Из ложно понятых интересов службы Роман Феликсович Путилов
        Оболочка цвета маренго #7
        Седьмой роман цикла о попаданце в самого себя, на тридцать пять лет назад. Детектив, расследование преступлений.
        Из ложно понятых интересов службы.
        Глава 1
        Глава первая.
        Январь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        14.01.1992 года
        - Осужденный, встаньте!
        Я нахожусь в пустом, оттого кажущегося еще более огромным, зале судебных заседаний уголовной коллегии областного суда.
        Кроме трех профессиональных судей и секретаря судебного заседания и подсудимого, к моему счастью, сидящего не в клетке, заседание не почтил своим вниманием ни один человек. Большинство моих знакомых считает, что я маюсь дурью и тяну грозного тигра судебной машины за мягкую, меховую кисточку на подбородке. Тетечки в высоких креслах под выбитым на светло-серой жести герба РСФСР, бросали на меня недовольные взгляды, пока судья - докладчик сбивчивой скороговоркой, зачитывал выжимку из дела.
        - Осужденный, вы осознаете правовые последствия поданной вами жалобы? Вы осознаете, что мы не связаны доводами нижестоящего суда и вместо применения к вам акта амнистии дело может окончиться реальным наказанием… - женщина - председатель судебного состава, в темном костюме и высокой прической типа «бабетта», которая перестала ей идти лет пятнадцать назад, пыталась пронзить меня взглядом серийного убийцы: - Еще есть время все трезво взвесить и написать отказ от заявления. Сколько вам необходимо времени, чтобы хорошенько все обдумать?
        Коллеги, считаю необходимым перенести рассмотрение этого дела на четверг. Каково ваше мнение? - короткий обмен взглядами и председатель объявляет перерыв до четверга, на прощание заботливо предлагая мне хорошенько взвесить последствия своего необдуманного поступка.
        Странно, но на крыльцо областного суда я вышел в хорошем настроении. Весь мой жизненный опыт просто орал, что, когда чиновники, каждый день, без колебаний и сомнений, решающие судьбы десятков человек, начинают уговаривать тебя подумать, проявить благоразумие, позаботиться о себе и прочими способами проявляют заботу о тебе, неразумном, означает только одно - твое дело очень вонючее. Оно настолько вонючее, что если просто смахнуть твою жалкую фигуру с доски, то останутся грязные, токсичные разводы, которые придется убирать уже самому вершителю судеб, а это чревато, что чиновник замарается, пропитается мерзким запахом. И если позже, через много лет, с развитием институтов демократии, чиновникам стало глубоко плевать на компромат в их адрес, то пока, на заре становления Новой России, мараться вершители чужих судеб еще опасались, тем более бесплатно.
        Судьи второй инстанции областного суда, рассматривающие мою жалобу на приговор в отношении меня, видели меня первый раз, и я был им безразличен. Они бы с удовольствием проштамповали бы решение районного суда, выполняя неписаные нормы корпоративной солидарности, но утверждать обвинительный приговор при полном отсутствии любых доказательств по делу - такой расклад заслуженных юристов не устраивал. Тем более что, фамилия судьи районного суда, осудившей меня, ни разу не совпадала с фамилиями судей, рассматривающих мою жалобу. Зато фамилия одной из присутствующих здесь женщин совпадала с фамилией судьи районного суда, которой адвокат Кружкин Борис Семенович, согласно записи его пьяной болтовни, ставя девушку в коленно-локтевую позу, диктовал решения по своим делам, а значит он имеет отношения с судьями из этого семейства, что с мамой, что с дочерью.
        31.12.1991 года
        В рамках нашей дружбы с указанным адвокатом я попросил его провентилировать настроение председателя судебного состава и судьи-докладчика. Тридцать первого декабря одна тысяча девятьсот девяносто первого года «друг» сообщил мне по телефону, что моей крови лично никто из интересующих меня дам не хочет. Я поблагодарил адвоката, положил трубку и стал смотреть, новогодний концерт, где молодой, симпатичный ведущий, фамилия его, кажется, Фляровский, если я ничего не перепутал, демонстрируя свою европейскость и приверженность новым веяниям, вручал артистам и гостям передачи свои, свежеотпечатанные, визитки. Гости и артисты пугались, не зная, что делать с этими маленькими карточками, из десятка гостей передачи лишь пара человек вручила молодому дарованию свои карточки ответно. Учитывая, что большинство собеседников юноши были прекрасно с ним знакомы, то все это действо выглядело напыщенным и глупым, поэтому я встал и переключил канал. На другом канале Маша Распутина, которая была похожа на Аллегрову, натянувшую мини-юбку, просила у другого симпатичного ведущего денег, за то, что она сама объявить
исполнение своей песни. Россия, сбрасывая с себя все хорошее, рвалась, в манящий ее, дикий капитализм. Я чертыхнулся и пошел на кухню, где Светлана, еще в рамках нерыночных отношений, быстро и ловко резала ингредиенты для салатов.
        - Ты что пришел? - девушка вздрогнула, когда я, неслышно подойдя сзади, обнял ее за талию: - Я же сказала - отдыхай, я сама все сделаю, телевизор посмотри пока.
        - Да скучно там и неинтересно. Такое ощущение, что я это уже видел. Расскажи лучше, как у тебя на работе дела?
        - Плохо. Товара нет, базы ничего не поставляют, даже хлеба завезли в три раза меньше чем обычно. Народ, чуть что, в драку кидается. Хорошо, что я не за прилавком стою…
        - Дальше будет еще хуже. В смысле с товаром будет лучше, а с народом хуже.
        - Я помню, Паша, ты рассказывал. Я только одного не понимаю - зачем ты заставил меня скупать продукты на все деньги? Я платье хотела себе купить на Новый год…
        - Света, ты в старом платье выглядишь прекрасно, а без платья еще лучше. И я тебе обещаю, что все компенсирую. Следующий Новый год ты будешь встречать в настоящем итальянском платье из Милана, а не в самопале из Кисловодска. Кстати, как там мои?
        - Да нормально, работают. Девочки очень вежливые, все время улыбаются. Народ возмущается, что у вас дорого, но все равно берет…
        Моя бабуля ударилась в коммерцию, открыв в конце декабря девяносто первого года товарищество с ограниченной ответственностью, где мы с ней были товарищами. Бабуля, завершив дачный сезон, стала директором ТОО, ну а я - владельцем основной доли. Тетеньки из регистрационной палаты, к которым бабуля принесла уставные документы, долго шушукались за спиной бодрой пенсионерки, решившей заняться бизнесом, но выдали свидетельство в установленный срок.
        Заместителем директора ТОО с громким названием «Парадиз» стал Дима Ломов, которого я нашел в тот момент, когда он в составе «дикой бригады» шабашников клеил итальянскую керамическую плитку на потолок в двухэтажном коттедже.
        Ошарашив моего друга шепотом в ухо «Тебя же за эту плитку потом и убьют» я выволок ошарашенного Диму из дворца с башенкой, под крики его бригадира «Ну и вали на хрен, придурок, у меня на твое место желающих сотни…»
        - Блин, Паша, какого хера? - Дима попытался выскочить на ходу из машины, но я прибавил газу, и мой бывший напарник отказался от своего намерения.
        - Дима, просто поверь, рано или поздно эти плитки упадут с потолка и, не дай Бог, кому-то на голову. Хозяева найдут бригадира, а он свалит все на тебя. Поверь, в результате ты отдашь мамину квартиру и будешь считать, что легко отделался, потому что, когда к тебе придут, то скажут, что плитка упала человеку на голову, и ты «попал» на лечение его в дорогой швейцарской клинике, ибо в России это не лечат…
        - Но Михалыч сказал, что в Европе все клеят и ничего не падает…
        - Твой Михалыч врет как сивый мерин, хотя почему как? Он и есть сивый мерин.
        В общем, в магазинах, где трудились Света и Маргарита, появился молодой обаятельный мужчина, что заключил с директорами этих торговых заведений договора аренды, написанных мной с учетом будущих изменений в общественной жизни. Так как часть арендной платы шла помимо прописанной в договоре суммы, а непосредственно в карманы директорам магазинов, то и особых проблем с заключением договоров не было. И сейчас три симпатичные выпускницы торгового училища, что не успели отработать в рудиментарных остатках советской торговли, посменно работали в двух торговых точках.
        Сотрудничество же с Аллой сошло на нет по ее инициативе. Выслушав мои футуристические предсказания, женщина обещала принять их во внимание. В ноябре девяносто первого года Алла позвонила мне по телефону и сказала, что встретила мужчину, с которым собирается строить свою дальнейшую жизнь, и поэтому она убедительно просит меня не появляться в ее жизни, что я, естественно, ей пообещал. Зная Аллу, как образцовую мать, за дочь я особо не волновался, но без контроля оставить эту семью не мог. Через неделю я «случайно» познакомился с одной из продавщиц Аллиного магазина. Так как двадцатилетняя Леночка собиралась выходить замуж, то никаких поползновений к ней я не допускал. Пришлось придумать историю об одиноком мужике с ненормированным рабочим днем, который не успевает заскочить в хозяйственные магазины, работающие до девятнадцати часов вечера. С тех пор я, приблизительно раз в неделю, заезжал вечером домой в моей разведчице, где, в компании с ее строгой мамой, мы выпивали кружку чая, под щебетание Леночки, рассказывающей все новости ее магазина. После чего я расплачивался с девушкой за пару пачек
стирального порошка или зубную щетку по полуторной цене «за беспокойство» и отбывал восвояси. При этом все были довольны. Я получал самую свежую и пикантную информацию о жизни магазина, которым заведовала Алла, Леночка чувствовала себя добытчицей, а мама…маму Леночки я просто осыпал комплиментами, восхищаясь всем - от вкуса краснодарского чая до цвета ее лица. По сообщению Леночки, Алла сошлась с грузчиком Никитой, здоровым тридцатилетним лбом, приехавшим покорять столицу Западной Сибири из небольшого городка, приткнувшегося между Транссибом и Васюганскими болотами. Парень Никита был простецкий, но обладал дюжим здоровьем, а на Аллу смотрел как на богиню, так что эта пара сейчас строила свою великую Любовь, зачастую предаваясь ей на рабочем месте, благо кабинет директора магазина запирался изнутри.
        Единственной проблемой, что меня беспокоило, оставалась незавершенная история с моей судимостью за превышение полномочий.
        Назначенное на один из дней августовского путча судебное заседание было перенесено, дела рассматривали только арестантские, а весь судебный персонал смотрел новости по телевизору.
        Вызвали меня в суд на десятое сентября.
        В коридоре суда ко мне подошел развязный молодой человек, одетый в коричневый костюм-тройку, представился моим адвокатом и предложил безотлагательно заключить с ним договор о юридической помощи. На мой вопрос, как он собирается строить мою защиту, адвокат бодро ответил, что стратегию защиты он выработает во время судебного заседания исходя из обвинительного заключения.
        - То есть вы дело даже не читали? - искренне удивился я его непосредственности.
        - Так мы же договор с вами не заключили? - изумился «бессребреник».
        - Слушайте меня внимательно, уважаемый. Я с вами договор заключать не собираюсь, по причине отсутствия у меня денежных средств, так что вы можете быть абсолютно свободны. Я на предварительном заседании отказался от защитника, на этом я повторю то же самое. Если желаете, можете заявиться в судебном заседании, но, если вас, вопреки моему желанию назначат, тогда все вопросы по оплате к бюджету Российской Федерации, я вам ни копейки не заплачу.
        Мужчина зло сверкнул глазами, но от дальнейшей дискуссии со мной отказался и поплелся в сторону одиноко сидящей поодаль потерпевшей - Катерины Семеновны Беляевой, что бросала на меня злобные взгляды исподлобья. Как и обещал мне адвокат Кружкин, от защиты Катерины он устранился, предоставив в суд справку о болезни.
        А между тем, ландскнехт от правосудия, склонившись над Беляевой, как журавль над кувшином, что-то ворковал ей убеждающее, чуть ли не поглаживая по плечу.
        С опозданием в пять минут явился юный чин в прокурорском обличии, после чего нас пригласили заходить в зал судебного заседания.
        Судья народного суда по Дорожному району Пташкина Эмма Эдуардовна сегодня была в костюме жемчужного цвета, который чрезвычайно ей шел. Скорее всего, она об этом догадывалась, потому что, восседая на своем возвышении, она смотрела на всех благосклонно и милостиво улыбалась. Ходатайство адвоката о том, чтобы, в связи с моим категорическим отказом от его услуг, перейти в стан врага, судья мягко отвергла, после чего, мягко пожурила защитника в том, что он быстро меняет сторону. Адвокат попытался рассказать, что, при моем к нему отношении, всякое сотрудничество теряет смысл, а вот потерпевшая отчаянно нуждается в квалифицированной правовой помощи.
        Судье надоели пустые пререкания, и она осадила юнца, заявив тому, что в ее суд он попал как мой защитник по назначению суда, и если он продолжит…
        Тем более - продолжила судья: - что на защите интересов потерпевший будет стоять сотрудник городской прокуратуры.
        Судя по одинокой маленькой звездочке в петлице прокурора, это не тот тип, что неоднократно выносил постановления, о возобновлении производства, по-моему, уголовном делу. Наверное, какой-нибудь младший помощник из отдела по надзору, кому кинули конспект выступления и отправили сюда.
        Потом все дружно предъявили документы, разрешили прочие формальности, типа «Доверяете ли вы суду?», и судебная машина, зловеще заскрежетав, понеслась по правовым ухабам, в строгом соответствии с нормами уголовно-процессуального кодекса РСФСР от одна тысяча девятьсот шестидесятого года.
        Ходатайство заявила потерпевшая. Она вручила в суд дополненный гражданский иск ко мне, который судья пообещала огласить чуть позже. Затем судья, хорошо поставленным, мелодичным голосом, стала зачитывать обвинительное заключение. В очередной раз выслушав, какой я негодяй, что мучил и пытал невинную девушку, чем нанес непоправимый вред ее плоду, что вылилось в рождение нездорового ребенка, последствие чего будет выяснено позже, в результате углубленных медицинских исследований. В связи с чем мое деяние квалифицируется по статье… Дальше было интереснее. Согласно первоначального гражданского иска ко мне, заявленного в ходе предварительного следствия, потерпевшая требовала взыскать с меня в ее пользу расходы на лекарства в сумме пятьдесят восемь рублей ноль шесть копеек. В новом гражданском иске потерпевшая требовала взыскивать с меня деньги на ее содержание в порядке возмещения вреда, так как, в связи с болезнью ребенка она не может работать и вынуждена сидеть дома. Судя по всему, эту бумажку успел состряпать мой новый «друг» - адвокат Кружкин, «забыв» мне рассказать о новом повороте. В перспективе,
если меня осудят, вопрос встанет о содержании гражданки Беляевой и ее отпрыска до достижения им восемнадцати лет, с дополнительными затратами на санатории, лечебные процедуры и прочую около врачебную суету. Я вспомнил, что в ближайшие годы бесплатно в больницах тебя только помажут зеленкой и понял, значит, я попадаю в финансовое рабство к этой сучке на всю оставшуюся жизнь.
        - Подсудимый, встаньте! Вину свою признаете?
        - Нет, не признаю.
        - Садитесь. Можете сидя сообщить суду об обстоятельствах дела, рассматриваемого сегодня.
        - Спасибо. - я откинулся на неудобную спинку скамьи подсудимых: - Могу сообщить суду, что все, что содержится в этом уголовном деле, является полнейшей фальсификацией. Я признаю, что прошлой зимой, точной даты я уже не помню, задержал так называемую потерпевшую. В эту ночь я задерживал ее сожителя, от которого, как она уверяет, у нее ребенок.
        За моей спиной что-то начала злобно шипеть Беляева, но судья, стуком авторучкой по столу, заставила ее заткнуться.
        - Я продолжу. Ее сожитель в эту ночь пытался уехать из Города, при этом нанес телесные повреждения двум людям, причем второму просто перерезал горло, парень чудом остался жить. Также он пытался ударить меня скальпелем, ранил служебную собаку. Потерпевшая. Бросилась мне в ноги и повисла на мне, чем дала своему сожителю возможность уйти. Если я действительно желал превысить служебные полномочия, то я бы ударил потерпевшую один или два раза, чем привел бы ее в бессознательное состояние. Но, я старался минимизировать ущерб ее здоровью и просто пытался отцепить ее от себя. В любом случае, ее действия попадают под статью Уголовного кодекса, как сопротивление работнику милиции. Но многомудрое следствие, мурыжа это дело много месяцев, на противоправные действия потерпевшей внимание не обратили.
        Идем дальше, уважаемый суд. Все обвинения меня строится на том, что в деле имеются некие справки, полученные из медицинской консультации о том, что вследствие физического воздействия на потерпевшую, а также пребывание ее на улице, возле моей машины, в то время, пока я гонялся за ее сожителем, негативно сказалось на плоде, ходе беременности, и здоровье самой потерпевшей. Во-первых, я не уверен, что гражданка Беляева в тот момент могла считаться беременной. По самым смелым подсчетом срок у нее был неделя или десять дней. Во-вторых…
        - Ты меня час почти на снегу сидеть заставил, тварь! Чтобы ты сдох! - за моей спиной вскочила гражданка Беляева.
        - Я тебя в снег не садил, а пристегнул наручниками к бамперу. Никто не заставлял тебя сидеть задницей на снегу, потому как могла и постоять на ногах. А длительная моя отлучка была связана с тем, что в этот момент твой сожитель пытался убить бабку-вахтершу в здании средней школы, так как ему потребовалось срочно позвонить подельнику. - громко и четко ответил я, глядя на судью и секретаря, следя, чтобы молодая девчонка записывала мои слова в протокол судебного заседания.
        - Потерпевшая, сядьте. Делаю вам замечание. В следующий раз вас просто выведут из зала. - Судья дождалась, пока Беляева не уселась на скамью, после чего кивнула мне: - Продолжайте, подсудимый.
        - Благодарю. Так вот, доказательством моей вины, якобы, служат медицинские документы, полученные в женской консультации. Но, почему-то эта консультация не имеет никакого отношения к потерпевшей и вообще, расположена в противоположной части Города?
        - Разрешите, я поясню этот вопрос? - вытянулся со своего стула прокурорский «младший лейтенант»: - Потерпевшая боялась, что подсудимый выкрадет ее медицинские документы из женской консультации, поэтому одновременно ходила в две консультации. И она оказалась права. Кто-то действительно изъял ее медицинскую карточку из регистратуры.
        - Умно. - я изобразил аплодисменты: - Сами придумали, или подсказал кто? А словом «изъял» вы намекаете на меня? Я правильно понял?
        - Я ни на кого не намекаю. - покраснел от злости прокурор.
        - Ну тогда и ладушки. Так вот, прошу приобщить к материалам дела объяснение врача - гинеколога Давидович Якова Леонидовича, который якобы выдал все эти справки, что находятся в деле. В этом объяснении доктор написал, что знать не знает потерпевшую, на учете она у него не состояла. Печать доктора лежит у него на столе, ей мог воспользоваться любой в тот момент, когда доктор выходил из кабинета. А в регистратуре печать учреждения вообще ставят не глядя, что за бумажку им подсовывают.
        Вывод напрашивается очевидный - настоящими в этих документах являются только печати.
        - Почему это объяснение не было предоставлено следователю во время производства предварительного следствия? - судья судорожно листала бумаги в папке, судорожно пыталась найти в уголовном деле хоть что-то, опровергающее мои слова.
        - А почему следствие игнорировало мох ходатайства о проверке медицинских бумаг? Там в деле восемь моих ходатайств с этой просьбой, все проигнорированы.
        - Но вы, в данном случае, лицо заинтересованное…
        - Даже не спорю. - оборвал я судью: - Только следствие меня не слышало, пришлось все делать самостоятельно.
        - Какое мнение у участников процесса о возможности приобщения данного документа к материалам дела? - судья нацепила на нос очки и обвела всех вопросительным взглядом.
        - Прокуратура против приобщения. Нам неизвестен кто и при каких обстоятельствах писал этот документ. - вылез первым со своим мнением «прокурорский».
        - На усмотрение суда. - мой «защитник», как-то, совсем меня не защищал.
        - Я против. - пискнула Беляева.
        - Учитывая мнение участников процесса, суд выносит определение - в приобщении предъявленного подсудимым документа к материалам уголовного дела отказать.
        Глава 2
        Глава вторая
        Январь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        - Подсудимый, вы объясните, чем вы недовольны? - воззвала к моему разуму председательствующая судья: - При такой тяжкой статье, отделались, можно сказать, легким испугом. А вы здесь пытаетесь доказать, что против вас всемирный заговор составлен. Какой смысл потерпевшей на вас наговаривать?
        - Смысл прямой. Отомстить за то, что я посадил ее сожителя. Жить за мой счет…
        - Каким образом? Вы, подсудимый…
        - Она заявила иск о возмещении вреда.
        - И что? Все заявляют. И, по сложившейся практике, присуждаются копейки. - председательствующая насмешливо смотрела на меня.
        - Вы, уважаемый суд, забыли один момент. У нее ребенок, возможно, инвалид, нуждающийся в постоянном уходе. То есть, Беляева работать не сможет. Кто ее будет содержать? На основании решения суда, установившего мою, якобы, виновность, она предъявит гражданский иск о возмещении ее утраченного заработка, сначала до достижения ребенком трех лет, потом восемнадцати, а потом пожизненно. В итоге что? Получится, что я всю жизнь буду работать на это семейство.
        Судьи зашептались, очевидно, что этот момент они упустили из виду, по это частое явление. Зная наизусть постановления верховного суда по общеуголовным вопросам, опытнейшие судьи зачастую плавают в смежных дисциплинах, в вопросах, на который ответит любой выпускник ВУЗа. Пока они горячо что-то обсуждали, казалось, забыв про меня, я продолжал вспоминать подробности суда районного.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Уважаемые участники процесса, а вам не кажется, что, отказывая мне в приобщении к делу представленных мной документов, вы нарушаете мое право на защиту. Я ходатайствую, чтобы в судебное заседание был вызван и допрошен в качестве свидетеля Давидович Яков Леонидович, врач женской консультации, который выдал эти два, противоречащих друг другу документа.
        - К вопросу о вызовах свидетелей суд вернется позже, подсудимый. У вас есть еще что-то?
        - Да, уважаемый суд. Прошу приобщить к делу экспертное заключение, которое утверждает, что, вероятнее всего, проблемы со здоровьем у ребенка гражданки Беляевой возникли в процессе родов, а не от воздействия на нее или плод на ранних стадиях беременности. Прошу обратить внимание, что это заключение подписано тремя авторитетными преподавателями с кафедры акушерства и гинекологии медицинского института, имеет все реквизиты и печати. Кстати, к заключению прилагается квитанция об оплате, сумму которой я прошу мне возместить, так как следователь на предварительном следствии такой запрос делать отказался и мне пришлось заниматься этим за свой счет.
        Толстая стопка заключения обошлась мне дорого, но оно того стоило. Этих трех экспертов очень трудно отвергнуть, и заключение мне дали, только потому, что год назад я нашел похищенную у одного доцента медицинского института его научную работу. Доцент, с которым я иногда перезванивался, пошел к светилам и уломал их поработать экспертами.
        Пока прокурор, потерпевшая, адвокат и судья, озабоченно просматривали многочисленные листы экспертного заключения, половину слов в котором, я не понимал, я пытался понять, чего еще можно ожидать от моих оппонентов. Кажется, что на каждую их бумажку лежит моя бумага, полностью опровергающую доводы обвинения. Но, всего предусмотреть нельзя. Правда, судя по озабоченному лицу районного судьи, на этот раз аргументы у противной стороны закончились.
        - В судебном заседании объявляется перерыв до девяти часов завтрашнего утра. - судья, шурша юбкой и ни на кого не глядя, быстро вышла из зала судебного заседания.
        На следующий день, за пять минут до назначенного срока, я заглянул в кабинет судьи.
        - Доброе утро. Подсудимый, на девять часов.
        - А сегодня заседания не будет, судья заболела. Мы вас известим. - мне показалось, или голос секретаря чуть дрогнул. Что-то тут было не так. В совокупности с тем, что никто из вчерашних участников процесса мне не встретился, это были какие-то неправильные пчелы. Или он все дружно пришли сильно заранее начала заседания и уже успели разбрестись, или о том, что суда не будет, не смогли, или не захотели уведомить только меня…
        Задумчиво я пошел в сторону выхода, но в последний момент свернул влево, где, в маленькой пристройке на первом этаже два раза в неделю проводились заседания по жалобам на решения всех судов области по гражданским делам. Записавшись в журнале дежурного милиционера, как участник рассмотрения жалобы какого-то Дорстроя к двум колхозникам, я двинулся на службу. Может быть, я дую на воду, но у меня есть письменное доказательство, что в назначенное время я был в здании суда, поэтому обвинить меня в неявке на суд у моих противников не выйдет.
        Три дня я был плотно занят по работе, потом пришли выходные, на которые мне даже не выпало дежурить по РОВД, понедельник, как известно, день тяжелый. Во вторник я забежал в суд, подергал запертую дверь кабинета. Из-за толстой филенки доносился чей-то напористый бас, очевидно, что шло судебное заседание. Смысла ждать под дверью несколько часов я не видел…что заставило меня взглянуть на расписание судебных заседаний, я не знаю. Наверное, проснулся мой ангел-хранитель, но в результате я притормозил на секунду, бросив взгляд на исписанные неровным почерком дела судьи Пташкиной Э. Э…
        Согласно этой бумажке, шесть дней назад прошло судебное заседание по моему делу. Ну в эти игры мы можем поиграть, всё-таки в институте учат нас на совесть. И даже, в определенном смысле, это хорошая новость. Раз меня до сих пор не взяли под стражу, к лишению свободы меня не приговорили. А остальное все решаемо. Если рассуждать логически, то у суда нет аргументов против доказательств моей невиновности. И тогда произошла маленькая хитрость. Было назначено заседание, скорее всего, в деле имеется фитюлька, что я получил повестку. А так как в назначенный день я не пришел, решение вынесли без меня. А, может быть, я и был на заседании, сейчас уже ничего не докажешь. Срок на подачу жалобы - семь дней. Сегодня уже шестой. А меня учили - нет на руках решения, подавай жалобу о том, что решение ты не получал, а срок для обжалования уже заканчивается, поэтому с решением ты в любом случае не согласен, а аргументы приведешь позднее, когда текст решения суда будет у тебя на руках…
        - Подсудимый, вы уснули что ли? - блин, я задумался, а судьи второй инстанции уже закончили совещаться и стоят, с удивлением глядя на меня.
        - Подсудимый, встаньте. - председательствующий судья поправила очки, вглядываясь в листочек, куда от руки набросала решение о моей жалобе:
        - Ваша жалоба удовлетворена и направляется на новое рассмотрение в Дорожный районный суд, для разрешения в новом составе суда. Заседание закончено, вы можете быть свободны.
        Конец января одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Дверь квартиры, откуда в дежурную часть Дорожного РОВД, через «ноль два», поступил вызов, выглядела такой же неопрятный, как и сам подъезд девятиэтажки. В довершение всего, не работал лифт. На моё счастье, подниматься мне пришлось только до пятого этажа. На мой стук дверь еникто не торопился открывать. Можно было давным-давно развернуться и уйти, доложив дежурному по РОВД, что, в указанном в заявке адресе, никого нет. До маразма, когда, приехав на вызов и обнаружив, что на адресе никого нет, ты обязан взять письменные объяснения у соседей, пусть даже, на часах уже два часа ночи, оставалось еще девять долгих лет. Попытка достучаться в соседские квартиры тоже не увенчалась успехом, из всех четырёх квартир, выходящих на лестничную площадку, не доносилась ни звука. Вполне возможно, что люди в этих квартирах были, просто старались лишний раз не подходить к входной двери, время сейчас было такое, очень тревожное. Криминальные новости, хлынувший на граждан бывшего Советского Союза с экранов телевизоров и страниц печатных изданий, каждый день радовали всё новыми, более изощренными, способами убийство себе
подобных. Появившийся, непонятно откуда, эксперты, деловито советовали, прежде чем вглядываться в окуляр дверного глазка с наивным вопросом: " Кто там?«, махнуть перед стёклышком пару раз толстой книгой или шахматной доской, чтобы не получить пулю в глаз, как в какой-нибудь французской комедии с Пьером Ришаром. А обычный вызов на 'У соседей шумят», часто оборачиваются находкой пары трупов, часто, без головы и кистей рук. Безрукие трупы стали такой головной болью для МВД и прокуратуры, что комитет Верховного Совета РСФСР по законодательству принял к рассмотрению предложение снимать у младенцев в родильном доме не только отпечатки рук, но даже ног и, кажется, языка.
        Стоять в пустом подъезде дальше было глупо. Я в последний раз навалился на дверь всем телом, надеюсь, что она распахнётся под моим напором. Дверь горько скрипнула, но не поддалась. После чего, очень медленно и печально, я стал спускаться по лестнице, ведущий вниз. Навстречу мне, чертыхаясь, двигалась невысокая, пожилая женщина, расстёгнутом сером пальто с большой дамской сумкой в руке. Бросив на меня подозрительный взгляд, она поднялась на пятый этаж, после чего загремела ключами возле двери нужной мне квартиры.
        - Прошу прощения, дама, а вы случаем милицию не вызывали?
        - Вызывала!- расплылась женщина в счастливой улыбке.
        - Ну, простите пожалуйста, а какого бубна, милиция должна вас двадцать минут под дверью дожидаться, в то время, когда вы где-то гуляете?
        - Ну, простите пожалуйста! Я на пять минут за хлебушком сходила.
        - Я не знаю, куда вы ходили, но я под дверью вашей квартиры простоял ровно пятнадцать минут. И вам очень повезло, что я очень ответственный сотрудник и не ушёл отсюда ровно пятнадцать минут назад. Давайте, открывайте вашу квартиру и показывайте, что у вас произошло.
        Хотелось скрепить зубами от злости. Ещё двадцать дней назад за хлебушком, действительно, нужно было побегать, то после Нового года, продуктов стало просто завались. Врать не буду, филе акулы в рыбном отделе магазине ещё не видел, но мясо, масло, молоко и прочие колбасы радовали глаз покупатели, как будто страна вернулась в начало семидесятых годов. Не радовали только цены, которые за одну ночь подскочили почти в десять раз. Покупатели теперь в магазин ходили, как на экскурсию, иногда, покупая на пробу маленький кусочек чего-нибудь, чтобы вспомнить давно забытый вкус. А эта гулена за хлебом бегает. Конечно, я немного лукавил, особого желания спешить в РОВД у меня не было. Дежурить мне в любом случае до утра, а возле кабинета, в моём душном подвальчике Дорожного отдела, уверен, толпилась несколько злых потерпевших, затеявших извечную свару «Кто последний».
        За последние полгода суточные дежурства по отделу стали всю более злыми и напряженными. Происходила сплошная криминализация общности, ранее называемой единым советским народом. Лозунги, расползающейся на лоскуты страны, сменились с помощи слабым, дружбы народов, мирного существования двух систем на новый, брошенная харизматичным президентом: «Граждане, обогащайтесь!».
        Граждане, отталкивая друг друга, бросились обогащаться. Так, как цивилизованно зарабатывать никто не умел, а европейскую норму прибыли в четыре процента граждане бывшего СССР посчитали совковой пропагандой, народ бросился богатеть, как умел, то есть за счёт ближнего своего. Честность и порядочность осталось только в рекламных слоганах, обобрать своего, самого близкого человека стало вполне допустимо.
        Пока я думал о жизни в новой реальности, женщина открыла два замка из трёх и приглашающе распахнуло передо мной двери.
        Разуваться я не стал, не положено милиции разуваться, протопал в квартиру и встал на пороге единственной комнаты и вопросительно уставился на хозяйку.
        - И что у вас произошло?
        Квартира была, как говорится, чистенькой, но бедненькой. Мебель разномастная, телевизор - старый черно-белый «Изумруд», радиола светлого полированного дерева, на вид, производства, примерно пятидесятого года выпуска.
        - Чувствуете?- женщина посреди комнаты воздела руки вверх.
        - Не, не чувствуют. - тоскливо ответил я.
        Общение с очередной сумасшедшей, которых в последнее время выпустили из психиатрических больниц, в рамках борьбы с карательной советской психиатрией, в мои сегодняшние планы не входило.
        - Ну как вы можете это не чувствовать!- женщина эмоционально замахала руками перед моим лицом: - Ведь вся квартира пропитана этим.
        - Дама, вы понимаете, мужчины существа более грубые и примитивные.- я начал осторожно отступать в сторону входной двери: - И, если вы чувствуете излучение, то, я уверен, оно так и есть…
        Судя по рассказом одного моего товарища, пару лет отработавшего санитаром в дурдоме, пациенты этих заведений, по степени опасности и коварство, были равны медведям, самым непредсказуемым животным, на мой взгляд. Поэтому я решил не злить эту странную женщину.
        - Ну какое излучение? - всё так же эмоционально, но с нотками обиды, воскликнула женщина: - Я не сумасшедшая. Вы разве не чувствуете, что вонь уже пропитала всю квартиру? Вот я сейчас стою и мне дурно делается от этого запаха, я здесь просто задыхаюсь.
        - Вы поэтому в этой квартире не живёте? Женской руки здесь не чувствуется… - я пытался уловить запах, о котором мне говорила заявительница, но пока, получалось плохо.
        - Нет, я эту квартиру просто сдаю, уже год как стала сдавать. Я так - то у мужчины живу…- чуть стеснительно улыбнулась женщина: - Так, иногда появляюсь, проверить всё ли в порядке. А вчера пришла, и чуть, прямо в коридоре, в обморок не грохнулась, такой сильный запах пропастины стоит, что у меня дыхание перехватывает.
        Я принюхался и ничего не ощутил. Нет, запахи большого жилого дома, живущего своей жизнью, ощущались. От окна, периодически, доносился запах табака, наверное, снизу, травился на своем балконе никотином сосед. На кухне тоже ощущалась эхо ароматов - чья-то мама жарила селёдку на сливочном масле. Но, каких-то, тревожных, специфических запахов я не улавливал. Я обошёл всю квартиру, широко раздувая ноздри, наклонился к каждой розетке, задумчиво постоял под решеткой вентиляции.
        - Вы меня, конечно, извините, но я ничего не чувствую. - я растерянно пожал плечами: - Скажите, а на что похож этот запах?
        Я же вам говорю, какая-то пропастина. Как будто продукты в холодильнике испортились. - женщина сердито переплела руки на груди и отвернулась.
        - Ну не знаю? Может быть, от соседней несёт? Пройдитесь по периметру и скажите, от какой стены пахнет сильнее.
        - Женщина обошла квартиру, после чего отрицательно помотала головой:
        - Я не знаю. Мне кажется, что квартира уже вся пропахла.
        - А у квартиранта вы не интересовались, может у него что-то пропало, в том смысле, что-то испортилось?
        - А он уехал. Сказал, что пару месяцев его не будет, и уехал. Часть вещей оставил в шкафу, деньги заплатил и уехал.
        - А как его зовут?
        - Слава. Он бизнесом занимается.
        - Слава в смысле «Владислав» или «Вячеслав»?
        - А я не знаю. Он мне паспорт показал, а я забыла, какая там фамилия записана. Помню только, что он на улице Немецкого дипломата живет и что не женат.
        - А лет то Славе сколько?
        - А! Год рождения я тоже запомнила. Он с шестьдесят четвертого года. У меня подружка есть, так вот, у нее дочь недавно институт закончила, хорошая девочка. И вот я подумала…Извините, а вы женаты?
        - Увы и ах, я глубоко женат. - я вышел в коридор: - Закрывайте за мной дверь, но не вздумайте никуда уходить. Я примерно через сорок минут привезу специально подготовленного товарища. Если вас дома не будет, то я просто развернусь и уйду.
        Прежде чем отправится домой, я добросовестно обошел лестничные площадки шестого и четвертого этажей и принюхивался к замочным скважинам каждой, примыкающей к жилищу заявительницы, квартире. Запаха «пропастины» я не уловил.
        .
        Глава 3
        Глава третья. Чем хуже у них, тем лучше для нас.
        Февраль одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Сотрудникам завода по производству малогабаритных телевизоров «Телезавод» зарплату за декабрь выплатили в январе натурой - продукцией предприятия (малогабаритными телевизорами «Сапфир» и «Ореол»), выдав деньгами только суммы, приходящиеся сверх отпускной цены остатка. Комиссионные магазины города Рязани завалены телевизионными приемниками, купить которые можно за две тысячи рублей, но желающих совершить покупку особо не наблюдается.
        Из телевизионных новостей.
        «Специалиста» я привез через час.
        - И зачем вы собаку мне в квартиру тащите? - недовольно протянула хозяйка, встав на пороге.
        - Вы что-то против имеете? Тогда пишите отказ от проведения осмотра жилого помещения, с просьбой вас по данному поводу в дальнейшем не беспокоить.
        Не обращая внимания на скривившуюся в недовольной гримасе женщину, Демон пробежал в квартиру, деловито принюхиваясь к новой для себя обстановке. Покрутившись по комнате, он перебежал на кухню, но не найдя там ничего интересного и вкусного, сел у холодильника, вопросительно уставившись на меня.
        - Вот видите, пес ничего интересного не унюхал.
        - Наверное, у вас пес такой. - фыркнула дама.
        - Другого нет. Давайте, я его в туалет запущу, чтобы все помещения были осмотрены и на этом будем прощаться, так как мои возможности исчерпаны.
        В совмещенном санузле демон сразу подошел к ванне, и сунул нос к щели, под пластиковым экраном, что, будучи вставленным в самодельную металлическую раму, закрывал от нас сантехнические ужасы.
        - Видите? Если что и есть в вашей квартире, то только там. - я кивнул на пса, сунувшего нос в щель, образовавшуюся между рамой и коричневой керамической плиткой на полу, и усиленно втягивающего в себя воздух: - Будем снимать?
        - Он не съемный. Мне мастер сказал, что пластик хрупкий, может сломаться.
        Я отпихнул пса, упал на «четыре кости» и попытался заглянуть в черноту пространства под чугунной ванной.
        Естественно, я ничего не увидел, но зато понял, что имела в виду женщина, говоря слово «пропастина».
        - Ну, разбирать экран вам в любом случае придется. Запах точно идет оттуда.
        - Правда? - женщина явно обрадовалась, что источник запаха, зловоние которого чувствовала только она, приобрел определенную реальность: - Тогда выньте экран, пожалуйста.
        Я вынул, даже не сломав, хрупкий пластик, закрепленный в направляющих. Под ванной, не считая, окаменевшего от старости, в цементных подтеках, слива, ничего не было, если не считать какую-то темную штучку, лежащую под чугунной трубой слива.
        - О, кажется, мышь дохлая!
        - Ай! Я боюсь мышей. - женщина схватилась за сердце.
        - Совок подайте, постараюсь ее вытащить. - я загнал пластиковый совок под слив и сумел поддеть им черную штучку.
        - Сейчас. - я осторожно, высунув язык от усердия, потянул совок к себе, после чего поднялся на ноги. Хозяйка, содрогаясь в мучительном спазме, метнулась к унитазу, жалея, что в совке не лежит трупик мыши, которых она так боится.
        К сожалению, с учетом всех гнилостных изменений, больше всего черная штучка походила на человеческий палец.
        - Шеф, а почему материал по пальцу мне отписали? - я влетел в кабинет начальника, кипя от гнева и потрясая тонкой стопочкой бумаг.
        Было отчего кипеть. Приехав в девять часов утра в РОВД, отработав последнее в этом бесконечном ряде материалов, выпавших мне на суточном дежурстве, «Сообщение из больницы», я получил в качестве утреннего алаверды от нового дежурного по отделу бумаги, которые надеялся больше никогда не увидеть.
        Два десятка любопытных глаз оперов, собравшихся на утреннюю «оперативку» скрестились на мне.
        - Во-первых, Громов, здравствуй. Во-вторых… - но сбить меня с боевого настроя хитрому майору не удалось.
        - Мы, шеф, виделись в дежурке сегодня, в семь утра. А во-вторых, я какое отношение к этому материалу имею? Где здесь машины?
        - А кто имеет, по-твоему? - вопросом на вопрос, по-одесски, ответил Александр Александрович.
        - Тяжкие. - влез я в ловушку.
        - С какого рожна? Где тело? Ищи квартиранта, а то вдруг, ты его найдешь, а он сам себе палец отчекрыжил и в больницу не обратился? И вообще, у «тяжких» материалов море, не то, что у тебя.
        Ну да, граждане колотили друг друга почем зря, пару раз в месяц дворники находили в мусорных контейнерах пакеты с расчлененными человеческими телами, и все это сыпалось на группу «тяжких», не давая им передохнуть, но все же…
        - И хозяйку квартиры начинай отрабатывать на причастность. - с важным видом дал ценное указание замнач УРа: - Ты за материал, кстати, у дежурного расписался?
        - Нет. - искренне и честно ответил я: - Очень надеялся вам его обратно скинуть.
        - Распишись. - спокойно ответил заместитель, ставя пометку в своем «кондуите»: - Вечером доложишь, что сделал.
        - Я после суток.
        - Ну, значит, завтра вечером. А пока отдай материал своему другу Руслану, может он за сегодня что-нибудь накопает.
        Руслан скривился, но материал взял, том более, в словах зама резон был, пальчик этот, пока я буду отдыхать после дежурства, можно «примерять» к неопознанным трупам, чтобы было что доложить руководству области на утреннем «селекторе». Хотя, в связи с уровнем преступных посягательств, захлестнувших страну, какой-то палец, найденный в пустой квартире, никому не интересен, мало ли кто его обронил. Вот угон служебного автомобиля начальника криминальной милиции области, с секретным сейфом в багажнике, в котором было несколько «стволов», комплекты госномеров и документов - вот это было интересно, это вызывало резонанс, а палец - так, мелочи.
        Ночью удалось поспать полтора часа, но ехать домой было незачем. Там обязательно завалишься спать, а часа через три подскочишь с дурной и вареной головой, затем будешь маяться весь остаток дня в состоянии полусна, чтоб при наступлении ночи, не уснуть. Поэтому, обговорив с Русланом его действия на сегодня по найденному пальцу. я сел в «Ниву», усадил рядом с собой довольного Демона и порулил в Левобережную часть города, туда, где вдоль Транссиба высились бесконечные цеха оборонных заводов. По легенде команду строить здесь огромный комбинат «Сибкомбайн» дал лично Сталин, приезжавший в двадцать девятом году в Город, на какое-то заседание. При СССР это было огромное предприятие, где совсем недавно, производили огромную номенклатуру товаров - от недорогой кухонной мебели до компонентов зенитных ракет. Сейчас предприятие вступило в длительный, растянувшийся на десятилетия, период агонии, так как, ни сеялки, ни ракеты были никому не нужны, а производством мебели прокормить огромный завод, занимающий площадь небольшого городка, было невозможно.
        При въезде на территорию я показал вахтеру красную корочки удостоверения, получил в ответ равнодушный кивок, решетка ворот со скрипом откатилась в сторону. Покрутившись минут пять по узким асфальтированным дорожкам, причудливо изгибающихся среди густых зарослей молодых побегов клена, что рос на неухоженной территории со скоростью бамбука, я подкатил к двухэтажному зданию административно-бытового корпуса, слепо смотрящего на мир забитого фанерой оконными проемами. Правое, одноэтажное крыло, занимавшее примерно пятую часть АБК, выглядело вполне обжитым. Во всяком случае окна были застекленные, правда, оборудованные, замкнутыми на висящие замки, решетками. У въезда в большой гараж стояла белая «Нива» с затентованным прицепом «Курганец» и старый грузовик «ГАЗ» - 63 в утилитарной, военной окраске и с задранным вверх капотом. Последние сто метров пути, Демон, сидящий на переднем пассажирском сиденье, пришел в сильное возбуждение, подпрыгивая на месте и коротко взлаивая. Когда машина остановилась, пес попытался лбом открыть свою дверь, но это ему в очередной раз не удалось. Тогда черная тушка
развернулась и попыталась выскочить через мою дверь, по моим ногам, но, получив ладонью по лбу, успокоилась.
        - Здорово! - на крыльцо вышел гражданин Ломов.
        - Привет. - я запер машину на ключ обе двери: - Как дела?
        - Все нормально. Ты чего приперся?
        - После дежурства я. Если домой поеду, то спать завалюсь, потом встану, как дурак, буду весь вечер бродить.
        Нашу светскую беседу прервал сердитый лай Демона, который напоминал, что песика сегодня еще не кормили.
        - Прости дорогой друг, сейчас все будет! - Дима церемонно распахнул дверь перед черным кобелем, который не теряя ни секунды, устремился во внутрь.
        Еще осенью я арендовал за сущие копейки часть здания на глухих задворках заводской территории. Дима привел бригаду местного ремонтного цеха, которые в рабочее время осуществили косметический ремонт нескольких помещений, что сейчас эксплуатировала бабулина фирма.
        Пройдя через небольшой зал, главным украшением которого были две два металлических холодильных шкафа КХН-2?6М, ЧТО В НЕРАБОЧЕМ СОСТОЯНИИ БЫЛИ КУПЛЕНЫ МНОЙ В ОДНОМ ИЗ ГАСТРОНОМОВ ГОРОДА И ВОЗРОЖДЕНЫ К ЖИЗНИ БОРИСОМ ПЕТРОВИЧЕМ ПУШИЛИНЫМ. БОРИСА ПЕТРОВИЧА Я ПОДОБРАЛ В ДЕКАБРЕ, ВОЗЛЕ ВОКЗАЛА, НА ЗАСНЕЖЕННОЙ ДЕРЕВЯННОЙ СКАМЕЙКИ, В ТРАГИЧЕСКИЙ ДЛЯ НЕГО МОМЕНТ ЖИЗНИ. ЕГО, НАХОДЯЩЕГОСЯ В СОСТОЯНИИ СЛАДКОГО, АЛКОГОЛЬНОГО СНА, РАЗДЕВАЛИ ДВА МЕСТНЫХ БИЧА.
        УТРОМ, УЖЕ ЗАБЫВ, ЧТО ВЧЕРА, С ЦЕЛЬЮ СПАСЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ ОТ ОБМОРОЖЕНИЯ, Я ПРИТАЩИЛ В ОТДЕЛ БОРОДАТОГО АЛКАША, Я С УДИВЛЕНИЕМ УВИДЕЛ ПРИВАЛИВШУЮСЯ К ДВЕРИ МОЕГО КАБИНЕТА СМУТНО - ЗНАКОМУЮ ФИГУРУ В ЗАНОШЕННОМ ВАТНИКЕ.
        И БЫЛ БЫ МУЖИК ВЫПРОВОЖЕН ИЗ ОТДЕЛА И ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ НАВСЕГДА, НО ЕГО ВЗГЛЯД СЛУЧАЙНО УПАЛ НА, СТОЯЩИЙ НА СЕЙФЕ, ПЕРЕНОСНОЙ ТЕЛЕВИЗОР, УЖЕ ПОКРЫТЫЙ ПЫЛЬЮ ПО ПРИЧИНЕ СВОЕЙ ДАВНЕЙ ПОЛОМКИ.
        - ЧТО ТЕЛЕВИЗОР НЕ СМОТРИТЕ?
        - НЕ РАБОЧИЙ ОН, А ВЫНЕСТИ И ВЫБРОСИТЬ ЛЕНЬ. - ХМУРО ОТВЕТИЛ Я, МЫСЛЕННО ПОГРУЖЕННЫЙ В НЕОТЛОЖНЫЕ ДЕЛА: - ХОЧЕШЬ, ЗАБИРАЙ СЕБЕ.
        - МОЖНО Я ПОСМОТРЮ? - МУЖИК ДОСТАЛ ИЗ КАРМАНА ПЛАСТИКОВЫЙ ПЕНАЛ С МАЛЕНЬКИМИ ОТВЕРТКАМИ.
        - ВАЛЯЙ, ТОЛЬКО СЯДЬ В КОРИДОРЕ, ВОЗЛЕ КОМНАТЫ ППС, ТАМ СТОЛ И СТУЛЬЯ СТОЯТ.
        К МОЕМУ НЕСКАЗАННОМУ УДИВЛЕНИЮ, МУЖИК ПОЯВИЛСЯ ЧЕРЕЗ ЧАС, ВОЛОЧА ПОД МЫШКОЙ ОТРЕМОНТИРОВАННЫЙ ТЕЛЕВИЗОР.
        ЗА ОБЕДОМ, В СТОЛОВОЙ ОБЛАСТНОГО СЭС, КУДА Я ОТКОНВОИРОВАЛ МАСТЕРА, МЫ РАЗГОВОРИЛИСЬ. БОРИС ПЕТРОВИЧ БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ СВОЕЙ СОЗНАТЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ ПРОВЕЛ В РОЛИ МЕХАНИКА НА ТОРГОВОМ СУДНЕ, ПОСТОЯННО БОЛТАЯСЬ ПО МОРЯМ И ОКЕАНАМ, ПРОЖИВАЯ ТО В ГРУЗИИ, ТО НА УКРАИНЕ. В ОДИН ИЗ РЕЙСОВ МОЙ СОБЕСЕДНИК ПОЛУЧИЛ ТРАВМУ ПЛЕЧА, И ПОСЛЕДОВАВШЕЕ ЗА НИМ СПИСАНИЕ С СУДНА. ПЕРЕДО МНОЙ ВСТАЛ ВОПРОС - КУДА ДЕВАТЬ УНИКАЛЬНОГО СПЕЦИАЛИСТА, КОТОРОГО Я ПЕРВОНАЧАЛЬНО ПОСЕЛИЛ У СЕБЯ, В ПУСТУЮЩЕЙ КВАРТИРЕ, СВЕЗЯ ТУДА, КРОМЕ НАБОРА ПРОДУКТОВ, ВСЮ, ПЕРЕСТАВШУЮ РАБОТАТЬ, БЫТОВУЮ ТЕХНИКУ И ЭЛЕКТРОИНСТРУМЕНТЫ МОЕЙ МНОГОЧИСЛЕННОЙ СЕМЬИ. ЭЙФОРИЯ ДЛИЛАСЬ НЕДОЛГО. В БЛИЖАЙШУЮ СУББОТУ Я ПРИВЕЗ НА КВАРТИРУ ПРОДУКТЫ И ОБНАРУЖИЛ, ЧТО В КВАРТИРЕ НИКОГО НЕТ, ВХОДНАЯ ДВЕРЬ ОТКРЫТА, НА СТОЛЕ В КУХНЕ СТОЯТ ДВЕ ОПУСТОШЕННЫЕ БУТЫЛКИ ИЗ-ПОД ВОДКИ, А БОРИС ПЕТРОВИЧ ИСЧЕЗ В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ, ПРИЧЕМ БОСИКОМ. СВОЕГО КВАРТИРАНТА Я НАШЕЛ С ПОМОЩЬЮ РОЗЫСКНОГО ПСА, В СОСЕДНЕМ ДВОРЕ, МИРНО СПЯЩЕГО НА ЛАВОЧКЕ, УЖЕ ПОКРЫТОГО БЕЛЫМ ПОКРОВОМ ПУШИСТОГО СНЕГА. НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, ПУТЕМ ДОПРОСА В ЖЕСТКОЙ ФОРМЕ, Я УСТАНОВИЛ, ЧТО ЧУДО-МЕХАНИК ФЛОТА ЯВЛЯЕТСЯ
БАНАЛЬНЫМ АЛКАШОМ, НО АЛКАШОМ ВЫХОДНОГО ДНЯ. ПОТЕРЯВ РАБОТУ НА ФЛОТЕ, БОРИС ПЕТРОВИЧ УСТРОИЛСЯ В МАСТЕРСКОЙ СЛУЖБЫ БЫТА В МАЛЕНЬКОМ УКРАИНСКОМ ГОРОДКЕ.
        И, вроде бы, деньги он зарабатывал неплохие, но жена, привыкшая к длительным рейсам мужа, а также ручейку импортных шмоток, что привозил второй механик из заграничных вояжей, однажды покинула их небольшую квартиру, после чего отставной моряк банально забухал. И если, со вторника по пятницу, он был образцовым работником службы быта, то два выходных дня Борис пил, а в понедельник выходил из запоя. Через несколько месяцев руководство мастерской попросило неудобного сотрудника с вещами, на выход. В украинском местечке устроится на хорошую работу было непросто, поэтому Борис Петрович смело устремился к своему знакомому, что жил во Владивостоке и обещал помочь с жильем и работай.
        После посадки в скорый поезд «номер два», следующий по маршруту Москва - Владивосток, следующим воспоминанием отставного моряка была сцена, где он стоит в одних трусах на холодном полу вытрезвителя. Оказавшись в Городе без денег и документов, Борис пошел на вокзал, где испытал еще каскад удивительных приключений, пока не попался в мои руки.
        Борис Петрович был срочно эвакуирован на территорию завода, где был заселен в помещение АБК, с предоставлением нежилого помещения со всеми удобствами, и творческой работы на любой вкус. И жить бы нам с Димой и радоваться, глядя, как одно за другим возрождается к жизни разнообразное оборудование, скупаемое нами по цене металлолома у все еще не вписавшимся в капиталистические будни предприятиям.
        И вот, радовали глаз и ублажали слух своим гудением холодильно-морозильные промышленные шкафы, во втором зале блестел свежеокрашенными боками пищеварочный, опрокидываемый котел на шестьдесят литров, купленный нами в пустующем несколько лет пионерском лагере, а в небольшой мастерской ждал своего часа «раскиданный» двигатель «ГАЗ-51», что обещаниями Бориса, к лету, должен был превратиться в термобудку.
        Одно только огорчало наше совместное существование - в выходные дни, я или Дима, приезжали на территорию завода, контролировали наличие, в отведенном Борису помещении, трех бутылок водки и закуски. Этого было достаточно, чтобы человек мирно провел в комнате выходные, чередуя употребление горячительного и сон.
        Мимо меня, к выходу на улицу, прошагал Дима, неся в руках небольшой тазик с мясной обрезью. За моим приятелем, не отставая ни на шаг, бежал, роняя тягучую слюну, голодный Демон.
        В дальней комнате, куда я пришел на запах, энергично перемешивал деревянной лопаткой, содержимое большой чугунной сковороды, Борис Петрович.
        Лук, картошка и мясо, перец и соль, что может быть лучше для трех голодных мужиков?
        Да, у нас было мясо, которым мы занимались. Дима мотался по деревням на предоставленной мной «Ниве» с прицепом, скупая у сельских жителей напрямую говядину, свинину и прочие мясопродукты. С учетом, что в наших отделах мясом мы торговали по ценам ниже, чем у конкурентов, прибыль выходила примерно в двести процентов с учетом всех затрат. Пока мы торговали разделанным мясом, благо Ломов несколько дней стажировался у мясника в магазине Облкоопторга, где много лет проработала его мама. В ближайшее время в моих планах стояло производство тушенки в стеклянных банках, ну а дальше я не заглядывал, так как каждый день открывались все новые и новые возможности. Народ метался между обнищанием, порождаемой ежемесячной инфляцией, и желанием купить новые, неизвестные ранее товары, в красивых, ярких упаковках, но я не хотел плотно влезать в торговлю. Моим желанием было поучаствовать в приватизации задешево торговых площадей, с последующей сдачей их в аренду всем желающим нажиться по известной каждому формуле «Деньги-товар-деньги». Но пока моя схема буксовала. Чиновничьи жопы из городских и районных торгов не
спешили выставлять объекты торговли на приватизацию, прекрасно понимая, что после этого их спокойной и сытой жизни придет конец, поэтому я, при минимальных затратах, присутствовал в интересующих меня магазинах, ожидая удобного момента, который все не наступал.
        - Я, кстати, нашел, то что ты просил. - толкнул меня ногой Дима, когда мы втроем расселись за столом: - То что ты хотел. Столовая, на выезде из города. В аренде с мая прошлого года. Заведующая влетела по полной, допустила, что повара стали тащить без всякой меры, в результате размер недостачи мне даже страшно произнести. Сейчас она готова на все, лишь бы без потерь выпутаться. Заведующая готова с тобой встретится в любой выходной день, когда персонала не будет, и все показать. Они по выходным не работают.
        Я благодарно кивнул и задумался. С моей работой договариваться о встрече заранее дело неблагодарное. Обязательно, по закону подлости, или попадешь на суточное дежурство, или произойдет что-то страшное, что начальство бросит в бой «всех, способных держать оружие». А вариант, конечно, интересный. Люди, чтобы не происходило, будут покупать продукты и пользоваться услугами общепита. И по одному из законов, принятых в конце девяносто первого года, государственное имущество, взятое в аренду до июля девяносто первого года можно приватизировать в рассрочку, не зависимо от мнения государственных структур. Осталось только перекупить эту организацию, прижать к ногтю вороватый персонал и начать получать прибыль, как учит нас дорогой Егор Тимурович Гайдар.
        Глава 4
        Глава четвертая.
        Февраль одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        В конце декабря Красноярская областная коллегия адвокатов обратилась к министру юстиции Федорову с просьбой ускорить решение по разработке механизма оплаты труда адвокатов по назначению предварительного следствия и суда не оплачивается из госбюджета. Механизм такой оплаты не разрабатывается в РСФСР с лета прошлого года, хотя все соответствующие поручения были даны. Вопрос до сих пор остается открытым, более того - в связи с либерализацией цен и резким удорожанием жизни проблема усугубилась. Вероятно, Красноярские органы предварительного следствия и суды, в скором времени останутся без адвокатов.
        Присоединиться к красноярцам высказали готовность адвокатские коллеги Новосибирска, Иркутска, Кемерово, Алтая.
        Из материалов «Российской Газеты» за февраль 1992 года.
        За ночь температура упала до тридцати пяти градусов со знаком минус. Демон, сделав круг почета и задрав лапу у пары тополей, растущих возле зоны отчуждения железной дороге, начал поджимать лапы и постепенно, все время оглядываясь на меня, двигаться в сторону дома.
        - Паша, иди завтракать. - на столе меня ждали румяные гренки, несколько бутербродов с «деликатесом» - финской «Салями», только появившейся в Городе и большая кружка с горячим кофе.
        - Паша, я хотела тебя попросить…- Светик мыла посуду, невзирая на сделанные только вчера «ноготочки».
        - Проси. На работу тебя отвезти, что ли?
        - Ты такой умный. - дешево польстила мне девушка, бросив украдкой взгляд из-за плеча.
        - Свет, вот оно мне надо? Мне потом бегать машину прогревать, аккумулятор таскать туда-сюда. Я сегодня не планировал машину брать.
        - Тебе хорошо, а мне каково? Ты за десять минут дошел до остановки, а мне…
        - Тебе на две минуты дольше идти, Света…
        - Когда через переходный мост иду, у меня щечки от ветра лопаются…- девушка отвернулась к раковине и ее плечи мелко задрожали.
        - Ладно, я пошел машину заводить. Если через десять минут в окно увидишь, что фары горят, значит собирайся и выходи. - я одел старый милицейский полушубок, меховые варежки и подхватив, подзарядившийся за ночь, аккумулятор, вышел в стылый подъезд. От батареи отопления меня провожали сочувствующие глаза Демона, а с кухни раздавалось, еле слышное за шумом воды, хихиканье. Похоже, партнеры меня опять обманули.
        Застывшая за ночь, белая «Нива» застыла, уткнувшись бампером в двухметровый сугроб и, казалась, его неотъемлемой частью, такой же ледяной и снежной.
        Я затянул клеммы ключом «на десять», мысленно перекрестился и повернул ключ в замке зажигания, выжав предварительно педаль сцепления. Полная жизни батарея с трудом провернула движок, преодолевая сопротивление, превратившейся в густое желе отечественной «полусинтетики», раз, второй…
        На третьей попытке бензин сумел воспламениться, двигатель заработал на самых малых, неустойчивых, оборотах. Фу, слава тебе Господи, преодолели. Сидеть в машине было холодно. Лопатки вентилятора, призванные охлаждать двигатель в самых тяжелых условиях, гнала мощный поток ледяного воздуха на радиатор, стрелка температуры охлаждающей жидкости, пребывала в глубоком обмороке, вися на ограничителе, лед, покрывший стекла толстым матовым слоем, казалось, от работы «печки», казалось, становился только крепче, ни один прибор освещения не работал. Света появилась минут через двадцать, когда мы с «печкой», объединив усилия, действуя изнутри условно нейтральным воздухом, а снаружи, яростно работая пластиковым скребком, расчистили на лобовом стекле маленький квадратик, и я даже успел немного согреться. На приборной доске загорелся значок, что у нас есть рабочие подфарники.
        Гибкая фигура в кожаном зимнем пальто с лисьим воротником скользнула на пассажирское сидение и весело заявило мне, красиво приоткрыв густо намазанные тёмно-вишнёвой помадой, губами:
        - Ну все, я готова!
        - Ты что вышла? Фары еще не отогрелись.
        - Ой, от твоей машины твоей пар идет вверх, я сразу поняла, что ты завелся. Мы едем? А то мне на работу пора.
        Мне очень хотелось рассказать этой женщине о том, какой ценой мне удалось раскочегарить застывшую машину, какой подвиг я… А, ладно, все равно не поймет или сделает вид, что не понимает. Я выглянул из машины, приоткрыв дверь, не обращая внимание на недовольный писк Светы, посмотрел «налево - направо», убедился, что в ближайших окрестностях никого нет и, оглушительно скрипя по снегу задубевшими от холода покрышками «ВЛИ», двинулся в сторону Нахаловки.
        - Здорово. - я протянул руку сидящему за столом Руслану и тут же включил чайник: - Что нового по нашему пальчику?
        - Да ничего, среди неопознанных ничего похожего нет. А ты что, на развод опоздал. Шеф тобой интересовался, усами шевелил.
        - Да? Он просто забыл, что я сегодня во вторую, после дежурства. - я налил в чашку крутой кипяток и уселся напротив опера, грея о керамику озябшие руки: - А это что у тебя за окном? Синичек подкармливаешь?
        - Каких синичек! - Руслан подскочил, как ужаленный и бросился к окну, где под верхним обрезом оконной рамы висела какая-то коробочка: - Ты что, так меня пугаешь… Аж сердце зашлось. Я думал и правда птицы поели…
        - Скажи мне, там что? - я ткнул пальцем в таинственную коробочку.
        - Что, что? Палец наш вчерашний.
        - Что? Ты обалдел, что ли? Ты почему его в судмедэкспертизу не отправил? Бля!
        - Да не блажи. Я его экспертам направил. - несмотря на накал ситуации, Руслан сел и снова зарылся в бумагах: - Оказалось, что с него можно снять отпечатки пальцев, вернее пальца и вообще, привезти его в нормальный вид. Только его надо заморозить и отвезти в Томск, там есть единственная в Сибири лаборатория, где такие исследования делают. Я тебя на завтра подписал съездить в Томск.
        - А мне это на хрена? - резонно возразил я: - поезжай на автобусе, поезде. Самолет, в конце концов, летает каждый день.
        - Я как палец отвезу? В любом транспорте он растает. А так мы его привяжем к антенне сбоку или к дворникам, и он спокойно доедет. А мне машину шеф не даст, вчера «УАЗик» встал, только «шестерка» на ходу осталась.
        Машины в отделе были больной темой. На уголовный розыск было только две машины, причем ВАЗовскую «шестерку» руководство давало крайне неохотно, приберегая ее исключительно для себя.
        - Бензин с шефа если возьмешь, то поедем завтра. Только бери из расчета пятьдесят литров. У меня «Нива» десятку на сто километров кушает. Давай, иди за деньгами, пока шеф куда нибудь не уехал..
        После того как топот ног Руслана затих, я набрал номер диспетчера.
        - Здравствуйте, завтра утром, Томск, вечером обратно. Задний ряд сидений свободен. Да, полный комплект. Хорошо, вечером в девять часов.
        С четыре месяца назад я пришел на прием к руководству охранного предприятия «Беркут», которое было мне известно своей стабильной работой на протяжении многих лет, в отличие от десятков ЧОПов, разорившихся за время всевозможных кризисов, и предложил организовать службу доставки. И теперь, частенько, мои поездки по городу, области, или в соседний регион, сопровождались попутной доставкой груза, требующей особой заботы со стороны скромно одетых граждан с внимательными глазами.
        «Беркут» тоже был не внакладе. Сейчас ЧОПу не требовалось отправлять, ради пары коробок чего-то ценного, спецтранспорт с тройкой вооруженных ребят в форме. Достаточно было содержать диспетчера с телефоном и получать свой процент за посредничество. С учетом того, что в стране, как грибы под дождем, стали открываться десятки частных банков, а любой государственный человек, имеющий право первой подписи, считал своим долгом помочь крепнущей российской экономике, передав зарплаты своих подчиненных в банк «прокрутить». Сейчас зарплату нам выдавали с задержкой в двадцать дней, цены росли каждый день, денег не хватало ни на что.
        В кабинет ворвался радостный Руслан.
        - Ну все, я договорился, вечером деньги будут.
        - Отлично, поехали.
        - Куда? У меня дела еще. - опер по розыску, явно, не хотел выходить на улицу, а мне надо было постоянно ездить на машине, чтобы она не примерзла.
        - Да и хрен с тобой, сам съезжу. Вечером, после девяти позвони мне, договоримся, где встречаемся.
        - Я думал, ты меня в отделе заберешь? Я куда, с пальцем-то поеду…
        - Русик, хлеб за брюхом не ходит. Вечером позвони, договоримся о встречи.
        Машина не успела остыть, дороги были, по причине холодов, свободны, и в спецавтохозяйство на улице Убитого наркома я доехал за десять минут. Нужный мне водитель, на мою удачу, был на месте.
        - Не, командир, я с тобой сегодня поехать никак не могу. - мужик потряс черными от солидола руками: - А, тем более, ты сказал, что не знаешь, какого дня мусор. Давай, садись, схему рисуй. Я последние два месяца в одном месте мусор вываливаю. Но пока туда бульдозер не подходил. Давай рисуй здесь ворота, потом проезд идет…
        Городская свалка, скрывая от глаз горожан высоченными тополями, походила на страну Мордор. Горы мусора, высотой с девятиэтажный дом, темные тени, бродящие вокруг них, стаи птиц, мечущиеся над мрачными отрогами отходов человеческого бытия, несколько бульдозеров, сгребающих мусор в горные кряжи. Одна из куч парила ядовитым дымом, распространяя на несколько километров едкое зловоние. Два небольших поселка, кладбище и психиатрическая больница почти ежедневно подвергались газовой атаке.
        Я сверился с промасленным клочком бумаги, на котором водитель накидал мне место, где, в последнее время, он опустошал кузов своего мусоровоза. Бульдозер, действительно, сюда еще не добрался, на невысоком холме копались похожие на людей существа.
        - Здорово! - я подошел к мужику, одетому в драную, блестящую от грязи фуфайку и потертую ондатровую формовку, что черным пальцем тыкал в кнопки магнитофона «Комета-209», с виду, практически целого: - Ты старший?
        - Че хотел? - под рыжей, клочковатой бородой, раззявилась черная дыра рта, который украшала пара обточенных, серых зубов.
        - Милиция. Найти надо кое-что?
        - Говори, че надо. У нас здесь все есть, вся номенклатура предметов, выпускаемых промышленностью. - обдав меня запахом стеклоочистителя изо рта, бригадир БОМЖей поразил еще и интеллектом.
        - Мне труп нужен, сто процентов расчлененный, должен где - то здесь быть. Из нужного мне дома машина уже два месяца здесь разгружается.
        - Это Славка, что-ли? На голубом «КАМАЗе» который ездит? - уточнил мой собеседник.
        - Ну да, Вячеслав Васильевич Пырьев. - я посмотрел на свои каракули на схеме свалки.
        - Не, он вон там свой мусор вываливает, но ты, командир, не боись, там тоже мои ковыряются.
        - А в последнее время не находили ничего такого?
        - Нет, в последнее время нет, не было.
        - На тебе мою визитку, если найдете, позвони, а с меня вам три пузыря беленькой за находку. Не потеряешь?
        - Смеешься? У меня ничего не теряется. - бомж распахнул фуфайку, достал откуда-то, из вонючей за пазухи кожаный бумажник, в котором лежало несколько купюр и, заботливо обмотанный в целлофановый пакет, паспорт, куда БОМЖ и сунул мою визитку.
        Ладно, давай. - я пошел вокруг кучи, в сторону двух солдатиков в зеленых бушлатах, что уныло копались в куче дерьма.
        - Мужики, а вы что тут ищете? - я показал удостоверение.
        - Да, старшина сука, «пролюбил» пятьсот пар валенок, а их сдавать надо по истечении срока носки, вот мы уже третий день тут валенки собираем - боец потряс в воздухе детским черным валеночком, со сквозной дырой на пятке.
        - Мужики, труп разделанный в пакетах ищу, если что-то похожее найдете - позвоните, не обижу. - очередная визитка исчезла в кармане, защитного цвета, бушлата.
        - Вы что, товарищ, от бойцов моих хотели? - из, перехватившего меня у выезда с городской свалки, маленького вездехода луцкого производства, за которым болтался здоровенный прицеп с наваленными старыми валенками, высунулась красная морда старшего прапорщика с общевойсковыми эмблемами на погонах шинели.
        - Просил их повнимательней мусор смотреть. Меня пакеты с мясом интересуют, труп, расчлененный ищем.
        - Вот им делать не хрен, всякие трупы искать.
        - Товарищ прапорщик. - я протянул ему визитку: - И все-таки, я советую повнимательней отнестись к моей просьбе. А то у меня знакомый женат на дочке заместителя военного прокурора округа. Ему, наверное, тоже будет любопытно, если ему позвонят и спросят, что солдаты Российской армии собирают на городской свалке.
        - Да я пошутил, товарищ милиционер. - старший прапорщик схватил мою визитку и расплылся в счастливой улыбке: - Конечно, позвоним, если что-то найдем.
        - С меня премия, если что-то найдете.
        - Да ни надо ничего, мы же понимаем. - смущенная улыбочка прапора была абсолютно не искренней, но я понял, что команду искать он солдатам даст и мешать не будет.
        Утром следующего дня чуть потеплел, температура поднялась до комфортных двадцати градусов мороза.
        Мы привязали пакет с пальцем к щетке стеклоочистителя, чтобы ценный груз был все время под глазами и поехали в сторону улицы Гетмана, дабы принять на борт ценного пассажира до Томска.
        Пассажир опоздал на десять минут. Вернее, это была пассажирка. Когда мы уже собирались отъезжать от остановки, в боковое стекло постучал аккуратный кулачок, обтянутый черной тонкой кожей.
        Руслан выскользнул из машины, откинул спинку своего сидения и сделал приглашающий жест рукой.
        Высокая фифа, в сером, элегантном пальто, сморщила симпатичную мордашку в презрительной гримасе.
        - Я туда не полезу.
        - Дело ваше. Тогда мы поехали.
        - Куда это вы поехали? Вы обязаны…- девушка встряхнула ручками, с зажатым в кулачке, наверное, это называется клатч, и топнула ножкой.
        - Я вам ничего не обязан. Я подписался доставить человека отсюда до адреса в городе Томске и обратно. Если вы отказываетесь ехать, то мы поедем без вас. И так, прождали вас лишние пятнадцать минут.
        - Я вам деньги плачу…
        - Денег в глаза не видел.
        - Хорошо, возьмите! - рука в черной перчатке повисла в воздухе, с королевской грацией, протягивая мне купюру в сто долларов США: - Инцидент исчерпан? Садитесь.
        И девица с видом королевы-победительницы стала делать знаки растерянному Русику, чтобы он залез на заднее сидение.
        - Вы все равно поедете сзади, или не поедете вообще. - я, к удивлению девицы, купюру принимать не спешил.
        Пробормотав что-то, типа слова «сука», девица со стуком припечатала бумажке с видом американского президента к крыше «Нивы» и, со вздохом, полезла назад.
        Хулиган-ветер тут же попытался подхватить свободно конвертируемую валюту, но я успел первым, накрыв грязно-зеленую бумажку ладонью. Даже не знаю, что было, если бы ветер подхватил и понес легкую бумагу… Гоняться за порхающей в воздухе купюрой, я точно бы не стал.
        В общем, в дорогу мы все отправились крайне недовольными. Девица продолжала пытаться доставать меня с заднего сидения жалобами, что в салоне пахнет бензином и у нее замерзли ноги. Руслан дулся на меня, так как о моих курьерских заработках он был не в курсе, а бумажка в сто долларов за поездку туда, куда я и так еду, его сильно впечатлила. Ну а я ехал недовольным всем подряд - еле тянущимся впереди тягачом с полуприцепом, что обдавал нас клубами вонючего черного дыма, на, так и не представившуюся девицу, что старательно рассказывала мне, куда отправит меня мое руководство, когда, после поездки, она пожалуется генеральному директору ЧОП «Беркут» о хамском поведении сотрудника, то есть меня. Через три с половиной часа наша дружная компания проехала через мост, переброшенный над скованной льдом рекой Томью и въехали в город Томск - город студентов и нефтяников. По дороге сюда с нами ничего примечательного не случилось.
        Глава 5
        Глава пятая. Коммерческие предложения.
        Февраль одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Проскочив изящный мост через Томь, мы Прокатившись по главной улице Томска, мы свернули на парадный проспект Ленина возле монумента воинам, погибшим в Великую Отечественную Войну, после чего, полюбовавшись на томские университеты, проскочили через весь города и свернув на Иркутский тракт, выехали к огромной стройке нового больничного городка.
        Руслана я высадил возле морга, пообещав вернутся за ним через пару часов.
        - А со мной посоветоваться вы не собираетесь? - в голосе, раздавшемся сзади, было три литра концентрированного раствора цикуты.
        - Со мной - это с кем?
        - Хам!
        - Почему? - искренне не понял я: - Я имею в виду, что не знаю, как к вам обращаться.
        - Инна Владимировна.
        - Меня вы можете звать Павлом, я же не такой пожилой, как вы…
        - А вы! А вы! - барышня за моей спиной аж засипела от возмущения, я ждал оплеухи, но девушка оказалась сдержанной, хотя я видел, что ей очень хотелось мне влепить.
        - Инна, я пошутил, признаю, что крайне неудачно. Просто хотел вас развеселить, а то мне кажется, что у вас какие-то проблемы. Сейчас мы поедем по вашим делам, а Руслан будет нас ждать столько, сколько нужно.
        Дела Инны были в трехэтажной конторе стройтреста, что свой первый этаж сдал разномастным арендаторам, оставив себе два оставшихся.
        Так как речь шла об охране груза «обратно», я дождался, когда девушка скроется в здании, после чего вышел и пошел вслед за ней. Голос Инны доносился из-за двери конторы, торгующей компьютерной техникой, на двери которой висела вывеска на латинице «Компьютер глобал коорпорейд», а ниже, отпечатанный на матричном принтере, список продаваемой оргтехники с ценами в условных единицах. Взяв в буфете, работающем на первом этаже, пирожок с повидлом и стакан чая (с мясом, перед долгой дорогой, взять не рискнул) я дождался, когда Инна за дверью офиса начнет громко прощаться и вышел к машине.
        Через пять минут девица вышла из здания с тем же клатчем в руке. Если речь шла о грузе, вероятно, у девушки появились деньги.
        - Все нормально? - только и спросил я, когда она устроилась на сидении рядом со мной.
        Инна молча кивнула, я также молча тронулся с места. Мне было не до ее переживаний - периодически меняя направления и сворачивая в пустые проулки, я пытался понять, следят за нами или нет.
        Руслан ждал нас у крыльца здания областной судмедэкспертизы, изрядно озябший и приплясывающий в снегу. Инна молча вылезла из машины, а Русик также молча уселся на тесное заднее сидение. Пересаживать их я не стал, люди взрослые, разберутся. Мне было не до того, кто где сидит. Я понял, что я был идиотом, пытаясь проверится на предмет слежки. Если за Инной и хотели проследить, то эти люди, как минимум, должны знать, что девушка должна приехать из Города. Пока я заметал следы, кружась по незнакомому городу, нас спокойно могли ждать у моста через Томь, где проходит единственная трасса в Город. А сейчас уже наступает вечерняя темнота, и если к нам кто-то пристроится в хвост, я просто не замечу слежку в бесконечной череде следующих за мной ярких фар. Затевать на дороге гонку - «Нива» не та машина, на которой комфортно играть в шашечки на зимней дороге. Я понял, что сделать ничего не могу, поэтому сосредоточился на дороге.
        За три часа, что мы мчались к Городу, Руслан, озверев от скуки на заднем сидении, начал что-то нашептывать на ухо сидящей рядом со мной девушке, да так горячо, что сердце снежной принцессы растаяло, во всяком случае последний час она в основном хихикала на его приглушенные реплики. Жила девушка в старом двухэтажном доме на улице Гетмана, но дом выглядел как цветной пряник, очевидно, в нем недавно сделали капитальный ремонт. Когда я высадил Инну, собираясь проводить ее до дверей квартиры, на плечо мне опустилась тяжелая ладонь. Руслан вывернулся с заднего сидения, и догнав Инну, подхватил ее под локоток.
        Перед тем как парочка скрылась в подъезде, мой приятель одновременно, махал мне рукой и, самым медовым голосом, обещал девушке рассказать чудесную историю о пальце, который пришлось везти в Томск.
        Не знаю, насколько Инна готова обсуждать с Русланом проблемы восстановления папиллярных узоров на тронутом гнилостными изменениями пальце, но я искренне пожелал ему удачи.
        Утром на разводе Руслан отсутствовал. Мне пришлось врать руководству, что мы очень поздно приехали в город. Начальник УРа мне не поверил, начал вести себя неконструктивно, топорща усы, посверкивая черными глазами и требуя представить под его очи Руслана немедленно.
        Пришлось обещать предпринять шаги по розыску опера по безвестникам и доставлению его в отдел.
        Пробегающий по коридору с кипой бумаг, дежурный по РОВД успел ехидно сообщить мне, что вчера пару раз звонили с городской свалки и передавали мне привет.
        Свалка - это важно, гораздо важнее, чем разыскивать погрязшего в личной жизни Русика, в конце концов, он сам найдется, не маленький мальчик.
        Руслан, действительно, нашелся сам. Когда я подходил к своему подвалу, снизу доносилась трель разрывающегося телефона. По закону подлости, телефон заткнулся в тот момент, когда я распахнул дверь кабинета. Перезвонили мне через пять минут.
        - Паша! Паша, это ты?
        - Ты что не на работе, Руслан? Тебя шеф обыскался, давай быстрее приходи!
        - Паша, ты приезжай к Инне, у нее шестая квартира. - голос приятеля доносился, как из бочки, после чего разговор оборвался.
        Сука! Как не вовремя. Я очень надеюсь, что у Русика с его сексуальным загулом, найдется достойная причина тому, что я должен бросить все дела и ехать, через половину Города, на квартиру к малознакомой мне Инне. В голове нарисовалась картинка, как Руслан, с дурацкой пьяной улыбкой на небритом лице, открывает мне дверь, протягивая стакан чего-то горячительного, а на нем виснет Инна, в чем-то легком и сексуальном, а вызвали они меня, так как, к Инне пришла подружка и ей скучно.
        Подружки не было. Лицо Руслана, открывшего входную дверь, украшала огромная, набухшая кровью, гематома. При взгляде на сине-красную опухоль, создавалось ощущение, что Русика в голову лягнула лошадь, на копыте которой присутствовала огромная металлическая подкова - кожа на скуле Руслана лопнула, а сам он с трудом висел на ручке входной двери, хлопая глазами, в черном обрамлении, как у забавного медвежонка панды. Поняв, что скучающей подружки для меня здесь не будет, я подхватил товарища под руку и потащил его вглубь квартиры, откуда доносились жалобные всхлипывания.
        Из рассказа Инны, подтверждаемого мычанием Руслана, картина недоброго утра выяснилась следующая. Инна имела родного папу, что пребывал в немалой должности в тыловых службах, выводимой из объединившейся Германии, Группы советских войск. Оный папа занимался вывозом армейского имущества, часть которого шла и в Сибирский военный округ. И если у папы пока шло все хорошо, то Инна пребывала в глубокой растерянности о своем будущем, так как после окончания художественно-графического факультета пединститута, она, не желая идти в школу, подрабатывала преподавателем в издающем последние вздохи доме детского творчества, занимаясь этим от силы пару часов в день, три раза в неделю.
        Сочувствуя дочери, папа предложил ей заняться реализацией компьютерной техники, при условии предоплаты в двадцать процентов немецкими марками, срок поставки месяц, доставка до Города силами папы.
        Инна дала соответствующие объявления, месяц никаких подвижек не было, после чего ей, на указанный в объявлении домашний телефон, позвонил неизвестный, что назначил встречу в кафе, в центре Города.
        На встрече молодой, симпатичный мужчина в приличном костюме, ознакомился с полным прейскурантом возможностей папы, согласовал с Инной список своих потребностей, пообещал перезвонить через неделю. Обещание свое мужчина выполнил, через неделю перезвонил, сообщив, обрадованной девушке, что деньги под его заказ готовы. Единственное, что Инне необходимо сделать, это приехать за ними в Томск. осторожная девушка наняла меня через ЧОП и на этом посчитала необходимые меры предосторожности достаточными.
        - И я расписку написала на задаток…- рассказывала Инна, отворачивая от меня зареванное лицо и прикладывая к распухшей переносице очередной кусок льда, извлеченный из морозилки.
        - На что расписку написала?
        - На задаток… а что? - Инна даже обернулась на меня в изумлении, показывая красное, зареванное лицо: - Когда деньги чужие берешь под что-то, это же задаток называется?
        - Да нет, ничего, продолжай, я просто не расслышал.
        Ну а дальнейшее было мне практически известно. Сегодня утром, молодая парочка открыла дверь - Руслан торопился на службу, а Инна должна была встретится с «дядей Володей» у здания Политуправления Сибирского военного округа, чтобы передать ему деньги для папы. Как только дверь открылась, выходивший первым Руслан получил сокрушительный удар в лицо, после которого очнулся через десять минут оттого, что заплаканная Инна поливала его голову холодной водой из большой чашки. Инна успела увидеть чуть больше - когда Руслан начал падать, а над его телом, занимая весь дверной проем, появилась мужская фигура во всем темном, сообразительная девочка, заорав, бросилась по коридору назад, надеясь успеть закрыться в ванной комнате, но до спасительного помещения она не добежала, получив сзади удар в голову и тоже потеряв сознание. Следов кражи в квартире на было, обстановка нарушена не была. Единственное что - из сумки-клатча пропали десять тысяч немецких марок и паспорт Инны, а также связка ключей от квартиры и стоящего недалеко капитального гаража, где в состоянии консервации пребывала папина «Волга».
        - Скажи, дорогой друг Руслан, а ты в глазок смотрел в подъезд, прежде чем дверь открыть?
        Не дождавшись ответа от моего товарища, я повернулся к Инне:
        - Инна, если ты написала расписку под поставку товара, то полученные деньги ты должна была назвать авансом. А теперь, если ты не поставишь человеку эти компьютеры или что ты там обязалась ему поставить, то ты должна отдать ему полученные от него деньги в двойном размере.
        Пока Инна что-то там пищала, пребывая в полном раздрае чувств, я обернулся к Руслану.
        - А тебе, как минимум, надо ехать в травмпункт. У тебя кровь внутри, под кожей скопилась и много. Если ее не вычистить, у тебя, скорее всего, лицо останется с такой шишкой сбоку. И она может не рассосаться. Я не знаю, что ты в травмпункте скажешь об обстоятельствах получения телесных повреждений, если только на тренировке где-то, иначе спецпроверка, со всеми вытекающими. И не уверен, что надо милицию вызывать. Я боюсь, Инна, что ты не сможешь правильные дать показания, а там из тебя подробности вытянут все, можешь даже не сомневаться. И тогда может подняться скандал, который твоего папы коснется. Ты сама понимаешь, что он может вылететь на пенсию, в лучшем случае. Он у тебя, кстати, генерал?
        - Генерал. - девушка покраснела еще больше: - Насчет милиции мне Руслан уже все объяснил. Я все понимаю, что я запутаюсь. А что мне сейчас делать?
        Когда срок поставки? Месяц и одна неделя? Хорошо. Данные мужика, которому ты расписку написала, у тебя остались?
        - Да, я, прежде чем на улицу выходить, документы все из сумочки выложила.
        Через минуту передо мной положили расписку и спецификацию поставки. Одно частное лицо обязалось поставить другому частному лицу ряд позиций орг- и компьютерной техники от европейских производителей, срок поставки сорок дней. Место передачи товара - домашний адрес нашей генеральской дочки. Окончательный расчет - при получении товара. Вполне нормальное соглашение, для совершенно девственных в рыночных отношениях, бывших советских людей, слабо понимающих, под чем они подписываются и какие могут быть последствия.
        - Паша, а зачем им мой паспорт и ключи?
        - Не знаю, наверное, чтобы ты больше суетилась, не зная, за что хвататься. Давай так, сейчас я иду за новым замком, у вас, вроде бы, на соседнем перекрестке хозяйственный есть. Один замок поменяем, этого пока достаточно будет. Потом поедем в травмпукт, твоего кавалера там оставим в очереди сидеть. А ты поедешь со мной, я тебе дам две тысячи марок ФРГ, и ты мне поставишь на этих же условиях, это, это и это. Но только я окончательно рассчитаюсь с тобой не при передаче товара, а через три дня.
        Я не был благотворителем, но Инна, с папочкой генералом, была мне интересна, как партнер по поставке техники в Город, как минимум, еще на год, так как, насколько я помнил историю, окончательно войска из Германии выведут только через два года, а цены Инниного папы были очень интересными. Я совершенно случайно знал оптовые цены нескольких позиций прайса и у меня не было сомнений, что полученную партию я сдам за три дня, получив полный расчет, рассчитаюсь с Инной, а, на прибыль в двадцать пять процентов, закажу новую поставку. А для этого, всего лишь, надо было сберечь Инну от кредиторов, вернуть похищенные деньги или забрать расписку, ну и еще, кое-что по мелочи.
        Замок я купил через десять минут, в Город еще не пришла французская «Леруа», после которой все эти мелкие хозяйственные и скобяные точки позакрывались и за гвоздями приходилось ехать через половину Города. Стандартный замок я поменял за пять минут, после чего отволок, заваливающегося вбок, Руслана в машину, Инна дошла сама. Руслана я решил везти в больницу, состояние моего товарища мне не нравилось, он постоянно боролся с тошнотой и впадал в странное оцепенение. Заодно мы переиграли наши действия - Инна осталась с Русланом в приемном покое больницы, а я поехал за деньгами, а потом на встречу с «дядей Вовой». Перед этим я успел поскандалить с медицинскими сестрами в приемном отделении больницы. Задерганные барышни, в ответ на мою просьбу поскорее передать вон того, «соскальзывающего со стула высокого молодого человека» в заботливые руки дежурного доктора, завели свои «отмазки» о том, что они принимают больных только доставленных каретами «скорой медицинской помощи». Пришлось предъявить служебное удостоверение, и пообещать, что я с их служебного телефона вызову на адрес больницы «скорую», а заодно
расскажу диспетчеру службы «Ноль три», по какой причине машины «скорой» вызываются в медицинское учреждение. В общем, с девчонками мы расстались почти друзьями.
        «Дядя Вова», молодой лощеный подполковник, очевидно, посчитав меня сердечным другом Инны, держался со мной по-родственному, сообщив, что деньги убудут сегодня ночью, военным бортом, а уже завтра будут в Германии, у неведомого мне Владимира Александровича, после чего, даже не заглянув в конверт, побежал обратно в сторону старого (по масштабам Города) штабного здания.
        К моему возвращению в больницу, Руслана уже подняли «на этаж», в отделение нейрохирургии, а Инна, бледная, сидела на стульчике, нервно прижимая к груди сумочку.
        - Ну что, поехали? Отвезу тебя домой.
        - Ты со мной останешься?
        - Нет, не могу, у меня сегодня еще много дел.
        - Я домой не поеду, я боюсь.
        - Инна, я же поменял замок, кроме того, у тебя на двери щеколда могучая, ее снаружи не откроешь.
        - Паша, я не могу там одна оставаться. Пока не могу - девушка схватила меня за руку и впилась взглядом мне в глаза, и я понял, что она действительно не может.
        - Ладно, я тебя понял. Тогда такой вариант - пока отвезу тебя к какой-нибудь подруге, а как разберусь с делами, позвоню или заеду за тобой, а там дальше решим.
        На такой вариант девушка согласилась. Ехать до подруги было недалеко, я проводил Инну до двери, спускаясь, услышал удивленные выкрики, очевидно подруга сразу увидела опухший нос Инны. Дождавшись, когда наверху хлопнула дверь, почти бегом двинулся к машине, я уже везде опаздывал.
        Бродяг, копающихся в мусоре, по причине потепления, было гораздо больше. Мой знакомец в ондатровой «формовке» сидел на старом кресле, наблюдая за работой своей компании, заодно крутя черные эбонитовые рукоятки какого-то прибора типа осциллографа.
        - Здорово, мне сказали, что ты мне звонил?
        - Здорово, начальник. Что-то ты не торопился.
        - В другом городе был, как узнал, сразу приехал. Нашли что-то интересное?
        - Нет, начальник, не нашли…
        - Это ты так сейчас пошутил так? Если то, то шутка не смешная.
        - Погоди, не кипешуй. Я тебе сейчас историю расскажу, а ты сам уже решай, интересно это или нет.
        Из истории старшего над БОМЖами, который назвался Володей, я узнал, что до недавнего времени в его бригаде трудился молодой парень, по кличке Смычок. Что уж там у них с Володей произошло, я не знаю, подозреваю, что не поделили женщину. Во всяком случае, Смычок из бригады ушел со скандалом, и теперь проживает со своей бабой в неком тепловом узле недалеко от свалки. Володя рассчитывал, что строптивец и его пассия, покаянно вернуться в бригаду, так как от свалки Володя его отлучил, в бригады, копающиеся в других отвалах, Смычка не примут, Володя подсуетился, обговорив это с другими бригадирами.
        - И ты прикинь, командир, у них каждый день, мясом, жаренным пахнет, представляешь?
        Я представил, как, мучимый ревностью и жаждой мести, Володя, каждый вечер пробивается к исходящим гнилостной вонью, канализационным люкам и вслушивается к доносящимся оттуда приглушенным звукам…
        - Да, Володя, это интересно. На, заслужил. - я протянул БОМЖу бутылку водки: - Сегодня проверю, если что подтвердится, то остальное завезу. Только ты туда не ходи сегодня, чтобы под горячую руку не попасть.
        - Командир, там баба будет, Аленка зовут. Ты ее не трогай.
        - Договорились, если он не при делах, не трону. Если при делах - извини.
        Глава 6
        Глава шестая. Подснежник
        Февраль одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        - Инна, ну что, ты у подруги останешься? - несмотря на то, что я забегался, готовясь к вечернему задержанию, о «вкусной» генеральской дочке я не забыл.
        - Нет…- девичий голос в трубке зазвучал глуше: - У нее квартира однокомнатная и ее муж с работы уже пришел.
        - Понятно, через полчаса зайду за тобой.
        Шуганув компанию кучкующейся в подъезде молодежи, я получил на руки пахнущую ликером «Амаретто» девушку, и выведя ее из подъезда, усадил на переднее сидение «Нивы».
        - Ой, а кто это? - тут же пьяненько захихикала Инна - любопытный, влажный нос Демона ткнулся ей в шею.
        - Собака моя, его Демон зовут.
        - Ой, какой красивый, и какой благородный, прямо, как на картине Врубеля! - Инна, встала на колени на «сидушке», развернувшись против движения и, интересно отставив попу, стала теребить шерсть и уши сомлевшего пса, который умел и любил нравиться женщинам: - Куда мы едем?
        - Я пока сам не знаю. Есть три варианта. Ко мне домой, к тебе домой и на квартиру моей девушки.
        - У тебя кто дома?
        - Квартира пустая, но я там не живу и ночевать сегодня не буду.
        - И что скажет твоя девушка? - как я понимаю, оставаться одна Инна не хотела.
        - Надеюсь, что ничего. Она Руслана знает и про вашу историю знает, я ей рассказал. Накормит и на диван тебя спать уложит.
        - Хорошая девушка. Давай тогда к ней, я одна ночевать пока боюсь.
        Света приняла беженку вполне нормально, повздыхала и поохала над опухлостью носа нашей гости, попричитала над печальным состоянием Руслана, с которым познакомилась на праздновании Дня уголовного розыска в кафе «Лицедеи» где помогала ему отбиться от агрессивных ухаживаний сорокалетней учительницы, что празднуют свой профессиональный праздник в один день с операми.
        Потом нас с Инной и жалобно поскуливающего Демона накормили, после чего мы чинно расселись на диване перед телевизором, где Света, строго посмотрев на Инну, по-хозяйски села мне на колени, обвив руками шею. Хорошо, что нам с Демоном через двадцать минут была пора уезжать, поэтому ноги мои не успели сильно пострадать под весом не маленькой девушки.
        Встреча с приданными силами была назначена на двенадцать часов ночи, у Дома Культуры «Кобра». Издалека заметив, бодро катящий «УАЗик» автопатруля, я «поморгал» фарами «Нивы» и повел небольшую колонну на Юго-Западную окраину Города.
        Машины остановил метров за пятьсот до места развития событий, в тени забора окружного дисциплинарного батальона. Вообще, место, куда мы добрались около часу ночи, было очень мрачным. Одна из городских свалок, окружной дисбат, кладбище и старые кирпичные двухэтажки в совокупности с черным дымом, вырывающимся из закопченной трубы местной кочегарки, создавали неповторимую атмосферу жути и хоррора. Через несколько лет здесь закроют дисциплинарный батальон, но вместо него откроют три новых сосредоточения ужаса - салон АвтоВАЗа, отдел ГАИ и овощной оптовый рынок, ставший точкой притяжения для десятков тысяч граждан СНГ. Пока над этим местом висела ночная тишина, разрываемая лишь криками диспетчеров на недалекой грузовой станции.
        - Здорово. - я обменялся рукопожатиями с знакомыми пэпсами.
        - Какая от нас помощь нужна, рассказывай. - парням из автопатруля торчать заполночь на окраине города, вдали от родного Дорожного района, совсем не хотелось.
        - Вон там…- я ткнул пальцем в заснеженный пустырь: - В тепловой камере живет парочка БОМЖей…
        - Ты нас из-за БОМЖей сюда притащил? А на вокзале, наших, тебе недостаточно? - скептически отнеслись в моей идеи коллеги: - Ты, бы, Паша, сказал, мы тебе бы за час двадцать человек пригнали.
        - У МЕНЯ ЕСТЬ МАТЕРИАЛ В ПРОИЗВОДСТВЕ…- СТЕПЕННО СТАЛ ОБЪЯСНЯТЬ Я: - ТАМ В КВАРТИРЕ ПАЛЕЦ ЧЕЛОВЕКА ИЗЪЯЛИ. ГНИЛОЙ. БЕЗ ТРУПА У МЕНЯ ПРОКУРАТУРА МАТЕРИАЛ НЕ ПРИНИМАЕТ. ГОВОРЯТ, ЧТО НЕТ ОСНОВАНИЙ ДЛЯ ВОЗБУЖДЕНИИ УГОЛОВНОГО ДЕЛА. ОТКАЗНОЙ ПИСАТЬ ТОЖЕ СТРЕМНО, ЕСЛИ ТРУП НАЙДЕТСЯ, ТО МЕНЯ С РАБОТЫ ВЫГОНЯТ. Я УЖЕ ХОТЕЛ ДЕЛО О ПРИЧИНЕНИИ УМЫШЛЕННОГО МЕНЕЕ ТЯЖКОГО ТЕЛЕСНОГО ПОВРЕЖДЕНИЯ НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ ВОЗБУДИТЬ, НО МНЕ ТУТ НА УХО ШЕПНУЛИ, ЧТО ТАМ, В ТЕПЛОТРАССЕ, ПАРОЧКА ЖИВЕТ, КОТОРЫЕ ПОСЛЕДНИЕ ДНИ КАЖДУЮ НОЧЬ МЯСО КУШАЮТ… - И ЧТО? - НЕ ПОНЯЛ ПОЛЕТА МОЕЙ МЫСЛИ СТАРШИЙ ПАТРУЛЯ И ХЛОПНУЛ СЕБЯ ПО НАЛИТОМУ ЖИВОТУ: - Я ТОЖЕ КАЖДЫЙ ДЕНЬ КУШАЮ… - ЕСТЬ ИНФОРМАЦИЯ, ЧТО ОНИ ТРУП РАСЧЛЕНЕННЫЙ НАШЛИ И ЕГО ТЕПЕРЬ ЕДЯТ… - А ЭТО КАКАЯ СТАТЬЯ? - ДЕЛОВИТО УТОЧНИЛ ВОДИТЕЛЬ: - СТО ВТОРАЯ БУДЕТ? - НЕТ, ОН УЖЕ ТРУПОМ БЫЛ. - ТО ЕСТЬ РАСКРЫТИЯ НЕ БУДЕТ? - РЕБЯТА РАССТРОИЛИСЬ, ИБО БЕЗ РАСКРЫТИЯ ПРЕМИИ НЕ ВИДАТЬ. - СЛАВА БУДЕТ. ЕСЛИ ИНФОРМАЦИЯ ПОДТВЕРДИТСЯ, ТО ЗАВТРА КОРРЕСПОНДЕНТЫ НАЛЕТЯТ, ЧТО ПРОСТЫЕ СОВЕТСКИЕ…ИЗВИНИТЕ, РОССИЙСКИЕ МИЛИЦИОНЕРЫ ЗАДЕРЖАЛИ ЛЮДОЕДА. - А, НЕ, ТОГДА ДРУГОЕ ДЕЛО! - ЭКИПАЖ ОЖИВИЛСЯ И ВЫРАЗИЛИ
ГОТОВНОСТЬ СЛУЖИТЬ И ЗАЩИЩАТЬ: - ПОЕХАЛИ? - НЕТ. СНАЧАЛА МЫ С ДЕМОНОМ ПОДОЙДЕМ, ПОСЛУШАЕМ, А ВЫ СЛЕДИТЕ ЗА МОИМИ РУКАМИ. КАК МАХНУ, ПОДЪЕЗЖАЙТЕ. - И КТО ЗА НИМИ В ТЕПЛОТРАССУ ПОЛЕЗЕТ? Я - СТАРШИЙ МАШИНЫ ОПЯТЬ ХЛОПНУЛ СЕБЯ ПО БРЮХУ: - НЕ ПРОЛЕЗУ. - СПОКОЙНО МАША, Я ДУБРОВСКИЙ. - Я ПОЛЕЗ В КАРМАН: - НИКТО ТУДА НЕ ПОЛЕЗЕТ. У НАС ЕСТЬ ПРОДУКТ НАУЧНОЙ МЫСЛИ НА НА ГРАНИ ФАНТАСТИКИ - СЕРНАЯ САДОВАЯ ШАШКА «ДЫМАРЬ», УНИЧТОЖАЕТ ВСЕ ВИДЫ ВРЕДИТЕЛЕЙ В ПОГРЕБАХ И ПОДВАЛАХ. ЭТИ СВОЛОЧИ САМИ ВЫЛЕЗУТ, КАК ОНА ДЫМИТСЯ НАЧНЕТ.
        Лезть в темноту теплотрассы я не собирался. БОМЖи только выглядят забитыми, несчастными людьми. Жизнь их настолько опасна и трудна, что отношение к смерти у них уже иное. Когда вы встретите в уединенном месте группу БОМЖей, вы вполне можете превратится в добычу, с которой расправятся без особых сантиментов.
        Четыре чугунных люка канализационного узла были видны на фоне белого снега метров за пятьдесят. Из щелей в небо поднимался влажный и липкий пар с гнилостным запахом, жареным мясом не пахло.
        Демон бегал поодаль, периодически подпрыгивая и пытаясь придавить передними лапами какую-то живность под снегом, а я осторожно ставя ноги в подтаявший наст, приближался к своей цели.
        - Когда за мясом пойдешь? - судя по всему, голос был женский.
        - Не знаю. Надо сходить. - ответил ей другой, мужской, но без возраста, сиплый.
        - Так сходи. Когда я с Вовкой жила, он меня колбасой каждый день кормил. А с тобой теперь что?
        - Что со мной? Давай, на свалку схожу, колбасы поищу…
        - Не, тебя, Смычок, поймают и отпиздят, Вовка же обещал. Он меня любит, тебя не простит, что я с тобой пошла. Давай лучше мяска добудешь.
        - Так может я на кладбище сгоняю, могилку свежую…
        - Ты дурак что ли, Смычок? Там или тухлое все или больное. Давай лучше ты Вовку завалишь. Я его в барак заброшенный позову, а ты его сзади, пока я его хер вонючий полиролить буду, по голове чем ни будь и отоваришь. Или иди к тоннелю, там утром можно бабу или ребятенка какого…
        - Ладно, иди сюда…
        - А вот хер тебе в рот. Пока мяска не добудешь, я тебе не дам и сосать твой конец не буду…
        И тут, подбежавший Демон, сунувший нос в щель под люком, стал шумно втягивать воздух и оборвал занимательный диалог, от которого у меня волосы под шапкой встали дыбом.
        - О, Смычок, слышишь - собака прибежала. Сунь ей костей и лови, хоть собачатины свежей поедим…
        - Сейчас…- кто-то полез по металлическим ступеням верх, затем чугунная крышка сдвинулась в сторону из темноты канализации появились две чумазые руки, что бросили что-то бело-красно-коричневое перед носом отскочившего от неожиданности, Демона, и замерли, в готовности схватить пса, если он сунется мордой к угощению.
        Очевидно Смычок сосредоточился на шее Демона, что недоуменно поглядывая на меня, пытался разобраться, что за источники тошнотворных запахов я нашел, да вдалеке, на грани слышимости, постукивал на стыках товарняк…Во всяком случае охотящийся на моего пса БОМЖ понял, что происходит что-то не то, когда разгоревшаяся от пламени зажигалки, сернистая шашка, исторгая белый, вонючий дым, скользнула в темному канализации через щель по люком.
        Кто-то внизу взвизгнул, Смычок сказал «блять» и сделал глупость - закрыл чугунную крышку, а я заорал и замахал руками.
        У далекого бетонного забора с колючкой, натянутой поверху, вспыхнули тусклые фары и милицейский вездеход поскакал по пустырю в мою сторону.
        Чрез пару минут машина, заскрипев тормозами, качнулась возле меня. Все это время внизу, в колодце, что-то падало, кто-то кричал и с надрывом кашлял одновременно. Наконец тяжелый чугунный люк, вздрогнул, приподнялся и пошел в бок, открывая клубящийся белым дымом черный провал колодца, откуда, надрывно кашляя и судорожно дыша, полез мужик в засаленной, блестящей от грязи даже в ночной темноте, отрепье, а за ним появилась вторая голова, которая на мгновение повиснув на руках, стала валится назад. Водитель автопатруля, ухватил второго человека за шиворот и крякнув, выдернул из круглого провала люка.
        Теперь два тела, распластавшись на снегу, хрипло дышали, уткнувшись лицами в колючий наст.
        - Ну что теперь?
        - Этих грузите и в отдел, рапорта напишите. А я тут осмотрюсь и домой поеду. А завтра, как расцветет, вернусь - пусть дрянь эта выветрится.
        - Что за дрянь? Дымарь твой?
        - Пацаны, оно вам надо? Пишите, что эти черти сами, без нашего участия вылезли на улицу, что мы им ничего не кидали.
        - Ладно. - водитель подхватил БОМЖа, того, что был покрупнее, за плечо того отвратительного одеяния, что казалось в любую минуту начнет расползаться. Но ткань выдержала, и БОМЖ, матерясь и кашляя, заскользил в сторону гостеприимно распахнутой двери «собачника» вездехода.
        Приехал в квартиру Светланы я около трех часов ночи. Вымыл руки, на цыпочках прошел на кухню, где уже гремел миской нагулявший аппетит Демон. Быстро выпил стакан чая и, выключив свет, пошел спальню к Свете. Инна лежала в зале на диване, укутавшись одеялом. Я на секунду остановился, прислушался к размеренному дыханию девушки, затем шагнул, толкнул приоткрытую дверь и…стукнул дверью, стоящую сразу за ней Свету.
        - Ты что стоишь? - зашипел я, испугавшись.
        - И что ты над ней завис? - потирая отбитое плеча, яростной коброй зашипела Светлана.
        - Думал, вдруг ты Инне в спальне постелила, а сама на диване легла. Боялся перепутать в темноте…- опрометчиво подставился я, после чего, сразу, последовало возмездие.
        - Представляю, как тебе хотелось перепутать! - Света оттолкнула меня и пошла в сторону кровати, ну а я развернулся, позвал Демона и вышел из квартиры, осторожно закрыв за собой входную дверь. Через полчаса я был дома, где у меня имелся свой матрас, запас кофе и сгущенки, и запас мясной обрези в морозилке холодильника для пса, и никто не доставал своими глупыми подозрениями. Телефон я предусмотрительно отключил, поэтому прекрасно выспался, утром спокойно выпил кофе, накормил собаку и к десяти часам прибыл на службу.
        Руководство уже было в курсе, что я ночью кого-то задержал, поэтому к моему докладу, что мне с экспертом-криминалистом, необходимо вернуться на пустырь, отнеслось благосклонно. БОМЖа и его подругу увезли в спецприемник, согласно рапорта пэпэсников, без вывода с территории учреждения, так что в этой части я мог быть спокоен - никуда не денутся в ближайшее время, но зато отмоют и подлечат.
        Машину я опять бросил у забора дисциплинарного батальона, после чего долго бродил по заснеженному пустырю, но все же нашел несколько цепочек занесенных следов, ведущих к большому сугробу.
        К тому времени, часовой на вышке, одетый в тяжелый постовой тулуп, устал любоваться моими подозрительными передвижениями и вызвал руководство. Пока я раздумывал, где мне найти понятых, которые согласятся приехать в это забытое богом место, тем более, что сегодня сильно пуржило, Вселенная сама сделала мне шаг навстречу - за спиной раздалось характерное тарахтение и за моей спиной показался армейский «УАЗик» цвета хаки, навстречу которому я бросился, размахивая руками.
        Водитель выпучил на меня глаза и ударил по тормозам, что было вполне логично, когда тебе навстречу бежит подозрительный тип и орет «Стой!!!». Из армейского вездехода выскочили прапорщик в белом полушубке, с портупеей и кобурой, а также два солдатика с красными погонами, автоматами и тяжелыми брезентовыми подсумками на ремнях. Оружие на меня пока не направили, но «Стой!» то же крикнули.
        - Ты кто такой? - борзо поприветствовал меня командир армейских сил.
        - Уголовный розыск, Дорожный РОВД, лейтенант Громов.
        - А что тут делаешь…те?
        - Обнаружил доказательства убийства, нужна ваша помощь, товарищ прапорщик.
        - Под машину зачем бросаешься?
        - Тут следы, сейчас зафиксируем их, протокол составим, а затем можете кататься сколько хотите.
        От участия в следственных действиях в качестве понятого умный прапорщик отказался категорически, но мое настойчивое желание использовать приданных ему бойцов, он преодолеть не смог. Его вялые возражения, что военным это невместно, я задавил в зародыше, заявив, что закон предъявляет к понятым только одно требование - отсутствие личной заинтересованности. В это время водитель армейского автомобиля заорал, высунув голову из кабины: - Товарищ прапорщик, вас командир к рации вызывает.
        Прапорщик, переговорив пару минут по радиостанции, повернулся ко мне с, чуть виноватым лицом:
        - Извини, лейтенант, нам сказали сворачиваться, так что ты дальше сам…
        Я представил, что потеряю еще по крайней мере час, прежде чем найду замену уже вписанным в протокол осмотра места происшествия солдатикам, но виду не показал.
        - Хорошо, товарищ прапорщик, только хочу сразу предупредить - по факту того, что на глазах у круглосуточного поста - я ткнул пальцем в часового, торчащего на вышке: - БОМЖи убивали и ели людей обязательно будет направлен рапорт заместителю военного прокурора округа…. (я назвал фамилию товарища полковника юстиции, на прекрасной дочери которого недавно женился один из наших оперов). Да и думаю, что данный факт в прессу попадет, что вы мало того, что щелками клювами, что у вас непосредственно под забором происходит, но и еще, мягко говоря, не помогали, от слова совсем.
        В моем исполнении слова «не помогали» прозвучало как «препятствовали». Ушлый прапорщик намек мой понял сразу, буркнул «один момент» и вновь влез в кабине. Минут через пять военный выскочил из машины, улыбаясь как любящий дядюшка.
        - Командир сказал, чтобы мы помогли все, чем сможем.
        - Отлично. За мной, товарищи бойцы.
        Я с солдатами и криминалистом зафиксировали занесенные снегом дорожки следов, ведущих от теплового узла до большого сугроба, наметенного вокруг какого-то кустика и густо усеянного желтыми следами мочи. Очевидно, Смычок от души маскировал это место своими выделениями.
        Затем, под шуточки солдат, я стал аккуратно, слой за слоем снимать лопатой слои, пропитанного мочой, снега. Смешки закончились, когда под лопатой появились первые кости.
        Эксперт, не рефлексируя, фотографировал каждый слой, после чего собирал кости в мешок, а одному солдату стало плохо - он пожелтел лицом и, зажав рот ладонью, резво побежал в сторону, где согнулся и задергался в спазмах рвоты.
        Кости вовсе не походили на чистенькие и аккуратненькие костяки, стоящие в школах, в кабинетах биологии. Эти кости были с остатками мяса и хрящей, плохо обглоданные и совсем не аппетитные.
        Наконец, через полтора часа, все кости были описаны, сфотографированы и упакованы в мешок. В разворошенный снег мы закопали контейнер, так называемый «маячок», с запиской, что, такого-то числа, такими-то должностными лицами, в присутствии таких-то граждан, именно здесь были обнаружены и изъяты некие кости, похожие на человеческие. Военные люди были отпущены, кости загружены в багажник «Нива», а мы, с экспертом, замершие как собаки, заехали в расположенную в пятистах метрах чайхану, поесть вкуснейшего плова и чуть-чуть обогреться. Криминалист невозмутимо наворачивал рис с говядиной, а я еле ковырял ложкой - костей явно хватало всего на половину человека, и как привязывать их к изъятому в съемной квартире пальцу и устанавливать личность потерпевшего, я не представлял.
        Глава 7
        Глава седьмая. Врачебная ошибка.
        Февраль одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Я сидел в небольшом кубрике, на входной двери которого висела скромная вывеска «Библиотека». На смотрящем в голубое небо, узеньком окошке под потолком стояло несколько цветочных горшков, прикрывающих толстые прутья решеток.
        Эта полуземлянка, собранная из огромных бетонных форм была в девичестве штрафным изолятором зоны номер пять, что притулилась в шестидесятых годах на окраине города, среди торфяных болот. Но шли годы, Город рос и его окраины стали расползаться, вокруг территории зоны стали строится, сначала пяти, а потом и девятиэтажные здания, с крыш которых бывшие и будущие сидельцы отправляли, неучтенные администрацией ИТК, посылки своим братишкам в черных робах. С ростом этажности зданий, окружающих зону, рос в высоту и забор, окружающий зону, но дома росли быстрее.
        Наконец, с наступлением эпохи демократии и плюрализма, трудящиеся, населявшие окружающие зону дома, уставшие от толп развязных парней, оккупировавших их крыши и дворы, провели несколько митингов, под лозунгом «Зона, гэть!», и власть их услышала. Зону расселили за город, многочисленные сооружения пока стояли неприкаянные, а из мест заключения здесь остался спецприемник и небольшой изолятор временного содержания. Вот в спецприемник я сегодня и приехал, мне нужен был обстоятельный разговор со Смычком. Территория была не моего района, через речку, в центре Города спецприемника не было, поэтому здесь я был гостем, званым, но не родным.
        Смычка привели минут через десять. Был он одет в какой-то спортивный костюм, из числе тех, что мама мне покупала для уроков физической культуры еще в первом классе. Стоили они рублей пять, а коленки на штанах отвисали и болтались пузырями уже после первой носки. Наверное, откопали где-то неликвид, и одевали доставляемых сюда БОМЖей, чтобы им совсем голыми не ходить.
        Согласно распечатки Информационного центра гражданин Смычков Андрей Борисович, шестьдесят пятого года рождения, ранее был не судим, и приехал к нам из города, затерявшегося где-то в диких степях Забайкалья.
        - Присаживайся, Андрей Борисович. - я махнул в сторону привинченной к полу табуретки: - Рассказывай, как ты до жизни в теплотрассе докатился?
        БОМЖ сел на табурет и с тоской посмотрел в сторону прямоугольника окна под потолком, откуда бил золотистый луч зимнего солнца. Руки его, с толстыми, черными от застаревших обморожений пальцами, не находили себе место, беспорядочно перемещаясь по тонкой ткани спортивного костюмчика. Опухшее лицо предпенсионера чуть-чуть подергивалось в набегающем периодически, тике, а мутные грязно-голубые глаза смотрели в любое место, кроме меня.
        - Что молчишь? Разговаривать все равно тебе со мной придется. У нас с тобой месяц впереди, поэтому молчи-не молчи, разговор будет.
        - Я ничего не знаю.
        - Не знаешь, как на две тысячи километров переместился и в Городе оказался?
        - Не, это я знаю. Я к тетке, в Геленджик ехал, а у меня вещи украли. И деньги. И документы.
        - И в каком месяце ты в голод приехал?
        - В апреле кажется…
        - Какого года апрель был?
        - Сейчас какой год?
        Когда-то я читал, что определенное количество БОМЖей встречается в любом государстве, при любом режиме и в любой экономической формации. Этот индивидум, уверен, был бы БОМЖом, где бы не родился. Единственное различие, что у нас, в Сибири, он жил в колодце теплотрассы, а в Париже, или Нью-Йорке, Андрей Борисович жил бы под мостом.
        - Почему из дома уехал?
        - Работы нет, квартиры нет, из родни одна тетка осталась…
        - А вот база данных мне говорит, что по месту твоей прописки три человека остались проживать. Судя по всему, твоя мать и две твои младшие сестры…
        - Мать на меня заявление написала, что я деньги у нее украл… - несчастный и гонимый, распространяя выхлоп, въевшегося в организм, стеклоочистителя, наконец поднял на меня взгляд, ища сочувствия и понимания.
        - И как дело было? - подыграл я Смычку.
        - Не брал я ни каких денег.
        - Ну и ладно, не брал и не брал. Тем более, что ты не в розыске, значит и заявления никакого не было. Давай лучше поговорим за мясо, которое ты две недели ел…
        - Не ел я никакое мясо…
        - Правда? А вот твоя подруга рассказала…
        И после этого Андрюша замолк. Он просто выключился из разговора, тупо уставившись в потертый линолеум цвета морской волны и молчал. Через двадцать минут в помещение библиотеки стали заглядывать местные сотрудники, ненавязчиво намекая мне, что мое время истекло и у них здесь свои мероприятия.
        - Ты, Андрей, не думай, что ты отмолчишься. Ты здесь не один. Кто из вас с подругой первым заговори, тому послабление выйдет, а кто будет молчать… - я с силой хлопнул БОМЖа не прощание по плечу и пошел к дежурному, узнавать насчет Аленки.
        - Ее в консультацию женскую повезли, якобы беременная она. - улыбаясь, ответил мне дежурный, посмотрев в журнале учета контингента.
        - Связаться с ними можно, когда будут? - ехать лишний раз сюда не хотелось, необходимо было поговорить с женщиной и определится, кто является слабым звеном в этом людоедском тандеме.
        - У нас на машине рация третий день не работает. - дежурный, с деланным сочувствием, развел руками.
        - В какую консультацию ее повезли?
        - На Хазарской улице, это возле…
        - Спасибо, я знаю.
        На улице, не по-зимнему, грело солнце. Спецназ неизвестной принадлежности, выстроившись «гусеничкой» и, положив руку на плечо впереди стоящему коллеги, готовился в тренировочному взятию двора изолятора временного содержания. Судя по крикам в мегафон незнакомого мне начальства, попытка штурма была уже не первой.
        Я сел в «Ниву» и стал разворачиваться. За моей спиной хлопнул взрывпакет, ударили холостые выстрелы в воздух и несколько человек в камуфляже, по лестнице, закрепленной на крыше «УАЗика» - «буханки», стали прыгать через металлические ворота. Ворота распахнулись, открытые изнутри, и «гусеница» зеленых светло-серых человечков ворвалась во двор…
        - Да, были, но в больницу на Институте повезли, врач кое-что у пациентки обнаружил…- огорошила меня медицинская сестра в регистратуре женской консультации, и я продолжил погоню за неуловимой БОМЖихой.
        Машина из изолятора стояла у входа в приемный покой «женской» больницы, водитель, подложив между головой и рулем форменную шапку, спал сном праведника. Я протянул руку в ручке входной двери и в последний миг еле успел ее отдернуть - от резкого удара дверь распахнулась и с грохотом ударила в кирпичную стену, а на пороге стояла, одетая в серые форменные юбку и куртку, сержант милиции и судорожно дышала, надувая красные, как помидоры, щеки.
        - Тут женщина не выбегала?
        - Что, Аленку мою упустили?
        - А вы откуда…
        - Она за мной числилась.
        Все было предсказуемо. Обнаружив у бродяжки воспаленную кисту, уже доставляющие женщине неудобства, гинеколог женской консультации срочно направил ее в специализированную больницу. А там всякие-разные неприятности стали наслаиваться одну на другую. Молодой ординатор опоздал на дежурство, а дежурная медсестра, знаки внимания которой ординатор равнодушно игнорировал, по своей коварной женской сути позвонила заведующему отделения, в котором трудился молодой доктор и «вложила» последнего, старательно представив ситуацию в максимально черном цвете. Когда молодой человек ворвался в лечебное учреждение, на ходу сдирая длинную кожаную куртку, удачно сторгованную им два дня назад во время стоянки фирменного поезда «Россия» у меднолицего китайца, что вез в Москву две сотни таких курток, то из смотровой выглянул разъяренный заведующий, вынужденный осматривать раннюю и скандальную пациентку вместо опоздавшего подчиненного. Выплеснув на молодого доктора свою злость, заведующий удалился наверх, руководить вверенным отделением, на прощание не забыв сообщить, что ждет ординатора через четыре часа с правильно!
оформленными медицинскими картами стационарных больных.
        И вот уже срок свидания с грозным начальником неумолимо приближался, а сесть и заполнить документацию у врача не было не минуты. И тут, как по заказу, в смотровую вваливается хабалистая милиционерша, волокущая за собой прикованную одной рукой наручниками вонючую девку в отечным лицом и требует принять их побыстрее.
        Молодой доктора мгновенно стал очень строгим ревнителем всем медицинских норм и правил. Через десять минут тетка в серой форме была изгнана в коридор вместе со своими дурацкими и нестерильными наручниками, а доктор приступил к тщательнейшему гинекологическому осмотру.
        Осмотр разложенной в гинекологическом кресле опухшей женщины никакого затруднения не вызвал. Закончив осмотр, доктор отошел к умывальнику, где приступил к тщательному намыванию рук, одновременно, перекрикивая громко бьющую в стальную раковину струю воды, приступил к информированию пациентки о необходимости проведения экстренной операции.
        Доктор, использующий все свое красноречие, чтобы убедить женщину в том, что операция необходима, понял, что, что-то не так минут через несколько. Врач обернулся и обнаружил, что странное сооружение, считающиеся гинекологическим креслом, пусто.
        Старательно вытерев руки, рассерженный доктор вышел в коридор, где набросился на корову в милицейской форме с ее дурацкими наручниками:
        - Какое право вы имели забрать пациентку до того, как я закончил прием? Как ваша фамилия, я сейчас….
        По ошарашенному взгляду милиционерши, ординатор понял, что, что-то не так, и даже почти не обиделся, когда сержант в юбке, что-то зло вскрикнул, снесла медика с дороги ударом мощного бедра, врываясь в опустевшую смотровую.
        Реконструкция событий позволила предположить, что пока доктор боролся за гигиену рук, одновременно любуясь своим симпатичным лицом в небольшом зеркале над раковиной, неугомонная пациентка, сняв с вешалки драгоценную кожаную куртку молодого врача, и, накинув на голову глубокий капюшон, вышла через соседнюю смотровую.
        Сержант милиции, изгнанная молодым и симпатичным врачом из смотровой, стояла в коридоре, прижавшись спиной к косяку двери, бессмысленно верча на пальце дурацкие наручники и приподняв лицо, старалась, чтобы жгучие слезы, заполнившие глаза, не покатились по щекам. Сотрудник спецприемника знала, что если она опустит или повернет голову, соленые слезы, что уже выплескивались за бортики нижних век, потекут по чувствительной коже щек, оставляя за собой красные опухшие разводы, а следом потечет тушь, что она старательно лепила на редкие реснички все утро. И самое главное, было очень обидно! Молодой, симпатичный мужчина, отчитывал ее как глупую девочку под мерзкое хихиканье помойной девки, которую вчера с трудом отмыли в душевой… Естестенно, сержант Аланова, в указанных выше условиях, по сторонам не смотрела, и кто там выходил из соседней смотровой в душе не знала.
        Оставив сержанта из спецприемника и обворованного доктора орать друг на друга, я для проформы выскочил на улицу, попытался осмотреться, но все было бесполезно. В расположенном в пятистах шагах от больнице, крупнейшем энергетическом институте закончилась третья пара и двенадцать тысяч студентов, как гласит висящий радом плакат, выхлестнуло на улицу в поисках чего-то вкусного и недорогого. С пятидесяти метрах от меня из дверей студенческой столовой торчал гомонящий хвост очереди. Огромная толпа молодых людей валила в расположенный тут же студенческий городок, а также на станцию метро «Ученическая», и что характерно, половина из них была облачена в черную кожу, популярную в последние несколько лет. Обнаружить в таких условиях сбежавшую минут двадцать назад БОМЖиху было решительно невозможно, поэтому я не стал бегать вдоль улицы с выпученными глазами, а поехал на работу.
        В моем подвале разрывался телефон.
        - Кто говорит? - рявкнул я в телефонную трубку. На том конце провода помялись, потом неуверенно спросили:
        - Слон?
        - Молодец, возьми с полки пирожок. Тея уже выписали?
        - Да, я уже дома! - обрадованно затараторил Руслан: - Родителям так Инна понравилась…
        - Отлично, я к вам скоро заеду.
        Девушка Инна внезапно хорошо вписалась в интерьер квартиры родителей Руслана. Руслан счастливо жмурился в дивана сквозь бинты повязки, а мама и присоединившаяся к ней Инна хлопотали вокруг него. Мне тоже от щедрот достался стакан чаю и кусок пирога «Инночка сама испекла», как сообщила мне, жаждущая внуков, Марина Петровна Конева, мама побитого героя.
        - а ты, Павел, женится не собираешься? - спросила меня на ходу Марина Петровна и тут же скрылась на кухне, поэтому я решил воздержаться от ответа.
        - И Света тебя потеряла…- Инна, пристроившись на диване рядом с Русланом, бросила на меня короткий взгляд: - Говорит, что ты трубку не берешь…
        - Вы со Светой что, подружились? - испугался я не на шутку.
        - Ну а что, хорошая девочка, за тебя волнуется. Ты бы ей позвонил, Паша?
        - Инна, вот не поверишь, абсолютно мне некогда. Давайте лучше думать, как твои деньги возвращать. У кого есть какие-то мысли?
        Руслан, под одобрительным взглядом подруги, предложил сделать все по закону - вызвать в отдел заказчика компьютерной техники и жестко с ним поговорить, пока не расколется, кто на нас напал.
        - Хорошо, только без меня…
        - Почему - без тебя? Ты что, не поможешь?
        - Нет конечно. Тут же тебе не пацан сопливый, который от твоих криков расколется до жопы, тут парни крученные- верченые, их так просто не возьмешь. Да и, скорее всего, вас на квартире бил совсем не тот человек, что с тобой, Инна, договор заключил…- я отмахнулся от вспыхнувшей девушки: - Я не спорю, что это был его подельник, но, точно не он. Надо начинать издалека. Во-первых, за этим красавцем «ноги» пустить и его связи установить. Во-вторых, через ту же газету объявлений, что ты Инна, рекламу давала, забросить объявление, что при условии тридцатипроцентной предоплаты мы обязуемся поставить оргтехнику и компьютеры из Европы. И будем его там ждать. Как только будет крупный предварительный заказ, скорее всего, нас в этот день будут грабить.
        - А где заказы то будем принимать, и если будут заказы…
        - Что значит - если будут? Будем принимать заказы и через Инну поставлять. Правда, придется через мою фирму все проводить. - я выжидательно посмотрел на своих партнеров, но, они только покивали в ответ. Боже ж ты мой! По мордасам получили, но все еще верят в слова и устные обещания.
        - Ладно, ребята, пойду я… - я направился к двери, откуда громко крикнул, прощаясь с родителями Руслана: - До свидания Борис Викторович, да свидания, Марина Петровна.
        - Так ты Свете позвонишь? - шепнула мне на ухо Инна.
        - Нет, мне ее ревность не нужна. - я грустно улыбнулся и вышел в прохладу подъезда.
        - Громов, где твой друг? - начальник розыска Дорожного РОВД на утреннем разводе сердито шевелил усами, тыкаясь авторучкой в список личного состава: - Сколько он планирует прохлаждаться?
        - Шеф, у него реальное сотрясение, вокруг глаз синяки, его вчера из больницы только выписали. Если он выйдет и по голове получит - представляете какие последствия будут?
        - Если у него действительно сотряс, тогда да, надо отлежатся, а то мне тут недавно принесли больничный из кож-вендиспансера, на двадцать четыре дня, с диагнозом «простуда»…
        - Шеф, но вы можете сами к нему домой заехать…Он дома лечится, на постельном режиме, вся морда желто-синяя…
        Но Окулов Александр Александрович, начальника уголовного розыска, несчастный Руслан не интересовал, он в упор смотрел на Кислова Михаила, опера второй зоны, что старательно писал что-то в служебном ежедневнике, не обращая внимание на окружающую обстановку.
        - Кислов! Я к тебе обращаюсь!
        - Я! - вскочил, якобы, отвлекшийся Миша.
        - Головка от…. Расскажи, как ты в венерическом диспансере простуду лечил?
        - Ну, Александр Александрович, я же не виноват…- заныл жалобно Миша, инстинктивно почесывая задницу, очевидно, что туда, в последнее время, часто ставили уколы антибиотиков.
        История вышла не красивая. На дискотеке Миша познакомился с юной Жар-птицей. Девушка раскрепощена, ухожена, а на утреннюю покраску глаз тратила каждое утро два часа времени.
        Разнообразив свой сексуальный опыт, Миша был весьма доволен яркой, как импортная конфетка, подружкой, пока утром, при мочеиспускании, не почувствовал…
        Хотя в России бушевала демократия, некоторых сфер бытия она не коснулась. Когда Миша на приеме у врача - венеролога что-то начал лепетать про анонимное лечение, женщина гулко захохотала, затем письменно предупредила молодого оперативника об уголовной ответственности за распространение нехорошего заболевания, после чего, на карете «скорой помощи» отправила несчастного милиционера в старый барак областного диспансера, для прохождения курса месячного лечения. Я за этот месяц под окнами данного заведения был раз пять, перебрасывая коллеге неказистые передачи. Самым грустным в этой истории было то, что Миша жил всего в квартале от диспансера, а его мама, учитель физики в средней школы, несколько раз в день проходила мимо невысокого синего заборчика этого печального заведения. Поэтому, несчастный Михаил почти месяц лишний раз боялся подойти к окну, не говоря уже о прогулках на улице.
        Глава 8
        Глава восьмая. Материальные активы
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        - Громов, а ты знаешь, что у тебя по материалу с пальцем срок закончился?
        - замначальника уголовного розыска оторвался от своего кондуита и уставился на меня.
        - Три дня назад еще, Владимир Николаевич.
        - Ты что? Где материал? Ты понимаешь, что сейчас будет? - капитан, в расстройстве, отбросил от себя, ни в чем не повинную, авторучку, и она покатилась к краю стола.
        - Да там все нормально, я срок продлил…- я подскочил со стула и, сделав шаг, успел поймать ручку на самом краю стола.
        - Как ты мог материал продлить и у кого?
        - Сейчас принесу. - я быстрым шагом вышел из кабинета начальника, решив, что лучше один раз показать документы, чем долго и голословно доказывать, что я говорю правду
        Срок предварительной проверки по материалу с пальцем я продлял у районного прокурора. Есть в уголовно-процессуальном кодексе исключительные случаи, когда срок проведения предварительной проверки можно продлить с десяти дней до месяца. Работает этот пункт, на практике, исключительно для отделов БХСС, в случаях необходимости проведения ревизий и экспертиз, но тортик и хорошее отношение с помощницей прокурора, с которой мы много лет назад учились на первом курсе юрфака, пока меня не призвали на срочную службу в СА, позволили прокурору расширить свое сознание до того, что экспертизы пальца в Томске тоже является экспертизой, и срок проверки мне продлили еще на двадцать дней.
        Мои начальники молча переглянулись, поставили визы на постановлении, подписанном прокурором, что мол, они тоже в курсе и отпустили меня работать. А вот так ребята, надо кодексы читать, а не водку все время пить в кабинете. Но это я так, из зависти, так как у меня на это, приятное занятие, времени совсем не оставалось.
        Но, в любом случае, двадцать дней пролетят очень быстро, а у меня так и не связаны между собой палец, найденный под ванной в съемной квартире, и человеческие кости, обнаруженные в сугробе, недалеко от забора окружного дисциплинарного батальона.
        Так как шустрая БОМЖиха Аленка сбежала из гинекологической больницы, унеся с собой воспаленную кисту и новую кожаную куртку одного доктора, у меня оставался только один фигурант по делу - томящийся в спецприемнике Смычков Андрей Борисович. Сегодня я был уверен, что прое… допустившие побег его подруги сотрудники спецприемника сегодня не будут мне мешать плотно поработать с людоедом. Я просто знаю, сегодня, даже, если я загоню неразговорчивому БОМЖу под ногти ветки от старого веника, они только отвернутся, в надежде, что я смогу узнать, где прячется сбежавшая Алена.
        Территория спецприемника встретила меня тремя десятками человек спецконтингента административно-арестованных и прочих, что с помощью десятка лопат чистили крышу землянки, в которой они содержались и дежурным по КПП, который категорически отказался пускать меня на территорию. Старшина, сидевший в будке на входе, отводил глаза и, как заведенный, повторял «Не положено, у нас карантин!»
        - Вы что, вчера мою бабу упустили, а сегодня еще и мужика? Да вы что, совсем оху…! Я сейчас дежурному по области позвоню, скажу, что у вас побег, а вы это скрываете!- меня сорвало и я стал вести себя с постовым некорректно.
        Не знаю, чего испугались местные надзиратели, но меня впустили внутрь спецприемника и показали Смычка. Нет, Смычка никто не упустил, он был на месте, вернее не Смычков Андрей, а его тело.
        Больше всего БОМЖ напоминал мне немецкий «мессершмит», что сбитый сталинскими соколами, воткнулся в грунт, задрав в небо хвост и разбросав в стороны плоскости крыльев. Опухшее лицо Андрея, при соприкосновении с полом, превратилась в плоскость, нос погрузился в голову, руки были бессильно раскинулись в стороны, а ноги синими ступнями продолжали цепляться за верхний ярус двухэтажных нар.
        - Это что с ним случилось? - я растеряно посмотрел на топчущегося за моей спиной дежурного по спецприемнику.
        - Да мы сами понять не можем. То ли он хотел до потолка дотянуться, встал на нарах и потерял равновесие, то ли внизу что-то высматривал, но сорвался с нар головой вниз.
        Так как а потолке не было ничего, к чему можно было приладить петлю и вздернутся среди ночи от непроходимой БОМЖатской тоски, у меня тоже не было версий случившегося.
        - А что ваши говорят? - я повернулся к местному оперу.
        - Ну ты сам понимаешь, мы еще своих не всех опросили, начальник сказал, пака тело не увезут, чтобы народ снег кидал на улице, но, с кем успели переговорить, все божатся, что вечером и ночью тихо было. Он около четырех утра грохнулся, всех разбудил. Жулики сразу дежурного подняли, ну а дежурный «скорую» вызвал, но наш фельдшер сразу посмотрела и сказала, что он умер мгновенно, только непонятно от чего, то ли шею сломал, то ли хрящи носа в мозг вошли.
        - Вообще, как он здесь сидел?
        - Да нормально сидел. Тут же у нас, в основном, народ спокойный. У него пара знакомцев была, со всеми общался ровно, конфликтов ни с кем не было.
        - А то, что он человечину ел, никого не напрягало?
        - Паш, у нас тут половина сидит, таких, что непонятно что в своей жизни ело. Не было по этому поводу разговоров.
        - Понял я. Ладно, удачи вам, если что выясните, звоните. - я пожал руки местным служивым и пошел на выход, обдумывая, где искать блудливую Аленку.
        Верная «Нива» взревела остывшим мотором, потом, по мере утопления заслонки дросселя, холостые обороты снизились и я двинулся, почти не дергаясь. Знаю, что нельзя так делать, но времени катастрофически не хватало. Первым делом я двинулся в редакцию «Бесплатного листка», через который до последнего времени давала свои рекламные объявления Инна. Обычно человек существо, многое делающее по привычке - ходит одной дорогой, посещает одни и те-же магазины, читает одни и те-же рекламные листки, что в большом количестве стали пихать в почтовые ящики. Поэтому я надеялся, что жулики, ограбившие Инну, рано или поздно, придут за деньгами ко мне.
        Блок текста на одну восьмую страницы обошелся мне очень-очень дорого. Честно говоря, ни в одной жизни, я на рекламу столько не тратил. Надеюсь, что заказы все-таки пойдут и поставки отобьют мои расходы, тем более, что я сразу договорился с Инной и ее новым постельным партнером, что я не спонсор и расходы будем делить пополам, правда у молодой пары денег не было, на предложение внести свою лепту, Инна пошла на кухню за чаем, а мой побитый приятель, зачем-то вывернул карманы спортивных штанов, только грустно развел руками:
        - Братан, ты понимаешь….
        Следующим адресом моего маршрута был производственный корпус на территории завода сеялок. Дима и Борис Петрович загружали наш, реанимированный грузовик ящиками, в которых позвякивали стеклянные банки с тушенкой.
        - Здорово, мужики. Как «тушняк» вышел? - я достал из деревянного ящика банку на семьсот пятьдесят грамм и посмотрел на просвет.
        Куски мяса, залитые прозрачным бульоном, с торчащим листочком лаврушки, радовали глаз четким рисунком ясных волокон, а не, непонятной субстанцией, что будет заливаться в консервные банки через пару десятков лет. Так как, закон о рекламе еще не действовал, а антимонопольный комитет не штрафовал за любые творческие порывы рекламистов, на оформлении этикетки я оторвался от души. На полноцветной картинке, девушка, вобравшее в себя все лучшее от подавальщиц Октеберфеста, склонилась своими выдающимися прелестями над неким индивидом, что, с лицом счастливого идиота, поглощал что-то вкусное игорячее из глиняного горшочка. Многоцветное изображение, выполненное в лучших традициях стиля пин-ап, дополнялась скромной надписью «Tushonka is the best». В любом случае, с прилавков наша продукция уходила не хуже, чем датская консервированная ветчина.
        Когда машина с Димой уехала, я попросил Бориса Петровича одеться поприличнее, и мы поехали на свалку, к БОМЖам.
        Володя, старший над бродягами, разбирающими одну из мусорных гор, с гордым видом распахнул перед нами дверцы старых армейских «кунгов», где он складировал свои сокровища. Потом они с Петровичем долго орали друг на друга, трясли бородами, что-то записывали и считали столбиком в потрепанных блокнотах, после чего подошли ко мне.
        - Ну что, Борис Петрович, договорились?
        - Ну да, надо будет каждую неделю сюда подъезжать и забирать товар. Что нам нужно, я Володе список оставил.
        - Что по расчету?
        Бригадир БОМЖей показал мне бумагу. Дешевле всего было рассчитываться по факту приема некондиции, сразу, потом, каждая неделя отсрочки, давала сильный рост цены товара, взятого под реализацию, но, по этому вопросу надо было уже обговаривать с Борисом Петровичем, как быстро он сможет ремонтировать и вдыхать жизнь в товары со свалки. Я понимал, что через год-два, сюда станет попадать только откровенное дерьмо, а бывшие богатства Союза, пока валяющиеся, буквально, под ногами, эшелонами будут вывозиться через все границы России, нас отсюда подвинут. Но пока, здесь было можно найти все, что угодно душе, от просроченных продуктов, до слитков титана или новеньких бухт медной проволоки.
        - Володя, можно тебя? - я отвел бригадира БОМЖей в сторонку: - Сегодня в спецприемнике Смычок с верхнего яруса нар упал, головой вниз…
        Что-то радостное мелькнуло в мутных глазах главБОМЖа, но только на мгновение, и сразу погасло.
        - А Аленка вчера из женской больницы сдернула, прямо из гинекологического кресла…
        Эта новость Володе пришлась по душе больше, он довольно улыбнулся.
        - Если ты думаешь ее опять в коленно-локтевую позу поставить, то не советую. У нее по женской линии там все загнило, не знаю, как у тебя с членом сейчас, но если в Аленку будешь совать, то скоро он у тебя отвалится…
        Эта новость Володе не сильно понравилась, но потом он вновь пришел в благодушное настроение, очевидно вспомнил о альтернативных возможностях гулящей девицы.
        - И в гланды совать ей я тоже не советую…
        - Что, во рту у нее тоже СПИД, начальник? - Вова дал мне понять, что не особо верит в всестороннюю заразность бывшей подруги.
        - Нет, она к стоматологу попасть не успела, поэтому, насчет рта ее представления не имею. Но я их, с покойным Смычком, когда задерживал, долго стоял над теплокамерой и слушал, что твоя подруга со Смычком болтала. Она его очень просила тебя к ним в гости заманить, собиралась тебе хрен откусить, а пока ты кровью будешь истекать, чтобы Смычок тебя убил и на мясо разделал. Очень сильно ты ее разозлил обиделась она на тебя.
        Вероятно, Володя обладал живым воображением. Я тоже представил, как грязно-серая, спутанная шевелюра местной красавицы перестает ритмично двигаться возле Володиной ширинки, Аленка поднимает счастливые, смеющиеся глаза и выпленеи на ладонь еще живой половой член счастливого Володи, а струи темной крови бодро начнут стекать ему на засаленные штаны….
        Володю передернуло, он непроизвольно дернулся, проверяя рукой, на месте ли его «хозяйство».
        - Поэтому, Володя, ты к ней в гости никуда не ходи и обратно ее не принимай, а лучше сообщение мне пришли…
        - Да, начальник, умеешь ты приободрить…- Володя быстро справился с нервами, только голос его чуть-чуть дрожал.
        - Я, что услышал лично, тебе передаю. Она Смычка долго уговаривала, либо тебя в гости заманить, либо ребенка по дороге из школы в частном секторе поймать. Но тобой перекусить Аленка хотела сильнее, видно достал ты ее своей любовью. Поэтому, сам понимаешь, Володя, лучше тебе ее сдать мне.
        - Паша, ты Володе дай денег, восемьсот рублей. Я у него кое- что сторговал. - Борис Петрович прервал нашу грустную беседу, и теперь стоял перед нами, прижимая к животу три картонные коробки с импортными электрочайниками: - Я биметаллические пластины здесь поменяю и будет все в порядке, а так они неплохого качества, можно будет их продавать.
        Почему все считают, что у меня всегда есть деньги?
        Две недели спустя.
        Небольшое помещение компьютерного салона за ночь выстудилось. То ли арендодатель по ночам экономил на тепле, или ленивые кочегары местной котельной по ночам спали, но по утрам в нашем салоне было очень прохладно.
        По воскресеньям, в отдельной пристройке к зданию хлебокомбината, работал только компьютерный салон ТОО «Парадиз», то есть фирмы моей бабули. Соседи, занимавшие второй этаж пристройки, могли себе позволить работать только в рабочие дни, но лестницу к ним перекрывала решетка с замком, поэтому, кроме меня, в небольшом флигеле не было никого. И, если соседи сверху были хитрой прокладкой хлебокомбината, монопольно торговавшей его мукой, то у меня никакой монополии не было. Аренда помещения выходила не очень дорого, улица Заводская, хоть и относилась к Центру Города, но, одновременно, была промышленной окраиной. Движение покупателей было скромным, но было и какую-то наличку приносило. Время от времени к нам заезжали заказчики компьютерной техники, оставляли предоплату согласно прайса и, прихватив договор, улетали дальше по своим коммерческим делам. Первая поставка компьютерной техники от дяди Инны из объединенной Германии ожидалась уже в следующие выходные. Остальное время мы торговали мелкой бытовкой, что привозили со свалки и приводили в рабочие состояние силами Бориса Петровича, что в последнее время
перестал пить и даже заговаривал со мной о покупке частного дома недалеко от завода. Часть помещения салона занимали застекленные стеллажи, в неживом свете люминесцентных ламп гордо стояли новенькие электрические чайники, партию которых с нерабочими биметаллическими пластинами кто-то вывез на городскую свалку, и она досталась нам.
        Купили эти изделия мы у главБОМЖа Володи за смешные деньги, прямо в коробках, на которых гордо синели буквы «JVCA». Мы даже гарантию давали, на шесть месяцев, которую Борис Петрович мне обещал, ставя соответствующие штампы на непонятной бумажке, густо исписанной китайскими иероглифами. Чайники, а также электроплиты и прочую бытовую мелочь, проходившую через умелые ручки моего механика, хорошо брали рабочие местных фабрик и прочих, расположенных рядом, контор. Единственным узким местом в нашей схеме был персонал. Девочку садить в эту контору не хотелось ввиду брутальной особенности местного населения, поэтому Руслан привел какого-то своего родственника, молодого парнишку - заочника, которому требовалась официальная, но не пыльная работа. Парнишка добросовестно сидел в конторе в рабочие дни, с десяти утра до семи часов вечера, якобы добросовестно готовясь к сессии. Но в выходные дни «ребенок должен отдыхать, как положено по КЗоТу», категорично заявила мама Руслана - Марина Петровна, сватавшая нам сына своей двоюродной тети.
        Я был принципиально против, чтобы брать на работу родственников, но пирог Марины Петровны в этот вечер получился особенно удачным, и я дал слабину, сказав, что за работу юного родственника отвечает лично Руслан. Вопросов за две недели к парню не возникло. В помещении был порядок, несколько чайников и утюгов продавалось ежедневно, договора на поставку оргтехники заполнялись грамотно и аккуратно, деньги и бумаги складывались в сейф, а помещение аккуратно сдавалось под сигнализацию ведомственной охране хлебокомбината. Единственным неудобством было то, что нам с Русланом пришлось брать на себя работу конторы в выходные дни. И хотя рабочее время конторы в субботу-воскресенье было сокращено, но по факту получалось, что мы с приятелем работали без выходных.
        Я открыл сейф, пересчитал деньги и договора, огорчился, что вчера договоров на поставку компьютеров заключено не было, щелкнул чайником, надеясь, что полчаса до появления первых покупателей я проведу спокойно, прихлебывая крепкий и сладкий чай из большой кружки и ни о чем не думая.
        Я по-прежнему жил у себя в малогабаритной квартирке, вместе с Демоном. Света не звонила, лишь передавала приветы через свою новую подругу Инну. В ее магазине я не появлялся, но, по словам Димы, там пока все шло по моему плану - директор торговой точки, охренев от свободы и пользуясь тем, что до ближайших конкурентов было минут тридцать пешком, задрала ценник на продукты до уровня бутика, народ потихоньку продукты брал, но поток покупателей стал сокращаться, у магазина появилась репутация «дорогого». За нашей тушенкой и колбасой, производство которой освоил Дима, люди приезжали из других мест, так что у нас с продажами все было стабильно. Света, при встрече, Диме улыбалась, уходила и приходила, со слов девчонок-продавщиц одна, но мне не звонила, держала паузу. Через пару дней внезапно наступал праздник Восьмого Марта и мне надо было принимать решение, а я не знал, по какому пути пойти. Как постоянную спутницу жизни я Свету не рассматривал, но, на ближайшие пару лет, она меня вполне устраивала. Решив, что по примеру Скарлетт О Хара, я подумаю об этом завтра, я отхлебнул новый глоток горькой и
сладкой жидкости, но больше ничего сделать не успел - в окошко кассы кто-то постучал.
        Дело в том, что при советской власти здесь сидел, кроме всего прочего, кассир комбината. Комната кассы была оборудована по всем требованиям Госбанка - толстые металлические прутья решеток уходили в толщу бетонных плит, перекрывая весь объем небольшой комнаты, в довершении всего, прутья были густо обвиты проводами сигнализации, еще рабочей и подключенной к пульту местной, вполне серьезной, ведомственной охраны. Сейф стоял засыпной и неподъемный, тоже густо увешанный датчиками. Это в принципе меня и подкупило при выборе помещения под салон - в мечтах рисовались картинки сейфа, заполненного немецкими марками и прочими гульденами. Кроме всех этих охранных приспособлений, касса имела небольшое окошко, которое выходило в коридор основного здания хлебокомбината. Наверное, через него когда-то выдавали трудовые рубли рабочим и служащим в дни получки. Сейчас кассу комбината перенесли в какой-то сейф и в этот коридор почти никто не ходил. За мою бытность, в это окошко постучали первый раз. Не думая ни о чем плохом, я выдернул засов из пазов и распахнул небольшую бронированную амбразуру.
        - Привет! - на меня радостно смотрел какой-то мужик, за спиной которого толпились неясные тени, плохо различимые в этом, слабоосвещенном коридоре.
        - Привет! - вежливо улыбнулся я.
        - Узнаешь меня? - мужик улыбался мне в ответ.
        - А должен? - я искренне не понимал ситуации.
        - Ах ты с-сука! - лицо мужика исказилось искренней ненавистью, и он попытался ухватить меня двумя руками через узкое окошко. Естественно, это ему не удалось, я с силой захлопнул металлическую заслонку, кажется, что-то отдавив неадеквату, во всяком случае, за металлическим листом кто-то болезненно взвыл, потом раздался крик «Ловите его, товарищ капитан» и загремели уверенные шаги нескольких человек, быстро удаляющихся по коридору.
        Глава 9
        Глава девятая. Правовая неопределенность.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Как и предчувствовала моя…попа, вскоре грохнула входная дверь, в пустом коридоре пристройки загремел грохот уверенных шагов, и на пороге салона возникли люди, видеть которых в текущей ситуации я не хотел категорически.
        Дверь компьютерного салона с силой ударилась о стену, так, что чуть не вылетели стекла, и в помещение уверенно вошел краса и гордость Дорожного РОВД капитан милиции Князев Олег Николаевич старший опер по тяжким преступлениям против личности, небрежно держа в правой руке длинноствольный «Тульский-Токарев». За спиной шефа, как молодые и рьяные волчата, нетерпеливо рвались вперед, поскуливая от усердия, пара его подчиненных, одного из которых я особенно не любил - остававшийся у меня под глубочайшим подозрением Студент, как-то договорился с Князевым, и уже несколько месяцев работал в этой группе.
        Сделав еще пару шагов, Олег остановился, обвел взглядом помещение и дал команду топтавшимся за его спиной «оперкам»:
        - Так, все здесь осмотреть…
        - И чего ты здесь надумал осматривать, Олежка? - я вышел из-за шкафа, за которым стоял, оставаясь незамеченным для ворвавшихся в салон милиционеров.
        - Громов? Ты здесь откуда? Тебя дежурный послал? - Князев сморщился, как будто скушал средних размеров лимон.
        - Я здесь уже сорок минут. Это салон принадлежит моей бабуле, и она попросила меня подменить заболевшего сотрудника. Если что - я сегодня выходной, поддежуриваю здесь бесплатно, по-родственному, имею на это право.
        - Я вообще не понимаю, что ты несешь, но у нас есть заявление, что вчера здесь было мошенничество, в окошке кассы. Если тебя сейчас потерпевший опознает, то тебе, громов, пипец пришел, уже не отскочишь… Студент, зови потерпевшего.
        Я даже рта не успел открыть, чтобы возразить на такое хитрое опознание, как в салон ворвался какой-то мужик в бежевой дубленке и, тряся вислыми щеками, стал тыкать в меня толстым пальцем-сарделькой, брызгая слюной и громко вопя:
        - Да, это этот сволочь мои деньги забрал!
        Улыбающийся Олег дал отмашку своим нукером, и рвущегося ко мне мужика, мягко, но настойчиво, приобняв за покатые плечи и что-то участливо объясняя, вывели из салона.
        - Сухари суши, Павлуша! - сделал мне прощальный жест Князев. Вот реальный идиот, или он судит по себе? Я догадывался, что ребята из группы тяжких давно балансируют на грани, но вести себя так самоуверенно было непростительной ошибкой для них.
        Когда затих топот ног моих коллег в коридоре, я потянулся к телефонному аппарату.
        - Здорово Руслан. Не спишь? Спишь? Ну, мне, честно говоря, все равно. Только что у меня в конторе были Олежка Князев со своими орлами, притащили какого-то мужика, который во мне опознал мошенника, который вчера у него увел денег на грузовик сахара. Деньги были выплачены вчера через окошко нашей кассы… Да, той самой, что в коридор хлебозавода выходит. Мужик час с «приходником» у окошка прождал, кассир сказал, что сейчас ему выдаст накладную для получения сахара на складе. Ну, естественно, больше из этого окошка никто не выглянул. Он побежал наверх, в заводоуправление, но его охрана не пустила, сказала, иди мужик в милицию, а из начальства, по причине субботы, никого нет. А сегодня о приехал на завод с Князевым, постучали в окошко, ну я без всякой задней мысли окошко и распахнул. Ты понял, насчет чего я тебе намекаю? Твоей мамы протеже вчера здесь работал? Ну, значит вылезай из постели и разбирайся с вашим родственником, что тут здесь произошло. Я боюсь, если Князев кого-то из начальства на рабочем месте застанут, то за мной сюда, в контору приедут. До вечера я провозился с деньгами и документами,
оформляя каждую выставленную на продажу единицу товара, и сведя кассу под «ноль». То, что сюда приедут, как минимум, осматривать контору, как место совершения преступления, я не сомневался, поэтому не оставлял ничего, ни одной бумажки, которую могли изъять, после чего просто прикарманить или использовать против меня. Параллельно, я несколько раз звонил Руслану, но Марина Петровна строгим голосом отвечала мне, что сын уехал по делам и до сих пор не вернулся. Скрипя зубами от злости, я вернулся домой. Семейство Коневых со своим пристроенным на работу в салон родственником, меня знатно подставило, хотя с другой стороны, к работе парня до этого момента не было никаких замечаний, все договора были аккуратно оформлены, а суммы авансов по ним и выручка за проданный товар совпадала до копеечки.
        Около одиннадцати часов мы с Демоном возвращались с прогулки, поднимаясь пешком на наш этаж (лифт опять висе между вторым и третьим этажом, тоскливо поскрипывая тросами), Демон внезапно ускорился и бегом бросился вверх. Судя по раздавшимся от моей квартиры звукам, там меня ждала не прокурорская засада, а кто-то знакомый. Я осторожно заглянул в коридор и увидел, что у дверей моей квартиры безуспешно отбивается от дружелюбного пса, ругаемый в течении всего дня, Руслан.
        - С чем пришел? - приятеля я встретил крайне нелюбезно.
        - Привет, Паша…ты понимаешь… - судя по виноватому виду Руслана, ничего хорошего мне сказать он не мог.
        Из сбивчивого рассказа моего приятеля, выходило, что переговорить с молодым человеком ему не удалось. Марина Петровна совместно с со своей двоюродной сестрой, мамой нашего продавца, решили, что мальчик не мог сделать ничего плохого, а наши вопросы могут испортить мальчику отношение к учебе, в результате он не может сдать сессию и вообще…
        Слушая этот бред, рожденный в куриных мозгах теток средних лет, что жили в каком-то своем, параллельном мире, где жили хорошие мальчики, с чувствительной психикой, для которых главное - успешное учеба. А быть причастным к преступлению эти мальчики, по твердому убеждению их мам и теток, эти мальчики категорически не могли, потому что они не такие.
        - Хорошо. Ну а ты с этим Алешей, своим троюродным братом переговорил? - я устал слушать мнение женской половины семейства Коневых и перешел к конкретики.
        - Нет. - Руслан опустил голову еще ниже: - Тетя Арина мне не разрешила к ним приезжать…
        - Чего? Руслан, ты себя слышишь?
        - Паша, тетка сказала, что на порог меня не пустит. Алеша учится на вечернем в юридическом, ему скандалы с милицией могут повредить в будущем. И еще. Тетя Арина сказала, Алексей больше на работу не выйдет.
        Сука, зла не хватало. С учетом того, что в целях оптимизации налогооблагаемой базы, этот долбанный Алеша был у нас даже не оформлен, я официально даже не могу ничего предъявить этому скользкому студенту.
        Общались мы с Русланом целый час и расстались недовольные друг другом. Я был вне себя, что это семейство меня подставило, и мне лично придется отвечать на неудобные вопросы, Руслан же сердился на меня, не желая навести порядок в своем курятнике. Проводив приятеля за порог, я решил сделать еще одну вещь - сгонять в РОВД и сдать дежурному на хранение свой пистолет, который был у меня на постоянном ношении. Хрен его знает, когда завтра меня привлекут к ответу и какой орган, но сто процентов, что оружие изымут, а «выцарапывать» ствол из сейфов прокуратуры - приятного мало. По ночному городу, да под желтые мигающие светофоры, я долетел до места службы за семь минут, смело шагнул в дежурку, и тут же попытался выпрыгнуть оттуда обратно, но было поздно.
        - Громов! - как раненый бык, взревел на весь РОВД начальник уголовного розыска, сидевший за столом дежурного по отделу и изучавшего книгу учета преступлений.
        - Я! - я изобразил строевую стойку и придурочное лицо.
        - Иди сюда!
        - А вы зачем здесь так поздно, Александр Александрович? - я невинно захлопал ресницами.
        - А я сегодня ответственный от руководства, до утра в отделе буду. - любезно сообщил мне любимый начальник: - Сижу вот, читаю заявление гражданина Печенкина, о том, как вчера у него под предлогом покупки двух тонн сахара мошенническим путем похитили восемьдесят тысяч рублей, а выехавшая сегодня на место происшествия оперативная группа задержала в помещении, где произошло мошенничество сотрудника отдела уголовного розыска лейтенанта Громова, который пояснил, что в данном помещении уже две недели располагается организация, принадлежащая его бабушки и Громов там калымит. Ничего не хочешь объяснить?
        - Ну, во-первых, никто меня там не задерживал. Во- вторых, я не калымил, а в-третьих….
        Ну вот честное слово, я все хотел по порядку объяснить, и даже врать почти не собирался. Но когда я открыл рот, чтобы изложить начальнику почти правдоподобную версию произошедшего, я увидел в высоком окне, расположенном за спиной начальника, окна квартиры женщины, сдававшей квартиру таинственному Славе, шестьдесят четвертого года рождения, прописанного в Городе, на улице имени Немецкого дипломата, неясный отблеск света. Еле различимый лишь на фоне абсолютно черных соседских окошек, как будто свет горит в туалете, вырываясь из-под плотно закрытой двери, тоненькой полосочкой. Боясь спугнуть удачу, я сделал пару шагов назад, а потом пробормотав «Шеф, я скоро вернусь и все объясню!» опрометью выскочил из здания РОВД, понимая, что если орущий благим матом начальник сможет меня остановить, то я никогда не узнаю, кто зажег огонек в квартире, в которой в январе этого года долго пахло пропастиной.
        Через пять минут я стоял, прижавшись щекой к замочной скважине таинственной квартиры, превратившись в одно большое ухо и стараясь узнать, появился ли в, стоявшей несколько месяцев пустой, съемной квартире хоть какой-то обитатель. Но кроме звуков, отходящего ко сну, дома, которые доносились отовсюду, но только не из-за двери нужной мне квартиры, я не слышал. Я уже решил, что зрение меня подвело, никакой золотистой полоски отсвета электрического света я не видел, и мне пора вернуться под пламенеющие очи взбешенного моим бегством начальника. Вдруг прямо за дверью громко сработал унитаз, после чего, почти сразу загудели старые трубы, подавая воду.
        Я задрал голову. Под потолком висело несколько старых электросчетчиков, с винтовыми пробками. От левого крайнего счетчика шел толстый провод в старой, покрытой многочисленными трещинами, резиновой изоляции, исчезавший в густо покрытой известью стене, ведущей в нужную мне квартиру. До провода, как и до счетчика было высоко, но никакого иного способа воздействовать на таинственного обитателя квартиры у меня не было. Через пять минут я, встав на цыпочки, старательно тыкал, покрытой коркой инея, сучковатым обрезком доски в толстый провод. Видимого результата не было, провод, мертво замазанный известкой, с задубевшей от времени изоляцией, сдвигаться с места не желал. А резкие тычки в пробку было более обнадеживающим. Под воздействием моей неукротимой энергии, ветка расшатывала край белого фарфорового грибка с серой алюминиевой резьбой в нижней части. Видно, от старости место резьбового соединения пробки и счетчика стало хрупким, но через пару минут моих трудов пробка замерла под иным углом, а из квартиры раздался отборный мат, издаваемый сочным мужским голосом.
        Затем внутри квартиры заскрипела дверь и кто-то, матерясь уже вполголоса, зашлепал босыми пятками по полу. Я опрометью, стараясь двигаться исключительно на цыпочках, бросился на верхнюю площадку и затих там.
        Дверь квартиры чуть приоткрылась, оттуда высунулась лохматая голова. Человек, как осторожный суслик у норы, сторожко повертел головой по сторонам, затем вышел на лестничную площадку полностью. Это был невысокий, плотно сбитый парень, с влажными, покрытыми мелкими капельками воды, плечами. Из предметов одежды на мужчине было лишь полотенце кофейного цвета, обмотанное вокруг бедер.
        Парень задрал голову, внимательно присмотрелся к висящему под потолком электросчетчику, после чего скрылся в квартире, чтобы появится через несколько секунд с табуреткой. Мужчина с трудом выкрутил из гнезда фарфоровую пробку, опустил глаза вниз, чтобы с прыгнуть с табурета и увидел меня, осторожно спускающегося по лестнице вниз.
        - Добрый вечер, а где Марина Петровна? - я доброжелательно улыбнулся.
        - Она в гости к родне поехала, а я ее племянник. - парень подхватил табурет и зайдя в квартиру, попытался закрыть дверь.
        - Одну минуту. - я уже поставил в щель ногу: - Хозяйку квартиры по-другому зовут. А я местный участковый. Поэтому, назревает вопрос - где хозяйка квартиры и кто вы такой.
        Парень смерил меня нехорошим взглядом, но, очевидно решил, что драться с милиционером в голом виде, после чего отступать в квартиру на четвертом этаже - не самая умная идея, поэтому, вполне вежливо ответил:
        - Я не помню, как хозяйку зовут, но у меня с ней договор есть, там имя записано. А я жилец…
        - Отлично, жилец. Договор покажите, и я пойду дальше. - я продолжал удерживать дверь.
        - Договор не здесь. Я его в надежном месте храню.
        - Меня и паспорт утроит.
        - Хорошо, сейчас принесу.
        Согласно врученного мне паспорта, в таинственной квартире приводил водные процедуры Соколов Владислав Александрович, шестьдесят четвертого года рождения, не женат. С одним только хозяйка квартиры ошиблась, не перелистнув страницу паспорта - с улицы Немецкого дипломата Слава выписался год назад и до сих пор нигде прописан не был.
        - Собирайтесь. - я нагло сунул паспорт гражданина во внутренний карман куртки и тщательно застегнул его на молнию. В принципе, я мог сейчас просто уйти - Соколов рано или поздно прибежит в отдел, разыскивая меня, потому что восстанавливать документы сейчас очень долго, дорого и противно.
        - Зачем? Я же паспорт показал?
        - У нас без прописки жить нельзя. Составлю на вас протокол и пойдете себе дальше мыться. - я доверительно склонился к сердитому лицу гражданина Соколова: - У меня просто по этой статье административного кодекса показатели очень плохие. А так протокол составлю и уже получше будет.
        Я почувствовал, что мой собеседник вновь всерьез задумался о том, не стоит ли применит ко мне физическую силу, поэтому чтобы не провоцировать мужика с полотенцем я отошел в сторону, держа между нами дистанцию в пару шагов.
        Когда мы через двадцать минут зашли в помещение РОВД, дежурный по отделу подхватил меня под локоть и потащил в сторону кабинета начальника уголовного розыска, где шеф просто положил передо мной лист бумаги и ручку и предложил писать рапорт на увольнение по собственному желанию.
        - Шеф, а знаете, кого я сейчас в дежурку притащил?
        - Паша, мне это уже не интересно. Давай, по- хорошему, ты сейчас рапорт напишешь и пойдешь домой. Мне твои фокусы уже - вот где! - красноречивое движение ребром ладони у горла намекали на то, что начальник розыска был несколько раздражен.
        - Я квартиранта притащил, который ту квартиру с пальцем снимал!
        - Что, правда?
        - Точно. Я, когда вы меня в кабинет вызвали, увидел отблеск света в окошке той квартиры ну и побежал. Оно вон, в вашем окне виднеется. Там мужик оказался, как квартирная хозяйка и говорила - шестьдесят четвертого года рождения, Слава, жил, когда - то на улице Немецкого дипломата.
        - Хм. - Начальник, в задумчивости отодвинул от меня лист бумаги будущего рапорта: - И что будешь с ним делать?
        - Не знаю, шеф. Я его только что привел.
        - Ладно, иди занимайся. - начальник махнул рукой, но тут же спохватился: - Стой! Ты меня совсем сбил с толку. Что там с мошенничеством на заводской? Князев мне сказал, что помещение ты арендуешь.
        - Шеф, я там ничего не арендую. Там моей бабули фирма, она меня в воскресенье попросила посидеть днем, так как у нее сотрудник заболел, поэтому, что там в субботу случилось - я не сном, ни духом. А бабуля сейчас в санатории. Завтра я постараюсь разобраться в ситуации и вечером вам доложить. Но я вам слово даю, что я ни к какому мошенничеству отношения не имею.
        - Да я в этом не сомневаюсь, но мне вот такие варианты с бабулями, дедулями, никуда не уперлись. Даю тебе два дня, чтобы ты все выяснил и жулика установил, иначе, я тебе серьезно говорю - рапорт на увольнение и вперед, в народное хозяйство. Все, можешь быть свободен.
        Глава 10
        Глава десятая. Золушка из средней школы.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        - Чаю хотите? - я улыбался и своей улыбкой пытался растопить хмурую стужу лица своего собеседника. Если бы господин Соколов Владислав Александрович, шестьдесят четвертого года рождения знал, как долго я жаждал встречи с ним, он бы тоже улыбнулся мне в ответ.
        - Да не надо мне чаю. Давайте, закончим со-мной, и я пойду. У меня поезд в Благовещенск в десять утра, и я хотел бы еще сегодня выспаться.
        - Ну, ни хотите чаю, как хотите, а я себе налью. - я налил себе коричневой жидкости, бросил кусок сахара и аж зажмурился от удовольствия.
        - Владислав Александрович, так расскажите мне, как вы оказались в этой квартире?
        - Я снимаю эту квартиру.
        - Неправда, не снимаете. Ваш договор аренды закончился пару месяцев назад, вы не рассчитались с хозяйкой и исчезли…
        - Вам, гражданин милиционер, какое дело до наших отношений с хозяйкой? Вы у нее на содержании? - мой собеседник откинулся на спинку стула, но, она подлая, проломилась за его спиной спившись острым концом планки прямо в спину, обтянутую серым турецким свитером.
        Я отдавал себе отчет, что этот наглый молодой человек не за что не признается мне сейчас, кому принадлежит гнилой человеческий палец, изъятый из-под ванны в этой чертовой квартире. И отпустить я его не мог, это было равнозначно расстаться с этим человеком навсегда.
        - а вы мне не хамите. У меня есть заявление хозяйки квартиры о проникновении в указанную квартиру без ее ведома. Есть гражданин, которого я задержал в этой самой квартире. А это, между прочим, статья! - я поднял палец вверх и погрозил своему визави.
        - Ну какая статья? Вы смеетесь что ли? - юноша сдал немного назад: - Да, признаю, что съехал с квартиры, не вернув ключ. Сегодня приехал из Томска, а в десять утра у меня поезд в Благовещенск, несколько суток ехать. Ну и рев=шил зайти в квартиру, душ принять, да поспать несколько часов, до утра. Ну вот вам, сто рублей, отдайте хозяйке за ночлег и себе вот пятьдесят рублей возьмите. - этот хмырь достал из кошелька две купюры и попытался засунуть мне из во внутренний карман куртки, но, к его счастью, не дотянулся. Встретив мой бешенный взгляд спонсор положил деньги на край стола.
        - Деньги взял и пошел за мной! - мне даже не пришлось изображать злость.
        Слава скомкал купюры и сунул их в карман джинс, после чего встал и пошел на выход из подвала, до своего временного пристанища - тесной камеры при помещении дежурной части Дорожного РОВД.
        В следующий раз мы встретились с ним в семь часов утра.
        - Что это? - мужчина уставился на протокол лежащий сверху тонкой кипы листочков.
        - Я не буду это подписывать! - через минуту, горя праведным гневом, гражданин Соколов попытался смять любовно составленный протокол о мелком хулиганстве, но я был готов к подобным действиям и спас процессуальную бумагу от поругания.
        - А мне и не надо. Видишь, здесь написано, что ты от подписи отказался. - я ткнул пальцем в корявые подписи свидетелей, которые подтвердили, что в семь утра, когда уже почти рассвело, гражданин Соколов Владислав Александрович, в настоящий момент постоянной прописки не имеющий, весело матерясь, испражнялся на свежевыкрашенные стены Дорожного РОВД, не реагируя на замечания сотрудников милиции в моем лице.
        К протоколу были прикреплены объяснения свидетелей, условно говоря, БОМЖей Бороды и Сифона, но, имеющих паспорта с пропиской где-то на границах нашей области, которые фактом отправления естественных надобностей в общественных местах гражданином, позднее назвавшимся Соколовым, были потрясены и возмущены.
        Да, незаконно гражданина закрывать за мелкое хулиганство, ну, а что делать, если уголовное дело по факту пальца не возбуждено, а если и будет возбуждено, то гражданина Соколова за его совершение никто-никогда не задержит, а гражданин Соколов, как только покинет порог нашего благословенного отдела милиции, исчезнет из моего поля зрения навсегда. Уедет, например, в любую страну СНГ и все, никогда я его оттуда не вытащу. Свою совесть я давно успокоил тем, что делаю подобные вещи не в своих шкурных интересах, а для благополучия общества и государство. Но, только не все разделяли мою точку зрения. Соколов, например, как лютый зверь бросался на толстую дверь камеры и, захлебываясь слюной, грозил мне ужасными карами через толстое стекло. Самой невинной из его угроз было то, что он заставит меня купить десять билетов на фирменный поезд до Благовещенска, потом следовали увольнение, посадка и пожирание моих погон вместе со звездочками.
        Помахав «УАЗику» в котором Соколов, вместе с дебоширами, хулиганами и алкоголиками, под руководством помощника дежурного по РОВД поехал в районный суд, для получения справедливого приговора, я отбарабанив что-то на разводе о планах на сегодняшний день, поехал домой. Где меня заждалась собака и подушка.
        Выгуляв, накормив и затискав истосковавшегося по хозяину Демона, я придвинул притащил на кухню телефон, разматывая длинный провод, заварил чашку кофе и сел заниматься делом, требующим максимальной концентрации и ангельского терпения - звонок в адресное бюро УВД области. В эту невинную пору, когда количество компьютеров было минимальным, и не все жулики были внесены в электронную базу трудолюбивыми девочками из информационного центра, самой свежей информацией о человеке обладали прекрасные сотрудницы адресного бюро. Почему прекрасные? Дело в том, что дозвониться в эту милицейскую службу было практически невозможно. Минимум тридцать-сорок минут требовалось упорному человеку, чтобы с той стороны телефонного провода что-то щелкнуло, раздалась прекрасная музыка, а минут через пять ты мог услышать самый сексуальный женский голос, который только можно себе представить:
        - Адресная.
        И ты, затаив дыхание, чтобы советская электроника не оборвала установившуюся между вами ментальную связь, произносишь:
        - Здравствуйте, барышня, Краснодар сегодня, Дорожный УР, Громов, по адресу справочку, пожалуйста.
        А потом, как трепетный влюбленный, ты прижимаешь к уху трубку, в надежде вновь услышать этот чарующий женский голос, прячущийся за безликим псевдонимом «двенадцатая» или «шестая».
        Дама из справочной службы любезно сообщила мне, что гражданин Соколов Владислав Александрович ранее мирно проживал на улице Немецкого дипломата, после чего, вместе с семьей выписался на улицу Пулеметчиков в соседнем районе, но в отличии от прочих членов семьи до нового места жительства не доехал и не прописался. Кроме членов семьи Соколова, любезная барышня сообщила мне номер домашнего телефона по новому адресу, а также род занятий Соколова на момент получения паспорта - учащийся средней школы номер сто сорок восемь.
        По телефону, установленному в квартире семьи Соколовых по улице Пулеметчиков, усталый женский голос сообщил мне, что Владик уже год, как не был дома, занимаясь бизнесом, а где его можно найти, моя собеседница сообщить мне отказалось, со внезапной злостью сообщив мне, что адреса сына у нее нет. У меня сложилось ощущение, что поисками Владика занимаюсь не только я.
        Будучи человеком, стремящимся к справедливости и гармонии, я позвонил в военный комиссариат, к которому относился дом по улице Пулеметчиков, и, руководствуясь интересами Родины и ее обороноспособности, долго, с постоянными перезвонами, выяснял, кто же занимается весенним призывом девяносто второго года. Через полчаса мытарств мне ответил капитан Такой-то, представившийся начальником второго отдела районного комиссариата. На мое предложение обогатить его физически здоровым, несудимым, с оконченным средним образованием, призывником, что просто не прописался по новому месту жительства, капитан, непатриотично, заявил, что в сферу его интересов входят только молодые люди, вставшие на учет в его военкомате. Бесхозные бойцы ему не интересны. Моя попытка призвать к его совести была встречена некорректным вопросом о том, когда я последний раз проходил сборы. Дерзко заявив капитану, что я его не боюсь, так как у меня спец учет, я со злостью бросил трубку. Было от чего злится - кто-то сейчас готовится воевать на кровоточащем юге страны, а кто-то хитрожопый просто не прописался по месту жительства, и он в
домике, призыв на службу ему не угрожает.
        Подивившись отсутствием справедливости, я позвонил в отдел, узнал у недовольного помощника дежурного, что гражданин Соколов получил от народного судьи пять суток административного ареста и сейчас уехал в специальный приемник, и таки да, мой рапорт о том, что Соколова необходимо содержать без вывода на уборку улиц от прочих бумажек не отклеился, никуда мой фигурант не убежит.
        - Ну твой Соколов и придурок! - на прощание заявил мне сержант.
        - Что случилось? - я навострил уши.
        - Судья ему хотела двое суток дать, но он ее обматерил, сказал, что ты ей деньги занес, ну она ему пять суток и выписала.
        - Спасибо что сказал, мне стало приятно. - абсолютно искренне ответил я, попрощался и положил трубку.
        Тут же мне в колено ткнулся влажный нос самой голодной собаки на свете, но я на эту провокацию не поддался, в отпихнув пса, упал на расстеленное на матрасе покрывало.
        Итого у меня оставалось на решение вопроса с Соколовым четверо с половиной суток, так как срок его ареста начал течь с сегодняшней ночи, с момента, когда рука помощника дежурного записала его в книгу задержанных. Что в данной ситуации делать я сейчас не знал. Возможно, оттого, что мне, после бессонной ночи очень хотелось спать, но мысль прямо спросить Владика, чей труп он выбросил в целлофановых пакетах в мусорные контейнеры, казалась мне очень глупой. Следовательно, оставалось два варианта - получить информацию или по-новому, или по-старому месту жительства гражданина Соколова.
        С этой мыслью я упал головой на подушку и не заметил, как уснул.
        В обед мы с Демоном ели гречку. И если я, по причине своего холостого состояния, ел гречку с молоком, то мой питомец ел крупу, сдобренную свининой третьей категории, которую я щедро рукой выгрузил из морозилки и маленько разогрел. С момента открытия нашего мясного цеха, жизнь Демона стала похожа на филиал собачьего рая на земле. Выгуляв счастливого пса, я вновь завел "Ниву' и покатил через реку в сторону улицы Пулеметчиков.
        Со слов соседей семьи Соколовых, которым я представился местным участковым, выявляющих дебоширов и иных любителей громкой музыки по вечерам, Владик Соколов в этом доме не жил, да и в гости к родителям за эти годы заезжал всего несколько раз.
        Посетовав на невнимательную молодежь, я снова сел в машину и поехал в сторону улицы Немецкого дипломата.
        По старому месту жительства Владика почти уже не помнили. Да, был такой мальчик. Семья приличная, ссор и ругани никто не слышал, папа в пьяном виде домочадцев не гонял, а Владик всегда вежливо здоровался с соседями и не курил в подъезде вонючие папиросы. О наличие друзей соседи ничего сказать не могли, и я, в некоторой растерянности вышел во двор типичной панельной пятиэтажки.
        - Подскажите, пожалуйста, а это какая школа? - как утопающий за соломинку, а обратился к проходившей через двор молодой женщине, что тащила за собой невысокую девочку с огромным ранцем за спиной.
        - Сто сорок восьмая. - даже не повернув головы буркнула женщина, целиком погруженная в буксировку дочери.
        Это был знак свыше. При полнейшем отсутствии точек притяжения проклятого Соколова в окружающему нас обществе, последним вариантом получения информации оставалась школа, которую должен был закончить этот нехороший человек.
        Школа встретила меня пустыми коридорами, размазывающей грязную воду по бетонному полу, уборщицей в темно-синем халате и запертой дверью в учительскую, из-за которой доносился нестройный гул голосов. Я замер в полнейшем недоумении - неужели знак свыше не сработал?
        - Вас кто-то вызвал?
        - Что? - я резко обернулся.
        Из чуть приоткрытой двери учительской выглядывала хорошенькая блондинка:
        - Здравствуйте. Вас кто-то вызвал?
        Мое лицо, непроизвольно, растянулось в широкой улыбке:
        - Девочка, а из взрослых кто-то дома есть?
        Девушка фыркнула и сделала шаг наружу, плотно прикрыв дверь в учительскую за своей спиной.
        - Что вы хотели?
        Я с трудом оторвался от изучения тонкой талии, которую я мог обхватить ладонями.
        - Извините, я из уголовного розыска. Меня интересуют данные учащихся, закончивших вашу школу в восемьдесят первом году…
        - Что еще придумаете, мужчина? - девушка вновь фыркнула и как-то посуровела лицом.
        - Девочка, может правда, кого-то из взрослых позовешь? Я же не шучу. Вот мое служебное удостоверение. Мне действительно нужны данные о выпускниках десятого класса восемьдесят первого года.
        Кто-то за спиной девушки попытался изнутри открыть дверь, но она не дала, напротив, сама нырнула в помещение учительской, чтобы через несколько секунд вынырнуть обратно, уже в пальто, наброшенном на лечи.
        - Пойдемте. - барышня застучав каблучками, быстро прошла коридор и, не оглядываясь, стала спускаться вниз по лестнице.
        Мне ничего не оставалось, как поспешить за ней. Через несколько секунд, наверху, в районе оставленной нами учительской хлопнула дверь и кого-то стал звать мужской голос.
        Мы, тем временем, спустились на первый этаж, девушка двинулась в сторону пожарного выхода, где обнаружилась неприметная дверь. Повозившись с ключом, моя провожатая открыла небольшую кладовую, откуда повеяло ощутимой прохладой. Помещение было заставлено деревянными стеллажами, заваленными какими-то старыми журналами и книгами.
        - Какой вас класс интересует? - блондинка подошла к одной из полок.
        - Я даже не знаю. Там учился Соколов Владислав Александрович.
        - Ой, прямо Владислав Александрович… - непонятно чему хихикнула девушка, после чего вытащила из кучи абсолютно одинаковых амбарных книг какую-то связку и стала пытаться развязать длинными ногтями стягивающие ее узлы.
        - Вот ваш журнал. Что вы хотели там увидеть?
        - Честно говоря, наверное, мне нужен список одноклассников Соколова с адресами, телефонами и прочим…
        - Вы объясните, что случилось, и я вам постараюсь помочь…
        В это время наверху, на втором этаже школы, стали громко раздаваться несколько голосов. Блондинка с досадой посмотрела наверх, после чего решительно потащила меня в сторону выхода: - Пойдемте быстрее, а то тут…
        Я так не понял, что ожидается тут и скоро, но покладисто пошел вслед за летящим силуэтом. На крыльце я придержал за рукав разогнавшегося школьного работника:
        - Если что, то у меня машина у ворот.
        - Да? Тогда пойдемте к машине.
        Когда мы отъезжали от освещенного здания школы, то я увидел в зеркало заднего вида, как с силой распахнулись тяжелые створки дверей и на высокое крыльцо выскочил некто, облаченный в модный в этом сезоне, темно-синий спортивный костюм, с обязательными, белыми полосами.
        - Там не вас мужчина в «Адидасе» ищет? - я притормозил, повернувшись к хорошенькой пассажирке, прижимающей к груди старый школьный журнал.
        - Поехали отсюда, мне этот придурок надоел за сегодня! - блондинка прикусила губу, пытаясь высмотреть в заднее зеркало пешую погоню.
        - Куда поедем?
        - Ты женат? - взяла быка за рога педагог.
        - Нет.
        - Живешь с родителями?
        - Живу с собакой. - я решил сократить допрос.
        - Тогда к тебе, я с собаками, обычно, лажу. - девушка откинулась на спинку кресла прижимая к груди драгоценный классный журнал.
        Девушку звали Лена, Лена Журавлева. В одна тысяча девятьсот восемьдесят первом году она закончила десятый класс в сто сорок восьмой школе, учась в том самом десятом классе «В», где проходил обучение Соколов Владислав Александрович. После школы Лена закончила педагогическое училище, устроилась в свою Алма-матер учителем младших классов, но быстро перешла в какие-то методисты, одновременно учась на заочном в местном институте, имея намерения делать карьеру.
        Сейчас она, лежа на матрасе, читала мне в слух данные одноклассников, давала мне краткую характеристику на каждого, периодически отпивая из бокала холодное полусладкое. Сведения о бывших учащихся были самые свежие, так как в прошлом году ребята встречались в местном кафе, отмечая десятилетие окончания школы, куда пришли практически все.
        Я сидел напротив, опершись спиной на стену, быстро записывая данные о знакомых Лены в ежедневник и не уставая любоваться фигурой моей новой знакомой. Простенькое, строгое платье, бывшее сегодня на педагоге, что висело сейчас на спинке стула, смотрелось на девушке, как на модели из цветных журналов мод, длинные светлые волосы густой волной покрывали хрупкие плечи, из- под, завитой по нынешней моде, челки выглядывали огромные, на фоне узкого личика, голубые глаза. Наверное, только полное отсутствие мужиков в подгулявшем педагогическом коллективе, что после уроков задержался немного, отметить день рождения преподавателя географии, да полное охренение наставника по физической культуре, что сегодня решил переключится со своих постоянных пассий - учителей математики и английского, на мою новую знакомую, могло привести такую красавицу в мою маленькую квартирку, но пока мы имеем то, что имеем.
        Кстати, мужчина в синем спортивном костюме, что пытался догнать мою «Ниву» и был местным альфой- самцом, обратившим свой благосклонный взгляд сегодня на молодого методиста.
        - Вообще, Соколов всю жизнь жадный был до денег, за копейку был готов удавиться и любого удавить. Помню, как-то в десятом классе… - лицо Лены вдруг омрачилось, став на мгновение гораздо старше, затем она бросила на меня короткий взгляд исподлобья, после чего деланно веселым голосом воскликнула: - а что там у тебя на ремне висит? Неужели, настоящий пистолет?
        Глава 11
        Глава одиннадцатая. Кровь, любовь, риторика.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        К утру выяснилось, что с Соколовым в школе дружили два человека - Марк Дулевич и Захаров Сергей. На встрече одноклассников они тоже были вместе, сидели за одним столиком…
        - Где сейчас обитают эти, Дулевич и Захаров?
        Лена, гревшая нос над большой кружкой парящего кофе, задумалась:
        - Дулевич институт Путей сообщений закончил, сейчас где-то на железной дороге работает, а Захаров никуда не поступил, сходил в армию и устроился куда-то в речной порт. Я точно не знаю, но он доволен был, говорит, что полгода дома, в отпуске сидеть можно.
        - Понятно. Подай, пожалуйста, журнал, я адреса их спишу.
        Лена потянулась за лежащим на подоконнике классным журналом десятого класса, тонкая ткань моей рубашки обтянула узкую спину, переходящую в округлую попку…в общем, если какая пенсионерка из дома напротив наблюдала сейчас за моими окнами, то она была вознаграждена необычным зрелищем.
        - Тебе сегодня, когда и куда надо? - некоторое время спустя я ткнулся лицом в светлые пряди, закрывающие хрупкие плечи раскрепощенного педагогического работника.
        - Мне сегодня к одиннадцати в школе надо быть, поэтому, как не хочется еще полежать, но уже пора собираться…- Лена сладко потянулась, выпростав из-под одеяла стройную ножку: - Ты мне объяснишь, как из вашей деревни выбираться?
        - Из деревни? - я был возмущен до глубины души: - Да у меня тут Центральный район, самый Центр города! Это у тебя, от вашей школы, поля Сельхоз академии начинаются. Сказала тоже-деревни!
        - Что, правда? Прости, я вчера в темноте даже не поняла где ты живешь. Все какие-то заборы и котлованы.
        - Ну это правда, не спорю. Станцию метро уже пять лет строят, и когда закончат - неизвестно. Выглядит, конечно, страшненько, и не скажешь, что рядом Сердце города. - самокритично признал я: - Давай, через сорок минут выходим. Сначала ко мне на работу заедем, в машине с Демоном посидишь минут тридцать, а потом я тебя до школы или до дома довезу, минут за сорок, как раз успеешь к одиннадцати в школу. Все с таким маршрутом согласны?
        Согласны были все. Демон, поняв, что дома он один не останется, несколько раз, с энтузиазмом ударил хвостом по полу. Лена, как мне кажется, особа не избалованная, энергично кивнула и бросилась в ванную комнату, приводить себя в порядок.
        Начальство, к моему облегчению, меня не озадачило никакими особыми заданиями или внеочередным дежурством, благосклонно приняло план работы по установлению ближайших связей Соколова, но напомнило о том, что завтра к вечеру я должен прояснить по ситуации с мошенничеством в компьютерном салоне. Черных мазков на душе добавил Руслан, который делал вид, что не понимает и не разделяет моего недовольства.
        - Инна сказала, что пока поработает в салоне. - гордо сообщил мне мой приятель.
        - И что мне до Инны? Инна вообще-то процент имеет с каждого заказа, а во-вторых, ты бил сея в грудь и обещал, что сотрудник салона - твоя зона ответственности. Кстати о сотрудниках. Когда твой родственник собирается пояснить, что там случилось в прошлую субботу? Мне начальство сказало, что если я не решу вопрос до завтрашнего дня, то материал пойдет в прокуратуру, а там я, между прочим фигурирую.
        - Паша, ну ты понимаешь, он ничего не говорит…
        - Руслан, мне по фигу на карьерные устремления твоего двоюродного или какого там брата, по фигу на мнение твоей тети. Мне новое дело в производстве прокуратуры не нужно, потому что меня с работы просто уволят, а ты знаешь, как это легко и просто сделать.
        - Паша, прости я не могу ничего сделать, тетя Арина не даст мне с Алексеем разговаривать…
        Я, чтобы окончательно не рассорится с опером по «потеряшкам», вышел из кабинета, постаравшись не громыхнуть дверью.
        «Нива», стоя поодаль от отдела, чтобы никто из коллег не разглядел там мою новую знакомую, ровно тарахтела на холостом ходу, а сидящая на переднем сиденье Лена чему-то улыбалась, уставившись в какую-то точку, не замечая подходившего меня.
        Утренние пробки уже рассосались, поэтому до окраины города, где жила и работала Лена, мы домчались в обещанные сорок минут.
        - Высади меня у того дома! - изящный пальчик показал на соседнюю с Лениным домом, безликую панельную «хрущовку».
        - Ты же в соседнем доме живешь? - я послушно свернул в проезд, куда мне указала моя пассажирка.
        - Бабки уже у подъездов сидят, мне лишние сплетни не нужны. А у нас, вообще, как в деревне. Завтра вся округа будет знать, с кем и на чем я приехала. - Лена сердито отвернулась, видно были в ее жизни неприятные прецеденты.
        Я остановил машину и ожидающе посмотрел на пассажирку.
        - Пока. - Лена грустно посмотрела на меня и потянулась к ручке двери.
        - Подожди, какой пока? Мы еще встретимся?
        - А ты хочешь?
        - Я уже соскучился.
        - Можешь за мной заехать вечером. К себе не приглашаю, у меня мама. - настроение у девушки поднялось, она снова стала улыбаться.
        - Хорошо, я позвоню предварительно, около девяти. Этому надеюсь, мама не помешает?
        - Звони, мой домашний телефон вот- Лена открыла классный журнал и ткнула пальчиком в нужную сточку: - запиши.
        - Я запомнил.
        - Нет, запиши. Если меня дома не будет, то позвони в школу, в учительскую. У меня завтра библиотечный день, на работу можно не ходить, но могут быть срочные задания, которые я должна буду закончить сегодня. Все пока, жду звонка. - прохладная кисть прощально скользнула по моей руке, щелкнул замок двери и тройная фигура, покачивая бедрами пошла по узкой, заснеженной тропинки в сторону серой пятиэтажки.
        Квартира, указанная в качестве домашнего адреса господина Дулевича, встретила меня приглушенным звуком электрического звонка из-за, оббитой черным дерматином, двери, надписью «Марк-жид» и полным отсутствием реакции на мое посещение. Разведопрос, проведенный среди обитателей соседних квартир на тех лестничных площадках, позволил установить, что родители фигуранта, чтоб они были здоровы, три месяца назад свалили на Землю обетованную, оставив любимому чаду в полное распоряжение двухкомнатную квартиру.
        Марк Дулевич же остался на Родине. Несмотря на отсутствие родительского пригляда, во все тяжкие не пустился, по-прежнему каждый день ходил на работу, здоровался с соседями, в пьяном виде не болтался, молодых женщин водил в меру и не мешал гражданам ночью спать громкими или ритмичными звуками.
        Огорченный отсутствием более точных и полных сведений, я выкатился из прокуренного подъезда и двинулся в соседний двор, где, согласно записи в школьный документ, жил второй приятель Соколова, носивший простую русскую фамилию - Захаров.
        Дверь мне открыла молодая растрепанная женщина, одетая в несвежий халатик, и с грудным ребенком на руках.
        - Здравствуйте. А Сергей дома? - вежливо поприветствовал я хозяйку.
        - Нет его, как будто вы не знаете! - девушка смотрела на меня как-то неприветливо.
        - И чего я не знаю? - осторожно спросил я даму.
        - Вы с пароходства?
        Я подумал пару секунд, и из двух лживых ответов выбрал более дорогой.
        - Нет, я не из пароходства. Я хотел Сергею долг отдать.
        Младенец на руках девушки громко срыгнул воздух, а в глазах ее мамы, как на экране игрового автомата, замелькали цифры выигрышных комбинаций.
        - Можете мне отдать! - женская рука потянулась в сторону моего внутреннего кармана, где билось мое сердце и лежал бумажник.
        - А вы кто?
        - Я его жена, Люся. Могу паспорт показать. - женщина протянула мне, обляпанного чем-то белым и липким, младенца.
        - Я вам верю. - я сделал шаг назад и выставил ладони в защитном жесте: - Я у Сереги двадцать рублей занял, с процентами двадцать пять получилось.
        Мельтешение выигрышных вишенок и земляничек в глазах девушки погасла, сумма долга была не ахти, особенно по нынешним временам.
        - Вы проценты правильно посчитали? - с затаенной надеждой спросила молодая мать.
        - Правильно. - строго сказал я: - Кстати, где Серега и что у вас с ним случилось?
        - Да где Серега! - со злостью сказала женщина и прижала к себе задремавшего ребенка: - Уплыл на своем буксире на Севера, а потом прислал открытку, мол не скучай, Люська, у нас авария, будем зимовать в Лабытнанге, дизель до льда перебрать не успеваем. Открытку прислал, а денег прислал только сто пятьдесят рублей. И что я с этими копейками делать буду? Хорошо, мама помогает. Говорила она мне…
        Прекрасно понимая, что говорила умная мама Люсе, я распрощался, отдав бедной женщине злополучные двадцать пять рублей, и вышел на улицу. День катился к обеду. Я выехал из зоны сплошной многоэтажной застройки, нашел местный гастроном, где у тетки с двумя большими термосами купил два больших, еще горячих беляша. Беляши были сильно перчеными, очевидно, что так работники столовой скрывали признаки мяса второй свежести, поэтому Демону я купил три пирожка с ливером.
        Доев золотистые, одуряюще вкусные беляши, я тщательно протер руки относительно чистым снегом и покатил в сторону выезда из Города, через поля, по заснеженной проселочной дороге, держась рядом с линией железной дороги, идущей в сторону поселка Гидростроителей.
        Тетя Руслана, Арина, с подозрительным студентом-юристом Алексеем, жили в новом, многоэтажном доме возле Вокзала. Сегодня у Алеши занятий в институте не было и он, как хороший сын, встречал свою строгую маму возле остановки, после чего, приняв у нее сумки с продуктами, образцовая, но неполная семья, весело обсуждая новости, двигалась в сторону дома. Парню и женщине оставалось дойти до родного подъезда полста метров, они вошли в, слабо освещенную единственной лампочкой, соединяющую в одно целое три крыла девятиэтажного дома, когда за спиной раздалось суровое «Эй!».
        Тетя Арина и Алеша обернулись - метрах в десяти от них, в проходе, что выходил к тыльной стороне дома, стояла огромная мужская фигура, одетая во все темное. Особенно страшно выглядели глаза человека, блестящие из дырок, вырезанных в шерстяной маске, закрывающей лицо. Не успела тетя Арина осознать всю открывшуюся перед ней к страшную картину, как что-то хлопнуло пару раз, на конце руки человека, вытянувшейся в сторону ее единственного сына, расцвел огонь, наверху, на высоте второго этаже, с громких хлопком, лопнула лампочка накаливания на шестьдесят ватт, и арка погрузилась в темноту.
        Женщина осознала себя сидящей на корточках, в подобии позы эмбриона, тихо бормочущей под нос бесконечное «Господи, Господи!», после чего она взяла себя в руки и осторожно спросила:
        - Сынок?
        Еле слышное хныканье в углу затихло, и, к великому облегчению Арины, ей ответили голосом сына:
        - Мама?
        - Ты в порядке?
        - В порядке, вроде…
        - Ничего не болит?
        - Да вроде бы нет…
        - Сейчас я встану…
        По проходу между бетонных столбов пробежал слабый электрический свет фонарика.
        - И что вы здесь разлеглись, алкаши проклятущие! Пошли Чапа, не наступи на этих пропойц. - мимо замерших на полу мамы и сына прошла в сторону школьного поля пенсионерка из соседнего подъезда, влекущая на поводке трясущегося от холода карликового пинчера.
        - Осторожно, вы место происшествия затопчите! - Арина, любившая почитать раздел «Происшествия» в еженедельной бесплатной рекламно-информационной газете, что теперь разносили по почтовым ящикам вездесущие курьеры, протянула руку, пытаясь остановить соседку.
        - Ты дура оказывается совсем! - пенсионерка брезгливо обошла сидящую на заснеженном асфальте женщину: - Вроде выглядишь прилично! Пошли Чапа, не бойся этих алкашей.
        - Мама, пойдем домой скорее, здесь опасно оставаться. Вдруг он вернется. - сын уже встал, опираясь о шероховатую стену.
        - Да, да, Алеша, скорее бежим домой! - женщина подхватила валяющуюся поодаль сумку и схватив сына за руку, потащила его в сторону их подъезда, больше всего на свете желая оказаться дома, за надежными запорами, недавно установленной, металлической двери.
        - Привет! - Лена, перескакивая через ступеньки как школьница, быстро сбежала со школьного крыльца, запрыгнула в машину и счастливо улыбаясь, звонко чмокнула меня в щеку, обдав ароматом морозной свежести и, почему-то, яблок.
        - Привет! - я вернул ей улыбку и посмотрел в зеркало заднего вида, где зажглись фары у, приткнувшейся на тротуаре, грязно-серой, ВАЗовской «пятерки».
        - Извини, что так долго, но я все закончила и завтра целый день свободна. - Лена разгладила ткань короткой юбки, что заканчивалась на середине стройных бедер и поймала мой заинтересованный взгляд: - К тебе?
        - Давай покатаемся за городом?
        - Что правда? Тысячу лет не была за городом ночью. Я на все согласна! - Девушка поерзала попой по сиденью, устраиваясь поудобнее, а потом, с хихиканьем, стала отбиваться от Демона, который, в знак приветствия, попытался облизать ее в шею, потянувшись длинной мордой с заднего сидения. Поэтому попытка прижать меня бортом со стороны давешней «пятерки» для остального экипажа моей машины осталась незамеченной. Мои преследователи слишком много газовали по скользкой, заснеженной дороге, а, следовательно, много буксовали. Зад «пятерки» мотало по дороге, и они не успевали зажать меня на внутриквартальном проезде, а через пару минут я вырвался на дорогу общего пользования и повернул в сторону окраины города. «ВАЗ-2105» с государственным номером «3751» теперь двигалось за мной, держа дистанцию в тридцать метров, приближаясь только на светофорах. К облегчению преследователей, я обогнул крайние девятиэтажки, смотрящие своими освещенными окнами в бесконечные поля Сибирского отделения Академии наук, и покатил по укатанному проселку, прибавив скорости. Мои преследователи поддали, пытаясь сократить дистанцию.
Укатанная дорога почти сразу кончилась, моя машина стала весело подскакивать на неровностях. Лена смеялась и хваталась за мое плечо, дальний свет фар вырывал кусок заснеженного проселка впереди, а с двух сторон, четко очерчивая белоснежные покрывала полей, мрачно темнели высокими полосами искусственные лесополосы. «Жигули» преследователей, стукая низким брюхом по насту, упорно держались у нас на хвосте. Мы промчались пару километров, после чего я свернул налево, в сторону далекой, освещенной огоньками проезжающих машин, федеральной трассы, осторожно перебрался через торчащие из снега, рельсы железной дороги и вновь нажал на педаль «газу» Проехав около пятисот метров я остановил машину посреди огромного поля.
        - Что-то случилось? - настороженно спросила девушка.
        - Абсолютно ничего. - я успокаивающе улыбнулся: - Давай вылась, посмотри, какая красота.
        Мы стояли посреди огромного, заснеженного поля. Где-то, на границе видимости, по брюхо в снегу, Демон весело фыркая, гонял мышей. Одетая в черную короткую курточку, черные колготки и короткую, плиссированную юбку, Лена на фоне белого снега выглядела изящной статуэткой.
        - Смотри, ты в городе такого не увидишь - я задрал голову в небо. На абсолютно черном небе, не засвеченном освещением миллионного Города, сияли и переливались миллиарды разноцветных звезд.
        - Да, спасибо, Паша, что вывез меня сюда.
        - Вон, смотри, спутник летит!
        - Где?
        - Вон! - я обхватил Лену за талию с сзади и, прижавшись к ее нежной кожи ее прохладной щеки, направил взгляд девушки в сектор неба, где деловито, по прямой линии, перемещалась яркая голубоватая звездочка.
        - Слушай, я не разу не видела спутник. Спасибо тебе! - пахнущие яблоками, мягкие губы ткнулись в мою щеку.
        Я ответил на поцелуй, и замер, прижимаясь к Лене. Она, широко раскрыв глаза, любовалась темным небом, а я, дунув пару раз убрав в сторону, светло-русый локон, наблюдал, как в районе линии железной дороге, на фоне электрических фар, метались какие-то тени, доносились приглушенные мужские крики, хлопали двери и, периодически, взревывал на высоких оборотах, вазовский движок. Как я понимаю, «классика» зацепилась за, коварно прячущиеся в снегу, рельсы железнодорожной линии и нашим преследователям было сейчас не до нас.
        - Лен, если ты насмотрелась, то давай поедем. - я приглашающе открыл пассажирскую дверь, куда тут же нырнул счастливый Демон: - Мне еще надо в одно место заехать.
        - Куда? - Лена, разрумянившаяся, с широко открытыми, блестящими глазами, с надеждой смотрела на меня, ожидая продолжения романтической поездки по сельской местности.
        - Извини, но ничего романтичного. Мне надо на дачу заехать, сторож звонил, сказал, что на участке чьи-то следы появились, как бы бомжи в домик не залезли.
        - Да ты что, Паша! Я за городом зимой, да еще ночью, не было уже миллион лет. Поехали скорей, мне все интересно! - подав мне руку, Лена грациозно скользнула на сиденье, уселась на нем, держа спинку прямо и сложив ладошки на перед собой, как примерная ученица.
        На дачных участках мы никого не встретили. Оставив девушку с нагулявшимся псом у ворот, я осторожно, стараясь не соскользнуть с подтаявшей тропы, дошел до бабулиного дачного домика, открыл дверь ключом, поднял крышку погреба и аккуратно завернул, еще пахнущий свеже-сгоревшим порохом, револьвер, выточенный под «мелкашечный» патрон, неведомым мне мастером-оружейником без патента, в промасленную ветошь и засунул оружие на висящую на проволочных подвесах, полку, после чего вернулся в теплую машину с уже дремлющим экипажем. Помня заветы Штирлица, что лучше всего запоминаются последние слова и действия, мы заехали на плотину гидроэлектростанции, где молча любовались бесконечной заснеженной поверхностью ледяного поля водохранилища, изредка разбавленного черными точками далеких островов. Потом было поедание горячих шашлыков в недавно открытой круглосуточной точке, что угощала всех голодных на трассе возле Академгородка. Ну а потом, около двух часов ночи, мы вернулись ко мне домой. Когда я вернулся из ванной комнаты, моя принцесса сладко спала, по-детски подложив ладошку под щеку и выпростав стройную,
белую ножку из-под одеяла. Я не стал ее будить, со вздохом устроившись с другого края матраса.
        Глава 12
        Глава двенадцатая. Правду говорить легко и приятно.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Звонок на мой домашний номер раздался в половине седьмого утра.
        - Привет, извини если разбудил. - в трубке я услышал приглушенный голос Руслана: - Я тебе вчера звонил, ты трубку не брал…
        - На даче был, снег от домика откидывал. - я подхватил аппарат и пошел в ванную комнату, чтобы не разбудить сладко сопящую Лену: - Что у тебя случилось?
        - Паша, ты не мог бы на работу на час раньше приехать?
        - Зачем?
        - Паша, понимаешь, вчера у тети Арины и Алексея неприятность случилась, и они хотели бы с тобой поговорить…
        - Руслан, если хотят поговорить, то дай мой телефон и пусть позвонят…
        - Хотелось бы не по телефону… А тете Арине на работу надо к половине десятого, поэтому она хотела…
        - Руслан, мы с тобой конечно кореша, но твоим родственникам я ничего не задолжал, а после того, как твой брат Алеша втянул меня в блудняк с прокуратурой, я с ними даже срать на одном гектаре не сяду. - грубо, но прямо прояснил я свою позицию: - Поэтому проблемы твоих родственников меня интересуют мало. Мне на работу надо в восемь сорок пять, вот к этому времени я и буду там. Если у тебя все, то я пойду, еще немного посплю.
        Я положил трубку на рычаг и крадучись пошел в комнату.
        - Паша, что-то случилось? - из темноты раздался хриплый со сна голос девушки.
        - Ничего, маленькая, спи.
        - Хм….маленькая…Паша, ты в курсе, что я тебя старше на три года?
        - Не может быть! Ты выглядишь лет на шестнадцать, я все время опасаюсь, что меня заберут за связь с несовершеннолетней. - я поставил телефон на книжный шкаф и на ощупь пополз на звук голоса. Рука тут де уперлась в прохладную кожу женского бедра.
        - Спасибо конечно за комплимент, но…
        - Лен, ты сейчас начнешь банальные вещи говорить, но оно того не стоит. Давай лучше спать.
        - Паша, я выспалась. Пойду тебе завтрак готовить, если ты уже проснулся, а ты еще поспи полчаса…
        Охренеть, я уже отвык от такого уровня заботы, интересно, это проявляется только в первые дни знакомство, или у этой модели эта опция постоянная.
        - Спасибо конечно, но я лучше сам, а то еще привыкну к хорошему, а потом отвыкать будет сложно.
        Я быстро порезал кусок бекона, бросил белоснежные, с мясными прожилками, брусочки на горячую сковороду, быстро почистил и порезал две больших картофелины и отправил их туда же. Лена приведя себя в порядок, сидела на кухонной табуретке, прижавшись узкой спиной к ребрам батареи, и видно было, наслаждалась теплом.
        - У тебя, я заметила, вся морозилка мясом забита. Родители снабжают? - внезапно спросила глазастый педагог.
        - Да это кости в основном, по случаю Демону на рынке за три копейки купил. - осторожно соврал я.
        - Кто тебе звонил так рано? Что-то случилось? - продолжала проверять грани дозволенного моя новая знакомая.
        - Товарищ по работе. У него у родственницы что-то случилось, она хочет заявление подать, но обязательно до начала своего рабочего дня. Вот товарищ просил меня на час раньше приехать.
        - А ты что?
        - Я ничего, сказал, что приеду вовремя и никак не раньше.
        - Может быть стоило…
        - Лен, поверь, не стоило. - я откинул крышку со сковороды и стал накладывать на тарелку порцию для моей гостьи, каждую секунду ожидая восклицаний «Я это не ем» или «Мне совсем чуть-чуть».
        Но Лена промолчала, порезала хлеб из деревянной хлебницы, подхватив себе горбушку и с довольным урчанием стала накалывать жаренный картофель со шкварками. Видимо, метаболизм у девушки был на зависть многим.
        Мне в колени сунулся мокрый нос несчастной собачки, которая только что закончила вылизывать из своего тазика кулеш с поросячьими хрящиками, но попыталась выпросить у меня дополнительную пайку.
        - Тебя куда-то отвезти, или ты здесь останешься? - спросил я, собираясь вывести пса на улицу.
        - Можно остаться? - Лена не скрывала, что остаться в моей квартире ей хочется.
        - Тебе скучно не будет? У меня и телевизор только черно-белый…
        - Паша, не волнуйся за меня, скучно мне не будет. Ты просто не представляешь, как мне хочется остаться одной в квартире. Но у меня мама, папа и сестра младшая, поэтому, практически все время кто-то дома. Больше всего на свете я хочу свою, отдельную квартиру. Говорят, что через два года районо получит пятнадцать квартир в строящемся доме…
        - Ты, наверное, Рак по гороскопу, с такой тягой к собственной раковинке. - я засмеялся и положил на шкаф связку запасных ключей: - Давай, до вечера.
        - Когда тебя ждать? - девушка вышла в коридор и погладила меня по груди.
        - Честно, не знаю. Вот тебе телефон моего кабинета. Думаю, что без десяти шесть вечера ты меня застанешь по этому номеру, и я смогу тебе сказать, во сколько буду. Все, пока, я побежал.
        Руслан со своими родственниками сидел в своем кабинете, приоткрыв дверь, следя за проходящими мимо сотрудниками, но я умудрился проскочить незамеченным, спрятавшись за дежурного по райотделу, что тащил в кабинет начальника большую стопку амбарных книг. Когда Руслан скатился в Ленинскую комнату, селектор уже начался, а я удобно устроился на самом дальнем ряду большого зала, откуда вытаскивать меня опер по «потеряшкам» не посмел. Наверное, кто-то скажет, что не стоит так поступать с друзьями, но я с этими людьми не соглашусь. Мне от этих людей ничего, по большому счету не надо, в конце концов, оформлю Алексея задним числом на работу, сейчас не двадцать первый век, где ты обязан внести сотрудника в базу пенсионного фонда в день принятия на работу, да и сдам его прокуратуре, и пусть этот хитро сделанный юноша рассказывает свои сказки следователям прокуратуры. В конце концов, кроме того, что на смене был не оформленный работник, других нарушений у меня вроде бы нет. На участие в коммерческих проектах государевых людей пока смотрят не критично, да и официально я от бабули ни копейки не получил, а то что
старенькой родственнице бесплатно помогаю, так это грех небольшой, отмолю.
        Родственники Руслана попали ко мне в кабинет около десяти часов утра. Тетя поджимала крашенные губы, а мальчик Алеша старался не встречаться со мной взглядом, делая вид, что на моем стуле никто не сидит.
        - Слушаю вас внимательно. - мой голос звучал максимально отстраненно.
        - Мы вам вчера весь вечер звонили, а вы отсутствовали по домашнему номеру телефона. - наехала тетя Арина.
        - Простите мадам, но у меня по вечерам интенсивная личная жизнь. Если мы с вами договаривались о встрече или разговоре, прошу меня простить, запамятовал.
        Руслан, подпиравший широкой спиной дверной косяк при моих словах крякнул, а тетя Арина бросила тревожный взгляд на Алексея, очевидно, что мальчику еще рано было иметь личную жизнь, как таковую.
        - Нет, мы с вами ни о чем не договаривались, но…- начала тетя.
        - Давайте разговаривать, по существу. Судя по тому, что меня разбудили еще до семи часов, наплевав на все нормы приличия, у вас что-то случилось.
        - Да, представьте себе! Нас с Алексеем вчера чуть не убили. Убийца подстерегал нас в арке у подъезда. Он начал в нас стрелять, но промахнулся, а мы успели забежать в подъезд.
        - Очень интересно. А я то чем могу вам помочь? Если в вас стреляли, вон кабинет группы особо тяжких преступлений против личности, они с удовольствием примут у вас заявление и сделают все, что положено.
        - Да поймите же, Павел…Николаевич, мы не можем подавать заявление. Там же начнутся допросы- расспросы всяческие, следствие, а нам никак нельзя отвлекаться, у нас же учеба.
        - Простите, вы действительно так думаете или умело притворяетесь? - я был реально возмущен: - В кого-то из вас стреляли, чуть не убили, а вы только про учебу думаете? Кроме того, вон ваш племянник стоит, краса и гордость советской милиции. Не хотите официально заявление подавать, так обратитесь к нему, он плохого не посоветует.
        - Но Руслан же бабушек и детишек потерявшихся ищет! - имеющая обо всем на свете свое, исключительно верное мнение, тетя Арина не скрывала свой скептицизм относительно маскулинности службы Руслана.
        - А я учеты похищенного автотранспорта веду и ничем таким особенным не занимаюсь! - обиделся я за коллегу.
        - Ну я знаю, что вы специалист по всяким штучкам- дрючкам, вы просто обязаны на помочь. В конце- концов, вы у нас за столом, и я готова вам заплатить за труды.
        За столом я сидел не у тети Арины, а у мамы Руслана - Марины Петровны, один раз, совершенно случайно, когда отмазал Конева-старшего от автоподставщиков, но тарелка супа и две котлеты, по моему мнению, меня ни к чему не обязывали. А про деньги было даже смешно говорить, уверен, если бы я имел глупость взять с нее хотя бы рубль…даже не хочется думать о последствиях.
        - Хорошо, тогда начинайте рассказывать.
        - Вчера, около…
        - Стоп. То, что было вчера, вы расскажите мне чуть позже, сейчас пусть Алексей расскажет, что произошло в компьютерном салоне.
        - Я же вам говорила, что мой сын ничего не знает. Вы бы лучше убийц ловили…
        - В таком случае, уважаемая, разговор с вами закончен, до свидания. Ты, Алексей, прощай.
        - Что значит прощай? - вскинулась мамаша студента.
        - То и значит, что больше, наверное, с Алексеем не увидимся…
        Тетя Арина рухнула на стул своей пышной попой, достала платок и стала аккуратно, чтобы не потекли, накрашенные синей тушью, глаза, плакать, а я занялся ежемесячным отчетам по кражам и угонам автомобильного транспорта на территории района за февраль месяц.
        Обнаружив, что ее женские слезы не возымели на меня никакого действия, я не бросился утешать даму, обещая, что все для нее сделаю, тетка Руслана сдалась и дала команду сыночку рассказать, как было дело.
        А дело было до банальности простым. Образцовый студент-юрист Алексей, как и все мы, имел личную жизнь, может быть не такую интенсивную, как хотелось, но она обещала, только чуть попозже. Преисполненный влажными надеждами студент водил девушку по заведениям общепита и культурного досуга, но денег не хватало. И вот однажды, в салон, где работал молодой человек, зашел мужчина, представившийся представителем санэпидемстанции. Пока студент- заочник хлопал глазами, мужчина пробежался по всем помещениям салона, после чего потребовал от Алексея ключи от салона и не появляться в нем завтра, так как будет проводиться плановые мероприятия по дератизации, дезинсекции и дезинфекции всего хлебокомбината. Алексей хотя и был идиотом, но отдавать ключи незнакомому дяде, хоть и размахивающего удостоверением с синими печатями, отказался, после чего начал звонить Руслану.
        Мужчина тут же сменил тон, представился Петром Петровичем, назвав Алексея умным и прошаренным парнем, после чего, вкрадчивым голосом уточнил, не хочет ли столь правильный пацан заработать немного денег, примерно пару тысяч рублей. Алексей, которого правильным пацаном в жизни никто не называл, решил вести себя соответствующе этому высокому званию, и солидно спросил - что надо сделать. А делать то, в принципе, было делать не особо много - в субботу снять все вывески с салона, сам салон не открывать. Впустить в помещение кассы женщину, которая скажет условное слово, а потом, когда женщина закончит свои дела, уходить из салона, забыв о том, что в нем произошло. Женщина, пришедшая от Петра Петровича, была средних лет, с ярко-рыжими волосами и выдающимися формами, принесла с собой какие-то бланки и печати, заняла место кассира в окошке кассы. Через пару часов она на цыпочках выскользнула из помещения кассы, отдала Алексею оговоренные деньги и прошептав, что пора валить, исчезла в неизвестном направлении, вместе со своими бухгалтерскими документами. Алексей, вернув на место вывеску компьютерного салона,
последовал за дамой. Иных примет преступницы, кроме ярких полос и большой груди, студент не помнил, но при встрече обещал опознать.
        - Я думал, что они пошутить хотят, честное слово! - Алексей обвел присутствующих абсолютно лживыми глазами: - Я ничего плохого не хотел.
        - Конечно сыночек, мы тебе верим! - тетя Арина ласково погладила сына по руке.
        - Конечно, верим. - Я закончил заполнять бланк объяснения: - Теперь осталось, чтобы следствие поверило и две тысячи вернуть, что от преступника получил…
        - Следствие? - тетя Арина схватилась ладонью за пышную грудь в районе сердца: - Деньги вернуть? Но ребенок их уже потратил, у нас лишних денег нет.
        - Руслан! - я вздохнул: - Я к начальству сейчас схожу, а ты объясни родне, насчет денег и то, что для Алексея остаться в статусе свидетеля, а не обвиняемого уже счастье будет великое.
        Начальник уголовного розыска долго читал слезливое объяснение студента - юриста о его невиновности и детской наивности, после чего громко и витиевато выматерился, после чего велел мне найти этого Петра Петровича в следственный отдел, в состоянии деятельного раскаяния, в компании с рыжей девицей, и желательно похищенными деньгами и доказательствами по делу.
        - На все- про все даю тебе три дня, как раз к этому моменту из Северного района приедет потерпевший, привезет из своего коопторга документы о размере ущерба и заявление с квадратной и круглой печатями. Все, свободен.
        - Шеф, но почему я?
        - Салон твоей бабки и у тебя раскрытий мало.
        - Но это родственник Руслана и у него раскрытий тоже мало! - привел я убийственный, по моему мнению, аргумент.
        - Вот, вместе в журнал раскрытий и запишитесь, все равно постоянно сидите, вместе чай пьете, ни хрена не работаете. - поставил начальник точку в нашем споре и подтолкнул мне материал до следственной проверки.
        - Все, вы закончили? - нелюбезно намекнул я родственникам, вернувшись в свой подвал, что мой лимит общения с ними на сегодня закончен.
        - Нет, мы не закончили. Вы должны обеспечить мальчику охрану. - голос тети Арины был непреклонен.
        - Какую охрану? - не понял я, для меня вся история с покушением уже отошла на второй план.
        - В моего мальчика стреляли. Мы нашу часть договоренности выполнили - все вам рассказали, а вы обещали обеспечить охрану моего сына!
        - Вы понимаете, что охрану Алексею я обеспечить не могу? - я вытянул руку, прерывая попытку Арины сорваться в неконструктивный крик: - От киллера прикрыть его могу, но полноценную охрану обеспечивать не буду. Тем более, что киллер, если увидит охрану, то совершит нападение там, где охраны с Алексеем заведомо не будет. Например, заглянет в аудиторию во время экзамена и выстрелит, забыв о всех правилах приличия.
        Дальше я застращал сына и маму, добившись от студента обещания, что в ближайшие пару недель он будет ходить только на работу в салон, и с работы, из салона домой, двигаясь каждый раз по определенному маршруту, никуда не заходя, а в выходные проводя дома, у экрана телевизора.
        - Вы поймите, мне нельзя Алексея сопровождать, киллер вычислит охрану в два счета и может выстрелить в вашего сына через дверной глазок, например. А если Алексей в определенное врем будет проходить через контрольные точки, то я, находясь там, смогу установить слежку со стороны киллера и задержать его. Только Алексей, имей в виду - я оберегаю тебя только от киллера. Если на улице к тебе подойдут ребята и потребуют денег, я вмешиваться не буду. Вполне вероятно, что это киллер нанял местных гопников, чтобы проверится насчет твоей охраны. Ну ты понимаешь?
        Алексей и его мама неуверенно сообщили мне, что понимают, после чего, наконец-то покинули мой кабинет.
        - Алло, речпорт? Здравствуйте. Подскажите пожалуйста, вот у вас буксир сломался и остался зимовать в Лабытнанге, а там у вас матросом…. Алло, девушка, не бросайте трубку, это вас из уголовного розыска Дорожного РОВД беспокоят. Еще раз бросите - приеду к вам, в наручниках выведу из отдела кадров па глазах всего порта, и продержу в райотделе до завтрашнего утра… Какое хулиганство. Хорошо, перезванивайте мне на служебный телефон, можете номер проверить в дежурной части Дорожного РОВД…
        В общем, девушка из отдела кадров пароходства перестала видеть во мне телефонного хулигана, и мы мило поболтали. Сотрудник кадровой службы рассказала мне удивительную историю, что никакой пароход или буксир у пароходства на Северах не зимует, все суда находятся на базе, в Затоне. А моторист Захаров Сергей Сергеевич уволен за прогулы, так как в крайний рейс на Севера, в сентябре прошлого года, Захаров на пароход не явился. Телефона у прогульщика нет, поэтому сотрудники отдела кадров, в соответствии с существующим регламентом, послали на домашний адрес прогульщика заказное письмо, в котором сообщили о необходимости забрать в пароходстве трудовую книжку. В ноябре письмо вернулось в пароходство неврученным адресату с штампом «Вернуть адресату за истечением срока хранения».
        - Паша! А это что сейчас было? - в мой кабинет спустился что-то понявший и, оттого, грозно насупившийся, опер Конев: - Это что за контрольные точки, негласное наблюдение?
        - Ты мне еще спасибо скажешь, Руслан.
        - Что? - здоровенный опер по «потеряшкам», с опаской заглянул под мой стол, опасаясь Демона. Я понял, что рассвирепевший мужик собрался сойтись со мной в рукопашную.
        - Стой, не то потом пожалеешь. - я прикрылся от коллеги парящим электрочайником, полным свежего кипятка: - Ты меня первый подставил со своими родственниками. Не можешь с теткой справиться, так нечего меня крайним делать.
        - Ладно. - Руслан махнул рукой и сел на табурет: - Что хоть там было?
        - Ничего страшного, просто в темной арке сработала хлопушка без конфетти, а то, что лампочка лопнула под потолком - просто совпадение. Никаких выстрелов, естественно не было. Хочешь, сейчас сами туда съездим и посмотришь следы.
        - Да ладно! - Руслан отмахнулся: - Чайку плеснешь?
        - Плесну. - я подал коллеге парящий стакан и подвинул пачку рафинада: - Зато больше твоя тетя и племянник в игрушки с уголовными делами играть не будут.
        Пулю от «мелкашки» в арке дома тети Арины я нашел и подобрал сегодня утром. Во- всяком случае, этот обезображенный кусочек свинца в «девичестве» мог быть маленькой, серой пулькой. Сейчас его бы родная мама не узнала бы, так его сплющило и скрутило. Никаких иных следов выстрелов железобетонные стены и перекрытия не-несли и я посчитал, что следы моей шалости надежно заметены.
        - Кстати, вот тебе работку нашел, по специальности. Некто Сергей Сергеевич Захаров работал мотористом на буксире в речпорту, гонял баржи на Север. В сентябре прошлого года, на крайний рейс, на борт буксира не явился, за что и был уволен. А дома, по вот этому адресу, сидит его законная супруга, которая уверена, что ее муж пьет сейчас медицинский спирт и пристает к белым медведицам, тогда, как она с грудным младенцем одна, без денег, мается, потому что осенью она получила якобы от мужа открытку и сто пятьдесят рублей денег, мол, дорогая, ни в чем себе не отказывай, но обратно пока не жди, так как обратно буксир до ледостава не успел по причине поломки дизеля и сейчас мы зимуем в далеком северном порту, как его там…. А, Лабытнанга. Короче, сделай все по полной программе, фото, вещи, образцы почерка, открытку, ну и в порт заскочи, копии приказов возьми.
        - Мы тут при чем? Если он из дома ушел, то дело по розыску должны возбуждать за речкой, по месту жительства. - задал резонный вопрос мой, начавший что-то понимать в службе, приятель.
        - Просто есть у меня большое подозрение, что тот палец, при жизни, принадлежал как раз господину Захарову Сергею Сергеевичу, который со школы был сердечным другом Соколова Владислава Александровича. И после школы, а это достоверно установлено внедренным в окружение Соколова агентом, что у них были общие коммерческие дела. И еще, выясни в порту, кто с Захаровым ходил в рейсы в одной каюте и с кем на корабле он дружил, и кого установишь, на завтра повесткой вызывай, через кадры, под роспись.
        Глава 13
        Глава тринадцатая. Правду говорить легко и приятно.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Явившись на службу как положено, в восемь сорок пять утра, я дисциплинированно попытался занять место в заднем ряду кресел Ленинской комнаты и послушать очередную сагу о приключениях «ночной роты» областного ГАИ, которая в исполнении их командира майора Голда, была наполнена сдержанным драматизмом и духом Дикого Запада. С принятием Российского закона о милиции, что разрешил милиционерам не только применять, но и использовать огнестрельное оружие, в том числе и для остановки транспортных средств путем их повреждения, «ночная рота» бросилась увлеченно отстреливать нарушителей Правил дорожного движения. Выстрелы на пустынных ночных дорогах Города звучали еженощно. Честное слово, мне бы власть, то всех любителей пьяными погонять на «шохах», «зубилах» и иномарках, что колоннами и автовозами шли с Дальнего Востока, я обязал бы посещать утренние селекторы областного УВД. Ребята Голда долбили нарушителей из всех стволов при первой же возможности. Конечно, стрельба по удирающим автомобилям внедрялась через кровь, ранения и даже смерти, но тем не менее, не прекращалась ни на одну ночь. Когда два сотрудника
спецроты ГАИ, встав на противоположные обочины дороги, одновременно выстрелили в проносившуюся мимо них машину очередного угонщика и метко… убили друг друга, все думали, что стрельба закончиться, но нет. После недели тишины, все возобновилось с не меньшей частотой.
        - Громов! Громов! Давай в дежурку! - от тарабанивший «сутки» дежурный по РОВД с ласковой улыбкой испанского инквизитора, манил меня из коридора.
        Пришлось выбираться через жесткие колени коллег, выслушивая пожелания доброго утра в спину.
        - Паша, давай скоренько бери папку и езжай, а то все дежурки сегодня на техосмотр уйдут к одиннадцати часам, надо, что бы вы хоть что-то отработали.
        - Михалыч, какого буя? Я сегодня не дежурю!
        - Там угон, а шеф ваш сказал тебя отправить, а дежурный опер на тяжкие полчаса как усвистал.
        - Ладно, понял, сейчас подойду. Эксперта вызвали?
        - Зачем тебе эксперт?
        - Михалыч, я без эксперта не поеду.
        - Слушай, ну позвони в ЭКО, скажи, что заедешь, заберешь кого-нибудь.
        Угоны по нашему законодательству считаются преступлениями не очень серьезными, что-то вроде мелкого хулиганства, и следствия по угонам нет, проводится дознание. По-моему, в данном случае, законодатель не прав абсолютно, относясь к угону, как к детской шалости. В любом случае, при угоне потерпевший несут значительный материальный ущерб, а еще угонщики, не имея навыков управления, зачастую сбивали ни в чем не повинных пешеходов, в хлам разбивали машины, зачастую гибли сами.
        Выкарабкиваясь из дежурного УАЗика, мы с экспертом непроизвольно присвистнули.
        Красная ВАЗовская «шестерка» была не просто угнана. Судя по характерной вмятине на капоте и разбитому лобовому стеклу, эта машина сегодня сбила человека.
        - Вот видите, товарищи милиционеры, что творится! - из-за открытого багажника машины выглянул помятый мужчина в зеленом спортивном костюме: - Нельзя машину на улице на пару часов оставить…
        - Вы что, всю машину трогали? - осторожно спросил эксперт.
        - Ну а что? Я же должен был посмотреть, что сломали и что пропало. Вот и домкрат утащили сволочи! - мужик с силой захлопнул багажник и двинулся к кабине, так, что мне пришлось грудью встать у него на пути.
        - Машину трогать не надо!
        - А то что? - мужик, явно переигрывая, потянулся рукой к водительской двери: - Вы же все равно никого не найдете.
        - В дежурку сядьте и документы на машину приготовьте. - я подтолкнул агрессивного хозяина в сторону нашего «УАЗика».
        Как и предполагалось, никаких отпечатков пальцев рук, кроме следов владельца машины ни на руле, ни в салоне, ни на крышке багажника, обнаружено не было. Причем, все отпечатки хозяина были свежие, сочные, как будто, человек старательно оставлял свои потожировые выделения на всех доступных поверхностях автомобиля.
        Девушку без сознания, с переломанными ногами и закрытой черепно-мозговой травмой нашли ночью в сугробе, недалеко от места жительства жертвы угона, благо нашли ее достаточно быстро, получить обморожение или переохлаждение студентка третьего курса художественно-графического факультета пединститута не успела, но состояние ее было крайне тяжелым, и врачи отказывались говорить что-то определенное.
        В отдел милиции я смог заскочить только в обед, прижимая к груди пакет с пирожками, ткнул дверь кабинета Руслана. Но он был заперт, хотя, судя по шуму, там явно кто-то был. Пнув дверное полотно ногой пару раз, не по причине отсутствия культуры, а потому что руки были заняты еще теплыми пирожками, что я прикупил на Привокзальной площади. Брать в таком месте изделия с мясом я опасался, поэтому половина была с морковкой, а половина с капустой. Наконец, когда я уже стал терять терпение, щелкнул замок и в узкую щель показалось настороженное лицо Руслана.
        - А, это ты? Заходи давай! - мой приятель посторонился и быстро захлопнул дверь за моей спиной. У Руслана в кабинете был гость - прижавшись лицом к беленой известкой стене, в неудобной позе, широко расставив ноги стоял мужик лет тридцати с задумчивым лицом. Судя по тому, что по его ногам пробегал легкий тремор, наш гость физическими нагрузками занимался уже давненько.
        - Здорово! Это кто?
        - Здорово. Сосед по каюте нашего потеряшки. Говорит, что ничего не знает, ничего не видел. Но вижу - врет.
        - Давно стоит? - я начал выкладывать пирожки на стол, воткнул электрическую вилку никелированной кофеварки в розетку.
        - Часа полтора. Скоро упадет.
        - Мужик, тебя как зовут? - я хлопнул страдальца по напряженному плечу.
        - Зонов Миша.
        - От стенки отойди, давай, садись. Пирожок бери.
        - Что? - на меня недоуменно уставились две пары глаз.
        - Я говорю - пирожок бери, чай на…- я изображал радушного хозяина. Устал, наверное, тренироваться.
        Мужик скривился, но ничего не ответил, а молча вцепился в жирный бок жаренного пирожка.
        - Руслан, дело дай по потеряшке.
        Дождавшись, когда сосед Захарова прожует пирожок и выпьет крепкого чая, я подвинул ему папку с материалами, открытые на фото таблице с изображением пальца и мерной линейки.
        - Узнаешь?
        - Что это? - речник нервно сглотнул.
        - Не узнал? Сосед твой по каюте, вернее то, что от него осталось. А это - я перелистнул несколько страниц и показал фото с костями, изъятыми на пустыре около дисциплинарного батальона.
        - Это знаешь кто?
        - Это что, кости? - пирожок запросился из желудка бравого речника обратно.
        - Ну да, кости компаньона твоего бывшего соседа. Его на кусочки порезали и выкинули на помойку, а бомжи нашли и съели….
        - Это вы меня запугиваете сейчас? - побледневший Миша вглядывался в нас, переводя взгляд с одного на другого.
        - Зачем мне тебя запугивать? Мне, если честно, все равно. Мне что Захаров при жизни был не знаком, что приятель его. Тебя я тоже в первый раз вижу. То, что вы чем-то криминальным или полукриминальным занимаетесь, мне тоже понятно. Но ты должен понять одну вещь. Я не в БХСС работаю, мне до ваших махинаций дела нет, мне убийства надо раскрывать, потому что, если кто-то вас сегодня безнаказанно убивает и, на куски разрезав, на помойку вывозит, он завтра честных людей начнет убивать. Понимаешь? Ты где живешь?
        - На Заводской…
        - Вот видишь. Ты сейчас можешь ничего нам не рассказывать, просто встать и уйти нам про твои дела все равно ничего не известно, да и не по-нашему они профилю. Просто через какое-то время я приеду к тебе домой…У тебя жена, ребятишки есть?
        Миша кивнул головой:
        - Сыну полтора года…
        - Так вот, приеду к тебе домой, дежурно посочувствую твоей жене, поглажу по голове сыночка, который будет мне в руку машинку совать, чтобы я с ним поиграл, потому как папка пропал куда-то, а потом пойду домой к себе, а твоя семья так и останется одна, без денег, без надежды, без тебя. А знаешь почему я в этом уверен?
        - Почему? - Миша, судя по его взгляду, уже начал плыть.
        - Потому что жене Захарова кто-то прислал открытку, якобы от мужа, мол дорогая не волнуйся, по причине поломки дизеля остались на зимовку, и денег немого вложил. А знаешь, что это значит?
        - Нет…
        - Это значит, что убийца хорошо знает и про жену Захарова, и про ее положение, и он очень жестокий. А если он про семью Захарова знает, то он знает и про тебя, про все твои схемы. А такая информация просто так невостребованная не остается. Рано или поздно, когда убийце потребуются деньги, он придет к тебе и расправится с тобой. Знаешь почему?
        - Да я не знаю ничего! - Миша попытался вскочить, свой страх, который уже проник в его голову, он попытался спрятать за истерикой.
        - Потому что люди обычно действуют по привычной схеме. Я не думаю, что у Сереги Захарова были великие миллионы. Но тем не менее его долго пытали на съемной квартире, а потом убили и на куски порубили, так что один палец остался. И с другом его также поступили…
        - А кто это, друг его? - Миша своим вопросом сбил меня с мысли. Я не был готов к такому, делая, для нагнетания большей жути, из одного трупа два, но пришлось выкручиваться: - а это, дорогой мой друг, есть тайна следствия, и если информация уйдет дальше, то мне следователь прокуратуры голову отвернет. Но я тебе дам подсказку, это ваш общий знакомый…
        Миша задумался на пору мгновений, потом вскинул на меня изумленный взгляд, после чего еще больше побледнел. Очевидно, что имелся в кругу его знакомых еще кто-то, кто исчез с горизонта, и кто легко попадал в эту схему.
        - А теперь представь, что этот отморозок придет к тебе домой, а чтобы ты побыстрее вспомнил, где твоя заначка, то начнут или твоего ребенка резать или жену паяльником, раскаленным тыкать… Представил?
        Судя по кривой ухмылке Миши, он сейчас старательно убеждал себя, что рассказываю ему страшную сказку.
        - Ну что, Миша, будет разговор?
        - Я ничего…
        - Руслан, выкини его на хрен отсюда, мне он неинтересен!
        К моему удивлению, ровно через пять минут, пока я, прихлебывая остывший чай, строил планы, как активными действиями подтолкнуть упрямого речника к сотрудничеству, потому, как опыт с теткой Руслана был признан мной весьма успешной, в дверь кабинета постучали и в образовавшуюся щель заглянул упомянутый Миша:
        - Извините, я подумал и решил вам все рассказать….
        Конечно, Миша рассказал не все, тему его заработка мы не поднимали, но про своего бывшего соседа он выложил, все что знал. К сожалению, знал он не так много, не принято в этих кругах задавать лишние вопросы.
        Покойный гражданин Захаров был «многостаночник». Он возил на Север патроны и спирт, получая там мех по бартеру. Исключив из этой схемы боевые патроны, все остальное можно было рассматривать как вполне законный бизнес, если не придираться к происхождению меха и спирта.
        - И за что его могли убить? Мысли у тебя есть?
        - Я не знаю, вроде бы он никому дорогу не перебегал. Там конечно были напряги по поводу цены… Но это просто торг, кто кого объегорит…
        - Миша, его убили здесь. Я сомневаюсь, что охотники Севера сели бы в свои мотонарты или просто нарты и поехали сюда, с Серегой так жестоко разбираться. Да и я быстрее поверю, что его могли по пьянке ножом ткнуть, или, как белку, в глаз застрелить, но не разделывать на куски, а потом на мусорку выносить. Ему здесь прилетело.
        - Тогда я не знаю. У него здесь все ровно было. Какой-то приятель все время товар привозил, после рейса забирал. Серега только за расчеты там отвечал, типа, что бы мех не старый или не пересушенный был. Мы нашему капитану каждый месяц денег давали, он все вопросы решал, кто где свой товар везет, с водной милицией вопросы решал, короче все нормально было.
        - Ты никого не подозреваешь?
        - Нет, у меня вообще мыслей на этот счет нет.
        - Тогда не смеем тебя задерживать. Если что-то будет - сразу звони.
        Когда шаги речника затихли в коридоре я достал телефонный справочник УВД, дозвонился до спецприемника, и дождавшись, когда к трубке подошел нужный мне человек, попросил об одолжении.
        Вечером, на разводе отдела уголовного розыска, не дав мне доложить о проделанной за день работе, начальник розыска сунулся носом в свой черный «кондуит»:
        - Скажи мне, Громов, почему у тебя потерпевший по утреннему угону в камере сидит?
        - Получается, что он главный подозреваемый…
        - Признался?
        - Нет, уперся рогом и ни в какую.
        - С чего ты решил, что это потерпевший?
        - Шеф, ну смотрите, что получается. Эксперт говорит, что отпечатки только потерпевшего на руле и торпедо. Возле ночного киоска, что на остановке у дома потерпевшего, сегодня ночью видели такую машину, как у него, и водку там покупал взрослый мужик, не пацан, что обычно машины у нас угоняют. Правда, киоскерша мужика не запомнила, опознать никого не сможет. Друг потерпевшего, который якобы машину, угнанную нашел и терпиле нашему позвонил, с информацией, где его машина стоит, в показаниях путается и показывает совсем другое место, не там, где машину утром нашли. Ну и мотив у него есть ложно заявлять о угоне - девушка до сих пор бес сознания в реанимации лежит. Замок зажигания цел, замки дверей тоже.
        - Ну, в итоге, у тебя ни хрена нет, никакой показухи. Что делать собираешься?
        - Честно говоря не знаю, я все сделал, всех опросил. Терпилу со своим другом сводить смысла нет, тут же по новой договорятся. Поэтому…
        - Поэтому ты сейчас встаешь и его из камеры выпускаешь. И желательно, чтобы в журнале формы восемь было указано, что его три часа назад выпустили.
        - Я его в журнал не записывал, я его из кабинета привел, дежурка его не фиксировала.
        - Тем более беги. Его жена в городскую прокуратуру позвонила, сейчас сюда дежурный прокурор едет, будет жуликов по головам в камерах искать. Если найдет человека, не внесенного в журнал, то всех накажут, а может быть и уволят.
        - Я понял, сейчас бегу. - это я уже из коридора выкрикнул.
        Но владельца красной «шестерки» в дежурной части уже не было. Помощник дежурного выгнал его из камеры пятнадцать минут назад, как только информация о прокурорской проверке достигла его ушей. В общем, не смотря на все мои усилия, угон остался числится не раскрытым, и, скорее всего, таким и останется.
        Решив не возвращаться на опостылевший уже развод, я спустился в кабинет, проверил сейф, оделся и вышел на улицу. Осознал себя в тот момент, когда стоял на перекрестке у Цирка, в ожидании сигнала светофора. Возвращаться за машиной было далеко, погода стояла вполне теплая, пахло долгожданной весной, поэтому я двинулся в сторону входа в метро пешком. Пройдя под неодобрительный взгляд дежурной по станции, через «бесплатную калитку», показав женщине в синей форме красное удостоверений, я спустился по широкой лестнице на платформу и стал ожидать поезда.
        Лена приехала через пол - часа, растерянно встала у вагона, не найдя меня в густой толпе. Через несколько секунд девушка увидела, машущего ей рукой, меня и бросилась бегом в мою сторону.
        Я глядел на тонкую фигуру, что с радостной улыбкой приближалась ко мне и не мог понять, что это - какая-то игра со стороны женщины или она искренне испытывает ко мне те чувства, которые демонстрирует.
        - Привет! - Лена, не добежав до меня полметра, остановилась, улыбаясь во все тридцать два зуба: - Ты решил меня встретить? Мне очень приятно.
        - Привет. - я осторожно поцеловал прохладную щеку и сделал руку «крендельком»: - Пошли быстрее, а то у меня уже головокружение от количества пропущенных поездов.
        - Прости, я спешила как могла. - девушка изобразила котика из Шрека.
        - Да не обращай внимание, это я сам раньше времени с работы убежал, надоело все.
        - Что-то случилось? - Лена обвила мою руку, как лиана и тревожно заглянула в глаза.
        - Да хмырь один, сегодня, пьяный, ночью пил, ему не хватило, тогда он поехал за добавкой. Взял водку в киоске, в двух остановках от дома, развернулся, и когда поехал обратно, девчонку сбил на дороге. Очевидно он сильно испугался, проехал еще пару кварталов в сторону от дома и машину бросил. А утром заявил, что у него машину угнали. Я весь день пробегал, но доказать, что хозяин машины был за рулем в момент наезда я не могу. Так мало того, этот черт на меня еще и угон повесил, которого не было.
        - Девушка жива?
        - Пока да, но состояние плохое, после операции в сознание не пришла, хотя должна быть. Ладно, не бери в голову. Пошли скорее домой, а то Демон заждался, ну улицу сильно хочет.
        Утром Лена, не спавшая примерно половину ночи, сказала мне, что на работу ей сегодня не идти, после чего, с счастливой улыбкой помахала мне рукой и юркнула под одеяло - всю ночь дул вильный ветер, который, несмотря на бумагу и вату, которыми я заклеивал ночью старые ставни, основательно выстудил квартиру, так что ноги промораживались насквозь.
        Выгуляв пса и быстренько пожарив картошки, оставив половину для блондинистой лентяйки, что сладко сопела в моей постели, я взял демона на поводок и быстрым шагом двинулся в сторону вокзала. Дорога от дома до работы занимала у меня тридцать минут быстрым шагом и надо было поторапливаться.
        После всех утренних формальностей я, вернувшись в свой родной кабинет, нетерпеливо стал крутить диск телефона, надеясь дозвонится до спецприемника.
        - Привет, Дорожный, Громов, вчера договаривались с моим клиентом плотно поработать. Есть что ни будь?
        - Привет, ну ты же знаешь, что по телефону не положено.
        - Блин, мне вот сейчас к тебе ехать сорок минут - час, а потом, по пробкам, обратно столько же. Приеду назад, а день уже прошел.
        - Ладно, но с тебя простава. Слушай. - в трубке раздалось шелест переворачиваемых страниц: - Вот, нашел. Есть у твоего фигуранта скорняк хороший. Когда мой человечек тему поднял, тот сказал, что знакомая его с любым мехом работает и делает все на высочайшем уровне. А сидит эта дама возле Рынка Главного. Все, давай, про пузырь не забудь.
        Глава 14
        Глава четырнадцатая. Планы и затраты.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Все, я решил начать новую жизнь с завтрашнего понедельника, а для начала решил заняться планированием этой жизни, а то дни летят один за другим, проблемы копятся как снежный ком, а окончательных решений не предвидится.
        Для начала новой жизни я достал новенький ежедневник, что нам дарило руководство на каждый новый год, взял ручку и замер…
        - Паша, иди есть!
        Демон, воспринявший слово есть исключительно к себе, метнулся на кухню, и тот час же оттуда донеслись монотонные удары, это пес мел по полу жестким хвостом, ожидая вкусной еды от моей гостьи. Ну вот, только решил начать все делать правильно, как начинаются непонятные задержки. Я отложил в сторону, еще пахнущую типографской краской и резиновой обложкой, книгу и поплелся на кухню. Не сказать, чтобы изящная девушка, переселившаяся ко мне, несмотря на то, что ей на работу приходилось ехать через половину города, мне очень мешала, но моя малосемейка, все же, была тесновата для двух взрослых людей и одного здорового пса. Понятно, что пока наши взаимоотношения с Леной в основном происходят или на матрасе, или на кухне, а в ее квартире было еще тесней, но я чувствовал нехватку личного пространства для себя любимого. А ведь уже во всю идет приватизация жилья…Ну может не во всю, но она идет, и сейчас квартиру можно купить очень-очень дешево.
        К планированию своей жизни я смог вернуться только в полночь. Лена, со словами, что ей завтра очень рано вставать, уползла в комнату, Демон ушел вслед за ней, а я, включив небольшой светильник, чтобы не мешать спать сожительнице, устроился на кухне, с большой кружкой чая.
        Под влиянием мысли о том, что можно прикупить квартиры недорого, я просмотрел стопку бесплатных рекламных газет, что в невообразимом количестве стали пихать ежедневно в почтовый ящик шустрые разносчики, и пришел к выводу, что это вполне реальная тема. Особенно умилили объявления о готовности поменять отдельное жилье на автомобиль. С учетом, что у меня, на открытой площадке, примыкающей к электрической подстанции, стоит на хранении несколько белых «Нив», числящихся на моих родственниках, которым я так и не нашел применение, то эта тема вполне могла меня обогатить. Я открыл ежедневник и быстро записал первую строчку плана на ближайшую половину года, после чего отчеркнув эту строку, ненадолго задумался.
        По последней информации, что раз в две недели сообщала мне очаровательная Леночка, продавец ее магазина, Алла вполне успешно готовила к приватизации свой магазин. Чтобы Леночка по причине бескормицы и минимальной зарплаты не уволилась и продолжала освещать мне все хитросплетения жизни данной торговой точки, я уже три месяца доплачивал девушке по тысяче рублей, но информация того стоила. Жизнь в магазине просто кипела. Финансовый план регулярно срывался, дебиторская задолженность перед поставщиками росла, но несколько горластых хабалок, составлявших ядро продавщиц магазина, которым моя бывшая возлюбленная доплачивала небольшие премии из своего кармана, яростно, на корню, пресекали все попытки городского торга сменить директора, каждый раз собирая громко матерящийся митинг, официально именуемый «Собрание трудового коллектива». После того, как на одном из собраний, подвыпившие тетки набросились на представителя торга, вымещая на нем все, что накопилось к вышестоящему начальству за годы советской власти, городское руководство махнуло рукой на эту токсичную торговую точку. В конце марта были
запланированы торги по продаже этого магазина, в который, кроме трудового коллектива, что по переданной мной схеме, зарегистрировала Алла, будут участвовать фирма моей бабули и Дима Ломов, как частное лицо. Еще одна организация, что планировала прикупить эту торговую точку, прислала своих представителей для осмотра помещений. Алла, получив сообщение о предстоящем визите, в панике позвонила мне, поэтому пришлось разыграть небольшой спектакль. В тот момент, когда Алла любезно показывала специалистам потенциального покупателя схемы разграничений с «Городэнерго» и «Городводоканал», в ее кабинет ворвался я, одетый в шикарный кожаный плащ вишневого цвета, на белом меховом подкладке, что хранился в моей семье, как память о службе деда в Советской Армии. Потом была потрясающая сцена, в которой я, потрясая кипой документов, обещал Алле пожизненное заключение за миллионные долги ее магазина перед моей организацией, а Алла, с перекошенным от ненависти лицом, клялась, что как только мы подадим заявление в арбитраж, то она выложит всю выручку магазина, но наймет киллера, который притащит ей мою тупую голову.
Честное слово, с Аллой нам почти не пришлось притворятся, количество взаимного раздражения, очевидно, достигло какой-то критической точки. Последовавшая, сразу после того, как я грохнул дверью Аллиного кабинета, безобразная драка с ее нынешним любовником Никитой, числящимся заодно грузчиком в магазине, была и вовсе непритворной. Я с огромным удовольствием смазал по его похмельной роже, когда он вывалился из какой-то подсобки и вцепился грязными руками за дедушкин плащ. Процесс растаскивания двух разъяренных самцов происходил на глазах членов делегации, которые выглянули из Аллиного кабинета на шум сдвигаемых стеллажей и падающих с верхних полок коробок с товаром. Аллины тетки, блестя возбужденными глазами, сумели растащить нас с Никитой по разным углам, после чего представители инвестора бочком и не прощаясь, прошмыгнули к выходу. Надо ли говорить, что больше желающих приобрести магазин не было. С Никитой мы помирились через десять минут, распив на двоих пол-литра теплой водки и закусив заветренными кусочками колбасы и корочкой черного хлеба, что поднесли нам сердобольные продавщицы. В любом случае,
вопрос с этим магазином я держал на контроле, а если Алла считает, что я потерял ее расписку на несколько тысяч долларов, якобы взятых ей у меня взаймы в процессе нашего расставания и дележа активов, или она надеется, что я постесняюсь ее предъявить, то она сильно ошибается.
        Следующим пунктом моего плана являлся магазин, куда была внедрена бухгалтером моя бывшая любовница Света. Со Светой вопрос висел в воздухе и его надо было решать буквально на днях, слишком много было завязано на этой точке, что я присмотрел в, казалось бы никому не нужной, Нахаловке. Но тут процесс плотно опекал мой представитель Дима Ломов, что через день привозил в наш, арендуемый отдел, мясопродукты, ассортимент которых постепенно расширялся. Я поставил пометку, что несмотря на разрыв со Светой, надо будет заехать туда завтра-послезавтра и лично посмотреть, идет ли данная торговая точка к своему разорению.
        Третья моя избранница - Маргарита, работала в полуразрушенном магазине, расположенном на границе промышленной зоны и обширного пустыря, где основными клиентами были немногие представители административно-технического персонала близлежащего завода, да жильцы шестиэтажного общежития этого же завода. Когда-то, в шестидесятых годах, магазин был построен по «многочисленным просьбам трудящихся промышленных предприятий района», и он вполне себе процветал. Позднее, по магистрали проложили трамвайную линию, и работники предприятий стали просто проезжать мимо магазина. Казалось бы, торговая точка обречена, но я знал, что через пару лет здесь начнут строить огромный жилой массив и можно будет лет десять снимать сливки, пока сюда не зайдут многочисленные «Пятерочки», «Монетки» и «Магниты».
        Я потянулся и захлопнул ежедневник. Основные мероприятия я запланировал, а завтра допишу свои планы по основной работе.
        Но утром мне напрягаться относительно своих планов не пришлось - начальник розыска, водя толстым пальцем по строкам своего черного кондуита, напомнил мне все мои долги и сообщил, что вечером ждет от меня результатов, иначе меня ждет вынос мозга, массаж простаты и еще много разных аттракционов, до которых весьма изобретательны некоторые руководители.
        Так как руководство явно пребывало в состоянии антрацитной ипохондрии, угрозу со стороны товарища майора я принял вполне серьезно, что вызвало кратное усиление мозговой активности. Подпрыгивая на месте от переизбытка адреналина в крови, я приступил к форсированным розыскным мероприятиям.
        Выбежав из помещения отдела, я забежал в первый же подъезд жилого дома и без зазрения совести выгреб из одного из переполненных ящиков груду рекламных листовок и газет, после чего, вооружившись карандашом, приступил к поиску объявлений о продаже сахара. С негодованием отбросив в сторону рекламный листок, посредством объявления в котором потерпевший по моему материалу пытался купить в окошке кассы нашего салона оргтехники, машину сахара, я продолжил дальнейшие поиски. Человек - существо, зависимое от привычек. Перелопатив кучу изданий, я нашел то что искал - слова один в один соответствовали объявлению, на которое купился любитель сладкого из далекого Северного района. И телефончик в объявлении имелся, судя по базе городской телефонной станции, квартирный. Помня о том, что абонент на той стороне тоже может иметь определитель номера, который сейчас не приобретает только ленивый, я задумался - с какого телефона звонить, чтобы номер соответствовал легенде. После пары минут раздумий и отбора вариантов, понял, что лучшим вариантом будет обратится к Маргарите. Во - первых, женщина крученая-верченая, в
разговоре с жуликами не будет растерянно блеять, а во-вторых, что может быть более логичным, чем желание небольшого магазинчика закупиться партией сахара по привлекательной оптовой цене и рассчитаться наличными деньгами.
        После этого я сделал еще один звонок, а именно в учреждение среднего образования и попросил пригласит к телефону одну юную методистку.
        - Громов, давай еще раз проговорим. - Рита стояла передо мной, опираясь на деревянную швабру с грязной тряпкой из мешковины на перекладине. Так как в их развалюхе существовала хроническая нехватка кадров, полы мыли все сотрудники по очереди, кроме, естественно, семидесятилетней заведующей.
        - Рита, я знаю, что ты справишься. Дозваниваешься по этому телефону, представляешься сотрудником вашей богадельни - я обвел рукой окружающие нас мрачные бетонные стены: - после чего договариваешься на закупку четырех тонн сахара по указанной в объявлении цене. Хотя нет, лучше еще поторговаться, постараться цену еще сбить, но это как получится. Скорее всего телефон, указанный в газете - это номер посредника. Тогда тебя попросят оставить свой номер, пообещав позвонить. Смело называй свой рабочий номер телефона и объяви своим девчонкам, что тебе будут звонить по товару. Если директор начнет интересоваться, скажешь, что нашла у кого занять деньги на месяц без процентов и товар нашла по хорошей цене. Договаривайся о встрече, после чего мне перезвони. Только не сразу после разговора с жуликами, а то будет подозрительно, минут через десять. Звони мне или на работу, а вечером - домой, я весь вечер буду ждать твоего звонка. Договорились?
        - Громов, а за риск своим здоровьем я что получу? - Рита вытянула губы трубочкой и потянулась ко мне.
        - Купил тебе шоколадку. - я сунул Маргарите в руку батончик «Марса» и поспешил ретироваться.
        Лена вероятно увидела меня в окошко учительской, так как выскочила из здания школы через три минуты, на ходу застегивая пальто, и села в машину так быстро, что спешащий к моей «Ниве» с дальнего конца футбольного поля местный физрук просто не успел. Он пробежал несколько метров вслед ускорившейся машине, но потом остановился, тяжело дыша, наверное, замучался пыль глотать.
        - И куда мы едем? - Лена уставилась на меня горящими глазами, как будто ребенок в ожидании новогоднего подарка.
        - Сюрприз! Физрук не пристает? - я кивнул на зеркало заднего вида, где еще виднелась фигура в красном спортивном костюме.
        - Нет, не пристает. Только гадости в спину говорит…
        - Понятно. А скажи, он что из себя представляет?
        - Он нехороший человек. Собрал вокруг себя шпану, вроде бы по вечерам в спортивном зале занятия проводит с трудными подростками, что бы их от улицы отвадить. Вроде бы да, пацаны перестали возле школы деньги с младших классов трясти, но только, если они раньше состояли в разных компаниях, то теперь это одна компания, и дела у них постоянно какие-то общие. Я же возле школы живу, вижу тут всех и вся.
        - Понятно. Ты не могла бы мне списочек составить тех, кто у вашего пана-спортсмена занимается. И сама будь осторожна, если что, звони сразу мне, при любом подозрительном или непонятном моменте.
        - Хорошо. - покладисто согласилась Лена: - Так куда мы все-таки едем?
        - Я же говорю - сюрприз. Кстати, ты голодная?
        В «святые девяностые» (искренне не понимаю, почему святые?) место для парковки можно было найти даже в самых популярных местах. Мы остановились у трехэтажного бледно-желтого здания Городского аэроклуба, что начал свою работу еще в тридцатых годах, взявшись за руки перебежали узкую, но забитую сигналящими автомобилями улицу Баснописца и шагнули на огромную территорию Главного рынка. Пообещав лене, что в его ряды, где торговали всем, что только мог представить не избалованный заморскими деликатесам сибиряк, я потащил девушку через подсобные помещения в крытую часть рынка. Там, в местной забегаловке, под гордым названием «Узбекская кухня», мы получили две глубокие алюминиевые миски полные удивительно вкусного плова, свежую лепешку и два стакана классического компота. Насытившись, мы перешли улицу имени автора «Мертвых душ», зажав носы, проследовали мимо территории зоопарка, где на маленькой территории, в тесных, вонючих клетках, круглые сутки голосило разнообразное зверье, а знаменитый директор зверинца Ростислав Александрович Шило еще не знал, какой чудесный зоосад он построит для своих подопечных
через тринадцать лет в сосновом бору на окраине Города. Поравнявшись с огромным зданием магазина «Военторг», я увидел скромную вывеску «Ателье». Если источник в спецприемнике не ошибся, то здесь трудилась не покладая рук чудо-скорняк, являющаяся связью подозреваемого в убийстве своего одноклассника Славы Соколова.
        - Здравствуйте! - я улыбался в тридцать два зуба вышедшей нам навстречу девушке, впрочем, как и она нам. Как я заметил, как людям в сфере обслуживания начинали платить что-то, сверх должностного оклада, так улыбка на их лицах при виде клиентов, стала появляться гораздо чаще.
        - Здравствуйте, молодые люди. Чем могу вам помочь?
        - Мы бы хотели заказать девушке куртку на меху. Говорят, что у вас хороший скорняк работает.
        - Да, пожалуйста, проходите сюда. Тамара сейчас к вам подойдет. - нас проводили в мастерскую скорняка, усадили на мягкие стулья, а через минуту в помещение вошла миниатюрная платиновая блондинка с грустными глазами.
        - Добрый день. - девушка улыбнулась: - Мне сказали, что вы хотите заказать куртку с мехом?
        Лена растерянно посмотрела на меня, и было отчего. Развешанные на вешалках образцы - куртки, шапки и шубки, просто поражали своей индивидуальностью. Каждая вещь была не похожа на другую и я мог с уверенностью сказать - подобного качества одежу в наших магазинах купить было невозможно. Меховые вставки и оборки, эксклюзивные пуговицы, разрезы и шнуровки - казалось, что висящие здесь модели были вывезены с цеха киностудии, специализирующейся на съемках сказок о прекрасных принцессах и злых, но от этого не менее красивых волшебницах.
        Сначала я долго и придирчиво выбирал мех, который должен был украсить мою спутницу. Ну что сказать? Шкурки были прекрасны, а мех можно было выбрать практически любой. Во всяком случае выбор меха в этом маленьком ателье был в несколько раз богаче ассортимента меховых рядов знаменитой Городской барахолки.
        Потом мы узнали сроки изготовления, и Лена заметно расстроилась. Как любая женщина она хотела получить понравившуюся ей вещь здесь и сейчас, а не к началу лета.
        - Простите, а нельзя у вас купить что-нибудь из готовых изделий?
        Оказалось, что можно. Через десять минут счастливая Лена вышла из ателье, прижимая к себе сверток с старым пальто. Я проводил точеную фигурку, затянутую в отороченную чернобуркой изумрудную куртку, расшитую какими-то шнурами, с деревянными пуговицами и прочими прибамбасами, названий которых я не знал, после чего начал расчет с грустной мастерицей. Судя по цене, подобную куртку должна была надевать на псовую охоту графиня N. в постановке «Парамаунт пикчерс» о высшем свете Российской империи, но вещь того стоила.
        Дождавшись, когда Тамара пересчитает деньги и кивнет своей кудрявой головой, в знак того, что расчет произведен в полной мере, я поплотнее прикрыл дверь в мастерскую и задал свой первый вопрос.
        Глава 15
        Глава пятнадцатая. В поиске гнезда Соколова.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Если кто-то думает, что я тут же начал колоть Тамару на причастность к преступной деятельности Славы Соколова, то он ошибается, не то время и не то место. Напротив, я выложив за обновку девушки, явно женой мне не являющейся, существенную сумму, начал задавать вопросы скорняку о возможности приобретения хорошего меха, в частности животных, по случайному совпадению внесенных в Красную книгу. Тамара делала круглые глаза и говорила, что с таким мехом не работает, но я поднимал и поднимал ставки. В какой-то момент девушка не выдержала и попросила аванс, с поставкой меха в течении месяца, на что я рассмеялся и сообщил что деньги будут, но только против шкур, единовременно, без всяких предоплат. И если шкуры будут в течении двух дней, то я готов накинуть сверху еще двадцать процентов.
        - Деньги покажите! - глаза Тамары более не были грустными, они были жадными, очевидно, что прибыль перекрывала самые смелые ее ожидания.
        - Тамара, ты не веди себя, как ребенок. Будут шкуры, я с тобой прямо здесь рассчитаюсь, сразу, в полном объеме. Или ты считаешь, что я тебя здесь, где за картонной перегородкой десяток швей работает, ограблю, а потом буду убегать от вас, в центре города, с шкурой белого медведя под мышкой, перепрыгивая через лужи? Ты пойми, мне проще с тобой быстрее рассчитаться и дальше шкуры запулить, мне за них китайцы гораздо больше готовы заплатить. Но, надо все сделать быстро, покупатели послезавтра уезжают. Ты знаешь, я даже готов тебе задаток дать, десять процентов, но только задаток. То есть, если завтра вечером шкур не будет, ты мне в два раза больше возвращаешь, и не вздумай попытаться меня кинуть, а то я с тебя спрошу по полной.
        Очевидно, что у Тамары был печальный опыт, когда с нее спрашивали по полной, потому что она категорически отказалась брать с меня предоплату.
        - Мех у знакомого хранится, мне надо с ним созвонится, вдруг он уже все продал.
        - Это будет очень-очень плохо, какие бабки уз под носа уйдут. - я подмигнул девушке и распрощался, договорившись, что позвоню ей завтра утром.
        Лене уже надоело дефилировать перед восхищенной публикой в новой куртке, она сильно озябла за время ожидания и даже решила обидится, но потом увидела в стеклянной витрине свое отражение и тут же меня простила.
        - Зайка, доскачи до дома вон видишь, через дорогу его крыша, а мне на работу надо, а то мы с твоей курточкой долго возились. Не обижаешься?
        - Нет. Пока. Спасибо. - Лена улыбнулась мне счастливой улыбкой и, как заяц, поскакала среди луж, в сторону моего дома, а я двинулся в сторону работы.
        - Привет! - затараторила телефонная трубка голосом Маргариты: - Ты где был, я тебе весь день звоню, а тебя нет. Мне позвонили, когда поедем?
        - Привет. Куда мы ехать должны? - мои мысли были погружены в отбраковку вариантов мероприятий в отношении сероглазого скорняка, и я не сразу сообразил, куда хочет ехать со мной Рита.
        - Паша, проснись, мы с тобой в ЗАГС едем, я уже в платье стою! - заржала на той стороне телефонного провода неунывающая девица.
        - Да ну тебя! Говори, что хотела быстрее, а то мне некогда. - я разозлился и испугался в первое мгновение - ехать с Маргаритой в ЗАГС я не хотел.
        - Ну и ладно, больше не позвоню! - обиделась Рита: - Я на него лучшие годы жизни трачу, на трубке телефонной сижу целый день, поймала практически ему сахарных мошенников…
        - Риточка, не бросай трубку, я тебе за твои труды мороженное куплю! Говори, о чем договорились?
        - Завтра. Готовы продать нам четыре тонны, по сорок два рубля за килограмм. Упаковка - бумажные пакеты Росбакалеи, по одному килограмму.
        - А почему по сорок два рубля? Было же по сорок?
        - Сказали - инфляция, не нравиться - не берите, другие возьмут.
        Охренеть, у мошенников, на несуществующий сахар тоже инфляция, оказывается, есть. Или может быть это настоящие оптовики и я завтра куплю шесть тонн настоящего сахара? Ладно, хер с ним, в конце концов, цена нормальная, я этот рафинад могу по своим отделам развести, все равно купят.
        - Здорово, Рита, а где и когда покупка будет?
        - Где не сказал. Мужик, который со мной разговаривал, уверяет, что склад, где будет свободная партия сахара, станет известен только завтра утром. А так у них несколько баз по городу разбросано. Ну, я настаивать не стала. Ты, кстати, на чем поедешь?
        - Как на чем? У меня же…- я прикусил язык, понимая, что если скажу Рите, что поеду за шестью тоннами сахара на своей «Ниве», то едко высмеивать меня она будет очень долго.
        - Алло? Алло! Я тебя не слышу! - кричала в трубку темпераментная торговка.
        - Извини, задумался, кого завтра за руль грузовика посадить. У тебя права какой категории?
        - Да ну тебя! Пока, завтра утром жди звонка. Девица бросила трубку я лихорадочно бросился готовиться к завтрашнему выезду.
        Грузовик, допустим у меня был. Вероятно, я мог достать даже деньги, в нужном мне количестве, под процент в сто годовых, но с учетом возврата кредита в банк в тот же день, иначе плата за два дня пробивала существенную дыру в моем бюджете.
        Накидав на листе бумаге под грифом секретно план оперативно-розыскных мероприятий, я сел за телефон.
        Руководство план мероприятий по задержанию сахарных мошенников в принципе одобрило, на этом поддержка с его стороны была закончена - ни денежных средств в сумме ста шестидесяти восьми тысяч рублей, ни грузовика для перевозки сахара Министерство внутренних дел предоставить мне не могло. Вернее, могло, но в специфическом исполнении. Я заявил, что несколько пачек денежных «кукол» и дежурный взвод ОМОНа на грузовом «ЗИЛе», с защищенными решетками окнами и синей мигалкой на крыше, мне не подходят, на что меня отечески похлопали по плечу, лицемерно заявили, что я сам отказался от помощи и предложили проявить больше творческой смекалки, так присущей любому оперативному сотруднику уголовного розыска.
        Ну ладно, в принципе, грузовик с водителем, коим вызвался выступить господин Ломов, я нашел, и даже сделал заявку в банк от имени бабулиной фирмы на получение однодневного кредита наличными. Оставалось только с открытия банка получить их и дальше будь что будет.
        А в семь часов вечера я припарковал машину недалеко от ателье на улице Автора «Мертвых душ». Надеюсь, что в опустившейся на город вечерней темноте я не пропущу уход с рабочего места скорняка Тамары, красивой девушки с пепельными волосами и большими серыми глазами. Вспоминая глаза прекрасной скорнячки я чуть не пропустил момент, когда входная дверь ателье на минуту осветилась, и от нее быстрым шагом стала удаляться невысокая фигура в очередной эксклюзивной куртке. Я замер, ожидая, в какую сторону пойдет девушка - если на метро, то меня ожидают захватывающие минуты слежки в переполненных, возвращающимися домой с работы, горожанами голубых вагонов. Правда, по вагонам и эскалатарам за Тамарой будет следить Руслан, тоскливо сопящий рядом со мной на соседнем сидении «Нивы», но в условиях отсутствия связи, мало мне тоже не покажется.
        - Вон, видишь, та, с шнуровкой на рукавах куртки. - ткнул я в сторону объекта наблюдения.
        - Ничего так, ноги хорошие…- протянул напарник.
        - Там все хорошее, поверь мне, но у тебя есть генеральская дочь, не забывай об этом. Ты если соберешься с Инной расстаться, заранее предупреди, а то у меня много денег в проект с ней вложено.
        - Угу, предупрежу…- легкомысленно пообещал опер по «потеряшкам», не сводя глаз с ладной фигурки, приближающейся к входу в метро. Но, к нашему облегчению, хорошая девочка Тамара, по широкой дуге обойдя двери метро, в которые стремилось огромное количество спешащих домой людей, и пошла в сторону троллейбусной остановке.
        - Иди, а то в такой толчее не заметим, в какой маршрут она сядет. Как девушка залезет в троллейбус, отходи в сторону и подними руку вверх, я тебя подхвачу. - я все-таки выгнал на улицу своего соседа, найдя ему работу вне теплой машины.
        Тамара села в подошедший троллейбус и поехала в сторону Сквера имени Первого чекиста, мы же, держа дистанцию, неторопливо ехали сзади, внимательно смотря на граждан, покидающих на остановках синюю тушу «сохатого».
        Мой план был построен на алчности сероглазой красотки. Услышав цену, которую она могла получить с меня за шкуры краснокнижных северных зверей, Тамара не желала упустить этот шанс заработать. У самой специалистки по меху и коже нужных шкур не было, иначе она бы совершила сделку со мной уже сегодня, а единственной связью с поставками меха с Севера был у прекрасной Тамары небезызвестный Слава Соколов, который досиживал последние сутки в спецприемнике за совершенное им мелкое хулиганство. Так как связаться с сидельцем Тамара не может, а связь нужна срочно, уже сегодня, как поступит в этой ситуации нормальный советский гражданин. Правильно, он побежит в адрес места жительства нужного ему лица и оставит там записку в двери, как последнюю надежду на срочную связь. А зачем мне нужно следить за Тамарой? Потому что мне крайне необходимо установить фактическое место жительства гражданина Соколова В. А., который последние несколько лет проживает без прописки, а мне, на прямо заданный вопрос о том, где же вы живете, гражданин, ответил весьма уклончиво.
        В условиях, когда нет никаких доказательств совершения Славой Соколовым убийства его друга Захарова Сергея, единственное место, где теоретически можно найти такие доказательства, является нора, берлога, место обитания гражданина Соколова. И поэтому мы, надсаживая двигатель машины на второй передачи, очень неторопливо катились за мятой и грязной кормой городского троллейбуса.
        Тамара вышла из салона троллейбуса на последней остановке и пошла в сторону частного сектора.
        - Что сидишь? Вперед. - я подтолкнул Руслана к двери: - Смотри не запались. А я за тобой на расстоянии поеду.
        Место, куда шагала хрупкая девушка с сильными руками, издавна пользовалось дурной славой. На кривых улочках окраины города давно прописались многочисленные ромалы, со всеми своими специфическими занятиями. Двигаясь с выключенными фарами, чтобы объект наблюдения меня не заметил, я вскоре потерял Руслана и остановился на небольшом перекрестке. Гонять по кривым местным переулкам я посчитал опасным, так как была реальная опасность на одной из этих, нечищеных, улочек, провалится в рыхлый, подтаявши снизу, снег и повиснуть на обоих мостах, беспомощно крутя колесами с дурацким рисунком протектора.
        Я вышел из машины и постарался прислушаться, но многочисленные псы, хором заходящиеся лаем в каждом дворе с момента, когда Руслан только шагнул в эти улочки. Собачий лай, периодически слабеющий, но через несколько мгновений, с новой силой возобновляющийся на соседних улицах, мешал мне услышать хоть что-нибудь.
        Руслана, что-то громко шипящего и машущего руками я увидел в самый последний момент, когда он вывалился из-за двухметрового глухого забора, ведущего в узкий переулок.
        - Ты что, Паша, глухой? Я шепотом ору-ору, а ты ноль внимания. - не совсем логично прошипел мне сердитый приятель.
        - Да собаки эти, я в двух шагах тебя не слышал. Ну что там? Девчонку не потерял?
        - Почти потерял, но она стала в ворота стучать и звать кого-то, и я ее нашел, а так тоже, не в тот проулок свернул, боялся, что заметит меня.
        - Так пошли скорее.
        - Вот в эти ворота она стучала. - Руслан показал на запертые ворота и растерянно завертел головой: - Только где она, только что здесь была. Неужели ушла уже?
        - Нет, не ушла. Слышишь, кто-то за воротами шурудит. Уверен, что это она.
        - Так пошли. - мой напарник шагнул к калитке, но успел ухватить его за рукав.
        - Стой, обойди этот огород через соседский участок, и с той стороны заходи, там калитка должна быть. А то вдруг она услышит, как я в ворота вхожу и побежит через огород в соседний переулок. Давай, жду пять минут и захожу.
        Руслан горестно вздохнул и двинулся в сторону соседнего, незастроенного участка, чтобы через минуту скрыться среди высоких, в человеческий рост, побегов полыни, разросшихся на соседнем участке весьма обильно.
        Простояв у калитки оговоренное время, я потянул за торчащую из калитки веревочку, звякнула задвижка с той стороны и я вошел в чужой двор.
        К нашей удаче, собачья будка стояла пустая, а мощная цепь висела на металлическом тросе, ведущем через двор, по которому когда-то бегал местный цербер. Я прошел по узкой тропинке пространство перед одноэтажным домом, после чего двинулся к огромному, высотой в два этажа, сараю, из которого доносились звуки падения чего-то легкого, но мягкого. В огромном помещении объект наблюдения я заметил не сразу, только после того, как где-то под крышей кто-то прошептал ругательство, я догадался задрать вверх голову. Моя цель находилась под крышей. Стройные ноги в сапогах и зеленых, обтягивающих лосинах, в положении поперечного полушпагата, упершись в стеллажи, виднелись в метре надо мной. Их хозяйка перебирала какие-то тюки под самой крышей, некоторые сбрасывая вниз, а некоторые падали самостоятельно, что сопровождалось новым ругательствами. Я замер в углу, дождался, когда Тамара закончит ревизию склада рухляди, и шагнул вперед в момент, когда девушка почти спустилась вниз и повиснув на руках, выбирала свободное место среди наваленных на полу баулов.
        - Добрый вечер. - вежливо поздоровался я, выйдя из своего укрытия и успел увернуться в самый последний момент, выгнувшись назад так, что
        явственно услышал, как хрустнули позвонки в спине.
        Чуть-чуть не дотянувшись до моего лица аккуратным носком сапога, Тамара не стала разводить политесы, а рванула из сарая в противоположную от меня дверь. С трудом разогнувшись в обратную сторону, я, со стоном (думал, что мышцы спины лопнули, такая жгучая боль пронзила меня) я заставил себя сделать один шаг, второй… Когда я добрался до выхода из сарая, все разумное время чтобы догнать беглянку, уже истекло. Но, к моему облегчению, выползя из темного помещения, я разглядел, что шустрая девушка бессильно бьется в объятиях моего «засадного полка», безуспешно пытаясь пнуть или ударить, обхватившего ее своими ручищами, довольного опера по «потеряшкам».
        - Тамара Александровна, прекратите, иначе я на вас наручники надену. Позвольте представится - оперуполномоченные уголовного розыска Громов и Конев. Скажите, что вы делаете в этом…домовладении?
        - Я здесь имею право находится! Здесь, между прочим, мой хороший знакомый живет! - Тамара, повернувшись в мою сторону, сжигала меня взглядом так, что я чувствовал, что моя многострадальная спина начала дымиться.
        Да? - ехидно улыбнулся я: - И вы знаете, как этого знакомого зовут? Или не знаете?
        - Да, представьте себе, знаю. Это Соколов Владислав Александрович. (Бинго, это нора Соколова!).
        - Тоже Александрович? Он вам брат?
        - Нет, представьте себе, он мой жених, просто отчества совпадают.
        - И Владислав Александрович здесь прописан? - все также иронично вопрошал я, возбуждая, и без того, взбешенную Тамару.
        - Нет, не прописан, ноя точно знаю, что у него договор с хозяйкой, и он ей деньги платит…. Что вы мне мозг компостируете! - перешла на ультра-визг работница меха и кожи: - Я знаю, что это законно! Не тридцать седьмой год, слава Богу, на дворе.
        - Похоже у нас с тобой, брат, небольшая ошибочка вышла. - повернул я к Руслану растерянный взгляд: - Не в тот дом пришли…
        - Небольшая? - Тамара аж задохнулась от возмущения: - Да вы меня так напугали, что я чуть не умерла от страха! А еще вы без ордера вторглись на частную территорию! Убирайтесь отсюда!
        - Извините нас, пожалуйста. - я изобразил кающегося грешника: - Приносим вам самые искрение извинения.
        - Извинения? Да вы со своей службы вылетите завтра в два счета! - завела свою шарманку по новой барышня, получившая шанс безнаказанно поглумится над милиционерами: - Убирайтесь немедленно отсюда, пока мой жених сюда не пришел и с вами не разобрался!
        - Тамара Александровна, чтобы загладить нашу вину мы обязаны помочь вам сложить обратно те кули, что упали на землю со стеллажей. Мы, как мужчины, просто обязаны вам помочь.
        - Да валите уже отсюда! Никакой помощи мне от вас не надо! - Девица, сама себя довела до истерики и уже стала топать стройными ножками, разбрызгивая во все стороны комья грязного снега.
        - Тамара Александровна! - я шагнул вперед и, ухватив вопящую девушку за плечо, слегка ее встряхнул и подтолкнул в входу в сарай: - Я вынужден настаивать на том, что мы вам поможем.
        Глава 16
        Глава шестнадцатая. Погоня! Какой детективный сюжет обходится без неё?
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        - Что тут у нас? - я кивнул Руслану, чтобы он страховал неистовую скорнячку от необдуманных поступков, и только после этого включил фонарик и наклонился к разбросанным на полу сарая тюкам - получить сзади в шею удар скорняжной иглой, или чем они там дыры в коже и шкурах пробивают, мне не хотелось.
        Заглянув под слой целлофана, я выпрямился:
        - С какой целью вы собрались забрать вот эти тюки? Вообще-то, в Уголовном кодексе эти действия называются кражей с проникновением в жилище или иное хранилище… Срок от трех до пяти лет. Придется вас забрать в отдел милиции.
        - Да какой отдел! Я вам русским языком говорю, что это дом моего жениха Славы Соколова…
        - Хорошо, дом жениха, допустим. Но мне совершенно непонятно, когда человек проникает в дом своего жениха, посреди ночи, тайно, и собирается вынести из дома дорогостоящие меховые изделия.
        - Это шкуры.
        - Тамара Александровна, да мне все равно, шкуры там или воротники. Я вижу, что вещи редкие, цены немалой. И это не снимает моих вопросов.
        - Я вам объясняю, что Соколов мой жених, этот дом он снимает. А эти шкуры практически мои, мы с ним на них скидывались, совместно покупали.
        - Не знаю. Где ваш жених, как можно его найти, чтобы он ваши слова подтвердил?
        - Да все дело в том, что мне срочно шкуры потребовались, а Славу я найти не могу, поэтому я и приехала сюда, мы же их вместе сюда определили, вот я и приехала их забрать.
        У меня складывалось впечатление, что в темноте девушка меня не узнала, но я решил на этом не зацикливаться. Мне было остро необходимо, на законных основаниях проникнуть в дом, снимаемый Соколовым и перевернуть там все вверх дном.
        - Тамара Александровна, если вы невеста хозяина и в доме неоднократно бывали, должны знать, где у вашего жениха ключи запасные хранятся и описать внутреннюю обстановку дома?
        - Должна. - Тамара безнадежно вздохнула и поплелась к темнеющему бревенчатому строению.
        Почему-то хозяева дачных или деревенских домиков имеют неистребимую привычку прятать запасные ключи от дома в каком-нибудь укромном месте, например, под ковриком на входе.
        Ключ от этого дома девушка достала из-под кирпича, на который опиралась пустая бочка под водостоком, после чего мы вошли в дом, а через десять минут в помещение вломился Руслан за которым плелись недовольные соседи - понятые.
        - Это кто? - Тамара, не ожидавшая ночного вторжения незнакомых людей, в испуге вскочила.
        - Это понятые, такое строгое требование закона. Если мы куда-то вошли, то требуется составить при понятых протокол осмотра.
        Посадив Тамару давать объяснение Руслану я взял обоих понятых и пошел бродить по дому, старательно и аккуратно засовывая свой нос в каждую щель и превращая осмотр места происшествия в полноценный обыск. Паспорт на имя Захарова Сергея лежал в ящике старого трюмо, вместе с водительским удостоверением категории «С» и комсомольским билетом на имя Соколова.
        На кухне лист фанеры, крашенный голубой краской мрачного оттенка не был прибит с оной стороны, хотя следы от мелких гвоздиков были. Я взял со стола нож с источенным лезвием и вставив его в щель, оттянул уголок фанерки - с мутном свете, что давал лампочка электрического фонарика мелькнул воронением ствол охотничьей одностволки. Ну а под кроватью, среди хлопьев пыли, мой взгляд порадовали два темно - зеленых ящика, однозначно, армейского происхождения.
        - Тамара Александровна, можно вас отвлечь на минуточку.
        Последний всплеск активности мастерицы по меху произошел в тот момент, когда я начал отдирать лист фанеры от стену.
        Руслан прощелкал одним местом, и мне в спину, с криком «Не тронь!», вцепилась фурия. Ну что я могу сказать, у скорняков не только руки, но и пальцы крепкие, Руслан, громко пыхтя отрывал взбесившуюся девушку с моей спины несколько минут.
        Когда я вытащил за верхнюю антабку из узкой щели старую курковую одностволку, возбудился сосед понятой и, с видом знатока, попытался схватить антиквариат, пришлось орать во весь голос «Руками не трогать». Пошарив в темноте простенка кочергой, я зацепил и вытащил на Божий свет брезентовый охотничий патронташ, где из, окаменевших от времени кожаных газырниц, выглядывали тусклые латунные гильзы двадцатого калибра.
        - Тамара Александровна, мешок можно какой-нибудь?
        - Зачем? - увидев оружие, женщина растеряла весь свой пыл и теперь потеряно сидела на табурете в углу, стараясь ни с кем не встречаться глазами.
        - Ружье старое, возможно его положили в тайник до того, как ваш жених сюда вселился. Я сейчас в мешок или тряпку упакую, и напишу, чтобы эксперт на наличие пальчиков проверил. Если пальцев Владислава Александровича на ружье не будет, то скорее всего оно не ему принадлежит.
        - Да! Да! Я сейчас. - Тамара с надеждой в глазах вскочила и заметалась по домику, чтобы через пару минут приволочь кучу тряпок и чистых, джутовых мешков.
        Когда я, крякнув от натуги, выволок из-под кровати два ящика с знакомыми каждому мужчине черными цифрами «7,62», Тамара с надеждой спросила:
        - Это же старые патроны? Вон, на одном сорок третий год написано.
        - Да, да, наверняка. - пробормотал я. Не хотелось расстраивать девушку, хотя царапины на спине и шее сильно саднили. Ящики, с помощью ножа и все той-же кочерги, аккуратно приоткрыли с одного края, чтобы понятые увидели, что внутри не полное собрание сочинений В. И. Ленина, а по два темно-зеленых цинка, по семьсот т четыреста сорок патронов.
        На паспорт Захарова Тамара отреагировала абсолютно равнодушно, пояснив, что это паспорт друга ее жениха, и она не видит тут ничего такого, подумаешь, забыл человек паспорт в гостях у друга.
        Упаковав ящики и ружье, я повел всех в сарай.
        - Это мое! Вы не имеете права! -вновь завелась женщина, раскинув руки и пытаясь оттеснить меня от тюков с мехом: - Это все свободно везде продается! Вы что думаете - я вас не узнала? Вы ко мне в ателье приходили и теперь пытаетесь просто меня ограбить!
        - Это что за шкура? - я ткнул рукой в сторону самого большого тюка.
        - Белый медведь.
        - А это? Это?
        - Белый медведь, песцы полярные….
        - По правилам любая шкура особо ценного меха, тем более, занесенного в Красную книгу, должно иметь штамп государственной заготовительной конторы. Покажите мне штампы на шкурах, и мы снимем все претензии. А отсутствие государственного клейма является уголовным преступлением, статья сто шестьдесят шесть, со значком один, год тюрьмы, между прочим.
        Шкуры мы упаковывали под глухие рыдания красивой скорнячки, доносившиеся из дома, куда она убежала, выкрикивая ругательства.
        Оформив протоколом осмотра изъятие ценностей, я проводил понятых, на пару с Русланом загрузил изъятое в машину, после чего зашел в дом.
        - Послезавтра, к девяти часам утра жду вас в отделе милиции, повестка на столе. Всего доброго. Закройтесь за мной. - самым доброжелатель голосом сказал я содрогающейся от рыданий семье девушки и вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь.
        Утром я кое как встал. Ночные обыски, развоз изъятого и ноющего Руслана по местам квартирования, прогулка с Демоном. В общем лег я в три часа ночи, а в семь часов был разбужен грохотом, доносящимся из кухни.
        - Прости пожалуйста, я нечаянно сковородку уронила! - без тени раскаяния в глазах, поприветствовала меня Лена, с интересом помахивая тяжелой чугунной сковородой: - Ничего не хочешь мне рассказать?
        - Нет. А о чем?
        - Ну как же? Ты вчера так сильно пострадал, все плечи и шея в крови… Наверное, опасный преступник напал?
        - Женщина на обыске не хотела с вещами расставаться…А Руслан не уследил, как она сзади набросилась…- пожаловался я, ища сочувствия и заботы.
        - Красивая?
        - Кто?
        - Женщина, в чьем доме ты вчера провел вечер.
        - Красивая, но ты лучше. И не начинай изображать ревность. И кофе мне сделай… пожалуйста. - я погрозил пальцем и пошел в ванную комнату.
        Когда дверь санузла распахнулась, выпуская меня, Лена стояла в коридоре и нежно гладила свою новую куртку.
        - Ты такой хороший! - меня звонко чмокнули в нос: - Ты во сколько пришел, я не слышала, уснула.
        - В три часа. Кстати, спасибо за ужин, было вкусно.
        - Не за что. Пойдем завтракать. - и девушка поскакала на кухню, изображая веселого зайчика и бодря соседей снизу звуком своих легких прыжков.
        Получив «расходник» от операциониста в отделении банка, я попросил сразу распечатать «приходник» на всю сумму.
        - Не положено. - отрезала очаровательная девчуля в белой блузке, что почти не скрывала красивую грудь честного третьего размера: - Вы деньги еще даже не получили.
        - Хороша, я сейчас получу деньги и снова к вам подойду. Не говорите только, что снова очередь придется к вам стоять.
        Когда я, получив в кассе всю сумму, вновь подошел к операционистке, прижимая к себе дипломат с наличкой, возле стойки уже стоял молодой мужчина в хорошем костюме.
        - Какая у вас проблема? - строго спросили меня.
        - Викентий Сергеевич, они требуют, чтобы я сразу «приходник» распечатала - наябедничала на меня сотрудница, капризно кривя пухлые губки: - А вы знаете, что это не положено.
        - Вы кто? - я, не обращая внимания на хозяйку красивой груди, повернулся к мужчине.
        - Я директор филиала. - гордо ткнул себя в грудь мужчина, попав пальцем в бейджик со словом «Управляющий».
        - У вас сотрудники, обслуживающие юридические лица работают до шестнадцати тридцати, а я смогу появиться позже. Вот я и попросил вашу сотрудницу сразу распечатать приходный кассовый ордер. А в чем ваша проблема?
        - Вы понимаете, что у нас программа не пойдет…
        - И что? Одна строчка загорится красненьким? Так, если я вообще не успею сегодня деньги сдать, ваша сотрудница завтра утречком, своими красивыми ноготками…Кстати, девушка, красивый маникюр. Так вот, завтра, вручную, два раза нажмет на кнопочки и все у вас схлопнется.
        - Ну, допустим, не два раза начать….
        - Послушайте, господин директор филиала или управляющий отделением, я с вами не хочу спорить. Я не собираюсь завтра утром платить за два дня, только потому, что у вас сотрудник рано работу заканчивает, я касса работает до семи часов вечера. У вас и за один день неплохие проценты выходят. Давайте сделаем так. Или вы идете мне навстречу, или мы открываем счет в другом банке, которых сейчас очень много, и, напоследок сообщаем вам в головной офис, что вы лишились клиента только потому что вы не захотели, чтобы сотрудник три раза нажал на кнопочку клавиатуры. Кстати, почему вы так ее оберегаете? У вас с ней что-то личное?
        - Лариса, распечатай. - буркнул обозленный менеджер, и пошел в сторону двери с загадочной надписью «Стафф онли», бормоча себе под нос, что-то вроде «Нищеброд».
        Девушка, поджав губы, распечатала мне потребную бумажку, и я выдвинулся прочь из банка, в сторону заведенной машины.
        - Ну что, Рита, отзвонился тебе этот паразит? - третий раз за сегодня я звоню из будки телефона-автомата в магазин, где работает моя подруга.
        - Да! - заорала в трубку возбужденная Рита: - Только что позвонил, сказал, что сахар готовы отпустить с базы на улице Переводчиков, семнадцать, склад номер восемь.
        - Спасибо Риток, если все удачно будет, с меня простава. - я бросил трубку на рычаг. Где-то, в глубине серой коробки окончательно провалилась монета в пятнадцать копеек, а я побежал к стоящим у бордюра машинам.
        - Дима, держи дипломат, там деньги. Езжай на улицу Переводчиков, дом семнадцать, склад номер восемь. Мы за тобой до базы, а там каждый сам, как договаривались. Все, удачи.
        Улица Переводчиков вела из города, через поселок город-спутник Река к городскому аэропорту «Переводчиково», была узкой, сложенной из квадратных бетонных плит, и всегда загруженной. Сложность движения была в том, что мне приходилось двигаться строго в интервале двух-трех машин от грозно урчащего грузовика, за рулем которого находился Дима Ломов. Рядом с лихим драйвером находился дипломат с крупной суммой моих денег, за которые, каждую минуту, накручивалась немаленькая для меня сумма. И я не хотел, чтобы какие ни будь лихие люди увели мои деньги у меня из-под носа. Но, рано или поздно все заканчивается. Когда до ворот базы осталось пара сотен метров, я лихо обогнал Диму и, отдав за въезд на базу тридцать рублей, въехал на территорию, уставленную десятком однотипных складских зданий.
        Склад номер восемь находился на отшибе, крайним в длинном ряду однотипных ворот, выходящих на высокий бетонный пандус. Мы оставили машину за углом, а сами, не смотря в сторону восьмого склада, зашли в складское помещение, расположенное, напротив.
        - Займись! - я кивнул Руслану на поднявшегося нам навстречу работника склада, а сам припал в щели в металлических воротах, внимательно наблюдая за обитателями склада номер восемь. Вернее, обитателем. Перед приоткрытыми воротами склада с крупной, белой цифрой «восемь» на кирпичной стене, стоял, оперившись на складскую телегу, уставленную коробками, мужик лет сорока, облаченный в синий старый халат, выглядывающий из-под черной, потертой телогрейки. Мужик имел пышные рыжие усы, волос не было видно под глубоко натянутой, ярко-красной вязанной шапочки. Мужчина глубокомысленно курил сигарету, выпуская красивы колечки в синее, весеннее, небо.
        Слева от ворот склада висела на двух шурупах бардовая, покрытая стеклом, надпись «Росбакалея. Городской филиал».
        За моей спиной о чем-то бубнили два голоса - Руслан отвлекал обитателей склада, где мы устроили наблюдательный пункт. Не знаю, какую историю рассказывал мой напарник работникам этого склада - может быть сказал правду, а вероятно уже проверял местные приходно-расходную книгу, я не знаю, мне было в е равно. Главное, что невольные очевидцы не мешали мне наблюдать и не пытались помешать нам работать, криками «Эй, сосед, а ты что натворил, а то тебя менты пасут уже третий день?».
        В проезд, громко попукивая двигателем вкатил наш грузовик и обрадованно покатил к складу. Мужик с усами одним толчком загнал в свои ворота телегу, полную товара, причем сделал это слишком легко для полностью загруженной повозки, после чего накинул на дужки ворот амбарный замок и обернулся к вылезающему из кабины с пачкой документов в руке, Диме. Из-за шума двигателя слов разговора я не мог услышать, но суть диалога уловил.
        - Здравствуйте, а я за сахаром.
        - Привет. Касса вон в том проезде, белый домик под зеленой крышей. Рассчитаетесь, получите «приходник», накладную и приезжайте на погрузку.
        - А у меня тут доверенность, паспорт, путевой лист…
        - Все в кассу, дорогой друг, все в кассу.
        - Спасибо.
        - Скатертью дорога. Не задерживайтесь, а то у меня обед скоро.
        Дима нырнул обратно в кабину грузовика, в три счета развернул массивную машину и скрылся за углом, мужик же нырнул в темноту своего склада, чтобы, буквально, через пару минут появиться вновь, в обновленном облике. Шикарные рыжие усы человеку кто-то уже сбрил, дурацкая вязанная шапка исчезла, сменившись на норковую шапку - «формовку». Халат тоже куда-то делся, как и фуфайка. Человек тревожно огляделся по сторонам и стал снимать со стены вывеску «Росбакалея».
        - Руслан, я побежал в кассу, а ты этого - я кивнул на ворота восьмого склада: - не упусти. Я выскользнул из ворот и, не глядя на аккуратно заворачивающего в тряпку вывеску, мужика, пошел вдоль складского здания.
        Времени у меня было, по моим подсчетам, около пяти минут.
        Через две минуты я уже выгуливал собачку с тыльной стороны небольшого домика с решетками на окнах. Вот от дома отъехал знакомый грузовик, в кабине которого я разглядел сосредоточенного Диму, а вот у белого домика открылась дверь и оттуда вышла женщина средних лет, с крашенными хной локонами, что выбивались из- под лохматой шапки из меха рыжей лисы. В руках женщина несла хозяйственную сумку. Оглянувшись по сторонам, дама торопливо прошла мимо нас с Демоном, который как раз принес мне обледенелую палку.
        - Мадам, прошу прощения…
        Дама, обидно игнорируя нас, таких красивых, ускорила шаг.
        - Остановитесь, милиция!
        Женщина бросила на меня короткий взгляд и ускорилась, вернее попыталась ускорится. Но, слишком много «но» было сегодня против нее, начиная с того, что мы с Демоном были слишком близко. Понимая, что мы уже дышим ей в спину, женщина, размахнувшись, как легкоатлетка - толкатель молота, швырнула тяжелую сумку подальше от себя, в глубокий, рыхлый снег. Я продолжал бежать за ее спиной, облаченной с синюю, спортивную куртку, а через два шага просто и жестко толкнул даму в снег.
        - Ай! - совсем как девчонка вскрикнула она, прежде чем зарыться лицом в холодную и мокрую субстанцию. Демон разгоряченный беготней за палкой, с веселым рычанием, уже тащил из сугроба тяжелую сумку, вцепившись зубами в кожаные ручки.
        Я присел рядом с копошащемся на узкой дорожке телом и придавил даму ко льду коленом, после чего мошенница, приподняв залепленное мокрым, тающим снегом лицо, отчаянно и страшно завыла.
        - Эй, парень, ты что делаешь? - к нам, опасливо поглядывая на борющегося с увесистой сумкой пса, приближался очередной складской работник, в кроличьей ушанке и вездесущей телогреечке.
        - Не подходите, милиция. Тетка склады обворовывала, вот, задержали с поличным.
        - А! - мужик, не сбиваясь с шага, подошел и, немедля не секунды, пнул женщину в бок, на ее счастье, ногой, обутой в подшитые, серые валенки: - Меня в том годе такая же тварь обнесла, так я шесть месяцев за товар рассчитывался, без копейки сидел.
        Мужик попытался пнуть заткнувшеюся тетку еще раз, но я, вытянув руку, не дал ему этого сделать. После чего мужик, огорченно, сплюнул ей прямо на шапку, и пошел дальше по своим делам, насвистывая песенку, как человек, который сделал важную и нужную работу. Я надел на задержанную тяжелые наручники, зацепив на них, заодно и сумку, после чего подняв и отряхнув кое как мошенницу, потащил ее в сторону восьмого склада.
        Все настроение мне испортил Руслан, что без шапки, весь в снегу и с вывернутым карманом куртки показался из-за угла склада.
        - Ушел! Ушел, сука! - заревел опер по «потерящкам», потрясая зажатой в руке щеткой от «дворника» какого-то автомобиля: - У него машина за углом стояла, и он ушел, гад!
        После чего Руслан, с силой, швырнул на землю ни в чем не повинную деталь от автомобиля и стал с остервенением топтать ее ботинками сорок четвертого размера.
        Глава 17
        Глава семнадцатая. Золото манит нас, золото губит нас.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        - Держи ее! - я толкнул тетку в объятия Руслана и побежал к углу склада. За углом открывалась часть базы с железнодорожными путями, козловым краном, и еще одними воротами. И вот к этим воротам, по занесенной снегом тропинке, по брюхо утопая в снежном насте, на высоких оборотах тянул бежевый «жигуленок», по пятам преследуемый беспрерывно сигналящим клаксоном ЗИЛом. Наверное, по расчетам жуликов, мужик со склада должен был подхватить мадам с деньгами, и они, наверняка заранее подобрав ключи от ворот на железнодорожных путях, тихонечко бы выехали оттуда, замкнув за собой калитку, пока лох с документами ждал бы «кладовщика» у ворот восьмого склада, но что-то пошло не так. И вот сейчас, владелец бежевых «жигулей», поняв, что у подельницы неприятности, да и у него сильно подгорает под хвостом, решил уходить один. Автомобильчик притормозил у железнодорожных ворот, но несущийся сзади грузовик, легко перемалывающий рыхлый снег, не оставил мошеннику времени на то, чтобы открыть замок и разомкнуть металлическую цепочку, и «жигуленок», перевалив через рельсы, устремился к гласным воротам базы.
        Я рванул в туже сторону. Счет шел буквально на секунды, мошеннику на автомобиле предстояло объехать базу по периметру, а мне пробежать вдоль длиннющего здания склада на своих двоих. Мой старт сразу не задался, уже через два десятка шагов с сбил дыхание, с хрипом втягивая воздух в горящие легкие, да еще Демон, решив, что настало время поиграть, время от времени, толкал меня под руку мордой с, зажатой в зубах, покрытой льдом, палкой.
        По закону подлости, сторож, устав, собирать «полтинники» за въезд, ушел, повесив в окошке своей будки бумажку «Обед» и опустил натянутую поперек въезда цепочку. Я бежал, задыхаясь, ничего не видя от сжигающей легкие боли, а справа приближался рев насилуемого движка бежевого «Жигуленка». Я не успел всего несколько метров добежать до голубеньких ворот. «ВАЗовская», малолитражка, не вписавшись в поворот, с грохотом сминаемого железа впечаталась в створку, сваренную из труб, и виляя кормой, выскочила с территории базы, а через несколько секунд напротив меня пронесся юзом тормозящий «ЗИЛ». Метров через десять Дима окончательно остановил грузовик и, со скрежетом включив заднюю передачу, остановился напротив меня.
        - Садись быстрее, сейчас догоним! - из окошка кабины высунулось разгоряченное погоней лицо моего друга.
        - Не, Дима, хватит, хрен мы его догоним, скорее в аварию попадем, за ним гоняясь. Да никуда он от нас не денется. Вон Руслан его подельницу волокет сюда, сейчас важнее ее правильно оформить.
        Женщина, попыталась упереться, но только запястье свое кромкой наручников повредила до крови, а остановить такую могучую машину, как бывший десантник Конев было возможно не с ее рыхловатым, нетренированным телом. Несмотря на то, что дама из-за всех сил надсаживая горло, безостановочно выкрикивая попеременно то «Спасите, убивают», то «Насилуют», заснеженная территория взирала на ее мольбы бесстрастно. Грузчики, выгружавшие тяжелые рулоны линолеума скользнули по нашей группе равнодушным взглядом и продолжили свою работу. На крылечке небольшого оптового магазинчика стояли и курили три женщины, которые тоже не проявили интереса к нашей колоритной группе. Вот в этот магазин мы и ввалились всей своей разномастной компанией.
        - Ой, какой песик! А можно его погладить? Можно палочку кинуть? - валившийся первым в пустой магазинчик Демон зарядил своей счастливой мордой, с зажатой в зубах палочкой и примершими на усах ледышками сразу настроил местное население на позитивный лад, тем более, что я лично пообещал, в случае, если согласившихся быть понятыми девиц, вызовут в отдел или суд для дачи показаний, я лично привезу и отвезу их назад после окончания следственных действий. А после того, как из сумки задержанной дамочки на стол выпали пачки денег, которые пара жуликов чуть не заработала за несколько дней, девчонки-продавцы смотрели на, ждущую от них сочувствия и женской солидарности, мошенницу, как Ленин на буржуазию. Процесс досмотра, осмотра и даже личного обыска задержанной, с учетом приличий, снимался на взятую в РОВД под честное слово видеокамеру, так как гражданка предусмотрительно паспорт или иной документ с собой не захватила, и нам пришлось довольствоваться личными данными, записанными с ее слов.
        Им, ежедневно таскающим тяжелые ящики и коробки за минимальный оклад, выслушивающих ежедневное хамство от покупателей-оптовиков, а после работы, мчащихся с городской окраины по детским садам, в тщетной надежде забрать чадо до закрытия дошкольного учреждения, трудно было проникнуться сочувствием к помятой и хныкающей тетке, из сумки которой высыпали на обшарпанный прилавок по то их месячных окладов.
        Не слушая причитаний задержанной и требований вызвать скорую помощь у гражданки выгребли и изъяли все мои деньги, пачку квитанций приходных ордеров с печатью неизвестно мне фирмы, в том числе и о приеме от представителя магазина гражданина Ломова денежных средство в размере ста шестидесяти восьми тысяч рублей. Склад номер восемь, который арендовала указанная фирма на месяц был тут-же осмотрен мной в присутствии понятых и заместителя директора базы, который подтвердил, что на момент осмотра в помещении, кроме складской телеги, загруженной пустыми коробками и старого рабочего халата, никаких иных товарно-материальных ценностей не было. Склад был опечатан до прибытия следственно - оперативной группы. В общем состав мошенничества с крупном размере был зафиксирован и задокументирован максимально полно.
        После обеда мы вернулись в родной райотдел, после чего гражданку, не смотря на ее интеллигентную внешность и приличную одежду, обыскали и по прежнему, не обращая внимание на ее крики и слезы, засунули в камеру для задержанных, где к тому времени все сидячие мест были заняты пятеркой цыганок-гули, что были задержаны сотрудниками патрульно-постовой службы по приметам, как подозреваемые в совершении кражи золота у денег под воздействием гипнотического воздействия, под предлогом гадания о том что было, есть и всенепременно сбудется. На гипнозе категорически настаивали две серьезные женщины - бухгалтера, которые ничем иным не могли объяснить тот факт, что после короткой встречи с говорливыми смуглянками, они остались без сережек, колечек с искусственными рубинами и наличной денежной массы.
        Дима Ломов отправился к дежурному следователю, где он с пеной у рта стал рассказывать как он, получив под роспись у знакомой Маргариты Михайловны, по разовому документу, сто шестьдесят восемь тысяч рублей для закупки партии сахара на базе по улице Переводчиков, как он предъявив доверенность и паспорт, передал улыбчивой женщине в домике с вывеской касса, всю оговоренную сумму, что женщина, тщательно пересчитав все деньги, выдала ему приходный ордер с подписью и печатью о приеме в кассу акционерного общества закрытого типа всей оговоренной суммы, накладную на получение товара и отправила за товаром на склад номер восемь, куда Дима уже заезжал ранее.
        - И представляете! - Дима разгоряченно размахивал руками над столом дежурного следователя: - Подъезжаю к складу номер восемь, а там закрыто, и бумажка к воротам пришпилена «Буду через десять минут». Но я же милиционер бывший, у меня чуйка то взыграла. Я и не стал эти десять минут ждать, а поехал обратно к кассе. Вы же понимаете, я за такие деньжищи расписался, мне же за них отвечать, а пока сахар я на эту сумму не сдам в магазин, то на мне материальная ответственность лежит. Ну я и поехал обратно к кассе, а там гляжу, что кассирша то уже одетая по тропиночке идет по пешеходной куда-то за склады. А я же на машине, на грузовой, и пока разворачивался, вижу женщина уже за складами из виду скроется. Ну я и закричал, что мол ловите воровку, а потом гляжу - ребята- сотрудники к ней подошли, но она их сумкой ударила и стала убегать. Но ребята ее догнали и задержали. А я поехал на машине по территории, хотел этого мужика со склада найти. А потом вижу, он в машину садиться, бежевую Вазовскую «копейку», ну, то есть, ВАЗ-2101. Я тут совсем понял, что дело нечистое, попытался его своей машиной зажать, но он
успел с территории базы выскочить, даже о ворота ударился задним левым крылом, там, на воротах, краска с его машины должна остаться.
        А я мимо ворот промахнулся, метров десять меня мимо них по инерции пронесло, ну вои и ушел тот гад.
        Ну тут было все нормально, Диму учить не надо, расскажет и покажет в лицах все, что надо, а вот вопрос с деньгами стоял очень остро…
        - Татьяна Алексеевна, можно вас на одну минуту? - я сделал жалобную физиономию, привлекая внимание дежурного следователя.
        - Что, Павел?
        - Татьяна Алексеевна, а когда вы деньги потерпевшим вернете?
        - В каком смысле - потерпевшим верну? Я еще потерпевших в глаза не видела!
        - Ну как же, Мария Алексеевна? Вот заявление из организации, о том, что они просят признать их потерпевшими, и сумма ущерба указана. Вот у вас на столе все необходимые документы. Эксперт уже пальцы задержанной с десятка купюр откатал и фототаблицы сделал. А деньги нужно вернуть потерпевшим и очень важно, необходимо сделать это сегодня.
        - Паша, ну ты что за дичь то несешь? - лейтенант Маша отложила ручку и смотрела на меня с материнским участием: - Ты понимаешь, что так никто не делает? Деньги я признаю вещественным доказательством по делу, они до суда будут в уголовном деле находиться.
        - Мария Алексеевна, ты себя то слышишь? Деньги до суда в уголовном деле? Да за них проценты каждый день капают, и процент этот немалый, считай четверть моей месячной зарплаты в день и мне эти деньги платить.
        - Павел, а ты тут причем?
        - Тут сложная схема, Мария Алексеевна. Ну, в общем, деньги я взял в банке от имени фирмы моей бабушки, при условии, что все проценты будут моей проблемой. А то, что ты предлагаешь…
        - Я, Павел, ничего не предлагаю, я тебе говорю, как положено…
        - Маша, так положено было тогда, когда доллар стоил шестьдесят три копейки, а цену на товаре могли и в металле отлить, потому что она не менялась, а сейчас за кредит взыскать пол процента в день - это нормально. Ты мне предлагаешь самому, из своего кармана эти проценты платить? Короче, Мария, давай, осматривай деньги и оформляй их возврат представителю потерпевших. - Я ткнул пальцем в притихшего Диму: - в конце концов, мне руководство обещало, что, если я найду деньги, то мне с их возвратом никаких препятствий не будет.
        Я с трудом сдержался, чтобы не долбануть дверью, так, чтобы штукатурка посыпалась и, не в лучшем расположении духа двинулся в дежурку, а то доставленная с оптовой базы дама в камере заскучала.
        Дама стояла у двери камеры, прижав лицо к мутному окошку и беззвучно разевала рот, как рыбка за стеклом аквариума.
        Вид у женщины был слегка помят, левый карман пальто был вывернут наружу, видимо, знакомство с гадалками происходило очень интенсивно. На
        - Как зовут? - гаркнул я в самое женское ухо под завитком крашенных волос, чем вывел клиентку из ступора.
        - Таня! - пискнула задержанная.
        - Она чужими данными назвалась! - тут же наябедничал помощник дежурного: - Но дату рождения другого человека забыла.
        - Ну и дура. - я подхватил женщину под локоть и потащил прочь из дежурки.
        - Почему вы так со мной ведете себя…- Таня стала вырываться: - Я вам не преступница!
        - И кто ты, по-твоему? Тебя взяли с поличным, доказательств по делу - как в учебнике, можно студентам в качестве учебного пособия показывать, да еще и чужими данными назвалась А это сто процентов, что сидеть будешь не менее пяти лет…
        - Вы меня не запугаете!
        - Иди давай вперед… - очень хотелось дать смачного пинка по этой сытой заднице, что семенила по коридору впереди меня, пытаясь сохранить вид приличной женщины, оскорбленной в лучших чувствах.
        - Спрашиваю тебя один раз - как зовут подельника и где его найти?
        - Вы меня с кем-то путаете…- дамочка пыталась поудобнее устроиться на расшатанном стуле для задержанных, что стоял в подвале, напротив моего кабинета.
        - Понятно. Вижу разговор не получается. Давай, вставай, пошли обратно в камеру…
        - Подождите! Можно я здесь посижу, а то в камере дышать совсем нечем…
        - Ну посиди. - я достал ежедневник и стал переписывать с клочка бумажки, что мне дал оператор ИЦ данные на владельца бежевых «жигулей», что так ловко удрал от нас с территории оптовой базы. Судя по всему, машина была приобретена по доверенности, но на нового владельца не переоформлена, потому как номинальный владелец достиг почтенного возраста в семьдесят пять лет и вряд ли смог уйти от разгоряченного погоней Димы Ломова.
        - Послушайте, мне рассказывали, что милиция зачастую прибегает к провокациям, но вы же сами понимаете, что в суде это у вас не пройдет… - снова начала «лечить» меня задержанная: - И деньги вам придется мне вернуть и извинится…
        - Что? Деньги вернуть? - от наглости тетки я даже прекратил набирать номер владельца «Жигулей», что я нашел в телефонном справочнике: - И нам каком основании?
        - Что значит на каком основании? Моя организация АОЗТ «Юпитер» продала магазину номер сорок три Горпродторга сахар за наличный расчет. Я, как бухгалтер- кассир деньги приняла и несу за них полную ответственность, пока не сдам их в банк или не передам директору.
        - Замечательная версия, Таня, но вот только, где сахар? В восьмом боксе его не было, ни грамма?
        - Я вам не Таня, а Татьяна Михайловна, и причем тут восьмой склад? Я точно уверена, что говорила о девятом…
        - У вас на накладной, вашей рукой, написана цифра «восемь»…
        - Да Господь с вами, я просто так «девятку» пишу, почерк у меня такой. А водителю из магазина я точно сказал, что склад номер девять, я не могла ошибиться.
        Я продолжал иронично улыбаться, глядя на задержанную, а сам лихорадочно обдумывал ситуацию… Кто-то, достаточно умный, старательно проинструктировал Татьяну Михайловну с правовой точки зрения на случай задержания. Сейчас она будет старательно изображать честного кассира, которая что-то перепутала, или ее неправильно поняли. Наше следствие, носясь, как курица с яйцом, с презумпцией невиновности, готова принимать на веру любую ахинею, что говорят задержанные. Эта хитропопая Таня сейчас скажет, что сахар, честь по чести, торгуется со склада номер девять, следствие пошлет нас срочно проверять данную информацию. А когда мы, уже под вечер, приедем, чтобы доложить, что склад номер девять торгуем унитазами и другим санитарным фаянсом, и никакой Татьяны Михайловны у них не работает, задержанная, виновата улыбнувшись, сообщит, что она имела ввиду склад номер шесть, ну что поделаешь, ее первый раз в жизни задержала милиция и кинула в камеру. Стресс, волнение, повышенное волнения, а можно мне «скорую» вызвать? И, даже вы сподобитесь привести справки со всех складов данной базы, что никакого АОЗТ «Юпитер» и
никакой Татьяны Михайловны у них нет, дамочка лишь заулыбается и выдаст новую версию:
        - Так у нас склад не на этой территории, а на соседней базе? Как называется? А я не помню, я всегда пешком, через дырку в заборе на территорию проходила. Схему нарисовать? Нет, я не смогу, у меня географический кретинизм, я не справлюсь.
        И это может длиться очень долго, пока не окажется, что срок задержания мошенницы уже истек, или у нее обнаружились признаки беременности и ее надо отпускать на подписку об обязательстве о явке…
        - Татьяна, вас все равно уже не выпустят, несмотря на все ваши ухищрения. А завтра должны приехать другие ваши жертвы, которые, я уверен, вас уверенно опознают. В этих условиях прокурор посмеется над вашими попытками избежать ареста, но его смех вас не спасет.
        - Скажите…- Татьяна воровато оглянулась по сторонам: - А если я скажу, кто со мной…. Ну это…
        - Если назовете вашего подельника?
        - Ну да, если назову, то меня отпустят?
        - Однозначно нет. В данной истории нет. Да и зачем. Вас задержали с поличным, по эпизоду на Заводской вас опознают однозначно, а ваш подельник даже денег не касался. Я понимаю, если вы назовете не только его имя-фамилию, но и выдадите, где хранятся похищенные деньги. Я не за что не поверю, что вы за короткий срок все деньги истратили.
        - Вы просто Игоря не знаете. Хорошо, я подумаю. - Татьяна Михайловна решительно встала со стула: - Может быть я и пойду вам на встречу.
        В дежурке, когда я заводил мошенницу в опустевшую камеру, меня окрикнул дежурный по РОВД:
        - Громов, из спецприемника звонили, сказали, что через два часа Соколова Владислава Александровича выпускают, поэтому если он тебе нужен, то через полтора часа ты должен к ним подъехать.
        - Спасибо. - я вышел из дежурки и тут же был перехвачен Марией Алексеевной.
        - Паша, ты меня извини, но я по твоему делу пошла к начальнику следствия Рыбкиной Нинель Павловны, хотела насчет возврата денег посоветоваться, так она вообще сказала, что с твоей стороны одни сплошные нарушения. Что это не раскрытие преступления, а провокация совершения преступления или ненадлежащее проведение контрольной закупки, и она сейчас со всеми материалами едет к прокурору, чтобы тот дал свое заключение. Ты меня извини, я просто забыла, что вы с ней не ладите.
        - Ладно, Маша, я тебя понял. Ты только дай мне деньги под расписку, меня эксперты просили их занести, они свои исследования с ними не закончили.
        Маша хотела мне отказать, но очевидно то, что она подставили меня перед своей начальницей не давало ей возможности трезво мыслить, поэтому она согласилась, правда, долго перечитывала мою расписку, ища подвох, но все же сдалась и передала мне пакет с деньгами.
        Глава 18
        Глава семнадцатая. Конец игры.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        - Привет! - не успел Слава Соколов выйти из гостеприимных дверей спецприемника, где он отбыл административный арест, как говорится «от звонка до звонка», как он увидел человека, о котором с ненавистью вспоминал все последние дни.
        - Ну что тебе еще надо? - с нотками истерики закричал бывший административно задержанный, и закрутил готовой, в поисках путей спасения - снова ночевать на нарах среди бомжей, вонючих хануриков и «кухонных боксеров» у него не было ни сил, не желания. Хотелось завалиться домой к Тамарке - скорнячке, отмыться в горячей ванне до скрипа кожи, выпить стакан водки под вареную картошечку с соленым салом или селедкой, а потом долго мять в кровати податливую и отзывчивую деваху, что надеялась, что Слава когда-нибудь остепенится и наконец жениться на ней.
        - Громов, сука, ты так и знай, если ты меня опять по мелкому закроешь по беспределу, я до областного прокурора дойду, но тебя тварь посажу…- Слава некрасиво скривил трясущиеся от ненависти губы.
        - Нет, Вячик, сегодня все по-честному будет. - я потряс перед его носом наручниками: - Спиной поворачивайся и руки назад…
        - Что? Да я тебя…- Соколов сделал шаг ко мне, но замер, потому что стоящей в стороне машины в нашу сторону прыжками быстро двигался и утробно лаял большой черны пес.
        - Что, ментяра, один на один ссышь выйти?
        - Соколов, ты дурак? Вас придурков столько, а я один. Давай не болтай лишнего, а руки подставляй.
        Всю дорогу задержанный молча сидел на заднем сидении, под недобрым взглядом недовольно принюхивающегося к нему Демона, гордо занявшего сидение рядом с водителем.
        Так как время поджимало, то первым делом нам пришлось ехать в банк. Увидев ввалившихся в отделение кредитного учреждения двух типов не самой мирной наружности, один из которых был со скованными за спиной руками, нам на перерез двинулся охранник, который не понимал, что делать в данной ситуации и приближался очень медленно, то вынимая свою резиновую дубинку, то вкладывая ее обратно в кожаную петлю на поясном ремне.
        - Спокойно, следственные действия! - я показал охраннику развернутое удостоверение и потащил Соколова в освободившуюся кабинку кассы.
        Хотя я и поставил Славу лицом к стене, но помешать мужчине крутить головой, пока я сдавал кассиру свои сто шестьдесят две тысячи рублей, я не мог. Судя по всему, увиденное настолько потрясло черное сердце преступника, что он длительное время просто молчал, уйдя в себя. Стоило нам выйти из кабинки кассы, как мы напоролись на спешащего к нам управляющего отделением банка, из-за спины которого испуганно выглядывал давешний охранник.
        - Что здесь происходит?
        - Вы что, не видите? - я помахал перед носом управляющего корешком приходного ордера: - Деньги сдаю, как и обещал.
        - Это что такое? - Викентий Сергеевич с отвращением тыкал пальцем в наручники на запястьях Соколова.
        - Вы разве не видите? Это наручники. Задержал подозреваемого в преступлении и руки ему обездвижил, чтобы у вас ничего не пропало.
        - Вы же этот… как ее, из АО «Немезида»? А как?
        - Жизнь сейчас такая…- вздохнул я: - приходится совмещать. Извините, но мы пойдем.
        Соколова я завез в опорный пункт, к хорошо знакомому участковому, так как знал, что в РОВД мне спокойно с задержанным работать не дадут. Мне дали ключ от маленького кабинетика напарника местного хозяина, что в настоящее время пребывал в отпуске и показали, где стоит электрический чайник и банка с заваркой.
        - Громов, что тебе от меня надо? - Соколов разминал запястья, с которых я снял наручники и косо поглядывал на разлегшегося в уголке Демона.
        - Явку пиши и твои мытарства закончатся. - я пододвинул Славе чистый бланк.
        - Явку? - нервно хохотнул Соколов: О чем хоть?
        - О том, как ты несколько месяцев назад, в съемной квартире, возле которой мы с тобой первый раз встретились, убил своего приятеля по фамилии Захаров, после чего расчленил его труп, который, расфасовав по пакетам, вынес на мусорную площадку. Напиши подробности в явке с повинной, и твоя жизнь на несколько лет приобретет определенность.
        Клянусь, с глазах Славы мелькнул страх, он задумался на мгновение, но справился с собой и натянуто засмеялся:
        - Ха-ха-ха, Громов, ну ты придурок. Не знаю я никакого Захарова, а уж тем более, никого не расчленял.
        - Так это ты придурок, Слава. Вы с убиенным шесть лет в одном классе проучились.
        - А, так этот Захаров? Да я его уже давно не видел, наверное, пару лет.
        - Правда? А вот задержанный по нашей просьбе начальник привокзального почтового отделения станции Борзя Забайкальского края Марк Дулеве, тоже, кстати ваш одноклассник, дал показания, что по вашей просьбе он закупал патроны к стрелковому оружию у своих знакомых на складах сто тридцать первой мотострелковой дивизии, и почтовыми вагонами отправлял их вам, для дальнейшей реализации через вашего общего знакомого и одноклассника Сергея Захарова, на севере бассейна Реки, куда Захаров плавал, будучи работником речного флота.
        - Что за чушь? Уверен, что Дулевича тоже в каком - нибудь спецприемнике держали, вот он и не выдержал, и оговорил нас.
        - Да, конечно, только взяли его с поличным, патроны в его доме нашлись.
        - Значит оговорил он меня, пытали его, уверен.
        - Негодую вместе с вами, но вот что делать с мехами краснокнижных животных и патронами к боевому оружию, что нашли в вашем доме.
        - У меня, гражданин начальник, дома, как такового нет, выгнали меня родственники из дома…
        - Сочувствую вашему горю, но согласно показаний владелицы дома по улице Стальной магистрали, вы сняли у нее дом на год. При осмотре дома в нем обнаружены принадлежащие вам вещи и документы, а также патроны…
        - Я же говорю, подбросили!
        - Точно, два ящика из числа тех, маркировка ящиков соответствует тем, что изъята у вашего одноклассника на станции Борзя. Вы считаете, что кто-то поверит в всесоюзную аферу милиции, перевозящей ящики с патронами на несколько тысяч километров, чтобы задержать двух одноклассников?
        - Я ничего не знаю…
        - Слава, попался, так не веди себя как дурак, признай то, от чего уже не отвертишься и живи дальше. На зоне тоже люди живут, в отличии от твоего приятеля Захарова, у которого ребенок остался сиротой. Что не поделили с Захаровым?
        - Я не знаю, о чем вы говорите, гражданин начальник. Дайте мне лист бумаги, я жалобу буду писать.
        - Пожалуйста. Мой тебе совет - по возможности пиши печатными буквами, наш прокурор не любит корявые почерки разбирать.
        Пока Слава, высунув кончик языка от усердия, старательно выводил печатными буквами свой крик души, я продолжал увещевать его признаться в совершенном им убийстве.
        - Ты гражданин начальник зря стараешься, и вообще, помолчи пожалуйста, у меня от твоей трескотни голова болит. Мне бы скорую вызвать, возможно у меня давление поднялось.
        - Дурак ты Слава. - я перечитал его жалобу и убрал в папку: - Причем двойной дурак.
        - И почему это я двойной дурак? То, что тебе жалобу отдал? Так я потом еще напишу, хоть одна, но до прокурора доберется, ты даже, начальник, не надейся открутится.
        - Дурак ты слава в том, что свидетель того, что у вас Захаровым приключилось, остался только ты. Как ты расскажешь, так оно и выйдет, опровергать тебя некому. Но тебе следствие рано или поздно убийство докажет, и плюсом к сроку за патроны, ты получишь еще один срок, причем не путем частичного поглощения одного другим, а полновесным довеском.
        - Ну и доказывайте, а почему двойной дурак?
        - Ты фильм «Место встречи изменить нельзя» смотрел?
        - Ну…
        - Помнишь, как Фокс под диктовку Шарапова образец почерка дает, который получился, в итоге малявой Ане?
        - Ну, помню, и че?
        - Да ниче! Помнишь открытку, что ты Люське Захаровой от имени ее убиенного мужа якобы с Севера прислал, и сто пятьдесят рублей на жизнь приложил, жадюга?
        - Не знаю никакой открытки! - взвизгнул Слава, начавший догадываться, что дело плохо, правда не понимая подробности.
        - Ничего страшного. Ту открытку тоже кто-то печатными буквами писал, старался. И жалобу твою прокурор обязательно увидит, только с заключением графологической экспертизы, что по мнению эксперта оба документа выполнены одним и тем же человеком. Вставай, в РОВД поедем, руки за спину…
        Слава встал, после чего громко заорав, бросился в сторону двери. Так мы и выпали в коридор опорного пункта, под ноги местных бабок, что пришли на прием к участковому - Слава, визжащий в ярости, что-то нечленораздельное, я, висящий у него на плечах и пытающийся заломить на «болевой» руку, и Демон, с удовольствием вцепившийся в лодыжку беглеца.
        С криком «Отпустите мальчика!» и «Что делаете, фашисты!», шустрые старушки, как птички, вспорхнули со стульев и прижались к стенам опорного пункта, вопя на нас с безопасного расстояния. На шум из своего кабинета выскочил участковый, и, оббежав рычащего Демона, стал помогать мне ковать беглеца в железо.
        Через пару минут мы захлестнули извивающегося на полу Славу дужками «браслетов» и подняли его на ноги, на что он сразу поджал ногу и начал орать, что ему нужна «скорая помощь».
        - Ну что, «скорую» вызывать? - хмуро поинтересовался у меня участковый.
        Я нагнулся и задрал штанину на пострадавшей от зубов Демона ноге - покраснения, лопнувшая кожа, но рваных ран, как ожидалось, не увидел:
        - Да ну, нах! В РОВД довезу, пусть там вызывают, а здесь он просто сбежать хочет.
        - За что его хоть принял?
        - Данный гражданин задержан за то, что убил и расчленил своего одноклассника, а жене убитого с грудным ребенком написал открытку, типа задерживаюсь на Севере, жди, летом приеду. И сто пятьдесят рублей приложил, мол кушайте, не обляпайтесь. А убил он его за то, что доходы от воровства оружия и боеприпасов с армейских складов не поделили. - излишне громко проинформировал я общественность и дернул Соколова за рукав: - Так было, Слава?
        Душегуб собрался мне что-то ответить, но решил промолчать и отвернулся.
        - Видишь, как попался, так стыдно ему стало, нечего ответить. Ладно, поедем мы, поздно уже. Спасибо за помощь. - я ухватил задержанного за шиворот и потащил на улицу, в сторону машины. Потрясенная общественность возмущенного гудела за нашими спинами. Больше всего собравшихся женщин возмутила мизерность суммы, высланной семье несчастного Захарова.
        Не успел я передать Соколова помощнику дежурного, как в дежурную часть ворвалась взлохмаченная следователь Маша:
        - Громов, су… где деньги?
        - Мария Алексеевна, деньги я сдал в банк. Вот свидетель. - я похлопал по плечу сидящего на лавке Соколова, что опять завел свою нытье, что ему срочно нужна «скорая помощь», иначе он истечет кровью.
        - Как ты мог забрать деньги!
        - Мария Алексеевна, я предупреждал, что деньги по факту мои, на меня за каждую минуту их использования рубль навешивался. Я сказал, что я должен успеть их сдать в банк до закрытия и вам надо успевать их оформить и передать потерпевшему. Что ты из сказанного не поняла?
        - Нинель Павловна…
        - Да пошла в жопу твоя Рыбкина! - не выдержал я: - Из-за того, что у меня с ней личные неприязненные отношения, она готова раскрытые уголовные дела загубить на корню!
        - Она сказала, чтобы ты, как появишься, сидел в РОВД и никуда…
        - Так! - я повернулся к «греющему уши» помощнику дежурного: - ты жулика у меня принял?
        - Ага, сейчас оформлю.
        - Сообщаю всем - уже скоро одиннадцать, я поехал отдыхать. Никакую Рыбкину ждать я не собираюсь. Товарищ дежурный, официально заявляю, чтобы без обид - ночую я у знакомой, поэтому ко мне в адрес дежурку посылать не надо, там будет только собака, а дверь железная, будете стучать среди ночи - перебудите всех моих ветеранов, а им уже по фигу, милиция, не милиция, обматерят и костылями отбуцкают. Поэтому всем спокойной ночи и встретимся завтра.
        Ночевать я поехал естественно домой, подруги с подходящими жилищными условиями у меня нет.
        Лене, что ждала меня с ужином, я запретил подходить к двери, если кто-то среди ночи начнет барабанить в нее, а телефон я сразу, с порога, отключил от розетки. Утром меня тоже никто не встретил, очевидно, на возбуждение уголовного дела мои грехи пока не тянули. На развод меня не пустили, а перехватив на входе в РОВД, велели идти в приемную начальника отдела и ждать там. К моему удивлению, начальники служб после селектора потянулись снова в кабинет начальника, хотя совещались они всегда до селектора. Половина смотрела на меня, по-сиротски скрючившегося на стуле, с легким недоумением, очевидно, что скандал не набрал общеизвестных оборотов.
        Последняя, не глядя на меня, в приемную начальника влетела злая, как фурия начальник следственного отделения Рыбкина Нинель Павловна, после чего всех пригласили заходить, а через пять минут крикнули меня.
        - Разрешите, товарищ полковник. Старший оперуполномоченный…
        - И когда это ему старшего дали? - взвилась сидящая подле начальника Рыбкина, сияя новенькими подполковничьими погонами на кителе цвета маренго.
        - Я дал. - придавил ее взглядом начальник РОВД: - Громов, что ты такой скрюченный стоишь?
        - Вчера вечером жулика задерживал, спину потянул.
        - Это кого это ты задерживал?
        - Соколов Владислав Александрович, одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года рождения…
        - Это, которого твой пес покусал?
        - Вот, я же говорила! - опять влезла возбужденная Рыбкина.
        - Товарищ полковник, там максимум ссадины на ноге были, прокусов я не нашел.
        Начальник взглянул на сидящего напротив дежурного по РОВД, сдающего свою смену.
        - «Скорая помощь» его осмотрела, йодом помазала и повязку наложила, в госпитализации отказала. Я с них взял справочку, что по состоянию здоровья Соколов В. А. под стражей содержаться может.
        - Он, между прочим, в убийстве подозревается. - пожаловался я: - Пытался убежать, оказывая активное сопротивление.
        - Самбо надо лучше изучать. - не отрывая глаз от ежедневника, посоветовал мордастый начальник ОБХСС.
        - Товарищ майор, подскажите зал, куда вы ходите, я сразу запишусь. - не сумел я смолчать.
        - Громов! - начальник хлопнул тяжелой ладонью по столу: - Про какое убийство ты говоришь?
        - Палец, найденный в ванной в съемной квартире на улице Полярников.
        - И где уголовное дело? Я что-то не помню.
        - Товарищ полковник, материал я в дежурку вчера сдал для отправку в прокуратуру. Все что мог я сделал.
        - Мдя? - начальник полез в стопку материалов, лежащих на столе, но передумал.
        - Ладно, с материалами потом разберемся. Что за деньги ты вчера у дежурного следователя украл?
        - Я украл? - мой возглас повис в установившейся в кабинете начальника тишине: - И у кого я украл деньги?
        - У дежурного следователя. - любезно улыбаясь пояснила Рыбкина.
        - У дежурного следователя эти, якобы украденные мной сто шестьдесят две тысячи, откуда появились?
        - Это вещественные доказательства по уголовному делу.
        - Нинель Павловна, вы уж с начала начните - кто в РОВД эти деньги привез?
        - Ты привез, но это не имеет никакого значения, они по делу проходят…
        - Эти деньги я получил в банке, под проценты, по документам фирмы моей бабули, потому что я вышел на мошенников, которые под предлогом продажи сахара оптом уже не одну фирму нагрели. Нужны были деньги на покупку минимум четырех тонн. Что мне мой руководитель сказал, когда я обратился за помощью? Сказал, что у него есть денежные «куклы» на пятнадцать тысяч, поэтому мне пришлось брать деньги от имени фирмы моей бабули в банке, на день.
        - Так надо было «куклы» брать…
        - Товарищ начальник, вы сами подумайте - мошенница, которая кассиршу изображала и все деньги пересчитывала, не обратила бы внимание, что ей куклу подсунули? Так вот, я следователя сразу предупредил, что деньги надо вернуть представителям потерпевших, а мне надо их сдать в банк до закрытия. Начальник следствия, когда узнала, что я с такой просьбой обратился, велела деньги не возвращать, а приобщить их к материалам дела.
        - Я действовала в соответствии с требованиями уголовно-процессуального кодекса. - авторитетно отчеканила Нинель.
        - УПК не запрещает исследовать вещественные доказательства и вернуть их потерпевшим на стадии предварительного следствия.
        - Нам виднее, как расследовать уголовное дело, Громов, и не дело всяких недоучек…
        - За вчерашний день фирма «Немезида», а по факту я, заплатила банку проценты равные половине моего должностного оклада, не до х… ли я должен платить? Или вы хотели вернуть деньги после вынесения приговора судом? В УПК и такие случае предусмотрены.
        - Я ни хрена не понимаю. - подвел итог начальник РОВД: - У кого-то мнения есть, как у специалистов?
        - Майор Ощепков, Василий Свиридович, как начальник ОБХСС, что скажешь?
        - Я товарищ полковник затрудняюсь пока ответить. - мордатый майор лениво приподнял свой зад от стула.
        - Понятно, сядь. Кадры! Провести служебную проверку в полном объеме, мне заключение на стол в течении трех дней.
        - Есть, товарищ полковник! - заколыхала красивой грудью, вскочившая со стула начальник отдела кадров: - Громов, удостоверение сдай.
        - Я его вчера, пока с жуликом на полу возился, где-то в «опарнике» потерял. Найду - обязательно сдам.
        - Громов, мы к тебе домой с обыском приедем.
        - Приезжайте, я все равно дверь не открою.
        Я вышел из кабинета начальника, чтобы через несколько секунд вернутся и поделиться с руководством внезапно посетившей меня мыслью. В кабинете царила оживление. Нинель что-то злобно шептала на ухо «кадровичке», уверен, что речь шла обо мне. А ушлый начальник БХСС горячо доказывал начальнику РОВД, что целесообразнее передать все еще сидящую в камере мошенницу для дальнейшей работ его ребятам, так как бестолковые опера из «уголовки» все испортят.
        - Я что еще хотел сказать, товарищи руководители. Я на сто процентов уверен, что существует инструкция, что такую большую сумму денежных средств в РОВД хранить нельзя. Вы, когда проверку проводить будете, не забудьте наличие такого документа проверить, иначе я такую жалобу на вас накатаю. Всем счастливо.
        Это сейчас сто шестьдесят две тысячи рублей сумма так себе, а еще год назад, при СССР она была вполне ого-го, а инструкции по хранению денежных средств у нас меняют очень редко. Уверен, что тут Нинель обломается и деньги в таком количестве положено сдавать в банк.
        Я сел за руль машины и поехал в сторону отдела занятости центрального района города. Устал я от душных начальников, пора было начинать новую жизнь.
        Глава 19
        Глава девятнадцатая. Одной ногой на «гражданке».
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        - Привет! - отец вошел в квартиру и радостно улыбнулся - нечасто сын посещал в последнее время родительские пенаты.
        - Привет, папа. - я обнял отца, помог снять куртку.
        - Мужчины, руки мойте и есть идите. - из кухни выглянула мама, держа на отлете мокрые руки.
        - Коньячку выпьешь? - папа склонился над приоткрытой дверкой холодильника: - Или опять на работу ехать?
        - А, давай! - я махнул рукой: - Не поеду сегодня на службу, надоело.
        - Ты без машины?
        - Папа, если ты мне грамм пятьдесят нальешь, то по формуле за полтора часа все спиртное должно переработаться.
        - Что за формула?
        - Недавно прочитал, что печень взрослого человека за час перерабатывает двадцать грамм чистого спирта. То есть, переводя на крепость коньяка, это как раз пятьдесят грамм в час. Еще сверху пол часика посидеть и можно ехать.
        - Да? Ну смотри сам, ты парень взрослый.
        Мы чокнулись хрустальными стопками и влили в себя янтарную жидкость.
        Ну, для «Наполеона» польского розлива вполне неплохое качество.
        - Что нового? - отец аккуратно отделил кусок котлеты.
        - Вопрос имеется, пап. Ты директора завода «Энергоспецремонт» знаешь?
        - Знаю, работали вместе пять лет начальниками цехов, потом он туда ушел главным инженером, а три месяца назад стал директором. А в чем вопрос?
        - Знаешь, на меня на работе, как-то сильно давят, надоело против ветра писить. А сегодня я случайно заехал на биржу труда, а там объявление, что на это ПО требуется юрисконсульт.
        - Так тебе же учится еще сколько?
        - Папа, официально у меня уже незаконченное высшее образование.
        - Но специализация то там совсем другая, это же не жуликам на улице руки крутить.
        - Папа, я тебе обещаю, если ты за меня слово замолвишь, то краснеть не придется.
        - Ладно, завтра с утра позвоню, потом тебе звякну. Ты на работе будешь?
        - Нет, папа, завтра дома, если не придется по делам отскочить.
        - Даже так? Ну ладно, буду домой звонить.
        Утром следующего дня, которое я собирался посвятить сну и прочему ничего неделанью, началось с умеренно-раннего телефонного звонка.
        - Здорова! А ты где? - задал абсолютно логичный вопрос Руслан, разбудив меня звонком на домашний телефон в девять часов двадцать минут утра.
        Я, спросонья, оглядел окружающую обстановку и уверенно заявил, что нахожусь дома.
        - Ты во вторую, что ли, после суток?
        - Нет, просто на работу не пошел.
        - Тебя тут люди ждут…
        - Руслан, вот поверишь - нет, сейчас это не моя проблема. Меня отстранили, забрали ключи от кабинета и сейфа, так что отправляй всех к начальнику розыска, пусть вопросы людей решает.
        - В каком смысле - отстранили? За что?
        - Братан, за что конкретно не знаю, но думаю, что по совокупности добрых дел.
        - Блин. Ну, понял тебя. Вечером дома будешь? Если получится, заскочу, расскажу, что у нас нового.
        - Брат, веришь нет, но мне это уже не интересно. Если помощь нужна, то свисти, подскочу, а так… Короче, я уже на гражданке работу ищу.
        - Да, видно укатали тебя начальники. - голос приятеля стал скорбный, как на похоронах: - Ладно, не прощаюсь, постараюсь заскочить вечерком.
        Не успел я положить трубку, как телефон разразился новой трелью.
        - Говорите!
        - Не спишь? - в трубке раздался голос отца: - Ну что, я договорился. Если все в силе, что в час тебя ждут в приемной завода. Директора зовут Григорий Андреевич Соколов. Не опаздывай.
        - Спасибо, папа, директор - Григорий Андреевич Соколов, запомнил, не опоздаю.
        Единственный «приличный» костюм, с завязанным заранее галстуком, висел на вешалке в шкафу, в чистом и глаженном состоянии. Черная рубашка была новой, после ее покупки, я еще не выходил в «свет». Нормально, тем более, что не в филармонию иду просится, а на завод.
        Завод располагался на противоположном берег реки, в начале гигантской промзоны, что тянулась почти на десяток километров. Бетонный забор, проходная, несколько уродливо-перпендикулярных цехов, козловые краны и подъездные пути с парой платформ, что шустро утаскивал через распахнутые ворота, зелено-желтый маневровый тепловоз.
        Кабинеты руководство производственного объединения располагались на третьем этаже панельного здания заводоуправления. Через пост охраны я прошел, предъявив, якобы утерянную, служебную «ксиву», преодолел фойе первого этажа, пронизанный запахом тушеной капусты, навязчиво доносящийся из распахнутых дверей столовой.
        На площадке между первым и вторым этажом толпилось несколько бородатых мужиков в свитерах, что курили вокруг, заполненной «бычками», консервной банки из-под импортного пива.
        Третий этаж был здания заводоуправления был понизу отделан деревянными панелями темного цвета, что скрадывали, без того, тусклое освещение коридора. Выше панелей стены были оббиты серой искусственной кожей, что, возможно, по замыслу дизайнера, олицетворяло богатство и стабильность, но, на мой взгляд, серая шаровая краска на стенах дала бы равнозначный эффект.
        Я прошел мимо кабинетов «Заместитель по экономике», «Исполнительный директор», «Главный инженер» и наконец приблизился к, последним в очереди, двойным дверям с солидной, черной с золотом, табличкой «Генеральный директор».
        Я открыл дверь и уперся в следующую, отстоящую от первой на полметра. Кроме этого тамбура приемной с секретарем не наблюдалось.
        - Разрешите? - я шагнул вперед, громко обозначив себя и замер на пороге - людей в помещении не было. Кабинет генерального директора не поражал размерами, но метров тридцать квадратных в нем имелось. Массивный стол руководителя, рядом длинный стол для совещаний с двумя десятками стульев, а также тумба с импортным телевизором и видеомагнитофоном в углу, составляли всю обстановку начальственного кабинета.
        - Вы кто? - распахнулась скрытая дверь в дальней стене, очевидно, в комнату отдыха, на пороге которой показался мужчина лет пятидесяти, плотного телосложения, темноволосый, с почти черными, круглыми глазами.
        Я преставился и сказал, что у меня назначена собеседование на час пополудни.
        - Привет. - директор протянул мне руку: - Мне твой отец сказал, что ты из милиции уволился?
        - Добрый день, пока не уволился, это песня долгая, но потом может оказаться, что уволили задним числом, и денег не заплатят, поэтому я уже сейчас работу ищу.
        - И как тогда ты собираешься работать? Мне юрист нужен уже сейчас.
        - Есть несколько вариантов. Например, ваша организация заключает договор на правовое обеспечение деятельности предприятия «под ключ» с АОЗТ «Немезида», что принадлежит моей бабуле, и мы работаем по гражданско-правовому договору возмездного оказания услуг.
        - Ну хорошо, я в этом все равно не особо разбираюсь, поэтому и ищу грамотного человека. Когда готов приступить?
        - Сначала хотелось бы очерченный круг задач и основные проблемы услышать, которыми мне необходимо заняться в первую очередь, ну и сумму оплаты, конечно.
        - Ну ты же понимаешь, что все, что я скажу…
        - Конфиденциальность сведений я гарантирую при любом результате разговора.
        - Ну хорошо…
        Я открыл ежедневник и приготовился записывать.
        Через час я понял, что проблем у нового директора на предприятии очень много. И, если, относительно производственных процессов, я сказать ничего не мог, то в части правового обеспечения…. Было ощущение, что сотрудники с приходом нового директора просто перестали работать. Выполненные работы приносили одни рекламации со стороны клиентов, направленные для решения вопроса с контрагентами, руководители среднего звена только руками разводили и подтверждали брак в работе ремонтных бригад. Деньги за выполненные работы не приходили, внезапно появлялись, подписанные неизвестно кем акты сверок, их которых вытекало, что завод сильно задолжал своему клиенту, и своей работой просто закрывает старый долг. Цены на инструмент и материалы постоянно росли, а вот потребители завода постоянно выбивали значительные скидки отсрочки по оплате выполненных работ, и, как результат, сроки задержки заработной платы стал резко расти. В итоге получалось, что без принятия срочных и кардинальных мер, в следующий отопительный сезон предприятие могло уйти в глубокое и безвозвратное пике.
        - И что с моим предшественником?
        С предшественником было еще интереснее. Речь шла, скорее, не о предшественнике, а о предшественниках. Юрисконсульт, уволившийся месяц назад, проработал на предприятии пять лет, после чего уволился по «просьбе» директора, так как не смог объяснить, почему в ряде договоров с клиентами появился пункт о отсрочке платежа за выполненные работы на шесть месяцев. Принятый через неделю юрист отработал на предприятии неделю, после чего не вышел на работу без объяснения причин, даже трудовую книжке не забрал. Через десять дней ему нашли замену. Новый человек отработал также неделю, а в прошлую пятницу директор обнаружил его на рабочем месте в сильной степени опьянения.
        Таким образом, я вклинился в эту череду меняющихся лиц совершенно случайно, да и ситуация была странной, слишком много бардака в одном месте.
        - А ваш предшественник, если не секрет, он как отнесся к вашему назначению?
        Тут я ошибся, ротация директоров была плановой, во всяком случае человек, в возрасте за шестьдесят пять лет, ушел на покой по состоянию здоровья, а нынешний руководитель уже полгода как планировался на это место.
        - Чего вы от меня ждете, какого результата?
        Ждали от меня много, в частности, прекращения «всей этой порнографии и возвращения к нормальному функционированию предприятия».
        - Григорий Андреевич, но вы понимаете, что полностью прекратить «порнографию» невозможно. Я могу что-то сделать в юридической части, но далеко не все. И ни надо испытывать никаких иллюзий, если вам кто-то пообещает быстро все исправить, он просто нагло врет. Тут же, еще куча других факторов будет влиять - политических, экономических…
        - И каких?
        - Предприятие ваше чем в основном занимается?
        - Организация и проведение всех видов ремонтов оборудования энергопредприятий Сибири и Дальнего Востока.
        - В Городе у вас, наверное, основные работы?
        - Нет, в Городе, у Облэнерго, свое большое ремонтное предприятие. Мы в основном работаем с энергосистемами, где слабые ремонтные возможности.
        - Вот представьте себе, где-нибудь, в Республике, например, где, уверен, с ремонтными возможностями никак, решили, что им деньги будут нужнее, организовали свое ремонтное предприятие из двадцати человек и сказали, что ремонты будут делать сами.
        - Они не справятся…
        - А они и не собираются справляться самостоятельно. Они вам предложат субподряд. Наберут двадцать человек руководителей, чтобы приличия соблюсти, будут генеральными подрядчиками, и возьмут, к примеру, двадцать процентов, а вы на участок в сто человек, с вашими материалами и инструментом - оставшиеся восемьдесят.
        Директор напрягся и поднял глаза к потолку, очевидно, обсчитывал конкретную ситуацию.
        Через пару минут он вновь посмотрел на меня.
        - Нет, ну это нормально…
        - Это нормально, но проблема в том, что аппетит растет во время еды. Ребятам в республике очень понравится получать просто так такие деньги, тем более, что у них там очень устойчивые семейные связи. На следующий год вам предложат не восемьдесят, а семьдесят процентов, потому что у них выросла численность административно-технического персонала. Что будет дальше, надо вам говорить?
        - А если мы их пошлем?
        - Ну вы же не единственная организация, кто занимается такими работами? Найдут кого-то сговорчивее, чем вы, а вы куда свой квалифицированный персонал денете, которые хотят не только оклад получать, но и премии и командировочные. А скоро вас вообще акционируют, и где взять деньги на выживание, будет вашим личным делом.
        - Я тебя понял. Что-то еще?
        - Да. Если я сюда прихожу, мне нужна безоговорочная поддержка с вашей стороны. Естественно, принимать окончательное решение в любой ситуации будете вы. Я докладываю вам, как я вижу решение вопроса, какие варианты развития событий вероятны и какие правовые последствия могут возникнуть, а вы решаете, по какому варианту мы двигаемся дальше. Устраивает вас такой порядок работы?
        - Ну, можно попробовать, что получится.
        - Рабочее место имеется?
        - Сейчас дам команду начальнику канцелярии, чтобы ключ от кабинета юриста дала.
        - Компьютер, «Гарант»?
        - Компьютер есть, а «Гарант» что такое?
        - Правовая компьютерная база, с еженедельным обновлением, если у вас большая численность персонала, для работы мне она просто необходима.
        - У нас полторы тысячи сотрудников.
        - Тогда придется покупать, тем более, что законодательство меняется каждый день. Остался еще вопрос оплаты…
        Хорошо, что я сумел сохранить лицо непроницаемым. Сумма в эквиваленте пятистам единицам СКВ, с перспективой ее роста до тысячи, в случае взаимной удовлетворенности от сотрудничества в течении месяца, мне понравилась своей округлостью и основательностью.
        Кабинет юриста находился в самом дальнем углу коридора четвертого этажа. Замусоренное помещение встретило меня парой бутылок из-под водки в углу встроенного шкафчика, обрывками бумаг на полу, кипой документов на столе и струей стылого воздуха из открытой настежь форточки, под которой, из страшненького, голубенького цветочного горшка, торчала высохшая палочка какого-то растения.
        Начальник канцелярии, открывшая мне кабинет, окинула меня подозрительным взглядом, со вздохом оставила мне ключ и зацокала каблучками по гулкому коридору, унося с собой аромат духов «Трезор».
        Я закрыл форточку, подмел пол и вынес бутылки в туалет, находящийся напротив моего кабинета, после чего сел разбирать неряшливую кипу документов, сваленную на столе.
        База компьютера, кроме «Тетриса» с мегарезультатом по баллам единственного игрока и «Сапера», никаких документов не содержала, хотя история поиска на рабочем столе компьютера хранила следы каких-то заявлений и договоров.
        Судя по бумагам на письменном столе, договора в «фирме» имели право подписывать все, кому не лень, от директора до инженера отдела охраны труда, ТБ и ПБ, причем сотрудники смело осваивали бартер, правда порядок цифр меня насторожил. Цены на отдельные материальные ценности были явно завышены, даже в магазине можно было, совсем немного поискав, купить вещь подешевле.
        - Здравствуйте, а вы наш очередной юрист?
        - Добрый день. - я поднял голову: - Все верно, очередной.
        В дверях, прижавшись к косяку, стояла девушка лет двадцати пяти, зябко обхватившая свои плечи руками, несмотря на толстую шерстяную ткань глухого платья.
        - Вы к нам надолго?
        - Как увидел вас, то понял, что навсегда.
        - Хи-хи! - девушка вежливо изобразила, что оценила мой юмор: - Меня Светлана Владимировна зовут, для друзей просто Света.
        - Приятно познакомится. Я ваш новый друг Павел.
        - У Павла фамилия есть?
        - С утра точно была, Павел Громов, если с фамилией.
        - Вы наш новый юрист?
        - Я юрист, но не в штате у вас буду, а от фирмы, по гражданскому договору.
        - Понятно. А я заместитель главного бухгалтера.
        - Ого, такая молодая барышня, а уже на такой высокой должности.
        - Ну что вы, разве это должность, так, старшая помощница. А вы чаю не хотите? - внезапно распахнула глаза девушка.
        - Хочу, но, к сожалению, пока своего ничего нет.
        - Я сейчас все принесу. Только вы потом свою кружка сами в туалете помоете. - поставила мне Светлана жесткое условие, чтобы через пять минут принести две парящие кружки и парочку конфет «Кара-Кум».
        - Вообще, нам в последнее время с юристами не везет. - доверительно сообщила мне Света, откусывая ровными зубками маленький кусочек шоколадной конфеты и делая аккуратный глоток горячего чая: - Один прогульщиком оказался, второй - алкоголиком. Жалко, что Сергей Геннадьевич ушел, вот тот юрист был, просто глыба. Знал всех и каждого, любые производственные процессы изучил досконально. Вам надо обязательно с ним созвонится и поговорить, он вам на любой вопрос о предприятии расскажет. - глазки Светы разгорелись фанатичным огнем футбольной болельщицы, так что мне оставалось только поддакивать.
        - Вот возьмите! - Светлана набросала на маленьком обрывке бумажного листа несколько цифр: - Позвоните, обязательно.
        - Хорошо, обязательно позвоню. - я сунул записку с телефоном коллеги между страниц ежедневника.
        - Ой, ну все, я побежала, а то засиделась у тебя. - девушка подхватилась и сделав несколько шагов к входной двери, исчезла в коридоре, только перестук ее шустрых ножек был свидетельством ее визита.
        Я взял трубку телефона и, через «9», дозвонился до Руслана.
        - Здоров, что, как?
        - Привет, тебя тут начальство ищет, по управлению носится.
        - Так что меня искать, если сами же удостоверение и ключи от кабинета и сейфа забрали?
        - Не знаю, но сказали, что ты прекрасно мог бы сидеть в кабинете, от потерпевших заявления принимать.
        - Зачем мне это надо? Я уже работу новую нашел, зарплата в разы больше, отдельный кабинет, компьютер, вид красивый в оке, только работай, Павел, работай. - огрызнулся я.
        - Тут эта женщина, из мехового ателье пришла, говорит, что ты ее вызвал.
        - Так! А вот ей скажи, что я завтра, ближе к вечеру к ней на работу заеду, и там мы все вопросы с ней порешаем.
        Глава 20
        Глава двадцатая. «Мирная» жизнь.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        - Добрый вечер!
        - Здравствуйте… - вкрадчивый голос в трубке мне определенно не знаком, да и не люблю я воркующие мужские голоса.
        - Это Павел Николаевич?
        - Вы ошиблись! - с удовольствием ложу трубку на рычаг аппарата и, перевернув телефон, выкручиваю звук звонка до минимума, что позволило не бесится от целой серии телефонных вызовов, идущих один за другим. Наконец аппарат перестал приглушенно тарахтеть, и я, прождав минут пятнадцать вернул колесико регулировки громкости в нормальное положение. Мне на этот телефон звонили либо девушки, либо родственники, либо дежурный по отделу, но никаким левым мужикам свой телефон я не давал.
        Вновь телефон зазвонил примерно через час, когда я, выгнав Лену с кухни, чистил картошку.
        - Тебя к телефону. - мне к уху поднесли тихо шипящую трубку, и я зажал ее плечом.
        - Говорите.
        - Громов? - опять звонил какой-то мужчина, но у этого, хотя бы, голос не разливался патокой.
        - Кто спрашивает?
        - Мы не знакомы, но я хотел бы поговорить насчет Тани…
        - Какой Тани?
        - Татьяна Михайловна Оверчук, вы ее задержали вчера.
        - Кто вы и почему я должен с вами разговаривать?
        - Я хотел бы сообщить вам информацию о ее сообщнике.
        - Сообщайте.
        - Не по телефону.
        - Вы знаете, мне это не особо интересно.
        - Я прошу вас выйти на улицу, это не займет у вас много времени.
        - Даже так? - сука, кто-то слил мой телефон и мой адрес. Кроме коллег этого сделать никто не мог, так как через Горсправку, ни мое место жительство, ни моих родственников, установить невозможно. Придется пойти и посмотреть, кто это такой дерзкий, что решил встретится со мной.
        - Ждите. - я положил трубку и, выключив на кухне свет, приставил к подоконнику табуретку и выглянул в форточку.
        У соседнего дома стояла, мирно тарахтя сини выхлопом на холостом ходу, знакома мне бежевая «копейка». Я готов поставить сто к одному, к нее слева должна быть вмятина, на которой, возможно, и сейчас можно обнаружить частичку голубой краски, содранной с ворот на оптовую базу.
        - Ты куда? - с кухни выглянула Лена и замерла - как я понимаю, мои действия выглядели настолько странными, что девушка не могла сформировать следующий вопрос.
        - Скоро буду. - я взял пса, и с кряхтением, подхватил затрещавшую от груза, матерчатую сумку, позвал пас и вышел из квартиры.
        Человек за рулем бежевых «жигулей» смотрел на меня с усмешкой. Наверняка, все двери машины заблокированы, а для общения оставлена лишь узкая щель, чуть приспущенного, бокового стекла, а для того, чтоб дать задний или передний ход и прервать беседу, принявшую нежелательный оборот, достаточно просто отпустить педаль сцепления, глядя, как мент бестолково хватается за ручки дверей.
        Я, бочком, двигался к машине, держа руку в кармане куртки, изображая, что держусь там за несуществующую рукоять табельного оружия. А когда до капота машины осталось полшага, я выдернул из сумки полутора пудовую гирю и заорал, брызгая слюной, изображая контуженного отморозка:
        - Глуши двигатель, а не то всю машину расхерачу!
        Вид чугунной болванки, висящей на тонкой сталью капота или хрупком триплексом лобового стекла напугал водителя, но мою команду он выполнять не спешил.
        Я сделал полшага вперед, сделав выбор в пользу стекла, что мой визави прекрасно понял. Он вскинул руку вверх, показывая, что сдается, после чего, действуя одной рукой, заглушил двигатель.
        - Выходи наружу! - я с наслаждением опустил, изрядно притомившую меня гирю в снег.
        Мужчина вылез из машины, веселым он уже не выглядел. Это был тот самый «кладовщик», что изображал разумную деятельность с тележкой и пустыми коробками у склада номер восемь.
        - Надо полагать Игорь?
        - Откуда вы знаете? - мужик, шагнувший ко мне, замер и стал тревожно оглядываться по сторонам.
        - Подельница твоя, Татьяна, рассказывала.
        - А, ну да.
        - Так что ты хотел, Игорь?
        - Поговорить о нашем деле.
        - Хорошо, давай поговорим. Только сначала документ мне какой-нибудь покажи.
        - Э…
        - Игорь, это ты ко мне приехал, я тебя сюда не звал. Я с анонимными личностями не разговариваю. На машине ты отсюда не убежишь, я ее гирей с трех ударов расколошмачу, а без машины не убежишь. - я мотнул головой в сторону Демона, что мотал заснеженной мордой под кустом шиповника метрах в двадцати от нас.
        Мужик повздыхал, но достал из бумажника книжечку водительского удостоверения. Я принял картонку, шагнул назад, и, держа «кладовщика» в поле зрения, начал рассматривать фотографию и печать. Вроде бы следов переклейки фото я не заметил, поэтому вернул «права» собеседнику.
        - Слушаю внимательно вас, Игорь Владимирович Синицын.
        - Я вот о чем переговорить хотел… - мужик замялся: - Нельзя Татьяну Михайловну отпустить?
        - Зачем? Она у нас сидит, плотно присела, доказательств выше крыши. Через полтора месяца в отношении неустановленного сообщника будет выделено отдельное производство, а мошенница получит свой срок.
        - Но, может быть есть варианты?
        - Ты скажи, тебе это зачем?
        - Ну это… жена она мне, правда мы не расписаны. Дочь у нас есть, ей в этом году в институт поступать, а тут с матерью такое произошло.
        - Это вы дочке на институт деньги таким способом собирали?
        - Да нет, это я в казино проигрался. Сказали, если не рассчитаюсь, то дочь с женой рассчитываться будут. Мы и квартиру сменили, но они все равно нашли. Вот мы на покрытие долга и решили денег заработать. Она мне помочь вызвалась…
        - Ну, молодцы, что я могу сказать… Ты в казино вовремя не смог остановится, и вы с Татьяной Михайловной решили людей на деньги опускать. А так вы, конечно, очень приличные люди и поэтому мать твоего ребенка мы должны выпустить. Я правильно логику твоих рассуждений понимаю?
        - Но мы же не людей на деньги… Кидали, а магазины, организации!
        - Игорь Владимирович, ты меня извини, но, не могу не спросить - ты дурак? - я растерянно развел руками, и Демон потрусил в мою сторону, посчитав, что это знак «Ко мне»: - Сейчас нет денег организаций, сейчас все чье-то. Чтобы вас поймать, мне пришлось деньги под проценты в банке на один день брать. Какие деньги организаций?
        Мошенник понурился, уперев глаза в подтаявший, по-весеннему грязный снег. Через пару минут мне надоело мерзнуть в молчании.
        - Так, зачем ко мне приехали, Игорь Владимирович?
        - Мне надо, чтобы Татьяна вышла на свободу и не пошла под суд.
        - Игорь Владимирович, а тот, кто тебе мой адрес и телефон сливал, он не сказал, что меня от работы отстранили и готовят приказ на мое увольнение?
        - Да? Не знал. - мужик повертел головой, как будто воротник сдавил его шею: - Честно говоря, мне никто не сливал ничего. Я в дежурную часть зашел, хотел Татьяне знак подать, приободрить ее… Дежурному дал заявление, что у меня паспорт украли, а он пока читал, я на его столе бумагу увидел - схема оповещения на случай тревоги, и там ваша фамилия была. А у меня память хорошая, я же картежник…
        Зашибись, военная тайна хранится. Пример Глеба Жеглова, что любую бумажку переворачивал текстом вниз, для нас не пример.
        - Так что мимо, дорогой товарищ, ничем не могу помочь. - я нагнулся за гирей и подозвал пса.
        - Подождите, пожалуйста. - Игорь сложил руки на груди в молитвенном жесте: - Ну раз вы уже не милиционер, может быть совет какой дадите?
        - Совет… А зачем мне это нужно?
        - Ну я не знаю… я отблагодарю.
        - Совет я могу дать только один, дорогой товарищ. Если надо выпустить из тюрьмы одного жулика, то вместо него должен сесть другой жулик. Только так и никак иначе.
        - Хорошо, а когда я подберу такого человека, можно я к вам обращусь?
        - Игорь Владимирович, ты меня совсем неправильно понял. Никаких левых людей садить в тюрьму никто не будет. Есть ты, этого достаточно. Если согласен сеть вместо матери своего ребенка, то позвони мне, когда будешь готов, телефон ты знаешь. Только не тяни. Если ее в СИЗО увезут, будет тяжелей ее вытаскивать. Крайний срок - завтра вечером. Да, и с тебя три тысячи рублей за юридическую консультацию.
        Я помахал рукой понурившемуся от таких раскладов мужику и, с тяжким вздохом подхватив гирю, двинулся к подъезду - надеюсь, что за время прогулки лифт в подъезде не успели отключить.
        - И вот мы решили…- статная брюнетка чуть за сорок, и две крашенные блондинки суть за пятьдесят, улыбались мне чистыми, детскими улыбками. Это группа связи завода в полном составе, во главе со своим руководителем (черненькая), рассказывал мне о своих производственных успехах.
        - Простите, меня, Алевтина Николаевна, я пока плохо разбираюсь в заводских традициях…- осторожно перебил я даму: - Какими документами вы руководствовались, подписывая эти договора?
        - Что значит - какими документами?
        - Ну вот вы, ведущий инженер группы связи, подписываете от имени предприятия ряд договоров. Правильно?
        - Ну да…- Алевтина пожала плечами, так что немаленького размера грудь упруго колыхнулась под тонкой ткань блузки.
        - Мне директор сказал навести порядок с договорами, поэтому я вынужден вас отвлекать от работы…-показал глазами на коробочку с пирожными и три чайных пары, стоящие на столе в углу кабинета группы связи: - Но я не могу не спросить - где ваша доверенность?
        - Какая доверенность?
        - Доверенность на право заключать договора. Вы - ведущий инженер. Право заключать договора без доверенности имеет право только директор, остальные все - только при наличии доверенности. Вот я и спрашиваю, где ваша доверенность, мне копию надо прикрепить к договорам…
        Пока главная связистка закатывала глаза, раздумывая, как бы меня послать повежливее, две ее подчиненные, а одновременно и подружки, потеряв интерес к разговору, уселись за стол продолжать трапезу.
        - Вы чаю не хотите? - женщины еще не понимали, что я им не друг, поэтому гостеприимно предложили новому лицу на предприятии присесть за стол.
        - Нет-нет, спасибо большое. У вас в столовой так вкусно кормят, что я объелся! - замахал я руками и повернулся к брюнетке.
        - Я не помню, но доверенность где-то была.
        - Вы пожалуйста поищите, и мне позвоните, когда я могу копию забрать. Но мне надо ее получить к завтрашнему вечеру. - я мило улыбнулся, и пожелав всем приятного аппетита, вышел из логова связисток.
        На самом деле, в столовой завода я еще не был, а два часа назад ел пирожное из похожей коробочки. Еще пару лет назад большая картонная коробка пирожных «Городские» были дефицитом, а сейчас спокойно лежали в каждом магазине. С такой коробочкой я завалил в один из кабинетов бухгалтерии, где, среди четырех подчиненных, сидела и моя новая знакомая - заместитель главного бухгалтера Светлана Владимировна.
        Очаровав присутствующих девушек от двадцати пяти и до сорока лет, набором сладких калорий, я, расточая комплименты направо и налево, сел пить чай, а потом, когда эндорфины затуманили мозг работницам калькуляторов, я задав прямой вопрос - кто есть, кто на заводе?
        Дамы растеряно переглянулись, но не смогли отказать такому бравому парню как я, поэтому, поплотнее прикрыв входную дверь, самые информированные женщины завода посвятили меня в тайны местных интриг, заговоров и группировок.
        Предыдущий директор завода человек был заслуженный, много сделавший для развития предприятия. И, как и все заслуженные люди, имел право на маленькие слабости. Одной из таких слабостей была Алевтина. Очевидно, что, будучи поваром по образованию, фигуристая брюнетка прекрасно готовила, чем и привлекла внимание генерального. Но, к сожалению, труд повара физически очень тяжел, поэтому Алевтине Николаевне со временем подобрали другую работу - ведущего инженера группы связи. Но, так, как завод большой, территорию большая, то группа связи постепенно расширялась, в нее вливались новые люди, из числа хороших знакомых Алевтины. И не беда, что инженеры группы связи не имели дипломов по профилю, в конце концов, не диплом красит человека, а его отношение к труду, а звонить по телефону инженеры-связисты умели прекрасно. И все было хорошо, но верховная власть на предприятии сменилась, на трон в кабинете на третьем этаже уселся другой человек. И все бы было хорошо, новая головка целиком погрязла в производственных вопросах, не имея времени оглянуться по сторонам, поэтому сложившийся уклад казался незыблемым.
        Но у нового директора появился я, которому очень понравился размер денежного содержания.
        Из последних шалостей группе связи можно было предъявить установку городских телефонов по коммерческой цене за счет предприятия всем инженерам-связистам, за счет завода, по причине производственной необходимости, покупку партии телефонов с определителем номеров, которые, по причине того, что на локальной сети завода работать не могли, были обменены хорошим знакомым и друзьям связистов на их старые домашние аппараты. Под всеми договорами стояла подпись ведущего инженера группы связи, подпись директора отсутствовала.
        Посчитав, что на сегодня сделано не мало, я собрал вещи и уведомив начальника канцелярии о том, что я отъехал в библиотеку и меня сегодня больше не будет, я покинул территорию завода.
        - Здорово, братан! - вот, два дня не видел эту рожу, а уже соскучился. Я похлопал присевшего за столик чебуречной Руслана и подвинул в его сторону большую тарелку с коричневым, масляным чудом.
        - Принес? - я терпеливо дождался, когда мой приятель утолит первый голод.
        - Угу. - Руслан тщательно вытер руки салфеткой, вытащил из-за пазухи бумажный конверт: - Здесь все, что к в дело Соколова не пошло.
        - Как он там, кстати?
        - Сидит, молчит, ни с кем не общается. Надеется через десять суток выйти.
        - Ну и дурак, он же официально БОМЖ, кто же его до суда выпустит?
        - Я не знаю. - Руслан пожал могучими плечами и принялся за третий чебурек: - Я что прочитал про него, то тебе и говорю.
        - Понял я тебе, что ничего не понятно. Ладно, надеюсь, что когда Соловьева отправят в СИЗО, там он поразговорчивее станет. Про меня что-нибудь слышно?
        - Нет, молчат. А ты чего ждешь?
        - Хотелось бы какой-нибудь определенности. А то работу я нашел, а когда меня уволят - непонятно.
        - Ладно, ко мне сейчас люди должны прийти. - Руслан с грохотом отодвинул стул и подал мне руку: - Не теряйся.
        Я проводил взглядом товарища, который прыжками преодолел улицу Полярников, уворачиваясь от фонтанов грязного, мокрого снега, что разбрасывали во все стороны мчащиеся автомобили и с интересом посмотрел на полку с разноцветными бутылками, но потом решил не портить свидание с прекрасной скорнячкой выхлопом алкоголя и решительно встал - уходить из теплого, пропитанного ароматами вкусной еды, зала не хотелось.
        «Нива» остыть еще не успела, я извернувшись на сидении, уставился в забрызганное боковое зеркало. Наконец поток летящих автомобилей иссяк, я воткнул заднюю передачу, отпустил педаль сцепления, когда сбоку раздался глухой стук.
        - Человек или машина? - смотреть, кого я зацепил, желания не было, ноя все-таки повернул голову.
        У моей машины, согнувшись и уперев руки в колени, тяжело дышал Руслан Конев, который пять минут назад благополучно скрылся в помещении Дорожного РОВД.
        - Руся! Какого…?
        - Дыхалку сорвал, боялся, что ты уедешь…- прохрипел приятель: - Сейчас Алексей звонил из салона. Какие-то мужики приходили в компьютерный салон, директора требуют.
        - И что?
        - Что? Надо ехать.
        - С тобой съездить?
        - Паша, ты издеваешься? Это я с тобой съезжу, прикрою. Сегодня, в половину восьмого договорились.
        Я открыл рот, вдохнул воздух, желая высказать все, что я думаю о чужих договоренностях относительно меня и тут же захлопнул, по большому счету сказать мне было нечего. Давно договаривались, что в этих случаях директора салона изображаю я.
        Глава 21
        Глава двадцать первая. Договорные отношения.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Когда я в семь часов вечера ввалился в компьютерный салон, наш образцовый сотрудник Алексей даже жопу не оторвал от стула, бросил на меня короткий взгляд и вновь уткнулся в экран монитора, где у него бегал по лабиринту злой колобок и жрал всех, кого мог поймать. Я походил между стеллажей, полюбовался на корпус компьютера, монитор, принтер, чайник, пара корейских стиральных машин пузырькового типа, что откопали на свалке БОМЖи и привел в рабочее состояние наш с Димой Ломовым ремонтник Борис Петрович.
        Алексей, под изменившийся звук игры (видно колобок съел всех), приподнял голову и что-то пробубнил, типа, что полный список товаров изложен в прайс-листе. Я кивнул головой подошел поближе и отвесил по затылку нерадивому продавцу знатного «леща» по оттопыренному уху.
        - Ты что? - юноша вскочил и тут же потух - узнал меня. На встречу с неизвестными я, в третий раз за год, одел костюм и нацепил на нос очки, с простыми стеклами, стараясь принять максимально безобидный вид. Очевидно, что мне это удалось.
        - Слушай сюда, ушлепок…- я притянул студента к себе за ворот темно-серого турецкого свитера: - Еще раз узнаю, что при пришедшему покупателю не сказал комплект фраз «Здравствуйте, чем могу вам помочь, всего вам доброго, приходите к нам еще.», то вылетишь отсюда впереди собственного визга. Ты меня понял? А если сюда зайдет клиент, то не дай Бог, ты будешь сидеть в их присутствии, а не стоять, ловя взглядом каждое их движение…
        - И правильно. Если челядь не воспитывать периодически, они совсем разленятся.
        Я резко обернулся - пока я трепал обнаглевшего продавца, в салон проник неизвестный мужчина и сейчас стоя на пороге, лениво изображал редкие аплодисменты.
        - Прошу прощения. - я оттолкнул от себя замершего студента, после чего тот пискнул: - Это к вам.
        - Спасибо, я уже понял. Можешь быть свободен, я сам салон закрою.
        - Спасибо, Павел Николаевич…- Алексей шмыгнул в подсобку, чтобы через минуту, с курткой в руках, выскочить за дверь.
        Мы с незнакомцем проводили глазами спешащего юношу, после чего шагнули навстречу друг другу.
        - Вы, как я понял, Павел Николаевич, владелец всего этого… - мужчина в дорогом импортном полупальто сделал округлый жест округ себя.
        - Ну что вы! Помещение мы арендуем…- я оскалился в улыбке.
        - Ну тоже неплохо. - мужчина шагнул к стойке, на которой стопкой лежали прайсы: - Я в общем то хотел с вами уточнить некоторые детали. Мы рассмотрели ваше предложение и нас по цене оно вполне устроило. Но, смущает то, что мы даем переплату, а потом неизвестно…
        - Ну, вы же понимаете, предпринимательство - это всегда риск. Мы, всего за тридцать процентов от цены везем товар из Германии, а полный расчет только в момент получения товара.
        - Но тридцать процентов - вполне себе немаленькая сумма получается…
        - Тридцать процентов - это цена поставки и других организационных расходов. И эти расходы в любом случае будут понесены нашими партнерами. Схема выверена и никаких изменений в нее внесено быть не может. Поэтому… - я шагнул к двери, намекая, что мутному типу пора на выход.
        - Ну хорошо, хорошо, как скажете! - мужчина выставил вперед ладони в примирительном жесте и обаятельно улыбнулся: - Но попробовать же надо было. Но у нас тоже есть непременное условие - передача товара на склад в Кемерово. Иначе никак.
        - Какой размер партии?
        - Около трехсот тысяч дойчмарок.
        - На такую партию идет скидка пять процентов за крупный опт, но примерно столько же вам обойдется транспортировка товара из Города в Кемерово.
        - Хорошо, мы еще раз все обдумаем и вам перезвоним…- мужчина протянул мне густо позолоченный прямоугольник визитки.
        - Договорились. - я сунул картонку в бумажник: - Как будете готовы, скиньте по факсу проект договора или ваши реквизиты, а дня через два мы вам перезвоним.
        - Доброго вечера. - «обаяшка» еще раз белозубо улыбнулся и вышел из салона. - Пока - пока. - протянул я и стал готовить магазин к сдаче под охрану. То, что это жулик, я не сомневался. Обычно, такие крупные партии нам не заказывали. К нам приходили обычные люди, соблазнившись на оптовые цены, заказывали две-три позиции, которые прилетали самолетами военно-транспортной авиации сборными партиями. То, что часть людей в оговоренный в договоре срок заказ не выкупало, нас нисколько не волновало - пролежав оговоренный месяц на нашем складе, оргтехника шла в розничную продажу. Остался только вопрос - каким извращенным способом этот приятный мужчина попытается лишить меня собственности.
        Датчик охранной сигнализации коротко пикнул и загорелся красным огоньком, а я, заперев наружные металлические двери, спокойно подошел к своей «Ниве», завел двигатель на прогрев и начал неспешно очищать стекла от снега щеткой на длинной пластиковой палке.
        Через пару минут я сел на выстуженное сиденье - март в этом году баловал нас вьюжистым южным ветром и сильными снегопадами.
        - Замерз? - я бросил взгляд на зеркало заднего вида. Из-под крытого черного полушубка раздался голос Руслана:
        - Да, не май месяц. Они в черной «волге» сидят, что за трансформаторной будкой стоит.
        - Понятно. - я осторожно двинул машину, но повернул не в сторону улицы Заводской, а в противоположную сторону, к темнеющим на фоне не вскрывшейся реки громадам портовых кранов. Там, в зимний сезон, дорогу чистили плохо и шанс уйти от заднеприводной «волги» был весьма приличный - не надо этим ребятам знать, где я живу и с кем общаюсь, не готов я еще к этому.
        Все поучилось, как и задумывалось. Пару раз забуксовав, я проскочил по не чищенным колеям, пробитых грузовиками, через всю портовую зону, после чего выскочил на Заводскую, по мосту Вождя рабов перевалил через железную дорогу и крутанувшись мимо, вновь освященной, бывшей базы хранения документальных фильмов, помчался по Красивому проспекту в сторону Сердца Города.
        - Тебя где выбросить? - я затормозил напротив городского управления МВД на красный сигнал светофора.
        - К центральному кабаку подвезешь? - Руслан, убедившись, что погони нет, выбрался из-под дохи и сидел на заднем сидении нормально.
        - Ведешь разгульный образ жизни, чуждый честному российскому милиционеру? - я погрозил пальцем в зеркало: - Ты, кстати, помнишь, что ты мне денег должен?
        - Да какие там деньги, так, с Инной по пирожному съедим и на последний сеанс в «Викторию» сходим. - Руслан расстроенно махнул рукой.
        - Ничего, я надеюсь, что сегодняшний гость где-нибудь проколется, и вернет он вам деньги с процентами. - я зарулил на заполненную стоянку у ресторана «Центровой» и, дождавшись, что приятель выберется с заднего сидения вездехода, покатил в сторону улиц русских писателей.
        Окна ателье еще горели - рынок заставляет людей шевелится, и если есть возможность заработать лишний рубль, человек работает до упора.
        Разглядев в запотевшем окне фигуру скорняка, склонившейся над какими-то тряпками, я постучал согнутым пальцем по стеклу, после чего подошел к запертой входной двери.
        - Вы? - распахнувшая дверь Тамара Александровна явно не была рада меня видеть.
        - Вам же передали, что я заеду. Войти можно? - я опустил голову на ноги стоящей на пороге девушки.
        - Можно подумать, что вас можно не пустить…- скорняк фыркнув, резко развернулась, так что взметнулись густые кудряшки на плечах и решительно двинулась вглубь ателье, буркнув: - Дверь заприте за собой… пожалуйста.
        - Что вы еще от меня хотите? - женщина провела меня в свою мастерскую и стала, опершись на раскроечный стол и агрессивно скрестив руки на груди:
        - Обыск, допрос, арест?
        - Вы ко мне несправедливы, Тамара Александровна! - я улыбнулся, как можно более искренне: - Я к вам с мирными намерениями, а вы прямо с порога обрушили на меня девятый вал немотивированной агрессии.
        - Скажите…
        - Павел Николаевич.
        - Скажите, Павел Николаевич, что вам от меня надо?
        - Мне? Только дружба, взаимная и искренняя дружба.
        - Это вы меня так вербуете что ли? - догадалась Тамара: - Жениха посадили, на меня дело завели, а теперь будете меня шантажировать?
        - Да тьфу на вас, Тамара Александровна! Зачем мне вас вербовать, а уж тем более шантажировать. Смотрите. Видите - все материалы в отношении вас. А теперь глядите. - я рванул стопку листов и порвал их на две половины, после чего разорвал получившиеся обрывки еще раз.
        - Видите, больше в отношении вас ничего нет.
        - А Слава? Соколов?
        - Тамара, ну совесть то имейте. Ваш Соколов человека убил, с которым несколько лет за партой сидел. Просто деньги не поделили, и Слава убил лучшего друга Сережу Захарова…
        - Сережу убили? - Тамара испуганно вскинула руки к груди.
        - Да, представьте себе, убили, расчленили на куски, чтобы удобнее было выносить и отнесли на свалку. Самое смешное, мусорные контейнеры стоят прямо напротив нашего райотдела…
        - Вы хотите сказать, что Сережу убили возле вокзала?
        - Да, на съемной квартире, дома такие, желтого цвета.
        - А я в этой квартире…- Тамару, было ощущение, что замутило.
        - Так что, Тамара Александровна, перекреститесь, что Бог вас уберег от такого жениха. Если он за несколько тысяч своего друга убил…- я махнул рукой: - Надеюсь, претензии ко мне с вашей стороны сняты? Просто вы прекрасный мастер и хотелось иметь возможность к вам обратится по случаю.
        - Да, конечно…- женщина впала в какое-то оцепенение: - Обращайтесь, с удовольствием поработаю над вашим заказом…
        - Так. - я решительно шагнул к заторможенной собеседнице, взял ее за плечи и чуть-чуть сжал.
        - Вы что делаете? - Тамара попыталась вырваться, но не смогла и замерла, с испугом глядя на меня снизу-вверх.
        - Вы сейчас работать не можете нормально, я по вам вижу. Собирайтесь, я вас домой отвезу.
        - Я далеко живу.
        - Ничего страшного, пробок нет, быстро доедем.
        Тамара жила в маленьком домике на спуске имени Лондонского критика. К моменту, когда фары моей «Нивы» осветили покосившийся забор и калитку с помятым почтовым ящиком, женщина вроде бы успокоилась.
        - Мы приехали. - я повернулся к пассажирке: - С вами все в порядке? Ничего не хотите мне рассказать?
        - Все нормально. Спасибо. - за все время девушка впервые робко улыбнулась мне сухими губами и ловко выскользнув из машины, вошла на огороженный участок.
        - Тамара! Подождите!
        - Что? - Тамара Александровна испуганно выглянула из калитки.
        - Самое главное то я забыл. - я шагнул к забору, протянул женщине папку с бумагами и, подышав на хвостик, шариковую ручку: - Вот здесь распишитесь.
        - За что? - Тамара даже спрятала руки за спину. Судя по всему, больше всего на свете ей хотелось убежать и запереться в домике, с густым столбом белого дыма, поднимающегося из кирпичной трубы.
        - Расписывайтесь, не думайте о плохом.
        Тамара пыталась хоть что-то разглядеть в тексте, густо заполнявший казенного вида бланк, но на этом коротком переулке уличное освещение отсутствовало. Наконец, она решилась и быстро начертила подпись возле моего, указующего пальца.
        - Хорошо. - теперь я пытался рассмотреть ее подпись: - Секунду.
        Я бросил папку с документами в салон, после чего достал из багажника «Нивы» здоровенный баул из мешковины и сунул его оторопевшей девушке.
        - Что это? - с трудом, но Тамара сумела высунуть голову из-за здоровенного мешка.
        - Ваш мех. Тут конечно не все, что я изымал, но большая часть, в отношении которых Соколов дал показания, что они ваши. Административное производство мы открывать не стали, документы я при вас порвал, поэтому те шкуры, что принадлежат вам я возвращаю, о чем вы и расписались. Теперь уже окончательно до свидания.
        Пока я разворачивал машину, Тамара так и стояла у распахнутой калитки. Саму ее я не видел, только из-под огромного мешка торчали тонкие ноги в остроносых сапогах.
        - Вот и карму улучшил сегодня. - я выехал на развязку по Заводской: - Женщине приятно, а мне оно ничего не стоило.
        Очевидно, что я невнимательно читал раздел о преступлениях в отношении природных богатств Родины. Год тюрьмы, которым я пугал Тамару при ночном осмотре дома, что снимал Соколов, можно было получить, если тебя за несколько месяцев перед этим уже оштрафовали за незаконно приобретенные шкуры. А так, как мастер меха ранее была чиста перед законом, то я просто вернул ей меховую рухлядь. Может быть и правда, обращусь к ней, пошить какую-нибудь эксклюзивную куртку, да и девушка мне понравилась.
        Следующий день я просидел на заводе, отбирая из огромного количества договоров, актов и накладных, что стопками таскал из бухгалтерии, те, что вызывали слишком много вопросов.
        Моя новая подруга - заместитель главного бухгалтера, была мне просто родной материю, постоянно угощая меня горячим чаем, какими-то конфетками и кусочками вафельного тортика.
        Я конечно к уродам себя не относил, но такая теплота со стороны молодой, симпатичной женщины, вызывала у меня настороженность. Тем более, что Светлана Владимировна живо интересовалась постоянно растущей стопкой документов, что я откладывал в сторону.
        - Это что? - нежная рука с изящно обработанными ноготками кроваво-красного окраса лениво перелистывала желтоватые страницы дешевой бумаги.
        - Договора неправильно оформлены… - я снова уткнулся в документы, куча которых постоянно увеличивалась.
        - И в чем не правильно?
        - Да по-разному… - я махнул рукой: - Где-то подписал непонятно кто, где-то получал товарно-материальные ценности не кладовщик. В общем, будем разбираться…
        - Что тут разбираться? Оплата прошла, все получено, значит все нормально. - девушка снисходительно улыбнулась и стала собирать чашки с блюдцами.
        - Света, мне это без разницы. Мне ваш директор платит деньги, причем хорошие. Он мне сказал отобрать договора, которые мне не нравятся, я это делаю. Если тут нет отметки, что медная проволока или стальные прутки приняты на склад, а подпись в получении выполнил непонятно кто, то я пойду на склад и возьму справку, что этот пруток или проволока на склад приняты и вопрос закрою.
        - Понятно. Ладно, до завтра. - Светлана Владимировна, держа перед собой посуду, открыла дверь носочком изящной туфельки и вышла в коридор, оставив меня в полнейшем недоумении. Она явно что-то хотела узнать, узнала, перестала беспокоится и ушла. Что же узнала главный бухгалтер.
        Минут через десять, противная трель телефона разрезала рабочую тишину, стоящую в кабинете.
        - Здравствуйте…- опять этот вкрадчивый голос.
        - Алло! Алло! Вас плохо слышно! - прокричал я в зажатую ладонью телефонную трубку и вернул ее на рычаг.
        В течение следующего получаса телефон звонил еще раз десять, а в довершении всего в кабинет ворвалась раскрасневшаяся от быстро ходьбы Светлана Владимировна:
        - Павел, ты что трубку телефонную не берешь?
        - Не знаю, не слышал, наверное, в туалет выходил. А что случилось7
        - Тебе Сергей Геннадьевич дозвонится не может!
        - Кто такой Сергей Геннадьевич?
        - Ну как же! Это юрисконсульт, что здесь последние пять лет отработал.
        - Светлана Владимировна, а подскажите… - я хотел спросить, какое мне дело до Сергея Геннадьевича, если только вопрос не касается забытых в кабинете любимых тапочек или семейных фотографий, но тут телефон разразился новой трелью.
        - Да! - я выплеснул в неповинную телефонную трубку все раздражение.
        - Павел Николаевич? - опять этот бархатистый голос, что так меня раздражает: - Это Сергей Геннадьевич вас посмел побеспокоить, ваш предшественник в этом кабинете.
        - Слушаю вас внимательно, уважаемый Сергей Геннадьевич…- к сожалению, таким обволакивающим голосом, как мой собеседник, я разговаривать не могу.
        Света, поняв, что я наконец то соединился с ее протеже, вышла из кабинета, держа прямо напряженную, выражающую мне свое неудовольствие, приятную мужскому взгляду спину.
        - Нам с вами, Павел Николаевич крайне обязательно сегодня встретится. Приглашаю вас на ужин в кафе «Затейница». Не волнуйтесь, вам ничего не угрожает. - покровительственно закончил фразу мой собеседник, чем меня и поймал. Если бы не последние его слова, я бы нашел повод отказаться.
        - Во сколько встречаемся? - выдавил я из себя.
        Глава 22
        Глава двадцать вторая. Моральное падение.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Кафе «Затейница» была типичным заведением общепита начала девяностых, с пролетарским колоритом рабочего Левобережья Города.
        Солидные и неторопливые официанты советской эпохи исчезли, сменившись молодыми и шустрыми девчонками с шалыми глазами, что носились по полутемному залу, расточая направо и налево белозубые улыбки. У барной стойки возвышались два могучих тела охранников, с трудом втиснутые в импортные пиджаки с фирменными лейблами на рукавах. Обладатели тел сурово оглядывали посетителей, стараясь не встречаться глазами с большой компанией бритых ребят, занявших два сдвинутых стола в дальнем углу зала. Но пока ребята вели себя прилично, особо не орали и официанток за попы, обтянутые коротенькими мини-юбками, не хватали.
        Я тщательно проверил карманы, переложив все необходимое из куртки в джинсы. Пусть и выгляжу нелепо, с торчащими из американских штанов бумажником и ключами, но так надежнее, вид швейцара - гардеробщика доверия не внушал.
        Хостес, блондинистая деваха, почему-то в красном платье, расшитом золотистыми китайскими драконами, бросилась мне навстречу, а узнав, с кем я встречаюсь, повела к, находящемуся в уютном закутке, небольшому столику на троих, из-за которого мне приветливо махал дорого упакованный дядя в пиджаке из темно-синего бархата.
        - Добрый вечер. - мужик встал и протянул мне руку с широким браслетом, как пишется в официальных документах, из желтого металла и такой-же печаткой с черным агатом: - Вы Павел Николаевич? А я Сергей Геннадьевич, я вам звонил.
        - Здравствуйте, взаимно. - я коротко пожал широкую ладонь и уселся за сто, после чего тревожно оглянулся - за столами лысых бандюганов начались какие-то разборки.
        - Я себе уже заказал. - мужчина барственно кивнул на меню в дорогой обложке натуральной кожи: - Не стесняйтесь, заказывайте что хотите, я, как лицо, пригласившее вас, с удовольствием все оплачу.
        - Благодарю. - я ткнулся в меню: - Что-то посоветуете, а то я, честно говоря, по ресторанам редко хожу.
        Я и правда последние несколько лет в подобных заведениях появлялся только по делам службы, или разнимая драки, или расследуя преступления, поэтому на отдых в общепите у меня пока аллергия, которая закончится только к началу двух тысячных годов. Но, мой собеседник, судя по взгляду, которым он окинул мой любимый серенький свитер из Стамбула и потертые «Вранглеры», пошитые где-то в Юго-Западной Азии, сделал совершенно иные выводы.
        - Рекомендую вам заказать министерский салат, котлету по-киевски, ну и под водочку давайте возьмем гренок с селедочкой.
        У меня было ощущение, что я сижу за одним столом с русским барином Михалковым Никитой Сергеевичем, а я, в лучшем случае, управляющий его поместьем, вышедший из разночинцев и допущенный к столу из показательной демократичности.
        - Как вам работа? - улыбнулся мне собеседник, когда шустрая девочка приняла заказ и упругой походкой двинулась в сторону кухни.
        - Интересно. Познавательно. Хорошая оплата. - я откинулся на удобную спинку стула.
        - Вы раньше где работали? - продолжил расспросы мой предшественник, выбивая по скатерти пальцами такт зажигательной мелодии «Два кусочека колбаски».
        - На госслужбе, но сами понимаете, там зарплаты даже на колбаску не хватает. - я горько улыбнулся.
        - И какая специализация у вас была?
        - Природоохранная деятельность и экология. - зачем-то сказал я.
        - Ну да, очень сейчас актуально. - понимающе покивал головой Сергей Геннадьевич: - Наверное трудно, с непривычке, в договорную работу погружаться.
        - Вы абсолютно правы. - я увидел быстро приближающуюся к нам официанточку, несущую на подносе запотевший графинчик с прозрачной жидкостью, стопки и мисочки с поджаренным черным хлебом, селедочкой и лучком. Я даже облизнулся и на официантку, и на ее ношу. Сегодня на заводе, в столовой, рабочих потчевали слипшимися макаронами и отварным минтаем, так что, кроме Светиного тортика, у меня во рту крошки с утра не было.
        - В чем я прав? - с усмешкой посмотрел на меня Сергей Геннадьевич.
        - Очень, очень трудно начинать. Все эти договора, переуступки прав, кто кому чего переуступает, кто и что гасит. Я от актов сверки с ума схожу. - пожаловался я и потянулся к графинчику: - Вам налить7
        - Да, половинку.
        - За знакомство. - я сделал маленький глоточек, чтобы был запах, и налились кровью глаза, они у меня с первой рюмки краснеют. Оставшаяся часть водочки, да простит меня Создатель, тихо скользнула по серому, машинной вязки, рукаву и упала брильянтовыми каплями на серый бетонный пол вместе с моими слезами.
        Поджаренные с чесночком кусочки «Бородинского», с кусочками жирненькой селедочки и хрустящим, «не злым» лучком, были чудо как хороши. А следом девочка с блестящими глазами, ставшая за последние пять минут еще красивей, уже расставляла на столе хрустальные салатницы.
        - Повторим? - горлышко графина повисло над моей стопкой, и я кивнул, глядя как прозрачная струйка потекла по стеклу. Очевидно, что Сергей Геннадьевич не хотел терять время зря.
        Вторую стопку водки я, с сердечной болью, отправил мимо рта, по проложенному маршруту, и третью тоже. Ничего, дома у меня в морозилке дежурная бутылка водки всегда остужается, приеду, выпью с горя.
        Я старательно занюхал рукавом четвертую стопку, пронесенную мимо рта и с дурацкой улыбкой попытался сосредоточится на лице моего собутыльника.
        - Так что вы хотели, уважаемый Сергей Геннадьевич?
        - Говорят, что вы старые договора проверяете? - настолько равнодушно ответил вопросом на вопрос мой предшественник, что я понял, что это именно тот вопрос, из-за которого этот мужчина решил стать моим спонсором.
        - Я много чего делаю. И договора проверяю. А что? Вы говорите, говорите, я открыт для взаимовыгодного сотрудничества. - я попытался удержать серьезное выражение лица, но оно расплылось в похотливую улыбочку, которой я проводил пробегавшую мимо официантку.
        - Просто ко мне люди обратились, по старой памяти. Попросили с вами поговорить, как с коллегой, чтобы вы не обращали внимание на некоторые шероховатости в договорах. Вы меня понимаете?
        - Вы говорите, говорите, я слушаю…- я вошел в роль, что даже язык у меня стал сам собой заплетаться.
        - Да я, собственно говоря, все сказал. - мужчина улыбнулся.
        - Да? - я поморщился: - Подскажите, а мой интерес в чем?
        - Одну секунду. - Сергей Геннадьевич деланно огляделся вокруг, после чего вытащил из нагрудного кармана бархатного пиджака почтовый конверт самого дешевого вида и сунув его под тарелку, стал подталкивать в мою сторону.
        Я с радостным предвкушением вытянул конверт из-под блюдца, под столом отогнул клапан конверта…
        Разочарование на моем лице было вполне искренним, после чего конверт, небрежно всунутый под миску, вернулся к хозяину.
        - Это вот что было? - я с отвращением кивнул на конверт.
        - Это деньги.
        - Извините, но это не деньги.
        - Да? Судя по вашим словам, еще неделю назад, вам надо было месяц работать, чтобы получить эту сумму в вашем отделе по экологии. - Сергей Геннадьевич на мгновенье потерял все свое благодушие.
        - Может быть неделю назад так и было, но теперь у меня все по-другому. - я невзначай оттянул ворот свитера, чтобы мой собеседник увидел желтый блеск цепочки на двадцать грамм (серебро, но позолота качественная, многие покупаются).
        Мужчина открыл рот, чтобы поставить меня на место, но тут-же захлопнул его, и, с прежней, ласковой снисходительностью, произнес:
        - И сколько вы хотите?
        - Ну, по крайней мере, в сто раз больше.
        - Сколько? - вальяжный барин побагровел, но быстро взял себя в руки, помолчал, после чего встал и со словами «Мне надо посоветоваться с заказчиком», отошел к барной стойке.
        Вернулся Сергей Геннадьевич минут через пять, уже в более взвешенном состоянии, с улыбкой предложил мне повторить по водочке под фирменную горячую закуску, но я отказался, рукав свитера был уже весь мокрый.
        - Такую сумму заказчики смогут собрать только послезавтра. Но все реально. - улыбка моего визави была доброй, а глаза злыми, как будто деньги мне будут переданы из его личного кармана.
        - Два дня потерпеть я готов. - я слюняво улыбнулся: - Но не больше.
        И пальчиком так погрозил перед носом у сжавшего губы юриста.
        А потом за окошком кафе появились странно- знакомые фиолетовые отсветы, и Сергей Геннадьевич, извинившись, сказал, что ему надо на пару минут отойти.
        - Да идите, если надо. А кофе с мороженным здесь подают? - я удобнее устроился на стуле и опустив голову, смежил глаза, следя из-под ресниц, как широкая спина в бархатном пиджаке скрывается в тамбуре входной двери. После чего я бодро встал, и уточнив у пробегавшей официантки, где туалет, вышел из кафе через кухню и подсобные помещения.
        Свою «Ниву» я припарковал у соседнего дома, метрах в пятидесяти от входа в «Затейницу», поэтому Сергей Геннадьевич и два милиционера, стоящие у патрульного УАЗика даже не смотрели в мою сторону, пока я садился в свою машину и заводил двигатель. Опыт не пропьешь, и я не ошибся - фиолетовые отсветы на стенах кафе исходили от «мигалки» на крыше «лунохода», видимо юрист позвонил в местный РОВД, вызвал милицию по какому-то пустяковому поводу в кафе, а крутящийся радом автопатруль, по взаимной договоренности, вызов на происшествие принял, и подъехав, всполохом мигалки вызвал моего собутыльника.
        Сейчас Сергей Геннадьевич, уверен, описывает мои приметы и где я сижу, после чего отойдет куда-нибудь, а милиционеры зайдут в кафе меня «принимать», а дальше будет все по полной программе - медицинский вытрезвитель, протокол за появление в общественном месте в нетрезвом состоянии, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность. А в довершение, как вишенка на торте - сообщение на работу, для принятия мер общественного воздействия. И хотя я на ПО «Энергоспецремонт» официально не работаю, я думаю, что сообщение обязательно придет и попадет на стол лично генеральному директору. А зная его отношение к выпивке, можно даже не сомневаться, что вылечу я с завода вперед собственного визга. Очень жадный товарищ оказался Сергей Геннадьевич. Уверен, милиция была простимулирована на выполнение своего служебного долга любой из половин от суммы, что мне пытались всучить в сереньком конверте из дешевой бумаги.
        Между тем разговор юриста и правоохранителей был закончен, Сергей Геннадьевич дружески похлопал милиционеров по спинам и зашел в соседний гастроном, а патрульные шагнули в кафе.
        Уверен, что Сергей Геннадьевич не откажет себе понаблюдать через немытую витрину гастронома, как меня, бестолково орущего и вырывающегося, будут садить в «собачник» патрульной машины.
        Заговорщики собрались у машины минут через десять. Очевидно, патрульные, не обнаружив меня за нашим столиком, выяснили, что я отошел в туалет, после чего прождали какое-то время, затем установили, что в уборной я отсутствую. И теперь, два усатых сержанта что-то зло объясняли выбежавшему из магазина юристу, тыча его пальцем в бархатную грудь. Потом юрист забежал в кафе, видимо, хотел убедится, что я исчез. Затем они что-то долго втроем обсуждали, в растерянности разводя руками. В завершении милиционеры уехали, получив от юриста тот самый конверт, а минут через десять злой Сергей Геннадьевич в кашемировом черном пальто нараспашку прошел мимо моей машины и скрылся в за углом.
        Посидев в машине еще несколько минут, я вошел в кафе, взял свою куртку по номерку и спокойно поехал домой, раздумывая, какие следующие шаги предпримет мой недоброжелатель по моей дискредитации.
        Следующие утро, семь часов утра.
        - Шеф, разрешите? Пять минут найдете? - я засунул голову в кабинет генерального. Говорят, что он приезжает на работу в половину седьмого утра, а начальников цехов собирает на планерку в семь часов двадцать минут, не всем это нравится.
        - Заходи, что у тебя?
        - Докладываю. Вчера, ближе к вечеру… - я коротко рассказал работодателю о своей вчерашней встрече.
        Когда я закончил свой рассказ, директор несколько минут молчал, барабаня пальцами по полированной столешнице, потом поднял на меня глаза.
        - А если бы тебе согласились дать озвученную тобой сумму?
        - Не согласились бы. Он или они жадные. Не зря два моих предшественника отсюда очень быстро были уволены. Уверен, по цене не договорились, вот и случились у них неприятности. Кроме того, пока вы хорошие деньги мне платите, я работаю только на вас, у чужих ничего брать не буду. Это принципиальная позиция.
        - Хорошо. Что предлагаешь дальше делать?
        - Пока не знаю, Григорий Андреевич, ждем следующего их хода и работаем. Вы делаете вид, что я вам ничего не говорил, а я изображаю, что жду деньги и продолжаю договора просматривать. Если вы не против, то я пойду.
        Спустившись по пустой лестнице, я быстрым шагом дошел до своего кабинета и запер дверь на ключ. Не надо никому видеть, что я настолько рано приехал на работу.
        В запертую дверь пару раз кто-то стучался, но я птица вольная и к восьми часам утра приезжать не обязан, поэтому дверь не открыл. В половине десятого утра я услышал знакомый стук каблучков, звонко разносящийся по пустому коридору и успел на цыпочках подбежать к двери и щелкнуть замком.
        - Привет. - в кабинет заглянула Светлана Владимировна: - Чай будешь?
        - Буду, заходи, я сегодня чайник свой из дома принес и чашки с ложками. - я сделал приглашающий жест: - Присаживайся, сегодня я за тобой поухаживаю.
        Крадучись, подойдя через пять минут, с наполненным водой чайником, к входной двери кабинета, я через щель в неплотно прикрытой двери разглядел, что моя гостья склонилась над стопкой с отложенными мной вчера документами.
        Пришлось скользнуть на два шага назад, а потом вернутся, громко топая ботинками.
        Света сидела на стульчике, в паре шагов от стола, сложив ладошки на круглых, аппетитных коленках, изображая примерную девочку.
        Я включил чайник, стал сервировать стол, не забыв вытащить из портфеля коробку с шоколадными конфетами «Птичье молоко».
        Разливая по чашкам с чайными пакетиками кипяток, почувствовал движение за своей спиной, после чего мягкая женская грудь ткнулась мне в спину, а по волосам на затылке пробежали нежные пальчики.
        - Ты что такой лохматый? Где вчера был?
        Мою короткую, «модельную» стрижку, вряд ли можно было взлохматить, но прикосновения молодой женщины были весьма-весьма…
        - Так твой же знакомый меня вчера в кафе зазвал…- внезапно охрипшим голосом, ответил я, замерев и желая, чтобы приятное мгновение длилось подольше.
        - А Сергей Геннадьевич сегодня позвонил, сказал, что ты вчера куда-то пропал, беспокоился, все ли с тобой в порядке? - Света, не отстранившись от меня, да еще, чтобы не убежал, наверное, ухватила меня за локоть сзади, а второй рукой старательно разглаживала, якобы взлохмаченные, волосы.
        Я почувствовал себя офицером германского генштаба, у которого на коленях, танцует свой приватный танец Мата Хари.
        - А! А я то думал он куда то пропал! - я сумел справится с голосом и дальше говорил уже вполне нормально: - Да там ребята гуляли, из бандитов. Ну и один одноклассником моим оказался, за свой стол позвал. Я вроде-бы не долго там сидел, а когда вернулся, мне девочка-официант сказала, что мужчина, что со мной за столом сидел, уже рассчитался за все и ушел.
        Светлана наконец закончила возиться с моей прической и снова превратилась в пай-девочку - выпила пол чашки чаю, откушала шоколадную конфетку и откланялась, наверное, выполнила задание моего вчерашнего собутыльника.
        Я проводил взглядом стройную фигуру и снова уткнулся в опостылевшие договора и соглашения, а в бухгалтерии меня ждало еще несколько килограмм такого-же увлекательного чтива.
        Перед обедом я позвонил в компьютерный салон.
        - Да, Павел Николаевич, факс прислали. - бодро доложил мне Алексей: - Почему не позвонил раньше? Так он вот только-только пришел…
        Бестолковка на той стороне телефонного провода явно врет, не зная, что время приема факсимильного сообщения автоматически печатается в конце сообщения, но искать сейчас нового сотрудника мне некогда, а Руслан, который вроде бы является моим компаньоном в этом проекте со своей подружкой - генеральской дочуркой, явно будет против замены своего родственника… Я махнул рукой и побежал на второй этаж, в канцелярию.
        С пятого раза Алексею удалось отправить документ на факс завода. Я оторвал документ от ползущей из аппарата бумажной полосы, не дав любопытной начальнику канцелярии рассмотреть содержимое, пообещал опешившей женщине вечную любовь на небесах и шоколадку завтра, после чего вернулся на свое рабочее место.
        - Здравствуйте! - у моего кабинета стояло несколько человек инженерно- технического облика, парочка даже в очках, а один с окладистой бородой: - Вы же новый юрист? Мы вас давно ждем!
        - Заходите господа и не надо меня грузить- я отсутствовал ровно пять минут, будучи в канцелярии по служебным делам. - господ инженеров надо сразу ставить на место, а то будут по предприятию рассказывать сказки, что меня в кабинете застать невозможно.
        - Присаживайтесь - я махнул в сторону пары стульев, стоящих у двери: - Чем могу помочь?
        - Вы нам вчера договор вернули на переделку, но мы с вами не согласны.
        - Да? Давайте договор.
        На стол передо мной легла затасканная, смутно знакомая бумажка с кучей виз на обороте.
        - Ну правильно, вернул. А с чем вы не согласны?
        - Вы написали, что у нас написано в заголовке «Договор оказания услуг», а надо написать «Договор подряда»…
        - Ну правильно, я так написал.
        - Мы с вами не согласны. - на стол шлепнулась увесистая брошюра из серии «Составь договор сам»: - Тут подходит договор оказания услуг.
        Молодец с бородой иронично смотрел на меня, ожидая, что против печатного слова мне будет тяжело выгребать.
        - Господа, вы же из литейки?
        - Да, оттуда.
        - Вы знаете разницу между… - я задумался: между бронзой и латунью?
        - Конечно знаем. - иронии в глазах у инженеров прибавилось.
        - Ну так и я знаю разницу между договором услуг и подряда. Меня этому учили. Ну а если кто-то из вас настойчиво желает узнать разницу между этими договорами, то я готов, для всех добровольцев, в обеденный перерыв устроить занятия по юридическим вопросам. Кого из вас записать?
        В обед, по всем бытовкам завода либо гремели кости домино, либо стучали шары, перемещаясь по зеленым биллиардным столам, отдельные интеллектуалы играли в шахматы. Предлагаю устроить курс лекций в обеденный перерыв я ничем не рисковал, зная, что желающих записаться будет ровно ноль. Так оно и получилось. Ссылаясь на сильную занятость, инженеры поспешили ретироваться.
        Желая закрепить успех, я крикнул в спину уходящим специалистам, что могу договорится с директором о проведении курса лекций после рабочего дня, но никто даже не обернулся.
        - Привет! Что от тебя люди бегут? - в кабинет заглянул высокий, усатый парень в мохнатой ушанке из чернобурки.
        - Привет. Пришли меня юриспруденции поучить, но почему-то убежали.
        - Ты новый юрист? Я, когда в отпуск уходил, вроде другой мужик здесь сидел. Я, кстати, председатель профсоюза местного, Костя Герлингер.
        - Громов Павел. - я встал из-за стола и пожал протянутую руку.

* * *
        Глава 23
        Глава двадцать третья. Трейд-юнионы.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        Профсоюзный лидер завода с виду парень был простой и компанейский, приятный во всех отношениях, но глубоко, в черных, непроницаемых как антрацит, глазах, постоянно мелькала хитрая усмешка.
        Мы сидели в моем кабинете - профсоюзные запасы чая выпил заместитель Кости - почетный пенсионер, пребывающий сейчас на «больничном». Но, в качестве соучастия, Костя принес кулек с окаменевшими мятными пряниками, один из которых я старательно отмачивал в кружке с чаем.
        - Ты заявление то будешь писать? - на стол передо мной лег огрызок стандартного листа, из короткого текста которого следовало, что я желаю вступить в первичную организацию «Энергопрофсоюз» и прошу удерживать один процент из ежемесячного заработка. Очевидно, вопрос приема новых членов перед профсоюзной «первичкой» стоял очень остро.
        - Что, многие не вступают? - я расписался на заявлении и вернул его профбоссу.
        - Ну да. - Костя скривился: - Зарплату задерживают, народ недоволен, разбегаются… Говорят, что толку с нас нет никакого…
        - И ты что?
        - а я что могу сделать? С директором разговариваю, он ничего не говорит. Мне на счет по несколько тысяч переводит, а с зарплатой для работников говорит, что совсем беда, никто рассчитываться не хочет. А еще у нас в генераторном цехе одна обмотчица активизировалась, Хилкова ее фамилия… Так вот, она с подружками принесли директору бумагу, что они образовали независимую профсоюзную организацию, и теперь она от директора требует помещение, чтобы свои собрания проводить и денег, естественно.
        Костя в сердцах бахнул чашкой об стол, так что горячий чай выплеснулся на брюки мужика, и он, что-то вопя, выбежал из кабинета.
        Когда Герлингер, смущенно улыбаясь, вернулся в кабинет, я уже вытер коричневые лужи с поверхности стола.
        - Не обжогся?
        - А? Не, нормально. - Профкомовец плюхнулся на стул и снова потянулся к чашке.
        - И что теперь? - я попытался вернуть собеседника к интересующей меня теме.
        - Что теперь?
        - Что ты собрался делать с независимым профкомом? Кстати, как она называется?
        - С этой крысой?- злобно оскалился Костя, но тут же сник: - Не знаю, я в обком съездил, но там ничего мне не подсказали, мол, сам решай вопрос, работай с людьми… А как с ними работать? Она народ баламутит, хочет забастовку объявлять, все обещает зарплату с директора взыскать.
        - Ну да, у нас народ таких любит, крикунов. - я сочувственно покивал и попытался откусить пряник, но он все еще оставался могучим скальным монолитом: - Кстати, Константин… как тебя по батюшке?
        - Константин Генрихович…
        - Так вот, Генрихович, а как ты относишься, если тебе предложат возглавить независимый профсоюз?
        - Какой независимый? - Костя с подозрением уставился на меня, очевидно, что слово «независимый» в последнее время стало вызывать у него аллергическую реакцию.
        - Да у меня знакомый в милиции работает, им сейчас по закону профсоюзы создавать разрешили, но все ссут. А вот если бы кто-то это дело организовал, да проявил активность в данном вопросе… А я тебе с юридической точки зрения помогу, ты насчет этой стороны деятельности не волнуйся.
        - Ну я не знаю…- растерянно протянул Константина: - Ты же понимаешь…
        - Нет, естественно за деньги, тот же процент будут тебе из зароботка отчислять, как и твои местные работяги.
        - Мне подумать надо. - буркнул Костя и засобирался восвояси - его кабинет находился на моем этаже, только в противоположной стороне коридора.
        Я надеялся, что больше никаких волнующих встреч сегодня не будет, но опять ошибся. В кабинет ввалились две тетки лет сорока пяти, в серых выцветших фуфайках, наброшенных на черные застиранные халаты. Громко топая ботинками из чертовой кожи, дамы подошли к столу и уставились на меня.
        - Нам юрист нужен. - пробасила та, чьи волосы из-под вязанной шапки отливали чернотой вороньего крыла.
        - Здравствуйте, я вас слушаю. - я убрал со стола факс, который начинал читать уже третий раз: - Присаживайтесь, пожалуйста.
        Стулья скрипнули, принимая женские тела, после чего наступило молчание.
        - Я вас слушаю. - с нажимом повторил я.
        - Вы нам помогать собираетесь, или под директором лежать будете? - заговорила вторая, худощавая, с легкой безуёмной в серых глазах.
        - Помогать кому?
        - Профессиональному комитету «Солидарность» - дама шлепнула перед мной книжечку, сшитую черными нитками и отпечатанную на пишущей машинке. На обложке мелькнули слова «Устав» и «Солидарность».
        - Название сами придумали? - я потянулся за книжкой, не мне ее не дали, очевидно, каждый экземпляр устава был на вес золота.
        - Сами, а что? - Посуровела сероглазая.
        - Абсолютно ничего, просто название почему-то знакомое, не могу вспомнить, где слышал. Так чего же вы хотели?
        - Нам место директор обязан выделить, деньги… Что еще? - тетки переглянулись: - Путевки… Короче, ты нам будешь помогать или под дирика уже лег?
        - Гражданочки, я за вас всей душой, вот только кто мне деньги платит, тот меня и танцует. Так что работаю я исключительно на директора.
        Две фурии выскочили из кабинета, чуть не снеся входную дверь с петель, слово «Пидарас» они орали уже на бегу, громко топая своими башмаками.
        Через минуту в кабинет засунулась озабоченная мордочка Кости:
        - Ты живой? Что она хотела?
        - Я так понимаю, одна из этих теток - Хилкова?
        - Ну да, я же рассказывал. Так что они хотели?
        - Чтобы тебя с должности скинуть и в твой кабинет вселится. Слышал, как они матерились на тебя?
        - Это на меня? А я думал…
        - Но я им отказал, мы же друзья. Кстати, Костя, а когда у вас принятие коллективного договора на этот год было?
        - У нас в апреле запланировано, числа двадцатого.
        - Понятно, но ты готовься. Эти тетки сказали, что тебя переизбирать будут.
        - Спасибо, Паша, за информацию. - голова профком овца скрылась за дверью, а я вновь погрузился в изумительное содержание полученного факса.
        Очевидно, что соглашение для гостя из солнечного Томска готовил юрист, и хороший юрист. Ну, во всяком случае, он был о себе такого мнения, несомненно, считая меня круглым идиотом. Если обобщить все желания моего, вероятного, покупателя, я должен был взять на себя все риски, пожизненную гарантию и полнейшую ответственность за поставленный товар.
        Через сорок минут от проекта томских ухарей мало что осталось. Я нажал кнопку и «Протокол согласования разногласий» ушел в печать, матричный принтер разразился длинными пулеметными очередями, после чего выплюнул листок, который я успел подхватить в самый последний момент. Вечером необходимо будет заехать в салон, оттуда отправить мой ответ в Томск - светить завод, как связанный со мной объект я не хотел, да и любопытная начальница канцелярии обязательно прочитает документ, прежде чем отправит его адресату.
        Сегодня в салоне вместо Алексея сидела Инна. Я проверил тетрадку, куда продавцы записывали поступление денежных средств в кассу, после чего попытался отправить мои возражения к договору на телефонный номер в Томске, но абонент был, как говорится, «вне зоны действия сети». Решив, что на другом конце провода случились какие-то неполадки, я отложил документ в папку для рабочих бумаг, решив, что документ отправлю завтра.
        Добросив девушку до РОВД, где ее ждал Руслан, я помчался домой, где меня ждали пес и Лена, а также спокойный, почти семейный вечер.
        Следующие утро принесло в Город настоящее весеннее тепло и мощное таянье снега. Дворники машины с потоками грязной воды, хлещущей из-под колес движущихся рядом машин, не справлялись, бессильно и суетливо шоркая по грязному лобовому стеклу, асфальт мгновенно покрылся слоем жидкой грязи. Стоянка у завода расползлась жидкой глиной, так что до бетонного крылья я добирался гигантскими прыжками, поэтому, на свой этаж я взобрался весь мокрый и злой, хотел уже рвануть дверь своего кабинета на себя, когда взгляд упал на верхнюю часть дверного полотна - моя метка, маленькая щепочка от спички, с двери пропала, значит со вчерашнего вечера в кабинет кто-то входил. Я затоптался в нерешительности на пороге, после чего дошел до рабочего места моего нового совета.
        Председатель профсоюзного комитета сидел за рабочим столом и с самым мрачным выражением лица пил чай.
        - Здорово, Костя! Что такой недовольный? Случилось что? - преувеличено весело завопил я.
        - Привет. - профкомовец мазнул по мне отстраненным взглядом: - Случилось. Сегодня у меня актив с утра собирался, доложили, что Хилкова на следующей неделе собирается то ли забастовку начинать, то ли еще что. Короче, всем обещает деньги с директора выбить, за все шесть месяцев. Ну и народ к ней побежал, мне уже двадцать заявлений о выходе из профсоюза с утра принесли…
        - Понятно. Слушай, Костя, пойдем до моего кабинета дойдем, надо мне при свидетелях его осмотреть…
        - Зачем? - с профорга мгновенно слетела вся его меланхолия.
        - Понимаешь, мне кажется, что в кабинет кто-то, в мое отсутствие, заходил. Боюсь, чтобы не подбросили чего-нибудь…
        - Так это уборщица с утра прибегала, полы мыла. - сразу же поскучнел председатель профкома: - Она сегодня днем прийти не сможет, вот, с раннего утра прибежала.
        - Да? - моя, орущая в глубине души, паранойя чуть-чуть утихла: - Ты точно видел?
        - Точно, точно. - профкомовец снова уткнулся в стакан: - Она и у меня помыла. Только закончила, как народ набежал…
        Хозяин кабинета грустно махнул рукой на черные следы рабочих ботинок, покрывавшую середину кабинета.
        Успокоенный я пришел на рабочее место, не успел повесить верхнюю одежду в шкаф. Как зазвонил телефон.
        - Павел Николаевич! - строгим голосом начальника канцелярии обратилась ко мне трубка: - Григорий Андреевич уже полтора часа вас разыскивает.
        - Надежда Константиновна, как же так? Какие полтора часа? Я же с девяти работаю, а сейчас только пять минут десятого!
        - Я ничего не знаю, директор работает с половины восьмого, и все время вас разыскивал. - отрезала строгая женщина и положила трубку.
        В кабинет генерального я входил осторожно, ожидая любой пакости.
        - Сегодня, после совещания с начальниками цехов, на столе, за бумагами, обнаружил. - директор показал мне кассету МК60, после чего засунул ее в музыкальный центр.
        Ожидаемо из динамиков послышался наш разговор с юристом в кафе «Затейница».
        - Что и требовалось доказать. Скорее всего воруют под руководством одного из цеховых начальников, а мой предшественник их прикрывал с юридической стороны за долю малую. А может и не один начальник…- я впал в глубокую задумчивость.
        - У меня пять цехов, три склада и десяток участков вне территории области. - директор задумчиво постучал пальцами по полированной поверхности стола: - Что предлагаешь?
        - Я?
        - Ну а кто? Тебя же этому должны были учить?
        - Ну, моя работа, как бы маленько другая, не экономическая преступность…
        - Хорошо. Тогда найди того, кто разберется!
        - Я вам завтра ответ дам, хорошо?
        - Завтра? Меня устраивает. - директор что-то записал в свой ежедневник:
        - Тогда до завтра.
        - У нас еще один момент, Григорий Андреевич, важный мне кажется, назрел. - я остался сидеть на стуле, показывая, что никуда уходить не собираюсь.
        - Говори.
        - На предприятии какие-то брожения нехорошие идут в отношении профкома. Хилкова… Слышали про такую? Она вчера ко мне заходила, требовала, чтобы я им помогал против вас, а сегодня Костя из профкома пожаловался, что она грозится до подписания коллективного договора с вас долги по зарплате все выбить и существующий профком разогнать. Ну и, как результат…
        - Подожди! - директор поднял телефонную трубку: - Надежда, председателя профкома ко мне пригласи, пожалуйста, я его жду.
        Костя прибежал через три минуты, подозрительно зыркнул на меня недобрым взглядом и по приглашающему жесту директора, плюхнулся на стул.
        - Константин Генрихович, здравствуй. - директор через стол протянул профоргу руку: - А ты что мне не рассказал, что за дела у тебя творятся в профсоюзе? И заместитель твой, старый хрен, ушел на больничный молчком, и тоже не доложил, как будто, так и надо. С чем он у тебя там болеет? Руку об биллиардный мяч ушиб? Ладно, это твой сотрудник, и твое дело. Ты про подготовку к продлению коллективного договора мне лучше расскажи, все у тебя готово? Рабочие что предлагают?
        Костя, потея и волнуясь, стал сбивчиво, перескакивая с одного на другое, рассказывать о обидах, что чинит ему активная обмотчица со своим независимым профсоюзом из трех подружек…
        - Погоди, Константин Генрихович… - директор властным жестом велел профоргу замолчать и поднял трубку: - Светлана Владимировна, привет. Можешь мне сказать, сколько в нашу бухгалтерию поступило заявлений о выходе из профсоюза? Да? И сколько? Перезвони мне пожалуйста, я у телефона жду.
        Пару минут мы просидели в тишине. Костя рассматривал трещины на паркете, я рисовал лошадку на странице ежедневника, а директор смотрел в окно, наверное, мечтая выкинуть из него всех надоед-посетителей, которые приносят в этот кабинет только одни проблемы.
        Звонок телефона раздался ожидаемо- неожиданно и все присутствующие облегченно вздохнули. Директор молча выслушал, что прочирикала ему в трубку заместитель главного бухгалтера, промолвив лишь «Спасибо» в конце разговора.
        - Константин Генрихович, а почему ты мне не сказал, что у тебя за две недели из профсоюза сто семь человек вышло?
        - Что сто семь - я не знал…- пролепетал Костя, не отрывая взгляда от паркета.
        - А то, что сорок восемь человек написали заявление, чтобы у них один процент заработка перечисляли на счет профсоюзной организации «Солидарность», ты тоже не знал?
        Профорг в испуге вскинул взгляд на директора - то, что он терял деньги было плохо, но то, что деньги доставались его врагу, было вдвойне хуже.
        - И что… - пересохшими губами просипел Костя: - перечисляют?
        - Пока нет, у той дамы какие-то проблемы с регистрацией, расчетный счет она открыть не может. Но ты не успокаивайся, она женщина пробивная, рано или поздно откроет счет, а бухгалтерия обязана деньги будет перечислить.
        Костя опустил голову, вновь обратившись к созерцанию плашек паркета.
        - Короче! - твердая ладонь генерального с силой ударила по столу:
        - Константин Генрихович, коллективный договор подписывать я буду подписывать с кем-то из вас, с тобой, или с Хилковой, мне все равно, но с одним. Мне этот балаган с профсоюзами на предприятии не нужен. Так-что иди и думай, что ты будешь делать. У тебя времени…- директор открыл ежедневник: - Ровно две недели. Все, иди, работай.
        - Павел. - директор вперил в меня тяжелый взгляд: - Мне эта дура Хилкова тут на хрен не нужна. Ты меня понял? Константину помоги. Надо сделать так, чтобы никакой бузы на предприятии с этим независимым профсоюзом не было. Я тебя очень прошу.
        - Будет сделано, Григорий Андреевич, приложу все усилия. - бодро отрапортовал я, помня, сколько мне обещал платить этот человек, и, по мановению директорской руки, промаршировал на выход.
        - Ты, Константин Генрихович, не обижайся! - я ворвался в кабинет профкома: - Я тебя подставить не хотел. Просто, к слову, рассказал директору, как ко мне вчера Хилкова заходила и требовала, чтобы я ей против директора помог, ну а дальше ты уже знаешь…
        - Да! - Костя в безнадежной тоске махнул рукой и снова уставился в окно.
        - Да не грузись ты так. Тем более, что мы теперь в одной лодке. Мне шеф сказал, чтоб я тебе помог, и приложил для этого все силы. Так что, если мы с тобой не решим поставленную задачу, для меня тоже наступят грустные последствия. Так что, давай, начинаем морщить лоб и думать, что мы будем делать.
        - А что делать? - окрысился Константин: - У меня ни хрена нет…
        - Так, угомонись и садись писать. - я уселся на стул и требовательно уставился на профсоюзного лидера: - Во-первых, нам нужна информацию. У тебя же актив в каждом цехе есть. Тебе в первую очередь необходимо обзвонить всех и дать задание, выяснить, что Хилкова собирается делать в ближайшие дни, чем она людей конкретно, кроме лозунгов, заманивает. Как какая информация появится, сразу зови меня, будем дальше думать. Все, не сиди, начинай работать. - я махнул рукой и вышел из профкома.
        В моем кабинете разрывался тревожными трелями телефонный аппарат.
        - Извини, что звоню. - из микрофона донесся голос Лены: - Ты меня просил к телефону не подходил, но на него позвонили раз двести. Какая-то женщина звонила, сказала, что ты должен завтра в областное управление приехать, к двум часам дня, с паспортом. Я сильно плохо сделала, что на звонки ответила?
        - Не страшно, ответила и ответила, не бери в голову. Спасибо тебе. - я опустил трубку на рычаг и криво ухмыльнулся. Видимо, завтра заканчивается моя милицейская биография.
        Глава 24
        Глава двадцать четвертая. Подарок от Хурала.
        Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
        - Разрешите? - я постучал в кабинет генерального и, дождавшись приглашающего кивка головы, аккуратно подтолкнул вперед жавшегося позади меня председателя профсоюзного комитета, старательно закрыл за нами двойные двери в кабинет.
        - Здравствуйте. - я коротко поклонился присутствующим. Радом с директором завода сидела и иронично смотрела на нас стройная женщина лет тридцати пяти, облаченная в черный костюм с мини юбкой и меховым и желтым воротником. Светло-русые прямые волосы падали на спину до середины лопаток, холеные руки с маникюром венозного цвета лежали на раскрытом ежедневнике в дорогой, кожаной обложке.
        - Знакомься, Лена! - генеральный кивнул на меня: - Наш новый юрист, Громов Павел Николаевич, из фирмы «Незимида», я тебе о нем рассказывал. А это наш главный бухгалтер Князева Елена Анатольевна.
        - Очередной юрист? - с язвительной улыбочкой посмотрела на меня главбух и тут же закашлялась, прикрыв кулачком рот.
        - Извините, после простуды еще не отошла. - Елена Анатольевна улыбаясь открыла ежедневник.
        - Ну что, орлы? Что вы мне расскажите? Присаживайтесь, кстати. - директор явно пребывал в хорошем настроении и даже позволил себе скупо улыбнутся.
        - Костя, давай, повтори. Что ты мне рассказывал. - я незаметно подтолкнул председателя профкома в бок.
        - Кхм. - Константин прочистил горло, собрался с мыслями и стал докладывать руководству завода сведения, полученные им из цехов от профсоюзного актива.
        Из отрывочных сведений выходило, что обмотчица и изолировщица третьего разряда генераторного цеха Хилкова Анна Николаевна, очевидно, недовольная своими скромными карьерными достижениями, решила сделать рывок к вершинам пищевой цепочки. В настоящее время, пользуясь тяжелым экономическим положением предприятия, она разгоняла протестные настроения рабочих, агитируя за выдвижение на предстоящем через две недели, ежегодном подписания коллективного договора, заведомо невыполнимых условий, начиная от предоставления ежегодных отпусков работникам исключительно в летнее время и заканчивая требованием о ежемесячном увеличении заработной платы на проценты, превышающие официально объявленную инфляцию. Все это звучало чрезвычайно притягательно, но разорило бы предприятие в течении полугода.
        - Об этом даже речи не может быть! - главный бухгалтер зло отбросила от себя ручку: - Я даже не говорю о том, что денег нет, но, даже теоретически мои расчетчики не смогут осуществлять ежемесячную индексацию заработной платы.
        - Это еще не все, извините. - я грустно улыбнулся: - Костя продолжай.
        - Сегодня, с утра, принесли двести двадцать восемь заявлений в комиссию по трудовым спорам…
        - Это что за комиссия такая? - администраторы уставились на нас с профоргом.
        - По существующему Кодексу законов о труде, на предприятии может быть создана комиссия по трудовым спорам, которая может рассматривать конфликты в сфере трудовых отношений. Решения комиссии приравниваются к судебным решениям. - дал юридическую справку я. Честно признаюсь - эта новость была для меня как уда пустым мешком из-за угла. Забыл я о такой возможности внесудебных решений, поэтому, после утреннего разговора с Костей, поделившегося со мной информацией от его шпионов, я старательно прочитал два соответствующих раздела КЗОТ РСФСР и теперь выглядел вполне компетентным.
        - И что, у нас есть такая комиссия.
        - Есть. - покаянно помотал головой Константин: - Я ее председатель.
        - И почему я о ней ничего не слышал? - начал свирепеть генеральный.
        - Потому что она не разу не собиралась. Ее каждый год на подписании коллективного договора переизбирают.
        - Да не было этого в коллективном договоре! - директор перебрал несколько бумаг на столе, после чего достал из кипы небольшую брошюрку и начал ее перелистывать: - Нет здесь ничего.
        Надо сказать, что текст брошюрки был полон пометок и каких-то значков, исполненных карандашом, видно, директор готовился к предстоящему собранию.
        - Состав комиссии отдельным протоколом голосовался, вместе с ревизионной комиссией. - бубнил профорг: - Вы, наверное, пропустили.
        - Ну может быть. - внезапно успокоился директор: - Ну и кто в этой комиссии?
        - Я председатель, и по два человека от рабочих и администрации. Вот список. Костя протянул директору лист бумаги с синей печатью.
        - Ну рабочие ладно, ты - понятно. Ну, а кто этих олухов от администрации выдвинул? - генеральный отбросил список членов комиссии в сторону.
        - Старый директор…- ответил Константин, разведя руки в стороны в извиняющемся жесте: - Кто согласился, того и записали.
        - Хорошо. О чем заявления тебе принесли?
        - О взыскании задолженности по заработной плате. Полностью. И процентов за просрочку выплаты.
        Директор и главный бухгалтер переглянулись.
        - Хорошо. С этими двумя я переговорю, ты же будешь в нашем интересе голосовать. Итого, как минимум, трое из пяти будут «против».
        - Извините, что вмешиваюсь, но так нельзя…
        Собравшиеся недоуменно уставились на меня.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Нам нельзя так размениваться. Нам принадлежат три голоса из пяти, то есть уверенное большинство. И если мы откажем заявителям в стопроцентно выигрышном деле, через две недели Костя не будет председателем комиссии по трудовым спорам, его прокатят на конференции трудового коллектива со свистом и выберут туда совсем других людей. Решения комиссии о отказе в выплате будет очень легко обжаловано в районном суде. А когда вам потребуется решение КТС по серьезному делу, то мы уверенно проиграем.
        - Ну а что? Ничего не делать?
        - Что вы сможете сделать? - я пожал плечами: - Сейчас, что бы мы не делали, будет только хуже.
        - Елена Анатольевна. - я улыбнулся главному бухгалтеру: - Сколько у вас на расчетном счете?
        - Пятьсот двенадцать рублей двенадцать копеек. - отчеканила финансист.
        - И когда ожидаются новые поступления?
        - Через три дня, на выплату зарплаты на месяц.
        - Хорошо. Костя, ты же в течении десяти дней должен назначит заседание комиссии? Вот и рассматривай, выноси решения, выдавай людям бумаги на руки в течении трех дней после заседания.
        - Зачем? Ну вот объясни, зачем? - Директор удрученно помотал головой: - Надо просто поговорить с людьми…
        - Григорий Андреевич, если у вас шесть месяцев задержка заработной платы, а Хилкова обещает забрать у вас деньги здесь и сейчас. Кто вас будет, в этой ситуации, слушать? Только посмеются в лицо и все…
        - Что ты предлагаешь? - директор с трудом сдерживался.
        - Я думаю, что Константина Генриховича необходимо отпустить. - я посмотрел в глаза надувшемуся председателю профкома: - Константин, без обид, но тебе спокойнее будет ничего не знать о кознях администрации. Тем более, что у тебя более двухсот заявлений. У тебя времени очень мало, надо готовится, бумаги подобрать, расчетные листы у всех проверить, суммы подсчитать.
        Смуглая кожа Константина побледнела - председатель профсоюзного комитета осознал, какой объем разнообразных бумаг ему придется перелопатить за десять дней, поэтому, прекратив пустые обиды, скомкано попрощавшись, вышел из кабинета генерального директора.
        Четырьмя часами позже.
        В фойе областного управления внутренних дел я прибыл за десять минут до назначенного срока.
        В пять минут третьего в застекленные двери влетела растрепанная и злая как черт начальник отдела кадров Дорожного РОВД.
        - Добрый день, Анна Гавриловна. - я шагнул навстречу красивой женщине.
        - А! - майор досадливо махнула рукой и побежала к будке постового.
        - Почему не в форме? - в отличие от майора, не замелив шага проскочившей через КПП, постовой сержант заступил мне дорогу: - Приказом начальника управления…
        - Громов ты где? - кадровик, поднявшаяся уже на третью ступень лестницы, нетерпеливо махала мне рукой.
        - Меня без формы не пускают! - я пожал плечами и шагнул в сторону, так как в спину мне тыкался следующий посетитель с разовым пропуском и паспортом в руке.
        - Да где твоя форма? - майор яростно топнула ножкой.
        - Мне за последние два года только фуражку выдали, все вопросы к старшине.
        Уж не знаю, какие доводы приводила постовому, приплясывающая вокруг него красавица - майор, но через пару минут младший сержант величественно кивнул головой и меня, подхватив под локоть, из-за всех сил потащили по ступеням вверх.
        Перед дорогими дверями на втором, «генеральском» этаже, майор остановилась, оправила облегающую фигуру форму цвета маренго, после чего, сделав два глубоких выдоха, решительно шагнула в приемную. В просторном помещении, кроме шкафа импортного производства, стола с несколькими телефонными аппаратами и строгой секретарши за столом, топтались несколько бедолаг с потерянными лицами, каждого из которых сопровождал сотрудник кадровой службы - копия моего майора, только количество звездочек разнилось, а так все были умницами и красавицами. Кадровики, держа в руках какие-то бумаги, стояли маленькими кучками, что-то вполголоса обсуждая, доставленные стояли порознь, здесь каждый был сам за себя.
        Ряд стульев у стенки был свободен, очевидно, что сидеть присутствующим было не положено. Я, как почти гражданский человек, плюхнулся на один из них. С приятной обивкой темно-синего цвета. На мгновение в приемной установилась тишина, а на мне скрестились осуждающие взгляды.
        - Громов, иди сюда! - выложив на уголок секретарского стола какие-то бумажки, моя майорша манила меня пальчиком, но я сделал вид, что не слышу и не вижу никого - за окном приемной, на ветвях рябины весело перескакивали с места на место веселые синички, радуясь настоящей весенней погоде.
        - Громов! - шипение начальника отдела кадров своим тембром напомнило голос королевской кобры, я с трудом удержался, чтобы не отвести взгляд от маленьких птичек за окном.
        Сбоку от меня раздались два решительных шага и перед моим лицом оказалась пачка бланков.
        - Громов, ты специально это делаешь?
        - А? - я испуганно вздрогнул и, выпучил глаза, уставившись на нависшую надо мной майорскую грудь, рвущуюся из туго застегнутого кителя. Вот, все-таки, неудобные эти кителя - ни грудь хорошую не спрячешь, ни пистолет в кобуре под кителем не поносишь.
        - Вы меня звали, Анна Гавриловна? Я, что-то отвлекся.
        - Клоун! - не купилась кадровик: - Как ты только психиатра прошел? На подписывай!
        - Прошу заметить, до того, как вы меня на службу позвали, я был абсолютно нормальным. - я потянул на себя документы: - Дайте посмотреть, интересно, что вы там на меня написали.
        Через пять минут я дочитал документы и поставил роспись, добавив еще несколько слов.
        - Ты что там написал? Громов… - майор выхватила у меня бумаги из рук, но было уже поздно: - Ты что такое написал? Нет такого слова «лжа»!
        - А, значит слово «клевета» вы признаете! И, «лжа» есть такое слово, только оно устаревшее. - я отвернулся.
        - Дурак ты, Громов. - обиженный кадровик отошел от меня на максимально возможное расстояние. Ее коллеги смотрели на меня с крайней степенью осуждения.
        Минут через пять на столе у секретаря зажужжал один из аппаратов, после короткого разговора она обвела взглядом, мгновенно напрягшихся, присутствующих.
        - Так, на кадровую комиссию заходим по районам, в алфавитном порядке…
        Пока сотрудника ОК вспоминали алфавит, самая наглая лейтенант-брюнетка, схватив, как коршун свою жертву, крашенными когтями за плечо, потащила за собой понурого парня в пиджаке с короткими рукавами, разгоняя всех с дороги криком
        - Городское управление первое идет!
        Затем началась рутина. Кадровики выстроились согласно алфавиту, поставив рядом с собой, в пару, как в детском саду, своего подконвойного. Моя майор встала пятой по счету, но, зная, что я рядом с ней стоять в толпе не буду, делала вид, что меня не существует, изредка бросая на меня короткие взгляды из-за плеча, наверное, проверяла, чтобы я совсем не сбежал.
        Между тем, разбор полетов «залетчика» из городского управления затягивался, из-за толстых дверей доносилось только невнятное бубнение нескольких голосов, и на десятой минуте очередь начала понемногу рассасываться. Один из увольняемых, наверное, самый наглый, даже плюхнулся на стул рядом со мной.
        - Здорово. - парень протянул мне руку: - Витек, уголовный розыск, Миронычевский отдел.
        - Привет, Павел, уголовный розыск, Дорожный РОВД.
        - Тебя за что?
        - Деньги нашел, чтобы мошенникам подсунуть, в банке взял, под проценты, а следствие после задержания, возвращать не хотело. Вменяют хищение улик.
        - Круто. - судя по лицу, Витек впечатлился масштабами моего злодеяния.
        - Ты за что?
        - Алкашу одному палец сломал в его квартире, когда он начал при нас свою бабу снова бить. Баба же заявление и накатала.
        - Ну да, дело обычное. Дело завели на тебя?
        - Не знаю. Прокурорские молчат, ждут результаты служебной проверки. - парень грустно мотнул головой в сторону полковничьей двери.
        ДвОВДтно мотнул головой в сторону полковничьей двери. атся. нескольких голосова бланков.
        .
        тдела кадров ованием о ежемесячном увеерь кабинета внезапно распахнулась, оттуда вышел парень из городского управления, за которым семенила брюнетка-лейтенант, мстительно шипя в сгорбленную спину:
        - Ну теперь в армию пойдешь, Стрикалов, а я тебя предупреждала.
        Тоскливо оглядев нас погасшим взглядом, следующий в очереди, как парашютист из самолета, шагнул в зево начальственной обители.
        Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Ждать своей очереди пришлось не менее сорока минут. Наконец, я хлопнув своего товарища по несчастью по плечу, оторвался от стула и шагнул к приоткрытой двери, из проема готового прожигала меня пламенем серых глаз товарищ майор.
        Стой здесь! - вновь коброй зашипела дама мне, не доходя до монументального начальственного стола пять шагов, после чего, неумело изображая среднее между русским строевым шагом и танцующей походкой греческих гвардейцев - эвзонов, приблизилась к столу, робко положив перед сидящим на почетном месте полковником мои документы.
        Хозяин кабинета, не глядя передал бумаги вправо, где сидела парочка из майора и подполковника, которые, склонившись голова к голове над бумагами, стали внимательно их изучать.
        Слева от полковника сидел женщина в зеленой форме внутренних войск и представитель общественности - сухонький дедушка с двумя рядами наградных колодок на потертом пиджаке, отрешенно смотрящий куда-то в вечность.
        Очевидно, майор и подполковник нашли что-то забавное в моих документах, потому что, через несколько минут, они подвинули документы под нос равнодушно смотрящему мимо меня полковнику и ручкой ткнули в несколько мест. Полковник опустил глаза, через несколько секунд окинул меня заинтересованным взглядом, после чего советники начали показывать ему что-то на другой странице. Хозяин кабинета, изучив очерченные места, подвинул стопку бумаг в сторону «зеленой» женщины и общественницы и стал что-то вполголоса говорить.
        Через несколько секунд вся комиссия внимательно смотрела на меня и Анну Гавриловну.
        - Товарищ майор…- глава комиссии кашлянул, прочищая горло: - Кадровая комиссия из вашего заключения, не совсем поняла, что за ху… художества допустил лейтенант Громов. Не поясните ли нам своими словами результаты служебной проверки?
        - Разрешите я бумаги возьму, товарищ полковник? - голос красавицы - кадровика сразу осип.
        - Да, конечно возьмите! - с ласковой улыбкой крокодила покивал полковник: - Вывод нам только почитайте, который вы написали.
        Анна Гавриловна подняла листы служебной проверки к своим серым глазам, как будто у нее внезапно испортилось зрение и стала читать:
        - Исходя из ложно понятых интересов службы, старший оперуполномоченный отделения уголовного розыска Дорожного РОВД Города Громов оформил кредит на акционерное общество…
        - Товарищ майор, вы объясните, зачем он кредит оформлял?
        - Товарищ полковник, я точно не знаю, там следственные дела… Мне сказали, что написать, я все и оформила! - как в омут головой, почти выкрикнула Анна Гавриловна и замерла, оловянным болванчиком смотря на портрет президента на стене.
        - Громов, может быть ты сможешь рассказать внятно, что за ху… художественная роспись у вас в отделе творится? Нас всех даже любопытство разбирает. - полковник обвел взглядом свою шайку, которая дружно закивала, мол, действительно, разбирает. Даже дедушка - ветеран, смотрел на меня с удивлением, как на таракана, которого встретил утром на кухне.
        Ну а я что? Я рассказал, естественно, не в том окрасе, что старательно наносила на меня кадровая служба РОВД, а в правильном.
        - У тебя все? - крякнул полковник: - Понятно. Скажите, товарищ майор, а у вас много государственных наград?
        - Что? - Анна Гавриловна даже замотала головой: - А, да! У меня медаль есть, за беспорочную службу…
        - Безупречную службу. - поправил ее подполковник, сидящий справа от хозяина кабинета: - А, не за выслугу, у вас награды имеются?
        - Не-е-т, нет не имеется.
        - Громов, за что вас наградили Почетной грамотой президиума… - подполковник поманил Анну Гавриловну к столу, а когда она подошла, почти вырвал из ее рук материалы служебной проверки, перелистнул несколько листов и по складам прочитал: - Верховного Хурала Республики?
        - А? - я растерялся от неожиданного вопроса: - Не знал, что меня наградили. Ну, по совокупности… наверное, за то, что стадо баранов у монголов отбил и… там еще пастуха-орденоносца убили… точно не знаю, товарищ полковник.
        - Товарищ майор, а вы знаете, что Почетная грамота относится к числу государственных наград? Нет? А почему Громов говорит, что ему не вручили?
        - Так там команда на увольнение дана была, мы потом хотели… - начальник отдела кадров потерянно замолчала.
        - Громов, пожалуйста, в приемной подождите. - очень вежливо попросила меня женщина в зеленой форме, после чего я вышел.