Угонщик Роман Феликсович Путилов
        Оболочка цвета маренго #6
        Шестой роман цикла о попаданце в самого себя, на тридцать пять лет назад. Детектив, расследование преступлений.
        Угонщик.
        Глава 1
        Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье…
        Июнь одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        Статья 208. Приобретение имущества, заведомо добытого преступным путем
        Приобретение имущества, заведомо добытого преступным путем, -
        наказывается исправительными работами на срок до шести месяцев, или штрафом до ста рублей, или общественным порицанием либо влечет применение мер общественного воздействия.
        Те же действия, совершенные в виде промысла или в крупных размерах, -наказываются лишением свободы на срок до пяти лет с конфискацией имущества или без таковой или ссылкой на срок до пяти лет с конфискацией имущества или без таковой.
        «Уголовный кодекс РСФСР, 1960 год»
        Главный театр Города, являющийся его визитной карточкой, на рубеже смены экономических формаций, отнюдь не блистал. Я помню его блестящим дворцом высокого искусства, с шикарными панелями полированного дерева, античными скульптурами в верхней части амфитеатра, дорогими декорациями, перебрасывающими зрителя в стан половецкого хана или во дворец царя Ивана Грозного, прозванного за свою жестокость Васильевичем. Я уже запутался, не понимая - все это высокое искусство уже было, или еще только будет, когда-то, в далеком будущем. Ну, а пока, мы имеем то, что имеем. Копии древне - римских скульптур, оригиналы которых прячут от народа католики Ватикана, по-прежнему, стояли по периметру амфитеатра, и были прекрасны, но в остальном… хотелось закрыть глаза и больше не видеть этого убожества. Красные ковровые дорожки, покрывающие, давно не циклеванный, паркетный пол, местами были протерты до дыр, полированные деревянные панели - вершина развития советского дизайна интерьеров, покрывающие стены, утратили прежней лоск, потускнели и покрылись сеткой мелких трещин. На сцене из декораций присутствовало только
деревянное ложе, небрежно замазанное краской - серебрянкой. Стены, по сценарию пьесы, изображающие покои богатой молодой венецианки, по-простому, были покрыты белой извёсткой, наверное, чтобы ничего не отвлекало зрители от божественного пения труппы. На сцене страдала и пела девушка, и в этой женщине все было гармонично, почти по Фэн-шуй. На вид, даме было около шестидесяти, размеры ее шикарного тела вплотную приблизились к этой цифре. Ее партнер был чуть - чуть помоложе, облаченный, почему-то в древне -римскую лорику сегментату, с неравномерно покрывающей лицо черной краской, генерал Отелло выглядел лет на пятьдесят, не больше. Мощная женщина самозабвенно выводила что-то музыкальное, на итальянском языке, затем ее партнеру, очевидно, надоели ее жалкие оправдания и события понеслись вскачь. Дездемона, по-дурацки, взмахнула окорокообразными руками и рухнула на заскрипевшую деревянную кровать, высокие бортики которой укрыли её округлое тело от зрителей. Зарычав, как дикий зверь, Отелло склонился над ложем, схватив что-то там и навалился сверху. Под рвущую душу музыку мужчина изображал полное напряжение
сил, кривя лицо в пугающих гримасах, затем на сцене потухло освещение. Зал, в едином порыве, выдохнул - самая интересная сцена оперы, которую все ждали с надеждой закончилась пшиком - подробности удушения толстой тети от зрителя скрыли. На затемненной сцене началась суета, скрипнула кровать - шла подготовка к последнему акту оперы. Десяток школьников, попавшие на вечерний спектакль в рамках внеклассных занятий, цепочкой потянулись к выходу, откуда тут же донесся шум скандала - капельдинеры не хотели открывать двери до окончания действа.
        - Как тебе спектакль, Паша? - от театра до дома Светланы было минут двадцать неспешным шагом, и мы решили прогуляться. Недавно прошел дождь, прибив пыль, и городской воздух был удивительно свеж.
        - Паша? - Света сжала мою руку, на которую она опиралась.
        - Извини, задумался. Спектакль никак не понравился.
        - Почему?
        - Извини. Я понимаю, что ты театр любишь, но не такое же убожество. Декораций нет в принципе. Артисты никакие. Я в опере ничего не понимаю. Возможно, эти бабушка с дедушкой, лет тридцать назад, были лауреатами всесоюзных конкурсов и международных слетов. Но, извини, тридцать лет прошло. Театральные традиции, наверное, должны быть, но не те, что бабушки и дедушки, до момента впадения в маразм, тужатся изобразить влюбленных подростков или страсть горячего негра к молодой девушке. Что ты смеешься? Почему учение Станиславского, с его «не верю», тут не работает? Бабке на кладбище прогулы ставят, а она все роли Золушек и Джульетт под себя подгребла. Скажи, что, за тридцать лет не смогли ей достойную смену воспитать? В театральные ВУЗы конкурс, как в МГИМО, сто человек на место, а молодых оперных голосов нет?
        - Как ты завелся! - Света захихикала: - Я думала, что ты спал.
        - Я просто сидел с закрытыми глазами, потому что мне больно было смотреть на такой низкий уровень оперного искусства. - вывернулся я: - Скажи, а в Питере, в Мариинке, например, или в Большом, в Москве, такая же беднота и убожество?
        - Я не знаю. - Светлана мечтательно закатила глаза: - Я бы очень хотела там побывать, но дальше Города и Красноярска я не ездила. Даже на юге не была. Моей маме врачи запретили под сильным солнцем бывать, поэтому, родители меня никуда не возили.
        Мы молча прошли еще несколько шагов.
        - Но теперь, все изменится! - девушка повернула ко мне улыбающееся лицо: - Как только начну зарабатывать, так сразу буду копить на поездку в Москву. Мечтаю в Большом театре побывать. И еще на Юг, летом, на море, поехать. Но это, наверное, еще не скоро получится. Если бы пять лет назад родители смогли меня на нужный факультет устроить…
        - А ты чем занимаешься?
        - Я сейчас торговый институт заканчиваю, скоро диплом получу.
        - У-у-у, торговый это круто! - уважительно протянул я.
        - Ну как круто? Товаровед - это круто, а я на экономику только смогла поступить. Сейчас устроюсь куда ни будь, бумажки перебирать и дурацкие цифры «на уголок» сводить. Скучно и неинтересно.
        - Ну ты тут, мне кажется, не совсем…
        - Паша, даже не спорь! Ты в этом просто не разбираешься. Товаровед - это куча возможностей, доступ к дефициту, а бухгалтер или экономист…
        - Я тебе, Света, вот что скажу. - я развернул девушку к себе и сделал строгое лицо: - Ты только поверь и запомни слова опытного и компетентного человека. Через пару лет слова дефицит вообще не будет, а про профессию такую - «товаровед» все забудут. Она никому не будет интересна. Про экономистов ничего сказать не могу, а вот хороший бухгалтер будет ценится очень высоко, и иметь хорошие заработки, оченб хорошие заработки. И скучно в этой профессии не будет, государство не даст скучать.
        - Паша, это вам на политзанятиях говорят, что через пару лет дефицита не будет? Паш, ну, ей Богу, смешно. С революции, всегда, каждый день, в этой стране что- нибудь, обязательно, в дефиците, а ты, как маленький, программу КПСС, повторяешь. Дефицит всегда будет, всегда, запомни.
        И Света, с видом превосходства взрослой, умудренной жизнью, тетеньки, мне, как малышу, ткнула пальцем в нос. И еще сказала, что-то вроде «ж-ж-ж». И оказалось, что мы уже пришли.
        - Поднимешься? - девушка смущенно опустила глаза.
        - Нет, не сегодня.
        - Почему? Из-за того, что я с Семеном Борисенко спала? - смущение девушки мгновенно улетучилось, Света с вызовом и злостью смотрела мне прямо в глаза.
        - Причем тут Борисенко? Я его отправил в командировку года на три, не меньше. Что мне за дело, чем ты раньше с ним занималась?
        - Тогда я тебя не понимаю? Я тебе совсем не нравлюсь? Тогда зачем ты меня в театр пригласил? Тебе что-то по работе надо от меня узнать?
        - Света, ты с кем живешь?
        - А, ты про это. - Света чуть-чуть расслабилась: - Насчет квартиры можешь не волноваться, нам никто не помешает. Квартиру, когда я в институт поступила, родители купили. Дом кооперативный. Отец собрал пять тысяч и выкупил пай на «двушку» в этом доме. Так что я живу одна. Родители в Минусинске у меня живут. Отец директор автоколонны, а мама на инвалидности, пенсию получает. У нее вредное производство было, поэтому у нее здоровье подкачало, не смогла даже полную пенсию выработать.
        - Так у тебя скоро распределение?
        - У нас уже несколько лет распределения нет, Паша. Устраиваются, кто куда сможет. Вот я и не знаю, что дальше делать. Дома папа меня, уверена, сможет, куда -нибудь на базу устроить, а здесь, наверное, смогу только по специальности пристроится, в бухгалтерию. Или в плановый отдел, например.
        - Света, ты даже не думай, не сравнивай, извини, свой Минусинск и Город. У вас, говорят, климат хороший, арбузы даже растут, но в плане возможностей сравнивать Минусинск и Город - это даже смешно. Скоро там половина предприятий позакрывается, и базы твои закроются.
        - Паша, что у тебя в голове творится? Какая-то дикая каша. Ты меня, только что, уверял, что через пару лет дефицита не будет, и тут же говоришь, что в Минусинске все позакрывается. Мне кажется, что ты политэкономию прогуливал, потому что у тебя одно другому противоречит: если дефицита не будет, значит количество товаров группы «Б», выпущенных промышленностью резко возрастет. Так? Но если в Минусинске половину предприятий закроется, то кто будет увеличивать выпуск товаров группы «Б»? Вот, чувствуется, что ты на заочном учишься…
        - Ладно, Света, я понял, я троечник, а ты отличница. Только через пару лет ты увидишь, что марксизм - ленинизм не всесилен, а учение Адама Смита придется изучать заново. Давай, пойду я, а то сегодня рано встал. И нет, я не обижаюсь, и нет, я не ревную. И да, завтра, если ты не против, я вечером готов зайти к тебе в гости. Пока! - я поцеловал нежную щечку и стал спускаться по ступенькам.
        Светлану я не обманывал. Сегодня я действительно рано встал, и в четыре часа утра уже стоял на топком берегу одной из городских речек. В сыром, от утренней росы, кустарнике, деловито бегал Демон, а я внимательно прислушивался, надеясь услышать звук работы двигателя приближающегося автомобиля. Какого хрена я здесь оказался? Расскажу по порядку.
        После скандала с руководством уголовного розыска по поводу Кадета, Студента и вероятного агента «KGB» в наших стройных, милицейских кругах, все окончилось ничем. Студент ожидаемо от всего отперся, сказав, что брата - физкультурника не имеет, и разговора на подобную тему с Кадетом никогда не вел. Я категорически отказался работать с скомпрометированными подчиненными, несмотря на все угрозы со стороны руководства. Но моя принципиальная позиция не выглядела выигрышной, так как кто-то умело и ненавязчиво, пустил слушок, что на Комитет работаю именно я, чтобы вымолить прекращение уголовного дела в отношении себя. На вопрос «Чем будут заниматься твои опера?», я неизменно отвечал «У меня в подчинении личного состава нет», и делал работу, беря в расчет только себя лично. Через несколько дней эта фронда руководству надоела, и оно сделало ход конем.Придя утром на службу, я обнаружил на своем месте старшего лейтенанта Мишу Кукушкина, который, смущаясь, сказал, что вчера вечером, после развода, начальник уголовного розыска отдал ему команду принимать у меня оперативные и литерные дела по линии квартирных
краж. В обед, когда мы с Мишей пришли доложить, что дела я передал, а «секретчик» уже переоформила их передачу, Мише сказали идти, заниматься своими делами, а меня отвели в подвал, где шеф, с трудом, открыл перекосившуюся дверь в небольшую кладовую, с маленьким окошком под потолком. - Ты же этого добивался? Держи! - мне протянули большой ключ от двери.- Чего я добивался?- Ты сказал, что с Кадетом и Студентом работать не будешь?- Точно так.- Мы тебе пошли навстречу, цени. Принимай кабинет. С завтрашнего дня работаешь по линии краж и угонов автотранспорта. Вчера пришло указание из министерства выделить отдельного человека на эту линию работы. С приказом вечером ознакомишься. А пока можешь вселятся. Успехов. К вечеру я сидел на расшатанном стуле с порванной обивкой, мокрый и пыльный, после того, как три часа отмывал свои хоромы от скопившейся грязи и пыли. Если шеф надеялся уязвить меня вселением в эту нору, то он глубоко ошибся. Я ценил свое, хоть и тесное, помещение, подселятся, к кому-нибудь, примаком, на правах бедного родственника, я не хотел категорически. Вынеся из кабинета старые стулья и
разбитые ящики, я стал владельцем длинного и узкого помещения, в котором поместилось два стула, что я отобрал из кучи, вынесенной на помойку. За моей спиной стоял узкий железный ящик и тумбочка с моими личными кофеварками и кружкой, что я, с боем, вырвал у нового старшего опера «квартирников». Полноценный стол в каморку не влезал, поэтому мне предстояло работать за подобием журнального столика. На этом список предметов мебели заканчивался, так как в мой будуар больше ничего не входило. Телефонного аппарата тоже не было, не предусмотрено. Под мат старшины отдела, отловленный мной связист РОВД, пообещал завтра протянуть линию и запараллелить ее с ротой ППС или со старшиной. - Только телефонов у меня нет, которые рабочие. - смущенно «обрадовал» меня начальник связи: - Заявку напишу в ХОЗУ, но будет не раньше, чем через три месяца. Или можешь сам где- нибудь достать.- Не бери в голову, сам достану. - я понимающе улыбнулся: - Все, как всегда. Когда я запирал дверь своей комнаты, прежде чем направится домой (замок, не открывавшийся пару лет, не хотел начинать новую жизнь и отчаянно сопротивлялся поворотам
ключа), за моей спиной раздалось покашливание.Я обернулся- в метре от меня, упрямо сжав губы, стоял Кадет.- Шеф, я попрощаться пришел. Я завтра со сводным отрядом в Моздок уезжаю, на шесть месяцев. Я с этим чертом, Студентом, работать не хочу. А по приезду звезду очередную досрочно присвоят и в любое место службы могу выбрать. Я тебе что хотел сказать на прощание? Это не я, меня подставили. Просто имей это в виду - парень протянул мне руку.В глазах у меня защипало, я крепко сжал плечи Кадета:- Извини, но я уже не знаю, кому верить. Возвращайся живым. Надеюсь, когда приедешь домой, то здесь все выяснится. Удачи тебе, Саша.
        Дверь кабинета шефа была приоткрыта, мне не удалось прошмыгнуть незамеченным.
        - Громов, зайди. Дверь прикрой поплотней. Слышал, что Кадет на Кавказ уезжает?
        - Слышал. Я с ним попрощался. Но, к сожалению, это ничего не значит. Может быть, его просто из-под нашего внимания выводят.
        - Да, заеб ты уже со своими подозрениями… - майор ударил огромной ладонью по столешнице с такой силой, что у него под ногами упало и, дребезжа, покатилось, что-то стеклянное: - Ладно, проехали. На, в приказе распишись. Как я понял, твоя главная задача вести учет всех угонов и краж автотранспорта, проверять, чтобы на угнанный транспорт ориентировки на розыск вовремя уходили, со всеми номерными агрегатами. Каждый месяц у тебя сверка с ИЦ областного Управления. Есть там такая Клавдия Михайловна. Ты с ней должен познакомится, взять бланки ежемесячных отчетов и, по каким дням она скажет, ездить и делать сверку. Снятие с розыска обнаруженного транспорта тоже на тебе, ну и всякое, по мелочи. Раскрытия с тебя требовать особо не будут, главное, чтобы учет был налажен. Все понял? Ну все, можешь быть свободен. Утром на развод не опаздывай, сейчас у тебя работа будет в основном бумажная. Отмазки, типа, с утра кого-то выезжал задерживать уже приниматься не будут. Уяснил? Ну и вали.
        - Вопрос один. То есть, на подведении итогов меня за раскрытие преступлений вообще спрашивать не будут?
        Начальник розыска задумался. Сказать, что с меня раскрытия больше не спросят он не мог, зная, что это невозможно. Поэтому ответ прозвучал с обычной, византийскою, витиеватостью:
        - Иди, Громов, утомил ты меня. Учеты организовывай, а там посмотрим.
        Глава 2
        Июнь одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        'Статья 164.1. Азартные игры (введена Указом Президиума ВС РСФСР от 28.05.1986)
        Участие в азартных играх (в карты, рулетку, «наперсток» и другие) на деньги, вещи и иные ценности, а равно принятие ставок частными лицами на спортивных и иных состязаниях - влекут предупреждение или наложение штрафа в размере до пятидесяти рублей с конфискацией игральных принадлежностей, а также денег, вещей и иных ценностей, являющихся ставкой в игре, или без таковой.
        Кодекс РСФСР об административных правонарушениях, 1984 год'
        Смешная, как ромовая баба, следователь СО Дорожного РОВД Калинкина, поставила одну ногу на крыльцо и замерла, боясь сделать следующий шаг.
        - Марина, давай помогу - я подхватил глубоко беременную «следачку» под локоть и помог ей взобраться на крыльцо.
        - Ты что творишь, Марина Евгеньевна? Хочешь прямо в кабинете родить? - я придержал входную дверь и дождался пока будущая мать, тяжело вздыхая, втиснется в фойе РОВД.
        - Мне, Паша, два дня осталось отработать. Сегодня с твоей Маргаритой закончу, если ее из изолятора привезли, а завтра дела сдаю и все, в декретный отпуск пойду, и на все три года, до самого последнего дня, на службу ходить не буду. А там глядишь и второго рожу.
        Проводив округлившегося следователя до ее кабинета и договорившись, что до обеда я поработаю с бывшей заведующей комиссионного магазина, я пошел в дежурку.
        Тюрьма никого не красит. Маргарита Михайловна, которую я забрал из камеры и повел к себе, в подвал, осунулась и похудела. Кожа ее приобрела какой-то серый оттенок, особенно бросающийся в глаза на фоне красного спортивного костюма, в который женщина была облачена.
        - Что-то раньше кабинет у тебя был получше! Совсем, гражданин начальник, в немилость попал? - женщина осторожно опустила пушную попу на заскрипевший под ее весом, старый стул.
        - Да, Рита, враги спокойно жить не дают. - я подал обвиняемой кружку свежезаваренного чая и подвинул тарелку с бутербродами: - Жалобы пишут…
        - Это не я, Паша! О чем мы с тобой договорились -я все сделала.
        - Успокойся, я на тебя не думаю. Пей чай.
        Но Рита явно была чем-то взволнована. Она попросилась в туалет, долго возилась там, открыв кран на полную, затем, вернувшись в кабинет, сидела молча, нервно гоняя вверх-вниз застежку-молнию на вороте спортивной кофты.
        - Павел, а можно дверь закрыть?
        - Не желательно, но можно.
        Я, в недоумении, пожал плечами, но протиснувшись мимо сидящей у входа в кабинет Марго, закрыл дверь и провернул задвижку замка на два оборота. Возможно, что женщина хотела поделится со мной конфиденциальной информацией и не хотела, чтобы случайные свидетели нас услышали. Сегодня, как в прочим и обычно, в нашем подвале было тихо - старшина с утра куда то уехал, рота ППС появлялась в своей комнате часа в четыре пополудни, в Ленинскую комнату с девяти часов утра и до половину пятого вечера, обычно, никто не заходил.
        - И что ты хотела мне… - я повернулся от двери и слова замерзли у меня во глотке.
        Моя подозреваемая, составив на тумбочку стакан с парящим чаем и тарелку с бутербродами, сидела на столике, спустив свою спортивную кофту на пояс. Оказывается, что под кофтой у Риты ничего не было. Небольшая, чуть подвисшая грудь, мягкий живот, свежевымытая (не зря плескалась в туалете так долго), но бледная кожа, женщина была не в моем вкусе, но еще вполне интересной.
        - И что это мы задумали, Маргарита Михайловна? - я положил руку на ручку замка: - В СИЗО научили какой-то зэковской провокации? Типа, смотрите люди добрые, меня опер изнасиловал в кабинете?
        - Паша, успокойся. - Рита смотрела мне прямо в глаза и говорила твердо и решительно: - Просто я не хочу на зону. Ты тогда все правильно сказал, если я через пять лет выйду, то не будет у меня ни котенка, ни ребенка, буду я уже старой. Мне девчонки сказали, что если я забеременею, то меня выпустят рожать…Ко мне там один цирик подкатывает, но он мне не нравится, не хочу, чтобы ребенок был на него похож. А у тебя глаза красивые…
        - Врут тебе все, Рита, ваши бабы. Не знаю почему, но врут. Никто тебя в связи с беременностью не выпустит, рожать на зоне будешь, только пайка, усиленная будет. Если не веришь, могу «Исправительно - трудовой кодекс» дать почитать, вон у меня на сейфе юридическая литература лежит. Врать не буду, пока ребенку три года не исполнится, будешь отдельно сидеть, с такими же мамочками, ну а потом, если срок отсиживать еще большой остался, то ребенка забирают, а мамашу в общую зону отправляют, но тебя, скорее всего, выпустят условно-досрочно. Давай так сделаем. Ты сейчас спокойно кушаешь и чай допиваешь, потом идешь к следователю своему, а потом снова ко мне вернешься. И мы с тобой поговорим. Я тебе обещаю, что ни будь придумаю. Не сядешь ты на пять лет, по мне так, достаточно того срока, что ты уже в изоляторе отсидела.
        Маргарита Михайловна появилась в моем кабинете через два часа. Она пришла сама, без сопровождения, не спрашивая разрешения, плюхнулась на стул для посетителей. Женщина, казалось, находилась в состоянии полнейшей прострации, смотря куда то, вовнутрь себя. Двумя руками Рита прижимала к животу пару несколько мятых листов бумаги.
        - Маргарита, что с тобой? Маргарита?
        Лицо подследственной вздрогнули и она, вынырнув из неведомых глубин, молча уставилась на меня.
        Не дождавшись ответа, я усилием вытянул бумаги, осторожно разжав судорожно сжатые пальцы Маргариты.
        - И что у тебя случилось? - я углубился в чтение. Предварительная договоренность на оформление этих бумаг со следователем была, но я никогда их не видел и теперь не торопясь, вчитывался в сухие, казенные строки процессуальных документов, резко меняющих жизнь одной непутевой гражданки.
        - И чем ты не довольна? - бумаги легли на стол, Рита судорожно схватила их и вновь прижала к себе.
        - Паша, объясни мне, что там написано. Мне следователь объясняла, но я ничего не поняла, что тут написано.
        - Рита, тут написано, что твое преступное деяние переквалифицировано с статьи части второй статьи сто сорок пять уголовного кодекса, через статью семнадцать, то есть соучастие в грабеже, совершенного группой лиц по предварительному сговору на часть первую статьи двести восемь уголовного кодекса, то есть скупка краденного. А так как максимальное наказание за твое преступление уменьшилось с семи лет лишения свободы до исправительных работ сроком в шесть месяцев, то и предварительное заключение тебе поменяли на обязательство являться по вызову следователя. Теперь поняла?
        - Ты хочешь сказать, что меня выпустили?
        - Да, ты можешь идти домой. И если ничего не сорвется, то тебя освободят от наказания в зале суда, взяв в зачет срок, что ты отсидела в СИЗО.
        - А что, все еще может сорваться? - Маргарита от заторможенности впала в состояние, близкое к панике.
        - Может. Маловероятно, но может. Прокурор может воспротивится. Судья может, в теории, отправить дело на доследование. Но это очень маловероятно, считай один процент.
        - Но почему они могут все переделать?
        - Рита, слышала выражение «Закон как дышло». Я тебе обещал помочь, если ты поможешь своего бывшего хахаля посадить надолго. Ты помогла. Я тоже помог. И честно тебе скажу, это обошлось мне в тысячу, что я взял в твоей квартире. И, во-вторых, если бы если твой следователь не отрабатывал завтра последний день, а начальство не боялось бы с ней ругаться, боясь какого ни будь выкидыша, хрен у нас что-либо вышло. Не любит у нас система случаев, когда человек, пусть и формально, незаслуженно сидел в тюрьме. А в твоем случае так и получилось.
        Так! - я вгляделся в вспыхнувшие глаза бывшей заведующей магазином и грохнул по столу, так, что девушка, от неожиданности, подпрыгнула, вместе со своим стулом: - Я тебе говорил, что твоя неспособность удержать в узде твой дурной характер, тебя всегда подводит. Еще раз внимательно меня послушай. Мне, с огромным трудом, удалось тебя вытащить из тюрьмы. И это чудо, что получилось тебя вытащить. Но, если ты хоть одно слово кому ни будь скажешь, что якобы неправильно сидела, или еще что, или, сдуру жалобу какую на пишешь - все вернется назад, очень быстро. Система ошибок никогда не признает. Тебя закроют в СИЗО до суда, и никакая беременность тебя не спасет. И через месяц будешь ты смотреть на мир через колючую проволоку женской колонии за Вещевым Рынком. Ты меня хорошо поняла? Ты будешь держать рот на замке?
        - Паша, я поняла тебя, я не дура. - Рита закивала головой: - а у меня вещи в изоляторе остались…
        - Сейчас дежурка туда поедет, мелких хулиганов и подозреваемых туда повезет. Ты можешь с ними поехать. Там дежурному постановление следователя предъявишь, заберешь вещи и можешь быть свободна, пойдешь на свободу из ИВС на улице имени Мечты всего прогрессивного человечества.
        - Нет, не нужны мне вещи! - Рита взвизгнула, как будто я насильно отправлял ее забирать в изоляторе провонявшее камерой барахло: - Паша, можно я не буду их забирать.
        - Да делай, что хочешь. У меня еще один вопрос остался решить с тобой.
        - Какой вопрос? - Рита вновь испугалась, уверенная, что сказка освобождения сейчас закончится.
        - Я хотел своей коллекцией похвастаться. - я полез в сейф: - Я тебе не говорил, что я решил нумизматикой заняться? Нет? Не знаешь, что это такое?
        - Нумизматы, Рита, это такие люди, что собирают деньги иностранные, коллекционеры…- я положил перед, оторопевшей от смены темы разговора, женщиной небольшой альбом: - Видишь, сколько насобирал?
        - Это что? - Рита настороженно перелистывала страницы, с упакованными под прозрачной пленкой, бумажными деньгами с изображениями, незнакомых ей портретов мужчин и женщин, в основном, в средневековых костюмах.
        - Это моя коллекция немецкий дойчмарок Западной Германии. Я же буквально, до сегодняшнего дня не знал, что у меня получится переквалифицировать твою статью. И вот, как мы с тобой договаривались, я взял твои деньги, что у тебя в горшке с кактусом хранились и поменял на марки ФРГ. Тысячу тебе там оставил, под ванной лежит, под тазиком, а на остальные тысячи валюты тебе купил. Ну, свои десять процентов взял, а так, это твои деньги. Через полгода….
        - Паша, это сейчас что, подстава какая-то? - Рида схватила полотенце и тщательно обтирала обложку альбома: - Что за очередной развод?
        - Да успокойся ты! - я, с силой вырвал альбом из рук напуганной подследственной: - Совсем дура что ли? С января этого года Горбачев разрешил предприятиям открывать валютные счета, а скоро начнут свободно любому гражданину продавать, и за границу с этими деньгами выпускать. А почему я это в кляссер засунул, как коллекцию, так потому что формально валютную статью еще не отменили, уже не садят, но зачем гусей дразнить.
        И вообще, - я сунул альбом обратно в сейф: - Не хочешь быть нумизматом, не надо. Я тебе завтра занесу деньги, даже без учета десяти процентов. Мне СКВ самому пригодится.
        - Кто?
        - СКВ- свободно конвертируемая валюта. Через полгода эти бумажки еще дороже станут, и на них можно будет хоть что купить, хоть машину, хоть квартиру. Давай решай - марки себе забираешь или мне рубли тебе отдать?
        - паша, давай лучше рубли мне верни, если можно. И, десять процентов забирай, я ничего против не скажу, ты и так столько для меня сделал.
        - Как скажешь Рита, насильно мил не будешь. Значит, завтра жди, принесу тебе деньги домой.
        - Ладно, Паша, спасибо тебе за все. Я еще с мыслями собраться не могу, но потом я тебя отблагодарю за все, что ты сделал.
        - Пока, пока, иди, а то мне хоть что-то надо сделать сегодня.
        Рита быстро ушла, чтобы, к моему удивлению, через пять минут вернуться обратно.
        - Ты что пришла, случилось что-то? Бумаги я вроде бы тебе все отдал… - я заглянул под столик, желая убедится, что ни одна, Риткина бумажка, не упала на пол.
        - Паша, проводи меня на улицу, пожалуйста?
        - Зачем? Тебя что, не выпускают?
        - Не знаю. Я дошла до выхода, увидела ваших на крыльце и побоялась дальше идти. Проводи меня, пожалуйста, хотя бы до угла.
        Вечером, после развода, я вынужден был задержаться - завтра был крайний срок сдачи отчета за месяц в Информационный центр областного УВД, надо было сверить все цифры. О том, что дома, в тесной квартире, бесится засидевшийся взаперти Демон, я не беспокоился - на размеренной, бумажной работе в новой должности, я обленился, позволяя себе в обед уходить с работы чуть пораньше, а возвращаться с обеда чуть попозже, успевая в обед выпить чашку кофе с бутербродом и выгулять счастливого пса. Все равно, телефон ко мне в подземелье, так и не протянули. Связисту этого было не надо, а мне тем более. Зато о моем наличии руководство вспоминало только в самом крайнем случае. Не торопясь, я вышел из отдела, потрепался с помощником дежурного, курившим на крыльце и пошел по вечерним улицам, полных легко одетых девушек с высокими, залитыми лаком начесами. Очевидно, зараза Маргарита, все-таки завела меня своими спортивным костюмом в варианте топлесс, так как минут через пять я понял, что ноги несут меня в сторону дома Светланы. С Маргаритой заниматься излишествами в тесноте кабинета был не вариант. Во-первых, я ей не
доверял ни на грош, мало ли что у нее там вертится в голове после двух месяцев, проведенных в тесной вонючей камере, с затянутых частой сеткой, маленьким окошком. Это сейчас она меня уверяет в вечной благодарности за то, что я, долго и аккуратно обрабатывая глубоко беременную следователя Калинкину Марину Евгеньевну, сумел вытащить Риту из камеры. А о чем она на самом деле думает - угадать я не берусь. Пока я шел по улице Первого вождя, а затем по улице Октябрьского переворота, на улицы города, незаметно, опустились сумерки. Светлана жила на самом края Тихого центра, в обычной пятиэтажной хрущевке, границей двора упирающимся с насыпь железнодорожных путей.
        Думая, о том, из какой закачки лучше взять деньги, чтобы завтра рассчитаться с недоверчивой Маргаритой, я, автоматически перебирая ногами, поднялся на второй этаж плохо освещенного подъезда, когда замер, еще не понимая причины заморозившей меня тревоги. Где-то наверху негромко разговаривали несколько человек. Судя по звуком, одним из участников дискуссии, была женщина. Знакомый мне уже писк-всхлип очень напоминал мне звуки, иногда издаваемые выпускницей торгового института Светланой. Я прислушался. Совокупность звуков привела меня к мысли, что Свету еще не насилуют, но вероятность покушения на ее половую неприкосновенность, весьма велика. Первым моим порывом было желание бросится наверх, где на пятом этаже, как в башне из слоновой кости, жила знакомая мне принцесса. О том, что судя по всему, мужчин на верху двое, я не думал, как ни будь вопрос бы разрешился. Но, перед тем как разразится слоновьим топотом по бетонным ступеням, я решил еще немного послушать - вдруг там с девушкой разговаривают не банальные бандиты, а счастливый соперник.
        - Ты, коза не думай, что мы завтра к тебе придем, а ты нюни распустишь, опять скажешь, что денег нет, и мы пойдем. Береза на зоне в очко два куска проиграл, сказал с хрусты с тебя получить. Если завтра денег не будет, то счетчик включится, а мы тебя в очко простимулируем, чтобы деньги быстрее искала. Услышал меня?
        Судя по сдавленному писку, Светлана своих собеседников, услышала.
        - Ну если услышала, мы пошли, с тобой не прощаемся.
        Вверху раздался перестук ног, быстро спускающихся людей, одновременно хлопнула дверь - очевидно, Светлана стремилась скорее оказаться в квартире.
        Я, стараясь не топать, бросился вниз, выскочил из подъезда, придержав входную дверь, и, уже не скрываясь, бросился за дом. Через пару минут Светины визитеры также вышли из подъезда и двинулись, через железнодорожные пути и небольшой тоннель, в сторону улицы Заводской.
        Глава 3
        Июнь одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        Впереди двигался невысокий сухой мужчина, с венчиком седых, коротких волос сзади. Темные брюки, серая ветровка, несмотря на жару, движения плавные и экономные. На вскидку я бы дал мужику лет пятьдесят, пятьдесят пять. Чуть позади, суетливо забегая то справа, то слева, дерганной, скачущей походкой передвигался совсем молодой пацан, с длинными, кудрявыми волосами до плеч, расклешенных брюках и рубашке дурацкого розового цвета, с большим отложным воротником. Мужчины быстро перебежали улицу Заводскую на запрещающий сигнал светофора, с трудом разминувшись с кислотно-зеленой «Колхидой», с трудом прущей куда-то полуприцеп с двумя бетонными панелями, в Городе, по инерции, еще строилось кое-какое бесплатное жилье. Молодой еще грозил кулаком в хвост разразившейся клаксоном «Колхиде», пожило же спокойно выкинул руку вперед. Я, стоящий в тени у здания какой-то из бесчисленных контор, очень сильно загрустил, в очередной раз пожалев, свою машину я оставил на стоянке напротив РОВД. Сейчас эти ребята, «голосующие» на обочине, сядут в салон какому-нибудь любителю подзаработать и ускользнут от меня. Хотелось
подобраться поближе, чтобы хотя бы запомнить номер машины, что подхватит этих двух человек, но если я выйду из своего укрытия, то я смогу оставаться напротив «голосующих» мужчин не более пары минут, пока перехожу дорогу, дальше мне придется куда то идти, а никаких укрытий поблизости нет. Пока я раздумывал, что делать дальше, на перекрестке затормозила салатного цвета «Волга» с черными «шашечками» на передней двери. Пожилой склонился в водительскому окошку, одновременно я вышел из-за угла и двинулся через дорогу. Я просчитался. Номер такси я разглядел и запомнил, только два интересующих меня человека никуда не поехали. Таксист вышел из кабины, открыл багажник. Я продолжал идти через дорогу, делая вид, что любуюсь огоньками на водной глади совсем недалекой от нас Реки. Три человека замерли над поднятым багажником «волги», подозрительно глядя на меня. Мазнув по замершим и замолчавшим мужикам равнодушным взглядом, я заметил с десяток, переложенных тряпками, бутылок, занимающих треть огромного багажника, и не сбиваясь с шага, двинулся вдоль Фабричной в сторону круглосуточно работающей макаронной фабрики.
Пройдя метров пятьдесят, я резко остановился и расстегивая ширинку, шагнул за какую-то небольшую будку. Боковым зрением я увидел, что мужчина и парень, сжима в руках две бутылки, блеснувшие в свете фар, «беленькой» бодро шагают в противоположную от меня сторону. Я стоял, уткнувшись лицом в стену, изображая оправление естественных надобностей, когда за моей спиной, гулко гудя мостом, разгоняясь, промчалась давешняя «волга» - довольный таксист спешил, в поисках новых клиентов. Мои же клиенты, так и не обернувшись в мою сторону, поравнялись с единственным в этой части улицы, трехэтажным жилым домом. Разглядев, как две маленькие фигурки, на мгновение оказавшись под светом уличного фонаря, нырнули во двор, я посчитал свою миссию выполненной. Кроме как в одну из квартир этого дома идти им некуда. Дальше, примерно на семьсот метров там расположены либо кучи намытого земснарядами песка, или здания закрытых на ночь контор. Мне же надо было спешить к, напуганной этими пакостниками, Светлане.
        - Где ты был? - девушка сидела у меня на коленях, и уткнувшись мне в грудь, орошала ее слезами: - Мне было так страшно, ты представить себе не можешь, насколько!
        Насколько Свете было страшно я примерно представлял. Сначала она несколько минут не открывала дверь, не веря, что в ее дверь стучат не злые бандиты. Наконец впустив меня, Светлана вцепилась в меня, как маленькая обезьянка и отказывалась слазить с рук.
        - Я от Катьки, подружки моей шла. Мы посидели, вина выпили немного совсем. А эти на лестнице сидели, между этажами. Я их даже в лицо не разглядела, вернее не присматривалась, думала сосед сидит, он часто с друзьями на лестнице курит. Но они спокойные, никому не мешают.
        Света поелозила по мне попой, утраиваясь поудобнее и продолжила выговариваться.
        - Я ключ в замок вставила, а повернуть не успела, голову повернула, а они уже за спиной стоят. Один старик совсем, злой, у него и голос и глаза, как мертвые. А второй повыше, лет восемнадцать, волосы длинные, кудрявые, наверное, завитые и морда, оплывшая такая, вся в прыщах. Старик меня вот так взял за лицо, я даже вырваться не могла и говорит, что Степа на зоне в карты проигрался и их послал за деньгами, что у меня на сохранении. А если я их не отдам, что они со мной что-то страшное сделают. Я даже дальше не поняла ничего, мне так страшно было…
        Света усиленно зашмыгала распухшим носом.
        - Все, все, Светочка, успокойся. Ты сейчас дверь на все замки закрою, а завтра я…
        - Нет! - девушка взвизгнула и с силой вцепилась мне в шею: - Я тебя не отпущу. Я не останусь одна. Я боюсь…
        - Чего ты боишься? Они же сказали, что завтра только придут…
        - Нет! Нет! - Света уже не слушала меня, просто вцепившись в шею, не слушая мои увещевания. Пришлось встать, вместе с повисшей на мне девушкой дойти до кухни, набрать полный стакан холодной воды из-под крана и вылить прямо на затылок, на волнистые каштановые волосы.
        - Ты придурок! Ты то делаешь! - Света стояла передо мной и растерянно хлопала глазами, вода, не торопясь, капала на линолеум с ее волос и моей рубашки.
        - Ты успокоилась?
        - Я? Кажется, да. Только мне теперь очень хочется тебя убить.
        - Ну и хорошо, что ты меня слышишь. Я не могу у тебя сейчас остаться, у меня собака дома сидит, его выгулять надо.
        - Не оставляй меня здесь одну, пожалуйста. Я не могу здесь одно оставаться! - Света молитвенно сложила руки перед грудью, умоляюще глядя на меня.
        - Хорошо, собирайся. Возьми вещей дня на три и поехали, а то ночь уже скоро.
        Света, пометавшись по квартире минут двадцать, с трудом запихнула кучу вещей в чемодан из коричневого кожзаменителя, причем половину тряпок и пар обуви я, безжалостно, отбросил в сторону.
        Простояв минут десять у дома Светланы, мы не смогли никого остановить, мимо нас проехала всего пара машин. Пришлось идти в сторону Центра, где движение было пободрее. Через пять минут перед нами остановился побитый жизнью синий «Жигуленок» второй модели, с молодым парнем за рулем. К моему удивлению, парень особо не торговался, согласившись добросить нас за три рубля.
        Проскочив уже полупустые улицы центра, синяя «двойка» нырнула в тьму узкой улицы возле Дизентерийной больницы. В этом районе я никогда не был, по моим представлениям, тут была промзона кирпичного завода, озеро, возникшее на месте затопленного карьера, редкий частный сектор, гаражи и замусоренные до крайности, заросли кустарника.
        - Земляк, а мы куда свернули? - я спокойно смотрел в ветровое стекло, на желтые пучки фар, мечущиеся впереди, по узкой, пробитой между кустов, колее.
        - Мы тут напрямки выскочим. Да, еще, мне надо в гараж заскочить, бензина плеснуть.
        Я посмотрел на панель - стрелка указателя топлива лежала на боку, датчик был либо сломан, либо машина ехала на чистом кислороде.
        - На заправке что, заправится религия не позволяет?
        - Да не! Какая религия? Я у знакомых водил топливо покупаю за пол цены, а в гараже у меня бочка на двести литров. Вот я из нее и заливаюсь, а сегодня что-то не рассчитал.
        Парень придавил педаль, и «Жигуленок», подскакивая на ухабах, полетел по узкому коридору среди зеленых веток еще быстрей, видно говорливый пассажир водителю стал надоедать.
        - Знаешь земеля, вот два года живу в вашем городе, и он мне все больше и больше нравиться…
        - Раньше где жил? - парень на секунду скосился на меня.
        - Да где только не жил, но перед этим два года в Афгане. А знаешь, почему я там выжил?
        - Не, не знаю. Если скажешь, буду знать. - водитель бросил на меня чуть-чуть насмешливый взгляд.
        - Потому что всегда, при любой непонятке, - я откинул полу одетой на выпуск светлой рубахи и показал «водите» поясную кобуру с «Макаровым»: - я сначала стрелял, а потом разбирался.
        Впереди показались пара металлических гаражей на окруженной деревьями полянке, в темноте алели несколько огоньков сигарет. При нашем приближении, пара сигарет, искрящимися светляками, полетели на землю, часть же неторопливо двинулись к нам. Водитель прибавил газу, и машина мгновенно проскочила мимо, на секунду осветив несколько человеческих фигур.
        - А что с заправкой?
        - Чувствую, что бензина хватит. - парень больше не смотрел на меня, не отрываясь взглядом от дороги. Через несколько минут мы, проскочив несколько частных домов, выскочили на улицу Прооперированного наркома, прямо напротив моего дома.
        - Вон, к той общаге подруливай! - я протянул водителю честно заработанный им грязно-зеленый «трояк», дождался, когда Света со своим чемоданом, недовольно что-то бормоча, выползет со своим чемоданом с заднего сидения, после чего вышел сам, аккуратно прикрыв дверь. Подхватив чемодан и подав обиженной Светлане руку, я повел ее на высокое крыльцо общежития текстильной фабрики под заинтересованными взглядами куривших на углу девушек. Я открыл дверь в холл, пропуская вперед Светлану, увидел, что синяя легковушка завернула за угол, и дернул уже входящую в дверь Светлану за рукав:
        - Не торопись, нам не суда, я домом ошибся.
        - Ты же сказал, что мы к тебе домой едем? - Светлана, спешащая за мной по асфальтовой дорожке, ведущей к моему дому, не могла понять моих маневров: - Или это чужая квартира?
        - Да, мы идем ко мне домой.
        - А зачем ты в общежитие сначала пошел?
        - Я не хотел, чтобы бомбила видел, в какой дом мы зашли.
        - Почему? А ты правда в Афгане воевал?
        - Света. - я поставил чемодан на траву и повернувшись к недоумевающей девушке, понизил голос: - В Афгане я не воевал. Сказал, что воевал, чтобы водитель поверил, что пистолет у меня настоящий и я могу правда начать стрелять.
        - Зачем?
        - Света, ты так и не поняла? Если бы у меня не было с собой оружия, то, я уверен, дальше тех гаражей мы бы не уехали, во всяком случае, живыми.
        Я взял чемодан и пошел в сторону подъезда. Объяснять девушку мое видение на нашу поездку, стоя под балконами моего дома я не хотел. Ночью звуки, даже тихие, разносятся далеко, а я не был уверен, что на каком-либо, темном балконе не стоит, подслушивая нас, какая-то пенсионерка.
        - Паша, ты меня специально пугаешь? Я тебя прошу, не надо, я и так боюсь!
        - Света, давай не сейчас будем объяснятся. В квартире я тебе все объясню.
        Но, Света отказалась оставаться в квартире, поэтому счастливого Демона мы пошли выгуливать вдвоем. На большом пустыре, где на двести метров в радиусе, кроме нас, с Демоном, никого не было, я тесно прижав к себе девушку, объяснил ей, что как мне кажется, группа людей у гаражей на маленькой лужайке, ждали именно нас, вернее тех беспечных пассажиров, которых привезет в этом затерянный уголок Города синяя «двойка». Меня бы, скорее всего, сразу бы убили, но это была более завидной участью, чем ждала Свету. А на рассвете, думаю, глубины заполненного водой карьера приняли бы в свои объятия еще парочку утопленников, неосторожно решивших в нем искупаться, у нас каждый год в карьерах тонут десятки людей и тела половины из них водолазы не находят, так что кто там их считать будет.
        Среди ночи я проснулся от неясной тревоги. Света сидела на матрасе, прижавшись спиной к стене и зябко натянув на плечи простынь. Огромная желтая луна за окном отражалась в ее, кажущихся огромными и черными, глазах.
        - Милая, ты чего подскочила - я протянул руку и коснулся гладкого плеча девушки.
        - Паша, как стало страшно жить. Если ты сказал мне правду, меня, которая никогда никуда не совалась, за один вечер могли убить дважды? Как можно жить в такой стране, скажи, Паша? Паша, а может быть ты вернешь все деньги, что у меня взял? Я родителям напишу, они вышлют мне, сколько там не хватает. Пусть, когда эти еще раз придут, я им все деньги отдам и все закончится. А, Паша? Ну пожалуйста! Мне очень страшно.
        - Света, ты меня конечно извини, но все началось не тогда, когда я взял у тебя деньги Борисенко, а когда ты стала с ним встречаться. Да даже, если бы ты отдала этим двум хмырям все деньги, они бы завтра пришли снова. Знаешь почему? Потому что ты дала денег. То есть, тебя можно доить, ты доишься. И тебя станут доить досуха, запугивая, угрожая, ни перед чем не останавливаясь. А зачем тормозить, если ты их боишься и даешь им деньги? И вот когда они отожмут у тебя все - родительские деньги, квартиру, вещи, то есть оставят тебя голой, тогда они исчезнут. Но, если ты думаешь, что на этом все закончится, то ты ошибаешься. Они будут наблюдать за тобой со стороны. И как только у тебя появится что ни будь вкусненькое, они туже появятся в твоей жизни и опять заберут все. Ладно, давай спать, все будет хорошо, я все решу. Только тебе придется пожить у меня несколько дней, чтобы тебя опять не поймали одну.
        - Ты что тарабанишь в дверь в такую рань? - испуганная, неодетая Маргарита выглядывала одним испуганным глазом из-за чуть приоткрытой двери.
        - Ты не одна что ли? - я из любопытства попытался заглянуть в глубь квартиры.
        - Одна. Так что случилось? Что ты прибежал?
        - Маргарита Михайловна, вы меня пустите во внутрь, мне неудобно в подъезде разговаривать.
        - Подожди. - Рита нырнула куда-то назад, потом из глубины жилища крикнула: - Можно. Проходи на кухню.
        Я сел за небольшой столик и приготовился ждать, но буквально через пять секунд на пороге кухни появилась Рита. Покраснев, она быстро убрала стоящие передо-мной початую бутылку водки, стопку и блюдце с подсохшими ломтиками сала и сыра.
        - Что смотришь? Не могла уснуть, пока триста грамм в себя не влила. Ты, кстати, выпить не хочешь? Или сготовить тебе чего, по-быстрому?
        - Нет, Рита, спасибо, я теплую водку не пью. И готовить ничего не надо. Если только ты себе что ни будь….
        - Я не буду, мне что-то нехорошо.
        - Ты не беременна случайно, Рита, свет Михайловна? Ты вроде бы планировала?
        - Не беременна! - Рита скорчила рожицу, передразнивая меня: - Как раз сегодня утром убедилась. Так что, Паша, если ты пришел за тем, от чего вчера отказался, то обломайтесь, гражданин милиционер…
        - Ну значить, не судьба. - я, с сожалением, развел руками: - Хотя сегодня можно бы было. Ты уже не моя клиентка, а почти свободная женщина, поэтому моральными терзаниями я бы не страдал.
        - Можно подумать, что ты моральными страданиями когда-то терзаешься. Слабо в это верится. - фыркнула подследственная.
        - Рита! - мой голос построжел: - У меня тоже есть мораль и принципы, так что не надо на меня наговаривать. Кстати о морали! Я бы кофе выпил с удовольствием.
        - Кофе у меня есть, молотый. Я его сама не пью, и готовить не умею. А вот пихарь мой бывший, Степа, до кофе был большой любитель. - женщина встав на цыпочки, потянулась к верхней полке навесного шкафа и подала мне серебристо-зеленую пачку «Кофе молотый. Высший сорт».
        - Рита, а турка у тебя есть? Что бы кофе сварить.
        - Этого точно нет. Степка, что кофе, что чифирь, в железной кружке варил, на плите. - передо мной опустилась подкопченная эмалированная кружка, когда-то белого цвета.
        - Кстати о Борисенко! Он как, в карты азартно играл?
        - А что это тебя этот вопрос заинтересовал? - Рита, мывшая посуду в раковине, резко обернулась ко мне, ее глаза потемнели и стали похожи на ружейные стволы.
        - Да просто информашку с зоны прислали, что Степа в карты играет много, и не всегда ему везет. И начал он ходоков оттуда посылать к своим знакомым на волю, типа, мне человек должен, он за меня рассчитается. К, тебе, Рита, кстати, не придут?
        - А! - Рита заметно расслабилась и вернулась к прерванному занятию: - Степка то азартен без меры. Если его не остановишь, то он все спустит, позанимает и еще раз спустит. Он даже. одно время, свои деньги у меня хранил, боялся все проиграть. Знал, что я ему их не отдам, если он играть будет.
        - Ну а сейчас то у тебя его денег нет? Не придут к тебе?
        - Насчет денег Степы, гражданин начальник, это наши с ним дела. А если от него кто заявится, то обратно уйдет не солоно хлебавши. Со мной такие рамсы не прокатят.
        - Ну и хорошо. Я тебе тут деньги принес, пять тысяч, раз ты не захотела дойчмарки брать. Остальное в течении недели отдам, договорились.
        - О как, гражданин начальник, ты мне еще и деньги принес! Обалдеть. Я думала, что ты по ушам лечишь, а сам ничего возвращать не собирался. Я уже и махнула на них, решила, что выйти из тюрьмы дорого стоит.
        - Ты, Рита, глупости не говори. Сказал отдам за неделю, значит отдам. Ты мне лучше скажи вот что. Ты мне, если что, помочь обещала. Или, так, по ушам ездила, чтобы на воле оказаться.
        Рита опять напряглась:
        - Что помощь обещала помню и не отказываюсь. А что надо сделать?
        - Да ничего особенного. Просто заняться своим здоровьем. Как у тебя эти дни кончаться, тебе надо будет вот по этому адресу съездить, и попасть вот к этому доктору. - я протянул женщине листок бумаги: - Что бы он тебе дал справку, что ты беременна.
        После моих слов произошло два события - Рита подавилась холодным чаем, который она пила в этот момент и одновременно с этим из эмалированной кружки, с шипением, на плиту повалила коричневая пена - я упустил кофе.
        Убрав кофе с огня, постучав Риту по спине, чтобы сбить надрывный кашель и вытерев коричневые разводы с белой эмали плиты, я продолжил прерванный разговор.
        - Я же тебе сказала, что у меня сегодня пошло подтверждение, что я не беременная! - покашливая, зашипела Рита.
        Так и хорошо, и, надеюсь, что в ближайшие дни ты ей не станешь. Мне надо, чтобы доктор, за денежку малую, дал тебе справку, что ты беременная. Деньги я тебе дам. Торговаться начни с пятидесяти рублей, но, больше двухсот - не давай.
        - Паша, ты как себе это представляешь? Я приду в чужую консультацию…
        - Рита, я все продумал. Я тебе дам документы из милиции, что ты паспорт потеряла, или украли его у тебя, что ты проживаешь там, на участке этого гинеколога. А справка о беременности тебе нужна, чтобы заставить мужика, с которым ты живешь, женится на тебе. Я просто знаю, что этот доктор за деньги такие справки делает. И еще, важно, в тот же день зайди в свою консультацию, по месту жительства и пройди осмотр, чтобы у тебя справка была, что беременности у тебя никакой нет. Ну что, сделаешь?
        Глава 4
        Всегда спрашивайте - Кто?
        Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        В дежурной части столпилось человек десять - все смотрели на черно-белый экран «Изумруд» четыреста восемь, выпускаемого у нас в Городе, на заводе «Электросигнал». Антенное подключение отсутствовало - в антенное гнездо был вставлен гвоздь «сотка», от которого к потолку тянулись две медные проволоки. На бледном экране мелькали какие-то фигуры, народ радостно гомонил, судя по всему в Москве шел очередной раздел - первый Президент РСФСР принимал присягу служения Российскому народу.
        - Впервые в тысячелетней истории России президент торжественно присягает своим согражданам- из динамика доносился знакомый, гнусавый голос: - Нет выше части, чем та, которая оказывается человеку народом. Нет выше должности….
        Народ, внимавший инаугурационной речи, радостно гомонил, совсем как дети, собравшиеся под новогодней елочкой, в предвкушении раздачи подарков. Устав от болтуна Горбачева, советский народ продолжал жаждать чудес, и вот появился человек, который обещал эти чудеся - очередной говорун Ельцин Борис Николаевич.
        Я помотал головой и вышел из дежурной части, двинувшись в сторону подвала.
        - Мы можем мы твердо уверены, Россия возродится! - увещевал мне в спину Президент. В одном я был согласен с Борисом Николаевичем, под его словами, что «достойная жизнь не даруется свыше и не наступает сама собой, к ней невозможно прийти, построившись в колонны». Вот под этими словами я был готов подписаться.
        В подвале было все, как всегда. Сверху доносились чьи то крики, за стенкой матерился как сапожник, старшина, разговаривая с кем-то по телефону. В туалете громко текла вода - либо кран не закрутили до конца, либо прокладка прохудилась. Я, откинувшись на спинку стула и прихлебывая сладкий чай, строил планы по завоеванию вселенной. Пусть даже вселенная будет небольшая, но это будет моя вселенная, моя и близких мне людей. За тридцать лет развития капитализма в России, которые были мне известны, я понял, что в нашей стране лучше всего выживаю торговля и общепит, а не теряют своей стоимости золото и недвижимость. Через год начнется массовая приватизация мелких объектов и производств, надо уже заранее готовится к этому процессу, формировать правовой и силовой блок, чтобы то, что прилипло к моим рукам, не отобрали «опоздавшие к лету». Из чего следовало, что в ближайшее время мне надо начинать готовить к предстоящей приватизации трех моих знакомых женщин, имеющих отношение к торговле, или которые будут иметь отношение к торговле, но не знающие пока от этом.
        - Кто там?
        - Алла, открывай, это я.
        В двери залязгал замок, и она чуть приоткрылась, в щель между косяком и дверью выглянула часть лица Аллы.
        - Почему не позвонил, что зайдешь?
        - Ну извини, не получилось. Привет. Войти можно?
        - Привет. Нельзя, я не одна.
        - Рад за тебя, но нам надо поговорить.
        - О чем разговаривать? Если ты деньги принес, то давай.
        - Я тебе сказал, что надо поговорить. Жду тебя десять минут, в машине, у подъезда.
        - Я не успею…
        - Алла, это тебе нужно больше, чем мне, поэтому десять минут, не больше.
        Через девять минут из подъезда выскочила Алла, облаченная в халат, знала, что я ждать больше десяти минут не буду. Закрыв за собой дверь, женщина сразу пошла в атаку.
        - Ты, когда деньги привезешь. Мне ребенка кормить нечем, а ты…
        - Алла Петровна, ты хотя бы мне не ври, что тебе дочь кормить нечем, хорошо. Я на тебя и на будущее дочери трачу достаточно, чтобы….
        - Знаешь, что, Паша, тех денег, что ты мне дал, давно уже нет, а ребенок кушать хочет каждый день. И у меня, после того, как я перевелась в этот гребанный…
        - Ты Алла еще спасибо мне скажешь, что перевелась в этот магазин «Хозтоваров». А теперь слушай задание на ближайшие несколько месяцев, а лучше записывай - я протянул женщине маленькую записную книжку и авторучку: - Только иероглифами, чтобы никто, кроме тебя не разобрал, что там написано. Как у тебя с планом?
        - Плохо. Финплан выполняется, по итогам второго квартала, на девяносто семь процентов.
        - Отлично. Если возможно, то к концу года надо снизить выполнение плана, насколько сможешь, но, чтобы тебя не погнали с этой должности.
        - Ты с ума сошел что ли? Меня и так на каждом совещании в торге склоняют что мой магазин худший.
        - Алла, послушай, это надо сделать кровь из носу. И терпеть такую ситуацию, когда тебя все ругают, тебе осталось совсем немного. С Нового года начнут приватизацию предприятий торговли, вернее не с Нового года, а через год, когда общегосударственная программа будет принята, но мы, вернее ты сможешь попробовать приватизировать свой магазин раньше, в порядке, так сказать, эксперимента, как новатор новых экономических преобразований. Я заказал в Москве одному экономисту расписать такую программу приватизации предприятия розничной торговли, исходя из заявлений реформаторов, которые с осени к власти прорвутся, поэтому после Нового Года у тебя, единственной в Городе, будет обоснованная и подробно разработанная программа приватизации предприятия торговли. А ты знаешь, как наши начальники обожают докладывать о досрочном выполнении обязательств, что руководство только подумало, а мы уже сделали. Поэтому, думаю, что у тебя с приватизацией проблем не будет. Поняла?
        - Ну не знаю…
        - Алла, зная твой упрямый характер я тебя уговаривать не буду. Захочешь стать собственницей магазина, будешь делать так, как я говорю. Не захочешь - Бог тебе в помощь. Дальше готова меня слушать или я зря тут, перед тобой, распинаюсь?
        - Ну давай свои прожекты…
        - Дальше - постарайся в ближайшее время уволить по максимуму всех хороших продавцов, чтобы у тебя остались только самые скандальные халды…
        - Не, я, наверное, тебя больше слушать не буду…
        - Сидеть!! - я рявкнул, и Алла, в испуге, отпустила ручку двери: - Слушай меня внимательно. В программе приватизации обязательным условием будет распределение долей между сотрудниками предприятия, согласно стажа работы и должности на этом предприятии. Если у тебя уйдут самые хорошие продавцы, то количество работников, между которыми доли придется распределять, соответственно уменьшиться, а всех халд и скандалисток можно будет перед приватизацией уволить за плохую работу.
        - Скажи, Паша, если ты такой умный, и знаешь, как правильно - кто работать в магазине будет?
        - И на этот вопрос есть у меня ответ, дорогая моя мать моего ребенка. У нас в Городе сколько училищ продавцов магазинов готовят? Насколько я знаю, не меньше пяти. Так у тебя время есть, чтобы с нового года заключить с такими ПТУ договора о постоянной производственной практике в твоем магазине учащихся этих училищ. В идеале, сможешь оставить, к примеру, на один отдел по одному опытному продавцу, остальных взять студенток, одновременно присматривая себе будущих сотрудников, которых можно позвать после приватизации на работу. А в приватизации всякие студенты и практиканты участвовать не будут, доли в предприятии им не положены. И если ты продолжишь не выполнять план, и сотрудники от тебя будут бежать, от кого постарается поскорее избавиться твой «ПромхозГорторг»? В первую очередь постараются избавиться от таких магазинов, как у тебя, где большие расходы, минимум выручки и огромная текучка кадров.
        - Паша, а вот зачем все это? Вот ради чего мне мучится?
        - Алла, через пару лет ты станешь миллионершей, причем реальной, как в американском кино, с особняком и иномаркой, если будешь меня слушать. И это, кстати, не все тебе задания. Записываешь?
        - Угу…
        - Ты должна до осени прирезать к своему магазину часть двора.
        - Какого двора?
        - Часть двора дома, к которому примыкает твой магазин.
        - Зачем?
        - Алла, буквально через год с каждой будки, с киоска, и с каждого метра торговой площади люди будут зарабатывать деньги. Если ты поставишь во дворе торговый павильон или пункт приема стеклотары, самое главное большой и кирпичный или из плит панельных, но капитальный объект, то это при приватизации достанется тебе. А потом из этого сарая ты сможешь сделать все, что захочешь. В аренду сдать или, под предлогом реконструкции, достроить этаж и сделать еще один магазин или вообще, офисное здание. Что захочешь, то и сделаешь.
        - Как ты себе это представляешь? Холодный склад мне не разрешат делать, а к приему стеклотары мои «Хозтовары» отношения никакого не имеют.
        - Алла, ты можешь открыть в пристройке пункт приема у населения вторичного сырья, которого другие не принимают, пластик, например, или стеклянный бой, сама придумай, что можно принимать. Это впишется в тему борьба за экологию и использование вторичных ресурсов, очень модные темы в настоящее время. В твоем торге, если не дураки там сидят, к твоей инициативе должны отнестись положительно. Если надо, я тебе договор подгоню с каким ни будь кооперативом, что он готов у тебя выкупать этот хлам. Подумай, как это сделать побыстрее, это важно. С местным ЖЭКом размежуй участок, скажи, что сама будешь его уборкой заниматься, чтобы эти ребята акт раздела территории подписали. Все это надо делать очень быстро, каждое усилие, приложенное сейчас принесет тебе тысячи рублей в будущем.
        Алла долго молчала, наконец вынырнула из глубины своих мыслей?
        - Ладно, Павел, я тебя поняла. Подумаю, как и что лучше сделать и начну заниматься, хотя это очень дико звучит.
        - Вопросы будут - звони. И скажи данные мужика, с которым ты сейчас встречаешься.
        - А вот это точно не твое дело! Не лезь в мою личную жизнь!
        - Алла, мне наплевать на твою личную жизнь. Но у тебя дома живет моя дочь, и поэтому я должен знать, с кем ты встречаешься. От того, что ты упираешься, ничего не изменится. Просто я потрачу немного дольше времени, выясняя, кто он такой, и все.
        - Я сказала, что это моя личная жизнь и не суй туда свой нос! - Алла грохнула дверью машины и, не оглядываясь, поспешила в сторону подъезда, а я оглянувшись в зеркала, стал выруливать в сторону проспекта.
        - Привет, Михайловна, я тебя уже заждался - я прождал женщину полчаса и был рад, что она наконец появилась во дворе.
        - Ты зачем приехал?
        - Во - первых привет, во-вторых у меня к тебе дело, в-третьих - я заглянул в холщовую сумку, которую женщина прижимала к бедру: - прекращай бухать в одиночку, иначе быстро скатишься.
        - Вот тебе, какое дело, с кем я бухаю?
        - Рита, ты мне нужна веселая, свежая и желающая много и хорошо зарабатывать.
        - Я, Пашенка, до того момента, как ты появился в моей жизни, хорошо и много зарабатывала.
        - Ты, Маргарита, до моего появления в твоей жизни, шестерила на мелкого уголовника Березу, который тебе использовал, как использовал еще кучу народу. Уверен, что он тебе рассказывал, о вашей неземной любви, а сам пер молодую бабу. Скажи Рита, а денег ты ему случайно не занимала?
        Женщина вспыхнула, попыталась обойти меня, но я успел ухватить ее за сумку:
        - Стой, не беги, а то бутылку разобьешь. В принципе, если хочешь через пять лет стать опустившейся шлюхой, что за рубль или за бутылку пива отсасывает любому желающему в скверике у Вокзала, то можешь валить к себе домой и продолжать бухать, жалеть себя и злится на меня.
        Я отпустил сумку и быстрым шагом подошел к «Ниве». К моему удивлению я даже залезть в нее не успел, когда за спиной раздался голос Риты:
        - Павел, подожди. Говори, что ты от меня хотел.
        - Ты к гинекологам сходила?
        - Да, все справки дома лежат.
        - Отлично. Теперь слушай внимательно. Тебе пора устраиваться на работу…
        Очень длинный день, все-таки, подходил к своему финалу. Сегодня, после работы, я решил заехать в квартиру Светланы - вполне освоившись у меня и подружившись с Демоном, девушка возвращаться в свое жилище не торопилась, но я обещал ей забрать из ее квартиры пару, срочно необходимых, платьев, туфли и белье. Поднявшись на последний этаж, где жила Светлана, я внимательно осмотрел входную дверь и улыбнулся - в щель между дверью и дверной коробкой кто-то засунул тонкую стружку от обычной спички - некто очень хотел знать, появляется ли в данной квартире ее, давно загулявшая в неведомой дали, хозяйка. Значить, что эти два типа не успокоились, и прятать в моей квартире Светлану смысла нет, рано или поздно к ней опять придут. Я спустился вниз, взял из машины пакет с чистыми «дачными» вещами и вернулся наверх. Включив во всех помещениях Светиной квартиры электрическое освещение, я давал знать ее преследователям, что глупая девка уже набегалась и вернулась домой, и срочно необходимо бежать к ее квартире и трясти ее, как грушу, пока она вновь не исчезла. В принципе, данные молодого парня из той парочки, что
пытали Свету, у меня имелись. Курицын Костя, живущий в бабушкой в квартире на втором этаже дома по улице Заводской, был восемнадцатилетним балбесом, имеющим в своей куцей биографии условную судимость за кражу из киоска, но продолжающего тянутся к «воровскому ходу». Бабка Кости до поздней осени жила в деревне, а к малолетнему шалопаю в квартиру, в ее отсутствие, постоянно ходили какие-то мутные личности. Этой информацией со мной поделился местный участковый, давно мечтающий отправить кудрявого придурка за колючую проволоку.
        Пришли ко мне часа через два. Сначала кто-то стал ковыряться в замке, а когда я подошел к двери и испуганно спросил, кто там, мне ответили, что я заливаю соседей снизу.
        - Сейчас, сейчас, подождите… - как только я провернул ручку замка, дверь распахнулась, в квартиру ворвался кудрявый Костя, и, схватив меня за ворот старой футболки, поволок в глубь квартиры. Прыщавый недоросль, прижав меня к шкафу, махал передо мной самодельным ножиком и корчил страшные рожи, изо рта его воняло, поэтому плаксивое выражение лица получилось у меня вполне естественным. Вслед за Костей в квартиру вошел давешний пожилой мужик, аккуратно закрыл за собой входную дверь и уставился на меня снулым взглядом.
        В принципе, можно было валить «наглухо» кудрявого недоумка - он был в чужой квартире с ножом, имеющим все признаки холодного оружия, но вот стрелять в пожилого было нельзя - оружия у него не было, а подбрасывать ему какой ни будь ножик с Светланиной кухни было бы опрометчиво - не было бы никакой гарантии, что прокуратура бы не размотала, что нож плешивому зэку не принадлежит.
        - Вы кто такие? Что вам надо? - захныкал я. Костя, с торжеством в глазах, отпустил мою футболку, и смяв мое лицо своей пятерней, зашипел:
        - Заткнись придурок, пока я тебя не грохнул…
        Я парня понимал - перед ним стоял, зажавшись, как дворняга, в ожидании пинка, с перекошенным от страха лицом, какой-то «терпила» в дурацких очках на носу. Очки я нашел в пакете с дачной одеждой и вспомнил, что это уебище в коричневой пластиковой оправе, с толстыми стеклами, я должен был отвезти в выходные к бабушке на дачу. Эти очки должны были дополнить образ жалкого неудачника, которого любой «четкий пацанчик» просто обязан был зачмырить.
        - Ты кто есть? - проскрипел пожилой.
        - Сережа, Сергей Чернов. - проблеял я, опасливо косясь на нож в руке Кости. Этот придурок упивался моим униженным положением, моим страхом, не понимая, что перехватить его руку с ножом для меня было делом секунды, а от моего колена до его «бубенчиков» было буквально двадцать сантиметров.
        - Света где?
        - Света на даче, с моими родителями.
        - Кто твои родители по жизни?
        - А?
        - Родители твои кто?
        - Мама стоматолог, а папа в профкоме работает.
        - Не бедные, значить, родаки. - Пожилой улыбнулся, явив миру хищный оскал металлических коронок из стали.
        - Э-э.
        - Ты пацан знаешь, что твоя Светка нам денег должна?
        - Ну, она сказала, что на нее в подъезде какие-то придурки…ой!
        Костя, без замаха, заехал мне по затылку, я зажался, прикрыв голову руками, на щеку скользнула одинокая слеза - от толстых стекол бабушкиных очков глаза слезились до рези, притворяться мне почти не пришлось.
        - Нам по хрену, с бабы твоей спросить или с тебя. У нее и так счетчик капает каждый день. Сейчас мы тебя здесь завалим, а потом поедем к вам на дачу…
        - Не надо никуда ехать, я вас очень прошу. - я искательно ловил взгляд пожилого урки через толщину линз: - У меня на сберкнижке три тысячи лежит, родители на свадьбу дали, я вам их отдам.
        - Чтобы завтра, не позднее двенадцати часов, деньги были. Вот он - палец ткнул в сторону все еще держащего меня за грудки, Кости: - Завтра в двенадцать сюда подойдет и заберет деньги. И не дай тебе…Ты хорошо все понял?
        - Да, да, я все сделаю, как вы скажете. Завтра в двенадцать буду ждать во дворе, с деньгами… Подождите, а если в сберкассе денег не будет? Сумма то большая…
        - Тогда, падла, мы привезем сюда твою бабу и будем драть ее при тебе в «очко», пока ты деньги не найдешь! - Костя опять вцепился в меня. Судя по лихорадочному блеску его глаз, мысль отодрать Светку в попу при мне, а потом получить деньги, нравилась ему больше, чем просто получить деньги.
        - Ладно, пошли - стальнозубый повернулся и вышел в подъезд. Костя ударил меня в живот, я послушно сложился, делая вид, что не могу вздохнуть. Недоносок сплюнул на пол рядом со мной, и поспешил за своим патроном. Дверь скрипнула за непрошенными гостями и все стихло.
        Глава 5
        Неожиданный попутчик.
        « Почаще оглядывайся на зады, чтобы избежать в будущем знатных ошибок»
        Козьма Прутков.
        Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        Статья 224. Незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозка или сбыт наркотических средств
        Незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозка или
        пересылка с целью сбыта, а равно незаконный сбыт наркотических
        средств - наказывается лишением свободы на срок до десяти лет с
        конфискацией имущества или без таковой.
        Уголовный кодекс РСФСР, 1960 год'
        В двенадцать часов ровно я сидел на лавочке во дворе дома Светланы и протирал стекла бабулиных очков мягкой тряпочкой. За моей спиной раздались чьи-то торопливые шаги, я напялил на нос оптический прибор и испуганно обернулся.
        Расставив руки в стороны, как будто идет штангист с перекачанными бицепсами, в мою сторону быстро двигался Костя.
        - Принес деньги, чмошник?
        Я молча кивнул на лежащий на лавке подле меня импортный пакет с цветной фотографией Саманты Фокс.
        Громко сопя, Костя вытащил из пакета конверт, в котором лежали три тысячи рублей и начал их пересчитывать, постоянно сбиваясь со счета. Наконец, закончив считать, придурок засунул деньги в карман, сгреб пакет с сисястой Самантой и двинулся в сторону железной дороги.
        - Пакет оставь, он три рубля стоит! - пискнул я вслед, на что получил, брошенное на ходу, предложение отсосать.
        Если бы за деньгами Костя пришел бы в компании стальнозубова, они бы уже лежали мордами в пыли. Но молодой пришел один, а одного его брать за вымогательство не было никакого смысла. Вместо повязанного Кости через пару дней появился какой- ни будь Сережа, или еще кто. Они были мне нужны оба - и Костя и Стальнозубый. В любом случае, в кабинете у меня лежал готовый материал - заявление Светланы, что неизвестные ранее лица вымогают у нее крупную сумму денег, акт, в котором, в присутствии понятых, лежащие сейчас в кармане Константина деньги были самым тщательным образом переписаны. А в дежурной части Дорожного РОВД дожидался моего сигнала местный участковый. Сейчас я должен убедится, что Константин вернется в свою квартиру, а в квартире его дожидается пожилой зэка. После этого мы с участковым ворвемся в квартиру, благо, дверь по словам околоточного, там несерьезная, всех задержим, деньги, в присутствии понятых изымем, и тогда-то я отыграюсь за мое вчерашнее долготерпение. Костина спина скрылась из виду, а я, запрыгнув в припаркованную в кустах «Ниву», медленно поехал по следам злодея.
        За дверью Костиной квартиры кто-то громко топал и что-то передвигал, но, к моей досаде, я не слышал признаков присутствия второго человека. Вдруг обитатель квартиры шагнул в коридор - теперь нас разделяло лишь, рассохшееся от времени, тонкое полотно двери и, судя по звукам, человек в квартире начал обуваться. Не желая, чтобы меня застали под дверью, я, на цыпочках, бросился по лестнице вниз. Сверху грохнула дверь, скрежетнул замок, и кто-то бегом побежал по лестнице, вслед за мной. Двор дома был просторен и пуст, до угла дома я добежать не успевал, поэтому я юркнул за вторую входную дверь в подъезд, вцепился в ручку двери, крепко притянув дверь к себе и затаил дыхание.
        В щели, между дверью и косяком, мелькнула Костина фигура и он выскочил на улицу, после чего, оглянувшись по сторонам, двинулся к выходу со двора. Продолжая стоять в дверном проеме, я задумался. Инстинкт охотника кричал, что надо двигаться за Костей, который, скорее всего, приведет меня к новым открытиям, но, была большая вероятность, что в квартире остался плешивый зэк и мои деньги, а они были мне нужнее. Я побежал на второй этаж и застучал костяшкой пальца в дверь квартиры Константина, выбивая мелодию на мотив «Спартак - чемпион». Но за дверью никто не шевелился, никто не распахивал передо мной дверь, с вопросом «Костя, ты что-то забыл?», в жилище молодого подонка царила мертвая тишина. Я бегом бросился на улицу - не хватало еще упустить Костю. Парня я узнал исключительно по силуэту. Курицин, одетый как типичный рыбак - рюкзак, штормовка, сапоги, чехол с удочками и большой сачок, неторопливо шел в сторону остановки троллейбуса, будучи от меня уже на значительном расстоянии. В этой, быстро удаляющейся, фигуре я узнал Костю только по, неестественно расставленным в стороны, якобы перекачанным,
рукам.
        В жаркий, июльский день, Костя, в костюме рыбака, выделялся из толпы легко одетых горожан, поэтому следить за ним было легко и приятно. Перебравшись через реку на троллейбусе, Костя вылез на предпоследней остановке маршрута, после чего сел в подошедший, задыхающийся от жары, оранжевый «ЛиАЗ». Из автобуса Константин вылез на остановке «База» и двинулся вдоль технологического проезда, мимо глухих, бетонных заборов, в глубь промзоны. Минут через десять мой «путеводный клубок» вышел к какому-то заброшенному строению, высотой в девятиэтажный дом, сбоку к которому, под углом, шла закрытая галерея ленточного погрузчика. «Рыбак», подозрительно оглянувшись, нырнул в одну из многочисленных дверей сооружения. Я, спрятав «Ниву» за каким-то складом, последовал за ним. Внутри гигантское здание было абсолютно заброшенным. На полу валялись обломки мебели, кирпичи, какой-то бытовой мусор. Я медленно, стараясь не шуметь, поднимался по узкой лестнице, осторожно заглядывая во все помещения. Костя обнаружился только на шестом этаже. Распаковав свой чехол с удочками, он, достав оттуда какую-то палку с крючком на конце,
сейчас крутился у окна, примеряясь к его размерам, делая палкой движения, как будто забрасывал закидушку. Я не стал ждать развития событий - половинка кирпича, с деревянным стуком, соприкоснулась с Костиной головой и «рыбак», выронив палку, сполз на пол. Через распущенную горловину костиного рюкзака я разглядел большую, туго перемотанную синей изолентой во много слоев, квадратную коробку, с торчащей на уголке веревочной петелькой. Мне стало все понятно. С учетом того, что прямо под окном здания шел высокий, наверное, метров в восемь в высоту, забор Исправительно-трудового учреждения номер два общего режима, цель странных приготовлений молодого человека было однозначным. Острое лезвие перочинного ножа вспороло заботливо перемотанную посылку - свой конверт я обнаружил сразу - он лежал сверху в, туго набитом, подарке «с воли». Пальцы в нитяных рабочих перчатках слушались меня плохо, но конверт свой я из нутра коробки вытянул. Дальше я сам сделал пару пробных движений, убедившись, что Костин крюк не задевает обрамление оконного проема. Резкий свист, и ярко-синий короб, сорвавшись с крюка, отправился в
свой полет, щедро рассыпая содержимое через широкий разрез на боку. Коробка, неловко кувыркаясь, преодолело только внешнее ограждение и, зацепившись за натянутую колючую проволоку, вяло упала между внутренними преградами, не преодолев «запретку». Безликий «ЗЭКа» в черной робе, шустро выскочивший из какого - то строения внутри зоны и, огромными прыжками, мчавшийся в сторону места переброса, заметил, что посылка для него недосягаема, что - то эмоционально выкрикнул в мою сторону и мгновенно бросился бежать обратно. На вышках закричали часовые, а я, бросив прощальный взгляд на, лежащего в неудобной позе, но вполне живого, Константина, поспешил к лестнице. Дальнейшее пребывание меня в этом месте было рискованным. Когда я добежал до склада, где пряталась моя машина, вдалеке показались три фигурки в зеленной форме - сотрудники колонии бежали на поимку перебросщика.
        На следующее утро я с удовольствием читал ориентировку, что на территории, прилегающей к ИТУ-2, был задержан за переброс на территорию колонии житель Дорожного района гражданин Курицын Константин Иннокентьевич, одна тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения, нигде не работающий и не учившийся. В настоящее время правонарушитель находится в больнице «скорой помощи» номер два, с диагнозом «сотрясение головного мозга», ушиб мягких тканей. С места происшествия изъяты денежные средства в сумме две тысячи пятьсот рублей, вещества, похожее на наркотические, общим весом сто пятьдесят грамм, направлены на экспертизу.
        Я аккуратно выписал номер КУСП из ориентировки - не знаю еще как, но ситуацию с Костей надо держать на контроле. Если местный РОВД с администрацией колонии сработали правильно, то привязать Костю к недоброшенной «посылке» можно, и количества наркотиков там вполне достаточно для уголовного дела по статье два -два -четыре. А если государство не докажет Косте, что он перевозил и хранил наркотические вещества, то у его стальнозубого наставника и его друзей к Косте обязательно должны появиться вопросы. Если проанализировать вчерашние события, по прибытию на место Костя наверняка дал какой-то сигнал, ведь шнырь в черной зоновской униформе появился в ту же секунду, как синяя коробка отправилась в полет. Если бы все было удачно, и посылка перелетела бы «запретку», то шустрик в черном рабочем костюме, не снижая скорости, подхватил бы на ходу коробку и, через несколько секунд, скрылся бы среди многочисленных построек колонии. Но, не срослось. Зато все заинтересованные лица видели, как посылка раскрылась в полете, и все, собранное «обществом» на «грев» узников, начало сыпаться из коробки еще в полете. Первое
объяснение случившемуся - небрежная упаковка посылки. И кто виноват - Костя виноват. А когда станет известна пропажа денег, лежащих в моем конверте… меня передернуло - Косте я откровенно не завидовал. Кстати, я тоже понес потери. В конверте отсутствовало триста рублей, наверное, Костя или стальнозубый отстегнули за свои труды от моих трех тысяч. Не знаю, кто взял деньги, но было неприятно.
        Я так погрузился в свои мысли, что не сразу понял, что меня уже несколько раз окликнул начальник розыска.
        - Громов?
        - Я, товарищ майор. Извините, задумался.
        - Ты давай, не задумывайся, на развод не ходи, сразу бери папку и езжай на вызов. Сегодня отдежуришь, а то у нас Николай Михайлович заболел.
        Николай Михайлович Зуев был старшим опером по розыску без вести пропавших и преступников. Сорокапятилетний майор, дорабатывающий последний год был хорошим специалистом по своей, очень специфической линии работы, но в последнее время язва выбивала его из строя все чаще и чаще.
        Ну, что сказать? Дежурить я не люблю, тем более так внезапно, но деваться было некуда. Я спустился в кабинет, не торопясь, выпил стакан чая, проверил наличие в старой кожаной папке запаса всевозможных бланков и листов чистой бумаги, запихнул в специальный держатель две авторучки и карандаш. Как я и предполагал, никакой необходимости куда-то мчаться не было, хотя заявки, традиционно сыпались градом - граждане выходили из дома или приходили на работу, и обнаруживали, что за ночь…
        - Машина минут через двадцать будет, на заправку поехала - дежурный протянул мне лист бумаги - два сообщения из больницы и потеряшка. Только вам надо будет сначала с дежуркой в аэропорт съездить, там нашего малолетку «линейщики» задержали, он пытался на рейс до Москвы проникнуть.
        - Не, Михайлыч, я в аэропорт не поеду, на хрен надо четыре часа туда - сюда тащится. Я на своей метнусь по заявкам, но ты мне должен будешь.
        - Павел Николаевич! Павел Николаевич! - я сначала не понял, что это ко мне относится. Но дорогу мне загородил малознакомый парень, примерно моего возраста, невольно пришлось остановится. Когда он обратился ко мне в третий раз, я вспомнил, что Павел Николаевич - это, вероятно, я и есть.
        - Здравствуйте. Чем могу помочь?
        - Павел Николаевич, Александр Александрович сказал, чтобы я с вами поехал.
        - Поехал со мной в качестве кого?
        - Мне стажироваться надо. Я у Зуева работаю, три дня как из роты перевели. Сегодня должен был с Николаем Михайловичем дежурить до двенадцати ночи, но он заболел и мне сказали с вами ездить и поддежуривать.
        Теперь я вспомнил этого парня - видел его несколько раз в форме, на Привокзальной площади, и один раз на утреннем разводе в уголовном розыске.
        - Отлично! - я сунул парню увесистую папку с бумагами: - Стажироваться будешь в режиме «интенсив». Как у тебя с почерком?
        - Ну так. - парень неуверенно пожал плечами.
        - Будешь заполнять бланки, так быстрее все освоишь. Пошли за мной, у нас три заявки.
        - А это уголовного розыска машина? - мой стажер с удивлением осматривал салон моей «Нивы».
        - Машина моя личная, бензин тоже мой. «Дежурок» с самого утра уже нет, а когда они появятся, мы накопившиеся заявки будем до утра разгребать. Тебя, кстати, как зовут?
        - Руслан, Руслан Конев.
        - Меня Павлом зови, а то я не сразу понял, что ты ко мне обращаешься.
        Мы обменялись рукопожатием, и я повернул ключ в замке зажигания.
        Сообщения из больницы никаких неожиданностей не принесли, благо, что пришли из одного места - больницы скорой медицинской помощи номер два, расположенной за забором Осеннего колхозного рынка. Потерпевшие, грустно взирая на свет подбитыми, налившими синевой, глазами, скорбно шептали распухшими губами, что случившиеся с ними вчерашнее прискорбное событие произошло по их вине, является их личным делом и более органы внутренних дел по данному вопросу они просят не беспокоить, а то навязчивое внимание милиции мешает им быстро восстанавливать здоровье. Руслан, скрючившись на колченого табуретке своим мощным телом, старательно выводил под мою диктовку короткие тексты заявлений, неловко держа ручку толстыми пальцами. Дав бедолагам расписаться под коротким текстом заявления, мы, пожелав болящим здоровья и скорейшего выздоровления, покинули обветшалые больничные палаты.
        - Ну что, поехали. Заявка как раз, по твоей специальности - по «безвестнице». - я пропустил летящую по «главной» дороге серую «зубилу» и вырулил с больничного дворика.
        - Да мне бы эти «безвестницы»…уже жалею, что в розыск перевелся. - нервно дернулся Руслан, и полез за сигаретой.
        - Извини брат, но в моей машине не курят. Если прижало, могу остановится, но курить только на улице. Ну что, останавливаемся?
        - Нет, приедем, покурю. - Руслан сунул сине-белую пачку «Ту» обратно в карман.
        - Чем тебе твоя линия не нравится? Зуев вообще на этом собаку съел, да и не все там так грустно.
        - Я преступления хочу раскрывать, а не бомжей на стадии полураспада фотографировать и из морга не вылазить на свет Божий.
        - Ну, это да, гнилые бомжи - это неприятно. Но, надо абстрагироваться, смотреть мимо. Привыкнешь.
        - Не знаю. Мне кажется, что к этому привыкнуть невозможно.
        - Привыкнешь. Давай, папку бери, мы приехали.
        Многократно перекрашенную коричневой краской входную дверь в квартиру нам открыла заплаканная худенькая женщина без возраста.
        - Добрый день, милицию вызывали? - я показал удостоверение и шагнув за порог.
        - Проходите пожалуйста. - женщина отступила вглубь квартиры: - Не разувайтесь, полы все равно, грязные.
        - Дочь не появлялась?
        - Какой там. Как вчера, с утра, ушла из дома, так ни слуху, ни духу. - женщина отвернулась к окну.
        - Раньше из дома не уходила?
        - Нет не разу.
        - Понятно. Паспорт пожалуйста ваш принесите и фотографию дочери.
        История исчезновения блудной дочери была банальной и не вызывала пока особой тревоги.
        Шестнадцатилетняя Яна воспитывалась мамой. Папа примерно через год после свадьбы начал пить, после чего, спустя десять лет уговоров и обещаний «завязать», глава семьи исчез, не давая о себе знать, и, уже несколько лет, мать воспитывает девочку одна. Так как особо ценной специальности мама Яны не имела, то она мыла полы, числясь на двух работах, особо много не зарабатывая и не уделяя дочери достаточного внимания. Последние полгода у Яны сорвало резьбу. Учеба резко упала, отношения с матерью ухудшились, и дочь, в своих спорах с мамой, стала называть родительницу жалкой неудачницей. Основные претензии дочери касались низкого уровня доходов. Вчера утром Яна ушла в школу, а в девять часов вечера, вернувшись с работы, мама обнаружила, что ребенок после шкоды не был дома. Около часу ночи мать поняла, что что-то случилось, побежала по окрестным дворам, а утром, в семь часов утра, позвонила в Дорожный отдел милиции.
        Глава 6
        Чужая боль.
        Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Посвежее фотографии у вас нет? - я отложил в сторону небольшую фотографию, очевидно снятую в фото кабине в Доме Быта.
        - Это этого года фотография. В мае Яна с подружкой снималась.
        - Нда? - на фото шестнадцатилетней Яне с трудом можно было дать лет четырнадцать. Абсолютно детское лицо, отсутствие вторичных половых признаков.
        - А кто подружка?
        - Ира Цеплакова, вот она. - мама Яны вернулась к буфету и принесла еще одну фотографию, очевидно отрезанную ранее от первой. На ней Яна снялась в обнимку со второй девочкой, обе белозубо и беззаботно улыбались в объектив.
        - Хорошо, давайте заявление писать. Заполнить бланк заявления о без вести пропавшем - геморрой еще тот. Четыре листа формализированных вопросов, хорошо хоть со схемами. Половину вопросов пришлось отвечать мне на основании изображения на фотографии, ну не могла Янина мама ответить, какое у дочери основание носа - приподнятое, горизонтальное, опущенное. Причины ухода дочери мать назвать не смогла, но призналась, что за два дня до исчезновения, дочь опять поругалась с матерью, и после этого они не разговаривали.
        - Зачем Яна в школу пошла, ведь сейчас каникулы?
        - Она мне сказала, что практику отрабатывает. Но я сегодня в школе была, но там никого нет, только сторож и про практику учащихся он ничего не знает.
        - Понятно, что ничего не понятно. А где Янины вещи и кровать?
        - Вон ее комната.
        Ну, ясно. Мама живет в проходной комнате, а шестнадцатилетняя соплюха в отдельной, изолированной губы на родительницу дует, вместо того, чтобы отодрать зад и пойти подработать, хоть на туже почту.
        - Вы, мама пригласите пожалуйста пару соседей по своему выбору, чтобы потом меньше болтали. Нам надо вещи дочери осмотреть и если что-то важное будет, то изъять.
        Через несколько минут в квартиру вошли две молчаливые тетки, периодически бросающие на хозяйку квартиры сочувственные взгляды. Из интересного в комнате Яны мы с Русланом ничего не нашли, ни дневника, ни записки, ничего. Чтобы не уходить с пустыми руками я дал команду стажеру упаковать и вписать в протокол осмотра расческу девочки с застрявшими между зубьев парой светлых волосков.
        - А зачем расческу изымать? - поинтересовался любопытный неофит.
        - А гене…- я вовремя захлопнул пасть, до проведения генетических экспертиз, с целью установления личности еще лет пятнадцать, не меньше, поэтому пришлось обойтись неопределенным: - Пусть будет на всякий случай.
        - Подруга Яны где живет? Которая Ира?
        - Она в соседнем доме живет, квартира шестнадцатая. Только она ничего не знает. Я к ней с утра забегала, с Ирой и мамой ее разговаривала. Ирочка сказала, что Яну уже три дня не видела.
        - Понятно. А еще близкие подруги у Яны есть?
        - Наверное, что нет. Мы сюда три года как переехали, а раньше в Ачинске жили. Там у дочери подруг много было, а здесь она, в основном, с Ирой общалась.
        - Тогда мы на этом закончили. Если что-то будет нового, то мы вам сообщим. И вы не забудьте, если дочь появится или даст знать о себе, вы обязаны сразу же поставить нас в известность.
        Через несколько минут мы звонили в дверь квартиры номер шестнадцать дома, расположенного, напротив. Несколько минут за дверью ничего не происходило, но мы продолжали настойчиво звонить в дверь.
        - Кто там? - судя по раздавшемуся из-за двери девичьему голосу, отвечала нам Янина лучшая подруга.
        - Милиция. Здравствуйте. Нам надо с Ирой поговорить.
        - Я дома одна и открывать не буду.
        - Правильно, не стоит открывать, если дома одна. Просто скажи, где Яна, и мы уйдем.
        За дверью повисла тишина. Я прям, как в реальности, представил девушку, склонившуюся к двери и раздумывающую, соврать или не соврать, где ее подружка.
        - Ира, ты тут?
        - Я не знаю, где Яна.
        - Ира, ты сейчас, прямо через дверь, можешь нам сказать, где Яна, после чего мы сразу уйдем и больше у тебя не покажемся.
        Опять тягучее молчание, опять стоит, прижавшись к двери и мучительно мечутся в голове Иры мысли: сказать или выполнить обещание, данное лучшей подружке и ничего не говорить.
        - Я ничего не знаю…
        - Ира, когда дома будут взрослые?
        - Зачем вам?
        - Мы все равно придем, будем с тобой разговаривать при взрослых.
        - Мама будет через два часа…
        - Не прощаемся…
        В помещении РОВД я выгреб из папки объяснительные от побитых - сейчас их скрепят металлическими скобами с листочками сообщений из больницы и спишут в накопительное дело - до маразма, что на любое сообщение необходимо делать «отказной», объемом не менее, чем десять листов, наша бюрократия еще не дозрела.
        - Паша, вот адрес, кража из машины, следователь уже ждет.
        - Сейчас. Руслан, на «потеряшку» делаешь ориентировку, отдаешь помощнику дежурного, а сам звонишь по моргам и больницам, список телефонов у Зуева на столе под стеклом лежит.
        На «адресе» нас ждет темно-вишневая «Шестерка», с выломанной боковой форточкой и сломанным замком зажигания. Очевидно малолетки пытались покататься на машинке, но завести, соединив провода напрямую, не смогли, поэтому вырвали из посадочного места радиоприемник «Урал» и ушли. Злой хозяин, понадеявшийся, что оставленная под окнами квартиры машина находится под надежной охраной, зло бубнит под ухом, что милиция не хочет работать и вообще… Хочется вступить с ним в дискуссию, но понимаю, что бесполезно. Советскую доктрину, о возможности раскрытия любого преступления, официально еще никто не отменял. И хотя уже не приходится укрывать все «темные» преступления, а только половину из них…В любом случае ухожу делать бесполезный, но обязательный поквартирный обход.
        Дверь в квартиру Иры распахивается, как только я подношу палец к кнопке электрического звонка. На пороге, занимая своим роскошным телом весь проход, стоит темноволосая женщина гренадерских статей:
        - Вы кто? Милиция? Отлично. Пойдемте к вам в отдел, мне надо вашему начальнику жалобу на вас написать. Что ты улыбаешься? Ничего, завтра уволят из органов, улыбаться не будешь!
        - Вы меня конечно, барышня извините, но прежде чем куда-то идти, подскажите - вы кто?
        - Он еще и издевается. Я Ирина мама - Татьяна Николаевна Бурова.
        - О как! Не подумал бы никогда, больно молодо выглядите. А могу я уточнить, на что вы жалобу писать собираетесь. Ну, чтобы я раскаялся и, так сказать, проникся.
        - Ты, что, думаешь, что я совсем тупая и издеваться тут надо мной будешь…
        - Ну все-таки, подскажите, что мы натворили?
        - Натворили? Ломились в дверь квартиры, когда ребенок был один, напугали ее…
        - Можно вашу дочь позвать, так сказать, уточнить детали?
        Дама развернулась и гаркнула:
        - Ира! Быстро сюда!
        Загадочная Ира, выглянувшая из комнаты в коридор была сильно уменьшенной копией мамы.
        - Ира? Ира, я сейчас расскажу твоей маме, как мы к тебе приходили, а ты, если я неправду скажу, то прервешь меня. Хорошо? - я дождался кивка девочки и начал: - Мы позвонили в дверь. Так как ты не открывала, но было слышно, что в квартире кто-то есть, мы звонили долго. Так?
        Дождавшись кивка ребенка, я продолжил:
        - Когда ты отозвалась, мы сказали, что это милиция и попросили открыть дверь и ответить, где может быть твоя подружка Яна. Так?
        - Моя дочь с этой шалашовкой…- взвилась мама Иры.
        - Можно, я закончу! - я орать тоже могу.
        - Ты ответила, что дома никого нет, кроме тебя, и ты открывать не станешь. Я ответил тебе, что ты правильно делаешь, что не открываешь, но попросил рассказать где Ира, и мы сразу уйдем, либо мы придем позже, когда будет кто-то из взрослых, но нам все равно придется вернуться. Ты сказала, что ничего не знаешь, и мы сразу ушли. Так дело было?
        Ира заторможено кивнула, как бандерлог, при встрече с удавом Каа.
        - И на что вы жаловаться собрались, уважаемая?
        - Мне дочь рассказала чуть по-другому. - мадам бросила испепеляющий взгляд на съежившееся у косяка чадо: - Но моя дочь с Янкой этой не общалась. Я ей запретила.
        - Не, ну это конечно все меняет. Я вас попрошу, с нашим сотрудником пройти куда-нибудь, и он, от вашего имени, напишет объяснительную.
        - Это еще зачем? - мама Иры сдаваться не собиралась.
        - Так положено. Мама Яны сказала, что ваши девочки дружили. Это в протоколе записано. Мы обязаны опросить или вашу дочь или вас по данному поводу. Формальности.
        - Я вам еще раз говорю, моя дочь не имеет ничего общего с этой вертихвосткой. И моя дочь никогда бы так не сделала, как эта…
        - Отлично. Тогда расписку напишите, и мы пойдем?
        - Какую еще расписку?
        - Ну как какую. Расписка дана в том, что моя несовершеннолетняя дочь не такая порочная как ее подруга Яна, и если она исчезнет, я не буду обращаться в органы внутренних дел, так как с ней ничего плохого случиться не может.
        - Вы какую-то глупость сейчас сказали!
        - Да нет, Татьяна Николаевна Бурова, это вы глупости сейчас творите. Пропал ребенок шестнадцати лет, и какое бы вы мнение не имели о поведении Яны, она ребенок, а ее мама, такая же женщина, как вы, уже сутки бегает по району, ищет свою девочку. И вы, вместо того, чтобы помочь нам, скандалы устраиваете на пустом месте, не даете нам работать.
        - Ладно, пойдемте писать ваши бумажки. Только обувь снимайте. - хозяйка и Руслан исчезли в глубине квартиры. Я и Ира, не поднимающая глаза на меня, остались стоять в коридоре. Ну раз девочка глаза не поднимает, я сам сунул ей в лицо фотографию, потом еще одну, потом…
        На третьей фотографии девочка отпрянула от меня и закрыла лицо руками.
        - Что, не понравилось? - я сунул в карман фотографии из старого розыскного дела: - Ведь тут все так же начиналось. Девочка ушла из дома. Подружка знала, с кем она встречается, но промолчала. А рассказала она обо всем, что знала, только когда труп девочки нашли через полгода, в лесу, ветками закиданный и погрызенный живностью лесной. А когда преступника нашли, то оказалось, что в этот момент девочка еще была жива, и ее можно было спасти. А знаешь, почему на похоронах гроб закрытый бывает? И то, что от красивой девочки осталось, совсем не в белом, венчальном платье хоронят, а скорее, в мешке.
        - Там не преступник! - еле слышно прошептала Ира.
        - Расскажи, мы сами разберемся. Нам главное убедиться, что с Яной все в порядке.
        - Там не преступник. - Ира воровато оглянулась в сторону кухни, откуда доносились неразборчивые голоса: - Она с мальчиком познакомилась, взрослым. Сказала красивый. Он ее на дачу позвал, на шашлыки. Янка и меня позвала, сказала, что ее парень друга позовет, но я маму побоялась…
        - Как парня зовут?
        - Не знаю, вернее не помню, Слава или Стасик. Она сказала, что на дачи надо плыть на пароходе, но это долго, или «Метеоре», за полчаса добраться можно. И еще пешком идти три километра. А больше я ничего не знаю.
        - Как пристань называется?
        - Не знаю. Ягодная или Рябиновая, или еще как. Я правда не знаю. Вы только маме не говорите, она мне с Янкой запрещает общаться, а больше со мной никто не дружит.
        - Понятно. Ладно, пока. Сотруднику нашему скажи, что я его внизу, в машине жду.
        Когда Руслан, спустя десять минут, вышел из подъезда, я терзал атлас автомобильных дорог СССР. Территория нашей области занимала две страницы этой толстой книги и часть пристаней регулярных рейсов речного флота на карте было обозначено. Ягодное название имела только пристань «Черемушки», до которой судно на подводных крыльях шло от «Речного вокзала» примерно сорок минут, а «бюджетный» теплоход телепался часа три-четыре.
        - Ну что, взял объяснительную?
        - Да, взял. - Артур гордо показал бланк.
        - Молодец. А мне Ира на ушко сказала, что Яна с взрослым парнем поехала на шашлыки, за город, скорее всего вот сюда! - мой палец ткнулся в голубой якорек на карте.
        - Почему ты меня отослал дурацкое объяснение брать? - решил обидеться стажер.
        - Объяснение не дурацкое, а необходимое. Я же правду сказал, что если мама Яны сослалась на дружбу с Ирой, должна быть бумага от Иры или ее мамы А, кроме всего прочего, ты выполнял ответственное дело - отвлёк маму Иры, так как при маме Ира никогда бы ничего мне не сказала, очень уж она маму боится. Поехали в отдел - надо дежурному доложить, что мы накопали.
        В РОВД дежурный равнодушно махнул рукой:
        - Вон материал проштампованный по «потеряшке», суньте объяснительную туда и, тебя Павел, у кабинета заявитель ждет.
        - Ты меня, Михалыч, извини, но я бы, на твоем месте, отправил бы нас девчонку на дачах искать. - сидеть в душном отделе не хотелось категорически, а вот мотануть на природу, поискать неторопливо пропавшую девчонку, искупаться, по возможности, захотелось неимоверно.
        - Объясни?
        - Ну сам рассуди - девчонки нет вторые сутки. Она, как ни крути, еще несовершеннолетняя. А не дай бог, что случится? Я-то рапорт напишу, и в материал суну, а с тебя утром спросят, если девчонка не найдется. И если ты считаешь, что я сейчас твои заявки выполню, а потом, вечером, по темноте, поеду на эти дачи, девчонку искать, то сразу говорю - не поеду. Если ехать, то сейчас, пока светло. Да и ты туда дежурку не отправишь, сто процентов, туда дорога не менее тридцати километров, там по дачам километров пять кружить, и обратно тридцать километров. Это как раз, для «УАЗика» двадцать литров уйдет. Хватит у тебя бензина? Так что решай, а я пойду пока с потерпевшим общаться.
        - Стой, Паша. Давай, правда, езжай на эти дачи, а то мало ли что.
        - Руслан, со мной поедешь?
        - Конечно поеду! - стажер горел желанием ехать, хоть за край света.
        - Тогда рацию, где-нибудь, возьми. А то не дай бог, что случится, хоть до Колывани докричимся.
        Через тридцать километров красивейшего шоссе, идущего то через сосновый бор, то через язык Васюганских болот, дорожный указатель сообщил нам, что до пристани Черемушки надо свернуть направо и ехать пять километров. Мы свернули вправо, и я проклял все. Приятная прогулка перестала быть таковой, а возможность искупаться не стоило тех мучений, что выпало на долю меня и машины. Через двести метров лесной проселок сменился трассой для танковых колонн, облака пыли, окутавшие машину, заставили поднять стекла и нас тут же окружила липкая духота. Короткую машину подбрасывало то вниз, то вверх, и дорога казалась бесконечной. Но все, когда- нибудь кончается. Поплутав по полям, над которыми, в бреющем полете, носились тучи огромных оводов, мы выехали на берег Реки, где зеленела серо-зеленая туша дебаркадера с вывеской на крыше «Черемушки».
        - А тут два садовых общества. - Совсем не обрадовал нас смотритель пристани: - Вот туда три километра и вон туда два.
        Садоводы располагались в противоположных направлениях, мы почему-то решили начать с левого.
        Ворота первого дачного общества украшала лаконичная надпись «Кедр». Дом сторожа был закрыт, мы долго стучали в дверь под истеричный лай, рвущегося с цепи, кобеля, но дверь нам никто не открыл.
        - Ну что, Руслан, едем искать личным сыском?
        - Это как? - не понял стажер.
        - Тупо едем по улицам и расспрашиваем всех встречных-поперечных. По причине середины лета, дачников на узких улочках было очень много, основной трафик движения взрослых и детей был в направлении берега реки и обратно. Особую опасность представляли для меня малолетние велосипедисты, которые, не глядя по сторонам, на безумной скорости, выскакивали из каких-то узких проулков, чудом не столкнувшись с моей машиной, метеорами исчезали вдали.
        Взрослые аборигены, слившиеся с природой, с трудом воспринимали наши вопросы, через некоторое время сведенные в схему:
        - Здравствуйте, милиция. Вот эту девочку не видели? Внимательней посмотрите, пожалуйста. А молодые компании на соседских дачах не видели? Ночью шума на участках не слышали? Вас кто-нибудь беспокоил вчера или сегодня - какие-нибудь крики, пьяные компании? Нет? Спасибо вам большое.
        Так, очень медленно мы прошлись по всему обществу, как ткацкий челнок, получили информацию от одной молодой парочки о паре шумных компаний. Парочка оказалась молодоженами, нашедшими уединение за городом, так как жили они в Городе в квартире родителей молодой жены. Компании были сегодня уже не шумными, женщины там тоже были, но малолетки Яны среди них не было.
        Закончив с «Кедром» мы вернулись к дебаркадеру.
        - Руслан, ты как хочешь, но я, пока не искупаюсь, дальше не поеду. Если что случилось страшное, оно все равно случилось, а я весь мокрый.
        Дикий пляж был узкий, но чистый и песчаный, вода, благодаря стоявшей уже две недели тридцатиградусной жаре, прогрелась до двадцати двух градусов, и поплавав минут десять, выгребая против быстрого течения, я как заново родился. Хотелось бросить все и остаться загорать на золотом песке до самого заката, но Руслан Конев бил копытом и пришлось ехать дальше.
        - Вчера компания молодежи была вон в том доме на соседней улице, что с блестящей трубой - у сторожа общества «Луговое» двух пальцев на правой руке не хватало, и направление он показывал, неприлично вытянув вперед средний палец. Я вечером участки с ружьем обхожу, потому как деревенские бывает озоруют. Хозяина Виноградов зовут, но взрослых вчера на участке не было, они только на выходные приезжают. А молодой был с друзьями. Насчет девчонок я не знаю, не слышал, но пацанов там человек шесть. А больше компаний вчера не было, в основном пенсионеры с внуками или мамочки молодые с детьми.
        - Спасибо вам огромное! - я выжал сцепление, включил передачу и покатил к дому с высокой серебристой трубой.
        Машину оставили не доезжая до интересующего нас дома, загнав ее с дороги на неосвоенный кем-то, заросший травой участок. Я повесил на плечо отключенную рацию, взял под мышку служебную папку с бумагами, а Руслану сунул в руки половинку черенка от лопаты.
        - Это зачем? - молодой сотрудник попытался вернуть деревяшку обратно.
        - Там шестеро бухих парней, нас двое.
        - Мне не надо. - заупрямился Руслан.
        - Ну и ладно. На рацию, на тебе папку. Если что начнется, включаешь рацию и ищешь по каналам любого, кто нас услышит. Если что, вызываешь подмогу, дачное общество «Луговое», возле пристани «Черемушки». Запомнил?
        Нужный нам участок окружал забор из бетонных столбов, между которыми были закреплены ржавые металлические пластины с какими-то технологическими отверстиями, что говорило, что это или продукция, или отходы производства, правдами - неправдами, полученные владельцем участка. Ворота или калитку на входе во двор повесить не успели, и мы свободно прошли на участок. За двухэтажным домом, в тени, образуемой побегами фасоли, за большим столом веселилась компания молодых людей. На вид лет восемнадцати- двадцати, стройные, спортивные, ребята наслаждались солнечным днем, не отягощая себя излишней одеждой. Несколько бутылок вина, тазик с нанизанным на шампуры жареным мясом, крупно порезанные огурцы и помидоры - все выглядело так аппетитно, что я невольно сглотнул.
        - Здравствуйте. Милиция. Кто из вас будет Виноградов?
        Глава 7
        Хорошие мальчики
        Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Здравствуйте. Милиция. Кто из вас будет Виноградов?
        Молчат парни, переглядываются между собой.
        - Я спрашиваю, кто хозяин дома?
        Над моей головой скрипнула дверь.
        - Ну я хозяин. Что хотел то? Мы ментов не вызывали.
        На небольшом балкончике на втором этаже, куда шла узкая деревянная лестница с перилами, появился седьмой обитатель дачного домика, как и все присутствующие, облаченный только в цветастые плавки. Высокий, симпатичный парень, с рельефной мускулатурой и завидными кубиками на животе.
        Виноградов прикрыл дверь, ведущую на второй этаж и стал медленно, с грацией опасного хищника, спускаться по лестнице. Остановился он не дойдя до грунта пять ступенек, встав так, чтобы напротив моего лица были его оттопыренные трусы, а, разговаривая с ним, мне приходилось задирать голову вверх.
        - Так что хотел то? Мы порядок не нарушаем, вас не вызывали. Если выпить хотите, то можете по стакану налить и идите дальше. Денег все равно не будет.
        - Тебя как зовут, Виноградов? - я не гордый, я могу голову и задрать.
        - Вячеслав Владимирович Виноградов, и на вы. - Виноградов презрительно улыбался.
        - Где девочка, Вячик?
        - Какая девочка? Вы что, менты, оборзели совсем? Да ты знаешь, кто мой папа? Вас завтра со службы погонят и…
        Что ждет меня завтра, Вячеслав Владимирович сообщить не успел. Можно сколь угодно гордиться импортными труселями и размером своего достоинства под эластичной тканью, но, оказаться внезапно голым, готов не каждый. Я сдернул с Вячеслава его модные трусы куда то в район щиколоток, парень инстинктивно попытался их удержать, отпустил перила, наклонился вперед…в общем молодой хозяин поместья упал головой вниз в заросли крыжовника, растущие напротив крыльца. Пока Вячеслав, подвывая, возился среди листьев и колючек, я бросился вверх по лестнице, провожаемый ошарашенными взглядами оставшихся на Земле Руслана и шести друзей Вячеслава.
        В комнате на втором этаже стояло три кровати, шкаф для одежды, а возле спинки одной из кроватей, на полу, сидела, с закрытыми глазами, худая и голая девчонка, некачественную фотографию которой я видел не далее, как сегодня утром.
        Я шагнул обратно на балкончик - диспозиция внизу почти не изменилась. Вяча скулил в кустах, Руслан и остальные гости молча смотрели на меня.
        - Девчонка здесь! Руслан - я кинул вниз свою палку: - Хоть одна из этих тварей встанет из-за стола - бей их по головам.
        Я снова скрылся на втором этаже, времени, пока все пребывают в растерянности, было очень мало.
        Трусы, беленькие, в цветочек и желтые пятна, валялись на полу, лифчик, наверное нулевого размера, и платье, черное, в желтых бутонах, как и указывалось в заявлении матери Яны, валялись на соседней кровати. Лифчик я запихнул под кровать, трусы начал одевать на длинные худые ноги. Половые губы Яны своим насыщенным цветом напоминали алую задницу гамадрила, на бедрах были видны следы замытой крови и начавшие желтеть гематомы. От девчонки кисло несло перегаром, она, не открывая глаз, пыталась отбиваться от меня, тоненько и жалобно хныкая. Кровать, ближайшая к Яне, была застелена старой простыней, с подозрительными пятнами и разводами. Я вздернул легкое тело Яны на ноги, завернул его в простынь и потащил на выход. С лестнице мы чуть не упали, если переступать ногами у пьяной Яны инстинктов еще хватало, то смотреть, где находиться следующая деревянная перекладина, девочка уже не могла. Но, как бы то ни было, вниз мы спустились.
        - Подержи ее - я прислонил девчонку к стоящему с дубиной наперевес, страшному в своей злости, Руслану и сбросил с ближайшего стула, повешенные на спинку, какие- то шорты и рубахи, сдернул с перекладины маленькую потертую дамскую сумочку. Именно ее ремень, торчащий из-под вороха одежды, я увидел, когда подошел к гуляющей компании парней, и сразу понял, что мы, все таки, нашли нашу 'потеряшку. Повесив на плечо сумку и Янино платье, я легко вскинул на плечо их хозяйку и двинулся к машине, на ходу шепнув Руслану:
        - Прикрывай нас.
        Мы успели дойти до машины, загрузить Яну на заднее сидение «Нивы» и даже выехать с заброшенного участка, когда на узкую дорожку вывалили полуголые парни, впереди которых хромал ободранный Славик.
        - Павел Николаевич…тфу, Паша, а ее что, изнасиловали? - Руслан растерянно оглянулся в запыленное заднее стекло, где уже скрылись за поворотом толпа растерянно стоящей молодежи.
        - Судя по всему - да.
        - Почему мы их не задержали?
        - Как ты себе это представляешь?
        - Ну как? У вас же пистолет с собой. В чем проблема?
        - За что задерживать? Да еще и с пистолетом?
        - Ну как же! - Руслан разозлился: - Изнасилование - тяжкое преступление.
        - Руслан, друг мой, я тебе скажу один умный вещь, но только ты не обижайся. Изнасилование - одно из немногих тяжких преступлений, что без заявления потерпевшей не возбуждается. - Я перешел на вторую передачу - мы выехали с территории садоводства, и машина запрыгала на ухабах: - У тебя есть заявление потерпевшей, и еще, по правильному, заявление ее законного представителя, о том, что в отношении несовершеннолетней было совершено преступление? А стрелять в полуголых подростков, да еще на их дачном участке, не имея никакого заявления, это, Руслан, перебор даже для меня. И кроме того, вовсе не факт, что Яна с мамой подадут заявление об изнасиловании. Тут разные, очень хитрые варианты возможны.
        Руслан растерянно перевел взгляд с меня на заднее сидение, где на боку (чтобы не захлебнулась рвотными массами) лежала и тихонько стонала, пребывая в тяжком алкогольном сне, вероятная жертва изнасилования.
        - Ты, брат, лучше следи, а еще лучше придерживай ее, чтобы она на ухабах не упала. Надеюсь, отмывать за ней салон не придется - я снизил скорость и начал медленно преодолевать разбитый трактором участок дороги, все равно, спешить нам было уже не куда.
        В приемном покое гинекологической больницы, в руки докторов, Яну я передал, как и привез - в трусах и старой простыне, пояснив, что на этих предметах возможно следы преступления и их надо упаковать правильно. Молодая серьезная девушка - врач понятливо кивнула, опыт у местного персонала был богатый, и каталку с разбуженной, но не протрезвевшей Яной покатили в глубь лечебного заведения, а я подошел к, скромно сидящему в уголке, стажеру.
        - Ну как, Руслан? Скучно ли тебе было при розыске «потеряшки»?
        - Охренеть, как скучно. А что теперь?
        - С кем? С Яной? Сейчас у нее возьмут мазки из… Наверное, отовсюду возьмут. Часть упакуют, как положено, чтобы биологические жидкости не загнили и, если следователь затребует, то передадут ему, как доказательство по уголовному делу. А часть пойдет на анализы, на предмет наличия венерических заболеваний. Я подробности не знаю, не специалист.
        - Что нам делать дальше?
        - Мы сейчас здесь ждем маму Яны. Я ей позвонил с поста, она обещала в течении двадцати минут приехать. Потом берем с нее объяснение, что дочь ее нашлась и рассказываем, при каких обстоятельствах и где, мы нашли ее ребенка. Или ты считаешь, что если сука не захочет, то кобель не вскочит? Не считаешь? Ну тогда берем с мамы объяснение, едем в РОВД, где меня дежурный порвет, как тузик грелку, потому как уже вечер, а я, по факту, дежурил часа два всего. Ну, а ты пишешь рапорт, что «потеряшка» нашлась и передана родительнице. И еще один рапорт, что в ходе оперативной работы по поиску ушедшей из дома несовершеннолетней, тобой установлены обстоятельства, соответствующие признакам преступления, предусмотренного статьей сто семнадцать УК РСФСР, имевшее место на участке номер…дцать садового общества «Луговое» в Колыванском районе. И что установлен, по крайней мере, один из подозреваемых - Вячеслав Владимирович Виноградов. И все, на этом твоя функция заканчивается. Материал направляется по территориальности, в Колыванский РОВД, дальше местная милиция и прокурорские по нему будут работать. Если совесть у них
есть, то, при возбуждении дела, тебя могут вписать в раскрытие. Но тебе в зачет это раскрытие все равно не пойдет, территория не наша.
        В этот момент в приемный покой лечебницы ворвалась невысокая худенькая женщина с бледным лицом.
        - Где она? Где Яна? - мать «потеряшки» с силой схватила меня за руку.
        - Давайте вон туда отойдем, я вам там все расскажу. - я показал в сторону скамеек, стоящих у стены. Пока женщина шла в дальний угол просторного холла, я посмотрел в записной книжке ее имя-отчество.
        - Анна Витальевна, как я уже сказал, мы нашли вашу дочь на дачах в Колыванском районе. К сожалению, на этом, хорошие вести закончились. Она была пьяная, до сих пор не пришла в себя. Судя по внешнему виду, она вступала в половые отношения несколько раз. Больше я ничего не знаю, вам надо с дочерью разговаривать и врачами. Вон туда пройдите, скажете, что вы мама, к вам доктор подойдет и о состоянии Яны расскажет. Сейчас Руслан возьмет у вас заявление, что дочь нашлась, и мы поедем.
        Отойти в сторону мне не дали.
        - Ну уходите! Как вас зовут?
        - Оперуполномоченный Громов.
        - Это понятно! Имя отчество ваше как?
        - Павел Николаевич.
        - Павел Николаевич, скажите, что мне делать? На чьей даче вы нашли Яну? Может быть она вам еще что-то сказала?
        - Ваша дочь ничего не сказала, она была сильно пьяная и все время спала…
        - Господи, какой позор…
        - Там было несколько молодых парней, один из них назвался Вячеславом Владимировичем Виноградовым, сказал, что это его дача. Ну, наверное, он имел в виду, что дача его семье принадлежит. Ну а насчет всего остального - это вам решать. Если соберетесь заявлять о изнасиловании, то имейте в виду - все всем сразу станет известно. На следствии вашей дочери, в вашем присутствии, много-много раз придется повторять, кто с ней вступал в половой контакт, сколько раз, в какой позе, кто что говорил и что делал. Ее много раз спросят, сопротивлялась ли она, или была согласна, кричала ли она, что и сколько раз, кто при этом присутствовал, почему не попыталась убежать, добровольно ли она употребляла спиртные напитки, уверена ли Яна, что, будучи в пьяном виде, не вступала в половые сношения по взаимному согласию, или, может быть, еще как-то давала понять, что совсем не против секса. Кроме того, все семеро парней, я уверен, будут оговаривать вашу дочь. Короче, будет очень сложно и вам надо все взвесить, прежде чем принимать решение. А теперь извините, но мне правда некогда.
        - Одну минуту подождите. Я хотела вам сказать, что уже раз совершала ошибку, когда в Ачинске, в техникуме училась. Зашла с подружками в комнату к знакомым ребятам, а потом подружки, как-то незаметно, ушли. А меня ребята из комнаты уже не выпустили. А мать мне сказала, что ей такого позора не надо и забрала заявление из милиции. Только позор все равно был, ребята, после того, как заявление забрали, долго рассказывали всем знакомым, что и как они со мной делали. Из техникума я ушла, выйти замуж удалось только за алкаша - Янкиного отца, который сбежал от нас через нескольких лет. Скажите, что я должна сделать, чтобы подать заявление?
        - Вам лучше, все-таки, с дочерью поговорить сначала. А заявление вот, Руслан может у вас принять. Мы сейчас поедем в наш отдел, оттуда дежурный сообщит о случившемся в Колыванский РОВД, а оттуда сотрудники приедут сюда, разговаривать с вами и вашей дочерью.
        В РОВД мы вернулись в десять часов вечера. Дежурный молча принял у нас материалы, просветлел лицом, когда узнал, что изнасилование, заявление о котором было вложено в материалы о без вести пропавшей, произошло не на нашей территории, и отправил меня на новый выезд - до окончания дежурства оставалась еще десять часов.
        После суточного дежурства оперу положен день отдыха, после чего, по традиции сложившейся в Дорожном РОВД, сотрудник выходит на службу не к половине девятого утра, а к двум часам дня. Это называется второй сменой. До десяти часов вечера этот сотрудник, либо работает с бумагами, либо подстраховывает дежурного опера, выезжая в его отсутствие на заявки или принимая заявителей в РОВД. Чем я, в принципе, сейчас и занимался. Передо мной сидел очень грустный гражданин, которому в государственной автоинспекции отказали в постановке на учет купленного в соседней области «с рук», поддержанного автомобиля. Инспектору ГАИ, при сверке номеров, эти самые номера показались подозрительными, и он отправил автомобиль на экспертизу, а владельца к нам, в РОВД, по месту прописки. И теперь этот гражданин битый час елозил на стуле в моем кабинете и давил мне «на жалость», а из коридора в кабинет, каждые несколько минут, заглядывали озабоченные лица следующих по очереди заявителей.
        - Товарищ инспектор, ну пожалуйста…
        - Пожалуйста, что?
        - Ну выдайте мне справку, чтобы ГАИ мне машину вернули.
        - Силкин, я вам уже раз десять сказал, что я не могу вернуть вам машину. Она на экспертизе. Эксперт установит, что с номером кузова, фабричный он или его кустарно выполнили, после чего будем решать, что делать дальше…
        - Это моя машина!
        - Это не ваша машина. Вы, Силкин, что-то путаете. Машина числится в собственности другого человека, а вы только управляете ей по доверенности.
        - Это моя машина! - нервы у товарища не выдержали, он вскочил и брызгая слюной, замолотил кулаком по столу: - Это моя машина, я за нее деньги отдал! И доверенность у меня генеральная. Отдайте мне мою машину!
        - Послушайте, Силкин, мы сейчас с вами…
        - Отдайте машину!!!
        Ну, нервы у меня тоже есть, и они не выдержали. Я поймал руку, впавшего в раж, Силкина, и взял ее на излом, после чего, развернув, продолжавшего бушевать, гражданина, дотащил его до выхода из подвала и подтолкнул в сторону лестницы.
        - И чтобы без результатов экспертизы из ГАИ ко мне даже не подходил! Понял, Силкин?
        Силкин, от моего толчка, по инерции, взлетел на несколько ступенек вверх, откуда, крикнув, что найдет на меня управу, побежал в сторону выхода, а я развернулся к замершей передо мной парочке - мужчине и женщине, на вид, около пятидесяти лет.
        - Здравствуйте! Вы ко мне? Пожалуйста, заходите, только у меня, к сожалению, место мала, кому-то из вас придется в коридоре сидеть на табуретке. - я приветливо улыбнулся и выставил в коридор старую, притащенную из дома родителей, табуретку.
        Пара растерянно переглянулась - в их глазах читалось горячее желание поскорее бежать отсюда. Очевидно, проводы гражданина Силкина из моего кабинета, оставили у них гнетущее впечатление.
        - Присаживайтесь пожалуйста и рассказывайте, чем я вам могу помочь?
        - Давай ты, Света! - мужчина нервно икнул и умоляюще посмотрел на свою спутницу. Женщина вздохнула и села передо мной на стул для посетителей. Мужчина, с облегчением, шлепнулся на табурет за ее спиной.
        - Видите ли, молодой человек, мы в абсолютной растерянности и не знаем, к кому обратится. Там, наверху, мужчина с надписью «Дежурный» отправил нас к вам, но если вам некогда, мы можем и в следующий раз зайти…
        - До десяти вечера я абсолютно в вашем распоряжении. Давайте, рассказывайте, что с вами произошло?
        - Я в некоторой растерянности, не знаю, с чего начать…
        - Давайте начнем со знакомства!
        - Я Чернова Светлана Аркадьевна, а это мой супруг - Чернов Ярослав Прокофьевич. Я работаю на железной дороге, в профкоме, а мой муж - преподаватель в Нархозе. Мы живем уже пятнадцать лет по адресу улица Убитого чекиста, дом пятнадцать. Вчера вечером, около десяти часов вечера, мы с мужем возвращались от гостей. У подъезда к нам подошли три человека и сказали, что у них есть дело к нашему сыну и будет лучше, чтобы он с ними встретился.
        - И?
        - Муж сказал, что сын в отъезде и приедет не скоро, тогда один из этих людей сказал, что сыну лучше поторопиться, если он не хочет стать сиротой.
        - То есть, эти люди вам угрожали?
        - Ну, я их так и поняла. Вы знаете, у них такие страшные, уголовные рожи. А разговаривают они так, как будто я им денег задолжала. В общем, мне было очень страшно, до сих пор вздрагиваю. А муж был один, и во дворе из людей никого. Просто я думаю, что если бы муж стал с ними разговаривать… у них наверняка нож с собой был. Как вы думаете?
        - С сыном то вы общались? Что он вам сказал?
        - Нет конечно, мы с сыном не разговаривали на эту тему. Он в Москве сейчас, у бабушки, на каникулах. Мы просто не хотим сына зря беспокоить, так как, просто уверены, что здесь какая-то чудовищная ошибка и у нашего сына нет и, не может быть, таких знакомых. Он учится в университете, на втором курсе, на философском факультете, а это были просто мизерабли какие-то.
        - Понятно. А когда сын к бабушке уехал?
        - В июне, сразу, как сессию сдал.
        - Скажите, пожалуйста, Светлана Аркадьевна, но может быть у сына какие-то долги могли образоваться, или из-за женщины конфликт?
        - Ну что вы такое говорите. Сережа абсолютно домашний мальчик, и никаких конфликтов из - за женщины у него быть не может. И деньги мы ему даем на обеды, на проезд, и на кино. Нет, это исключено, я абсолютно в этом уверена.
        - Простите, я не расслышал - как вашего сына зовут?
        - Сережа, Сергей Ярославович Чернов.
        Я отложил в сторону ручку. Не в курсе, вы уважаемая Светлана Аркадьевна, что у Сережи Чернова есть конфликт с уголовниками, из-за денег и из-за женщины. Мне ли это не знать, ведь это я, еще несколько дней назад, был Сережей Черновым.
        Глава 8
        Задворки Палаты мер и весов.
        Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        Повисла тишина. Я задумчиво теребил шариковую ручку, женщина не отрываясь смотрела мне в лицо. Наконец она не выдержала:
        - Что-то не так?
        - Прошу прощения, но случай у вас нетипичный. Даже очень нетипичный. Подскажите, а сын ваш, Сережа, в армии служил?
        - Ну что вы, у ребенка белый билет с восемнадцати лет. Зрение упало в седьмом классе, сейчас у мальчика минус семь, он дальше двух метров ничего не видит.
        - Да? Тогда вообще ничего не понятно. А скажите, никаких странностей вы в последнее время не замечали вокруг себя?
        Женщина развернулась к мужу, они обменялись короткими взглядами, после чего Светлана Аркадьевна пожала плечами:
        - Мы ничего не замечали. А что? Все плохо, да? Вы нам не поможете?
        - Честно говоря, я даже не знаю, чем вам смогу помочь. Если изложить на бумаге все, как вы мне рассказали, то завтра ваше заявление отпишут участковому, а он быстренько составит отказной материал. Ведь, по сути, никто вам не угрожал, все угрозы вы сами домыслили. Несколько человек подошли к вам и спросили вашего сына. И что? Тем более, что сын в отъезде. Относительно сиротства - тоже ничего не понятно. Может быть, эти люди просто хотели предупредить Сережу, что у вас какое-нибудь заболевание? Может быть они доктора?
        - Ну знаете, молодой человек! - не выдержала моего ерничанья женщина:
        - Эти типы на мясников похожи, а никак не на докторов!
        - Светлана Аркадьевна, не надо тут кричать. Я просто пытаюсь разрешить вашу проблему, а не отвязаться от вас, составив пустую бумажку. Скажите, а вы не можете куда-нибудь, ненадолго, уехать?
        - Куда уехать? У нас вообще-то работа, дом.
        - Но преподаватели институтов летом точно отдыхают. Или вы…- я заглянул в ежедневник: - Ярослав…Прокофьевич в приемной комиссии работаете?
        - Да нет, муж сейчас в отпуске. Да и мы, в принципе, сейчас на даче живем, в Ручьевке. Просто перед тем, как к друзьям на юбилей идти, домой помыться приехали.
        - Так это же замечательно, что у вас дача есть. Давайте, я вас сейчас до дома довезу, у меня все равно дежурство заканчивается, а завтра утром вы езжайте на дачу. Утром вам все равно ничего не угрожает, эти типы обычно до обеда из дома не выходят. А через неделю вы мне позвоните…будет такая возможность? Позвоните, и мы определимся, что дальше вам делать. Если я решу вашу проблему, то предлагаю, считать инцидент исчерпанным. Ну, а если, мне концы найти не удастся, то приедете в город и напишете заявление. Там, ближе к разговору, я решу, по какому поводу будет целесообразней заявление подавать… Вы согласны?
        Я протянул женщине листок с моим служебным телефоном:
        - И не надо на меня так смотреть. Я не пытаюсь от вас просто избавиться. В конце концов, если вас что-то не устраивает, то я могу принять от вас заявление по фактам, изложенным вами. Но только заниматься им будет другой человек. И решение по вашему заявлению я, уже сейчас, могу предсказать с вероятностью в девяносто восемь процентов - отказ в возбуждении уголовного дела.
        - Ну, если вы нас не обманываете, то нас ваш вариант больше устраивает - мама Сережи Чернова аккуратно убрала мою записку в сумочку.
        - Я вас не обманываю. Ну, раз мы обо всем договорились, пойдемте, я вас до дома провожу. Давайте табуретку и поднимайтесь на улицу. У белой «Нивы», на стоянке, меня дождитесь.
        Высадив несостоявшихся заявителей у их дома, я подождал, пока два силуэта, прекрасно различимые в огромных окнах подъезда старого дома, поднялись на свой этаж, после чего вышел из машины и пошел осматривать прилегающую территорию. В принципе, я ничем не был обязан этим, случайным для меня, людям. Просто, во время вечернего разговора в Светиной квартире, я, изображая студента с плохим зрением, ляпнул первые попавшиеся имя и фамилию, представляясь своим непрошенным гостям. Что там дальше, после неудачного перекида, у «бандосов» случилось, я не знаю, но найти студента, совпадающего с искомым данными по трем признакам - имя, фамилия, и очки с толстыми стеклами, они смогли довольно быстро. Хотя, сделать выборку по имени, фамилии, адресу и году рождения, сейчас вполне выполнимо. На прилавках, в ряде специфических торговых точек, уже появились в продаже базы данных дискетах в три с половиной дюйма. У меня, кстати, у самого все эти базы есть, цены бюджетные, а информация совпадает почти всегда. И работать с ними гораздо быстрее и удобнее, чем с официальными источниками. В адресное бюро, к примеру,
дозвониться - это целая эпопея и большую выборку тетеньки АБ по телефону делать тебе не будут, надо приехать туда лично, если нужно что-то больше, чем место прописки человека.
        И вот, совесть не позволяет мне махнуть рукой на безопасность и благополучие этой семьи. Всего, конечно, уже не исправишь, как и прокрутить назад фарш в мясорубке.
        - Шеф, меня на вечернем разводе не будет, у меня на ночь мероприятие намечено, хотелось бы подготовиться.
        - Что за мероприятие? - майор скептически заулыбался: - Девочки будут?
        - Не знаю пока, насчет девочек. Завтра утром доложу.
        - Ну хрен с тобой, можешь не появляться.
        Через пять минут в мой подвал спустился Руслан.
        - Привет, Павел Нико… Паша!
        - Здорово. Что потерял в моих катакомбах?
        - Да я у начальника в кабинете услышал, что у тебя вечером мероприятия будут. Возьми меня с собой!
        Я удивленно вскинул глаза на стажера:
        - Тебе это зачем? Своей работы не хватает?
        - Да хватает, но я же тебе говорил, что хочу научиться преступления раскрывать и с «безвестников» перевестись.
        Н-да. Неофит полон энтузиазма и на данном этапе готов землю рыть, не понимая плюсов своей работы. Девяносто процентов без вести пропавших возвращаются домой сами, в течение пары суток, без особых усилий со стороны розыска. Ладно, если есть безвозмездный помощник, то пусть будет.
        Скоро Руслан обомнется, обкатается, и перестанет лезть не в свои дела. Ну, в принципе, вдвоем работать всегда легче, да и с виду он парень крепкий, не чета субтильным Студенту и Кадету. Если бы они были со мной на даче в Колыванском районе, без драки мы бы не ушли, шестеро крепких парней двух мелких оперов не испугались бы.
        - Ты машину водить умеешь?
        - Водить умею, но прав нет. У меня только удостоверение механика - водителя БМД имеется.
        - Чего удостоверение?
        - БМД - боевая машина десанта. Я в ВДВ служил.
        - О как! А где служил?
        - В Костроме. Ну, треть срока считай, в Баку были.
        - Понятно. Ладно, договорились. В одиннадцать часов вечера возле РОВД я тебя заберу. Удобно будет?
        - Да, нормально. Мне вооружаться?
        - Нет, не стоит. Мешать будет быстро бежать. Все, давай, мне некогда. - у меня, действительно, было еще много работы.
        В пять часов вечера я занял позицию во дворе дома тридцать пять по улице Убитого чекиста, удобно устроившись на пластиковом ящике из-под стеклотары, в укромном углу, между двух раскидистых кустов. Чтобы придать себе хоть какое-то сходство с студентом - заучкой с философского факультета университета, я напялил на себя, кроме черных брюк, белую рубашку с длинным рукавом и черным широким галстуком на резинке. Так как предыдущие очки я успел отвезти бабуле на дачу, пришлось зайти в аптеку и разориться на похожие, оплатив за них пять рублей. В общем, я сидел с самым дурацким видом во дворе дома, где проживало семейство Черновых, изображая их сына студента и читая газету «Сибирская молодежь».
        В семнадцать часов тридцать минут, во двор втянулась колоритная компания. Впереди, зыркая по сторонам злыми глазами, шел, уже знакомый мне Стальнозубый, за ним, с перевязанной несвежим бинтом головой, двигался гражданин Курицын Константин, которого, поочередно, подталкивали в спину, два типа - по виду родные братья-близнецы Стальнозубого.
        Компания устроилась за небольшим столиком, шуганув оттуда местного алкаша, сели, развернувшись лицом к подъездам - очевидно, боялись пропустить меня. Сегодня утром я позвонил по телефону, что, для связи, оставили бандиты семейству Черновых, и когда с той стороны провода, сняли трубку, скороговоркой сказал, что буду ждать встречи в восемнадцать часов во дворе своего дома.
        Судя по базе Городской телефонной станции, телефон, на который я звонил, был установлен в квартиру восемнадцать дома шесть по улице Октябрьского переворота. По данным адресного бюро, в указанной квартире, кроме гражданки Фроловой Н. В., одна тысяча девятьсот десятого года рождения, был прописан гражданин Банщиков Вилор Константинович, одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения. По куцей базе данных областного УВД, Банщиков В. К., по кличке «Банча», был ранее судим четыре раза, последний раз за разбой. Освободился из мест лишения свободы год назад, отбыв срок полностью. Список устойчивых связей Банчи занимали два листа формата А4, распечатанных убористым шрифтом.
        Так мы и сидели - я в кустах, прикрывшись газетой, а урки - за столиком, вкопанным для любителей домино, повернув в сторону дома свои хищные морды.
        В шесть часов вечера я отложил в сторону газету, вышел из-под сени кустиков и негромко свистнул, а когда один из заслуженных сидельцев резко развернулся на звук, оскорбительно поманил его пальчиком. Мужик пораженно выпучил глаза, наверное, давно его так не подзывали, толкнул локтем Стальнозубого. После того, как вся компания развернулась в мою сторону, я повернулся к ним спиной и двинулся в глубь кустов. Не обращая внимания на крики за спиной «Стой! Эй!» и «Падла!», я перепрыгнул невысокий заборчик, пробежал через игровую площадку, закрытого на летний ремонт, детского садика «Русская сказка» и оглянулся назад - не отстали ли от меня мои преследователи. «Романтики с большой дороги» где-то замешкались, когда я уже добежал до следующего препятствия, они только появились среди металлических песочниц и горок. Один из заслуженных, громко матерясь, прихрамывал сзади, светя на всю округу белой кожей ноги с синей татухой, видно зацепился штанами за уголок забора и, от души, до колена, порвал брючину.
        Увидев меня, мои преследователи ускорились, но я не стал их дожидаться, а цепляясь за арматурины, полез через более сложное препятствие.
        Я уже стоял возле трансформаторной будки, когда с двухметрового забора, вниз, с гулкими хлопками об асфальт, посыпались мои спутники. Дождавшись, когда мои преследователи обнаружат меня, я помахал им рукой, и бросился дальше.
        - Попался, падла! - захрипел за моей спиной отдышливый голос. Я повернул голову - в паре метров от меня, в узком тупичке между капитальными гаражами, металлическим гаражом для хранения рухляди и глухой стеной одного из заброшенных корпусов Института метрологии, стояла и пыталась отдышаться вся четверка преследователей. Красные, вспотевшие лица и бешеные глаза преследователей не обещали мне ничего хорошего.
        - Ты что сученок, задрочить нас решил? - один из седых волчар, с разошедшейся не по шву штаниной, шагнул ко мне, сунув руку в карман.
        - Стой, Киря, чуток притормози, нам еще спросить его надо. - остановил мужика Стальнозубый: - Вопросики-то к Студенту остались.
        - Что вы от меня хотите? - я стоял, прижавшись спиной к узкой щели между металлическим гаражом и глухой стеной капитальных гаражей, выходивших на улицу Основоположника. Судя по моей испачканной одежде, воры поняли, что я пытался втиснуться в эту узкую щель и уйти от неумолимых преследователей, но застрял в ней, как медвежонок Винни-Пух.
        - Ты Студент нам поясни. - Стальнозубый вытолкнул вперед перебинтованного Курицына: - Вот Цыпа нам сказал, что ты на встречу с ним не пришел и денег ему, соответственно, не дал. Что на это скажешь?
        - Он вас вводит в заблуждение. Я, как подписался, все в точности выполнил. Встретился с ним во дворе ровно в двенадцать дня, отдал ему деньги в сумме трех тысяч рублей в конверте без марки и все. А он еще у меня синий импортный пакет забрал, с Самантой Фокс, я его за три рубля в киоске покупал. - наябедничал я.
        - Да гонит он все, Банча, не было его там, и денег я никаких от этого чмошника не получал! - рванул в мою сторону Курицын, оказавшийся обладателем непочетной клички «Цыпа».
        Эй! - я в испуге отшатнулся, плотно прижавшись к гаражу: - У меня сберкнижка осталась, там написано, когда я деньги оттуда снимал и сколько. Я могу ее принести и показать.
        - Ниче нам показывать не надо. Ты нам, все равно, денег должен. Мы тебя столько дней искали, да еще бегать за тобой пришлось. Так что, с тебя завтра еще три тысячи. Говори, куда подойти?
        - А че за пакет у тебя Цыпа забрал? Синий? - подал голос молчавший до того сиделец, державшийся позади всех.
        - Ну да, синий, с Самантой Фокс.
        - Это кто такая?
        - Ну блондинка такая. - я изобразил руками особенности фигуры иностранной дивы.
        - А, сисястая такая! - любопытный мужик повернулся к Банче: - Брателла, сдается мне, что я такой пакетик у Цыпы дома видел, в коридоре на вешалке висел.
        - Ты, падла! - реакция Банчи была мгновенной. Страшно оскалившись, он сбил прыщавого парня на землю коротким резким ударом: - Подберите его, к нему вопросы появились. А ты, фраерок, насчет денег не забывай. Завтра с утра звони, сам подойду.
        - Я тебе звонить не буду и денег я никому больше не должен!
        - Че ты сказал? - уже удаляющиеся блатари, двое из которых волокли постанывающего и еле перебирающего ногами Цыпу, резко остановились.
        - Ты услышал - никому ничего не должен.
        - Белый, попиши его маленько, только не сильно, нам с него или с мамы ейной еще денежки получать.
        Я резко развернулся, сунувшись в щель гаража. За спиной раздалось жизнерадостное ржание - наверное смешно выглядит, когда человек тщетно пытается втиснуться в узкий проход, спасая свою жизнь. Когда я обернулся, смех оборвался мгновенно. Когда тебе в лицо смотрит ствол, пусть старого и потертого, «калашникова», уверен, любому станет не до веселья.
        - Эй, пацан, ты чего? - Банча выставил вперед открытую ладонь: - В школе автомат дырявый спер, что ли? Так, ты зря мушку не спилил. Мы сейчас его тебе в очко вставим и провернем…
        - Я вам, падлы, говорю один раз. Еще раз увижу возле себя или моих родителей, хоть кого из вас, положу всех. Поняли меня? Или вас всех здесь перестрелять?
        Все замерли в нерешительности - зэки раздумывали, настоящее ли ружье в моих руках, а я не хотел шуметь.
        - Брось! Брось, сука! - автомат бахнул одиночным, и мои оппоненты, вместе с пришедшим в себя Цыпой, бросились наутек. Я, поставив оружие на предохранитель, отсоединил магазин, сорвал с себя белую рубаху, душивший меня галстук, все засунул в старый мешок из-под картошки, что был заложен мной, вместе с завернутым в мешковину автоматом, в это укромное место два часа назад. Я огляделся и подобрал, воняющую порохом, зеленую гильзу и деловито, с мешком под мышкой, двинулся в сторону ворот Института Метрологии, что выходили на проспект Братушки-поджигателя. На месте происшествия, на потрескавшемся асфальте, осталась валятся только бело-красная, наполовину раскрытая, упаковка, из которой выглядывало черное лезвие бритвы «Нива» - я выстрелил потому, что Белый упорно пытался достать из упаковки острое лезвие, а получить в лицо бритвой, которые, как я слышал, опытные зеки метко отправляли в цель одним щелчком, я категорически не хотел. Институт работал до половины шестого вечера и основная масса сотрудников уже покинули рабочие места, да и в этой, полузаброшенной части территории, работники Института
появлялись очень редко.
        До ворот мне было надо пройти не более ста пятидесяти метров. Я, не торопясь, шагал по пустому двору, заваленному непонятным оборудованием, остовами стационарных весов и разнообразных гирь. Откатные решетчатые ворота были закрыты не до конца, как и вчера, там оставалась щель, достаточная, чтобы в нее, боком, протиснулся человек. Я легко проскользнул через ворота, протащил мешок, встретился глазами с, сидящим в будке и читающим книжку без обложки, пожилым вахтером. Не обращая внимания на заполошные крики за спиной, что издавал, все-таки выскочивший со своего поста, страж ворот, сел в припаркованную в длинном ряду автомобилей «Ниву» и, сдав задом, исчез в плотном вечернем потоке транспорта.
        Запоздало пришло сожаление о, наполовину сорванной, операции устрашения. Народ, в том числе и сидельцы, еще не пуган, и смело прется грудью на ствол огнестрельного оружия, не допуская, что это не холощенный макет, с которым проводятся занятия по начальной военной подготовке в любой средней школе. Вот и мои сегодняшние супротивники, не поверили до конца, что в руках у очкастого студента настоящее оружие. Даже поспешное бегство воров ничего не значит. Сейчас они отдышатся, призовут к ответу бедолагу Цыпу за его косяки и крысятничество, опрокинут в себя по двести грамм сучка или еще какого алкогольного суррогата и начнут думать, что делать с зарвавшимся очкастым дрыщом. Сто процентов, воры решат, что дурень выстрелил в них с испуга, а значит, что еще ничего не кончилось. Можно еще отловить придурка, нагнуть его «на деньги», да и козырный «ствол» отобрать, в хозяйстве все пригодится.
        Глава 9
        Вышел месяц из тумана.
        Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        Машину мы припарковали у одноэтажного засыпного домика, имевшего вид нежилой и заброшенный - половина окон остекления не имела, смотря на мир через, раздутые от влаги, куски картона. Позади нас с Русланом в «Ниве» волновался, занявший задний диван, Демон, взволнованно поскуливающий и периодически кладущий морду на плечи мне или напарнику. Надежда, что пес побегает вволю не оправдалась - местные кабыздохи, стоило мне выпустить своего зверя из машины, хором взвыли в радиусе двух километров, и не прекращали лаять и завывать, пока, через десять минут, я не загнал недовольного кобеля в машину. Когда вокруг воют все окрестные собаки и начинают орать их хозяева, о каких засадных мероприятиях может идти речь?
        Руслан в очередной раз заерзал, готовясь задать очередной вопрос, смысл которого, в итоге сводился к одному - а в правильном месте ли мы сидим, может быть злодеи уже….
        - Николаевич….
        - Руслан, не нравится сидеть в машине, вон засядь в той башне - я ткнул пальцем с сереющую в темноте одноэтажную водонапорную башню, что выглядывала на дорогу единственным зарешеченным окном: - Смотри какая антуражная. У меня в багажнике колун лежит - найди палку и сделай алебарду, будешь смотреться как древний рыцарь.
        В темноте башня действительно смотрелась как средневековое укрепление, но Руслан прислушался к писку полчищ комаров, рвущихся к нам, через толстые стекла машины, и отказался.
        - Давай дремать по очереди. Только реально по- очереди, чтобы вдвоем не уснули. Если пропустим жуликов, тогда мне придется сюда опять завтра выставляться.
        Напарник заверил, что он не уснет, и предложил мне «отбиться» первым. Последней моей осознанной мыслью было, что я не привык так рано ложиться, в следующий миг я осознал себя лежащим головой на руле.
        - Николаич! - меня энергично пихали во взорвавшееся болью плечо - мне кажется, я руку отлежал.
        - Что случилось?
        - Машина вниз проехала, к реке, белая «копейка».
        - Точно к реке? Ты не приспал?
        - Да точно к реке. И я не спал. - обиделся Руслан.
        - Ну и хорошо. Можешь полчаса подремать.
        - В каком смысле - подремать? А мы, что? За злодеями не поедем?
        - Поедем, но чуть позже.
        Но Руслан дремать отказался, только, как ему казалось, незаметно, кидал на меня испытывающие взгляды.
        - Готов? Поехали. - я вывел машину на дорогу, разогнался, а потом свернул к узкой, пробитой между сплошных зарослей деревьев, однопуткой с редкими вкраплениями гравия и, перейдя на «нейтралку», заглушил двигатель.
        Машина очень медленно катилась под уклон, очень медленно, но и, очень тихо. Покрышки тихо шелестели по грунту, изредка похрустывая на мелких камешках. Прокатившись метров двести, я остановил машину и повернулся к Руслану
        - Сейчас выходим очень тихо, дверью не хлопаем, проходим метров пятьдесят и прячемся в кустах. Когда оттуда снизу кто-то пойдет, подпускаем поближе и хватаем, кого сможем. Имей ввиду, там малолетки должны быть, поэтому, с силой не переборщи, но и не расслабляйся, чтобы чем- нибудь острым не ударили.
        - А они, разве, не на машине назад поедут?
        - Если все будет нормально, то они будут возвращаться пешком. В крайнем случае, упрутся в бампер моей машины, а мы сзади подойдем. Все понял? Вопросов нет?
        Самым сложным в сидении в кустах была невозможность убить надоедливых насекомых, повисших густым облаком над нами. К тому же мне приходилось удерживать и успокаивать собаку, которой не нравилось сидеть без движения в кустах. И когда, казалось, я уже потерял возможность сопротивляться желанию громкими хлопками убивать мелких летающих тварей, тогда снизу раздались возбужденные звонкие голоса. Я махнул рукой, высунувшемуся из противоположных кустов, Руслану и присел.
        По дороге, весело переговариваясь, шли, по-моему, три пацана. Когда они поравнялись с засадой, я шагнул сзади и схватил за шею одного из них.
        Секунду спустя, с другой стороны дороги, высунулись две мощные руки Руслана и коротко вскрикнув, второй мальчишка исчез в кустах. Ошарашенно хлопающий широко раскрытыми глазами, третий мальчишка, на вид лет тринадцать - четырнадцать, бросился наутек.
        - Демон, взять! - я толкнул по крупу Демона и он, радостно взвизгнув, бросился вперед. Четыре огромных прыжка черного пса, на пятом он толкнул мальчишку в узкую спину мощными лапами, и, коротко вякнув, мальчишка, кубарем полетел в кусты и затих там.
        - Выползай оттуда! - я посветил фонариком между тонкими кустами клена и увидел черные, испуганные глаза.
        - Я собаку боюсь….
        - Не бойся, он в наморднике. Выходи. - против женщин и детей собаку было положено пускать в наморднике, что я и выполнил.
        - Дяденьки, отпустите нас, мы ни в чем не виноваты!! Можно мы пойдем?
        - Никто никуда не идет. Мы из милиции. Пошли вперед.
        Пацанов загрузили на задние сидение, где они тихонько обсуждали варианты своей судьбы. Демон запрыгнул на колени охнувшего Руслана, вдавив его в переднее пассажирское сидение, и гавкнул, давая команду, что можно ехать.
        Ночью дороги в Городе свободны, поэтому через десять минут мы выгружали малолеток в дежурной части Дорожного РОВД.
        - Пацаны, давайте сразу - откуда угнали машину?
        - Какую машину? Мы просто шли по улице! Мы просто гуляли! - хором заголосили пацаны, пуча глаза, считая, что от этого они выглядят более убедительно.
        - Ребятишки, я вас уговаривать не собираюсь. Я знаю, куда вы дели машину, через час она будет у меня. Утром прибежит хозяин машины, писать заявление на угон. Вам сколько лет - четырнадцать есть уже?
        - Мне тринадцать. - пискнул один.
        - Понятно. То есть остальным четырнадцать, я не ошибаюсь? Ну что, будем разговаривать?
        Я не сомневался, что конструктивного разговора не будет - дети не способны быстро просчитывать варианты.
        - Забирай. - я подтолкнул, испуганно косящихся на улыбающегося Демона, пацанов к помощнику дежурного.
        - Их родителям передать? - с еле теплящейся надеждой, спросил помощник.
        - Нет. Они машину угнали. Откуда - еще не знаю, наверное, утром выясним.
        Сержанта перекосило - в камеру садить малолеток нельзя, а всю ночь следить за тремя «гаврошами», чтобы они не сбежали или не напакостили - испытание для самых стойких.
        - Ты, кстати, можешь вооружиться. - я ткнул Руслана в плечо: - Сейчас поедем с серьезными ребятами разговаривать, там по-всякому может обернуться.
        - Николаич, а вообще, что происходит? - напарник решил все-таки выяснить сложившуюся диспозицию.
        - Когда я последний раз оставался в вечернюю смену, доставили пацана за кражу в магазине, он в хлебном утащил два коржика. Я с пацаном пообщался, покормил. Вот он мне, за два беляша и бутылку лимонада, рассказал, что малолетки, которые любят на чужих машинах ночью покататься, могут угнанную машину отогнать в одно укромное место на берегу Реки. Если смог доехать до берега, тебе дают триста рублей, и ты уходишь с денежками, полученными за чужую машину, до следующего раза, пока снова не сможешь угнать еще одну машину. А дальше все просто. Там дорога к берегу одна. Мы просто встали на перекрестке и дождались, пока кто-то не проехал по этой дороге. А теперь едем туда, где за угнанную тачку дают денежки. А теперь пристегнись.
        Машину мы оставили там же, где оставляли ее полтора часа назад, после чего осторожно, все трое, двинулись в сторону недалекого берега.
        Дорогу к берегу перегородила ржавая ограда и металлические ворота, перекрученные крупной цепью. За забором, на огороженной территории, раскинувшейся метров пятьдесят на сто, в беспорядке были разбросаны некрашеные металлические гаражи, боксы и какие-то закутки. У ворот высился дом с облупившейся штукатуркой на грязно-розовых стенах. Ободранная табличка, читаемая с трудом, сообщала, что это территория «Лодочной базы областного совета профсоюза работников химической промышленности.»
        Я подергал крупный висячий замок на цепи, но он был замкнут. Демон легко нырнул под воротами, а мы перемахнули через невысокий забор и присели возле него.
        Дом был темен и тих, как и черные металлические боксы, особенно темные на фоне светлеющего, предутреннего, неба. На берегу, на единственном бетонном столбе, висела небольшая электрическая лампочка, в кругу света вокруг лампы, метались бестолковые насекомые.
        - Там что-то шумит - Руслан ткнул в один из боксов и мы, держась поближе к стенкам, пригнувшись, пошли на источник шума.
        В единственный кирпичный гараж на территории тянулся черный кабель, через щель в плотно прикрытых металлических воротах, падал яркий узкий лучик электрического света. Внутри размеренно гудел какой-то электродвигатель и тихо разговаривали несколько человек. Я встал боком и дал напарнику знак.
        Руслан рывком распахнул створки ворот и шагнул вперед.
        - Стоять на месте! Милиция… - голос напарника оборвался негромким шипением, мой напарник схватился за лицо и, с громким воплем, покатился по траве.
        Из распахнутых ворот гаража побежали люди в рабочих комбинезонах и, в защитного цвета респираторах на лицах. Ближайшему я успел поставить подножку и он, вскрикнув, упал мне под ноги, попытался вскочить, но его руки подломились, и он вновь рухнул вниз - я оседлал его сверху.
        Две фигуры, отчаянно размахивая руками, бежали в сторону реки - до границы тьмы и света им оставалось всего несколько шагов, когда я выстрелил куда-то вверх. Левый беглец упал на колени и сжавшись, закричал, прикрыв голову руками:
        - Все! Все! Не стреляйте!
        - Демон! Фас!
        Черный пес помчался вслед за исчезнувшим в темноте человеком.
        - Ты как?
        - Хреново, но хоть в глаза не попало! - изляпанный в черной краске Руслан, стоя на коленях, пытался оттереть руки, вырванным с корнем, клочком травы.
        - Что случилось? - задал я банальный вопрос.
        - Я открыл ворота, а вот этот - Руслан подошел к лежащему на земле мужику и пнул его по бедру: - машину из краскопульта красит. Он повернулся и мне в лицо краской брызнул. А дальше я уже не видел, что было.
        - Понятно, посмотри за этими. - я прицепил руку одного задержанного к лодыжке второго: - Я пойду, собаку поищу.
        Возле забора, обрывающегося у песчаного пляжа, я нашел лежащего лицом вниз, мужчину в измазанном пятнами краски комбинезоне. В метре от мужчины лежал, внимательно наблюдая за телом, Демон.
        - Вставай! - я легонько пнул по каблуку кирзового сапога.
        - Не могу. Мне собака всю ногу изгрызла.
        Я достал фонарь и посветил на голенища кирзовых сапог.
        - Сапоги целые, так что вставай, не ной. Если не встанешь, он тебя повыше цапнет.
        Мужчина, издавая громкие стоны, стал медленно подниматься.
        - Вы вообще кто?
        - Ты еще не догадался?
        - Менты что ли?
        - Давай, шевелись.
        - Подожди, давай договоримся.
        - О чем, дурачок? У вас угнанная тачка на покраске стоит и вторая, с еще теплым движком, вон, из-за того бокса выглядывает.
        - На крашеную у нас документы есть!
        - Что, номера успели новые вварить. Не волнуйся, экспертиза покажет, что номера не родные. И кстати, на движке номер тоже поменяли? Что нахмурился? Не успели?
        - Командир, давай договоримся.
        - О чем?
        - Мне нельзя в тюрьму.
        - Что так?
        - Я условно-досрочно вышел.
        - Сколько не досидел?
        - Три года.
        - Ну и что. Получишь еще за кражи три-четыре года, да плюс, за не отсиженное, плюсом три года, итого семь лет. Отсидишь, ты еще молодой.
        - Командир! - задержанный резко затормозил: - Скажи, что надо, и я все сделаю. Мне нельзя в тюрьму.
        - Я не знаю, кто ты такой есть и о чем с тобой разговаривать.
        - Я Степан, Степанов Владимир. Там мои братья - родной Игорь и двоюродный Кузнецов Илья. Я месяц назад по УДО вышел. Братаны не судимые. Эта территория базы, где мой дядька заведует и сторожем числится. База профсоюзу совсем не нужна, денег у них нет. В ангарах лодки старые стоят и вон, в том сарае, моторы нерабочие и весла хранятся. Народ здесь года три уже не появляется. Мы дядьке предложили за него подежурить, ну и машины, сказали, будем чинить. Он ничего не знает, просто зарплату получает и все, здесь не бывает. Командир, давай
        что-нибудь порешаем. Ну тебе что, за нас медаль дадут, что ли?
        - Медаль не дадут, но премию - точно получу.
        - Ну, давай я тебе сам денег дам. Скажи, сколько надо?
        - Прежде чем с тобой дальше говорить, давай решим вопрос о компенсации…
        - Компенсации чего?
        - Видишь, мой коллега, как-то странно одет. Половинка брюк серая, а вторая штанина черная, рубаха с каким- то пятном неопрятным.
        - И что?
        - Ну, вы же человека краской облили из краскопульта, теперь надо человека переодеть. Он же не может, по дури вашего художника, таким неопрятным чмошником ходить?
        - Триста рублей хватит?
        - Слушай, Степан… ты же Степан? Так вот, Володя, ты меня оскорбляешь просто таким предложением. Давай вместе посчитаем. Хорошие джинсы стоят долларов пятьдесят, рубаха, туфли, которые тоже краской обрызгали, уверен, еще столько же. Итого сто баксов. Согласен?
        - Командир, я где доллары возьму? - Степан экспрессивно взмахнул рукой, на что Демон зарычал и подался вперед.
        - Давай рублями, по курсу. Я на прошлой неделе по тридцать рублей доллары брал. Итого, три тысячи деревянных. По-моему, хороший курс.
        - Я сейчас принесу деньги.
        - Нет, Степан, мы вместе принесем.
        В очередном металлическом ангаре, пошарив рукой в обрезке трубы, Степан вытащил металлическую коробку из-под чая, в которой лежали, перевязанные черными резинками пачки купюр.
        - Ну вот. - засунув деньги в карман, я улыбнулся: - Теперь можно говорить о дальнейшем сотрудничестве. Что ты предлагаешь?
        - Так давай, краями разойдемся. Вы нас не видели, мы вас не видели. Вот, возьми все деньги. Тут еще две с половиной тысячи. Вы все деньги забираете и…- Степан прижал руки к сердцу так трагично, что я чуть не расплакался.
        - Мы все деньги забираем и так. И краями мы не расходимся. - я смог преодолеть свою минутную слабость: - Мое предложение к тебе такое - ты уходишь, и я забываю о тебе. Твои братья, как ранее не судимые, берут все на себя, рассказывают о всех тачках, что вы здесь разобрали, получают свои «условки», в итоге остаются на свободе.
        - Командир, давай я с братом уйду. У нас, у мамы, сердце слабое, она не выдержит, что младший вслед за мной, за старшим, в тюрьму пойдет. А двоюродному брату все равно, у него матери нет, а у отца вторая семья и дети новые. До Ильюхи дядьке вообще дела нету никакого. Давай договариваться, а?
        - Володя, братское ты сердце. Вот мне это зачем, с тобой о чем-то договариваться? Вы сейчас все трое здесь, у меня. Я только свистну, и сюда целая толпа прилетит - следователь, эксперт, опера. Все боксы вскроем, уверен, что кучу запасных частей в них найдем. С разобранных машин, номера агрегатов, двигатели, коробки, кузова, шины все сверим, и пока за любую вы не ответите, будем вас терзать и колоть, до самой жопы. Насчет тебя не знаю, а вот братья твои расколются, уверен в этом. А с тобой мне торговаться не интересно. Ты мне предлагаешь то, что у меня и так есть, а того, что у меня нет, не предлагаешь. Только мне кажется, что это неправильно?
        - Командир, отпусти брата, я тебе за это мента сдам?
        - Какого мента?
        - Ну, ты же не думаешь, командир, что мы тут машины только на запчасти разбираем? У нас скупщик есть, что за машинами приезжает и он, за каждую, по две штуки отстегивает, не глядя. Перекраску отдельно делаем, замена номеров на агрегатах тоже отдельно оплачивается. Потом мы машину отдаем, деньги получаем и ждем, когда пацаны новую «тачку» пригонят, а дальше все по новому кругу повторяется. Ну что, согласен?
        - Нет. На хрен мне твой гаишник сдался? Геморроя полно, а толку никакого, одни неприятности. Вдруг там какое начальство замешано? Вот мне нужны эти разборки? Я лучше деньгами возьму.
        - В каком смысле - деньгами? Ты же и так сказал, что деньги все заберешь. За что тебе еще деньги?
        - Ты холодное с горячим не путай. Три тысячи я у тебя взял в компенсацию, за испорченную одежду моего товарища.
        - Слушай, его штаны Болотнинской швейной фабрики в магазине рублей пятнадцать стоят. Рубашка рублей двенадцать, а «гавнодавы» его за тридцать рублей в любом магазине стоят.
        - Чудак-человек! - повернулся я к Демону, призывая его посмеяться вместе со мной: - Тут его судьба решается, на годы вперед, а он со мной торгуется из-за своего дневного заработка. Я тебе предлагаю длительное сотрудничество. Сейчас вы перерыв сделаете, пока все не утихомирится, а потом вернетесь. Дядьку твоего сторожа все равно трогать никто не будет, поэтому через два месяца, когда следствие закончится, вернетесь сюда и будете спокойно работать. А я вам, за долю малую подскажу как сделать, чтобы так не попасться, как вы спалились. Ну и вообще, буду присматривать за вами, как старший опер по угонам и кражам автотранспорта на этой территории. За недорого. Пятьдесят долларов в месяц всего. Согласись, сказочные условия.
        Глава 10
        Мужчины - это случайно выжившие мальчики.
        Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Николаич, это что такое сейчас было? - у Руслана хватило сдержанности начать задавать вопросы только тогда, когда спины братьев Степановых скрылись в темноте предрассветного берега, и мы остались одни, если не считать плененного в доме Ильи и, гоняющего по кустам какую-то мелкую живность, Демона.
        - Ты о чем?
        - Ну вот этих- нето, почему ты отпустил? Они же тачки, как на конвейере, разбирали.
        - Да нехай идут, никуда они теперь не денутся от нас. Через два месяца вернутся встанут в стойло. Или будут на меня работать или за старое возьмутся, тогда мы с тобой… Ты же со мной? Ну раз со мной, тогда мы с этих братов-акробатов, новые палки настругаем.
        - Но, на хрена так сложно, шеф? Вот и читатели интересуются?
        - Мне пока нужно, чтобы у меня с этими ребятами и их дядькой, который здесь директором числится, были хорошие отношения. Мне просто эта база понравилась. Я ее, с удовольствием, бы скоммуниздил. Что уставился?
        - Да просто охреневаю я с тебя. Нет, мне конечно говорили, что у тебя мозги набекрень, но чтобы настолько. У меня даже в голове не укладывается. Ты как себе представляешь забрать себе объект, принадлежащий профсоюзу? Ты точно псих, но за тобой наблюдать прикольно.
        - Значит пошли дальше прикалываться, том более, что скоро утро наступит, и нам надо как-то оправдываться, что на утренний развод мы снова опоздаем. Кстати, вот возьми. - я протянул Руслану деньги: - Это тебе братья Степановы передали компенсацию на одежду и просили их извинить.
        - Так тут много денег. И тем более, меня же этот облил, который в домике сидит.
        - Я не знаю, они дали, я передал. Наверное, им стыдно стало, что советский милиционер ходит как босяк.
        - Ну что, Ильюха! - я похлопал по плечу сгорбившегося на табурете, понурого Илью Кузнецова, пристегнутого за руку к водопроводной трубе (водопроводной, Карл! Здесь даже был водопровод! Мне эта база, в черте Города, на берегу Реки, нравилась все больше и больше.) помогли тебе твои Степановы? Что скуксился? Давай рассказывай- сколько машин разобранных сейчас на базе и куда труп закопали?
        - Вы и про труп знаете?
        - Что ты сказал?
        - Вы и про труп знаете?
        Я ни про какой труп не знал, я просто так, в шутку сказал, а сейчас я больше всего жалел, что отпустил братьев Степановых. Но, естественно, я энергичным кивком показал Илье, мол конечно, знаем, про все трупы знаем, мы же милиция, мы про всех все знаем.
        - Пошли, покажешь. - я отстегнул кольцо наручников от водопроводной трубы и протянул его Руслану - Пристегивайся и пошли труп смотреть.
        - Можно я не пойду, вы же сами все знаете, а я покойников боюсь - заныл побледневший Илья.
        - Пошли, пошли. Мы про труп, конечно, знаем, но… плутать в ваших ухоронках мы не собираемся. Пошли, не тяни.
        Илья вздохнул и потащил за собой пристегнутого к наручникам Руслана. Дойдя до края территории базы, Илья уверенно пошагал вдоль берега, потом вышел на дорогу. Пройдя по ней метров пятьдесят, мы перешли деревянный мостик, сложенный из толстого бруса, засыпанного сверху гравием, переброшенный через узкий ручей, прошли еще метров двадцать и остановились.
        - Вот! - Илья ткнул пальцем в густую стену тонких стволов плакучей ивы.
        Спрашивать, что за «Вот» было неудобно, мы же, вроде, все знаем, поэтому я, оставив Руслана с Ильей торчать на дороге, вместе с вездесущим Демоном, полез в кусты. Прибрежная земля тут же сменилась топкой смесью глины и воды. Я осторожно, глядя под ноги, чтобы не провалится по колено или по пояс в это болото, по сантиметрам, осторожно переставлял свои грубые ботинки из толстой кожи и рифленой, неубиваемой подошвой, в магазине продававшихся как «туристические». Они конечно страшные, но высокие и крепкие, наступить куда-нибудь не жалко, а если пнуть кого-то, то будет очень больно, причем не мне. Стараясь ставить подошвы на тонкие стволы ивы, которые пружинисто прогибались под моим весом, я медленно продвигался вперед, пока не дошел до относительно свободного пространства - над поверхностью водной глади Реки, на пару сантиметров, возвышалась кромка багажника автомобиля «жигули», веселенького голубого окраса. Дальше, под водой, угадывалась крыша автомобиля. Я склонился к самой поверхности, еле колыхающейся, между стволов ивняка, воды, но цифры государственного регистрационного номера прочитать было
невозможно. Пришлось опускаться на четвереньки, наклоняясь к самой поверхности воды. Мои руки заскользили по мокрым стволам ивняка, лицо ушло под воду, я преодолевая панику и желание вскочить, открыл глаза и сквозь муть прибрежной, взбаламученной воды, смог прочитать белые цифры на черной табличке.
        - Ты что, в воду упал? - сочувственно спросил меня Руслан, когда я, мокрый с ног до головы и дрожащий от холода, вылез обратно на дорогу.
        - Нырял. - хмуро буркнул я, открыл рот, чтобы задать вопрос Илье, но тут Демон, который, в отличие от меня, искупался с большим удовольствием, жизнерадостно отряхнулся, обдав меня новым потоком холодной влаги.
        - Рассказывай Илья.
        - А что рассказывать? - отшатнулся от меня парень.
        - Рассказывай про труп! - мне даже изображать ничего не пришлось - злобное рычание само собой вырвалось из горла- мокрые ботинки, брюки и футболка не способствовали хорошему настроению.
        - А что рассказывать? - Илья пожал плечами: - мы с парнями тут ни при чем. Месяц назад где-то, ночью, мимо ворот проскочила на скорости машина, «жигуленок». Мы внимание сначала не обратили, думали, что пацаны ворота не заметили и проскочили мимо.
        - Мы решили, что пацаны до конца дороги доедут, она там. - Илью показал направление: - Метрах в пятидесяти дальше заканчивается. Там, на берегу, типа мангала сделано из кирпичей и есть, где машине можно развернуться. Ну вот, ждали, ждали, куда машина запропастилась, как рассвело, пошли искать куда машина делась. Здесь пролом был в кустах, и жопа «жигуленка» из воды торчала. Тогда багажник весь над водой был. Ну, мы камень-ножницы-бумага сыграли, выпало Игорю лезть в воду. Он до кабины добрался и кричит, что там труп за рулем сидит. Видно пацан разогнался, поворота не заметил и как шел, так в воду и влетел, а там головой ударился и, наверное, сознание потерял и захлебнулся. Мы машину не трогали, Игорь просто через стекло заглянул и голову человека увидел. Вовка сначала хотел машину вытащить и куда-нибудь деть, чтобы точку не палить, но потом сказал, что без трактора ее не вытащить, а трактор искать - это значит, что тракторист потом все разболтает. Ну, а через несколько дней кустарник выпрямился, машину не стало видно с дороги. И она еще погружаться стала. Короче, мы решили все оставить, как есть.
        - Вы откуда узнали про труп? - Илья все не мог успокоится.
        - Тайна следствия. - важно сказал я: - Ладно, Руслан, перестегни этого за две руки сзади, и я его повез в РОВД, а ты здесь, вернее на базе оставайся, оперативно-следственную группу жди и никого на территорию базы не пускай. Если я сам не смогу приехать, то, когда все закончится, все закрой, в том числе и ворота и ключи с собой возьми, мне потом отдашь. Все понял?
        - Да, шеф, все сделаю. - Руслан посмотрел мне в глаза и очень серьезно кивнул.
        Когда я ввалился в кабинет начальника уголовного розыска, там уже шел утренний развод.
        - Товарищ майор, разрешите?
        - Ты бля…Громов, пьяный с утра что ли? Ты где так изгваздался? И еще собаку грязную с собой тащишь.
        - Товарищ майор, я доложить хотел. Мы с Русланом всю ночь работали по нашим линиям…
        - Паша, ты мне только мозг-то не колупай, а! Очень тебя прошу! По каким линиям ты с молодым работал? Скажи просто, что молодого в помощь припряг по линии угонов, тебе слово никто против не скажет, лишь бы Конев о своей линии работы не забывал, пока Зуев на больничном…
        - Товарищ майор. Мы нашли угнанную сегодня машину, угонщики, малолетки, в дежурке сидят, я пока с ними не работал, и заявителя еще нет, поэтому не знаю, откуда эту машину угнали. Еще мы нашли гараж на берегу, где парень молодой угнанную ранее машину перекрашивал. Его мы тоже задержали, он в дежурке сидит. И еще мы с Русланом в воде нашли затопленную машину, там труп за рулем, наверное, несовершеннолетний. Утопленная машина в угоне из нашего района, с улицы Заводской, тридцатого мая угнали. Ну, уверен, там, в кабине «потеряшка» сидит, поэтому и сказал, что по линии Руслана тоже работали. И еще, на берегу, где машину перекрашивали, нашли несколько гаражей, там номерные агрегаты от угнанных машин, еще кое-какие запчасти. На этом вроде бы все, доклад закончил.
        - Не, ну так реально, молодцы конечно. - начальник УРа аж жмурился от удовольствия, как кот на сметану: - Давай, к дежурному подойди, пусть он резервного следователя поднимает и эти гаражи группа едет осматривать. Что-то еще надо?
        - Ну, наверное, машина понадобиться, грузовая, запчасти вывозить. И место, куда все вывозить. И трактор - машину с трупом вытаскивать - она вся в воду погрузилась, только край багажника чуть - чуть на поверхности торчит.
        От моих хотелок у начальника явно испортилось настроение. Грузовик, место хранения, трактор - что-то одно достать из этого списка - это еще реально, но вот все единовременно найти задача абсолютно не решаемая.
        Ночная смена дежурной части уже сменилась, мои малолетки, поставленные сегодня ночью, сидели на скамейке для задержанных, как замерзшие воробьи на заборе.
        Запихнув Ильюху Кузнецова в камеру, чтоб не мешался под ногами, я повернулся к малолеткам:
        - Ну что, пацаны, жрать хотите?
        - Хотим дяденька. - глаза ребятишек загорелись нездоровым светом.
        - Тогда пошли ко мне в кабинет, порубаем немного.
        - Ты их всех забираешь что ли? - удивился дежурный.
        - Ну да, а что? Или ты их сам покормить хочешь? Кстати, а родителей их вызвали?
        - Вызвали. Еще никто не подходил.
        - Понятно. Так, шантрапа, за мной шагом марш.
        Беляшей было ровно восемь штук, по два на каждого, включая меня.
        - Так, вы двое на стул садитесь, а ты на табуретку. Тарелок нет, поэтому по два беляша берите, на газету кладите, чай не баре.
        Стоило обрадованным ребятишкам ухватится по теплому, с маслянистой, зажаристой корочкой, беляшу, как из-под стола вылез Демон и уставился на беляши тяжелым, немигающим взглядом.
        - Дяденька - огорченно положил беляш на кусок газеты самый младший, назвавшийся Костей: - надо, наверное, с собакой поделиться, да?
        - Ешь спокойно. Я его уже покормил, кроме того, ему беляши нельзя, там в фарше перца слишком много. Просто этот обжора надеется, что ты с ним поделишься, а я этого не замечу. Демон, место!
        Пес недовольно буркнул и ушел в закуток возле сейфа, где, громко вздыхая и гремя мослами, грохнулся на прохладный пол.
        После чего в подвале наступила относительная тишина - все, кроме грустно вздыхающего пса, сосредоточенно работали челюстями.
        Почему-то теплые, вкусные и жирные беляши, с закусочной, расположенной напротив входа в Дорожный РОВД, имеют свойство быстро заканчиваться. Эти тоже оказались такого же свойства. Когда я вернулся из туалета, встряхивая мокрые руки, мои задержанные уже собирались залечь спать, но я им не дал.
        - Так, пацаны, сейчас рассказываем, откуда угнали машину и за сколько ее сдали вон тому парню, что я в камеру засунул.
        - Дядя Паша, мы же вам говорили, что никакой машины не угоняли, а просто гуляли. - разлепил сонные глаза черный, как цыганенок, Егор.
        - Да не вопрос. Только я не зря вон того дядьку привез, его, кстати, Илья зовут. Он мне все рассказал. И раз вы просто гуляли, то я вас сейчас веду девушкам из инспекции по делам несовершеннолетних, они вас там тщательно обыскивают, и я даже знаю, сколько они у вас денег найдут. Давайте попробуем? Или, все-таки машину вы где-то угнали и сдали тому дяденьке на базу?
        Пацаны переглянулись, потом Егор, горько вздохнув, вступил в переговоры:
        - А если мы расскажем, как угнали машину?
        - Значит я забуду, что вас надо обыскать. Выбор за вами.
        - Мы это… мы ее угнали…
        - Где? Ну, Егор, все рассказывай, не тяни резину.
        - Мы ее у дома восемь по спуску Писателя, разбуженного Герценом, угнали.
        - И?
        - И сдали ее на базу, когда покатались. Дяде Илье.
        - Молодец. И?
        - Что и? я же все рассказал, дядя Паша!
        - Нет, Егор, это так не работает. Вы хотите, чтобы я никому не сказал, что у вас в одежде или в обуви, спрятано триста рублей за сведенья, которые мне и так известны. Хозяин этой машины заявил об угоне час назад, сейчас он, наверное, к РОВД подъезжает. Кстати, не хотите с ним пообщаться?
        Пацаны дружно замотали головами.
        - Ну и?
        - Мы, кроме последней, еще три машины угнали. Две бросили, а потом нам пацаны сказали, что можно на берег отогнать, а там тебе денег дадут…
        - Кто сказал?
        -….
        - Кто из пацанов сказал?
        - Мы их не знаем…
        - Ну все, пошли в ИДН, деньги искать!
        - Ну мы правда их не знаем, они в начальных домах живут, по улице Отравленного композитора. Один рыжий такой, то ли Миха, то ли Миня. Ну правда, мы все сказали.
        - Понятно, давайте, адреса говорите, откуда машины угнали.
        - А мы адреса не знаем.
        - Ладно, пошли в ИДН…
        - Ну дядя Паша, мы же правда все сказали, что знали…
        - Я понял, а в ИДН карта большая на стене висит. По ней определимся, откуда вы машинки увели.
        К моей радости все машины ушли с территории моего района. Пока инспектора ИДН брали с малолеток объяснения по поводу угона (пришлось девчонкам пообещать одно раскрытие за помощь, но мне не жалко, я сегодня очень добрый), я пошел в дежурку, надо было начинать работать с Ильей Кузнецовым.
        - Паша! - на пороге меня встретил дежурный: - Я как раз к тебе иду. Там твой опер по рации кричал, сказал, что следователь не будет делать осмотр утопленной машины. Что не ее подведомственность. Если там угон, то надо дознавателя отправлять, а если смерть в результате ДТП - то гаишников вызывать. Короче, сказала, что это не ее тема.
        - Зашибись. А то, что она уже там, на месте происшествия, это никак на нее не влияет? Она считает, что надо еще одну дежурку туда гнать?
        - Паша, это бесполезно. Тут начальника следствия я вызывал, а она сказала, что ее следователь все правильно делает, что не ее это подведомственность.
        - Слушай, прежде чем решать, кто машину осматривать будет, надо ее вытащить. Там трактор нужен. Ты «гайцев» подпрячь наших не можешь, что бы трактор какой остановили и заставили машину вытащить?
        - Не, с нашими «гайцами» не получится. Они сегодня, все четверо, на соревнованиях по стрельбе…
        - Зашибись. Вот, что такое не везет. Тогда давай сейчас дознавателя, у которой дело об угоне этого автомобиля в производстве находится, и местного участкового поднимай, пусть туда идет, там же труп в кабине. А «дознавашка» скажет, что машина ее, а труп не ее. И давай, позвони, хозяина машины туда вызвони, скажи машина нашлась. Только про тело в кабине ему не говори, не порти радость человеку.
        - Паша, так может быть ты там все опишешь, и не будем туда кучу народу гнать…
        - Не-не-не, и не уговаривай. Во-первых, я хрен его знаю, как все эти направления на судмедэкспертизы выписывать, во-вторых, я не хочу там, на берегу реки до следующего утра «труповозку» ждать, а в-третьих, ты как представляешь, мне трактор искать? Соткой в воздухе махать. У участкового хоть форма есть, он сможет какой-нибудь трактор остановить. Так что давай, всех туда отправляй.
        Первыми на место происшествия приехала дознаватель вместе с экспертом - криминалистом. Посмотрев на зеленую стену кустарника, что отделяла берег от утонувшего автомобиля, красивая девушка Настя сообщила, что она не водолаз, и до момента извлечения объекта осмотра и его обсыхания, проведение осмотра она считает нецелесообразным. Ухмыляющийся криминалист добавил мне настроения, что он уже может сказать, что отпечатки пальцев ни с каких поверхностей автомобиля снять не представляется возможным, и вообще, у него еще три кражи из квартир заявлены, поэтому, загорать со мной на берегу он был бы рад, но, не может.
        Удаляющаяся «дежурка» не успела скрыться за поворотом, когда рядом со мной остановился четыреста седьмой «москвич» местного участкового.
        - А вы зачем сюда забрались? - запыленное стекло медленно опустилось, и из кабины высунулся нос участкового уполномоченного младшего лейтенанта Славина.
        - Здорово, Коля - я сунул руку в глубь кабины: - Твоя территория? Нам бы трактор тормознуть и машину из воды выдернуть. Ну и труп в машине описать, и на судмедэкспертизу направить, не криминальный, скорее всего. Поможешь?
        - И где машина? - Славин еще сильнее высунул голову и завертел ею на триста шестьдесят градусов, как филин.
        - Так вот здесь, в кустах. Ее надо зацепить и трактором выдернуть из воды. Если трос найдем, то я нырну и на крюк машины его накину. Осталось только трактор сюда пригнать.
        - Слушай, я бы с удовольствием. Но это не моя территория. Моя земля до мостика, а здесь уже Заречный район. Мне нельзя никак. - и прежде чем я переварил новую информацию, Славин, скрежетнув задней передачей, сдал назад, лихо развернулся, смяв багажником своего рыдвана молодой клен и умчался за мостик, на свою территорию.
        - Да твое…за ногу! - я сплюнул на дорогу, но тут же заткнулся - ко мне вновь приближался шум мотора. Я, решил было, что это у младшего лейтенанта Славина проснулась спящая с рождения, совесть, и он вернулся, но звук был другой. Через несколько секунд из-за стены кустарника показалась морда салатной «Волги» Газ- двадцать четыре, с черными шашечками на капоте и дверях.
        Машина затормозила и оттуда выскочил круглый, как шар, человечек.
        - Здравствуйте. Еле-еле вас нашел. Мне из милиции позвонили и сказали, что мою машину нашли.
        Глава 11
        Ловушка на берегу реки.
        Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Здравствуйте. Еле-еле вас нашел. Мне из милиции позвонили и сказали, что мою машину нашли. Это правда?
        - Здравствуйте.
        Повисло тягучее молчание. Мужик покрутил головой, затем повернулся ко мне:
        - А где моя машина?
        - Вон! - я ткнул пальцем: - Под водой…
        - Как под водой? А что теперь?
        - Что как? Как доставать? Не знаю. По идее нужен трактор, длинные тросы… Наверное, тогда ее можно будет вытащить.
        - И почему вы ее не вытаскиваете?
        - Потому что у меня нет ни хрена из того, что я перечислил.
        - Ну вы же милиция!
        - Вот именно. Я милиция и у меня ничего нет, кроме удостоверения и пистолета. Остальное я нахожу или покупаю сам, за свои деньги. Так может вы, товарищ, ради своей машины подсуетитесь хоть немного?
        Хозяина подводных «Жигулей» перекосило, он хотел что-то сказать, но сумел воздержатся от опасных суждений и побежал к, все еще стоящей на дороге, «Волге» и, переговорив с таксистом, не прощаясь, уехал. Почему- то у меня осталось стойкое ощущение, что уезжал мужик с мыслью, что я ему что-то задолжал. Проводив «волгу» взглядом, я пошел на базу.
        Из красного ящика, прибитого к стене розового домика я достал старый пожарный рукав. Насколько я помнил, его длина должна составлять ровно двадцать метров. Концы пожарного шланга пришлось пробить насквозь и вставить туда петли из согнутой толстой проволоки. С виду приспособление выглядело страшно, но я был уверен, что в радиусе километра, все равно, ничего лучше нет.
        Запихнув импровизированный трос в багажник «Нивы», я поехал в сторону Мясокомбината - мне срочно нужен был телефон.
        - Шеф, мне вообще-то все равно, что вы там нарешаете, мое дело маленькое. Я машину под водой нашел, угонщика установил. Свое дело сделал. И нет, я крайним не буду. А вы не подумали о последствиях. Я с чужих слов знаю, что там труп, а если…- я оглянулся. За моей спиной, в смежном кабинете, сидели четыре рядовых и один главный бухгалтер и внимательно слушали меня. Пришлось встать и невежливо захлопнуть входную дверь. Все дело в том, что двухкопеечной монеты я в карманах не обнаружил, поэтому мне пришлось заезжать в первую попавшуюся по дороге контору, и прикрываясь удостоверением, требовать доступ к служебному телефонному аппарату. И теперь пять пар женских ушек внимательно ловили каждое мое слово. Тут Павла Павловича Знаменского раз в полгода по телевизору показывают, а тут настоящий мент про трупы по телефону в соседней комнате треплется.
        - Я вам говорю, что неизвестно что там в кабине. А не дай Бог, я что-то пропущу? А это, на минуточку, несовершеннолетний, хотя и угонщик. А если что не так, например, повреждения какие найдут, что, не во время аварии, он получил? Жалобы пойдут, проверки всякие, сто процентов. Короче, вы как хотите, но ищите того, кто будет труп осматривать и эксперта привезите. И я думаю, может быть все-таки медика из судмедэкспертизы привезете?
        Есть не умничать! Понял, буду ждать, без группы не начинать.
        Когда старый синий трактор «Беларусь», с помятой полукруглой «мордой», выехал на берег Реки, мы с Русланом уже зацепили 'Жигуленка -
        «утопленника» за задний крюк и вытянули на всю длину брезентовый пожарный кран, как раз хватило до дороги.
        - Могли бы и «Нивой» потянуть - вернувшейся на такси хозяин «Жигуленка» кипел злобой: - С меня тракторист полтинник содрал за час работы.
        Я не стал рассказывать обозленному автолюбителю, что суммарной длины тросов, которые мы собрали, хватило зацепить только за один «УАЗ», который бессильно поелозил по глинистой дорожке, после чего лопнула веревка, якобы рассчитанная на разрыв в три тонны.
        - Давай! - я помахал трактористу, держа в руке конец шланга с толстой проволокой, закрепленной на конце.
        Трактор медленно приблизился, зацепился, после чего стал осторожно сдавать назад, постепенно выбирая слабину брезентового рукава. Наконец рукав натянулся, загудел в напряжении, трактор, выбросив из трубы клубы черного дыма, начал скрести развитыми грунтозацепами задних колес по укатанной глине, заелозил задом. Пожарный рукав вытянулся в струну, заныл, заскрипел, растягиваясь, и вдруг, вздрогнул. Трактор, очевидно вырвав утопленную машину из липкого плена глинистого дна, начал сдавать назад. Трос, периодически напрягался, натягивался, но все это было уже не то, несерьезно, машина, периодически за что-то цепляясь, скользила по прибрежным зарослям, и наконец, последний раз уперевшись в какой-то ствол, согнула его и выскочила на свободу. Трактор, проехав еще несколько метров по дороге, остановился, из маленькой кабины выпрыгнул тракторист и начал быстро отцеплять трос, будто чуял неладное.
        И неладное не задержалось. Хозяин бросился к своей ласточке, из которой, из всех щелей, текли струйки воды, распахнул водительскую дверцу, чтобы тут же болезненно вскрикнуть и отшатнуться. Мужчина, как слепой повернулся, сделал два неуверенных шага и тут же согнулся, выворачиваясь в мучительных спазмах.
        Тракторист, громко сматерившись, развернул свой «Беларусь» на пятаке и быстро покатил подальше от нас, флегматичный таксист, наверное, «заряженный» на целый день, продолжал курить у салатовой «волги». Скорее всего, он в жизни видел чуть поболее, чем тракторист.
        Ко мне, пошатываясь, подошел зеленый, как утопленник, владелец «Жигулей»:
        - Извините, я правильно понял, что у меня в машине мертвый?
        - Скорее всего…
        - А что мне делать?
        - Через полчаса приедет оперативно-следственная группа, и мы начнем доставать тело из машины. Скорее всего, придется переднюю дверь снимать и сиденье с салазок, чтобы труп у вас в кабине не расплескать. Не знаю, сможем мы открутить болты внизу, но если что - отпилим! Я уже приготовил. - я показал два обломка пилки по металлу, с намотанными синей изолентой импровизированными ручками: - После чего, я уверен, машину вам вернут по акту, и вы сможете, наконец, ей заняться.
        - А вы не знаете, после того, как там столько времени утопленник был, я смогу на ней ездить?
        - Не знаю. Слышал, что если покойник в кабине протух, так сказать, на свежем воздухе, то от запаха избавиться невозможно, приходится весь салон менять и железо до краски обдирать. А насчет утопленников - ваш случай у меня первый, поэтому не подскажу.
        Мне кажется, что мужик уже пожалел, что машина нашлась. Во всяком случае, в те три часа, пока мы возились с трупом, отпиливали болты крепления сидений, осторожно вынимали студенистое тело вместе с сиденьем, он к своей машине больше не подошел. Так и простоял безучастно, облокотившись на «Волгу», рядом с флегматичным таксистом, только отрешенно подписал бумаги, что машина ему возвращена и претензий к органам МВД он не имеет.
        Ильюху Кузнецова арестовали, так как за пять суток работы с ним - двое суток он, провел в РОВД, после чего на трое суток был помещен в ИВС при городском управлении МВД, нам удалось привязать к нему девять разобранных автомобилей. Да, как мне кажется, он уже сам не был готов оставаться на свободе, после того, как в узком коридоре Дорожного РОВД на него напали двое потерпевших, получивших вместо угнанных у них автомобилей лишь по паре сотен килограмм запчастей, что вручил им следователь, ведущий его дело. Отодвинув в сторону растерявшегося помощника дежурного, конвоирующего Кузнецова в туалет, два дюжих мужика несколько минут месили незадачливого автослесаря, пока прибежавшие на крик милиционеры не скрутили отчаявшихся потерпевших. К нашему удивлению, когда Илью достали из-под лавки, куда он успел проскользнуть, особых повреждений на нем не нашли, кроме разбитой первым ударом губы и кровящего носа. Братья Семеновы, принесшие Кузнецову передачку и тихонько ждущие в коридоре, когда я подойду к ним и заберу еду и сигареты для их подельника, отдувающегося за всех, были настолько впечатлены зрелищем
нападения, что под шумок из РОВД сбежали, вместе с гостинцами, и больше там не показывались, поэтому подкармливать Кузнецова и снабжать его куревом опять пришлось мне за свой счет, но это было потом, а пока я лежал на жесткой скамейке в здании с розовыми облупившимися стенами и думал, протекает ли здесь крыша. За прошедшие двое суток, как мы разорили базу угонщиков на базе профсоюзников (сплошная тавтология). До сих пор в металлических боксах оставались колеса, стекла, двигатели и прочая хрень, что обещали вывезти в лучшем случае, завтра. И, так как инициатива всегда имеет инициатора, то сегодняшнюю ночь мы с Демоном опять ночевали на берегу Реки, охраняя оставшиеся вещественные доказательства по десятку уголовных дел. Вечером я, замкнув ворота базы на замок, дошел до забора мясокомбината, мощные выбросы с территории которого иногда доносились до места моего ночлега. Там к нам подошел неизвестный мне гражданин и трясущимися руками протянул бумажный пакет в красных подтеках:
        - Командир, печенка нужна?
        - Сколько?
        - Три кило, не меньше…
        - Я про деньги спрашиваю?
        - Пятнадцать!
        - Пять.
        - Давай шесть, больше не уступлю, трубы горят.
        - На. - я сунул мужику в мозолистую ладонь с сильными, короткими пальцами два зеленых трояка и принял увесистый пакет, к которому тут же придвинулась чья-то жадная морда.
        - Во! Учуял. Хорошая печенка, командир, не сомневайся, пес твой разбирается. - получив необходимый финансовый минимум, необходимый для лечения, мужик расслабился и даже начал шутить: - Ладно, я побежал.
        - Стой!
        - Чего? - мужик, чуя неприятности, оскалился.
        - Если что, как тебя найти?
        - Если что - это что?
        - Если мясо надо купить - к тебе можно обратиться?
        - А, это! Да завсегда. Если что надо - вечером подъезжай, вон мой дом, квартира два, Федором зовут, лучше вечером, с пяти до шести, пока я не пьяный.
        - Договорились, если что - подъеду.
        И вот теперь пес умял половину куска говяжьей печени и сладко спал подле моей лавки, тихонько поскуливая и перебирая лапами. Уверен, в своем счастливом собачьем сне ему снится вторая половина пайки, вывешенная мной на окне, снаружи домика. Хотя, я мог, с таким же успехом, положить сочащийся кровью сверток и внутри дома. Погода с обеда испортилась, злой ветер гнал с противоположного берега низкие зловещие тучи, посвистывая в щелях домика. Старый меховой кожушок, что я притащил из дома, был откровенно коротковат и я, второй час, не спал, безуспешно пытаясь спрятать в нем мерзнущие ноги и руки. Кефир в бутылке с зеленой крышечкой из фольги и сдобный калач - единственное, что я купил в ближайшем магазине, меня не грели. Уже час я боролся с сильнейшим желанием развести огонь и пожарив на огне несколько кусков печенки, согреться хоть таким способом. До утра оставалось еще не менее шести часов… Мне кажется, я отрубился, когда в моей голове раздался какой-то противный вой. Я со стоном перевернулся - жесткая лавка заставила ныть тупой болью левую половину тела, пришла пора менять ее на правую. Но попытка
уснуть не удалась - вой или гудение по-прежнему заполняло, дурную от недосыпа, голову, поэтому пришлось выныривать из полуобморочного сна. Оказывается, что кто-то, с короткими паузами, давил в автомобильный клаксон на улице.
        Демон стоял у входной двери, помахивая хвостом.
        - Демон, место! - я показал псу рукой на пол под лавкой и стал натягивать кожух, не хватало, чтобы огромный черный кобель напугал проверяющего.
        Еще плохо соображая, я вышел на улицу. Ветер чуть успокоился, темно-серое небо плакало мелким, редким дождиком, у закрытых ворот базы светила снопом дальнего света фар машина. Я сделал пару шагов, после чего моя рука непроизвольно коснулась кобуры на поясе. До этого она мешала мне спать, глубоко врезаясь в бок, а сейчас я был благодарен сам себе, что оружие при мне - машина у ворот не была похожа на милицейскую, да и не слышал я, чтобы оперов, с их хитрыми делами, приезжали навещать проверяющие. В друзей или заботливых начальников, что привезли мне горячее питание и теплое одеяло, я не верил. Пока я раздумывал, приближаясь к воротам, стараясь держаться за толстым столбом, держащим створку ворот, мой путь закончился.
        - Что хотели? - столб почти полностью скрывал меня, да и стоял я боком, как дуэлянт прошлого века, так что надеюсь, пулей меня сразу не достанут.
        - Мы к Семену машину пригнали! Давай, открывай! - стекло на водительской двери, со скрипом, поползло вниз и оттуда донесся тонкий мальчишеский голос.
        Писец! Вся округа знает, что тут, на базе отдыха, вторые сутки крутятся менты, а эти деятели пригнали угнанную тачку…Они что, из деревни или в командировке были? - охреневая от сложившейся ситуации я буркнул:
        - Сейчас, ключи возьму! - я двинулся обратно в домик.
        Успокоив готового метнуться на улицу Демона, я снял с гвоздя ключи и неторопливо пошел обратно, к воротам, раздумывая, как мне лучше зафиксировать угонщиков.
        Судя по силуэтам в кабине, что я разглядел, когда машина проезжала мимо меня через створ ворот, в кабине были пацаны лет пятнадцати, в количестве двух штук. К моему изумлению, на заднем сиденье торчало еще две головы, судя по прическам, девчонки.
        - Ты кто? - я запер ворота и подошел к замершей посреди двора машине.
        - Я Калач, а со мной Санек, погоняла еще нет.
        - А этих зачем сюда притащили? - я сурово кивнул на заднее сиденье.
        - Да это телки наши, они никому…
        - Тебе не говорили, что сюда никого привозить нельзя?
        - Да я Семену уже три тачки подогнал, и все было чики - пуки, а за девчонок я отвечаю…
        - Вот так прям, отвечаешь?
        - Да, в натуре отвечаю!
        - Ну и ладно, с Семеном разбираться будешь. Капот открой…
        - Э-э-э… можно, мы минут двадцать в машине посидим, пока дождь кончится?
        - Можно, посидите. Можно не двадцать, а побольше. - я дернул за клемму, срывая ее с аккумулятора. Двигатель мгновенно заглох, фары потухли.
        Перекрывая растерянные голоса молодежи в салоне, я гаркнул во все горло:
        - Демон ко мне!
        Входная дверь домика, с грохотом, распахнулась, из тьмы метнулась черная тень и преодолев двор огромными прыжками, замерла у моей правой ноги. Заскучавший в одиночестве пес был готов служить и защищать.
        - Демон, охраняй. - я махнул рукой в сторону машины и пошел к домику, там, на гвозде, у меня висела переносная рация - единственный канал моей связи с внешним миром.
        Я не успел дойти до домика, когда за спиной щелкнул замок и скрипнула приоткрываемая дверь машины, которая тут-же, под яростный лай Демона и испуганные крики пассажиров захлопнулась - пес службу знал туго, а желающих вступить в схватку с этим посланцем тьмы ни у кого из пацанов, не возникло.
        - Коршун, Коршун, восьмому ответь - я запрашивал дежурку уже в третий раз, но ответа не было.
        - Кто запрашивает Коршуна? - голос заспанного помощника прозвучал для меня как поздравление - главное, что милиционер мужественно проснулся, оторвал голову от стола и подошел к рации.
        - Восьмой тебя счастлив слышать.
        - Восьмой, а ты кто?
        - Коршун, восьмому. Громов моя фамилия. Охраняю базу на Второй Галетной улице, на берегу.
        - А, понял. Что не спишь, Паша?
        - Разбудили. Помощь нужна, пришли ко мне, пожалуйста кого-нибудь. Как подъезжать будут, пусть вызовут, я им объясню, куда подъехать.
        - Ладно, запрошу кого-нибудь, жди. Когда кого найду, крикну тебя.
        - Давай, ожидаю. - я подошел к окошку. Вокруг умершей машины деловито бегал большой черный пес. Из затемненного салона, через чуть опущенные стекла вразнобой, доносились вкрадчивые и ласковые голоса, пытавшиеся наладить контакт с посланником ада. Периодически, кто-то из детишек пытался тихонько приоткрыть дверь, но пес реагировал предельно лапидарно, мгновенно бросаясь к дерзкому и заставляя дверь захлопываться, с неизменным испуганным писком изнутри. Выскочить всем одновременно, покинув безопасный салон автомобиля, в надежде, что хоть кто-то успеет убежать, детишки, благоразумно, даже не пытались.
        Глава 12
        В зарослях.
        Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        Подхватив стоящую в сенях штыковую лопату, я вновь подошел к угнанному «Жигуленку». За стеклом белело лицо подростка, двумя руками вцепившегося в ручку водительской двери, справа, через сидение, перегнулся еще и пассажир, который пытался помочь удержать водительскую дверь. Я дернул за ручку двери, она чуть поддалась, но тут- же вновь захлопнулась. Поняв, что открывая дверь я рискую выломать хромированную ручку замка, я аккуратно постучал по боковому стеклу согнутым указательным пальцем.
        Пацаны в кабине переглянулись, после чего пассажир, закрутив ручку, чуть опустил боковое стекло.
        - Машину где угнали?
        - Дяденька, а где Степан?
        - Машину где угнали?
        - Э…
        Я отступил на шаг и примерился, делая вид, что собираюсь воткнуть штык лопаты в кабину, через узкую щель над стеклом.
        - На улице Кузьмы Нищего, от Жирзавода! Дяденька, позовите Степана, пожалуйста!
        - Степана здесь больше нет, он от нас ушел…Откуда еще две машины?
        - Какие машины?
        - Ну до чего же тупые пошли консервы! - я повернулся к сидящему рядом Демону: - Скажи?
        Демон на мой вопрос только зевнул, показав всем, еще не стершиеся, великолепные клыки.
        - Ты сказал, что Степану третью тачку пригнал. Откуда угнал еще две?
        - От Энергосбыта и от Военторга! Дяденька, отпустите нас, мы больше не будем!
        - Если до первых солнечных лучей в машине просидите, то все у вас будет нормально, ну а нет, значит нет. Некогда мне. - строго закончил я: - Яму еще надо копать, а то ночь короткая. Охраняй!
        Демон, которому предназначалась последняя команда, заелозил задом по земле, показывая свое рвение.
        Я вернулся в дом, стараясь идти так, чтобы, опущенный к земле, штык лопаты почаще зловеще скрежетал о, утрамбованные в остатки дорожки, камни и кирпичи. Скрип закрывающейся за моей спиной входной двери в дом, в ночной тишине, звучал особенно зловеще. Полюбовавшись на темный силуэт адского пса и замерший в ужасе салон «Жигуленка», я вновь взялся за рацию.
        - Коршун, восьмому ответь…
        - Ну что тебе Коршун? Скоро уже подъедет охрана, «сработки» у них были…
        - Отбой охране. Машина не у нас угнана, а у центральщиков. И, им сообщи, пусть присылают свой экипаж. И еще одно - тут у меня четверо несовершеннолетних, пусть это имеют в виду. И скажи им, что как светать начнет, ребятишки, скорее всего, у меня разбегаться начнут, а я по кустам за ними бегать не собираюсь.
        - Ну, понял тебя, восьмой, сейчас центральщикам позвоню.
        Через полчаса, включенная на минимальную громкость, рация, еле слышно, забубнила:
        - Восьмой, восьмой, ответь триста пятнадцатому.
        - Восьмой на связи…
        - О, слава Богу, нашли твой канал. Это с центрального, мы на Галетной стоим. Ты где сам?
        - Слушай внимательно, как проехать, сами вы не найдете в темноте. Вам надо по Галетной в сторону парка проехать, доедете до мостика через Говнотечку, и налево вниз будет сверток, это будет Вторая Галетная улица. По ней едете уже от парка обратно, до момента, пока во Вторую Говнотечку не упретесь. Речку не переезжаете, а делаете два левых поворота и опять едете в сторону парка. По этой дороге слева будут насаждения, а справа дома частного сектора. Вот как увидите справа башню водонапорную, только имей ввиду - она маленькая, одноэтажная, сразу налево сворачивайте и по дорожке прете до самого берега. Доедете до ворот, там цепь просто замотана, откроете и заезжайте. Посреди двора «Жигули» стоят, там угонщики, четверо малолеток, два пацана и две девчонки. Вас сколько в экипаже?
        - Трое.
        - Ну и отлично. Машину сейчас собака сторожит. Как вы подъедете, я пса отзову. Как малолеток к себе пересадите, пусть старший ко мне в домик администрации подойдет, я рапорт отдам и все объясню. Все, давайте, жду.
        Бойцы вневедомственной охраны Центрального района ехали ко мне еще минут сорок, дважды вызывая и уточняя дорогу, но, все-таки, приехали. Услышав шум приближающегося мотора, я свистнул Демону и впустил его в приоткрытую дверь административного здания. Из желтой, с синей полосой, вазовской «копейки» вышли три сотрудника в форме, подошли к угнанной «тройке». Тут же из машины угонщиков раздались какие-то крики, шум и даже плач.
        Через пару минут в сторону домика, где затаились мы с Демоном, вынув пистолет из кобуры, двинулся милиционер с погонами сержанта.
        В входную дверь осторожно постучали.
        - Хозяин, войти можно?
        - Заходи.
        Милиционер выглядел как-то напряженно, пистолет держал, хоть и опущенным, стволом в землю, но в руке.
        - Это я с вами по рации говорил?
        - Ну а с кем. Со мной конечно. Проходи давай, на рапорт.
        - А почему дети нам сказали, что тут маньяк какой-то ходит с черным волком?
        - Без понятия. Наверное, сами себе страшными историями запугали. Я просто ворота цепью перемотал и клемму с аккумулятора у них сбросил, чтобы они удрать не смогли. И спросил, откуда они машины угоняли. И все. Я к ним даже, больше и не подходил. А собака сидела у машины, выполняла команду «охраняй», так что, все было в рамках закона. Давайте, забирайте этих малолеток, они все угоны на вашей территории совершили, я еще поспать хотел, мне на службу к девяти утра тащится.
        Когда через десять минут сотрудники ОВО увозили с базы юных правонарушителей и угнанную тачку, я смотрел на эту картину с умилением - никогда до этого не видел, чтобы подростки, так доверчиво и робко, льнули к милиционерам, стараясь не отходить от них ни на шаг.
        Через пять часов.
        - Громов. Чем планируешь сегодня заниматься?
        - Домой поеду, отдыхать.
        - Не понял!
        - Что не понятно, товарищ майор? Я всю ночь охранял базу отдыха, замерз как собака, проголодался, сейчас спать домой поеду. И вообще, я там больше ночевать не буду. Я рапорт написал, запчасти обнаружил, раскрытия вам дал, жулик сидит. Дальше дело не мое. А то у нас один раз сделаешь доброе дело, в общих интересах, а на следующий день уже всем должен становишься.
        - Громов!
        - Я Громов, вот только больше я туда не пойду. Или приказ издавайте, что я там сутками дежурить должен, с предоставлением отгулов…
        - После развода останься, определимся по твоей работе.- тон начальника не предвещал ничего хорошего.
        Когда народ, бросая на меня сочувственные взгляды, потянулся к выходу, я подсел за начальственный стол.
        - Слушаю, вас, Александр Александрович.
        - Нет, это я тебя слушаю. Чем ты таким важным занимался, что так устал за ночь? Хорошо, за две ночи. Сам знаешь, сейчас отпуска, дежурить некого ставить, не говоря про раскрытия, а ты тут отгулы какие-то требуешь. Всем сейчас тяжело. Давай, езжай домой, передохни. А с обеда выходи, поработай. Обязанность раскрывать преступления с тебя никто не снимал.
        - Никак нет, не могу работать. Всю ночь не спал…
        - Что ты мне сказки рассказываешь? Запер домик и спать лег….
        - Вот вам мой рапорт, товарищ майор и пусть вам после его прочтения будет стыдно.
        - Это что?
        - Докладываю, что сегодня задержал на территории базы четырех человек и угнанную машину, похищенную с территории Центрального района. Задержанные и похищенное передано сотрудникам территориального РОВД, о чем на рапорте имеется пометка. Могу идти?
        - Стой! Вот скажи - как ты умудрился на закрытой базе задержать машину?
        - Вы не поверите, шеф, но они мне ее на запчасти пригнали.
        Выйдя на крыльцо райотдела, я задумался - куда пойти? Ехать домой спать не хотелось. Если усну днем, то весь день насмарку. Буду потом, как дурак, остаток дня и вечер болтаться с дурной головой, а потом еще и ночью не смогу уснуть. Лучше пораньше спать лягу вечером, если получится. Так то, если совсем уж честно, я ночью выспался. Под утро потеплело, поэтому, выпроводив «центральщиков» с территории базы, вместе с угнанной с их территории «тачкой», я запер ворота и завалился спать, заведя будильник на наручных часах на восемь часов утра. Холодный ветер с реки перестал выдувать из-под кожуха остатки тепла, и я даже уснул. Утром, подскочив от неприятного жужжания на запястье, как будто оса попала в ладонь, я быстро накормил Демона остатками печени и поехал в РОВД, даже успев на утренний селектор. Довольный начальник Центрального РОВД рассказал городской милицейской общественности о заслуженном успехе его сотрудников - задержании устойчивой группы угонщиков автомобиля, с перспективами на раскрытие нескольких угонов. Значить от моего рапорта избавились, по-простому, выкинув его в мусорную корзину. Да и
Бог с ним. Даже, если бы, рапорт прошел официально, ни в какие зачеты мне эти раскрытия не идут. А это значило, что «Сик транзит глория мунди», мирская слава проходит, и через несколько дней мои начальники, забыв свое обещание - не требовать раскрытий, начнут смотреть на меня глазами кота из будущего мультика «Шрек», а убедившись, что их кротость и жалобный вид положительного действия на меня не оказывают, начнут энергично закручивать гайки. А значит, мне пора, в режиме «лайт», начинать создавать заделы раскрытий на будущее. В принципе, было несколько вариантов увеличения своих показателей, но очень уж они были стремными. У меня не был решен вопрос с ворами, в которых я стрелял на территории Института метрологии, а скоро могут вернуться с дачи старшие Черновы, которым я обещал решить вопросы с преступниками. И второй вопрос, что не дает мне спать спокойно - гаражи в зарослях возле улицы Прооперированного наркома, куда мы были завезены вместе со Светой ночным «бомбилой». Как-то очень жутко мне было в том месте, и скорее всего, интуиция меня не подводит, несколько тайн ждет там своего исследователя.
        Припарковав машину во дворе я зашел домой, сбросить грязную и отсыревшую за ночь одежду. Хотелось оставить пистолет дома - на улице выглянуло солнце, температура поднялась до двадцати пяти градусов, а из-под рубашки кобура видна внимательном человеку, а мой сегодняшний визит планировался, как неофициальный. Но, идти в этот глухой угол без оружия было просто зябко. За прошедший с той ночи месяц, мне пару раз снилось, как меня сбрасывают с глинистого берега бывшего карьера кирпичного завода, и просыпался я с криком в момент, когда над моей головой смыкалась мутная зеленая вода, а руки мои были связаны за спиной, а к ноге привязана какая-то железяка с отрицательной плавучестью…
        Пистолет я сунул в матерчатую сумку из плотной серой ткани. Туда же отправились литровая бутылка молока и витой батон, с румяной корочкой, густо посыпанный маком, которые я купил в гастрономе возле дома. Образ «студента - Шурика» дополняли приглянувшиеся мне очки с толстыми стеклами, которые я привычно сдвинул на кончик носа. На дне сумки тихонько звякал о стекло бутылки электрический фонарик.
        Пройдя немногочисленные домишки частного сектора, я спустил Демона с поводка. Пес радостно взвизгнул и помчался черным челноком между кустов, а я выбрал одну из многочисленных тропинок, вьющихся среди зарослей, надеясь, что она выведет меня в нужное место.
        К гаражам я вышел внезапно. При свете дня, несколько металлических коробок, разбросанных в беспорядке среди белоствольных берез, не выглядели загадочными или таинственными. Пейзаж дополняли несколько разномастных скамеек, самодельная эстакада, приподнятая над неглубокой ямой, самодельный мангал, сваренный из ржавого железа. В густых ветках высоких деревьев вился черный провод, наброшенный на один из столбов линии электропередачи, идущей мимо. Второй конец провода уходил в нутро самого просторного из гаражей. Местечко имело вполне обжитой вид, но никого живого я не видел и не слышал. Я обошел гаражи по широкой дуге, удалился от них по какой-то тропе, после чего вернулся назад и стал, с видом праздного бездельника, приближаться к интересующей меня точке, отламывая от батона куски мякоти. Никого и ничего, тишина стоит, все гаражи заперты. Я подергал дверь электрифицированного гаража, затем, нащупал фонарик на дне сумки. Широкий рассеянный луч, рожденный огромным отражателем и слабой лампочкой, не хотел фокусироваться в узкой щели между створками ворот. Я, как не вглядывался в узкую щель, то одним, то
другим глазом, не видел ничего, кроме мглы и каких-то пятен.
        - Эй! Ты что тут делаешь? - голос за спиной прозвучал, как гром среди ясного неба. Я резко обернулся. В паре метров от меня стоял старик в потертой синей фуфайке и заношенной майке-алкоголичке, когда-то, лет десять назад, бывшей салатного цвета. Костлявая кисть, с синем потертым солнцем и крупными буквами «СЕВЕР» между лучами, сжимала молоток.
        - Ты кто такой? Что здесь вынюхиваешь?
        - Вы знаете хозяина этого гаража?
        - Знаю.
        - Подскажите, как его можно увидеть?
        - Слушай, паренек, я тебе больше не слова не скажу, пока не скажешь, кто ты такой.
        - Я из Энергосбыта, а тут, как мне кажется, человек самовольно подключился. - я потыкал пальцем в деревянный столб, откуда к гаражу шел провод.
        - А документ то у тебя есть, сбыт?
        - Да я здесь случайно оказался, у меня собачка потерялась. И вообще, это не мой участок. Но о самовольном подключении я доложить обязан.
        - Пойдем, у меня где-то телефон хозяина записан. - дед махнул рукой и пошел в сторону соседнего гаража. Покопавшись в замке, старик открыл дверь и шагнул в темноту в глубине железного бокса.
        - Заходи, сейчас я записную книжку найду.
        - Я лучше здесь постою.
        - Да мне надо, что бы ты тут посветил, а то, как у негра в жопе…
        - Я не буду туда заходить. Я в темноте совсем ничего не вижу…- я потыкал в очки.
        Чем больше старик зазывал меня в гараж, тем сильнее я понимал, что заходить в тесноту металлической коробки мне нельзя категорически. Да еще, последние десять минут, Демона нигде не было видно. Я свистнул, надеясь, что загулявший пес услышит мой зов. Дед тут же выглянул из гаража, подозрительно обвел глазами окрестности:
        - Ты что шумишь?
        - Я же говорю - собачку ищу.
        - На бумагу, тут телефон хозяина записан. Позвони ему, у него точно все в порядке с подключением.
        - Хорошо, спасибо - я вытянул руку и выдернул из руки старика клочок бумаги. Подходить к двери гаража ближе я не собирался: - Сегодня позвоню.
        - Позвони, позвони. - дед захлопнул дверь, затаившись в темноте гаража.
        Интересно, что он там делает, в темноте? Пока я уходил, мне казалось, что моя спина горела от злобного, пристального взгляда. Потом, мне пришлось еще пол часа бегать кругами по узким тропкам и кустам, пока эта черная рожа Демона не выскочила из - за какой-то мусорной кучи. Пес был мокрый, грязный, но чрезвычайно довольный. Давно я не видел его таким счастливым. Было ощущение, что Демон временно променял меня пробегающую мимо течкующую суку, с которой он все это время и отводил душу. Интересно, как он разогнал кучу конкурентов? Несмотря на явный косяк, мой четвероногий друг был таким счастливым, что у меня не нашлось сил ругаться на него.
        По номеру телефона, написанному корявым почерком на обрывке тетрадного листа, я позвонил через пару часов, когда отмыл, посеревшего от грязи, пса в своей сидячей ванной. Возможно, мне показалось, но голос в телефоне был похож на голос деда с татуировкой «СЕВЕР» на кисти, что давеча настойчиво пытался заманить меня в темный гараж.
        - Здравствуйте. Мне сказали, что по этому номеру я могу услышать Федора Ивановича.
        - Это я, а кто спрашивает?
        - Это инспектор Энергосбыта. Я сегодня был возле гаражей и мне сказали…
        - А, я понял, о чем вы. Можете приехать, я вам все покажу. У меня стоит счетчик, и он опломбирован Энергосбытом. И за свет я плачу. Можете приехать вечером, я вам все покажу, и счетчик и квитанции о оплате.
        - Нет, спасибо, тем более, что это участок не мой. Раз у вас все в порядке, то и замечательно. Просто видно, что у вас на столбе отводка нестандартная стоит. Так что, извините за беспокойство, всего вам хорошего.
        Я положил трубку и задумался. Плохо, что сегодня не получилось подобраться к этим гаражам, и вечером, естественно, я туда не пойду. Можно, конечно, смастырить удостоверение инспектора «Энергосбыта», тем более, что запас пустых красных корочек у меня есть, а в это время, различные документы, заполненные посредством печатной машинки, были достаточно распространены. Главное - оттиск печати похожий в уголок влепить. Но, варианты вечерней встречи могут быть самые разные. Это при свете дня дедушка постеснялся мне на улице голову молотком проломить, а вечером, вполне может не сдержать свое желание. И отволокут меня до затопленного карьера, носящего сейчас романтическое название - озеро Подъемное. А может быть, покажут мне электросчетчик, подключенный к кабелю и на этом проверку Энергосбыта можно считать законченной. Нет у инспектора этой организации дополнительных полномочий, чтобы продолжать вынюхивать и высматривать. А как человек, отвечающий за оплату и оформление договоров энергоснабжения, я этой банде, вряд ли, интересен. Скорее убьют, если сразу не уйду, а попробую втереться в доверие. Человека «с
прошлым» под это место подвести? Маловероятно, что получится. Не то место, чтобы новые лица появлялись, да еще и втирались быстро в доверие к местным жителям, сразу заподозрят подставу. Ложиться в засаду, ожидая, что давешний калымщик привезет к гаражам пассажиров «пожирнее», а уедет уже без них? Так, не факт, что он их каждый день возит, и подъездных дорог в эту глушь идет несколько, а все не перекроешь. И возле гаражей не заляжешь. Место, вроде бы, глухое, но любую активность аборигены заметят влет. Да и ночные бдения в кустах, полных комарья, меня, в последнее время, не заводят. Двух ночевок на базе хватило - спину ломит, и боль в почки отдает, как бы не застудить их, на службе государевой. До медицины высоких технологий еще четверть века, а ближайшие годы нас ждет, вообще, развал системы здравоохранения. Любую серьезную болячку лечили за границей, а в больницу ложились со своими лекарствами и простынями. Так, не придя к какому-то плану, я посмотрел на хранящего на полу пса, что лежал на спине, вывалив на показ все свое хозяйство. Ну точно, какую-то сучку нашел и бросил меня наедине с жутким дедом.
Ладно, завтра займусь его воспитанием, а сегодня, это счастливое существо, все равно, ничего не поймет. Я прошел в уборную, кое как разместился в ванне и включил горячую воду на уровень «почти кипяток», замер в блаженстве. Отключать воду на месяц в нашем районе планировали только на следующей неделе, поэтому, прогреть кости и органы, еще была возможность. И когда я погрузился в нирвану от обволакивающего меня тепла, и спина с почками перестала ныть, в входную дверь моей квартиры начали отчаянно звонить, а потом, и стучать.
        Глава 13
        Недостаточная дистанция.
        Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        Вынырнув из сладкой дремы, я молодецки выскочил из ванны и…неловко перебирая ногами по, вмиг ставшими скользкими, как каток, керамическим плиткам, чуть не разбил голову о унитаз. Только в последний момент я успел ухватится за влажные трубы, по которым в задранный к потолку бачок вливалась и стекала вода. Отдышавшись (картина, как бы смотрелась алая кровь на белоснежном ободе унитаза всплыла у меня перед глазами) я обернул полотенце вокруг чего положено и шагнул к входной двери.
        - Какого хера! - первая мысль, посетившая меня, когда за дверью, что я распахнул со всей дури, обнаружился стажер по безвестникам Руслан, был срочный вызов под очи начальства: - Никуда не поеду! Заболел!
        Я уже практически захлопнул дверь, но в последний момент понял, что для посланца руководства у Руслана слишком убитый вид, с таким лицом казенные вопросы не решают.
        Поэтому дверь я не захлопнул, напротив, выглянул, чтобы полюбоваться на сгорбленную фигуру, совсем не похожую я знакомого мне, бравого оперативника.
        - Руслан, стой. Стоять, я сказал!
        Парень прошел еще пару шагов и замер.
        - Заходи, я то я из ванны, продуло ночью сегодня. - я прикрыл дверь, натянул свежие трусы и майку и прошел на кухню: - Проходи, раздевайся.
        Руслан, с самой мрачной мордой, которую я у него видел, застыл на пороге моей кухоньки безмолвной глыбой.
        - Проходи, присаживайся. И, извини, что наорал на тебя. Думал, что опять руководство на работу вызывает. Рассказывай, что случилось?
        Повествование Руслана не отличалось ни оригинальностью, ни закрученностью сюжета, все в рамках новых времен.
        Вчера, среди бела дня, папа Конева Руслана, Конев Борис Викторович, ехал на принадлежащем ему автомобиле ГАЗ-21 по улице Тяжелого наркома, когда перед оленем на капоте его машины мелькнуло что-то белое, вспыхнули стоп-сигналы, скрипнули тормоза. Впереди его машины застыл белый багажник чего- то иностранного, с мягким чмоканьем распахнулись двери, и четыре крепких молодых человека, несмотря на теплую погоду, облаченные в, модные в этом сезоне, желтые кожаные куртки, что неизбалованная советская молодежь, с боем покупала в тамбурах проходящих поездов «Пекин-Москва». Борису Викторовичу помогли выйти из машины, потыкали в царапины на мощном заднем бампере белого цвета и озвучили ценник в одну тысячу долларов на восстановление товарного вида. В залог добрых отношений у гражданина Конева-старшего забрали из бумажника водительское удостоверение и все наличные, в размере тридцати рублей. На прощание парни попросили погасить возникшую задолженность завтра, не позднее пятнадцати часов дня (уже получается сегодня), и не затягивать с полным расчетом, так как пени за просрочку платежа у них очень нескромные.
        - Ну, и какая проблема? - я не понимал, зачем Руслан рассказывает мне это: - Пусть идет и пишет заявление в нашем отделе. Мы задержим паразитов, маленько их повоспитываем, а когда они раскаются, передадим по территориальности в Центральный РОВД.
        - Не понял? А как? - Руслан выглядел потрясенным.
        - Что не так то?
        Оказывается, Конев - старший весь вчерашний день потратил на подачу заявления в соседний отдел милиции, но так и не смог это сделать. Начальник районного ГАИ смотрел в сторону и рассуждал о самовольно оставленном месте дорожно-транспортного происшествия и сокрушался, что сейчас уже ничего нельзя сделать и намекал л то, что Конев старший вступил в гражданско - правовые отношения, а народный суд находится в другом месте. В райотделе, куда Бориса Викторовича послал уставший от него начальник районной автоинспекции, сразу же спросили, имело ли место применения физической силы. Узнав, что по здравому рассуждению, водительское удостоверения было передано практически добровольно, интерес к дальнейшей беседе потеряли и отправили мужчину опять в ГАИ иди народный суд. И, в довершении всего, государственной номер иномарки и даже модель оставалась неизвестной. Борис Викторович помнил только то, что это был автомобиль иностранного производства.
        - Сейчас сколько времени? - я лихорадочно чистил зубы, понимая, что мы ничего не успеваем сделать.
        - Половина третьего!
        - Давай нашим звони, кто сможет - через пятнадцать минут у отдела подхватим. Давай, иди вниз, машину заведи, я сейчас - я сунул Руслану ключи от «Нивы» и задумался - брать ждущего с поводком у порога пса или не стоит. Решил, что хуже не будет и распахнул дверь перед обрадованным псом.
        Узенькая улица Баснописца плотно стояла, что было теперь регулярным явлением, после того как разрыли под строительство второй ветки метро улицу Отца мертвых душ. Хорошо, что «Нива» позволяет многое. - я, на первой передачи, под недовольный шепот соседок, что как всегда оккупировали лавки у всех подъездов, перевалил через высокий бордюр и покатил по пешеходной дорожке в сторону улицы Прооперированного наркома - по ней я имел шанс добраться до РОВД хоть с небольшим зазором по времени. Демона, несмотря на его протесты пришлось запихнуть в багажник - я надеялся, что хоть кого-то Руслан вызвонил.
        Напротив, РОВД я развернулся, игнорируя двойную сплошную полосу и подкатил к крыльцу - на мое счастье дежуривший на выезде с площади основателя старшина Орлов, из районной Госавтоинспекции, в этот момент отвернулся, выискивая своих жертв на площади, а то весь мозг бы мне вынес своей оценкой моих умственных способностей.
        Руслан выскочил из салона и заметался по стоянке, когда из РОВД выскочили два ужасно целеустремленных парня с резиновой палкой - Кислов Миша и Коробов Антоша.
        - Здорово! - Антоша начал дергать переднее сидение, пытаясь откинуть его вперед.
        - Тоша, рычажок нащупай пожалуйста, и подними его вверх.
        В багажнике взвыл злой Демон, которому не нравилось сидеть в тесном отсеке, рядом с воняющей смазкой сумкой с инструментом, когда кто-то рассиживается на его законном удобном сидении.
        - Давайте быстрее загружайтесь. У нас пять минут осталось
        Наконец все влезли, дверь захлопнули и я, выскочив со стоянки, помчался по улице Дрейфующих полярников в сторону Центрального рынка.
        Опоздание на момент прибытия составляла уже десять минут - центр Города был перекопан в десятке мест меняющими трубы энергетиками, и я вообще не понимаю, как мы куда-то доехали.
        - Вон они! - белая иномарка выделялась из потока, в котором еще преобладали отечественные изделия, и неторопливо сворачивала на улицу Садовода. На наше счастье мы успели буквально в последнюю секунду.
        - Руслан, отца нигде не видишь?
        - Нет. Остановись, я пробегусь по округе…
        - Некогда, боюсь, что он в той машине.
        - Что? - Руслан наклонился к лобовому стеклу, пытаясь хоть что-то рассмотреть через тонированное заднее стекло «Ниссана».
        - Я боюсь, что твой отец в машине. В любом случае, нам надо узнать, кто это и куда они едут.
        Белый «Ниссан Блюберд» шустро катился по улице Негражданских, после чего, напротив базы ОМОНа, свернул в частный сектор и нырнул в короткий переулок, застроенный небольшими домишками.
        Я прижал «Ниву» к обочине.
        - Руслан, быстро посмотри из-за угла, куда они свернули.
        Парень выскочил и, перебежав заросший полынью газон, прижавшись щекой к черным бревнам старого сруба углового дома, стал выглядывать из-за угла.
        С противоположной стороны дороги на нас, с изумлением, пучил глаза постовой у ворот проходной отряда милиции особого назначения, пришлось помахать открытым удостоверением, иначе, боюсь, через пять минут нас бы повязали бы бойцы дежурного взвода.
        - Машина во двор заехала, пятый дом справа. Отца в машине не видел. - Руслан с надеждой повернулся ко мне: - Что делаем?
        - Вы вылезайте и будьте наготове, а мы через ворота попробуем послушать, что там творится.
        Ворота были старые, сбитые из, серых от старости, не крашенных досок, внахлест, не оставляющей не малейшей щели. Калитка была закрыта на старую щеколду. Я походил у забора, нашел длинную щепку, поддел щеколду, потянул ее вверх и засунул свой любопытный нос во двор, что бы тут же отпрянуть назад - из покосившейся собачьей будки, гремя ржавой цепью вылезал небольшой пес злобного вида, весь в клочьях седой, свалявшейся прошлогодней шерсти.
        - Ну что там? - Руслан нетерпеливо теребил меня за плечо.
        - Чо-чо? Собака там! Сунемся - гавкать начнет, да и цепь до самых ворот достает…
        - Может через соседей, по огородам пройти?
        - Долго получиться… Жди здесь, я сейчас.
        Через пару минут я втолкнул за калитку недоумевающего Демона. Мы, вчетвером, сгрудились у калитки, через узкую щель наблюдая за «встречей на Эльбе».
        Демон, оказавшийся на чужой территории, виду не подал, а высоко подняв голову, горделиво двинулся к, замершему у будки, оскалившему зубы, серому псу.
        Из дома, через распахнутые по летнему времени окна, донесся какой-то шум.
        Руслан попытался отпихнуть меня от калитки, но я успел повиснуть на широких плечах.
        - Стой! Две минуты ничего не решат! Через две минуты мы войдем в любом случае.
        Демон двигался вперед красивым шагом, как породистый жеребец. Серый лохматик рычал, скаля зубы, но по мере приближения черного кобеля стал неуверенно вилять хвостом, а потом жалобно взвизгнув, упал на спину, подставляя брюхо.
        - Все, пошли, тихо, под окна.
        Мы вчетвером, пригнувшись к самой земле, бросились под окна домика, при этом, стараясь держаться подальше об обнюхивающих друг друга четвероногих.
        Звуки из дома сливались в сплошной гул голосов, было абсолютно непонятно, что там происходило. Надо было идти. Я вытащил из карману черную вязанную шапку и натянул ее налицо. Неделю назад я купил ее на Центральном рынке, проделал дырки для глаз и рта - количество лысых «четких пацанов» в спортивных костюмах на улицах становилось все больше, ребята сбивались в стаю, пора было начинать жить по-новому. Я обвел взглядом изумленные лица коллег и одними губами прошептал:
        - Ну что? Пошли?
        Сразу за маленькими сенями располагалась темная кухонька. Спиной ко мне стоял и резал колбасу, крупными кусками на изрезанной деревянной доске, невысокий коротко стриженный парень. Нож в его руке был старый, с перемотанный синей изолентой пластмассовой рукоятью, и сильно источенным длинным лезвием. Черное лезвие с чавканьем отделяли ярко-розовые ломти «Докторской» об большого батона. Из комнаты доносились звуки радио и крики, значит задерживаться на кухне было нельзя, кричать «милиция», а потом долго уговаривать парня с колбасой бросить нож - времени не было. Поэтому я сделал два осторожных шага и медленно потянул к себе огромную табуретку, явно тяжелую. Парень с ножом почувствовал мой замах, начал поворачивать голову, когда массивный кусок дерева обрушился на его широкую спину. Наверное, я перестарался - здоровый с виду тип, упал, как будто из него выдернули все ниточки, и теперь он лежал на боку, моргал глазами и хватал воздух широко распахнутым ртом. Три человека перепрыгнули через тело, развалившееся посреди тесного помещения. Я пинком отправил выпавший из руки парня нож под широкую тумбу и
устремился вслед за коллегами.
        А в комнате шла шумная возня. Хозяева дома оказались крепкими ребятами, и борьба с операми шла, мягко говоря, почти на равных. Если бывший десантник, прикрывая своего отца, сидящего на диване с окровавленным лицом, играючи отбивал резкие, но однообразные прямые от невысокого парня в белой футболке с американским орлом на спине. А вот невысокие Кислов с Коробовым чувствовали себя гораздо хуже. Мишу Кислова, перегнув через боковую спинку дивана, деловито душил могучей рукой квадратный борец с складками на стриженном затылке, и теперь Мишино лицо грустно выглядывало из подмышки его противника, глядя на мир мутными, плохо соображающими глазами. Бугрящаяся от мышц спина борца выглядела непробиваемо, поэтому я нарушил закон - ударил Мишиного партнера тяжелым ботинком в голову. С первого взгляда вроде бы ничего не изменилось, но, как мне показалось, взгляд Миши стал более осмысленным, наверное, захват ослаб. Контрольный удар заставил борца тяжело повалится на пол, увлекая за собой и Мишу. Антоше Коробову тоже не повезло, он сцепился с самым высоким, почти двухметровым парнем. Очевидно тот сбил Антона с
ног ударом длинной руки, но сейчас в их свалке наступил определенный цейтнот. Коробов, получив по морде и упав на пол, стреножил своего противника, сцепившись мертвой хваткой в голени и марая светло-голубые джинсы своего противника кровавыми соплями из разбитого носа. Высокий обидчик маленьких пытался добить Коробова, но высокий рост мешали ему и удары выходили слабоватыми. Не люблю дубинки, но не сегодня. Я подобрал черный кусок резины, что валялась на полу и ударил великана сзади, по подколенным ямам. Напряженные ноги того подогнулись, он попытался развернуться и отмахнуться от меня, но Антон не дал ему это сделать. После третьего удара высокий парень, размахивая руками, как дерево ветвями, повалился и упал навзничь.
        - Держи его, Тоша! - я прыгнул на длинного и ударил его массивной рукоятью дубины между лопаток, когда он попытался приподняться. Коробов, быстрый, как таракан, бросив ноги поверженного противника, на четвереньках переполз ко мне и быстро зацепил наручники на запястьях высокого бандита.
        - Руслан, иду к тебе! - я с трудом встал с колен.
        - Все, все! Хватит! - соперник Руслана, увидев, что остался один, поднял перед собой раскрытые ладони.
        - Цепляйте его и вот этого! И с кухни чувака притащите. Все, я пошел вызывать папе «Скорую» и милицию. И, Руслан, я не вернусь. У меня срочные дела. Извини.
        - В каком смысле - ты не вернешься?
        - Руслан, у меня очень - очень срочные дела. Вы теперь сами справитесь. И наручники мои потом забрать не забудьте. Все, всем пока.
        По внешнему виду своих коллег, я понял, как сильно они во мне разочарованы. Но я больше ничего не сказал, шагнул за порог, но тут же вернулся.
        - Борис Викторович, вы как?
        - Очень плохо, голова сильно кружится.
        - Сейчас «скороя» приедет. Вот только здесь подпись поставьте.
        - У меня рука ручку не удержит…
        - Надо постараться.
        - Что? Гро…- Руслан попытался оттеснить меня от отца.
        - Заткнись! Пожалуйста, Руслан. - я сунул сидящему мужчине клочок бумаги и авторучку: - Соберитесь и как сможете распишитесь. Вот так, замечательно. Всем пока, увидимся.
        Во дворе у собачьей будки сидели два грустных пса. Только тот, что был черным и ухоженным грустил по причине грусти по хозяину. Второй же, серо-седой, грустил по причине голода и неустроенности. В мятой миске, проржавевшей почти насквозь, кроме позеленевшей воды ничего не было. В любом случае, его дальнейшая судьба была незавидной. Если рэкетиров задержат, то пес скорее всего сдохнет с голода. Если рэкетиры «отскочат» от этой истории, то первым делом эти ребята начнут искать виновного в их сегодняшних неприятностях. И первым виновным будет назначена вот эта серая и нечесаная морда с залитыми зеленым гноем грустными глазами. Тогда я совершил новое преступление, очередное, в длинной череде совершенных сегодня - содрал металлический ошейник с чужого имущества и, крепко ухватив растерянно виляющего пса, за загривок и повел его со двора.
        - Заскакивай - я распахнул заднюю дверцу нивы и сделал приглашающий жест. Но, дворняга, очевидно, не понимал, чего я от него хочу.
        - Демон, вперед!
        Черное сильное тело одним прыжком заскочило в багажник «Нивы» и, с почти человеческим вздохом, свернулся клубком на полике.
        - Теперь ты! - я подтолкнул безымянного пса вперед, на этот раз он понял, чего от него хотят.
        - Не ругайтесь…- я задрал вверх серую лохматую ногу: - пацаны.
        Глава 14
        Как не крутись…
        Для решения задачи номер один было необходимо ехать в Дорожный РОВД. Я вырулил на полосу, ведущую в центр, через пару минут обратил внимание, что встречные водители очень странно смотрят на меня. Оказывается, я забыл снять свою черную шапочку, и теперь все встречные пялились на меня. А ведь я хотел просто отоспаться сегодня. Лучше бы остался на работе, толку бы было больше. А ведь начальник мне еще не скоро забудет мот отгул, по каждому поводу будет тыкать мне этим «выходным». Как назло, кабинет руководства был закрыт, и мне не представилась возможным продемонстрировать начальникам мое служебное рвение. Через час я входил в дежурную часть, неся в руках заявление гражданина Конева Бориса Викторовича на трех страницах где было подробно изложено о, совершенном в отношении его, факта вымогательства со стороны четырех, ранее незнакомых ему гражданами. В свойственной мне драматической манере, я изложил всю череду унижений, оскорблений, лишений, через которые пришлось пройти гражданину Коневу, указав, в числе прочего, государственный регистрационный номер иностранной машины злодеев и их приметы.
Внимательно перечитав заявление и исправив несколько ошибок, я сверившись с образцом подписи Конева, расписался за него, внизу каждого листа. После чего, перекинул ручку в левую руку, начал корябать рапорт от имени Руслана, о том, как он, в рамках своих должностных обязанностей, совместно с оперуполномоченными Кисловым и Коробовым, увидел, как его отца - гражданина Конева Б. В., с применение насилия, опасного для его жизни и здоровья, усадили в незнакомую ему автомашину. Преследуя на попутном транспорте похитителей, сотрудники милиции проследовали, через распахнутую калитку, во двор частного дома, где, услышав крики, поняли, что существует реальная угроза жизни и здоровью похищенного, и вошли в дом, где задержали четырех граждан, что незаконно удерживали и били гражданина Конева Б. В.
        Вовремя сданная в дежурную часть бумажка заявления дорогого стоит. Мой принцип - не делать ничего, пока показания заявителя не будут правильно и полно изложены на бумаге, несколько раз спасали меня от крупных неприятностей. В любом случае, эти невзрачные листы дешевой бумаги, густо исписанные корявым почерком, должны помочь Руслану.
        - Это что? - дежурный вытянул руку с тонкой стопкой бумаг, пытаясь разобраться в смысле текста - наверное дальнозоркость у человека начала проявляться.
        - Это Конев просил отдать. Похищение человека, вымогательство…
        - Какое похищение? - дежурный от неожиданности уронил бумаги на стол:
        - У нас не бывает похищений…
        - Да ты не волнуйся, территория не наша, ты просто зарегистрируй и центральщикам отправь…
        - А, ну ладно, а то я даже испугался как-то…
        Дежурный сунул мое творение в высокую кипу скопившихся на столе документов.
        С чувством выполненного долга вышел на крыльцо, с удовольствием зажмурился на солнышко, и уже шагнул к машине, когда нелегкая принесла шефа. Вынырнув из «шестерки», которую руководство «приватизировало» под себя, любимых, шеф, не глядя по сторонам, недовольно шевеля черными усами, казалось бы прошел мимо меня, в помещение Дорожного РОВД, как вдруг внезапно остановился и ткнул в меня пальцем:
        - Паша, тебя Света Клейменова просила сегодня или завтра заехать к ней в прокуратуру.
        Я небрежно кивнул в ответ, показывая, что информацию усвоил и принял к исполнению, а в душе у меня все заледенело, как будто я нырнул в январь, с его крещенскими морозами. Следователь Дорожной прокуратуры Клейменова Светлана Григорьевна, симпатичный ситуационный враг, последняя следователь районной прокуратуры, которой досталось вновь возобновленное уголовное дело в отношении меня по признакам состава преступления, подпадающего под…бла - бла - бла, короче, «за превышение». А ведь, пожалуй, она его, судя по срокам, решила в суд направлять. А значить, приходит время мне сыграть с судьбой в виновен- невиновен. Я конечно понимаю, что в этом деле не может быть ничего серьезного, меня изобличающего. Просто слова Катьки Беляевой, по паспорту Беляевой Катерины Семеновны, подстилки душегуба и отравителя Пронина Михаила, что, не дрогнув, отправлял пенсионеров на тот свет, против моих слов. Катя Беляева, считавшая, что с, исчезнувшим в дебрях исправительной системы СССР, «фельдшером» Мишей у них неземная любовь, достойная пера Шекспира, и только я помешал ей познать настоящее женское счастье, ненавидела меня
люто. И количество этой ненависти постепенно трансформировалось в качество, дав на финише всходы в виде законченного уголовного дела. И хотя, большую часть серой папки из плохого картона, составляли постановления о прекращении и возобновлении многострадального уголовного дела, ситуация была крайне опасной для меня. Все зависело от судьи, что могла решить мою судьбу с крайне плачевным для меня результатом. Я последний месяц гнал из головы все мысли об этом чертовом деле, надеясь, что проблема сама собой рассосется, тем более, что следователь прокуратуры Клейменова меня более к себе не вызывала. Но, очевидно, что дело не рассосалось. Хотелось решить неприятное дело сегодня, но я вспомнил, что в багажнике «Нивы» страдают от тесноты два живых существа. Да и вообще, столько дел еще необходимо решить сегодня. Я, плюнув в душе на Беляеву, с ее неземной любовью, и на Клейменову, с ее старательностью и, сев в машину, ввинтившись в плотный поток автомобилей, шустро покатил в сторону улицы Басенника, к своему дому.
        Когда задняя дверь «Нивы» вздыбилась вверх, я ожидал увидеть двух несчастных узников, но в очередной раз ошибся. Узники были, но они самым бессовестным образом дрыхли, свернувшись в две шерстяных калачика. Если серый «дворянин», проснувшись, смотрел на меня настороженно, то Демон нагло зевнул мне в лицо, одновременно попытавшись и облизать. Хорошо, что я посадил собак в багажник - не придется салон очищать от собачьей шерсти. Через сорок минут я, весь мокрый с головы до ног, стоял перед сидячей ванной в своей квартире и одновременно пытался делать три дела - удерживать серого пса от попыток вырваться и убежать, поливать его из душа теплой водой, смывая серые хлопья пены и клочья старой шерсти и одновременно отпихивая любопытную морду Демона, что возбужденно пытался залезть в маленькую ванну и тоже принять участие в веселье. Наконец, после второго намыливания и полоскания, с приблудыша стала стекать прозрачная вода, я оглянулся и выругался - старая простынь, что я планировал использовать в качестве полотенца для нашего гостя, стараниями шебутного Демона переместилось от ванны к порогу. Ванная
комната хотя и небольшое помещение, но дотянуться до скомканной тряпки у порога - задача непосильная. Воспользовавшись моим замешательством, серый варвар вновь попытался выскочить из ванной, я удержал его с большим трудом, в последний момент ухватив за скользкую, короткую шерстку на загривке.
        - Да что ты будешь делать! - наверное, смотрелось эпично, как я, прихватив толстую шкуру на шее затаившегося серого, что терпеливо выжидал следующего удобного момента, и согнув правое колено, максимально вытянул назад левую ногу, вслепую, пытался нащупать пальцами левой ноги и подтянуть к себе скомканную у порога старую тряпку.
        Следующим испытанием стало для меня кормление псов. Миска для собаки была только одна, а портить еще один экземпляр своей, немногочисленной, посуды на одноразовую благотворительную акцию я не собирался, поэтому сначала в миску была выгружена половина содержимого «собачьей» кастрюли, что охлаждалась в холодной воде в рукомойнике на кухне. Голодного серого, что поскуливая, не сводил горящих глаз с громко чавкающего Демона, я с трудом удерживал в коридоре. Гостеприимство, гостеприимством, но Демон был толерантен, пока вопрос не касался еды. Сейчас он жадно ел в одно горло кулеш на говяжьих костях, утробно рыча и подозрительно косясь одним глазом на вырывающегося из моих рук, роняющего слюну, Серого.
        Наконец, Демон вылизал до блеска свою миску и сыто потрусил на свое любимое место между матрасом и окном, где, с грохотом, уронив свое могучее тело на доски пола.
        - Все, Серый, теперь пошли тебя кормить. - я отпустил шею приблудыша и он, с повизгиванием, бросился к вожделенной миске, чтобы, тут же, разочарованно взвыть - кроме запаха вкусной еды, более ничего интересного в миске не осталось.
        - Угомонись, сейчас все будет - я вывалил в миску остатки еды из кастрюли и чуть не опрокинул содержимое - серая морда почти выбила миску из моих рук. На счастливое повизгивание моего гостя из комнаты прибежал сытый Демон, но свару устраивать не стал, посмотрел задумчиво с минуту на, поглощавшего еду, Серого и ушел обратно спать.
        Через час я растолкал спящего на спине, сытого и счастливого Серого и потащил его на улицу - два кобеля для моей маленькой квартиры было слишком много, да и процедура кормления животных в две смены мне совсем не понравилась. Проснувшийся Демон бросился вслед за нами к выходу - оставаться дома в одиночестве он не пожелал. Бабки у подъезда встретили появление нашей компании подозрительным молчанием. Если, с существованием Демона, спасителя болонок, они уже смирились, то появление у меня еще одной собаки умильных улыбок у пожилых соседок почему-то не вызвало.
        - Здравствуйте, уважаемые! - я слегка поклонился: - Как здоровье, как внуки? А я вот собачку везу к бабуле на дачу, сторожу пристроить хочу. Представляете, бандиты держали собаку на цепи, на железном ошейнике, и даже воды у пса в миске не было, про еду я не говорю. Мне кажется, что его неделю не кормили. Ну, что, ребята, поехали?
        - Паша подожди! - услышав про то, что пес у нас в доме не поселится, бабки заметно расслабились и подобрели: - Подожди пять минут, мы сейчас ему поесть вынесем…
        - Будем очень благодарны. Я его конечно накормил, но не уверен, что у сторожа на дачах для него сегодня еда найдется.
        Бабульки натащили для серого «сиротки» несколько пакетов еды - свежесваренные кости с остатками мяса, кусочки сала, пара крупных рыбин минтая - общий вес гуманитарной помощи составлял пару килограмм. Еще раз поблагодарив добрых женщин, я загрузил собак в, уже привычный им, багажник и поехал в сторону поселка Гидростроителей.
        Сторож садового общества остался без собаки неделю назад. Живущая у него в ограде черная Найда, по вечерам неизменно сопровождавшая его в обходах вверенной территории, за каким-то чертом перемахнула через забор садового общества и выскочила на, проходящее в двадцати метрах от сторожки, оживленное шоссе, где и попала под колеса рейсового автобуса, неторопливо мчащегося по маршруту «Сельхозакадемия - совхоз Океанский». На счастье, Серого, Михаил Васильевич - так звали сторожа дачного общества, никого на место Найды еще не подобрал и сейчас, вполне благосклонно, смотрел на осторожно обнюхивающего свой новый дом - просторную будку, Серого.
        - Ну что, Паша, оставляй его, думаю, мы с ним уживемся.
        - Мне тут еще бабушки во дворе еды насобирали - я протянул старику увесистый пакет.
        - О, вот это хорошо! Мне общество на собаку, конечно, деньги выделяет, но сегодня, сам понимаешь, ничего подходящего нет, не ждал я, что собаку привезут. - сторожа обрадованно принял подношение и заглянул во внутрь: - О, тут ему на пару дней хватит.
        - Ну тогда не буду вам мешать - я попрощался со стражем садоводческого имущества, махнул рукой Серому, что, с счастливой мордой, выглядывал из будки и быстро пошел в сторону машины - был, вполне уже, вечер, хотелось поскорее попасть домой. Дав Демону минут пятнадцать побегать на колхозном поле, которое через пять лет превратиться в территорию элитного коттеджного поселка, я посадил пса в кабину рядом с собой и, пропустив чадящий солярой, торопящийся домой, на автобазу, старый «КАМАЗ», помчался в сторону Города.
        Следующее утро.
        - Громов, чем сегодня планируешь заниматься? - начальник «угла» уставился на меня подозрительным взглядом.
        - С утра, в соответствии с вашим указанием, еду в Дорожную прокуратуру, а там как пойдет…
        - В каком смысле - как пойдет?
        - Ну, я не знаю, вдруг меня задерживать будут? Как в таких условиях можно что-то планировать?
        - Не болтай! - майор сплюнул через плечо и постучал по поверхности стола: - Сегодня не задержат, так что давай, планируй.
        - У меня указание из «области» пришло по выявлению СТО на территорию района и отработки их на причастность к кражам и угонам.
        - На раскрытие что?
        - Сегодня ничего, товарищ майор.
        - Смотрите, сами в пятницу начнете ныть, чтобы вам в выходные дали отдохнуть…
        Вот такая наша действительность. В стране шестой год шагает перестройка и гласность, строится новая, демократичная Россия, а если по одному раскрытию в день уголовный розыск не дает, то хрен уйдешь на выходные. Правда, личный состав отвечает тихим саботажем, появившись на утренний развод, после чего, рассосавшись партизанскими тропами, исчезает из поля зрения начальства с концами. Но, чтобы уехать в пятницу за город, до утра понедельника - о таком даже подумать никто не смеет, это кощунство и потрясение основ.
        - Что, Светлана Григорьевна - я поднял взгляд от страниц уголовного дела, лежащего передо мной: - Решили прогнуться и в суд вот это фуфло отправить?
        - Что вы предлагаете делать? - следователь прокуратуры достала из ящика стола длинную пачку импортных сигарет и нервно закурила: - Я и так тянула до самого последнего момента, продлялась, пока шеф позволял. Но теперь все, мне дали указание дело направлять в суд.
        - Ну, так то да, с другой стороны. А не боитесь, когда из суда дело вернут на доследование, то вас саму накажут?
        - Не боюсь. Я сразу договаривалась, когда дело брала, что мне максимум будет выговор, который снимут через неделю.
        - То есть, в суде, я могу себя не сдерживать?
        - Можешь.
        - Я вас понял, Светлана Григорьевна, спасибо. А не подскажете, когда Беляева рожает?
        - Да, может быть сейчас и рожает. Во всяком случае, по срокам сегодня-завтра.
        - Спасибо. Покажите, где расписаться, что я с делом ознакомился?
        Распрощавшись со следователем прокуратуры, уже вполне дружески, я вышел на улицу. До заседания суда оставалось около месяца и мне, обязательно, надо за этот срок скомпрометировать все доказательства по уголовному делу. Саму Белову я трогать не буду, пусть спокойно рожает - если ребенок родиться здоровым, это будет лучшим доказательством отсутствия тяжких последствий вменяемых мне действий. Гинеколог - Яков Леонидович, что на непонятных основаниях, несколько месяцев снабжал Белову справками о тяжелом ходе беременности, уже у меня на крючке с того момента, когда за деньги выдал, подосланной мной, Маргарите Михайловне справку о наличии у нее беременности сроком 6 - 8 недель. Правда, эта писулька вошла в противоречие со справкой, полученной Маргаритой в тот же день, в женской консультации по месту прописки, в которой тамошние специалисты уверяли, что у Маргариты Михайловны признаки беременности отсутствуют. Пожалуй, с доктором надо заканчивать и начинать заниматься другими фигурантами. Звонок в службу «ноль девять» обогатил мой ежедневник номером телефона женской консультации по улице имени Лысого
красного бандита, а звонок в регистратуру медицинского заведения подарил надежду увидеться с загадочным доктором еще до обеда - я, как раз, успевал к концу приема.
        В коридоре женской консультации я смотрелся диковато - женщины, пребывающие в различной степени беременности не сводили с меня испытывающих глаз. Наконец, ближе к тринадцати часам, из кабинета с табличкой 'Врач гинеколог первой категории Давидович Я. Л. выпорхнула нимфа лет восемнадцати, в белом коротком платье, больше женщин перед кабинетом не было. Я коротко стукнул и вошел в кабинет.
        Доктор, брюнетистый мужчина лет сорока, что-то писал в толстой карточке, у окна перебирала какие-то бумаги молодая женщина, также облаченная в белый халат.
        - Прием закончен! - доктор поднял голову от бумаг: - Гхм…молодой человек.
        - Ничего, доктор, я ненадолго! - я показал врачу краешек служебного удостоверения из кармана.
        Глава 15
        Кругом враги.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Светлана, отнесите, пожалуйста карточки в регистратуру, я сейчас туда подойду. - начал выпроваживать доктор свою помощницу.
        Девица в белом халате, явно уходить не хотела, но после секундного колебания, собрала кипу толстых медицинских карт и, громко фыркнув, покинула нас. Мы с доктором несколько секунд прислушивались к гневному перестуку, удаляющихся по длинному коридору, каблучков, затем уставились друг на друга.
        - Чем могу вам помочь, молодой человек? Пришли на осмотр? - доктор кивнул в сторону монстрообразного гинекологического кресла, занимавшего треть кабинета.
        - Спасибо, наверное, в следующий раз. У меня к вам вопрос, доктор. - я сунул ему к самым глазам раскрытое служебное удостоверение: - Подскажите, это вы писали?
        На стол между нами легла справка, выданная в этом кабинете Маргарите Михайловне о наличии у нее беременности. Яков Леонидович попытался схватить бумагу, но я положил руку на стол между ними, намекая, что попытки порвать или съесть документ будет мною безжалостно пресекаться.
        С выражением лица - «А я говорил, что не надо с бабами связываться!», врач откинулся на спинку стула.
        - Нет, не узнаю, это не я писал.
        - Как это не вы? Я в коридоре сидел, когда женщина вышла от вас с этой справкой…
        - Ничего не знаю, писал не я, почерк не мой. Я вот как пишу! - Давидович схватил со стола небольшой клочок бумаги и ручку и стал выводить аккуратненькие, совсем не врачебные, буковки: - Вот видите! Ничего общего нет!
        Доктор был прав, общего, между двумя почерками не было ничего.
        - Ну возможно, не вы, а ваша сестричка? - я кивнул на закрытую дверь кабинета: - А вы только печать ставили?
        По заблестевшим глазам врача, я понял, что промахнулся.
        - А это вы с сестрами разбирайтесь! - зло и внезапно начав картавить, закричал доктор: - Как видите, моя печать свободно на столе лежит, любой мог ее поставить. А с сестрами вы уж сами разбирайтесь. Моя медицинская сестра, которой я мог по любому вопросу доверится, видите ли, рожать собралась! А мне каждую неделю новую сестричку на прием дают. Я даже - врач склонился ко мне, доверительно понизив голос и деланно пуча глаза на закрытую дверь кабинета: - не всех по именам запоминаю, они тут меняются постоянно. Поэтому, пожалуйста, вы с ними сами разбирайтесь. - Яков Леонидович даже замахал на меня ладошками, как будто чужих кур гнал со двора. Я видел, что доктор меня совсем не боится и не мог понять, в чем дело. Надо было взять паузу, подумать и начинать сначала.
        - Хорошо, уважаемый Яков Леонидович, я сейчас выясню, что за медсестра с вами работала в этот день и тогда мы с ней вернемся, устрою я вам очную ставку. - я развернулся и шагнул в коридор
        - Буду ждать! - ехидно пропел мне в спину гинеколог.
        На пороге я замер, после чего резко обернулся к торжествующему победу эскулапу. Я понял, почему доктор так смел, я же сам, бывало, такие фокусы проделывал.
        - Простите, доктор, еще один момент. - я шагнул к столу, оторвал еще один клочок бумаги от какого-то медицинского бланка: - Ну-ка, напишите мне пожалуйста левой рукой - Справка…Выдана…
        - Зачем это? Я не умею. - доктор даже отодвинул стул от стола, демонстрируя мне невозможность написать хоть строчку левой рукой.
        - Яков Леонидович, если мы сейчас скандал поднимем, то у меня найдутся законные способы заставить вас написать несколько строк левой рукой. А, между тем, куча подобных справок, подписанных вашим именем подшиты в одно уголовное дело в Дорожной прокуратуре. И, если вы думаете, что это шуточки такие…
        - Как в уголовном деле? - По побледневшему лицу врача, я понял, что он очень расстроился.
        - Да, доктор, представляете? Вы тут маленько шекелей хотели срубить, а посредством ваших поддельных справочек захотели человека в тюрьму засунуть, а тот почему-то упирается, жалобы пишет, что мол доктор гинеколог неправильные справки выдает…
        - Послушайте, чего вы от меня хотите? - доктор успокоился, сел на стуле ровно и смотрел мне в глаза прямо и твердо: - Я в любом месте скажу, что я этих справок не писал и на учете пациенток с такими данными у меня нет. И вы никогда не докажете, что я к этим бумажкам имею какое-то отношение. Кстати, я два года назад печать терял, о чем писал соответствующее заявление. Мне даже выговор влепили с занесением.
        - Замечательно, доктор, что вы к этим бумагам отношение не имеете. Возьмите, пожалуйста лист чистой бумаги и подробно все это напишите, что никогда подобных справок не давали.
        Доктор сложил сплел пальцы на животе, покачался на стуле в глубоком раздумье, потом решительно мотнул головой, вытащил из ящика стола чистый лист и потянулся за ручкой:
        - На чье имя писать?
        - На имя прокурора. Вы сразу на двух листах пишите, через копирку. Найдете копирку?
        Доктор уверил меня, что копирку найдет, кое как скрепил между собой два чистых листа, заложив между ними копировальную бумагу, и стал медленно, периодически вздымая печальные глаза к потолку и что-то бормоча, писать, что Яша ни в чем не виноват.
        Через полчаса мы распрощались с жуликоватым доктором, с одной надеждой на двоих - больше никогда не встречаться. Объяснительную от гражданина Давидович Я. Л. на имя прокурора Дорожного района я обязан был отправить в прокуратуру, но этого делать я не буду. Если бумага попадет на стол прокурора или следователя Клейменовой Светланы сейчас, они, поняв, что основное доказательство, на чем они пытались, хоть как-то, обосновать привлечение меня к уголовной ответственности, оказалась лютой липой, и впору Беляеву Катерину привлекать за заведомо ложный донос (мечты-мечты), прокурорские найдут причину продлить срок производства по делу и начнут копать дальше, а мне это совсем не надо. Нет, копию с заявления я, как положено, отправлю прокурору, только областному. Пока письмо дойдет, пока областная прокуратура разберется с ним, пока исполнитель изготовит сопроводительное письмо и отправит его в районную прокуратуру, мое дело уже будет в суде, и ничего исправить прокурорские не успеют. А первый экземпляр заявления Давидовича я отдам судье, в судебном заседании, что, надеюсь, даст мне основание требовать
отправки уголовного дела обратно в прокуратуру, для производства дополнительного расследования, что дает неплохие шансы, что на этом этапе дело заглохнет окончательно где-то в архивах прокуратуры. То, что меня суд может оправдать - об этом я даже не мечтал, оправдание подсудимого судом является действом, чуждым нашей правовой культуре и годиться только для американских адвокатских сериалов.
        Кстати о адвокатах. У меня, в качестве одной из первоочередных задач подготовки к судебному процессу в отношении меня, любимого, является нейтрализация адвоката, что на протяжении нескольких месяцев консультировал Беляеву Катерину. Судя по бумагам, подшитым в уголовном деле, этот правозащитник очень сильно замотивирован сделать мне плохо, это явно неслучайный сотрудник юридической консультации, отрабатывающий установленную государством ставку, внесенную в кассу районной юридической консультации.
        Я полез в ежедневник, перелистывая многочисленные, исписанные страницы в поисках данных адвоката Беляевой. Вот он кажется - Кружкин Борис Семенович, юридическая консультация Центрального района. Отлично. Сейчас самая модная тема - привлечение адвокатов к ответственности за нетрудовые доходы, то есть, когда гражданин, заплатив в кассу консультации, предположим, семь рублей, за составление жалобы силами адвоката, передает правозащитнику еще сто рублей в конверте, из рук в руки. Все понимают, что это смешно, и за семь или десять рублей юрист с высшим образованием и статусом адвоката ломаться не будет, но все продолжают играть в социализм, с установленными государством, доступными для трудящихся ценами, и поэтому, газеты регулярно смакуют очередную историю о недотепе - адвокате, принятом доблестными чекистами с очередным конвертом в кармане или в портфеле и в мгновение ока, потерявшем все. Поэтому схема отработана, осталось только решить, кого из моих доверенных лиц отправить, с пачкой меченных денег, на прием к алчному, я уверен, что алчному, Кружкину Борису Семеновичу.
        Придя в хорошее настроение я направил машину через мост, в родной район, в предвкушении от предстоящей охоте на адвоката, еще не зная, что уже сам явлюсь участником охоты адвокатов, выступая при этом совсем не в роли охотника.
        Не успел я спустится в свой, почти любимый подвал, как сверху раздался грохот шагов быстро бегущего человека. Надеясь, что это не очередной жулик, что пытается сбежать от милиционеров, но только, по ошибке, выбравший неправильную дорогу, и сейчас, как лось во время гона, несущийся не к выходу из ментовки, а напротив, я подальше убрал кружку с горящим чаем. На прошлой неделе имел место прецедент, или инцидент, правильным будет и то, и другое.
        Воришка, которого дежурный следователь, после допроса, повела в дежурку, спутал направление и попытался сбежать, выбрав не то направление. Так как в конце коридора он уперся в тупик, а по его следам, под испуганные крики следователя, уже летела погоня из дежурной части, этот придурок, вместо того, чтобы сдаться, побежал по лестнице вниз. Оказавшись в подвале, беглец, деревенский здоровила ростом в два метра, с кулаками, как сибирские арбузы и полным отсутствием мозга в похмельной голове, заметался, дергая все двери подряд. Ленинская комната, рота ППС и кандейка старшины были заперты, в туалете, запершись, старательно кряхтел старшина Окунев, съевший что-то не то на обед, а единственной живой душой в этом закутке был я, замерший с кружкой горячего чая в руках. Парень взревел и пошел на меня в рукопашную, правда, получив в морду триста грамм кипятка, он чуть поостыл, и упустил момент, а через минуту сверху ссыпалось несколько милиционеров, толкавшихся в дежурной части и прибежавшие на крики девушки - следователя. В общем, кружку я убрал подальше, на сейф и приготовился защищать вверенный мне
кабинет. Но, вместо убегающего злодея, из-за угла появилась испуганная физиономия Руслана.
        - Здорово, брателла! Что случилось? Чаю будешь? - я дотронулся пальцем до «гостевой» кружки, вопросительно глядя на своего приятеля.
        - А? Нет, не буду. Представь, Паша, сейчас адвокат тех жуликов, что моего отца похитили, приходил. Сказал, что если мы им десятку не отдадим, то пойдем по статье, за разбой.
        - Чего? Сколько он требует?
        - Десятку, десять тысяч! - голос Руслана сорвался в фальцет, молодой опер явно был на грани истерики: - Центральщики с делом о нападении на отца что-то мутят, ничего не говорят, а этот, прикинь, так нагло мне говорит - или десять тысяч до конца недели, или мы все сядем.
        - А он - это кто?
        - Да не знаю я, адвокат какой-то. Он мне красную корочку сунул, а я, что-то растерялся и не посмотрел, как его фамилия. Но наглый такой, с золотыми пуговицами…
        - Что?
        - Говорю, что костюм у него шикарный, явно импорт, и пуговицы, как золото, горят.
        - Куда он пошел?
        - В сторону Храма, пешком двинулся. Мы на улице разговаривали. Я потом видел, что он прямо по улице пошел, в ту строну.
        - Давно?
        - А? Нет, недавно. Я с ним как разговаривать закончил, то сразу к тебе, вниз, побежал.
        - А про меня, что я там был, кто-нибудь знает?
        - Нет, мы про тебя не говорили никому, ты же сказал, что мы там втроем были.
        - Хорошо, и не говорите не кому. А сейчас побежали.
        - Куда?
        - Наверх, на машине этого хрена с горы догоним…
        - Может не надо? Люди же кругом…
        - Руслан, я говорю, что ты мне его покажешь, а там решим, что делать будем. Я же его не видел. А ты, кстати, что имел в виду?
        - Да, нет, Паша, ничего, оговорился я. Побежали.
        Не успели мы отъехать от здания РОВД по улице Дрейфующих полярников трехсот метров, как Руслан стал отчаянно тыкать пальцем вперед:
        - Вот он, вон идет!
        - Который из них? - я притормозил и прижал «Ниву» к бордюру.
        - Да вон, в темно-синем костюме и с портфелем.
        Я разглядел, неторопливо шагающего, молодого человека в хорошем костюме, красиво облегающем его спортивную фигуру.
        - Ага, понял. Давай, Руслан, вылезай и иди в отдел. Я за этим прослежу, потом приеду, будем решать, что и как дальше будем поступать.
        - Ладно, я понял. - Расстроенный Руслан выполз из высокой «Нивы», в сердцах хлопнул дверью так, что я с трудом сдержался, чтобы не выскочить из салона и не обматерить удаляющегося приятеля. Мне кажется, что в глубине души, сотрудник МВД Конев очень надеялся, что я догонял зловредного адвоката с целью задавить его кованным бампером автомобиля.
        Я медленно поехал по правой полосе дороги, не сводя взгляда от, ничего не подозревающего, парня, что беззаботно помахивал новеньким, обтянутым коричневой кожей, «дипломатом».
        Медленно обогнав пешехода в синем костюме, я внимательно заглянул в его лицо, после чего, обогнав человека метров на пять, я вновь остановился, распахнул правую дверь и высунулся наружу, перегнувшись через пассажирское кресло:
        - Здорово, Саша! Ну ты и заматерел! Куда идешь?
        Зловредного адвоката я знал. Когда в год, в области, на юридический факультет принимают всего по сто человек, а все помещения института ютятся на половине первого этажа обычного жилого дома, то поневоле знаешь почти всех студентов, и старшие курсы вечерников, и младшие.
        В те счастливые годы государство готовило очень мало юристов, двадцать пять человек, которые принимались на юридическую специальность в университете Академгородка, вообще никто не учитывал, поэтому все друг друга знали, хотя бы в лицо. Красивого, смуглого парня, что учился в институте на три года меня старше, я последний раз встречал второго августа прошлого года, когда его, в тельняшке-безрукавке и голубом берете, ОМОН выловил из фонтана возле Сердца Города и привез, вместе с его разгоряченными коллегами-десантниками на разбор в наш РОВД. Брата-студента я вывел из РОВД, уговорив помощника дежурного, не записывать парня в книгу задержанных и тем более, не составлять на него протокол. К этому моменту ОМОН уже умчался ловить новых десантников, буянивших у Театра Водевиля, поэтому спасать будущего адвоката от сурового возмездия, мне никто не мешал, а задержанные… кто ж их считал, особенно второго августа.
        Мужчина в дорогом прикиде, что недоуменно рассматривал меня, ничем не напоминал расхристанного, пьяного и мокрого десантника, что я, проходными дворами, выводил к его дому, несколько раз пресекая его попытки сбежать от меня и вернуться к своим буйным друзьям.
        - Мы знакомы?
        - Саша, когда тебя второго августа ОМОН замел, и ты мог с работы вылететь, ты не сомневался, что мы знакомы…
        - Блин, вспомнил! Как тебя…- Саша защелкал пальцами, пытаясь вспомнить мое имя.
        - Павел меня зовут.
        - Точно, Паша, извини…
        - Не страшно. Ты куда идешь?
        - Домой, в центр.
        - Я тоже туда еду. Подвести? Запрыгивай. Тебе куда?
        - Поэта Фаталиста, дом сорок пять.
        - Отлично, мне по пути.
        Я посмотрел в зеркало заднего вида, и вывернув руль, воткнул «Ниву» в густой поток машин.
        - Ты где сейчас, Саша?
        - Адвокатом, в центральной юрконсультации.
        - Круто. Как работа?
        - Нравится.
        - Дашь телефончик?
        - Дам. А что случилось?
        - Да так, на всякий случай. Мне же еще два года учится, поэтому пристроили родственники юрисконсультом в конторку небольшую, чтобы юридический стаж шел. - я не имел дурной привычки совать милицейскую фуражку под заднее стекло автомобиля, поэтому разоблачения не боялся: - Ну ты же понимаешь, что это все временно. Споры хозяйствующих субъектов по поводу порванного кабеля и так далее. Скучно, деньги совсем небольшие. Хотелось бы потом в адвокатуру перейти, вот и спрашиваю. Может быть, что-то подскажешь, когда время придет.
        - Ну, да, конечно, обращайся всегда, буду рад помочь. - Саша продиктовал шестизначный номер телефона, после чего вскочил из машины во дворе полногабаритного дома и дружески мне улыбнувшись, скрылся в подъезде, а я порулил в сторону дома. Руслан меня немного подождет, да и плана действий у меня еще не было. Пока я знал только одно - бандитский адвокат жил в весьма сомнительном месте. С одной стороны, дом в стиле «сталинский ампир» окутывал ядовитым дымом Городской жиркомбинат, снабжавший половину страны хозяйственным мылом и майонезом «Провансаль», а с другой стороны, под окнами, круглосуточно орали и воняли, запертые в тесных клетках, обитатели городского зоопарка. До открытия просторного городского зоопарка, раскинувшегося на огромной территории соснового бора на окраине Города, оставалось долгие двенадцать лет.
        Глава 16
        Встречи и внезапные расставания.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Привет! - Сияющая Света махала мне из тамбура вагона, выглядывая из-за плеча проводника, что старательно и неторопливо протирал поручни цвета «слоновая кость» на выходе из плацкартного вагона скорого поезда «Красноярск-Москва».
        Наконец мрачный проводник закончил наводить блеск во вверенном ему хозяйстве и шагнул на перрон, а следом за ним, на меня, в высоты тамбура, прыгнула игривая тигрица, весом килограмм шестьдесят. Буквально чудом я удержал хихикающую и целующую меня девушку, а не распластался на асфальте под смех окружающих.
        Кое как оторвав от себя расшалившуюся девицу, я подхватил ее под локоть:
        - Ну что пошли?
        - Куда пошли? А чемодан?
        Ну да, логично. Прыгая на меня, Света меня пожалела и оставила чемодан в тамбуре, и вот теперь он перекрывал проход другим пассажирам, желающим покинуть этот поезд или просто покурить на перроне, пока в голове состава будут менять электровоз.
        - Извините, господа, девушка вся на нервах. - я выдернул чемодан и стараясь нести его бодро, шагнул к своей подруге.
        - Света! Ты телефон не потеряла? Звони, я буду ждать! - я даже сначала не понял, к кому обращается визгливый мужской голос за моей спиной. И только по лицу Светланы, что приняло выражение, как будто девушка увидела у своих ног гадюку, заставило меня обернуться.
        В двух шагах от меня стоял и пренебрежительно щерился редкими зубами парень лет двадцати, со худым, скуластым лицом, выгоревшими до белизны, льняными волосами. Кроме потертых джинс болотнинской швейной фабрики и туристических ботинок - говнодавов, на нем была потертая стройотрядовская куртка с кучей значков и надписей краской по ткани, а из-за плеча торчал гриф гитары.
        По идее за такое надо было бить в морду, но что-то меня останавливало, поэтому я просто стоял, глядя парню в глаза и ждал дальнейшего развития провокации. Между нами протискивались спешащие по своим делам пассажиры, за моей спиной тихо, на грани слышимости, попискивала что-то Светлана, а мы стояли, не отводя взгляда друг от друга. Студент изобразил какую-то гримасу, наверное, она должна была меня испугать, по «баклански», ловко сплюнул на асфальт в щель, между зубами, после чего развернулся на каблуках и неторопливо пошел в сторону переходного моста.
        У лестнице на переходной мост стоял знакомый мне милиционер из линейного отдела милиции на станции «Город-главный». Я замахал двумя руками, а когда он в изумлении поднял на меня глаза, начал делать знак рукой, как будто у меня за правым плечом вырос горб или гриф от гитары, а когда тот меня понял и мотнул головой в сторону приближающегося бойца студотряда, показал знак, как будто листаю книгу и что-то записываю. Фигура в голубой рубахе шагнула наперерез силуэту в защитной куртке, а я развернулся к стоящей соляным столбом Светлане.
        - Паша! У нас с ним ничего не было! Честное слово!
        Я сделал удивленное лицо, после чего подхватил девушку и ее чемодан, который, наверное, весил, как сама девушка, и потащил обоих по перрону.
        - Паша! Ну что ты молчишь?
        - Что я должен сказать?
        - Ты что, обиделся? Я же правда, ни в чем перед тобой не виновата!
        - Света, ты сейчас, вообще, о чем говоришь? Что ты ему не дала? Я это знаю. Он поэтому так и сказал, чтобы я думал, что ты ему дала. Это вообще - кто был?
        - Гриша, из…я забыла! Он что-то говорил, но я не поняла. Он в соседнем отсеке ехал, все ко мне приходил, на полку мою садился, пытался руки под одеяло сунуть. А вечером, поздно уже, я пошла к титану за кипятком, а он попытался меня в тамбур вытащить, или в туалет, я так и не поняла, куда он меня пытался затащить.
        - Очень жаль, Светлана, что ты мне не сказала раньше, что этот уродец к тебе руки тянул.
        - Я боялась, что ты драться с ним станешь…
        - Ну, в принципе, правильно боялась, но, то что не сказала сразу - это очень неправильно.
        Так, за разговорами мы дошли до моей машины, приткнувшейся у Железнодорожной библиотеки. Я, с наслаждением, закинул ненавистный чемодан в багажник, усадил в салон свету и с запрыгнул на мое сидение.
        - Ну что, куда поедем?
        - Давай ко мне! - Света игриво отбарабанила известную только ей мелодию тоненькими пальчиками по моей руке, лежащей на руле.
        Так как Светлана была гостила у родителей две недели, а я в ее отсутствие держал целибат, то я чуть было не согласился.
        - А может быть ко мне? У меня мясо по французский в духовке томиться, шесть банок импортного пива с вечера в холодильнике лежит. И Демон по тебе скучал. А у тебя, кроме засохшей традесканции, дома нишиша нет.
        - Паша! - моя пассажирка расстроилась: - Я же просила цветы поливать, а ты…
        - Да успокойся, радость моя. - моя рука абсолютно случайно упала с рычага переключения скоростей на прохладное бедро девушки и медленно поползла вверх: - Я пошутил. Вчера у тебя был и все полил…
        - Только вчера? - глаза Светланы выражали обоснованное недоверие.
        - Вчера был последний раз, а так, раз в три дня заезжал, все ноги сбил, пока наверх, к тебе, поднимался.
        - Паша, если ты мне сейчас врешь, и ты цветы засушил, я на тебя очень сильно обижусь. - Света обхватила себя за плечи и отвернулась к боковому окну.
        - Но ты узнаешь об этом только завтра, а сегодняшняя ночь моя - тихо, но так, чтобы услышала обиженная девушка, прошептал я и тут же поставил блок локтем - очевидно я уже перешел красную линию, и цветовод на соседнем сидении обозлился.
        Уже ночью, когда простыни были измяты, пиво выпито, и картошка с мясом основательно подъедена, а Демон, чтобы не видеть безобразий, что мы увлеченно творили со Светой, ушел спать под стол кухни, мы стояли, обнявшись, на балконе и смотрели на редкие звезды, выглядывающие из рваных облаков.
        - Паша, я бы хотела завтра уехать в свою квартиру - девушка скосила на меня вопросительный взгляд. Я промолчал, но отвечать надо было.
        - Света, мне бы не хотелось…
        - Паша, твоя квартира маленькая, в ней неудобно…
        - В твоей опасно.
        - Переезжай вместе со мной. Места нам хватит.
        - А собака?
        - Что собака? Бери собаку. Он ведь обои не рвет и по углам не гадит. Тем более, что у моего дома больше места, где можно с собакой гулять.
        - Неожиданно. Но я подумаю.
        - Паша, сколько ты будешь думать? Месяц, два? Ты понимаешь…- Светлана набрала в грудь побольше воздуха, чтобы засыпать меня аргументами и контраргументами, но я, прижав палец к ее губам, остановил словесный поток.
        - Давай.
        - Что правда? А когда? - Светлана не могла поверить в то, что я так быстро согласился. Уверен, она готовилась к длительной осаде и, наверное, даже была чуть-чуть разочарована в том, что я так быстро согласился.
        То, что за квартирой Светланы кто-то продолжал следить было очевидно из ниток, волосков и соломинок, что я обнаруживал при каждом моем посещении ее квартиры. И этот вопрос надо было решать, так как провожать подругу утром и встречать по вечерам я не мог, да и для Светланы это было неудобно. Вообще, количество нерешенных дел росло как снежный ком, и все дела были срочными и архисрочными. Ну, а жить в двухкомнатной квартире безусловно удобнее, чем ютится втроем в однокомнатной малосемейке. Да и ванная у девушки была не сидячая, в отличии от моего «бабушатника». Да и на кухне у Светы мне не приходилось втискиваться между столом и батареей отопления, ощущая трение чугунных ребер радиатора о мои ребра. А не поживется - значит съеду назад, по месту прописки.
        - Ты, кстати, когда на работу собираешься? Моя ладонь скользнула под футболку Светланы и поползла вверх.
        - Если руку не уберешь, то никогда! - Светлана вцепилась в мою ладонь двумя руками и повиснув на ней выбросила наглого захватчика из своего личного пространства.
        - Я серьезно! - я попытался просунуть руку с другой стороны, но опрашиваемая вырвалась из моих объятий и убежала в комнату, нарушив очарование момента.
        Ее место на балконе тут-же занял Демон, который встал радом со мной, опершись передними лапами на перила балкона, и повернув ко мне вопросительную морду, как будто спрашивая, почему я не чешу своего верного друга, раз эта глупая самка не поняла своего счастья и не позволила хозяину почесать ее.
        Проведя несколько раз по шерсти кобеля, так что он закатил глаза и задрыгал задней лапой, я посчитал свой долг выполненным и пошел искать сбежавшую девицу.
        - Вопрос остался без ответа! - я стукнул в запертую дверь ванной комнаты, где кто-то старательно чистил зубы.
        - Паша, ну вот почему обязательно идти в том магазин? Во-первых, далеко, во-вторых - он какой-то стремный. Может я в контору какую на работу устроюсь? - Светлана, видимо окрыленная сегодняшней быстрой победой в вопросе проживания в ее квартире, очевидно решила продавить все вопросы в свою пользу: - Вон, у нас в соседнем доме, в «Снабюжмортехника» бухгалтер требуется. Место хорошее, работы не много, зарплату сто сорок рублей обещают чистыми.
        - Света, это не обсуждается, надо идти на работу устраиваться в тот магазин, куда я тебя направил. Там ты хоть голодной не останешься. А в «санбюж» не ходи, их через год, максимум - через два года, все позакрывают, а людей на улицу выгонят. И те девочки, что там по полдня чай пьют и ни… ничего не делают, будут считать за счастье на «барахолку» устроится, каждый день с трех часов ночи до четырех часов дня из металлического контейнера тряпками торговать, без больничных и отпусков.
        - Паша, опять ты со своими жуткими фантазиями. Я просто не могу на тебя злится в первый день, вот поэтому и не буду с тобой ругаться. Ладно! Завтра схожу и попробую устроится.
        - Ну и умничка. Пошли спать.
        - Пошли, но только спать. Ты меня замотал, больше глупостей не будет. - перед моим носом строго помахали поднятым пальчиком.
        С утра, сразу после развода, меня поймал испуганный Руслан.
        - Паша, ты что вчера на телефон не отвечал? Я раз двадцать тебе позвонил.
        - Дома не было меня. А что, что-то срочное случилось?
        - Ну конечно, срочное. Я с опером из Центрального говорил, что дело отца ведет. Он мне сказал, что там полная жопа. Короче, у этих уродов адвокат крутой, из золотой десятке Города. Он следаку местному даже рот не дает открыть. Они сводят все к тому, что эти бойцы с моим отцом в аварию попали, он первый драться полез, а потом они просто его пригласили к себе домой, чтобы обсудить размер ущерба. А потом мы в дом ворвались, их избили и еще деньги у них забрали, якобы в счет погашения ущерба. Десять тысяч. И договор займа принесли, и сказали, что если надо, т заемщика, с кем договор займа на эту сумму подписан, следователю приведут. И заключение судебно-медицинской экспертизы у них готово. У одного, вообще, тяжкие телесные повреждения получаются. Так что эти десять тысяч, что они с нас требовали, они теперь официально заявили. Что делать будем, Паша?
        - А что делать? Это ваши проблемы. Я вас, гражданин, вообще, очень плохо знаю, чтобы с вами такие вопросы обсуждать…
        Судя по растерянно-обиженной физиономии моего товарища, шутка моя не зашла.
        - Руслан, не смотри на меня, как на врага народа. Я пошутил, но видимо не удачно. Пойдем ко мне в кабинет, потрещим. Только ты всю информацию на этих ребят с собой возьми, на этот дом, на машину их заграничную. Хорошо? Давай, я пока чайник поставлю.
        Судя по распечаткам, что принес мне опер по безвестникам, ребята - подставщики вполне успешно развивали криминальный бизнес и их надо было срочно останавливать. По адресу частного дома, буквально в пятидесяти метрах от базы ОМОНа, было подано три заявления о грабеже и хулиганстве, но, во всех случаях проверки по заявлениям были прекращены за отсутствием события преступления. Машина «Ниссан» тоже принадлежала какому-то гражданину, информации о котором, в распечатках из баз, данных ИЦ областного УВД, отсутствовала. Все четыре парня были ранее не судимы, двое имели водительские удостоверения.
        - Так, Руслан, не расслабляйся. Мне нужны данные на владельца этой машины, все данные по материалам, что отказными числятся, те есть фабула, кто проверку проводил, кто потерпевший по делу. По домашним адресам потерпевших тоже запрос сделай. И по местам прописки вот этих гавриков тоже запрос…
        - Это как? - Руслан явно был не в теме.
        - По каждому, по месту прописки, просто адрес в запрос забиваешь, и тебе приходит информация обо всех, кто в этом адресе прописан. И смотришь, вдруг что-то будет интересное, например, папа судимый, или мама состоит в обществе охотников и имеет три ружья. Давай, Руслан, не тяни резины - запросов много, сейчас другие набегут, два часа будешь в очереди стоять. Ты главное с хозяином машины определись тем более, что он на нашей территории прописан.
        Руслан появился через час, неся в руках огромную кипу распечаток.
        - Девчонки сказали, чтобы я две недели с запросами к ним не приходил.
        - Они шутят. Вот волшебное слово - я вытащил из ящика батончик «Марс»: - Девчонкам отдай, и ты будешь у них любимым клиентом.
        - О! Это что? - Руслан вертел увесистую черную упаковку в огромной руке.
        - Шоколад американский. По ленд-лизу прислали, гуманитарка.
        - Че, серьезно? А где дают? - Руслан местами был наивным парнем.
        - Руслан, я пошутил. Купил у спекулянтов, по госцене, за восемнадцать рублей. Все иди, будь в кабинете, а я поеду, поработаю с документами. Если будут вопросы - позвоню в кабинет. И будь готов после обеда со мной поехать, поработать. Все давай, я побежал! - я сложил листы с информацией, запер кабинет, но уже на лестнице был остановлен новым вопросом молодого сотрудника.
        - Паша, а нам…это…деньги собирать?
        - Какие деньги?
        - Ну, эти же сказали, десять тысяч собирать… Адвокат сказал.
        Я с досадой остановился, спустился на пару ступенек вниз, чтобы мои глаза были на одном уровне с глазами Руслана.
        - Брат, а я не знаю, что тебе сказать, просто не знаю. С одной стороны, это западло, бандитам деньги давать. А с другой стороны, возможно, надо начать собирать, чтобы были, но только не под проценты. А с третьей стороны, мы постараемся сделать все, чтобы мы победили. А с четвертой стороны, то, что вы отдадите этим упырям деньги, следствие и суд используют против вас, указав, что этим вы фактически признаете свою вину. Так что в этом вопросе я вам советчиком быть не могу. Все, я побежал. Шоколадку сам не съешь!
        Три часа я провалялся дома, на матрасе, в обществе счастливого Демона, попивая молотый кофе и изучая огромные листы с распечатками Информационного центра. А в два часа мы с Русланом стучали в старую дверь квартиры, расположенной в скромной «хрущевке» по улице Сурового края. Дверь нам открыла невысокая сухонькая старушка в толстых очках. Пропустив нас в темный коридор квартиры, она молча пошла в комнату, где села в массивное кресло перед стареньким черно-белым телевизором, на экране которого молодой Кожугетыч вступал в должность Главного спасателя.
        - Здравствуйте, бабушка! - мы с Русланом потоптавшись в коридоре и не дождавшись наводящих вопросов, вытерли подошвы о линялый коврик на пороге и прошли в комнату: - Подскажите, а Старостин Сергей Павлович здесь живет?
        - Племянник мой, прописан здесь. - Бабуля коротко взглянула не меня из-под очков и снова уткнулась в мерцающий экран.
        - А не подскажите, как Сергея Павловича можно увидеть?
        - Нет его, три месяца уже, как не появлялся.
        - Гм. А вы не знаете, где он может быть? Три месяца - все-таки большой срок.
        - Не знаю. Мабуть на работе.
        - Где он работает?
        - Моряк он, в Находке у него работа. На корабле ходит.
        - А вас не беспокоит, что он вестей не подает так долго времени?
        - Нет, он бывало и по полгода отсутствовал. А то, что не знаю про него, так поругались мы с ним, не помню уже почему. Он дверью хлопнул и ушел.
        - Простите, а вас как зовут, а то неудобно как-то…
        - Софья Архиповна я, Кривошапкина, девятьсот восьмого года. Паспорт в секретере лежит.
        - Софья Архиповна, а не подскажите, Сергей с вещами уехал?
        - Без вещей. Вон, его чемодан в кладовой стоит. Ну у него женщина была, он у нее частенько по несколько дней жил, может у нее комплект вещей был?
        - Женщину где эту найти можно, не подскажите?
        - Нет, это я не знаю. Знаю, что Люся зовут, и она в каком-то институте научном работает, больше ничего не знаю. Хорошая женщина, хотя и разведенка. Я с Сережкой сколько раз ругалась - женись на Люське, внучков мне нарожаете, я хоть умру спокойно, все-таки не мальчик, двадцать пять лет уже мужику.
        - Бабушка, вы нас извините, мы из милиции…
        - Да уж догадалась. Ко мне тоже, в тридцать седьмом году, такой обходительный клеился…
        - И?
        - Что и?
        - Вы сказали, что такой обходительный клеился. Чем закончилось то у вас с милиционером?
        - Так не знаю я. Я вижу такое дело, быстренько по оргнабору в Новосибирск то и укатила. Наверное, на войне убило. Жалко, красивый был.
        Бабка даже отвернулась от телевизора, видно, уйдя в воспоминания о обходительном и опасном милиционере, пришлось опять закашляться.
        - Что, заболел что ли, за преступностью гоняясь? Давай чаю с медом сделаю.
        - Спасибо, не надо, просто подавился. - я даже замахал руками: - Нам надо у вас заявление взять на поиск без вести пропавшего племянника. Вы не против?
        - А что, милиция сейчас по квартирам ходит и добрые услуги оказывает? Не слышала что-то таких новостей.
        - Нет, Софья Архиповна, не оказываем мы добрые услуги. Просто на машине, записанной на вашего племянника, едят очень плохие люди, и мы хотели выяснить, он машину продал или они у него ее отобрали? Была у Сергей машина?
        - Была, как же. Большая, белая, японская. Внутри все красиво. Только руль неправильный у нее.
        - Не знаете, где сейчас машина?
        - Не знаю. Меня Серега один раз на ней прокатил, до поликлиники, а куда она потом делась я не знаю. Он, когда у меня жил, она под окнами стояла, радом с «Запорожцем» Степаныча.
        - Степаныч у вас где живет?
        - Двумя этажами ниже, квартира прямо подо моей.
        - Спасибо, вам, большое, Софья Архиповна! - я повернулся к Руслану: - Ты бери заявление о пропаже Сережи, все полностью, с осмотром и изыми расческу или зубную щетку, а я пойду, со Степанычем пообщаюсь.
        Степаныч дома отсутствовал, зато он был обнаружен во дворе, торчащим попой из моторного отсека ушастого «запора», цвета грязной морской волны. Услышав, что я тоже являюсь владельцем «Запорожца», только не «ушастого», а «горбатого», Степаныч проникся ко мне особым доверием, даже доверив подержать ключ «тринадцать на пятнадцать». Обсудив с автолюбителем перспективы развития японского автопрома, и в частности фирмы «Датсун», мы перешли к обсуждению племянника Сереги.
        Как рассказал Степаныч, белую иномарку Серега привез из Японии в апреле этого года. Машина стояла во дворе, моряк ездил на ней редко. Две недели окрестные пацаны и мужики ходили во двор смотреть чудо враждебного автопрома, после чего, постепенно, ажиотаж исчез. Пропал Сергей одновременно с машиной в начале июня. Больше полезной информации получить от пенсионера не представилось возможным.
        Глава 17
        Звонок на рассвете.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        Утро для меня началось очень рано и было оно недобрым. Когда в сером свете нарождающегося дня я нащупал курлыкающую трубку радиотелефона, часы показывали пять часов утра.
        - Какого…
        - Привет Паша, дежурный беспокоит - в трубке раздался усталый голос дежурного по РОВД: - У нас труп, начальство сказало тебя поднять.
        - А я к трупам какое имею отношение?
        - Убитый - таксист. Группа по тяжким вчера допоздна работала, только в двенадцать из РОВД ушли, Александр Александрович сказал тебя поднять. Тебе машину направить?
        - Нет, Степаныч, спасибо, сам доеду. Адрес только подскажи, куда ехать?
        - Улица Листопада, дом семь. - дежурный обрадовался, что не надо гнать за мной дежурку и быстро распрощался: - Только не задерживайся, ладно, Паша.
        В руку мне ткнулся влажный нос Демона.
        - Привет. - я на ходу почесал пса за ухом: - Сейчас кофе выпью и поедем. Поедешь со мной на работу? Поедешь? Вот какой молодец, хороший мальчик.
        Из спальни вышла, пошатывающаяся как сомнамбула, Светлана и, не открывая глаз, неуверенной походкой пошла в сторону кухни.
        - Эй, а ты куда собралась? - я поймал девушку за теплую со сна руку.
        - Завтрак тебе готовить. - нечесаная головка ткнулась мне в плечо. Света, не открывая глаз, стала устраиваться на моей груди поудобнее.
        - Иди спать. Время пять часов утра, какой завтрак? - я ткнулся губами в пахнущую чем-то приятным макушку и, легким шлепком по оттопыренной попке, направил спящую девицу обратно, в сторону кровати.
        - Мне мама рассказывала, что если не будешь мужчину кормить завтраком, то его будет кормить кто-то другой. - Света задержалась на пороге спальни, ухватившись двумя руками за косяк двери.
        - Мама твоя молодец, но в пять утра ты должна еще спать. Я сам себе что-нибудь найду. Сладких снов.
        - Угу. Спасибо. - спящая голова изобразила энергичный кивок и девичье тело, обряженная во что-то, облегающее и очень короткое, окончательно скрылось в районе такой, манящей и зовущей вернуться, кровати.
        Родители Светланы, обитающие в далеком Минусинске (или Междуреченске? Я все время забываю), баловали великовозрастное чадо всякими вкусняшками, передаваемыми многочисленными знакомыми, часто заезжающими по делам в Город. Вот и сегодня, я побаловал себя приличным молотым кофе из зеленой картонной пачки, первый сорт, ГОСТ, все дела. Не долго им осталось существовать, таким упаковкам. Которые любят люди, ценящие качество. Скоро все завалит непонятные субстанции под этикеткой «Кофе растворимый», «Три в одном», которое всегда вызывало у меня кислое послевкусие. Сцедив в чашку с кофе струйку кремового цвета сгущенки из сине-белой банки, изготовленное в Кемеровском поселку Тяжино, я подвинул к себе блюдце с хлебом - сыром. В тоже мгновение в руку мне ткнулась чья-то жалобная морда.
        - Иди кашу есть. - я отпихнул попрошайку, но Демон был зачастую весьма настойчив. У меня появилась альтернатива - либо поделится, либо беспокойно пить кофе, все время ощущая на себе пристальный взгляд, сравнимый со всей скорбью еврейского народа.
        - Хорошо, но только один кусочек, и ты идешь есть кашу - ломтик сыра мелькнул в воздухе, щелкнули крепкие зубы, и мохнатый вымогатель отправился к своей миске, где он принялся с удовольствием поглощать овсянку с кусочками мяса, в магазине появляющееся под наименованием «Обрезь говяжья».
        Выпустив Демона побегать по кустикам на пять минут, я загрузился в «Ниву», завел мотор и включил радио.
        «Центральным событием пленума ЦК Компартии России стало заявление первого секретаря Центрального Комитета товарища Полозкова с просьбой освободить его от обязанностей первого секретаря ЦК Компартии России и вывести из состава Политбюро в связи с переходом на другую работу. Пленум удовлетворил просьбу товарища Полозкова. На должность первого секретаря ЦК Компартии РСФСР избран Валентин Купцов, секретарь ЦК КПСС, передает агентство ТАСС.» - бодро зачитал сообщение диктор радиостанции «Маяк»: - Переходим к новостям сельского хозяйства.'
        Господи, кто эти люди? Наверняка они сейчас значимые и номенклатурные, с пайками, спецдачами и персональными «Чайками». А через несколько дней Ельцин влезет на танк в Москве и все эти Полозковы - Купцовы будут сброшены со своих шестков, а, чуть попозже, в результате, исключительно, демократических процедур и в рамках правового поля, лишаться того, что они сейчас имеют. А через пару-тройку лет их «Чайки» и спецдачи будут выглядеть смешно и убого. Новые демократичные хищники будут пожирать всенародное добро в несопоставимых масштабах, а все льготы советской номенклатуры, наличие которых не дает спать спокойно всему советскому народу, будут смешны и нелепы, по сравнению с благами, которыми будет пользоваться любой начальник среднего звена в Новой России. Ладно, пора ехать. Я хлопнул ладонью по переднему сидению, и черная туша, одним прыжком, заняла свое законное место рядом со мной в салоне «Нивы». Вывернув со двора и проехав перекресток под мигающий «желтый» сигнал светофора, я проехал чуть - чуть и припарковал машину рядом с машиной дежурной части, из приоткрытой форточки которой доносился громкий
храп водителя. Человека убили или выбросили из машины уже трупом всего в двухстах метрах от места моего временного жительства.
        Тело мужчины средних лет и среднего телосложения лежало в позе эмбриона возле крыльца медицинского училища. Никто не накрывал тело, никто не обводил его контур на асфальте мелом. Юрист третьего класса Кожин Евгений Викторович, следователь Дорожной прокуратуры писал протокол осмотра, положив папку на теплый капот дежурного «УАЗика», на газоне, под окнами медучилища, эксперт-криминалист копался среди чахлых незабудок, собирая в целлофановый пакет найденные бычки.
        - Здорово! - я пожал руку прокурорскому «следаку»: - От нас кто-нибудь был?
        - Да, дежурный опер, молодой, я его не знаю. Пошел поквартирный обход делать.
        - А ты, что, дежуришь?
        - Ну да, два часа осталось. Не мог этот сука найти тело попозже. - со злобой, к неизвестному мне человеку, пробубнил Кожин.
        - Тут к восьми часам студентки бы в училище пошли, кто-нибудь, все равно, к трупу бы полез, врачебный долг выполнять. Встречаются еще такие люди. Так что тебя все равно до девяти часов успели бы сюда отправить. Сам понимаешь - криминальный труп в центре города валятся без присмотра не должен. А так есть у тебя вариант к десяти утра освободиться, если отвлекаться не будешь. Кстати, а кто труп нашел?
        - Да вон БОМЖ сидит.
        - И что, он сам милицию вызвал?
        - Ну, якобы он.
        - Понятно, ладно, тоже пойду на обход.
        БОМЖ на корточках сидел метрах в десяти от машины дежурной части и курил сигарету с золотистым фильтром, наверное, это был дружеский подгон от членов следственно-оперативной группы за правильную гражданскую позицию. Рядом стояли две старые матерчатые сумки со стеклотарой.
        - Здорово, бродяга.
        - Здорово, начальник, курить есть?
        - Нет, сигарет нет.
        Услышав, что курева в обмен на информацию не будет, БОМЖ, мужик без возраста, с пегой клочковатой бородой, в засаленной кепке, когда-то белого цвета с нашлепкой на лбу «Москва ?80», демонстративно отвернулся.
        - На тебе! - я протянул ему десятку.
        - Это что, начальник?
        - Ты слепой? Деньги, на развитие бизнеса.
        - М-м-м…- видно, что король помоек в это время суток предпочел бы сигареты, но, поколебавшись, деньги он принял, потянувшись за купюрой темной, от загара и грязи, рукой.
        - Что надо, начальник?
        - Про труп рассказывай.
        - Что рассказывать?
        - Слушай, если я тебе деньги дал, то это означает только то, что мне тебя пнуть лень. Если ты сейчас не расскажешь, как ты оказался возле трупа, я, все-таки, совершу насилие над собой и преодолею свою природную лень…
        - Да, понял я тебя начальник, что орать то сразу. - БОМЖ чуть отодвинулся от меня, опасливо косясь на мои ноги, обутые в тонкие китайские тапки, сделанных по подобию детских «чешек» - ну, не проснулся я до конца, надел очень неудобную обувь, а возвращаться и будить Свету не стал.
        - Тебя как зовут, кстати?
        - Толик я, Епишев.
        - Год и место рождения. Ну и отчество, заодно.
        - Епишев Анатолий Вячеславович, тысяча девятьсот пятьдесят шестой год, третье января, город Тула.
        - Ну и как ты в четыре часа утра оказался в этом районе, Епишев? - я постарался разборчиво записать данные свидетеля.
        - Так я это, валюту собирал. - БОМЖ ткнул пальцем в сумки со стеклотарой.
        - В четыре утра, в темноте?
        - Так эти помойки Колек Вшивый держит и его котла, меня сюда не пускают. Уже трижды с ними дрался, только их всегда трое-четверо. Я, значится, и начал в темноте по контейнерам лазить, пока Колек спит еще.
        - Ну ладно, с этим мы разобрались, что ты Вшивого обносишь. Давай, рассказывай, как труп нашел.
        - Да как нашел. Я же осторожно хожу. Вшивый и его пацаны конечно ушлепки, но пару раз меня чуть не отловили, поэтому я из-за угла вылезу, постою, послушаю, потом дальше иду. И вот я здесь стою, а, из-за угла, с улицы Переворота, такси заезжает, и здесь, в трех метрах от меня, останавливается. Ну я стою, смотрю из-за угла, как мышка. А оттуда парень, с заднего сидения вылезает и водительскую дверь открывает. Водителя за плечи выволакивает, садится на его место и уезжает. Вот и все.
        - Так ты его видел?
        - Кого?
        - Парня, что на такси уехал?
        БОМЖ отвернулся и замолчал. Но мне ответа и не требовалось.
        - Ну и что дальше?
        - А что дальше? Я в ментовку позвонил и стал вас ждать.
        - И почему ты в ментовку позвонил, а не убежал?
        - Мог бы - хрен бы я с вами связался. - БОМЖ от досады заскрипел зубами.
        - Ну так ответь.
        - Бабка меня спалила.
        - Какая бабка?
        - Вон ее окно. - Толик ткнул пальцем в одно из темных окон дома напротив: - Она целыми днями во дворе или у окна сидит, всех знает и все видит. Терентьевна зовут. Я, когда мужика обшарил, то уйти от греха хотел, а она мне из окошка говорит - Если ты, Пешка, говорит, ментов не вызовешь, то я тебя, говорит, ментам и сдам. И Вшивому расскажу, когда ты по помойкам лазишь, его бутылки тыришь.
        - И что ты, убогий, бабки испугался?
        - Ее попробуй не испугайся. Я ее в прошлом году послал по маме, так она участковому сдала мой балаган, что я в сарайках, на Социалистической, соорудил, и прикрыли мне килдымку мою. А там зимние вещи у меня хранились и вообще…мебель стояла.
        - Понятно, что с Терентьевной лучше не связываться…
        - А ты начальник не лыбся, оно, может быть, тебя еще коснется. Вот ты ее бабкой назвал, а она этого очень не любит.
        - Ладно, я понял и забоялся. Ты у потерпевшего что нашел?
        - У кого?
        - У мертвяка что нашел?
        - А, так у него уже карманы вывернуты были. Я только пропуск в таксопарк нашел в нагрудном кармане рубахи и все. И пропуск вон тому мужчине отдал - БОМЖ показал на сосредоточенного Кожина, лишь изредка поднимающего голову от протокола.
        - Понял я тебя, спасибо за предоставленную информацию…
        - Чего?
        - Спасибо говорю. - я двинулся к Кожину.
        - Слушай Женя, БОМЖа надо в спецприемник отправлять.
        - Зачем?
        - Он же видел убивца, в трех метрах от него стоял.
        - Да? - следователь покосился на беспокойно вертящего головой товарища без места жительства: - А зачем? Я его здесь допрошу…
        - Женя, а с чего ты решил, что он свои данные тебе назвал. Не факт, что у него паспорт есть, а если и есть…- я вернулся к важному свидетелю: - Анатолий, у тебя документы есть?
        - Как же. У меня, начальник, с документами полный ажур. Сейчас, погоди. - БОМЖ достал из-за пазухи засаленную тряпицу, из тряпицы прозрачный пакет, из пакета истертый паспорт гражданина СССР: - Смотри, начальник, все чики-пуки.
        Я уставился в на потертую фотографию на второй странице паспорта. Вроде бы похож, но…
        - Так это же не ты на фото!
        - Как не я! - БОМЖ с неожиданной прытью попытался выхватить из моей руки документ, но я умел отскочить, избежав переселения на меня всего его зоопарка.
        - Сел на место, быстро! Демон, ко мне! Из открытого окна «Нивы» неловко выпала черная туша и доброжелательно помахивая хвостом побежала ко мне.
        - Все, все! Начальник, убери собаку! - БОМЖ бухнулся на задницу и, закрыв голову руками, замер, став, как будто, раза в два меньше.
        - Что, ранее судим?
        - Да двести шестая и сто сорок четвертая…
        - И где тебя на зоне собаки рвали?
        - Я уже не помню. Начальник, Христом Богом прошу, убери собаку.
        - Не бойся, он к тебе не подойдет, если ты дергаться не будешь. Чей паспорт?
        - Кореша моего. Прошлой зимой в теплотрассе помер, стеклоочистителя перепил. Мне наследство завещал. Я его там прикопал, за могилкой ухаживаю.
        - Понятно. - я вернулся к следователю: - Жень, его надо в спецприемник отправлять. Его там отмоют, постригут, вшей выведут, потом можно будет допросить и фоторобот составить. А паспорт, кстати не его, а память о почившем друге. Я даже не знаю, как его зовут по-настоящему.
        - О как! - Женя отложил протокол и задумался: - Я тебе отдельное поручение даю - отвези свидетеля в РОВД и оформи его в спецприемник.
        - Хрен вам во все лицо, товарищ следователь. Я этого типа на своей личной машине возить никуда не обязан. Давай лучше на дежурке его отправим, а я тебя, когда ты закончишь все, до РОВД на «Ниве» доброшу.
        - Ладно, делай, мне на полчаса работы осталось, и кстати, скажи дежурному по рации, что труповозку надо сюда прислать, а то действительно, студентки пойдут, будет неудобно.
        - Здорово, Пахом. - голос в спину застал меня в тот момент, когда я, доложив начальнику УРа о трупе таксиста, спускался в свой подвал перевести дух и выпить кофе: - Где твоя шавка?
        Капитан милиции Князев Олег Николаевич, старший оперуполномоченный по раскрытию тяжких преступлений Дорожного РОВД мне никогда не нравился. Типом он был заносчивым и самодовольным, но руководство РОВД его ценило и позволяло определенные вольности. А с ростом уровня преступности по стране в целом и, в отдельно взятом районе Города, особенно умышленных убийств, эти ребята стали, в структуре УРа отдельным государством. Вот и теперь, парни, чтоб подчеркнуть свою непомерную крутость, получили на складах ХОЗУ УВД старые «Тетешники», и обзавелись, устрашающих размеров, охотничьими ножами, что носили в клепанных кожаных ножнах на попах.
        - Говори, что хотел, Олежка, а то некогда мне с тобой тут стоять. Говорят, вы вчера хорошо побухали?
        Князев на «Олежку» скривился, как будто съел крупный лимон без коньяка. Наверное, его больше устроило, чтобы я называл его Олегом Николаевичем, но формально я был тоже старшим опером и, хотя звездочек у меня было в два раза меньше, я был в своем праве.
        - Что по убийству таксиста?
        - Есть свидетель, БОМЖ, видел душегуба с трех метров, в темноте, но тем не менее. Оказалось, правда, что паспорт у БОМЖа на чужое имя, поэтому я его отправил в спецприемник.
        - А, понял тебя. Ну ты в это дело не суйся, тут работа для спецов, тем более, что у нас информация по убийствам таксистов идет, поэтому занимайся своими малолетками, что ржавые «копейки» покататься берут. Давай, будь.
        И вся кодла особо страшных оперов, в количестве трех рыл, гремя амуницией и усмехаясь над шуткой их шефа в мой адрес, двинулась в сторону их кабинета, что занимал отдельный закуток в конце коридора РОВД, отделенный дополнительной металлической дверью от прочих смертных.
        - Так, это, Олежка, не получится так. - последнее слово я оставил за собой.
        - Чего?
        - Я говорю, не получится так. Мне Кожин отдельное поручение выдал, раз от вас никого на месте не было, а Александр Александрович его мне отписал. Так что, как выполню поручение прокуратуры, так и не буду в это дело лезть.
        - Дай сюда! - Олег в оказался рядом со мной и требовательно тянул руку.
        - Ты чего ручки тянешь? У меня его, во-первых, с собой нет, а во-вторых, делай как положено, у шефа на с меня на себя перепиши и забирай.
        Старший опер по тяжким сплюнул на пол, совсем рядом от белых подошв моих черных китайских тапочек и, круто развернувшись, пошел по коридору.
        - И в хате плевать нельзя, запомни вдруг пригодится. - я потопал в свой подвал не слушая гогот «тяжких», наверное, их шеф пытался остроумно шутить насчет меня и Демона.
        Глава 18
        О женщины, имя вам…
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Добрый вечер. Банку сардин в масле, пакет сахара и бутылку подсолнечного масла.
        Полная женщина в, когда-то белом, халате, в синих, еле замытых пятнах, с обесцвеченной «химией» на голове, где в многочисленных, беспорядочных кудряшках, затесался миниатюрный бантик из белого гипюра, тяжело опираясь на прилавок, начала тыкать пальцем в черно-белые кнопки кассового аппарата «Ока», чей огромный корпус цвета морской волны украшала еще и боковая ручка, как у шарманки папы Карло.
        В кассе что-то скрежетнуло, ручка крутанулась, из-под кассы со звоном выскочил денежный ящик, моя десятирублевая купюра исчезла с прилавка, а в круглое, пластиковое блюдце для мелочи упала юбилейный полтинник с Лениным на реверсе и истрепанная зеленоватая трехрублевка.
        На прилавок шлепнулся бумажный пакет светло-коричневого цвета с окаменевшим от влаги сахаром, банка рыбы с отклеившейся с одного края бумажной лентой этикетки…
        - Рая! - металлическая дверь в подсобку за спиной «химической» блондинки распахнулась, на пороге, с трудом удерживаясь двумя руками за ободранный дверной косяк, повисло тело в сером халате с оторванным боковым карманом: - Мы два «Агдама» возьмем, запиши в тетрадке…
        - Пошел в жопу, Петя! - продавщица живо обернулась к, еле стоящему грузчику: - У тебя уже три зарплаты в тетрадку записано.
        - Ну ты меня поняла! - Петя махнул рукой и захлопнул дверь, после чего в подсобке зазвенело стекло и раздался сочный мат в исполнении нескольких мужских голосов.
        - Взял, отойди! - меня попытался оттеснить от прилавка топтавшийся за мной гражданин, который сунул голову мне на плечо и гаркнул, обдав меня смрадным облаком вони, нестиранных несколько недель, солдатских портянок: - Рая, нам как обычно и сырок.
        Гражданин с проблемами в полости рта, получив болезненный тычок локтем в живот, временно замолчал. Рая уставилась на меня глазами протухшей рыбы.
        - Что?
        - Масло подсолнечное.
        - Я подала.
        Я молча положил на прилавок матерчатую сумку и опустил вниз ее края, демонстрируя отсутствие в таре масла. Рая сверлила меня своими снулыми глазами с минуту, после чего молча отошла, чтобы вернуться и грохнуть на прилавок покрытую засохшим маслом бутылку прочного стекла с подсолнечником на этикетке.
        - Следующий, говорите.
        По пути, к стоящей на обочине «Ниве», меня окликнули:
        - Эй, мужик!
        От магазина за мной спешил ушибленный тип с несвежим дыханием. Чуть дальше за ним, в мою сторону, двигалась еще парочка с лицами, не обезображенными интеллектом. Эта троица мне была не особо опасна, но вокруг магазина на Спуске сейчас вертелось не меньше полутора десятков аборигенов, и я даже не сомневался, что в случае чего, они, как собачья стая, присоединится к спешащей ко мне троице, в желании потрепать чужака.
        За три метра до меня вонючего гражданина перехватил какой-то «пацанчик» со смутно знакомым лицом, который повис на плече обиженного мной мужика и что-то горячо зашептал ему в ухо. Жаждущий поквитаться со мной мужчина, по инерции сделал еще пару шагов в мою сторону, но потом резко передумал, и они с «пацанчиком» повернули обратно. Я пожал плечами, сел в машину и начал выезжать на магистраль - стоять здесь на машине было чревато. Сейчас в драку не полезли, но выпив «пузырь» плодово-ягодного пойла, могут освободившуюся стеклотару кинуть в стекло «Нивы».
        - Привет! - я вошел на кухню и поцеловал стоящую у электрической плиты Свету в шейку: - Как дела?
        - Все в порядке, иди руки мой и садись есть.
        На ужин Светлана приготовила макароны «по-флотски», используя в качестве мясной составляющей рогалик ливерной колбасы, которая еще сохраняла приличное качество.
        Дождавшись, когда я доем, девушка поставила передо мной большую керамическую кружку с чаем.
        - Рассказывай, что нового? Когда мне на работы выходить?
        - А с этим, милая, у нас пока проблема.
        Дослушав выступление диктора Городского радио, что рассказывал горожанам, как молодой народный депутат РСФСР Борис Немцов своим открытым письмом в газету «Нижегородский рабочий» потребовал от областных и городских властей выполнить их обещание - сделать бывший город Горький официально открытым для посещения его иностранцами, я повернул регулятор громкости проводной радиоточки на минимум и повернулся к, недоуменно смотрящей на меня, девушке.
        - Заезжал я сегодня в этот магазин и понял, что тебе сейчас туда устраиваться нельзя. Ты или сопьешься там очень быстро, или на тебя свалят огромную недостачу и уволят, хорошо, если не по уголовной статье.
        - Паш, и что теперь делать?
        - Думать, как организовать, чтобы все произошло очень быстро. Понимаешь, там беспредел полный. К вечеру продавцы все пьяные, грузчики на ногах не стоят. Несколько человек при мне товар получили без денег, через запись в тетрадке. Но, зато меня на рубль обсчитали. Поэтому ты пока посиди дома или найди себе какое-нибудь занятие, а мне надо все посчитать и спланировать.
        - Как скажешь, Паша, я подумаю, чем мне занятся. А когда ты планируешь меня в то место устроить?
        - Наверное…- я задумался: - в ноябре.
        - Ладно, я поняла. Посуду помоешь? - Света поцеловала меня в затылок, со смешком вывернулась из моих жадных рук и ушла в зал, откуда вскоре донесся знакомый гнусавый голос: - Понимашь…
        - Света, выключи ты его!
        - Паша, он уже заканчивает, через пять минут фильм начнется, приходи….
        Глядя какой-то фильм, в котором американские бандиты с прибалтийскими мордами, похитили инкассаторский броневик, спрятали его в «доме на колесах», что было неудивительно, так как в роли броневика для перевозки мешков с долларами, выступала обычная «Нива», только с пластиковыми решетками на стеклах. Действие фильма затягивалось, так как в броневике заперся раненный инкассатор. Не убив инкассатора сразу, бандиты, среди которых была и женщина, стали терзаться моральными проблемами. Во первых, они почему-то не могли сломать двери фургона, а некоторым бандитам, вообще, стало стыдно за свои поступки. У инкассатора тоже была проблема - мало того, что он истекал кровью, он и сигнал бедствия не мог подать, так как по условиям телефильма, стены дома на колесах экранировали все сигналы. Я чувствовал, что хеппи-энда не предвидится, поэтому стал мешать Свете, что искренне увлеклась. происходящим на голубом экране, действом. Когда я третий раз стянул халат с плеча девушки, она рассердилась и предложила мне приготовить кофе, раз я ничего не понимаю в современном киноискусстве. Пообещав, что больше так не буду,
я, на всякий случай убрал руки подальше от юного тела киноманки и вновь впал в раздумья.
        Магазин, на который я нацелился, находился в Нахаловке и, в ближайшие двадцать лет, не имел конкурентов в радиусе пары километров, но имел огромную проходимость. Несмотря на то, что им много лет «рулили» разные, зачастую странные люди, он десятилетиями оставался на плаву и только через тридцать лет сдался, сменив свой деревенский облик на безликую коробку сети «Феррум».
        Я бросил взгляд на экран телевизора - топтание возле запертого броневика банды подходили к своему логическому финишу. Вот отрицательный бандит, с глазами надзирателя «Освенцима», открыл огонь из автоматической винтовки М16 по своим положительным сообщникам, но добро побеждает зло, и положительный гангстер из пистолета убил отрицательного.
        Оставаясь равнодушным к этому боевику, я раскрыл ежедневник и стал быстренько конспектировать свои мудрые мысли.
        В принципе, операцию по перехвату хозяйствующего субъекта необходимо разбить на несколько этапов.
        Трудоустройство в магазин Светланы и кого-либо из доверенных людей. Та же Старуха Шапокляк, что несколько месяцев находиться в творческом простое, периодически прибегая ко мне с агентурными сообщениями о заговоре коммунистов из кружка ветеранов при домоуправлении с целью свержения Гаранта во время его посещения Города. Деньги, правда, небольшие, я ей даю, на том мы расстаемся на некоторое время.
        Так вот, устраиваем на работу Светлану, проводим рейд по…всему, от пьянства на рабочем месте до разбавления сметаны и продажи товаров в кредит через засаленную тетрадку. Снятие остатков в кассе, уверен на сто процентов, покажет недостачу или излишки наличности, что еще хуже. Если одновременно поймать вечно поддатую заведующую на обсчете покупателей, а на грузчиков составить протоколы так, чтобы они на следующий день заявления об увольнении на стол побросали… Точно! Я поставил на странице очередную каракулю и снова погрузился в мечты. У нас сейчас, со времен Горбачевского плюрализма, еще длиться тот короткий исторический период, когда трудовые коллективы, как в далеком одна тысяча девятьсот семнадцатом году, возомнили о себе слишком много, приняв себя за серьезную политическую силу. Только в ноябре девятьсот семнадцатого года большевики быстро прижали все эти ВИКЖЕЛи к ногтю, а у нас, в современной России, примерно через год, новые хозяева начнут ломать трудовые коллективы с их профсоюзами через колено. Ну а пока, в моде выборы руководителей и коллективные демарши, типа массовых увольнений по
собственному желанию…А если все обиженные сотрудники гастронома, одновременно, напишут заявления на увольнение, с целью давления на Торг, а Торг не поддастся на давление… Светку вполне могут назначить ВРИО заведующей, так как у нее высшее образование и законченный Торговый институт. То, что специальность немого не та, я думаю, никто не обратит внимание. Светка первым делом примет на работу несколько бабок из числа моих знакомых и начнет тотальную инвентаризацию товарных остатков. При инвентаризации, все равно, вылезет… в это время, практически назначенный ВРИО заведующей магазина впилась мне в бедро острыми коготками. Я, непроизвольно, заорал, Светлана испугалась и кинулась ко мне, осыпая короткими поцелуями и всякими глупостями, типа «У зайки заболи, а у Паши пройди».
        - Светлана, ты что творишь? Больно же!
        - Ну, Пашечка, прости просто там…
        Оказалось, что победившее добро не долго торжествовало, так как его победило еще большее добро - засранец инкассатор (ну, а кто он, просидев несколько суток в запертой «Ниве») подло приоткрыл броне-дверь или броне - окно и выстрелил в живот положительному бандиту, отчего последний теперь, в мучениях умирал, на руках своей возлюбленной бандитки.
        Когда влюбленные бандит и бандитка, под звуки приближающихся полицейских сирен, бросились, держась за руки, в Великий каньон, и долго летели вниз, смотря в глаза телезрителей с немым укором, моя подруга заплакала и убежала в ванну, а я бросился записывать свой план, пока из ванны не появилась жаждущая романтики Светлана с красными, опухшими веками. Пока девушка наводила ночной марафет, а продолжил свое планирование.
        Так вот, мы остановились на том, что Света ВРИО и у нее работает временный, но сплоченный коллектив, который, с целью повышения качества обслуживания населения, наполняемости товарной массой… (ладно, это я обязательно распишу и подготовлю для Торга), проводит модную процедуру выборов директора магазина, на которых единогласно побеждает (угадайте - кто?). После уверенной победы на выборах, Торг будет вынужден назначить молодого, но пользующегося поддержкой и уважением в коллективе, молодого специалиста из ВРИО в просто директора. А там ускоренная и досрочная приватизация, по схеме магазина Аллы. И что? Мне кажется, что это может сработать. Главное, чтобы провернуть все это без БХСС, а это очень сложно. Я не специалист по контрольным закупкам в торговле и фиксации фактов обсчета покупателей. Но, если сюда влезет ОБХСС, то магазинчик, возможно, и поменяет хозяина, но это буду точно не я. Что-то мелькало в голове, но что? Тут я вспомнил, что работать со всеми этими торговыми махинациями имеет право еще и участковый, который устраивал меня больше, чем хитрованы из ОБХСС. Осталось только
проконсультироваться по всяким мелочам и привлечь к делу местного участкового. Я удовлетворенно откинулся на спинку дивана и поставил себе в ежедневник еще один плюсик.
        - Милый, а ты почему не идешь сказать мне «спокойной ночи» и поцеловать меня в лобик? - милый голосок, донесшийся из темноты спальни, заставил мои губы растянуться в дурацкой улыбке.
        - Сейчас милая, пять минут.
        - Я скучаю…
        - Угу, уже бегу.
        Когда я засунул в рот свою зубную щетку, меня осенило самое главное.
        Я, строя планы по рейдерскому захвату государственной собственности, почему-то сам, добровольно, передаю все права на эти лакомые объекты, которые способны обеспечить безбедную жизнь не только мне, но и моим внукам, каким-то, если здраво рассуждать, мутным теткам. Алла, ладно, мать моего ребенка, но при ее дурном характере, можно остаться и без имущества, и без ребенка. Или, как вариант, без имущества, но с ребенком. Если я просто закреплю право собственности за этими гражданками, они, благополучно пережив первый, самый острый приступ благодарности, через некоторое время придут к выводу, что все, что у них есть - оно по праву их. А я что? Суечусь под ногами и мешаю раскрыться их талантам бизнес-леди - так, смешной мальчик, что помогал иногда, но, незначительно. Да и рассчитались они со мной давно, подарив минуты незабываемого наслаждения.
        В мыслях о бесконечно длинных ногах Светы, что терпеливо ждала меня в каких-то пяти метрах, мой нижний друг уперся в край раковины и предложил прекратить дискуссию и подумать обо всем завтра, на свежую голову. Человек слаб, и я согласился.
        На следующее утро Света встала вместе со мной, сделала мне кофе и бутерброды, которые вкатила в зал на смешном маленьком столике с колесиками.
        - Смотри, что вчера купила, забыла показать. Как в Европе. Садись скорее, пока кофе не остыл.
        Я, благодарно заурчал, вцепившись зубами в мягчайший кусок батона- «плетенки», с кусочками холодного сливочного масла и ломтиком сыра. Большая чашка кофе, плебейским объемом грамм в триста, парила под рукой, обещая продолжение праздника вкуса.
        - Ну что, ты придумал, что мне до ноября делать? - Света включила телевизор и плюхнулась на диван рядом со мной, чуть не своротив легконогий столик с завтраком подолом короткого халатика.
        - Солнце, ты издеваешься? Ночью я мог думать только о тебе! - я скорчил самую похотливую физиономию на которую был способен.
        - Правда? - накрашенные с самого утра, черные ресницы захлопали, как крылья мотылька и девичья рука, совершенно случайно, медленно потянула подол халатика вверх, по гладкому бедру, в сторону округлостей попы.
        - Света, я конечно готов бросить свое сердце к твоим ногам, но только, но пятнадцать минут и тогда с Демоном пойдешь гулять ты!
        - Нет-нет, потерпим до вечера, проверим наши чувства. - Света прекратила провоцировать меня на необдуманные поступки, оправила халат, села ровно и сложила руки на коленях, как примерная ученица Старшей школы Гакко, уставившись в экран телевизора, где Борис Николаевич, натянув меховой малахай, что-то бодро отплясывал под восторженные крики населения Ханты-Мансийска. Наверное, с утра, Гарант поработал с документами и смотрел на все с оптимизмом. Страна, как и Президент, с оптимизмом смотрела в новый день.
        После развода уголовного розыска меня опять прижал к стене Руслан, смотревший на меня совсем безумными глазами.
        - Что опять случилось, товарищ?
        - Паша, сегодня последний день. Надо или десять тысяч отдавать, или эти уроды заявление на нас подадут.
        - Деньги собрали?
        - Собрали. Немного не хватает, но сегодня довезут еще.
        - Понятно. Пойдем ко мне в кабинет.
        В подвале я не стал мотать нервы своему товарищу, сразу протянул ему свернутый в несколько раз лист бумаги.
        - Смотри, здесь записаны данные товарища, который, вместе с потерянным владельцем «Ниссана» Старостиным Сергеем Павловичем, заканчивал наш Водник. Они вместе уехали в Находку, на работу в Дальневосточное пароходство устроились. Были друзьями, учились в одной группе. Вот телефоны пароходства, которые мне достали знакомые. Вот телефоны местного управления МВД на транспорте. Ты сейчас идешь в свой кабинет и, ни на что не отвлекаясь, звонишь по всем этим телефонам, разыскиваешь Старостина. Мне надо, чтобы он объяснил, добровольно ли он отдал свою машину этим ребятам. Мне почему-то кажется, что нет. Короче, устанавливай контакты Старостина и попытайся организовать мне разговор с ним по «межгороду». Про машину и этих мужиков ничего не рассказывай, не Старостину, ни ментам дальневосточным. Говори просто, поступило заявление о пропавшем без вести от бабушки, и машина его обнаружена, но отдельно от хозяина. На этом все. И вот, от результата этой работы, как все разрешиться, мы сможем понять, лишится ли ваше семейство кровно заработанных, или нет. Ну а деньги рекомендую поменять на доллары, если курс
хороший. Независимо от результата, тебе все спасибо скажут.
        Глава 19
        Тайна личной жизни.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        Руслан, потратив на звонки на Дальний-Дальний Восток три часа и очень много казенных денег, прибежал ко мне с промежуточным результатом.
        - Я этого морского речника нашел, но только он ни с кем разговаривать не хочет. Кое как я уломал его позвонить тебе в кабинет. Сейчас уже должен звонить.
        - Да? Ну ладно, буду ждать звонка.
        Длинный звонок «межгорода» раздался, как всегда, неожиданно. Я подхватил трубку - в микрофоне слышалась мелодия, как будто загружался модем, затем раздался треск, сквозь который я услышал еле различимый голос. Пришлось периодически орать:
        - Алло, Старостин? Вопрос - куда девать вашу машину?
        - Алло, алло…да, я Старостин Сергей Павлович.
        - Я говорю, машину вашу куда девать?
        - Я же вам отдал…
        - Вы не нам отдали, а мы забрали вашу машину у бандитов…
        - Куда хотите…
        - Нет, так дело не пойдет. У вас машину отобрали?
        - Нет, я отдал сам…
        - Они вам деньги заплатили?
        - Нет, я бесплатно отдал, мне парни понравились, мы с ними подружились…
        - Знаете, Сергей, я вас уговаривать не буду. Сейчас отправлю к вам на Дальний Восток телеграмму о вашем аресте и будете сидеть там, пока от нас конвой за вами не приедет.
        - За что?
        - А вы не хотите узнать, в каких преступлениях ваша машина отметилась? А по документам хозяин машины вы, так что и отвечать за все вам. Вы в
        Настоящее произведение, целиком или в любой его части, предназначено исключительно для чтения на сайте . Любое иное его использование без письменного согласие автора является нарушением авторских прав.
        Японию в ближайшее время не собираетесь? Собираетесь? Ну значит, не стоит собираться. Думаю, что вам в ближайшее время по месту прописки придется приехать[U1]…
        - Послушайте, я не знаю, что там происходило! Меня вообще в Городе не было!
        - Кого это волнует?Вы собственник автомобиля источника повышенной опасности, добровольно передали право управлять машиной неизвестно кому… Теперь придется отвечать за все, что совершено с участием вашей машины.
        - Товарищ милиционер, если вы хотите меня в Город выманить, так я не поеду, ни за машиной, ни за чем еще. Я так понимаю, Славе и Леве нужны документы на машину, так хрен им, так и передайте. Они машину забрали, обещали, что заявления не будет, а сами…А розыском меня пугать не надо. Я сейчас выйду с переговорного, на каботажник сяду и ищите меня по всем поселкам, от Певека до Находки, за всю жизнь не найдете.
        - Подожди, Сергей. Я тебе даю честное слово впервые слышу о каком-то заявлении и никакого Славу и Леву я не знаю. Ты расскажи, как у тебя машину отжали, и все, для затравки нашего разговора. А убежать ты, сам же говоришь, всегда успеешь.
        - Хорошо. Слушайте. Я в Городе с девушкой встречался, Татьяна зовут, Ефремова. Она в институте энергетики работает. И вот однажды…
        - Подожди, Сергей. Нам твоя бабушка сказала, что девушку твою зовут Люся…
        - С Люсей мы расстались, восьмое марта отмечали, поругались с ней, она ушла. А ко мне Таня подошла. Ну короче, у нас с Таней закрутилось, я к ней переехал. А бабке я говорить не стал, ей Люська почему-то понравилась, хотя она ее ни разу не видела. Каждый день мне выговаривала, что надо срочно на Люсе женится, ей внуков нарожать, чтобы она помереть спокойно могла. Ну короче, весь этот бред…
        - Хорошо, с этим разобрались. А дальше что?
        - Потом ко мне подошли ребята и сказали, что я Люську изнасиловал, и поэтому должен на ней женится. А в залог они машину у меня заберут. И если я в течении недели заявление в ЗАГС не подам, то она меня за изнасилование посадит.
        - О как! А себя ребята то назвали? И вообще, их сколько было?
        - Четверо. Один Слава, второй Лев, еще двое не назывались. Да вообще, там все быстро происходило. Мне два раза ударили по морде, сзади пнули, ключи с документами отобрали на машину, и права мои тоже.
        - И о чем ребята говорили?
        - Да я вообще, кроме «в натуре» и «Отвечаешь?» ничего не помню. Там разговор какой-то был сумбурный, я половины слов не понял. Только орут «Отвечаешь?» и пальцами перед лицом машут.
        - Понятно. То есть резюмируем. Ты в марте, восьмого числа, расстался с Люсей, которая работает в энергетическом институте, чтобы тут же, в этот же вечер, начать встречаться с Таней. Кстати, как Люсина фамилия?
        - Люся Кузнецова, Таня Ефремова.
        - После восьмого марта ты с Люсей не встречался?
        - Встречался, один раз. Мы с Таней встретится договорились в центре, а Люська ее как-то выследила и начала орать, потом в драку полезла.
        - Понятно. Но в интимной обстановке не встречался?
        - Нет, конечно. После того, что было? Люська конечно интересная, но очень душная. И все время деньги с меня тянула…
        - Нет, ну а как ты хотел? Кто девушку танцует…
        - Я все понимаю, но тормоза какие-то должны у человека быть? А ей все мало, мало…
        - Ладно, я понял, и ты встречался с Таней. А потом к тебе подошли…
        - Ну да, в мае, во дворе дома. Я как раз машину припарковал, и возле подъезда меня прихватили. Я, когда от них вырвался, то сразу в Аэропорт уехал, сутки там просидел, а потом на самолет билет взял и во Владик улетел.
        - И зачем ты сбежал так быстро? Тебе же неделю дали на подачу заявления?
        - Да там двое, которых я по именам не знаю… мне кажется они зверели потихоньку, в раж входили. Их тот, который братом Люськи - Славой назвался, он в конце только и знал, что их от меня оттаскивать. Мне кажется, что они ко мне на следующий день бы приехали, или забрать у меня, что осталось, либо по новой избить. А скорее всего, и то и другое. Славе надо было, чтобы я заявление в ЗАГС с Люськой подал, и машина моя ему понравилась. А эти двое - просто какие-то звери, им больше всего нравилось меня бить, и чтобы я, при этом, унижался. Я просто испугался.
        - Понял тебя. А подскажи пожалуйста, когда это было?
        - После «майских». Я не помню, когда, но до пятнадцатого числа.
        - Все, я тебя понял. Давай так. Ты, обязательно, вот просто обязательно должен сегодня, я не знаю просто, сколько у вас там времени сейчас, прийти в городское управление МВД города Находки, и в уголовном розыске найти старшего лейтенанта Смирнова и написать у него заявление, где все вот то, что ты мне рассказал, изложить. Если Смирнова не будет на месте, то тогда обратись в дежурную часть. Только не уходи никуда, если будут тянуть с приемом заявления, в Новосибирск отправлять или на завтра ориентировать, не соглашайся. Скажи, что по этому заявлению наш генерал завтра будет звонить их генералу. И, чтобы ориентировку по твоему заявлению отправили в Дорожный РОВД Города. Запомнил? Записал? Молодец. И рассказывай все и подробно. Хорошо. И, где-то через недельку, мне перезвони, я тебе расскажу, как дела по твоему заявлению. И, самое главное - если тебе будет кто-то звонить или спрашивать про машину рассказывай, как есть - машину отобрали, документы с ключами тоже. Опасался за свою жизнь, так как считал, что угрозы напавших на тебя незнакомых лиц ты воспринимал как реальные. Заявление сразу не подал в
милицию, так как напавшие сказали, что это бесполезно, так как у них хорошие связи. Ты с Татьяной то связь потерял после этого?
        - Нет, я ей звоню периодически. Она в сентябре в отпуск обещала ко мне приехать, тут осенью очень красиво.
        - Понятно. Тогда дай мне телефон Татьяны.
        - Зачем? - в голосе моего собеседника опять, как в начале разговора, появился страх.
        - Серега, ты что там напрягся? Мне насчет Люси надо информацию получить, а через Таню будет быстрее. В конце концов, ты же сам сказал, где Таня с Люсей работают…
        - Да, только Таня уволилась оттуда, ее Люська затравила, всем на работе рассказывала, что она у Люськи жениха увела.
        - Понятно. Ну тогда, неверное, мне Танин телефон и не нужен…
        - Да ладно, записывайте. - Сергей продиктовал шесть цифр телефонного номера, после чего я еще раз наказал ему пойти и написать подробное заявление в милиции, и мы, наконец, распрощались.
        Сразу после телефонного разговора с Сергеем я вызвал к себе, измученного неизвестностью, Руслана.
        - Короче, брат, у нас с тобой получается следующее. Сергей сегодня-завтра пойдет в милицию, напишет заявление, что его били, забрали документы, деньги, ключи от машины и, соответственно, саму машину. Били, угрожали, требовали жениться на, якобы изнасилованной им женщине. Он поэтому и убежал. С женщиной он расстался восьмого марта, а пришли к нему через два месяца. Вот такие вот дела.
        - Нам то что делать?
        - Насчет денег, я считаю - не платить. Но тут ваше личное должно быть решение, я тут за вашу семью решать не могу.
        - Хорошо, Паша. Представь - мы не заплатим. Эти на нас заявление подадут. Ты понимаешь, что при таких адвокатах меня и пацанов могут просто закрыть и все! Понимаешь - все! До суда не выпустят, а если до суда мы сидеть будем, то, сто процентов, дадут реальный срок.
        - Брат, я делаю, все, что могу. Как только будет заявление в Находке принято, они нам должны сразу сообщение отправить, чтобы быстрее. Материалы из Находки, наверное, дней через десять придут, но, сам факт наличия такого заявления не даст вас закрыть, да и дело думаю, никто при этом не возбудит, так как очень хорошо характеризует личности заявителей. Так что, не бзди, все будет хорошо. Ладно, давай, некогда мне, работы еще много.
        - Здравствуйте Татьяна, из Дорожного РОВД беспокоит, уголовный розыск, Громов моя фамилия. Ваш хороший знакомый с берега залива Петра Великого шлет вам свой моряцкий привет. Он мне дал ваш телефон и посоветовал обратится к вам за консультацией. Относительно Люси, подруги вашей бывшей. Не хотите разговаривать? Беременна? О, как! На новом месте работы вас как приняли? Скрываете ото всех, куда устроились? Ну и правильно, я у вас даже спрашивать не буду, где вы теперь работаете. У меня вопрос к вам коротенький - не подскажите, где Люся живет? Ой как замечательно, что вы у нее были в гостях. Да свидания, Татьяна, спасибо за информацию.
        Люся жила в новой девятиэтажке у дворца культуры Каменьщиков, на границе меду Центральным и Чекистским районами. Приехал я во двор Люсиного дома к половине седьмого вечера. К сожалению, Таня не помнила номер квартиры, где жила бывшая подруга, но прождав полчаса, я увидел заходящую во двор девушку с крашенными хной волосами и чуть осторожной походкой, что отличает будущих матерей от других. Следуя да девушкой четырьмя пролетами ниже (лифт не работал, а жила Люся на седьмом этаже), уже на четвертом я устал слушать ее ругательства, догнал девицу и предложил ей помочь донести тяжелую сумку, из которой торчали четыре литровые бутылки молока и какие-то пакеты.
        Подняв ношу на седьмой этаж (сами бутылки, без содержимого, весили очень много), я выслушал горячую благодарность молодой женщины, передал ей сумку и остался стоять за спиной Люси, деловито перелистывая ежедневник.
        Открыв ключами дверь, Люся подхватила сумку, шагнула в квартиру, обернулась, чтобы захлопнуть входную дверь и остолбенела - я никуда не ушел, а стоял у нее на пороге, улыбаясь, как красное солнышко.
        - Вы что - то еще хотели, молодой человек?
        - Еще раз здравствуйте. Кузнецова Людмила?
        - Да, это я. А вы…?
        - Почему на осмотр в назначенное время не пришли в консультацию?
        - Э-э…
        - Вы знаете, что по новому Указу, если пропускаете осмотры в консультации, то могут пособие не выплатить?
        - Я тогда плохо себя чувствовала, но я на следующей…
        - Плохо чувствовали - какие у вас симптомы? Может быть, вас на сохранение положить, на пару недель. Полежите, прокопаетесь…
        - Да нет, у меня просто голова болела в тот день. Я обязательно…
        - Еще у нас в районе открылась школа будущих матерей, ведут американцы, по методике доктора Спока. Могу вас записать. Желающих много, но места еще есть.
        - Да, хочу…
        - Только туда вместе с будущими отцами надо идти. У американцев методика такая, занятия только парами.
        - Нет, мой не пойдет…
        - А кто из двоих не пойдет - Слава или Сережа?
        Люся даже отскочила от порога, глаза ее превратились в две колючие льдинки:
        - Вы кто? Уходите немедленно отсюда, пока я милицию не вызвала!
        - Считайте, что вызвали. - я показал удостоверение: - Уголовный розыск, лейтенант Громов.
        - Да вы знаете, что я с вами сделаю! Да ты завтра пойдешь дворником работать, извращенец!
        - Не знаю, куда я пойду завтра, может и в дворники. А знаете, какую историю я буду рассказывать своим новым друзьям - дворникам? Как одна наглая девица рассталась с молодым человеком, стала встречаться с другим, залетела от него. Но, так как второй был бандит, и никогда, никому, ничего не давал, а только хапал, то он сказал девице, что отцом он быть не готов, но можно развести лоха педального, обвинить его в изнасиловании девицы и заставить того не ней жениться. А, так как он моряк, что в Японию ходит и всякие вещи оттуда привозит, то у него хватит денег и на наглую девицу, и на ребятенка бандита, ну и на самого бандита немного останется…
        Моя блистательная речь была бесцеремонно оборвано. Крикнув почему-то «Хам!», будущая мать захлопнула дверь с такой силой, что мне показалось, она с петель чуть не слетела.
        Я постучал согнутым пальцем по накладке замка и продолжил в полголоса:
        - Это не поможет. Я все равно сейчас здесь еще пошумлю, чтобы все соседи вашего прекрасного дома были в курсе, кто живет в этой квартире. А завтра приду к вам на работу уже официально, буду вас допрашивать. И, уверяю вас, уже к вечеру все в институте будут в курсе ваших маленьких шалостей. Но это еще не все. Вы рожать ребенка будете в тюрьме, потому что вымогательство, организованной группой лиц, да еще и с применением насилия - это тяжкое преступление.
        Дверь внезапно распахнулась, на пороге стояла яростная и красная от злости женщина, но в глазах ее плескался страх.
        - Ты знаешь, что с тобой мой Славик сделает? Он…
        - Заткнись. Если ты считаешь, что он со мной что-то сделает, то ты дура и нам с тобой не, о чем разговаривать. А я хотел тебе помочь. Давай, до завтра, в институте увидимся.
        Меня окликнули уже на третьей ступеньку ведущей вниз.
        - Подождите. Не уходите.
        Я повернулся к женщине, по щеке которой текла одинокая слезинка.
        - На кухню пройду? Не в подъезде же беседовать.
        Когда я протопал на просторную кухню, присущую домам новых серий, не снимая кроссовок, Люсю перекосило.
        - Вас разуваться в милиции не учат?
        - Люся, нам разуваться запрещено. Представь, ты мне сейчас чаю нальешь, а, когда я за печенькой потянусь, ты меня сзади попытаешься сковородой ударить. Или твой Славик сюда заявиться с криком: «Так вот чей ребенок!» и на меня бросится…Мне что, прикажешь, с вами босиком воевать?
        - Ну и хам вы!
        - Люся, я же пошутил, ни на кого из присутствующих не намекая. А насчет чая намекаю, причем открытым текстом.
        Когда девушка поставила передо мной стакан с чаем, я отпил большой глоток, встал и низко поклонился:
        - Спасибо тебе, добрая девочка.
        - Послушайте, а вы точно из милиции?
        - Точно, точно. Можете в мой РОВД позвонить. Я просто человек очень веселый. Ну, ладно, давайте поговорим, как вам отделаться легким испугом в этой очень паршивой ситуации. Готова слушать или еще угрозами друг в друга покидаемся?
        Дождавшись Люсиного кивка, я продолжил:
        - Я правильно понимаю, что ты сейчас медленно движешься к статусу матери - одиночки?
        В глазах у крашеной дамочки застыло искреннее недоумение.
        - Слава- отец ребенка, как я понимаю, ребенка признавать не хочет, денег тебе не дает, иногда только приезжает к тебе заняться сексом. Все правильно?
        Люся густо покраснела, опустила глаза и коротко кивнула.
        - Ты знаешь, что по суду признать отцом ребенка можно только добровольно или по факту совместного проживания и занятия совместным хозяйством?
        Будущая мать растерянно пожала плечами.
        - Когда Сережа перестал вести с тобой совместное хозяйство и стал его вести с Таней? Я тебе напомню - восьмого марта. А срок у тебя… Людмила, ты можешь в своем институте сколько угодно рассказывать, про Серегу -подлеца, что бросил тебя с животом, но врачей не обманешь, сроки не сходятся. Но, я уверен, если обойти твой подъезд, и соседние, то найдется несколько человек, что подтвердят, что как раз в период возможной беременности у тебя ночевал один молодой человек бандитской наружности.
        - Он не бандит! - вскинулась Люся в защиту дроли.
        - Он, Людмила, может быть начинающий, но бандит. И рано или поздно сядет, причем сядет надолго или его убьют. Но, прежде чем сесть или умереть, он может сделать доброе дело - признать, что он отец твоего ребенка и женится на тебе. Но для этого тебе надо приложить определенное усилие - дать показания на Славу.
        Глава 20
        Неэтичное поведение.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Вам надо доктору показаться. Вы, наверное, давно в отпуске не были и устали. Вы идите домой, а завтра мы с вами встретимся и я напишу все, что вы хотите. Я очень, очень устала, но вот завтра… - Людмила, разговаривая со мной таким тоном, как будто я вернулся в старшую группу детского сада, осторожно вышла из кухни и замерла в нерешительности, не зная, куда бежать, спасаясь от явного психа - в подъезд, стучать в соседские двери, или запереться в ванной комнате.
        - Вы успокойтесь, я может быть и псих, но не буйный. Кстати, знаете, что нам в институте, на «судебной медицине» рассказывали? Псих, в отличии от нормального человека, себя никогда психом не признает. А я признаю себя психом, значит я нормальный. Уловили мою мысль?
        - Да. - Людмила часто закивала головой и сделала шажок в сторону ванной: - Определенно, уловила. Очень глубокая мысль.
        - Да ничего вы не уловили. Ладно, хотите стоять в коридоре - стойте, главное слушайте. Вы даете показания на Славу, рассказываете все, как было. Слава будет в ярости - ему, за его художества, грозят лет семь в колонии. Он начинает вам угрожать. Вы придется спрятаться на пару дней, если надо, я вам помогу. Слава будет в отчаянии - он же не сможет вас найти. Наконец, вы, через посредников, например, меня или его адвоката, телефоном которого я с вами готов поделится, сообщаете Славе, что готовы изменить показания, в обмен на его руку и сердце, ну, или хотя бы сердце. Как считаете, что он выберет - с одной стороны семь лет зоны, а с другой - милая женщина с симпатичным сыночком. Он будет приходить со стрелок и приносить деньги, а вы ему - жарить котлеты и протирать пистолет маслом. Насчет пистолета я вас могу научить, поверьте, если вы Славе почистите пистолет, он будет настолько шокирован, что потащит вас в кровать тут же, чтобы выразить свое восхищение.
        - Вы издеваетесь?
        - Отнюдь. Почитайте хорошие книги про сильных женщин - настоящих подруг сильных мужчин. Он приходит из прерии с добычей, а она стягивает с него пропыленные сапоги, дает ему стакан виски и начинает чистить пистолет, разложив его на своих смуглых бедрах.
        - А что такое «прийти со стрелки»?
        - Это так называется работа у Славы.
        - Мне кажется, что вы меня обманываете.
        - Ну естественно обманываю. Ладно, пойду я, понимаю, что мы с вами ни о чем не договоримся.
        - Ну, если я дам на Славу показания, то его же посадят. Какая может быть свадьба после этого?
        - Так вы передадите, через адвоката, что готовы отказаться от своих показаний, если он на вас женится. Ну и все. Вас, как людей, ждущих ребенка распишут без всяких ожиданий, вы скажете, что были очень злы на Славу и поэтому наговорили на него много чего лишнего. И все.
        И вот прямо все?
        - Нет конечно. Потом, когда все закончится, вы мне, в честь вашей свадьбы, окажете маленькое вспомоществование.
        - Это сколько - маленькое?
        - Не много. Сколько вам совесть позволит. На этом все, до свидания. Надеюсь, что у вас все будет хорошо.
        Добравшись до РОВД, я первым делом зашел в кабинет Руслана:
        - Ну что, чем обрадуешь? С Находки сообщение пришло?
        - Нет. Что делать будем? Адвокат жуликов сказал, что завтра утром идут заявления подавать в Центральный РОВД.
        - Значить надо сегодня отдавать деньги. Вы всю сумму собрали?
        Руслан спал лицом и отвел глаза, видно, до последнего надеялся обойтись без финансовых потерь.
        - Почти все сумму, двух тысяч не хватает, но нам обещали еще добавить.
        - Ну, значит, пусть твой папа звонит адвокату и договаривается о встрече на сегодняшний вечер. Но только, в разговоре нельзя говорить, что это компенсация за ущерб или оплата за лекарства. Вот возьми бумажку, я тут написал в каком ключе должен был быть разговор - «Я ни в чем не виноват, вы требуете, я вам деньги заплачу. Надеюсь, что после этого ваши угрозы прекратятся.» Понял? Ни слова, о том, что вы в чем-то виноваты, только о том, что он подчиняется насилию и его вынуждают деньги отдать.
        - А зачем так сложно?
        - Затем, что весь разговор вы запишите - я достал телефон с автоматическим определителем номера, с гордым именем «Русь», к которому, неведомые умельцы приделали дисплей от электронного калькулятора и большой диктофон с выносным микрофоном: - Разберешься как подключить?
        - Постараюсь разобраться с телефоном. А диктофон как подключается?
        - Не знаю, я не нашел, в какую дырку подключать, поэтому будете подставлять микрофон и так записывать.
        - И зачем?
        - Мы их, после передачи денег, будем задерживать. Договаривайтесь на шесть часов в кафе «Ледок». Я сейчас с со второй зоной договорюсь, чтобы парни с нами поехали на задержание, территория то их. С тебя еще заявление от папы, что с него деньги вымогают, за то, что он на бандитов заявление написал. Ну и сам вечером будь готов, только ты в задержании участвовать не будешь. Возьми у заместителя шефа, у Владимира свет Николаевича, видеокамеру, будешь снимать процесс задержания.
        - Так она же только от сети работает.
        - Точно, от аккумулятора камера работает максимум пяти минут. Значить тебя надо куда-нибудь в кафе, в укромное место посадить, чтобы ты момент передачи денег твоим папой снимал. Только давай так - если твоего папу не убивают конкретно ты сидишь в уголке и снимаешь. Мы договорились? Если не сможешь снимать и выскочишь, за папу заступаться, значит я с тобой больше дел иметь не буду.
        В половине шестого вечера я занял позицию, подогнав машину под окна кафе «Ледок» на улице Основоположника. За полчаса, что я провел у входа в кафе, ко мне дважды стучались граждане, предлагая «подбросить» по их вечерним нуждам за, вполне приличные, деньги. За моим сиденьем, пытался найти прохладу на резиновом коврике грустный Демон, которому уже надоело париться в прогретой солнцем машине. Вечер начинался разнопланово. Сегодня вся техника сработала четко. Машина завелась.
        Микрофон, замаскированный под старый датчик охранной сигнализации, что затерялся на большом окне в компании с десятком своих, настоящих, братьев, четко передавал мне, через коротенький хвостик торчащего проводка антенны, все звуки, что издавал за столом в кафе Конев Борис Викторович, который в ожидании злых бандитов нервно постукивая пальцем по стакану с кофе и, периодически, шуршал пакетом с деньгами. Китайский радиоприемник - сканер, в автоматическом режиме, быстренько пробежался по эфиру, нашел звуки, издаваемые потерпевшим, а допотопный диктофон показал вполне приличный уровень записи.
        В шесть часов к входу в кафе подлетел белый «Ниссан», водитель которого бросил его под углом в сорок пять градусов к краю дороги. Из машины полезли крепкие ребята, сверкая потными ежиками коротких волос и бугрясь рельефной мускулатурой. Впереди шагал Слава, одетый в светлые слаксы и толстую цепь с, умопомрачительных размеров, крестом. Остальные члены бригады нашли деньги на футболки, но щеголяли в обтягивающих шортах и кроссовках.
        Я нажал на кнопку тангенты рации и в эфир полетел протяжный тоновый сигнал, чтобы через минуту, вернутся ко мне в виде аналогичного ответа. Если с техникой у нас сегодня все было хорошо, то с живой силой - как-то не очень. Мало того, что треть личного состава в отпусках, так еще оставшийся народ был не в пределах досягаемости.
        - Ты понимаешь, что, что о таких мероприятиях надо с утра предупреждать? - начальник розыска, осознавая, что он не совсем прав, пугая меня, грозно шевелил усами, как малоизвестный, пока, артист Илья Олейников.
        - Александр Александрович, если жулики стрелку на сегодня, на шесть назначили, «терпила» им что должен был сказать? Подождите, я пока ментов подтяну, давайте лучше на завтра все перенесем, чтобы всем участникам удобно было? - я понимал, что не совсем прав и, действительно, мог предупредить руководство с утра, но, упорно, в этом не сознавался.
        - Ладно, не ной, пойду начальника РОВД возьму с собой, и сами поедем на твою стрелку. Скажи, куда и во сколько подъехать?
        Нет, мне такого счастья не надо, чтобы кто-то из начальников на моем задержании, от бандосов по морде выхватил. Они мне конечно, ничего не скажут, но и не забудут этот эпизод никогда.
        - Да не надо мне такого! - я мелкими шажочками пополз к двери из кабинета: - Сам вопрос решу. До свидания!
        - Громов, стоять! - взревел за спиной начальник уголовного розыска, но я уже захлопнул дверь кабинета, сделав вид, что ничего не слышал. В принципе, моя недоработка, не учел, что на утреннем разводе присутствует совсем мало коллег, а многие, выдав руководству «раскрытие» на вечер, вторую половину дна проводят, «патрулируя» местные пляжи.
        Так что, из личного состава в задержании я мог задействовать только Руслана, но этого делать было нельзя, он в любом случае, был лицом заинтересованным, что ставило под вопрос объективность любых его действий или слов. Поэтому роль Руслана сводилась к нажиманию кнопки «Запись» при видеокамере.
        И вот мы обходимся теми, кого могли мобилизовать.
        - Ну что, лошара? Деньги принес? - диктофон равнодушно фиксирует жизнерадостное ржание кого-то из крепышей.
        - Да, вот они. - раздался голос Конева-старшего: - Только здесь не все, только первая половина: - Вот посчитайте.
        - Ты че? Конченный? Ты что деньги в прозрачном пакете принес? Мы как их, по-твоему, понесем.
        - Не было дома другого пакета. - Конев - старший отрабатывал инструкцию, не забывая ни о чем.
        - Ты что, сука, дрочишь нас что ли? - судя по скрипу сдвигаемой тяжелой мебели, молодые бугаи решили повоспитывать предпенсионера.
        После нескольких громких шлепков, раздался голос второго вымогателя:
        - Ты козлина, не думай, что с нами можно шутки шутить! Завтра чтобы десять тысяч принес в это-же время суда.
        - Как десять тысяч? - Я услышал придушенный стон Конева, очевидно, кто-то из борцов отрабатывали на нем удушающие приемы.
        - Это, лошара, проценты набежали, за то, что ты с деньгами тянул. Понял? Опять какой-то звук, как будто кого-то душат. Как Руслан до сих пор не выскочил из подсобки, видя, как бьют его отца?
        - Если завтра денег не будет, мы тебя на счетчик поставим, двадцать процентов в день! Ты понял? А теперь вали отсюда, дятел!
        Через пару минут из кафе вышел пожилой мужчина, утирающий лицо большим носовым платком. Бросив на меня равнодушный взгляд, он неторопливо двинулся в сторону Сердца Города, где, по соседству с Оперным театром, находилось неприметное серенькое здание, построенное в стиле конструктивизма, в котором много лет размещалась Первая поликлиника с круглосуточным травмпунктом.
        - Вот люблю я таких лохов. Вроде солидные такие дядьки, а чуть надавишь на них, и рвутся до самой жопы, все готовы отдать, лишь бы ты из их жизни исчез навсегда.
        - Че, думаешь, завтра деньги привезет?
        - Не, завтра не привезет. После завтра привезет обязательно. Он же считать умеет, знает, сколько там процентов каждый день капает.
        - А ты, Лева, знаешь, сколько процентов?
        - Мне оно надо, проценты считать? Все равно же, пока мужика до конца не выдоим, не отстанем. У него кроме машины еще дача должна быть, сто процентов.
        - Ну че, братаны, повалили отсюда, а то этот кабак какой-то стремный. Сейчас в «Цыркус» едем, там пару телок снимаем и на фазенду, благо бабосы есть. Только деньги бы прикрыть чем, этот пиз… еще бы рублями насобирал.
        - Может раскидаем на всех?
        - И че, этот пресс по карманам раскидаем? Хрен че поместиться.
        - Пацаны, я тут пакет нашел под столом, может в него сложим?
        - Точно, давай, потом на всех раскидаем. Ну что, в кабак, за бабами?
        - А че пару-то телок всего?
        - Ты Сава такое выражение слышал «Экономика должна быть экономной»? Вот и будем экономить. Тебе то, какая разница, сколько баб будет, все рано на всех хватит. Это бабам пыхтеть в два раза больше придется. Айдайте на выход.
        Опять заскрипела сдвигаемая мебель, после чего наступила тишина.
        На выходе из кафе, пребывающих в благодушном настроении бандитов ожидал маленький сюрприз - прямо перед мордой их «Блюберда» припарковался патрульный «УАЗ», в «собачник» которого, два невысоких старшины, безуспешно садили растопырившегося во все стороны руками и ногами, вонючего алкаша
        От толчка алкоголика один из старшин не удержался и отлетел на белоснежный капот «Ниссана»
        - Ты че мусор творишь? - невысокий, смуглый бандос, тот, что я первым отоварил в спину в частном доме, возле базы ОМОНа, когда он, ни о чем не подозревая, кромсал бутерброды, рванул вперед, но пара его приятелей повисли на плечах. Двухметровый парень, которого я знал, как Славу и имел намерение составить ему семейное счастье с, брюхатой от него, Людмилой, что-то горячо зашептал ему на ухо, после чего подтолкнул в сторону иномарки. Бандиты молча, зло поглядывая на, не обращавших на них внимание, старшин, расселись в покачнувшийся на амортизаторах «Ниссан», Слава, не глядя в зеркало, передвинул селектор чудо - автомата в сектор «R» и многострадальный задний бампер «Блюберда» воткнулся в морду моей «Нивы», которая, незаметно для водителя иномарки, продвинулась вперед на пару метров.
        Первым из машины выскочил Слава и завис, глядя на препятствие, в которое уперся его драндулет
        Уже три дня, как я стал гордым обладателем могучего «кенгурятника», нежно и надежно обхватившего мою машину со всех сторон. Делали мне его два месяц, но результат того стоил. Толстые трубы надежно укрывали всю морду, даже фары с дополнительными противотуманными светильниками, были прикрыты тонкой решеткой. Корму украшал мощный форкоп, а задние фонари и боковины прикрылись толстотрубными рамками.
        И Слава завис, глядя на все это великолепие, но через несколько секунд справился с волнением, и неторопливо двинулся в мою сторону, хищно оскалившись и демонстративно разминая пальцы рук.
        Его команда, немного замешкавшись, дружно вылезла из салона, но осталась у машины, считая, что с такой мелочью Слава разберется самостоятельно.
        Могучий борец, который при нашей первой встречи в частном доме, чуть не придушил Мишу Кислова, сейчас скромно держался позади остальных, трогательно прижимая к себе синий пакет с фотографией Аллы Пугачевой, в который, судя по всему, и засунули упаковку с пятью тысячами «деревянных».
        - Ну ты попал земляк? Знаешь, сколько мой бампер стоит?
        - Знаю! Пять долларов на разборе в Иокогаме, и то, если целый, а не как у тебя, клеем «Момент» промазанный. И вообще, отойди от машины и деньги готовь.
        - Че ты сказал? - Слава сначала даже не нашелся, что ответить. О попытался ухватить меня за плечо через опущенную стекло, но тут же болезненно вскрикнул и отскочил, баюкая кисть правой руки - Демон справедливо посчитал Славины движения за агрессию и ухватил его за неосторожно протянутую ко мне руку.
        Я, не торопясь вышел из машины, к моей левой ноге тут же пристроился черный и опасный зверь.
        - Ты че творишь? Тепе писец пришел! - Слава тряс рукой, хотя крови на кисти не было, думаю просто чуть прижало зубами.
        - Демон ищи! - я подтолкнул настороженно рычащего пса вперед, и он черной акулой скользнул в сторону замерших ребят из Славиной бригады. Безошибочно проскочив мимо двух, стоящих впереди парней, он сел перед скромно стоящим с пакетом борцом и звонко гавкнул. Я не даром, усаживая Конева-старшего на определенное место, поближе к микрофону на стекле, подбросил на пол новенький пакет с Пугачевой Аллой на фото и легким ароматом шмали, не ощутимым человеком, но вполне различимым натасканным псом.
        - Гражданин, да, вы со сломанными ушами! Уголовный розыск! Что у вас в пакете?
        Борец, хоть и выглядел примитивным перекачанным куском мяса, соображал хорошо и с криком «Е…ная подстава!» он бросился обратно в кафе, сверкая белыми ляжками в обтянувших их шортах.
        Мне кажется, что Демон рванул за столь соблазнительной целью чуть раньше, чем я отдал соответствующую команду.
        Старшины, с мгновенно ставшим на их сторону «алкашом», бросились крутить оставшихся рэкетиров, а я бросился вслед за псом в кафе, куда, вместе с борцом, убежали деньги родственников Руслана - если пять тысяч пропадут, мне будет очень неудобно.
        Короткий вскрик заставил меня убыстрится, но, все равно, я опоздал. В полутемном фойе все и произошло. Из пустого, по летнему времени, гардероба, испуганно выглядывал швейцар, призванный не пускать в кафе граждан в неприличном виде. На пороге обеденного зала, без движения, лежал на животе борец, над которым возвышался, морщащийся и потирающий кулак, Руслан. На попе, находящегося «в отключке» здоровяка отсутствовал кусок шорт, из дыр торчала алая синтетическая ткань плавок.
        Демон сидел над своей жертвой и добродушно помахивал хвостом.
        - И что ты наделал? - Строго обратился я к псу, но ответил, почему-то Руслан.
        - А че? Он отца моего чуть не задушил!
        Глава 21
        Униженный правозащитник.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Ладно, потом разберемся. Руслан, давай, понятых организуй и два листочка бумаги, ручка у меня своя.
        Лежащее на полу тело начало подавать признаки жизни. Я помог парную перевернуться и посадил его спиной к стене, в руки сунул пакет с деньгами.
        - Ты как, браток?
        - Нормально- мужик пытался открыть глаза, но получалось плохо, с опущенными веками было легче.
        - Это у тебя что? - я легонько потянул за пакет.
        - Деньги.
        - Твои деньги?
        - Не, не мои…- борец попытался мотнуть головой, но тут же пожалел об этом - из бледного, его лицо стало зеленоватым.
        - Тебя как зовут?
        - Васильев Кирилл…
        - А отчество как у тебя?
        - Сергеевич… А что случилось?
        - Ты поскользнулся и дарился головой. Скажи, где ты живешь, а денежки давай я подержу, потом тебе отдам.
        Мужик чуть по сопротивлялся, но пакет с деньгами, в конце концов, отпустил, и даже сумел черкануть закорючку в протоколе изъятия, который тут-же, на коленке, написал Руслан. Так как пересчитывать купюры было некогда и негде, пакет просто опечатали печатью кафе «Ледок», скрепленными подписями понятых.
        Второй экземпляр протокола, что, через исписанную до прозрачности копирку, которую Руслан выпросил у той же заведующей кафе, мы сунули в шорты Кирюши, когда его забирала карета «Скорой помощи».
        Проводив незадачливого борца во Вторую больницу Скорой помощи, мы вышли на улицу. Машины по-прежнему стояли, прижавшись друг к другу, из «собачника» автопатруля грустно выглядывали две физиономии.
        - А где третий, длинный такой?
        - Ты скажи спасибо, что этих то загрузили! - старшина Реканов машинально потер красную левую щеку: - Не видел я, куда он убежал.
        - Олег, ну вы этих можете, в принципе, в РОВД везти. Рапорта пишите, что задержаны за вымогательство в кафе «Ледок» и за мной оставляйте в дежурке. Мы сейчас третьего найдем…
        Из «собачника» яростно застучали. Узкое окошко «собачника» полностью заполнило округлое лицо парня, кажется, Льва, который бился в запертую дверь и что-то кричал, беззвучно разевая рот, как золотая рыбка в аквариуме. Наверное, был не согласен, что участвовал в вымогательстве.
        - И где ты его найдешь? - Олег Реканов радостно ослабился, не особо веря в мой успех.
        - Я же говорю - сам придет! - Я сложил ладони в подобие рупора и заорал на весь Центр: - Слава! Слава! Вернись к машине, иначе мы ее на буксир возьмем и твоей коробке автомат конец придет! Слава!
        - А зачем тебе жулик то нужен? - через пару минут бесплодного ожидания, спросил старшина.
        - Так тачку то к отделу надо доставить, не бросать же ее здесь?
        - Так вон ключи в замке точат…
        - Долбаный колхоз, а я тут разоряюсь! - Я даже представить не мог, что Слава вылез со мной разбираться, не вытащив ключи из замка зажигания, а потом еще и убежал без них.
        - Руслан, ты тогда мою машину посторожи, как бы ее не обидели, я минут через двадцать вернусь. - я сел на бархатистое кресло иномарки, повернул ключ, сдвинул рычаг «автомата» на «драйв» и сделав «ручкой», замершим с вытянутыми физиономиями, милиционерам, вывернул на проезжую часть и помчался в сторону стремительно желтеющего светофора.
        Вернулся я, как и обещал, через двадцать минут. Автопатруля у кафе уже не было, а возле моей, запертой «Нивы» грустно стояли Демон и Руслан, увешанный пакетами.
        - Куда тачку дел? - недовольный коллега запустил Демона на задний диван, и полез на кресло рядом со мной.
        - Не скажу.
        - Почему?
        - Чтобы ты начальству говорил правду, что не знаешь, где машина.
        Пока Руслан обдумывал эту глубокую мысль, я доехал до РОВД.
        - Пошли, надо дело возбуждать.
        Два вымогателя, привезенные автопатрулем, были рассажены по камерам и в настоящий момент перекрикивались между собой, насаживая глотки. Конструктивными мыслями они похвастаться не могли, скоординировать показания даже не пытались. Основной лейтмотив выкриков ребят сводился к одному - мы щас выйдем и всем покажем, пожалеют, что вчера не умерли.
        Я послушал их перекличку и ткнул пальцем в самого боевого:
        - Руслан, давай этого к тебе в кабинет.
        Николай Михайлович Зуев, заслуженный майор и старший опер по без вести пропавшим, с длительного больничного плавно переместился в, не менее, длительный отпуск, длительность которого составляла, у него, сорок пять суток, не считая дороги к мест отдыха. А по выходу из отпуска майор планировал писать рапорт на пенсию, так что Руслан, нахватавшийся самых верхушек в профессии, был как беспризорник. Но кабинет у группы по розыску был уютный, правда только для нас.
        Резкий как понос, худощавый, коротко стриженный парень, что пару минут назад обещал мне «глаз на жопу натянуть», приведенный из «нулевки», сел на поставленный в середине кабинета стул и, развалившись, закинул ногу за ногу.
        - Как зовут? - усевшись в удобное майорское кресло, я притянул к себе бланк объяснения.
        - Боев Константин Николаевич, и почаще на вы! - гнусаво протянул паренек.
        - А, тебе Костик, кто садиться разрешал?
        - Я че, стоять должен что…- по-моему, еле заметному, кивку, Костя, от удара в плечо, завалился вбок вместе со стулом.
        - Ты можешь либо стоять, либо лежать. Право сидеть здесь тебе еще надо заслужить. Давай, вставай. И стул подними.
        Костя поднял стул, попробовал сесть обратно, но увидев угрожающее движение со стороны Руслана, стоящего сзади, решил воздержаться. Я тоже вышел из-за стола и решил присоединится к веселью. Рэкетир не знал, кого опасаться больше, а одновременно держать нас обоих в поле зрения, Константина не мог, поэтому парень счел за благо оставить неудачливый для него стул и встать, плотно прижавшись спиной к стенке.
        - Костя, а ты что такой зажатый? - я сделал короткое движение рукой и парень у стены тут-же принял защитную стойку: - О! Ты тут биться с кем-то собрался?
        - Че, двое на одного? По одному ссыте выйти? - горячий Костин характер быстро превращался в истерику загнанной в угол крысы.
        - А тебя, сученок, это не парило, когда вы пожилого мужика вчетвером ушатывали? Так что заткнись! - по моему движению зрачками Руслан обозначил удар, на что Костя поставил блок и тут же получил легкое похлопывание от меня ладошкой по раскрасневшейся, щетинистой щечке.
        - А ведь мужик этот, любого из вас, один на один бы забил! - пользуясь тем, что Костя отвлекся на меня, Руслан взял его за затылок и легонько стукнул головой о стенку.
        - Ты тоже это слышал? - я сделал озабоченное лицо.
        - Что?
        - Гул стоит. Голова у того придурка пустая совсем. - я вернулся за стол: - Ну что, Константин, то с древнегреческого, означает постоянный, признаваться будем или так в тюрьму поедешь, без покаяния?
        - Да ты знаешь, кто мы? Ты знаешь…- шагнувший ко мне и, брызгающий слюной от вбитого в собственную, пустую голову, ложного чувства собственного всевластия, Костя упустил из внимания второго правоохранителя, вследствие чего получил небрежного «леща» по затылку раскрытой ладошкой бывшего десантника.
        Судя по кислому выражению лица задержанного, он прикусил язык.
        - Ты что замолчал на полуслове? Ты, наверное, хотел сказать, что мы здесь завтра работать не будем?
        - Мне адвокат нужен! Больше без адвоката не слова не скажу! - сменил тактику хлопчик.
        - Дай угадаю - сериал «Лабиринт правосудия» любишь смотреть?
        - Адвоката! - так, с этим криком Костя и упал, я подбил ему щиколотки.
        - Полежи пока и подумай, почему мы у тебя ничего не спрашиваем. А как придет адвокат - после этого и будем разговаривать. Хотя… зачем время терять, мы же его должны формально опросить. Так, вопрос - что делал в кафе «Ледок» перед тем, как вас возле него задержали?
        Костя подумал немного, но все-таки решил встать, и теперь, злобно пыхтя, отряхивался и бубнил себе под нос:
        - Вы думаете, вам это с рук сойдет? Да хрен там угадали. Сейчас за мной придет…
        - Ты отвечать будешь на вопрос, или тебя еще раз уронить?
        - В кафе заехали, потому что пива хотели выпить. Но кафе стремное какое-то оказалось, пришлось уйти…
        - В кафе с кем общались?
        - Ни с кем.
        - То есть - вообще ни с кем? И ни у кого денег не получали?
        - Я сказал - ни с кем не разговаривали…
        - Понятно. У вашего друга Васильева Кирилла была изъята сумма пачка денег. Что можете сказать о ее происхождении?
        - Чего?
        - Деньги у Кирилла в пакете откуда?
        - А я откуда знаю, у него деньги нашли, у него и спрашивайте…
        - То есть, «мазаться» начинаешь? Как бабосы делить, так ты, сука, первый, а как за деньги меченные отвечать, так ты не при делах, пусть Кирилл отвечает… так, Костюша?
        - Я в душе не еб… что за деньги. Спросите у Годзиллы…
        - У кого?
        - У Кирилла. Можете его сюда привести, и я ему в лицо скажу, что никаких денег не видел….
        - Ок, секундочку! - я включил диктофон на «воспроизведение»:
        «- Может раскидаем на всех?» - раздался из динамика искаженный, но все еще узнаваемый голос
        - Вы че, нас слушали? - Константин был поражен в самое сердце.
        - Ну ты же сериалы смотришь, как стукачкам микрофон на грудь вешают?
        - Сука! Сука! - Костя ударил кулаком в беленую стену, но перестарался и стал дуть на отбитые костяшки.
        - Поэтому мы у тебя и ничего не спрашиваем - у нас итак все есть - запись, показания свидетеля, показания официантов, показания потерпевшего. Ты нам неинтересен. Сейчас все оформим и поедешь на десять лет варежки шить в солнечной Мордовии…
        Отчаянным прыжком Костя оказался на, сразу заскрипевшем столе, после чего он попытался пнуть меня в голову, но не преуспел в этом, правда, уходя от удара я больно ударился затылком о стену. Костя сделал шаг по поверхности стола к окну, отдернул в сторону плотную штору, которая надежно закрывала нас от любопытных взглядов с улицы и…уперся тоскливым взглядом в толстые прутья решетки за массивной деревянной рамой.
        - Ну сука! - я ухватил бегунца за резинку его импортных шорт и сбросил со стола на пол: - Рус, дай ему тряпку, пусть убирает.
        В спину задержанного шлепнула сухая и пыльная половая тряпка, что опер по розыску без вести пропавших достал из встроенного шкафчика у двери.
        - Ты слышал? Давай, за собой вытирай, пока я твоей футболкой пол не вытер.
        Костя, в процессе, изначально обреченной на неудачу попытки побега, опрокинул чашку с чаем, который заварил для меня гостеприимный хозяин. Слава Богу сама чашка не разбилась, а содержимое…Темно-коричневую жижу мрачно гонял по полу насупившийся Костя.
        - А что тут у вас происходит? - дверь кабинета внезапно распахнулась и на пороге замер, поблескивая стеклышками очков-авиаторов, замер представительный мужчина среднего роста и телосложения. В сером, в искру, костюме и с самодовольной рожей.
        - Выйдите за дверь и ожидайте, пока вас вызовут. - я тщательно протер упавшую чашку листком бумаги и ухватился за кофеварку из нержавейки.
        - Даже не подумаю. Я адвокат Центральной консультации Кружкин Борис Семенович и у меня заключен с родителями договор на представление интересов вот этого молодого человека. Поэтому я еще раз спрашиваю - что здесь происходит?
        - Я еще раз говорю - выйдите за дверь и ожидайте, пока вас вызовут. - я повернулся к замершему с открытым ртом на корточках Косте: - Хорошо протер? Тряпку в шкафчик положи и иди сюда, дальше будем продолжать.
        - Вы что, псих? - лицо Кружкина перестало быть самодовольным, но рожей быть не перестало: - Я вам говорю - адвокат пришел…
        - Скажите, адвокат - я достал с окна толстый фолиант «УПК РСФСР с комментариями»: - Меня как раз контрольная по уголовному процессу. И у меня к вам вопрос, бесплатный конечно - с какого момента защитник допускается в процесс?
        Глазки адвоката забегали.
        - Ну что, не помним? На «заочке», наверное, учились? Вот вам статья сорок семь - почитайте, а потом валите отсюда в конец коридора. И если увижу, что под дверью подслушиваете, на пинках выгоню из здания РОВД, понятно?
        Дверь с грохотом захлопнулась, по бетонному полу громко застучали шаги впавшего в гнев человека. Я выглянул в коридор - человек в приталенном сером пиджаке быстро удалялся в сторону выходя из РОВД. В кабинете меня ждали две ошарашенные моськи.
        - Что замерли? Костя на чем мы закончили разговаривать? Будешь рассказывать?
        Парень обреченно замотал головой.
        - Ну и не надо, значить будешь сидеть очень-очень долго.
        Костя пожал плечами, я тоже. Много дет назад или вперед я видел много таких ребят. Резкие и дерзкие, державшие в страхе огромную страну, те из них, кто остался жив после кровавого беспредела девяностых, начали массово выходить из колоний, отбыв свою десятке. В этих, ничем не примечательных мужиках средних лет, было трудно узнать свирепых бойцов уличного беспредела. Распечатки из Информационного центра были лаконичны и малоинформативный - статья и год, зачастую даже без сроков, что говорило, что это первые ласточки, посаженные и выпущенные после отсидки. Набор статей тоже был практически одинаков - вымогательство, похищение человека, хулиганство и организация массовых беспорядков в местах лишения свободы. Стоило оно того или нет - я не знаю, но ожидаемого, жаждущих кровавых информационных поводов, журналистами «возврата девяностых», не произошло, во всяком случае, массового.
        Расплата наступила минут через сорок - истерично затрещал телефон и сухой голос начальника розыска призвал меня в его кабинет.
        Кроме начальника УР, недовольно играющего авторучкой на столе и не поднимающего на меня глаз, в кабинете присутствовали: - такой же недовольный по причине окончания отпуска заместитель начальника розыска Донских Владимир Николаевич. Кроме этих достойных людей воздух в кабинете отравляли адвокат Кружкин Борис Семенович и потерянный, и неоднократно оплаканный мной Слава.
        - Разрешите? - я кивнул начальникам и присел на стул.
        Мы потолкались сердитыми взглядами с Александром Александровичем. В его черных глазах я видел желание поставить меня по стойке смирно, в моих, я надеюсь, он увидел, что перед некоторыми…я стоять не буду и, кроме скандала, руководитель ничего не добьется. Внезапно, я почувствовал чей-то взгляд сбоку. Там, в уголке, сидела, мною не замеченная сразу начальник следственного отдела Рыбкину Нинель Павловну, что, ухмыляясь, не сводила с меня взгляда.
        - Громов, тут пришел гражданин и рассказывает, что ты у него угнал автомобиль импортного производства «Ниссан Блюмберг» - майор Окулов кивнул на развалившегося на стуле Славу: - Что-то можешь пояснить по этому поводу?
        - Конечно. Сегодня, возле кафе «Ледок» на территории нашего района была задержана группа вымогателей. Двое из этой группы доставлены в РОВД, один направлен во Вторую больницу «Скорой медицинской помощи»…
        В этот момент адвокат наклонился к Славе и зашептал ему на ухо. Всех слов я не разобрал, различил лишь - «Избили», «угробили парня» и «Инвалидность на всю жизнь».
        - А четвертый гражданин убежал, но пришел сам. Очевидно, совесть замучила. - я махнул рукой в сторону Славы.
        - Что ты имеешь ввиду? - майор выпучил глаза.
        - Это четвертый участник нападения на гражданина. Кстати, этот адвокат одновременно адвокат всех задержанных, так что вы тут не сильно откровенные разговоры ведите. С места происшествия изъят пакет с деньгами, имеется аудио и видеозапись процесса вымогательства. Задержанные жулики опрошены, дают разноплановые объяснения, с какой целью приехали в кафе. У третьего жулика сотрясение, допрашивать можно будет только завтра. И, чтобы тут адвокат не намекал, в материалах имеются объяснения работников кафе, что преступник, убегая от милиции, с пакетом с деньгами, поскользнулся на полу и травму получил при падении с высоты собственного роста.
        Глава 22
        Каждый сам за себя.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Если нам заявляют о угоне автомобиля, наверное, необходимо принять соответствующее заявление. Выставить машину в розыск, принять неотложные меры. Вы тут быстренько с адвокатом набросайте коротенько, вот присаживайтесь к столу. Можно же, товарищ майор? А на меня не обращайте внимания, считайте, что меня тут нет.
        - Громов, ты что творишь? - начальник уголовного розыска освободил место на столе для Славы и адвоката, но после этого понял, что происходит что-то неправильное.
        - Александр Александрович, вы только что мне сказали, что меня обвинили в угоне принадлежащего этому гражданину автомобиля, значить, что я не имею права принимать у него заявление, это как-то некрасиво будет. А вот вы, получив сообщение о совершенном преступлении, просто обязаны принять заявление о преступлении, уголовно-процессуальный кодекс это однозначно говорит.
        Подмигивать шефу даже не пришлось, он понял, что я задумал очередную хрень и похлопал по столу, приглашая Славу с адвокатом.
        - Так может быть, Громову лучше уйти? - адвокат даже замахал на меня ладошкой «кыш, кыш».
        - Так куда я пойду, вдруг убегу от ответственности. - я поплотнее уселся на стул.
        Минут через пять заявление было закончено. Шеф подтянул его к себе, бросил короткий взгляд, после чего толкнул бумажный листок в мою сторону.
        - Посмотри, все правильно? Ты, все-таки у нас специалист по угонам автотранспорта.
        - Вот именно, специалист по угонам! - захихикал адвокат своей шутке, но его поддержал только Слава.
        - Тут вам надо дописать - к заявление прикладываю документы, подтверждающие мое право собственности на угнанную у меня машины у перечислить эти документы.
        - Но это же мои документы? - Слава растерянно посмотрел на адвоката.
        - Нет, вы конечно можете не давать документы, но тогда последует отказ на ваше заявление. И, кроме того, если машина пропала, зачем вам документы на машину? Они в материалах дела будут, найдется машина, возвратим вам ваши бумаги. Ну так что? Давайте решайте, даете документы или нет.
        На стол шлепнулись ожидаемый комплект - техпаспорт на автомобиль в темно серой, коленкоровой обложке и рукописная доверенность на право управления автомобилем, что продаются в любом киоске «Союзпечати» по рублю за штучку.
        - Сами писали? - я повертел в руках маленький квадратик.
        - Нет, конечно, хозяин писал. - Слава попутался вырвать у меня из рук документ, но у него не получилось, в добавок я легонько стукнул его по затылку.
        - Да ты…- ну да, двухметровый Слава, с рычанием отбрасывающий от себя стул, может кого-то напугать, но на выручку мне бросился адвокат, повиснув на плечах рэкетира.
        - Вы видели? Вы видели, что он творит даже при вас? - патетически орал адвокат, прижимая Славу к двери и одновременно успевая некультурно тыкать пальцем в мою сторону.
        - Громов, ты, блин, что творишь?
        - Как что? Этот гражданин предъявил документы на чужую машину, смотрите - я подошел к начальникам и ткнул пальцем в строку «Владелец»: - видите? А у нас несколько дней назад заявление поступило, что владелец машины пропал без вести с мая, как раз с того момента, как у этого гражданина появилась чужая машина. И когда наш опер по безвестникам работал по этому заявлению, он получил показания, что этот заявитель, Антипенко Вячеслав Юрьевич, угрожал хозяину машины вместе со своей любовницей Кузнецовой Людмилой. Он требовал, чтобы хозяин машины, фамилия его Старостин, женился на Кузнецовой, с которой Старостин встречался до марта и женился на ней, признав себя отцом будущего ребенка Кузнецовой, а иначе Кузнецова подаст заявление на Старостина о имевшем место, якобы, изнасиловании. Только дело в том, что судя по срокам беременности, установленной женской консультацией, срок зачатия ребенка Кузнецовой - апрель, а после восьмого марта Кузнецова сожительствовала с Антипенко, чему также имеются свидетели. И, так как, несмотря на угрозы Славика и его друзей, которые у нас сейчас в камерах сидят, несмотря на
побои, Старостин жениться и становится отцом чужого ребенка не хотел, он в мае исчез, а машина Старостина оказалась у Антипенко. А потом, при вас всех, на мой вопрос, сам ли он писал доверенность, Антипенко попытался напасть на меня с целью завладеть важным документом, подтверждающим его вину, уверен, он хотел его уничтожить, на что и получил применение физической силы с моей стороны.
        Я оглядел охреневшие лица присутствующих и подумал, что я чуть - чуть перебрал.
        - Кхм. Так ты что, Громов, хочешь сказать, что у нас может иметь место убийство?
        - Ну, я не утверждаю, я просто факты привел. Но вы же все сами видели, какой этот Слава агрессивный.
        - Ты, блин, блинский идиот. - адвокат взмахнул пальцем перед лицом растерявшегося Славы и резко вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
        - Но Борис Семенович, я же ни в чем…- Слава так и замер с трагически протянутой, в сторону за хлопнувшейся двери, рукой.
        - Александр Александрович, я этого забираю? - я положил на плечо растерянного Славы тяжелую длань закона.
        - Да, давай, коли его там до жопы. Можешь хоть до посинения с ним работать, я тебе потом отгулы дам.
        - Понял вас. Пошли, болезный. - я прихватил Антипенко под локоть и поволок его из кабинета руководства.
        - Начальник, ну я бля буду, я этого, как его, короче хозяина, не убивал… Машину взял, на время, покататься, ноя его пальцем не…короче не убивал его. - бормотал мне Слава, пока я тащил его в подвал.
        - Ну ты же не один был, когда вы со Старостиным на разборки ездили…- я усадил Славу на табурет, напротив своего стола: - Пиши…
        - Что писать?
        - Все, что ты мне сказал. Что ты лично хозяина машины не убивал, машину взял покататься… хотя давай, я лучше сам все напишу, а то у тебя руки дрожат. И, это, ноги не вытягивай, а то у меня по столом собака. Пнешь ее, она может укусить.
        Слава заглянул под стол, и, очевидно, впечатленный улыбкой, лежащего калачиком под столом, Демона, отодвинул стул буквально на метр назад.
        Минут пять я заполнял бланк объяснения, после чего протянул его Славе.
        - Внимательно прочитай и распишись здесь, здесь и еще здесь.
        - С моих слов записано и мной прочитано? - Слава решил показать свою грамотность и бывалость.
        - Нет, на этих бланках этого не надо, потом, когда следователь будет допрашивать.
        - Да? Ну ладно. - Слава отложил ручку: - Меня сейчас куда, в камеру?
        - Сейчас посмотрим. Пошли наверх. При входе в дежурку я, по-дружески приобнял рэкетира с правой стороны, довел его до стола дежурного, где, широко улыбаясь и похлопывая Славу по плечу, заставил дежурного по РОВД зарегистрировать заявление Славы об угоне принадлежащего ему автомобиля в книгу сообщений о происшествиях, а затем быстренько вытолкал, ничего не понимающего, Антипенко на улицу. Все это время я чувствовал, как мое правое плечо тлело от тяжелых, ненавидящих взглядов, сидящих в разных камерах, коллег - Кости и Левы. На крыльце я придержал Славика, ухватив его за толстую цепочку с крестом и заставляя наклониться ко мне с высоты своего двухметрового роста.
        - Я вот что хотел тебе сказать Слава - под суд ты все равно пойдешь, что бы тебе не говорили твои адвокаты, ты уже накосорезил выше крыши. Из смягчающих обстоятельств у тебя может быть только наличие на руках иждивенца в виде только что родившей жены и грудного ребенка. Вот и думай, стоит ли дальше от Люськи бегать. Все иди.
        Дальше мой путь лежал вновь в кабинет начальника.
        - Александр Александрович, Владимир Николаевич, я пришел покаяться - я робко вошел в кабинет начальников, низко склонив повинную голову.
        - Что там у тебя еще, Громов? Ты жулика упустил? - взревел начальник УРа, мне кажется я помешал им пить пиво, во всяком случае, краешек трехлитровой банки, с содержимым карамельного цвета, из-за краешка стола выглядывала.
        - Я его сам выпустил.
        - Да ты епанулся, он же в убийстве подозревается?
        - Да нет, убийство не было. Мы «потеряшку» нашли в городе Находка, от него там заявление взяли, что у него машину эти архаровцы отобрали… Ну, короче, остальное все так и есть, как я рассказывал. Только потерпевший живой. Вот.
        - Скажи, ну вот скажи, Громов, на хрена ты все это замутил? - Александр Александрович мученически закатил глаза: - Ну на хрена?
        - Нет, ну там конечно долго рассказывать, но если есть время и желание…
        - Уйди с глаз моих! - начальник вскочил на ноги, но я успел покинуть кабинет, прежде, чем он выплеснул свой гнев. Судя по стуку изнутри в дверь, он в сердцах что-то кинул, но промахнулся. В любом случае, вечером надо что-то раскрыть. Александр Александрович - человек горячий, но отходчивый, должен простить.
        Минут через пятнадцать я спустил в подвал подвижного, как на шарнирах, цыганистого и злого, как ни знаю кто, Леву.
        - Присаживайся. И поаккуратнее ногами под моим столом, там злая собака сидит. Будешь плохо себя вести - пол ноги откусит.
        - Я не собак не боюсь, не их хозяев. - гордо ответил Лев, но на всякий случай, чуть отодвинулся.
        - Ну давай, рассказывай, как докатился до жизни такой.
        - Какой жизни?
        - Вымогательство, тяжкие телесные, возможно убийства…
        - Ты что такое говоришь? Что за чушь ты несешь?
        - А знаешь, что, дорогой? А не пойти ли тебе в камеру. Ты мне, в принципе, не интересен. Уговаривать тебя я не буду. Сейчас верну в камеру, потом тебя следователь допросит и поедешь ты в тюрьму. А выйдешь ты из нее лет через десять, а с твоим характером поганым, то и через пятнадцать. Тебе же уже под сорок будет, да? И будешь ты никем, потому что даже по воровскому ходу ты подняться не сможешь, слишком ты тупой и никого, кроме себя, слышать не хочешь. Все, вставай, вали обратно в камеру…
        - Я не знаю кто ты- Лев откинувшись на стуле, презрительно цедил слова: - Но я знаю, что сегодня вечером я буду в кабаку сидеть и телок центровых снимать, а ты будешь ходить и оглядываться, потому что завтра с тебя погоны снимут и тогда тебе…
        - Давай-давай, не задерживай - я ухватил наглеца за шиворот и потащил к лестнице. В любой компании найдется такой тупой тип, раздувшийся от собственного самомнения. Вменяемыми и договороспособными они становятся несколько позже, когда уже ничего изменить нельзя. К сожалению, единственный, с кем можно работать из этой группы - отморозок Костя Боев, он во всяком случае способен слышать аргументы.
        - Ну что, Константин, как сидится? - я кинул на стол пачку «Опала», и Костя жадно вытащил из упаковки две сигареты, одну прикурил, вторую сунул за ухо. Вот, как действует на людей вонючая камера. Два часа просидел, и уже не хамит, не угрожает, ментовские сигаретки молча курит, аккуратно сбрасывая пепел в хрустальную пепельницу.
        - Как помощь адвоката? Я почему спрашиваю - мне, когда вещи собирать в связи с предстоящим увольнением?
        - И зачем издеваться? - как-то надломлено пробубнил парень, гася выкуренную в три затяжки сигарету.
        - Ты еще бери, тебе пригодится. - я подтолкнул пачку поближе.
        - Спасибо. - Костя выгреб еще три штуки и зажал сигаретки в кулаке.
        - Я не издеваюсь. Я думал, что у вас все серьезно, даже испугался немного. А теперь получается, что вы не банда, а так, пацаны не пуганные. Один лежит в больничке, шишечку на лбу растирает и плачет, что у него попа болит. Второй сдал всех с потрохами и с легким сердцем домой пошел. Третий ладно, дебил тупой, я с ним даже разговаривать не буду, он слов человеческих не понимает вообще. Остался только ты, не понятный науке зверь. Вот и у меня вопрос - что с тобой делать?
        - И что со мной можно сделать?
        - Ну, судя по показаниям Славы, посадить на пятнадцать лет, а может быть расстрелять…
        - За что? Не мог Слава ничего на меня такого сказать.
        - Так он не сказал, он написал. Вот читай. - я показал два листа бумаги, Славиного объяснения.
        - А поближе можно?
        - Нет, поближе нельзя. Я тебе поближе документы поднесу, а ты их вырвешь и съешь, например. Подписи Славины видишь? На обоих листах…
        Каюсь, Слава подписывал только один лист объяснения, второй исполнил за него я, а подделать подпись с помощью модного листа стекла, что было можно в эти годы ложить на стол, раскладывая под прозрачной поверхностью различные справочные материалы, типа номеров телефонов или списка паролей на месяц, и светящейся снизу электрической лампы - очень просто. Во всяком случае, подписи в моем исполнении были идентичны натуральным.
        - И вот ваш подельник пишет…ну тут не интересно, это он про меня написал… а вот «… куда делся хозяин машины я не знаю, но Лев, и Константин высказывали намерения еще раз съездить к нему и его избить, чтобы выбить из него расписки, что он должен им денег, а после этого владелец машины, которого я знал, как Сергея, пропал, больше я его не видел.» и еще вот тут - «Своих знакомых характеризую как людей вспыльчивых и жестоких, способных на необдуманные поступки». Так что сам понимаешь, после таких показаний выпустить мы вас не имеем право. Будете сидеть до тех пор, пока мы труп не найдем и не разберемся. И вот сейчас мы поедем с обыском в тот частный дом, где вас пару недель назад опера наши приняли. Это ведь ты его нашел, правда? Мне во всяком случае так слава сказал. Кстати, а куда хозяина дома дели? Может быть в подвале закопали, а? Вместе с хозяином машины. Ты же с родителями живешь? То есть, у себя в квартире ты ничего криминального хранить не будешь, ведь так? А вот в том доме можно хоть десять трупов закопать. Ты что побледнел?
        - Товарищ начальник, я это…заявление хочу сделать. Этот дом Лев нашел, сказал, что у знакомого за долги забрал. И я это…ну короче в подвал этого дома не спускался ни разу. Если что там найдете, то это ко мне отношение не имеет.
        - Да? А Лев потом скажет, что этот дом твой? Просто сейчас вы начнете друг на друга валить, так, что мы концы не найдем. Не вы первые, не вы последние.
        - Да я честно говорю, нас Лева в этот дом всех позвал, еще холодно было. Мы туда телок возили, пока снизу…
        - Что снизу?
        - Короче, запах в доме появился, нехороший. Мы теперь туда чужих не возим и окна стараемся не закрывать. Но я больше ничего не знаю.
        - Да успокойся ты, не знаешь и не знаешь. На, пиши пока, что знаешь, чужого на себя не бери. Все равно все выяснится.
        - Гражданин начальник, я нельзя мне все-таки в тюрьму не садится? - Костя закончил писать коротенькое объяснение по поводу того, что к нехорошему запаху в доме напротив базы ОМОНа, он Боев Константин Николаевич, никакого отношения не имеет, и сейчас смотрел на меня с затаенной надеждой.
        - Пока никак, потом может быть, но сам понимаешь. Лотерея счастливчиков имеет ограниченное количество выигрышных билетов. Вот Слава все рассказал и пошел домой, к своей бабе, будет еще несколько месяцев жить свободной жизнью. А теперь тебе надо меня очень заинтересовать, чтобы я тебя вытащил из этой заварухи. Так что думай, что можешь мне предложить. Ладно, пойдем в камеру.
        Усадив Костю в тесный отсек за толстой дверью, где никогда не бывает свежего воздуха, а стены на полметра пропитались запахами человеческого пота, рвоты и мочи, я открыл соседнюю дверь.
        - Лева, мы сейчас с обыском поедем в тот частный дом возле ОМОНа. Ничего не хочешь мне рассказать?
        - Костя сука! - темпераментный и несдержанный Лева со всей дури ударил кулаком в толстую цементную «шубу», которой были покрыты стены камер. - А при чем тут Костя? Обыск обязательная процедура. Я об этом Косте сказал, а он сообщил, что он к этому дому отношения не имеет, его ты им подогнал.
        И вообще - мне хотелось поставить щелбан по затылку согнутого в три погибели и баюкающего отбитый кулак, Льву от всей души, но я сдержался: - кто виноват, что ты всякую дрянь в погреб скидываешь, кроме тебя самого.
        - Александр Александрович, у нас труп, наверное. - Доложил я, робко заглядывая в кабинет начальника розыска.
        - Ты ж, Громов, нам с Владимиром Николаевичем - начальник УРа ткнул пальцем в сидящего на стуле с закрытыми глазами и закинутой головой, своего заместителя: - говорил, что хозяин машины жив? Опять напел?
        - Да нет, тот то жив был три дня назад, я с ним сам по телефону разговаривал. Тьфу, Александр Александрович, вы меня совсем запутали. Это другой труп. Я «прокинул» жулику, что, мы на обыск в частный дом поедем, который эти задержанные, непонятно, на каком основании с февраля месяца заняли, а он мне начал рассказывать, что в погреб не спускался не разу, а теперь в этом доме мертвечиной пахнет, так что они туда баб перестали возить и вообще окна на закрывают.
        - А! Так чего ты мне мозг колупаешь? Бери следователя, постановление на обыск и вперед, езжайте.
        Глава 23
        Не дай Бог лечиться да судиться.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Чито ты от меня хочешь? - старший следователь Дорожного РОВД майор Кольцевич Глеб Борисович смотрел на меня печальными семитскими глазами поверх круглых, как у Макаренко, очков с никелированной оправой.
        - Постановление хочу, на обыск в частном доме, к которому имеет отношение вот этот- я ткнул пальцем в строчку в своем рапорте напротив данных Льва с его труднопроизносимой фамилией.
        - Он там прописан?
        - Нет, он пару месяцев привел туда остальных друзей из этого списка - мой палец постучал по рапорту: - и сказал, что этим домом можно пользоваться. Вот объяснение. А потом, как потеплело, из погреба пошел нехороший запах
        - Ну из погребов часто запах идет нехороший. - глубокомысленно пробормотало процессуально независимое лицо, углубившись в собранные мной материалы по вымогательству в отношении гражданина Конева: - Вот помню случай у моей тещи…
        - Глеб Борисович, там не банка с помидорами взорвалась, а запах, который ни с чем не спутаешь.
        - Слушай, Паша, я еще с твоими материалами не ознакомился, там может быть еще и никакого вымогательства нет, возможно я материалом оставлю.
        - Все, я тебя понял. Сейчас скажу, чтобы тебе дежурный перезвонил, и ты ему сам скажешь, что уголовное дело ты возбуждать не будешь, пусть он всех бандитов выпускает на свободу, а то он уже три часа мне звонит каждые пятнадцать минут, требует, чтобы я с задержанными определился. И рапорт нахреначу, что у тебя есть все основания…
        - Ты рапортом то меня не пугай! Я если надо таких рапортов на тебя…- щелкнул зубами старший следователь и майор, на секундочку.
        - И хрен ты на меня что напишешь! Я теперь с тобой все официально делаю, каждый раз в процессуальный кодекс смотрю, все ли по закону сделано. Или ты думаешь, что я забыл Свердловск?
        Со Свердловском у нас с товарищем Кольцевич вышла мутная история.
        Делов то было - смотаться на поезде в столицу Урала, забрать в одном из тамошних РОВД жулика, задержанного по нашей ориентировке и привезти в Город тем же путем.
        Гражданин майор вручил мне кипу документов, вверху которых лежала серая полоска той самой ориентировки, где серыми буквами по бежевой бумаги было сказано, что санкция в отношении разыскиваемого лица имеется. Получив от уральских ментов, отсидевшего у них в «обезьяннике» двое суток, голодного и злого жулика, я полез копаться к кипе бумаг, чтобы ознакомить задержанного с постановлении о его задержании, но кроме отдельного поручения хитромудрого старшего следователя, заканчивающегося словами «доставить на допрос к следователю Кольцевичу», как будто мне мужика не полторы тысячи километров везти, а с соседней улицы пешочком привести, никаких постановлений о задержании не было. И пришлось проявлять чудеса изобретательности и дружелюбия, выкруживая вокруг уральца такие словесные узоры, что он сам не понял, как так получилось, что он сам, добровольно и без принуждения, возжелал приехать в Город и решить вопрос о своей невиновности непосредственно со старшим следователем Кольцевичем, да еще и дать мне соответствующее заявление, подтверждающие добровольность его поездки. А я так, случайно ехал в поезде
рядом, чтобы мужчина не заблудился. А потом были очень сложные для меня двадцать три часа поездки в скором поезде, которые я полностью посвятил тому, что задержанный не вспомнил, что официально он едет в Город абсолютно добровольно, по-мужски поговорить со следователем. Особенно тяжко было ночью, когда я следил за жуликом одном глазом, чтобы он не передумал и не вышел на какой-нибудь станции, чтобы ехать обратно домой.
        - Вспомнил, Глеб? Так что, это ты мне должен. Будь добр, постановление на неотложный обыск выпиши, и я съезжу.
        - Давай я почитаю и через пару часов подходи, а? - не сдавался упрямый ев… майор.
        - Если ты меня заставишь полчаса ждать, тогда я за этим трупом поеду только с тобой, один никуда не сунусь.
        - А тогда я…ладно, хрен с тобой, через десять минут зайди за постановлением на обыск.
        За прошедшее время, с той знаменательной драке, когда я, нацепив на морду лица шерстяную шапку с дырками напротив глаз, подло напав сзади, побил несколько рэкетиров в этом частном доме, во дворе упомянутого дома ничего не изменилась, даже вода в ржавой миске возле собачей будки была все та же - дождевая. Интересно, если бы я не уволок отсюда несчастную собаку, ее бы, за прошедшее с того дня время, хоть раз бы покормили? Скорее всего, несчастному псу доставались только объедки, оставшиеся после коллективных пьянок бандитов, что проще было бросить в дырявую миску псу, чем выносить на «мусорку».
        Нехороший запах в доме, несмотря на открытые окна, чувствовался. Он как липкий пот обволакивал тебя, стойко впитываясь в твою кожу и одежду.
        Понятые, которых пригласил Руслан, из числа жильцов соседних домов, в постройку входить отказались, сказали, чтобы мы их звали, когда что-то найдем.
        - Ну что, Лев, не желаешь ли добровольно выдать денежные средства или предметы, добытые преступным путем?
        - Да пошел ты, мусор! - казалось бы, только присутствие Демона сдерживает тупейшего или упрямейшего члена банды не броситься на меня, чтобы путем физического воздействия выразить меру негативного отношения ко мне, в частности, и к системе МВД в общем.
        - Ну, как хочешь, придурок! Руслан, пристегни его к трубе. - Я отбросил в сторону домотканую, из сшитую из разноцветных тряпочек «дорожку», и вцепившись с кольцо, поднял вверх крышку погреба.
        Вниз шла деревянная самодельная лестница, по которой я, освещая дорогу мутным светом электрического фонарика и спустился. Пес горестно взвизгнул, пометался перед погребом, но потом, медленно и осторожно, двинулся вниз по узким, плохо ошкуренным ступеням. По периметру огромной квадратной ямы, занимавшей примерно половину площади дома, на ветхих деревянных стеллажах стояли, покрытые тонким слоем осыпавшейся с полукруглого свода, глиняной пыли, мутные банки с чем-то, уже не подлежащим идентификации. С одной стороны, глинистая стенка погреба обрушилась вниз по неизвестной причине. Присмотревшись, я заметил на стене след удара, как будто кто-то неловко ударил лезвием штыковой лопаты. Я пнул носком по куче глины, лежащей под местом обрушения, потом осторожно пошевелил слежавшийся глиняный слой. Лев был не только самым тупым из этой шайки, но и самым ленивым, не озаботившись даже копкой неглубокой могилки, а только несколько раз ударил в стену лопатой и обрушил на тело своей жертвы тонкий пласт со стены. Под тонким слоем глинистого грунта были видны чьи то коричневые пятки.
        Кроме трупа, который я даже не стал раскапывать, в доме были обнаружены два паспорта на имя неизвестных мне граждан, и расписка некого гражданина Некрасова Володи с обязательством вернуть деньги в сумме пятьсот рублей. Кому гражданин Некрасов планировал возвращать эти деньги, а также полное имя Некрасова и где он живет, записка не указывала, наверное, она была на предъявителя.
        От вести, что в подвале я нашел признаки наличия мертвого тела привел Руслана, что оставался наверху с злодеем, в состояние сильного волнения. Он, по собственной инициативе, буркнув мне «Я на минуточку», убежал ненадолго, после чего вернулся минут через десять, волоча на плече ржавую штыковую лопату.
        - Это ты зачем притащил? - испугался я.
        - Так труп выкапывать.
        - Зачем? Я его трогать не собираюсь. Ты лучше сбегай через дорогу, и из ОМОНовской дежурки местный РОВД извести, что обнаружен труп, возможно криминальный.
        - А мы что, не будем его изымать?
        - Кого изымать? Труп что ли? Нет, не будем. У тебя есть доказательства, что человека убили на территории нашего района? Нет? И у меня нет. Так какое основание мы имеем трогать тело? Мы убедились, что это труп и позвонили местным - на этом все, наша миссия закончена. Хотя…
        Я с удовольствием представил, как привожу хитрому ев…майору Кольцевичу изъятые в ходе обыска два паспорта, расписку от Володи Некрасова и труп, изъятый и внесенный в протокол обыска, и пусть он с ним разбирается дальше. Было очень соблазнительно поступить именно так, но я сумел отогнать от себя эту мысль, все-таки шутки шутками, а человек умер и местному РОВД придется с этим разбираться.
        Следственно - оперативная группа Центрального РОВД приехала примерно через сорок минут.
        - Опять вы? - шапочно знакомый опер из местного отдела был крайне нелюбезен: - И что вы опять сюда приперлись?
        - Ты понюхай, а потом в погреб лезь, там жмур лежит, или во всяком случае чьи-то ноги.
        - Что, очередная бабка с лестницы упала? - недовольно ворча, ступил на скрипнувшую под его весом лестницу, местный правоохранитель. А понуро сидящий у окна Лев вздрогнул и как-то оживился. Наверное, начнет рассказывать, что человек в погреб сам упал, а Лева его только прикопал, потому что денег не было на похороны или еще что в этом же духе.
        - Нашел?
        - Нашел. - уже спокойнее откликнулись из подземелья: - Сейчас рубашка новая провоняет. Найди и подай мне лопату, пожалуйста.
        - Лопата есть. Давай, я тебе еще веник скину, чтобы новых повреждений телу не нанести.
        К моему великому сожалению, откопав и обметя веником труп пожилой женщины, опер Центрального РОВД видимых признаков насильственной смерти не нашел, поэтому Лева как - то сильно приободрился и ехал в Дорожный РОВД больно уж веселым. На меня смотрел дерзко, а когда его увозили в ИВС на трое суток, по статье сто двадцать два Уголовно-процессуального кодекса, пообещал мне, после скорого освобождения, нанести мне визит вежливости и потребовать официальных извинений за незаконные действия в отношении него.
        Бывший борец, а ныне Робин Гуд, Васильев Кирилл лежал грустный в палате на восемь человек в отделении нейрохирургии больницы «Скорой медицинской помощи» номер два. Палата была большой светлой, радовала глаз белыми стенами и потолком, а также следами свежей побелки на полу коричневого линолеума. Тумбочка у кровати Кирилла зияла абсолютной белизной масляной краски и полным отсутствием всяких ништяков - ни вкусняшек, ни дорогих сигарет, ни бутылки виски солидной выдержки.
        - Здоров, Кирилл. Что такой грустный? Голова болит?
        - Здрасьте. - пребывающий в задумчивой меланхолии Васильев при появлении меня стал еще мрачнее.
        Рассказывай, какой диагноз и о чем душа болит? - я основательно уселся на ободранный стул, что стоял в ногах кровати Кирилла.
        - Сотряс у меня. - решил излить душу бандит: - И жопа почему-то болит…
        - Не ты не думай, что в этом смысле…- вскинул Кирилл на меня встревоженное лицо: - Просто, как будто нарыв какой-то, сегодня всю ночь не спал. Вчера доктора только голову осмотрели, а я не сказал им, про жопу, постеснялся. А теперь очень болит.
        - Наверное фурункул какой-нибудь выскочил. - посочувствовал я страдальцу: - Хорошо в тазике растворить немного марганцовке и там больным местом посидеть.
        Кирилл посмотрел на меня недоверчиво, очевидно решил, что я издеваюсь над ним - сидит здоровый парень жопой в тазике, но, не найдя в моих глазах и тени издевки, успокоился.
        - Что, никто не приходил, и передачу не переслали?
        - Так рано, наверное, еще, пацаны еще спят…
        - Не, Кирилл, ни хрена не рано. Лев и Костя в ИВС уехали вчера вечером, Слава во всем признался и домой отпущен. Но он к тебе не придет, ему с вам общаться запрещено. И теперь осталось с тобой определиться…Читал книгу «Живые и мертвые»? Не читал? Ну ладно, хотя она в школе изучается. Так вот, пацаны ваши поделились на тех, кто на свободе и, кто в тюрьме, один ты остался неприкаянный. Так что давай, решай, куда ты хочешь.
        - Можно подумать, что это от меня зависит. - Буркнул Кирилл, попытался отвернуться от меня к окну, но, видно больной попой что-то задел, ойкнул и застыл, глядя на меня, по-детски, обиженными глазами.
        - Ты угадал, зависит от тебя. Мне все равно, куда ты после этой палаты поедешь. Если ты сейчас расскажешь про все ваши дела, а потом следователю все это повторишь, оставайся на свободе, я не против. Но если ты мне сейчас ничего не расскажешь, то я тебе накину наручники на одну руку, и пристегну к кровати. А чуть позже приедет сюда милиционер, будет с тобой сидеть. А как врачи разрешат тебя перевезти в тюремную больничку, а они завтра-послезавтра это сделать разрешат, то ты отсюда сразу и уедешь. Так что, выбор за тобой.
        На лице бесхитростного Кирилла последовательно отразились все этапы внутренней борьбы. С одной стороны, было не по-пацански, сливаться «мусору», а с другой стороны, даже идея лежать прикованным к койке, была невыносима и вызывала приступ клаустрофобии. Потом Кирилл попытался вспомнить рассказы «старших» товарищей, не является ли факт наличия чирья на заднице и необходимости медицинских манипуляций с этим местом, основанием для опущения в сложной воровской иерархии до самого низа, но, почему-то, кроме загадки с полотенцем, разложенным на пороге камеры, ничего в гудящую, со вчерашнего вечера, голову не приходило. И вообще, хотелось тишины, покоя и мамкиного борща на хорошо проваренной говяжьей косточке с солидным куском мяса. И человек, в принципе, молодой парень, не знающий, чем заработать хорошие деньги, но по совету друзей, обещавших что им за это ничего не будет, сделал выбор.
        - Что рассказывать?
        - Начни сначала, с самого начала. Как ты познакомился с пацанами, самое первое ваше дело ну и так далее. Ты же никуда не торопишься? В изложении Кирилла все началось с того, что еще в феврале их команда контролировала пивную точку в Ноябрьском районе. Вечером, после смены, когда они допивали уже порядком надоевшее «Жигулевское» и делили жалкие рубли, что удалось заработать на желающих взять пенный напиток в обход очереди, Слава сказал, что есть тема. Его дальний родственник, получивший удостоверение адвоката и уставший от государственных расценок на его услуги, насмотревшись американских сериалов, предложил Славе начать новую жизнь. По задумке Славиного родственника, четверо или шестеро друзей Славы начинали работать с гражданами и торговыми точками. И если до крышевания Слава и его друзья еще не доросли, то провоцировать бытовые конфликты просто со случайными гражданами. Особенно удачно в эту схему вписывались Слава и Лев, способные начать с фразы: «Эй, ты что смотришь?» и закончить моментом, когда собеседник с облегчением убегал, расставшись с тройкой сотен все еще деревянных рублей и считал,
что легко отделался. Кирилл хорошо подвешенным языком не обладал, но его квадратная фигура борца наряду со сломанными ушами, что мрачно вздымалась за спиной более говорливых членов банды, резко увеличивала шансы на успех.
        Ну а если граждане начинали сильно упираться, не понимая лозунг «Нового времени», что «Делится надо!», и бежали за защитой в милицию, то в дело вступали родственник Славы со смешной фамилией Кружкин со своим другом Александром Ивановичем, которые работали парой. Взяв наперерез адвокатские удостоверения и договора о оказании правовой помощи членам преступной группы, правозащитники смело бросались в бой, приводя растерявшимся от их напора милиционерам, что имел место всего лишь бытовой конфликт, подлежащий разрешению в суде в порядке гражданского судопроизводства. Завороженные кучей около-юридических терминов, милиция, как кобра под дудочку индийского йога, приходила в благодушное состояние, отправляя заявителю постановление об отказа в возбуждении уголовного дела, с дружеским советом обратится для разрешения конфликта в народный суд по месту жительства ответчика.
        Получив такую бумажку, граждане кляли продажную милицию и старались забыть понесенные боль, унижение и финансовые потери и забыть неприятную историю, как страшный сон.
        Молодые бандиты же, посчитав прибыль и весьма удовлетворившись ее ростом, начинали новый день и новую историю.
        Когда бригада отжала у гражданина Старостина его иномарку, быстро был освоен новый способ обогащения - автоподстава, а это было уже совсем другая история и другие деньги.
        Одно лишь огорчало молодых бандитов - половину выручки Слава уносил юристам и «на развитие», а вторую половину выручки делили на четверых, в равных долях. Но, аппетит приходит во время еды. Чрез некоторое время Лев поставил вопрос - а не до хрена ли «кушают» юристы, которые брали одинаково много, не зависимо от того, подавалось ли заявление потерпевшими или нет.
        - Мы вынуждены быть в постоянной готовности осуществлять вашу правовую защиту. - передал ответ родственника Слава: - А это дорого.
        Когда Костя Боев робко предположил, что отдавать адвокатам четыре его зарплаты каждый месяц, это как-то до хYя, Слава предложил Боеву поступить на юрфак, закончить его, а потом защищать своих бывших коллег за копейки.
        На этом тема и заглохла, и все шло, как и шло, пока Славе не «повезло» подставить задний бампер своей иномарки под удар «Волги» папы опера Дорожного РОВД, а родственник с фамилией Кружкин посоветовал ничего не боятся и начать шантажировать семейство опера уголовного розыска возможным возбуждением уголовного дела.
        - Ну а дальше вы знаете. Больше за нами ничего нет. - грустно закончил Кирилл свою сагу.
        - Не, Кирюха, так не пойдет мы с тобой договаривались, что ты ВСЕ расскажешь, а ты меня наипать пытаешься.
        - Я правду вам говорю, больше за нами ничего не было.
        - А вот это что? - грозно гаркнул я, кидая на покрывало, перед носом Кирилла два паспорта, изъятых из дома Льва, как опытный картежник кидает «шестерки» на «погоны» своему сопернику: - Тоже ваших рук дело, между прочим.
        Кирилл испуганно схватил паспорта и начал лихорадочно просматривать страницы.
        - Я мамой клянусь, это Льва тема. Он сам мужиков нашел и сам с ними разговаривал, а я с Костей за соседним столиком в кафе сидели, группу поддержки изображали. Нам Лев дал по пятьсот рублей и сказал Славке не говорить, типа до хрена платим и, если по-умному сделать, то никакие юристы не нужны. Я правда больше ничего не знаю! - большой мужчина молитвенно сложил руки на груди: - Я их не знаю, и что за тема у Льва была, тоже не в курсе.
        - Товарищ милиционер, заканчивайте, у нас через пять минут обход заведующего отделения начнется, а он не любит, когда в палатах посторонние - постовая сестра в халате, каком-то тюрбане из марли на голове и медицинской повязке, закрывающей две трети лица, что делало ее темно-синие глаза по-восточному загадочными и очень привлекательными, встала в дверях палаты, всем видом показывая, что без меня она с места не сдвинется.
        - Все, Кирилл, пока. Если ты всю правду сказал, то я со следователем переговорю, чтобы ты домой пошел. Бывай. Спасибо, сестричка! - попрощался я на бегу и быстро двинулся к лестнице, ведущей вниз, на улицу - дразнить лишний раз заведующего отделением нейрохирургии не стоило.
        - Громов, я тебе забыл сказать- шеф, задумчиво возил толстым пальцем по строкам ежедневника: -а, вот, нашел. Тебе сегодня надо прийти в наш суд, кабинет номер «двести восемь», судья Пташкина Эмма Эдуардовна. По твоему уголовному делу что-то решать с тобой хочет.
        Глава 24
        По ту сторону закона.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Здравствуйте -я вежливо и равнодушно кивнул адвокату Кружкину Борису Семеновичу и его клиентке Екатерине Семеновне Беляевой, которые что-то оживлённо обсуждали, сидя напротив кабинета судьи Пташкиной Э. Э.
        - Тук-тук. - Деликатно, костяшкой указательного пальца, я постучал по филенке и открыл дверь в зал судебного заседания, молоденькая секретарь оторвала взгляд от разложенных на столе бумаг и открыла рот, чтобы отправить меня обратно, в коридор.
        - Подсудимый Громов. - никогда не хотел износить это сочетание слов, но пришлось выдавить из себя.
        - Ожидайте у вас пригласят. - секретарь судебного заседания скользнула по мне взглядом с легчайшим интересом и снова уткнулась в свои бумаги. Ждать пришлось минут пятнадцать, все это время мои оппоненты, старательно, но глупо пытались вывести меня из равновесия. Кружкин оживлённо показывал свои клиентки какие-то документы, после чего они старательно и злорадно хихикали, многозначительно поглядывая на меня. Все их старания мне были до одного места - никаких принципиально новых документов у жулика-адвоката быть не могло, всё что у них было за душой я видел в материалах уголовного дела, когда знакомился с ним в кабинете следователя прокуратуры после окончания предварительного следствия. Было мне, конечно, очень страшно - будь ты хоть десять тысяч раз не виноват, гарантировать то или иное судебное решение тебе может только очень нечестный адвокат.
        - Участники, заходите! - из судебного зала, как кукушка из часов, выглянула завитая мелкими кудряшками головка судебного секретаря.
        Слава Богу, дурацких мантий судьи ещё не носили. Судья Пташкина Эмма Эдуардовна, вышедшая из служебного кабинета и протискивающаяся мимо пустого кресла заседателя на свое рабочее место, в строгом, тёмно-синем платье, выглядела почти человеком. Через пару лет, в рамках вылизывания мировой демократии, будет даже рассматриваться вопрос о введении для судей напудренных паричков, что сразу должно было поставить уровень обоснованности судебных актов на уровень доброй старой Англии, но не срослось. А ведь, возможно, только этого нам не хватила, чтобы сравняться с большинством цивилизованных стран.
        - Все пришли? - судья с интересом уставилась на меня.
        - Явились все, документы я пока не проверяла- пискнула секретарь.
        - Участники процесса, документы, удостоверяющие личность и подтверждающий полномочия, секретарю передайте.
        Я положил перед секретарём свой паспорт, который, с большим трудом, нашёл вчера в шкафу, так как не видел его уже несколько лет.
        - Начинаем судебное заседание по уголовному делу, предусмотренного частью второй статьи Сто семьдесят один Уголовного кодекса РСФСР, в отношении Громова Павла Николаевича. До начала предварительного судебного заседания у меня вопрос ко всем участникам процесса - скажите, ходатайства или заявления у кого-то к суду имеются?
        - Уважаемый суд! - как чёртик из коробочки, подскочил адвокат противной стороны: - мы просим уважаемый суд приобщить к уголовному делу ряд медицинских документов. Дело в том, что после окончания предварительного следствия по данному уголовному, у потерпевшей по делу, сидящей рядом со мной Катерина Семеновна Беляева, родился ребёнок. Чего и боялась потерпевшая, ребёнок родился с большими проблемами. Есть большая вероятность того, что ребенок останется инвалидом на всю жизнь, что является следствие преступных действий подсудимого.
        - Понятно, секретарю передайте документы, пожалуйста. Ещё ходатайство кто-то имеет? Подсудимый, вы ничего не хотите заявить? Понятно. Секретарь, запишите -ходатайств у участников нет. Предлагаю начать судебное заседание.
        Подсудимый! Встаньте и назовите себя, дату вашего рождения, место работы.
        Услышав моё место работы судья с удивлением подняла глаза от бумаг.
        - А вас разве ещё не уволили? - за сбоку от меня раздалось мерзкое хихиканье граждан Кружкина и Беляевой.
        - Мне, во всяком случае, об этом ничего не известно. - я пожал плечами:
        - С утра ещё служил в прежней должности.
        - Ну, честно говоря, это очень странно - судья, как-то растерянно и нервно, стала быстро перелистывать страницы уголовного дела, наверное, искала приказ о моем увольнении: - Ну хорошо, с этим мы разберёмся попозже. Подсудимый, сообщите суду своё отношение к делу.
        - Отношение к делу? Отношение к делу у меня сложилось резко отрицательное.
        - Подсудимый, надо вставать, когда к вам обращаются. Я имею в виду, в инкриминируемом вам преступлении вы свою вину признаете, не признаёте или признаёте частично? - судья строила какие-то гримаски на своем круглом холеном лице, наверное, поражалась, какой я тупой.
        - Свою вину я отрицаю полностью и считаю предварительное следствие по этому уголовному делу не полным, необъективным, и имеющим обвинительную направленность.
        - Садитесь подсудимый - судья вновь сморщилась, как будто съела лимон:
        - ваша позиция суду понятна. Хотя, ещё есть вопрос, подсудимый. Встаньте. А где ваши адвокат?
        - Я отказываюсь от адвоката. - я пожал плечами.
        - Подсудимый, вы, очевидно, плохо понимаете правовые последствия такого заявления, поэтому советую вам, всё-таки, найти себе адвоката. - судья медленно и печально, как заботливая мать своему непослушному отпрыску, пыталась воззвать к моему разуму: - Разъясняю, что если вы откажетесь от защитника, суд вправе, исходя из ваших интересов, самостоятельно назначить вам такового.
        - Я, ещё раз, заявляю, что отказываюсь от адвоката.
        - Хорошо, подсудимый. Секретарь! После заседания направьте запрос в районную консультацию, а то сейчас подсудимый от всего отказывается, а потом жалобами все инстанции закидает, что ему что-то не объяснили, не разъяснили и не дали.
        - Назначается дата и время судебного заседания - судья склонилась над календарем: - двадцатого августа, в четырнадцать часов. Адвокат потерпевшей - вы в это время свободны? Не будете заняты?
        Сука, а у меня, даже из вежливости, не спросили - вдруг я буду, к примеру, очень занят. А еще говорят, что наш процессуальный кодекс написан в интересах преступников! Я всего полчаса являюсь подсудимым, а мои права уже грубо попрали.
        Пока я размышлял о своих правах и обязанностях, судья объявила заседание законченным, всех свободными, а меня попросила задержатся.
        Паспорт я могу забрать? - я протянул руку за документом, но она осталась висеть воздухе, не обращая на меня внимания, секретарь запихивала мой документ в конверт, приклеенный к задней обложки картонной папки.
        - Паспорт пока останется в уголовном деле, чтобы у вас, подсудимый, в голове дурных мыслей не возникало. - с улыбочкой сообщила мне Эмма Эдуардовна.
        - Что вы имеете в виду?
        - Я имею в виду вашу неявку в судебное заседание.
        - Вы имеете ввиду паспорт? Так у меня еще парочка имеется.
        - Что? - судья в изумлении выпучила глаза.
        - А что? У меня есть заграничный паспорт и паспорт моряка. - о них я в учебнике прочитал, и если загранпаспорт я имел когда-то свой, то загранпаспорт моряка я никогда не видел.
        - Громов, вы понимаете, что я должна вас задержать?
        - Зачем это?
        - Вдруг вы решите уклониться от уголовного наказания и сбежите за границу. Давайте, я позвоню в прокуратуру, они к вам приедут домой и изымут эти документы.
        - Мне кажется, то, что вы мне предлагаете сделать - это очень незаконно. У нас судебное заседание законченно, а следующее будет двадцатого августа, в четырнадцать часов. Вы до этого момента меня задерживать не можете, не имеете права. И прокуратуре я ничего не дам, даже домой не пущу. И вообще, я не понимаю, почему вы так разволновались?
        - Громов, я же вам объяснила. Вы можете скрыться от суда…
        - То есть, перейти на нелегальное положение? Или попытаться уйти в Монголию? Но это, как-то, глупо. Мне было проще эту тварь, Беляеву, где-нибудь, по-тихому, удавить и все.
        - Подсудимый, я этого не слышала. - судья от возмущения замотала головой: - И я требую от вас впредь думать, о чём вы говорите в суде!
        - Ну, как я понял, у нас судебное заседание, все таки, закончилось, и мои слова никакого процессуального значения не имеет. Мы просто болтаем, как рядовые советские граждане.
        - Всё подсудимый, я вас услышала, можете быть пока свободны. Сил моих слушать вас уже нет. Надеюсь, что двадцатого августа вы явитесь в судебное заседание без опозданий и мне не придется выносить постановление о взятии вас под стражу. И ещё одно - если вы рассчитываете на оправдательный приговор, это вы очень сильно ошибаетесь. Кто-то в прокуратуре Города добился отмены всех постановлений Дорожной прокуратуры о прекращении дела, как я понимаю, за вас там кто-то хлопотал. Я с городской прокуратурой из-за вас ругаться не собираюсь. Поэтому, рекомендую подумать о прекращение дело по амнистии.
        - По амнистии - это, если я не ошибаюсь, означает признание мной вины?
        - Да. Ну а как вы хотели? - Эмма Эдуардовна, в недоумении, развела ладошки в стороны: - Зато уголовное дело будет прекращено. Идите подсудимый и хорошенько подумайте об этом. И насчет адвоката решите, лучше своего иметь, чем вам назначат из консультации. Это я вам по-доброму советую.
        Учитывая, что судейско-прокурорский люд, да и вообще, любое чиновничество, включая и меня самого, давая «добрые» советы, в первую очередь блюдет исключительно свои, собственные интересы, я имел привычку, обычно, поступать наоборот. Но, не показывая своего скептического отношения к совету, я сделал соответствующее лицо, благодарно приложив руку к сердцу:
        - Обязательно подумаю об этом, уважаемый товарищ судья.
        Я кивнул на прощание секретарю и пошёл на выход, чтобы тут же вернуться в зал судебного заседания:
        - Извините, но вы меня с толку сбили своей информацией, и я забыл очень важный момент…
        - Что у вас ещё, подсудимый? - очевидно, что Эмма Эдуардовна от меня уже категорически устала.
        - Я хотел бы познакомиться с медицинскими документами, которые вы сегодня приобщили к делу. Я же имею на это право?
        - Право на это вы, конечно, имеете, но только зачем терять время? Вы что -медик? Я даже сама не до конца не поняла, что там доктора накарябали, а вы то что поймете? - и глядит на меня с жалостью, как на убогого.
        - Я, конечно, не медик, но почитать бумаги всё-таки хотелось.
        - Света, дай ему бумаги, пусть при тебе сидит, сколько ему вздумается. Только выносить из зала не позволяй. Лучше бы адвоката хорошего поискал. - громко фыркнув, судья быстро прошла свой кабинет, примыкающий к залу судебных заседаний и захлопнула за собой дверь. Заботится обо мне, волнуется, наверное, я ей понравился. И имя у женщины загадочно-эротическое - Эмма. Знал я одну Эмму. Когда она представлялась, при этом делала грациозный книксен - это было настолько прекрасно, что я чуть из штанов не выпрыгивал.
        - Громов! Громов! - оказывается, мечтая о судье, что будет приседать передо мной в книксене, я выпал из реальности, в которую меня пыталась вернуть девочка-секретарь: - Вы бумаги будете смотреть, или так домой пойдете?
        Ну хоть подсудимым не называет. Я улыбнулся симпатичной работнице судебной системы:
        - Ну конечно буду. Где мне можно присесть, чтобы вам не сильно мешать?
        Следующие полчаса я потратил на то, чтобы досконально переписать все медицинские бумажки, которые принёс в судебное заседание адвокат противной стороны, со всеми, содержащимися на трех листах, сокращениями, аббревиатурами и невнятно записанными словами.
        Поблагодарив девушку - секретаря за выданных мне три чистых листа бумаги, я окончательно распрощался с судебными органами до двадцатого августа. Стоя на высоком крыльце районного и областного судов, что занимали на пару четыре этажа административного здания, я впал в глубочайшую задумчивость. Естественно, адвоката я искать не собирался. Да и не поможет мне защитник. В правовых вопросах я не хуже адвоката разбираюсь, во всяком случае, на уровне районного суда, а вот адвоката, что разберется в медицинской части дела я, наверное, и в Москве не найду. Следовательно, защита от постороннего лица, мне не нужна. Он либо возьмёт деньги и будет изображать кипучую деятельность, либо, если я денег не дам, просто не будет ничего делать. Раз адвокаты в моей ситуации бесполезны, то мне нужен доктор, причём доктор сведущий в гинекологии и родовспоможении, а также, такой, чьи руки не связаны врачебный корпоративной солидарностью. И такой доктор у меня, теоретически, имеется, если мне удастся построить наш разговор в правильном ключе.
        На моё счастье мой любимый гинеколог (другого у меня всё равно нет) вёл приём страждущих. Дождавшись, когда одна милая дама покинет пыточный аппарат, по ошибке названы гинекологическим креслом, а другая, не менее милая, на него еще не взгромоздилась, я лихо ворвался в, запретный для мужиков, если они не гинекологи, медицинский кабинет.
        - Доктор, добрый день! Пойдёмте, покурим.
        - Опять вы! - лицо врача стало глубоко скорбным: - Я же вам прошлый раз всё рассказал.
        - Доктор, остались еще вопросы. Пойдёмте, покурим, сердечно вас прошу.
        - Пять минут подождите пожалуйста, а то он не отстанет! - Доктор Давидович Яков Леонидович, мелкий жулик на ниве медицины, кивнул, растерянно переминающийся возле ширмы, пациентке и, сердито сопя, вышел вслед за мной на крыльцо районной женской консультации.
        - Что вам ещё нужно? Поймите, я вам прошлый раз всё, что знал, рассказал, и больше ничем помочь не могу.
        - Дорогой Яков Леонидович, поменьше праведного гнева, а то я сейчас расплачусь. Если вы забыли, то я напомню - из-за ваших липовых бумажек на меня возбуждено уголовное дело, но я, вместо того, чтобы раздуть скандал и отправить вас туда, куда хочет отправить меня ваша клиентка, я отнесся к вам с уважением, попытался найти компромиссы. А вы мне не рады, как не родной!
        - Хорошо, что вам от меня нужно? - доктор нервно защелкал колесиком зажигалки, пытаясь прикурить сигарету.
        - Всего лишь маленькая консультация. Вот поглядите на эти бумаги. Скажите, вот такое состояние ребенка может быть последствием физического воздействия на его мать с моей стороны на ранней стадии беременности? Я как понимаю, у Беляевой на день нашей встречи от силы шел второй месяц беременности, а может быть и первый, мне кажется, она о своем положении еще ни хрена не знала.
        Доктор долго вчитывался в три листочка, переписанных мной с медицинского заключения, глубокомысленно шевелил пухлыми губами, даже посмотрел бумаги на свет, после чего, все-таки, вынес заключение:
        - Однозначно нет. Скорее клиническая картина больше соответствует признакам механической асфиксии новорожденного…
        - Это что? Типа пуповина захлестнула, да?
        - Ну, причин может быть много…В любом случае, когда она бывала у меня, таких признаков указанной в заключении патологии я не наблюдал. Но я писать ничего не буду, нет, нет, и еще раз нет.
        - И в мыслях не было, уважаемый Яков Леонидович, вы мне и так очень помогли. На этом откланяюсь, не буду вас задерживать, там вас такие женщины ждут…
        Врач недовольно поморщился, выкинул бычок в урну, и с видом праведника, идущего на Голгофу, шагнул в дверь консультации.
        После встречи в женским с доктором Давидовичем, мое настроение повысилось, я уже знал, что нужно делать, правда, еще не знал, как. В любом случае, в этих, непонятных, гинекологических делах передо мной забрезжил свет в конце темного тоннеля. Идеальным было бы еще и устранить слишком активного адвоката Кружкина. В профессиональном плане он меня, откровенно говоря, не впечатлил, но, если его не будет, любая замена на поле будет играть в мою пользу. Новый адвокат, даже уровнем выше, чем нынешний юрист гражданки Беляевой, будет долго входить в курс дела, да и, не думаю, что Беляева сейчас может достойно стимулировать грамотного юриста. Кружкин действует против меня не только в финансовых интересах, но и из личного неприятия - как бы то не было, банду Славика, из которой ему шли существенные финансовые ресурсы, я разогнал и кормушку прикрыл. В любом случае, мне хуже не будет. А ведь у меня был детально разработанный план по уничтожению противного юриста. Только, как и половина планов, он отошел на второй план (каламбурчик) и, впоследствии, в рутине будней, забылся. Сейчас сяду в, неторопливо
приближающийся, дребезжащий на стыках рельс, красно-желтый трамвайчик и постараюсь
        Глава 25
        Медовая кокетка.
        Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
        - Здравствуйте. Меня вас очень рекомендовали. - Маргарита села на предложенный стул, положила ногу на ногу, поправила юбку из люрекса, так что обнажилась круглая коленка и с интересом огляделась.
        Казенные стены районной юридической консультации не поражал богатством, что будет присуще успешным юридическим конторам всего через пару лет. Сейчас же здесь царили ободранные бумажные обои и потрескавшийся линолеум коричневого цвета. Стулья и столы резали глаз своей дешевизной, а завершал этот парад скромности написанный черной тушью на ватмане плакат, призывавший граждан, в случае, если адвокат требует передавать плату за юридические услуги минуя кассу юридической консультации, немедленно обращаться к заведующему.
        - Итак, чем могу быть полезен? - адвокат Кружкин Борис Семенович, улыбающийся Маргарите красивыми и ровными зубами, резко контрастировал с окружающей обстановкой, да и с его коллегами. Крупный, одышливый толстяк, с прядкой полос, зачесанной через голову, чтобы скрыть лысину, громко сопя, третий пытался объяснить глухой бабке в простеньком белом платочке, что заверять покупку частного дома, в одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году, у председателя уличного комитета ее покойному мужу не стоило, и теперь, чтобы вступить в наследство…
        Бабка, однако, терпеливости юриста не оценила, и в очередной раз перебивала его:
        - Нет, ты, если с меня три рубля взял, то объяснить мне должон. Почему, если здеся печать стоит, то ты говоришь, что договор неправильный? Ась! Я сейчас к твоему начальству пойду!
        Рядом, с отсутствующим видом, сидела за своим столом, погруженная в себя, дама с бусами из крупных белых жемчужин, которые должны были закрыть ее морщинистую шею, и лихорадочно выписывало что-то в блокнот из казенного вида папки с документами.
        Адвокат Кружкин был лощеный и дорогой, даже на вид. Темно-зеленый импортный костюм, о заграничном происхождении которого всем встречным ясно говорила, модная в этом сезоне, этикетка иностранного производителя, вшитая в рукав пиджака снаружи, отлично гармонировал с белоснежными манжетами рубашки, скрепленными запонками желтого металла, что дополнялось массивным металлическим браслетом того же цвета и часами, которые просто криком кричали - я из золота.
        - Видите ли, Борис Семенович, у меня маленькая неприятность произошла. Я магазином заведовала, комиссионным. И один сдатчик оказался не совсем честным человеком. Пришла милиции и оказалось, что очень много товара, ворованного. А еще, так как этот человек паспорт потерял, то я сданные им вещи оформляла на имена моих знакомых. И тут на меня уголовное дело возбудили…
        - Маргарита…
        - Если можно, то просто Рита. - Маргарита пару раз хлопнула старательно накрашенными ресницами. За последние несколько месяцев она последовательно похудела, сбросив килограмм семь, в тот момент, когда Громов подвергал ее репрессиям. Потом, когда он пообещал ей новые перспективы на новом рабочем месте и даже, возможно, свой магазин в собственность, и Маргарита ему поверила, женщина перестала пить, что тоже пошло ей на пользу. Как результат, перед адвокатом сидела и смотрела на него особым, заинтересованным женским взглядом, не сорокалетняя тумбочка, а тридцатипятилетняя женщина с приятными округлостями в нужных местах.
        Кружкин Борис Семенович, успешный и уверенный в себе мужчина, мгновенно принял вызов.
        - Вы курите? Может быть, сделаем перекур, у меня есть вкусные, американские…
        - Конечно, Борис Семенович… - Маргарита произнесла это таким тоном, как будто давала согласие на любые непотребства.
        - Пожалуйста! - выйдя на крыльцо, адвокат ловким щелчком выбил из пачки «Мальборо» кончик сигареты с золотистым фильтром: - Пожалуйста, угощайтесь, не кишиневские!
        - Что вы! Я бросила. - Маргарита отмахнулась маленькими ладошками: - Мне показалось, что гораздо лучше, когда от губ женщины не пахнет, как от пепельницы. Мне просто захотелось с вами постоять.
        - Хорошо. - адвокат щелкнул золотистой зажигалкой и вкусно затянулся, распространяя вокруг себя аромат хорошего табака: - Давайте обговорим перспективы. Вы же понимаете, Маргарита…
        - Рита. - мягко и чуть застенчиво улыбнулась женщина.
        - Хорошо, Рита. Вы же понимаете, что у вас несколько путей. Вы можете заплатить в кассу пятьдесят рублей, и любой адвокат из нашей консультации посидит на вашем судебном заседании, и вы спокойно получите свои два года и ненадолго съездите в женскую колонию, та, что сразу за вещевым рынком. Два года пролетят практически мгновенно…
        - Борис Семенович, вы говорите ужасные вещи.
        - Ну, если вы Рита, то я Борис. Вам не нравится предложенный мной вариант? Ну тогда есть другой путь. Вы находите не любого, а хорошего адвоката, оговариваете с ним свои желания, вносите оговоренные деньги в кассу консультации согласно прейскуранта, после чего какую-то сумму передаете этому хорошему адвокату, так как предстоит очень много беготни и расходы. Но, как результат, вы получаете условно свои два года и, всякий раз, приезжая на вещевой рынок, с облегчением смотрите на восток, где за колючей проволокой сидят менее умные и предусмотрительные женщины.
        - Борис, а вы хороший адвокат?
        - Я один из лучших. - скромно улыбнулся Борис Семенович: - Без лишней скромности скажу, я вхожу в золотую десятку города…
        - Ну тогда я хотела бы поработать с вами. Но, мы, очевидно, немножко не поняли друг друга. Мне не нужен условный срок. Мне не нужен запрет на работу в торговле. Мне нужен иной вариант.
        - Рита, а вы понимаете, что это уже совсем другие деньги?
        - Безусловно. - ладонь женщины доверчиво и беззащитно легла на обтянутую импортной тканью грудь мужчины: - Но вы понимаете, я очень долго шла к тому, что имею и у меня осталось множество нереализованных планов. Мне опереться не на кого, остается надеяться только на себя. Поэтому мне крайне необходимо прекращение дела.
        - По реабилитирующим обстоятельствам…- задумчиво пробормотал Борис Семенович.
        - Что? - Рита с надеждой, как смотрит беззащитная самка на могучего самца, снизу вверх посмотрела в глаза адвоката.
        - Да нет, ничего. Хорошо, я сделаю все, что могу. Пять тысяч мне лично, остальное в кассу.
        - Хорошо. - глаза женщины сверкнули: - Мне бы хотелось побыстрее рассчитаться, чтобы эта сумма не висела на мне. Вы не могли бы мне посоветовать приличное заведение, где я могла бы спокойно передать вам эту сумму, а то я так давно не бывала в ресторанах, все работа-работа, ниминуты спокойной.
        - Давайте в восемь, в ресторане «Город». - адвокат покровительственно погладил Риту по мягкому плечу: - У меня там знакомый администратор, столик нам найдут.
        - Хорошо, мне только надо будет переодеться. Я так давно не была в заведениях с мужчиной, уже забыла, как это бывает.
        Борис стоял на крыльце подъезда жилого дома, где, на втором этаже, в обычной квартире, располагалась районная юридическая консультация и провожал аппетитную попку Маргариты, чувствуя некую тяжесть в штанах. Конечно, ни в какую золотую десятку он не входил, может быть только в сотню, но шансов своих он никогда не упускал. Если лох несет деньги, то умный адвокат всегда их берет. А потом, как судьба повернется. Конечно, он попытается что-то сделать, и если что-то получиться, попытается содрать еще маленько денег с радостного подзащитного, объясняя, что все деньги взяли себе жадные судья и прокурор, а он, мужественный защитник, работал фактически бесплатно. Чаще всего все наезды недовольных клиентов удавалось отбить, объяснив ему, что в случае скандала можно получить не два года условно, а четыре, и вполне реального срока, поэтому обычно, дальше пары угроз по телефону, скандал не разрастался. Очень редко попадались невменяемые клиенты, которые, закусив удила, требовали денег назад, невзирая на угрозу пересмотра дела. Да, в этих редких случаях приходилось деньги возвращать, но Борис не унывал, в конце
концов, уйдет один клиент, придет десяток новых. В последние годы жизнь адвокатов стала более наваристой. Говорят, что где-то разрешили брать деньги по соглашению, а не по тупым советским прейскурантам, так что, будущее, казалось, вполне радужным.
        Ресторан «Город» был крупнейшим в Городе, располагался на двух этажах пристройки к одноименной гостинице, чьи двадцать четыре этажа принесли ей славу самого высокого здания во всей Сибири.
        Когда Маргарита появилась в огромном обеденном зале, Борис встал из-за занимаемого им столика и мысленно облизнулся - женщина в платье из золотистого люрекса, с рукавами на две трети и юбкой до середины бедра, уверенно двигалась в его сторону, как сказочная жар-птица, отливаясь золотым блеском, самым любимым цветом Бориса.
        - Что будете пить? - адвокат широко улыбнулся, когда Рита уселась за столик напротив мужчины.
        - Будешь…
        - Что будешь пить, Рита?
        - Я бы выпила коньячку.
        - Отличный выбор! - Борис замахал рукой несущемуся мимо их столика официанту.
        - Борис, я бы хотела сразу рассчитаться - мужчина почувствовал, как женская рука скользнула по его колену, после чего, ему на бедро лее небольшой пакет. Мужчина скосил взгляд вниз - в прозрачном пакете на его брючине, ласкали взгляд две пачки двадцатипяти рублевых купюр в банковской упаковке. Настроение адвоката мгновенно улучшилось, он подтянул к себе портфель и, незаметно от сидящих за соседним столиком братков в кожаных куртках, спрятал деньги.
        - Здесь все. - промурлыкала Маргарита, но у Бориса произошел какой-то дефект слуха, ему показалось, что алые губы прошептали: - Это далеко не все.
        Вечер удался. Выпив коньячку, потом еще, защитник и подзащитная почувствовали какую-то сердечную общность, после чего адвокат пересел, их плечи все время соприкасались, аромат женщины бодрил Бориса и внушал надежды. Ансамбль на сцене играл много, душевно и громко, потому, чтобы лучше слышать друг друга, им приходилось говорить в самое ухо собеседника, обжигая эрогенные зоны горячим дыханием. Борис пару раз заказывал песню «Больно мне, больно» передавая руководителю ансамбля красную десятирублевую купюру, но во время исполнения именно этой песни, Рита как лиана, обвивалась вокруг Бориса, скользя по нему горячим телом, обжигающим через тонкую, шуршащую и блестящую золотом ткань.
        Потом они стояли на высоком крыльце ресторана, наблюдая, как две компании дрались между собой, после чего приехали три милицейских «бобика», после чего люди в серой форме побили всех и запихнув обе компании в тесные «собачники» «УАЗиков» умчались в темноту под тревожный всполох фиолетовых мигалок. Губы Риты пахли малиной, были мягкими и податливыми, а спина упруго изгибалась под жадными руками адвоката. Дальнейший путь Борис помнил лишь урывками. Они ехали на заднем сидении какой-то машины, Борис пытался расстегнуть молнию на спине у женщины, а Рита, смеясь и периодически целуя адвоката, била его по рукам и просила держать в руках себя.
        Следующие кадры, отразившиеся в сознании мужчины был момент, когда загадочно улыбающаяся Маргарита, загадочно улыбаясь и облизывая красные губы, аккуратно сложив брюки защитника, потянулась к его трусам, а он, лежа на какой-то кровати, уже без рубахи, галстука и пиджака, расслабился, в предвкушении сладострастного момента…
        Проснулся человек оттого, что очень сильно замерз. Во рту было такое ощущение, что туда нассали кошки, голова разламывалась, тело окоченело и одеревенело. С трудом подняв голову, человек осмотрелся. Это была странная квартира. Железная кровать с металлической сеткой и хромированными шариками, какая была в детстве у его родителей. Стены в выцветших обоях в невзрачный цветочек, тумбочка, какую человек последний раз видел в армейской казарме, давным-давно, и под стать ей, деревянная табуретка. Человек со стоном повернулся в другую сторону, продавленная сетка под ним заскрипела-завизжала. Потом мужчина понял, что он в кровати не один, ему что-то мешало. Преодолев приступ тошноты, он повернулся еще чуть-чуть и вытащил из-под своего бока. Пару мгновений человек тупо смотрел на предмет, который он держал в руках, затем, вскрикнув, как зайчик, попавшийся в силки, отбросил этот предмет от себя и схватился за зад, безуспешно пытаясь что-то нащупать. Максимально извернувшись, мужчина пытался хоть что-то рассмотреть у себя пониже спины, но ничего не получалось, художественная гимнастика никогда не была его
сильной стороной. Поняв бесплодность своих попыток, мужчина осторожно заглянул за кровать, в глубине души надеясь, что зрение его подвело, и он ошибся, нет никакого повода для паники. Предмет, лежащий на полу, открылся во всей красе - нет, чуда не произошло, перед ним действительно и бесстыдно, валялся огромный, сантиметров в сорок, сделанный из какой-то резины, цвета кофе с молоком, очень реалистично выглядевший искусственный хер, или по-научному дидло.
        Человек сел на табурет и скуля, опустил голову. Он не помнил, что вчера произошло, но понимал, что ничего хорошего.
        За спиной, из коридора, раздался щелчок замка и в тесную квартирку вошел, выглядевший знакомо, парень, лет двадцати пяти, с такими довольными глазами, что человек понял, что где-то он очень сильно проиграл. Борис еле - еле успел запнуть резиновый хер под кровать и накрыться тоненькой простыней.
        - Доброе Борис Семенович. Как спалось?
        - Вы кто?
        - Вы меня не узнаете? Странно. Вы приложили так много усилий для того, чтобы меня посадить, а теперь узнавать не хотите. Даже, знаете ли, немного обидно.
        - Прекратите! Отвечайте, вы кто такой?
        - Давайте вы орать не будете, хорошо? Вот возьмите, вам будет легче.
        В протянутой Борису руке темнела бутылка-чебурашка коричневого стекла, судя по этикетке, с «Жигулевским». Борис Семенович машинально взял бутылку и тут же приложил ее к, разламывающемуся от боли, лбу.
        - Ах да! - парень отнял бутылку, вытащил откуда-то, с пояса настоящий черный пистолет, вынул из него обойму и, поставив его на затворную задержку, ловко откупорил бутылку, зажав пробку между рамкой и стволом.
        - Возьмите, пиво свежее, всю ночь в холодильнике стояло.
        Адвокат поколебался, но, все-таки взял бутылку и одним глотком, с страдальчески стоном, высосал половину содержимого, замер, прислушиваясь к процессам, происходящих в отравленном сивухой, организме.
        - Вы опер…как вас там… - Борис прищелкнул пальцами: - а, Громов! Ну и что, Громов? Вы понимаете, что я с вами сейчас сделаю? Да вы знаете, что я спецсубьект! Я сейчас позвоню в прокуратуру области и вас…!
        Судя по смеху присевшего на табурет мента, мыслительный процесс Борис запустил в каком-то не том направлении.
        - Та-а-а-к. - задумчиво протянул адвокат: - Смеетесь, значит. Получается, что провокация у вас более обдуманная. Что, обвините меня в изнасиловании вашей подстилки, как ее там, Маргариты?
        - Почему моей подстилки? Скорее вашей подстилки, Беляевой Кати.
        - Она же только что родила! Я бы с ней не стал…- Борис непроизвольно сморщил морду лица.
        - Ну, значит, не срослось! - забавлялся на своей табуретки мент.
        Вдруг лицо адвоката побелело.
        - Вы меня фотографировали! Вы меня фотографировали…- глаза Бориса непроизвольно скосились под кровать, где вызывающе блестел своими анатомическими подробностями огромный фаллоимитатор.
        - Ну! Ну! Договаривайте! - подбодрил его торжествующий мент.
        - Вы меня сняли с этим! Вы меня собрались шантажировать!
        - Ну, не надо так горячиться. - попытался успокоить раскрасневшегося и задыхающегося от переполняющих его эмоций адвоката мент: - Если и собираюсь вас шантажировать, но не на столько, как вы подумали.
        Мент торжествующе развел ладони примерно на сорок сантиметров.
        - Я же не зверь. Если и соберусь, то совсем немного, вот настолько. - опер развел пальцы примерно на четыре миллиметра.
        - Хорошо, чего вам от меня надо. Денег, наверное?
        - Я от вас, любезный, денег даже в голодный год не возьму. - став мгновенно серьезным, прогавкал мент: - Мне от вас надо, чтобы вы больше не занимались делами, в которых фигурирую я. На этом пока все.
        - А что, последует продолжение? - стараясь говорить насмешливо, но в душе леденея от страха, спросил Борис.
        - Не знаю. Мы просто будем с вами дружить. Ну, наверное, не друзья-друзья, но хорошие приятели. И вот вам приятельский совет - прекращайте играться с бандитами, вас адвокатские корочки не помогут, умрете очень скоро.
        - А если я откажусь? Что вы сделаете? Пошлете фотографии в газеты, как я с этим…- адвоката всего передернуло от отвращения, когда он ткнул пальцем под кровать: - Да вы не посмеете! И никто не посмеет это опубликовать!
        - Вы серьезно? Не будьте таким наивным. Скоро по центральному телевизору покажут человека, похожего на генерального прокурора с девушками, похожими на проституток в месте, похожем на баню, а вы про себя тут возомнили… Да и публиковать не придется. Если пойдет слух, что адвокат такой-то тыкает себе во все места резиновым членом, многие ваши клиенты, с кем вы, возможно, за руку здоровались, пили вместе или деньги давали-брали, скажут, что это не по понятиям. Последствия вам рассказать? Ладно, засиделся я у вас, пойду.
        - Постойте. Отдайте мне снимки, я вам готов дать за них…
        - Борис Семенович, разговор этот пустой. Денег, как я сказал, я от вас не возьму, и все, что у меня есть, останется у меня в залог наших хороших отношений.
        - Хорошо, хорошо! А где моя одежда?
        - Вот, в тумбочке ваша одежда лежит, обувь в коридоре.
        Борис, завернувшись в одеяло, бросился к тумбочке, с облегчением достал оттуда свой портфель, расстегнул его и… в его глазах, которыми, он смотрел на меня стояла такая глубокая детская обида:
        - А где? Вы же сказали, что деньги у меня не возьмете! А сами! Где?
        От этой не замутненности я даже упал на табурет:
        - Борис Семенович, вы это серьезно? Вы надеялись найти в своем портфеле и прикарманить мои деньги, которые вы обманом выцыганили у Риты, якобы на подкуп судей?
        - Почему обманом? Она сама мне их дала!
        - Борис Степанович, вы так долго рассказывали наивной девушке, что вы со всеми судьями вопрос решаете, открывая ногой дверь в их кабинеты. И так живописно рассказываете, в каких позах вы добивались оправдательных приговоров от молодых судей прямо в совещательной комнате, что мы решили, что вам, такому супермачо, деньги для взяток не нужны, вы же так- я сделал несколько возвратно-поступательных движений тазом: - все вопросы решаете!
        Борис содрогнулся: - Вы и это записали? Боже мой, какой я идиот!
        - Конечно, идиот. - не стал спорить я: - Тащить в постель женщину, которую впервые видите, вымогать у нее деньги на взятку и еще нажираться с ней до поросячьего визга, вы действительно оригинальный человек. Кстати, о постели. В этой постели недавно дедушка старенький умер, долго болел и умер. Это вам так, для информации. Дверь захлопните за собой. - я вышел, больше не обращая внимание на крики адвоката, несущиеся в мою спину.
        Я поднялся на последний этаж и открыл ключом дверь в свою квартиру. За окном еще было темно, из комнаты доносилось сонное сопение нескольких существ. На ощупь я снял куртку и обувь и прошел к кровати. Из темноты меня схватили сильные руки и потянули к себе.
        - Рита, Рита, прекращай. - я уперся во что-то мягкое.
        - Ты мне должен, Громов! - в полумраке, женщина, обряженная в мою футболку, приподнялась на локте: - Ты мне не дал такого самца изнасиловать. Так что, давай, компенсируй.
        - Рита, я тебе должен буду. Ты не забыла, что ты еще подсудимая, а я милиционер.
        - Какой ты нудный бываешь, Громов. Ну и ладно, через неделю кода сроки на обжалование пройдут, я с тебя не слезу. Лучше расскажи, почему ты снимать Борюсика с членом в жопе не стал?
        - Рита, ну как ты себе это представляешь - я буду трогать пьяного голого мужика и засовывать ему во все места резиновую письку? - меня аж передернула от отвращения.
        - Ну, я бы взяла и засунула. - Рита сказала так решительно, что я даже заволновался.
        - Ну он все равно решил, что у меня есть фотографии, компрометирующие его. Причем, самое смешное, я ему об этом ни слова не сказал, он все сам решил.
        - А если Борис передумает? - Рита повернулась ко мне, потянулась рукой, ее пальчики побежали по моей груди.
        - Ну и что? Ты такую шикарную запись сделала, как он судей имеет в коленно-локтевой позе, что если кто-то услышит ее… Мне даже жалко его стало, ему в Городе жизни точно не будет.
        - А кто все сделал? Я все сделала! Я молодец?
        - Рита, ты, конечно, молодец и сыграла на уровне американского Оскара, только не задавайся.
        - Что ты, Громов, я буду паинькой и во всем, во всем, буду тебя слушать, честно-честно. - женщина, лежа на боку, изобразила пионерский салют.
        - Все Рита, давай сорок минут поспим. - я демонстративно отвернулся и засопел, меня пару раз чувствительно ткнули тонким пальчиком, но поняв, что я бесчувственное бревно, оставили в покое.
        Наградите автора лайком и донатом: