Уничтожить нежить Алексей Птица
        С.М.У.Т.А. #2
        Мертвый город Козельск… Дорога туда потеряла всякий смысл. Живые ушли, оставили землю на поживу мертвым. Теперь путь Вадима лежит в Калугу, через дремучий лес, что помнил еще зарождение самого славянского племени! Старые сказки обретут свою мрачную явь, а живые мертвецы столкнуться с чащобной нечистью. Что же предпримет наш герой в такой ситуации? Только бороться и побеждать, другого пути у него нет.
        С.М.У.Т.А. Уничтожить нежить
        Глава 1 Нападение.
        Вадим буквально скатился с топчана. Ошарашенно вращая головой во все стороны, он с тревогой посмотрел в единственное круглое окно. За слюдяным щитом расплывчатыми пятнами мельтешили горящие факелы, что несли снующие туда-сюда люди.
        - Ратуйте! Ратуйте! Ратуйте! - неслось со всех сторон.
        Прямо Рататуй сплошной. Вадим ещё не привык к этому слову, и оно билось в его сознании образом крысы из мультфильма.
        Судорожно натягивая портки, он лихорадочно соображал: «Кто бы это мог быть?» В голове теснились десятки вариантов, от мертвяков до инопланетян. Маруся металась по избе, дети в голос выли: старшие рыдали, младшие им вторили. Царил бардак.
        Положение осложнялось ещё и тем, что дом находился за городской стеной, в посаде и никаких особых преград, кроме доблести его защитников, перед врагами не было.
        Натянув портки, Вадим подпоясался саблей и схватил пистоль. Не глядя на детей и хозяйку, он стал на ощупь насыпать порох на полку. В избе царил сумрак, и забить заряд и пулю в ствол пистоля с первого раза не получилось. Заплечный мешок и боевой кистень остались лежать у топчана, пока он, прижавшись носом к слюдяному окну, всматривался во двор. За окном метались лишь световые пятна. Это редкие человеческие фигуры бегали с факелами, а вслед за ними бежали другие. Однако разобрать, кто это, было невозможно.
        Хозяйка устала находиться в темноте и зажгла свечу, со страхом наблюдая за молчаливым Вадимом. А тот продолжал готовиться к бою. Получалось плохо. Руки дрожали, порох просып?лся на пол сабля не желала выходить из ножен.
        В дверь громко забухали чем-то тяжёлым. Маленький палисадник затрещал под тяжестью грузных тел. Раздался чей-то пронзительный крик, быстро утонувший в мешанине прочих звуков. В дверь ещё более настойчиво замолотили кулаком, а может, и не кулаком, а лапой.
        Дети перестали плакать, сжавшись в пёстрый комок тел, голов, рук и ног, приникли к матери и, обхватив её руками, печально замерли. Вадим мельком взглянул на них, и его сердце защемила тоска. Блестели в неровном свете свечи испуганные глазёнки сгрудившихся вокруг матери детей. Маруся потерянно смотрела вперёд, ни на что уже не надеясь и мысленно распрощавшись с собственной жизнью.
        А перед глазами Вадима внезапно возник образ матери, такой близкий, родной и любимый. Вспомнилась бабушка, мать отца, её доброе, изрезанное густыми морщинами лицо, заботливые и любящие руки, всегда готовые поддержать в трудный час. Готовые вытирать и его слёзы, и сопли. Вадим отвернулся, не в силах сдержать слёз отчаяния. Он не понимал, что происходит, точнее, не понимал, как такое смогло произойти. Город был защищён со всех сторон засеками, там стояли вооружённые люди, но…
        Ясно было одно: на Козельск кто-то напал. И ничего хорошего от этого ждать не приходилось. А единственная защита в их доме - это толстая дубовая дверь, в которую кто-то непрерывно ломился.
        Перед Вадимом возникла дилемма: откроешь - можешь погибнуть, не сумев дать отпор, не откроешь - погибнешь, когда её вынесут несколько человек или зомби. Он вздохнул и подошёл к двери. Страшась того, что происходило за ней, приложил к толстым доскам ухо.
        За дверью слышалось чьё-то дыхание, и оно мало походило на человеческое. В отдалении слышались мужские и женские крики, но очень глухо. Дверь была толстая и плохо пропускала звуки. Вадим отступил, оглянулся. Вдова сидела, обняв ребятишек, и с ужасом переводила взгляд с него на содрогающуюся от мощных ударов дверь, вздрагивая от каждого нового удара.'
        - Мама, а нас всех убьют?
        Вадима передёрнуло, он огляделся. Дом представлял собой надёжное убежище, но дверь и окно были уязвимы. Дверь открывалась наружу, её могли легко заблокировать, и в случае пожара дом станет погребальным костром и для Вадима, и для семьи Маруси. Если же он станет держать оборону, то препятствием станет груда тел мертвяков, и можно будет смело помирать от голода или обезвоживания.
        Дверь сотряслась от новой серии сильных ударов. Кто-то снаружи чувствовал или знал, что здесь скопилось много беззащитных людей. Что делать? Ждать или нападать? Проблема решилась сама собой. Круглое слюдяное окошко разлетелось вдребезги от могучего удара. Осколки пробарабанили по стенам, и звуки и запахи извне проникли в избу.
        Все обитатели избы застыли от ужаса, и на несколько мгновений повисла тишина. Кровь стучала звонкими молоточками в голове у Вадима. Он мгновенно вспотел, страх накрыл его с головой, забирая с собой весь разум, захотелось бежать, куда глаза глядят, всё равно куда, бежать без оглядки. Он, может, так бы и сделал, если бы не детские крики и тонкий бабий вой, раздирающий уши и душу.
        Маруся тонко завыла, предчувствуя близкую гибель, и настолько этот тонкий бабий вой был противен Вадиму, что он очнулся. Мозг, что почти поддался волне дикой паники, стал потихоньку возвращать себе способность мыслить и худо-бедно контролировать окаменевшее от страха тело.
        Тем временем в окошко просунулась обезображенная вирусом или невесть чем рука. Вадим окончательно пришёл в себя. Мертвяки! А он грешным делом подумал, что это разбойники или ляхи.
        К руке в окне присоединилась не менее мерзкая голова мертвяка и оглушительно замычала, рассеяв последние сомнения.
        - Аааа! Аааааа! - заорала в ответ Маруся.
        Мертвяк пытался влезть в хату, но его плечи застряли. Непрерывно воя и бормоча непонятно что, он судорожно дёргался, пытаясь протиснуться внутрь. Вадим поднял пистоль и уже собирался выстрелить, когда до него дошло, что оглушительный грохот выстрела в замкнутом помещении ударит по нему самому.
        Положив пистоль на пол, он дёрнул из ножен саблю и шагнул к мертвяку. Последовал короткий замах, свист стального лезвия, и голова зомби поскакала по полу, корча рожи. Дети запищали, вдова отвернулась в ужасе. Чёрная кровь потекла по полу. Нужно было откинуть тело назад. Вадим оглянулся и увидел ухват. Схватив его, он упёрся в тело мертвяка и вытолкнул его обратно.
        Отрубленная голова мертвяка каталась по полу, пучила глаза и клацала зубами в попытке дотянуться до него. Ухват подцепил её и на манер «поставить горшок в печь» вышвырнул вслед за остальным телом. Вдова продолжала тонко верещать, но Вадим больше не обращал на неё внимание. Косолапя и передвигаясь рывками, к окну устремился следующий мертвяк.
        Вадим метнулся к пистолю и, выставив его наружу, нажал на курок. Выстрел, прогремевший в ночной тишине, опрокинул мертвяка наземь. Череп, пробитый пулей, перестал служить своему хозяину. Но это было только начало атаки. От двери в сторону окна уже шуршали ещё двое мертвяков.
        Пока они шли, Вадим успел сбегать в свою комнату, вынуть из мешка пули и порох в мешочках и разложить их перед собой. К моменту, когда следующий мертвяк просунул голову в окно, Вадим успел перезарядить пистоль.
        Клыч снова пошёл на замах и, ударив мертвяка по шее, отсёк его голову. Ухват отправил тело назад в ночную тьму, а выстрел из пистоля встретил следующую тварь. Пуля пробила череп, тварь упала под окно. Свежеотрубленная голова каталась по полу, пока остриё клинка не нанизало её на себя, как на вертел. Нажим, хруст, и уже упокоенная часть тела покинула пределы комнаты.
        Уже четыре трупа и ещё одна неупокоенная голова теснились под стеной дома. Но грохот двух выстрелов привлёк внимание других мертвяков, и они один за другим стали подтягиваться к дому Маруси.
        - В дальнюю комнату все! Быстро, бегом! Прытче я сказал, прытче! - Вадим выплёвывал из себя слова скороговоркой, словно боясь, что забудет их.
        Из каких глубин памяти выплыло слово «прытче», он не знал. Женщина и дети мешали, а не помогали ему, поэтому нужды в их присутствии не было. Ему нужен был простор для действий. Подхватившись, женщина вместе с детьми быстро убежала в дальнюю комнату. А Вадим встретил нового мертвяка. Безмозглые, они лезли по трупам своих сородичей, не считаясь с потерями. Ещё один из них потерял голову от запаха жертвы, а его тело, отвалившись, упало на землю, увеличивая насыпь из тел.
        Следующий точно также лишился своей головы, но Вадим, уже не стесняясь, поставил ногу на череп и ударом в глазницу вышибал из неё мозги. Отталкивая от окна очередной труп, он старался это делать как можно сильнее, чтобы тело могло упасть дальше от окна. Падая, оно освобождало путь своим собратьям, что с маниакальным упорством лезли за добычей, лишаясь, в буквальном смысле, своей головы.
        Ещё парочка упокоенных нашли своё пристанище под стеной избы, окончательно загородив окно. А мертвяков было ещё много, но по всей вероятности они пока были далеко от дома, и Вадим решился на отчаянный шаг. Глянув в щель, он убедился, что рядом пока никого нет, и распахнул дверь.
        Выстрел в упор в очередного мертвяка, спешащего на помощь, дал ему время, чтобы оттащить от окна несколько трупов. Сделав это, Вадим снова юркнул в избу, захлопнув за собой дверь. К этому времени со всех сторон стали подтягиваться ещё мертвяки, но было их уже немного, штук пять. Трое из них пошли по-прежнему варианту. А двое остались снаружи, непрерывно урча и решив, что мяса и так вокруг достаточно.
        Окно к этому времени опять было плотно закупорено трупами, и проникнуть в его проём они не могли. Вадим отошёл к дальней стене и присел отдохнуть. С клыча стекала густая чёрная кровь, от окна слышалось довольное урчание, а в комнате невыносимо воняло смертью и падалью. Дышать было просто нечем, но бой ещё не кончился. Пока рядом были мертвяки, оставалась опасность погибнуть в любую минуту.
        Нехотя и осторожно Вадим снова открыл настежь дверь и выскочил наружу. Оба мертвяка не обратили на него внимания, занятые пожиранием себе подобных. Первый удар клыча обрушился на череп ближайшего, расколов его надвое, подобно тому, как нож раскалывает переспелый арбуз.
        Второй мертвяк лишь обернулся. С изъеденной морды, оскаленной одержимостью, свисали клочья кожи и мяса, капала густая, почти чёрная кровь. Вадима передёрнуло от отвращения. Они уставились друг на друга.
        Светлый лик луны равнодушно освещал врагов, неподвижно застывших напротив друг друга. Человек и монстр. Словно белое и чёрное, добро и зло, вечное и временное, они сошлись в непримиримом бою. Они были антагонистами одного и того же, происходившие из одной сущности, но обратившиеся в разную природу. Сейчас они могли только убивать, никаких переговоров, никаких половинчатых мер. Один должен стать кормом, а другой, в случае победы, просто остаться человеком. Жизнь против смерти, и сейчас выяснится, кто из них сильнее.
        Мёртвое существо зарычало и, продолжая раскачиваться из стороны в сторону, протянуло длинные, как у орангутанга, руки, с твёрдыми ороговевшими когтями на вытянутых и сильных пальцах. Оно видоизменилось, превратившись из человека в монстра. Когда-то это был известный гайдук Серко, а сейчас стал богопротивный монстр, желающий и умеющий только убивать.
        Живущий только страданиями и кровью живых людей, он не желал более ничего. Только убивать и жрать. А когда-то и он был таким, как и все люди. Когда-то и он хотел любить и любил, но влияние извне, собственная глупость и нежелание достойно погибнуть превратили его в монстра.
        Напротив монстра стоял человек, невольно оказавшийся не в том месте и не в то время. Не желающий и не умеющий до этого убивать, но просто вынужденный начать это делать. Из обычного человека Вадим быстро превратился в воина, в чём-то умелого, в чём-то бездарного, но научившегося с оружием в руках защищать свою жизнь. Наверное, он тоже стал в каком-то роде монстром, но, убивая или упокаивая, он был вынужден защищать не только себя, но и других. И на войне, как на войне, или ты, или тебя…
        Клыч Вадима застыл наизготовку, контролируя попытки монстра напасть, а тот внезапно перестал жевать и решил показать свои боевые навыки. Прыгал он плохо, но быстро передвигаться ещё не разучился. Стремительный удар его правой лапы обдал резко отклонившегося Вадима ощутимой волной воздуха..
        Без какой-либо паузы монстр нанёс ещё удар, уже левой. Вадим еле успел отскочить. Монстр, покачиваясь, уклонялся то влево, то вправо, нанося очень сильные и опасные удары. До перерождения это был неплохой воин, и его боевые навыки просто трансформировались.
        Вадим отступал, направляясь в сторону открытой двери. Возле неё лежал заряженный пистоль, пока же он пытался действовать клинком, что получалось весьма плохо. Зомби был силён, непредсказуем и всячески пытался забрать жизнь Вадима.
        До двери было уже совсем недалеко, когда из темноты выбежал ещё один, неведомо где доселе бродивший мертвяк и, радостно оскалившись, бросился в бой. Краем глаза уловив движение, Вадим тут же среагировал и, прекратив сражение, рванул к двери. Промахнувшись мимо цели и не сумев вовремя остановиться, мертвяк столкнулся со своим собратом, и оба покатились по земле.
        Грохнул выстрел из подхваченного пистоля, и очередной череп разлетелся на куски, а клыч снёс голову другому зомби, упокоив сразу двоих. На том, собственно, бой и завершился. Вадим хлопнул дверью, резко задвинул деревянный засов и прислонился спиной к стене.
        - Твою мать, как же меня всё это задрало. Чем же я кому-то не угодил, что меня забросило сюда? И ещё эти мерзопакостные зомби! Господи, дай мне сил!
        Крик его души повис в воздухе, наполненном тяжёлым удушливым смрадом полусгнивших тел. Никто ему не ответил, да и не мог ответить, и Вадим замолчал, отдыхая и наслаждаясь временным затишьем. Лишь только его прерывистое тяжёлое дыхание и скулёж детей в дальней комнате нарушали гнетущую тишину.
        А ночь продолжала разливаться за окном смрадным дыханием. Временами через щели окна слышались скрипы, крики и звон колоколов. Дети пугались и прижимались друг к другу и к матери, но мать всё же оставила их и подошла к Вадиму.
        - Чем тебя отблагодарить?
        Вадим открыл глаза и посмотрел на женщину. Чем она могла его отблагодарить? Да, ничем, собственно.
        - Не стоит благодарности, я защищал себя, прежде всего, и ещё ничего не закончилось, Маруся, - Вадим закашлялся. От беспрерывного смрада перехватило горло, но выходить из дома второй раз он уже опасался. Позывы рвоты от мерзкого гнилостного запаха несколько притупились, но зато скрутило резкой болью живот.
        Женщина постояла ещё немного, рассматривая Вадима со странным выражением, но ему было все равно.
        - Нам нужно продержаться до утра, а утром разберёмся.
        - Ты только скажи, я отблагодарю и сделаю всё, что ты захочешь.
        Вадим кивнул, не понимая, что от него хочет многодетная мать, и снова провалился в полудрёму. В дверь единожды кто-то попытался проникнуть, но, стукнув пару раз, ушёл. Остаток ночи прошёл без изменений, дети заснули, заснула и хозяйка.
        Утро для Вадима началось с осознания того, в какую задницу он попал. Воздух в запертом помещении приобрёл запах скотомогильника, который кто-то бросил не закопанным. Ладно бы это был просто запах, но от него во рту был просто чудовищный привкус тлена и разложения. Вадим не сдержался и сплюнул прямо на пол.
        - Хозяйка, есть у нас вода? Чистая вода! А лучше пиво, - хрипло от першения в горле сказал Вадим.
        Тут же заплакали все дети, заслышав его голос. Вадим посмотрел в сторону окна, от которого несмело пробирались тонкие лучи солнечного света. Утро, видимо, уже наступило, и было примерно часов семь утра. Пора бы действовать дальше.
        - Есть! Есть у меня пиво, сейчас в подпол спущусь и достану его, - ответила Маруся.
        И на глазах изумленного Вадима хозяйка прошла в угол дома и сдёрнула пыльную рогожку, под которой обнажилась прорезь деревянный люка, ведущего вниз. Люк был грубым, но подогнан хорошо. Ручкой служило толстое зелёное медное кольцо, призывая поднять его. Маруся схватила кольцо, дёрнула, и с лёгким скрипом люк распахнулся.
        - А чего же ты раньше не сказала, что есть подпол в избе? - опешил Вадим. - Там же ведь можно было всем спрятаться?
        - Так я перепугалась и думала, что и ты, служивый, об этом знал!
        - Не знал я, - коротко ответил ей Вадим и подошёл к люку. - Я держу!
        - Не надо, - крышка упала на пол, а вдова зажгла свечной огарок и стала спускаться по приставной лестнице вниз.
        Через несколько минут в комнату был доставлен небольшой деревянный жбан с потёками холодной влаги на крутых боках. На стол была поставлена глиняная кружка, пробка из жбана выбита, и холодная, тёмная, пенящаяся струя хмельного напитка потекла прямо в кружку.
        Не удержавшись, Вадим схватил кружку обеими руками и жадно приник к ней губами. Прохладное, необычного вкуса пиво потекло по пищеводу. Судорожно сглатывая, он наслаждался терпким вкусом тёмного напитка. Одним махом выпив первую кружку, он тут же налил себе другую. На стол опустилась ещё одна посудина, и требовательный взгляд немолодой женщины уставился Вадиму в глаза.
        Жбан был примерно на пять литров, пива хватило и Вадиму, и хозяйке. Та выпила целую кружку и отступилась, Вадим же осилил ещё две, пока хмель, принятый на голодный желудок, не притупил его обоняние и чувство страха.
        В голове зашумело, во рту появился привкус хмельной горечи, и мучившая парня тошнота и резкие желудочные боли на время отступили. Настроение поднялось, пофигизм, в здоровом смысле этого слова, снова пришёл к нему. Ещё бы коронавирусом переболеть, чтобы не чувствовать этот омерзительный запах, и тогда вообще можно на всё наплевать. Но там своя зараза, а здесь - своя.
        - Детей покорми пока, Маруся. А я выйду на улицу, гляну на село, - Вадим усмехнулся словам народной песенки и мысленно допел: «Монстры гуляют, и нам весел?!».
        Перед выходом проверил пистоль и обнаружил, что пороха осталось едва на десять выстрелов, а скорее всего, только на девять. Пуль было больше, но без пороха они не имели никакой ценности.
        Зарядив пистоль, он взял саблю и осторожно потянул на себя деревянный засов. Дверь тихо скрипнула, отворяясь, впуская внутрь яркие солнечные лучи. Вадим помог ей в этом, распахнув рывком, и тут же вывалился на свет божий.
        Вокруг царила тишина, только трупы мёртвых и заново упокоенных дополняли безмолвный пейзаж. Возле их дома лежала груда мертвецов, сваленных кое-как. Некоторые из них были обгрызены, некоторые валялись неповреждёнными. На беглый взгляд их было то ли пятнадцать, то ли семнадцать. Оглянувшись, Вадим увидел ещё несколько трупов, но это были не мертвяки, а посадские люди, загрызенные ими насмерть. Подробнее рассмотреть не позволяло расстояние, но ими была усеяна вся улица. Возможно, там были и вновь упокоенные, но Вадиму пока было не до проверок.
        Сначала следовало оттащить всех мертвяков подальше от дома, чтобы они не воняли и не привлекали внимание своим количеством. Но касаться их руками Вадим побрезговал, ведь можно было и случайно заразиться. Тогда как их убрать? Он обошёл весь дом, осмотрел сарай-пристройку, пока не заметил старый заржавленный серп, порыскав, он нашёл ещё один.
        Саблю пришлось убрать в ножны, а пистоль за пояс. Сейчас, с двумя заржавленными серпами в руках, он был похож на персонажа ужастика «Жнец» и, по сути, им и являлся.
        Крепко зажав серпы обеими руками, он пошёл к упокоенным и, что есть мочи, вонзил оба в тело ближайшего мертвяка, насадив его на серпы как на крючья. Нехотя брызнула чёрная кровь и стала сочиться из ран, быстро иссякая. Он потянул труп на себя и принялся оттаскивать его в сторону. Со вторым телом дело пошло быстрее, потом третье, а дальше по накатанной.
        Но вскоре его хмельная психика стала давать сбой. Всё же, он не туши животных оттаскивал, а зомби. В конце концов, не выдержав, он бросил серпы и, подхватив найденную жердь, стал переваливать мёртвые тела с её помощью, стаскивая их к дороге.
        Он чуть не потерял бдительность, на несколько минут забыв об опасности, за что едва не поплатился. Сгребая очередное тело в сторону, Вадим освободил из-под него ещё не упокоенную голову мертвяка, которая резко клацнула зубами почти перед его лицом, здорово напугав.
        - Ёшкин кот! Ять! Да твою ж мать!
        Выхватив саблю, Вадим одним ударом развалил голову пополам и отпрянул, с трудом унимая зашедшееся в тахикардии сердце. Резкий всплеск адреналина изрядно встряхнул его, убрав и хмель, и апатию, и вообще всё. Он ещё раз оглянулся по сторонам. Вроде никого! Резко захотелось в туалет. Обежав избу, он присел за кустами, а потом бегом вернулся в дом.
        - Ну, чего там? - встретила его Маруся вопросом.
        - Никого не видно. Только мёртвые лежат, а живые все попрятались.
        - Ой, что деется, что деется-то! А мы-то делать что будем?
        Вадим поморщился и окинул взглядом её многочисленное семейство. Три девочки и четыре мальчика, и все мал мала меньше. Хрен его знает, что делать. Были бы взрослые, а так…
        - Надо забаррикадироваться и сидеть в подполе, пока продукты не закончатся.
        - За-баррр… - недоумённо уставилась на него Маруся.
        - Закрыться, - пояснил Вадим.
        - А окно как же?
        - Окно сейчас досками заложим.
        - А у меня ставни есть на зиму! - и хозяйка бросилась куда-то вглубь избы.
        К вечеру, пользуясь тем, что вокруг так никто и не объявился, Вадим закрыл ставнями окно. Детям позволили сходить в туалет и нанесли воды из колодца. Что будет завтра, он не знал, но сегодняшний день прошёл, да и ладно.
        Глава 2 Поиск выхода.
        Ночью раздавались неясные звуки и ходьба возле дома. Вадиму даже чудилось чавканье, а может, это ему просто чудилось. Досаждал только запах, который, казалось, проникал повсюду, и от этого никак невозможно было отделаться. Накормленные дети спали, причём, они все засыпали на полу, но когда Вадим проснулся, то с удивлением обнаружил у себя под боком половину из них, прижавшихся к нему и сопевших во все дырочки.
        С этим ничего поделать было нельзя, и он осторожно встал с топчана, стараясь не потревожить малышей. Сколько было сейчас времени, он не знал, но ночь прошла. Услышав, как он стал шлёпать босыми ногами по полу, пришла хозяйка.
        - Завтрак готов, садись за стол.
        Вадим вздохнул. Вот же, блин! Теперь и детей не бросишь. На Марусю ему было, в принципе, наплевать, а вот детей жалко. Впервые Вадим почувствовал себя мужчиной, не носителем мужских половых достоинств, а действительно мужчиной.
        Оказывается, мужчиной становишься не тогда, когда спишь первый раз с девушкой, а когда первый раз берёшь ответственность за кого-то другого. Эта мысль возникла у него в голове и ушла, уступив место новым заботам. Уминая за обе щёки кашу, Вадим размышлял, пытаясь своим мозгом человека двадцать первого века понять, что теперь делать.
        Очевидно, что по всем повадкам это были обычные зомби по мотивам американского кинематографа. Но больше информации о них не было. Могут ли они развиваться или не могут. Сколько существуют и отчего умирают, и, самое главное, как и чем их лучше убивать. И умирают ли они ещё от чего-то, кроме физического повреждения мозга. Много вопросов теснилось в голове у Вадима, ответов на которые не было.
        Ему нужен был дробовик или короткое ружьё, но многозарядное. В Европе ещё можно было сделать хотя бы двуствольный пистоль, и к этому времени они уже были. А вот в России-матушке всё, как обычно, приходится догонять, а не бежать впереди. А ещё нужна была плотная одежда, желательно кожаная, закрывающая всё тело. И оружие.
        Сабля и пистоль - хорошо, но лучше иметь что-то вроде стилета-переростка или короткой шпаги, с толстым четырёхугольным лезвием. Чтобы бить уже наверняка. Клыч - отличное оружие, но иногда его удара не хватало, чтобы окончательно дорубить шею, а ещё нужно было раскалывать череп. И неплохо было бы иметь под рукой древковое оружие, чтобы держать зомби на расстоянии от себя. Да и много чего ещё нужно было.
        Вадим вспомнил омерзительные подробности, и его передёрнуло. Аппетит сразу пропал…
        - Что, каша пригорела? - тут же отреагировала хозяйка, с тревогой заглядывая ему в глаза.
        Вадим посмотрел на неё, потом на детей. И как она одна собирается поднять всю эту ораву? Бесстрашная женщина. В его время даже один ребёнок - испытание для молодых мамаш, а два - уже кошмар и ужас. Говорят, после третьего становится всё равно, но он не имел такого опыта. Отвлёкшись от своих мыслей, он ответил хозяйке:
        - Нет, с кашей всё нормально. Надо идти на разведку. А кто тут рядом жил?
        - Так многие жили: и Пётр кожевенник, и торговцы, и другие посадские.
        - А мужчин много было с оружием?
        - Так, почитай что, все мужчины с оружием ходют. Кто с ножом, кто с топором, а кто и с пикой. Лес-то рядом, и ноне не те времена, чтобы без оружия ходить. Даже бабы и девки с ножами нонче ходют.
        Вадим замолчал. Ясно, что ничего не ясно. Люди были, люди жили, люди служили, люди и мертвяков запустили. Да уж, а ему отдуваться теперь за всех детей. Но выхода не было, надо собираться на разведку и обследовать прилегающие улицы. Может быть, всё не так уж и плохо. Он подошёл к двери и приложил ухо к доскам.
        За дверью царила тишина, зато прекрасно было слышно, как сопели и пищали дети и покашливала хозяйка.
        - Всем молчать! - громко сказал Вадим и снова прильнул ухом к двери. Стало немного лучше слышно, но ненамного. Окно было закрыто ставнями, и они ничего не знали о том, что творится снаружи.
        - Помоги мне! - обратился Вадим к Марусе. - Я возьму ухват, если кто стоит за дверью, чтобы не пустить его в избу, а ты отодвинешь засов и толкнёшь дверь. Поняла?
        - Поняла.
        Так они и сделали. Хозяйка сдвинула засов и распахнула дверь, а Вадим встал перед выходом, выставив перед собой ухват. Солнечные лучи стремительно ворвались во мглу, больно ударив по глазам.
        Вадим невольно зажмурился от яркого солнечного света. Перед глазами поплыли яркие световые пятна. Что-то на мгновение заслонило свет, и он смог открыть глаза. Так и есть, очередной мертвяк пожаловал в гости. Слегка раскачиваясь, он шёл к двери, собираясь войти в избу. Вадим шагнул вперёд и, уперев ухват в грудь мертвяку, резко оттолкнул его назад. Мертвяк не успел среагировать и упал навзничь, дав шанс себя упокоить вторично.
        Удар саблей, ещё удар, и Вадим судорожно вздохнул. Не дав себе времени порадоваться своей победе, он мгновенно обернулся в одну, а потом и в другую сторону. Улица была пуста, только в самом её конце стояли две унылые фигуры. Да и этот зомби приблудился сюда случайно, заинтересовавшись своими мёртвыми сородичами.
        - Надо открывать ставни, Маруся. Найди пока плетёнку какую, да закрой ею окно, иначе мы в доме задохнёмся. А я пойду пока посмотрю, может, кто и остался в живых.
        Идти далеко Вадим не стал, начав с ближайшего дома. Дом был небольшой, настежь открытая дверь ясно давала понять, что с его обитателями всё кончено. Но войти сюда всё же надо было. У них заканчивались свечи, необходимо пополнить их запас. Да и продуктов не помешало бы собрать.
        Держа наготове клыч, Вадим ступил за порог и сразу же отпрянул. Увиденная картина разорванных тел и одного вновь обращённого мертвяка была настолько омерзительна, что он долго потом вспоминал её. Его психика просто не выдерживала этого.
        - Это роботы, просто роботы. Они уже не люди, они механизмы, а механизмов жалеть не надо, - повторял он сам себе, пытаясь бороться с окружающим кошмаром.
        Отступив, он походил вокруг дома, найдя несколько ненужных ему мелочей, вроде топора и вил. Но надо было решаться всё равно. Один раз отступив, он это сделает ещё раз, а потом и ещё. Это путь к гибели, и он это понимал. Преодолеть психологический барьер оказалось очень сложно. Мертвяка надо было упокоить, и пусть это была маленькая девочка без рук и ног, но это нужно для неё же самой. Вадим собрал всю волю в кулак, зашёл обратно и одним ударом развалил голову мертвяку-ребёнку, после чего вышел снова на яркое солнце.
        Его трясло, как в лихорадке. Сначала от ненависти к самому себе, потом от ненависти ко всему миру, а потом уже и от ненависти к тем, кто всё это осуществил и принёс заразу в этот мир.
        - Всё равно я найду, я докопаюсь до истины, - повторял он сам себе, слабо веря в это. Это и станет его целью в этом мире. Неспроста же его сюда забросило и именно в это время. Значит, у него есть миссия, миссия, ради которой он и прибыл в этот мир. Миссия невыполнима? Может быть, а может быть, и нет. Время покажет. Главное сейчас для него - выжить. Выжить любой ценой.
        Вадим снова вспомнил о детях и поправил сам себя. Пока только выжить, а там будет ясно. Да и какую цену он должен заплатить, кроме собственной жизни? Сплюнув на землю, Вадим вернулся к дому, на крыльце которого стояла Маруся.
        - Там все мёртвые, надо в другой дом идти. Ничего не нашёл. А где хмельное, что можно найти? Не могу уже смотреть на всё это, голова кругом идёт.
        - Так это надо в корчму идти. Она вон там, на другой улице.
        - Угу, - Вадим посмотрел в ту сторону, куда указала Маруся.
        - А свечи у нас ещё остались?
        - Нет, один огарок.
        Вадим снова кивнул, ссыпал с полки пистоля порох обратно в мешочек и засунул пистоль за пояс. Оглянувшись, он зашагал с одной саблей в руке к следующему дому. Странное дело, больше ему на этой короткой улице никто не попался. Два мертвяка, что маячили в конце улицы, тоже куда-то исчезли. Зайдя в один дом, он разжился парой свечек, в другом набрал муки, в третьем нашёл сливочное масло и сметану.
        Везде была одна и та же картина. Распахнутые настежь двери, выбитые окна, павшие тела и следы борьбы. Мертвяков было больше, и откуда их столько взялось, оставалось сплошной загадкой. Мешок постепенно заполнялся нужными вещами. В последнем и довольно большом доме Вадим вновь наткнулся на не упокоенного мертвяка. Сдав назад, он вынудил того покинуть место засады и спокойно снёс ему голову, добив её уже на земле.
        Дальше идти он не стал. Мешок был почти полон, да и день постепенно клонился к вечеру. Дойдя до избы Маруси, он сгрузил все вещи и доделал решётку на окно. Солнце почти село, когда он зашёл в избу, снова забаррикадировавшись в ней.
        Первая половина ночи прошла спокойно, а вот вторая принесла много страха и неприятных эмоций. Снова зашевелились образы в ночи, и вдоль стены избы стали двигаться медленные шаркающие тени.
        Дети спрятались на печке, хозяйка легла вместе с ними, а Вадим остался караулить комнату. Его топчан перетащили ближе к двери, наискосок от окна. Здесь он и прилёг, карауля подступы. Сон к нему пришёл почти сразу же, сказалась усталость, но это был даже не сон, а какая-то инфернальная полуявь.
        В ней он продолжал бродить по окрестным домам, сражаться с мертвяками, спасать детей, спасать самого себя и ещё много чего. Потом ему стала сниться церковь, но не обычная, православная, а совсем другая. Готический стиль, непонятный алтарь с перевёрнутым крестом, чёрные свечи освещали фигуры паствы в чёрных балахонах, тщательно скрывающих лица под капюшонами.
        - Грёбанные сатанисты, вы и здесь всех уже достали, - заорал Вадим и проснулся.
        Взгляд его ошарашенно метнулся по сторонам и остановился на окне, забранном хлипкой решёткой. За ней кто-то был. Неожиданно Вадим заметил, как через прутья что-то просовывается.
        Сон как ветром сдуло. Вадим подскочил на топчане, одновременно вынимая из ножен саблю, и бросился к окну. Так и есть, напротив окна стоял мертвяк, когда-то бывший женщиной, и пытался зачем-то просунуть в комнату длинный и узкий язык.
        Не думая ни секунды, Вадим ударил клинком, как копьём. В ответ послышался вой низкой тональности, переходящий в ультразвук.
        - Твою же мать! - выругался Вадим. Сейчас зомби сбегутся со всех окрестностей!
        Так оно и оказалось. На звук отовсюду стали собираться мертвяки. Было их, правда, не очень много, штук семь. История развивалась по уже знакомому сценарию, так как все они стали ломиться в окно. Но на этот раз Вадим решил изменить тактику и воспользоваться кистенем. Места в комнате для этого было достаточно, цель понятна, а результат предсказуем.
        Как только первый мертвяк проломил решётку, он сразу получил по своему кумполу тяжёлой гирькой. Но с первого раза упокоить мертвяка у Вадима не получилось. Всё же, навык он немного потерял. Добив зомби, желающего свежей плоти, Вадим приступил к следующему. Те же не действовали по-старому, следуя друг за другом согласно негласной очереди.
        Они даже сами оттаскивали тела своих же павших товарищей, дабы те не мешали им проникнуть к жертвам. Вадим всех их и упокаивал, ожидая прихода новых резервистов. Но противник не захотел их подтягивать, либо они уже у него закончились. На этом, собственно, боевые действия и закончились, ну а ночь? А ночь - нет. До утра оставалось ещё очень много времени, часа два, не меньше.
        - Давайте все в подпол, да нож с собой возьмите.
        У Вадима появились нехорошие предчувствия. Благо Маруся сразу всё поняла и быстро отправила детей в погреб, а затем спустилась и сама, захватив с собой огромный нож. Вадим же остался в комнате. Подумав, он взял лавку и едва прислонил её к окну, как внезапно сильный удар чуть не выбил тяжёлую скамью из его рук.
        Послышался странный звук, напоминающий хлопанье крыльев, и Вадиму даже почудилось, что крылья были кожистыми. Кто-то рвался в круглое окно, но оно было слишком узким для того, чтобы пропустить крупное тело. Вне себя от страха, Вадим вынул из-за пояса пистоль, насыпал на его полку запальный порох и, прислонившись спиной к лавке, взвёл курок. Оторвав куски ткани, он заткнул ими уши и, стремительно повернувшись к окну, откинул лавку и спустил курок.
        Грянул выстрел, он вышиб обратно ту дрянь, что пыталась проникнуть в окно. Дикий клёкот огласил воздух, но быстро захлебнулся собственной кровью. Снова захлопали крылья, и томительно-тоскливый вой послышался уже в отдалении и резко оборвался. Несколько мгновений Вадим всматривался в темноту, потом перевёл дыхание.
        Ночь, взорванная оглушительным грохотом пистолетного выстрела, мгновенно успокоилась и застыла в своём мертвенно-томительном бессилии. Вадим опёрся о стену плечом и посмотрел в окно. Рядом ничего не происходило. Он выдохнул.
        Видимо, лимит происшествий на сегодняшнюю ночь был исчерпан, а вот вдалеке происходило что-то непонятное и очень страшное. Трудно было понять, что. Какие-то неестественные огоньки бродили меж тёмных силуэтов одноэтажных построек. Слышались пугающие душу и сердце заунывные звуки и шарканье бесчисленных ног по земле.
        Вадиму резко стало плохо, а на стену лёг отблеск свечи. Это Маруся высунулась из погреба. Вадим обернулся на неё, взял лавку и снова прислонил её к окну, получилось хреново. Не обращая внимания на хозяйку, Вадим стал ходить по комнатам, пытаясь найти что-нибудь подходящее по размеру, чтобы заткнуть окно. Возле печки он увидел пивной жбан. Схватив его, прикинул по размерам окна и вставил в проём, крепко прихлопнув. Полюбовавшись на жбан, подбил его топором и завалился без сил спать.
        Сколько он проспал, Вадим не знал. Когда он всё же очнулся от тяжёлого сна, то Маруся с детьми уже возилась на кухне. Он с силой потянулся, разминая одеревеневшие от неудобного лежания мышцы.
        - Сейчас утро?
        - Скорее, день, - ответила Маруся. - Петухов-то всех изничтожили, но я привыкла чувствовать время. День сейчас уже.
        - Пора, - решил Вадим. - Пора снова наружу, жаль, через дымоход не вылезешь и не посмотришь. А то я бы мигом вылез, и дверь не открывая.
        Маруся только вздохнула на его слова. Вадим ещё раз проверил свои запасы пороха и здорово расстроился. Пороха осталось «кот наплакал», а он ещё и много просыпал вчера от страха. Самому создать? Но он не химик, а геодезист. Да и где тут взять селитры?
        Пистоль остался за поясом, а в руку легла рукоять кистеня. Засов покинул своё место, и Вадим, пинком распахнув дверь, вывалился наружу под скупые лучи солнца. Погода стояла хмурая, и на этот раз солнечный свет не так сильно ударил по глазам, как вчера. Рядом никого не было, только добавилось ещё трупов мертвяков, да разрушений.
        Оглянувшись несколько раз, Вадим снова пошёл вдоль улицы, не пропуская ни одного дома. А делал он это потому, что за ночь тут мог поселиться кто-то из мертвяков. На улице невыносимо воняло, но одному захоронить трупы ему было тяжело. Хотя…
        В одном из домов Вадим нашёл шкуру медведя и с помощью её и жерди перетащил всех упокоенных им возле избы Маруси в дом напротив. Сделав факел, он подпалил дом со всех сторон и пошёл снова осматривать улицу. Жирный столб дыма уже поднимался к небу, когда он дошёл до конца улицы, обследовав все дома.
        Впереди начиналась ещё одна улица, примерно посередине которой находился трактир. А уже вслед за ней начинались стены Козельска, был ли там кто живой или нет, отсюда видно не было. Осмотревшись, Вадим направился к трактиру, надеясь найти там водку или вино.
        Ещё раз оглянувшись по сторонам, Вадим махнул кистенем и осторожно направился к трактиру. Трактир был огорожен глухим забором с воротами под навесом и калиткой в одной из створок, недалеко от которой светился свежим срубом колодец. Сзади внезапно раздался странный звук, подозрительно похожий на хлопок крыльев. И Вадим, не желая встречаться на открытом пространстве с той крылатой тварью, что ломилась к ним в дом, кинулся за сруб… нос к носу столкнувшись с мертвяком в одежде стрельца!
        На парня уставились красные и лишенные всякого интеллекта глаза, зомби замычал, поднимаясь, и Вадим отпрянул назад, краем глаза ухватив пороховницу на поясе бывшего воина.
        У мертвеца был порох! А может, и ещё у кого, это и решило исход дела. Вадим шагнул вперёд, гирька кистеня свистнула и проломила мертвяку череп, тот сделал ещё один шаг и завалился назад.
        Вадим, как коршун, кинулся к пороховнице и тут же срезал её ножом с пояса мертвяка. Драгоценная добыча перекочевала в заплечный мешок, а сам он пнул калитку и тут же пожалел об этом. Двор был полон зомби. Их было очень много, не меньше трёх десятков.
        Половина из них обладала остатками воинских одежд: здесь были и польские гусары, и русские стрельцы, и украинские гайдамаки и даже кто-то из восточных народов. Некоторые дожирали привязанных к коновязи растерзанных лошадей. А некоторые просто стояли, словно наслаждаясь тишиной. Заслышав шум открывшейся калитки, они синхронно повернули головы в сторону Вадима и уставились на него.
        - Я это… Тут это… Извините, в общем, чуток адресом ошибся, мне дальше нужно, в крепость, - и Вадим выскочил обратно со двора. Но его не собирались отпускать просто так. Один из мертвяков неожиданно загудел невообразимым мычанием, и эта мёртвая армия двинулась вслед за Вадимом.
        Ежесекундно оглядываясь, Вадим побежал назад. Но мертвяки оказались неожиданно прыткими. Вот и его улица, но в дом вести нельзя, надо как-то обмануть их. Вадим заскочил в крайнюю избу, зная, что там нет мертвяков, и тут же выскочил, поняв свою ошибку.
        На ходу он снёс голову ближайшему зомби и, забежав за стену следующей избы, оглянулся. И полез на крышу. Размахивая кистенем, он упокоил то ли двоих, то ли троих, зарядил пистоль и выстрелил вниз, снеся голову ещё одному, и сбежал.
        Нырнув в заросли, он стал пробираться к своему дому, а, добравшись до него, крикнул женщине, чтобы прятались, и заскочив, быстро захлопнул за собой дверь, закрыв её на засов. Потом одумался и снова отворил её, но не до конца, и выглянул наружу. Мертвяки бродили по улице, ища его. Собрав продукты и вещи, Вадим окончательно закрыл за собой дверь, готовясь к ночи.
        Глава 3 Воевода.
        Воевода Козельска Иван Никитич Романов, по прозвищу Каша, восседал в палате с ближниками и держал совет. Русоволосый, с голубыми глазами и чёрной бородой с проседью, он уже многое пережил на своём веку. И опалу в цепях, и поселение в ссылке, даже боярином успел побывать при Лжедмитрии I, и вот теперь он воевода в крохотном Козельске. Строго оглядев всех откровенно усталым взглядом, он произнёс.
        - Што будем делать, братия? Враг у ворот. Засеки прорваны, люди разбиты, а мертвяки захватили весь посад, и теперь там живут токмо они. Если это можно назвать жизнью. Сколько у нас погибло в посаде людей?
        - Много, в основном старики и дети неразумные, - ответил думный дьяк Апокся, - остальные убегли. Кто, куда глаза глядят, а кто и за стенами спасся.
        - Сколько ратников у нас есть: и собственных, и тех, что с засек спаслись?
        На это вопрос ответил правая рука воеводы сотник Всеволод Кишка.
        - С засек дошло едва ли пять десятков, да у нас две сотни наберётся, да ополчение кликнем. Глядишь, полтысячи и соберём.
        - Угу, а мертвяков кто считал? И откуда их столько взялось, кто-нибудь знает?
        Все заёрзали толстыми попами по стульям да лавкам. На этот вопрос никто не знал, что ответить. Да и что говорить, если не знаешь, как так получилось. На две засеки с юга и запада напали мертвяки, числом не меньше сотни и пошла потеха. Засеки сопротивлялись недолго, и защитники бежали почти в полном составе. Добежав до города, они напугали население посада своим потрёпанным видом и жуткими рассказами и осели в городе.
        Начавшаяся суматоха только добавила беспорядка. Кто-то сразу все понял, кто-то не понял вовсе, а кто-то узнал слишком поздно. Усугубила всё ночная темень. Кто смог, тот сбежал, кто не смог, тот остался в посаде. Каждый день откуда кто-то приходил, и его после проверки впускали. Раздевали донага, хоть мужского, хоть женского полу и, коли ран не было, то пропускали, а ежели царапины или раны на теле находили, то прогоняли обратно. А уж что там и как было, никто не интересовался.
        С каждым днём приходило всё меньше и меньше, пока людской ручеек совсем не иссяк, укрепив уверенность в том, что в посаде остались лишь мертвяки. Ни один воин за всё это время так и не пришёл. Долгое молчание прервал думный дьяк Апокся.
        - Бают, воевода, что сражение было неподалёче. Шуйского отряд схватился с отрядом очередного самозванца, а могёт, и холопа Болотникова. Сражение жаркое было, кого убили, кого ранили, остатки разошлись по своим местам, а наутро все убитые и мёртвые обернулись и напали на живых. Шуйского люди все погибли, а из супротивника его кто сбежал, а кто и выжить смог. Иных у меня догадок нет, но уж больно много среди мертвяков тех, кто одет в воинскую справу, да глядишь, у некоторых и оружие есть. Не крестьяне то, и не горожане, а почти все воины, да ещё приблудных с собою привели к городу. Вот они-то и хозяйничают сейчас в посаде.
        - То верно баишь, Апокся. Было то. Слухи и до меня от верных людей дошли. Но мы ворота от сей напасти и мерзости успели закрыть, да вот еды не припасли вдоволь. А мертвяков много. Да и людей отправлять на борьбу с ними жаль, порешат всех да заразят. Што делать тогда будем?
        - Так пять сотен людей! Нешто не упокоют всех мертвяков, воевода? - удивился сотник Кишка.
        - Так ты что, хочешь всех отправить воевать? А ежели там их больше сотни, а то и две, да все накинутся, да давай драть и кусать. Думаешь, справимся? Чую, нет. Надо по стенам стоять, да стрелять по ним, и охотников отряд направить на истребление монстров. Помощи нам ждать неоткуда, да и сами, думаю, справимся. Авось их меньше станет, поразбредутся по лесам да весям, и нам легче их уничтожить будет.
        Все совещавшиеся согласились с воеводой. Людей надо поберечь и охотников направить, да проверять их каждый раз. Человек слаб, завсегда утаить или обмануть хочет. А это пресекать надо, а то и род человеческий пресечётся. А ещё молиться почаще Богу, и во всех церквях молебен заказать. Когда гудение ближников понемногу стало стихать, воевода продолжил.
        - На стенах посты круглосуточные выставить, да штоб не спали. Кого на посту спящим застанут, того на первый раз в яму посадить на сутки, на хлеб и воду. Кого поймают во второй раз, того в охотники насильно записать. А коли кого и в третий раз увидят, того без оружия и хлеба вытолкнуть за ворота на все четыре стороны. Вольному воля, а спасённым - рай. Обо всём рассказывать мне тотчас: и днём, и ночью. Нешто есть у кого ещё што мне сказати? - и воевода обвёл всех суровым взглядом.
        - А вот вечером третьего дня изба горела в посаде, не иначе, как человек жёг её.
        - Так-то верно, прячутся же ещё по углам от мертвяков люди, но через седьмицу-две прекратится в посаде жизнь. Мертвяков много, живых мало. А нам надоть о себе подумать. Думайте вы, думать буду и я. А сейчас мне пора.
        Воевода, кряхтя, поднялся и, придерживая саблю, висевшую на поясе, вышел из палат. Несмотря на весь свой опыт и давившую ответственность, воевода не знал, что делать. Голод он пережил, лишения всяческие тоже, болезни были ещё сызмальства, а вот мертвяков ходячих ещё не видел, да и не слышал о них никогда. А тут, эва оно что!
        И людишек надо в строгости держать и страхе, не дать заразе с их помощью проникнуть в город. И, чтобы паника не захлестнула души испуганных людей, приходилось действовать очень жёстко, сильно жёстко. И не хотелось бы, но пожалеешь одного, пожалеешь другого, а дальше уже и жалеть некого будет. Такова жизнь, и нелёгкая доля человека, облечённого властью. Романов был боярином, куда уж выше. А ещё надобно о своей семье позаботиться и о дочери своей тоже.
        Уж на что пригожая девка удалась: и на лицо хороша, и телом пышна. А вот характерец вельми блаженный оказался: и то ей не так, и это не этак, и вообще, хочет она, как воин, на лошади скакать, да мертвякам одним ударом головы сносить. А и его уже забодала своими приставаниями, и сотника охранной сотни, чтобы научил её клинком махать. Да только сабля тяжела для женской руки, то и дело, что кинжалом научили её владеть да пращою.
        А и пистоль освоила она, и пищаль хотела, да пустое то, еле держит и то, и другое. Пищаль вообще неподъёмная для неё, а пистоль в руках дрожит. Стрелять научилась, а попадать - нет. Вот и ходит, гордится собою, то ли девка, то ли воин. Эх, а получилось всё наполовину: и воин с неё, как со свиньи хвост, и девка, уже ратным трудом порченная. Эх, и кому ж ты, Наталья Романова-то, достанешься.
        Воевода разочарованно покачал головой и вошёл в свой терем. Не успел он пройти в дом да усесться за стол вечерять, как откуда ни возьмись, прискакала из своей светлицы и Наталья.
        - Батюшка, а что ты так долго в хоромах своих штаны просиживал? Ужель думу тебе подсказать некому али все токмо твоего слова и приказа ждут? Али не слушается кто и ругать себя заставил?
        Иван Никитич Романов рассерженно посмотрел на свою любимую дочь. Толстая, пшеничного цвета коса степным полозом змеилась на высокой груди Натальи, белый, расшитый красными узорами сарафан не скрывал полноту её фигуры. По мнению отца, она была несколько худовата, но, сколько он её не кормил, девка пухлеть больше не собиралась. А сейчас и вовсе не до жиру, быть бы всем живу.
        - Ты пошто отцу своему единокровному вопросы гадкие задаёшь, девка? Как ты смеешь так разговаривать со мной? Вызову сейчас тётку твою, или выпорю на конюшне собственноручно.
        Наталья потупилась, но так, совсем чуть-чуть.
        - Я нечаянно, батюшка. Любопытство меня замучило. Страсть как любопытно, что в городе происходит. А и в посаде не всё ладно. По ночам там то ли волки воют, то ли мертвяки скулят. А порой, по вечеру, выстрелы бухают, да и дома иногда горят.
        - Угу. То сражается ещё кто-то с мертвяками, и дома сами по себе не горят. Да недолго это продолжаться будет. Задавят мертвяки числом храбреца. Да и странно, что он к воротам не выходит.
        - Так, батюшка, далеко оттуда. Пока пройдёт он вдоль посада, всех мертвяков соберёт. А они же у ворот всё время бродят, но близко не подходят, словно понимают, что тут их упокоить могут.
        - А ты-то откуда, Наталья, про то знаешь?
        - Так я же, почитай, кажный день на стенах появляюсь и смотрю по сторонам. А за ночь всё, что было, мне стражники пересказывают. И где, и как, и когда. А я всё запоминаю и думаю, почему и отчего так случается.
        «Вот же умная девка», - про себя подумал воевода, а вслух сказал.
        - Ты чего ещё удумала, дщерь моя? Ты ещё ночью ходила на стены? Не ровен час, слетишь с них, и поминай, как звали. А то и обратишься в безобразину мёртвую. А? Каково тогда тебе будет?
        Наталью передёрнуло от осознания такой перспективы. Нет, она видела, что мертвяки бывают и в детском обличье, и в женском, но на себя их участь как-то не примеряла. Её психика обходила стороной подобные возможности, оберегая свою хозяйку от понимания того, что беда может коснуться каждого, невзирая на положение и богатство.
        - Я не думала об этом, папенька.
        - Так подумать уже пора. Чай ты, дочь моя, не ребёнок уже, а девица на выданье, да краше тебя и во всём мире не сыскать. А дурью всё маешься. Жениха тебе надобно смелого, да умного, да шоб знатный был. Но время сейчас такое, не до свадеб. А то глядишь, повенчаешься с кем, а он возьми, да и умри через месяц, и хорошо, если в бою, а если так вот, от зубов мертвяка… И душу не Богу отдашь, а дьяволу, и весь род свой проклянёшь мерзостью подобной. Думать надо, Наталья, да беречься от участи подобной. А ты всё сказками, да лыцарями живёшь. Зря я тебе учителя иноземного приставил. Плохому он тебя токмо научил. Ну, да это моя блажь, я за неё и отвечу. А сейчас ступай в свою светлицу, да думай о моих словах.
        Девушка блеснула в негодовании фиалковыми глазами, но в мгновение ока потушила огонёк досады, мелькнувший в её взоре.
        - Ну, папенька, пошто ты гонишь меня от себя? Мне же приятно быть возле тебя. Расскажи хоть что-нибудь. Мне же интересно, да и помогут мне али когда слова твои.
        - Ладно, дочь моя. Дай отцу поисти, а потом и сказ мой услышишь.
        Наталья послушно замолчала, покорно наблюдая, как отец насыщается едой. Иван Никитич не торопился, спокойно вкушая сытный ужин. Позволил он себе и хмельное. Больно день был тяжёл, а каков будет следующий, то ему и неведомо было. Наконец, он насытился и, отодвинув от себя тарелки и кружки, откинулся на спинку стула.
        - Ну, спрашивай, дочь моя, что ты хотела узнать?
        Девушка уже давно приготовила кучу вопросов, но опасалась, что отец на них не ответит. Скорее всего, он выслушает два и всё. И поэтому мучительно искала наиболее подходящий и наиболее ёмкий.
        - Папенька, а когда мы мертвяков с посада выгоним, и много ли их там?
        Иван Никитич невольно крякнул. Дочь выбрала самый сложный вопрос и задала его.
        - Много мертвяков, больше сотни. А когда выгоним, на то ответ я дать не могу. Обождать сперва надоть. Пусть они походют ещё, може сами сдохнут, може кто порубает. У меня воинов полтысячи, ежели их всех пустить биться, назад многие не возвратятся. А бабы не скоро ещё новых нарожают, да их ещё вырастить надоть, да воспитать, да обучить воинской премудрости. На то время надоть, да воля, да деньги царские. А у нас ни государства сейчас нет, ни царства. Воинов беречь надо, в бой их завсегда успеешь послать, а вот найти и на свою сторону переманить - не завсегда.
        - Но, батюшка, ежели сотня наших воинов выйдет, неужели они не смогут зарубить сотню мертвяков?
        - Могут, а ежели там не сотня, а ежели они ещё в лесу есть? А так, может, и специально кто их подослал к нам, да ждёт своего часа, когда мы ослабнем? А? Кто ответ за то нести будет перед Господом и Козельском? Про всё воевода думать должон, на то он и воевода. Мне Козельск для справы даден. Потеряю его, более ничего мы не получим и по миру пойдём. А ты, Наталья, за простого холопа замуж выйдешь или поместного дворянина, у которого из вещей токмо сабля, да дырявые сапоги за душой. Поняла? Девка дурная! Ну-ка, марш отсюда к себе, и чтобы не видел я до завтрашнего утра тебя больше.
        Наталья поняла, что запахло жареным, и, взмахнув на бегу толстой, с руку толщиной косой, убежала прочь. Отец вздохнул и, осушив ещё одну чашку вина заморского, отправился отдыхать.
        Добежав до светлицы, Наталья уставилась на себя в зеркало. Рассмотрев отражение со всех сторон, она вылезла в окно и взглянула в сторону посада. Вечерело. Налетели назойливые комары, тихим и противным писком предупреждая, что готовы укусить и напиться горячей девичьей кровушки. Да только не они сейчас страшны были, другая напасть есть, да пострашнее их.
        Воздух, насыщенный ароматами леса и города, был приятен. Пахло не только хвоей от леса, но и тёплым хлебом, запах которого доносился из стоящей рядом с теремом пекарни. Вдыхая этот воздух, хотелось жить и радоваться, а не бояться и умирать.
        Наталья взглянула вниз и увидела сад, в котором росли вишни и яблоки. Вишни должны были вот-вот налиться ярким соком, а пора яблок ещё не наступила. Она снова посмотрела вдаль. Там виднелась стена, а за ней находился посад, сейчас захваченный мертвяками, и чего уж там творилось, было неизвестно никому. Но догадаться было не трудно. Наталья горько вздохнула.
        Ей хотелось любви и приключений. Да только бабья доля не сладкая, и никто не считается с ней. Этот мир мужской, и мужчины в нём правят безраздельно. Женщины слабы, их удел рожать и воспитывать детей, а мужчины стоят на страже их общего дома. Нет мужчины, и дом будет разорён, женщины его пойдут по рукам али в рабство. Другого не дано. Никто не будет никого жалеть, мир жесток. Только с оружием в руках можно спасти свою семью и никак иначе.
        Всё это Наталья понимала, но под нежной женской грудью билось храброе и решительное сердце, и она пыталась научиться тому, что, казалось бы, не должна уметь женщина. У неё получалось, но лишь отчасти. Вечерело, воздух наливался густой темнотой, все запахи становились гуще и насыщеннее.
        Внезапно ветер поменял направление и подул со стороны посада. И тут же воздух наполнился мерзким зловонием. Наталья в сердцах захлопнула окно и присела за стол. Настроение испортилось, и чтобы хоть как-то отвлечь себя девушка взяла цветные нитки, иголку и пяльцы с полотном и приступила к вышивке. Уже через час небольшой узор был готов, к Наталье вернулось присутствие духа, и она решила выйти во двор, чтобы посмотреть и послушать.
        Выйдя во двор и обернувшись в сторону посада, она невольно прислушалась, но не услышала выстрелов, не увидела отсветов пламени горевших изб. Не было слышно ни криков, ни странного клекота, что иногда доносились из-за стены. Тишина! Пожав плечами, девушка в сопровождении своих тетушек, что всегда тенью ходили за ней, ушла обратно в светлицу и легла спать.
        Ночью её посещали светлые сны, в которых она сражалась наравне с мужчинами, и где к ней прискакал рыцарь на белом коне. У рыцаря оказалось громадное копьё, на остриё которого он нанизывал мертвяков.
        Один удар, и на лезвии висели уже десятки монстров, ещё удар - и второй десяток. Рыцарь отбросил отягощённое мертвыми телами копьё и взялся за меч. Сияющий белым огнём клинок выскальзывает из ножен и обрушивается на головы врагов. Как перезрелые тыквы лопаются головы проклятых, разбрызгивая мерзостным содержимым во все стороны. Мертвяков становилось всё меньше и меньше, и вот она, победа!
        Вне себя от радости, она бросается к всаднику и хватается за стремя его коня. Всадник быстро спешивается и, преклонив одно колено, протягивает ей в руке невесть откуда взявшийся букет невиданных цветов. «Розы», - слышится ей во сне.
        Аромат чудных цветов, зажатых уже в её руке, кружит голову и туманит разум, и вот она уже оказывается в крепких объятиях рыцаря. Её уста сливаются с его и… На этом сон резко обрывается. Наступает утро, оставив её в недоумении от сна.
        Глава 4 Выживание.
        Вадим готовился к бою. Первым делом проверил пистоль, саблю и кистень. После многих битв он заметил, что кровь мертвяков разъедает металл, не сразу и не быстро, но постепенно это происходит. Особенно данный факт касался плохого железа.
        Лезвие ножа уже почти разъело, а клинок сабли - нет. Но тут дело могло быть и в том, что саблю осветили в церкви. Всё может быть. Вадим тщательно отмыл и вытер клыч, и осмотрел его в свете мерцающей свечи. Клинок был чистым, лишь несколько небольших зазубрин от ударов по толстой черепной кости доказывали его работу.
        А вот гирька из чугуна потемнела ещё больше и по всей поверхности покрылась небольшими рыжими оспинами. Чугун от этого пока не утратил своей силы и прочности, но информация к размышлению у Вадима, тем не менее, появилась. Осталось докопаться до истинной природы столь странной «болезни» металлов и додуматься, как от неё спастись, и он был бы вообще в шоколаде.
        Отложив в сторону холодное оружие, Вадим занялся огнестрельным и приступил к осмотру пистоля. Вычурные спусковые курки уже изрядно стёрлись, а скобы, скрепляющие ствол, разболтались от частого использования. Пистоль был откровенно плох. Да и пуль к нему осталось всего пара десятков, а пороха? А пороха…
        Вадим заглянул в захваченную в бою пороховницу и обомлел. Чёрно-серые крупинки дымного пороха, спёкшиеся в единую массу, были залиты сначала кровью, а потом ещё чем-то, но теперь вся эта масса не соответствовала ни своему названию, ни основному предназначению.
        Всё! У него не было больше запасов пороха. Ещё раз глянув на слипшуюся массу, Вадим в сердцах швырнул её в огонь печи. Мгновенно полыхнуло так, что часть пламени вырвалась в комнату, а основная струя ярко-синего пламени ударила вверх, в трубу.
        Громкий рёв неизвестного вещества, сгорающего почти с той же отдачей, что и твёрдое ракетное топливо, всех напугал. Дети захныкали, Маруся упала на пол и заползла под стол, а Вадим просто охренел от такого неожиданного эффекта. Зачем он спалил такое ценное вещество? Это же почти пластит получился! Но кто же знал…
        Через некоторое время все немного успокоились, и Маруся вылезла из-под стола.
        Вадим открыл кожаный мешочек с порохом и взглянул внутрь, там оказалось практически пусто. Всего на два выстрела и то, с большим натягом. И сам пистоль при произведении следующего выстрела явно готов был развалиться. Прикинув на глаз количество оставшегося пороха, Вадим решил, что лучше иметь один гарантированный выстрел, чем осечку.
        - Пфф, - сказал он вслух.
        - Тетёша заболела, - внезапно сказала Маруся. Вадим непонимающе посмотрел на неё.
        - Какая Тетёша?
        - Дочка, самая младшая, и Слав тоже прихворал. Вон они, лежат на печке.
        Вадим испуганно посмотрел туда. Встал и подошёл к больным детям, прикоснулся рукой к их головам. Лбы у детей были горячими. Теперь Вадим ощутимо испугался. Чем могли заболеть дети, обычной хворью, вроде ОРЗ или гриппа, или они заразились тем, что сейчас бродило вокруг в монструозном обличье? Сие было неведомо.
        А чем их лечить и, собственно, как? Вадим знал лишь о таблетках, микстурах и порошках. Было ещё малиновое варенье в детстве, какие-то непонятные горчичники и банки. На этом познания Вадима в медицине заканчивались. А вот проблемы только начинались.
        А если дети ночью обратятся в зомби и захотят немного мяса чисто от матери откусить или от братишек с сестрёнками? Что тогда делать? Убивать? Как-то он ещё не настолько потерял человечность, сделать это будет сложно, да и надо ли?
        - Это всё от антисанитарии, - чертыхнулся он вполголоса. - Ни мыла нет, ни щёлока, ничего нет. Пиво и то уже давно закончилось. Нужно хлебное вино для дезинфекции, а где её взять? Правильно, в трактире. Но в трактире полно мертвяков, а у него всего один патрон, то есть заряд остался. Что же делать, что же делать?
        За окном уже наступила ночь, и сразу же, даже сквозь стены, стала отчётливо слышна ночная жизнь посада. Что-то шмыгало, кряхтело, скреблось, стучало и верещало. Ночная жизнь мертвяков проявлялась во всём своём мрачном разнообразии.
        А в это время двое из семерых детей сражались за свою жизнь. Дети сражались, а всем остальным предстояло просто пережить эту ночь. Вадим отчётливо понял, что выжить всем вместе в одинокой избе посреди посада у них не получится. Одному ему, на крайний случай с Марусей, ещё можно было бы потрепыхаться, а вот с детьми - нет. Нужно было пробираться в Козельск и пытаться войти туда. Может, удастся договориться, или ещё как, но идти надо.
        - Нам ночь нужно продержаться, - сказал Вадим, - потом будет видно. Я буду искать путь в город. Надо уходить отсюда, иначе мы все здесь погибнем. Стены избы - плохая защита, ненадёжная. Мертвяков много, и я один с ними не справлюсь. У меня и пистоль уже еле работает, в общем, надо уходить.
        Маруся кивнула и, закрыв лицо руками, заплакала навзрыд, а Вадим сел на топчан и застыл, опёршись о стену. Мучительно долго тянулись минуты, отсчитывая часы. Он находился в какой-то прострации. Этот полусон или полуявь держал его в напряжении и в то же время давал телу немного отдохнуть.
        Опять кто-то пытался выбить жбан из окна, но Вадим не реагировал, у него всё равно не было возможности вести долгий бой, ведь порох закончился. Ночь, медленно истекая минутами, постепенно прошла, а Вадим почувствовал, что он как будто ощутимо постарел. Дети выжили, но были очень слабыми, им необходимы лекарства и свежие продукты, да много чего ещё, в том числе и вино. Всё это могло быть в трактире, а могло и не быть, но Вадим всё равно начал подготовку к походу.
        Нужно было придумать что-то сильное и мощное для упокаивания зомби. Святой магии у него не было, огнестрела тоже. Сабля только одна, требовалось срочно придумать, что делать.
        Распахнув дверь, Вадим привычно окинул взглядом окрестности. Мертвяков было двое. Одному он сразу вышиб мозги, с другим расправился позже, встретив его у соседней избы. Так он и путешествовал: от одного мертвяка к другому. Время стремилось уже к обеду, когда Вадим решил дойти до трактира.
        Дойдя до здания, он прикинул, сможет ли забраться на крышу. В принципе, если всё сделать быстро, то это получится. Трудно будет потом отбиться от зомби, потому как нечем. Сабля это сабля, а не копьё, сверху ею рубить неудобно.
        Возле трактира со стороны улицы Вадим заметил целых три зомби, а сколько их ещё было внутри двора - неизвестно. Вадим шмыгнул за угол забора и осторожно, крадучись пошёл вдоль стены постоялого двора или трактира. Хрен тут разберёшь, чем они отличаются друг от друга. Затея поначалу удалась. Мертвяков здесь не было и, проходя вдоль забора и продираясь сквозь крапиву, Вадим оставался незамеченным.
        Рядом с забором росла старая кряжистая берёза с удобной развилкой. Недолго думая, Вадим полез на неё, осторожно пробираясь по веткам. Едва он взобрался достаточно высоко, то сразу же смог хорошо рассмотреть весь внутренний двор.
        Здесь стояли и бродили мертвяки в большом количестве, двери же в трактир были распахнуты, и там тоже явно кто-то был. Рассмотрев двор, Вадим обратил внимание на второй этаж. Одно из окон там отсутствовало, а другое оставалось целым. Можно было попытаться проникнуть внутрь через него. Кроме этого, во дворе находилась пустая конюшня, она была совсем недалеко от забора и, собственно, берёзы. При желании можно было легко перелезть с дерева на её крышу.
        Вадим ещё раз осмотрел двор, он был усыпан погибшими людьми, и не только. Кругом валялись обглоданные костяки коней, лежали они и за воротами двора, и при толике воображения дорисовать общую картину развязавшейся здесь трагедии было несложно. Если взять лестницу от конюшни и, пробежав буквально с десяток шагов, поставить её к пристройке, то получится оттуда взобраться на крышу. Трудно, но возможно. На втором этаже постоялого двора можно было легко держать оборону. Осталось лишь придумать, как быстро расправляться с мертвяками, и можно совершать нападение.
        Больше здесь делать было нечего, и Вадим засобирался вниз. Слез с дерева и отправился обратно. Выйдя снова на улицу, он всё же решил расправиться с тремя мертвяками, бродившими вдоль забора. Их станет меньше и вообще, ни дня без упокоения и отработки навыков. Всё для фронта, всё для победы, так сказать. Приняв решение, он направился навстречу этим зомби.
        Они не сразу заметили его, а когда заметили, то было уже поздно. Сабля очертила полукруг и обрушилась на голову первого из них. Разрубленный мертвяк рухнул на землю, второй не успел прийти на помощь и тоже был наскоро упокоен, а вот третий, не переставая идти, вдруг сильно замычал. За забором послышались ответные крики, и всё тут же пришло в движение. Не дожидаясь, когда толпа зомби выскочит со двора, и наплевав на возможные трофеи, Вадим срезал с первого им убитого кошель, что болтался у того на поясе, и бросился бежать.
        Привычный маршрут через кусты, высокую крапиву и по чужим дворам, достаточно быстро привёл его к своей избе. Мертвяки вроде бы отстали. Теперь следовало подготовиться к следующей атаке, или как получится. Маруся встретила его слезами, заболел ещё один ребёнок, итого уже трое. Нужно было срочно искать выход, и Вадиму пришло в голову, что нужна механическая тачка. Осталось найти что-нибудь подобное, но ничего похожего здесь не было. Откуда здесь тачки?
        Выслушав Марусю, Вадим отправился искать крестьянскую повозку и смог найти их целых две. Лошадей, естественно, он не нашёл, они если не сбежали, то уже погибли. Дальше он стал ваять «повозку смерти», как он сам её обозвал. Четыре колеса легко оторвались от повозки с помощью найденного топора.
        Колёса он прикрепил к оси, а оси соединил между собой с помощью нескольких брёвен и жердей. Подумав, присоединил и оставшиеся четыре колеса от другой повозки, сделав их двойными, как у грузовиков.
        Возился он долго, сооружая что-то вроде тарана. В ход пошла вся логика и понимание основ механики. Лошадей не было, как не было механизма, с помощью которого можно было бы запустить всю эту конструкцию. А она должна была ехать, кровь из носу. Сложно всё.
        Вадим помогал себе и матом, и руками. Провозился с ней он очень долго и всё равно не закончил. К осям присоединил лезвия кос, подобно тому, как он видел это в колесницах на рисунках из учебника истории. Ничего не получалось, здесь нужна была скорость и пространство, которых не было.
        Облегчив, насколько это возможно, получившуюся боевую повозку и обогатив её торчащий во все стороны арсенал колющими и режущими предметами, Вадим отправился спать. Ночь опять началась хреново, и спать было также невозможно, как и вчера. Дети кричали, метались в бреду, они еле-еле удерживались на грани жизни. И Вадим это прекрасно чувствовал.
        В разгар ночного шабаша он не выдержал, подошёл и посмотрел на детей. Дети метались в горячечном бреду, а Вадим мрачнел, наливаясь какой-то запредельной ненавистью и гневом. Схватив саблю, он сдвинул затвор влево и открыл дверь. Темнота за порогом, что называется, онемела от неожиданности, а потом щедро распахнула свои объятия. Из темноты вынырнули сразу два мертвеца и, радостно мыча, попытались наброситься на Вадима.
        Вадим не стал ждать их приближения, и сам пошёл в атаку. Свистнула сабля, хрустнул разрубленный череп первого мертвяка и тут же дополнился вторым. Темнота в ответ на это взорвалась дьявольским хохотом. Со всех сторон замычало, захохотало, заулюлюкало, и из мрака потянулась вереница очередных зомби.
        Ярость успокоилась на третьем, ненависть угасла на пятом, на шестом наступила усталость, и Вадим поспешил скрыться обратно в избу. Неизвестно почему, но остаток ночи прошёл спокойно, и его не тревожили ни стуком, ни звуком, ни чем-либо ещё.
        Утром Вадим снова приступил к работе, сооружая на повозке что-то вроде решётчатого ограждения. Как нынешние танки увешиваются экранами динамической защиты и не только, так и он попытался смастерить что-то похожее, как говорится, из говна и палок, то есть из верёвок и жердей. Голь на выдумки хитра, а тут ещё и выжить надо…
        В конце концов, получилась небольшая площадка с торчащими во все стороны жердями и поломанными копьями. Будь у Вадима чуть больше времени, он бы сделал механизм с коловоротом, чтобы отбрасывать наступающих мертвяков с помощью движущихся по кругу жердей, но не было ни сил, ни материалов для этого. А идея была неплохая. Лезвия расположены по кругу, кто-то сильный раскручивает барабан, который молотит клинками всех, кто попытается подойти к повозке.
        Он уже почти закончил, когда выбежала Маруся и стала его уговаривать.
        - Послушай, Вадим, не надо уходить, не надо бить мертвяков, нам нужно увезти детей внутрь города.
        - Нам нужно? - удивлённо переспросил Вадим. Он как бы жалел детей и помогал, чем мог, но с хозяйкой его ничего не связывало, совсем ничего.
        - Помоги мне довезти детей до ворот, спаси нас, и Бог наградит тебя по достоинству!
        Вадим пристально взглянул на уставшую женщину и заколебался. С одной стороны, детей было жалко, с другой стороны, он им не отец и спасти всех было затруднительно, да и вообще, что дальше делать, он даже не представлял. Видимо, это осознавала и сама вдова, поэтому решилась на крайние меры. Она была готова и на большее, но это не интересовало Вадима.
        Он вообще уже откровенно устал от неопределенности своего существования. Поэтому, задумавшись, решил, что это наилучший выход из создавшейся ситуации.
        - Хорошо, пусть будет так, мы пойдём к главным воротам, если люди в Козельске живы, то там они будут обязательно. Собирай детей, мы повезём их на этой повозке.
        Маруся радостно кивнула и побежала собирать детей и нехитрый скарб, а Вадим принялся убирать часть жердей со своего сооружения. Через час нагруженная повозка тронулась в путь. Оси передних колёс регулировались обыкновенной палкой с ручкой, привязанной к ним. А сама повозка двигалась благодаря усилиям Вадима, толкавшего её сзади.
        За рулевой палкой следила Маруся, а все дети разместились в повозке, сидя на бревне, как птички. Те, что болели, лежали закутанными в тряпки и были привязаны верёвками к повозке. Перекрестившись, Вадим плюнул на руки, хлопнул и толкнул повозку с места. Скрипя всеми четырьмя колёсами, повозка нехотя устремилась вперёд, с трудом вписываясь в повороты, буквально чудом не съезжая на обочину. Мертвяков было мало. С теми немногими, попавшимися навстречу, Вадим довольно легко расправлялся, и они двигались дальше.
        Путь Вадим выбрал неблизкий, но зато он пролегал вдали от постоялого двора. Уж слишком много там было мертвяков, не типично много. Немного отдохнув перед преодолением очередного участка трудной дороги, Вадим вспомнил о кошеле, накануне срезанном с мертвяка, о котором в суете неотложных дел и забыл совсем. Сунул в мешок, решив, что потом разберётся, а сейчас вспомнил.
        Развязав кошель, он обнаружил там несколько золотых монет. Их оказалось немного - всего три, и они были маленькие. Такие, как российский рубль образца 1997 года. Вот только что сейчас могло дать ему это золото?
        Бросив монетки обратно в кошель, он снова ухватился обеими руками за повозку и принялся толкать её дальше. Постепенно они проехали весь посад, и повозка медленно покатилась по дороге к воротам. А на стенах их уже ждали.
        - Эй! А ну-ка, стой! Куда прёшь? Осади назад! Кто такие?
        Грубые недружелюбные команды следовали одна за другой, пугая детей и заставляя напрягаться Вадима. Он и так уже в готовности держал одну ладонь на рукояти сабли, а другую на пистоле. Толпившиеся на стене стражники заглядывали через зубцы, прорубленные в деревянных стенах, и громко обсуждали между собой случившееся.
        - Я поместный дворянин по имени Вадим Белозёрцев. Со мной женщина из посада, у которой я столовался. Маруся её зовут. С ней её дети, они ослабели от плохой пищи и от страха.
        Из-за парапета высунулся десятник и заорал ещё громче.
        - А почём нам знать, кто ты? Может, ты мертвяк, и жёнка твоя мертвячка, и детки твои тоже уже все сдохли.
        Вадим внутренне похолодел, он не ожидал такой отповеди, хоть и предполагал что-либо подобное.
        - Она не жена мне. Я же говорю, она с Посада. Зовут Маруся Швея.
        Тут Маруся, что интенсивно оглядывала стены, ища знакомые лица, всё же, смогла рассмотреть одно из них.
        - Матвей, Матвей! Это я, Маруся. Ты же знаешь меня? Помнишь, я угощала тебя едой? И жене твоей платье выткала, и дочке маленькой связала рубашку да пинетки. Или не помнишь уже? Христа ради! Умоляю! Спасите нас! Спасите!.. Мертвяки уже всех одолели. Кругом одни тока мёртвые, и мои малыши болеют, но они не мертвяки, нет, они живые. Спасите, спасите нас, умоляю! - она зарыдала, продолжая умолять сквозь всхлипывания. - Нельзя так, не по-христиански это. Мы же чудом выжили, пустите нас в город! Умоляююююю…
        Вадим угрюмо молчал, наблюдая за муками матери, он уже всё понял, надежда умерла, едва родившись.
        - То не наша забота, пущать или не пущать. Мы тут для стражи выставлены. Та, что ли, Маруся? - обратился старший стражник к своему подчинённому.
        - Та, - признал тот.
        - Ну, с ней разобрались, а вот с тобой, служивый, не всё ясно.
        Вадим пожал плечами.
        - Меня думный дьяк знает. Приводил меня к нему Яким с засеки, что на пути к Оптиной пустыни лежит. До воеводы не пустили, но со мной дьяк переговорил.
        - Ммм, ну, тогда жди, доложим ему. А что с детьми, почему лежат?
        Вадим промолчал, оставив вопрос для Маруси. Что-то ему стало казаться сейчас, что их попытка безнадёжна. Без больных детей их ещё бы приняли, а с больными… Но надежда всё равно оставалась, несмотря ни на что.
        - Дети отравились, - ответила та, - маленькие совсем, суют в рот всё подряд. А время-то нонче вона какое, и пища плохая, да устали, и от страха тоже.
        - Ммм, отравились, значит. Ладно, сообщим воеводе, а он как скажет нам, так и будет, - и старший ушёл.

* * *
        Иван Никитич Романов беседовал с одним из своих приближённых, когда к нему в зал ворвался сотник Кишка.
        - Боярин! Чудо-чудное творится! Сейчас к главным воротам поместный дворянин приблудный вышел, да с ним старуха - Маруська-швея с детьми. Как они выжили, непонятно, но этот блаженный посадский привёз их на повозке самодельной, да странной, а ещё и мертвяков троих по дороге играючи умертвил. Наши со стены видели то.
        - Постой-постой, какой поместный? Как вышел? Разве в Посаде ещё живые остались?
        - Да, выходит, что так.
        - Не могёт того быти! - в крайнем раздражении боярин аж пристукнул посохом по столу. - А ну, пойдём, посмотрим сверху на этих мертвяков.
        Воевода быстро собрался и, скинув шубу, являющуюся символом статуса, направился на стену, прихватив с собой, на всякий случай, пищаль, подаренную когда-то ему Лжедмитрием. Он и не видел, как его дочь Наталья, гуляющая по двору с тётушками, тоже пожелала направиться к стене, услышав то, о чём шла речь.
        Глава 5 Бегство.
        Боярин Романов, широко шагая, поднялся на стену и огляделся. Стоя на парапете, он посмотрел вниз, на людей, ждущих перед главными воротами в Козельск. Всё оказалось так, как и говорил Кишка. Рано постаревшая тётка с многочисленным выводком детей и молодой парень с исхудавшим, скуластым лицом и ожесточённым, если не сказать затравленным, взглядом.
        Парень казался бывалым, в истасканной уже, но добротной одежде и даже в чоботах, что лишний раз указывало на то, кто он есть. Сабля и пистоль на поясе доказывали, что он воин. Может плохой, может хороший, но воин. А вот с детьми было всё совсем неясно. Романов попытался рассмотреть их сверху, и ему стало нехорошо. Больны они были, вот только, чем?
        - Апокся, как думаешь, чем больны дети?
        Думный дьяк, стоящий тут же, посмотрел вниз, но лишь пожал плечами. Романов кивнул на тётку.
        - Надобно сказать ей, чтобы детей размотала и показала.
        Апокся кивнул и крикнул вниз.
        - Тряпки свои размотай и покажь деток, да всех покажь, а то мертвяки вас, небось, покусали, а вы утаиваете…
        Маруся, по-прежнему рыдая, стала разматывать тряпки с детей, что еле двигались, но всё ещё были живы. На их тельцах высыпали характерные язвы, и даже Вадим, один раз взглянув на них, понял, что дети больны оспой. Ещё вчера этих признаков не было видно, а сегодня они рассыпались во всей красе по всему телу, почему-то не тронув лицо.
        - Они больны оспой, боярин, - сразу же определил Апокся. Романов и сам это уже понял.
        - Вижу! В город их не пускать, надо бы вообще убить, но это за нас сделают и мертвецы. Гнать их от ворот. Кишка, дай выстрел, пусть проваливают все вместе отседа.
        Кишка кивнул и зычно заорал.
        - А ну, пошли отсюда! Нечего здесь подыхать, вас мертвяки уже заждались.
        Но Маруся не собиралась сдаваться, она завыла, запричитала, отталкивая рукой Вадима, который уже всё для себя понял. Но к её мольбам все остались глухи. Тогда она упала на колени прямо в пыль и заголосила, то призывая на помощь Христа, то насылая кару небесную, надеясь вымолить для себя и своих детей возможность жить. Но сверху молчали.
        Вадим смотрел на отчаянные попытки матери спасти своих детей и всё больше мрачнел. Он уже разворачивал повозку обратно, но Маруся всё не унималась.
        - Заткните ей рот, пущай проваливает! У неё ещё есть время выжить, а здесь она не нужна со своим выводком, - прикрикнул боярин. Арбалетчик спустил тетиву, щёлкнул выстрел, и арбалетный болт вонзился рядом с женщиной. Но это не повлияло на обезумевшую мать.
        Тогда Романов взял свою пищаль и, не целясь, выстрелил вниз. Пуля впилась в телегу, пробив её насквозь. Эхо выстрела прозвучало громом среди ясного неба, распространившись далеко вокруг. Не успел звук замереть вдали, как со стороны постоялого двора поднялся нечеловеческий вой, от которого все вздрогнули, что вверху на стене, что внизу у ворот.
        - Дьяволы! - прошептал Кишка.
        - Зомби! - прошептал Вадим.
        Маруся ничего не сказала, а только бросилась к телеге и стала поспешно укутывать детей в те же тряпки. Вадим молча повернулся и принялся толкать телегу. О том, что делать дальше, он подумает потом. А сейчас нужно было добраться живыми хотя бы до своей избы.
        Не успели они отъехать от ворот, как на другом конце улицы показалась целая толпа мертвяков. Вадим поднажал, и они находились уже на полпути к своей улице, когда их захлестнула атакующая тьма. И это были не те, частью медлительные, частью прыткие, но при этом всё равно неловкие мертвяки. Нет, это были уже совсем другие монстры. Совсем другие… Со стены попавшие в беду люди ещё были смутно видны, да не всякий мог их рассмотреть, а вот зомби были уже тут как тут. Вадим прыгнул на телегу и встал в центр, обнажив саблю.
        Зомби атаковали сразу и со всех сторон. Первыми погибли больные дети, их буквально стащили с телеги и разорвали на части, следующей погибла Маруся, которая успела ударить ножом лишь одного мертвяка. Дальше… Что было дальше, Вадим хоть и помнил, но, как оказалось позже, в его памяти оказались большие провалы.
        В первые минуты боя он срубил головы двум и раскроил черепа ещё трём, и не погиб только потому, что умело защищался, в отличие от женщины и детей, но всё равно, силы были неравными. Никто из города не пришёл им на помощь, да никто и не пытался.
        Зомби штурмовали оставшегося в живых Вадима, который, не имея ни сил, ни возможности никуда убежать, крутился волчком по телеге. Он размахивал клычём, рубя, что было сил, всех подряд и уже давно не выбирая, куда ударить. Кистень, висевший за поясом, свалился куда-то вниз, лишь пистоль чудом держался в петле.
        Зомби рвали его лапами и пытались укусить. Зубов пока удавалось избегать, но вот одежда уже была изрядно изорвана. И тут Вадим с ужасом почувствовал тёплую струйку, сбегающую по его телу. Кровь!
        - Всё, я труп - пришла запоздалая мысль, и тут же наступило величайшее спокойствие. Он перестал нервничать, перестал суетиться и бояться, он просто стал убивать или, если говорить точнее, упокаивать мертвецов. К чему теперь торопиться, ведь впереди его ждала лишь вечность.
        Между тем день уже клонился к вечеру. Небо постепенно темнело, и Козельск медленно погружался в сумерки, когда появился ещё один мертвяк. Был он массивен, двигался неспешно, но весьма плавно, и явно не походил на всех прежних зомби. Отогнав толпу сородичей, он играючи разбил всю защитную конструкцию и ударил Вадима огромной лапой. В последний момент Вадим успел сделать шаг назад и упал на землю.
        Сабля отлетела куда-то в сторону, и он упал на бок, чувствуя под собой твёрдую рукоять пистоля. В полубессознательном состоянии Вадим вынул оружие из-за пояса, насыпал остаток пороха на полку и, направив пистоль в голову монстра, спустил курки.
        Бахнул громкий выстрел, и голова напавшего зомби разлетелась на куски, а Вадим рывком поднялся и, не подбирая саблю, побежал, как мог быстро, в сторону от нападавших. Он вихлял, как заяц, спотыкался, не в силах держать равновесие, падал, вскакивал и снова бежал, пока не уткнулся в открытую дверь чьей-то бани. Она была пуста.
        Хлопнув дверью, закрыл её на засов и потерял сознание, не успев даже упасть на пол. Его тело рухнуло и неловко раскинулось на холодном и чуть влажном песке. Небольшие струйки крови медленно вытекали из ран на теле Вадима, оставляя на одежде и коже багровые потёки.
        Вадим потерял сознание, временно утратив связь между телом и разумом, но связь с миром он не потерял, скорей наоборот, приобрёл невероятную доселе способность, и дух Белозёрцева воспарил.
        Эта невесомая сущность, в простонародье называемая духом или душой, а в философских трактатах некоей бестелесной субстанцией или по-модному квинтэссенцией, отлетела от него прочь, оторвалась от бренного тела и, выйдя из него, отправилась в самостоятельный путь по нематериальным волнам божественного эфира. А внизу осталось лежать истерзанное тело несчастного пацана, истекающее кровью.
        Переродившиеся, то есть прошедшие вторую стадию развития, мертвяки долбились в дверь неприметной баньки. Но, сложенная когда-то давно из очень толстых брёвен, она не подавалась их усилиям. Осатанев от запаха свежей человеческой крови, зомби изо всех сил дубасили в дверь сильными лапами. Грызли её, кусали, скребли ногтями, толкали, били ногами, но дверь открывалась наружу, а брёвна словно окаменели.
        Поорав и побесновавшись у стен, зомби один за другим постепенно отошли от бани, отправившись восвояси. Сегодня им не повезло. А эту тушку они возьмут следующей ночью, если он сам за это время не станет одним из них.
        Душа Вадима меж тем, попав в один из потоков божественного эфира, быстро заскользила по его волнам. Божественному промыслу было суждено направить её по определенному адресу и, долетев до нужного места, душа Белозёрцева зависла в ярко освещённой комнате.
        В комнате, больше напоминающей алхимическую лабораторию, весьма оживлённо беседовали два человека, одетые в европейскую монашескую одежду.
        - Маэстро, наши изыскания зашли слишком далеко!
        - Да, признаться, я не ожидал ничего подобного от обыкновенной оспы, пусть и приправленной ритуалом призыва духов.
        - Ну, вы не правы, граф. Столько усилий, столько артефактов, столько экспериментов. Все ваши исследования с людьми, заражёнными разными болезнями, показывают, какой огромный труд вы проделали в этом направлении.
        - Да, мне пришлось приложить много усилий, без сомнения. А кроме того вызнать множество «чёрных» ритуалов. Жаль, большинство образцов погибли, а ведь можно было их натравить на нужные нам территории.
        - О! Я слышал вашу идею о солдатах без боли и совести. Неужели вы думали, что с помощью чумы или оспы вы сможете решить эту проблему?
        - Вы передёргиваете, барон. С помощью чумы мы можем брать города при условии, что нам не нужны их жители. И всё равно останется риск, что болезнь перекинется на союзные войска. Процесс этот неуправляем, и его очень сложно остановить. Очень сложно. А вот с корью, краснухой или оспой всё гораздо проще. Несколько подопытных мы переправили в Московию и вручили их Якову Маржерету, что являлся там лейтенантом королевской стражи у их нового правителя.
        - Да-да, я помню, как их переправляли с англичанами на корабле через Архангельск. Их ещё встречал Исаак Масса. Его, правда, использовали без предупреждения, но всё равно, он изрядно вам помог.
        - Так и было. Человеческий материал в этом отношении был очень нужным. Эксперименты продолжились уже в иноземной слободе и с местным материалом. Благо, его во времена смуты предостаточно.
        - Все привезённые погибли?
        - Да, но успели заразить новых. Польский король Сигизмунд III щедро заплатил нашему ордену за то, чтобы мы внесли сумятицу в ряды русских. Их государственность сейчас под большим вопросом, и мертвяки добавили им ещё большей неразберихи. Мораль польского короля проста: чем слабее будет Московия, тем вероятнее возможность захватить её гусарам Сигизмунда. Всё банально. А там и наш орден своё получит в виде земель, наград и денег. Московия богата и сильна, а наши услуги востребованы. Ведь лишь мы знаем, как остановить мор. Мы, чумные доктора ордена иезуитов, знаем всё об этом. И наша тайна останется навсегда с нами, пока существует этот мир.
        Собеседник промолчал, только склонил голову в согласии.
        - Но что же всё-таки вышло?
        - Вышло нечто странное и пугающее. Болезнь изменилась, и зараженные люди вместе с ней. Мы с трудом обуздали её в пределах Замоскворечья, уничтожив всех огнём и мечом. Время ещё не пришло для масштабных акций. Но у нас есть молитва против зомби.
        - А что это?
        - Это особый вид молитвы, доступный лишь истинно верующему человеку. Зная этот вербальный нарратив, он ввергает себя в гипнотический транс и начинает творить чудеса. Обычно следствием этого являются чудесные исцеления тяжелобольных людей. Люди прозревают, начинают слышать, у них вырастают даже зубы! Даже обычное прикосновение такого богослова способно исцелить и вернуть смысл жизни человеку. Если же он прикасается к зомби, то те не в силах преодолеть святую силу, просто умирают, теряя свою бесовскую сущность и превращаясь в обычные трупы. Кроме этого, мы нашли ещё одно ограничение, весьма незаметное и неочевидное.
        - Это какое же, граф? - заинтересовался барон.
        - Тех из людей, кто уже переболел оспой, причём в тяжёлой форме, болезнь уже не затрагивает, они не превращаются в мертвяков. Их просто сжирают живьём, и всё. Зомби чувствуют таких и набрасываются на них в первую очередь. Поэтому эта особенность ещё долго будет храниться в тайне, очень долго.
        - Как всё интересно! Но если мы не сможем найти достаточное количество святых людей, способных творить животворящую молитву, да и переболевших оспой тоже не так много в нашем мире?
        - Гм, на это случай у нас есть ещё одно оружие. Мы долго искали его, пока не наткнулись на «Святой огонь».
        - Это что такое?
        - Это субстрат. Смесь пороха, ладана, земляного масла и порошка металла, называемого магнием.
        - Никогда не слышал о нём. А я множество взрывающихся и горючих веществ перепробовал в своей лаборатории.
        - Барон, уж простите меня, но настоящую формулу этого вещества знают всего несколько человек. Они называют его «светоносный». Я получаю его в тонких круглых глиняных сосудах шарообразной формы, которые своими размерами помещаются в ладонь пятилетнего ребёнка. Стоит только легко сжать её, как тонкие глиняные стенки трескаются и оттуда вырывается белый, поистине светоносный огонь, что сжигает всё на своём пути. Если он попадёт на обычного человека, то убьёт его или задушит, но не сразу и не всегда. А если попадёт на зомби, то не перестанет гореть, пока не сожжёт его тело дотла. Вот потому-то он и назван «святым огнём».
        - Чудны твои дела, Господи! - прошептал барон.
        На этом их разговор прервался, мир закружился, и квинтэссенция человеческого духа снова обрела невидимую плоть, собравшись в крохотное дымное облачко, что вновь заскользило вверх.
        Воздушный поток божественного эфира подхватил субстанцию или душу Вадима Белозёрцева и унес сквозь стены обратно туда, где лежало сейчас его бренное тело. Матрица его О-сознания, в виде нематериальной сущности, раскинула свои сети и уловила флюиды информации. Пусть они были переданы звуковыми колебаниями речевого аппарата живых людей, но оно смогло их обработать и унесло с собой прочь, словно понимая, что шанс-то, оказывается, есть!
        Долетев до тела Вадима Белозёрцева, что лежало сейчас без сознания, душа втянулась в него и полностью растворилась. Вадим вздрогнул, на мгновение очнулся, открыл глаза, застонал и снова ушёл в небытие. Но теперь это был хоть и тяжёлый, но обыкновенный сон, да и за стенами бани уже медленно наступал рассвет, даря надежду на жизнь.
        Филин, который таращил круглые жёлтые глаза, сидя на трубе небольшой баньки, расправил крылья и, бесшумно сорвавшись со своего насеста, плавно заскользил вдоль домов в сторону леса. Через несколько мгновений его чёрная тень бесследно растворилась в тёмной громаде леса, торчащего изломанной ветвистой линией на краю горизонта. Он словно понял, что все его усилия дождаться непонятно чего оказались напрасны.
        Первые лучи солнца постепенно пробивались через плотную пелену серых облаков, темнота медленно отступала, постепенно растворяясь в серости раннего утра, когда со стороны того же леса, громко хлопая крыльями, прилетел лесной ворон.
        Крупная птица, с пером иссиня-чёрного отлива, громко курлыча, облетела весь Посад, сделала несколько воздушных пируэтов и, звучно каркнув, уселась на то же место, где до этого сидел филин. Похлопав сильными крыльями, ворон постепенно успокоился, изредка вздрагивая мощным телом. Потом, кося чёрным взглядом на бродивших вокруг мертвяков, принялся неторопливо чистить пёрышки массивным, но острым клювом.
        Один из мертвяков, что пошустрее, обратил внимание на ворона и двинулся к нему, пытаясь запрыгнуть на крышу. Это ему уже почти удалось, когда ворон заметил его усилия. Посчитав эти попытки опасными, ворон начал бить крыльями, раскрыл клюв и вновь раскатисто каркнул, угрожая атакующему зомби. Тот же не внял предупреждению и продолжал упорно карабкаться вверх.
        Тогда ворон, растопырив крылья, заскакал в его сторону и с силой долбанул в левую глазницу мертвяка клювом. Злобно каркнув, он ударил сразу же и во вторую. Лишив монстра зрения, ворон отпрыгнул назад, с любопытством взирая на то, что будет делать зомби.
        А тот, потеряв равновесие, свалился вниз и завозился на земле, полностью потеряв ориентацию. Встав, он зашатался и резко прыгнул, думая, что попадёт на крышу, но вместо этого опять упал на землю и покатился по ней, врезавшись в стену дома. Бросив попытки прыгать, зомби развернулся и пошёл куда «глаза глядят», то есть «куда вздумается», то есть просто пошёл куда ноги понесли.
        Всё это время ворон внимательно наблюдал за поверженным врагом, в любую минуту готовый снова приступить к атаке. Громко победно каркнув, когда зомби ушёл прочь, ворон снова стал чистить свои пёрышки, как будто бы ему больше нечем было заняться на этом свете.
        А, и правда, чем ещё заняться сытому лесному ворону? С утра мышей наловил, птенцов накормил, с подругой раскаркался, пора и отдохнуть на трубе бани да с мертвяками силой померяться, всё развлечение в постылой и унылой лесной жизни. А опосля и собой заняться можно, поприхорашиваться и красоту навести, особенно после драки с зомби…
        Глава 6 Куда глаза глядят.
        Вадим медленно приходил в себя. Даже предположить не мог, что приходить в себя будет так тяжело. Просто невыносимо. Едва очнувшись, он сразу же почувствовал боль во всём теле. Каждый сантиметр его кожи саднил от боли и напоминал о себе.
        Многочисленные царапины, глубокие порезы, рваные клоки кожи, содранные с мяса живьём, все они стремились обратить на себя внимание владельца тела. Вадим верил им и не спорил с ними, кровь, что сочилась из этих ран, успела уже впитаться в рубаху и портки и даже засохнуть, намертво связав их между собою.
        Вернувшееся сознание никак не могло поверить, что он остался жив. Между тем боль от ран открыто сигнализировала ему об этом. У зомби раны не болят, да и не ощущают они ничего, кроме голода. Они не чувствуют, а он чувствовал. Странное состояние охватило Вадима, он уже считал себя мертвецом, но оказалось, что его время ещё не пришло.
        Судорожным усилием он попытался встать и не смог. Резкая боль пронзила всё тело, с губ сорвался сдавленный стон. «Всё же, я живой», - подумал он. Как странно ощущать себя живым среди мёртвых, но почему? Почему он остался в живых? Резко зачесалось левое плечо, со щербинкой от прививки против оспы. Да, ответа он на это не получил.
        Что-то смутное вертелось у него в голове: какой-то замок, лаборатория. Но каким боком она касалась его, он не понимал. Смутные, непонятные видения бродили в голове мысленным туманом, заставляя мозг страдать от непонимания. Он будто бы знал ответ на этот вопрос, но не мог его ухватить кончик мысленного хвоста, всё время ускользающий. Что-то постоянно мешало. В итоге, к физической боли присоединилась ещё и ментальная, что отвлекло его немного от телесных страданий.
        - Вот же, твою мать! Чтоб вы все сдохли, грёбанные зомбаки и прочая дрянь, чтоб вы… - и Вадим, поперхнувшись матом, глухо закашлялся, согнувшись и захлёбываясь сухим кашлем. Откашлявшись, он бессильно откинул голову обратно на пол и затих. Лежать было неудобно и очень твёрдо.
        Земляной пол был накрыт тонким слоем жердей, ведь лесопилок тут ещё не было. Жерди были обтёсаны топором и ошкурены пятками бесчисленных посетителей древней баньки. Лежать на них было не только жёстко, но и холодно. Раны болели, однако лежащее в неудобной позе тело изрядно закоченело и никак не желало разгибаться.
        Вадим, пользуясь тем, что один, застонал. Его тихие, полные мучительной боли крики никто не услышал, лишь ворон внезапно насторожился, склонив голову к плечу. Встрепенувшись, он сложил крылья и заскакал в сторону трубы, в которую и сунул свой длинный и прочный клюв.
        Повертев головой, ворон навострил слух. Расположенные чуть позади глаза и скрытые длинными перьями слуховые отверстия чутко пытались уловить странные звуки из трубы, что отдалённо походили на человеческую речь. Ворон покрутил головой, но звуки больше не повторялись, а слышалось только шуршание и кряхтение.
        Это уже не интересовало ворона и, подпрыгнув, он соскочил с крыши и, громко хлопая крыльями, полетел в сторону леса. Его ждали новые дела и новые заботы. Сделав красивый пируэт, ворон быстро скрылся среди верхушек высоких деревьев. Ещё пару мгновений его было ещё слышно, но потом исчез и звук, окончательно растворившись в шуме старого леса.
        Вадим в это время совершил вторую попытку подняться, которая всё же увенчалась успехом. Кряхтя, стеная, матерясь и отдуваясь, он смог подняться и, с трудом сделав пару шагов, опустился на тонкую скамью. В бане было темно, как говорят: «хоть глаз выколи» или как у негра, ну, вы сами знаете где.
        Существовал, правда, способ определить день сейчас или ночь, но у Вадима не было на то сил. Пока он ощупывал себя, кто-то тихо бухнул в дверь, потом ещё и ещё, и заколотил совсем уже основательно. Это подвигло Вадима на новые телодвижения, и он, мысленно чертыхаясь, доковылял до очага, чтобы попытаться заглянуть в него.
        После того как он сковырнул из печи остатки не прогоревших дров и разгрёб угли, он всё же смог пролезть вперёд и увидеть сквозь дымоход небо. Точнее маленький, светлый кружок, серое пятно, ограниченное шириной трубы.
        Небо было ещё светлым, далёкие свинцовые облака медленно и равнодушно плыли в сизой вышине. Солнце уже клонилось к закату, и по цвету неба становилось понятно, что вечер и ночь наступят совсем скоро. Чихнув, Вадим вылез из дымохода и вернулся помещение, занявшись своими травмами.
        Раздевшись, он осмотрел тело. Никаких страшных ран он у себя не обнаружил. Синяки, кровоподтёки, глубокие и не очень порезы и, судя по ощущениям, сломана пара рёбер, и больше ничего. От этих ран он однозначно уже должен был превратиться в зомби, но что-то пошло не так.
        Задумавшись и перебрав в уме с десяток вариантов, Вадим решил, что всё дело в том, что он из другого мира, и поэтому вирус не имеет на него никакого влияния, а может, у него есть иммунитет к нему. Впрочем, эти размышления были очевидны, ведь если ты не повторил судьбу других, значит, с тобой что-то не то. И сейчас это оказалось благом, а не бедой, как при попадании сюда.
        В бане Вадим обнаружил кадушку с теплой водой и, оторвав кусок рубашки, он стал аккуратно очищать раны и, как смог, обмылся. Стало легче, отодранные от тела куски ткани, жёсткие от уже подсохшей крови, причинили ему боль, однако тёплая вода изрядно смягчила её. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Помещение не имело окон, и глаза с трудом различали обстановку.
        Может, и хорошо, что он очнулся только к вечеру, хотя время, чтобы подумать и собраться с мыслями тоже необходимо, ведь мертвяков лучше ожидать в здравом уме и рассудке. А пока он стал отстирывать рубашку и портки: смены белья не предвидится, ему придётся ходить в том, что есть, а мертвяки прекрасно чувствуют кровь, и не хотелось бы им попасться.
        Беглый осмотр вещей выявил то, что у него оказалось в активе. Ими стали никому сейчас не нужные серебряные и золотые монеты, да один нож, что был привязан к ноге. Ни пистоля, ни сабли, ни походного мешка. Всё осталось лежать где-то, оставленное на пути его бегства. Как и брошенный кистень.
        По факту: оружия у него нет никакого. Чем проламывать или прорубать головы зомби неизвестно. И без оружия шансы на выживание неумолимо сокращались. Но, раз уж он остался жив, он обязан выжить, уж извините за тавтологию.
        Вадим усмехнулся своим наивным мыслям и посмотрел вниз на босые ноги. Сгорбившись, он мрачно размышлял, как ему быть дальше и что делать. Сейчас он находился в положении, когда на вопрос: «Что делать?» можно смело отвечать: «Снимать штаны и бегать!», ничего другого в голову ему сейчас не лезло.
        Натянув на себя мокрую кое-где одежду, он ещё раз прошёлся по бане, внимательно осматривая все поверхности. Оставалась надежда, что отыщется что-нибудь нужное, но ничего более-менее полезного так и не попалось. Лишь один нож был ему в помощь. Провозившись с поисками, через какое-то время он заметил, что тот убогий рассеянный свет, что худо-бедно попадал через трубу, окончательно пропал, и за стенами бани сгустилась ночь. Наплевав на резкие звуки, раздающиеся на улице, Вадим улёгся спать.
        Его слегка знобило, есть абсолютно не хотелось, только пить. Как кстати, что в кадушке ещё оставалась вода, пусть и не совсем чистая, но эта была вода. Напившись, он закрыл глаза, забывшись тяжёлым тревожным сном и надеясь, что утром он проснётся по-прежнему человеком, а не мертвяком.
        Ночь прошла ожидаемо плохо. Всё время кто-то ломился в дверь, проверял стены, пытался заползти на крышу, и один раз эта попытка даже увенчалась успехом. От трубы послышался грохот, дикий рёв, но что-то пошло не так, мертвяк сорвался и, покатившись по крыше, с грохотом сорвался вниз. Больше попыток проникнуть сверху не было.
        Всё это Вадим слышал сквозь сон и там же, во сне, недоумевал, почему зомби не могут сорвать дверь или проломить крышу? В конце концов, он провалился в глубокий сон и больше ничего уже не слышал. Но он был не прав: если бы дверь открывалась внутрь, её бы давно вышибли, а крыша уже была почти проломлена, и только тупость зомби не позволила им прорваться к нему.
        Проснувшись, Вадим почувствовал себя значительно лучше, но его ещё по-прежнему знобило. Он встал, немного размялся и оделся как можно плотнее, напялив на себя помимо собственной одежды и найденные тряпки.
        Ещё раз проверив все углы бани, он решился выйти на улицу, крепко сжимая своё единственное оружие - нож. Щеколда была скинута, дверь распахнулась во всю ширь, и в баню хлынул поток солнечного света. Вадим невольно отшатнулся и резко сдал назад; от яркого света заболели глаза. А совсем рядом с дверью послышался хорошо знакомый рёв голодного монстра.
        Вадим содрогнулся, появилось отчётливое чувство слабости, внушаемое ему страхом. Он готов был кинуться обратно в спасительную темноту тесного помещения и уже почти сделал туда шаг, но… Но внезапная мысль не позволила ему совершить следующий. Что же теперь, снова прятаться? Но ведь от судьбы не убежишь и не спрячешься. Ну, спрячусь я сегодня, завтра, послезавтра, а что потом? Вадим решительно тряхнул головой и вместо шага назад сделал несколько вперёд и сразу ушёл в сторону.
        Даже плохо видя из-за слез, застивших глаза, он чувствовал мертвяка всеми фибрами своей души и также ненавидел. Удар лапой пришёлся в плечо Вадима. Кувыркнувшись от удара, он полетел наземь, но не сдался. Страх уже отпустил и не мешал ему сражаться.
        Он знал, что мертвяк хочет убить его, однако не собирался давать ему этот шанс. Зомби хотел убить его, а он - зомби. В любой драке, если понимать грозящую опасность, не нужно впадать в наивность и становиться жертвой даже заведомо сильного противника. Берут всё же пониманием ситуации, а не силой. Силу ещё нужно уметь применить, а то были у Вадима перед глазами некоторые печальные случаи.
        Сжав нож, что едва не выскользнул из рук во время падения, Вадим отбежал прочь, не став вступать в сражение с мертвяком. Тот даже остановился в недоумении, не понимая, почему это жертва от него пытается убежать, а Вадим, раз оглянувшись, помчался по той дороге, что и привела его в баню.
        Ему было и смешно, и грустно вспоминая присказки про баню, но вскоре, впрочем, стало не до смеха. Навстречу ему шли, и притом очень быстро, ещё двое зомби. Тут уж совсем шансов не было. Пришлось срочно искать новые пути отступления! Взгляд Вадима невольно наткнулся на знакомый контур его походного мешка. Мешок валялся на дороге и выглядел практически нетронутым. Недолго думая, Вадим бросился к нему. Вот он совсем рядом, и это действительно оказался его мешок, немного истерзанный, но, в общем-то, целый. Подхватив за лямку, Вадим быстро закинул его на спину и рванул дальше, возглавляя группу из трёх мертвяков.
        Долго такой забег продолжаться не мог, но, к сожалению, оружия в мешке не было. Всё осталось лежать на земле незнамо где. И если пистоль уже был бесполезен, то клыч было откровенно жаль. Но ничего, может, он ещё сможет его найти.
        Бежать становилось всё труднее и труднее. Вадим изрядно ослаб после ранения, а мертвяки, наоборот, стали только сильнее, причём в разы. И создавалось впечатление, что его загоняют. Вскоре, как бы он ни петлял и ни прятался, его вынудили бежать в сторону проклятого постоялого двора.
        Мертвяков стало слишком много, и все они оказывались на его пути, куда бы он ни направлялся. Плюнув, Вадим побежал в сторону постоялого двора и вскоре оказался у забора, что шёл вокруг двора. Здесь он шустро отбился от мелкого мертвяка и почти прибил его ножом, но не успел добить. На него накинулось сразу четверо.
        Ничего больше не оставалось, кроме как бежать к разведанной раньше берёзе и экстренно вскарабкиваться на неё. Мертвяки лазить по деревьям не умели, либо совсем разучились это делать. Кинувшись вслед за ним, они попытались запрыгнуть на шершавый ствол белой берёзы, но только соскальзывали с него обратно на землю.
        Не сумев забраться на дерево, они стали выть, явно вызывая подмогу. Сверху Вадиму было видно, как все находящиеся во дворе зомби, услышав могучий зов, стали вставать или вертеть головами, ища источник добычи. Их здесь было много.
        Кроме того, из трактира стали появляться ещё и другие. Дерево быстро становилось ловушкой. Ещё с десяток минут, и мертвяки будут водить вокруг него хороводы, пока кто-нибудь из них не додумается всё же забраться на ствол с помощью других. А среди зомби немало было и женщин, вот они и подскажут, как правильно залезать, а то и сами смогут.
        Вадим взглянул вперёд: на втором этаж трактира зияло тёмным провалом распахнутое настежь окно. Судя по отсутствию какого-либо движения, там было пусто, и никого из мертвяков не было. Почему - неизвестно, но это давало шанс скрыться от них.
        Решившись, Вадим встал одной ногой на толстую ветку и, помогая себе руками, которыми держался за другие ветки, стал быстро перебирать ногами, стремясь поскорее спрыгнуть на крышу конюшни. И это ему удалось. Прыгнув, он приземлился на крышу и перекатился, гася инерцию. Несколько мгновений ушло на осмотр. Вокруг никого не было, можно спускаться, что он и сделал. Вадим спустился с крыши, схватил буквально из-под носа ошарашенного от такой наглости зомби лестницу и помчался с ней наперевес к пристройке трактира.
        Приставив её к пристройке, он попутно сшиб неловкого мертвяка и вскарабкался по лестнице на второй этаж. Зомби, наконец, сообразили, что упустили добычу и засуетились, но было уже поздно. Вадим втянул лестницу на пристройку и бросил её здесь же на всякий пожарный случай, а сам влез в раскрытое настежь окно.
        Окно представляло собой полноценный вытянутый прямоугольник, как в более поздние времена. Неизвестно почему оно было большим, а не маленьким и круглым, хозяин видимо сдавал эту комнату состоятельным купцам и решил им угодить наличием солнечного света в помещении.. Вадим только мысленно поблагодарил его и осторожно заглянул внутрь.
        Беглый осмотр показал, что там никого нет из живых, да и из мёртвых тоже. Обрадовавшись этому, он спрыгнул на пол, с грохотом выломав остатки рамы и наличников. Погони не было. По крайней мере, крыша была пуста, только снизу слышались негодующие вопли мертвяков, но о них можно было и забыть.
        Комната оказалась довольно большой и с единственным выходом, дверь которого сейчас была настежь распахнута. За ней виднелась лестница, ведущая вниз, на которой что-то темнело. Вадим быстро взглянул на это пятно. Оказалось, это были чьи-то останки, ниже по лестнице темнели ещё несколько костяков.
        Видимо здесь разыгралось нешуточное сражение, и мужчина, кто бы это ни был, оказался умелым воином и вступил в неравный бой. Итог боя оказался предрешённым, но солдат или офицер бился до конца, о чём и свидетельствовали молчаливые кости погибших. Нужно было здесь всё обыскать, пока не показались зомби, и Вадим поспешил так и сделать.
        Беглый осмотр ничего не дал, нашёлся ещё один кошель, плотно набитый серебряными монетами и ещё один, с медными. Но металл жрать не будешь и кидаться монетами в зомбаков тоже. А вот оружие явно было где-то рядом, но ни в комнате, ни на лестнице его не нашлось.
        Вадим кинулся снова на лестницу и тут же столкнулся с очередным мертвяком, что шустро взбежал по ней одним из первых. Остальные медленно втягивались в помещение и толпились внизу. Так что подкрепление было рядом, но пока немного - всего трое.
        Судя по росту и остаткам длинных, а сейчас истрёпанных и измочаленных волос, перед ним была женщина. Но Вадим уже не рефлексировал. Зомби потеряли всякую половую принадлежность и в принципе не рассматривались им в качестве людей. Так что, какая разница, кто перед ним?
        «Дама» кинулась вперёд и вцепилась в его подставленную руку со специально намотанным на неё тряпьём.
        - Грххх, грхх! - рычала любительница человеческой плоти. И откуда столько силы взялось в представительнице слабого пола? И не столько силы, сколько ярости! Не иначе, на своём муже натренировалась, пока не переродилась. Вадим не стал с ней возиться, а вышвырнул с лестницы вместе с тряпьём. Ножом бить было неудобно, а время уже поджимало. Зомби рухнула на своих коллег по чёрному промыслу, чем внесла сумятицу в ряды наступающих, но ненадолго.
        Вадим, пользуясь свободными мгновениями, быстро спустился вниз и обшарил костяки. Ничего! Он взбежал на пролёт выше и случайно задел останки того, кто оборонялся наверху лестницы, что-то звякнуло. Возможно, что под грудой одежды и костей лежало оружие. Но в темноте разобрать что это, оказалось невозможно.
        Вадим нагнулся и схватил железяку, после чего рванул к открытой двери в комнату и с треском захлопнул её. Тяжёлый засов лёг в пазы, и дверь надёжно закрыла его от атакующих мертвяков.
        - Фух! - хрюкнул он и опустился на кровать, по-прежнему сжимая в руках железяку. В дверь застучали, сначала робко, а потом всё более настойчиво и, наконец, так, что дверь пошла ходуном, а засов запрыгал в пазах, как больной лихорадкой.
        - Подождите, я ещё не оделся! - громко крикнул Вадим. Дверь ещё больше затряслась от сильных ударов. К сожалению, мертвяки не оценили его завуалированный юмор. А зря! Придётся самому смеяться над собственными шутками.
        Пока дверь сотрясалась под ударами, Вадим наскоро осмотрел находку. Ну, что сказать? В его руках лежал палаш с почти чёрным, слегка изъеденным кровью зомби клинком, но по-прежнему смертоносный и опасный. Самое интересное,палаш был с волнистым клинком.
        Собственно, Вадим принял его сначала за меч, потом за шпагу, но это был именно палаш. С плоским волнистым лезвием, довольно широким у гарды, он сужался на конце. Таким можно и рубить, и колоть. Рукоять его была обмотана металлической проволокой, со вставками из акульей кожи. Но Вадим думал, что ему досталась шпага, и название её он никак не мог вспомнить. Хоть это и был фламберг.
        В дверь ломились. Подхватив мешок, Вадим решил в последний раз заглянуть во все имеющиеся дыры в комнате. Но кроме хорошей одежды и сапог, сапог… Ничего он не нашёл. Клинок был хорошим, а добыча мала. Вадим чувствовал, что здесь ещё есть чем поживиться. Однако ему нужно было пробираться в Калугу и дальше, в Москву. А вот открывать дверь - не вариант, поэтому парень бросился к окну.
        Выскочив на крышу пристройки, он поначалу направился вдоль неё, в сторону других комнат, но все остальные оконца оказались столь малы, что ни влезть, ни вылезти через них было бы невозможно.
        Вадим заметался, не зная, что делать, наконец, он решился соскочить с пристройки, перемахнуть через забор и бежать в лес.
        Но тут дверь окончательно сдалась, с ужасным грохотом она распахнулась, ударилась о стену и повисла на одной петле. Целая орава зомби, сбивая друг друга с ног, стремительной лавиной стала наполнять комнату.
        Поднялся дикий вой, рычание и мычание. Один за другим зомби вставали и шли в сторону выломанного окна, где маячила фигура живого человека. Вадиму ничего не оставалось, как принять бой. Первого фламберг разрубил играючи, второго, третьего. Отступив от окна, Вадим выманил мертвяков на крышу и упокаивал ударом в голову. Один из них рухнул, и с его одежды оторвался ремень с ножнами, заскользив по крыше.
        Мельком глянув на него, Вадим схватил ножны с коротким клинком, ударил следующего фламбергом и пнул его тело в окно. На какое-то время в оконном проёме возник затор, что позволило спуститься по лестнице и добежать с ней до забора. Перебежав забор по приставной лестнице, он спрыгнул на землю и припустил во весь дух по Посаду.
        Через пять минут интенсивного бега он оставил позади мертвяков, а ещё через столько же и вовсе вырвался из пригорода Козельска. Здесь Вадим перевёл дух, проверил мешок, набрал на огородах овощей и отправился в сторону леса. Войдя под его зелёную сень, он быстро исчез среди деревьев, что одобрительно гудели в вышине своими кронами.
        Глава 7 Болотников.
        Здоровый казачина, одетый в польский жупан, богатую шапку и красивые польской выделки сапоги, расхаживал по походному шатру. Венгерская карабела в изукрашенных ножнах билась на его боку, указывая на высокий статус владельца. Здоровяк с явным нетерпением и с такой же явной опаской ждал своего бывшего хозяина и покровителя.
        Казачиной был не кто иной, как Иван Болотников. Ждал же он своего благодетеля, которого всегда звал - Хрипуном. Когда-то ему пришлось наняться к нему боевым холопом. С той поры много времени прошло, и многое быльем поросло. Пришёл опыт, уважение, а страх и зависимость от старого хозяина остались.
        Внезапно полог шатра распахнулся, и туда зашёл тот, кого давно ждал Иван Болотников. Сильный порыв ветра проник следом, всколыхнув пламя нескольких свечей. Те вздрогнули синим пламенем, чудом не потухнув, потом вспыхнули ярче, затрещали и снова стали гореть мерно, как и раньше.
        - Здоров ли ты, Иван? Смотрю, заматерел и загорел, - сразу с места в карьер начал разговор пришедший.
        - Да, и тебе не хворать, Хрипун. И ты стал совсем другим, не таким, как прежде, - не остался в долгу и Болотников. - Постарел…
        - Ну, про то не тебе судить, Ваня, - с мягкой издевкой ответил гость. - Ты и в Турции побывал, и в Венеции за это время. На иноземцев посмотрел и себя показал. Ну, наверное. Как смог показал. А ведь я тебе говорил, Ваня… Поучал уму-разуму. Да только ты не слушал меня. Да что я о тебе всё, да о тебе. От зависти, наверное. Я вот всё тут, всё на Руси маюсь. К иноземцам не езжу, воеводой службу несу, не гуляю, приключений себе не ищу. Вот так…
        Болотников молчал, не зная, в каком тоне вести неприятный для него разговор. Сначала он хотел было сразу послать бывшего хозяина туда, куда Макар телят не гонял, но пока поостерегся. Мало ли что, и мало ли как дело пойдёт. Здесь спешка не нужна, от спешки кони даже дохнут, не то что люди. А уж люди, так и вовсе… Как дальше пойдёт разговор, так и будет видно-то. А Хрипун продолжал свои поучения, как будто бы копил их всё это время.
        - Говорил я тебе, Иван: мне служи, и всегда в достатке будешь, и приключениями Бог тебя не обидит, и тоской-кручиной по Родине исходить не будешь. Ведь так?
        Болотников кивнул, хмуро рассматривая своего бывшего хозяина.
        - То так, Хрипун, то правда твоя.
        - Вот я тебе и говорю, а ты сбежал, да к казакам вольным ушёл, не слушая меня. Много ты с ними счастья нашёл?
        Гость, крупный и дородный мужчина с вислыми на пример казака усами да стриженной в кружок головой представлял собою противоречивое зрелище. Одет он был богато, но неброско, оружие при себе имел знатное, но в ножнах невзрачных.
        За широким кушаком блестел серебром рукояти длинный пистоль, а кинжал с золочёным эфесом представлял собою не парадное, а вполне боевое оружие. Да и кинжалом Хрипун владел не как дилетант. Видел Болотников один раз, как Хрипун отбился от внезапного нападения подосланного убийцы. Боялся Болотников Хрипуна, так как стояли за ним многие и многие.
        - Всё что нашёл, всё моё, - прервал затянувшуюся паузу атаман.
        - И много ты нашёл у турок? Аль итальянцы тебе серебра отвесили с лошадиную голову?
        Болотников счёл за нужное промолчать. Не дождавшись ответа, Хрипун примостился на походный стул в шатре.
        - Вот, что я тебе скажу, Ваня. Приехал я сюда не просто так, и ты это понимаешь. Пока ты куролесил с казаками по степи, да в плену на турка спину гнул, на Руси много что поменялось. Парень ты бывалый, да уже зрелый, почитай, муж. И Крым, и Рим, то есть Венецию познал. Остались только медные трубы, что славу лютую поют, да на смерть ведут. Да ты и о них слышал. А раз так, то вот мой сказ тебе. Нужен предводитель мне, чтобы действовал вроде как сам по себе, а на самом деле волю мою тайную исповедовал. Воля моя будет в твоих же интересах. В том тебе сомненья не будет, не бойся. Моё слово крепко, как дуб столетний. Как думаешь?
        Болотников разозлился.
        - У меня уже есть отряд гайдуков, зачем мне ещё и в ваши дрязги лезть?
        - Так то тебе нужно, а не мне. Был ты никем, а станешь первым воеводой. Был царевич Дмитрий, но как верные люди говорят, играл в ножички. Да приступ падучей его внезапно прихватил, и упал он на свой ножик, да горлом аккурат. Кровью весь истёк, на том и кончился. А молва народная, что против Бориски вознегодовала, его к себе привязала да оживила. Не было, мол, той смерти, всё Шуйский придумал да утаил от народа-то. А Шуйский и расследовал тогда это дело, да и сам не рад, что расследовать пришлось. Вона как, Иван…
        - Так это что же? Живой царевич, али Шуйский его прибил?
        - Шуйского там не было. Я же говорю тебе, Годунов его послал, как токмо узнал об несчастии. Мёртв царевич, а мор трёхгодовой в народе его память возродил, как мертвяков богопротивных в нынешнем годе. Явился Гришка Отрепьев да объявил себя царевичем. Людей за деньги Мнишека привели и за почести обещанные, чтобы подтвердили его происхождение. Долго о том рассказывать. В конце концов, переиграл Гришку Шуйский, да убил прилюдно. Но не успокоился народ, бунтует. Не нравится ему новый царь. Никому не нравится, кроме кучки приближённых и сродственников ближнего круга. Вот и нового Лжедмитрия уже ищут, да есть и другой человечек ещё, но о нём после…
        - Ммм, - у Болотникова мигом закружилась голова от обилия новостей, что он сейчас услышал. Вроде всё ясно, но он привык махать шашкой да стрелять из пищали, а не головой думать, да в царевичи играть. - Так мне что делать-то?
        - Дак что тебе делать? Ехать в Самбор в замок Мнишеков. Там сидит московский боярин Михаил Молчанов. Я черкану ему прелестное письмо, и он тебя примет. Сам он мнит себя царевичем, да стать им не сможет. Знают его больно хорошо, не пойдут за ним. В лицо знают, да многие. А и знают про него, что цареубийца он. Фёдора Годунова с матерью удушил, да в яму скинул. Вор, к тому и свидетели есть, ещё при Бориске Годунове. Предатель и насильник. С Гришкой Расстригой девок прямо с улицы хватал, не разбирая, и тайно насильничал в хоромах. А про то многие помнят и в лицо его признают. Знай и ты. Это не тебе думать, кто он и что он. Я всё за тебя обдумал, прожевал и в рот тебе положу, как дитятке неразумному. Хмуришься? Так-то не против тебя, а, наоборот, для пользы твоей. Ты просто казачий атаман, твоё дело воевать, а не думать. Грабь, режь, пытай, добычу собирай, врагов убивай, а я подскажу, кого в первую очередь, кого во вторую, а кого и в третью. Всё расскажу, от бед предостерегу, жизнь тебе спасу, холопу своему. Я и людьми помогу, и деньгами, но не сразу. Сначала ты должен встретиться с Молчановым, скажешь
ему, что готов возглавить восстание, а там и поляки узнают, и виды свои покажут, ежели захотят, конечно. Переговоришь, возьмёшь свой отряд и на Путивль пойдёшь, там я тебя и встречу, и научу, что делать дальше. Ты же знаешь, я ничего просто так не делаю. Никогда…
        - Знаю, - кивнул Болотников.
        Это он прекрасно знал. Все знали и боялись Хрипуна: и друзья, коих у него и не было, и враги, коих было, как муравьёв в лесу, и холопы его боевые. Слово его верное, хоть и змеиное. Ежели нужно было, то и укусит, и вылечит, ежели захочет, смотря за что. Перед атаманом открывались радужные перспективы личной власти. Власть, титул, деньги, и остальные блага ясно замаячили перед ним. Сомневаться он не стал и ответил:
        - Хорошо, я согласен.
        Хрипун усмехнулся.
        - Ещё бы ты не согласился. От такого предложения никто бы не отказался, не то что ты. Вот и подумай на досуге, сколько я тебе добра сделал, а мог бы и другого кого облагодетельствовать.
        - Подумаю, - хмурясь, ответил Болотников. - А как мне от мертвяков отбиваться? Не ты ли их случаем на Русь напустил? А то слухи разные ходют, не знаешь, чему и верить.
        - Не я. Того и сам не ведаю, но сдаётся мне, что это недруги наши с поляками договорились и через них эту напасть на Русь напустили… Зато знаю я как с ними бороться. Будешь верен мне, и тебя научу, а не будешь, так и сам в мертвяка обернёшься. Это быстро получается. Не один и не два гайдука с мёртвым оскалом бродят сейчас по Руси, ждут, пока не упокоят. Но тайну чутка приоткрою тебе. Есть молитва особая да к ней вера человеческая сильная нужна. Сам ты не сможешь осилить её.
        Болотников усмехнулся.
        - Что я молитву, что ли, не смогу выучить и сказать?
        - Сможешь. Да веры у тебя такой нету, какая нужна. Верить нужно во что говоришь, жить верой, существовать ею. О жизни греховной не думать, жить ради других, себя не жалея. Сможешь? Мы уже о том говорили с тобой, зачем снова пустое в ступе толочь? Не твоё это, Богу молитву святую подносить. Ну, да дам я тебе святошу. От сердца своего оторву, к тебе приставлю, чтобы тело твоё от напасти бесовской и день, и ночь охранял. Будет при тебе и при войске, всех не огородить, а тебя оборонит от болезни жуткой. Видишь, везде тебе выгода, не в пример другим. Везде… Помни своего благодетеля, - и гость рассмеялся хриплым смехом, за что и получил собственно своё прозвище.
        - Когда ехать? - прервал его смех Болотников.
        - Отряд свой пока здесь оставь, а сам возьми парочку казаков и езжай налегке, так всяко лучше будет. Приедешь, собирай отряд и айда в Путивль, там встретимся. Дальше будет видно, но восстание уже вспыхнуло в южных городах, да предводителя пока нет. А с тобой будет…
        - Хорошо, - кивнул Болотников.
        - Лады! Пойду я, а то ни хлеба, ни квасу, ни мёда хмельного у тебя не допросисся, да и ладно, дома попью, поем. Своего… Прощай!
        Всколыхнулся полог, и Хрипун был таков, не дав даже рта раскрыть Болотникову. Опомнившись, атаман выбежал вслед за ним из своего шатра и закричал на десятника, что стоял на страже с двумя казаками.
        - Пошто выпустили без моего на то разрешения?
        - Так мы никого и не видели! Никто не заходил к тебе, атаман.
        - Как никого не видели? - напустился на них Болотников. - Хрипун ко мне заходил, боярин.
        - Не видали мы никого. Немае было, - подтвердил и другой казак. - Тень только мелькнула и всё. Ветер сильный поднялся, полог хлопнул. Это мы видели, а более ничего. Всё тихо и спокойно.
        - Значит, не было никого? А как же он вышел от меня? Ладно, вы не видели, как зашёл, а как же он вышел? Вот только передо мной стоял, и части не прошло, как я за ним выбежал. (часть - это минута в старом временном исчислении)
        - А! Так Микоха мимо проходил. Поздоровался с нами и пошёл дальше, и сразу же и ты, атаман, выбежал из шатра. А он… - оба оглянулись. - А он уже ушёл. Вот вроде бы совсем рядом был, и нет его.
        - Вот же, колдун, ять… Опять глаза отвёл! Пся крев! - ругнулся в сердцах Болотников. - И как это ему удаётся? Эх, срубил бы я тебе башку напрочь, если бы ты не проклял меня, Хрипун.
        Скрипя зубами, Болотников удалился в свой шатёр, где, достав из-под стола баклажку с греческим вином, щедро плеснул в бронзовый кубок терпкой жидкости. Густой аромат хорошо выдержанного алкоголя заполонил всё пространство шатра.
        - Пся крев! - повторил вслух польское ругательство Болотников и осушил мелкими глотками весь кубок. - Ладно, завтра будет день, и будет пища. В Жошув, значит, в Жошув. Тьфу, в Самбор, значит, в Самбор, - и он снова плеснул в кубок вина, чтобы тут же его выпить. Тёплая волна прокатилась от живота наверх, мягко ударив в голову алкогольными парами. Похорошело.
        - Значится, буду воеводой царя. Это хорошо. Воевода царя, - смакуя слова, повторил Болотников вслух и завалился спать.
        Долго собираться Болотников не стал, и уже через несколько дней, подгоняя коня шпорами, он ехал в сторону Самбора. Путь был не долгим и не близким, в самый раз, что называется. Небольшой городок Самбор, в котором и находился замок Мнишеков, был верстах в семидесяти западнее Киева. Доскакав до небольшого, аккуратного замка, Болотников был перехвачен его охраной.
        Порасспросив о цели прибытия, его пропустили в замок. Ежи Мнишека там не было, также как и его знаменитой дочки, но зато присутствовал тот самый Михаил Молчанов. К нему и провели Болотникова.
        Молчанов оказался типичного вида боярином, изо всех сил пытавшимся показать свою солидность, серьёзность и недюжинный ум. Получалось так себе. Болотников опытным взглядом бывалого казачины сразу определил, кто перед ним.
        Прожжённого негодяя и царедворца было видно издалека. Лицом смугл, волосом курчав, глазки карие под бровями густыми, на щеке бородавка с волосом, и больно на турка похож. А на турков Болотников успел уже насмотреться, да и на италийцев тоже. О том, что Молчанов бежал из Московии, прихватив с собою золотую печать - подтверждение царской подписи, Болотников ещё не знал.
        Боярин встретил Болотникова в небольшой комнате, сидя в кресле. Возле него стояло несколько людей, изображавших из себя его царедворцев, видом весьма противоречивым.
        - Я вижу доброго казака, - встретил гостя первыми словами боярин. - Вижу, что не ошибся Хрипун и не зря прислал своё письмо. Радует, что он нашёл нам воеводу, и вижу я требуемое, о чём и просил его.
        Болотников молча поклонился и произнес заранее заготовленные слова.
        - Благодарю тебя, боярин. Плавал я на галерах, был в плену у турок, служил итальянцам, прошёл всю Польшу, гулял с казаками по Днепру, грабил суда, и вот путь мой снова лежит на Русь. Услышал я о том, что спасся царевич Дмитрий, и решил помочь ему утвердиться на троне. А потом, слух прошёл, что погиб он лютой смертью, а я уже и отряд большой собрал охочих до войны гайдуков. И вообще, на счастье моё, повстречал я человека нужного, вам знакомого, тот и шепнул мне и направил сюда.
        - То так, выжил царевич и пока скрывается. Я знаю, где он, и сейчас я боярин его тут главный, для того и печать царскую при себе имею и все атрибуты царской власти. Кто верно Димитрию будет служить, тот главным воеводой станет.
        Болотников усомнился в этом, что и было отчётливо видно по его простому лицу.
        - Никитий, доставай печать, - крикнул боярин Молчанов. Один из его приближённых степенно подошел к большому столу и, открыв его верхний ящик, вынул оттуда искусно отлитую из золота печать.
        - Вот она! И грамота тебе написана будет о правах твоих и о назначении твоём. Сколько людей у тебя, казак?
        - Почти полсотни будет.
        - Мало то, ещё десяток охочих гайдуков с собой здесь возьмёшь. Да с грамотой моей наберёшь себе наперсников во всех городах Московии. Все, как один, за тобою станут. Да и не только они. Есть у меня договор с рязанским воеводой Гришкой Сунбуловым и его подельником Прокопием Ляпуновым. Они помогут тебе. Завтра же получишь письмо от меня к ним, деньги и звание. А сейчас сходи в церковь, да помолись об успехе нашего дела, - и Молчанов решил тут же перекреститься. Иван тоже размашисто осенил себя крестом, поклонился и вышел.
        Завтра и завтра, им, казакам, было всё едино. Так, значит, так. На следующий день он получил грамоту, дорогую саблю, бурку и целых тридцать дукатов… Вскочив на коня во главе дюжины гайдуков, Болотников помчался клагерю. Забрав в лагере своих людей, он отправился в Московию, весь в сомнениях и надеждах, бережно храня на груди грамоту, где он был объявлен большим воеводой войска царского самозванца.
        На то, что это был самозванец, ему было глубоко плевать, он ехал сражаться не за тем, чтобы обрести безраздельную власть. Просто ему нравилось грабить и разбойничать. Ничего другого он не умел и не хотел учиться. Достаточно и того, что эти его навыки были весьма востребованы боярами. Набранные с миру по нитке, его люди не шли ни в какое сравнение с войском первого Лжедмитрия.
        Не было среди них ни поляков, ни дворян, все сплошь простые казаки, украинские гайдуки, да охочие до чужого добра людишки, не обременённые ни совестью, ни жалостью. Единственное, не ведал Болотников того, где же прятался Лжедмитрий 2. Впрочем, ведать о том и не желал.
        Настёгивая лошадей, весь отряд спешно направился в пределы Руси, на её окраины. Грабить и убивать они пока остерегались. Большинство из людей Болотникова оказались беглыми холопами, казаками и прочим, не слишком честным людом, который проще было назвать татями.
        Как только они перешли границу, Болотников сразу объявил себя воеводой воскресшего из небытия Лжедмитрия. Всё это время он двигался к Путивлю, постепенно всё больше обрастая людьми, как днище корабля ракушками. В один из дней, зайдя в небольшое село, он обнаружил мертвяков. Здесь они и схлестнулись с ними.
        Кособокие и перекошенные, бывшие люди внезапно хлынули со всех сторон, напугав коней. Но сколь ни были напуганы казаки, и сколь ни сильны некоторые из зомби, победить им гайдуков не удалось. Всё же, казаки давно привыкли играть со смертью в прятки, и не были обычными крестьянами без оружия и опыта. Да и мертвяков было намного меньше. В результате короткой ожесточённой схватки все зомби были покрошены в капусту. Парочка раненых была тут же без всякого снисхождения казнена казаками, и отряд двинулся дальше.
        «А не так и страшны эти мертвяки», - удовлетворённо думал Болотников, осматривая исход боя. Можно и с ними справиться, да и Хрипун помощь обещал. Впереди открывались такие перспективы власти, что аж дух захватывало.
        Наконец, они прибыли в Путивль, где Болотникова должен был дожидаться Хрипун. Так все и оказалось. Встреча произошла неожиданно для Болотникова, впрочем, как и всегда. Не успел он войти в хоромы местного воеводы, сейчас ничейные, как туда же вошёл и Хрипун, неизвестно откуда взявшийся.
        - Рад видеть тебя, Иван. Как добрался, как встретили тебя у Мнишеков? Вижу, что не сильно хорошо, - и Хрипун усмехнулся, пристально глядя на атамана.
        Болотников поморщился.
        - Отчего же. И саблю дали, и бурку.
        - А коня хоть дали, а денег?
        На этот раз атаман не стал морщиться, а отчётливо скривился, словно от боли.
        - Тридцать дукатов в руки швырнули, а о коне никто и не думал.
        - Тридцать дукатов? А-ха-ха, - рассмеялся мелким козлиным смехом Хрипун. - А я и не знал, что Михайло умеет подсмеиваться. Надо же… тридцать дукатов… - и Хрипун стал ещё громче смеяться, трясясь всем телом, а потом резко оборвал свой смех.
        Болотников стоял молча и только хмурился. Он вообще не понимал, что тут смешного. Ну, тридцать дукатов, и что? Что в этой цифре такого символичного? Впрочем, успокоившись, Хрипун не стал пояснять, почему ему стало так смешно.
        - Ладно, сколько у тебя людей?
        - Две сотни, пожалуй, будет.
        - Пожалуй, - передразнил его Хрипун. - Ты, атаман, а не боевой холоп. И опыт у тебя есть, и с ватагами казаков за море ходил, а всё недосуг тебе людей собственных посчитать. Да знать, каково оно.
        - Я знаю! - вызверился в ответ Болотников. - Не тебе меня учить! Я более не твой холоп!
        - Ну-ну, полегше, - сверкнул тёмными глазами в ответ Хрипун. - Ты не с казаками своими гуторишь. Я тебя породил, я тебя и убью! Али забыл ты совсем, как в ногах у меня ползал, как Бога молил, чтобы он меня надоумил взять Ивашку Болото в холопы свои?
        - Не забыл, да время то давно ушло, да быльем поросло. И я тебе больше не Ивашка Болото, а атаман Болотников!
        Хрипун прищурил тёмные глаза и неожиданно улыбнулся. Болотников спохватился, поняв, что наговорил много всего лишнего. Рано ещё гонор свой выказывать, да и стоит ли вообще его являть? Не ко времени то. Он уже вдосталь покуролесил в своей жизни. Всего навидался, пора и честь знать, точнее, продать её подороже. А цена, что предлагал ему Хрипун, ой, знатная была. Да только её ещё заслужить надобно. А вот с этим у Болотникова были проблемы.
        - Так и я не отказываюсь ни от чего. Уговор - дороже денег.
        - Дороже денег, говоришь… Да, тридцать дукатов не те деньги, ради которых стоит воевать. Но вот, что я тебе скажу, Иван. Сегодня от меня получишь людей и грамотки нужные к людям боярским. Людишки те будут худородные, но страсть как власти желающие. С ними и соединишься поначалу, а потом, видно будет. О них тебе и Михайло говорил, токмо Михайло, я тебе скажу, казачок-то засланный, да не о Руси думающий. Король польский да Ежи Мнишек его слушали, да привечали. Но каждый свою выгоду имеет, а Михайло всё норовит меж двух стульев усидеть. Да меж стульев только на кол можно и присесть, то и дураку ясно.
        Болотникову ясно не было, но он в разговор не встревал, слушал внимательно, да запоминал. Его дело телячье, слушай, да выполняй, в распри не встревай, если жить хочешь. И жить хорошо.
        - Так мне что делать? А то и не понимаю я уже, чего же ты хочешь, Хрипун? Погорячился я, признаю. От тебя только ласка да совет был, всё помню.
        - Ммм, одумался? Радуешь ты меня, Ваня. Хоть и горяч ты, но всё же успел одуматься. Ладно, так и быть, помогу тебе. Слухай сюда…
        Хрипун, уже было собравшийся удалиться, подвинул к себе стул и сел. Они разговаривали в большой комнате, в которую вошли вдвоём, когда внезапно повстречались. Больше в ней никого не было, только мебель, да и той совсем немного. Болотников же остался стоять.
        - Что же, как я тебе уже говорил, дам тебе совет, укажу путь. Сведу с людишками нужными. Ты грамоту Михайлы не потерял ещё? Угу, вижу, что не потерял. Грамоту покажешь, кому скажу, и мои грамотки тоже. Поговоришь с людьми пришлыми. С Путивля к Коломне пойдёшь, там и объединишься с рязанскими. Сегодня ещё сотня к тебе присоединится. Будешь идти на Коломну, людей привечай да набирай. Особо не усердствуй. Хотят грабить, пусть грабят, только чтоб не всё дочиста выносили, не хорошо то будет. С мертвяками воюй, церковника тебе дам, как из Путивля выйдешь. Придёт к тебе старец, скажет, что от меня. Примешь… Старца возле себя держи, да при нём языком не мели, он духом живёт. А ты своим духом только погубить его можешь. Уяснил?
        - Как есть, - кивнул Болотников.
        - Ну, что ж, тогда поздравляю тебя, большой воевода… Денег вот возьми. Здесь тысяча рублёв! На первое время хватит, а там всё от тебя зависит. Дерзай!
        Лицо Хрипуна сморщилось в довольной улыбке, а в руках появился увесистый кошель, битком набитый золотыми монетами. Пока Болотников развязывал кошель и пялился на сверкающие драгоценным блеском монеты, Хрипуна уже и след простыл.
        Оглянувшись, он с удивлением заметил, что снова не углядел, когда Хрипун успел исчезнуть.
        - Ну, и хрен с ним! - в сердцах ругнулся атаман, спрятал кошель за пазуху и отвернулся. В это время дверь распахнулась, и голос Хрипуна изрёк: - Мертвяков бойся, много их поднялось округ Козельска, да и в других местах, погибших в междоусобице, много оказалось. Все они мертвы. Не справишься ты с ними своими сотнями, побегут людишки со страха. Перерождаются они во что-то ещё более страшное. Помни о том. Старца зовут Ефимий, слушай его и будешь жить. Забудешь мои слова - умрёшь! Так что, живи, Ваня, не кашляй.
        Болотников застыл на месте, боясь обернуться. Послышался сухой смешок, хлопнула дверь, и всё затихло. Атаман рывком обернулся: Хрипуна не было.
        - Свят, свят, свят! - перекрестился он и зло сплюнул. - Вот же, гад, - вслух проговорил он. Потом нащупал кошель с золотом, снова ощупал его, достал одну монету, проверил её на зуб. Это и вправду было золото, а не кусок дерьма. Значит, не обманул его Хрипун.
        А и ладно, что был он колдуном. Золото-то настоящее было, а совет своевременным. Нужен им Ивашка, когда силы колдовские за власть дерутся. Что ж, и он им пособит: и с мертвяками разберётся, и положение своё поправит. Молодец он. То есть, м?лодец!
        Глава 8 Лес.
        Вадим быстро уходил от Козельска, он был одновременно и зол, и доволен. Зол оттого, что ему не удалось сделать и половины того, на что он надеялся, а доволен тем, что снова приобрёл себе оружие. К отличному, но необычному клинку, он получил ещё и…
        А что, собственно, он получил? Вадим мельком глянул на свою добычу, что намертво сжал в кулаке. Не останавливаясь, на ходу дёрнул за гарду, вытягивая длинный кинжал из тугих ножен. На свет медленно показалась светлая сталь узкого лезвия. Это был тонкий и узкий клинок с рукоятью из кости и странной гардой в виде двух перекрещённых «скрепок», направленных в сторону лезвия.
        Таким клинком было удобно прокалывать насквозь или бить в глаз. В общем, ему сильно повезло с оружием на этот раз. Жаль было потери сабли, но что поделать. Пистоль сломался и тоже утерян, да и бесполезен он уже оказался. Клинок тонкого кинжала снова был отправлен в ножны, а сами ножны подвешены к поясу.
        Оскальзываясь на торчащих из-под земли корнях, Вадим шёл вперёд, ориентируясь по солнцу. Продираясь сквозь дебри почти нетронутого леса, он иногда попадал в растянутые сети паутины, что неприятно липла на лицо порой вместе со своими не успевшими удрать хозяевами, и Вадим, чертыхаясь, стряхивал противных мохноногих. Но зато ярко светило солнце, радуя его своим светом. Свиристели в кустах какие-то пичуги, шумно взлетали на деревья глухари, тихо шуршали в траве мыши.
        Пару раз он наткнулся на огромные муравейники, заботливо собранные маленькими лесными тружениками. Остановившись возле одного из них, Вадим облизал травинку и положил её сверху, прямо на суетящихся муравьёв. Те, почуяв опасность, задрали вверх свои задницы, расстреливая внезапно появившегося «интервента». Остро запахло кислотой.
        Сунув «обстрелянную» травинку в рот, Вадим насладился кислым вкусом, избавившись наконец-то от противной горечи во рту. Хлынула слюна, как у юнца после курения. Поплёвывая на землю, Вадим уже более ходко зашагал вперёд, внимательно осматриваясь вокруг. Опасность могла возникнуть в любое время и в любом месте, и совсем не время расслабляться. Он и не расслаблялся.
        То тут, то там вспархивали с веток птицы, иногда возникало ощущение, что кто-то смотрел ему в спину, но Белозёрцев, сколько не оглядывался, так никого и не заметил. Кое-где встречались следы человеческой деятельности: засеки на деревьях, уложенные в ряд брёвна или хворост. Временами попадались грибы: то подосиновик показывал свою красно-оранжевую шляпку, то коренастый боровичок грозил из-под корней крепкой белой ножкой.
        Ломая густой папоротник, Вадим спускался в неглубокие лесные ложбины, где россыпью жёлтых огоньков жили лисички. Дорога была неблизкая, неизвестная. Продукты у него были, но он всё равно выкручивал попадавшиеся грибы, набивая запасной мешок белыми да лисичками. Варить их недолго, при этом они были вкусны и безопасны.
        До обеда Вадим набрал где-то с полмешка. Он взглянул на солнце, что уже вошло в зенит, и остановился передохнуть, увидав неподалеку лесной ручей. Места шли пока ещё не глухие, и изредка попадались узкие тропы, проделанные то ли охотниками, то ли лесным зверьём.
        Набрав полный котелок воды, Вадим разжёг костёр и принялся за приготовление пищи. Отварив грибы, он бросил в кипяток горсть гречки и через час, шумно отдуваясь и обжигаясь, уже ел грибную кашу. Острый запах дыма на время отогнал вездесущих комаров и распугал осторожное лесное зверьё. Мертвяков, что обязательно заглянули бы к нему на огонёк, здесь пока не было.
        Затоптав кострище, Белозёрцев снова отправился в путь. Идти было тяжело. Мешал неудобный мешок, больно било по ногам оружие, а ориентироваться с наступлением предвечерних сумерек становилось всё сложнее и сложнее. Особенно мешал палаш, что висел в верёвочной петле, ножен для него у Вадима не было. Глянув на небо и темнеющий лес, Вадим задумался о ночлеге: смеркалось, и лес уже не казался таким дружелюбным, как прежде.
        В конце концов, он наткнулся на крохотный овражек, скорее даже промоину от спешащих с холма дождевых потоков: вполне подходящее место для ночёвки. Одному в лесу было некомфортно и страшно, и до наступления темноты он успел натаскать старых сухих сучьев, да и воду нашёл в одной из промоин совсем недалеко. Воду нужно было отфильтровать и вскипятить, для того чтобы пить. Кое-как с помощью деревянной кружки, котелка и ткани с песком он справился и с этой задачей.
        Поставив котелок на огонь, Вадим, чтобы не терять времени даром, отправился за топливом. Валежник про запас Вадим собирал почти в полной темноте, пользуясь лишь слабым отсветом костра, что сыпал искрами из неглубокого оврага. Ветки и сучья были сухими, запах костра несильным и на расстоянии быстро терялся. Выбрав корягу побольше, Вадим сел и устало уставился на костёр.
        Вода вскипела, и он закинул в неё грибы. Вместе с прихваченным из деревни куском сала и ржаными сухарями должно быть сытно. Еды пока было достаточно. Он основательно пошарил в домах посадских жителей, ещё когда жил у Маруси. В мешке лежала копчённая до черноты колбаса, засушенная до каменного состояния. Была там и сушёная рыба, мечта любого поклонника пива. Дополняли «НЗ» глиняные горшочки с маслом и смальцем.
        Поев, Вадим достал новый кинжал и в неверном свете костра стал его рассматривать более подробно. Тонкий узкий клинок больше всего напоминал штык от винтовки. Штык, правда, основательно проигрывал кинжалу. Тот был явно острее, красивее и, пожалуй, длиннее.
        Очистив кинжал от грязи и мусора, Вадим вложил его снова в ножны и взялся за фламберг. В голове вертелось название меча, но память отказывалась его называть, как он не напрягал её. Ну, и ладно. При свете огня меч выглядел поистине зловеще. Покрытый сверху чёрной кровью и ещё чем-то, он не отсвечивал и не бликовал, а казался матовым, словно был покрыт виниловой плёнкой.
        Пожав плечами, Вадим воткнул его несколько раз в землю, надеясь очистить от грязи и отложений. Это не помогло, клинок по-прежнему был покрыт каким-то веществом. Белозёрцев не поленился и, поднявшись с коряги, ополоснул клинок горячей водой, потёр его куском тряпицы. Мокрое лезвие заблестело водяным блеском, но не очистилось.
        Заинтересовавшись, Вадим решил подержать его над огнём и сунул кончик лезвия под пляшущие язычки пламени. Несколько секунд ничего не происходило. Пламя нехотя облизывало смертоносное железо, но потом что-то пошло не так.
        Внезапно огонь вспыхнул, зашипел, извергая невыносимое зловоние. Кончик меча раскалился и замерцал. От неожиданности Вадим дёрнул его на себя, но не рассчитал силы, свалился наземь, забарахтался, вскочил и замер, удивляясь собственной глупости.
        Раскалённый кончик меча по-прежнему светился, постепенно остывая, и в тоже время возмущённо шипел. От него во все стороны расходился вонючий и едкий дым с кислотным привкусом. Морщась от дыма и судорожно кашляя от того, что неудачно вдохнул эти зловонные испарения, Вадим отошёл в сторону и сунул клинок во влажную землю. Тот негодующе зашипел, но чёрный и влажный лесной торф быстро успокоил возмущённое лезвие.
        Ещё немного пошипев, фламберг постепенно успокоился. Это почувствовал и Вадим и, дёрнув на себя палаш, вынул его из земли. Держа меч на весу, внимательно осмотрел со всех сторон и вернулся с ним обратно к костру.
        Здесь он ещё раз рассмотрел клинок. Был он вполне обычным, за исключением волнистого лезвия. Гарда его, впрочем, была витая и сложная. Рукоять составная, с металлическим яблоком на конце, и плотно обвитая проволокой по всей длине хвата. Клинок был хорошо заточен, крепок и довольно увесист. Он чуть по-другому лежал в руке Вадима, иначе, чем клыч, им хотелось и рубить, и колоть. Отличная штука! Остриё перестало мерцать злым оранжевым огоньком, вернув себе прежний чёрный цвет.
        - Из чего же ты сделан? - вслух спросил Вадим. - Из серебра? Оно как раз быстро окисляется и чернеет. Нет, серебро не тот металл, чтобы из него клинки делать. Тупится быстро и мягкое слишком. Может, сплав? - рассуждал дальше Вадим. - Орихалк какой-нибудь… - фантазировал он, вспоминая вымышленные материалы компьютерных игр.
        Между тем тьма окончательно сгустилась, время приближалось к полуночи. Громко заухала сова. В овраг залетел случайный порыв ночного ветра, шевельнув густые заросли лещины, что росла по краю. Туда Вадим не удосужился заглянуть, не до того было.
        Он успел поужинать и теперь собирался лечь спать, но что-то его тревожило, и он, честно говоря, просто боялся уснуть. Ночь дышала темнотой и была недоброй, что и как ему угрожало, он не знал, но боялся крепко уснуть, ведь это означало, что он может и не проснуться, или проснуться уже совсем другим.
        Но спать хотелось очень сильно, и глаза сами собой слипались, как бы он ни боролся с окутавшей его сонливостью.
        Дикий зловещий хохот мигом скинул с него тяжёлую дремоту. Сверху мелькнула огромная тень, на бесконечно долгое мгновение закрывшая далёкие звёзды на темнеющем сквозь листву небе. Филин - ночной хозяин леса, бесшумно работая крылами, метнулся в сторону. Где-то хрустнули сухие ветки, и дьявольский хохот отразился от стены деревьев, заставив сердце Вадима заледенеть от ужаса. Сон как рукой сняло, он передёрнулся, стряхивая с себя остатки страха, и взглянул на почти погасший костёр. Мерцающие огоньки ещё бегали по некоторым углям, но под толстым слоем пепла грозились вскоре окончательно погаснуть.
        Вадим снял с колен клинок, что лежал на них, и уже почти поднялся, намереваясь подкинуть дров в костёр, когда с другой стороны кострища шевельнулась неясная тень.
        - Хррр, давася ненася, - донеслось оттуда с тяжёлым вздохом.
        - Ааа? - Вадим вздрогнул и, кажется, подпрыгнул от неожиданности на месте. - Кто здесь?
        В ответ лишь неясное бормотание:
        - Ненадося огонься, житися хотися, то ненадося огонься.
        Вадим изо всех сил всматривался в тёмно-серый шевелящийся комок, что находился прямо напротив него. Как и когда он там очутился, Белозёрцев не имел ни малейшего понятия. Его трясло от страха, но страх же и придал ему сил.
        - Кто ты, тварь? Я сейчас проткну тебя, и ты сдохнешь! - и Вадим вспорол клинком темноту перед собою.
        Лохматый комок испуганно отшатнулся и злобно зашипел. Неожиданно ярко блеснули янтарного цвета глаза, с откровенной злобой уставившиеся на Вадима. Тому стало очень жутко, рука с палашом задрожала.
        - Руссииишшььь, договор. Платииишшшььь и живёшшьь, не платишшшььь - умрёёшшшььь.
        - Кто ты такой? Какой договор?
        - Жизня и нежизня, договор. Твоё золото, моя защщита.
        Янтарные, огромные глаза в упор и не мигая смотрели на Вадима. Хрен его знает, что это было, но раз существо предложило договориться, то почему бы и нет.
        - Хорошо, я согласен, кто бы ты ни был. Но мне хотелось бы узнать, каковы условия соглашения, с кем я заключаю договор и против кого. Также я хочу узнать, с нечистой ли силой этот договор? Что будет залогом его, золото или моя душа? Отчего меня будут защищать, кто будет, и на какое время, и почему именно меня?
        - Хрииии, хрииии, хриии, - неведомое существо, дрожа всем своим пушистым телом, смеялось во весь рот.
        - Смешшшнннооойй… Договор. Договор лесной нечисти с людьми. Леший я, - вдруг разоткровенничалось существо.
        Лесная нечисть, назвавшаяся лешим, говорила уже понятнее, с каждым словом его речь становилась всё более чистой и членораздельной. А может быть, это у Вадима что-то перещёлкнулось в голове, и он стал лучше разбирать её.
        Вадима сначала передёрнуло, а потом стало занятно: всё же, не каждый день встречаешься с лешим, который из сказок родом. Глаза парня загорелись неприкрытым любопытством. Возможно, это отразилось даже в темноте. Существо, то бишь леший, это тоже заметило, его глаза вспыхнули ещё большим огнём и тут же погасли.
        - Не вериишшшь?
        - Верю, но лешего никогда не видел и даже не думал, что вы существуете. Но ты не ответил на мои вопросы. За что такая милость?
        Леший поёрзал, и на Вадима пахнуло грибным духом с лёгкой ноткой трав и поздних ягод…
        - Это не милость, это договор. Ты пришёл на границу старого леса. Не каждый способен найти её и выйти к нему. Я вижу на твоём мече нечистую кровь мертворождённых. Давно они не появлялись в нашем мире. Только моя бабка о том говорила. Да и немного их было тогда. То, что ты убивал мертворождённых, и дало мне надежду заключить с тобой договор. Если мы с тобой договоримся, то ты получишь нужные тебе знания, а мы избавимся от мертворождённых у себя в заповеднике. У нас своя война между собою, у вас - своя. Ты поможешь мне, я помогу тебе. Уговор?
        - Подожди. Я пока не услышал от тебя ничего конкрет… - произнёс Вадим и тут же поправил себя: - внятного. Какой уговор? О чём?
        Вадим чувствовал, что его явно хотят обмануть и догадывался в чём, но играть в дурака, когда краплёные карты не у него, не собирался.
        - Эх, человек… Тот, кто попадёт в старый лес, тот станет совсем другим, и в этом немалая честь для любого быстроживущего. Только у нас ты сможешь получить любые тайные знания и только у нас найти те травы и ягоды, которые не найдёшь больше нигде. Но на то знания нужны. Замкнутый круг. У тебя есть золото? - и глаза лешего снова ярко вспыхнули янтарным светом.
        - Есть! - не стал лукавить Вадим. - А что?
        - Много?
        - Нет.
        - Ты должон сначала внести свою плату мне, как хранителю границы, опосля ведьме, как хранительнице знаний, после того кикиморе, как хранительнице растений, а засим и водяному, как знающему воду, и чтобы выйти из старого леса, должен отдать всё золото, что у тебя останется хозяину леса.
        Ничего себе у них расценочки! Не нечисть, а шайка разбойников.
        - А что будет, если я не заключу с тобой договор и уйду обратно?
        - Ты не доживёшь до утра, хозяин не выпустит тебя отсюда живым. Только я, пока нахожусь с тобой рядом, охраняю тебя от него. Но за просто так я этого делать не буду.
        И, словно в подтверждение его слов, с ближайшего раскидистого дуба послышался леденящий душу хохот филина.
        - Вот же, тварь! - в сердцах выругался подскочивший на месте Вадим. - Был бы у меня автомат, я бы тебя срезал прямо с дерева, жалкий, гадкий, уродский комок перьев.
        - Эк ты как его. Обидится, чай, филин.
        - Обидится, улетит.
        - Тогда не обидится.
        И снова душераздирающий хохот огласил спящий в чернильной темноте лес.
        - Не вижу я повода заключать договор. Мне не нужны ваши тайные знания. Насрать мне вообще на них. У меня от знаний голова пухнет. Давай, решим так: ты охраняешь мой сон за золото, утром мы расстаёмся, и я пойду своей дорогой.
        - И что, даже в лес не пойдёшь?
        - Что значит «не пойдёшь»? Здесь лес кругом. Пойду в другую сторону. Мне в Калугу надо, туда и пойду, но кружным путём.
        - Странный ты человек, легко с золотом расстаёшься. А есть ли оно у тебя?
        Вадим молча сунул руку за пазуху, нащупал небольшой кошель с найденными золотыми монетами и, просунув в него пальцы, достал первую попавшуюся. Вынув её из кошеля (а это оказался венецианский золотой цехин), Вадим выложил на ладонь золотой маленький кругляшек с еле видным отпечатком какого-то правителя и надписью по латыни.
        - Договор! Спокойная ночь! - с алчным азартом воскликнул леший.
        - Договор! Ты охраняешь мою жизнь, здоровье и разум, - невозмутимо уточнил Вадим.
        - Агрх, - поперхнулся от неожиданности наймит, но через некоторое время, справившись с собою, произнёс: - Договор! Охраняю. Кидай монету.
        Вадим снял с ладони золотой и легко подкинул его через костёр, кидая в лешего. Тот мгновенно выхватил монету из воздуха, пощупал её, и она скрылась из вида.
        - Можешь отдыхать. С этого момента и до самого утра твоя жизнь будет в безопасности. Слово лешего! Пойду сторожить.
        Янтарные глаза вспыхнули в последний раз, и леший исчез, только шевельнулись ореховые кусты на краю оврага, да приглушённо и совсем негромко ухнул филин. Больше о беседе с нечистью ничего не напоминало.
        Вадим подкинул сухостоя в костёр, отчего тот ярко вспыхнул, и стал ждать. Палаш был крепко зажат в ладонях, а глаза внимательно всматривались во тьму. Постепенно мерно гудящее пламя успокоило Вадима. Ночь тихо шелестела листвой спящих деревьев, навевая на него безмятежность, и незаметно для себя Белозёрцев задремал.
        Очнулся он, как от толчка. Наступило утро, щебетали птицы, было сыро и холодно, понизу стелился туман, кучерявясь белой дымкой. Весь овраг оказался залит этим туманным молоком. Сам Вадим сидел, откинувшись на свой походный мешок, что лежал у него за спиной. Всё тело, как это и водится от долгого пребывания в одной позе, ужасно затекло, но зато он был жив, и это главное.
        Встав, он размялся и стал разжигать костёр, попутно вспоминая о том, что было ночью. Сейчас Вадим не был до конца уверен: то ли это ему приснилось, то ли и в самом деле он разговаривал с лешим. Мало того, что разговаривал, так ещё и договор заключил. А ведь крещёный… Короче, хрен его знает, что происходило.
        Он обошёл вокруг костра, внимательно выискивая какие-либо подтверждения ночной встречи. На влажной утренней земле остались неясные следы. Но были ли это действительно отпечатки чьих-то ног, или их сделал сам Вадим, Белозёрцев не знал. Покрутившись возле костра, он направился к кустам лещины, что нависала над оврагом.
        Тесно переплетённые между собою, тонкие стволы надёжно скрывали мешанину жухлых листьев и тёмную дыру узкой норы. «Есть!», - обрадовался своим мыслям Вадим. Яростно шурша листьями, он попытался заглянуть в нору. Оттуда пахнуло звериным духом, и послышался жалобный скулёж мелкого зверья.
        - Тьфу ты! Срань какая. Белка, что ли? Нет. Барсук… или этот полоскун… Потаскун, блин! Хрень, короче, животная.
        Вадим слабо разбирался в животном мире русских лесов. Белка, заяц, волк, медведь. Может, лиса. Плюнув, развернулся и пошёл к костру. Тот уже хорошо разгорелся, и Вадим занялся приготовлением завтрака. Собравшись, вылез из оврага и, помотав головой в разные стороны, решил вернуться немного назад и обойти кругом участок леса. Туман поднялся, закрыв собою верхушки деревьев. Не обращая на него внимания, Вадим отправился по заранее намеченному пути.
        Глава 9 Роксолана.
        Туман, затейливо клубясь, начал подниматься вверх и вскоре закрыл от Белозёрцева небо. Ну, закрыл и закрыл, казалось бы, и что? Однако ориентироваться стало сложнее. Стволы деревьев, кроме мха и изгибов коры, ни о чём не вещали. Муравейники тоже ни о чём не говорили. Ну, север, ну юг, может быть, а может быть, и нет.
        Вадим не помнил, в каком направлении находилась Калуга. А уж, тем более, в какой стороне от Козельска, на северо-востоке, юго-востоке или вообще северо-западе, к примеру. Он знал только примерное направление, ориентируясь по звёздам и солнцу. Поэтому и бесился. Но делать нечего, и Вадим медленно побрёл вперёд, проходя сквозь строй деревьев. Поначалу лес был всё больше смешанный, потом его сменили высокие сосны. Внизу сразу стало чище и светлее, к тому же туман поднялся окончательно и вскоре также быстро бесследно исчез.
        Настроение сразу улучшилось, и Вадим ускорил шаг. Бормоча себе под нос назойливый мотив, парень перепрыгивал через стволы поваленных деревьев, обходил лужи и взбирался на поросшие лесом холмы. По-прежнему пересвистывались птицы, скакали по деревьям белки, стрекотали кузнечики. Так он шёл до обеда, постоянно меняя направление пути.
        Наконец, он наткнулся на еле заметную тропинку, что слегка угадывалась под ковром из прелых иголок. Направление тропы подходило ему, и он стал придерживаться её, пока не вышел на малинник. Густые, непролазные кусты высотой в человеческий рост были усыпаны крупными пахучими ягодами, уже вполне созревшими и явно просившимися в рот.
        Мимо такого богатства глупо было пройти, не попробовав, и Вадим остановился. Бросив свой мешок, он обеими руками собирал ягоды и засовывал их в рот. Сладкая, ароматная мякоть внесла приятное разнообразие в его скудный рацион, и на какое-то время он почувствовал себя ребёнком, дорвавшимся до лакомства. Вадим так увлёкся сбором и поеданием ягод, что ничего не замечал вокруг, лишь изредка подтягивал к себе мешок и продолжал сладкую трапезу.
        Малинник оказался очень большим, ягод на нём было много, но Вадим даже не подозревал, что идея полакомиться малинкой может прийти в голову кому-то ещё. А с другой стороны зарослей, довольно урча и пофыркивая, её уплетал медведь. Это был ещё некрупный мишка, совсем молодой и такой же глупый. Впрочем, одного удара его лапы хватило бы Вадиму, чтобы навсегда забыть про ягоды. Так они и ели малину вдвоём, не зная друг о друге, пока не столкнулись в кустах нос к носу.
        И зверь, и человек, застыв на месте, ошарашенно уставились друг на друга. Маленькие чёрные глазки медведя столкнулись с выпученными от испуга глазами человека.
        - Аааааа! - заорал человек.
        - Агррррр, - заорал медведь, и оба бросились наутёк. Вадим только и успел, что подхватить свой походный мешок, как ноги сами понесли его неведомо куда. Ничего не соображая от страха, он мчался, куда глаза глядят, так резво преодолевая все препятствия, что дал бы фору любому спринтеру барьерного бега. Медведь же, обалдев от неожиданности и ужаса, завидя доселе невиданного им зверя, бежал со всех ног, смешно взбрыкивая задом, пока вскоре не скрылся в лесу.
        Белозёрцев мчался, не разбирая дороги, пока не очнулся. Остановившись, он судорожно оглянулся назад. За ним никто не бежал. Опёршись об ствол старой сосны, он отдышался, приводя свои чувства в порядок, а лёгкие в норму.
        - Ну, не хрена себе! - сказал он вслух. - Вот же, повезло на медведя нарваться. Сколько бродил по лесу, а всё Бог миловал. Поел малинки, называется… Чуть в штаны не наложил…
        Он вздохнул и, наконец, огляделся, выискивая взглядом знакомую тропинку. Это оказалось затруднительно. Бежал он быстро и долго, дороги не разбирал, устал, да ещё и потерялся.
        Взглянув на небо, Вадим понял, что отклонился с пути. Ну, что поделать, зато поел малины и напугал медведя. И медведь, и он, долго ещё не забудут эту встречу. А пока что стоило озаботиться, куда идти. Взглянув на солнце и примерно разобравшись, он снова зашагал в нужном, как ему казалось, направлении. Но лес уже изменился, и если до этого ему попадались только сосны, то сейчас он ступил в мрачное царство ельника.
        Тот, кто ходил по просторам наших лесов, знает, насколько разнообразен может быть лес. Бывает лес чистый, аккуратный и светлый. Бывает с буреломами, гниющими на земле стволами, поросший мхом или, наоборот, с проплешинами, на которых ничего не растёт. А бывает смешанным, где вместе соседствуют и хвойные, и лиственные деревья. Встречается и сосняк, и ельник. Вот в ельник Вадима и занесло.
        Он словно очутился в другом мире, где разлапистые ветви высоких взрослых елей закрывают от солнца землю, что покрыта толстым, мягко пружинящим под ногами слоем старых иголок, да пустыми шишками.
        Редкая былинка находит в себе силы прорасти сквозь эту колючую преграду, одни лишь пятнистые шляпки мухоморов, да боровики выглядывают из старой опавшей хвои. Здесь критически мало солнца, и на душе любого человека сразу становится мрачно и неспокойно. Тягостно было и на душе у Вадима, словно вековые ели хотели придавить его к земле своими широкими лапами. Он медленно шёл вперёд, пробираясь между деревьев. То и дело в него попадали ветки, и ему без конца приходилось отпихивать их от себя. Всё бы ничего, но казалось, будто бы справа от него шёл кто-то ещё.
        Сначала Белозёрцев думал, что это ему мерещится, потом решил проверить. Пройдя несколько шагов, он резко остановился, напряжённо прислушиваясь. Справа тут же послышалось; «Хрусть, хрусть…», и кто-то или что-то тоже остановилось, притаившись в тени мощных колючих лап.
        - Гм, гм, - кашлянул Вадим.
        В ответ - тишина. Темнота не собиралась кашлять в ответ, а невидимый преследователь не спешил поддерживать диалог.
        - Леший, это ты?
        Эхо его голоса метнулось среди деревьев и тут же бессильно угасло, не уйдя далеко. Вадим почувствовал себя глупо. В конце концов, могло же ему показаться? Решив, что у него навязчивые галлюцинации, хотя он и не ел мухоморов, Вадим пошёл дальше, кося правым глазом в сторону.
        Сначала всё было спокойно, но минут через десять он снова стал замечать, что кто-то идёт параллельным курсом. Решив сменить направление, Вадим ничего не добился, чувство преследования его не покидало. Остановившись, он снова услышал знакомое «хрусть, хрусть…» и уставился в сумрак леса. Он успел заметить нечто тёмное, что быстро исчезло, буквально растворившись в тени огромной ели. Показалось, что это большая чёрно-бурая лиса, или что-то, на неё похожее. Но кто мог поручиться, что это так?
        - Ять… Сейчас бы пистолет, то есть пистоль, и сразу бахнуть в ту сторону, чтобы в клочья порвать это животное… Леший или кто там ещё. Да наплевать, хоть Бэрримор.
        Но пистоля не было. Скрежеща зубами от злости и страха, Вадим пошёл дальше. Дело близилось к вечеру, и пора было искать место для ночлега, но, как назло, вокруг только ёлки. Эти гадские ёлки не давали возможности без проблем на них залезть. Гораздо лучше, если бы это были сосны или дубы, у тех и ветви раскидистые, и лазать по ним намного удобнее.
        С каждым часом становилось всё темнее. В конце концов, Вадим плюнул и остановился под огромной елью. В мешке у него был небольшой топор и, срубив несколько молодых елей, он стал готовить себе ночлег. Расчистив землю от хвои, сложил сучья шалашиком, щедро насыпал сверху сухой хвои и поднёс спичку. Вскоре запылал яркий костёр.
        В свете огня Вадим ещё долго собирал и таскал топливо на ночь. Он вырубил вокруг почти все тонкие деревья и соорудил из этих стволов пирамиду.
        Упарившись, присел отдохнуть. Забулькал кипятком котелок, показав, что пора бы и ужин сготовить. Белозёрцев кинул туда пару горстей перловки и несколько вяленых рыбёшек. Уха будет. Жаль, о картошке здесь не ведали. А то получилось бы вкусно. «В следующий раз, - подумал он, - надо наловить рыбы в ручье». А до темноты нужно шалаш доделать, пока ещё оставалась такая возможность и силы.
        Яркий и сильный огонь распугал в округе всю живность. Хвоя горела весело и с треском, раскидывая во все стороны быстро сгорающие угольки. Так можно было и весь лес поджечь, но стояла прохладная погода, почва была влажной, и искры быстро гасли, не принося никакого вреда.
        Пока готовилась еда, Вадим обложил пирамиду лапником, не забывая перекрещивать ветки между собой. Часть лапника пошла в костёр, часть на спальник, Получился вполне себе сносный шалаш. Глубокой ночью Вадим поужинал и стал готовиться ко сну. Время медленно приближалось к полуночи, и что-то подсказывало, что ночь опять преподнесёт ему сюрпризы. Днём он полез в свой кошель, проверить золотые монеты, и одной не досчитался.
        Кошель был прочный, без дырок, монетка сама вывалиться не могла, количество он помнил абсолютно точно, из этого напрашивался весьма однозначный вывод: сон, что приснился ему ночью, всё же оказался явью. Это нервировало.
        Костёр понемногу угасал, и пора бы уже на боковую, когда Вадим заметил какое-то смутное движение. Яркое пламя не давало возможности рассмотреть в темноте, кто это был. Только иногда, то здесь, то там блестели отражённым светом чьи-то глаза. На янтарного цвета глаза лешего они не были похожи, и это успокаивало, но не сильно. Как-то не логично лесному зверю хороводы возле огня водить!
        Вадим подкинул в костёр пару больших ветвей лапника, отчего огонь взметнулся высоко вверх, осветив всю вырубку. Зверь или существо не ожидало этого и, подпрыгнув от неожиданности на месте, метнулось в спасительную темноту, исчезнув под ближайшей елью. Было оно некрупное, с мехом рыже-чёрного окраса и пышным хвостом, как у лисы. Рассмотреть получше Вадиму не удалось, но это была не лиса. Пожав плечами, он бросил несколько тонких брёвен в огонь и полез в свой шалаш спать.

* * *
        Роса, как называла её бабка, а в действительности Роксолана, улепётывала от огня со всех ног. Отбежав, она быстро обратилась в человека и оглянулась назад. На фоне пламени виднелась худощавая человеческая фигура с длинной железякой в руке.
        Роксолана была любопытна. Сегодня она полдня ходила за юношей и осталась даже на ночь, чтобы проследить за ним и заключить договор, но не случилось. Глаза до сих пор болели от яркой вспышки огня. В таком состоянии ей надо было скорее вернуться домой, пока не проснулся хозяин леса или те, новые, что пришли совсем недавно.
        Она втянула чумазым носиком воздух. Множество разных запахов и ароматов без труда проникли в него. Этот спектр запахов оказался настолько богатым, что обычному человеческому носу был недоступен.
        Нос Белозёрцева не мог обонять и половину того, что ощущала Роксолана. Запах влажного перегноя и свежесрубленных елей, грибной плесени и медведя, который прошёл здесь ещё вчера. Запах мышиного помёта и самих мышей, насекомых, дождевых червей, коры и леса, всё распознавал нос Росы.
        Но не эти запахи её интересовали, её интересовал запах золота. Запах до того здесь редкий, но столь нужный сейчас. От незнакомца ощутимо им веяло. Было у него и серебро, но хозяину нужно было именно золото. И чужим тоже. У пришлого человека было золото, а у Роксоланы и её бабки не было. Леший уже выкупил себе жизнь за то, что посидел одну ночь с незнакомцем.
        Да, он выполнил свой уговор, а потом завёл обратно человека, наслав на него медведя. Дальше всё было просто. Закружив ему ноги, леший дал возможность и остальным заключить договор с человеком и откупиться, а то и натравить на новых жителей старого леса. Все они боялись неведомого и тех странных мертвяков, что притащил с собой новый друг хозяина старого леса.
        Она не завидовала человеку. Да, он смог дойти до них и остаться невредимым, но теперь ему нужно было ещё и выйти отсюда, и выйти живым. Внезапно её обоняние донесло свежие запахи. Это явилась свора новых жителей старого леса, а привёл их мертвяк. Больше ей делать здесь было нечего. Жить человеку осталось совсем недолго, и она ничего не могла с этим поделать. Эх, а золота жаль!
        Фыркнув рассерженной кошкой, в самых расстроенных чувствах Роксолана подпрыгнула на месте, ударилась об пень и, обернувшись животным, помчалась вперёд. Вскоре полурысь-полулисица скрылась из глаз. Бежала она быстро и примерно через час выбежала на небольшую уютную полянку, сбоку которой притулилась избушка, сделанная на обрубке высокого дерева.
        Когда-то это был огромный дуб, но время и нечеловеческие руки сделали из него основу дома, что и насел на него со всех сторон, обняв, как родного брата. Больше всего изба, а это была именно изба, походила на охотничий лабаз, только ног у него было не четыре, а одна, но зато дубовая.
        Роса добежала до дерева и рысью взлетела к избе. Ударившись об дверь, она обернулась девушкой и, накинув на себя соскочившую с неё роскошную шубу, взялась за ручку, и та, послушно открывшись, впустила её в дом. Сидевший на соседнем дереве старый ворон захлопал крыльями и каркнул во всё горло, выразив своё несогласие с поздним возвращением девушки, но та его не слышала.
        - Принесла? - не глядя спросила старуха, которая в это время возилась в избе с травами, ягодами и собранными сегодня орехами. Сама изба не имела ни печки, ни очага. А зачем он нелюдям, что не пользовались огнём? Вместо этого у них были полки, шкафы и столы, где они сушили и собирали запасы на зиму. А тепло им давала пища и собственные шкуры, или чужие шкуры…
        - Нет, - ответила ей девушка. Старуха круто обернулась, прищурив глаза с вертикальными, как у кошки, зрачками. Зрачки сначала резко расширились, а потом также резко сузились.
        - Что так?
        - Не успела, - пожала плечами девушка, зябко кутаясь в шкуру. Неуютно ей стало под пристальным взглядом старухи, отдалённо похожей на бабу-ягу. Однако в отличие от сказочного образа у этой старухи все зубы были при ней и весьма крепкие. От злости она даже клацнула ими, угрожающе оттопырив губу.
        - Как так «не успела»? Тебя не было весь день. Ты могла привлечь его внимание и заключить договор. Нам нужно золото!
        - Я знаю! Я не успела! Я хотела сделать это ночью, без свидетелей.
        - И?
        - Явились чужие, я не успела. Их было много.
        - Дура, - припечатала едким словом старуха и отвернулась. Девушка на секунду расслабилась и отвлеклась, чем и воспользовалась старуха. Щёлкнув пальцами и пробормотав арию на незнакомом языке, она сорвала с девушки шкуру. Та, испуганно взвизгнула, оставшись посреди избы полностью голой.
        Старуха кинула рысью шкуру на полку и посмотрела девушку. По мановению бабкиных пальцев под потолком вспыхнул магический огонёк, всё осветив. Руки девушки, что мгновение назад тянулись прикрыть срам, вскинулись, закрывая от света глаза.
        Гибкая точёная фигурка с плоским мускулистым животиком, красивыми икрами и чётко очерченными ягодицами выглядела сейчас беззащитной. Ровная линия живота завершалась грудью, угрожающе торчащей вперёд. Тонкие руки с длинными пальцами закрывали измазанное грязью лицо девушки, и черты этого лица ничем не отличались от человеческих. Лишь кисточки коротких жёстких волос на чуть удлинённых ушках указывали, что перед вами не человек.
        Но, приглядевшись, можно было заметить и необычную миндалевидную форму глаз, и странную жёлтого цвета радужку, впрочем, такой цвет глаз хоть и редко, но подчас встречается и у людей. Волосы девушки вообще были уникального рыжего оттенка с вкраплениями отдельных чёрных прядей. Казалось, что они искусно выкрашены в салоне красоты, и весьма дорогом салоне, но это, конечно, было не так. Среди них встречались даже локоны серого цвета, не выбивающиеся из общей картины. Широкий платок смог бы легко скрыть эти незначительные отличия, не позволяя постороннему глазу заметить явные отклонения. Но девушка ещё ни разу не выходила к людям, хотя и готовилась к этому.
        Она была полукровкой, когда-то её мать согрешила с одним из людей ради продолжения рода, не побоявшись осуждения близких. Род вымирал, ему нужна была свежая кровь, и вот на свет появилась Роса. Лет ей было от роду восемнадцать, по меркам её племени совсем мало, но неприятностей ей пришлось хлебнуть за всех. Мать вскоре сбежала в другой лес с залётным волколаком, а её воспитывала суровая бабка, что и родственницей-то была весьма отдалённой.
        - Зачем ты так? - девушка дёрнула голым плечиком.
        - Чтоб поняла. Шкуру рыси больше не получишь. Сейчас возьмёшь лисы, и к нему.
        - Его уже, наверное, разорвали.
        - Нет, я смотрела в воду. Вода не врёт. Раз не захотела телом своим сразу привлечь, то умом будешь добывать то, что могла добыть с первого раза женской сущностью. Выжить он сможет, но если ты поможешь ему.
        - Ты говорила, что людским самцам лишь самки нужны, и они ради этого готовы на всё, а сейчас умом требуешь золото достать. А ещё и помочь. Как я ему помогу, если я и себя не могу от чужих защитить?
        - Себя не можешь, а ему поможешь, - кивнула старуха. - То дело нехитрое, я научу. Горазд он мертвяков убивать, значит, и «чужих» сможет, только оружие нужно ему передать. А тело твоё ему в пользование давать… слишком жирно будет. Обойдётся. Слушай сюда. Оно, может, и к лучшему, что не решилась, побоялась да не успела. Сможет он побить мертвяков и чужих, то нам токмо во благо. Даст золота, так и мы откупимся да спасёмся, а не даст, изничтожим его, если выживет.
        - Так ты же говорила, что он выживет и побьёт?
        Огонёк магии уже изрядно потускнел, что позволило девушке отпустить руки от лица. И сейчас она смотрела широко раскрытыми глазами на старуху.
        - Когда я это тебе говорила? Я сказала, что его не разорвут, пока… Так что, ты успеешь.
        - Ммм, а какое оружие? У нас же ничего нет из него, одни клыки и когти?
        - Вот коготь ему и передашь.
        - Какой коготь? - девушка часто-часто захлопала короткими, но густыми тёмно-рыжими ресницами.
        - Увидишь! Токмо передать ему это надобно скрытно, да улучив момент. И не перекидывайся при ём, не поймёт, внимание ослабнет, и погибнет. Коготь подкинешь ему, и внимание на себя отвлечёшь, сообразит. Он с нечистью дело уже имел, потому не удивится так, как если девку перед собой увидит, да голую…
        Роса фыркнула да подбоченилась, отставив бедро и выпятив при этом грудь.
        - Прикройся, - недовольно сказала старуха, - вон лисья шкура лежит.
        Сложенная на лавке шкура тут же подскочила, словно живая, и прыгнула в руки девушке. Старуха, покряхтев, сунулась по тёмным углам, скрести по сусекам. Сусеки явили ей замшелый сундук, спрятанный в углу и забросанный старым хламьём.
        - Тэкс, что тут у нас? - сунула в него свой длинный нос старуха, и вверх полетело всё добро, накопленное за долгую жизнь.
        Копалась старуха долго. Сундук оказался бездонным, а нужной вещи всё никак не находилось. Вековая пыль, да паутина обмазали ей весь нос, отчего она расчихалась, как су… как собака, в общем.
        - Ну, где же ты, где? Мне ещё бабка о нём сказывала и показывала, когда мне годочков было, как тебе, Роса. Такой чёрненький, узенький, сухой.
        - Какашка, что ли, засушенная? - поинтересовалась Роса.
        - Я тебе дам, какашка! Коготь же! Дура ты бессовестная. Эх, мать твоя гулящая, прижила себе оборотня на мою голову и сбежала тут же. И вот пойми, кто ты, то ли лиса, то ли рысь, то ли человек, то ли оборотень.
        - Я оборотень, - вежливо, стараясь сдерживаться, сказала Роса.
        - Оборотни ипостась свою звериную меняют лишь в полнолуние, да и то не всегда, и токмо ночью могут али вечером поздним, а тебе всё едино: полная луна аль ущербная, день аль ночь. Так что молчи, отродье человеческое.
        - Так ты же сама человек, - насмешливо прокомментировала девушка.
        - Я? - старуха аж подпрыгнула от ярости. - Я ведьма потомственная, с хозяином договор кровью заключившая. Племя мы забытое, что ни к людям, ни к зверям причислить нельзя. Мы нелюди! Ни звери, ни нечисть, ни духи, ни падшие, мы третье колено пятой ветви. Вот мы кто, а ты, девка полоумная, наполовину оборотень, наполовину человек. Ты даже детей можешь рожать от людей.
        - Так и мать моя могла.
        - Мать твоя… мать твою… твою мать… твоя мать… - и дальше пошёл поток несвязных ругательств, часть из которых Роксолана не то что не поняла, а и отродясь не слыхала.
        - Мать твоя… момент подгадала, что раз в сотню лет бывает, да не везде и не всегда. Всё не терпелось ей сбежать со старого леса, и ведь выискала же, сука, в какой-то книге о том. Вычитала, обдумала и воплотила. Эх, мать твоя, твоя мать…
        - А где мой отец?
        - Не знаю я, где твой отец, и кто твой отец. Сгинул, должно быть. Ага, вот он! - старуха отвлеклась от разговора и бросилась от сундука в противоположный угол, попутно смахивая со своего длинного носа пыльные пряди древней паутины. От её резкого движения любопытные пауки, прятавшиеся по углам, прыснули в стороны, скрываясь в темноте, а магический огонёк погас.
        Старуха ругнулась, щёлкнула пальцами, и огонёк снова загорелся в полную силу. Бабка достала из ниоткуда свёрток, замотанный в шкуры, и развернула его. На свет был явлен чёрный, как уголь, и изогнутый углом коготь.
        - Вот он! Вот он! А я уж думала, что позабыла совсем, где он. На, держи, и беги к дураку этому.
        - А как он работает? - Роса удивлённо подняла тонкие еле заметные брови.
        - Всё просто, отдаёшь ему, он капает на него своею кровью, делая привязку к себе и бросает. Коготь летит, сбивает цель и снова возвращается ему в руки. Отобрать или украсть коготь уже невозможно. Бьёт он наповал, если кинуть сильно. Да, чем интереснее человек, тем коготь острее. На то и расчёт: этот, которого леший нашёл, явно не прост. Так что, иди и смотри, а увидишь нужный момент, кидай ему коготь и убегай. А там, как Велес поможет.
        Роса кивнула, схватила шкуру, коготь и была такова, только громко хлопнула дверь, закрываясь за ней. Старуха покачала головой и забормотала про себя что-то неприличное.
        Выскочив из избушки на дубовой ножке, Роса буквально за секунду обратилась в лису и тут же кубарем полетела вниз. То, что она не кошка, Роса сообразила слишком поздно, пришлось выкручиваться в воздухе. Но всё обошлось. Приземлившись на все четыре лапы, она жадно обнюхала воздух, почуяла нужное направление и побежала вперёд. Коготь лежал на её спине, как приклеенный, и упасть не мог, на то он и древний коготь. Смешно взбрыкивая задними лапами, Роса устремилась к своей цели.
        Глава 10 Бой.
        Белозёрцев лежал в своём шалаше, готовясь погрузиться в крепкий сон. Спать хотелось, но сон не шёл: что-то тревожило. Неведомое существо сбежало, огонь горел, отбрасывая свет на деревья, но на душе было неспокойно. Казалось, все проблемы решены, и пора бы отправляться в царство Морфея, но не спалось.
        Он чувствовал, что его ждут очередные неприятности. Нет, не вселенское зло и не демоническая сущность. Просто какой-то очередной нехороший мертвяк или нечисть решит зайти на огонёк. А ещё было интересно, зачем нечисти золото? Вот пропала одна золотая монета, что ушла к лешему за охрану. Леший охранник? Уже смешно, но, тем не менее, той ночью Вадим отлично выспался. И что они тут все на золоте помешались? Далось оно им… Странно это. На что будут тратить деньги леший с кикиморой? На обновки или на покупку маленьких детей, чтобы вырастить из них новых кикимор? Неизвестно…
        Вадиму эти жёлтые кругляши были нужны только как расчётное средство. Сами по себе монеты вызывали у него совсем вялый интерес, и складировать их в сундуки он в любом случае не собирался. Мысли с золота постепенно переключились на стоящую в лесу тишину, лишь треск горящих поленьев нарушал её.
        Стало как-то тихо, неестественно тихо. Ночной лес обычно полон звуков: то мыши шуршат и резвятся так, что думаешь, будто это олени бегают, то птицы, чем-то испуганные, начинают бить крыльями. А то и зверь ночной осторожно подходит, чёрной тенью мелькая на грани зрения. Так вот, ничего этого не было, лес словно вымер.
        Вадим приподнялся на лапнике и попытался что-нибудь увидеть в зареве огня. Сейчас он оказался в выгодной позиции. Шалаш стоял поодаль и не попадал в круг света, не ослепил глаза своим пламенем. Наоборот, Вадим отлично видел всё вокруг, оставаясь в тени.
        Что-то происходило. По краю светового круга мелькали неясные тени, время от времени сверкая глазами ночных хищников. К нему пришли гости. Нет, это не был леший или непонятное пушистое существо, похожее одновременно и на рысь, и на лису. Нет, это оказались шакалы или весьма на них похожие хищники. А может и волки, но маленькие.
        Высунув голову из шалаша, Вадим неожиданно встретился взглядом с одним из них и на миг оцепенел. Светящиеся инфернальным блеском глаза словно парализовали, приковывая всё внимание к себе. Белозёрцев дёрнулся и спрятался в шалаш. В ту же секунду шакал завыл. Весь лес мгновенно ожил, и из темноты к шалашу со всех сторон бросились хищные звери.
        Отскочив вглубь, Вадим как дверью закрыл вход щитом, сплетённым из веток. Сильный удар сотряс шалаш, когда в щит с размаху ударился зверь, затем второй, но уже слева, третий. Нападающий был не один, сюда примчалась целая кодла. Лес наполнился глухим рычанием и треском разгрызаемых стволов. Когда в образовавшуюся прореху сунулась когтистая лапа, Вадим решил, что на этом всё, конец.
        Животные бились в истерике, стараясь добраться до вожделенной добычи, пугая Вадима своим зловонным дыханием. Оно проникало даже сквозь устойчивый запах хвои и еловой смолы, вызывая горловой спазм.
        - Ять, откуда вы все взялись на мою голову, животные… - матерился Белозёрцев, пытаясь извернуться и лежа полубоком. Еловые стены были ненадёжной, но хоть какой-то защитой. К тому же ёлки явно не нравились шакалам, значит, их хозяин не Дед Мороз. Жаль, можно было попробовать договориться: Вадим ему сказки двадцать первого века, а тот взамен убрал бы своих чёрных песцов.
        Положение становилось всё более угрожающим, и надо было выбираться. Куда - неизвестно, в крайнем случае, полезет на дерево. Насколько он помнил, ни шакалы, ни волки по деревьям лазать не умели, значит, у него есть шанс спастись.
        Тем временем атаки со всех сторон усилились, еловый шалаш явно собирались брать штурмом. Тонкие брёвнышки удержат мохнатую ораву недолго. Меч был неудобен из-за небольшого пространства, а вот кинжал подойдет. Эта мысль, словно молния, пронзила Вадима. Он лёг на левый бок, быстрым движением передвинул ножны с кинжалом на живот. Острый длинный клинок, похожий на тонкое стальное жало, хищно блеснул в темноте шалаша.
        - Ну, твари, держите пищу богов! - проговорил вслух Вадим и ударил прямо сквозь хлипкую дверь. Стальная спица, не встречая сопротивления, вонзилась в морду ближайшего шакала и, пробив ему глаз, выключила сознание зверя. Злобная тварь даже не успела заверещать. Глухо зарычав, она повисла мёртвым грузом на тонком лезвии.
        Вадим скорее почувствовал, чем догадался, что убил тварь. Обратным движением он вытянул клинок, чтобы тут же снова ударить. Штурм неведомых зверушек продолжался. Ещё один удачный удар вспорол, вероятно, брюхо следующей жертве. Громко скуля, шакал выл свою последнюю песню о несправедливости судьбы. Но соплеменники не удосужились обратить на него своё внимание, целиком и полностью сосредоточившись на Вадиме.
        «И за что мне такая честь? - посетовал в душе Вадим. - Я бы и так прожил: без вашего участия и без приключений в ночном лесу». Столь необычная мысль посетила голову и мгновенно скрылась, после очередной мощной атаки на укрытие. Долго ему не продержаться, и от обороны нужно переходить к активным действиям. Чуяло его сердце, что это ещё не самые сильные враги, что пришли по его душу или за его душой.
        Насчёт мертвяков он был спокоен, пусть хоть обкусаются, кроме вероятности заражения сепсисом или столбняком, ничего ему не грозит: ни перерождение в зомби, ни возвращение в свой мир. Тут уж без вариантов. Но и просто сдохнуть, мягко говоря, не хотелось бы… да он и не собирался. Ударив очередного зверя и с каким-то кровожадным удовлетворением услышав его жалкий скулёж, Вадим лихорадочно вспоминал, есть ли поблизости подходящее для укрытия место. Рядом ничего не было. Единственное, можно было запрыгнуть на чахлую берёзу, что каким-то чудом затесалась между ёлками.
        Берёза была невысокой и не сильно толстой, но на первое время этого должно хватить. Шалаш уже трещал по всем швам и скоро мог развалиться, похоронив Вадима под собой. Белозёрцев разозлился, схватил в левую руку кинжал, в правую фламберг и стремительно, прямо на карачках стартанул, выбив головой хлипкий щит, служивший дверью. Очутившись вне шалаша, он перекрутился через плечо и вскочил на ноги, мгновенно оценивая взглядом всю обстановку.
        Со всех сторон с радостным тявкающим лаем к нему тут же бросились небольшие чёрные тени.
        «Хрясь!» - и первая из них отлетела в сторону. Вторая тень, поймав горлом лезвие кинжала, приземлилась неподалёку.
        «Хрясь, хрясь, хрясь!» - Вадим рубил направо и налево, благо пламевидный клинок позволял легко освобождать оружие из тел хищников. Уже три шакальих тела валялись на поляне и столько же у шалаша. На несколько минут свора замерла и закружилась вокруг: инстинкт самосохранения требовал остеречься.
        Вадим, воспользовавшись замешательством в стане врага, убрал в ножны кинжал, чтобы освободить хоть одну руку. Берёза находилась совсем недалеко, и он стал отступать к ней, держа наготове палаш. Чувствуя его слабину, звери осторожно подкрадывались, постепенно окружая. И Вадим, не дожидаясь, пока они нападут, развернулся и побежал к заветной цели.
        Нет ничего хуже, чем оборачиваться спиной к зверю и бежать, у хищников, как и у людей, что недалеко от них ушли, срабатывает синдром охотника, и они бросаются за своей жертвой. Причём атакующие находятся в заранее более выигрышном положении, однако Вадим так не считал. Он знал об этой особенности ещё со времён, когда случайно нарвался на бродячую стаю собак, и тогда его тоже спасло рядом стоящее дерево.
        А вот от гопников или других человекоподобных хищников это бы его уже не спасло, тут только оружие поможет, желательно огнестрельное.
        Вадим резко остановился, развернулся и от души ударил ближайшего, самого шустрого шакала, что готовился уже к прыжку. Фламберг разделил тело пополам, и брызнувшая кровь оросила всё вокруг, но острие клинка уже вонзилось в следующий комок вонючей шерсти. Приглушённый всхрип, и черная душа зверя отлетела в звериный рай. Третий успел затормозить, но сбежать не успел: удар пришёлся по хребту и разрубил спину.
        Понеся потери, стая озлобилась и, взяв Вадима в кольцо, продолжала кидаться на него, но уже без огонька. Они явно чего-то ждали, и это «что-то» было уже где-то недалеко. Всего хищников осталось около дюжины, не больше. Они яростно тявкали и хрипели, демонстрируя свою кровожадность, но понесённые потери указывали на показушность их ярости, и они это чувствовали.
        Вадим постепенно отступал к берёзе, когда услышал хорошо знакомый ему боевой клич зомби. Из-за деревьев на вырубленную поляну внезапно выступил высокий человек, у ног которого стояли два огромных волка. Возможно, когда-то он и был человеком, но пламя горевшего костра высветило застывший, лишенный человеческой сути взгляд и чудовищный оскал.
        Судя по огромным волкам и длинным рукам мощной и уже нечеловеческой фигуры, шансов против них у Вадима не было. Правильно оценив диспозицию, Вадим снова развернулся и бросился к берёзе, что была уже совсем рядом. Шакалы замешкались и, вполне обоснованно опасаясь подвоха с его стороны, не сразу устремились за ним. Подвох, конечно, был, но не такой, о котором они подумали.
        Добежав до берёзы, Вадим оглянулся, ударил мечом одного шакала, неосторожно подбежавшего к нему, и залез на нижний сук. Потом, помогая себе ногами и свободной рукой, быстро вскарабкался на следующий и, зацепившись рукой за последнюю толстую ветвь, встал ногами на стык нижней ветки со стволом. Оттуда, как главнокомандующий, он оглядел поле боя.
        Сверху открылась удручающая картина: под берёзой ретивыми козлами скакали шакалы, не оставляя своих тщетных попыток достать Вадима, но для них он был слишком высоко. Мертвяк взмахнул лапой, и оба волка бросились на помощь шакалам. Те, поджав хвосты, заскулили и отступили.
        Волки брали березу наскоком, с разбега. Сначала, злобно рыча, прыгнул один, но не достал. Второй волк прыгнул выше и, клацнув зубами, вцепился пастью в ветку, что была чуть ниже той, на которой стоял Вадим. Перебирая в воздухе лапами, он судорожно пытался найти опору и вскоре упёрся лапами в ствол дерева.
        Обняв одной рукой стан берёзы, Вадим немного наклонился и ударил лесного пса зажатым в другой руке фламбергом. Острое волнистое лезвие попало в голову зверя, но соскользнуло и не проткнуло череп, а лишь ранило. От удара волк выпустил из пасти ветку, взмахнул в воздухе лапами, грохнулся на землю и взвыл. Оба зверя закружили вокруг дерева, с ненавистью смотря на Вадима. Ему же на них было глубоко всё равно. Он боялся не волков, а того гнилого фрукта, что сейчас не спеша шёл в его сторону. Вот от того и стоило ждать неприятностей.
        Но и волки были не так просты, как могло показаться в начале. Видимо они обладали зачатками разума, да и в природе волки никогда не были глупее других животных. Один из них, который получил ранение, встал лапами на дерево, а другой, разбежавшись, прыгнул ему на спину и, оттолкнувшись, сиганул выше.
        Огромная, заранее раззявленная волчья пасть явно доставала до своей цели. На мгновение отпустив ветку, Вадим перехватил обеими руками фламберг и резко выставил оружие навстречу летящему хищнику, повернув лезвие чуть наискосок. Удар пришёлся прямо в морду волка, снеся ему полчерепа. Волк рухнул на землю уже мёртвым, вслед за ним чуть не рухнул и Вадим, каким-то чудом удержавшись на дереве.
        Первый и второй раунды этой битвы он, несомненно, выиграл, теперь дело за третьим. Внизу бесновались от ненависти и страха выжившие шакалы и раненый волк, а на поляне уже появились новые участники этого драматического действа. Ими оказались ещё два волка, сопровождающие странного приземистого зомби с козлиными ногами. Такого мутанта Вадим ещё не встречал! И что-то подсказывало Белозёрцеву, что его ожидает весьма неприятный сюрприз.
        Группа явно кого-то преследовала, и кто бы ни был их жертвой, он весьма резво бежал в сторону единственной в еловом лесу берёзы. Ничего хорошего это Вадиму не сулило, но он всё равно с интересом смотрел на новых участников уже почти эпической битвы. Становилось всё интереснее и интереснее. А время едва перевалило за два часа пополуночи, если верить положению звёзд на небе.

* * *
        Роса бежала, не чуя под собой лап, но всё равно не успела раньше чужих. Остановившись в стороне от поляны, она высунула язык на всю длину, учащенно дыша. Немного времени, чтобы охладиться от бега и заодно понаблюдать за битвой.
        Бой был в самом разгаре, человек оказался неплохим бойцом, точнее, дрался он так себе, но использовал всякие уловки. Ищейки чужих несли большой урон, заставляя радостно стучать сердце девушки. Битва так захватила её, что отодвинула в сторону все насущные заботы.
        Убийство волка внезапно натолкнуло её на мысль, что вокруг неё тоже что-то происходит. Оглянувшись, она увидела, что сама попала в ловушку. Незаметно подкрался второй отряд чужих во главе с ещё одним мертвяком. От испуга у Росы распушился хвост. Заметив её, вторая стая шакалов тут же бросилась в атаку. Их было меньше, чем в первой стае, но ей-то что от этого?
        Пискнув от ужаса, Роса бросилась наутёк, петляя по всему лесу, и совсем забыла, ради чего она здесь оказалась. Около десяти шакалов преследовали её, отрезая пути назад. Она лавировала между деревьями, как могла, но шакалов было слишком много. Сразу двое пресекли путь, угрожающе скалясь. Роса посчитала, что войну она им не объявляла, но защищать свою жизнь обязана.
        Первый, кто кинулся на неё, был схвачен за горло и почти придушен, но ещё двое тут же вцепились ей в хвост и предплечье. Сейчас она очень сильно пожалела, что разозлила старуху. Была бы она в шкуре рыси, то разорвала этих недоумков на три части. Сбросив с себя шакалов, Роксолана обратилась в бегство, но путь домой оказался заблокированным.
        Мечась по лесу вокруг поляны, она нарвалась на волков. Обнажив клыки и угрожающе рыча, хищники заставили решиться на отчаянный шаг. Поджав хвост, Роксолана бросилась к берёзе, на которой сражался из последних сил человек.
        «А всё к тому и шло, - мелькнула у неё в голове шальная мысль, - всё к тому и шло». И нечего было сопротивляться судьбе, всё равно она привела её прямо в нужные руки. Роса добежала до берёзы, ловко увернулась от клыков раненого волка и, ударившись о дерево, перекинулась в человека. Соскочившая с неё шкура мигом обернула бёдра, пряча в своих недрах коготь, и девушка, цепко ухватившись за ствол, сноровисто полезла на дерево.
        Вадим стоял на суку, обнимая берёзу, и ошарашенно смотрел на подпрыгивающие груди полуголой девушки, что лезла прямо к нему. Нет, он всего ожидал, но такого! Он просто обалдел, мягко говоря! Бежал, понимаешь, какой-то зверёк, метался тут по поляне, всем мешал, подскочил к дереву, и… И лиса оказалась девушкой, да ещё и обнажённой. Чудеса, да и только! Не иначе, он кому-то что-то хорошее сделал, и сам этого не заметил. Прям подарок Богов! Он тысячу лет не видел женской груди, и вдруг такой прелестный вид да перед самым лицом, аж ошалел!
        Хлесть!
        Чувствительный удар узкой ладошки привёл его в чувство. Да уж, залип… Девушка уже стояла на соседнем суку и буквально прожигала его взглядом. Их разделял лишь ствол несчастного дерева, и немигающие разъярённые глаза оказались совсем рядом с его лицом. Несмотря на не располагающую к романтике обстановку, он залип второй раз за пару минут. Какая там Снежана, а вот эта самая настоящая…
        - Ты совсем очумел, человек? Что ты пялишься на меня, когда нас вот-вот сожрут? На, держи!
        - Что это? - очнулся Вадим.
        - Оружие.
        - Эта хрень - оружие?
        - Да! - Роксолана здорово разозлилась. Мало того, что человек осмотрел её с головы до ног, так она ему, судя по его взгляду, ещё и понравилась. Вот только людского обожания ей и не хватало! Тут выжить бы, а он глазеет на неё, кобель…
        Вадим уже и сам понял, что выпал из реальности и не въезжает в происходящее, слишком всё неожиданно произошло. А тут ещё какой-то кусок старой, почерневшей от времени кости в руки суют. И это дерьмо называют оружием? Не иначе это древний Эскалибур, но малость усохший с того времени.
        - Как ЭТИМ воевать?
        - Берёшь, поливаешь своей кровью и кидаешь. Он летит, попадает во врага, убивает его и возвращается обратно. Понял?
        - Нет!
        В голове Вадима никак не укладывалось: как эта хреновина могла кого-то убить? Что эта за девица демонического вида, что обернулась из лисы в человека, что это за ять… волки, шакалы, да ещё в таком количестве? Куда он вообще попал? Он же шёл по обычному лесу, в обычном не магическом мире. Откуда взялись все эти фэнтези-герои? Ну, ладно бы только зомби, а тут ещё и демоны, нечисть, шакалы, оборотни. Да что же это такое! Осталось дождаться ещё и Змея Горыныча и свистуна Соловья. А где-то наверняка ещё и Кощей Бессмертный прячется с Бабой-Ягой. А оружие? Вот эта усохшая костяшка - тайное оружие? Чё не яблочко заговорённое, а? Голова пошла кругом, но он быстро взял себя в руки. Сработал инстинкт самосохранения и менталитет человека двадцать первого века, что ко всему относится либо скептически, либо принимает, как есть.
        Два новых волка, что явились со вторым мертвяком, решили штурмовать берёзу тем же способом, что и предыдущие, бросаясь на дерево.
        - Держи меня! - заорал Вадим, переключившись на возникшую опасность.
        Выпустив ствол, он схватился обеими руками за фламберг и наотмашь рубанул волка, чуть было не слетев с дерева. Девица, хоть и принадлежала к демонам или оборотням, но команду выполнила чётко, ухватив его за пояс.
        Прыгнувший вверх волк получил удар палашом по голове и рухнул на землю уже мёртвым. Второй волк, а это была волчица, тут же в ярости завыла. Вой подхватил и оставшийся в живых волк из первого отряда. Услышав волчью поминальную песню, к ним присоединились шакалы. Непрерывно тонко воя и скуля, они бесновались вокруг дерева, словно плясали странный шаманский танец или водили хоровод.
        Вадим, держась за ветку, судорожно взглянул вверх. Ползти дальше было некуда. Ввысь тянулись лишь тонкие ветви, на которых ему никак не удержаться. Девушка, вероятно, ещё сможет на них повиснуть, а вот ему это не удастся. Зомби, очевидно, тоже это понимали. Первый, что при жизни скорей всего был богатырём, направился к берёзе с явным намерением её сломать. Но опасней оказался тот, что поменьше, с выгнутыми назад, как у козла, коленями.
        Судя по ним, он умел… прыгать. И он прыгнул! Прыгнул зомби практически с места и, развернувшись в воздухе, растопырил свои лапы, надеясь сбить ими на землю обоих врагов. Но первый прыжок оказался неудачным, и уродливый мертвяк промахнулся, пролетев мимо. Правда, мощный порыв ветра от его акробатических пируэтов и обуявший беглецов страх чуть не скинули обоих с берёзы.
        - Как им пользоваться, как кидать? - заорал Вадим прямо в лицо девушки.
        - Держи коготь. Сейчас научу!
        Вадим схватил протянутую ему штуковину (как оказалось, чей-то коготь!), а девушка молниеносно наклонилась к его ладони и сомкнула на ней клыки, прокусив до крови. Вадим вскрикнул от неожиданной подлянки, с недоумением глядя на кровоточащую руку.
        - Кровью мажь коготь и кидай в «чужих».
        Остолбенев от такого поворота, спорить и ругаться с девицей Белозёрцев не стал. Он неожиданно для самого себя успокоился и схватил окровавленной рукою изогнутый, как бумеранг, коготь. Кровь, попав на почерневшую в незапамятные времена поверхность, засветилась алым светом.
        Не переставая полыхать, она впитывалась в чёрную старую кость, насыщая её своей силой. Впитав в себя кровь человека и человека не этого мира, коготь вдруг ярко вспыхнул, на миг осветившись слабым синим огнём, и погас, лишь еле видные всполохи скрытой энергии мерцали вокруг него.
        - Кидай! - заорала девица.
        Взяв в правую руку коготь, Вадим размахнулся и швырнул его, что было сил, в зомби-козла. Тот в это время уже снова готовился к прыжку. Коготь и зомби стартовали одновременно. Бумеранг, вылетев из руки Белозёрцева, неожиданно быстро набрал скорость. «Козёл», мгновенно разогнув ноги, взвился в воздух и в этот момент «поймал» головой бумеранг.
        Старая кость доисторического зверя, обрётшая самостоятельность, срезала вчистую череп зомби и мгновенно убила. Вниз рухнула уже биомасса, когда-то бывшая страшным монстром. Очертив почётный круг, коготь вернулся, ласково прыгнув обратно в руку Вадима.
        - Ну, не хрена себе, - только и смог сказать он.
        - Убил! - с благоговением шепнула девица, и её зрачки вспыхнули потусторонним огнём.
        Но Вадим не смотрел на неё. Увидев гибель своего собрата, второй зомби пошёл в атаку. Он был неприлично высокий и, очевидно, обладал какими-то ещё скрытыми возможностями, но узнать об этих «дополнительных опциях» никому не было суждено. Едва вернувшись, коготь снова покинул ладонь Вадима. Разогнавшись, бумеранг ударил великана в грудь, однако противник неожиданно извернулся, надеясь пропустить летящее оружие мимо. Не преуспел: коготь его всё равно достал! Жаль, не убил.
        Впрочем, коготь успел вернуться в руку Вадима. А зомби, схватив ближайшего к нему шакала, не нашёл ничего лучшего, как швырнуть его в них. Визжа и крутясь, шакал попал в девушку, сбив её наземь. Хватаясь за ветки и обдирая кожу об кору, Роксолана упала с дерева.
        - Твою мать! - Вадим с силой швырнул в зомби бумеранг, целясь тому в голову. В этот раз коготь не сплоховал и, играючи отделив голову зомби от тела, тут же вернулся обратно. Но девушку надо было спасать, упав, она сидела на земле, становясь лёгкой добычей для любого врага. Вадим снова швырнул уже пойманный бумеранг, целясь в здоровую волчицу, и тут же стал слезать с дерева.
        Бумеранг, убив волчицу и не найдя принимающей руки, свалился ему за шиворот. А Вадим уже стоял на земле, спрыгнув с последней ветки. В руках у него оказался кинжал. Палаш выпал при спуске, и он сейчас был неудобен. Левая рука, прокушенная бешеной девицей, ужасно болела и отвлекала, и палаш казался неимоверно тяжёлым, а сам он откровенно устал. Собственно, потому фламберг и выпал из его руки.
        Заряд адреналина постепенно подходил к концу, а стояние на дереве не прибавило ему сил. Ноги дрожали, руки ослабели, а во рту всё пересохло, как во время пожара. Девушка у его ног шевельнулась. Неудачно упав, она, кажется, повредила руку.
        Встав крепко на ноги, парень приготовился к обороне, прокушенной рукой пытаясь достать бумеранг, что лежал у него за шиворотом, но тот застрял. Первый шакал бросился на Вадима и нарвался на резкий удар кинжалом в горло, ударом ноги Белозёрцев отбросил обмякшее тело. Второй, получив удар в грудь, захрипел. Вадим отступил, стряхнув тело вниз.
        - Убей их всех, убей! - вдруг яростно заорала девица, - убьёшь и я твоя, вся твоя, до конца.
        Вадим мельком взглянул на неё, за долю секунды прочитав в её глазах обещание любого рая, который только мог себе представить. Сказать, что он попал под влияние девицы-оборотня, так нет. Совсем наоборот, он прекрасно сознавал, что всё будет совсем не так, как обещано, но женский взгляд возбудил в его душе решимость сражаться до конца. А что ещё оставалось?
        Шакалы сбились в стаю и, подгоняемые волком, стали кружить вокруг него, нападая время от времени и исподтишка. Напасть в открытую им мешал страх, вид трупов своих сородичей, убитых волков и их хозяев. Но нападать толпой не так страшно и, как шакалы ни трусили, а всё же решились напасть всем скопом, не считаясь с потерями.
        Вадим, все это время беспрерывно шаря у себя за шиворотом, всё же зацепил кончиками пальцев коготь, и тот, почувствовав хозяина, сам прыгнул в левую руку. Поморщившись от боли, Вадим швырнул бумеранг в сторону последнего волка, что рычал раненным зверем немного в стороне. Свистнув в воздухе, бумеранг отправил на тот свет последнего вожака шакалов.
        Шакалий круг, что уже сузился до предела, готовясь броситься в решающую атаку, интуитивно почувствовал, что оказался без вожака и тут же распался. Вадим ещё успел ударить замешкавшегося зверя, и его дикий предсмертный визг поставил последнюю точку в картине боя. Вся шакалья чёрная стая, рассыпавшись по поляне, сбежала, лишь темные хвосты мотнулись туда-сюда и исчезли вместе со своими владельцами. Всё стихло. Застонав, Вадим упал на колени, выронив кинжал, и схватился за прокушенную руку.
        - Ну, на хрена надо было прокусывать? Можно же было просто сказать. Я бы порезал кинжалом палец. А теперь я что, тоже стану оборотнем или сдохну в муках от заражения крови?
        - Я чищу клыки, - недовольно ответила Роса, ощупывая вывихнутое плечо. - Не будет у тебя заразы, у меня целебная слюна, дай залижу.
        Вадим поперхнулся, но, взглянув на девушку, вспомнил, что имеет дело с оборотнем, и протянул ей прокушенную руку.
        - Ну, залижи, раз так.
        Девица и вправду, схватив его ладонь своею, стала быстро работать языком, слизывая до сих пор сочившуюся кровь. Она даже надавила на края раны, выцеживая из неё последние остатки крови и сукровицу.
        - Ну, вот! Сейчас зарубцуется, и ночь не успеет закончиться, как всё затянется. У нас, оборотней, слюна целебная.
        - Угу, - пробормотал Вадим, смотря на свою зализанную девушкой руку и пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Её движения, ощущение тёплого женского языка на ладони будили ненужные сейчас эмоции. А эйфория победы, несмотря на усталость, рисовала яркие картины возможного праздника, пусть не души, но тела.
        «Ну, и дела, - только и подумал он. - В жизни никто не поверит в такое!».
        Белозёрцев про себя хмыкнул, с опаской смотря на полуголую девицу. Костёр уже погас, и её тело смутно светлело в тёмном еловом лесу. Вадим отвёл взгляд.
        Глава 11 После боя.
        Не успел Вадим помочь девице подняться, как та уже предстала перед ним практически одетой. Лисья шкура неведомым образом окутывала всё её тело, а в руке оказался небольшой костяной нож. Подобрав убитого шакала, она ловко вспорола ему брюхо и сняла с него шкуру словно чулок, бросив тело на землю.
        Вадиму только и оставалось, что хлопать ресницами, наблюдая за ней. А девушка буквально на ходу стала чекрыжить из куска шкуры себе обновку, закрывая все оголённые места, что так привлекали внимание парня. Вадим хмыкнул: оказывается, оборотням присуще чувство стыда, значит все писатели-фантасты бессовестно врали на этот счёт.
        Отвернувшись от девушки, Вадим обошёл поле битвы. Мёртвые лежали там, где их застала смерть. Все волки полегли практически возле дерева и теперь один за другим отдавали свои шкуры девице. Поживиться тут было нечем. Вздохнув, Вадим пошёл дальше, осматривать трупы.
        Один из раненых шакалов заскулил, увидев его.
        - Что скулишь? - сказал Вадим вслух. - Если б твоя воля была, то нападал и рвал бы, пока мог, а если бы я раненым оказался, то горло перегрыз без всякой жалости. Все вы чёрные шакалы одинаковы, только стаей и можете нападать. А как остался один, так скулить? Подлое племя!
        Вадим не знал, что на него нашло, и откуда-то появилась злость. Хотелось выплеснуть её из себя, дать ей выход. Он шагнул к шакалу, думая всё же пожалеть его, несмотря на свои мысли, высказанные вслух. Шакал же думал с точностью до наоборот и дёрнулся, клацнув зубами перед самым носом Вадима.
        - Ах, ты ж!
        Рука вытянула кинжал, и смертоносный удар прервал скулёж шакала. И тут Вадим внезапно понял, что потерял свой палаш. Помня, что произошло это во время боя на берёзе, Вадим пошёл к дереву. Свет звёзд и луны не сильно помогал искать тёмный фламберг в ночном еловом лесу среди туш чёрных шакалов и волков. Но место поиска было небольшим, и фламберг вскоре нашёлся.
        Меж тем Роксолана уже почти сняла шкуру с убитой волчицы. Оборотень способен превратиться в любого зверя, важны были лишь размеры собственного тела. Для этого он должен был получить шкуру свежеубитого зверя, чтобы осознать возможность перерождения. И чем быстрее это сделать, тем больше шансов на удачный исход.
        От своей внутренней сущности уйти было невозможно: Роксолане нравились кошачьи. Характер у неё был такой же, и шкуру она свою первую добыла, убив в честном бою рысь. Рысь, правда, небольшую, но этот бой она всегда будет вспоминать с гордостью.
        Убить волчицу в открытом бою она бы не смогла, тем более ту, что пришла с чужаками. У местной нечисти был договор об обоюдном ненападении с пришлыми. Но хозяин леса в любое время мог этот договор разорвать. Вот и приходилось искать любые решения в обход его.
        Зверей и мертвяков убил человек, она всего-то принесла ему магическое оружие, о котором он не знал, но которое ему помогло. Вот только теперь отобрать этот коготь у него невозможно, можно лишь выкупить.Человек, что-то высматривая, бродил по полю битвы. Роса сдёрнула шкуру волка и пошла к нему. На человеческом языке она говорила плохо, но училась очень быстро.
        - Я спасла тебе жизнь! - без обиняков начала она.
        - Я тоже, - хмуро ответил Вадим, - и не раз.
        - Если бы не было у тебя когтя, ты бы уже валялся с перекушенным горлом.
        - Я? Да если бы я тебя не спас, когда ты свалилась наземь, счёт был бы один-один. Поэтому счёт два-один в мою пользу, и это ты мне должна. И кстати, ты вообще кто?
        - Я жительница старого леса.
        - Я уже это слышал от лешего. Но он признался в том, что леший, а ты юлишь и темнишь. Вижу, что оборотень. Странный ты какой-то оборотень, волколаки в лис не перекидываются?
        - Да, я оборотень. Могу стать волколаком, - и девушка кивнула на лежащую перед ней волчью шкуру.
        - А я человек, просто обычный человек, и зовут меня Вадим, - решил представиться парень.
        - Ва-дим! - протянула девушка.
        - Не Ва-дим, а Вадим! Я дворянин, - добавил пафоса Белозёрцев, с интересом рассматривая оборотня.
        - И что?
        - Ничего, - пожал он плечами, - ты мне должна, да ещё и обещала всё за своё спасение.
        - Всё - значит, ничего! - дёрнула плечиком девица, отчего кусок шкуры сполз ниже, открыв участок белой, как молоко кожи. Вадим сглотнул: она ещё провоцирует! Стоит лишь протянуть руку и сорвать с наглой девицы её шкурку, пригрозить мечом и… Куда-то не туда его понесло!
        - Что-то ты разошёлся сильно, аж слюни вон потекли, - правильно поняла его мысли незнакомая девица.
        Вадим встряхнулся, машинально вытер ладонью рот. И нет вообще никаких слюней, так, совсем чуть-чуть. Эта девушка-оборотень заинтересовала его и как-то слишком быстро заняла все мысли. К ней влекло, и дремавшее до поры либидо проснулось и приподнялось, ну, или приподняло… Странно, но он никогда настолько сильно не попадал под женское влияние. Даже не представлял себе, что такое возможно. Не иначе она околдовала его, да ещё и издевается, дразнит. Эх, как это по-женски. Совсем некстати вспомнилась Снежана. Будь она неладна…
        - Ты обещала, а уговор дороже денег.
        - Слова и обещание - это ничто. Нужен договор! Договор между человеком и нечистью, как вы нас называете, и если там будут слова об этом, то ты получишь меня. Если же нет, то тогда умрёшь, едва дотронешься до меня без моего согласия.
        - А можно с тобой заключить такой договор?
        Задав вопрос, Вадим снова сглотнул. От девушки веяло такой грацией и неземным обаянием, что сосредоточиться на главном никак не получалось, и все его мысли съезжали в сторону плотских желаний. Умом он это понимал, но чёртово либидо уже пробудило в Белозёрцеве один их основных первобытных инстинктов: просто звериное сексуально желание!
        - Нет! Я не продаюсь и не покупаюсь.
        - Хорошо, зачем же ты тогда принесла мне оружие?
        - Чтобы ты убил наших врагов, - ответила девушка насмешливо и замолчала, мерцая миндалевидными, какими-то кошачьими глазами.
        - Логично, - пожал плечами Вадим. - Ну, а дальше что?
        - Дальше я подскажу тебе, как выйти целым из старого леса. А ты нам заплатишь золотом.
        - Опять двадцать пять! А с чего ты решила, что у меня есть золото?
        - Леший сказал.
        - Так он говорил, что охраняет от людей границу старого леса и никого туда не пускает. А если кто и вошёл, того отваживает, и деньги за охрану берёт.
        Роксолана не собиралась смеяться, но этот парень так был смешон, что она не выдержала и расхохоталась, обнажив длинные тонкие кошачьи клыки.
        - Ха, ха, ха, ты такой большой, а в сказки веришь? Ой, не могу, вот же глупый! А я думала, что люди уже давно не доверяют нечисти.
        Заметив обескураженный вид человека, на лице которого читалась явная обида, Роксолана засмеялась ещё громче. Сказалось и напряжение этой ночи, и почти проваленное задание, и опасность навсегда исчезнуть из этого мира. Отсмеявшись, она озорно улыбнулась парню, что мрачно смотрел на неё. Роксолана соврала ему, точнее, слукавила, она действительно многое обещала ему взглядом, и ничто не претило дать ему возможность обнять её и даже поцеловать, как это любят обычные люди.
        Но, зачем? Зачем связывать свою жизнь с этим глупцом, что не может отличить сказку от были, и верит всему, что ему говорят? Распалять человека в его срамном желании и тем самым привязывать к себе, тоже незачем. Всё это мимолётно, без участия ума и здравого смысла, просто зов молодого тела.
        Сейчас насущный смысл имел лишь договор, и договор добровольный с обеих сторон, по которому она взамен на свои услуги получит золото. А потом… потом забыть друг о друге навсегда.
        Мечты о золоте прервал вопрос человека:
        - То есть леший меня обманул? Он нечисть, и ты нечисть, это так?
        - Нет, не так, - Роксолану откровенно забавлял этот разговор, что шёл при свете Луны и на фоне мёртвых тел врагов. - Леший - это нечисть, а таких, как я, вы называете нелюдь.
        - Не понял!
        Вадим действительно не понимал, чем хрен от редьки отличается, и какая разница между нечистью и нелюдью. Девушка же оглушительно рассмеялась, вновь блеснув белыми клыками в свете звёзд.
        «А ведь он действительно глупый! Правда, храбрый… Таким легко управлять и с таким хорошо воевать. На одной стороне…», - подумала она.
        Вадим же завороженно слушал хрустальный перезвон девичьего смеха с какими-то мягкими обертонами, как у мурлычущей кошки. Он был зол, но не агрессивен. Хрен с ней, пусть смеётся! Ему ещё долго не приведётся ни видеть, ни слышать как женщин, так и их смеха, если он вообще сможет отсюда выбраться.
        - Конечно, ты не понял, глупый… - Роксолана тряхнула волосами. Густые, нечёсаные волосы рыжей гривой рассыпались по её телу. Странно, но Вадим до этого не замечал, что они у девушки такие длинные. А она продолжала.
        - Нечисть - это духи природы. Вы отринули их, приняв религию и забыв своих старых богов. Они - живое воплощение природы, духи леса, воды, лугов и пашен. Но не все ещё забыли о них, и потому нечисть ещё существует, как существует и старый лес.
        - Понятно, а кто тогда нелюдь? - глаза юноши блеснули скрытым любопытством.
        - Нелюдь - это те, кто отринул человеческие правила и бытие, кто породнился в незапамятные времена с другими расами, ныне исчезнувшими. Мы для вас опасны, а ещё мы потомки забытых богов. Для нас нет ваших правил и нет законов, мы такие, какие есть, то есть нелюди. Но нас осталось мало, одни переродились в волколаков и оборотней, другие исчезли, а третьи, самые страшные из нас, приспособились, одели людскую личину и пришли к вам. Теперь они живут среди вас, но вы их не замечаете, принимаете за своих… Пока они не заставят вас умыться в собственной крови, и только тогда вы прозреваете и убиваете их. Но многие успевают оставить перед смертью потомство, а кто и спасается. Ведь они самые хитрые из вас…
        Роксолана говорила как по писанному, когда-то об этом ей рассказала бабка, а она запомнила. Вот и пригодилось сейчас. Человек с каждым её словом всё больше мрачнел, пока не дослушал до конца. И видно было, что он не сомневается в её словах.
        - То есть ты - почти человек, но гораздо страшнее и опаснее, чем человек, и к тому же жестокая?
        - Я? Нет, я самая добрая и самая спокойная из всех оборотней. И это доказывает, что я до сих пор с тобой спокойно разговариваю, а не набросилась и не загрызла тебя! Ррррр! - и девушка притворно зарычала, скорчив гримаску и скрючив пальцы «когтями».
        Со стороны это, возможно, выглядело умильно, но Вадиму было не до смеха. От неожиданности он вздрогнул и напрягся, намереваясь защищаться. Рука невольно дёрнулась к кинжалу.
        Девушка это заметила и снова в голос засмеялась, у неё давно не было такого настроения, как сейчас. Кажется, вообще никогда не было. Она росла одна с бабкой, а редкие гости были не из тех, с кем хотелось общаться, а тем более смеяться. Так что всё объяснимо: и её дикий смех, и заигрывание, и удержание незнакомца на расстоянии.
        - Но для тебя есть приятная новость. Мы, нелюди, можем зачать потомство с людьми. А люди с нами.
        Судя по реакции парня, новость эта уже не казалась ему приятной и оставила равнодушным. Видимо Роса всё же перестаралась со всеми страшилками относительно своего племени.
        - Окей, тогда мы расстаёмся, раз всё так плохо. Мне нужно выспаться и уйти утром из вашего «старого» леса, - передразнил он.
        - Сначала заключим договор, - оставалась непреклонной девушка.
        - С чего бы это? Мне договор не нужен. Я и сам выберусь из вашего гадского леса и уйду. Сегодня ночью больше никто не нападёт, все нападающие взяли самоотвод и сдохли. Новых ещё, очевидно, не подвезли, и навряд ли подвезут сегодня. Поэтому я займусь делом и спать. Как у вас тут говорят: «утро вечера мудренее», - вспомнил Вадим старую русскую пословицу.
        - Ты не посмеешь отказаться! - сузила жёлтые кошачьи глаза Роса.
        - С чего бы это? Ты на меня не нападёшь. Пусть у нас нет договора между собой, но я тебе спас жизнь, и даже такая нелюдь, как ты, не решится так подло предать. Так что, чао, сеньора.
        Роксолана форменно вздыбилась от этих слов. Вот же, шут гороховый, обозвал её какой-то сеньорой и отказался. И это несмотря на все усилия. Она старалась, дала ему оружие, а он. Вот же, человек… не человек, а скотина. Форменная скотина. Разорвать его, исцарапать всего когтями, перегрызть ему горло, откусить лапы, пальцы, уши, рррррр…
        - Ты должен заключить со мною договор, - прошипела она, заслонив ему дорогу и преграждая путь к шалашу.
        - На каком основании? - уточнил он.
        - ТЫ. ДОЛЖЕН. ЗАКЛЮЧИТЬ. СО МНОЮ. ДОГОВОР! - раздельно повторила она, упрямо смотря в лицо парня.
        - Девушка-нелюдь, не домогайтесь меня! Дайте пройти. Ваши претензии беспочвенны, нелегитимны и удовлетворены не будут.
        Роксолана застыла в недоумении. Её рот приоткрылся, разум лихорадочно обрабатывал незнакомые слова, пытаясь соединить их с уже известными и угадать значение, но у него не получалось. Вадим легко отодвинул её рукой со своего пути, коснувшись слегка плеча, и прошёл вперёд.
        - Постой, я подскажу тебе, что можно вырезать полезного из мертвяков, и ты сможешь обменять или продать потом это.
        - Не интересует, - отмахнулся от неё Вадим. - Всё равно сгниёт.
        - Я научу, как сохранить, и отведу тебя к моей бабке, ей и самой нужно то будет. Она заплатит.
        - Чем она заплатит, если вам самим нужно золото?
        - Знаниями, отварами, эликсирами, рассказом про оружие, амулетами и оберегами. Ты обретёшь нюх, как у собаки, ты…
        - Мне не нужен нюх, как у собаки, - Вадима передёрнуло, он представил себе, как посещает уборную, и тысячи не самых приятных запахов щекочут его обоняние своим назойливым ароматом. Хватит ему и того обоняния, что у него есть.
        - Тогда глаз, как у орла, слух, как у лисы и…
        - И?..
        - И… - девушка задумалась: «Что бы ему посулить?» и решилась, - мы расскажем, как можно находить старый лес и мертвяков.
        - Врёшь?
        - Не вру!
        - Нечисть вся врёт, сама сказала!
        - Я не нечисть.
        - Ну, и что? Какая разница? Одна врёт, другая дразнится!
        - Нелюдь не обманывает, она недоговаривает.
        - И что ты недоговорила, когда обещала всё-всё-всё?
        - Не скажу.
        - Тогда, адью.
        - Сам ты адью, а я оборотень.
        - А как тебя тогда зовут?
        - Договор заключишь, скажу.
        - Я тебе не верю.
        - Рррррр, я не вру, я скажу.
        - Ты уже меня обманула один раз.
        - Но я же призналась в этом.
        - Хорошо, тогда до утра, мне нужно выспаться и на свежую голову подумать. Может быть, я и действительно заключу с тобою договор.
        - Давай, я покажу сейчас тебе все ценные у мертвяков части и научу, как их искать? Это будет залогом моих слов и выполнением будущего договора.
        Роса совсем уже отчаялась и это первое, что пришло ей на ум, чтобы удержать человека от окончательного отказа. Вадим остановился в раздумьях, потом повернулся и согласился.
        - Хорошо, показывай.
        - Ага, это лучше делать ночью, ночью виднее.
        Роса подскочила к Вадиму, и уже вместе они направились к трупам мертвяков. Подойдя к попрыгунчику с козлиным ногами, девушка нагнулась и провела открытой ладонью над телом.
        - Смотри. Водишь руками и говоришь одно слово: «Алай! Алаай! Алай!».
        На разные лады повторила она одно и то же слово, приложив к этому свою жизненную энергию.
        - Напряги своё сердце, оно тебе должно подсказать, как искать. Видишь, засветилось синим цветом, вот это и есть самое ценное в мертвяке. Он уже перерождался два раза и не сгниёт просто так. Они хорошо горят, когда упокоены уже.
        И действительно, часть ноги у мертвяка засветилась синим цветом, привлекая внимание Вадима.
        - О, ахиллесова жила!
        Девушка выудила из своего мехового хитона костяной нож и быстро распотрошила ногу мертвяка, вырезая жилу.
        - Отличная находка! Это подойдёт для тетивы лука или арбалета, да на что угодно, хоть для удавки. Держи, сейчас только смазать смолой, и вечно будет служить!
        Вадим удивлённо хлопал глазами, смотря на шуструю девицу. Они пошли к следующему зомби, что растянулся под деревом. Девица-оборотень повторила свои манипуляции и снова заставила светиться часть тела зомби.
        На этот раз засветилось что-то из внутренностей. Девушка с ловкость бывалого мясника вспорола брюхо зомби и сунула внутрь руку. Вадим поморщился и отошёл. Хрень какая-то, ещё не хватало делать, как китайцы: сушить куски зомби и делать из них амулеты. На фиг, на фиг.
        - Оставь себе, если нужно, мне некуда всё приспособить. А сейчас не мешай мне. Встретимся утром.
        Нужно было сжечь трупы. Запалив костёр, Вадим подтащил к нему мертвяков и не верил, что они будут гореть. Но вопреки его сомнениям, трупы горели очень хорошо. При свете ярко полыхающего костра он ещё раз обошёл поляну и добил раненых шакалов. Остальной стаи не было ни видно, ни слышно. Удовлетворившись работой, Вадим отправился спать в свой шалаш, забаррикадировавшись изнутри всем, что под руку попало. На этот раз сон пришёл практически мгновенно. Не успел он закрыть глаза, как на него навалилась тьма и не выпускала до самого утра из своих объятий.
        Роксолана с горечью посмотрела на шалаш, в котором скрылся человек со странным именем Вадим, и обернулась в волчицу. Она побегала вокруг, приспосабливаясь к новой личине, но ей не понравилось. Совсем не то, что в образе лисы или рыси. Обернувшись в человека, Роса сразу же перекинулась в лису и прикорнула под большой елью, закрыв свой нос пушистым рыжим хвостом.
        Глава 12 Лесная ведьма.
        Вадим проспал всё утро и пробудился от тяжёлого сна где-то часов в десять утра, не раньше. Пнув ногой дверь, он выполз из своего убежища, уже заранее настроенный на неприятности. Но, ошибся: неприятностей не было. Вернее была, но одна, и сейчас она стояла напротив него, щуря свои миндалевидные глаза.
        - Ты очень долго спал!
        Почему-то в памяти возникла сценка из мультфильма про Винни-пуха, где сварливый голос кролика произнёс: «А всё потому, что кто-то слишком много ест!». Очень уж похоже у девушки получилось. Вадим даже отвечать не стал. Вместо пустопорожних препирательств он пошёл искать воду. Рядом как раз находился небольшой родник и, опустив в него ладони, Белозёрцев умылся и заодно напился. Сразу же захотелось в туалет по-маленькому.
        Но оборотень женского полу ходил за ним по пятам, сверкая голыми лодыжками.
        - Отойди!
        - На кой?
        - Нужду справить! - зло отозвался Вадим. И хоть не хотел смотреть на девицу, но в сердцах обернулся, словно подтолкнуло что-то.
        Посмотрел и невольно застыл. Только сейчас он увидел необычную гриву рыже-чёрных волос с отдельными серыми прядями, а также острые кончики ушей, заканчивающиеся щетинкой волос.
        - А ты какой краской пользуешься?
        - Краской?
        Девица непостижимым образом округлила свои миндалевидные глаза.
        - Ну, ты же красишь волосы в чёрный и серый цвет? И почему в серый? Я что-то и не знал, что такой бывает.
        - Крашу волосы? Я? Ты обезумел за ночь, человек? Тебя же никто не кусал, отчего твой ум пропал?
        - Эээ, ну, я просто думал, что так не бывает. Ну, короче, это… забудь, в общем.
        Роксолана громко фыркнула, как рассерженная кошка.
        - Ну, и что ты решил?
        - Ничего пока. Всё будет зависеть от тебя.
        Вадим решил отчаянно торговаться и понять, насколько готова девушка идти с ним на сделку, что даже забыл о туалете.
        - Договор будет обоюдовыгодным.
        - Хорошо. Говори свои условия.
        - Сначала покажи золото!
        Вадим пожал плечами и нырнул рукой за пазуху. Вытащив оттуда кошель, он выудил самую маленькую золотую монетку и показал её.
        Девушка кинула взгляд на монетку.
        - Ммм, какая маленькая, дай мне её, - и она протянула узкую белую ладошку, мимоходом дёрнув при этом плечиком. Шкурка лисы совершенно случайно свалилась вниз, наполовину обнажив правую грудь. При этом Роса невинно улыбнулась, стараясь сделать это максимально мило. Получилось не очень. Клыки делали улыбку излишне хищной.
        Вадим, наученный предыдущим горьким опытом и неприятным разговором, отдёрнул руку.
        - Зачем? Мы ведь не заключили ещё договор.
        - Ну, ведь заключим, правда? - и девушка придвинулась ближе.
        «Монетка мала, но пусть это будет мне подарком», - думала Роксолана, пытаясь очаровать пришлого. Днём это удавалось намного хуже, чем ночью: темнота заботливо скрывала её недостатки, уступая место воображению и домыслу. Да и ночь - это пора не только опасностей, но и любви.
        Вадим почти уже поддался девичьему очарованию. Но всё же удержался на самом краю, вспомнив Снежану и её предательство. Да и клыки девушки напомнили ему рассказы о вампирах, его передёрнуло.
        - Что-то мне уже расхотелось. Везде обман, везде предательство, везде сказки. Я и сам дойду, без твоей помощи. Чао, чика.
        - Чтоооо? Ты не выйдешшшшь, смертный, - разъярённой кошкой прищурилась девица.
        - Выйду, - ему почему-то нравились происходящие с ней метаморфозы.
        - Не выйдешь, - мотнула она головой, отрицая, и добавила: - и я не отдам тебе жилы нежити. Ты зря думаешь, что они не пригодятся тебе. А печень другой нежити тоже весьма ценная штука.
        - Оставь их себе, я альтруист.
        - Чтоооо?
        Роксолана не понимала, о чём он говорит. Все эти слова, лишённые для неё всякого смысла, определённо что-то значили, или парень просто насмехался над ней. Дурой… От злости она прокрутилась в воздухе и обернулась лисой.
        Крупная, не по-летнему пушистая, но изящная лиса злобно оскалилась и вдруг тявкнула на Вадима. Белозёрцев отшатнулся от неожиданности: всё же, внезапное превращение девушки в зверя - то ещё зрелище.
        - Вот оно что, оказывается, Михалыч? - вслух произнёс он. - Вот так встречаешься, женишься, а потом, раз: и в постели лиса, а не человек. Вот же, страх Божий, - и он даже перекрестился. Сказалась привычка, выработанная ещё в монастыре. - Ну, и ладно.
        Для форса сделав в воздухе финт фламбергом, он в отместку заставил отшатнуться теперь уже лису и, насвистывая глупую песенку, закинул за плечи походный мешок и отправился с поляны долой. А то дохлые шакалы совсем нестерпимо воняли. Они и при жизни-то были не ахти, а после смерти и вовсе смердели хуже зомби.
        Роксолана в образе лисы готова была плакать и рыдать! Хотелось кусаться и драться, но оставалось лишь ругаться, вытявкивая по-лисьи различные оскорбления. Матеря и костеря строптивого человека на все лады, Роса не стеснялась, придумывая всё новые и новые поводы для обиды. И жадина он, а она - дура несчастная, поверила ему и лучшие часы своей жизни отдала. Спасла, можно сказать, от смерти, а он неблагодарный, лживый человек посмел бросить в беде слабую девушку-оборотня и даже пригрозил ей мечом, не дав даже укусить напоследок.
        Так, назойливым тявканьем изливая свои горести, она шла по пятам Вадима, напрягая его своим присутствием. Она уже хотела оголиться перед ним, но потом сообразила, что последствия такого шага трудно просчитать. Для неё нагота была естественна, но старуха приучила её не щеголять ни перед кем в чём мать родила. Странная она всё же, её бабка, но законы человеческие знала и наставницей была хорошей, хоть и придирчивой.
        - А неча без шкуры голяком по лесу бегать, - нахлёстывала она в детстве Росу по попе. - Неча, клещей собирать, да комаров кормить. Комары с клещами, авось, сдохнут, но крови попьють…
        Вадим шёл по лесу уже третий час, но всё никак не мог выйти из ельника. Вроде он уже видел эту семейку мухоморов, а может, и нет. Пнув их, пошёл дальше и через полчаса снова вышел к этой же, растоптанной им, семейке красных в белый пупырышек грибов.
        Всё понятно, он кружит по лесу. «А эта тёл… девуш… этот оборотень лживый, закружил не хуже лешего», - думал Вадим. Лиса уселась неподалёку, облизала себе морду, почесала задней ногой ухо и с вызовом уставилась на него. Белозёрцев не мог сделать так же, как она. Поэтому почесал рукою затылок, вздохнул, снял мешок и уселся на него сверху. Сморщил нос, ушёл за густую ель, спрятавшись за стволом, вернулся обратно. Потом достал из мешка кожаный мех с водой, хлебнул живительной влаги, снова почесал за ухом и решился:
        - Ладно, говори условия договора. Я согласен.
        Лиса тут же ударилась о землю и обернулась девушкой. Вадим даже не успел толком рассмотреть её тело, как девушка уже укуталась в шкуру, но место для фантазии осталось.
        - Договор?
        - Договор. Какие условия?
        - Я обещаю тебя вывести из старого леса, кормить, поить, отвечать на все твои вопросы. И помочь выжить.
        Последнюю фразу, Роса уже добавила от себя. Чем-то ей всё же понравился человек. Чем, непонятно, но понравился, и она захотела ему помочь. Он, и вправду, спас её.
        - А что должен я?
        - Ты должен заплатить золотом. Три маленькие, две средние или одну большую монету. И обязуешься не нападать на меня и на мою бабку, а также сразу уйти из леса, как только я тебя выведу из него. Кроме того, ты должен защищать нас обеих, если мы попросим тебя о защите.
        - Что-то много условий.
        - Немного, - отрезала Роса, - За настойки против мертвяков и лекарство, что мы тебе дадим. За знания о том, как залечить оторванную руку или ногу, если тебя ранят. Мы научим тебя познать своё тело и дадим средство для выздоровления. Договор?
        - Договор!
        Роса, обрадовавшись, выпростала из шкуры костяной нож и проколола палец Вадиму, после чего шустро слизнула каплю крови с его пальца. «Хорошо, хоть не зубами вонзилась, как в прошлый раз», - успел подумать Белозёрцев перед тем, как у его носа оказался палец девушки с яркой капелькой крови.
        «Надеюсь, что не отравлюсь», - невольно шевельнулось в его голове, и он слизнул чужую кровь.
        «Не отравишься!» - словно ответили на мысленный вопрос глаза девушки и как-то странно замерцали. Она уже могла отслеживать его в лесу, где бы он ни был. Такова уж одна из способностей оборотней: раз попробовав кровь своей жертвы или товарища, они запоминали её навсегда и нутром или своим звериным чутьём чувствовали местонахождение обладателя этой крови. Весьма условно, но ощущали.
        - Иди за мной.
        - Может, заберём шкуры волков, что ты сняла? Одна ты их не дотащишь.
        Роса застыла, пристально смотря на человека и пытаясь угадать, правда ли он хочет помочь ей или же насмехается? Но парень был честен, она чувствовала это. Ему действительно хотелось помочь. Но непонятно: с какой стати? Наверное, он решил, что сильнее её, но это не так. Если бы она захотела, то легко могла перегрызть ему горло, напав на него внезапно. Но зачем?
        - Ты готов их нести на себе?
        - Да. Шкуры хорошие, почему бы и нет. Можно сшить из них шубу или меховушку какую. В лесу любой мех пригодится, да и зима скоро.
        - Угу, зима близко. Хорошо, тогда пошли.
        Довольно быстро они вернулись назад и забрали спрятанные под корнями огромного выворотня шкуры. Вадим обвязал шкурами мешок, приторочив их сверху, и пошёл вслед за девушкой. Она шла впереди, не оборачиваясь, непринуждённо лавируя между деревьями и легко преодолевая буреломы. Под её ногами не хрустели веточки и не шуршали листья, а трава раздвигалась, словно пропуская её юркое тело.
        Ступая босыми ногами, Роса намного опередила Вадима, показывая ему путь. Тот, нагруженный вещами и шкурами, пыхтел следом, смотря ей в спину с досадой. Порой девушка оказывалась буквально в нескольких шагах от него, и тогда его воображение легко скидывало накидку девушки, представляя взору крепкие ягодицы и узкую, но сильную спину. Куда там фитнесс-моделям до этой лесной девы.
        Шаги девушки были мягкими и пружинистыми, двигалась она при этом по-кошачьи грациозно, и лишь тяжёлый груз и заливающий глаза пот отвлекали Вадима от откровенно похабных мыслей. Так они прошли с редкими остановками весь остаток дня. Когда окончательно стемнело, Роксолана вновь обернулась лисой и легко заскользила в темноте, указывая путь.
        Вадим уже плохо соображал, мало что видел и вообще ни в чём не ориентировался. Кругом была сплошная темень, стеной стоял глухой лес, и Белозёрцев окончательно запутался. Ветки деревьев больно хлестали его по лицу, словно мстя за нанесённые девушке-оборотню обиды. Коряги и корни путались под ногами, так и норовя подставить ему подножку, а тяжелый мешок всё норовил свалиться наземь, то и дело цепляясь за разные сучья.
        Он постоянно спотыкался, терял направление и только светящиеся в ноч? глаза лисы указывали ему верный путь. Весь потный, в паутине и еловых иголках за шиворотом Вадим внезапно буквально выпал на небольшую поляну. Такое впечатление, что поляны впереди не было, но стоило ему выйти из-за высокой сосны, как он оказался на небольшой лесной прогалине, окружённой высокими старыми деревьями. Вадим огляделся, и его взгляд сразу упёрся во что-то смутно знакомое.
        Впереди возвышалась форменная избушка на курьих ножках. Плотные облака, что всю дорогу по тёмному лесу висели на небе, вдруг разошлись под порывом сильного ветра и выпустили на свободу Луну. Лунный свет, неестественно бледный, скорее пугал своим мистическим освещением, чем радовал человеческие глаза. Вся поляна высветилась в призрачном свете.
        Таинственно замерцали огоньками капли росы на травинках, деревья приобрели странные очертания, пугая длинными чёрными тенями. Заухал невдалеке филин, а с огромного дуба на парня пялились огромные, светящиеся в ночи глаза. Вадиму стало не по себе. Страх стальными когтями стиснул его сердце, не давая опомниться.
        - Охренеть! Куда я, блин, попал. Вот же, мать твою! Твою мать! - стравливая свой страх через мат, Вадим ругался, как пьяный бомж.
        Белозёрцев поневоле остановился, высматривая наверху избушки людские или, на крайняк, конские черепа. Но ничего подобного на крыше не обнаружилось. Сама избушка была довольно большой и стояла… Тут он прищурился, стараясь получше рассмотреть основание, на котором стояла изба.
        Нет, разумеется, курьих ног не было, а был толстый ствол дерева, из которого как будто «произрастала» странная избушка с неведомой зверушкой внутри.
        - Точно к бабе-яге попал, как пить дать…
        Девушка птицей взлетела на порог и, открыв дверь, юркнула внутрь. Вадим остался один. Сбросив с себя поклажу, он отбросил волчьи шкуры, плюхнулся на свой мешок и уставился на избушку. Вернее, на небольшое окно, слегка подсвеченное изнутри, что засветилось ровным, мягким жёлтым светом, едва девушка заскочила внутрь.
        Лунный свет серебрил траву на поляне, деревья, могучими стражами окружившие полянку, настороженно взирали на незнакомца. Вадим ждал, а его мозг рисовал самые неприглядные картины, которые только мог себе представить.
        Холодало, ухнул филин, скрывавшийся в темноте на большом дубе, чиркнули крылами две небольшие совки, что решили поохотиться на мышей. Наконец послышался долгожданный скрип дверцы, и наружу хлынул сноп света. Быстро разматываясь, сверху скользнула вниз верёвочная лестница. Очевидно, что его приглашали подняться. В проёме двери показался силуэт знакомой фигурки и призывно махнул рукой.
        Вадим пожал плечами, взял мешок и поплёлся к лестнице. Он уже изрядно устал и хотел спать. А ему ещё предстоял непростой разговор, да и вообще: всё сложно очень и страшно. Схватившись за лестницу, он перенёс на неё весь свой вес, и та угрожающе затрещала.
        - Не бойся, она выдержит, - крикнула девушка.
        Вадим кивнул и, схватившись обеими руками за верёвки, полез наверх вместе со своим скарбом. Через пару минут он добрался до двери и, перевалившись за порог, предстал перед старухой.
        Сузившиеся от света зрачки в обрамлении неожиданно молодой изумрудной зелени глаз уставились ему прямо в душу. Вадима передёрнуло. Скорчив гримасу, он отвёл взгляд, подумав: «Тоже мне, детективы! В гляделки она, что ли, со мной играть собралась?» Не на того напала! И он окинул бабку ответным взором.
        Длинный нос, дряблое старческое лицо, неожиданно целые зубы, отчего становилось не по себе. Сгорбленная фигура и плавные движения, совсем не характерные для старого человека. Надо держать ухо востро с этой нелюдью. А то сожрут за милую душу или просто на гоп-стоп поставят, да золотишко отберут.
        Вспомнилась любимая песня отца.
        'Гоп-стоп, мы подошли из-за угла,
        гоп-стоп, ты много на себя брала.
        Теперь расплачиваться поздно', - дальше он не помнил.
        «В общем, хана мне. Опять ночь не спать!» - подумал Вадим. Старуха хмыкнула, без труда прочитав все его мысли по лицу.
        - Хто такой, как звать? - проскрипела она жёстким, как проволока голосом. - Пошто в лес наш зашёл, да по какой нужде, да что хочешь, и что просишь? Отвечай! - резко заорала ведьма.
        Вадим вздрогнул и отшатнулся к стене избы. Старуха явно служила в НКВД в прошлой жизни! Ну, или в следующей будет служить, разница небольшая. Вадим на миг поддался панике, и рука сама потянулась к кинжалу. Фламберг висел в верёвочной петле и только благодаря чуду ещё не потерялся, а бумеранг и вовсе лежал в мешке.
        - Вадим Белозёрцев меня зовут, литвин я из поместных дворян. Шёл в Калугу, заплутал, на лешего вашего вышел, да договор с ним заключил. А утром выйти из леса так и не смог, нарвался на медведя, убежал и снова заблудился, потом опять к вам вышел.
        - Это я знаю, что заплутал. А расскажи ты, человече, почему тебя мертвяки не берут ничем?
        - С чего это вы взяли, уважаемая?
        - Хм, как ты меня назвал? Уважаемая? Словечки у тебя всё непонятные и странные, вроде наши, а на русские не похожи. И иноземных сколь знаю я языков, а о таких и слыхом не слыхала. Чудной ты, как будто не из нашего мира.
        Вадим не сдержался при этих словах и ощутимо скривился. Старуха заметила.
        - Так, так, так… Значит и взаправду не из нашего мира. А не потому ли тебя напасть заразная не берёт? - старуха буквально сканировала его, пробираясь в самую душу. - Угу, а ларчик-то просто открывается! Роса, а ты пошто не узнала этого раньше?
        - Бабушка! - вскинулась Роса, - я не говорила ему своего имени! На кой ты сказала?
        - Ты не говорила, да я решила. И не имя то твоё, а прозвище. Он тебе имя своё сказал, доверился, стало быть. А ты обманула, не назвалась. Да оно и понятно. Из другого мира он. Бывает такое. Откель вышел к нам, где заплутал али ещё как потерялся?
        - От Оптиной пустыни недалеко, - нехотя признался Вадим, не став спорить с ведьмой.
        - Так я и думала, в округе лишь одно место такое есть. Островок там совсем крохотный, что на перекрёстке миров, а вокруг болото гиблое. Мало кто выходит оттуда. Повезло тебе, парень, знать, судьба ведёт тебя. А нить её ты в руках своих держишь, то редко бывает, очень редко. Сам держишь, сам плетёшь, сам в клубок сматываешь, что наплетёшь, то всё твоё будет. Повезло и тебе, Роса, что повстречала его, а не кого другого. Поможет он нам, а мы ему, так уж и быть. А после выпроводим наружу.
        Вадим молчал.
        - Но надо тебе прозвище какое дать. Не стоит в нашем лесу своим истинным именем называться, у каждого, что разум на этой земле имеет, прозвище должно быть, оно разумного, как туманом укрывает, врага путает, да с мысли и порчи сбивает. Вижу, что боишься ты нас: и девку, и меня, ведьму. Правильно делаешь, да токмо девка глупая, всё о вашем бое рассказала. Спас ты её, то я подтверждаю. Договор честный с тобой Роса заключила, его и придерживаться будем, коли золото у тебя есть.
        - Есть, - признал Вадим.
        - Придумывай тогда себе любое прозвище.
        - Не знаю я.
        - Эх, как же тебя назвать? Подкидыш? Аль пришелец? Нет, не пойдёт… - рассуждала вслух бабка, подыскивая подходящее слово. - Странник или скиталец? Не пойдёт, не таков ты, и не по своей воле ходишь, да и больно плохие слова. Надо что-то ближе к нам. Ммм, нарекаю тебя Зимогором. Прозвище твоё в старом лесу будет теперь - Зимогор, а ещё когда попадёшь к нам, только так и величай себя и никак иначе. То прозвище твоё будет отныне и навсегда.
        Вадим пожал плечами, слово странное для него было, но какая разница, Зимогор так Зимогор.
        - А что, есть ещё разве где старый лес?
        - Да, почитай, везде лес такой есть, где старый зовётся, где древний, где тайный, где скрытый, а где и другие словечки, названия все-то и не упомнишь. На запад если идти, то лесов всё меньше, и нечисть там другая живёт, на Востоке больше, и своя нечисть с нелюдью. На юге лишь полевики и остались, а вот на севере и похлеще нашего будет да пострашнее, там не всякий леший выживет, не то что человек. Поди, все оборотни туда сбежали да с другими породнились, не советую им в лапы попадать.
        Вадим слушал, как заворожённый.
        - Роса цену назвала за договор?
        - Да, но я не понял и с условиями не всё ясно.
        - Давай золото, что готов потратить на договор. На стол выкладывай.
        Вадим пожал плечами, откашлялся и полез за пазуху. Сначала он хотел вытащить одну монетку, но потом подумал, что при желании у него всё равно отберут всё, если уж сильно захотят. Опоят или отравят, да и снимут с мёртвого или безумного, так что лучше играть честно, насколько это возможно. И он пошёл ва-банк.
        Кошель распахнул своё нутро, и Вадим вывалил из него всё содержимое. На стол выпали две мелкие, одна большая и три средние золотые монеты. Раскатившись по столу, они застыли на нём жёлтыми блестяшками.
        - Не боишься, что отымем? Или обманем и всё заберём? Здесь больше, чем мы можем отплатить.
        - Боюсь, - честно признался Вадим, - но мёртвым деньги без надобности. Вам нужно золото, мне знания и возможность выжить.
        - Учись здравомыслию, девка, - кивнула на Вадима старая ведьма. - Годков ему немного, кажись, на пяток больше, чем тебе, а думает уже как престарелый муж, а не как глупый юнец.
        Роса насупилась и поджала губы, бросив хмурый взгляд в сторону Вадима. Тому захотелось высунуть язык и подразнить девушку, но обычное хладнокровие удержало от этого детского поступка. Хотя было бы весело увидеть её реакцию!
        - Один золотой двойной эскудо возьмём за то, что спрячем и выведем. За остальное давай договариваться: что тебе надобно, и как ты с этим поступить хочешь. Золото твоё у тебя останется, возьмём токмо то, что нашим будет. Говори!
        Последнее слово ведьма снова выкрикнула, а не сказала, неведомо почему. Вадим опять вздрогнул, он всё никак не мог привыкнуть к её гестаповской манере ведения диалога.
        - Роса говорила, что вы обладаете многими знаниями, и она, кстати, предлагала мне забрать артефакты из зомби.
        - Артефакты из зомби? - недоуменно взглянула на него бабка.
        - То, что она, - парень кивнул на Росу, - вырезала из мертвяков.
        - Зомби? А мы их называем «чужие». Роса, что ты вырезала из них? А ну, показывай!
        Девушка порылась и положила на стол искомое.
        - Так, так, так. Что ж…
        Ведьма зашептала незнакомые слова, активируя заклинания. Вадиму было плохо видно, что она там делала и как работала со свежими и не очень приятными ингредиентами. Но, в конце концов, старуха осталась довольна.
        - Да, Роса, ты молодец. Мы выгадали, но хозяин будет всё же зол. Так что ты хочешь, человек?
        - Роса сказала, что вы можете помочь со зрением. У меня оно плохое, а ночью я почти ничего не вижу.
        - Хорошо, у меня есть эликсир восстановления, и есть эликсир ночного зрения. Ночного ты получишь за то, что убил мертвяков, а восстановления - за среднюю золотую монету.
        - Мало, - не моргнув глазом, заявил Вадим.
        - Ммм, - зыркнула на него бабка искоса, - тогда давай я ещё добавлю эликсир здоровья. Ты наберёшь вес, и твоя худоба уйдёт. Но вес живой, а не мёртвый жир. Соглашайся!
        - Согласен! Только этих эликсиров должна быть полная доза, а не половинчатая, чтобы болезни ушли, а не просто отступили.
        Ведьма недовольно поджала губы:
        - Тогда два золотых.
        - Вот как? - поднял в удивлении брови Вадим. - Опять хотели обмануть?
        - Не обмануть, а слукавить, а тебе и того хватило бы, а ты вона как торговаться умеешь. Но и старую ведьму на мякине не проведёшь. Раз хочешь по-настоящему оздоровиться, тогда плати.
        - Всё равно не получается по справедливости. Опять надурить хочешь, ведьма.
        - Хррр, человек! - и вертикальные зрачки внезапно сузились. Лицо ведьмы исказилось гримасой ненависти, и по комнате прокатилась волна страха и ужаса.
        Вадим внутренне содрогнулся, но устоял. Пугает, значит, обойти договор не может, а хотела бы, так давно б уже со светусжила. Несмотря на свой страх, он не собирался уступать, золота у него было мало, так что…
        - Говори, что тебе ещё надо, человек?
        - Есть у меня меч, но нет к нему ножен и вообще, что с ним можно сделать?
        - Давай его.
        Вадим отдал фламберг ведьме. Она провела над ним рукой так же, как недавно над частями зомби, подумала и проговорила.
        - Я не кузнец, перековать или закалить его не смогу. Сам клинок весьма обычный, не меч-кладенец, лезвие разве что чудное, оттого хрупче будет прямого, но не в том дело.
        - А в чём?
        - Зачаровать я его могу, но волшба моя работать будет токмо в старом лесу, как и коготь, что у тебя в мешке. Здесь он - оружие, во всём остальном мир? - нет. Но, всё же есть в твоём мече ещё одна странность. Кровь мертвяков он впитывает, и выпитое въелось в него сильно, суть его изменило. К тому же, кровью хозяина своего напитался, пока под ним лежал. Хозяин меча в честном бою погиб, но так мертвяком и не стал. Отравлен меч, тебе будет не страшен, сделаю я так. А силу яда, пожалуй, увеличу. Но если ты кого ударишь им, недолго будет жить тот человек, умрёт в муках. Не переродится, но помрёт от яда. Страшное это оружие, как ваши попы говорят: не христианское. Узнают о том, повесят на ближайшем дереве, коль не сожгут, если ты неугоден окажешься. А до того терпеть будут. В церковь с ним не ходи, клинок уже не тот, благостью его не возьмёшь, токмо сломаешь. А супротив мертвяков он в самый раз будет, в том я тебе пособлю.
        - Спасибо, - решил заранее поблагодарить Вадим.
        - Слова - не достаток, золотом плати задаток, - буркнула в ответ старуха. - Как и сказала: с тебя большая монета и две поменьше.
        И деловая старуха мигом скинула со стола в руку три монеты, оставив на нём одну среднюю и две маленьких.
        - Ну, а если хочешь ножны, то сделаю тебе. Ясень на то пойдёт и кожа змеиная. Но на ножны отдельная цена будет. Одну маленькую монету возьму. Да и пока живёшь с нами, научу тебя травы целебные знать, да отвары варить, это в качестве сдачи. Росу не трогай, не ровня тебе. А если что надо, то сперва ей говори, а потом уже она мне о том скажет. И не балуй с ней, а то мужского достоинства лишишься. Усёк ли?
        - Усёк, - кивнул Вадим. - Хорошо, берите за ножны.
        - Всё, больше ничего не хочешь? - ведьма с сожалением посмотрела на оставшиеся монеты: одну среднего размера и одну маленькую, к которой уже потянулась своими загребущими руками.
        - Нет, больше ничего.
        - Ясно, оставляй всё и иди спать на чердак.
        - Эм-м?
        - Оставляй свой меч, коготь отдашь, когда пересечёшь границу старого леса. А чердак вот он, - и ведьма щёлкнула пальцами. На потолке проявилась крышка люка, потом словно по приказу дверца распахнулась, и оттуда вывалилась очередная верёвочная лестница.
        - Гм, - Вадим встал, сгрёб в кошель две сиротливо лежащие золотые монетки и, ни слова больше не говоря, полез наверх. На полпути остановился, отстегнул палаш, положил его на стол и сказал.
        - Договор мы с тобой, ведьма, не знаю, как тебя звать-величать, заключили. Спать мне указали где, а накормить - не накормили. Непорядок.
        Ведьма усмехнулась.
        - Пусть Роса покормит, а я устала уже, да ещё и с мечом твоим возиться и эликсирами. Постель на чердаке готова, там мы спрячем тебя от хозяина. Всё!
        Ведьма хмыкнула, взглянула на Росу, вновь щёлкнула пальцами, и на столе появилось несколько тарелок и кружек.
        - Разберётесь тут сами, не маленькие, а я работать, - ворчливо произнесла бабка и ушла, скрипнув дверью соседней комнаты.
        Вадим остался один на один с Росой. Девушка вскочила со своего места, пометалась по комнате, заглянула в шкафы и на полки и, набросав незнамо какой еды, выжидательно посмотрела на Вадима.
        - Ешь, пей.
        Вадим подошёл к столу и посмотрел, что ему досталось на ужин. В кружке оказался травяной настой, в одной тарелке лесные орехи, в другой какая-то кашица, тоже явно растительного происхождения, а в третьей - мясная похлёбка, неизвестно из чьего мяса.
        - А это что? Из чего похлёбка?
        Роса с любопытством уставилась на парня.
        - Из чего, спрашиваешь? Из мышей.
        - Я не буду есть из мышей.
        - А из чего будешь?
        - Из кабана или зайца.
        - Ну, считай, что из зайца.
        Девушка над ним откровенно забавлялась.
        - Ммм, - Вадим в нерешительности посмотрел на мясную похлёбку, жрать хотелось нестерпимо. Ну, а вдруг это человечина? С опаской кося глазом на сомнительное мясное варево, Белозёрцев ограничился веганским меню, запивая его травяным отваром.
        - Ешь, - сжалилась над ним девушка. - Это сушёное мясо барсука, оно полезное и питательное, никто бы тебе не давал мышиное, мы и сами его не едим.
        Вадим вздохнул и придвинул к себе похлёбку. Роса молчала, внимательно смотря на него. Хотелось заговорить с девушкой, но все нужные слова быстрой мимолетной птицей вылетели у него из головы, да и о чём говорить с оборотнем, не об охоте же? Поев, он взглянул на девушку.
        - Я уберу, отдыхай, носитель волчьих шкур, - отозвалась она.
        Вадим пожал плечами, взялся за лестницу и отправился спать на чердак.
        Глава 13 Сон и явь.
        Очутившись на чердаке, Вадим огляделся. Глаза, немного привыкнув к темноте, смогли рассмотреть небольшое помещение с треугольной крышей. Везде висели пучки сухих трав, подвешенных под потолком. Зацепившись когтями за балки, висели вниз головой летучие мыши. В гнетущей тишине Вадиму почудились домовые, выглядывающие из-за веников и пучков трав и тихо хихикающие над его незавидной судьбой. Поодаль вдоль стен стояли корзины и бочки с непонятным содержимым. Кожаные комки летучих мышей будто предупреждали Вадима туда не лазить и не любопытничать, а то мало ли что или кто там может быть.
        Сунет он свой нос, куда не надо, а его и отчекрыжат, и никакой договор не поможет. Скажут, что сам виноват. Побродив по чердаку, парень уткнулся взглядом в небольшое чердачное окно, круглое, как совиный глаз. Глянув в него, Вадим увидел, что за окном всё ещё царила ночь. Видно ничего не было - сплошная темнота. Только на краю поляны бегали туда-сюда светящиеся парные огоньки.
        На крыше громко захлопали крылья, и донёсся полуночный крик внезапно проснувшегося лесного ворона.
        - Карр, кра-кра-кра, карррр!
        Вадим отшатнулся и, смачно выругавшись, поискал взглядом, где ему постелили. Оказалось, что слово «постелили» весьма условно подходит к тому, что он увидел. В углу лежала охапка душистого сена, а сверху была небрежно брошена звериная шкура. Шкура оказалась старой и изрядно побитой молью, но выбора не было. Вместо подушки лежала скатанная в валик другая шкура более мелкого животного.
        Сняв с себя кинжал и чоботы, Вадим опустился на постель. Душистое, ароматное сено окутало его запахами летнего луга в полуденный зной. Здесь были нотки чабреца, мяты, конопли и, кажется, зверобоя. Благоухающие травы расслабляли, резко захотелось спать. Сон навалился на сознание тяжёлым грузом. Веки, ставшие неподъёмными, закрылись сами собой. Последней его мыслью было: «Надо сапоги попытаться добыть у ведьмы, а то ноги уже болят, и чоботы вот-вот порвутся».
        Мысль мелькнула и исчезла, сон навалился, отсекая острым мечом эмоции и ненужные воспоминания. Вадим заснул и сразу же погрузился в мир грёз. Сновидения были разными и весьма красочными. Вот он скачет на коне, размахивая саблей, вот бьётся с мертвяками, вот…
        Неожиданно в цепь его фантасмагорических образов ворвался всадник на медведе. Накидка из медвежьей шкуры сливалась с мехом его ездового животного, а на лицо всадника нависал шлем из головы медведя, почти полностью скрывая черты незнакомца. Ездовой медведь нелепо скакал, и наездника на его спине существенно потряхивало. Вдруг он словно почувствовал чужой взгляд, обернулся, взглянул на Вадима и твёрдым движением направил медведя к нему. Мощное животное одним прыжком оказалось совсем рядом и встало как вкопанное, нависая над Вадимом мохнатой скалой. Всадник слез с медведя и, недобро прищурившись, заговорил.
        - Я смотрю, у меня в лесу гости оказались? Интересно… И кто ты такой?
        Вадим невольно съёжился. И было от чего: роста медвежий наездник оказался огромного и всем своим видом смахивал на древнего грозного викинга. Под меховой накидкой виднелись кожаные доспехи с пристёгнутой к поясу огромной булавой. Широкое лицо с пышной, но короткой бородой и густыми усами вразлёт поначалу могло ввести в заблуждение, но пристальный взгляд прожигал насквозь и говорил о жёсткости и суровости его обладателя. Весь облик всадника был буквально пропитан природной мощью и властью, и внушал какое-то благоговение. Такому не ответить - значит, получить много проблем, а то и расстаться с жизнью. А расставаться с ней Вадиму совершенно не хотелось.
        - Я мимо шёл и вот заблудился, - как можно нейтральнее ответил Вадим.
        - Заблудился? Странно вообще, что ты сюда попал! - грозно нахмурился собеседник. - То недогляд и упущение моих подданных. Что-то и леший молчит, и кикиморы водяные не видели ничего. Постой, а не ты ли это сегодня завалил гостей моих «дорогих»: чёрных шакалов и мертвяков Бессмертного?
        - Нет, я мимо проходил и заплутал.
        - Не ты, говоришь? Заплутал, говоришь? Ну-ну. Не знаю, где ты сейчас находишься и у кого, но за то, что проредил моих «гостей», искать тебя не буду. Чую, проведут тебя через границу, а на это я сеть свою поставлю, чтобы незамеченным ты не ушёл. Но не боись, метку та сеть поставит, чтобы ты мог сам проходить и находить мой лес. Мне от сего, чую, токмо польза будет. Второй раз ежели придёшь да помощь окажешь, за то награду от меня получишь да знак заветный, что проход даёт в другие леса. Помни об этом.
        - А как тебя зовут, властелин? - Вадим решился на вопрос, чувствуя, что незнакомец собирался исчезнуть.
        - Хозяином меня кличут. А вы, люди, Велесом нарекли. Ну, да то в прошлом. А ежели хочешь меня поминать, то, как костёр разожжёшь, брось кусок мяса в огонь, да имя моё - Велес, тихо скажи. Зов твой услышу, и дар твой ко мне придёт, а более ни к кому. Но, постой, ты ведь христианин?
        - Православный я, - подтвердил Вадим.
        - Угу, а в Бога не веруешь!
        - Верю, но немножко, - признался Вадим.
        - Что же, это правильно, своего Бога знать и старых не забывать. Думаю, ты меня услышал, человек. Как имя твоё?
        - Зимогор, - представился Вадим прозвищем.
        - Мм, тебе и прозвище уже дали? Хорошо. Ну, Зимогор, тогда до встречи. Жертву будешь приносить, молви: «Велесу от Зимогора». Я помнить то буду.
        - Хорошо.
        - Тогда прощевай, вьюнош.
        Велес легко вскочил на медведя и слегка хлопнул того ладонью по могучему загривку:
        - Пошли, Бер, нам ещё нужно успеть других гостей навестить.
        Медведь одобрительно рыкнул, прыгнул и в два прыжка исчез из поля зрения. Вадим моментально проснулся, открыл глаза и уткнулся взглядом в едва различимый в предрассветных сумерках потолок. С него всё также свисали пучки трав, берёзовые и дубовые веники и грозди летучих мышей, сейчас развернувших свои кожистые крылья и недовольно пищащих. Пряный аромат трав снова расслабил Белозёрцева и, не обращая внимания на мышиный писк, Вадим вновь крепко заснул, уже без сновидений.
        Проспал он до утра. Проснулся от скрипа ведущей на чердак двери и увидел на фоне серого окошка силуэт ведьмы.
        - Так… и куда я его сунула, где же он есть? - бормотала та, разыскивая что-то среди трав. - А вот, нашла! А ты чего разлёживаешься, утро уже на дворе, иди вниз.
        Вадим неохотно встал, потёр глаза обеими руками, сладко зевнул. Ведьма с ухмылкой посмотрела на него.
        - Ты опасливо зевай: перекосит невзначай! Хватит потягиваться, Роса уже с утра побегала, на зайцев поохотилась. Всё для того, чтобы гостя дорогого покормить свежим мясом.
        - Угу, добытчица! - похвалил Вадим. - С такой никогда голодным не останешься, всё в дом, всё в дом.
        Ведьма с изумлением уставилась на него.
        - А что? Я заплатил за еду и сон, имею права. Договор же.
        - Договор, - неохотно признала ведьма. - Ну и наглый ты, Зимогор! Ох, и наглый! Был бы оборотнем, сосватала бы за тебя Росу, а так… - и ведьма махнула рукой.
        - Ну, пусть укусит меня, вместе будем бегать.
        - Ты дурак? - ласково спросила ведьма.
        - В смысле? - не понял Вадим.
        - В коромысле! От того, что тебя Роса укусит, ты не станешь оборотнем, то враки людские.
        - Да? Жаль. Ну, тогда просто буду шерсть на теле своём отращивать, чтоб вместо шкуры защищала и…
        - Хватит чушь нести и пустое молоть, - оборвала его ведьма, - спускайся вниз. Роса ждёт.
        Вадим замолчал, по всегдашней привычке пожал плечами и начал собираться, чтобы, спустя пару минут, оказаться внизу. Там было тихо и спокойно, а на столе дымилось, остывая, мясное рагу. Здесь же находилась и Роса. Сейчас девушка была одета в тонкое меховое платье, но мехом внутрь. Вадим даже остолбенел от неожиданности.
        - Кушать подано, Зимогор, садись жрать зайчатину, как ты вчера и просил, - не слишком приветливо встретила его девушка.
        - Спасибо.
        Оказавшись за столом, Белозёрцев приступил к трапезе, шумно прихлебывая мясной суп деревянной ложкой. Варево состояло только из бульона и кусков мяса. Ни картошки, ни даже грамма крупы в нём не было. Хлеб тоже отсутствовал.
        - А хлеб есть? - стал он привередничать.
        - Лепёшки лежат травяные, не видишь?
        - А! Увидел. А ты уже ела?
        - А тебе-то что?
        - Ну, вдруг ты голодна? Я тут жру в одну харю, а девушка сидит голодная.
        - Я поела. Первого зайца разорвала и сожрала, а второму голову откусила, а тело тебе принесла.
        Вадим поперхнулся травяным взваром.
        - А ты ешь живьём?
        - Нет, теперь сперва убиваю. Раньше глупая была, ела ещё живую добычу и вместе с потрохами, от того живот болел. Шкура плохо переваривается потому что.
        Белозёрцев только головой покачал, от таких гастрономических откровений резко пропал аппетит. «Да, наплевать», - подумал он и снова стал жевать, думая о девушке. Та насмешливо улыбнулась, наблюдая, как парень ест.
        - Бабушка тебе зелье приготовила. Вот это для здоровья, - она указала пальцем на флакон, стоявший на шкафу, - а этот для зрения. Для зрения после обеда выпьешь, а вечером ещё для ночного зрения выпьешь.
        - Хорошо.
        Флакон «для здоровья» оказался деревянным. Откупорив его, Вадим вдохнул острый пряный запах. Пахло хвоей, дёгтем и чем-то пчелиным, но не мёдом. Он отхлебнул и скривился. Горько!
        Роса, которая выжидательно смотрела на него, сразу же обрадовалась.
        - Что, не вкусно?
        - Горько, - отозвался Вадим.
        - Горько, зато полезно, - наставительно подняла палец с острым ногтем Роса.
        - Ты-то откуда знаешь?
        - Я сказала, - ответила внезапно появившаяся ведьма, спрыгнувшая с чердака.
        Бесшумно, как сова, она слетела с двухметровой высоты, даже юбка не шелохнулась.
        - Я смотрю, ты зубы девке заговариваешь, Зимогор.
        - Вы издеваетесь? Я? Оборотню? Улыбнись, Роса!
        Девушка послушно осклабилась, довольная перебранкой. Острые и тонкие хищные клыки предстали во всей своей красе. При их виде все фривольные мысли, что могли посетить буйную голову мужчины, стремительно улетучивались. Во избежание недоразумений, так сказать.
        - У неё зубы, чтобы рвать глотки, а не дарить улыбки, - хмуро констатировал Вадим. - Так что, вы не по адресу, госпожа лесная ведьма. Я себе не враг! Но не молчать же мне?
        - Как ты меня назвал? Госпожой? - польщённая ведьма хитро блеснула молодыми, зелёными глазами. - Ммм, а ты заработал себе ещё на пару капель целебной настойки. А если назовёшь меня госпожой главной ведьмой, то и вообще можешь получить ещё один флакон целебной гадости.
        - А что, есть ещё другие ведьмы? - Вадим чуть не поперхнулся, но добавил, - госпожа Главная Ведьма.
        - А ты мне нравишься! - хохотнула бабка. - Есть, конечно, я не одна такая. Много нас, сестриц… по лесу бродит. Здесь нас три, а сколько в других лесах, и не знаю. Тебе повезло, что ты попал именно ко мне. Это Роса тебя нашла.
        - Да, я чувствовал, как она постоянно мне спину сверлила взглядом.
        - Это потому, что ты для неё добыча.
        А вот это для Вадима не новость! В современном, теперь уже бывшем мире некоторые девушки тоже порой мужиков за добычу держат. И наоборот. Но ему не хотелось становиться добычей в этом качестве.
        - Вы меня есть собрались? Уж очень вы похожи на Бабу-Ягу. Та тоже сначала накормила, напоила, да спать уложила, а потом - ам! и съела.
        - Тебя, ты говоришь, Вадимом зовут? - будто всерьёз призадумалась бабка.
        - Да.
        - Был бы Ивашкой, обязательно бы съели. Иваны они повкуснее будут, чем Ва-димы, - и старуха отвернулась от него.
        Белозёрцев почесал лоб. Сказать было нечего.
        - Чем заниматься будешь?
        - Так ждать, пока вы всё сделаете и уговор с договором выполните.
        - Угу, сегодня управлюсь с зельем, завтра решу с ножнами твоими и клинок твой, так и быть, наговорами усилю супротив мертвяков, то награда от меня будет. Хозяин, авось, не осерчает. Догадываюсь я, не по своей воле принуждает он мзду ему золотом платить. У него свой резон, у нас свой, всякая нечисть и нелюдь жить хочет. А чужие эти, как снег летом на голову обрушились, никакого сладу нет. В войну с ними вступать нам незачем, а других жителей или людей средь нас нет. Покамест ты под руку подвернулся. Третьего дня тебя и проводим. Есть ещё в чём у тебя нужда?
        Вадим задумался и вдруг вспомнил про обувь.
        - Сапоги мне справить надобно. Мои чоботы больно хлипки, да и поизносились, а ноги у меня не сильно выносливые.
        - Угу. Сапоги вещь сложная да дорогая. Возьму я с тебя ещё один золотой, тот, что побольше, и ещё на день и ночь задержишься. Не я буду сапоги башмачничать, заказывать надо. Пока договорюсь, пока стачают, время нужно.
        - Да я, собственно, никуда и не тороплюсь.
        - Ну, тогда иди, гуляй с Росой, сил набирайся. Зелье здоровья ты выпил, теперь надо мышцы нагуливать и укреплять. Скоро к тебе придёт голод, зверский голод. Поэтому поохотьтесь, мяса много надо будет. В тело чтоб вернуть могуту, мяса надобно съесть груду! Найдите кабанов и порося завалите. Роса будет искать, а у тебя есть оружие - коготь, что тебе Роса принесла, им и будешь убивать. Понял ли?
        - Понял. А вот мне сон приснился необычный.
        - Говори, что за сон? - насторожилась ведьма.
        - На медведе всадник, - начал Вадим, внимательно следя за реакцией ведьмы.
        - И что? - напряглась она. - Говорил чего?
        - Говорил, что увидел меня и знает, что это я мертвяков убил. Похвалил даже и сказал, что искать не будет.
        - Ясно, - собеседница явно расслабилась. - Сон, как сон, в руку. Ты понял всё? - второй раз переспросила ведьма.
        - Да, - Вадим пожал плечами.
        - Тогда идите.
        Следом за Росой Вадим вылез из избушки. А пока он медленно спускался, Роса уже успела перевернуться и предстала перед ним во всей красе крупной рыси. Вадим только вздохнул, глядя на неё. Ему больше нравилось, когда девушка была в человеческом обличье. Рысь фыркнула, Вадим решил её передразнить и тоже фыркнул.
        Роса уставилась ему в глаза хищным взглядом, сморщила нос и запыхтела в досаде. Вильнув коротким хвостом, она отвернулась, насторожила уши и, наклонив голову к земле, втянула носом воздух и легко скакнула вперёд. Вадим нехотя побежал за ней.
        Бегать он мог, но не долго, а Роса в образе рыси неслась впереди, временами взбираясь на высокие деревья и высматривая оттуда добычу. Кабанов они искали часа два. За это время ноги у Вадима словно налились свинцом, а дыхание сбилось. Бежать он больше не мог, да и идти быстро уже не очень получалось. Захотелось есть, он крикнул Росе, но та лишь фыркнула и умчалась прочь.
        Махнув на неё рукой, Вадим остановился возле небольшого ручейка и, разогнав рукой листики, зачерпнул холодную воду. Кристально чистая влага омыла его лицо и утолила жажду. Покопавшись у себя в суме, предусмотрительно прихваченной из мешка, он достал кусок лепёшки и варёной зайчатины, что дала ему перед уходом ведьма.
        Поглощая подобие хлеба и мясо, парень задумался: а как же они варили зайца, коли у них печи нет? Не заметил Белозёрцев и следа кострища на поляне. Может, он жрёт сырое, просто не чувствует, потому что на него наложили морок? Фантазия разыгралась и услужливо нарисовала в его воображении образ Вадима с окровавленным свежатиной ртом. В испуге он вернулся к ручью и уставился на воду, боясь узреть в своём отражении кровожадное чудище.
        Всё было нормально, никаких кровавых потёков Вадим не обнаружил. Рядом отразилось ещё одно лицо: Роса тихо подкралась и выглядывала сейчас из-за плеча.
        - Что смотришь?
        - На себя любуюсь.
        - Ммм, вот как?
        - Да, а на чём ты варила зайца? - неразрешенный вопрос не давал покоя.
        - Ни на чём, - простодушно обронила Роса.
        - Как это? - брови парня устремились к линии лба.
        - Отнесла к огневику, он и сварил. Что, плохо сварилось? - на Вадима бросили косой взгляд.
        - Нормально сварилось, - проворчал он, - надо отдохнуть и поесть.
        - А, бабушка говорила, что тебя голод мучить начнёт. Что, сильно жрать хочется?
        Девушка внезапно села рядом и потянула у него из руки недоеденный кусок, Вадим выпустил его, и в мясо тут же вонзились клыки девушки. Быстро работая челюстями, она начала его рвать на мелкие кусочки и проглатывать, не жуя.
        Вадим протянул руку в суму и, достав другой кусок, тоже впился в него зубами, разрывая, откусывая, но всё же, пережёвывая. Так что, не считая тихого урчания Росы, перекус прошёл в молчании. Запили еду водой, набирая её в ладошки.
        Сыто привалившись спиной к ближайшему дереву, Вадим удовлетворённо вдохнул полной грудью и почувствовал тонкий, еле ощутимый аромат, исходящий от девушки. Пахло чем-то необычным: не человеком и не зверем, а ещё от неё почти осязаемо шло неуловимое тепло. Вадиму захотелось прижаться к ней, обнять, и… парень нечеловеческим усилием воли направил мысли в другую сторону, а то взгляды, что кидала Роса на его горло, невольно настораживали.
        - Ну, что, пойдём?
        - А ты уже отдохнул?
        - Почти. А ты нашла следы кабанов?
        - Нашла, они впереди на лёжке сейчас, наелись корешков да всякой всячины и отдыхают. Что ты думаешь, я просто так пришла к тебе, чтобы поесть или поболтать с тобой?
        - Да нет, я так не думал, я думал… - начал было парень, но замолчал.
        - Что ты думал? - девушка неожиданно придвинулась ближе, почти вплотную, и заглянула в его глаза. Вадим растерялся и поневоле отодвинулся от неё, не зная, чего ожидать от взбалмошной девицы-оборотня. Сделаешь что-то не так, а она тебе в горло вцепится, а у него только кинжал с собой, да коготь этот.
        - Ничего не думал, мясо ел и всё.
        - Дааа… - протянула девушка и вдруг изогнулась всем телом, отчего часть шкуры съехала вниз, обнажив правую грудь. Вадим сглотнул. Девушка вернула шкуру на место, прикрыв себя, и неожиданно озорно сверкнула глазами.
        - Ты что-то хотел сказать?
        - Нет, - помотал головой Вадим, - то есть, да, - сразу же отказался он от своих слов. - Может, пойдём, поохотимся, а? - чуть ли не жалобно произнёс он.
        - Пойдём, раз ты отдохнул, поел и больше ничего от меня не хочешь.
        Вадим хотел, но счёл нужным промолчать. Роса вскочила на ноги и одним движением вновь обратилась в зверя. Вадим успел заметить мелькнувшее белое тело, что практически мгновенно покрылось звериной шкурой. В эту минуту он остро пожалел, что не может так, как она. Ну, что поделать, он ведь человек, а не зверь. Лучше оставаться человеком, пока есть возможность. Зверем он всегда успеет стать, правда, в человеческой личине.
        Рысь побежала вперёд, а он быстрым шагом последовал за ней. Идти было не очень далеко, и вскоре Роса остановилась, замерев в настороженной позе. Вадим достал Коготь, готовясь им воспользоваться.
        Рысь сделала два быстрых шага и внезапно прыгнула, свалившись спящему кабану на спину.
        - Гвииии, гвииии, - разразилось на весь лес, всё стадо мгновенно подорвалось со своих лежанок и бросилось врассыпную. А молодой вепрь, так бессовестно разбуженный оборотнем, устремился в сторону Вадима. Вот ведь, поганка! Специально натравила? Бросок, и Коготь вломился прямиком в кабанье рыло, свернув его набок. Второй бросок Белозёрцев успел сделать по убегающему поросёнку, и через миг о стаде напоминал лишьтреск сухостоя вдалеке.
        Из-за дерева вынырнула рысь, в её зубах барахталась небольшая свинка, которой она прокусила голову и сейчас тянула за собой. Итог охоты оказался таким: один молодой кабанчик, одна свинка и молочный поросёнок. Роса, не обращая внимания на Вадима, стала драть когтями свою добычу, разрывая её на части. Вадим поначалу отвернулся, но тут на него напал очередной приступ голода.
        Борясь с одолевающими его противоречивыми эмоциями, буквально разрываясь меж непреодолимым голодом и брезгливостью, Вадим в растерянности стоял над добычей. Как, с какого бока к ней подступиться, он не знал. Как и не имел ни малейшего понятия о том, как снимать шкуру и потрошить зверя. Достав короткий засапожный нож, он неуклюже пытался снять им шкуру хотя бы с поросёнка. Кинжал для этого дела не годился. Мучился он долго, пока Роса не обернулась в человека и сытая и довольная не подошла к нему.
        - Помочь?
        - Да, у меня не получается.
        Девушка хмыкнула и принялась за дело. В руках у неё оказался костяной нож, которым она быстро освежевала истерзанного поросёнка, а потом и кабана.
        - А где ты прячешь нож? - задал глупый вопрос Вадим.
        - В волосах, - и девушка тряхнула роскошной гривой своих рыже-чёрных с серыми подпалинами волос.
        - Ничего себе, - вырвалось у парня.
        - Мясо понесёшь сырым или жарить будешь?
        - А что, можно костёр развести?
        - Разводи, жарь, только лес не спали.
        - Не спалю, - буркнул Вадим и огляделся в поисках подходящего для костра места.
        Вскоре он натаскал дров и развёл костёр. Жарить мясо было сложно: тонко его нарезать у Вадима не получилось, и нанизанные на шампуры из прутьев куски лишь источали одуряюще аппетитные ароматы, оставаясь непропеченными. Промучившись и исходя слюной от голода, Вадим в итоге сожрал полусырое мясо и, нагрузив холщовый мешок свежей вырезкой, понёс его к избушке.
        Роса, вспомнив, заставила его выпить зелье для усиления зрения, что у него был с собой. Обратно они вернулись сильно под вечер, когда сумерки почти опустились на землю. От обоих нещадно несло костром и жареным мясом. Поднявшись в избушку, парень с девушкой предстали перед ведьмой.
        - Вернулись, охотнички! - отгоняя запах дыма рукой, с ехидцей поинтересовалась ведьма. - И кто из вас охотился, а кто костры палил? И чем вы там ещё занимались?
        Ведьма подошла к девушке, буравя её взглядом и едва ли не принюхиваясь.
        - Смотри, девка, - погрозила она Росе, - испортишь парня, получишь! На цепи буду держать, в ошейнике! Нам его ещё вывести из леса надо. Привяжешь к себе, будет за тобой цепным кобелём бегать.
        - Ты что, бабушка? Не нужен он мне.
        - Знаю я тебя, не сожрёшь, так испортишь, смотри мне, глупое животное, - заругалась ведьма. Роса обиделась и, демонстративно фыркнув, ушла в ночь, громко хлопнув дверью.
        - Садись вечерять, и эликсир ночного зрения не забудь выпить, - кивнула ведьма на резной деревянный флакон, что стоял в сторонке.Жрать-то, небось, сильно хочешь?
        Вадим кивнул.
        - Ну, так ешь, я тебе и отваров разных ещё приготовила, чтобы пища, значится, сразу не в жир обращалась, а силу в мышцах оставляла, да жилы крепче делала, цени!
        Вадим кивнул и заработал челюстями, поглощая разную еду. Кажется, он съел гораздо больше, чем весил сам. Заяц явно был не один, а может, это был и не заяц. Много растений, орехов и даже молоко, не ведомо, правда, чьё.
        - А где вы мясо варите да жарите? - решился он задать снова свой вопрос.
        Старуха удивилась.
        - Печь есть, но не в избе, в землянке, но не суть. Огонь не в жилище должен быть, а под землёй.
        - А мне Роса другое говорила.
        - Больше слушай дурную девку. Ну, что, поел? Тогда марш на чердак, а то она не придёт сюда, пока ты не поднимешься.
        Вадим пожал плечами и засобирался на чердак. Поднявшись по лестнице, он снова очутился в мире трав и летучих мышей. Но спать сразу не пошёл, а, подойдя к окошку, выглянул из него.
        На поляне темнело что-то и, не отрываясь, смотрело светящимися точками глаз прямо на парня. Поддавшись какому-то детскому порыву, Вадим хмыкнул и показал пятну с глазами язык. С поляны донеслось громкое фырканье, и чуть позже лёгкий девичий смех. Улыбаясь, Вадим отошёл от окна и бросился на свою лежанку. Закрыв глаза, он погрузился в мир грёз и спокойно уснул.
        Глава 14 Прощание.
        Вадим спал и не слышал, как лежавшая на поляне рысь бесшумно поднялась и, легко переступая мощными лапами, пошла к избушке. Ударившись о землю перед избушкой, она обратилась в девушку и быстро поднялась наверх. Не успела ещё закрыться за ней дверь, как Роса приступила к разборкам со старой ведьмой.
        - Зачем ты, бабушка, так? Мы с ним токмо охотились, а ты подозреваешь невесть в чём!
        - Вестимо, в чём! Мать твоя, твоя мать тоже так говорила. Вещала, вещала, пока пузо не затрещало, да живот на нос не попёр. Тебя вот родила да сбежала. У тебя пора такая, себя не осознаёшь. Опасно стало в лесу, недаром хозяин во сне приходил к нашему гостю. Случилось что-то… Или он слаб, или враг слишком силён. Будь готова бежать с Зимогором на границу, но не насовсем. Перейдёшь и вернёшься обратно.
        Девушка, что изначально буквально полыхала злым негодованием, сейчас сидела испуганная.
        - Почему, бабушка?
        - Потому что искать его будут. Ищут уже. Сегодня ночью филин прилетал от моей заклятой подруги. К ней уже приходили мертвяки, пугали. На неё сперва подумали, еле отбилась она, да указала, что отродясь с людьми дел не имела и не видала никого. Это Бессмертного бродят слуги, а ещё ищейки его, что чёрными шакалами кличут. Лес большой, да кострище могут ваше найти и следы, что к нам приведут.
        - Не найдут. Я с лесовиком договорилась, он всё песком засыпал, да желудей набросал. Кабаны вернутся, всё там перекопают да разворошат. Ничего не найдут.
        - Не надейся на то, внучка, кто захочет, тот всегда найдёт. Не до нас пока, не для того чужие в лес пришли, чтобы за Ивашкой, тьфу Зимогором, гоняться, но времени мало. Зелья все он допьёт, ножны и клинок я сегодня доделаю, а сапоги с утра занесут или чуть позже. Завтра день переждём, а с самого раннего утра, лишь светать начнёт, проводишь его. Он и окрепнет, и сильнее станет, и ловчее, не хуже тебя. До границы проводишь и сбежишь, расскажешь, как её перейти, а дальше он сам. Не ровен час, выследят тебя.
        - Поняла я всё, бабушка, так и сделаю.
        - Умница. Хорошо, что ты вырезала печень у того, как говорит Зимогор, зомби. Я с неё вытяжку и зелье сделаю. Зимогор выпьет и будет их хорошо чувствовать, даже на расстоянии.
        - А он не превратится в них?
        - Нет, его уже заражали, он не обычный человек, вот тебя к нему и тянет. Вы, оборотни, ко всему необычному тянетесь, твоя мать тому пример, - снова соскочила на любимую тему ведьма.
        - Бабушка!
        Проигнорировав возмущённый вопль внучки, старуха продолжила.
        - Будет биться, аки волк, этот Вадим! Да нам то на пользу. Раз Велес заметил его, знать, он чего-то, да стоит, или нужен ему. Так что, иди уже спать.
        - А можно я ещё погуляю и побегаю, а то мне ночью не спится.
        - Неча бегать, уйдёт наш гость, тогда набегаешься вволю.
        - А можно мне на чердак?
        - На чердак? К нему, что ли?
        - Просто на чердак. А то уйдёт, и опять мне одной бегать. Нет в старом лесу никого по возрасту похожего. Одни лешие да кикиморы. И резвиться мне опять в одиночестве.
        - Подрастёшь ещё, на север пойдём, там пару себе присмотришь. Много там оборотней живёт: и молодых, и постарше тебя. Злые они, но зато оборотни. Стерпится - слюбится, как говорят люди. Ладно, если хочешь, то поднимись, всё равно ничего у вас не выйдет. Ты оборотень, а он боится и не рискнёт. А так и действительно, молода ты ещё, тяжело в одиночестве. Вот помню, я была молодая… Эх!
        Ведьма неожиданно для Росы ударилась в воспоминания.
        - Молодая, кожа белая, чёрных волос копна. Усядешься, бывало, голяком в ступу и давай по небу наворачивать да петли крутить. Всем, чем можно, перед другими молодыми ведьмами хвастаться и форсить. Сколько мужиков человеческих я извела. Ох, сколько! Падкие они на красивых ведьм, да силы свои рассчитать не могут, так в сладкой истоме и пропадают. Дураки… Ладно, делай, как знаешь. Я уже старая… Зелья делать пора, всё, не отвлекай! - и ведьма, резко прервав свои воспоминания, стала шарить по шкафчикам и полкам.
        Вадим сладко спал, и снилась ему всякая всячина, всё от того, что бурлила в нём энергия, распределяясь по всему телу. Нарастали и укреплялись мышцы, укреплялись сухожилия. А вся пища, растворяясь, дарила энергию, что тут же исчезала в нём же. Юноша спал, как убитый, и не слышал, когда на чердак поднялась сначала старая ведьма, а потом и девушка.
        Старуха, наклонившись к Вадиму, внимательно всмотрелась в его лицо. Одобрительно крякнув, отстранилась, поймала летучую мышь, сорвала пучок тысячелистника и ушла восвояси. Уже после её ухода дверца, ведущая на чердак, осторожно приподнялась и оттуда выглянула Роксолана. Удовлетворившись темнотой и тишиной, он вся воровато «втекла» на чердак и осмотрелась.
        Всё здесь ей было знакомо и привычно, без труда определив по дыханию, где спал юноша, Роса подошла к нему. Вадим крепко спал и ничего не слышал. Девушка хотела разбудить его, но так и не решилась. В конце концов, она отправилась в другой угол и, свернувшись калачиком, тоже заснула. Проснувшись, Вадим уже не застал её, да он и не подозревал о таком соседстве.
        Утро началось так же, как и вчера. Он поел, выпил подсунутое ведьмой зелье и спустился вниз вслед за Росой. Всё утро они бегали, но далеко от избушки не отходили. Между собой почти не разговаривали, потому как девушка была постоянно в образе рыси, а с рысью особо не поговоришь. В избушку они вернулись, когда солнце перевалило далеко за полдень. Ведьма их давно ждала.
        - Вот твой меч и ножны к нему, всё готово, - и ведьма протянула Вадиму клинок с чёрным лезвием, но теперь он был словно отлакирован, и по всему клинку проходила витиеватая вязь затейливого орнамента. Ножны оказались тоже чёрного цвета. Сделанные из дерева, они сверху были покрыты кожей чёрной гадюки, слегка отблёскивающей своими чешуйками. Больше никаких внешних изменений на клинке видно не было. Вложив в ножны, Вадим сразу же повесил его на пояс. Юноша уже существенно преобразился внешне, а с мечом это стало ещё заметнее.
        - Спасибо! Я прямо чувствую себя сильнее и веселее.
        - Ну-ну, ну-ну, - протянула ведьма, искоса взглянув на девушку. Роса только пожала плечами, научившись этому жесту у парня. Да, Вадим ей откровенно нравился, особенно теперь, когда он стал мужественнее, что не укрылось от её взгляда.
        - Ну, до былинного героя тебе ещё далеко, зато мечом теперича смогёшь долго биться. Занимайся с ним каждый день, глядишь, и выйдет из тебя витязь. Бороду отрастишь, усы, жёнку себе найдёшь, да деток родишь, если не умрёшь раньше.
        Вадим хмыкнул.
        - Мне бы выйти из вашего леса для начала. А чтобы не умереть раньше времени, доспехи нужны. Лучше металлические, но сойдут и кожаные.
        - Это не к нам, доспехи не делаем. Подсказать можем, где, но лучше иметь ваши, человеческие. Сегодня ночью ложись отдыхать пораньше, завтра поутру, пока ещё темно будет, пойдёте к границе. Пора тебе уже уходить.
        Вадим лишь пожал плечами. Что поделать, он почти привык за два дня и к Росе, и к ведьме, но обольщаться не стоило. Им нужно было золото, а золота у него больше не было.
        - Из избы больше не выходи, чтобы дух твой человеческий тут не привлекал никого. Ищейки чужих вокруг рыскают, унюхать могут. Лезь на чердак, уже вечереет, заодно и зрение своё ночное проверишь. Сам-то днём лучше ли видеть стал?
        - Лучше, - признал Вадим. - Ещё как лучше. Я и не знал, что можно так хорошо видеть.
        - Ночное будет хуже, чем у Росы, и со временем станет ухудшаться, если не примешь повторного зелья. А если три раза выпьешь, то оно навсегда останется с тобою, но зелье нужно пить не раньше, чем через год. Всё, я с тобой расплатилась полностью, а вот и сапоги тебе, как ты просил.
        Ведьма развернулась и ушла в дальнюю комнату, вернувшись с неказистой на вид обувью.
        - На-ко, примерь!
        Сапоги были под его размер. Одев их, Вадим почувствовал, что они сели на ногу, как влитые, но вид у них был… Какие-то ошмётки кожи свисали, как будто бы он в них ходил сто лет и не берёг ни разу. Но внутри всё было прекрасно: нигде не тёрло, не давило, кожа голенища толстая, но мягкая. Подошва на сапогах тоже кожаная, но твёрдая, как дерево.
        - А почему они кажутся потасканными и древними? Это что, артефакт минувших эпох?
        - Как ты сказал? - заинтересовалась ведьма. - Нет, если бы это был божественный артефакт, то ему не было бы цены. И твой жалкий золотой не оплатил бы и стежка на их голенище. Они выглядят нарочито старыми, чтоб лихой народец на тебя не обращал внимания, дабы не сняли их с тебя при первом удобном случае. А так, смотришь, что разваливаются, так зачем брать… Не волнуйся, они долго тебе прослужат. Клялись и божились лесовики, что честь по чести их ваяли. Доверия они заслуживают. Ладно, теперь точно всё. Иди наверх, проверь своё ночное зрение и ложись спать.
        Вадим кивнул и полез наверх. Вслед за ним неожиданно для обоих рванула и Роса.
        - А ты куда? - очутившись на чердаке, спросил у девушки Вадим.
        - С тобой! Ты ведь ещё не ложишься? А мне скучно.
        Вадим прислушался. Внизу было тихо, ведьма никак не отреагировала на этот поступок внучки, занявшись своими делами.
        - Ну, хорошо… Ты же побудешь и уйдёшь?
        - Конечно, утром, вместе с тобой.
        - Гм.
        - Без всяких «гм»! Я лягу рядом, чтобы не проспать, и чтобы ты успел собраться.
        - Рядом?
        - Да. А ты что, против?
        - Как бы нет… но как бы парень с девушкой не спят вместе, пока они, ну это… - Вадим стушевался, не решаясь произнести вслух то, о чём думал.
        - Я просто рядом лягу или недалеко, здесь сено лишь на твоей постели, так что тебе придётся подвинуться.
        - Я, наверное, спать буду в другом месте, - с опаской сказал Вадим.
        - Зачем? Ты меня боишься? Не бойся, я не нападу на тебя, и оборотни с людьми не вступают в отношения.
        Вадим, глядя на неё, готов был поспорить, но промолчал. Он одновременно чувствовал необъяснимую радость и опасался подвоха. Да и странно было бы не опасаться, когда девушка-оборотень сама лезет к тебе в постель.
        - А давай в окошко посмотрим? Смотри, уже совсем стемнело.
        Вадим бросил взгляд на окно и согласился с девушкой. Подойдя к окну, он выглянул наружу. Чернильная летняя тьма уже опустилась на землю, укрывая всё вокруг тёмным пологом, но нисколько не мешала Белозёрцеву рассматривать окрестности. Это оказалось непривычно. Всё предстало не в серо-зелёном цвете, с яркими пятнами теплокровных, как в приборе ночного виденья, а в каком-то черно-сером. Видно было отлично, просто великолепно.
        Вдруг его внимание привлекли появившиеся на краю поляны шакалы. Несмотря на то, что они были чёрными, Вадим их прекрасно рассмотрел и тут же получил тычок под рёбра.
        - Не высовывайся, - недовольно шикнула на него девушка, занимая место у окна. - Да, нашли всё же. Это ищейки, их немного. Сейчас всё разнюхают и побегут на доклад, к утру здесь будет вся стая во главе с погонщиками, но мы успеем уйти.
        - Откуда знаешь?
        - Чувствую. Следы твои я замела, и не я одна. Они что-то уловили, но понять не могут. Сейчас пошастают, вынюхают, сообразят и тогда уж побегут. Время у нас есть.
        - Тогда мне надо подготовиться. Взять запас еды и мешок свой собрать.
        - Собирай, а еду я тебе принесу.
        Собирался Вадим недолго, вскоре пришла Роса и принесла запас еды. Уже можно было ложиться спать, но не спалось. Взяв в руки маленький точильный камень, Вадим стал водить по нему лезвием кинжала. Роса, покрутившись ещё на чердаке, сбежала вниз.
        Вскоре кинжал заблестел светлой кромкой лезвия. Следом за ним в ход пошёл и палаш. С чёрным лезвием было намного труднее, но всё же Вадим смог и его заострить. Правда, кромка лезвия не заблестела, а так и осталась чёрной. Возможно из-за того, что клинок теперь стал магическим.
        За окном и на чердаке сгустилась тьма, но отныне это Вадима не беспокоило. Весьма ценное, полученное с помощью бабкиных зелий, качество позволяло всё видеть. Не дождавшись девушку (а ведь обещала!), он лёг на душистое сено и попытался уснуть.
        Неожиданно неверную пелену сна разорвал дикий и заунывный волчий вой, на который тут же отозвались своим противным, с подвывным тявканьем, шакалы. Через минуту многоголосые вопли огласили окрестности, вынудив Вадима подняться и подойти к окну. По поляне гуртом рыскали шакалы, поблёскивая огоньками глаз. Рука потянулась за Когтем, но его забрала и унесла с собой Роса, да и глупо это было.
        Шакалы, побесновавшись по поляне, вскоре умчались, оставив на время обитателей избушки в покое. Вадим вернулся к постели и наконец-то прилёг. Роса так и не появилась… В голове вертелось много вопросов, на большинство из которых ответов пока не было. Было очевидно, что его обнаружили, значит, утром им нужно уходить. Идти сейчас было опасно, ведь мертвяки очень активны именно ночью, а не днём. Стоило подождать… Через некоторое время усталость взяла своё, и он незаметно для себя самого заснул.
        А внизу шёл напряжённый разговор.
        - Они нашли нас? - спросила Роса у ведьмы.
        - Нашли. Я выходила к ним. С шакалами был старый чёрт. Говорил, что знает, что мы прячем человека. Требовал крови, я всё отрицала. Понятно, он мне не поверил, но и доказать ничего не смог. Сейчас оповестят своего хозяина и будут ждать поблизости, чтобы напасть, когда увидят Зимогора. Ведь они не знают, где мы его утаили. Потерпят до утра и сил накопят. Старый чёрт уйдёт, но его место займут мертвяки, а может кто другой из пособников Бессмертного. Слуг у него всегда было много, в том числе и из людей. Иди, отдыхай, завтра тебе, Роса, придётся много бегать.
        - Почему много?
        - Потому что до границы не близко… - спокойно начала пояснять ведьма, но не закончила.
        - Я домчу! - нетерпеливо воскликнула Роса.
        - Ты, может, и «домчишь»! - недобро зыркнула на неё бабка, передразнивая, и продолжила. - Бежать будете, пока у Зимогора хватит сил. Он, конечно, стал сильнее и крепче, но до тебя ему ещё слишком далеко. Когда выдохнется, покажешь ему верное направление, а сама улизнёшь и будешь следовать поодаль. Едва доберётся он до границы, ты снова появишься, проведёшь его и сразу назад. Или, если всё будет плохо, то вернёшься другой дорогой. Поняла? - строго закончила свои поучения ведьма.
        - Поняла. Можно я на чердаке будут спать? - лукаво взглянула на наставницу девушка.
        - Ты вольный оборотень, где хочешь, там и спишь, но не с кем. Ясно?
        - Да, - понуро согласилась Роксолана.
        - Всё, иди спать.
        Бесшумной стрелой девушка поднялась на чердак. Здесь было тихо, Вадим спал, тихо посапывая во сне, как ребёнок. За окном тоже всё успокоилось, лишь одинокий филин сидел на дереве напротив и таращил свои круглые большие глаза. Вот он слетел и быстро поймал зайца, что вышел на полянку пожевать травки. Заяц даже пискнуть не успел, как его глупую голову пронзили острые и мощные когти.
        Филин, не отвлекаясь на девушку, принялся за свою добычу, отрывая куски заячьей плоти и глотая их вместе со шкурой. Тишина была обманчива, и девушка хорошо знала об этом. Походив вокруг спящего парня, она прилегла совсем рядом с ним. Тот даже не пошевелился. А ей так хотелось быть в своей стае, пусть бы она была маленькой, но зато своей. С этими мыслями Роса и заснула.
        Вскоре небо в окошке посветлело, сменив ночную мглу на унылую предрассветную серость. Проснулась Роксолана в один миг, как и учила её бабка. Вскочив, взглянула на сладко сопящего Вадима, даже не подозревающего о том, что спал бок о бок с девицей, и легонько тронула его за плечо.
        - Вставай, Зимогор, нам пора.
        Вадим вынырнул из сна не сразу, ему было так тепло, так уютно, словно под боком у него была мягкая девушка, и, продрав глаза, он разочарованно уставился на пусть чуть примятое, но пустое место рядом с собой.
        - Что, уже пора?
        - Да, вставай, и мы идём.
        - Хорошо.
        Собравшись, они спустились вниз, к ведьме.
        - Всё забрал? Ничего не забыл? - поинтересовалась старуха.
        - Нет, - Вадим осмотрел все свои вещи. Всё вроде было на месте. Кинжал, фламберг и всё остальное.
        - Пойдёте чёрным ходом. Наружу выходить открыто нельзя. Следят.
        Вадим растерянно посмотрел на пол избушки и кивнул, так и не задав рвущийся наружу вопрос: «А где он?». Заметив скепсис на лице юноши, ведьма прочитала волшебную арию, провела рукой, и в полу показалась линия потайного люка.
        - Полезете через дупло, - объяснила ведьма.
        Вадим невольно хмыкнул, это слово вызывало нелепые и неуместные ассоциации. Роса тут же подняла люк и нырнула в чёрный зев лаза, повиснув на верёвке. Вадим замешкался, потом остановился и достал кошель.
        - Вот, возьмите, купите что-нибудь Росе. Мне, может, золото и вовсе ни к чему будет, а вам нужно. Берите, это от чистого сердца. Просто я так решил, - и Вадим вытряхнул на ладонь золотую пуговку монеты. Передавая кругляш, он и не заметил, как она вспыхнула золотым сиянием. Впрочем, это сияние было видно только ведьме. Впервые в жизни она получала величайшее сокровище в мире.
        Золотая монета, искренне подаренная человеком, полученная без обмана, не найденная и не украденная, ценилась среди нечисти и нелюдей очень высоко и была настоящим сокровищем. Зимогор, сам того не подозревая, сделал им бесценный подарок. Теперь ведьма окончательно уверилась, что не ошиблась, когда решилась ему помочь, пренебрегая своими принципами. Роксолана о таком даре и мечтать не могла! Но дар дара ждёт, отдариться следует!
        Обыскав глазами свои запасы, старуха мгновенно нашла требуемое.
        - Вот, возьми. Это зелье укрепления. Если будешь ранен, выпей его, оно спасёт тебе жизнь и остановит кровь. Там есть и кроветвор, что быстро восстановит тебе потерю крови. Оно редкое, но твой подарок того стоит. А теперь ступай, а то Роса уже заждалась.
        Вадим кивнул и, схватившись за верёвку, тоже полез в открывшийся лаз, упираясь ногами в его стены. Спустившись на землю и сгибаясь в три погибели, Роса с Вадимом с трудом пробирались по узкому и тёмному подземному коридору. Однако ход был коротким, и вскоре они вылезли на поверхность, выбравшись из-под корней огромного дерева, что росло в стороне от поляны.
        Роса тут же обернулась зверем и настороженно принюхалась в поисках врагов. Поблизости никого не было, и рысь, оглянувшись на Вадима, тихо мурлыкнула, словно зовя за собой, и побежала вперед. Вадим подхватил походный мешок и, одевая его на ходу, понёсся следом, стараясь не отставать.
        Бежали они долго, пока хватало сил. Вконец запыхавшись, Белозёрцев остановился, пытаясь выровнять дыхание. В лесу уже стало ощутимо светлее, и даже без ночного зрения можно было различать деревья. Роса, пробежав дальше, вернулась. Быстро приняв человеческий облик, она спросила:
        - Всё, больше не сможешь бежать?
        - Нет, не смогу, - утирая пот, ответил Вадим, - тяжело. Дальше только пешком.
        - Тогда сейчас расстаёмся, а встретимся уже на границе леса. Ни к чему мне рядом с тобою быть, когда шакалы по следу идут.
        - А они идут?
        - Идут, они быстро его находят. Тебе главное добраться до границы, а я тебя там буду ждать. Как появишься, я тебя проведу, на том и разойдёмся.
        - А как я узнаю, куда идти, и не заблудиться?
        - Я мышь тебе поймала. Куда она, туда и ты.
        - А если удерёт? - заволновался Вадим.
        - Не, она как раз под твой шаг! - успокоила его девушка. - Но и ты не мешкай! Как дойдёте, уже полностью рассветёт, если раньше не догонят. Ну, да у тебя есть клинок, отобьёшься.
        - А бумеранг?
        - Бумеранг вернулся обратно, всё равно за пределами нашего леса он тебе не поможет. Придётся одним мечом отбиваться.
        - Хорошо.
        Вадим с каким-то отчаянием посмотрел на Росу, словно прощаясь с ней, потом потупился, будто хотел что-то сказать, но так и не решился и, поправив мешок, молча зашагал вперёд.
        - Стой, а мышь?
        - Мышь? Мышь… Мышь белая?
        - Серая, но светиться будет, - пояснила Роса и выпустила из рук мелкого зверька.
        Упав на землю, он засуетился, встал на задние лапки, почистил мордочку, словно приходя в себя, и, опустившись на все лапки, стремглав рванул вперёд. На шкурке норушки белела тонкая полоска, словно стрелка, что указывала правильный путь.
        - Спасибо! - и, не дожидаясь ответа девушки, Вадим торопливо пошёл вслед за мышью, что, семеня мелкими ножками, уже мчалась к границе леса.
        Роса задумчиво смотрела вслед Вадиму, замерев в нерешительности и колеблясь, но всё же перекинулась в рысь и, попетляв немного, побежала окружным путём, отвлекая преследователей от человека. Шакалы уже взяли их след. Взрывая землю лапами, где-то через час, шакалья стая оказалась на месте расставания. Опустив вниз носы, звери усиленно нюхали землю, пытаясь разобраться в хитросплетении рысьих следов, но вскоре поняли, что след разделился.
        Потявкав друг на друга, они тоже разделились: б?льшая часть побежала по следу человека, а меньшая - по следу рыси.
        Глава 15 Бой у границы.
        Вадим следовал за мышью, на ходу пытаясь отдохнуть. Из головы не шли минуты расставания с девушкой-оборотнем. Он уже привык к Росе, хотелось большего, но… бесполезно. Ну, и ладно, мысли переключились на ожидание боя. В том, что он произойдёт и произойдёт в скором времени, Вадим не сомневался. Девушка сбежала, и он её понимал: так быстро бегать, как и она, он не мог.
        В общем-то, Вадим сомневался, что он не сможет перейти границу, ведь мышь бежала именно туда, так что это скорее была девичья отмазка, но он не в обиде. Белозёрцев прошёл уже довольно много и почти отдышался, когда услышал за собой треск сучьев и ощутил, что его нагоняют. Поневоле Вадим ускорил шаг, стараясь оторваться и успеть к границе раньше преследователей. Но четыре ноги бегут быстрее, чем две.
        Это стало очевидно уже минут через пять. Теперь он постоянно оглядывался, пока не решил, что бежать дальше глупо и пора остановиться. Ему нужно было время, чтобы отдохнуть и приготовиться к бою. Что удивительно: мышь на мгновение застыла, потом юркнула под корни ближайшего дерева и там спряталась.
        Белозёрцев ещё не восстановился после своего вынужденного марш-броска, как невдалеке замаячили чёрные тени с высунутыми наружу языками. Увидев его, шакалы радостно затявкали и ускорились. Добежав до человека, прислужники Бессмертного всей кодлой бросились в атаку, надеясь задавить числом. Но фламберг давно покинул ножны, и Вадим, размахнувшись, ударил первого шакала, разрубив его пополам. Он успел ударить и убить второго, когда на него налетели ещё пять хищников.
        Ещё одного удалось нанизать на фламберг, прежде чем парень почувствовал первый укус. Вадим переложил клинок в левую руку, и теперь бил шакалов кинжалом. Так ему было сподручнее. Тонкое длинное лезвие без труда вонзалось в тела шакалов. Хищники рвали его, а он рвал их, так как был сильнее каждого из них. Шакалов было много, но они только мешали друг другу, прыгая вокруг. Убив этих пятерых, он вышел из клинча и стал пластовать фламбергом тех, кто не мог сразу напасть, а кружил неподалёку, опоздав к началу атаки.
        Потеряв ещё с десяток шакалов, оставшиеся в живых хищники отступили, не решаясь больше нападать. Вадим вышел из боя в разорванной одежде и с кровоточащими ранами от многочисленных укусов. Подхватив мешок и широко махнув для острастки фламбергом в сторону шакалов, Белозёрцев направился дальше. Откуда-то вынырнула норушка с путеводной полоской на спинке и снова побежала впереди него.
        Шакалы сновали вокруг, но нападать не спешили. Мышь бежала впереди, а он брёл, постепенно истекая кровью. Раны были неглубокими, но очень болезненными. Не хватало только бешенством заболеть, заразившись от этих шакалов! Но такие отдалённые перспективы в данный момент Вадима не волновали. Так, отгоняя время от времени от себя шакалов, он прошёл примерно с километр.
        Вдруг мышь сделала грандиозный скачок и пропала. А в том месте, где она исчезла, проявилась гигантская паутина, словно сеть, протянутая между землёй и небом, и паутина эта мерцала едва видимым светом. Вадим её видел, видели ли остальные - неизвестно. Он уже почти дошёл и даже заметил рысь, что притаилась на отдельном суку высокого дуба, но не успел перейти границу. Его догнали. Задрав хвосты, целая группа шакалов перерезала ему путь.
        Пахнуло тленом, шакалы засуетились, сбиваясь в плотную стаю. А Вадим отступил к ближайшему дереву. На земле у него шансов спастись не было и, подвесив мешок на сук, парень вскарабкался на дерево, выбирая местечко поудобнее.
        Подтянув мешок и устроившись на ветке, он задумался: не выпить ли зелье здоровья сейчас? Или повременить? Решил, что ещё пока рано, шакалы его, конечно, здорово покусали, но и он всякого дерьма у ведьмы напился, должно помочь.
        Меж тем звери уже кружили вокруг дерева, время от времени тявкая на него снизу. Рассвело. Из-за деревьев показались две фигуры: одна козлиная, другая какая-то квадратная… Видать, очередная разновидность мертвяка, что пожаловал со слугой Бессмертного. При ближайшем рассмотрении козёл оказался вовсе не козлом, а фавном, а точнее, чёртом. Пятака у него не было, а был вполне человеческого вида нос. Подойдя к дереву, чёрт заговорил.
        - Попался, наконец, добрый молодец?
        - Скорее вляпался, а не попался, - огрызнулся Вадим.
        - Вляпался куда? - не понял чёрт.
        - В дерьмо. Куда же ещё?
        - Шутник ты, паря, но мы, собственно, не разговоры с тобой молвить пришли. Должок у тебя перед нами есть.
        - И кто ж от имени кредитора выступает?
        Чёрт недоумённо вылупился на Вадима.
        - Перед кем должок, спрашиваю. И какое к нему отношение имеешь ты? - Зовут меня Манту (демон ада у этрусков), и я первый помощник у Бессмертного.
        Вадиму сразу пришла в голову мысль послать чёрта в манту или представиться таким же именем, изменив всего лишь букву, но он этого делать не стал. И насчёт первого помощника младшего дворника, тоже промолчал.
        - А меня зовут Иван, по прозвищу Авось, нарвался тут на вас, надеялся на авось. Авось пронесёт, но не пронесло. Вот жду помощи от ваших собачек чёрных. Покусали они меня сильно, буду жаловаться на вас.
        - Кому будешь жаловаться? - чисто и без волшебного акцента, спросил чёрт.
        - Царю, кому же ещё?
        - Ты, Иван, дурак? Или ты Иван-дурак?
        - Я Иван-Авось, - продолжал изгаляться Вадим над чёртом с длинной чёрной козлиной бородой.
        - Мммм, сдаётся мне, ты надо мной смеёшься, человек?
        - Нет, это просто от страха. Я - Иван-Авось, ты - чёрт, просто чёрт.
        - Ммм. Ладно, хватит из пустого в порожнее переливать, я не балабол, чтобы время тратить своё. Мы можем выпустить тебя живым. Представляешь? Да, Мордор? - и фавн обратился мордой к зомби.
        Мертвяк ничего не сказал, хоть вопрос козла был предназначен ему, он всего-то переступил с ноги на ногу, и всё.
        - И каким образом? - вежливо поинтересовался Вадим.
        - За золото.
        - Странно, всем вам нужно золото, но у меня есть лишь серебро, хоть и мелкое, но зато много. Давайте за серебро?
        - Нет, только за золото. Жизнь каждого шакала стоит мелкой золотой монеты, а жизнь двух мёртвых слуг Бессмертного по одной большой золотой монете. И ты свободен. Платишь выкуп, и живёшь себе дальше в своё удовольствие. Не заплатишь - умрёшь, и будешь жить в наше удовольствие.
        - Угу, но у меня нет золотых монет, одно серебро осталось.
        - Жаль, - скривилась рожа чёрта, - очень жаль.
        И его торчком стоящие ослиные уши покрутились во все стороны, словно сканируя, правду ли говорит человек.
        - Ну, как есть, - огорчился и сам Вадим. Было бы у него золото, он бы поторговался и расстался с ним. Жизнь-то дороже денег. Но, увы…
        - Ну, ты тогда можешь стать слугой моему господину и служить ему вечно, - предложил чёрт. - Для этого тебе придётся расстаться с жизнью, зато ты будешь жить дальше и всё чувствовать. Есть, пить, ходить.
        - А размножаться буду? - заинтересованно уточнил Вадим.
        - Нет.
        - А, ну тогда я отказываюсь, - включил заднюю Белозёрцев. - Я ещё слишком молод, толком не успел женщин повидать, а тут раз, и только жрать, да испражняться. Не-е, так не хочу.
        Фавн опешил от такого признания, но согласился, что аргумент весьма весомый. Фавны и сами жить не могли без любовных утех. Человек был не глуп, человек был упёрт, и человек был необычен. С такими нужно держать ухо востро. Длинное ухо фавна нервно дёрнулось, будто подтверждая мысль своего хозяина.
        - Ну, тогда умри, человек, - и чёрт махнул рукой, давая отмашку своему маленькому отряду.
        Свора из штук пятнадцати шакалов бросилась к дереву, следом за ними неспешно поковылял и зомби. Но шакалы, сколько ни прыгали вокруг дерева, достать Вадима не могли, вскоре это понял и чёрт.
        - Давай-ка, Мордор, задави этого наглеца.
        На этот раз зомби даже кивнул в ответ. Вот она, жизнь обещанная! Вадим изготовился к бою, ожидая, что зомби полезет на дуб, но тот сумел его удивить, став дубасить кулаками по дереву. Ствол векового дуба закачался, задрожал, сверху шрапнелью сыпанули жёлуди, лупя и по Вадиму, и по зомбаку с шакалами.
        Всего за пару минут четверть ствола была буквально измочалена и превращена в труху. Жить дереву, а вместе с ним и Вадиму, оставалось недолго. Дровосек старался, кора и щепки так и летели в разные стороны. Белозёрцев бы спрыгнул и набросился на мертвяка, но всерьёз опасался фавна. Непонятно: что ждать от старого чёрта? А время стремительно уходило…
        Роса мысленно ахнула: разбитый ствол треснул посередине, будто на прощание, в последний раз взмахнув обломанными руками-ветками, и упал в кучу листьев, что взлетели на краткое время в воздух и теперь падали, укрывая саваном исполина, что дарил им жизнь. А Зимогор, так ни на что и не решившись, рухнул на землю вместе с деревом.
        Вадим, хоть и потерял на миг ориентацию в пространстве, упал удачно. Удара о землю удалось избежать, ведь дровосек дубасил дуб с той же стороны, где сидел Белозёрцев и, когда дерево начало падать, оттолкнул его от себя. Так что, Вадим просто слетел с ветки, получив несколько ушибов и разодрав руки и ноги, и теперь с трудом поднимался из мешанины листьев, веток и сучьев. Радостно визжащие шакалы были уже тут как тут, прыгая словно зайцы, среди веток. Зря они надеялись, что он сдох. Фламберг раскроил любопытную башку одному, второму, перерубил третьего и достал четвёртого.
        Зомби, утробно рыча, начал продираться к добыче, разламывая по пути то, что не успел поломать до этого. «Ката строфик!» - так бы сказал любой американец, если бы увидел сейчас Вадима. Но Вадим был лишён пафоса и, как-то обойдясь без лишних слов, принял для себя единственное правильное решение.
        Вскочив на ствол, он оттолкнулся от него ногами и прыгнул с поднятым мечом. Удар, и тело зомби, лишившись головы, застыло на месте. Не сумев уклониться после удара, Вадим свалился на землю. Вынуть меч из тела зомби он не смог. Удар оказался настолько силён, а меч настолько хорош, что, разрубив голову, клинок застрял где-то посередине тела. А вот Вадим, вложив в силу удара всю свою дурь, не удержался и упал, выпустив меч из рук. Свалившись наземь, Вадим получил ещё пару синяков и выхватил кинжал.
        Встать он не успел. Чёрное тело очередного шакала прыгнуло на него сверху, заставив подставить под клыки левую руку.
        - Грххх, грххх, - давясь от злобы, шакал терзал рукав серого армяка и толстой домотканой рубахи. Кинжал пронзил незащищённое шерстью пузо, выйдя из спины наружу. Шакал завизжал и уступил место следующему, что пытался добраться теперь до горла.
        Так Вадим и барахтался вместе с кучей визжащих шакалов, что рвали на нём одежду и хватали за ни чем не защищённые участки кожи. Оставляя после себя неподвижно лежащие трупы или воюющих и скулящих раненых зверей, он катался по земле, отчаянно сражаясь за собственную жизнь. Он и сам стал на время зверем, яростным, хитрым и изворотливым зверем, бившим в самые уязвимые точки и наверняка. Вадиму некогда было ни скулить, ни визжать, ни плакать, ни ругаться, он просто боролся за свою жизнь. А бороться становилось всё труднее и труднее.
        Левая рука оказалась буквально изжёвана клыками диких зверей, и оторванный рукав уже не прятал это кровавое месиво, да и всему остальному телу тоже изрядно досталось. Даже лицо было покусано, и часть щеки болталась на лоскуте кожи. Шакалы, не имея возможности разорвать горло скопом, хватали его за ноги, за руки, за бока. За всё остальное, до чего могли достать. Но и их ряды таяли, неся смертельные потери… И вот, наконец, последняя тройка признала его победителем и, поджав свои куцые хвосты и скуля, как слабые щенки, убралась с поля боя, метнувшись в сторону лесного чёрта.
        Вадим поднялся и, сжимая обеими руками оружие, прихрамывая, направился к нему же. На его пути лежал убитый зомби. Упёршись в него ногой, Вадим одним движением вырвал фламберг и пошёл дальше. Вид парня представлял собой ужасающее зрелище: одежда висела клочьями, из многочисленных ран от укусов текли чуть ли не потоки крови, стекая по лохмотьям и струясь по открытым участкам кожи. Разорванная клыками шакала щека демонстрировала красное мясо, делая парня похожим на экспонат анатомички, но его руки твёрдо держали рукояти клинков.
        Сказать, что он боялся мистического чёрта? Двадцать первый век несколько нивелировал пиетет перед загадочным и необъяснимым. Нет, он не боялся, а принимал окружающую реальность как данность, а чёрта - как очередного противника и супостата, как вражину, что хочет лишить его жизни. И какая разница, был перед ним человек или животное, зомби или неведомая досель сущность? Где-где, а в бою главное - победа! Это не игра, где можно обойтись участием.
        Чёрт его ждал, не выказывая признаков страха.
        - Силён ты, человек, силён, но всё равно слаб. Недолго проживёшь, а может, бешенством заболеешь. Выбор не богатый, но выбор за тобой.
        - Я подумаю.
        Вадим всё же решил, что нужно выпить зелье, что дала ему ведьма, раны были слишком серьёзные.
        Не обращая внимания на «козла», он вернулся к поваленному дереву, выдернул свой мешок (благо, его стволом не придавило!) и достал флакон с зельем здоровья. С лихим хлопком вылетела пробка, и содержимое отправилось внутрь тела. Полегчало, но не сразу. Кинув обратно пустой флакон, Вадим подхватил мешок, надел на плечи и направился в сторону гигантской сети, туда, где недавно исчезла мышь.
        - Стой, мы с тобой ещё не закончили разговор! - чёрт с недоумением смотрел на наглого человека.
        - Пошёл ты…
        Вадим повернулся спиной и последовал дальше, размышляя про себя. Может, он и смог бы убить фавна, а может, и нет. Скорее всего, что нет. Сбежит же, тварь. Какой вред может нанести ему Манту? Три оставшихся в живых шакала, поджав хвосты, спрятались за фавна. Эти лишь в толпе бойцы. Магией ударит или волшебством? А может, копытами в спину? Сомнительно.
        Это ведь координатор мистического мира, а не боец. Бойцы все сдохли, а координатор пока ещё живой. Да и хрен с ним, тут бы самому не сдохнуть от сепсиса. Лекарство Вадим принял, значит, должен выжить. Ведьма вряд ли делала его только от потери крови, скорее всего, всё лечение было в комплексе, от всякой заразы. Выпил лекарство он здесь в старом лесу, начало оно своё действие тоже здесь, тогда чего переживать?
        Провожаемый растерянным взглядом чёрта, Вадим почти дошёл до границы, как возле него будто из-под земли возникла рысь. Она мурлыкнула, мягко коснулась его лапой и прыгнула вперёд. Белозёрцев шагнул за ней. На какое-то мгновение ему показалось, словно он прорывается сквозь тонкую плёнку, как это ощущение исчезло. А на руке, в области локтя, загорелось маленькое коричневое пятнышко, быстро принявшее форму затейливой руны, что осталась на его коже навсегда.
        Они ещё некоторое время шли поодаль друг от друга, пока рысь, несколько раз свернув, не перекинулась обратно в девушку.
        - Ну, что, Зимогор, я выполнила условия нашего договора.
        - Согласен, Роса, но почему ты не пришла мне на помощь?
        - У нас не было договора, чтобы я тебя защищала. Ты должен защищать себя сам, ты же воин.
        Вадим нехотя кивнул, соглашаясь. Аргумент был убийственным, и это стоило признать.
        - А я не умру от бешенства?
        - От бешенства - нет. Ты же выпил зелье, оно от всего, в том числе и от «злой» слюны. Ты не заболеешь, можешь не беспокоиться. Ну, что же, наши пути расходятся, мне надо бежать назад, а тебе идти вперёд. Куда ты хочешь идти?
        Вадим нахмурился, думая, как поступить лучше. Идти в Калугу было далеко, да и дорога чревата неизвестностями, и одному было тяжело. Нужно, пожалуй, возвращаться обратно и убеждать стражу пропустить его в Козельск, и им это будет выгодно, и ему не одиноко.
        - Я пойду обратно в Козельск. Шакалы славно подрали меня, один до Калуги не дойду, да и, наверное, нет пока в этом смысла.
        - Как знаешь, - пожала плечиком Роса, - тогда мы с тобой расстаёмся. Тебе в ту сторону, - махнула она рукой.
        Вадим кивнул, немного замешкался под пристальным взглядом девушки и, наконец, произнёс.
        - Роса, я отдал последний золотой ведьме. Это подарок тебе. Спасибо, что ты была рядом.
        Глаза девушки, до этого внимательно смотревшие на парня, на краткий миг вспыхнули огромной радостью. Не удержавшись, она шагнула к Вадиму, лизнула его в щёку и тут же отпрянула. Вадима обдало жаром девичьего тела и природной силой. Всё в нём на краткий миг вспыхнуло, но тут же угасло, он был изранен, да и не мог не понимать, что их отношения всего лишь иллюзия. Может быть, всё это ему только снится или вообще морок. И он, внезапно сделав шаг, очнётся и всё забудет. Всё может быть. Но, вопреки собственным мыслям и здравому смыслу, он всё же сделал шаг навстречу. Роса быстро отстранилась.
        - Спасибо!
        - Прощай! - отозвался Вадим и, нахмурившись, зашагал в ту сторону, куда указала Роса, в сторону Козельска. Ему было плохо, очень плохо, но у него не было другого выхода. Не хотелось жить, не хотелось существовать, не хотелось куда-то идти и что-то делать. Ничего не хотелось…
        Но он шёл, упорно брёл, механически передвигая ноги и заставляя себя не реагировать на боль, поставив перед собой пока одну, весьма незначительную, но цель: ему нужна вода.
        Много воды, чтобы помыться, чтобы смыть с себя всё дерьмо. Кровь, пот, слезы, что редкими крупными каплями стекали по лицу и щипали свежие раны. Он не успел ничего приобрести, но многое потерял. И эти потери нужно было выдержать, нужно идти вперёд, не обращая внимания на боль, страх и отчаянье! И он шёл, шёл и шёл…
        Роса стояла и смотрела ему вслед.
        - Меня зовут Роксолана, - еле слышно прошептала девушка ему в спину, но он не услышал её, занятый своими мыслями. Роса сморщила носик, сердце защемило так сладко. Зимогор расстроился. Глупое прозвище, что дала ему ведьма, не нравилось Росе. Зимогор - это путник, бродяга, скиталец, и Ва-дим не был похож на него.
        Но он был человеком, а она оборотнем, он должен стать сильнее и физически, и духовно, и тогда у него появится шанс завоевать её любовь. Ведь полюбила же её мать незнакомого воина, сможет полюбить и она. Но ей нужен был спутник жизни, что будет на равных с ней, а не слабее. Пока Вадим таким не был.
        Она снова перекинулась в рысь и побежала по лесу легкой рысцой, всё время прислушиваясь и принюхиваясь, постепенно возвращаясь к привычному укладу своей жизни, который был нарушен появлением человека.
        Пройдя весь день с редкими недолгими остановками, Вадим вышел к одному из притоков Жиздры, где можно было искупаться. Там он разложил костёр и бросился голышом в воду, давая спокойному неторопливому течению реки омыть его раны и успокоить душу. Кожу щипало, но зато она очищалась. Приблизительно через час он вышел на берег и занялся приготовлением обеда.
        Зомби он больше не боялся, он их чувствовал, как собака чует кошку, и чувствовал даже на большом расстоянии. Сейчас он знал, что поблизости никого нет, совсем никого: ни людей, ни зомби. Только животные бродили по лугам, кормясь травою, и всё.
        Горячая еда, хоть и скудная, пока он не наловил рыбы, облегчила его муки голода. Истощение и раны, а также голод от зелья, тоже давали о себе знать. Он даже поужинал два раза, позже сварив себе уху из пойманной вершей рыбы. В конце концов, ночь распростёрла свои чёрные крылья, и он уснул, спрятавшись среди ветвей густого кустарника.
        Глава 16 В Козельск.
        Уже вечером у Вадима поднялась температура, он почувствовал себя плохо. И немудрено: после таких-то ран и укусов! Белозёрцева колотило, ломая кусты и ветки, он бился в горячем поту, не чувствуя своего тела и ничего не осознавая. Шакалы всё же сделали своё чёрное дело и, несмотря на уже подготовленный организм и зелье здоровья, Вадима знобило и трясло в жестокой лихорадке, а нить его жизни грозилась оборваться в руках пряхи судьбы. Он боролся, но был слишком слаб и один. Некому было положить холодную руку на пылающий лоб, некому вытереть пот с лица, подложить под его голову подушку. Он был один в этом мире, совсем один. Ни друзей, ни родных, одни лишь враги. Но…
        Где-то за пару десятков километров от него встревоженно шевельнулась Роса. Ей не спалось. Она всё время вспоминала расставание, некую недосказанность и почему-то вину… Наконец, она поняла, что её беспокоит. Человек заболел, и сейчас ему было очень плохо. Даже сквозь расстояние она ощутила его отчаянье и чувство безысходности. Мгновенно вскочив, девушка бросилась к ведьме. Старуха не спала, перебирая корешки и создавая что-то новое и, безусловно, ужасно-целебное.
        - Бабушка, Зимогор в беде!
        - Он всегда в беде, - проворчала старуха. - И что с того?
        - Ему плохо, и мне кажется, что… Мы должны ему помочь.
        Ведьма удивлённо обернулась к ней.
        - Да тебе-то что? Или ты влюбилась в окаянного?
        - Нет, - отмела её подозрения Роса, - не влюбилась. Но я чувствую, что ему плохо. Он помог нам, оставил для меня подарок, а мы бросим его умирать?
        - Подарок он оставил, то правда твоя, и подарок царский. Но не след юному оборотню бегать спасать человека.
        - Не след, - послушно согласилась с ней Роса, - но я не могу поступить по-другому. Он спас мне жизнь и бился один на один с целой сворой. Его ранили, а твоё зелье ему не помогло, - и девушка обвиняюще выставила на старуху палец.
        - Ведьмы не помогают тем, кто уже ушёл из старого леса.
        - Так ты и не помогай, дай мне зелье, я побегу и помогу.
        - Там может быть опасно!
        Роса только хмыкнула, уж она-то знала, что опасно, а что нет.
        - Дай лекарство, бабушка. Я побегу.
        - А как ты его найдёшь?
        - Я его чувствую.
        - На тебя могут напасть в лесу.
        - Нет, леший рассказал, что всё изменилось, и чужие не посмеют, слишком многих они потеряли в боях.
        - Хорошо. У него, скорее всего, лихорадка от укусов. Он должен был и так выжить, но слишком много сил затратить и ослабеть. Бери вот этот флакон, в нём всё: и противоядие от животных и растительных ядов, и укрепляющий отвар, и много чего ещё. Ценное и трудное зелье, но, раз ты просишь, возьми. Возможно, нам ещё пригодится твой Зимогор.
        - Он не мой.
        - Неважно, раз ты за него попросила, значит твой. Всё, - отрезала старуха.
        Роса пожала плечами так же, как это делал Вадим. Схватив зелье в зубы, она быстро перекинулась в рысь и сбежала. Мчась по лесу, она ловко обошла множество разных ловушек, установленных чужими, и благополучно перешла границу. В обычном лесу всё было гораздо проще, и уже через час она нашла Вадима лежащим без сознания в разломанном им кустарнике.
        Прохладная девичья ладошка осторожно легла ему на лоб, забирая жар, и ласковые руки аккуратно приподняли его голову, чтобы напоить целебным зельем. Каплю за каплей Роса осторожно вливала лекарственное снадобье. Потом, особо не напрягаясь, перенесла Вадима на берег реки и омыла речной водой лицо. Так она делала весь остаток ночи, пока Вадим не забылся тяжёлым, но здоровым сном. Вытерев напоследок куском шкуры его лицо, девушка, следуя порыву сердца, наклонилась и, на мгновение прижавшись к парню всем телом, лизнула его щёку и, перекинувшись, побежала обратно.
        Солнце не успело ещё растопить свежевыпавшую росу, когда Роса уже поднималась в избушку на курьих ножках.
        - Спасла?
        - Да!
        - Эх, девки, девки, - покачала головой ведьма. - Ну, спасла, так спасла, давай теперь и делом займёмся.

* * *
        Вадим очнулся от того, что яркое солнце било прямо в глаза. Он приподнял голову и с удивлением обнаружил себя лежащим на берегу реки, хотя он помнил, что укладывался совсем в другом месте. Да и вообще, вроде заболел от укусов, и его лихорадило то ли от заражения крови, то ли бешенство подцепил. Но сейчас он чувствовал себя вполне удовлетворительно, даже неплохо, если бы не слабость.
        И ещё у него создалось такое впечатление, что ночью кто-то приходил и ухаживал за ним. Того быть не могло, некому было прийти к нему. Тем не менее, Вадим чувствовал, что это так. Желая всё же понять, что произошло, Белозёрцев с трудом поднялся и огляделся в поисках неведомого спасителя. И вскоре нашёл след босой женской ноги. Но у русалок ведь нет ног? А других девушек тут быть не могло…
        Внезапная догадка заставила его более детально осмотреть всё вокруг. Почти возле самой воды виднелся отпечаток большой кошачьей лапы. Сердце ёкнуло и зашлось от ликования и радости. Мир, как по мановению волшебной палочки, расцвёл яркими красками, и даже если бы внезапно появились зомби, Вадим не стал бы их трогать, а просто сбежал, чтобы не портить себе настроение.
        В этом состоянии духа он и провёл весь день у реки, всё получалось и удавалось. Поразмыслив, Вадим решил остаться здесь на пару дней, чтобы поправить здоровье, и чтобы раны на теле лучше зажили. Уже наступил август, и тёплые деньки позволяли ночевать на открытом воздухе. Соорудив себе шалаш, он в нём и заснул, втайне надеясь, что Роса снова придёт к нему. Но в глубине души он сознавал, что она пришла его спасти, а не просто так поговорить.
        И это значило очень много для него. Теперь он знал, куда ему идти, и что он не одинок в этом мире. Пусть всё было шито белыми нитками и держалось на них же, но это произошло, и он сделает всё, чтобы не порвать ниточки, что связывали его с девушкой-оборотнем. С такими мыслями Вадим и заснул.
        Возле реки он остался не на два дня, а на целых две недели. Еды было вдоволь, раны заживали, ночи стояли тёплые, торопиться было некуда, и он продлевал свой заслуженный отдых. Однако никто больше Вадима не навещал, а ночи становились всё длиннее и холоднее, близилась осень. Поняв, наконец, что нет смысла отсиживаться здесь дальше, Белозёрцев, подхватив изрядно похудевший походный мешок, всё-таки отправился в Козельск. Идти было недалеко, и ближе к вечеру он вошёл в Посад, который уже хорошо знал.
        Когда-то давно, в прошлой жизни, Вадим читал «Ведьмака» Сапковского и даже играл в одноимённую игру. А тут ему подкинули меч, что весьма непрост, и который лучше не светить ни в церкви, ни среди людей. Ему нужно было подготовиться к встрече со стражей Козельска, и вторая сабля ему бы очень пригодилась. Стоило даже поискать её, чтобы было всё по канону: одна сабля для монстров, другая для людей, только что не серебряная. Да и одеждой разжиться не помешало бы, а то поизносился как-то в боях.
        Посад был небольшим, путь, по которому он удирал, тоже весьма короток, оставалось лишь пройти по всему маршруту бегства и поискать свой клыч или что-то похожее. Старый клыч был весьма удобен, и рука его помнила. Искать другое оружие было проблематично, мало его осталось в посаде, да и негодное, в основном.
        Вадим осторожно пробирался по улице, внимательно оглядываясь по сторонам. Не став рисковать, он зашёл в дом, в котором не чувствовалось присутствие зомби. Здесь он ещё не был. Дом был небольшим, но зато с чердаком. Туда он и поднялся, прихватив мешок. Под стропилами болтались высохшие пучки трав, на старых сундуках лежали забытые прежними хозяевами вещи. Всё было покрыто паутиной и пылью. Идеальное место для засады.
        Пошурудив вокруг и в самой избе, он обнаружил муку и прогорклое масло. На огороде росла репа и морковь с капустой, значит, прожить было можно. Надрав всего и натаскав воды и дров, Вадим приступил к приготовлению ужина.
        Нарастающее чувство беспокойства уведомило его, что невдалеке появился мертвяк. Да и хрен с ним: он занят! Забаррикадировавшись в избе, Вадим затопил очаг. Это было опасно, но жрать хотелось неимоверно, а мертвяки всё равно будут тут шататься. Жарко запылал огонь, загоняя дым в дымоход. Столб дыма поднялся над трубой, и вскоре о том, что в Посаде появился живой человек, знали не только зомби, но и в Козельске.
        - Гляди-ка, - показал своему товарищу рукой на столб белого дыма стражник. - Смотри, токмо вечерять стало, и дым в конце посада пошёл.
        - Где, где, Иван?
        - Так вона, видишь белый дым? Дрова плохие, дым белый, сейчас стемнеет, дым пропадёт из вида, зато искры будут видны. Живой там кто-то оказался. Все в Посаде уже мёртвые и живым взяться там неоткудова.
        - А ежели это мертвяки научились огонь жечь?
        - Может, и они, - нерешительно согласился стражник, - а может, и нет. А зачем им огонь, они же не мёрзнут и мясо не жарят, так жрут, живьём…
        - Да, брат, то твоя правда. А вот нам скоро жрать будет нечего. Отряд, что вчера вернулся с полей, не ахти как разжился. По пути на них мертвяки напали, да побили многих. Знакомого вот убили. Куснули его, а он пошёл на мертвяков, кричал, что всё равно умрёт, так уж лучше в бою.
        - В бою - да, это хорошо. А что же наш воевода никак нас не отправит с мертвяками воевать?
        - Людей жалеет, бережёт. Говорит, что мало у нас сил, и мертвяков вот всё меньше становится, как будет лучше, так и пойдём мы. Осень уже на носу, надо урожай собрать, да в город свезти, а то зимой с голодухи окочуримся. А боится он, что прорвётся сюда какой отряд, если мертвяков не будет, и нападёт на Козельск. А так им придётся сначала с ними разобраться. Авось до нас и черёд не дойдёт: сил не хватит для того.
        - О! Голова! - прокомментировал слова товарища стражник и крепче схватился за древко бердыша. И оба уставились на то место, откуда виден был небольшой белесый дымок.
        - А всё же, надо старшому доложить.
        - Доложим. Щас придёт, и доложим, не сумлевайся.
        Весть о дыме над избой в посаде добралась до воеводы уже в опочивальне.
        - Точно?
        - Как есть! - сотник Кишка даже перекрестился. - Дымок стража намедни заметила. Я когда пришёл, уж дыма не видать было, зато искорки взлетали. В ночи хорошо видно. Изба, почитай, с самого краю находится, видно забрёл кто.
        - Пожалуй, что так. А может, то отряд целый?
        - Не знаю, воевода. Того не ведаю, и люди мои тоже. Назавтра видно будет, а если не назавтра, то на послезавтра точно.
        - Да, мертвяки если найдут, то убьют, а если выживет, то у нас покажется. Иль один человек будет, или вовсе отряд целый. А нам что так, что эдак неплохо будет. Или они его, или он их.
        - Меньше их стало, воевода, меньше, но сильнее, и все разные. У одного ноги, как у зайца, у другого клыки, точно сабли изо рта высовываются, третьи и вовсе на скалу похожие.
        - Знаю я, как лето кончится, так пойдём все с ними воевать. Не задавим душегубов, они нас погубят. Война идёт поодаль от нас, иначе уже давно здесь либо ляхи были, либо Шуйского люди. А до сих пор ни от тех, ни от других - ни слуху, ни духу. А может, и вовсе всё плохо, и мы не одни взаперти сидим. Народу-то много помёрло, есть, кого из небытия поднимать, да на живых кидать. Ну, да ладно, скажи стражникам, чтобы всю ночь с той избы глаз не спускали.
        - Сделаю, воевода, - поклонился сотник, - утром доложу.
        - Доложи, доложи, - и боярин отвернулся от Кишки.

* * *
        Вадим сидел возле печки и грелся. Он почему-то к ночи мёрз и без кружки круто заваренного любой травой кипятку спать не ложился. Что тому было виной - укусы, ранения, пребывание в старом лесу или влияние извне - его мало интересовало.
        Сейчас он тоже прихлёбывал чай, заваренный на зверобое, пучок которого нашёл на чердаке. Мяты, жаль, не было, но был ещё малиновый и смородиновый лист, его он приберёг на утро. Единственное небольшое оконце, что оказалось в стене, он наглухо забил. Ему оно было не нужно, мертвяков Вадим и так чувствовал. Главное, чтобы здесь не оказался кто-то похожий на того бугая, что напал на него в старом лесу.
        «Вот же чудовище! Но как смачно в его башку врезался фламберг! - вспоминал Вадим. - Располосовал буквально надвое, даже не верится». Эти воспоминания помогали обрести силы и уверенность в своей победе.
        Первый и совсем неробкий стук в дверь раздался, когда Вадим уже отправился спать, закончив с ужином и стащив все свои вещи наверх. В дом стали ломиться сильнее и стучать не только в дверь, но и по стенам, словно прощупывая слабые места. Но избы строили на века, брёвна толстые, чай, лес был совсем рядом и не в дефиците. Так что, Вадим спокойно поднялся и забрался на чердак по лестнице, втянув её за собою.
        Наверху было спокойно. Прикрыв крышку, Вадим бросился на кучу хламья и закрыл глаза. Мертвяки же бесились за стенами избы в предвкушении добычи. Но огонь уже почти затух, и запах человека перестал сильно ощущаться. Побесившись полночи и почти выбив дверь, они разошлись, а Вадим спокойно спал. Каким-то уму непостижимым образом он мог спать, но при этом чувствовать опасность. Всё же верно высказывание: то, что нас не убивает, делает сильнее.
        Мертвяки ходили вокруг, а Вадим чувствовал их. Ему казалось, что мир холодел и откуда шёл холод, там они и были. Иногда он их словно видел, иногда нет. Видимо его организм всё никак не мог настроиться на них, выдавая противоречивые сигналы. Со временем, если он выживет, то всё устаканится.
        В углу послышался еле слышный шорох. Мышь что ли? - подумал Вадим. Его глаза прекрасно видели в темноте, и вскоре он с удивлением увидел человекообразное существо. Существо сильно походило на не в меру волосатого гнома и чем-то шуршало в углу, думая, что он его никто не видит. Оно очень долго копошилось в корзине, что-то там выискивая и дождалось, что, Вадим резко подскочив оказался возле него.
        Огромные, испуганные глаза нечисти уставились на Вадима.
        - Ты что за фрукт? - спросил Вадим, наставив клинок на «гнома».
        - Я не фрукт, - пискнул гном и попытался сбежать, но не успел.
        Левой рукой, Вадим схватил гнома за волосы и крепко удерживал, пока тот верещал, отбиваясь руками и ногами. Это было смешно. Вокруг бродили мертвяки, а он держал за волосы какую-то нечисть. Внезапно его осенило понимание: - Ты домовой?
        - Да, да, отпусти меня холоп Велеса.
        Вадим усмехнулся.
        - Как ты меня назвал, смерд?
        - Я не смерд, я домовой, а ты боевой холоп Велеса, что тут такого.
        - Постой-ка, какого Велеса и почему холоп?
        - Потому что у тебя метка его на руке, а он ставит их только тому, кто помог ему в бою и принёс кровавую жертву.
        - Гм, а что ещё можешь сказать?
        - Не скажу больше ничего!
        - А если я тебе конфету дам?
        - Чего? - перестал трепыхаться в его руке домовой.
        - Ничего, нет у меня конфеты. Давай так, я тебе разрешаю здесь копаться и дам серебряную монету, а ты ответишь на мои вопросы?
        - Точно дашь деньгу?
        - Точно, - кивнул Вадим. - Мне нужна информация о твоём мире.
        - Чаго тебе нужно? - не понял домовой.
        - Знать нужно о вашем мире.
        - Ааа, - протянул домовой. - Лады, гони деньгу!
        - А ты не сбежишь?
        - Нет.
        Вадим пожал плечами, положил осторожно фламберг на пол, а сам полез правой рукой за кошелем. Домовой между тем перестал трепыхаться и с интересом смотрел за его рукой. Вадим вынул кошель и показал серебро, после чего выпустил из рук домового.
        Тот встал на ноги, тряхнул головой и молниеносно запустил руку в кошель, выхватив оттуда крупную монету и сунул её в рот, спрятав за щеку.
        - Спрашивай, что хочешь знать.
        Вадим немного охренел от такого действия и машинально спрятал обратно свой кошель.
        - Да уж… Что за метку я получил?
        - Это метка Велеса, с её помощью ты сможешь заходить в заповедные лес и обратиться за помощью к Велесу. Даётся только тем, кто помог Велесу в борьбе с врагами.
        - Понятно, а что ты тут делаешь и почему не боишься мертвяков?
        - Вещица тут нужная для меня есть, за ней и пришёл, а живу я в городе, сюда вынужденно прибёг. С мертвяками жить не могу, хозяева моего дома погибли. Мертвяков я боюсь, но они меня не видят. Да и ты бы не увидел, если бы без метки был. Я когда не хочу, чтобы меня видели, никто и не видит.
        - Вот как… А есть здесь ещё какая нечисть вроде тебя?
        - Здесь нет, а в Козельске есть и полно, и домовые, и призраки, и запечники, и мелкие духи, но они если город погибнет, в лес опять сбегут. Мы помогаем живым, как можем, но против мёртвых мы бессильны. Их привёл с собой Бессмертный, чьё имя мы не смеем называть, и тебе его знать не след. Не упоминай его всуе, и не найдёт он тебя. За то, что наградил меня и слушал, награжу я тебя удачей в борьбе с ним и его слугами, а теперь, прощай! - домовёнок с места рванул в сторону и почти сразу же исчез в неприметной щели, в которую и кошка пролезть не смогла бы.
        Вадим вздохнул, ибо сказать было нечего, и вернулся обратно. Разослав кучу тряпья, он лёг на него и постарался заснуть. Мысли вихрем закружились в его голове, будя воспоминания, и он не заметил, как уснул.
        Утро наступило, и Вадим проснулся. Спустился вниз, топить печь не стал, чтобы не привлекать внимание, поел то, что осталось с ужина. Проверив палаш и кинжал, снял засов и пнул дверь ногой, распахнув её настежь. После полутьмы, царившей в избе, солнечные лучи на миг ослепили, и сумрак сменился на яркие краски летнего дня.
        Вспоминая свой путь бегства от Козельска, Вадим пошёл по улице, мимоходом оглядывая все избы и дома. О том, что впереди есть зомби, ему говорило появившееся шестое чувство. Тогда он осторожно обходил зомби и шёл дальше, пока не вышел к той самой баньке, где провёл ночь почти месяц назад.
        Крапива выросла за это время больше двух метров, полностью закрыв обзор, но Вадим, не ощущая опасности, смело шагнул вперёд. Прыжок зомби сопровождался грозным, кровожадным рыком, выдавшим его. Вадим отпрыгнул едва ли не в последний момент. Почему Вадим не почувствовал этого зомби? Может потому, что мертвяк был когда-то женщиной? Фламберг, что давно лежал в руке, прокрутился в коротком замахе и опустился на голову нападавшего, отправляя её в крапивные заросли. Брызнула кровь, и тело упокоенного мертвяка рухнуло к дверям бани.
        Вадим замер, осматриваясь. Кругом было тихо, и ничего не чувствовалось. Не став возиться с убитым, Белозёрцев пошёл дальше, внимательно осматривая землю и иногда всё же поглядывая по сторонам. Пока ничего не попадалось: ни сабли, ни зомби.
        Он почти дошёл до разбитой телеги, когда увидел слева от неё знакомый эфес. Ну, надо же! Лезвие клинка почти полностью занесло пылью и мусором. Подняв клыч, а это был действительно он, Вадим наскоро осмотрел его. Сабля покрылась ржавчиной, но это не критично, за вечер он уберёт этот слой, и клинок снова станет работоспособным.
        Миссия дня на этом была исчерпана, и пора было убираться обратно, но запасы еды иссякли, и хорошо бы «поскрести по сусекам», авось, что вкусное в погребах осталось, да и по огородам желательно пройтись. Но рассевшиеся в засаде зомби усиленно мешали такого рода собирательству. Так почему бы не размяться и не проредить их ряды? Тем более, что ведьма тренироваться велела. Умелая рука бьёт наверняка! И Вадим приступил к охоте: почувствовав очередного мертвяка, он осторожно, порой ползком, подкрадывался к нему и, выждав удобный момент, выскакивал с мечом наперевес, одним ударом устраняя проблему.
        Днём зомби не сбивались в кучи и предпочитали бродить поодиночке. К тому же, как оказалось, некоторые из них перерождались в более опасные формы. То ли со временем, то ли ещё по какой причине, этого Белозёрцев пока не понял. К счастью, до тех форм, что он встретил в старом лесу, никто из козельских зомби пока не дорос, что изрядно облегчало его охоту.
        Набрав еды и чуть позже дров, Вадим снова забаррикадировался изнутри, да и снаружи заложил всё, что можно. Дверь открывалась на улицу, щеколда крепкая, так что, туповатые зомби не проникнут. Вскоре запылал огонь в печи, чугунок с овощами и крупой отправился в горнило, а Вадим занялся клычем.
        Свет ему был не нужен, хватало и отсвета пламени от очага. Белозёрцев скептично осмотрел саблю: ржавчины на лезвии было много, даже очень. Всё же, клинок пролежал на земле почти месяц. Вскоре, благодаря напряжённой работе точильного камня и подручных средств, клинок стал немного похож на былую саблю. Кое-где виднелись въевшиеся намертво пятна ржавчины, но на сам клинок это не влияло. Оставалось его только заточить, чем Вадим с удовольствием и занялся.
        Отужинав, он решил не ждать зомбарей, а отправиться на боковую, а то устал очень, и двинул на чердак. На чердаке было довольно тесно и некомфортно, но как говорят русские пословицы: в тесноте, да не в обиде. Домовой больше не приходил, а жаль, Вадиму интересно было бы с ним поговорить ещё раз.
        На запах дыма и отблеск огня вскоре опять пожаловали вечно голодные ночные гости, долбясь, что есть мочи, внутрь и требуя каши из Вадима. Но Белозёрцев был в корне с ними не согласен: пусть доедают своих невезучих собратьев. Зря он, что ли, их днём крошил? Целых три штуки на ночные гульки оставил, а они снова к нему пришли. Очевидно, за добавкой или поблагодарить. Не задумываясь о причинах столь неравнодушного отношения к себе со стороны любителей человечинки, Вадим заснул.
        Проснулся он от того, что зомби, вконец осатанев, буквально разнесли дверь, проломившись сквозь неё в горницу с ещё тлеющей печью. Их яростный, полный искреннего негодования рёв и разбудил Вадима. Продрав глаза, он приник к щели чердачного люка, посмотреть, что происходит. А внизу царила полная вакханалия.
        Почему-то зомби посчитали, что он скрывается в печи, и полезли туда голыми лапами. У одного вспыхнула одежда, а вслед за ней и само тело. Охваченный огнём, мертвяк с диким визгом метался по избе в попытке покинуть помещение. Но не тут-то было! Его недалёкие подельники то и дело вставали на его пути и, наткнувшись на этот верещащий факел, вспыхивали следом. Столпившись, мешая друг другу, они в итоге что-то сообразили и все скопом ринулись на выход, но тот оказался заблокирован другими, страждущими полакомиться Вадимом, мертвяками. Так они и метались гурьбой по всей избе, поджигая её изнутри со всех сторон.
        Громко матерясь, Вадим хватал свои вещи и наспех совал их в мешок. Огонь уже вовсю полыхал в избе и грозил поджарить сидящего на чердаке парня. Нужно было спасаться.
        С помощью крепкого словца и поминая всю родню мертвяков, Белозёрцев лупил ногой по поперечным доскам крыши, расширяя проём, чтобы вырваться наружу. Первым вниз полетел походный мешок, потом, зажав в руках оба клинка, спрыгнул сам Вадим. И вовремя! Изба запылала, став огромным погребальным костром для застрявших внутри мертвяков и отпугнув остальных спешащих на поздний ужин зомби. Парочка то ли излишне любопытных, то ли просто нерасторопных, не успевших вовремя отпрянуть зомби металась вокруг пожарища, пытаясь сбить пламя, не понимая, как это сделать.
        Подобрав мешок, Белозёрцев хотел быстро улизнуть в темноту, но это не получилось. Огромный, поистине пионерский костёр звал к себе всё новых и новых «пионеров-первопроходцев». Каждый из них, повинуясь внутреннему порыву, шёл на огонёк поразвлечься.
        Впереди показались сразу две тёмные фигуры. Вадим только успел просунуть руки в лямки мешка, как они преградили ему путь. Укол фламбергом в горло, и голова одного из зомби нелепо свесилась набок, от удара второго Вадим увернулся и бросился бежать со всех ног. Про себя он решил, что пора снова посетить заветную баньку и переждать там. Сегодня он в ней уже был и даже малость прибрался на всякий случай, и вот этот случай настал.
        Оставшийся в одиночестве, зомби, на секунду опешив, ломанулся следом, не собираясь упускать свою добычу, но Вадим несся, сломя голову, и намного опередил своего преследователя. Добежав до баньки, он еле успел перевести дух, как едва не попал в новую засаду. В этот раз он не стал никого жалеть и напал сам, пользуясь тем, что в темноте видел не хуже нечисти. Голова зомбака слетела с его плеч, а подоспевшего преследователя Вадим разрубил наискосок.
        Кинув мешок внутрь баньки, Вадим достал кинжал и сделал им два контрольных удара в голову докучливого зомби. Чувствуя себя каким-то чёрным киллером, он воткнул кинжал пару раз в землю и юркнул в баню. Хлопнула дверь, скрипнул засов. Вот и знакомая лавка. Стряхнув с неё листья и прочий мусор, что нанес сюда шальной ветер, Вадим разостлал вещи и прилёг отдохнуть.
        Уже лёжа на лавке, он подумал, что надо бы скинуть с себя те лохмотья, что на нём были надеты, и переодеться, наконец, в прихваченную из какого-то сундука рубаху, но двигаться не хотелось, и он заснул.
        Ночью его никто не беспокоил. Вадим спал и не видел, как опять прилетал филин и, кося круглым жёлтым глазом, ёрзал на верхушке баньки, словно выслеживал оттуда кого-то. Просидев на коньке бани почти до утра, с рассветом филин взмахнул огромными крыльями и улетел в лес, напоследок несколько раз ухнув для приличия.
        Глава 17 Поворот от ворот.
        Утром Вадим, распахнув дверь, никого за ней не обнаружил, что весьма обрадовало. Раз никто к нему в гости не пожаловал, то можно было подготовиться и отправиться к стенам города. Вид надо было иметь, как можно презентабельный, и он кое-как привёл себя в порядок, воспользовавшись теми вещами, что нашёл в избах. Нашёл немного, но чем богаты…
        Приведя себя в относительно божеский вид, Вадим направился к городу. На этот раз испытывать судьбу возле главных ворот не стал, и сразу повернул к запасным. Мертвяков обходил заранее, и ни один из них ему не встретился. Дойдя до стены, Белозёрцев пошёл вдоль неё и вскоре оказался у запасных ворот.
        - Эй, стража?
        Сверху на него изумлённо уставилась пара стрельцов, вооружённых лишь холодным оружием.
        - Гляди, никак живой, или мертвяки заговорили?
        - Живой я, живой, - развеял их сомнения Вадим. - Открывай ворота, а то, не ровен час, мертвяки набегут, да убьют меня.
        - Ишь ты, какой прыткий, а вдруг ты заразен?
        - А то! - и Вадим, оскалившись, быстро защёлкал зубами.
        - Тьфу ты, шут гороховый! А ну, иди отседова, пока арбалетный болт в ребро не получил.
        - Да как же так? Ужель честного воина к себе не примите? Или вам не нужны они?
        - Нужны, да токмо, поди, угадай: кто ты такой. Проваливай, покуда цел.
        - Эх, был бы у меня пистоль али пищаль, всадил бы я тебе пулю в рёбра, а так живите пока.
        - Эх-ма, какой бедовый! Тогда сказывай: кто ты такой да откель сам? Дело пытаешь или от дела лытаешь?
        - Сам я поместный дворянин из Литвы, вот отбился от своих. Мимо шёл, да вас нашёл. Смотрю, весь Посад разбитый стоит, одни мертвяки ходят. Примите?
        Стражники переглянулись.
        - Сейчас десятника позовём, а тот сотнику скажет, а тот - воеводе. А уж разрешит воевода али нет, того не ведаем. Жди, щас позовём.
        Голова одного из стражников тут же скрылась. Вадим ждал, отойдя в сторонку, чтобы его не заметили мертвяки. Через минут пятнадцать вернулся гонец, и появилась третья голова, на этот раз десятского.
        - Так ты кто, говоришь?
        - Поместный дворянин, Белозёрцев фамилия, звать Вадим.
        - Ммм, так ты живой?
        Вадиму хотелось материться.
        - Нет, блин, зомби ходячий да разговорчивый.
        - Ты это, паря, давай без глупостей. Задают вопросы - отвечай. И неча тут юродствовать и словечки свои литвинские говорить. Живой, говоришь, это хорошо. А как нам проверить?
        - Спускайтесь вниз и проверяйте.
        - Не-е, спускаться мы не будем.
        - Тогда меня пропустите, я докажу.
        - И впускать не будем.
        - Ты дурак? - Вадим был совершенно спокоен.
        - Ты, это… - чуть не захлебнулся от негодования десятник и грозно добавил: - Сейчас арбалетным болтом получишь!
        - За что?
        - За то! Чтоб знал.
        Вадиму казалось, что он разговаривает с армянским радио.
        - Вам люди нужны? Я вообще-то уже штук пятьдесят мертвяков упокоил и ещё до сих пор живой, а вы и носа не кажете из-за стен. А вас там не один человек, что же вы трусите?
        - Мы???
        - Вы, - кивнул Вадим, - и вообще, зови уже сотника, с тобой мне не очень говорить охота, авось, он поумнее будет. Я уже третий день в посаде живу, и хоть бы хны, а вы всё трясётесь за стенами.
        - То не твоего ума дело, паря! Ладно, позову я сотника, жди, - и десятник ушёл.
        Вадим снова отошёл от стен и опустился на траву, внимательно оглядываясь по сторонам. Чуял он, что нагрянут скоро мертвяки! Всеми фибрами души чувствовал, но уйти пока не мог.
        Некоторое время спустя, когда Вадим уже был готов рвать и метать, на стену пожаловал и сам сотник, им оказался Кишка. Внимательно оглядывая закипающего от злости парня, он не торопился ничего говорить, стремясь понять: кто стоит перед ним.
        Внешне это был молодой парень в сильно потрёпанной одежде: армяк сверху располосован и подшит кое-как, портки тоже не в лучшем виде, сапоги старые, но ещё крепкие, а вот рубаха была целая. Голова не покрыта, и с копной удивительно густых, неровно, будто ножом обрезанных волос, ласково игрался ветер. Что примечательно: на лице приблудного дворянина выделялся кривой багровый рубец свежего шрама. И вообще, весь вид молодого парня свидетельствовал о том, что он немало повидал на своём недолгом веку. Это чувствовалось по повадкам, по глазам, тревожно зыркающим по сторонам, и по тому, как он держал в руках слегка тронутую ржавчиной саблю. Именно так и должен был выглядеть любой, кто зарабатывал себе на хлеб нелёгкой жизнью наёмного воина.
        - Так ты кто такой? - сотник в третий раз задал набивший оскомину вопрос.
        - Вадим Белозёрцев, поместный дворянин, литвин, иду мимо, одному тяжело выжить, а вам воины нужны. Готов служить, знаю много о мертвяках и вообще.
        - А как ты выжил?
        - Зараза их меня не берёт, потому не боюсь я ни укусов, ни ран от них.
        - О, как! - удивился сотник. - А разве так бывает?
        - Бывает, - пожал плечами Вадим, - всё бывает, и не такое случается. Впускайте меня быстрее или гоните в шею. Мертвяки сюда бегут.
        - Почём знаешь? - вытянул шею в направлении посада сотник.
        - Чую я их, как собака кошку.
        - Мммм. Не в моей власти тебя пускать без приказа воеводы. Жди, когда доложу.
        - Нет больше у меня времени! - с досадой произнёс не принятый на службу вояка. - Прощевайте тогда.
        Повернувшись спиной к крепости, Вадим увидел первых мертвяков. Они были уже совсем близко, и их ряды неумолимо пополнялись новыми, не упокоенными козельчанами. Видели их и стражники со стены, но никаких попыток хоть как-то помочь не предприняли. Стрелы, что ли, берегут?
        Поняв, что рассчитывать он может лишь на себя, Вадим опрометью бросился к ближайшей избе. Однако без помех не обошлось: наперерез ему выскочил невысокий зомби, чем-то похожий на шимпанзе и передвигающийся прыжками.
        Зомби прыгнул, Вадим резко присел влево, уходя в сторону от столкновения и одновременно вскидывая правую руку с фламбергом. На землю упало уже перерубленное пополам тело зомби. Белозёрцев еле успел добежать до избы, спасаясь от десятка других зомби, когда оттуда совершенно неожиданно вышел мертвяк. Он скалился и, словно радушный хозяин, расставил лапы в надежде схватить Вадима.
        - Лапы прочь! - крикнул Вадим, отсекая их двумя ударами.
        Времени, чтобы добить мертвяка не было, и Белозёрцев полез на крышу. Устроившись, Вадим взглянул вниз. Возле избы столпились пять зомби, и громко стенал шестой, тряся отрубленными культями вместо рук. Посмотрев на Вадима, что сидел на самом верху, мертвяки бросились на своего собрата, посчитав того более лёгкой добычей. Жалобы недобитка на несправедливость судьбы тут же сменились его истошным визгом, но вскоре снизу раздавалось лишь удовлетворённое чавканье.
        Вадима передёрнуло, и он перевесился на другую сторону крыши, ища пути к отступлению. Что ж, с Козельском не сложилось… Пока они созреют, согласуют (бюрократы средневековые!), пока то да сё, пока внутрь пустят, уже поздно будет боржоми пить. Да и оттуда уйти так просто не получится. Излишняя подозрительность вечно всё губит. А ещё Вадим боялся, что у него отберут оружие, а самого убьют. Тоже ведь вполне возможный вариант развития событий. Из-за городских стен трудно будет выбраться, а чужаку тем более, как говорится: вход рубль, выход - два. И те кровью заплатить придётся.
        Высмотрев более свободный от мертвяков путь, Вадим спрыгнул с крыши и помчался к бане, где оставил свой мешок. Остаток дня он провел в рейдах по погребам и огородам, выискивая еду, делая акцент на том, чтобы ничего из собранного про запас не портилось слишком быстро.
        Чувствовал он себя при этом по-идиотски: словно вор на дачах. Того и гляди, придут хозяева и насадят на вилы. Или банально загрызут за то, что покусился на дармовщинку. Наверняка среди рыскавших вокруг зомби были владельцы домов и огородов, что сейчас обчищал Белозёрцев. Но чутьё Вадима работало безотказно, и он вовремя уходил. Да и немного тех зомбаков было.
        Набрав целый мешок всякой всячины, Вадим вернулся на ночёвку в баню, закрывшись изнутри. Ночь, как ни странно, прошла спокойно, и утром он покинул гостеприимную баньку, направившись навстречу новым приключениям.

* * *
        Воевода всё же пришёл на стену, но увидел лишь дерущихся между собою мертвяков у избы неподалёку.
        - И где он?
        - Ушёл. Сказал, что ждать тут невместно и надеяться не на чего, и ушёл.
        - Это как это? Он же сам к нам пришёл!
        Сотник пожал плечами.
        - Ну, как пришёл, так и ушёл. Пока меня искали, пока за тобой пошли, пока ты изволил прийти, на него напали мертвяки, он и сбежал. Сиганул на крышу вот той избы, а потом и оттуда исчез.
        Воевода посмотрел в указанную сторону и, зло сплюнув, сказал:
        - Вот вам, дуракам, что в лоб, что по лбу! Ежели говорят: знать надобно, что за стенами города творится, то случай не упускай. Пришёл человек, допросите его, а уж потом думать будем: что да как.
        - Так как же его допустить, если он заразный может быть?
        - Он уже третьего дня жил в посаде, и его рук дело - дым над трубой. А надо было запустить внутрь, но дальше ворот не пущать. Да арбалетчиков и стрельцов с пищалями направить сюда, чтобы, если он трепыхнётся, то пулю али болт в него пустить. Неужели до того трудно додуматься было, Кишка?
        Возразить сотнику на то было нечего, и он повинился.
        - Прости, воевода, не додумал я про то.
        - Эх, - махнул рукой воевода, - всегда так. То недодумал, то передумал, то не знал, то забыл. Следующего, коли придёт, не упусти, понял?
        - Понял, воевода.
        - Ну, смотри!
        Романов развернулся и пошёл к себе.
        «Сбёг, мерзавец, и даже не сообщил, зачем приходил. Лазутчик, стало быть», - думал про себя воевода, ругаясь сквозь зубы, но уже через полчаса он совсем забыл о неизвестном воине: своих забот хватало.

* * *
        За спиной Вадима болтался походный мешок со всем ценным, на поясе висел фламберг и кинжал в ножнах. Остальное его не волновало. Сейчас он снова шёл в сторону реки на свою бывшую стоянку, здесь он и заночевал. А поутру отправился обратно, следуя мимо старого леса. На этот раз он избрал тракт, по которому, собственно, всегда и ездили в Калугу.
        Лесами идти он не захотел, потому и шёл вперёд, вздымая пыль на безлюдной дороге. Тракт был наезжен и пустынен, и то, что по нему давно уже не ездили и не ходили, было видно хотя бы по молодой, пробивающейся сквозь камни, травке. Дождь и свежая трава постепенно выравнивали колею от телег, природа быстро отвоёвывала обратно то, что отняли у неё люди. Вадим заметил на дороге множество следов зверей, в основном зайцев и лисиц. Встречались, правда, и волчьи, и следы лося. Совсем рядом с дорогой ходили быстро отвыкшие от людей глухари с тетёрками и недовольно вспархивали на ближайшие деревья при приближении человека.
        Захотелось мяса, но ни арбалета, ни пистоля, чтобы подбить птицу, у Вадима с собой не было. Подкараулить бы их, да сбить палкой, но не получалось: сноровки не хватало. Остановившись на ночь недалеко от дороги, Вадим запалил костёр и стал варить на нём овощи.
        Без мяса, конечно, грустно, зато круп и овощей набралось полно. Тащить с собой все эти продукты было тяжело, и он усиленно от них избавлялся путём употребления внутрь. Ночь прошла относительно спокойно. На запах костра прибегала любопытная лиса, и проходила мимо рысь. От её шагов Вадим проснулся, думая, что это пришла Роса. Как оказалось, ошибся, и животные, испугавшись, растворились в лесу.
        Утром он снова пошёл по тракту, приближаясь к Калуге. Всю первую половину дня шёл беспрепятственно, время от времени собирая грибы, которые замечал с обочины. Пообедав, пошёл дальше и почти сразу же, пройдя поворот, увидел неприглядную картину.
        По всей дороге и вдоль неё стояли разбитые телеги какого-то небольшого обоза. То тут, то там лежали лошадиные кости и не только. В двух или трёх местах он обнаружил и человеческие. Кто тут погиб и отчего, ему было непонятно. Может, порубили разбойники, а может, зомби напали.
        Поискав в телегах, он ничего особенного там не нашёл, лишь предметы обихода да одежду. А вот одежда ему и нужна была. Нашёл он и рубаху, и портки, и армяк новый тонкий да новый зимний. Здесь же он и переоделся во всё найденное. В чистом и не рваном белье самочувствие стало намного лучше, идти стало веселее.
        Вечерело, но Вадим по-прежнему всё хорошо видел, потому вовремя заметил очередное препятствие на дороге. Решив не рисковать без нужды, Вадим вернулся назад. Здесь он заприметил небольшую полянку, вокруг которой рос редкий сосновый лес. Тут-то он и остановился. Спать решил на дереве. Побродив по лесу, нашёл раскидистый старый дуб с удобной развилкой ветвей.
        Хоть и хлопотно спать и неудобно, зато относительно безопасно, а пока он разжёг костёр. Постепенно вечер переходил в ночь, просыпались ночные животные и птицы, и ему тоже пора уже отдыхать. По лесу неожиданно разнёсся дикий хохот филина, но Вадим и ухом не повёл. Наплевать на этого филина. Закидав костёр землёй, он полез на облюбованное им дерево. Там меж двух мешков он и прикорнул. Мертвяков рядом не чувствовалось, можно было спать спокойно.
        Сколько он проспал, Вадим не понял. Проснулся он рывком, словно его включили невидимым тумблером, а в мозгу загорелась прерывистым красным цветом лампочка «Опасность». Распахнув глаза, Вадим первым делом прислушался. Царила тишина, тогда что его разбудило? Осторожно пошевелившись, он приподнял голову и выглянул из-за ствола. Так и есть: к его костру пожаловали ночные гости.
        Вокруг кострища ходили три приземистые фигуры и ворошили лапами угли и землю. Очевидно, что искали его. «Ну, пусть ищут!» - и Вадим снова привалился к стволу дерева и прикрыл глаза. Но зомби на этом не успокоились, видно голодные очень были, и стали искать его дальше.
        Они разошлись в стороны, прочёсывая всю поляну и округу и осматривая при этом каждое дерево. Наконец, один из них наткнулся на следы у дуба, на котором залёг Вадим, и радостно взвыл. На его зов сразу же примчались два его подельника.
        - Ну, чего вам? - вслух спросил Вадим, перегнувшись через ствол. - Охренели? Вот же, нет никакого покоя от вас. Достали, хуже репы сырой. На кол вас, всех на кол!
        Этими словами Вадим пытался вразумить зомби, но они остались глухи к его призывам и явно готовились к нападению. Вадим вздохнул, достал из ножен фламберг, любуясь его лезвием при свете звёзд.
        А зомби в это время с переменным успехом штурмовали дерево. Они то карабкались по стволу, но падали, так и не добравшись до нижней ветки, то пытались допрыгнуть до Вадима, но ороговевшие лапы соскальзывали с веток, и мертвяки вновь падали с дерева, словно переспелые вонючие груши. Однако зомби попались настырные и на этом не успокоились. Эта модификация мертвяков обладала крепкими и острыми, как кошачьи когти, ногтями. В конце концов, один из них догадался, что можно забраться и удержаться на дереве с их помощью. Запрыгнув, он вцепился ногтями в кору дерева и торжествующе завыл.
        Этой наглости Вадим ему не простил, мало того, что они не давали ему спать, так ещё и сообразительными оказались, а это не к добру. Мощный удар фламбергом отсёк одну кисть, зомби не удержался и с воем рухнул вниз. Завязшая когтями в коре кисть какое-то время подергалась и затихла. Подранок завыл дурным голосом, призывая собратьев к мести. Те завыли в ответ, подтверждая свои гнусные намерения, и скакнули на дерево. Трудно было удержаться от того, чтобы не вступить с ними в бой, вот Вадим и не стал сдерживаться.
        Первому взобравшемуся он ударил по черепу, но лезвие неожиданно соскользнуло, срезав лишь кусок скальпа. Череп оказался очень крепким.
        - Гы, - довольно осклабился зомби, но уже второй удар отсёк ему голову. Со вторым произошло то же самое: не став рисковать, Вадим легко смахнул голову мертвяку, ударив наискосок ему по шее. Спрыгнув с дерева, ударил наотмашь третьего, располовинив его. Две половинки, как и головы первых двух, пытались сопротивляться, но одними зубами с кинжалом сильно не повоюешь.
        Пнув в сторону от дерева головы, Вадим полез обратно на дуб, где попытался снова заснуть. Но сон особо не шёл. В непонятной полудрёме он провёл остаток ночи. Трупы внизу его не беспокоили, а других посетителей больше не случилось.
        Ближе к утру ему приснился сон, а может это была и явь. Серое, как туманная дымка поутру, облачко прилетело к нему со стороны дороги и превратилось в образ молодой женщины.
        - Помоги мне, странник, - не шевеля губами, сказала она. - Померла я на дороге от ударов нечестивых, а ты убил сегодня тех, кто убил меня. Просьба у меня к тебе, воин: найди ладанку заветную и передай её матушке моей в городе, куда ты путь держишь. Она поймёт.
        Вадим удивился, но сказать в ответ ничего не смог, впрочем, призрак понял его вопрос.
        - Аксинья я, дочь Веретенникова. Мать моя - теперь уже вдова. Скажи ей, что весь обоз полёг, и отец со мной. Выполнишь, тогда и награда моя будет тебе, награда щедрая, купеческая. Пока я последней волей в этом мире и существую. Помоги мне, выполни мой наказ, а за то благо и веру ты получишь! Помоги!!!
        Вадим кивнул во сне.
        - Благодарствую тебе. Ладанку ты увидишь сразу, из золота она, в обозе погибшем лежит. А ежели что ещё найдёшь в нём, то всё твоё, что унесёшь.
        Вадим снова молча кивнул, и образ женщины медленно развеялся, как картина из песка. Дальше Вадим ничего не запомнил из своего сумбурного сна. Очнулся он с первыми лучами солнца. Тело одеревенело от сна в неудобной позе, а внизу лежали три обезглавленных им тела. Не сильно приятное зрелище, но всё же, не он к ним, а они к нему пришли.

* * *
        Спустив с дерева вещи, Вадим разжёг костёр, чтобы приготовить еду. Природа снова очнулась и дарила свои краски всем желающим. Тихо падал наземь желтеющий лист, краснели кроны рябины и осины. Желтели все остальные. Близкое дыхание осени уже отчётливо виделось и в слегка увядающей листве, и в обилии грибов, что росли буквально на каждом шагу, и в пустых птичьих гнёздах, навсегда покинутых выросшими птенцами. Плотно позавтракав, чтобы не обедать в пути, Вадим поднялся, отряхнул портки, закинул оба мешка за спину и снова отправился в путь.
        Выйдя на дорогу, он направился к видневшимся впереди телегам и раскиданным вокруг них тюкам. Возле уничтоженного обоза лежали останки его защитников. Обоз оказался намного больше предыдущего и ехал с охраной. Люди отчаянно защищались, до последнего не собираясь сдаваться. Повсюду были видны следы боя: испаханная сапогами и когтистыми лапами земля ещё не заросла травой, везде раскидано сломанное, а иногда и целое оружие, на бурых от крови лоскутах ткани, что когда-то были одеждой, белели человеческие костяки. К ним он и подошёл.
        «Не могло быть так, чтобы сон меня обманул», - думал Вадим, шаря взглядом по человеческим останкам, и наконец, увидел на одном из скелетов цепочку с небольшим золотым медальоном. Взяв его в руки с тяжким вздохом, Вадим рассмотрел ладанку. Медальон оказался покрыт затейливым орнаментом и исписан руническими символами. Ещё раз вздохнув, Вадим спрятал ладанку и пошёл рыться в том скарбе, что ещё лежал на телегах и валялся рядом.
        Чего тут только не было: и горшки, и котелки, и посуда деревянная, и посуда глиняная, отрезы ткани, платки пуховые и ещё всякая всячина. Пошурудив в остатках обоза, Вадим добавил к своему гардеробу пару рубах и нижние портки. Жаль, еда почти вся сгнила. Кроме разве что сушёной рыбы, да и той было немного. Зато он нашёл медовуху, и много… Как тут с горя не выпить? Ведь не унесёшь же всё с собой! Ещё он нашёл масло в плотно закупоренной глиняной посуде и даже пиво.
        Пришлось испытывать настоящие муки выбора, рыская в вещах. Параллельно Вадим пил пиво, пока лезло, потом постоянно отвлекался, чтобы слить продукты его переработки. День перевалил уже за полдень, когда он закончил обследовать обоз. Набрав полный мешок тряпок и поменяв котелок, Вадим положил в карман ещё один кошель, набитый серебром. Золота ни у кого не оказалось: то ли истратили, то ли и вовсе с собой не брали, потому как товар был дешёвый. В походный мешок были закинуты ещё два кошеля побольше, но уже с медью.
        Найденное же оружие уже поржавело и мало годилось для боя. Конечно, можно было захватить и его на продажу, но таскать всё одному? Он же не ишак! Силы после ведьмовского зелья, конечно, прибавилось, но предел есть у всего.
        Покинув разгромленный обоз, Вадим шагал ещё часа два по дороге, после чего свернул в лес, попутно собирая грибы. Вечерело, и смысла идти дальше Белозёрцев не видел, да и устал он такой груз на себе тащить. Голод тоже давал о себе знать.
        Пока Вадим искал удобное дерево, чтобы на него залезть, пока искал воду, пока разжигал костёр, уж и вечер наступил. Совместив приятное с полезным - и голод утолил, и потом нести меньше! - парень плотно поужинал и вскарабкался на дерево, разместив на нём всё своё добро. Устроив какое-то подобие огромного гнезда и с комфортом завернувшись в найденное одеяло, Вадим почти не чувствовал твёрдой коры очередного спального дерева.
        Глава 18 Калуга.
        Ночь прошла довольно спокойно. Появился ещё один мертвяк, неведомо откуда взявшийся, но, немного постенав под деревом, ушёл. Видимо прыгать не умел и когти кошачьи не отрастил. Наутро Вадим покинул свое убежище и отправился дальше. По его подсчётам он должен был прийти в Калугу уже к вечеру, максимум к следующему утру.
        Дорога по-прежнему была пустынна, лишь изредка перебегали тракт растерявшие страх звери. Вскоре он вышел из леса и увидел небольшую деревню, мимо которой пролегал его путь. Вадим вздохнул и решил обойти её стороной. Очевидно было, что деревня пуста: в ней не дымили трубы, не бегали дети, не было слышно ни мычания коров, ни блеянья овец, ни кудахтанья кур. А вот гарантии, что тут нет зомби, не было.
        Да и пустынный, потихоньку зарастающий травой тракт говорил о том, что им уже давно никто не пользовался. Но Вадима мучила жажда, а на краю деревни торчала журавлём высокая жердь колодца.
        Колодец был целым, а вот кадушки или ведра на конце «журавля» не нашлось. Ругаясь вполголоса, Вадим достал котелок и стал привязывать его к ручке. Не успел он опустить котелок в колодец, как сразу почувствовал мертвяков, спешащих на скрип журавля.
        Со всех сторон вприпрыжку в сторону человека неслись зомби, жаждущие побыстрее закусить свежей человечинкой. Эти выродки были какие-то мелкие, но с крепкими руками, выглядевшими толще, чем ноги, и передвигались они совсем как обезьяны, ловко опираясь на все четыре конечности. Извращённая эволюция во всей своей красоте. Но Вадим уже мало чему удивлялся: и не такое видел! А вот наличие какой-никакой тактики - сбор у колодца по скрипу журавля - заставляла задуматься. Вероятно, проделывали они это не впервые, и опыт у них был большой. Пришлось быстро сбрасывать мешок и доставать фламберг. Минуту он потратил, чтобы приготовиться к бою, и даже успел отхлебнуть из котелка свежей воды. Когда потом приведётся? И приведётся ли?
        Фламберг снова оказался в руках у Вадима, а сам он притиснулся ближе к колодцу. Всего зомбарей было семь штук, и все наглые, клыкастые, но осторожные. Видимо кто-то их тут уже погонял до него. Они смотрели на его фламберг, не решаясь напасть. Хотя, казалось бы, что проще? Бей, кусай, грызи! Ан нет, чуяли чужую силу, сволочи. Все они словно ждали от кого-то сигнала.
        Опасаясь, что ещё набежит тварей, или придёт тот, кто даст им сигнал, Вадим напал первым. Он успел упокоить только одного, остальные зомби ловко отпрыгнули от него и тут же напали всем скопом. Видно, это тоже было частью тактики, словно в фехтовании: укол, затем отскок. Но и Вадим был уже тёртым калачом. Вертясь, как юла, он бил наотмашь всех подряд, уже особо не целясь. Фламберг, как циркулярная пила, отсекал всё, чего касался. Ведьма действительно его улучшила, не обманула.
        Зомби рвали его, пытались достать горло, кусали за ноги, руки, но Вадиму было на это наплевать, он уничтожал их планомерно, одного за другим. А те совершенно не понимали, почему они погибают, а никак не могут убить человека. Бой длился от силы минут пять.
        Последний зомби нехотя отпрыгнул, но не бросился бежать. Зомби вообще никогда не убегали от опасности, они просто искали слабые места, чтобы напасть снова, но фламберг достал и его. Покончив с мертвяками, Вадим сел возле колодца передохнуть. Во рту всё пересохло, и свежая колодезная вода пришлась весьма кстати. Плеснув на лицо, с наслаждением ощутил, как ледяные капли воды смывают с него пот, пыль и усталость. Потом, запрокинув голову, Белозёрцев долго пил, судорожно дёргая котелком при каждом глотке.
        - Эй, воин!
        Котелок полетел на землю, а палаш мгновенно оказался в руке. Недалеко от Вадима стояли двое, по внешнему виду крестьяне, а чуть поодаль ещё трое, двое из которых держали арбалеты в руках. Эти были одеты как царёвы стрельцы.
        - Чего вам? - отозвался Вадим, понимая, что против арбалетов он бессилен.
        - А тебя мертвяки покусали?
        - Меня? Нет, лишь одежду порвали.
        - Ммм, брешешь, поди? Мы видели, как они тебя грызли.
        - А если и брешу, то что? Не первый раз меня царапают, да и рвут зубами часто, а до сих пор в живых остался и не перекинулся в них, - и Вадим коснулся рукой разорванной щеки в подтверждении своих слов. Шрам на щеке был показательный и весьма «говорящий».
        - Да? Лады, коли так - подождём.
        - А вы сами кто такие? - Вадиму тоже было весьма интересно, с кем его свела судьба.
        - Мы? Мы из Калуги, охотники за ценностями. Знаем, как от мертвяков убегать и как их убивать. А ты ловко разделался с ними, так никто из нас не умеет.
        - Это потому, что вы боитесь их, а я - нет.
        - Ну да, как же! Все боятся, и ты тоже.
        - Боюсь, но что вы хотите от меня?
        - Откуда идёшь и что несёшь?
        - Иду с Оптиной Пустыни, а несу вещи, что нашёл в обозе.
        - В обозе? А он где?
        - Недалеко отсюда, верстах в трёх.
        Вся пятёрка невольно переглянулась.
        - И много там барахла?
        - Много, я всего и не унёс бы с собою, только начал копаться, как мертвяки набежали. Порубал я их, но всё равно сбежал от греха подальше. Там ещё много, а мертвяков мало, если успеете до темноты обернуться, то с прибылью будете. Я и обшарить не успел скелеты, может и деньги есть, нашёл-то горсть медяков.
        Все опять переглянулись.
        - Не советую я вам нападать на меня: потеряете многих, а ничего не приобретёте, - предостерёг их Вадим. - Лучше идите к обозу, там добра столько, что и не унесёте всё зараз, а дальше ещё один есть, но до него далеко и опасно, я троих упокоил там. Ну, и живучие же, твари. А мне надо в Калугу, далеко ещё?
        - К вечеру дойдёшь, но без нас тебя не пустят. Ежели проведёшь к обозу, то, считай, что в город попадёшь. Мы проведём, лады?
        - А ежели обманете?
        - Не обманем, коль ты нас не обманешь.
        - Я-то нет, - буркнул Белозёрцев, размышляя: как будет правильнее поступить. - Ну, пошли, коль так, хоть мне и тяжело обратно идти, да невместно, всё равно я с собой больше ничего не утащу. Но раз вы поможете в город пройти, тогда пошли.
        - Не горюй, зато жив останешься и в общину нашу войдёшь.
        Вадим промолчал, хоть и крутилось на языке: на каком месте он вертел их общину и как. Два арбалетчика всё-таки были весомым аргументом, чтобы принять предложение команды то ли охотников за ценностями, то ли мародёров. Так они и отправились к обозу вшестером. Впереди двое охотников, один из которых был арбалетчиком, по бокам по одному человеку, и сзади ещё один арбалетчик. Как арестант, ей-богу!
        Вскоре они дошли до уже знакомого обоза. Сначала попутчики осторожничали, но постепенно входили в раж. У Вадима мешок заплечный был полон, а тот, что он нёс в руках, заполнен лёгкими вещами - в основном запасной одеждой - и не мешал ему своим весом.
        Пока вся пятёрка охотников ворошила телеги и скелеты людей и животных, Вадим примеривался к тому, чтобы перехватить один из арбалетов. Нужно было уравнять шансы. Он не очень верил своим новым товарищам: особой нужды брать его с собой в город у них не было, да ещё и подозревая в нём будущего зомби. Это было понятно и поневоле наводило на опасения за свою жизнь.
        Но случай всё никак не представлялся. Все пятеро бродили между телегами, набивая разным добром свои мешки, но парня из зоны видимости не выпускали. Нужно было срочно что-то предпринимать, и Вадим придумал.
        Покопавшись в кошеле с серебром, он выудил из него несколько мелких монет, бросил их в пыль недалеко от себя и позвал ближайшего к нему арбалетчика.
        - Смотри-ка, серебро!
        И арбалетчик не выдержал, метнулся к нему, выискивая в грязи звякнувшие монетки. Вадим отступил, дав возможность арбалетчику купиться на этот нехитрый трюк. Тот сразу же бросился на колени и стал лихорадочно рыться на земле. Не медля, Вадим ударил его рукоятью фламберга и, оттолкнув обмякшее тело, вырвал из его рук оружие. Очутившись у Белозёрцева, арбалет сразу уставился в лицо другому арбалетчику.
        - А теперь давайте по-честному, братаны. Мы с вами или договариваемся сейчас или вы все умрёте. Первым сдохнет арбалетчик, затем ваш атаман, но и с остальными я разберусь, не сомневайтесь.
        Судя по выражению их лиц, они и не сомневались.
        - Зачем Тишу приголубил ударом?
        - Затем, что он мне мешал. Вещей вы набрали на пятерых, ещё и унести нужно будет. Давайте так: я вас охраняю, а вы меня не предаёте. Да вам то и выгодно будет. Мне нужно до Калуги дойти и на службу пойти. Если поможете и замолвите словечко, я в долгу не останусь. Видите же сами, что сейчас за время. А я человек бывалый, много что знаю да понимаю. А ещё грамоте и письму обучен, всем от того лишь польза будет, а не вред. Решайтесь.
        Повисло долгое молчание.
        - Ладно, хрен с тобой, - махнул рукой старший всей этой пятёрки. - Тебя как звать-то?
        - Вадим.
        - Ммм, а меня Никола. Мы и не собирались с тобою возиться, если б ты токмо в мертвяка не обратился, но видно, что того не будет. Ты арбалет убери. Договорились мы.
        - Уберу, когда поклянёшься, как православный. Или матерью тебя родившей.
        На эти слова Никола нахмурился, но ответил.
        - Клянусь именем своим и церковью нашей святой, что никто не нападёт на тебя, если ты тоже поклянёшься в этом.
        - Клянусь! - ответил Вадим и перекрестился. То же сделал и Никола.
        Пожав плечами, Вадим разрядил арбалет в песок возле головы незадачливого стрелка. Тот вздрогнул и откатился в сторону.
        - Пусть разрядит арбалет, - кивнул головой Вадим на второго арбалетчика. Тот помотал головой, с ненавистью смотря на Вадима.
        Вихрь мыслей закружил в голове Белозёрцева: «И что делать дальше? Как быть? Вдруг ошибся, и главный у них не Никола? Как обуздать эту банду охотников, что одержимы жаждой наживы?».
        За прошедшие недели Вадим изрядно возмужал и стал ощутимо сильнее. Сил у него хватит, чтобы справиться со всеми охотниками. Не найдя ничего лучшего, он схватил за ворот сидевшего у его ног арбалетчика и, рывком подняв того на ноги, выставил его перед собой.
        - Я сказал - разрядить арбалет, - холодным тоном приказал Вадим.
        - Разряди, - нехотя подтвердил его слова Никола.
        Стрелок поморщился и спустил тетиву. Толстый арбалетный болт щёлкнул, войдя в песок в метре от них. Вадим отпустил свою жертву и, как ни в чём не бывало, занялся уплотнением своего мешка. Пока не раздался короткий смешок Николы. Он с хитринкой взглянул на Вадима и спросил:
        - Ты, что ль, бражничал?
        В сторону полетела пустая баклажка из-под медовухи.
        Вадим с улыбкой вспомнил, с каким удовольствием заливался накануне и ответил:
        - Я. Не мертвяки же!
        Охотники рассмеялись, представив картину бухающих зомби. На этом конфликт был исчерпан, и все вернулись к прежнему занятию.
        Спустя время, набив свои мешки, весь отряд двинулся обратно. Деревню они обошли стороной. Шли долго, пока впереди не показалась застава, собранная из стволов деревьев и напоминавшая чем-то блокпост с вырытыми землянками и убежищами. Их беспрепятственно пустили на засеку, а так как до города было ещё порядком, отряд остановился на ночёвку, сгрузив с себя добытый скарб и потихоньку устраиваясь вечерять.
        - Ночуем здесь, - сказал Вадиму Никола.
        - Хорошо, но я не с вами: устроюсь на ночь где-нибудь поблизости. И вам спокойно, зная, что я не рядом и в мертвяка не превращусь, и я буду уверен: не получу от вас нож в спину.
        - Не будет никакого удара в спину, я гутарил с парнями. Мы взяли большую добычу, нет смысла с тобой ругаться. Отнесём всё в город и снова пойдём за хабаром. Мертвяков мало, потому справимся! Если хочешь - пошли с нами.
        - Нет, я вам всё показал, мне неинтересно таскать барахло на своём горбу. Я на службу хочу пойти царскую. И мне нужен огнестрел: надоело саблей махать. Да и мертвяков лучше с расстояния бить, а то хлопотно очень и опасно.
        - Ага, не тебе об этом толковать! Видели мы, как ты их одолел, целую стаю «грызунов» упокоил. В деревне их всего две стаи было, ты уничтожил м?ньшую, а большая ещё там, потому трудно здесь ходить, да и по тракту опасно. Не знали мы, что там и как. Теперь знаем, но сдаётся мне, что тебе просто повезло.
        - Возможно, - не стал спорить Вадим. - Я приду утром.
        - Токмо не мертвяком! - хохотнул невесело Никола.
        Вадим промолчал, красноречиво блеснув глазами, и ушёл. От засеки он отошёл довольно далеко, после чего развёл костёр и подогрел себе еду. Не успела взойти луна на небо, как он уже искал себе подходящее место для ночлега.
        Поблизости обнаружился глубокий овраг. Осмотрев его со всех сторон, Вадим выкопал небольшую нишу и схоронился в ней, свернувшись в три погибели. Мертвяков он не боялся. Их он чувствовал, а вот на людей эта опция не распространялась, мог и не услышать.
        Но ночь, несмотря на все опасения, прошла спокойно, и Вадима никто не беспокоил, кроме разве что лесных хищников. Впрочем, и хищники оказались весьма осторожными: почуяв его, они сразу же убирались из оврага, не желая связываться с человеком. Наутро Вадим освежился, поел и вернулся на засеку. Его из предосторожности окликнули и, быстро признав, пропустили.
        Никола его уже ждал, мучаясь сомнениями. Увидев, что Вадим остался прежним, он искренне обрадовался, видимо думал, что тот не придёт или придёт не совсем тот.
        Вскоре весь отряд собрался и, загрузившись барахлом, потопал в сторону Калуги. Дошли они до города уже ближе к обеду. Здесь тоже сильно пострадал посад, но большинство зданий остались целыми, и в них даже жили, но и вооружённых людей оказалось в городе гораздо больше. Получалось, что Калуга подготовилась к нападению зомби гораздо лучше, чем Козельск. Как говорится - плюс к карме.
        - Так, - начал Никола, - сейчас всё относим в лабаз, пройдём осмотр и проверку, получим деньги и в город. На входе мы скажем о тебе стражникам, литвин.
        Вадим лишь пожал плечами, подумав: «Скажете - хорошо, не скажете - придётся разбираться».
        - А у тебя есть что на продажу? - полюбопытствовал командир отряда.
        - Да, кое-что в мешок сложил, но немного.
        - Ты учти, - предупредил его Никола, - деньги нынче малый вес имеют, главное - рухлядь всякая, одежда да меха, железо тоже. Медные деньги токмо за постой берут, за товары берут серебро али золото. Продовольствие нынче дорого стало. Крестьян, поди, всех с мест согнали, урожай убирать боятся! Да и прежде мертвяков надо изгнать с полей. Людей помёрло столько, что и не счесть. Учти!
        - Учту.
        Кивнув в ответ: «Мол, принято», Никола повернулся и пошёл вперед, а вслед за ним потянулись и остальные. Вскоре они подошли к длинному приземистому зданию, бывшему когда-то купеческим складом, рядом с которым возвышались двухэтажные хоромы. То был двор купца.
        Все пятеро охотников и Вадим вошли во двор склада, огороженного высоким тыном. Там их уже с нетерпением ждали. Ожидавших было двое: огромный мужик с руками и плечами борца и мелкий, суетливый старичок-сморчок с хитрющими глазками.
        - Здоровы все ли, парни? - прогудел большой человек.
        - Здоровы, Питирим.
        - А кого с собой привели, не мертвяка часом?
        - Нет, то воин приблудился, с Оптиной Пустыни идёт, по Козельскому тракту сам прошёл. В одиночку.
        - Да ладно? В самом деле? - брови богатыря взметнулись ввысь.
        - Да, - кратко ответил Вадим.
        - Угу, проверим. А как дела с добычей? Впрочем, вижу, с полными мешками пришли.
        - Это приблудный нам помог, - буркнул арбалетчик, которого Вадим разоружил, и с неприязнью покосился на Вадима.
        - Ты подсказал? - спросил у него Питирим.
        Вадим лишь пожал плечами, игнорируя риторический вопрос.
        - А ты болтлив.
        - Пока вы ничего не спросили, на что бы ни смогли ответить ваши люди.
        - Гм, ну, ладно, есть что на продажу?
        - Есть, но меня больше интересует обмен.
        - Какой? Что хочешь?
        - Оружие надо, пистоль или пищаль короткую, да пули, да пулелейку или запас свинца к нему, и порох нужен, - как на духу выложил Белозёрцев все свои потребности.
        - Эк тебя понесло. Пулелейку ещё найти сможешь и свинца запас, то у иноземных купцов возьмёшь, что у нас поневоле задержались. У них много чего есть в избытке. Товар, правда, плохо идёт, больно дорого дерут. Да и продукты нынче нужнее, чем пули. Там же можно купить и огнестрел, если деньги есть! Но учти, берут серебром али золотом, медь теперича токмо чёрный люд пользует, цены-то как поднялись.
        Вадим кивнул, всё стало понятно.
        - А мы тебе и грамотку выпишем, и серебра отсыплем, ежели что ценное принёс.
        Вадим пожал плечами, что у него ценного было? Немного платков тёплых пуховых, да готовых рубах, да портков, что на замену себе взял. Запас продуктов, топор, отрез ткани… Казалось бы: зачем он его прихватил? Но ткань была так красива и богата на вид, что он, не раздумывая, сунул её в мешок. Полмешка заняла.
        - Если есть, то иди с Афанасием, он мой приказчик, с ним и договоришься.
        Вадим кивнул и пошёл вслед за старичком. Вместе они зашли в помещение, где дедок мгновенно преобразился.
        - Так, ну что? Показывай!
        Вадим сгрузил с себя мешок и, поискав в нём, вывалил на прилавок платки и отрез то ли бархата, то ли парчи, то ли хрен знает чего. Глаза старичка блеснули плохо скрываемой радостью.
        - Так! Ну, давай, я дам за всё два серебряных гроша?
        - Давай я отрублю тебе голову, - тихо ответил Вадим, и его глаза угрожающе сверкнули.
        - Ну, ты это, паря… Не шуткуй со мной.
        - А я и не шуткую, будешь юлить и меня обманывать, мне не с руки тебя жалеть.
        - Так не посмеешь ты! - заерепенился ушлый дед. - Я крикну охрану, она живо тебя со свету сживёт!
        Вадим усмехнулся такой наивности.
        - Пока прибежит охрана, ты будешь уже мёртв, старик. Я бы на твоём месте сто раз подумал, прежде чем крикнуть.
        - Ладно, даю два серебряных гроша за платки и шостак (шесть грошей) за ситец.
        - Это не ситец, а дорогая ткань. И стоит она не шостак.
        - Ну, сколько она стоила до этого, уже неважно, теперича другие цены, - старичок даже нос в другую сторону поворотил: мол, не очень-то и надо.
        - Согласен, - Вадим сделал вид, что задумался, и проговорил, назначая свою цену, - Тогда два талера за ткань и шостак за платки. Зима скоро, разойдутся быстро.
        Старичок поморщился.
        - Платки куплю, так уж и быть, а вот ткань продать трудно.
        - Ну, не хочешь и ладно, я тогда на обмен её возьму и к иноземцам пойду, - пожал плечами Вадим.
        Приказчику было жаль выпускать из рук дорогую ткань. Ткань сейчас была редкостью и всё равно нужна. Жадность в нём боролась с прагматизмом.
        - Два талера - это очень много. Могу предложить один.
        - Не пойдёт. Бери за шостак платки, и вот ещё армяк у меня есть, его забирай за грош, всё равно ты в выгоде будешь.
        Старичок ещё посомневался, но после того, как Вадим добавил ещё кусок простой ткани, о котором уже и забыл, согласился.
        - Ладно, по рукам.
        С изрядно полегчавшим мешком Вадим вышел от приказчика во двор.
        - Ну, что? Сторговались?
        - Почти. Малую цену за отрез ткани даёт, таких долго ещё здесь не будет.
        - А что за ткань? - обратился Питирим к старичку.
        - Парча не лучшей работы, - всё ещё пытаясь сбить цену, старичок явно занизил качество товара.
        - Хм, а сколько просишь за неё, литвин?
        - Два талера.
        - Угу. Я тут поговорил с Николой. Если сходишь с ними ещё раз к обозу, то дадим тебе такую цену. А то, что принесёшь, выкупим, как у своего. За каждого упокоенного мертвяка воеводой Калуги положена награда в серебряный алтын. Головы их сегодня заберут, но мы награду себе возьмём, уж не взыщи, а тебя страже порекомендуем, что ты свой. Идёт?
        - Хорошо, - кивнул Вадим, - когда собираетесь в поход к обозу?
        - Завтра с утра.
        - Завтра не смогу, мне ещё долг отдать надобно в Калуге.
        - Ладно, тогда через день ждём тебя здесь поутру, как стража ворота откроет. Вот держи свои два талера, - и Питирим вынул из кошеля две крупные монеты и отдал их Вадиму.
        Бросив монеты в свой кошель, Вадим вышел со двора, провожаемый заинтересованными взглядами всей команды. С ним вместе отправился и Никола, что довёл его до стражников. Тех было немного: на главных воротах стоял наряд стрельцов из пяти человек, да в сторожке сидел десятский.
        - Вот, с нами пришёл, - начал разговор со стрельцами Никола. - Проверили, всё с ним в порядке. Можно в город пропускать.
        - Щас проверим, как с ним и что. Иди в сторожку.
        - Зачем?
        - Покажешь, может, где укусы свежие есть.
        - Укусы вчера были, да зажили уже все, и, как видишь, в мертвяка не превратился.
        - То правда? - удивлённо спросил один из стражников у Николы.
        - Правда, сам видел.
        - А ну, покажь.
        Вадим снял сапог и вздёрнул портки, показав искусанные зомби икры. Также, не торопясь, он задрал рукав рубахи и показал похожие укусы на руке.
        - Во дела! И ты не сдох и в мертвяка не обратился? - мужики откровенно пялились на свежие шрамы и не верили своим глазам.
        - Да, у меня иммунитет, - проинформировал стрельцов Вадим.
        - Не знаю, какой из тебя мунитет, но это необычно. Впервой живьём то вижу.
        Тут снова влез в разговор Никола, желая пояснить:
        - Вчера он в деревне Дрековичи с мертвяками сражался, мы позже подоспели и всех порубали. Думали, что он всё, обратится, а он говорит, что и не такое переживал и всё мимо него.
        - Эх-ма! Надо сотнику доложить, что такие люди есть.
        - Доложи, если нужно, а литвин с нами за Дрековичи на Козельский шляхт через день пойдёт.
        - Мм, да ты смертничек, - с уважением посмотрел на пришлого стражник. - Ладно, если медяки есть, то плати пошлину и можешь идти в город.
        Вадим достал кошель с медяками и отсыпал полную горсть монет одному из стражников. Ещё раз бросив на него удивлённый взгляд, Вадима пропустили. Здесь они с Николой расстались, тот пошёл своей дорогой, а Вадим своей. Напоследок Вадим спросил:
        - А ты не ведаешь, где жил купец Веретенников?
        - А пошто тебе?
        - Долг его семье отдать нужно, ежели его самого не найду.
        - Так пропал он без вести вместе с дочерью, а жёнка с младшими дочерями во-о-он там живёт, за церковью. Спросишь кого - за раз подскажут. А к иноземцам коли хочешь идти, так на площадь прямиком направляйся, их лавки вдоль неё стоят.
        - Спасибо!
        На том и расстались.
        Глава 19 Всё подряд.
        Осмотревшись, Вадим сразу отправился в сторону площади, решив начать поиски вдовы после покупки оружия . Петляя по нешироким улочкам, застроенным разномастными домами, и ругаясь на разбросанные повсюду куски лошадиного дерьма, он медленно пробирался к своей цели.
        Людей на улицах почти не было. Порой, правда, встречались суровые бородатые мужики, и изредка мелькало вдали мешковатое платье пожилой горожанки, но ни детей, ни молодух Вадим так и не заметил. Как будто все попрятались. Чувствовалось, что город находится практически на осадном положении.
        К сожалению, Вадим не видел общей картины и не совсем понимал, что происходит. Сколько было вообще мертвяков? Где царские войска? Где восставшие? Одни вопросы.
        Наконец, изрядно поплутав по улицам города, он добрался до площади, по периметру которой были расположены всевозможные лавки. Пройдясь вдоль них, Вадим вскоре увидел лавку, где продавали иноземные товары и готовое платье, и зашёл внутрь.
        За прилавком стоял вероятнее всего владелец: пожилой лысоватый немец или голландец.
        - Чего хотеть купить? - на ломаном русском спросил он.
        - Пистоль либо пищаль купить.
        - Хм… я не иметь того. Вернер иметь, рядом сидеть, - и торговец указал рукой на дверь и чуть влево…
        Вадим кивнул и, ещё раз окинув взглядом лавку, вышел.
        Соседская лавка была закрыта, как закрыта ещё одна рядом с нею.
        Вадим огляделся в недоумении и увидел на другой стороне площади, прямо напротив себя, вывеску с характерным щитом. Неизвестно почему, но купец его ввёл в заблуждение. Повернувшись, Вадим быстро пересёк площадь и вошёл в оружейную лавку. Здесь, благодаря не полностью зашторенному окну, что выходило на площадь, царил таинственный полумрак.
        На этот раз за прилавком сидел человек с настолько колоритной внешностью, что не угадать в нём немца было просто невозможно. Характерная национальная выправка и жёсткие, сухие черты лица выдавали в нём не просто иностранца, а именно германца.
        - Что угодно? - неприветливо спросил он почти чисто.
        - Вы - Вернер? - на всякий случай уточнил Белозёрцев.
        - Да, - ответил немец и непроизвольно оглянулся, но, не обнаружив никого позади себя, с интересом посмотрел на Вадима.
        «Что опять не так-то? - мысленно возопил Белозёрцев. - А-а-а, опять эти грёбанные, вбитые в подкорку правила приличия! „Ты“, „вы“! Я, короче, из Литвы! Мне можно!». Вслух же произнёс.
        - В лавке с готовым платьем мне сказали, что вы находитесь рядом.
        - А, это Женес, он плохо говорит по-русски. Так чего вы хотите купить?
        На слове «вы» германца перекосило и, как он ни старался, вышло всё равно «ви». Не даётся им русский, крючит их от него!
        - Мне нужен пистоль и пищаль. Если этот товар есть, то к нему пулелейку, свинец и порох.
        - Есть, - кивнул Вернер, - есть и пистоль, и писчаль. Но дорого.
        - Сколько?
        Только бы не заржать! «Писчаль» - это печаль!
        - Пистоль два талера и шесть грошей, короткая писчаль - три талера ровно. По пороху и свинцу разговор отдельний, если ви купите первое или второе, если оба предмета, то будет дешевле или пулелейка бесплатно.
        - Угу, дорого.
        - Не дороже жизни, - почти без акцента ответил иноземец. - Ви же не просто так ко мне пришли? Значит, есть нужда. А есть нужда, значит, будут и деньги.
        Вадим поморщился, торговец был прав. И нужда, и деньги.
        - У меня мало денег, хватит только на пистоль. Могу я увидеть его?
        - Я, яволь, - Вернер наклонился под прилавок и вынул оттуда два плоских деревянных ящичка. Один был побольше и подлиннее, другой чуть ниже и короче.
        - Вот, можете вибирать.
        Вадим открыл боксы. В одном ящичке, что поменьше, был средних размеров пистоль, даже на взгляд довольно приличного качества, а вот во втором лежал поистине великолепный экземпляр немецкой оружейной мысли! Это был пистоль с более длинным стволом, но гораздо тоньше и лучше сделан. Вадиму захотелось купить именно его.
        - Сколько стоит вот этот? - и Вадим ткнул пальцем в тот, что побольше.
        - Короткий - ровно два талера, кавалерийский - два талера и шесть грошей. И это потому, как последний.
        Вадим вздохнул и полез за пазуху. Наружу был явлен заветный кошель, оттуда вывалились два полученных от Питирима талера и, тихо звякнув на прощание, исчезли в цепких руках купца. Туда же канул и шостак. Кошель оставался ещё полным, но мелкими монетками.
        - Забирайте, он ваш. Я смотрю, вам можно предложить и всё остальное?
        Вадим кивнул.
        - Пулелейка - один грош, свинец в слитке - два гроша, отдельно пятьдесят пуль - два гроша. Порох на вес, на пятьдесят вистрелов - пять грошей, на сто вистрелов - девять грошей.
        Вадим снова молча кивнул и отсчитал гроши за пулелейку, свинец, пули и порох на сто выстрелов. Больше ему пока не было надо, да и носить за собой тяжело. Свинец он купил, чтобы постепенно разобраться с тем, как лить пули нужного калибра. А готовые пули нужны были уже сейчас. Подумав, он добавил ещё денег за порох на сто выстрелов, а то где потом купить?
        Вернер молча сосчитал серебро и, сграбастав монеты в ладонь, осторожно ссыпал в свой кошель. После этого он вышел и принёс всё купленное.
        - Я вижу, у вас нет денег на писчаль?
        - Нет, - помотал головой Вадим.
        - Ну, что же, ми всегда ради вам в нашей лавке. Удачной охоти на мертвецов. И в знак признательности возьмите вот этот шомпол и рабочее масло. За пистолем нужно хорошо ухаживать, чтоби он вас не подвёл в самий важний момент.
        Вадим откровенно ржал, правда, мысленно! Сложно не смеяться над несчастными потугами иноземца, так старательно воспроизводящего, казалось бы, простую русскую «ы». Губы германца растягивались, вибрировали, но с немецкой пунктуальностью выдавали не «ы», а неизменную «и».
        Тем не менее, Вадим с благодарностью принял от Вернера оба предмета и уложил их в тот же мешок, куда убрал ранее порох и свинец. Туда же он спрятал и ящик с оружием: не стоило его светить перед всеми на улице. У Вадима ещё оставалось неотложное дело, а вот где он будет ночевать, парень пока не знал.
        Белозёрцев почти уже вышел из оружейной лавки, когда взгляд наткнулся на необычный арбалет, что висел на стене.
        - А это у вас арбалет?
        - Ви хотите себе купить оружие подешевле?
        - Хотелось бы, но арбалет долго заряжать и бьёт он слабее. А сколько вы за него просите?
        - Ммм, дело в том, что то, что ви видите, это не классический арбалет, это балестра. У меня есть есчо другая разновидность его - шнеппер. Они дешевле обичного арбалета и значительно дешевле пистоля. Эти арбалети покупают охотники, потому как стреляют они пулями или болтами, но значительно слабее, как ви и говорите.
        - А можно ближе его рассмотреть? И сколько он всё-таки стоит?
        - Стоит - талер! Не покупают, потому и цену сбавил, - объяснил Вернер и, сняв шнеппер, положил его на стол перед Вадимом.
        Это было очень необычное оружие, и оно действительно предполагало стрельбу пулями посредством желоба, впрочем, так же, как и болтами. Для поражения зомби оно вполне годилось, если стрелять с близкого расстояния и целить прямо в глаз. С некоторых пор Вадим мог похвастаться очень хорошим зрением, и его руки значительно окрепли. А если учесть изрядную долю хладнокровия и отсутствие паники при встрече с зомби, то арбалет стал бы ему незаменимым помощником. А уж, сидя на дереве, лучшего оружия и не надо! Балестру или шнеппер однозначно стоило брать, но у него банально не хватало денег.
        - Я возьму, но пока у меня нет на него денег, возможно, дней через пять я снова зайду и смогу купить.
        - Хорошо, буду ждать. А если не секрет, чем ти занимаешься? По виду и по повадкам я вижу, что ти воин, но не из простих боевих холопов, и даже на поместного мало походишь. Признаться, я теряюсь в догадках. Кто ти? - последний вопрос прозвучал так, словно германец спрашивал не только о профессии Вадима.
        - Ничем я не занимаюсь, иду из города в город и живу, как могу и на что могу. Пока ищу вещи, что остались от прежних хозяев, погибших от зомби. При случае упокаиваю монстров, но одному тяжело бороться с ними.
        - Зомби? - переспросил торговец и кивнул сам себе: - Понятно, то есть ти охотник за мёртвими головами?
        - Нет, я не охотник, меня никто не заставляет и не платит за это. Я путешествую из Литвы в Москву, и не моя вина, что судьба решила подвергнуть меня своим испытаниям. Надеюсь, что я с честью прохожу их… вроде пока живой.
        - Ммм, пока, значит. Что же, на днях один из моих товарисчей тоже собирается в Москву по делам, а оттуда плить в Псков и дальше в Архангельск. Ему нужна надёжная охрана, но с этим здесь проблема: свободних людей мало. Едет он со своим слугой и охрану возьмёт не больше десяти человек, но никто не желает ехать таким малим количеством воинов, боятся…
        - Не знаю, - Вадим уловил мысль торговца и вклинился, не дожидаясь продолжения. - Я хотел предложить свои услуги местному воеводе и осмотреться здесь первое время.
        - Как знаешь, мой друг уедет через несколько дней, когда наберёт себе людей или не наберёт, но всё равно уедет. Он отчаянний, да и дело очень важное. Я би на твоём месте подумал. Для тех, кто дойдёт, оплата будет более чем счедрая: полний доспех и любое оружие! И это помимо денег за сам поход. Оплата за каждий пройденний день в полталера.
        Условия найма были выгодными и заманчивыми, но Вадиму нужно было сперва разобраться со своими проблемами, а потом уже браться решать новые.
        - Я подумаю, - пообещал Вадим и вышел из лавки.
        Выйдя, он пошёл искать ту церковь, на которую ему указал Никола. Пройдясь по улочкам, Вадим через некоторое время нашёл её и, спросив пару прохожих о купце Веретенникове, вскоре оказался перед домом его вдовы. Не хоромы, конечно, но с огромным двором, со своим хлевом и стойлами для лошадей. Подубасив кулаком по воротам, привлёк внимание жильцов.
        Через некоторое время открылось окошечко в калитке, и там показался чей-то глаз.
        - Кто такой и к кому?
        - К купчихе Веретенниковой с вестями от Аксиньи, дочери её.
        - А откуда знаешь-то?
        - Из Козельска иду, погибли они вместе с обозом. Печальная весть, но последний долг усопшей передать - святое и богоугодное дело. Ради этого и пришёл. Ну, что, пустишь или стоять заставишь?
        - Больно суров ты, паря.
        - Слизняк от Козельска по тракту не дошёл бы.
        - Подожди, до хозяйки добегу, расскажу ей обо всём.
        - Беги, - пожал плечами Вадим, и окошечко с грохотом защёлкнулось.
        Ждать пришлось минут десять. Вскоре со двора послышались горестные женские причитания, и калитка распахнулась настежь. За ней стояла рано состарившаяся дородная женщина с правильными чертами лица, закутанная в чёрный платок.
        - Ох, заходи, заходи, чёрный вестник.
        Вадим промолчал, что толку говорить с человеком, только что получившим горестное известие, пусть даже давно ожидаемое. Вестники всегда делятся на две категории: чёрные и белые, других и не бывает. Ему вот не повезло, но долг есть долг.
        - Что случилось? Что стряслось?
        Вадим молча порылся за пазухой и, вытащив оттуда золотой медальон, передал его безутешной вдове. Та взяла в руки хорошо знакомую ей реликвию и заголосила на всю округу:
        - Не уберегла ты, ладанка, доченьку мою любимую! И отца её, мужа моего! На кого ж вы меня покинули? Кто же то супостатство сотворил-то?
        Причитания и стенания заполнили весь двор. Вдруг вдова мёртвой хваткой вцепилась в рукав Вадима и заглянула ему в глаза, спросив со страхом.
        - Они не переродились?
        - Нет, - мотнул головой Вадим.
        - Где? Где они лежат?
        - В одном дневном переходе отсюда. На обоз напали мертвяки, выживших, я так понял, нет. Ко мне во сне пришла ваша дочь и попросила найти и передать вам медальон. Я нашёл и передал, свой долг я выполнил, а сейчас мне пора.
        Лёгкий звон порванной струны повис в воздухе, но услышал его один Вадим. Женщина продолжала рыдать, смысла оставаться здесь больше не было, просить же обещанную награду совесть не позволяла. Следовало найти себе место ночлега.
        Вадим беспрепятственно вышел и отправился на поиски постоялого двора. Дело уже давно шло к вечеру, а ему хотелось спокойно выспаться и желательно на кровати. Искать пришлось долго: то постоялый двор оказывался банальным клоповником, то был уже набит под завязку беженцами. Но ближе к ночи Вадим определился.
        Трактир был большим и рассчитан на купцов, коих не наблюдалось, и поэтому ему нашлось место под крышей. Комнатка была маленькой, но зачем ему большая? Расплатившись за двое суток одним серебряным грошем и почти всей медью, Вадим плотно поужинал и лёг спать.
        Впервые за несколько месяцев он имел возможность отдохнуть и поесть нормально приготовленную пищу. Надёжный запор на двери и узкое окошко обеспечивало ему необходимую защиту в случае нападения. О чём ещё мечтать? Сон его был крепок и не имел сновидений, проснувшись поутру, Белозёрцев спустился вниз завтракать.
        На завтраке была каша овсяная да гуляш, в котором мяса было совсем чуть-чуть, что и не удивительно. Запить всё это излишество удалось только сливовым взваром, кислым, как и его жизнь. Сахара в компоте не случилось, а местная мелкая слива или тёрн буквально сводила челюсти. Зато у Вадима была заначка: целая фляга с медовухой! Всё, что осталось из прихваченного из обоза.
        Сегодня он решил дать себе отдых и, хлопнув дверью корчмы, направился в город. С утра моросил мелкий дождь, нависшие над Калугой сизые тучи угнетали и без того не самое лучшее состояние духа. Не добавлял радости и антураж российского средневековья: грязь, вонь и лошадиное дерьмо повсюду. Редкие прохожие боялись, кажется, сами себя. Вадим на их месте тоже бы боялся, но его страх остался где-то старом лесу. Как-то там он усох насовсем… Плохо то было или хорошо - уже неважно. Вадим был вооружён, решителен и очень опасен.
        Шатаясь без дела по городу, он несколько раз сталкивался со стражниками, однако после расспросов его отпускали. Команду охотников здесь знали и, похоже, с ней считались. Набродившись, полный самых противоречивых впечатлений, Вадим вернулся на постоялый двор и вволю отдался греху чревоугодия. Уже в комнате раскупорил флягу с медовухой и от души напился, размышляя о своей судьбе и незавидной участи, после чего заснул, не забыв накинуть затвор на дверь.
        Вечер уже почти перешёл в ночь, когда Белозёрцев спустился на ужин в общий зал, невольно подслушав разговор посетителей.
        Несколько человек, часть из которых были постояльцами двора, а часть пришедшими отдохнуть стрельцами, обсуждали «горячие» новости Калуги.
        - Слушай, а пятая стража говорит, что появился человек, которого укусы мертвяков не берут.
        - Та брешут они, не бывает такого.
        - Почему это? - не согласился собеседник. - Я вон Макара знаю, когда мертвяки напали на него, оцарапали всего, а он так и не перекинулся. И не токмо он! Но правда твоя - мало совсем таких людишек, весьма мало. Этот ещё и воином оказался, всё тело в шрамах, и укусы багровеют, а сам словно серым стал, а не белым. И клыки! Клыки, как у волка отросли! А так человек, как человек.
        Вадим, слушая подобные разговоры, лишь усмехнулся! Как там говорится? Слухами земля полнится… И хрен кривой, и шрамы по всему телу, и вообще…
        За другим столиком сидели два купца и вполголоса обсуждали дальнейшие перспективы своего нахождения в Калуге. Необычайно обострившееся зрение Вадима также потянуло за собою и слух. Да и вообще, он чувствовал, что очень сильно поздоровел во всех отношениях, спасибо ведьме и Росе. О Росе он продолжал вспоминать каждый день, но скорее с грустью, чем с желанием. Меж тем разговор купцов его неожиданно заинтересовал.
        - Что думаешь делать дальше, Панкрат?
        - Думаю, стоит попытаться прорваться на Москву, пока смутьяны наглухо дороги не перекрыли. Я слыхал, что Болотников и его люди могут с мертвяками бороться, стреляют в них из пушек порошком, а те мрут, как в геенне огненной, сгорая дотла от этого порошка.
        - Да, и я про то слыхал от верного человечка, что с сильным обозом пришёл неделю назад. Ох и страху они натерпелись: и с мертвяками бились, и с разбойниками. А нынче и не знаешь, кто из них хуже. Одни разденут и разуют, а другие умертвят и всё… А кто говорит, что даже мертвяком становясь, продолжашь человеком оставаться.
        - Врут, Илларион, точно врут. Если захворал этой напастью, то пиши пропало, больше ничего от тебя человеческого не остаётся, токмо звериное да дьявольское, то я доподлинно говорю, от старца святого и прорицателя известного знаю.
        - Да? Спорить тогда не буду, не моего ума дело.
        - Вот и я про то. Слышал намедни, что иноземец хочет прорываться на Москву, но людей у него больно мало, а нужно сильно ему туда. Может, с ним пойти, своих людей добавить?
        - Не знаю, ты тут смотри сам. Сдаётся мне, что товара у него немного, и уехать он хочет сам, а один не может. Да и коней на всех нет, всё равно бросит свой отряд на полдороге, а там, кто во что горазд.
        - Да, надо подумать. А всё же я попытаюсь к нему присоединиться.
        - Попытайся, коли на риск хочешь идти. Я не пойду.
        - Понял, понял я. Давай ещё по пиву возьмём?
        - Ну, давай.
        На том их разговор и оборвался. Вадим, насытившись, ушёл из-за стола и отправился к себе допивать и досыпать. Когда ещё представится возможность и того, и другого? А с утра вставать и снова в бой. Поворочавшись на кровати, он заснул.
        Глава 20 Последний бой.
        Утром, перекусив всухомятку, Вадим отправился на встречу с отрядом охотников. Пройдя беспрепятственно через ворота, он подошёл к знакомому складу. Его ждали. Вся команда охотников была уже в сборе и проверяла оружие.
        Вадим пришёл налегке, с собой у него был пустой заплечный мешок, кинжал, фламберг и пистоль, аккуратно вложенный в невзрачный парусиновый чехол. Все остальные вещи он оставил на постоялом дворе, заплатив ещё за сутки. Денег у него осталось не так чтобы очень много, но на проживание с неделю хватит, а что делать дальше, нужно было думать.
        - Готов? - обратился к нему Питирим.
        - Всегда готов, как пионер! - отозвался на этот призыв Вадим.
        Питирим и все остальные внимательно оглядели его, заметив рукоять пистоля, торчащую из чехла.
        - Смотрю, ты прибарахлился, и теперь у нас ещё и огнестрел появился?
        - Пороха мало, поэтому на многое не рассчитывайте, но пару-тройку мертвяков завалю.
        - Хорошо, что пистолем обзавёлся, - одобрительно отозвался и Никола.
        Все остальные кивнули, кроме арбалетчика, что невзлюбил Вадима. Вадим это отметил и решил при первой же возможности от него избавиться. К такому спиной лучше не поворачиваться. Тут каждый сам за себя, тем более, речь шла о добыче.
        - Ну, что же, - продолжил Питирим, - тогда, если все готовы, пора в путь!
        Все сразу засуетились, проверяя напоследок оружие и нехитрый скарб, и немного погодя потянулись со двора прочь.
        Весь отряд, который на сей раз состоял из шести человек, включая Вадима и Николу, быстро миновал посадские улицы и, выйдя за пределы города, направился к засеке. Вадим шагал рядом с Николой и вскоре завязал с ним разговор.
        - А почему вы не соберётесь всем миром и не очистите от мертвяков свою землю? Если ударить большим количеством воинов, то мертвяков можно одолеть.
        - Почто ты думаешь, мы этого не делали? Делали, и не раз. Токмо на других сторонах, там, где поля крестьянские. Урожай-то нужно собрать. Потому позади Калуги всё, почитай, очищено. Но всё равно они откуда-то берутся… Опасно! Крестьяне жалуются, токмо вроде всех мертвяков изничтожат, в дома свои зайдут, а ночью стук-постук, и вот они. На полях без охранения нельзя работать, ходить по одному тоже. Потому силы и распыляются. Где ж стока воинов-то взять?
        Вадим слушал молча, лишь изредка качая головой в знак внимания.
        - Вот потому везде и засеки стоят, - продолжал Никола. - А ту деревню, где ты мертвяков покосил, уже два раза зачищали. Человек пятьдесят погибло, и всё равно берутся откуда-то. Поэтому мы и удивились, что ты один целую стаю покрошил. Сразу видно опытного воина, - мимоходом польстил Вадиму Никола и продолжил. - А на дорогу в Козельск никто и не ходил. Посылали один отряд, да весь он на тракте и полёг, никто не вернулся. То, что ты по ней прошёл - это скорее чудо, чем твоё мастерство. Удача тебе сопутствует.
        Вадим хмыкнул и, бросив настороженный взгляд на затаившего злобу бойца, добавил:
        - Что-то не все моей помощи рады…
        - Ну, если ты Тишу имеешь в виду, - уловил Никола не озвученные Белозёрцевым слова, - он злопамятный, но не посмеет. А если и посмеет что плохое тебе сделать, то мы его быстро к мертвякам отправим. В команде такие не нужны.
        С этим утверждением Вадим был согласен. Отряд выглядел сплочённым, лишь пресловутый Тиша выбивался из общей кучи, но, вероятно, был хорошим арбалетчиком, вот его и не трогали. Тем временем отряд подошёл к засеке.
        Здесь их окликнули.
        - Куда идёте?
        - В Дрековичи и дальше, в сторону Козельска.
        - Ммм, ужель не страшно вшестером идти?
        - Ну, так не идут к нам в охотники, боятся. А нам всё нипочём.
        - Так вы, получается, с судьбой в жмурки играете? Сегодня с добычей пришли, а завтра пришли, но не все, да с пустыми руками. А с мертвяками сражаетесь постоянно. Вот вчера вы девятерых завалили, а выплатили вам всего девять алтынов.
        - Больше в два раза, воевода увеличил награду, - пояснил Никола, искоса при этом посмотрев на Вадима.
        Вадим промолчал, что тут скажешь? Он уже понял, кем хочет быть в этом мире. Начать стоило с охотника за мёртвыми головами, а дальше… дальше во власть и только туда. Пока же… пока надо просто выжить.
        - Ладно, пойдём мы, - продолжил Никола, - ждите нас к вечеру, если всё хорошо будет.
        - Так будет, не сумлевайтесь. Бог с вами!
        Все из отряда покивали головами и трёхкратно перекрестились. Перекрестился и Вадим, чего уж тут. Вместе они обошли засеку и направились в сторону деревни Дрековичи. Обойдя её по лугу, на котором когда-то пасся скот, отряд охотников вышел на Козельский тракт.
        Оставшиеся позади избы деревни провожали их открытыми дверями и выбитыми полностью окнами, словно смотрели вслед охотникам широко распахнутыми глазами и кричали о помощи. Этот взгляд мёртвой деревни немым укором жёг спину. Лёгкая поволока мистики мёртвой деревни витала над невысокими крышами, что сейчас едва виднелись на фоне высокой травы, которой заросли поля и огороды. Вскоре Дерковичи исчезли, скрытые лесом, но чувство давящей пустоты не отпускало.
        Вадиму очень сильно захотелось закурить, но курить было нечего и не с кем. Да и сам он больше баловался, чем был заядлым курильщиком. Прошло несколько минут, и насущные тревоги всё же перебили мистический страх неизвестного. Они шли по тракту, внимательно смотря по сторонам, готовые в любой момент к отпору врага. Пока ничего необычного или опасного не наблюдалось.
        Вадим тоже ничего не чувствовал, значит, мертвяков рядом не было. Может они где-то таились, может - нет. Сказать про то Вадим не мог и поэтому молча шагал вместе со всеми, имея за плечами пустой мешок для хабара. Дорога затейливо извивалась по лесу, и каждый раз, когда они заходили за поворот, все невольно напрягались, ожидая увидеть сухие коричневые тела переродившихся зомби.
        В таком настроении они дошли до давно погибшего купеческого каравана, так никого и не встретив. Но уже возле самого обоза Вадим обратил внимание на гробовую тишину, казалось, что даже воздух застыл. Это заметил и Никола.
        - Где-то притаились, мрази… Ненавижу! - прошипел он и начал вертеть во все стороны головой, стараясь вовремя обнаружить опасность.
        Из леса, вплотную примыкавшего к дороге, вдруг вышел изрядно потрёпанный зомби. Он буквально выполз на дорогу и, не в силах даже мычать, рваной походкой пошкандылял к ним. Сухо щёлкнула тетива арбалета, болт вонзился в глазницу зомби, тот пошатнулся и остановился. В это время с таким же сухим щелчком в его вторую глазницу ударил второй болт. От сильного удара зомби завалился назад и рухнул на дорогу тяжёлым мешком костей и гниющего мяса. Дёрнувшись пару раз, он затих упокоенный.
        Гнетущая тишина, что сопровождала отряд долгое время, тут же отступила и взорвалась звуками. Снова запели песни птицы, заверещали и застрекотали на ветвях любопытные белки, зашуршал листвой ветер. От души немного отлегло, один мертвяк - это мелочь. Стрелк? перезарядили арбалеты, и отряд разошёлся по телегам, ища хороший товар. Все занялись делом.
        Начал шариться в обозе и сам Вадим. Перебирая горшки, льняное полотно и прочие товары, он продолжал прислушиваться к себе. Его шестое чувство молчало, но так, словно предупреждало: не стоит расслабляться!
        Пока остальные члены их отряда копошились в останках, Вадим не торопясь переходил от телеги к телеге. Ничего интересного, с его точки зрения, в них не было. Тряпки, горшки, котелки, деревянная и глиняная посуда, скобяные изделия и топоры - всё это он видел уже в третий раз. Белозёрцеву же хотелось найти что-то действительно ст?ящее.
        Охотники, ослеплённые жадностью, яростно рылись в брошенных пожитках, надеясь поживиться чем-нибудь серьёзным. Вадим оглянулся, пытаясь представить себе картину боя. Поначалу ничего не было понятно, потом он нашёл останки одного человека, следующего, и вошёл в лес, идя по следам боя. Картина была очень неприглядной: от людей мало что осталось: раскиданные кости, рваные клочки когда-то добротной и даже дорогой одежды, оружие.
        Он подобрал одну саблю, кинжал и боевой топорик. Оружие было покрыто слоем ржавчины, но всё равно отправилось в заплечный мешок. По следам былого сражения Вадим постепенно заходил всё дальше в лес. Он уже отошёл довольно далеко от дороги, когда перед ним открылась неприглядная картина.
        Возле выворотня огромной сосны, под растопыренными во все стороны корнями лежали скелеты. Раскиданные повсюду обрывки одежды подкрепляли уверенность Вадима в том, что эти люди приняли мученическую смерть от зубов зомби. Вадим обнажил пистоль и, насыпав на полку порох, стал аккуратно приближаться к месту битвы, осматривая буквально каждый метр.
        Увидев среди корней чью-то оторванную голову, Вадим подобрал палку, ковырнул ею засохший, почти мумифицированный череп и перевернул. Освободившись от грязи и листвы, лежавший до этого вниз лицом череп внезапно оскалился остатками мышц и клацнул зубами. Вадим вздрогнул и невольно отпрыгнул назад. Он чуть было не выстрелил от испуга, но тратить драгоценный порох на уже почти мёртвую голову не следовало.
        Сунул пистоль обратно в чехол, предварительно ссыпав порох в пороховницу, и вынул кинжал. И хоть ему было противно, он наступил на череп ногой и с силой воткнул узкое лезвие прямо в глазницу. Череп вздрогнул, ещё раз судорожно клацнул и окончательно упокоился. Вадим очистил о песок кинжал и поворошил им обрывки одежды и останки трёх человек, что лежали вокруг.
        Было неприятно, если не сказать мерзко. Полусгнившие останки разваливались от прикосновения кинжала, заново распространяя зловоние и открывая весьма неприглядные виды. Но что поделать, не руками же туда лезть? Его и так едва не вырвало, когда он, отодвинув в сторону остатки плотной суконной рубахи, чтобы добраться до пояса, увидел кучу белых и жирных опарышей!
        Вадим обошёл выворотень и нашёл ещё один ворох одежды, тоже располосованный зубами и когтями. С опаской ковырнув тряпьё кинжалом, Вадим увидел большой и туго набитый кожаный кошель. Осторожно подцепив, он вынул его из вороха тряпья, бывшего когда-то дорогой одеждой.
        Сомневаться не приходилось: это наверняка были останки купца Веретенникова. Развязав шнуровку на кошеле, Вадим понял, что оказался обладателем кучи серебряных монет, между которыми даже желтело золото, правда, редко. Дальше находиться здесь ему нужды не было и, бегло осмотрев всё ещё раз, новоявленный охотник за ценностями решил возвращаться назад.
        Уже уходя, он совершенно случайно запнулся за что-то. Этим «чем-то» оказалась пищаль. Украшенная растительным орнаментом, она тоже успела покрыться ржавчиной, но месяц в сыром лесу ещё не успел достаточно повредить оружию. Наскоро осмотрев пищаль, довольный Вадим зашагал обратно, любуясь своим приобретением.
        Его появление у обозов с пищалью в руках было встречено громкими и завистливыми возгласами.
        - Вот это да! Где нашёл?
        - Там бой был, на земле лежала. Вот ещё сабля, кинжал и топор, - поочерёдно доставая их из мешка, Вадим складывал оружие на землю.
        - Ммм, всё в общую кучу кидай, - тут же наложил на них свою лапу Никола.
        - Пищаль моя! - потребовал Вадим. - А это можете забирать себе, мне не нужно.
        - Ага, - согласился Никола, и оружие тут же было разобрано.
        - А больше там ничего не осталось?
        - Может и осталось, я плохо искал, там лишь тряпьё да кости. К тому же, один мертвяк пожаловал. Пришлось упокаивать…
        - Пойдём туда, пойдём, - затеребили его охотники, рассчитывая на интересные находки.
        - Пойдёмте, - пожал плечами Вадим, - коли есть охота. Но лучше поискать в обозе.
        - То верно, - подумав, решил Никола. - Всё оружие ты уже собрал, а деньги, если есть, нужно искать долго. Впрочем, сходи с ним, Тиша, заодно и голову зомби принесёшь, - обратился Никола к арбалетчику, что затаил злобу на Вадима. Тот с готовностью согласился.
        Вадим пожал плечами и пошёл вперёд, за ним Тиша. Они пришли на место боя ещё раз и снова предались поискам. Вадим чисто для проформы, а Тиша с какой-то алчной яростью. И ведь нашёл же (подлец!) целый кошель, хоть и маленький, но с серебром! Как его Вадим просмотрел? Они нашли ещё один ржавый нож, золотое кольцо… и на этом их удача себя исчерпала. Сколько бы Тиша не ворошил рваные тряпки, мешая их с землёй и останками, больше ничего не попадалось. Вадим категорически потребовал идти обратно, и они потопали к обозу.
        Белозёрцев снова шёл впереди, беззаботно поверив словам Николы, что задетый за самолюбие охотник не предаст и не нападёт, однако уже почти на выходе из леса шестым чувством учуял, что что-то не то происходит. Он резко обернулся и тут же шатнулся в сторону, увидев, как Тиша нажимает на спусковую скобу. Щёлкнула тетива, и болт всё же пропахал плечо Вадима, задев по касательной. Рубаха сразу же окрасилась кровью. Хорошо, что Белозёрцев успел среагировать, иначе бы болт пробил его насквозь, проделав лишнюю дырку в теле.
        - Ах, ты ж, тварь! - Вадима буквально распирало от ярости. - В спину стрелять?
        - Сволочь, я всё равно тебя убью, ты обманываешь нас.
        Вадим молча вынул пистоль и наставил его на лоб злого дурака.
        - Пшёл вперёд, урод моральный.
        Тиша не понял значение слова «моральный», но по тону понял, что лучше молчать и идти. Так они и вышли вдвоём на дорогу.
        - Что случилось? - сразу насторожился Никола.
        - Он меня едва не убил, - пояснил Вадим. - Гнев и зависть - плохие советчики. Я предлагаю его пристрелить, потому как мы в одной команде. Сегодня он решит убить меня, завтра тебя, Никола. К тому же, он нашёл кошель с серебром и явно не хотел им делиться со мной и вами.
        - Ты что творишь, Тиша? - старший отряда охотников не на шутку разозлился. - Я же говорил тебе, чтобы ты его не трогал! Ты жить не хочешь? Что я скажу твоей матери? Что ты вор?
        - Брешет он! Как есть брешет! - заюлил Тиша. - Чужак сам хочет нас порешить!
        - Хотел бы, давно убил, - мрачно отозвался Вадим. - В общем, так. Вы забираете у него арбалет, кошель он вам сам отдаст, а я собираю барахлишко и вместе с вами несу его на сдачу. А вот после никаких дел иметь с вами не хочу.
        Никола поморщился, но признал справедливость слов Вадима. Идти обратно было и так опасно, а гружёнными так тем паче, и терять одного-двух человек было не с руки: добычи было много.
        - Хорошо, набиваем мешки и в путь. Дальше, как знаешь, мы и без тебя справимся.
        - Да ради Бога!
        Арбалет у Тиши отобрали, и охотники стали разбирать стасканное в кучу добро по отдельным мешкам. Вадим не выделялся, ибо чревато. В конце концов, все набили свои мешки и потянулись в обратную дорогу, поминутно оглядываясь назад. На этот раз Вадим шёл позади Тиши, гипнотизируя его мешок мрачным взглядом. Свой он нагрузил всяким тряпьём, чтобы тот не был слишком тяжёлым, и можно было идти налегке. К мешку же Вадим приторочил и пищаль, что теперь гордо торчала своим ржавым стволом над его головой.
        Весь отряд со страхом и трепетом ожидал нападения на лесной дороге, но она по-прежнему оставалась пустынной, и вскоре охотники вышли из леса на простор заливного луга. Здесь все повеселели, вздохнули с облегчением, ведь примерно через час они подойдут к засеке, а там уже и Калуга близко.
        Все невольно ускорили шаг, и в этот момент сердце Вадима ёкнуло. Он почувствовал, что они не успеют дойти до засеки, и боя не избежать. Белозёрцев даже успел остановиться и сбросить с себя мешок, когда услышал заунывный вой, и на пригорок, что был слева от них, выметнулась от деревни целая толпа обезьяноподобных зомби.
        Это не семь переродившихся мертвяков, что Вадим порубал у деревенского колодца, а двадцать или двадцать пять особей с ужасающим воем неслись сейчас на отряд охотников! И были они явно крупнее, наглее и смелее.
        Зомби, яростно щерясь, рассыпались лавиной и стремглав поскакали в сторону людей, порой впопыхах сталкиваясь и перепрыгивая через друг друга.
        - К бою! - испуганно заорал Никола.
        Тиша, бросив мешок, подскочил к другому охотнику и вырвал из его рук арбалет.
        «Бац! Бац!» - почти синхронно прозвучали два выстрела. Впрочем, особого успеха они не дали: болты, сорвавшись со станка, ударили в тела зомби, но не убили их, а лишь откинули в сторону, дав другим возможность атаковать.
        Вадим успел насыпать пороху на полку и навёл пистоль на несущихся к нему зомби. Выстрел прозвучал громом посреди ясного неба. Тяжёлая пуля на скаку остановила одного из зомби и, пробив ему череп, отбросила назад и в сторону. Издав сдавленный хрип, он тут же сдох. Остальные же, как ни в чём не бывало, продолжили свой сумасшедший бег.
        Повторный выстрел сделать не было возможности, и Вадим не глядя сунул пистоль в чехол, а вместо него выхватил из ножен фламберг. Чёрное лезвие блеснуло в свете неяркого солнца и сразу же окрасилось чёрной кровью. Толпа зомби захлестнула отряд.
        «Вот так они все и погибли», - отстранённо подумал Белозёрцев.
        Количество, скорость, неожиданность нападения, да ещё и ровная местность. Охотникам нечего было противопоставить этой смертоносной лавине кровожадных монстров. Каждый сражался сам по себе и не мог прийти на помощь остальным. Вадим, действуя автоматически, размахивал мечом, особо не задумываясь, куда попадёт. Каждый удар его фламберга отсекал и рассекал, рубил и упокаивал.
        На него также наскакивали и грызли, рвали его одежду на ногах, пытались сбить телом, но только мешали друг другу. Фламберг легко рассекал тела нападавших, одинаково разрубая, как кости, так и мясо. От него отстали и бросились скопом на остальных.
        Вадим же, убив пятерых или шестерых, отправился на помощь. Двоих охотников уже убили и теперь рвали на части. Трое ещё сражались: Никола, Тиша и ещё один охотник, что виртуозно владел саблей. Тиша отбивался арбалетом, превратив его в дубинку, а Никола и мечник - саблями. Ближе к Вадиму находился арбалетчик, но спасать того в первую очередь он не хотел.
        Разрубив голову первому попавшемуся зомби, Вадим пошёл на помощь к Николе. К этому времени от стаи осталась примерно половина зомби. Удар с оттяжкой, и голова очередного мертвяка упала в пыль. Тело, вяло истекая чёрной кровью, опустилось на колени и так и осталось стоять на них.
        Удар, ещё удар, Николу почти дожали, но неожиданная помощь со стороны Вадима спасла его. Белозёрцев увеличил скорость ударов и разорвал круг зомби, а спасённый командир отряда охотников тут же повалился наземь. Вадим отскочил, зарубил ещё двоих, проткнул третьего, что вцепился в его голень, и прорвался к сабельщику.
        - Давай! Кроши их! - крикнул тот и отрубил голову очередному зомби. Но поток мертвяков уже иссяк, они сбили с ног Тишу и тут же отступили, когда на них бросилось сразу два воина.
        Из всей стаи осталось штук шесть и несколько раненых, что ползали вокруг, пытаясь сопротивляться. Вадим резко прыгнул и разрубил одного из них. После этого остаток стаи, горько завывая, бросился прочь, оставляя поле битвы за людьми. Но победа оказалась Пирровой.
        Двое из отряда уже были мертвы, а двое умирали. Оставшийся в живых охотник по имени Степан начал осматривать себя, ища следы укусов и рваных ран. Хорошо, что на Вадиме были сшитые нечистью или нелюдью сапоги! Хоть и не скороходы, но вполне волшебные оказались, даже клыки зомби не смогли их порвать. «А вот ногу в бедре прокусили, да и левой руке досталось… Промыть бы раны, а то ещё нагноение начнётся», - думал Вадим, упокаивая недобитков ударом кинжала.
        Он не поленился и обошёл оставшихся на поле мертвяков, пока остальные были заняты своими проблемами и, добив всех, вернулся к Николе. Тот был откровенно плох.
        - Я же говорил тебе, почему не люблю эту деревню, а нынче и сам истекаю кровью. Расслабились мы, посмотри, что там с Тишей.
        Вадим кивнул и, ничего не говоря, пошёл к Тише, тот лежал и ревел. Его сильно покусали зомби, и он прекрасно осознавал, чем это ему грозит.
        - Добей меня, добей! - стенал он.
        - Я не палач, - хмуро проговорил Вадим и пошёл обратно. Добить-то он мог, но зачем помогать врагу? Тиша стрелял в него, этого достаточно, чтобы оставить его перерождаться, мучаясь от понимания, в кого он превратится.
        - Что с ним?
        - Плох… наверное, умрёт.
        - Все мы умрём, но скорее переродимся и будем, как и те, которые на нас напали, скакать и заживо грызть других. А ты как, Степан?
        - Нормально всё у меня. Я мазью обработал, царапины одни, не заразили они, - ответил мечник, стоя рядом.
        - Повезло тебе.
        Вадим, перестав слушать, начал осматривать себя.
        - На, промой, - протянул ему флягу Степан.
        Те раны, что открылись им, были на взгляд охотников смертельно-заразными. И мысли, что посетили головы Николы и Степана при виде ран Вадима, ясно читались на лицах обоих. Не обращая внимания на их взгляды, Вадим деловито промыл раны и перевязал их чистой тряпицей.
        - Степан, добей Тишу, я ещё поборюсь за себя, - велел Никола мечнику.
        Тот кивнул и ушёл.
        - Добей меня, - прошептал Никола. - Степан не сможет.
        Вадим отрицательно покачал головой.
        - Я не палач.
        - Добей, а Степан добьёт тебя.
        - Меня??? - удивлённо вытаращился на парня Вадим.
        - Ты всё равно в мертвяка превратишься.
        - Нет, - скривил губы в презрительной усмешке Вадим, - скорее твой Степан переродится, чем это сделаю я. Или ты думал, что я вру, когда говорил о том, что меня зараза не берёт?
        - Да! Я думал и думаю, что ты врал!
        - Но ты же видел мои раны в первом бою со стаей?
        - Мне они тогда показались царапинами. А от царапин у нас есть мазь.
        - Блажен, кто верует! - повторил вслух слова отца Анисима Вадим. - Мне с вами не по пути.
        - Тогда ты умрёшь!
        В это время вернулся Степан.
        - Добил, - кратко отрапортовал он Николе.
        - Хорошо. Добей теперь меня, как поклялись мы в этом друг другу, и этого… Тоже убей.
        - А??? - Вадим отказывался верить в происходящее.
        - Он отказался умереть, как воин, и надеется не переродиться.
        - Ошалели, что ли? У меня с вами на то договора не было!
        - Убей его! - крикнул Никола. - Убей!
        Вадим отпрыгнул, поняв, что никто его слушать не будет.
        Степан несколько раз растерянно перевёл взгляд со своего командира на Вадима и обратно.
        - Иааа! - издал он вдруг боевой клич и ударил Вадима. Белозёрцев до последнего не верил в то, что на него нападут, но реальность оказалась намного гаже, чем он думал.
        Первый удар он смог отразить с большим трудом. Степан был лучшим мечником, чем он. Сабля у него была хуже, а вот навыки боя намного превосходили. Вадим еле успевал отражать сыпавшиеся на него удары, пока не понял, что единственный шанс спастись - это дать драпака.
        А вот Степан даже не понял, отчего чужак так резко кинулся бежать. Замешкавшись от удивления, мечник рванул за ним, но Вадим даром времени не терял. На ходу он вынул пистоль и, остановившись, щедро сыпанул пороха на полку и быстро наставил пистоль на Степана. Но тот даже не попытался остановиться и, подняв саблю для смертельного удара, мчался на Вадима.
        Белозёрцеву не хотелось убивать: мечник ни в чём не виноват, он лишь выполнял приказ и условия какого-то договора. Видимо поэтому рука дрогнула при выстреле, и пуля попала не в голову, а в грудь мечника. Степана развернуло и с силой приложило о землю, мечник застонал. Можно было добить, но Вадим обошёл раненого и вернулся к Николе.
        - Зачем ты послал его меня убить? Я же ничего не сделал плохого и даже помог вам выжить?
        - Ты дьявол во плоти. Завёл нас в ловушку. Ты не можешь не заболеть, ты нас обманул, ты…
        Охотник захрипел, перерождение началось. Подавшись минутному порыву, Вадим вынул кинжал и ударил в голову Николе, тот дёрнулся и навсегда отошёл в мир иной.
        Вадим поднялся с колена и молча посмотрел на убитого. А ведь всё так хорошо начиналось.
        - Путник, путник!
        Вадим обернулся. Звал его Степан.
        - Чего тебе? Ухожу я.
        - Добей.
        - Обойдёшься, мог бы жить, а ты не захотел, мне пришлось защищаться. Пусть Бог тебе укажет твой путь.
        - Подойди, Христом тебя прошу.
        Вадим заколебался, но всё же решился подойти: он не был трусом, а что-то важное мог и узнать.
        - Вот, смотри, - раненый задрал свою штанину, там багровел рваный укус с медленно сочащейся тёмной кровью. - Испужался я, все мы от клыков мертвяков не убереглись. Думал, что смогу обмануть судьбу, да скрыл это. Поэтому и тебя решил убить. Плохо мне уже, а тебе смотрю всё равно.
        - Конечно, а ты что думал? На меня не действует зараза, поэтому я и прошёл сквозь лес, да и везде пройду. Они меня только числом и возьмут, да я и не собираюсь больше так подставляться, как с вами. Смерть любит большие отряды, а одиночек не трогает. Хотя, может, ты и выживешь.
        - Нет, - простонал раненый, - чувствую, хвороба меня одолевает. Добей, прошу тебя, и забирай всё моё себе в награду.
        - Ничего мне от тебя не надо, - буркнул на прощание Вадим и, наконец решившись, ударил фламбергом, отделив голову от шеи.
        Ему было горько и противно, но по-другому он уже поступить не мог. Весь в своей и чужой крови, он выкинул из мешка барахло и ржавое оружие. Пусть его найдут и подумают, что их всех убила стая зомби. Забрал лишь кошелёк: свой и тот, что нашёл Тиша. Потом проверил кошели у других убитых. Добыча была небольшой, но весомой. Осмотрев всё ещё раз, он переложил тела, чтобы не видно было то, что они убиты холодным оружием, рассыпал несколько медных монет по земле, и ушёл.
        Ночевать ему пришлось в деревне. В той самой деревне под названием Дрековичи. Здесь было тихо и спокойно, а изба, что он выбрал, хоть и находилась на отшибе, но оказалась вполне пригодной для жилья. Разводить огонь в печке он не рискнул, чтобы не выдать себя. Отужинал краюхой хлеба и принялся чистить найденную пищаль.
        Ржавчина сходила плохо, но времени у Вадима было много. За стеной дома кто-то прошёл один раз, и всё снова стихло. Изба была маленькой, топилась по-чёрному. Окно и дверь Вадим забаррикадировал и ничего не боялся. Почти ничего… Ему вдруг вспомнился домовой и их разговор. Завтра нужно было возвращаться в Калугу. Главное - не встретиться с Питиримом. Вадим откинулся на стену дома и устало прикрыл глаза, остро чувствуя саднящую боль от ран.
        Глава 21 В Москву.
        Белозёрцев лежал на жёсткой лавке, но сон к нему не шёл. Раны болели, на сердце было тяжело. Завтра нужно зайти на постоялый двор, забрать оставленные вещи и идти к иноземному купцу. Одному из Калуги не выйти, да и легче в компании путешествовать, и веселее. Впрочем, может он и ошибается. Постепенно Вадим заснул и больше ничего не слышал.
        А по деревне бродили неясные тени, сокрушаясь о своих дневных потерях. Поголовье зомбаков Дрековичей значительно уменьшилось, едва ли не в два раза, но оставшиеся в «живых», прибежав на место боя, вдоволь полакомились как останками людей, так и своих сородичей, став ещё сильнее. Так что опасность по-прежнему оставалась. Всего этого Вадим не знал и спокойно спал, не думая больше ни о чём.
        Во сне он бежал рядом с Росой, бывшей в образе лисы, пытался ухватить её за хвост, обнять и поцеловать, но так ничего и не получил, с тем и проснулся. Открыв глаза, он уставился в темноту и вдруг увидел чёрную тень, шмыгнувшую в печь. Резко всколыхнулось чувство опасности, интуитивно он выхватил из ножен фламберг, что лежал у него на коленях и ткнул им в печное жерло.
        - Уууу! Зачем? Я просто питаюсь человеческими эмоциями. Ууууу, как больно! - заорало неведомое существо или дух.
        Вадим взбесился и, не слушая причитания нечисти, о сущности которой не имел ни малейшего понятия и даже названия не знал, с остервенением колол её мечом. На лёгком, полупрозрачном теле выступила белесая кровь, и тварь, внезапно вырвавшись, исчезла в глубине печи.
        - Вот же, блин, даже сны крадут! Ну, что это за мир! - вслух расплевался Вадим и стал собираться. Утро уже явно наступило, нога перестала болеть, а царапины и небольшие раны, затягиваясь, покрылись коркой. Пора идти.
        Разобрав баррикады, Вадим пнул дверь, держа наготове фламберг. Дверь распахнулась, явив ему десяток зомби. Обезьяноподобные сидели вокруг избы, терпеливо дожидаясь его выхода. И вот он - герой, во всей красе и с верным мечом в руке. На мгновение все застыли в прежних позах, будто окаменев.
        Мертвяков явно впечатлил его бравый вид. Вадим тоже оценил количество особей в стае и их выдержку. Враги стоили друг друга, но реакция у человека была немного лучше, чем у заторможенных зомби. Дверь, кратко взвизгнув ржавыми петлями, резко захлопнулась и была тут же подпёрта изнутри бревном.
        Вадим лихорадочно соображал, что ему дальше делать. Нужно было сражаться, в избе он как в ловушке. Снаружи мощно ударили, словно один из зомби прыгнул на створ, пытаясь протаранить его своим телом, но дверь выдержала удар. Вадим вспомнил о пищали и пистоле. Нужно срочно сделать наушники, иначе грохот выстрела грозил контузить его самого. И парень заметался по избе в поисках нужного.
        Пока дверь сотрясалась под ударами зомби, он успел зарядить пистоль, найти кусок материи и плотно закупорить ею уши. Пищаль заряжать не стал, сначала её нужно проверить, да и неудобна она в тесном помещении. Нацелившись на дверь, дождался очередного удара в неё и выстрелил. Пуля с короткого расстояния прошила доски двери и попала в «живой» таран, отбросив зомби в сторону.
        Вадим перезарядил оружие. Прогремел второй выстрел, и снова попадание в цель подтвердил визг подстреленного зомби. Однако обезьяноподобные не прекратили атаковать дверь, к тому же, теперь они могли не только чувствовать, но и видеть сквозь отверстия свою добычу. Следующий выстрел тоже попал, два других прошли мимо, потом снова в цель. Стая основательно поредела. Сделав ещё один точный выстрел, Вадим решил, что на этом хватит, и пора герою сразиться лицом к морде со своим врагом. Да и пороха было откровенно жаль на этих недомерков.
        Распахнув дверь, он успел упокоить сразу двоих, пока остальные не сообразили, что можно атаковать. Их осталось всего три особи, и они тотчас набросились на него. Вадим тут же нырнул обратно в избу, и зомби, появившийся в проёме, оказался насажен на фламберг, как бабочка на булавку. Пробив его грудь, Белозёрцев провернул в ране клинок и вырвал меч из тела. Зомби упал, уступив место следующему, что тут же лишился головы.
        Добив напавшего, Вадим вышел и развалил пополам последнего мертвяка. Бой закончился, воцарилась тишина. Оглянувшись, Вадим больше никого не увидел, видимо остатки стаи пришли сюда, чтобы ему отомстить.
        Забрав пищаль, он быстро побежал вдоль короткой улицы, стремясь уйти подальше от проклятой деревни. Вскоре последние домишки скрылись за линией горизонта. Тогда Белозёрцев остановился и повалился прямо на траву, отдыхая от сумасшедшего утреннего забега.
        Что тут скажешь? Утро выдалось на славу! Прохладное, туманное утро обычно предвещало жаркий день, но для уже взмокшего Вадима жара началась значительно раньше. Поднявшись с измятой травы, он закинул походный мешок за спину и пошёл в обход засеки.
        Обходить пришлось долго, временами он даже полз, скрываясь в траве. Наконец, обойдя заставу, направился в Калугу, зайдя с другого входа, а не с главного, как в первый раз. После долгих препирательств с охраной его всё же пропустили, и серебро немало этому способствовало. Белозёрцева даже не досмотрели. Воистину серебро очищает раны! Путь парня лежал на постоялый двор, но на полпути он передумал туда идти. Остановившись на улице, Вадим отошёл в сторону и глубоко задумался. В памяти всплыли слова иноземца-купца, что говорил о торговце, желающем нанять отчаянную охрану.
        Видимо стоило наведаться к этому купцу и узнать: в силе ли ещё его предложение? В том, что это будет самым разумным вариантом, Вадим не сомневался. В любом случае, из Калуги ему нужно сматываться. Рано или поздно Питирим начнёт его искать или увидит ненароком на улицах. Пойдут разные слухи, и то, что все погибли, а он нет, породит очень много вопросов к нему. И, как правило, после подобных вопросов долго не живут.
        Как погибли? Из-за чего? Почему он выжил? А раз возникнут вопросы у Питирима, то почему эти вопросы не возникнут у стражи. А там всё яснее ясного: дыба, пытки и ещё что похуже. Встряхнувшись, Вадим развернулся и направился к площади. Найдя нужную лавку, он вошёл в неё. Знакомый ему купец-иноземец поднял голову над конторкой.
        - Чего желаете?
        - Я покупал у вас вот этот пистоль, - показал оружие Вадим.
        - Да, я помню. А что с ним, он сломался?
        - Нет, с пистолем всё хорошо, я уже успел из него упокоить несколько мертвяков, но я не об этом. Вы говорили, что ваш друг ищет себе людей для охраны?
        - Да, так и есть, и он уезжает уже завтра.
        - Угу. Я обдумал ваше предложение и решил согласиться. Тем более, мне тоже нужно в Москву.
        - Гм, я сегодня же ему скажу, но он захочет увидеть тебя лично.
        - Я готов.
        - Так, тогда идём прямо сейчас. Он скажет, что есчё нужно будет и, возможно, что ви все будете ночевать у него во дворе.
        - Я не против, - пожал плечами Вадим, - я живу на постоялом дворе.
        - Хорошо, тогда сходите туда и заберите свои весчи, я успею послать весть, и он будет ждать тебя здесь.
        Вадим кивнул и тут же ушёл. До постоялого двора он добрался очень быстро, но, на свою беду, остался пообедать. Он уже заканчивал есть, как хлопнула входная дверь, и на пороге нарисовался знакомый дедок, что работал у Питирима. Вадим едва не поперхнулся пивом от неожиданности и чуть себя не выдал. Афанасий же, переговорив с хозяином, направился в дальний угол и уселся там с кем-то.
        Тихонько подозвав к себе девку-разносчицу, Вадим расплатился с ней и, подхватив вещи, покинул постоялый двор, стараясь остаться незамеченным. Заметил его старик или нет, Белозёрцев не понял, но под ложечкой неприятно заныло. Ускорив шаг и путая следы, он быстро пошёл в сторону площади, иногда оглядываясь назад. В лавку он буквально вбежал, краем глаза уловив знакомый силуэт в конце площади.
        Здесь его ждали. Иноземцем, собравшимся в Москву, оказался смуглый, несмотря на московский климат, француз. И по внешнему виду он больше походил на суетливого, порывистого в движениях итальянца. Горбоносый, с тонкими усиками и щегольской бородкой, он весьма смахивал на прожжённого авантюриста, и видимо таковым и являлся.
        Тряхнув чёрными волнистыми волосами, он на ужасно корявом русском языке проговорил:
        - О! Карашо! Вииижу настоящего воиина. Беру!
        Собственно, после этих слов Вадиму стало ясно, что он, так сказать, зафрахтован.
        - А теперь мне что делать?
        - Ити за мной, - ответил иноземец.
        - Я бы хотел сначала узнать условия найма и ваше имя, - очнулся от ступора Вадим. Всё же, он был не настолько быстр в решениях, как этот заморский авантюрист.
        - Шевалье де Рюзак.
        «Угу, Резак, короче», - про себя подумал Вадим.
        - А покороче?
        - Месье Рюзак.
        - Рюкзак?
        - Рюзак, - поправил Вадима шевалье. А потом махнул рукой. - Говори, как умеешь. Твой оплата будет шостак в день, идьёт?
        - Идиот! - кивнул в ответ Вадим. - Но за мной следят.
        - О! А ти мене все болше нравица! - и шевалье добавил что-то по-французски.
        Купец-иноземец - владелец лавки рассмеялся и сказал уже по-русски, обращаясь к Вадиму:
        - Ми проведём тебя через чёрний ход, и ти переночуешь во дворе дома месье Рюзака. Там есть подходясчий для этого сарай, в нём и заночуешь, вместе со всеми. Едой обеспечит шевалье, ти согласен?
        - Какие гарантии, что меня не обманут на деньги или не бросят раненым умирать?
        - Никаких! - неожиданно вскричал шевалье и стал быстро-быстро тараторить что-то по-французски.
        Купец перевёл.
        - Деньги получаешь каждое утро за прошедший день. Ежели кого убьют, его доля делится поровну между оставшимися, шевалье деньги назад не берёт. Он знает, что в опасной дороге не стоит мелочиться. Коль тебя покусают мертвяки, и ти можешь заболеть, то тебя убьют сразу, чтоби не поднялся. А ежели ранят в бою с обичними людьми, то тогда помогут, при условии, что ти в состоянии держать оружие в руках. Коли нет, то убьют, чтоби ти не стал добичей мертвяков. По прибитию в Москву каждому, кто останется в живих и дойдёт, будет виплачен один золотой и составлена протекция перед иноземцами.
        - Понятно, - Вадим задумался. - А если шевалье умрёт в пути?
        - Тогда и ви все умрёте! Каждий, кто покусится на здоровье месье Рюзак, обязательно умрёт.
        - А если его убьют мертвяки?
        - Ви тогда вольни делать всё, что захотите, но опять же: ви все можете умереть по разним причинам, раз не смогли сберечь драгоценную жизнь шевалье.
        «Что-то он не договаривает, - подумал Вадим, - наверняка есть тут какой-то подвох. Ну, да ладно. Всё равно особого выбора нет - везде опасность». Но вслух сказал.
        - Хорошо, я согласен.
        - Прекарсно! Тогта вперёд! - и шевалье, развернувшись, зашёл внутрь лавки. Вслед за ним направился и Вадим. Они прошли помещение насквозь, и уже на выходе из лавки Вадим спросил:
        - А мою пищаль можно отремонтировать?
        - Можно, - мельком взглянув на ствол, ответил шевалье. - Как придьом, так и ремонтьировать. Хороше оружие - залог успьеха!
        Вадим замолчал, и они продолжили свой путь в тишине. Петляя по улочкам, наниматель и новоиспечённый наёмник прошли примерно с километр и, постучавшись в большие ворота, вошли в открывшуюся в их створке калитку.
        За калиткой оказался большой двор, в конце которого стояло двухэтажное деревянное здание, а справа от него вытянутый прямоугольником огромный сарай с двускатной крышей. Туда они и направились. Это оказалась конюшня со вторым этажом, где обычно хранилось сено, но из-за отсутствия лошадей (коих было всего две), сена тоже было мало. Зато освободилось место для отдыха.
        Наверх вела деревянная лестница, по ней шевалье и поднялся, а вслед за ним и Вадим.
        - К вам новий. Знакомтьесь.
        Вадим увидел тёплую компашку, состоящую из шести человек. Сам он, стало быть, был седьмым. Ну, а шевалье - восьмым.
        Оглядев всех, шевалье обратился к Вадиму.
        - Дафай писчаль. Её осмотрят, утром вернут вместе с порохом и пулями. Размесчайся, ужин будет позже.
        Забрав пищаль, шевалье ушёл.
        И на Вадима уставились шесть пар глаз. Суровый на вид мужик, по которому сразу можно было определить, что он наёмник со стажем, медленно оглядел Вадима с ног до головы. Не остался без внимания ни шрам, ни мешок, ни одежда, ни кинжал с фламбергом.
        - Ты кто и как попал к нам? - сразу и без обиняков спросил вооружённый бердышом вояка, что, как выяснилось позже, подвизался когда-то боевым холопом к князю Мстиславскому.
        - Литвин, поместный дворянин, иду в Москву. Зовут Вадимом.
        - Ага… А ты, я смотрю, бывалый парень. С кем воевал?
        - Ни с кем, почитай. Только с мертвяками.
        - В сражениях не был? - вмешался в разговор средних лет мужик в штопанной-перештопанной одежде, бывшей некогда обмундированием государева стрельца. И скривился, когда Вадим ответил.
        - Нет, не довелось.
        - Чью сторону держишь? Шуйского али Лжедмитрия? - прищурив ярко-голубой глаз, поинтересовался разбитной красавчик со сломанным носом.
        - Ничью я сторону не держу, окромя своей. Мне наплевать на всех.
        Услыхав такой ответ, все закивали головами, а два одинаковых с лица рыжих парня хмыкнули и весело загоготали.
        - Понятно, - одобрительно кивнул бородатый, заросший до самых ушей низкорослый мужик с боевым топором за поясом, - мы тоже такие, кто здесь собрался. Ну, что же, добро пожаловать в смертники. Тута те собрались, кому жизнь не мила аль драпать из Калуги надоть. Идём через самые гиблые места.
        Вадим пожал плечами.
        - А я из Козельска иду, дошёл же! Уже и счёт упокоенным мертвякам потерял. Они то стаей нападают, то поодиночке.
        - Гм, а я гляжу, ты при деньгах. Пистоль приобрёл, и пищаль, хоть и ржавая, при тебе. Да и клинок у тебя, видно, что не из простых… - оценивающе прищурился один из братьев. - Чего тогда нанялся простым наёмником?
        - Так всё, что было, на оружие и истратил, да поиздержался в пути, жить не на что стало. И в Москву мне надо, хочу на службу пойти.
        - Ммм, тогда лады, - удовлетворился ответом старшой, - проходи, выбирай себе любой угол, сена у нас много, сарай большой. Шевалье хотел ещё людей набрать, да токмо кто к такому пойдёт? Слух уже среди народа пошёл, что гнилой он человек, даром, что хранцуз. Мутные истории про него тут рассказывают, а то и просто страшные. Не боишься идти с нами?
        - Боюсь, а что делать, надо идти…
        - Ну, как знаешь, я тебя предупредил. Завтра с утра уже поздно будет отказываться.
        - Хорошо, спасибо за участие и за слова твои.
        - Меня Афанасием кличут, - представился, наконец, собеседник. - Братьёв, - он кивнул на веснушчатых близнецов, - Елисей да Тимофей. Остальные, - тут наёмник поочерёдно указал на каждого, называя имена: - Сидор, Семён и Миклуха…
        Вадим ещё раз обвёл будущих соратников взглядом, на этот раз внимательно присматриваясь. Команда подобралась весьма разношёрстная.
        Близнецы производили впечатление мелких грабителей, а не наёмников. И если они не были разбойниками с большой дороги, то тогда Вадим был балеруном. Но видимо ничего лучшего здесь просто не нашлось. Вооружены оба были тесаками, но в длинных рукавах рубах угадывалось что-то ещё.
        Средних лет мужика звали Сидор, и жизнь его потрепала хорошо, оставив отпечаток не только на внешнем облике, но и во взгляде. Был он хмур, насторожен и недоверчив. Улыбчивым красавчиком, вольготно развалившимся на сене, оказался Семён. Однако притороченная сбоку сабля наводила на мысль, что он не так прост, как хочет казаться.
        Прямо напротив Вадима сидел вооружённый боевым топором бородач Миклуха. Он и продолжил.
        - За всеми души погубленные числятся. А и за тобой есть такие?
        Вадим напряг память: да были и за ним такие.
        - Есть.
        - Понятно, - кивнул Афанасий и перевёл беседу в другое русло. - Иди тогда, отдохни до ужина. Всем нам отдохнуть надобно. Шевалье сказал, что мы поедем на телеге вещи его охранять, а он сам впереди на лошади. Так что, находимся ещё, да и в карауле настоимся, лошадей-то охранять надо, а повозка быстро не едет. Долго нам идти, да всё по глухим лесам и весям опустелым. Готовьтесь, братья…
        Все отчётливо посмурнели, но вероятно у каждого из них были свои причины решиться на поход, и отступать никто не собирался. Через минуту команда разбрелась в разные стороны. Вадим выбрал себе место и, бросив на сено мешок, прилёг сверху.
        Уже поздним вечером подоспел и ужин. Все расселись в кружок, достали каждый свою миску, кружку и ложку, стали хлебать принесённые щи и заедать краюхой ржаного хлеба.
        - Всё, повечеряли и спать, завтра рано вставать, - отдал команду Афанасий и первым подал на то пример, завалившись на сено. Поворчав для порядка, народ вскоре разошёлся по своим «кроватям».
        Вадим, наточив перед сном кинжал и клыч, тоже улёгся. Сначала он думал, что к нему кто-нибудь приползёт с расспросами, потом опасался ограбления, но всем было не до него. И скоро на сеновале послышался сначала могучий храп низкорослого Миклухи, а потом и обоих братьев. Больше никого Вадим не услышал, потому что заснул.
        Утро наступило, как ему и положено. Вытряхивая из волос соломинки, наёмники оделись и начали собирать вещи. Окрик шевалье заставил их ускориться. Взнуздав и поставив к повозке лошадь, отряд уселся между мешками и корзинами с неведомо чем и, трясясь по неровной дороге, выехал вслед за шевалье, что гордо гарцевал впереди.
        На коленях у Вадима лежала почищенная и отремонтированная пищаль, а рядом два мешочка: с порохом и с пулями, что презентовал им шевалье. На выезде, беззлобно поругиваясь на ранних отъезжающих, сонная охрана с неохотой открыла им ворота, и весь отряд медленно покатил навстречу поднимающемуся на фоне чёрного леса солнцу.
        Когда они уже достаточно далеко отъехали, из ворот выбежал стражник и что-то закричал им вслед, вероятно требуя, чтобы они остановились или вернулись. Сердце Вадима ёкнуло. Братья же переглянулись и зло оскалили мелкие, как у хорьков зубы.
        Шевалье равнодушно оглянулся и, хлестнув плетью лошадь, поскакал вперёд, за ним шустро затряслась и телега, пересчитывая своими колёсами все ухабы, бугры и колдобины. Вскоре стражника стало не видно, да и сама крепостная стена скрылась за лесом. Они ещё проехали несколько вёрст, когда шевалье остановился и, подъехав к ним, сказал:
        - Ну, что, други мои, вчера ви приньяли йад, противойадие от сего есть лишь у меньа. Но йа хочу, чтоби ви мне служили нье за страх, а за совьесть. Дорога дальняя, дорога тяжьолая, дорога опасная. Тот, кто предаст - умрьот, кто сбежит - умрьот! А тот, кто будет со мной до конца, тот получит многое и главное - жизнь!
        - Ты врёшь! - внезапно закричал парень со свёрнутым набок носом.
        - Я? Ньет, Симеон, не вру! - и шевалье де Рюзак быстрым речитативом произнёс неведомую арию, больше похожую на абракадабру.
        Не успел он её закончить, как резкая боль скрутила животы у всего отряда. У всех, кроме Вадима. Он даже не сразу понял это, но, увидев удивлённый взгляд шевалье, тоже схватился за живот и запричитал вместе со всеми, как будто действительно страдал от сильной рези. Ерунда какая: лицедействовать ему не привыкать!
        - Я никогда не вру своим воинам! Служите мне на совьесть. Вперьёд… - и шевалье, развернув лошадь, поскакал навстречу приключениям.
        Чуть позже тронулась и телега, подгоняемая возницей, роль которого выпала Миклухе.
        Вадим восседал на телеге и думал: «Вот и начался очередной этап моих приключений».
        Что его ждёт впереди, он не знал, да и не мог знать. Но в том, что история продолжается, даже не сомневался. Много воды утекло и событий произошло с тех пор, как он здесь очутился. Вспомнились Роса и старая ведьма, отец Анисим и кузнец Елизар. Вспомнились и забылись, потерявшись в пыли узкой дороги… Лишь тёмный лес напоминал Вадиму о том, что он пережил.
        Впереди было много интересного, и он ехал навстречу этим событиям. Мысли мелькнули и пропали, уступив место обычному созерцанию природы. Вадим Белозёрцев сам не заметил, как стал частью этого мира и забыл уже про тот, другой, что теперь казался призрачным и нереальным. Почти забыл. Человек ко всему привыкает, ко всему…
        Приключения Белозёрцева, наверное, продолжатся, но не сейчас. Проект заморожен.