Оболочка Цвета Маренго, №05 Исполняющий Обязанности- библиотека РусЛит

Исполняющий обязанности Роман Феликсович Путилов
        Оболочка цвета маренго #5
        Пятый роман цикла о попаданце в самого себя, на тридцать пять лет назад. Детектив, расследование преступлений.
        Исполняющий обязанности
        Глава первая. На кромке лезвия
        Кавалерия из-за холмов появилась через пару часов, ближе к обеду. Все это время я просидел в кабинете майора Глушко из ОБХСС, демонстративно не отвечая ни на один вопрос постоянно меняющихся сотрудников Управления, что их неимоверно злило. Я даже решил, что парни попытаются меня расшевелить и склонить к сотрудничеству путём физического воздействия, но тут работали настоящие советские милиционеры, отличающиеся повышенной интеллигентностью по сравнению с дуболомами из уголовного розыска. Поэтому после полусотни, оставшихся без ответа, вопросов и угроз, самой мягкой из которых было обещание сегодня же уволить меня из органов, от меня наконец отстали. Последние полчаса моего плена, в кабинете, кроме меня, сидели два молодых сотрудника, которые, похоже, слабо представляли мой статус и границы мер по моей изоляции. Майор Глушко куда-то убежал и очень долго не возвращался, когда дверь кабинета распахнулась от энергичного толчка и в проёме показались роскошные, черные как смоль, усы начальника уголовного розыска Дорожного РОВД.
        - А ты что здесь прохлаждаешься? Ну-ка пошли со мной!
        - Есть, товарищ майор! - второго приглашения мне не требовалось. Под растерянные переглядывания моих охранников я пробкой вылетел из опостылевшего мне помещения и скорым шагом зашагал за поспешающим куда-то шефом. За моей спиной что-то или кто-то пискнул протестующие, как мне послышалось что-то вроде «Верните задержанного на место», но майор продолжал уверенно идти вперед, а я старался не отстать. Через некоторое время сзади раздался бодрый топоток чьих то ног - один и сотрудников сопровождал нас по бесконечным коридорам Управления, правда, держась на безопасном расстоянии метров в пятнадцать. Проплутав по переходам и лестницам мы оказались начальственном этаже, судя по обилию приемных, в одну из которых шеф меня и подтолкнул. На стульях с красивой бархатной обивкой сидели Глушко ещё пара каких-то товарищей, и начальник ОБХСС из моего РОВД, высокий майор с симпатичным, русско-блондинистым лицом. Бросив на нас с шефом мимолетный взгляд, секретарша наклонилась к интеркому:
        - Фёдор Филиппович они все собрались. Поняла вас. Заходите - это уже относилось к нам. Судя по всему, Фёдор Филиппович был какой-то из первых заместителей начальника УВД области. Когда я неаккуратно встретился с ним взглядами, меня зазнобило - невысокий худощавый дяденька, в аккуратном костюме тройки и галстуке в тон, распространял вокруг себя ауру жёсткой властности.
        Осмотрев всех вошедших, что шустро рассаживались за длинным столом для заседаний в только им известном порядке, взглядом поверх очков, хозяин кабинета спросил:
        - Ну кто начнёт?
        К моему удивлению все молчали, отводя глаза. Когда пауза стала просто неприличной я, которому терять особо было нечего, поднял руку:
        - Разрешите товарищ полковник?
        Ошибиться я не боялся. Пока в областном управлении был только один генерал, это лет через двадцать их станет два, а потом и вообще три. Странные тенденции нас ждут. Если при СССР гарнизон милиции Города был двадцать тысяч сотрудников при одном генерал-майоре, то через двадцать лет милиционеров стало в два раза меньше, а количество генералов колебалось между двумя и тремя. Да ладно, ведь эти двадцать лет еще прожить надо.
        - Пожалуйста говорите… Вы кто? - обманчивое благожелательно спросил - разрешил товарищ полковник.
        - Младший лейтенант Громов, оперуполномоченный отдела уголовного розыска Дорожного РОВД - принял я лихой и придурковатый вид.
        - Ну говори, лейтенант, зачем ты ко мне кабинет привёл эту толпу начальников и руководителей?
        - Две минуты имею, товарищ полковник? Докладываю. Сегодня мой непосредственно руководитель, начальник уголовного розыска Дорожного РОВД, дал указание прибыть в кабинет к майору Глушко, что мной и было выполнено. Когда я прибыл назначенное время, в кабинете товарища Глушко присутствовала малознакомая Климова Елена Алексеевна, ранее проходившая у меня от отказному материалу, как главный бухгалтер организации, в которой сначала были заявлено о хищении пятидесяти восьми тысяч рублей, а на следующий день оттуда поступило заявление о том, что деньги нашлись. Товарищ майор Глушко стал задавать мне вопросы о моих взаимоотношениях с этой гражданкой, а также о том, как я проводил проверку по факту заявление об этой краже. Очевидно, получив от меня не те ответы, на которые он рассчитывал, товарищ Глушко предоставил слово гражданке Климовой, которая прямо обвинила меня в организации нападения уже установленными гражданами на неё и её начальника. Вы должны быть в курсе об этом преступлении - три человека погибло и похищена куча денег. Когда я понял, что товарищ майор Глушко не готов объективно оценивать мои
ответы, а пытается вести беседу в обвинительном ключе, делая свои выводы исключительно на основании голословных утверждений Климовой, я сказал, что отказываюсь от дальнейшего общения с ним и потребовал вызвать моё непосредственное руководство. На этом все, доклад окончил.
        Полковник оторвался от ежедневника, куда он что-то записывал и уставился на меня:
        - И чем же, лейтенант, тебе сможет помочь твой начальник? Будет ответы подсказывать?
        - Никак нет, товарищ полковник. Как я понимаю, гражданка Климов как должностное лицо, ответственная за правильный и законный оборот, учет и хранение денежных средств, уже нахимичила на исключительную меру наказания, однако даже сидеть на зоне у нее желания нет. Вот она, очевидно, и решила пойти, так сказать, на сотрудничество со следствием и перевести все стрелки на кого-нибудь другого. А товарищ майор каждое её слово, которое не может быть объективным, так как она в этом замарана по самые уши, воспринимает ее рассказы с таким восторгом, прям как божественное откровение…
        - Ты что верующий? - оборвал меня полковник.
        - Я не о моей вере сейчас, товарищ полковник. Я просто не понимаю, почему, когда преступница, совершившая ряд тяжких преступлений, бездоказательно обвиняет сотрудника милиции в том, чего он не совершал, не приведя никаких доказательств, товарищ майор Глушко просто трясётся от восторга. Он каждое обвинения в мой адрес воспринимает как истину в последней инстанции. Когда я понял, что там, в кабинете, объективных слушателей нет, поэтому и решил разговаривать только в присутствии своего руководства …
        - Ты лейтенант не забывайся, что о старшем офицере говоришь - тут же оборвал меня хозяин кабинета: - присядь, пока, помолчи, а то, больно говорливый ты какой-то. И разговаривать ты будешь с теми, кого назначат, а условия ты тут мне не ставь. Понял меня?
        Не дождавшись моего ответа, Федор Филиппович повел опрос дальше:
        - Глушко! Давай теперь ты.
        - Товарищ полковник - подскочил резвый майор, но ему благосклонным кивком, в отличии от меня, разрешили докладывать сидя: - Я против сотрудника уголовного розыска никаких предубеждений не имею. Но вы знаете, к какому нас подключили делу и насколько тщательно надо в нём разобраться. А младшего лейтенанта Громова в этом деле оказалось чересчур много, поэтому возник к нему ряд вопросов. Если вы не против, то я их изложу по порядку, надеюсь при вас Громов отмалчиваться и рассказывать, что он ничего не помнит, уже не посмеет.
        Лейтенанту передали материалы для проведения всесторонней проверки по факту заявления о кражи из сейфа комсомольского научно-технического центра крупной суммы денег - пятидесяти восьми тысяч рублей. На следующий день руководство молодёжного центра передаёт лейтенанту заявление, в котором сообщает, что деньги нашлись. Якобы кассир сунула их в другой железный ящик, и про это забыла. Громов и рад стараться, подшив эту филькину грамоту, он быстренько завершает чисто формальную проверку и принимает постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Например, кассира, потерявшего, а потом чудесным образом нашедшего деньги, он опрашивал на её рабочем месте, взяв коротенькое объяснение из пяти строк, вместо того, чтобы доставить её в Дорожный РОВД и с ней плотно поработать. Даже в наличие якобы найденных денег он не удосужился убедится. То есть, уровень проверки вы представляете, правда товарищи?
        Товарищи озабоченно кивали своими мудрыми головами, осуждающе посматривая на меня. Правильно, им удобнее утопить лейтенантишку, чем признать необъективность Глушко, а, в связи с обстоятельствами, выплывающими при проверку деятельности комсомольцев, эти пятьдесят восемь тысяч даже теоретически не могли быть найденными, явно, очередная махинация. У меня только одна возможность - вбивать клинышек между розыском и «бехами».
        Между тем Глушко бодро продолжал вещать:
        - Через несколько дней, когда руководство молодежного тех центра решило закупить на одном из предприятий Томской области, используя, как мне объяснили, для ускорения получения этого оборудования, денежные средства в наличной форме… так вот, когда руководитель и главный бухгалтер уже грузились в машину, чтобы выехать в город Томск, как черт из табакерки, появился лейтенант Громов, прибывший по надуманным предлогом. Громов откуда-то узнал, что сотрудники центра собираются перевозить крупную сумму наличных денег, угрозами вынудил сотрудников центра отложить поездку на следующий день. А уже на следующий день машину, перевозившую деньги, на трассе ждала засада. Совпадение? Не думаю. И еще один, очень важный факт, товарищ полковник. Четыре дня назад, вечером, после работы, гражданку Климову у подъезда её дома встретил всё тот же лейтенант Громов. Без ее согласия проникнув в ее квартиру, он показал ей на машину и курящих возле нее людей и сказал, что эти люди пытаются её похитить. После чего Громов показал Климовой какую-то фотографию, угрожая ей, проинструктировал, что она должна позвонить сотрудникам
областного головного розыска и обмануть их в том, что она вспомнила лицо нападавшего на неё. После этого, опознать этого человека, когда ей будут предъявлять альбомы с фотографиями раннее судимых граждан. В кабинете повисла тишина, это было конечно что-то непонятное, но явно серьезное.
        Сияющий, как золотая маковка храма, Глушко торжествующе обвёл присутствующих взглядом. Народ возмущённо переговаривался, от моего шефа, который демонстративно от меня отодвинулся, тянуло зловещим холодком. Доводы Глушко звучали для присутствующих здесь сотрудников вполне убедительно. Серьёзные дела раскрывались и при наличии гораздо меньшего количества зацепок.
        - Громов! Что-то имейте сказать? - голос полковника был переполнен сарказмом, похоже, что у него тоже сложилось определённое мнение.
        - Так точно, имею. Для полноты понимания ситуации, товарищ майор Глушко забыл или не захотел упомянуть ещё один компрометирующий меня факт - я сейчас езжу на новенькой «Ниве», которую сотрудник моего уровня никак не мог купить на свою зарплату.
        Повисла тишина, как будто где-то родился милиционер - покупка «Нивы» мной приравнивалось присутствующими к признанию в совершении тяжкого преступления.
        - Давайте, товарищи руководители, начнём с автомобиля. Автомобиль принадлежит моим бабушке и дедушке, которые приобрели «Ниву» в кредит. Они его купили, чтобы летом на дачу ездить, вернее, чтобы я их возил. Я езжу по доверенности. У дедушки и бабушки хорошая пенсия, они ветераны войны и труженица тыла. Просто им обоим девятый десяток, здоровье соответствующее, к общению с говорливым товарищем майором они не готовы, а мне их хоронить раньше времени не хочется, поэтому хотелось бы закрыть вопрос с машиной здесь и сейчас. У вас что-то конкретно сеть, товарищ майор, или просто то, что я пару раз на службе использовал автомобиль? Вон, мой начальник подтвердит, что я на этом автомобиле ездил по служебным делам и даже за талонами на бензин к нему не подходил, так как все равно не даст. Так что, товарищ майор, конкретное что-то есть?
        Глушко уткнулся в бумаги, явно не желая мне отвечать.
        - Товарищ майор? Вы мне ответите?
        - Товарищ полковник - майор меня и мои вопросы игнорировал: - я считаю, что этот вопрос требует дополнительной проверки…
        - А что, Владлен Викторович, вы там еще можете проверить? - не повышая голоса спросил Федор Филиппович.
        - Ну, например, законность выдачи кредита…
        - Владлен Викторович, давай, ты распыляться не будешь. - взгляд поверх начальственных очков был очень убедительным: - У тебя по твоим материалам работы очень много, и не надо отвлекаться на Сберкассу и наличия денег на счетах уважаемых ветеранов. Я уверен, что там все в порядке. Ты меня услышал?
        Глушко нервно сглотнул и заверил заместителя начальника областного УВД, что со слухом у него все в порядке.
        - Ну тогда давайте дальше пойдем, а то времени очень много уже ушло.
        - Разрешите, я продолжу? - по кивку хозяина кабинета я заговорил, стараясь говорить быстрее, пока первому после генерала не надоело меня слушать:
        - По поводу качества проверки. Я товарищи руководители опер уголовного розыска, работаю с ворами и грабителями, из бухгалтерских документов видел только ведомость на выплату заработной платы, в которой ежемесячно на службе расписываюсь. Следов взлома при осмотре места происшествия не было, оснований утверждать, что кража была у меня тоже, по совести, нет. Каким образом по мнению товарища майора я должен был проводить проверку? Пусть поделиться своей мудростью…
        Федор Филиппович уронил на стол карандашик, а по его глазам я понял, что у меня последнее предупреждение.
        - Товарищ майор утверждает, что я был обязан притащить в отдел кассира и строго с ней поговорить. А почему кассира? У них там сотрудников работает семьдесят человек и еще на конференцию приехало более сотни делегатов, и все они, теоретически могли совершить кражу. В части проверки наличия денег - извините, но это смешно. Деньги предназначались для выплаты премий делегатам и сотрудникам. Вы же не считаете, что ваш основной свидетель - гражданка Климова такая дура и не подготовила документы, подтверждающие, что все деньги уже выплачены до копеечки. Извините, товарищи, когда у простого секретаря в этом заведении заработная плата выше моей в два раза, я какие угодно бумаги подпишу, а не только за якобы выплаченную премию. Такую высокооплачиваемую работу никому терять не охота. А вот проверять и анализировать документы - ведомости, накладные и прочие вещи я, извините, не обучен. Соответственно эту проверку должны были проводить специально обученные люди. Я правильно мыслю, товарищ полковник?
        - Кстати, насчет специально обученных людей - где начальник ОБХСС Дорожного РОВД?
        - Я, товарищ полковник, майор Ощепков - поднялась наш, районный, борец с хищениями.
        - А почему ваше подразделение к проведению проверки не подключилось?
        - Товарищ полковник, у меня оперативно перекрывает эту организацию старший лейтенант Куров, он мне докладывал, что там все нормально.
        - А чем ваш старлей руководствовался, когда вам это доложил? Он на место выезжал с оперативной группой или потом документарную проверку проводил? Громов, у вас в материале были справки из ОБХСС?
        - Никак нет, товарищ полковник, документов не было, от ОБХСС никто не подключался и не выезжал, так как сотрудники ОБХСС у нас из дома дежурят.
        - Ощепков, это правда?
        - Товарищ полковник, у меня сотрудники очень заняты, а если они еще на суточное дежурство будут выставляться, то, когда они работать будут. Вы же знаете, что в дежурные сутки очень мало по нашей линии заявлений поступает. А если есть потребность, то они из дома выезжают на место происшествия или потом подключаются…
        - Я вас услышал, только объясните, почему, когда возникла потребность, то никто из ваших сотрудников на место не выехал и на следующий день не подключился?
        - Я пока не готов ответить на этот вопрос…
        - Садитесь майор. Пусть завтра начальник Дорожного РОВД товарищ Дронов мне позвонит и доложит изменения в организации суточных дежурств сотрудников вашего подразделения, кто подключался к этой проверке и, кто наказан. Понятно? Садитесь.
        - Так точно! - майор Ощепков сел, наградив меня многозначительным взглядом.
        - Что там дальше?
        - Разрешите? - Я опять вытянулся как стойкий оловянный: - Меня заподозрили, что я без повода, но очень вовремя появился и не дал выехать в Томск машине с деньгами, чтобы на следующий день организовать нападения. Тут все правда, кроме того, что появился я для того, чтобы взять список сотрудников организации, вовремя, назначенное мне отделом кадров.
        - А зачем вам список сотрудников?
        - Я после этого отправил запросы на всех в Информационный центр УВД, чтобы выяснить, есть ли в данной организации ранее судимые лица.
        - И что, выяснил?
        - Ответ из ИЦ до нас идет десять дней, свой я вчера только получил. Двое ранее судимых. Заместитель руководителя, как я понял за браконьерство и сотрудник видеосалона, дважды за грабеж. - я показал бланки из информационного центра.
        - На судимых Глушко отдайте, пусть работает. Что там дальше?
        - Запрет выезжать в этот день транспорту с деньгами и организация нападения. Тут тоже мимо у товарища майора. Я сказал, что возить наличку, тем более без охраны, незаконно и потребовал или сдать деньги в банк или заказывать вооруженную охрану. Согласитесь, это по-другому звучит, чем было озвучено. Там в этот момент была куча народу и я думаю, что при желании найти человека, который мои слова подтвердит, труда не составит.
        - Глушко, слышал? Запиши - опросить сотрудников, выявить тех, кто там присутствовал и опросить. Дальше!
        - Организация нападения. Меня после скандала, когда я заставил сумки с деньгами обратно в кассу отнести, свидетель майора Глушкова пригласила к себе в кабинет, объяснив, что она мне принесет список сотрудников, который ждал меня на столе руководителя, покойного Привалова, и тот, со злости, мне его не отдаст. Она налила мне кофе и ушла за списком. А через пятнадцать минут меня, кое как добравшегося до РОВД, выворачивало наизнанку в уборной. Я до вечера в кабинете лежал почти без сознания, а на следующий день дома, почти не вставал, только до туалета три шага и обратно. Поэтому, несмотря на скептическую улыбочку товарища майора Глушко, на подготовку нападения я был в эти дни не способен.
        - Кто-то может подтвердить ваши слова? Вы «скорую» вызывали или в больницу обращались?
        - Наверное, я могу подтвердить - голос моего шефа раздался для меня, да и всех присутствующих, неожиданно.
        - Говорите, Александр Александрович.
        - Это выходной день был, а я от руководства ответственным был. Мне дежурные по РОВД позвонил домой, сказал, что Громов в форме пришел в РОВД в невменяемом состоянии, наверное, пьяный. Я приказал его проверить, и если что, заставить переодеться и домой отправить. Через двадцать минут дежурный доложил, что Громов лежит в кабинете с закрытыми глазами, на столе упаковка «Анальгина», но от него спиртным не пахнет. Дежурный его начал тормошить, предложил «скорую» вызвать, но Павел отказался, сказал, что где-то отравился, но уже съел таблетки и ему легче. А потом дежурный закрутился, вечером мне доложил, что Громов по стеночек из отдела вышел и домой поехал примерно в десять часов вечера.
        - Товарищ полковник, Федор Филиппович, но как с фотографией быть? И вообще - Глушко, сука такая, не терял надежды меня утопить: - нам Климова сказала, что Громов ей признался, что он знал о нападении, так как у него в близком окружении Боброва, это который жулик, убежал, есть свой человек, который ему всю информацию по этому преступлению доложил.
        Пока все присутствующие офицеры переваривали слов Глушко, я начал смеяться, стараясь делать это как можно более заразительно.
        - Громов! Встать! Ты что себе позволяешь? У тебя что - истерика?
        - Извините товарищ полковник. - я в очередной раз поднялся: - Но смешно, ей богу. Я, во-первых, не знаком ни с одним человеком из этого района, я там даже не был, только по Кемеровской трассе проезжал. Во-вторых, зачем мне агент в каком-то селе и как мне с него информацию получать? Голубиной почтой, что ли. В-третьих, извините, но вопрос напрашивается - Климова преступника опознала, я просто не в курсе.
        - Опознала, опознала… И что?
        - Ну раз опознала, и я слышал, у него в доме огромные деньги нашли, а он от милиции убежал, и где-то скрывается, значить информация подтвердилась.
        - Ну подтвердилась, дальше то что? Ты не тяни кота за все подробности…
        - А если информация подтвердилась, а те, кто в задержании, даже неудачном, участвовал, я слышал, премии получили, то извините меня за выражение, на хрена мне каким-то дядям раскрытие дарить? Почему я не мог на новенькой «Ниве» приехать в эту глушь, со своими орлами окружить дом Боброва и самостоятельно его задержать? И получить потом премию или значок «Отличник советской милиции». Что меня остановило? А вот сидит еще живой свидетель - мой начальник, он подтвердит, что я очень тщеславный и поехал бы сам, никому бы такого раскрытия бы не отдал.
        - Все! - заместитель начальника УВД грохнул по столешнице небольшим, но костистым кулачком: - Закончили заслушивание. Громов, иди…езжай в свой РОВД, и постарайся мне в ближайшие месяцы на глаза не попадаться. Глушко! За три дня заканчивай свою проверку и все материалы мне на стол, лично проверю. Остальные свободны.
        Сидя в мой новенькой машине мой шеф - майор Окулов погладил еще пахнущую пластиковую панель торпедо, послушал как загудел остывший на холоде двигатель.
        - Так что, считаешь, надо брать кредит?
        - Я вам, Александр Александрович, очень советую возьмите и купите машину. Потом все станет дороже, а вы или сами будете ездить, или продадите. Во всяком случае, по цене не проиграете.
        Глава вторая. Неприглядная изнанка жизни
        - Громов, ты вчера от дежурства откосил, в Управлении прохлаждался, значить сегодня на сутках дежуришь - обрадовал меня с утра шеф.
        Ага, прохлаждался. Чуть не законопатили в места, о которых лучше не вспоминать, а тут еще и дежурство. Правда, сегодня четверг, а это значить, что в пятницу я могу отоспаться, в субботу выйду на работу на пару часов, а в воскресенье опять свободен. Правда свобода моя относительная - оставшуюся часть субботы я посвящу выполнению отцовского долга, а может быть и воскресенье придется этому посвятить. Алла, пару раз проверив как я на хозяйствовал за время ее отсутствия, поняла, что за дочь, оставленную со мной, беспокоится не стоит. И теперь женщина, пару раз в неделю, нарядившись в приталенное пальто с воротником из пушистой чернобурки и такую же шапку - ушанку, уматывает из дома почти на целый день. Конечно, я не тешу себя иллюзиями, что Алла все время проводит в операциях по обмену денежных купюр на товары народного потребления и предметы роскоши. Но молодой маме тоже надо иногда выгуливать себя, любимую, а то, с ее сложным характером, можно в четырех стенах малогабаритной квартиры сойти с ума. В любом случае мой план претворяется в жизнь. В любом случае, вернувшись вечером домой, Алла высыпала из
сумочки ювелирку. Иногда это было несколько изделий, а иногда и целая горсть. Золото мы тут же делили на две части, свою я сразу уносил с собой. Кроме золота Алла закупала то, что по ее мнению должно было оставаться дефицитом еще многие годы - консервы и спиртное. Как я ее не убеждал, что не стоит связываться с этими позициями, ее мне было не переубедить, поэтому периодически, после возвращения молодой матери домой, я брал брезентовые «верхонки» и шел перегружать ящики с брякающими бутылками или покрытых пушечным салом банок в ее капитальный гараж. Через месяц место в гараже закончилось, и она арендовала соседний, у старушки, чей муж недавно приказал всем долго жить. Свою долю я брал только золотом, причем только пятьсот восемьдесят третьей пробы и без искусственных рубинов и прочей галантереи, что обожала вставлять в изделия ювелирная промышленность в СССР. Попытка подсунуть мне огромные обручальные кольца триста семьдесят пятой пробы, светло коричневого цвета, обернулись грандиозным скандалом. Я взял мою добытчицу за руку и поехал в ювелирный магазинчик на окраине города, пока всучившие Алле эти
страшные изделия директор и товаровед не покинули свое рабочее место. К моему немалому удивления в нашу ругань с торговками Алла не вступала, за своих знакомых не впрягалась, хотя всю дорогу шипела мне, что я, своими необоснованными претензиями, нарушаю все договоренности, и мы вообще можем остаться без золота. В тесном кабинете ювелирного магазина, где мы заперлись с его руководством после официального закрытия торговой точки, чтобы рядовые продавцы не мешали нам, Алла взяла ребенка на руки, и только тетешкалась с дочерью, не обращая внимание на попытки «подружек» втянуть ее в спор со мной на их стороне. Аргументы моих оппоненток, что низкая проба золота компенсируется использованием в этих неопрятных кольцах использованием лигатуры платиновой группы отметались моей безапелляционной позицией - забирайте свое ценное говно, дайте мне нормальное золото. Когда я пообещал торговкам разорвать все отношения с ними и переключиться на ювелирные магазины в районах области, где тоже люди живут, торговцы желтым металлом пошли на попятную - Алла была постоянным покупателем, выметающим из подсобок магазина весь
неликвид с выгодной для всех сторон доплатой.
        В любом случае, я рассчитывал к началу всех российских пертурбаций избавиться от своих запасов бумажных денег.
        - Здорово, братан. Что случилось? - я пожал руку участковому, курившему на лестничной площадке, и шагнул в распахнутую дверь квартиры. С первого шага стало понятно, что в этот дом пришла смерть - зеркало в прихожей было занавешено старой простыней, в квартире находилось несколько человек, говорившие шепотом, пахло больницей и старостью.
        - Привет. Бабушку нашли мертвую.
        - Понятно. И что бабушка? Криминал? - с просто мертвыми бабушками участковые разбирались самостоятельно, выписывая все необходимые бумаги подорожные документы, но мой сегодняшний коллега не справился и вызвал на место обнаружение трупа дежурного опера.
        - С бабушкой вреде бы все в порядке, вернее не в порядке, но следов насильственной смерти я не вижу. Но дочь говорит, что у бабки денег было много, а сейчас их нет.
        - Много денег?
        - Она не знает, но мать говорила, что у нее и на похороны собрано, и еще обоим дочерям останется.
        - И что?
        - Как что? Тетки тут же кинулись деньги искать, и ничего найти не могут. Они заявление о краже хотят писать.
        - Так принимай, если хотят. От меня ты что хочешь?
        - Я лично ничего не хочу. Я дежурному доложил насчет денег - лейтенант - участковый начал злиться: - он мне сказал, что пришлет опера. Ты приехал - принимай решение. Я пойду бабку описывать и направление в морг, а вскрытие оформлять.
        Бля, ну вот, все, как всегда. В любой непонятной ситуации посылаем на место опера, он все разрулит, а если не разрулит, то будет крайним. Были деньги или не были - установить это со сто процентной вероятностью сейчас невозможно. С одинаковой вероятностью бабуля могла рассказывать сказки потенциальным наследникам о своих богатствах, чтобы они были поласковей, а могла и миллионы иметь, просто кто-то из родственников оказался шустрее остальных. Самая поганая категория дел, от разрешения которого меня никто не освободит.
        Я сделал приличествующее случаю, скорбное лицо и вошел в комнату:
        - Здравствуйте, сочувствую вашей утрате, но дела не ждут. Кто дочь покойной и где мы можем поговорить?
        Разговор, традиционно, велся на кухне. От чая из плохо отмытой чашки я оказался и приступил к опросу. Из слов дочери - высокой женщины, на вид лет пятидесяти, с отекшим лицом, что предъявила паспорт на имя Черных Елены Николаевны, выходило, что ее мать Болотова Анна Вячеславна проживала одна в двухкомнатной квартире. Правда здесь же был прописан племянник Черных - Болотов Алексей, юноша восемнадцати лет, который постоянно проживал у мамы. Покойнице было восемьдесят два года, но она была вполне бойкой старушкой, подвижной, в ясном уме, что могла себя сама обслуживать. Единственное, что приходилось выполнять дочерям - покупки в магазинах, так как длительное стояние в очередях вызывал у бабушки сильные боли в ногах и даже судороги. Последний раз Черных видела мать три дня назад, когда в очередной раз приносила ей сумку с овощами из погреба, вареную колбасу и литровую бутылку молока. Телефона у пенсионерки не было, поэтому, на вопрос, как прошли для матери последние дни ее жизни, Чернова ответит не могла. Сегодня дочь около полудня позвонила в знакомую дверь, когда никто не открыл, не думая о плохом,
открыла дверь своими ключами. Мама сидела за столом, положив голову на скрещенные руки. Судя по всему, умерла она еще вчера. Порядок в квартире нарушен не был, с первого взгляда ничего н пропало.
        - Хорошо, а почему вы решили, что из квартиры пропали деньги?
        - Ну как же! Мама постоянно рассказывала, что у нее и похоронные деньги накоплены и нам с сестрой отложены - женщина, очевидно, уже распланировала куда потратит мамино наследство и не собиралась мирится с тем, что мамина заначка оказалась мифом.
        - Хорошо, сколько было денег и где они хранились?
        - Я не знаю, но их должно было быть достаточно много.
        - Где они лежали?
        - Я точно не уверена…но мама, когда говорила о деньгах, кивала на шифоньер. Но сегодня мы все полки там перерыли, нашли только пятьдесят рублей, но их должно быть гораздо больше.
        - Почему вы так решили?
        - Ну у мамы пенсия хорошая, а продукты и лекарства мы с сестрой, в основном покупали. У мамы должны были оставаться деньги.
        - а вы вообще, что-то точно можете мне сказать? - я стал раздражаться: - Денег не видели, сколько не знаете, но уверены, что они были. Вы понимаете, что в данной ситуации я не смогу ничего для вас сделать? Может быть эти пятьдесят рублей и есть сбережения, что она накопила?
        - Но как же…
        - Да вот так. Мне нужны факты, подтверждающие, что деньги хранились в этой квартире. Может быть она их тратила, а может быть они лежат на сберегательной книжке. А может быть она их подарила, к примеру, вашей сестре.
        - Этого быть не может, Катя бы мне сказала…да и вообще, как это, и квартира племяннику и деньги Катьке, а я каждую неделю… - и Черных Елена Николаевна сорвалась, разразившись рыданиями.
        - Тихо, тихо, вот выпейте водички - я приобнял дочь покойной за плечи, сунув ей в руки стакан с холодной водой из-под крана: - Я понимаю, что у вас горе, но в данных обстоятельствах я у вас заявление о пропаже денег принять не могу. Понимаете?
        Женщина, стуча по стеклу зубами, неуверенно кивнула.
        - Давайте, вы маму похороните, с сестрой и другими родственниками переговорите, узнаете, может кто видел деньги, может быть кто-то что-то знает. А потом с сестрой ко мне приходите, если деньги не найдутся. Вот мой телефон, как готовы будете, позвоните и приходите. Договорились?
        Женщина, не поднимая красного зареванного лица от стакана, неуверенно кивнула.
        - Ну тогда до свидания. - я собирался уже уходить из квартиры с этими тяжелыми запахами и шорохами, с трупом, прикрытым старым покрывалом, что лежал на диване, в ожидании «труповозки», но в последний момент остановился.
        - Елена Николаевна, а где ваша мама могла еще, кроме шкафа, прятать деньги? Вот в первую очередь вы бы какое место назвали?
        Женщина задумалась на мгновение:
        - Полка за трубой унитаза и в кровати.
        - Пойдемте, сейчас посмотрим, пока я не ушел. Может быть они там и лежат.
        На полке, за длинной трубой от бачка унитаза, в нише были прибиты несколько полочек. Елена Николаевна с надеждой схватила какую-то фанерную коробку, отодвинула в сторону крышку и с разочарованием показала мне содержимое - кроме старых гвоздей, обрывков лески и кульков из обрывков газеты, судя по надписям, с семенами, в коробке ничего ценного не было.
        - Где вы еще говорите? По кроватью.
        Низкая кровать из нескольких кусков деревоплиты, темно - коричневого цвета располагалась в дальней комнате. Я откинул в сторону покрывало с пододеяльником, под которыми обнаружилась мятая простынь с застарелым запахом мочи. Дочь покойницы покраснела и стала собирать несвежее белье. На матрасе или в матрасе богатств тоже не обнаружилось. Я кряхтя опустился на четвереньки и лег лицом на пол - под кроватью, среди клочков пыли одиноко лежала красная «десятка». Я вытянул руку как можно дальше и с трудом дотянувшись, вытянул купюру и протянул наследнице. Мне очень не понравилось, что от бумажки с портретом вождя сильно пахнуло мочой.
        В понедельник я прибыл на службу в скверном настроении. Мало того, что отца пришлось изображать с обеда до вечера субботы, но и в воскресенье Алла выдернула меня с самого утра сидеть с дочерью, ссылаясь на важные переговоры и хорошие бонусы. В результате, вечером, мне пришлось разгружать тяжелые ящики с говяжьей тушенкой, очевидно, приобретенные с какого-то склада мобилизационного резерва, так как банок такого размера я в продаже не встречал. Больше всего меня разозлил шофер «УАЗика» -буханки, что привез это добро к арендованному гаражу. Очевидно, что он, как и я, торопился домой, но это не дает ему право покрикивать на меня, пуская густые клубы дыма из теплой кабины. Я, с трудом сдерживаясь от дикого желания «застроить» наглеца, как заведенный носился между салоном автомобиля и воротами гаража - для скандала было не то место и, не то время.
        И теперь, когда я, с болезненно ноющей спиной, наконец нашел позу, в которой могу сидеть на неудобном стуле, шеф решил окончательно испортить мне настроение, сообщив, что чтобы сравняться с результатами по итогам работы прошлого года, моей линии необходимо раскрыть две кражи и один квартирный разбой за оставшиеся до Нового года дни, а в противном случае ни премий, ни отпусков в теплые месяцы ни я, ни мои подчиненные не получат. А в довершении свалившихся на мою голову огорчений, на стульчиках у моего кабинета меня ждала гражданка Черных Е.Н. и еще одна женщина, удивительно похожая на Елену Николаевну. Положа руку на сердце, давая Черных бумажку с моим телефоном, я на девяносто процентов был уверен, что мы с ней больше не встретимся. Обычно, участники таких мутных историй, после того, как первый запал схлынет, в милиции не появлялись, решая свои проблемы кулуарно, по-семейному. Но в этот раз что-то пошло не так.
        - Здравствуйте. Вы ко мне? - я не терял надежду, что дамы ошиблись дверью.
        - Здравствуйте, вы меня не помните? - Черных сделала удивленно-круглые глаза, очевидно считая, что других потерпевших и других преступлений в окружающем мире не случается, и я все эти дни провел с думами о ней.
        - Я вас помню, ваша фамилия Черных. Если вы ко мне, то проходите.
        - Вы сказали мне подойти…
        - Я все помню, не волнуйтесь. Маму похоронили?
        Вторая женщина оказалась родной сестрой Черных - Натальей Рябцевой и она тоже хотела денег. Через час, когда дверь за незваными посетительницами захлопнулась, я обвел взглядом притихших на диванчике Кадета и Студента.
        - Все поняли?
        - Не, ничего не поняли - в унисон замотали головами два «веселых гуся».
        - Что шеф сказал насчет раскрытий слышали?
        - Ну да, краем уха. Раскрываемость и проценты - это ведь тебя в основном касается.
        - Значить плохо слушали. Если две кражи и разбой или грабеж до конца года не раскроем, премий в первом квартале следующего года получать не будете, а в отпуск пойдете в солнечном декабре.
        - А мы тут причем. Ты что говоришь, то мы и делаем.
        - Это парни называется безынициативность и пассивность, а за нее вам только голый оклад содержания будут платить. А премия платится только инициативным, целеустремленным и находчивым…
        - Паша, прекращай нам мозги канифолить, скажи, что надо сделать, и мы сделаем…
        - Что, проняло? Ладно. Студент, идешь в дежурку и регистрируешь материал - я подтолкнул в сторону подчиненного три сцепленных скрепкой листочка.
        А завтра, в семь утра вдвоем цепляете и доставляете сюда внука покойной бабушки - он третий, у кого был ключ от квартиры, и он к бабуле иногда заходил, так что, если считать, что никто из сестер не обворовал маму, то самым перспективным персонажем на роль злодея получается внук.
        Карма настигла меня почти сразу, уже на вечернем разводе.
        - Это что такое, ядрить твою за ногу - шеф потрясал в воздухе знакомыми мне листочками, которые я надеялся, спихнуть кому ни будь другому, территориальщикам, например: - Громов, какого хрена!
        - Да что не так, Александр Александрович?
        - Ты еще спрашиваешь? Мало того, что принимаешь заявление по всякой хрени, так еще и в ориентировке пишешь, что попало. Как это «неустановленное лицо в неустановленный период похитило из квартиры гражданки Болотовой А.В., одна тысяча девятьсот девятого года рождения неустановленную сумму денег.»? А что ты установил точно?
        - Да там ничего точно не установишь. Достоверный факт только один - бабка умерла, а кто-то взял деньги.
        - А с чего ты взял, что деньги там были?
        - Я нашел под кроватью десятку, а от нее ссаками пахло - специально «подставился» я, чтобы разрядить обстановку.
        Народ несколько секунд недоуменно смотрел на меня, после чего все дружно грохнули. Когда личный состав отсмеялся, некультурно тыкая в мою сторону пальцами и пихая друг друга, а шеф вытер платком выступившие слезы, я продолжил уже спокойно.
        - А если серьезно, то смешного тут мало. Я под кроватью нашел десятку, от которой мочой пахло, и от постельного белья и матраса также пахло. Доживете до бабкиного возраста - поймете, о чем я говорю. Получается, что в матрасе были деньги, и кто-то их забрал, там шов сбоку разошелся. И денег было много, что вор не заметил, что одна из купюр спланировала и улетела под кровать.
        Ну, значить, бери и разбирайся с этой кражей - шеф протянул мне тощую стопку материалов: - В журнале не забудь расписаться.
        -Шеф, но это же не квартирная кража, вы и так нас раскрытиями озадачили…
        - Ну как установишь, что кража не квартирная, так и передашь на территорию. А пока дерзай!
        Глава третья. И воздастся…
        Когда я вошел домой, телефон на книжном шкафу разрывался в истерике, тут же, в тесном коридорчике малосемейки, хлеща, как дубиной, хвостом по стенам, дверям и моим ногам, с поводком в зубах, метался Демон, который очень давно хотел в туалет. Пока я думал, что сделать первым, телефон, хрюкнув в последний раз, заткнулся, что решило мою дилемму в пользу выгула четвероногого друга. В следующий раз звонок телефона я услышал примерно через час, когда мы набегавшись и на общавшись с интересными и молодыми особами, вернулись с прогулки. Демон на кухне вкусно чавкал кулешом на костях, а я успел расположиться с огромной чашкой кофе в кресле, когда телефон напомнил, что день еще не кончился.
        - Говорите…
        - Громов, это ты?
        - Да, Алла, это я. Что-то случилось?
        - Да, случилось!
        Несколько рас сбиваясь и начиная все сначала, Алла поведала мне, что сегодня ей внезапно захотелось тушеной картошечки с тушенкой. Покормив дочь, женщина побежала к арендованному гаражу, у ворот которого ее ждал сюрприз - на металлических воротах висели два, незнакомых женщине, амбарных замка. Накладной внутренний замок, как и положено, открывался и закрывался, а вот навесные - ни в один из них имеющиеся у арендатора ключи не входили. Решив, что это некий Громов что-то сделал с замками, но по своей, мужской, безалаберности, забыл ей сообщить, Алла несколько раз пыталась мне дозвонится, но каждый раз попадала на чужие, явно не мои голоса и бросала трубку. И вот наконец она мне дозвонилась и желает знать, что случилось со старыми замками и когда он получит свой комплект.
        - Алла, я к твоему гаражу без тебя не подходил и ключей у меня нет. Ты же помнишь - когда надо что-то выгрузить, я беру у тебя ключи, а после погрузки возвращаю ключи на место. У меня нет дубликатов ключей ни от одного твоего гаража.
        - Громов, ты меня что…
        - Алла, а ты не могла перепутать гаражи и соседний какой-то пытаться открыть?
        - Еще раз повторяю, Громов, я не дура. Там был номер гаража, который я арендую - сто пятьдесят девять. И договор аренды у меня с тетей Тасей на аренду гаража номер сто пятьдесят девять.
        - Алла, ну я не знаю, давай ты завтра утром сходишь и еще раз проверишь, тот ли гараж, и звони мне, я завтра до обеда буду в кабинете.
        - Павел, ты понимаешь, сколько там всего заложено?
        - Алла, я устал как собака. Пока я доеду до тебя, будет одиннадцать часов. Что ты так поздно сможешь сделать. Я надеюсь, что за ночь с твоими консервами ничего не случится. Если с ними что-то произошло, то это уже произошло. Все давай, завтра звони. Я уверен, утром, при свете дня все разъяснится.
        Телефон начал звонить через час, когда я отмокал в ванной. Я почему-то даже не сомневался, кто домогается моего внимания на другой стороне провода. Когда я, бормоча ругательства, скользил мокрыми ногами по полу, телефон надрывался не переставая.
        - Да, дорогая…
        - А как ты узнал, что это я звоню?
        - Сердце подсказало. Алла, давай, говори, что ты хотела, я тут мокрый и в одной прическе стою, пока бежал из ванны, дважды поскользнулся.
        - Вот пока ты в ванной прохлаждаешься и уговариваешь меня, что все решится завтра, я все выяснила. Представь себе, нас ограбили.
        - Ограбили?
        - Да, цинично похитили все продукты.
        Из дальнейшего рассказа выяснилось, что молодая мать, пользуясь, что дочь много и спокойно спит, рванула опять в темную стужу и тьму, добежав до безлюдных боксов гаражно-строительного кооператива, храбрая до безумия, женщина убедилась, что она не дура, и что чужие замки установлены именно на арендуемый ей, Аллой, гаражный бокс. Вернувшись домой, Алла начала звонить своему контрагенту - некой бабе Тосе из соседнего дома, вдове, пенсионерке и вообще, приятной во всех отношениях старушки. Безжалостно оторванная полночным телефонным звонком от наслаждения программой «Взгляд» и лично душкой Владом Листьевым, бабулька сказала, что про гараж ничего не знает, но ее сынуля, Сашок, что проживает в доме бабы Таси, но на седьмом этаже, в квартире номер сорок, не далее, как сегодня утром взял у матери ключи от гаража, сказав, что ему срочно нужен какой-то инструмент, принадлежащий покойному отцу. Сашок парень хороший, сроду чужого не брал и почти не пьет, поэтому старушка уверена, что это просто недоразумение. Нет, так поздно к сыну она не пойдет, и звонить не будет, это неприлично, но Алла может завтра
связаться с ним по телефону номер….
        Когда вопрос касался прибылей и убытков, тема приличий, по мнению Аллы отходила на второй план. Не дожидаясь утра, женщина позвонила по указанному ей номеру телефону, и убедившись, что разговаривает с приличным парнем Сашком, прямо спросила, когда он вернет ей ключи от используемого ей объекта недвижимости. Неожиданно посланная в далекое эротическое приключение, Алла, взяв себя в руки, почти спокойно повторила, кто это звонит и повторила свой вопрос относительно ключей. Собеседник матери моего ребенка, судя по голосу, молодой мужчина, ответил, что он прекрасно понял с первого раза, с кем он ведет беседу, но тем не менее, он настаивает, что Алла должна отправиться в далекое эротическое путешествие, а если она еще раз позвонит ему, или еще каким-либо способом побеспокоит его покой, то он ее, спекулянтку и проститутку, передаст в органы правопорядка для привлечении Аллы по соответствующим статьям уголовного кодекса.
        На одном дыхании Алла эмоционально выплеснула на меня всю историю своих злоключений, а потом, видно, растратив все свои эмоциональные силы, просто тоненько и жалобно заныла, как маленький обиженный щенок.
        - Паша, скажи, что делать? Так продуктов жалко, столько в них вложила…
        - Алла, перестань плакать, а то у тебя молоко пропадет. Ты меня слышишь? Я завтра решу твой вопрос. Я тебе обещаю. Правда. Все будет хорошо. Ложись спать, а то Кристя тебя через пару часов поднимет. Все, как все решу, позвоню тебе. Давай, спокойной ночи.
        С семь часов утра дверь квартиры номер сорок одного из высотных домов Города затряслась от тяжелых ударов в филенку. Когда взбешенный хозяин квартиры рывком распахнул дверь, приготовленное для утренних гостей - алкоголиков ругательство сорвалось с его губ только на половину, после чего он на какое-то время выпал из реальности.
        В дверь квартиры Сашка я колотил руками и ногами с большим удовольствием - уснул я в два часа ночи, думая о том, как спасти товарно - материальные ценности от наглого захватчика, поэтому с утра мое настроение было не очень. Дверь распахнулась во всю ширь, за ней стоял молодой мужик с пузиком, красными, заспанными глазками, в несвежей майке-алкоголичек и растянутых семейных трусах. Гардероб джентльмена завершали тапки-шлепанцы коричневого цвета.
        Я не понял, что попытался сказать мне хозяин, я наносил, как учили в центре МВД, расслабляющие удары ногой по голени и в солнечное сплетение, так как рукой туловище Сашка пробить становилось уже проблематично. Когда клиент, пребывая в расслабленном состоянии, согнулся, страстно мечтая вздохнуть, на его запястье с треском защелкнулось черное металлическое кольцо, и мы заскочили в ожидающую нас кабину лифта.
        На улице я стал впихивать начавшего слабо шевелится задержанного на водительское сидение, а когда он, устроившись на моем месте, вопросительно замычал, я гаркнул:
        - Быстро перелазь на пассажирское сидение, пока я тебе не…
        Не дожидаясь дополнительного стимулирования, Сашок, задевая голыми ногами и трусами рычаги, перелез на сидение рядом, после чего я, усевшись за руль, завел двигатель. Под истошные крики какой-то бабы, что блажила нечто непонятное, свесившись с лоджии седьмого этажа, белая «Нива» без государственных регистрационных номеров, вильнув кормой на льду, резво выкатилась со двора и покатила двух сидящих в салоне мужчин навстречу новым приключениям.
        В течении десятиминутной поездки по пустым, по раннему времени, улицам Город, мой попутчик не создавал мне проблем - не пытался выскочить на перекрестке, не мешал манипулировать рычагом переключения передач, не звал на помощь, только опасливо косился в мою сторону. Зарулив на стоянку у входа в Дорожный РОВД, я заглушил двигатель и потянул прикованного ко мне пассажира наружу, обратным путем, через рычаги и водительское сидение.
        - Так ты что, мент? - извлеченный из машины гражданин увидел сбоку от крыльца бордовую табличку с строгими золотыми буквами и государственным гербом, пришел в сильное возбуждение: - Да ты сука вечером будешь на параше сидеть за то, что…
        Больше ничего странный мужчина в трусах и майке не успел произнести - получив затрещину от прикованного к нему сотрудника, от заткнулся и побежал в здание РОВД, стараясь не потерять свои шлепанцы.
        - Фамилия, имя, отчество, дата рождения? - сержант в сером кителе, с значком «Помощник дежурного», как апостол Петр у ворот, задает вопрос новоприбывшему.
        - Дайте мне лист бумаги и ручку, я напишу прокурору…
        - Фамилия, имя, отчество, дата рождения?
        Кузнецов Александр Евгеньевич, восьмое января одна тысяча шестидесятого… Дайте мне ручку!
        - Ты откуда его привез - сержант внеся данные Сашка, поворачивается к тому злому мужику, что ударил Сашка, и явно, с нарушением каких-то правил, почти голым привез в милицию…
        - Из … - мужик равнодушно называет домашний адрес Сашка: - По подозрению в совершении преступления.
        - А что в таком виде?
        - Сопротивлялся, пытался дверь перед моим носом закрыть. Я сейчас на развод, а потом им займусь. Ты с ним закончил?
        - Да, давай.
        Сашок попутался напомнить о бумаге и ручке и заявлении прокурору, но не успел - вздернутый на ноги, он через секунду оказался в тесном и душном каменном мешке с глухой металлической дверью с маленьким окошечком, забранным толстым куском оргстекла. Его мучитель нагло усмехнулся через стекла, после чего исчез из поля зрения. Саша несколько минут долбил кулаками в толстую дверь, но люди в серой форме проходили мимо, равнодушно скользя по нему взглядами. Через полчаса, устав от бесплотных попыток до ораться до кого-либо, мужчина рухнул на узкую лавку, чтобы вскоре забыться в липкой дремоте.
        Кто-то из умных людей когда - то сказал, что был бы человек, а статья для него найдется. По моему глубокому убеждения, у каждого человека есть грешок, а возможно и не один, который попадает под действие определенной статьи Уголовного кодекса РСФСР. Возможно, человек уже забыл о этом грешке, возможно, частенько вспоминает о нем и даже гордится этим. Если вдумчиво начать спрашивать каждого человека, то вполне может быть, что претворится в жизнь теория советской правовой науки, что в условиях социалистического государства каждое уголовное преступление должно быть раскрыто. Но у органов внутренних дел нет ни сил, не возможностей, чтобы хорошо поработать с каждым гражданином. Но вот на тридцатилетнего Сашу силы нашлись, и я был на сто процентов уверен, что уже вечером этот человек будет каяться в совершенном им уголовном преступлении, поэтому никаких угроз и жалоб полуобнаженного задержанного я не боялся. На чем была основана моя уверенность? На том, что циничный захват гаража продуктов у беззащитной женщины не мог быть первым преступным деянием сибирского Робин Гуда.
        День сегодня был насыщенным. Студент с Кадетом совершили трудовой подвиг - с утра пораньше приволокли в отдел Болотова Алексея, обладателя третьего комплекта ключей от квартиры покойной гражданки Болотовой Анны Вячеславовны, в возрасте восемнадцати лет ставшим обладателем двухкомнатной квартиры в центре города. И теперь два наших клиента - неодетый Саша и прикинутый в свитер и джинсы Алексей, проходили через круги преисподни. Нет, их не били, не одевали на голову противогаз или, не приведи Господь, пластиковый пакет. И инородные предметы в естественные отверстия им никто не вставлял. С ними просто разговаривали, иногда, признаю, громко, и не всегда приятными голосами, но тем не менее. Кроме того, их постоянно перемещали из кабинета в камеру и из камеры в кабинет, туда и обратно. Иногда задержанные пребывали в моем кабинете по очереди, иногда вместе, но постепенно, защита этих людей истончалась, их психика становилась все более уязвимой, все сильней хотелось, чтобы все ужасы сегодняшнего дня наконец закончились.
        Саша быстрым шагом шел в сторону дежурной части, подгоняемый недовольными репликами гонящего его длинному коридору, молодого оперативника. Саша даже был рад, что через несколько мгновений он попадет в ставшую уже, как бы, уютной камеру, упадет на лавку и забудется в спасительной дремоте. В камере было жарко и душно, и мужчина даже был рад, что он так легко одет. Но с отдыхом не заладилось. На долгожданной лавке расположились две личности, больше всего похожие на привокзальных БОМЖей, вонючих, гнилых даже с виду, одетых в какую-то засаленную дерюгу.
        - О это кто? - черный от грязи палец уперся в нерешительно застывшего на пороге мужчину: - Степа, это что за чудо?
        Второй БОМЖ, уютно устроившийся лежа на лавке, свесив на пол ноги в ботинках «говнодавах» на медной проволоке вместо шнурков, приподнял голову и уставился на Александра узкими, заплывшими серым гноем, глазками.
        - Так это вафлер. Он у строительного ПТУ бегал и пацанам отсосать предлагал. Видно менты его прихватили. - произнеся эту фразу, голова с колтунами волос неопределенного цвета под лыжной шапкой с помпоном, обессиленно опустилась ни сидение лавки.
        - Вафлер - это хорошо. Иди сюда, мил человек, поближе познакомимся - БОМЖ чуть подвинулся, освобождая небольшой промежуток между вырванным с мясом карманом его кухлянки и когда-то красным помпоном шапки лежащего коллеги: - Или сюда, не ломайся, как целка, садись, тебе понравится.
        Саша с тоской выглянул в окошко - мент мучитель стоял возле стола дежурного и что-то читал в какой-потрепанной амбарной книге. Саша несколько раз нерешительно стукнул в стекло.
        Как не странно его услышали и мент-беспредельщик подошел к двери камеры. Дверь была толстой, через стекло мент казался аквариумной рыбой, почти безмолвно разевающей пасть, но, какие-то звуки, все-таки, долетали.
        - Хочешь что-то рассказать?
        - Я жалобу хочу прокурору написать, что меня раздетым задержали…
        - Потом напишешь, перед отъездом. Кроме того, когда ты в изолятор временного содержания поедешь на трое суток, то я тебя одену, все как положено, даже шапку дам. Так что думай, до вечера еще уйма времени.
        - Гандон! - Саша выплеснул свой гнев в лицо ментовскому палачу, набрал воздуха, чтобы продолжить, но внезапно почувствовал, как кто-то сзади оттянул резинку на изрядно растянутых семейных трусах.
        - Ой! - мужчина от неожиданности схватился за попу и развернулся - бомжи дружно сидели на ближнем краю привинченной к полу скамейки и ласково улыбались Александру гнилыми зубами.
        - Гы! - грязный палец опять потянулся к нижнему белью Сашка, и тут нервы парня не выдержали - он истошно заорал и кулаками заколотил в толстое поцарапанное стекло.
        - Ну что, готов рассказывать?
        - Готов.
        - Тогда рассказывай.
        - А что рассказывать? Вы спрашивайте…
        - Нет, так дело не пойдет… Если ты готов к разговору, то должен сам, добровольно, все рассказать. А иначе нет смысла. Студент, отведи товарища…
        - Хорошо, хорошо, я расскажу. - Александр с тоской посмотрел на стоящий перед ним стул. Ноги сегодня необычно скоро устали и уже заходились в дрожи судорог, от полной потери сил Александр чувствовал себя стариком. Но стул перед задержанным был такой расшатанный и хлипкий, он так заскрипел, когда Саша попытался сесть на него, что мужчина предпочел стоять, опершись на стену.
        Глава четвертая. Бабушкино консервирование
        - Давай, рассказывай, не тяни - Сашка крепко, так, что он отлетел в угол, по-дружески, хлопнули в плечо.
        - Да, я не знаю, что рассказывать… - опять завел свою шарманку Александр, по подняв взгляд на душного глав-мента, с его мгновенно ставшим свирепым лицом, сдал на попятную: - Ну я тут на прошлой неделе мужика одного … короче вещи его забрал…
        - Какого мужика? Где, когда?
        - Да не знаю я…
        Улар кулаком в стену в паре сантиметров от лица Сашка, резкий и внезапный, так что сверху посыпались лепестки извести, резко обострили память.
        - На прошлой неделе, сосед мой по дому, с девятого этажа. Я его вечером в соседнем дворе встретил, он пьяненький шел…а я его не люблю, от такой, вечно в очках и шляпе, здоровается со всеми…сука интеллигентская. Короче я его в спину стукнул, он упал, а как его портфель у меня оказался, я не понял. Ну мне сразу так стыдно стало, что я этого убогого ударил, что я на деньги, что у интеллигента в кошельке были, водки купил, выпил, ну и легче мне стало, совесть не так стала давить.
        - Сколько денег было?
        - Да сколько там этих денег было, рублей пятнадцать, вроде…
        - Давай садись, пиши…
        И сразу все изменилось - Саша в мгновенье ока оказался за столом, на удобном стуле, с раскуренной сигаретой в руке, накинутом, для тепла, на плечи кожушке, а перед ним исходил паром стакан крепкого чая с двумя кусочками рафинада на блюдце с отколотым краешком.
        - Кадет метнись, в КУСП посмотри фабулу и номер уголовного дела. А ты, Александр не отвлекайся, пиши. Кстати, мужик то из какой квартиры?
        - Да я не знаю, откуда-то с одиннадцатого этажа, он всегда выше меня на лифте едет.
        - Понятно. Вещи где?
        - Да какие там вещи? Деньги я пропил, так как переживал очень. Кошелек выбросил на улице, где не знаю, наверное, возле соседнего дома. А, у меня же дома портфель остался, там бумаги какие-то. Портфель хороший, кожаный, ему сносу не будет, я его на балкон бросил, хотел в деревню весной увезти, на рыбалку с ним ходить.
        В дверь сунулся Кадет, поманил меня пальцем в коридор.
        - Ну что, нашел номер КУСП?
        - Нет там ничего похожего, я за две недели посмотрел…
        - Хрен с ним, не страшно. Сейчас пусть он явку с повинной закончит, ее в журнале зарегистрируй за кем ни будь из вас, и потом, минут через десять, выводите мужика, поедем к нему домой, добровольную выдачу портфеля делать. А я пойду машину греть. Не забудьте папку с бланками, авторучку, и наручники на этого Сашка одеть. Ну и кожушок оставьте, пусть в нем едет. Давай, действуй.
        Два БОМЖа, выпущенные из камеры, приняли пару пузырей в бело -красной этикеткой "Русская", из багажника тарахтящей на холостом ходу «Нивы», раскрутили прозрачное содержимое бутылок, с видом экспертов, понаблюдали за игрой пузырьков в узком столбике рукотворного водоворота:
        - Ну вроде на бодяжная водка, пойдет.
        - Может все-таки с спецприемник вас отправить, мужики? Подлечитесь, отмоетесь, на чистом поспите, а через месяц опять, на свободу?
        - Нет, Николаич, пока болячка какая не вылезет, мы на вокзале потремся. Давай, если че надо - знаешь, где нас искать.
        Руки на прощание своим добровольным помощникам пожимать не стал, чтоб у самого какая болячка не вылезла. Проводив взглядом две сгорбленные фигуры в рваных клифтах, что шустро перебегали улицу Полярников на запрещающий сигнал светофора, я нащупал в кармане двухкопеечные монетки и пошел на угол дома, где через несколько лет откроют казино «Киса и Ося», а сейчас висело в ряд несколько телефонов-автоматов, под серенькими, шаровой краски, козырьками, и даже, пара из них была рабочей.
        Знакомую дверь на седьмом этаже открыла тетка, что орала с лоджии нам с Сашком утром, вернее не тетка, а сильно раздобревшая девка в засаленном и штопанном в двух местах халате и грязными, обесцвеченными волосами.
        - Ты что, алкаш, совсем оборзел? Мало того, что в одних трусах утром убежал, неизвестно где бухал, так еще и алкашей своих в дом привел, скотина? - заорала хозяйка дома с порога, не разобравшись, брызгая слюной в лицо хозяина.
        - Тихо ты дура, нигде я не бухал, это милиция! - Сашок толкнул свою благоверную в вислую грудь, но от того, что одной рукой он был пристегнут к Студенту, то вышло у него это неловко и не сильно.
        Баба, увидев черный браслет, украшавший кисть супруга, выпучила глаза, а потом завопила, срочно «переобувшись»:
        - Да вы что делаете! Рабочего человека в наручники заковали, как бандита какого! Да я так это…
        - Заткнись ты - я вошел в квартиру, заодно снеся мягкую и вопящую преграду со своего пути: - Хочешь, чтобы весь дом узнал, что твой муженек натворил? Так я тебе это сейчас устрою!
        - Заткнись, Ирка, дура, пока я тебя не отпиздил! - взвыл Сашок, которому такая популярность по месту прописки была совсем ни к чему: - Я же тебя, тварь, потом урою, из-за тебя все вышло!
        Через пару минут все сидели за столом, как культурные люди. Сашка бормотал угрозы в адрес притихшей Ирки, найдя в ней источник всех своих неприятностей последнего времени. Кадет, под мою диктовку, вписывал в протокол добровольной выдачи содержимое толстенного портфеля толстой, свиной кожи, принесенного с заснеженной лоджии. Студент бездельничал, пристегнутый к амбалу.
        - Ира, пойдемте, пригласите двух своих знакомых, чтобы понятыми в протокол вписать.
        - Командир, может не надо понятых? - жалостливо заблажил Сашок: - Я же добровольно все отдал…
        - Положено, я им не скажу, что ты сделал, просто добровольно выдаешь имущество. Руки кстати вниз уберите, под стол…
        Пока Ира что-то шептала соседке из квартиры напротив, я просто снял с гвоздика в коридоре, у двери, связку ключей и сунул ее себе в карман. Я не мог ошибиться - хотя двое ключей было мне не знакомо, но третий, хромированный, я знал очень хорошо - это был ключ от накладного замка арендуемого Аллой гаража. Что я сделаю, если ключи не подойдут? Если это произойдет, я вернусь в эту квартиру завтра, с постановлением о производстве обыска, которое можно выписать только после возбуждения уголовного дела, если надо, переверну всю квартиры, но ключи от гаража все равно найду. Ну а пока, только так - добровольная выдача портфеля.
        Когда оба экземпляра протокола добровольной выдачи были подписаны всеми заинтересованными лицами, и соседи-понятые, бросая любопытные взгляды на сидящего, как проглотивший аршин, за столом Александра, с руками, спрятанными под скатерть, я дал команду:
        - Так, Александр - одевайся, бери паспорт и опять в отдел поедем.
        - Павел Николаевич, но вы же обещали!
        - Что я тебе обещал? Как все оформим, тебя домой отпустим? Так я от своего слова не отказываюсь - сейчас поедем в отдел, все дальше оформлять. Думаю, что утром тебя следователь домой отпустит. Так что одевайся, хватит тебе в неглиже сверкать, и поехали. Не бойся, в камеру тебя больше совать не буду, будешь как белый человек в коридоре сидеть. Там и лавки есть, если надо - можно выспаться. Все, давайте, собирайтесь.
        Я протянул Кадету ключи от машины:
        - Двигатель заводите и грейтесь, я скоро подойду. Только со скорости не забудьте снять. Сашка не упустите и портфель не забудьте.
        На одиннадцатом этаже найти среди шести квартир жилище "противного" интеллигента труда не составило. Дверь мне открыла высокая женщина средних лет, с недоумением уставившаяся на меня.
        - Здравствуйте, а Хоменко здесь живут? В.Ф. меня интересует.
        - Виталик, к тебе пришли.
        - Кто? Если соседи, то пусть идут к черту, они мне с прошлого раза десятку не отдали! - грохнул бас откуда-то из глубины квартиры.
        - Да нет, на соседа он не похож… - дама подслеповато склонилась к раскрытому служебному удостоверению: - Виталик, если я не ошибаюсь, это милиционер. Выйди пожалуйста к нам…
        Из темноты коридора показался какой-то высокий дядька, с короткой бородкой и рыжеватыми усами скобкой. На лбу торчали очки в пластмассовой оправе бежевого цвета. От дядька знатно несло свежим «выхлопом», но не классическим спиртным, а что-то среднее между болгарской «мастикой» и детским сиропом «пертуссин» со вкусом аниса.
        - Какой еще милиционер? - мужик, оттеснив даму в сторону, сощурив глаза, стал вчитываться в строчки «ксивы»: - Что вы хотели? Мы милицию не вызывали!
        - Милиция сама приходит. - нравоучительно произнес я: - Мне нужен Хоменко В.Ф.
        - Я Хоменко Виталий Федотович, доцент кафедры факультетской терапии, эндокринологии, аллергологии и иммунологии факультета лечебного дела, кандидат медицинских наук медицинского института. Что вам угодно?
        - Ух ты, как много вас в одном флаконе. Скажите, Виталий Федорович, а вы в последнее время имущества никакого не лишились? Ну, там бумаги какие-то, на обложке что-то про статины написано. Не припоминаете?
        - Молодой человек, если вас Яновский послал, поглумится на до мной, то передайте ему, что это подло и глупо! - доцент и кандидат грозно наступал на меня, тесня к порогу и размахивая руками перед моим носом.
        - Так, стоп, одну минуту. - я вынужден был упереться в грудь подступившему вплотную возбужденному ученому, оттолкнув его от себя: - Мы видно друг друга не поняли. Мы задержали человека, который признался, что напал на вас и после удара в голову, похитил у вас деньги и портфель с бумагами…
        - Бумаги! Бумаги целы?! - мужик, перестав наступать на меня, теперь схватился за мою руку, и с силой, при каждом вопросе, ее дергал.
        - Я не знаю, но с первого взгляда полный портфель документов…
        Мужик охнув, сполз по стенке на пол, держась левой рукой за сердце. Увидев это, женщина, всплеснув руками, выбежала из коридора, в глубине квартиры задвигались ящики, что-то с грохотом упало. Наконец, она вернулась, сразу сунув откинувшемуся на стену мужчине что-то в рот.
        Через пору минут человек на полу открыл глаза и начал шарить руками вокруг, пытаясь нащупать точку опоры. Мы с женщиной подхватили его под руки и поволокли в комнату.
        - Извините, я у вас натоптал. - я попятился обратно в коридор: - Я, наверное, потом зайду…
        - Стойте - женщина даже попыталась удержать меня руками: - если вы правда нашли бумаги, то вы просто не представляете, что вы сделали для моего мужа. Он уже неделю места себе не находит…
        - Да, извините, молодой человек, я сейчас, одну секундочку…мне уже полегчало. В этом портфеле моя докторская была, рукопись и чистовой вариант, и микроснимки, короче почти все. Конечно, не смертельно, но три месяца работы, чтобы все это восстановить. Я в тот вечер у товарища был, немного выпили, потом я домой пошел. Помню, как в соседнем дворе меня как будто толкнули сзади, а очнулся я дома, без портфеля и без кошелька. «Скорая» сказала, что сотрясение мозга, я после этого дома лежу, на работу ходить не мог, голова кружится. Жена побежала туда, сорок минут по всем дворам бегала, но ни портфеля, ни бумаг не нашла.
        - Скажите, а когда мы можем получить бумаги? - жена стиснула кисть болящего и с надеждой уставилась на меня.
        Я посмотрел на часы - десятый час вечера, время еще детское.
        - В принципе, можете подъехать сегодня, часа через полтора. Мы пока жулика сдадим, пока следователь дело возбудит. Кстати, пока не забыл, надо же с вас заявление взять и допросить…
        - Товарищ милиционер, а нельзя как ни будь…
        - Виталий Федотович, извините, но не как нельзя. У нас тоже четкий регламент. Сначала заявление, потом возбуждение уголовного дела, ваш допрос, опознание портфеля, только после этого вам его вернут. Хотя портфель могут пока не вернуть, но вот бумаги, я уверен, вернут, там же на начале ваши данные и все регалии перечислены. Поэтому лучше вам завтра с утра приехать. Да не волнуйтесь вы так, жулик не успел бумаги на растопку пустить, так что уверен, что все на месте, ну а теперь уже ничего не пропадет. Несите ваш паспорт, я пока буду заявление заполнять.
        - Так, а ущерб от преступления для вас является значительным?
        - Молодой человек, для меня эти бумаги бесценны, это несколько месяцев моей жизни и еще нескольких людей. Вы можете себе…
        - Извините! - я невежливо перебил возбудившегося ученого: - Наше процессуальный кодекс такого понятия - "бесценный", не понимает. Для него есть понятие ущерб в рублях и его градация - значительный или незначительный. Вот такая скучная математика. Давайте ущерб в рублях считать. Денег, как жулик сказал, было рублей пятнадцать. Подтверждаете? Сколько стоит портфель и кошелек?
        - Ну, портфель, наверное, рублей пятнадцать, и кошелек, примерно, пять.
        - Хорошо - я вписал цифры в протокол: - Бумаги во сколько вам обошлись?
        - Чистовой вариант, двести четыре листа машинописного текста, по пятьдесят копеек за лист, ну и сто два рубля за микросъемку. Итого двести четыре.
        -Угу. А всего двести тридцать девять рублей. Ущерб для вас значительный?
        - Ну получается, что да.
        - Отлично, Виталий Федотович, здесь и здесь расписываетесь, и я поеду, а то время уже позднее.
        Через десять минут, напоенный чаем с вареньем, обласканный уверениями в вечной благодарности и дружбе, я спустился в прогретую «Ниву», где меня ждали злые напарники и одетый, но все еще напуганный Сашок.
        - Что губы надули? Заждались? А заявление, по-вашему, кто брать должен был? Никто же о нем не вспомнил. А ты, грабитель, знаешь кому по башке дал?
        Мужик на заднем сидении неуверенно помотал головой, недоуменно звякнув браслетом.
        - Не знаешь, а дал ты известному врачу, ученому с мировым именем, а в портфеле была результат новейших разработок медицинского института по новым методам лечения. Тысячи жизней этот метод должен спасти, а ты его по башке бьешь и деньги отбираешь. Эх, ты, Саша! Бестолковый ты тип.
        - Это почему бестолковый? - возмутился Сашок, сунувшись ко мне головой: - Я не бестолковый.
        - Очень бестолковый. Потому, что гадишь там, где живешь. А если бы человека слабей бы стукнул или, наоборот, сильней, тебя бы еще тем утром нашли, собаку служебную бы применили и нашли. Она с соседнего двора как раз бы к твоей двери погоню бы привела.
        - А вы, Павел Николаевич, как меня нашли?
        - Когда бухаешь, друг мой Саша, надо думать с кем и о чем можно разговаривать. Ладно, поехали, а то поздно уже.
        Всю обратную дорогу, Сашок задумчиво шевелил губами и даже загибал пальцы, наверное, высчитывал, кто из его собутыльников стучит ментам. Пусть ищет стукачка, мне это только в радость.
        Саша со всеми материалами и вещественными доказательствами был сдан дежурному следователю, со строгим наказом, чтобы до утра сидел в здании Дорожного РОВД и не смел на улицу даже одной ногой выйти, а я погнал расслабившихся подчиненных на улицу, так как у нас намечено еще одно мероприятие, после которого я их развезу по домам.
        Когда мы отъезжали от здания РОВД, за нами, держась на почтительном расстоянии скользнул свет чьи-то фар.
        Ключики подошли к замочкам, как родные, сыто щелкнув промасленными механизмами запоров. Ворота распахнулись и перед нами предстала во всем великолепии пещера сокровищ Аллы.
        - О, а это что?
        - Это домашние заготовки моей бабушки. Надо их из гаража вытащить и загрузить в машину - я ткнул пальцем в сторону «газоновского» грузовичка, с деревянной будкой во весь кузов и надписью «Дежурная», что кормой вперед медленно подползала к гаражу. Сверху заднего борта будки висел кусок старого брезента, что как занавес, закрывал государственные номера.
        - Давай, один в будку влезет и ящики принимает, а мы вдвоем будем таскать.
        Погрузка шла бодро - нести всего пару метров. В один из моментов, когда мы были в гараже вдвоем, Студент поинтересовался, надежное ли место, куда поедут запасы моей пожилой родственницы. Я воровато оглянулся по сторонам и шепотом, на ухо, признался соратнику, что продукты будут переброшены в гараж моего знакомого в частном доме по улице Парашютистов, с которым мы крутимся по поводу скупки и перепродажи дефицита. Когда через полчаса грузовик, мигнув стоп-сигналами, исчез в начинающейся заметать снежной поземке, а Студент уже отогревался в машине, радуясь окончанию этого длинного рабочего дня, и то, что я разрешил прийти на службу к десяти часам утра, вопрос о месте хранения, увозимых в ночь, продуктов, задал Кадет, старательно оттирающий руки снегом от смазки, покрывающей банки. Какое-то нездоровое любопытство у молодежи, что делят со мной служебный кабинет, слышат и видят очень многое.
        - У моей бабушки дачный участок сразу за поселком Гидростроителей, там зимой люди живут, и снег на дороге чистят. Вот там машину и разгрузим. Белый кирпичный дом с зеленой крышей сразу за поворотом и гараж металлический. С тушенкой то на морозе ничего не будет, приезжай и вывози потихонечку, и место тихое, никто чужой рядом не появляется. Ладно, поехали. Только никому не говори.
        Развезя осоловевших и задремавших в тепле бойцов по домам, вручив им за работу ящик тушенки на двоих, я развернул машину в сторону реки - там, на той стороне, среди многочисленных объектах, принадлежащих двум крупнейшим городским ТЭЦ, мой школьный товарищ - Витя Капустин, подвизавшийся крутит баранку на машине, круглосуточно развозящей дежурный персонал и аварийные бригады по вечно горящим и взрывающимся объектам энергосистемы Города, не торопясь разгружал мой груз в малозаметную будку с крепкой стальной дверью, знаком черепа и другими угрожающими надписями на воротах. Объект выглядел как действующая трансформаторная будка, но сам трансформатор был вывезен много лет назад, и про небольшой кирпичный домик все забыли, кроме Вити, что случайно, в поисках чего ни будь ценного и плохо лежащего, набрел на него. Думая, что здесь запасы Аллы будут в относительной безопасности.
        Утро не выспавшийся Александр, сжимая в руке копию постановления о применении к нему меры пресечения в виде подписки о невыезде без разрешения следователя, вышел из помещения Дорожного РОВД, не замечая, что в кармане куртки, к связке ключей от квартиры прибавились три ключа от гаража, что я сунул ему, а карман, провожая на улицу.
        Глава пятая. Печальный декабрь
        - Твои где все? - шеф с утра был недоволен, так как со вчерашнего вечера остались три нераскрытых грабежа на привокзальной площади, а если по уму, то даже разбоя - скучающихм в здании вокзала транзитных пассажиров хорошенькая девица звала продолжить знакомство у нее в квартире, так как мама живет на даче. И когда, роняющий слюну от вожделения, мужик, не сводящий взгляда с обтянутой узкими джинсами хорошенькой попки, вздыбленной из под под короткой курточки, входил в арку огромного мрачного дома, что смотрел серым фасадом на Привокзальную площадь, его встречали небритые, но брутальные личности. После короткого разговора с демонстрацией, особо зловеще блестящих в темноте арки, ножей, мужика лишали чемодана и наличности, но оставив билет или его эквивалент в рублях, советовали срочно покинуть наш гостеприимный Город.
        Командир роты ППС отъехал от основной ответственности, так как два грабежа имели место быть уже после часа ночи, когда посты и патрули пепеэсников снялись с маршрутов, а основными «терпилами» сегодня были дежурный опер лейтенант Кислов Миша и начальник розыска.
        - У вас три грабежа в одной арке, один за другим, а что ваш сотрудник делает? Добросовестно фиксирует заявление потерпевших? Если бы он оторвал свою жопу от стула, выполз из теплого кабинета и организовал оперативно-розыскные мероприятия, как это положено, то уже второго грабежа бы не было! - где-то далеко, в эфире общегородского селекторного совещания, разорялся очередной полковник из хрен-знает-какого-отдела Областного Управления.
        - Так точно, товарищ полковник. - покорно бубнил в микрофон начальник розыска, почти касаясь столешницы уныло повисшими, как ветви ивы, усами.
        - После завтра утром жду от вас доклада о раскрытии этих преступлений и материалы служебной проверки относительно действий дежурного оперативника и организации работы по раскрытию преступлений в дежурные сутки в вашем подразделении, с предложением о наказании. У меня все!
        - Так точно! - начальник розыска с облегчением отодвинул микрофон и, в изнеможении, откинулся на спинку стула.
        И ведь, скорее всего, это хрен с горы, нашему начальнику и не начальник, но ведь не пошлешь подальше, тут же подключаться коллеги-полковники и показательно запинают нашего майора. Вся система службы МВД построена на том, что ты всегда виноват. Обязанностей у любого офицера настолько много, а инструкции по организации работы настолько всеобъемлющи, что у тебя всегда будет не выполнено что-то, жизненно важное, хоть сиди за столом семь дней в неделю и строчи бумаги двадцать четыре часа в сутки, а ведь еще и жуликов надо успевать ловить.
        И вот, полчаса спустя мы, личный состав уголовного розыска, сидели, как мышки в кабинете начальника, и ждали, насколько сильно по нам ударит рикошет начальственного гнева.
        - Так, где твои оболтусы, Громов? Опять в область бухать поехали?
        - Товарищ майор, мы вообще-то вчера до двух часов ночи работали, грабеж уличный выявили и раскрыли. Я поэтому пацанам разрешил к десяти на службе появиться…
        - Я никакого грабежа раскрытого в сводке не видел. Только не раскрытые вчера нарегистрировали.
        - Он в сегодняшние сутки попал, следователь дело уже утром зарегистрировал. Вещи изъяты, фигурант допрошен и отпущен под подписку.
        - А почему жулик отпущен? Почему не отработан на другие грабежи? Они у нас сыплются каждый день, а ты, Громов человека отпустил. Если не умеешь по «уличным» работать…
        - Я, Александр Александрович, работать умею. Просто там личные неприязненные отношения имеют место. Увидел поддатого соседа, которого не любил, догнал, ударил по голове, забрал вещи и деньги. Просто случайность.
        - Да? Ну ладно, посмотрю, что за раскрытие. Где Кислов кстати? Что, домой уже убежал?
        - Он еще с выезда не приехал - мрачно буркнул капитан Дверницкий, старший опер территории Дорожного района, куда входила и Привокзальная площадь: - Как приедет, я скажу, чтобы к вам зашел.
        - Нет, как Кислов приедет, вы ко мне оба зайдете с бумагами. У тебя в руке должен быть план мероприятий по раскрытию этих преступлений и задержанию жуликов, а у Мишенки в руке должна быть зажата объяснительная по поводу сегодняшнего ночного дежурства. И имей в виду, Анатолий, с сегодняшнего дня вы, всем кабинетом работаете с обеда и до утра, пока эти грабежи раскрыты не будут. Кислов поспит до вечера и пусть тоже в ночь выходит. Все понятно?
        Анатолий, став еще мрачнее, кивнул, что-то яростно чиркая в ежедневнике, так что порвалась страница.
        - Так, старшие линий по квартирам, угонам, тяжким и «безвестникам», по одному человеку с обеда отпустите домой, чтобы к семи вечера они вышли в распоряжение Дверницкого. Будем работать по этим грабежам, надо их раскрывать. Ну и агентуру напрягите, может быть кто-то что-то расскажет.
        - Так, Громов, что у тебя еще запланировано? - я надеялся, что со мной все, но не проскочило.
        - Выполнять ваше распоряжени, о раскрытии двух квартирных краж и разбоя до Нового года. Сейчас дела посмотрим старые, может быть что-то вылезет. Мы вчера параллельно с грабежом еще внука бабульки отрабатывали, у которой якобы деньги пропали из квартиры. Помните, шеф?
        - Я то помню - майор помахал потрепанным ежедневником: - и что там?
        - Глухо там. Внука вертели по-всякому, и понизу и поверху, но «по нулям». У него так то деньги есть, он помаленьку у знакомого, которому отец из Ирана вещи привозит, берет шмотки на реализацию, но к бабкиным деньгам он отношения не имеет. Он бабулю любил, тем более ему «двушка» после нее осталась. Но он ее вряд ли на тот свет спровадил - ему квартира пока особо не нужна, он и в маминой квартире живет, как при коммунизме.
        - Понятно, что это все лирика. Что с материалом то будешь делать, там срок когда?
        - Три дня осталось. Планирую еще походить по дому, подружек покойной опросить, может что подскажут. А больше не знаю. Если сегодня результата не будет, то в следствие отдам, пусть дело возбуждает.
        - И повесишь еще один «темняк» на отдел? Может «отказной» все-таки сделаешь?
        - Товарищ майор, ну стремно как-то отказной делать, тем более я уверен, что деньги в квартире были. Я подумаю еще, хорошо?
        - Ну подумай, подумай… Человека вечером дать не забудь. Так, кто у нас следующий?
        Прибывших к десяти часам утра бойцов я обрадовал предстоящими ночными мероприятиями. Пацаны впечатлились, погрустили, разыграли «камень-ножницы-бумага», после чего один пошел домой, отдыхать до вечера, а второй отправился к следователю, принявшему уголовное дело по факту грабежа, совершенного Сашком в отношении доцента. Следователь хотела провести сегодня допросы, опознание вещей и проверку показаний на месте - у следственного отдела тоже горел план, они пихали на передачу в суд все дела, которые могли. А без помощи опера все это сделать было невозможно. Поиски понятых, похожих портфелей и прочего - традиционно было обязанностью оперативников уголовного розыска - у барышень-следователей ведь не ручки, а лапки.
        - Здравствуйте - я продемонстрировал потемневшему дверному глазку раскрытое удостоверение: - мне сказали, что вы были подругой Анны Вячеславовны. Мне необходимо с вами поговорить.
        Человек за дверью подумал с минуту, потом замок щелкнул и дверь распахнулась:
        - Разувайтесь и на кухню проходите.
        Кухня была небольшой, но вся увешана дарами природы. Кроме старых чулок, наполненных головками лука и чеснока, на многочисленных крючках висели связки каких-то трав и соцветий.
        - Простите, вас как зовут, а то тетей Симой величать неудобно.
        - Серафима Аристарховна Пономарева, только я ничего подписывать не буду.
        - Да Бог с вами, у меня с собой и бумаг то нет! - я возмущенно всплеснул руками: - Только ежедневник, а там подписывать нечего. Я просто поговорить хотел. Мне сказали, что вы с покойной дружили…
        - Ну как дружила? Когда тепло, бывало с женщинами внизу, на скамейке собирались, разговаривали, ну и пару раз в гости друг к другу ходили. А так в основном на улице или в магазине в очереди встретишься, парой слов перекинешься и все, опять разошлись.
        - Скажите, Серафима Аристар…
        - Да ты не стесняйся, сынок, зови тетей Симой, мне так привычней. Отца при крещении священник Аристархом в книгу записал, потому что бабка с дедом ему денег не дали, только яиц принесли, вот и мучаемся уже вторым поколением. Ты спрашивай, что тебе надо. А может быть тебе отварчику горяченького налить, у меня тут есть зверобой, календула…
        - Нет, тетя Сима, спасибо большое, я у вашей знакомой, Татьяны Владимировны только что чай пил…
        - Это у Таньки из восьмидесятой что ли? Так у нее же хорошего чая отродясь не было, всегда заваривает грузинское дерьмо какое-то, чуть ли не третьего сорта!
        - Есть такое дело, но я то сразу не понял, так что не хочу больше ничего.
        - Ну как хочешь, была бы честь предложена. - Бабуля обиженно поджала губы: - А у меня такой сбор полезный, сейчас, в такую погоду, самое то…
        - Да вы и мертвого уговорите! - посчитал я, что лучше согласиться: - Наливайте, если не трудно…
        - А что трудного? - бабушка засуетилась, воткнув в розетку шнур кофеварки и кидая какую-то сушеную растительность в заварочный чайник: - Мне хорошего человека угостить только в удовольствие.
        Минут пять суеты на тесной стандартной кухне, и я, закатывая глаза в преувеличенном восторге, стоически отхлебываю подозрительную жидкость желто-коричневого цвета, слушая вещание бабы Симы.
        - А деньги у Аньки точно были. Она ими постоянно хвасталась. У меня говорит денег собрано двенадцать тыщ, и на похороны отложено и девкам моим в наследство. А, говорит, что мне не копить? Я, мол, экономная, да и дочери у меня хорошие, то продукты принесут, то лекарства какие - купят, вот деньги и собираются.
        - Вы, тетя Сима, случайно, не знаете, где Анна Вячеславовна деньги хранила?
        - Нет, сынок, не разу не видела, чтобы Анька деньги прятала или при мне доставала. У нее в кошельке обычно рублей двадцать всегда было, вдруг дефицит в магазине какой выбросят, а так нет, не видела я у нее больших денег.
        - Чем Анна Вячеславовна болела?
        - Да чем? Чем обычно старики болеют, полный букет у нее был. И от давления она таблетки пила, и от сердца, и сахар скакал у нее. Только я все травами лечусь, а она таблетки горстями принимала. А почему померла то, как, выяснили?
        - Вскрытие показало, что внезапно давление упало, наверное, с лекарствами переборщила. Я название не помню, что-то «гипо…». Но, эксперт сказал, что возможно, приняла таблетки от давления в несколько раз больше суточной нормы.
        - Не знаю, у Аньки вроде бы склероза не наблюдалось, и жизнь самоубийством она кончать не собиралась. Тем более, ей тут золотой корень обещали…
        - Что обещали?
        - Золотой корень, женьшень настоящий, вытяжку из натурального растения, что в тайге произрастает, а не в теплице. Она еще и смеялась надо мной, мол ты Симка растения по лесам собираешь, пол лета за сто километров мотаешься на электричках, в болоте, как свинья лазишь и комаров кормишь, свои корешки и цветочки собираешь, а толку то чуть. А мне врач золотой корень достал, настоящий. Дорого, но зато один раз выпил и десять лет как рукой сняло.
        - Что за врач? С поликлиники?
        - Да я не знаю. Я ее врача не знаю, я в другом месте прописана, у меня поликлиника другая, просто дочери семья в моей квартире, трехкомнатной, живет, на Расшивке, а я у нее, здесь. А в поликлинику я в свою езжу, на ту сторону.
        Распрощавшись с тетей Симой, которая ничего мне больше полезного рассказать не смогла, зато всучила пакетик сбора от кашля, я двинулся в сторону отдела, решив за одно заскочить в поликлинику, что обслуживала местное население, прояснить с терапевтом вопрос стоимости золотого корня.
        На мою удачу, участковый врач, обслуживающий дом, где жила покойная бабка Аня и живет без прописки бабка Сима, прием страдающих граждан еще вела. Я, без задней мысли, попытался на минуточку заглянуть к доктору, но был встречен плотными рядами боевых пенсионерок.
        - Куды без очереди, молодой, а наглый, иди в конец калидора. Там ищи кто последний - послал меня, дружно -спаянный скорым окончанием приема, коллектив самых ближних в входу в кабинет, очередников. Скандалить я с ними не стал, а засмеявшись в оторопевшие лица, пошел искать кабинет заведующей. Заведующей на месте не оказалась, но зато ее заместитель любезно вызвала нужного мне врача к себе в кабинет.
        - Да поймите же меня. Я ни о каком золотом корне не слышала и никогда его не продавала. - молодая женщина-терапевт очень сильно взволновалась от моего вопроса, отчего-то ее лицо пошло красными пятнами, а трясущиеся руки она быстро спрятала под край стола.
        - Хорошо, золотым корнем вы не торговали, а чем тогда?
        - Я ничем не торгую…
        - Хорошо, не торгуете, а почему вы так взволновались?
        - Я не взволновалась…
        Угу, а руки трясутся, и губы даже.
        - Вы у гражданки Болотовой Анны Вячеславовны когда были дома? Или может быть она у вас была на приеме в последнее время?
        - Я не помню такую.
        С каждым вопросом становилось все труднее получить какой-то конкретный ответ. Сероглазая женщина в белом халате, чьи щеки уже пылали алыми бутонами, замкнулась в себе и перестала отвечать на мои вопросы. Я кивнул заместителю заведующей, и она отпустила сотрудника назад, на рабочее место.
        - Что это с ней? - спросил я, старательно выводя в ежедневнике «Новожилова Екатерина Викторовна, терапевт шестого участка», ставя рядом огромный знак вопроса.
        - Не знаю. - моя собеседница пожала плечами: - Катенька очень знающий и старательный молодой специалист. Никаких жалоб на нее не поступало, пациенты ей довольны. Я впервые видела, чтобы она так себя вела.
        - Подскажите, а могу я посмотреть списки, к кому Катерина Викторовна ходила на дом за последние три недели и кого она принимала в кабинете, в часы приема.
        - На, шеф сказал тебе отдать - в мой кабинет, в короткие минуты наслаждения, когда я пил горячий пустой чай, от которого меня тошнило и резало пустой желудок, так как сахар кончился, а на обед, в столовую Санэпиднадзора, я опоздал, вломился дежурный опер Антоша Коробов, пытаясь всучить мне какой-то материал.
        - Что это? - я на всякий случай спрятал руки за спину.
        - Бабка в квартире умерла, сын сказал, что деньги пропали.
        - Я тут причем?
        - Шеф сказал, что ты теперь по этим делам специализируешься…
        - А хо-хо не хо-хо? Пошли к шефу. - я со вздохом отодвинул стакан чая и решительно встал - брать без боя в свое производство какую-то мутную хрень я не собирался.
        - Антон, материал оставляй и иди, занимайся своими делами, мы тут сами все решим - шеф встретил нас так, как будто давно ждал и даже заждался: - Садись Громов. Чем ты не доволен?
        - Зачем вы мне всякий мусор скидываете? У меня и так линия не самая легкая, еще тут материал на материале, и каждый день добавляете.
        - Так, Паша, ты сейчас спокойно прочитаешь заявление, и если скажешь, что это не твое, то вопросов нет, я его на территорию отдам.
        Через несколько минут я попросил разрешение удалится и покинул кабинет шефа, как оплеванный. В заявлении сын обнаруженного сегодня утром, в незапертой квартире, трупа, прямо писал, что два дня назад дал матери пять тысяч рублей на покупку, выпускаемого на оборонном предприятии в закрытом городе «Красноярск-девятнадцать», спец препарата «Золотой корень», сделанного из первого отжима, добываемого на необозримых просторах Дальневосточной тайги, таинственного растения - женьшень. При осмотре квартиры и тела покойной матери, пачки пятидесятирублевых купюр обнаружено не было, вследствие чего сын подозревает, что в отношении его матери было совершено преступление. Просит найти виновных и бла-бла-бла.
        Отбросив в сторону тонкую стопку материалов о сегодняшнем трупе, я потянулся за выпиской, полученной сегодня во «взрослой» поликлинике. Молодой специалист, знающий и внимательный доктор Новожилова Екатерина Викторовна за последние десять дней посещала на дому и Болотову Анну Вячеславовну и свежую покойницу, что жила через два дома, но в пределах врачебного участка.
        - Здравствуйте, это вас уголовный розыск беспокоит. Громов моя фамилия, я у вас сегодня был, припоминаете? - я набрал номер заместителя заведующей поликлиники.
        - Здравствуйте. Я вас конечно помню. У меня сейчас люди, перезвоните через пять минут.
        Ровно через пять минут я вновь закрутил диск телефона.
        - Ну, что вы там плохого обнаружили в отношении нашего доктора?
        - Я не хочу вас пугать, но что-то странная картина получается. Но, чтобы все точно проверить, мне необходимы такие же документы, но только за ноябрь.
        - Хорошо, завтра с утра у старшей сестры вы их можете получить.
        - Спасибо. А подскажите, нельзя Екатерину Викторовну в отпуск отправить?
        - Товарищ Громов, если у милиции есть обоснованные основания, вы можете, через свое руководство, отправить нам аргументированное представление, и мы доктора Новожилову от работы отстраним. А в отпуск я ее отпустить не могу, у нас сейчас запарка, грипп бушует, у меня работать некому. Или там все настолько серьезно?
        - Нет, просто на воду дую. Пока ничего конкретного.
        - Ну я надеюсь, что вы ошибаетесь. Она очень хорошая девочка.
        Глава шестая. Плохой
        Пронизывающий северный ветер второй день терзал Город, сметя верхний снежный покров с тротуаров и отполировав их до состояния катка. На привокзальной площади, несмотря на не столь поздний час, народу почти не было. Жизнь теплилась только на участке от входа в метро и до входа в вокзал, да в противоположной стороне площади молотили на холостых оборотах десяток автомобилей такси. Я стоял в стеклянном фойе станции метро и, ежеминутно трясясь от крупной дрожи, пробегающей по всему телу, смотрел на пространство перед аркой, в которой четыре дня назад произошло три грабежа подряд. Снизу, из глубин метро под куртку поддувал теплый влажный воздух, спину пронизывал ледяной поток, прорывающийся через полуоткрытые стеклянные двери павильона, а я думал, где я буду прятаться через два часа, когда, после часа ночи станцию метро закроют. Вчера сука - Громов, что отрядил меня в группу по раскрытию грабежей, снизошел и разрешил взять его драгоценную «Ниву», в которой я и просидел четыре часа, наслаждаясь теплом от открытых на максимум сопел печки. А сегодня машину он не дал, сказал, типа самому нужна. Хренов жмот.
Наверняка, посмотрел, сколько бензина за четыре часа спалилось, вот и зажопился дальше машину давать. Я как чувствовал это - сегодня на встрече с куратором от «смежников» ввалил выскочку по полной, рассказав, как он на грузовиках тушенку по городу перевозит, в то время, когда в магазинах шаром по кати. А когда капитан из «конторы глубокого бурения» узнал, что я таких банок в магазинах не видел, он возбудился не на шутку и дал мне задачу провентилировать, имеются ли у нашего старшего связи в армии, особенно на складах. Вот и думаю, о чем разговор с Павлентием завести. Если сразу о покупке патронов - не будут ли перебором, и не правдоподобнее ли сначала пару армейских полушубков заказать, за хорошие деньги. Куратор сказал, что денег сколько мне надо, он выпишет, лишь бы толк с этого был.
        Да, вчера сидеть в машине было хорошо, только несколько проблем пришлось решать одну за другой. Сначала появились местные таксисты, сказав, что «калымить» здесь не стоит, что чревато порезанными покрышками. Контору палить я не стал, сказал, что жду родственников с поезда, а поезд задерживается из-за снежных заносов у станции Тайга. Потом отбивался от пассажиров, соблазнявших меня отвезти их домой, за весьма неплохие деньги. В перерывах между этими событиями приходилось безуспешно бороться со сном. В этой борьбе я постоянно проигрывал, частенько просыпаясь от того, что в салон лез очередной бедолага с чемоданами.
        В недрах синтепоновой куртки захрипела рация и я быстро вышел из фойе метро - рация, хоть и с выкрученным на минимум динамиком, все равно орала будь здоров. Говорят, что у «наружки» специальные рации, с микрофоном, выводимым на запястье и наушником, вставляемым в ухо, а не это убоище, выданное нам, что чуть меньше чем древние «Виолы» пепеэсников, размером и весом с хороший кирпич.
        - Седьмой, седьмой, пятому ответь.
        Я огляделся по сторонам, вроде бы, никого нет поблизости.
        - Седьмой, на связи.
        - Имей в виду, во дворе, напротив арки, в беседке, сидят двое, уже полчаса курят.
        - Понял, пятый.
        Ну да, пол часа курить на таком морозе, елозя задницами по промороженным доскам веранды - удовольствие ниже среднего. Я отошел в сторону, чтобы держать под контролем все подходы к арке.
        Вон они - со стороны стоянки такси через середину площади к арке медленно шли двое - мужчина в коричневой дубленке с пакетом, судя по всему, с бутылками. Под руку с ним шла девушка, в голубых узких джинсах и короткой шубке из собаки. Судя по взглядам, которыми обменивалась парочка, между ними скоро должно было произойти короткое замыкание. Парочка поравнялась со мной, девушка мазнула по мне безразличным взглядом, и я понял, что это Инна. Волосы, что выбивались из-под вязанной шапки были не ее, но глаза, сто процентов, принадлежали моей беглой подружке.
        Рация гаркнула:
        - Пошли, берем их!
        И я, не зная, что делать дальше, побежал в сторону арки. Из темноты арки Инна выскочила в тот момент, когда я, схватившись облицовочный камень на ее обрамлении, чтобы не грохнуться на повороте, вбегал под ее своды. В узком проходе висел густой мат, несколько тел сплелись в плотный клубок, мужчина в дубленки, в какой-то момент лишившийся своей норковой формовки, стоял прижавшись к стене, судорожно прижимая к живот пакет, из которого торчала два бутылочных горлышка. Между мной и Инной была два метра - мы обменялись взглядами, после чего девушка побежала в сторону вокзала, а я кинулся в свалку.
        Когда два придурка были зафиксированы и уложены мордами вниз, начались разборки.
        - А где баба?
        - Какая баба?
        - Молодой, ты на площади стоял, должен был ее перекрыть…
        - Я не видел никакой бабы…
        - Он мимо нее пробежал - тут же сдал меня потерпевший, смирно простоявший у стеночки, пока мы пеленали его обидчиков: - Он сюда, а она отсюда. А еще она у меня денег взяла, пятьдесят рублей, сказала, что у соседки шампанское возьмет.
        - Я никакую бабу не видел. Я увидел, что вас эти двое метелят и к вам бросился - упрямо повторил я.
        - Блин, молодой, ну ты лопух. Ладно, потащили всех в отдел. - на этом разборки закончились.
        Через два часа, на радостях, что разбойников мы взяли, и даже, они не успели никого из наши порезать своими самодельными «выкидухами», меня отправили домой. А на ступеньках моего подъезда, куда я вошел, мечтая от ста граммах водки и тарелке обжигающих пельменей, меня ждала Инна, что интересно, уже переодетая в длинную юбку и темно - серую куртку с капюшоном.
        - Что ты здесь делаешь?
        - Тебя жду. Не прогонишь?
        - Ты вообще, что ли сбрендила? У меня мама дома. Куда я тебя дену?
        - Я то взрослый мужик. Достаточно взрослый, чтобы домой всяких шалав не водить.
        - Ты что - ревнуешь?
        - Я не ревную, только полчаса назад я слушал, как твои друзья Костя и Толик, тебя на пару шпилили.
        - Они все врут, я ни с кем из них не спала. Я только тебя люблю.
        - Это ты мне анекдот рассказываешь? Типа - с ними разве уснешь?
        - Прекрати, я тебе сказала, что я только тебя люблю! - Инна встала, задрала подол, отряхивая свою длинную юбку и обнажив стройные ноги до середины бедер. После чего шагнула ко мне и обвив шею руками, впилась мне в губы своим горячим ртом.
        В принципе, мне было все равно, с кем там Инна трахалось, а рассказ Кости о том, как они драли ее в «два смычка» меня даже возбудил. Тем временем, язычок девки раздвинул мои сжатые губы, а ее нога обвила мои ноги…Я сам не заметил, как ухватив Инну за попку, прижал ее к себе и стал тереться об ее живот набухшим членом…
        - Ладно. - после неудачной попытки оприходовать девушку здесь же, в подъезде, поставив ее «раком», я сдался. Инна явно была намеренна «дать» мне только в станах моей квартиры, я же не хотел провести одинокое свидание сам с собой в ванной комнате: - Ладно, ночуешь у меня, но пока мать из дома на работу утром не уйдет, ты из комнаты не выходишь. Согласна?
        Девушка молча кивнула и потащила меня за руку по лестнице вверх, к дверям моей квартиры.
        Утром я проснулся с ощущением легкости во всем организме, провел рукой по кровати, в поисках соседки…и никого не нашел рядом с собой. В это время на кухне перестал шуметь чайник и тут же до меня донеслись отдельные слова разговора - на кухне было несколько человек. Я подобрал с пола мятые трусы и на цыпочках подошел к прикрытой двери, очень медленно подтолкнув ее. Не смазанные петли предательски скрипнули и в мою сторону повернулись два улыбающихся лица - мама и Инна, что сидела на стуле, поджав под себя ноги и накинув мою форменную рубашку, пили чай за столом кухни.
        - Привет сынок! - довольный мамин голос тек как патока: - Почему ты мне не сказал, что вы с Яночкой собираетесь поженится?
        Кузнецов Александр Евгеньевич, подследственный.
        Отдохнув день почти «на сухую», после двух суток, проведенных в ментовских застенках, Сашок Кузнецов затосковал. Жена пилила, чтобы Саша, несмотря на расшатанную нервную систему не терял время и шел устраиваться на работу. Следователь - сухая как вобла женщина с капитанскими погонами, сказала, что если Сашок не принесет положительную характеристику с места работы, то суд, несмотря на первую судимость, однозначно даст Сашку реальные года три лишения свободы. Вспомнив время, проведенное в камере Дорожного РОВД мужчина вздрогнул - воспоминания, как вонючие бомжи, похожих на тех, что он периодически пинал возле винно-водочного магазина, чуть его не «опустили» его среди беда дня, в трех метрах от кучи милиционеров, заставили судорожного сжаться мышцы таза молодого мужика. А сто будет в тюрьме? Сашок затосковал от открывающихся перед ним нерадостных перспектив.
        В входную дверь громко застучали.
        - Ирка, дверь открой, не слышишь, что ли?
        Ответа от супруги не было.
        - Ты где там затихла?
        Тут Сашок вспомнил, что жена опорола на работу, она работала почтальоном в отделении связи. В дверь продолжали долбить, уже, похоже, двумя руками. Почесав объемное пузо под затертой майкой, хозяин квартиры поплелся открывать.
        - Здорова, Сашок! Есть че? - за дверью стояли два местных «синяка» - Сивый и Колек, что с семи утра начали свою нелегкую вахту по поиску любых горючих жидкостей и любых материальных ценностей, что можно было обменять на ту же горючую жидкость.
        - Не, нету ничего. Вчера двести грамм беленькой дома было, в обед употребил, чтобы нервы успокоить, и все. А Ирка денег не дает, говорит - пять дней до получки, а денег уже нет.
        - Так ты учи ее - недовольно буркнул Сивый.
        - Я учу.
        - Хреново учишь, я вот бывало…
        Сивый заткнулся. Хотя он свою бабу учил, но много лет назад перестарался - жена от побоев умерла, Сивому дали восемь лет, из которых он отсидел шесть. Квартира отошла к государству, как положено по закону. Хорошо, что к моменту освобождения «узника совести», мать его еще была жива, успела прописать сынулю к себе.
        - А че с нервами? - Колек как самый молодой, отличался острым умом.
        - Так меня менты приняли, двое суток прессовали…
        - Че, реально?
        - Да отвечаю. За грабеж приняли. Я соседа с верхнего этажа по пьяне отоварил, ну они меня и под пресс пустили. Двое суток без перерыва лупцевали.
        - Ну ты в несознанке? - авторитетно поинтересовался Сивый.
        - Да я держался сколько мог, но они уже по беспределу меня колоть начали, да еще и опознание провели, и вещи мне домой подкинули. Короче, я понял, что здоровье дороже и явку написал, иначе сказали, что не выпустят.
        - Вот волки позорные - Сивый хотел сплюнуть черед дыру от выпавшего зуба, но воздержался, и сменил тему: - Ну тогда точняк, надо выпить.
        Саша прислушался к себе. Вчера у него было ощущение царившего на душе счастья, не смотря на все жизненные перипетии, а сегодня такого чувства нет. И самое главное, вчера он чувствовал себя богатым, и очень ждал, когда Ирка наконец уберется на свою работу, не мешая Сашку насаждаться жизнью. А почему вчера он чувствовал себя богатым? Какая-то мысль крутилась в голове, но прищучить ее Александр не мог. Рука инстинктивно потянулась почесать за зудевший афедрон, коснулась обнаженной кожи. Блин, вчера же Ирка сказала, что у него трусы на заду порвались, а он забыл их переодеть. Если мужики сейчас это увидят, может быть ничего и не скажут, но всем знакомым опишут в подробностях. Саша, пятясь задом, отошел вглубь комнаты, нащупал на стуле брюки и быстро стал их натягивать. В кармане что-то звякнуло. Сашок с удивлением достал из кармана две связки ключей. Одна была от квартиры, а вот вторая…
        - Блин, мужики, пошли, я знаю, где взять денег.
        Оставив друзей у ворот гаражного кооператива, Сашок быстро двинулся в сторону материнского гаража. Показывать корешам свои сокровища он не собирался.
        - Возьму четыре банки, три продадим кому ни будь, а четвертую я домой отнесу, чтоб Ирка заткнулась наконец, что я алкаш и только из дому готов все тянуть - бормотал под нос новоявленный миллионер. Будущее Александру рисовалось легким и приятным.
        - Сегодня выпью с пацанами, кайфану немного, ну а завтра…
        Кузнецов плохо представлял, что будет завтра, но не сомневался, что все будет хорошо.
        - Если отнести десяток банок в ЖЭК или хоть председателю гаражного кооператива, то может быть фиктивно на работу и не возьмут, но вот характеристику хорошую точно выдадут. - Погружался в мечты Александр: - А самому можно на рынке или возле гастронома тушенкой торговать, банки большие, как раз двух банок в день хватит, чтобы Ирке рот заткнуть. Две банки для Ирки, а еще одну - себе. Братанов поить то я больше не буду, сильно жирно им будет, да и другие желающие на халяву набегут. А если самому пить, то надолго хватит. А может и две банки на водяру пускать…Я мужик или нет? Что я на себе экономить буду?
        Насвистывая «Мурку», Саша провернул ключи в замочных скважинах и потянул на себя чуть заедающую дверь. Первой его мыслью было, что он просто ошибся гаражом. Просто открыл не тот гараж, как в комедии с этой как ее, во Брыльской! Сейчас оглянусь по сторонам и увижу свой гараж. Но сколько Александр не вертел головой своего гаража он не видел, вернее видел, но разум не хотел осознавать, что счастливого будущего у Кузнецова больше нет.
        С третий раз взглянув на номер бокса, и поняв, что это не игры разума, Саша, обессилено, пал на колени и воздев обрюзгшее лицо к серым, безжалостным небесам, заорал обращаюсь к мировой Сущности:
        - С-у-у-у-ка!!!
        - Кузя! Ты что упал? - верные друзья, замерзнув стоять у распахнутых ворот, пошли по следам Александра и нашли его в состоянии, близком к помрачению рассудка. Их друг, тридцатипятилетний мужчина, давясь, как ребенок с трудом сдерживаемыми рыданиями, долго не мог объяснить, что с ним стряслось. Наконец Сизый найдя на полке гаража старый домкрат, продал его не задорого какому-то автолюбителю и сбегал в сторону частных домов, принес оттуда коричневую бутылку пахнущего сивухой «Сучка». После второй, Саша, занюхав порцию лекарства рукавом, и смахнув слезу с щетинистой щеки, рассказал братанам о постигшем его горе.
        - И что ты думаешь?
        - Да не знаю я, но найду паскуду, на ремни пошинкую - самогон обжог пищевод и заставил кровь быстрей бежать по венам, Саша чувствовал в себе силы порвать любого.
        - Это мент сделал, по любасу! - сделал экспертное заключение Сивый: - Я, когда у хозяина был, там опер часть вообще по жесткому беспределила, отвечаю.
        - И че делать теперь? - Сашок на миг растерялся, встречаться вновь с тем душным ментом не хотелось категорически: - Я бы его завалил, но я итак под следствием…
        Так это, надо «заяву» писать на мента, пусть он сука, парашки то хлебнет, как я - завелся Сивый.
        - Да кому писать? Они же все одна кодла. Меня в пресс-хате прессовали беспредельщики, а эти только заглянут в окошко и лыбятся только.
        - А ты что, на СИЗО был? - удивился Сивый.
        - Да там в отделе уже пресс-хаты сделали, реально к каким-то конченным меня кинули, еле отбился…
        - Так надо в КГБ заяву писать, их менты знаешь, как очкуют - вклинился в разговор старших молодой, но острый умом, Колек: - Я в журнале читал, что на ментов надо или в КГБ, или в прокуратуру заявления нести.
        - Да как-то стремно мне - стал потихоньку «отъезжать с темы» Александр: - у меня и документов на тушёнку нет никаких.
        - Какие документы на два ящика тушенки, ты че, корефон?
        - Ну да, точняк, что-то я затупил. Там же два ящика было. Слушай, мне что-то все равно сыкотно. Я итак под следствием хожу, а тут еще идти, заяву на мента писать…
        - А ты не иди писать сразу. Пошли, с телефона позвоним, и если что-то не понравиться в разговоре, то свалим и все.
        Когда друзья нашли на проспекте работающий телефон - автомат, Саша долго искал в кармане мелочь - очень ему не хотелось звонить в всесильный КГБ. Мента наказать хотелось, а звонить - наоборот.
        - Ты что меньжуешься? - не отставал Колек.
        - Да монетки нету. Давай лучше завтра позвоним.
        - На тебе «двушку» - Коля протянул медную монету: - Ты давай, набирай. Я же серьезно. А гебистам скажешь, что кроме того, что тебя мент обокрал, то он на тебя грабеж повесил, а ты тут вообще не при делах, просто мимо проходил.
        - Да я номер не знаю! - разозлился Саша, махнув перед носом Колька зажатой между пальцев монеткой: - А тут, на телефоне последний номер - ноль четыре, Горгаз.
        - Набирай - Колек выхватил монетку из руки Саши и сунул в монетоприемник: - Двести девяносто…
        Глава седьмая. Двуликие Янусы
        Павел Громов.
        Я целый день в просидел в кабинете, сверяя записи в «Книге учета преступлений и происшествий» и бледной копии журнала «Посещений больных на дому участковым врачом». Совпадения в записях этих двух журналов были. Очень хорошая девочка - доктор Новожилова Екатерина Викторовна, в ноябре этого года посетила парочку квартир, где, в течении двух недель после ее визита, умерли хозяева - пожилые и одинокие мужчина и женщина. Много это или мало - не знаю, наверное, немного. Но тут никто не заявлял о пропавших из квартиры деньгах - люди были реально одинокими. Я с сомнением посмотрел на стопки бумаг о пропавших из квартир деньгах - сроки поджимали, а решения не было. Был огромный соблазн пойти на поводу у шефа и сделать по обоим материалам постановления об отказе в возбуждении уголовного дела - основания у меня были, до помощника районного прокурора, проверяющего отказные материалы на предмет законности и обоснованности их вынесения, очередь дойдет, дай Бог, через полгода, а там или ишак сдохнет, или падишах. У меня оставалось двое суток до точки невозврата, и я выдвинулся в сторону участка доктора
Новожиловой.
        Моя рука не успела коснуться кнопки звонка возле деревянной, перекрашенной множество раз, двери, когда она распахнулась перед моим носом.
        На пороге стояла худосочная бабуля с шальными глазами, в поношенном, как будто побитым пылью, темно - сером деловом костюме, с юбкой до колена. Если бы не отсутствие шляпы и крысы на плече, я бы назвал образ старухи шапокляк законченным.
        - Ну и что ты тут вынюхиваешь? - бабка не дала мне даже рта открыть: - Что ищешь на свою голову? Иди отсель, пока я мильтонов не вызвала!
        Я развернул удостоверение:
        - Уголовный розыск, оперуполномоченный Громов, Дорожный РОВД.
        - И что ты мне своей ксивой тычешь? Я тебя срисовала, пока ты на третьем этаже с глухой дурой Потеряевой через дверь перекрикивался…
        - Зачем тогда меня милицией пугаете?
        - Так прикольно же, тем более ты здесь шляешься, честных пенсионеров пугаешь…
        - Это вы что ли уважаемая честная пенсионерка?
        - А чем я тебе не пенсионерка? Самая натуральная!
        - Нет, я насчет честности спросить хотел…
        - А ты меня тут на скандал не провоцируй, у меня все судимости погашены, так что нефиг тут…
        - Все, я понял, что разговор не получится, всего вам хорошего.
        - И ты не хворай… - дверь за моей спиной захлопнулась, чтобы через пару секунд вновь распахнуться.
        - Эй, Громов, иди суда…
        - Что-то забыли? - я настороженно обернулся.
        - Иди сюда, не бойся, я не укушу - противная бабка отступив в глубь квартиры, манила меня рукой.
        Я пожал плечами и вошел в квартиру.
        - Извиняй меня, что-то я погорячилась. Давай, присаживайся, поговорим.
        - Слушая вас.
        - Ты не дуй губы, я же извинилась. С чем ты народ обходишь, я слышала. Про докторшу нашу плохого сказать ничего не могу. Девица вежливая, знающая, обходительная. У меня была месяц назад, у меня температура под сорок была, вот я ее на дом и вызвала. Никаких чудо-таблеток она мне не предлагала, выписала микстуру от кашля и парацетамол.
        - Спасибо, конечно, за информацию…
        - А ты надеялся, что я тебе расскажу, как она отраву людям продает?
        - Я надеялся на информацию, которая мне поможет…
        - Ну ты не там копаешь, мент. Врачица наша на такое не способна, по ней же видно, что она тюха-матюха. А тут надо, чтобы в человеке духовитость была.
        - Для чего духовитость?
        - Ты меня за дуру то не держи, я у «хозяина» за две ходки «пятнашку» отмотала, а там тогда такой народ сидел, не чета нынешним. Я же от женщин слышала, что у покойниц деньги пропали, и якобы им какой-то доктор им чудо - лекарство, от всех болезней, за большие деньги обещал. А дальше то вообще просто. Если ты второй день тут бегаешь, а покупателей чуда таблеток не нашел, значит их и нет, живых во всяком случае. А если их живых нет, то значит таблетки эти всех на тот свет отправляют, а не по случайности, типа такое лекарство сильное, что от улучшения здоровья сердце не выдержало. А если бы я отраву продавала, я бы на месте отравителя должна была бы убедится, что человечек точно на тот свет отправился, и никакие врачи его не успели откачать. Правильно я говорю?
        - А вас как по имени - отчеству величать?
        - Матрена Васильевна Огородникова, одно тысяча девятьсот двадцать восьмого года рождения, тринадцатого февраля. А ты почем спрашиваешь?
        - Так вы так рассказываете подробно и со знанием дела… Вы по каким статьям сидели?
        - В сорок шестом году по сто шестьдесят седьмой статье УК, по третьей части, за разбой, вооруженный. А в шестьдесят девятом за растрату села, но там уже совсем другая история. И не смотри на меня, в сорок восьмом году молодая была, глупая, с жиганами козырными связалась. А я молодая была отчаянная, да с войны у меня шпалер оставался. Вот меня с ним и приняли…Ну и дали по полной. Так что, мне все эти расклады как открытая книга.
        - Это все конечно интересно, но пойду я. Рад был знакомству и так далее…
        - Ты погоди, молодой, я че сказать хотела…
        - Слушаю.
        - У бабушки денежек мало…
        - Не понял?
        - А что ты не понял? У бабушки пенсия маленькая. Очень маленькая. А поломойкой подрабатывать я не пойду. Может ты мне, командир, что посоветуешь?
        - А что посоветовать то? Я никак не разберу, уважаемая, что вам надо?
        - Командир, может бабушка тебе чем пригодится, за денежку малую…
        - Поработать хотите? А ничего не смущает?
        - Знаешь, командир, когда ты старая и никому не нужна, уже ничего не смущает.
        - И на какие суммы вы рассчитываете?
        - Да мне сколько не дай, все хорошо будет. Ты же бабушку обманывать не будешь?
        - Ладно, договорились. Завтра утром зайду, принесу диктофон. Пойдете к доктору вашему, жалуйтесь на общее недомогание, головную боль, боль в суставах. Скажете, что слышали про вытяжку из женьшени, что готовы за любые деньги купить. Ну и в очереди пока сидите, с другими людьми на эту тему общайтесь, или знакомых кого встретите. Задание все понятно или повторить?
        - Да уж что непонятного, все разъяснил очень подробно. Если бы мне в молодости так все доступно разъяснили, то я бы, уверена, по кривой дорожке не покатилась…
        - Иронизируете, Матрена Васильевна? Ну-ну. До завтра, около восьми утра приду, будьте готовы.
        Ответственный за оперативную работу, заместитель начальника уголовного розыска, капитан Власов Владимир Николаевич пучил на меня глаза, совсем как Петр Первый в «России молодой», ерошил свои кудрявые патлы и делал вид, что не слышал мою просьбы выдать мне диктофон для проведения оперативного мероприятия.
        Когда я повторил свою просьбу в третий раз, Власов, очевидно поняв, что чтобы избавится от меня, мне надо что-то дать, тяжело вздохнул и вышел в примыкающую к его хитрому кабинету кладовку, где хранилась разное барахло, по мнению министерства внутренних дел, на высоком обеспечивающая нам проведение различных оперативных мероприятий. Через прикрытую дверь доносился шум от падающих предметов, приглушенные ругательства и прочие сопутствующие шумы. Наконец заместитель начальника розыска вышел, бережно приживая к животу бежевое нечто.
        - Диктофон «Топаз»?
        - Батарейки и кассету сам купишь, микрофон найдешь. Если потеряешь, в двойном размере из зарплаты вычтут.
        - А сколько он стоит?
        - Балансовая стоимость шестьсот рублей.
        Первым моим инстинктивным желанием было отказаться от сего чуда инженерной мысли стоимостью как две с половиной моих зарплат, но до появления маленького «Сони», который я, не в этом мире, купил за вполне божеские деньги, оставалось еще лет пять, поэтому деваться мне было некуда.
        - Спасибо.
        - Не прое… и бумаги оформи. - напутствовал меня руководитель.
        - И куда я его запихаю, чудо это, прости господи? - старуха Шапокляк, в миру Матрена Васильевна Огородникова, восемь утра была явно не в духе.
        - Вообще то сами на работу напрашивались, я никого не неволил. Если что не устраивает, то наша встреча была ошибкой. - я сам был в плохом настроении. Вчера, купив в магазине шесть «средних» круглых батареек 343, и приспособив к диктофону выносной микрофон от «Кометы-двести двенадцать», я долго разбирался с последовательностью нажатия кнопок и чувствительностью микрофона, а теперь пытался донести правила пользования до бабки.
        - Куда мне его запихать? - повторила свой вопрос вредная старуха.
        - Куда-куда! В ридикюль. - разместить звукозаписывающую бандуру советского образца под одежду явно было невыполнимой задачей: - Сумочка дамская есть?
        - Конечно. - с достоинством ответила мне бабулька и через пару минут предоставила на выбор три аксессуара. Кроме обычной, полу-хозяйственной сумки, коричневого цвета, на молнии были две дамские сумочки.
        Первая - черная, лакированная, без ручек, только позолоченный замочек нарушал строгость ее линий, - была откровенно мала, чудо советской спецтехнике влезала в него любой, но половиной.
        Вторая сумка поглотила диктофон полностью, но микрофон, размером с мой кулак, из этой сумочки торчал наружу.
        - Ну, значит, вот с этой пойдете! - я показал рукой на полу-хозяйственную.
        - Она мне к костюму не подходит.
        - Все, я пошел! - я с трудом сдержал рычание: - Жду вечером, около шестнадцати часов.
        - А деньги?
        - По результатам работы.
        Вечер того же дня.
        Матрена Васильевна Огородникова ушла от меня сильно недовольной, очевидно, что «пятерка», что я ей сунул, не была пределом ее мечтаний. На корню обрезов попытки «инициативницы» поторговаться и рассказать о сложной жизни женщины сложной судьбой и минимальной пенсией я вытолкал неугомонную агентессу и приступил к прослушиванию полученной записи. Запись была откровенно плохой - разговор с доктором перебивали посторонние шумы, шелест бумаги звучал как гром, голоса людей улавливались на грани слышимости, зачастую интуитивно. Но в принципе бойкая старушка довольно точно пересказала диалог между ней и подозреваемой. Бабка не терялась, рассказывая о своих многочисленных болячках и вселенской тоске, сопровождающую подступившую старческую немочь, а затем, вполне естественно, я не заметил какой-то наигранности, подступила к доктору с допросом о чудодейственных средствах, на которые бабушка скопила средств и которые она готова потратить, лишь бы вернуть хоть частичку здоровья.
        Молодая докторша стойко отбивалась, ратуя за официальную медицину и таблетки из аптеки. Я пытался уловить в ее словах хоть какой-то признак заинтересованности, но нет, только усталость и чуть-чуть раздражения от напористости неуемной бабки. Перемотав чуть-чуть назад кассету с помощью карандаша, так как батарейки уже откровенно не тянули, я еще раз прослушал неразборчиво записанный момент и с раздражением выключил диктофон. Если в течении суток-двух Матрене Васильевне не позвонит или не постучит в дверь продавец чудодейственных пилюль версию с участковым врачом можно считать отработанной с нулевым результатом.
        Кузнецов Александр Евгеньевич, подследственный.
        Встреча с капитаном из Комитета государственной безопасности прошла на следующей день в пельменной на улице имени Гетмана. В «стекляшку» Сашок пришел вместе с Кольком, Сивый от участия в встрече отказался. Когда же Сашок потихоньку спросил сидельца, не западло ли встречаться с «гебистом», Сивый задумчиво пожевал губами, после чего нехотя процедил, что жизнь - штука сложная, и с некоторыми структурами ругаться не стоит.
        Сашок сосредоточено жевал резиновую, пахнущую уксусом, начинку разварившегося и потерявшего белую оболочку, пельменя. Рядом, периодически отпуская шуточки, занимался тем же самым Колек. Из экономии сметану парни не брали, улучшая вкус безвкусных кулинарных «шедевров» стоящими на высоких, колченогих столиках красным перцем, уксусом и горчицей.
        - Молодые люди, можно у вас приземлиться - мужчина в хорошо сидящем сером драповом пальто поставил на столик стакан компота: - здравствуйте.
        - Здравствуйте. - Колек завертел головой по сторонам: - О, Сашок, я там пацанов знакомых увидел, я к ним отойду.
        И Колек, подхватив тарелку с плавающими в бульоне пельменями, быстро пошел от столика.
        - Слушаю вас, Александр Евгеньевич. Вы же просили о встрече. - молодой мужчина с приятным лицом без особых примет, отпил из стакана и посмотрел в глаза Сашку.
        Волнуясь и сбиваясь с мысли, Сашок начал рассказывать, как его подставили менты, навесив на него грабеж, подбросив ему на лоджию портфель потерпевшего и похитив из гаража матери парию консервированного мяса. И теперь он, невинно, идет под суд, а кто-то получил за неправедное дело звездочку на погоны и еще обогатился.
        - А откуда у вас, Александр Евгеньевич, в гараже консервы оказались?
        Сашок вздрогнул - этот вопрос был для него самым опасным, и сейчас он не мог решиться - соврать страшному и загадочному чекисту или сказать правду. Помолчав несколько секунд, Сашок решил соврать.
        - Понимаете, мне их на хранение оставили малознакомые кооператоры. Они где-то купили по случаю, а теперь ждут начала навигации, чтобы на север, по Реке, консервы отправить.
        - Данные этих кооператоров есть?
        - Понимаете, я их только по именам знаю. Познакомились, выпили. Но они меня заставили расписку написать, что я тушенку принимаю на хранение. Так что сами понимаете, весной ко мне придут, а я им что скажу?
        - Понятно. - скептически протянул «гебист»: - Ну хорошо. Мы проверим вашу информацию, если что, то вас найдем. А пока не смею вас задерживать.
        Положив на столик пару рублей, мужчина шагнул в сторону выхода.
        - А как же дело? - жалобно воскликнул Сашок вслед идеально ровной спины, обтянутой серым драпом.
        - Какое дело?
        - Ну это, уголовное. С грабежом…
        - Я же сказал, что вас найдут. А пока устраивайтесь на работу. Если есть возможность, то в какой-либо кооператив. - досадливо обронила спина и продолжила свой путь.
        - Ну че, как прошло? - через несколько секунд у столика материализовался Колек, уже без тарелки, который тут же сунул в карман одну из купюр, оставшихся после чекиста.
        - Да никак. Сказал - устраивайся на работу, вас найдут и больше ничего конкретного…
        - Ну а че ты братан хотел? Чтобы он тебе сразу пообещал дело закрыть и медаль тебе дал? Не, так не бывает. Слушай, пойдем выпьем, раз он нам деньги оставил.
        И теперь, хлебнув глоток вонючего «Осеннего сада», сидя на скамейке, утащенной от подъезда в густые кусты за дом, Сашок задыхался от злобы. Твари, как они его достали, все достали. Почему они не могут оставить его в покое, все эти менты, гебисты, Ирка, мать…
        Мать. А мать ему сказала, что сдала гараж соседке, потому что у той гараж уже чем-то забит.
        - Пацаны - внезапно охрипшим голосом произнес Сашок: - Я тут знаете, что вспомнил?
        - Ты уверен, что баба одна живет? - поразмыслив, спросил Сивый.
        - Отвечаю, что одна. Ее наши бабы в доме, как только не хаяли. Она раньше в торговле работала, сейчас в декрете. Мать одиночка, хрен знает, от кого родила. Мужика никто не видел. Всегда упакована, машину водит, «жигули». И у нее гараж, такой же, что мне от отца остался, только за два бокса от нашего. А машину она у дома соседнего дома держит, под фонарем.
        - Ну да, так то интересно. Фонарь дело такое, только нормальный человек машину бы в гараж загонял, тем более до дома пять минут идти.
        - Айда, ее гараж посмотрим - выдвинул идею Колек: - Может быть в щель что-то и увидим.
        Извертевшись у металлических ворот гаража торговки, братаны изобразили человеческую пирамиду, и теперь Сашок, как условно, самый здоровый, скрипел под весом худого, но тяжелого, Сизого, который азартно сипя, пытался хоть что-то рассмотреть в небольшую щель на по самой верхней кромке ворот.
        - Все, отпускай - раздалось сверху и Сашок отпустил ноги Сизого, после чего со стоном разогнулся.
        - Ни хрена не видно, но у нее ворота брезентом занавешены.
        - Ну я и говорю, зачем честному человеку гараж еще и занавешивать. - чуть отдышавшись, заговорил Сашок - ему очень хотелось, чтобы собутыльники приняли участие в получении компенсации с торговки, одному делать это было ссыкотно. - Что делать будем?
        - А что делать! - Рубанул рукой Сизый: - Если отвечаешь, что она одна, без мужика, то надо к ней идти и предъявить.
        - О! Точно! - «бормотуха», булькающая на дне желудка, гнала Сашка на подвиг: - Давайте сегодня к ней и пойдем.
        Пошли на дело в десять часов вечера. Подготовились капитально - дверные глазки дверей, выходящей на площадку, залепили жеванной бумагой от газет, что взяли в чьем-то газетном ящике. Колек сказал, что телефонный провод, уходящий в большой распределительный щиток он оторвет. После того, как Колек подал знак, что все готово, Сизый решительно навалился на дверь. Пять минут ковыряния в замочных скважинах и толчков в металлическую дверь торговки возымели действие - из-за двери раздался испуганный женский голос:
        - Кто?
        Глава восьмая. Выгодная позиция.
        В очередной раз возвращаясь с прогулки с Демоном, услышал, как внутри квартиры разрывается дребезжащими звонками телефон. Время было половина двенадцатого ночи, значит что-то плохое случилось с кем-то из близких, либо вызывают на работу. Пока я открывал входную дверь, телефон резко умолк. Надеюсь, что это звонил дежурный по РОВД, который больше не позвонит, и его вопрос разрешиться сам собой. Через час, когда я уже находился между сном и явью, аппарат затрезвонил вновь. В поднятой трубке раздавались какие-то крики.
        - Алло! Вас не слышно! - я собирался уже положить трубку на рычаг, когда понял, что среди ночи мне позвонила Алла.
        - Алло, это я звоню! - голос женщины звенел, как натянутая струна, чувствовалось, что сейчас мать моего ребенка сорвется в неконтролируемую истерику.
        - Алла, говори медленнее, тебя очень плохо слышно. Что случилось?
        - Ко мне кто-то пытался ворваться в квартиру. Сильно били в дверь, пытались ее расшатать. И угрожали, орали через дверь. Я стала звонит в милицию, а гудков в трубке не было. Я поняла, что телефон не работает, и стала стучать в стенку, к соседям, чтобы они милицию вызвали. У всех квартир на лестничной площадке глазки были обрывками газет заклеены. Соседи милицию вызвали, эти двое убежали…
        - Откуда ты знаешь, что нападавших двое было?
        - Они меня убить угрожали в два голоса.
        - Алла, ты сейчас от соседей мне звонишь?
        - Нет, когда милиция приехала, то сосед нашел обрыв провода в коробке, поэтому я сейчас из своей квартиры звоню.
        - И что они от тебя хотели? За что угрожали?
        - Ну, если убрать из их слов мат, то они хотели, чтобы я отдала им все наворованное у народа, что храню у себя в гараже.
        - Понятно. А теперь объясни, что они конкретно хотят, чтобы ты конкретно сделала?
        - Они сказали, чтобы завтра вечером, в двадцать часов ровно, я вышла из дома и пошла в сторону станции метро. Они сами меня найдут и ко мне подойдут. Я должна отдать им ключи от гаража. Паша, что мне делать?
        - Алла, мне надо немного подумать. Ты, когда утром просыпаешься?
        - Твоя дочь каждое утро будет меня в пять часов утра.
        - Хорошо. В пять пятнадцать утра я тебе в дверь потихонечку подскребусь. В это время ни одна сволочь за твоей квартирой следить не будет. Откроешь дверь, и я тебе объясню, что и как надо делать. Выгляни в окно, с твоей машиной все в порядке? Женщина испуганно охнула, я услышал топот ее ног, а через минуту раздалось ее испуганно - обиженное:
        - Паша, ну зачем так меня пугать? С машиной все в порядке.
        - Алла, я не пугаю, просто от этих сволочей всего можно ожидать.
        В пять часов утра я передал заспанной и взлохмаченной Алле ключи от гаража и угнал ее «жигуленок» к отделу милиции, заодно подарил Демону длительную утреннюю прогулку.
        Кузнецов Александр Евгеньевич, подследственный.
        Эту богатую сучку мы вчера напугали знатно. За малым ей дверь не расшатали, навалившись на нее вдвоем с Сивым, что тупая баба за дверью в конце концов даже подвывать стала от страха. В конце концов она обещала нам все сделать, что мы велели. Правда, под конец, приехали менты, хорошо, что Колек, что стоял на шухере, на подъездном балконе, загодя, разглядел несущуюся в сторону этого дома «ментовскую» канарейку. Очевидно, кто-то из соседей, кому мы провода не оборвали, до мильтонов, все-таки дозвонились. Сегодня мы собрались в половину восьмого вечера, во дворе соседнего дома. Сивый оббежал все окрестности, поводил по сторонам жалом и сказал, что ментов он в округе не чует. Мы засели в беседке на территории детского садика, пили «Жигулевское», из трехлитровой и наблюдали за подъездом, где жила торгашка. Ровно в восемь часов вечера хлопнула дверь подъезда и на крыльце показалась женская фигура в белом, приталенном пальто. Тревожно оглянувшись по сторонам, баба двинулась в сторону станции метро.
        - Ну что, парни, пошли - Колек толкнул меня в плечо и мы, держась в отдалении, двинулись вслед за нашей белым силуэтом. Пройдя метров пятьсот, до проспекта осталось пройти всего пару домов, мы с Кольком ускорились и вскоре догнали тетку - дальше тянуть было нельзя, возле проспекта уже было много пешеходов, а если женщина, испугавшись, поднимет крик или начнет сопротивляться, все сорвется. Мы с Кольком подхватили испуганно охнувшую и попытавшуюся оглянуться девку под руки:
        - Не оборачивайся, сука, а то порежем! - зашипел как змея Колька: - давай ключи, быстро!
        Женщина, испуганно ойкнув, сунула руку в сумочку, откуда достала связку ключей с большой деревянная бомбошкой на металлическом кольце. На бомбошке был выжжен какой-то трехзначный номер.
        - Иди до метро и не оборачивайся, если что не так, то тебе и ребятенку твоему конец! - я подтолкнул бабу в спину, и мы быстро двинулись в обратную сторону. Через десять минут мы с кентами стояли во дворе моего дома, не зная, что делать раньше.
        - Ну что, сегодня пойдем смотреть или завтра? - меня, после всего, охватила, какая то эйфория, как будто я опрокинул в себя пару стаканов. Мне до зубовной боли хотелось быстрее увидеть мои богатства.
        - Пошли сейчас, а то вдруг она завтра передумает, да попросит кого ни будь, чтобы ей замки поменяли, лови ее потом. - пожевав бледными губами, пробубнил Сивый.
        - Я ей поменяю! Я ее, если что, на перо посажу! - неожиданно сурово сказал я, сам поверив в то, что я это сделаю: - Чтоб этой барыге неповадно было пацанов кидать.
        - Точняк! Давайте, сейчас пойдем! - решительно бросив бычок в снег, сказал Колек: - Только я с той стороны гаражи обойду, а вы с этой стороны смотрите, чтобы менты не приняли вас.
        Коля исчез в сгустившейся темноте, а мы с Кислым, потоптавшись еще пять минут во дворе, двинулись в сторону гаражного кооператива. Откуда появился патрульный «уазик», мы не поняли. Вроде бы, только что, за нашими спинами никого не было, а тут уже скрипят тормозные колодки и искаженный голос доносится из громкоговорителя, закрепленного на крыше патрульной «канарейки»:
        - Молодые люди, стоим на месте.
        Мы с Колей замерли от неожиданности, сзади хлопнули двери и перед нами появились два мента, одетые в серые кителя.Я ждал, что из машины сейчас выскочит торгашка в белом пальто и заорет, что это мы ее ограбили, но никто не появился, да и менты вели себя странно.
        - Добрый вечер! - фальшиво заулыбался один из ментов, со старшинскими погонами: - Куда идете, молодые люди?
        - Да мы здесь живем, вон в том доме. - Коля махнул рукой в сторону моего дома: - Мы просто гуляем.
        - Вы сегодня пили?
        - Да мы по пиву выпили всего. Ведем себя хорошо, сейчас домой пойдем.
        - Нет, парни, вам не повезло. У нас в отделе потерпевшая сидит, ее ограбили двое, похожих на вас, поэтому придется проехать с нами в отдел. Женщина на вас взглянет, если не вы, то пойдете по своим делам. Давайте, загружайтесь в машину.
        Павел Громов.
        На крышу двенадцатиэтажного дома я поднялся в половину седьмого вечера. С крыши был отлично виден подъезд, в котором жила Алла и дорога через дворы до самого проспекта. Трех хмырей, что крутились на территории прилегающего к дому Аллы детского сада, я заметил за полчаса до назначенного времени встречи.
        Через маленький театральный бинокль - единственную оптику, что я сумел найти, я разглядел опухшую морду Сашка, глотающего мутное пиво из трехлитровой банки.
        - Двести восьмой, двести восьмой, ответь седьмому… - расположенная на высоте тридцати пяти метров переносная рация, спрятанная под курткой, отлично держала волну.
        - Двести восьмой, на связи…
        - Люди на месте, я их вижу. Через полчаса начнем.
        - Понял тебя седьмой. Через полчаса будем на месте.
        - Понял тебя, двести восемь. Будем через полчаса на месте.
        В восемь часов вечера из подъезда выскользнула одетая в белое, издалека различимое, приталенное пальто, Алла. Оглянувшись по сторонам, женщина, за инструктированная мной до предела, быстро пошла в сторону проспекта.
        Сашок и еще один парень перемахнули через невысокий металлический заборчик и двинулись вслед за стройной фигурой в белом, держась в отдалении. Третий тип, худой, какой-то дергающийся, одетый в коричневое пальто и серую кроличью шапку, остался в беседке, внимательно глядя вслед удаляющимся Сашку и второму парню.
        Аллу, что не оглядываясь, быстро шла в сторону проспекта, Сашок с подельником догнали в последнем, перед оживленной улицей, безлюдном и темном дворе. Они догнали женщину, ухватив ее под руки. Я уже решил срочно вызвать автопатруль, что затаился на параллельной улице, но два темных силуэта уже оторвались от замершей женской фигуры и, постоянно оглядываясь на Аллу, побежали обратно.
        Алла, потоптавшись на месте, повернула назад, к своему дому. Я следил за ней, пока за спиной женщины не захлопнулась дверь подъезда. Все, свою роль Алла отыграла на сто процентов. Осталось только провести последний акт сегодняшней пьесы. Три типа, затихшие в беседке, подождали около десяти минут, после чего Сашок с другим парнем двинулись в сторону ворот гаражного кооператива, а третий мужик, тот что в коричневом пальто, выглядевший более старшим, неторопливо двинулся к дальним воротам гаражей.
        - Двести восьмой, ответь седьмому!
        - Седьмой, слушаю тебя.
        - Два человека идут к воротам гаражного кооператива. Один в серой куртке, с капюшоном, второй в черном бушлате и черном «петушке».
        - Поняли тебя седьмой.
        - Давайте, сделайте все, по полной программе.
        Я спустился на лифте вниз и пошел в сторону дальних ворот гаражного кооператива.
        Сашка и второго парня загружали в «собачник» автопатруля, когда я прошел мимо. Вокруг гаражного кооператива шла узкая утоптанная тропка, ограниченная справа и слева желтыми пятнами, и собачьими экскрементами, украшавшими грязный городской снег. Мужик в коричневом пальто показался на тропинке, когда мне оставалось дойти до ее конца всего шагов двадцать. Я поравнялся с ним. Это был типичный сиделец, худой, невысокий, с обтянутыми морщинистой кожей скулами. Я поравнялся с мужиком, шагнул с тропинки в глубокий снег, и когда человек шагнул мимо меня, ударил его в голову сзади. Человек упал лицом вниз, широко раскинув руки в стороны, шапка, взмахнув длинными ушами, слетело с коротко стриженной головы, а из правого рукава пальто в снег скользнул небольшой нож с плексигласовой рукояткой, набранной из бело-красных накладок. Лежащий человек зашевелился, очумело вертя головой, попытался встать, но я наступил ему на спину.
        - Ты, перхоть зоновская, вы на кого клювы разинули. Еще раз сунетесь, куда вас не звали, сдохните все трое. Ты услышал меня, козел?
        - Да ты кто такой…
        Я пнул финку, которая мелькнув серебристой рыбкой, улетела куда то в кусты, росшие вокруг гаражей, а затем, дважды пнул жулика по ребрам.
        - Еще раз появитесь мне на глаза - убью!
        Когда я заворачивал за угол гаражей, тело, лежащее на тропе, начало слабо шевелится.
        Кузнецов Александр Евгеньевич, подследственный.
        В отделе нас выгрузили из «собачника», отвели в дежурную часть и посадили на скамейку.
        Доставившие нас менты уселись напротив, достали бумаги и стали что-то заполнять, спросив у нас фамилию, имя, отчество и прочую фигню.
        - Доставайте все из карманов. - не поднимая головы от бумаг, буркнул старшина.
        Мы с Кольком встали и начали выгребать все из карманов. Старшина лениво поворошил пальцем две кучки ключей, мятых сигаретных пачек и еще более мятых денежных купюр. Потом ухватился за связку ключей, полученных у торгашки.
        - От чего ключи?
        - От гаража, от отца остался, в наследство.
        - А что за номер? - палец, с желтым от табака, ногтем, ткнулся в коричневые цифры, выжженные на поверхности деревянного шара.
        - Номер гаража.
        Старшина повертев связку ключей в руках, вдруг ухватился за деревянный шар двумя руками и провернув его, разделил на две половины.
        - А это что?
        Я увидел в половине деревянного шара какую-то грязно-зеленую массу.
        - Это не мое! - что-то ледяное ухнуло куда то вниз живота.
        - Ключи твои?
        - Ключи мои!
        - Это не твое?
        - Не мое…
        - Тупо звучит, да? Давай подписывай протокол изъятия.
        - Я не буду!
        - И не надо. Товарищи, вы все видели?
        За моей спиной две тетки, на которых я не обращал раньше внимания, закивали головами, подтверждая, что все видели и слышали. Пока я хлопал глазами, деревянный шар вновь закрутили, после чего упаковали в пакет, опечатали и подписали, поставив пометку, что я от подписи отказался, после чего меня вновь запихнули в камеру, ту, в которой я сидел в прошлый раз. К моей радости, сейчас я сидел в камере один.
        Павел Громов.
        На работу я пришел в прекрасном настроении. Когда же я увидел, выглядывающее из узкого окошка камеры, унылое лицо Сашка, мое настроение стало еще лучше. В книге учета сообщений о преступлениях значилось, что у гражданина Кузнецова Александра Евгеньевича изъято вещество темно-зеленого цвета, направленное для проведение экспертизы.
        - Слава, а за кем Кузнецов числиться?
        - Не за кем. - дежурный по РОВД подтянул к себе книгу учета: - Задержали пепеэсники вчера вечером, результатов экспертизы пока нет.
        - Я возьму его, пообщаюсь?
        - Если объяснение заодно возьмешь, то забирай.
        - Вылезай, убогий. - я с третьего раза открыл заедающую задвижку на двери камеры и поманил пальцем сидящего на лавке Сашка.
        - Ну что, допрыгался, придурок? Теперь сядешь надолго. - я довел Александра до кабинета и швырнул его на стул со сломанной ножкой.
        - Я не виноват не в чем, это мне подбросили…
        - Кто тебе что подбросил? Ты сказал, что ключи твои, понятые это слышали. На связке твоих ключей обнаружен тайник с веществом, похожем на наркотики. Сейчас придут результаты экспертизы, и ты поедешь в тюрьму до суда. Вот и все.
        - Можно мне сделать один звонок.
        - Ты что, американских сериалов насмотрелся. Нет у нас в законодательстве права на один звонок. Давай рассказывай, где наркотики взял.
        - Мне правда очень надо позвонить. Я тут помогаю кое-кому. Если дадите мне позвонить, то вам дадут команду, и вы меня отпустите. - судя по дрожащему голосу Кузнецова, он и сам верил в чудодейственную силу телефонного звонка.
        - Нда? Мне уже самому интересно стало. Говори номер, я наберу.
        - Нет, мне надо самому набрать, а вы не должны…
        - Знаешь что, тупой мальчик Саша… - я заржал в голос: - ты мне тут условия не ставь. Ты, однозначно, сам с этого телефона звонить не будешь. Или говори, какой номер набрать и кого спросить, или вали обратно в камеру, ты мне не интересен.
        - Хорошо, только вы никому не говорите. - Сашок был совсем скорбен на голову.
        - Ну конечно не скажу, Диктуй телефон.
        Трубку подняли с четвертого длинного гудка. Коммутатор был общий - УВД и КГБ, и эти два ведомства делили тысячу номеров между собой, я не знаю, но Сашок гордо заявил, что он помогает в нелегкой службе Комитету.
        - Слушаю вас. - голос в трубке принадлежал энергичному молодому мужчине.
        - Добрый день. Оперуполномоченный отделения УР Дорожного РОВД Громов беспокоит. У нас тут гражданин задержан, Кузнецов Александр Евгеньевич. Так он заявил, что с вами работает. Не подскажите, с кем о этом человеке можно переговорить.
        В трубке ненадолго повисло молчание, а потом тот же голос, но чуть менее энергично, осторожно спросил:
        - Скажите, а за что задержан указанный гражданин?
        - У него наркотическое вещество из тайника изъято…
        Короткие гудки, зазвучавшие в трубке сразу после моего ответа, были красноречивее тысячи слов.
        - Ну вот видишь, Саша, не интересен ты никому. Давай, быстренько запишем, где ты взял наркотики и пойдешь в камеру…
        Трель телефона раздалась, как всегда, неожиданно. Я был удивлен - неужели Сашин куратор все-таки решил порешать вопросы об облегчении судьбы гражданина Кузнецова, но нет.
        - Внучек, ты меня слышишь? Это бабуля - из трубки доносился старушечий голос, но это точно была не моя бабушка.
        - Я вас очень плохо слышу! - я тянул время, пытаясь понять, кто звонит мне в кабинет.
        - Внучок, ты что, оглох? Это я, баба Мотя. Мне тут лекарства импортные привезли, а у меня денежек нет. Ты бы, внучек, привез бы бабушке денежек, а то у меня не хватает.
        - Бабуль, а сколько надо денег?
        - Внучок, ну бабушке надо две тысячи…
        - Да ты что, бабушка! Откуда у меня такие деньги?
        - А сколько у тебя есть?
        - Бабуль, ну, если тысячу соберу, будет очень хорошо. Больше тысячи у меня денег точно нет.
        Я услышал в трубке приглушенные голоса, потом вновь зазвучал дребезжащий голос Матрены Васильевны:
        - Ну давай, привози хоть тысячу, хотя мог бы для бабули расстараться.
        Глава девятая. Полоса черная
        Дверь мне открыла хозяйка квартиры. Сегодня она щеголяла какой-то старой медалью с бледно-зеленой колодкой на лацкане потертого пиджака. - Привет, баба Мотя, я тебе деньги привёз!Меня за рукав втащили в квартиру и подтолкнули в сторону кухни. Старая партизанка, высунув голову в подъезд, прислушалась, потом захлопнула дверь. Причем партизанка оказалось не фигурально - под заношенной колодкой болтался желтый кругляш "Партизану Отечественной войны». - Ты чего медаль нацепила? - Имею право, начальник. В сорок четвертом году наградили, могу удостоверение показать, если не веришь. - Верю-верю, повадки до сих пор чувствуются. - Я замахал руками:
        - Рассказывай, что случилось? - Я твое задание выполняла, знакомым рассказывала, что готова за чудо таблетку пару тысяч отдать, лишь бы в развалину окончательно не превратится. Сегодня утром из магазина шла, ко мне, во дворе парень подошел, в халате белом под пальто, с чемоданчиком металлическим, с которыми врачи со «скорой помощи» приезжают. Сказал, что за три тысячи готов мне продать таблетку и со мной в квартиру топает. Я сказала, что денег пока нет, стала при нем тебе и еще знакомым звонить. Он потоптался в коридоре, квартиру осмотрел, потом спросил, во сколько ему перезвонить, когда деньги будут. Свой телефон дать не захотел. Я ему сказала, что к вечеру деньги соберу, только не три, а две тысячи. Он немного поторговался, но так, без азарта, потом согласился за две тысячи таблетку продать.
        - Понятно. Ну вы деньги то собрали? - я сделал очень наивное лицо.
        Матрена Васильевна выпучила глаза от возмущения:
        - Ты что, начальник?! Откуда у бабушки денежки? Ты давай, сам этот вопрос решай, сам меня в авантюру втянул, а теперь еще и денег у него нет!
        - Да я просто спросил, вдруг у вас деньги есть? Ну раз у вас нет, придется казенные деньги использовать. Пишите расписку на получение двух тысяч рублей на проведение оперативных мероприятий.
        Бабка попыталась отказаться от написания расписки, мол расписку она дает, а потом этот доктор с деньгами убежит, а крайней будет она - бедная пенсионерка, которая от государства видела только репрессии и страдания, но в этой части я уперся:
        - Матрена Васильевна, или вы сейчас расписку пишете или наша встреча с вами была ошибкой и больше никаких дел с вами мы иметь не будем…
        Причитая о своей тяжкой доле и стараясь незаметно переложить шариковую ручку в левую руку, пенсионерке пришлось расписаться в получении двух тысяч рублей.
        - Матрена Васильевна, запоминай внимательно - я сейчас иду в отдел и жду твоего звонка. Как доктор отзвониться, минут через пять перезванивай мне. Не вздумай сразу звонить, он может еще раз перезвонить, а у тебя телефон занят, будет выглядеть подозрительно. У тебя в квартире, на всякий случай, будет наш сотрудник. Спрячешь его… - я задумчиво обвел взглядом требующую ремонта «двушку»: - вон, в кладовку, если что - ори. Я буду во дворе, в машине сидеть. Как в дверь позвонят, ты, прежде чем открывать, выключи свет на кухне. То есть он лампочки у тебя до этого на кухне должны гореть.
        - Так это сколько я за электричество лишнего заплачу…
        - Задолбала ты уже, жадина - я покопался в карманах и положил на стол десятикопеечную монету: - Хватит тебе на электричество, только не ной. Все, давай, жду звонка.
        Тот же день, вечером.
        - Александр Александрович, мне люди нужны. Сегодня, может быть, задержим человека, что по моим материалам проходит. Он с одной бабулей созвонился, обещал либо сегодня, либо завтра вечером, чудо таблетку продать. Я своих парней возьму?
        - Ты диспансеризацию прошел? - шеф был не в настроении.
        - Завтра пройду.
        - Почему не сегодня? Я тебе прямой приказ дал - пройти сегодня диспансеризацию.
        - Не было времени совсем…
        - Если завтра не пройдёшь, вечером можешь сразу же с объяснением приходить. Ты один остался, кто диспансеризацию не прошёл.
        - Я вас услышал, завтра пройду. И мне бы денег еще на закупку….
        - Сколько тебе денег надо? - шеф поднял на меня настороженный взгляд.
        Я назвал сумму, после чего услышал много чего обидного в свой адрес.
        - Да нам такие деньги на месяц выделяют - брызгая слюной орал шеф: - у… рублей пятьдесят осталось, а ты…
        Дальше я уже не слушал, плотно притворив дверь за собой.
        Звонок от Матрены Васильевны я принял в половину шестого вечера - доктор, по словам моей «Маты Хари», выяснив, что деньги у бабули, обещался быть завтра до двенадцати часов дня.
        - Так, бойцы, по коням. - Если доктор обещался посетить даму завтра до обеда, наверняка, позвонит в дверь ее квартиры сегодня вечером.
        Познакомив Студента с пенсионеркой я еще раз проинструктировал обоих подопечных и спустился во двор, где напротив подъезда, в моей «Ниве», меня дожидался Кадет.
        Вроде бы оба смотрели на подсвеченное изнутри окно малогабаритной кухни на седьмом этаже, но проморгали, отвлеклись на грохот в торце дома, а когда подняли глаза вверх, окно было уже темным.
        - Пошли - я толкнул зависшего Кадета, запер за ним дверку, затем замкнул ключом свою дверь.
        Лампочка слева от распашных дверей из коричневого пластика, прикрывающих шахту лифта, горела тревожным красным светом. Я прижался ухом у щели между створками, в надежде услышать шум двигающейся кабины, но кроме свиста ветра в шахте, ничего слышно не было. Сердце защемило - переть на седьмой этаж откровенно не хотелось.
        - Я по лестнице, а ты давай на лифте, если придет - я быстрым шагом двинулся по лестнице, оставив Кадета на площадке первого этажа. На третьем этаже ситуация прояснилась - где-то высоко пару раз хлопнули двери кабины лифта, как будто они не могли закрыться, а ниже меня затопали ноги Кадета, очевидно, тоже пришедшего к выводу, что лифт где-то застрял.
        Дверь квартиры, где проживала гражданка Огородникова, на момент, когда мы с Кадетом, хрипя и подталкивая - поддерживая друг друга, забрались на площадку седьмого этажа, была закрыта. Я нажал на, покрытую подтеками извести, кнопку электрического звонка. Из недр квартиры раздавалось противное дребезжание, других звуков не доносилось.
        - Сука! - нехорошие предчувствия ледяной иголкой скользнули куда-то под сердце: - Сука!
        Не отрывая пальца от кнопки звонка я стал долбить кулаком по коричневой филенке. Когда казалось бы всякая надежда должна была исчезнуть, за дверью послышался шорох шагов, какая-то возня, потом щелкнул замок и дверь распахнулась
        Матрена Васильевна держалась ладонями за шею, из-под ее пальцев виднелись красные пятна. Из-за плеча помятой бабки выглядывали испуганные глаза Студента.
        - Ну и какого…!
        - Паша, прости старую дуру, это я во всем виновата!
        Несмотря на все мои старания поймать этих двух …нехороших людей на противоречиях, чему я посвятил следующий час, так как подозревал, что «старуха шапокляк» просто «скоммуниздила» мои деньги, прямых доказательств этому я не получил. Если вывести общую канву событий, неоднократно изложенную каждым из участников, то Студент тихо сидел в кладовой, безуспешно борясь со сном. В какой-то момент он основательно задремал, впоследствии вынырнув из сладкой дремы от звука дверного звонка. Старая партизанка, вместо того, чтобы выключить, в соответствие с заученной наизусть инструкцией, электрический свет на кухне, побежала открывать входную дверь, свято уверенная, что это пришла ее соседка - Клара Ефимовна, с которой они только что, в течение получаса трещали по телефону. Обнаружив за дверью вместо своей хорошей подруги зловещего доктора, которого она ожидала только завтра, так как в мою теорию, что доктор появиться сегодня, старушка не верила, Матрена Васильевна, очевидно, не смогла справиться с лицом. После того, как старушка выключила свет на кухне, молодой мужчина, делав кружок по квартире, запер кладовку
на шпингалет и деловито ухватив бабульку за шею, стал требовать деньги. Студент, услыхавший, что в квартире появился кто-то третий, и что из комнаты раздаются странные звуки, бросился на выручку мирного населения. Ударив в дверь, он с удивлением понял, что заперт снаружи. Тогда он попытался с разбега в полтора шага, так как кладовая была очень тесная, выбить дверь, но шпингалет был прикручен к двери кладовой очень качественно. Глядя сверху вниз на виновато склоненную, коротко стриженую, макушку Студента, я понимал, что для человека, прошедшего медкомиссию при минимально допустимом росте, металлический шпингалет вполне мог остановить. Поняв, по безнадежным звукам ударов из кладовки, что помощь не придет, Матрена Васильевна благоразумно решила отдать вошедшему в раж доктору мои деньги, но представитель самой гуманной профессии на этом не остановился, продолжая душить женщину, пока та не потеряла сознание. Судя по следам пальцев на дряблой шее, душил Матрену Васильевну ни она сама и не Студент, слишком крупными были пятна, пальцы Студента и бабки были существенно тоньше. Кроме того, из бабкиной двери
исчезла связка ключей. Непонятно, куда делся доктор - душитель. Лифт, по-прежнему, пытался сомкнуть створки дверей на девятом этаже - кто-то бросил на пол старую тряпку и заблокировал его. Теоретически, злодей мог уйти либо через крышу - замка на металлической решетке, ограждающей технический этаж, отсутствовал, либо прятался сейчас в какой-то из квартир в подъезде. Больше всего было жалко денег и репутации. Я вспомнил кадры из фильма - «Глеб Георгич, нашу засаду в Марьиной роще побили». Единственным положительным моментом было то, что у меня появился живой потерпевший по материалам о чудо-таблетках, который способен дать описание внешности злодея и, впоследствии, опознать его.
        - Ладно. Делаем дальше так. Вы двое - я ткнул пальцем в понурого Студента и гордо смотрящего (его же не заперли в кладовке) Кадета: - завтра утром берете нашу даму и везете ее на фоторобот. Сразу отвечаю, почему вдвоем - злодей ее не додушил потому что не успел. Наверняка, услышал, как мы топаем по лестнице. Но то, что он очень быстро узнает, что она живая, это сто процентов.
        - А как он узнает?
        - Я на сто процентов уверен, что это врач. А мы сейчас хозяйке будем вынуждены вызвать «скорую помощь», потому как я не знаю, какие повреждения он ей нанес. А медработнику выяснить, выезжала «скорая» на труп или к живому человеку ничего не стоит. И поэтому, Матрена Васильевна, вы ни под каким предлогом не должны соглашаться ехать в больницу. Охрану там вам я организовать не смогу, а добить вас в стенах медицинского учреждения врачу или даже медбрату - легче легкого.
        Так что, давайте, договаривайтесь на завтра, какой условный стук будет или пароль, чтобы Матрена Васильевна никому другому дверь не открыла. И аккуратнее пожалуйста, а то я как-то за вас всех начинаю волноваться.
        - А ты не хихикай - я «приморозил» взглядом хихикающего Кадета, что отличался от Студента только цветом волос: - Давай тебя сейчас в кладовой закроем, а потом все вместе посмеемся, я не уверен, что ты сам выберешься. Все, давайте валите отсюда, а я буду «скорую» и опергруппу вызывать. И запомните, вас здесь никогда не было.
        Когда дверь за моими «младшими братьями» захлопнулась, я через «ноль два» вызвал врачей и ментов и приступил к запугиванию старой партизанки.
        - Баба Мотя, всем будешь рассказывать следующую историю - ты очень хотела омолодиться, к тебе подошел доктор и все как было. Но только деньги эти были твоими сбережениями, я тебе ничего не давал и вообще, оказался у тебя в квартире случайно, делал обход подъезда и прибежал на шум из твоей квартиры. Все поняла? И пожалуйста, не тешь себя надеждой деньги эти прикарманить, я с тебя все равно все стрясу, каждую копеечку. Кстати, возьми, перепиши номера купюр из этого акта на какую ни будь бумажку. Следователю скажешь, что переписывать номера на деньгах - твоя чудинка. Все поняла? Ну давай, ложись на диванчик, будем ждать врачей.
        - Ты мне вчера жулика по таблеткам обещал поймать? - хмуро встретил меня следующим утром начальник уголовного розыска.
        - Не получилось. Ушел гад. То ли через крышу, то ли в какую-то квартиру заскочил.
        - В квартире спрятаться никак не получилось?
        - Так я не успел. Злодей бабушке сказал, что сегодня утром к ней зайдет, а сам через два часа после звонка пришел, я к ней на всякий случай пошел, но не успел. Но хоть хорошо, что он меня услышал и потерпевшую умертвить не успел. Ее сегодня Кадет со Студентом в УВД на фоторобот повезли, а потом по медицинским учреждениям поедут, в отделах кадров фотографии из личных дел смотреть, может быть кого-то и опознает.
        - Не пробовал телефон с определителем потерпевшей подключить?
        - нет товарищ майор, не пробовал. А что, у нас в отделе можно телефон с определителем номера получить?
        - Ты что насчет диспансеризации решил? - начальник Ура резко сменил тему разговора, наверное, не выдают в нашем отделе телефонных аппаратов с определителем номера: - Я насчет взыскания тебе не шутил.
        - А я звонил в нашу поликлинику, мне сказали, что я могу не проходить в этом году диспансеризацию, так как я шесть месяцев назад медкомиссию на офицерскую должность проходил.
        - Понятно. - Мне показалось, что шеф немножко расстроился, что потерял возможность меня вздрючить.
        Вечером того же дня, Кадет и Студент, проводившие Матрену Васильевну до квартиры, нетерпеливо подпрыгивая, докладывали о проделанной работе:
        - Ну в этих отделах кадров и бардак. Вместо фотографий четыре на шесть в половине личных дел лежат какие-то маленькие, типа два на три, у кого-то еще со школы. Штук десять дел найдено, где фотографий вообще нет. Мы таких выписали, и кадровики обещали за неделю все огрехи исправить, чтобы мы повторно могли приехать и посмотреть.
        - Хорошо. Что завтра планируете?
        - У нас еще три больницы осталось, и станция «скорой помощи». Это на этом берегу.
        - Понятно. Давайте, завтра добивайте этот берег, потом решим, стоит на тот ехать или нет. И еще одно, важное - вы с завтрашнего дня становитесь тимуровцами. Бабе Моте выходить никуда нельзя, а то боюсь, мы ее не увидим. Скорее всего злодей в курсе, что она жива осталась. Поэтом она будет сидеть дома, а вы будете каждый день приносить ей продукты, лекарства, если надо, если надо. Только на ее средства, мы ее содержать не будем. И в долг ей ничего не покупайте, только по предоплате, а то она человек такой, долги не возвращает. И узнайте, по каким числам ей пенсию почтальон приносит, чтобы вместо пенсии кто-то недобрый не пришел, что бы в это время кто-то из вас с ней был. Короче, до тех пор, пока жулика не поймаем, охрана бабки на вас.
        Я смотрел на карточку фоторобота, составленного со слов гражданки Огородниковой. Как и в большинстве случаев, фантазия потерпевшей била ключом - в анфас и профиль это были разные люди, элементы лица у этих рож не совпадали. Почему на этот момент не обращают внимание техники, что лепят эти черно-белые портреты, оставалось для меня загадкой. По этой мазне мы доктора - душегуба никогда не поймаем.
        Как всегда, не вовремя, затрещал телефон.
        - Громов.
        - Здравствуйте, товарищ Громов. Вас из Комитета государственной безопасности беспокоят. Нам бы с вами встретится в ближайшее время.
        - Куда подойти? - на территории нашего района было три хитрых конторы, две с, явно, «левыми» вывесками, а одна вообще без таблички на входе. В какой из них сидит наш куратор от «старших братьев» - слухи ходили разные, точных данных не было.
        - Давайте в Центральном парке встретимся, у эстрады. Сегодня, в три часа дня, вам удобно будет?
        - Ну если руководство отпустит, то конечно…
        - Товарищ Громов, а давайте без доклада руководству встретимся, это, поверьте, в ваших интересах.
        - Хорошо, договорились.
        Глава десятая. Круги во тьме
        - Шеф, я не знаю, что делать! Отдел кадров «скорой помощи» плечиками пожимает, говорят врачи фотографии не несут, и они их никак заставить не могут - Кадет виновато отводил глаза. Понятно, хочешь сделать хорошо -сделай всё сам.
        - Я тебя услышал. Тогда записывайте задание на сегодня и отзвонитесь Матрене Васильевне, что я за ней сейчас заеду и мы поедем в отдел кадров станции «Скорой помощи».
        Получив по предоплате сложившийся по молчаливому уговору гонорар, старая партизанка быстро собралась и не задавая лишних вопросов, спустилась к машине.
        - Товарищу уполномоченный, ну поймите, что я ничего не могу сделать - устало, но вежливо, объясняла мне инспектор отдела кадров оперативной медицинской службы: - К нам, на «скорой», мотылятся сутки или по двенадцать часов, особо никто не стремиться. Каждый доктор или фельдшер для нас дорог. Чуть человек оперился - старается в более интересное место от нас уйти, где работа поспокойнее, да и поденежнее. Их спрашиваешь, а они улыбаются и каждый день новые отговорки - то, говорят, забыли, то некогда им было сфотографироваться, но вот завтра все обязательно принесет.
        - Я вас понимаю, но отстать не могу. Тогда вопрос такой - есть где-нибудь общие фотографии? Не знаю, там дни рождения станции или летние выезды, юбилеи?
        Женщина задумалась.
        - А вы знаете, у нас профкоме очень много общих фотографий с разных мероприятий. Я вам их сейчас принесу.
        Инспектор отсутствовал минут десять, после чего появилась, прижимая к груди несколько толстых фотоальбомов, в обложках из алого панбархата, а также отдельные пачки фотографий, упакованных в чёрный конверты из-под фотобумаги. Фотографии было очень-очень много.
        - Только, пожалуйста, не перепутайте.
        - Все сложим, в том же порядке, как вы принесли - я обрадованный, что появилась надежда установить данные душегуба, был готов пообещать все, что угодно.
        Просмотр фотографий занял около полутора часов. Матрёна Васильевна добросовестно вглядываюсь в каждую, после чего отрицательно мотала головой, и откладывала карточку с изображением незнакомых нам людей в сторону. Наконец, когда по моим подсчетам, все лица в голове у старушки должны были превратиться в одно общее лицо без особых примет, Матрена Васильевна осторожно отложила в сторону ничем не примечательную фотографию с летнего отдыха.
        -Он! Это точно он! - чёрно-белая фотография отразила момент, когда шесть человек расположились у костра. За их спинами были видны березовые стволы и пара брезентовых палаток. Люди улыбались добрыми светлыми улыбками, держа в руках эмалированные кружки или алюминиевые шампуры с крупными кусками мяса.
        - Вот этот меня душил палец пенсионерки упёрся в фигуру молодого парня в спортивном костюме, с гитарой в руках, который застенчиво улыбался в объектив. Ничем не примечательный, довольно-таки приятная улыбка, никаких криминальных склонностей согласно теории Ломброзо. Я внимательно смотрю на Матрену Васильевну.
        - Я тебе говорю, что вот точно он. Он также улыбался, когда меня хотел к Создателю отправить.
        - Ну и отлично баба Мотя, с меня премия, если все подтвердиться.
        Я отложил ещё пару случайных фотографий и стал собирать остальные альбомы.
        Я вас, Матрена Васильевна, домой отвезу, сейчас, минут на пять в отдел кадров зайду. Вы пока вон там, в уголочке, на стульчике посидите, чтобы вас никто не видел.
        Выгрузив тяжёлые, обитые бархатом, фотоальбомы на стол инспектора отдела кадров, я стал пытать бедную женщину с новой силой.
        - А теперь подскажите мне, пожалуйста, кто изображён на этих фотографиях? - я сунул под нос терпеливой женщины одну нашу и две случайные фотографии, нарисовал ежедневнике схемы расположения лиц и под диктовку инспектора, быстро заполнял их.
        - А вот этот мужчина какую должность занимает? - мой палец уперся в изображение мужика лет сорока пяти, крупного телосложения, что со зверским выражением лица рвал зубами кусок мяса на шампуре.
        - Это заместитель главного врача подстанции скорой помощи.
        - Понятно, а вот кто это - я обозначил интерес к худощавому мужчине в летах, что не обращай внимания на фотографа, аккуратно наливал в кружку с отбитой эмалью, какую-то прозрачную жидкость из бутылки с надписью «Водка посольская»
        - А это наш начальника АХО.
        - Понятно. Спасибо вам, большое. Я вот эти три фотографии заберу с собой, но если надо, могу написать расписку, что потом их верну.
        - Да нет, не надо, у нас таких фотографий много. - женщина, счастливая, что от меня можно избавиться, хотела сделать это немедленно: - Можете забрать их себе. Надеюсь я вам помогла и больше вы нас пытать не будете.
        - Я тоже очень на это надеюсь. - я старался улыбнуться, как можно более очаровательно: - Поверьте, мне к вам ходить и терзать вас никакого удовольствия не доставляет. Еще раз, большое вам спасибо.
        - Александр Александрович мне помощь ваша нужна! - я вежливо постучав, засунул голову в кабинет шефа.
        - Говори, что хотел?
        - Это по материалам с пропавшими деньгами. Свидетель неофициально опознала вот этого молодого человека. Он работает фельдшером экипажа «скорой помощи».
        - Хорошо. Проводи опознание и…
        - Вы, шеф, как-то недальновидный совет мне даёте. Допустим, проведу я опознание, вопросов нет. Свидетель в него ткнет, а он скажет, что был у нее в квартире по вызову, а у бабки деменция в средней стадии, поэтому она все путает и любой психиатр это подтвердит. Вы же знаете, как они за своих бьются, не мне вам рассказывать. И что тогда?
        - Что тогда?
        - Парень ни в чем не признается, у меня и у вас под дверью будут толпиться куча представителей Минздрава, вам телефон оборвут, работать не дадут, требуя отпустить хорошего мальчика. А потом везде напишут, что начальник уголовного розыска Дорожного РОВД, после сорока лет демократии, реанимировал сталинское «Дело врачей»…
        - Кого реанимировал?
        Я махнул рукой:
        - Шеф, проехали. - Ясно, что демократическую прессу, вроде журнала «Огонек», мой начальник не читает: - Парень сто процентов ни в чём не признается, сколько бы я на него не давил. Парень грамотный и не дурак, упрется рогом и все, а на нем три или четыре трупа, это как минимум, и это только на нашей территории.
        - Короче, Паша, что ты предлагаешь?
        - Я вот дело «маленькое» оперативное на него завел, и там план мероприятий…
        - Давай дело, оставляй, зайди ко мне через час, я посмотрю, что ты там наваял.
        Часом позже.
        - Расскажи, мне, Паша, пожалуйста, почему у тебя все так сложно. В плане накрутил мероприятий, как будто мы американского резидента с поличным берем.
        - Шеф, вопросов нет. Дело можете не подписывать, я секретные номерные бланки в черновики спишу. Все данные злодея и номера материалов по трупам там есть, можете кому хотите отдать, хоть той же линии тяжких. Я даже допускаю, что они из парня признания выбьют, все будут аплодировать стоя - как же, несколько трупов «приподняли». Только, когда он на следствии или суде от всего откажется, вы на меня все не спихивайте, я им заниматься больше не буду.
        Майор привычно, как большой морж, пошевелил черными усищами, показывая высшую степень неодобрения моим поведением, после чего стал подписывать постановление о возбуждении оперативного дела.
        - Да ладно проехали, у тяжких работы очень много, чтобы их еще этим загружать. Давай коротко излагай, что конкретно от меня надо.
        - Первым делом мне надо вот этого гражданина - я протянул шефу клочок бумажки: - вызвать к вам, а лучше к начальнику РОВД, и в присутствии меня объяснить, что на него охотится банда душегубов, и единственный способ его спасения - это оставить нам квартиру, а самому на несколько дней уехать куда ни будь. И беседу надо проводить в моем присутствии, для уточнения некоторых моментов.
        - Зачем начальника привлекать, ты что, сам не можешь с человеком беседу провести. И, вообще, это кто?
        - Шеф, я сам не могу, не по моему статусу этот дяденька. Да позапрошлого года он работал в Горторге, на не маленькой должности. Со мной он просто разговаривать скорее всего не будет. А нужен он нам потому, что у него шикарно обставленная квартира, на нее наш доктор обязательно клюнет.
        - Ладно, с этим все понятно. - шеф чиркал только ему понятные каракули в ежедневники: - Что еще необходимо?
        - Видеокамера нужна хорошая…
        - На хрена? Вот зачем тебе видеокамера?
        - Представьте себе, шеф, вас начинают трясти с самого верха, что мы ни за что, ни про что прессуем представителя самой гуманной профессии, а вы им кассетку в «видик» вставляете и кино показываете, что этот представитель гуманной профессии творит со своей жертвой. Даже то, что он пенсионеру непонятную таблетку даст, не из аптечной упаковки, и то будет доказательством. И поэтому тут будет важно качество съемки. Вот я ни разу не оператор, а вы?
        - Ладно, насчет видеокамеры я понял, постараюсь что-то сделать. А кто будет подставным?
        - Майор Метелкин?
        -Кто?!
        - Майор Метелкин. Вот представьте Петра Владленовича с цепью на шее, грамм на сорок, пару печаток, браслет толстый на запястье - чем не богатей в отставке?
        - А золото где возьмешь?
        - У скупщиков на «Изумруде», или под честное слово возьму или изымем до выяснения. Тут проблем вообще нет. В перекиси водорода продизинфицируем и на товарища старшего опера наденем.
        Шеф представил все это великолепие на Метелкине и согласился.
        - Ладно, давай начинаем.
        Севостьянов Иван Иванович, невысокий мужчина, на вид лет шестидесяти, с мягким, интеллигентным лицом и в хорошем костюме, в кабинете начальника Дорожного РОВД держался настороженно. Этого персонажа слила мне Алла, которая, в бытность заведующей винно-водочным магазином, несколько раз была у него в гостях, и хорошо запомнила интерьер номенклатурной квартиры. Старый торговый боец был весьма напуган вызовом к начальнику местной милиции, но поняв, о чем идет речь, быстро переориентировался и начал показывать зубки. Пускать милиционеров свою квартиру он категорически не хотел, в то же время, от прямого отказа уклонялся, поэтому битые полчаса вертелся как уж на сковородке, не говоря ни «да», ни «нет».
        Поняв, что переговоры зашли в тупик и все срывается, я перебил пространные рассуждения пенсионера от торговли:
        - А еще, Иван Иванович, нам необходимо просверлить у вас аккуратную дырку в стене, чтобы снимать на видеокамеру весь процесс.
        - Какую еще дырку?! Вы что такое говорите! Я не позволю уродовать свое жилье! - Иван Иванович, взревел, вскочил из-за стола, чуть не опрокинув стул с высокой спинкой, и стал похож на вставшего на дыбы злого медвежонка, мигом утратив всю свою мягкость: - Ни о какой дырке речи быть не может!
        - Иван Иванович, дырка в стене нужна обязательно, в конкретном месте, лучше всего под венецианской маской, той, что с голубыми стеклянными глазами.
        - Откуда вы знаете про маску? Вы что, проникали в мою квартиру?
        - Иван Иванович, мы в вашу квартиру не проникали. У вас дома был заказчик, а придут к вам другие люди. Вы, в принципе, можете дальше кобениться и вообще, встать и уйти. Я, в принципе, знаю и заказчика и исполнителей, и как только с вами что-то случится, я буду знать, кого задерживать. Мы пытаемся вашу жизнь спасти, вместо вас под удар нашего сотрудника подставить, и доказательства собрать, чтобы преступники с крючка не сорвались, а вы ломаетесь тут… Эти люди войдут в ваше жилье у вас на плечах, что бы не возиться с сигнализацией, заставят открыть сейф, а на прощание от вас избавиться. Зачем им нужен живой свидетель? Как животному, раздвинут зубы и заставят проглотить какую ни будь таблетку, и все. Вскрытие покажет инфаркт или еще какое хроническое заболевание, вы же, наверное, чем-то болеете?
        - Кто? Кто заказчик? - на побагровевшее лицо Ивана Ивановича было страшно смотреть.
        - Я пока точно не знаю, но думаю, что вы лучше нас о нем догадываетесь. Но я точно знаю, что пока он вас исполнителям не показал в живую, но в ближайшее время это сделает, и тогда вместо вас нашего сотрудника подставлять смысла не будет, У нас не киностудия, мы внешность человека менять не можем.
        - Ладно, я вас понял. Я завтра позвоню, когда буду готов отдать ключи.
        - Конечно звоните. Ия хотел бы вас лично эвакуировать, куда вы скажете, конечно, в пределах города, чтобы ваш отъезд не отследили.
        Когда за посетителем захлопнулась дверь, хозяин кабинета внимательно посмотрел на меня:
        - Громов, а ты не боишься, что он потом будет требовать привлечения заказчика к ответственности. А если узнает, что исполнители вообще на него не охотились. Я даже не знаю, что будет…
        - Олег Владимирович, ну не удалось нам выйти на заказчика, обычное дело. А то, что исполнитель скажет на следствии, мы же тоже повлиять не можем. Вот такую он линию защиты принял. Ивану Ивановичу скажем что угрозы его жизни более нет, так что он будет счастлив, а что еще надо?
        - Ирина Петровна! Подождите!
        Женщина нахмурилась и обернулась - отработав двенадцать часов диспетчером на подстанции скорой медицинской помощи, очень хочется быстрее вернуться домой и, наконец, отдохнуть. Вместо ожидаемого посыльного от руководства, которому внезапно потребовалось что-то срочно уточник от отработавшего смену медработника, ее догонял абсолютно незнакомый парень.
        - Здравствуйте! Мне порекомендовали к вам обратиться. Дело, понимаете, очень деликатно, хотелось бы чтобы вы ….
        Тревожные молоточки застучали в висках оператора - парень не выглядел безобидным и плюшевым, а договоренности с такими людьми обычно заканчивались неприятностями - хотя он и старался широко улыбаться, что-то властное в его тёмных глазах проскальзывало.
        - Что вы хотели?
        - Понимаете, у меня есть дядя, богатый пенсионер, а наследников у него много, и вот, он, как у Пушкина, уважать себя заставил. Постоянно у него какие-то странные желания. - Парень говорил быстро, ловя ее взгляд и все время анализируя реакцию женщины на его слова: - И вот одно из последних - очень ему нравиться бригада доктора Хоменко с вашей подстанции. Понравились, говорит, внимательный и знающий доктор, и хочет он, чтобы на вызовы «Скорой» к нему, ездила именно эта бригада. Дядя был большим начальником и пару лет назад он бы этот вопрос и решил сам за пять минут, но как его на пенсию выставили, сразу всё изменилось. Он уже стал никому не интересен, но он с этим смириться не может.
        Мужчина перевел дух, еще раз бросил на нее изучающий взгляд, и набрав побольше воздуха, продолжил:
        - И теперь я для него, как Золотая рыбка, которая должна суметь выполнить все дядины желания. Не хочется, но приходится вертеться. Жалко будет, если мои старания пропадут прахом. Ирина Петровна, пожалуйста, очень вас прошу, помогите, постарайтесь, чтобы на вызовы с этого адрес приезжала бригада Хоменко!
        - Как вы представляете? Я это не смогу сделать, у нас всё достаточно сложно. - Строгим голосом сказала Ирина Петровна.
        - Ирина Петровна, я всё знаю о вашей сложной и ответственной работе. Ну я вас очень прошу - вы просто постарайтесь! Хорошо? - как фокусник парень протянул ей руку с большим непрозрачным пакетом. Судя по всему, там лежала пять коробок шоколадных конфет «Городские» - достаточно дорогой подарок, выпускаемый местной шоколадной фабрикой, который жителям Города проще всего было купить только Москве.
        Опасливо глянувшись по сторонам, женщина, все-таки, протянула руку к пакету.
        - Я вам ничего не обещаю!
        - Ирина Петровна, я ни на что не претендую, просто уверен, что вы очень постараетесь выполнить мою просьбу.
        - Хорошо, я подумаю, что можно сделать. - Женщина подхватила пакет и пошла по тропинке, напряжённая, как струна, каждую секунду ожидая криков за спиной или иной какой-нибудь провокация со стороны БХСС. Но секунды медленно, но все равно тянулись, ноги быстро шли по заснеженной тропинке, но, по прежнему, никто не хватал под руки и не тыкал красным удостоверением в лицо. Ирина Петровна оглянулась - улица была пустынна, парень, передавший подношение, уже куда-то исчез, никто за ней не шел и не следил.
        Глава одиннадцатая. И швец и жнец
        Майор Метёлкин Петр Владленович был живой легендой Дорожного РОВД. Двадцать пять лет он проработал на одном участке в знаменитый «Нахаловке» - в этом огромном анклаве, застроенных, преимущественно, одноэтажными домами, возведенными без разрешения, плана, где покупку дома заверял своей подписью председатель уличного комитета. Сейчас он знал почти каждого из подучетного контингента, его тоже знал каждый. Частенько на утреннем совещании в ответ на доклад дежурного опера о краже, случившейся в Нахаловских трущобах, майор поднимал красное, нездоровое лицо и нехорошо улыбаясь, сообщал:
        - А я знаю, мне уже позвонили и сказали, кто сарай подломил и куда вещи скинули. Вечером доложу о раскрытии. К наступлению пенсионного возраста старший опер, кроме язвы и стенокардии, ничего особо не нажил. В маленьком домике, в той же «нахаловке», где он проживал с семьей, последние пять, лет как просела крыша. Ни финансово, ни по времени, самостоятельный ремонт жилища Метелкин не тянул. Ежегодно, Администрация Дорожного района, совместно с руководством районного отдела милиции, вручая на торжественном собрании, посвященному десятому ноября, очередную грамоту, каждый год обнимало и целовало в щеки старшего опера и торжественно божилось, в следующем году, кровь из носу, изыскать резервы, и наконец поднять провалившуюся крышу ветерану сыска.
        Сегодня, Петр Владленович ходил по богатой обставленной, трехкомнатной квартире пенсионера от торговли, и только восхищённо щёлкал языком и закатывал глаза. Полная выслуга майора укатали, он стал похож на типичного представителя своего поднадзорного контингента - мужчина на вид сорока - шестидесяти лет, короткие седые волосы, невысокий рост, худощавое телосложение, светло-серые, до прозрачности, колючие глаза, глубокие морщины на загорелом лице. Но сейчас, когда его нарядили в шикарный атласный халат с золотым вышитым драконом на спине, с толстыми золотыми «голдами» модного плетения «бисмарк», на запястье и шее, крупной печаткой с черным агатом на пальце - все кричало о богатстве этого, по виду, мафиозо на покое. Халат был изъят из хозяйского шкафа, золото, с поклоном, принес бородатый цыган в, не сходящейся на объемном пузе, короткой кожаной куртке и черной норковой ушанке. В общем, новый образ майора сложился вполне гармонично, не особо отличным от хозяина квартиры, что, под покровом ночной темноты, срочно уехал пережить тревожные дни в стенах престижного санатория на берегу алтайской красавицы
Катуни.
        Сейчас Петр Владленович , вызвав «скорую помощь», беззаботно сидел в глубоком кресле, напротив черного куба цветного телевизора марки «Айва», а в соседней комнате маялись три человека - оперуполномоченный УР Громов, заместитель начальника УР Дорожного РОВД капитан Донских Владимир Николаевич и оператор носимой видеокамеры из ЭКО областного УВД, который представился просто Анатолием. Камеру из УВД прислали хорошую - профессиональная, огромная и черная дура с серебристым лейблом «Sony», лежащая на плече у Анатолия, как футуристический гиперболоид, имела только один недостаток - аккумулятор у неё был дохлым, и работать она могла только от электрической сети, заставляя нас каждый шаг делать с оглядкой на змеящиеся через всю комнату черные провода. Наконец томительное ожидание в прихожая раздался трель электрического звонка. Мы с замом подскочили вплотную к стене, Анатолий вскинул камеру на плечо, припав глазком к видоискателю и прижимая раструб объектива видеокамеры просверленному в кирпичной стене отверстию. Со стороны зала отверстие прикрывала венецианская маска, с голубыми стекляшками вместо
глазниц. Мы затаили дыхание, видеокамера, включив ярко-красную лампочку, бесшумно начала съёмку.
        Ввиду того, что майор вчера явно усугублял, болезненное состояние пациента у бригады « скорой помощи» вопросов не вызвало. Послушав дыхание больного через фонендоскоп, измерив страдальцу давление и сбив его до нормы уколом, доктора откланялись. Скривив в гримасе лицо, майор, что бы соответствовать своей роли, сунул в карман доктору пятирублевую купюру, полученную от заместителя начальника уголовного розыска, и расслабленно рухнул в полюбившееся ему кресло.
        Буквально через несколько минут вновь зазвонил звонок в прихожей, мы услышали шаги майора, щелчок звонка и молодой, звонкий голос фельдшера со «Скорой».
        - Здравствуйте еще раз, извините, пожалуйста. - через дырявую стенку хорошо доносились голоса людей от входной двери: - Мне кажется, что я у вас авторучку забыл…
        - Проходи, смотри свою ручку.
        Кто - то прошел в комнату.
        - Все, вот она, нашел. Спасибо вам большое не болейте. - молодой человек двинулся в коридор, но внезапно остановился: - Прошу прощения, а вы что-нибудь слышали про золотой корень?
        - Что-то слышал. - Петр Владленович был немногословен.
        - А вас не интересует?
        - В каком смысле и что интересует?
        -Ну мне, абсолютно случайно, друзья с Дальнего Востока прислали немного таблеток. Они делается в закрытом городе Красноярск - девятнадцать, только для…
        Судя по шуршанию ткани болоньевой куртки, парень тыкал пальцем вверх, в потолок, а может быть и еще выше:
        - Там экстракт женьшеня и выжимка из золотого корня. От двух таблеток вы в течении недели двадцать лет сбросите, с гарантией на пять лет. Вот, смотрите, есть заключение из института космической медицины. Сами понимаете, стоит это совсем не дешево, но результат просто волшебный.
        - Сколько за две таблетки?
        - Шесть тысяч рублей…
        - Ты долбанулся, что ли…Давай, вали отсюда со своими ценами!
        - Да подождите вы! Вот смотрите - заключение, пожалуйста почитайте его внимательно. Видите - три академика подписали, с синей печатью. Такое заключение к каждой упаковке идет. Просто я бабушке заказывал, а она не дожила, а мне хотя бы деньги вернуть. В конце концов, я вам расписку напишу, что если через десять дней не наступит кардинального улучшения вашего здоровья, то я деньги вам верну. Просто, я деньги на таблетки занимал, а теперь надо возвращать, а людей с деньгами очень сложно найти.
        - Слушай, а с этим делом как будет? - хихикнув, смущенно спросил майор.
        - С каким?
        - Ну с этим… с женщинами тоже восстанавливается, на двадцать лет?
        - Да, восстанавливается…
        - Ты, тогда в расписке и насчет этого дела напиши, по-научному, но чтобы понятно было, что, мол, если эта функция не восстановиться, то это тоже гарантийный случай и деньги взад. Пилюли то, с собой у тебя? А то бы я сразу принял и рассчитался…
        - Нет, таблетки, к сожалению я с собой на работу не ношу, они очень ценные, а по всякому у нас бывает, сами понимаете. Если вы не против, я бы завтра утром вам их занес. Просто, я сейчас на работе, а при первом приеме таблетки должен присутствовать медик, потому что возможно, аллергические реакции, и индивидуальная непереносимость.
        - Что, очень опасно? - сразу заскучал наш доброволец.
        - Да нет конечно, я не разу не слышал, чтобы кому-то плохо стало, но раз в инструкции написано, я обязан процесс проконтролировать. И паспорт я с собой захвачу, чтобы расписку написать по форме, как положено.
        - Ладно, Пилюльки, давай, подбегай завтра утром. Деньги не вопрос. Во сколько тебя ждать?
        - Если вас устроит, то часов в одиннадцать утра я забегу. Вы дома будете?
        - Ну а куда я денусь?
        - Спасибо вам большое. Я побегу, а то и так задержался, доктор сейчас мне скандал устроит, что машину задерживаю. Всего вам хорошего, не болейте. Дверь хлопнула, мы расслабились и осторожно выглянули из комнаты.
        Петр Владленович, присев, прислушивался к звукам в подъезде, прижав ухо к замочной скважине. Наконец он отлип от двери и махнул нам рукой:
        - Все, вышел из подъезда. Ну как я?
        - Молодец Владленович, просто артист!
        - Ну так я ж Метелкин! - смерть от скромности майору никогда не угрожала.
        - Ты, только это, Владленович, завтра не того… - я «потупил глазки».
        - Чего не того?
        - Если у тебя с бабами проблемы, ты не вздумай таблетку этого ухаря завтра проглотить, даже случайно. Проблему не решишь, а вот помереть вполне можешь.
        - Да нет у меня никаких проблем! - майор покраснел от злости: - Это я для правдоподобия спросил. И ты, молодой, не щерься мне тут. Я если хочешь знать в постели вас всех сопляков уделаю. У меня между прочим…
        - Владленыч, ну я же говорю, что ты артист, даже я повелся. Но теперь т сказал, а понял, что у тебя проблем с бабами нет. Что мы как бабы тут будет обсуждать…
        Метелкин подозрительно уставился на меня, но решил эту тему не развивать, а уж я тем более. Петр Владленович был человек взрывной, но отходчивый. Но память имел хорошую. И во время совместных пьянок майор вспоминал старые обиды и начинал, долго и дотошно, выяснять вопрос…
        - Ну что, расходимся? - Вдадимиру Николаевичу надоела эта квартира, в которой последние полчаса мы старались практически не дышать: - а завтра с утра, по одному, здесь собираемся.
        - Так это, я готов здесь остаться! Надо вечером свет зажечь, а потом выключить, чтобы казалось, что хозяин дома.
        - Нет, Владленович, ты с нами сейчас уходишь, а утром мы суда снова придем. - заместитель начальника, которому хозяин квартиры по счету сдал содержимое своей коллекции спиртного из бара, на провокации старого опера не повелся.
        - Ну тогда я камеру здесь оставлю, а то ее туда-сюда таскать, никакого здоровья не хватит… - Анатолий обрадованно бросил сматывать провода.
        - А вдруг злодей вечером придет, а квартира нежилой выглядит… - майор решил проявить профессиональную твердость, но заместителя начальника УР переубедить было невозможно.
        - Владленович, я твои заходы знаю, поэтому нет, не будем мы тебя здесь оставлять. А завтра в восемь утра мы в этой квартире собираемся, раз ты этого пацана так опасаешься. За три часа до встречи вряд ли он станет квартиру эту пасти. Все, разговор окончен, все на выход. Выходим и с интервалом в пять минут.
        Утро следующего дня.
        Хотя все его ждали с нетерпением, звонок в дверь квартиры богатенького пенсионера раздался неожиданно и резко. Мы, вчерашней компанией, заперли дверь задней комнаты на замок и заняли привычную позицию у стены, оператор Анатолий вскинул видеокамеру и встав на своё место у отверстия, нажал на кнопку записи.
        Сегодня фигурант был не настолько вежлив - опоздал на пол часа от оговоренного времени.
        - Что опаздываешь? Я уже уходить собирался - утреннее раздраженное брюзжание майора было абсолютно органично: - Корм за лошадью не бегает. - Извините, пожалуйста. - визитёр торопливо стаскивал ботинки в прихожей: - меня на работе задержали…
        - Ну, показывай свои чудо - таблетки. - Метелкин, не переставая брюзжать, подошел к двери, ведущую в нашу комнату и демонстративно запер ее на ключ.
        - Вот пожалуйста - две таблетки, как и обещал. Вот заключение института космической медицины, оставлю его вам, а вот мой паспорт…
        - А что они такие здоровые? Я их как глотать то буду? - майор шуршал чем-то: - Мне они в горло не пролезут…Как их люди глотают то, а, Айболит? Никогда таких не видел.
        - Я же вам говорю - спецзаказ, доза две таблетки. Сегодня одну, через два дня еще одну и пять лет скинете. Просто уже завтра почувствуете себя мужчиной средних лет, а не они пенсионером.
        - Ладно, давай свою таблетку.
        - Извините, но деньги. Пожалуйста, вперёд. Таблетки очень дорогие, мне не за них ещё рассчитываться.
        - Хрен с тобой, на тебе деньги, но расписку ты мне, как вчера обещал, все равно напишешь…
        Раздались шаги, потом пиликанье кнопок маленького импортного сейфа, который хозяин квартиры зачем-то закрепил на полке шкафа. Заскрипела отворяемая металлическая дверь, после чего зашелестели падающие на расстеленную на столе скатерть денежные купюры.
        - Доволен? Давай таблетки. - в голосе майора звучало такое нетерпение, что я испугался, что он и вправду повелся на сладкие речи «доктора» и сейчас начнет поправлять здоровье принесенной отравой.
        - Вот, пожалуйста, таблеточки. Их необходимо запить водой для лучшего усвоения организмом…
        - Не, я запивать не буду, меня, когда я водой запиваю, то всегда тошнит. - бормотание майора сопровождалось треском разрываемой упаковки.
        - Ну а теперь вам надо присесть и подождать, когда лекарство начнет действовать. Это минут десять, не больше.
        Оператор Анатолий, не отрываясь от прорезиненного наглазника видеоискателя, показал кулак с поднятым большим пальцем. Значить не зря мы вчера расставляли и переставляли мебель, оба участника нашего импровизированного спектакля были в фокусе камеры. Несколько минут в комнате стояла тишина.
        - Что-то мне хреново стало от твоей таблетки! -внезапно раздался голос майора: - В голове пустота и сердце почти не бьется…
        - Это вам так кажется, просто одно из побочных действий таблеток, ничего серьёзного - абсолютно спокойно ответил молодой человек
        - Да какой ничего серьёзного?! У меня в глазах темнеет…
        - Ну это и хорошо! Попробуйте встать.
        Скрипнул стул, кто-то натужно вздохнул, а потом раздался шлепок чего-то мягкого.
        - Ты что творишь, паскудник?! Меня ноги не держат… - жалобно, очень тихим голосом произнес майор. Я уже хотел ринуться открывать дверь, чтобы начать оказывать помощь, все же трепанувшемуся таблетками, майору, но Владимир Николаевич показал мне свой внушительный кулак, и я замер на месте.
        - Ты куда пошёл? Отойди от сейфа. - судя по голосу, Петр Владленовичи был искренне ошарашен таким бесцеремонным поведением гостя.
        Судя по звукам, парень старательно пытался открыть примеченный им сейф. Анатолий выгнулся непонятным образом, очевидно, что душегуб, пытаясь открыть сейф, сместился из зоны съемки, но оператор, все равно, хотел его запечатлеть на пленку.
        - Слушай, старый, ты мне код скажи, а я тебе противоядие дам, а то я не запомнил все цифры кода, пока ты их набирал.
        - Вот хрен тебе, а не код! - несмотря на то, что голос майора был очень слаб, злое удовлетворение в нем звучало: - Давай свое противоядие и вали отсюда, я, так и быть, про твое существование забуду.
        - Нет, старый, так не получиться. Скажешь код - обещаю, жив останешься. А не договоримся - не обессудь. Я сейчас подожду, пока ты минут через пять сдохнешь, сейф из шкафа выломаю и домой пойду, а дома его доломаю. А ты здесь останешься, и найдут тебя недели через две, когда ты, у теплой батареи, в вонючий студень превратишься. Давай, не доводи до греха, говори код и получи противоядие.
        - Ты понимаешь, что тебе за меня будет, когда тебя найдут…
        - Отлично, понимаю, старый. Ничего не будет. Ты старый, никому не интересный пенсионер. И никто никого искать не будет. Главной проблемой для тех, кто тебя найдет, будет, как тебя половчей совкой лопатой с пола собрать, и как квартиры после тебя отмыть. И все! А патологоанатом вынесет заключение, что виду гнилостных изменений организма, причину смерти, как тебя там? Установить не представилось возможным. Ладно….
        Но уговорить майора парень не успел. Судя по звуку, со стула соскользнуло что-то тяжелое. Молодчик выругался матом:
        - Бля, неужели так рано сдох. Ладно, сейчас инструмент возьму. Судя по звукам, злоумышленник сходил в ванную комнату и сейчас тащил оттуда какой-то тяжелый инструмент. Я представил, что если он успеет хоть раз ударить молотком или топором по креплению сейфа к стенкам шкафа, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы ответить, кому в результате придется объяснятся с, впавшим в ярость, хозяином квартиры. Я подтолкнул оператора в сторону двери и бросился открывать замок на двери. Так мы и появились перед глазами изумленного злодея, стоящего с молотком и зубилом перед распахнутой дверью шкафа - впереди, направляемый моей рукой, шел, продолжающий снимать компромат на видеокамеру, Анатолий. За Анатолием, поддерживая его, чтобы он, не запнулся, плелся я, а со спины нас подпирал двухметровый Владимир Николаевич.
        «Оборотень в белом халате» увидев нас, попытался броситься к двери, чтобы уйти не попрощавшись, но внезапно ожил лежащий возле стула в распахнувшемся, шитом халате с драконом на спине, «покойник», что цепко ухватил крепкими руками за щиколотку незадачливого убийцу.
        Глава двенадцатая. Суета сует
        «Доктор» попытался пнуть ожившего майора в голову, но тот перехватил ногу и стал выворачивать ступню злодея, в результате чего парень взвыл, запутался в своих ногах, и рухнул сверху на Петра Владленовича, чуть не пробив тому голову зажатым в кулаке зубилом. Больше жулик ничего сделать не успел - его перевернули на живот, зафиксировав руки за спиной металлическими браслетами и выдрали из кистей опасные игрушки.
        - Анатолий, на сколько пленки еще осталось?
        - Минут семь точно.
        - Владленович, ты как? Не проглотил пилюлю? Давай выплевывай на бумажку таблетку. Анатолий! Продолжай снимать, чтобы этот и Владленович, и таблетка все время в кадре были.
        Изо рта поднявшегося с пола майора на бумажку выпала обмусоленная, но все еще узнаваемая, таблетка гигантских размеров.
        - Фу! - Метелкин от облегчения даже замотал головой: - Володя, будь другом, принеси воды, раз меня режиссер не отпускает…
        Дальнейшие разговоры я не слушал, моя задача была привести понятых, пока не кончилась пленка в кассете у Анатолия.
        Чета пенсионеров из квартиры напротив, открыли дверь на мой грохот кулаком по деревянной поверхности, явно находясь в предынфарктном состоянии.
        - Что случилось?
        - Пройдемте скорее со мной! В соседней квартире убийцу поймали, нужно срочно ваше содействие. - Я, размахивая удостоверением, подхватил стариков под руки и, аккуратно, но настойчиво, препроводил их в соседскую квартиру, под изумленным взглядом подростка, очевидно внука, что застыл в прихожей дедовской квартиры.
        - Только, пожалуйста, все вопросы - где хозяин квартиры и что произошло, не задавайте, я вам потом все индивидуально объясню. Договорились, товарищи? - попридержал я пенсионеров в подъезде.
        - Только ты молодой не забудь об обещании своем, а то знаю я вас - пообещаете, а потом усвистите, только вас и видели. - Пришедший в себя дед погрозил мне крепким пальцем с пожелтевшим ногтем.
        - Анатолий, нас сними - я помахал рукой, привлекая внимание оператора. Пленка в кассете закончилась аккурат в тот момент, когда я усадил мобилизованных понятых за стол.
        Камера была подключена к японскому телевизору хозяина квартиры напрямую, и повозившись с пультом дистанционного телевизора мы смогли показать притихшим ветеранам, да и сами посмотреть, получившееся кино. Деды, как и положено их поколению, оказались недоверчивыми, въедливыми и ехидными, но, в конце концов, сотрудничество у нас наладилось. В протокол было внесено, что, судя по видеосъемке, пилюля была получена мужчиной в халате от, лежащего в настоящее время на полу, молодого человека, что в перерывах между матами и угрозами, назвался Прониным Михаилом Владимировичем, фельдшером «Скорой помощи», была в конце концов упакована в конверт, опечатана и скреплена подписями понятых и сотрудников милиции. Гражданин Пронин, по вредности характера, подписывать протокол и конверт с пилюлей отказался. У американцев это, мне кажется, называется «Непрерывная цепь движения доказательств», а мне было важно, чтобы никто не сказал, что таблетка, извлеченная Прониным из самодельной облатки и пилюля, извлеченная экспертом из опечатанного конверта - разные таблетки. Когда протокол был оформлен, вся компания, включая
оператора и задержанного, отправилась в РОВД, я же оказался на кухне у понятых, так как выполнить обещанное им было и в моих интересах.
        - Так вот, уважаемые… спасибо! - я принял большую кружку непонятного, но очень полезного, со слов хозяйки, травяного сбора «От всего»: - Мы получили информацию, что сотрудник «скорой помощи» пользуясь, так сказать, служебным положением, выбирает пожилых людей побогаче, после чего возвращается в квартиру, и прикрываясь высоким званием врача, предлагает чудо таблетку, якобы разработанную в институте космической медицины за несколько тысяч рублей, обещая омоложение на несколько лет, избавление от болезней и так далее. Ну а потом приходит к человеку, когда он один в квартире, дает таблетку… Дальше вы сами видели по телевизору. Обычно в квартире остается труп человека без видимых признаков насилия и исчезают накопления, гробовые и так далее. Вот мы, чтобы не рисковать вашим соседом, заменили его на нашего сотрудника, которого этот славный юноша попытался отправить на тот свет.
        - Вот сучонок! - хозяин квартиры изо всей силы ударил мосластым кулаком по столешнице, так что выплеснулось содержимое чашек: - Мы за них, блядей, воевали, а он хуже фашиста…
        - Согласен с вами абсолютно - я поднял чашку и ждал, когда с ее дна в блюдце стечет выплеснувшийся наружу отвар: - Для этого упыря жизнь человеческая - мусор, переступили дальше пошел. И еще одно… скорее всего на вас попробуют выйти ипопросят изменить показания или вообще отказаться от них. У врачей корпоративная солидарность и они могут, не разобравшись, что этот поддонок из себя представляет и начать его вытаскивать из застенков репрессивного режима. Пожалуйста, не покупайтесь на уговоры. Вы сами все видели собственными глазами. Это не славный мальчик и не самоотверженный специалист, отдающий все силы на благо людей. Если он сейчас отвертится, то представьте, чему он научиться через несколько лет. В общем спасибо вам за напиток, очень вкусно, и спасибо за помощь. Если вам будет кто-то угрожать, пожалуйста, позвоните мне вот по этому телефону - я положил на стол кусочек картона, заменяющий мне визитку и откланялся.
        А в РОВД мне ожидала засада, слава Богу, в переносном смысле. Оказалось, что никто не знает, как возбуждать уголовное дело при отсутствии заявления потерпевшего, на основе легализации оперативной информации. Начальник следственного отдела посылала всех очень далеко, непрерывно вися на телефоне, пытаясь согласовать с прокурором и куратором из городского управления внутренних дел каждую строчку постановлений. Наконец все утрясли, майор Метелкин отправился к недовольному следователю перекладывать на язык официального документа свои страдания, а я смог пообщаться с задержанным. С первых фраз стало понятно, что конструктивного разговора с этим существом не получиться.
        - Я не знаю, что вы там себе наснимали, но это все ментовская провокация. Судя по всему тот дядька в квартире подставной, так что идите в попу, со своими мультиками. И вообще, ты кто такой? Оперуполномоченный? Ну и иди в жопу, уполномоченный, я только со следователем разговаривать буду.
        Вечером, чуть взгрустнувший, но еще сохраняющий видимость жертвы режима, молодой человек уехал в изолятор временного содержания в сопровождении постановления о его задержании на трое суток как подозреваемого по статье сто двадцать два уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Но это была победой лишь временной. Начальнику уголовного розыска и начальнику РОВД начались телефонные звонки от различных начальников управления здравоохранения, с легкими намеками о разрыве дружественных отношений. После опознания, когда Матрена Васильевна уверенно ткнула в, стоящего между двух подставных, с презрительным выражением лица, Пронина, тот лишь попросил убрать от него подальше сумасшедшую бабку. Обыск по мету прописки Пронина Михаила Владимировича ничего положительного не дал. Сосед по комнате в общежитии при появлении меня в компании понятых - коменданта и вахтера общежития строительного управления, равнодушно ткнул в сторону застеленной казенным темно-серым одеялом кровати с провисшей металлической сеткой и коричневого чемодана из кожзаменителя - жилец в общежитии появлялся редко. Перевернув кровать и вывалив
содержимое чемодана в развороченную постель, я не обнаружил там ничего ценного, кроме паспорта гражданина СССР. По лицу соседа по комнате - мужику лет сорока, в протертой и серой от грязи, майки алкоголичке, с отечными, в фиолетовых прожилках, щеками, и свежим «выхлопом» перегара, я понял, что гражданин Пронин ничего ценного в этой комнате никогда хранить бы не стал.
        Когда я вернулся в райотдел, в кабинете, за моим столом(!), сидел широколицый веселый парень и что-то «втирал» раскинувшим уши Студенту и Кадету.
        - Вот старший приехал. - Увидев мою неласковую физиономию, пискнул Студент: - Пойду чайник поставлю.
        Широколицый протянул мне руку:
        - Привет, я из городского, Слава Климов, вашу линию курирую, приехал оказывать практическую помощь.
        - Привет, оказывай.
        - Что у вас по задержанному…. - «городской» уткнулся в ежедневник: - Э-э, по Пронину…
        - Ничего хорошего.
        - Но на раскрытие что-нибудь будет?
        - Не знаю. Он молчит и только всех посылает далеко.
        - Так может я его завтра в изоляторе «подниму»? нас он далеко замучается посылать.
        - Поднимай. - Опер из «города» не выглядел матерым «кольщиком», и то, что Пронин Миша, проведя ночь в камере, на нарах, завтра с утра начнет каяться, а потом начальство мне укажет, что я не смог «расколоть» злодея, а городской его на раз-два сделает, я абсолютно не боялся. Парень примчался в райотдел, так как надеялся посидев с нами пару часов, вписаться в книгу раскрытия, но вышел облом, жулик оказался упертым.
        - Ну ладно, тогда я вашему начальству представлюсь и в управление поеду. - «городской» опер Климов выглядел немного растерянным - вместо того чтобы делиться с ним информацией и с надеждой заглядывать глаза, я проявил полнейшее равнодушие к появлению куратора.
        - Звони, если что-то новое появиться. - Я вяло помахал на прощание рукой, второй поднимая трубку, зашедшего в истерическом звонке, аппарата: - Слушаю, Громов.
        - А вы, товарищ Громов, почему проигнорировали приглашение на беседу с сотрудником Комитета государственной безопасности? - голос с той стороны провода звучал уверенно и легким оттенком угрозы.
        - Вы молодой человек прекратите хулиганить, иначе я все-таки установлю, откуда вы звоните и мало вам не покажется! - я грохнул трубкой и откинулся на стул.
        Встречаться с гебистом не хотелось категорически. Им тут жить осталось всего девять месяцев, в Прибалтике уже вовсю громят управления да уничтожают картотеки агентуры, так как половина деятелей всяких «Саюдасов» и прочих народных фронтов состояла на связи с сотрудниками госбезопасности. И разговор с неведомым сотрудником Комитета будет сводиться к одному - мы про тебя кое-что знаем, так что ты, милый друг или начинай с нами «дружить» или тебя ждут неприятности. И вопрос только в одном - успеют начаться мои неприятности до девятнадцатого августа следующего года или не успеют.
        Вкабинет ввалился, с полной кофеваркой воды, хихикающий Студент:
        - Шеф, там в дежурку гэбиста притащили, дежурный попросил с ним пообщаться, потому что дежурный опер на кражах, а вторая смена где-то тоже в полях.
        - Кого притащили?
        - Гэбиста. Дежурный сказал, что у него удостоверение какое-то левое, ну я и сказал, что мы разберемся.
        -Студент, я бля…, тебя когда нибудь убью и ревтрибунал меня оправдает.
        История оказалась вполне банальна. Уже около года, напротив райотдела, на конечной остановке общественного транспорта «Вокзал Главный» начали нести свою нелегкую вахту группа мужчин, проверяющих билеты у выходящих из автобусов-троллейбусов пассажиров. Судя по всему сидели эти мрачные парни на хорошем проценте, так как впивались в попавшихся им в руки безбилетников, как энцефалитные клещи. Стабильно раз в неделю эти принуждения к оплате штрафа и проезда превращались в ожесточенные драки, но почему то эту мутную публику не разгоняли, и ребята толклись на остановке без выходных, в любую погоду.
        Сегодня, как и вчера, парни, развернув серые удостоверения, выданные в Управлении транспортных перевозок Горисполкома, вскочили в распахнувший свои створчатые двери троллейбус, одновременно блокируя все его три выхода:
        - Проверка билетов, показывайте билеты - как лай на немецком языке, раздались их неумолимые выкрики. Народ привычно начал разглаживать изрядно помятые прокомпостированные абонементы, кто-то упал на четвереньки, в тщетной попытке отыскать брошенный на грязный пол троллейбуса кем нибудь проездной билет. Перед лицом контролера появилось развернутое удостоверение, и в похмельной душе контролера вскипел гнев - очередное чмо пытается проехать на халяву. Каждого льготника, не оплачивающего проезд, работник Горпастранса, как патриот службы, воспринимал как личное оскорбление. Своих коллег - водителей трамваев и автобусов, он терпел, ментов, после того, как пару раз получал но морде, опасался, но всяких разных…
        Парень вгляделся в незнакомое удостоверение и охренел - владелец оного числился следователем Комитета Государственной Безопасности в чине майора. Такого льготника он видел впервые. Контролер хотел было посторониться, но следователь - плюгавый мужичок лет сорока в вязаной шапке, сам грубо оттолкнул его. Рефлексы, выработанные за месяцы борьбы и задержаний буйных «зайцев», сделали все сами - руки сами сгребли мужика за грудки и с силой прижали к металлической кабине водителя.
        - Да я тебя урод! - следователь попытался отодрать руки контролера, но сил не хватило. В это время, сзади, в сцепившиеся тела, навалились три мужика, спешащие на, отходившую через семь минут, электричку «Город-Сырное», и поднатужившись, выбили пробку из двух человеческих тел, затрудняющий им путь на малую Родину.
        Под напором трактористов контролер не удержался на ступеньке и неловко оступившись, упал на обледенелый асфальт, по-прежнему удерживая за куртку матерящегося следователя Комитета. Когда к контролеру с задней площадки подскочил напарник, жителей Сырного района уже след простыл, билетер подвывал от боли в вывихнутой ноге, но удерживал в своих объятиях какого-то безбилетника.
        - Что тут происходит? Вы опять тут драку затеяли? - в плечо еще стоящего контролера, который, из стонов - воплей лежащего напарника, не мог ничего понять, прилетел тычок от некстати припершегося патруля ментов.
        Драчунов растащили и подняли, сержант милиции поднял валяющуюся на проезжей части, запаянную в целлофан, красную книжку.
        - Товарищ майор? Что случилось?
        - Ничего страшного, товарищ сержант, вы вот этих в отдел доставьте за хулиганство, а мне идти надо, я очень тороплюсь.
        - Извините, товарищ майор, но я вынужден попросить вас проследовать в РОВД. - Сержант не понимал, что его смущало в этом следователе и решил переложить ответственность на старших товарищей
        - Сержант, я же говорю, я очень опаздываю - следователь наконец отряхнулся и сделал шаг вперед, чтобы уйти, но почти ткнулся лицом в серое сукно шинельного пальто.
        - Товарищ майор, нас сюда через «ноль два» вызвали, поэтому только вот этих доставить в отдел недостаточно. - Соврал сержант: - а пока мы тут перепираемся, вы бы уже с дежурным по РОВД переговорили и шли бы по своим делам. Тут до отдела идти - только перекресток перейти.
        В помещении дежурной части сержант в двух словах объяснил ситуацию с быстрее ракеты слинял на пост от этой мутной темы, а умный и опытный дежурный отловил, праздно проходившего мимо, с кофеваркой в руках, Студента и перекинул на него решение вопроса с мутнейшим майором из Конторы глубокого бурения.
        - Ты где это взял убогий? - оказавшись на лавке в дежурной части, а потом на колченогом стуле в кабинете уголовного розыска, майор, почему то сразу понял, что представляться сотрудником, пока еще, могущественной конторы не стоит.
        - Нашел.
        - Где нашел?
        - Во дворе.
        - Прямо с твоей фотографией нашел и твоими фамилией, именем отчеством.
        -Нет, оно чистым было. То есть, не заполненным.
        - Пиши.
        - Что писать?
        - Все что ты мне сказал. Что нашел чистый бланк удостоверения, заполнил его, вклеил свою фотографию и нарисовал поддельную печать, после чего использовал удостоверение, чтобы бесплатно ездить на общественном транспорте.
        -….
        - Написал? Молодец. Ты где живешь?
        - Улица певца Революции, дом семь.
        - Дома есть кто?
        - А вам зачем?
        - В смысле зачем? Сейчас поедем тебе домой с обыском, да и вещичек тебе дома надо захватить, ты же в тюрьму иначе нищим заедешь?
        - За что в тюрьму, товарищ милиционер? - глаза «майора» вылезли из орбит: - Вы так шутите? За безбилетный проезд только штраф положен…
        -Мужик, ты дебил? - трудно было говорить с этой незамутненной бестолочью: - Ты тут сам написал, что лично подделал удостоверение сотрудника Комитета госбезопасности, чтобы бесплатно ездить на общественном транспорте. Это мне кажется статья сто девяносто шестая уголовного кодекса, два года лишения свободы. Ну а в суде наверное еще вменят, не помню номер, но статья звучит «Подделка знаков почтовой оплаты и документов для проезда пассажиров», это еще два года, так что фуфайка и теплые носки тебе лучше попросить, чтобы жена собрала.
        - Товарищ милиционер, а если это не я подделывал, тогда что будет?
        - Откуда я знаю, что будет, ты же сейчас что-то себе там придумал, а я должен твои сказки слушать.
        - Товарищ начальник, я же не знал…Я не знаю, как вас по званию, но меня племянник жены уговорил, Эдик. Он в типографии учительского института работает, вот он себе сделал и мне. Сказал, что он уже погода с этим удостоверением везде бесплатно ездит. Только он себе лейтенанта написал, а мне, я же постарше, на майора удостоверение выписал. Можно вон ту бумажку переписать, а сейчас всю правду напишу.
        - Так, бойцы - я повернулся к, радостно ржущим на диване, Кадету и Студенту: - Статья не наша, но доделывать вам придется. Майора в камеру а сами едете в типографию, задерживаете Эдика, колете его тут же, протоколом осмотра изымаете удостоверение у Эдика, и все, из чего или с помощью чего он эти «ксивы» лепил. Ну и везете все и Эдика сюда. Все, берите товарища майора и валите.
        Молодняк, подгоняя впавшего в прострацию от безрадостных перспектив, майора, побежала на выход, искать машину, а я погрузился в тяжкие муки. Завтра в обед истекал срок задержания в ИВС гражданина Пронина Михаила, и я предчувствовал грядущие трудности с его арестом.
        Глава тринадцатая. Медицинский диспут
        - Ну и что будем делать? - начальник следственного отдела, уже подполковник милиции Рыбкина Нинель Павловна, в раздражении стукнула ладонью по серой папке уголовного дела: - Дел на возбуждали по вашей просьбе, а что ними делать сказать никто не может. Опять следствию за всех должно отдуваться? Вы там себе раскрытие в тетрадочек уже нарисовали поди? У меня между прочем на следующей неделе заслушивание по всем этим делам в городском управлении. Поэтому, давайте быстро намечаем план мероприятий на оставшиеся дни, и я пойду, работы очень много.
        Олеся, пиши протокол совещания, чтобы эти потом не отвертелись, что они не в курсе - Рыбкина кивнула головой Олесе - Капитану Олесе Семеновне Можаевой, своему заместителю по расследованию уголовных дел «с лицами».
        «Эти» - все начальники уголовного розыска, включая зама начальника РОВД по оперативной работе тут же вопросительно уставились на меня.
        -Э-э-э… - вот нашли крайнего: - Нинель Павловна, а можно узнать, с точки зрения следствия как у нас с доказательствами?
        Не забыв стародавнюю обиду на меня, товарищ подполковник, глядя мимо меня, чуть злорадно, ответила в пустоту:
        - А с доказательствами у нас никак. Первое - химическая экспертиза изъятой таблетки будет готова, самое быстрое, дней через десять. Про опознание, что провели с Матреной Васильевной Огородниковой, прокурор даже слышать не хочет - история, в которой сотрудник милиции не смог выйти из запертой на шпингалет кладовой, он считает неправдоподобной и слышать про нее не хочет. Отпечатков пальцев гражданин Пронин нигде не оставил, так как зайдя в квартиру он сразу одевает медицинские перчатки. И даже если будет установлено наличие где-либо отпечатков его пальцев, это вам братцы - кролики, не поможет - он во всех квартирах до этого был легально, в качестве члена бригады службы «скорой медицинской помощи». Кроме показаний родственников о том, что до этого в квартире были деньги у нас ничего нет. И даже это сомнительный факт. Любой адвокат в суде обязательно скажет, что вероятно деньги до сих пор лежат в квартире, так как покойных хозяев не допросишь, где на самом деле лежали деньги, а наследники об этом точно ничего не знают. По трупам эксперты не дали однозначную оценку о причине смерти. У всех потерпевший
здоровье было не очень, лекарства они ели горстями, в том числе и для снижения артериального давления. В итоге у вас остается только сомнительная видеозапись. Прокурор требует проведения ее экспертизы, а мы еще даже вопросы для экспертов до конца не сформулировали, чтобы потом опять, на повторную экспертизы не отправлять. Да еще на подстанции «скорой» доктора бузят, чуть ли не до забастовки дело обещают довести. Говорят, что совсем менты оборзели, совсем невинного пацана ни за что в тюрьму пытаются запихнуть, про тридцать седьмой год и сталинских палачей.
        Нинель Павловна, перевела дыхание, отпила из чашки давно остывший чай и брезгливо сморщилась.
        - Вчера дед из ваших понятых звонил, сказал, что к ним домой какой-то тип приходил, сказал, что адвокат, хочет поговорить о их показаниях. Но дедуля дверь перед носом мужика закрыл и общаться не стал, зато следователю орал в трубку, что стоило только милиции один помочь, как его адрес всяким жуликам стал известен. Кто адрес свидетеля разболтал?
        Молчание было ей ответом. Понимающе покивав головой, начальник «следаков» закончила свою, безрадостную для нас речь:
        - Поэтому, думаю, что завтра прокурор постановление на арест гражданина Пронина не подпишет, значит ваш жулик уйдет на подписку о невыезде, после чего можно считать, что дело потеряет всякую судебную перспективу В общем всё очень грустно? Есть кому что сказать?
        Начальники все почему ты уставились на меня. А у меня пока был только один вариант следующего хода, вернее два, но про второй я здесь говорить не буду, ибо не поймут. Вернее, в душе поймут, но только в душе.
        - У меня вопрос - скажите, случится ли что-нибудь непоправимое, если мы чуть-чуть приоткроем тайну следствия.Я не любитель публичных выступлениях, особенно, когда публика настроена к тебе враждебно. Сказать, что перед мной было море голов, теряющееся в глубине зала, я тоже не могу, но человек восемьдесят, в основном злых и сердитых, медработников в восьми часам утра в актовый зал подстанции «скорой помощи» откуда-то набежало. Времени мне на все про все главный врач дал всего десять минут, потому я не стал тянуть кота за подробности.
        - Здравствуйте, товарищи. Разрешите представиться - оперуполномоченный уголовного розыска Дорожного РОВД младший лейтенант Громов…
        Слава Богу, до хита Аллегровой ещё два года, иначе, как мне кажется половина зала бы затянула: «Младший лейтенант, мальчик молодой…»
        - А что, кого-то посерьезнее к нам прислать слабо было?! - с задних рядов выкрикнул кто-то: - Какого-то сопляка прислали…
        - Я пришел к вам, как сотрудник, оказывающий оперативное сопровождение по уголовному делу по факту…
        - Ты хорош нам на своем «птичьем» языке говорить! Ты скажи, за что парню жизнь испортили - судя по всему, в дело вступил водитель одного из автомобиля «скорой», пролетарий от баранки, что, считая себя солью земли Русской, на все имеет свое мнение.
        - Товарищи, я очень вас всех уважаю за ваш тяжелый, но такой нужный труд. - немного «лизнуть» представителям реально уважаемой мной профессии, мне не трудно, а им приятно: - Давайте сейчас посмотрим коротенькое кино, а потом я отвечу на все ваши вопросы, кроме тех, на которые отвечать не имею права.
        Все-таки не зря я вчера выпрашивал у знакомого на сутки, под самое честное слово, наш, от отечественного производителя, видеомагнитофон «ВМ-12», с его дурацкой системой загрузки кассет через «крышу», и сделал еще две копии видеозаписи. Фильм о приключениях своего молодого коллеги в квартире какого-то пожилого мужика, доктора смотрели в полном молчании, даже на далекий крик диспетчера, отправляющего какую-то бригаду на вызов, медработники отреагировали не сразу. Когда пленка кончилась, в актовом зале подстанции «скорой помощи» поднялся страшный гвалт, мнения, присутствующих кардинально разделились. Давешний водитель, вскочив в свой немаленький рост, гаркнул, перекрывая общий шум:
        - Это ничего не доказывает!
        Я шагнул вперед и встал перед бушующими радами, подняв верх руки. Уто-то обратил на меня внимание, стал пихать соседа, стало значительно тише, на, как обычно бывает среди советской интеллигенции, в задних рядах кто-то не мог никак успокоится, в бесплотной попытке переубедить соседа.
        - Что значит, что это ничего не доказывает?
        -Э-э-э… - водитель был явно смущен всеобщим вниманием: - не доказывает, что он что-то совершил. Вы могли что угодно записать, вам человека посадить…
        - Стоп. Не будем сейчас про политику. Кто ни будь, кто разбирается в кино - искусстве поднимитесь и скажите всем, видите ли вы следы вырезанных кусков пленки, склеек, может быть со звуком что-то не в порядке, и вместо голоса вашего сотрудника угрожает хозяину квартиры, требует денег какой-то посторонний голос. Ну скажите, кто в видео разбирается и в кино, есть какие-то признаки подделки пленки.
        Очевидно, что специалистами в области киноискусства и видеосъемки считало себя немалое количество докторов, во всяком случае с десяток человек высказалось, что разрывов, склеек или других признаков чего-то подобного они не обнаружили.
        - Доктор Хоменко здесь присутствует? - я обвел взглядом зал в поисках врача, обычно выезжавшего старшим в бригаде, членом которого был Миша Пронин.
        В середине зала встал невысокий мужчина, настороженно глядящий на меня.
        - Скажите Павел Константинович, Пронин часто возвращался в квартиры, где вы только что были, под предлогом, что он что-то оставил.
        - Ну да, было такое частенько. Я его даже ругал, что он такой растеряша.
        - И еще скажите, не заметили ли вы, что Пронин обычно возвращался в квартиры побогаче, где обстановка посолиднее и хозяин - одинокий пенсионер.
        На этот раз врач думал гораздо продолжительней.
        - Пожалуй, вы правы, было такое.
        - Ну и чего вы тут бузите? Сложно примириться с мыслью, что в ваши ряды затесался такой моральный урод? Простите за каламбур, но в семье не без урода. Человек просто очень любит деньги, и ради них он готов перетупить хоть через что…Поэтому дорогие товарищи, не мешайте милиции работать и ловить убийцы, я не оговорился, Пронин по моему мнению - именно убийца.
        - Скажите пожалуйста! - со второго ряда вскочил какой-то худощавый и растрепанный парень: - а насчет денег? Как мне с Пронина Михаила деньги получить? А то он у меня занял, а сейчас ведь он у вас…
        -И много денег Пронин у вас одолжил?
        -Пятнадцать рублей…
        И тут народ взволновался. Оказалось, что Миша Пронин, с тщательностью пылесоса, одалживался почти у всех, с кем был знаком. А знаком он был со многими - парень был вполне общительный и харизматичный. В итоге оказалось, что фельдшер назанимал у кого мог три тысячи рублей, с обязательством рассчитаться в течении месяца.
        - Кто-то из вас еще считает, что Миша Пронин собирается возвращать долги?
        Судя по реакции зала, в Мишу продолжали верить тишь те, кто денег ему не давал. Особенно громко возмущался давешний водитель, похоже, взятые в долг Прониным, двадцать пять рублей были мужчине особенно дороги.
        - И тут товарищи мы можем помочь друг другу. По месту прописки ваш, надеюсь, уже бывший, коллега, не проживал и не бывал. Там при обыске обнаружен лишь старый чемодан с парой несвежего белья. Но где-то же он жил. Скорее всего там и лежат ваши деньги. Поэтому прошу, если кто-то знает, где фактически жил Пронин, скажите мне. На этом у меня все, если у вас нет вопросов.
        - А как деньги будете возвращать, если найдете? - раздался крик из глубины кучковавшихся на выходе из актового зала людей.
        - Будем разбираться. В первую очередь деньги конечно вернут тому, у кого есть расписка…
        Судя по грустным лицам, расписок особ не было.
        - Ну а во-вторых если Пронин даст показания, что эти деньги он у вас занял, то тоже особых проблем не будет.
        Пока я сматывал шнуры и упаковывал видеомагнитофон в чемодан, народ рассосался. Надеюсь, после сегодняшнего мероприятия вопросов со стороны медицинского начальства и других забастовок медицинского персонала больше не будет.
        Когда я подходил к своей машине, меня окликнули:
        - Милиционер!
        Я обернулся - ко мне спешил парень лет тридцати, в накинутой на плечи синей курткой, что выдавали персоналу «скорой» в качестве форменной.
        - Я сказать хотел…мы однажды на вызов ехали и увидели Мишку, поддатого чуть - чуть, ну и подвезли его, он показал. Там два дома стоят на отшибе, на улице Седловой, рядом с мясокомбинатом. Вот там мы его высадили, он сказал, что в гости идет, но время было уже часов десять вечера…
        - Понятно. Спасибо вам большое, я думаю, что вы нам очень помогли.
        - Только не говорите не кому, что я вам это сказал, скажут стукач. - доктор воровато выглянул из - за машины и побежал в сторону здания подстанции, а я поехал сдавать хозяину видеомагнитофон - хотелось побыстрее избавиться от дорого аппарата, пока там ничего не сломалось.
        В РОВД я попал через полтора часа. Проходя мимо аквариума дежурной части заметил, что помощник дежурного оформляет знакомого мне мужика.
        - Здорово. - я поздоровался с помдежем: - этого к тебе за что доставили?
        - Привет. У ИВС на какого-то жулика напал, когда его следователь оттуда выпускала. А что, знаешь его?
        - Знаю. Давай я его заберу, пообщаюсь.
        - Забирай - помощник с облегчением подтолкнул мужчину в мою сторону.
        - Здравствуйте. - я протянул мужчине руку, когда за нами захлопнулась дверь моего кабинета: - Рассказывайте, что у вас случилось. Чаю, кстати, хотите?
        - Нет, спасибо. - Петр Иванович Коваленко устало опустился на стул: - Ничего не хочу. Извините, подвел я вас, не сдержался.
        Петр Иванович, геолог или нефтеразведчик, я в них плохо разбираюсь, по окончанию сезона приехал в Город. В начале декабря его горячо любимая мама, что жила на территории Дорожного района, попросила у сына пять тысяч рублей на покупку, выпускаемого на оборонном предприятии в закрытом городе «Красноярск-девятнадцать», спец препарата «Золотой корень», сделанного из первого отжима, добываемого на необозримых просторах Дальневосточной тайги, таинственного растения - женьшеня. А через пару дней сын обнаружил в незапертой квартире тело матери и полное отсутствие денег.
        Каюсь, я слил безутешному сыну - здоровому мужику, под два метра ростом, что подозреваемого в убийстве его мамы выпускают под подписку о обязательстве являться по первому вызову следователя, так как хотелось сбить спесь с ушлого фельдшера, который, как мне представлялось, уже торжествовал победу.
        - А она сучка, еще улыбается этому ублюжку… Ну я и не выдержал.
        - Петр Иванович, следователь тут ни в чем не виновата. Ей прокурор не дал свою санкцию на арест этого душегуба. Вы думаете ей приятно выпускать его, а потом волноваться - явиться он по повестке или сбежит куда ни будь. Она бы с удовольствием его в тюрьму запихнула, чтобы он всегда был под рукой. Но раз вышло то, что вышло, она и улыбается ему, чтобы он не сбежал куда-нибудь. Надеюсь следователь не пострадала?
        - Да вроде бы нет…А когда с этим, как его…а, Прониным, сцепился, она вроде бы сунулась, но сразу отскочила. Ну а потом водитель милицейский на меня навалился, я сразу дергаться перестал, а этот упырь вырвался и куда то убежал.
        - Понятно. Ладно, пойдем те в дежурку, а я поеду Пронина ловить…
        - Так его же выпустили!
        - Ну выпустили и выпустили, надо делать, чтобы снова закрыли. Вы на вопросы отвечайте, что сильно переживаете, так как мать для вас единственный родной человек, и поэтому не осознавали, что делаете, когда увидели, что следователь любезно разговаривает с человеком, виновным в смерти вашей мамы. Ну и придумайте, куда и откуда вы могли езжать в это время мимо ИВС. Скажете, что обратили внимание на милицейскую машину в ворот, а потом узнали следователя в лицо. Остановились, чтобы спросить, какие подвижки по уголовному делу, а потом увидели Пронина на свободе, вот вас и накрыло, больше ничего не помните. Очнулись, когда вас водитель дежурки сзади схватил, после чего сразу прекратили сопротивляться и поехали в отдел. И не переживайте, все будет нормально.
        - Нормально уже не будет, маму не вернешь. - Геолог мрачно скрипнул зубами.
        - Согласен, но за ее смерть мы отомстить можем. Все, я полетел. Про меня только не проболтайтесь, а то меня, как минимум, уволят.
        Студента и Кадета, довольных, как обожравшихся сметаной котов, я встретил на выходе из РОВД.
        - Вы где были?
        - Мы это… - оперуполномоченные растерянно переглянулись.
        - Жрали что-л.? - чем-то казенно-столовским от парней ненавязчиво пахло.
        - Ну мы это… кушать очень сильно захотели.
        - ладно, поехали со мной, по дороге объясню куда движемся.
        Ехать было недалеко, на самый краешек соседнего района. Две трехэтажки, когда-то выкрашенные в зеленый цвет, стояли жалким островком между больших складов масложирзавода и корпусами архитектуры прошлого верха, мясокомбината, при рождении бывшего сухарным заводом, сушившим ржаные сухари для Российской императорской армии.
        За углом одного из домов, как знак беды, торчала бело-красная корма кареты «скорой помощи» на базе рижского «РАФика».
        Я припарковал свою ниву радом с машиной спецслужбы.
        - Так, бойцы. Дома небольшие, обойдете быстро. Ищете, в какую квартиру или приходил, или жил Михаил Пронин. - я сунул Студенту и Кадету небольшие фотокарточки фигуранта, сделанные по моей просьбе экспертами нашего ЭКО: - Если установите квартиру, туда самим не лезть, сначала зовите меня. Все поняли? Давайте, вперед, а я тут похожу, вдруг, кто-то из окошек сиганет.
        Глава четырнадцатая. Уютное гнездышко
        Минут через пять наступила кульминация - с грохотом ударила в стенку распахнувшаяся во всю ширь входная дверь ближайшего подъезда, оттуда выскочил какой-то мужик, что захлопнув дверь и навалившись на нее немаленьким телом, попытался подпереть ее какой-то железякой. Как видимо добившись успеха, мужчина бросился в мою сторону, на бегу что-то выискивая в карманах синей куртки. Отчаянье на лице мужика сменилось облегчением, он пробежал еще пару шагов, держа в руках пару ключиков на металлическом колечке, с каким-то витым брелоком, что-то типа красной креветки. Пробежав еще пару шагов мужик остановился - он увидел меня, недоуменно рассматривающего его.
        - Здравствуйте еще раз. - я сделал шаг назад перекрывая человеку дорогу к водительской двери бело-красного «РАФика» с надписью на латыни «Аmbulance» - привет совку от рвущейся к независимости Риги: - К кому-то на вызов приехали? - З-д-р-а-ь-те - выдавил водитель, а это был водитель с подстанции «скорой помощи», что больше всех орал, что видео из квартиры пенсионера от торговли не доказывает вины Пронина: - Э-э… меня доктор кое-что послал принести. Отойдите, пожалуйста, от дверцы, а то я вас замараю. В это время дверь подъезда вновь распахнулась и оттуда выбежали Доцент и Студент. - Шеф, держи козла!
        Моя гвардия, проскальзывая на льду, бросилась в нашу сторону.
        - Это они про вас, уважаемый?
        Мужик, скорчив плаксивое выражение лица, бросился на меня, но в последний момент остановился, видно понял, что не успеет.
        Мои гвардейцы, наконец, добежали, и повисли на плечах крепкого водителя, как мелкие шавки в медведе.
        - Ну и какого хрена?
        - Да я не для себя, я для коллектива хотел, для всех! Пропадут же деньги. - мужик наклонил голову и его плечи мелко задрожали.
        Водитель подстанции скорой помощи «центральная» с десятилетним стажем, шофер первого класса, Волобуев Алексей Михайлович, парень был очень крученным. После сегодняшней лекции, он решил взять возврат денег, неправедно полученных Прониным Мишей, в свои руки. Адрес Миши он узнал случайно, как-то раз, за рубль, подбросив сюда фельдшера и даже подсобив поднять в квартиру на втором этаже два тяжелых ящика. Как сказал Панов внутри были консервы. Машина Волобуева была запланирована на ремонт, поэтому водитель решил заехать сюда, прежде чем гнать аппарат на ремонтную базу.
        Дальше моя версия последующих событий серьезно расходилась с рассказом кающегося и хныкающего в салоне санитарного «Рафика» Алексея Михайловича.
        По словам бьющего себя в грудь Волобуева, прихваченной с собой монтировкой он подцепил и отжал входную дверь в квартире, куда привозил с вещами Пронина, и проник он туда исключительно с благородной целью спасти принадлежащие членам родного трудового коллектива денежные средства, оправдывая свой поступок тем, что деньги из квартиры с одинаковым успехом могли «тиснуть», как Панов, так и менты, которые рано или поздно, вышли бы на это лежбище душегуба.
        Я же был уверен, что найди ушлый водитель деньги, никто, кроме него, не получил бы ни копейки.
        - Так парни, дайте ему ключи и садитесь один рядом, а другой сзади и пусть он гонит машину к райотделу, а я за вами подъеду. Если по дороге начнет плохо вести или поедет не туда, сразу стреляйте в голову и руль перехватывайте. Сдается мне, что этот дядя - сообщник Панова, так что имейте в виду, терять ему тоже нечего.
        Народ разместился в машине «скорой помощи» согласно моих указаний, Волобуев медленно и осторожно стал выруливать на дорогу - наверное боялся, что резкие маневры будут неправильно истолкованы и появиться шанс получить в голове лишнее отверстие.
        Я же, с помощью найденного во дворе дома ржавого гвоздя и половинки кирпича, прибил полотно двери к косяку, опечатал ее с помощью заранее пропечатанной бумажной ленты и канцелярского клея, что я давно возил с собой «Ниве», в «тревожной» папке и поехал в отдел - решать вопросы, будет в этой квартире обыск или осмотр, и кто будет его проводить - мы или опергруппа соседнего района. Перед отъездом я обзвонил соседские квартиры и выяснил от соседей, что в данной квартире проживает молодая семейная пара. Девушку звали Катя, и это была ее квартира, а ее мужа звали Миша. Соседи, впечатленные тем, что Катину квартиру вскрыли, и милиция сразу поймала вора, обещали проследить, чтобы в квартиру никто не входил, даже хозяйка, и если что, звонить в дорожный РОВД - дом оказался телефонизирован железнодорожной сетью связи, к которой был подключен и наш отдел.
        - Не, это все-таки наша земля - мы стояли с дежурным по отделу у огромной карты района, пытаясь понять, правильно ли нам отказали в выезде на место происшествия сотрудники Заречного РОВД, или нам требуется звонить им еще раз, с новыми аргументами.
        Зашибись. В этом медвежьем углу большого города ничего никогда не происходило, поэтому никто не знает, чья это территория, наша или соседей
        - Вон Паша, видишь - черточку? Это когда-то ручей был, потом его в трубу загнали, и в асфальт закатили - дежурный помахал зажатой в руке авторучкой: - То есть это наша земля.
        Честно говоря, на выцветшей от времени бумаге я никакого ручья не видел, да и половина маленьких значков домов на карте района уже сменилась новыми многоэтажками. Но в любом случае, если дежурный сказал, что это наша территория, можно собирать оперативно-следственную группу и выезжать на осмотр места происшествия. По сути это будет обыск, но есть нюансы. Так как дверь квартиры вскрыта, и мы задержали человека, который туда проник, с целью совершения кражи, чтобы там водитель со скорой не говорил, то мы вправе войти в эту квартиру и провести осмотр места происшествия, без согласия хозяев и без санкции прокурора, что я и собирался сейчас сделать.
        - Так, пацаны - я ткнул пальцем в ожидавших ценных руководящих указаний Кадета и Студента: - сейчас один со мной едет, на осмотр хаты, а второй с Волобуевым остается, вдруг этого типа еще на что-нибудь раскрутим. В любом случае у нас раскрытие квартирной кражи уже есть. Кто со мной едет - берите следователя и на улицу, на моей поедем, а я пока за экспертом метнусь.
        С трудом уместившись в моей «Ниве» вчетвером (особенно ругался эксперт, которого с его чемоданом заставили лезть на заднее сидение, выехали в адрес - ждать, пока освободиться дежурный «УАЗик» можно было до поздней ночи.
        Судя по сорванной печати, за время моего отсутствия, кто-то пытался проникнуть в квартиру, но с вбитым в дверь ржавым гвоздем на сто пятьдесят, неизвестное мне лицо не справилось и поэтому ушло, не солоно хлебавши. С помощью пассатижей и такой-то матери мне удалось вытащить импровизированный запор и открыть входную дверь.
        Квартира была типичной для старых домов. Построенные в после войны из гавна и палок, зачастую силами пленных немцев или японцев, с очень толстыми стенами из невообразимых шлакоблоков, эти жилы помещения впитали все запахи прошедшей эпохи, по стенам и потолку змеилось множество забеленных проводов, уже не понятно для чего проложенных. Пол скрипел, деревянные рамы были намертво закрашены десятком слоев масляной краски. Квартира была двухкомнатная, с темным совмещенным санузлом без ванной. Половину кухни занимала огромная металлическая дровяная плита, на которую хозяева, за тридцать лет не найдя сил и времени, вытащить на улицу и отдать пионерам для сдачи в металлолом, просто поставили небольшую электрическую плитку. После того как эксперт посыпал все интересующие поверхности на кухне своим «волшебным» порошком и снял несколько отпечатков пальцев светлую дактопленку, хотя, по-моему, это был обыкновенный скотч, я заглянул под печь, в печь и в «холодный» шкафчик под подоконником, но кроме стеклянных банок и плохо отмытых кастрюль, ничего интересного я там не увидел - незнакомая мне Катя хозяйкой была
не самой лучшей.
        В зале, судя по всему, успел порезвиться Леша Волобуев - ящики были вывернуты из стоящего здесь старого шкафа и опрокинуты на пол, кто-то успел поднять спинку дивана и надорвать в нем обивку. Судя по всему, ничего интересного в этой комнате Волобуев не нашел, значить нам она тоже не интересна. Маленькая кладовая, выходящая в зал, тоже не осталась без внимания борца за денежные средства трудового коллектива станции «скорой помощи» - вещи и книги были сброшены с вешалок и полок и огромной кучей громоздились на полу. Но меня интересовала вторая комната, за запертой на ключ дверью. Я незаметно переместился к этой двери и навалился га нее спиной и тем, что ниже - запертую комнату следователь могла отказаться осматривать, под предлогом, что Волобуев не успел туда проникнуть, а меня больше интересовала именно одна. За моей спиной предательски громко скрипнула дверь, я испуганно вскинул глаза, но на резкий звук выдираемых из дверного полотна шурупов почему-то никто не обратил внимание - эксперт ушел в ванную, следователь, высунув от усердия кончик розового язычка, писала протокол осмотра, а понятые,
устроившись на диване, громко обсуждали отсутствие хозяйственности у хозяйки квартиры - в жилом помещении и правда было грязновато.
        Под моей спиной исчезло сопротивление двери, и я чуть было не провалился назад, в последнее мгновение успев ухватится за стену.
        - Ну что, заканчиваем? - следователь подняла голову от почти законченного протокола осмотра
        - Я эту комнату? - я, уже успев переместится от двери к подоконнику, показал на приоткрытую дверь во вторую комнату.
        - а что, жулик туда тоже входил? - следователь, как человек, закончивший нудную работы, была неприятно удивлена.
        - Наверное, видишь дверь взломана - я толкнул дверь рукой, и она со скрипом приоткрылась во внутрь дальней комнаты.
        - Ну зови эксперта - следователь, как раб на галерах, горестно вздохнула и достала новый бланк протокола осмотра.
        После эксперта в маленькую комнатку вошел я и тут-же заорал: - Товарищи понятые, подойдите, пожалуйста сюда!
        Судя по всему, эта комната служила мастерской - лабораторией творческого, но не самого праведного человека - Михаила Пронина.
        Через час мы изъяли, упаковали и опечатали следующие доказательства по делу - пакеты каких-то медицинских порошков с синими штампами, металлическую ступку с тяжелым пестиком, металлический же пресс, который хорошо подходил под объем той большой таблетки, что пытался накормить Миша Пронин майора Метелкина, толстая фольга, очень похожая на облатку таблетки того же Миши.
        Под диваном, завернутый в джутовый мешок, лежал обрез одноствольного охотничьего ружья и несколько патронов в тусклых, латунных гильзах. Самое главное, под подоконником был обнаружен тайничок, откуда, отковырнув дощечку мы извлекли перевязанные черными резинками пачки денег, рассортированных по номиналу и паспорт гражданина СССР, на имя Колюжного Андрея Викторовича, с фотографии которого на меня смотрел вполне узнаваемый Миша Пронин.
        - Ну что, все? - утомленная писаниной, следователь Маша Рукавишникова смотрела на меня как образ с иконы - с все прощающей скорбью.
        - Да, Машенька, сейчас в отдел поедем. - я махнул рукой подчиненному: - Остаешься в засаде, но не в квартире. Я группу отвезу в отдел и потом мы с Кадетом тебя сменим, так что постарайся пару часов продержаться. Пистолет с собой?
        Студент, без всякого энтузиазма признал, что пистолет у него с собой, после чего я загрузил следственно-оперативную группу и повез ее в РОВД. Пока мы завезли эксперта - не тащиться же человеку с тяжелым чемоданом пол километра до однокомнатной квартиры в жилом доме, выделенной местной властью под экспертно-криминалистическую лабораторию, пока я помогал Маше перенести в ее кабинет изъятые из квартиры Кати и Миши вещественные доказательства, пока докладывал дежурному о результатах осмотра-обыска, наступило восемь часов вечера, и оказалось, что ушлый Кадет, оставив на столе дежурного по РОВД подробное покаяние Волобуева Алексея Михайловича о его моральном падении, свинтил из расположения отдела милиции, пользуясь официальным окончанием рабочего дня. Из камеры выглядывал и подавал мне какие-то знаки грустный гражданин Волобуев, а мой сотрудник исчез в неизвестном направлении. По домашнему телефону моего хитрожопого подчиненного сухо ответила женщина, судя по всему - мама, сообщившая мне, что сын после работы дома еще не появлялся, и вообще, она преисполнена горячим желанием пообщаться с руководством
сына по поводу…дальше я слушать не стал, а, буркнув «до свидания», не вежливо положил трубку.
        За оставшийся час, через который я обещал сменить Студента, мне было необходимо найти напарника и что-то перехватить из съестного.
        Хорошо, что в морозильнике был кусок соленого сала, презентованный мне мамой пару месяцев назад. Пара кусков хлеба тоже нашлась. Обрадованному возвращению хозяина Демону пришлось кинуть несколько ребер с образками мяса - кобель за десять минут сожрал мясопродукты третьей категории, которыми я в виде кулеша, надеялся кормить его несколько дней.
        Я жевал очень вкусное сало с горбушкой, глядя на довольно урчащего Демона, что с удовольствием перемалывал поросячьи кости, и думал, что отсутствие постоянной женщины в этом доме скоро приведет нас с песелем к гастриту или даже язве. Если на уборку «малогабаритки» времени требовалось немного, то готовка, с учетом того, что в магазинах в последнее время исчезли даже пельмени в красно-серых картонных пачках, что выпадали в кастрюлю единым смерзшимся килограммовым прямоугольником.
        Я оделся потеплее и позвал Демона, который со вздохом оторвался от недогрызенных ребрышек, и потащился вслед за мной на улицу.
        Машину я припарковал между двух старых, дровяных сараев, что темными громадами чернели метрах в тридцати от нужного мне дома. Практически тут же в стекло застучал замерзший Студент, который, очевидно, прятался где-то поблизости. Я выгнал Демона, гордо восседавшего на переднем сидении «Нивы» погулять на улицу и приглашающе хлопнул по теплому от собачьего зада сидению. Студент, не чинясь, уселся рядом со мной, туже самовольно включив обдув печки
        - А где этот? - Студент жалобно шмыгнул носом.
        - Кто? Кадет? Свинтил домой в семь вечера, мама по телефону сказала, что еще со службы не вернулся. А завтра сделает невинные глаза и скажет, что я ему сам не дал команду нас ждать.
        - Сука! - замерший Студент сейчас почему-то не любил своего приятеля.
        - Согласен, сука. Ну что, все тихо?
        - Ну да, никто похожий не появлялся, свет в квартире не загорался. Я уже промерз насквозь. Можно я домой пойду?
        - Можно. Езжай домой. Ты же через отдел пойдешь?
        - Ну да, у меня отсюда другой дороги нет.
        - Тогда просьба к тебе будет - зайди в РОВД, напомни дежурке, что Волобуев в камере сидит за кражу из квартиры, материалы у Маши Рукавишниковой, но пока мы хозяйку квартиры - Катю, не поймаем и заявление у нее не возьмем, дело возбудить не получится. Все, давай, иди. Я здесь до упора буду, пока кого ни будь не поймаем.
        -Угу. - обрадованный Студент, как ниндзя, мгновенно выскочил из машины и скрылся в темноте, а я заглушил двигатель и приготовился ждать - ночь обещала быть долгой.
        Примерно через пол часа прибежал нагулявшийся Демон. Сначала он гордо сидел на пассажирском сидении, потом ему все надоело и он, свернувшись калачиком, спокойно задремал. Я с завистью покосился на сладко посапывающего пса - у меня такой возможности не было, поручить кому-то вглядываться в освещенный тусклой лампочкой на сорок «свечей» вход в подъезд я не мог.
        Из тупой полудремы, в которую я провалился, не закрывая глаз, меня вырвало какое-то движение под фонарем. Я захлопал веками, пытаясь понять, кто я и где нахожусь. Справа радом со мной возникла голова пробудившегося Демона. Я уже хотел выскакивать из машины и бежать в сторону дома, в котором горела только пара окошек, когда дверь подъезда распахнулась, и человеческая фигура быстро бросилась за угол дома.
        Глава четырнадцатая. Боль и кровь
        Тёмная фигура метнулась в сторону кустов, поравнявшись с ними, растерянно остановилась и, негромко, воскликнула что-то неразборчиво. Через стекла машины слышно было очень плохо, я медленно закрутил рукоять механизм опускания стёкол.
        - Андрей, Андрей! - негромко и тревожно звала фигура тонким девичьим голосом. Что за Андрей в наших раскладах появился было непонятно. В любом случае надо было выбираться из машины и подбираться ближе к месту событий. Очень медленно я потянул ручку и стал приоткрывать водительскую дверцу «Нивы», одновременно держа за ошейник, в возбуждении вскочившего с резинового коврика, Демона. Засидевшийся в тесном салоне машины пес попытался инстинктивно рвануться на улицу, но тут же ткнулся мокрым носом в мой угрожающе сжатый кулак. Пёс замер в недоумении, не понимая гнева хозяина. Я очень медленно, удерживая собаку за ошейник, стал выбираться из машины, а потом, так же медленно, удерживая Демона за ошейник и держа кулак перед его носом, выпустил пса и уложил в снег возле машины. Ну, не обучен мой пёс тихо подкрадываться или тихо ползти как пограничный пёс Алый из кино про стражей границы, характер у него слишком живой.
        - Место! Охраняй. - я ткнул пальцем в ближайшее колесо «Нивы», еще раз сделал страшное лицо и, пригнувшись, стараясь не хрустеть снегом, двинулся в сторону кустов, оставив нервничающего пса бороться с нетерпимым желанием вскочить и побежать за хозяином. Слава Богу, девица, продолжавшая звать неведомого мне Андрея, вела себя как тетерев на току - самозабвенно и не обращая внимание ни на что. Почему нашу с Демоном возню не услышал неведомый Андрей - не знаю, возможно находился слишком далеко. Пару минут мне пришлось просидеть, стоя на колене, за кучей снега, затаив дыхание, прислушиваясь - не появиться ли таинственный Андрей. И он появился. Девушка вскрикнула уже радостно «Андрей» и повисла, тесно прижавшись к выбравшемуся из кустов парню, в котором я, без удивления, узнал долгожданного Пронина Михаила. Я, пригнувшись, очень медленно двинулся в сторону обнявшийся парочки. Судя по всему, девушка была Катей. Она, с завидным темпераментом, обвив руками шею парню, повисла на нем, что-то горячо шепча Мише в ухо. Худенькая девушка энергично работая конечностями, забиралась на парня, как обезьянка на
пальму, и Мише с трудом удавалось удерживать равновесие. Фельдшер держал девчонку двумя руками за оттопыренную попку и что-то настойчиво выспрашивал. В сторону меня, медленно подбирающегося поближе к романтично сцепившейся парочки, Миша смотреть не мог, ему мешала голова Кати. Наконец я смог разобрать общий смысл разговора парня и девушки.
        - Так ты говоришь менты квартиру опечатали?
        - Да! Соседка сказала, что квартиру опечатали. А до этого в квартире, в тайнике нашли много денег и какие-то документы! Она дала мне телефон, чтобы я, как появлюсь дома, в уголовный розыск позвонила квартиру, а сама в квартиру не заходила. А ещё соседка сказала, что днём в квартире кто-то сломал дверь, а менты его задержали. Поэтому вечером они приехали снимать отпечатки пальцев преступника, а потом случайно нашли тайник под подоконником в твоей комнате…
        Сука! - парень расцепил руки девушки на своей шее и оттолкнул ее, так, что Катя чуть не шлепнулась на спину: - Суки! Ты понимаешь? Это они же днем в твою квартиру влезли, а потом приехали делать незаконный обыск, типа, дверь была уже сломана!
        Миша пнул, но снежной кучке, вверх взметнулась горсть снежинок, но злость свою он не утолил, потому ударил несколько раз кулаком по своей ладони, каждый раз злобно взрыкивая.
        - Суки! Как я их ненавижу, тварей! Всю жизнь мне испортили, сволочи!
        - Андрюша, что будем делать? Я боюсь! - Катя опять бросилась на грудь Мише, зарывшись лицом в отвороты пальто.
        - Катя, я пока не знаю! Надо подумать. - Парень, чуть успокоившись, вновь обнял девушку за плечи: - Ладно, Катя, пойдём.
        - Куда?
        - Пока не знаю. Просто уйдём отсюда.
        - Андрюша, может зайдём в квартиру? Мне вещи надо взять, я помыться хотела…
        - Катя, ты не понимаешь! Как только ты войдёшь в квартиру, соседи сразу позвонят в ментовку и минут через десять нас задержат.
        - Андрей, давай тогда я одна схожу. Меня же задерживать не за что. Возьму вещи, возьму продукты, сберкнижку и паспорт, а потом мы с тобой встретимся и будем делать то, что ты скажешь.
        - Нет, Катя, я не могу тебе отпустить! Это очень-очень опасно! Ты не понимаешь, что они могут с тобой сделать! Они будут спрашивать тебя, кто я такой, и в жизни не поверят, что ты этого не знаешь моего настоящего имени. Давай, нам надо уходить.
        За, далеко разносящимся в ночной тишине, разговором парочки, я почти вплотную приблизился к ним, но удача не может быть долгой. Катя, уютно возложившая голоску на плечо Мише Пронину, внезапно открыла глаза и уставилась на меня, застывшего всего в паре шагов от них. Девушка не успела даже вскрикнуть, как Миша, поняв, что позади опасность, круто развернулся, прикрывшись от меня все еще обнимающей его девушкой.
        - По глазам вижу - лягавый! - Парень криво улыбнулся, продолжая прятаться за растерянно замершей подругой.
        Мне нужен был Миша. Катя никуда бы не делась, а Мише до зарослей густых кустов, из которых можно было бежать в любую сторону, надо было сделать всего с десяток шагов. Мы начали двигаться одновременно. Я сделал шаг вперед, Миша с силой толкнул Катю в мою сторону и побежал к кустам. Катя вскрикнула и широко раскинув руки, упала спиной в снег. Я её почти перепрыгнул, но в реальной жизни почти не считается. Дальше случилось неожиданное - Катя умудрилась зацепить меня за ногу, и я с матом рухнул лицом в колючий снег, в последний момент лишь успев выставить вперед руки. Пока я соображал, что случилось, переворачивался, чтобы разглядеть предмет, за который я зацепился, Катя не теряла даром времени. Самоотверженно вопя «Андрей, беги!», отчаянно кровя разбитыми губами, куда я, очевидно попал каблуком, Катя вцепилась мне в ноги, чтобы через мгновение, обхватив меня руками и ногами, ловко, подобно обезьяне, что недавно проделала с Мишей, оказаться в районе мой груди. Мне надо было забыть, как мама учила меня, что девочек бить нельзя, но я замешкался, а Катя, сцепив руки в замок, навалилась на меня сверху, не
давая скинуть, отчаянно брыкаясь своим небольшим, но неожиданно сильным и гибким телом. Она, слизывая кровь из разбитых губ, с глазами, полными лез и торжества, продолжая вопить «Андрюша, беги.», всё так же цепко цеплялась за меня. Парень, метнувшийся к спасительным кустам, перед тем, как нырнуть в них, бросил на нас прощальный взгляд и ….внезапно остановился. - А так даже интересней! - откинул в сторону полу пальто и что-то достав из кармана брюк, Миша-Андрей быстро двинулся в сторону нашей парочки борцов в грязи, в правой руке парня что-то блеснуло. С глумливой улыбочкой, поигрывая чем-то маленьким, но остро-опасным, медицинский работник приближался, а я уже упустил момент, когда можно было одним ударом в торжествующее лицо Катерины, сбить ее с себя. Прижавшись ко мне, она не давала мне возможности ни размахнуться, ни вытащить пистолет из поясной кобуры под курткой. Я просунул руки между собой и девицей, попытался расстегнуть молнию на куртке, но не получилось, тогда я начал изо всех сил давить на шею, завизжавшей от отчаяния и понимания, что я с ней справлюсь, девушке. Катя визжала, откидываясь от
меня все дальше, я рычал, понимая, что не успеваю. Достигший нас Миша аккуратно обошел нас, встав за моей головой, примеряясь, куда сунуть свое оружие. Ожидаемо, фельдшер поигрывал старым, но острым как бритва, скальпелем.
        - Демон! Демон, фас! - я вспомнил о еще одном участнике нашей встречи.
        - Что ментяра, от страха с ума съехал? Сейчас встретят тебя демоны! - Пронин, опершись на руку, склонился к моему лицу, вторая рука, держащая небольшое лезвие, совсем как хирурги в кино, готовилась сделать мне лишний разрез. Мишу останавливало лишь то, что он боялся задеть Катю, а я старался прикрыться от него головой девушки, которую я почти придушил, но маленькая дрянь из последних сил все еще цеплялась за меня.
        Отправить меня на встречу с моими демонами Миша - Андрюша не успел, Демон уже пришёл. Сбоку я увидел оскаленную морду пса, который впился в ватное плечо драпового пальто. Мишу отбросило в сторону, он взвизгнул как заяц, вскочил, вырвавшись из зубов демона и бросился к кустам. Демон сунулся ко мне, но потом бросился вслед за убегающим парнем, что в развивающемся на бегу пальто, как раз скрывался в зарослях. Я сбросил с себя Катю, но когда она снова попыталась вцепиться в меня, наотмашь, открытой ладонью ударил ее в голову, вложив в удар вес руки. Этого наконец хватило неистовой фурии - Катя поплыла, обмякла, я ухватил ее за волосы через, так и не спавшую с ее головы в драке, вязанную шапку, и потащил, вяло перебирающую ногами девицу, в сторону машины. Там я пристегнул её за лодыжку к креплению бампера - руки у Кати были слишком тонкие, могла выдернуть узкую кисть из кольца браслетов, и побежал на поиски пса.
        Демона я нашел на тропинке, посреди зарослей. Пес лежал и скулил, уткнувшись мордой в, темный от кровавых пятен, снег. Ублюдок своим скальпелем развалил морду Демона справа, от носа почти до самого глаза, в длинном глубоком разрезе белела кость. Охнув от ужаса, я подхватил Демона в охапку и потащил к машине. В аптечек было три бинта, упаковка ваты, зеленка, марганцовка и … в принципе, полезного больше ничего не было. Рана кровила очень сильно, но надеюсь, никаких портальных вен скальпель не рассек. Бинтовать морду было бесполезно. Если перематывать только верхнюю челюсть, через несколько минут бинты изорвутся о острые зубы, а если бинтовать всю морду - Демон почти сразу сорвет повязку лапами, тут ничего не сделаешь. Я встал рядом с головой Демона на колени, щедро присыпал рану порошком стрептоцида, положил сверху ватный тампон и стал мотать бинт, стараясь плотно прихватить челюсти собаки. Завязав плод своего творчества на бантик, я пошел посмотреть, зачем брякает кольцами наручников за машиной Катерина. Отошедшая от побоев девица, низко выгнувшись, демонстрируя хорошую растяжку, и скинув с ноги
короткий сапожок, пыталась стянуть стальной браслет, но у нее плохо выходило - косточка лодыжки не давало этого сделать. Пнув неуемную девицы по заднице, я вернулся к Демону, чтобы убедиться, что пес лапами уже стащил с морды плод моего творчества, и теперь опять скулил, уткнувшись располосованной мордой в покрасневший снег. У меня оставалось в запасе еще два бинта, но смысла их использовать не было. Проблему надо было решать по-иному. Из ветеринаров я был знаком только с одним, на службе он (вернее она) должна была появиться в девять часов утра, то есть через семь часов. До частных ветеринарных клиник с ночным приемом за ваши деньги оставалось еще минимум пять лет. Затевать процедуру с выяснением домашнего адреса собачьего Айболита, поиском ее, с учетом, что она женщина молодая, интересная, возможно с личной жизнью не по месту прописки…, наверное, найду я ее тоже к утру, злую и не готовую мне помочь.
        По, не выветрившейся армейской привычке, за отворотом ворота куртки я носил иглу с намотанной вокруг нее темной шелковой нитью. В багажнике «Нивы» уже месяц каталась, на всякий случай, бутылка водки. Я перенес пса и положил рядом с недоуменно уставившейся на нас Катериной, прокалил иглу на огне зажигалки, потом сунул нить и иголку в пластиковый складной стаканчик с водкой, плеснул водкой на руки.
        - Держи собаке задние лапы, только крепко - я повернулся к молчащей Екатерине.
        - Да пошел ты…
        - Я тебе сейчас нос сломаю, но заставлю держать его лапы, ты поняла, сука. - шутить с этой тварью, по чьей вине я сегодня чуть не сдох в грязной снежной куче: - Так что ты лучше меня не зли, иначе будет больно об этом вспоминать…
        - Я на тебя заявление напишу - неуверенно огрызнулась девица, но ухватила демона за задние лапы, на что он даже не отреагировал.
        Насыпов на рану порошок стрептоцида, я сел сверху на круп Демона и начал шить. Пес визжал от боли, пытался вскочить, вертел головой и щелкал зубами, сзади взвизгнула Катерина, видно упустила лапу. Я несколько раз думал, что нить лопнет и все будет зря. Но все-таки несколько стежков я смог сделать и края раны стянул. Откусив кончик нити у узелка, я приспособил поверх последний стерильный тампон, и все это сооружение закрепил лейкопластырем, а потом натянул кожаный намордник и положил собаку на переднее пассажирское сидение машин, где измученная собака затихла.
        - Эй ты куда? - Катя, все еще сидящая на заднице в снегу у бампера недоуменно окликнула меня прежде чем я исчез в зарослях кустов.
        - Андрюшу твоего приведу.
        - Он тебя убьет, ты дерьмо по сравнению с ним.
        - Ну значит скоро придет и тебя спасет. Ты главное жди его.
        Демон видимо Андрюшу все же зацепил - от места, где я подобрал пса шла, еле видимая в неровном свете фонарика, редкая цепочка темно красных капелек. Периодически они исчезали, но потом появлялись вновь. Да и не было здесь мест, где мог укрыться покусанный псом ублюдок. Справа чернел огромный корпус маслосырбазы с старой копченой кирпичной трубой. Вряд ли Андрей смог преодолеть гладкий забор из бетонных плит, высотой два с половиной метра. Значит и мы бежим дальше. Забор базы соседствовал с частным домом, из за плотно сбитого дощатого забора двора которого доносилось злобное низкое рычание. Судя по звуку, там на цепи сидел целый медведь. Вряд ли покусанный юноша сунется вновь во двор к очередному злобному псу. Оставалось определится - куда бежать - вниз к реке, по узенькой дорожке или вдоль по улице, в сторону Ручного спуска. Я закружился на распутье, постепенно расширяя круг поиска. Обитателю двора мое поведение пришло не по нраву, и он, грохоча цепью, ударил всей своей массой в разделяющий нас забор. Доски, казалось, прогнулись, на тропинку посыпались хлопья снега, а над забором показалась
огромная башка разгневанного «кавказца», что разразился утробным лаем, скребя по краю досок огромными когтями. Я инстинктивно отскочил в сторону, провалившись в глубокий снег и в душе взвизгнув от попавших в ботинки хлопьев снега. Осветив снежный покров вокруг себя, чтобы не заполнить свои ботинки снегом окончательно, я случайно увидел на краю светового круга темно-бурое пятно. Судя по форме, парень бежал вдоль по улице. Следующий перекресток, где мне пришлось принимать решение, как витязю на распутье, был примерно через двести метров. Дорога вниз вела на огромную территорию дорожной больнице, где пострадавшему могли оказать первую медицинскую помощь. Правда, по правилам, об этом доктора обязаны сообщить в милицию. Но есть нюансы, все-таки Миша - Андрюша их коллега. На территории больницы светили огнями пять корпусов, искать там свою цель я мог до самого утра, там было как минимум три приемных отделения. Поэтому первым делом я решил проверить здание местной средней школы, до которой оставалось пройти всего сотню шагов и чьи окна первого этажа призывно горели теплым желтым светом. Металлическая
калитка, ведущая на школьный двор, была приоткрыта, а на широком крыльце, на припорошенной легким снежком, бетонной поверхности была четко различима цепочка чьих то следов, ведущая к входной двери.
        Глава пятнадцатая. Чуть не сорвавшаяся погоня
        В центральному входу в здание школы я подошел сбоку, тесно прижимаясь к покрытой веселенькой, салатной краской стене. Двойные, оббитые рейкой, двери школы были заперты изнутри. Через огромные, освещенное изнутри, окна фойе первого этажа был виден молодой мужчина в сером свитере крупной вязки и накинутом на плечи, бывшем когда-то элегантным, драповом пальто. Левой рукой, с перемотанной какой-то грязно-белой тряпкой, кистью, мужчина прижимал к груди темно-зеленый, дисковый, телефонный аппарат с длинным шнуром, уходящим к небольшой, сбитой из, покрытых лаком, листов фанеры кабинки, над которой, на привинченных к стене крючках, висело несколько ключей с номерками, крупно выведенных на клочках картона. Телефонная трубка была прижата плечом к уху, очевидно, шел важный разговор. Молодой человек, не прерывая переговоров, подошел ближе к окну, с трудом распахнул небольшую форточку, на десять раз густо закрашенную краской и замер, прислушиваясь к окружающей обстановке. Я стоял сбоку от окна, плотно прижавшись спиной с шероховатой стене и стараясь дышать тише и реже. По пустой улице, вымороженной улице
протарахтел одинокий бортовой «газончик», на железнодорожной станции диспетчер матом крыл какого-то Матвеича, что забыл спустить с горки вагон восемнадцать-сорок два, в общем, все было тихо и спокойно. Удовлетворившись увиденным и услышанным, молодой человек продолжил прерванный, но важный для него разговор.
        - Я тебе говорю, мне менты на хвост присели, поэтому на пару месяцев мне отъехать надо. А мусора мне деньги, переписанные подсунули, мне с ними сейчас никак и никуда. Ты вытащи свои из заначки и мне дай, а я тебе свои пять тысяч дам, в залог. Ты пару месяцев их придержи, а там или я приеду и тебе обратно поменяю…Слава, ты дурака не врубай. Да, даже если я не приеду, кто через пару месяцев про какие-то переписанные деньги вспомнит… Слава, ты давай, не бурогозь. Это я птица вольная, усвищу и поминай как звали. Был Миша Пронин, а буду Сережей Светловым, а у тебя то все по-другому. У тебя и дед с квартиркой и дачкой, и машинка под попой, и у деда ветерана сберкнижка от денег ломится. Тебе бежать не куда и незачем, а если меня поймают, сам понимаешь, мусора и про тебя все выяснят. Сколько там у тебя грехов - лет на пять тянет, не меньше. Так что Слава не бухти, бери деньги и вывози меня отсюда. Все, жду полчаса, не больше, а потом сам понимаешь, может всякое случится. К самой школе не подъезжай, остановись на десять секунд напротив входа и потом продернись до соседнего здания, я к тебе сам подойду.
Давай, жду тебя!
        Трубка с характерным звуком легла на рычаг телефона, затем мужчина отошел от окна и вновь с кем-то заговорил.
        - Дышишь, старая? Ну давай, дыши. Повезло тебе со мной, потому как я не зверь какой. А нефиг кому попало ночью дверь отчинять. Вроде на погост пора тебе, бабка, а ума как не было, так и нет, вот и поучил я тебя маленько…
        Я оторвался от стены и двинулся за школу. У меня была два варианта дальнейших действий - или ждать здесь приезда неведомого Славы и пытаться задержать Мишу-Андрюшу после того, как он отопрет дверь и выйдет из здания школы, или…
        Я выбрал второе. Человек, испорченный наличием под «попой» транспорта, старается быть поближе к этому самому транспорту, да и за пораненного Демона душа волновалась и болела. По пути к брошенной мной машине, я, отойдя от школы на приличное расстояние, перебежал проезжую часть и начал долбиться в будку стрелочника на железнодорожном переезде. Потратив минут десять на стук по зарешеченным окошкам и переговорам, мне удалось заставить испуганную женщину в оранжевом жилете, что благоразумно не открыла мне дверь, общаясь через чуть приоткрытую заиндевелую форточек, пообещать вызвать милицию и врачей в здание средней школы.
        Демон при моем появлении приподнял голову и слабо пару раз махнул хвостом. Катерина, сидящая у бампера и что-то жалобно поскуливающая, встретила мое появление гораздо живее.
        Я оборвал Катерину на второй фразе, заявив, что материться ей не идет, а если я еще раз услышу что-то подобное от нее, то вымою ей рот снегом, а согреется она совсем скоро.
        Увидев пригоршню колючего грязного снега перед своим лицом, Катя замолчала. Девушку я посадил на заднее сидение, пристегнув ее ногу к нижним салазкам переднего пассажирского сидения, положив морду на которое, тосковал Демон.
        - Катя, попробуешь меня душить - сломаю тебе руку, сразу станет не до глупостей. Ты меня поняла? - я долго ждал ответа, глядя в упор в злющие глаза девицы, но все-таки дождался, что девушка отвела взгляд и коротко кивнула.
        Машина завелась с первого поворота ключа, и мы почти успели. Издалека я увидел, что напротив приоткрытых ворот школы остановился «жигуль», цвета «охра золотистая» «копейка» или «одиннадцатая», модель на таком расстоянии разобрать было невозможно. «Жигуленок», простояв несколько секунд, уже тронулся вперед, когда из-за школьного забора выскочила фигура в темном пальто, и маша руками, побежала за неторопливо катящимся автомобилем. «Жигуленок» остановился, принял на борт пассажира, рыбкой скользнувшего в проем задней двери, тронулся, и в это время впереди вспыхнули синие мигалки: «УАЗик» дежурной части, издавая какие-то неразборчивые команды через закрепленное на крыше СГУ, вывалился со встречной полосы движения наперерез разгонявшимся «жигулям». Заскрипели тормоза ульяновского вездехода, но он продолжал скользить вперед, идя юзом по предательски обледенелой поверхности дороги. В последний момент водитель «жигуленка» газанул, юркая «вазовская» малолитражка, наверное, с задними ошипованными покрышками, смогла зацепиться шипами за лед, сделала резкий поворот влево и, в притирку, обойдя «УАЗик», по
дуге, устремилась в темноту. «Дежурка» с мягким хлопком уткнулась черным штампованным бампером в рыхлую кучу снега на обочине и из дальнейшей борьбы выбыла окончательно.
        Я, боясь ухода в занос своей кургузой машины, осторожно стал ускоряться, стараясь не потерять, в внезапно начавшемся легком снегопаде, красные огоньки задних фонарей удирающего «Жигуленка». Шанс на то, что экипаж «дежурки», в панике выпучив глаза в приближающийся к ним золотистый кузов «Жигуля», заметили еще и номера государственной регистрации и сейчас сообщают их дежурному по РОВД для объявления по городу операции «Перехват», равнялся нуля, я на таком расстоянии черные цифры на белом фоне разглядеть тоже не мог. Мне оставалось только гнать «Ниву» во ночную тьму, изредка освещаемую мертвенно-бледным светом редких уличных фонарей. В хорошем темпе «жигуленок» проскочил Нахаловку и выскочил на Заводскую, после чего, резко перестроившись, пошел на Новый мост. Мост был хорошо освещен и просматривался почти на километр, поэтому я выключил фары, надеясь, что на мою белую машинку седоки прущего в Левобережье Города золотистого автомобиля внимания не обратят. К моей досаде ни в начале, ни в конце Нового моста продавцы полосатых палочек отсутствовали, куда они моги деться со своих излюбленных и
прикормленных мест я не понимал. Автомобиль преследуемых, не снижая скорости, проскочил площадь Электриков, нырнул под путепровод и заскочив на площадь «Процесса перехода обезьяны в человека», ушли резко вправо. Я, держащий дистанцию до объекта преследования, ориентировочно, метров в триста, спокойно повторил их траекторию, чтобы через несколько секунд, под болезненный стон своего невольного экипажа, начать экстренно тормозить - поперек всей проезжей части улицы Узкой краснели туши сдвоенных вагонов трамвая, по неясной причине не завершившего свой трудовой день в час ночи, как всем нормальным трамваям Города было предписано. Одинаково дубовая летом и зимой резина покрышек, с загадочным индексом «ВЛИ», тормозила очень плохо, я приготовился к грохоту удара дюралюминиевой балки о плохо прокрашенный бок трамвая, но сегодня хоть в чем-то мне повезло - буквально полметра не доехав до ДТП, автомобиль замер. Я выдохнул и надавил на кнопку звукового сигнала, уже понимая, что лимит везения исчерпан, и дальнейшая погоня обязательно окончиться неудачей. После второго гудка клаксона, передняя дверь первого вагона
с грохотом отъехала назад и на снег торжественно ступила женщина, облаченная в бесформенную фуфайку темного цвета и оранжевый жилет. Погрозив мне увесистым спец ломиком, вагоновожатая двинулась совершать таинственные манипуляции со трамвайной стрелкой, причем, как мне показалось, двигалась она нарочито медленно и плавно. Сдвинув рельс в нужную ей сторону, работница Горэлектротранспорта торжественно двинулась обратно, в сторону красного, посверкивающего ледяной глазурью стекол, трамвая. Пара минут томительного ожидания и, осыпав сам себя снопом искр от контактной дуги, трамвай, звеня колесами на стыках рельс и грохоча сцепкой, неторопливо укатил на кольцо, а я вновь двинулся вперед, понимая, что при должной сноровке золотистый «Жигуленок» уже мог доехать не только за Городскую черту, но и до канадской границы. Пройдя поворот, я до рези прищурил глаза - прямая как стрела улица просматривалась метров на пятьсот, но горизонт загораживала огромная туша фуры, неуклюже взбирающейся на скользкий затяжной подъем. В нарушение всех правил, я пошел на обгон серебристой сосиски от «Совтрансавто».
        - Я тебе говорила, что ты Мишу не поймаешь! - Катя на заднем сидении отогрелась, ожила и теперь торжествующе щерилась мне через зеркало заднего вида.
        - Ты мне говорила, что он меня убьет. Ты уж определись - не найду или убьет.
        - Ты просто зассал с Мишей встретится! - абсолютно нелогично заявила девица, откинулась на спинку сидения, демонстративно не глядя на меня.
        Я обогнал медленно тянущий полуприцеп «КАМАЗ» на перекрестке, под мигающий желтый свет светофора и тут же меня постигла карающая сила советского закона - на следующем перекрестке мне наперерез бросилась фигура в белой портупее, размахивая черно-белой палкой. «Нива» по инерции проскочила гаишную засаду метров на тридцать - желто - синий «москвич» прятался за бетонной коробкой автобусной остановки. Пришлось сдавать задним ходом к торжествующему «охотнику» в серой шинели.
        - Права и документы на машину! - сержант был рад, что их ночное бдение на пустом перекрестке закончилось хоть таким уловом.
        - Дорожный РОВД, уголовный розыск! - Я высунул из приоткрытого окошка руку, крепко удерживая раскрытую красную книжку: - Золотистая «копейка» минут пять назад не проезжала?
        Сержант, справившись с негативными эмоциями, как рыбак, увидавший лишь серебристый хвост сорвавшегося с крючка леща, внимательно читал служебное удостоверение, параллельно принюхиваясь ко мне, наконец выдавил: - Нет, точно не проезжала, уже десять минут, как никого не было.
        - Пожалуйста, передай через своих, что за нападение на сторожа школы в Дорожном районе разыскивается золотистая «копейка» или «одиннадцатая», номера не знаю.
        - Уже передавали, минут пять как, тоже без номеров.
        - Ладно, поеду я назад, раз здесь она не проскакивала, у западной площадки посмотрю. Удачи, брат.
        Если не считать дворов многочисленных девятиэтажных панельных домов, где, в принципе, раненому беглецу среди ночи делать было нечего, оставалась лишь одно место, куда он мог стремиться - Западный вокзал. Одноэтажное здание, построенное почти сто лет назад, с которого и начинался Город, пряталось за корпусами огромного хлебозавода, с его многочисленными трехэтажными общежитиями, построенными после войны без всяких согласований, как говорили тогда, методом народной стройки. Про этот вокзал мало кто знал, люди привыкли пользоваться огромным Главным вокзалом, но все поезда, проходящие по Транссибу на этом участке, наверное, как дань традиции, делали двухминутную остановку и на его неказистом перроне. Я прожил в этом районе несколько лет и пару раз пользовался этим, как через много лет скажут, «лайфхаком» - не надо было тратить час на поездку до Главного вокзала в дребезжащим на неровном асфальте желтом «Икарусе» - «гармошке» пятнадцатого маршрута.
        Не освещенная фонарями автостоянка напротив здания железнодорожной станции была практически пуста, если не считать двух автофургонов с надписью «Хлеб», что ожидали получение утренней выпечки на круглосуточно работающем хлебном комбинате. Я сделал круг по парковке, ни на что не надеясь и судорожно решая, куда мне сейчас направиться, когда краем глаза заметил притаившийся за киоском «Союзпечати», желтый автомобильчик, с двигателем, работающим на холостом ходу.
        Я, не успев даже осознать, что делаю, резко крутанул руль и уперся бампером «Нивы» в охряной бок «жигуленка», не ожидавшая такого маневра Катя сильно приложилось головой о боковое стекло и громко вспомнила моих родственников по женской линии. Желтый свет ближнего света фар пронзил насквозь салон «копейки», в котором был виден лишь один темный силуэт. Водитель склонился к рулю и даже не отреагировал на внезапно возникшую в пятидесяти сантиметрах от его транспортного средства агрессивную морду моей "Нивы". Я, цепляясь снаряжением и одеждой за все, что можно, неловко вывалился из-за руля и, поскальзываясь на припорошенном снегом асфальте, побежал к водительскому двери "Жигуленка" и рванул на себя дверь. В высоком мужчине, что сдавлено кашлял, уткнувшись в темный мохеровый шарф, я узнал Жирафа - Владислава Захарова, мутного типа, что не сел в тюрьму вследствие нашей недоработки - посадив его подельника, я про этого субъекта, как-то позабыл. Да и подельник его сдал, хотя я, навестив парня в следственном изоляторе, озвучил ему пару лестных предложений. Все как всегда, бег в мешке на бесконечную
дистанцию. Квартирные кражи, за которые «приняли» исполнителя, числятся раскрытыми, и если ты не гарантируешь руководству, что за день-два «расколешь» остальных членов группы - пособников и соучастников, то больше работать по этим делам тебе руководство не даст, уже навалился новый вал совершенных краж и надо давать новые раскрытия. А ребята, отделавшись легким испугом и, в лучшем случае дав родственникам заключенного немного денег «на адвоката», верят в свою звезду и устремляются в новые преступления, обычно, более изощренные и жестокие. Вот вроде бы что человеку надо? Единственный внук зажиточных пенсионеров - дед, отставной полковник, и бабка, какой-то бывший инструктор горкома партии, с хорошей пенсией - деды подарили машину, с необременительным условием - раз в неделю привозить им продукты летом на дачу, квартира пустая - родители в Норильске, льготную Северную пенсию зарабатывают, но этот двадцати трех летний придурок, не смотря ни на что, упорно лезет в криминал…
        Я тронул Жирафа за плечо - опущенная голова парня слабо качнулась, он вновь глухо закашлялся, а я почувствовал, что ладонь стала липкой, а из салона пахнуло свежей кровью. Видно обмен денег с подельником пошел не по плану, так как Андрюшины денежки были найдены мной в тайнике Катиной квартиры, а просто так отдавать неправедно нажитое Жираф не возжелал. Высоченный Слава был еще жив, пытаясь зажать рану на шее модным мохнатым шарфом. Так как я не доктор, но исповедую принцип «не навреди», я решил не мешать Славе бороться за жизнь и осторожно прикрыл дверь автомобиля. Эпоха, когда за «бабло», без колебаний, лишали жизни друзей, родственников, приятелей и одноклассников, пришла в, рвущую ложные принципы социалистической морали, обновленную Россию. Единственное, что я мог сделать для подставившего спину Славы - добежать до освещенного тусклым фонарем входа в вокзал "Город - Западный", откуда можно было вызвать «скорую помощь» жертве дружеской дискуссии. Зал ожидания был практически пуст - в дальнем углу, заняв по три сидения на брата, лежало несколько тел, а возле единственной открытой кассы толпилась
небольшая очередь. Благоразумно спрятав из поля зрения кассирши правое плечо, с висящим на нитках рукавом когда-то элегантного пальто, Миша - Андрюша, прижавшись лицом к кассовому окошку, очень вежливо просил билет на ближайший поезд в сторону Свердловска. За спиной беглого фельдшера взволновано бил копытом какой-то мужик с чемоданом в руке - похоже, гражданин волновался, что последний билет на проходящий поезд заберет вот этот хлыщ в сером пальто.-Поезд ноль тридцать три, вагон восьмой, место двадцать четыре, купе - громко стала объяснять билетер, просовывая в узкую щель кассового окошка коричневую картонку билета и сдачу: - Поезд будет через сорок минут. - Большое вам спасибо, девушка, жениха вам богатого - Миша на прощание одарил широкой улыбкой довольно хохотнувшую тетеньку из окошка, засунул в карман бумажки с мелочью и шагнул от кассы, явно обрадованный скорым прибытием состава. Освободив место сразу сунувшему голову в окошко гражданину с чемоданом, Пронин немедленно встретился взглядом со мной.
        Глава семнадцатая. По краю
        - Здорово, друг - даже не сбившись с шага, фельдшер двинулся в мою сторону, поглубже засунув руки в карманы мятого пальто. - Стой! Вынь и подними руки, стой на месте - я выдернул пистолет из кобуры, отработанным движением большого пальца опустил вниз флажок предохранителя. - Граждане, да что это делается! Уже при свидетелях бандиты грабят! - тонким фальцетом взвизгнул Миша-Андрюша, вытаскивая руки из кармана пальто. Правая рука парня была толсто перемотана чем-то белым, с густыми темными пятнами - видно Демон хорошо зацепил упыря. - Эй мужик, ты что творишь?! Убери пистолет! - пассажир с чемоданом отлип от окошка кассы и видимо решил призвать меня к порядку. От его криков зашевелились темные тени в углу зала ожидания, выбираясь из-под полукруглых подлокотников жестких сидений, а из окошка кассы высунулась любопытная мордочка с пережженными перекисью водорода, неживыми волосами, блондинки лет сорока.Обозрев необычную картину, блондинка сделала круглые глаза и распахнув по шире намазанный жирной бордовой помадой пасть, женщина заблажила: - Витя! Витя!Пока я крутил головой, Миша сделал в мою сторону
маленький шажок, из темноты зала ожидания выдвинулись три хмурые личности, да и мужик с чемоданом, прикрывшись в районе груди своим багажом, стал как-то ближе ко мне.Поколение непуганых идиотов, которые оружие видели только в армии или в кино, которые абсолютно уверены, что положительного героя могут только ранить, причем обязательно не смертельно, чтобы он потом красиво тряс пострадавшей конечностью на перевязках у ласково улыбающейся красавицы-медсестры. Года через три, наслушавшись о невинных жертвах бандитских разборок, насмотревшись на прикрытые старыми тряпками трупы излишне любопытных и бесстрашных, народ будет инстинктивно разбегаться, чтобы не попасть под шальную пулю. Ну, а пока все эти герои обкладывали меня с флангов. - На месте все замерли! Я из уголовного розыска - я потянулся за служебным удостоверением, надежно упрятанном во внутренний карман куртки, но в последний момент замер - кисть руки была в темно-красных разводах. Очевидно, что я испачкался, когда касался рукой Жирафа, а марать новую куртку чужой кровью совсем не хотелось - потом не отстираю. - Да что вы его слушаете - Миша
затряс своей наспех перемотанной рукой: - Он меня на улице чуть не убил! Смотрите, у него руки в моей крови!Свое удостоверение достать я опоздал всего на пару мгновений. Пока я надеялся сохранить опрятный внешний вид, да отслеживал передвижения Миши и его команды, состоящей из четырех героев, что-то или кто-то ударило меня в спину сзади так резко и сильно, что осознал я себя летящим мордой лица в покрашенную голубой краской, равнодушную стену, потом пришла черная вспышка. Ничего не соображая, я проводил взглядом стаю искр из глаз, и стал слизывать языком струйку соленой крови, текущую из разбитого носа. В следующее осознанное мгновение, я кряхтя, как старый дед, переваливаюсь на спину и, упершись головой в прохладную стенку, подтягиваю к себе, отлетевший на длину кожаного шнура, мой табельный пистолет. В паре метров от меня возбужденно пыхтя, топтался плотный милиционер в форменном кителе. Ткань полы кителя туго облегали широкий афедрон и кобуру, висящую на брючном ремне, и страж вокзала, судорожно пытался выдернуть свое оружие жесткой кожи. Его толстые пальцы с трудом задрали вверх серую материю
полы, затем успешно откинув клапан, застопорились на процессе вытаскивания оружия - сержант не мог ни ухватить глубоко ушедшую рукоять "Макарова", ни потянуть за специальную лямочку. За его манипуляциями с интересом следил, выглядывающий из-за литого плеча с пришитым погоном, Миша. Кассирша, выглядывающая из окошка кассы, с каким-то остервенением орала: - Так его, Витя! Прибей этого козла!
        Наконец Витя ухватился за непослушную бакелитовую рукоять оружия и потянул пистолет, в этот момент Миша, как энцефалитный клещ, прижался к широкой спине сержанта, несколько раз дернулся, и могучий милиционер, привыкший в жизни проламывать всех и вся, начал, с удивленным выражением лица, мягко оседать на загаженный пол вокзала. Миша наклонился к лежащей на полу фигуре в сером, вытащил из широкой ладони упавшего пистолет и с любопытством уставился на него, затем нашел глазами меня, поднял руку с зажатым пистолетом, но что-то у него не заладилось. Пока Пронин возился с трофеем, пытаясь понять, почему оружие не стреляет, я смог справиться с накатывающей тошнотой и совместить линию ствола с темной фигурой, напротив. Стрелять в Мишу я стал, когда услышал характерный щелчок чужого предохранителя - проверять, загнан ли патрон в ствол у сержанта я посчитал уже излишним. Дважды хлопнули выстрелы, разнося во все стороны частицы сгорающего пороха, покатилась по бетонному полу выброшенная гильза, Миша удивленно ойкнул, когда расстегнутые полы его пальто колыхнулись от ударов, пистолет выпал из руки парня и
тяжело шлепнулся на грудь лежачего навзничь милиционера, а в довершении на сержанта крестом упало Мишино тело. Я, упираясь ногами в гладкий пол, медленно встал, скользя спиной вдоль стены и, пошатываясь, сделал несколько шагов вперед, через все еще висящее в воздухе дымное облачно. Когда я стаскивал Пронина за воротник в сторону, меня чуть не вывернуло и в пол пошел ходуном, но я все-таки справился с собой, нашел и сунул в карман куртки пистолет сержанта. Три хмурые личности и гражданин с чемоданом здание вокзала за этой суетой незаметно покинули, видно не любили они запах сгоревшего пороха. Из окошка кассы раздавалось тоненькое подвывание оставшейся на посту кассирши. Мне пришлось подойти к кассе и постучать в стекло. Скулеж за стеклом мгновенно оборвался.
        - Телефон у тебя есть? - У меня нету… У Вити есть. - Иди к Вите и звони, скорую и милицию вызывай.
        - Я не пойду, я боюсь. - Или скорее, я ничего плохого тебе не сделаю.
        - Ты Витю убил?
        - Ты дура что - ли? - меня захлестнула волна злобы: - Я вам орал, что я милиционер, а вы, идиоты… А твоего Витю в спину скальпелем тот, в сером пальто, ткнул, которому ты перед этим глазки строила… Иди скорее звони, а то Витя скоро кровью истечет!За стеной взвыли с новой силой, но в этот раз скрипнула дверь и в зал робко выскользнула невысокая женщина. Опасливо оглядываясь на меня, она быстро пошла куда то в конец здания.
        -Эй!
        Блондинка замерла на месте.
        - Ты там скажи, чтобы три «скорые» сюда прислали. Там на стоянке, у киоска, в золотистых жигулях парень с перерезанным горлом сидит, может жив еще. Его этот, в пальто тоже порезал.
        Кассирша мелко-мелко закивала головой и побежала куда то за угол. Надеюсь, что она ничего не перепутает.
        Месяц спустя.
        В этой ночной мясорубке, произошедшей в маленьком зале ожидания, к всеобщему удивлению, выжили все. Миша - Андрюша, после того, как врачи Первой больницы Скорой помощи вытащили из его живота две пули, заодно сильно урезав объем его кишок, привычно занял позицию молчания и отрицания даже самых очевидных факторов. Но как пишут в своих постановлениях Генеральная прокуратура, "отсутствие наступательной тактики в ходе предварительного следствия", при первом расследовании, сыграло с ним дурную шутку. Больше ни у кого не вызывал сомнение факт, что это чудовище с приятным, молодым лицом, должно быть изолированно от общества. Бабушка - сторож средней школы, сдуру открывшая дверь на жалобные просьбы снаружи вызвать «скорую помощь», нападавшего не разглядела и опознать его не могла, но отпечатки пальцев на трубке телефона и совпадения по группе крови, вкупе с моими показаниями оказалось достаточным, чтобы привлечь Пронина за умышленное нанесение телесных повреждений средней степени тяжести. Разбойное нападение на Жирафа было доказано даже без показаний потерпевшего - Михаил Пронин считал, что он уже не
Михаил, и что с момента посадки в вагон скорого поезда у него начнется новая жизнь, совсем другая жизнь, поэтому свои следы в машине Владислава Захарова Пронин не затирал, да и по скальпелю, изъятому с пола в зале ожидания, было получено заключение экспертов, что ранения гражданину Захарову, с большой вероятностью, могло быть нанесено именно этим скальпелем. Деньги, в сумме пяти тысяч пятисот рублей, изъятые в камере хранения «Первой больницы скорой медицинской помощи», в присутствии сестры-хозяйки и пары врачей из кармана серого, рваного пальто, имели отпечатки пальцев как Захарова, так и Пронина. Расследование нападения на дежурного сотрудника транспортной милиции вообще никаких затруднений не вызывало, доказательств было более, чем достаточно. В этих обстоятельствах перестали быть сомнительными материалы нападения на майора милиции Метелкина. Все дела и делишки стали передаваться в прокуратуру на транспорте, по месту совершения самого тяжкого из составов преступлений - посягательства на жизнь сотрудника органа внутренних дел. В здании Управления внутренних дел на транспорте создали группу по
раскрытию объединяемых в одно дело преступлений. Все материалы в отношении Пронина у нас забрали окрыленные «транспортники». Но, в один, не прекрасный день, все изменилось.
        Пока наш злодей лежал на больничной койке с катетером в одной руке и металлическими браслетами на другой, с места выдачи паспорта гражданина СССР Михаилу Владимировичу Пронину подоспела карточка формы один, из которой стало понятно, что парень совсем даже не Михаил, да и не фельдшер. Эксперт выдал заключение, что фотография гражданина была вклеена в паспорт кустарно, тиснения на странице паспорта и фотографии не совпадали. Через неделю было установлено, что человек с документами на имя, Миши Пронина на самом деле Андрей Макаров, числящийся как самовольно оставивший воинскую часть - «учебку» санинструкторов в Литовском Паневежасе, через неделю, после принятия воинской присяги. Настоящий Михаил Пронин пропал где-то между Тюменью, где проходил срочную службу и Городской станцией «скорой помощи», куда он направлялся на отработку оставшегося после армии обязательного года отработки. Как уверял гражданин Макаров, документы Пронина он нашел в Городе, в урне, возле вокзала. Так это или не так, установить пока было невозможно - чтобы отработать все неопознанные трупы, костяки и элементы тел, числящихся
неопознанными от Тюмени, до Города, операм из группы по розыску преступников и установлению без вести пропавших потребуется не менее полугода.
        В тот же вечер Мишу - Андрюшу из изолятора МВД забрал конвой с автоматами, под руководством сотрудника военной прокуратуры. Через три месяца, для закрытия дела оперативной проверки, я запросил в Информационной центре областного УВД спец проверку на гражданина Макарова. Согласно официального бланка с множеством печатей этот упырь получил двенадцать лет лишения свободы в исправительном учреждении строгого режима. Не одно из уголовных дел, где фигурировали умершие старики, раскрытыми не числились.
        Еще три месяца спустя
        Демон, попавший на операционный стол следующим после стрельбы утром, в крепкие, но заботливые руки собачьего доктора Ирины, что служила, а объединенном питомнике служебных собак областного УВД, отделался лишь узким длинным шрамом вдоль линии носа и неприязненным отношениям к гражданам, носящим элегантные, мужские, серые пальто из драпа. Сегодня Демон был оставлен в доме моих родителей. Там же была припаркована моя «Нива», а сам я сидел в коридоре Прокуратуры Дорожного района. Вещи в случае задержания меня сегодня, коллеги обещали привезти прямо в изолятор. Никаких посторонних предметов с собой у меня не было - изымут при поступлении в учреждение, потом не найдешь. Служебное удостоверение было спрятано в надежном месте. Я опустил голову, упершись взглядом в плотные плашки старого паркета, украшавшего коридоры районного надзирающего органа. В конце коридора громко хлопнула входная дверь, после чего послышались медленные шаги. Через несколько минут из-за поворота появился круглый живот, за которым, тяжело отдуваясь, следовала невысокая девица, с пакетом в одной руке, и второй рукой, упершейся в
поясницу. Пыхча, как маленький паровоз, девушка протопала мимо меня и опираясь о стену, плюхнулась на потертый стул у кабинета следователя Клейменовой. С девушкой мы старались не встречаться взглядами, так как за последние три месяца не было в мире существа, которого я ненавидел сильнее, чем ее, конечно, после Гитлера. И чувства наши были взаимными. Девушку звали Катя. Катерина Семеновна Беляева, потерпевшая по уголовному делу. Вообще Катя проходила потерпевшей по двум уголовным делам. Одно дело была попытка проникновения в ее квартиру, ничего тогда похищено не было, и преступник был сразу задержан, причем мною, получил в настоящее время условно три года с отсрочкой исполнения наказания на два года. А второе уголовное дело возбуждено пока по факту… По факту превышения власти или служебных полномочий, если оно сопровождалось насилием, применением оружия или мучительными и оскорбляющими личное достоинство потерпевшего действиями. И грозит мне это дело до десяти лет лишения свободы.
        Начиналось же все вполне невинно. По делам Миши-Андрюши следствие Кате предъявить ничего не смогла. Кроме того, что делила она с ним кров и постель, доказать ее соучастие в совершенных парнем преступлениях не удалось. А, примерно через месяц вызвали меня в районную прокуратуру и показали заявление этой девицы, из которой выходило, что я, несмотря на видимые у барышни признаки беременности, сковал ее наручниками, несколько часов держал задом в холодном снегу, а на ее просьбы отпустить беременную женщину или отвезти ее в отдел милиции, я отвечал ей демоническим хохотом и обещал убить ее и еще не рожденную малютку. Тогда уголовное дело по статье сто семьдесят один уголовного кодекса РСФСР возбудили первый раз. Сейчас это дело, трижды прекращенное и четырежды возобновленное по протесту городской прокуратуры, попало в производство последнего, четвертого, следователя нашей районной прокуратуры, что не прекращал еще это дело.
        Еще в январе одна тысяча девятьсот девяносто первого года, воровато оглянувшись, катя наклонилась в мою сторону и злобно прошипела, что она костями ляжет, но человек, что оставил ее и ее будущего ребенка без отца и мужа, сядет в тюрьму очень надолго. В настоящее время в деле уже два полных тома, и скоро, наверное, будет заведен еще и третий том. Катя, с упорством, достойного лучшего применения, носит в кабинеты сменяющим друг друга следователям кипы бумаг, справок и заключений о состоянии здоровья и не рожденного еще малыша и, судя по этим бумагам, жить Кате остается все меньше, а ребенок, чья жизнедеятельность внушала опасения буквально у всех докторов, о чем они и писали в своих бумагах. Борясь за жизнь ребенка, Катя проходила все исследования и все анализы, о некоторых их них я и через двадцать лет ничего не слышал. Очевидно, что список медицинских процедур брался бедной женщиной из «Большого советского медицинского справочника», путем перелистывания всех страниц, от «А», до «Я».
        За прошедшие месяцы руководство неоднократно предлагало мне написать рапорт на увольнение, соблазняя меня какими-то неведомыми благами, если я пойду под суд не как милиционер, а как гражданский человек. Со своими предложениями они мне так умудрились надоесть, что я на эту тему больше с ними вообще не разговаривал, молча вставал и уходил.
        Скрипнула дверь кабинета.
        - Громов, Беляева, заходите! - из глубины присутственного места донесся приятный женский голос.
        Глава восемнадцатая. Петля затягивается
        - Все пришли? - следователь прокуратуры, молодая деваха в сереньком деловом костюме даже не подняла голову от разложенных на столе бумаг, когда Беляева, а за ней я, вошли в кабинет: - Присаживайтесь.
        Я опустился на дальний стул у окна, а Беляева, с протяжным стоном, одной рукой придерживаясь за стол, а другой поддерживая округлый живот, тяжело плюхнулась на стул у стола следователя.
        - Что с вами? Вам плохо? - следователь сочувственно посмотрела на беременную.
        - Да, очень плохо. Каждый день постоянные боли, сплю пару часов в сутки всего. Боюсь, не доношу ребеночка.
        - Так может быть «скорую» вызвать?
        - Да, нет, спасибо, я уже привыкла. Только за ребенка очень волнуюсь. Он еще не родился, а уже такие проблемы со здоровьем. И, наверное, родиться инвалидом. Если бы такие уроды - обвиняющий перст Беляевой с ярким маникюром уперся в меня: - в милиции не работали, то все бы у меня и ребенка было хорошо.
        - Тогда, раз вам так плохо, давайте не будем терять время. - Следователь открыла потертую и, исчерченную кучей значков и номеров, картонную папку: - Но эти формальности в любом случае надо выполнить. Давайте начнем. Я, старший следователь Дорожной районной прокуратуры Города юрист первого класса Клейменова Светлана Григорьевна уведомляю вас, что что постановление о прекращении производства по уголовному делу номер… по признакам преступления, предусмотренного частью второй статьи сто семьдесят один уголовного кодекса РСФСР, вынесенное следователем Дорожной прокуратуры юристом второго класса Степаненко, отменено постановлением прокурора Города. Производство по указанному уголовному делу возобновлено, ведение дальнейшего расследования возложено на меня. Пожалуйста, вот здесь оба распишитесь, что с данными постановлениями ознакомлены.
        - Ну наконец то! - Беляева придвинула к себе бланки и начала ставить подписи там, куда ложился изящный пальчик следователя: - Может быть хоть в этот раз прокуратура прекратит прикрывать этого мерзавца.
        - Не волнуйтесь, Катерина Семеновна, мне даны самые строгие указания довести дело до логического завершения, и я это обязательно сделаю. Все, Катерина Семеновна, на этом вы свободны, постараюсь вас лишний раз не беспокоить. Всего вам хорошего.
        - Да вы уж беспокойте, ничего страшного, лишь бы только дело до суда довести. А то, страшно подумать, три раза дело незаконно прекращали. Я конечно свечку не держала, но ваши коллеги дело прекращали по самым надуманным предлогам.
        - Катерина Семеновна, давайте моих коллег обсуждать при нем не будем! - построжела голосом следователь.
        Да, конечно, вы абсолютно правы. Мне вот сказали, чтобы в дело приложить материалы о состоянии здоровья меня и ребеночка! - Катя взгромоздила на стол следователя больную кожаную сумку и стала доставать оттуда бумаги:
        - Вот справка из больницы, что у меня гипертонус, а вот заключение, что у плода неритмичное сердцебиение.
        - Да, да, конечно, обязательно приобщу. - следователь уткнулась в медицинские документы: - А тут не написано, какой у вас срок?
        - Двадцатая неделя.
        - То есть вы на пятом месяце?
        - Ну да, у нас пятый месяц жизни.
        - И произошло все четыре месяца назад?
        - Ну я точно не помню уже, ну где-то так. - Катерина погладила себя по животу.
        - Я просто для себя хочу понять…Вы утверждаете, что признаки беременности у вас уже были видны?
        - Светлана Григорьевна, не ведите себя так, как ваши коллеги! - голос беременной женщины задрожал: - У нас в семье сразу признаки беременности проявляются, можете об этом мою маму спросить. Меня каждый следователь об этом спрашивал неоднократно, и вы туда же.
        - Извините, наверное, я не совсем внимательно дело прочитала, тем более мне его вчера вечером передали. - следователь явно смутилась: - Я просто по себе сужу, у меня живот только на шестом месяце полез. Ну, наверное, вы правы, у каждого свои особенности. Еще раз извините, не смею вас больше задерживать, Катерина Семеновна, всего вам хорошего. А вас Громов я попрошу задержаться, у меня серьезные вопросы по вашей биографии.
        - У него еще и биография не в порядке, куда только КГБ смотрит. Наберут в органы по объявлению, а потом народ от репрессий страдает - громко фыркнула потерпевшая и быстрым шагом вышла из кабинета.
        Следователь, неожиданно для меня, на цыпочках, подскочила к закрывшейся, и высунула голову в коридор. Когда в тишине прокуратуры громко хлопнула выходящая на улицу дверь, женщина плотно прикрыла свою и вернулась за стол.
        - Сучка! Гипертонус у нее. Я три месяца с гипертонусом ходила и ничего. А ты, Громов, не улыбайся, я ничего смешного в твоей ситуации не вижу. Ее кто-то грамотный консультирует, это раз. А, во-вторых, у нее в городской прокуратуре есть рука, и больше дело прекратить по реабилитирующим тебя основаниям нам не дадут. Прокурору это ясно позавчера в городской сказали. Поэтому, я не знаю, что делать. Может денег ей дать?
        - Ходили к ней, Светлана Григорьевна, насчет денег узнать. Она однозначно сказала, что нет.
        - Ты ходил?
        - Нет конечно. За меня ходили, но она даже разговаривать не стала.
        - Ну понятно. Тогда плохи твои дела. Я не знаю, кто на тебя зуб имеет, но если у них выход на суд есть, то сам понимаешь, последствия могут быть самые печальные.
        - Можно мне дело еще раз почитать?
        - Можно, имеешь право.
        Я быстро пролистывал тонкие листы, вшитых в картонные папки. Содержание большинства из мелькающих перед моими глазами документов я помнил практически дословно.
        - Я почему здесь нет фотографий?
        - Каких фотографий?
        - Я еще первого следователя просил направить к нам запрос. Ее, потерпевшую, когда утром в отдел доставили, ее в дежурной части фотографировали на уровне ростовой линейки, как положено. В фас и в профиль. А фотографий ее здесь нет.
        - Ну-ка, ну-ка. - юрист первого класса отобрала у меня папки уголовного дела, и сама уткнулась в опись дела: - Ну, да. Вот, запрос на истребование фотографий я вижу, а ответа нет. Я поняла, разберусь с этим вопросом. Ну и ты не расслабляйся, решай вопрос с прекращением дела, от нас особой помощи не жди, у нас руки связаны.
        - Я понял вас, Светлана Григорьевна, спасибо за совет. Могу идти?
        - Можешь. - следователь уткнулась в какую-то бумажке в середине первой папки: - Если что решишь, то сразу звони. Телефон я тебе вот, на бумажке написала. Я тебя вызову примерно через неделю, и мы должны в этот день что-то решит. Больше времени мне не дали. Давай, иди.
        На службу идти не хотелось - похоже руководство меня уже вычеркнуло меня из «списка живых», и только отсутствие подписи под рапортом об увольнении, что от моего имени составил отдел кадров, мешает ему забыть проблемного сотрудника как страшный сон.
        Я вышел из районной прокуратуры и остановившись на крыльце, завертел готовой. Можно было пойти в сторону станции метро «сердце Города» и ехать к родителям с пересадками, но удобнее, или пройти пешком через Тихий центр и быстро доехать через Новый мост, но автобуса можно было прождать не менее часа, а потом давиться в переполненной металлической «консервной банке». Солнце уже хорошо грело, но консервативные сибиряки - гости и жители Города, осторожно снимали с себя теплую одежду, и в автобусе меня сто процентов зажмут горячие, потные тела сограждан. Но сегодняшняя встреча с «терпилой» меня взбесила и мне хотелось быстрее сесть в машину и забрать у родителей пса, поэтому я пошел в сторону автобусной остановки.
        Минут через пять, проходя через сквер у будущей Водной академии, я увидел небольшую толпу что-то громко обсуждающих граждан. Любопытство сгубило кошку, и меня тоже - я двинулся к людям, но не доходя десяток шагов, разглядел, что центром народного бурления является мой личный враг. На скамейке, с видом умирающего лебедя, сидела и размазывала слезы по опухшему, с черными потеками туши, лицу Катерина Семеновна Беляева. Я остановился, попытался развернуться и дать стрекача, но Катька уже подняла глаза и что-то крикнула, показывая на меня. Два десятка недобрых глаз уставились в мою сторону. Не ожидая ничего хорошего от попыток выяснить, что случилось, я повернулся и пошел прочь.
        - Гражданин! Гражданин, я к вам обращаюсь, остановитесь. - не успел я сделать десяток шагов, как услышал за спиной чей-то требовательный голос.
        Считая, что требовать здесь и сейчас от меня никто ничего не вправе, я энергичным, быстрым шагом, продолжил свой путь.
        - Гражданин, вы что оглохли! - шагов через пять меня грубо схватили за плечо, пришлось остановится. Передо мной стоял злой, раскрасневшийся и запыхавшийся, незнакомый мне милиционер в форме, с погонами сержанта.
        - Что вы хотели?
        - Документы предъявите.
        - Вы кто, представьтесь и объясните, на каком основании я вам должен что-то предъявлять.
        Сержант разозлился еще сильней, по его глазам, сканирующим окрестности, я понял, что сейчас меня будут незаконно принуждать к сотрудничеству.
        - Сержант, если ты меня сейчас ударишь, я тебя просто запинаю здесь и мне ничего не будет.
        Сержант охренел от такого заявления, но, разумно решил проявить осторожность.
        - Вон ту, беременную девушку, десять минут назад здесь ограбили, вырвали сумку. Она утверждает, что это сделал ты…
        - Вот прям я лично?!
        - Ну не лично…
        - Так вот, сержант, десять минут назад я еще был на допросе у следователя нашей районной прокуратуры. О том, что эта гражданка здесь пойдет, я не знал. Поэтому, разбирайтесь без меня - я попытался развернуться, но меня схватили за плечо.
        - Вам гражданин придется остаться, пока не приедет наряд.
        - Руку убрал, пока я ее не сломал. - Я, стараясь не сорваться, зашарил по карманам. Опасаясь, что у меня изымут удостоверение, я сам себя обхитрил, и из документов имел при себе только паспорт: - Вообще, ты кто такой, я тебя в нашем РОВД не видел… На смотри!
        - Это что? - сержант руку убрал и теперь, непонимающе смотрел на раскрытые перед его лицом документы.
        - Это мой паспорт. А это карточка-заместитель, где написано, что я могу оперуполномоченный уголовного розыска Дорожного РОВД и в любой момент могу получить свое табельное оружие в дежурной части.
        - Но у вас удостоверение должно быть…
        - Видишь здесь фотография моя в форме и печать РОВД? Удостоверение у меня следователь прокуратуры забрала, по заявлению этой придурошной бабы, возле которой народ колготится. И забрали еще зимой, когда эта тварь еще беременной не была…
        - Так это вы ее?
        - Сержант, это ты сейчас пошутил так не смешно? Так я сейчас пошучу. Ты вообще откуда?
        - Я из роты охраны метрополитена, неделю, как на службу взяли. Шел на службу, а тут это…
        - И кто ее ограбил?
        - Говорит, что двое подростков, во всем темном были одеты…
        - Сержант, а почему ты не осуществил преследование преступников по горячим следам? Ты вполне мог их догнать и задержать? Куда они кстати побежали?
        - Вон туда. - милиционер показал рукой в сторону строящегося здания огромной, пятиэтажной, типографии.
        - Ну вот, почему не преследовал?
        - Мне, когда я в «ноль два» позвонил, сказали здесь оставаться…
        - Кто тебе сказал? Девочка - оператор, которая ни одного преступника живого не видела? А в наставлении ясно сказано - сотрудник милиции обязан немедленно организовать преследование и задержание преступника по горячим следам. Вот я зимой чуть-чуть отступил от требования наставления, когда с этой тварью встретился, и сейчас на допросы, как на работу хожу, нда… А скоро суд… Так что сам понимаешь, я к этой твари добровольно на пушечный выстрел не подойду. Ладно, давай, а сам думай, как выкручиваться, тебе жить.
        Я обошел «зависшего» сержанта и пошел в сторону остова стройки. Через несколько секунд сзади снова раздались быстрые шаги. Я приготовился, что меня опять будут хватать и задерживать, но сержант, даже не взглянув на меня, пробежал дальше по асфальтовой дорожки, ну и я сам ускорился. Сержанта я видел несколько раз еще в течении получаса - он проверял подъезды прилегающих домов. Я же двигаясь почти параллельно, осматривал попадающиеся на пути урны, мусорные баки и заросли кустарника, надеясь найти брошенную сумку Катерины Семеновны. Последний раз я увидел сотрудника роты охраны метрополитена минут через сорок, он, красный, потный и растрепанный, шел куда-то в сторону центра, держа на отлете фуражку с темным пятном в середине верха тульи, наверное, сильно пропотел, бегая по бесчисленным подъездам вверх-вниз, лифтов в Тихом центре нигде не было. На меня он не обратил никакого внимания - очевидно, своих забот хватало.
        Через полтора час я припарковал свою «Ниву» в Тихом центре. Дав Демона пробежаться по кустам и поднять ножку у нескольких столбов, я взял его на короткий поводок и повел в сквер у Водной академии. Лавка где рыдала ограбленная потерпевшая по моему уголовному делу встретила меня двумя смятыми бумажными салфетками, с пятнами от вытираемой с лица туши - несчастная Катя не добросила мусор до урны. Я, не чинясь подобрал бумажки и сунул их под нос любопытному псу.
        - Нюхай, дорогой, нюхай.
        Демон втянул воздух, со вкусом чихнул и вновь уставился на меня.
        - Ищи, Демон, ищи!
        «Не отстанешь?» - прочел я в его глазах.
        - Демон! - мой голос стал строже: - Ищи, малыш.
        Пес еще раз чихнул, снова сунулся к салфеткам, затем припав носом к земле, сделал небольшой кружок и побежал в сторону проезжей части улицы Убитого чекиста.
        Добежав до асфальта, Демон снова сделал кружок, затем сел, гавкнул на меня и завалившись на бок, стал чесаться.
        Понятно, он взял след Катерины Беляевой, а здесь ее посадили в автомобиль «дежурки» или ППС и повезли по району, высматривать убегающих жуликов. Запах похищенной сумки если и присутствует где-то, давно забит новыми, более сильными запахами прошедших после этого людей и животных. Значит осталось проверить только одно место, которое имеет смысл проверять. В зарослях молодого и вездесущего канадского клена, окружающего бетонный забор замороженной стройки типографии я нашел подкоп, куда тут же нырнул довольный прогулкой пес. Мне же пришлось перелазить забот сверху, опираясь одной рукой и ногой на жидкие стволы молодых деревьев - соваться в узкий лаз под плиту и шаркаться о землю мне было не комильфо. Наконец я с шумом спрыгнул с двухметровой высоты, отряхнулся и двинулся в бетонному скелеты здания.
        Металлическую, сваренную из тонких арматурин, и ведущую на второй этаж, лестницу, я, блуждая в темных залах строящегося здания, нашел совершено случайно. Потом было самое трудное - загнать на это сооружение пса, который не имел желание ступать на тоненькие прутики металла, ведущих на четырех метровую высоту. За пару минут, взяв пса жестко за ошейник и балансируя в воздухе второй рукой, чтобы не сверзится с шаткого сооружения без всякого подобия перил. В большом зале на втором этаже, на засыпанном керамзитом полу, друг напротив друга сидели, по турецки, сидели две маленьких фигурки. Два пацана, на вид лет десяти, в поношенной одежде тоскливых цветов, казалось, не обращали внимание ни на что, из происходящего вокруг них. Возле одного из ребят лежал пакет с чем-то желтым, налипшим на стенки изнутри. Рядом валялся большой, наполовину выдавленный, тюбик с клеем «Момент», производства фирмы «Хеншель». Глаза пацана были полузакрыты, под носом висела зеленая сопля. Человек явно словил приход.
        - Дяденька, а можно от меня собачку убрать? - раздалось у меня за спиной. Я подпрыгнул от неожиданности - второй пацан смотрел на меня вполне осмысленно.
        Глава девятнадцатая. Встречи с интересными людьми
        - Детский дом номер шесть? - пока снабжением таких организаций централизованно занималось государство, ребятишек из детских домов можно было опознать.
        Пацан одновременно кивнул и горестно пожал плечами.
        - Как зовут?
        - Вы собаку уберете, тогда скажу.
        Демон, мимоходом обнюхав пацанов, что-то усиленно искал в дальнем углу огромного зала.
        - Собака на тебя внимания не обращает…пока ты сидишь спокойно.
        - А если побегу?
        - Рискни. Ладно, это лирика. Ты тоже клей нюхаешь?
        - Не, мне этого не надо, это Ржавый от клея тащиться, а я нюхать не люблю.
        - Почему?
        - А мне мультики не приходят, только блюю после этого долго.
        - Он давно так сидит? Ржавый твой.
        - Недавно, он долго еще так сидеть будет. Говорит, что ему или мультики, или девки приходят. Завидно. -
        - Так как тебя зовут?
        - Сергей Юрьевич Лобанов, одна тысяча семьдесят восьмого года рождения, четырнадцатого февраля.
        - Сумку у тетки беременной в парке вы дернули?
        - Нет, что вы дяденька, мы сюда только клей нюхать пришли.
        - Сережа, не зли меня пожалуйста. Хочешь, чтобы я дал собаке команду выбрать из вас того, кто этой сумки касался?
        Малолетний Лобанов мотает головой из стороны в сторону так сильно, что кажется, что голова сейчас оторвется от тонкой и грязной шеи и отлетит куда-нибудь в дальний угол. Ребенок явно боится собак и в никаких экспериментах с Демоном участвовать не желает.
        - Что головенку опустил? Ты же сумку вырвал?
        Пацан кивнул низко опущенной головой, но потом переиграл - дерзко вскинул голову и заявил:
        - Мне ничего не сделают, я малолетка, а в тюрьму садят с четырнадцати лет, вот! Поэтому, дяденька…
        - Это кто вам такую глупость сказал?
        - Не глупость, а по жизни к чему надо стремится. Это нам Валет сказал, а он пургу гнать не будет. Он от звонка до звонка…
        - Дурак ты и Валет твой дурак, или наоборот, умная сука. Вы для него сумки рвете?
        Пацан опять молча кивнул головой, тяжело вздохнув.
        - Что будет пятнадцатого февраля следующего года?
        - Что будет?
        - Тебе исполнится четырнадцать лет и ваши тетеньки из детского дома и детской комнаты милиции с огромным удовольствие отправят тебя в спец училище.
        - И че? Нам Валет сказал, как правильно заходить…
        - Дурак ты опять Сережа, причем в квадрате…
        - Че это я дурак? Нам Валет сказал…
        - Серега, я по тебе вижу, что ты в детском доме огребаешь регулярно. Я прав?
        - Это потому что я новенький…
        - А в спец училище что? Будешь сразу стареньким?
        - Там по понятиям живут, и если пацан правильный…
        - Серега, ты фильм «Маугли» смотрел?
        - Я маленький что ли?
        - Ты скажи - смотрел?
        - Смотрел, давно. Я теперь боевики смотрю, с этим, как его…
        - Так вот, там, в «спецухе» еще страшнее, чем в джунглях. В джунглях тебя только сожрут, и все. Пять минут боли, и все закончиться. Я в «спецухе», если за тобой нет стаи, что с тобой одной крови, тебя будут гнобить каждый день и каждую ночь. Потому что, если тебя не гнобить, то загнобят их самих. Вот скажи, Серега, ты правильный пацан?
        - А то! Нам Валет сказал…
        - Ты на вопрос ответь!
        - Ну, типа, правильный.
        - Нет, по понятиям, ты помоишник и чмошник, и не вздумай тут дергаться, собака тебя сожрет без команды. Что надулся? Хочешь, объясню?
        - Хочу. - помолчав, выдавил пацан.
        - А кто ты, если ты за две минуты сам покололся и старшака сдал? И че с тобой надо сделать по понятиям?
        - Нам Валет говорил, что вы, дяденька, менты, ой, то есть, милиционеры, со всякими хитрыми…
        - Сережа, ты пойми, это никого не волнует. Ты за две минуты покололся и сдал старшака. Что с тобой после этого сделают? Ладно, неинтересно мне с тобой. Давай, показывай, где сумки?
        - Там собака ваша уже роет.
        Демон действительно, разгреб в дальнем углу кучу верхний слой керамзита, и теперь что-то усиленно вынюхивал в небольшой ямке, и теперь возмущенно мотал перепачканной пылью острой мордой.
        - Иду, мой мальчик, иду хороший. - я быстро подошел к углублению, сдвинул в сторону металлический лист и перед нами открылся какой-то квадратный технологический отсек, в котором лежало несколько, чуть запыленных, но еще вполне приличных, дамских сумочек. Демон тут же радостно облаял одну из них, наверное, это был ридикюль гражданки Беляевой.
        - Сергей, это все, что вы надергали?
        - Ну да, за эту неделю.
        - За прошлую где?
        - Так Валет по субботам по захоронкам ходит и все сумки из нычек собирает, а потом все продает.
        - Прям вот все продает?
        - Ну сумки, которые хорошие, он знакомому в комиссионку сдает, ну и другое там. Паспорта кому-то сдает, они потом за сто рублей теткам их возвращают, типа нашли на помойке. Что негодное, он на помойку выбрасывает.
        - И много вас таких, что на Валета шестерит?
        - Я не шестерю…
        - А что ты делаешь? Сколько он тебе за одну сумку платит?
        - Он три рубля в неделю дает, остальное в общак сдает, на грев там пацанам, что по зонам чалятся…
        - А деньги?
        - Деньги мы ему по вечерам сдаем. Каждый вечер.
        - И сколько вы денег сегодня взяли?
        - Восемь рублей сорок семь копеек. Сорок семь копеек он нам тоже оставляет. Вы у меня деньги заберете?
        - Заберу, а что?
        - Дяденька, не надо деньги забирать. Если я деньги не принесу, меня сегодня зачмырят.
        - Что сделают?
        Пацан горько взглянул на меня и ничего не ответил. Я наклонился, вытянул наверх сумку Беляевой и раскрыл ее.
        - Сколько в этой сумке было денег?
        - Я же сказал вам, дяденька, восемь рублей и сорок семь копеек…
        - Что, только одну сумку сегодня дернули?
        - Да мы бы больше попробовали, только Кузнец клей купил, а я один не пошел.
        - Понятно. - я высыпал содержимое сумочки на металлический лист и стал перебирать имущество Катьки. Паспорт, кошелек, уже пустой, косметичка с патрончиками помады, бутыльком лака для ногтей, мятой коробочкой с черной тушью и маленькой кисточкой, тощая папка с документами. Документы мне были вполне известны - это были копии медицинских документов о хреновом состоянии будущей мамаши и ее плода, что якобы, являлось прямым следствием сидения в наручниках и жопой на снегу. Новым для меня были лишь два клочка бумаги, пришпиленные блестящими скрепками с внутренней стороны обложки картонной папки. На одной было написано Яков Леонидович и номер городского телефона, начинающегося на «двадцать девять», что было общей подстанцией для милицейских и комитетских структур города. На второй бумаге тем же округлым и аккуратным почерком значилось «Адвокат Александр Александрович» и телефонный номерок, подстанция которого находилась где-то в центре. И еще на один момент обратил я внимание, пролистывая тонкие листочки медицинских справок и заключений - потерпевшая по делу Катерина Семеновна Беляева наблюдалась в
женской консультации, находящейся на противоположном берегу, где-то в районе дворца культуры имени Покорителей стали. Я задумался на несколько секунд, а потом решил, что папку лучше оставить в Катькиной сумочке, предварительно списав оттуда в записную книжку только телефоны и данные их владельцев, а также фамилию гинеколога, ее наблюдающего. Вернув все как было, я бросил Катькину сумку к остальной воровской добыче, накрыл яму сверху листом металла и ногами заровнял яму.
        - Ладно, пойдем со мной. - я положил руку на худенькое плечо внимательно наблюдающего за мной Сереги.
        - Куда?
        - Вниз спустимся, поговорить надо, а то твой кореш сидит, пузыри пускает, а одним ухом нас, возможно, слушает.
        - Он мне не кореш. Он на прошлой неделе деньги Валету не отдал, и сказал, что это я крыса…
        - Били?
        - И били тоже.
        - Тогда тем более пойдем, поговорим.
        - Я стучать не буду, я не стукач!
        - Да Бог с тобой, ты малолетка, какой стукач из тебя? Пошли, а Демон за этим лунтиком присмотрит.
        - За кем?
        - За Чебурашкой этим.
        Демон бодро подбежал к лестнице, но увидав тонкие прутья арматуры, вспомнил, с каким трудом он поднимался и с удовольствием остался на этаже, со вторым мальчиком, что пару минут назад мягко осел боком на керамзит.
        Я осторожно, поглядывая одним глазом на Сережу, чтобы не толкнул меня вниз, с шаткой лестнице, спустился вниз, после чего поманил пацана за собой. Отведя его в сторону, откуда нас никто не мог услышать, я начал разговор.
        - Серега, у тебя есть мечта?
        - Есть. К маме домой хочу.
        - Мама где у тебя?
        - Мама бухает, но она раньше каждый день мимо детского дома с работы ходила и мне что ни будь вкусное приносила.
        - Ну а сейчас что случилось? Почему она не ходит?
        - Я раньше во втором детском доме жил, а она работала возле детдома, в домовой кухне, и каждый вечер, после работы, ко мне на площадку заходила, сидела со мной. А потом меня в шестой детский дом перевели и маме некогда ко мне приезжать.
        - Так ты же по городу каждый день болтаешься, что к матери домой сам не ездишь?
        - Она работает до восьми вечера, а нам надо в половину девятого в группе быть, а в выходные я не езжу, потому там он сидит, каждый день бухой.
        Я не стал спрашивать, кто он, все было и так понятно.
        - Тебя за что перевели? Что-то натворил?
        - Нет, просто так перевели. Второй детдом лучше считается, поэтому из шестого бегут постоянно, вот меня еще с несколькими пацанами и девчонками перевели.
        - Назад хочешь вернутся?
        - Дядя, вы меня зачем обманываете?
        - Я же вам сказал, что стучать не буду.
        - Я тебя не обманываю. Я тебе обещаю, что если ты мне ответишь на три вопроса, то я сделаю все от меня зависящее, чтобы тебя вернуть в твой второй детский дом.
        - Какие вопросы?
        - Так ты согласен?
        - Я не знаю, дяденька. Я думаю, что вы меня обманываете.
        - Серега, я тебя не обманываю. Вот смотри, «на зуб» забожусь, что если я тебя обману, то мне век свободы не видать. - Я щелкнул ногтем по верхнему переднему зубу и провел им себе по горлу.
        - Нашли, чем божится! - пацан презрительно хмыкнул: - Это же вы всех пацанов садите, а вас…
        - Тут ты Серега не прав! - я вытащил из-под обложки паспорта копию обязательства о явке к следователю прокуратуры по первому требованию: - Смотри, я видишь - под подпиской хожу, так что если свободой клянусь, то сам понимаешь, с этим не шутят.
        Сергей пару минут поморщил лоб, изображая работу мозгового отдела, затем кивнул:
        - Спрашивайте, дядя.
        - Где с Валетом встречаетесь?
        - Он вечером, часов в девять в беседку приходит, которая со стороны мастерской стоит. Там дырка в заборе есть, вот он через забор там пролазит.
        - Сколько вас работает с Валетом?
        - Шестеро.
        - Где сумки дергаете?
        - В центре стараемся, тут народ побогаче… - У себя в районе почему не работаете?
        - Так нас там все знают. Кто до этого с Валетом тусовался, троих в спец училище забрали, а одного в психушку…
        - Вот видишь, Серега, а ты говоришь - правильные пацаны, по понятиям все. Одних закрыли, ваш Валет или как его там погоняло, еще новых пацанов набрал. А когда вас за жабры возьмут, он на ваше место новых наберет, кто за воровской романтикой стремится. Ладно, давай, друга своего не бросай здесь, а я пошел.
        - Он мне не друг…
        - Я уже понял. Демон, ко мне.
        Пес, медленно и осторожно, поскуливая, спустился по тонким металлическим прутьям со второго этажа.
        - Дяденька, вы…
        - Сергей, я тебя не обману. Что могу, сделаю. Давай, как обещание выполню, узнаешь сразу.
        Семен Борисенко, по кличке Береза, ранее судимый по двести шестой и сто сорок пятой, часть вторая, статьям Уголовного кодекса, пару минут стоял, прислушиваясь к шуму Города, а потом, стараясь не испачкаться о влажные и ржавые тонкие металлические прутья забора, окружающего территорию детского дома, ввинтил свое узкое в широкую щель.
        Преодолев несерьезное заграждение, он внимательно осмотрел себя, но все было в порядке, одежду и обувь Семен нигде не замарал. Осмотревшись еще раз, уголовник двинулся по узкой тропинке в сторону больших домов и ярких огней электрических фонарей. Возле этого учреждения он терся уже год, ни минуты об этом не пожалев. Реального срока, полученного за сорванную с глупой головы какой-то бабы шапку, Семену хватило за глаза, вновь возвращаться в объятия сурового мужского коллектива, что вел свою сложную и малопонятную жизнь за высоким забором, в изоляции от общества, мужчине больше не хотелось. Прошлой весной, болтаясь в поисках того, что плохо лежит, Семен услышал, доносившиеся из зарослей кустов, звуки трех блатных аккордов, извлекаемых из расстроенной гитары не опытным исполнителем. В металлической беседке, прячась от холодной, сыпавшей с неба, мороси, сидело несколько пацанов и, раскрыв рты, слушали своего сверстника, что не в лад и не в такт, ломким голосом пел про молодого пацана и злую погоню, идущую по следам беглеца. С того вечера и закрутилось. Семен больше не нуждался в денежных средствах, за
ними надо было только не поленится и прийти вечером за своей долей. Были у Березы неудачи, были падения. Три месяца назад Семен неделю прятался у свояка в деревне, так как грабежи, устраиваемые пацанами, одетыми в одинаковые коричневые пальто, местным ментам надоели, и они вывернули наизнанку весь детский дом. Вся бригада Семена, кроме двух, самых хитрых, съехали в более строгие учреждения по воспитанию подрастающего поколения, и жулик, содрогаясь от страха, ждал, когда за ним придут. Но время шло, ничего не происходило, и Семен, с помощью оставшихся на свободе, самых хитрожопых, сколотил новую бригады, только возле их детского дома гадить перестал, да и вообще… Если бы жулик знал, что его «производство» стремиться к понятию безотходного, он очень бы удивился. В отличии от своих коллег, что вырвав у зазевавшейся тетки сумку, потрошат ее за ближайшим углом, безжалостно выбрасывая все кроме денег, скупая душа Семена резко увеличила КПД преступного промысла. Пацаны, совершив грабеж или кражу, стаскивали сумки, вместе с содержимым в укромные тайники, забирая оттуда только деньги. В выходной день гражданин
Борисенко, выглядевший в последнее время вполне респектабельно, купив вполне приличный костюм и шляпу, с большой спортивной сумкой, обходил места хранения похищенных вещей. Сумки, кошельки, импортную косметику и другие вещи в хорошем состоянии, он сдавал своей сожительнице, что работала в комиссионном магазине возле центрального рынка. Паспорта, по пять рублей штука, сдавались бригаде мошенников, что выходили на потерпевших и за сумму «сколько не жалко», но не менее двадцати пяти рублей, возвращались владельцам, так как восстанавливать документы официально было гораздо более хлопотно и тягомотно. Какую-то сумму денежных средств Семен сдавал знакомому «авторитету» на общее дело и был вполне доволен собой. Вот и сегодня, без ущерба для одежды, Семен преодолел забор и быстро двинулся к остановке троллейбуса, мысленно уже опрокинув в себя пару стопок «беленькой» и навернув горячего борща, который мастерски готовила его подруга на говяжьей косточке…
        За спиной раздалось утробное рычание, и Семен с опаской посмотрел за спину - крупных и агрессивных собак он боялся с лагеря.
        За спиной, почему-то не замеченный ранее, стоял темноволосый парень, держа на коротком поводке большую темную немецкую овчарку.
        - Собаку в наморднике водить надо! - сварливо сказал Семен, в последнее время, покидая территорию детского дома, привычно накидывающий образ «приличного гражданина».
        - Тебя не спросил. Документы предъяви.
        Семен закатил глаза и вздохнул - вместо мирного собаковода, что вывел своего «кабысдоха» пописить перед сном, урке не повезло нарваться на мента, еще и с собакой.
        - В чем дело, товарищ? - ментовской проверки Семен не боялся, вместо обычной для сидельца справки об освобождении, которые его коллеги таскали вместо паспорта годами, и что на любого мента действовало, как красная тряпка, у него давно был паспорт и, даже, с пропиской. Даже местом работы озаботился товарищ Борисенко, числясь сторожем в строительном управлении.
        - Демон!
        Пес припал к земле, обнажив огромные клыки и готовясь к прыжку, короткий брезентовый поводок враз удлинился, предоставив собаке свободу действия.
        - Эй, начальник, хорош! Придержи пса, вот паспорт в кармане! - нервы Семена не выдержали, притворятся больше не хотелось, хотелось показать паспорт этому отмороженному менту и оказаться как можно дальше от него и его пса с голодными глазами.
        Мент движением руки усадил собаку у своей левой ноги, пролистнул документы, что осторожно передал ему Семен.
        - Колющее - режущее с собой имеем?
        - Нет конечно. Я от всего отошел, покоя хочется, на работу вот…
        - Руки задери и спиной ко мне повернись! Делай!
        Пришлось выполнять. По одежде заскользили грубые руки, проверяя зону всех карманов, рукава, брючины.
        - Повернись. Из карманов все вынимай.
        - Начальник, а санкция на обыск…
        - Демон…р-р-р
        Борисенко сунул руки в карманы брюк, загреб все содержимое и вытянул его на свет божий.
        - Э, начальник, это не мое.
        Среди мелочи, пары ключей на металлическом кольце, крошек табака и старых автобусных билетов лежал маленький целлофановый пакетик, с просвечивающим темно-зеленым содержимым.
        - Все говорят, что не его, только кто их слушает, а? Ну и как будем решать вопрос, гражданин Борисенко?
        Глава двадцатая. Тайная стража
        - Володя, твой молодняк совсем оборзел? - бригадир из «семерки» потряс бланком задания на скрытое наблюдение перед, обращаясь к заместителю начальника уголовного розыска нашего РОВД (меня он игнорировал в принципе): - Сами ножки побить не желаете? Вы нам еще задание на слежку за пэтэушниками, что мелочь в школах сшибают, напишите, это вообще будет край.
        Так как капитан Донских молчал, в дискуссию с командиром «топтунов» пришлось включатся мне:
        - В чем проблема, товарищ майор? Задание отвечает всем методическим указаниям, и мы своими силами с этим справится не можем.
        - Володь, ну я прям не знаю. - майор по-прежнему смотрел мимо меня: - Вы уже урку простого поколоть не можете что ли?
        Мы с Владимиром Николаевичем одновременно вздохнули. Вчера, когда я приволок ему бумаги с заданием на наружное наблюдение, он говорил мне тоже самое, что сейчас говорил «наружник», и общение наше происходило более живо, периодически переходя во взаимное оскорбление.
        - Саша, просто сделайте это и все. - капитан ткнул пальцем в меня: - Он пообещал, что раскрытий будет много.
        - Уличные грабежи? - майор пренебрежительно скривился: - исполнители - малолетки?
        - Зато, если все сделать по уму, то около ста штук.
        - Сколько?
        - Не менее ста штук. Считайте, каждый рабочий день, два района, минимум два месяца. Справка на раскрытые уголовные дела по результатам вашей работы, наверное, на лист не уместится.
        - Дела все прекратятся, исполнители не достигли возраста привлечения к уголовной ответственности. - майор колебался, задание по его понятиям было «стремным», но количество уголовных дел его впечатлило, но жизненный опыт приучил его торговаться до конца и искать подвох.
        - Если вы откажитесь, то да, мы на малолетках упремся и все дела прекратятся, да еще и скандал большой будет, а если выполните все, что указано в задании, то этот - я ткнул пальцем в фамилию Борисенко на голубоватом бланке задания: - будет организатором, да еще и вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность. Если все его связи установим, то в деле будут еще прямые соучастники - кто заранее обещал помощь в реализации похищенного, его укрытии, ну короче, все как в уголовном кодексе написано.
        - Ладно. - майор сдался и даже смирился с моим существованием: - давай еще раз по обязательным пунктам. Это точно нужно?
        - Установить несовершеннолетних, с которыми он фигурант встречается по вечерам в беседке у гаража на территории детского дома? Обязательно. Если будут хорошие фотографии пацанов, чтобы лица различались, мне этого будет достаточно. - я иезуитски улыбнулся. Не знаю, где будет прятаться «наружник» - в куче старых листьев или на крыше беседки, но их, вроде бы, этому должны обучать.
        Майор скривился, но промолчал, продолжая читать строк моего опуса.
        - А в выходные обязательно мероприятия проводить?
        - Обязательно. Эта гнида товар собирает и разносит скупщикам исключительно по субботам и воскресеньям. - на улице погода стояла по-летнему теплая, сибиряки по выходным устремились на дачи и за город, а «наружники» тоже сибиряки, майор ясно представлял, какой скандал устроят ему подчиненные из-за необходимости работать все выходные.
        - Хорошо. Но тогда ты тоже в субботу-воскресенье в кабинете будь, что - бы ребятам было куда сообщить, вдруг что-то срочное будет. - майор мстительно улыбнулся.
        - Да не вопрос, буду. Только не в кабинете, а то у меня опер в субботу дежурит, потерпевшие, заявители, то-се. Я дома на телефоне буду дежурить. - я подтянул к себе бланк задания и записал номер домашнего телефона: - Буду с утра и до вечера сидеть на телефоне, и если надо, подскочу куда надо в течении получаса. До свидания, товарищи начальники, если у вас нет вопросов.
        Я откланялся, покинул кабинет с недовольными руководителями и быстро пошел к выходу из райотдела, времени, чтобы перехватить нужного мне человека, оставалось совсем не много.
        - Товарищ, можно помедленнее, а то я не успеваю!
        Длинный, похожий на журавля, мужчина в сером костюме в недоумении оглянулся и уставился на подкравшегося сзади меня. Через секунду мужик оскалился в радостной улыбке.
        - Здорово, Паша! Ты какими здесь ветрами?
        - Тебя ловлю, не хотел в прокуратуру заходить. Привет! - моя рука утонула в мосластой кисти двухметрового следователя. С Кириллом Разумовским мы вместе поступили на первый курс универа. Вместе проучились полтора года в одной группе на вечернем отделении, после чего я призвался в ряды несокрушимой и легендарной, а Кирилл, что был меня старше и отслужить уже успел, остался грызть гранит науки. Теперь он служил следователем в прокуратуре Дорожного района и был третьим следователем, прекратившим уголовное дело в отношении меня по заявлению гражданки Беляевой К.С.
        - Как семья, как дети?
        - Да все нормально. Ребенок в садике. Жена только собралась работу менять, надоело говорит, скучно на работе.
        Лена Разумовская работала в скучной государственной нотариальной конторе помощником нотариуса.
        - Кирилл, если твоя Ленка работу сменит, это будет самый глупый поступок в ее жизни, так ей и скажи. Ей надо скорее нотариусом становится и потом ждать спокойно, когда разрешат нотариусам частные конторы открывать. И не смотри на меня так, я точно знаю, что через год-два это введут.
        - Ладно, я ей скажу…А ты что вообще хотел?
        - Тебе за мое дело прилетело?
        - Ну так…Представление из городской прокуратуры пришло, поэтому, наверняка, очередной выговор объявят. Во всяком случае шеф объяснительную с меня уже взял. А что?
        - Да хотел тебя от выговора отмазать, да и себя в тоже, а то чувствую, скоро, при таком, наезде, ваши со мной здороваться перестанут, да и вообще, ситуация стремная, может же и до суда дойти, а там еще не известно, чем закончится. Могут и конвой в зал суда вызвать.
        - И что ты придумал? Я тебе сразу хочу сказать, что я сильно впрягаться не готов, итак шеф…
        - Да там и не надо впрягаться, все будет в рамках уголовно-процессуального законодательства. Скажи, у вас отдельные поручения можно же и не регистрировать?
        - Ну вообще положено, но по-разному бывает.
        - Вот и напиши отдельное поручение уголовному розыску предоставить тебе карту заявительницы из женской консультации.
        - Как я тебе его напишу? Дело же не у меня? Иди к Светке Клейменовой!
        - Кирилл, я на вашу Светку особо не надеюсь, ей указание дали дело в суд передать, поэтому она мне помогать не будет. А если ты отдельное поручение напишешь той датой, когда дело у тебя в производстве было и на копии мой опер распишется в получении, тогда все нормально будет. А то что исполнили поздно, ну так твоей вины нет, это «урки» такие нерасторопные.
        - Не будет нормально. Если я выписал отдельное поручение, то его копия с автографом получившего и датой получения, должна быть вшита в уголовное дело.
        - Кирилл, напомни мне, тебе выговор за что корячится?
        - За неполно проведенное расследование, не выполнение всех необходимых следственных действий.
        - Ну вот. А не вшитое в дело отдельное поручение как раз в рамках неполного проведения расследования получается, за что тебе в любом случае выговор уже влепят. А само по себе оно на взыскание не тянет. Ну согласись? А я тебе бутылку коньяка подгоню, чтобы ты не так расстраивался.
        - Как, по-твоему, я его к делу приобщу?
        - Кирилл, ну что ты как маленький. Тебе ничего приобщать не придется. Мой опер напишет рапорт, приложит документы и сдаст начальнику, а оно курьером поступит в прокуратуру. Ваш начальник канцелярии посмотрит, по какому уголовному делу бумага и передаст его Клейменовой для приобщения к уголовному делу. Ты тут вообще будешь не при делах.
        В общем, уговорил я Кирилла немножко отойти от буквы уголовно-процессуального производства, оставаясь в рамках его духа - проводить предварительное расследование всесторонне, полно и объективно.
        - А что случилось? - главный врач женской консультации подняла глаза от запроса из прокуратуры Дорожного района в отношении снятия копии с медицинской карточки наблюдающейся в консультации, по месту прописки, гражданки Беляевой К.С.: - Вы понимаете, что это будет разглашение врачебной тайны?
        - Вы как-то неправильно понимаете этот юридический термин. Какое разглашение может быть, если уголовное дело возбуждено.
        - Да, но что случилось? - доктор была взволнована ни на шутку.
        - Пока ничего. К вашему лечебному учреждению это не имеет никакого отношения. Просто гражданка попала в неприятную ситуацию, заявления странные пишет в разные организации. Мы не хотим, чтобы медицинская карточка исчезла, а потом кто-то заявил, что вы ее неправильно наблюдали и поэтому что-то с ребенком случилось. Ну, вы же понимаете?
        Врач неуверенно кивнула головой. В моих взаимоисключающих друг друга доводах, она ничего не поняла, но сделала вид, что ей все понятно.
        - Я вас поняла, у нас такие случаи уже были. Я сейчас пометку здесь поставлю, чтобы пациентке карточку на руки давали - врач или медсестра будут ее в регистратуре забирать. - доктор достала фломастер и нарисовала на картонной обложке медицинского документа жирный красный флажок.
        - Пометка для врача - это конечно здорово, но нам все-таки нужна копия медицинской карты, как защита от досадных случайностей.
        - У нас нет копировального аппарата.
        - Хорошо, я напишу расписку о том, что получил у вас карту пациентки, а через два дня верну ее вам в целости и сохранности. Вот, пожалуйста, здесь номер моего служебного удостоверения, рабочий номер телефона и рабочий телефон начальника уголовного розыска, на всякий случай. А через два дня я вам лично карту сдам. И, пожалуйста, никому пока не говорите, о том, что мы с карты сняли копию. Хорошо?
        Судя по всему, гражданка Князева Екатерина обладала странной способностью. Ее состояние и анализы, при посещении женской консультации по месту прописки, за пределы нормальных показателей не выходили, и будущая мать не требовала особого внимания врачей. Стоило ей только перебраться в Левобережную часть Города, у женщины и ее плода начинались проблемы со здоровьем, что с тревогой фиксировал озабоченный доктор - гинеколог из женской консультации возле Дворца культуры имени Покорителей стали. Вот такая вот аномалия природы.
        Для полнейшего решения вопроса мне оставалось скомпрометировать доктора «гинекологички», неизвестного мне Якова Леонидовича с правоохранительным номером, который в справочнике телефонов областного УВД не числился, это я уже успел проверить. Что делать с адвокатом я пока не знал, может быть он вообще обо мне ни сном, ни духом, а просто дает юридические советы беременной женщине в рамках своих профессиональных обязанностей? Ну и как вишенка на торте, обязательно необходимо было скомпрометировать заявительницу, чтобы эта сучка даже смотреть в мою сторону боялась, а иначе эта тварь будет постоянной угрозой для меня.
        - Здорово. Ты что-то хреново выглядишь. Упал, наверное? - уже знакомый мне майор из «наружки» просто лучился радушием.
        - Здравие желаю! Нет, не упал, но пусть не лезут. - я плюхнулся на стул.
        - На, смотри, что мои ребята наработали - на стол легли два десятка фотографий и несколько сероватых листов с машинописным текстом. Я подтянул бумаги к себе и вгляделся. Ну а что, реально поработали. Вечернее сборище на беседке снято было отлично. Все лица персонажей были хорошо различимы. Этикетки нескольких пивных бутылок были хорошо различимы. И процесс передачи денег от худого подростка, с корявой «татухой» на кисти, в руки гражданину Борисенко был снят отчетливо.
        - С гаража снимали?
        - Ну да, на крышу залез парень и листом рубероида накрылся с головой, через щель съемку вел. - майор лучился гордостью за хорошо сделанную работу.
        Другие фотографии были не менее качественные.
        Вот гражданин Борисенко выползает через дыру в заборе с территории замороженной стройки, неся на плече огромную спортивную сумку. А вот этот же гражданин заходит в дверь одноэтажного комиссионного магазинчика, расположенного на территории колхозного рынка, а сумка на его плече уже пуста. И набор похожих фотографий, очевидно, снятых на следующий день, где Борисенко выносит такую же полную сумку из здания заброшенного двухэтажного дома, с разбитыми стеклами и висящей на одной петле входной дверью. А вот новый снимок входящего в «комиссионку» мужчины, еле входящего в узкую дверь из-за распухшей сумки. А вот мужчина выходит с пустой тарой, да не один, а с приятной дамой лет тридцати пяти. На следующем снимке дама накидывает на металлическое кольцо массивный засов, после чего идет снимок в спину парочки, идущих под руку, на фоне закрытого на амбарный замок магазина. И последняя фотография - Борисенко вручает какому-то парню газетный сверток. Согласно отчета «наружки», гражданка из комиссионки, нареченная псевдонимом «Сова», в воскресенье, в обеденный перерыв в работе магазина, проследовала с
гражданином Борисенко в адрес его проживания, где оставалась до конца обеденного перерыва магазина, после чего вернулась в магазин, после чего наблюдение было снято.
        Гражданин, получивший от Борисенко газетный пакет, получив условный псевдоним «Карась», после расставания с фигурантом, проследовал в дом 26 по улице Садовода, подъезд первый, квартира сорок, откуда вышел через час, после чего в парке у цирка встретился с молодой женщиной, от которой получил несколько денежных купюр по десять рублей, вручил ей паспорт гражданина СССР, без обложки. Женщина получившая псевдоним «Иволга», проверила паспорт, поблагодарила Карася, и они расстались. Наблюдение за Карасем было прекращено по согласованию с Заказчиком, группа наблюдения последовала за Иволгой, которая направилась в дом детского творчества по адресу улица не верю, дом шесть, в студию детского рисунка, где у нее были занятия с детьми, после чего наблюдение за Иволгой было прекращено по согласованию с Заказчиком.
        - Ну что, заказчик, работу закрываем, или еще надо походить?
        - Нет, работа выполнена в достаточном объеме, спасибо - я переписывал в ежедневник адреса фигурантов.
        - Ну тогда я прощаюсь, ждем справки о результатах - майор пожал нам с заместителем начальника руки и вышел из кабинета.
        - Давай бумаги, завтра под роспись получишь - капитан Донских отобрал у меня бумаги и стал собирать фотографии. С последнего фото га меня с тоской смотрел нахохлившийся, как воробей, Сергей Юрьевич Лобанов - сирота при живой матери. Я машинально потер ссадину на левом ухе и вздохнул.
        Вчера, взяв на всякий случай с собой Кадета, я двинулся выполнять обещание. Накануне я долго консультировался по телефону со своей старой знакомой, работавшей воспитателем в том самом, втором детском доме, куда рвалось маленькая душа Сережи Лобанова. Потом я долго сочинял, максимально слезливое, но очень аргументированное, заявление в Городской отдел народного образования, от имени мамы Сережи, о невозможности ей, следствии постоянной занятости на работе, вырваться к своему ребенку, который переведен в воспитательное учреждение на другом конце Города, о боли любящих сердец, о тонкой ниточки, связывающей мать и сына, которая постепенно истощается.
        Наконец, из-за угла дома, во дворе которого, на покосившейся лавочке, сидели мы с Кадетом, показалась дородная фигура повара домовой кухни номер шесть гражданки Комаровой (в замужестве - Лобановой), что тяжко отдуваясь, с трудом несла две полные холщовые сумки.
        - Алена Кондратьевна? Здравствуйте. Можно вас на минутку. - я заступил дорогу даме, из сумок которой аппетитно пахло шницелями и тушеной капустой.
        - Вы кто? БХСС? - Комарова взбледнула лицом.
        - Нет, мы из другой организации. Вот прочитайте и подпишите пожалуйста заявление для вашего сына.
        Но повариха, очевидно, уже все решила для себя. Оттолкнув мою руку с бумагами, которые я старательно распечатал на машинке, убив на это час, она пошла на прорыв, чуть не сбив меня с ног сумкой, полной еды. Отшатнувшись от этого подобия взбесившегося бегемота и чуть не уронив в лужу драгоценные документы, я успел схватить женщину за рукав пальто.
        - А-а-а! Отпустите меня! Отпустите! - неожиданно высоким голосом заорала родительница Сережи6 - Вы права не имеете без ордера.
        - Да заткнись ты, дура! - я умудрился встряхнуть истеричку, так, что она клацнула зубами: - Мы из районо! Насчет сына твоего, Сережи. На подпиши заявление, чтобы сына вернули во второй детский дом.
        - Сына! Сыночка мой! - тетка, слава Богу, прекратила орать, но ударилась в плач, повиснув на мне: - Сыну не видела уже три месяца!
        - Алена, плакать прекращай. Подпиши заявление, и мы постараемся Сережу перевести обратно. На ручку, подписывай.
        Женщина вытерла слезы, приняла ручку и бумагу, и тут мне не понравился взгляд, которым она смотрела мне за спину. Но обернуться я не успел, так как кувыркнулся в растущие тут-же кусты, покрытые молодыми листочками. Чуть не выткнув себе глаз от тонкие ветки, я в последний момент удержался от падения на грязную, непросохшую землю. Обернувшись, под визг Комаровой и адское жжение левого уха, я увидел огромного мужика, с пропитой, красной мордой, что оттолкнув в сторону, бросившуюся ему наперерез, Комарову, двигался ко мне, невзирая на повисшего на его плечах Кадета, что безуспешно пытался провести удушающий прием, пытаясь худыми руками перекрыть подачу кислорода через бычью шею хулигана. Мужик шагнул ко мне еще ближе, попытался ударить, но понял, что висящий на загривке Кадет является ему помехой. Резко наклонившись вперед, мужик попытался сбросить взвизгнувшего от ярости и неожиданности опера, но тот, вцепившись как английский бульдог, удержался. Мужик разогнулся, чтобы повторить свой прием, но тут охнул и стал оседать - в панике я ударил его ногой в промежность.
        - Быстро ставь подпись, тварь - я ткнул испуганную бабу в лицо, опасливо косясь на стонущего и матерящегося мужика, который все не мог разогнутся.
        - Быстро в машину - я подтолкнул растерянно стоящего рядом Кадета, вырвал у Комаровой единственный экземпляр, куда она успела подписать и бросился вслед за, скачущим заячьими прыжками, Кадетом. В заднее зеркало «Нивы» я долго видел бегущего за машиной, прихрамывающего и что-то орущего, монстра, сжимающего в руке коричневый каленый кирпич.
        Глава двадцатая. Твердыня коопторга
        - Доброго вам утречка - я одобрительно смотрел на сдобную грудь «Совы», выпрыгивающей из выреза легкой блузки, в то время, когда дама снимала огромный гнутый засов с массивной кованной проушины. Заведующая комиссионным магазинчиком смерила меня задумчивым взглядом, хмыкнула и буркнув «Десять минут еще до открытия», захлопнула перед моим носом дверь торгового заведения.
        - Ну и подождем. - Я решил не тарабанить в оббитую листовым металлом дверь, а спокойно посидеть на крылечке, наслаждаясь теплым майским солнышком, потом зайти, как обычный покупатель, осмотреться…. Ну а дальше будет видно, как и что.
        Ровно через десять минут двери магазинчика распахнулась, заведующая, переодетая с синий рабочий халат, буркнула «Заходите», и меня буквально внесли в затемненное помещение торгового зала поднажавшие сзади женщины. Оказывается, пока я жмурился на весеннее солнце, у крыльца собралось полтора десятка покупателей, почти исключительно только женщины. Целеустремленная группа, своими телами, внесла меня на середину торговой точки, а там, как морская волна, отхлынула, разбежавшись к разным стеллажам и рассредоточившись у прилавков. Хорошо, что сюда я приехал не один, а взял свою «учебную» бригаду и двух капризных барышень, что числились потерпевшими по уголовным делам - жертвами грабежей малолетних преступников. Вытащить на выезд этих дамочек было чрезвычайно трудно, но крайне необходимо. Разобраться, какая сумочка есть дешевка из искусственной кожи розового цвета, производство цеха номер шесть Нижнекамского завода бытовой химии, а какая - изделие дома Шанель из кожи полуторамесячного ягнёнка цвет «утренняя фуксия», ни я, ни мои сотрудники, были не в состоянии, в отличии от этих девиц. Чтобы заполучить
этих двух экспертов по кожаной галантерее, мне пришлось вчера пол дня провисеть на телефоне, уговаривая, убалтывая, подхалимничая и расточая мед комплиментов. Узнав, что я не могу пообещать, что утерянная сумка уже завтра вернется к своей хозяйке, большинство моих собеседниц интерес к беседе теряли и поехать с милицией на поиски категорически отказывались. В ход шел обычный набор женских отмазок - беременность, не с кем оставить ребенка, запланирована поездка в сельскую местность, к старенькой маме. Из десятка потерпевших дам, с которыми я переговорил вчера, явиться к восьми часам утра к зданию Дорожного РОВД, чтоб затем ехать на Колхозный рынок в противоположную часть города, без гарантии обратный доставки домой, согласились только двое.
        - Давайте девушки, смотрите ваше имущество - я махнул рукой в сторону деревянный стеллажей, на которых, наряду с потёртыми туфлями - «лодочками» и старыми кроличьими шапками, плотными рядами стояла, радующая глаз, явно импортная и дорогая, кожгалантерея.
        Драка началась буквально через полторы минуты. В углу торгового зала, где возвышался светло-зеленый куб кассового аппарата, внезапно, как волна цунами, поднялся многоголосый женский визг. Красавица Жанна Гавриловна Пашкова, филолог по образованию, сотрудник Дорожного районо, мёртвой хваткой вцепилась в углы чёрной дамской сумки с белыми элегантными вставками. С другой стороны, накрутив ремешок сумки на кисть, как репку, тянула на себя добычу смуглая девушка, лет двадцати пяти, в бархатный тюбетейке с золотым шитьем и множеством чёрных, как смоль, тонких косичек. Ее товарки, галдя, как гусыни, окружили, бьющихся за сумку, бойцов, щипали Жанну и хватали ее за одежду, так, что уже во всю трещала ткань на Жанниной ветровке.
        - Студент, быстро зови Кадета и запирайте вход, всех гоните наружу и никого не впускайте в магазин. - я, честно говоря, не ожидал такого наплыва посетителей в занюханную торговую точку на первом этаже грязного барака, где напротив здоровые мужики в, когда-то белых, халатах, с хеканьем, рубили коровьи и свиные туши. Я, давненько здесь не был, и рассчитывал, что, в пустом магазине, мои потерпевшие спокойно походят по торговому залу, опознают среди четырех десятков, выставленных на стеллажах, сумок и двух десятках кошельков, свое имущество, и мы начнем спокойно работать - такого опознания вполне было достаточно для полноценной проверки торговой точки.
        Студент бросился на улицу, к машине, возле которой, как Засадный полк, отирался Кадет в милицейской форме, а я поспешил спасать Жанну - врезавшись, своим немалым весом, в восточных теток с фланга, я заорал:
        - Что за драка! А ну разошлись, милиция!
        Двух женщин, как кошек, вцепившихся в Жанну слева, просто снесло на стоящего поодаль мужика, по виду, их «кошелька» или спонсора, что, ни во что не вмешиваясь, меланхолично наблюдал за скандалом.
        Оставшиеся женщины - трудящиеся Востока, перестали драть мою потерпевшую, лишь молодая девица в, чудом державшейся на голове, тюбетейке, продолжала цепляться за сумку, тяжело дыша и буравя соперницу злыми темно-карими глазами.
        - В чем дело?
        - Это моя сумка! - крикнула Жанна, сжигая на месте свою оппонентку адским пламенем, таких же злых, но голубых глазам.
        - Какая твоя? Мы вчера за нее задаток дали! - ответный крик молодой восточной красавице потонул в многоголосом крике ее группы поддержки.
        - Так, все заткнулись, и говорите по одному. Вот ты говори! - я ткнул пальцем в «тюбетейку».
        - Эй, зачем так грубо разговариваешь. - влез в разговор мужчина Востока, шагнул ко мне, но наткнувшись на мой недобрый взгляд, полез в нагрудный карман пиджака за паспортом.
        - Говорите.
        - Мы вчера вечером вот эту сумке выбрали, хозяйке задаток оставили, двадцать пять рублей, она сказала, что до обеда сумка будет нас ждать. А сегодня мы с папой пришли, а тут вот эта… - пальчик девушки в тюбетейке, невежливо ткнулся в лицо Жанны.
        - Теперь вы говорите. - я кивнул головой Жанне.
        - Это моя сумка, мне ее муж из Москвы месяц назад привез. Это фирма «Ковали», Италия, он за нее триста рублей отдал. И эту сумку у меня украли на прошлой неделе.
        - Э, какой ворованный! - опять хором взвыли гости Города из южной республики: - Это наша сумка, мы за нее аванс давать.
        - Там, во внутреннем кармашке, на этикетке, ручкой звездочка нарисована - торопливо затараторила Жанна, как будто боялась, что я не поверю ей и отпущу покупателей с ее имущество.
        - Так, сумку кладем на прилавок! - я стал подталкивать сцепившихся соперниц в нужном мне направлении: - Да отпустите вы сумку, обе! Я ее не украду, только посмотрю, что внутри.
        Недоверчиво глядя друг на друга, девушки разжали руки. Крепкое изделие итальянских мастеров в горячей схватке не пострадало. Я открыл позолоченный замок и откинул клапан. Когда вжикнула аккуратная застежка-молния, закрывающая один из кармашков, я вытянул из него матерчатую этикетку, на котором витиеватым шрифтом, позолотой, было выведено латинскими буквами - Ковалли, ЛТД, Рома, Лондон, Париж, Нью-Йорк.
        - Вот! Я же говорила - Жанна от радости запрыгала на месте: - Это моя сумка.
        - Это наша сумка. - Восточный товарищ выдвинулся вперед: - Моя дочь вчера…
        - Уважаемый, мне вообще-то все равно, у кого похищенный в нашем районе предмет изымать - у вас или у магазина.
        - Какой предмет?
        - Вот этот предмет. Она похищена у этой женщины в на территории Дорожного района, она ее опознала среди сорока сумок в этом магазине. В любом случае, сумку из этого магазина вынесу только я. Ну что, покупаете сумку? Если да, то сразу давайте свой паспорт, буду протокол изъятия заполнять.
        - Слушай, дорогой, какой протокол-шматокол? Не надо бумагу переводить. Раз ты сказал, что сумка ворованный, так мы ее покупать передумали. Сейчас только двадцать пять рублей у хозяйки возьму…
        - Какие двадцать пять рублей? - внимательно слушавшая нас «Сова» аж покраснела от возмущения: - Никакой четвертак я не брала. Десятку брала в качестве аванса, даже спорить не буду. А то, что твои девки тебе про двадцать пять рублей рассказывали, так ты, Саид, сам со своим бабьем разбирайся, меня в ваши дела не впутывай.
        Красная десятка, выпорхнув из кармана синего халата, упала на стекло прилавка.
        Саид, гневно одарив свой гарем многообещающим взглядом, подхватив деньги, и, на прощание, пробормотав что-то типа «Джаляб», покинул магазин, впрочем, аккуратно обойдя застывшего на пороге Кадета, одетого по форме. Вслед за ним потянулись и его смуглянки.
        - Так, Кадет, Студент - выводим отсюда всех! Давайте поживее. И двух понятых мне обеспечьте, а дверь входную заприте на щеколду.
        - А ты что здесь распоряжаешься! Вы вообще кто такие? Вы не наша милиция! Идите отсюда, ничего вам здесь не обломится! Что приперлись? - хозяйка комиссионные точки по перепродаже краденного имущества, уперев кулаки в остатке талии, нагло глядела на меня из-за прилавка. Судя по всему, барышня не особо нас испугалась. Покупатели, потянувшиеся было к выходу под напором Кадета и Студента, у самых дверей начали тормозить, с интересом оглядываясь на разворачивающуюся сцену скандала - всем было интересно, как хозяйка магазина будешь ставить на место зарвавшийся ментов.
        - Фаина Борисовна! - вдруг завизжала «Сова»: - Тут к нам какие-то ряженые вломились! Зовите скорее ребят - постовых, пусть придут и разберутся!
        Пожилая женщина, появившаяся на пороге торгового зала, как я понял, та самая Фаина Борисовна, быстро - быстро закивала головой и выбежала вон. Наверное, бросилась звать на помощь неизвестных мне пока ребят постовых.
        - Татьяна, как ваши успехи? - я окликнул вторую свою потерпевшую, что скромно стояла у противоположного прилавка.
        - Вон моя сумка, зеленая, на третьей полке снизу стоит - порадовала мена своим успехом девушка.
        - Как вы ее узнали?
        - Это точно моя сумка. Вон, видите? На застежке кораблик маленький прицеплен. Фирменная застёжка потерялась, а это я от брелока отцепила и на сумку повесила, по цвету долго подбирала.
        - Вот и замечательно, Татьяна. - я был рад чрезвычайно, теперь никакие местные ребята мне не смогут ничего предъявить.
        - Так, граждане покупатели, кто через две минуты будет еще здесь, то будет в обязательном порядке привлечен к участию в совершении следственных действий, а потом поедет со мной на Правый берег, допрашиваться у следователя! Время пошло. - я демонстративно поглядел на наручные часы. Присутствующие здесь посетители на роль понятых не годились - скорее всего присутствующие в магазине женщины имели отношения в заведующей, могли ранее покупать что-то ворованное. Лучше пусть молодняк на улице отловит случайных прохожих.
        Женщин перспектива выполнения гражданского долга не вдохновила и народ стал усиленно щемится в узкие входные двери, но их энергичное движение наружу в проходе застопорилось - в противовес основному потоку, в магазин рвались, расталкивай людей, два милиционера в форме, наверное, это и были те самые ребята постовые. Наконец, один из них, субтильный старший сержант, сумел протиснуться между горячих женских тел и, поправляю на ходу сбившуюся на набок фуражку, двинулся в сторону «Совы».
        - Рита, что произошло? Твоя Файка прибежала, что-то орет, но ничего не понятно. - А вот тут, Сереженька, какие-то - палец Риты почти уткнулся в подошедшего меня: - ворвались в магазин, покупателей гонят, работать не дают! Надо разобраться, что это за залетные.
        Для расстановки баланса сил на арене мне пришлось легонько стукнуть девушку по руке:
        - В людей пальцем тыкать неприлично, гражданочка.
        Я махнул перед лицом местного постового красными корочками:
        - Добрый день, уголовный розыск Дорожного РОВД, старший оперуполномоченный Громов! Можно вас на минуту. - я подхватил сержанта под локоток, преодолев его легкое сопротивление.
        - Можно ваше удостоверение получше рассмотреть? - Конечно можно сержант, только один вопрос. Это ты эту барыгу крышуешь? - Как крышуешь? Какую барыгу? Я ничего не понимаю! - старший сержант дернулся.
        - Сержант, ну ты же догадываешься, что мы здесь не просто так? Где ваш рынок, а где Дорожный район? Но те, кто на этот магазин нам установку давал, сказали, что местные менты от этой скупщицы краденного деньги получают постоянно, вот я и спрашиваю - это ты или нет? Сам понимаешь, там в материалах фотографии имеются, иначе эти мероприятия не проводят.
        Сержант беззвучно хлопал ртом, как житель Марианской впадины, вытащенный на поверхность. Потом рот милиционера захлопнулся, он очень сильно побледнел. Наверное вспомнил, когда и где он сильно накосячил, приняв деньги у Риты не в помещении магазин, а где-то на улице, где их встречу вполне могли сфотографировать. - Она мне долго тогда отдавала! Пятнадцать рублей я ей занимал, вот она и отдала! - милиционер с надеждой заглядывал мне в глаза. - Да мне-то всё равно, я по другой теме работаю. Просто хотел тебя по-братски предупредить, чтобы, когда тебя вызовут в инспекцию по личному составу не мычал там, а успел подготовится. А сейчас, мне кажется, тебе стоит отсюда держаться подальше, чтобы к тебе вопросов меньше было. Мы же поняли друг друга, правда? - Да, я все прекрасно понял! Брат, спасибо тебе, должен буду. - сержант подхватил за руку, ничего не понимающего, напарника и потащил его к выходу, под недоуменные крики «совы», не понимающей, куда сливалась ее «крыша».
        Я проводил взглядом, покидающих нас, местных правоохранителей, потом встретился взглядом с, испуганно замершей на пороге, Фаиной Борисовной.
        - Кадет, вот эту даму ко мне приведи.
        - Вы кто будете? Представьтесь, пожалуйста.
        - Я тут работаю. - чуть заикаясь, ответила женщина, нервно комкая в руке носовой платок.
        -Кем работаете?
        - Уборщица я и на полставки продавец.
        - А ещё кто здесь еще работает? - Маргарита Михайловна - заведующая наша, и все.
        - Понятно. А, подскажите… - А почему это, хотелось бы мне знать , почему вы с ней разговариваете? Фаина не разговаривай! Не смей им ничего говорить!
        - Скажите, Маргарита Михайловна, а почему у вас такое странное штатное расписание и где остальные сотрудники?
        - Нормальное у нас расписание. А людей нет, потому что, никто работать не хочет, вот и приходится мне здесь крутится без выходных.
        - Ну хорошо, Маргарита Михайловна, пойдемте в ваш кабинет, будем квитанции на сданные сумки изымать.
        - Я с вами никуда не пойду! Вы не имеете права! Ну нашли у меня случайно ворованную сумку. И что? Забирайте и валите отсюда! - хозяйка магазина вновь стала токсичной.
        - То есть, сотрудничать со следственными органами Министерства внутренних дел, вы, Маргарита Михайловна, не желаете?
        - Да пошёл ты в жопу!
        - Понятые вы все слышали? Отлично! Парни, надевайте на неё наручники, выводите и садите в машину, на заднее сидение. Кадет, остаешься с мамзелью, а ты Студент, возвращайся, будем здесь обыск производить. Все, давайте, пока я протокол заполняю.
        Нежную голубицу - матерящуюся Маргариту Михайловну заковали в кандалы и поволокли на улицу. А я, в сопровождении Фаины Борисовны, как представителя администрации, и двух понятых - случайных старушек, на свою беду пришедших на базар, купить чего-нибудь вкусненького, и, из любопытства, согласившихся выполнить свой гражданский долг, в кабинет заведующей. Кабинет заведующей был открыт, ящик с квитанциями, указывающих на данные лиц, сдавших на комиссию товар, стоял на столе. При помощи перепуганной Фаины Борисовны мы быстро нашли квитанции на опознанные потерпевшими сумочки. К моему удивлению, обе сумки сдал один и тот же человек - женщина тридцатого года рождения, живущая в глухой сельской местности Северного района нашей области. Удивленный такой ситуацией, я решил сделать все, чтобы два раза сюда не ездить. Полная проверка бокса с документами ввергла меня в недоумение. В сдаче изделий кожгалантереи в эту «комиссионку» были замечены всего два человека - одна, упомянутая ранее, женщина из Северного района, и молодая девушка из другого удаленного уголка области - Усть-Тарасовки.
        Глава двадцать два. Кровь на полу
        Пока мы капались в бумагах, я разговорил простую и молчаливую уборщицу, с совмещением на полставки продавца, с доплатой разницы в окладе. Фаина Борисовна, поняв, что лично ей ничего не угрожает, а претензии у милиции к Маргарите Михайловне вполне обоснованы, начала отвечать на вопросы. И картина, редкими мазками, нарисованная уборщицей, была очень безрадостна. В магазине оставалось свободными полторы ставки продавца, но любого кандидата, что изредка присылал Облпотребсоз, под любым предлогом Маргарита заворачивала обратно. Начальство сначала дивилось стойкости маленького трудового коллектива, но потом махнуло рукой - скромная заведующая не жаловалась, стабильно выполняя финплан на сто пять процентов, экономия фонда заработной платы была существенна, что выводило экономический отдел Управления в передовики по экономии затрат и росту производительности труда. Ревизоры маленькую точку, на отшибе транспортных магистралей, беспокоили редко, а тот, кто все-таки добирался до Колхозного рынка, обычно до маленького комиссионного магазинчика не доходил - первоочередными объектами проверок становились более
«вкусные» точки кооперативной торговли. Борисенко Семена Фаина видела несколько раз, на вопрос уборщицы о удивительном сдатчике, приносящем по десять - пятнадцать сумок за раз, заведующая, абсолютно спокойно объяснила далекой от этого сотруднице, что это ее родственник, что проживает в закрытом городе «Томск - семь», где живут зажиточные люди, работающие на секретных атомных объектах. Денег там, у граждан, как у дурака махорки, снабжение по московским нормам, если не лучше, поэтому местные женщины меняют вещи часто, почти как заграницей. А ушлый родственник за копейки скупает у зажравшихся томичек вещи, бывшие в употреблении, и вывозит для перепродажи на «Большую землю». А так как «светить» секретной пропиской родственнику нельзя, то и оформляется товар на паспорта знакомых Риты, до которых любой проверке добраться очень трудно, да и на любой вопрос эти люди все будут подтверждать. Фаина как-то в кругу подружек рассказала о чудесном городе, но ей кто-то подтвердил, что есть такой город, и жители там живут просто замечательно, вот только в школе надо было учиться хорошо, чтобы в такое место попасть.
Подружки закручинились о упущенных возможностях, потом выпили за будущее детей и внуков, и веселый пьяный треп покатился дальше. Больше у Фаины вопросов не возникала, она просто убирала помещения, а когда надо, подменяла бойкую заведующую за прилавком.
        А Маргарита Михайловна наглела от безнаказанности и отсутствия контроля все больше и больше, благо, что спрос был и не залеживались на ее прилавке изделия, пусть и не новые, но в основном фирменные и за половину цены.
        И сегодня нашел я под столом у заведующей четыре не оприходованные сумки, появившиеся в магазине неизвестно откуда. А подписи сдатчиц, проживающих в разных районах области, еще полгода назад сильно различные, за последние два месяца превратились в один на двоих невразумительный зигзаг, как будто Зорро расписался.
        Закончив с протоколом обыска, я распахнул запертую дверь магазина, чтобы выпустить измученных понятых, и обомлел - мою белую «Ниву» окружила толпа народу. Какие-то мужики с окровавленных фартуках, тетки в белых и синих халатах, давешние смуглые девчонки с тюбетейкой. На мое счастье, основная масса с любопытством стояла рядом, но десяток мужиков, по виду грузчики и мясники, проявляли недюжинную агрессию к моему вездеходу. За пыльным стеклом виднелся бледный, сидящий, как проглотивший кол, Кадет и, жестикулирующая руками и что-то орущая, Маргарита, заблокированная на заднем сидении. Пока машина видимых повреждений не имела, но народ входил в раж, видя непротивления злу со стороны Кадета, и начинал молотить руками по стеклам и раскачивать машину все сильнее.
        Я представил, что какая-то падла сейчас вырвет ручку из двери или оторвут зеркало, и меня захлестнула волна ненависти к этим отдельным представителям общности советских граждан.
        - Я сейчас сюда ОМОН вызову и всех вас, твари на их базу отправлю! А если еще одна сука мою машину коснется, я эту тварь найду, и она по любому здесь работать не будет! У меня память на лица как фотоаппарат! - я с перекошенным от злости лицом двинулся к машине, толпа раздалась в стороны, но навстречу мне шагнули два местных кренделя, колхозно-уголовного вида, в рабочих спецовках и кирзовых сапогах.
        - Ты женщину отпусти, начальник и никакого кипеша не будет. Ты на каком основании ей баранки нацепил? Ты себе их цепляй, они тебе больше пойдут…
        - А че вы, дяденьки за нее вписываетесь? У вас что за интерес к этой барыге? Тут пол магазина ворованного товара сейчас вывозить будем, а несколько сумочек, изъятых уже с мертвых хозяек взяли и суда сдали. Вы, если при делах, так скажите сразу, не тяните вола за все хорошее, она вас все равно сдаст, если че….
        Последнюю фразу я орал уже в спины торопливо уходящим за угол павильона «Мясо» борцам за справедливость. Остальные неравнодушные граждане тоже вспомнили о своих срочных делах и начали расходится, так что через пару минут возле машины остались лишь я и, обвешанный сумками, как новогодняя елка, Студент. Я постучал пальцем в форточку, пытаясь привлечь внимание, впавшего в прострацию, Кадета:
        - Дверь открой, будь любезен.
        Парень с трудом вывалился из кабины:
        - Паша, я…
        - с тобой мы позже поговорим, а пока давай, помогай Кадету сумки таскать. В багажнике мешок лежит, в нем таскайте.
        Маленький багажник «Нивы» был заполнен очень быстро. Когда я понял, что еще одну сумку смогу запихнуть в багажник только за счет потери товарного вида остальными, остаток стал складывать на багажную полку, за задним сидением. Клянусь, что первый раз сумки с полки обрушились на голову сидящей там Маргариты не специально, просто какой-то придурок подрезал меня, внезапно выскочив перед моим носом с бокового проулка. Когда смолк возмущенный звук моего клаксона, я услышал яростный мат Маргариты с заднего сидения и увидел пылающий от ярости взгляд женщины в зеркало заднего вида. Сидящий рядом с ней Кадет невозмутимо стал поднимать сумки и сумочки, обрушившиеся сзади на голову женщины во время торможения. Второй раз я оттормозился «в пол» совсем не случайно. Ну бывает так, всякие не адекваты на дорогах ездят.
        Развернувшись на стоянке перед самым отделом милиции, я скомандовал Студенту снять с Маргариты наручники и выбравшись из кабины устало потянулся, склонился к выбирающейся в раскоряку с заднего сиденья заведующий магазином и шепнул ей в ухо:
        - Ну что, кусок сала, как дела? Вот теперь, так и будешь ходить - раком и с открытым ртом. У-у животное! - после чего, пока ошалевшая от моего «Добро пожаловать», взрывная баба переваривала то, что услышала, я быстро зашел в здание РОВД. Когда заведующая магазина, паря вскипевшим мозгом, ворвалась вслед за мной, в помещение дежурной части, я успел сделать все, чтобы женщине было удобно. Весело здороваясь с помощником дежурного, я успел произнести только: «я у родни такую свиноматку видел», как сзади с криком «Я тебе покажу свиноматку!».
        На глазах у десятка посетителей и потерпевших, ворвавшись в милицию неадекватная женщина, с непонятными криками, набросилась на, не ожидающего этого, молодого человека. От удара в спину литого, увесистого тела Маргариты, меня вмазало лицом в огромное органическое стекло с надписью «Дежурная часть» с такой силой, что прозрачное преграда задрожала так, что казалось, сейчас выпадет из пазов. Народ за моей спиной в изумлении ахнул, а я почувствовал, как эта ведьма, с диким рычанием, впилась ногтями мне в шею. Я терпел пару секунд, сдерживаясь, чтобы не заорать и чувствуя, как острые когти женщины впиваются мне под кожу, но когда я услышал, как возле моего уха щелкнули зубы, я понял, что могу заиграться. Я резко наклонился вперёд, и Рита, испуганно ахнув, мелькнув полными белыми ногами, перелетела через меня и шлёпнулась на бетонный пол, попыталась встать, но не успела - на ней повисли подоспевшие Кадет и Студент, заламывая руки бешено визжащей бабе. Шею сзади жгло неимоверно, я неосторожно дотронулся до загривка и зашипев, отдернул руку - на моих пальцах была кровь.
        - Так, пацаны! Эту тварь суньте в «нулевку». Возьмите подробные объяснения с двух-трёх человек, подробно распишите, как она напала на меня, а от вас рапорта на «мелкое», чтобы завтра отвезти её в суд. А мне, пожалуй, «скорую» вызовите, пожалуйста, кабинет. Побледневшие подручные молча кивнули - задержанную они упустили и позволили ей набросится на меня сзади, так что косяк за ними.
        - Только на этот раз сделайте все как надо. Сумки потом разгрузите и следователю отнесите, я ее предупрежу и протокол обыска отдам. Следователь, ведущее уголовное дело по факту грабежа Жанны, увидев меня на пороге своего кабинета - ободранного, окровавленного и несчастного, быстро приняла от меня кучу документов из комиссионного магазина, пообещав принять все изъятые сумки и кошельки, а я поплелся в свой кабинет, в ожидании приезда «скорой помощи». Маргарите я подставился не случайно - она сейчас была лишней в этой реальности, мне надо было изолировать ее минимум на несколько дней, пока мы разберем изъятую кожгалантерею, определимся, по какому уголовному делу проходит конкретная изъятая сумка, проведем опознания каждого изъятого предмета, соберем доказательства по делу и так далее, тысячу крайне необходимых, нудных действий, чтобы никто не ушел безнаказанным.
        Утро для меня началось в шесть часов утра, типичное утро опера с «земли». С семь часов утра мы с Демоном вошли в подъезд скромной «хрущовки». Я сразу же полез в ящик с счетчиками на третьем этаже, проследил за проводами, идущими в нужную мне квартиру и щелкнул черным рычажком рубильника. На наше с Демоном счастье, Сема Борисенко встал достаточно рано, полез в холодильник за холодненьким пивом, но понял, что холодильник отключен. Пощелкав выключателем и не дождавшись включения лампочки, Семен открыл дверь, чтобы проверить пробки и уткнулся в улыбающуюся физиономию Демона. Семен отчаянно дернул дверь на себя, но я уже засунул ногу в щель между дверью и порогом. Береза подергал дверь, потом поднял голову на мое лицо и заулыбался:
        - Ты здесь зачем, начальник?
        - Приказ тебя доставить в РОВД на допрос следователю.
        - Что за дело? Статья какая?
        - Слушай, откуда я знаю! Нам пару раз в неделю следаки дают задание кого-то доставить, вообще по левым делам…Значит по повесткам не являлся. Давай, собирайся.
        - Мне не было никаких повесток…
        - Давай ты со следователем будешь разбираться насчет повесток. Мое дело маленькое, тебя завести в кабинет, и на этом все. - я оттолкнул Семена с дороги и мы с Демоном ввалились в тесный коридор квартиры: - Давай, не тяни время.
        Я ненавижу работать с детьми. Дети лживы, очень лживы. Они постоянно лгут, не понимая значения своего вранья. Маленький мальчик, случайно разбив телефон, говорит родителям, что ее ограбил незнакомый дядька. Ради того, чтобы его не отругали, он, не думая о последствиях, порождает ситуацию, в которой сотни людей начинают разыскивать несуществующий телефон, остатки которого уже отправились на помойку. И это еще легкий случай. Просто в архивах МВД навсегда останется запись о том, было совершено преступление в отношении ребенка, а вот если в поле зрения милиции попадет человек с сходными приметами, последствия могут быть самые печальные. Но это легкие случаи. Гораздо хуже, когда девочка, став женщиной с случайным сверстником, перед предстоящим гинекологическим осмотром, заявляет, что ее изнасиловали. После этого начинается полнейший дурдом. Сотни людей начинают разыскивать злодея и обязательно кого-то находят. И тогда горе тому, кого они нашли. Запутавшись в своем вранье, ребенок тыкает пальцем в невиновного человека, абсолютно не думая о последствиях…
        Я обожаю работать с детьми. Если ты найдешь общий язык с ребенком заинтересуешь его темой разговора, а потом плавно перейдешь на интересующую тебя тему, ребенок, не моргнув глазом, может тут же рассказать даже о самом ужасном преступлении, потому что он зачастую не понимает, чем преступление отличается от шалости.
        Пацанов из детского дома с утра привезли девчонки из ИДН, без их помощи мы бы не справились, слишком много надо человек и кабинетов, чтобы не давать детишкам общаться между собой. Двоих, старших по возрасту, что больше всего контачили с Семеном Борисенко, сразу отделили от остальных и усадили в помещении дежурной части, а с остальными, младшими, начали работу. Моего «крестника», Лобанова Сережу, которого успели уже перевести во второй детский дом, привезли тоже и пытали на общих основаниях - поплыть первым должен был кто-то другой, а мальчишка, что слил мне информацию, должен был остаться вне подозрений, и «поколоться» не первым. А сейчас мы вели с детьми долгие, ленивые беседы, периодически водя их мимо камеры в дежурной части, откуда с грустью выглядывал Семен Борисенко, уже не выглядевший уверенным и вальяжным Валетом.
        Два старших подростка, по началу весело хихикающие на лавке в дежурной части, загрустили, когда инспектора «детской комнаты» стали носить в дежурную часть явки с повинной - детишки постепенно стали рассказывать о своих проделках. После того, как инспектора пообещали, что старшие ребята в детский дом уже не вернутся, а поедут в спецприемник, а оттуда на «малолетку», показания, обличающие старших и Валета потекли полноводной рекой - претензии к старшим у младших накопилось предостаточно.
        Когда я впервые за сегодняшний день вошел в дежурную часть, Береза отчаянно застучал в окошко камеры.
        - Что хотел? - я открыл дверь.
        - Начальник, мне бы поговорить с тобой.
        - Ладно, пошли.
        Я завел Семена в свой пустой кабинет.
        - Что хотел?
        - Начальник мне надо записку передать.
        - Ты дурак что -ли? Мне это зачем?
        - Командир, ну ты же брал у меня деньги…
        - Пошел нахрен обратно в камеру…
        - Ладно-ладно, командир, забыли… Выручи меня, надо моей бабе записку передать, а то она не знает, что меня приняли.
        - Сколько денег дашь?
        - Полтинника хватит?
        - Если не далеко, то хватит, а если куда-то ехать надо, то нет.
        - Не, ехать никуда не надо, здесь недалеко.
        Борисенко написал коротенькую записку, сунул мне купюру и пошел обратно в камеру, а я понес деньги и бумажку в кабинет начальника розыска.
        Несколько красных «червонцев» с рапортом о даче мне взятки легли на стол начальника розыска, а записка подверглась изучению. Адрес, куда надлежало доставить сообщение, было мне незнаком, да и адресата звали не Маргарита, что сейчас пребывала в спецприемнике для административных нарушителей, по решению судьи народного суда Дорожного района, а Света. В записке Семен просил свою подругу спрятать то, что он ей принес, и некому не отдавать, а он на днях появится.
        Гражданина Борисенко допросили формально, на допросе Семен ожидаемо сообщил, что никаких грабежей, силами малолеток, он не организовывал, в преступную деятельность, а также распитие спиртных напитков, он несовершеннолетних не вовлекал, кличкой Валет никогда не представлялся, да и не понятиям это - обзываться чужим погонялом чревато.
        Дело уже шло к ночи - Борисенко и двух подростков - старших по его кодле, уже грузили в дежурку, чтобы развести по новым, казенным адресам временного пребывания. Мне оставалось организовать завтра проведение опознаний и очных ставок между детдомовцами и Борисенко так, чтобы мальчишки не изменили свои показания, а Береза не смог на них надавить. Затем стоило съездить к неистовой дамочке - Маргарите Михайловне, и постараться расколоть ее на скупку предметов, заведомо добытых преступным путем. Да еще выяснить, кто такая Света, и принудить ее выдать то, что принес ей на хранение Семен-Береза. Да еще провести обыски в квартирах всех фигурантов, а еще с паспортами разобраться… Я понял, что меня ужу пару минут теребит за рукав Кадет.
        - Чего тебе?
        - Командир, а помнишь, мы тебе тушенку вывозили из гаража…
        - Ну?
        - Ты не мог бы моему брату продать штук пятьдесят банок?
        - Зачем?
        - Ну ты понимаешь, он физруком в школе работает. Они через два дня в поход с классом идут, на несколько дней. Он пообещал достать тушенки, но не получилось у него. А там учительница, которая в поход еще идет, ну он на нее… ну ты понимаешь?
        - Ничего не понимаю. От меня что нужно конкретно?
        - Тушенки, банок пятьдесят. До послезавтра.
        - Хорошо. Сейчас поедем, только ящики ты таскать будешь…
        - Не, сегодня не получится. У меня у тети день рождения, я и так уже опаздываю. Давай, завтра после работы, мой брат сам подъедет, куда нужно, заберет их сразу и рассчитается.
        - Ладно, уговорил, завтра, так завтра. Сам завтра, после гулянки у тети, на работу не опаздывай.
        Глава двадцать третья. Не знаешь, где найдешь, где потеряешь
        - Добрый вечер, Светлана! Ведь, я не ошибся? Вы Светлана? - девушка открывавшая дверь ключом вздрогнула и испуганно обернулась, когда из темноты верхней лестничной площадки появился я. Сделав три шага, я остановился, оставив между мной и напуганной Светланой дистанцию в три шага. - Не волнуйтесь, пожалуйста, я к вам даже не подойду. Меня попросил к вам, Светлана, зайти Борисенко Семен Петрович. Он по делам вынужден надолго уехать и просил передать вам записку. - я протянул вперед руку с, сложенным вчетверо, листком бумаги.
        - Давайте! - высокая стройная девушка с каштановыми локонами до плеч, в серо-черном, лохматом, летнем пальто, протянула мне руку, явно не намереваясь впускать странного посланника, ни в свое жилище, ни в свою жизнь.
        - Может быть, все-таки, в квартиру войдем? Не хочется в подъезде разговаривать. - моя рука с запиской по-прежнему висела в воздухе. Светлана, в раздумье, замерла от меня на расстоянии примерно метра, наверное, как дикий зверек, надеясь в случае опасности, успеть заскочить в свою норку.
        Приняв какое-то решение, не уверен, что верное, девушка шагнула в квартиру, и стала раздеваться в тесном коридоре, приглашающе оставив дверь открытой.
        Я, дождавшись, когда хозяйка сняв верхнюю одежду и разувшись, прошла на кухню, вошел в квартиру и запер дверь за собой.
        - Проходите, только разувайтесь, пожалуйста. Я полы сегодня утром мыла. - из кухни доносился звук льющейся воды: - Проходите сюда.
        Когда я вошел в типичную, тесную, «хрущовскую» кухню, на газовой плите уже шумел, нагреваясь, металлический чайник, хозяйка же стояла у окна, скрестив руки на груди, и в упор глядела на меня.
        - Вот, возьмите. - я протянул Светлане сложенную в четверть записку. Девушка аккуратно взяла потертый листочек развернулась несколько раз пробежала глазами короткий рукописный текст.
        - И что дальше? Тут написано, что я должна пакет, которой оставлял мне Семен, спрятать получше и никому не отдавать. Если у вас ко мне, я не понимаю, почему вы не могли отдать эту записку в подъезде?
        - Видите ли в чем дело, Светлана … Вы знаете, чем занимается Семен Петрович? - я сел на табурет и устало вытянул ноги.
        - Честно говоря, нет. - Светлана повернулась лицом к окну, но я видел, что она внимательно наблюдает за моим отражением в стекле: - Семен мне рассказывал, что он какой-то секретный сотрудник, но я ему, уж извините, не верю. У нас в подъезде дядя Вася на первом этаже живет. Вот он, как выпьет, начинает рассказывать, что он бывший разведчик и на Кубе воевал. Но, я его с детства знаю, и мне точно известно, что он три раза за кражей сидел. Так вот, Семен очень на дядю Васю похож, почти его копия. - Светлана, если Семен так на вора похож зачем Вы с ним общаетесь?
        - Видите ли, прошу прощения, не знаю как вас зовут …
        - Меня Павел зовут.
        - Очень приятно, Павел. Так вот, так получилось, что я уже пару лет веду достаточно уединенный образ жизни. Ну, вот так, звезды складываются. А пол года назад случайно, на улице… да, представьте себе, уже на улице знакомлюсь, с Семеном. Я прекрасно понимаю, что он из себя представляет, но иногда лучше такой спутник, чем ни какого. Не знаю, почему я вам это рассказываю, вы же абсолютно посторонний человек… - девушка обернулась ко мне, не сводя с меня вопрошающего взгляда. Давно я не видел такого тоскливого одиночества в глазах молодой, симпатичной, женщины.
        - Это эффект соседа по купе…
        - Что?
        - Я говорю, что это эффект соседа по купе. Помните, еще Макаревич пел - «вагонные споры, последнее дело». Вы видите во мне случайного попутчика, который в вашей жизни мелькнул на короткое мгновение, мелькнул и исчез. Вероятно, вы даже не вспомните завтра мое имя. Поэтому, будучи уверенной, что больше мы никогда не встретимся, вы готовы многое мне рассказать, будучи откровенны настолько, как будто вы разговариваете с собой. Это просто тоскливое одиночество на вас влияет, когда нет друга, которому вы можете все рассказать, ничего не скрывая. У меня, например, для этого есть собака. Я с ней разговариваю. Или еще можно бухать с человеком, который на следующий день ничего не помнит. С ним тоже можно выговорится.
        - Ну, я, Павел, собаку заводить не буду. А пить с мужчиной, который утром себя не помнит - как то страшновато. Но, ладно. Мы отвлеклись. На чем я остановилась?
        - Вы, Светлана, остановились, но том, что у вас появился мужчина, с которым можно было куда то выйти и провести время…
        - Да. Семен веселый, щедрый. С ним бывает интересно прогуляться или в кино сходить на вечерний сеанс. - Светлана ткнула пальцы в сторону, стоявший в книжным шкафу, фотографии на которой она, под ручку с Борисенко, улыбались, снятые на фоне в аллеи в Центральном парке6 - В рестораны я с ним не хожу, чтобы не быть обязанной, планов никаких не строю, так, провожу время, потому, что больше никого рядом нет. - Удивительно от вас это слышать. - Я улыбнулся и демонстративно смерил взглядом строенную фигуру девушки. - И ничего смешного в этом нет! - Светлана мою улыбку истолковала превратно: - Я очень театр люблю, но в моем возрасте в театр ходить одной или с подругой… В общем, мне неприятно. А Семен со мной соглашался в театр сходить несколько раз, и вел себя там вполне прилично, правда, пару раз, во время спектакля засыпал… Господи, я вообще не понимаю, почему я с вами об этом говорю. Вы, как-то неправильно на меня действуете. Давайте, говорите мне, что вы от меня хотели и будем прощаться.
        - Хорошо, как скажите, Светлана. Давайте вернемся к записке. Во-первых, Семен вам не особо врал. Он действительно секретный сотрудник…
        - Секретный сотрудник чего?
        - Секретный сотрудник Главное управление уголовного розыска Министерство внутренних дел СССР.
        - То есть «стукачок» из НКВД? - Носик девушки презрительно сморщился.
        - Нет, Светлана, не «стукачок». Это, если мы состоявшегося уголовника вербуем, то эта агент, или, как вы говорите - «стукачок». А если человек осознанно внедряется в эту среду, то он секретный сотрудник и тут совсем другая история.
        - Ну да, Семен мне всегда казался человеком более интересным, чем дядя Вася. Может быть вы и правду мне сейчас говорите. Только я все равно не понимаю…. - Это ваше, Светлана, право, верить мне не верить. Но, с момента написания записки ситуация резко поменялась. Сейчас Семен Петрович вынужден срочно уехать, возможно, даже навсегда. Новую записку он писать возможности не имеет, я с ним в последний раз по телефону разговаривал. Он очень просил, Светлана, чтобы вы из его пакета, который он вам оставил, достали полторы тысячи рублей и купили себе новые пальто и сапоги на память о вашем с ним знакомстве.
        - Вы хотите мне сейчас сказать, что Семен мне на хранение деньги оставлял?
        - Ну да, в том числе и деньги. А что вас смущает, Светлана?
        - Ничего. Подождите здесь. - девушка встала и вышла из кухни. За стеной скрипнула какая-то дверца, потом раздался шелест перебираемых бумаг, а через минуту Светлана вернулась на кухню, держа в руке плотно набитый конверт.
        - Вот пакет, который Семен мне оставлял. - Светлана бросила его на стол и вновь отошла к окну. Я оторвал заклеенный клапан пакета и вывалил на стол содержимое. В конверте лежали солидная пачка денег и паспорт с фотографией Семена, но на имя какого-то Вадима Клюева. Из толстой пачки денежных знаков отсчитал полторы тысячи рублей и пододвинул их в сторону Светланы.
        - Я эти деньги не возьму. Мне они не нужны. - скрещенные на груди руки Светы говорили, что она опять что-то там себе придумала и будет стоять на своем. Мне же не хотелось забирать себе все эти деньги. Семену естественно, отдавать я их не собирался, официально изымать и сдавать государству тоже, обойдется оно, государство, без этих денег. Да и не был я уверен, что эти деньги, в результате судебных перипетий, попадут в казну. Но оставить часть неправедных денег этой небогатой девушке, я твердо собирался.
        - Почему вы не хотите из взять. Это прощальный подарок Семена, его, так сказать, последняя воля, а это, можно сказать, священно.
        - Я не буду брать деньги. Это очень большая сумма, мне неудобно.
        - Света, послушайте меня. - Я встал и вплотную приблизился к замершей у окна, напрягшейся девушке: - Вы Семену очень нравились. Если бы не судьба, злодейка, он бы, возможно, попытался что-то построить с вами совместно…Но он все понимает, между вами огромная пропасть, вместе вам никогда не быть, но он очень просил…
        Светлана зажмурила глаза и замотала головой, но я понял, что деньгами я уже поделился.
        Я вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. Оставив на столе кухни, где уткнувшись лицом в холодное стекло окна, навзрыд плакала одинокая девушка, я оставил на столе полторы тысячи рублей, но взял небольшую компенсацию - фотографию Светы и Семена из шкафа.
        Дачные участки за городом встретили меня абсолютной тишиной. Хотя дневная температура радовала горожан, с наступлением темноты, с черных небес на землю опускалась сырая прохлада, поэтому многочисленные дачники старались не ночевать в не прогревшихся с зимы, домиках. Я, повозившись с огромным замком, совместно с толстой цепью, охватывающим старые, металлические ворота, открыл одну створку, и осторожно, опасаясь поцарапать бок «Нива», въехал на территорию садового общества. Из-за забора домика сторожа выглянула и тут же скрылась обратно лохматая голова огромного пса, страшного с виду, но очень добродушного. Больше на мое вторжение никто не отреагировал. Решив не возится с запиранием ворот, я сел в машину. Ехать до бабушкиного дома было метров сто, пять минут на подъем из погреба двух ящиков консервов для брата Кадета - еще пять минут…Я надеялся, что до моего возвращения к воротам, ни одна посторонняя сволочь не успеет проникнуть на территорию садоводства, тем более, что калитка рядом с воротами все равно закрывалась только в двенадцать часов ночи. С Кадетом мы договорились, что его брат подъедет к
воротам общества, надеюсь, что ждать его долго мне не придется, время было уже поздним, а мне еще до города добираться.
        Когда я, открыв головой дверь дачного домика, так как в руках сжимал два увесистых ящика с тушенкой, весом, наверное, килограмм в восемнадцать-двадцать, шагнул на крыльцо, меня крепко взяли за руки два, бесшумно шагнувших из темноты, крепких мужика. Я дернулся, но это было бесполезно, не вырваться. Мужчины, зажавшие меня и сопящие мне в два уха, не были похожи на местных дачников - костюмы с галстуками сильно диссонировали с окружающей нас загородной природой. Ярко вспыхнул фонарь, ослепивший меня.
        - Гражданин Громов? Комитет государственной безопасности. Давайте вернемся в дом.
        Ну что делать, даже если бы я не согласился, меня бы вернули. На, небольшой, в принципе веранде, сразу стало тесно. Кроме меня, и страхующих каждое мое движение, «быков» в костюмах, в домик вломились еще несколько человек, одетых несколько однообразно, все те же костюмы и галстуки.
        - Я следователь УКГБ капитан Головлев. - вперед выдвинулся один из «костюмных» и раскрыл кожаную папку: - У нас имеется постановление о проведении обыска на данном дачном участке. До начала указанного следственного действия предлагаю вам добровольно выдать нам оружие, денежные средства и иные предметы, полученные преступным путем.
        Кроме следователя, рассмотреть лицо которого мне мешал яркий фонарь, слепящий глаза, за его спиной, в ожидании моего ответа замерло еще человек пять, один из которых снимал все действо на камеру.
        - Давайте, свет включим и не будем баловаться фонариком. Слева, возле зеркала, выключатель…
        Щелкнуло и комнату осветила лампочка на шестьдесят свечей - провода тянулись из местного колхоза, электроэнергия была в полтора раза дороже и бабушка экономила.
        Тушенку я уже поставил на, скрипнувший под ее тяжестью, стол, а после этого сел сам.
        - Оружия с собой нет. - я хлопнул по пустой кобуре на поясе, заставив дернуться моих конвоиров. В остальном, я не имею понятия, о чем вы, товарищ следователь спрашиваете.
        И тут мне стало плохо. Я вспомнил о пачек денег, лежащих в нагрудном кармане, происхождение которых мне, в случае, если меня обыщут, будет трудно объяснить. А в совокупности с паспортом, с фотографией Семена Борисенко. Это был провал, и провал очень жесткий. Гебисты, при наличии такого компромата, со мной церемонится не будут.
        - Вам плохо? - обрадованно спросил следователь, заметив изменения на моем лице: - Что-то вспомнили, хотите, все-таки, сделать заявление?
        - У меня вопрос имеется. Можно? Если у вас постановление на обыск, значит, имеется возбужденное уголовное дело, правильно? Хотелось бы знать, уголовное дело по какой статье и по какому факту возбуждено?
        - Позже узнаете, когда мы здесь закончим. Ничего выдать добровольно не хотите?
        - Нет, не хочу.
        - Тогда, будьте так любезны, встаньте со стула и отойдите в сторону. Нам надо в этот погреб спустится.
        К разочарованию комитетчиков, под моим стулом погреба не было. Точнее был, но к нему больше подходило название - лаз. В небольшой ямке под полом домика спрятать грузовик тушенки было невозможно. Не успели мои оппоненты напрячься, как с улицы раздались радостные крики - за кустами жимолости, кто-то глазастый, нашел настоящий погреб.
        - Ключи от погреба, будьте так любезны, Громов.
        - Я не знаю, где ключи. Скорее всего, бабуля их в Город на зиму забирает.
        - Ну кто бы сомневался. Давайте, вскрывайте. - следователь не сводил с меня внимательных глаз, наверное, надеялся по моим зрачкам прочитать, где я прячу остальную тушенку, как во всех наставлениях написано.
        На мое счастье, эти ребята не стали курочить металлическую крышку погреба, а аккуратно перекусили толстую дужку висячего замка. После чего кто-то - мне в окно плохо было видно, нырнул на глубину, остальные сверху азартно светили в темноту погреба фонарями и громко давали советы.
        Минут через пять гулко грохнула, возвращенная на место крышка погреба, а несколько темных силуэтов собрались в кучку, очевидно, совещаясь. Как я понял, единственным уловом, добытым под землей, были изгвазданные в глине брюки и пятна ржавчины от металлической лестницы на рукавах пиджака.
        Следующим сосредоточием поисков стал сарай, темнеющий в самом конце участка. Там, кто-то попытался разгрести многочисленные ящики, шланги и грабли, в поисках железных банок, но чуть не напоролся на острое лезвие, затаившейся в темноте, косы-литовки.
        Заглянув в будочку туалета, охотники за консервами разбрелись по грядкам, тыкая длинными металлическими щупами в подозрительные места. Слава Богу, что еще весна и бабуля не успела засадить угодья редиской и помидорами, иначе, никакие ссылки на злобных гэбистов, меня бы не спасли. Хотя, уверен, клубнику эти сволочи все равно потоптали. Я загрустил, представив, что мне скажет бабушка, когда на выходные приедет из Города. Правда, если меня задержат, то скандал с старшим поколением нашей семьи будет отложен на неопределенное время.
        Потерявший надежду на хорошие вести с полей, следователь Комитета, внешне сохраняя спокойствие, пересчитывал и вносил в протокол обыска, количество и маркировку, покрытых пушечным салом, полукилограммовых банок.
        - А вы знаете, Громов, что эта тушенка производится только для армии и в торговую сеть не поступает?
        - Нет, не знаю. А зачем мне это знать? - мое равнодушие от этого слабенького захода следователя, было абсолютно искренним.
        - Ну как же? У вас обнаружены предметы, не входящие в гражданский оборот…
        - Вы мне, товарищ или капитан, мозги не вкручивайте. Из гражданского оборота выведено, к примеру, боевое оружие, или наркотики, а тушенка в торговле иногда появляется. Для чего эта партия банок предназначена, для армии или строителей БАМа, я не знаю, я не товаровед, торговый институт не заканчивал. Купил два ящика консервов с рук, на рынке, чтобы на даче были у деда с бабушкой. Согласился продать по государственной цене брату стукачка вашего - Кадета, потому что детишек, что в поход собрались, стало жалко. Но, как я понимаю, никакого брата - физрука, и детишек с их походом, на самом деле нет.
        - А по какой государственной цене вы хотели консервы продать, если такие банки в продажу не поступают?
        - Я, конечно, оговорился, насчет цены. Собирался продать консервы по цене, по которой купил на рынке - по пять рублей за банку. А в остальном вам то не смешно? Где-то что-то с армейских складов вынесли, я уверен, что вагонами, а вы тут, против меня, настоящую спецоперацию проводите. Я понимаю, при, не к ночи помянутом, Федорчуке, может быть меня за консервы могли и уволить, но не сейчас же? Вы, мне кажется, с этим опоздали лет на пять, да и человечка своего, Кадета, спалили.
        Глава двадцать четвертая. Сука-любовь
        Через два часа, не найдя ничего компрометирующего, кроме двадцати четырех банок тушенки, гебисты покинули дачное общество. Проезжая мимо поселка Гидростроителей, наша колонна из трех автомобилей, включая мою «Ниву», внезапно свернула на узкую улицу, извивающуюся среди старых, послевоенных двухэтажек.
        Где мы остановились, я не знаю, я сидел на заднем сидении «двадцать четвертой» «Волги», зажатый между двумя здоровыми конвоирами, да еще, боковые задние окошки были задернуты черными матерчатыми занавесками. Хлопнули двери автомобиля, потом кто-то застучал в дверь. Я попытался отвоевать немного пространства у своих соседей, но стало только хуже, они навалились на меня, сев еще плотнее.
        Пачка денег и паспорт, казалось, жгли меня изнутри, мешая дышать. Скинуть их, пока меня усаживали в салон автомобиля, не получилось - меня не оставляли без внимания ни на секунду. А гебисты, мрачные после изъятия двадцати четырех банок консервов, даже не догадывались, какой богатый улов их ждет, как только они начнут личный обыск, оформляя мое задержание в своей конторе. По моим прикидкам, денег, кроме двух сотен рублей в моем кошельке, в конверте было около трех тысяч. Да еще все лежало в том же конверте, что дала мне Света. И не факт, что там нет отпечатков пальцев самого гражданина Борисенко. Мой мозг, буквально, кипел, придумывая и тут же отметая варианты объяснений о происхождении денег и паспорта. Но все было не то, смешно, глупо и легко проверялось.
        - Выводите его! - прозвучала команда и меня, как пробку из бутылки, выдернули из душного салона.
        Судя по всему, мы остановились у здания местного отделения милиции. Меня, под руки, протащили мимо, испуганно выглядывающего из окошка, дежурного по отделению, взлохмаченного старшего лейтенанта, с красными полосами на лбу - очевидно, на момент нашего, нежданного приезда, служивый мирно спал за столом, положив ладони под голову, завели в какой-то, типично, ментовский, кабинет.
        - Присаживайтесь, Громов. - следователь брезгливо отряхнул сиденье, не нового, тут я согласен, но еще вполне приличного стула, и уселся напротив: - Вы вообще понимаете последствия сегодняшнего обыска для себя?
        - Нет конечно, не понимаю. Я купил продукты. На рынке. Потому что, извините меня за мой французский, в магазинах ни хрена нет. Отвез консервы на дачу, для бабушки с дедушкой, ветеранов войн и всех трудовых свершений, чтобы старики все лето могли мясом себя побаловать. Потом, по доброте души, согласился помочь своему коллеге, вернее детям, продав консервы по себестоимости. И что в результате - незаконный обыск, провокация. Я так понимаю, что у вас что-то не срослось, результат не тот вышел, поэтому, вы будете сейчас натягивать сову на глобус…
        - Громов, мы у вас, на минуточку, ворованные со складов министерства обороны продукты нашли…
        - Еще раз говорю вам - насрать! Вот просто насрать и все. Двадцать четыре банки, что пропали со склада в Пскове или в Астрахани? Так, чтобы меня зацепить этими банками, вам надо хотя бы установить, что я там был, вблизи места совершения преступления. А может там и преступления то не было? Просто недостача вследствие плохого складского учета. Или вообще, у тушенки истек срок хранения, и она официально была сдана в торговую сеть или какому ни будь кооператору, для реализации населению. А вы тут мне сказки рассказываете, что не подлежит реализации. Я тут на прошлой недели объявление читал, что продается траншеекопатель, один в один, что еще три года назад у нас в части считался секретной техникой. Кстати, если считаете, что просто так, мою тушенку сожрете, то ошибаетесь. Вот не верю я, что вы эти банки обратно, на склады, как положено, отправите. Я на вас бабулю натравлю, ей терять нечего, а то, что вы ее с дедом без мяса на дачный сезон оставили, она вам не простит. Лично буду ей каждую неделю на вас жалобы на подпись привозить и во все инстанции отправлять, как КГБ объедает стариков.
        - Вы закончили? - следователь «конторы» делал вид, что ему мои угрозы глубоко фиолетово, и у него это хорошо получалось. Но я был продолжал угрожать ему, лишь бы гебисты поверили, что я мелкий клоп, и лучше меня не трогать, ибо вонь моя будет очень вонючая, очень уж страшно мне было ехать в застенки «конторы», где меня бы, уверен на сто процентов, подвергли бы личному досмотру.
        Неожиданно следователь сунул мне на подпись бланк, что я предупрежден об уголовной ответственности за разглашения сведений, содержащихся в материалах уголовного дела, которые стали мне известны в ходе расследования. Подумав пару минут, и решив, что хуже мне уже не будет, я поставил подпись под текстом бланка, зачеркнул все свободные строки, чтобы чего лишнего не написали и вернул бумагу следователю.
        - А теперь, посидите здесь тихонько, Громов. Машины скоро за нами придут.
        Я не понял, последней фразы. Может быть у автомобилей внезапно кончился бензин, а по их, кегебешным инструкциям, при заправке положено всех пассажиров высаживать. И поэтому нас высадили здесь, в отделе милиции. Вроде бы нелогично, но у нас, в стране Советской, возможен любой уровень безумия. Я сел поближе к стене, повертелся, пытаясь найти позу поудобнее, под недовольным взглядом конвоира, который остался со мной, а потом, незаметно для себя, уснул.
        - Эй? Эй! Ты кто? - меня трясли за плечо. Я с трудом открыл глаза. На до мной склонился давешний дежурный.
        - Я опер из Дорожного. А эти где? - я судорожно вертел головой, не понимая, что произошло. Красная ксива была на месте. Пакет с деньгами, по-прежнему, оттягивал нагрудный карман. За окном серела влажная, предутренняя хмарь. Мой конвоир тоже куда то делся.
        - Так они уехали час назад. Я думал, что тебя тоже с собой забрали, а тут в туалет пошел, сюда заглянул на всякий случай, а тут ты…
        - И что, все уехали? - я не мог скрыть своей нечаянной радости.
        - Ну да, все. И слава Богу, хоть час поспал сегодня, когда они свалили.
        - Скажи, моя машина где? Они ее сюда точно пригоняли, я видел.
        Глаза капитана, на мгновение вильнули в бок, он помялся, но сказал, что машины он лично не видел, но, уезжая, гебисты кинули ему на стол ключи, судя по надписи, от «ВАЗа».
        - Пойдем скорее, отдашь их мне! - я вскочил и потащил опешившего дежурного из кабинета - судя по взгляду дежурного, моей машине он готовил какую-то бяку. Получив из рук старшего лейтенанта связку своих ключей, я поспешил на выход.
        Пассажирская дверь моей «Нивы» была распахнута, оттуда торчала толстая жопа, обтянутая серой форменной тканью. Второй милицейский чин возился у горловины бензобака, гремя оцинкованным ведром и пытаясь вставить в горловину черный, резиновый шланг. Вполголоса, мои коллеги коллеги спорили, есть ли в бензобаке сеточка, или нет. Я не отказал себе в удовольствии пнуть по откляченной жопе первого мента.
        - Ты охуел? - из машины показалась злобная, небритая рожа.
        - Это ты охуел! Если что-то из машины пропало, то … - я задумался, над тем, чтобы сказать страшное, но реальное.
        - Да ты нас не понял, машина была открыта, а возле нее кто-то крутился, вот мы и вышли посмотреть. - второй мент, думая, что делает это незаметно, закручивал на место пробку бензобака.
        А вот в это я верю, что гебисты могли бросить машину на стоянке открытой. Но, в то, что коллеги хотели провернуть безобидную шутку - слить маленько бензина из бака, в этом я тоже был уверен. Понимая, что дальше разговаривать с товарищами по оружию бессмысленно, я завел машину и выехал в сторону Города - у меня еще собака не гулена.
        - Привет, тебе, Маргарита Михайловна! Как отдыхается? - я бросил на стол пачку сигарет и коробок спичек.Молодая, плотно сбитая, женщина фыркнула и презрительно отвернулась от меня. За два дня, что мы не виделись Маргарита, как будто постарела лет на пять. Очевидно, не нравилось ей государственная гостеприимство и казенное хлебосольство. - А ты на меня, Маргарита Михайловна, не фыркай! Мне до твоего фырканья дела нет. - я задумчиво подкидывал отвергнутый женщиной коробок со спичками: - Что с тобой произошло - в этом виновата исключительно ты сама. Потому как, обнаглела ты в самый край. Мое дело маленькое - сигнал получил и выехал на место происшествия, ворованное изъял, всех причастных задержал и доставил в отдел. Если что, то причастная - это ты. Теперь давай посчитаем твои косяки - половина государственного…ладно, не государственного, а кооперативного, но не твоего же личного, магазина ворованными вещами забито.
        - С чего ты решил, что вещи ворованные? - Рита перестала изображать, что меня не замечает, обернулась ко мне, сунула пальцы в пачку и вытянула из упаковки длинную сигарету. Я бросил ей спичечный коробок, дождался, пока женщина прикурила и жадно затянулась, спалив ее почти на треть.
        - Пока ты здесь отдыхала, мы работали. Установили, что твои знакомые, на чьи паспорта товар ты оформляла, ничего тебе не сдавали. Завтра будет готово заключение почерковедческой экспертизы, но эксперт уже сейчас сказал, что по его мнению, все подписи на квитанциях выполнены одной рукой. Я думаю, что, чуть позже, будет установлено, что что все подписи исполнены вами. Семь сумочек и три кошелька уже опознаны потерпевшими. Рита, мне продолжать, или ты что ни будь скажешь, по этому поводу.
        - Я начальник, готова тебе признаться, что иногда оформляла товар с нарушениями. Ну ни у всех людей есть с собой паспорт. А ни о каких потерпевших я ничего не знаю. Все говорили, что вещи им принадлежат. Я людей этих знаю, они все на рынке работают. Если вы мне их покажите, то я их вам конечно опознаю.
        - Правда, Маргарита Михайловна? Вы готовы нам помочь? Спасибо вам большое. Мы обязательно воспользуемся вашей помощью, как только вас отсюда выпустят. А хотя… давайте не будем тянуть время, прямо сейчас начнем.
        Я вытащил из кармана газету, в которую была завернута фотография Борисенко и Светланы, вытащил наружу часть фотографии, где был изображен Степан.
        - Узнаете этого человека?
        Маргарита вздрогнула, но сумела взять себя в руки. Потянулась к фотографии, но я не дал ей коснуться газетного свертка, потянул его ко мне.
        - Нет, я этого человека не знаю. А кто это?
        - Ну не знаете и не знаете, Бог с ним, с этим человеком. Просто не получается у нас с вами сотрудничество. Мне то все равно, просто хлопоты пустые, понятые, опознания, все эти процедуры проводить с вами, когда, по окончанию вашего срока я вас из спецприемника забирать приеду. Раз вы своего ближайшего помощника не узнаете, будем устанавливать ваше знакомство процессуальным путем.
        - Какого помощника? Я его вижу в первый раз. Вы конечно можете делать все, что хотите, но я на себя лишнего брать ничего не буду.
        - Конечно, конечно, Маргарита Михайловна. Жаловаться - это ваше конституционное право, как гражданки СССР. Один только момент осталось выяснить - что вы скажите по поводу этой фотографии?
        На фотографии, сделанной, неведомым мне, сотрудником «наружки», Маргарита отходила от подведомственного ей магазина, под руку с Семеном Борисенко. На качественном снимке Маргарита, повернув лицо к своему спутнику, что-то оживленно говорила ему, поэтому сказать, что женщину на этой фотографии она не узнает, Рита не смогла.
        - Только мне кажется, что мужчина на этих фотографиях один и тот же? - я вытащил фото со Светой из-под газетного листа и пододвинул в сторону Риты, но так, чтобы побледневшая баба не схватила ее.
        - Неожиданно, да Рита? Ты тут подставляешься, под статью серьезную попала, а Семка то, гулена, какую справную молодуху, помимо тебя, огуливает.
        - Под какую серьезную статью? О чем вы говорите? Ну неправильно оформляла товар, ну уволят меня, пусть даже по статье. Так, у нас на каждом заборе объявления висят «Требуются, требуются». А трудовую вообще, потерять можно, и трудовую биографию заново начать. А к кражам этим я отношение не имею, меня там даже рядом не было.
        - Ты меня извини, Рита, что я по-простому, но я тебе прямо скажу. Дура ты Рита, как есть дура. Ты вот сидишь тут передо мной, сигаретку куришь, и не понимаешь, куда ты влезла. Я не знаю, с чего ты решила, что только увольнением отделаешься, но у меня совсем другое видение, твоего Рита, будущего. Друг твой, Рита - Степан, тебя сдал тебя с потрохами. Говорит, что по твоему заданию вместо грузчика подрабатывал. Что ты ему говорила, откуда, из тайников, товар забрать необходимо. И тебе, в магазин, все это перетаскивал. И что у нас в итоге получается. Есть задержанные грабители, которые дают показания, что за спрятанные в тайнике сумки, они деньги получали. Есть ты, которая товар, ворованный реализуешь, по заранее обещанной договоренности. Следовательно, в соответствии с нашим законодательством, ты являешься соучастником всех этих преступлений, и мера наказания тебе будет отмерена, по уголовному кодексу, как соучастницы нескольких десятков грабежей. Что, Рита, уже не улыбаешься?
        То, что ты сядешь, это понятно. И ты, Рита, будешь сидеть долго, лет пять не меньше. Выйдешь ты на волю уже совсем старая. Сколько тебе сейчас? Тридцать пять лет? Ну вот, выйдешь из колонии лет в сорок, не раньше. Ни котенка, ни ребенка, ни, даже мужика нормального у тебя, Рита, нет, и, наверное, уже не будет. Никому ты, на хрен, не нужно и даже денег у тебя Рита, скоро не будет.
        - Деньги тут причем? - Рита среагировала на важное для нее слово - «деньги».
        - Ну как причем? Ты же ради денег все это делала? Ты же в душе, Рита, коммерсант, деловая женщина, бизнесвумен, да?
        - Кто? - Рита выпучила глаза: - Кто?
        - Бизнесвумен по-английски, говорю, деловая женщина. Не бери в голову, для тебя это все в прошлом. Тебе, в ближайшие несколько лет надо думать о том, как лучше план по пошиву рабочих рукавиц выполнять. И квартиры у тебя, Ритка, не будет, придется снова, с койко-места в рабочей общаге, жизнь начинать. Я не знаю, Рита, куда ты деньги, неправедно заработанные спрятала, но больше ты их, я уверен, не увидишь. Их либо Степка твой приберет себе, если догадывается, где у тебя захоронка припрятана. Ему еще молодуху содержать, сама понимать должна… - вбивал я, как гвозди, в голову плачущей женщины, страшные картины недалекого будущего: - Или второй вариант, но для тебя не лучший. Помнишь, что с полтинниками и сотками после нового года сделали? Вот, через пару лет, все деньги, что у тебя накоплены, отменят. Будут совсем другие деньги. А твоими сбережениями ты, когда выйдешь на свободу, в туалете стены обклеишь, на память. Оригинальные обои у тебя будут.
        - Что вы от меня хотите? Чего вы добиваетесь? - Рита справилась с собой, отерла слезы с лица, и теперь сидела, глядя на узкое? зарешеченное, окошко, расположенное высоко, под самым потолком: - Вы жен не просто так вокруг меня хороводы водите?
        - Ты права, Рита, не просто. Хотя ты хамка, но мне ты не очень интересна. Мне интересен твой друг Степа. Ты, конечно, фигура важная, но не главная. Это же он всю схему замутил, правда? И грабежи он организовал, и деньги основные он себе забирал. Это же он тебя сдал… Что ты на меня уставилась? А как, по-твоему, мы на тебя вышли? Нам, из городского управления, информация пришла, там весь расклад по тебе был, откуда товар берешь, как оформляешь, кому продаешь. Я о твоем существовании за день до нашей встречи узнал. Так вот. А я, хоть человек не самый лучший, но я за справедливость. Я считаю, что каждому должно воздаться по делам его. Ты же не знала о грабежах?
        Рита замотала головой:
        - Я не знала, честное слово. Понимала, что…
        - Ты о своем понимании лучше забудь, поняла? Чтобы больше никому и никогда об этом не говорила. Запомнила? Если хочешь, я тебе могу помочь. Свободу не обещаю, но наказание будет минимальным, самым маленьким из всех возможных. Но для этого, я хочу кое что получить…
        - Я деньги все отдам…
        - Мне твои деньги не нужны, вернее нужны, но у тебя я деньги брать не буду. Ты если хочешь от меня помощи, расскажи мне что ни будь интересное…
        - Что вы имеете ввиду?
        - Рита, ну ты же баба умная, крученая, опытная. Как ты думаешь, что может интересовать милиционера, сотрудника уголовного розыска.
        - Хорошо, я вам расскажу. Но только подписывать я ничего не буду. - Рита понизила голос и склонила ко мне голову.
        Глава двадцать пятая. Кто-то предал, кто-то свой
        - Вы, Громов, где с утра были? Почему на разводе отсутствовали?
        После бессонной ночи в компании гэбистов и бодания с упрямой Маргаритой Михайловной, томящейся в застенках спецприемника, к шести часам вечера мои силы закончились. В кабинет идти и видеть предателя Кадета я не хотел, поэтому, в кабинет начальника уголовного розыска я пришел самым первым. Шеф бросил на меня быстрый взгляд и сразу отвернулся, вновь уткнувшись в кипу бумаг, количество которых на столе не уменьшалось никогда. Это был первый тревожный звоночек - ни вопроса, ни шутки, ни подъе…В шесть часов в кабинет дружной толпой повалили опера. Кадет со Студентом вошли вместе со всеми, и уселись справа от меня.
        - Шеф, мы сегодня еще три опознания по сумкам провели - Кадет, сука, как ни в чем не бывало, шепотом, доложил мне о проделанной работе и сунул в руку клочок бумаги с фабулой преступлений и номерами уголовных дел: - там пять штук осталось изделий, еще не опознанных, и дел два десятка всего, куда их привязать можем. Наверное, завтра закончим.
        Я вообще не понимал поведения молодого оперативника - его что, куратор из Комитете, не предупредил, что его слили. Или, по их мнению, я туп как дерево…
        А через пять минут меня неласково подняли.
        - Скажите, товарищ Громов, а где ты сегодня утром были? - от перешедшего на вежливый официоз шефа можно было ждать любой беды.
        - Шеф, можно я останусь после всех и лично доложу, где я был? - я поднял голову от ежедневника, делая вид, что изучаю важные служебные записи. Обычно это прокатывало, но не сегодня.
        - Наверное, вставать надо, если к вам старший по званию обращается? - шеф смотрел не мигая, как на меня смотрела когда-то королевская кобра на шоу в Бангкоке. Эти слова, произнесенные вполне корректно, окончательно выбили из меня всю сонливую дурь. Все было очень плохо - ну не принято у нас поднимать человека в своем, оперском кругу, только в случае серьезного косяка и предстоящей показательной порке.
        Я, с грохотом зашатавшегося стула, молодцевато вскочил, и принял показательно - придурковатый вид, преданно глядя за ухо руководству.
        - Вы, Громов, вроде бы, начали хорошо, но как-то быстро сдулись. Должность старшего опера выпрашивали, а как ее получили, я старшего опера видеть перестал. Вроде бы да, молодцы, суетитесь, работаете, даже раскрытие периодически даете. Но, вас ставили старшим на линию квартирных краж, грабежей и разбоев. Помните такой факт? И даже, какие-то раскрытия пошли. А последние два месяца я работы по линии не вижу. Не вы по ней не работаете, ни ваши сотрудники. А сейчас хватаетесь за все подряд, что побыстрее раскрывается, а ваша линия работы оказывается - тут шеф сорвался: - в полной жопе. Мы сегодня в «городе» с Владимиром Николаевичем были, - начальник уголовного розыска кивнул на своего зама, сидящего на своем обычно месте, за приставным столом: - Так мы, по проценту раскрываемости квартирных краж, по итогам трех месяцев опустились на последнее место, вместе с районом имени Всесоюзного старосты. У нас процент раскрываемости просто пал с тридцати трех до двадцати четырех процентов. Через месяц у нас заслушивание по этому вопросу, и если ничего не изменим за оставшиеся дни, то все получим по самое «не
могу». И у меня складывается мнение, что к заслушиванию цифра раскрываемости особо не уменьшится. А почему, спросите вы? Так я отвечу. Старший по линии не считает необходимым на утренние и вечерние разводы приходить. Опера, вместо того, чтобы, хотя бы в базу данных списки похищенного вносить, благо, вам единственным выдали компьютер, запираются и целыми днями или на самолетиках летают, или в карты режутся. Я извиняюсь, а зачем мне такой старший на линии, по которой ежедневно только новые кражи регистрируются и все, больше никакой работы не происходит. Во всяком случае, я ее не вижу.
        - Я могу ответить, товарищ майор? - я склонил голову к плечу, переведя взгляд на переносицу шефа: - Докладываю по пунктам, товарищ майор. По поводу базы учёта похищенного имущества. Я лично, по субботам, вбиваю в компьютер похищенные за неделю из квартир вещи. Только толку от моей работы нет. Почему? Отвечаю. У нас опера, выехав на преступление, пишут в заявлении: похищено кольцо золотое, обручальное, оцениваю его в сто двадцать рублей. Следователь, читая заявление, что опер принял, записывает в протокол допроса потерпевшего - кольцо золотое, обручальное, стоимостью сто двадцать рублей. Я в субботу забиваю тоже самое в базу. И какой результат нашего труда и использования чуда техники - «Pentium» «двести восемьдесят шестого», которым вы мне тыкаете каждую неделю? У нас сейчас в розыске, по моей базе, похищенными из квартир числится триста пятьдесят золотых колец. Где, какое, и откуда похищены - куй его знает, товарищ майор, собака след не взяла. И толку с такой базы данных? А, между тем, у меня же в базе, в таблице, есть разделы, только по кольцам: вес, размер, наличие пробы, именников и прочих
клейм. Гладкая поверхность или ребристая, наличие камней, цвет металла, цвет и количество камней, их форма. Я к вам, шеф, сколько раз подходил, просил занятия организовать, для оперов наших и следаков, чтобы я, под роспись, довел до каждого требования, какие данные похищенной вещи писать в заявление, протокол и ориентировку? По-моему, дважды. Вы мне что сказали? Будь готов, но пока некогда. Я к каждому, этой комнате присутствующему, лично подходил, просил на выездах подробно описывать похищенное.
        Я обвел взглядом притихших оперов:
        - К кому я не подошел к этому вопросу? Есть такие? И вы мне теперь предъявляете, что по моей вине база не рабочая? Есть еще вопросы по данному пункту?
        - Так может быть, Павел - поднял от своей писанины голову заместитель начальника: - целесообразно сотрудникам линии квартирных краж самим выезжать на все квартирные кражи. И информацию будут получать полную, на месте происшествия, и базу будут забивать так, как надо.
        По просветлевшим лицам присутствующих я понял, что предложение Владимира Николаевича, народу, как говорится «зашло».
        - Я, Владимир Николаевич, вас безмерно уважаю, но говорю сразу - нет!
        Получается, что руководство не может добиться от подчиненных, чтобы те подробно описывали похищенное, и перекладывает все на нас? Так мы будем либо на кражи ездить, либо преступления раскрывать. У нас, по статистике, девяносто пять процентов квартирных краж, совершенных на нашей территории, совершают жители других районов. За все время мне только один раз сказали, что знают человека, совершившего кражу. Остальные кражи темные. И какой смысл нам, квартирникам, выезжать на место происшествия? И в какое время - круглые сутки? С девяти до шести? Так, процентов шестьдесят краж заявляют или вечером, когда хозяева приходят с работы, и обнаруживают дверь взломанную, или вечером выходного дня, когда хозяева приезжают с дач. А если нам не выезжать на все кражи, то тогда какой смысл вообще выезжать? А может нас троих, сутки-через двое, постоянными дежурными операми ставить? Тогда все кражи будут охвачены, на сто процентов, но возвращаюсь к вопросу - раскрывать их, когда будем? А в дежурные сутки раскрывается процентов пять краж, в основном в «Нахаловке», где местные же алкаши, на виду у всей улицы, лезут к
соседу, за бухлом или вещь какую упереть и продать потом же на этой же улице, так как на бухло не хватило. Так эти кражи Метелкин, со своими орлами, прекрасно раскрывает.
        Обиженный Владимир Николаевич, по лицу было видно, буркнул:
        - Так вы и так, не раскрываете кражи.
        - Я отвечу вам, Владимир Николаевич, и шефу заодно. Нас, повторюсь, своих воров квартирных на учете очень мало - сорок пять всего. Треть где-то оперативно прикрыты, худо - бедно, но за ними смотрят. Может быть, Владимир Николаевич, вы над этим прикрытием посмеетесь, как куратор оперативной работы, но уж как смогла. И если есть какая информация, то мы работаем, по квартирным кражам. А если информации нет, то что делать? Нет, я бы мог, как незабвенный Близнюк, ездить по районам и бухать с друзьями, а вечером, какую ни будь, фуфловую информацию привозить, типа добыл. И толку то что с нее? Поэтому, если нет по квартирам информации, мы хватаемся за все, что можно. И не надо рассказывать тут, что мы на уровне участковых работаем, всякие ерундовые дела на раскрытия даем. Кража - она кража и есть. И грабеж остается грабежом. И в пятницу вы, шеф, наши раскрытия с удовольствием в УВД передаете, чтобы спокойно, хоть один выходной день отдохнуть. А тут надо же, не те кражи мы раскрываем. Нам что, не раскрывать их, если есть, над чем работать?
        - Я тебе, Громов, о другом толкую. Раскрываете, и раскрываете…
        - Извините, шеф. Можно, я, все-таки, сяду. И если меня, сейчас, расстреливать не будут, я хотел бы после развода ответить на остальные вопросы.
        - Да, давайте, вы с квартирниками потом, отдельно разберетесь! - поддержал меня личный розыска, состав, который жаждал завершить затянувшийся рабочий день и разбежаться по своим делам.
        Когда, через пятнадцать минут, народ, дружной толпой, потянулся на выход, я ухватил за рукав, поднявшегося со всеми, Кадета и показал рукой, чтобы он остался в кабинете. После того, как дружный топот личного состава нашего отделения затих, я лично прикрыл входную дверь поплотнее, сел за начальственный стол, напротив шефа и, стараясь оставаться бесстрастным, подробно рассказал о своих вчерашних приключениях, следственных действиях, в которых мне пришлось участвовать помимо своей воли и о своих подозрениях относительно, сидящего тут же, за моей спиной, подчиненного. Когда я закончил, тишину, повисшую в кабинете, можно было резать ножом, как масло. Оттого неожиданным был всхлип-стон Кадета:
        - Я клянусь, что я никому не стучу. А насчет консервов с тобой меня попросил договорится Студент. Он сказал, что у меня с тобой отношения лучше, и ты мне не откажешь. А на встречу приедет его брат - физрук.
        Я развел руки в стороны, показывая начальникам, что истину в такой ситуации мы вряд ли узнаем, Владимир Николаевич быстро набирал телефонный номер, подозреваю, что он звонил в мой кабинет, вызвать на правеж Студента. Судя по длинным гудкам, Студент уже покинул стены отдела.
        - Ты, Кадет, иди пока в туалет, умойся, и иди домой. Тебя пока никто ни в чем не подозревает. - Шеф, как ребенка, успокаивал всхлипывающего на стуле опера: - Если ты ни в чем не виноват, то и переживать тебе ни о чем не стоит. Давай, иди. Только никому не слова, хорошо? Никому.
        - Не вздернется? - начальник розыска дождался, когда за Кадетом захлопнется дверь и тревожно, взглянул на меня.
        - Кадет? Нет. - я помотал головой: - Сейчас, по дороге домой, пивка возьмет, или водочки дома выпьет, и завтра не сразу вспомнит, что он тут рыдал.
        - И что ты считаешь, Студент на «соседей» работает?
        - Я уверен, что Студент скажет завтра, если мы зададим ему вопрос, что Кадет несет пургу и он, о консервах, впервые слышит. Но, вы как хотите, но мне такие подчинённые на хер, извините, не нужны. Ни один, не второй. Каждый день ждать, когда рванет? Спасибо, большое. Поэтому давайте решать вопрос. Вы, господа начальники, прекрасно знаете, что мы здесь все, каждую минуту закон нарушаем и под статьей ходим. А если все по закону делать, то о каких раскрытиях речь может идти. Кстати, вы сегодня очень обидно сказали, что я себе должность старшего себе выпрашивал. Мне она, если будет гарантия, что в на до мной, очередного Близнюка не посадите, не нужна, мне до звания «майора» еще дожить надо, но с такими подчиненными, могу и не дожить. Повторюсь - я с ними работать не буду.
        - А ты, Громов, не до хрена на себя берешь? Гляжу я, очень быстро ты оперился! - взвился шеф, в трудной ситуации переводя стрелки: - И вообще…
        - С чего ты вообще взял, что кто-то из твоих стучит? - в разговор влез умный Владимир Николаевич: - Может быть за тобой «ноги пустили», а когда поняли, что ты к тайнику едешь, сообщили заказчику, и он оперативно-следственную группу поднял?
        - Объясняю. Я на даче был, от силы, десять минут, а меня на выходе, прямо на крыльце приняли. Сколько надо времени, чтобы следя за мной, собрать следственно-оперативную группу, найти понятых, своих, проверенных, и потом, всей толпой, на двух машинах. приехать за город. А от дачи до управления Комитете, километров тридцать, не меньше.
        - Ну может быть, группа на подходе была, неподалеку.
        - Владимир Николаевич, ну вы же с нами еженедельно занятия по оперативно-розыскной деятельности проводите! Ну не делаю так, сами же знаете. Я же не американский или китайский шпион, чтобы меня так обкладывать, по полной программе.
        - Но, они же могли за тобой следить, установить твою дачу, а когда ты в ту сторону города поехать, заранее группу в ту сторону отправить. - как мне кажется, по инерции, продолжал спорить со мной зам.
        - Да, теоретически возможно, но повторяю, я не шпион, и на даче прошлый раз был месяц назад, в бочки снег накидал, чтобы вода была и консервы в подпол спустил. Вы хотите сказать, что Комитет за мной больше месяца «ходит»? И кроме того, если меня пасли, то они должны были видеть, что я, на даче, выгрузил всего два ящика консервов. Если на даче тайник, зачем туда новые консервы привозить?
        - «Наружка» могла на дачные участки не заезжать, чтобы перед тобой не засветится, там же в это время года никого из дачников нет. Они могли на трасе тебя ждать, тогда бы они не смогли увидеть, как ты ящики выгружал.
        - И опять же, я не шпион, чтобы за мной месяцами «ноги» пускать. А вот версия с завербованным сотрудником сюда вполне вписывается.
        - А еще сюда вполне вписывается версия, что твой телефон «пишут». И, если Кадет с тобой в кабинете разговаривал, то им никого внедрять к нам и не надо.
        - Если телефон пишет разговор в кабинете, то скорее всего закладка в самом аппарате. Я конечно, где-то в журнале читал что за границей пишут с телефонной станции не только разговоры по телефону, но и вообще разговоры рядом, но мне кажется, что это байки. Пойдете со мной телефоны смотреть.
        В моем кабинете было два телефона. Один с диском, городской, через «девятку», а второй без диска, прямая связь с дежурной частью. На всякий случай, раскрутили мы оба аппарата. Потом прошлись по проводке, до распределительной коробки, не найдя никаких посторонних включений. После этого, начальство резко потеряло интерес к поискам прослушки, оставив меня, грустно собирать, выпотрошенные и разбросанные на столе, телефонные аппараты. На мое робкое предположение, брошенное в широкие спины, удаляющиеся по коридору, что, для полной уверенности, надо бы еще поискать радио закладки, которые можно спрятать в любую щель в кабинете, ответом мне было молчание.
        Минут через пять меня озадачили, вернее просто убили, еще одной новостью. В кабинет зашел Владимир Николаевич, и подозрительно выглядывая в коридор, тихим шепотом, одними губами, прошептал, что пару недель в нашем отделении обсуждается новость, что на Комитете государственной безопасности работаю именно я, так как это является единственным условием прекращения уголовного дела в отношении меня, что находится в настоящее время в производстве прокуратуры нашего района.
        Наградите автора лайком и донатом: