Назугум Ивар Рави
        Гендерфлюид #4
        В результате коварного эксперимента спецслужб, Александр Светлых превратился в ослепительную красотку находясь вдали от дома. Чтобы вернуться домой - ему пришлось пройти длинный путь от пленника саудовского принца, до раба на алмазном руднике в ЮАР, где жизнь белого человека не стоит ничего. Преодолев все трудности на своем пути, Александр возвращается домой, и сразу попадает в руки спецслужб. Ненавистное женское тело, от которого его избавило длительное переохлаждение в морской воде, снова с ним, а перед ним стоит выбор: смерть в женском теле или согласие стать самым совершенным шпионом современности.
        Назугум
        ГЛАВА 1
        КАК НОСКИ МЕНЯЯ ТЕЛО
        «Свет! Очень яркий свет! Как же больно глаза! Где Я? Это чистилище?» - наконец проморгавшись, открываю глаза. Комната, стены белого цвета, справа большое окно на половину стены, за которой вижу женщину, склонившуюся над бумагами. Хочу подняться, звякнула цепочка на руках: запястья схвачены полицейскими наручниками и защелкнуты за металлический поручень кровати. Только сейчас чувствую холод. Стоп, запястья женские… Снова? Да епрст, сколько можно?
        От моих телодвижений с меня сползает тоненькое одеяло, обнажая грудь. Теперь грудь мне уже знакома и не вызывает такого шока как в первый раз. Вторая рука также прихвачена наручником. Последнее, что помню слова Виталия Ивановича и острую боль в шею. Значит это он меня вырубил? "Хорошо, сука, только появись, я тебе яйца оторву',- обещаю себе, закусывая губу до боли и пытаясь вырвать поручень кровати. Ничего не получается, откидываюсь на спинку, выдыхая. От моих резких движений одеяло падает на пол, обнажая меня абсолютно голого. Последние сомнения развеялись: я вновь в женском теле. Да что это за херня, ну сколько можно так жить, как носки меняя тело?
        «Вашу мать, что вы из меня делаете, чем я вам так не угодил», - ответа на мой мысленный вопрос нет, не знаю, сколько я здесь и где мои спутники, которые мне доверились и прилетели со мной в Россию. В комнате прохладно, чувствую, как кожа покрывается мурашками, и начинают твердеть соски. Не успел нарадоваться, что вернулся в свое тело, как вновь в женском. А там меня Эну ждет где-то на границе ЮАР и Намибии.
        «Опять ссать сидя, носить прокладки, делать эпиляцию», - стону от нерадостных перспектив, вспоминая жизнь в женском теле. " Ну, только появись Виталий Иванович, я тебе горло перегрызу, на атомы растащу',- делаю вторую попытку освободиться: заскрипел алюминий поручней, не выдерживая моих усилий. Рукам больно, браслет наручников сдавливает, но поручень не выдерживает и отрывается от кровати, роняя на пол заклепки.
        Женщина за стеклом услышала шум, замешкавшись на минуту, она вбегает в комнату с медицинским шприцом в руках. Я уже успел освободить правую руку и готов, и чувствую, как наливаюсь силой, и полыхает ярость внутри. Медсестра, пытается схватить мою руку и вонзить иглу, успеваю заехать ей в челюсть: без стона она валится на пол, сильно ударившись головой. Схватив браслет на левой руке, дергаю и отрываю второй поручень. Теперь нужно снять наручники, правое запястье передавлено, отток крови нарушен.
        В халате ключей нет: выглядываю в коридор, освещенный потолочными квадратными лампами-пусто. По коридору справа и слева виднеются оконные проемы, но медсестер около них нет. Обшариваю пост и в верхнем ящике тумбочки стола нахожу ключи. Скорее снять наручники, уже чувствую онемение правой руки. Хлынувшая кровь по венам бьет в голову, вызывая головокружение, пришлось опереться о стол, чтобы не упасть.
        Дикое чувство голода, желудок буквально кричит «караул». Обшариваю остальные ящички, медицинский стеллаж: пусто. Возвращаюсь в свою комнату: медсестра уже в сознании, делает попытки подняться. Ни шкафа, ни вешалки в комнате нет, не могу же я ходить голой, пусть тело и чужое.
        - Раздевайся, - легонько пнул ее в попу ногой, женщина как раз приняла коленно-локтевой положение, пытаясь встать на ноги. Пнул легонько на мой взгляд, но медсестра снова растягивается на полу, проползая с десяток сантиметров. Смотрю на свою ногу, нога как нога, ухоженные ногти, никаких выделяющихся мышц, чтобы так откинуть женщину. Не теряя времени, раздеваю ее. Под медицинским костюмом у женщины кроме белья ничего нет, в нос бьет запах пота. Задумываюсь, брезгуя натягивать ее одежду, но выбора нет, быстро одеваюсь. Медицинские брючки на мне болтаются в области попы, ни слабо она там задницу отъела.
        Выхожу в коридор: справа в трех метрах стена, у которой стоит какой-то медицинский аппарат. Слева по коридору два окна слева и три справа. С учетом моего - по коридору шесть палат, перед каждым окном стол со шкафчиком, но людей больше нет. В самом конце коридора металлическая дверь с надписью «Выхода нет». Это вранье, выход есть всегда, иду по коридору, заглядывая в окна. Везде стандартная многофункциональная кровать, но пациентов нет.
        Дойдя до двери, на секунду задумываюсь и потом решительно толкаю дверь и попадаю в соседнюю комнату, сплошь уставленную мониторами. В комнате царит рабочий полумрак, вижу, как из-за монитора появляется удивленное лицо молодого парня, который смотрит на меня как на привидение.
        - Вы не имели права сюда зайти, срочно выйдите и идите на свой пост, - этот ботаник, проживший половину жизни в полумраке перед компьютером не разобрал, что перед ним не медсестра, обманутый медицинской формой. Не отвечая, преодолеваю три метра до его рабочего стола, парень приподнимается со словами:
        - Вам сюда нельзя, я, - в этот момент ему удается рассмотреть мое лицо и он тянется к телефону, изменившись в лице. Перехватываю его руку и сдергиваю на себя: с грохотом падает офисный стульчик, и ботаник по инерции головой бьет меня в левое подреберье.
        " Черт, надо соразмерять силу, я кажется, стал намного сильнее", - приподнимаю парня за подбородок и смотрю ему в глаза:
        - Где мы, кто ты, что происходит? И где Виталий Иванович, этот сукин сын?
        - Я ничего не скажу, через минуту здесь будет охрана и тебя вырубят, - змееныш еще и хорохорится. Сдавливаю его кисть в своей руке, чувствуя, как легко преодолеваю сопротивление. Он продержался пару секунд и закричал на высокой ноте плаксивым голосом:
        - Больно, отпусти, ты сломаешь мне руку, я скажу.
        - Сломаю и не только руку, - немного ослабляю хватку.
        - Мы на базе, я только наблюдаю за камерами и показателями в палатах, что происходит, не знаю.
        - Виталий Иванович где?
        - Не знаю, он мне докладывает.
        - А как с ним связаться? - сжимаю руку, и парень начинает вопить:
        - Не знаю, я могу позвонить только Баргузину.
        - Звони и вызывай его сюда, - отпускаю его руку, он начинает ее массировать, смотря на меня ненавидящими глазами.
        - Звони, сказала, если будешь так зыркать, я тебе яйца оторву.
        Пока он набирает и ждет ответа, приложив трубку к уху, смотрю на монитор, разделенный на шесть квадратов: они показывают те шесть палат, что я видел. Есть еще два отдельных монитора, на одном на паузе стоит картинка из лесбийского порно, на втором открыты новостные сайты.
        Наконец парнишка дозвонился до абонента и высказал мое требование прийти немедленно. Выслушав ответ, он отключился и злобно оскалившись, проинформировал:
        - Минута и он будет.
        Меньше, чем через минуту я услышал топот ног, и секунду спустя в комнату ворвалось четверо здоровенных парней в камуфлированной форме без шевронов. Еще до их прихода, еще до звонка парня, я знал, что стал гораздо сильнее, чувствовал в себе энергию, способную крушить и разрушать.
        Парни ринулись ко мне, широко расставив руки, словно пытались загнать курицу на насест. "Идиоты, кто же так нападает',- даже не успел удивиться, откуда все знаю, как первый свалился на пол с перебитым кадыком, второй, получив дополнительную энергию к прыжку, был отправлен мной в стенку, от соприкосновения с которой он обмяк.
        - Мальчики вы за мной? - метнувшись молнией ногой наношу удар в пах первому, тот захрипел и схватившись рукой за отбивные, свалился на пол, поджимая коленки к груди. Четвертый вытащил из кармана камуфляжной куртки электрошокер и размахивая им, давая разряды, ринулся на меня. Шаг в сторону, разворот и я уже перехватываю его руку у плеча и локтя: разряд он получил в шею и тихо сполз на пол.
        Таранивший стенку головой, мотнул своим продолжением шеи, головы у него с рождения не было, и пошел на меня словно зомби.
        - Не надо, стой, - попытался я его остановить, но он пер словно танк, пришлось подбивать его из РПГ: получив удар в печень, он на секунду остановился и в этот момент я просто ткнул его пальцами в глаза. А что, я же типа девушка, мне можно.
        Все это заняло не больше двадцати секунд и снова я видел все их движения, словно в замедленном кино: оглядываю поле боя, все живы, только уязвлена гордость и яйца превращены в отбивные.
        Ботаник так и остался стоять с открытым ртом:
        - Повторим попытку? Связывайся с Баргузиным и требуй сюда Проскурнова, - вспомнил я фамилию Виталия Ивановича.
        На этот раз разговор был дольше. Видимо собеседник задал вопрос, насчет четырех громил, потому что ботаник. Немного помявшись, сообщил, что «они выведены из строя».
        - Он свяжется с кем-то и перезвонит, просил больше ничего не крушить, - теперь парень смотрел на меня уважительно. Телефон затренькал через минуты три:
        - Да, это я. Понял, сейчас скажу. - Положив трубку парень сообщил:
        - Через час, человек, которого вы просили позвать, будет здесь. - Затем повернувшись к громилам:
        - Вас шеф просил прийти к нему, если сможете идти. Это его слова, - добавил он извиняющимся тоном. Громилы ушли, прихрамывая и бросая на меня ненавидящие взгляды. Я проводил их воздушным поцелуем, мозги парни надо качать, а не бицепсы.
        - Можешь дальше смотреть свое лесбийское порно извращенец, я все равно буду ждать говнюка здесь, - подняв сваленное кресло, уселся, запрокинув ногу на ногу.
        Ровно через час, дверь распахнулась, на пороге стоял Виталий Иванович Проскурнов, собственной персоной и с букетом цветов в руках.
        - Это тебе, Саша.
        - Засуньте их себе в ж… - договорить я не успел, яркая вспышка вспыхнула перед глазами и что-то в мозгу щелкнуло, затем навалилась непроглядная темнота.
        ГЛАВА 2
        ЛОМКА
        Сознание возвращалось медленно, словно в черно-белом кино в кинотеатре, когда на белом полотне экрана мелькали штрихи, палочки и точки, до или после окончания фильма. Периодически, в абсолютную тишину, врывались слова и фразы, кажется кто-то звал меня по имени. Наконец калейдоскоп черно-белых красок стал замедляться, выхватывая отдельные лица и предметы. Я застонал от непереносимой боли.
        - Сейчас, Саша минутку. Все пройдет. - Знакомый и теплый голос. Папа? Нет, он давно умер. Дедушка? Он умер также очень давно. Я почувствовал, как кожу на внутреннем сгибе локтя протыкает иголка: теплая жидкость пошла по венам, дошла до сердца, заставляя его работать быстрее и устремилась в голову.
        Щелк! Кто-то включил мой слух и мое зрение, одним поворотом невидимого тумблера, выключив боль. Палата, белые стены, лица вокруг. Лица встревоженные, переживающие, даже некая печаль в глазах.
        Виталий Иванович! «Сука»! - рванулся к нему, но не смог даже сдвинуться, так сильно меня привязали широкими кожаными ремнями. Учли ошибку, руки притянуты к туловищу надежно, такой ремень выдержит буксировку камаза. Эта тварь еще и улыбается, глядя на мои беспомощные потуги освободиться.
        Зрение окончательно сфокусировалось, кроме Проскурнова в палате та самая большезадая медсестра и двое парней в черных костюмах. Медсестра смотрит на меня с ненавистью, но поймав мой взгляд, стушевывается и отворачивается. «Люди в черном» стоят с непроницаемыми лицами. Я не могу освободиться силой, попробую хитростью.
        - Виталий Иванович, почему я связан?
        - Связана, Саша, - поправляет он, сбивая меня с толку.
        - Что? - Я силюсь понять, что он хочет сказать, хотя подсознательно понимаю, что к чему.
        - Ты не парень Александр, ты девушка и девушкой останешься навсегда. И имени у тебя нет, как нет фамилии, паспорта и места рождения. Тебя просто не существует, ты не рождалась, а значит, и умереть не можешь. Ты в жопе, Саша, если, конечно, понимаешь и воспринимаешь мои слова.
        Проскурнов замолчал, я молча обдумывал слова. Он прав, что не рождалось, то не жило, умру я завтра-даже опознать не смогут. Здесь надо играть умнее и хитрее, а не топорно. Как это делал я, посчитав, что они у меня в кармане. Это я у них в кармане, точнее в жопе, глубоко между ягодицами. Думай, Александр, думай.
        - Виталий Иванович, - говорю ровно и выждав секундную паузу, продолжаю, - что я должен сделать, чтобы выбраться из жопы?
        - Должна!
        - Что, простите?
        - Ты девушка. Значит, говорить о себе надо в женском роде, не должен, а должна, - он явно наслаждался моим положением. Никакого для него значения не имеет в каком роде я говорю о себе. Но он непременно хочет унизить меня. Вспомнился Абдель-Азиз, тоже все хотел меня на колени поставить. И где он теперь? В Раю с девственницами? Хера с два! Такие мудаки в Рай не попадают, такими мудаками топят костер для грешников.
        Ладно, товарищ генерал, если вы так хотите составить компанию Абдель-Азизу, я это устрою. Но прежде, я скажу должна, я даже сделаю, что прикажете, но придет мой день. И я плюну на вашу могилу!
        - Виталий Иванович, что я должна сделать, чтобы вылезти из глубокой жопы? - Еле сдержался, чтобы не добавить: - «в которую меня вы и засунули, мудачье проклятое».
        - Нет, не верю, нет искренности и желания вылезти из дерьма. Вижу только затаенную злость и желание мстить. Тебе повезло, Саша, выжить там, где погибли люди, ногтя которых ты не стоишь. Спасая твою никчемную жизнь, в Джидде погибло два лучших агента по Ближнему Востоку, на внедрение которых ушли годы. Это они отвлекли на себя огонь и осознанно пошли на смерть, чтобы ты со своим арабом смогла уйти из квартиры.
        Я вспомнил выстрелы и полицейские машины у квартиры, что мы снимали. На минуту даже стало совестно, но вспомнив, как оказался в Джидде, как тайно и без разрешения надо мной провели генетический эксперимент, превративший меня в бабу, заскрежетал зубами:
        - Сучий потрох, значит это я во всем виноват, это я просил переносить мое сознание в чужое тело"?
        Проскурнов продолжал, не обращая внимания на мои эмоции, отразившиеся на лице:
        - Тебе удалось бежать, защищая тебя, умер твой араб, этот человек нам бы очень пригодился, но ты явилась причиной его смерти. Затем тебе снова повезло, ты не утонула и снова превратилась в парня. Тебя не зарезали нигеры, не убили на руднике, когда ты нашел алмаз. Ты выжил даже после укуса Капской кобры, перетрахался с половиной Африки и добрался до посольства в Габороне. - Проскурнов замолчал, давая мне осмыслить сказанное.
        Молчал и я, но мысли метались в голове: - «знает про рудник, про алмаз, про укус кобры. Что это, просто проговорился или дает мне понять, что мои друзья 'запели»? Или это намек, что может повлиять на их судьбу? Как и на мою. Или скорее, что их судьба зависит от моего решения, а какое решение от меня нужно, почему прямо не сказать? Зачем эти игры из «Семнадцати мгновений весны»?
        Пауза затянулась, Виталий Иванович поймал мой взгляд и невесело усмехнулся:
        - Осознаешь?
        - Осознаю, - ответил я, хотя не понял к чему этот вопрос.
        - Нет, не осознаешь, - Проскурнов взял стул и поставил у кровати. Сел и навис надо мной:
        - Ты дура, Саша, не знаю, как тебе с таким глупым умишком удалось выжить в этих странах. Но главная твоя ошибка в том, что ты позволила себе диктовать нам условия, находясь в посольстве. Ты вообще отдавала себе отчет, с кем и как ты говоришь? - он выделил слова с кем и как, сделав на них акцент.
        - Дело не в персоналиях, хотя и это важно. Ты говорила с генералом ФСБ как с дворником-таджиком, которому ты платишь зарплату. Ты пыталась шантажировать организацию, которую боится весь мир. Ты кем себя возомнила? Матой Хари?
        «Блин, я ведь действительно перегнул тогда, чувствуя себя победителем. Думал они будут извиняться, компенсации предлагать. Какой же я дебил!»
        - Виталий Иванович, извините меня, был неправ.
        - Неправа!
        - Что?
        - Саша! Ты девушка и чем быстрее запомнишь, тем лучше. Говори как девушка или разговора не будет!
        - Виталий Иванович, примите мои искренние извинения! - я специально построил фразу так, чтобы не пришлось говорить в женском роде.
        - Засунь свои извинения себе в жопу, - генерал поднялся со стула, возвращая мне мои же слова, сказанные ему при появлении, - я вернусь всего один раз, Саша. И если я не увижу перед собой девушку, полноценную девушку, готовую на все ради нас и безумно желающую жить, то и ты больше ничего не увидишь.
        Генерал вышел, «люди в черном» молча последовали за ним. Медсестра метнула на меня неприязненный взгляд и тоже вышла из палаты.
        Меня привязали на этот раз прочно: ремни охватывали запястья, ноги тоже стянуты ремнями, широкий ремень пришпилил меня к кровати проходя по талии. Шевельнуться трудно, о том, чтобы приложить усилия, речь даже не идет.
        Женские гормоны шалили, мне безумно хотелось плакать. Все начиналось так обыденно, когда я поехал на Мертвое Море лечить псориаз. Только в один проклятый день проснулся в женском теле, в чужой стране и без документов. Липкие взгляды озабоченного толстяка, его желание переспать со мной привели к бытовому конфликту и меня выселили из отеля.
        Снимал квартиру в Аммане, потом меня объявили в розыск, пришлось прятаться на территории лагеря для сирийских беженцев. Даже там я умудрился найти приключения на свою пятую точку, оскорбив саудовского принца. Потом было похищение и вывоз меня в Саудовскую Аравию. Я бежал, но меня поймали. Били и насиловали. Но мне повезло, сумел убить насильников и вырваться на свободу, где мне помог выбраться из города, а потом и из страны телохранитель принца Бадр.
        Бадр погиб, защищая меня, а я практически утонув, в бессознательном состоянии попав в рыбачьи сети Аймана, сомалийского рыбака. Родителей Аймана убили пираты, в отместку за своих покалеченных мною товарищей. В попытке вернуться домой мы с Айманом попали в шторм и нас подобрал сухогруз из ЮАР, капитан которого продал нас в рабство на рудник Коффифонтейн. Я прошел часть Африки пешком, меня кусала ядовитая капская кобра, пешком преодолел пустыню Калахари.
        И попав на Родину, снова прихожу в себя в женском теле. Все, кто соприкасаются со мной или страдают или умирают. Где-то здесь находятся мои друзья, преодолевшие со мной тяжелый путь: Айман, Нат и его племянники Пит и Кевин. Где они теперь и в каком качестве их держат? Я обязан Айману жизнью, он делал мне массаж сердца и искусственное дыхание, он верил в меня.
        А Нат и племянники? Я дал им надежду на новую жизнь в России, а в итоге что? Я так понял, что с ними беседовали, вероятно, допрашивали. В чуждой стране, въехали нелегально. Никакого адвоката им не представят, это факт. Было так обидно за них, что даже на время позабыл о своем бедственном положении. Мочевой пузырь напомнил о необходимости возвращаться в суровую реальность.
        Медсестра по-прежнему сидела за стеклом.
        - Эй, - позвал я ее, пришлось позвать трижды, прежде чем она удосужилась зайти.
        - Мне надо в туалет.
        - Надо так идите, - она повернулась и вышла, притворив за собой дверь.
        - Девушка, девушка, - снова позвал я, сменив тактику: с пренебрежительного на уважительный тон.
        - Ну чего, - она не оттаяла, над левой бровью краснел синяк, девушка была видимо злопамятна.
        - Мне действительно надо в туалет, - постарался сказать жалобным голосом.
        - Я уже вам ответила, что можете сходить, - она что идиотка или наслаждается местью?
        - Я же в кровати, - тупо смотрю на нее.
        - Это специальная кровать, как для холерных больных. Под вашей жопой, - медсестра выделила это слово, - вырезано окошко и есть специальный мешок - моче и калоприемник. Простыней вы накрыты только сверху, снизу вам ничего не мешает. Хотите в туалет? Повторяю русским языком - идите. - С этими словами она вышла.
        Она дура или это серьезно? Поерзал задницей, ремень на талии затянут так сильно, что не могу практически пошевелиться. Но все же мне показалось, что ощущаю попой валик в районе бедер. А вдруг она проверяет мою реакцию и ждет пока я обоссу кровать, чтобы потом посмеяться? Нет уж, нашла дурака, так я тебе и поверю про холерные кровати. Холеры в стране давно нет, зачем тогда кровати, судя по всему новые.
        На стене прямо напротив меня, часы. Мучительно долго бежит секундная стрелка, с еле слышным щелком передвигается минутная после того, как секундная делает оборот. Два часа пятнадцать минут. Дня или ночи? Жду, напрягаю мышцы, пытаясь сдерживать сфинктер мочевого пузыря. Закрываю глаза, вспоминаю свою жизнь, пытаюсь отвлечься от позывов. Провожу какое-то время не открывая глаз, на мой взгляд, минимум полчаса.
        Открываю: два часа двадцать две минуты. Семь минут, всего семь минут… Несколько раз старался таким образом тянуть время, но каждый промежуток не был больше десяти минут. Еще раз попробовал пробить на совесть медсестру, которая с каменным лицом повторила про холерные кровати. Когда на часах было четыре, мочевой пузырь победил: я расслабил сфинктер. Когда закончил, наступило невероятное облегчение, если не считать, что ощущения, что лежишь в собственной моче.
        Но медицинская сестра оказалась права насчет кровати: жидкость ушла вниз и только некоторое количество я ощутил на ягодицах и бедрах. Теперь появилась возможность к анализу и мышлению. Мне была абсолютно непонятна стратегия Проскурнова: если он хочет меня наказать, мог бы устранить в две секунды. Если хочет проводить надо мной эксперименты, то зачем со мной разговаривать, взывать к совести, напоминать про мой шантаж. Да и не особо похоже на эксперименты - пустая палата, нет всяких датчиков на мне.
        Нет, это не месть. Меня просто ломают, сделали женщиной физически, теперь делают морально. Даже не женщиной, меня пытаются сделать безропотной бесхребетной личностью, у которой нет ни имени, ни будущего. А зачем? Какую я могу представлять ценность, чтобы служить такой могущественной конторе? Да, после их эксперимента, я изменился физически. И обратные изменения произошли в море, когда оказался на грани смерти. А что произошло после прилета: обратная трансформация была самопроизвольной или меня изменили каким-то воздействием?
        Почему именно я? Ведь в стране сто двадцать миллионов граждан и среди них такие, которые пьют гормоны и ложатся под нож хирурга, чтобы сменить пол. Я же никогда о таком не задумывался, скорее всегда наоборот. Даже в детстве, когда девочки и мальчики шутили на тему: - «что если я был бы или была противоположного пола»? Мне встречались девочки, которые жалели, что не родились мальчиками. Но мальчиков, жалеющих, что не родились девочками, в моем окружении не было.
        Медленно, мучительно медленно тянулись минуты. Голод терзал меня с неимоверной силой: после трансформации у меня ускорялся обмен веществ, и появлялось дикое чувство голода.
        - Девушка! - она подняла голову на мой крик и снов уткнулась во что-то взглядом.
        Только после нескольких попыток, медицинская мегера соизволила войти, с ходу обрушиваясь на меня криками:
        - Я вам сто раз сказала, что вы от меня хотите?
        - Девушка, я ужасно голоден, дайте мне поесть и попить воды, - попросил я ее, наступая на собственную гордость.
        - Я вам не нянька, у меня нет инструкций на этот счет. Когда решат, что вам пора есть, вам принесут покушать. И не кричите каждую минуту, я просто не зайду, - сестра милосердия, - какое слово, - милосердия, вышла, раздраженно хлопнув дверью. Милосердие из нее так и перло, переливаясь через край.
        В шесть часов медсестра засуетилась и поднявшись со своего места на пару минут пропала с поля зрения. Появилась в сопровождении молодого парня, который занял ее место у окна. Значит, справа была дверь, и я ее не заметил. Парень точно пришел с правой стороны, выждав минут двадцать позвал:
        - Парень!
        Он зашел сразу и улыбнулся:
        - Вы меня звали?
        - Я ужасно голоден, можешь мне дать чего-нибудь?
        Он улыбнулся и вышел. Вернулся через несколько минут с небольшим бутербродом в руке: два ломтика хлеба, кусок колбасы, нарезанный продольно, и промокашка сыра. Мои руки были связаны, он покормил меня с руки, я жевал, давясь от скорости. Было вкусно, но мало.
        - А больше нет?
        - Нет, это был мой ужин, - он виновато улыбнулся, и мне стало стыдно, что лишил парня еды.
        - Сейчас принесу вам кофе, только надо согреть.
        - Спасибо, - с трудом выговорил я, непонятно откуда взявшиеся слезы душили. Но кофе я не получил: вместо кофе появился мужчина в черном спецкостюме, который увел парня, а его место занял другой. Второй был редкостной сукой, на все мои просьбы дать мне попить, глумливо улыбался, спрашивая: - «а что я получу взамен»?
        Я не выдержал и посоветовал взять свою мать в самой изощренной позе, после этих слов его веселье пропало и, съездив мне по скуле кулачком, он закрыл дверь, больше не реагируя на мои слова. Я не помню, как заснул, когда проснулся, было девять часов. И снова я был без понятия утро или ночь, но увидев вчерашнюю мегеру медсестру, предположил, что у нее дневная смена.
        Вчерашний бутерброд только усилил чувство голода, все мои попытки допроситься еды ни к чему не привели. Один раз она дала мне попить, замерила температуру и посчитала пульс. Исчезла из оконного проема на несколько минут и снова заняла позицию сторожевой собаки перед окном. Когда стрелка подошла к двенадцати, с ужасом почувствовал, что мне надо в туалет по-серьезному. Все мои попытки кричать, ругаться и упрашивать ни к чему не привели. Не буду описывать, то унизительное состояние и как мерзко я себя при этом чувствовал.
        Проснулся от манипуляций: медицинская сестра снова мерила температуру и пульс. Закончив, наклонилась по кровать, и я почувствовал, как из-под меня что-то тащат. Она вышла с небольшим мешком в руке, зажимая нос рукой. Снова произошла пересменка, но вечером заступила взрослая женщина, которая один раз дала мне попить и больше не реагировала на мои просьбы. От постоянного неподвижного лежания у меня болело все тело, особенно в местах контакта с кроватью.
        Когда минуло две новые смены, и лица за окошком сменились четыре раза, я сломался. Лежать связанным - тупо идя на принцип, никак не поможет мне вернуть свое тело или получить свободу. Надо действовать умнее - хотите, чтобы я признал себя женщиной, смирился с этим? Ок, но я заставлю вас всех пожалеть! С трудом докричавшись до медсестры, попросил сказать, что наступило время и я готов. Медсестра не проронила ни единого слова и вышла. Отсутствовала недолго.
        - Скоро к тебе приедут, - она подошла ко мне и спросила, - ты будешь вести себя хорошо, я освобожу тебя, отведу в душ, и тебя накормят перед встречей.
        - Буду, - обещал я, зная, что так и будет. Сделаю все, чтобы больше не лежать в собственной моче, умирая с голода.
        - Вот и ладненько, добро пожаловать в команду, - мегера даже изобразила улыбку, но мне было не до ответных улыбок: я презирал себя, презирал и ненавидел за слабость, потому что я сломался. Они сломали меня, теперь я просто скотина, игрушка в чужих руках.
        ГЛАВА 3
        БЕСЕДА ПО ДУШАМ
        Приняв душ, получив чистую одежду - такую обычно выдают в больницах, почувствовал себя человеком. Когда я переодевшись, вышел из душа - незамеченная мной дверь слева, открывала проход в соседнее здание, меня уже ждали. Женщина средних лет с пронзительным взглядом и трое мужчин в черной облегающей спецодежде. Один из мужчин, вытащил из-за пояса наручники.
        - Дима, обойдемся без них, ты же не будешь создавать проблем, милая?
        - Не буду, - пообещал, понимая, что еще рано что-либо предпринимать. Пройдя до самого конца коридора, мы вышли через торцевую дверь, попадая в сказку: красивая березовая роща, среди которой было раскинуто несколько небольших аккуратных домиков. Меня привели в третий по счету домик, где уже ждал накрытый стол.
        - Саша, тебе надо подкрепиться, не против, если я составлю тебе компанию? Мальчики, вы свободны, - отпустила женщина охранников. Поймав мой взгляд, она улыбнулась:
        - Отсюда не сбежать, до ближайшего населенного пункта около семидесяти километров, если тебе чудом удастся уйти от двух периметров охраны.
        - Даже в мыслях не было, - буркнул, присаживаясь к столу, - а где Виталий Иванович?
        - У него очень важное дело, приедет, как только сможет. Меня зовут Мария Григорьевна, но можно просто Маша. Давай позавтракаем, а потом начнем работу.
        - Какую работу? - спросил с набитым ртом.
        - Об этом потом, - отмахнулась женщина, аккуратно принимаясь за еду. Для завтрака стол был сервирован даже слишком: яичница с сосисками, ветчина, нарезанная толщиной в офисную бумагу, тосты, овсяные хлопья с молоком, сыр, сливочное масло в брикетиках, кофе и сладости.
        - Не торопись, Саша, не налегай, - предупредила меня Мегера. Женщина мне не понравилась, несмотря на все ее попытки доверительного общения. Она мило улыбалась, говорила чертовски правильно строя речь, но ее глаза оставались холодными, пронизывая меня насквозь.
        Съев свою порцию яичницы с сосисками, сделал себе бутерброд из сыра и ветчины. Когда я с аппетитом начал уплетать сей продукт, на мгновение на лице женщины мелькнула досада. Закончив с едой, налил себе кофе, вдыхая божественный аромат. От третьей чашки пришлось воздержаться, переполненный желудок давил на диафрагму, мешая нормально дышать.
        - Ты не против, если мы немного поработаем? - проникновенно сказала Мария, подсаживаясь ко мне ближе.
        - Ты не в моем вкусе, - мою шутку женщина восприняла с улыбкой, но глаза оставались такими же холодными. Около двух часов, мегера меня форменно допрашивала, начиная со школьной жизни. Ее интересовала все - когда я впервые осознал себя человеком, когда появился интерес к противоположному полу, о чем были мои детские мечты. Вопросов было много, но была одна закономерность - все они касались периода до того, как я проснулся в отеле в женском теле.
        - На сегодня хватит, - устав от разговоров, поставил чайник, чтобы вскипятить воду: кофе в этой конторе пили отличный.
        - Я не закончила, - впервые в голосе Марии Григорьевны прозвучал металл.
        - Так попробуй руками, - отмахнулся от мегеры избитой фразой.
        - Не к месту и пошловато. Я доложу Виталию Ивановичу, что нет полного содействия с твоей стороны. - Поднявшись, она подошла к двери:
        - Если тебе что-то понадобится - нажми красную кнопку на стене. Мой тебе совет, Саша, не думай бежать. Ты даже не представляешь в каком регионе страны находишься, снаружи охрана, и есть еще два периметра, которые тебе не преодолеть. Не заставляй шефа жалеть, что тебя не усыпили.
        После ее ухода, наступила тишина - мне надо было пораскинуть мозгами, чтобы выработать план. Немедленное бегство я отмел сразу - далеко не убежишь в больничной одежде, даже если вырвусь из этого места, трудно остаться незамеченным в такой униформе. У меня нет денег, нет паспорта и нет понятия, куда и как податься. Придется принять условия игры, пока не разберусь во всем.
        После кофе, решил обследовать свое новое жилище: домик имел три комнаты - небольшая гостиная с кухней, шикарная ванная комната и спальня с двуспальной кроватью. Вспомнив слова мегеры, нажал на красную кнопку, вздрогнув от неожиданности - дверь открылась практически сразу.
        - Слушаю! - я не сразу отреагировал на слова молодого охранника и попросил принести сигареты.
        - Какие? - уточнил парень, не сводя с меня глаз.
        - Парламент, но только из дьюти фри, - после ухода парня, позволил себе даже усмехнуться - вряд ли охранник меня понял. Появление парня уже через десять минут с «парламентом» швейцарского производства, заставило пересмотреть свое отношение к месту, где сейчас находился.
        «Блядь, что за место, где даже сигареты импортные имеются в наличии. А если бы я попросил 'Лаки Страйк»?
        Следующие два дня прошли рутинно: половину дня меня мурыжила мегера, доставая глупыми вопросами, раскладывая цветные листы бумаги, прося разложить их по настроению. Кормили меня отлично, в спальне оказался телевизор, а ванная комната заставлена средствами гигиены и косметики. Удивляло отсутствие зеркал - в доме не нашлось даже маленького огрызка. И по-прежнему, мне не давали другой одежды, приходилось ходить в больничной униформе.
        Утро четвертого дня принесло изменения сразу после завтрака: мегера пришла в сопровождении двоих парней в черной униформе.
        - Виталий Иванович будет через пару часов, тебе надо переодеться и нанести немного макияжа, - с ходу заявила женщина. Один из парней, потянулся к наручникам на своем поясе.
        - Не надо, Саша будет вести себя хорошо. Так ведь, Саш? - полуутвердительно спросила Григорьевна. Я просто кивнул в ответ, меня занимал предстоящий визит Проскурнова и переполох, связанный с этим. В сопровождении мегеры и двоих парней, я прошел в соседний домик, оказавшийся гримерной с бутиком для молодых девушек. Рядами висела самая разнообразная одежда, две из трех комнат были своего рода гардеробной.
        - Выбери себе одежду, - поднялась с кресла молодая узкоглазая девушка, - меня зовут Стелла. Стелла Ким, - протянула она маленькую узкую ладошку, - я визажист. Третья комната, где находилась Стелла, была гримерной - на многочисленных полках ровными рядами стояли помады, крема, косметички и еще масса всякой женской ерунды, призванной успешно охотиться на мужчин. В этой комнате зеркало было перед столиком, но оно было завешено.
        Я выбрал джинсы, футболку и кроссовки - в такой форме удобно драться и бежать, если представится случай. Усадив меня в кресло, Стелла начала колдовать над моим лицом: мне было любопытно, что происходит, но закрытое зеркало не давало информации.
        - Вы готовы? - мегера вернулась неожиданно, я даже успел забыть про ее уход.
        - Последний штрих, - Стелла ловким движением нанесла какой-то крем на мое лицо, мягко круговыми движениями растирая его под глазами.
        - Саша, пошли - Мария Григорьевна смотрела на меня с нетерпением, - Виталий Иванович уже полчаса как здесь.
        - Подождет, не умрет, а умрет - так одной сволочью станет меньше, - буркнул я в ответ, поднимаясь с кресла. При моей реплике Стелла хихикнула, но осеклась под взглядом мегеры. В этот раз мы снова шли в тот корпус, где меня содержали прикованным к кровати. В этом здании оказалась еще одна комната, с большим чиновничьим столом и креслом, в котором восседал Проскурнов, вставший при моем появлении.
        - Сашенька, ты просто прелесть. В жизни не видел такой очаровательной девушки.
        Сдержав мат, сдержанно поздоровался, проходя и садясь в неглубокое кресло за столом. Проскурнов по-хозяйски расселся в своем кресле, дожидаясь, пока мы останемся наедине.
        - Пришло время поговорить по душам, - едва дверь за мегерой закрылась, к генералу вернулся его холодный тон. Я промолчал, ожидая продолжения разговора.
        - Не буду ходить вокруг да около, Саша. Из этого кабинета у тебя есть два выхода, - генерал сделал паузу, - вперед ногами в полиэтиленов мешке, или девушкой-агентом, у которой впереди долгая молодая жизнь при полном обеспечении. Как ты понимаешь, Александра Светлых больше нет, он пропал без вести, находясь на отдыхе на Ближнем Востоке.
        Проскурнов замолчал, обнажив часы на левом запястье, постучал по циферблату указательным пальцем правой руки. Выбор, в самом деле, был невелик - все эти четыре дня, я думал, что примерно так мне и скажут. Не тратя время на раздумья, ответил сразу:
        - Я хочу жить.
        - Отлично, - Проскурнов подался вперед, облокотившись об стол, - я тебе сейчас обрисую ситуацию, чтобы ты понимала - прежней жизни не будет.
        - Первое, - генерал, передвинул ручку на столе, - ты никогда больше не сможешь быть мужчиной. - Увидев вопрос на моем лице, Проскурнов добавил:
        - Даже если бы постарались, это уже невозможно, изменения необратимы.
        - Но ведь так уже происходило, - вырвалось у меня, - когда я попал, попала, - исправился под взглядом генерала, - в море.
        - Происходило, но никто из наших ученых не смог понять этого механизма. А сейчас, после возврата к исходному полу в результате эксперимента, это просто невозможно. Я вижу, ты расстроилась? - в голосе генерала впервые прозвучали человеческие нотки.
        У меня выступили слезы, моя надежда вернуться в свое тело умирала, умирала безвозвратно.
        - Виталий Николаевич, если я буду делать все, что вы скажете, лезть под пули, выполнять любые задания, неужели, даже спустя много лет, я не получу себя в мужском теле?
        - Саша, - готов поклясться, что голос генерала дрогнул, - может со временем, возможность обратной трансформации и будет решена, но на данный момент, это невозможно. Мне жаль, - добавил Проскурнов после небольшой паузы. Его последние слова о жалости прозвучали искренне, в любом случае он был человеком, возможно, глядя на меня, представил свою дочь или сына. Меня затрясло от рыданий - теперь я сломался окончательно, хороня все свои надежды быть мужчиной.
        Проскурнов не мешал мне, налив в стакан воду, пододвинул ко мне.
        - Выпей Саша, и поплачь, тебе станет легче.
        Его слова вызвали во мне гнев - я напрягся, один прыжок и я успею его убить, прежде чем вмешается охрана, смотрящая через окошко в двери. Выйти живым мне не дадут, ну и хрен с ним. Все равно это не жизнь - быть для них агентом-мокрощелкой.
        - Прежде чем убьешь меня, выслушай, - голос Проскурнова вырвал меня из оцепенения. - Я не выбирал тебе такую судьбу, твой генный код был единственным, где было стопроцентное совпадение с кодом нашего агента. Операция планировалась не так - сознание девушки должно было переселиться в твое тело, а не наоборот. После выполнения задания, ты бы просто не помнил периода своей жизни, будто кратковременная потеря памяти. Но случилось как случилось - Жанна мертва, а ты единственный человек в мире, где получилась такая трансформация.
        - Я не просил об этом, - с ненавистью уставился на Проскурнова. Этот подонок еще и рассуждает о человеческих судьбах.
        - Саша, не перебивай и дослушай меня. Нет худа без добра, и ты это поймешь, если сдержишь в себе зуд моего убийства.
        Чтобы сдержаться, залпом выпил воду - завтракал недавно, а уже чувствовал себя голодным.
        - Что ты получаешь в женском теле, с учетом тех изменений, происходящих после таких сложных трансформаций, - генерал выдержал паузу. Не дождавшись от меня вопроса, продолжил:
        - Ты стал моложе, твои мышечные волокна изменились, уже сейчас ты сильнее девяноста процентов мужчин на планете. Стволовые клетки в твоем теле будут замедлять процесс старения - лет тридцать практически не будут видимых изменений. К твоим услугам - самые передовые достижения медицины, косметологии, пластической хирургии. Тебе не придется думать о деньгах - их у тебя будет больше, чем ты в состоянии потратить. К твоим услугам будут силы и средства нашей конторы, заграничная недвижимость. Хочешь пожить в Майями - без проблем! Или провести отпуск со своим парнем на Мальдивах - просто озвучь.
        - У меня нет и не будет парня, - еле сдержался, чтобы не кинуться на него.
        - Будет Саша, будет. От тебя будут сходить с ума, рано или поздно и ты полюбишь.
        Мне хотелось сказать, что мне есть кого любить - Эну из племени Химба, что живет в Африке. Но зачем такое говорить этому упырю, превратившему меня в женщину.
        - Твоя мама, - при этих словах я вскочил. - садись, Саша, с ней все в порядке. Так вот, она всю жизнь мечтала жить в Краснодарском крае, иметь собственный дом с садом. Все это у нее уже есть - прекрасный домик в Хосте с виноградом и инжировыми деревьями.
        - Как, откуда? - вырвалось у меня.
        - Страховка, жизни туристов страхуются. Правда сумма небольшая, мы доложили миллион долларов, чтобы она могла выкупить бывшее поместье Дюрсо в Хосте. Она уже там, счастлива, ухаживает за своим небольшим садом. Но ты для нее умер, и она смирилась с этим.
        - Есть водка? - после таких новостей, захотелось выпить. Генерал нажал на кнопку под столом.
        - Холодной водки и закуски, - велел он охранникам, залетевшим в комнату. Не прошло и пяти минут, как требуемое появилось на столе. Едва Проскурнов успел разлить водку, как я опрокинул в себя стопку. Ледяная водка растекалась по жилам, закусив, вытащил сигареты из кармана джинс.
        - Здесь не курят, - проигнорировав слова генерала, затянулся:
        - Обычные агенты может и не курят.
        Мой ответ вызвал у Проскурнова смешок:
        - А ты быстро входишь в роль, но до агента тебе еще как до Луны пешком. На чем я остановился?
        - На том, что мне пипец как повезло - каждый месяц получать кровотечения, носить лифчик, ссать сидя и вилять задом. - Налив себе вторую стопку, выпил, крякнул и закусил бужениной.
        - Может тебе перечислить минусы, если бы ты остался в своем теле? - Проскурнов явно расслабился, мое поведение говорило, что я смирился. Но я не смирился, просто план изменился: буду работать на них, параллельно готовя себе вторую жизнь. Накоплю денег, решу вопрос с документами, определюсь со страной, где буду жить и нанесу удар. Но нанесу его не по одному Проскурнову - а по всей организации. Они надолго запомнят свою спецоперацию по смене моего пола.
        Генерал выпил и отставил стопку:
        - Минусы, Саша тоже есть - у тебя нет семьи и вся твоя прошлая жизнь бухгалтера в задрипанной организации тебе уже не светит. Хочешь, я скажу, что тебя ожидало?
        - Валяйте, - водка ударила мне в голову - генерал казался смешным и глупым.
        - Не паясничай, - Проскурнов на минуту снова стал ФСБшником.
        - Так что меня ожидало? - после выпитого разговаривалось легче, словно это не я сижу в футболке и джинсах перед седеющим мужчиной.
        - Беспорядочные половые связи, пока не найдешь жену. Потом, вечно недовольная жена с жалобами на нехватку денег, ипотека, кредитная зависимость. К сорока годам - уже третье место работы, комплекс неполноценности и пивной животик, потому что единственной радостью в жизни будет парилка с друзьями или выезд на рыбалку. Сюда же добавь проблемы в половой сфере, начинающаяся импотенция, рога, потому что жена найдет себе любовника на стороне. К пятидесяти годам - геморрой, от работы связанной с сидением все время, необходимость поступления единственного ребенка в ВУЗ. И смерть от тромбоза в возрасте ближе к шестидесяти, если раньше не сопьешься и не получишь цирроз печени.
        - Безрадостная картина, но это не про меня, - третья стопка пошла словно вода.
        - Хватит пить, при твоем обмене веществ, спиртное действует гораздо сильнее, - Проскурнов отобрал у меня бутылку, отставив ее на дальний угол своего стола.
        - Увы, это статистика, именно так живут и заканчивают жизнь более семидесяти процентов мужчин в стране, - констатировал генерал.
        - Я не из их числа, - язык во рту ворочался с трудом. А развезло меня так, будто не три стопки, а бутылку выпил натощак.
        - Саша, ты неудачник, и не совпади твой код с кодом Жанны, всю жизнь оставался бы мелким винтиком, никому не известным и не нужным. А сейчас, в твоих руках могут оказаться не только судьбы людей, даже влияние на политику целых стран. Тебе надо выспаться, с завтрашнего дня приступаем к учебе и тренировкам. Спиртное больше не пей, пока не закончится действие препаратов в твоей крови.
        Последние слова генерала я слышал в полусне - меня куда-то несли, а с неба мне махала рукой мама, держа в одной руке гроздь винограда.
        ГЛАВА 4
        БАЗА ФАНТОМ
        С моим организмом происходило непонятное: проснулся через пару часов, полный сил с желанием съесть целого быка. Последнее, что помнил - слова генерала про противопоказанное спиртное. В кухне-гостиной еды не было - поставив кофейник варить кофе, нажал на красную кнопку. Мгновенное появление охранника уже не испугало.
        - Я хочу есть, пусть срочно принесут еды да побольше, - парень сразу закрыл дверь. Через окно видел, как он бежит в соседний домик - значит, кухня совсем рядом. Дверь из моего домика не открывалась изнутри, окна снаружи отделаны декоративной решеткой, через них тоже не вылезти. Правда я и не планировал бежать - база находится в лесу, у меня нет документов - далеко мне не уйти. Ужин, а время скорее было к ужину, принесли довольно быстро. Расправившись с едой, удобно устроился на кровати, попивая горячий кофе.
        Новости были неутешительные - шли перестрелки на Донбассе, были введены санкции против России. Но и наши, оказались не лыком шиты, ввели контрсанкции. После новостного блока, переключая каналы, наткнулся на фильм про очередного Джеймса Бонда. И хотя канва будущих событий читалась легко, досмотрел до конца. Вот будь я в мужском теле, с удовольствием согласился работать шпионом и разведчиком. Во всех фильмах про разведку и шпионаж, главные герои всегда мужчины. Они сильные, их любят женщины, они неуловимые. Но на ум не приходило ни одного фильма, где Бондиана исполняется женщиной. Женщины в таких фильмах всегда играли второстепенную роль, являясь наградой главному герою.
        Перед сном принял ванну, наполнив ее водой и вылив туда половину склянок на полке. Как там сказал Проскурнов, что я не буду ни в чем нуждаться? Вот пусть привыкают к своему будущему взбалмошному агенту. Погрузившись в благоухающую пену, вспоминал разговор с генералом. Логика в его словах была - на момент моего отдыха в Иордании, я занимал должность экономиста, получая сорок девять тысяч деревянных. Для Москвы это было совсем немного, но порой директор выдавал мне премии, если удавалось сокрыть кое-какие поступления от налоговой. Каких-то радужных перспектив у меня не было - крупные компании все давно были укомплектованы бухгалтерами и экономистами. Особой коммерческой жилки тоже не наблюдалось, чтобы открыть свое дело и выжить в бизнесе.
        Открыв кран подлил горячей воды - Проскурнов был прав и в том, что мама всегда мечтала о домике у моря с небольшим садом. По-крайней мере, ее мечта осуществилась, поживет спокойно на старости лет. Из-за водки, я не успел спросить про судьбу Аймана и африканеров, при следующей встрече, обязательно уточню. Но дружбе с ними пришел конец - нет больше Александра, сумевшего увести их с рабовладельческого рудника. Вместо него, в ванной лежит молодая и чертовски привлекательная девушка с великолепным телом. Словно услышав мои мысли, из-под пены показалась моя грудь. Погрузился чуть глубже - с недавних пор, созерцание женской груди особого удовольствия не доставляло, - мешало понимание, что эту грудь, мне не суждено ласкать.
        Вынырнув и ополоснувшись под душем, накинул на себя махровый халат. За время моей беседы с Проскурновым, в комнату притащили целый ворох одежды, начиная от белья и заканчивая вечерними платьями. Часть одежды была еще упакована, платья висели в шкафу, внизу стояла пара туфель.
        Уснул под звук работающего телевизора, поленившись переодеться. Разбудил меня стук в дверь - войдя в дом и застыв на пороге спальни, молодой парень в черной униформе требовательно стучал о дверь. Его лицо покраснело, проследив за его взглядом, увидел, что ночью халат задрался, обнажив все, что только можно было.
        - Дебил, тебя не учили, что нельзя входить в спальню без спроса? - одернув халат, одним прыжком оказался рядом с парнем, ощутимо заехав ему кулаком в солнечное сплетение. Хватая открытым воздух, как рыба, выброшенная на берег, парень медленно осел у порога, сумев просипеть:
        - Тебя ждут. - Наружная дверь была открыта, в пяти метрах стол микроавтобус с затонированными окнами.
        - Я выйду через полчаса, иди, - помог подняться парню, закрывая за ним дверь. Мне предстояли гигиенические процедуры и душ, нечего врываться спозаранку без предупреждения. Пока я занимался собой, снаружи несколько раз нетерпеливо посигналили, но войти внутрь не решились. Быстро выпив чашечку кофе, натянул кроссовки и не смог выйти - дверь не открывалась.
        - Откройте, - забарабанил по двери, вспомнив про кнопку, нажал на нее.
        - Почему изнутри нет ручек, - зло бросил в лицо парню, что разглядывал меня полчаса назад.
        - Не мое дело, - буркнул тот, выпуская меня на улицу. В микроавтобусе, рядом с водителем сидел молодой мужчина со стриженными волосами. Его мощная шея свидетельствовала о тренировках на физику и полное отсутствие такта, потому что он бросил мне в лицо, едва я уселся:
        - Еще раз так задержишься, выбью тебе зубы.
        - Пошел ты, - не сдержался я на угрозу. Тоже мне, нашел мальчика для битья - я таких как он, четверых раскидал пару дней назад. Но те были не такой как он, в этом я убедился через двадцать минут, когда мы приехали в спорткомплекс, в паре километров от моего домика. Денис оказался крут, не будь у меня супербыстрой реакции, он уделал бы меня за пару секунд. Денис был инструктором по рукопашному бою базы «Фантом», глубоко законспирированного секретного учебного центра. Здесь, со слов Проскурнова, готовили элиту из элит.
        - Альфа, слышал про такое, - отмахнулся я от генерала, приветствовавшего меня после спарринга с Денисом.
        - Саша, еще раз услышу, что ты говоришь о себе в мужском роде, пожалеешь, - пригрозил генерал, продолжая рассказ о базе. Чтобы попасть на базу для тренировки и обучения, нужно было пройти семь кругов ада.
        - Все эти спецназ Альфа, разноцветные береты - все это ерунда, по сравнению с теми бойцами, что готовят здесь. Вот ты сейчас спарринговалась с Денисом, а он, поверь, далеко не самый лучший среди инструкторов. Его конек - физические нормативы, в этом ему равных нет. Но у нас есть люди, владеющие различными стилями боя, есть люди с очень быстрой реакцией.
        - Как у меня?
        Проскурнов посмотрел на меня внимательно:
        - С такой реакцией как у тебя, нет второго человека в мире - ни у нас, ни у американцев, хотя они раньше нас начали работы в этом направлении. Но мало иметь такую скорость и реакцию - надо знать как и куда бить, чтобы убивать с одного удара.
        - Вы хотите из меня сделать ниндзя? - на мой вопрос генерал рассмеялся.
        - Забудь про эти дурацкие фильмы, не были они такими сверхвоинами. Мы из тебя делаем живое оружие, умеющее соблазнять, убивать, анализировать, просчитывать. Ты наше живое оружие, равному которому нет. С тобой будут заниматься разные люди - от психологов, до мастеров по изготовлению взрывчатых веществ из подручных средств. Будешь учить языки, совершенствовать те, что уже знаешь.
        - Когда я все это успею?
        - Успеешь, языки будешь учить во сне, под гипнозом. Все остальное - по мере твоих достижений.
        - Виталий Иванович, скажите, что с Айманом и африканерами?
        - С ними все хорошо - для Аймана мы уже нашли работу, с ним работают люди, он нам пригодится. Поверь, он очень этому рад, - поспешил добавить генерал, увидев на моем лице вопрос.
        - Что касается Ната и его племянников - прямо сейчас они в Белгородской области вместе с местным губернатором. Для них присматривают земли заброшенных деревень - президент положительно отнесся к идее переселения африканеров в Россию.
        - Как долго мне здесь находиться и каким будет первое задание? - спросил я, чтобы заполнить паузу.
        - Зависит от тебя, а насчет задания, посмотрим по твоим навыкам и по приоритетности. Не ленись, слушайся инструкторов, сейчас познакомлю тебя с ними.
        Инструкторов было четыре: кроме Дениса было два парня - Андрей и Самед. Второй, судя по имени и миндалевидным глазам, был или башкиром или татарином. И была девушка, очень даже симпатичная, по имени Алина. Андрей был инструктором по выживанию - находить воду, ставить силки, ориентироваться по звездам и многое другое. Парень приветливо улыбнулся, подавая мне руку. Самед оказался физиком-химиком: он являлся специалистом в области ядов и взрывчатых веществ. Руку он первым не протянул, а я и не хотел пожимать лапу отравителя - пиромана.
        Функция Алины мне осталась неизвестной - девушка поздоровалась, но не стала рассказывать о себе, сказав, что потом мы познакомимся поближе. Кроме этих четырех инструкторов, на базе располагалось здание, где работали ученые.
        - Все указания ученой братии выполнять - скажут писать стоя, значит выполняешь, - напутствовал меня генерал, садясь в машину под кривые улыбки инструкторов.
        - Вы что лыбитесь, уроды? Наверное привыкли лаять по команде генерала, - по-мужски сплюнув им под ноги, пошел в зал.
        Сказать, что я уставал, ничего не сказать: меня гоняли так, что домой в свой домик я вползал на четвереньках. У инструктора Дениса, оказалось еще четверо подопечных, занимающихся уже второй год. Мой день начинался с завтрака, не успевал я его докончить, как у домика начинал сигналить микроавтобус. Денис, вначале заезжал за мной, потом мы забирали остальных четверых курсантов, живущих по двое в отдельных домиках. Устав дожидаться меня, инструктор сменил расписание, забирая вначале четверых курсантов. Это давало мне чуть больше времени, чтобы спокойно допить кофе, не обжигаясь. Но все равно, едва подъехав к моему домику, инструктор начинал жать на клаксон, каждый раз грозя выбить мне зубы за опоздание.
        Четверка курсантов глумливо хохотала над этими словами, вполголоса обсуждая, что мне будет делать легче, лишившись зубов. Первые три дня, эти пошлые намеки я просто игнорировал, чтобы не обострять ситуации. Когда на четвертый день, один из курсантов мечтательно протянул, что ждет не дождется, когда мне Денис выбьет зубы, чтобы осуществить свою мечту, я взорвался:
        - Ты же петух, не просто так вас расселили по парам, дымоходы друг другу прочищаете по ночам. Еще раз намекнешь про мой рот - я тебя так уделаю, что твой любовник тебя не узнает даже изнутри.
        Водитель и Денис взорвались гомерическим хохотом, но четверка озлобленных юнцов едва сдержалась, чтобы не накинуться на меня. Когда мы провели первую разминку, Денис скомандовал:
        - Саша и Олег спарринг, полный контакт!
        Олегом был тот самый мечтатель, что нарвался на комплимент с моей стороны. Это был крупный, мускулистый парень на голову выше меня. Олег выскочил на центр татами, рассчитывая наказать меня за мои слова. Его друзья повеселели, отпуская скабрезные шуточки про то, как лучше держать меня в партере. Не смеялся лишь Денис, подойдя ко мне он тихо шепнул:
        - Убивать и калечить нельзя. Они выйдут против тебя все по очереди, надери им задницу за все слова, что натерпелась в эти дни.
        В Денисе оставалось человеческое, я даже взглянул на него с благодарностью, за представленную возможность. Олег был повержен за минуту: оба глаза его заплыли, а несколько ударов по печени заставили лежать, скрючившись на татами. Будь я обычная девушка, мне не добиться бы такого результата - но этот эксперимент сделал меня сильным и очень быстрым. Мой соперник так и не понял, что с ним произошло, когда град ударов обрушился на этого здорового увальня. Остальных троих постигла та же участь, буквально за пять минут я провел четыре боя, не получив ни единого удара.
        - И так, в чем ваша ошибка, парни, - Денис вышел на середину ковра, - вы смотрите и видите перед собой красивую девушку, которая не отличается излишней мускулистостью. Это первая ошибка! Вторая заключается в том, что атакуя вы проваливаетесь, а Саша просто быстрее вас в разы. И могу вам сказать, что если бы не попросил ее не бить и не калечить вас - сейчас вы были бы мертвы.
        - Тренер, - подал голос один из избитых, - почему я не видел ее ударов, только ощущал их.
        - Я уже говорил, Саша обладает молниеносной реакцией, даже я не могу успеть за ней, хотя считался самым быстрым. Видимо это ее природный дар, но для вас это будет хорошим уроком - никогда не недооценивайте противника.
        С этого дня, отношение ко мне со стороны четверки курсантов изменилось. Только один Олег дышал злобой, но открыто на конфликт не лез. После утренней тренировки по рукопашному бою, шла огневая подготовка. Тир, длиной в пятьдесят метров, был устроен в подвальном помещении центрального здания. Если рукопашка мне давалась хорошо, то в стрельбе меня превосходили все четверо. В тире инструктором работал пожилой мужчина Вадим Евсеевич, бывший инструктор по стрельбе для Комендантского Полка Кремля.
        - Дыши свободнее, не сжимай пистолет так, словно хочешь его раздавить. Чуть согни колени, колени согни, а не зад выклячивай, - терял терпение инструктор, каждый раз, повторяя прописные истины. После огневой стрельбы шли занятия по химии и физике, где инструктор Самед демонстрировал сборку взрывчатых веществ и рассказывал какие препараты в комбинации с другими, могут вызвать смерть человека. Завершался тренировочный день с инструктором Андреем: этот парень был простой и приветливый. Полярная Звезда, градиент высоты над горизонтом, определение сторон света в городской застройке, в лесу, в пустыне. Какие растения указывают на поверхностное расположение грунтовых вод, как обеззараживать воду, как сделать силки из собственных волос, как спастись во время пожара, находясь в его эпицентре. Эти и другие понятия, вдалбливались в наши головы каждый день.
        Обедали мы вместе - парни тихо обалдевали, видя какие порции еды я уплетаю. Ужин приносился в домик, но зачастую я уставал так, что не было сил на еду.
        Кроме рукопашного боя, за инструктором Денисом была и общефизическая подготовка. Ползание по пластунски, полоса препятствий, марш-броски, лазание по деревьям приводили к тому, что каждую неделю нам выдавали новый комплект обмундирования - что-то среднее между воинской формой и спортивным костюмом. Остаток лета и осень прошел в изнурительных тренировках, но даже я видел, как сильно улучшилась моя физическая форма. А то, что касается знаний по поводу диверсионно-разведывательной работы, могу написать пару книг.
        С наступлением сезона дождей, нас перевезли на юг. За нами приехал микроавтобус без окон - взяв личные вещи, расположились и машина тронулась. Аэропорт, куда нас привезли, был военный, на взлетно-посадочной полосе самолет серого окраса уже прогревал двигатели. Летели больше трех часов, по выходу из самолета, в лицо дохнуло теплым воздухом.
        - Где мы? - мой вопрос остался от ответа, сопровождавший нас майор приложил телефон к уху. До нас доносились лишь обрывки разговора, речь о шла о нашем прибытии. Майор, не сдерживая эмоции изрыгал проклятия в адрес безответственных детей Кавказа.
        - Мы в Чечне? - опередил мой вопрос Олег.
        - Нет, - коротко ответил майор. Ночь не давала рассмотреть окружающий ландшафт, но с одной стороны тянуло свежим воздухом, мне даже показалось, что я слышу крики чаек.
        - Мы рядом с морем, вроде чайки кричат, - предположил я и изумленный майор уставился на меня.
        - До моря двадцать километров, ты не можешь слышать чаек.
        - Значит, все-таки у моря, это Дагестан или Абхазия? - пораженный майор минуту вслушивался, прежде чем ответить.
        - Абхазия.
        - А что мы здесь забыли? - вопрос остался без ответа, по полосе в нашу сторону ехала машина, оказавшаяся микроавтобусом.
        - Лучше Абхазия чем Дагестан или Чечня, - вполголоса сказал Сергей, напарник Олега.
        - В машину, быстро, - скомандовал майор, подталкивая меня в спину. Ехали мы около сорока минут по ужасной трясучей дороге. Остановились у КПП, перегороженного шлагбаумом, майор вышел, а через минуту вернулся. Машина проехала пару сотен метров и замерла у двухэтажного строения, осветив его фарами.
        - Приехали, это ваш дом до весны. Ноги в руки и марш в казарму, - скомандовал наш сопровождающий, одновременно набирая номер в телефоне.
        ГЛАВА 5
        ЭКЗАМЕН
        База, куда нас привезли ночью, оказалась вспомогательным полигоном миротворцев России - здесь готовили к сдаче экзамена для перевода в элитные подразделения. Вплотную к ней примыкало здание санатория МВО и ПВО МО, уже не действующего несколько лет. Нас разместили в одной казарме, всех пятерых. Сама казарма была рассчитана на роту, лестница на второй этаж оказалась разрушенной. Пятеро в огромном здании казармы смотрелись нелепо, но приказы, как говорится не обсуждают.
        Найдя в подсобном помещении тент, отгородил себе угол примерно со среднюю комнату.
        - Это моя территория, сунетесь - убью. - С недавних пор мои слова парни воспринимали серьезно, по-крайней мере возражения не последовало. Майор, привезший нас на базу, вернулся через полчаса с чернявым кавказцем, дружески переговариваясь.
        - Это Рауль, он будет заниматься вашей стрелковой подготовкой. Он же расскажет вам, где и когда принимать пищу, все вопросы к нему. - Торопливо попрощавшись, майор оставил нас в компании абхазца. Чернявый стрельнул по моей фигуре глазами:
        - Кто из вас сюда привел свою подружку? Это место тренировок, а не сексодром! - Мои сотоварищи не отреагировали на пошлый юмор кавказца, чтобы не раздражать меня. Демонстративно похлопав в ладоши на остроту Рауля, спросил:
        - Смеяться уже можно?
        - Ты что сучка, смеяться надо мной вздумала? - Удар Рауля был молниеносным для обычного человека, но я даже успел подумать, как он неустойчиво стоит на ногах и наметить угол его падения. Уклонившись от его кулака, резко дернул его за руку, придавая дополнительную инерцию по направлению его удара. Не ожидавший этого абхазец полетел вперед. Но успел сгруппироваться и кувыркнувшись через голову вскочил:
        - Сейчас я тебя сука поимею!
        - Поимелку оторву, лучше не нарывайся, - но горячий кавказец проигнорировал мои слова, ринувшись на меня как разъяренный бык. Успел взглянуть на парней, в глазах которых читалось одобрение происходящим - не все им одним проигрывать девке. Рауль атаковал примитивно просто - будто перед ним неповоротливый танк, нанося классическую двойку. Нырнув под левую руку, моментально оказался у него за спиной. Абхазец только начал разворачиваться, когда я подбил ему колено и произвел захват Нельсона. От этого захвата просто уйти в стойке - надо поднять руки и соскользнуть вниз. Но Рауль не мог этого сделать - мое колено упиралось ему коленный сгиб, придавливая к полу. Чтобы он быстрее понял бесполезность попыток вырваться, максимально придавил его голову подбородком к его груди. Даже физически сильный человек в таком положение в большом затруднении, а рауль не превосходил меня силой от слова вообще.
        - Успокоился абрек?
        Полупридушенный инструктор по стрельбе, предпринял вторую попытку освободиться - его дыхание было тяжелым, в таком положении дышать трудно. Еще немного и он начнет задыхаться, не стоило из него делать смертельного врага.
        - Мир? - отпустив Рауля, отскочил в сторону. Что мне нравится в кавказцах - многие умеют проигрывать достойно. Это какое самообладание должно быть у горца, униженного девушкой на глазах других курсантов.
        - Мир, - выдохнул он разминая шею, - ты что Шварценеггер мать твою, чуть шею мне не сломала.
        - Нет, меня зовут Саша, прости если задела твою честь, - протянутую руку Рауль пожал, но без энтузиазма.
        Так состоялось мое знакомство с Раулем, одним из лучших стрелков на всем постсоветском пространстве. Мое мнение о нем улучшилось уже наутро, когда он практически не целясь, успевал поразить восемь мишеней из пистолета, укладываясь в две секунды. Это было столь невероятно, что я несколько раз просил повторную стрельбу, лично засекая время. Кроме этого рекорда в России, ему принадлежал еще один рекорд - на прохождение лабиринта с террористами и заложниками.
        На полигоне был такой тир - это было длинное двухэтажное задание с двумя лестницами и десятью комнатами. В комнатах находились щиты с портретами террористов и заложников. На прохождение задания отводилось пять минут - за это время надо было пройти по первому этажу, «убивая» террористов и спасая заложников. Подняться на второй этаж и там тоже произвести зачистку. Всего условных террористов было двадцать и семеро заложников. Раулю принадлежал рекорд - две минуты сорок одна секунда.
        Ежедневно, после стендовой стрельбы, нас вели к этому тиру. Первый мой результат был неутешительный - семь минут и убитый заложник. Через две недели тренировок я приблизился к результату пять с половиной минут. Остальные четверо моих товарищей не смогли еще преодолеть семиминутный барьер.
        По скорости я мог куда быстрее - меня подводило время на оценку ситуации и перезарядка.
        - Давай Саша, ты можешь, - подгонял меня Рауль, - а вот эти овощи, никогда не сдадут норматив, - выносил он вердикт остальным четверым, подавая мне пистолет и запасные обоймы. Обязательными условием было нахождение пистолета и обойм в кобуре, до первого зрительного контакта с «террористом».
        - Я много раз видела в фильмах, когда спецназ штурмует, у них оружие наизготовку, - мои доводы Рауль отметал сразу:
        - Вы не спецназ, у вас другие цели. А этот тест для того, чтобы выработать автоматическую реакцию на опасность и ее идентификацию. Абхазец оказался неглупым человеком, он быстро понял, что у меня нет шашней с остальными курсантами. Даже попытался поухаживать за мной, получив отказ, долго не мог понять, как это его не оценили по достоинству.
        Второй раз находясь в женском теле, я понимал почему в прошлой своей жизни, зачастую получал отказ от девушек там, где был уверен в благоприятном исходе. Что мне нужно было для секса с понравившейся девушкой? Место и желание. А у женского пола все не так - их готовность к сексу зависит от ее цикла, от долговременности отношений, в конце концов от нижнего белья, что на ней надето. И вопреки общераспространенному заблуждению, о сексе девушки думают куда реже чем мужчины. За все время, что я находился в женском теле, у меня всего пара раз возникало желание.
        К концу первого месяца мне удалось приблизиться к рекорду Рауля, выполнив задание за три минуты сорок секунд. Остальные курсанты так и топтались на подходе к пяти минутам, провожая меня ненавидящими взглядами. Отношения у нас так и не сложились - меня терпели, не задирали, но товарищеской любви и уважения не было. Наоборот, эти четыре говнюка старались надолго застрять в душе, чтобы досадить мне. Если мне удавалось заскочить в душ раньше них, то каждый из них должен был попасть внутрь как бы случайно. В душевой не было замка и на мои просьбы сделать щеколду, Рауль просто отмахнулся.
        Первые несколько дней эти «случайные» визиты меня сильно напрягали - я даже инстинктивно визжал словно тупая блондинка. К концу второй недели, меня просто замкнуло, когда уже в очередной раз душевая была занята больше чем на полчаса.
        - Да пошли вы нахрен, педики, мать вашу, - выругавшись вслух, решительно открыл дверь душевой со своим казенным полотенцем. Душевая представляла собой ряд леек, встроенных в стену без всяких перегородок для приватности. Парни мылись, ведя тупые разговоры о политике - с их интеллектом только сериалы обсуждать. При моем появлении все смолкли, отреагировав, как и я, повернувшись спиной. Сняв с себя одежду, прошел к ближайшей лейке, открывая воду.
        - Саша, тебе намылить спину, - подал голос Валера, самый симпатичный из четверки.
        - Своей матери предложи, - я огрызнулся, наслаждаясь теплыми струйками воды стекавшей по телу.
        - Я без подколов, - вяло отреагировал на мои слова Валера.
        - Я тоже!
        - Да она лесби, по ней же видно - тестостерон бушует, - расслышал голос Олега. Этот все никак не может успокоиться с проигранного спарринга.
        - Так мальчики, заканчивайте. Если вас напрягает мое присутствие - не надо занимать душ часами. - Отрешившись от разговоров, продолжил мыться, успев отметить, что, судя по реакции тела парней, мое присутствие их реально напрягало. Так продолжалось несколько дней пока Андрей, самый тихий из них не предложил как-то утром:
        - Саша, давай ты первой будешь ходить в душ, а мы после тебя. Не хотим тебя стеснять.
        "Яйца у вас у дураков болят и дрочить надоело',- усилием воли сдержал себя, чтобы не высказаться вслух, поблагодарив Андрея.
        Тренировки с Раулем продолжались каждый день: мы перешли ко второму этапу, после успешной сдачи первого. Когда Рауль приволок страйкбольное снаряжение, первым отреагировал Олег - как оказалось большой любитель этого вида спорта.
        - Мы разобьемся на пары и будем воевать?
        - Нет, это было бы слишком легко, - Рауль протягивал комплекты одежды, - вы будете сдавать тот же экзамен как и в первый раз, но только против вас будут живые люди.
        Это был заключительный экзамен в обучении с Раулем. Для его сдачи было выбрано пятиэтажный корпус заброшенного санатория Министерства обороны, примыкавший к полигону. Пять этажей, на которых поднимающегося человека ждут по семь человек. Экзамен считался сданным при одном легком ранении - в руку. Ранения в ногу считалось убийством.
        Прошло две недели, прежде чем у меня получилось «устранить противника», получив всего два ранения.
        - Два много, заряжай оружие краской и давай снова, - Рауль был безжалостен. Из четверки курсантов, только Олег продвинулся выше третьего этажа. На верхних этажах мест для засевших было больше, да и внимание притупляется, когда ты в бешенном ритме летишь по лестнице, обыскиваешь холлы и устраняешь пару десятков противника. Только после месячных изнурительных попыток, я смог пройти все пять этажей, не получив ни единого ранения. Не обладай я такой сверхреакцией - никогда не смог бы сдать экзамен.
        Мое обучение закончилось, я собирал свои пожитки под завистливыми взглядами товарищей. Парни один за другим подходили, жали руку, говоря напутственные слова - час назад Рауль объявил, что я сегодня лечу обратно. Даже Олег пересилил себя, поздравив меня с успешной сдачей экзамена.
        После короткого ужина в компании Рауля, снаружи послышался шум подъезжающей машины, а спустя пару минут в казарме появился майор, с которым мы прилетели сюда.
        - Сдала только она? - вместо приветствия спросил он, обменявшись рукопожатием с Раулем.
        - Пара недель и они тоже справятся, ребята хорошо подготовлены, - наш инструктор вступился за моих товарищей.
        - Поехали, - махнув мне рукой, майор попрощался с Раулем и двинулся к выходу. Уже отойдя на пару метров, вернулся и обнялся со всеми четырьмя и с инструктором:
        - Берегите себя парни!
        Уже на самом выходе, моего чуткого слуха достигла фраза Олега:
        - Не такая она и сука, просто парня у нее нет. Ухмыльнувшись его словам, вышел наружу, где уже нетерпеливо поджидал майор. И снова все как в первый раз, но в обратном порядке: на микроавтобусе до взлетной полосы, три часа лета, снова микроавтобус. Погода встретила снегом и холодом - пришлось влететь в микроавтобус, чтобы не замерзнуть. В этот раз меня встречала сам Виталий Иванович, сидя в салоне микроавтобуса.
        - Как юга, Саша? На море искупалась?
        - Искупалась в собственном поту, а море в глаза не удалось увидеть, - я огрызнулся, настраивая печку в салоне на максимальную мощность. - Могли бы теплую одежду захватить, у вас здесь дубняк. Где мы вообще находимся?
        - Подмосковье, - уклончиво ответил Проскурнов, давая команду водителю трогаться.
        - Я не ошибся в тебе, ты показала лучшие результаты, - начал он после минутной паузы, - все это было необходимо, но не главное. Твоя главная учеба начнется сейчас, и у нас, к сожалению, мало времени.
        - Меня будут учить летать? - брякнул размышляя, что мне готовит этот генерал.
        - Нет, обольщать, концентрировать внимание, анализировать, искать выходы из безвыходных ситуаций, - серьезно ответил Проскурнов, не обращая внимания на мой тон. - И, кроме того, я считаю, что тебе надо дать пару дней отдыха, как награду за твои достижения. Мы сейчас приедем на базу, отоспись сегодня, а завтра поедем в Москву, поедим в нормальном ресторане.
        - Меня устраивает еда на базе, когда я начну работать?
        - Не торопись, ты еще не готова. Но мне нравится твой энтузиазм, - Проскурнов улыбнулся. Остаток дороги мы проехали молча - о чем говорить, если все тренировки в Абхазии его рук дело, а больше событий и не было. Остаток дня и половина нового меня не беспокоили - приносили еду и молча уходили. А вот после полудня началось - визажисты, парикмахеры, стилисты. Меня красили, вертели, стригли, сделали маникюр и педикюр. Потом наступила пора одежды - пришлось перемерить целую гору, прежде чем стилист осталась довольна. На высоких каблуках и в вечернем платье, с хорошим макияжем я даже не сразу узнал себя в зеркале.
        Проскурнов приехал ночью - мне перед выходом накинули меховой полушубок, довершая мое преображение. Генерал был в волге с водителем - меня это ввело в ступор.
        - Контора обеднела и вас пересадили на тазики? - вместо приветствия обратился к генералу, устраиваясь рядом на заднем сиденье.
        - Хорошо выглядишь для дуры, - парировал Проскурнов, просканировав меня взглядом. После такого, желание разговаривать пропало. Мы ехали не меньше полутора часов, пока не въехали на МКАД. «Тверь, Калуга, Тула»? - мысленно перебирал варианты с учетом расстояния. Словно специально, водитель сразу съехал с МКАД, не давая мне определить с какой стороны заехали в Москву. Машина петляла по таким закоулкам, которые мне не приходилось видеть.
        - Пытаешься угадать откуда мы приехали? - усмехнулся генерал, наблюдая за мной.
        - Сами скажете когда посчитаете нужным, - я бросил затею вычислить куда и откуда мы едем. Бар Chesterfield я видел много раз, бывая на Арбате, но внутри не приходилось бывать. Волга остановилась перед входом:
        - Не слишком рано для ночного клуба?
        - Это закрытая вечеринка, какой-то известный диджей выступает, вход только по приглашениям, - Проскурнов открыл дверь:
        - Ты выходишь или посидишь в машине?
        Генерала здесь знали и ожидали - нас сразу провели через запасной выход в основной холл, где в углу был забронировать полуизолированный столик с диванами.
        - Шампанское? - возник рядом официант.
        - Мне виски, а девушке…
        - Чивас Регал восемнадцатилетней выдержки и отдельно лед, - вмешался я в беседу.
        После ухода официанта, Проскурнов затянулся, бросив пачку сигарет на стол. Потянувшись, достал сигарету и не дождавшись от генерала учтивости, прикурил сам:
        - Что мы здесь делаем?
        - Отдыхаем. Закажи себе поесть, скоро танцы начнутся, потанцуй. В общем, просто расслабься и отдохни.
        «Стоит только расслабиться, как тебя трахнут», - проскочила в голове фраза из анекдота про Вовочку, но озвучивать не рискнул. Зал понемногу заполнялся людьми, в основном мужчинами средних и пожилых лет с юными подругами.
        "Со стороны и я выгляжу как шлюха с папиком',- мысль была неприятная, отложив вилку в сторону, встал.
        - Ты куда?
        - В туалет! - сказано было слишком громко, сидевшие за соседним столиком молодые парни оглянулись. Выходя из уборной, столкнулся с парнем, его я видел за соседним столиком.
        - Тебя достает этот старик, может помощь нужна? - парень улыбался, демонстрируя белые зубы.
        - Нет, все нормально, - обойдя парня, вернулся на место. Аппетит пропал, чего не скажешь о желании выпить. После четырех стопок виски, почувствовал, что настроение возвращается. Музыка уже гремела вовсю, зазывая на танцпол. Проскурнов докурил сигарету и поднялся:
        - Саша, я отлучусь на десять минут, ни в чем себе не отказывай. Потанцуй, выпей, пообщайся с людьми - в конце концов я тебе не папа.
        Парни за соседним столиком только и ждали его ухода: один из них змеей скользнул на диванчик. От парня несло дорогим парфюмов. Выглядел он уверенным в себе и видимо считал себя неотразимым. Пришлось трижды повторить, что танцевать не собираюсь, и мне не скучно. После неудачника попробовал тот самый, что встречался мне у туалета. Официант принес бутылку французского шампанского от его имени. Отослал обратно - после виски пить шампанское дурной тон.
        Проскурнов задержался на полчаса: ожидая его выпил еще пару стопок, чувствуя, что меня начинает развозить.
        - Можно составить компанию? - у моего столика стоял высокий брюнет, явно нерусский.
        - Иди своей дорогой, в компаниях не нуждаюсь, - на мою грубость парень улыбнулся:
        - Моя дорога к тебе, красавица. Ради тебя я готов на все, - меня даже передернуло от штампа.
        - На все? - сосредоточил свой взгляд на красавце. Парень явно симпатичный. Но глуп как пробка.
        - На все, - с готовностью подтвердил брюнет, - меня зовут Арман.
        - Ты рисовать умеешь? - Мой вопрос его немного ошарашил, но какой кавказец признается, что он чего-то не умеет.
        - Конечно умею, нарисовать тебя?
        - Нарисуй сквозняк, вали короче нахрен отсюда, пока челюсть не сломала, - меня наконец осенило, почему так долго отсутствует генерал и что это за закрытая вечеринка. Этот старый мудак решил мне «снять» парня, решив таким образом отблагодарить за успешно сданный экзамен.
        Брюнет несколько обескураженно двинулсмя от моего столика, бросив презрительное: - Сучка.
        Вот пойми этих людей - раздвигаешь ноги-сучка. Не раздвигаешь - тоже сучка.
        Моя правота насчет намерений генерала подтвердилась стоило мне только выйти из-за стола.
        - Саша, разговор затянулся, прости что заставил ждать.
        - Поехали на базу, - от выпитого спиртного кружилась голова, пришлось опереться на руку генерала. Идя к выходу, чувствовал на себе взгляды людей: гремела музыка, отдаваясь в моих висках.
        Уже в машине спросил, почему он хотел, чтобы у меня непременно был секс.
        - Понимаешь, Саша, разведчикам, чтобы получить информацию, часто приходится спать с объектом. Это был экзамен и его ты провалила, но не переживай, все это исправимо, - последние слова генерала я слышал сквозь пелену, наваливавшегося сна.
        ГЛАВА 6
        ОТДЕЛ ЛЕГЕНД
        Две недели после вечера в Честерфильде, были занятия с психологами, изучения английского языка под гипнозом. Кроме этого, Виолетта, молодая женщина, учила меня этикету - что и как брать за обеденным столом, как правильно строить речь в деловом общении и обычной повседневной жизни. Какие цвета несовместимы в одежде, что не следует одевать под узкие юбки и масса еще мелочей. Эти занятия были труднее чем экзамен Раулю - запомнить столько незначительных деталей и ради чего? Чтобы твой собеседник посчитал тебя выпускницей элитного учреждения типа Пансиона благородных девиц?
        Два раза за две недели, меня возили в медицинский центр, где под руководством полковника Баргузина, у меня брали анализы, делали КТ и МРТ, накладывали на голову сетку с присосками, регистрируя что-то в пищащем аппарате. Там же проводились медицинские тесты - бег на дорожке, велосипед. Я старательно потел, облепленный датчиками, показывая, что выкладываюсь на всю катушку. Но это было не так - чувствовал, что во мне еще много неиспользуемых резервов. На дорожке я умудрился показать скорость в тридцать четыре километра в час в течении двадцати секунд. Правда, после этого пришлось отдышаться - грудная клетка ходила ходуном.
        - Это поразительно, - Баргузин не веря своим глазам перепроверял показания датчиков. - Самый лучший результат до этого дня был тридцать километров час в течении пятнадцати секунд. Это фантастика, я должен позвонить Виталию Ивановичу. Пока Баргузин отсутствовал, отдышавшись, предпринял вторую попытку, развив скорость до сорока двух километров в час и удерживая ее на протяжении десяти секунд. Во второй раз бег удался лучше, и время восстановления заняло меньше минуты. Третью попытку сделать не удалось, в комнату вошли помощники Баргузина, попросившие меня проследовать в процедурную.
        После введения контраста, Баргузин снова попросил на беговую дорожку. Даже не выкладываясь, показал скорость в сорок километров в час. Не давая мне отдышаться, потащили на КТ.
        Я сидел в комнате полковника, когда он появился со снимками:
        - Александр, это просто потрясающе, я изучил снимки, ваш организм уникален, у вас невероятный резерв. - Баргузин всегда обращался ко мне в мужском роде, за что я ему был благодарен. - Я думаю, что после тренировок, вы в состоянии показать скорость выше сорока пяти километров в час.
        Эту скорость я мог показать прямо сейчас, но полковнику об этом знать не следовало. Чем меньше они знают о моих возможностях - тем лучше для меня. Баргузин говорил, но я его не слышал, думаю о своих дальнейших планах.
        В первую очередь мне нужны документы, и не одни. Эта контора так просто не отпустит, будут выслеживать, охотиться за мной. Значит, документов должно быть несколько, чтобы сбить их со следа. Мне нужны деньги, много денег - когда придет час Х - надо будет рвать когти подальше отсюда. Единственная страна, где может укрыться беглец из России без риска быть найденным - это США. Это связано с большой территорией, огромным населением всех цветов и сильной службой ФБР, отслеживающей каждого российского шпиона. КГБ и ФСБ умудрялось найти предателей в любой стране, проблемы возникали только со штатами.
        Жизнь в США дорогая, денег потребуется немало, чтобы жить в свое удовольствие. Чтобы получить документы и денег, мне нужно найти источник финансирования - именно с этим проблем нет. Как сказал Проскурнов, я не буду ни в чем нуждаться. Но для этого надо начать работу - только получив возможность ездить по миру, я смогу сделать документы, банковские карты и прочее.
        Спустя еще неделю, я решился, попросив вызвать Проскурнова. Но этот старый хрыч явился лишь несколько дней спустя.
        - Виталий Иванович, я готова к работе - заявил я, едва генерал появился в поле зрения.
        - Не терпится сбежать? - серые глаза Проскурнова сканировали меня насквозь.
        - Почему сбежать? Сколько можно тренироваться, весь это бред про несовместимость цветов, про ложки, вилки. Я устала от всего этого, хочется работать по-настоящему и зарабатывать деньги.
        - Готова, говоришь? Хорошо, сейчас пройдем к Баргузину, проверим твою готовность.
        О полиграфе я видел пару фильмов, в литературе тоже встречалось. Когда специалист закрепил манжету, налепил присоски, я уже успокоился. Главное, не паниковать, какие вопросы бы не задавали. Вначале шли обычные вопросы - имя, фамилия, место рождения. Мне приходилось отвечать по легенде:
        - Александра Сергеевна Госсман, 1998 г рождения, Одинцово, ул маршала Тухачевского, в браке не состою.
        Минуты три вопросы были обыденные, без предупреждения полиграфист перескакивал на мою сексуальную ориентацию, отношение к государственной политике США и России, снова возвращаясь к простым вопросам о семье. Дважды он хмурился, что-то показывая на мониторе Проскурнову. «Допрос» продолжался около часа, за это время я уже вспотел так, что дальнейшая проверка лишилась смысла. Меня попросили выйти, Проскурнов остался с полиграфистом. Минут десять я просидел в кабинете Баргузина, слушая дифирамбы в адрес своего организма.
        - Этот феномен надо изучить, я вижу просто невероятные возможности, - слова полковника насторожили меня. Если я и дальше буду показывать свои способности, им может прийти в голову препарировать меня, чтобы разобраться во всем.
        Генерал вышел злой:
        - Иди за мной, - бросил на ходу, направляясь в свой кабинет.
        - Ты или слишком умна Саша, или просто конченная мразь, - с ходу обрушился на меня фсбшник, - почему у тебя вопросы про родителей вызывают панику, а на сложные вопросы ты отвечаешь уверенно, хотя я прекрасно знаю, что ты врешь.
        - Я прошла тест? - Проскурнов проигнорировал мой вопрос, несколько минут молча рассматривал ногти своей руки, и лишь потом заговорил:
        - По мнению аппарата - ты прошла испытание, но я тебе не верю. С другой стороны, тебя нельзя вечно держать здесь, если нет полезных действий. Мне придется рискнуть, доверившись мнению Серей Викторовича, тебе пора работать. Завтра утром ты переедешь в другое место - это квартира на Новослободской, где начнется твоя подготовка к заданию. С тобой будут работать специалисты из Отдела Легенд.
        - Куда меня пошлют? - Интуиция говорила, что меня ждет Ближний Восток, но я обманулся.
        - Китай. Об остальном узнаешь по мере готовности. У тебя будет время подготовиться, до твоего вылета на задание около двух месяцев.
        - Виталий Иванович, - глубоко вздохнув, продолжил, - я хочу иметь свой счет, чтобы откладывать деньги на пенсию. Не могу же я вечно находиться на иждивении государства.
        - До старости тебе далеко, но счет тебе откроют. Мне пора, будь готова, что с утра за тобой приедет человек. Не расспрашивай его ни о чем - на Новослободской тебя будут ждать. А сейчас иди, Баргузин хочет сделать еще один тест.
        Попрощавшись с генералом, прошел к полковнику: ассистент Баргузина сделал мне укол. Что происходит что-то неладное, я понял спустя минуту - в глазах стало все расплываться.
        - Что происходит? - язык поворачивался с трудом, свет в комнате стал блекнуть. Очнулся в своей комнате, за окнами было темно. Это сколько я спал, и почему болит живот? Задрав футболку, обнаружил небольшой пластырь в правом подреберье. Отодрав кусочек пластыря, увидел тоненький шов в сантиметр длиной. Края раны выглядели словно им несколько дней, но днем такого шва у меня не было.
        Нажал на кнопку вызова - охранник отреагировал мгновенно, открыв дверь:
        - Мне надо в медкорпус к Баргузину.
        - Он уехал час назад, просил передать чтобы ты не беспокоилась насчет пластыря на животе. Остальное спросишь у него, - охранник закрыл дверь, оставив меня в недоумении. Я помнил, как свет лампы слился, помню, как мне делали укол. А что дальше? Зачем этот аккуратный маленький разрез? Интуитивно чувствовал, что разрез неспроста, задним умом вспомнил, как воровато бегали свинячьи глазки Баргузина. Неужели они вшили в меня датчик слежения? Стараясь не причинить себе боль, ощупал место разреза- никаких ощущений постороннего предмета. Так и не придя к окончательному варианту что со мной произошло, поужинал и лег спать.
        Не знаю, зачем мне Проскурнов велел не говорить с водителем, если такой возможности не было предусмотрено. Микроавтобус Мерседес был без окон, и водительская кабина была изолирован от салона. Ехали мы долго, я даже успел немного подремать, устроившись в кресле. Дверь открылась после остановки машины минут пять спустя - видимо водитель дожидался двоих оперативников, представших перед моими глазами.
        - Саша? - шатен смерил меня взглядом с ног до головы.
        - Нет, Дед Мороз, - взяв свою сумку с вещами, выпрыгнул на тротуар. В Москве появились признаки весны - капель и активность воробьев.
        - Следуй за мной, - шатен вошел в подъезд, его напарник молча шел за мной. «Следуй за мной», - ну что за идиот? Где их учат таким шаблонным фразам? А куда мне следовать если не за ним, если все уже обговорено?
        Комната была трешкой, обставлено недорого, но со вкусом. Кроме оперативников. Назвавшихся Денисом и Аркадием, в квартире находилась женщина по имени Алиса.
        - Приветствую Саша, я твой куратор, будем работать вместе, - в отличии от двоих дегенератов, встретивших меня внизу, Алиса производила благоприятное впечатление.
        - Мне нужен Виталий Иванович, у меня есть к нему вопросы, - бросив свою сумку на диван, я уселся в кресло, закинув ногу на ногу.
        - Он встретится с тобой для проверки твоей подготовки, я приготовлю чай, а потом мы поговорим.
        - Кофе.
        - Что кофе, - не поняла Алиса.
        - Приготовьте кофе, если хотите угостить. - Пока девушка бренчала посудой, внимательно осмотрелся. Кроме стандартного дивана и двух кресел. Здесь был большой компьютерный стол, с тремя мониторами. На один из мониторов были выведены камеры на улице, в подъезде и перед квартирой. Двое оперативников расположились в соседней комнате, судя по звукам, рубясь в компьютерную стрелялку.
        Кофе оказался хорошим, с наслаждением попивая напиток, провел беглый осмотр Алисы. Ей примерно тридцать два-тридцать пять лет, морщин нет, ухожена. Выглядит блондинкой, но явно не глупа. Ногти обрезаны коротко - скорее всего приходится много печатать. Ничем не примечательная внешность, таких блондинок на каждой улице встретишь не один раз. Все симметрично, одета неброско, словно старается не привлекать к себе внимания.
        - Вердикт? - голос Алисы меня вырвал из анализа. - Ты же внимательно по мне прошлась, твое мнение, - уточнила девушка свой вопрос.
        - Не в моем вкусе, - уклончиво ответил я, допивая кофе.
        - А ты из этих? - в глазах Алисы появился интерес. «Стоп, похоже мой куратор лесбиянка, не хватало еще слез и признаний в любви».
        - Нет, я гетеро, просто фраза удобная, - поставил чашку на компьютерный стол:
        - Может будем на ты?
        - Без проблем, - согласилась Алиса, унося чашки на кухню. Вернувшись, с ходу взяла быка за рога:
        - Я психолог, моя задача подготовить человека вжиться в образ. Любая нестыковка, жест, мимика может тебя выдать. Обычно, на вживание в легенду уходит не меньше полугода, чтобы даже полиграф не мог вычислить. У нас меньше двух месяцев - никогда не было такого сжатого срока, но начальству виднее. Я распечатаю тебе твою «легенду» - это типа автобиографии на десяти печатных листах. Там изложено все, начиная с твоего рождения и до момента, как ты пересечешь границу России. Все надо выучить наизусть, но это самое простое - я буду тебя проверять, менять имена и даты местами, задавать каверзные вопросы. Словом Саша, на это уходит месяцы - твоя «легенда» - это словно настоящая жизнь. Боюсь, что за два месяца нам не управиться.
        - Мне хватит нескольких дней, - Алиса посмотрела на меня так, словно сомневалась в адекватности моей психики. А что на меня смотреть - то, что ей приходиться вдалбливать в теории, я прошел на практике. Я уже давно живу чужой жизнью, в чужом теле, с чужими чувствами. И сколько бы эта женщина-психолог не прочитала книжек - ей никогда не понять, каково жить чужой жизнью в чужом теле.
        - Саша, все нормально, ты губу прокусила.
        - Ерунда, давайте мою легенду, буду учить. А эти два дегенерата обязательно должны находиться в квартире и орать как маленькие дети? - Из соседней комнаты доносились совсем ребяческие фразы - Аркадий переигрывал Дениса.
        - Отнесись к этому как неизбежному злу, - улыбнулась Алиса, пощелкав по клавиатуре, она выпустила десять листов с текстом. Взяв листки в руки, пробежался глазами:
        Я был Александрой Сергеевной Госсман, 1998 г рождения, проживающей по ул маршала Тухачевского в Одинцово. Мне 21год, в браке не состою. Родители - Нелли Александровна Давыдова, уроженка г Херсон 1967 г. р. и Госсман Сергей Моисеевич, уроженец Одинцова 1964 г. р. Мать - учительница русского языка и литературы, а отец - журналист, ведущий колонки в Московском Комсомольце. Братьев и сестер у меня не было, жива была бабушка по материнской линии, проживающая там же - в Херсоне.
        Дальше следовало подробное описание, начиная с первого класса Одинцовской гимназии № 14. Имена и фамилии одноклассников, учителей, директора. Потом следовала такая же информация части профессионального образования. В настоящий момент заканчиваю магистратуру в Российском экономическом университете имени Г. В. Плеханова по специальности медиакоммуникации. Информации было много, прочитав лист, откладывал его в сторону. Здесь было все - мои подруги, парень, с которым я «рассталась» пару месяцев назад. Мои предпочтения, круг общения, парикмахер и массажистка.
        - А зачем массажистка?
        - Иногда, нужны незначительные факты, они придают максимальную правдоподобность легенде, - Алиса терпеливо дожидалась окончания чтения. Закончив читать, я откинулся в кресле:
        - Мне хватит недели, чтобы все это запомнить и вызубрить, даже в каком-то смысле оживить биографию. Она выглядит как хроника - сделала то, поступила, училась - сухо и пресно.
        - Правильно, именно поэтому и нужно столько времени - каждый факт в твоей легенде должен обрасти дополнительными фактами. - В глазах и голосе Алисы был нескрываемый интерес, - но ты первый человек, кто отреагировал именно так. Обычно люди считают, что если они запомнили основные факты, то этого достаточно. Еще одна ошибка, что совершают разведчики, - Алиса подвинула кресло поближе, взяла меня за руку:
        - Когда им задают вопросы по преподавателям или по конкретным фактам, многие, не задумываясь подтверждают сказанное. Это ошибка - нельзя подтверждать конкретных имен или фактов, чего нет в легенде. Зачастую, человека спрашивают о факте или называют имя, которого не могло быть. И если ты подтверждаешь - попадаешь в ловушку. Человеческая память устроена так - что порой забываются даже важные события и даты. Никто не может помнить все, а тем более женщины - у них мозг устроен по-иному. Женщине легче запомнить запах парфюма, чем имя или должность. Она обратит внимание на обувь парня, но легко проигнорирует его слова про его работу. Это пример довольно грубый, но дела обстоят именно так, и мы будешь все время шлифовать твою легенду. Будешь еще кофе? - поднялась Алиса.
        - Да, спасибо!
        Легенда Александры Госсман оказалась труднее, чем я предполагал. Одних фамилий одноклассников, однокурсников, учителей, соседей по дому, подружек по тик-току и инстаграмм оказалось больше трех сотен. Это, не считая массы другой информации. За время пока я штудировал, Алиса готовила для меня соцсети - в контакте, инстаграм. И везде требовались фотографии - меня гримировали, переодевали, появлялись новые персонажи в квартире - молодые девушки, двое парней. Все должно было выглядеть натурально, временами приходила еще одна девушка Оксана - она садилась за комп и создавала мне «переписку», фото в соцсетях.
        И тем не менее, спустя месяц, уже был создан полный образ Александры Госсман - паспорт, банковская карта, ИНН, Снилс, медстраховка, соцсети, водительские права.
        - Находясь на задании, тебе придется звонить «маме», «лучшей подруге» - такие звонки прослушиваются, помни об этом. Разговариваешь так, как будто все в реале - я буду твоей «мамой, подругой и сестрой». Остальные роли возьмут на себя наши специалисты - можешь звонить смело, не забывая о прослушке. С нашей стороны - все будет на высшем уровне. Скоро мы расстанемся, но я всегда буду на связи под этими тремя номерами. А сейчас, я заварю кофе, и мы снова пройдемся по легенде.
        ГЛАВА 7
        ЗАДАНИЕ
        За два месяца заучивания и перепроверок нестыковок в легенде, мне всего несколько раз разрешили побывать в городе. Алиса оправдывала такие ограничения необходимостью строгой секретности. Отдел Легенд не подчинялся напрямую ФСБ, это было совместное детище с СВР. Две эти зачастую конкурирующие организации, ревностно следили за тем, чтобы не было проколов со стороны друг друга. Если операция инициировалась ФСБ, то именно СВР брал на себя роль контролера и наоборот. Такое «взаимодействие» иногда приводило к тому, что каждая из организаций прежде всего пыталась скрыть от своего партнера свои истинные цели, маскируя их под рутинную работу.
        Встреча с Проскурновым произошла на другой квартире в Королеве. Оперативники пригнали машину к торговому центру Европейский, откуда мы с Алисой скрытно вышли через служебный выход.
        - Мы едем в Королев? - спросил я, когда машина выехала на Ярославское шоссе.
        - Нежелательно, чтобы нас засекли «внешники», - ответила Алиса, копаясь в своем телефоне. В Королеве я никогда не бывал, не приходилось. Подъехав к восьмиэтажному дому, мы поднялись на второй этаж. Дверь открыл мужчина в годах, молча посторонившись дал войти. Проведя нас в спальню, он открыл дверцы шкафа, раздвинув вешалки.
        - Идем, - Алиса надавила на заднюю стенку шкафа, открывшуюся наружу. Пригнувшись, последовал за ней, оказавшись в смежной квартире. Вторая квартира была трешкой, где в гостиной в кресле сидел Проскурнов.
        - Добрый день, Виталий Иванович, - поздоровалась Алиса, - она готова!
        - Здрасте, - буркнул я виде человека, испоганившего мою жизнь.
        На большом столе стоял ноутбук - это был необычный девайс. Располагался он в дипломате, точнее выглядел как дипломат, имел ручку для транспортировки. Проигнорировав наше приветствие, генерал позвал меня:
        - Саша подойди.
        Он слегка развернул ноут, продемонстрировав на экране лицо азиатского мужчины примерно сорока лет.
        - Это Тао Хань начальник второго отдела Гуоцзя Анцюань Бу Министерства государственной безопасности, отвечающий за информационную безопасность страны, а также возглавляющий группу засекреченных китайских хакеров. Это наш объект, пожалуйста всмотрись внимательно.
        Фото на мониторе изображало мужчину сорока лет, с редкими бровями, немного одутловатым лицом. Маленькие глазки, аккуратный нос, тонкие поджатые губы. Ершик коротко стриженых волос. Тао Хань выглядел примерно так, как выглядит миллиард китайцев - никаких родинок, шрамов или иных примет, чтобы отличить его в толпе сперматозоидов, то бишь обычных китайцев.
        - Что он сделал? - это был первый вопрос, пришедший мне в голову.
        - Вопрос неверный, что с ним надо сделать, так ты должна спрашивать, - Проскурнов поднялся и начал мерить комнату шагами. Я ждал, пока он заговорит.
        - Тао Хань, приезжал в Москву в 2013 г в Сколково, где вышел на контакт с нашими людьми, выразив желание работать на нас. В тот момент он был простым аналитиком второго отдела Министерства государственной безопасности Китая. Это был период особого сближения наших стран, когда обменивались разведданными по многим позициям, особенно в части, касающейся США и НАТО. Четыре года, Тао исправно поставлял информацию, касающуюся новейших разработок в сфере информационной безопасности, программ троянов, новейших вирусов, данные перехватов американских переговоров с Тайванем. Словом, информация лилась рекой, а Тао соответственно, получал свое вознаграждение не меньшей рекой.
        - А потом он сдал вас и кинул? - Вырвалось у меня.
        - Все гораздо хуже - он был двойным агентом, а его «сотрудничество» было инициировано самим главой Министерства государственной безопасности. - Проскурнов налил себе воду и выпил. Помедлив немного, он продолжил:
        - Его выход на нас и слив нам информации, оказался многоступенчатым ходом, чтобы получить полный контроль над нашими программами. Каждый файл, присылаемый им на протяжении четырех лет, содержал всего один скрипт - мы все проверяли на вирусы и трояны, ничего не обнаруживалось. Наши программисты обнаруживали один скрипт, дублировавший кодовую фразу, но не несущий угрозу. Скрипт удаляли, но в этом была задумка Тао и его команды. При проверке системы, угрозы не было, но вредоносный код мы сами посадили на свое оборудование, принимая и удаляя лишний скрипт за четыре года. Это технические нюансы, долго объяснять, но суть такова, что в один прекрасный день, примерно год назад наша система полетела. Очистить систему оказалось трудно, программисты справились, но часть информации, касающейся наших агентов за границей, явочных квартир оказалась уничтожена.
        Мы так и не поняли бы в чем дело, если бы не молодой хакер из Ростова. Он был пойман нашими сотрудниками и согласился сотрудничать. Именно он, пытаясь найти уязвимость в наших программах, заметил, что после очистки наших программ и серверов изменился код шифрования в одном файле.
        То, что говорил Проскурнов, для меня было темным лесом, но я внимательно слушал, чувствуя, что развязка близка.
        - Запустив очистку системы, мы воссоздали удаленные скрипты, Троян спрятался в одном из системных файлов, передавая информацию китайцам. Сейчас проблема, конечно, решена, но потери колоссальны - нам пришлось менять все - от явок и паролей, до смены недвижимости во многих странах. Пришлось менять все оборудование, менять все алгоритмы.
        - Моя задача? - Не терпелось выяснить, что мне предстоит сделать.
        - Дело в том, что этот Тао Хань работал и на американцев, - Проскурнов сделал паузу, - а вот этого, мы ему простить не можем. Твоя задача - сблизиться с ним и поцеловать его в губы.
        Мне показалось, что я ослышался, - оглянувшись, увидел, что Алиса еле сдерживает смех.
        - Виталий Иванович, я не проститутка, а сотрудник серьезной организации с ваших слов. Может вы ему шлюху снимете - дешевле обойдется!
        - Не горячись, Саша, - генерал примирительно выставил руки, - твой поцелуй Кибелы будет для него смертельным. Погуглишь, узнаешь, что значит поцелуй Кибелы.
        - Он умрет? После поцелуя? - меня не оставляло ощущение розыгрыша.
        - Умрет, но не сразу, спустя недели, может месяц. Тебя даже не заподозрят, подумаешь обычный поцелуй, - Проскурнов говорил серьезно. До меня начало доходить:
        - Я его отравлю поцелуем? А почему я, а не эскортница, для вас не проблема найти девушку намного красивее меня.
        - Потому что никто кроме тебя, не выдержит помады, твоя задача выполнять приказы, а не обсуждать их.
        - Виталий Иванович, или вы мне говорите все, или ищите другого исполнителя, - я шел в ва-банк, но генерал похоже и сам хотел ввести меня в курс дела.
        - Если твой поцелуй убьет его, как ты думаешь, что будет с девушкой, у которой будет помада на губах? Там концентрация в тысячу раз выше и опаснее, она умрет не недели спустя, а в течении часа, может двух. Куда девать труп в чужой стране? А если она умрет до того, как она успеет расстаться с Ханем Тао? Думаешь китайцы настолько глупы, чтобы не увидеть связь и не выяснить кто она и откуда? Все наши тесты подтверждают, что твой организм может без вреда для себя перенести колоссальную дозу препарата, смертельную для сотни людей одновременно. От тебя требуется пара поцелуев, чем страстнее-тем лучше.
        - Виталий Иванович, а вы уверены, что этот препарат безвреден для меня?
        - Абсолютно, - генерал начал злиться, - тебе уже давали дозу втрое выше той, что нанесут на губы в помаде. Но как видишь, ты жива и здорова.
        Лучше бы он этого не говорил - до этих слов, я просто планировал убить Проскурнова когда придет время. Но сейчас я знал отчетливо, что он пройдет все муки ада перед смертью из моих рук. Сама идея целовать взасос вшивого китайца меня не радовала, но хоть спать с ним не требуют, а именного этого я опасался с учетом своего пола.
        - Поняла, - теперь я сделал умиротворяющий жест руками, - как и где мне с ним увидеться, чтобы китаеза полез целоваться?
        - Деловой разговор, - Проскурнов успокоившись сел в кресло, - через десять дней, в Шанхае состоится симпозиум на тему информационной безопасности в медиамедийном пространстве. Участие принимают около сорока стран. Наша делегация почетная, в ней много научных светил и популярных лиц. Ты примешь участие как помощник Генерального директора РТР. Списки делегаций с фото уже опубликованы на портале китайской стороны - там нет ни одной смазливой мордочки кроме твоей. На страницу с твоим фото было осуществлено больше всего переходов. Наш юный хакер вычислил, что большинство переходов с серверов министерства государственной безопасности. То есть, твоя физиономия уже привлекла внимание Тао Ханя, от тебя остается самая малость, сыграть как молодая восторженная девушка, которой льстит внимание мужчин. Этот подонок, - палец генерала указал на монитор с фотографией, - просто помешан на европейских девушках. Он не упустит возможности залезть в твои трусики, тем более что программа симпозиума рассчитана на неделю, времени тебе должно хватить.
        - Он поймет, что отравлен?
        - Трудно сказать наверняка, симптомы болезни будут напоминать лучевое облучение. Первые симптомы проявятся не раньше, чем через пару недель, это нереально увязать с поцелуем девушки. К этому времени ты будешь уже в России, даже если вдруг возникли бы подозрения. Они будут искать варианты его облучения в продуктах, одежде, предметах быта, но никому не придет в голову, что оружием может быть живой человек. Такое, даже теоретически не рассматривается. Так что, на тебя не падет подозрение.
        - Виталий Иванович, - мне пришлось приложить усилия, чтобы голос звучал ровно, - вы меня и в дальнейшем планируете всегда использовать в роли красивой доступной куклы?
        - Саша, ты слышала про Анну Чапман? - ответил вопросом на вопрос Проскурнов.
        Дождавшись утвердительного ответа, продолжил:
        - Чапман добыла больше информации в США, чем все наши сотрудники дипмиссии и двое нелегальных агентов, проживающих в Америке с конца восьмидесятых. Понимаешь? А ведь она не была подготовлена и на треть твоего. Времена, когда агенты подбирали отмычки, фотографировали на микропленку секретные бумаги, стреляли, уходили от погони - безвозвратно прошли. Восемьдесят процентов информации сейчас добывается в киберпространстве, еще пятнадцать-семнадцать выбалтывается во время постельных сцен, пьяными разведчиками. И только три-пять процентов информации добывается путем вербовки, внедрения и остальных азов старой школы.
        - Но спать ради информации, это низко.
        - Алиса, оставь нас, - попросил Проскурнов. Когда за девушкой закрылась дверь, он подошел вплотную:
        - Если бы ты сейчас был Александром Светлых, и для добычи информации требовалось бы переспать с парой китаянок или американок - что бы ты ответил?
        - Это совсем другое, - я отступил на шаг, - от генерала несло потом. Заработался старик, забыл душ принять, а может это просто мое чувствительное обоняние.
        - Это одно и то же, - жестко возразил Проскурнов, - только в случае с агентом мужчиной, это рассматривается как удовольствие, а в случае с агентом женщиной-как жертва. Нечего из себя строить жертву, каждый из нас, делая свой выбор понимал, что за все придется платить. Тебе дали новое тело, практически безграничные возможности улучшения своих характеристик. К твоим услугам самая могущественная спецслужба в мире - будь добра, не выкобенивайся. Если придется спать - будешь спать и изображать радость. Если придется жрать дерьмо - будешь жрать и просить добавки. Ты сейчас стоишь передо мной и строишь из себя девственницу, хотя нам известно о том, что случилось во дворце принца.
        - Это было насилие, - слова генерала меня бесили, непроизвольно выступили слезы на глазах.
        - Саша, ты еще внутренне не смирилась, что ты женщина. Пойми, возврата в мужское тело не будет, смирись с этим, живи как женщина, будь ею. После окончания операции, у тебя будет отпуск. Слетай на Мальдивы или в Европу - куда хочешь. Если ты найдешь себе спутника или спутницу - никаких возражений не будет.
        - Хорошо, Виталий Иванович. - В чем-то генерал был прав - если тело не вернуть, надо смириться и продолжать жить. Я всегда смогу оставаться мужчиной в душе, даже в женском теле.
        - У меня пара вопросов по делегации - когда нас познакомят, китайцы не должны понять, что мы едва знакомы.
        - Деловой подход, - улыбнулся Проскурнов, - твоим руководителем во время поездки будет Генеральный Директор Анатолий Иванович Вельш. С ним вы познакомитесь завтра, можешь ему доверять он из наших. Для остальных ты его помощница, им необязательно быть знакомыми с тобой. В ранге его помощницы, в Шанхае для тебя будут открыты закрытые заседания. Это направление курирует Тао Хань, с его страстью к европейкам, он сам предпримет первые шаги. Сама не иди первая на контакт - это вызовет подозрения. Остальные моменты проговорим перед вылетом, время у нас еще есть. Остались вопросы?
        - Всего один. - Немного помедлив я спросил:
        - Почему именно такая смерть? Разве у нас нет специалистов, чтобы добраться до этого Тао?
        - Такое решение принято наверху - демонстративное устранение Тао может вызвать недовольство наших китайских партнеров, и трудно предугадать их реакцию. А в случае нашего плана - им будет ясно, что это сделали мы, но доказательств не будет, что будет их сильно нервировать.
        - Они будут ощущать угрозу, что такой конец может ждать любого из них, - докончил я вместо генерала.
        - Умница, - просиял Проскурнов. - Баргузин был прав - твой IQ не просто цифры и не даром выше, чем у Эйнштейна.
        Алиса вернулась в комнату, около часа мы еще обсуждали детали предстоящей операции. Незаметно для себя, я вошел в раж, предлагая разные варианты своего поведения при первом контакте с Тао Ханем. Генерал с Алисой пару раз переглянулись, реагируя на мои слова. После ухода Проскурнова, Алиса ввела меня в технические нюансы размещения и прибытия в Шанхай. Наше размещение планировалось в самом дорогом отеле - Bellagio Shanghai, расположенном в центре города. Симпозиум планировался в самом отеле, что было очень удобно с точки логистики. Отель со слов Алисы не очень большой, поэтому получить там номера удалось только нескольким делегациям. Кроме нас, проживание в отеле забронировали американцы, французы, саудиты, британцы и немцы.
        Алиса ввела меня в курс дела относительно планировки отеля, магазинов поблизости, небольшого романтического ресторана, куда обычно любит ходить со своими пассиями Тао Хань.
        - В этом ресторанчике есть приватная зона, где расположены кабинки. В них есть все - вплоть до душевых и широких диванов с каминами.
        - Предположительно, он пригласит тебя именно в «Золотой Лотос», где он чувствует себя как дома. Что бы не говорил Проскурнов, будь готова к тому, что азиаты довольно сильные извращенцы, простыми поцелуями дело может не ограничиться.
        Даже если ты попробуешь отвергнуть его ухаживания и выйти - Тао никуда не ходит без двух телохранителей. Это очень хорошие мастера стиля Вин Чунь, учти, они очень опасны. Поэтому, никакой самодеятельности, только выполнение задания. Ты для них - обычная московская девочка, в первый раз попавшая на такой симпозиум. Пусть считают тебя дурочкой - так у тебя больше шансов остаться вне подозрений и уцелеть.
        - Алиса, - дождавшись паузы я спросил: - тебе приходилось выполнять задание за пределами страны?
        - Много раз, - улыбнулась девушка, - я даже знаю, что ты хочешь спросить. Тебя интересует спала ли я на задании и что чувствовала?
        Я молча кивнул.
        - В первый раз трудно, чувствуешь себя дрянью, но понимаешь, что так нужно. Это реально помогает. Потом уже привыкаешь, даже получаешь удовольствие от того, что имеешь своего партнера физически и морально, принося пользу своей стране. Ты сможешь, я чувствую, что ты намного сильнее и выносливее. Не думай об этом как о сексе, просто представь, что это поход к гинекологу-мужчине. А сейчас, я заварю кофе, потом мы сходим с тобой в кино, Виталий Иванович принес нам билеты.
        Алиса вышла в кухню, оставив меня обдумывать свои слова. Польза Родины меня не сильно беспокоила. А вот для получения свободы и денег, чтобы расквитаться с обидчиками, я готов переспать с половиной Китая. Хотя нет, половины этой страны будет слишком много.
        ГЛАВА 8
        ПОДНЕБЕСНАЯ
        Прямых рейсов из Москвы в Шанхай нет - смертные летают с двумя или тремя пересадками. Кто-то предпочитает летать Катарскими авиалиниями с пересадкой в Дохе, а есть любители лететь до Владивостока, чтобы пересадку делать там. Но мы были не простые смертные - наша официальная делегация состояла из сорока двух человек с учетом телевизионной группы. Для нас был выделен среднемагистральный самолет суперджет 100, гордость российского авиастроения. Анатолий Исаевич Вельш, лицо нашего телевидения, просветил меня, что помимо всего прочего, самолет выполняет рекламную акцию своим полетом.
        Вельш оказался довольно приятным мужчиной ближе к шестидесяти годам. Он и еще два технических работника, являющиеся сотрудниками ФСБ, знали о моей цели, хотя в детали не были посвящены. Анатолий Исаевич сразу заявил, что он и его ресурсы в моем полном распоряжении. Практически те же слова от имени двоих фсбшников произнес Владислав - один из «технических». Были в составе делегации рекламщики, айтишники, представители министерства связи и информатики. Вместе со всеми помощниками, замами, советниками - набралось сорок два человека.
        Алиса была на связи постоянно, общаясь со мной в мессенджере сразу от лица трех человек - мамы, сестры и подруги. Любое мое сообщение сестре, даже с безобидным текстом - означало серьезную проблему. Общение с подругой и мамой были для спецслужб Китая, вздумай они проверять мой телефон. Чтобы избегать лишнего внимания и разговоров, я заткнул уши наушниками и разлегся в кресле, слушая музыку.
        Почти весь полет до Владивостока я проспал, проснувшись лишь, чтобы поесть и сходить в туалет. Моя любимая форма в виде джинс, футболок и кроссовок оказалась самой удобной для полета. В составе делегации еще были женщины - эти дуры напялили платья и костюмы и всю дорогу страдали, стараясь не оголить невзначай части тела. После дозаправки во Владивостоке, мы взяли курс на Шанхай, куда прибыли поздно ночью.
        Нас встречал заместитель директора Национального управления телевидения и радио КНР Чжао Сандун. Разместившись в пяти комфортабельных микроавтобусах, мы покатили к отелю. Со слов девушки - гида в нашем микроавтобусе, аэропорт Пудун главный хаб Китая, располагался он в тридцати километрах от города и одним из двух круглосуточных аэропортов страны. Сказанное меня удивило, но Лина, так необычно звали китаянку, пояснила, что аэропорты работают с пяти утра до полуночи.
        До самого Шанхая мы добрались быстро, а в городе попали в пробку, несмотря на столь поздний час. Наш гид с кем-то поговорила по телефону и отключившись сообщила нам:
        - Там авария на внешней кольцевой дороги, но через пять минут проезд освободят. Хотя под рекой Хуангпу много подводных автомобильных тоннелей, люди чаще пересекают Хуангпу по мостам. Видимо, кто-то не справился с управлением.
        Как Лина и сказала, буквально через пять минут движение возобновилось. Мы проехали по круговой эстакаде, словно поднимаясь на второй уровень вверх.
        - Мы в старом Шанхае, - радостно сообщила гид. Что такое подводный тоннель для автомобилей - мы увидели своими глазами. Это ярко освещенный тоннель, довольно широкий - мы нырнули в него и через минуту оказались на улице Бэйсучжоу, о чем радостно сообщила гид, добавив, что до отеля пара минут. Действительно, минуты две спустя машины остановились перед величественным зданием с подсвеченным разноцветными огнями фонтаном.
        - Мы приехали, это Белладжио, - Лина выскочила наружу, придерживая нам дверь. Здание отеля имело порядка шести этажей, архитектура была сложная, имелся угловой башенный элемент на всю высоту отеля, само здание было обшито либо гранитом, либо искусственным камнем.
        Даже несмотря на всю расторопность китайского персонала отеля, в номер я попал лишь через полчаса. Лишь два человека получили номера в полное распоряжение - я и генеральный директор РТР. Всем остальным пришлось тесниться вдвоем. А то и втроем, устанавливая дополнительное спальное место. У Вельша номер был люкс, мой едва тянул на супериор, но мне было пофиг. Отказавшись от позднего ужина, я в самолете неплохо поужинал, набрал себе ванну, погрузившись в теплую воду по шею.
        Понедельник был днем заезда, симпозиум начинался только во вторник, завтра у меня был свободный день, который было решено посвятить знакомству с городом. Надев джинсы и длинную рубашку, расшитую стразами, зашнуровал кроссовки, готовясь к выходу в город. Попрыгал, убедился, что ничего не звенит и не падает, успел пожалеть, что не в этой одежде идти на свидание с Тао Ханем. Придется помучаться с вечерним платьем и туфлями на высокой шпильке - этому меня тоже поднатаскали. Умение вжиться в роль, для разведчика едва ли не главное.
        Несмотря на поздний час, на улицах было многолюдно. Китайцы любят иллюминацию - наш отель стоял прямо у рукава реки или канала, где на высоких фонарях горели разноцветные огоньки. Кафе «Лотос» оказалось полоным, хотя уже было двенадцать ночи. Вьетнамка, так я определил национальность официантки, предложила отведать фирменное блюдо заведения - Ма По Тофу. Это оказалось сочетанием из кубиков тофу, рубленой говядины, лука, острого перца и соусов, обжаренным на огне. Вкус был неплохой, но для меня немного островатым. Попросив пиво, чтобы запить горящий язык, обратил на себя внимание половины зала. "Хрен с вами',- мысленно послал любопытных, потягивая холодный «Амстел». Несколько китайцев за соседними столиками выразительно поглядывали в мою сторону, но после моей пивной отрыжки, потеряли интерес.
        Прогулявшись по набережной канала, не стал искушать судьбу дальнейшей прогулкой. Старательн6о делая вид любителя ночной прогулки, поодаль следовал зрелый китаец с небольшой собакой на поводке. Вроде типичный обыватель, вышедший погулять с собачкой, но только маршрут его все время был недалеко от меня. "Тао Хань или просто обычная наружка'? - на этот вопрос у меня не было ответа. Вернувшись в отель, рухнул на кровать не переодеваясь.
        Следующий день посвятил городу, посетив почти все местные достопримечательности. С этой целью попросил на ресепшн вызвать мне такси со знанием английского языка.
        - Мисс, в Китае практически все знают английский, - с легким полупоклоном ответил молодой китаец с прилизанными волосами. Знание английского, как оказалось было весьма специфичным. Джон, именно так представился мне местный таксист, язык знал на уровне чуть лучше выпускников наших обычных школ. А с учетом того, что звуки в китайском произносятся совсем иначе, приходилось его переспрашивать несколько раз. Мой будущий гид просиял, услышав, что сегодняшняя моя цель ознакомиться с городскими достопримечательностями и кухней.
        - Снашала поедем квартал Франции, очень гуд кофе, - Джон учтиво открыл мне дверцу, помогая сесть в китайское авто. Мои страхи, что детище китайского автопрома развалится по дороге - не оправдались. Шумоизоляция была не на высоте, но в общем машина вела себя довольно резво и уверенно. Французский квартал китайцы называют «маленьким Парижем» - здесь было много зданий начала прошлого века в готической архитектуре, несколько соборов, множество кафешек с открытой верандой. Было несколько католических соборов, но я не видел, чтобы туда входили прихожане. Я уже собирался ехать дальше, когда, дойдя до небольшого скверика остолбенел: с гранитной Стеллы на меня смотрел бюст Пушкина, довольно большой и похожий на оригинал.
        - Пушкин? - вырвалось у меня.
        - Это русский поэт, - просветил меня Джон, находившийся рядом. Памятник русскому поэту в Шанхае - почувствовал, как проникаюсь симпатией к китайцам.
        Следующим пунктом нашего посещения стал Базар и сад Юй-Юань - причудливые каменные нагромождения, экзотические растения и небольшой базарчик с сувенирами. Далее был Собор Святого Игнатия, Храм Конфуция, Шанхайский океанариум. К посещению океанариума я уже устал, попросив Джона найти уютное кафе с вкусной едой, попробовал задремать на заднем сиденье. Мысли постоянно возвращались к заданию, перед лицом вставал образ Тао Ханя, врезавшийся мне в память.
        После обеда попросил отвезти обратно в отель, отмахнувшись от предложения Джона посетить Шанхайский цирк и город на воде Чжуцзяцзяо. Надо было отдохнуть, рассортировать вещи и заранее предусмотреть пути отхода из отеля, если операция пойдет не по плану. В вестибюле сидело много людей, на двоих из них было «написано» метровыми буквами, что это сотрудники спецслужб.
        Поднявшись в номер, разделся, включая душ. Запрокинув голову под теплые струи, любовался отражением себя в зеркальном потолке, когда случайно заметил микроскопический глазок камеры, встроенной в потолок. Первой реакцией было прикрыться и выскочить из душевой, но тогда я мог выдать себя. Глазок камеры был столь мал, что обычный человек не имел шанса его заметить, а вот мне с моим суперзрением это оказалось под силу. Не торопясь домылся, мысленно проклиная наблюдающего за мной человека, вытерся насухо и поспешил в спальню. Вторую камеру удалось обнаружить только час спустя-она была искусно замурована в настенной картине.
        «Что это? Следят именно за мной или просто здесь принято следить за всеми»? - Трудно было сохранять хладнокровие, понимая, что тебя рассматривают. Еще труднее оказалось облачиться в белье и одежду. Я нервничал, долго не мог застегнуть крючки лифчика. Постепенно успокоился, придя к мысли, что следили не за мной, а за всеми постояльцами. Только закончил одеваться, как позвонил Вельш:
        - Александра, зайди ко мне.
        - Иду, - отключив телефон, посмотрел в зеркало - отражение было красивым, жаль нельзя им воспользоваться будучи мужчиной и в своем теле.
        Вельш был навеселе: не знаю, что он себе вообразил, но комплименты попахивали пошлятиной. Небольшой столик в его номере был накрыт для выпивки - ваза с фруктами и виски «Белая лошадь». От спиртного я отказался, взяв небольшую кисть винограда.
        - Что вы хотели, Анатолий Иванович? - присев на краешек кресла, был готов вскочить пружиной при необходимости. Частая ошибка девушек в том, что они садятся в глубокое кресло расслабляясь. Из глубокого кресла, когда ноги не имеют опоры, вскочить очень трудно.
        - Что может хотеть мужчина в компании очаровательной девушки? - Покачнувшись, Вельш двинулся в мою сторону. Дойдя до столика, разлил виски, снова предлагая мне выпить.
        - Спасибо, но пить не буду, - вежливо, но твердо отклонил его просьбу поддержать компанию.
        - Ты не ответила на мой вопрос, - Анатолий Иванович грузно уселся в кресло напротив.
        - Какой вопрос?
        - Что может хотеть мужчина в компании очаровательной женщины? - напомнил Вельш пьяно икнув.
        - Много чего, - например выполнения поставленного перед ним задания, - напомнил Генеральному Директору цель нашего приезда. Проскурнов перед отъездом дал понять, что Вельш их человек и работает с ними давно.
        - Саша, да ну ее в болото эту работу, я говорю про нас с тобой. Ты не чувствуешь мои флюиды любви? Я здоровый мужчина, ты очень красивая девушка, между нами незримая нить.
        Мне стоило усилий не расхохотаться - этот стареющий мужчина с лишним весом и от которого несет потом, вознамерился пристроить свой стручок в меня.
        - Между нами есть четкая задача, поставленная нам государством, все остальное неважно, - как можно холоднее парировал намеки Вельша. Выпив виски, Генеральный задумчиво пожевал во рту откушенную мякоть персика.
        - Ты лесбиянка? - Его вопрос меня застал врасплох. Секундой позже пришло понимание, что этот ловелас не может видеть другой причины моего отказа, кроме как нетрадиционной принадлежности. Это был хороший вопрос, дающий мне возможность отсечь его дальнейшие поползновения.
        - Лесбиянка, - согласно подтвердил подозрения Вельша.
        - Тогда все понятно, - разочарованно выдохнул мой визави, наливая себе виски. - Ни одна девушка мне не отказывала, а вот с вашей братией всегда так. - Опрокинув в себя виски, Вельш вытер губы тыльной стороной руки: - Вот чего не могу понять, как такие красавицы предпочитают извращения вместо полноценного секса.
        - Мне с рождения нравились девушки, никогда не было тяги к мужскому полу, - мой ответ был искренен, Вельш почувствовал это по интонации. Его интерес к моей персоне угас мгновенно, он даже перевел тему разговора, обсуждая наши действия на предстоящем симпозиуме. По легенде мне предстояло сыграть роль его помощницы - следовало быть рядом, что-то вносить планшет, словом, изображать кипучую деятельность.
        Избавившись от иллюзий затащить меня в постель, Анатолий Иванович оказался вполне адекватным: дал пару хороших советов насчет предстоящего симпозиума. Попрощались мы почти на дружеской ноте, проводив меня до двери, Вельш позволил себе бестактность, шлепнув меня по попе. Перехватив его руку, едва не сломал ему граблю, но вовремя спохватился:
        - Еще раз так сделаете, останетесь без руки.
        - Извини, Саша, я без задних мыслей, по-дружески, - охнув, Вельш принялся растирать запястье.
        - Мужчин шлепаете по-дружески? - Генеральный стушевался под моим взглядом. промямлив, что подобное не повторится. Вернулся к себе, негодуя - да что с этим миром творится, почему каждый мудак считает себя неотразимым и позволяет переходить границы. В среднестатистическом мужчине живет неубиваемая мысль, что все женщины давалки. А если не давалки - то лесбиянки. Сам думал практически также, когда находился в своей мужской ипостаси. Сколько бы не кричали о равноправии - все это бред. Нет никакого равноправия - есть доминирующий вид мужчины и вид, созданный для их ублажения - женщины.
        Сколько не пытался, не мог вспомнить картины, где шеф женщина, а молодой стройный красавчик парень приносит ей кофе, оказывает сексуальные услуги. И вообще является визитной карточкой приемной женщины-начальницы. А картина, где у старикана в приемной сидит ослепительная стройная красотка - даже навскидку сотни. И карьера такой девушки, зачастую зависит от ее умения ублажить начальника. Так где здесь равноправие?
        «Александр, стоп, слишком разошелся. Так недалеко и в феминистки записаться», - осадил свой разгулявшееся воображение и погасил внутренний гнев. В конце концов я мужчина, а женское тело лишь сосуд. При слове сосуд - заныло между ног - так бывало раньше, когда думал о предстоящем сексе с девушкой. Но сейчас это была фантомная боль - такую испытывают люди, потерявшие конечность. "Ампутировали достоинство',- тоскливо забилось в голове мысль, заставляя с новой силой ненавидеть всех, кто лишил меня прежней жизни. Но, прежде чем призвать их к ответу - предстоит помучаться с ними. Я хочу выжить после того, как нанесу удар. А для этого мне нужны паспорта, деньги, пластика и еще многое другое, чтобы сбить со следа мстителей.
        Вечером у нас был ужин в ресторане отеля - американская, саудовская и французские делегации тоже были внизу. Вокруг Саудитов было оживление - отель бросил половину своих официантов, чтобы ублажить дорогих гостей. Надо будет присмотреться - может среди них есть мои знакомые, те, кто задолжал мне.
        А вот Тао Ханя я нигде не видел, хотя китайских болванчиков из разведки в отеле паслось немало. Несколько человек все время находились в вестибюле, копаясь в своих планшетах. Времена, когда агенты «усиленно читали» газеты прошли, теперь скучающие «наружники» копались в смартфонах и планшетах, благо вай-фай отеля был шикарный.
        Уже засыпая, представил себе, как мерзко будет целовать в губы китайца: меня даже передернуло. С фотографии, показанной мне Проскурновым, Тао Хань выглядел настоящей змеей - с узкими щелочками глаз и ледяным выражением лица.
        ГЛАВА 9
        ТАО ХАНЬ
        Тао Хань родился в провинции Цзянсу, в округе Тайчжоу в небольшой деревушке Ханьван. Это была их родовая деревушка, на что указывало название селения. Начиная со времен династии Цин, его предки селились в этой уединенной деревне, возделывая рис. С самого детства, маленький Тао помогал своим родителям в выращивании риса. От постоянного пребывания в воде, ноги его матери болели и маленький Тао каждую ночь массажировал их. Он клялся матери, что когда вырастет, она не будет ни в чем нуждаться. Его мать Ли Дзан Хань только смеялась в ответ, поглаживая по голове единственного сына. Политика «одна семья-одна ребенок» была очень актуальна, когда она познакомилась со своим будущим мужем Дяо Ханем. Свадьбу сыграли быстро, в деревнях не принято тянуть с такими делами. Рис, основа жизни в округе Тайчжоу, не ждет пока молодожены насытятся друг другом и сразу на утро после свадьбы, Ли Дзан отправилась на рисовое поле.
        Их первым ребенком была девочка - Дяо очень расстроился, рождение девочки означало, что в старости они с женой останутся без детей. Дочь подрастет и выйдет замуж, а они останутся со старой женой. Завися от социальной пенсии для крестьян. Но судьба распорядилась иначе - маленькая Мин умерла от переохлаждения в годовалом возрасте, открыв возможность появления на свет Тао.
        Помня о судьбе дочери, молодые родители берегли сына до трехлетнего возраста. Обычно, в деревнях китайские дети уже научившись ходить, начинают в силу своих возможностей помогать родителям.
        Когда Тао исполнилось шесть лет, его отдали в школу, расположенную в соседнем селении. Уже спустя два месяца к семейству Хань пришел учитель, сообщивший, что их малыш Тао гений.
        - Это поможет ему лучше выращивать рис? - слова учителя Дяо, отец Тао, встретил хмуро.
        - Он может стать другим человеком, не возделывать рис до конца своей жизни, а стать учителем, врачом, начальником.
        - Наш род с древнейших времен выращивал рис, значит и мой сын продолжит мое дело, - пресек Дяо попытки учителя навязать учебу маленькому Тао. В китайских провинциях, крестьяне давали детям закончить начальную школу из трех классов. Лишь единицы детей из отдаленных деревень могли претендовать на дальнейшее обучение - таких детей отбирала специальная комиссия. Ли Дзан оказалась прозорливее мужа - долгими зимними ночами она ублажала мужа, прося лишь об о том, чтобы ее маленький Тао мог учиться дальше. Вода камень точит, три года неусыпной ласки мужу, сделали свое дело - Тао разрешили учиться дальше в специальной школе для бедных детей в Нанкине.
        Нанкин поразил Тао своими размерами - этот огромный город некогда был столицей Поднебесной. Повсюду сохранились символы государственной власти характерные для столицы. Их школа имени Конфуция была детищем Коммунистической Партии Китая - она давала дорогу в жизнь детям из бедных семей провинции. При школе был интернат, где дети жили, их полным обеспечением занимались власти.
        Маленький Тао оправдал надежды школьного учителя - десятилетний план учебы он закончил с опережением на два года, повторив рекорд легендарного Лина Суньжоу, чей портрет уже двадцать лет висел на почетной доске. О талантливом ученике было доложено куда следует, дальнейшая его судьба была связана с Министерством государственной безопасности Китая. Именно под их патронажем он поступил в Пекинский университет на факультет информатики и инженерии. Его кураторы из МГБК верно расставили приоритеты, верно оценив математический склад ума Тао и его тягу к информатике.
        За все время учебы, Тао не позволил себе пропустить ни одного дня занятий - к концу учебы он превзошел своих учителей в программировании в языке Паскаль и Бейсик. Сразу после окончания университета Тао был принят на работу в Министерство государственной Безопасности, аналитиком во второй отдел. Аналитиком он скорее числился - его специализация была создание и внедрение и вредоносных программ. Тао сильно удивился, узнав, что направлением его работы будет Россия. Он много читал про эту страну, являвшуюся основоположником государственного строя в его родном Китае. Совсем недавно, могучий Советский Союз распался, на обломках которого поднималась Россия. В школе он увлекся историей этой Великой страны, даже начал изучать язык.
        Целых пять лет Тао занимался отслеживанием разработок российских программистов, сам, попутно совершенствуясь в разработке новых вредоносных программ. Первым его серьезным заданием стало посещение Москвы, инновационного центра Сколково. Начальник второго отдела Ван Ли Гуень верно рассчитал, что на блестящего программиста и инженера российские спецслужбы обратят внимание, попытаются завербовать его. Тао, следую ранее выработанному сценарию, слегка посопротивлялся, а затем согласился на сотрудничество с ФСБ. Несколько лет, он исправно поставлял ФСБ устаревшую информацию относительно кибербезопасности в Министерстве Государственной Безопасности. Порой, с ведома шефа, он отсылал информацию важную, но не имевшую значения в вопросах практической безопасности. Только спустя два года после начала сотрудничества, Тао стал добавлять свой знаменитый скрипт в отсылаемую информацию. Со стороны, скрипт выглядел как неудаленный ошибочный набор команды. Тао специально оставлял его на виду, понимая, что программисты ФСБ скрипт исследуют. Но именно в этом заключался его коварный замысел - только после удаления,
скрипт становился активным. Каждый удаленный скрипт, оставался в кэше компьютера, становясь очередным звеном скрытного «трояна».
        Когда настал час Х, Тао активировал «троян» - он успел получить около пятидесяти процентов информации с главного сервера ФСБ, когда «троян» обнаружили и систему вырубили. Но даже полученной информации было достаточно - здесь были гигабайты информации на должностных лиц России, были пароли и явочные адреса нелегальных агентов за пределами страны, были данные по оффшорам и недвижимости. О дальнейшем сотрудничестве с россиянами не могло быть и речи - Тао был раскрыт как двойной агент и сразу попал под усиленную охрану в Китае.
        За блестящее выполненное задание, его повысили: Ван Ли Гуень ушел на заслуженный отдых, а его место занял Тао. Теперь у него было все - за время «работы» на ФСБ, на его счет в швейцарском банке поступило сорок восемь миллионов долларов, предусмотрительно переведенные им на разные счета банков на Каймановых островах. Его зарплата в Министерстве утроилась, он получил персональную машину, водителя и двух телохранителей.
        Своих родителей Тао давно перевез в Пекин - они владели небольшим домиком с ухоженным садом и ни в чем не нуждались. Иметь свой садик в Пекине могли лишь партийное руководство и очень важные люди. Так Тао стал одним из тех, кого принято называть небожителями. Но была одна проблема, Тао по-прежнему оставался холостым. Он не был девственником, женщин он познал, но было два момента, существенно осложнявших ему жизнь. Наградив его выдающимся интеллектом, природа отдохнула на его физических данных. Тао нельзя было назвать уродом, но в красавца он точно не тянул. При росте в сто шестьдесят сантиметров, он весил всего пятьдесят килограммов. Глядя на себя в зеркало, великий программист и разведчик ясно видел, что он не любимый типаж девушек. Но самое главное крылось между ног - Тао обладал весьма скромным достоинством.
        Как и все ущербные люди, он сильно комплексовал по поводу размеров, стараясь не обнаруживать свое достоинство раньше времени. Помимо всего прочего, постоянный массаж ног матери, наложил на него своеобразное психологическое вето - Тао не мог спать с девушками азиатской внешности. Его первый сексуальный опыт был неудачным - стоило девушке обнажить ноги, как в памяти Тао воскресала картина ног матери. Его единственным спасением в плане сексуальной разрядки были европейки, в большом количестве живущие в Китае.
        Тао был щедрым любовником, он заранее осыпал девушку вниманием и деньгами, чтобы компенсировать размер своего достоинства. Расчетливые европейки не обращали внимания на такую мелочь, терпеливо снося пыхтящего китайца. Но в глубине души Тао всегда знал, что они оставались о нем невысокого мнения, как о мужчине. Это его дополнительно озлобляло, и он нашел выход в том, что позволял себе нетрадиционные формы утоления своих желаний.
        То, что Тао провернул с ФСБ, он почти одновременно провернул с ЦРУ: американцы оказались такими же беспечными, как и русские. Они с удовольствием «завербовали» Тао, ставшего, по сути, тройным агентом. Периодически он подбрасывал американцам информацию о русских и наоборот. Американцы, в отличие от русских, платили не столь щедро, но двадцать один миллион долларов Тао получил и от них. Беда была в том, что, когда сервер ЦРУ посыпался и след привел к Тао, они смогли отследить его деньги, спрятанные в банках Сент-Винсента и Гренадин. Своих честно заработанных от американцев денег, Тао лишился. Финансовая разведка США смогла найти механизм управы на банки, заставив их заморозить подставные счета китайского разведчика. Но внимание со стороны Правящей верхушки КНР с лихвой компенсировало эти потери, а высшая награда страны из рук Самого, приятно грела самолюбие.
        В первых числах мая, Тао, как обычно просматривал новости в своем кабинете, когда поступил звонок от Сун Чена, его заместителя и единственного друга.
        - Тао, ты в курсе насчет симпозиума в Шанхае через пару недель?
        - По информационной безопасности? - уточнил Тао, никогда не допускавший двойной трактовки.
        - Да, дружище, - в голосе Суна было оживление, - посмотри на членов русской делегации, клянусь Буддой тебе понравится там одно личико.
        Не прерывая разговора, Тао набрал сайт, посвященный симпозиуму, почти сразу наткнувшись на девушку очаровательной внешности.
        - Александра Сергеевна Госсман, 1998 г рождения помощник Генерального директора Анатолия Вельша, - прочитал он вслух.
        - Хороша сучка, эти русские девушки не только хороши, ты им только пообещай, что женишься, сразу верят, - хихикнул на другом конце провода Сун. Тао недовольно скривился - линия была внутренняя защищенная, но служба внутренней безопасности все равно периодически слушает разговоры сотрудников.
        - Поговорим за чаем в "Золотом Лотосе',- отрезал он словесный поток своего зама, кладя трубку. С экрана компьютера на него смотрела девушка необычайной красоты. «Сучка наверное этого Вельша, такая не согласится глянуть на меня», - тоскливо подумал Тао, закрывая сайт. Но девушка запала ему в душу, до конца рабочего дня, он десятки раз открывал страницу, чтобы полюбоваться красавицей Александрой. Русских девушек у него не было, как-то не сложилось. В Китае они, конечно, жили, но в большинстве своем будучи замужем. При всей своей ущербности, Тао свято чтил брак, никогда не покушаясь на замужнюю женщину.
        Оставшиеся десять дней до симпозиума, Тао каждый день десятки раз открывал страницу, любуясь девушкой. Он прошерстил весь интернет, нашел ее школьные фото, фото с отдыха в соцсетях, но нигде не встретил информацию о муже или бойфренде.
        «Александра», - шептал Тао засыпая, представляя как овладевает этим прекрасным телом, забывая о своем мизерном мужском достоинстве. Он даже наблюдал, как подъехала русская делегация, находясь в припаркованной тонированной машине. Вживую девушка оказалась еще красивее, а минуты наблюдения за ней и Вельшем, Тао оказалось достаточно, чтобы понять, что они не любовники. «Ты будешь моей, чего бы это не стоило», - дал себе обещание Тао, просматривая досье, собранное на русскую делегацию. Несмотря на свою влюбленность, он оставался разведчиком, делая свою работу. Но в этот раз с делегацией все было чисто - ни одного сотрудника ФСБ или СВР, почти все старики и женщины. Тем не менее, он приставил наружку за делегацией, предупредив, чтобы Александру Госсман поселили в номер с камерами.
        Первый же вечер наблюдения едва не заставил его взвыть от предвкушения, когда в душевой он увидел прекрасное девичье тело. Потом была спальня, где девушка очень долго возилась с лифчиком, словно специально доставляя удовольствие наблюдающему за ней Тао.
        * * *
        Сам по себе симпозиум был скучным - на огромном жидкокристаллическом экране были таблицы, диаграммы, столбики других параметров. Конференц - зал отеля вмещал более трехсот гостей, но почти половина кресел пустовала. Из нашей делегации в зале было всего семеро, если считать со мной и Вельшем. Как всегда, участие в заграничных конференциях использовались для бесплатного посещения других стран. С раннего утра я видел, как часть нашей делегации выпорхнула на улицы, чтобы пробежаться по бутикам и торговым точкам. Видимо точно так обстояли дела и в других делегациях - от многочисленной саудовской делегации в зале наблюдались лишь четверо мужчин.
        - Сиди рядом со мной, кратко конспектируй, - велел мне Вельш, занимая места в первых рядах.
        - Разве нам не дадут все материалы на цифровых носителях?
        Мой вопрос вызвал у Генерального еле заметное раздражение:
        - Дадут, но ты не забывай, что ты в команде в роли помощника. Вот и делай вид, - отвернувшись, Вельш продолжил разговор с соседом слева от себя, представителем Белоруссии.
        «Тупой мудак», - мысленно поставил я диагноз Генеральному, тем не менее послушно пристраивая свой айрпад. Для участия в деловых встречах мне подобрали деловой брючный костюм. И хотя я требовал размер больше, пришлось втиснуться в то, что мне дали. Утром, покрутившись перед зеркалом, вынужден был признать, что короткие полы пиджака не прикрывают вызывающе обтянутой пятой точки.
        "Шлюха',- был вердикт внутреннего голоса, когда меня сканировали взглядами со спины. Даже попытался поджать ягодицы и немного выдвинуть таз вперед, чувствуя себя раздетым под мужскими взглядами.
        Докладчиками по вопросу развития телекоммуникаций была китайская сторона: миловидная девушка в светлом брючном костюме на хорошем английском объясняла содержимое диаграмм и таблиц на каждом новом слайде. Вельш вместе с белорусом, довольно громко обсуждал достоинства девушки, глумливо интересуясь я у собеседника, «как там у узкоглазых». С каждой новой минутой узнавания своего временного шефа, испытывал к нему все большую неприязнь. Справедливости ради надо заметить, что и сам раньше допускал такие же похабные шуточки в отношении женского пола.
        Объявили двадцатиминутный перерыв, за время которого можно было выпить чашечку кофе в соседней комнате.
        - Анатолий Иванович, я схожу выпью кофе, может и вам принести?
        - Нет, спасибо, я больше по водке, - отшутился Вельш. Уже порядочно отдалившись, своим суперслухом услышал, как белорус поинтересовался какова я постели. "Девка огонь',- слова Вельша расслышал с трудом, гомон и шаги идущих за кофе мешали. Удивительно, но зачастую мужчины лгут с такой легкостью, хотя никто их не обязывает. Что мешало тому же Генеральному ответить, что у нас строго деловые отношения? Скорей всего он побоялся упасть в газах собеседника, потому и соврал, даже не думая, что я могу услышать.
        Китайская сторона не рассчитала количество посуды на количество людей: свободных чашек уже не было. Вздохнув, я развернулся и едва не облил себя кофе - китаец лет сорока улыбаясь, протягивал мне напиток.
        - В Китае всегда так, не понимают, что европейцы любят кофе. Прошу вас, мисс, возьмите мой кофе, я его только налил.
        - Спасибо, - на автомате протянул руку, не сводя глаз с сердобольного китайца.
        - Позвольте представиться, - мужчина галантно наклонил голову, меня зовут…
        «Тао Хан», - успел его опередить мой внутренний голос…
        ГЛАВА 10
        ПОЦЕЛУЙ КИБЕЛЫ
        В течении первого дня симпозиума, Тао Хань еще дважды попался мне на глаза. Впрочем, трудно не заметить человека, прилагающего все усилия, чтобы попасться на глаза. Проскурнов оказался прав - Тао был сражен наповал, это читалось в его узких сероватого цвета глазах. Но трудно было ожидать, что сам шпион может произвести благоприятное впечатление - Тао был на полголовы ниже меня, субтильного телосложения с нездоровым серым цветом кожи. Меня даже внутренне передернуло, представив, что придется поцеловать его в узкие бледные губы.
        «Будь ты проклят», - послал мысленное проклятие в адрес Проскурнова, изнасиловавшего мой внутренний мир своим долбанным экспериментом. Ведь жил же себе спокойно - девушки, пьянки, машины, непыльная работа. И пусть вершин ни в чем не достигал, но, чтобы вернуться в мужское тело, готов был пожертвовать руку и ногу. В конце концов биопротезы в наше время нисколько не уступают родным органам.
        Тао кивком головы приветствовал меня по окончанию первого дня: он специально расположился так, что все выходящие из конференц-зала проходили мимо него. Кроме него, я для себя определил еще двоих сотрудников спецслужб - один выполнял роль официанта, второй, со скучающим видом, изображал секьюрити. Вернувшись в номер, разлегся на кровати - впереди еще три дня симпозиума, за которые надо успеть отравить Тао. Секретный яд по словам Проскурнова начнет действовать не раньше десяти дней, за это время мы успеем вернуться в Москву. Самым трудным был предстоящий поцелуй - это не поцелуй с касанием. Надо чтобы яд всосался в слизистую губ китайца. Почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота при мысли о предстоящем действии. Хорошо хоть спать с ним не потребовал генерал, этот барьер преступить я не смог бы даже выполняя задание.
        Тао мной явно заинтересовался, но, если он не предпримет попыток углубить знакомство, придется проявлять активность мне. А это подозрительно, китаец наверняка смотрел в зеркало не раз и понимает, что такие как он не вызывают желание у девушек писать кипятком. Остается одно - показывать стриптиз камере, надеясь, что видео увидит сам Тао, а не прыщавый стажер - наблюдатель.
        Разгуливая по комнате, неторопливо снял с себя одежду, подолгу позируя в соблазнительных позах. От самого себя было тошно, что приходится так изгаляться, но для достижения свободы в конечном итоге, придется пройти через это. Приняв душ, набросил на себя халат: - еще полчаса дефилировал по комнатам, обнажая то грудь, то длинные ноги. Посчитав, что на сегодня хватит, переоделся. Чтобы спуститься к ужину. Делегация сегодня договорилась провести совместный ужин, делясь своими впечатлениями.
        Ужин был скучный - все вокруг говорили о цифрах, оптоволоконной связи, новых типах раздачи интернета. Кто-то делился информацией о проекте Илона Маска, связанного со спутниковым интернетом. Двое китайцев за столиком недалеко от нас, явно были из наружки: коротко стриженные, они цепкими взглядами обшаривали пространство вокруг себя, не забывая поглощать пищу. Вяло поддерживая разговор, попытался найти среди ужинающих Тао, но последнего в зале не было. "Видимо просматривает мой стриптиз, дергая свой стручок',- я даже слегка расхохотался, представив себе Тао «за работой», но смолк под удивленными взглядами коллег.
        После ужина снова прошелся по набережной реки Усунцзян, исследовав улицу Бэйсучжоу. Эти невероятные сочетания букв «цз» и «чж», заставляли в муках насиловать язык, хотя сами китайцы выговаривали эти названия певуче и очень легко. У небольшого скверика толпились парни, один из них даже отделился, пытаясь познакомиться. Его комплименты на плохом английском я даже не смог разобрать кроме слова «красивая». Стараясь не провоцировать китайца резким отказом - азиаты очень вспыльчивы если посчитают себя оскорбленными, ускорил шаг. Через два квартала поклонник отстал, давая мне возможность перейти на прогулочный шаг.
        Открытые кафешки, из которых неслись всевозможные запахи, манили яркой неоновой рекламой. Остановившись возле одного кафе, подумывал войти, когда голос у самого уха, заставил подскочить от неожиданности.
        - Эти забегаловки недостойны посещения такой девушкой как вы! - Тао возник из ниоткуда. "Следил',- мелькнула мысль, отступив на шаг от китайца, улыбнулся в ответ:
        - Я в первый раз в Китае, мне здесь все любопытно.
        - О-о, - на лице Тао появилась улыбка, - я лучший гид по Шанхаю. Могу показать лучшие места в городе.
        - Спасибо…
        - Тао, зовите меня просто Тао, - напомнил мой визави свое имя. Мы уже знакомились, но мне нужно было выглядеть забывчивой девушкой.
        - Может по чашечке чая? - Тао старался выглядеть максимально уверенным и обаятельным, но получалось плохо.
        - Нет, спасибо, может завтра? - я не хотел, чтобы рыба соскочила с крючка. Но и быстрое согласие в глазах китайца могло выглядеть плохим тоном.
        - Если завтра, то тогда уже полноценный ужин. Александра, вы вскружили мне голову, ваш отказ разобьет мое сердце.
        - А оно у вас есть, - подыгрывая Тао, я чувствовал себя шлюхой второсортного борделя. Вот только шлюх в борделе перед употреблением еще и тискают, проверяя качество товара. А на такой вариант я не соглашался, сколько бы Проскурнов не пытался мне внушить, что тело не мое и я не несу ответственности за его физические контакты.
        - Есть, и оно в плену вашей красоты, - комплименты Тао отдавали такой банальностью, что хотелось зевнуть. Китаец оказался джентльменом - получив согласие на ужин, вызвался проводить меня до отеля. Отставая от нас шагов на двадцать, сзади плелись двое крепких молодых парней, а по дороге ехала тонированная машина неизвестной мне марки. Тао Хань серьезно относился к вопросам собственной безопасности, о чем меня предупреждал Проскурнов.
        У отеля Тао Хань откланялся, галантно прикоснувшись губами к руке. Рефлекторно отдернул руку, но встретив недоуменный взгляд Тао, попытался исправиться:
        - У меня очень чувствительная кожа, щекотно. - Не знаю насколько это прозвучало убедительно, но сузившиеся щелочки глаз Тао, стали несколько шире.
        - Спокойной ночи, Александра. Я заеду за вами завтра в семь вечера, вам хватит время для отдыха после рабочего дня?
        - Да, вполне! Спасибо, что проводили господин Тао, - помахав рукой китайцу, вошел в отель, чувствуя как колотится сердце. А этот китаец опасен, от него так и веяло угрозой, надо вести себя предусмотрительнее. Если он что-то заподозрит, бросит все свои силы на выяснение моей личности. И я совсем не уверен, что ведомство Проскурнова окажется на высоте. Это проклятое русское «авось» подводило и куда более опытных людей. До назначенного ужина оставались практически сутки, надо еще раз все взвесить, чтобы избежать провала.
        Что за препарат в составе губной помады мне так и не сказали, ограничившись расплывчатым, «не выявляется и для меня безопасен». Достав помаду из косметички, крутанул колпачок, обнажая помаду насыщенно бордового цвета. "Макияж проститутки',- мелькнуло в голове, вызывая ассоциации из прежней жизни. Не забывая, что в комнате камеры, принял душ, стараясь меньше мелькать оголенным задом и переодевшись отправился спать.
        Утро следующего дня было повторением предыдущего: быстрый завтрак и монотонные лекции выступающих с демонстрацией слайдов, графиков и таблиц. Тао нигде не было видно, но его китайские близнецы мелькали во всему фойе. Для меня всегда оставалось загадкой, как китайцы различают друг друга, я мог лишь произвести половую дифференциацию.
        После обеда, отпросился у Вельша, сославшись на головную боль. Надо было подготовить пути отступления, если первоначальный план сорвется. В моем гардеробе было не так много вещей, в среднего размера сумку от Hermes отправились джинсы и футболка. К сожалению, кроссовки втиснуть в сумочку не было возможности, она и так стала подозрительно выпуклой. По плану от меня требовалось только поцеловать Тао, все остальное сделает препарат в составе губной помады. Но планировать одно и совсем другое дело - все это осуществить, поэтому и взял джинсы и футболку, если придется бежать.
        Прошло больше час а, прежде чем я остался доволен своим внешним видом - шикарное платье от Versace, черного цвета с глубоким декольте и полуоткрытой спиной, должно было свести Тао с ума. На ноги одел лабутены с невысоким и широким каблуком - ходить на шпильках так и не научился. Колье на шею, немного духов Риччи и я вижу в зеркале отражение красивой девушки. Волосы мои отросли только до плеч, помучавшись с укладкой, решил просто их распустить. Сумка немного портила внешний вид, по логике, лучше подошла бы маленькая Michael Kors, но джинсы в нее не поместились бы.
        Звонок от Тао поступил с ресепшна, этот китаец так и не осмелился попросить у меня номер. Тао был в черном деловом костюме с белой сорочкой, начищенные лаковые туфли блестели, отражая свет люстры в холле.
        - Вы ослепительны, Александра, - китаец обозначил поклон головой.
        - Как и вы господин Тао, - парировал я, не замечая оттопыренного локтя. «Обойдешься хрен моржовый, это тебе не выход в свет, а спецоперация». Тао услужливо открыл дверь лимузина, впуская меня в царство дерева и кожи. Обойдя машину, юркнул внутрь и нажал на кнопку - машина плавно тронулась. Салон от водительского места был закрыт стеклом, через которое виднелась голова водителя.
        - Как прошел ваш день, что интересного на симпозиуме?
        - У меня болела голова, я после обеда просто отдыхала. Но до обеда я вас не видела, - поддержал разговор, стараясь запоминать дорогу. Это было трудно, дважды мы ныряли в подземный тоннель, а кричащие светящиеся иероглифы на стенах домов, слепили, не давая присмотреться к местности.
        - Я был занят, срочное дело, но к счастью для себя сумел освободиться к вечеру. - Тао не делал попыток подсесть ближе, держал свои руки при себе и производил впечатление благопристойного человека.
        - Куда мы едем? - заполнил я паузу.
        - В Золотой Дракон, лучшее заведение города, там есть кухня всего мира, - Тао отклонил звонок на мобильный и продолжил: - я взял на себя смелость заказать императорскую ложу.
        - Разве в Китае есть император? - мое удивление получилось искренним, китаец рассмеялся:
        - Нет, мы коммунистическая страна, ложа просто так называется, но простому смертному в нее не попасть. - В голосе Тао слышалась плохо скрываемая гордость.
        - Вы вероятно большой начальник, вы так и не сказали кем работаете и почему пригласили меня на ужин?
        - Я простой аналитик в министерстве печати и коммуникации, но мой шеф очень ценит меня, - не колеблясь ни секунды соврал китаец. - А вы, Александра, настолько прелестны, словно богиня, сошедшая с Олимпа, что для меня честь быть в вашем обществе.
        Примерно так и я звиздел пришло на ум, а потом как затащишь девушку в постель, так сразу забываешь про ее божественность. Машина сделала плавный поворот и остановилась.
        - Приехали, я сейчас открою вам дверь, - Тао выскочил из машины как чертик из табакерки, распахнул дверь и галантно подал руку.
        - Благодарю, - выйдя из машины осмотрелся - огромное трехэтажное строение с тиле китайской пагоды светилось разноцветными огнями, изображая танцующего дракона.
        - Господин Тао, ваша комната ждет вас, - по-английски обратился полноватый китаец средних лет, кланяясь перед Тао. Мой кавалер кивком головы поблагодарил хостеса, выбежавшего встречать машину и двинулся вперед со словами:
        - Пойдемте Александра. - Мы прошли через помпезный вестибюль, следуя за довольно проворным хостесом и свернули вправо в широкий коридор, заканчивающийся двустворчатыми дверьми.
        - Императорская ложа, господин Тао, - китаец решительно потянув, открыл обе створки позолоченных дверей. Позолоты было много - на потолке, резных панелях, скульптурах драконов, встречавшихся через каждый метр.
        Императорская ложа оказалась целым домом - мы оказались внутри комнаты размером в волейбольную площадку с богато накрытым столом, за которым могло свободно уместиться пара десятков людей.
        - Александра, присаживайтесь, - Тао учтиво отодвинул стул, дожидаясь пока я сяду. С моего места было видны две двери в соседние комнаты - одна скорее всего ванная комната, а вторая…
        «Траходром», - услужливо подсказал внутренний голос.
        - Убавь свет и пусть подают горячее, - распорядился Тао, усаживаясь напротив меня. На столе и так хватало яств, вилок и ложек разных форм было столько, что я даже растерялся. Возникший из ниоткуда официант в традиционном китайском одеянии, услужливо разлил красное вино по бокалам. Тао взял свой бокал со словами:
        - За наше удачное знакомство и плодотворное сотрудничество. - Вторая часть его тоста мне показалась странной - о каком сотрудничестве может идти речь, если я только помощник Вельша.
        Китайцы соблюдают золотое правило - во время еды они не разговаривают. Мои попытки разговорить Тао натолкнулись на односложные «да» и «нет». Половина блюд на столе мне была незнакома, но надо отдать должное поварам, вкусно было до полного наполнения желудка. Наевшись, даже почувствовал, как натянулось платье в районе живота. Тао, несмотря на его скромные размеры, поглощал еду жадно и в невероятном количестве. Его невероятный аппетит меня даже расслабил - ну не может мужчина с таким количеством еды в желудке страстно желать секса.
        Закончив трапезу, я еще минут десять лениво перебирал гроздь винограда, пока молчаливый китаец уничтожал очередное блюдо. Секс не секс, но пообниматься он захочет, значит, самое время нанести губную помаду. Еще перед выходом из отеля, губы я накрасил, но часть помады была безжалостна уничтожения во время ужина.
        - Здесь есть дамская комната, мне надо привести себя в порядок, - переполненный мочевой тоже требовал к себе внимания.
        - Я провожу, - довольно резво вскочил с места китаец.
        - Я справлюсь, - подарив Тао очаровательную улыбку, пошел к двери, чувствуя как взгляд китайца буквально прожигает дырку на моей спине, или на том, что ниже спины. Успешно справившись с первой частью похода в роскошную ванную комнату, обильно накрасил губы - пришло время поцелуя Кибелы. Перед выходом из ванной, на пару минут меня охватил страх: мне предстояло убить человека, не сделавшего лично мне ничего плохого. Даже наоборот, Тао был вежлив, руки не распускал и вел себя истинно по-джентльменски.
        Вспомнив суровое Проскурнова и необходимость завоевать его доверие для мести, смог взять себя в руки. Стол за время моего отсутствия обновили, убрав грязную посуду и заставив свежими фруктами. В комнате звучала мелодия Скорпионс, намекающая на танцы или более интимные действия.
        - Александра, потанцуем? - Тао поднялся как кошка при моем появлении. "Во время танца он сам потянется на поцелуй, пожалуй лучше варианта и не придумать',- успело мелькнуть перед моим согласием. Тао был чуть ниже меня, но танцевал неплохо, хотя откуда мне знать, я-то в роли девушки танцевал впервые, не считая тренировок на базе. Мы танцевали уже третий танец, но Тао даже не предпринял попытки поцеловать меня.
        «Александра, задание»! - прозвучал в голове мысленный приказ, и я сам потянулся к партнеру, ожидая встретить его губы. Не знаю, все ли девушки закрывают глаза перед поцелуем и почему они это делают, но я закрыл. Не встретив губ, открыл - Тао остановился, в его глазах проскользнула жестокость. Не успел я обдумать, что происходит, как двустворчатые двери распахнулись и трое из ларца, одетых в черные костюмы, оказались в комнате.
        - Ты хотела убить меня, после обеда со мной, несмотря на то, что не знаешь меня лично, - Тао отстранился, отступая на пару шагов. Он бросил пару слов на китайском, трое решительно двинулись в мою сторону.
        - Я навещу тебя в тюрьме для шпионов и убийц, - отвернувшись, Тао допустил ошибку. Молнией метнувшись к нему, я произвел захват его головы и резким движением попробовал сломать ему шею. Успел услышать хруст, прежде чем невидимый удар в висок опрокинул меня на персидский ковер, гася для свет в моих глазах.
        ГЛАВА 11
        АЛЕКСАНДРА
        Заседания межведомственного совета между СВР, ФСБ и ГРУ случались крайне редко. До сегодняшнего дня, Проскурнову пришлось присутствовать на таких заседаниях всего дважды - когда США арестовали супругов Эймсов и когда была задержана Чапман. Сегодня такое заседание проводилось всего в третий раз и впервые под патронажем СВР. Проскурнов скривился, вспомнив как добирался до штаб-квартиры СВР рядом с Бачурино. Два кордона охраны разведки работали так топорно, что генерал даже из машины видел липовых торговцев, шиномонтажную мастерскую с подозрительно чистыми ангарами.
        Кроме него в совещательной комнате с изолированными стенами присутствовали два начальника отделов ГРУ: начальник третьего отдела, курирующий страны Азии генерал-лейтенант Борисов Михаил, и начальник шестого отдела радиотехнической разведки генерал-полковник Завальный Александр. Сам Проскурнов приехал один, чтобы исключить возможную утечку информации в своем ведомстве. Присутствовали двое оперативников СВР, ожидали прихода заместителя директора СВР по операциям.
        Прошло больше двух недель со дня злополучного исчезновения Александра Светлых, или точнее Александры Госсман, вышедшей вечером из отеля в Шанхае в сопровождении молодого китайца. Резидентура в Шанхае не смогла получить ни записей видеонаблюдения из отеля, они все оказались «испорчены», ни собрать свидетельские показания работников - от швейцара до работников ресепшн, работавших в ту ночь, все просто исчезли. Проскурнов мысленно выругался в адрес особенностей своего агента - все попытки вживить микродатчик слежения оказались безуспешны. Организм Александры творил невообразимое - датчик переставал работать сразу после вживления. Будь эта операция успешна, его специалисты без труда отследили бы местонахождение агента.
        Исчезновение члена российской делегации на симпозиуме не могло остаться незамеченным и безнаказанным - российское посольство забросало правительство Китая с требованием информации о сотруднице своей делегации. Но китайская полиция разводила руками - все, что они могли представить на все требования и запросы, российскую сторону не устраивало. Со слов полиции, Александра покинула отель к восьми часам вечера в компании неустановленного китайца, на машине без номерных знаков.
        Но сам Проскурнов знал больше, знал, кто именно приехал за Александрой. Знал куда они поехали. На этом след его суперагента обрывался, дальше шли лишь предположения.
        - Прошу прошения за задержку, - заместитель директора СВР по операциям, грузно присел в кресло. Дверь за ним закрылась, задумавшийся было Проскурнов выпрямился в кресле. Ему приходилось встречаться с Широковым Сергеем - несмотря на свою типично крестьянскую внешность, заместитель директора СВР был прекрасным аналитиком и очень высококлассным разведчиком.
        - Раз все на месте, начнем, слово для доклада представляется представителю ФСБ. - Широков намеренно не стал представлять Проскурнова - это были соображения безопасности, но не менее важную роль играла постоянная конкуренция между ведомствами. Эта постоянная конкуренция между ведомствами, отвлекала значительную часть сил на то, чтобы скрыть друг от друга свои планы, передвижения, свою агентуру. С одной стороны это держало в тонусе, с другой - выливалось в мышиную возню.
        Прокашлявшись, Проскурнов начал вводить коллег в курс дела. Спустя две недели, убедившись, что своими силами не выйти на след Александры, шеф принял решение обратиться за помощью к конкурентам. Напрасно генерал отговаривал директора от такого шага, проект «Гендерфлюид» был его детищем, он не желал, чтобы о нем знали смежные службы.
        - Две недели назад, вечером около восьми часов, из отеля Bellagio Shanghai в Шанхае, вышел наш человек в сопровождении китайца, сел в машину. Они приехали в дорогой ресторан «Золотой дракон», с тех пор мы не можем найти своего агента. Наша наружка проследила за автомобилем, когда он отъехал от ресторана пару часов спустя, но нашего агента в машине не было. Он не выходил на связь с той самой минуты, - Проскурнов замолчал, чувствуя устремленные на себя взгляды.
        - Виталий Иванович, вы нам не сказали ничего, - Широков постукивал карандашом по поверхности стола, - кто ваш агент, его задача, кем был китаец? Как мы можем задействовать свои силы, не зная кого искать. Хватит секретов, об этом заседании попросил ваш шеф, значит, вы в жопе и вам нужна помощь.
        Просветлевшие лица двух генералов ГРУ выражали полное согласие со словами Широкова. Проскурнов, сознавая правдивость сказанного, начал рассказывать, осторожно подбирая слова:
        - Китайцем был Тао Хань, - при этих словах все присутствующие напряглись. Это имя в СВР и ГРУ знали, как знали о неудачной вербовке этого человека и нанесенном им уроне. Такие провалы трудно скрыть в стране, где провал коллеги воспринимается как личный успех.
        - Какова была задача вашего агента? Повторная вербовка? - Борисов Михаил, курировавший страны Азии, воспользовался паузой, чтобы задать свой вопрос.
        - Нет, ликвидация, - коротко ответил Проскурнов, чувствуя, что краснеет под взглядами коллег. И в самом деле, было от чего покраснеть - пропал агент, отправленный на ликвидацию, и сейчас приходится просить помощи у потенциальных конкурентов.
        - Я так понимаю, что ваш агент женского пола, учитывая паталогический интерес Тао к европейкам? - На вопрос Широкова генерал кивнул, доставая из кейса фотографию Светлых в женском обличье. Фотография перекочевала из рук в руки и вернулась к Проскурнову.
        - Красивая девка, - поделился своим мнением Широков, - а как она его должна была ликвидировать? Полоний в чай, новичок в кофе или просто заразить СПИДом? - При словах Широкова, оба генерала ГРУ усмехнулись, не скрывая злорадства. Сколько раз твердили ФСБ, что их работа внутри страны, а для работы за рубежом есть СВР и ГРУ. Но нет, эти любители конспирологии в очередной раз полезли не в свое дело и провалились.
        - Есть экспериментальный препарат лучше новичка, - Проскурнов не стал вдаваться в детали, - но мы обратились к вам за помощью, а не для выслушивания упреков. Наших возможностей в этой дружественной стране мало, чтобы установить местонахождение нашего агента.
        - У вас есть еще информация, ведь за вашим агентом должны были наблюдать. Не может человек просто взять и испариться, даже в такой стране как Китай. Никаких маяков, никаких меток для радиотехнического контроля? - генерал Завальный впервые нарушил молчание.
        - Нет, мы учитывали возможность тотальной проверки и не хотели «светить» агента, рассчитывая лишь на ее способности, - Проскурнов с благодарностью посмотрел на Завального. Этот специалист мог многое и вопрос задавал не из праздного любопытства. Для Завального теперь станет делом чести, попытаться отыскать след Александры.
        - Вы уверены, что ваш агент жив? Или вы что-то недоговариваете? - Широков вперил взгляд в генерала. Немного помявшись, Проскурнов выложил карты:
        - Спустя полтора часа после приезда в ресторан, к «Золотому Дракону» приехала реанимационная машина. По официальной версии-один из посетителей обжегся горячим блюдом, опрокинув на себя поднос с углями. Но нашим людям удалось установить, что машина увезла Тао Ханя в больницу. Удалось выяснить, что в момент транспортировки, его состояние было критическим - дальше след теряется. Из этого можно сделать вывод, что наш агент скорее всего выполнил задание, но не так как планировалось.
        Проскурнов замолчал, оглядывая людей за столом. Ему сейчас зададут вопрос, он это чувствовал интуитивно. С какой стати, три службы должны искать местонахождение девушки-агента, если ее следы потерялись. Искать в Китае то, что скрывают ее власти, могло означать только одно - агент невероятно ценен.
        - Виталий Иванович, все спецслужбы мира периодически теряют агентов. Такова наша работа. Мы сознаем степень риска, соглашаясь на эту работу. В вашем случае - агент просто красивая девушка, таких вы можете набрать в каждом городишке по дюжине. Если наши китайские друзья не афишируют случившееся, не судят ее, не предлагают нам обмена на своих шпионов - я могу предположить лишь одно: ваш агент чем-то отличается от сотен таких. Какая в нем ценность?
        - Она Гендерфлюид, - сказав это слово, Проскурнов буквально почувствовал, как его сверлят три пары глаз.
        - Гендер кто? - Широков, при всей его начитанности, не сразу вник в смысл сказанного.
        - Люди гибкие в отношении своей гендерной идентичности. Они могут переходить от одной идентичности к другой на протяжении жизни, либо проявлять маркеры различных гендеров одновременно, - процитировал Проскурнов по памяти определении из Википедии. Затем, улыбнувшись при виде изумленных лиц собеседников, добавил:
        - Это парень в женском теле, нам удался эксперимент по переносу сознания в тело другого носителя. Она отчаянно считает себя мужчиной, хотя живет в женском теле. Побочным или позитивным эффектом такого эксперимента явилось то, - Проскурнов гордо оглядел притихших коллег, - у него, или скорее у нее, все показатели выше чем у олимпийских чемпионов. Она сильнее, быстрее, умнее любого из нас, любого на этой планете. Теперь, вы понимаете, почему нам так важно ее отыскать?
        Несколько минут за столом царило молчание, нарушенное Широковым:
        - Как это, перенесли сознание парня в тело девушки?
        - Это я выразился упрощенно, - Проскурнов понял, что от форменного допроса не отвертеться. Следующие полчаса он вертелся как уж на сковородке, пытаясь дать максимум информации, не выдавая технологии эксперимента. Его собеседники слушали, разинув рот. Когда генерал дошел до момента, как попав в воду, практически утонув, Александр снова стал обладателем мужского тела, Широков не выдержал:
        - Чушь вы несете, Виталий Иванович. При всем уважении к вам, в такое поверить невозможно.
        - Вы можете получить подтверждение моим словам у шефа, - невозмутимо парировал Проскурнов. Получив нетерпеливый жест продолжать, генерал окончил повествование. Молчание нарушил генерал - лейтенант Борисов:
        - И этот агент-метаморф в руках китайцев? А теперь, представьте на минутку, что, если они поймут и смогут разгадать секрет такого превращения? Десятки тысяч китаянок со скоростью, превосходящей любые человеческие реакции, способные прожить неделю на миске риса, заполнят наши восточные границы. При этом это будут отличные стрелки, диверсанты и самое главное, русский мужик не увидит угрозы в китаянках.
        - Пока те не перережут горло, - мрачно вставил Широков, осознав масштаб случившегося.
        - Александра не признается китайцам, что была парнем, - Проскурнов хорошо помнил реакцию Светлых на женскую ипостась.
        - Боюсь, Виталий Иванович, вы недооцениваете наших партнеров из Поднебесной, - Широков снял очки, задумчиво вертя их в руках. - Они спят и видят себя гегемоном в мире, а всех остальных подневольными рабочими. Этого вашего агента надо найти и вытащить из лап китайских товарищей. А если спасти не удастся - его надо уничтожить, мы не имеем права давать никому в руки такое грозное оружие.
        Совещание продлилось еще час - все присутствующие заверили Проскурнова, что используют все свои силы и средства, чтобы установить местонахождение агента. Завершая межведомственное совещание, Широков подвел итоги:
        - Однозначно, что вашего агента вывезли на той же медицинской машине, что и умирающего Тао. Надо бросить все силы, чтобы отследить маршрут реанимобиля - он должен был где-то снять нашего человека. Узнаем маршрут - будем знать где искать, а там уже специалисты по радиотехнической разведке смогут узнать все остальное. Человек не может исчезнуть без следа, даже в необъятном Китае.
        * * *
        Лоа Шенг, начальник отдела экстрасенсорных и паранормальных исследований Министерства государственной безопасности КНР, не отрываясь смотрел в монитор. Уже почти две недели его отдел занимался изучением очень любопытной девушки, являвшейся членом российской делегации на симпозиуме в Шанхае. Когда Лао показали спеленатую девушку, попросив изучить ее способности, он отмахнулся - от девушки даже не было Силы, а Силу он чувствовал. Его уважение к девушке возросло, когда он узнал, что она одним движением сломала шею опытному агенту. Более того, только четверо самых подготовленных агентов спецотдела «цхиван», смогли ее одолеть в рукопашном бою, получив очень серьезные травмы. При том, что девушка дралась в вечернем платье и на каблуках.
        Лао Шенг начал с рутинных процедур - снятия показателей активности головного мозга, введения «сыворотки правды». Вот именно тогда он испытал первый настоящий шок - девушка под сывороткой утверждала, что она парень и ей двадцать девять лет. Рискуя превратить ее в овощ, Лао вновь и вновь вводил сыворотку, скрупулезно собирая воспоминания объекта. Чтобы девушка не могла причинить себе вреда, ее держали в специальной камере без предметов, где стены и пол были обиты толстым слоем амортизационного материала. От ее вечернего платья осталось лишь одно воспоминание - лохмотья не могли прикрыть очаровательную фигуру и Лао Шенг любовался совершенством ее линий.
        Собрав все полученные сведения путем введения сыворотки, глубокого гипноза, исследователь получил четкую картину, не укладывающуюся в его голове. Все женские «воспоминания» объекта были сроком не больше полугода и начинались в Иордании. Была странная ситуация, связанная с арабскими шейхами, погонями, смертью близкого друга. А вот, что касается мужских воспоминаний - здесь картина была иная: девушка помнила все с пятилетнего возраста. Помнила женщин, своих подруг, имена друзей, свое имя - Александр Светлых.
        Лао Шенг мог поклясться, что мозг и воспоминания принадлежат мужчине, но его смущало то, что видели глаза. А глаза видели молодую красивую девушку, обладающую невероятной скоростью и реакцией, превосходящую силой среднего мужчину. С этим объектом стоило поработать неспеша, посмотреть, как она себя поведет в нормальной среде. Именно поэтому, Лао Шенг решил идти к самому, руководителю министерства государственной безопасности господину Вану Цзиану. Вчера его руководитель не смог принять, так как находился на совещании компартии Китая.
        Получив звонок по внутренней связи, что господин Ван Цзиань готов его принять, Лао Шенг спешно направился в крыло «Лотос» Министерства. Миновав четыре пункта охраны, сверив сетчатку глаза и отпечатки пальцев, он попал в Главное Управление, где находились высшие чины. Немного робея, вошел в приемную и получив разрешение секретаря, постучал в дверь.
        - Входи, Лао, - Цзиань помнил по именам практически всех своих подчиненных. Имея нетипично высокий рост для китайца, он взирал на сотрудников сверху вниз, вгоняя их в смущение.
        - Господин, я принес отчет по русской шпионке, убившей нашего сотрудника, - Лао протянул листы, исписанные иероглифами.
        - Хань жив. Но боюсь никогда уже не станет человеком, он парализован и останется овощем до конца своей жизни, - Цзиань взял протянутые листки, пробегая по ним глазами. По мере чтения, лицо руководителя министерства государственной безопасности КНР багровело. Дочитав, он поднял злые глаза на Лао, заставляя того съежиться.
        - Это что за хрень, господин Лао Шенг. - Когда Цзиань называл подчиненных полным именем, с приставкой «господин», всегда следовало ожидать бурю.
        - Результаты моих двухнедельных тестов, господин Ван, - Лао втянул голову в плечи, ожидая гневных криков. Но случилось невероятное, Цзиань смеялся. Отыскав нужное место в тексте, он нараспев, словно песню, прочитал:
        «Таким образом, можно предположить, что русским удалось невозможное, а именно, насильственное изменение пола при полном сохранении когнитивных способностей и самовосприятия испытуемого объекта к своей первичной половой принадлежности».
        - Есть все основания так думать, - Лао боялся, но решил гнуть свою линию.
        - Чушь! Это просто невозможно. Перед нами психопатка, которая набросилась на Тао и случайно свернула ему шею. Жаль, я не могу подобрать коды к записям Тао, это на многое пролило бы свет. Никакая она не шпионка, а просто больная дура, вообразившая себя мужчиной. И вся эта история, обычная любовная трагедия, а не тщательно спланированное покушение. Твои исследования закончены, за девушкой придут сегодня, ее дальнейшая судьба не твоя забота, можешь идти, Лао, - перешел на отеческий тон Ван Цзиань.
        Лао Шенг отчаянно хотел возразить, но не посмел, пятясь выходя в дверь. Когда за ним закрылась дверь, Ван Цзиань набрал селектор и коротко отдал команду собеседнику на другом конце провода:
        - Объект номер 1212 отправить в лагерь Сяодун, пусть медикам будет еще одна безвестная женщина для работы.
        ГЛАВА 12
        ЛАГЕРЬ СЯОДУН
        Эта камера с обивкой из мягкого материала, меня убивала: в ней не было ничего, что можно использовать как оружие. Я уже потерял счет дням, происходило что-то странное. Порой, меня неудержимо клонило ко сну, проснувшись, я понимал, что со мной все не так. Мне мерещились китайцы, ярко-светлая комната с хирургическими лампами на потолке и в голове билось имя «Лао». Я понятия не имел, что это за имя и откуда оно появилось в моей голове. Самое интересное, что еду в одноразовой посуде я обнаруживал проснувшись. Ни разу при мне не открылась дверь камеры, обитая мягким материалом, похожим на войлок. Не было ни малейшего понятия какое время суток - высокие потолочные ртутные лампы горели все время.
        Единственное изменение, что я обнаружил в своем организме - были следы инъекций на локтевой вене. Но я не помнил, чтобы меня кололи - отсюда напрашивался очевидный вывод: меня усыпляли прямо в камере, а потом кололи. С того самого момента, как я кинулся на Тао в надежде свернуть ему шею, я помнил очень мало. Помню, как удар в висок меня вырубил. Но мне хватило пары минут, чтобы прийти в себя.
        Очнувшись, обнаружил, что лежу на животе, с бесстыдно задранным до бедер платьем, а в комнате суетятся однояйцевые китайцы в черных костюмах. Решение пришло мгновенно - перебить этих людишек и бежать, спасая свою жизнь. Вскочив на на ноги, рывком разодрал подол вечернего платья, чтобы не сковывало движений.
        Раньше, смотря фильмы с участием китайских мастеров боевых искусств, всегда считал, что это неправда. Но в тот злополучный вечер, реальность напомнила, что кунг-фу существует. Четверо китайских мужчин в костюмах, отреагировали на треск раздираемой ткани мгновенно, заняв боевую позицию. Зная свою скорость и реакцию, я лишь мысленно ухмыльнулся, считая, что через минуту путь свободен.
        Надо отдать должное - китайцы оказались на высоте! Только чудом мне удавалось уворачиваться от синхронной атаки - кулаки и ноги моих противников свистели в опасной близости. Но на моих противников было смешно смотреть, на их лицах было написано искреннее изумление, когда мне удавалось не только уклониться, но и нанести встречный удар. В то же время мне не хватало времени добить одного из них, остальные трое вертелись как при просмотре в ускоренном режиме. У китайцев были основательно разбиты лица, мне же удавалось избежать удара. Так могло продолжаться долго, если бы не споткнулся о тело Тао, уворачиваясь и отступая назад.
        Секундного замешательства, пока я восстанавливал равновесие, хватило, чтобы пропустить удар в живот, а через долю секунды, меня сбили с ног, наваливаясь сразу вчетвером. Сбитое дыхание от удара в живот, не дало сгруппироваться, когда на руках защелкнули наручники и началось форменное избиение. Били ногами, стараясь ударить больнее. Не помню, как потерял сознание, но очнулся в этой камере. С этого момента я не видел живой души. Еда находилась подле меня, когда я просыпался, для гигиенических нужд был устроен туалет в дальнем угу по типу турецкого санузла. Прямо над ним, из стены торчал гибкий шланг на десять сантиметров из которого тоненькой струйкой постоянно текла вода, попадая прямо в сливное отверстие турецкого туалета.
        По моим субъективным ощущениям, прошло не меньше месяца, но, если судить по моим походам в туалет, времени прошло куда меньше. Следов от инъекций на руке было больше двадцати, некоторые могли пройти за это время, учитывая мою регенерацию. Да и мое самочувствие никак не напоминало избитого до полусмерти человека, единственное что напрягало, так это жалкие остатки вечернего платья. От него остался кусок ткани, чудом державшийся на бедрах по типу набедренной повязки.
        То, что за камерой наблюдают, говорили два глазка камер, устроенных в противоположных углах, не оставляя мертвой зоны. Даже зона уборной просматривалась камерой идеально. Помню, как обнаружив что камера просматривает уборную, очень долго крепился, не желая оголяться перед камерой. Но в конце концов мочевой оказался сильнее стыда, а спустя время я перестал обращать внимание на камеру. Время тянулось мучительно медленно: проснувшись я ел, строил планы мести всему Китаю и заодно Проскурнову, пока незаметно для себя не отрубался. И так невероятно долго - все попытки постучать в дверь камеры, показывать факи камерам, остались без ответа.
        Сегодня был очередной день, а может ночь, когда, поев я лежал, размышляя о том, как мне выбраться из этой жопы. Странно, но страха не было, почему-то была уверенность, что мне сохранят жизнь. Если бы меня планировали убить - не помещали бы в камеру, где невозможно совершить самоубийство даже при всем желании. Внезапно в голову пришла мысль перехитрить наблюдателя, притворившись спящим. Но это окончилось провалом, потому что, проснувшись, обнаружил, что связан по рукам и ногам, а судя по шуму мотора и вибрации, меня куда-то везут.
        Не знаю сколько я проспал на этот раз, мешок, надетый на голову, не давал ничего видеть. Лежал я на чем-то твердом, но я отчетливо слышал дыхание людей, хотя разговоров не было. Пару раз донеслось что-то похожее на всхлипывание, запах человеческого пота прошибал нос. Ехали долго, несколько раз попытался докричаться до невидимых охранников на русском, английском языках. Ответом мне было молчание, только дыхание было слышно в ответ, да запах пота стал слабее, словно от меня отодвинулись.
        Когда машина остановилась, я был готов обмочиться от усталости и желания сходить в туалет. Захлопали двери, послышался противный скрежет в меня обдало свежим воздухом. Кто-то начал кричать на китайском, рядом со мной послышалась возня и движение. Легкие шлепки говорили о том. Что из кузова машины или автобуса выбираются люди, спрыгивая на землю. К китайскому командному голосу присоединились женские стенания на незнакомом мне языке, в уши ворвалась какафония звуков: плач, шмыганье, крики, рыдания.
        - Эй, кто-нибудь, освободите меня, - по инерции закричал на русском, спохватившись, перешел на английский. Словно услышав, меня грубо ухватили за ногу и потянули - успел сгруппироваться в ожидании удара о землю, но его не последовало. Рывком с меня сдернули мешок, глаза обожгло от яркого света. Послышался металлический звук и по ногам заструилась кровь.
        - Приехала сука, теперь будешь жить здесь, - английский охранника был ужасен. "Я же практически голый',- пронеслось в голове, не успев открыть глаза, инстинктивно потянулся прикрыться руками.
        - Слезай, что разлеглась, - прозвучал голос на плохом английском, меня больно ударили по бедру. Осторожно открыв глаза, проморгался - на мне была черная униформа костюмного типа с белыми горизонтальными полосами. Руки были по-прежнему в наручниках, но я сумел присесть на самом краю открытых дверей микроавтобуса.
        - Где я? - Мой вопрос вызвал взрыв хохота у охранника.
        - Это ад, ты в аду, - убедившись, что я пришел в себя, он рывком выдернул меня из полутемного чрева микроавтобуса, давая мне упасть на пыльную землю. От падения у меня потемнело в глазах, нос и рот забились пылью, вызывая болезненное чиханье. Охранник отдал команду на китайском, чьи-то руки приподняли мою голову и потянули за плечи, помогая сесть.
        - Держись милая, это еще не самое страшное, - женский голос был приятный с еле заметным незнакомым акцентом. Открыв глаза увидел руки, подняв взгляд уперся в лицо молодой девушки восточной внешности.
        - Вставай, я помогу тебе, если не идти, они могут потащить силой, - девушка, поднатужившись, подняла меня на ноги. Уняв головокружение, посмотрел по сторонам, опираясь на сердобольную помощницу. Первое впечатление, что пришло в голову было с лагерем сирийских беженцев «Заатари», - те же палатки и бараки на огромной территории. Правда на этом общее с «Заатари» заканчивалось - это место было оцеплено по периметру тройным рядом колючей проволоки, известной в народе как "путанка'.По всему периметру располагались наблюдательные вышки, находясь друг от друга примерно на расстоянии ста метров.
        - Что это за место? - вырвалось у меня, по-прежнему опираясь на плечи молодой женщины.
        - Лагерь для уйгурок Сяодун, пошли, нам нельзя отставать, если не хотим привлекать внимания. - Девушка крепко обхватила меня руками, - шагай, я не дам тебе упасть.
        Всего в этом микроавтобусе привезли восьмерых вместе со мной. Кроме нас двоих впереди плелись, понурив головы еще шестеро молодых женщин, среди которых в глаза бросалась совсем молоденькая девчушка лет пятнадцати. Только я открыл рот, чтобы спросить у своей спутницы, что это за лагерь и почему мы здесь, как один из охранников, недовольным голосом приказал остановиться нам двоим.
        Подозвав к себе другого охранника, он дал ему указания парой фраз. Китаец грубо дернул мою спутницу за руку, едва не уронив меня на землю.
        - Нас ведут в отряд усиленного режима, - пояснила моя самаритянка, послушно меняя курс за охранником. Остальные шестеро проследовали в сторону палаточного лагеря, а мы, вслед за китайцем, двинулись в сторону здания ангарного типа. Таких зданий было три - одно было поменьше и находилось в середине, два побольше - по бокам. Все три здания были отгорожены от остального лагеря решетчатым забором минимум в три метра в высоту. Перед забором, охранник подошел к пульту на стойке и ввел код - еле слышное гудение прекратилось, и дверца открылась.
        - Забор под током, - шепнула мне девушка, помогая протиснуться в узкую калитку, удивляя меня своей наблюдательностью. Закрыв калитку, охранник снова набрал код на пульте с внутренней стороны ограды - гудение возобновилось. Мы подошли к зданию справа - оттуда вышли два охранника с пистолетами в кобурах и седовласый китаец в белом халате. Он что-то сказал охранникам, которые подошли к нам и грубо вырвали меня из рук моей спутницы. Я слышал, как женщина что-то торопливо говорила на китайском, но седовласый китаец, проигнорировал ее слова. В руках он держал шприц-пистолет, мои попытки уклониться от инъекции оказались безуспешны - тело словно предало меня, сил не оставалось совсем. Последнее слово, что я услышал перед тем, как на глаза навалилась тяжесть, было русское «здравствуй» с невероятно ужасным акцентом.
        Лампа на потолке горела ослепительно: открыв глаза, зажмурился, маленькие светлячки плясали в глазах почти минуту.
        - Очнулась, я думала они тебя убили? - голос показался знакомым. Повернув голову направо, увидел вчерашнюю девушку, лежащую на хирургическом столе, абсолютно голую.
        - Почему ты голая? - это был глупейший вопрос, но ничего у много в голову не пришло. Обратил внимание, что руки и ноги девушки надежно зафиксированы толстыми кожаными ремнями.
        - А сама ты в одежде, - невесело усмехнулась девушка справа. Приподняв голову, понял, что та имела в виду- я был в чем мать родила обладательницу этого тела. Руки и ноги также были надежно прихвачены ремнями. Теперь стало понятно, почему лампа на потолке так слепила - это был встроенный медицинский светильник. Не ответив девушке, попробовал освободить руки, но мои усилия не принесли успеха.
        Бесполезно, я пробовала, а я то посильнее тебя, - подала голос соседка. На это заявление я внутренне ответил «хрена с два», а в слух спросил:
        - Какого хера мы голые и привязанные? Нас, что насиловать собираются?
        - Нет, и поверь изнасилование в нашем положении было бы не самым худшим. Мы в лагере Сяодун, а этот отряд, как я поняла, для экспериментов над женщинами. Меня зовут Фатима Демирель, я турчанка, как тебя зовут, ты американка?
        - Нет, русская, зовут Александра. Ты о каких экспериментах говоришь, сейчас не Гитлер у власти. Может тебя кололи наркотиками? - мой вопрос прозвучал грубо, но Фатима явно несла бред.
        - Гитлер может и умер, а идеи его живы, - Фатима хотела сказать еще что-то, но отворилась дверь в нашу операционную, заставив ее замолчать. Вошедших было двое, в хирургических костюмах, с масками на лице. Узенькие щелочки глаз пытливо оглядывали комнату.
        - Немедленно освободите меня, я гражданка России, вы пожалеете, что со мной связались, - мои крики не возымели эффекта. Мужчины неторопливо раскладывали медицинские инструменты на небольшом столике, вполголоса переговариваясь на китайском. После двух безуспешных попыток, я замолчал - с таким же эффектом можно было разговаривать со стеной. Один из докторов подошел к операционному столу Фатимы, нажал на кнопку на боковой панели - из панели выдвинулись две стойки, поднялись и замерли, трансформировав операционный стол в гинекологическое кресло. Преодолевая сопротивление, мужчина зафиксировал ногу в стойке, затем повторил те же манипуляции со второй.
        - Что они собираются делать? - На мой вопрос Фатима повернула ко мне голову, страдальческая улыбка делала ее совсем некрасивой.
        - Стерилизовать, - невыносимой болью прозвучало единственное слово. Что было дальше я не видел, спина второго врача заслонила от меня происходящее. Но короткий вскрик девушки я слышал так сильно, словно мне в ухо кричали по рупору. Врачи провозились с Фатимой не больше десяти минут, затем манипуляции со стойкам для ног провели в обратном поорядке.
        «Только развяжите мне одну ногу, заставлю вас пожалеть», - мысленно поклялся, готовясь одной ногой отправить обоих в глубокий нокаут. Что будет дальше, меня не интересовало, в данный момент я жаждал смерти этих эскулапов.
        Меня ожидало глубокое разочарование: словно угадав мои мысли, один из врачей достал из аптечки лекарство и набрал его в шприц, улыбнувшись уголками глаз.
        - Я не буду сопротивляться, не колите меня, - судорожно дергаясь попытался воззвать к совести на русском и английском. Но врача это не остановило, нащупав локтевую вену он вогнал иглу мне в руку. Словно зачарованный, я смотрел как медленно двигается поршень в шприце, выдавливая препарат в просвет вены. Китаец снова улыбнулся, на этот раз он даже удосужился произнести shuijue, прозвучавшее гипнозом для меня.
        Очнулся я уже в совершенно другой комнате, от того, что кто-то называл меня по имени, тряся за плечи. Открыв глаза увидел лицо девушки. Лишь пару секунд спустя дошло, что трясет меня Фатима.
        - Не тряси меня, я тебе не груша, - сделал слабую попытку освободиться. Фатима помогла мне сесть, метнулась в сторону и принесла одноразовый стаканчик с водой.
        - Пей, ты долго спала.
        - Мне снился сон, что я в операционной, - отпив глоток, осмотрелся. Помещение напоминало армейскую казарму: двадцать двухярусных кроватей, привинченный к полу стол вдоль одной из стен и такие же стулья.
        - Это был не сон, они сделали это с нами, - Фатима всхлипнула и уселась рядом на кровати, шмыгая носом.
        - Что сделали?
        - Стерилизовали нас, ты совсем ничего не помнишь? - Девушка перестала плакать, а ко мне отрывками возвращались воспоминания. Двое докторов, гинекологическое кресло, крик Фатимы и невидимые мне манипуляции. Девушка по-своему восприняла мое молчание:
        - Я понимаю, ты в шоке, что никогда не сможешь иметь детей. Но сейчас главное выжить, вырваться отсюда и рассказать всему миру, что происходит с уйгурами в Китае.
        - Ты о стерилизации, да плевать, - отмахнулся я от нее. Еще Баргузин говорил мне, что мой организм не может зачать, так что мне эта стерилизация как раз на руку - будет дополнительная страховка на случай изнасилования. Не хватало еще забеременеть и родить, это окончательно убьет во мне все мужское.
        - Тебе плевать, что ты теперь бесплодна? - девушка даже отодвинулась от меня. Затем, словно спохватившись, продолжила: - Я понимаю, ты христианка и у вас другое положение. Но бесплодную мусульманку никто не возьмет замуж, если только не второй или третьей женой. Я тебе вот, что скажу, - Фатима посмотрела по сторонам, убедившись, что нас не слышат, продолжила, - это им с рук не сойдет. Мир узнает об этих бесчеловечных опытах, я собрала достаточно материала, чтобы Китай стал изгоем в мировом сообществе.
        ГЛАВА 13
        ФАТИМА ДЕМИРЕЛЬ
        Фатима родилась в семье Демирель в г. Бурса: ее отец содержал маленькое кафе, мать и два старших брата работали там же. Она была поздним ребенком, с самого рождения, окруженная вниманием и заботой. Родители не стали отдавать ее на начальное образование Anaokulu, самостоятельно занимаясь с ней в свободное от работы время. Начальное образование Фатима получила в лучшей частной школе Бурсы - в школе имени Кемаля Ататюрка. После окончания восьмилетнего цикла обучения, девушка самостоятельно поступила в Стамбульский университет, один из старейших вузов Европы и Азии, на факультет журналистики. Попутно изучая английский, девушка уже на втором курсе попала в поле зрения турецких спецслужб - ею заинтересовалась Милли Истихбарат Тешкилаты (МИТ).
        Первый контакт Фатимы с будущими работодателями состоялся в кабинете декана, куда ее вызвали прямо с лекции. Мужчина, представившийся Фатихом Гюндегды, попросил декана оставить его наедине со студенткой. Фатима отлично помнила тот первый разговор, когда она приняла предложение Фатиха сотрудничать с МИТ. С этого момента, ее учеба и дела пошли в гору. Закончив университет, по протекции МИТ ее сразу трудоустроили в стамбульское отделение Reuters News Agency, одно из самых влиятельных новостных агентств в мире. Первые два года она проработала помощником редактора новостной колонки стран Азии, пока не получила первое задание - освятить пантюркисткую конференцию, проходившую в далеком и малоизвестном Казахстане.
        Именно тогда ее снова вспомнили в МИТ, наряду с журналисткой работой, ей надлежало сблизиться с одним из казахстанских политиком, отвечавшим за контакты с Китаем.
        Будучи весьма привлекательной девушкой, Фатиме удалось заинтересовать Нурлана Телаева. Не допуская до своего тела молодого казахского политика, Демирель удалось выполнить поставленное задачу - завербовать влюбленного в нее казаха. Дальнейшая обработка завербованного было не ее задачей, этим занимался третий отдел МИТ.
        Именно находясь в Казахстане, Фатима впервые услышала о бедственном положении уйгуров, этого тюркоязычного этноса, оказавшегося в составе КНР. Вернувшись с задания, Фатима сама вышла на контакт со своим куратором - генералом Бератом Демиром. Генерал подтвердил, что действительно уйгуры находятся в дискриминационном положении в Китае, а мировое сообщество закрывает на это глаза.
        - Почему мы не можем сделать ничего, ведь это наши братья, - взволнованная девушка ходила по кабинету генерала. - Мы же входим в НАТО, у нас сильная армия, почему позволяем убивать наших братьев?
        - Китай ядерная держава, вторая экономика мира. Кроме того, это очень закрытая страна, у нас нет фото и видео материалов, чтобы представить мировой общественности, - генерал Демир стряхнул пепел с сигареты. - А без твердых доказательств, никто в Совете Безопасности ООН не станет слушать наши обвинения. Резолюцию не принять, тем более что у Китая есть право Вето.
        - Неужели МИТ не может достать доказательства геноцида уйгуров, или нашу тюркское единство это просто слова?
        - Не просто слова, два наших агента уже поплатились жизнями за попытки собрать такие доказательства в синьцзян-уйгурском автономном районе. Оба просто исчезли в г Урумчи, с тех пор руководство решило больше не жертвовать жизнями.
        - Должен быть выход, агенты были мужчины? - Фатима ждала ответа.
        - Да, - генерал потушил сигарету, - это были отлично подготовленные специалисты, но разведка Китая оказалась лучше. Забудь об этом «королек» и возвращайся к своей работе, мы свяжемся с тобой при необходимости.
        Фатима покинула кабинет директора в твердой убежденности, что генерал дорожит своим местом и ему наплевать на беды своих соплеменников.
        Она предприняла семь попыток, чтобы попасть на прием к руководителю стамбульским отделением «Рейтер» Стиву Ланкастеру, потомку английской аристократии. Стареющий англичанин, долго не мог понять, чего от него добивается молодая турчанка. Пока Фатима говорила. Стив любовался ее пылающим от гнева лицом, смотря на чувственные губы и бездонные карие глаза. Слова Фатимы заставили его очнуться и вырваться из мира грез…
        - Таким образом, сэр, проведя наше расследование и собрав необходимый материал, мы еще раз докажем всему миру, что именно «Рейтер» стоит на страже гражданских свобод и по-прежнему является пионером в мире новостей.
        - Вы хотите попасть в закрытую область Китая и собрать доказательства, что власти этой страны проводят геноцид в отношении отдельно взятого этноса?
        - Да, сэр, - по военному четко ответила Фатима, молясь в душе. Чтобы ее идею одобрили.
        - Китай относится к числу стран с наименьшей свободой слова - это технократическая и авторитарная держава, где жизнь журналиста ничего не стоит. Нет, я не могу так рисковать, - Ланкастер облизнул пересохшие губы. Девушка была чертовски привлекательна, будь он моложе на пару десятков лет, приударил бы за ней.
        - А как же свобода слова, общеевропейские ценности. Ради чего погибали наши журналисты в «горячих точках» по всему миру? Разве в Афганистане безопасно? Или в африканских странах уважают журналистику? Если мы будем сидеть, трусливо поджав хвост, как посмотрим в глаза своим детям, когда они спросят нас, что вы сделали, чтобы предотвратить убийства людей?
        Аргументы были убийственные, Ланкастер даже беспомощно посмотрел по сторонам, словно ища поддержки. Девушка приблизилась к нему - Стив вдохнул аромат духов, сладкое с ноткой пачули. Ее большие карие глаза гипнотизировали, а чувственные губы заставили судорожно сглотнуть.
        - Сэр, я вам обещаю такой материал, что BBC и СNN просто лопнут от зависти, Пулитцеровская премия в этом году разве не весомый аргумент?
        Ланкастер снова сглотнул, представив себя на награждении, он предпринял еще одну попытку возразить, зная опасности данной затеи. Но девушка была так близка, ее аромат щекотал ноздри, а глаза манили, что он не выдержал.
        - Хорошо, но перед вашей командировкой мы составим дополнительный контракт у юристов. Ваша затея безумна, я хочу доработать до пенсии.
        - Договорились, - весело засмеялась девушка, увеличивая дистанцию. Вожделенный запах исчез, и Ланкастер обрел ясность ума.
        - Официально вы будете оформлены как журналист турецкой газеты, являющейся партнером «Рейтер». Таким образом мы не подставим под удар наше пекинское отделение.
        - Мне без разницы, - девушка даже не почувствовала подвоха. Одно дело журналист всемирно известного агентства, и другое - местной газетенки. Ланкастер почувствовал угрызения совести, - с аккредитацией «Рейтер» девушка была бы хоть как-то защищена.
        - Насчет расходов не беспокойтесь, мы дадим вам весьма солидный бюджет, - сделал он попытку заглушить крик своей совести.
        Свою командировку Фатима хотела оформить немедленно, но вмешался МИТ. Девушке пришлось уделить два месяца, проходя учебу у инструкторов по выживанию, специалистов по Китаю. В итоге, вместо начала зимы, Фатима смогла вылететь в Пекин лишь в апреле. По официальной легенде, турецкая репортер Фатима Демирель, готовила большой репортаж для многостраничного буклета «Многоликий Китай». Если во все отельные регионы страны ее аккредитация давала ей пропуск, то в Синьцзян-Уйгурский автономный район попасть не удавалось. Многочисленные чиновники из Министерства печати и средств массовой информации, находили несущественные нарушения в ее журналистском удостоверении, ссылались на карантинные ограничения по сибирской язве, якобы обнаруженной на западе страны.
        Попасть в город Урумчи, административный центр уйгурской автономии, ей помог случай. Снимая фото в городе Дунфэн на представлении передвижной цирковой труппы, Фатима познакомилась с хозяйкой труппы - мадам Ли Ван Чонг. Мадам Ли была сыном китайца и уйгурки, когда женщины за обедом разговорились, она решила помочь турецкой журналистке попасть в Урумчи. Будучи дочерью уйгурки, Чонг отлично знала о бедственном положении соплеменников матери.
        Вопреки страхам Фатимы, цирковая труппа мадам Ли, беспрепятственно попала в Урумчи, правда потребовалось на это почти три месяца. По дороге труппа давала представление в городах, задерживаясь в них неделями. Цирковых артистов любили, в каждом городе или китайской деревни, им преподносили подарки. Автобусы и грузовые машины, везущие реквизит, были перегружены подношениями. Только при въезде в автономию уйгуров, их труппу проверил пограничники. Фатима, со слов мадам Ли пограничнику, была ее приемной глухонемой дочерью, потерявшей родителей при землетрясении. Крупная сумма денег, перекочевавшая в руки пограничника, удовлетворила его любопытство, он даже не стал особо рассматривать липовый китайский паспорт девушки, сделанный подпольно в городе Юймынь, откуда была родом Ли Ван Чонг.
        Первое представление труппа давала в городском округе Хами - Фатима обратила внимание на большое количество полицейских на улицах города.
        - Прислужники, они продали свой народ ради юаней, - коротко охарактеризовала полицейских мадам Ли на вопрос репортерши. С этого момента, началась работа Фатимы над сбором доказательств уйгурского народа. Они кочевали по округам автономии, молва о турецкой журналистке, собирающей доказательства геноцида, летела впереди труппы. К Фатиме приходили десятки людей, слушая их, у девушки стыла кровь. Бесследные исчезновения, осквернения мечетей, полный досмотр с раздеванием на улице, убийства при задержании неблагонадежных - картина с каждым днем становилась все страшнее.
        Только единицы из уйгуров соглашались на прямое интервью: Фатима записывала интервью, архивировала и сохраняла на флеш-носитель. Некоторые уйгуры приносили фото, на которых были запечатлены убитые молодые парни. Одна женщина из округа Аксу, смогла передать ей видео, где полицейские, выведя на улицу ее сына, хладнокровно его расстреляли, комментируя на камеру, что это была самозащита. Фатима не знала, как именно удалось женщине получить видео, но ценность его была невероятной.
        Общество уйгуров закрытое, именно поэтому китайские власти предпринимали беспрецедентные меры, стараясь уничтожить самобытность народа. В священную для всех мусульман книгу Коран, вносились цитаты Мао, выдержки из манифеста коммунистической партии Китая. Но самым страшным, что узнала Фатима, были концентрационные лагеря, где двадцать процентов населения автономии была вынуждена проходить «перевоспитание». Вернувшихся из лагерей было немного, в большинстве своем они не желали идти на контакт с репортером. Но даже тех данных, что находились у Фатимы, было достаточно, чтобы вынести вопрос на Совет Безопасности ООН.
        Закончив выступления по всей автономии, труппа мадам Ли начала обратный путь, когда одна из женщин уйгурок рассказала о лагере Сяодун в окрестностях Урумчи.
        - Мне нужны фотографии этого лагеря, - взмолилась Фатима, умоляюще глядя на мадам Ли.
        - Это слишком опасно, вся моя труппа и так рискует своими жизнями, - Ли Ван Чонг была непреклонна. На эмоциях, Фатима и она говорили на повышенных тонах, что и явилось причиной провала журналистки-агента. Одна из любимиц мадам Ли, приревновавшая вниманию неизвестно откуда появившейся девушки, уловила суть разговора. Позвонив в ближайшее отделение полиции, девушка сообщила про «исламскую террористку», обманом затесавшуюся в труппу. Полицейское отделение г Турфан, немедленно довело информацию до представителя Министерства государственной безопасности, а спустя пару часов, вся труппа была задержана.
        Специалисты из Министерства государственной безопасности, мгновенно разобрались с липовым паспортом и журналистским удостоверением Фатимы. Ее фотоаппарат, диктофон и остальные записи были изъяты. Единственное, что успела сделать девушка - это проглотить флешку. Миниатюрная флешка повышенной емкости, выданная ей МИТ, была герметично закрывающейся. Мадам Ли и всю остальную труппу передали полицейским, а саму Фатиму забрали в Урумчи, откуда этапировали в Пекин.
        Целый месяц девушку били, пытали, насиловали, вводили «сыворотку правды», пока не составили полную картину. Единственное, что смогла скрыть от них девушка - так это флеш - носитель в своем желудке. Контрразведчики, получив фотоаппарат, диктофон и ее записи, узнав, что девушка, по сути, дилетантка, не допустили мысли, что могут быть съемные носители с информацией. Тем более, что сломленная Фатима охотно отвечала на все вопросы. Избежав по счастливой случайности прямого вопроса про съемный носитель информации, Фатима оказалась в числе тех, кого было решено отправить на эксперименты в лагерь Сяодун.
        Агентство «Рейтер» не стало поднимать шум, а запросы про пропавшего репортера от турецкой газеты, не могли повлиять на мнение Китая. Так, как это и бывает в случае с провалившимися агентами, вопрос спасения Фатимы Демирель был благополучно забыт. Пропала очередная девушка в Китае, это не являлось поводом для Правительственных Нот и угроз.
        После месячного допроса и насилия с избиением, поняв, что девушка не обладает ценной информацией, Фатиму отправили в лагерь Сяодун, чтобы она пополнила число женщин, предназначенных для экспериментов.
        Ее отправили самолетом из Пекина в Урумчи, где потом посадили в микроавтобус с дюжиной женщин - уйгурок. На полу лежало человеческое тело в форменной робе с мешком на голове. Лишь когда их высадили из микроавтобуса, а охранник снял с головы дела мешок, Фатима впервые увидела лицо девушки, что провела путь с мешком на голове. Несмотря на кровоподтеки и синюшность под глазами, девушка была великолепна. Густые локоны рассыпались по плечам, правильные черты лица и ослепительно белая кожа. «Шведка», - было первое, что пришло в голову Фатиме. Девушка спросила у охранника, где находится на отличном английском. «Американка», - мысленно поправила себя Фатима, разглядывая девушку. В связанном ангеле угадывалась сила, нет Сила, именно с большой буквы.
        - Ты в аду, - ломанный английский китайца, резанул по сердцу.
        - Я помогу тебе, обопрись на меня, - Фатима почувствовала нежность к этой девушке, хотя сама была едва старше ее. Их повели вглубь лагеря, где виднелись палатки. Восемь женщин с подростком повели к палаткам, а ее и красавицу-американку, как ее для себя окрестила Фатима, повели к отдельно стоящим зданиям, за решетчатым забором.
        Решетчатый забор был под напряжением - обесточив его, нас провели внутрь, затем подачу тока возобновили. Из первого здания вышли трое человек - двое в форменной одежде охранников, третьим был уже седоватый доктор. Китаец обратился к охранникам на уйгурском, в автономии на нем говорят даже сами китайцы. Фатима попыталась вмешаться, доктор говорил, чтобы истерзанную девушку забрали из моих рук и сделали ей инъекцию. Проигнорировав мои просьбы, девушку укололи, ее тело обмякло на руках охранников.
        - Несите ее в операционную, - распорядился врач. Заглянув в свой планшет, он посмотрел на Демирель.
        - Фатима Демирель? Хотела увидеть лагерь Сяодун и узнать, что здесь творится? - Не дав ответить девушке, доктор громко позвал охранников:
        - Ее тоже в операционную, мы ей покажем наше гостеприимство. - Попытку девушки сопротивляться пресекли ударом в живот. Пока, согнувшаяся от боли Фатима хватала ртом воздух, ее грубо потащили в здание. В предоперационной охранники сорвали с нее одежду, грубо хватая за груди и ягодицы, отпуская пошлые реплики. Заведя девушку в операционную, ее положили на стол, крепко зафиксировав руки и ноги кожаными ремнями. Слева находился еще один операционный стол, на котором была растянута девушка, вырванная из ее рук. Прошло не менее получаса, прежде чем девушка слева, подала признаки жизни.
        - Ты американка? - спросила Фатима. Надеясь, что так и окажется. Американцы готовы рискнуть многим, чтобы вызволить своих соотечественников. Но сказанное девушкой ошеломило, для Фатимы эта нация ассоциировалась только швырянием денег и легкой жизнью.
        - Нет, я русская, зовут Александра. Какого хера мы голые, нас что, насиловать собираются?
        ГЛАВА 14
        ГЕНОЦИД
        - Уйгуры - тюркская этническая группа, проживающая в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Уйгуры являются второй по величине преимущественно мусульманской этнической группой в Китае, и ислам является важным аспектом уйгурской идентичности. Около тринадцати миллионов человек говорят на уйгурском языке, и он используется совместно с другими языками меньшинств региона. Некоторые исследователи считают, что уйгуры являются предками всех тюркоязычных этносов. Мы, тюрки, самая разделенная нация в мире, - правильным голосом, словно читая лекцию студентам, Фатима просвещала меня, по-видимому, оседлав своего любимого конька.
        - Насчет самой разделенной нации я бы поспорила, но продолжай, - спохватился, видя, как девушка смотрит недоуменно.
        - Так вот, отрывочная информация, что в отношении уйгурского меньшинства проводятся репрессии, была давно. Но китайское общество очень закрытое, власть контролирует все - от газет до социальных сетей и мессенджеров, не говоря уже о интернете.
        Шел уже пятый день нашего пребывания в лагере Сяодун. За это время нас еще дважды водили на УЗИ, и оба раза, мне предварительно делали инъекцию. После инъекции, в сознание я приходил довольно быстро, но по телу разливалась слабость, ноги подкашивались. Спустя всего день после последней инъекции, почувствовал, как возвращаются силы. В нашу камеру нас приводили неизменно под конвоем - два охранника спереди и двое сзади, держа в руках электрошокеры. Кроме нас, из камеры периодически забирали и других женщин, но их обычно уводил один охранник с электрошокером.
        - Кто ты, Александра? - вопрос Фатимы вырвал меня из задумчивости, я как раз обдумывал как совершить побег.
        - Помощник Генерального директора одного из наших ТВ каналов, - отвечаю на автомате, наблюдая за прищуренным взглядом глаз Фатимы.
        - Ты врешь! - Не дав мне опомниться, девушка продолжает, - всех уводит один охранник, а именно нас ведут четверо, при чем тебе делают инъекцию. Они тебя боятся, но почему? Ты выглядишь слабее меня, но мне лекарства не вводят. И как так получилось. Что тебя, русскую, держат в этом лагере? Ваши страны ведь союзники, вы даже в ООН голосуете одинаково.
        - Ты много смотришь телевизор, зомбоящик может свести с ума, - холодно констатирую, отодвигаясь от девушки. Телевизор в камере есть - укреплен на металлическом стержне, вмонтированном в потолок. С утра до самой поздней ночи по нему идет китайская белиберда, показывают различные репортажи. Все хлопают, натужно приветливые дети и улыбающиеся взрослые с печальными глазами. Репортажи однотипные - сельская местность, школы, фермы, где трудящиеся счастливо машут руками на камеру. Фатима говорит, что это часть китайской пропаганды - все эти репортажи про уйгуров, которые «перевоспитались». Под перевоспитанием, китайские власти понимают отказ от религии, отказ от народных обычаев, соблюдение политики ограничения рождаемости и еще массу разных отказов.
        Хотя официально политика «одна семья-один ребенок» отменена, но власти пытаются сдержать рождаемость. Особенно сильно борются с рождаемостью в автономном округе Синьцзян, населенном уйгурами. Пятый день в лагере идет под монотонно бубнящий телевизор и пояснения Фатимы.
        Вот и сегодня после обеда из отварного риса, девушка снова подсела ко мне, вырывая меня из своих планов по побегу.
        - Сотни тысяч уйгурских женщин проходят через лагеря, где их стерилизуют. Такими темпами этот народ скоро вымрет.
        - Слушай, Фатима, а ты не слишком много знаешь для обычного репортера? - Мой вопрос застал девушку врасплох, но она быстро справилась:
        - Я занималась этой проблемой, много читала. Кроме того, как уже говорила, я была на специальном репортерском расследовании по ущемлению прав уйгурского этноса. И я набрала столько материала, чтобы проклятый Китай стал изгоем в мировом сообществе. - Последнюю фразу девушка сказала довольно громко, на нее зашикали женщины, призывая к осторожности. Не знаю, то ли охранники читали по губам, то ли микрофоны в камеры стояли чувствительные, но дверь камеры отворилась и ворвались трое охранников в униформе.
        Не говоря ни слова, мужчины начали избивать Фатиму, сжавшуюся в углу.
        - Вы что, уроды делаете? - Первого охранника я отшвырнул, второму заломил руку, когда получил мощный разряд электрошокера. Вскрикнув от боли, выпустил охранника, что оказалось ошибкой. Выхватив свой шокер, эта тварь ткнула мне его прямо в шею, вызывая пляску звезд в глазах и потерю сознания.
        Очнулся в темноте, глаза привыкали к темноте довольно долго. Это был карцер - каменный мешок, в котором даже нельзя было вытянуться во весь рост. Топчана или нар не было от слова совсем. В углу стояло оцинкованное ведро для справления нужды. Воды, как и следовало ожидать не было.
        Время тянулось бесконечно долго - в камеру не проникал свет, а освещения не было. Трижды мне в открытую полку, куда со стороны коридора падал слабый свет, ставили миску с рисом и пластиковую бутылку с водой емкостью в треть литра. Когда лязгнули запоры двери, а в лицо ударил ослепительный свет фонаря, я вскрикнул от боли.
        - Пошли сука, одно движение и ты труп, - на довольно внятном английском произнес невидимый собеседник. Вытянув руки, чтобы нащупать выход, шагнул вперед и лишь потом боязливо рискнул открыть глаза. Мы находились в узком коридоре, освещенным лампами красного цвета.
        - Руки! - последовала команда. Заведя руки за спину, почувствовал холод металла и щелканье замка наручников.
        - Вперед, - последовал сильный толчок в спину. Мы прошли по коридору до конца, поднялись на один этаж, освещенный стандартными лампами. Меня завели в нишу, отгороженную от коридора железной решёткой.
        - Руки! - послушно протянув руки, почувствовал облегчение, после снятия наручников.
        - Снимай одежду, от тебя несет как от свиньи, - теперь, при нормальном освещении, я видел говорившего. Это был довольно высокий китаец в военной форме в чине лейтенанта. Рядом с ним стоял китаец пониже с пожарным брандспойтом в руках, скаля зубы гнусной ухмылке.
        - Поторапливайся, с тобой хочет поговорить господин Си, - лейтенант начал проявлять нетерпение. Негнущимися пальцами стащил с себя робу, лифчик в этом лагере заключенным не давали. Немного поколебавшись, снял брюки, оставшись в допотопных трусах серого цвета, выданных здесь.
        - Снимай! - прозвучало как выстрел. Повернувшись боком к зрителям, быстро стащил трусы и замер, не понимая куда их положить. В камере для помывки, крючков или полок не было. Струя воды сбила меня с ног, заставив нелепо раскорячить ноги. Гнусное хихиканье доносилось до меня, сквозь потоки воды. Попытавшись встать на ноги. Пытаясь укрыться от бьющей струи, подставил спину и задницу под поток. Изверг умудрился попасть в причинное место, от чего я взвыл от боли, вскидываясь на ноги. Но поток воды швырнул меня в стену, припечатав носом.
        Прижавшись к стене лицом, молил чтобы эта экзекуция закончилась. Мне приходилось видеть подобное в кино, но мощь, с которой на меня обрушивался поток воды, не шла ни в какое сравнение с фильмами. В кинокартинах, герой мог стоять против этого напора, даже пытался закрываться. Меня же струя воды пришпилила к стене, не давая отойти от нее. Пытка закончилась также внезапно, как и началась.
        - Надевай чистое, - незаметно для меня, подошедший третий китаец, просунул аккуратно сложенную брючную униформу с трусами синего цвета поверх. Второй рукой протянул микроскопическое полотенце. Дрожа от холода, быстро прошелся полотенцем и уже не стесняясь начал одеваться. В конце концов это не мое тело, да и насмотрелись они во время водной экзекуции.
        - Руки, - словарный запас лейтенанта не отличался разнообразием. Подойдя спиной к решетке, высунул руки, почувствовал, как сработал замок.
        Господином Си оказался полноватый китаец с ласковым взглядом. Этот директор лагеря Сяодун хотел, чтобы я докладывал ему о женщинах, содержавшихся со мной в камере. На все мои попытки воззвать его к совести, устрашить карой правоохранительных органов России, Си только улыбался. Внимательно выслушав лейтенанта в роли переводчика, Си радостно улыбнулся:
        - Александра Госсман была похищена исламскими террористами и перевезена в Урумчи. Наши доблестные спецслужбы настигли мерзавцев, завязался бой, но террористы предпочли взорваться, чем сдаться в плен. Тела террористов и несчастной Александры разнесло на куски. Тем не менее, по анализу ДНК нам удалось установить личность девушки - это была Александра Госсман. Ее остатки кремировали, а прах торжественно передали нашим друзьям из России с заверениями в дружбе и вечном сотрудничестве.
        Слова лейтенанта доходили до меня медленно - неужели это все? До сих пор оставалась надежда, что меня ищут - я же не рядовой агент, у меня уникальные способности. Но если китайцам удалось убедить российскую сторону в моей смерти, никто не шевельнет пальцем.
        - Вы лжете, даже прах можно идентифицировать - остаются следы ДНК. - Лейтенант перевел, Си зашелся в благодушном смехе. Говорил он долго, мне даже стало страшно, потому что лейтенант помрачнел.
        - Это не проблема - мы изъяли один из твоих яичников, сожгли его и смешали с пеплом от целлюлозы. Любая экспертиза ДНК подтвердит, что это останки Александры Госсман. Ведь у вас есть картотека ДНК, ФСБ не может ее не вести.
        - Я не имею отношения к ФСБ, - голос мой звучал настолько твердо, что трудно было не поверить. Господин Си даже передернул плечами:
        - У вас вся страна имеет отношение к ФСБ, а образцы ДНК сдаются сразу при рождении. - Мне стоило труда не рассмеяться на этот бред. В годы Советского Союза, на западе была популярна байка, что по улицам Москвы разгуливают медведи, а каждый русский носит с собой балалайку. Времена изменились, но стереотипы остались, только стали более современными. Следующая фраза чванливого китайца заставила меня напрячься:
        - Я почему вас велел привести, Александра, - Си неторопливо барабанил пальцами по столу, - у вас есть возможность улучшить свое положение в лагере. Вас отпустят в основной блок. Где условия содержания проще, кроме того, вам будет предоставлен дополнительный паек, и вы будете избавлены от некоторых унизительных процедур.
        Лейтенант перевел, оставив теряться меня в догадках - за что мне такие привилегии. Впрочем, неясность быстро рассеял Си, сразу перейдя к делу:
        - Мне звонил господин Лао Шенг, - имя было незнакомым, я молча ожидал пояснения. - Это один из наших ведущих ученых в Министерстве государственной безопасности, он просил к вам особого отношения. Сам господин Лао Шенг собирается прибыть в наш лагерь примерно через десять дней. Если ваша персона его заинтересовала, значит, дело серьезное. От вас требуется одно - вести себя примерно, не подавать плохих примеров неподчинения остальным женщинам. И ваше пребывание в лагере станет куда менее неприятным. Собственно, это все, надеюсь вы не доставите хлопот и вас не придется содержать в карцере.
        В моей голове с невероятной скоростью мелькали мысли - выход в общий лагерь давал призрачную надежду на побег. Если дела обстоят так как мне сказал Си, приезд ученого не сулит мне хорошего. Вероятно, этот Лао Шенг заметил какие-то генетические изменения в моем организме, а раз так, то скоро превращусь в подопытного кролика. Отсюда напрашивается вывод - мне надо покинуть лагерь еще до его приезда. Сделать это находясь внутри усиленного барака, что отгорожен от остального лагеря решеткой под напряжением, практически невозможно. Теоретические шансы появляются лишь попав в основной лагерь - там и территория огромная и возможности должны быть лучше.
        - Я согласна, проблем не доставлю, - лейтенант перевел и лицо господина Си просто просияло.
        - Вот и хорошо, я распоряжусь, чтобы охрана к вам относилась уважительно.
        - Есть одно условие, - перебил китайца, - я сдружилась с одной женщиной, она неплохо говорит по-английски, переведите ее со мной, или я просто умру от тоски.
        - Как ее зовут? - лейтенант пронизывал меня своими серыми глазами.
        - Фатима Демирель!
        Китайцы разговаривали пару минут - судя по интонации, лейтенант был против моей просьбы, но решающее слово осталось за Си.
        - Ее переведут, но должен предупредить - это опасная женщина, зараженная глупыми мыслями.
        - Она знает английский, а остальные женщины глупы, я их не понимаю, - мои слова упали на благодатную почву. Господин Си разразился длинной тирадой о глупых уйгурах, упорно цепляющихся за свои обычаи и религию, не желающих стать полноправными членами великого китайского общества. Лейтенант переводил, но по его глазам было видно, что его раздражает болтовня начальника.
        Прощаясь, Си даже позволил себе комплимент по поводу моей внешности. Мило улыбнувшись начальнику концлагеря, с наручниками на руках, проследовал за лейтенантом. Подозвав к себе троих охранников, короткими отрывистыми словами, тот перепоручил меня подчиненным.
        - Не забудьте про Демирель, - напомнил про турчанку. Проигнорировав мои слова, лейтенант ушел, а меня повели в сторону общего лагеря. Отключив питание на щите, меня провели на другую сторону и лишь потом отстегнули наручники. Прежде чем снять наручники, все трое охранников со смехом обследовали мою пятую точку, заставив кипеть от возмущения. В карцер попадать желания не было, пришлось выдержать эти противные руки на заднице.
        Фатиму привели через полчаса, нас определили в третий барак, где находилось сто женщин. Всего таких бараков в Сяодуне было двадцать, не считая того корпуса. Где мы находились до этого.
        - Александра, я так рада тебя видеть, - Фатима кинулась в объятия, заставив меня поморщиться от боли в ребрах.
        - Я думала тебя увели навсегда, почему нас перевели в общий лагерь? Это твое правительство надавило на узкоглазых? - Демирель болтала не смущаясь, что вокруг нас собралась уже порядочная толпа. Женщин интересовало, как обстоят дела на воле. Узнав, что мы из спецбарака, к нам потеряли интерес - здесь половина так или иначе успела побывать в спецбараке.
        - Фатима, выйдем, нам надо поговорить наедине. - Единственным местом, где обычно не было охранников и не было камер, со слов наших сокамерниц, были туалеты, устроенные во дворе. Это были временные сооружения из досок и гипсокартона с обычной дыркой в дощатом полу.
        - Отсюда надо бежать, у нас мало времени, меньше десяти дней. - Мои слова заставили Фатиму замереть в полуприсяде.
        - Отсюда невозможно сбежать - забор под напряжением, везде колючая проволока, вышки и охрана.
        - Нет ничего невозможного, если человек настроен решительно. - Намыливая руки оценивал наши шансы сбежать. Незаметно улизнуть не удастся, единственный вариант - перебить охрану. На минуту вспомнилось лицо и слова Рауля, инструктора из Абхазии:
        «Ты девушка, Александра, никто не заподозрит, что у тебя может такая сила и реакция. Это твой козырь, если сумеешь им распорядиться правильно, тебя не удержат никакие запоры».
        - Фатима, ты боишься смерти? Готова рискнуть, чтобы получить свободу?
        - Смерти я боюсь, но я рискну и пойду на что угодно, чтобы сбежать отсюда. - Помыв руки, девушка подошла вплотную:
        - Но как мы сможем сбежать, у тебя есть план? Женщины говорили, что многие в лагере, не выдержав кидались на сеточный забор - там ток, их всех убило.
        - План у нас очень простой, - я сделал паузу, заранее представляя реакцию девушки на то, что скажу: - мы не будем убегать как зайцы.
        - А что, скажи, не томи Александра, - Фатима едва не касалась моих губ своими.
        - Мы захватим этот лагерь, перебьем охранников и уйдем с гордо поднятой головой.
        Демирель даже отшатнулась после моих слов - на секунду повисло молчание, а затем девушка выдавила сиплым голосом:
        - Мне всегда говорили, что русские сумасшедшие.
        ГЛАВА 15
        РЕКОГНОСЦИРОВКА
        Из Министерства иностранных дел Российской Федерации, Проскурнов возвращался в скверном расположении духа. На заднем сиденье его «Волги» покачивался расписной горшок с плотно закрытой крышкой, обвязанной траурной черной лентой с белыми иероглифами. Разговор с заместителем министра «иностранцев», как величали это ведомстве службисты, вышел тяжелый и неприятный. Его отчитали как школьника, Радков Сергей Олегович, бывший его соратник по работе в ФСБ, не стеснялся в выражениях. В голове Проскурнова до сих стояли его гневные реплики: «Китай наш стратегический партнер, дилетанты хреновы, доверили сучке такую операцию».
        Только провожая Проскурнова к машине на подземном паркинге, Радков позволил себе немного расслабиться.
        - Ты пойми, Виталий Иванович, Китай на сегодня, чуть ли не единственный наш союзник. Запад затягивает удавку на шее страны, базы НАТО в странах Балтии, не вмешайся мы своевременно, в Крыму стояли бы американские войска. Вы, со своей бездарно проведенной операцией, ведете к эскалированию и так непростых отношений с нашим китайским соседом. Шестьдесят процентов импорта в нашу страну приходится на этих, как ты выразился, чертовых узкоглазых. Министру пришлось сегодня выслушивать от председателя правительства, потому что китайцы поступили, как всегда: вернули останки вашего агента вместе с официальной Нотой.
        Мужчины уже вышли из лифта в подземном спецпаркинге - попасть сюда можно было только по спецпропускам. Дождавшись паузы, Проскурнов, взял бывшего коллегу за руку:
        - Это был вопрос чести, Серега, этот ТаоХань не должен был уйти от возмездия и не ушел.
        - Он все-таки мертв? - Радков вытащил сигареты, - Куришь?
        - Нет, здоровье дороже, завязал, - Радков затянулся, а Проскурнов продолжил:
        - Физически он жив, но только физически. По факту это просто овощ - полностью парализован, даже глотать самостоятельно не может. Дыхание с помощью аппарата, при отключении его ждет биологическая смерть.
        - То есть, ваш агент выполнил задание, - не увидев урны поблизости, Радков бросил окурок на бетонный пол и затушил растерев.
        - Выполнил, вероятно что-то пошло не так и агента раскрыли. Но она все равно довела работу до конца. - Проскурнов повертел расписной горшок в руках, - а теперь нам всучили горстку пепла и попросили заткнуться. Мы даже не можем быть уверены, что это ее прах.
        - Вот забыл, - порывшись во внутреннем кармане пиджака, Радков вытащил сложенный вчетверо лист бумаги.
        - Что это? - Проскурнов терпеливо ждал ответа.
        - Заключение их генетиков с расшифровкой генома. Сравни с показаниями в базе у себя, получишь ответ чей прах в горшке.
        - Серега, - по старой памяти Виталий Иванович называл Радковапо-приятельски, - мы не можем на вашем уровне пригрозить этим китайцам? Вся эта история с исламистами, что похитили Светлых, высосана из пальца. Наши «наружники» видели, как Александра садится в лимузин, проследили их до ресторана в деловом центре Шанхая. Там априори не могут никакие террористы с их тотальной китайской слежкой за гражданами. Неужели мы проглотим эту чушь и спустим им все с рук?
        - Проглотим, Витя, проглотим. Сам знаешь, какая политическая обстановка в мире. Запад против нас, Америка спит и видит, как ослабить нашу страну. В этой ситуации Китай практически единственный наш союзник, не считая непредсказуемого турецкого султана. С самого верха спущено указание - не дразнить султана и дракона, их помощь еще понадобится. А посему, смирись с тем, что ситуация предстоит таким образом - агента похитили и убили исламисты. Ну, давай, будь здоров, Витя, будет время посидим, вспомним студенческие годы.
        - И тебе не хворать, - Проскурнов пожал руку товарища, направляясь к машине. Он снова оглянулся на горшок, удобно устроившийся рядом с ним: был человек, а осталась горстка пепла. Прибыв на базу, Проскурнов сразу передал прах на проверку - китайцам он не верил от слова вообще. Занятый рутинной работой, генерал на пару дней забыл про своего погибшего агента, пока его не побеспокоил заведующий лабораторией Сычев Никита.
        - Виталий Иванович, у меня готовы результаты по вашему заданию.
        - Проходи, Никита, докладывай, - Проскурнов откинулся в кресле.
        - Качественный анализ на ДНК на 99,9 совпадает с анализом представленным в нашей картотеке и принадлежит Александре Госсман, - не стал утомлять Сычев пространными терминами. Надежда, теплившаяся в груди Проскурнова угасла, не успев разгореться. Он устало кивнул:
        - Свободен, Никита, спасибо. - Сычев, дойдя до двери остановился:
        - Виталий Иванович, разрешите высказать свои соображения?
        - Говори, - Проскурнов встал, подойдя к секретеру достал коньяк. Армянский коньяк ему присылал старый друг, Авакянц Амос, с которым дружили еще со времен службы в армии. Плеснув себе на два пальца, генерал опрокинул рюмку и блаженно зажмурил глаза - классная вещь коньяк. Врачи рекомендовали красное вино, но Проскурнов предпочитал коньяк.
        - Дело в том, что я решил сделать еще и количественный тест. Меня смутило наличие в прахе предметов горения древесины, - Сычев сделал паузу. Увидев, что Проскурнов заинтересовался, продолжил:
        - Количественный тест праха показал критически малое содержание ДНК нашего образца из картотеки.
        - Никита, говори прямо, что ты хочешь этим сказать?
        - Возможно китайцы смешивают прах или просто используют для этого промышленные печи, где сжигался строительный мусор. Но основная часть пепла в вашем горшке - зольные элементы, - скороговоркой закончил мысль заведующий лабораторией.
        На секунду воцарилось молчание, судорожно сглотнув, Проскурнов задал вопрос:
        - Никита, можно ли вручить горстку пепла со следами ДНК, если человека не сжигали?
        - Запросто, Виталий Иванович, в пепел надо просто добавить небольшой фрагмент человеческого тела - волосы, ногти и так далее.
        - Никита, ты заслужил премию, зайди в отдел кадров, напиши заявление. - Проскурнов едва сдержался, чтобы не обнять своего ученого. Глубоко в подсознании, он чувствовал, что китайцы врут. Сама версия произошедшего выглядела неправдоподобной, нелепой, рассчитанной на дураков. Да и Тао Хань, находящийся в реанимации свидетельствовал, что Александра до него добралась.
        Отпустив заведующего лабораторией, Проскурнов развил кипучую деятельность: созвонился с коллегами из СВР и ГРУ по защищенной линии. Новостей не было, но выслушав его, собеседники на проводе отмели версию китайцев - никакой активности исламистов на территории Китая замечено не было. Впрочем, и самих исламистов, по сведениям СВР там тоже не было. Бывали периодические конфликты в автономном округе, но чтобы в Шанхае были прецеденты - такого СВР не припоминало.
        - Значит ты жива, Александра, а зная твое желание жить, следует ожидать, что вскоре ты себя проявишь! - Довольный новыми обстоятельствами, Проскурнов достал коньяк - такие новости заслуживали четырех пальцев.
        * * *
        Одно дело сказать, совсем другое дело сделать. После моих слов про захват лагеря, Фатима преобразилась, девушка заметно воспряла духом. Вот уже третий день как турчанка донимала меня вопросом, когда именно я планирую захватить лагерь. С одной стороны, меня удивляла ее невероятная вера и наивность, но в то же время такое доверие тешило самолюбие. Два дня подряд, пользуясь привилегией свободного перемещения по лагерю, изучал обстановку. Утешительного было мало - весь лагерь был окружен металлической сеткой под напряжением. Но даже если бегущему удалось бы чудом преодолеть такой забор, за ним шло второе препятствие из двухметровой полосы спутанной колючей проволоки. Это, не считая сторожевых вышек, расположенных на расстоянии ста метров друг от друга. Лагерь Сяодун имел форму прямоугольника - он вытянулся с востока на запад на шесть сотен метров, если считать по количеству сторожевых вышек. Ширина была четыреста метров. Тот усиленный барак, в котором мы находились прежде, был дополнительно отгорожен металлической решеткой под напряжением.
        Вышки были невысокие, не более пяти метров, в каждой дежурил китаец, вооруженный автоматом и биноклем. Наиболее активными были две вышки, что находились напротив туалетов и душевых. В лагере не стали заморачиваться соблюдением права частной жизни - стены душевых были не выше полутора метров. Когда женщины мылись, их головы были видны с любого места в лагере, а с вышек открывалась дополнительная картина. Если на остальных вышках дозорные чаще всего дремали, на двух вышках вблизи душевых, всегда старались рассмотреть купающихся.
        Со слов женщин в лагере, первое время они мылись сидя, стараясь не попадаться под око бинокля. Но со временем все перестают обращать внимание на извращенцев с биноклями. Мой период игнорирования разглядывания меня в бинокль не прошел - каждый раз моясь на корточках, проклинал этих наблюдателей, сдерживаясь от искушения показать фак. За такой жест можно было попасть в карцер - в каждом бараке были стукачки, китайцы всегда узнавали необходимую информацию. Шел третий день после того, как я озвучил Фатиме идею захватить лагерь, но путного в голову не приходило.
        Направляясь в душ уже в сумерках, заметил, что вся территория вокруг него, ярко освещена. Не пара тусклых лампочек, как обычно, а на столбах установили мощные галогеновые светильники, отчего все было залито ярким желтым светом.
        "Извращенцы чертовы',- мало им дневных наблюдений, решили еще и ночью рассматривать моющихся. Намыливая голову сидя на корточках, едва не вскрикнул от неожиданной мысли. Дело в том, что, когда в душевые набирались молодые девушки, количество наблюдающихся на вышках возрастало в разы. Отдыхающая смена присоединялась к охранникам на вышках - администрация лагера сквозь пальцы смотрела на такие шалости. Первый шаг, так необходимый для получения свободы, вырисовывался неясными очертаниями.
        Проектировщики лагеря допустили одну существенную ошибку расположив наблюдательные вышки по периметру внутри лагеря. Сидя под струями воды, лихорадочно соображал, что делать дальше. Подойти в сумерках к вышке и даже проникнуть в нее, для меня не составит труда. Я даже смогу разобраться с охранниками, пока они увлечены разглядыванием моющихся женщин, особенно если в вечер «Х» подобрать контингент помоложе. Что дальше? Захват одной вышки не решает проблему, хотя обеспечивает нас оружием. На остальных вышках поднимут тревогу, нас просто перестреляют. Хотя, с моим умением стрелять, спасибо Раулу, я могу навести шороху.
        Позабыв о наблюдающих, выпрямился во весь рост, вытираясь полотенцем. Со стороны двух ближайших вышек донеслись одобрительные крики наблюдающих
        «Суки», - зло, выдохнув, закутался, соблюдая предосторожности прошел в предбанник, где быстро натянул на себя лагерную робу. Мысль с захватом вышки и дальнейшим планом, надо было обдумать до конца. В ней было рациональное зерно, но план пока был сыроват и дальше захвата вышки дело не шло. Фатиму я нашел в бараке, пригласив ее прогуляться, изложил первую часть плана. Турчанка слушала не перебивая, стоило мне закончить, Демирель меня удивила ясностью ума:
        - Хороший план, чтобы героически умереть. Но он не поможет открыть ворота лагеря и обесточить периметр. Как отвлекающий маневр он хорош, но надо сделать так, чтобы можно было вырубить трансформатор. Иначе мы не сможем вырваться за периметр, и захват вышки нам ничем не поможет.
        - Можешь предложить план получше? - Турчанка восприняла мои слова как обиду.
        - Александра, не обижайся, то, что ты говоришь отлично для одной части. Но если не снять напряжение с забора и ворот, мы просто умрем - китайцы быстро нас перестреляют с других вышек. Я пока не знаю как именно, но надо испортить трансформатор, тогда и ворота откроются, они автоматические. И нам нужны женщины, много женщин, чтобы отвлекать внимание на других вышках.
        - Здесь много стукачей, ты сама говорила, - напомнил я Фатиме ее слова.
        - Я знаю, надо будет подбирать аккуратно, оставь это мне, а ты подумай, как нам вырубить трансформатор. - Демирель ушла набирать актив для предстоящего побега, оставив меня в задумчивости. Мой план действительно не выдерживал никакой критики - захват вышки никак не влиял на возможность побега. Прогуливаясь по лагерю, внимательно рассматривал административную часть лагеря, где находилась казарма охранников. От основного лагеря, это место было отгорожено, как и усиленные бараки, где проводили медицинские опыты, металлической решеткой. Чтобы попасть в лагерь, все прибывшие проходили своеобразный пропускник. Затем шел сеточный забор под напряжением, ворота были легкой металлической конструкции.
        Площадь, где находилась казарма, проходная будка и еще одни ворота на свободу была небольшой. Помимо вышеупомянутой казармы здесь находилось еще одно большое здание, где готовили еду и скорее всего, находилась администрация лагеря. Хотя сам господин Си проводил со мной беседу в бараке усиленного режима, где меня помещали в карцер. Несколько машин, похожих на легкие армейские джипы все время находились около казармы. Иногда пара машин уезжала, спустя время они приезжали обратно. Через сетку было видно, что на улице, рядом с воротами находилась асфальтированная парковка, где находились уже гражданские автомобили. Внутрь территории лагеря, ни один гражданский автомобиль не заезжал, с порядком здесь было строго.
        Но мое внимание привлекла не казарма и не парковка. Трнасформатор, обеспечивавший электричеством весь лагерь, тоже находился на административной части лагеря, прямо за сеточным периметром у ворот. Неспешно прогуливаясь, несмотря на поздний час и игнорируя крики с вышек, внимательно присмотрелся к интересующему меня объекту. Трансформатор негромко гудел, его защитный кожух был снят - жара стояла довольно приличная. Уже проходя мимо, заметил пару искорок в глубине гудящего аппарата.
        «Физику забыл дурак, просто замкни его металлическим предметом», - мысль была настолько очевидная, что я остановился разворачиваясь. По лагерю прозвучала сирена, предупреждая о ночном отбое, с ближайшей вышки на меня визгливо закричал охранник. По всему лагерю началась суматоха - сирена никогда не звучала в одно и то же время. Отбой мог быть и в десять вчера, но пару раз затягивался до полуночи, когда помывка женщин заставляла китайцев снисходительно отнестись ко времени.
        Женщины спешно направлялись в свои бараки, опоздавших на десять минут мог ждать карцер. До моего отряда было далеко, легким бегом направился к своему бараку. Чувствуя, что силы ко мне возвращаются, довольно легко успел добраться до своего барака прежде, чем прозвучал второй сигнал сирены. Физическая форма меня обрадовала, видно действие лекарств, что мне кололи, стало ослабевать. До приезда ЛаоШенга оставалась неделя, попытку побега нельзя было откладывать далеко. В том, что легко взберусь на вышку и смогу нейтрализовать пару извращенцев, я не сомневался. План побега начал вырисовываться - надо одновременно захватить вышку и замкнуть трансформатор.
        Если все женщины побегут через открывшиеся ворота, выйдя из зоны освещения ночью - они станут недосягаемы для стрелков на других вышках. Пешком удирать я не собирался - джипы на административной части лагеря так и просились, чтобы ими воспользовались при побеге. Я вздрогнул от прикосновения в темноте - это Фатима перебралась на мою кровать. Приблизив губы к моему уху, девушка горячо зашептала:
        - Я нашла человек десять, готовых рискнуть даже напасть на китайцев. Дай мне пару дней, их будет в десять раз больше. Ты подумала, как обесточить забор?
        - Завтра расскажу, а теперь иди в свою кровать, ты мне ухо обжигаешь, - легонько шлепнул девушку по ягодицам.
        - Ты ведешь себя как мужчина, - хихикнула турчанка, перебираясь на соседнюю шконку, не подозревая, как ее слова близки к истине.
        ГЛАВА 16
        НОЧЬ СТРАХА И ГЕРОИЗМА
        За два дня, что прошли после разговора с Демирель, турчанка развила бешеную активность: она буквально вихрем носилась по лагерю, ища единомышленников. Такая активность не могла остаться незамеченной, нас с ней снова доставили к господину Си. В этот раз разговор не затянулся, мы выразили полное согласие на сотрудничество, поставили свои подписи под китайскими иероглифами. Пообещав пересмотреть условия нашего содержания, Си отпустил нас обратно в лагерь.
        Металлическим предметом, с помощью которого я планировал замкнуть трансформатор, была распорка, установленная внутри душевых. Всего таких распорок в душевых было восемь - они создавали устойчивость всей хлипкой конструкции. Мне удалось снять четыре распорки, больше снимать не рискнул, душевые могли развалиться как карточный домик. Распорки были спрятаны внутри матраса у меня и у Фатимы, ожидая своего часа.
        Демирель удалось найти больше пяти десятков женщин, готовых рискнуть жизнью ради попытки бегства. Колеблющихся турчанка отсеивала, объясняя свои слова указанием администрации лагеря по проверке благонадежности. Не знаю сколько было в Сяодуне стукачек, но до субботы, на которую был назначен побег, нас никто не схватил. Китайцы по своей природе трудоголики, они работают от заката до рассвета, но суббота для них практически священный день. Ее они посвящают отдыху и релаксации. Именно по субботам, передвижение в стране затруднено - миллионы людей устремляются на природу и на осмотр достопримечательностей. Это является практически неизменной атрибутикой жизни современного Китая.
        Что будет дальше, если нам удастся вырваться из лагеря, пока не думал. Проблемы надо решать по мере их появления, - эта избитая фраза была как нельзя кстати. У меня будет четыре попытки закоротить трансформатор, оставалось понять, что следует сделать первым - взять вышку или вывести из строя трансформатор. Логичнее было вначале замкнуть трансформатор - тогда все женщины могли пойти на приступ проволочной сетки. Но будут жертвы, много жертв - как только свет вырубится, все вышки по периметру всполошатся. Кроме того, я понятия не имел как обстоят дела с резервным питанием. Если автоматически включатся генераторы и подадут напряжение на периметр - все будет бесполезно: нас просто перестреляют как куриц.
        После мучительных раздумий пришел к выводу, что единственным вариантом успешного бегства, является захват вышки ближе к центральным воротам и последующее обесточение периметра. В случае наличия в лагере аварийных генераторов, у нас будет пара десятков секунд, чтобы вырваться наружу. Жертв не избежать и в этом случае, но они будут не напрасны, если побег осуществится.
        Фатима организовала мне встречу с женщинами, согласившимися попытаться бежать во время обеда и ужина. За длинным столом случайных не было, только посвященные в наш план побега. Не вдаваясь в подробности, рассказал вкратце свой план. Демирель переводила, переспрашивая у меня подробности.
        Всего готовых рискнуть женщин оказалось чуть больше пяти десятков: разделил их на пять групп. Две группы должны были штурмовать две вышки чуть подальше от вышки у ворот - ее я оставил на себя. Оставшиеся три группы женщин, сразу после отключения света, шли на прорыв, неся с собой одеяла и легкие матрасы. Они должны были прорвать сеточное заграждение и полосу колючей проволоки в разных местах, чтобы в освобожденные проходы хлынули убегающие. Была еще одна группа из молодых девушек - им предстояло показать себя во всей красе в душевых, отвлекая внимание охранников на вышках.
        - Ты ничего не сказала про первую вышку, а она самая главная, - отпустив женщин после ужина, мы с подругой неспешно прогуливались по территории лагеря.
        - Ее я захвачу сама, - пнув камешек, я посмотрел в лицо Фатиме, - твоя задача быть наготове. Мы будем уходить через ворота, но только мы вдвоем. Как только свет погаснет, у тебя будет несколько секунд толкнуть ворота и забраться в джип. Если там не будет ключа - мы в жопе.
        - А ты? - Демирель остановилась, - как ты можешь одна захватить вышку и еще и успеть вывести трансформатор из строя?
        - За меня не переживай, и не делай такого лица. Не хватало, чтобы охранники нас в чем-то заподозрили. Я захвачу вышку без шума, быстро спущусь и вырублю трансформатор. Мы почти одновременно побежим к воротам, просто я буду на метров сорок позади тебя.
        - Мы не будем ждать остальных, пока они прорываются через сетку?
        - Нет, у нас за воротами постовая будка, там минимум один вооруженный человек. Женщины получат шанс сбежать, я не могу рисковать, дожидаясь развязки. Не стой столбом, привлечешь внимание.
        Пару минут турчанка молчала, я терпеливо ждал, предполагая следующий вопрос.
        - Значит, все эти несчастные отвлекающий маневр? - Демирель даже немного повысила голос.
        - Не ори, дура, - осадил я девушку, - им выпадет шанс, кто сможет - тот воспользуется. Я не нанималась заниматься их проблемами, своих по горло. Если тебя что-то не устраивает, можешь оставаться здесь. Надумаешь сдать меня - пожалеешь.
        Оставив растерянную Фатиму, зашагал в свой барак. Где-то глубоко кольнула совесть, турчанка была права - у уйгурок не было шанса уйти далеко. Даже если удастся преодолеть сеточный забор и колючую проволоку, китайцы быстро их нагонят. Пешком не уйти от машин в пустынной местности - здесь нет леса, чтобы спрятаться. Да и лес не особо бы помог - преследующие всегда лучше экипированы, вооружены и знают свою работу.
        Демирель пришла примерно через полчаса - ее глаза были заплаканы. Присев рядом, девушка обняла меня за плечи:
        - Саша, прости меня, ты права. Просто мне жалко этих несчастных, их убьют и переловят. А затем, китайцы сгноят их в карцере.
        - Фатима, их сгноят в этом лагере даже без попытки побега, ты это знаешь лучше меня. Но так у них будет шанс, может несколько человек смогут ускользнуть, добраться до своих родных и укрыться. В этом районе ведь преобладающее население уйгуры, значит, добравшись до людей, они могут получить помощь.
        - Почти девяноста процентов уйгуры, - прошептала девушка, пытаясь улыбнуться.
        - Значит, не все так плохо. А теперь успокойся, сегодня надо хорошо выспаться, завтра вечером у нас будет ночь страха и героизма.
        - Завтра? - Ошеломленная девушка даже отпрянула от меня, - я думала у нас еще несколько дней на подготовку.
        - Нельзя тянуть с побегом, с каждым днем возрастает риск что кто-то проговорится или намеренно сдаст нас. Второй попытки у нас не будет, сразу после ужина начнем с душевых, пусть девушки моются неторопливо и без стеснения.
        - Я с ними поговорила, они готовы на это, если кто-то получит шанс сбежать, - Демирель в последний раз шмыгнула носом успокаиваясь.
        От готовности молодых девушек купаться демонстративно показывая себя, зависело многое. Если мне не удастся нейтрализовать охранников на первой вышке, даже если вывести из строя трансформатор, побег обречен - нас просто пристрелят. Лежа на своем видавшем виды матрасе, заново прокручивал план побега. Ближе к сумеркам надо оказаться рядом с вышкой, чтобы не бежать через весь лагерь. Обычно на вышке дежурили по два человека, что для меня не представляло трудности. Трудность была в другом - вырубить их так, чтобы с соседних наблюдательных пунктов не заметили. Если удастся это сделать незаметно, половина дела сделана. Потом остается сунуть железную распорку во внутренности трансформатора и сломя голову бежать к воротам, до которых около пятидесяти метров.
        Как только свет погаснет - штурмовые группы женщин пойдут на прорыв, при чем часть из них будет атаковать вышки. Отобранные Фатимой уйгурки выглядели решительными, суровая жизнь и лишения превратили их в бойцов. Только вот незадача - они все равно оставались женщинами, уступая мужчинам в скорости реакции и в силе.
        В бараке был слышен храп, сопение, приглушенное бормотание. Перевернувшись на бок, попробовал заснуть, но сон не шел. Не спала и Фатима, я слышал, как она ворочается, устраиваясь поудобнее.
        - Саша, ты спишь? - прошептала турчанка. Проигнорировав ее вопрос, постарался думать о Проскурнове и своей мести ему и его подручным. Чувство ненависти всегда помогало отвлечься от тревожных мыслей. Помогло и в этот раз - не понял, как провалился в глубокий сон. В моем сне я пытал Виталия Ивановича и Баргузина подвешивая их на дыбе. И если Баргузин молил о пощаде, генерал проявлял чудеса стойкости и терпимости, сверля меня ненавидящим взглядом. Проснувшись, чуть не взвыл от досады - настолько реалистичным был сон.
        Но не только это разочарование ждало меня - проклятый женский организм вновь напомнил о себе цикличностью кровопотери.
        - Ты не беременна, счастливая, - с завистью протянула Демирель, протягивая мне гигиенический пакет. С того дня, как нас оприходовали в бараке, правда я был в отключке и не видел ничего, она каждый день ждала подтверждения, что не беременна.
        - Да уж, счастья у меня полные трусы, - раздраженно буркнул в ответ, направляясь в туалет. Эти несколько дней меня бесили, превращая в неуравновешенного человека.
        - Будьте вы все прокляты, ублюдки, кровью будете умываться, - вслух повторил свою угрозу в тысячный раз в адрес моих мучителей-экспериментаторов. В мире немало особей мужского пола, мечтающих стать женщинами, даже ложатся под нож хирурга. А эти твари меня превратили в женщину, меня, ярко выраженного гетеросексуала и мачо.
        - Кастрирую и заставлю съесть свои причиндалы, - добавилась новая угроза в адрес Проскурнова. Приведя себя в порядок, покинул кабинку, игнорируя недовольные взгляды женщин, стоящих в очереди. Малое количество кабинок в лагере было очередной задумкой администрации лагеря - все должно было напоминать о ничтожности наших персон.
        За завтраком Фатима почти не поела, девушка волновалась, каждую минуту задавая мне на ухо вопросы.
        - Если ты нормально не поешь, не успеешь за мной, а я тебя тащить не буду, - пригрозил турчанке, чтобы отдохнуть от ее вопросов.
        Этот день мне самому казался самым длинным в моей жизни: обед внес некоторое разнообразие, уменьшив время ожидания на полчаса. Снова мы собрались за одним столом: я, Демирель и старшие пяти штурмовых отрядов. Глядя на горящие глаза женщин, осознал, что они не отступятся и скорее умрут, чем останутся в лагере. Еще раз обговорив детали, отпустил женщин со словами:
        - На ужин вместе собираться не будем, не стоит испытывать судьбу. Каждая из вас знает, что делать, некоторые скорее всего умрут, но все равно есть шанс.
        - Все мы смертны, Назугум, - грустно улыбнулась Алтан, самая возрастная из всех. Ей было под пятьдесят, но женщина была подвижная. Со слов Фатимы, двоих ее сыновей убили «эскадроны смерти», формируемые из числа уйгуров - предателей, а ее саму уже пять лет держали по разным лагерям.
        - Что значит Назугум? - спросил у турчанки, когда мы закончили обедать.
        - Какая-то героиня из сказки, - Демирель была бледна, что я встревожился - того гляди и упадет без чувств.
        - Фатима, мне не нравится твой настрой. Если ты не готова - скажи прямо и оставайся в лагере. Я выберусь и доведу до турецких властей, что тебя удерживают здесь.
        - Я просто волнуюсь, - турчанка глубоко вздохнула, - не все так просто как ты думаешь. Но я готова и не подведу, не волнуйся, Саша!
        Демирель ушла, оставив меня в задумчивости. Меня терзала совесть, когда думал о том, что при побеге многих женщин просто перестреляют, но другого выхода сбежать из Сяодуна не виделось. Время до вечера шло невероятно долго и медленно, словно издеваясь над нашими планами. Когда солнце коснулось своим нижним краем горизонта, пришло время действовать. Уловив взгляд Мирай, возглавляющую отряд купальщиц, коротко кивнул - минут через десять включится освещение в лагере. Девушки торопливо направились в душевые, даже в их лагерных робах было видно, что Мирай подобрала стройных и симпатичных.
        Метнувшись к себе в барак, торопливо просунул в штанины распорки, снятые с душевых, по две на каждую штанину. Фатима ждала на месте, ее бледный вид мне не понравился, нам еще подбираться к первой вышке, а она выглядит как мертвец.
        - Соберись, наш выход, - дав ей пару несильных пощечин, привел девушку в чувство. Идти с распорками в штанах было трудно, ноги практически не сгибались. Буквально пара минут и свет включат, а при освещении не удастся незаметно вытащить распорки из штанин.
        - Фатима, прибавь ходу, - сумерки сгустились, пришлось рисковать, чтобы успеть. Едва я успел незаметно вытащить распорки, как по периметру лагеря вспыхнул яркий свет.
        - Иди в сторону ворот, будь недалеко от них и как только свет погаснет, рви когти.
        - Зачем рвать когти? - захлопала ресницами турчанка.
        - Это выражение такое, означает бежать изо всех сил. Все, иди, - слегка подтолкнул девушку в направлении ворот. Хотя первая вышка была довольно далеко от душевых, наверху тоже наслаждались видом моющихся девушек: слышались восклицания и смех.
        Сбросив с ног грубые тапочки, взялся за поручень, аккуратно перенося вес тела на нижнюю ступеньку. Вопреки моим ожиданиям, ступенька не скрипнула: семь, восемь, вот и последняя пятнадцатая ступенька. Поручни поднимались выше и укреплялись к полу кабинки, люк был открыт, в нос даже ударил запах пота и чего-то кислого. Сантиметр за сантиметром подтянулся, пока глаза не оказались выше пола: оба охранника увлеченно рассматривали в бинокль купающихся девушек. Молясь про себя, чтобы ступенька не скрипнула, поднялся и в полуприседе оглядел помещение. Охранники по всей видимости оторвались от ужина: на небольшом столике стояло две початые банки похожие на тушенку, миска с рисом и термос. Мой взгляд упал на массивный армейский нож, похожий на штык-нож к автомату Калашникова.
        Первый китаец умер мгновенно, даже не поняв, что случилось. Нож мягко вошел в область ключицы, но бинокль, выпавший из его рук, заставил оглянуться второго. Левой рукой прикрыв ему рот, всадил нож в область сердца. Тщедушное тельце охранника подвело - я ошибся и попал в грудину. Невероятным образом китаец умудрился вырваться из моих рук с застрявшим в груди ножом. Страх помешал ему крикнуть и поднять тревогу, вместо этого он рванулся к люку. Но второй раз меня провести не удалось: я запрыгнул ему на спину, обвивая ногами туловище и проводя удушающий. Китаец рухнул на меня, чудом не задев столик с посудой. Еще в падении я успел сгруппироваться, усиливая захват шеи и растягивая его ногами.
        Этот подонок оказался живучим, прошло не менее минуты, прежде чем он перестал царапать меня по лицу и его руки безвольно повисли. Осторожно поднявшись, огляделся - ближайшие вышки самозабвенно рассматривали купающихся девушек. С вышки хорошо был виден весь периметр лагеря, но к моему счастью, моя выходка оказалась незамеченной. Оба охранника были вооружены китайскими копиями автомата Калашникова, у первого убитого еще был фонарик. Прихватив один автомат, забрал бинокль и фонарик. Второй автомат жалко было бросать, но толку от Фатимы в бою ноль, а рисковать, навьючившись двумя автоматами, желания было мало.
        Спустившись вниз, нашел свои четыре металлические распорки - трансформатор, гудел довольно сильно, возможно поэтому шум потасовки и не слышали. Первая попытка попасть внутрь катушек не увенчалась успехом - негромко звякнув, распорка отлетела. Попал я только я третьей попытки - трансформатор взорвался веером искр, из его внутренностей вырвался сноп пламени.
        На мгновение даже я ошалел от наступившей темноты и тишины: опомнившись, побежал в сторону ворот, надеясь, что не напорюсь в темноте на железяку. Когда глаза выхватили в темноте фигуру турчанки - тишина в лагере взорвалась адскими криками, почти следом послышались одиночные выстрелы. Отряды женщин под руководством Алтан и других командиров пошли на приступ вышек и стены из рабицы. Схватив за руку Демирель, через пару секунд очутился у ворот: не останавливаясь, навалился плечом, чувствуя как расходятся створки. Едва мы успели выскользнуть наружу, как послышался приглушенный шум дизеля и периметр лагеря расцвел светом галогеновых ламп.
        ГЛАВА 17
        НА ЗАПАД
        Асфальтовая дорога уводила нас на запад: в свете фар мелькнуло название населенного пункта на иероглифах, продублированное на английском - Усу. Асфальтовая дорога забирала вправо к странному названию, крутанув руль я съехал на грунтовку, уходящую на запад.
        - Александра, зачем ты съехала с шоссе? - перекрикивая шум машины, Фатима не отрывала взгляд от неровностей дороги. Китайский аналог американского «Вранглера» клевал пятой точкой на каждом ухабе, норовя выскочить из наезженной колеи.
        - В город нельзя на таком близком расстоянии от лагеря, там наверняка уже выставлены посты, - отвечая едва вписался в поворот, дорога петляла довольно сильно. - Мы едем всего полчаса, надо уехать как можно дальше, чтобы иметь шанс уйти от погони.
        Фатима промолчала, соглашаясь с моими доводами. Выскочив из лагеря, мы слышали рев сирены, треск автоматных выстрелов и крики людей. Пройдет пара часов, и китайцы выловят практически всех беглецов в радиусе десятка километров от лагеря. Наше направление бегства не останется незамеченным - в ближайшие города уйдет указание перегородить дороги, остановить беглянок. Но даже азиаты с их исполнительностью потеряют какое-то время, прежде чем успеют закрыть дороги. Если мы успеем удалиться на сто километров, есть шанс избежать первого и второго заградительного кордона.
        Прошло еще полчаса, на грунтовке мне удавалось держать скорость не выше шестидесяти километров: временами дорога была размыта и с очень глубокой колеей. Бросив взгляд на датчик топлива, не удержался, чтобы мысленно не поблагодарить водителя джипа. Бензина оставалось три четверти бака, даже по скромным подсчетам это не меньше двухсот пятидесяти километров.
        - Как думаешь, как далеко мы отъехали, - нарушала молчание турчанка, все еще крепко держась за поручни джипа.
        - В районе пятидесяти километров, твою мать, - вырвалось у меня едва успевая затормозить. Грунтовую дорогу в паре метров от передних колес джипа пересекала широкая канава. Заглушив мотор вышел из машины - так и есть, здесь работал экскаватор.
        - Это из-за нас перекопали? - Фатима дрожала всем телом. Ночной воздух в этой степной местности был прохладный.
        - Нет, канава старая, даже края осыпались, но на машине ее не преодолеть. Надо искать объезд или идти пешком.
        - Пешком далеко не уйдем, - мрачно заметила турчанка, спускаясь в канаву, достигавшую глубины не менее метра.
        - А если искать объезд, потеряем время. Если дорогу перекопали, то явно исключили возможность объезда на ближайшие километры. Нет смысла искать объезд, думаю китайцы такое бы предусмотрели. Кроме того, свет фар ночью можно заметить издалека, - парировал слова Фатимы, вытаскивая свой автомат из кабины. Беглый осмотр машины дал немного - в боковом карманчике лежала непочатая полуторалитровая бутылка воды, перочинный нож. В бардачке нашлось две пачки печенья, на заднем сиденье было грязное шерстяное одеяло.
        - Фатима, уходим, время работает против нас. Держи воду и печенье, не вздумай пить, неизвестно сколько нам придется идти.
        - Я уже хочу пить, - призналась девушка, принимая от меня свой груз.
        - Вода и печенье на крайний случай, точно не сегодня ночью. - Скатав одеяло в валик, закинул его себе на плечо, поморщившись от неприятного запаха. Повесив автомат за спину, бодро преодолел канаву, помог турчанке подняться наверх.
        - Идти надо быстро, мы не на прогулке, но загонять себя не будем. Если сильно устанешь, сделаем небольшой привал. Лишний раз не разговаривай, в степи звуки разносятся далеко.
        За себя не беспокоился, физическая форма позволяла преодолеть большое расстояние даже бегом. Но турчанка не была так подготовлена, хотя стоически выдерживала мой быстрый темп ходьбы. Шли мы по грунтовой дороге, которая с каждым километром все больше становилась похожей на окружающую степь.
        Первый привал Фатима запросила, когда по моим внутренним часам мы шли уже три часа.
        - Я сделаю глоток воды? - мы сидели привалившись друг к другу плечами, вытянув уставшие ноги.
        - Нет, сейчас у тебя нет жажды, это просто психологическая потребность. Завтра будет жаркий день, вода завтра нужна будет куда больше.
        Не обращая внимания на насупившуюся девушку, отобрал у нее припасы - по моим расчетам могло пройти пару дней, прежде чем будет безопасно обратиться к людям. Еще в лагере, слушая и расспрашивая уйгурок, я наметил примерный план бегства. К западу, где теоретически находилась граница с Казахстаном, населенных пунктов немного и все они населены уйгурами. Есть конечно и китайские семьи, есть органы власти, но их количество мизерно. Если уйти из ареала, где нас будут искать, можно будет обратиться за помощью к местным уйгурам и придумать как пересечь границу.
        Честно говоря, идти к Казахстану было идеей Демирель - было что-то даже подозрительное в ее горячем желании именно этого маршрута. Как перейти границу, как до нее добраться я не знал, в данный момент главная задача уйти как можно дальше от лагеря Сяодун.
        - Чем ты займешься дома, Саша, - нарушила молчание турчанка, смирившаяся с тем, что воду ей сегодня не видать.
        - Местью, если ты отдохнула нам надо идти, - рывком поднявшись на ноги, закинул автомат и одеяло за спину, давая понять, что разговаривать не намерен.
        - Ноги устали, но я готова, - турчанка поднялась тяжело, заронив во мне сомнения, что пара таких переходов и ее придется тащить на себе.
        - Местью кому? - Вопрос Демирель я проигнорировал, хотя мысленно вел диалог сам с собой.
        Следующий отдых мы сделали уже примерно через два часа - мои худшие опасения начали сбываться, Фатима выдохлась. Последние полчаса она уже еле плелась, снизив нашу скорость передвижения. Это на первый взгляд кажется, что идти легко. А вы попробуйте идти пять - шесть часов по неровной местности почти на предельной скорости. Вначале забиваются икры, потом появляется боль по передней стороне голени. Но самое неприятное, когда начинает ныть передняя поверхность бедер - каждый шаг отдается неприятными ощущениями. Долгое бездействие в лагере, где нет нормальной территории для ходьбы, сказалось и на мне. Тело возмущалось против такого насильственного постоянного движения, недвусмысленно намекало на отдых.
        Грунтовая дорога растворилась среди редкой травы и каменных осыпей, дальше идти предстояло вслепую. На востоке начал светлеть кусочек неба, намекая на скорый рассвет. После получасового отдыха, поднял Фатиму и погнал вперед, пропуская мимо ушей ее жалобы на усталость.
        В степи плохо то, что негде укрыться за неровностями рельефа. Но иногда и нам должно везти - через полчаса, первые лучи солнца осветили горную гряду впереди и слева от нас.
        - Видишь горы, дойдем до них, сможет немного поспать и отдохнуть.
        Мои слова подбодрили Фатиму:
        - До них минут десять, - радостно вскричала девушка, прибавляя шаг. Я не был таким оптимистом, находясь на Кавказе во время отпуска привык, что расстояние до гор всегда обманчиво. Но горные склоны, поросшие деревьями, манили так сильно, что час времени до них пролетел довольно быстро.
        Миновав редкие кусты у подножья холма, поднялись на сотню метров и вступили в прохладную тень густого хвойно-лиственного леса.
        - Привал, мы заслужили отдых, - едва мои слова сорвались с уст, как турчанка рухнула у ствола огромной сосны. Нарвав лапника, я попытался устроить некое подобие матраса, но Фатима уже спала. Преодолев желание выпить воды, пристроился рядом и закрыл глаза, но уснуть не успел.
        Еле слышный гул нарастал, превратившись через минуту в отчетливый шум вертолета. Превозмогая усталость поднялся на ноги и найдя просвет среди деревьев начал искать. Вертолет летел в двухстах метрах правее, пролетев на запад примерно на пару километров, он описал широкий круг, забирая влево. Шум снова начал приближаться, становясь оглушительным. Отпрянув назад, спрятался за широким стволом дерева. Летящий на высоте ста метров, геликоптер прошел почти над головой, уходя на восток.
        Был это случайный облет, или целенаправленно искали нас, оставалось вопросом. В любом случае мы по-прежнему находились в ареале их поиска, оставаться здесь было опасно.
        - Фатима, вставай! - пришлось приложить усилия, чтобы разбудить девушку. Турчанка, надо отдать ей должное, после слов о вертолете резво вскочила на ноги. Боязнь попасть в руки мучителей заставила ее забыть про усталость.
        Горная гряда тянулась на запад, немного отклоняясь к югу. Соблюдая осторожность, мы продолжили движение, обходя буреломы и овраги, что встречались на пути. Скорость передвижения упала практически втрое, мы едва проходили пару километров за час, но Демирель даже не заикалась об отдыхе. Когда солнце было в зените, турчанка, идущая по моему следу, рухнула как подкошенная.
        - Фатима! - Пульс бился ровно, но был слабого наполнения. Усталость и обезвоживание отправили девушку в обморок. После двух пощечин и подергиваний за волосы у виска, Демирель открыла глаза. Отвинтив крышку, протянул ей бутылку с водой:
        - Пей маленькими глотками, не торопясь, сразу не проглатывай воду, поддержи ее во рту.
        Проигнорировав мой совет, Фатима сделала большой глоток и поперхнулась, едва не выронив бутылку. Вырвав у нее воду, повторил:
        - Очень маленькими глотками, вначале покатай воды во рту, так жажда утоляется лучше.
        В этот раз Фатима послушалась, делая маленькие глотки она счастливо улыбалась, не собираясь расставаться с бутылкой.
        - Хватит, мне тоже надо пить, - взял бутылку, сделал несколько глотков, максимально держа воду во рту. Пересохшее небо отозвалось благодатной прохладой, заставляя судорожно глотать. Как мы не старались экономить, но треть бутылки ушла сразу. Утолив жажду, распаковал упаковку печенье, оказавшееся сухим и невкусным. Тем не менее, голод не тетка, половина пачки ушла влет, пришлось останавливать турчанку.
        - Не увлекайся, может пара дней больше еды не увидим.
        - Мы же в лесу, разве здесь нет еды? - Фатима дожевала последнее сухое печенье, потянувшись за водой.
        - Один глоток, вода еще больший дефицит. Мы то в лесу, но нельзя разжигать костер, даже если добудем животное. А для ягод и лесных фруктов слишком рано. Поднимайся, надо идти, понимаю, что ты устала, но за нами погоня. Вертолет нас не заметил, но наверняка нашел брошенную машину. Китайцы приведут обученных собак и пустят их по следу, а дождя, как назло не предвидится.
        - Я отойду за кустики? - турчанка поискала взглядом и сорвала несколько крупных лопухов.
        - Далеко не уходи, - дожидаясь ее возвращения, обследовал автомат. Китайский клон легендарного Калашникова, это стало понятно при дневном свете. Два магазина с патронами калибра 5.45, перевязанные синей изолентой. Ткнул пальцев в пенал, автомат явно нуждался в чистке. На мое удивление пенал был пуст, точнее не совсем пуст. Вместо ремонтного набора для чистки, в пенале были сигареты россыпью количеством пять штук. Уже замахнувшись, чтобы выбросить мятые сигареты с резким запахом, остановился, осененный мыслью. Еще в глубоком детстве, читал как некоторые беглецы сбивали со следа собак ищеек запахом табака.
        Не знаю насколько это правда, но запах от китайских сигарет был острый, специфичный, даже слегка тошнотворный. Разломав сигарету, растер табак в руках, затем натер подошву лагерных сандалий. Проделал ту же процедуру со второй сигаретой.
        - Я готова идти, - появившись из-за кустов, Фатима устало прислонилась к дереву.
        - Иди сюда, - позвал девушку и под ее немым вопросом, пояснил:
        - Это собьет собак со следа. - Закончив натирать ее сандалии, поднялся на ноги, проклиная Проскурнова по чьей милости мне снова выпали эти приключения.
        - До места нашей остановки собаки быстро приведут преследователей. Сейчас нам предстоит самое трудное - разорвать максимально дистанцию. Потеряв наш след, они вызовут вертолет, наверняка оснащенный тепловизором. Я не думаю, что вертолет будет искать в радиусе больше двадцати километров, учитывая время нашего бегства. У нас всего три-четыре часа, прежде чем собаки дойдут до этого места, плюс час пока прибудет вертолет. Если успеем уйти достаточно далеко, мы спасены. А сейчас вперед, никаких остановок, никакого отдыха, никаких жалоб. От следующих пяти часов зависит будем мы жить или умрем.
        Мотивация удалась, первые два часа Фатима шла так быстро, что я не мог нарадоваться. Но человеческий организм не робот - отсутствие еды, отсутствие отдыха не могло не сказаться. Когда солнце клонилось к закату, ресурс девушки исчерпался, она медленно опустилась у дерева. Исхлестанное веревками лицо, потрескавшиеся губы, сейчас турчанка мало чем напоминала красавицу в лагере.
        - Саша, я больше не могу.
        - Можешь, Фатима, ты молодец! - Турчанка уже давно шла налегке - воду и остатки печенья перекочевали на мой горб. А что, русских сколько не грузи, все вынесут.
        - Часа через полтора стемнеет, нам надо продержаться всего полтора часа.
        - Ты же сказала тепловизор, разве он не увидит нас ночью? - слабо улыбнулась девушка.
        - Ночью он видит намного хуже, - соврал, протягивая бутылку, - сделай пару глотков. Дальше пойдем медленнее, но идти надо в любом случае.
        Пришлось помочь девушке подняться, словно нехотя, шатаясь она побрела вперед, не обращая внимания на ветви, что хлестали по лицу. Навьюченный как верблюд, я умудрился пристроиться рядом и придерживать ее за руку. Ремень автомата натирал плечо, приклад бил по спине, а одеяло казалось свинцовым. Но мы не сдавались, а упрямо брели прочь от садящегося солнца.
        Шум вертолета я услышал, когда начали сгущаться сумерки. «Вот и все, - мелькнуло в голове, - недолго музыка играла». Шум постепенно приближался, хотя шел ощутимо правее нас. Оглянувшись назад, словно боялся увидеть погоню, я пропустил момент, когда Фатима вышла к крутому оврагу.
        - Саш, - вскрик девушки я услышал, почувствовав, как уходит почва из-под ног и лечу вниз по довольно крутому склону. Сделав около пяти переворотов, я лицом упал в холодную влажную жижу, почти полностью погрузившись в болото. Рядом панически закричала Фатима, а секунду спустя изменился шум вертолета - теперь он шел прямо на нас.
        - Они нашли нас, - в темноте только глаза были видны на измазанном жижей лице турчанки.
        - Мне плевать, - перевернувшись на спину, я лег на мягкую жижу, что разошлась в стороны, принимая мое тело. Сверкнул, пробиваясь между кронами деревьев луч прожектора, прошелся рядом с нами в паре метров. Вертолет завис над оврагом - закрыв глаза, я ждал выстрелов, гортанных криков, но внезапно шум начал отдаляться. Открыв глаза увидел, как луч прожектора мечется между деревьев, удаляясь от нас в южном направлении.
        - Саша, они нас не заметили? - Фатима почти дышала в мое ухо.
        - Не знаю, может здесь просто не сесть вертолету, - с усилием я присел, чувствуя, как с меня стекает зловонная жижа. Но шум вертолета удалялся, пока окончательно не стих. В это было трудно поверить, железная птица зависла буквально над нами и не заметила нас.
        - Я вся в этой грязи, - пожаловалась турчанка, - даже в рот немного попала, можно глоток воды?
        - Грязь, нас спасла эта грязь, Фатима, - слова девушки открыли мне глаза. Вода, грязь, глина создают защитный контур для тепловизора. Вероятно, тепловизор успел засечь нас на расстоянии, но упав в овраг, мы покрылись слоем жидкой грязи, сделавшей нас невидимыми для тепловизора. А прожектор прошел мимо, по счастливой случайности не осветив места, где мы находились.
        - Я начинаю верить, что мы спасемся, - с усилием выполз на берег из зловонной лужи. Глаза понемногу привыкли к темноте, овраг представлял собой вытянутую лощину с крутыми стенами. Какая-то жидкость скапливалась в этом месте, перемешивалась с гниющими растениями, образуя маленькое болотце. Автомат висел за спиной, одеяло я нашел почти сразу, а вот бутылка с водой и печенье оказались потеряны. Они вылетели из рук при падении, отыскать их ночью не представлялось возможным.
        - Фатима, придется потерпеть без воды до утра, прижимайся ко мне, накроемся одеялом и немного поспим. Это место нас спасло, здесь и переночуем.
        Не прошло и пяти минут, как турчанка засопела, прижимаясь ко мне бочком. Я еще раз слышал шум вертолета в отдалении, прежде чем провалился в глубокий и тревожный сон.
        ГЛАВА 18
        НАЗУГУМ
        Проснулся засветло - во рту была такая сухость, что язык практически прилип к небу. Высохшая за ночь жижа, тянула кожу, вызывая крайне неприятные ощущения. Фатима еще спала, свернувшись калачиком. Солнце еще только начало показываться, его первые лучи только озолотили краешек неба. Турчанка с ног до головы была покрыта высохшей коркой серой жижи. Волосы превратились в грязные жгуты, лишь область рта и глаз была относительно чиста.
        Стараясь не шуметь, справил нужду и принялся за поиски бутылки с водой. К счастью, герметичность сосуда сослужила хорошую службу. Бутылка не погрузилась в жижу полностью. А вот печенья нигде не было видно, окинув взглядом площадь болота, пришел к выводу о бесполезности поисков. Найти печенье в жиже площадью в шесть соток - легче иголку найти в стоге сена.
        Высохшая корка грязи снималась легко - в правом углу болота над жижой скопилось немного воды. Пить ее я бы не рискнул, но для умывания вода вполне годилась. Холодная вода принесла облегчение стянутой коже. Шума вертолета не было слышно, подождав еще полчаса, разбудил Фатиму. После принятия туалета турчанкой, отпили из остатка воды, понимая, что осталось меньше трети бутылки.
        - Что будем делать? - На вопрос девушки у меня не было ответа. От погони мы, вероятно, ушли, а вот что делать дальше. Тупо идти на запад, надеясь пройти мимо всех и выйти к населенному пункту в Казахстане? Это было из области фантастики, на такое рассчитывать было глупо.
        - Пока пойдем дальше на запад, чем дальше мы от лагеря, тем меньше вероятности, что нас обнаружат. Теперь многое зависит от того, когда и кто нам встретится на пути. Ты же уйгурский понимаешь хорошо, будем рассчитывать, что попадутся уйгуры и они нам помогут.
        - Помогут, - уверенно заявила Демирель, - если хоть кто-нибудь из бежавших женщин спасся, то весь автономный округ уже знает, что это твоя заслуга. Тебя в лагеря за спиной звали Назугум в честь знаменитой уйгурской героини.
        - А это кто такая?
        - Героиня, возглавила борьбу против угнетателей, но я плохо знаю ее историю, - турчанка, наконец была готова идти дальше. Высохшая грязь при движении осыпалась, отмечая наш путь: вернувшись к болоту максимально счистил с себя корки грязи и заставил турчанку проделать то же самое. Не хватало еще, чтобы догадливый китаец понял откуда грязь и пошел по нашему следу.
        Не знаю, как держалась Демирель, даже я был измотан - шли к концу вторые сутки нашего бегства. За это время мы пешком прошли не меньше пятидесяти километров, половину пути по буреломам и каменным осыпям. Несколько крекеров и пол литра воды составлял весь наш рацион за все это нелегкое путешествие. С моим повышенным обменом веществ и прожорливым аппетитом, такой вынужденный пост мне давался с трудом. К обеду вода закончилась - турчанка тоскливо посмотрела на бутылку и швырнула ее в кусты.
        - Подбери, - негромко приказал Фатиме. Видя, что девушка не понимает, пояснил:
        - Вдруг мы встретим родник, напиться сможем, а в запас воду не в чем будет взять.
        Сколько веревочке не виться, все равно будет конец. За час до захода солнца турчанка окончательно сдалась.
        - Саша, я не могу идти, ноги кровят, - присев на ствол упавшего дерева, Демирель скинула лагерные сандалии, обнажая ступни. Натертые мозоли кровили, лишь увидев ее ноги, почувствовал, что мои ступни тоже горят. Присев рядом, скинул свои сандалии, едва сдерживая мат. Картина была не лучше, чем показала турчанка.
        - Приплыли, мать твою. Сейчас еще начнется заражение, язвы и прочая хрень, - недовольно бурчал себе под нос, когда услышал слабый хруст сухой веточки. Тело моментально напряглось, по спине пробежал холодок, а сердце начало бешеную гонку. Я не видел, но явственно ощущал присутствие чужого человека.
        Положив руку на плечо Фатиме, чтобы та не вскочила, негромко проговорил:
        - Рядом люди, не дергайся, сиди как будто не подозреваешь. Будь это китайцы, уже нас повязали бы, скорей всего охотники или браконьеры.
        - Что нам делать, - не меняя позы прошептала в ответ Демирель.
        - Ничего! Мы на поляне, а чужие за деревьями, ждать пока они сами не выйдут.
        Не успел я ответить девушке, как из-за группы деревьев справа от меня, показался человек. Кто-бы это не был, он вышел к нам с западной стороны, садящееся солнце слепило, не давая его разглядеть.
        - Нин ши шие? - голос был недоброжелательный. Вопрос незнакомца остался без ответа, китайский мы не знали.
        - Шиз кимшиниз? - прозвучало уже совершенно с другой интонацией. Фатима встрепенулась и ответила, одновременно обращаясь ко мне:
        - Он спрашивает кто мы?
        - Ответь ему, что мы друзья и нам нужна помощь. - Около минуты я слушал их диалог, исподволь рассматривая незнакомца. Мужчине было примерно за пятьдесят, морщинистое обветренное лицо, невысокого роста. На голове панамка цвета хаки, одет в брюки военной раскраски и плотный свитер серо-зеленого цвета. В руках мужчина держал двустволку, к поясу приторочен крупный нож. Но мое внимание привлекла фляга в чехле, закрепленная на поясе слева. Только я открыл рот, чтобы сказать Фатиме насчет воды, как та сама обратилась ко мне:
        - Его зовут Сахаб, он уйгур и является охранником леса.
        - Егерем, - подсказал я замешкавшейся турчанке, - попроси у него воду, потом поговорим.
        Демирель перевела мои слова, мужчина заулыбался, прислонил ружье к стволу дерева и отцепил флягу. Я демонстративно откинул одеяло, которым был прикрыт мой автомат, взятый наизготовку как только услышал хруст. Побледневшее лицо Сахаба было заметно даже в наступающих сумерках, мужчина кинул взгляд на свое ружье.
        - Даже не думай, если бы я хотела, давно убила бы тебя. Но предпочитаю, чтобы оружие было у меня. Фатима, переведи ему и передай мне ружье.
        Пока турчанка переводила, я дважды приложился к фляжке, не спуская глаз с лесника.
        Мужчина задал несколько вопросов, среди потока слов я уловил знакомое - Сяодун. Не успел предупредить Фатиму, чтобы не говорила что мы из лагеря, как она уже несколько раз выговорила название Сяодун. Это было глупо - то, что встреченный являлся уйгуром еще не гарантировало, что он друг. Но Сахаб меня удивил - сделав шаг мне навстречу, он отвесил глубокий поклон, приложив правую руку к сердцу.
        - Назардан керюсун, Назугум!
        - Он говорит, чтобы Всевышний хранил тебя. Про побег из лагеря знают все, новости разлетелись повсюду. Китайцы вместе с предателями из числа уйгуров обыскивают все города и поселения. Говорят многих убили при бегстве, но много женщин спаслось, не всех нашли, - переводила Демирель речь Сахаба.
        - Спроси его есть ли поблизости безопасное место, где мы можем отдохнуть и прийти в себя, далеко ли отсюда до границы с Казахстаном?
        - Ближайший городок Накуанзи, это уезд, там есть полицейский участок и казарма с солдатами. До него примерно тридцать километров. Рядом с уездом Шакуанзи есть пара деревень, населенных уйгурами, но туда тоже опасно идти, потому что среди них могут быть предатели, перевела турчанка ответ лесника. Сахаб продолжил и говорил несколько минут, прерываемый Фатимой, задающей вопросы.
        - У него в паре километров отсюда есть лесной домик, там есть вода и немного еды. Китайцы не бывают в этой избушке, Сахаб предлагает отдохнуть там и набраться сил. Он обещает съездить в Шакуанзи за лекарствами и продуктами для нас, клянется, что умрет, но не позволит, чтобы китайцы схватили Назугум.
        Обдумывал я недолго - без помощи этого лесника нам не обойтись. Есть риск, что он сдаст нас, но придется ему довериться. Наши ноги разбиты, нам нечего есть и пить, отказавшись от его помощи мы долго не протянем.
        - Пусть ведет к себе, - переломив ружье, вытащил патроны и вернул оружие леснику. Тот даже не пытался протестовать, улыбнулся по-отечески, с нежностью произнес: «Назугум» и решительно двинулся вперед. Пара километров оказалась дорогой длиной в полчаса, к поляне с небольшим деревянным домиком, мы подошли в темноте. Залаяла собака, из-за дома дохнуло навозом. Словно подтверждая мои догадки, замычала корова, почувствовав людей.
        Сахаб что-то крикнул на своем языке собаке, выскочившей нам навстречу - пес послушно присел на задние лапы и завилял хвостом. Между уйгуром и Фатимой состоялся короткий диалог и наш спаситель торопливо исчез в темноте своей избушки. Электричества здесь не было, после небольшой возни избушка осветилась светом керосиновой лампы.
        - Он принесет нам чистые простыни, у него здесь пруд где можно искупаться, - нарушила молчание турчанка, пытаясь отдышаться.
        Пруд, где можно искупаться, оказался небольшой искусственной ямой - из двух небольших скал в ста метрах от избушки, бил родник. Вернее, не бил, а сочился мелким ручейком. Не доходя до жилища Сахаба метров двадцать, ручеек стекал вниз по склону. Предприимчивый лесник выкопал небольшую яму - впадавший в нее родник наполнял ее водой и перелившись, уходил дальше.
        Доведя нас до «пруда», Сахаб перекинулся парой слов с Демирель и бесшумно зашагал в сторону своего жилища.
        - Сахаб сказал, что здесь людей не бывает, можем смело купаться, пока он приготовит нам поесть, - Фатима стянула роду через голову, и попрыгав поочередно на ноге, избавилась от тюремных брюк. В темноте белое тело девушки неплохо выделялось, навевая меня на нехорошие мысли. Оглянувшись и заметив, что в полуосвещенной избушке уйгур чем-то занят, торопливо скинул с себя одежду, входя в импровизированный пруд примерно два на два метра. В самом глубоком месте, вода едва доходила мне до груди.
        - Как хорошо, - простонала турчанка, глубина доходила ей до шеи. Прохладная вода остужала разгоряченное тело, анальгезируя многочисленные царапины и сбитые в кровь ноги. Среди простыней обнаружился кусок хозяйственного мыла, минут десять натирал волосы и все тело, забыв про соседство Сахаба. Вряд ли он мог разглядеть нас в темноте, хотя это меня и не беспокоило особо. Мои мысли были заняты предстоящим переходом границы с Казахстаном. Пока шли к избушке лесника, Фатима переводила мои вопросы и ответы. Со слов Сахаба, до пограничного перехода Хоргос, было меньше пятидесяти километров. Между Китаем и Казахстаном существовала упрощенная процедура перехода границы, а сам Хоргос превратился в пункт беспошлинной торговли между двумя государствами. Но существовала большая проблема - у нас не было паспортов, а наше описание, наверняка на руках у каждого пограничника. Тему нелегального перехода границы я еще не поднимал, надо было убедиться в надежности уйгура.
        - Я замерзла, может нам зайти в дом? - Демирель обняла меня сзади за плечи, заставив вздрогнуть. Мы накупались вдоволь, постирали одежду, точнее постирала ее турчанка, укорив меня, что ничего во мне женского нет кроме тела.
        - Пошли, - выйдя из воды, тщательно вытерся половинкой простыни, затем обернулся ею на манер индийского сари. Я бы предпочел русскую баню, но за неимением таковой, даже помывка в яме казалось блаженством.
        Пока мы купались, Сахаб успел подоить корову - иначе никак не объяснить появление парного молока на столе. Кроме молока у лесника был еще сыр, творог, сметана. Хлеба не было, но был отварной рис - уйгуры практически переняли манеру и меню китайцев. Напившись вдоволь воды, приступили к трапезе: лесник не мешал нам есть, не доставаяглупыми вопросами. Наевшись, я откинулся назад, прислонившись к деревянной стене дома. Сам домик был однокомнатный - совмещенная кухня и спальня, отгороженная занавеской.
        - Фатима, нам надо понять можно ли ему доверять. Можешь с ним немного поболтать, пока я подумаю.
        - Он уйгур, значит на нашей стороне, - с небольшой обидой в голове ответила турчанка, тем не менее завязав разговор с Сахабом. Их слова с обилием «ш, щ» оказали на меня гипнотический эффект - я заснул. Проснулся от того, что турчанка меня тормошила за плечо:
        - Уже утро, сколько ты будешь спать?
        - Твою мать, - выругался на русском, мгновенно вскакивая с места. Ни хрена же себе я уснул, если даже не почувствовал, как меня с деревянной лавки отнесли на матрас накрытый овечьими шкурами.
        - Мы с Сахабом осторожно перенесли тебя, - пояснила Демирель, поймав мой взгляд, - мы с тобой спали в доме, а хозяин ушел в сарай к корове.
        - Какой джентльмен, - язвительно вырвалось у меня на слова турчанки, - пожалуй и не подглядывал за нами ночью когда купались.
        - Да он совсем старый, - рассмеялась турчанка.
        - Вот именно, что ему еще остается, кроме как подглядывать, - парировал ее слова, озираясь вокруг, - а где он сейчас?
        - Пошел в город за продуктами для нас, сказал, что вернется к обеду.
        - Конечно вернется с ротой китайцев, собирайся, мы уходим!
        - Александра, ты его обижаешь, он восхищен тобой. Кстати, а ты знаешь, что про наш побег знает весь Китай? И все знают, что это благодаря тебе. Уйгуры прозвали тебя Назугум, многие из бежавших женщин сумели добраться до своих и спастись. Ты легенда, за тебя Сахаб поклялся жизнь отдать если понадобится.
        Фатима говорила серьезно и искренне верила в свои слова. На минуту мне захотелось поверить, но на кону стояли наши жизни. Может турчанка и права, уйгур действительно смотрел на меня как на божество. Но он человек, а люди падки на деньги. А китайцы широко практиковали, со слов той же турчанки, систему вознаграждения за поимку беглецов, доносы на неблагонадежных. И сами же уйгуры сдавали своих собратьев, шли служить в «эскадроны смерти». Рисковать своей жизнью из-за доверчивости, я не собирался.
        - Мы уйдем недалеко, спрячемся. Если Сахаб вернется один, подождем немного, чтобы проверить нет ли за ним «хвоста» и выйдем к нему, - турчанка признала, что мои слова не лишены смысла.
        На столе был оставлен завтрак - те же сыр, творог и сметана. Быстро умывшись, торопливо позавтракали. Судя по положению солнца было около десяти утра.
        Место, откуда домик и подходы к нему были как на ладони, обнаружилось быстро. В двух сотнях метров начинался очередной склон, густо заросший деревьями. Прошло не меньше трех часов, прежде чем мы заметили Сахаба, идущего по тропинке с северной стороны. Мои опасения оказались напрасны - уйгур шел один и был навьючен как ломовая лошадь. Прошло еще полчаса, прежде чем я решил, что дальше ждать смысла нет. За это время, Сахаб несколько раз пытался найти наши следы - пристально оглядывая поляну у дома и окрестности леса.
        При нашем появлении, уйгур просветлел.
        - Назугум! - прижимая правую руку к груди, лесник торопливо засеменил навстречу. Не дожидаясь, пока мы встретимся, он начал торопливо говорить.
        - Что он говорит? - Я видел, что Сахаб сильно взволнован.
        - В Шакуанзи много полицейских, приехало несколько грузовиков с солдатами. Все говорят, о том, что окрестностях города могут быть беглянки с Сяодуна. Ищут именно тебя, говорят ты американский шпион и хотела убить лидера коммунистической партии. За твою голову назначена награда в двадцать миллионов юаней. Но есть условие - тебя надо взять только живой, - бегло переводила Фатима, частенько перебивая лесника и задавая встречные вопросы.
        - Значит они не поверили в нашу смерть, - мое настроение ухудшилось. Избушка Сахаба в глуши, но если китайцы начнут массированные поиски, нас обнаружат.
        - Сахаб говорит, что все дома в Шакуанзи и окрестностях обыскивают, у военных есть приборы, которые видят через стену, - слова Фатимы меня насторожили. Слишком глобальные усилия, чтобы поймать беглянку.
        «Они знают, что я непростая девушка, еще начальник лагеря говорил про человека, что должен приехать в Сяодун из-за меня», - только этим мог объясняться масштаб моих поисков. И обязательное условие, чтобы взять меня живой.
        «Надо валить из Китая и как можно быстрее», - внутренний голос был так громок, что я даже поморщился. Но как валить? Если местность наводнена китайцами, а через пограничный переход не пройти. Но ведь всю границу не могут просматривать в режиме реального времени? Всегда находятся плохо охраняемые участки, труднопроходимые, опасные.
        - Сахаб, - обратился я к уйгуру, встрепенувшемуся при упоминании своего имени, - ты назвал меня Назугум, готов ты оказать трудную услугу? Дождавшись перевода, уйгур поклонился и произнес короткую речь с торжественным лицом.
        - Он поклялся, что готов отдать за тебя жизнь, - турчанка ждала моих слов.
        - Жизнь, надеюсь, не придется отдавать, но вот провести нас к неохраняемому участку границы, минуя полицию и военных, будет крайне важно.
        Уйгур выслушал вопрос, на несколько мгновений задумался и сказал пару фраз, помрачневшей Фатиме.
        - Он говорит, что такой участок есть, но там заминировано. Многие пытались пройти, большинство умерло, но несколько человек все же смогли.
        - Там где прошел один, пройдет и другой, - самоуверенно заявил я своим собеседникам, - а теперь пойдем пообедаем и будем готовиться покинуть эту страну с великой культурой и жестокими традициями.
        ГЛАВА 19
        ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА
        Как бы мне не хотелось скорее пересечь границу с Казахстаном, пришлось еще на одни сутки задержаться у гостеприимного уйгура. Нам предстояло пройти не меньше шестидесяти километров по лесной местности, а Фатима все еще не пришла в норму. Кроме того, предстояло немного улучшить свою экипировку - ноги, сбитые в кровь, категорически отказывались надевать тюремные сандалии.
        - Нам нужны удобные кроссовки или мягкая обувь, - вынес я вердикт после осмотра ступней турчанки. Да и собственные ступни были в содранных волдырях и отекшие. Но с моей невероятной регенерацией, за себя не беспокоился - даже сейчас мои ноги выглядели заметно лучше, чем ноги Фатимы.
        Демирель перевела мои слова Сахабу: уйгур согласно закивал, попутно разразившись длинной тирадой.
        - Он говорит, что нам нужна фольга, чтобы нас не видели с неба, - перевела турчанка, дождавшись когда уйгур умолкнет.
        - На кой хрен нам фольга? - вопрос практически затух, едва родившись. С досады едва не прикусил губу, терпеливо выслушивая слова Сахаба про «вертолеты и беспилотники, что видят человека в кромешной тьме и в густом лесу».
        - Не надо переводить, - немного резковато оборвал Фатиму, набравшую в грудь воздуха, - я поняла, что Сахаб говорит. У нас нет денег на все эти покупки, а у нашего благодетеля хоть шаром покати. Будем думать, как выйти из этой ситуации.
        Между турчанкой и уйгуром состоялся короткий разговор, после чего Сахаб со словами «ИншАллах» поднялся со своего топчана. Бросив короткую реплику, уйгур оставил нас одних.
        - Он сказал, что для Назугум любой уйгур пожертвует все что надо, просил не беспокоиться насчет денег. Сказал, что вернется только ночью, принесет все необходимое, - Фатима потянулась и зевнула:
        - У меня ломит все тело, может поспать немного?
        - Ты спи, я посторожу, не хватало, чтобы сонными взяли, - не слушая возражения турчанки, что в этой глуши никто нас не найдет, взял свой автомат и отправился на склон горы, где накануне устроил лежку для наблюдения за домиком Сахаба. Фатима предприняла еще одну попытку отговорить меня, потом сдалась, растягиваясь на топчане, накрытом шкурами овец.
        Удобно устроившись среди кустов, попытался проанализировать ситуацию. До казахской границы рукой подать, но задачу осложняет то, что нас ищут. Значит, пограничники тоже предупреждены и удвоят бдительность. Это не граница между странами Евросоюза, где беженцы с Востока колоннами шастают. Это граница между двумя государствами, где скорее тоталитарный режим, нежели демократический. И двух девушек при переходе границы спокойно могут пристрелить. А может изнасилуют и пристрелят, или пристрелят и изнасилуют. Кто поймет эти азиатские садистские наклонности?
        Беспилотники с тепловизорами, возможно датчики движения, мобильные патрули - что еще может ожидать на пограничном участке. Не зря уйгур говорил, что это крайне опасно. Конечно, я мог бы позвонить - некоторые явочные номера телефонов я помнил наизусть. И после моего звонка, ФСБ вместе с СВР найдут возможность меня эвакуировать. Но возникал вопрос - судьба Фатимы? Я отлично помнил, что после моего возвращения с Африки, фактически отдал Аймана и африканеров в руки Проскурнова. И был еще один, пожалуй, главный момент - я был свободен в данное время, без всевидящих глаз нашей спецслужбы. Для моей мести, потеря моего следа для ФСБ, была подарком, которым я обязательно воспользуюсь.
        Лениво жуя травинку, перебирал в голове варианты мести - самым подходящим казалось оскопление Проскурнова. Представив себе эту картину, не сдержал негромкого смеха - око за око, или яйца за яйца…
        В полдень минут десять наблюдал за Фатимой, тщетно пытавшейся обнаружить меня в кустарнике. Турчанка не просто проспала полдня - она даже сварганила суп из каких-то ингредиентов. Прихлебывая суп, не расслаблялся, чутко вслушиваясь в звуки. Собака, клички которой я не запомнил, вела себя спокойно. Получив свою порцию варева, она пристроилась у порога, добродушно повизгивая.
        - Саша, почему ты без настроения? Мы же сбежали из лагеря, нас не поймали, осталось только перейти границу, - отставив свою тарелку, Фатима ждала ответа.
        - Я никогда тебя не спрашивала, что ты будешь делать, попав в Казахстан? - мой вопрос турчанку смутил. Немного поколебавшись, она ответила, не глядя мне в глаза:
        - У меня есть друг в Астане, он поможет мне попасть домой.
        - Без паспорта?
        В этот раз Фатима молчала почти минуту:
        - Он большой чиновник, думаю он сможет это устроить.
        - Ты мне врешь или просто недоговариваешь? - Турчанка съежилась под моим цепким взглядом: - дурой меня считаешь, Фатима? И это после все, через что мы прошли?
        - Нет, Саша, пожалуйста не думай так, - Демирель вскочила с места, на ее лице отражалась внутренняя борьба. Я ожидал, что девушка может задать мне аналогичный вопрос - я ведь тоже без паспорта, но Фатима была занята внутренней борьбой.
        - Я же могу тебе доверять? - Это было скорее утверждение, а не вопрос. Получив мой утвердительный кивок, турчанка решилась:
        - Я была в Китае по поручению правительства, наше ведомство сотрудничает с разведкой. А Нурлан, так зовут моего знакомого с МИДа Казахстана, оказывает нам содействие. Поэтому, я уверена, что он сможет нам помочь, тебе тоже, Саша, - поспешила заверить турчанка, не понимая, почему я смеюсь.
        А смеялся я над собой - это каким надо быть идиотом, чтобы не распознать в Демирель агента сотрудника турецкой разведки. Не профессионального подготовленного агента, а одноразового, которого привлекают к выполнению разового задания. Или используют пару раз, зачастую втемную, не доводя всех деталей.
        - Саша, хватит смеяться, - обиженно протянула девушка, шмыгая носом.
        - Я не над тобой смеюсь, - мне удалось подавить смех, - а над твоим Нурланом, когда он увидит вместо одной девушки, сразу двух дурочек.
        - Я не дурочка, - насупилась Фатима, вставая с места. Она молча вышла из избушки, давая понять, что обиделась. Она то могла себя не считать дурочкой, а вот точно не гений - сбежать от китайцев, чтобы попасть в руки турков. Однако, проблемы надо решать по мере их появления, сейчас надо убраться с территории Китая, эта задача в приоритете.
        Сахаб вернулся только ночью с большим рюкзаком за спиной. Кроме продуктов питания он принес то, что я просил - два больших одеяла из фольги. Развернув одно из них, накинул его на плечи, смутно вспоминая, что такие одеяла теплоудерживающие. Так говорилось в одной из передач про выживание, что мне удалось посмотреть еще на работе. Одеяло не шуршало, а по размеру вполне прикрывало всю мою фигуру.
        - Фатима, ты шить умеешь? - мой вопрос застал турчанку врасплох:
        - Нет, а зачем? - Забыв про нашу размолвку, она примеряла второе одеяло.
        - Нам нужно превратить эти одеяла в комбинезон, - увидев непонимающее выражение на лице девушки, продолжил, - нужно чтобы руки были свободные, мы не можем идти через лес, закутавшись в него как в плащ.
        К нашему счастью, талантом неплохо шить обладал Сахаб, который быстро уловил, что от него требовалось. Через пару часов неторопливой работы, мы стали обладателями двух комбинезонов, если их так можно было назвать.
        - Пойдет, - вынес я вердикт творению уйгура, критически оглядев Демирель в импровизированном комбинезоне. Не было полной уверенности, что наша амуниция скроет нас от тепловизоров, но лучшего варианта просто не было.
        - Фатима, нам надо поспать, выходим с первыми проблесками.
        Со слов Сахаба, до запретной пограничной зоны было около двадцати километров, сама запретная зона была примерно такой же ширины. Уйгур собирался проводить нас до начала пограничной зоны, самую опасную часть перехода, предстояло преодолеть самим.
        Спалось мне плохо - ужин был сытный, наш гостеприимный хозяин постарался на славу. Но главная причина бессонницы была в другом - меня тревожила турчанка. Допустим, перейдем мы границу, что дальше? За время, проведенное с ней, я успел прикипеть к этой девушке. Но на территории Казахстана наши пути разойдутся, у Фатимы впереди жизнь на лаврах, а мне предстоит мстить тем, кто превратил мою жизнь в кошмар. Где-то в глубине души было брожение - а что, если махнуть на все и воспользоваться открывающимися возможностями? Уехать с Фатимой в солнечную Турцию и пожить с девушкой в свое удовольствие? Об этом турчанка говорила еще в лагере Сяодун, но тогда я еще не знал, что она сотрудница разведки.
        Так и не определившись, заснул уже под утро с раздраем в душе. Сахаб разбудил нас еще затемно - несмотря на столь ранний час, уйгур уже хлопотал у очага, готовя нам завтрак. Умывшись и справив нужду, мы присели за неказистый стол, на котором дымилась яичница. Запивая травяным чаем, быстро позавтракали, пока Сахаб готовил наш рюкзачок с продуктами. Оба автомата мной были почищены еще с вечера и стояли, поблескивая свежей смазкой в углу двери.
        Из турчанки стрелок был никакой, она даже оружие брала в руки с опаской. Мне нести столько груза не хотелось, решение пришло само собой.
        - Фатима, один автомат оставим Сахабу, переведи ему. Он столько сделал для нас, это самое малое, чем мы можем ответить.
        Лицо уйгура просветлело после слов Демирель, он несколько раз повторил «рехмет, рехмет».
        - Рюкзак понесешь ты, - мои слова вызвали утвердительный кивок у турчанки, - мне нужно сохранять мобильность если встретим врага.
        В путь вышли, когда солнце уже начинало подниматься над горизонтом. Мы планировали дойти до начала пограничной зоны засветло, чтобы осмотреться на месте. Но одно дело планировать, и совсем другое исполнять. Эти двадцать километров по лесу превратились целый день изнурительного пути. Ближе к казахской границе лес стал ниже, порой приходилось идти сгибаясь вдвое. И Сахаб все время петлял, то спускаясь в низину, то ведя нас на подъем. Дважды мы отдыхали по просьбе турчанки, выбившейся из сил. Даже я чувствовал огромную усталость во всем теле, растягиваясь на земле во время привала. Двадцать километров уйгур говорил по прямой, но мы столько петляли, что намотали не меньше десяти километров. И это по густым зарослям, где иной раз уйгур использовал маленький топорик, чтобы прорубить нам путь.
        Когда мне уже казалось, что наш путь никогда не закончится, Сахаб остановился. Он что-то сказал вполголоса Фатиме, показывая рукой в западном направлении.
        - Дальше запретная зона, - перевела турчанка, обессиленно опускаясь на землю. - Там нет такого густого леса, идти намного легче, но в небе летают беспилотники. - Закончив фразу, Фатима жадно припала к бутылке с водой. Мы находились на самой окраине лесного массива - впереди, в западном направлении открывалась холмистая равнина, поросшая кустарниками. Были и небольшие группы деревьев, образующие рощицы. Картина выглядела мирной и безмятежной, если не знать, что с неба могут наблюдать летательные аппараты. Солнце еще не зашло, озаряя идиллическую картину красновато-желтым светом. Идти при свете-выдать себя едва ступив на открытую местность.
        - Пойдем ночью, облачившись в свои комбинезоны, - я привалился спиной к дереву, вытягивая уставшие ноги. Фатима уже лежала в тени деревца, только шумное дыхание выдавало в ней живого человека - со стороны казалась настоящим трупом. Даже Сахаб устал - по его изможденному лицу сбегали струйки пота, но старик не бездельничал. Сняв с Фатимы рюкзак, он расстелил на земле небольшое полотенце и выкладывал на нем нашу снедь.
        - Фатима, вставай, надо поесть, - турчанка приняла вертикальное положение только после третьего призыва. Уйгур пожевал маленький кусочек козьего сыра и запил водой. Он еще раз показал рукой на запад:
        - Сен шунда барам, - эти слова я понял без перевода, - Сахаб показывал направление пути.
        - Спасибо тебе, Сахаб, мы никогда не забудем твою доброту, - старческое рукопожатие было удивительно крепким. Фатима обняла старика и чмокнула его в щеку, заставив старика покраснеть. Он суетливо пробормотал пару фраз на своем языке и бесшумно исчез в кустах, оставив нас вдвоем.
        - Отдыхаем примерно два часа, пока не наступит темнота, сторожим по часу, надо немного поспать. Ты дежуришь первой.
        - Хорошо, - едва слышно простонала Фатима, прислоняясь спиной к дереву. Я мог бы обе смены отдежурить сам, но отдых мне нужен был, чтобы ночью быть готовым к любым нагрузкам.
        Проснулся от ощущения беды - солнце практически село, только часть неба на западе еще алела. Турчанка мирно посапывала рядом, свернувшись калачиком у большой сосны.
        - Вставай, - ткнул ее носком в плечо. Проснулась Фатима мгновенно, сконфузилась, глядя мне в глаза снизу вверх, извиняющее лепеча:
        - Прости, Саша, я не знаю, как заснула.
        - Ладно, сейчас это уже неважно, хорошо, что никто к нам не подкрался пока ты дрыхла.
        Демирель предприняла еще одну попытку оправдаться, но замолкла, встретившись с моим взглядом.
        - Значит так, сейчас мы начнем свой путь. Сходи по нужде, если надо, проверь рюкзак, чтобы в нем ничего не звенело. Надеваем свои комбинезоны и отправляемся в путь, как только окончательно стемнеет. В пути не разговаривать, идти след в след. Ты все поняла?
        - Да, - еле слышно ответила девушка, все еще боясь смотреть мне в глаза.
        - Все хорошо, Фатима, не надо убиваться. Нам осталось меньше двадцати километров, если мы будем идти быстро и бесшумно, окажемся в Казахстане еще до рассвета. Они не могут патрулировать всю границу, она слишком протяженная. Наши комбинезоны вряд ли полностью скроют нас от тепловизоров, но я не думаю, что каждый участок здесь патрулируется беспилотниками. На экране тепловизора мы можем выглядеть как мыши или сурки, как любой мелкий грызун. Вероятность того, что операторы будут пристально разглядывать каждое инфракрасное пятно, невелика, у нас есть все шансы попасть в Кахахстан, - я ободряюще похлопал турчанку по плечу. - Собери всю волю в кулак, только от нас зависит успех.
        - Я не подведу, - девушка выглядела решительно и даже вроде казалась выше на пару сантиметров.
        На наше счастье, ночь была безлунной, но миллиарды звезд усыпали ночное небо. Присмотрев одну яркую звезду в западном направлении, я тихо скомандовал:
        - С Богом!
        Видимости было достаточно, чтобы не зацепиться за неровности почвы, комбинезоны сковывали движение, но продвигались мы первые полтора часа довольно резво. Крепко держа автомат в руках, я до боли в глазах всматривался в темноту, каждую минуту ожидая увидеть пограничников. Периодически останавливаясь, я вслушивался - кустарниковая степь жила своей жизнью. Слышались шорохи, несколько раз что-то отдаленное похожее на тявканье, писки ночных грызунов. Порой налетал легкий ветерок, неся облегчение разгоряченному телу. Пот струился по моему телу, затекая в трусы, вызывая раздражение. К чести Фатимы, девушка держалась хорошо, идти в комбинезонах было просто невероятно трудно. Теплоудерживающий эффект обратился против нас - температура внутри комбинезона вызывала обильное потоотделение и жажду. Уже за первые полтора часа, мы опустошили полуторалитровую бутылку воды, в запасе оставалась всего одна.
        - Экономим воду, - еле слышно шепнул Фатиме во время следующего пятиминутного привала. Привал делали у кустов, стараясь заползти под жесткие стебли, словно они могли укрыть от взора дронов в небе.
        Когда по моим подсчетам мы преодолели половину пути, турчанка упала в первый раз. Услышав глухой звук падения, оглянулся - девушка поднялась, но дышала так тяжело, что у меня появилось опасение за ее состояние.
        - Я смогу, - еле слышно прошептала девушка, жадно хватая воздух открытым ртом. Мы находились на открытом месте, задерживаться здесь было опасно. Мне показалось, что впереди виднеется темная громада - лес или очередной холм.
        - Впереди что-то темное, может деревья или кустарники, там немного передохнем.
        Демирель кивнула и двинулась за мной - ее координация нарушилась, девушку шатало. Темная громада впереди оказалась холмом, у подножья росла группа кустарников.
        - Отдохни немного, я поднимусь на холм и осмотрюсь. Если повезет, увижу огни с казахстанской стороны. И воду много не пей, неизвестно сколько нам еще идти.
        Демирель только кивнула в ответ на мои слова. Холм оказался довольно большим - взобравшись, нашел свою путеводную звезду. Мне показалось, что на западе мелькнул огонек, но уверенности не было. Уже начав спуск, ухо уловило непривычный для этого места звук.
        Беспилотник! Звук приближался довольно быстро, заставляя содрогаться от страха. Но как они нас наши, ведь мы плотно укутаны проклятой фольгой. Я находился примерно на середине спуска, когда звук стал нестерпимо пронзительным. До кустов где оставил турчанку было недалеко, даже показалось, что я различаю пятно ее комбинезона, когда все озарилось ярким светом, а доли секунды спустя, меня швырнуло на землю. Запоздало прокатился звук взрыва и последней мыслью было, что шел этот звук от самых кустов, где меня ждала Демирель Фатима.
        ГЛАВА 20
        ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ
        Я не знаю сколько времени находился в прострации, прежде чем уловил еле слышный стон.
        «Фатима»! Превозмогая боль во всем теле, открыл глаза, рывком перевернулся на спину, помогая руками присел. Стон шел из кустарника, где я оставил Фатиму: на земле в десяти метрах от меня тлело несколько клочков пожухлой травы, а в воздухе стоял запах горелого с примесью серы.
        Стон повторился - не вставая на ноги пополз в сторону турчанки, одновременно вслушиваясь. Посторонних звуков не было, но расслабляться не стоило: китайцы могли выслать второй беспилотник, чтобы добить нас или просто оценить ситуацию.
        Турчанка была в плохом состоянии, если бы не стон и судорожные подергивания рук, я бы решил, что она уже мертва. Взрывом с нее наполовину содрало импровизированную защиту от тепловизоров противника, даже в темноте я видел окровавленный живот девушки.
        - Фатима, как ты? - на мой вопрос голова девушки дернулась. Она по-прежнему зажимала обеими руками свой живот, но даже в темноте я видел струйку крови, просачивающуюся между пальцев.
        - Саша, - мое имя турчанке далось с трудом мое имя. Облизав свои губы, девушка продолжила:
        - Я умираю, мне очень холодно.
        - Не говори глупости, у тебя просто царапина, - мой голос дрогнул, врать умирающей было стыдно.
        - Я закину тебя на плечо и понесу, будет больно, но придется потерпеть. - Я попробовал посадить Фатиму, чтобы было удобнее положить ее на плечо. Ее стон на мои действия таким громким, что у меня вспотели ладони от страха.
        - Нет, не трогай меня, - еле слышно взмолилась девушка, - мне ужасно больно. Дай мне умереть, - как обмякший куль, Демирель распростерлась среди небольшого участка выгоревшей травы.
        Никогда я еще не был близок к отчаянию: каждая лишняя минута, проведенная здесь приближала меня к смерти. У китайцев хватит беспилотников, чтобы уничтожить незваных гостей. Да и вылететь они могут на вертолете на место происшествия, чтобы на месте разобраться с чем им пришлось иметь дело. Инстинкт самосохранения требовал рвать когти немедленно, но не мог бросить девушку умирать. И спасти ее не мог - даже если мне удастся нести ее на себе, без медицинской помощи я только ускорю ее смерть.
        Фатима тоже это понимала - она слабо сжала мою руку, привлекая внимание. Девушка говорила так тихо, что мне пришлось наклониться к ее рту. Слова Демирель выходили отрывками, сипло, ей приходилось делать паузы, собираясь с силами.
        - Саша, уходи…ты не сможешь мне помочь. Выживи назло им… У меня к тебе последняя просьба… - турчанка закашлялась, из ее рта показалась струйка слюны, смешанная с кровью.
        - Доберись до Астаны, найди Нурлана… он работает на нас. Передай ему… - Демирель снова закашлялась и потеряла сознание. «Неужели умерла»? - Фатима была еще жива, еле уловимый пульс частил с огромной скоростью. Я осторожно потер виски девушки водой, сбрызнул на нее пару капелек воды. Шумно вздохнув и выплеснув сгусток крови, турчанка открыла глаза:
        - Передай ему… - снова появилась пауза, я забеспокоился, что Демирель опять потеряла сознание, но девушка просто пыталась достать что-то из кармана.
        - Передай… Нурлану, это очень важно… выполни мою просьбу, тогда я не зря умру…
        Я не сразу понял, что Демирель пытается положить мне что-то в руку. Ее ослабевшие пальцы разжались, положив в мою ладонь маленький предмет. Поднеся руку к лицу, опознал штучку как флешку или как накопитель информации.
        - Фатима, где мне его найти? Как мне до него добраться?
        Демирель молчала больше минуты, собираясь с силами.
        - Астана, министерство иностранных дел, Нурлан, пароль «курдоглу», - эту фразу турчанка произнесла отчетливо, словно готовилась к торжественному выступлению.
        - Как мне попасть в министерство иностранных дел, это же не проходная завода? Есть явочная квартира? - Мои вопросы повисли в воздухе - мертвая Демирель уже не могла ответить. Пару минут я тщетно пытался прощупать пульс, турчанка была мертва. Она умерла, взяв с меня слово выполнить последнюю волю. Волю, которая священна для любого человека.
        - Блин, Фатима, не могла сказать больше, - сплюнув запекшуюся слюну, я огляделся: участок неба на востоке начал сереть, предвещая скорый восход солнца. Мой автомат выпал у меня из рук во время падения, искать его в высокой траве гиблое дело. С минуты на минуту могли появиться незваные гости, следовало незамедлительно уходить.
        - Прощай Фатима, я постараюсь выполнить твою последнюю волю, - закрыв глаза мертвой девушки, пружинисто поднялся. Смерть турчанки и опасность собственной гибели, выплеснула в кровь адреналин. В висках стучало от переполнявших меня эмоций и желания бежать. Не идти, прячась от глаз беспилотника в небе, а именно бежать.
        Определив направление на запад, сорвался с места: лучше рисковать часом бега, чем пятью часа ходьбы. Мой импровизированный костюм из фольги мешал бегу, на ходу начал срывать его, понимая, что на экранах тепловизора меня могут опознать. Но было два фактора - после смерти Фатимы мной овладело странное чувство бесшабашности. И был второй фактор - во время бега температура тела повышается, сомневаюсь, что моя защита из фольги сумеет надежно скрыть меня от посторонних наблюдателей.
        С каждой сотней метров, я чувствовал себя сильнее, словно птица, вырвавшаяся из клетки. Дважды упал и покатился кубарем, вовремя не разглядев неровности почвы под ногами. Несколько раз останавливался вслушиваясь, но кроме ночных звуков степи, ничего подозрительного не услышал. Если я смогу выдержать этот темп в районе часа, должен успеть на казахскую стороны прежде, чем окончательно рассветет.
        Дуракам, вероятно, везет, ничем иным не объяснить мое везение. Примерно полтора часа бега я не встречал ни беспилотников над головой, ни мин под ногами. Рельеф немного изменился, в свете восходившего солнца была видна ровная степь, раскинувшаяся бесконечным одеялом. По всем моим прикидкам, я уже должен был находиться на казахской стороне, но страх гнал меня дальше.
        После пятиминутной передышки, допив последние остатки воды, рванул на запад, сориентировавшись по солнцу. Но даже мои физические возможности не беспредельны: после двадцати минут бега, пришлось остановиться. Оглянувшись по сторонам, заметил одинокое дерево на небольшом пригорке - солнце уже начинало припекать, мне нужна была тень.
        Добравшись до дерева на негнущихся ногах, устало присел, привалившись спиной к стволу. «Не смей засыпать» пульсировало в мозгу, но отяжелевшие веки не слушались. После нескольких попыток прогнать сон и продолжить путь, я просто отрубился.
        Мне снился сон, будто меня мама пытается меня разбудить, я же кутаюсь в одеяло и прошу еще пять минут. Но откуда в нашей квартире овцы? Я явственно слышал блеяние овец, а запах шерсти и пота пробивал меня даже в этом состоянии.
        Я проснулся внезапно, почувствовав неладное: хотел вскочить, но одеревеневшие члены не позволили, вырвав жалобный стон из груди. Несколько раз моргнув, смог увидеть картину, от которой едва сдержал крик изумления. Вся площадка перед деревом была запружена овцами, большинство из них спали, положив голову на землю, но часть животных тыкалась влажными носами в мои руки, словно выпрашивая угощение.
        - Сен ким? - от звука мужского голоса я едва не обделался. Невысокий, пожилой мужчина с обветренным и загорелым дочерна лицом, стоял за моей спиной. В руках у него была палка, похожая на посох древних путешественников. Одет мужчина был в цветастый линявший халат, от которого несло разными запахами.
        - Сен ким? - повторил мужчина, не сводя с меня цепких раскосых глаз.
        - Я не понимаю вас, - ответить мне удалось только со второй попытки: пересохший рот отказывался говорить.
        - Русская? - на лице мужчины отразилась гамма чувств, его раскосые глаза даже слегка округлились. Мой взгляд упал на флягу на его поясе, рука сама инстинктивно потянулась к фляге:
        - Воды!
        Мужчина торопливо сорвал флягу с пояса, отвинтил крышечку, протянул мне:
        - Не торопись!
        Плевал я на его предупреждение - припав к горлышку, даже не думая кто и как из фляги пил, жадно всасывал в себя живительную влагу. Но сделав несколько глотков поперхнулся. Мой спаситель вырвал флягу из моих рук и назидательно повторил:
        - Не торопись!
        Торопливо кивнув ему, протянул руку за водой. Теперь я пил медленно, маленькими глотками, перекатывая воду во рту. Живительная влага вернула меня к жизни, выпил почти литр, я с сожалением оторвался от воды. Пока пил, лихорадочно анализировал - мужчина говорил на русском, значит, я на территории Казахстана. Надо скормить ему лапшу, как русская девушка в странном одеянии, оказалась так далеко от цивилизованных мест у самой границы. И начать разговор надо самому, вести его в своем русле, не отдавая инициативы.
        - Спасибо вам большое, - на мои слова благодарности мужчина не отреагировал. Заданный им вопрос требовал ответа и мне ничего не оставалось как продолжить.
        - Я туристка из России, мы сталкеры, слышали кто такие сурвивайеры?
        Мужчина отрицательно мотнул головой.
        - Это люди, которые выживают в необычных условиях, пытаются уметь ладить с природой, обходиться малым. Мы уходим в походы в дикие места и живем там какое-то время, пытаясь приспособиться. Вы меня понимаете?
        Моя «легенда» была шита белыми нитками, но ничего умнее мне в голову не приходило. Судя по овцам и одеянию передо мной был пастух, вряд ли он был Фрейдом, чтобы меня так легко раскусить. Но пастух оказался непрост:
        - Девушка, зачем врешь? - Его глаза превратились в щелочки, - я в этих местах тридцать лет и никогда не видел твоих сурф… - он не смог выговорить слово сурвивайеры и отрицательно покачал головой:
        - Врать не хорошо, ты попала в беду, скажи правду Аскару, я постараюсь помочь.
        На мгновение я задумался, пастух производил впечатление хорошего человека. Попросив воды, сделал пару небольших глотков и начал рассказывать. В этот раз я говорил правду, точнее половину правды. Рассказал, что попал в Китай по приглашению работать, что местные отобрали документы, повезли работать в бордель. Немного помолчав, словно мне крайне неприятно вспоминать все это, продолжил рассказ, как мы с подругами сбежали, узнав, что недалеко казахская граница. Рассказал про смерть Фатимы, умолчав, что она была турецким разведчиком. Когда рассказывал про смерть турчанки, не смог удержать слез, иногда женский организм выходил у меня из-под контроля. Но именно мои слезы убедили старого Аскара. Притянув меня к себе, он даже обнял со словами «не плачь девочка, все будет хорошо, Аскар поможет».
        Я едва не задохнулся от запаха пота и жареного теста, но стоически вытерпел.
        Когда я закончил рассказ, Аскар сходил к своему мотоциклу, стоявшему неподалеку и вернулся с сумкой. Расстелив кусок относительно чистой ткани, пастух выложил на нее еду из сумки. Никогда в жизни, черствый кусок сыра и жареные лепешки мне не казались такими вкусными.
        Аскар почти не ел, с жалостью глядя на меня, как я поглощаю его суточный запас пищи. С набитым ртом постарался выведать, где именно нахожусь. Оказалось, что я неплохо углубился в Казахстан и находился немного севернее пропускного пункта Хоргос, не доходя до городишка Жаркент всего около десяти километров.
        - А Астана далеко? - я все-таки наелся, даже дышать было трудно.
        - Астана далеко, зачем тебе Астана? - Аскар аккуратно собрал остатки моей трапезы, свернув все в ткань и отправил в сумку.
        - У меня там друг, он поможет.
        - В Жаркенте есть Аким, есть отделение полиции, они помогут тебе добраться до своих. Тебе же надо обратиться в посольство, чтобы попасть домой, - для пастуха Аскар был неплохо информирован.
        - Мне нежелательно обращаться в полицию, в посольство.
        Увидев недоуменный взгляд пастуха, продолжил, вложив максимальную искренность в голосе:
        - Они поставят мою маму в известность, моя история станет известна соседям, на нас будут показывать пальцем. Может вы не поверите, но для мамы это будет ужасной трагедией. Если я доберусь до своего друга в Астане, он поможет попасть домой тихо, без скандала, без огласки.
        Определенно сегодня удача была на моей стороне:
        - Тебя могут убить родные? За то, что с тобой случилось в Китае? - Пастух явно был наслышан об «убийствах чести». За эту версию следовало уцепиться, тем более моя внешность не была типичной для русской девушки.
        - Да, понимаете мы из смешанной семьи, мой отец дагестанец, - ляпнул первое, что пришло в голову. - Он очень строгий и мы с ним намучились из-за этого.
        Аскар молчал недолго, словно обдумывал варианты:
        - Астана далеко, я там никогда не был. От Жаркента за пять часов можно доехать до Алматы, я могу тебя отправить в Алматы, у меня там сын с невесткой живет, - пастух свистнул, секунду спустя послышался лай и две здоровенные собаки выросли словно из-под земли. Аскар дал собакам команду, и его помощники с громким лаем стали поднимать овец, собирая их в кучу.
        - Сегодня пасти больше не буду, надо попасть в Жаркент и успеть на автобус до Алматы. И тебе надо привести себя в порядок, от тебя воняет.
        В словах пастуха не было оскорбления, это была констатация факта, от меня действительно несло.
        Я сидел в люльке мотоцикла Аскара, собаки гнали отару овец, и мы все вместе медленно двигались в сторону Жаркента. Как ни старался мой спаситель пораньше добраться в Жаркент, чтобы успеть привести меня в порядок и посадить на автобус до Алматы, мы не успели. Отара часто останавливалась и даже лай собак мало действовал на овец. Смирившись с тем, что сегодня мне не уехать, я дремал в люльке, пытаясь не думать о Фатиме. Я много смертей видел, но именно ее смерть была самой тяжелой. Девушка вырвалась из ада китайского концлагеря, до свободы оставалась пара часов, но старуха с косой ее настигла. Сколько пролежит ее труп у тех кустов, прежде чем китайцы его обнаружат? Или ее останки будут обглоданы шакалятами? От этих мыслей хотелось выть волком.
        Дом Аскара располагался на самой окраине города, вплотную к дому примыкал загон и овчарня. Мы, конечно, не успели на последний автобус, старый казах, порыскав по дому, нашел кое-что из вещей своей невестки. Приняв душ и смыв себя грязь в летнем душе, я сидел, укутавшись в плед и прихлебывал чай. Аскар говорил по телефону с сыном, казахский мне был незнаком, поэтому я даже не вслушивался.
        Закончив разговор, Аскар присел к столу:
        - Дочка, ты поедешь утренним автобусом, мой Тулун тебя встретит прямо на автостанции. Он хороший сын и поможет тебе добраться до Астаны.
        - Почему вы мне помогаете, я ведь даже не казашка, - непроизвольно вырвалось у меня, в ответ на его слова.
        - Все мы под Аллахом ходим, неважно кто ты по нации, важно быть человеком, - философски ответил казах, наливая себе чай.
        - Вы так хорошо говорите на русском, - на мои слова Аскар улыбнулся:
        - Я ведь не всегда был пастухом, при Союзе я работал учителем русского языка и литературы. Потом настали тяжелые времена, школу закрыли, вот я пошел в пастухи. Работа это тяжелая, не всякий соглашается.
        Мы посидели примерно полчаса, беседуя на отвлеченные темы. К чести Аскара, если у него и были подозрения в отношении меня, он их не показал. Проводив меня в комнату, где раньше жили его сын с невесткой, казах удалился, пожелав спокойной ночи. Едва я коснулся кровати, как меня непреодолимо потянуло в сон. Была скверная мысль, не пожелает ли старый казах домогаться девичьего тела, но вспомнив его поведение, мне стало стыдно перед самим собой.
        Утром, когда меня разбудили, на столе уже был готовый завтрак. Ради меня Аскар не пошел с утра пасти овец. Голодные овцы недовольно блеяли, а обе собаки в нетерпении носились по двору.
        Посадка в автобус прошла без проблем - Аскара в городе знали, с ним здоровались, прикладывая руку к груди.
        - Ну все, дочка, счастливой дороги, вот в телефоне номер Тулуна, позвони, как будешь подъезжать к Алматы, - казах сунул мне в руки старенький телефон с треснутым экраном.
        - Я обязательно отблагодарю вас дядя Аскар, - от избытка чувств крепко обнял старика, который даже немного опешил от моего поступка.
        - Все, все, тебе пора, - подтолкнув меня в сторону кресла, Аскар торопливо вышел из автобуса. Сквозь пыльное стекло автобуса, я увидел, как старик, вытащив помятый носовой платок промокнул глаза и торопливо зашагал к своему мотоциклу.
        - Ты очень похожа на его дочку, ее убили пять лет назад, - подала голос соседка, - только глаза у тебя другие.
        Я промолчал, мне стало искренне жаль этого доброго казаха, потерявшего дочь и решившего помочь чужой дочери. Именно на таких добрых людях и держится мир. Соседка, увидев, что у меня нет желания продолжать разговор, отвернулась к окну и вскоре захрапела. Дорога была длинной, дважды мы останавливались в небольших населенных пунктах, где можно было выпить чаю и сходить в туалет.
        Увидев вывеску Алматы на трех языках, я набрал номер сына Аскара.
        - Алло, это Тулун, мне сказали вам позв… - не успел я закончить фразу, как трубка ожила:
        - Да, это я, папа мне звонил, жду вас на автостанции у столбика с цифрой 17.
        Неожиданно на меня нахлынула такая слабость, что я не слышал голос Тулуна - впервые я почувствовал, что смертельная опасность осталась позади.
        ГЛАВА 21
        НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ
        Тулун оказался мужчиной примерно тридцати пяти лет с лишними килограммами и небольшим пивным животом. Узнать его было нетрудно, кроме него у столбика, выкрашенного в цвет флага Казахстана, больше никого не было.
        - Саша? - скорее утвердительно спросил казах, протягивая мне руку. - У вас сумок не было с собой?
        - Нет, я налегке, папа ничего вам не рассказал?
        - Пойдемте к парковке, поговорим в машине, - несмотря на свою тучность, Тулун оказался довольно резвым малым, с места рванув на большой скорости. Уже выруливая с парковки, сын Аскара вновь заговорил:
        - Папа сказал встретить девушку и помочь ей добраться до Астаны. Велел не задавать много вопросов, предупредил, что вы попали в беду и не хотите об этом говорить. А у вас правда серьезные проблемы? - Раскосые глаза казаха вперились в меня в ожидании ответа.
        - Очень серьезные, ваш отец в курсе, спросите у него, - как я не старался смягчить тон, получилось грубо. Тулун, явно задетый замолчал, только сильнее надавив на акселератор.
        - Вы не обижайтесь, просто неприятна эта тема, - мои слова подействовали, казах улыбнулся, пробормотав: - Это вы меня извините, папа же мне говорил не задавать вопросов.
        - Долго нам ехать? - я решил сменить тему, чтобы не было неловкого молчания. Тулуна прорвало, он рассказывал про весь наш маршрут, словно профессиональный гид. Жил Тулун в доме 25 по улице Нахимова рядом с огромным медицинским центром с неоновой вывеской.
        По казахскому гостеприимству нас уже встречал накрытый стол, за которым хлопотала Акмарал, жена Тулуна. Двое детей трех и пяти лет, гордость семьи моих новых друзей, мешались под ногами, скрашивая наш молчаливый обед. Акмарал говорила совсем мало, видимо Тулун уже предупредил ее не лезть мне в душу. Уже заканчивая пить чай, Акмарал поспешно извинилась и с двумя отпрысками ушла в спальню, оставив нас с Тулуном.
        - Нельзя расспрашивать гостя, пока он не наелся, - казах отодвинул блюдце и блеснул глазками. - Скажи, Саша, что мне надо сделать, чтобы отец остался доволен мной?
        - Мне надо попасть в Астану, - не стал я разглагольствовать.
        - Только и всего? Полтора часа на самолете и вы в Астане, билет я куплю сам, отец предупредил, что денег у вас нет.
        - У меня нет паспорта, - Тулун не сразу понял о чем я.
        - Россиянам в Казахстане можно путешествовать по обычному паспорту.
        - У меня нет паспорта вообще, он утерян, - подобрал я максимально нейтральное слово.
        Но Тулуна смутить было трудно, почесав затылок он вынес вердикт:
        - На автобусные маршруты паспорт необязателен, точнее необязательно чтобы данные в паспорте и в билете совпадали. Это никто не проверяет. Я куплю билет на свой паспорт, а вы поедете в Астану. Может еще что-то?
        - Пока не знаю, мне нужно подумать, - я встал из-за стола, поблагодарив хозяина за радушный прием.
        - Акмарал, - завопил Тулун, и когда казашка незамедлительно явилась на этот крик, продолжил:
        - Покажи Саше ее комнату для отдыха, я пока поеду по делам и вернусь. Посмотри расписание автобусов на Астану и место отправления.
        - Спасибо, Акмарал, все было очень вкусно, мне очень стыдно, что причиняю вам неудобства, - я пошел вслед за покрасневшей Акмарал, окидывая взглядом гостиную.
        Два компьютерных монитора, сканер, принтер, полка с дисками - все указывало на то, что хозяин квартиры на короткой ноге с компьютерами. С момента ка Фатима дала мне контакт в МИДе и назвала пароль, меня мучала мысль, как мне связаться с этим Нурланом. Нельзя явиться к МИДу и потребовать встречи. А попроситься на прием, даже мне сказочно повезло бы и меня приняли, не получится: никто не пропустит в МИД человека без документов.
        Сейчас, увидев компьютеры в квартире Тулуна, у меня родилась мысль: а что если узнать номер телефона Нурлана и позвонить ему?
        Акмарал показала комнату и уже выходила, когда окликнул ее: - А чем занимается Тулун, я просто видела компьютеры, может он хакер?
        - Хакер? - рассмеялась девушка. Надо признать, смех был приятный и мелодичный. Спохватившись, Акмарал, прикрыла рот рукой, но не удержалась и снова прыснула:
        - Он системный администратор в компании, но ему очень льстит, когда его называют хакером. Как вы невероятно точно попали своим вопросом.
        Продолжая улыбаться, Акмарал затворила за собой дверь, оставив меня чуть ли не в восторге. Системный администратор, мнящий себя хакером - да его просьба узнать номер телефона должна обрадовать, особенно если произнести ее вкупе со словом хакер.
        Вернулся Тулун довольно быстро, я даже не успел заснуть. Услышав его голос в гостиной, приоткрыл дверь и негромко позвал:
        - Тулун, можно вас на минутку?
        Казах выслушал мою просьбу, его глаза засияли, когда он услышал, что нужно узнать номер телефона чиновника из МИД.
        - На их сайте будет, пара минут и вуаля, - продолжая говорить, он сел за компьютер и защелкал клавишами. Нурланов в МИДе оказалось двое: первый был начальником службы безопасности, второй - заместителем министра.
        - Его номер, - я уверенно ткнул пальцем в заместителя министра. На сайте был только рабочий номер, дозвониться удалось только с пятой попытки. Секретарша с противным голосом отказалась соединить с заместителем министра, сославшись, что нас нет в списке абонентов ее босса. На все мои уговоры, что дело важное - грубовато посоветовала звонить в общественную приемную и изложить свою проблему.
        Конечно, у меня не было иллюзий, что все получится легко.
        - Я попробую узнать его личный мобильный, - пальцы Тулуна порхали по клавишам. Он прошерстил соцсети, поискал в поисковиках, но так не и не смог узнать.
        - Есть только один вариант, купить его номер в Даркнете, - это слово мне мало что говорило, и казах с удовольствием потратил пять минут, разъясняя мне скрытые возможности Даркнета.
        После перевода небольшой суммы в криптовалюте, а Тулун оказывается скрытно от жены играл на бирже, собеседник под ником Dustum пообещал номер к вечеру. До наступления ночи было довольно много времени, и я согласился погулять с Акмарал и ее детьми, совсем недалеко был большой парк с величественными деревьями. Акмарал придирчиво осмотрев мой наряд, немного обновила мой гардероб. Погуляв по парку и наевшись мороженного, мы вернулись домой. Казашка принялась готовить ужин, я же ушел в свою комнату, сославшись, что мне надо поспать.
        Снова в Даркнет Тулун полез уже к девяти ночи - нашего собеседника не было в сети, но спустя полчаса он появился, выдав нам номер Нурлана.
        Но Нурлан, видимо не отвечал на незнакомые номера. После десяти наборов, я сменил тактику, послав обычное сообщение со словами Демирель Фатима.
        - Звук входящего звонка показался очень громким: звонил Нурлан. Тулун и ЯАкмарал тактично ушли в спальню к детям, давая мне поговорить.
        - Фатима? - следом пошел поток слов на казахском или турецком языке, для меня они неразличимы. Выждав секунду, при первой его паузе, ответил: - Я не Фатима, но она просила меня позвонить вам и сказать, что…, - в трубке послышались гудки. «Черт», - я его испугал, через минуту он опомнится и заблокирует номер, или еще лучше, просто сменит его. И потом сколько времени придется потратить, чтобы найти его новый номер. Решение пришло моментально: дрожащими пальцами написал пароль «курдоглу» и нажал кнопку посыла.
        От повторного звонка Нурлана я вздрогнул:
        - Никаких имен, скажите, где вы находитесь? - голос был требовательный и с металлом.
        - В Алматы у друзей.
        - Они надежные, знают кто вы?
        - Надежные, нет не знают.
        - Диктуйте адрес, за вами приедут мои люди, - Нурлан не давал мне опомниться. Почувствовав мое смятение, шпион продолжил:
        - В моем телефоне встроенный скремблер, меня не смогут прослушать, за своих знакомых не переживайте.
        Выслушав адрес, голос в трубке проинструктировал меня:
        - Вытащите симку и батарею телефона, уничтожьте. Никуда не выходите, к вам приедут мои люди. Их будет двое, представятся как сотрудники иммиграционной службы, покажут удостоверения и заберут вас. И ни слова вашим знакомым, пусть для них все так и останется, этим вы обеспечите им безопасность. Вы меня поняли?
        - Да, - все происходило так быстро, что я даже не успевал все осознать.
        - По этому номеру больше не звоните. Вас привезут ко мне, до скорой встречи, - гудки свидетельствовали, что собеседник положил трубку.
        - Получилось дозвониться? - в глазах Тулуна был живой интерес.
        - Дозвонилась, но моего друга не было на месте, но мне обещали, что ему передадут мой звонок, - я чувствовал себя паршиво, обманывая этих порядочных людей, но им лучше меньше знать. Все-таки я звонил чиновнику МИДа Казахстана, работающему, скорее всего, на турецкую разведку.
        Симку и батарею я спустил в унитаз, помыл руки и вышел из туалета, когда зазвонил дверной звонок.
        - Кто в такое время? - Тулун уже успел надеть пижаму и выглядел как телепузик. Щелкнул замок открываемой двери - вначале было слышно плохо, но голос Тулуна звучал все громче. Из спальни выскочила побледневшая Акмарал, ей хватило мгновения, чтобы понять в чем дело.
        - Это за тобой, тебе надо бежать, - женщина силой потащила меня в спальню, где рывком открыла окно.
        - Я боюсь, - сказал первое пришедшее в голову, чтобы немного оттянуть время. Мне в отличие от супружеской пары, было известно, кто и зачем пришел. Этих мгновений хватило, чтобы сотрудники «иммиграционной службы», оттерев в сторону Тулуна ворвались в спальню и «захватили» меня.
        - Вы незаконно находитесь на территории государства Казахстан и будете сегодня же выдворены на российскую границу. Вот Постановление о депортации - мне под нос сунули листок на английском.
        - Это моя гостья, я буду жаловаться, - Тулун напирал, но лезть в драку не решался.
        - Ничего, Тулун, не надо жаловаться, я сама виновата, что потеряла паспорт, - подыграл я «иммиграционщикам», - спасибо тебе большое и отцу скажи спасибо.
        - Где ее вещи? - строго обратился один из мужчин к Акмарал. Вещей у меня не было, но казашка заметалась по комнате, хватая свои собственные вещи. Только этого мне не хватало, еще и обокрасть бедную женщину.
        - Мои вещи украли с паспортом, ведите меня, оставьте этих людей, они ничего не знали.
        Мне дали обняться с Тулуном и Акмарал - разбуженные дети хныкали, но на них никто не обращал внимания. Мне было стыдно перед этой семьей - Акмарал открыто плакала, а Тулун едва сдерживал слезы.
        - Все будет хорошо, не переживай, - шепнул Тулуну, чтобы его немного подбодрить. Уже отъезжая от дома Тулуна, видел, как два силуэта прильнули к окну на первом этаже, где и располагалась их квартира.
        Мои «охранники» не разговаривали, машина на большой скорости ехала минут десять. Мы подъехали к частному дому с резной оградой и высокими воротами: мужчина в униформе глянул на документ водителя и отдал честь. Въехав во двор, сделали разворот и остановились у парадного входа в особняк. Меня жестом попросили выйти и сопроводили в роскошно обставленный дом. Навстречу вышел пожилой казах в строгом костюме и молодая женщина, явно славянка. Не говоря ни слова, двое мужчин, что привезли меня, сели в машину.
        - Проходите, ваша комната готова. Меня зовут Виктория, буду рада вам быть полезной. Наш гостеприимный хозяин уже в самолете, будет часа через два. Может примете ванну с дороги?
        Ясно, Виктория приняла меня за проститутку, видимо Нурлан не в первый раз приводит сюда девушек.
        - Не хочу, я бы выпила кофе, - я прошел за девушкой в огромный кабинет, заставленный книгами с медвежьей шкурой на полу.
        - Я мигом, - Виктория упорхнула, оставив меня разглядывать жилище нувориша. Сабли, кинжалы, развешанные по стенам, лепнина на потолке, отделанная позолотой, вычурная мебель в стиле а-ля Людовик. Одним словом, Нурлан страдал безвкусицей и плюшкинизмом.
        Кофе, на удивление, оказался хорошим, попросил повторить. Обойдя кабинет пять раз, я уселся в огромное кресло на гнутых ножках. Прошел примерно час с моего приезда в этот особняк, через час Нурлан будет здесь. Несмотря на две порции кофе и волнение, незаметно провалился в сон.
        Разбудил меня мужской голос, едва успел встать, как в комнату вошел мужчина сорока лет. Выглядел вошедший солидно - дорогой костюм, обувь, белоснежная сорочка и галстук. Нурлан был высок, что для казаха необычно. И даже глаза его были ближе к европейскому типажу.
        Секунд тридцать он оценивающе смотрел на меня, прежде чем заговорил с восточным акцентом:
        - Где Демирель, откуда вы знаете пароль?
        Я рассказал с момента попадания в лагерь Сяодунь абсолютную правду, упустив обстоятельства своих приключений до лагеря.
        - Как вы попали в Китай, почему вас интернировали в концентрационный лагерь? - Нурлан был опасен, не стоило его недооценивать.
        - У меня появились проблемы с законодательством Китая, - уклончиво ответил на его вопрос. - Главное, я вам рассказала все про Демирель. Есть еще одно обстоятельство, - я специально сделал паузу, - Демирель передала мне флешку, которую я спрятала в надежном месте. Нет, не той квартире, откуда меня забрали, - поспешил добавить, уловив блеск в глазах Нурлана.
        - Что на этой флешке? - Мой собеседник напрягся.
        - На этой флешке все, ради чего Фатима отдала свою жизнь. Она сказала, что это бомба, которая поставит Китай на колени.
        - Мне нужна эта флешка! - в глазах Нурлана появилась угроза. На журнальном столике стояли фрукты, принесенные для меня Викторией. Взяв со столика нож, я демонстративно воткнул его себе в левое предплечье: Нурлан остолбенел.
        - Если вы думаете, что угрозами или пытками сможете получить от меня флешку, не заблуждайтесь. Китайцы меня пытали неделями, а уж они-то мастера пыток. Флешку я вам просто так не отдам, - закончив говорить, вытащил нож из предплечья и швырнул его на медвежью шкуру.
        - А как ты ее отдашь? Что ты хочешь взамен? - по голосу Нурлана было ясно, что он мне поверил. Кровь ручейком стекала по моей руке и капала с пальцев на пол, пачкая шкуру медведя.
        - У вас кровь, надо перевязать, - Нурлан опасливо посмотрел на меня и крикнул Виктории принести аптечку.
        - Ерунда, не умру, - отмахнулся и немного подумав, выдал заранее заготовленную фразу:
        - Я отдам флешку в обмен на встречу с вашим куратором из турецкой разведки. С тем, кто может принимать серьезные решения, не согласовывая их ни с кем.
        - Это бред, при чем здесь турецкая разведка? - попытка Нурлана была неубедительной.
        - Нурлан, я знаю, что Демирель работала на МИТ, знаю, что вы ее связной, знаю, что именно хочет Турция от Китая. Я свои условия сказала, если думаете. Что угрозами и насилием добьетесь большего - вперед и с музыкой. И не надо ломать комедию, если вы не умеете играть по-взрослому, зря вы ввязались в такое дело. У меня есть то, что очень нужно Турции, что однозначно повлияет и на ваше положение. Так зачем терять время, связывайтесь с куратором и давайте все решим цивилизованно.
        Нурлан колебался недолго, он еще раз окинул меня взглядом, очаровательно улыбнулся и ушел со словами, что вернется позже. Я знал, что ему понадобится совсем немного времени, век раций прошел, в современном мире для связи используется интернет и прокси сервера.
        Вернулся чиновник через час - в этот раз я не задремал.
        - Послезавтра, пока оставайтесь здесь, Виктория и Омар обеспечат вас всем необходимым. Не отказывайте себе ни в чем, - Нурлан печально улыбнулся.
        - К чему грусть? - не удержался я от вопроса.
        - Я не смог получить флешку, даже не постарался, - Нурлан кинул взгляд на мое перебинтованное предплечье, - но такой провал мне не простят. В лучшем случае про меня просто забудут. Вы так и не представились, - он остановился у двери.
        - Александр-а, - с запинкой назвал себя.
        - Мы могли бы…
        - Нет, не могли бы, я лесбо, - отрезал поползновения казаха.
        - Я хотел сказать «сработаться», - улыбнулся Нурлан, - но ориентация вам эта точно не подходит.
        После его ухода, осталось гадкое чувство, словно я опять подвел невинного человека.
        'Невинного? Да этот козел предал свою страну, работает на турецкую разведку, успокойся", - спорить с внутренним голосом было бесполезно.
        Полторы суток пролетели праздно: я ел, нежился в джакузи и как капризная принцесса гонял Викторию и Омара в три шеи. В конце второго дня, во двор заехала машина. Мужчина, представившийся как Фатих, явно был птицей высокого полета. Примерно за пятьдесят лет, холеный, с цепким взглядом серых глаз, прекрасно владеющий английским языком.
        - Расскажите мне все про Демирель, - попросил он. Рассказ занял чуть больше времени, я давно не тренировался в английском.
        - Что вы хотите за флешку, вы знаете что на ней? - Что на флешке я не знал, но логично было предположить, что там фото с концлагеря и прочие доказательства бедственного положения и нарушения прав уйгуров.
        - То, зачем вы посылали Демирель, то, за что она не пожалела отдать свою жизнь.
        - Ваша цена?
        - Турецкий паспорт, вылет в Турцию и миллион долларов! - отчеканил я, не смущаясь под пристальным взглядом генерала.
        - Деньги понятно, но зачем турецкий паспорт, сейчас наоборот стало модно получать российский паспорт, - турок выжидающе смотрел на меня.
        - У меня на то свои причины, хочу начать новую жизнь, - в этот раз я не врал. Мысль о мести стала тускнеть, слишком много было опасностей на этом пути.
        - Сколько языков вы знаете? - вопрос Фатиха меня сбил столку.
        - Русский, английский, арабский. Немного говорю на немецком и французском, к чему этот вопрос?
        - Александра, я генерал МИТ Берат Демир и разбираюсь в людях. Вы работали на ФСБ или СВР, вам подвернулся случай, и вы хотите уйти. Но у меня есть предложение получше - как насчет работы на нас? Если содержимое флешки удовлетворит нашего президента, я смогу утроить ваши запросы. Смогу сделать вам и европейское гражданство помимо турецкого.
        - Ваши агенты умирают слишком часто, - мрачно заметил я, обдумывая предложение. Стоит мне отказаться, генералу ничего не стоит убрать меня, получив флешку. Как ни посмотри, я всегда на прицеле - вернусь домой, займутся наши.
        - Поэтому нам нужен человек, у которого талант выживать. Я вернусь утром, можете мне отдать флешку, - генерал протянул руку. Я не стал ломать комедию, этот генерал не рохля Нурлан. Выудив из кармана флешку, положил ее в заскорузлую ладонь турка.
        - Александра, благодарю за доверие. С этого момента вы под моей персональной защитой. Утром вылетим в Анкару, я лично приеду за вами. Ответа на свое предложение не требую, если содержимое флешки ценное - обещаю, что вы получите больше, чем просили. А сейчас отдыхайте.
        Всю ночь провел, обдумывая предложение турка, но так и не пришел к решению.
        Вылетали в Турцию мы с военного аэродрома: грузовой самолет «геркулес» в окрасе цвета хаки уже прогревал двигатели, когда наша машина заехала на бетонку.
        - После дамы, - учтиво пропустил меня вперед генерал. В салоне обычных кресел не было - были откидные кресла по бокам и свисающая красная сетка.
        - Сведения в флешке бесценны, я буду ходатайствовать о выделении трех миллионов долларов. Вопрос с паспортом практически решен, в Анкаре сделаем фото, осталось только выбрать себе имя.
        - Имя могу поменять на созвучное со своим, - я улыбнулся генералу, - но вот предать свою страну не могу.
        Берат Демир выдержал удар даже не моргнув, понимающе кивнул. Но у меня было не все:
        - Если я соглашусь работать на вас, мои действия никогда не будут направлены против интересов России. Ни при каких обстоятельствах не должны ущемляться вопросы моей страны. Только учтите, я стою очень дорого.
        - Безусловно, - кивнул генерал, - я уважаю вашу принципиальность. Есть много направлений, где наши и русские интересы никогда не соприкасаются.
        - Есть еще одно условие, точнее просьба, - пришлось повысить голос, потому что моторы самолета взревели и он начал разгон.
        - Какая? - турку пришлось придвинуться ближе.
        - Я попрошу у вас жизнь одного человека, не сейчас, как-нибудь потом. И вы исполните мою просьбу!
        - Я постараюсь, - улыбнулся Демир, и совершенно неожиданно добавил: - ты так похожа на мою дочь, погибшую в автокатастрофе.
        Это сходство с умершими дочерями людей, встречавшихся мне на моем жизненном пути, начинало напрягать. Но я отбросил все эти мысли, потому что самолет оторвался от взлетной полосы, унося меня в новую жизнь! Впереди открывались новые горизонты: жить жизнью обеспеченного че6ловека под новым именем или снова играть с огнем. Но в этот момент я не знал и не мог ответить самому себе, что именно перевесит чашу весов.
        ГЛАВА 22
        АЛЕКСАНДР СВЕТЛЫХ
        Усталость сказывалась: несмотря на неудобство полета в военно-транспортном самолете, я заснул. Проснулся от осторожного похлопывания по плечу - улыбающийся Демир поспешил проинформировать, едва я сфокусировал на нем взгляд:
        - Сейчас будем заходить на посадку, твоя новая Родина готова встретиться с тобой.
        Что-то меня покоробило в его словах, я был не из тех людей, кто на каждом углу трубит о своем патриотизме, не делая ничего для своей страны. Может я поспешил, выбрав для места жительства Турцию и ее паспорт? С другой стороны, какие у меня были предложения? Связаться с Проскурновым и снова работать с тем, кто лишил меня моего мужского тела и сделал рабом в женском теле? Не имея документов, без денег в современном мире не прожить. Женский пол может просуществовать какое-то время, торгуя своим телом, но даже этому приходит конец. - Мы садимся в Анкаре или Стамбуле?
        - Мы приземлимся на авиабазе Мерзифон, оттуда вертолетом в Анкару, но не сразу. Придется провести некоторое время, пока мы сделаем тебе паспорт, - генерал вернулся на свое место, оставив меня в раздумьях.
        Передо мной вставала дилемма: попытаться жить на призовые, что мне выплатят за флешку Фатимы, если, конечно, не продинамят. Либо согласиться на сотрудничество с МИТ, с довольно серьезной и успешной турецкой разведкой. Интерес Демира к своей персоне я не мог понять - он понятия не имеет о моих возможностях регенерации, скорости, реакции, боевых навыках. Для него я условно агент ФСБ, умудрившийся остаться в живых, владеющий несколькими языками и симпатичная как девушка. Но все это не повод приглашать меня на работу, если только меня не собираются использовать против России. Но даже в этом случае, какой с меня толк? Что я могу знать и чем могу быть полезен для МИТ?
        Все это меня напрягало, очень не люблю, когда меня держат за дурака. Но напрягая свои немногочисленные извилины, я не видел ни одной причины, чтобы настолько заинтересоваться мной.
        Самолет коснулся шасси посадочной полосы, взревели моторы на реверсе, и после короткой пробежки, «Геркулес» остановился.
        - Александра, добро пожаловать в турецкую республику. Мы демократическая страна, у нас живут очень много национальностей, в том числе твои соотечественники.
        Демир дождался пока откроют люк и к выходу из самолета приставят лестницу. Именно лестницу, похожую на стремянку, а не полноценный трап. Поймав мой взгляд, генерал улыбнулся:
        - Мы люди военные, привыкли обходиться малым.
        В моей одежде было нелегко задирать ноги, выбираясь на лестницу. Несколько встречавших офицеров, раскрыли рты, когда, подтянув юбку выше колена, я переносил ногу на стремянку.
        - Генерал! - в струнку вытянулись встречавшие. Звание Демира было единственное понятное мне слово в потоке турецкой речи. Секунды спустя подкатил камуфлированный «Хамви», Демир любезно уступил мне переднее место, устроившись сзади. Водитель, смуглый молодой парень в форме рядового, старательно смотрел на дорогу, периодически бросая взгляды на меня.
        "Вероятно считает, что генерал привез себе шлюху',- мысль была неприятная, даже в который раз пожалел, что выбрал Турцию как страну проживания. Еще на своей работе был наслышан о гипервнимании турок к славянкам, особенно к блондинкам. И пусть у меня не была внешность блондинки, но эти взгляды начинали надоедать. Даже в Иордании и Саудовской Аравии я не чувствовал себя столь в центре внимания, как за пять минут на турецкой земле.
        Слава Богу ехать пришлось недолго, местное отделение МИТ находилось в десяти минутах от военной базы. А вот здесь работали профессионалы - никаких липких взглядов, все по-деловому. За пять минут меня угостили кофе, через десять минут было готово фото на паспорт.
        - Пока мы пообедаем, потом вы отдохните час-полтора, и паспорт будет готов. Надо только определиться с именем, - Демир, поставил свою чашку на столик.
        - Какие есть варианты созвучные с Александрой?
        На мой вопрос генерал ответил не сразу, его желваки ходили, словно он пробовал каждое имя на вкус.
        - Аджена, Айсель, Асилай, Акса.
        - Мне нравится Акса, - остановил я собеседника, собирающегося выдать еще ворох имен. В имени Акса было все, что в моем имени, без лишних букв.
        - Белая, значит? А ведь подходит, наши девушки немного смуглее, - одобрил генерал мой выбор. Значение имени мне тоже понравилось, славяне и есть белые люди.
        - А фамилия? Будешь выбирать?
        - Предоставлю это вам, пусть будет распространенная, - на самом деле фамилия меня мало интересовала. С турецким паспортом у меня будет возможность посещать разные страны, у них даже с Евросоюзом упрощенная схема. Оставаться надолго в Турции я передумал - наиболее подходящим вариантом были восточнославянские страны: Словения, Болгария, Сербия. Там я не буду выглядеть белой вороной, и местная публика куда ближе по менталитету.
        - Отдыхай, я вернусь через час - два, - Демир закрыл за собой дверь, оставляя меня в комнате с огромным кожаным диваном. Отдых мне бы не помешал, события последних дней сильно разогнали мой обмен веществ, но в присутствии посторонних я сдерживался, чтобы не шокировать своим аппетитом.
        Мне удалось подремать часа два, прежде чем вернулся генерал с новеньким, красного цвета, паспортом, на котором был вытеснен полумесяц и пятиконечная звезда.
        - Твой паспорт, Акса Четин, - Демир протянул мне книжицу. Поблагодарив турка, развернул паспорт: пусть буду Акса Четин, надеюсь, это ненадолго.
        - Тебе не надо в уборную, вертолет готов, учти, нам лететь часа три, - предупредил Демир на мой отказ посетить дамскую комнату.
        - Тогда пошли, нам предстоит еще много работы в головном офисе, - следуя за генералом пытался понять, что значит его последняя фраза. Пока все шло хорошо, ко мне относились с уважением, паспорт я получил очень быстро. Словно прочитав мои мысли, Демир приостановился:
        - Нужно открыть тебе счет в банке, я уже решил вопрос с твоим вознаграждением. На самом верху одобрили запрошенную мной сумму - три миллиона небольшая сумма за содержимое этой флешки. Есть одна просьба, - генерал, остановился перед дверью выхода на крышу здания, вероятно наверху нас ждал вертолет.
        - Какая просьба? - вырвалось у меня, а на душе заскребли кошки.
        - Наш президент хочет выступить в Меджлисе с информацией, полученной от тебя. Там будет очень много иностранной прессы, практически со всего мира. Его личная просьба адресована именно тебе, - Демир выделил словосочетание «личная просьба». Я уже догадался чего от меня хотят, но сделав равнодушное лицо, спросил:
        - Что от меня хочет ваш султан?
        По губам Демира скользнула улыбка при слове «султан», но моментально исчезла.
        - Понимаешь, ты живой очевидец того, что происходит с уйгурами в Китае, более того, ты прошла через ад в лагере Сяодун. Твои показания будут бесценны, они даже важнее фотографий и видео с флешки покойной Демирель. Всегда найдутся люди, утверждающие, что фото и видеоматериалы фейк, и пока установят подлинность таких материалов, теория фейка расходится со скоростью ветра.
        Только я открыл рот, чтобы возразить, как генерал остановил меня жестом:
        - Дослушай меня. Ты выступишь как представитель одной из наших неправительственных организаций, под чужим именем. «Легенда» будет проработана до мельчайших подробностей. Я понимаю твои опасения, - генерал вновь позволил себе улыбнуться, - ты будешь так загримирована, над тобой поработают специалисты, что тебя даже родная мать не узнает. Детали расскажу в Анкаре, - не дав мне ответить, Демир открыл дверь, пропуская меня вперед.
        Шум вертолета пресек возможность дальнейших разговоров: молча уселся сзади в четырехместной кабине. Генерал устроился спереди, сразу нахлобучив на голову наушники. У меня было примерно три часа, чтобы проанализировать его слова.
        С самого начала, мне казалось подозрительной щедрость предложения: деньги, паспорт, эвакуация. Ясно было одно - идет большая игра, где Турция собирается получить выгоду от моих слов в Меджлисе, используя факты геноцида уйгуров. В голове мелькали обрывки выступлений разных ток-шоу, где эксперты отмечали усиливающееся влияние Китая на Казахстан. И желание турецкого султана о создании Великого Турана, объединявшего все тюркоязычные страны.
        Дураком я не был, а после метаморфоз, произошедших с моим телом, кроме физических данных, улучшилась и умственно составляющая. С высокой вероятностью, изначально работа Демирель была направлена не на правду о положении уйгуров, а для получения улик, чтобы ими шантажировать или надавить на Китай. Поспешность, с которой президент Турции собирался обратиться к Меджлису, аккредитация журналистов со всего мира, говорила об одном: султан идет в ва-банк.
        Демир несколько раз оглядывался назад во время полета, словно пытался убедиться, что я на месте. Смежив веки, продолжал размышлять: в голове зрела чудовищная теория заговора, от которой начали шевелиться волосы. А что, если, после моего выступления, меня просто убьют и спишут убийство на китайские спецслужбы? Кто я для них? Просто безымянная марионетка, не имеющая родни и даже настоящего имени. Предъявят мой труп общественности и тихо похоронят: деньги с моего счета благополучно вернутся. Но эффект будет отличный - после разоблачения геноцида Китаем уйгуров, была убита свидетельница. Отличный повод для введения санкций, резолюций ООН, а главное, сорвать масштабные сделки между Китаем и Казахстаном, если таковые планируются.
        Центральный офис МИТ представлял собой город в городе: целый квартал зданий, соединенный подземными переходами. До момента пока мне не подыщут подходящую квартиру и не зачислят деньги на мой счет, мне отвели двухкомнатную квартиру в одном многоквартирном доме, в котором проживали турецкие разведчики. Мой холодильник забили продуктами, дали персональную горничную Айгюль, в которой я без труда угадал профессионального разведчика.
        - Заседание в Меджлисе через три дня, я вернусь завтра, пройдемся по основным моментам, - Демир протянул руку. Отвечая на рукопожатие, взглянул генералу в глаза: даже если и существовал план убрать меня, этот человек был не в курсе. Его взгляд был полон уважения и отеческой любви. "У тебя паранойя, Александр',- пристыдил себя, хотя чувство безопасности до конца не вернулось.
        Я мог бы щелком вырубить Айгуль, обезвредить троих секьюрити в вестибюле дома и уйти восвояси. Но куда мне спрятаться в чужой стране, в чужом городе? Паспорт забрал с собой генерал, объяснив это необходимостью открытия валютного счета.
        Три дня до заседания Меджлиса, где предстояло выступить совместно с президентом Турции, пролетели быстро. Каждый новый день понемногу уменьшал мои страхи, насчет коварного турецкого плана. Не стали бы турки так заморачиваться, если планировали меня убрать. За эти три дня я получил свои три миллиона долларов на счет, мне предложили около десятка квартир и даже успели оформить ту, что мне приглянулась. Квартира обошлась мне в двести пятьдесят тысяч долларов, в ней было три комнаты и гостиная. Было центральное газовое отопление, что для турецких квартир весьма большая редкость. Айдат, плата за содержание придворовой территории в порядке, был скромный, а сама квартира была практически обставлена мебелью. Договор купли-продажи я настоял, чтобы регистрировал филиал британской «Ллойд и партнеры». И в этом вопросе не было загвоздок, одно слово Демира и передо мной раскрывались все двери.
        Все эти три дня, надо мной колдовали визажисты и гримеры: вырез глаз у меня стал азиатский, поменялся цвет волос, очертания скул. Цветные линзы изменили глаза - в зеркале я не узнавал себя. Точнее узнавал, но только потому, что некому кроме меня было смотреть в тот момент в зеркало.
        Мы раз двадцать прошлись с генералом по моему предстоящему выступлению: так как говорить мне надо было на английском, набросав предварительный текст, штудировал его каждую свободную минуту.
        - А если мне зададут вопрос на турецком?
        Демир почесал голову и на секунду задумался:
        - Об этом я не подумал, но ты умница Акса, - с момента выбора новой личности, он ко мне только так и обращался.
        - Исключим такую возможность, за этим проследят мои люди, - Демир погладил меня по голове, - ты неординарная девушка, Акса, согласись работать у меня, не пожалеешь.
        - Посмотрим, - уклончиво ушел от ответа, делая вид, что увлечен своим текстом выступления.
        За день до выступления в Парламенте Турции, Демир повез меня на место предстоящего действия.
        - Нижний зал для депутатов, центральная галерка - для членов правительства и иностранных послов. Самая верхняя галерка для прессы, кроме того, есть небольшой сектор в основном зале. Где аккредитуются журналисты самых известных мировых СМИ, - проводя экскурсию, генерал подробно рассказывал, где буду находиться я, в какой момент меня позовут для выступления.
        - Вначале выступит президент, будет показана часть материалов с флешки. Следом, выступишь ты - как очевидец событий. Вторая часть материалов, касающаяся именно лагеря Сяодун, будет демонстрироваться во время твоего выступления, в унисон твоим словам. Так психологический эффект будет сильнее. Мы приедем раньше всех, мои люди отвечают за безопасность мероприятия, так, что у нас будет время присмотреться к прибывающим.
        - Что будет потом? - Демир на мой вопрос улыбнулся:
        - Я рассчитываю получить твое согласие на работу, но все зависит от тебя. Если ты решишь, что тебе это не нужно - мы просто разойдемся, с тебя снимут грим, вернут твоей естественный вид. У тебя есть квартира, гражданство и деньги - живи и наслаждайся. Но я все же очень рассчитываю на положительный ответ, - генерал улыбнулся.
        - А как объяснят исчезновение из поля зрения Айдине Ылдыз? - Под этим именем мне предстояло выступить в Меджлисе. Как и Фатима Демиель, Айдине Ылдыз числилась сотрудницей турецкого Красного Креста и Полумесяца, все необходимые документы, начиная от свидетельства рождения, были выправлены.
        - А Айдине найдут «мертвой» и расследование ее «смерти» с высокой вероятностью приведет к "китайскому следу',- Демир пожал плечами, - раз это делают они, почему бы и нам не ответить подобным.
        В целом мои догадки оказались верны, если не считать, что был шанс остаться живым и даже безбедно пожить. Если все пройдет как говорит Демир, возможно я и соглашусь работать на МИТ, например в части Ближнего Востока или Африки, где у меня остались неоплаченные счета.
        Ночь перед выступлением не спалось: текст выступления мною был заучен наизусть, но что-то тревожило. Было ощущение неминуемой беды, но даже глубокий анализ событий последних дней, не мог подсказать, где «собака зарыта».
        Подняли меня в 5 утра: за мной прислали машину - следовало обновить грим и макияж до посещения Меджлиса.
        В здание парламента мы попали в восемь утра - до заседания было целых два часа, но работа кипела во всю. Везде сновали кинологи с собаками, взрывотехники с датчиками поиска взрывчатых веществ. Агентами МИТ Меджлис был буквально нашпигован: даже в выправке официантов, расставлявших фуршет, угадывались разведчики.
        В начале десятого, залы стали понемногу заполняться: до начала выступления президента Турции оставалось около пятидесяти минут. Волнение снова подвело меня, остро захотелось в туалет, а со стороны моего выхода к трибуне, уборных не было.
        - Я в дамскую комнату, - оперативник состроил гримасу на мои слова, но дернувшись, сел на свое место. Можно было пойти в туалет на первом этаже, но в той стороне было столпотворение. Поднявшись по лестнице на второй этаж, ориентируясь по схеме на стене, прошел коридор и завернув за угол к уборным, столкнулся с мужчиной:
        - Блядь, - послышалось родное русское слово, заменяющее тысячу разных слов в неординарных ситуациях. Подняв глаза на сказавшего, я остолбенел: вытирая пролитое шампанского с костюма, передо мной стоял мой заклятый враг - Виталий Иванович Проскурнов, генерал ФСБ, начальник отдела экспериментальных технологий.
        Увидев, что виновницей оказалась девушка, Проскурнов сменил гнев на милость, улыбнувшись:
        - I’m sorry miss for my French!
        - Excuse me, - я растерянно отступил на пару шагов и начал пятиться назад: встреча с Проскурновым шокировала. Генерал не узнал меня, он сделал попытку завязать разговор:
        - How can I help you?
        - I’m sorry sir, - повернувшись спиной к Проскурнову, я пошел обратно, надо было привести мысли в порядок.
        - Шалава! - полетело мне в спину, буквально заставив вскипеть от ярости. Эта тварь, превратившая мою жизнь в ад, еще и шалавой меня называет.
        Хлопнула дверь, Проскурнов видимо вошел в уборную, чтобы очисть костюм. Все мои страхи, предупреждения и планы на жизнь рухнули. Гнев буквально заставил кипеть - набирая скорость, выскочил за поворот и рванул на себя дверь туалета, заставив генерала вздрогнуть от неожиданности. Он только открыл рот, как я успел пересечь пять метров расстояния между нами. Короткий резкий тычок в солнечное сплетение - Проскурнов ловит открытым ртом воздух, словно рыба, вытащенная на берег. Крутанув его к себе, схватил левой рукой за волосы на темени, а правой ухватился за челюсть. Резкое движение со сложной амплитудой - вначале голова идет вниз к подбородку, но на полпути правая рука ведет подбородок вправо. Не доводя подбородок до конца вправо, вкладываю всю силу в левую руку, продолжая давить ее к груди генерала. Еле слышный щелчок - первый шейный позвонок соскакивает с отростка второго.
        Генерал еще жив, но нарушена целостность спинного мозга: он умрет буквально в течение часа. Если произойдет чудо - останется парализованным до конца жизни.
        - Я не шалава, а Александр Светлых, жизнь которого вы украли. А вот ты шалава и умрешь как шалава в нечистотах! - Произнеся это слово отпускаю обмякшее тело генерала. Его голова бьется о кафель уборной, струйка слюны показывается у уголка губ.
        Дверь уборной открывается, но момент такой торжественный, что я реагирую с опозданием. Двое молодых парней, в одном из которых я безошибочно угадываю славянина, открывают стрельбу. Пули не приносят мне боли, они скорее несут мне свободу, потому что я умираю мужчиной, отомстив за свою поруганную жизнь. Я, Александр Светлых!
        Наградите автора лайком и донатом: