, со слов Тиландера, каменные глыбы закрыли собой месторождение каменного угля. Отправив большую часть воинов на корабль, вместе с американцем, Бером, и Санчо в сопровождении десятка воинов двинулись в путь. Дикарка увязалась за мной, жалобно глядя своими большими карими глазами. Чуть менее часа ушло на дорогу между огромными дубами, росшими в этой части леса. Деревья расступились и обнажили открытое пространство, где гигантские глыбы формировали северное ответвление горной гряды.
        - Это здесь, - Тиландер подошел к двум глыбам размером с двухэтажный дом: между стыками двух глыб внизу виднелся лаз похожий на нору мелкого хищника. Бер ловко пролез в узкое отверстие и вернулся с несколькими кусками угля в руках.
        - Внутри можно сесть, но все равно камень мешает, - доложил он, вытирая руки, испачканные углем. Уголь первоклассный: насыщенно антрацитового цвета, дававший еле заметные блики под лучами вечернего солнца. При небольшом усилии от него удалось отколоть пластину.
        Отойдя немного назад, я окинул взглядом нагромождение глыб, под которым находился необходимый мне уголь. О том, чтобы разбить эти глыбы или оттащить их в стороны используя ручной труд, не могло быть речи. Самые мелкие из них были размером с грузовик, а большинство намного крупнее. Структура глыб гладкая, словно гранит, удар железного топора по поверхности оставил только микроскопическую выбоину и царапину. Оставалось только два варианта: взрывать или делать шахту, ведущую под это нагромождение каменных глыб.
        Идея создать порох витала в воздухе давно. Несколько раз об этом заикался Тиландер, желающий иметь взрывчатое вещество. В своих мечтах он доходил до чугунных пушек, стреляющих картечью. Он даже присмотрел место на носу и корме «Стрелы», где можно бы установить небольшие пушки. Среди записей Александрова есть конспекты по изготовлению пороха, рецепт оказался неожиданно прост: селитра, древесный уголь и сера. Давалась подробная инструкция по приготовлению селитры, измельчению и приготовлению древесного угля для пороха, описаны пропорции. Единственной загвоздкой оставалась сера.
        В графе сера, профессор перечислил рудные соединения, где встречается сера: сульфиды и сульфаты разных соединений. Среди них назван и железный колчедан. Помню, как обрадовался, дочитав до этого места: железной руды у нас предостаточно. Но следующая фраза, почеркнутая дважды, испортила настроение: «В рудах Кируна содержание серы мизерное, выделение практически невозможно из-за выгорания при высоких температурах. Рекомендуется поиск самородной серы или иных серных руд с высоким содержанием серы».
        Как искать самородную серу, по каким признакам определять ее месторождение, в каких рудах она встречается больше всего - об этом нет ни слова. Правда был неплохо описан принцип получения серы из железного колчедана, где при плавке металла сера насыщала чугун. Выделение серы из чугуна описано несколькими фразами, суть которых сводилась к всплыванию частей серы и марганца в верхний слой чугуна. Мне не раз приходилось видеть такой грязно-желтоватый рисунок на поверхности остывающего чугуна. Лайтфут обычно снимал этот тонкий слой шлака, перед тем как начать выплавку стали из чугуна.
        Проблема еще и в том, что получаемая небольшая масса вещества помимо серы содержала посторонние примеси. После того, как еще раз изучил получение серы из чугуна, обсудил с Лайтфутом возможность ее накопления. За полтора года плавки железной руды серы накопилось не больше десяти килограмм в примесях.
        Селитра получалась куда проще, первым этапом было получение аммиака. Для этого складывались кучи из смеси навоза с органическими отходами, с прослойками из хвороста или соломы. Найдя птичий помет, мы искренне радовались, так как он лучше. При гниении образовывался аммиак, который с помощью бактерий превращающийся вначале в азотистую, затем в азотную кислоту. Взаимодействуя с известняком, которого у нас в избытке, азотная кислота после контакта с древесной золой, осаждала избыток известняка, образуя аммиачную селитру.
        Селитры скопилось много, она хранилась в специальных глиняных горшках с герметичными затычками. Был даже опыт получения пороха: используя пропорции, описанные Александровым нам удалось получить порох. Горел он хорошо, выделяя много дыма, но упорно не желал взрываться. Первый удачный взрыв произошел после ограничения доступа кислорода в небольшой горшочек с порохом. Взрыв меня не впечатлил, и опыты с порохом отложили на неопределенное время.
        Еще раз обведя взглядом глыбы, закрывающие проход к каменному углю, понял, наших запасов селитры и серы просто не хватит, чтобы взорвать такую громадину. Оставался только способ шахтной добычи, делая шахтерские выработки. Но и здесь все зависело от плотности почвы и массы сопутствующих факторов.
        - Герман, мы просто не сможем взорвать такую громадину. Наш порох некачественный, да и запасов селитры и серы, особенно серы, не так много. Будем копать шахту, сделаем подкоп под эту центральную плиту, она станет сводом для шахты. Но сейчас мы вернемся в Максель, сюда привезем рабочих, организуем небольшой рабочий поселок и смастерим причал для погрузки угля.
        - А шахта не обрушится? - Тиландер с сомнением посмотрел на громадные валуны и плиты, хаотично громоздившиеся перед нами.
        - Не думаю, сделаем штрек под той массивной плитой, она сама послужит сводом, не давая обрушиться глыбам вниз. Как начнем разработку, посмотрим, может, угольный пласт уходит в сторону от каменной гряды. Если нам повезет, сможем в дальнейшем добывать уголь карьерным способом.
        - Как скажешь, - пожал плечами американец, судя по всему, идея со взрывом ему нравилась больше. Со стороны, конечно, красиво, взрыв и вуаля, добывай уголь открытым способом. Но в реале так не бывает, чтобы разбросать эти глыбы каменных плит, нужна мощная взрывчатка.
        - Возвращаемся к берегу, - подавая пример, после своей команды первым начал движение. Дикарка шла слева от меня не отставая ни на шаг. В ее глазах читалось изумление: «белые люди пришли к Большим Камням, полчаса говорили, размахивая руками и пошли обратно. Может они хотят установить здесь подношение Духам»?
        Девушку звали Лиа, каждый раз, когда она произносила свое имя, мне на ум приходила Миа. В них даже есть что-то схожее, в характерах, наверное. Миа, правда, была напористей и внешне крупнее, но и Лиа оказалась с характером. Когда мы стали садиться в шлюпки, она испуганно посмотрела на воду и закрыв глаза шагнула в лодку. Вцепившись руками в борт шлюпки, так что побелели костяшки пальцев, Лиа не проронила ни единого слова. По веревочному трапу на корабль она поднялась не хуже моих воинов. Оказавшись на палубе, девушка боязливо посмотрела вниз и вцепилась руками в один из шкотов фок-мачты.
        - Не бойся, садись сюда, - жестами показал, и девушка поняла. Она присела, привалившись спиной к борту и закрыла глаза.
        - Бер, - позвал я сына, - пусть ее покормят, она сейчас не в себе от страха. И присмотри за ней, а не то упадет в воду. Сразу утонет, даже спасти не успеем.
        - Хорошо, Макс Са, - козырнув, он сразу послал воина за едой для девушки, сдерживая смех. Не будь это мой приемный сын, то получил бы за такую ухмылку, но Беру, как и Санчо, прощалось многое.
        По команде Тиландера матросы вытянули якорь и бросились поднимать паруса. Слегка подрагивая, корабль тронулся с места, набирая ход по мере увеличения парусности. Трое Урха уже неплохо освоились с морскими путешествиями и спокойно смотрели, как корабль покидает бухту. До Макселя оставался день хода, Тиландер планировал войти в порт до наступления ночи. Но ветер ослаб, а потом и вовсе прекратился. Ночь пришлось снова провести в море.
        Лиа быстро поняла приспособление, и как пользоваться подвесным сортиром, не испытывая смущения. Ночью проснулся от того, что девушка во сне привалилась ко мне, положив ногу на меня. Постарался заснуть, но близость юной девушки будоражила. Осторожно, чтобы не разбудить Лию, снял ее ногу и минут десять посидел на палубе. Дежурные матросы исправно несли вахту, вскочив с места при моем появлении.
        Вернувшись в каюту, лег с краю и довольно быстро провалился в сон. В порт Макселя мы вошли еще до полудня: портовые рабочие приняли швартов, надежно фиксируя шхуну. Урха и Лиа с изумленными глазами глазели по сторонам. В порту стоял «Варяг», шла разгрузка железной руды. Некоторые куски железной руды были неподъемными. Для их погрузки и разгрузки в Портбоу и в Макселе установили прототипы подъемных кранов, напоминавших колодезный журавель. За счет использования длинного рычага удавалось поднять большой вес. Используя поворотный механизм «крана», доставленная руда выгружалась прямо на пирс, откуда поступала в распоряжение Лайтфута. Порт Макселя выглядел оживленным: сновали люди, шла разгрузка. Лиа испуганно жалась ко мне, тараща карие глаза.
        - Герман, сегодня и завтра отдых, послезавтра повезем рабочих к угольному месторождению. Пусть Вириту сформирует рабочую бригаду. И да, не забудь, вечером во дворце праздничный ужин, жена у меня новая появилась.
        - Помню насчет жены, - улыбнулся Тиландер уголками губ, - может, и мне присмотреть себе молодуху?
        - Дерзай, - увидев спешащего навстречу Лара, оставил американца заниматься своими делами.
        - Макс Са, кто эти люди? - Лар смотрел на троих Урха, которые следовали за мной, притихшие от впечатлений.
        - Лар, это дикари из племени Урха, они живут в двух днях пути. Тех двоих, - я показал на Река и Гуна, - пристрой в кузницу к Уильяму, а третьего возьми к себе. Пусть осматриваются, учат язык. Будем налаживать с племенем Урха добрососедские отношения, а эти трое нам помогут освоив язык Русов.
        - Куда их поселить, Макс Са?
        - Кузнецами займется сам Уильям, скажи, пусть решит вопрос с едой и жильем. А третьего, его зовут Паб, посели в казарме. За девушку не беспокойся, с ней я сам разберусь, - предвосхитил вопрос гиганта, чей взгляд остановился на Лие.
        - Я понял, Макс Са, - показав жестами Урха, чтобы следовали за ним, Лар уже повернулся, чтобы уйти, но я остановил его вопросом:
        - Как успехи Мала?
        - Он очень сильный воин, но быстро злится и тогда становится, как бык во время периода борьбы за самку, - привел витиеватое сравнение Лар, намекая на неконтролируемую ярость моего сына.
        - Я поговорю с ним, - заверил военачальника, направляясь к дому. Сзади топал Санчо, Бер с парой воинов шел немного впереди. Уже на подходе к дворцу встретил гуляющих Сед с Виком. Стрельнув глазами в Лию, Сед бросилась на шею, чуть не сбив меня с ног.
        - Как прошло плавание, нашли уголь, а кто эта девушка? - засыпала меня вопросами дочь физика.
        - Все нормально, уголь нашли, и видели большое поселение дикарей. Эта девушка будет жить с нами, зовут ее Лиа, - я сделал паузу, - моя новая жена.
        Если Сед и испытывала недовольство, то вида не показала. Вместе мы вошли во дворец, где остальные члены моей большой семьи собирались обедать. Все взгляды устремились на Лию, которая смущенно спряталась за мою спину. Моя умная и рассудительная Нел поняла все без вопросов. Подойдя к девушке, она за руку повела ее в нашу импровизированную ванную.
        - Удачным ли был твой путь? - Алолихеп оставалась верна себе. Ее вопросы всегда несли оттенок воспитанности.
        - Да, удачным, где Максхеп?
        - Побежали к Зику в школу, - Алолихеп пододвинула мне стул, - садись Макс Са Ра.
        Из ванной комнаты послышался визг Лии и смех Нел: купание началось. Я не успел отобедать, когда чистая Лия в новой тунике и довольная Нел присоединились к нам. Нел усадила Лию на деревянный стул, девушка ерзала, не понимая, как правильно себя вести. Мягким материнским голосом старшая жена начала обучение этикету, но Лиа проголодалась: схватила кусок мяса и вонзила в него зубы. Сок из мяса потек по уголку рта, но девушке было наплевать. Встретился со взглядом с Нел: придется потрудиться, чтобы научить дикарку манерам. Нел понимающе кивнула головой, давая понять, что это ее проблема.
        Я хотел навестить Лайтфута, быстро доев, встал из-за стола, оставил многочисленное семейство. Уже на выходе столкнулся с Михой, оставленного старшим в Макселе на время моего плавания. Старший сын рассказал о событиях, произошедших за несколько суток моего отсутствия, подробно останавливаясь на каждом пункте. Не перебивая, выслушал доклад, отметив про себя, что парень неплохо справился. Потрепав его по голове, поблагодарил за службу и поспешил к кузнецам.
        Лайтфут со следами сажи на лице бегал возле доменной печи, покрикивая на подручных. Двое Урха Гун и Рек уже находились здесь, взирая с почтением и ужасом на четырехметровую домну, ревущую от подаваемого в топку воздуха.
        - Сэр, что за дикарей вы мне прислали? - прозвучал вопрос вместо традиционного приветствия.
        - Это Гун и Рек из племени Урха, что в двух днях плавания на северо-восток. Планирую установить с ними добрососедские отношения, у этих двоих есть начальные навыки кузнецов. Пусть покрутятся возле тебя, немного улучшат свои навыки и освоят язык. И определись с их кормежкой и ночлегом.
        - Хорошо, но вы ведь не из-за них пришли? Лар мне уже говорил про них, - Лайтфут вытер руки о кусок шкуры, выжидая моего ответа.
        - Не из-за них, нам пора возобновить опыты с получением пороха. Что у нас с серой?
        - Есть, но в примесях со шлаком, - Лайтфут кивнул в сторону деревянного корыта, где небольшой горкой высилось примерно ведер двадцать шлака, но вряд ли из него удастся выделить больше ведра серы. С момента как Тиландер произнес слово «взорвать», идея получить качественный порох овладела мной с новой силой.
        - Надо будет еще раз глянуть записи профессора, чтобы уточнить процесс выделения серы, - оглянувшись на двоих Урха, подозвал их себе:
        - Гун, Рек, подойдите. - Указав на Лайтфута, несколько раз повторил слово мастер, показывая рукой то на американца, то на небо. Не знаю, что именно поняли дикари, но закивали синхронно.
        - С кормежкой и ночлегом проблем нет, у меня здесь пара лишних лачуг имеется, да и обеспечивают нас неплохо. А чему конкретно мне их учить? - Лайтфут впервые с интересом разглядывал стоящих перед ним дикарей.
        - Учи их плавить и ковать. У них есть железные наконечники из сырого железа, думаю, что понятия не имеют о закалке. Заодно, Уильям, как они начнут понимать язык, разузнай максимум информации о племени. Вы как кузнецы общий язык найдете.
        - Хорошо, постараюсь. Но я могу их использовать и на других работах, в той же перевозке руды из порта к кузницам?
        - Конечно, ребята крепкие, а в общей работе с твоими подмастерьями они скорее выучат язык.
        - Что у нас с запасом селитры, Уильям?
        - Есть два больших горшка с герметичной затычкой. Там примерно сорок литров селитры. Оба горшка вкопаны в землю и накрыты железным листом. Кроме того, с прошлого года «доходит» до кондиции примерно еще столько же. Если нужно, могу заготовить еще.
        - Думаю, достаточно, улучшим технологию, чтобы порох получался качественнее.
        Я приблизительно прикинул, что с учетом пропорций, речь идет о ста килограммах пороха. Врагов у нас нет, этого запаса нам вполне хватит на всякие эксперименты. О пушках я еще не задумывался, технология литья пушек из чугуна слишком сложная, но вот сделать пороховые бомбочки типа ручных гранат, нам вполне по силам.
        Поболтав с Лайтфутом еще несколько минут, двинулся в музгар (храм): хочу обсудить со священнослужителями пару моментов касающихся похорон. До сих этот процесс не отрегулирован по единым стандартам: Русы хоронят умерших исходя из традиций племени, кем они считали себя ранее. Дьявол кроется в деталях, если сейчас все не унифицировать, даже такая мелочь может стать поводом для внутренней грызни после моей смерти.
        Глава 5. Генуэзцы
        Заканчивался август двадцать первого года новой эры: за основу летоисчисления взял дату своего приземления на Земле. Около трех месяцев назад во время морской разведывательной экспедиции наткнулся на крупное поселение дикарей. По моему атласу, на Земле моей молодости здесь располагался город Генуя. Племена Урха, проживающие в этой местности, имели на вооружении лук и знали железо, ковали наконечники копий и стрел, хотя и скверного качества. Конечно, я рассматривал данное племя как часть моего народа Русов, но впервые решил не форсировать события, а развивать отношения неспешно. С этой целью пригласил в гости несколько человек из племени Урха, чтобы дать им наглядно убедиться в нашей силе и развитии.
        - Макс Са, - когда поедем в наше племя, - отвлек меня от раздумья Паб, один из троих Урха гостивших в Макселе уже три месяца. Паб, мой ровесник, оказался чрезвычайно смышлёным и внешне сильно напоминал жителя Латинской Америки. Двое других, Рек и Гун, тяготели к кузнечному делу, все время проводили вместе с Лайтфутом и тоже сносно говорили на русском, но Паб их явно превзошел. Глядя на этого зрелого мужчину, даже пожалел, что он не из Русов.
        Паб все схватывал на лету: управлялся парусами не хуже матросов Тиландера, быстро нашел общий язык с волами, задействованными для перевозки грузов. Его можно было увидеть и в казарме, где он, копируя движения воинов занимался в общей массе. Но больше всего ему нравилось наблюдать, как крутится мельничное колесо под напором воды из Роны. Паб мог часами сидеть, наблюдая, как по желобу вода падает на колесо, заставляя его крутиться и приводить в движение мельничные жернова.
        Что мне еще нравилось в этом дикаре, так это желание помочь в работе любому. Несколько раз видел его на лесопилке, где он помогал пилить бревна, получая доски. Вероятно, его приводили в восторг сложные в его понимании механизмы, лесопилка также приводилась в движение водой. Паб успевал везде, со всеми находил общий язык. Усыпанный цементной пылью бежал к озеру, чтобы смыть грязь, а спустя пару часов его видели помогающим мельнику, где он уже был обсыпан мукой.
        Угольное месторождение, найденное нами вблизи селения Лии, начали разрабатывать практически сразу. Спустя пару дней Тиландер отвез туда бригаду разнорабочих под руководством Вириту. С ними поехал десяток воинов для обеспечения безопасности.
        Пришлось убрать очень большое количество грунта, прежде чем удалось создать удобный вход в шахту. Моя надежда, что угольный пласт имеет горизонтальное расположение и выходит за края каменной гряды, не оправдалась. Вертикальный угольный разрез под небольшим уклоном уходил на северо-запад. Работа по добыче угля стала рискованной и трудной: приходилось устанавливать вертикальные опоры, чтобы поддерживать свод штрека. Это, в свою очередь, требовало наличия лесорубов и изготовления опор. В некоторые дни шахтеры бездействовали, ожидая пока изготовят опоры. В шахте мы не стали пренебрегать безопасностью, делая временные опоры. Все опоры ставили массивные, диаметром не меньше тридцати сантиметров. Это немного осложняло движение внутри штрека, но безопасность важнее.
        Небольшой причал построили довольно быстро, после первой недели работы рабочие соорудили у берега несколько временных хижин, чтобы не спать под открытым небом. Через два месяца на месте угольного месторождения выросло небольшое поселение: я распорядился переселить две семьи рыбаков и троих охотников, чтобы снабжать людей пищей.
        Мар на «Варяге» делал рейс каждую неделю, привозя около трех тонн угля каждый раз. Тиландер отпросился на это время, чтобы вновь заняться будущим трехмачтовым клиппером с громким названием «Катти Сарк». За эти три месяца я несколько раз посетил угольное месторождение, чтобы лично убедиться в выполнении техники безопасности. Вириту очень ответственно подошел к работе, увиденное оставило меня довольным.
        В последний раз, возвратившись вместе с Маром с грузом угля, Тиландер случайно дал название рабочему поселку. Встретив меня на причале, американец поинтересовался:
        - Как там твои люди, Макс, твои максимены? - Прозвучало так интересно, что мы оба не удержались от улыбки.
        - Максимены, говоришь? А ведь мы даже названия не дали поселку, где люди трудятся уже третий месяц.
        - Ну пусть будет Максимен, Максель у нас есть, чем Максимен хуже? - пожал плечами Тиландер, оглядывая будущий клиппер. Название прижилось, через неделю никто иначе и не называл наши каменноугольные копи. Уголь Максимен давал первоклассный: Лайтфут был в восторге и каждый раз заводил тему насчет качества угля. Единственная проблема - вертикальное залегание. Глубина шахты достигла пятидесяти метров, уже прорубили два боковых штрека. Пока обошлись без несчастных случаев, но каменная глыба над головами шахтеров приводила меня в уныние.
        Запаса железной руды с Портбоу и угля с Максимена столько, что при существующих потребностях мы обеспечены на несколько лет непрерывной работы домны. Но население моего первого протогосударства росло не по дням, а по часам. Когда нет угрозы голода, любой животный мир размножается стремительно. У одного Санчо вместе с приемными близнецами уже восемь детей. У Рага, старшего брата Нел, уже шестеро, и, похоже, не собирался останавливаться. Нел и Зик жаловались, что помещений в школе не хватает, и приходится детишек теснить.
        - Откройте вторую смену, - отшучивался от их назойливых просьб пристроить пару комнату к школе. Все мои рабочие сейчас заняты: часть людей добывала железную руду в Портбоу, матросы Тиландера заняты на постройке клиппера. Вириту со своей бригадой переквалифицировался в шахтеров и ежедневно рисковал жизнью. При такой нагрузке снимать людей, чтобы занялись строительством школы, было нецелесообразно. До наступления зимы планировал не останавливать работы по добыче угля и руды.
        Лиа быстро нашла общий язык с Нел и Алолихеп, с Сед отношения не складывались… Несколько раз ловил себя на мысли, что свадьба с Сед была ошибкой. Даже несмотря на суровый урок в ней оставалось ослиное упрямство. Напрямую она не говорила ничего, но умудрялась доставать Лию и даже Алолихеп. Нел она побаивалась, зная, что непослушание моей старшей жене чревато серьезным наказанием, но Сед приносила пользу, ее отец оказался прав, говоря, что у девушки много знаний, и обучение старших классов в единственной школе Макселя стало для нее отдушиной. Школьники ее ненавидели, но Сед оставалась непреклонна, заставляя сдавать учеников контрольные.
        Ячмень, пшеница, чечевица поспели, пришлось выводить все женское население города на сбор урожая. Все собранное нужно еще просушить, провеять, распределить по амбарам, часть доставить на мельницу для помола. Собрать скирды соломы для животных, снова вспахать поля и засеять под озимые. В таком бешеном режиме прошел конец августа и практически весь сентябрь.
        По окончанию работ, организовали традиционный праздник Сева с обилием домашнего пива. В этом году праздник растянул на три дня, чтобы люди могли немного отдохнуть. Специально на праздник вернули всех рабочих занятых добычей угля и руды. Веселье удалось, пиво лилось рекой, и уставшие люди по-настоящему расслабились за эти три дня. Только часовые, выставленные в дозорах, оставались трезвы. Люди пили, предавались плотским утехам зачастую не доходя до своих жилищ, найдя укромное место. «Церковь» в лице последователей Хера порицала такое поведение, но я относился спокойно: людей нельзя все время держать на коротком поводке.
        Трое Урха уже неплохо владевшие языком Русов в первый день праздника вели себя тихо. Но уже в третий день пили, как настоящие портовые грузчики.
        Паб снова пристал с вопросом, когда мы навестим их поселение. Так как страда закончилась, пообещал ему поездку в их поселение во время первой доставки шахтеров в Максимен, откуда до генуэзцев всего день плавания. Генуэзцами их называли я да Тиландер, обозначая их территориальную принадлежность.
        По окончанию праздника Сева дал сутки, чтобы люди отдохнули от отдыха на празднике и смогли приступить к работе. В этот раз в дорогу к Максимену вышли на двух кораблях: «Варяг» должен был остаться в Максимене, а «Стрела» шла дальше, выполняя мое обещание, данное Пабу.

* * *
        Пабло Мендоса, урожденный в браке от Мигеля Мендоса и Селен Гомес родился уже в Америке, куда его родители переехали сразу после окончания Второй Мировой войны. Лос-Анджелес послевоенных лет еще не стал испаноязычным, выходцы из Латинской Америки здесь были редкость, не то что в Техасе. Молодому Пабло учеба давалась нелегко: малограмотные родители на английском умели только общаться. В школе мексиканец Пабло столкнулся с расовой ненавистью: в глазах коренных американцев мексиканцы на социальной лестнице стояли ниже негров. Редкий день юный Пабло возвращался из школы без синяков. Его отец хватался за нож, грозя отрубить головы обидчикам сына, но мать всегда успевала его остановить. Только в колледже Пабло понял, что это была игра: отец так пытался внушить сыну, что его обида не останется безнаказанной.
        Шли годы, за время учебы в Occidental College Пабло познакомился со многими людьми, но главной его удачей стала помощь старику, упавшему на улице с сердечным приступом. Этим стариком оказался некий Уолтер Постнер, ветеран Второй Мировой и отец Питера Постнера возглавлявшего Калифорнийское отделение ЦРУ. Пабло стал частым гостем в доме Постнеров, и Питер, присмотревшись к молодому мексиканцу, прощупал почву. Его доклад о молодом перспективном мексиканце попал в Лэнгли, где эту кандидатуру после тщательной проверки одобрили.
        Пабло помогли поступить в CaliforniaState University - Los Angeles, по окончанию которого его официально приняли в штат разведывательного управления. К своим тридцати годам Пабло, выглядевший значительно моложе своих лет, уже имел три заграничные операции за спиной. Дважды он побывал в Колумбии и один раз на родине предков - в Мексике. Большая часть его службы проходила в офисе по улице Паттона. Отлично зная испанский язык Пабло, занимался корреспонденцией и отчетами, связанными с Латинской Америкой. А потом его вызвали в Лэнгли, где заместитель директора Отдела Специальных операций Ричард Диккинс ввел его в курс предстоящей операции и познакомил с Джоном Картером, назначенным главным по предстоящему делу.
        Операция шла по плану, все складывалось идеально, пока у бермудского берега они не попали в туман. Вначале он забыл сделать укол объекту, а потом объект и вовсе исчез, скорее всего, утонув. Их яхта вышла из тумана и оказалась у берегов, поросших густым лиственным лесом. Спустя некоторое время они доплыли до поселения, где жили настоящие дикари умудрившиеся ранить Пинчера. Пинчер выжил, но рана его постоянно беспокоила, и он умер спустя пять лет.
        Почти пятнадцать лет они прожили вместе с Картером среди дикарей пользуясь привилегиями «сванга», почитаемых дикарями. У Пабло было всего две жены, Картер успел обзавестись дюжиной жен и наложниц. Найденный во время охоты ячмень стал основой пропитания наряду с мясной и рыбной диетой. Потом они наткнулись на обугленный в костре кусок породы, в котором Картер опознал железную руду. Прошло много месяцев неудачных попыток, прежде чем получили первую железную крицу.
        Получив от «сванга» лук и стрелы, дикари стали продуктивнее охотиться. Несмотря на высокую младенческую смертность численность Урха росла. Небольшие племена вливались в поселение, численность племени превысила пять сотен. Еще три родственных племени жили в нескольких днях пути к северу. Шаманы и вожди племен признали свою зависимость от «сванга» и были готовы прийти на помощь по первому зову.
        Когда встревоженные Урха прибежали к Пабло со словами, что со стороны ВОДЫ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ПИТЬ, идет огромный Дух, мексиканец улыбнулся. Мировоззрение и восприятие дикарей его всегда забавляло. Но выйдя к берегу, Пабло чуть не лишился сознания: в бухту входил двухмачтовый парусник. До Картера, чье первенство он признавал до сих пор, Пабло бежал изо всех сил. Несомненно, на паруснике приплыли люди разумные и продвинутые. Картер не обрадовался такому известию, вместо того чтобы открыться прибывшим, он приказал слиться с дикарями и наблюдать.
        Двое из прибывших, несомненно, были современными людьми: на поясе одного висел необычный трехствольный пистолет. Таких Пабло не видел, но по качеству исполнения, это явно не пистолет позднего средневековья, а вещь заводского изготовления. Гости не проявляли агрессии, вели себя весьма дружелюбно. Когда они стали приглашать Урха к себе, Пабло встретился с Картером, чтобы получить инструкции. Картер неожиданно обрадовался такому повороту дел, предложив самому Пабло отправиться к неожиданным гостям.
        - Джон, почему мы не можем открыться им? Видно же, что это люди примерно из нашего времени, я даже услышал, как один из них обращается к другому по имени Герман. Язык я не понял, но точно не европейский, хотя выглядят как европейцы.
        - Потому что мы не знаем кто они, какие у них цели, - жестко отрезал Картер, - и пока мы не узнаем про них все, нас как американцев для них не должно существовать. Ты, Пабло, внешне похож на наших Урха, они ничего не заподозрят. Для них ты будешь необразованным дикарем из каменного века. Осмотрись, узнай численность их воинов, какими технологиями они владеют. Нам нужен этот парусник и часть команды. Если мы сюда попали у берегов Бермуд, может, вернувшись туда сможем попасть домой в свое время.
        Последний аргумент переубедил Пабло, чтобы попасть домой, он согласился бы побывать в гостях у самого дьявола. Он вернулся на пляж вовремя, чтобы попасть в число тех, кого заберут на борт парусника.
        Первые часы Пабло не смог узнать ничего нового. Но когда ночью на вторые сутки путешествия он услышал английскую речь, Пабло едва сдержался, чтобы не раскрыть себя. Беседовали двое белых находясь на корме: одного звали Герман, второго Макс. Пабло уже открыл рот, чтобы заговорить, когда фраза, сказанная Германом, заставила его похолодеть.
        - Неужели русская душа не в состоянии пройти мимо красивой девушки, даже если она дикарка?
        «Русские»! Пабло заметили и грубо окликнули, ему пришлось сымитировать проблемы с животом, чтобы отвести подозрения. Оба русских ушли с кормы, и Пабло пронесло в буквальном смысле. Русские… при осознании этого факта его кишечник стал настойчиво требовать опустошения, вызывая сильные спазмы. Картер оказался прав - это враги, и как он мог подумать, что здесь могут быть друзья? На тот момент Пабло не занимало, как здесь оказались русские: его воспаленный мозг рисовал картины одна бредовее другой. Что упавшего в море похищенного подобрала русская субмарина, а за ними объявили охоту. Что сама ситуация с их попаданием в этот мир, была новейшей разработкой КГБ.
        Страх его оказался так силен, что он едва сдерживал себя от желания прыгнуть за борт и добираться вплавь до берега. Но без оружия он был обречен и не сумел бы дойти до поселения. Подавив в себе страх, Пабло решил выполнить задачу, поставленную Картером: собрать сведения.
        Прошло три месяца, Мендоса вполне сносно говорил на языке Русов и уже позабыл свой первый страх. Он узнал характер Макса, Тиландера и остальных, понял, что это обычные люди, хотя их история попадания в этот мир оставалась для него тайной. Пабло увидел численность воинов новых соседей, познал несколько примитивных технологий, многому научился за три месяца. Подслушивая разговоры Макса и Германа на английском и на языке Русов, Пабло понял, что их новые соседи не желают им зла. Ему требовалось срочно передать информацию Картеру, а потом можно уже открыться Русам и зажить как друзья. Тем более, что двое среди Русов были американского происхождения. Он несколько раз обращался к Максу с просьбой посетить их поселение. Макс все время откладывал визит, но накануне праздника Сева сообщил, что после празднования они поплывут к племени Урха. Пабло не был любителем пива, но эти три дня дал себе расслабиться, готовясь к долгожданному возвращению домой.
        Глава 6. Стечение обстоятельств
        Мой визит в племя Урха пришлось отложить на некоторое время: внезапно заболел Санчо. Это второй случай, когда ненасытный неандерталец подхватил дизентерию. Санчо рвало, и он испражнялся до десяти раз в сутки, похудев за неделю не меньше чем на двадцать килограммов. Все попытки остановить обезвоживание к успеху не приводили: неандерталец терял воду, усыхая прямо на глазах. К концу второй недели рвота и понос прекратились, но на лежанке в окружении своих жен лежал не мой приемный сын Санчо, а его бледное подобие, потерявшее половину своего веса.
        Зик неотлучно находился при заболевшем, следя, чтобы жены Санчо соблюдали гигиену. Я навещал его каждый день: Санчо силой пичкали соленой водой и толченным древесным углем. Зик перепробовал все отвары из лекарственных трав, пенициллин, выращиваемый на заплесневелых лепешках, но практически безрезультатно. Лишь спустя две недели наметилась еле заметная положительная тенденция. Неандерталец упорно отказывался от еды, отвары, воду и уголь приходилось вливать силой.
        От первоначального плана выйти в море двумя кораблями, чтобы, оставив «Варяг» в Максимене, плыть к Урха, пришлось отказаться. Мар, забрав воинов и рабочих Вириту, отправился в Максимен. Я же ожидал выздоровления Санчо, чтобы отплыть к Урха, потому что уже шел четвертый месяц после нашего первого посещения. Больше всего задержке огорчился Паб, ежедневно навещавший неандертальца, чтобы справиться о его состоянии здоровья. Я понимал его нетерпение, человек уже три месяца оторван от родного племени, наверное, скучает по своей семье. Едва состояние Санчо стабилизировалось, и он впервые принял пищу, послал человека к Тиландеру, чтобы готовил «Стрелу» к выходу в море.
        Кроме Бера в этот раз решить взять с собой Лара, в поход просился и Мал, но нельзя забирать всех с собой. Санчо еще слаб, Раг удалился от общегосударственных дел, занимаясь своей семьей.
        - Мал, ты остаешься за военачальника, меня не будет несколько дней. Охраняй наш город, нашу семью, слушайся Миху. - Оба старших сына почтительно стояли, слушая указания.
        - Миха, - контролируй работу по доставке руды и угля, это наши главные активы. Если возникнет вопрос, на который не знаешь ответа, посоветуйся с Уильямом.
        - Хорошо, отец, - коротко ответил старший сын. Малу тяжелее было согласиться, он привел довод, что именно он обязан охранять отца, раз Санчо болеет. Но я развеял его страхи:
        - Мал, это дружелюбное племя, со мной плывут Лар и Бер. Это не считая сорока воинов. Паб, Рек и Гун прожили с нами три месяца, ничего кроме послушания и почтительности я от них не видел. Ты зря беспокоишься, сынок.
        - Хорошо, отец, я буду охранять город, семью и слушаться Миху, - скрепя сердце, согласился сын так похожий своим характером на Мию.
        Еще раз пройдясь по основным пунктам, на которые следовало акцентировать внимание, отпустил сыновей. Подумывал взять с собой Лию и навестить их маленькое племя, но ее начать мучать ранний токсикоз. Плавание она переносила плохо, не стал усугублять ее положение таким путешествием.
        По календарю наступило 13 октября, когда «Стрела» ранним утром выбрав якорь вышла в море. Накануне Тиландер просил отложить поездку на день, ссылаясь на плохую примету «пятницы 13го», но я только высмеял суеверного американца. Сутки спустя мы уже стояли на якоре в небольшом порту Максимена, где интенсивно продолжались работы по добыче угля. Вириту испортил настроение, сказав, что залежи угля стали уходить в глубину. Знаний, чтобы добывать уголь в вертикальном штреке, у меня нет. Да и такая работа сопряжена с большой опасностью и трудностью доставки угля на поверхность.
        - Попробуйте отыскать вторую жилу, не может быть, чтобы весь уголь залегал в одном пласте. А пока работайте в этом штреке, пока доставка угля наверх не станет затруднительной.
        - Конечно, будем искать, - заверил меня Вириту, но в его глазах отражалось сомнение. Еще раз обговорив все детали, попрощался с рабочими и отплыл к кораблю.
        Все три Урха проявляли нетерпение с момента, как мы отплыли из Макселя.
        - Завтра будем в вашем селении, Паб, соскучился по жене, наверное? - пошутил я, поднявшись на борт.
        - У меня две жены, - весело осклабился Урха.
        - Молодец, надо тебя еще одну жену дать из Русов, может, переедешь жить в Максель. Такие, как ты, мне нужны, - оставив смущенного Паба, присоединился к Тиландеру, объяснявшему рулевому курс к племени Урха.
        - Герман, как насчет жениться второй раз? Возьми себе молодку из Урха, так мы быстрее наладим хорошие отношения.
        - Моя старуха ревнивая, еще прибьёт молодую в мое отсутствие, - отшутился американец, заканчивая разъяснения рулевому. - Якорь поднять, поднять стаксели, кливер выставить, - прозвучала команда, и на палубе возникла беготня. «Стрела» снялась с якоря и поднимая паруса при слабом встречном ветре, начала маневрирование, выходя из бухты.
        Сутки пролетели быстро, ночью остановились, торопиться некуда. Еще до полудня показалось селение Урха. Корабль вошел в бухту и встал на якорь в пятидесяти метрах от берега. Заскрипели давно не смазанные тали, спуская две шлюпки на воду. В первой шлюпке кроме меня Бера и Лара сидели трое Урха и восемь моих воинов. Во вторую погрузился Тиландер и пятнадцать воинов вооруженных луками и стрелами, в полной боевой экипировке.
        На берегу нас ждала чуть ли не половина поселения. Одних воинов с полсотни, не считая женщин и детей. Местные помогли вытащить шлюпки на песок, оглушая громкими криками. Я уже поднял было руку, чтобы отблагодарить их за такое приветствие, когда увидел, что их радость предназначена Пабу. Все встречавшие старались проявить свое радушие, касаясь его руками. Такие почести меня несколько удивили, тем более что внимания ко мне лично и моим людям проявляли куда меньше. Конечно, нас тоже трогали, цокали языками, особенно в этом преуспели женщины. Но в сравнении с Пабом, нам досталась лишь малая толика внимания.
        - Они скучали по мне, мы же почти все родственники, - объяснил такую реакцию местных Паб, пробившись ко мне сквозь толпу почитателей. - Сейчас нам приготовят еду, а я пойду проведаю семью, пока вы будете кушать.
        Резкими отрывистым голосом Паб дал указание, и внимание переключилось на нас. У нескольких костров началось оживление, женщины насаживали на вертел крупные куски мяса, нам предложили холодной воды. Расположившись под группой из трех деревьев, создавших уютное место, мы присматривались к дикарям, сновавшим, между нами. Особенно старались детишки, любопытство у детей всегда в крови, будь это современный ребенок или дитя первобытного человека.
        Рек и Гун в отличие от Паба не покинули нас, выполняя роль хозяев и переводчиков. Женщины Урха комплексами не страдали, поднимая куски шкуры, прикрывавшие грудь и бедра. Они демонстрировали свои прелести, заразительно смеясь при этом.
        Паб отсутствовал довольно долго: за это время прожарилось мясо, и мы приступили к трапезе, которую с нами разделили сами Урха. Судя по вкусу мяса, ели мы свинину: Рек уточнив у женщин подтвердил, что это дикие кабаны в огромном количестве обитающие неподалеку. Несмотря на прохладную погоду Урха ходили полуобнаженными, а детишки вплоть до подросткового возраста и вовсе без одежды.
        Паб появился, когда мы уже заканчивали трапезу: его шею украшал наряд из перьев орла с ракушками. «Ожерелье» получилось на любителя, но на Урха явно производило впечатление. Все без исключения кланялись Пабу, спешившему к нам в экзотическом обличье.
        - Паб, ты вождь? - Этот вопрос возник в моей голове при высадке на берег, но задать его удалось только сейчас. На мой вопрос дикарь смутился, но ответил положительно:
        - Да, Макс Са, но я не главный вождь. Есть еще сванга главнее меня.
        - Сванга означает вождь? - уточнил я, услышав необычное слово. В этот раз Паб ответил не так быстро, словно собирался с мыслями.
        - Сванга - это и вождь, и отец в языке нашего народа. Сванга немного шаман, немного отец, немного вождь. Сванга это все, - закончил мысль Паб, присаживаясь рядом.
        - Макс Са, тебе и воинам понравилась еда?
        - Да, Паб, было вкусно. А где главный сванга, может нам пора поговорить с ним насчёт наших племен?
        - Он придет позже, - ушел от прямого ответа Паб, задав в свою очередь вопрос:
        - Макс Са, ты хочешь всех сделать Русами?
        - Нет, Паб, становиться Русами или нет, это вам решать. Я хочу, чтобы наши племена жили дружно, помогали друг другу, обменивались товарами, выдавали замуж девушек. Тебе это трудно понять, но нельзя все время жениться на женщинах своего племени, нужно чтобы кровь все время смешивалась.
        - Макс Са, ты хорошо говоришь, думаю, что Урха будут рады. Сейчас наши женщины кое-что покажут, - заговорщически улыбнулся Паб, вполголоса отдав команду воину поблизости. Прошло около пяти минут, когда в наш круг ворвались с десяток молодых женщин Урха и начали танец под ритмичные звуки, похожие на барабанный бой.
        - Танцы, - лениво протянул Тиландер, полулежа рядом со мной.
        Но это оказались не обычные танцы, женщины, пластично двигаясь, начали снимать с себя обрывки шкур, демонстрируя стриптиз каменного века.

* * *
        Картер дожидался возвращения Мендосы с «задания», так он назвал для себя ситуацию, когда Мендоса с двумя Урха воспользовался приглашением незнакомца. На исходе третьего месяца сомнения начали одолевать его, не поступил ли он опрометчиво, послав Мендосу в разведку. Случись что с напарником, он останется один среди дикарей. И пусть его авторитет незыблем, но возможность прожить без своего товарища Картера страшила.
        Долгожданную весть, что корабль входит в бухту он получил уже на четвертый месяц отсутствия Мендосы. Его воины были подготовлены, за три месяца он натаскал лучших из них, отрабатывая мгновенную реакцию и взаимодействие. Десять лучших воинов Картер окрестил «морскими котиками», научив их плавать по-собачьи. На них возлагалась главная часть операции по захвату судна. Море изобиловало рыбой, но, к счастью, акул в этих широтах они не видели. День за днем его «морские котики» отрабатывали одну единственную операцию: тихо подплыть и захватить корабль.
        Для тренировок в натуральных условиях Картер задействовал небольшой шлюп, построенный Пинчером еще до смерти. Шлюп этот был бесценным, на нем редко выходили в море, пряча его от посторонних глаз. Когда его пловцы отточили мастерство захвата шлюпа, Картер перенес тренировки на ночное время. Здесь он впервые столкнулся с неповиновением, когда один из пловцов отказался лезть вводу ночью. Труп «отказника» два дня висел на дереве, пока запах разложения не заставил его снять и похоронить. Урок оказался более чем наглядным: никто из пловцов больше не показывал признаков сомнения или неповиновения.
        Наряду с обучением пловцов, Картер занимался и молодыми девушками, понимая, что вооружение у неприятеля лучше, а воины, судя по всему, имели опыт боевых действий, Картер решил усыпить бдительность врага. Для этой цели отобрал около пятнадцати молодых стройных девушек в чьи задачи входило усыпление бдительности врага. Под ритмичные звуки барабана, сделанного из подручных средств, он учил девушек танцевать. Изюминка танцев в том, что девушки по ходу танцев оголялись, демонстрируя свои прелести.
        Пластичность девушек Урха была на высоте, смотря на их тренировки Картер едва сдерживался, чтобы не наброситься на одну из них. Несколько девушек он отсеял исходя из их внешности.
        К исходу второго месяца его пловцы и танцовщицы были готовы, но прошло еще больше месяца, прежде чем корабль вернулся. Теперь все зависело от объема и качества информации, добытой Мендоса.
        Со своего места Картер в бинокль наблюдал, как две шлюпки пошли к берегу: он насчитал порядка двадцати воинов. Нужно узнать, сколько еще воинов осталось на корабле, прежде чем дать сигнал к началу операции. Будучи ЦРУшником до мозга костей, Картер не удержался, чтобы не дать название своей операции. Операция называлась «Мулен Руж», по ассоциации с знаменитым кабаре в Париже.
        Шлюпки пристали к берегу, и представление началось: встречавшие гостей Урха всеми силами показывали свою радость, пытаясь прикоснуться к гостям. Картер хмыкнул, длительные тренировки не прошли даром: прибывших буквально обволокли вниманием. Больше всего внимания доставалось самому Мендосе. Урха были искренне рады видеть одного из своих «сванга». Изобилие внимания не давало Мендосе вырваться из круга дикарей, чтобы поспешить с отсчетом к Картеру. Видимо, Мендосе удалось переключить внимание Урха на гостей, которых, похоже, ошеломила такая встреча и радушие дикарей. Картер увидел, как Мендоса, пообщавшись с двумя белыми мужчинами, начал пробираться между хижин, чтобы попасть в запретную зону.
        «Момент истины», - мелькнуло у него в голове, от того какими сведениями располагает его напарник, зависит, начнется операция «Мулен Руж» или нет.
        Выслушав своего напарника, Картер на несколько минут погрузился в размышления. Информация его шокировала, Мендосе удалось узнать так много, что Картер внутренне запаниковал, сможет ли осуществить свой план. Судя по рассказам напарника, Макс, так звали белого мужчину с пистолетом на поясе, чуть ли не средневековый монарх. У него есть город с крепостью из камня, некоторые улицы вымощены камнем, есть еще два судна. Но самое удивительное - это те виды производства, что сумел организовать этот необычный Макс. Лесопилка, мельница, производство стали и чугуна, изготовление цемента. В городе есть школа и, похоже, университет. Даже основы религии заложены, имеется храм, где священники проповедуют смесь трех мировых религий с элементами шаманизма.
        Неприятным сюрпризом оказалась и численность населения: только в этом каменном городе их не меньше тысячи. Есть верблюды, используемые для кавалерийских атак, развито животноводство и сельское хозяйство.
        Сам Макс оказался русским, этот факт огорчал Картера больше всего. Он хорошо знал своего главного противника по прошлой жизни: русские были упертые, не сдавались даже в безнадежном положении. Небольшим утешением служило то, что в ближайшем окружении Макса есть двое американцев. Мендосе не удалось узнать, каким образом американцы попали в это время, хотя историю Макса знал весь его народ: он спустился с неба. Сопоставив данные с увиденным трехствольным пистолетом, Картер практически был уверен, что Макс космонавт. Этот трехствольный пистолет с усиленным пробивным действием пуль несколько раз демонстрировался на слайде в Лэнгли при изучении специального оружия русских.
        Пистолет его не беспокоил, против него у него есть две автоматические винтовки и два своих пистолета, правда патронов осталось мало. Один пистолет, пусть даже и трёхствольный, против двух автоматических винтовок и двух пистолетов ничего не стоил. Его беспокоило другое: как взять под контроль империю этого Макса. Из слов Мендосы следовало, что жен и наследников у Макса много. Может, сыграть на этом, захватив его в плен?
        - Значит так, Пабло, первоначальный план захватить корабль и убить противника, меняется. Недостаточно захватить корабль и убить их, так мы не получим империю русских.
        - Не русских, а Русов, - поправил Мендоса, - они считают себя Русами.
        - Это одно и то же, - отмахнулся Картер. - План теперь состоит в том, чтобы захватить корабль и захватить Макса. Надо заставить его отречься от всего в нашу пользу, и лишь потом, прибрав всю его империю к рукам, убить. За мертвого вождя люди будут мстить, а если он останется у нас в плену, мы сможем диктовать условия.
        - Джон, - неуверенно спросил Мендоса, - а мы не можем просто стать с ним друзьями и, пользуясь его помощью, улучшить свою жизнь? Зачем нам война, мы же в другом мире?
        - Пабло, - Картер назидательно поднял палец, - никогда мы и русские не будем друзьями, это исключено. Нельзя заставить дружить кошку и собаку. Ты иди к ним, пусть кушают, трахаются с девками, расслабляются. Ночью, когда они устанут и потеряют бдительность, мы начнем. Эта операция войдет в анналы каменного века.
        С тяжелым сердцем уходил Мендоса от Картера: никогда еще в жизни он не чувствовал себя так паршиво. «Как же ты перенес свое предательство, Иуда»? - мысленно задавал он вопрос самому себе, не находя ответа и ощущая себя последним подонком.
        Глава 7. Операция «Мулен Руж»
        Надо признать, танцевали девушки Урха прекрасно, словно кто-то целенаправленно учил их движениям, провоцирующим мужчин. Может это их природная грация и пластичность, может, будучи самками, они понимали, чего от них хотят зрители. В любом случае, их танец возымел действие: мои воины пускали слюни при виде столь интригующего танца. Мужчины Урха отнеслись к танцу куда сдержаннее, хотя также подбадривали девушек завываниями и криками.
        - Макс Са, тебе нравится, как танцуют наши девушки? - задал вопрос Паб, полюбовавшись танцем.
        - Танец необычный, но очень красивый, - откровенно признался дикарю. На моем недолгом веку в современном мире успел побывать пару раз на стриптизе. Конечно, танец дикарок не шел ни в какое сравнение, ни по хореографии, ни по самим девушкам. Но, в то же время, с учетом действующих лиц и времени в этом мире, это определенное достижение. В нашем племени женщины тоже танцами дразнили мужчин, но это было, скорее, повторение повадок животных, провокация самца. А здесь мы увидели полноценный стриптиз с оголением.
        Закончив танец, девушки лениво прохаживались по поляне, стреляя глазками. Мои воины поочередно бросали взгляды то на меня, то на Бера, молча прося разрешения познакомиться с местными красотками ближе.
        - Бер, не все вместе, соблюдая осторожность. Мы еще не можем доверять Урха в полной мере.
        Получив от меня отмашку, Бер разделил двадцатку воинов на две группы. Счастливчики, оказавшиеся в первой группе, незамедлительно устремились к девушкам, в то время как вторая группа несла охрану, находясь в полной готовности.
        Солнце медленно уходило за край горизонта, уступая место надвигающейся ночи. В костры на полянах подкинули дров, немного в стороне от группы деревьев, где мы трапезничали, местные возводили довольно большую хижину по типу индейского вигвама.
        - Это дом для Макс Са, - пояснил Паб, перехватив мой взгляд на строение. - Там будут новые шкуры, Урха гостеприимное племя.
        С хижиной получилось здорово, как мне и хотелось: она была внушительна по размерам и стояла немного в стороне от хижин местных дикарей. Признаюсь, я уже думал возвратиться на корабль для ночевки, чем переночевать в местной хижине.
        Гостеприимство Урха ничем не ограничивалось: нас покормили еще раз уже при свете костров. В этот раз нас потчевали нежнейшей рыбой, запеченной на углях в глиняной обвалке. Так много я давно не ел, с тоской подумав, что с утра придется искать укромное место, чтобы облегчиться. Во время ужина еще раз спросил Паба, когда появится главный «сванга». И вновь мне показалось, что Паб смутился. Помешкав секунду, он ответил, что «сванга» придет утром, в настоящее время он находится в соседнем племени.
        Ночь выдалась безлунной, потихоньку над селением Урха смолкали разговоры и смех, только в кустах еще слышались звуки, Русы и Урха трудились, улучшая генотип.
        - Бер, Герман, мы втроем спокойно поместимся в этой хижине, Бер, не забудь про охрану. Меня клонит в сон, если упущу момент, то до утра буду ворочаться, - тяжело поднявшись на ноги, направился в хижину. Внутри лежало несколько шкур, понюхав, не уловил запах пота, только слабый запах невыделанной кожи.
        - Спокойной ночи, ребята, надеюсь, наше чревоугодие не преподнесет нам кишечной инфекции.
        - Не хотелось бы, - отозвался Тиландер, устраиваясь в своем углу. Он предпочел бы спать на судне, но не хотелось отправляться в море в такую темень, хотя оба фонаря «Стрелы» четко указывали ее местонахождение. Отдав последние указания воинам, в хижину ввалился Бер, устроившийся на полу у самого входа. Последние звуки снаружи затихли, слышались только крики ночных птиц, да шум прилива.

* * *
        Этот вечер Картеру казался длинною в жизнь: не умолкали голоса прибывших и местных, устроивших посиделки у ночного костра. Его пловцы давно собрались у края бухты, где лежали заготовленные бревна, с помощью которых им предстояло добраться до корабля. Еще два десятка самых отчаянных и сильных воинов скрывались в лесной чаще, готовясь напасть на хижину и охранявших ее воинов. Темная безлунная ночь как будто по их заказу делала ночную тьму непроницаемой. Два ярких огонька горели в море, там, где находился корабль, служа ориентиром для «морских котиков». Еще несколько костров горели перед хижинами Урха, костер неприятеля практически догорел, лишь высвечивая размазанные очертания фигур людей.
        Кто-то у костра пошевелил угли, и они вспыхнули, осветив несколько фигур, поднявшихся на ноги.
        - Уже скоро, - прошептал он Мендосе, тоже наблюдавшему за их лагерем.
        - Джон, - напарник предпринял очередную попытку его отговорить, - может, попробуем мирно договориться? Макс - человек разумный и многим поделится в обмен… - Мендоса запнулся.
        - Договаривай, - жестко процедил сквозь стиснутые зубы Картер, - в обмен на что? На клятву верности? На присягу быть его рабами? Ты это хотел сказать?
        - Нет, в обмен на заверения в дружбе, - Мендоса нашел оптимальный вариант, - он не такой, как остальные русские. Он по характеру похож на нас, он человечный, со своими людьми общается на равных.
        - Хватит, - перебил его Картер, - твое счастье, что здесь нет Федерального Суда США, за такие разговоры ты мог бы сильно поплатиться. Забыл, что с конца Второй Мировой войны мы практически находимся в состоянии войны с Советами? Ты забыл, какой стране и какому ведомству ты давал присягу верности?
        - Нет, не забыл, - прошептал Мендоса, понимая, что его слов не хватит отговорить Картера. Проведя три месяца в Макселе, увидев порядки, царившие здесь, он не без труда для себя признал, что Максель цивилизованнее, а Макс справедливый и дальновидный правитель. И сейчас, Макс, которого он успел зауважать, поверивший в него, в Пабло, подвергнется смертельной опасности.
        Вопрос сохранения жизни Макса Мендосе удалось выторговать у Картера, преувеличив военные силы и возможности Русов. Даже Картер вынужден был признать, что убийство Макса, как планировалось раньше, не поможет овладеть его империей. Все Урха с учетом соседних племен могли выставить не более шести сотен воинов, в то время как Макс располагал тремя тысячами. Именно эту цифру озвучил Мендоса Картеру, увеличив число воинов Макса в три раза, надеясь, что Картер предпочтет дружбу.
        Картер оценил риски, но вместо того чтобы попытаться мирно сосуществовать, решил взять Макса измором. В своем невиданном великодушии, он даже готов был сохранить жизнь ему и его семье, дав им возможность живыми покинуть эти места в обмен на уступку всех его людей и территорий. Мендоса успел узнать Русов за три месяца проведенных среди них. Напрасно мексиканец пытался объяснить напарнику, что Русы не Урха и не смирятся с тем, что их Великий Дух уйдет.
        - Все дикари одинаковые, парочка строптивцев повисит в петле, остальные быстро смирятся, - возразил ему на его аргументы Картер, тщательно прочищая автоматическую винтовку. - А если понадобится, деревьев в лесу хватит, чтобы повесить и сотню. Дикари, они как дети, покажешь силу, сразу пойдут за тобой. Или забыл, как мы этих Урха прибрали к рукам?
        Аргументы Картера были убийственны: после их первого контакта с Урха, ранивших Пинчера, несколько выстрелов рассеяли всю толпу. Дрожащие от страха дикари пали ниц и не шевелились, даже когда Картер обхаживал их пинками. Они тогда без проблем подмяли под себя большое племя, за двадцать прожитых среди дикарей лет случилось всего две попытки неповиновения. Про третью, случившуюся в его отсутствие, Мендосе рассказал сам Картер и половина дикарей.
        - Думаю, через час можно начинать, - Картер блеснул в темноте белками глаз, - главное синхронность, нужно напасть на хижину твоего Макса и корабль одновременно. Хочу избежать лишних жертв среди моими настоящими и будущими воинами. Дикари просто сменят вожака, они не мотивированы умирать за него, если в их положении ничего не меняется.
        Мендоса хотел возразить, что Русы умрут за Макса, но подумал, что это бесполезная трата времени. Попав в каменный век, его напарник в полной мере проявил свои садистские наклонности, порой заставляя Мендосу сомневаться в адекватности своего поведения и разума.
        - Помни, Пабло, что двое его ближайших людей - американцы. Они только обрадуются возможности выйти из подчинения этому русскому. Мы создадим здесь Великую Америку, которая будет простираться на всех континентах. И единственная преграда в этом - Макс. Но мы люди не кровожадные, как только его семья покинет город, дадим им возможность уйти на север, пусть идут в свои исторические снега и болота.
        Они просидели около двух часов, ожидая, пока все уснут глубоким сном. Дикари, привыкшие часами ждать свою добычу в засаде, к такому относились философски. Мендоса успел сто раз пожалеть, что корабль вообще появился в бухте, что он согласился разведать все данные и сообщить их Картеру. Через небольшое время часть людей, с которыми он делил пищу и ночлег, погибнут. Картер словно почувствовал его душевную борьбу:
        - Пабло, ты со мной? Я могу тебе довериться и повернуться спиной?
        - Да, - просто ответил Мендоса, понимая, что выбор у него невелик: либо идти с Картером, либо убить его прямо сейчас. Но смерть Картера означала бы его смерть: Картер был главный «сванга», и дикари это знали. Не успев даже обдумать, его скорее всего убили бы сразу на месте.
        - Пора, - Картер бесшумно поднялся на ноги. - Сигнал к атаке, троекратный крик совы. Первый и второй крики - готовность, третий крик с небольшим интервалом - сигнал к атаке. Пловцы подберутся к кораблю и зависнут в воде рядом с ним. Ты, Пабло, иди в лес к нашим «бешенным»: как услышишь крик совы трижды, у тебя около двух минут, прежде чем пловцы заберутся на корабль, и начнется бой. Опоздаешь - их воины успеют вскочить и схватиться за оружие, а это ненужные жертвы. Все, с Богом, - он легонько подтолкнул Мендосу в спину.
        Мендоса смотрел, как к воде спускаются «морские котики», о готовности которых ему хвастался Картер, молясь, чтобы у них не получилось захватить корабль. В сопровождении троих воинов он углубился в лес, обходя поселение по дуге. В лесу его ожидала двадцатка отборных воинов, прозванных Картером «бешенные». Бешенные стерегли запретную зону, именно они исполняли функции полиции при необходимости вершили казни или акции устрашения. Еще детьми Картер отбирал их из семей дикарей, заставляя тренироваться. Бешенным разрешалось посещать запретную зону и даже входить в дом «сванга».
        При всем своем старании Мендоса не смог увидеть бешенных, пока Умр, командир этой горстки, не тронул его за плечо.
        - Первые два крика совы - подбираемся поближе к хижине и спящим воинам, третий крик совы - сигнал к атаке, - передал инструкции Мендоса.
        - Уху, - еле слышно выдохнул командир бешенных, приглашая «сванга» присесть на обрубок дерева. Бесконечно долго тянулось время ожидания, Мендосу начало клонить ко сну, когда резкий крик совы смел всю сонливость. Неслышными тенями выросли вокруг бешенные, Умр молча шагнул вперед.
        Началось, - Мендоса, схватив за руку Умра, прошептал:
        - Белых не убивать, они тоже «сванга»!

* * *
        Обильная трапеза и новое место не давали уснуть: Тиландер уже храпел, уснул даже Бер, моментально проснувшийся, стоило мне только встать.
        - Ты куда, Макс Са?
        - Не могу уснуть, посижу полчаса на воздухе.
        - Я с тобой, - приемный сын вскочил на ноги.
        - Я передумал, лучше попытаюсь уснуть, - пришлось лечь на шкуру. Не хотелось лишать сна Бера, он и так практически не высыпается, занимаясь вопросами охраны. В этот раз не заметил, как отключился. Мне снился сон, что я школьник, и мама меня будит, чтобы успел умыться и позавтракать перед школой.
        - Еще пять минут, - просил я, натягивая одеяло, чтобы не слышать ее нежного и ласкового голоса. Но мама разозлилась:
        - Вставай Максим, - жестким голосом закричала она, стаскивая с меня одеяло.
        Я присел, обливаясь потом: вокруг царила тишина, только чей-то храп нарушал ее. Понимание того, где нахожусь, возвращалось урывками. Где-то недалеко прокричала ночная птица, спустя несколько минут, крик повторился.
        - Приснится же такое, - пробормотал себе под нос и осекся, боясь, что разбужу Бера. Тиландера такими словами не разбудить, ему надо кричать в ухо, чтобы американец проснулся. Немного отдышавшись, уже начал ложиться на спину, когда услышал крик проклятой птицы в третий раз. Интуитивно, скорее, спинным мозгом почувствовал опасность.
        - Бер, - позвал я сына, мгновенно откликнувшегося.
        - Да, Макс Са?
        - Опасность, я чувствую опасность. - Едва проговорил последнее слово, как уши уловили знакомый свист, что издает летящая стрела. Снаружи послышался еле слышный звук падающих тел. Выхватив катану наружу рванулся Бер, и ночная тишина взорвалась дикими криками.
        - Бер, назад, - я выскочил наружу: в темноте было видно плохо, но человеческие фигуры разобрать можно. Со всех сторон слышались хрипы, стоны и крики. Увидев фигуру Бера, успел его схватить за спину и затащить внутрь: на улице шла мясорубка, и можно запросто попасть под раздачу от своих. Сквозь щели между шкурами увидел, как от крайних хижин Урха несколько факелов устремилось в нашу сторону.
        - Мои люди умирают, - змеей извивался в моих руках Бер, пытаясь выскочить наружу.
        - Они справятся, а если не справятся, твоя смерть им не поможет, останься рядом со мной! - от моего крика Тиландер проснулся и ошалело спросил:
        - Макс, мы где?
        - В звезде, - зло ответил ему, высекая огонь. К чести американца, он все понял без слов. Звуки борьбы снаружи стали затихать: вернее, практически уже не слышно звона стали, хотя криков стало больше. Одновременно слышались крики со стороны моря.
        - Они напали на «Стрелу», - упавшим голосом констатировал Тиландер.
        - Бер, слушай меня, - встряхнул я за плечи обезумевшего командира спецназа, - мы попали в ловушку. На корабль тоже напали, оттуда помощи не дождемся. Думаю, мы нужны живыми, поэтому в хижину никто не рвется. Наша единственная надежда спастись, это ты, Бер!
        - Я? - словно очнувшись от сна, переспросил сын.
        - Да, - мы им нужны живыми, значит, нас с Германом убивать не будут.
        Словно услышав мои слова, снаружи послышался крик, после чего голоса смолкли.
        - Макс Са, - послышалось снаружи, - ваши люди убиты, выходите, мы не причиним вам вреда. - Со стороны моря все еще слышался шум, внушая надежду. Но с каждой секундой интенсивность боя снижалась.
        - Это Паб, - прошептал Тиландер, - подонок, убью своими руками.
        - Паб, чего ты хочешь? - крикнул я в ответ, надеясь выиграть время.
        - Бер, слушай мой приказ: мы с Германом выскочим наружу, и я открою стрельбу из пистолета. Успею сделать три выстрела, перезарядится мне не дадут.
        - Макс Са, вы будете жить, выходите, я не смогу долго удерживать воинов, - голос Паба звучал как-то жалобно.
        - Паб, я должен подумать. И мне надо одеться, не выходить же мне голым.
        Пользуясь минуткой, зашептал Беру:
        - Как только мы выскочим, ты делаешь дыру в шкурах и уходишь с задней стороны хижины.
        - Я не оставлю отца, - вскричал Бер!
        - Оставишь! Иначе мы все умрем! Ты должен добраться до Макселя и привести помощь. Если ты не сделаешь этого, умрём мы все. Ты меня понял, Бер?! Это приказ, выполняй приказ, Бер!
        - Дай мне умереть с тобой, - взмолился сын!
        - Нет, Бер! Я хочу жить, и ты должен жить. Ты выполнишь приказ и освободишь нас.
        - А если я не успею, если вас убьют? - слезы моего приемного сына капали мне на руки.
        - Если нас убьют, разрешаю тебе мстить до тех пор, пока не насытишься местью.
        Секунд на десять повисло молчание. Снаружи стали терять терпение, среди нестройного гула враждебных голосов меня дважды вызывал Паб.
        - Я выполню приказ, отец! - хрипло выдавил Бер.
        - Молодец сынок! Герман, ты готов?
        - Да, Макс, зададим этим сукиным детям жару, - американец выхватил клинок из ножен.
        - Бер, ты обязательно доберись до Макселя, беги, не оборачивайся, не вздумай нас спасать. Ты, готов, сын мой?
        - Да, отец, - понурив голову Бер подошел к задней стороне хижины.
        - Герман, вперед!
        Откинув шкуру, прикрывавшую входа хижину, выскочил наружу и на секунду ослеп от света факелов. Не целясь, произвел три выстрела подряд в толпу дикарей. Сзади меня толкнул Тиландер с клинком наперевес выскакивая из хижины.
        - Твою мать, - заорал я, кидаясь на дикарей и отчаянно размахивая катаной. Что-то ударило меня сбоку в голову, сбивая с ног. Потные вонючие тела навалились, не давая вздохнуть. Задыхаясь от смрада тел, услышал, как гулко и оглушительно прозвучал выстрел совсем рядом.
        Я же расстрелял все три ствола, кто мог стрелять? - мелькнула последняя мысль, прежде чем потерял сознание.
        Глава 8. Гуантанамо
        Что-то гулко и размеренно отдавалось в голове, причиняя неимоверную боль.
        - Кап, кап, кап.
        Сделав над собой усилие открыл глаза: первое, что бросилась в глаза - земляная стена. Свет проникал откуда сверху, кряхтя от боли в голове медленно посмотрел наверх. Над головой решетка из связанных между собой стволов молодых деревьев, над головой она примерно в двух метрах. Что это такое, и почему я в этой яме? Сама яма небольшая. Максимум полтора метра в поперечнике.
        Память возвращалась нехотя, словно ей было стыдно за меня. Ночь, хижина, звуки боя. Тиландер, Бер - в яме больше никого. Бера я послал за помощью, отвлекая на себя внимание врага. А где Герман? Неужели убит? При мысли, что американец может быть убит, почувствовал, как закипает внутри гнев, заглушая боль в голове.
        - Паб, - заорал я, запрокинув голову, - иди сюда, сукин ты сын, подонок, предатель, змея подколодная. - Мои крики остались без ответа, устав кричать, сел, прислонившись к земляной стене.
        - Кап-кап-кап, - мерно падают дождевые капли, собираясь на нижней поверхности деревянной решетки. Середина октября, в это время погода в окрестностях Макселя начинала портиться. Судя по свету проникающему сверху сейчас день. А меня вырубили ночью, неплохо я побыл в отключке.
        Сидя привалившись к стене, задремал: проснулся от шума шагов наверху.
        - Эй, - закричал я, - позови Паба.
        На мой крик сверху шлепнулся небольшой кусок мяса, самого человека я так и не увидел. Шаги уходящего человека стихли, и снова воцарилась тишина. Так, надо сосредоточиться: то, что я жив, говорит о многом. Кому-то я нужен живой, непременно живой, иначе уже не увидел бы белый, скорее, сумрачно-серый свет.
        Пабу? Зачем? Чего он добивается и на что рассчитывает? Он провел среди нас три месяца, видел, насколько организованы мои воины. «Мои воины», - я заскрипел зубами от злости. Со мной было сорок воинов, двадцать из которых оставались на «Стреле». Сорок отличных, проверенных воинов, прошедших со мной не одну битву. Какова вероятность, что кораблю удалось отбиться? В честном бою, я нисколько не сомневался, что на каждого моего воина нужно пять, чтобы уравнять шансы. Но их захватили врасплох, полдня кормили на убой, показывали стриптиз и ублажали.
        Расслабился, я расслабился… Откуда Беру знать про такие хитрости? В каменном веке, если ты сел за один костер и разделил пищу, ты не можешь поднять руку на соседа. Эти подлые методы ведения войны появились значительно позже, во времена развитых цивилизаций. Одновременная атака на хижину и на корабль давала пищу для размышлений. Что это? Задумка, интуиция дикарей или мы настолько поднатаскали Паба, что он стал полководцем с задатками гения? Не зря этот подонок столько ошивался у казарм воинов.
        На «Стреле» оставался Лар, почему-то я решил его оставить на корабле, не дав ему сойти на берег. Лар очень ответственно подходил к несению воинской службы, если кто и смог бы организовать отражение атаки, так это он.
        Над головой стало темнеть, свет сверху становился тусклее: глухо заурчал живот, напоминая, что я ничего не ел. Но голод можно перетерпеть, пить хотелось значительно сильнее. На дне моей ямы падающие капли мелкого моросящего дождя образовали маленькую лужу размером с тарелку. Вода мутная, но выбирать не приходится. Зачерпнув ладонями, смог сделать два глотка мутной воды отдающей глиной. Есть особо не хотелось, но мне нужны силы. Рано или поздно меня должны поднять наверх, ослабленный я не смогу ничего сделать.
        Уже в полутьме нащупал кусок мяса, очищая его от налипшей земли. Прополоскал в небольшой лужице и принялся жевать, стараясь не думать о миллионах бактерий и микроорганизмов в воде и в мясе.
        Ночь окончательно вступила в свои права, дождь прекратился, но ни звезд, ни Луны не видно. Иногда порывы ветра доносили отголоски незнакомого языка. Надежда на Лара не оправдалась: сумей от отразить нападение на корабль и высадиться на берег, прошелся бы смертельной машиной по всему племени невзирая на опасность. Значит и его застали врасплох, а шум борьбы со стороны моря, был скорее всего агонией убиваемых людей.
        Все тело затекло от неудобной позы: встал и попытался размяться. Поперечник ямы позволял сделать всего полтора шага, прежде чем уткнешься в стену. Размахивая руками, разгонял кровь по телу, чтобы согреться. После мелкого моросящего дождя ночь оказалась холоднее, чем обычно. После десяти минут разминки почувствовал, как холод немного отступает. Но стоило остановиться, как неприятное ощущение, словно скользкий червяк, начинает ползти по телу.
        Чтобы не думать о холоде, стал считать, сколько дней пройдет, прежде чем Бер приведет помощь. Если приведет, если успел выбраться из вражеского поселения, если не столкнется с хищниками или с другим племенем. Слишком много «если».
        У него было около минуты, чтобы пользуясь суматохой вызванными выстрелами, успеть добежать до леса. Стоп, в что за выстрел я слышал, теряя сознание под навалившимися дикарями? Или это мое больное воображение? Я точно сделал три выстрела, перезарядиться даже не пытался, понимая, что не успею. Выстрел - это мое больное воображение, его просто не могло быть.
        Итак, предположим, что Бер благополучно выбрался из поселения и успел скрыться в лесу. Вначале пройдусь по оптимальному сценарию, что все факторы благоприятствуют беглецу.
        Допустим, что он оторвался от погони, дикари не особо жалуют ночные приключения, и вряд ли кто-то будет его долго преследовать в ночном лесу. Что сделает Бер, оторвавшись от погони? Для начала он должен определиться в какую сторону ему идти в Максель. Ночь безлунная, ориентиров нет, значит утром Бер по солнцу сориентируется и пустится в путь. По морю от Макселя до поселения Урха около четырехсот километров. По суше, с учетом, что придется огибать рельеф и труднопроходимые места, расстояние увеличится еще на пятьдесят километров. Это примерно десять дней пути для физически подготовленного спортсмена. Но Бер не просто подготовлен, он один из лучших, и на кону жизнь его отца. Рискну предположить, что сын прыгнет выше головы, делая не менее семидесяти километров в день. Это шесть суток до Макселя, быстрее не сможет даже Бер. Меньше суток на сборы и двое суток на кораблях до наших врагов. «Акула» и «Варяг» смогут взять не менее трех сотен воинов, будет, конечно, тесно и невозможно спать, но воины поплывут двое суток даже стоя, чтобы спасти своего Макс Са. От нахлынувших чувств на минуту я даже забыл,
где нахожусь. Это самый оптимальный вариант, при котором помощь подоспеет через восемь-девять дней.
        Стоп, я даже хлопнул себя по лбу. Беру нужно добраться до Максимена, горняцкого поселка расположенного ровно на полпути от Макселя до племени Урха. Это значит, что на дорогу он потратит трое суток. Если «Варяг» окажется в Максимене, то сутки до Макселя и около трех суток обратно с учетом всех сборов. При таком раскладе помощь подоспеет в течении примерно шести дней, что значительно улучшает мои шансы выжить.
        Это оптимальный вариант, слишком хороший, чтобы все могло так удачно сложиться. Теперь попробую пессимистичный сценарий, где задача Бера добраться до Марселя значительно усложнится.
        Во программе подготовки в Звездном было два теста: пятнадцать километров за два часа и пятьдесят километров за двенадцать часов. Короткий двухчасовой тест можно сдать, если периодически переходить на бег. Идти со скоростью семь с половиной километров в час не удавалось никому, кроме инструкторов. Второй, длинный тест, когда требовалось пройти за двенадцать часов пятьдесят километров, по нормативам скорости казался проще. Но именно его проваливали чаще всего.
        Начинали ходьбу довольно хорошо, но спустя три часа скорость с шести километров в час падала до пяти и ниже. Первый получасовой отдых с приемом пищи делали после четырех часов ходьбы. После отдыха скорость немного возрастала и снова падала уже спустя два часа. Второй получасовой отдых по плану стоял спустя восемь часов с начала движения. И именно этот отдых добивал практически всех: после восьми часов ходьбы в теле накапливалась молочная кислота, а мышцы получали микротравмы. Полный желудок посылал сигнал в мозг, что ему требуется кровь для пищеварения. Мозг, не получая питательных элементов в полном объеме, начинал перераспределять кровь, обескровливая мышцы. Ноги наливались свинцовой тяжестью, каждый шаг давался с усилием.
        А последние четыре часа средняя скорость зачастую падала до трех километров в час. Большая часть не сдавших сходила именно на этом отрезке пути. Хотя встречались и такие, что довольно легко могли пройти всю дистанцию, а потом еще шастать по Звездному.
        Бер выносливый и крепкий парень в расцвете сил, но есть факторы, на которые невозможно закрыть глаза.
        Он не робот, ему надо есть и спать, чтобы двигаться дальше. У него не однодневный переход, после которого можно отлежаться. Он идет не по утоптанной дорожке, а через лесную чащу и острые камни на побережье моря. Ему требуется спать, это минимум шесть часов в сутки, ему придется охотиться, чтобы прокормить себя. Это еще час в сутки. Ему придется огибать препятствия, идти в гору. У него есть риск наткнуться на хищников и на недружелюбное племя. Значит, временами ему придется останавливаться, чтобы провести разведку и определиться с направлением.
        Исходя из вышесказанного, реальным является расстояние примерно в тридцать пять-сорок километров в день. На дворе осень, светлое время суток уменьшается с каждым днем. Идти ночью одному по неизвестному маршруту… даже Бер не сможет все предусмотреть. Другой человек в таких условиях, прошел бы не больше тридцати километров в день. Но речь идет о Бере, поэтому буду считать сорок километров с учетом короткого светового дня.
        За шесть-семь дней он может дойти до Максимена и попасть туда в момент, когда «Варяг» уже отплыл в Максель.
        Бер не станет ждать возвращения корабля в Максимен, это факт. В горняцком поселке около десятка воинов, оставленных для охраны. Вариант первый: он вернется с ними и рабочими, чтобы попытаться освободить меня, и это будет ошибкой. Воинов слишком мало, и на обратный путь уйдет примерно семь дней. В таком случае, через две недели Бер появится здесь с кучкой людей и положит их зря, пытаясь освободить меня.
        Вариант второй: не дожидаясь возвращения «Варяга», Бер пойдет дальше по побережью, чтобы перехватить корабль на обратном пути. Но Мар может выбрать маршрут не близко к берегу и просто не заметить Бера. Если такое произойдет, Беру придется топать еще минимум шесть-семь дней, чтобы добраться до Макселя. Итого около двух недель. Ускорив сборы, они смогут появиться здесь примерно на семнадцатый день, если считать с сегодняшнего утра.
        Больше двух недель, слишком долгий срок, чтобы за это время от меня не избавились. Каким бы самонадеянным ни был Паб или «сванга», что стоит за всем этим, они должны понимать, что меня хватятся, и помощь придет.
        Только окончив все эти расчеты в голове, заметил, как сильно продрог. Что бы Паб не задумал, такое заточение не может продолжаться долго. В конце концов, меня же не захватили, чтобы убить холодом в яме. Имей они такую цель, наверное, отправили бы на тот свет, как Тиландера. Первое время у меня была надежда, что решетка поднимется, и ко мне спустят американца. Теоретически можно предположить, учитывая размер ямы, что Германа содержат в аналогичной яме. Мысль показалась здравой, подняв голову кверху, набрал в легкие воздух:
        - Герман! - в ночной тишине звук должен расходиться далеко. После седьмой попытки прекратил звать американца. Если он жив и мог слышать меня, то мои крики не оставил бы без ответа. С молчанием холодной ночи угасла надежда увидеть верного друга, ставшего мне за эти годы родным.
        Уснуть при такой холодине было невозможно. Поочередно попрыгал, сделал вертушку руками, чувствуя, как понемногу оживаю. Чтобы не сойти с ума от холода и неизвестности, попытался проанализировать, с какой целью меня держат в яме.
        После памятного террористического акта 11 сентября 2001 г., американцы стали ловить всех, кто, по их мнению, был причастен к атаке на башни близнецы. Но оказалось, что террористы не идут на контакт, а законопослушные американцы не имеют права их пытать на территории США.
        И тогда американцы поступили очень умно: арендовали на Кубе землю, где развернули печально известную тюрьму Гуантанамо, находящуюся под юрисдикцией ФБР и ЦРУ и не подпадающую под действие американских законов. Вот где по-настоящему развернулись спецслужбы Штатов, изощряясь в самых мерзких пытках. Тюрьма была секретная, но, тем не менее, некоторые видеоматериалы и документы попадали в руки правозащитников.
        Еще в Звездном мне довелось посмотреть документальный фильм снятый правозащитниками. Одной из знаменитых пыток Гуантанамо была полная изоляция. Задержанного помещали в камеру, где он не видел ни соседей, ни надзирателей. Его кормили, чтобы не умер с голода, но на протяжении долгого времени с ним никто не разговаривал. Спустя какое-то время задержанного доставляли в комнату, где находился молчаливый следователь, но шла видеозапись. Впервые за долгое время увидев живого человека, некоторые подозреваемые сами начинали говорить обо всем, зачастую беря на себя любые обвинения лишь бы снова не испытать одиночество.
        Тогда, при просмотре этого фильма, я не мог поверить, что матёрые террористы начинали сами говорить, боясь повторной изоляции. Проведя сутки (небо над головой начало светлеть) я сам был готов на что угодно, лишь бы не видеть сырых молчаливых стен своей ямы.
        - Гуантанамо, - прошептал я, прислонившись лбом к влажной холодной земляной стене, - вот как ты ломаешь людей.

* * *
        Начало атаки на хижину, где спал Макс и на стоявший на рейде корабль получилось практически синхронным. После второго крика совы Мендоса еще раз предупредил Умра и его «бешенных», что хижину нельзя атаковать. Указание «сванга» было законом, и «бешенные» понимали, что за нарушение их жестоко накажут. Находясь в пятидесяти метрах от хижины, они видели, что всего трое часовых на ногах: двое охраняли хижину, еще один сидел у потухшего огня, охраняя сон спящих рядом людей.
        Количество врагов Умр видел еще днем, когда, смешавшись среди зевак внимательно осматривал тех, кого предстояло убить. На его взгляд, это были обычные воины, «бешенные» должны успеть разобраться с ними, прежде чем они проснутся. С третьим криком совы его воины, хорошо владевшие луком, выпустили по несколько стрел в каждого часового. Воины у хижины погибли мгновенно, сидевший у костра вскочил, хотя был утыкан стрелами. Он успел что-то прохрипеть, и спящие начали подниматься.
        Бешенные обрушились на врага превосходящими силами, застав половину Русов еще в горизонтальном положении. Умр не мог поверить, что один за другим его воины падали, но и враг нес потери, со стороны поселения бежали воины Урха оставленные для удара в спину. Оказавшись меж двух огней, неприятель не дрогнул и продолжал драться с отчаянной яростью, не произнося ни слова. Стонали и кричали его воины, враг умирал молча, сражаясь из последних сил. Умру впервые стало страшно: если застигнутые врасплох, эти враги сражались так яростно, что бы случилось, сойдись они в схватке в полной готовности?
        Но чудес не бывает, упал сраженный стрелами последний из врагов, и на мгновение воцарилась тишина. Сванг Паб вышел вперед и закричал врагам в хижине на неизвестном языке. Умр нетерпеливо сжимал в руке копье, от его бешенных не осталось и половины. А ведь раньше они с лёгкостью убивали врагов практически не неся потерь. Он еле сдерживался, чтобы не ворваться и не убить оставшихся в хижине врагов.
        Но ему не пришлось этого делать: двое мужчин из хижины выскочили наружу. Внезапно стало светло, словно днем, а секунду спустя Умр понял, что у чужих сванга тоже есть Страшный Шум. В его груди стало тепло, а копье вывалилось из ослабевших рук: так и не успев убить чужих сванга за своих бешенных, Умр отправился ТУДА, ГДЕ ВСЕГДА УДАЧНАЯ ОХОТА.
        Глава 9. Холодная осень
        - Он убил Умра, больше половины бешеных и пятеро «морских котиков» погибли, а проклятый корабль сел на мель и не собирается сдаваться, - Картер бушевал, опрокидывая жен и детей попадавшихся на пути. Мендоса знал, что в такие минуты его напарник по прежней работы практически невменяем. Он молча смотрел за мечущимся соратником, дожидаясь, пока тот успокоится. Несколько минут спустя Картер успокоился, остановившись перед Мендосой, спросил без обиняков:
        - Я провалил операцию? - на этот вопрос следовало отвечать осторожно. Сглотнув, мексиканец сделал попытку сгладить горькое послевкусие Пирровой победы:
        - Операция не провалена, твоя тактика сработала, просто мы не достигли всех целей.
        Картер кивнул: продолжай.
        Осторожно, подбирая слова, Мендоса начал перечислять достигнутое:
        - Ты захватил Макса и нашего соотечественника, к сожалению, отказавшегося примкнуть к нам. Воины Русы из числа тех, что высадились на берег, перебиты. Бежать удалось лишь одному.
        - Я попал в него, - перебил его Картер, - ты сам видел утром следы крови. С такой кровопотерей долго не живут.
        - Это Бер, - просто ответил Мендоса.
        - Что Бер? - не понял Картер.
        - Бер сын, думаю, приемный сын Макса, не считая того, что он лучший воин Русов и начальник их отборных воинов. Бер равен любым пятерым самым сильным и лучшим воинам любого племени.
        - Ты хочешь сказать, что этот Бер стоит пятерых бешенных? - недоверчиво переспросил Картер, усаживаясь на обрубок дерева заменявший стул.
        - Да, я осмотрел трупы, Бера среди них нет, - Мендоса взял с импровизированного стола кусок мяса и начал жевать.
        - Хорош сын, бросил отца в плену, даже если он приемный сын, - фыркнул Картер.
        - Не скажи, Джон. Если Бер ушел, на то были причины. А уйти он мог только в одном случае - если ему приказал Макс. Это говорит о том, что Макс отправил его за подмогой, и нам очень скоро придется искать нору, чтобы спрятаться от разъяренных Русов.
        - Пабло, ради Пресвятой Девы Марии, не надо сгущать краски, возвеличивая врагов. Этот твой хваленный Бер получил пулю калибра 5.56, отбегался твой супермен. Даже если не умрет от кровопотери, как он минует медвежью долину? Сейчас середина октября, медведи еще не в спячке, но и не такие добродушные, как летом.
        Медвежья долина располагалась в дне ходьбы на запад, примыкая к небольшой речушке, впадавшей в море. Такой концентрации медведей на ограниченном участке долины, где по берегу реки рос густой лес, Мендоса никогда не видел даже по телевизору. Дважды еще много лет назад они предприняли попытку пройти туда по берегу моря. И оба раза им пришлось вернуться назад, потеряв воинов.
        - Да, ее трудно будет пройти, но это Бер, - упрямо повторил Мендоса, вызвав у Картера кратковременную вспышку гнева.
        Успокоившись, Картер снова присел:
        - Что нам делать с кораблем?
        Вопрос далеко не праздный: атака на корабль не получилась столь результативной. Поначалу все шло отлично, старший из «морских котиков» Шем смог взобраться на корабль и убить задремавшего вахтенного. Оставшиеся восемь человек тоже поднялись наверх: прямо на палубе спало около десятка воинов, еще столько же и одна рука матросов спали внизу. Численность «котикам» была известна со слов «сванга» Паба, который вернулся с этим деревянным чудовищем. По знаку Шема вооруженные короткими ножами «котики» бросились на спящих. Предсмертные крики и шум разбудили оставшегося десятого воина, который и поднял тревогу. Его убили, как и еще троих, что выскакивали из глубин деревянного чудовища.
        Но на этом везение «котиков» закончилось: следующий воин оказался просто огромного роста и едва показавшись наверху своим длинным ножом убил двоих. За ним наверх выскочили другие воины. Оказавшись перед лицом врага, «котики» приняли единственное верное решение:
        стали прыгать в воду, оставив пятерых товарищей умирать на проклятом деревянном чудовище.
        Уже находясь в воде они видели, как вырастают белые крылья у чудовища, он спешил на помощь сражающимся на берегу. К несчастью для Лара и к счастью для Урха шлюпки были на берегу, как и сам Тиландер. Первым убитым оказался помощник Лара, задремавший во время вахты. Еще двое убитых на палубе были матросами. Не имея на борту шлюпки и не умея плавать, Русы снялись с якоря, чтобы вплотную подойти к берегу. Не умея управлять кораблем, Лар совершил фатальную ошибку, и «Стрелу» начало относить в море.
        У входа в бухту с ближе к восточной стороне во время сильного отлива обнажалась песчаная отмель, «Стрела» села на мель, оказавшись в плену у моря.
        Ситуация сложилась патовая: Урха кружили возле корабля, обстреливая команду из луков и не решаясь пойти на штурм. Лар и оставшаяся команда не могли снять корабль с мели или преодолеть водное пространство, потому что попадали под обстрел. У Картера были две автоматические винтовки, но патронов оставалось всего семь. Стрелять с берега - далековато, стрелять с неустойчивой лодки - высока вероятность промазать. Всю ночь и половину дня продолжалась бессмысленная водная осада корабля с остатками команды.
        Из всей команды плавать умели только Лар и оставшиеся в живых двое матросов. Но проплыть более двухсот метров под обстрелом, когда Урха крутились неподалеку на легких лодках, было безумием. Лара, пытавшегося вплавь преодолеть это расстояние, удерживали силой. Когда рассвело, и на берегу стали видны трупы Русов, команда поникла духом, понимая, что речь уже идет не о спасении Великого Духа Макс Са.
        Из выживших на корабле воинов остался всего один толковый лучник: ведя прицельный огонь, он уже успел убить троих Урха, и те увеличили дистанцию, тратить стрелы на таком расстоянии было глупо, вероятность попадания слишком мала.
        - Пабло, ты говорил, что наш соотечественник не согласится предать Макса. Но почему? Почему он готов предать наши идеалы и не согласен предать русского?
        - Джон, у них дружеские отношения, и, как я понял, они вместе очень давно.
        - Тебе удалось развязать ему язык? Как он сюда попал? Почему не хочет быть с нами?
        - Нет, Джон, он молчит.
        - Где он сейчас?
        - Стоит привязанный к колу по пояс в воде. Боюсь, Джон, что ни он, ни Макс не перенесут долго таких условий.
        - Не умрут, если выжили здесь так долго. Этого предателя американских идеалов видно с корабля?
        - Нет, наша скала заслоняет обзор.
        - Пусть его переведут в другое место, чтобы с корабля могли его хорошо рассмотреть. Надеюсь, это сподвигнет их сделать глупость и попытаться спасти его.
        Картер замолчал, о чем-то усиленно размышляя. Мендоса выдержал паузу и спросил:
        - Джон, ты бросил Макса в яму, это наказание за Умра убитого им?
        - И да, и нет, - ушел от прямого ответа Картер. Видя, что Пабло ждет ответа, пояснил:
        - Он заслуживает смерти за смерть Умра. Но сейчас для меня главное сломать его, сделать сговорчивым. Проведя пару суток в яме на сыром холоде и без человеческого общения, мое предложение он примет с радостью.
        - Сомневаюсь, - Пабло отрицательно покачал головой, - он будет тянуть время и ждать помощи из Макселя, куда послал Бера.
        - Бер мертв, Пабло, ты сам видел, сколько крови он оставил, пока добежал до леса.
        - Но он добежал, а утром его следы потерялись, и мы не смогли его найти, - возразил Мендоса.
        - Не смогли, потому что проклятый дождь все испортил, даже если он чудом выжил, ему не пройти медвежью долину, - Картер вскочил, начиная злиться.
        - Да, медвежью долину человеку не пройти, - отчетливо повторил Мендоса, чтобы успокоить соратника. Сейчас ему меньше всего хотелось наблюдать очередную вспышку гнева Картера. Мендоса уже успел пожалеть, что ввязался в эту авантюру. Для него было очевидно, что Макс не сдаст свою империю, и даже если Бер не доберется до Макселя, за Максом Русы придут. А после их прихода даже животным в этой части континента придется отвечать за содеянное.
        - Я к Ихе, мне нужно расслабиться, - бросил Картер, уходя в боковую комнату.
        - Человеку медвежью долину не пройти, - вновь повторил Мендоса, вставая, - но это, черт побери, Бер.

* * *
        Бер выскочил из хижины через разрезанную шкуру задней стенки еще при звуке первого выстрела. На долю секунды он задержался у стены хижины: долг и сыновья любовь звала его на помощь отцу, приказ велел бежать за помощью. Бер побежал направо от хижины, чтобы скорее попасть под спасительную защиту леса: катана била по ногам, а лук болтался на спине. Небо стало светлеть, и очертания фигур можно было различить на фоне серо-темной ночи. Сзади прогремел выстрел, и острая боль обожгла левый бок. Рванувшись, он преодолел последние пару десятков метров, ныряя в густую зелень мрачного леса.
        С левого бока стекали струйки крови, зажимая рану рукой, Бер продолжил движение примерно выбрав направление на юг. Кровь мешала бежать, кроме того, она могла привести преследователей по следу. Своим чутьем первобытного человека он почувствовал рядом воду. Всмотревшись, Бер заметил небольшой водоем в ложбинке, при подходе к нему его нога скользнула, и Бер еле удержал равновесие, получив разряд боли в боку.
        Такую скользкую землю Макс Са называл глиной, ее в Кипрусе и Макселе использовали для отделки стен жилищ. Будучи наблюдательным и умея слушать, он помнил, как его отец говорил, что такая земля чистая, и в ней не бывает невидимых глазу врагов. Отколупав пару кусочков вязкой глины, морщась от боли, Бер залепил рану от пули спереди и сзади. Напившись и помыв руки, он почувствовал себя немного лучше. Требовалось определить точное направление пути, чтобы как можно быстрее попасть в Максель.
        Свой предстоящий путь он собирался пройти за два дня: у врагов остался отец, который многому его научил, многое дал. Бер не знал и не интересовался расстоянию между поселением этих выродков и Макселем.
        Если корабль за два дня может пройти этот путь, неужели я, воин, не пройду его, чтобы спасти своего отца? - Звук человеческого голоса нарушил тишину леса. Еще раз осмотревшись, Бер побежал, старясь смотреть под ноги. Он не знал, что его отец предполагал, будто Беру потребуется не меньше недели, чтобы добраться до Макселя. Он не знал математических расчетов, что будет проводить Макс, сидя в холодной яме.
        Бер знал одно: от его скорости зависит жизнь отца, несмотря на боль в боку он бежал: ветки хлестали по лицу, ноги попадали на коренья и шишки деревьев, но Бер бежал. Уже давно взошло солнце, заставив его немного изменить направление бега. Во рту пересохло, но любящий сын не прекращал бег несмотря на боль и слабость.
        Первую остановку он сделал примерно в полдень: грудь вздымалась в бешенном темпе, жажда высушила его, перед глазами плыли красные круги. Припав к небольшому роднику, рядом с которым решил немного отдохнуть, Бер старался напиться про запас. Его походный рюкзак, в котором всегда хранился запас мяса и фляжка с водой, остался в хижине. В пылу боя развернувшегося снаружи и разговора с отцом он не вспомнил про него. Голод тоже давал о себе знать, чтобы обмануть желудок, он пожевал несколько листьев, сорванных с ветки.
        Едва отдышавшись, он снова припустил бегом. Теперь его дорога шла вдоль берега моря: бежать было легче, ветки не били по лицу, но ноги испытывали болезненные ощущения, когда попадался острый камешек. Заметив довольно крупную рыбу, оставшуюся на песке после отлива, он подхватил ее и съел сырой, перейдя на шаг. Полученная пища придала сил, и утолив жажду из ложбинки на камне, Бер снова ускорился.
        К вечеру, когда солнце, проглянувшее сквозь тучи, склонилось над горизонтом, Бер едва передвигал ноги. Предметы перед глазами расплывались, он уже около часа просто шел, держась западного направления. В этом месте, лес подступал вплотную к берегу моря, встречались нагромождения валунов, и Беру пришлось уйти от берега моря, чтобы продолжать путь. Спотыкаясь, он брел по лесу, слыша, как неподалеку вышли на охоту ночные хищники. Ночь выдалась холодной, его знобило, но упрямый воин переставлял ноги.
        В одном месте он забрел в непроходимый бурелом поваленных и сломанных деревьев. Преодолевая это место, Бер споткнулся и покатился вниз по небольшому пригорку, остановившись рядом с открытой ямой под корнями гигантского поваленного дерева. Из ямы несло теплом и запахом животных. Из последних сил Бер начал вползать в яму, он не смог помочь отцу, пусть его никчемная жизнь прервется прямо сейчас…
        Запах тела животных и экскрементов забивал ноздри: в темноте норы Бер увидел желтоватые глаза хищников.
        - Прости меня, Макс Са, что я оказался так слаб и не смог спасти тебя. Я буду ждать тебя на Полях Вечной Охоты, - Бер потерял сознание от кровопотери и усталости.
        Из темноты логова к лежащему человеку подползли волчата. От этого странного зверя плохо пахло, не так как от их мамы, ушедшей на охоту. Но он не представлял угрозы, волчата ползали по лежащему человек, облизывая его раны на животе, пока не почувствовали запах матери, скользнувшей в логово с добычей в пасти.

* * *
        Тиландер выскочил из хижины сразу за Максом и тоже на мгновение ослеп от света факелов. Прозвучали выстрелы, и они синхронно ринулись на врагов с катанами наперевес. Боковым зрением американец увидел, как Макса сбили с ног, и его тело исчезло под грудой вражеских воинов. Сделав замах, он успел полоснуть одного дикаря катаной, когда услышал по-английски:
        - Герман, мы американцы.
        От услышанного у него помутилось в голове, его замешательства хватило, чтобы у него забрали катану и скрутили. Двое здоровых дикарей повисли у него на плечах, не давая ему шевельнуться. Рядом с Тиландером оказался Паб, но в эту минуту грохнул выстрел, заставляя усомниться американца не сон ли это. В круг людей с факелами вошел белый человек с винтовкой в руках. Все дикари почтительно поклонились, мужчина, чье лицо оставалось в тени, обратился к Тиландеру.
        - Герман? Меня зовут Джон, Джон Картер и я американец, как и Пабло Мендоса, известный тебе как Паб. Пойдем, Герман, нам нужно поговорить.
        Он повернулся, дав указание на местном языке: здоровяки потянули Тиландера вслед за ним. Не останавливаясь представившийся Картером бросил через плечо:
        - Пабло, русского в яму и полная изоляция.
        Ошарашенный Тиландер не думал оказывать сопротивление, покорно давая вести себя за человеком с винтовкой. Они пересекли все поселение и дошли до скалы на краю бухты. Тиландер бросил взгляд на море, судя по расположению фонарей, «Стрела» шла в открытое море, давая надежду, что Лар приведет помощь. Но Тиландер отчетливо помнил про мель в восточной стороне бухты. Скала скрыла от него корабль, а мужчина, пройдя еще около пятидесяти метров свернув вправо, между скалами стоящими полукругом угадывался силуэт большого строения.
        У входа в дом горели факелы и стояли двое воинов. Факелы горели и в коридоре, от которого в разные стороны виднелись дверные проемы. Они пришли в достаточно большую освещенную факелами комнату. Стульев в комнате не было, их заменяли обрубки ствола дерева. Обрубок пошире являлся столом, на котором дымилось отварное мясо, испуская аромат.
        - Садись, Герман, вначале поедим, поговорить всегда успеем.
        - Я хочу знать, кто вы такие, и почему нас захватили? Мы вам не причинили вреда, почему вы напали на нас? - Тиландер остался стоять.
        - Мы американцы, попали сюда из 1985 года во время одной спецоперации. Здесь находимся уже двадцать лет и впервые увидели белых людей. Узнав, что ты и твой товарищ Уильям находитесь в зависимости от русского по имени Макс, решили освободить своих соотечественников и совместно править здешними народами.
        - В зависимости? - Тиландер расхохотался. В это время в комнату прошел Мендоса, метнувший взгляд на Картера: «Я же тебе говорил».
        - Герман, я предлагаю только один раз, - Картер встал и прошелся по комнате, - либо ты с нами, либо разделишь участь своего друга-коммуниста.
        - Он не коммунист, но я отвечу так, - Тиландер приосанился, расправил плечи, - в роду Тиландеров не было предателей и не будет!
        - Не будет, говоришь, - Картер злобно поиграл желваками, - рода Тиландера не будет, если не образумишься. - Он крикнул на местном языке, и в комнату ворвались двое здоровяков, что тащили сюда Тиландера. Картер отдал распоряжение, от которого лица дикарей засветились радостью, и его грубо поволокли из комнаты.
        Только бы Лар смог обойти ту мель, иначе нам хана, - успел подумать Тиландер, прежде чем удар по голове небольшой дубинкой отправил его в глубокий нокаут.
        Глава 10. О чем мечтает пленник
        Утро второго дня дарило маленькую надежду, что дождя не будет и, возможно, воздух прогреется. Теплилась еще надежда, что меня вытащат из ямы: нет смысла держать меня здесь просто так. Если меня не убили, решившись напасть на нас и убить моих людей, то моя жизнь для Урха имела какой-то смысл. Но какой? Происходи это в современном мире, были бы варианты ответов: выкуп, обмен. Но какую ценность имеет пленник в каменном веке? Сколько не силился припомнить, кроме варианта, что я в плену в качестве живой консервы, на ум не приходило. Но Урха не людоеды, по крайней мере, никаких фактов, указывающих на склонность к каннибализму, не замечено. Да и Паб, Рек и Гун, что провели в Макселе три месяца, вели себя адекватно, в какой-то мере цивилизованно, если это слово применимо к дикарям.
        Наверху послышались шаги: кто-то невидимый снова сбросил кусок мяса, и шаги стали отдаляться.
        - Эй, тварь, вернись, - закричал я шагам, но ничего не произошло. Голод уже давал знать о себя довольно сильно. Конечно, есть мясо, что тебе бросают, как собаке, весьма обидно и сильно било по внутреннему самолюбию, но умирать с голода - это апофеоз идиотизма. Лужа, образовавшаяся после дождя, впиталась, оставив после себя влажное пятно на земле. После еды пить захотелось еще сильнее. Еще несколько раз попытался дозваться до охранника, но никто на мои крики не явился.
        В данный момент невидимого охранника я ненавидел сильнее предателя Паба: в своих мечтах о мести перепробовал несколько изощрённых казней, коим подвергну охранника, получив свободу.
        Двоюродный брат мамы провел в колонии пять лет после несчастного случая. Его автомобиль врезался в людей, ожидавших автобуса на остановке. Погибла женщина, и двое молодых парней получили травмы. И хотя это был несчастный случай, у автомобиля соскочил шаровый палец, двоюродного дядю осудили. Был он человеком справедливых взглядов и отказался сотрудничать с администрацией колонии, собиравшейся сделать из него доносчика. Из пяти лет в колонии дядя Валера семь месяцев провел в бараке усиленного режима и два месяца в карцере-одиночке.
        Дядя рассказывал, что самую сильную ненависть осужденные испытывали не к прокурорам и судьям, что зачастую давали несоизмеримые преступлению сроки, а к простым охранникам превращавшим их жизнь в ад. Именно простые охранники больше всего измывались над заключенными, упиваясь своей властью. Могли «случайно» уронить миску с тюремной баландой, «случайно» наступить на простыню кровати нижнего яруса, досматривая верхний ярус. Охранники во время контрольного осмотра камеры забирали все, что могли найти: деньги, сигареты, расчески, даже чай, что передавали с «воли». Любая мелочь вплоть до кружки воды в карцер имела свою цену и цену немаленькую: некоторые, задолжав охранникам и сокамерникам, по слова дяди Валеры, резали себе вены, чтобы не платить одним местом.
        Когда дядя Валера все это рассказывал, я был студентом и не понимал, почему ненависть заключенных направлена против бедняг-охранников, практически подневольных людей. Но попав в яму сам воспылал лютой ненавистью именно к своему охраннику. Ненависть к нему перекрывала ненависть к предателю Пабу, прожившему среди нас в Макселе целых три месяца. Так ошибиться в Пабе… ведь были звоночки, на которые я не обратил пристального внимания, не попытался проанализировать чрезвычайную любопытность дикаря. Без сомнения, Паб смог узнать многое: мы сами показывали свой город и свои достижения, пытаясь впечатлить Урха, чтобы идея стать Русами исходила от них. Несколько лет отсутствия врага, сытая и размеренная жизнь нас расслабили, заставив уверовать, что для нас нет никакой опасности.
        Несмотря на солнечные лучи, освещавшие решетку над моей ямой, мне было холодно. Жажда мучила, но найдя влажный участок стены, смог присосаться и получить пару миллилитров воды, давшей ложное ощущение. Наверху снова послышались шаги, я мог поклясться, что это другой человек по его походке. Запрокинув голову, ждал, что над решеткой покажется физиономия. Вместо лица между прутьев решетки невидимка начал просовывать свернутую шкуру, которая полетела вниз. Только я нагнулся, чтобы поднять шкуру, как по голове что-то ощутимо стукнуло. Это оказался мешочек из шкуры с пробкой из дерева: подхватив мешочек, посмотрел вверх. Увидеть, кто мне скинул драгоценную воду и шкуру не удалось: но шаги уходящего человека расслышал.
        Возможно, в этом вражеском лагере у меня появился друг: как не казалось невероятной такая мысль, вдохновила она меня не на шутку. Если бы знать кто мне сочувствует и иметь возможность с ним общаться… впервые за двое суток забрезжила надежда освободиться не дожидаясь помощи из Макселя. Оставалось только гадать, кто и почему решил скинуть мне шкуру и воду. Стараясь не пролить ни капли драгоценной жидкости, маленькими глотками напился воды, перекатывая ее во рту, прежде чем пропустить дальше. Про этот трюк читал у Жюля Верна, жители пустынь держат воду во рту несколько минут. При таком подходе, утолить жажду можно меньшим количеством воды.
        Воспаленный рот, получив живительную влагу, дал чувство удовлетворения. В самодельном бурдюке около трех литров воды, неизвестно когда еще получу жидкость, содержимое мешочка следует расходовать экономно.
        Меня неудержимо клонило ко сну: организм, получив еду и воду, требовал отдыха, чтобы восстановить силы. Сброшенной козьей шкуры не хватало, чтобы завернуться полностью. Положив край шкуры на землю, присел свернувшись калачиком и накрываясь остальной частью. Сквозь сон услышал шум наверху, но двое суток без сна сделали свое дело. Раздираемый любопытством, как ни старался, не смог поднять отяжелевшие веки, проваливаясь в беспокойный сон.

* * *
        Тиландер очнулся от холода и застонал, почувствовав, как врезаются в тело верёвки. Прямо перед его глазами стоял небольшой уголок моря, основную его часть прикрывала группа из нескольких скал. Он был привязан веревками к колу, вбитому в песок, вода Средиземного моря доходила до колен. Он не знал, сколько времени находился на импровизированном кресте, но вырубили его ночью, а сейчас, судя по положению солнца на небе, дело шло к полудню.
        Тиландер попробовал пошевелить связанными за спиной руками, обхватившими кол: веревка только сильнее стала впиваться в запястья, причиняя острую боль. Ноги тоже были связаны и привязаны к колу, но лодыжки практически не болели, прохладная вода не давала отечь ногам, снимая болевые ощущения. Горло саднило, а во рту ощущение, что неделю не пил воды, находясь в пустыне.
        Повернув голову налево, Герман увидел часть каменного дома, в котором ему предлагали предать Макса, переметнувшись к американцам.
        «Да какие они американцы…», - он застонал, вспомнив лицо человека, назвавшегося Картером. Самодовольный, уверенный в своей правоте и считавший, что Тиландер побежит к нему по первому зову. Макса он считал братом, никогда в его жизни, с самого детства, к нему никто не относился так уважительно, как Макс. Из речей предателя Паба и этого говнюка Картера можно понять, что Макс жив. Иначе им нет смысла уговаривать Тиландера принять их сторону.
        Его пытают, пытаются сломать», - мысль ужасала, он живо представил себе картины средневековых пыток. Лар, миленький, надеюсь, ты сможешь дойти до Макселя, а там есть капитаны Мар и Каа, что смогут привести корабли с подмогой. Но нормально воззвать к Богу ему не дали: со стороны дома Картера появились пятеро здоровяков в сопровождении Паба. Паб, он же, со слов Картера, Пабло Мендоса, остановился в нескольких шагах, отдавая команду. Тиландеру показалось, что в его глазах промелькнуло сожаление, но Паб отвернулся, и его внимание переключилось на воинов.
        Двое дикарей, подойдя к нему, начали раскачивать кол и, расшатав, начали тянуть кол вместе с распятым американцем из песка. Но кол сидел глубоко и прочно, еще двое дикарей пришли на помощь соплеменникам и общими усилиями его выдернули из песка. Подняв кол на плечи, его понесли: повиснув на верёвках, Тиландер видел только песок под ногами. Боль от такой переноски усилилась, несколько раз из его уст вырвался глухой стон.
        Шли недолго, пройдя буквально сто метров, его поставили вертикально, снова по колено в воде. Один их дикарей поднял валун размером с голову человека и начал вбивать кол в землю. Боль в ногах немного ослабла, когда кол глубоко ушел в песок, и Герман смог опираться ступнями о дно. Дикари загоготали, явно довольные своей работой и его измученным видом. Вся эта перемена места распятия Тиландеру показалась глупой и не имеющей смысла, пока до его ушей не донеслись яростные крики.
        Приподняв голову, он увидел всю бухту целиком, а в двухстах метрах, ближе к восточному берегу, беспомощную «Стрелу», застрявшую на мели. Вне досягаемости стрел возле корабля находились три лодки с Урха. Яростные приглушенные крики повторились, и только сейчас Тиландер понял, что идут они с корабля, севшего на мель. Его увидели, распознать американца по цвету кожи можно и на таком расстоянии.
        - Тупые садисты, - пробормотал Тиландер, представляя, как морально тяжело смотреть с корабля на него привязанного к колу, - тупые никчемные садисты. - Он уронил голову на грудь и на пару секунд даже отключился. Пришел в себя от воды. Что плеснули ему в лицо, принося мимолетное облегчение. Лизнул губы пересохшим языком: соленая. Но даже этой воде обрадовался, мысленно поблагодарив дикаря, что окатил его водой. Но спустя немного времени Тиландер почувствовал, как соль стягивает кожу лица. К жажде и боли в руках добавилось неприятное ощущение жжения.
        Он не знал, сколько раз отключался и сколько времени стоит распятый по колено в воде. Наступил отлив, прилив дойдет ему до груди, если не выше. Мысли американца путались, пару раз промелькнуло сожаление, что не принял предложение ЦРУшников, чтобы, ослабив их внимание, убить обоих. Солнце стояло в зените, и хотя уже ноябрь, оголенные участки кожи жгло довольно сильно. Дикари приволокшие его сюда находились где-то сзади, их непонятная речь доставляло неприятной не меньше, чем само бедственное положение.
        В очередной раз Тиландер очнулся от громких криков дикарей: приподняв голову, он увидел, как около десятка дикарей, войдя по пояс в воду, показывают на корабль. Проследив за направлением их рук, американец застонал, дернувшись всем телом: со «Стрелы» спускали импровизированный плот. Только сейчас до него дошло, зачем поменяли местоположение его Голгофы.
        Картер верно рассчитал: увидев своего капитана на берегу моря, команда ринется на помощь. Тиландер увидел, как заколыхался на воде самодельный плот, сделанный из деревянных бочек, как одна за другой фигурки людей стали спускаться с корабля в воду.
        - Нет, Лар, нет, это самоубийство, - простонал он пересохшими губами, молясь, чтобы Лар передумал. Повернув голову налево, он увидел около двух десятков воинов, спрятавшихся за скалой, что закрывала обзор с моря и полностью прикрывала каменный дом Картера. Еще десяток воинов потрясал копьями в поле зрения Тиландера.
        Плот медленно, но, верно, шел к берегу, сопровождаемый вражескими лодками на почтительном расстоянии. Огромную фигуру Лара он узнал сразу, лица остальных размазывались, воспаленные глаза слезились, мешая рассмотреть. Когда до берега оставалось около сорока метров, навстречу плоту полетели копья и стрелы, но воины на плоту прикрылись щитами. Тиландер теперь видел всех, тринадцать человек, бросившихся на смерть ради него. Из-за щитов в сторону берега выстрелил лучник, и рядом с ним в воду плюхнулся раненый дикарь.
        Второй залп с берега получился удачнее: Тиландер видел, как в воду с плота упал убитый Рус, а еще двое были ранены. Просто самоубийственный порыв спасти капитана: уже у самого берега, были убиты еще двое Русов: около трех десятков Урха метали копья практически в упор, осмелевшие лодки тоже сократили дистанцию, стреляя со стороны моря.
        Когда до берега оставалась несколько метров, огромная фигура Лара, взвилась, делая прыжок. Еще четверо Русов ринулись на берег, поддерживая своего командира. Весь бой проходил в десяти метрах от Тиландера: прыжок и натиск Лара был так стремителен, что дикари попятились. Его меч сверкал, солнечные блики били в глаза американцу, завороженному таким зрелищем. Пятеро воинов отважно вступили в бой с многократно превосходящими силами противника. На минуту у кромки моря слышалось только пыхтенье, крики умирающих и звон металла.
        Тиландеру пришлось выворачивать голову вправо до отказа: пятерке отважных Русов удалось потеснить толпу дикарей. Первым упал Гур: копье Урха пробило его насквозь, найдя слабое место в сочленение доспехов. Со стороны каменного дома вступили в бой сидевшие в засаде, окружив Русов. Каждый удар Лара достигал цели: незащищенные доспехами Урха валились на песок, окрашивая его в красный цвет. Еще двое Русов упали, покрытые многочисленными ранами. Оставшийся воин, чьего имени Тиландер не помнил, и Лар встали спина к спине.
        На мгновение бой прекратился, слышалось измученное хриплое дыхание. Урха окружили Лара и его напарника: стрелы они не использовали, даже копья кидать перестали. Хотят взять живыми, - мелькнуло в голове Тиландера, на мгновение он встретился со взглядом Лара. «Беги», - прошептал американец, понимая, что Лар обречен. Не выдержав многочисленных ранений, воин, защищавший спину гиганта, упал под восторженные крики Урха. Лар крутился на месте: в одной руке щит, вторая с мечом.
        По его ногам вытекая из-под кирасы сбегали струйки крови, с каждой секундой командир армии Русов слабел. Понимали это и Урха не спешившие нападать. Понимал это и Лар, его рука, державшая щит, понемногу клонилась к земле.
        - Я иду, Макс Са, - взревел гигант, ринувшись вперед в последний бой. Он успел сделать несколько ударов, даже убил одного, когда на него навалились сзади, сбивая с ног. Тиландер плакал, смелый и отчаянный Лар попал в руки врагов обессилев от потери крови. Но Лар не собирался сдаваться, воины Урха разлетелись в сторону, словно кегли. Пошатываясь, Лар стоял, еле удерживая равновесие. Окровавленной рукой он расстегнул пряжку, и кираса повила на лямке. Наклонившись в сторону, помогая второй рукой, Лар сбросил ненужный доспех. Его поддоспешник был весь в крови, по ногам текли уже несколько потоков.
        Урха были впечатлены, они отступали на шаг, как только Лар делал шаг в их сторону. Теперь даже гигант понимал, что его хотят взять живым. Шатаясь, он доковылял до Тиландера, по чьим щекам стекали слезы. Не говоря ни слова Лар нагнулся и ухватил кол за самое основание. Его рывок сотряс кол, заставив Тиландера простонать. Урха, впечатленные этой картиной, подошли еще ближе, ощетинившись копьями.
        С диким утробным криком Лар сделал второй рывок, и Тиландер почувствовал, как кол поднимается. Его ноги вышли из воды, и в этот момент перевесив он вместе с колом упал в воду. На мгновение он потерял ориентацию, в легкие успело попасть немного воды. Дикари подхватили его, и вернув в вертикальное положение снова вставили острие кола в ямку.
        Тиландер откашлялся, изгоняя воду из легких, и открыл глаза: первое, что поразило его: абсолютная тишина. Максимально прижав подбородок к груди, он увидел Лара, лежавшего ничком наполовину в воде. Легкие волны покачивали тело гиганта, кровь расплывалась по воде. Одного взгляда хватило, чтобы понять: Лар мертв.
        Глава 11. Лицом к лицу
        Картер пришел в бешенство: выманить оставшихся людей Макса с корабля была его идея, но он не соглашался платить за нее такую дорогую цену: имея десятикратное превосходство над высадившимися на берег Русами, он потерял двенадцать воинов. Да, Русы потеряли на одного больше, но при таком соотношении у него вообще не должно было быть потерь. Он наблюдал за исходом боя с вершины скалы, что прикрывала его дом. Увидев огромную фигуру одного из воинов Русов, послал человека к своим воинам, чтобы гиганта брали живым. Картер не сомневался, что сможет найти подход к сердцу и самолюбию этого воина, который одним своим видов может повергнуть врага в уныние и страх.
        Он восхищенно наблюдал, как работает вражеский воин мечом, расчищая пространство вокруг себя, но даже этого гиганта ранили во время обстрела плота стрелами и копьями. В бинокль он отчетливо видел, как по обнаженным ногам воина сбегают струйки крови. Когда истекающий кровью гигант выронил меч из обессилевшей руки и пошатываясь пошел к столбу с распятым американцем, Картер подумал, что это просто сцена прощания. Но его удивлению не было предела, когда этот раненый великан рывком вырвал столб из песка вместе с американцем.
        - Ничего себе, - пробормотал он, на секунду убирая бинокль. Когда бинокль вновь сфокусировал картинку, тело вражеского воина лежало ничком в воде, а столб вместе с распятым предателем-американцем устанавливали на прежнее место. Возвращаясь в свою комнату, Картер послал за Мендосой. Испуганные жены смотрели, как молчаливый «сванга» меряет шагами комнату.
        - Ты хотел меня видеть, Джон? - Голос Мендосы отвлек Картера от невеселых размышлений: все пошло не так. Американец отказался перейти на их сторону, а каждый убитый воин Макса уносил с собой двоих. И это учитывая, что Русы находились в меньшинстве, и их застигли врасплох.
        - Да, Пабло. Корабль теперь наш, его нужно снять с мели. Этого Тиландера пусть снимут с кола и посадят под охрану, пока не образумится. Я все-таки не теряю надежды, что он поймет, на чьей стороне должен быть.
        - Хорошо, я сейчас, Джон. - Мендоса вышел из комнаты, чтобы отдать указания. Оставшись один, Картер снова попытался прокрутить в голове, где и когда он просчитался. Его гениальный план по захвату целой империи дал трещину. Макс и Тиландер в его руках, равно как и корабль. Но почему нет ощущения радости? Послышались шаги, это возвращался его напарник по ЦРУ и товарищ по несчастью в этом мире.
        - Я все сказал людям, Тиландера отнесут в хижину к шаманке. Там есть охрана, никуда не сбежит. Но насчет корабля, Джон, я бы не торопился.
        - Почему?
        - У нас нет людей обладающих опытом плавания на таком корабле. Если Тиландер не согласится нам помочь, мы можем просто разбить его рифы или еще сильнее застрять на отмели.
        - Ты же видел, он отказался, этот презренный кусок говна, что недостоин называться американцем, - Картер остановился посреди комнаты, - он предпочёл этого русского.
        - Они давно вместе, я не рассчитывал, что Тиландер предаст Макса по первому предложению. Возможно, не торопись мы так, обдумав, он бы принял наше предложение.
        - Разве не ты говорил, Пабло, что Русы придут за Максом? Разве не ты говорил, что корабль может уйти в море, снявшись с отмели, и тогда нам каюк?
        - Я, - спокойно подтвердил Мендоса, не опуская взгляд, - но сейчас корабль у нас, а вероятность того, что Бер выжил, считаю ничтожно малой.
        - Опять этот Бер, да кто он такой этот Бер? Он, что, бессмертный, или обладает даром предвидения и может говорить с животными, чтобы управлять ими?
        - Скажи, Джон, - вместо ответа задал вопрос Мендоса, - ты видел, как бился Лар, что скажешь о нем?
        - Это великий воин, жаль, что он погиб и не сможет быть на нашей стороне, - искренне ответил Картер, на минуту забыв о своем вопросе.
        - Так вот, Бер, - Мендоса сделал паузу, - опаснее Лара раза в три, быстрее и смышленее. Лар - это медведь, а Бер - тигр, пантера и лев в одном лице.
        - Рад, что нам не придется с ним столкнуться, - пробормотал Картер, усаживаясь на импровизированный стул. Помолчав секунду, он спросил Мендосу:
        - Сколько времени пройдет, прежде чем начнутся поиски Макса? Спрашиваю с учетом того, что твой тройной зверь Бер мертв, и поиски начнут просто потому, что корабль не возвращается.
        - Если считать, что Бер мертв, а это, скорее всего, так, думаю, не меньше месяца, - Мендоса помнил, что в Макселе рассказывали про экспедиции Макса длившиеся по много дней.
        - Значит у нас есть еще немало времени, чтобы переубедить этих упрямцев. Думаю, настало время пообщаться с императором Максом лицом к лицу, - Картер скривился при слове император.
        - Я пошлю за ним, - Мендоса пошел к двери.
        - Пабло, - окликнул его напарник, - пусть Максу по дороге сюда организуют экскурсию.
        - Экскурсию? - переспросил удивленный Мендоса.
        - Ну, да, тела его убитых воинов свалены в яму, куда сбрасывают кости. Пусть увидит своими глазами, что ему не на кого надеяться. И этого гиганта на берегу пусть увидит, это нанесет хороший удар по его самолюбию. Пусть также считает, что Тиландер перешел к нам, придумаем легенду, да даже придумывать не придется, Тиландер работает с нами и в настоящий момент снимает с мели корабль.
        - Он не поверит, - возразил Мендоса, наблюдая, как откровенно смеется Картер.
        - Пабло, главное не в том, что он поверит, а в том, что что начнет сомневаться, и, поверь, сомнения порой куда хуже, чем явный факт. Пусть наш император, - слово «император» Картер выделил гнусавым голосом, - видит, что он один, а его трон стоял на глиняных ножках.

* * *
        Поспать мне не дали: только я сомкнул глаза и провалился в сон, как проснулся от грубого удара в бок. Открыв глаза, уставился на ствол дерева с короткими сучками, образующими своеобразные перекладины. Решетка убрана, ухмыляющаяся физиономия дикаря махнула рукой:
        - Вал!
        Я не знал, что означает это слово, но если ствол с сучьями по разные стороны - это лестница, то мне предлагали подняться. Тело затекло от неудобного положения, немного потянувшись, постарался вернуть гибкость руками и ногам. Ухватившись за ствол руками, начинаю подъем, осторожно ставя ноги на торчащие сучья. Едва моя голова показалась над ямой, меня подхватили несколько рук и вытащили наверх, не давая шевельнуться.
        Гнусно ухмыляющаяся рожа завела мои руки за спину и затянула на них такой узел, что я почувствовал боль в запястьях.
        - Вале! - чем-то деревянным ощутимо больно ткнули в район поясницы, вызвал у меня невольный вскрик. Шагнув за дикарем, постарался осмотреться, чтобы определиться, где нахожусь. Это был другой конец поселения Урха, впереди и слева в двухстах метрах стояла группа скал, между которыми виднелось большое строение, напоминавшее избу. Но меня повели не туда, мой провожатый свернул направо, в сторону хижин. Мы обошли последний ряд хижин, оставляя их по левую руку, взяли немного правее, где за хижинами рос лес, до которого оставалось около двухсот метров. В этом месте почва была неровная: дорогу пересекла канава, уходящая вправо, к лесу.
        Мой провожатый свернул направо, двигаясь вдоль канавы, к неприятному запаху, что усиливался по мере продвижения. Почти у самого леса канава оканчивалась довольно большим оврагом, его видимо использовали как мусорную свалку, потому что несло из оврага ужасно. Неужели меня ведут, чтобы убить и бросить труп? Это предположение казалось неверным, ведь тогда зачем держали меня в яме двое суток.
        Дикарь впереди остановился, следовавшие за мной трое подошли и встали по бокам. Урха рассмеялись, и передний дикарь раздвинул кусты, росшие на краю, сделав мне знак подойти. Замешкавшись, я получил удар в спину заставивший реагировать быстрее. Подойдя к краю оврага, проследил за направлением руки дикаря, едва подавив позыв к рвоте. В глазах потемнело:
        - Суки, - вырвалось у меня при виде обнаженных трупов моих людей, беспорядочно сваленных в овраге посреди нечистот и костей животных. Мои глаза лихорадочно искали труп Бера, но его, среди тех, кого можно увидеть с места на краю обрыва, не было. Урха посчитали, что я увидел достаточно, сзади меня грубо дернули за веревку из сыромятной кожи, сдавливая запястья.
        Вид моих воинов, которых не захоронили, а выбросили среди нечистот, меня морально убил. Мне и самому приходилось избавляться от трупов врага, порой даже выбрасывал в море на корм рыбам. Я смотрел под ноги, не обращая внимания, куда меня ведут. Лишь услышав шум моря, поднял голову и увидел «Стрелу», ее крен на правый борт говорил, что корабль наскочил на мель. Возле нее заметил пару лодок и несколько человеческих фигур на самом корабле, но меня привели на берег не ради корабля: на песке лежали трупы моих воинов. По состоянию кожных покровов и еще не до конца высохшей крови на песке, я понял, что их гибель произошла недавно.
        Лар! Я не сразу заметил мертвого гиганта, лежавшего у самой воды. Он был единственным, кого Урха не раздели. Доспехов на Ларе нет, но остались его шорты из шкуры и пропитанный кровью поддоспешник. Лар… один из первых Русов, человек, много лет оборонявший Плаж, тренировавший воинов, лежал на песке. Я почувствовал, как во мне закипает ярость: боднув головой, свалил ближайшего дикаря и постарался вцепиться ему в горло, чтобы разорвать артерии к гребанной матери.
        Назад меня дернули с такой силой, что чуть не вырвали руки из плечевых суставов. Поднялись крики, и дикари, подняв, поставили меня на ноги:
        - Атте! - Один из дикарей поднес к моему лицу наконечник копья, делая устрашающие гримасы.
        Судя по всему, на сегодня представления закончились: меня довели до скалы, что я видел при выходе из ямы, и мы остановились. Из-за скалы вышли трое дикарей, с двумя поперечными полосами на лица нанесенных чем-то черным вроде гуталина. Дикари обменялись парой фраз, и конец моего поводка перекочевал в руки прибывшим нам навстречу.
        Дверной проем каменного дома был завешен шкурой. Отогнув полог, дикарь шагнул, показывая следовать за ним. Для убедительности, если я вдруг не понял, сзади меня подтолкнули. Внутри горел костер, освещавший большую часть комнаты с двумя дверными проемами. Мы прошли в правую комнату и оказались в широком коридоре. Здесь тоже было две комнаты по разные стороны. Дикарь подошел к одной из них и что-то спросил. Голос из комнаты ему ответил, и меня подтолкнули вперед.
        В комнате сидели двое мужчин: оконные проемы давали достаточно света. Паб встал с низенького предмета оказавшегося обрубком ствола:
        - Макс, добро пожаловать, это мой друг и соратник Джон. - Мне показалось, что меня обухом ударили по голове: фраза была сказана по-английски.
        - Паб, ты англичанин? - Выдавил я из себя, пытаясь понять, не сон ли это.
        - Англичанин? Нет уж, увольте. Мы американцы! - Только сейчас я обратил внимание на второго мужчину: около пятидесяти лет, одет в шкуру, наброшенную на плечи. Глаза серые или темно-серые, прямой нос, волевой подбородок и грязные зубы.
        На несколько секунд установилось молчание: несмотря на гамму чувств, что испытал при звуках английского языка, я внимательно рассматривал мужчину, угадав в нем лидера. Его взгляд сканировал меня с неменьшей заинтересованностью, в глазах горела ненависть и любопытство.
        - Зачем вы убили моих людей? Вы вообще знаете, где мы находимся, в каком времени? Какую опасность мы представляли, что вы так подло, вкравшись в доверие, убили невиновных?
        Я спрашивал, а за долю секунды в голове все стало на свои места: Паб оказался лазутчиком, он и двое его людей, демонстрируя доброжелательность, усыпили нашу бдительность, выждали целых три месяца, чтобы завлечь нас в ловушку. А этот «Джон», наверное, и есть тот самый главный «сванга», незримое присутствие которого угадывалось не раз.
        - Макс, я ведь могу вас называть Макс или надо говорить товарищ Макс? - мужчина, которого Паб назвал Джоном явно издевался. Я хотел нагрубить, но понял, что меня специально выводят из равновесия. Ладно, посмотрим, чья возьмет:
        - Конечно, слово товарищ не обязательно, оно подразумевает дружбу и честность, вашу дружбу и честность мы успели почувствовать, - мне даже удалось придать голосу равнодушие.
        Мой собеседник проигнорировал мои слова:
        - Какова ваша цель, Макс? С какой целью вы оказались здесь? Каким образом? Где ваши товарищи? - Американец вошел в раж, казалось, еще чуть-чуть и он предложит сотрудничать с американским правосудием. Я молча выслушал все вопросы, отвечать на них после хамского отношения к моим убитым людям было ниже моего достоинства. Я еще мог понять, что нас завлекли в ловушку, это укладывалось в рамки взаимоотношений для устранения конкурента, но не похоронить павших… Тем более, как оказалось, что за всем этим стояли современные люди, возможно, даже одного временного промежутка со мной.
        - Он не будет отвечать, Джон, может, ты сходишь к Ихе, а мы с Максом поболтаем, - подал голос Паб. - Джон хотел возразить, но потом махнул рукой:
        - Попробуй, если не заговорит, у меня есть убедительные методы, - оставив нас вдвоем он вышел из комнаты.
        - Макс, - подал голос Паб, но замолк, потому что я обрушился на него, выпуская накопившийся гнев.
        - Заткнись мразь! Ты ел мой хлеб, пользовался моим гостеприимством, втерся в доверие и привел меня в ловушку. Я спрошу с тебя за каждого из убитых воинов, - связанные за спиной руки не помешали мне нанести удар головой. Паб даже не попытался уклониться, стоически зажимая нос, из которого закапала кровь. Я хотел повторить удар, но поскользнулся и грохнулся на глиняный пол, почувствовав, как правое плечо пронзила боль.
        - Я заслужил все, что ты сказал. Но дай мне пять минут, ты должен кое-что знать, прежде чем отказываться от разговора.
        - Пошел ты, мразь мексиканская! - Я угадал, Паб дернулся, словно от удара. От его несчастной физиономии у меня потеплело на душе, на минуту даже забыл, где нахожусь. Но Паб оказался тертым калачом, проглотив обиду, он помог мне встать на ноги. Кровь еще капала из разбитого носа, надеюсь, я нему его сломал. У меня у самого после удара немного побаливал лоб.
        - Макс, послушай, у нас мало времени, я хочу тебе помочь! - Ему все-таки удалось завладеть моим вниманием. Любая помощь в моем положении придется кстати, неизвестно, когда вернется Бер с подмогой.
        - Макс, твои воины убиты, корабль захвачен. Пройдет месяц, прежде чем тебя хватятся. За это время Картер тебя убьет, если ты не согласишься на его условия. - Паб замолчал, убедившись, что нос перестал кровить, продолжил: - Я не знал, что все так кончится, изначальный план был не такой. - Увидев, что я открыл рот, Паб замахал руками, - не перебивай меня, выслушай. Когда ваш корабль впервые вошел в бухту, мы не знали: вы враги или друзья. У Джона возник план втереться к вам в доверие и все разузнать. Поэтому с тобой кроме Река и Гуна поехал я, так как практически неотличим от людей Урха.
        - Людей? Скажи нелюдей, - не удержался я от реплики.
        Паб продолжил, не обратив внимание на мои слова:
        - Я увидел, что вы все вместе построили город, у вас есть школа, лесопилка, другие производства. Именно поэтому я хотел вернуться обратно скорей, чтобы Джон узнал, вы не враги, вы неопасны. Но Джон… - Паб скривился, - решил все сделать по-своему. Он хотел по возможности захватить Русов живыми, а тебя склонить к уступке.
        - К какой уступке? - То, что говорил Паб, показалось мне правдоподобным. Это объясняло, почему я до сих пор жив.
        - Джон считает тебя императором Русов, он хочет, чтобы ты уступил ему свое племя. Город, земли, все права, - подытожил Паб.
        - А ключ от квартиры он не хочет, где деньги лежат?
        - Что? - не понял Паб, - какой ключ?
        - Мой ответ НЕТ, - четко произнес я, не поясняя про квартиру и ключ.
        - Макс, - он убьет тебя. Не сразу, но убьет, - в голосе Паба слышалась искренняя жалость. Из его слов я выделил для себя главное, моё убийство в ближайшие дни откладывается, видимо, планируя убедить меня в сдаче несуществующего императорского трона.
        - Макс, твоя семья, друзья, ближайшее окружение будут вольны уйти куда хотят. Разве это не лучше смерти? Поверь, он неадекватен и убьет, если окончательно поймет, что ты не уступишь.
        - Знаешь, Паб, видно в вашей школе совсем не учат истории русских, - я сделал паузу, - монголы, литовцы, французы и немцы тоже чего-то хотели, да потом расхотели.
        - Макс, помощь не придет раньше, чем через месяц, а он столько терпеть не станет, - Паб приблизился и, осмотревшись по сторонам, тихо шепнул:
        - Бер не попадет в Максель, потому что Джон подстрелил его из винтовки!
        Глава 12. Бер
        Не знаю почему, но я поверил Пабу: стало трудно дышать, комок подступил к горлу. Бер, мой Бер убит, я ведь слышал выстрел, перед тем как потерять сознание. Приняв это за галлюцинацию, не думал больше о звуке выстрела. Тяжелораненый Бер, со слов Паба, успел добежать до леса.
        - Макс, там была кровь, очень много крови. Мы проследили его по следам крови до небольшого озерца, где он долго отлеживался, на земле остался след от его тела. Мне очень жаль тебе это говорить, но с такой кровопотерей невозможно выжить, а тем более идти за помощью.
        - Рано радуетесь, твари, - зло процедил я сквозь зубы, - это вам не ваши доморощенные воины, это мой сын Бер.
        - Макс, я знаю, что он необычайно ловкий и сильный. Но в полутора сутках пути есть Медвежья Долина, где огромное количество медведей. Мы дважды большим отрядом собирались исследовать земли на юг и оба раза вернулись ни с чем, потеряв воинов. Даже если случилось чудо, и Бер живым добрался до Медвежьей Долины, ему ее не пересечь.
        - Почему? - тупо уставился я на Паба.
        - Речка пересекает долину с запада, впадая в море. Эти медведи питаются рыбой, оба раза мы доходили до самой речки, но там вплоть до самого горизонта медведи. И их там очень много, стоило нам дойти до реки, как медведи сразу набрасывались на нас, - если Паб врал, то делал это искусно. Словно уловив мои сомнения, собеседник улыбнулся, - я не вру Макс, мы даже не стали искать Бера, зная, что ему не пройти через эту долину, если он чудом и смог дойти до нее.
        - Я тебе не верю, ты солгал единожды, значит, можешь соврать еще раз.
        Паб выглянул в дверной проем и, убедившись, что нас не слушают, вернулся:
        - Макс, это я сбросил тебе шкуру и воду в яму. Если Джон узнает, что я это сделал, убьет не раздумывая, он просто псих. Если ты мне не веришь, скажи ему, что я это сделал, и сам увидишь, что произойдет. Но после моей смерти у тебя здесь не будет друга.
        - Ты мне не друг, ты упустил эту возможность, когда предал доверившегося тебе, - уже без злости возразил я Пабу, внутренне понимая, что он мой единственный шанс. - Тиландер убит?
        - Джон скажет тебе, что убит, чтобы поколебать твою решимость, но он жив. Джон предлагал ему перейти на его сторону, но Тиландер отказался. И даже после пыток Герман остался тебе верен, не согласившись перейти на сторону Джона. - Снаружи послышался шум, Паб отпрянул от меня, сказав: - Помни, о чем я тебе говорил. Тяни время!
        В комнату вошел Джон, окинув взглядом меня, спросил, обращаясь к Пабу:
        - Как успехи?
        - Есть понимание, что ситуация безвыходная, просто ему необходимо осознать все это, - немного уклончиво ответил Паб, стараясь не встречаться со мной взглядом.
        - Макс, твое положение безнадежно. В этой ситуации я предлагаю сохранить жизнь тебе, твоей семье и близким друзьям. От тебя всего лишь требуется оказать мне содействие, чтобы твое племя признало меня своим «сванга». Все остальное я сделаю сам. Я могу обойтись и без твоего участия, но ты можешь предотвратить большое кровопролитие.
        - Пригласишь их в гости, и предложишь дружбу, чтобы ночью вероломно напасть? - несмотря на предупреждения Паба мне хотелось позлить этого психа. Но мои слова его скорее обрадовали:
        - Это тактика войны, а на войне все средства хороши. Уверен, что ты тоже не розами устилал свой путь пока шел наверх, объединяя разные племена. Насколько я понял Пабло, твои Русы - это разноплеменной сброд, есть даже людоеды.
        - Людоеды? - я удивленно посмотрел на Паба, чье настоящее имя выдал собеседник увлекшись разговором.
        - Санчо, - коротко пояснил Пабло, делая равнодушный вид.
        - Санчо не людоед, он неандерталец, - вот кого мне сейчас не хватало, может, он своим шестым чувством смог бы уловить западню…
        - Это неважно, - отмахнулся Джон, - гораздо важнее то, что никто тебе не придет на помощь. Если мы задержимся со сменой власти, твой сброд может разбежаться к этому времени. - Он шагал по комнате печатая шаг. Улучив момент, когда Джон дошел до стены, Пабло сделал знак «соглашайся».
        - Мне нужно подумать, - медленно, словно раздумывая, произнес я, уловив, как блеснули глаза Джона.
        - Конечно, - добродушно согласился «сванга» и, решив добить меня, добавил, - твой гонец не дойдет до города, чтобы привести помощь. Я убил его, но, знай я, что он тебе так дорог, постарался бы сохранить ему жизнь.
        - Бер мертв? - мне удалось показать крайнее негодование, изумление и горечь.
        - Да, - кивнул Джон, - я подстрелил его из винтовки, а мои воины добили его копьями. Так, Пабло?
        - Именно так, его труп сбросили в овраг с вместе с другими, - хладнокровно, словно именно так и произошло, подтвердил Пабло. Словами, что труп был сброшен в овраг, Пабло явно хотел показать ложь Джо, которого версия с оврагом очень обрадовала.
        - У нас нет возможности всех похоронить, вот и пришлось их сбрасывать в овраг, - подвел он итог своей лжи.
        - Где гарантии, что после так называемой «передачи власти» я и члены моей семьи останутся жить? - Я решил сыграть комедию до конца.
        - Мое слово, - Джон остановился, выпятив грудь, - я всегда держу свое слово.
        - Этого мало, и у меня нет доверия, - сейчас я был искренен, ни на секунду не поверил в его слово и гарантии.
        - Так ты согласен? - Джон воспринял мои слова за готовность торговаться.
        - Учитывая обстоятельства, я склонен думать, что у меня нет другого выхода, - сделав сокрушенное лицо, продолжил, - но пока я не продумаю вариант безопасной передачи власти гарантирующей мне и моей семье иммунитет, разговор придется отложить.
        - У тебя пара дней, придумай то, что тебя удовлетворит. Я не намерен ждать месяц, пока за тобой придет помощь, и придется пролить кровь. У нас есть автоматические винтовки и достаточно патронов, чтобы решить любую проблему, но я желаю мирного разрешения этой ситуации. А пока, чтобы ты видел и понимал, что я умею ценить уступки, тебе будут давать воду и шкуру, чтобы ты мог укрыться в яме.
        - Я остаюсь в яме? - вопрос сам по себе сорвался с губ.
        - Да, пока я не пойму, что ты не пытаешься меня обмануть. Пабло, проследи, чтобы нашему гостю давали еду, питье и шкуру, потому что ночи уже холодные.
        Обратно в яму меня вели все те же дикари, что привели сюда. Спускаться вниз пришлось по стволу дерева. Руки перед спуском развязали, сверху скинули бурдюк с водой и шкуру, очень похожие на те, что ранее скинул Пабло. Решетка вернулась на место, и шаги стихли, оставляя меня в одиночестве. Правда одиночество длилось недолго: сверху показалась физиономия, спустившая на веревке солидный кусок мяса и жесткую ячменную лепешку. Джон решил показать, что держит свое слово.
        Поев и выпив воды, я уложил одну шкуру на землю, а второй накрылся сверху словно пледом. Следовало проанализировать полученную информацию, которая в устах двух моих пленителей немного разнилась. Джон ни слова не сказал о Тиландере, косвенно подтверждая слова Пабло, что американец жив. И ложь Пабло, что труп Бера сброшен в овраг вместе с другими, он подтвердил не колеблясь.
        Ясно одно: между этими американцами нет единого мнения насчет моей судьбы, если только все это не тонко сыгранное представление. У меня нет месяца, чтобы ждать помощи из Макселя. Пройдет пара дней, и Джон станет назойливее, может, мне удастся выторговать еще парочку дней, но долго это продлиться не может. В чем Пабло без сомнения прав, так это в определении состояния Джона, считая его психом. Еще с курса психиатрии я надолго и хорошо запомнил такой блеск глаз, резкие отрывистые фразы и мимику, характеризующую шизофренические заболевания. Джон - маниакальный шизофреник, возомнивший себя претендентом на престол, словно он жил в средневековье.

* * *
        Волчица была сыта: охота как никогда выдалась удачной, и сейчас она спешила к своим щенках оставленным в просторном логове. Это уже ее третий помет, два других выросли и пополнили ряды волков, которым приходилось уживаться с медведями. С другой стороны леса жили странные двуногие существа с резким неприятным запахом. Их пути практически не пересекались, добычи в лесах было много, и каждый из этих видов млекопитающих вел существование на своем участке. Бывало, что в леса, где охотились волки, забредали медведи. Волчья стая быстро расправлялась с непрошенными гостями. Иногда сами волки преследуя добычу нарушали границу территории, где жили бурые хищники. И тогда, скорость становилась их главным преимуществом. Медведи слишком далеко жили от двуногих, но волкам приходилось попадать на территорию странных существ. Их неприятный запах и отличающееся от волков поведение делали их непонятными врагами, и волки старались не связываться с теми, кого не могли идентифицировать.
        Волчица находилась недалеко от логова, когда среди многочисленных запахов уловила специфический запах существ, что ходили на двух ногах. Шерсть на ее загривке вздыбилась, и неторопливый шаг перешел в рысцу: запах двуногого вел в сторону логова. Волк - не собака, он никогда не станет преждевременно обнаруживать себя рычаньем или лаем. Волк до последнего момента будет беззвучно подбираться к жертве, чтобы в последний момент с остервенением ринутся на нее.
        Запах вел в логово, где находились ее щенки. Инстинкт животного гнал ее прочь от незнакомого и неприятного запаха, инстинкт матери звал вперед. Беззвучно обнажив клыки, волчица скользнула в логово готовая сразиться насмерть ради жизни своих щенков. Странно, но неприятный запах исчез, в логове витал запах ее самой и щенков, бросившихся навстречу ей в надежде полакомиться теплым материнским молоком. И, тем не менее, волчица чувствовала чужого, хотя от лежащего на полу двуногого несло запахом ее щенят.
        Это несоответствие сбило волчицу с толку: инстинкт велел убить непрошенного гостя, но запах сигнализировал: «я свой». Насытившись, волчата начали играться, вскарабкиваясь и устраивая бои на лежащем двуногом. Острый слух волчицы улавливал биение сердца двуногого, ее обоняние чувствовало кровь по капле, вытекающую из непонятного существа, пахнущего родным запахом.
        Поколебавшись, животное двинулось и лизнуло рану, это передавалось на протяжении тысячи лет с молоком матери: рану нужно вылизывать. Двуногий застонал, волчица стала интенсивнее вылизывать рану, пока кровь не перестала капать. Ее щенки взбирались на нее и на двуногого пахнущего как она сама. Щенки рычали, скалились иногда скулили. Двуногий зашевелился, из его горла вырвался звук, словно он был голоден. Молока у нее было много, а сегодняшняя охота оказалась удачной. Волчица развернулась и улеглась на бок, подставляя набухшие соски для еще одного голодного щенка.
        Бер несколько раз терял сознание и приходил в себя: он уже понял, что попал в логово к четвероногим зверям похожим на собак. Макс Са таких называл волками и говорил, что они очень опасны. Несколько раз ему приходилось видеть их с корабля во время путешествия.
        Желтые глазки в логове принадлежали щенкам: навстречу Беру выкатились три пушистых комочка, они лезли к нему, хватая части его тела, облизывая его руки. Лучше убираться, прежде чем вернется их мать, иначе ему несдобровать. Но ослабевшее тело отказывалось повиноваться. Последняя попытка отняла у него все силы, Бер снова потерял сознание.
        Проснулся он от того, что почувствовал опасность: в темноте пещеры горели желтые глаза. Бер настолько ослаб, что не мог пошевелиться, ожидая, что сейчас зверь кинется на него и растерзает. К его удивлению, что-то влажное и теплое коснулось его живота, откуда текла кровь. Какое-то время человек и зверь молчали, волчица продолжала вылизывать Бера. Он не ел двое суток, ноздри забивал запах молока, подумав о пище, он непроизвольно сглотнул. Волчица встала. Вот и все, - успел подумать Бер, закрыв глаза, чтобы не видеть этих желтых глаз. Он услышал шорох, а потом запах молока стал невероятно близким и дразнящим.
        Открыв глаза, даже в полутьме пещеры он увидел бледный сосок прямо перед лицом. Выступившая на соске капля молока упала, распространяя аромат еды. Больше сдерживаться он не мог: немного вытянув шею, Бер припал к соску, животворное молоко полилось в рот, щекоча ноздри необычным запахом. Он остановился, лишь когда почувствовал, что молока больше нет. Волчица негромко зарычала и немного изменила положение тела. Перед ним появился другой набухший сосок, к которому он припал с не меньшей скоростью.
        Спустя некоторое время волчица угрожающе зарычала и вскочила на ноги. По ее рычанию игравшие щенки мгновенно замолкли и вскарабкались на Бера, стараясь спрятаться за ним. Бер увидел, как мелькнула тень у входа в логово, и волчица беззвучно выскочила наружу.
        Снаружи начался бой: по звукам, доносившимся в логово, невозможно было определить, с кем схватилась волчица, но бой, судя по всему, кипел яростный, хотя и скоротечный: все стихло довольно быстро. Бер кожей чувствовал напряжение, повисшее в логове: он и щенки замерли в ожидании победителя. Если волчица проиграла, они беззащитны. Молоко придало ему сил, но Бер оставался слишком слаб, чтобы просто сесть, высота логова это позволяла.
        Круг света на мгновение погас, в логово возвращался победитель. Радостно запищали волчата, и секунду спустя Бер тоже узнал запах, родной запах своей второй матери. Волчица победила, но, вероятно, победа далась нелегко: она тяжело дышала и улеглась, положив голову на передние лапы. Щенки с радостным визгом тыкались ей в брюхо, пока волчица не легла на бок, открыв им соски.
        Сделав над собой усилие, Бер протянул руку и коснулся загривка волчицы. Его рука чувствовала дрожь мышц на шее волчицы. Странно, но Бер почувствовал, как под его рукой дрожь прекратилась, и шерсть на загривке волчицы улеглась. Молоко давило на желудок, и парень уснул, обнимая волчицу.
        Когда Бер проснулся, снаружи наступила ночь. Теперь он чувствовал себя лучше, ему даже удалось сесть, привалившись спиной к стене логова. Щенки радостно полезли играть с ним, он трепал их за уши и щекотал брюшко. Его глаза адаптировались к темноте, а светящиеся зрачки волчат подсвечивали их местонахождение. Волчица отсутствовала не очень долго, Бер начал беспокоиться, не получила ли она днем рану, которая могла оказаться тяжелой. Лишь когда черное пятно у входа в логово начало сереть, одновременно с щенками он уловил знакомый запах, и волчица бесшумно скользнула внутрь.
        В этот раз они пытались поесть все вместе: волчата быстро наелись и отстали, а Бер все мучал свою приёмную мать. Наконец, наевшись, он уже смело обнял волчицу за шею: «мама».
        Зверь негромко зарычал при звуке человеческого голоса, но Бер почесывая голову, шею, спину, заставил волчицу расслабиться.
        - Мама, ты спасла меня от смерти, - сказал он вслух, и волчица, повернув голову, посмотрела ему в глаза, словно поняла смысл сказанного. Ему стало уже значительно лучше, но до полного восстановления еще далеко. Рана на животе и спине стала затягиваться, он чувствовал, как начинает появляться корочка. Высота логова не позволяла встать, но ползком Бер уже мог передвигаться. Выйди он в таком состоянии, станет легкой добычей для любого хищника, Бер понимал, что ему нужно еще как минимум пара дней, прежде чем отправиться в путь. Его любовь к Максу была так велика, что он готов выйти прямо сейчас и ползти в нужном направлении, но отчетливо понимал, что в таком состоянии не сможет помочь и привести подмогу.
        Перед глазами Бера вставала картина, как Макс выскакивает с пистолетом в руках, чтобы Бер мог уйти через заднюю стену хижины. Уйти, чтобы привести подмогу.
        - Макс Са, я обязательно вернусь и спасу тебя. Ты мне отец, а сейчас у меня появилась мать. «Ты же моя мама?» - спросил Бер у волчицы, вслушивавшейся в человеческий голос, та лизнула в нос наклонившегося двуногого с ее запахом: из этого щенка получится вождь стаи, он много кушает.
        Глава 13. Макш
        После ухода Макса Са в экспедицию к племени Урха суматоха, вызванная проводами корабля, улеглась, и жизнь вошла в свою колею. Каждый день Михи начинался с утреннего обхода: эту процедуру, когда его отец Великий Дух Макс Са каждый свободный день осматривал свои владения, он помнил отлично. Вначале отец шел в порт, где долго разговаривал с матросами и Тиландером, спрашивал у рыбаков про улов, интересовался, хватает ли им еды и теплых шкур.
        Быстро закончив есть лепешки, что поставила ему на стол жена Бера Зезаги, Миха направился в порт, чтобы повторить ежедневный путь отца. О его отце ходили легенды, нет человека сильнее и умнее его. Макс Са знал все, он даже знал язык Санчо, сраженного Злыми Духами, которые звались «бактерия, вирус». Отец говорил, что есть еще много Злых Духов, но эти два - самые главные. Злых Духов нельзя увидеть глазами: они прятались в грязной воде, в трупах людей и животных, в нечистотах. Его мать Нел тоже знала про Злых Духов, она очень злилась, когда кто-то не мыл руки или ходил грязный. Когда Зик начал заниматься с ним, объясняя, почему люди умирают, и как бороться со Злыми Духами, Миха вначале не поверил. Ведь всем известно, что заболевшего лечить невозможно, Злых Духов нужно изгнать заклинаниями. Вспомнив, как он был глуп, веря, что Духов можно изгнать, Миха усмехнулся. Теперь, когда после Зика отец учил его, он мог многое: наложить «шину», чтобы кости срослись правильно, «промыть рану» используя «самогон» и многое другое.
        Собираясь в поход, отец оставил его за главного, Мал, его младший брат, чья мать Миа погибла в море, занимался охраной Макселя. Идя в порт, Миха видел, как Мал уже рядом с казармами и сильно кричит на воинов. Мал сильный и смелый, но ему не хватало «такта», так говорил сам Великий Дух Макс Са. Решив не вмешиваться в дела брата, Миха дошел до порта, где ожидали прибытия «Варяга» с грузом угля.
        Встречающиеся по пути воины и жители города приветствовали его почтительным наклоном головы. Для всех них это старший сын Макс Са, и ему следовало отдавать почтение. Но сам Миха хотел, чтобы признание людей исходило не из-за отца, а в силу его личных заслуг.
        Немного поболтав с матросами в порту, он направился в сторону кузницы располагавшейся на другом краю города. Как-то Миха спросил отца, почему тот выбирает именно такой маршрут, когда приходится ходить наиболее длинные дистанции. Макс Са тогда рассмеялся, ответив, что первыми он навещает своих друзей Геру и Уила, кроме того, «ходьба полезна для здоровья». Эту фразу Миха повторил про себя по дороге к кузнецам.
        Обе домны находились за городом: домна для плавки металла - практически сразу за городом, примыкая к последним домам. Чаще всего Уил находился именно здесь, колдуя над рудой и получая чугун и сталь. Вторая домна, где делали странную пыль, «цемент» находилась за лесопилкой. Здесь постоянно висела пыль, и Макс Са требовал, чтобы во время работы рот и нос были закрыты куском ткани. Лесопилка в данный момент не работала, сейчас уже холодно, и рабочие отложили получение досок до весны, когда немного потеплеет. Куча бревен и готовых досок сушились на открытом воздухе, ожидая своего часа.
        Немного постояв у второй домны, где рабочие только производили закладку в печь, Миха повернул назад, чтобы по пути заглянуть в музгар к священнослужителям. «Помни, сынок, священнослужители нужны, их нужно держать близко от себя, кормить так, чтобы они не умирали с голоду, но и не наедались досыта», - говорил отец на его вопрос, зачем им нужно столько священнослужителей. Миха не понимал отношения отца к этим нахлебникам. В его понимании все жители Макселя были заняты делами: ловили рыбу, выращивали ячмень и пшеницу, разводили животных, охотились.
        Были бригады, что строили дороги и дома, добывали уголь и руду. Их кормили, они могли получать еду и шкуры в любое время, потому что выполняли такую работой. Это Миха понимал и считал нормальным. Но кормить бездельников священнослужителей, тем более что им дали землю под посевы, и у них есть свои животные? Этого он не мог понять. Тем не менее, Миха терпеливо пообщался с двумя священнослужителями, поинтересовался, нет ли нужды и получив ответ, что все у них есть, поспешил уйти. Он сознательно копировал поведение отца, зная, что рано или поздно ему предстоит управлять Русами. Последний год Макс Са много времени уделял ему, объясняя, как именно управлять людьми.
        После музгара, по плану стояли казармы, так его отец называл два длинных больших дома расположенных у ворот справа и слева при входе в крепость. Внутри самой крепости окруженной высокой стеной находился их дворец, где жила в мире вся многочисленная семья его отца. Лар отсутствовал, на время его отсутствия страшим по защите Макселя отец оставил Мала, которому помогал Гор. Гор долгое время был наказан отцом после смерти Мии, но в конце концов отец простил этого воина.
        Михе Гор нравился, чего не скажешь о Мале. Младший брат до конца не простил смерть своей матери и очень часто напоминал Гору о его ошибке, когда тот позволил выйти Мие в море. Миха хорошо помнил вторую жену отца, своевольную и капризную. Ее остановить было бы трудно, тем более что вышла она в море, когда Гор этого не видел.
        Миха заметил брата издалека: высокий рослый Мал избивал воина под молчаливыми взглядами других. Гор попытался успокоить Мала, но в того словно Злой Дух вселился.
        - Что случилось, Мал?
        Воины поприветствовали старшего сына Макс Са, Мал остановил занесенную руку для удара:
        - Этот недостойный называться воином опоздал на «построение».
        Построением называлась утренняя проверка готовности воинов. Все воины должны были построиться к приходу командира в полной боевой готовности. Именно на построении Лар отдавал приказы, определяя, кто и где будет сегодня сторожить. Сторожить требовалось порт и «заставу», дозорный пост далеко за городом на горе, откуда просматривались все подходы к Макселю. Опоздание на построение - серьезный проступок, как бы поступил отец в таком случае? Миха задумался на минуту и внес предложение:
        - Мал, может его отправить работать на домну, где делают серую пыль? - Воин, услышав такое, побледнел, самая почетная работа в Макселе - «воин»: тебя кормили, обеспечивали всем необходимым, семье тоже выделяли нужную еду и одежду.
        Мал задумался, идея ему понравилась, но не ему она пришла в голову, и это его не устраивало.
        - Я подумаю, а пока он будет чистить казармы и убирать нечистоты за воинами, пока не вернется отец и Лар.
        Миха не стал спорить, за воинов отвечал Мал, отец сам разберется, когда вернется. Перекинувшись с младшим братом парой слов и пожелав воинам быть самыми сильными и смелыми, Миха направился во дворец. Наступала пора общего семейного завтрака, на котором решались проблемы непосредственно семьи.
        Во дворце царило оживление. Проснулись младшие дети, сновали по общей зале Нел, Алолихеп и Сед, накрывая на стол. Лиа, самая младшая жена, после отъезда Макс Са немного была растеряна, больше времени проводя в своей комнате или гуляя позади дворца среди деревьев, дающих еду. Семья Бера была своей, Санчо тоже член семьи, но приходил на завтрак без своих жен и детей. Их у него теперь так много, что Максу Са пришлось пристроить для него отдельный дом. Вчера Санчо впервые встал на ноги, он так сильно похудел, что даже Максхеп и Вик, очень любившие гиганта, даже не узнали его.
        Зезаги уже родила одного сына Беру и сейчас ходила с большим животом. Нел, увидев старшего сына, просияла:
        - Сделал обход?
        - Да, - ответил Миха, смущаясь, что мать привлекла его и поцеловала в щеку. Он уже взрослый, отец доверяет ему управление, а мать относится как к ребенку.
        - Тогда мой руки и садись кушать. Урр, ты позвал Санчо?
        - Сам придет, он без еды не может, - немного грубовато ответил Урр, второй сын Мии в свои восемь лет вымахавший размером с Нел.
        - Иди и позови, - жестко отрезал Миха не терпевший, чтобы Нел кто-то возражал. Мальчик недовольно засопел, но противоречить старшему брату не решился. Он вернулся вместе с Санчо, когда все уже расселись. Оглядев стол, Урр несмотря на недовольный взгляд Алолихеп решительно скинул со стула Максхепа. Максхеп был всего на два года младше, но рядом с Урром смотрелся как карлик. Понимая, что ему не справиться с старшим братом, мальчуган скромно примостился рядом с матерью.
        - Все собрались, не хватает только Макса Са, - Нел на правах старшей жены дала команду приступать к еде. Сразу заработали челюсти, послышалось чавканье и недовольные возгласы детей, которым не достались лучшие куски. Протягивая руку за куском мяса, Миха заметил, что Санчо не ест. Великан неандерталец сидел с потухшим взглядом, словно вслушиваясь во что-то.
        - Санчо, ешь, - на слова Михи неандерталец мотнул головой, словно прогоняя наваждение.
        - Макш, - произнес он грустным голосом не притрагиваясь к еде.
        - Что Макс Са? - мгновенно отреагировала Нел.
        - Макш нет, - Санчо не всегда можно было понять.
        - Как нет? - всполошилась Нел, вскакивая с места.
        - Макш нет, - повторил Санчо, уперев указательный палец в висок. Этот жест Нел, знавшая о необъяснимой связи мужа с неандертальцем, поняла.
        - Он не может с ним поговорить на расстоянии, наверное, Макс Са далеко, - объяснила она Михе уже вскочившему со стула. Шел седьмой день после отплытия мужа, возможно, он уплыл далеко, и Санчо просто не чувствует его. Но Санчо вдруг вскочил:
        - Макш есть, Макш беда! - Не произнеся больше ни слова, неандерталец выскочил из-за стола, побежав к себе в дом.
        - Миха, с твоим отцом случилась беда, - Нел опустилась на стул, прижимая руки к груди.
        - Может, он просто еще не вылечился? - Миха не понимал природы общения неандертальца с отцом на расстоянии и колебался.
        - Макс Са много раз говорил, что они могут говорить на расстоянии. Пойдем к Санчо, попытаемся узнать в чем дело.
        Под взглядами жен прекративших завтрак Нел и Миха прошли к Санчо, который метался по комнатам, вооружаясь. На все настойчивые просьбы Нел и Михи неандерталец повторял: «Макш, беда». Поняв, что от него больше ничего не добиться, Миха послал за Малом, следовало готовиться идти на выручку к отцу.
        Когда Мал прибежал, Санчо уже облачился в доспехи из-за потери веса висевшие на нем как на огородном пугале.
        - Мал, Санчо почувствовал или услышал отца, говорит, что он попал в беду. Нужно выступать к нему на помощь. Собери воинов, оставь немного для защиты города. «Акула» стоит в порту, а «Варяг» должен прийти из Максимена. Ты готовь воинов, отбери лучших, а я подготовлю корабли. Мы должны выйти в море еще до того, как солнце начнет клониться к закату.
        - Я пойду с вами, - вклинилась в разговор Нел.
        - Нет, - хором ответили оба сына Макс Са, - это мужское дело, мы справимся.
        - Я пошел собирать воинов, - Мал двинулся к выходу, но Миха остановил его:
        - Мал, пусть воины возьмут очень много стрел и много еды. Я пока займусь водой, едой и подготовкой кораблей. Мы не вернемся назад без отца, даже если придется искать до самой смерти.
        - Я понял, - Мал убежал, оставив собравшихся в зале.
        - Слушайте меня, - Миха оглядел всех, - пока не вернется Макс Са, вы все будете слушаться Нел. Урр, веди себя хорошо, Гора назначаю командовать воинами, что останутся для защиты города и дворца. Ты готов, Санчо?
        Санчо мотнул головой так, что Миха испугался за его шею. Еще раз оглядев собравшуюся семью своего отца, Миха решительно вышел, сопровождаемый неандертальцем: он найдет отца любой ценой!

* * *
        Еще двое суток прошли, растянувшись для меня на пару недель: так долго и мучительно шло время в яме. Кое-что в моем положении изменилось: мне дали вторую шкуру, еда стала лучше, и возле ямы постоянно находились трое воинов. Стоило мне показать знаками, что нужно по нужде, они спускали ствол, давая мне выбраться наверх. За эти двое суток меня практически не беспокоили: один раз навестил Пабло, рассказавший о себе и причинах, толкнувших его на внедрение к нам в качестве дикаря. С одной стороны, его можно понять, мы для них были угрозой, но я не мог простить ему смерть Лара и моих воинов, несмотря даже на попытки отговорить Джона Картера от силового решения.
        Пабло рассказал, что в данный момент Картер немного увлекся местной травой, дающей галлюциногенный эффект. На мое прямое предложение перейти на мою сторону и помочь мне бежать, он покачал головой:
        - Некуда бежать, Макс. Твой корабль мы не смогли снять с мели, а Медвежья Долина непроходима для двоих. Следует тянуть время, пока твои люди не начнут поиски, вот тогда я приму правильную сторону. Если мы сбежим сейчас, то просто погибнем, не достигнув Макселя. А мне еще необходимо думать о жене и троих детях, я же не могу их оставить здесь и взять с собой тоже опасно.
        - Пабло, где мой пистолет? Сможешь его достать? И не нужно бояться, я бывал в худших условиях, даже в плену у неандертальцев-людоедов остался без оружия, но, как видишь, жив пока.
        - Макс, прошу, не торопись. Картер сейчас пару дней как минимум будет в прострации, ему не до тебя. Я попросил его Иху подержать его на траве. Прошло пять дней, ты когда планировал вернуться в Максель? Когда они хватятся и выйдут на поиски?
        - Я планировал обследовать Италийской побережье, так что меня хватятся не так быстро, - вынужден был я огорчить Пабло. - Через пару дней Картер отойдет от дурмана и захочет узнать, как я планирую ему передать Максель. И что мне ответить? Ведь сама идея передачи ему города обречена на провал. Мои никогда не поверят, что я готов на этот шаг: Урха просто исчезнут с лица Земли.
        - Макс, но бежать тоже слишком большой риск. И за нами отправят погоню, у Картера есть «бешенные» подчиняющиеся только ему, это лучшие воины.
        - Которых как куропаток перещелкали мои воины, - перебил я Пабло. - В честном бою у «бешенных» вообще не было бы и шанса. Подумай, Пабло, что лучше: ждать, пока сюда придут Русы, а они точно придут, или попытаться спастись, помочь мне и заслужить прощение?
        - Макс, я помогу, но лучше подождать удобного момента. Тебя он еще может и оставит в живых, но меня точно убьет, как и мою семью, если поймает. Дай мне время.
        Этот разговор произошел вчера вечером, сегодня наступило утро пятого дня моего плена. Скорчившись на дне ямы я молил Бога, чтобы Бер остался жив и смог продолжать путь. Несмотря на убедительные доказательства приведенные Пабло, сердце отказывалось верить, что Бер мертв. Бер прошел огонь и воду, его выносливость и ловкость была просто потрясающей. Такой человек не может просто так сдаться. И Бер мой сын, как и Санчо, которого пришлось оставить в Макселе из-за болезни.
        Вспомнив про Санчо, в сердцах ударил себя по лбу: я потерял практически пять дней, даже не попытавшись с ним связаться. Никогда раньше я не пробовал мысленно поговорить с неандертальцем на таком расстоянии. Но все делается в первый раз: сосредоточившись, мысленно позвал Санчо, ожидая ментального удара.
        Все мои попытки оказались тщетны: Санчо не откликнулся. Наверху послышались шаги, мне принесли поесть. На веревке из отрезков шкуры спустили пару лепешек и кусок мяса: однообразное питание начинало надоедать. Уже доедая поздний завтрак, почувствовал, словно кто-то смотрит на меня. Никого наверху не было, точнее дикари где-то рядом, я слышал их голоса, но в яму никто не заглядывал.
        «Галлюцинации», - решил я, усаживаясь поудобнее, и в этот момент в голову ворвался крик Санчо:
        - Макш!!!!
        Выгнувшись от боли в голове, переждал этот крик, постаравшись поставить блок. Связь с Санчо появилась, и пора этим воспользоваться. Сконцентрировавшись, послал Санчо мыслеобраз, сидящего себя в яме и трупы убитых воинов. Ждать пришлось недолго, ответ пришёл через пятнадцать минут:
        - Макш, ха! (Мы идем к тебе).
        Глава 14. Волк
        На третий день нахождения Бера в волчьем логове волчица принесла убитую косулю: пришло время приучать щенков к мясу. Бер давно не ел такого вкусного мяса: он не рискнул разводить огонь из-за боязни выдать хищникам и людям местонахождение логова приютившей его волчьей семьи. Ему приходилось есть сырое мясо и раньше: в их племени, когда он еще был мальчишкой, жаренное мясо являлось роскошью. Дети зачастую ели плохо прожаренное, а то и вовсе сырое, когда удавалось его стянуть из-под носа у взрослых.
        Он еще вчера выбрался наружу, но рана еще сильно болела, не давая нормально ходить. В двадцати метрах от логова Бер наткнулся на труп большой кошки с кисточками на ушах. Кошка не уступала в размерах волчице, выбравшейся вслед за ним из логова. Таких кошек Бер раньше не видел, ему встречались звери куда крупнее, с волосами на голове, живущие большими группами. В его племени их называли «лам». Встречались и другие кошки, но с кисточками на ушах и такой красивой шкурой он не встречал.
        От мертвой кошки плохо пахло: один ее бок был начисто съеден мелкими зверьками. Под внимательным взглядом волчицы Бер за ноги отволок кошку метров на сорок, чтобы ее запах не перебивал запах других хищников, что могли угрожать волчьей семье. Это небольшое усилие далось ему с трудом: он еще слишком слаб. Не проходило и минуты, чтобы Бер мыслями не вернулся к своему отцу, оставшемуся среди врагов. Он рвался идти за помощью, но реально оценивал свои силы: в таком состоянии ему не пройти до заката солнца.
        Сегодня он чувствовал себя уже лучше, во время отсутствия волчицы, выбрался из логова и даже немного походил вокруг. Свой лук и стрелы Бер потерял, когда брел едва, не теряя сознания. Его меч, Макс Са называл его красивым именем «катана», остался при нем, ремень и ножны его держали крепко.
        Сырое мясо вдохнуло в него жизнь, словно Бер родился заново. Если бы не наступление сумерек, он пустился бы в путь, настолько ему стало лучше после мяса. Бер умел считать, сегодня уже четвертый день, как ночью отец отправил его за помощью. А может и пятый, он не уверен, сколько пролежал без сознания в логове, прежде чем пришел в себя. Перед сном Бер еще поел мяса, рассчитывая, что это ему придаст дополнительных сил. Щенки только учились есть грубую пищу, предпочитая молоко.
        Утром, едва проснувшись, Бер вместе с волчицей набросился на оставшуюся часть косули, чувствуя дикий голод. Когда он, набив желудок, отполз от косули, волчица лизнула его в нос, счищая следы трапезы. Бер потрепал ее по загривку и немного поиграл с волчатами, которые, напившись молока, начали играться. Час спустя он принял решение: даже если он еще слаб, ему пора идти, чтобы привести помощь. Но волчица, словно чувствуя его настроение, зарычала, не давая выйти из логова. Удивленный ее поведением Бер попытался обмануть ее, пощекотав за ушами, но волчица не купилась, грозно обнажая клыки.
        Снаружи послышался шум, волчица резко выскочила наружу. Рычание и звуки борьбы не могли оставить Бера в стороне. Пригибаясь, он ползком вылез из норы и на мгновение застыл, пытаясь понять, что происходит. Огромный волк с остервенением трепал его мать, пытаясь добраться до ее шеи. Волчица сражалась не менее яростно: нескольких секунд Беру хватило, чтобы вмешаться в бой. Выхватив катану, он улучил момент, когда чужой волк оказался над волчицей и нанес рубящий удар. В последний момент волк умудрился отскочить в сторону: лезвие скользнуло по ребрам, нанеся незначительную рану. Зверь оценил опасность, исходящую от нового противника. Развернувшись, волк кинулся на Бера с оскаленной пастью.
        Молниеносная реакция не подвела парня: выбросив руки навстречу, Бер поймал шею волка, сжимая ее изо всех сил. Волчица, воспользовавшись передышкой, вцепилась в ляжку волка, оттаскивая его назад. Не удержав равновесия на двух задних лапах, волк завалился набок, увлекая за собой Бера не отпустившего шею врага. В момент падения Бер очутился сверху и, перехватив шею волка, начал его душить, словно в борцовском поединке. В отчаянии волк скреб лапами по земле, из его раскрытой пасти текла кровавая слюна. Волчица перехватила ляжку, подбираясь ближе к незащищенному брюху врага, но волк уже умирал. В отчаянной попытке он рванулся, надеясь сбросить человека, оседлавшего его, а через мгновение его тело обмякло. Бер еще какое-то время фиксировал шею в удушающем захвате, хотя зверь не подавал признаков жизни.
        Волчица быстрее почувствовала смерть врага: отпустив бок поверженного зверя, она подняла морду вверх и завыла. В этом вое Бер отчетливо различил торжество над поверженным врагом. Отпустив шею волка, Бер поднялся и неожиданно для себя завыл по-волчьи, умело имитируя вой волчицы, а та согнув спину и опустив хвост между задних ног, пригибаясь поползла к Беру. На уровне инстинкта, доставшегося ему от далёких предков Бер осознал, что волчица признала в нем вожака. Его удивило, что битва с могучим зверем далась ему так легко, в этот момент он чувствовал себя сильнее, чем раньше. И именно в этот момент Бер отчетливо понял: он не успеет спасти отца, отправившись в Максель, слишком много времени прошло с ночной битвы.
        - Я волк, - пробормотал он себе под нос и, перейдя на крик, заорал во всю силу: - Я волк! И я иду Макс Са!
        Опустившись на колено, Бер ласково обнял за шею волчицу, спасшую ему жизнь не один раз. Выйди он на пять минут раньше, волк напал бы на него, а не на волчицу. И когда большая кошка с кисточками на ушах подобралась к логову, волчица защитила его и свое потомство. Уже трижды, если считать, что она его выкормила раненого, он обязан ей жизнью. Несколько минут Бер просидел, обнимая волчицу, шепча ей ласковые слова. Когда он поднялся, их глаза встретились, и волчица отвела взгляд, наклонив голову. Бер воспринял это как хороший знак, что зверь понимает, какая нужда гонит его из этого логова.
        - Я буду помнить тебя, мама, - погладив волчицу по загривку, Бер пружинистым шагом пошел в обратную сторону, туда, где в руках врага остался его отец, его Макс Са. После победы над огромным волком дикари ему казались меньшей проблемой. Несколько раз он переходил на бег, но останавливался, чувствуя, что не готов к такой скорости. Теперь приказ Макс Са, чтобы он уходил за помощью, Беру казался трусостью. Зорко наблюдая по сторонам, он шел в быстром темпе, лишь один раз остановившись, чтобы попить воды.
        Лук и колчан со стрелами потерянные им во время его бега, когда он с помутненным взором спешил за помощью, он не нашел. Но совершенно неожиданно нарвался на группу из троих дикарей, похожих на Санчо. Дикари убили оленя, вспоров живот животному, они приступили к трапезе, когда Бер буквально уткнулся в них, выйдя из-за густой стены кустарника. Секунд десять кроманьонец и трое неандертальцев стояли, оценивая друг друга. Первыми отреагировали неандертальцы, решив не обращать внимания на одинокого противника. Они снова принялись за трапезу, отрезая каменными ножами куски мяса с добычи, от которой еще шел пар.
        Бер проголодался, не делая резких движений под взглядами дикарей он подошел к оленю, медленно, чтобы не провоцировать жующих неандертальцев, вытащил катану и срезал солидный кусок мяса с бедра оленя. Три пары настороженных глаз наблюдали за его действиями из-под густых заросших бровей. Острота меча дикарей впечатлила: они несколько раз прикоснулись к месту среза, издавая удивлённые звуки. Усевшись неподалеку, Бер разжег огонь: это действие привело дикарей в восторг. Они смотрели на огонь глазами полными восторга: ударами каменного ножа-рубила отрезав куски оленьей плоти, поспешили к костру, совершенно не боясь кроманьонца.
        Бер понял, что эти дикари не умели добывать огонь, хотя пользоваться костром могли. Они периодически вскакивали с места, набирая хвороста, не давая языкам пламени уменьшиться. Каждый раз, когда огонь охватывал новую веточку, дикари начинали раскачиваться, сопровождая движение горловыми звуками. Наевшись, Бер безбоязненно отрезал еще один кусок мяса, чтобы приготовить себе еду про запас. Прожарив несколько кусочков, он засунул их между кирасой и поддоспешником и поднялся, чтобы продолжить путь.
        Дикари разразились криками, показывая руками на огонь.
        - Берите, - добродушно разрешил новоявленный волк. Его слова и жест поняли, неандертальцы так бурно стали выражать радость, что с деревьев неподалеку взлетели несколько птиц, пронзительно выражая недовольство таким шумом. Стараясь наверстать упущенное время, Бер часто переходил на берег, чувствуя, что с каждым разом бежать становится легче. Только глубокой ночью, несколько раз избежав столкновения с ночными хищниками, он решил остановиться. Найдя высокое разлапистое дерево, Бер поднялся довольно высоко, пока не нашел удачное места для сна: три мощные ветви отходили от главного ствола на одном уровне рядом друг с другом. Уже засыпая, Бер слышал, внизу рычание: так же рычали кошки «лам», что встречались на берегу Великой Стоячей Воды, где раньше жило его племя.
        Утром, быстренько съев один большой ломоть даренного мяса, он спустился и без промедления пустился в путь. Некоторые места теперь казались знакомыми, еще до вечера Бер надеялся добраться до места проживания племени Урха. Он остановился всего один раз, наткнувшись на родник с водой. Съев небольшой кусок мяса, последний он оставил на запас, напился воды и продолжил путь. Место, где он заткнул рану глиной, Бер узнал сразу: он добрался. Отсюда до хижин врага оставалось не больше десяти полетов стрелы. Солнце только клонилось к закату, следовало набраться терпения, чтобы в темноте войти во вражеское поселение.

* * *
        Сборы не заняли много времени: через полчаса весь Максель знал, что Макс Са попал в беду. Когда Миха добрался до порта, увидел разгрузку «Варяга», то понял, что сейчас все выглядит иначе. Обычно разгрузка «Варяга» проходила вяло, матросы и рабочие шутили, пререкались и часто отдыхали. Сейчас не слышно ни единого звука, люди бегали по сходням на корабль и обратно с мешками из шкур, полных углем. Скорость разгрузки впечатляла: груда мешков с углем росла стремительно, загораживая вид на реку. На «Акуле» тоже царило оживление: воины вносили бочонки с питьевой водой, по кораблю метался Каа, подгоняя матросов, грузивших корабль водой и съестными припасами.
        - Миха, мы сейчас закончим, часть матросов уже несут воду и еду, - Мар, капитан «Варяга», сбежал по сходням, едва увидев Миху. Со всех сторон шли люди и воины, прослышавшие о случившемся. Со стороны крепости в походном строю шли два отряда воинов во главе с Малом. Обгоняя их, спешил Санчо, даже сильно похудевшим он выглядел устрашающе.
        - Хорошо, Мар, нам нужно спешить. Мы сможем выйти в море прямо сейчас, не дожидаясь отлива?
        - Сможем, Миха. Мы с Каа уже думали об этом. Сейчас прилив, но течение нам немного поможет, и «Акула» пойдет на веслах, взяв нас на буксир, пока не выйдем в море.
        - Хорошо, Мар, если не успеваете выгрузить уголь, бросайте его за борт. Жизнь Макса Са в опасности!
        Мар взбежал на корабль, чтобы заниматься своей работой. Порт Макселя походил на растревоженный улей: казавшийся раньше огромным порт не мог вместить всех. Даже рабочие, занятые на укладке дорог, рвались в поход, чтобы разыскать Макс Са.
        Уголь в воду выбрасывать не пришлось: к подходу двух воинских отрядов разгрузка «Варяга» закончилась.
        - Мы готовы, брат, - Мал почтительно приложил руку к виску, - пойдем за отцом.
        Взобравшись на гору угля, Миха обратился к горожанам:
        - Воины под командованием Мала, грузитесь на корабли. Остальным - вернуться к своим делам. На кораблях нет места, чтобы взять вас всех. В мое отсутствие главным в Макселе остается моя мать Нел. Гор займется защитой города. Гор, иди сюда, - позвал Миха заместителя Мала. - У тебя остается около ста воинов, не забывай про дозор на горе и охрану порта. И обязательно выдели воинов, чтобы охраняли дворец.
        - Хорошо, - просто ответил Гор, поникнув головой, что его участие в боевом походе отменяется.
        - Воины, на корабли! - громко продублировал команду старшего брата Мал. Оба отряда численностью по восемь десятков начали спешно грузиться. Будь «Стрела» здесь, Миха взял бы еще сотню воинов, поручив охрану города новобранцам и резервистам, ушедшим с военной службы.
        «Акула», взяв на борт около пятидесяти воинов, на веслах отошла от причала: самодельный канат, сплетенный из множества травяных веревок связывал оба корабля. Миха и Мал последними взошли на «Варяг», Мар отдал команду, и матросы оттолкнулись баграми от причала. «Акула» начала грести, и оба корабля медленно пошли к выходу из реки в открытое море. Прилив замедлял движение, и нетерпеливый Мал уже грыз ногти от злости.
        - Мы найдем отца, - твердо пообещал Миха, успокаивая младшего брата. Выйдя в открытое море, канат убрали, и подняли паруса. Держа направление на северо-восток, экспедиция тронулась в путь, двигаясь на расстоянии километра от берега, чтобы не мешал прилив. Не слышно обычных разговоров, что ведут воины во время экспедиции. Слух, что Макс Са попал в беду, на всех действовал угнетающе. Большинство воинов, что находились на кораблях, родились при Великом Духе или были совсем маленькими детьми, когда он спустился с неба. Вся их жизнь прошла под защитой Великого Духа Макс Са, представить мир, в котором нет их защитника, они просто не могли.
        Санчо устроился на самом носу «Варяга» вскарабкавшись на бушприт. Держась одной рукой за тросы и приставив вторую к глазам, он осматривал берег, вдоль которого шел корабль. Миха знал, что Макс Са считает Санчо, как и Бера, своими сыновьями. Маленьким, это его злило, но сейчас, видя, как неандерталец сходит с ума от любви к его отцу, Миха был готов простить ему все. Даже то, что порой внимания Беру и Санчо перепадало куда больше, чем ему и Малу.
        - Миха, может мне немного приблизиться к берегу, когда закончится прилив? - Мару стоило усилий, чтобы пробраться через толпу воинов, стоявших плечом к плечу.
        - Да, хорошо, Мар. Ты капитан, на море ты главный, - Миха, сам того не зная, ответил так, как обычно отвечал Макс Са. Мар поежился, в серо-голубых глазах старшего сына Великого Духа отражался сам Макс Са. Встряхнув головой, чтобы прогнать видение, он вернулся на мостик, чтобы лично стать за штурвал. Мар только приблизительно знал место, где располагалось селение Урха. Капитаны всегда делились меж собой информацией, Тиландер упоминал, что селение в двух днях плавания. Еще до погрузки он уточнил это у Михи и получил четкие указания плыть ночью не останавливаясь. Опыт ночного плавания у Мара был мизерный, они плавали ночью, но всегда это происходило в связке со «Стрелой», где находился Тиландер. Американец был вторым человеком после Макс Са, внушавшим Мару благоговейный трепет.
        Дул боковой ветер, «Варягу» это не мешало, а вот одномачтовой «Акуле» приходилось лавировать, ловя порывы ветра, чтобы придерживаться курса. Когда солнце поднялось к зениту, а уставшие стоять воины разлеглись на палубе, Мар снова подошел к Михе. Оба сына Макс Са и неандерталец, внушавший ему ужас, наскоро ужинали сушеным мясом, запивая его водой.
        - Миха, ночью опасно плыть, - робко проговорил Мар, ища глазами поддержки у Мала. Но тот не только не поддержал, его серые глаза сузились, превратившись в две щелочки.
        - Мар, я тебе сказал плыть без остановок? - Миха поднялся, отряхивая руки. - Или ты не спешишь найти Макс Са? - Миха говорил спокойно, но голос не предвещал ничего хорошего.
        - Я понял, просто беспокоюсь, что мы можем наскочить на риф или мель, - торопливо ответил Мар, жалея, что вновь затронул эту тему.
        - Так уйди в море подальше, пока я тебя не выкинул в воду, - словно подброшенный пружиной вскочил с места Мал.
        Мар скрылся между воинами, оставив разъяренного младшего сына Макс Са за спиной. Этот сын какой-то неуравновешенный, говорили, что он сильно избивает провинившихся воинов. Проверять это на себе у Мара не было никакого желания.
        Ночь прошла без происшествий, оба корабля уйдя от берега плыли на северо-восток. По расчетам Мара, еще до обеда они должны доплыть до места, где находилось поселение дикарей. Но едва утром воины закончили завтракать, как из «вороньего гнезда» прозвучал голос впередсмотрящего.
        - Вижу корабль!
        Глава 15. Выбор стороны
        Устроившись в густых кустах, откуда хорошо просматривалось поселение Урха, Бер ждал темноты. Дикари жили своей жизнью: совсем недалеко от него показалась группа охотников, возвращавшихся с добычей. Играли дети, женщины скоблили шкуры, разводили огонь и готовили еду. Бер отчаянно хотел выскочить из кустов и атаковать, рубить всех подряд. Но разум сдерживал эти инстинкты убийцы, каким бы ловким и сильным воином он бы ни был, его расстреляют из луков и закидают копьями. Солнце, словно дразня его своей медлительностью, надолго зависло в нижней точке, не торопясь уйти за горизонт.
        Наконец, над поселением начали опускаться сумерки: костры у хижин давали небольшой круг освещения, все остальное скрывалось в темноте. Бер взглянул наверх, скрипнув зубами от злости: между облаками образовался просвет, откуда полная Луна старалась дать максимум освещенности. Выждав еще немного времени, он перебрался поближе к хижинам: теперь до ближайшего костра не дальше полета стрелы.
        Самая крайняя хижина отстояла от остальных, словно ее хозяин хотел остаться в гордом одиночестве. Сколько Бер ни всматривался, он не заметил, чтобы из хижины кто-то выходил, кроме одинокого воина. Крадучись бесшумно он подобрался к самому входу, когда воин выглянул наружу. Лезвие катаны вошло в живот дикаря, Бер успел прикрыть его рот рукой и удержать, чтобы плавно опустить на землю умирающего. По телу дикаря прошли пара судорог, и он затих. Втащив тело убитого в хижину, Бер осмотрелся: дрянной лук и около десятка стрел, копье и дубинка составляла все вооружение дикаря. Две шкуры лежали на полу, рядом с которыми в глиняной миске остывал недоеденный кусок жареного мяса. Видимо, дикарь ужинал, но выглянул, услышав или заподозрив постороннего.
        Мясо Бер уничтожил за пару минут, чувствуя, как растекается чувство удовлетворенности и сытости. Ему пора принять решение, что делать дальше. В других хижинах воинов явно больше, будут женщины и дети. Он не успеет убить всех, прежде чем дикари поднимут тревогу. Его тактику следует изменить, но что-то конкретное в голову не шло. Когда он шел обратно, мысли были просты: добраться, убить всех, кого сможет, и освободить Макс Са.
        Его мысли прервали звуки снаружи: кто-то шел в сторону хижины громко бормоча непонятные слова. Шум шагов сопровождал непонятный звук, словно множество костей били друг о друга. Бер выглянул, стараясь не попасть в круг света от костра: со стороны центра поселения двигалась странная фигура, при виде которой люди скрывались в хижинах. Фигура поравнялась с костром перед хижиной в тридцати шагах от Бера, осветив незнакомца с длинной палкой в руках, на которой висели кости и еще какие-то вещи.
        «Шаман», - Бер мгновенно определил статус странного человека, накрытого шкурами, на голове которого красовался огромный череп быка. Шаман бормотал себе под нос, периодически вскрикивая. Видимо, в племени шамана сильно боялись, потому что избегали: высунувшиеся наружу люди сразу скрывались внутри, словно боялись попасть на глаза этому человеку.
        Не доходя до хижины, где скрывался Бер, шаман свернул направо и продолжил путь, пугая дикарей. В голове Бера щелкнуло: он еще не спел составить план, но, схватив копье убитого дикаря, выскользнул на улицу. Прячась в тени хижин Бер последовал за шаманом, немного отставая. Дважды шаман, словно почувствовав его взгляд, оборачивался, но оба раза Бер успевал спрятаться. Выкрикивание, бормотание и шум костей на палке шамана служили предупреждением: люди прятались, и Бер беспрепятственно следовал за своей добычей.
        Дойдя до крайней хижины на другом конце поселения шаман остановился: его завывания стали громче, он закружился в непонятном танце и упал на землю. Наступила мертвая тишина: со своего места Бер видел, как боязливо выглядывали дикари из хижин и моментально прятались внутрь. Время, пока шаман, кряхтя начал подниматься, ему показалось вечностью. Луна снова спряталась в облаках, опустив над поселением непроницаемую тьму. Наконец, шаман побрел дальше в сторону леса. Бер, ориентируясь на звук, бесшумно последовал за ним, пока не услышал, что звук прекратился.
        Луна вновь вышла из-за облаков, осветив одинокую хижину, стоявшую в отдалении от поселения. Прислонив палку с костями к стене шаман в паре метров от хижины справлял нужду: видимо, трудным оказалось его камлание. Бер помнил, каким уважением пользовались шаманы в племени, где он жил еще ребенком. Они были неприкосновенны: даже враги не убивали шаманов, переманивая их в свое племя. Чем больше шаманов, тем больше милостей от Духов. Но прожив столько лет с Максом Са, он знал, что шаманы обычные обманщики, и с Духами не говорят. Дождавшись, когда дикарь протянул руку за своей палкой и пригнулся, чтобы войти в хижину, Бер молнией метнулся вперед и зажал шаману рот рукой. Дикарь дернулся, даже будучи пойманным врасплох он умудрился вырваться за секунду до того, как катана прошла насквозь и вышла из груди. Но и этого мгновения хватило, чтобы шаман успел подать голос.
        В свете луны Бер увидел, как от ближайших хижин в его сторону медленно и нерешительно двинулись три фигуры. Решение пришло неожиданно: трясся палку с костями он монотонно завыл, стараясь подражать шаману. Услышав привычные звуки, фигуры остановились и повернули назад. Пошумев немного, Бер облегченно выдохнул и шагнул внутрь жилища шамана, где в самом углу тлели угли. Раздув угли, он подбросил несколько веточек, чтобы осмотреться, и чуть не вскрикнул, увидев лежащего в углу Тиландера.
        Все попытки Бера привести в чувство капитана «Стрелы» не увенчались успехом. Тиландер мычал, но просыпаться не собирался. Рядом с ним стояла небольшая миска с характерным запахом: Бер поморщился, вдохнув запах. Он не знал, что именно дали американцу, но похожие смеси готовить умел и сам, позволяющие душе человека летать, словно птица. Судя по всему, американца напичкали хорошо и недавно: дно миски было еще влажное.
        Живой американец - это хороший знак: если не убили его, значит и Макс Са жив, оставалось только найти, где его держат. За Тиландера можно пока не беспокоиться, мало кто рискнет прийти к шаману без приглашения. Бер задумался, ему не удастся ходить, заглядывая во все хижины, его быстро опознают. Его взгляд упал на труп шамана, чью голову венчал бычий череп. Это был выход, накинуть на себя шкуры шамана и нацепить его череп: никто не станет всматриваться, а он сможет ходить и осматривать хижины в поисках Макс Са.
        Когда Бер закончил маскировку, его взгляд упал на миски, стоявшие у стены: в одной из них пузырилась желтоватая масса. Бер был немного темнее шамана и значительно моложе: лицо могло его выдать. Размазывая по лицу желтоватую массу, он рассчитывал, что никто не сможет его опознать даже при близком контакте. Закончив маскировку, взяв в руки палку, на которой кроме костей еще висели и раковины, Бер вышел из хижины, монотонно напевая всякую белиберду, что приходила на ум.
        Если дикари и удивились, что шаман пошел на второй заход, отпугивая Злых Духов от поселения, то никто этого не показал, и тем более не спросил. Большинство хижин были без пологов, и горящий внутри костер давал достаточно информации. Пройдя все селение по кругу назад, Бер вышел к берегу моря и уткнулся в группу скал. В глубине этого места горело два факела. Интуиция подсказала, что это не простое место. Не успел он двинуться к факелам, как показались трое дикарей с факелом в руках. Они вышли из-за скалы, и, к удивлению, Бера, не испугались при виде шамана. Почтительно кивнув ему, троица направилась в сторону леса, заинтригованный «шаман» колебался, не зная какое принять решение. Идти к факелам или последовать за дикарями, что повели себя необычно при виде шамана? Пятнышко факела остановилось: до него долетали неясные разговоры. А несколько минут спустя процессия двинулась обратно.
        Еще до того, как увидел возвращающиеся четыре фигуры, Бер почувствовал, как забилось его сердце: по силуэту и походке он узнал своего отца. Чтобы унять дрожь, он начал слегка подпрыгивать на месте, копируя поведение настоящего шамана. Дикари и Макс прошли совсем рядом с ним: Бер почувствовал, как пересохло во рту. Его рука потянулась к катане и не обнаружила меча забытого в хижине шамана. Макс Са шел с гордо поднятой головой и связанными руками: на мгновение он скользнул взглядом по лицу Бера и прошел дальше, увлекаемый дикарями.
        - Макс Са, ты жив, я спасу тебя, - пробормотал себе под нос Бер, устремляясь к хижине шамана.

* * *
        Солнце садилось, в ноябре оно еще немного давало тепла, хотя в моей яме все равно было холодно. Кутаясь в шкуры, я сидел, свернувшись калачиком: сегодня заканчивался седьмой день, как я попал в плен. Если Бер выжил, а я отчаянно в это верил несмотря на факты, приведенные мне ЦРУшниками, то сегодня уже должен дойти до Макселя. Это в случае, что он добрался до Максимена, и «Варяг» оказался на месте. Значит, мне нужно продержаться еще двое с половиной суток, прежде чем подоспеет помощь. А если Бер умер? Разум отказывался верить в такой исход, ведь мой приемный сын был не обычным человеком.
        Стараясь не обращать внимание на холод, вспомнил, как впервые встретил Бера, его упрямство, и как хитростью сломил волю парня к побегу, надавив на гордость. Именно Бер спас мне жизнь, когда я вместе с Санчо возвращаясь в Плаж наткнулся на племя дикарей. Не окажись там моего сына со своими «спецназовцами», мои кости валялись бы на берегу моря в двух днях пути от Плажа. Я снова и снова анализировал, почему сейчас попался в ловушку.
        В первый приезд в поселение дикари показали свое дружелюбие. Трое отправились со мной в Максель, выучили язык и вели себя совершенно без подозрений. Да, Пабло оказался «троянским конем», но он спец, и его учили так поступать. Немудрено, что он обвел меня вокруг пальца. Высадившись на берег, я просто переоценил свои силы: двадцати воинов, экипированных по последнему слову, оказалось недостаточно. И хотя у нас стояли часовые, мы проморгали опасность. Может, просто не стоило рассчитывать сделать Урха вассальным племенем? Теперь поздно сожалеть, даже высади я все сорок воинов на берег, скорее всего, мы были обречены из-за внезапности нападения. Многие воины погибли, потому что после плотских утех с женщинами Урха поленились облачиться в доспехи. Многолетнее отсутствие противника сделало нас невнимательными и расслабленными. Все оказалось подстроено: улыбки, танцы, обильная и вкусная еда. И мы попались, попались как юнцы.
        Если Бер мертв, пройдет не меньше пары недель, а то и больше, прежде чем спохватятся. Но позавчера мне удалось послать сигнал о помощи Санчо, вопрос лишь в том, сумеет ли он убедить моих сыновей, что это не блажь. Они не верили в его способности, считая, что Санчо обычный дикарь, пусть даже и приемный сын их отца. Но», если я не страдаю галлюцинациями, Санчо ответил: «мы идем, Макш. Значит, завтра-послезавтра, можно ожидать подмоги.
        За пару часов ночи воздух стал заметно холоднее. Наверху послышались шаги, и свет факела озарил решетку. Спущенное бревно послужило сигналом к подъему: наверху, едва моя голова показалась из ямы, меня приняли трое дикарей, туго связавших руки. Мы двинулись в путь, судя по направлению, к дому Картера. У самых скал я наткнулся взглядом на шамана, заунывно тянувшего какую-то хрень. Краем глаза при свете факела заметил, что руки шамана молодые, хотя лицо выглядит безобразно и измазано чем-то желтым.
        Еще трое дикарей встретили нас у входа в дом: меня передали этой группе и, освещая факелом дорогу, старший группы шагнул за порог. Навстречу попались две испуганные дикарки, метнувшиеся в комнату по левой стороне. Как и раньше меня привели в дальнюю комнату справа, где развалившись на шкуре лежал человек. Дикарь прошел в комнату, и я увидел бледного Картера с налитыми кровью зрачками.
        - Император почтил нас своим вниманием, правила хорошего тона требует от нас почтительности. Не так ли, Пабло? - только сейчас заметил второго американца, сидевшего на обрубке бревна в дальнем углу комнаты.
        - Так, - вяло отозвался Пабло, - но в голосе не слышалось радости или сарказма.
        - Ну что, придумал, как обезопасить свою родню и удалиться на покой? - Картер попробовал подняться на локоть, но снова завалился на шкуру. Мне показалось, что он пьян, но запаха спиртного я не чувствовал. Обдолбался, - мелькнула мысль, заставившая меня напрячься. Мне приходилось видеть наркоманов, эти люди теряли связь с реальностью, живя в вымышленном мире. Скорее всего, именно поэтому Картером завладела навязчивая мысль получить мой город и земли.
        - Я думаю, послезавтра смогу рассказать полный план, - как можно нейтральнее произнес я в ответ на выпад американца. В таком состоянии его лучше не злить: в глаза мне бросилась лежавшая на шкуре американская автоматическая винтовка.
        - Дадим ему время, Пабло?
        - Можно дать, - снова немногословно ответил второй американец, но Картер взорвался на эти слова:
        - Ты ему сочувствуешь, считаешь, что поступаю неправильно! Ты бы предпочел дружбу с русским, Пабло, я знаю. Ты не стал американцем, хотя и родился там. Грязный мексикашка, вот ты кто!
        Сделав усилие, Картер сел, а потом встал, уперевшись руками в пол. Нависнув передо мной с помутневшим взглядом, он выдохнул мне прямо в лицо:
        - Последний шанс, времени больше нет. Ты сейчас пишешь отречение, а завтра утром мы плывем в твой город, где твои люди принесут мне клятву верности.
        Бля… это конченный нарик, - пронеслось в голове. Какое отречение, какая клятва верности? Да его на британский флаг порвут, как только увидят. Я не смог удержаться, рассмеявшись помимо воли. Я заметил, как блеснули зрачки удивленного Картера, но остановиться не мог. Картер внезапно обрел устойчивость: нагнувшись, он схватил винтовку и, щелкнув затвором, направил мне в лицо. Черный зрачок дула находился в полуметре от меня.
        «Вот и все», - мелькнуло в голове, когда я увидел, как гримаса искажает лицо американца. Боковым зрением заметил тень, и что-то с глухим звуком обрушилось на голову Картера. Не успел американец осесть на землю, как Пабло по самую кисть погрузил руку с ножом в живот дикаря, державшего факел. Если Картер упал беззвучно, то дикарь успел заорать, прежде чем испустить дух. Пабло метнулся ко мне и рывком перерезал веревки:
        - Бежим!
        Но мы не успели, в коридоре слышался шум, а секунду спустя в комнату ворвался шаман с удивительно знакомым клинком в руке. Пабло, выставив нож бросился вперед в тот момент, когда из уст шамана вырвалось:
        - Макс Са!
        - Стой, - закричал я Пабло, но «шаман» оказался проворнее: крутанувшись, он пропустил Пабло мимо и размахнулся катаной, чтобы снести голову нападавшему.
        - Бер, стой! - мой крик успел, в последний момент Бер изменил направление, не в силах полностью сдержать удар. Лезвие чиркнуло по шапке волос Пабло, срезав самые упрямые вихры.
        - Бер? - Пабло остолбенело смотрел на «шамана». Упавший факел поджёг шкуру, едкий дым начал заполнять комнату.
        - Надо бежать, Бер, не трогай Паба, он за нас, - успел я остановить намечавшееся убийство. Мы не успели… выскочив в коридор, я поднял факел: около двух десятков воинов ломились через открытую входную дверь ощетинившись копьями и стрелами.
        - Назад в комнату, если Картер жив, берем его в заложники, будем вести переговоры.
        Повинуясь моему голосу, Бер и Пабло заскочили за мной в комнату, где мой взгляд упал на винтовку.
        - Пабло, винтовка!
        Пабло схватил винтовку, Бер выставил катану вперед, замерев на входе в комнату. Дикари не спешили атаковать, ощетинившись копьями и с наложенными стрелами, они остановились в коридоре напротив Бера.
        - Бер, отойди назад, Пабло, подними факел повыше, пусть видят.
        При свете факела «бешенные» увидели своего бессознательного «сванга» с приставленным к горлу ножом. Крепко держа нож и голову Картера, я обратился к Пабло:
        - Пришло время поговорить, переводи Пабло!
        Глава 16. В осаде
        Одного взгляда на «Стрелу» оказалось достаточно, чтобы понять, что приключилась беда. Корабль сидел на мели слегка завалившись на правый борт. Оторванные стаксели трепетали на ветру, словно раненая чайка пытавшаяся взлететь с перебитым крылом. Две долблёнки были привязаны к кораблю, а на палубе сновали пять человек. Мар, протиснувшись через воинов, обратился к Михе:
        - «Стрела» села на мель, на палубе дикари, будем подходить?
        - Нет, там наших нет, высаживаемся на берег и атакуем, пока они не успели подготовиться.
        - А если отец там? - Мал дернул старшего брата за плечо.
        - Его там нет, - Миха обратил взгляд на берег: их заметили, на берегу началось интенсивное движение, к месту предполагаемой высадки спешили люди.
        - Откуда ты знаешь, что его там нет? - Мал уже кипел от злости. Увидев, что на их пререкания смотрят воины, Миха сдержался и пояснил младшему брату:
        - Если бы Макс Са был там, на корабле лилась бы кровь, и стонали бы враги. Этот корабль на мели уже несколько дней, там только враги, и они никуда не денутся, мы их не упустим. Сейчас нам важно ударить по их главным силам, не дав им подготовиться к встрече.
        - Спускать шлюпки? - вмешался в разговор Мар, потому что до берега оставалось не больше полутораста метров.
        - Нет, Мар, иди на берег до самого конца. Нужно не дать им подготовиться, пока будем высаживаться в шлюпках, они многих стрелами достанут, - Миха начал разминать плечо, готовясь к бою.
        - Но мы сядем на мель, - испуганно возразил Мар, бросая умоляющий взгляд на обоих братьев. Как ни странно, Мал поддержал старшего брата, спросив голосом, от которого у капитана пошла дрожь по всему телу:
        - Тебе важнее Макс Са или твоя вонючая грязная лодка?
        - Макс Са, - жалобно пролепетал Мар, смирившись с возможным повреждением днища корабля.
        - Воины, приготовиться, - голос Михи разнесся над палубой. Вскарабкавшись на бушприт, он возвышался над всеми. - Как только корабль застрянет в песке у берега, лучники открывают непрерывную стрельбу. Копейщики высаживаются на берег и строятся в боевой порядок, прежде чем атаковать врага. Постарайтесь взять как можно больше пленных, мы их обменяем на Макс Са, если враги увезли его отсюда. Помните, чем больше пленных, тем лучше.
        - Макс Са, - громом прокатился по палубе крик поддержанный воинами на «Акуле», шедшей в кильватере «Варяга». Мар показал Каа, капитану «Акулы, что высадка будет прямо из кораблей, и оба судна не снижая скорости направились к берегу. «Варяг» не дошел до берега трех метров, «Акула», имея малую осадку, почти выскочила на берег. Лучники Русов осыпали толпу врага стрелами, внося сумятицу. Миха с удивлением отметил, что перед ними не сброд, а подобие боевых отрядов, прикрывающиеся от стрел плетенными щитами. Щиты часть стрел останавливали, часть все же находила цель.
        Только сильный толчок дал понять, что корабль остановился, как мимо Михи проскочила тень. Мал, забыв о приказе старшего брата, выскочив на берег, не встал в боевой порядок, а ринулся на врагов. Замерев от страха за брата, Миха увидел, как несколько стрел отлетели от доспехов Мала, а в следующую секунду тот врезался в строй врагов, отчаянно размахивая мечом.
        - Вперед, - дал он команду, не дожидаясь полного построения, сам рванувшись за братом. Недостаток мастерства Мал компенсировал яростью и силой, заставив попятиться назад врагов. Но секунду спустя пропустил удар воина Урха в спину, Миха едва успел парировать этот удар, подставив меч.
        - Мал, назад, - крикнул он изо всех сил, наотмашь ударив мечом одного врага и увернувшись от удара второго. В эту секунду воины Русов пронеслись вперед, разметая противника сплошной стеной своих копий. Миха на мгновение потерял брата из вида, а в следующую секунду увидел, как огромный воин Урха опускает дубину на голову Мала, успевшего вскинуть меч и частично отвести удар, но сила удара была такова, что брат пошатнулся и упал на колено.
        - Мал, - закричал Миха, понимая, что не успеет к брату. Понял и Мал, что не успеет встать: бросив меч, он нырнул под ноги великану и вонзил маленький нож тому прямо в пах. Урха взревел, роняя дубину, хватаясь за причинное место. Словно кошка, рванулся ему навстречу Мал и, ухватившись одной рукой за гриву волос, второй рукой полоснул по горлу. Воин упал навзничь, погребая под собой Мала.
        Миха добежал до убитого и напрягшись стащил его с залитого кровью брата.
        - Ты ранен?
        - Нет, не знаю… - Мал встал на ноги, ища глазами свой меч. Русы тем временем теснили врага, один за другим падали сраженные Урха.
        - Будь здесь, не лезь впереди всех, - Миха встряхнул брата за шиворот, - мы пришли найти отца, а не умереть, как глупые дикари.
        - Знаю, - огрызнулся Мал и, найдя меч, радостно вскрикнул. Меч у него был именной. Лайтфут вложил много сил в это оружие, чтобы потешить второго сына Макса, бывшего его любимцем.
        Миха окинул поле боя взглядом: исход боя он знал еще до высадки, их встречало около сотни воинов. Половина из них валялись убитыми и ранеными, остальных Русы взяли в плотное кольцо, сдавив со всех сторон щитами, не давая пошевелиться. Помня наказ Михи, Русы решили взять этих воинов в плен. По всему поселению неслись крики женщин и детей, убегавших в лес. Несколько воинов из центра поселения спешили на помощь своим. Увидев картину разгрома, развернулись и удрали в сторону группы скал, вдававшихся в море.
        Взгляд Михи упал на дикаря, показавшегося ему знакомым. Это оказался один из тех, кто провел в Макселе три месяца. Судя по внешности, он не был воином, но, получив стрелу в левую руку, стоял на коленях на песке, подняв правую руку без оружия.
        - Эй ты, иди сюда, как тебя зовут?
        - Рек, - отозвался Урха, тяжело поднимаясь на ноги.
        - Скажи вашим воинам, что я не убью тех, кто бросит оружие и встанет на колени. И еще, где мой отец Макс Са? - Миха удержал Мала, рванувшегося к сдавшемуся Урха.
        - Я не знаю, нужно у «сванга» спросить, - боязливо оглянувшись на залитого кровью Мала, Урха обратился к окруженным воинам перекрывая шум толпы. Михе пришлось несколько раз крикнуть своим воинам, чтобы окруженные Урха услышали слова Река. Несколько минут ничего не происходило, потом первый, а за ним еще пара человек бросили оружие, опускаясь на колени.
        - Давай убьем их всех, здесь хватит пленных среди женщин и детей. Ты поступаешь как слабый, а не сильный вождь, - Мал злился на мягкость старшего брата. Придумал пощадить тех, кто напал на их отца и перебил их воинов. Только сейчас они заметили Санчо: неандерталец атаковал врага не в общей группе. Он вырвался вперед и попал в окружение из нескольких воинов: его огромный топор был залит кровью по самое древко, а сам Санчо походил на раненого быка. Его ноздри раздувались, у ног лежали несколько обезображенных трупов расчлененных огромным топором.
        - Макш Ха, - наконец выдохнул Санчо, немного отдышавшись. Он еще не до конца оправился от болезни, и эта схватка далась ему тяжело.
        - Где, он, Санчо? - Неандерталец понял вопрос, в его глазах мелькнуло беспокойство. Оглядевшись, он выхватил одного из пленных и угрожающе поднял топор над головой:
        - Макш, Га?! - Посеревший от страха воин что-то залопотал на своем языке, показывая рукой в сторону скал.
        - Что он говорит? - Миха встряхнул Река.
        - Он говорит, что видел, как белого «сванга» вели в дом главного «сванга». Это там, за теми большими камнями, - Рек махнул рукой в сторону скал. Скалы вплотную подходили к морю, а к самим скалам почти вплотную подступал лес.
        - Свяжите пленным руки, десять воинов со мной, - отпустив Река, Миха двинулся в указанном направлении, но Рек ухватил его за ногу.
        - Там воины, «эгор», - слово звучало непонятно, но воины, Миха понял.
        - Сколько?
        Рек дважды показал по две руки, что должно означать двадцать, но Миха проявил осторожность:
        - Первый отряд за мной, - восьми десятков хватит, чтобы справиться с сотней врага, хотя там их ориентировочно двадцать.
        - Мал, стой, - убедившись, что младший брат не собирается останавливаться, Миха скомандовал: - бегом за мной, - устремляясь за Малом и дав себе слово устроить тому конкретную взбучку после боя.

* * *
        Пабло переводил, а я все говорил и говорил. Дикари, толпившиеся в коридоре с оружием в руках, не рисковали пойти на штурм, понимая, что жизнь их «сванга» в моих руках. Картер находился без сознания, а Пабло и Бер в полной боевой готовности.
        - Ты же «сванга», почему они тебе не подчиняются? - На мой вопрос, Пабло ткнул Картера в бок, вызвав у того стон:
        - Это все он, задурил им голову, что он чистокровный «сванга», а я второсортный. Вначале они слушались обоих, но их прикармливал и переманивал на свою сторону, добившись единоличной власти.
        - И в тебе говорила обида, когда ты решил выбрать мою сторону? - Пабло не обиделся, лишь отрицательно мотнув головой:
        - Нет, не поэтому. Я свой выбор сделал, когда понял, что он обманул меня, заставив играть роль разведчика. Он говорил, что хочет просто убедиться, что вы не представляете угрозы, а сам готовил целую операцию, пока я гостил в Макселе вместе с Гуном и Реком.
        - А они знали?
        - Нет, даже я не знал, что Джон задумал, - воспользовавшись моментом, что дикари немного отступили, Пабло вынул магазин из винтовки: - Всего пять патронов, должно было быть больше.
        - Пабло, ты понимаешь, что мы, скорее всего, умрем? Бер вернулся спасти меня, значит, помощь придет нескоро. - Я умолчал про мысленную связь с Санчо, нужно еще понять, можно ли ему доверять.
        - Мне уже пятьдесят лет, Макс Са, сколько я еще проживу? Пять, десять или двадцать лет? Беспомощным стариком всецело завися от прихоти Джона? Если у нас выгорит, у меня есть шанс, что ты простишь меня, и я поживу как человек среди нормальных людей. А если суждено умереть, то умру я сегодня или несколько лет спустя, какая разница?
        Стон Картера прервал его речь, американец зашевелился, собираясь очнуться.
        - Выруби его, - я не понял Пабло, который, не дождавшись от меня действий, заехал прикладом по голове Картера. - Он под действием травы «комал» может отдать приказ на штурм, не думая о своей жизни. И «бешенные» полезут невзирая на смерть, а их слишком много, чтобы мы справились с ними, - пояснил свой поступок Пабло, нервно озираясь на дверь. К счастью, Урха или не слышали, или не придали значения стону, все так же толпясь в коридоре.
        Я видел, как Бер хочет дотронуться до меня, поделиться чем-то важным.
        - Пабло, смени Бера, мне нужно с ним поговорить. - Обрадованный Бер подсел ко мне не выпуская катаны из рук.
        - Макс Са, как ты, ты не ранен?
        - Нет, Бер. А вот тебя говорили, что ранили.
        - Да, Макс Са, я не смог дойти до Макселя, заполз в нору, потому что глаза уже ничего не видели. - Рассказывал Бер долго, Пабло, понимавший язык Русов, не удержался от удивленного восклицания, когда Бер рассказывал, как волчица кормила его своим молоком. Когда он закончил рассказ, на несколько минут воцарилась тишина: Пабло и я усваивали полученную информацию.
        Я и раньше знал, что Бер особенный: какие шансы выжить у человека, обнаруженного волчицей в логове рядом с волчатами? А его волчица вскормила и защищала. Пабло был ошарашен. Наш факел давно погас, но свет многочисленных факелов из коридора давал достаточно света, чтобы видеть собеседника. Видно, дикари устали, потому что в коридоре тоже воцарилась тишина. Я уже не держал нож у горла Картера, вооружившись копьем убитого дикаря с факелом, чей труп лежал у самого входа, куда его оттащил Бер, чтобы в случае атаки дикарей помешать им разогнаться.
        Когда небо на востоке начало сереть, дикари предприняли попытку штурма, но Бер услышал их шаги, показав знаками приготовиться. Первого дикаря я встретил ударом копья в грудь, катана Бера сверкнула несколько раз, и двое дикарей свалились, не успев зайти в комнату. Но их было много, и не будь винтовки, скорее всего, нас бы задавили. в помещении выстрелы прозвучали оглушительно громко: три выстрела Пабло и три трупа свалились у входа, образовав подобие баррикады. Немного высунувшись, я изловчился нанести удар еще одному дикарю в грудь. Вряд ли убил, но ранение нанес, уменьшив число здоровых врагов на одного.
        Больше попыток штурмовать не последовало: Картер еще дважды приходил в себя, но его отправляли в принудительный сон, прежде чем он успевал открыть рот.
        - Что дальше? - спросил упавший духом Пабло, убедившись, что его уговоры на дикарей не действуют. Он несколько раз вступал с ними в переговоры, надеясь убедить их отступить.
        - Будем ждать, ситуация может измениться в любой момент, - я не стал вдаваться в подробности. Сейчас главное держаться, словно это последний бой в нашей жизни. Нас трое здоровых мужчин, у нас есть заложник, чьей жизнью дикари не хотят рисковать. Нам нужно продержаться сутки, думаю, за это время помощь подоспеет. А если и не подоспеет, то попробуем вырваться с боем: у нас есть Бер и винтовка, дикари не ровня моему сыну. Стоит ему вырваться на оперативный простор, и он один справится с десятком этих недотеп.
        - Его следует убить и выбросить труп. Увидев, что «сванга» мертв, «бешенные» растеряются, я попробую их подчинить, ведь я тоже «сванга», - после долгого молчания подал голос Пабло.
        - Возможно, что так и будет. А если нет? Если, поняв, что теперь Картеру уже не навредить, они решат отомстить и ринутся в бой? Сможем мы устоять? Нет, убивать его рано, тем более так. Его следует осудить и повесить за содеянное.
        - Да, есть риск, что они атакуют, - согласился Пабло, выглядывая в коридор, откуда не было слышно разговора дикарей.
        - Там всего один человек, остальных не видно, - констатировал он после осмотра коридора.
        - Они пытаются нас выманить, значит мы правильно делаем, что пока не идем на прорыв, - я выглянул, чтобы убедиться своим словам. Худощавый и невысокий дикарь с копьем наизготовку стоял в коридоре у самой выходной двери. Не было видно вечно сновавших по коридору женщин и детей. Руки дикаря дрожали, отчего кончик копья выплясывал замысловатую фигуру. Дикарь был напуган, страх отчетливо читался на его лице.
        - Пабло, ваш «бешеный» наложил в штаны, и таких ты называешь отчаянными воинами?
        Американец снова выглянул в коридор и удивленно ответил:
        - Он не из «бешеных», это подросток, что помогает женщинам готовить еду.
        - Ловушка, как я и думал. Увидев его, мы должны были пойти на прорыв и попасться под удар спрятанному отряду. Неужели они такие наивные и полагают, что мы попадемся?
        - Раньше за них Джон думал, а они только исполняли, - Пабло устало сел на каменный пол, - устал, ноги не держат.
        - Отдохни, и ты, Бер, отдохни. Думаю, через час, они поймут, что ловушка не сработала, и пойдут на штурм.
        Солнце уже стояло высоко, лучи хорошо освещали комнату и мертвенно-бледное лицо Картера. Как бы он не умер досрочно, останься мы без заложника, дикарей не сдержать. Пощупал пульс на сонной артерии: сердце билось ровно. Такие твари так легко не умирают, - мелькнула мысль, вспоминая мертвого Лара, увиденного на берегу. Боль от утраты командующего армией была так велика, что, не удержавшись, сильно пнул Картера по ребрам.
        Застонав, тот открыл глаза, ошалело глядя на меня. Затем, сфокусировав взгляд на Пабло, спросил:
        - Пабло, нас захватило КГБ?
        Я не успел ответить, потому что снаружи послышался шум. Вначале это были просто крики, но много и громких, словно целая толпа бесновалась снаружи. К крикам присоединился металлический звон, в котором угадывался лязг скрещённых мечей. Я осторожно вышел в коридор: парнишка с копьем задрожал и начал пятиться назад. Он дошел до шкуры выполнявшей роль двери, когда та отлетела в сторону, и в коридор хлынул свет.
        - Отец! - Этот крик полоснул меня по сердцу: стоящую в слепящем потоке света фигуру трудно было разглядеть, но голос Мала я бы не спутал.
        - Макс Са, Макш, - обрушился на меня хор голосов: Мал, Миха, Санчо одновременно тянулись ко мне, стараясь обнять. Из комнаты вышли Бер и Пабло. Мал метнулся к Пабло с мечом, еле успел схватить его за руки:
        - Никого не трогать! - Затем, оглядев сияющие, залитые кровью лица своих детей почувствовал гордость: они поверили Санчо и пришли даже раньше, чем я ожидал. Чуть позже они все расскажут, а я поведаю им свою историю. Протянув руки, подозвал Санчо и Бера. Обнимая своих четырёх сыновей, видел их счастливые лица, по щекам у нас текли слезы, но это мужские слезы счастья.
        Глава 17. Суд Макса Са, скорый и безжалостный
        Картер, равно как и Пабло и остальные мужчины племени Урха, встретившие Русов с оружием в руках, были связаны. Связать Пабло я решил больше для наглядности, чтобы Урха видели его как пленника, а не как предателя. Пока воины подсчитывали потери, разговаривал с сыновьями. Миха подробно и обстоятельно доложил ситуацию в Макселе, упомянув рискованные поступки Мала во время спасательной операции. Мал, хищно раздувая ноздри пытался перебить старшего брата и оправдаться, но замолчал, придавленный мои взглядом:
        - Мал, что я тебе сказал перед отъездом?
        - Охранять город и слушаться брата, - потупив голову ответила живая копия моей погибшей Мии.
        Я не хотел ругать сына, понимая, что любовь к отцу толкала его на безрассудные поступки. Но, с другой стороны, если сейчас его не остановить, потом такое непослушание станет нормой.
        - Мал, если бы ты погиб, кто ответил бы за твою смерть передо мной? - сын поднял глаза, в которых стояло непонимание.
        - Кто оказался бы виновным в твоей смерти? - перефразировал я вопрос.
        - Главный Дух-Бог? - вопросом на вопрос предположил Мал.
        - Нет! Разве Главный Дух-Бог велел тебе бежать впереди воинов нарушая строй?
        - Никто не сказал, - подумав, согласился сын, - значит, никто и не виноват кроме меня?
        - Я бы ответил, потому что не выполнил приказ отца, - вмешался в разговор Миха, поняв куда я клоню.
        - Вот именно, - поддержал я Миху, - ты, Мал, не послушался приказа старшего брата и полез рисковать. Я понимаю, что ты смел и не думаешь о последствиях, но ты подводишь того, на кого я возложил ответственность. И точно так же ты будешь отвечать передо мной, если позволишь погибнуть младшим братьям. Ты меня понял?
        - Понял, Макс Са, - Мал кивнул, но раскаяния в глазах у парня я не увидел. Я привлек к себе сына:
        - Пойми, Мал. Для любого отца самое главное на свете - его дети. Даже когда я уйду на Небо, часть меня останется жить в каждом из вас, моих сыновьях. А сейчас идите и приведите себя в порядок, нам предстоит много дел, пора решить судьбу племени Урха и его вождя.
        Миха и Мал ушли, я увидел, как через поселение в мою сторону идет Бер, поддерживая за плечи Тиландера. Мой старый верный Герман, не удержавшись на месте, двинулся ему навстречу, улыбаясь во весь рост. Тиландер выглядел помятым, словно пару суток участвовал в попойке.
        - Шаман поил его отваром своей травы, я такую не знаю, - Бер словно оправдывался за вид американца.
        Герман! - Я обнял и прижал к груди американца, плечи которого стали подрагивать: отпускало напряжение последних дней.
        - Я ничего не мог поделать, даже не помню, где я находился, если не считать одного разговора с этими тварями. Тебя в яме держали, пока я прохлаждался наверху в компании наркомана. Но я ничего не помню, Макс, - Тиландер виновато потупился.
        - Глупости, Герман, мы победили, мы вместе. Жаль, Лара уже не вернуть, как и наших остальных воинов. Но Картер ответит за их смерть! - При воспоминании о ЦРУшнике кровь вскипела в венах. Усилием воли подавив желание немедленно повесить американца, обратился к Тиландеру:
        - Герман, «Стрела» села на мель и, видимо, довольно основательно. Отдохни, приди в себя и попробуй снять нашу шхуну с мели.
        - Мне не нужен отдых, - попытался запротестовать американец, готовый немедленно приступить к работе.
        - Нужен, и это не просьба. Мы не торопимся, здесь у нас еще есть дела, так что времени у нас полно. Бер, проводи Германа в хижину, где он сможет выспаться, а затем возвращайся, есть много дел.
        Я подошел к толпе связанных Урха: около сотни мужчин и примерно столько же женщин находились под охраной. Среди них я отыскал глазами Пабло и позвал его. Освободив руки американцу, отвел его в сторону:
        - Пабло, ты вчера сделал свой выбор, когда вмешался. Но я хочу знать одно, и я приму честный ответ, каким-бы он ни был. Ты определился со своим окончательным выбором насчет дальнейшей жизни?
        - Да, Макс Са, - просто ответил Пабло, разминая руки, - я хочу занять место подле тебя. Быть твоим помощником и другом, если ты сможешь мне доверять.
        - Доверие придется заслужить, а помочь ты можешь уже сейчас: нам предстоит много дел, но главным я считаю суд над Картером и его «бешеными», что остались в живых. К остальным членам племени у меня претензий нет, как и женам Картера и его многочисленным ублюдкам. Сейчас отбери десять мужчин, нужно собрать и захоронить трупы. Бер со своими воинами поможет тебе. И требуется провести суд пока эта мразь дышит, я чувствую угрызения совести перед Ларом и убитыми воинами, чьи трупы он скинул в овраг. Их тоже следует похоронить, вернее то, что от них осталось.
        - Я все сделаю, Макс Са, - Пабло начал называть мужчин из числа связанных. Каждый освобожденный бухался на колени что-то лопоча на своем языке.
        - Они клянутся в верности новому «сванга», - перевел Пабло, руководивший процессом отбора.
        - Передай им, «сванга» больше нет, и еще, пусть освободят всех женщин и тех мужчин, в которых ты уверен. Пусть занимаются помощью тебе и Беру.
        Оставив Пабло заниматься этой работой, пошел к морю, чтобы искупаться: я был весь в грязи и вонял хуже любого дикаря. Подошел Бер, доложивший о потерях: у нас погибло четыре человека и ранено семеро. Урха понесли потери куда серьезнее, сорок восемь убитых, не считая двадцати трех раненых. Я мысленно похвалил Миху не допустившего полного истребления воинов Урха. Из него получится хороший и умный правитель, а вот Мал слишком импульсивен.
        Искупавшись, почувствовал себя ожившим: Миха ждал меня с чистой туникой, не знаю, откуда он ее откопал. Под большим деревом в самом центре поселения остались только семеро связанных: Картер и его личная гвардия. Как не хотелось сегодня покончить с этим, но пришлось суд перенести на следующий день: свидетель Тиландер отдыхал, остальные занимались похоронами и залечивали раны.
        Спать в доме Картера я принципиально отказался, поручив привести в порядок хижину, выстроенную в наш приезд. К вечеру основная масса Урха окончательно поверили, что им не грозит смерть. Зажглись костры в хижинах, люди вернулись к обычной жизни. Пленников так и оставили под деревом, накормив их настолько, чтобы не умерли с голода. Бер поставил усиленную охрану из десяти человек на случай, если часть воинов сбежала в лес и вздумают освободить своего «сванга».
        Это была первая ночь за неделю, когда я смог выспаться, вытянувшись во весь рост. После завтрака покончу с преступниками, ожидавшими своей участи. Суд я организовал по подобию судов в современной мире, где я родился: судья, обвинитель и адвокат. Им пришлось назначить Миху, никто не хотел защищать мерзавца.
        Картер все время перебивал свидетелей, обвинителя и судью, пока я не приказал засунуть ему в рот кляп, вытащенный уже только для последнего слова. Последнее слово Картера походило на словесный понос, где суд он назвал судилищем вследствие отсутствия у судьи, прокурора и защитника документов об юридическом образовании. Он перемежал угрозы с просьбами, пытаясь воззвать то к милосердию, то к неминуемой Божьей каре за убийство добропорядочного христианина.
        Заслушав все стороны, я поднял руку, требуя тишины. Племя Урха на суде присутствовало практически в полном составе, все речи Пабло переводил на их язык. Убедившись, что стоит гробовая тишина, я начал:
        - Обвиняется Джон Салливан Картер, гражданин США, 1960 г.р., проживавший в г. Лос-Анджелес по 1 апреля 1985 г. - Вспомнив парочку фильмов про американское правосудие, добавил: - Судебный процесс Империя Рус против Джона Салливана Картера.
        - Нет такой империи, и это судилище - фарс, - выкрикнул со своего места Картер.
        - Как нет? Не ты ли сам меня называл императором Русов, - я припечатал Картера к месту своим ответом. - Продолжаю. Джону Салливану Картеру предъявлено обвинение в умышленном убийстве нескольких человек, организации преступного сообщества, нарушении прав и свобод коренного населения, представленного племенем Урха, захват чужой собственности и глумление над трупами, что несовместимо ни с какими понятиями о человечности. Кроме того, Джон Салливан Картер обвиняется в использовании и распространении психотропных веществ на основе рецепта, оставшегося тайной вследствие смерти местного шамана-изготовителя.
        Я остановился, чтобы перевести дух, и дать возможность Пабло перевести мою речь. Увидев растерянное лицо Картера, не мог отказать себе в удовольствии пустить шпильку в его адрес.
        - Кроме того, обвиняемый состоял в преступной организации ЦРУ, запрещенной на всей территории Империи Русов. Будучи гражданином США, светоча и оплота демократии во всем мире и во всех Вселенных, - мне не удалось скрыть иронию в этой фразе заставив передернуться Картера, - обвиняемый не мог не понимать, что нарушает все эти законы. В связи с вышесказанным и отсутствием смягчающих обстоятельств обвиняемый Джон Салливан Картер приговаривается к смертной казни через повешение, пока его душа не покинет его бренное тело. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
        Я закончил и сел: на минуту воцарилась тишина, нарушенная Картером:
        - Я гражданин США и требую присутствия посла на судебном процессе.
        Тиландер и Пабло не смогли скрыть усмешки при этих словах.
        - Мы уведомили посольство США должным образом, они проигнорировали суд, - это был последний камень, добивший Картера. Он ошарашенно озирался вокруг, его взгляд остановился на Мендосе:
        - Пабло, они не пришли, они нас кинули. - Тиландер молча покрутил пальцем у виска: «парень тронулся».
        - Приведите приговор в исполнение, - после моих слов Бер и двое воинов накинули петлю на шею Картеру, перебросив веревку через ветку дерева в стороне от нас. Я дал отмашку, и парни потянули веревку. Картера подняло вверх, пару минут он извивался, опорожнив мочевой пузырь и пустив газы. Наконец, его тело обмякло и безвольно повисло.
        - Закрепите веревку, пусть висит, - Бер обмотал веревку вокруг ствола и присоединился к нам. Следующими обвиняемые были оставшиеся в живых «бешеные». Свидетелями выступал Пабло и местные жители, у которых накопилось много обид. Трое «бешеных» разделили судьбу своего «сванга», четверым вынесли приговор в виде пожизненных работ на рудниках, коих у нас уже два. Трое повешенных отличались чрезмерной жестокостью, практически все Урха имели на них зуб, и рассмотрение всех жалоб могло затянуться надолго. Пришлось ускорить рассмотрение дела и вынести приговор. Все трое поизвивались рядом с повешенным главарем и затихли. Расходились Урха подавленные, смерть им приходилось видеть часто, но всегда это было в бою, на охоте или по указанию «сванга», без суда и следствия.
        После вынесения приговора Картеру Тиландер сразу приступил к работам по снятию кораблей с мели. Если «Варяг» и «Акула» снялись легко во время прилива, то со «Стрелой» ситуация обстояла хуже. Корабль сель на песчаную банку во время прилива, когда мель скрывалась под водой. До самого вечера Тиландер и оба капитана с матросами готовили буксир, чтобы связав «Стрелу» канатами снять ее с мели во время очередного прилива. Требовалось еще укрепить болтавшиеся на ветру паруса.
        Команду «Стрелы» пришлось формировать из матросов «Варяга» и «Акулы», из прежней команды никто не выжил. Общие наши потери просто ужасали, еще никогда я не получал такой пощечины от судьбы. Всего погибли сорок четыре воина и семь матросов. Еще семеро получили ранения различной степени, пришлось всех осмотреть лично и оказать помощь. Но мои сорок воинов и семеро матросов, убитые во время нашей ночевки унесли с собой на тот свет тридцать семь воинов Урха, и это несмотря на то, что нас застали врасплох и резали практически сонных. Общие потери Урха составили восемьдесят пять человек и больше двадцати раненых. Сравнительный итог крайне неприятный, мы впервые понесли потери при соотношении один к двум воинам противника.
        Уже наступила ночь, когда вызвал к себе Пабло. Предстояло обговорить дальнейшую форму сотрудничества или вливания племени Урха в народ Русов.
        - Пабло, если мне не изменяет память, у племени Урха есть еще два поселения поблизости.
        - Да, Макс Са, в свое время Джон решил, что большая скученность людей - плохо для пропитания и санитарного благополучия. Было решено усилить два соседних племени людьми. Взамен, они дали по несколько лучших воинов в отряд «бешеных» и полностью подчинялись нам.
        - Смотри, Пабло, - не стал я ходить вокруг да около, - у меня есть определенные планы насчет вашего племени. Есть два варианта, на мой взгляд, приемлемые для Русов и для Урха. Первый вариант, вы вливаетесь в племя Русов и становитесь частью нас. Но в данный момент это не лучшее решение - подлым образом убито много наших воинов, а у них есть сыновья. Такое быстрое прощение убийств наших людей, есть неуважение к семьям убитых.
        И второй вариант, вы становитесь вассальными Русам со всеми вытекающими последствиями. После того как пройдет пара лет, боль от потери забудется, и Урха выучат язык Русов, вы просто станете частью нас со всеми правами и обязанностями. Что скажешь, Пабло?
        - Макс Са, - начал собеседник осторожно, - а почему ты это мне говоришь?
        - Потому что, Пабло, ты останешься наместником племени от моего имени как мой представитель. И именно тебе придется сделать все, чтобы ваше племя стало частью Русов. Это касается и двух других поселений, что относятся к Урха.
        - Я хотел бы жить рядом с тобой, быть полезным, - неуверенно пробормотал Пабло, явно не восторге от услышанного.
        - Будешь! Нам еще предстоит много дел, а потом все вместе встретим старость, греясь на солнышке и вспоминая былое. Но сейчас мне нужен человек, которому я могу доверить племя. Я не хочу оставлять здесь гарнизон, это попахивает завоеванием. Мы - мирный народ и не собираемся неволить тех, кто хочет жить своей жизнью. Если Урха сочтут, что их путь развития не с нами, ради Бога, никого силком удерживать не собираюсь. Но вассальные обязанности выполнять придется, они будут необременительны, скорее, даже формальные.
        - Макс Са, - Пабло сглотнул, - если Урха выучат язык Русов и захотят стать частью твоей империи, можно это сделать быстрее, чем за два-три года?
        Я хотел рассмеяться, но американец оставался серьезен. Что я теряю, если они хотят быть с нами? Если бы не смерть Лара, я и сразу мог их принять, ведь воины гибли всегда. Но смерть Лара я не мог простить так легко: Лар был одним из первых моих соратников, молодой охотник из племени Гара посвятивший свою жизнь служению мне.
        - Хорошо, Пабло, это возможно. Но помни, больше ошибок и предательства я не прощу. Обговорите с Германом, что из наших товаров для вас крайне необходимо, и что вы можете предложить взамен. Начнем торговый оборот, это сблизит нас и поспособствует изучению языка. Я заберу с собой тридцать семей желающих переехать в Максель. Чуть позже сюда перевезут тоже порядка тридцати семей, чтобы продолжить генетическое разнообразие, нельзя вариться в собственном соку, нужно развиваться.
        - Макс Са, а эти тридцать семей, это как заложники, потому что мы не заслужили доверия? - Пабло переживал за соплеменников, это мне понравилось.
        - Нет, это чтобы две наши популяции получили новый приток генов. Кроме того, пару месяцев спустя отправлю сюда примерно столько же семей, кто захочет переселиться. Будет взаимное обогащение генотипа, я же говорил.
        - Как скажешь, Макс Са, я не подведу, - коротко ответил новоявленный вождь племени Урха. Со стороны моря доносились разговоры и окрики, это команды обоих кораблей пытались снять с мели «Стрелу» пользуясь приливом. Если все получится, завтра же отправлюсь домой к своим женам. Этот берег Италии принес неприятности, надеюсь, все наши жертвы окажутся не напрасными. Император Макс, - усмехнулся про себя, вспомнив, как этим титулом насмешливо обращался ко мне Картер. И где он теперь? Болтается в петле в нескольких десятках метров от меня, а я полон сил и планов, по-прежнему копчу этот прекрасный мир с девственно-чистой природой и натуральной едой.
        Глава 18. Ностальгия
        Я заснул, не дождавшись известий о том, удалось ли снять корабль с мели. Прибежавший с радостным известием воин едва избежал серьезной взбучки от Мала недовольного произведенным шумом. Беру удалось спасти беднягу от горячей руки сына Мии припугнув Мала моим именем. Во время утреннего завтрака со своим сыновьями не мог нарадоваться их дружбе. При всей вспыльчивости характера Мал уважал старших братьев, особенно сильно прислушиваясь к мнению Бера. Миха общий язык лучше находил с Санчо, особенно после случая когда неандерталец на расстоянии «услышал» меня. Будучи более любознательным нежели Мал, Миха заинтересовался природой нашего общения. Я отмахнулся от его расспросов, занятый реорганизацией племени Урха. Санчо, наоборот, довольный вниманием Михи всячески пытался помочь ему понять принцип нашего с ним общения.
        Еще вчера заметил, как Миха и Санчо заговорщицки перемигиваются и держатся обособленно. Меня устраивало, что у каждого сына есть брат-наставник доказавший свою преданность и полезность. Мал же третировал Бера, требуя показать и научить его всем хитростям «спецназа». Рассказ о волчице спасшей жизнь Беру его впечатлил, прожевав кусок мяса, он обратился ко мне:
        - Отец, разреши мне уйти на несколько дней в лес.
        - Зачем? - его вопрос меня удивил.
        - Бера покормила волчица, передав ему часть своих сил и знаний. Я хочу найти самку Гуца (медведь) с детенышами, чтобы она меня покормила молоком, тогда я стану еще сильнее.
        - А Урр? - мой вопрос сбил сына с толку.
        - Что Урр, отец?
        - Урру тоже найдем самку Урра (мамонта), чтобы та его покормила? И тогда он станет сильнее всех вас и будет бить словно детей.
        - Он не станет сильнее меня, даже если его покормит стадо Урров, - самодовольно заявил Мал, до боли в сердце напомнив Мию. Ирландская спесь и упрямство проявлялось в моем сыне спустя даже десяток поколений.
        - Тогда почему считаешь, что, если тебя покормит самка Гуц, ты станешь сильнее? - На этот вопрос Мал не нашел ответа. Бер и Миха рассмеялись, смутив его еще сильнее. Желваки парня заходили, а ладони начали судорожно сжиматься - верный признак наступающего гнева.
        - Мал, - окликнул я сына, - сейчас уже наступает зима, и медведи ложатся в спячку и очень агрессивны. Беру повезло, что он какое-то время провел в логове волчицы, и его запах смешался с запахом ее детенышей. Наверное, волчица просто не учуяла запах человека, иначе убила бы его. Это глупая идея, никогда не верь животным и женщинам, сын.
        - Даже маме? - Миха застал меня врасплох.
        - Маме можно, потому что вы ее дети, и мать никогда плохого детям не пожелает. Речь шла о чужих женщинах, - попытался я исправить ситуацию. Подошедший Тиландер избавил меня от необходимости изворачиваться дальше.
        - Макс, я временно укомплектовал команду «Стрелы» матросами Каа и Мара. Паруса приведены в порядок, в трюме есть незначительная течь, но заделать ее смогу только в доке Макселя. Можем выходить в море по твоей команде, все три корабля готовы.
        - Течь не опасная?
        - Нет, не больше литра в час, видимо, трещина, не смог найти, - виновато развел руками американец.
        - Все равно впереди зима, плавать нам особо некуда, да и есть еще два корабля. Вернемся домой, спокойно разберешься. Выйдем в море через пару часов. Бер, пусть воины начинают погрузку на суда.
        Бер с Тиландером ушли, мы же закончили завтрак.
        - Миха, Мал, вместе с Санчо навестите дом Картера, там где-то должна быть винтовка и пара пистолетов. Пабло искал, но не нашел, возможно, покойник оружие зарыл. Потрясите тех «бешеных», что мы оставили в живых, и пришлите мне Пабло.
        - Хорошо, отец, - синхронно ответили сыновья, забирая с собой Санчо бросавшего голодные взгляды на остатки пищи. Пабло явился через пять минут:
        - Вызывал, Макс Са?
        - Вызывают скорую, - отшутился я, - Пабло, ты определился с семьями переселенцев?
        Он немного замялся:
        - Десять семей только, остальные боятся.
        - Пусть будет десять, - согласился с цифрой озвученной американцем, - в дальнейшем посмотрим, как поступать. Но помни, Пабло, если вы хотите стать Русами, никаких местных языков. Я послал сыновей, чтобы ещё раз обыскали дом Картера, мне не дает покоя вторая винтовка и пистолеты. Их нужно найти в любом случае!
        Мой ТП-82 нашли в покоях любимой наложницы американца. Пистолет он преподнес ей в дар, так как больше у меня с собой патронов не было, я не взял с собой по той причине, что в последние годы мне не приходилось стрелять, да и запас этот невозобновляемый. Из трех стреляный гильз удалось найти одну: местные растащили их на амулеты.
        Пабло уверял, что у них было две винтовки с двумя магазинами на каждый ствол и два пистолета. Но нашлась всего одна винтовка, а патронов осталось всего два. Вначале хотел забрать ее, но потом передумал, решив оставить ее новоявленному вождю. От двух патронов мне никакой пользы, а сама винтовка в руках Пабло становилась одним из атрибутов «сванга». Раз уж решил ему доверить возглавить это племя, то нет смысла лишать его «скипетра» вождя.
        Сыновья вернулись через час: поиски не увенчались успехом, а допрошенные с пристрастием «бешеные» смогли лишь еще больше затуманить ситуацию с оружием. По их словам, «сванга» с их командиром Умром унесли «Большой Шум» в лес, а вернулись с пустыми руками. Единственным правдоподобным объяснением такого поступка могла послужить лишь подготовка плацдарма для отступления в случае неудачи с запланированной операцией по захвату меня. Пабло уверил меня, что обыщет лес в радиусе пары километров, но непременно найдет оружие.
        Больше задерживаться нет смысла: погрузка воинов и семей Урха, что я забирал в Максель, закончилась. Все три судна готовы к отплытию, ждали только меня с сыновьями и десятком воинов, неотступно следовавших за мной по пятам.
        - Пабло, ты провел в Макселе три месяца, видел, как устроен наш быт и распорядки. Я пришлю к тебе десяток семей сразу по окончанию холодов. У тебя есть Рек и Гун, используй их для формирования управления племенем. Год-два пролетят быстро, когда подготовишь племя стать частью Русов, переберешься в Максель, если пожелаешь. Если захочешь остаться здесь - воля твоя. Я могу простить неудачу, ошибку, слабость, даже проявленную трусость, потому что мы люди и можем ошибаться. Единственное, чего я не прощу - это предательство.
        - Макс Са, меня воспитывали в ненависти к русским, нас учили, что вы враги. Но после трех месяцев в Макселе я увидел, что мы все одинаковые. Я виноват, что допустил такой вариант развития событий, потому что испугался выступить против Джона и его людей. Но больше такого не случится, и, надеюсь, со временем ты станешь мне доверять, как Герману, - Пабло закончил речь, опустив взгляд.
        - Я тоже надеюсь, ребята, по шлюпкам, - я вскочил первым шлюпку, и воины взялись за весла.
        - Домой? - весело спросил Тиландер, как только мы поднялись на палубу.
        - Домой, зима на носу, нужно подготовиться к возможным холодам, - я спустился в каюту. На «Стреле» сейчас многолюдно, интересно, как они в таком количестве добрались из Макселя на двух кораблях меньшего размера? Пора ускорить работы по строительству клиппера, чтобы одним рейсом брать большое количество воинов.
        Ветер постоянно менял направление, заставляя Тиландера нервничать. Перемежая английские и русские слова, американец охрип, подавая команды, стараясь поймать нужное направление. Увидев меня на палубе, Тиландер бросился ко мне:
        - Макс, начинает темнеть, а ветер неустойчив, меняется каждые пять минут. «Стрела» еще тянет, но «Акуле» совсем тяжело, часть пути они идут на веслах. Может, остановимся до утра, пока ветер не определится?
        - Как считаешь нужным, лишний день в пути некритичен, - пожал я плечами, всецело полагаясь на капитана.
        - Тогда найду подходящую бухту и брошу якорь. Мар и Каа совсем из сил выбились с их парусным вооружением, - Тиландер вернулся на капитанский мостик, оставив меня вглядываться в темнеющий горизонт. Подходящая бухта нашлась через пять минут сразу за небольшим мысом. Ночь решил провести на борту, без высадки на берег, чтобы не рисковать в неизвестном месте. От селения Урха мы отплыли максимум на сорок километров, а в этой стороне, со слов Пабло, водились медведи в огромном количестве. Мал загорелся было сойти на берег, услышав заветное слово «Гуц», но быстро осекся под моим суровым взглядом. Поручу Беру присматривать за ним, слишком импульсивным растет второй сын, в отличие от рассудительного Михи.
        Зажглись кормовой и носовой фонари кораблей, бросивших якорь рядом. Наступило время ужина, после чего следовал покой. Когда нет электричества, в темноте просто нечем заняться, Русы рано ложились, правда и вставали с первыми лучами солнца. После случившегося нападения на «Стрелу» Тиландер решил ввести усиленные вахты. Если судно находилось в походе у неизвестных берегов, вахту отныне планировалось нести тремя матросами. Неизвестно, кого еще швырнуло в этот мир через «проходную калитку». Не удивлюсь, если в один прекрасный день наткнемся на немцев, потомков нацистов, бежавших в Южную Америку после проигранной войны. Ходили слухи, что даже новейшие немецкие субмарины пропали бесследно, не исключено, что на побережье Южной Америки процветает нацистское государство. От одной этой мысли в желудке собрался ком, я хорошо помнил зверства нацистов по документальной хронике.
        Проснувшись, застал Бера, всматривающегося в берег.
        - Макс Са, разреши мне на час высадиться на берег, я узнаю это место, - вместо приветствия с просьбой обратился мой сын, - здесь рядом логово волчицы спасшей меня от смерти. Хочу попрощаться с ней.
        - Бер, ты в своем уме? Зверь тебя уже забыл, для него ты угроза ее щенкам.
        - Макс Са, я знаю, что она меня помнит, я быстро попрощаюсь и вернусь, - в его глазах стояла такая мольба, что я сдался.
        - Черт с тобой, и не смотри на меня так, я тебе не тирамису на тарелочке. Но если волчица тебя ранит, я самолично тебя добью, чтобы в твоей тупой башке больше не возникало идиотских идей!
        - Хорошо, отец, - радостно воскликнул Бер, собираясь вплавь до добраться до берега. Плавал он неплохо, но плыть в прохладной воде больше ста метров глупо.
        - Стой, сейчас Герман спустит шлюпку, не хватало тебе еще пневмонию подхватить от переохлаждения.
        - «Нивмонию» не надо, - остановился Бер, видевший пациентов Зика.
        - Что случилось? - Тиландер подошел, привлеченный нашим разговором.
        - Ему на берег нужно, попрощаться с волчицей, - я постарался скрыть улыбку, чтобы не обидеть Бера, но американец не совладал с собой:
        - Серьезно? А может ее взять в Максель, главное, чтобы Зезаги не ревновала, - расхохотался Тиландер.
        - Волчица мне мать! - по слогам отчеканил Бер, заставив американца оборвать смех.
        - Спусти шлюпку, он ненадолго, - разрядил я атмосферу. Глядя в спину Бера, вспомнил легенду основания Рима. Там тоже, вроде, волчица выкормила одного или двоих мальчиков. Возможно, легенда не лишена основания, случай Бера являлся наглядным доказательством такой возможности.
        Бер высадился на берег, и спустя минуту, скрылся среди кустарников и деревьев. До нас донесся еле слышный волчий вой, от которого у меня екнуло сердце. Прошли томительные полчаса, прежде чем Бер снова появился из лесной чащи. Рядом с ним шел волк, скорее всего, та самая волчица. Это был крупный зверь, в холке достававший моему сыну до пояса. Несколько минут Бер держал волчицу, обнимая за шею. Он столкнул шлюпку в воду и запрыгнул в нее, берясь за весла. Волчица полезла в воду, но, намочив лапы, выбралась на берег. Усевшись на берегу и подняв вверх морду, животное завыло. Никогда не думал, что в волчьем вое может звучать тоска и боль. Это поразило меня, но в следующую минуту я просто потерял дар речи, когда, прекратив грести, Бер приподнялся в шлюпке и завыл в ответ. Если бы я своими глазами этого не видел, поклялся бы, что на вой волчицы ответил волк.
        - Спасибо, Макс Са, - взобравшись на корабль, Бер сиял. Волчица неподвижно сидела у самой воды, пока не скрылась из виду. Умели люди в каменном веке мирно сосуществовать с хищниками: мне припомнилась встреча со львом. Санчо заставил зверя отступить и уйти с нашей дороги силой мысленного воздействия. Бер обнимает волчицу, словно это домашняя собака. В моем представлении первобытный мир был просто адом: хищники ежедневно охотились на людей, а сами первобытные люди умирали от антисанитарии и недоедания. В реальности все оказалось иначе: хищники встречались крайне редко или просто не обживали побережье. Следы больших кошек, собак, волков и медведей встречались довольно часто. Но стоило нам основать поселение, как хищники уходили в другие места, и следы встречались редко.
        Это в двадцать первом веке человек просто не оставил места для животных, и им в поисках пропитания приходится даже наведываться в города. Я никогда не задавался вопросом, какова примерная численность населения планеты в это время. Люди встречались нечасто, и расселены крайне неравномерно. Основная масса встреченных людей обитала на побережье, рядом с источниками пресной воды.
        Если сравнивать с историей развития человечества моей старой Земли, средиземноморский бассейн и Африка - самые густонаселенные территории. На мой взгляд, вряд ли все население планеты превышает сейчас триста тысяч людей. Допускаю, что из них около двухсот тысяч все еще живут в Африке, а сотня расселена по остальной планете. Нас, Русов, если считать и Урха с их соседними поселениями, уже не меньше десяти тысяч. Это получается, что на данный момент Русы составляют три процента населения планеты. Много это или мало?
        Ещё с занятий в Звёздном осталась цифра, что население России составляет меньше двух процентов населения планеты. У нас уже три процента, даже если я ошибся с численность дикарей планеты в три раза, Русы составляют один процент, что весьма неплохо. У нас есть технологии, освоены многие территории, мы не живем только охотой и собирательством. Это не считая знаний и медицинских манипуляций уже освоенных не одним лекарем. Самый главный пункт в демографии - младенческая смертность и эпидемии, уносившие больше жизней, чем все войны и битвы.
        Если все продолжится идти такими темпами, то через пару тысяч лет половина населения планеты станет Русами. Перспектива радужная, я даже размечтался, как мои потомки в двадцать первом веке полетят в космос.
        - Макс, остановимся в Максимене? - Тиландер показал рукой: на расстоянии километра виднелся небольшой причал горняцкого поселка.
        - Да, успокоим людей, но задерживаться не станем, пусть остальные корабли продолжат путь, мы их нагоним.
        В Максимене провели всего полчаса, чумазые горняки были в курсе случившегося и очень обрадовались увидеть меня невредимым. У причала высилась большая гора добытого угля, но последовали и печальные новости. Главный штрек обрушился, погребя под завалами двоих горняков. Одного удалось спасти, второй погиб под завалами. Дальше добывать уголь таким способом стало слишком опасно.
        - Вириту, сюда вернется «Варяг», как только закончите грузить добытый уголь, возвращайтесь в Максель, переждем зиму, прежде чем продолжим работу. И мы разнесём эти чертовы скалы, но не будем больше подвергать опасности наших людей.
        Тепло попрощавшись с горняками (весть о возвращении в Максель они восприняли с восторгом), бросились догонять эскадру. «Варяг» и «Акула» не успели уйти далеко. Словно по заказу подул северный ветер, давший нам скорость в десять узлов. Без остановок мы шли до самого вечера, надеясь сегодня добраться до Макселя. В последних лучах солнца впереди открылась дельта Роны, еще десять минут и мы дома, где меня ждет многочисленная любящая семья.
        Глава 19. Зимний отдых
        Возвращение в Максель получилось триумфальным: прежде чем корабли пришвартовались в порту, и мы сошли на берег, уже опустилась ночь, но встрече это не помешало. Весть о моем возвращении разнеслась по городу мгновенно. Отовсюду спешили люди: светлячки факелов тянулись со стороны крепости, со стороны казарм и городских улиц. Первая толпа жителей города остановила мой путь ко дворцу, едва я успел покинуть порт.
        - Макс Са, Макс Са! - скандировали люди, протягивая руки и желая прикоснуться к своему Великому Духу. Самые смелые пробивались вперед, оттирая воинов и падали ниц, пытаясь схватить меня за ноги. А вот этого мне не нужно, я не страдал комплексом неполноценности, получая наслаждение при виде падающих людей передо мной.
        - Макс Са, разогнать их, так мы сегодня до дома не дойдем? - полушутливо-полусерьезно спросил Бер.
        - Нет, Бер, разгонять не нужно, но и падать на холодную землю передо мной не следует. Лучше пошли несколько воинов вперед, чтобы они разворачивали людей, завтра я встречусь с ними со всеми перед дворцом.
        Бер выделил десяток воинов, чтобы выполнить мое указание. Но, несмотря на их усилия, люди просачивались, чтобы приветствовать меня. С одной стороны, это приятно, но их чрезмерная любовь и раздражала. Мне не терпелось добраться до дворца, чтобы, приняв горячую ванну, побыть с семьей и предаться сну. Только сойдя на берег в порту, я расслабился, здесь уже моя территория. Напряжение последний дней сказывались: болела шея и спина, тело ломило от мышечного и нервного истощения.
        Нел с остальными женами встретила меня примерно на полпути от порта до дворца. Когда Нел, Алолихеп, Сед и Лиа оказались передо мной, толпа затихла, установилась полная тишина.
        - С возвращением, Великий Дух Макс Са Дарб Канг У Ра, - голос Нел звонко прозвучал в ночной морозной тишине. Сегодня ночь выдалась неожиданно холодной, при дыхании пар вырывался изо рта. - Твои верные жены рады приветствовать тебя в твоем доме, и будут рады помочь тебе забыть неприятности, связанные с врагами.
        - И я рад видеть тебя и остальных, Нел, как мои дети, все здоровы?
        - Слава Главному Духу-Богу, все здоровы, и еда есть во всех домах Макселя, - вклинилась в беседу Сед. Алолихеп просто улыбнулась, держащаяся за ее руку Лиа стрельнула глазами. Она еще не совсем освоилась, большое скопление народа ее пугало.
        - Пошли домой, - я взял Нел за руку и притянул к себе, обнимая за талию, - поговорим дома.
        Остальные жены пристроились рядом, причем Сед умудрилась вклиниться между мной и Алолихеп. Увидев, что я в окружении своих жен, максельчане не стали рисковать приближаясь вплотную. Издали приветствуя меня, они шли параллельным курсом, пока мы не вошли в крепость, внутри которой располагался дворец. Дальше жителям хода нет: воины отсекли толпу, закрыв ворота, и мы спокойно попали домой.
        - Макс Са, мне нужно в казарму, - даже в такой момент Мал не забывал о своем долге.
        - Хорошо сын, иди, ты молодец. - Даже при свете факелов было видно, как похвала понравилась Малу: блеснули глаза, и довольно засопев, он покинул нас с группой воинов.
        Не успел войти во дворец, как на меня накинулись младшие дети, соскучившиеся за время разлуки. Максхеп вместе с Виком обнимали за ноги, не давая ступить шага. Максхепу шел седьмой год, Вик на два года младше, но по росту не сильно уступает.
        - Нел, организуй что-нибудь поесть, а вы, - обратился я к Алолихеп и Сед, - приготовьте мне баню, будете отмывать своего императора от дорожной грязи. - Завизжав от радости, Алолихеп и Сед бросились в сторону помывочной. Сед очень любила русскую баню, а Алолихеп, узнав преимущество бани над их Ондонскими термами, стала ее фанаткой. Лиа немного смущенно осталась стоять в центре комнаты: ее беременность уже бросалась в глаза, формируя сексуально округлившийся животик.
        - Лиа, пойдешь со мной в баню и приготовь комнату, - девушка зарделась от радости и умчалась в комнату.
        Пока баня растапливалась, Нел наскоро собрала поесть. Помня, что мне предстоит париться, на еду не налегал, ограничившись легким перекусом. Настроение у моих «банщиц» слегка пропало, когда Лиа вместе со мной переступила порог. Но окончательно их добила Нел, присоединившаяся к нашей помывке через полчаса. Спустя час мы все вместе сидели и пили чай. Старшие завистливыми взглядами проводили Лию, смущавшуюся от внимания, что внимание выпало ей. Но усталость взяла свое: едва мы уединились в спальне, как меня победил сон. Так и заснул, обнимая молодую жену, чье сердцебиение ощущал физически.
        С наступлением холодов, хотя после российских морозов в моем старом мире холодами такое назвать трудно, большинство работ затихло. Добычу железной руды и доставку ее из Портбоу приостановили: в Средиземном море разыгрались шторма. Горняки из Максимена тоже вернулись в Максель, чтобы с весной снова начать работу. Но до весны нужно улучшить имеющийся порох и сделать еще: скальный массив был большим.
        Несколько хижин в Портбоу приросли еще десятком новых, и порядка двадцати рудокопов изъявили желание остаться там на зимовку. Среди рудокопов выделялся Зарг, его никто не назначал старшим, но его сила и авторитет были незыблемы. После того, как «Варяг» вернулся с последней партией руды, и собирался обратно за рабочими, ко мне явился приплывший на корабле Зарг. Немного смущаясь и глядя в землю старшина рудокопов попросил разрешения оставить его людей и их семьи в Портбоу. Это настолько соответствовало моим планам, что даже улыбнулся:
        - Хорошо, Зарг. Что вам нужно для зимовки? Шкуры, еда, оружие? Ты все можешь получить у Сурпа.
        Немного подумав, Зарг попросил луки, стрелы и около десятка выделанных шкур. Отправил его с одним из воинов охраны дворца к Сурпу, который с недавних пор заведовал всеми складскими помещениями. Сурп был из первого потока, окончившего высшую школу под руководством Сед, и даже какое-то время ходивший в «университет». Этого парня я принял по рекомендации Сед, хвалившей его за математические способности. Я ожидал увидеть парня научившегося считать и вычитать, но он первым из аборигенов освоил таблицу умножения. Для своего времени Сурп оказался Евклидом и Пифагором. Сед распирало от гордости за ученика: когда Сурп написал на песке формулу определения площади квадрата и круга, я чуть не выпал в осадок. Это случилось еще до моей последней поездки к Урха, с тех пор я его не видел.
        Через полчаса Зарг вернулся с нагруженный как верблюд Сурпом.
        - Макс Са, если этим бездельникам раздавать оружие и шкуры, мы скоро будем иметь пустые склады, - нисколько не стесняясь заявил Сурп, едва приблизился ко мне. Я сам настоял на том, чтобы Сурп тщательно берег содержимое складов и говорил мне все открыто и без обиняков.
        - Зима на носу, люди займутся охотой, и появится много шкур. А мастерская Гау луки делает регулярно и исправно, хватить прибедняться, - остановил возмущение завскладом. - Зарг, возвращайся в Портбоу, и устраивайтесь на зимовку, скажешь Мару, чтобы пришел ко мне, как только дойдешь до порта.
        - Хорошо, Великий Дух Макс Са, - Зарг ушел, оставив возмущенного Сурпа со мной.
        - Макс Са, они все равно будут охотиться и смогут сами добыть шкуры, еще он и лучшие шкуры хочет, - недовольно прокомментировал действия рудокопа мой завсклад.
        - Ничего, Сурп, они добывают железную руду, а это важнее шкур. Как у нас дела с запасами на складах?
        Этого вопроса Сурп словно ждал: в его голове таилось количество всего, что находилось на складах. Я с изумлением смотрел на парня, перечислявшего разные наименования запасов. Сурп помнил точную цифру и даже отличия некоторых характеристик. Так, например, говоря о копьях, он отдельно указал количество копий с бронзовыми и железными наконечниками. То же самое касалось и шкур: назвал не общее количество, а по конкретным животным. Парень действительно был находкой, а самое главное, душой болел за сохранность вещей.
        После ухода Сурпа я подумал: а не сделать ли поселок горняков Максимен нормальным постоянным городком для проживания? Там в дальнейшем, после окончания работ по углю, могли бы жить охотники и рыбаки. Единственная проблема - расстояние: в Портбоу и Максимен мы попадали только по морю. Расстояния были слишком велики, чтобы за дневной переход попасть туда по суше. А рисковать людьми, когда ночью они могли наткнуться на хищников или недружелюбное племя, я не хотел. В голову пришла одна идея, позвал воина, чтобы сходил за Тиландером. Американец давал хорошие решения, порой, даже лучше, чем я смог бы додуматься.
        Когда Тиландер пришел, мы уже садились обедать всей семьей.
        - Проходи, Герман, ты вовремя.
        - Да я не голоден, - пытался запротестовать американец, но Нел силком усадила его рядом со мной.
        - Поедим, а потом поговорим, есть одна идея.
        После обеда, Миха торопливо пошел к выходу, но я его остановил:
        - Миха, ты мне нужен.
        - Хорошо, отец, - он повесил пояс с катаной на самодельный крючок на стене. Нел и Сед убирали со стола, Алолихеп повела детей во двор, Лиа не обедала с нами, ей нездоровилось.
        - Герман, у нас налажен морской путь в Портбоу и Максимен, но нет сухопутных маршрутов. А государство только тогда является государством, когда сухопутные дороги связывают все населенные пункты между собой.
        - Ты хочешь построить дороги до Портбоу и Максимена? Но это большие расстояния, мы в самом Макселе еле справились, - в голосе собеседника слышалось сомнение.
        - А что скажешь ты, Миха? - сын вздрогнул от вопроса, немного подумав, неуверенно спросил:
        - На это уйдет много времени, может, лучше на кораблях доставлять руду и уголь?
        - Мы так и делаем, но корабли зависят от ветра, штормов и других факторов. Связать населенные пункты по суше нужно, и вот что я об этом думаю. - Я взял набросок, что сделал, пока ждал американца.
        - Мы не будем строить дороги и мостить их камнем сразу. Это титанический труд, на который у нас уйдут годы. От Макселя до Портбоу, - я посмотрел свои записи, - примерно двести пятьдесят километров. А до Максимена - сто семьдесят и триста семьдесят до поселения Урха.
        - Дорога от нас до этих ублюдков? - не выдержал Тиландер.
        - В скором времени, они будут частью нашего народа, не их вина, что подонок Картер замыслил такую подлость. Так вот, моя идея состоит в том, чтобы для начала проложить пешеходные тропы. На расстоянии дневного перехода мы поставим форты, где путники будут в безопасности в ночное время суток. Переждав ночь в таком форте, утром они смогут идти дальше. И так до следующего форта, пока не дойдут до конечной цели путешествия.
        Я оглядел собеседников, чтобы понять, дошел ли до них смысл моей идеи. Нечто подобное уже делали в моей истории, когда турки-сельджуки образовали свою империю. Они строили караван-сараи на расстоянии дневного перехода, это сильно способствовало развитию торговли и перемещению людей на дальние расстояния.
        - А там будут воины? - Миха первым задал вопрос.
        - Не думаю, что в первое время они там нужны, им придется просто месяцами сидеть, ожидая редких групп путешественников.
        - А что помешает дикарям обосноваться там, если в фортах не будет гарнизона? - включился в обсуждение Тиландер.
        - Хитрая дверь. Мы сделаем высокий и неприступный форт, внутрь которого можно попасть только по одному пути. И нужно придумать такую уловку, чтобы ее знали наши люди, но не могли догадаться дикари. И именно в этом я сильно рассчитываю на тебя, Герман.
        - Я понял, поразмыслю над этим вопросом. А сколько планируется фортов, на каком расстоянии?
        - Это тоже вопрос, требующий обсуждения, - я снова взглянул в записи, - до Портбоу двести пятьдесят километров, потребуется минимум четыре форта. Первый на расстоянии пятидесяти километров от Макселя, последний - за пятьдесят километров до Портбоу. Пятьдесят километров - то расстояние, что сумеет пройти пешеход с учетом возможных непредвиденных задержек. Это не будут большие форты, скорее, небольшие и неприступные, с максимальной вместимостью на двадцать человек. Если группа путешественников будет больше, вряд ли кто-то рискнёт напасть на них. А для небольших групп форт станет крепостью, где можно отбиться от превосходящих сил противника.
        - Когда начнем строить? - Тиландер вопросы задавал только, по существу.
        - Думаю, с наступлением весны. Сегодня приходил Занг, староста рудокопов. Они изъявили желание зимовать в Портбоу, и я согласился - нельзя оставлять это место. Еще Александров говорил, что Пиренеи - сокровищница полезных ископаемых. С освоением сухопутного пути и строительством фортов Портбоу станет нашим крайним рубежом на юге. Со временем поставим там небольшой гарнизон. И также поступим вначале с Максименом, а если суждено, и с поселением Урха.
        Миха слушал внимательно, я специально привлекал его к обсуждению вопросов, чтобы он привыкал принимать решения, набирался опыта. Генетика хорошо, но не стоило забывать, что его мать первобытная кроманьонка. Если со мной что-то случится, Миха должен продолжить мое дело как первенец и наследник. Возглавив операцию по моему спасению, сын доказал, что может руководствоваться головой, а не эмоциями. Мал, вот кто у меня вызывал определенное беспокойство: такой-же импульсивный, как и Миа. Утешало одно, второго сына власть не притягивала: пару раз привлекая его к определённым вопросам, убедился, что на уме у него одни сражения и завоевания. Если бы он возглавил операцию по моему спасению, от Урха остались бы только воспоминания и скелеты.
        - Макс, тут такое дело, - Тиландер замялся, - я хотел весной закончить строительство клиппера, но, думаю, корабль может подождать, - закончил он фразу, неверно истолковав мой взгляд.
        - Герман, твоя задача сделать такое приспособление, чтобы посторонние не могли попасть в форт. А строить будет бригада Аламина вместе с лесорубами, они заготовили дров и досок на несколько лет работы. Ты же после первого форта спокойно займёшься своей «Катти Сарк».
        Я специально упомянул название, что американец собирался дать своему клипперу, напоминая, что обещание в силе. Тиландер просиял, услышав, что планы по строительству парусника в силе.
        - Я решу вопрос с входом для наших, чтобы чужие не могли попасть в форт, - уверенно пообещал американец с блуждающей улыбкой на лице.
        - Если успеешь построить клиппер до осени, я хотел бы на нем проведать все наши колонии и заодно посетить Плаж.
        Мой вопрос заставил Тиландера задуматься:
        - Это реально, корпус и мачты у меня готовы. Осталось дошить паруса и решить вопрос с такелажем. Но над этим люди тоже работают. Думаю, что смогу спустить его на воду для мореходных испытаний ближе к середине лета.
        Оставшись один, долго сидел над листами папируса, делая пометки. Время безжалостно летит, неизвестно сколько я ещё протяну, оставаясь дееспособным. Нужно укреплять преемственность власти, возобновить регулярный призыв мужского населения. Мы понесли большие потери, требуется восстановить и увеличить численность армии и решить вопрос с частичным расселением людей из Макселя: большая скученность людей могла привести к эпидемии. Уже случилось несколько вспышек кишечных расстройств, и это несмотря на все меры по гигиене.
        Институт религии заработал в полную силу: пока что священнослужители служили мне подмогой. Но не исключено, что после моей смерти, они захотят играть большую роль в жизни Русов. Пора предусмотреть варианты, ограничивающие их власть и возможность вмешиваться в государственные дела. Как говорилось в истории моей земли: «Богу - богово. Кесарю - кесарево». После смерти Лара формально начальником армии стал Гор, но Мал признавал его как командира, скрепя сердце. И Гор, не рискуя связываться со мной, терпел выходки моего сына. Этот вопрос тоже нельзя откладывать в долгий ящик. Весной нужно отправить десяток семей к Пабло, и постепенно вводить племя Урха в Русы. Дел много, это на первый взгляд легко королям, у них столько подданных. В реальности, большинство дел требовало моего внимания или участия.
        «Император дикарей», - хмыкнул я, вспомнив как меня этим титулом наградил покойный Картер, несомненно, талантливый сукин сын.
        Глава 20. Рождественский гусь
        Прошло три недели после моего освобождения из плена и возвращения домой. Уже наступила середина декабря, небо висело низко, нахмурившись свинцовыми тучами. Снег не выпал, вне помещений было холодновато, по ощущениям - не больше семи градусов тепла. В Макселе в моду стали входить мужские брюки из выделанной кожи. Изделия получались топорные, но главную цель, защиту от переохлаждения, они выполняли.
        У местного кожевенника, занимавшегося пошивом одежды из шкур, появились конкуренты. Сразу в двух местах открылись «цеха» по переработке шкур и изготовлению одежды. Я смотрел на это весьма положительно, не облагая открываемые производства налогом. Один из подмастерьев Лайтфута тоже решил основать собственную кузницу, доведя численность кузниц до трех. Но оружие изготавливалось только на кузнице Лайтфута. У нас даже состоялся по этому поводу обстоятельный разговор, когда Лайтфут пришел жаловаться на своего подмастерья, решившего основать собственное дело два года назад. После моих раскладок, что домны есть только у него, а оружие можно делать только по разрешению Императорского двора, американец успокоился и повеселел. Подмастерье по имени Эшк, открывший свою кузницу ещё два года назад, перебивался случайными заказами. В основном, его клиентами были местные жители, которым он ковал небольшие хозяйственные ножи и прочие мелочи. Расплачивались с ним продуктами, с голоду Эшк не умирал. Теперь второй обученный подмастерье, решил попробовать счастья, даже видя, что Эшк еле сводит концы с концами.
        Я понимал, что не получится все время держать людей на положении рабского труда, оплачивая едой их работу. В свое время слишком поспешил, попробовав заменить натуральный обмен денежными расчетами. Деньги не прижились, потому что не появились еще ремесленники, производящих товары. Еще пара лет такого развития, и сама ситуация потребует ввести в обращение эквивалент стоимости труда или товара. Введенные в прошлый раз деньги вернулись в казну и лежали на складе, ожидая своего часа.
        Я ожидал прихода Лайтфута, пришло время улучшать полученный в прошлом году порох и заняться его производством в достаточном количестве. Порох мне требовался, чтобы взорвать скальные плиты, что не давали доступа к залежам угля. До его военного применения пройдет немало времени, в ближайшем будущем нет возможности создать огнестрел, хотя Лайтфут заикался о примитивных пушках, стреляющих каменными ядрами. Такие ядра эффективны против плотного строя наступающих или при стрельбе по городским стенам. Но в ситуации, когда бой скоротечен, и противник атакует разрозненной толпой, эффект больше будет от самого звука выстрела, чем от ядра. Стрелять картечью, выкашивая по несколько противников сразу, куда не шло. Словом, идея отлить пушку, стреляющую каменным ядром, меня не вдохновила. Но я не отказался полностью от этой идеи, спрятав ее глубоко в своей подкорке.
        Меня больше интересовали ручные гранаты или бомбочки. Применение такого оружия не требовало тягловой силы, и при должном умении ручные бомбочки могли решить исход любой битвы уже в самом начале. Но первостепенной задачей являлся подрыв скального массива: если сможем получать порох приемлемого качества, в дальнейшем можно подумать и о его военном применении.
        Лайтфут, постоянно находясь на солнце и возле печи, обгорел, превратившись практически в настоящего африканского кроманьонца. Закутанный в шкуру, он ввалился в комнату, сопровождаемый Не.
        - Добрый день, сэр, то есть Макс! - В отличие от Тиландера, он так и не смог до конца побороть уставную зависимость от старшего по званию. Сотню раз говорил ему не называть меня сэром, но Лайтфут постоянно забывал.
        - Рад тебя видеть, голоден? Нел сварила отличный суп, может поешь?
        - Нет, спасибо, только от стола, - вежливо отказался американец, скидывая огромную шкуру на пол. Во дворце были сложены три пристенные печи, точнее, гибрид между печью и камином. Мои жены по очереди кололи дрова, обеспечивая внутри дворца температуру на уровне двадцати градусов по ощущениям.
        - Жарко у вас, - покрутил головой Лайтфут, оглядываясь.
        - Уильям, пора вновь заняться порохом, - не стал я ходить вокруг да около, - весной мне нужно не меньше ста килограммов хорошего пороха.
        - Будем лить пушку? - обрадовался американец, вскакивая с места.
        - Не сейчас, - остудил я его пыл, и видя, как настроение покидает Лайтфута, поспешно добавил, - но в планах есть и пушки. Для нас в данный момент важнее изготовить порох в достаточном количестве, чтобы взорвать скалы над залежами каменного угля. Добывать его шахтным способом опасно, уже погиб горняк, а без угля мы как без рук.
        - Да, не будет угля, не будет кокса, а следовательно, и получение чугуна и стали невозможно, - согласился американец, усаживаясь на свое место. - Я с завтрашнего дня займусь порохом, селитра должна быть готова, селитряные ямы уже второй год стоят. Что касается серы, весь год я снимал верхний слой расплавленного чугуна с желтоватой пленкой. И то, что мы выкидывали раньше, тоже добавлял в горку серы. Думаю, там на пару ведер серы наберется.
        - Хорошо, Уильям, пропорции нам известны, Александров расписал все конкретно. А то, что он у нас горит, а не взрывается - так это из-за доступа кислорода. Как только порох окажется в закрытом сосуде, горшке, бочонке, он будет взрываться. В любом случае, поэкспериментируем, добьемся оптимального результата.
        Мы еще посидели полчаса, обговаривая детали предстоящей работы. Была у меня одна задумка, виденная в одном из боевиков. Там главный герой добавлял алюминиевый порошок в готовый порох для усиления эффекта взрыва. Алюминий у нас имелся в солидном количестве. Моя спасательная капсула, отбуксированная из Плажа в Максель последним рейсом, частично состояла из алюминия. Точнее, один ее слой, располагавшийся после защитного керамического слоя, был алюминиевым.
        Все это я узнал от Александрова, когда доставил капсулу в Максель. Ученый буквально прыгал вокруг капсулы, перечисляя металлы, что использованы в ее строительстве. Взяв себе в напарники несколько человек, ученый провел немало дней рядом с капсулой, прежде чем смог снять верхний керамический слой и добраться до алюминия. Алюминий, как объяснял мне Александров, очень устойчив к воздействию космических факторов, кроме того, он крайне легкий. Именно поэтому основная часть капсулы делается из него. Есть еще внутренний защитный слой из кевлароподобной ткани, с металлическим каркасом, к которому крепятся кресла и оборудование.
        Когда Александрову удалось снять алюминий и показать мне толщину профиля, я выпал в осадок: алюминиевые листы были не толще трех миллиметров. Из одного куска алюминия мы сделали ложки, остальной запас хранился на складе. А вот состав стали ребер жесткости спасательной капсулы остался неизвестен. Все попытки Лайтфута расплавить каркас не дали положительного результата: наши домны не были способны дать необходимую температуру. Метал слегка менял цвет, но стоило его вытащить из домны, практически сразу остывал, становясь нековким.
        В любом случае, металл тоже хранился на складе до лучших времен. Получить порошок из алюминия не составит труда: в окрестностях Макселя встречалось много абразивных камней с разной степенью зернистости. Алюминий металл пластичный, стоит использовать абразив, и необходимое количество порошка поступит в мое распоряжение. Поймал себя на мысли, что пора пару дней уделить записям Александрова: может среди рукописей найдется то, что нам необходимо. Последние три года жизни ученый посвятил конспектированию своих знаний. Александров был настоящим ученым эпохи СССР, а не липовым «академиком», такие тоже появились в последнее время после развала Союза.
        Прошло ещё десять дней, когда внезапно заявился Тиландер со свертком в руках.
        - С Рождеством, Макс, - поздравил меня американец, едва переступив порог. Рождество было праздником, который американцы свято чтили. Был еще День Благодарения, выпадавший на четвертый четверг ноября. На этот праздник американцы традиционно готовят индейку, но таких птиц мы здесь не видели, и праздник постепенно стал забываться. В этом году оба американца обошлись простыми поздравлениями без застолья. Но сейчас лицо Тиландера сияло, словно начищенный пятак.
        - Рождественский гусь, - торжественно провозгласил он, разворачивая кусок ткани. На мой взгляд, тушка немного худовата и скорее подходила под определение «умирающий от старости гусь», но некрасиво смотреть даренному гусю в тельце.
        - Спасибо, но откуда? - Сколько мы не старались найти птицу для одомашнивания, до сих пор попытки были бесплодны.
        - Большая стая приводнилась на наше искусственное озеро, не меньше пары сотен птиц, - Тиландер скинул малахай из шкуры оленя, проходя в комнату.
        - Они и сейчас там?
        - Да, отдыхают после перелета уже пару часов, а что? - Тиландер уставился на меня.
        - Герман, это наш шанс, нужно поймать птиц, чтобы мы могли разводить их прямо здесь. Гуси нетребовательны и практически круглый год едят траву.
        - Они же улетят, не останутся, - Тиландер не понимал охватившее меня возбуждение.
        - Можно остригать им крылья или ломать их, чтобы они не могли летать. И у нас будет собственный птичник, это же разнообразие в еде. Пошли посмотрим, пока Нел будет готовить гуся.
        Мы накинули верхнюю одежду из шкур и зашагали к озеру, вокруг которого собралась уже толпа, пытаясь достать из луков ближайших птиц. Гуси совершенно без страха плавали в озере, периодически опуская голову под воду. Некоторые птицы даже ныряли в поисках еды.
        Тиландер не ошибся, на мой взгляд здесь больше пары сотен гусей. Часть птиц была серого цвета, среди них выделялись серые с белыми подпалинами на брюхе. Периодически один или два гуся начинали махать крыльями, скользя по воде и призывно гогоча. Но основная масса птиц не реагировала, и огромная стая успокаивалась, сбившись в кучу. Солнце еле видным пятном сквозь мрачное небо находилось у самого горизонта. Еще час, и на землю опустится ночь.
        - Герман, как думаешь, полетят гуси ночью?
        - Я не знаю, Макс, никогда не обращал внимание на такие вещи.
        - Будь ночь звездная, то, скорее всего, полетели бы, - предположил я, вглядываясь в серое небо, - но звезд и Луны не видно, а им как-то нужно ориентироваться на юг. Думаю, они останутся ночевать, а значит у нас есть шанс.
        - И как их поймать? Они в воде, стрелы до них не достают, - Тиландер рассматривал мою идею насчет приручения гусей как несерьезную.
        - Мы ночью подкрадемся на лодках с двух сторон и накинем на них сети, хотя бы несколько гусей мы сможем поймать таким образом. А дальше уже дело техники, нужно будет приручить их подкармливая, лишив возможности улететь.
        Чтобы гусей не спугнули раньше времени, отогнали людей от озера, запретив приближаться к воде. Для охоты на гусей отобрал около десятка лучших рыбаков, заставив их перенести легкие речные плоскодонки с Роны на озеро. Бер загорелся, услышав про ночную охоту на птиц. Уже стемнело, но еще слишком рано, птицы не спали, периодически слышалось гоготанье.
        - Птицы ночью видят плохо, но слух у них отличный. Ваша задача - бесшумно подплыть с разных сторон и накинуть на них сеть, словно вы ловите рыбу. Затем, не теряя времени, нужно затянуть сеть, чтобы гуси не могли освободиться. Каждую пойманную птицу связываете и кладете в лодку, связываете крылья между собой, а не ноги.
        Я трижды повторил инструктаж, чтобы быть уверенным, что меня поняли. Мы ждали еще несколько часов, пока над озером не установилась мертвая тишина. С трех сторон три бригады спустили плоскодонки на воду и неслышно погребли к центру озера. Оставшись на берегу, я с замиранием сердца ждал, когда ночную тишину разорвут возмущенные крики гусей. Когда американец принес гуся, моя первая мысль была даже не о мясе. Я представил себе омлет, от которого легкой струйкой поднимается пар. Желудок заурчал, реагируя на импульс мозга, сигнализируя о готовности расправиться с омлетом.
        Пять минут показались вечностью, пока тишина не взорвалась криками и хлопаньем крыльев. Почти одновременно послышались и крики моих «гуселовов»:
        - Держи, вяжи, она кусается, тяни.
        Тяжело хлопая крыльями, словно бомбардировщики, груженные бомбами, невидимая в темноте стая оторвалась от воды. Послышался крик вожака, подхваченный несколькими гусями, и стая стала удаляться, пока вдалеке не затих крик вожака, уводившего гусей от врага.
        Первая лодка появилась спустя несколько минут: на дне плоскодонки отчаянно кричали пойманные птицы, которых рыбаки свалили вместе с сетью. При свете факела было видно пять гусей, с ними пришлось повозиться, выпутывая их из сетей. Каждую птицу связывали, лишая возможности взлететь. Гуси шипели, стараясь побольнее ущипнуть руки, три птицы просто молчали, сжавшись в комок. Шипевшие две птицы были крупнее и агрессивнее, я предположил, что это самцы, и оказался прав.
        Вторая лодка оказалась не столь удачливой: у них лежали две связанные гусыни, еще две освободились во время вытягивания сети. Последней пришла лодка с Бером, еще до подхода к берегу слышались возбужденные голоса людей и недовольное шипение пойманных птиц. Улов третьей лодки оказался самым богатым: двух самцов и шесть самок торжественно выложили на берег. При свете факела я смог нормально рассмотреть пойманных птиц. Они оказались мельче гусей виденных мной в деревне. Серые с белыми подпалинами самцы, и просто серые самки, размерами уступающие самцам. Всего поймали четырех самцов и одиннадцать самок.
        - Бер, несите их в скотный двор. Пусть овец перегонят к загон к козам, а гусей пока устроим там. Но перед тем как развязать птицу, нужно им коротко остричь крылья, иначе они улетят.
        Чтобы быть уверенным, что парни ничего не напутают, пошел за ними. Завтра начну строить птичник недалеко от озера, чтобы гуси могли плавать. Если их подержать пару дней взаперти, они быстро привыкнут к человеку. А своевременная подкормка этому только поспособствует. Когда наступит весна, отделим самого крупного самца, чтобы только он оплодотворял самок. Да и из самок тоже нужно выбрать самых крупных, остальных можно будет просто откормить и забить. Именно так проводилась селекция в раннем средневековье: путем отбора наиболее крупных особей. Через несколько поколений гуси практически разучатся летать, набрав дополнительную массу.
        Уже начинало светать, когда довольный ночной охотой я вернулся к себе. Охрана дворца бодрствовала, вытянувшись в струнку при виде меня. Сказав им пару ободряющих слов насчет смены, прошел в комнату к Нел, проснувшейся при моем появлении.
        - Вы не пришли кушать, я же приготовила вам эту птицу.
        - Это гусь, Нел, мы поймали таких много. Будем разводить их, как других животных. Скоро у нас будет много таких гусей, и я научу тебя готовить омлет.
        - Омлет? Что это такое? - сонно потянулась Нел, шкура с нее сползла, обнажив стройное тело, все еще сохранившее чертовскую привлекательность.
        - Омлет, это еда, а сейчас ты станешь моей едой, - ответил шутливо жене, набрасываясь на нее. Чертовка не стала ломаться, открываясь мне навстречу. Спустя полчаса, уже засыпая слышал, как Нел поднялась. Привычка вставать с первыми лучами солнца у первобытных в крови. Они могли рассчитывать только на световой день, поэтому вставали очень рано, ложились тоже рано, едва наступала ночь. Иногда племена могли засиживаться перед кострами ночью, но такое бывало, скорее, исключением.
        Мне снился сон, что я маленький ребенок, и мама ведет меня в детский садик на новогодний утренник. На мне костюм королевского мушкетера, на голове шляпа, которую венчало огромное гусиное перо. Мама смеялась и хлопала в ладоши, пока я танцевал с девочками, потому что все они приглашали меня на танец. Когда мы с подарками шли обратно, я спросил маму, почему она смеялась. Мама остановилась и посмотрела мне в глаза: сверху падал пушистый снежок, тая, как только касался наших лиц.
        - Я смеялась, потому что ты был счастлив, сынок. Тебя окружали девочки, и все хотели с тобой танцевать. Придет время, когда ты снова будешь окружен девочками, но я этого не увижу. Я смеялась, пытаясь запомнить этот момент, ведь так редко в жизни одновременно могут быть счастливы и мать, и сын.
        Я рывком сел, обливаясь потом: под одной крышей со мной жили четыре жены, я был окружен их вниманием. Словно затухающий вдали шум, отголосками маминого голоса, в голове звучали слова: «Придет время, когда ты снова будешь окружен девочками, но я этого не увижу».
        Глава 21. Бремя правителя
        В этом году, Новый Год отпраздновали помпезно, нарядили елку. А за огромным столом во дворце собрались все мои родственники и друзья. В апреле исполнится полных двадцать лет, как впервые сел на планету. За это время случилось многое: из молодого парня я превратился в зрелого мужа, тем не менее допускающего просчеты и ошибки. Даже видя некоторое несоответствие, порой пропускал тревожные звоночки. Меня не насторожило сходство Паба с представителями Латинской Америки при первой встрече, хотя это сходство я увидел довольно отчетливо. Мимо внимания прошел стриптиз, хотя некоторые движения были столь очевидны, что следовало задать себе вопрос: откуда женщины каменного века выполняют пируэты вокруг дерева?
        Да, я выставил охрану, часть отряда оставалась на корабле, но, как оказалось, этого мало, когда против тебя опытный и умный противник. До этого происшествия я мало задумывался о «проходной калитке» в этот мир. А ведь мне стоило предполагать, что здесь, в этом времени, могут жить еще «попаданцы», и причем не один или два. Ведь попало сюда звено «Эвенджеров», а еще раньше в этом мире очутился экипаж «Аталанты». Даже слова профессора Александрова «что стало с теми, кто меня вероятно похитил» я пропустил мимо ушей, отнеся их к домыслам, не придав должного значения. Я вспомнил красную точку в небе виденную мной несколько лет назад. Что это было? Спутник, космический корабль с моей Земли? А может, это транспортное средство инопланетной расы?
        Ясно одно: в этот мир попадали довольно легко и, похоже, что часто. Значит, не исключено, что есть еще попавшие в этот мир люди. А если кто-то из них преуспел больше меня, и в данный момент есть развитая цивилизация? Разве захотят они мириться с Русами? Пока что все попавшие в этот мир происходили из моей старой Земли. Мне повезло с Тиландером и Лайтфутом, их мировоззрение было союзным: мы вместе воевали во Второй Мировой войне, и они видели во мне союзника. Тот же Картер рассматривал меня как врага. А если здесь есть немцы времен нацистской Германии или французы времен Наполеона? Поляки, тевтонцы, половцы, монголы - при осознании того, сколько теоретических врагов могло оказаться на планете, меня бросило в жар. Это я еще что-то знаю из истории и могу предположить, как себя поведет тот или иной представитель нации, проявлявший враждебность к России в том мире. А что знают об этом мои дети, мои друзья? Историю, как таковую, мы не преподавали, считая, что это бессмысленно. Да и зачем знать Русам о событиях, к которым они не имеют отношения, и с которыми их не могла свести судьба? Впору хвататься за
голову от вопросов возникающих в голове: как предусмотреть возможные варианты, чтобы обезопасить своих потомков?
        Решение, как ни странно, лежало на поверхности: даже примитивный анализ показывал, что чаще всего попадали из моего старого мира в бассейн Средиземного моря. Правда случай с «Аталантой» выбивался из этой закономерности: они просто пересекли Бермудский треугольник и поплыли дальше, переместившись в каменный век этой Вселенной. Но, чаще всего, люди из моего старого мира попадали в средиземноморский бассейн. По логике вещей, сама эта ситуация требовала, чтобы провести детальное обследование всей береговой линии Средиземного моря.
        Заинтригованный, я достал атлас, чтобы оценить протяженность береговой линии. Конечно, следовало учесть, что контуры моря сейчас немного меньше, чем изображено в атласе. Скрупулезный подсчет по атласу дал длину береговой линии Средиземного моря равной примерно сорок пять тысяч километров, но это береговая линия, мне же не нужно заплывать в каждый заливчик, следы деятельности человека различимы с пары километров, значит реально это проплыть около двадцати тысяч километров, кроме того Кипр, Крит, Родос, побережье Турции я уже обследовал, как и часть Франции-Италии. Допустим, сейчас береговая линия немного меньше из-за меньшего водного бассейна. Различия с картой я уже видел не раз: там, где по атласу обозначена вода, часто встречался берег, и множество островков, еще не скрытых водной поверхностью, остается примерно тысяч пятнадцать километров.
        Результат меня огорчил: даже при самом оптимальном подсчете, мне понадобится почти полгода при непрерывном плавании со средней скоростью сто-сто двадцать километров в день - ночью ничего и не заметишь, нужно вставать на якорь. А это и так почти идеальная скорость, а ведь придется пополнять запасы пищи, воды, приставать к берегу, еще штили, шторма. Получалось, что я потрачу шесть-девять месяцев год, обследуя бассейн Средиземного моря. С другой стороны, оставаться в неведении - непростительная ошибка. Если где-то развивается цивилизация, рано или поздно наши интересы столкнутся. И нет никакой гарантии, что Русы выстоят. Из всего этого следовало, что полное обследование бассейна Средиземного моря является едва ли не главной задачей.
        Немного поразмыслив вынужден был признать самому себе, что такая длительная экспедиция возможна не раньше, чем через год. Нельзя оставлять в опасной близости племя Урха, не убедившись в их полной лояльности. И вопрос строительства фортов, чтобы соединить Портбоу и Максель сухопутной дорогой тоже являлся приоритетным. Еще важнее доведение взрывчатых свойств пороха до нужной кондиции, чтобы раскидать нагромождение скал, закрывавших доступ к углю. Складчатое строение валунов и скал давало мне надежду, что это осадочные породы типа песчаника и сланца. Если скалы состоят из гранита и базальта, то порох не поможет, просто зря переведу его на бесполезные взрывы.
        Лайтфут за прошедшее время приходил несколько раз, чтобы отчитаться о проделанной работе. Он попытался выделить серу из шлака, что многими месяцами собирал с поверхности жидкого чугуна сразу после плавки. С селитрой и древесным углем проблем нет, этого добра хватало. Сегодня отдам американцу одну из алюминиевых пластин, снятых с капсулы: пора готовить порошок для будущих взрывов.
        - Макс Са, я поставила еду, кушать пора, - заглянула Нел. За прошедшие годы она пополнела, но все еще оставалась очень привлекательной. Нел ведь не только старшая жена, она лучше других понимала мое состояние и умела найти нужные слова, когда я был расстроен. Алолихеп и Сед вели себя немного обособленно, все время посвящая своим детям. Шустрая Лиа чем-то напоминала Мию, но без ее фанатизма во всем.
        - Я жду Уильяма, как подойдет, так и покушаем. Где Миха?
        - Он с утра пошел в другую школу, сказал, нужно что-то проверить. - «Другой школой» Нел называла наш доморощенный университет, у нее не получалось выговорить это длинное слово.
        - Санчо тоже позови, как придет Уильям, он все никак не может наесться, его жены и дети, наверное, недоедают, - со смехом дал указание Нел, улыбнувшейся моим словам:
        - Он и так каждый день забегает, что-нибудь просит.
        - Вот и хорошо. Пусть чаще ест у нас, чем у своих временных подружек.
        Кроме обычного голода неандертальца всегда мучал голод сексуальный: все четыре жены Санчо опять ходили с огромными животами. Уже дважды родила ему неандерталка спасенная нами в лесу. Вдовы, оставшиеся без мужей и не нашедшие себе пару, частенько подкармливали неандертальца. Благодарный Санчо в долгу не оставался, платя натурой за оказанную услугу. Несколько раз в городе мне на глаза попадались малыши с чертами метисов. Широкоплечие и коренастые, они напоминали уменьшенную копию самого Санчо, не хватало только густого оволосения по всему телу.
        Вот откуда у кавказцев и скандинавов такая густая растительность, - мысленно усмехнулся при одной такой встрече, заметив подростка десяти лет. Подросток явно носил черты неандертальца: уже в этом возрасте у него пробивалась щетина на лице, и появилась небольшая растительность на груди. Недаром считается, что практически все люди несут в себе часть генов неандертальцев: у некоторых народов такой процент вероятно выше чем у остальных.
        - Нел, - позвал я жену, и когда та показалась в дверном проеме, добавил:
        - Пошли воина за Германом, пусть подходит на обед и составит нам компанию.
        Нел ушла, до меня донеслись заглушенные отрывки ее указаний. Пока ожидал американцев, погрузился во внутренний анализ и самокопание. Объективно выходило, что я плохой семьянин и довольно посредственный правитель. У меня не получалось уделять достаточно времени семье, считая, что супружеская обязанность с лихвой покрывает необходимое общение. И если остальные жены такое отношение воспринимали правильно, Сед это явно не нравилось. Спеси у нее, конечно, поубавилось после непродолжительной ссылки в деревню отца. Теперь она остерегалась высказывать мнение, которое мне могло не понравиться. Уйдя с головой в обучение Русов-старшеклассников, она нашла отдушину в этом.
        Алолихеп много времени уделяла сыну и самой себе: привыкнув к роскошной жизни во дворце Ондона, она старалась устроить свой быт в Макселе подобными образом. У нее единственной из всех жен была своя помощница - Зезаги, жена Бера. Комната Алолихеп блистала чистотой и всегда благоухала. Как и где ей удавалось найти эти ароматические травы, что ей сушила и толкла Зезаги, я не знал. Она никогда не просила ночевать у нее, спокойно воспринимая мой выбор жены на ночь. Но если выбор падал на нее, миндалевидные глаза вспыхивали, и моя «египтянка» была очень счастлива.
        Лиа еще совсем юна и взбалмошна, но жестокий токсикоз превратил ее в серую мышку. Целыми днями девушка ходила зеленой от тошноты и плохого самочувствия. Доходило до того, что мы не сразу замечали ее отсутствие за общим столом. Я уже не раз успел пожалеть, что поддался своим животным инстинктам и привел девушку в Максель. Нужно было оставить ее там, где она жила. Ее интерес ко мне пропал бы с моим исчезновением из ее поля зрения.
        Резко поднявшись, прошел в зал в тот момент, когда Нел впускала Лайтфута. Американец не избавился от своего обращения «сэр» и «мэм» принятого у него на родине. Вот и сейчас, поздоровавшись с Нел, добавил свое почтительное «мэм».
        - Уильям, проходи, обед давно готов. Сейчас Герман тоже подойдет, пообедаем все вместе, заодно поговорим о делах.
        - Добрый день, сэр, Макс, - исправился Лайтфут, отдавая свою шкуру Нел. Кованные крючки, вбитые в стену, выполняли роль вешалки для «верхней одежды». Оправив тунику из простого сукна, Лайтфут шагнул к столу, но осекся под взглядом Нел.
        - Мэм, не польете мне воду на руки? - к вящей радости Нел, обратился он к моей жене, с готовностью, полившей ему на руки. Пока гость мыл руки, я прошел и уселся за огромным столом, сделанным под руководством Тиландера. Едва мы приступили к трапезе, как появился второй американец с крупным сомом под полтора метра перекинутым через плечо.
        - В сети к рыбакам попался, одну сеть порвал, но запутался во второй, - объявил Тиландер, снимая малахай.
        - Крупный, я таких не видел, - пришлось признаться мне, глядя на рыбину на полу. В ней никак не меньше тридцати килограммов, недаром американец вспотел, таща ее сюда. Двое воинов у входа по знаку Нел подняли рыбу и унесли ее в зону кухни. Быстро сполоснув руки водой, Тиландер присел к столу справа от меня:
        - По какому поводу обед?
        - Просто давно вместе не собирались. Нел, принеси нам самогона, - велел жене, появившейся в поле зрения. - И пусть затопят баньку, гулять так гулять.
        Тиландер промолчал, он не был любителем выпить, а вот Лайтфут охотно пропускал со мной пару стопочек, но баню не жаловал. Некоторое время ели молча, немного перекусив, разлил самогон:
        - За Русов и за вас ребята!
        - За Русов, - хором откликнулись американцы, поднимая свои сосуды с пойлом. Я не планировал наедаться и напиваться, впереди еще банька и серьезный разговор. Пусть я и император, как ехидно выразился Картер, но мнение обоих американцев очень ценил. Тиландер и Лайтфут не обременены ношей правителя, многие вопросы видят объективнее и хладнокровнее.
        После третьей стопки к огромной радости Тиландера со спиртным покончили. Я предупредил гостей, чтобы не наедались, идти в баню с полным желудком - плохая идея. Пока сидели, обсуждая насущные дела, прошло около часа. Нел сообщила, что банька прогрелась, и все готово для принятия водных процедур.
        - Ну что, пора в баню, там и поговорим, - я встал, принимая из рук Нел три куска суконной ткани вместо простыней и полотенец. Баня была пристроена с задней стороны дворца, чтобы попасть в нее, приходилось идти в обход. Я не стал рисковать, пристраивая ее вплотную ко дворцу, на случай пожара. Пусть лучше сгорит баня, но не будет риска пожара дворца. Так как со снегом здесь проблемы, а до реки и озера далековато, рядом с баней был выкопан небольшой бассейн, куда я любил нырять хорошенько распарившись. Этот момент всегда оставался выше понимания американцев: как можно нырять в ледяную воду после высоких температур в парилке.
        Банька нас встретила раскаленной Сахарой, обжигая слизистые горячим воздухом. Даже для меня температура уже на верхней границе терпимого, американцы же опрометью выскочили наружу. Открыв дверь в предбанник, дал немного упасть температуре и полез на верхнюю полку. У меня был гибрид сауны и бани, построенный по памяти.
        Несколько минут спустя Тиландер и Лайтфут присоединились ко мне, облюбовав полки пониже, где было чуть прохладнее, хотя слово прохлада никак не вязалось с температурой в помещении. Похлестав друг друга веником, поддав пару, я трижды нырнул в бассейн. Впервые, осмелев, ко мне присоединился Тиландер. Лайтфут так и не решился испытать это удовольствие. В предбаннике стоял небольшой стол из досок и кривоватый железный чайник, дело рук Лайтфута. Заваривать травяной чай я не доверял никому. Пока Тиландер рассказывал Лайтфуту про ощущения, испытанные в ледяной воде, заварил чай, добавив сушеные листья малины.
        - Герман, Уильям, вы никогда не думали, сколько еще людей могли попасть в этот мир? - Оба моих друга поставили глиняные пиалки с чаем на стол, удивившись вопросу. Первым отреагировал кузнец, отрицательно помотав головой:
        - Никогда об этом не думал, потому что все, кто сюда попал, нам уже известны.
        Тиландер ответил не сразу, а молча смотрел на меня, что-то мысленно взвешивая.
        - Я думал об этом, особенно после того, как мы встретили тех двоих подонков, - он сознательно не назвал их по национальной принадлежности, не желая отождествлять себя с ними. - И наступил момент, когда я спросил себя, как бы я поступил, окажись они нормальными людьми, смог ли уйти к ним? - Тиландер замолчал, отхлебнул чай и продолжил:
        - Не смог бы, годы, прожитые здесь с тобой, Макс, как три жизни в моем прежнем мире. Я уже не считаю себя американцем, для меня комфортнее знать, что я Рус, и вместе с тобой создаю новую великую цивилизацию.
        - И я Рус, - немного обиженно произнес Лайтфут недовольный тем, что Тиландлер не упомянул о нем.
        - Мы все Русы, - поспешил я успокоить американца, не хватало еще обид друг на друга.
        Словно не заметив слов Лайтфута, Тиландер продолжил: - Находясь в плену, я думал, почему я не смог распознать Мендосу, ведь это вылитый мексиканец. Еще мне в голову пришла мысль, сколько еще таких людей с прежнего мира попали сюда и могут быть для нас угрозой? И не получится ли так, что где-то у нас под боком живут враги, готовые нанести нам удар в спину.
        Я посмотрел на Тиландера другими глазами: он практически озвучивал мои мысли. Или это самогон добавил ему ясности, или после ледяной воды он стал ясновидящим. Поймав мой взгляд, американец улыбнулся:
        - Когда мы плыли от Урха в Максель, я ждал, что ты это предложишь. Но ты молчал, и я подумал, что слишком много внимания придаю мелочам, стараясь найти черную кошку в темной комнате. Теперь вижу, что просто взял паузу на размышление, чтобы основательно взвесить все аргументы и прийти к решению. И я рад, что ты пришел к этому решению, Макс. Мы должны обезопасить империю Русов и обеспечить спокойную жизнь своим потомкам.
        - Какое решение, о чем вы говорите, я ничего не понимаю? - уставился на нас Лайтфут, явно растерянный странными словами Тиландера.
        - Герман говорит о том, и я с ним согласен, - я выпил остывший чай, - что нужно найти и уничтожить возможную угрозу.
        - Какую угрозу? - На Лайтфута нельзя было смотреть без смеха, настолько детским выглядело обиженное лицо американца.
        - Мы должны обследовать весь бассейн Средиземного моря, чтобы обнаружить остальных людей из нашего времени старого мира и заранее устранить угрозу, если таковая имеется, - четко по-военному ответил Тиландер.
        - Или сделать их своими союзниками. Не дожидаясь, пока они станут сильнее нас или равны нам по силе, - дополнил я.
        Глава 22. Взрывотехнические работы
        После памятного разговора с американцами в бане прошло около двух месяцев. Зима в этом году выдалась практически бесснежной, хотя, по моим ощущениям, температура пару раз опускалась ниже нуля. Экспедицию по полному обследованию средиземноморского бассейна единогласно решили отложить на год, пока не достроим новый клиппер. Такое длительное путешествие не следовало начинать без корабля, приспособленного для длительного автономного плавания. Кроме этого факта оставались нерешенными две задачи: открыть нормальный доступ к месторождению каменного угля, и постройка фортов от Макселя до Портбоу.
        С каждым днем солнце прогревало все сильнее, зазеленела трава, а почки деревьев набухли, предвещая буйство красок зелени. Со дня на день можно плыть в Максимен, чтобы раз и навсегда решить вопрос с углем.
        Всю зиму пойманные гуси провели в срочно построенном закрытом птичнике. Сегодня, предварительно подрезав маховые перья почти у самых корней, гусей впервые выпустили на волю. Вариант с переломом лучевой кости мне показался слишком жестоким, в отличие от подрезки. Гуси, неожиданно получив свободу, расгоготались, пытаясь взлететь. Но лишенные перьев крылья оказались не способны поднять их тела в воздух. Напрасно они удлиняли разбег, пытаясь оторваться от земли.
        Зеб из племени Амонахес свою работу птичницы любила. За прошедшие зимние месяцы она занималась гусями, подкармливая их отрубями, что в изобилии оставались на мельнице после помола ячменя и пшеницы. Гуси полюбили отруби, присутствие Зеб их нисколько не напрягало, но при виде других людей, они пугались. Пощипывая травку, что едва показалась из земли, птицы вальяжно прошествовали к озеру. Первый шаг в разведении и одомашнивании птицы сделан. Если своевременно подрезать крылья, гуси не смогут улететь, а через несколько поколений инстинкты немного померкнут, и разжиревшие птицы все реже станут подниматься в воздух.
        Я мало что знал о разведении птиц, но постарался донести до Зеб те крохи, которыми обладал. Наступила весна, гуси начнут нести яйца, высиживая потомство. Задачей Зеб - организовать им удобные места и подкармливать птиц-наседок. Вечером, когда солнце начало клониться к горизонту, я стал свидетелем, как гуси чинно прошествовали в птичник, услышав призывы Зеб.
        Выезд в Максимен с бригадой шахтеров назначили на середину марта: Уильям заканчивал отливать металлические формы для взрывчатой смеси. За время зимних экспериментов опытным путем удалось доказать, что сила взрыва в металлическом сосуде превышала показатели взрыва глиняного сосуда. Добавленный в порох алюминиевый порошок немного усилил взрывчатость. Оставалось надеяться, что скальные породы над углем не из гранита или базальта.
        Мал и Гор провели очередной воинский призыв, забирая на военную службу юношей достигших пятнадцатилетнего возраста. Численность профессиональной армии составляла триста человек, на призыв откликнулось еще около четырех сотен, увеличив мою армию до семисот. Будущую структуру армии мы обсуждали долго и сошлись, что оптимальная численность в районе пятисот человек. После полугодичной службы, призывники подлежали демобилизации, оставаясь в резерве до сорокалетнего возраста. Двести призывников показавших лучшее умение должны были пополнить ряды профессионалов.
        Пятнадцатого марта, за месяц до того как исполнилось двадцать лет с момента моего приземления на планету, «Стрела» и «Варяг» вышли из порта Макселя. Кроме ста сорока воинов и тридцати шахтеров на корабле плыли четырнадцать семей пожелавших переселиться в племя Урха. Мы долго ломали голову, как назвать поселение Урха, пока мне не пришла в голову интересная ассоциация с Древним Римом, который по легенде бы основан мальчиками, вскормленными волчицей. У меня есть такой, мой приемный сын Бер. Недолго думая я назвал поселение Урха Берлином, чем вызвал у Бера слезы на глазах. Было у этого и еще одно предназначение: понимая, что Мал и Миха плохо ладят друг с другом, планировал в дальнейшем переселить Мала и Бера в Берлин, забрав Пабло в Максель.
        Прибыв в Максимен, оба корабля встали на якорь у причала. На берег сошли все, люди всегда пользовались любой возможностью побыть на земле, предпочитая сушу морю. Осторожно, словно драгоценности, на берег снесли бочонки с порохом и контейнеры для пороховых зарядов.
        - Вириту, не будем терять времени, бери рабочих с кирками. Нужно сделать выемки в скалах, где будем устанавливать заряды. - Вириту сразу начал созывать своих людей, выбирая самых крепких. - Уильям, ты начни готовить заряды. Не забудь про фитиль, он должен быть достаточной длины, чтобы мы успели отойти в безопасное место. Первыми приготовь самые маломощные заряды, если взрывы будут неэффективны, не будем тратить порох.
        - Хорошо, Макс, фитили у меня трехметровые, пропитаны нефтью. Чтобы огонь сразу нее добрался до заряда, есть два десятисантиметровых промежутка, где пропитки нет. Это даст время, чтобы уйти подальше.
        - Макс, я поручил корабли Мару, хочу пойти с вами, - Тиландер держал в руках кирку.
        - Герман, мы с тобой не слишком стары, чтобы махать киркой? Оставь эту работу молодым, наше дело - контроль, - улыбнулся американцу.
        - Что эти молодые смогут без нас? - возразил американец, но кирку передал одному из Русов. Вириту, отобрав десяток плечистых парней, уже с нетерпением ожидал, когда мы двинемся в путь.
        - Пошли, - я двинулся вперед за Бером и Санчо, оттеснившим меня немного назад. Работавшие в прошлом году шахтеры прорубили широкую просеку в лесу, идти по которой было удобно. Меньше чем за пять минут мы дошли до разработки, просевшей под грузом валунов скального массива.
        - Поднимаемся наверх, нужно найти слабые места, чтобы каждый взрыв давал максимальный эффект. Герман, смотри по той гряде, я посмотрю с этой стороны. Если удастся расколоть большие глыбы, остальное сможем раздробить вручную и оттащить в сторону.
        Молча кивнув американец полез по левой стороне, выискивая слабые места. Свой осмотр я начал по правой стороне, пытаясь найти естественные углубления, чтобы облегчить работу людям. Первое такое место попалось практически сразу: между двумя отрогами громадных валунов вода намыла солидную ямку.
        - Вириту, пусть углубят эту яму, чтобы туда можно было положить заряд размером с голову свиньи.
        Двое шахтеров сразу начали работу, выбивая из камня пластинчатые куски. Плитняк, сланец? - у меня почти нулевые познания в геологии, но радовало, что этот явно не крепкий камень. Если весь скальный массив такой, то можно считать, что нам крупно повезло. Ямка получилась немного шире, чем я рассчитывал, оставалось только проверить, сработают наши заряды или нет. Первоначально я хотел подготовить несколько мест для зарядов, чтобы осуществить подрывы практически одновременно, но любопытство взяло вверх, послал за Лайтфутом воина, чтобы принес готовый заряд.
        Американец появился минут через пятнадцать, лично держа в руке металлический сосуд заполненный взрывчатой смесью.
        - Я успел приготовить только один, - виновато проговорил Лайтфут, едва достиг нашего места.
        - Ничего страшного, мне не терпится узнать, сработает или нет. Если сработает, остальные закладки будем делать неспеша. Вириту, - обратился к бригадиру, убери отсюда всех людей, отзови Тиландера, сейчас проверим, на что годится наш «динамит».
        В сосуде принесенном Лайтфутом покоилось примерно пять килограммов пороха разбавленного алюминиевой пудрой. Осторожно поставив его в углубление, утопил конец фитиля в порохе на сантиметров пять. По моей просьбе, чтобы предотвратить обычное горение пороха, горлышко сосуда сделали только чуть шире самого фитиля. Разложив фитиль, Лайтфут уставился на меня:
        - Поджигаем?
        - Еще нет, нужно плотно закрыть горлышко сосуда, чтобы огонь добрался до пороха только по фитилю, без доступа кислорода.
        Подошел Тиландер, по своей стороне он нашел два хороших места для закладки взрывчатки, пока его не отозвал посланный Вириту воин. Проблему заглушки для прекращения свободного доступа воздуха он решил быстро, вырезав из куска ветки колечко, которое надел на фитиль, прежде чем опустить его в порох. Деревянная прокладка плотно закупорила сосуд:
        - Готово, теперь можно поджигать, - Тиландер удовлетворенно улыбнулся.
        - Всем уйти, здесь остаются только я и Бер, - скомандовал людям, но к моему удивлению, оба американца лишь улыбнулись.
        - Или мы остаемся, или мы уходим все вместе, - озвучил Тиландер, а Лайтфут согласно кивнул, добавив:
        - Лучше, если вы все уйдете, я экспериментировал с порохом и уже знаю, что и как делать.
        - Хорошо, Уильям, может, Бер останется с тобой, вдруг если ты упадешь, или что-то пойдет не так?
        Американец отказался, сославшись на хорошую физическую форму.
        - Уходим все, - я первым начал спускаться, показывая пример. Спустившись вниз, мы отошли метров на сорок, когда услышали крик Лайтфута.
        - Вы в безопасности?
        - Да, - громко отозвался я, давай знак отойти еще за деревья и укрыться за стволами. Несколько минут спустя показался бегущий в нашу сторону Лайтфут. От нашего места до кряжа была чуть больше ста метров.
        - Сколько гореть фитилю? - спросил я, едва Лайтфут рухнул рядом, стараясь отдышаться.
        - Около пяти минут, если не погаснет, столько он горел на испытаниях.
        На мой взгляд, прошло не меньше десяти минут, когда тишину нарушил взрыв. Грохнуло так, что я даже подскочил на месте. Со стороны кряжа в воздух поднялось пыльное облако, а секунду спустя недалеко от нас упал на землю увесистый кусок камня, ободрав кору молодого деревца. Испуганные лесные птицы взметнулись в воздух, оглашая округу криками.
        - Вот это рвануло, - счастливо улыбаясь констатировал Лайтфут, - даже уши заложило.
        - Пойдем, посмотрим, чего мы добились, - я отряхнулся от прилипшей хвои, - но серия одномоментных взрывов исключается. Если кто-то не успеет добежать и укрыться, есть риск попасть под осколки.
        Взрыв произвел сильное разрушение: оба огромных валуна были сорваны с места и отброшены в стороны. А в месте закладки зияла трещина глубиной в несколько метров, от которой в разные стороны расходились трещины поменьше. И это еще не самый мощный заряд. Часть горного кряжа с правой стороны обвалилась, обнажив слой земли под скальной породой. Если правильно расположить заряды, весь этот кряж можно снести к чертовой матери, теперь я в этом уверен.
        - Отлично, Уильям! Теперь заложим прямо в эту широкую расселину заряд помощнее, думаю, так мы сможем треть кряжа по правую сторону, снести до самой земли. Потом продолжим закладку, отыскивая слабые места.
        Вириту, взяв кирку из рук одного из рабочих, ударил по обнажившейся после взрыва расщелине, отбив солидный пласт.
        - Она ломается, Макс Са! - в голосе бригадира звучала непередаваемая радость. Теперь я и сам видел, что это либо плитняк, либо сланец. Наземная часть массива за десятки тысяч лет под воздействием ветра и дождя обточилась, превратившись в конгломерат. Взрыв произвел расслоение, удачный удар киркой отбивал довольно большую пластину.
        Повторная закладка затянулась: требовалось пересыпать порох через узкую горловину и вырезать прокладку из дерева. Мощность второго заряда увеличили: не меньше десяти килограмм пороха поместились в крупный металлический цилиндр с тонкими стенками. И снова ожидание, пока прогремит взрыв. Второй взрыв не произвел такого впечатления на нас, на мой взгляд, он прозвучал глуше и слабее. Возможно, это связано с тем, что сам заряд заложили в расщелине на глубине полутора метров.
        Но эффект оказался лучше ожидаемого: около двадцати метров правой стороны кряжа обвалились, в одном месте обнажился антрацитовый уголь, наша конечная цель. Глубокая расщелина уходила на запад, скрываясь между деревьев. Частично повредился и центр кряжа: многотонные глыбы сдвинулись, местами открыв глубокие расщелины вниз. После нарушения целостности структуры, они неплохо разбивались на пласты кирками.
        После второго взрыва вместе с американцами и Вириту облазили скалистый кряж, пройдя на запад до трехсот метров. Чтобы полностью освободить и разбить все эти скалы, понадобилось бы не меньше нескольких десятков зарядов. Наши запасы пороха могли дать еще около пяти взрывов. Решили освободить от нагромождения скал около ста метров на запад. Возможно, что при добыче угля открытым способом удастся обнаружить жилы, что проходят не под скалами.
        Еще два дня ушло на то, чтобы подготовить заряды и произвести взрывы. Теперь осталось поработать кирками, разбивая остатки скал и освобождая поверхность над залежами угля. На третий день, перед тем как отплыть в Берлин, как я решил назвать поселение Урха, к нам пришли гости: маленькое племя кроманьонцев, состоящее из пяти мужчин, трех женщин и двоих детей в возрасте трех-четырех лет.
        Они появились из леса неожиданно, сумев обойти дозоры, выставленные Бером на подступах к Максимену. Мужчины и женщины, попав в поле нашего зрения, упали на колени, протягивая руки вперед. Вероятно, это было племя Лии, но я не знал, что с ними делать. Брать их с собой к Урха не очень правильно, я уплыву, а как отнесутся к ним Урха? Эти дикари не Русы, это будет ясно любому. Брать их в Максель? Но я вернусь в Максель не сразу, а спустя несколько дней. Из затруднения выручил Бер, предложивший дать им еды, пару шкур и пару копий.
        Но дикари, оказалось, пришли не попрошайничать: на предложенную еду накинулись дети и женщины, мужчины мельком взглянули на копья и снова стали тянуть руки.
        - Они хотят к нам, - озвучил мои мысли Тиландер.
        - Они не представляют для нас ценности, зачем они нам? Мужчины стары, женщины тоже, только из детей может получиться толк, - возразил Лайтфут, недовольно оглядывая дикарей.
        - Прогонять не будем, если хотят, пусть обживаются здесь. Бер, покажи им место, где могут поставить свои хижины рядом с нашими.
        Бер, следуя моему указанию, поманил дикарей рукой. Те с готовностью вскочили и последовали за ним. Не знаю, как они смогли понять друг друга, но уже спустя пару часов пять невзрачных хижин, еще не покрытых шкурами, появилось рядом с поселком шахтеров.
        - Герман, отплывем ночью. Я хочу попасть в Берлин к полудню, не хочу там оказаться ночью, еще не уверен, что могу доверять Пабло на все сто процентов.
        - Хорошо, Макс Са, мы будем готовы, - лаконично ответил американец, сразу начиная отдавать распоряжения. Подозвав к себе Вириту, долго объяснял тому, чего жду от его работы. Шахтерам предстояло раздробить немало обломков скал, прежде чем приступить к добыче угля. Вириту меня понял, хотя языком еще не владел в совершенстве. Главная задача - найти жилы угля, проходящие на юг и север, минуя оставшуюся скальную гряду. Производить порох в достаточном количестве, чтобы очистить всю площадь скальных насыпей, мы просто не могли. Проблему нужно решать поиском жил не залегающих под скалами.
        Солнце опустилось за горизонт, в ночном небе зажглись миллиарды звезд. Положив шкуру под голову, пристроился на палубе «Стрелы», спускаться в каюту не хотелось. Легкий бриз обдувал лицо прохладой, напоминая, что весна только в самом начале. Мысли вновь возвращались к необходимости обследования береговой линии Средиземного моря. Путешествие длиной в три четверти года меня пугало: никогда я не отлучался так надолго, даже после попадания в плен к неандертальцам. Оставить Максель и всех… сомнения грызли душу - правильно ли я поступаю. Может, просто забыть о возможных гостях из моего мира, и сосредоточиться на решении ежедневных проблем?
        Спать я не хотел, но задремал, когда корабль плавно начал отходить от причала. Фонари зажгли на обоих кораблях.
        - Пятнадцать воинов для охраны Максимена оставлены, мы готовы идти на Берлин, - озвучил Тиландер, увидев, что я поднялся.
        Идти на Берлин, - я усмехнулся, сам того не зная, американец повторил фразу, ставшую своеобразным мемом в моей прошлой жизни.
        Глава 23. Берлин мексиканского разлива
        Бухта, где расположилось поселение Урха, показалась примерно в полдень. Корабли заметили, на берегу началась суета, люди бегали по берегу, воздевая руки.
        Неужели Пабло предал меня, и такая реакция, это готовность к бою? - нехорошие предчувствия заползли в сердце, напоминая о ненайденном оружии. Автоматическая винтовка американцев - грозное оружие, если нас встретит хороший стрелок, будет много потерь. В моей каюте лежал пулемет калибра 7,62, в этот раз, выходя в поход, я вооружился основательно. Но неприятно не то, что возможно предстоит бой, а то, что вновь мог ошибиться в человеке.
        Когда до берега оставалось около двухсот метров, мои страхи рассеялись: Пабло стоял у самой кромки воды, приветствуя корабли. Оружия в руках дикарей тоже не заметил, если они только его не спрятали. Людей на берегу становилось все больше, словно Паб хотел показать, что у него нет никого в засаде.
        Оба корабля бросили якорь в ста метрах от берега: первая партия воинов высадилась на берег, образовав плацдарм. Решение высаживаться только со второй партией воинов было принято под давлением Бера, не забывшего «гостеприимство» Урха. Со второй партией воинов я высадился на берег, оказавшись в плотном кольце своих воинов.
        - Макс Са, Макс Са, - Пабло с большим трудом пробился через воинов, - рад приветствовать тебя на твоей земле. - Лицо Мендосы светилось такой радостью, что на мгновение я устыдился своих подозрений. Словно прочитав мои мысли, Паб окончательно добил меня словами:
        - Когда мне сказали, что появились твои корабли, я приказал собрать оружие воинов и сложить их в хижине. У хижины поставил двоих часовых, чтобы никто не мог взять оружие на все время, пока ты здесь.
        Только сейчас заметил, что все воины, включая Пабло, были безоружны, если только не прятали маленькие ножи в складках набедренных повязок.
        - Бер, убери от меня воинов, они не дают мне нормально разговаривать. - Кольцо воинов расступилось, образовав круг диаметром метров десять. Теперь я мог говорить нормально, видя лицо своего визави не через шеренгу воинов. - Как прошла зима, Пабло, какие новости? И, может, присядем где-нибудь, не стоять же нам у воды.
        - Я приготовил дом для тебя, Макс Са, - похвастался мексиканец, направляясь в сторону группы деревьев, что росли в стороне от поселения. Между деревьями виднелся частокол из бревен. Подойдя ближе, я чуть не присвистнул: высота частокола никак не меньше четырех метров, внутрь ведут узкие ворота закрывавшиеся изнутри мощным засовом-бревном на всю ширину ворот. Внутри частокола сруб из бревен. Со своего места я определил примерные размеры как десять на десять метров. Небольшое окно-бойница почти под самой крышей, дверь тоже закрывалась изнутри мощным засовом. Внутри две большие комнаты: зона приготовления пищи и местонахождения воинов, вторая часть для отдыха. Здесь стояли три лежанки накрытые шкурами. «Спальня» не имела окна, здесь стоял полумрак.
        - Тебе нравится? - В глазах Пабло застыла тревога. Я внимательно осмотрелся, на первый взгляд, крайне добротный сруб, такой голыми руками точно не возьмешь. И частокол, огораживавший сруб по периметру, тоже являлся серьезной преградой, вряд ли его преодолеть без специальных лестниц.
        - Очень даже хорошо, - оценил я дом, построенный, как я понял, специально для меня.
        - Урха никогда больше не пойдут против тебя, - торжественно заверил Пабло, оставшись довольным похвалой, - но, все равно, меры безопасности не помешают.
        - Рассказывай, что у тебя здесь нового, - я вернулся в прихожую и уселся на обрубок ствола. Никак Урха не желают делать стулья или табуреты, продолжая использовать то, что под рукой.
        - Пшеницу, ячмень посадили, построили свинарник. Поймали диких свиней, запустили их туда, пока привыкают. Рек и Гун стали делать хорошие наконечники и ножи. Учу людей языку Русов, - неожиданно похвастался Пабло.
        - И как успехи?
        - Им пока трудно, но они стараются, - обнадежил меня Пабло, задавая вопрос: - Макс Са, сказать, чтобы принесли еду?
        - Не нужно, мы ели буквально час назад, - соврал я, чтобы не обидеть мексиканца недоверием. Пройдет немало времени, прежде чем начну доверять ему без оглядки. Хотя сруб, признаюсь, говорил о многом. В такой крепости можно отражать нападения многократно превосходящих сил противника.
        - Макс Са, я хочу сделать сюрприз, вернусь через десять минут, - Пабло уставился на меня, спрашивая разрешения.
        - Хорошо, можешь не торопиться, я пока осмотрюсь.
        Пабло ушел, а я дал поручение Беру:
        - Проверь полы, весь частокол по периметру, нет ли среди бревен лазейки. Ищи все необычное, странное, может это ловушка.
        Пока они отсутствовали, я сам с тремя воинами внимательно оглядел сруб: где-то бревна пригнаны неплотно, но стены сложены крепко, не шатались и не грозили обрушиться.
        Бер еще не закончил осмотр, когда появился Пабло в сопровождении двух Урха, тащивших странный продолговатый предмет из пластика. Воины поставили пластиковый кожух на землю и удалились, бросая на меня боязливые взгляды.
        - Что это, Пабло?
        - Это водонепроницаемый кожух с яхты. В нем Пинчер держал свои инструменты и запасные части.
        Пабло присел на колени, и щелкнул замками-защелками, поднимая крышку. Даже тусклого освещения в комнате хватило, чтобы увидеть автоматическую винтовку и два пистолета внутри. Кроме этого, здесь имелась масленка, судя по ее жирной поверхности, явно не пустая.
        - Я нашел место, где Картер спрятал оружие. Он зарыл его под корнями сосны в дне пути на север в сторону другого поселения дружественного племени Урха. Винтовка М16А2 с двумя магазинами по двадцать патронов и два пистолета Вeretta M92F. Три обоймы к ним, одна полностью пустая, во второй есть десять патронов и есть дополнительный магазин на семнадцать патронов. Где четвертый магазин, не знаю. И винтовка, и пистолеты смазаны хорошо, ржавчины нет. - Пабло поднялся на ноги, - это мой подарок, Макс Са, в знак своей верности и преданности.
        - Спасибо Пабло, я очень ценю, что ты не стал скрывать находку. Думаю, что это существенно облегчит вопрос доверия и поможет нам быстрее забыть случившееся.
        Я не кривил душой: после постройки дома-крепости, передача в мои руки оружия являлась дополнительным доказательством искренности мексиканца. Я еще не забыл, что воду и шкуру в яму скинул он, и в момент, когда моя жизнь оказалась в опасности, именно Пабло вырубил Картера, рискнув всем. Не приди тогда помощь в виде моих сыновей с войском, мы бы так и не выбрались из дома Картера. Рано или поздно усталость нас сломала бы, и дикари взяли бы нас голыми руками. Взяв в руки беретту, выщелкнул магазин: этот пистолет оказался с десятью патронами. Протянул его Пабло со словами:
        - Он твой, ты заслужил своей честностью и преданностью. Пусть служит тебе верой и правдой. - Пабло вспыхнул от моих слов, уважительно приняв из моих рук оружие. Выщелкнул пустой магазин из второго пистолета, заменил на полный. Беретта в руке лежала невероятно удобно, эргономичную рукоятку словно бы сделали под заказ. Полюбовавшись, засунул пистолет за пояс, поставив на предохранитель. Винтовку М16А2 я видел уже во второй раз, первую отобрали у Картера, только патронов оставалось всего два. Ко второй винтовке же два полных магазина, взяв в руки, почувствовал себя морским пехотинцем.
        - Винтовку я заберу, патронов все равно мало.
        Пабло не возражал, он в душе, возможно, и на пистолет не рассчитывал:
        - Это все твое, Макс Са, твое доверие для меня важнее любого оружия.
        - Пабло, со мной приехали семьи Русов, нужно будет их устроить здесь, не давать в обиду. Ваши Урха живут в Макселе, учат язык и ни в чем не нуждаются. Примерно через год, если все будет идти как задумано, Урха станут Русами, построим здесь школу, обучим пару лекарей, поделимся живностью и многим другим. Если к этому времени ты захочешь быть со мной в Макселе, так тому и быть.
        - Захочу, - перебил меня мексиканец. Порой мы переходили на английский язык, хотя и язык Русов Пабло знал неплохо. Может ему просто скучно одному среди дикарей или что-то другое, но желание перебраться в Максель заметно невооруженным глазом.
        - Тогда пусть Урха к этому времени овладеют языком. Это касается и двух других поселений, дружественных вам. Кстати, где они располагаются?
        - Одно в полутора днях пути на восток, прямо по побережью, а второе - в трех днях пути вглубь континента, у отрогов гор, где берет начало небольшая речка.
        - Хорошо, утром я вернусь в Максель. В этом году тебя будут навещать «Варяг» с капитаном Маром: привезет немного овец и коз, разводите их, как и свиней. Привезет топоры и лопаты, может еще чего привезет, из того, что посчитаешь нужным. А ты сам где живешь? - внезапно поменял я тему, - в том каменном доме?
        - Там, - ответил мексиканец, опуская взгляд.
        - Твое право, просто дом находится на отшибе, а тебе нужно контролировать свое поселение. Поставь себе жилище рядом с этим домом, будем ходить в гости, когда буду здесь, - пошутил, наблюдая, как улыбается на мое предложение Пабло.
        - Хорошо, Макс Са, может мои люди принесут еды?
        - А стриптиз тоже есть в программе? - Пабло не сразу понял, что я подкалываю, а осознав, помрачнел:
        - Я должен был тебя предупредить, но побоялся Картера и его «бешеных».
        - В любом случае, ты сделал правильный выбор в момент опасности, за что я тебе благодарен. Дай руку, Пабло, с этого момента прошлое забыто.
        Мендоса ответил крепким рукопожатием и ушел, сославшись на дела. Бер вышел вслед за ним, чтобы оценить обстановку и проверить готовность часовых. Санчо уже полчаса назад принялся за обед, невозмутимо работая челюстями.
        - Ты проглот, Санчо, - присев рядом, принялся за еду.
        Неандерталец на минуту прекратил жевание и промычал сс набитым ртом:
        - Ялт (еда).
        - Да уж, куда ж тебе без еды, если все твое потомство будет таким же прожорливым, империя Русов разорится.
        Не моргнув и глазом на мои слова, Санчо продолжил прием пищи, лишь пару раз весело осклабившись. Вернулись разведчики, посланные Бером проверить ситуацию по всему поселению. Пабло не обманул, кроме двоих воинов из своей охраны Пабло разоружил всех воинов своего племени. До ночи еще было далеко, решил прогуляться по будущему городу своей империи названному в честь Бера.
        Мы вышли небольшой группой: слева и справа меня охраняли Бер и Санчо, еще по три воина шли впереди в десятке метров и сзади, практически следом за нами. Не знаю, что такого наговорил Пабло племени, но встреченные сгибались в поклоне не смея поднять глаз. Только детишки отличались смелостью и глазели без страха, даже пытались вклиниться в наш походный строй.
        Услышав звон металла, мы свернули в сторону неказистого строения, выполнявшего роль кузницы, где трудились уже знакомые Рек и Гун. Подогревая кусок шихты, они старались выбить из него остатки шлака, поочередно ударяя молотом. При нашем появлении кузнецы остановили работу, в наступившей тишине, прошелестело:
        - Великий Дух.
        - Как дела, - обратился я к кузнецам, замершим в полупоклоне. Пришлось повторить вопрос, прежде чем Рек, несмело ответил:
        - Макс Са, мы хорошо работаем, Паб доволен.
        Дальнейшие расспросы свелись к односложным «да» и «нет». Честно говоря, я ожидал не такой реакции, если Урха хотят стать Русами, нужно преодолеть в себе рабское состояние души.
        - Пошли к Пабло, вправим ему мозги, - мы двинулись через поселение по кратчайшему пути. Встреченные жители спешно уступали дорогу усердно кланяясь. Оружия ни при ком не заметил, хотя наметанный глаз выхватил, что большинство шкур на хижинах совсем новые. В прошлый приезд меня удивило, что шкуры на хижинах были практически полуистлевшими.
        Пабло доложили, что я иду, он встретил нас на полпути в сопровождении двух вооруженных воинов.
        - Пабло, в чем дело? Почему жители замирают, едва увидев меня, не могут ответить на простые вопросы? Я не диктатор, не кровопийца, уважение ко мне должно быть, но оно не должно переходить разумные пределы.
        - Ты для них Великий Дух, если приучить их к мысли, что ты человек, они со временем могут потерять страх и уважение, - невозмутимо парировал Мендоса. Логика в его словах есть, но мне всегда претило чрезмерное внимание. Достаточно поздороваться и приветствовать легким полупоклоном, не замирая на пару минут и уткнув глаза в землю.
        - Перебора не нужно, - проворчал я, скорее, по привычке. - Ты говорил, у вас есть пойманные свиньи? Лошади не встречались тебе, Пабло?
        - Я сам не видел, но племя Урха, что обитает у отрогов гор, рассказывало про животных по описанию похожих на лошадей. Правда, с их слов, водились они по ту сторону гор, на равнине. Ты хочешь приручить лошадей, Макс Са?
        Не знаю, почему, но меня коробило постоянное «Макс Са», пару раз подумывал сказать Пабло, чтобы обращался просто по имени. Но такую привилегию еще нужно заслужить, пока Мендоса был на верном пути.
        - Да, хочу. Верблюдам климат не очень подходит, за последние годы родилось только трое верблюжат. Да и растут они медленно, в отличие от лошадей. Если бы твоим соплеменникам у гор удалось поймать несколько жеребят, попробовали бы разводить их.
        - Я отправлюсь к ним сразу после твоего отъезда, - пообещал Пабло, - пожелание Великого Духа для них закон.
        - Вот и отлично, а теперь продолжим прогулку по поселению, хочу лучше ознакомиться с Берлином.
        - С Берлином? - недоуменно переспросил Мендоса. В глазах мексиканца промелькнул вопрос моего психического здоровья.
        - Я не сказал тебе? Мы решили назвать это поселение Берлином. В честь моего сына Бера, которого спасла волчица, вскормив его своим молоком.
        - Я слышал легенду про Рим, - улыбнулся Пабло, - но легенда про Бера точно основана на фактах. Значит Берлин, - удовлетворенно констатировал мексиканец.
        - Со временем, может и Мехико появится на карте этого мира, а теперь, вождь Монтесума, показывай свои владения.
        Мендоса улыбнулся сравнению с ацтекским вождем, начиная рассказывать и показывать поселение. В прошлый раз мне не удалось его увидеть полностью, Берлин оказался больше, чем я предполагал. Часть хижин скрывалась на подступах к лесу, невидимая со стороны моря. Хижина убитого шамана не пустовала, ее занял один из Урха, внезапно осознавший, что «умеет слышать Духов».
        - Игры в шаманов практиковать не будем, парня я заберу с собой, мои священнослужители привьют ему основы религии.
        - Макс Са, а что за религия? Я очень немногое понял в прошлый раз, когда жил в Макселе, - Пабло был католиком, влияние испанской церкви находило отголосок спустя века.
        - Истинная религия о Едином Боге. Без Духов, шаманов и прочих посредников. Я взял самое рациональное из всех трех мировых религий. В нашем мире мы не допустим религиозных войн, появлений «орденов» и сект. Все будет просто и доступно для каждого, даже для дикаря.
        Пабло слушал мой монолог не перебивая. Когда я закончил, он воскликнул:
        - Так это и есть христианство.
        - Будь на твоем месте иудей или мусульманин, каждый из них узнал бы в моих словах свою религию, - возразил я мексиканцу, - ибо Бог реально Один для всех, и все основные постулаты мировых религий тождественны. А потому нужно просто быть людьми честными и справедливыми.
        - Макс Са, а ты верующий? - внезапно спросил Мендоса. Вопрос заставил задуматься: я никогда раньше не считал себя верующим, в глубине души допуская Высший Разум в лице Бога. И в то же время, в трудную минуту, я частенько взывал к небесам, надеясь на божественную помощь.
        - Я, скорее, неубежденный атеист при здравии, и потенциальный верующий при проблемах, - витиевато ответил Мендосе на его вопрос.
        - Но тогда зачем ты насаждаешь религию, построил храм, Макс Са? - Пабло явно не видел логики в моих действиях.
        - Потому что людям всегда нужно верить в чудо, перекладывать ответственность на судьбу, грешить и каяться, боясь возмездия. Каждый из нас в душе ребенок и надеется, что в загробном мире он будет достоин лучшей участи. Зачем лишать людей иллюзии, что они могут быть счастливы в загробном мире, если им не повезло в этом? Кроме того, религия - это инструмент управления массами, кто будет отказываться от такого подспорья?
        Мендоса задумался над моими словами, словно пробуя их на вкус, повторил: - зачем лишать людей иллюзии, что они могут быть счастливы в загробном мире, если им не повело в этом…
        Я хлопнул его по плечу, выводя из задумчивости:
        - Хватит мечтать о загробном мире, давай пока обустроим этот. Показывай свои владения, Монтесума.
        Глава 24. Макс-строитель
        Из Берлина мы отплыли утром, как и планировали. Мендоса оказался вполне адекватным правителем, чему я убедился во время детального знакомства с Берлином. За время, что прошло с момента, как я оставил его главным, он успел увеличить посевную площадь вдвое, построил загоны для животных, было поймано около десятка диких свиней, две свиноматки уже принесли потомство. Пабло также взял под свой контроль кузницу и доставку руды плохого качества, что добывали открытым способом у места, где располагалось поселение второго племени Урха.
        Утром перед отплытием я снова напомнил Пабло, что в его распоряжении год, чтобы Урха стали более-менее говорить на языке Русов. Напомнил, что через пару месяцев в Берлин придет «Варяг» с овцами, козами и грузом пшеницы. Пабло незачем знать, что я планирую длительную экспедицию по обследованию побережья всего Средиземного моря. Поэтому условились, что личный визит нанесу не раньше, чем через год, чтобы принять Урха в Русы.
        - Я буду ждать Макс Са, и все племя освоит язык Русов, - пообещал Мендоса, вместе со своими людьми сталкивая шлюпку в море.
        - Не забудь про два других поселения, - напомнил мексиканцу про дружественные племена.
        - Не забуду, удачного плавания, - ветер немного относил слова, но расслышать удалось. Я молчал, пока Тиландер отдавал команды, ставя паруса. Когда «Стрела» заскользила из бухты, оставляя по левому борту злополучную мель, спросил американца:
        - Герман, как думаешь, уже можно доверять Мендосе? На первый взгляд, он предан и старается, но все равно, меня гложет червь сомнения.
        - Я не думаю, что от него будут проблемы. Он находился под влиянием своего напарника, его направляли, им манипулировали. Я даже думаю, что Пабло отчаянно нуждается в том, кто будет направлять его действия. - Американец сплюнул за борт, - в авиации есть термин «ведомый», так вот Мендоса по жизни будет ведомым. Я так думаю.
        В словах Тиландера прослеживалась логика: нечто похожее я заметил и сам. Пабло не старался быть лидером, его вполне устраивала роль исполнителя.
        - Раз так, будем для него «ведущими», не забудь, нам нужно посмотреть, как Вириту справился с разбором камней и каменного крошева, что остались после взрывов. Утром будем в Максимене?
        - Если плыть ночью, то достигнем Максимена за полночь.
        - Не к спеху, некуда торопиться. Я в каюту, хочу немного подремать, разбуди, если возникнет необходимость.
        В последнее время я стал быстрее уставать. Рано еще все списывать на возраст, скорее всего, это связано с заболеванием, но я не чувствовал недомогания, если не считать быстрой усталости. Дважды Тиландер обратил внимание на мою бледность. Анемия? Железодефицитная или злокачественная? Без анализа крови и обследований понять в чем дело невозможно. Если раньше для меня было проблемой заснуть, сейчас я засыпал практически мгновенно, словно организм пытался использовать каждую минуту для сна. И я стал чаще видеть сны: отчетливые, со множеством персонажей и сюжетом. Зачастую, проснувшись, требовалось время, чтобы осознать, что это всего лишь сон.
        Проснулся после полудня: сверху доносились разговоры людей, скрип деревянных частей корабля. «Стрела» была относительно новой шхуной, в а вот «Варяг» хорошо послужил, но все имеет предел. Сам Тиландер не раз говорил, что корабль нуждается в капитальном ремонте.
        Наверху каждый занимался своим делом: матросы драили палубу пользуясь затишьем в работе, воины обедали, ведя неторопливые беседы. До самого вечера перекинулся лишь парой фраз с Бером и Тиландером. Дважды подходил Лайтфут, но не получив желаемого собеседника, молча садился неподалеку.
        После захода солнца оба корабля еще примерно час продолжали путь, пока Тиландер не решил встать на якорь. Перекусив в компании американцев, я спустился в каюту: меня снова клонило в сон. Хотелось уснуть и проспать пару месяцев, чтобы проснуться бодрым, полным сил и планов. В последние дни я действовал по привычному сценарию, никаких новых идей не возникало. Необходимость постройки фортов и обследования побережья страшила. Пару раз чуть не смалодушничал, решив отказаться от таких глобальных планов. Со мной явно что-то происходило, только я сам не мог понять, что именно.
        В Максимен прибыли еще до обеда: вместе с воинами, оставленными для охраны шахтеров нас встречали дикари, воздевая руки к небу. Я про них совсем забыл, отплывая в Берлин, но, как оказалось, дикари не забыли про меня. Стоило мне сойти на причал, как они рухнули на колени, изображая радость и почтение.
        - Бер, Санчо, со мной, посмотрим, как Вириту справился с работой.
        На берегу находились пятеро воинов, остальные обеспечивали безопасность работающих на расчистке рудника. За неполные трое суток моего отсутствия Вириту потрудился на славу: очищенная от камней площадь размером уже с футбольное поле. Еще примерно столько же подлежало очистке. Если уголь залегает сплошным полем, этой площади хватит, чтобы обеспечить Максель и все наши потребности на десятки лет.
        - Макс Са, с возвращением, - приветствовал Вириту, появляясь из лесной чащи справа.
        - Я думаю, что полоса горящего камня уходит в ту сторону, - бригадир махнул вправо от кряжа.
        - Это было бы отлично, Вириту. Дикари не доставляют вам неудобств?
        - Нет, Макс Са, мы уже привыкли к ним, они безобидные. Целыми днями кушают и спят.
        - Пусть мужчины принимают участие в расчистке территории от камней, не в санаторий приехали.
        - Санатор? Что это, Макс Са? - Вириту никогда прежде не слышал такого слова.
        - Пусть работают, говорю, - не стал я вдаваться в разъяснения. - Мы отправимся в Максель, через несколько дней «Варяг» вернется и останется здесь в твоем распоряжении.
        Задерживаться в Максимене дольше нет смысла. Попрощавшись с Вириту и воинами, «Стрела» взяла курс на Максель, сопровождаемая «Варягом».
        Порт Макселя, как всегда, кипел многолюдьем. На рейде стояла «Акула» в последнее время используемая только для прибрежного плавания. Баржа, подогнанная к причалу, загружалась бревнами для строительства форта. Миха успешно справился с порученной перед моим отплытием работой.
        - Герман, сегодня и завтра отдыхаем, послезавтра отплываем, чтобы построить первый форт. Потом я тебя освобожу, чтобы ты мог заниматься строительством клиппера. В любом случае, нам придется обследовать береговую линию, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос о возможном присутствии врагов рядом с нами.
        - Я буду готов, - кратко ответил Тиландер, внимательно наблюдая за действиями матросов.
        Два дня, что я отвел на отдых, прошли быстро. За это время практически не вылезал из дворца, перемежая отдых с парилкой. В назначенный день отплытия чувствовал себя значительно бодрее. Эти два дня поочередно парил в бане и жен, обрадованных таким вниманием. Ласки и внимания досталось всем, на два дня воцарив небывалое единение среди них.
        Когда в сопровождении Бера и Санчо, я дошел до порта, «Стрела» была готова к отплытию. Баржу нагрузили бревнами так, что на минуту закралась мысль о пределе плавучести.
        - Мы готовы, выйдем в открытое море, там возьмем баржу на буксир, - отрапортовал американец при моем приближении.
        - Тогда по коням, - скомандовал, усаживаясь на любимом месте на мостике. Матросы оттолкнулись от причала, и «Стрела» медленно начала дрейфовать в сторону открытого моря управляясь одним кливером. На барже была одна мачта с большим латинским парусом. Отлив и течение реки помогли беспрепятственно выйти в море, где мы потеряли почти полчаса, дожидаясь груженной баржи. После взятия баржи на буксир «Стрела» подняла паруса и двинулась на юг держась от берега примерно в пятистах метрах.
        Еще вчера я отправил Гора с десятком воинов, чтобы они определили дневной переход, и, выйдя на берег, ждали корабля, разложив большой костер. Гор был проинструктирован идти весь день со средней скоростью, чтобы выбрать оптимальное расстояние для закладки форта.
        «Стрела» с баржей на буксире едва давала пять узлов и то при несильном попутном ветре. Дым от костра мы увидели сразу после полудня, еще час прошел, прежде чем стали различимы фигурки людей на берегу.
        - К берегу, - Тиландер кивнул и продублировал команду, убирая часть парусов. На якорь встали максимально близко, чтобы легче было переправлять бревна на сушу. На берег переправили около пятидесяти бревен, когда я дал отмашку, что достаточно. Для строительства частокола вокруг форта, можно срубить деревья на месте.
        Бригада Аламина работала неделю, прежде чем форт оказался готов. Еще три дня ушло на строительство частокола. Сам форт рассчитан, чтобы в нем могло укрыться около двух десятков человек. Для отражения атаки оставлены маленькие бойницы, недостаточно широкие, чтобы в них мог пролезть человек. Запор для двери Тиландер придумал хитрый: чтобы открыть дверь снаружи, нужно было сдвинуть в сторону деревяшки и просунув руку внутрь, потянуть на веревку, тогда запор поднимался, позволяя открыть дверь. Конструкция мне показалась сомнительной, но Русы незнакомые с ней не смогли понять принцип открытия двери, пока американец не показал наглядно.
        Я помнил свое обещание освободить Тиландера, чтобы тот занимался постройкой нового парусника. Частично облегченная баржа могла самостоятельно идти под парусом на юг, к месту закладки второго форта. Сегодня утром Гор с группой воинов отправился рассчитывать второй дневной переход.
        - Герман, возвращайся в Максель, добивай «Катти Сарк». Мы сможем двигаться в Портбоу и на барже, расстояние небольшое. Как вернешься в Максель, отправь сюда Каа на «Акуле», будет кому тащить нас в Портбоу, если наступит штиль.
        - Макс, может, мне остаться? - Тиландер мялся, не решаясь уплывать оставив меня.
        - Нет, Герман, достроить «Катти Сарк» важнее всего. Ты же сам говорил, что «Стрела» не сможет так же быстро идти под парусами, как клиппер. Мы не можем позволить себе провести полтора года, обследуя побережье. Со мной Бер, Санчо, Гор с воинами. Мы дойдем до Портбоу, осталось еще три форта, и я вернусь. Приглядывай за Михой и Малом в мое отсутствие.
        - Конечно, Макс, они мне как родные дети! - мы обменялись рукопожатием, американец запрыгнул в шлюпку, и матросы налегли на весла.
        - Сегодня переночуем в форте, а с утра двинемся на юг. Бер, командуй, пусть все отдохнут и наедятся досыта.
        Ночью были слышны звуки ночной охоты: хищники выслеживали добычу, пару раз до нас долетали звуки ночной борьбы, резкие крики птиц разрывали тишину. Несмотря на середину марта в форте ощущалась духота от количества ночующих людей. Я специально загнал всех внутрь, оставив на барже всего пару человек, чтобы понять вместительность нашего укрепленного блокгауза. Двадцать человек могли разместиться, если не думать о удобствах. Для большего числа форт маловат, хотя во дворе могли разместиться полсотни человек.
        Уже на второй день начала работы, Каа на «Акуле» нашел нас на месте строительстве второго форта. Заякорив драккар, он согнал на берег практически всех, чтобы ускорить процесс строительства. Отсутствие Тиландера сказывалось, с запором Аламин провозился дольше, чем в первый раз. Второй форт получился похожим на первый. Срубленные для частокола деревья образовывали открытое пространство вокруг форта, затрудняя скрытую атаку. Если не дать молодой поросли расти, перед фортами всегда будет свободное пространство.
        На следующее утро все повторилось: Гор с частью воинов ушел в дневной переход, чтобы определить следующее место форта. Переночевав и дав людям небольшой отдых, мы двинулись на юг. Я перешел на «Акулу», практически пустая баржа следовала за нами. Бревен оставалось едва ли на половину форта, это значило, что постройка двух последних фортов затянется.
        Так и получилось: готовых бревен хватило только на две трети форта. Аламин отрядил пять лесорубов, чтобы свалить мощные деревья для стен форта. Только шестого апреля закончили третий форт, строительство которого растянулось на одиннадцать дней. Оставался последний, четвертый, в дневном переходе от которого располагался Портбоу. Даже подгоняя людей изо всех сил, мы смогли его построить лишь за пятнадцать дней. Во время постройки форта исполнилось двадцать лет год с момента моего приземления на планету.
        Жители Портбоу встретили нас радостно: с зимы мы были первые посетители. Рядом с портом образовалась целая гора железной руды, которую рудокопы добывали, пользуясь теплыми днями. Здесь теплее, чем в Макселе, и днем прогревало до солнечных ожогов. Портбоу расширился: вместо десятка хижин и маленького причала, что я видел в последний приезд, поселок напоминал небольшой приморский городишко. Причал расширили и достроили, а количество хижин перевалило за два десятка. Виднелись рыбацкие сети и лодки, возле которых играли детишки. Около хижин сновали женщины, а запах варенной и жаренной рыбы заполнил весь поселок.
        Я принял приглашение старосты отобедать с ним, захватив Бера. Гор, Санчо и остальные разбрелись между хижин, приглашенные на трапезу жителями Портбоу. Староста вкратце рассказал про проведенную зиму, оказавшуюся еще мягче чем в Макселе. За всю зиму снег не выпадал, хотя насколько раз дули холодные ветра со стороны гор. Один раз со стороны юга появлялись дикие люди. По описанию, это неандертальцы. Пришедшие не проявили агрессии и быстро ушли обратно, испугавшись Русов. Еще одна новость приятно меня удивила: осенью в акваторию бухты заплывали киты. Порезвившись около десяти дней, они уплыли. Тяжело вздыхая, староста сетовал на отсутствие «больших лодок» и оружия для охоты на морских гигантов.
        - Осенью сюда прибудет Мар на «Варяге», у него все есть для охоты на китов, - пообещал я Барху, прощаясь с ним.
        Назад в Максель мы возвращались против ветра, преодолевая за сутки не больше пятидесяти километров. Обычный путь в полтора суток затянулся на четыре, прежде чем показался знакомый берег и дельта Роны. Почти два месяца ушло на строительство фортов, но теперь люди могли путешествовать из Макселя в Портбоу и обратно не завися от наличия кораблей.
        За это время Тиландер умудрился спустить на воду будущий клиппер: мачты и остальной такелаж еще не установлены, но работа на корабле кипела. Обнаженный по пояс американец махал топором, который бросил при виде входящей в порт «Акулы». Натягивая на ходу тунику, Тиландер спешил навстречу, светясь от радости.
        - Макс, черт побери, как я рад тебя видеть. Мы работали день и ночь, хотел к твоему возвращению удивить тебя готовностью клиппера, - мы обнялись, похлопывая друг друга по спине.
        - Тебе удалось, не ожидал увидеть «Катти Сарк» на воде так быстро. Полагаю, что через месяц уже будут ходовые испытания?
        - Если не раньше, мне осталось установить мачты и разобраться с парусами. Как со строительством фортов? Запоры работают? - поинтересовался Тиландер.
        - Отлично работают, нашим тоже приходится поломать головы, прежде чем могут открыть. Если дикари смогут понять принцип - они гении, и их следуют срочно принимать в наши ряды, - пошутил я, наблюдая, как от похвалы розовеют щеки американца.
        - Ладно, Герман, мне нужно навестить жен, приходи вечером вместе с Уильямом, посидим, пообщаемся.
        - Без самогона? - с хитринкой в глазах спросил американец, и мы расхохотались.
        - Какое общение без самогона, о чем ты говоришь? - сквозь смех удалось мне выговорить, вызвав второй взрыв хохота.
        - Договорились, - отсмеявшись согласился американец, - но при одном условии, что ты заставишь Уильяма нырять в своем ледяном бассейне.
        - За этим дело не станет, Уильям любит париться и охлаждаться, - смеясь ответил Тиландеру, вспоминая, с каким страхом Лайтфут относился к этим процедурам.
        - Ладно, Герман, жду вас вечером, - махнув рукой на прощание, заторопился домой, где меня ожидал взвод жен и рота детей.
        Глава 25. Жара
        Была середина июля, когда жара стала невыносимой. Больше месяца не было дождя, воздух напоминал парную. Стоило выйти и пройтись пару шагов, как начинал обливаться потом. Если бы не Рона и не искусственное озеро, вся наша живность просто не выдержала бы подобных температур. До уборки ячменя и пшеницы оставалась пара недель: злаки вымахали хорошо, но зерна не успели налиться как следует. Высокая температура высушила пшеницу и ячмень, каждый день видел, как осыпаются зерна с пожелтевших стеблей. Дальше ждать было нельзя, надо было спасать урожай.
        На уборку злаковых вышел весь Максель: воздух звенел от нестерпимого зноя. Каждое прикосновение к пшенице и ячменю, вызывал потерю зерен, осыпавшихся на землю. Земля высохла, покрывшись трещинами. Кроме наших гусей, наше озеро стало спасительным водоемом для множества пернатых. Впервые, за все время пребывания в этом мире, я увидел серых уток, прилетавших на водоем. Соорудив ловушку из сетей, удалось поймать пятерых уток, остальные стали осторожнее, не попадаясь в примитивную ловушку.
        Озеро, несмотря на приток воды из Роны, немного уменьшилось в своих размерах. Уровень реки тоже заметно понизился, обнажив глинистые берега. Уборка злаковых заняла три дня, на земле осталось столько несобранных зерен пшеницы и ячменя, что не было смысла даже сажать озимые. Дичок сам выполнит функцию посадки злаковых культур. Не знаю, что бы мы делали с нашей многочисленной скотиной, не будь реки и озера. Поение животных превратилось в ритуал: дважды в день, к озеру устремлялась разномастная орда животных. Верблюды, свиньи, буйволы, козы и овцы, толкая друг друга спешили напиться. В результате весь берег озера превратился в сплошное месиво грязи, где над навозом постоянно кружились крупные зеленые мухи.
        Трава и листва деревьев выгорела, превратившись в буроватую полусухую растительность. Работать при такой жаре, в дневное время, было невозможно. Только рано утром или перед самым заходом солнца, температура была относительно приемлемой. Заметно упали темпы работ по добыче угля и железной руды. За неделю, едва один рейс, груженный добытыми ископаемыми, приходил в Марсель.
        Единственным кто не сдался, и продолжал работу в такую жару, был Тиландер. Он и его матросы, обнажившись полностью, прикрыв причинное место куском ткани, продолжали работу, ежечасно окунаясь в воду. Все три мачты уже были установлены, шкоты натянуты, работа шла над реями. Несколько раз, просил Тиландера сбавить обороты, боясь за его здоровье. Но каждый раз, американец напоминал мне, что надо закончить работу над судном, чтобы до осени успеть проверить мореходные качества. Мы проработали тщательный план экспедиции, чтобы зиму встретить у берегов Африки, где и погода, и климат зимой, были мягче. Для этого, требовалось выйти в море не позднее ноября, чтобы, двигаясь на юг, начать обследование с северного побережья африканского континента, начиная с территории Марокко. Таким образом. Все три зимних месяца, у нас ушли бы, чтобы обследовать африканское побережье. И дойти до Нила, где совсем недавно располагался Ондон.
        На все мои уговоры поберечь здоровье, Тиландер отшучивался, ссылаясь на железное здоровье. Тем не менее, я оказался прав. Один из матросов, вчера сообщил неприятную новость, что Гера упал и не разговаривает. Поспешив вслед за вестником, нашел американца в тени, куда его отнесли матросы. Тиландер был без сознания: покрасневшее лицо покрылось пятнами, дыхание было шумное, частое и неровное. Кожные покровы были сухими и горячими на ощупь. Правая нога американца непроизвольно подергивалась синхронно с левой рукой.
        Тепловой удар, в этом не было никакого сомнения! Преодолев сопротивление челюстей, открыл рот, чтобы убедиться в отсутствие рвоты, которая могла мешать дыханию.
        - Принесите воды и пару тряпок, - матросы бросились исполнять указание. Лоб Тиландера горел, словно его вынули из домны Лайтфута. Отсутствие пота говорило о том. Что система охлаждения организма дала сбой. Выделительная система не успевала охлаждать организм, и организм принял самое верное решение: максимально сократить двигательную активность, чтобы уменьшить риск перегрева. Заставил матросов обтирать Тиландера мокрыми тряпками, сам попробовал влить ему несколько капель воды в сухой рот. Сердцебиение было учащенное, не меньше ста двадцати ударов в минуту.
        Тень, обтирание мокрыми тряпками, небольшой прием воды, сделали свое дело. Дыхание американца стало возвращаться в норму, пятна с лица стали бледнеть, полностью исчезая. Несколько раз моргнув, Тиландер открыл глаза:
        - Макс, что случилось? - выговорил он хриплым голосом, скривив лицо от боли.
        - Все нормально, Герман, выпей воды, - приподняв его голову, дал выпить немного. Первые глотки американец делал осторожно, словно вода причиняла боль. Сделав паузу, он уже начал пить увереннее, но я отнял пиалу.
        - Не торопись, отдохни пару минут, потом еще попьешь.
        - Я потерял сознание, почему моя голова на твоих коленях?
        - У тебя был тепловой удар, Слава Богу, что все обошлось и ты оказался крепок. А ведь мог и отек мозга получить. Лежи неподвижно, дай организму восстановиться, - пресек я попытку американца подняться.
        - Макс я в порядке, честное слово! Мне неудобно лежать на твоих коленях, да и неправильно это, - попытался запротестовать Тиландер, но осекся под моими словами:
        - Неудобно на потолке спать, и трусы через голову надевать. Я предупреждал тебя, но ты не послушал. Ты хочешь оставить меня без друга? Ведь у меня нет никого ближе тебя, Герман. Почему ты такой непослушный, не бережешь себя? А кто закончит «Катти Сарк», если с тобой что-то случится? Это же надо быть таким безответственным, чтобы в сорокаградусную жару, целыми днями работать под палящим солнцем!
        Говоря все это, я нисколько не преувеличивал: да, была еще Нел, остальные жены и мои дети. Был Лайтфут, с его незаменимым знанием металлургии и кузнечного дела. Был Бер и Санчо, мои приемные сыновья, готовые умереть за меня. Но даже среди них, Герман для меня занимал особое место. Может это было потому, что мы были практически из одной эпохи? Может потому, что мы оба перенесли тяготы плена Урха? Не знаю, но именно с ним я был Максимом Серовым, а не Великим Духом Макс Са ДарбКанг У Ра.
        - Прости, Макс, я переоценил себя, - с уголка глаз Тиландера, стыдливо сбежала одинокая слезинка, - я подвел тебя.
        - Герман, корабль, Максель и все остальное ерунда! Главное наше богатство - это мы сами. Сейчас отнесем тебя в твою хижину, два дня, если ты выйдешь оттуда, даже, чтобы справить нужду, я не назову тебя братом больше никогда!
        - Мы братья, Макс? - Теперь уже подозрительно заблестели оба глаза американца.
        - Братья, Герман! И если бы мог попросить у Бога брата- я бы не желал лучшего брата, чем ты!
        - Отнесите его в хижину, только осторожно, - дал указание матросам, внимательно слушавшим наш разговор.
        - Я навещу тебя вечером, смотри, не забудь о том, что я сказал.
        - Не забуду, - прошептал Тиландер, не в силах совладать с волнением.
        - А вы, отдохните два дня, пока Герман не поправится, - матросы радостно встретили известие о предстоящем отдыхе. Даже им, выросшим на юге, такая жара была в тягость. Аккуратно переложив американца на шкуру быка, матросы понесли его в хижину к жене, а я отправился назад во дворец, обливаясь потом. Полчаса на такой жаре, а пот льет градом. Как же умудрялся Герман, махать топором в такую адскую жару. Не заходя во дворец, прошел назад, чтобы окунуться в бассейн, который оказался оккупированным моими женами.
        - Девочки, посторонитесь, - с разбега нырнул «рыбкой», вынырнул, наслаждаясь блаженством, разлившемуся по телу, от контакта с водой.
        - Загораете, сардельки?
        - Загораем, - задорно отозвалась Сед, выставляя напоказ длинные ноги. Лиа, молча сидела в тени с малышом, родившимся всего месяц назад. Мальчика назвали Сергеем, в честь моего отца. По уже устоявшейся традиции, Сергей сократилось до Серга, с аппетитом сосавшего в данный момент, грудь своей матери. Немно поплескавшись в воде с Алолихеп и Нел, скинул загоравшую Сед в воду, под одобрительный смех остальных.
        Фыркая и отплевываясь, Сед вынырнула и стала топить Алолихеп, смеявшуюся больше всех, пока та не запросила о пощаде.
        - Девочки, пошли в дом, будем все вместе обедать, - вытираясь куском ткани, я прошел во дворец, слыша сзади смех и щебетание. Обед затянулся, к нему присоединились и дети: Миха и Мал, сняв пыльные доспехи, рискнули присесть, но были нещадно прогнаны Нел, чтобы умылись и привели себя в порядок.
        К Тиландеру пошел перед самым заходом солнца, когда температура опускалась до приемлемой. Американец лежал в углу хижины, возле него хлопотала жена, кормя его с рук. Увидев меня, Тиландер присел, обрадованно воскликнув:
        - Макс, скажи этой глупой женщине, что я не умираю. Целый день пичкает меня едой, словно в последний раз.
        - Как ты себя чувствуешь, - пропустил я просьбу мимо ушей, - тепловой удар нехорошее явление. Результаты могут появиться даже спустя пару дней.
        - Нормально, все прекрасно, просто я немного перетрудился. Полежал и ощущаю себя молодым, - попробовал отшутиться американец, окончательно принимая вертикальное положение. - Долго мне притворяться инвалидом?
        - Еще пару дней, как минимум, - увидев, что Тиландер открыл рот, добавил жестко, - это даже не обсуждается, Герман. Считай, это приказ.
        - Хорошо, - пробормотал американец, заметно погрустнев. Жена Тиландера, наоборот расцвела, услышав мой вердикт. Сын американца, мой зять, женатый на Алле, давно жил отдельно. Это было спокойный рассудительный мужчина, не чаявший души в моей дочке. Но у них до сих пор не было ребенка. Не было ребенка и у Анны, вышедшей замуж за сына Лайтфута. И если у Аллы просто не наступала беременность, то Анна уже трижды выкидывала в малом сроке. Не знаю. С чем это было связано, беременность двойней у Нел протекала нормально, если не считать, что родились девочки маловесными и недоношенными в тридцать шесть недель. В принципе, при многоплодной беременности, редко удается доносить до тридцати девяти-сорока недель. Так или иначе, дедушкой я пока не стал, хотя признаюсь, мечтал об этом уже пару лет.
        Михе скоро исполнялось двадцать лет, но жениться парень не торопился. В отличие от Мала, уже имевшего пару подружек. В отношении Михи, у меня была задумка, когда поделился с ней Нел и Тиландером, оба остались довольны.
        В племени Урха, покойный Картер имел несколько жен и наложниц, волей судьбы, все дети Картера были женского пола. Но не с ним, я желал связать себя родством. У Пабло росла красавица-дочь, которой на вид можно было дать и пятнадцать, и семнадцать. По этому поводу. Была предварительная договоренность в последнюю поездку: Пабло с радостью ухватился за мое предложение. Мы договорились, что в следующий приезд сведем молодых, и решим вопрос с женитьбой, не откладывая в долгий ящик.
        - Как скажешь, отец, - ровным голосом ответил Миха, узнав о том, что жена ему найдена. Но наметанный глаз Бера определил, что предложение моему сыну понравилось. И было от чего понравиться: Иока была писаной красавицей среди всех женщин в этом мире. Большие карие глаза. Густые ресницы и волнистые волосы до бедер. Кожа была темно-золотистого оттенка, контрастируя с ослепительно белыми зубами и полными губами. Удивительно, что такая красавица оказалась невостребованной среди мужчин, хотя дикарями ценились иные стандарты красоты: широкие мощные бедра, большая грудь и сильные руки. Все, что необходимо для легкого рождения и вскармливания ребенка.
        - Макс, я тебя зову, ты не слышишь, - вырвал меня из раздумий о предстоящей женитьбы старшего сына, голос Тиландера.
        - Да? - спохватился я, понимая, что слишком сильно отвлекся, не слушая разговор американца.
        - Я говорю, - повторил Тиландер, - что если установить максимум парусов и обшить подводную часть корабля тонкими листами железа, мы могли бы получить увеличение скорости. Сила трения воды о железо, была бы меньше, чем о дерево.
        - Если покрыть железо краской, отшлифовав его и загрунтовав, - откликнулся я, возвращаясь в беседу. - В противном случае, ржавчина сыграет против нас. У нас нет таких возможностей, да даже если бы и были, это долгий и нудный процесс.
        - О ржавчине я не подумал, - сконфуженно признался американец.
        - Нам надо закрыть вопрос с обследованием всей береговой линии, - решил я открыться Тиландеру, - у меня на душе неспокойно, словно мое время в этом мире подошло или подходит к концу.
        - Тебе только исполнится пятьдесят следующей весной, откуда такие мысли?
        - Не знаю, Герман, такое иногда бывает, может это шестое чувство? Я ощутил такое же беспокойство, когда впервые увидел свечение по курсу космической станции. Словно внутренний голос предупреждал, что впереди опасность. Я не сумел тогда убедить своего коллегу, что свечение опасно, и как результат, очутился в этом мире.
        - Мы тоже, попали сюда, хотя не планировали, - парировалТиландер.
        - Вы, это другое дело. У вас был обычный тренировочный полет, несовершенство приборов, да и знаний не было о Бермудском треугольнике.
        - Нет, Макс, - возразил американец, отхлебывая предложенный женой чай, - с самого начала полета, происходили странные вещи. Компасы на разных самолетах, показывали разное направление, связь прерывалась, ориентиры исчезли. И будь Тейлор поумней, он сразу принял бы решение лететь на базу вместо того, чтобы в белом тумане блуждать, пока топливо не подошло к критической отметке.
        - Судьба, - философски ответил я, допивая свой чай. Наступившая ночь практически не принесла прохлады. А после чая, пот потек по позвоночнику и одинокая капля повисла на носу.
        - Я пойду, а ты соблюдай постельный режим. Если он будет вставать, пришли ко мне человека, - демонстративно обратился к жене американца. Та радостно кивнула, и посмотрела на мужа суровым взглядом, под которым Тиландер съежился, став на полметра меньше.
        Попрощавшись, вышел: ночь выдалась звездная, усеяв небосклон миллиардами светлячков. Полная луна давала хорошую освещенность, временам появлялось слабое дуновение ветерка, приносившее непередаваемую усладу. Если засуха продлится еще месяц, об урожае яблок, груш и олив, придется забыть. Каждый день, мой сад поливали водой из озера. Но иссохшая земля, мгновенно проглатывала воду, через пять минут высыхая, и не напоминая о недавнем поливе.
        Вода в озере, перестав получать подпитку из-за снизившегося водного потока, уменьшалась. Животные, пригоняемые на водопой, пачкали воду навозом и комьями грязи, окрашивая ее в серый болотный цвет. Зик многократно обошел все дома в Макселе, предупреждая о необходимости воду кипятить. Несмотря на эти меры, около десятка человек подхватили кишечные инфекции, двое тяжелобольных находились в лечебнице. Мой доморощенный антибиотик не давал желаемого результата.
        Уже подходя к крепостной стене, что ограждала дворец, заметил толпу, с которыми яростно ругался Мал.
        - Что случилось, Мал?
        - Эти глупые люди пришли к тебе, чтобы ты попросил Главного Духа-Бога, дать им воду с небес. Сейчас позову воинов, чтобы прогнали их, - Мал тяжело переводил дыхание. Трудно эмоционально разговаривать в такую жару, пытаясь перекричать толпу.
        - Подожди, чего вы хотите? - обратился я к собравшимся. Людей было под сотню: мужчины, женщины, дети.
        - Макс Са, ты Великий Дух, попроси Главного Духа-Бога, чтобы пожалел нас и дал нам облегчение. Наши дети не могут выносить такую жару, - отделился от толпы зрелый мужчина. Черты его лица мне показались знакомы: вглядевшись, я узнал его. Это был один из углежогов, видевший приступ моего помешательства в Плаже, который совпал с землетрясением.
        «Подыграй им, не прогоняй, это твои люди», - шепнул внутренний голос. Усмехнувшись, я воздел руки к небу, громко воскликнув: - «О главный Дух-Бог, внемли просьбам своих покорных слуг, пролей на нас дождь, в знак своего милосердия». На минуту установилась полная тишина, даже дети перестали шуметь.
        - Если Главный Дух- Бог посчитает, что мы достойны его милосердия, он услышит и исполнит нашу просьбу, - моя функция была выполнена, я же не гарантировал результат. По толпе прокатился еле слышный вздох разочарования: чуда не произошло. Я сделал два шага, когда увидел, как Мал, шедший рядом, вскинул голову. Секунду спустя, даже моего уха дошел еле слышный рокот, повторившийся через некоторое время уже ближе. Небо на наших глазах стало поглощать звезды, пока ночные огоньки и Луна не скрылась за плотной пеленой черных туч. Сверкнула молния. На мгновение осветив притихший сонный город, а через несколько секунд, по ушам ударил оглушительный раскат грома. И практически в эту же секунду, небесные хляби, обрушились на нас, под восторженные крики людей.
        Глава 26. Малая кругосветка
        Прошел месяц с памятной ночи, когда я, изображая Великого Духа и смеясь в душе, обратился к небу с просьбой о дожде. Разговоры о силе Великого Духа Макс Са и его связи с Главным Духом-Богом, не прекращались ни на один день. Главными бенефициариями этого события, стали священнослужители, отметившие небывалый прирост прихожан на проповеди. Мой авторитет, и без того высокий, достиг заоблачных высот. Мал смотрел на меня, как на ожившего сфинкса в Древнем Египте, даже американцы несколько раз переспрашивали, не являюсь ли я Мессией, предсказанным в религиях. И только один человек смотрел на меня так же нежно и преданно, как и в первый раз- Нел. Нел, в отличие от других людей, никогда не сомневалась в моем божественном происхождении, для нее все было очевидно- Макс Са если не бог, то его посланник.
        За прошедший месяц, Тиландер вместе с матросами закончил оснастку корабля. Оставалось закончить установку и подвеску якоря и барабана, для поднятия якоря. Учитывая размер нового клиппера, якорь, выкованный Лайтфутом имел вес больше ста килограммов и три зубца. Был еще кормовой якорь, вдвое легче. На кормовом настоял я, учитывая размер парусника. «Катти Сарк» имел длину шестьдесят метров, при ширине всего десять метров. Тиландер объяснил, что настоящий «Катти Сарк» был длиннее на пять метров и шире на метр. Но так как нам парусник был нужен не для перевозки грузов, ширина была уменьшена на один метр. Единственное, что угнетало американца, была большая осадка корабля, достигавшая четырёх метров.
        Площадь парусов достигала почти трех тысяч квадратных метров, превосходя парусность «Стрелы» в два раза. Все три мачты были сделаны из местной сосны, которая по сломам Тиландера не уступала ливанскому кедру. Проводя экскурсию по кораблю, американец называл мачты, реи, паруса, части такелажа, от которых я у меня уже путалась голова: реи, гики, гафели, стеньги, утлегари, лисель-спирты. Некоторые названия мне раньше встречались в художественной литературе, кое-что слышал впервые в жизни.
        Множество тросов, канатов, вант, которые впервые были использованы на «Катти Сарк», создавали порой непроходимую путаницу. Но самое удивительное было то, что большинство матросов Тиландера, запоминало эти названия легко. Может американец владел даром убеждения, но уже на первых испытаниях, матросы ошиблись всего несколько раз, перепутав гафель и гик. Были еще ошибки, связанные с бизань-мачтой, впервые появившейся в трехмачтовом паруснике. В остальном командаТиландера носилась как угорелая, поднимая и опуская паруса.
        Высота палубы над водой, у «Катти Сарк» была не меньше трех метров, если сравнивать с полутора метрами «Стрелы», расстояние пугало. Но скорость, показанная даже при неполных парусах, впечатляла: четырнадцать узлов при попутном ветре под одними прямыми парусами. Острый форштевень клиппера взлетал на небольших волнах, окатывая брызгами стоявших на носу.
        - Думаю, мы сможем развивать скорость до двадцати узлов при удачном попутном ветре, - поделился Тиландер, держась рукой за утлегарь.
        - А каков рекорд скорости парусников?
        - На мой вопрос американец задумался и ответил неуверенно:
        - В районе двадцати четырех узлов, но точно не знаю.
        - Если мы сможем развивать двадцать, считай, что ты лучший кораблестроитель обоих миров, - я ободряюще хлопнул Тиландера по плечу. В самом деле, если даже идти со скоростью семнадцать узлов, это в районе тридцати километров в час, что для передвижения в море, просто колоссальная скорость для парусного судна. С учетом такой скорости, а также принимая во внимание, что северная и частичная часть Средиземного моря мною обследована, экспедиция могла уложиться примерно в восемь месяцев. Мне же не надо идти по самой кромке воды, плавание будет идти по меньшему диаметру, нежели сама береговая линия. Приставать к берегу планирую лишь для пополнения запасов пищи и воды, или в случае обнаружения признаков обжитых мест.
        - Возвращаемся в порт, - Тиландер сразу переложил руль, меняя курс. Парусник отозвался на поворот штурвала очень резво, даже опасно накренившись.
        - Не перевернется?
        На мой вопрос, американец отрицательно покачал головой, поясняя:
        - Сейчас мы пустые, балласта нет, поэтому и ложится клиппер почти на борт. Как загрузимся, увеличится осадка и устойчивость.
        Убирая паруса, «Катти Сарк» подошла к Роне, оставив всего два треугольных паруса на носу. Когда мы пристали к берегу, нас встречал практически весь Максель. Среди встречавших заметил всех своих сыновей: Миха сиял, а Мал хмурился, окидывая ликующих горожан грозным взглядом. До начала планируемой экспедиции было еще пара месяцев: американец собирался провести еще несколько ходовых испытаний, и закончить внутреннюю оснастку корабля. Михе придется остаться в Макселе. Чтобы управлять моей квази-империей, а вот Мала я планировал взять с собой. С каждым днем, характер светловолосого и голубоглазого Мала, становился невыносимее. Полгода рядом со мной, выбьют из него всю дурь. А если и это не поможет, оставлю его на одном из островных поселений, пока не поумнеет.
        Следующие два месяца прошли в самой разнообразной работе: за это время я трижды созывал Малый императорский Совет, все больше готовя Миху к предстоящему управлению. Часть вопросов он уже курировал сам, обходя вниманием только воинские дела. В вопросах организации охраны безопасности, воинского призыва и обучения профессиональной армии, лучше разбирался Гор, с которым вечно спорил Мал.
        Незаметно закончилось лето, и началась осень: в этих широтах осень словно была облегченной версией лета. Листья начинали опадать только к концу ноября, а солнце довольно прилично грело до самого конца декабря. «Катти Сарк» была полностью готова к предстоящей экспедиции: трюм парусника был забит провизией и питьевой водой. Кроме моей каюты, имелось еще три: для капитана и для наиболее важных членов экспедиции. Мал презрительно отказался от каюты, заявив, что воину не подобает «прятаться в четырех стенах».
        Кроме меня и Тиландера, в экспедицию отправлялись Мал, Лайтфут, Зик и сотня отборных воинов, не считая двадцати матросов команды парусника. Все мои воины имели прекрасные доспехи: Лайтфут достиг уровня мастерства средневековых оружейников. Кроме туловища, металлическая юбка защищала ноги почти до колен, руки были защищены до локтя металлическими наручами, а голову защищал шлем, похожий на шлемы римских воинов, только без гребня.
        Из огнестрельного оружия. На носу «Катти Сарк» был установлен крупнокалиберный пулемет с ящиком в четыреста патронов. Штурмовые винтовки Рейзинга я передал Тиландеру и Лайтфуту, оставив у себя пистолет и винтовку, переданную мне Мендосой. Отплытие было назначено на пятнадцатое ноября в понедельник, после праздничной проповеди в музгаре в воскресенье.
        Оставшиеся три дня прошли в подготовительных хлопотах: везде сновали люди, слышались крики и команды воинов, матросы проверяли и перепроверяли запасы продуктов. Оставшиеся три дня, я посвятил Михе, вновь напомнив ему о колоссальной ценности записей, что хранились в отдельной комнате. Постоянные беседы со старшим сыном приносили результат: Миха становился рассудительнее. Еще пара лет, и я спокойно смогу отойти от дел, передав ему бразды правления.
        Воскресная проповедь собрала практически все население: наш музгар не мог вместить всех и проповедь прошла на открытом воздухе. По окончанию проповеди, я обратился к Русам, напомнив, что в мое отсутствие мой старший сын Миха, является моей тенью. Говорил я недолго, но довольно эмоционально, несколько раз прерываемый восторженными криками собравшихся.
        - Отличная речь, Макс! - Тиландер пробился сквозь толпу, не желавшую расходиться.
        - Ерунда, - отмахнулся я от комплимента, - завтра мы выходим на длительную экспедицию, надо было людям напомнить, чтобы занимались своими делами. Сегодня проведем день в кругу семьи, полгода, если не больше будем лишены женского внимания.
        - Отдохну от своей старухи, - смеясь парировал американец.
        - Так найди себе помоложе, или мне тебе сосватать? Есть у меня на примете парочка стриптизерш из Урха, вот женю тебя на одной из них императорским указом, - шутливо пригрозил Тиландеру, гася улыбку на его лице. Американец не любил чрезмерных вольностей ни в чем, а стриптиз воспринимал как извращение.
        - Сдаюсь, Макс, только не на стриптизерше. Пойду, еще раз проверю «Катти Сарк» перед утренним отплытием, - попрощавшись, Тиландер зашагал в сторону порта.
        Понедельник пятнадцатого ноября, выдался неожиданно холодным: когда я дошел до порта, все было готово к отплытию. Несмотря на ранний час, провожали нас чуть ли не всем городом. Выбрав якорь, клиппер стал медленно разворачиваться по течению, чтобы выйти в открытое море. Мал, с накинутой на плечи шкурой рыси, убитой им во время одной из охот, молчаливо смотрел на старшего брата, оставшегося управлять моей империей. Накануне с сыном Мии состоялся серьёзный разговор, после которого Мал не проронил ни слова в свое оправдание.
        Управляемый только косыми парусами, парусник покинул дельту Роны, выбираясь на открытую воду.
        - Поднять паруса, - прозвучала команда Тиландера, продублированная ударом корабельного гонга. Матросы бросились на ванты, распуская прямоугольные паруса на фок и гром мачтах. Паруса на бизань-мачте американец не стал поднимать: ветер и так был свежий, «Катти Сарк» резво помчался на юг.
        Шел тринадцатый день нашего путешествия: лишь на полчаса мы пристали в Портбоу, чтобы увидеться с жителями. Еще один день провели на берегу, посвятив его охоте. Я не хотел, чтобы от постоянного пребывания на корабле, у людей развивалась хандра. Трудно сидеть без дела на палубе воинам, привыкшим все время тренироваться и махать мечами. Высадку на берег использовали, чтобы люди могли поохотиться и немного размять мышцы воинской тренировкой.
        Сегодня мы планировали достичь Гибралтара, пересечь его и начать обследование Африканского побережья. Постоянный попутный ветер, дававший возможность держать скорость в районе двенадцати узлов, вселял осторожный оптимизм: если двигаться с такой скоростью, обследование побережья Средиземного моря, вполне могло закончиться раньше полугода. С начала путешествия мы прошли больше тысячи двухсот километров, хотя Тиландер не использовал возможности корабля на половину.
        Берег Марокко появился после полудня: это была холмистая местность, усыпанная кустарниками, среди которых можно было заметить множество антилоп с прямыми длинными рогами. Никаких следов присутствия человека мы не заметили: высадились на двух шлюпках, чтобы поохотиться. Мясо антилоп оказалось невероятно нежным: они практически вплотную подпускали охотников, лениво перебирая ногами.
        - Животные здесь непуганые, - заметил Лайтфут, обсасывая жареный кусок мяса.
        - Посмотрим, что будет дальше, здесь суша образует полуостров, возможно река или что-то просто перекрывает сюда доступ хищников и людей. Герман, проведем ночь на земле, пусть все отдохнут, кроме усиленной вахты на корабле.
        - Хорошо, сейчас пошлю шлюпки назад, чтобы людей свезли на берег, - американец отряхнул руки и дал указание своим людям. Через полчаса, все были уже на берегу, шумно присоединяясь к пиршеству из трех убитых антилоп. При желании, их можно убить с десяток, практически не сходя с места: животные паслись всего в ста метрах от крайнего костра, косясь на незнакомые звуки и запахи.
        Солнце лениво ползло к горизонту, давая нормально вздохнуть: несмотря на позднюю осень, температура по ощущениям была под тридцать градусов тепла.
        - Мал, организуй часовых по периметру нашего временного лагеря, - я вполз в небольшую временную хижину, сложенную для меня. Неимоверно сильно хотелось спать, решил вздремнуть, не дожидаясь ночи. Но уснуть мне не удалось, снаружи послышались крики людей. Чертыхнувшись, вылез из низенькой хижины, чтобы увидеть, как двое воинов Русов ведут связанного полуголого дикаря, цвета эбенового дерева. Мал коротко доложил. Что дикарь был обнаружен спящим под большим кустом, где на него наткнулся патруль Русов, обходящий временный лагерь на приличном отдалении.
        Пленник был худощавым, без капли лишнего жира. Широкие ноздри и курчавые короткие волосы, делали его похожим на аборигенов Африки в моем старом мире. Кожа переливалась под лучами садящегося солнца, а большие черные глаза смотрели скорее с любопытством, чем со страхом. Был еще один факт, удививший меня: при своей худобе, рост дикаря приближался к двум метрам. Он был заметно выше меня, и практически на голову выше воинов, что вели его связанного.
        - Кто ты? Откуда, - все наши попытки получить внятный ответ не привел к успеху. Дикарь что-то мычал, невнятно выговаривая незнакомые слова.
        - Мал, пусть десяток воинов внимательно осмотрятся в том месте. Не исключено, что это лазутчик, и рядом есть еще чужаки.
        Кликнув десяток воинов, мой сын, бегом помчался исполнять поручение, оставив меня ломать голову, что делать с пленным. Убивать его не было смысла, как и брать с собой на борт корабля. Единственным разумным решением было дать ему волю, когда будем отплывать.
        Спустя полчаса вернулся Мал с десятком разведчиков: других следов обнаружено не было. Дав указание накормить пленника, забрался в свою хижину, где проспал по первых лучей солнца.
        Отпущенный нами дикарь, долго стоял на берегу, провожая нас взглядом. Если у него есть племя, вернувшись он сможет существенно повысить свой статус, рассказав о невиданных ранее чудесах. Долгое время, попытки передвигаться вплавь по водной поверхности, считались явлением недоступным для людей. Дикарь станет популярным рассказчиком в своем племени, если сможет донести до соплеменников то, что ему удалось увидеть.
        Следующие две недели прошли без особенностей: мы приставали к берегу каждые три-четыре дня, чтобы дать людям поохотиться и размять мышцы. При удобном случае, пополняли запас пресной воды. На крупное поселение дикарей наткнулись на четырнадцатый день, как начали двигаться на восток вдоль Африканского побережья. Ландшафт в этом месте преобладал полупустынный: растительность встречалась в виде групп кустарников, но между ними проступали проплешины песка и глины. Песка и глины было довольно много, с расстояния в километр, берег казался желто-красного цвета с вкраплениями зеленых участков кустов и травы. За одним из поворотов береговой линии, открылся вид на человеческое поселение, издали напоминавший бобровые хатки.
        - К берегу, - Тиландер сразу развил кипучую деятельность, разворачивая корабль к берегу и сбрасывая скорость. Появление крупного парусника не могло остаться незамеченным: у самой линии воды появились фигурки людей, беспорядочно перемешавшихся в разные стороны. По мере приближения к берегу, становилось ясно, что то, что напоминало бобровые хатки, были глиняные хижины, неправильной формы, прилепленные одной стороной к отвесной скале.
        - Герман, бросай якорь вне досягаемости метательного оружия, - сколько я не всматривался в мужчин на берегу, луков у них не заметил. Но они были вооружены копьями, и судя по всему, копьеметалками. Я не забыл черных кроманьонцев, атаковавших Плаж, бросавших копья с помощью этого приспособления. Некоторые из дикарей, уверенно метали копья за восемьдесят метров.
        «Катти Сарк» стала на якорь в двухстах метрах от берега.
        - Бер, Уильям, возьмите пару десятков воинов, попробуйте высадиться на берег, не проявляя агрессии. Меня интересуют следы людей из нашего времени, Уил. Если это обычное дикое племя, не теряйте времени, возвращайтесь. А если заметите что-то необычное, пришлите за мной шлюпку.
        - Хорошо, сэр, - рука Лайтфута взметнулась к виску, словно он находился у себя в Форт-Лодердейле.
        - Винтовку не забудь, - напомнил американцу, с нетерпением ожидавшему спуска шлюпки. Поймав молчаливый вопросительный взгляд Мала, с удовлетворением отметил, что сын ждал указаний, не пытаясь вырваться вперед.
        - Мал, мы высадимся, если будут интересные находки. Будь готов.
        - Хорошо, отец, - просиял довольный Мал, приосанившись от моих слов.
        Обе шлюпки неторопливо шли к берегу, где уже собралась внушительная толпа дикарей. Некоторые из них потрясали копьями, но никто не метал свое оружие, ограничиваясь простой демонстрацией силы. Еще на подходе к берегу, Бер встал в шлюпке, демонстрируя пустые руки. С замиранием сердца, я следил как шлюпки пристали к берегу, и воины, высыпав на сушу, заняли боевую позицию.
        Около пяти минут Бер разговаривал, активно жестикулируя: дикари постепенно успокоились, а затем вся процессия двинулась вглубь поселения. Если в поселении дикарей есть следы пребывания гостей из другого мира, мой приемный сын их несомненно обнаружит. Я скинул с себя одежду, оставшись в куске ткани, типа набедренной повязки:
        - Герман, самое время искупаться, пока Бер выполняет роль Пинкертона, - заметив, как Тиландер начал скидывать одежду, с криком: «русские идут», прыгнул рыбкой в воду.
        Глава 27. Кругосветка продолжается
        Сегодня исполнилось ровно полтора месяца, как мы отплыли из Макселя. Три дня назад мы возобновили путь после четырехдневного отдыха на суше. Высадку на сушу произвели после недельного путешествия с места, где на сушу высаживался Бер. Дикари, жившие в глиняных хижинах, оказались гостеприимными, довольно дружелюбными. Никаких следов пребывания в этом поселении людей, обладавших технологиями, обнаружено не было. Это было обычное кроманьонское племя, численность которого едва достигала восьмидесяти человек. В своем продвижении на север, это племя уткнулось в море, где и осело, благо в этом месте прямо из скалы били родники, а животных было предостаточно.
        Бронзы и железа дикари не знали: их копья были с каменными наконечниками. Встречались и наконечники из расщепленных острых костей. Жило племя охотой, собирательством корней и даров моря, что оставались на песке после шторма и отливов. Берег в этом месте был очень низкий, и после шторма, на песке оставалось много живности и водорослей. Неудивительно, что при такой довольно разнообразной диете, люди племени выглядели крепкими и здоровыми. Здесь само море позаботилось о том, чтобы в их рацион попадали многочисленные водоросли и морепродукты.
        Мы провели среди дикарей несколько часов, окруженные почтением и вниманием. Растроганный их дружелюбием, я подарил один из самых простых железных ножей вождю, который откликался на имя Аха. Вождь убежал с моим подарком и вернулся минут десять спустя, протягивая руку, сжатую в кулак. Когда Аха разжал кулак, я невольно залюбовался: кристалл яркого сине-бирюзового цвета играл своими гранями в лучах солнца. Не знаю, что это был за камень, но выглядел он очень красиво. «Подарю Нел», - была моя мысль, принимая подарок вождя. В этом мире ценность любых драгоценностей была мизерной, но пройдут сотни лет и люди будут проливать кровь за обладание золотом и драгоценными камнями. В итоге расстались мы дружелюбно, самоназвания племени так и не удалось узнать, возможно, что сами дикари еще не идентифицировали себя как люди одной общины или одного племени.
        По лицам воинов, было видно, что они не прочь провести на суше несколько дней, благо женщины дикарей явно проявляли заинтересованность в близком знакомстве. После ловушки, устроенной мне Картером, я стал куда более осторожен. Любое племя могло теоретически оказаться со своим «диктатором» из другого времени. И пусть, мы не обнаружили следов присутствия развитых людей, рисковать не хотелось. Тем не менее решил при удобном случае пристать к берегу, и дать людям пару дней на отдых. Большинство воинов плохо переносили качку и уже при небольшом волнении на море, начинали страдать.
        Очень удобное место для организации временного лагеря, обнаружилось на восьмой день плавания от поселения дикарей. Это была небольшая бухточка, в которую впадал ручей шириной не больше метра. Густая растительность на берегу, давала надежду на присутствие травоядных. Парусник бросил якорь в пятидесяти метрах от берега, глубина позволяла подойти еще ближе, но Тиландер не стал приближаться к берегу. Первая партия разведчиков, во главе с Бером, Санчо и Малом, отправленная на берег на двух шлюпках, углубилась в заросли, и скрылась из вида. Спустя минут десять, часть воинов во главе с Малом появилась на берегу, сигнализируя руками, что опасности нет. Шлюпки отправились назад к кораблю, чтобы мы могли сойти на берег.
        Место и прям, оказалось шикарным: от полоски воды до густой стены кустов было меньше пятидесяти метров. Сразу за кустами, открывался вид на зеленную саванну, где бродило несколько стад антилоп, и огромное стадо животных, похожих на буйволов. Получив разрешение на охоту, десяток лучников под предводительством Мала, углубились в высокую траву, доходившую им до груди. Вместе с ними напросился на охоту и Лайтфут, обычно не любивший подобные забавы. Вскинув винтовку на плечо, он углубился в заросли травы, окликая Мала.
        - Герман, кустов здесь навалом, пусть люди соорудят себе временные хижины, думаю, что задержимся здесь на несколько дней. Они не привыкли к длительным морским путешествиям.
        - Место очень красивое, главное, чтобы рядом не было хищников, двуногих или четвероногих, - смеясь ответил американец, открывая рот, чтобы отдать команду. Выстрел, немного заглушенный расстоянием, заставил его замолчать. Винтовка была у Лайтфута, но я сомневаюсь, что он бы стал тратить дефицитный патрон, чтобы подстрелить антилопу или буйвола. Видимо, аналогичная мысль пришла в голову и Тиландеру, но среагировал быстрее всех Санчо.
        С криком: - Мал, Га(опасность), - неандерталец исчез в высокой траве. Секунду спустя, осознав, что речь идет о моем сыне, я рванул с места, успев схватить винтовку.
        Высокая трава хлестала по лицу, сзади слышалось тяжелое дыхание Тиландера и воинов, бегущих за мной. Дважды мне удавалось увидеть спину Санчо, пока он снова не исчезал среди травы. Бежать пришлось недолго, примерно через минуту бега, я выскочил из густой травы, рядом с одиноким крупным высохшим деревом, где увидел воинов, склонившихся над чем-то.
        «Мал»! - меня словно огрели обухом по голове. На подгибающихся ногах, подошел к группе воинов, которые стаскивали труп огромного льва с моего сына. Глаза Мала были закрыты, а лицо окровавлено, но я успел заметить, что он шевелится. Льва стащили, и я бросился к сыну, щупая пульс: сердцебиение было ровное, слегка учащенное. Видимых повреждений на сыне тоже не заметил. В этот момент Мал открыл глаза и его зрачки расширились при виде меня:
        - Отец, что случилось?
        - Ничего, где ты ранен? - Мал недоуменно посмотрел на меня, отрицательно мотнув головой:
        - Ничего не болит, только немного голова.
        - Макс, - протиснулся ко мне Лайтфут, - это моя вина. Я уже догнал охотников, когда заметил, что сзади к ним подбирается лев. Предупреждать времени не было, поэтому я выстрелил, но только ранил льва. Лев развернулся и бросился на меня, но Мал успел встать у него на пути и выставить свой клинок, когда хищник прыгнул. Не будь Мала, я сейчас был бы мертв.
        - Подожди, Уил, раньше времени казнить себя. - Протянув руку, поставил сына на ноги. Ни каких видимых повреждений, если не считать царапины на правой щеке и небольшой гематомы под глазом, на теле Мала не было. Лев, пронзенный катаной моего сына, придавил его, вызвав потерю сознания. За пару минут Мал уже оклемался, стер с лица кровь льва и подошел к поверженному хищнику. Катана вошла в грудь животному ближе к левой половине по самую рукоять. Рывком Мал вырвал катану из тела льва, вытирая кровь с лезвия.
        Только сейчас я мог внимательно рассмотреть поверженного хищника, чьи размеры впечатляли. Это был очень крупный лев, виденные мной раньше, казались чуть ли не вдвое меньше. Неудивительно, что такая масса, вышибла из крепкого Мала дух, отправив его в глубокий нокаут. Пулевое отверстие нашлось сразу: выстрел Лайтфута раздробил правую лопатку зверю. Удивительно, что с такой раной он смог пробежать около десяти метров и прыгнуть. А может и не прыгнул, а просто тупо навалился, в горячке охоты и не такое покажется.
        Я посмотрел на американца, румянец постепенно возвращался на его бледное лицо. А ведь не попросись он на охоту, неизвестно, как бы сложилась судьба охотников, позабывших об осторожности. Одно дело, когда они видят льва перед собой, и совершенно другая картина при атаке хищника со спины. Думаю, что одной или двумя жертвами бы не обошлось, прежде чем успели бы убить льва.
        - Уил, прими мою благодарность, что своим выстрелом спас наших охотников и моего сына. Не будь тебя, эти сопляки, - я специально выделил слово сопляки, - даже не заметили бы льва, атакующего со спины. Охота на этом для вас закончена, - обратился к горе-охотникам, - снимите шкуру со льва и возвращайтесь в лагерь. А охоту оставьте тем, кто имеет глаза на затылке и не забывает об осторожности.
        Никто, даже Мал, не посмел посмотреть мне в глаза: подавленные охотники сгрудились возле поверженного хищника, приступая к работе.
        - Бер, возьми с собой Санчо и десяток опытных воинов, сходите на охоту, остальные в лагерь, - приказал воинам, прибежавшим за мной следом. Появление льва и выстрел спугнули стадо антилоп, теперь они паслись в полукилометре от нас. Санчо и Бер, сопровождаемые воинами, исчезли в высокой траве, начинавшейся в сотне метров. Мал ожесточенно орудовал ножом, снимая шкуру со льва. Рядом с ним образовалась пустота. Остальные воины, предпочли заниматься львом на максимальном отдалении от моего разъяренного сына.
        - Мал, подойди ко мне, - положив руку на плечо сыну, отвел его немного в сторону:
        - Ты молодец, что не растерялся и бросился на защиту Уила. Но ты глупец и неосторожный мальчишка, если не заметил, как со спины вас преследует хищник. Ты не всегда сможешь победить, каким бы сильным не был. Запомни, Мал, лучшая победа, эта та, что удалась бескровно, та, которую удалось предотвратить. Ты понял меня?
        - Да, Макс Са, - хмуро ответил мне Мал, и внезапно спросил:
        - Ты больше не доверишь мне командовать?
        - Доверю, Мал, - я привлек сына к себе, - мое желание, чтобы мои сыновья были самыми умными и сильными, лучше всех других на этом свете. И если я тебя ругаю, то только потому, что ожидаю от тебя большего, лучшего результата. А теперь, заканчивайте со львом, и возвращайтесь в лагерь. И поставь двоих воинов, чтобы вас охраняли, пока вы снимаете шкуру: львы живут группами, а в высокой траве они смогут подобраться незаметно.
        Повеселевший Мал отдал приказание, выставляя двух часовых. С остальными воинами мы вернулись в лагерь, куда через полчаса вернулся Мал со шкурой льва. Шкура была великолепна, переданная воинам, она была сразу замочена в воде и один из них начал скоблить ее, очищая от жил и кусочков мяса. Бер и Санчо вернулись с богатой добычей: Санчо нес на плечах крупную антилопу с извитыми рогами, остальные воины притащили еще четыре антилопы с прямыми острыми рогами.
        Четыре дня пролетели быстро: все это время мы ее дважды ходили на охоту, но хищников больше не видели. Оба раза охота была крайне удачной: удалось пополнить запас свежего мяса, наполнив еще две бочки с рассолом. Солонина по факту оказывалась вкуснее сушеного мяса, да время на приготовление требовалось куда меньше.
        Сегодня был уже третий день плавания с момента последней стоянки. Сорок два дня назад, «Катти Сарк» покинула Максель: по моим подсчетам, мы прошли примерно четверть предполагаемого пути. После того как сверился по атласу с координатами, что определил Тиландер, у меня получалось, что примерно через тысячу с лишним километров, мы дойдем Нила, где раньше располагался Ондон.
        Когда я производил эвакуацию Амонахес, около четырех десятков семей, попросили разрешения остаться. Напрасно их пугали неизбежной местью диких племен, часть Амонахес решила не покидать развалин своего городища. Это было их право, но я часто вспоминал этих оставшихся. Оставшиеся были даже в Плаже: почти треть племени бывших Выдр, тоже изъявила желание остаться, мотивируя это тем, что места рыбные, а Великий Русский Ров неприступен. После неудавшегося покушения на Нел, воином из племени Выдр, мое доверие к ним пошатнулось, и я не возражал против их просьбы. Про них я практически не вспоминал, давно для себя решив, что они стали жертвами орд кроманьонцев.
        До остатков Ондона, мы планировали добраться через пять-шесть дней, но ветер, как назло, стих. Только через десять дней пути, пара матросов из Амонахес, узнала западные окрестности земель Ондона. Вначале я решил, что они ошиблись: на месте предполагаемого города, нескончаемой широкой равниной, в море вливался Нил, или Ямбе на языке Амонахес. Никаких следов от Ондона не осталось: дельта Нила изменилась, поглотив все земли, на которых располагался город и бескрайние поля пшеницы.
        - Ты был прав, Макс, не вывези их тогда, они бы все погибли, - я вздрогнул от голоса Тиландера, подошедшего бесшумно, словно индеец на охоте.
        - Что случилось с теми, что здесь тогда остался, надо было мне настоять и забрать их, - в сердцах сплюнул за борт. Было неприятно сознавать, что стоило мне приказать, и все Амонахес последовали бы за мной. А мне захотелось поиграть в демократа, и как итог, люди, скорее всего, погибли.
        - «Всех не спасти», - так говорил наш лейтенант Арчер, когда нам приходилось отступать. Кроме того, они сами хотели остаться, не думай сейчас о них, как о своем промахе. Плывём дальше или поднимемся вверх по реке?
        - Дальше, мы не знаем глубину Нила в этом новом русле, не будем рисковать кораблем, Герман.
        «Катти Сарк» проследовал дальше, матросы по команде Тиландера поднимали дополнительные паруса, чтобы воспользоваться попутным ветром. Дельта Нила стала заметно шире, чтобы добраться да ее восточной границы, пришлось плыть около восьми часов. Здесь, у восточной границы дельты реки, впервые заметили дикарей. Поселение нельзя было назвать большим и основательным: около двух десятков хижин были походные. Походные хижины ставились по-другому и всегда имели вид навеса, с тремя закрытыми сторонами и оной пустой. Предназначались они скорее, как укрытие для солнца и от непогоды. И костры всегда разжигались снаружи от хижин, когда племя находилось в походе.
        При виде корабля, изумленные дикари попятились назад и скрылись в ближайших кустарниках. Останавливаться здесь не было никакого смысла: все свидетельствовало о том, что это племя мигрирует на север. Через два дня пути, пришлось свернуть на север: до Плажа оставалось примерно три-четыре дня пути.
        Когда на четвертый день пути на север, впереди показались горы, где в свое время обитало племя Нига, сердце защемило от воспоминаний о Мии.
        - Мал, здесь жило племя твоей матери, пока она не приплыла ко мне, - вытянув руку, оказал сыны на вершину горы, где окружённые Нига отражали атаки черных.
        - Я не помню этих мест, - признался Мал, проследив за моей рукой.
        - А Плаж помнишь?
        - Помню, но немного.
        - Завтра будем в Плаже, вернее там, где раньше был Плаж. Не думаю, что там что-то осталось как прежде.
        - Домна должна была остаться, - включился в разговор Лайтфут, - после стольких плавок металла, она превратилась в камень, стены стали наподобие камня, - пояснил американец, заметив мой взгляд.
        - Найдут ее археологи десятки тысяч лет спустя и будут гадать, откуда она появилась. Это если наша цивилизация погибнет. А если сохранится, упоминание о Плаже, законспектировано в моих дневниках, что хранятся в Макселе. Как и упоминание о двух прекрасных людях, сошедших с неба на колеснице.
        Лайтфут покраснел, и сконфуженно пробормотав благодарность, исчез за мачтой.
        Плаж оказался обитаем: бросив якорь в ста метрах от берега в старой бухте. Я напрасно всматривался в дикарей на берегу, пытаясь увидеть миндалевидные глаза Выдр. На берегу грозно потрясали копьями и дубинами незнакомые люди. Даже с нашего места было видно, что бывшая кузня Лайтфута превращена в святое место: вокруг четырехметровой домны, стояли полукругом колья, утыканные человеческими черепами.
        - Макс Са, высадимся, разгоним этих дикарей? - Бер был напряжен словно пружина. Получи он команду, бросится вплавь, не дожидаясь спуска шлюпок.
        - Зачем, нет смысла, - остудил я сына, - мы сюда не планируем возвращаться, по крайней мере в ближайшие годы. Убьем этих, придут другие. Пусть живут, пока один из моих потомков не решит прибрать эти места к рукам. Герман, поднимай якорь, нам надо попасть на Кипр. Впереди у нас Родос, Корсика и все северное побережье Средиземного моря.
        Уход парусника дикари восприняли как свою победу: вслед нам несся воинственный клич. Каких-то двадцать лет, и мои Русы стали существенно цивилизованнее. Крики дикарей они встречали с усмешкой, вполголоса переговариваясь. Иногда, человеку нужно совсем мало времени, чтобы стать цивилизованнее, и еще меньше, чтобы одичать.
        Погода нам благоприятствовала, уже с первыми лучами солнца показался Кипр, над которым клубился дым, застилая часть горизонта. Было ощущение, что весь остров горит, но это оказалось извержение вулкана. Активная фаза извержения, вероятно подходила к концу, но лавовый поток поджег реликтовые леса. Вся восточная часть Кипра, там, где располагался Кипрус, была объята пламенем. А на горной вершине, что возвышалась за Кипрусом, появилась новая двуглавая гора.
        - Герман, идем на север вдоль побережья Кипра. Если люди спаслись, они должны были уйти подальше от гор.
        - Понял, босс, - кивнул американец, меняя курс. Единственным местом, максимально отдаленным от вулкана, была длинная вытянутая полоска земли, уходящая на север. Она начиналась после полей, где мы сажали пшеницу и продолжалась пару десятков километров. Если кто и выжил, этот узкий мыс уходящий в море, был единственным безопасным местом. И именно туда шел наш корабль, смотря на объятый огнем остров, бывший для нас вторым родным домом после Плажа.
        Глава 28. Попадос
        Родос показался на пятые сутки, после того как мы провели спасательную операцию на Кипре. Как я и предполагал, население Кипруса ушло на север, спасаясь от пожаров, вызванных извержением вулкана. Стоит ли говорить о радости горожан, увидевших в море корабль. После спасательной операции, затянувшейся на целый день, на палубе «Катти Сарк» невозможно было протолкнуться. Всего на борт корабля перевезли сто сорок два человека, включая грудных младенцев. Извержение, и пожары, унесли жизни сорока пяти человек, погибших от раскаленной лавы и удушья, вызванного пожарами. Русы никогда раньше не видели извержения, а поток огненно-красной лавы был таким красивым, что пока лава не достигла города, никто и не помышлял о бегстве.
        Со склона вулкана, лава пришла тремя потоками, отрезав самую южную часть Кипруса от возможности бежать. Именно там и были практически все жертвы.
        Кроме спасенных людей, трюм был наполовину забит домашней скотиной, мычавшей, блеявшей и хрюкавшей. Кипрусчане, находились на северной оконечности острова третий день, прежде чем к ним пришло спасение в моем лице. Когда шлюпки с корабля достигли суши, изможденные люди валились на колени, вознося руки вверх, в честь Главного Духа-Бога.
        Четверо суток мы шли на запад к Родосу, где располагался Славрус. Я принял решение поселить погорельцев на Родосе, пока не приму окончательного решения по окончанию обследованию средиземноморья. Целых два года я не посещал колонии на Кипре и Родосе, поэтому проморгал извержение. А ведь извержение происходит не за один день: вначале вулкан пробуждается и копит силы, прежде чем выбросить магму наверх. Жители Кипруса привыкли к тому, что гора у них пускает тоненькую струйку дыма. И даже само извержение их не сильно напугало, поэтому и были такие жертвы.
        Славрус на Родосе разросся: теперь в нем было не меньше сотни хижин. Само поселение было словно разделено на две части, небольшим участком леса, спускавшимся к самой воде. На берегу собралась толпа, приветливо махая руками. Прежнего старосту я не увидел, со слов нового старосты поселения Герка, тот погиб, сорвавшись со скалы во время охоты. Беженцам, местные не были особенно рады, после недолгого размышления, я решил их поселить в пяти километрах южнее, чтобы возродить Кипрус уже на новом месте. Идея пришлась по душе всем: местные выдохнули, узнав, что прибывшие не будут вмешиваться в привычный уклад их жизни. А сами беженцы, тоже оказались довольны, что поселятся отдельно.
        Родос, я еще раньше планировал отдать Алолихеп, с учетом того, что большая часть здесь была из бывших Амонахес. Теперь, после переезда жителей Кипруса, эта идея казалась единственной правильной: две трети населения острова, ранее проживали в Ондоне.
        На третий день, убедившись, что перевезенные жители Кипруса активно начали строительство, «Катти Сарк» взял курс на запад, пользуясь отливом и попутным ветром. Меня ждало южное западное побережье Турции, Адриатика и берега Греции. Дарданелл мы достигли только на восьмой день: западное побережье Турции изобиловало маленькими островками, и береговая линия была сильно изрезанной. Некоторые бухточки уходили вглубь суши так далеко, что приходилось входить в них, чтобы не упустить следов человека. На берегу то и дело встречались следы костров, пару раз удалось увидеть дикарей, спешно уходящих от берега при приближении корабля. Оба племени, встреченные перед Дарданеллами, убежали в лес, едва завидев корабль. Это было немного нетипично для дикарей, но серьезного внимания на этот факт, я не обратил.
        Пройдя Дарданеллы, через десять дней, мы оказались перед входом в широкую бухту, где даже вода отличалась насыщенным темным цветом. Сверившись по атласу, определил, что мы находимся в бухте, где в моем старом мире располагался город Салоники. Бухта была обитаема: на широкой полосе земли, лепились хижины, которые правильнее было бы назвать юртами. Поселение было большим, на мой взгляд, вдвое превосходя поселение Урха, расположенное на месте Генуи.
        - Герман, бросаем якорь, будем высаживаться, - отдал распоряжение Тиландеру, стоявшему рядом со мной на носу. «Катти Сарк» пройдя еще около сотни метров по инерции, бросила якорь примерно в сотне метров от берега, где уже наблюдалось хаотичное движение.
        - Шлюпки спустить, - отдал команду американец, и в этот момент, в нос корабля, стоявшего левым бортом к берегу, что-то вонзилось с глухих стуком, вызвав небольшую дрожь на палубе.
        - Твою мать, что это было, - Тиландер перегнулся за борт и отчаянно закричал:
        - Поднять якорь, поставить кливера. Полный назад, вашу мать! - Испуганные криком матросы кинулись исполнять команду.
        - Герман, что там, - я, сделав несколько шагов, вцепился в фальшборт и перегнулся посмотреть, что так напугало американца.
        Ниже полуметра от верхнего края планшира, торчало копье. Нет не копье, копьище! Это было копье великана, с толщиной в человеческую руку. Острия копья не было видно, оно пробило доску обшивки и ушло вглубь, оставив торчать около двух метров древка.
        - Полный назад, - продублировал я команду американца, еще до конца, не осознав в чем дело, но кожей чувствуя, что сейчас прилетит второй «гостинец». Беглый взгляд на берег ничего не дал: люди по-прежнему бегали возле воды, у многих дикарей я заметил луки. Мой взгляд упал на утес с правой стороны. Верхушка утеса была в зелени, но человеческие фигуры удалось заметить. Глухой вибрирующий звук донесся со стороны утеса, а пару секунд спустя, на марселе фок-мачты образовалась дыра размером с кулак взрослого человека. Самого копья увидеть не удалось: прошив парус, оно упало в море через несколько десятков метров.
        - Быстрее скоты, - Тиландер подгонял матросов пинками. Корабль, набирая ход, выходил из зоны досягаемости обстрела. Третий выстрел оказался недолетом: копье нырнуло в воду в десятке метров от кормы клиппера, набравшего ход. Отойдя на триста метров, я скомандовал остановку:
        - Что это было? - Мои соратники отводили взгляд, только Лайтфут нарушил молчание:
        - Надо вытащить копье и рассмотреть его. Я смогу понять, как далеко они продвинулись в плавке металла, рассмотрев наконечник копья.
        Но вытащить копье оказалось непросто: наконечник глубоко ушел в шпангоут под планширем. Когда копье удалось извлечь, Лайтфут провел несколько минут, рассматривая грозное оружие и безапелляционно заявил:
        - Это сталь! Не самая лучшая, но сталь. Здесь была закалка и отпуск, и кроме железа, однозначно есть и другие добавки для улучшения качества стали.
        - Это значит, - задумчиво начал мысль Тиландер…
        - Что на берегу есть человек или люди из нашего времени, - жестко докончил я мысль американца. После моих слов, мы снова обратили внимание на берег, где суматоха прекратилась. Дикари на берегу просто смотрели на нашу сторону, не предпринимая активных действий. Среди толпы, выделялось несколько человек, на которых внимание обращала их осанка. Они внимательно разглядывали корабль, один из них что-то поднес к лицу и в лучах вечернего солнца, сверкнула линза.
        - Бинокль, - синхронно воскликнули оба американца, прежде чем я понял, что это за блеск.
        - Макш, Макш, - Санчо теребил меня за руку.
        - Санчо, отстань, - отмахнулся я от неандертальца. Но Санчо не отстал, схватив меня за руку, он силой потащил меня к противоположному борту, и чуть ли не перегнул через фальшборт.
        - Что ты делаешь, Санчо? - Мне удалось вырваться из сильных рук неандертальца. Не обращая внимания на мой возмущенный и гневный голос, неандерталец, протянул руку, показывая на воду. Вода здесь была глубокая, на это указывал цвет, но прозрачность была идеальная, можно было рассмотреть множество рыб, осьминогов и даже дно.
        - Что ты хочешь, нашел время любоваться рыбами, - мой взгляд прошел по дну, зацепив край тени на дне моря.
        - Макш, - почти как нервная жена на взводе повторил Санчо, вытягивая руку, и указывая на тень. Я уже хотел обматерить настойчивого неандертальца, когда тень на глубине привлекла внимание правильностью своей формы. Протерев глаза, всмотрелся внимательно: это была не тень! На дне моря находился длинный сигарообразный предмет, достигавший длины несколько десятков метров. Чем больше я вглядывался, тем отчетливее различал строение и конфигурацию.
        - Герман, Уильям, идите сюда, - позвал я американцев. Показав рукой направление, дождавшись, что американцы увидели тень на дне, спросил:
        - Посмотрите внимательно, у меня галлюцинация или на дне действительно….
        - Субмарина! - Одновременно выдохнули Тиландер и Лайтфут, даже немного отпрянув назад.
        - Как? - мой вопрос повис в воздухе. Наступило напряженное молчание, прерванное Тиландером.
        - Макс, я не вижу отсюда опознавательных знаков, разреши мне нырнуть, чтобы понять, это подлодка или галлюцинация.
        - Хорошо, - я был словно в прострации. В этот мир люди попадали, с этим я уже смирился. Но подлодка? Это было выше моего понимания… И чья это подлодка? Наша? Американская? А где ее экипаж? Если есть подлодка, должен быть экипаж. А значит, должно быть и оружие, не исключено, что даже ядерное. Меня знобило, несмотря на теплую погоду. С негромким всплеском, Тиландер нырнул: я видел, как он погружается, но примерно на полпути, американец задрыгал руками и стал стремительно всплывать. Ухватившись за веревочную лестницу, Тиландер вскарабкался на борт, отплевываясь на ходу.
        - Чья субмарина, - опередил меня вопросом Лайтфут, - американская? Тиландер отрицательно покачал головой, стараясь отдышаться.
        - Она советская? - мне не удалось скрыть радость в голосе, но Тиландер, наконец, отдышавшись, обрушил нам небо на голову:
        - Нацисты, она германская. Я увидел свастику и не стал больше приближаться к ней.
        - Немецкая? Времен Второй Мировой Войны? - я недоверчиво посмотрел на американца. Вроде все немецкие подлодки были учтены, какие погибли, какие попали к союзникам.
        - Ты не ошибся, Герман?
        - Нет, Макс, я видел свастику отчетливо. Она немного другой формы, не такая, как я видел в Бресте, после высадки в Нормандии. Но это нацисты, и лежит она там довольно давно, лежит на боку, там даже кораллы начали расти.
        Я еще хотел продолжить, как Санчо заорал в ухо:
        - Макс, Га! (опасность)
        Я подпрыгнул на месте от неожиданности, и спросил Санчо:
        - Где, что? - Неандерталец не мог объяснить, поверхность моря была спокойной, ни одной лодки не было видно. Глубоко вздохнув, я расслабился, давая Санчо возможность, передать мне мыслеобраз.
        Секунд пять я видел только воду, затем, что-то похожее на человека, с хвостом русалки словно смазанная тень проскользнула мимо. Понимание пришло пару мгновений спустя: аквалангисты.
        - Герман, боевая тревога! Подводные пловцы направляются к нам, поднять якорь, лучники на изготовку!
        Корабль пришёл в движение: по бортам выстроились лучники, натянув луки. Бер вполголоса объяснил, чтобы стреляли в то, что появится из воды. Пока матросы поднимали паруса, и корабль начал движение, прошло несколько минут. Прозрачность воды, сослужила плохую службу неприятелю. Даже под водой, мы разглядели четыре черные тени, еще на расстоянии около семидесяти метров.
        - Лучники, приготовиться! - Заскрипели луки, под действием прилагаемой силы, а наконечники стрел уставились в воду. Пловцы вынырнули в пяти метрах от корабля, существенно сузив угол обстрела.
        - Огонь! - по моей команде туча стрел обрушилась на воду: трое пловцов были нашпигованы словно ежики, четвертый успел нырнуть под корабль, уходя из зоны поражения.
        - Полный вперед! - Паруса заполоскались, ловя ветер и «Катти Сарк» начал набирать ход. Сколько мы не всматривались, найти четвертого пловца не удалось. Либо он ушел на глубину, либо держался под кораблем, на приличной глубине. Когда «Катти Сарк» успела пройти около трех сотен метров, ослышался громкий раскатистый звук выстрела, а впереди и справа от корабля, взметнулся в воздух небольшой столб воды.
        - Они стреляют из пушек, - подпрыгнул на месте Лайтфут, - разреши им ответить из пулемета.
        - Нет, Уил, незачем открывать свои карты. Пушка у них всего лишь одна, на субмаринах их больше не бывает, да и запас снарядов не должен быть большим. Думаю, что выстрел был скорее демонстративным, вряд ли они будут стрелять еще. Мы уже на расстоянии километра, попасть на таком расстоянии по движущейся цели, крайне маловероятно.
        - Проклятые нацисты, мало их били, так они и здесь появились, - процедил сквозь зубы, Тиландер, передавший штурвал рулевому.
        - Мы знаем кто они, а они лишь могут строить догадки кто приплыл на корабле. Теоретически, мы можем быть аборигенами, освоившими мореходство. Пока наше положение выигрышное, судя по всему, у них нет плавсредств, или они их просто не задействовали. Отойдем подальше в море, надо будет очень серьезно проанализировать наше положение, ведь враг, а нацисты для нас однозначно враг, оказался довольно рядом с нами.
        - Макс, здесь очень много отмелей и мелких островков, что скрываются под водой во время прилива. Не стоит рисковать ночным плаванием, лучше остановиться на ночь, - высказал свое мнение Тиландер.
        - Мы так и сделаем, но для начала, нам надо уйти максимально далеко от врага. После трюка с боевыми пловцами, я готов ожидать от фашистов чего угодно.
        Возражений не последовало, два часа до наступления темноты, «Катти Сарк» шла в открытое море на всех парусах. Лишь с наступлением полной темноты, корабль стал на якорь, а мы собрались на совещание в моей каюте. Бер выставил тройное охранение по каждому борту, а Тиландер удвоил ночные вахты.
        - Так ребята, совершенно случайно, мы наткнулись на врага. Теперь, нам надо тщательно проанализировать возможности неприятеля и его количество. Я много смотрел хроники про войну, но к сожалению, мало что могу вспомнить. Вся надежда на вас, вы все-таки летчики морской авиации, и вы боролись с немецкими субмаринами.
        - Я больше по нацистским самолетам, - пробормотал Лайтфут, покраснев под моим взглядом. Кормовые и носовые фонари на клиппере не зажигались, чтобы не демаскировать судно, но в каюте горел небольшой фонарь.
        - Я могу ошибаться, но именно такую субмарину мне не приходилось встречать, - нарушил молчание Тиландер. - Она выглядела не так, словно была изготовлена как игрушка, дорогая игрушка.
        - Что ты этим хочешь сказать, Герман?
        На мой вопрос, американец задумался. Поиграв желваками, он выдал:
        - На боку субмарины, я не увидел бортового руля, словно его не было совсем. Но рядом со свастикой, было углубление, словно руль мог убираться туда, для соблюдения тишины и уменьшения заметности.
        При этих словах, у меня словно что-то щелкнуло в голове: появились туманные воспоминания из одной передачи, где говорилось о сверхсекретных разработках Третьего рейха. Речь шла об экспериментальных подлодках, одну из которых нашли на верфи, а одна или две исчезли. Аналитики в той передаче, высказывали свое мнение, что экспериментальные субмарины были использованы для бегства высшего генералитета в Латинскую Америку. Если это так, то на том берегу были не простые нацисты, а возможно высшие чины, ускользнувшие от правосудия.
        Американцы молча следили за выражением моего лица: чем дольше я думал, тем логичней казалось версия случившегося.
        Нацисты, спасаясь бегством, случайно прошли через «кротовую нору» Бермудского треугольника. Другого объяснения появления подлодки времен Второй Мировой войны, просто не было.
        - Герман, какова могла быть численность экипажа субмарины? Какое оружие могло быть на борту подлодки? Ты говори, исходя из личного опыта и знаний, не обращая внимания на странную конфигурацию субмарины.
        - Численность экипажа у океанских субмарин могла достигать и ста человек, но чаще всего эта цифра в районе семидесяти. Вооружение - орудие на надстройке, четыре или шесть торпедных аппарата, в зависимости от класса субмарины.
        - А личное оружие? - Торпеды меня мало беспокоили, без торпедных аппаратов, их использование затруднительно.
        - Пистолет-пулемет МР 40 калибра 9?19 мм «Парабеллум», винтовки Маузер 98К и пистолеты «Парабеллум» для офицеров, - отчеканил американец.
        - Многовато, - мрачно поделился своими мыслями. Кроме того, как минимум одно орудие, выстрел из которой пришлось увидеть своими глазами.
        - Значит так, у нас под боком находится очень опасный и непредсказуемый враг, который, судя по всему, неплохо оброс местными племенами. Единственное наше преимущество, враг не знает кто мы и на что способны. В его глазах, мы можем быть местным народом, достигшим определённого развития и освоившим мореплавание. А можем быть и такими же как они людьми, ориентировочно шестнадцатого или семнадцатого века.
        - Мы атакуем их? - Лайтфут видимо не наигрался в войну во Второй мировой.
        - Ни в коем случае: у них тотальное преимущество в огневой мощи. Мы просто тихо уйдем, может даже на год, пока нацисты не расслабятся. Между нами горы, по морю им до нас не добраться, а через сушу, затруднительно. Тем более, они не знают в какой мы стороне. Мы уйдем с первыми лучами солнца. Чтобы вернуться через определенное время и нанести удар, который вырежет эту раковую опухоль.
        Глава 29. Свадьба
        С места, где нами была обнаружена немецкая подводная лодка, мы ушли ранним утром, не дожидаясь, пока окончательно рассветет. Учитывая масштаб атласа, подсчитал, что, обследуя все побережье Греции, а затем весь итальянский «сапог», нам предстоит пройти не меньше четырех тысяч километров, прежде чем доберемся до племени Урха. Весь этот путь я планировал пройти за месяц, с учетом остановок на суше. Но уже через неделю понял, что мои расчеты были слишком оптимистичны. Уровень Средиземного моря был немного ниже, чем было показано на моем атласе. Из-за этого, множество островков и мелей, буквально усеяли прибрежные воды Греции, заставляя Тиландера ругаться сквозь зубы.
        Парусник постоянно лавировал, стараясь избежать рифов и песчаных банок, возникавших перед кораблем в последний момент. Неделю спустя, мы отплыли от фашистского логова всего на семьсот километров. Первую высадку на сушу, я произвел в широкой бухте по южному побережью Греции. Бухта была очень красивой, в ширину достигая не меньше семи километров. На самом берегу росли оливковые деревья, на которых распустились почки, знаменуя наступившую весну. Прошло уже три месяца с начала нашего путешествия, по моему календарю сегодня уже было двадцать второе февраля. Еще неделя, и весна официально вступит в свои права.
        В этой бухте мы провели два дня, давая истосковавшимся по земле людям, отдых. В этой местности в огромном количестве водились козы, и все два дня, на кострах жарилась молодая козлятина, распространяя ароматы вокруг. Если бы не близость к фашистским ублюдкам, я бы здесь основал колонию. Бухта была ограждена по периметру высокими скалами, создававшими удобный климат внутри. В нескольких сотнях метрах от берега, кустарниковые заросли переходили в лес, поднимаясь в горы, откуда сбегал ручей с кристально чистой водой.
        За прошедшую неделю, Лайтфут дважды поднимал разговор о необходимости первыми напасть на нацистов, не дожидаясь их шагов. Но вести лучников против пушки, пусть даже и зенитки, и против автоматов, было самоубийством. Наш пулемет и наши автоматические винтовки, не могли переломить ситуацию в нашу пользу. У меня было смутное подозрение, что субмарина немцев, отправляясь в дальнее путешествие, позаботилась о боеприпасах. Если немцы планировали, как следовало из той телевизионной передачи, воссоздать Третий Рейх в Латинской Америке, боеприпасы были для них жизненно необходимы.
        А атака копьями с помощью катапульты, для меня говорила о том, что руководит фрицами расчетливый и образованный офицер: выстрел из пушки был произведен только после неудавшейся атаки подводных пловцов. Проведя больше двадцати лет в каменном веке, несколько раз чудом избежав смерти, я наконец начал думать логически. Фрицев следовало опасаться, и уже тем более, не следовало лезть на рожон неподготовленными силами. У меня есть еще пулеметы в Макселе, есть порох, который можно использовать ля ручных самодельных гранат, или минируя подходы.
        По моему атласу, если выбирать самый прямой и кратчайший путь через горы, расстояние от немцев до поселения Урха составляло тысяча триста километров. Это по атласу, а в реале, это расстояние будет не меньше полутора тысяч километров. Потому что придется обходить горы, искать броды в реках и так далее. Какова вероятность, что фашисты определят нужное направление поиска и доберутся до Урха? Максель от них еще дальше, да и Рона не мелкая речушка, чтобы перейти ее вброд.
        Кроме того, сухопутные путешествия на такие расстояния в каменном веке сопряжены с опасностями. Стал ли бы я сам искать неизвестных мне людей, окажись на месте немцев? Нет, не стал бы. Вместо этого, я бы подготовился бы к возможному вторжению с моря, чем отправлять экспедиции в разные стороны. Ведь, теоретически, корабль мог прийти и с территории Египта, а это расстояние практически непреодолимо, с учетом дикарей и хищников.
        О мирном сосуществовании с немцами, не могло и быть речи. Против немцев как нации, я ничего не имел. Но здесь были фашисты, проигравшие во Второй Мировой войне, и жаждущие реванша. Конечно, среди них были и простые матросы, возможна и обслуга, но какой вес они будут иметь в нацистском обществе. После недельного размышления, решил забыть о фрицах, как об угрозе. В ближайшие сотни лет, вряд ли они продвинутся так далеко на запад, чтобы представлять для нас угрозу. Учитывая немецкую любовь к Родине, их экспансия скорей всего пойдет на север, в сторону Рейна и Дуная.
        Отдохнувшие и повеселевшие люди, две следующие недели на корабле перенесли безропотно, лишь вздыхая, когда на берегу показывались животные. На семнадцатый день после остановки в бухте, мы снова решили отдохнуть пару дней на суше. Для этого, я выбрал по атласу место, где мечтал побывать в свое время: Венецию. В каменном веке, место где будет располагаться этот сказочный город, не было затоплено, хотя береговая линия здесь была ниже. На суше встретились следы лагеря дикарей, даже нашлись обломки копий с каменными наконечниками. С животными здесь было туго: добыли всего двух оленей и трех диких свиней. Вероятно, дикари и ушли отсюда по причине опустения кормовой базы.
        На обследование восточного побережья Италии, ушло десять дней. Двадцатого марта, «Катти Сарк» бросила якорь в бухте, расположенной в «каблуке итальянского сапога». Снова дал людям два дня отдыха, дав вдоволь поохотиться на зайцев и косуль, водившихся здесь в избытке. До Генуи или поселения Урха, оставалось около тысячи трехсот километров. Этот путь планировал проплыть без остановок, если не будет непредвиденных ситуаций. Был соблазн обойти Мальту, обследуя ее берега, но эту мысль пришлось отбросить. Плавание мне самому настолько надоело, что я уже готов был плыть в Максель напрямую, оставив неисследованным западное побережье Италии.
        Двадцать второго марта, «Катти Сарк» вышла из «итальянского каблука, чтобы преодолеть оставшиеся тысяча триста километров. Впреди меня ждет Пабло, с его горячим желанием влиться в ряды Русов. И там же находится молодая будущая жена Михи, пора парню обзаводиться семьей, в этом году ему стукнет двадцать лет. По местным меркам, Миха уже засиделся холостым.
        Дважды пришлось пристать к берегу, заметив брошенные стоянки дикарей. В одном случае стоянка оказалась кроманьонской, во втором-неандертальской, так по крайней мере, посчитал Санчо. В обоих случаях, стоянки располагались рядом с источником пресной воды, где и мы пополнили запасы. Воды у нас было предостаточно, но через неделю, вода в наших бочках начинала отдавать тухлятиной. Все мои попытки сохранить воду свежей, к успеху не привели. Свежей вода сохранялась только в глиняных сосудах, но они были ломкие и большой запас воды в них держать не получалось.
        Ветер нам благоприятствовал: четвертого апреля, за несколько дней до очередной годовщины моего приземления, впереди показалась знакомая бухта. Урха издалека заметили корабль, на берегу царило оживление. Фигуру Пабло я заметил издали, он суетился на берегу, отдавая распоряжения. Несмотря на то, что ему шел шестой десяток лет, Мендоса был активен, а его глаза лучились теплотой, когда я отвечал на его рукопожатие.
        - Макс Са, я так ждал тебя. Мне надо многое рассказать.
        - Расскажешь, я задержусь здесь на пару дней, - пока мы шли к моей резиденции-крепости, выстроенной специально для меня, Урха встречали меня полупоклонами. В резиденции вовсю хозяйничали три женщины, среди которых ярким цветком выделялась красавица Иока, дочь Пабло. Мендоса не забыл о нашем уговоре насчет женитьбы Михи на Иоке. Молодые видели друг друга, когда Миха возглавил спасательную операцию. Сын согласился с моим предложением, насчет кандидатуры жены. Что касается Иоки, у женщин в каменном веке не принято спрашивать согласия, но судя по тому, что она хозяйничала в резиденции, девушка знала о предстоящем событии.
        Увидев меня, Иока слегка потупилась, подтвердив мои подозрения насчет предстоящей свадьбы. На какой-то момент, я даже позавидовал сыну: мексиканская и кроманьонская кровь дала девушке очень красивую внешность и невероятно привлекательную фигуру. Кончено, все мои жены были красивы по-своему, но Иока явно превосходила любую из них.
        - Макс Са, - все три женщины обозначили поклон, расступаясь передо мной.
        - Как ты, Иока? - обратился я к будущей невестке. Девушка залилась краской, растерявшись. Посмотрев на отца, еле слышно выдавила:
        - Доброй охоты, Макс Са, - вызвав улыбки у меня и у американцев.
        - Она учит язык, пока получается немного, - заступился за дочь Пабло. Тиландер, знавший о моих планах, рассудительно заметил:
        - Одна ночь с мужем, ей даст больше знаний, чем год с отцом. - В этот раз смеялся даже Санчо, заразившись нашим общим смехом. Девушка, опустила голову, не понимая причины нашего веселья.
        - Ставьте на стол, - задыхаясь от смеха дал команду. Пока мы жадно ели свежее жареное мясо, Пабло наконец, поделился своей радостной вестью.
        - Я выполнил задание, насчет horse. Слово лошадь на русском Мендоса забыл, вставив английское словечко.
        - Как? - я даже отставил в сторону глиняную тарелку с мясом.
        - Племена, живущие в горах, узнав, что это нужно тебе, постарались. Я для них построил загон, там у меня три взрослые лошади и два жеребенка. - И снова Мендоса использовал английское слово, не найдя аналог в русском.
        - Пабло, ты красавчик. Сейчас покушаем и посмотрим на твоих красавцев.
        Лошади и впрямь оказались в загоне: черный как смоль жеребец и две лошади серого окраса со светлым брюхом. На мой взгляд, они были чуть мельче лошадей, что я привык видеть, но явно превосходили по комплекции Биму, которая так и не вернулась ко мне с воли. Жеребец, увидев людей встал на дыбы с оскаленной пастью. Опустившись на все конечности, он рыл ногой землю, следя за нами глазами, налитыми кровью.
        - Этого нам не объездить, - с сожалением констатировал я. - Слишком взрослый, чтобы мог привыкнуть к человеку. Пабло, передай мою благодарность Урха, что поймали лошадей. Но нам понадобятся еще, как жеребцы, так и лошади, чтобы, скрещивая их между собой, выводить лучшее потомство. И помни, нельзя объезжать их, раньше трехлетнего возраста. Значит, только через два года, можно приучать этих жеребят к наезднику.
        - Макс Са, в Мексике, у моего дяди было ранчо, я немного знаком с животными, - обрадовал меня Мендоса.
        - Отлично, тогда разведение лошадей будет за тобой. А сейчас, мне надо отдохнуть, мы еще успеем наговориться.
        Но особо наговориться не удалось: два дня отведенные мною для отдыха, пролетели быстро.
        На утро третьего дня, мы начали погрузку на корабль: нам оставалось около двух суток пути, чтобы вернуться в Максель. Красавица Иока была поселена в мою каюту, судя по взгляду Мала, девушка и ему запала в душу, хотя для него была присмотрена одна из дочерей Картера, которая была примерно ровесницей Иоки. Сара, в отличие от Иоки, была скорее похожа на белых девушек. Густые каштановые волосы, и необычайно светлый цвет кожи для того времени. Мал сам был светлее окружающих, а дети у них вероятно станут еще светлее. Сара была симпатична, со своим немного вздернутым носиком, но Иока убивала наповал. Неудивительно, что взгляд Мала задерживался на будущей жене брата.
        Мала женить я планировал осенью, сразу после сбора урожая, совместив свадьбу с праздником Уборки. А свадьба Михи приходилась в аккурат праздник Сева, если мы не задержимся в Берлине.
        Мендоса стоически воспринял известие, что пока лошади не привыкнут к людям, ему придется остаться рядом с ними. Пообещав ему вернуться через пару недель после свадьбы сына, я шагнул в шлюпку.
        К вечеру второго дня, после отплытия из Берлина, впереди показалась дельта Роны: моя малая кругосветка завершилась, заняв практически пять месяцев.
        Трудно описать радость моей семьи, когда мы вернулись с длительного путешествия. За пять месяцев, в Макселе не произошло никакого серьёзного происшествия. Миха показал себя очень рассудительным правителем, решив несколько хозяйственных споров и деликатных ситуаций. Гора бревен, готовых для использования, занимала уже почти триста квадратных метров, возвышаясь на три метра в высоту. Лесорубов даже пришлось перекинуть на другие работы, заготовленных бревен хватало на несколько лет.
        Шел третий день Сева, когда мы вернулись: распаханные поля занимали площадь не меньше двухсот гектаров. В мое отсутствие, Миха принял решение вдвое увеличить посевные площади, чтобы ячмень и пшеница были в достатке для каждого Руса. Свадьбу и праздник Сева решили отмечать через три дня: мне надо было приготовить пиво из остатков солода и сварить самогон, чтобы свадьба удалась. Иока была очень хорошо принята моей семьей: все мои жены, включая своевольную Сед, признали, что такой красавицы раньше не видели.
        Я не стал тянуть и разрешил молодоженам поселиться в правом крыле дворца, где имелись пустые комнаты. Но запись в нашем местном ЗАГСе, о бракосочетании Михи Серова и Иоки Мендоса, служитель музгара внес, как и подобало. В тот вечер у нас состоялся праздничный семейный ужин, на котором впервые кроме мяса животных, присутствовало мясо птицы. Наши гуси привыкли жить в неволе, и теперь несли яйца регулярно, а не только весной. Поголовье птиц достигло больше сотни с учетом молодняка. Пришлось нанимать еще двух женщин, чтобы вовремя собирали яйца, пух и перья гусей, которыми я собирался набить подушку и одеяло. Жизнь не стояла на месте, пришло время понемногу переходить на блага цивилизации, а не продолжать жить, укрываясь шкурами.
        Все-таки есть какая-то мистика в моей жизни: в этом году праздник Сева и свадьба моего сына Михи, пришлась на юбилей: исполнилось двадцать два года, как я впервые приземлился на планете. Основное празднество происходило во дворе крепости перед дворцом. Люди усаживались полукругом, многие предпочли сесть на бревнах, что притащили с собой. Но моя семья, друзья и приближенные сидели за столами. Тиландер спешно сколотил три длинных стола, за которыми могли уместиться полсотни человек.
        Празднование длилось целый день и плавно перешло на второй, с небольшой паузой для сна. Американцы произносили тосты, желая молодым счастья и много детей. Самогон и пиво были доступны всем, не пили только Бер и Санчо, зорко следя за общественным порядком. Мал, выпив, снова проявил свой вздорный характер, избив воина, заснувшего на охране порта, куда он пошел прогуляться. После праздника, Малу предстояла серьезная взбучка, решил повременить, чтобы не портить настроение Михе. Но даже железный Санчо и Бер не смогли уследить за всеми. Один из костров, разложенных за стеной крепости в непосредственной близости от склада готовых бревен, повлек пожар.
        Когда огнь заметили, было поздно: горела почти четверть основания пирамиды бревен. Первые два часа, мы приложили титанические усилия, пытаясь погасить огонь. Наружные бревна удавалось потушить, но вода и песок не достигали внутренних рядов бревен, и огонь снова охватывал пирамиду. Убедившись, что нам не погасить огонь, я приказал отступить. В наступающей темноте, огонь разгорался сильнее и сильнее, рев пожара был слышен даже в порту, на расстоянии около полутора километров. Когда наступила ночь, огонь достиг своего апогея: горело около трехсот квадратных метров. Языки пламени поднимались на высоту пятиэтажного дома, заливая оранжевым светом все вокруг на сотни метров. Ближе чем на сто метров, к костру было не подойти, начинало обжигать кожу.
        Утром, практически все догорело, только редкие языки пламени, вырывались из огромных куч золы. Сгорело не менее тысячи кубометров строевого леса, высохшего, готового к использованию. Свадьба Михи и праздник Сева, удался на славу, о таком пожаре нескоро забудут.
        Еще раз критически посмотрев на гору тлеющей золы, я направился ко дворцу, когда до моих ушей донесся странный звук. Такой звук я часто слышал на аэродроме в Кубинке, когда самолеты преодолевали звуковой барьер. Такой звук можно было услышать и при посадке, когда скорость полета самолета становилась меньше скорости звука. На самом деле, это ударная волна, а не преодоление звукового барьера. Громкий звук, похожий на взрыв, достиг моих ушей в тот момент, когда я увидел в небе точку, стремительно увеличивавшуюся в размерах.
        Что-то похожее на гибрид самолета и звездолет из «Звездных войн» прошло над Макселем к югу, развернулось и полетело обратно на бреющем полете, постепенно снижаясь. Прозвучал рожок из казарм, объявляющий боевую тревогу. На ходу надевая доспехи, из двух казарм выбегали воины, строясь в боевой порядок. Летательный аппарат, завис над крепостью на высоте нескольких сотен метров. Запрокинув голову, я смотрел, как на моих глазах, с горизонтального положения, сопла встали вертикально, и летательный аппарат начал снижаться. Два отряда воинов, с оружием наперевес, не испугавшись неведомого врага, выстроились передо мной, прикрывая меня от спускающегося аппарата. Мал, возглавивший один из отрядов, отдал короткий приказ:
        - Защищать Макс Са! - ко мне сразу подбежал десяток воинов, взявший меня в плотное кольцо. «Инопланетяне», - мелькнуло у меня при внимательном рассмотрении аппарата, который прекратил снижение на высоте около десяти метров. Лучники натянули луки, целясь в непрошенного гостя. Словно поколебавшись, аппарат мягко спустился до земли, где из нижнего края выдвинулись штуки, похожие на шасси, но без колес. Мягко, слегка покачнувшись на выдвинутых штуках, летательный аппарат замер. Наступила мертвая тишина.
        - Не стрелять, - отдал я команду, ожидая дальнейших событий. Наши луки и копья не могли причинить никакого вреда таким технологиям. Я сомневаюсь, что огнестрельное оружие тоже будет эффективно, для таких аппаратов. Послышался звук, похожий на звук лифта в дорогих отелях. С тихим шипением, одна из стенок аппарата, стала опускаться на землю, образуя трап. Из темного проема аппарата, показалась фигура, очень похожая на человеческую. Плотно облегающий костюм из материала похожего на фольгу, от которого шло свечение и темный шлем с черным светонепроницаемым стеклом.
        Фигура подняла сначала правую руку, потом левую, продемонстрировав мирные намерения.
        Растолкав своих охранников, я вышел вперед?чувствуя на себе сотни глаз.
        - Кто вы? - в тишине мой голос прозвучал неожиданно громко. Фигура в серебристом облегающем комбинезоне, медленно подняла руку и что-то нажала у себя под подбородком. Черное стекло шлема куда-то исчезло, а сам шлем сложился гармошкой на плечах фигуры, открыв лицо молодой девушки:
        - Я, Исидора Глинвайс, командир специального разведывательного звездолета «Последний шанс» с материнской планеты Земля. А вы, я полагаю, один из членов экипажа МКС, пропавшего в 2006году по старому летоисчислению?
        - Максим Серов, капитан военно-космических сил России, - пробормотал я, ошеломленный словами девушки.
        - Прикажите своим людям опустить оружие, причинить вред они мне не могут, но не люблю находиться под прицелом, даже если это оружие анахронизм или исторический артефакт. - Девушка сделала пару шагов и протянула мне руку: - Мы искали почти сорок лет, очень рада, что нам удалось вас найти.
        - Нам? Сорок лет? - Ее слова были похожи на бред сумасшедшей.
        - Да, нам. Со мной еще два члена экипажа. Нам надо найти тихое место и поговорить.
        Глава 30. Таков расклад
        Шок от слов девушки в серебристом облегающем комбинезоне и само появление звездолета, длился недолго. Все-таки я не дикарь с каменного века: передо мной была моя современница, хотя некоторые ее слова меня смущали. «Материнская планета Земля» звучало загадочно и тревожно.
        - Мы можем поговорить в доме, - я умышленно избег слова дворец, чтобы это не выглядело бахвальством. Да и назвать дворцом мои каменные чертоги, было не совсем верно.
        - Хорошо, - астронавтка окинула взглядом собравшихся, видимо решив, что опасности нет, сказала себе за спину:
        - Выходите. - После ее слов, прямо из воздуха материализовались две фигуры, в таких же облегающих костюмах и с черными забралами на лице. Обе фигуры коснулись подбородка и стекло исчезло, как и в случае с Исидорой, явив лица двух молодых девушек.
        - Ната Сорока, пилот звездолета и наш космомедик Джоанна Мерц, - обе девушки поочередно слабо приподняли руку, обозначая приветствие.
        - Исидора, пошли в дом, нам есть о чем поговорить, - я взял инициативу в руки. У них конечно есть звездолет, но императором здесь являюсь я.
        - Мал, Гор, охранять корабль, чтобы никто не подходил, - отдал команду, направляясь вместе с девушками к дворцу.
        - Это лишнее, - подала голос Ната, представленная как пилот звездолета. С тихим шумом люк звездолета закрылся, и вокруг него установился прозрачный белесоватый купол.
        - Силовое поле Третиньяка, - ответила Исидора на мой незаданный вопрос. Мы дошли до дворца, где в глазах встречающей Нел читалась тревога.
        - Нел, эти девушки из моего мира, пожалуйста накрой нам на стол, нам надо поговорить.
        - Мы не голодны, тем более, что мы давно отказались от такой нерациональной пищи, - пресекла попытка показать мое гостеприимство Исидора. Я наблюдал, как девушки с опаской усаживаются на грубые стулья. Наконец, утолив свое любопытство увиденным, Исидора начала:
        - Прежде всего, хотелось бы знать, что случилось с вашим напарником?
        - Он погиб, - я не стал вдаваться в детали.
        - На планете, после посадки, - задала командир звездолета уточняющий вопрос.
        - Нет, на орбите, во время ремонта повреждения, вызванного мелким камешком.
        - И вы все время провели один? - Теперь в ее глазах читалось любопытство. Меня начал раздражать этот допрос:
        - Так разговора не получится. Расскажите кто вы, откуда, из какого времени, если хотите, чтобы у нас получился диалог.
        - Максим, мы все расскажем. Собственно, мы потому и искали вас и вашего напарника, чтобы вы узнали, какую цепь событий, запустило ваше исчезновение. Поэтому, будьте добры, наберитесь немного терпения и ответьте на наши вопросы. Уверяю вас, что на все свои вопросы, вы получите ответ.
        Наша однобокая беседа продолжалась около часа: больше всего девушек интересовало, нет ли других новых людей, попавших в этот мир за последние годы. Я честно рассказал про команду «Аталанты», звено истребителей «Эвенджер». Не знаю почему, но про нацистов я умолчал, чувствуя, что вопросы про «попаданцев» задаются не просто так. Так иногда бывает, вроде нет никаких явных проколов, но интуитивно чувствуешь, что тебе недоговаривают. Может мне просто показалось, но на лице Наты Сороки было написано облегчение, а вот Джоанна Мерц явно была недовольна. После моего рассказа, воцарилась пауза, каждый из моих собеседников, осмысливал сказанное.
        - Теперь, наша очередь рассказывать, - Исидора встала и прошлась по комнате, - многое вам покажется странным, но постарайтесь не перебивать, пока я не закончу рассказ.
        Девушка помолчала пару секунд, словно собираясь я с духом и начала рассказ, по мере которого у меня начали бегать мурашки по коже.
        - Начну с того, что сейчас в том мире, что вы оставили в 2026 или 2027 г, как вы могли считать. Мы живем в 343 году сверхновой или галактической эры. Переход к новому летоисчислению произошел в 2050, таким образом, если бы сохранялось старое летоисчисление, сейчас был бы 2393год.
        - Что заставило перейти на новое летоисчисление, и почему вы назвали планету, материнской планетой Земля? - я не удержался от вопроса, забыв про просьбу не перебивать. Но Исидора, казалось и не заметила, что я ее перебил. Глубоко вздохнув, девушка продолжила:
        - После исчезновения космической станции, вначале были взаимные подозрения со стороны России и США, но в 2023 г сразу исчезло два новых спутника связи, после выведения на низкую орбиту. Эти исчезновения, заставили ученых объединиться в поисках ответа. В 2033 г, ровно десять лет спустя, была замечена аномалия, располагавшаяся над Землей на высоте четыреста сорок четыре километра. Но все попытки ее исследовать, были безуспешны: аномалия просто проглатывала все исследовательские зонды и аппараты. Поняв, что это опасно, орбиты космических станций и спутников были изменены, чтобы не подвергаться риску.
        19 января 2050 года произошла Революция Времени, когда талантливый ученый Исаак Рубинштейн доказал, что время не является однонаправленным явлением, а имеет параметр обратной изменяемости. Так возникла аксиома Рубинштейна, гласящая, что во Вселенной существуют уплотнения времени, позволяющие заглядывать в параллельные миры и передвигаться в прошлое. Спустя три года, дата 19 января 2050 г была принята за новый отсчет времени, названный сверхновой эпохой или галактической эпохой.
        - Бред какой-то, - не выдержал я, перебивая Исидору. Ната и Джоанна переглянулись, улыбнувшись уголками губ.
        - Так посчитали многие, невозмутимо парировала Исидора, но Рубинштейн доказал свою теорию отправившись в космос на экспериментальном корабле «Танаис 5». Стартовав с планеты и проведя на орбите две недели, Рубинштейн приземлился в день старта, и миллионы свидетелей видели своими глазами, что его старт и посадка разнились только в десяток секунд. Корабль взлетает, и скрывается в небе, а спустя несколько секунд, приземляется в месте старта.
        - Как такое возможно? - теперь вскочил я, нервно сжимая кулаки, - ведь это противоречит науке.
        - Науке догалактического летоисчисления, - улыбнулась Исидора. - С этого момента, - продолжила девушка, - началась Эпоха Галактических открытий. Другой ученый, по имени Марк Саврасов, сделал еще более удивительное открытие: он нашел поля «кротовых нор» по возмущению нейтрино. Таки образом, путешествия в нашей галактике стали практически обыденным явлением: люди давно исследовали всю Солнечную систему, детально изучили облако Оорта и пояс Койпера. Мы даже побывали в Прокисме Центавра, но планет пригодных для жизни не нашли. И вот теперь, я поясню, что значит материнская планета Земля, - Исидора присела рядом, - и объясню, почему мы вас искали сорок лет.
        - Сорок лет? Это были разные экспедиции? - мой вопрос рассмешил всех троих.
        - Нет, была всего одна экспедиция, это мы, - ответ меня рассмешил.
        - Вам даже сейчас нет сорока, вы же не могли меня искать с рождения?
        - А вот сейчас, самое время пояснить, что такое Постоянная Хайлена Смитта, - Исидора посерьезнела:
        - После обнаружения и вычисления кротовых нор Рубинштейном и Саврасовым, была обнаружена интересная закономерность: сколько времени бы космический корабль и экипаж не провел, пройдя кротовую нору, возвращались они неизменно в то время, когда начинали свой путь через кротовую нору. Объяснение этому смог дать ХайленСмитт, назвавший это явление как «обратная перемотка». То есть, никакое путешествие в прошлое изначально невозможно, если нет первичной отправной точки. При исчезновении первичной отправной точки, просто некуда возвращаться, и корабль, просто исчезнет в Интервалах Времени. Это явление получило название Постоянная Хайлена Смитта. Сам механизм постоянной еще не изучен до конца, но факт остается фактом: человек или корабль пройдя сквозь кротовую нору, при возвращении обязательно оказывается в том временном и биологическом возрасте, в котором находился до вхождения в кротовую нору.
        - Подожди, Исидора, - я выставил руки вперед, - ты хочешь сказать, я если бы я сейчас пройду через свечение в обратную сторону, я окажусь двадцативосьмилетним Максимом Серовым в 2006 г?
        - Нет, ты меня не понял, - незаметно для себя мы оба перешли на «ты», - тебе будет 28 лет, но галактическое время будет то, в каком наш «Последний шанс» пересек кротовую нору. Кстати, кротовыми норами это не зовется, мы это называем «Рубинадами» в честь Рубинштейна.
        Моя радость, что теоретически могу попасть в свое время, обнять родителей, мгновенно угасла. Одно дело вернуться в свой старый мир, где у тебя есть родители, друзья. И совершенно другое дело попасть в будущее, где люди уже исследовали ближайшие звезды, не говоря о Солнечной системе.
        - У тебя испортилось настроение, Максим? - Исидора пытливо вглядывалась в мое лицо.
        - Да, я уже было подумал, что смогу увидеть мать и отца, но похоже это невозможно, - не стал я отрицать.
        - Путешествия во времени невозможны без одобрения Галактического Совета, но в исключительных случаях, они дают разрешение, - похоже Исидора не врала.
        Предвосхищая мой вопрос, девушка повторила:
        - Это в исключительных случаях! А до того, как предстать перед Советом, предстоит сделать многое. И именно поэтому, Максим, мы вас искали так долго.
        - Не понимаю, объясни, что я должен сделать.
        - Не ты, а мы все, в том числе Комитет по Экспансии Галактического Совета. Наша миссия является инициативой Комитета по Экспансии. Я подошла к тому, почему мы так долго и упорно искали следы вашей космической станции.
        В словах Исидоры мне показался скрытый смысл, но я решил набраться терпения, чтобы получить больше информации. Исидора, убедившись, что я готов слушать, продолжила рассказ:
        - С нового галактического летоисчисления, мир стал стремительно меняться и уже к 74 году сверхнового летоисчисления, сложилась новая планетарная Уния: англосаксонская Уния, включавшая в себя США, Великобританию, Австралию, Канаду и ряд мелких островных государств. Образование англосаксонской Унии, спровоцировало другие государства образовать свои Унии. Спустя всего пять лет, в 79 г нового летоисчисления, образовался СС- славянский союз, включавший в себя Россию, Украину, Белоруссию, Польшу, Сербию и Чехию и еще ряд небольших славянских государств.
        В 100 году галактического летоисчисления образовались сразу три Унии - Цинская, куда кроме Китая входили Вьетнам, Лаос, Камбоджа и Монголия. Второй Унией, образованной в 100 г была Индийская, включившая в свой состав Пакистан и Бангладеш, а таже Мальдивские и Андаманские острова. Третьей Унией стал Туран, включавший в себя Турцию, Азербайджан, Туркмению, Узбекистан, Казахстан, Таджикистан, Афганистан, часть распавшегося Ирана и ряд арабских государств. Последней серьезной Унией. Образованной в 103 году, стала Франко-Германская Уния, вобравшая в себя мелкие европейские государства и страны Скандинавии.
        Начиная с 112 года нового летоисчисления, был образован координационный Центр взаимодействия между Униями - Галактический Совет Униата(ГСУ), занимающийся решением вопросов планетарного масштаба и вопросами освоения космоса. Кроме того, именно Галактический Совет Униата, определяет, каким Униям владеть объектами в космосе и планетой Земля в параллельных Вселенных.
        Исидора замолчала, наблюдая за Нел, которая накрывала мне на стол. Девушки, от еды оказались, поэтому я поторопил Нел, ограничившись ломтем хлеба и парой кусков мяса.
        - Вы не против, если я поем?
        - Нет, хотя это отвратительно есть натуральную белковую пищу, - вырвалось у Джоанны Мерц, а Ната Сорока презрительно посмотрела на меня. Наверное, именно так я смотрел на неандертальцев, поедавших моего друга Маа. Тщательно прожевывая мясо, я пользовался паузой в разговоре, чтобы осмыслить услышанное. Ясное дело, что звездолет прилетел не спасать меня, у них определенно какие-то цели. И я им нужен, вот для чего, пока у меня не было понимания. Наевшись, я отодвинул столик в сторону, приготовившись слушать финал рассказа.
        - Я готов слушать, - расслабившись и забыв, что я нахожусь в компании молодых девушек, допустил громкую отрыжку, вызвав гримасу у всех троих астронавток.
        - В 115 году, Галактический Совет Униата, принял резолюцию, запрещающую экспансию в параллельные миры планеты Земля. Только спустя сто лет, убедившись, что планет пригодных для жизни людей в нашей галактике нет, Униат решил, что допустимо освоение планет-дочерей Земли. Но встал вопрос, кому должны принадлежать эти планеты, и в 223 г нового летоисчисления, вспыхнула первая галактическая война, унесшая четыре миллиарда жизней. Война велась на планете Земля, в космосе, на астероидах, везде, где были человеческие колонии с искусственной атмосферой. Война продлилась три года и унесла четыре миллиарда жизней, сократив численность человечества до пяти миллиардов.
        С 227 по 290 гг численность населения планеты и колоний снова вернулась к отметке десять миллиардов и встал вопрос перенаселения. Это стало серьезной проблемой, особенно с учетом того, что среднегодовая температура на планете выросла на 4 градуса, и зона экватора превратилась в пустыню с температурой выше 60 градусов по Цельсию.
        В 300 году галактического летоисчисления англосаксонская Уния, официально получило право на использование планеты Земля временного пространства «полторы секунды» в личное пользование. Это право было получено из-за небольшой цивилизации, возникшей под влиянием троих англичан, попавших на дочернюю планету. Они признали себя гражданами Англосаксонской Унии, являющейся правопреемницей государств, образовавших Унию. В настоящее время, около пяти миллионов жителей Англосаксонской Унии уже живут в новом временном пространстве и это переселение продолжается.
        - Что значит пространство «полторы секунды»? - Мой вопрос предназначался Исидоре, но ответила Ната Сорока:
        - Это временное смещение потоков Рубинштейна-Саврасова, позволившее на одной планете возникнуть двум временным линиям. Расхождение в полторы секунды во время появления пространственного временного канала, разделяет время существования планеты в миллионы лет.
        - И сколько таких пространственно-временных каналов существует?
        - Теоретически-бесконечное множество, - снова вступила в разговор Исидора, - мы обнаружили тысячи миров, где жизнь только зарождалась и где жизнь давно исчезла.
        - Давайте я поясню, - вступила в разговор, молчавшая до сих пор Джоанна Мерц, - время, пригодное для жизни человека, в возрасте планеты, все равно что она минута в течение суток. Практически все обнаруженные нами миры, имевшие свой пространственно-временной канал, на эпохе зарождения одноклеточной жизни на Земле. Земля в тот период, ничем не отличается от Марса или Юпитера: безжизненные камни и вулканическая активность, температура воздуха выше 100 градусов Цельсия.
        - Слишком много непонятного, вы говорите нереальные вещи, - я попытался сосредоточиться, прикрыв глаза. - Если я вас правильно понял, миров, имеющих пространственно-временной канал в промежутке Возраста Земли, пригодного для жизни человечества, не так много?
        - Да, - в унисон ответили все три девушки.
        - И сколько их? Сотня, пара десятков?
        - Два, - жестко проговорила Джоанна Мерц.
        - Два? - переспросил я, медленно осознавая, что вроде один мир уже освоен Англосаксонской Унией.
        - Два, - подтвердила Исидора, - один уже во владении Англосаксонской Унии, и этот второй, в котором живешь ты. И мы прилетели сюда…
        - Чтобы прибрать мой мир в свои галактические руки! - перебил я девушку, вскакивая с места. - Хрен вам в глотку, вместо моего мира!
        - Это негигиенично и неэстетично, - поморщилась Исидора, призывая меня успокоиться всем своим видом.
        - Зато практично и по делу, огрызнулся я, оглядываясь в поисках оружия.
        - Максим, постой, - я не сразу осознал, что Ната Сорока обратилась ко мне на русском языке с ужасным английским акцентом. - Никто не отбирает у тебя планеты, просто дослушай Исидору.
        На этот мир претендуют все Унии, но по тому, что мы видим, мир может принадлежать только СС - Славянскому Союзу. Если ты официально подтвердишь, что, будучи в момент попадания сюда ты оставался гражданином России. В таком случае, СС являясь правопреемником России, имеет безоговорочные права на этот мир, так как другой цивилизации в этом мире нет. Если бы цивилизация Амонахес, основателями которой являлись англичане существовала самостоятельно, вопрос принадлежности рассматривался бы между Славянским Союзом и Англосаксонской Унией.
        - А если я не признаю себя гражданином Славянского Союза? И требую, чтобы вы незамедлительно убирались отсюда, и оставили мой мир в покое?
        - Боюсь, в таком случае, мы должны будем доложить Галактическому Совету, что мир не имеет цивилизации и он будет разделен между Униями, согласно их процентному вкладу в финансирование Галактического Униата.
        - И каков процент каждой Унии? - вопрос сам сорвался с языка.
        - С учетом собственного мира, Англосаксонская Уния имеет 50 процентов влияния в Униате, все остальные чуть больше десяти процентов. В случае признания себя гражданином Славянского Союза, как первооткрывателю мира, вам полагается до 10 процентов ресурсов и территорий по вашему усмотрению. Подумайте, прежде чем отказаться, - Исидора закончила речь и опустилась на грубый стул.
        Мой мозг лихорадочно работал, пытаясь анализировать услышанное. Сопротивляться экспансии я не смогу, значит, следовало соглашаться. Но что будет с Русами?
        - Я созову Императорский Совет и приму решение после консультаций со своим народом, а пока можете быть гостями в моем доме. Нел, - позвал я жену, организуй лучшие комнаты нашим гостям, это тоже великие Духи с Неба, они даже демиурги, - не удержался, чтобы не подколоть трех красивых астронавток, прилетевших, чтобы заполучить мой мир.
        - Спасибо, но демиургам есть где остановиться, - вернула подкол Исидора, стрельнув своими глазками так, что я впервые увидел в ней девушку, а не космонавта.
        Глава 31. Макс Са вернется
        До звездолета «Последний шанс» мы дошли вместе. Меня подмывало войти внутрь, но не хотел показывать свое любопытство. Ната Сорока заметила мое состояние, спросив без обиняков:
        - Интересует устройство звездолета? В ваше архаичное время все было совершенно по-другому.
        - Да, - просто признался я, и следуя приглашению, взошел на трап, проигнорировав предупреждающие возгласы Санчо и Бера. Выдвижной трап мягко втянулся, и внутреннее пространство звездолета фосфоресцировало голубоватыми огоньками.
        - Мы прошли по небольшому туннелю, и оказались в отсеке, где цвет приборов, встроенных в стены, был зеленым. Посреди отсека стояло пять кресел - капсул, а перед ними в воздухе колебалось голографическое изображение панели управления, с огромным количеством разных показателей.
        - Это рубка, - пояснила Ната, - рассчитана для одномоментного пребывания пяти человек. Мы надеялись найти двоих космонавтов пропавшей станции, поэтому вылетели с неполным экипажем.
        Она прошла до стены отсека, коснувшись ее рукой: створка отсека, спрятанная в стене, отъехала в сторону, открыв новый отсек, где также было пять капсул-кресел, но уже горизонтального расположения.
        - Это спасательная капсула, она встроена в сам звездолет. Здесь есть синтезатор пищи и воды, а также реабилитационная криокапсула, на случай тяжёлых травм и увечий, - вступила в разговор Джоанна Мерц, представленная мне как космомедик.
        - Синтезатор пищи и воды?
        - Да, - Джоанна коснулась панели, засветившейся голубоватым цветом и нажала несколько сенсорных панелей. Из-под панели, выдвинулся аккуратный белый лоток, в котором лежало что-то, похожее на шоколад без обертки.
        - Попробуй, - девушка протянула мне батончик, размером с шоколадку «Сникерс».
        - Что это? - я взял батончик в руки, отметив, что он не липнет к рукам и по консистенции напоминает мармелад.
        - Это полноценный обед, в нем сбалансированное содержание белков, жиров и углеводов, а также двадцать два микроэлемента и десять витаминов. В этом батончике суточная потребность в калориях, для нас, - поправилась девушка, окинув взглядом мою фигуру. Ее взгляд не ускользнул от моего внимания, заставив вспомнить, что поднабрал лишние килограммы.
        - Поправился я в последнее время, раньше был стройней, начну скидывать вес диетой и тренировками - прозвучало словно я извинялся. Девушки прыснули от смеха:
        - Так давно никто не делает, у нас при рождении родители определяют желаемый вес ребенку, и соответствующие изменения вносятся в геном новорожденного. Никакие лишние килограммы не набираются, как и большинство из известных болезней. Средняя продолжительность человеческой жизни составляет примерно от ста двадцати до ста сорока лет, в зависимости от внутреннего регламента Унии, - Джоанна Мерц дала исчерпывающий ответ, и повторила:
        - Попробуй наш рацион и признай, что твой тип еды безнадежно устарел.
        Батончик оказался со вкусом ванили, съев больше половины, почувствовал, что наступило насыщение.
        - В состав батончика входят нейромедиаторы, ускоряющие ответ ЦНС о насыщении, это помогает избежать ненужной траты ресурсов, - Ната взяла остаток батончика из моих руки и нажала на сенсорную панель. Лоток выдвинулся вновь и исчез в стене с недоеденным батончиком:
        - Аппарат разложит остатки веществ на исходные составляющие и использует их для новой порции, - пояснила Джоанна.
        Мне не терпелось узнать, как изменилась жизнь в будущем. На большинство вопросов девушки ответили, заставив меня поразиться: реальность превзошла самые смелые предсказания фантастов. Но были моменты, которые заставили меня насторожиться: деторождение было под контролем Уний. Все молодые парни и девушки, сдавалиобразец своей ДНК, и уже роботизированная программа искала пары, сопоставляя геномы девушек и парней. Каждый сдавший образец своего Днк, получал оптимальные варианты в количестве пяти штук. Не все выбирали себе спутников жизни по результатам тестов: на Земле, со слов девушек существовало целое движение «натуралистов». Во всех Униях, находились молодые люди, выбиравшие себе спутников по старинке, на основе симпатии. Рождение детей, тоже давно стало автоматизированным процессом: супруги просто сдавали биоматериал, а через девять месяцев забирали дитя у инкубатора.
        - Вы стали роботами, - я не смог скрыть своего отвращения. Но девушки слова приняли всерьез:
        - Нет, роботы тоже есть, и уже искусственным интеллектом. Владельцу робота вживляется микрочип в височной области, продуцирующий пожелания хозяина своему роботу.
        - Восстания роботов не было? - Мою иронию не поняли, все три астронавтки, захлопав ресницами, удивленно заявили, что робот, это часть внутреннего мира его владельца, и он не может входить в диссонанс с владельцем.
        - Максим, тебе понравится, ты все увидишь своими глазами и поймешь, как сильно человечество развилось со времен углеродной зависимости.
        - Углеродной зависимости?
        - Да, времена с девятнадцатого века и до начала нового летоисчисления, зовутся периодом углеродной зависимости. После открытий Рубинштейна-Саврасова, люди обнаружили на Церере новый вид энергии. Одного грамма дейридиума хватает, чтобы обеспечить энергией десятимилионный город на сорок лет. А десять миллиграммов дейридиума дают энергии нашему звездолету на сто лет непрерывной работы.
        - И что, все теперь на этом дейридиуме? Что он из себя представляет? И насколько обширные его запасы? - Мои вопросы заставили девушек переглянуться.
        - Дейридиум-это сохранившаяся энергия Большого Взрыва на Церере. Как она сохранилась неясно, но под толстым слоем льда возрастом больше семи миллиардов лет, был найден этот вид энергии. Добыча дейридиума регламентируется Галактическим Советом Униата и составляет около десяти килограммов в год. Этого хватает, чтобы вся энергия планеты, кроме ветра и солнечной энергии, была обеспечена дейридиумом. Атомные электростанции и гидроэлектростанции давно убрали и реки стали как в древние времена, без плотин. Максим, все рассказать мы не сможем, думаю, что Галактический Совет лучше ответит на все твои вопросы.
        - Галактический Совет? - мне показалось я ослышался, - вы меня не поняли, девушки, я не собираюсь в ваше гребанное будущее. Если бы был шанс попасть в 2006 нормального летоисчисления, не раздумывал бы ни секунды. Но в ваше время, желания попадать у меня нет.
        - Это просто необходимо! - Почти выкрикнула Ната Сорока, в то время как Джоанна Мерц и сама Исидора переглянулись, как мне показалось, с удовлетворением.
        - Это право Максима, если он не желает, мы не имеем права настаивать, - Исидора двинулась к выходу, давая понять, что экскурсия по звездолету закончена.
        У самого выхода, Исидора Глинвайс остановилась и выудила из серебристого облегающего костюма небольшой гаджет. Коснувшись его пальцем, она проговорила, четко выделяя слова:
        - Максиму Серову разъяснены все правила Галактического Совета Униата по статусу дочерней планеты. Максим Серов, будучи в здравом уме, без видимых повреждений, отказался от своего права предстать перед Галактическим Советом. В данный момент, я в последний раз задаю свой вопрос Максиму Серову, прежде чем считать, что миссия Z-12-32 окончена.
        Сделав паузу, Исидора Глинвайс, отчетливо выделяя каждое слово, обратилась ко мне:
        - Максим Серов, вы подтверждаете свой отказ, перенестись в 343 год галактической эры, чтобы предстать перед Галактическим Советом Униата. Вы подтверждаете, что в соответствии с конвенцией 222 галактического Совета от 282 г галактического летоисчисления, вам разъяснили систему претензий Уний на дочерние планеты, открытые в период пригодный для обитания человечества?
        Что-то во втором вопросе меня напрягало. Ведь в самом начале шла информация, что я подтверждаю гражданство Славянского союза. Я помню про 10 процентов ресурсов и право Славянского союза. Прежде чем ответить, перевел взгляд на Джоанну Мерц: в ее глазах горело плохо скрываемое нетерпение. Ната Сорока была более сдержана, но в ее глазах читалась мольба.
        - Я согласен предстать перед Галактическим Советом и получить то, что мне положено по праву создателя цивилизации, - я перевел дух, заметив, как потускнели глаза Джоанны, и вспыхнула, зардевшись Ната.
        - Более того, я повторно подтверждаю свое желание быть гражданином Славянского союза, являющегося правопреемником моей Родины-России!
        На Джоанну Мерц было больно смотреть, девушка просто угасла, еле держа голову. Исидора держалась лучше, но и она была в небольшом ступоре. Ната Сорока умудрилась скрыть радость в голосе, бесстрастно констатировав:
        - Мы услышали вашу позицию, она зафиксирована и принята с уважением всем экипажем «Последнего шанса».
        - Зафиксирована и принята с уважением, - хором повторили Исидора и Джоанна.
        - Что дальше? - Мой вопрос остановил Исидору, собирающуюся уйти в глубины звездолета.
        - Мы вылетаем, как только вы будете готовы. Вам хватит нескольких часов?
        - А когда я смогу вернуться? - ответил я вопросом на вопрос. Исидора проигнорировала мой вопрос, скрывшись в звездолете. Секунду спустя, Джоанна последовала за ней.
        - Как только Галактический совет подтвердит, что дочерняя планета перешла в собственность Славянского союза, я лично верну тебя обратно, - Ната сияла, оставшись без подруг.
        - Я смогу вернуться в это самое время? - мой вопрос был логичным, я помню, как девушки рассказывали, что, ныряя в кротовую нору. Можно попадать в различные периоды времени.
        - Я оставлю сигнатуры перед входом и сразу после выхода из «Рубинады». Это обеспечит возвращение в то же время, расхождение может быть не больше пары дней.
        - Хорошо, мне надо поговорить со своими людьми, но в любом случае, раньше завтрашнего утра, я не собираюсь лететь, - поставил я точку в разговоре, разворачиваясь, чтобы вернуться во дворец.
        - Я затею проверку систем звездолета, думаю, что раньше утра, мы не будем готовы ко взлету, - подмигнула мне Ната. Я уже двинулся ко дворцу, когда девушка меня окликнула:
        - Максим, я из Славянского союза, спасибо, что сделал правильный выбор. Как там говорили в ваши времена: - «Русские своих не бросают»?
        - Ага, - подтвердил я, но мне больше нравится: «место женщины на кухне, а не в кабине звездолета». - Даже не стал оглядываться, чтобы посмотреть на реакцию. Думает, что самая умная, пилотом звездолета стала, а мозгов ноль. Она винтик в этом Славянском союзе, где в одну Унию собрались такие разные народы, пусть и с одними корнями. Нужда заставила, и пауки в банке не жалят друг друга. А как получат этот мир, снова начнется, кто главнее, у кого хрен больше, и кто кому задницу спас.
        Императорский Совет собрался через час: впервые усадил на свое место Миху, объявив присутствующим, что на время моего отсутствия, мой сын исполняет все мои обязанности. Известие о моем предстоящем отлете, было встречено спокойно: для Русов было все предельно ясно. Только Тиландер и Лайтфут были обеспокоены, не понимая, чего ожидать от звездолета. Для начала, я вкратце рассказал Совету, что на «Небе» возникли кое-какие трудности, и поэтому Главный Дух-Бог послал за мной.
        Еще раз пройдясь по основным задачам, что предстояли Русам в мое отсутствие, потребовал принести присягу верности Михе. Все, включая Мала, принесли присягу без малейшего недовольства. Вопрос престолонаследия, в случае моей задержки, был решен. Исидора и Ната уверяли, что отсутствие будет не больше пары суток, но я решил перестраховаться. Возможность остаться в будущем старой Земли, не рассматривалась даже теоретически: нет у меня там никого, а здесь целый народ, для которого я Великий Дух.
        После окончания Совета, попросил задержаться Бера, Тиландера и Лайтфута, уделив каждому из них по пять минут приватной беседы. Беру было наказано контролировать Мала, не допуская его выступления против решений Михи, если я задержусь.
        - Ты же вернешься, Макс СаСа? - Бер смотрел так умоляюще, что твердо пообещал ему:
        - Я вернусь, Бер, даже если Главный Дух- Бог будет недоволен.
        Лайтфут тоже получил инструкции, на случай моего длительного отсутствия: начать разрабатывать пушки, стреляющие ядрами и картечью. Услышав задание, американец просиял:
        - Это моя мечта, сэр, то есть Макс!
        - Вот и начни ее претворять, если я задержусь больше чем на неделю. Окружи наши поселения фортами с пушками. Чтобы если нацисты вздумают суда сунуться, их ждал горячий прием.
        - Будет сделано, - лихо вскинув руку к виску, Лайтфут ушел, радостно улыбаясь. Дольше всего беседа продлилась с Тиландером: вместо пяти минут мы говорили полтора часа. Ему я рассказал все: про образовавшиеся Унии, про конкуренцию между Униями и их претензиях на наш мир.
        - Ты думаешь, что сможешь убедить их не колонизировать наш мир? - Тиландер покачал головой с сомнением.
        - Нет, Герман, но есть права личной собственности, которое Униат соблюдает: первооткрывателю дочерней планеты, сумевшему создать зачатки цивилизации, полагается 10 процентов планеты. Более того, существующие технологии, позволяют Униату создать силовое поле, чтобы эти 10 процентов и остальной мир, никогда не соприкасались.
        - Резервация? - Тиландера передернуло.
        - Типа того, пусть будет резервация, если это даст нашей цивилизации развиваться своим ходом. Я планирую отстоять эти 10 процентов за счет всей Европы, Средиземного моря и части Малой Азии. У нас получится своя планета, в которой мы сможем жить, не контактируя с пришельцами из будущего.
        - Им можно верить? - в голосе американца сквозило недоверие.
        - Не знаю, но другого выбора нет. Если я не предстану перед Галактическим Советом с предъявлением своих прав, планету просто получит какая-нибудь Уния, а мы станем муравьями у них под ногами. Поэтому, возможен любой исход, я могу даже не вернуться, ты сам прекрасно понимаешь. Если не вернусь, просто поддерживай в людях надежду и стань опорой для Михи, как все эти годы был для меня лучшим другом и братом.
        - Макс, можешь на меня рассчитывать! Ты дал мне целую жизнь, полную впечатлений, я отдам жизнь, за твою семью.
        - И еще, Герман, Уильяму я дал поручение насчет пушек, оснасти корабли пушками. Рано или поздно, Русы пересекутся с нацистами, что обосновались в Греции. Надо предусмотреть даже вариант, что в силу форс-мажора, Унии не придут сюда, а я не смогу вернуться. Вы останетесь один на один с фашистами, будь готов и не забывай о них.
        Остаток вечера и ночь, провел со своей семьей, находя для каждого из них доброе слово. Возможно, это была моя последняя ночь в этом мире. И я не хотел ее давать кому-нибудь из жен, посвятив ее всем вместе.
        Утром, к крепости подошло практически все население Макселя. Звездолет стоял внутри прозрачного силового поля, при моем приближении поле исчезло и открылся входной люк, опуская трап.
        - Добрый день, Максим, ты готов? - приветствовала меня Исидора. На ее лице блуждала улыбка, от вчерашнего недовольства не осталось и следа.
        - Готов, - поднявшись на трап, я оглянулся: тысячи глаз смотрели на меня, многие Русы воздевали руки и молились Главному Духу-Богу, прося скорее вернуть Макса Са обратно. У меня запершило в горле, надо было сказать речь, но был риск не совладать с эмоциями.
        - Ты хочешь сказать своему народу пару слов? - Исидора извлекла из комбинезона микрофон, размером с десятикопеечную монету, - говори, его мощности хватит на километр в радиусе.
        Взяв из ее рук миниатюрный микрофон, я произнес короткую фразу:
        - Русы, Макс Са вернется! - не говоря больше ни слова, вернул микрофон и проследовал в звездолет, вслед за Джоанной, лучившейсярадостью.
        - Макш Га(будь осторожен), - ворвался в мою голову импульс от Санчо, заставив скривиться от боли.
        - Надо избавиться от твоей одежды и надеть противоперегрузочный скафандр, - Джона провела меня в командный отсек и протянула серебристый комбинезон.
        Это противоперегрузочный скафандр? - я повертел в руках подобие спортивной формы.
        - Да, в него встроена силовая защита, как наденешь, я покажу тебе как им пользоваться.
        Скинув свои лохмотья, я надел серебристый костюм, который сразу стал удлиняться или укорачиваться в нужных местах, идеально облегая фигуру.
        - Вес точно надо сбросить, - пробормотал вслух, возвращаясь к девушкам.
        - Садись в капсулу, как только пройдем «Рубинаду» ты снова станешь таким, каким был на орбите, до попадания в этот мир, - подмигнула мне Ната.
        Через минуту, я не услышал рева двигателей, но почувствовал, как звездолет стал подниматься, вдавливая меня в капсулу-кресло. Джоанна коснулась моего подбородка, и голова оказалась в шлеме.
        - После посадки, коснись подбородка и шлем дезактивируется, - услышал я голос космомедика.
        По моим ощущениям, взлетали мы около трех минут, после чего появилось ощущение невесомости.
        - Включаю принудительную гравитацию, - услышал в ушах голос Исидоры, и чувство тяжести в организме вернулось. - Через пять минут будем у входа в «Рубинаду».
        - Мне понадобится не больше пяти минут, чтобы оставить четкую сигнатуру, для точного возвращения в этот временной промежуток, - включилась в разговор Ната, и буквально секунду спустя, уши ворвался ее гневный вопрос:
        - Кто ночью пользовался подпространственной связью? - Ответа я не услышал, потому что меня отключили из эфира. Но судя по выражению лиц Джоанны и Исидоры, чьи капсулы были слева и справа от меня, разговор шел оживленный.
        - Вывожу «Рубинаду» на голографический экран, - нарушил плотную тишину голос Исидоры. Прямо над нашими капсулами появилось изображение темного туннеля с уходящими внутрь бликами света. Это было чертовски красивое зрелище, напоминавшее Полярное сияние.
        - Командир, я готова, - Ната отвлекла меня от созерцания картины.
        - Разрешение на пересечение «Рубинады» даю, - отозвалась Исидора, и звездолет с ускорением рванул вперед. Картинка на потолке погасла, а через секунду сменилась изображением космоса с миллиардами звезд.
        - Рубинада пройдена, формирую сигнатуры для установления отправной точки назад, - голос Наты Сороки был будничный, словно она каждый день пересекала временной портал. Я смотрел на звездное небо, и внезапно увидел тень, которая словно проглатывала мерцающие звездочки.
        - Там что-то есть, какая-то тень, - впервые подал я голос. На долю секунды в эфире было глухо, потом послышался голос Наты:
        - Межзвездный крейсер класса «Варминт», принадлежность устанавливаю. - Не успела она замолчать, как снова возбужденно проговорила:
        - Командир, нас вызывают по подпространственной связи.
        - Выведи для всех, - отозвался голос Исидоры, в котором я уловил облегчение.
        - Звездолет «Последний шанс», вас вызывает крейсер «Романо» франко-германской Унии, командир Эльза Штиблет. Вы нарушили параграф 3 пункта 2 Галактического Униата, касающегося путешествия во времени. Отключите силовые щиты, заглушите дейридиумовый двигатель, мы пристыкуем вас к крейсеру. Сопротивление будет подавлено жестко.
        - Командир? - в голосе Наты был запрос инструкций.
        - Выполнять, - почти синхронно отозвались Мерц и Глинвайс, заставив меня поверить, что крейсер не случайная встреча. События разворачивались так стремительно, что я даже, не осознавая, успел отдать команду Нате на русском языке:
        - Это подстава, надо бежать!
        Не знаю, то ли команда на русском языке так подействовала на пилота, то ли сама Ната тоже придерживалась того же мнения, но меня вдавило в капсулу.
        - Пилот, прекратить, нас распылят на атомы, - ворвался в уши голос Исидоры.
        - Наши щиты выдержат пару залпов, а больше мне и не надо, - в голосе Наты была бесшабашность. Сильный удар потряс звездолет, заставив замигать стены и потолок разноцветными лампочками.
        - Ната, стой, следующий залп нас уничтожит, - отчаянно закричала Мерц.
        - Я ныряю в Рубинаду, им туда нельзя - хрипло отозвалась пилот, и в следующую секунду в кабине стало темно.
        - Рубинаду прошли, - голос Наты заглох в моих ушах, сила взрыва была такова, что звук проник даже внутрь звездолета. Одновременно со взрывом, звездолет швырнуло с такой силой, что от перегрузки я потерял сознание. Не знаю, как быстро пришел в себя, но сразу пожалел, что не умер без сознания, потому что весь потолок и стены были в красных сигналах, а в ушах стояли вопли девушек:
        - Мы падаем, Ната сделай что-нибудь!
        - Мы падаем на планету без торможения!
        - Ната!!!
        Глаза закрылись, будто их придавило целой тонной веса. Я чувствовал, как меня несут по воздуху, словно воздушный шарик, открыть глаза не было сил. Скоростное падение создавало эффект невесомости. Меня прихватили ремнями, и секунду спустя, послышался шум, словно разрывался металл. Невероятная тяжесть навалилась на плечи и все тело, знакомая по старту звездолета совсем недавно.
        - Макс Са не вернется, - прошептал, ощущая руку Наты на своей. Я обманул свой народ, пообещав им вернуться, а сейчас, нахожусь черт знает где, не имея сил даже открыть глаза.
        - Никто не вернется, - словно сквозь туман до меня доходили слова девушки, - «Рубинада» взорвалась, звездолет падает на планету, я успела донести тебя до спасательной капсулы и отстыковаться.
        Эпилог
        Огромный полярный медведь, зарыв свой черный нос в снег, терпеливо поджидал у полыньи. Нерпа нырнула в воду давно, но медведь знал, это знание передалось ему с молоком матери, что нерпа должна дышать. Надо было только дождаться, когда она вылезет на лед. Когда усатая голова нерпы показалась из полыньи, медведь напоминал ледяной торос: такими торосами была усыпана вся белая равнина. Нерпа неуклюже выбралась на лед, не почувствовав своего врага. Взмах костистой лапы с когтями под семь сантиметров, распорол нерпу. Она предприняла попытку нырнуть, но второй удар мощной лапы, лишил ее жизни.
        Медведь торопливо ел внутренний жир: вначале надо съесть жир, пока не появились конкуренты в лице других медведей. Шум, достигший его ушей, заставил поднять окровавленную морду в поисках врага. Но ледяное пространство было безжизненным, хотя шум нарастал, вызывая страх у матерого хищника. Шум был такой сильный, что бывалый хищник пустился наутек, чтобы скорее добраться до берега и спрятаться в пещере. Впереди, довольно далеко от него на землю опустился странный предмет, расплавив снег под собой. Оцепеневший зверь смотрел, как над странным предметом, возникло странное свечение, интуитивно чувствуя, что предмет очень опасен. Свечение стало сильнее, и медведь бросился бежать в сторону: непонятная штука опустилась на землю рядом с его пещерой, в которой он отлеживался после удачной охоты.
        Отбежав на порядочное расстояние, медведь остановился: из непонятного свечения вышли две странные фигуры. Таких зверей раньше он не видел, но инстинкт, передаваемый с молоком матери, подсказывал, что эти двуногие очень страшный и непонятный зверь.
 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к