Настоящий полицейский Иван Прохоров
        Майор полиции Данилов отморозок и трус. Но как водится на хорошем счету у начальства. Однако неожиданный поступок в ходе крупной облавы ставит крест на его будущем. Теперь у него только один шанс сохранить свободу - согласиться на участие в загадочном эксперименте. Выбор невелик, но что-то идет не так: в ходе эксперимента Данилов неожиданно теряет сознание и приходит в себя в собственном прошлом. На дворе октябрь 1995 года, ему снова тринадцать лет и впереди ровно неделя до бесследного исчезновения младшего брата и самоубийства матери. Шанс предотвратить то, что когда-то навсегда изменило твою жизнь - великий дар, вот только бороться с прошлым на поверку оказывается не так-то просто. Давно позабытые детали обретают новый зловещий смысл, а восстающие события прошлого чудовищным образом перестраиваются, приближая повторение катастрофы. Остается лишь одна хрупкая надежда: попытаться в 13 лет стать тем, кем так и не сумел стать во взрослой жизни - настоящим полицейским.
        Настоящий полицейский
        Часть 1
        Глава 1
        Высоко над деревьями кажется, что от зноя застыл не только воздух, но и время. Однорядные дороги в строительной пыли пусты, звенящие провода оставлены птицами, крыши построек серы как земля и сверху кажутся заброшенными хижинами из классических слэшеров. В ядовитом мареве на юге грязной группой скал белеют многоэтажки - исполинские ворота в неуютный пригород. А если вглядеться в плавящуюся изумрудную даль на север, то можно увидеть над железнодорожной просекой полоску бетонного моста, на которой сереют неподвижные силуэты фур.
        Но все же приятнее смотреть на запад - в пасторальном слиянии небесного и лесного океанов, временные метаморфозы перестают казаться чем-то значительным. Если двинуться туда, то можно обнаружить под собой небольшую прогалину с асфальтированной площадкой, напоминающую конечную остановку в каком-нибудь захолустье. Из тех, где никто не живет и куда единственная маршрутка заезжает только чтобы развернуться.
        От площадки лучами отходят три узкие дороги. Одна совсем короткая упирается в перелесье с заросшим оврагом перед железной дорогой. Другая тянется по вспученным колдобинам долгой буквой «Г» меж непритязательных дачных домиков, постепенно истончаясь в тропинку, ведущую в глухой лес. Лишь по третьей можно уехать отсюда - она ныряет к узкому мосту над заболоченной лужей и, поднимаясь, исчезает в пыли.
        На первой дороге, у самого перелесья стоит черный «Форд», в нем сидят двое мужчин. За рулем - смуглый с черными волосами, рядом - упитанный здоровяк. Они сидят здесь с утра и смертельно устали от зноя. Особенно толстяк - он непрестанно вытирает лицо платком. Редкая привычка - носить с собой тканевые платки, но не для него - мужчина страдает потливостью с детства. Окна с обеих сторон открыты, и можно услышать работающее радио, которое окончательно лишает иллюзии (но не ощущения) о застывшем времени.
        - Пробка на Новорижской эстакаде, на внешней стороне. - Рубящими фразами вещает голос. - Центральная улица, Носовихинское шоссе от переезда на железную дорогу. Стоит Ярославское шоссе от МКАД до Северянинской эстакады, заторы на Щелковском шоссе от поворота на поселок Восточный, стоит Батарейная улица от поворота в район Луговая до железнодорожного переезда. Проблемы на внешней стороне МКАД от Бесединского путепровода до Рязанского проспекта. Дмитровское шоссе от Северного проезда. Шоссе Энтузиастов от Свободного проспекта до Авиамоторной улицы. Заторы на Горьковском шоссе на всем протяжении Балашихи до Объездного шоссе. Пятницкое шоссе от деревни Федоровка. Сложности на Волгоградке от улицы Академика Скрябина до Люблинской улицы. Волоколамское шоссе - от улицы Ленина до Большой Комсомольской. Стоит Проспект Мира, Рязанский проспект, Каширское шоссе, внешняя сторона третьего транспортного от Спартаковской площади до Хорошевской улицы. Бульварное кольцо тормозит от Казарменного переулка до Никитской…
        В тишине этот голос поднимается высоко, его слышно даже в лесу и дальше в овраге.
        Между выездной и «Г-образной» дорогами, позади машины метрах в тридцати - небольшой одноэтажный домик с антиком и вывеской на фризе - «Минимаркет». Если миновать тамбур с распахнутой железной дверью, открыть пластиковую дверь с тугим доводчиком, то можно обнаружить, что магазин тесен, а владельцы экономят на кондиционерах.
        Ближе всех к двери прямо напротив холодильника с газировкой и соками стоит крепкий мужчина. В его голове туман, а в черных глазах под вечно сдвинутыми бровями - пустота. Несмотря на жару, на нем ветровка из полиакрила. Он чувствует, как промокла от пота спина, но больше всего его раздражают рукава, прилипающие к рукам. Он ругает себя, что надел поло, вместо обычной рубашки. Эту куртку он с удовольствием выбросил бы, несмотря на стоимость почти двадцать тысяч, но сделать этого он не может и дело не в деньгах, а в пистолете под левой рукой. Новый пистолет весит, как старый, но кажется, будто он таскает под мышкой гирю, а правый наплечник то и дело сползает на шею.
        Взгляд его скользит по знакомым брендам, пока не замечает банку «Доктора Пеппера». Легкий ветер прошлого на миг развеивает туман в голове, но волевое усилие не дает мысли развернуться. Этим искусством он неплохо овладел. Ограничившись притупленным уколом, воспоминание затмевает мысль о тринадцатилитровом баллоне с гелием, который уже два месяца он возит в багажнике своей машины. Он рассчитывает достать его в одну из ночей на следующей неделе - вероятно ближе к концу, после того как сходит в супермаркет и купит бутылку виски. Взгляд снова останавливается на банке с газировкой «Доктор Пеппер». Откуда она тут среди привычных «кока-кол» и «пепси» без сахара? Неужели их еще производят? Он невольно вспоминает того, кто любил эту газировку. Тогда она была обычной газировкой, а теперь судя по ценнику что-то экзотическое. Что за дешевый развод? Ему никогда не нравился «Доктор Пеппер», также как шоколадные батончики «Пикник», даже когда они еще были в желтых упаковках и не всем по карману. Наверное, из-за вечно болящих зубов. Сам он всегда любил «Фанту» и только недавно узнал, что этот напиток изобрели в
нацистской Германии в ответ на санкции, лишившие третий рейх нужного для приготовления «Кока-Колы» сиропа. Здесь в холодильнике тоже была «Фанта» - классическая апельсиновая и со вкусом манго и гуавы. Мужчина прищурил левый глаз, одновременно скептически приподняв левый уголок губ - единственная привычка, оставшаяся с детства, и взял «Доктор Пеппер».
        Справа, у прилавка слегка покачиваясь, стоял низкорослый, но крепкий на вид молодой алкаш в рваной измазанной на спине футболке.
        Он занимался тем, что приставал к двум подростком - к парню и девчонке лет четырнадцати, которые пришли в магазин за чипсами. Судя по одинаково вьющимся золотистым волосам, это были брат и сестра, а судя по чистым джинсам, модным кроссовкам и нарядным футболкам - юные москвичи, проводящие последние дни школьных каникул на даче.
        Подростки и рады были, пожалуй, отказаться от чипсов и покинуть не слишком приятную компанию, но алкаш крепко сжимал руку парня, не отпуская после навязанного приветствия и последнюю минуту не переставая учил «салагу» «жизни», успев за это время поведать, что отсидел за убийство и все в округе знают его как «Князя». Что имелась в виду за округа, если поблизости были только небольшие СНТ и главное, зачем это было знать подросткам, похоже, вряд ли объяснил бы и сам «Князь», но когда тобой движет агрессия, вызванная алкогольным психозом, объяснения - дело десятое.
        В таком глухом месте, очевидно, не так-то просто найти подходящий объект для выхода накопившейся ненависти - сойдет любой, кто слабее и кто хотя бы немного осознает себя личностью.
        Подростки - идеальный вариант, тут даже провокации не нужны - достаточно чистой одежды и неосторожно блеснувшей неприязни во взгляде. Напрасно подросток тихо требовал «отпустить руку» и бросал взгляды на продавца - пожилого худого азербайджанца, прячущего улыбку в усы - ему тут проблемы точно не нужны.
        - Не, а чё ты такой дерзкий?! - Алкаш дергал за руку школьника, обдавая его крепким алкогольным амбре, пока из банки в другой руке на пол выплескивался коктейль.
        - Отпусти. - Просил подросток.
        - Не а чё ты там сказал? Кто алкаш?
        Жизненный скилл явно уступал скиллу в PUBG. Кажется, еще немного и школьник расплачется.
        - Разогрейте три бутерброда, - раздался рядом спокойный голос.
        Азербайджанец деловито кивнул подошедшему мужчине, сжимавшему в руке «Доктор Пеппер».
        На мужчину тут же обернулось лицо с плавающим взглядом в буквальном смысле налитых кровью глаз в окружении черно-лиловых фингалов.
        - Э-э, - многозначительно протянул алкаш.
        - Два с ветчиной и один с курицей.
        Мужчина достал из заднего кармана джинсов бумажник, вытащил пластиковую карту.
        - А ниче, что тут, бл… очередь! - Алкаш, наконец, отпустил руку подростка и совсем развернулся к мужчине. Тяжелый дух густого перегара смешивался с запахом несвежего пота.
        - Ну, так жди своей. - Спокойно сказал мужчина.
        Алкаш захлопал глазами. Странный субъект конечно совсем не годился на роль жертвы: выше ростом, крепкий и этот взгляд - нет, не воинственный и не самоуверенный, а скорее пустой, как будто тот, которого знает «вся округа» не более, чем колонна за его спиной. Но алкогольный психоз и невозможность упасть в грязь лицом перед подростками, которые теперь почему-то не спешили покидать магазин (сестра тянула брата за футболку, а он все смотрел на странного мужчину) вынудили его пойти в осторожное наступление.
        - Не понял. Ты, бл…, кто такой вообще?!
        На улице послышался шум отъезжающей электрички.
        - А твое какое дело, кто я такой? - В пустом взгляде ничего не менялось.
        - Тут бл… очередь!
        Банка с коктейлем «BOND» со звонким стуком опустилась на прилавок. Капли забрызгали столешницу и упаковку мармеладных мишек «Харибо».
        - Ты это уже говорил.
        - Че?!
        - Пластинку заело?
        Азербайджанец протянул мужчине POS-терминал. На худом волосатом запястье блеснула циркониевая трубка браслета из матовых камешков.
        - Давай выйдем, нах! - Заорал вдруг алкаш, что есть мочи, но куда-то в сторону, как разразившаяся лаем бешеная собака. - Я тебе объясню нах кто ты по жизни!
        - Ты уверен? - Развернулся к нему мужчина.
        В глазах алкаша буйствовал целый коктейль разрушительных эмоций - от чувства обиды и неудовлетворенности до зашитой где-то на генном уровне бесшабашной тяги к саморазрушению, а в противоположном черном взгляде - все та же пустота. Такой же взгляд у мужчины был, когда он доставал «Доктор Пеппер» из холодильника и сегодня утром, когда он встал с кровати и зажег сигарету и вчера, когда он схватил за шею кухонного боксера и позавчера, когда он ударил в живот таджика и все последние десять лет.
        Алкаш хмурился, наверное, он ждал какого-то пояснения. И пояснение пришло.
        - Двадцать один сорок семь. - Захрипела рация в кармане мужчины. - Кто на южном, ждите спецназ. Синий микроавтобус. Анна, Николай, Харитон. Как понял? Прием!
        Внезапно вторгшиеся голоса также внезапно утонули в тишине вместе с треском рации.
        Взгляд алкаша будто перезагрузился.
        - А, - поднял он руки, будто сдаваясь, - все понятно. Гражданин начальник. Все понятно…

***
        Майор полиции Данилов вышел из магазина в загустевший зной. Улица ожидаемого облегчения не принесла - та же духовка. Пока шел к черному «Форду», выключил рацию. От треска и голосов болела голова. Он не был старшим - к чему потакать привычкам, когда впереди ничего больше нет. Левая часть наплечной кобуры из-за перевеса впивалась в подмышку. Он сунул руку под куртку, чтобы поправить ее и случайно задел новый пистолет. Невольная мысль - а к чему эти сложности с баллоном? Ответ вызвал невеселую улыбку с привычным прищуром левого глаза. Потому что он был трусом - почему же еще?
        - Ну, наконец-то, - встретили его мужчины в машине.
        Тот, что сидел на пассажирском сиденье - крупный, полноватый, как Дональд Трамп вытирал насквозь промокшим платком круглое котообразное лицо, будто вымазанное маслом.
        - Салфетки купил? - Спросил он неожиданно высоким тонким голосом.
        - Чего? - Хмуро переспросил Данилов и, достав «Доктор Пеппер» швырнул пакет ему в окно.
        - Ай, ладно, неважно. - Толстяк обрадованно сунул лицо и холеные руки в пакет. - Мои с ветчиной и курицей!
        Данилов сел на заднее сиденье.
        По радио женский голос негромко пел:
        Школьная пора, и при всякой погоде пропадали пропадом мы во дворах.
        Через года слышу мамин я голос, значит, мне домой возвращаться пора.
        - Что за дичь! - Чернявый на водительском сиденье стал стучать по кнопкам магнитолы.
        - Это Овсиенко, дубина! - Захохотал толстяк и откусил сразу половину сэндвича.
        - Кто?
        - Классику знать надо.
        - Да иди ты с такой классикой.
        Овсиенко сменил напористый с угрожающими нотками голос радиоведущего:
        - По данным метеобюро Москвы и Московской области сильнейший грозовой фронт приближается к столице с северо-запада. На Москву обрушится сильный ливень, град и ветер с порывами до тридцати метров в секунду. МЧС рекомендует не укрываться и не парковать машины под деревьями и шаткими конструкциями. В городе объявлено штормовое предупреждение.
        - Скорей бы. - Сказал толстяк, принимаясь за второй бутерброд.
        Данилов открыл банку «Доктор Пеппер», сделал глоток. Пресноватый вишневый вкус тотчас перенес его в другой август, отозвавшись краткой вспышкой сладкой боли, и до рези в глазах яркая листва за окном расступилась, явив картины ушедшего. Удивительно, как многогранна память, даже вкус и запах могут вернуть в прошлое. Он вспомнил, как разбирая хлам перед переездом, нашел в шкафу сумку давно умершей матери и, почувствовав запах ее духов, испытал тот же эффект - будто годы исчезли на мгновение. Мужчина тряхнул головой и обернулся.
        На пятачке никого не было, кроме алкаша, который, пошатываясь, как матрос во время качки, отдалялся в сторону «Г-образной» дороги. Невесть откуда взявшаяся большая белая собака оглушительно лаяла, кружась вокруг него. Алкаш грозил ей пальцем и что-то говорил - видимо учил отвечать за базар.
        - Роман! - Взмолился толстяк на переднем сиденье. - Да включи ты кондей, осталось полчаса от силы!
        Чернявый покачал головой.
        - Вот же хохлина экономная! - Толстяк снова вытащил платок и стал вытирать шею. - Чешется зараза.
        - Могу подкинуть контакты одного барбершопа. Там марокканец у них бреет так, что кожа потом как задница у младенца, - предложил чернявый.
        - Ты бреешься у барберов? - Удивился толстяк.
        - Только там.
        - И не в лом?
        - Наоборот. Они еще массаж лица делают. Знаешь, как вштыривает, потом заряд бодрости на целый день.
        - Ну, ты извращенец.
        - Куда мне до тебя, толстый.
        - И как ты можешь доверить, что по твоей шее какой-то негр скоблит опасной бритвой?
        - Марокканцы не негры.
        - Какая разница! Одно движение и чик. Я бы такое даже своей бабе не доверил.
        - Ты ничего не понимаешь.
        - Меня аж передернуло, как представил, - толстяк обернулся, - слышь, Игорь, во дает, а? Ты бы согласился?
        - Возможно, если это будет негритянка… - Сказал Данилов.
        - Да ну на хрен! Хотя… - Толстяк задумался. - Негритянка с опасной бритвой… В этом что-то есть!
        Неожиданно снова затрещала рация:
        - Радио сорок пять тридцать шесть. Черную «Тойоту» нашли в грузовом туннеле под торговым центром! Передние двери и багажник открыты. Внимание! «Тойота» пустая. Повторяю! Пов-то-ря-ю! Предположительно - трое движутся пешком или бегом в сторону МКАД! Прием.
        - Да че, бл…, там происходит! - Разозлился чернявый, приглушая радио. - Два часа уже как закончить должны.
        - Роман, а я тебе говорил, что мы на весь день тут закиснем.
        - Тебе-то почем знать?
        - Говорю же - салага ты еще! - Хохотнул толстяк. - Так всегда бывает, когда много начальников собирается в одном месте.
        - Тоже мне, открытие.
        Данилов снова обернулся. На пятачке царило все то же безлюдье. И тишина. Вот только не было в этой тишине ни капли привычной для Подмосковья безмятежности. Она будто скрывала что-то. Странное чувство. Может дело в этой не по-августовски ядовитой жаре? В тревожном молчании птиц? Замерших в безветрии кронах? А может в странном гуле, исходившем из металлического ящика на вышке мобильной связи?
        - Так что там с торговым центром? - Спросил Данилов.
        - Эвакуируют вроде…
        - И на хрена?
        Чернявый пожал плечами и вдруг спросил:
        - Игорь, а ты ведь следаком был?
        Данилов не ответил.
        - Иди ты! - Удивился толстяк. - Игорян?
        - Вроде, по особо важным, да? - Чернявый обернулся. Данилов остановил взгляд на пискнувшем и зажегшемся дисплее его смарт-часов. Они постоянно пищали и зажигались, когда он делал резкие движения, и Данилову казалось, что это не очень удобно, если ты полицейский при исполнении.
        - Было дело.
        - В следственном департаменте?
        - В нем самом.
        - А что ушел?
        - С годами… устаешь от ненормируемых рабочих дней. - Данилов хлебнул «Доктор Пеппер» и, нахмурившись, уставился в окно, давая понять, что разговаривать на эту тему больше не намерен.
        - Неплохо там, наверное…
        - Тебе-то не светит, - хлопнул его по плечу толстяк, - получай надбавки шаурмой и купонами на бритье.
        - Да ты все про деньги, толстый.
        Данилов снова оглянулся и увидел, как высокий мужчина в бейсболке с сумкой на плече входит в магазин. Вдали, со стороны станции раздавались крики.
        - Сделай радио потише.
        - Да там уже давно орут.
        - И стрельба была.
        Рация снова затрещала, но кроме помех ничего не разобрать.
        - Да выключи ты ее уже!
        В этот момент из рации послышался четкий голос, как будто передающий был совсем рядом, а не в трех километрах.
        - Задержали. Все.
        И следом уже сквозь помехи другой голос - возбужденный, срывающийся на крик:
        - Внимание всем! Заря! Это подростки! Задержали не тех! Трое все еще в розыске! Передвигаются в пешем порядке. Вооружены! Рост выше среднего! Прием! Двадцать один сорок семь, внимание… все заслоны на МКАД! Кто еще на Симферопольском тоже на МКАД!
        - Что-то пошло не так, - злорадно сказал чернявый, - не удивлюсь, если они еще и с баблом ушли.
        - Да, смешно будет. Два главка задействовали, собр, омон, бл…, двойное кольцо, вот головы полетят.
        - Да поймают. Деваться им реально некуда.
        - А торговый центр, он же напротив склада? - Спросил Данилов, который был чужаком в этих местах, в отличие от своих коллег на передних сиденьях.
        - Ну и что?
        - То есть они оба выходят к железной дороге?
        - Там станция в леске, Игорь, - ответил чернявый, - а к чему ты клонишь?
        Данилов отхлебнул из банки.
        - Да глупо как к МКАДу идти.
        - А куда им еще идти? Позади склад, справа станция, за ней жидкая роща и дорога как граница, наглухо заслонами перекрыта. На МКАДе большой разъезд, три парковки, по их логике там затеряться, и тачку поймать как не..уй делать. Они же потому и бросили «Тойоту», что прямого выезда там нет.
        - А железная дорога?
        Толстяк брызнул газировкой от смеха.
        - Да бл…, на электричке уедут.
        - Ну, я бы поржал! - Тоже усмехнулся чернявый.
        - А почему нет? - Спросил Данилов.
        - Ты серьезно?
        - Сам подумай. Народ едет с дач, к ним примешивается толпа из торгового центра, который весьма удачно для них эвакуируют. Небольшая станция посреди леса превращается в шанхай. А если в этой толпе они разделятся, то...
        - Да, с эвакуацией это конечно нехилый косяк… Кто вообще ее объявил? От него до склада метров триста. Это же просто подарок.
        - Возможно, кто-то ведет свою игру. - Данилов снова обернулся.
        Женщина в спортивных штанах стояла возле дверей магазина, заглядывая внутрь. Затем развернулась и быстро зашагала в сторону «Форда» - видимо шла на станцию. Когда она проходила мимо машины, Данилов, через окно поинтересовался у нее:
        - Что там в магазине?
        - Закрыт, - недовольно бросила женщина.
        - Закрыт?
        - Придется тащиться в торговый центр!
        - Там эвакуация! - Крикнул ей толстяк.
        - Ага, очень смешно! - Ответила женщина и свернула на тропинку в перелесок.
        - Да с электричкой тухлый вариант, Игорь. Тут же все серьезно. Аппаратный контроль. Далеко не уедешь.
        - А далеко и не надо, - глотнул уже сильно нагревшейся газировки Данилов, - я бы на их месте именно так и сделал.
        - Как, Игорян?
        - Прыгнул в электричку, выехал из периметра километра на два-три и дернул стоп-кран. Ищи их вон тут по полям и лесам, никаких тебе дорог, никаких камер, одни глухие СНТ кругом…
        Данилов допил остатки «пеппера» и только теперь заметил, что с передних сидений на него смотрят два изумленных лица.
        - Чего? - Спросил он.
        - Игорян, ты это… - Осторожно проговорил толстяк.
        Данилову показалось, что он скажет: только не шевелись, у тебя тарантул ползет по плечу - почему бы нет при такой африканской жаре, но он лишь повторил:
        - Ты это…
        - Да чего ты мямлишь?
        - Тут электричка останавливалась, - ответил вместо него чернявый.
        - Где тут?
        - Прямо тут - посреди леса. - Он вытянул руку в сторону перелесья и смарт-часы на его запястье загорелись оранжевым ободком и пискнули. - Когда ты ходил в магазин…
        Внезапно ничего не значащие детали - закрытый магазин, звук отъезжающей электрички, высокий мужчина в бейсболке с сумкой на плече и обрывки странных сообщений по рации стали складываться в обретающую смысл картину.
        Данилов вздохнул.

***
        «Форд» медленно подъехал к магазину. Данилов вышел первым, не спеша поднялся по крыльцу. Заглянул через стекло, подергал дверь - закрыто. Внутри ничего необычного: холодильный шкаф, из которого пятнадцать минут назад он извлек «Доктор Пеппер», стеллажи с чипсами, витрина с кексами. За прилавком никого, только чуть приоткрыта задняя дверь с доводчиком, ведущая видимо во двор - за нею виден кусочек зелени. Интересно, что ей мешает закрыться? Данилов прищурил левый глаз, обернулся.
        Толстяк стоял рядом, тяжело дышал, приоткрыв рот.
        - Что там?
        Данилов не ответил, посмотрел на чернявого, который стоял у машины.
        - Отбой не дали? - Спросил он у него.
        Тот покачал головой. Данилову это не нравилось. Он не раздумывая, развернулся бы и убрался отсюда, если бы поступила команда о снятии оцепления. Дался ему этот магазин, даже со всей этой «картиной».
        Но команды не поступало, и он не мог себе ответить, почему делает то, что делает. Он посмотрел по сторонам вдоль фасада, облицованного искусственным камнем, затем спустился с крыльца и прошел мимо закрытых рольставнями окон до угла. Боковой фасад переходил в облицованный таким же камнем высокий забор, за ними - металлические ворота с дверью.
        Толстяк и чернявый двинулись за ним.
        Данилов остановился у двери, прислушался, из-за ворот раздавалось непрерывное приглушенное тарахтение, он положил ладонь на дверную ручку, надавил, ручка поддалась.
        - Игорь.
        Данилов обернулся. Чернявый смотрел серьезно. Так серьезно смотрят те, кто любит играть в жизнь. Возможно возраст, он ведь еще молод и вроде недавно только женился, а может просто устал от рутины, далекой от того, что рисовалось в воображении, когда готовился к экзаменам в училище МВД.
        - Может, стоит доложить?
        Данилов приподнял брови.
        - О чем?
        Чернявый ничего не ответил, но его лицо оставалось все таким же серьезным.
        - Мы просто проверяем, дубина. - Хохотнул толстяк. - Выдыхай!
        Данилов приоткрыл дверь, и первое что увидел в крошечном заваленном дворе - спину парня в белой футболке, который накачивал компрессором заднее колесо «Газели». Он тер манометр о грязные джинсы и пытался там что-то разглядеть. Данилов обратил внимание, что «Газель» была заведена, хотя задний борт ее был откинут.
        Он осторожно ступил во двор, осмотрелся. Напарники ввалились следом и чернявый позвал парня. Тот не отреагировал, продолжая суетливо копошиться у колеса. Данилов посмотрел направо и понял, что препятствовало доводчику закрыть заднюю дверь магазина. Из проема свисала безжизненная рука с браслетом из матовых камешков.
        - Эй, оглох что ли?! - Чернявый повысил голос, но парень на удивление искусно делал вид, что не слышит.
        - Тсс! - Зашипел Данилов, но было поздно.
        Из-за «Газели» на них вылетел вихрь в виде угловатого здоровяка похожего на баскетболиста средней лиги со страшной головой. В руках он сжимал дробовик Сайга-12, ствол которого нацелился в грудь Данилову.
        Майор отшатнулся не в силах оторвать взгляда от ствола.
        - Вы кто такие нах…?! Руки бл…!
        - Спокойно, - послышался голос чернявого.
        - Хлебало завали!
        Из-за спины великана вышел мужик в бейсболке - тот самый, которого Данилов видел входящим в магазин.
        Данилов подумал, сколько секунд им понадобится, чтобы понять кто они такие: одинаковые короткие стрижки, куртки в жару и пистолеты под ними разглядеть не трудно.
        А еще он подумал, что гориллообразный субъект с дробовиком смутно ему знаком. Покатый лоб, рубленые скулы, крошечные оттопыренные уши, надбровные дуги питекантропа, над колючими глазами убийцы. Убийства и грабежи. Федеральный розыск.
        - Отрава, это мусора, - подвел итог секундам мужчина в бейсболке. Он тоже был высоким и крепким, но на фоне великана выглядел подростком.
        С трудом оторвав взгляд от ствола «Сайги», Данилов заглянул в лицо «Отравы» и увидел, что до принятия решения осталось от силы пара мгновений. А какой у них выбор? Данилов ощутил, как грудь, будто что-то сдавливает изнутри - странное ощущение.
        - Вы что думаете, это вам с рук сойдет?
        Голос чернявого. Вот же кретин! Ствол метнулся на него. Краем глаза Данилов увидел слева от себя узкий коридор, образованный забором и складированными досками. В конце, метров через пять - кирпичная стена. Может там есть проход? Шанс, конечно, крошечный, но… Черт возьми, откуда это мерзкая дрожь на фоне странной невозможности пошевелить даже пальцами поднятых рук. Он сомневался, что даже слово сказать может, в отличие чернявого придурка. И самое главное, если это так страшно, то на кой черт ему баллон с гелием?
        Где-то далеко завыла сирена.
        Сам от себя, не ожидая, Данилов, заговорил, одновременно понимая по колючим глазам и напрягшемуся пальцу на спусковом крючке, что у них нет даже секунды, потому что решение уже принято.
        - Вы не успеете…
        - Че?! - Колючие глаза и ствол переместились на него.
        - Если сделаете это. Выезд отсюда только один. Придется оттаскивать трупы, а с ним особенно замудохаетесь, - Данилов кивнул в сторону, имея в виду толстяка.
        Отрава ощерился в улыбке.
        - Что, жить хочешь, мусоренок?
        - А кто не хочет?
        - Представляю, как радостно ты побежишь чирикать.
        - Они уже знают, где вы. Через пять минут здесь будет спецназ. Пускай парень заберет у нас стволы и рации и запрет в магазине.
        В колючие глаза смотреть было трудно, но Данилов увидел главное - решимость исчезла.
        Словно прочитав мысли подельника, вперед вышел бандит в бейсболке.
        - Ладно, жирный первый. Руки выше!
        Данилов медленно выдохнул, а в следующую секунду случилась катастрофа.
        Прежде всего, он (и, разумеется, бандит) среагировали не на резкое движение чернявого, который настолько увлекся игрой, что перед тем, как войти во двор расстегнул кобуру и снял с предохранителя новый пистолет. Разумеется, в отличие от Данилова, он хорошо освоил его в тире. И теперь он жег ему под мышкой. Ему казалось, что он успеет. Просто должен успеть - иначе не бывает, если ты играешь в жизнь, ведь в игре ты главный герой. Возможно, он даже дома или в гараже тренировался быстро выхватывать его. И возможно он даже успел бы. Но его подвел писк смарт-часов.
        В следующее мгновение раздался хлопок - не такой уж громкий. Данилов почувствовал запах пороха и тяжелый удар - это труп чернявого ударился о лист профнастила.
        Сам Данилов к этому моменту приземлился в коридоре между забором и досками, и теперь отталкиваясь от земли ногами, пытался взять низкий старт и одновременно выхватить пистолет. Проклятая удобная, но незнакомая рукоятка пистолета Лебедева, вместо привычного ПМ. Вдавив голову в плечи, он ждал обжигающего удара в спину, в поясницу, в позвоночник, в голову? Куда? Лучше в голову. Боль пугала. Его встретил кирпичный тупик, он ударился плечом, развернулся, удерживая пистолет и только сейчас понял - что-то уже происходит.
        Он видел мертвого чернявого, который сидел к нему боком, уронив голову на грудь. Левая рука лежала на земле, на запястье оранжевым ободком мигал дисплей смарт-часов.
        Он слышал громкие удары, мат, выстрелы, крики - короткие, приводящие в чувство, но только знакомый тонкий вопль толстяка вернул его в реальность.
        - Игорян, тут свои, выходи!
        Видя только труп чернявого, и удерживая перед собой пистолет, направленный, правда, стволом вниз, Данилов медленно вышел из своего укрытия. Первое, что он увидел на крошечной расчищенной площадке - труп великана. Бандит лежал на спине с окровавленным лицом, согнув одну исполинскую ногу в колене, у которой стояла большая расстегнутая сумка, набитая пачками евро. Должно быть, она и раньше тут стояла, судя по каплям крови на верхних пачках, просто он ее не заметил. Справа у стены сарая стояли на коленях, заложив руки за голову, мужик в бейсболке и парень, который качал колесо, когда они вошли. Их на прицеле держал рослый спецназовец в камуфлированной форме и таком же бронике. Лицо скрывала балаклава. Вот уж кому не повезло в такую жару, подумал Данилов. Мысли текли как-то вяло. Он понял, что видимо их спасли, но почему эти двое стоят на коленях, а не лежат на животе, закованные в наручниках?
        - Бл…дь! - Душераздирающе вырвалось справа. Данилов повернул голову. Рядом с трупом сидел спецназовец, держась за ногу, четырехглавая мышца выше колена пропиталась кровью.
        Над ним склонился коренастый мужик в такой же форме, но без балаклавы.
        - Кость не задета, артерия тоже, - сказал он, после чего развернувшись, устремил свое воинственное усатое лицо на Данилова и гаркнул, - оружие!
        Данилов поспешно сунул пистолет в кобуру.
        - Вы кто такие?! - Сурово спросил черноусый. Данилов увидел две едва заметные подполковничьи звезды на погонах.
        - Майор Данилов, отдельная рота патрульно-постовой службы…
        Лицо подполковника сделалось раздраженным, он махнул рукой, не давая договорить.
        - Понятно. Бардак! Как вас сюда занесло?
        - Мы в дальнем заслоне. - Подал голос толстяк, с трудом поднимаясь. Вся грудь его насквозь была пропитана черным, что Данилов поначалу принял за кровь, но быстро понял, что это пот. Пот капал и с кончика его носа и подбородка.
        - Кто у вас старший?
        Данилов кивнул на чернявого.
        - А теперь?
        - Если по званию, то, наверное, я.
        - Докладывали?
        Данилов покачал головой. Раненый спецназовец снова выматерился.
        - Оказывать первую помощь умеете?
        - Я умею! Раньше работал санитаром! - Выкрикнул толстяк.
        - Помоги ему.
        - Тут скорая нужна.
        - Разберемся! Пока перевяжи! - Подполковник бросил быстрый взгляд на спецназовца, караулившего бандитов и поманил Данилова, - иди сюда, майор.
        Данилов подошел к раненому, стараясь не смотреть на труп чернявого рядом. Подполковник подтолкнул его еще ближе. Не убирая руку со спины Данилова, он вытащил кнопочный телефон и кому-то позвонил.
        - Они у нас. - Заговорил он вполголоса. - Наш ранен. Жить будет. Еще кое-что. Тут ребята из районного. Откуда? Дальний заслон. Прибыли раньше нас. Двое, третий убит в перестрелке. Да, офицеры. Понятия не имею. Нет, думаю, не будет. Хорошо. Сообщу.
        Данилов слушал, глядя как толстые пальцы ловко разматывают бинт.
        Как только подполковник закончил говорить, у него захрипела рация.
        - Пригород один, прием. Доложите…
        Подполковник достал ее за короткую антенну и выключил, после чего внимательно посмотрел на Данилова, а затем также внимательно на толстяка.
        - Мужики, - заговорил он также вполголоса, - скажу честно - никто не ожидал тут вашего появления. Думаю, вы и сами не рады потерять товарища, но своих никто не кидает. И я сейчас не о премиях и повышениях. Понимаете?
        Данилов собственно начал понимать еще раньше, когда подполковник вместо вызова скорой сказал «разберемся», но теперь и другие детали выглядели не такими странными - например, почему спецназовцев здесь только трое или почему, например, задержанные стоят на коленях без наручников.
        - Вы о деньгах? - Догадался Данилов.
        Подполковник снова оценивающе на него посмотрел. Данилов не смотрел в ответ, он смотрел вниз, на руки толстяка, которые стали разматывать бинт медленнее.
        - Здесь на всех хватит.
        Данилов поднял взгляд выше, на лицо толстяка. Приоткрытый рот, пот на пухлых щеках, в глазах - огонь. Он явно не станет долго раздумывать. А Данилов? Нужно ли ему это все? Вернее так - есть ли у него выбор?
        - Ну что, мужики, вы в деле?
        Данилов и толстяк кивнули одновременно. После этого подполковник обернулся и кивнул спецназовцу, державшему на прицеле двоих бандитов. Тот мгновенно выстрелил в лицо мужику в бейсболке. Бейсболка слетела, мужик завалился. Парень как-то странно замычал, глядя на изуродованное хрипящее лицо упавшего перед ним подельника.
        Данилову показалось, что он оглох на одно ухо. Он будто погрузился в воду, и все происходящее стало каким-то асинхронным. Подполковник рядом открывал рот, перепуганный парень, на которого перемещался ствол «калаша» тоже открывал рот, а голоса и крики долетали до ушей Данилов, как будто между ними было множество километров.
        - Майор, - толкнул его в грудь подполковник, - очнись, времени в обрез!
        Данилов не мог оторвать взгляд от парня. Он был совсем молод и только теперь он заметил, что мертвец перед ним был очень похож на него. Они были братьями, догадался Данилов.
        - Как тебя зовут, майор? - Подполковник схватил Данилова за руку.
        - Игорь.
        - Сам понимаешь, Игорь, раз мы теперь в одной лодке, работу надо разделить. - Подполковник кивнул на парня.
        Данилов не понимал, вернее - отказывался понимать.
        - Время, товарищ полковник, - пробасил спецназовец.
        - Давай, майор.
        Данилов медленно достал пистолет, заметив, что убирая его в кобуру, забыл поставить на предохранитель.
        - Детали мы согласуем, - говорил подполковник, подводя его к парню, - сейчас главное работу закончить.
        - Я за второй сумкой! - Крикнул спецназовец и исчез за «Газелью».
        Данилов стоял над парнем. Тот посмотрел на него заплаканными глазами и быстро опустил взгляд. Не хотелось бы ему еще раз увидеть этот взгляд, но он знал, что будет видеть его до конца. До своего недолгого конца.
        - Давай, майор.
        Данилов медленно поднял пистолет, нацелил в голову, которую парень как будто услужливо опустил.
        Не больше двадцати точно, промелькнула мысль. И следом мимолетно вся жизнь - семью не выбирают, старший брат пошел по кривой дорожке и этот следом. Итог предсказуем. Все равно либо смерть, либо тюрьма.
        Парень вдруг снова поднял взгляд, чуть в сторону - на лицо подполковника, который тихо шептал ему в ухо:
        - Чем меньше выстрелов, тем лучше, майор. Лучше в шею или в ухо.
        Данилов едва разбирал змеиный шепот, а глаза парня округлялись, будто он хорошо слышал. Фантазия разыгралась. Рука с пистолетом задрожала.
        Снова завыли сирены, уже гораздо ближе.
        - Время, майор!
        Ствол остановился напротив переносицы. Парень смотрел на него, не мигая, так и продолжая держать руки за головой.
        Негнущийся палец дернулся на спусковом крючке и заходил ходуном. Какой же мать его тяжелый и неудобный пистолет.
        Слева неожиданно громыхнул голос.
        - Второй сумки нет, бл…!
        - Как нет? - Возбудился подполковник.
        Спецназовец спокойно прошагал к парню и, игнорируя разыгравшуюся между ним и Даниловым драму, хлестко ударил парня по уху. Тот завалился, испуганно посмотрел на спецназовца.
        - Где вторая сумка, падаль?! - Вопросил спецназовец и ударил его в лицо.
        Парень молчал, из носа его потекла кровь, но он продолжал внимательно смотреть на говорящую балаклаву, и тут Данилова озарила догадка. Округлившиеся глаза, когда подполковник шептал ему на ухо, пристальный считывающий взгляд и это странное мычание.
        - Стой, Тимур, - подполковник ткнул Данилова в спину, - майор, шмальни ему в колено.
        - Нет.
        - Что нет?!
        - Подождите. - Данилов сунул пистолет в кобуру, присел на корточки перед парнем. Затем к всеобщему удивлению выставил перед собой раскрытую левую ладонь, а правой сделал над ней круговое движение, одновременно сжав ее в кулак, после чего опустил кулак вниз, потряс им перед собой, поднял руку, коснулся пальцем своего виска и направил на парня. Все это он проделал за пару секунд.
        Подполковник и спецназовец переглянулись.
        Парень быстро задвигал руками, отвечая языком жестов.
        - Под водительским сиденьем. - Сказал Данилов, поднимаясь на ноги.
        Спецназовец бросился проверять.
        - Ну, ты даешь, майор. Так и в судьбу начнешь верить.
        - Есть! - Раздался крик спецназовца, и вскоре к первой сумке прибавилась вторая.
        - Заканчивай работу, майор, нам еще дел хватает.
        Снова Данилов достал пистолет. Теперь его выстрела ждали все. Даже раненый спецназовец притих, правда, ненадолго.
        - Да кончи ты уже эту суку! - Заорал он и следом снова завыла сирена уже совсем рядом - видимо на дороге за перелеском.
        Данилов сжимал в руке пистолет, направленный в лицо парню. Парень будто перестал бояться его и сделал быстрый жест - приложил два пальца к виску и затем соединил их с двумя пальцами другой руки на уровне груди в виде скошенной буквы «Т».
        Почему именно этот жест? - Разозлился Данилов. Почему не «помоги» или «не убивай», почему этот?! Парень опустил лицо. Сукин сын знал, что сделал все что мог. Но почему этот жест?! Больше всего Данилов хотел просто все бросить и уйти - плевать ему на деньги и на все остальное, просто не хотелось так быстро перемещаться в ад. Он знал, что ад здесь ему обеспечен стопроцентный и теперь уже точно ему придется использовать баллон. Почему? Да потому что он трус, конечно же. Игра в жизнь. Вот во что он играл. И поэтому он не может все бросить - никто его уже не отпустит, не даст просто выйти через ворота или магазин. Он должен выбрать либо ад либо смерть. Но ведь есть еще что-то, не так ли? То, что ты держишь в руке.
        Данилов резко развернулся, направил пистолет подполковнику в лицо. Черные усы опустились от изумления.
        - Ты чего задумал, майор?
        Рука тряслась. Так она не тряслась даже в худшие понедельники и при ознобе от «Дельты».
        Справа быстрое «ягуарье» движение.
        - Даже не думай! - Данилов перевел ствол на спецназовца и тот замер, успев только снять с плеча автомат, но не перехватить.
        - Бросай!
        - Вот же бл..дь мразина! - Заорал раненый спецназовец.
        - Ты же не идиот. Ну не можешь совсем ничего не понимать, если дослужился до майора, а? - Заговаривал зубы подполковник, но Данилов держал на прицеле спецназовца, зная, что самый опасный сейчас именно он.
        - Майор, у тебя рука трясется. Это алкоголь или нервы. Еще ничего не решено. Не хочешь марать руки - доделает твой напарник. Эта гнида все равно не жилец, ты же понимаешь. В тюрьме или здесь его зажмурят.
        - Бросай.
        Никакой реакции. Данилов перехватил пистолет двумя руками и нажал на спуск. Спецназовец заорал, хватаясь за раненую руку. Автомат болтался на ремне. Но стрелять правой рукой он точно не сможет, по крайней мере, прицельно. Оружие упало на землю. Прижимая простреленную руку, спецназовец попятился к кузову, осознав, наконец, что Данилов представляет угрозу.
        - Паскуда! - Орал другой спецназовец.
        Черноусое лицо опасно плавало перед ним.
        - Это все меняет, майор.
        Данилов перевел на него ствол. Отдача у нового пистолета не такая импульсивная. Все уходит в руку. Она будто снимает напряжение. Но напряжение внутри росло вместе с завыванием сирены. Дальше-то что? Откуда эта хмарь и беспорядок в голове? Неужели самообман настолько действенная штука?
        - Саня, ключи от тачки. - Данилов повел глазами, ища напарника. - Саня!
        Взгляд наткнулся на серое осунувшееся лицо толстяка у забора.
        - Придурок ты жирный, давай ключи! - Заорал Данилов.
        Толстяк зашевелился.
        - Они у Романа!
        - Давай.
        Толстяк достал ключи из кармана чернявого - слава богу, быстро.
        - Бросай в мою сторону.
        Ключи упали посередине между ним и подполковником, куда-то в траву.
        Ну что теперь? Справа опасность - спецназовец, у которого еще наверняка есть пистолет, спереди опасность - опытный командир спецназа, да и раненого со счетов нельзя списывать. Как подобрать ключи? Глупая ситуация. Сирена завывала с нарастанием - едут уже в их зоне. Но кто едет? Их смерть или спасение? Ключи, сукин ты сын.
        Неожиданно из-за спины выскочил парень, без единого шума, ловко подхватил с земли ключи и посмотрел на Данилова. Тот кивнул на ворота.
        Данилов двинулся за ним, держа на прицеле подполковника. Тот медленно поворачивался, постоянно оставаясь обращенным к нему лицом. Под усами - злая усмешка. Глаза таили ярость: ну-ну, майор, давай поиграй, а потом наша очередь.
        За воротами все та же густая тишина и безлюдье. У обочины синий микроавтобус. Данилов выстрелил в переднее колесо и, указав парню в сторону магазина, где стоял «Форд», развернулся к воротам, держа их на прицеле. Постепенно отходя все дальше и дальше, не понимая, почему они не преследуют его. Наконец, не выдержав, побежал. Запрыгнул одновременно с парнем в машину. В салоне еще стоял душный запах пота толстяка. Перед глазами движение. Данилов выругался про себя, поняв, что потратил время, не догадавшись, что преследователи пойдут через магазин.
        Машина завелась, он бросил пистолет на торпеду, понимая с запозданием, что это глупо, пистолет упал, едва он рванул назад. Оглушительный удар - они въехали в столб, но зато дорога теперь перед ним. Врубив со скрежетом передачу, он утопил педаль газа, прижимаясь, будто это могло как-то спасти. Машина понеслась вперед, краем глаза он увидел, как кто-то выскакивает из магазина. Раздалась быстрая серия хлопков, отозвавшихся звоном где-то сзади. Вылетая на дорогу, Данилов понял, что теряет управление, машину перекосило и повело вправо. Пробито колесо, догадался он. И не только - в зеркале заднего вида мелькнул зигзагообразный след вытекающего бензина. Зато стрелка нет, а они отъехали уже метров на пятьдесят, если выбежит на дорогу ему не попасть. Данилов сбросил скорость и кое-как стабилизировал управление.
        В голове туман, мыслей никаких нет. Что дальше? Сам же говорил: кругом одни леса. Впереди Т-образный перекресток, за ним густой темный ельник. Единственный шанс.
        Навстречу плотно, друг за другом неслись машины. Полицейская с работающим маяком, но без сирены, и черный «Мерседес».
        Как только «Форд» с ними разъехался, раздался визг тормозов. Данилов бросил взгляд в зеркало - машины с визжанием разворачивались на узкой дороге. Значит смерть, понял Данилов. Не владея информацией из первых рук, такая быстрая реакция невозможна. Далеко с пробитым бензобаком и колесом ему не уехать. Первым его догнал полицейский «Форд Мондео». Попытался обойти слева, прижать к обочине. Данилова и так тянуло все время к обочине, он постоянно выкручивал руль, а теперь крутанул сильнее и вовремя, не давая обогнать. Машина ударила в дверь и завиляла.
        Теперь догонял «Мерседес». Он сможет обогнать, лошадиных сил больше. Данилов увидел пассажира на переднем сиденье - крупная голова, залысины, возмущенное лицо. До перекрестка ему не дойти, а впереди за мостом еще долгий подъем.
        Данилов дернул рычаг передачи, и благодаря «механике», сумел вырваться на треть корпуса перед мостом. Мост - одно название, просто сужение дороги над поросшей камышом лужей. По бокам бетонные блоки, отделяющие дорогу от подобия тротуаров. Данилов рано дернул руль, но большего преимущества он не получит. Крен вышел слишком крутым, он уже понял, что вырулить обратно не успеет и вместе с «Мерседесом» влетит в бетонный блок и все же крутанул.
        Машина нереалистично резко отозвалась на его движение, и он понял, что дело в пробитом колесе - в последний момент он успел уйти от столкновения, хотя машину снова стало дико швырять во все стороны. Но мост уже позади. Подъем затушил вихляние, и Данилов бросил взгляд в зеркало, помня о полицейском «Форде». Он увидел развернутый «Мерседес» на мосту, а за ним мигалку, и догадался, что «Форд» не успев затормозить, врезался в «Мерседес».
        Позади уже половина подъема. Они успеют, точно успеют. Осталось только метров пятьдесят, пересечь дорогу и дальше лог за обочиной, длинный и глубокий. Вот где можно скрыться, но чтобы все сработало как надо, нельзя терять скорость. Он снова бросил взгляд в зеркало. Полицейская машина сдавала назад.
        - Готовься бежать, - сказал он парню, забыв, что тот глухонемой.
        Оставалась только дорога - такая же пустынная двухрядка с древним покрытием. Уже хорошо виден ельник впереди. У них неплохой гандикап. Без машины с таким отрывом в лесу их не догнать.
        Только бы на дороге никого, мелькнула мысль. Даже незначительная потеря скорости смерти подобна. На всякий случай он вдавил кнопку сигнала на рулевом колесе, оглушительный протяжный гудок ворвался в уши.
        Только бы на дороге никого, повторил Данилов.
        Он понял, что им не повезло за секунду до того как седельный тягач «Урал» перечеркнул их надежды на спасение. Какого хрена, успел подумать Данилов.

***
        Жгучая боль вырвала из небытия. Пищали датчики на все лады. Мир еще существовал, но только здесь, на крошечном островке посреди загадочной тишины. Предпоследний день августа, безоблачное небо, густой раскаленный воздух, застывший мир. Он почувствовал запах жженого пластика и еще чего-то, незнакомого. Превозмогая себя, Данилов оторвал голову от сработавшей подушки, замечая на ней пятна крови. Из-под капота за разбитым стеклом плотной завесой поднимался густой черный дым. Данилов посмотрел направо и понял, что незнакомый запах - запах крови. Он увидел осколки костей черепа и фрагменты мозга. Мертвые глаза смотрели на него.
        Мысли в голове тугие, медленные. Данилов с трудом понял, кто это, но все еще не мог понять, что он тут делает. С третьей попытки он открыл дверь, выбрался из машины, покачнулся, зажмурился от солнца. В паре метров неестественно перекрывал полосу седельный тягач.
        Данилов вышел на пустынную дорогу, и поднял взгляд на небо - оттуда, с северо-запада на него шла ночь. Низкие черные облака растекались над землей как чернила, пожирая солнечный свет. В иссиня-черном небе зловеще вспыхивали бесшумные молнии.
        - Молодец, майор, ты все сделал правильно, - раздался за спиной голос.
        Данилов обернулся, и сокрушительный удар отправил его в черноту.
        Глава 2
        Он стоял перед распахнутыми створками арочного окна, не замечая холода ползущего по босым ногам. Ветер швырял в лицо ледяные капли ночного дождя, пока в голове звучала наспех придуманная молитва. Но слова - всего лишь слова, они разбивались о какую-то древнюю, недетскую уверенность в том, что мир больше не будет прежним. Будто громовые раскаты вдали с треском разрывали его. И он такая же умирающая его примета, как одинокий лист, пригвожденный к мокрому подоконнику. В эту ночь он узнает, что такое настоящий страх, и настоящее раскаяние.
        Резкий стук заставил вздрогнуть. Он обернулся - не входная дверь, а гораздо ближе. Кладовка, догадался он и бросился из комнаты.
        - Сейчас! - Крикнул он, пытаясь найти защелку под ворохом одежды.
        За дверью его встретила темнота. Нет, разумеется, не тот, кого детская вера в чудо поместила сюда, и даже не мешок, источающий мерзкий запах сгнившей картошки, не старые велосипедные баллоны и не «пластиковые» лыжи. Он сделал маленький шажок, затем еще один и еще, продвигаясь вглубь, во мрак, вобрал в легкие воздуха, намереваясь позвать по имени, но вспомнив, что это бесполезно, только медленно выдохнул. Пространство за дверью оказалось слишком большим для кладовки. Он давно уже должен пересечь соседнюю квартиру, выйти из дома и дойти до ограды школьного двора. Босая нога наступила на что-то холодное. Он опустил взгляд, и увидел электронные часы «Монтана». Впереди раздалось фырканье, похожее на конское, но в нем уже ничего не осталось от мимолётного возбуждения. Его охватил ужас. Волосы зашевелились на затылке. Фырканье приближалось. Он с трудом, будто находился в воде, развернулся и побежал. Расстояние до распахнутой двери поразило его - до нее целая пропасть. Или футбольное поле. В далеком крошечном проеме посреди мрака он едва видел тумбочку, зимнюю куртку отца на вешалке, разноцветную циновку
на дощатом, выкрашенном красной краской полу, и белую дверь в комнату, которая всегда закрывалась сама.
        Он бежал изо всех сил, но дверь не приближалась. Неожиданно в проеме появилась невысокая крепкая фигурка. И прежде чем она захлопнула дверь, погрузив его в кромешную темноту, он узнал в этой фигурке себя.
        - Данилов! - Раздалось откуда-то сверху.
        Он вздрогнул и открыл глаза. Капитан и сержант стояли за решетчатой дверью. Скудный свет падал на них из узкого окна.
        - Данилов! На выход!
        Он зажмурился и вытер губы рукавом. Сержант со скрипом открывал дверь.
        - Руки!
        Данилов встал, скрестил руки за спиной.
        - Спереди. Поедешь.
        - Куда? - Глухо спросил Данилов.
        - Не очухался еще, майор? В суд, меру пресечения тебе избирать! - Усмехнулся капитан. - И суток не прошло, портянку на тебя уже прислали! Дорогу ты, видать, кому-то серьезному перешел. По моему опыту так быстро пакуют только по заказу. Обычно народ здесь сутками ждет.
        Данилов молчал.
        - Скорее всего, даже на обжалование не вернут, сразу в СИЗО, - говорил капитан, ведя Данилова по коридору к лестнице, - ладно, не мое дело. У нас ИВС все равно маленький, долго как «бээсника» в отдельной камере держать не могу. Тут и так под завязку.
        Это Данилов и сам видел - в крошечных камерах подвального «обезьянника» сидели по три-четыре человека.
        Данилова вывели в тесный двор, посреди которого стоял один-единственный автозак и передали конвоирам.
        - Последняя партия. - Сказал капитан ему вслед. - Послеобеденная.
        Несмотря на тишину, автозак был под завязку заполнен задержанными. Данилова поместили в один из двух «стаканов» - тесную камеру у выхода, в которых обычно перевозят женщин или бывших сотрудников правоохранительных органов. Он присел на железную табуретку. Рядом за стенкой приглушенно бубнили задержанные.
        - Разговоры, бл…! - Крикнул мясистый конвоир, стукнув дубинкой по решетке.
        Данилов принялся растирать виски - голова болела нещадно.
        Когда автозак тронулся, стало легче, он упер колени в перегородку, опустил голову на стиснутые наручниками руки и стал снова погружаться в небытие.

***
        Проснулся он от голосов, похожих на жужжание, в котором угадывался ропот и возмущение. В воздухе висел удушливый запах пота, усиливая общее тревожное чувство. Автозак стоял.
        - Начальник, на суд опоздаем.
        - Меня адвокат ждет, начальник.
        На улице тоже голоса, Данилов повернул голову, попытался высмотреть что-то через прорезь в двери, но увидел лишь густую зелень.
        Наконец, в салон поднялись двое конвоиров.
        - Данилов! На выход!
        Теперь тревога коснулась его, сразу скрутило внутренности.
        Данилова вывели. Увиденное не предвещало ничего хорошего. Пустынная дорога - с одной стороны лес, с другой бетонный забор без тротуара. На обочине полицейский УАЗ «Патриот» с гербом управления собственной безопасности и беззвучно мигающей «люстрой». Перед автомобилем - двое в «гражданке». Один крепкий с угрюмой рожей обитателя спортзалов девяностых, второй - настоящий великан «Каменная башка».
        Угрюмый жестко обыскал Данилова, после кивнул конвоирам и те сняли наручники. Великан уже сжимал его руку, словно в слесарных тисках, и в следующее мгновение ловко набросил на нее браслет наручников.
        Несмотря на устрашающий вид, великан вел себя как-то уж слишком деликатно и постоянно улыбался, но Данилов не верил в хороший исход. Опыт подсказывал, что поддельная вежливость часто используется, чтобы ввести в заблуждение «жертву», перед тем как ее хорошенько напугать.
        - Куда меня везут? - Спросил Данилов, не особенно рассчитывая на ответ, но помня, что у него, по крайней мере, в теории должны быть какие-то права.
        - На допрос.
        Что тут скажешь? По большому счету, Данилову, конечно, было плевать. По крайней мере, так он себе говорил. Разве есть у него что-то, чем можно дорожить? Если терять нечего, то и бояться нечего. Тем не менее, повезли его не в лес и не на свалку. Попетляв по глухим дорогам какой-то промзоны, автомобиль вскоре выехал на большую трассу, в которой он признал Новорязанское шоссе. Почти сразу они миновали МКАД и, врубив «гирлянду», промчали Волгоградский проспект, обгоняя не слишком плотный поток.
        В центре быстро запетляли по улочкам и переулкам, мимо знакомых развязок, кафе, станций метро. Данилов флегматично смотрел на промокший город, кишащий людьми, сплошь и рядом склонных к правонарушениям. Странно было наблюдать за всем этим, находясь в статусе задержанного. Он отдавал себе отчет, что скорее всего никогда больше не сможет пройтись по этим улицам, но это не вызывало в нем чувства безысходности. Его тошнило от города.
        Автомобиль въехал в переулок, свернул в небольшой двор. Великан вывел Данилова, направился вместе с ним к непрезентабельной двери без крыльца, походившей на черный вход. Он успел прочитать на табличке: «Управление по организации дознания», но решил, что это ни о чем не говорит. И правда, его повели долгими однотипными коридорами в соседний корпус, оттуда в небольшой вестибюль, где Данилов увидел своего начальника и начальника своего начальника.
        Оба полковника смотрели на него с негодованием.
        - Данилов! - Взорвался полковник Черкасов, который был его начальником - он был вспыльчивым и походил на футбольного тренера. - Ты что, мать твою, натворил, а?!
        - Что вы тут делаете? - Удивился Данилов.
        - А ты как думаешь, засранец?!
        Данилов не ответил - думать на эту тему ему совсем не хотелось. Впрочем, пообщаться им все равно не дали. В вестибюле за роторными турникетами появился мужчина в приталенном костюме похожий на банковского менеджера или сотрудника по борьбе с экономическими преступлениями и после несложных пропускных процедур в компании мужчин и великана всех повели по коридору, затем по лестнице на третий этаж.
        Миновали отдельный внутренний блок охраны, каким обычно усиливают проходы в отсеки с большими начальниками. Именно у двери такого начальника их «делегация» остановилась. Из-за толкотни в коридоре Данилов не сумел толком ничего разглядеть. Лишь когда его вводили в просторную приемную, он успел прочитать на табличке у двери: «Заместитель начальника управления генерал-майор ЛИПАТОВ Виль Александрович».
        Странное имя «Виль» отпечаталось в сознании - почему уж тогда не Вилли? Но через пару секунд копаний в памяти и несложных ассоциативных приемов пришло объяснение: имя образовано из инициалов вождя мирового пролетариата.
        В кабинете из-за стола поднялась женщина в форме старшего прапорщика и направилась вместе с мужиком в костюме к двери слева.
        - Привезли его, товарищ генерал-майор, - услышал Данилов и почувствовал необъяснимое волнение. Полковник Черкасов хмуро окинул Данилова взглядом, будто оценивая - не слишком уж его бывший подчиненный хреново выглядит.
        - Заходите! - Раздался громкий голос.
        Данилова ввели в кабинет и сняли наручники. Великан тут же испарился. Генерал оказался крупным, темноволосым с большими внимательными глазами. Казалось, он возвышался над остальными, несмотря на то, что сидел за столом. Он сразу пристально уставился на Данилова и несколько секунд не спускал с него глаз. Странный взгляд, подумал Данилов. Не то, чтобы оценивающий, а будто увидал что-то диковинное. Но во взгляде не читалось агрессии, презрения или чего-то подобного. Кого-то напоминал ему этот генерал. Какого-то постаревшего актера из детства - из той тупой комедии, которую любил его отец и одноклассники, а сам он терпеть не мог. Данилов попытался вспомнить ее название, но ничего не вышло.
        Помимо генерала, в кабинете за приставным столом сидели трое совсем не правоохранительного вида мужчин - крупнолицый седоусый толстяк, похожий на моржа - толстыми пальцами он перебирал комболои из черного янтаря. Рядом с ним за столом - невыразительный мужчина неопределённого возраста, а позади них примостился у стены совсем уж откровенный доходяга в толстых очках-окулярах, который постоянно улыбался и, несмотря на очки, выглядел сущим балбесом.
        Затянувшийся взгляд генерала бывшее начальство Данилова истолковало по-своему.
        - Докладывай! - Шипел Черкасов, косясь одновременно на Данилова и на генерала.
        - Майор Данилов, - сообщил Данилов, не утруждая себя формализмом, и по привычке прищурил левый глаз.
        Генерал едва заметно кивнул и, как показалось Данилову - что-то похожее на полуулыбку на мгновение тронуло его губы. Он, наконец, перестал его рассматривать, и, положив руки на стол, где у него лежали какие-то документы, спросил слегка моложавым голосом:
        - Данилов, почему вы решили стать полицейским?
        Полковник Черкасов вздохнул. Данилов молчал, терпеливо ожидая окончания театральной паузы. На риторический вопрос генерала, он понятное дело, отвечать не собирался - пускай своих подчиненных воспитывает.
        - Здесь передо мной лежит копия вашего ответа на этот вопрос, - генерал взял в руки какой-то листок, - который вы дали в ходе профессионально-психологического отбора двадцать три года назад.
        Генерал положил листок обратно и поднял взгляд на Данилова.
        - Мы с вами оба знаем, что вы соврали тогда.
        Данилов продолжал молчать, гадая об истинной причине его доставки сюда.
        - Я понимаю, что ваше будущее вас не волнует. - Продолжал генерал. - Тем более, что теперь у вас его просто нет. В отличие от будущего ваших начальников.
        Полковники бросили на Данилова гневные взгляды.
        - Однако… так скажем, некоторый интерес вызывает ваше прошлое... - Генерал выудил очередной лист. - Вот, например, работая следователем с две тысячи четвертого года, вы направили двадцать восемь запросов в территориальные органы прокуратуры, МВД и ФСБ, связанных с делами о пропаже несовершеннолетних в Московской области в девяностых годах.
        Начальники снова недобро поглядели на Данилова.
        - В две тысячи восьмом году, - продолжал генерал, - в отношении вас проводилась проверка в связи с незаконным проникновением в служебное помещение и превышением должностных полномочий…
        Генерал отложил лист, взял другой.
        - В две тысячи пятнадцатом вы написали рапорт на перевод во второй специальный полк, после чего запросы рассылать прекратили.
        Генерал поднялся и вышел из-за стола. Наверное, в молодости он был просто высоким, а теперь высоким и грузным.
        - Чем вы занимались, Данилов?
        Данилов молчал, и генерал-майор не стал требовать от него быстрого ответа. Вместо этого он развернулся, и слегка вытянув шею, стал пристально глядеть в окно, будто увидел там внизу что-то интересное.
        Черкасов мимикой и энергичным движением рукой давал Данилову знак, чтобы тот немедленно отвечал.
        - Это больше не имеет значения. - Сказал Данилов.
        - Почему? - Обернулся генерал. - Разве вы нашли то, что искали?
        К удивлению Данилова этот простой вопрос застал его врасплох.
        - При осмотре вашей машины был обнаружен баллон с гелием, а также вентиль с сифонной трубкой и кислородный шланг.
        И на это Данилову сказать было нечего. Возможно, молчание и было ответом - генерал неспешно вернулся за стол и стал хмуро глядеть в бумаги.
        Данилов ощутил прилив злости.
        - Я повторю свой вопрос, Данилов, и если вы снова не ответите на него, мне придется ответить за вас. Итак, - генерал поднял взгляд, - почему вы решили стать полицейским?
        Правильного ответа, видимо ждал не только генерал, но и начальники Данилова, расценившие вопрос генерала, если не в качестве спасательного круга, брошенного в их сторону, то хотя бы как проблеск надежды.
        Особенно буйствовал Черкасов, который, в конце концов, не выдержал:
        - Отвечай, Данилов! Простите, товарищ генерал-майор! Не понимаю, что на него нашло. Никаких нареканий, никаких предпосылок за семь лет! Не понимаю…
        Его причитания заглохли, утонув в напряженной тишине.
        Затянувшееся молчание прервал генерал. Выудив с режущим в тишине шуршанием какой-то очередной лист, он зачитал:
        - Данилов Максим Николаевич…
        Сердце у Данилова забилось сильнее. Начальники нахмурились, услышав знакомую фамилию, но незнакомое имя.
        - … шестого августа тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения…
        Генерал посмотрел на Данилова, которому с каждым мгновением все труднее удавалось скрывать волнение.
        - При рождении был поставлен диагноз - дисплазия Мондини. Единственный симптом - глухонемота.
        На этот раз все посмотрели на Данилова, даже ботан-балбес.
        - Двадцать четвертого октября девяносто пятого года в возрасте одиннадцати лет… ушел из дома и не вернулся. Местонахождение с тех пор - не известно.
        - Данилова Ирина Юрьевна, - после небольшой паузы продолжил читать генерал, - двадцать седьмого октября девяносто пятого года железнодорожная платформа Расторгуево. Самоубийство.
        Что тут скажешь? Генерал оказался неплохо осведомлен о том, что было когда-то его семьей.
        - Данилов Николай Анатольевич. Вот о нем информация отсутствует, - генерал пристально посмотрел на Данилова, - можете восполнить этот пробел?
        Данилов был зол - к чему этот спектакль? Но здравый смысл заставил его взять себя в руки. В конце концов, неспроста он доставлен сюда и неспроста задаются эти вопросы. Это совсем уже не походило на расправу или устранение ненужного свидетеля. Все это больше напоминало какую-то проверку. Да и Данилов Николай Анатольевич - не был тем, воспоминаниями о ком он дорожил. Да, он собирал информацию и о нем и выяснил, что он был убит в результате разбойного нападения в две тысячи четвертом году в Ростовской области. Как его туда занесло? Данилов понятия не имел и даже разбираться в этом не хотел. И все же почему-то именно теперь, он по-настоящему осознал, что был единственным выжившим в их неудачливой семье и ощутил как это ни банально - горечь одиночества. А что же Макс? Впрочем, к чему себя обманывать, повторил он мантру последних лет.
        - Он бросил нас, - сказал Данилов.
        - Когда?
        - Между двумя этими событиями.
        Генерал поджал губы, кивнул.
        - Ну, и наконец, Данилов Игорь Николаевич. Пятого июля тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения. Место рождения - город Видное, Московская область. Хм. - Генерал вскинул удивленно брови. - А ведь мы, знаете ли, почти земляки. В тех местах я начинал карьеру участковым. Поселок Володарского. Знакомо?
        Генерал улыбнулся, видимо вспоминая молодые годы, взгляд его, устремленный на Данилова, потеплел, что приободрило полковников.
        - Так точно.
        Сидевший слева от генерала за приставным столом усатый толстяк, похожий на моржа как-то неестественно кашлянул.
        Генерал метнул на него быстрый взгляд.
        - Ладно, Данилов, - заговорил он чуть быстрее обычного, - как вы уже, наверное, сами догадываетесь, у нас к вам есть предложение…
        Данилов глубоко вздохнул, а полковники навострили уши.
        - Учитывая серьезность ваших деяний и не менее серьезные последствия, причем не только в отношении вас, существует большая вероятность, что на свободу вы никогда не выйдете. С другой стороны, - сменил интонацию генерал, - у нас есть основания считать, что сотрудники полиции, пострадавшие от ваших действий тоже станут фигурантами уголовных дел. В отношении них сейчас проводится проверка. Однако персонально вам, можно сказать повезло - у вас есть единственная возможность реабилитировать себя и помочь своим начальникам сохранить должности.
        Черкасов тут же грозно посмотрел на Данилова.
        Так вот зачем их вызвали, подумал Данилов - давить на него. Ничего хорошего Данилов не ждал.
        - Это Станислав Львович, - генерал указал на «моржа» с янтарными четками, заслуженный врач и профессор института… Как там, простите?
        - Института морфологии, - подскочил ботан с заднего стула.
        Сам «морж» как настоящий морж только приоткрыл рот и уставился в потолок, будто у него была легкая степень слабоумия.
        - А это Петр Моисеевич, полковник медицинской службы.
        Полковник медицинской службы с невыразительным лицом молча кивнул.
        Ботан слегка привстал, но его генерал представлять не стал.
        - Дело в том, что в рамках нового пятнадцатого приказа, он, кстати, секретный, мы обязаны интегрировать последние научные открытия в области когнитивной нейробиологии в повседневную работу оперативных сотрудников… Правильно? - Генерал посмотрел на «моржа», но тот лишь бессмысленно смотрел на него в ответ осоловелым взглядом.
        - Совершенно верно! - Снова подскочил ботан. - Неинвазивные методы совершенствования мозговых процессов позволят сотрудникам полиции повысить эффективность работы в среднем на сорок процентов!
        - Да-да, в общем, это вроде как безопасно. И ваше согласие на участие в этом… курсе будет приветствоваться, как вы понимаете. Добровольные участники у нас согласно тому же приказу имеют право рассчитывать на некоторые, хм… скажем так, льготы. В вашем конкретном случае вы даже можете вернуться на службу. Правда, в пониженном звании.
        Черкасов закивал, и посмотрел с такой мольбой во взгляде, что Данилов не выдержал и опустил глаза.
        Уловка с приводом начальников, надо признать, была эффективной.
        Глава 3
        Начальников Данилова отпустили раньше, напомнив об ответственности за разглашение тайны. Самого Данилова передали в ведение «моржу» и велели ждать за дверью, но перед тем как покинуть кабинет, генерал подошел к нему, заглянул в глаза и сказал зачем-то:
        - Не подведите.
        Данилов сидел в комнате секретаря, прислушиваясь к бубнящим голосам за дверью. Справа секретарша - женщина лет сорока в форме старшего прапорщика поливала цветы на подоконнике из пластиковой бутылки. Данилов подумал, что все это довольно странно - он задержанный по подозрению в тяжком преступлении сидит тут без охраны и даже без наручников. Бардак в этом управлении. А что если он встанет и тем же путем выйдет из здания? Только Данилов подумал об этом, как обе двери открылись - в одну вошла группа офицеров, направлявшихся в кабинет к генералу, а из кабинета им навстречу вышла «делегация» странноватых врачей.
        Данилов ждал, что теперь им займутся, но странная троица на него даже не взглянула. В толкотне, Данилов едва поймал «моржа» у выхода.
        - Простите, мне ждать?
        - Что? - Заслуженный врач и профессор в одном лице уставился на него бессмысленным взглядом, только комболои в его руках стали звонче стучать.
        - Это участник эксперимента, - пояснил ботан.
        - Ах да, - спохватился «морж» и стал беспомощно глядеть по сторонам.
        По симптомам похоже на деменцию, хотя по возрасту еще рановато, подумал Данилов, этому врачу явно самому помощь медицинская нужна.
        - Наташа! - Вдруг закричал «морж», словно престарелый пациент зовущий санитарку. - Наташа где?!
        После этих слов «морж» направился к выходу.
        Данилов нахмурился и больше приставать не стал.
        - Короче ждите Наташу, - сказал ботан, перед выходом.
        - Здесь ждать?
        Ботан пожал плечами и покинул комнату вслед за своими странными коллегами.
        Интересно, подумал Данилов, присаживаясь на стул, и было бы даже забавно, если бы не переполненный мочевой пузырь. Он покосился на секретаршу, которая копалась в ящиках стола. А впрочем, станет ли она поднимать шум, если он выйдет из комнаты? Данилов помнил, что охрана на этаже только перед входом в пожарный отсек, а здесь, на этаже наверняка есть туалет.
        Он встал, направился к двери, слыша за спиной только стук ящиков и шелест документов, протянул руку к дверной ручке, но дверь открылась сама. На пороге стояла миловидная девушка. Она была бы совершенно неотразима, если бы не слишком вытянутая нижняя часть лица. Впрочем, все искупало ее сияющее обаяние.
        - Вы от Станислава Львовича? - Улыбнулась она.
        Девушки в деловых костюмах так улыбаются только ви ай пи клиентам. Данилову стало стыдно за свою грязную одежду и запах пота.
        - Вы Наташа?
        - Совершенно верно, - продолжая улыбаться, девушка перешла на деловой тон, - вы должны ознакомиться с договором и подписать.
        - Ручка есть?
        - Читать не будете? - Девушка протянула ему авторучку «Паркер».
        - Рад бы, но я тороплюсь.
        Девушка улыбнулась, очевидно, неверно интерпретировав его шутку. Видимо она и в самом деле не в курсе, что он задержанный.
        Данилов быстро подписал, краем глаза успев заметить только свою фамилию, какую-то сложную аббревиатуру с буквами ФБУЗ ГНАУ НИТЦ и прилагательное «морфогенетический».
        Девушка протянула ему лист бумаги с бледной распечаткой фрагмента карты. Жирной красной линией был выделен дом, а стрелка указывала на «Подъезд №3».
        - Завтра в девять часов устроит? - Спросила Наташа.
        - Вполне.
        Девушка подписала на листе «9-00», после чего протянула ему лист, с улыбкой пожелала удачи, и развернулась.
        - Это все? - Удивился Данилов.
        Девушка задумалась на секунду.
        - Ах да, рекомендуется сегодня не употреблять в большом количестве крепкого алкоголя.
        После этого Наташа ушла, а Данилов, сосчитав до десяти, выскочил следом, решив, что даже если секретарша поднимет шум, он все равно добежит до туалета. Однако шум никто не поднял. Данилов вышел в пустой коридор, в конце которого действительно обнаружил уборную. С наслаждением простояв над писсуаром целую минуту, он помыл руки, лицо, посмотрел на себя в зеркало. Смех за окном привлек его внимание. Он подошел и увидел на улице великана, который вез его сюда. Тот соединил руки в индуистском приветствии, поклонился кому-то и захохотал. После чего прыгнул в сияющий «Mercedes GLK» и, рванув с места, укатил из поля зрения.
        Во дворе стало тихо. Погода была прекрасная - немного облачно, нежаркое солнце отражалось в зеркальных лужах, свежий ветер раскачивал березовые кроны. Из окна был виден переулок, церквушка, какая-то женщина шла по тротуару с болонкой на руках. Данилов почувствовал некое подобие возрождение вкуса к жизни и даже что-то похожее на азарт. Все-таки свобода не так уже плохо, даже если ты сам себе судья.
        Он вернулся в комнату с секретаршей, но та встретила его недовольно.
        - Вы что-то забыли?
        - Мне сказали ждать здесь.
        - Кто сказал?
        Данилов кивнул на дверь кабинета с генералом.
        - А, ну тогда вы можете подождать в коридоре.
        - Вы уверены, я вообще-то… - Данилов хотел сказать «задержан», но не стал этого говорить. - Может вам лучше уточнить у товарища генерала?
        - У него совещание. А я ухожу на обед. Извините.
        Данилов вышел в коридор, посмотрел на скучающего дежурного при входе в блок. Дверь была открыта настежь, дежурный пялился в смартфон.
        - Да ну к черту! - Сказал Данилов и направился прямиком к выходу из блока.
        Дежурный даже головы не поднял, когда он прошел мимо. Данилов спустился по лестнице в вестибюль. Дорогу дальше преграждали роторные турникеты.
        Если не остановят, просто пойду домой, решил Данилов, подходя к турникету. В окне «аквариума» возникло лицо. Флегматично взглянув на Данилова, оно отвернулось, и в следующую секунду раздался писк разблокировки. Оставшиеся метры до выхода Данилов ощущал, как адреналиновые волны прокатываются по всему телу. Так вот что испытывают те, кому удается сбежать из тюрьмы. Ощущение, действительно, незабываемое.
        Данилов вышел из здания, прошел по переулку и оказался на Садовом кольце. Он все еще наслаждался необычным ощущением и, невзирая на начавшийся дождь, пошел домой пешком. Что ему еще оставалось делать? У него не было ни денег, ни телефона, карманы его были совершенно пусты, но чувствовал он себя на удивление прекрасно.
        До сталинского дома в Сокольниках, где в коммуналке на девятом этаже у него была комната, он добрался за полтора часа насквозь промокший.
        Дверь ему открыла десятилетняя дочка соседки.
        - Ты что, Игорь, ключи на работе забыл? - Спросила она, копируя интонацию матери.
        - Потерял, - сказал он, потрепав ребенка по голове, - ты в глазок посмотрела?
        - Я тебя по походке узнаю.
        - И как это ты узнаешь?
        - Ты еле ходишь, как старик.
        - Никогда не замечал, - усмехнулся Данилов, сунув руку в старое пальто на вешалке, где лежали дубликаты ключей, - и давно это у меня такая походка?
        - Всегда, - вздохнула девочка.
        Данилов почти час пролежал в ванной, периодически спуская остывшую воду и прибавляя горячей. Поужинал найденным на подоконнике «Дошираком» со вкусом говядины, поглядывая в крохотный телевизор, по которому шла передача о первобытных племенах в Индонезии. Затем выкурил в сгущающийся вечер сигарету и, оставив окно открытым, лег на диван, укрылся пледом и под звуки дождя и раскатов грома проспал до утра.

***
        По улице, обозначенной на карте как улица Уткина, пронеслась очередная машина скорой, Данилов обернулся и снова посмотрел на окруженное строительными лесами невзрачное здание. Он уже трижды обошел его по кругу, но так и не сумел обнаружить «Подъезд №3». На нужном фасаде размещалась лишь одна непритязательная дверь, утопленная в цоколь, которую он случайно обнаружил под пыльной строительной пленкой, свисающей с верхних подмостей. Все прочие двери в этом здании были закрыты, строителей он не нашел, на него только косился охранник у расположенного рядом шлагбаума.
        - Где тут больница, дружище? - Поинтересовался у него Данилов, решив, что просто перепутал здание.
        - Больница? - Озадачился охранник.
        - Ну, или клиника, медицинский центр, что-то по этой части.
        Охранник задумался, что не очень понравилось Данилову.
        - А, там психиатрическая клиника есть.
        - Где?
        - Там, - махнул он рукой в сторону промзоны, - две остановки на трамвае проехать и во дворах.
        Данилов хмуро заглянул в карту. Что-то совсем не то. Судя по плану - место, в которое должен был прибыть Данилов, располагалось именно здесь. Он только сейчас заметил - на плане никаких названий и номеров телефонов, только стрелка к подъезду и время - 9:00.
        - А в этом доме что?
        Охранник поглядел на вытянутую кирпичную трехэтажку с ленточными окнами.
        - Хрен его знает, тут ремонт постоянно.
        На часах уже четверть десятого. Может просто поехать домой и позвонить на работу Черкасову? Пускай разбираются. Данилов представил, как расстроится начальник и для очистки совести решил все-таки проверить цокольную дверь.
        К его удивлению дверь поддалась, правда ничего намекающего на медицинский центр за ней не обнаружилось: на полу голая стяжка, стены без отделки, свисающие провода, у стены пластиковые ведра, строительный мусор, рулоны рубероида и сложенные в ряд мешки с цементом.
        - Эй! - Крикнул Данилов. Эхо покатилось во все стороны. В глубине помещения, за колоннами он заметил дверь. За ней обнаружился темный коридор - тоже сплошь заваленный стройматериалами. Под потолком криво свисала простая тусклая лампочка.
        Одна из дверей слева была открыта, оттуда падал яркий свет, как от переносного прожектора. Данилов подошел и увидел женщину в садовом комбинезоне, она сидела на табуретке перед верстаком спиной к нему. Волосы черные, в ушах наушники. Данилов услышал дребезжащие звуки музыки.
        - Эй! - Данилов постучал по косяку.
        Женщина обернулась, вынула из уха один наушник.
        Мигрантка, разочарованно подумал Данилов. Черные глаза смотрели непонимающе.
        - Я ищу Станислав Львовича.
        - Кого? - Спросила женщина без малейшего акцента.
        - Это медицинский центр?
        - Нет.
        - Мда, - Данилов поднял лист, - наверное, все-таки напутали с адресом.
        - А кто вы такой?
        - Да неважно, - махнул листом Данилов, - сказали приходить к девяти.
        - Можно взглянуть?
        - На лист? Пожалуйста. - Данилов протянул мятую бумажку подошедшей девушке. Кожа у нее была гладкая, глаза большие и ясные.
        Не азиатка, подумал Данилов, скорее на цыганку похожа.
        - А-а, - протянула вдруг девушка, поднимая на него серьезные глаза, - вы по адресу, но я думала вы позже придете.
        - Тут написано в девять.
        - Да, хотите чаю?
        - Чаю? Ну, пожалуй.
        Девушка вернулась к верстаку, и, повозившись там немного, принесла крохотную глиняную чашку. Чай оказался, хотя и приятным на вкус, с каким-то цветочным ароматом, но был слишком остывшим для того, чтобы предлагать его в качестве угощения. Полицейский инстинкт подал запоздалый сигнал. Данилов ощутил тяжесть в затылке и почти сразу настроение его заметно, и главное совершенно беспричинно улучшилось.
        Девчонка очевидно цыганка, из какой-нибудь особой касты, уж слишком благородно держится - смотрит прямо, на шутки не улыбается, глаза умные, на лице никакой косметики, но красива какой-то чужеродной загадочной красотой.
        Пока Данилов разглядывал ее, девушка забрала со стола ключи.
        - Идите за мной.
        - А этот эксперимент, его уже кто-нибудь… - Данилов потерял мысль и стал смотреть на гибкую фигуру идущей перед ним девушки. Комбинезон обтягивал ее идеальные бедра.
        - Это просто набор умных фраз, не забивайте голову, все намного проще.
        Данилов впервые уловил в ее голосе легкий акцент.
        Девушка остановилась у обшарпанной двери, открыла простой английский замок и зажгла свет в виде очередной свисающей с потолка лампочки.
        Посреди крошечной невзрачной комнаты стояло кресло с покатой спинкой и подставкой для ног, напомнившее Данилову «пыточную» стоматологию из его раннего советского детства. Советскому же антуражу соответствовала нависающая над изголовьем пластмассовая сфера, напоминавшая сушуар, при помощи которого советские женщины делали «химию».
        Дерматиновая обшивка на кресле была порвана в нескольких местах, демонстрируя желтоватые фрагменты лоснящегося поролона.
        - Присаживайтесь, - сказала девушка, и поскольку кресло в комнате было только одно, Данилов забрался на «пыточный атрибут», чувствуя при этом накатившую слабость.
        - А сколько занимает эта… процедура? - Спросил он слегка заплетающимся языком.
        - Минут пять.
        - Каждый день?
        - Нет, просто пять минут, - девушка надвинула ему на голову сушуар.
        Он смотрел, как вздымается ее грудь прямо перед его лицом и поднял взгляд выше, на ее нежную кожу под подбородком. Девушка с усилием нажимала какие-то тумблеры на сфере, которые отзывались громкими щелчками в его голове.
        - А потом?
        - Потом мы отправляем результаты в наш офис в Дели.
        - В Дели?
        Данилов заметил, что ноги и руки его отяжелели, он попробовал пошевелить рукой, движение давалось с большим трудом. Но при этом он не чувствовал никакой угрозы, разум окутал туман.
        - Вы знаете, я ведь из полиции.
        - Ничего страшного, - девушка подошла к столу у стены, на котором стоял допотопный ламповый монитор.
        - Не беспокойтесь, это не больно, - сказала она, заметив, что он пытается двигать руками.
        - А на что это похоже?
        - Ну, трудно это описать. Чисто физически вы ничего не почувствуете.
        Данилову трудно было сконцентрироваться. Девушка склонилась над монитором, принялась резво стучать по клавишам.
        - Уже началось?
        - Сначала я задам несколько коротких вопросов. Ничего сложного, это нужно для выбора режима. Вы готовы?
        - Наверное…
        - У вас бывали травмы головы?
        - Хм. Точность ответов важна?
        - Желательна.
        - Возможно, недавно. Меня ударили, и… я попал в аварию.
        - Хорошо. У вас есть братья или сестры?
        Данилов попытался вспомнить, но выходило с трудом. На темном потолке мерцали крошечные огоньки, похожие на северные звезды.
        - Вы знаете, доктор… Хотя, вы ведь не доктор, верно?
        - Можете звать меня Агнесса.
        - Агнесса, вы задаете на самом деле сложные вопросы.
        - Вы шутите? - Обернулась девушка.
        ­ - Мой брат пропал без вести. Как я должен ответить на этот вопрос? Есть он или нет? Зависит от наблюдателя как с этим котом в ящике, как его…
        - Я поняла. Ладно, тогда последний вопрос: сколько языков вы знаете?
        - Ну, русский, и английский… Несколько слов, могу заказать номер в отеле, спросить как вас зовут, это считается?
        - Думаю, нет. Хорошо.
        Девушка снова повернулась к монитору.
        - Хотя, подождите! Я знаю язык жестов.
        - Серьезно?! - Девушка с удивлением посмотрела на него. - Вы знаете его хорошо?
        - Неплохо, я учил его много лет. Я понимаю этот язык.
        - Вы работаете с глухонемыми или дело в ком-то из ваших близких?
        - Второй вариант. Мой брат.
        - Тот, что пропал?
        - Да.
        - Вы общались с ним на этом языке?
        - В том-то и дело, что нет.
        Данилов вдруг почувствовал ком в горле. Оказывается дело не только в физической слабости, он как-то и душевно обмяк. Захотелось жаловаться на жизнь.
        - Я был… То есть, это из-за меня случилось.
        - Он пропал из-за вас?
        - Дело в том, что я был очень плохим старшим братом. Я ненавидел его, как дети ненавидят тех, кого больше любят родители.
        - Ну, это нормально…
        - Я разбрасывал его карандаши, рвал его тетради, раздавал ему подзатыльники. Но больше всего я любил запирать его в кладовке на несколько часов, когда родители были на работе…
        Данилов почему-то не мог остановиться и продолжал говорить, совершенно не задумываясь, зачем это делает.
        - … и он всегда терпел, как будто… как будто это была для него какая-то миссия. Вы знаете, что такое провести запертым в темноте, особенно если ты ничего не слышишь? Нет, это ненормально, Агнесса. Быть таким подонком ненормально. Я думал он железный, но в тот день его терпение лопнуло. Ночью мы остались вдвоем, отец ушел к любовнице, мать в ночную смену, а накануне мне влетело, и я решил устроить ему маленький освенцим. Я зашел в комнату, где он сидел и…
        Данилов понял, что в глазах у него стоят слезы, только когда увидел расплывающуюся Агнессу, которая стояла перед ним, скрестив руки.
        - … я увидел только открытое окно. Он сбежал. И с тех пор я никогда его больше не видел. Никто его больше не видел. Нет, я никогда с ним не говорил на языке жестов. Я выучил его потом, чтобы когда я найду его, чтобы… чтобы…
        - Попросить прощения?
        - Вы очень проницательны, Агнесса, а я как-то стал слишком болтлив. Скажите, что было в чае?
        - Это обычный индийский чай.
        Данилов улыбнулся, несмотря на слезы.
        - А знаете, что хуже всего, Агнесса? Что он никому не мог даже толком пожаловаться. Родители ведь не знали его языка, только мать пыталась что-то учить, но ей всегда не хватало терпения. И он не жаловался. Никогда не жаловался, и меня это бесило еще больше, как будто он был лучше меня… Он и был лучше меня.
        Агнесса перед ним стала превращаться в какую-то волнообразную субстанцию, и это уже было трудно списать на слезы.
        - Я не чувствую ног и рук, но это не важно. - Данилов еле ворочал языком. - Я хотел сказать, что… Мне жаль, в заднем кармане джинсов двадцать пять тысяч рублей. К сожалению это все. Я много болтаю. Так и должно быть?
        - Это абсолютно нормально. - Раздался голос как будто со всех сторон одновременно.
        - А эта процедура… Она скоро начнется?
        - Она уже почти завершилась.
        Данилов усмехнулся.
        - А я… а я почти ничего и не заметил.
        - Совсем ничего?
        - А должен был?
        - А вы приглядитесь.
        И он пригляделся.
        Глава 4
        Первую часть слова он слышал, еще созерцая голые бетонные стены, а вот мягкое «тесь» уже поднялось над огромными тенями и исчезло в бездне над головой. Холод - первое, что он почувствовал. А следом инстинктивный испуг, оттого что нечто настырно царапало ему щеку.
        - Агнесса! - Позвал он. - Что это?
        Началось, мелькнула тревожная мысль. Впрочем, на что он рассчитывал? Безопасность, льготы… Держи карман шире. В лучшем случае его просто ограбили, а в худшем испытывают какую-то психотропную дрянь, которая превратит его в овощ.
        Хотелось опереться на что-то, чтобы скорее все встало на свои места и обрело пускай даже неприятный смысл. Его пугала темнота и ощущение огромного живого пространства над головой. Он замахал руками, защищая лицо. Нечто холодное влажное вступило с ним в вялую борьбу. Он зажмурился и, прижав подбородок к груди резко сел и понял, что борется с веткой молодого клена. Под ним - влажный ковер из травы и опавших листьев, а живая бездна над головой - ночное небо, в котором бесшумно двигаются верхушки облысевших деревьев.
        Агнессы не было. И никакой комнаты не было. Он находился в осеннем лесу. То, что именно в осеннем, понял по его молчанию. Но не в глухом, а на опушке. За шпалерой из плотных кустов сквозь туман просвечивали равноудаленные огни уличных фонарей. Данилов поднялся, поражаясь как легко ему это удалось, потрогал промокшие штаны. Штаны? Дешевая дешмань, вроде болони. Он пригляделся, но ничего не увидел в темноте. Видимо действие псилоцибина или другой дряни - он ощущал невероятную легкость.
        Выбравшись из цепляющих зарослей, он прошел по мокрой крапиве и очутился на рыхлой тропинке. Данилов уже понял, что вдоль леса тянулась дорога, а теперь за туманной пеленой различались тусклые прямоугольники света, отметая версию об ограблении и вывозе его в лес. Тропинка ныряла под плотный полог, выводя к дороге, но путь неожиданно преградили качели. Качели самые обычные, железные - ничего странного, кроме того, что они находились в лесу. Такую странность, он наблюдал только в детстве - такие же кривоватые качели на опушке у Медицинской улицы, на которых он умел раскачиваться «солнышком». Эти тоже как будто низкие и кривоватые. Данилов потрогал железную стойку, она была шершавой и влажной. Странное ощущение дежа вю накрыло его.
        Выйдя из леса, он оказался посреди пустынного Т-образного перекрестка. По усеянному лужами переулку на него бесшумно плыл допотопный «рафик». Данилов шагнул к заросшему тротуару, но фургон свернул куда-то в «дома», мелькнув на борту расцветкой «скорой помощи».
        Слева за газоном с парковкой возвышалось безликое здание, напоминавшее штаб небольшой армии. Напротив, за палисадниками пряталась пара трехэтажных домиков с арочными окнами. Такие домики на двенадцать квартир нельзя не узнать. С них все и началось. Туман в голове рассеялся, все вокруг обрело удивительную ясность. Он словно стал видеть в «глубину». Данилов вздохнул и опьяненный воздухом, содрогнулся. Он знал этот переулок и кирпичные трехэтажки. Знал и здание похожее на штаб, и «скорую помощь» за ним, хотя отсюда ее не видел. Но он видел ее раньше, много лет назад, когда искал мать - белое одноэтажное здание, у ворот которого упитанный врач протянул ему часы «Монтана», которые снял с руки матери перед тем, как отправить ее тело в морг. Это был город его детства. Город, в котором он не был с тех пор, как это детство закончилось.
        Он посмотрел в конец переулка - туда, где в темноте, развернутая углом к лесу, пряталась такая же трехэтажка и побежал прямо по лужам, залитым светом ночных фонарей. Он уже видел небольшую площадь - очерченный уличными хордами пятачок, на котором в далеком цветущем июне он совершил свое первое в жизни ДТП - не успел увернуться на своем «Орленке» от бывшего директора школы, и тут же расплатился за это укусом его овчарки.
        Данилов перешел на шаг, глядя перед собой и едва за яблонями показался угол кирпичного здания и первые два окна на первом этаже, в одном из которых - на кухне, горел электрический свет, снова побежал.
        Случайно (хотя Данилов подозревал, что по памяти) он отыскал скрытый в кустах выход к отмостке перед крошечным диким садом, в котором царствовала груша с мелкими, но сладкими плодами и совсем уже сбросив шаг, неслышно, словно боясь обнаружить себя, подошел к первому окну. В бывшей комнате родителей кто-то смотрел телевизор. Хотелось заглянуть туда, но первый этаж был слишком высоким - намного выше, чем говорила память. Зато в соседнем окне он увидел и тотчас узнал грязный желтый плафон под закопченным потолком, сразу вспомнив холодные сентябрьские утра, в которых дрожал в тусклом свете, пытаясь согреться у газовой плиты. Он увидел и верхушку белоснежного буфета, заставленного обычно жестяными коробочками. Удивительно, что его до сих пор не выбросили. Данилов положил руки на подоконник, и ему показалось, что это совсем не его руки. В следующее мгновение за окном погас свет.
        Увиденное взволновало его. Захотелось попасть в квартиру, или хотя бы в дом, хотя на двери теперь наверняка установлен замок с домофоном. За спиной раздались шаги, он убрал руки с подоконника и пошел вдоль фасада. Дойдя до угла, обнаружил самодельную скамейку, на которой всегда сидели старики, а рядом проем в ограде школьного двора, через который он обычно срезал дорогу к школе. Время здесь будто остановилось. Он попытался вспомнить, сколько прошло лет, но увидев старую дверь подъезда, позабыл обо всем. Никакого домофона здесь не было, и быть не могло. Это была та самая деревянная дверь, с обычной пружиной вместо доводчика, которую отстёгивали летом.
        Рука легла на знакомую ручку, потянула на себя, ушей коснулся знакомый скрип, а ноздрей запах жареного лука - извечный запах этого подъезда. Тусклый свет, как в солдатской бане, зеленые стены в «человеческий рост», мелкая шашечная плитка, почтовые ящики на торцевой стене, зарешеченный вход в подвал, где у каждого квартиранта имелся свой погреб. Каждый миг, каждый запах, каждая деталь густо дышали прошлым. Это дыхание пьянило, он просто не в состоянии был справиться с таким мощным потоком оживающего прошлого.
        Данилов поднялся на площадку первого этажа и остановился у двери второй квартиры. И здесь все по-старому. Та же, выкрашенная темно-бордовой краской дверь. Те же царапины на косяке, оставленные велосипедами. Тот же цветной коврик, под которым мать легкомысленно оставляла для них ключи, пока не догадалась бросать их в почтовый ящик.
        Он взялся за дверную ручку и тотчас с удивлением поднес руку к глазам - длинные гибкие пальцы, загорелая кожа, еще без шрама на тыльной стороне, мозоли на подушечках и фалангах. Данилов стал судорожно ощупывать лицо. Слишком нежная кожа, слишком упругая, никакой щетины и второго подбородка. Густая шевелюра. Неужели такое возможно? Нечто похожее одновременно на ужас и дикую радость столкнулись в нем, он отшатнулся, и следом очередная догадка едва не свалила его с ног. Он захлопал руками по одежде и в переднем кармане болоневой куртки нашел то, что там и должно было быть.
        По лестнице кто-то спускался. Данилов не хотел, чтобы его видели, он был уверен, что пребывает в тяжелом наркотическом сне, и искренне боялся, что его оборвут. Только не сейчас, повторял он про себя, доставая связку ключей на брелке-медальоне с логотипом «Ауди». Но встречи не избежать.
        Данилов обернулся. Худой мужчина похожий на молдаванина с раскосыми глазами спускался, не глядя на него. Он вспомнил его, как только увидел. Всего лишь сосед, живущий на втором этаже - ни имени, ни судьбы. Очередной забытый призрак из прошлого.
        - Здрасьте, - сказал Данилов, не сразу поняв, что этот хрипловатый детский голос звучит из его уст.
        - Привет, бандит, - подмигнул ему молдаванин.
        Данилов выбрал ключ с бороздками, доверяя собственным рукам, которые будто сами помнили, что при вращении ключа, надо слегка прижимать дверь.
        Дернув дверь, он быстро вошел, захлопнул ее, прижавшись спиной. В нос ударил сильный запах материнских духов. Он стоял, не в силах пошевелиться, пока взгляд скользил по знакомым предметам: плащ отца на вешалке, маленькие кроссовки брата с черепашками-ниндзя, низкая обувная тумбочка, она же скамейка, зеркало с наклейками из «Терминатора». Турник в проеме перед коридором, белая двустворчатая дверь с потертой пластмассовой ручкой. Работающий телевизор - где-то там, кто-то вещал о кислотно-щелочном балансе. И голоса. Приглушенные голоса.
        - Игорь, это ты?! - Раздалось сквозь шум, через двадцать семь лет.
        Он закрыл глаза. Сил его хватило только на один шаг. В конце коридора из родительской комнаты падал синеватый свет телевизора.
        Из комнаты вышла фигура с покатыми плечами, Данилов видел только темный силуэт, но знал кто это. Он смотрел на него широко раскрытыми глазами, понимая, что его самого под электрическим светом прихожей хорошо видно. Впрочем, отца всегда удивить было трудно.
        - Да, это он, - сказала фигура и вернулась в комнату с телевизором.
        - Игорь, ужин на плите!
        Данилов шагнул к зеркалу. На него смотрел испуганный подросток с большими глазами и большими ушами, под шапкой еще густых черных волос над слегка покатым лбом. Давно забытый образ со старых фотографий. Неужели он когда-то был таким живым? Еще «детский» вздернутый нос, в хмуром взгляде отражение подростковых забот, острый подбородок и щеки, очерченные «линиями молодости». Сколько наивности в этих глазах. Он коснулся зеркала и опустился на тумбочку-скамейку под ним. Даже если это сон, то он обязан заставить себя сделать это. Обязан заглянуть в их лица. Взгляд упал на сложенную газету, лежавшую на краю тумбочки. На главной странице фотография под заголовком «Металлург выходит в финал» мотоболисты в клубах пыли боролись за огромный, похожий на пляжный, мяч. С краю вытянутая фотография каменной глыбы, на фоне кинотеатра «Искра», с пафосной надписью «В честь основания города Видное».
        Данилов схватил газету и прочитал мелким шрифтом «17 октября 1995 года, вторник». Догадка отозвалась холодом в груди, сердце бешено заколотилось. А что если старая? К черту гадания! Он вскочил на негнущиеся ноги.

***
        Как ни странно, он помнил тот день - один из тысяч. Они смотрели «Твин Пикс» по черно-белому телевизору «Березка». Под загадочно-тревожную мелодию Анджело Бадаламенти приглушенный свет торшера растекался по нижней части комнаты. Не любившие духоту родители в первые дни отопительного сезона всегда приоткрывали окно, и в редкие моменты телезатишья можно было услышать шелест ветра в яблонях и грушах, которыми была засажена старая часть города. Ветка стучится в окно, а иногда и сам ветер находит дорогу, врывается в комнату, чтобы тронуть по-осеннему неласковой, но волнующей прохладой обнаженные ноги и лица.
        Все только начинается в этом мире, все только начинается…
        Неслышно замерев в темноте проема, он смотрел, как отраженные тени скользят по лицам, как в бледном свете экрана беззащитно сверкают глаза и задавался вопросом - кто же на самом деле мертв?
        Отец сидел ближе всех в своем плюшевом кресле с подушкой, закинув ногу на ногу. Глядя на него, Игорь впервые в жизни увидел, что отец на самом деле очень молод. Он напомнил ему подчиненных сержантов, которых он называл «щенками». И то, что он неспособен был увидеть в детстве, теперь читалось легко. И это раздраженное покачивание тапка на босой ноге и сдвинутые брови. Он как раскрытая книга. Близко посаженные глаза последние дни вечно недовольны. Впоследствии, Данилов всегда будет вспоминать о нем, увидев актера Джованни Рибизи. Сейчас особенно заметно, что он похож на него как никогда.
        Мать заворожена музыкой и тоже не сводит с экрана глаз. Рано потерять родителей - значит запомнить их молодыми, но каково видеть их молодыми, если ты достиг тех лет, достигнуть которых им не суждено? Странный набор чувств, среди которых доминирует чувство вины.
        Мать обнимает детская рука - самого брата он не видит. Макс всегда прятался за ней. То, что бесило в детстве, сейчас отозвалосьжалостью и все тем же чувством вины. Данилов не торопился вторгаться в мимолетную идиллию, не спешил навязываться. Он смотрел на пустующее место на диване слева от матери. Его место.
        Первым заметил его отец.
        - Ты чего?
        В раздраженном взгляде легкое удивление. Его лицо такое живое, что Игорь непроизвольно вздохнул.
        - Подрался что ли опять?
        Мать, как и положено матерям чувствует острее.
        - Игорь, ты плачешь?
        Может он и плачет, может вместе с прежним телом, он утратил и навык самоконтроля. Но он сейчас и впрямь чувствовал себя ребенком, глядя на живых родителей. И пусть он не самый любимый ребенок, он осознавал, что только здесь и сейчас имеет полное право им быть.
        Глядя на испуганную мать, он, наконец, заметил и брата, выглядывающего из-за нее. Он больше похож на отца, только черты его более правильные. Волосы у него волнистые, и более светлые. И брови не по-отцовски сдвинуты, а приподняты от удивления. Но это только сейчас. В детском взгляде какая-то недетская мудрость. Раньше Игорь думал, что это из-за вечного молчания. Заметив, что старший брат смотрит на него, Макс отодвигается дальше за мать, не спуская глаз, и постепенно пряча лицо, так что теперь смотрит на Игоря только одним глазом.
        - Чего молчишь? - Спросил отец.
        - Все в порядке, - Игорь неуверенно шагнул в комнату.
        Под пристальные взгляды членов семьи он занял свое место и стал смотреть на экран, ощущая тепло, идущее от матери. Он боялся пошевелиться, боялся, что все закончится также внезапно, как началось.
        Он смотрел сериал, который в отличие от них уже видел, включая третий сезон, который снимут только через двадцать два года.
        Великан передавал послания раненому агенту Куперу. Макс похлопал мать по ноге, и она попыталась ему что-то перевести.
        - Да он не поймет, - проворчал отец, недовольный тем, что ему мешают смотреть. Видя неудачные попытки матери переложить метафоры на язык жестов, Игорь подумал, что какая это, наверное, пытка для Макса, который, в общем, умел читать по губам, смотреть сериал в дубляже.
        Тогда он неожиданно для себя повернулся и быстрыми движениями сообщил брату:
        «В улыбающемся мешке находится человек»
        Глядя в увеличивающиеся глаза брата, и не обращая внимания на удивленное лицо матери, он продолжил:
        «Совы не то, чем…»
        Но тут железная рука отца схватила его за шею.
        - Совсем совесть потерял?!
        - Коля, они говорят! - Поспешила остановить его мать.
        Данилов не обижался на отца. Макс совсем выбрался из-за матери, практически упершись локтями о ее ноги.
        «Что это значит?» - Спросил брат жестами. Пальцы у него были гибкие, «говорил» он быстро, уверенно.
        «Скоро увидишь» - Игорь показал на экран.
        - Что ты ему сказал? - Спросил отец.
        - Просто перевел, - пожал плечами Игорь.
        - И ты все понял? - Мать смотрела на Макса. Тот прочитал по ее губам и кивнул.
        - Чушь какая-то, - хмурился отец, - ты не знаешь языка жестов.
        - Когда ты научился? - Спросила мать.
        - Долго рассказывать и вы мне все равно не поверите.
        Отец пристально посмотрел на Игоря и, не дождавшись пояснения, сдвинул брови. Он всегда так делал, когда чего-то не понимал или не хотел понимать.
        - Давно бы так, а то вечно как кошка с собакой…

***
        Данилов боялся каким-нибудь неосторожным действием, неосторожным движением нарушить этот сон, но сон все не прекращался - людей рядом с ним давно не было в живых, но он слышал их смех, их кашель, слова, дыхание. В них было больше жизни, чем в нем последние десять лет и, находясь рядом с ними, он будто сам возвращался к ней.
        «Твин Пикс» закончился, отец пошел курить на кухню, мать в ванную, а Макс в их общую комнату. Игорь не спешил, он бродил по полутемной комнате родителей, разглядывая и касаясь каждого предмета. Вот шкатулка матери на старом серванте, расписанная под хохлому. Она пахнет все теми же духами, вот механические часы отца. Старый стул, на котором когда-то спала их кошка. На дверном косяке карандашные отметки с буквами «И» и «М». И он не перерос еще самую высокую из них.
        По коридору прошла мать, не заметив, что он еще в родительской комнате.
        - Коля, я не понимаю, почему надо обязательно звонить на ночь глядя? - Раздался на кухне ее голос.
        - Ира, для нормальных людей это вообще не проблема, ты хоть попробуй иногда посмотреть на себя со стороны! Живем как дикари!
        Он уже тяготится семьей. Неужели, она ничего не понимает, подумал Игорь. Нет, вероятно, понимает, просто не хочет признаваться себе в этом. Она слишком любила отца и видимо, поэтому больше любила Макса. Не потому, что он младший сын и не потому что его недуг требовал большей любви. Просто он походил на отца, как Игорь походил на мать. Мать всегда любила других больше себя.
        - Чей это выбор, Ира, а? - Продолжал злиться отец. - Я тебя спрашивал: телефон сейчас или телевизор к новому году? Что ты сказала?
        Потому что телевизор единственное, что пока еще способно собрать вместе всю семью, ответил сам себе Данилов.
        - А у тебя, между прочим, сын инвалид. А если понадобится вызвать скорую? К соседям бегать опять?
        - Я просто не понимаю, почему ты не можешь позвонить от соседей?
        - В одиннадцать часов?!
        Мать не хочет злить его еще больше.
        - Игорь сегодня какой-то странный, - сменила она тему, - даже свою любимую жареную картошку не стал есть.
        - Просто переходный возраст…
        В голосе отца слышны примирительные нотки.
        - Танька говорит, у них в соседнем доме кто-то опять пытался напасть на девчонку.
        Игорь прислонился к косяку, склонил голову.
        - Это которая на ПЛК?
        - Ага.
        - Тот самый маньяк что ли?
        - Я думаю, может снова начать провожать Макса в школу?
        - Провожай.
        - Ты же знаешь, каждый день я не могу.
        - А я, по-твоему, что безработный?
        - Ты работаешь с двенадцати.
        - Ира, ты это специально?
        - Ну, ладно.
        - Он что будет нападать в автобусе средь бела дня? Этот маньяк нападает в подъездах, вот и встречай - провожай в подъезде. Думать же надо хоть немного. - Голос отца приблизился, и Данилов отступил вглубь комнаты.
        Шмыгая носом, отец прошел по коридору в прихожую, раздался стук упавшей крышки обувной тумбочки, отец тихо выматерился.
        Игорь вышел из комнаты и остановился напротив кухни. Мать сидела за столом, подперев голову руками, смотрела в стол, но почувствовав взгляд, подняла лицо. Игорь увидел печаль в ее глазах.
        - Что ты тут делаешь? Тебе пора спать.
        Игорь смотрел на мать и заметил, что она стала расплываться также как Агнесса.
        - Мам…
        - Что случилось?
        Он не мог справиться с собой.
        - Мам...
        Она встала и обняла его. Он вспомнил ее руки, ее запах, почувствовал ее теплоту.
        Они жили в трехкомнатной коммунальной квартире на первом этаже. Им очень повезло, учитывая, что в этой квартире им принадлежала только одна комната, которую выделил матери коксогазовый завод. Вторую они снимали у соседей, которые появлялись раз в месяц, чтобы получить арендную плату, а третья - самая маленькая всегда была закрыта. Ее вскроют, после того, как исчезнет брат, но в ней ничего интересного не обнаружится, кроме старинной этажерки среди рассохшейся мебели. Владелец ее какой-то старик, который жил у дочери в Москве.
        Самая большая комната с двойной дверью принадлежала им с братом. На ней не было даже замка.
        Данилов прошел по коридору переглянулся с отцом, который с помощью обувной ложки натягивал лакированный ботинок и открыл дверь.
        Брат стоял у окна спиной к нему и проделывал какое-то странное движение рукой - проводил внутренней стороной ладони перед своим лицом, держа руку строго вертикально. Этого жеста Данилов не знал, но как ни странно вспомнил его - периодически он замечал, что брат делал так в детстве. Звука открывшейся двери он, конечно, не слышал, но среагировал на изменение света и быстро обернулся.
        «Что значит этот жест?» - Спросил Данилов.
        «Ничего». - Ответил Макс. - «Кто ты такой?»
        «Я твой брат».
        Макс коротко мотнул головой.
        В отличие от родителей, его провести было трудно. На миг показалось, что перед ним не ребенок, но следующий вопрос уничтожил это сомнение.
        «Какая твоя любимая еда?»
        «Такая же, как у тебя».
        «Нет. Только твоя»
        Только моя, догадался Данилов. Он знал, что Макс сумел прочитать бы по губам, но ему нравилось отвечать жестами, нравилось говорить с ним на одном языке.
        «Яблочный пирог»
        «Напиток?»
        «Фанта. А твоя доктор пеппер»
        «Мой брат не знал этого языка»
        Движения рук Макса были быстрыми, отточенными - Игорь никогда не встречал даже среди взрослых глухонемых, с которыми практиковал общение жестами такой скорости. Он едва разбирал его «слова». Они словно поменялись ролями - в детстве отсталым в их детской среде считался Макс, но теперь Игорь пытался угнаться за ним.
        Но все это меркло на фоне осознания, что он впервые в жизни говорит с братом.
        «Я сам не понимаю, что происходит, но в том, что я твой брат можешь не сомневаться. Ты веришь мне?»
        «Да»
        Если бы Данилов вообразил себе все это раньше, то решил бы, что именно сейчас лучшее время попросить прощения, но видя тревогу и недоверие в не по-детски умных глазах одиннадцатилетки, понял, что подобные извинения прозвучат как слова, которые пока ничего не стоят.
        «Не нравится мне это». - В конце этой фразы Макс сделал непонятное движение, оттопырив мизинец и безымянный пальцы правой руки.
        Данилов повторил его, сопроводив вопросом:
        «Что это значит?»
        «Это ты. Твое имя»
        Значит, он сказал «Не нравится мне это, Игорь». Данилов улыбнулся про себя.
        «Слушай, я знаю, у тебя нет поводов доверять мне, но меня больше не нужно бояться»
        «Я никогда тебя не боялся. Ты всего лишь старший брат-придурок»
        Данилов улыбнулся.
        «Но тебя что-то беспокоит?»
        Макс кивнул.
        «Проблемы в школе?»
        «Нет»
        «Расскажешь?»
        «Я сам не знаю, но что-то происходит, Игорь (тот самый жест с оттопыренными пальцами)».
        «Что ты имеешь в виду?»
        «Не знаю»
        Данилов шагнул к брату, положил руку ему на плечо и тотчас пожалел, потому что брат по привычке вздрогнул и в глазах мелькнул испуг - слишком много пакостей в его адрес наделал брат-придурок, чтобы можно было одной доверительной беседой все исправить.
        И все же, надо было изо всех сил стараться, пока была такая возможность.
        «Макс, если ты расскажешь, я обещаю тебе помочь»
        «Спасибо. Давай спать, мне вставать раньше, чем тебе»
        Игорь кивнул - еще одна несправедливость - глухонемому брату нужно переться на площадь, ждать автобус и ехать семь остановок до коррекционной школы, тогда как Игорю, чтобы попасть в школу, надо только выйти из подъезда и пересечь школьный двор. Он из тех счастливчиков, кто может себе позволить вставать за пятнадцать минут до начала первого урока и при этом не особенно спешить. Все это конечно в прошлом, десять школьных лет канули в небытие вместе с этим преимуществом, и когда закончится действие наркотика, никакого брата, никаких школ не будет. Но пока Игорь ложился на свою узкую кровать, чувствуя истому, будто целый день провел на улице, катаясь на велике и играя в стритбол, и смотрел на Макса, который лежал, отвернувшись к стене. Он не хотел засыпать, он хотел, чтобы этот вечер продолжался вечно. Чтобы мать, которая заглянула в их комнату, заглядывала так снова и снова, и он всякий раз видел ее молодое обеспокоенное лицо. Но вскоре незаметно и он начал погружаться в сон. Только скрип двери и половиц в прихожей на время вырвали его из дремоты. Отец вернулся с площади, куда ходил звонить по
таксофону. Теперь-то Игорь знал, что он звонил любовнице, а не начальнику. Но сейчас это не имело никакого значения. Он лежал, слушая тихий разговор родителей за дверью, их смех.
        Да, пускай это всего лишь наркотический сон, думал он, и завтра, когда он «проснется», никого из них уже не будет. Но это, безусловно, самый лучший сон в его жизни.

***
        Незнакомый детский голос звал его сквозь толщу воды.
        - Иго-о-орь!
        Он скатывался с чудовищно огромных горок аквапарка прямо в океан, погружаясь на черную глубину. У него кружилась голова, внутренности выворачивало наизнанку, но спустя время он обнаружил, что сидит на тюремных нарах и давится какой-то гадостью, называемой чифирем. Гадостью в кружке потчевал его бывший сослуживец и друг Саня Протасов.
        Данилов рассказывал ему о далеком городе, дорогу к которому невозможно найти.
        - Да, ты можешь приехать туда, географически там находится место с тем же названием, но самого города ты не найдешь. И все же он там.
        - Но ты ведь нашел туда дорогу, Гарри?
        - Мне просто повезло.
        - И как же ты попал туда?
        - Это сложно, Саныч, нужно уметь пользоваться козьими тропами.
        - Козьи тропы - это что-то вроде кротовых нор?
        - Слушай, Саныч, нескромный вопрос.
        - Валяй.
        - А ты как тут оказался?
        - На зоне? Да по беспределу.
        - Да я не про это, Сань, тебя же в две тысячи шестом осколочно-фугасным того…
        - Эх, Гарри, нормально же сидели, - Санек соскочил с нар, подошел к столу, именуемому дубком, откинул крышку и, бросив на Игоря осуждающий взгляд, прыгнул вниз.
        Игорь подошел следом и увидел под откинутой крышкой люка океан. Свинцовая масса, будто живая угрожающе раскачивалась.
        - Игорь! - Звал оттуда голос, становясь настойчивей с каждой секундой. Данилов поморщился, зажал уши, но голос не утихал, и вскоре исчезло все, кроме этого голоса.
        Даже через закрытые глаза он чувствовал яркий свет.
        - Игорь! Просыпайся! Игорь!
        Он открыл глаза и увидел мать, которая только что раздвинула занавески, и яркий свет упал на заправленную кровать брата.
        - Ты опоздаешь!
        - Опоздаю куда? - Спросил Данилов, все еще пытаясь понять, где он находится.
        - В школу!
        Глава 5
        Школа. Это слово застало его врасплох едва ли не больше, чем ставшей реальностью сон, в котором живая мать с укором ждала, когда он встанет. Но встать при ней Игорь не мог - ведь это означало откинуть одеяло, а вместе с тринадцатилетним организмом, как он только что выяснил, ему достались и все причитающиеся ему гормоны.
        Оставалось лишь жалобно проскулить:
        - Ма-ам!
        - Не вздумай снова опоздать! Не хватало мне опять выслушивать жалобы на тебя! - Сердито сказала мать и вышла из комнаты.
        Неужели это и впрямь происходит? Навсегда или на время? Должен он быть паинькой или может сотрясать основы мироздания? От вопросов голова шла кругом, а на нее уже сыпались другие, более прозаические. Должен ли он вообще идти в школу? Во сколько начало уроков? Что за белоснежная тетрадка и почему он так волнуется?
        Рюкзак со сломанной молнией он нашел под столом, а внутри ту самую тетрадку, именуемую дневником, правда, совсем не белоснежную, а потрепанную с отпечатком чьей-то подошвы на обороте.
        Смутно знакомый детский почерк сообщил, что сегодня его ждали русский язык, химия, физкультура, история и какая-то аббревиатура в виде «МХК», которую он даже не пытался расшифровывать. Если начало в девять, то времени еще полно - на его часах «Электроника» только восемь ноль две. Однако увидев его выходящим из ванной, мать буквально вытолкала его за дверь: «не беси меня!»
        Данилов вышел в промозглое утро, подняв воротник куртки. Ветер бил в лицо, мокрые листья прилипали к старым кроссовкам. Он смотрел на них, вспоминая, что последний раз видел их (или увидит?) в девятом классе висящими высоко на дереве в окрестностях озера Селигер.
        Пересекая школьный стадион, Данилов посматривал на тыльный фасад школы. С этого ракурса она немного походила на Хогвартс - одна из ранних типовых школьных пятиэтажек, когда в архитектуре еще доминировал сталинский неоклассицизм. Сходству способствовали торцевые кирпичные трубы, походившие на башни и восьмигранные окна на последних этажах лестничных пролетов, выдвинутых рублеными эркерами. А может дело в этом темно-бордовом фасаде на фоне вечнозеленых елей.
        Он шел по промокшей траве и вспоминал, как однажды давным-давно в белой рубашке и брюках, с перекинутой через плечо лентой «Выпускник» шел этим же путем в обратном направлении по залитому июньским солнцем стадиону. Он уже прощался. Ему было восемнадцать, когда отец прислал доверенность, и он продал за копейки, все что осталось от их семьи, вышел на школьный двор, чтобы последний раз взглянуть на него.
        Здесь когда-то давно они еще совсем детьми носились по покрышкам вдоль беговых дорожек, и также давно он сдавал школьный экзамен по физкультуре. Здесь по сугробам отец катал их на санках, а летом они играли в футбол, порой он дрался под сенью этих яблонь в неформальной курилке у котельной, и там же, под окнами класса трудов пробовал первую сигарету, а через год впервые напился до беспамятства яблочным сидром и пришел домой. Вот только ругать его за пьянство было некому. И здесь же каждый вечер на протяжении одиннадцатого класса он нарезал с секундомером круги, готовясь к экзаменам в академию МВД. Преддверие конца. Радость и волнение, в дождь и зной, но чаще в холод он ходил этой дорогой, включая самые волнующие дни после долгих летних каникул, под звучание приближающейся осенней песни «Учат в школе». Иногда, ему снился сон, что он все еще идет этой дорогой - снова в школу, но он никогда бы не подумал, что этот сон однажды станет явью.
        У торцевого фасада курили несколько парней и пара девчонок - наверное, старшеклассники, и вероятно не слишком примерные, судя по раздающемуся матерку. Данилов совершенно не понимал, какого они возраста. Лица парней в этих старомодных свитерах, китайских джинсах и спортивных костюмах, купленных на Бирюлевском рынке, выглядели сплошь детскими. В паре лиц угадывалось что-то знакомое. Данилов глядел на рыжего парня с наушниками на шее, пытаясь припомнить, кто он.
        - Хуле уставился? - Среагировал на него подросток.
        Данилов пожал плечами под смех его приятелей. Да, видать старшеклассники, подумал он и понял, что тоже хочет курить.
        Проходя мимо них, он обратил внимание, что ниже этих «детей» как минимум на голову и тут же вспомнил, чем чревато игнорирование школьной иерархии, особенно в условиях довольно демократической системы официальных санкций. Данилов, несмотря на относительно коренастое телосложение, в своем «новом» состоянии едва ли весил больше пятидесяти килограммов.
        Школьный холл встретил веселым гвалтом, но он показался ему намного меньше, чем в воспоминаниях.
        Увидев орущие группы школьников по обе стороны лестничных подъемов, которые живыми стенами преграждали проходы всем, Игорь вспомнил эту школьную процедуру назначать дежурный класс для проверки «сменки». Поскольку никакой «сменки» у него при себе не было, и Данилов даже примерного понятия не имел, куда ему идти, он просто сел на скамейку рядом с группой старшеклассниц.
        - Этот придурок мне новую кассету со Сташевским испортил! - Жаловалась одна толстогубая девчонка с деревенским веснушчатым лицом.
        - Алик?
        - Вот же козел!
        - Слушайте, а он правда с Анькой гуляет?
        - Моисеевой? Ну да. Катька их видела в «дэка» на дискотеке.
        - Не гони, туда до восемнадцати не пускают.
        - Алика везде пускают.
        - Девки, пойдемте, покурим.
        Слушая одним ухом их болтовню и поглядывая на редеющую толпу школьников, среди которых мелькали полузнакомые и один раз даже совсем знакомые лица - например, второгодник Филипп Кустанайский - его одноклассник, который вплоть до девятого класса молча сидел на последней парте, словно отбывал срок. Данилов с изумлением увидел, как мимо прошел бородатый учитель черчения, отвесив на ходу кому-то жесткий подзатыльник. Он вспомнил, как его боялся, и как востребовано на его уроках было умение уворачиваться от летящих с тихим свистом в твою сторону указок, металлических уголков и больших деревянных транспортиров. Насколько он помнил, сегодня черчения в списке уроков не значилось, и Данилов счел, что это не так уж плохо.
        Но в следующее мгновение, ему предстояло выдержать еще один удар. Из толпы к нему приближалось расплывающееся в улыбке лицо очередного ожившего мертвеца. Игорю трудно было вспомнить, когда они познакомились со Славиком. Как полагается другу детства, Славик был рядом всегда - в школе, в детском саду, даже в яслях на фотографии его светловолосая голова находилась неподалеку. Вероятно, они и в роддоме появились в одно и то же время, учитывая, что разница в возрасте между ними всего шесть дней, а роддом в городе только один. Большую часть детства Славик хотел стать военным и в начальной школе мучил Игоря исполнением военных песен Высоцкого. Причем, что особенно раздражало - он пытался голосом копировать даже звуки гитары. Ближе к старшим классам, когда его стали интересовать девчонки и алкоголь, Славик к военной тематике охладел и, в конце концов, поступил куда-то на телеоператора и долго хлопотал о военном билете. Тогда он увлекся одной неформалкой - наверное, из-за нее все случилось, а может быть, дело было в наркотиках, но на четвертом курсе Славик выпрыгнул из окна шестнадцатого этажа новостройки
в Строгино.
        Глядя сейчас в детскую версию Славика, который пока еще переживал свой «военный» период, судя по рюкзаку цвета хаки, Данилов вдруг осознал, что настоящих друзей кроме этого парня, у него в жизни больше и не было.
        Вместо приветствия, Славик многозначительно расстегнул рюкзак и, бросив по сторонам взгляды, показал Игорю его содержимое.
        На учебнике химии сверху лежал черный картридж «Mortal Kombat».
        - Сегодня после уроков приходи, - сказал он.
        - Зачем? - Не понял Игорь и тут же удостоился удивленного взгляда Славика.
        - Ну, ты лось!
        Данилов не нашелся что ответить, только подумал, что жаль его родителей. Он был единственным ребенком, которого они постоянно баловали. У него была даже «Сега», о которой Игорь с братом могли только мечтать.
        - Ты че тут сидишь вообще?
        - Я «сменку» забыл.
        Славик прыснул, сдвинув брови.
        - Тебя контузило что ли?! Поднимай жопу! На четвертый этаж переться!
        Славик провел Игоря через не слишком прочную живую стенку, высокомерно игнорируя вялые просьбы «показать сменку».
        Игорь шел со Славиком, слушая его болтовню, и достраивая по ней картину своей подростковой жизни (как много, оказывается, там было событий), то и дело, натыкаясь на лица знакомых учителей, на двери старых кабинетов, выплывающие из далекого прошлого знакомые коридоры и рекреации.
        Звонок зазвенел, когда они входили в класс. Замереть в проеме, ему помешал Славик, настырно подталкивающий его в спину. Данилов шел к задней парте у окна, на ходу озираясь по сторонам, задерживая взгляды на каждом и поражаясь тому, какими юными были те, кого он запомнил хотя и молодыми, но все же гораздо более взрослыми выпускниками девяносто девятого года.
        Их 8-й «Б» - наверное, самый скучный и заурядный класс. У них были два классических параллельных класса - состоявший из отличников и преимущественно симпатичных девчонок 8-й «А» и настоящий хулиганский 8-й «В».
        Открыв найденную в рюкзаке тетрадь, Игорь увидел свои рисунки и завороженно разглядывал их, пока его локтем пихал Славик, заметив, что учительница бросает на него подозрительные взгляды. Учительница была совсем незнакомая, возможно присланная на замену и замечаний никаких не делала. Впрочем, Игорь с каким-то щемящим чувством и довольно старательно записывал примеры двусоставных предложений под нарисованным когда-то трансформером. Он даже вспомнил тот день, когда его рисовал - коротая ненавистный урок литературы, на котором его периодически мучали. Над трансформером переливались объемные цифры - 15 минут, 8 минут и наконец, 1 минута. Когда это было? Возможно вчера. Но для него это «вчера» было двадцать семь лет назад.
        Сидя у окна, Данилов иногда поглядывал на своих одноклассников, иногда бросал взгляды в окно, за которым как на ладони - школьный стадион и их трехэтажка за оградой - последний дом Второй Радиальной улицы. Из подъезда в «лужковской» кепке вышел толстый старик - сосед дядя Костя и согнал занявшую его скамейку парочку. Недолго ему осталось, с грустью подумал Игорь - его жизнь оборвется на первом году двадцать первого века. И тут Данилов впервые задумался - а оборвется ли? Ведь на самом деле дядя Костя уже давно на том свете, но, тем не менее, выглядел он сейчас вполне живым - в руке палка и пакет. Видимо вышел собрать последние яблоки в диком саду.

***
        Перемещение в прошлое искушало увидеть еще одного призрака. Данилов задумался, каково это - снова увидеть ту, с мыслями о которой засыпал и просыпался на протяжении нескольких лет. После события, изменившего его жизнь, единственный стимул для посещения школы. Она пришла в их школу как раз в восьмом классе, развеяв раз и навсегда сомнения о существовании любви с первого взгляда. Сглаженное годами разочарование отозвалось лишь бледной тенью тех бессонных ночей, когда он узнал, что в две тысячи одиннадцатом она при странных обстоятельствах тоже покинула этот мир. Странно, очень странно, что все кто имел хоть какое-то значение в его жизни так рано ушли. Все, кроме него, хотя он дорожил жизнью меньше других.
        - Славик, какой сейчас урок у восьмого «а»?
        Славик поднял глаза к потолку.
        - Физра, потом география. А че?
        - Да так.
        - Ну да, какие у тебя могут быть дела в «а-классе»? Ты же ни с кем не общаешься.
        При всей любви к другу, Игорь не хотел, чтобы тот тащился за ним. Он хотел увидеть ее один, как в тот самый миг, когда удар волны едва не снес его в коридоре напротив класса истории.
        - Кассету надо забрать.
        - Какую кассету?
        - Сташевского.
        - Че-во?!
        - Ну, то есть «Лимп Бизкит».
        - Че-во-о-о? - На последнем слоге изумление Славика достигло критической точки, так что на него оглянулась девчонка с передней парты.
        - Русский размер? - Продолжал «угадывать» Игорь.
        - Слушай, ты чего несешь? У тебя же магника нет.
        - Батя с работы принес. Слушай, неважно, окей?
        Едва зазвенел звонок, Игорь бросился на пятый этаж, и занял место у окна рекреации, откуда хорошо просматривался кабинет географии и при этом он сам не слишком мозолил глаза.
        Ученики из параллельного класса постепенно прибывали, но только не та кого он ждал. Сердце замирало, но время шло, в кабинет географии вошли уже все тамошние «ботаны», но она так и не появилась.
        Он ждал до последнего, пока не закрылась дверь, и не зазвенел звонок. Может она заболела? Но она никогда не болела - она была спортсменкой, хотя иногда она уезжала на сборы и соревнования, но вроде бы не в восьмом классе. Игорь испытал еще одно дежа вю - разочарование, настигавшее его в те дни, когда ему не удавалось ее увидеть.
        С трудом отыскав кабинет химии, и уже прилично опоздав, Данилов открыл дверь и замер, пораженный царившей там тишиной. Воспоминания разом нахлынули. На него взирало сморщенное лицо самого строгого учителя в школе. В немигающем взгляде читалось что-то змеиное. Малой кровью, он здесь точно не отделается - это, в общем, было понятно и по притихшим одноклассникам, предвкушающим экзекуцию. На уроке у этой старушки боялись даже чихнуть, при этом Анастасия Егоровна никогда не повышала голос, хотя посмеяться любила. Ее феноменальное умение внушать страх базировалось исключительно на знании подростковой психологии. Но как через много лет во время многочасовых допросов убийцы Селиванова, понял Данилов - преподавать она совершенно не умела.
        Игорь обратил внимание на особые длинные столы и странную рассадку. Анастасия Егоровна любила сама рассаживать учеников на своих уроках, причем исключительно по принципу «мальчик-девочка».
        - Наконец-то, Данилов, - произнесла учительница, - без вас урока не начинали.
        Игорь улыбнулся, ожидая подвоха - собственно он не мог вспомнить, чтобы на урок Анастасии Егоровны кто-то опаздывал. Уж лучше вообще целый день прогулять и сослаться потом на плохое самочувствие.
        - Ну, что же, Данилов, - развела учительница руками, - осталось, как видите только два свободных места. Выбирайте даму сердца.
        Школьники сидели плотными рядами, избегая занимать задние парты, пустовали лишь два легальных места - рядом с Софией Самойловой - симпатичной девчонкой в среднем ряду и Юлей Калачевой - настоящей катастрофой и главным изгоем класса за первой партой.
        В общем, характер экзекуции понятен - какое бы место не выбрал Игорь, он будет действовать исключительно в роли, которую ему отвела Анастасия Егоровна - жениха, выбирающего «даму». Тут выбор очевиден - сесть рядом с Софией, получить порцию насмешек в свой адрес, но статус жениха будет сглажен всеобщим пониманием, что иной выбор просто невозможен.
        Игорь вдруг задумался, как так получилось, что Калачева в тринадцать лет была изгоем? Он помнил ее первоклассницей и знал, что в двадцать два года она выйдет замуж и уедет в Америку, где откроет собственную линию дизайнерской одежды. Наверное, самый успешный ученик в этом классе и все же почему именно сейчас, эти годы средней школы ей давались так тяжело? Да, она странно одевалась, выглядела рассеянной, носила уродливые очки, и задавала дурацкие вопросы учителям, зачастую раздражая их. Такие вопросы, обычно дети задают родителям. Как бы то ни было, Данилов вспомнил их некое подобие дружбы в начальной школе и то, что с ней было интересно почти как с ребятами. Она даже умела играть в солдатиков. Может быть, дело в сожалении? Двадцать семь лет назад Данилов никогда бы так не поступил, но если тебе дан шанс что-то исправить, то стоит ли снова приносить в жертву сомнительному авторитету шанс подружиться с тем, кто тебе по-настоящему интересен?
        Игорь подошел к первой парте и сел рядом с Калачевой. Класс взвыл. Юлька, конечно, смутилась. А Анастасия Егоровна, едва сдерживая заинтересованную улыбку, сложила руки, похожие на птичьи лапки и подошла поближе.
        - Тихо, тихо. Нет, а что смешного? - С наигранным удивлением возмущалась она. - Игорь и Юлия прекрасная пара.
        Данилов смущенно улыбался, а Юлька принялась от волнения что-то писать в тетради - кажется «Классная работа».
        - Вот так все и начинается, - продолжала «экзекуцию» Анастасия Егоровна, - потом может быть, Игорь пригласит Юлю на танцы…
        Снова смех.
        - Анастасия Егоровна, сейчас не танцы, а дискотека, - подсказал кто-то с задней парты.
        - Ну, какая разница. Верно же, говорю, Данилов? Пригласишь Юлю? Что же она зря сейчас смущается? Ну, что молчишь?
        Данилову почему-то стало жаль Калачеву. Тем более с задних парт уже слышались ее непристойные клички. Игорь подумал, что свою порцию наказания она получала совсем незаслуженно - опоздал-то ведь он. И свалился ей на парту, хотя быть может он ей и даром не нужен.
        Данилов прищурил левый глаз.
        - Мне кажется, вы делаете бестактные намеки. - Сказал он учительнице.
        Класс неожиданно притих. Накрашенные брови Анастасии Егоровны поползли вверх. Она молчала несколько секунд, но вскоре снова улыбнулась, тон ее стал еще более елейным, не предвещая ничего хорошего.
        - Ну что ж, если даже господин Данилов одергивает нас, остается нам только заняться химией.
        В абсолютной тишине, Анастасия Егоровна поднялась на подиум, взяла в крошечную руку мелок.
        - Итак, кислоты…
        Разумеется, даже Анастасия Егоровна не могла помешать Данилову наслаждаться происходящим. Скорее она была частью этого удивительного аттракциона. И все же опыт подсказывал - тот, кто владеет абсолютной властью, может простить что угодно, кроме покушения на эту власть, даже в самой безобидной форме. И месть не заставила себя ждать - уже на десятой минуте Данилова вызвали к доске.
        - Прежде чем вы покажете, как справились с домашней работой по описанию простых химических реакций кислот с металлами я задам вопрос, ответ на который должен знать «каждый молодой человек».
        Данилов без энтузиазма заглянул в змеиное лицо.
        - Где еще помимо производства минеральных удобрений чаще всего применяется азотная кислота?
        Данилов молчал, про азотную кислоту он знал мало, но кое-что все-таки знал. То, что на шестые сутки допроса ему рассказал обвиняемый в убийстве с особой жестокостью кировский психопат Селиванов. Правда, он сомневался, что это тот самый ответ, который известен «любому молодому человеку» пубертатного периода.
        - Ну что же, Данилов? Где ваше остроумие? Попробуйте вспомнить, о чем мы говорили последние десять минут. Нет-нет, Наумов, не тяните руку, для вас этот ответ слишком прост.
        Игорь молчал.
        - Ну, хорошо, Данилов, - вздохнула Анастасия Егоровна, - покажите хотя бы как реагирует азотная кислота с металлами.
        - Честно говоря, я совсем не помню.
        - Не помните, как делали домашнюю работу?
        - Не помню.
        - Хм. Ну, давайте, посмотрим вместе. Покажите тетрадь.
        - Боюсь, я ее не захватил.
        - Мда. - Анастасия Егоровна поджала губы. - Ну что ж. Думаю, никто не удивлен. Неоригинально, зато просто и предсказуемо, как химическая реакция. Несите дневник.
        Данилов вытащил из рюкзака дневник.
        - А вы знаете, Данилов, - сказала она, ставя размашистую «двойку» в его дневнике, - зря вы так демонстративны в своем нежелании учиться. Да, ученым вы конечно не будете. И не все обязаны ими быть. Я понимаю, переходный возраст, бунт, но вы сильно заблуждаетесь, если думаете, что сможете таким образом компенсировать отсутствие способностей. Просто подумайте, куда вы пойдете со справкой? Дворником? Будете хохмить с метлой в руках? Со справкой вас даже Калачева отвергнет.
        В классе раздались смешки.
        - И все же надо отдать вам должное за честность. По крайней мере, вы не списываете, а честно признаете, что не понимаете химии и никогда не поймете.
        Двадцать семь лет назад он бы с ней согласился, но после того, как бывший профессор цюрихской технологической школы Селиванов объяснил ему закон Гесса за три минуты, он понял, как остро стоит в российских школах проблема преподавания.
        - То же самое мне говорили про алгебру.
        Анастасия Егоровна прошелестела страницами его дневника.
        - У вас сплошные тройки по алгебре.
        - Это пока преподавать нам ее не начала Галина Ивановна.
        - Хороший учитель, но она у вас не ведет.
        - Будет вести.
        - Откуда вы знаете? - Учительница задумчиво на него посмотрела. - Новую разнарядку видели? В любом случае, горбатого могила исправит.
        - Некоторые часто путают уважение и страх. На первый взгляд, между ними нет никакой разницы. Особенно если смотреть с позиции того, кто строит на этом свою репутацию.
        - О чем вы говорите?
        - О власти, конечно же. Она идет руку об руку с профессионализмом. Но профессионализм учителя - это не только умение поддерживать дисциплину, но еще и умение объяснять.
        - Так! - Неожиданно и возможно впервые в жизни повысила голос Анастасия Егоровна. - Не всем дано учиться!
        Данилов улыбнулся.
        - Значит, так вы это себе объясняете?
        - Прекратите говорить в таком тоне!
        - Каком?
        - Хамском!
        - Вы хотели сказать учительском?
        - Нет, это просто смешно! Двоечник-бездарь еще будет меня обвинять. Вон! К директору!
        Игорь медленно направлялся к парте, за которой на него с интересом смотрела будущий нью-йоркский дизайнер. Он уже понял, что не сможет отказать себе в удовольствии поведать о том, что ему рассказал Селиванов, тридцать восемь часов растворявший в азотной кислоте свою жену и ее любовника.
        - Почти все соли азотной кислоты являются растворимыми соединениями, - сказал он, убирая дневник в рюкзак, - и в отличие от других кислот, даже более сильных, вроде серной, она разъедает даже кальций - основной компонент человеческих костей. Сульфат кальция - нерастворимая соль, она оставляет от костей одни обуглившиеся углеводы. Соляная же и плавиковая слишком летучие и ядовитые, работать с ними возможно только в вытяжном шкафу и костюме химической зашиты. А щелочь плохо справляется с белками…
        Данилов забросил рюкзак на плечо, направляясь к двери.
        - Азотная кислота лучший выбор, если вы решили оставить от кого-то мокрое место.
        Он открыл дверь, собираясь выйти, но в последний момент взглянул на Анастасию Егоровну, которая насупив лицо, молча взирала на него вместе с классом.
        - Кстати, тот, кто мне это рассказал, был ученым-химиком. Но ему это не помогло. Он все равно получил пожизненное.
        Глава 6
        К директору, конечно, Данилов идти не собирался. Лучше он пойдет домой, чтобы еще раз повидаться с матерью, но проходя мимо кабинета на первом этаже, в поле зрения мелькнуло нечто знакомое. Женщина в форме капитана милиции со старым шевроном «МВД России» на рукаве только входила в кабинет директора.
        Данилов остановился напротив проема.
        - Чего тебе? - Спросила девушка-секретарь лет двадцати шести, глядя на него.
        Данилов оторвал взгляд от женщины за соседней дверью и посмотрел на секретаря. Он вспомнил, что звали ее Ольга, и что она не раз становилась объектом его подростковых фантазий.
        Хотя в общем-то, посещение ванной со спрятанным под полотенцем журналом казалось ему сегодня не интереснее самого нудного утреннего совещания, Данилов с удивлением обнаружил, что глядя на эту далеко не самую выдающуюся девицу, испытывает прилив какого-то нетипичного огня… Есть в этом все-таки какая-то парадоксальная несправедливость, подумал он, - в тринадцать лет быть настолько одержимым тем, о чем можешь только мечтать, закрывшись в ванной, под унизительные крики матери за дверью «Игорь, ну чего ты там так долго?!»
        - Меня Анастасия Егоровна к директору отправила.
        - Анастасия Егоровна?!
        - Удивительно, правда? - Игорь вытянул шею, пытаясь разглядеть что-то в мелькании за соседней дверью. - А что там… происходит?
        - Директор сейчас занята.
        - Ну, так я подожду…
        Игорь уселся на стул поближе к двери и стал прислушиваться.
        - Нет, ну у нас только девятые классы, - по командным ноткам в голосе Игорь узнал директрису. - Нет-нет, я все понимаю. Мы сделаем так, давайте - у нас классные руководители. Да. Классные руководители во время собраний просто сделают объявления. Зачем нам у учителей отнимать время, потом все занятия насмарку… Все возбудятся.
        - Хорошо, вот тут памятка. - Отвечала женщина-милиционер. - Главное отметить - что-то подозрительное, чтобы сразу сообщали. Неважно кому, можно даже в школу.
        - Мы еще по родительским комитетам проведем. Значит, участились нападения в Видном, говорите?
        - Ну, пока официально подтвержден единичный случай.
        - Та девочка?
        - Да, ребенок в розыске.
        - Кошмар!
        - Еще одно исчезновение в Володарском, но там семья неблагополучная. Ну и две попытки нападения, получается, в городе.
        Игорь придвинулся поближе, но Ольга вышла из-за стола и демонстративно прикрыла дверь в директорский кабинет, после чего недовольно покачала головой и вышла из комнаты.
        От разговора остался теперь только невнятный бубнеж, но Игорь и так услышал достаточно. Он совсем не помнил, чтобы классные руководители проводили с ними инструктаж на предмет встречи с возможным преступником. Может, он забыл или в те годы ему было просто не до этого? А может быть прошлое не так уж определенно? В конце концов, где сейчас тот настоящий тринадцатилетний подросток, место которого он занял?
        Данилов встал и стал прохаживаться вдоль ряда стульев, толстая папка-регистратор с бумажной наклейкой «6-9 классы» на столе Ольги привлекла его внимание. Открыв первую страницу, он увидел списки, отпечатанные на машинке. Его интересовал 8-й «А», он пробежался по списку, но искомого имени не обнаружил. Тогда он перелистнул страницу, пробежался по списку 8-го «Б». Игорь Данилов располагался на пятой строчке. Он еще раз проверил 8-й «А», и в это время раздались шаги за дверью. Игорь едва успел закрыть папку и быстро сесть на стул.
        - Скажите, - обратился он к вернувшейся Ольге, - а много новичков пришло в нашу школу в этом году?
        - Двое, а что?
        - Анна Вайсс в их числе?
        - Кто?
        - Девочка из восьмого «А».
        - Анна Вайсс? Ты сам выдумал?
        - Нет, она учится в параллельном классе. Спортсменка с темными волнистыми волосами и…
        Ну ладно, это лишнее, подумал Данилов.
        - Ни в восьмом, ни в каком либо другом. В нашей школе таких нет.
        - Вы уверены?
        - Абсолютно.
        Ольга выглядела уверенной, да и фамилия редкая - она бы, наверное, запомнила. Впрочем, он ведь и сам не нашел ее ни в списках, ни вживую в классе. Что же это такое? Путаница или прошлое, в которое он попал, не совсем то же прошлое?
        Поразмышлять об этом он не успел - из кабинета директора вышла женщина в милицейской форме и директриса Тамара Васильевна - крепкая дама лет пятидесяти, чем-то напоминавшая сенатора Валентину Петренко из реальности взрослого Данилова.
        - В общем, думаю, в течение одного-двух дней всех охватим. - Завершала разговор директриса.
        Женщина кивнула и направилась к дверям.
        - Простите, - обратился к ней Игорь, - он новичок?
        Женщина остановилась, посмотрела на него.
        - Кто?
        - Тот, кого вы ищете.
        - Как, по-твоему, это узнаешь?
        - Дактилоскопия с одежды потерпевших, предъявление фото ранее судимых для опознания.
        Женщина переглянулась с директрисой.
        - Скоро появится его фоторобот. Но… все что вам надо знать, вам расскажет классный руководитель.
        - Кто ведет дело?
        - Что?
        - Областная прокуратура или милиция?
        Женщина сдвинула брови.
        - Слушай, парень, ты кто такой вообще?
        Этот вопрос привел в себя и директрису.
        - Данилов! - Гаркнула она. - Ты что тут делаешь?!
        - Его Анастасия Егоровна отправила к вам за плохое поведение, - пояснила Ольга.
        - Понятно, - засмеялась женщина-милиционер, - а я подумала отличник.
        - Какое там! Вот брат у него способный…
        «Брат?» - Удивился про себя Данилов и вдруг впервые в жизни с удивлением осознал, что даже не знает, как учится его брат. И следом - так ли уж он хорошо вообще знал своего брата? Как много сюрпризов, а он-то думал, что все знает о собственном прошлом.

***
        После необременительного разговора с директором, Игорь передумал уходить домой. Тем более следующим уроком была физкультура, на которой он с удовольствием поиграл в баскетбол, а на следующем уроке истории, слушая рассказ пожилой учительницы о начале войны 1812 года даже на какое-то время забыл, что давным-давно закончил школу.
        После занятий, они со Славиком пошли на площадь за чипсами. Игорь с изумлением посетителя экзотического зоопарка рассматривал давно канувшие в прошлое ларьки со жвачками, шоколадными батончиками в раритетных упаковках, банками и бутылками газировок с диковинными названиями вроде «Crush» и «Herschi Cola», рядами кассет с самопальными надписями на вкладышах: Валерий Сюткин, Elton John, Кай Метов, Led Zeppelin Dr. Alban. Славика особенно интересовали видеокассеты. Поедая чипсы «Лэйс» со вкусом бекона, от которых Игорь к его удивлению великодушно отказался, он с азартом перечислял названия фильмов, которые, по его мнению, стоит обязательно посмотреть: «Тупой и еще тупее», «Эйс Вентура», «Снайпер».
        Игорь только закатывал глаза.
        - Чувак, из того что ты тут видишь, единственный фильм, который стоит просмотра это «Семь».
        Кассета с фильмом лежала между «Голубой лагуной» и «Кровавым спортом», записанная на одной кассете с фильмом «Конвой» и обозначена цифрой «7». То, что это именно тот фильм, Игорь понял по надписи фломастером: «в гл. ролях Б. Пит, М. Фриман».
        - Ты откуда знаешь? У тебя же видака нет.
        - Поверь.
        Они пошли навстречу ветру вниз по Заводской улице. Игорь вдыхал воздух золотой осени девяносто пятого года и чувствовал себя так, будто ему действительно тринадцать лет. Лёгкость переполняла его. Окружающий мир тоже казался легким и чистым - воздух прозрачен и пропитан влажной прохладой, от огненных матовых пятен стелились пестрые ковры за тротуарами. Давно позабытые лица прохожих, где почти каждого ты видел хоть раз, выплывали из прошлого. Может быть, вместе с тринадцатилетним телом ему вернули еще что-то? Наивную способность верить в чудо? Но разве произошедшее не чудо? Что мешает раствориться в этой версии старого мира без остатка, позабыв обо всем за пределами теперешнего настоящего?
        А может быть, и вовсе, вся его прошлая жизнь - не более чем тяжелый и странный сон? Окружавшее его было таким живым и цельным, лишенным даже намека на сновидческую бессвязность. Город, улица, люди, «копейки», «четверки» и полусгнившие «опели», Славик, этот осенний ветер и ни с чем, ни сравнимое ощущение, что впереди еще целая жизнь.
        В небольшом скверике, откуда разбегались лучи трех «Радиальных» улиц, на Игоря нахлынуло уже хорошо знакомое ему за последнее время чувство дежа вю. Он увидел то, что уже видел однажды и что запомнил в деталях и потом вспоминал в течение жизни, испытывая растущее с годами чувство вины.
        Значит сегодня, подумал Игорь, ощущая, как поднимающаяся волна отзывается в теле ободряющей адреналиновой дрожью.
        В скверике двое пацанов пинали рюкзак его младшего брата, пока третий держал его за шкирку, и постоянно делал ему подножки, как будто отрабатывал какую-то технику. Пару раз Максу удавалось вырваться и броситься к рюкзаку. В отличие от Игоря он любил все эти школьные принадлежности и держал их в чистоте - сам мыл свой дешевый рюкзак «Dino», точил карандаши и про запас готовил партию двойных листочков для контрольных. Но больше всего он любил большой пенал-трансформер с гоночной машиной «Уильямс», который ему подарила социальная служба города.
        Эта троица хулиганов с Лесной улицы из числа самой настоящей подростковой банды, которых опасались даже взрослые. Он хорошо помнил, что сделал в тот день - спрятался в кустах вместе со Славиком и наблюдал. В принципе ничего страшного они Максу тогда не сделали - слегка попинали, отобрали карманные деньги и забрали пенал. Больше с него и взять было нечего. А если бы он так уж активно не боролся за свой пенал, то скорее всего не получил бы синяк на шее и оторванную пуговицу рубашки - бывшей его рубашки. В основном Макс донашивал вещи Игоря. В любом случае, Игорь ставший свидетелем той ситуации тогда решил дать брату передышку и сам не приставал к нему пару дней. С годами этот случай вспоминать становилось все труднее. Настырно лезли в голову детали - этот пенал в луже, к которому тянется рука безмолвного брата и следом сам брат, летящий в эту лужу. Его же спокойное лицо, с которым он переносил все эти издевательства. С тем же лицом он переносил издевательства и старшего брата. Все это виделось так ярко, что сейчас он словно просматривал очередную сотни раз виденную запись.
        Только на этот раз. На этот раз… Игорь сердито улыбнулся и снял рюкзак.
        - Подержи, - протянул он рюкзак Славику.
        - Гарик, ты чего? - Испугался друг. - Ты знаешь кто это?!
        Да, он знал, конечно, тот, что на голову его выше и килограммов на тридцать тяжелее имел кличку «Татарин», хотя больше походил на белобрысого балта. А тот, что ростом с Игоря, бритоголовый с лицом матерого завсегдатая колоний для несовершеннолетних имел кличку «Холера» и его старший брат сидел за убийство. Был еще третий - ходячая бледная тень, днями и ночами шляющаяся по улицам и стреляющая мелочь у взрослых.
        - Говорят, они реально пацана одного повесили.
        Данилов скептически сдвинул брови.
        - Он мой брат.
        - Да, ему ничего не сделают, ну просто попинают немного. Он же мелкий.
        - Но он мой брат!
        - Но ты ведь и сам любишь его немного… попинать…
        Данилов только покачал головой.
        Несмотря на возраст, мелкие хулиганы выглядели угрожающе - настоящие гопники, бритые, наглые, а тот, что с Игорем одного роста оказался вблизи довольно крепким. Игорь как-то совсем забыл, что от его привычных ста килограммов осталась едва ли хотя бы половина. На сильные боксерские удары рассчитывать не приходится. Впрочем, он и не собирался с ними боксировать.
        Средний проявлял наибольшую активность в издевательствах над братом - его очевидно в отличие от других интересовали не только чужие карманные деньги, но и желание накормить своего зверя. Игорь его понимал. Он как раз сжимал Макса за шею и что-то говорил ему в ухо - жизни видать учил, только Макс все равно ничего не слышал.
        - Эй, - бросил Игорь, подходя к троице. Он уже привлек внимание Татарина и длинную тень, бывших тут видимо на вторых ролях.
        Наконец главный - «Холера» обернулся, выпрямился, медленно отпуская шею Макса. У него очень быстро работал этот инстинкт.
        - Ты кто такой? - Спросил он грубоватым ломающимся голосом, и хмуро сдвинув брови, стал стремительно сокращать дистанцию. Стандартная уловка, которая вполне могла бы напугать ребенка или обывателя. Малолетний гопник скорее использовал ее инстинктивно. Игоря это более чем устраивало.
        - Сначала следовало бы спросить, кто он такой, - Данилов указал на Макса, который, не мигая большими глазами, смотрел на старшего брата.
        Холера обернулся на Макса, все еще хмурый, не допуская ни секунды усомниться, что он способен утратить контроль над происходящим. Но ситуация уже была слишком нестандартной. Обычные лоховатые школьники просто так без веских оснований не подходят к самым безбашенным хулиганам города.
        - Ну и кто он такой?
        - Смотри, - Игорь деловито поднял руки раскрытыми ладонями вверх перед лицом гопника, благо они были почти одного роста.
        Это совсем не походило на боксерскую стойку, больше на какую-то заготовку для фокуса. Разумеется, малолетний хулиган ничего не заподозрил. Возможно, это было слишком жестоко, но Игорь Данилов не благородный рыцарь и никогда им не был. Он был мудаком, который издевался над младшим братом, но в отличие от остальных его переполняла злость на себя в сочетании с полным пренебрежением к своей судьбе. Взрывоопасная смесь.
        - Это мой брат, а вот теперь я расскажу кто такой я.
        Вертикальный удар локтем снизу в лицо - страшная штука даже без замаха. Как говорят тайцы - от локтей нет защиты. Это Данилов хорошо знал и не раз применял. Особенно эффективны были вертикальные удары - от них трудно защититься даже профессионалу.
        Холера отступил, схватившись за лицо, из рассеченной губы по пальцам текла кровь.
        - Мочите его, - сказал он неуверенно.
        Татарин двинулся выполнять команду, но Игоря уже охватил азарт. Степень наплевательства на собственную жизнь и здоровье достигла наивысшей отметки, открывая дорогу безумным экспериментам.
        Оттолкнув пребывающего в явном шоке Холеру, Игорь побежал навстречу татарину. Тот уже встал в некое подобие стойки, готовясь видимо к чему-то стандартному. Еще один сюрприз - за два шага до здоровяка, Игорь оттолкнулся и с резкой разножки вынес таз вместе с коленом. До солнечного сплетения он, конечно, не дотянулся, но от такого мощного удара коленом, не защищали даже руки - Татарин согнулся, схватившись за живот. Не останавливайтесь, говорил внутри голос тренера по самообороне. «Летящее колено», конечно, не менее страшная штука, но у него в запасе был еще один привет из двадцать первого века.
        Вынос колена вперед и обманный удар задней рукой - знаменитый супермен панч прошел идеально. Получив сокрушительный удар в лицо, Татарин зашатался и, в конце концов, опустился в лужу.
        Увлекшись красотой ударов, Игорь позабыл о третьем и, хотя предупреждающий крик Славика вдали он услышал, но среагировать не успел. Его лицо встретило удар кирпичом. Во рту что-то хрустнуло и мгновенно заполнило свинцовым вкусом.
        Но Игорь уже превратился в зверя. Никакой боли и никакого страха он не чувствовал. Здесь хватило обычного апперкота и брошенного следом реквизированного кирпича. Кирпич угодил «бледной тени» прямо между лопаток.
        - Да что вы творите! - Раздался где-то рядом женский крик.
        За убегающей тенью ковыляли Татарин и Холера. В азарте Игорь бросился за ними, те ускорились, но сам Игорь поскользнулся на мокрых листьях и упал на спину.
        Вскоре на фоне пасмурного неба появились два одинаково изумленных детских лица.
        - Чувак! Что это было? - Спросил с придыханием Славик.
        - Это называется тайский бокс, Славик.
        - Чувак! Ты мой кумир!
        «И мой тоже», - жестами добавил Макс.
        Игорь улыбнулся окровавленным ртом.
        - Помогите подняться, парни.
        Подняться ему помогли и, опираясь на плечи брата и друга, он заковылял по радиальной улице. Листья шуршали под ногами, в лицо летела холодная изморось, во рту недоставало двух зубов. Он был счастлив.
        Глава 7
        В двадцать два года ему шинировали сломанную в драке с ворами челюсть. Военный врач старательно протискивал жесткую проволоку между зубами и накрепко скручивал ее специальными пассатижами. Утомительная процедура окончилась тремором рук и забрызганным кровью фартуком, который словно слюнявчик ему положили на грудь. Посещая утром поликлинику, Игорь рассчитывал на нечто подобное, но детская стоматология девяностых оказалось не такой уж «пыточной». Стоматолог, не переставая шутил, предлагал считать «про себя» и постоянно хвалил «юного героя», не издавшего даже писка - редкий случай в его практике. С тех пор как он оказался в собственном прошлом, несовершенство памяти проявлялось все чаще, став для него отдельным открытием. Чаще всего память ошибалась в габаритах. Люди, помещения и расстояния в ней виделись больше, подростковые проблемы казавшиеся катастрофами, на деле не стоили выеденного яйца. А вот нечто незначительное, вроде вранья взрослых напротив обнажало чудовищные масштабы их безответственности.
        Вечером Игорь лежал на своей заправленной кровати, старательно терпя угасающую боль. В поликлинике он встретил одноклассника Кустанайского и стрельнул у него две сигареты «Viceroy». Одну выкурил прямо во дворе и его чуть не стошнило. Неудивительно - первое знакомство с сигаретой для этого организма должно состояться только через полтора года, но нестерпимое желание закурить вновь подтверждало теорию о психологической природе этой зависимости. Сигарета лежала в нагрудном кармане рубашки, но он не решался закурить в присутствии брата, который сидел рядом за столом и прилежно делал уроки. Весь день шел дождь, и даже теперь, когда к нему прибавились аномальные для октября громовые раскаты, было слышно, как ругались в соседней комнате родители. Игорь перебрал все предметы на своей полке: коллекцию мелких игрушек из «киндер-сюрпризов», большой нагрудный значок из авиационного института, неработающий плеер без крышки, который он нашел на школьном дворе, три тома романов Джеймса Хедли Чейза и большую книгу про индейцев. Наверное, с тех пор, он ничего не читал.
        Игорь посмотрел на брата - тот старательно писал что-то в толстой тетради. В свете настольной лампы его сосредоточенное лицо излучало какую-то недетскую погруженность. Возможно, потому что шум никогда не отвлекал его. Он всегда делал уроки, когда Игорь не доставал его и когда родители были дома, словно это было его любимым занятием. А вот когда мать и отец уходили на работу, для Макса наступали черные дни. Но только не теперь.
        Заметив, что Игорь смотрит на него, Макс поднял взгляд.
        «Как учеба?» - Спросил Игорь.
        На какую-то долю секунды бровь Макс изогнулась - очевидно, ему еще не удавалось до конца принять столь стремительные изменения в старшем брате.
        «Ненавижу литературу. И язык» - ответил он жестами, умудряясь при этом удерживать гибкими пальцами шариковую ручку.
        Русский язык, догадался Игорь.
        «А точные науки?»
        «С ними проще. А у тебя?»
        Игорь махнул рукой.
        «Мне уже поздно меняться»
        «Но ты меняешься»
        «Просто взрослею»
        «Странно все это»
        «Ничего странного. Позже ты поймешь»
        Макс слез со стула, потянулся и, облокотившись о стол, бросил быстрый взгляд в окно.
        «Как?» - Спросил он, коснувшись пальцем собственной щеки.
        «Бывало и хуже», - Игорь откинулся на подушку, услышав за окном тарахтение двигателя и дребезжание дырявого глушителя. Вторая Радиальная улица, на которой они жили, больше походила на утопающий в зелени крохотный переулок с тремя трехэтажными домами по каждой стороне, отделенными широкими палисадниками с яблонями и грушами. От силы раз в час по ней проезжала машина - Игорь забыл, что такое настоящая подмосковная тишина. В его квартире на Стромынке рев двигателей, сирен, крики и трамвайные звоны не утихали никогда.
        Брат снова бросил быстрый, почти незаметный взгляд в окно и стал спешно убирать учебники в рюкзак, а потом будто опомнившись, замедлился, посмотрел на Игоря и взял со стола свой большой пенал-трансформер.
        Умный парень, подумал Игорь, наблюдавший за ним, сообразительный, но все же, бедолага Макс, ты, к сожалению, не знаешь преимущество слуха.
        «Уходишь?» - Спросил Игорь.
        «Мне надо зайти к Ж»
        К Жорику, догадался Игорь. Его глухой одноклассник, живущий ровно через один дом в угловой трехэтажке. Вечером родители разрешали Максу выходить только к нему. И все же, подумал Игорь, ведь в случае чего он ведь даже не сможет позвать на помощь.
        Как только Макс вышел из комнаты, Игорь тут же вскочил и выглянул в окно. В самом начале улицы стоял автомобиль. За кустами он сумел разглядеть только рубленный рыжий капот, но его было достаточно, чтобы узнать раритетную «Volvo 850».
        Игорь открыл створку арочного окна - ту самую, через которую через пять дней Макс сбежит из дома, и достал слегка помятую сигарету, чиркнул спичкой, закурил, разглядывая рыжий капот за кустами.
        Сквозь звуки дождя отчетливо раздалось клацанье двери. «Вольво» тронулась и, прошелестев по лужам, поплыла по улице, набирая ход. Игорь заметил, что все окна ее были затонированы. Он нахмурился. В глазах потемнело от никотина, скрутило внутренности, но зубная боль отступила. Игорь взял с полки календарик за 1995 год, щурясь от табачного дыма.
        Мать пришла с работы час назад, значит завтра у нее ночная смена. Через четыре дня новый цикл, и двадцать четвертого октября - в ночь исчезновения Макса снова ночная смена. Пока все шло своим чередом.
        Голоса родителей переместились в прихожую. Отец опять собирался куда-то по делам. Последнее время он уходил все чаще. Игорь знал, что он готовится, но не мог вспомнить, почему его не было в ту ночь. То есть, настоящую причину он, конечно, знал, но не помнил, какую он использовал для этого «легенду».
        Но, кажется, прямо сейчас он ее озвучивал.
        Игорь выбросил сигарету в дождь, закрыл окно и подошел к двери.
        - Ира, ты думаешь, я прыгаю от счастья, что посреди рабочей недели мне нужно переться в Москву, а оттуда рано утром на работу?! Но я что, по-твоему, должен сказать - извини - не могу, встретимся через три года? - Говорил отец тоном, от которого за версту несло ложью.
        - Но почему бы не предложить им приехать к нам на выходные? - Вяло сопротивлялась мать.
        - Ты меня слушаешь?! Он не в отпуск приехал, Ира! У него операция! Дали направление в госпиталь, у него всего один свободный день. Он заедет к матери в Новогиреево.
        - Кто приехал? - Спросил Игорь, выходя из комнаты.
        Отец, сидевший на обувной скамейке, бросил на Игоря недовольный взгляд - дескать, тебе-то еще что за дело. Но поскольку рядом стояла мать, и ее, судя по напряженной позе и скрещенным на груди рукам, пока не совсем удовлетворяли объяснения отца, он сдержался.
        - Сослуживец, друг мой старый, - сказал отец, с кряхтением натягивая ботинок, - вместе служили в Забайкалье. Остался служить по контракту. Дурак.
        - Какое у него звание?
        - Прапорщик.
        - Будете пить, небось, и шляться по барам? - Спросила мать.
        - Пить перед операцией?! Шляться?! Он же с женой, Ира! Им и мне рано вставать. Посидим, поболтаем, обычный ритуал. Слушай, мне это начинает надоедать, - отец встал, приложил ладонь ребром к шее, - мне это вот где все! Но если друг приезжает раз в три года, я что должен послать его?
        - Да ладно, господи, езжай куда хочешь, - с неохотой согласилась мать.
        - Ты сказал он приехал на операцию? - Игорь облокотился о дверной косяк.
        - Тебе-то что надо? - Рассердился отец.
        - А его жена приехала за свой счет?
        - Чего?
        - Если он военнослужащий и приехал на лечение, значит, бесплатный проезд положен только ему. Они приехали на поезде или на самолете?
        - Ты чего болтаешь?
        Игорь развел руками.
        - Просто разговариваю.
        - Характер тут, что ли показываешь, щенок?! - Нехорошо прищурился отец.
        - Коля, перестань! Ему и так досталось.
        - Ему досталось?! Тебе говорили, кому там на самом деле досталось?
        - Он защищал Макса от хулиганов.
        - Он?! - Усмехнулся отец, указав на Игоря обувной ложкой. - Макса?! Да он же сам бьет его каждый день!
        - А что же там было? - Испугалась мать.
        - Да вот, что было! Он избил каких-то детей, набросился на них с кирпичом. Я знаю, что с тобой происходит, - отец поглядел на Игоря, - дурная кровь! Съехал с катушек. Этого уже не изменишь. Матери сказали, что ты в школе нахамил учительнице вчера. А сейчас смотри, стоит тут с наглым видом, пропах весь табачищем и дерзит! Ага, защитил он Макса! Этот соврет и глазом не моргнет!
        - Игорь, - мать посмотрела на него, - это правда?
        Данилов покачал головой.
        - Они хотели отобрать пенал Макса.
        - Не стыдно врать-то? - Ухмыльнулся отец.
        - А тебе?
        Отца это вывело из себя, он схватил сына за шею, прижал к стене, замахнулся. Игорь увидел близко его разъяренные глаза.
        - Так и треснул бы!
        - Коля! - Перепугалась мать. - У него зубы!
        - Надо было тебя ремнем воспитывать, как меня в свое время. А это все ты, - сказал отец, отпуская Игоря и поворачиваясь к матери, - видишь, в кого он превращается.
        - Игорь, правда, изменился, но… - мать с грустью смотрела на сына, - я не понимаю, что с ним происходит.
        - Не понимаешь?! - Отец покачал головой, открывая дверь. - Я тебе скажу, что с ним происходит!
        Два удивленных лица посмотрели на него.
        - Твой сын растет бандитом! Вот что!
        Отец хлопнул дверью. Игорь посмотрел на мать, затем опустился на обувную скамейку, и стал натягивать кроссовки.
        - А ты-то куда? - Растерянно спросила мать.
        - Пойду, прогуляюсь.
        - Не обращай внимания. На него сейчас много навалилось.
        - Все будет хорошо, мам.
        Мать подошла к нему, Игорь посмотрел на нее снизу вверх.
        - Бандит, - сказала она с грустной улыбкой и погладила его по голове.
        Выйдя из дома, Игорь прошелся по улице, с которой дождь согнал и без того редких прохожих, затем вышел на пустынный школьный стадион и подставляя разгоряченное лицо холодным каплям дождя, задумался - что же он все-таки тут делает. Этот вопрос рефреном среди прочих звучал все настойчивей. Происходящее с ним - бесценный дар, но он не верил, что этот дар ему достался просто так. Его не покидало ощущение, что чья-то таинственная воля умышленно нарушила законы мироздания. Он решил, что будет делать все, чтобы не допустить того, в чем винил себя много лет. Да, против предательства отца он, скорее всего, бессилен, но он может спасти брата, а значит и мать - ведь один удар ей по силам выдержать. Вчерашние события показали, что однажды уже случившееся не так уж определённо. Да, он не понимал и сомневался, что вообще способен понять, как такое возможно, но все же Макс полчаса назад вышел из дома со своим пеналом. Тем самым пеналом, которого в этот же день двадцать семь лет назад у него уже не было.
        Игорь вернулся к дому, присел на скамейку напротив подъезда под скрытым в остатках листвы фонарем и, увидев с краю потемневшую надпись «Garry and Slavian 16.07.94», улыбнулся. Он вспомнил тот жаркий июльский день, когда Славик нацарапал ее своим крутым складным швейцарским ножом, который ему родители подарили «просто так», а не на Новый Год или день рождения.
        Со стороны улицы раздалось дребезжание дырявого глушителя. Игорь вскочил и, скрываясь за кустами, обогнул дом вдоль «пятачка». По Второй Радиальной улице рыча, удалялась рыжая «Volvo 850». Игорь прищурил левый глаз. Как только машина свернула с улицы, в тишине послышались шаги. Выглянув из-за кустов, он увидел Макса, идущего по отмостке перед домом своей обычной быстрой походкой. В руке он сжимал пенал.
        Игорь почесал подбородок, чувствуя, как просыпается старый полицейский инстинкт.
        Вернувшись домой, он первым делом заглянул в комнату.
        - Игорь, это ты? - Крикнула мать с кухни.
        - Я. - Игорь оглядел полутемную комнату. Взгляд остановился на пенале, лежавшем на краю стола возле аккуратно сложенных тетрадей Макса.
        - Иди ужинать.
        - Сейчас!
        Игорь вошел в комнату. Раньше Макс всегда его прятал, как и другие свои любимые вещи, чтобы Игорь не нашел их и не испортил. Но теперь видно все же что-то менялось.
        Данилов подошел к столу, взял пенал, открыл верхнюю крышку и увидел сложенные вчетверо тетрадные листки, исписанные сложными формулами с набором букв, дробей и непонятных символов. На нижнем листке наспех были нарисованы три таблицы, заполненные цифрами. А под ними в углублении лежала средней толщины пачка знакомых банкнот, отличавшихся лишь переизбытком нулей. Игорь достал пачку. Двадцать пятидесятитысячных купюр. Сколько это по современным меркам? Много или мало? Он слышал, как мать жаловалась, что картошка подорожала и дешевле двух тысяч ее теперь не найти.
        Многовато для школьника. Игорь уложил листки и деньги на место, аккуратно вернул пенал на край стола, и направился на кухню. Макс с аппетитом ел жареную картошку - их любимую еду и запивал молоком, качая ногой. Трудно было что-то понять, глядя на него. Игорь нахмурился и сел напротив, куда мать поставила тарелку с картофельным пюре - «из-за зубов», пояснила она.

***
        Пятничное утро началось со сдвоенных уроков труда. Игорь сразу ощутил повышенный интерес одноклассников к своей персоне. Дело было конечно не только в том, что вчера Славик растрепал о его «подвигах» в духе Джеки Чана. Город не такой уж большой, слухи перетекли в школу и по другим каналам, если уж даже его отец - младший научный сотрудник ВНИИКОПа был в курсе, хотя информация дошла до него явно в искаженном виде. Более красноречиво о «подвиге» говорила боевая ссадина на щеке от удара кирпичом. На него бросали заинтересованные взгляды, переговаривались.
        Наконец, в столярной мастерской пацаны обступили его и прямо спросили:
        - Говорят, ты с Холерой подрался?
        - И с Татарином?
        Окружив Игоря, одноклассники ждали ответов. Святая наивность! Двадцать семь лет назад он бы прыгал от счастья, заполучив такое внимание и мигом взлетевший авторитет, и, разумеется, в красках описал все свои выдающиеся достижения, но сейчас он только усмехнулся.
        Впрочем, ответить ему бы все равно не дали - в мастерскую влетел худощавый невысокий старик в черном халате с седыми всклокоченными волосами и совершенно безумным перекошенным лицом. Бросившись с диким криком на трех пацанов, забравшихся с ногами на верстак, он попытался ухватить ближайшего - лопоухого «Серого», но все трое ловко разбежались, будто только этого и ждали, а старческая рука лишь скользнула по рукаву джинсовки.
        - Мать твою за ногу! - Затопал ногами старик и метнул молоток в убегающего Серого.
        Игорь даже приоткрыл рот от изумления - столь неожиданным было появление трудовика. Хотя в те годы, это не было чем-то необычным. Он был ветераном великой отечественной войны и вел у них уроки с пятого класса. Впрочем, уроки - громкое название - за все годы без исключения уроки труда сводились к его появлению с небольшим опозданием, на котором он устраивал подобные взбучки, после чего распределял всех на бессмысленные работы - от подметания полов и уборки снега до разборки хлама, которыми были завалены мастерские. Затем он исчезал до следующих занятий. Иногда впрочем, он неожиданно появлялся, чтобы напугать зазевашегося «бездельника», схватить его за шкирку, потрясти, обматерить, на радость хохочущим одноклассникам, а если увернется - швырнуть в него чем-нибудь.
        Самой работой никто не занимался, кроме отличника Наумова. Трудовик ее никак не контролировал, не принимал результаты и, судя по всему, назначал на нее только для очистки совести.
        В основном уроки трудов означали игры, блуждания по школе, и школьному городку или подготовку к другим занятиям в виде списываний «домашек». Поскольку Игорь жил рядом со школой, они иногда со Славиком ходили к нему домой, чтобы посмотреть телевизор и заодно поесть бутербродов, поскольку Данилов нечасто тратил сладкие минуты утреннего сна на завтрак.
        Трудовик схватил с верстака журнал, надвинул со лба очки.
        - Так! Шейх Афанасьев! - Пронзительно объявил он. - Сеньор Бахтин! Мистер Васильев! На уборку листьев!
        Он гневно оглядел окружавшую его толпу школьников.
        - Вы еще тут?!
        Трое парней, включая Славика, неохотно двинулись в сторону дверей, но трудовик уже утратил к ним интерес - он вдруг согнулся в три погибели и стал по-кошачьи подкрадываться к Лехе Корчагину, который хихикал с Вадиком, с которым они разглядывали какой-то журнал. Леха опрометчиво повернулся к трудовику спиной. Однако насторожившись внезапной тишиной Леха и Вадик, навострили уши, как зайцы замотали головами и вскоре с визгом сорвались с места. Описав дугу, они махнули через ряд сдвинутых верстаков. Трудовик ловко вспорхнул на столы и бросился им наперерез, успев, на бегу огреть Леху классным журналом по голове. Пацаны выбежали из мастерской. Трудовик последовал за ними, оставляя только оглушительный топот и крик.
        На этом видимо все, подумал, Игорь и правда - прошло уже минут десять, а трудовик так и не появился. Все постепенно разбрелись, вскоре в слесарной мастерской никого не осталось, но Игорь не спешил уходить. Он медленно как в музее бродил по большой мастерской, разглядывал токарные станки, полувековые пыльные стенды с нарисованными советскими школьниками в фуражках и гимнастерках, и схемами расточек. Все дышало далеким прошлым - затянутые паутиной высокие потолки, старинные двери, старая школьная доска, на которой никто никогда не писал. Открыв дверь в соседнюю механическую мастерскую, которая была чуть поменьше слесарной, он увидел второгодника Филиппа Кустанайского, который сидел за дальним верстаком у открытого окна. В зубах его дымилась сигарета, а в руках - паяльник.
        Этого факта биографии Кустанайского Игорь совсем не помнил.
        - Как зубы? - Спросил Кустанайский, бросив на Игоря короткий взгляд.
        - Нормально.
        Кустанайский был на пару лет старше, и походил больше на мужика, чем на школьника.
        - Ну, ты даешь. - Сказал он с усмешкой и приложился паяльником к какому-то проводу.
        - Ты чего тут делаешь?
        - Да вот, Петрович попросил…
        Кустанайский был парнем немногословным - в те редкие моменты, когда какой-нибудь учитель называл его фамилию, он медленно поднимался со своей задней парты и просто молчал. После чего получал двойку или тройку из жалости, если учителю все-таки удавалось выдавить из него пару слов. Игорь не мог вспомнить общался ли он с ним в предыдущей версии своего детства. Вчера он встретил его поликлинике, а сегодня здесь. Кажется, за эти два дня он перевыполнил в этом вопросе норму всей прошлой жизни. А Филипп оказался не совсем уж круглым двоечником. Во всяком случае, вряд ли бы трудовик доверил кому-то паяльник. Впрочем…
        - Петрович? В смысле трудовик?
        - Ага.
        - А это? - Игорь указал на сигарету. - Тоже разрешает?
        - Да он через час только придет.
        Игорь огляделся. Механическая мастерская была завалена хламом, словно гараж прижимистого пенсионера, полвека таскавшего барахло со всех окрестных помоек. За спиной Кустанайского Игорь заметил еще одну дверь - ту, которая всегда была закрыта, и в которую иногда заходил трудовик, но сам никого туда не пускал. Сейчас дверь была приоткрыта. За нею был виден стол, над которым аккуратно висели инструменты, а также целые пирамиды всевозможных коробок и баночек. Игорь перевел взгляд на Филиппа и заметил, что на верстаке у его правой руки между пачкой сигарет «Viceroy» и баночкой с припоем лежала связка ключей с кожаным ремешком вместо брелка. Такие же ключи были у трудовика. Возможно, даже это те же самые ключи. Значит, трудовик доверял Кустанайскому не только паяльник.
        Глядя на одноклассника, который шмыгая носом, уверенно орудовал паяльником, Игорю пришло на ум поинтересоваться:
        - Слушай, Фил, как думаешь, сложно собрать такую штуку вроде передатчика, чтобы один только давал сигнал?
        - Одностороннюю?
        - Ага.
        - А на фига? Петарды взрывать?
        - Да, нет. Просто звуковой сигнал.
        - Да легко. - Филипп потер тыльной стороной ладони черную щетину на подбородке. - Реле, пульт нужен. От брелка можно взять. Ну, еще преобразователь и батарейка. Тут кстати у Петровича оху…ные акумы есть.
        - А здесь такую можно собрать?
        Кустанайский задумчиво посмотрел на Игоря.
        - Легко.

***
        После урока истории пожилая классная руководительница почти всю перемену мучала Данилова деликатными, но утомительными приемами советской педагогики. Заверив учительницу, что ни в семье и у него лично никаких проблем и дурных наклонностей нет, и пользуясь тем, что кабинет начали заполнять назойливые шестиклассники, Игорь поспешил на следующий урок.
        Но выходя из кабинета истории, он испытал странное ощущение - пространство вокруг будто изменилось или изменилось что-то в нем самом. Дети вокруг продолжали также орать и бегать по рекреации, портфели скользить по истоптанному паркету и молодая учительница физики, высунувшись из соседнего кабинета, ругалась на какого-то Плебеева.
        Они вели себя так, будто мир был прежним, но он изменился - Данилов это хорошо чувствовал. Детали вокруг стали настолько яркими, что ему требовалось время и усилия, чтобы оторвать от них взгляд. Сейчас он рассматривал золотое кольцо России, изображенное в виде неровной петли с фрагментами городских пейзажей. Церквушка нарисованная прямо на стене так что под желтым куполом была видна трещина, уходящая ниже - в букву «В» в начертанном в старорусском стиле слове «Иваново».
        - Ты выходишь? - Спросил у него очкастый шестиклассник в шерстяной жилетке надетой поверх белой рубашки. Взгляд Данилова остановился на медном крестике у него на шее и тут он понял, что не пространство изменилось, а время, потому что слова шестиклассника звучали так: «Т-т-т-ы-ы-ы-ы-ы в-в-в-в-ы-ы-ы-ы-ы-х-х-х-х-о-о-о-о…
        Игорь шагнул из класса. Следующий урок литературы на этом же этаже, в противоположной рекреации, ему надо просто пройти по коридору. В лицо неожиданно подул сильный ветер, будто кто-то пооткрывал все окна, хотя это невозможно - ведь окна в школе защищены от открывания детьми.
        Четвертый этаж, коридор между кабинетом истории и кабинетом литературы, восьмой класс… Все сложилось воедино. Он понял, в чем дело. Тот самый день и вот-вот - тот самый миг. Уже зная, что его ждет, Игорь двинулся по коридору, одновременно медленно поворачивая голову в «исторически правильном» направлении.
        Анна Вайсс шла навстречу. Также медленно и в этом загадочном ярком свете в его голове, который позволял растянуть краткий миг и разглядеть все детали.
        Уверенная походка, обтягивающие голубые джинсы, редкая в те годы желтая американская толстовка с длинными рукавами, из которых выглядывают только пальцы. Черные вьющиеся волосы, белоснежная кожа лица и открытой шеи, под которой билась неведомая ему высшая форма жизни. И конечно глаза - эти еще совсем юные, огромные, странные глаза, которые ему снились.
        Данилов слышал много сравнений и до и после, но больше всего это походило на удар волны. Плавать он научится поздно, в четырнадцать лет, и если кто-то, также как он, не умея плавать, во время купания в море попадал в отходящую волну, то он понимает это чувство. Земля уходит из-под ног, тебя охватывает паника, и ты ощущаешь полную власть над собой этой мягкой теплой, но бесконечно могущественной силы. Ты сбит с толку и как землю под ногами, навсегда утратил покой.
        Прекрасные глаза проигнорировали его тогда. Для них он был частью окружающего мира. Его любовь всегда была тайной, ни разу невысказанной, но понятой по взглядам позже. Мог ли он на что-то рассчитывать, даже если бы она не встречалась с крутым старшеклассником? Не такой уж сложный вопрос, но мечтать ему никто не запрещал.
        Игнорировали эти глаза его и сейчас. Потрясенный повторением одного из самых ярких событий своего детства, он не хотел просто так распрощаться с ним. Игорь замедлил шаг и это замедление, растянутое на миллиарды лет превратилось в полную остановку, словно он приближался к космической черной дыре.
        Разглядывая эти незабываемые черты лица, эти огромные загадочные глаза, он увидел и нечто новое. Легкая морщинка над слегка приподнятыми над переносицей бровями. Огромные радужки медленно двинулись в сторону. «Незаметный взгляд удивлённых глаз…», ­ вспомнилась никогда неисполняемая строчка из песни о школьной любви. Что тому стало причиной - его остановка или неспособность совладать со своей восхищенной улыбкой, но в этот раз… В этот раз она посмотрела на него.
        - У-у-у-у-у, - загудели одноклассники в конце коридора.

***
        Вечером Игорь застал брата у окна, повторяющим тот же странный жест - прямая рука и ладонь, проведенная перед лицом, будто он протирал стеклянное забрало невидимого шлема.
        «Что значит этот жест?» - Снова спросил Игорь, когда Макс обернулся.
        Брат выглядел непривычно напуганным: большие глаза моргали, будто в них бил яркий свет.
        Никаких жестов, никакого ответа.
        «Макс?»
        «Мне страшно» - Ответил Макс.
        «Что происходит?»
        Макс молчал, и Игорь не хотел давить на него.
        «Дело в людях за окном?»
        Брат покачал головой.
        «А в чем?»
        «Я не знаю. Пока не знаю»
        Игорь положил руку ему на плечо.
        - Помнишь, что я говорил тебе? - Спросил он на этот раз голосом.
        Макс прочитал по губам и кивнул.
        - Вот, - Игорь вытащил из кармана металлический брелок в форме мини-рации с небольшой антенной и кнопкой по центру.
        Макс заинтересованно посмотрел на брелок, взял в руки.
        - Попробуй.
        Макс нажал кнопку. Игорь поднял руку, в которой пиликал крошечный передатчик, и мигала зеленая лампочка.
        - Я услышу, - сказал он, глядя на младшего брата и тот неожиданно обнял его.
        Глава 8
        Через двадцать семь лет холмистое поле, расчерченное линиями аллей под угодья и сады Совхоза имени Ленина, превратится в застроенный до горизонта микрорайон. В тесном лабиринте многоэтажек разместятся типовые дворы с детскими площадками, овощные магазины, пекарни, парикмахерские, турагентства, аптеки и стоматологические клиники с врачами с сомнительным образованием. Дворы наполнятся детскими криками в разгары долгих летних дней. Землю, в которой некогда копались видновские огородники, накроет асфальт васильковых, кленовых, ясеневых и березовых улиц, по которым будут маневрировать кредитные «Киа» и «Хендаи». На лавочках в летние ночи зазвучит молодой смех, поднимающийся выше двадцатых этажей, мешая спать стареющему поколению первых поселенцев. Где-то там зародятся первые чувства и начнут притираться старые. Вчерашние дети из панельных многоэтажек закончат школы, непрестижные институты, обзаведутся своими семьями и своей малой родиной. Жизнь пространства не такая уж долговечная.
        Но сейчас на месте этой будущей жизни за стадионом «Металлург» простиралось лишь огромное поле, по которому ветер гонял последние листья, приносил на трибуны холодную изморось и запах прелых яблок из одичалых совхозных садов.
        Когда-то давно, хотя быть может, это было прошедшим летом, Игорь со Славиком и другими ребятами ходили по центральной березовой аллее почти до МКАД, где на обочине подростки постарше мыли машины, набирая воду в пластиковые ведра из ближайшего пруда. За аллеей располагалось клубничное поле, которое охранял мужик с топором. Кража раздутых (как они думали тогда - от пестицидов) ягод представляла собой отдельный аттракцион: на низких грядках не спрячешься в пестрой одежде и, передвигаясь все дальше в поисках ягод послаще и покрупнее не стоило забывать поглядывать по сторонам. Рано или поздно на краю поля появлялась фигура с топором, и адреналиновый жар прокатывался с головы до ног. Не в силах сдержать эмоции с криками они бежали за аллею, но мужик с топором, хотя и был далеко, не отставал. Спрятавшись, пережидали в кукурузе или яблоневом саду, со страхом понимая - уходить рано, ведь припасенный пакет заполнен клубникой только на треть, а дома ждали сахар и сметана.
        Когда-то давно, хотя быть может, это было в прошедшем сентябре, на дне города прямо во время концерта в этом поле рухнул вертолет. Глядя на пикирующую к земле горящую машину, Игорь думал, что это часть представления. И даже когда вертолет воткнулся носом в огороды под крики изумленной толпы и от него пошел черный дым, многие вокруг тоже считали это частью «шоу». Странное шоу - пугать людей. Но он верил в это до тех пор, пока не прочитал в газете «Видновские вести» заметку о том, что пилот в реанимации.
        Воспоминания накатывали волнами, не давая опомниться. Игорь сидел на верхней скамье трибуны перед футбольным полем, вокруг которого по гаревой дорожке только что закончила бегать крошечная фигурка в модном спортивном костюме с толстовкой и теперь разминалась в секторе для метания копья.
        Когда-то эта фигурка равнялась для него вселенной - пугающей и манящей одновременно, которую можно было бесконечно исследовать и никогда не понять до конца, а сейчас он собирался просто спуститься и заговорить с ней. Это казалось совсем несложно, особенно находясь здесь - с вершины трибун «вселенная» походила на обычную девчонку. Он не собирался завоевывать ее благосклонность, а просто произнести фразу из шести слов, два из которых были предлогами. Ну, может еще одно - «привет», чтобы совсем не приняла за придурка. Не такая уж сложная задача. Однако прошло уже тридцать минут, он дрожал от холода, но не мог сдвинуться с места. Впервые за время пребывания в собственном детстве, Данилов по-настоящему чувствовал себя тринадцатилетним подростком.
        Напрасно он убеждал себя, что если разговор не завяжется - просто скажет, что должен и уйдет - колени дрожать не переставали. И все же, лучше места и времени не найти. Вокруг нее будет всегда много друзей и приятелей. Только здесь на пустом стадионе есть шанс, что его слова она запомнит. Даже, если они ее напугают.
        Игорь поднялся. С поля подул сильный ветер.

***
        - Привет.
        Она делала перекаты. Взгляд прошелся по ее гибкой ноге до кроссовка «FILA», к которому она тянулась кончиками пальцев. Игорь посмотрел сверху на ее круглый красивый лоб и сверкающий от пота закругленный кончик носа, устремленный к земле. Он только сейчас заметил, что у нее от природы невероятно длинные ресницы и оттопыренные уши - такие же, как у него, только более аккуратные.
        Прежде чем поднять на него взгляд, она посмотрела на его дырявые кроссовки «Адидас» из советской серии, которые отец Игоря бесплатно раздобыл на складе, где подрабатывал грузчиком. Неудачный заход, подумал Игорь. Во рту пересохло, он напрочь забыл, что когда-то был взрослым, а перед ним обыкновенная школьница. Ладно, не совсем обыкновенная.
        Наконец, она подняла на него свои удивительные глаза.
        - Мы знакомы?
        Если это все еще чудесный сон, то ему снова пришлось удивиться, как его создателям удалось скопировать даже этот звенящий голосок с едва уловимым акцентом, который часто растворялся в заразительном смехе, разносящимся по школьным коридорам его детства.
        - Вчера я видел тебя в школе и…
        Игорь замялся.
        - Что «и»?
        - Раньше я тебя не видел. - Соврал он. - Ты новенькая?
        Анна сделала перекат на другую ногу.
        - Да. Вчера был первый день.
        - И как тебе школа?
        Она поднялась. Оказалось, что эта невысокая девчонка одного с ним роста.
        - Слушай, мне нужно тренироваться.
        Она направилась по гаревой дорожке к финишной линии стометровки. Игорь двинулся следом.
        - Да, конечно, извини, я только хотел…
        - Аня! - Раздался женский голос с конца трибуны.
        Игорь увидел ее мать с маленькой сестрой и крупного мужчину в кожаной куртке, который быстро шел в их сторону.
        - Все в порядке! - Крикнула Анна, махнув рукой.
        Мужчина остановился на краю беговой дорожки и стал хмуро глядеть в их сторону.
        Игорь знал, что ее отец выглядит совсем иначе, значит это…
        - Твой тренер по фристайлу? - Спросил Игорь.
        Аня с удивлением на него посмотрела.
        - Нет. Мой тренер придет завтра. Только причем тут фристайл?
        - Разве ты не фристайлом занимаешься?
        В огромных странных глазах он заметил испуг и понял вдруг, каким на самом деле грозным оружием обладает. Анна Вайсс начнет заниматься фристайлом позже и возможно фристайл существует пока только в ее мечтах, которые она ни с кем не обсуждала.
        - Я занимаюсь лыжными гонками, но почему ты сказал про фристайл?
        - Мне кажется, он больше подходит тебе. Фристайл или, возможно, горные лыжи.
        Она бросила на него еще один подозрительный взгляд, и сразу стало понятно, что непринужденного общения не выйдет.
        Кроме того у финиша стометровки, со второго ряда трибун поднялась ее мать - Игорь вспомнил ее некрасивое надменное лицо. Удивительно, как у нее родилась такая дочь. Игоря она явно не одобряла - бедная одежда, ссадина на лице. Уж точно не такие мальчики должны находиться рядом с ее милашкой. Игорь ее понимал.
        - Аня, ты уже закончила? - Спросила она со стальными нотками в голосе, что можно было перевести как: Ты сюда тренироваться пришла, или болтать с малолетними хулиганами?
        - Нет, - ответила Анна, и Игорь уловил в ее голосе те же стальные нотки, направленные на этот раз в адрес матери.
        Утомительная родительская опека, догадался Игорь.
        Высокий мужчина с хмурым лицом ошивался поблизости и Игорь, наконец, догадался, что это охранник. Отец Анны сильно разбогатеет в начале нулевых - отчасти это станет причиной трагедии, но уже в девяностые он был состоятельным коммерсантом. Вот только он не помнил, чтобы у самой Анны были какие-то охранники.
        Игорь посмотрел на ее мать, и рядом за парапетом младшую сестру Анны - девочку лет пяти, которая пальчиками извлекала что-то из маленькой упаковки и совала в рот, с интересом глядя на Игоря.
        Он помнил ее стройной девушкой, но не такой красавицей, как старшая сестра.
        - Слушай, на самом деле, я подошел к тебе только, чтобы сказать одну вещь…
        Анна тут же нахмурилась, очевидно, ожидая какой-то глупый подростковый комплимент, или упаси господи признание в любви.
        - Слушай, мне, правда, нужно тренироваться, - поспешила она прервать его.
        Открывший было рот, Игорь вздохнул. Вероятно, она права. Он совсем не учел, что в ее глазах он всего лишь малолетний придурок с детским лицом и писклявым голосом. Кто поверит, что он говорит о чем-то серьезном, особенно если его слова звучат как бред. Все-таки стоило остановиться на первом варианте и отправить ей анонимное письмо.
        - Ладно, - сказал Игорь, - извини…
        Он уже развернулся, но с трибуны раздался крик.
        Мать Анны била младшую дочь по спине. На округлившемся лице девочки застыла маска откровенного ужаса. Руки тянулись к горлу, рот широко открывался, лицо багровело на глазах.
        Аня бросилась к трибуне, мать уже ударилась в панику и не знала, что делать. Охранник оттолкнул ее, схватил девочку и стал долбить по спине.
        - Кашляй! - Басил он. Но она не могла кашлять, самый худший вид асфиксии - то, что перекрыло ей дыхательные пути, не пропускало ни грамма воздуха. Четыре-пять минут, вспомнил Игорь. Все что у нее есть.
        Охранник поняв, что удары по спине не помогают, тоже начал терять самообладание. Анна с матерью набросились на девочку, крича и хлопая ее по животу и спине.
        Мужчина тем временем достал кирпичеобразный сотовый телефон, вытянул антенну.
        - Не успеешь, - сказал ему Игорь, положив руки на парапет трибуны, - у нее всего несколько минут.
        - Че?! - Охранник строго на него посмотрел, словно не понимая, кто к нему обращается.
        - Возможно, на стадионе есть врач, под трибунами администрация стадиона.
        Мужик надо отдать должное соображал быстро - не убирая телефона, он прыгнул прямо через парапет и побежал за трибуны.
        Игорь посмотрел в лицо девочки. Губы ее уже посинели как у мертвеца, а в детских заплаканных глазах, такого же цвета как у Анны, он увидел то, что видел уже не раз - страх смерти. Но ведь она не должна умереть, отклоняясь от парапета, подумал Игорь.
        - Кашляй, Анфиса! - Кричала мать в истерике, но сил бить по спине своего умирающего ребенка у нее уже не было.
        Оттолкнувшись от земли, Игорь перескочил через парапет, схватил за отворот детскую курточку и рванул на себя. Затем развернул ребенка к себе спиной, нащупал под тонкой кофточкой подвздошные кости.
        Аня и мать замерли, реагируя на его уверенные движения. Игорь опустился на одно колено, прижав Анфису к себе, повел пальцами обеих рук к животу, дойдя до центра, обхватил ребенка руками, уперев кулак большим пальцем под солнечное сплетение, и резко встряхнул девочку.
        Он слышал ее попытки дышать и глядел на рассыпавшиеся по скамейке шоколадные драже, пока в ухо ему сипел чудовищный стридор.
        Снова и снова он встряхивал ее, вспоминая, как это делал врач медицины катастроф полковник Степанчук. Все тот же хрипящий свист. Где же застряло это проклятое драже? Не проще ли уже воткнуть ручку в трахею? Врач говорил достаточно трех-четырех раз, но он уже раз восемь встряхнул нечастное задыхающееся тело. Скоро она потеряет сознание.
        Игорь обхватил девочку сильнее, и вложил в толчок всю свою тринадцатилетнюю силу. Драже вылетело, ударившись о скамейку третьего ряда. Детскую глотку тут же разорвал чудовищный кашель, разбавленный громкими вдохами. Вскоре к ним добавился оглушительный плач. Игорь отступил, передавая дочь матери, понимая, что самое страшное уже позади.
        В эту же секунду внизу появились охранник и женщина в белом халате. Игорь запрыгнул и уселся на парапет, посмотрел на свои руки - пальцы дрожали, будто с похмелья. Странно - ведь, в отличие от остальных он знал, что Анфиса не умрет. Во всяком случае, не в этом возрасте.
        Девочку все еще терзал кашель, но теперь уже доминировал плач. Скорую они все-таки вызвали, теперь это совершенно разумно.
        Игорь отряхнул руки, спрыгнул с парапета и побрел по гаревой дорожке к главным воротам. Но едва он ступил на газон, его нагнали шаги.
        - Подожди!
        Игорь обернулся. В больших странных глазах появилось что-то новое.
        - Как ты сказал, тебя зовут?
        - Я не говорил, но… Игорь.
        - Спасибо.
        Игорь кивнул и развернулся, но его снова остановил звенящий голосок.
        - Так что ты хотел мне сказать?
        Игорь вздохнул, его усталое детское лицо, будто отражало тяжесть навалившихся разом всех подростковых проблем.
        - Форд Транзит. - Сказал он, серьезно посмотрев на Анну.
        Красивые глаза силились что-то понять, но…
        - Когда-нибудь обстоятельства сложатся так, что тебе придется сесть в черный «Форд Транзит». Это такой микроавтобус. Что бы тебе ни говорили, никогда этого не делай.
        - Что это значит?
        - Просто запомни это.
        Она не испугалась.
        - Ты необычный.
        - Ты тоже.
        - Я-то как раз совсем обычная. - Анна нашла в себе силы улыбнуться, демонстрируя ровные белые зубы и свои знаменитые ямочки на щеках. Ее глаза засияли, и он увидел в них уважение к тому чувству, которое без сомнения они прочитали в его глазах.
        - Только не для меня. - Сказал Игорь.

***
        Оставшуюся субботу и половину воскресенья Игорь провел с братом и родителями. С отцом он говорил как обычный подросток, сохранивший еще остатки детского уважения к старшему члену семьи мужского пола и, несмотря на психологический возраст быть сыном-подростком ему почему-то было проще. Видимо, родители навсегда остаются родителями, даже если ты вдруг оказался старше их. Возможно, потому что это они, а не ты меняли тебе пеленки, поднимали, когда ты падал, пытаясь делать первые шаги, возили на санках в детский сад и успокаивали, когда тебе снился страшный сон. Хотя глядя на себя в зеркало и слыша свой звонкий голос ему казалось, что именно его взрослое прошлое и было странным затяжным сном.
        Он всегда считал, что половина вины в смерти матери лежала на отце, но трудно было возвращаться к этой мысли, глядя на живую мать. Особенно когда ты собирался изменить ход истории. Будет ли он виноват, если мать останется жива? И будет ли это тот же отец, или уже другой? Голова шла кругом от таких мыслей, Игорь просто плыл по течению, задавая отцу вопросы о его собственных родителях, детстве, армии, и о том, чем он занимается на работе. Отец отвечал без привычного раздражения, подробно рассказывал без удивления, злости или иронии, за исключением рассказов о работе. Видимо работа в институте консервной промышленности не подразумевала иного тона.
        Воскресный день выдался солнечным и морозным предвестником зимы. На улице засверкали замерзшие лужи, солнце наполнило комнаты ярким светом, особенно родительскую, в которой было два окна, и отец много смеялся, рассказывая о своем прошлом, хотя Игорь знал, что его мучает тревога по поводу предстоящего «побега».
        После обеда отец с матерью собрались в кино. Игорь тоже оделся, собираясь посетить, наконец, Славика. Смех родителей в прихожей оборвал звонок в дверь.
        Родители зашептались. Незваных гостей они не любили.
        Лязг замков, тихие голоса.
        - Игорь! - Крикнул отец. - К тебе пришли.
        Игорь вышел из комнаты и увидел на пороге квартиры Анну Вайсс. Такая же стильная и прекрасная, только слегка смущенная.
        Анна Вайсс у меня дома, подумал Игорь, чувствуя, что впадает в ступор.
        - Привет, - сказала Анна, как умела говорить только она - будто ты всегда был ее лучшим другом.
        - П-привет, - слегка заикаясь, ответил Игорь.
        Родители тоже были удивлены, особенно мать, но отец, понявший, что они вносят излишнее напряжение в эту встречу, потянул ее за дверь.
        - Идем, Ира, нам пора.
        Как только родители ушли, лицо Анны заметно расслабилось.
        - Как ты узнала, где я живу?
        - Спросила у одноклассников. Я бы позвонила, но…
        - Да-да, у нас нет телефона, - смутился Игорь, - родители только собираются…
        Игорь начал путаться в словах. Он еще вчера заметил, что именно в присутствии Анны Вайсс превращался в самого настоящего тринадцатилетнего Игоря. Он был совершенно не готов к такому варианту воплощения подростковой мечты.
        Аня бросила взгляд за его плечо, затем приблизившись положила на него руку, от чего по всему телу прошел электрический разряд.
        - Мы можем поговорить наедине? - Спросила она шепотом в самое ухо. Игорь ощутил теплое дыхание с персиковым вкусом.
        - Почему ты шепчешь? - Спросил он и тут же догадался по ее взгляду. - А! Мой младший брат… глухонемой.
        Аня снова глянула за плечо - туда, где в дверях стоял Макс.
        - Но если он смотрит на тебя, то читает по губам. - Добавил Игорь.
        - Блин! - Аня прикрыла ладонью глаза. - Простите!
        - Да ничего. Можем пойти в комнату.
        - Может, лучше прогуляемся?
        - Да, конечно!
        Зашнуровывая кроссовки, он вдруг подумал, что это невозможно - Анна Вайсс у него дома и зовет его гулять. Он поднял взгляд.
        Но нет, это не было видением - живая Анна стояла в своих модных желто-красных кроссовках на их старой циновке и смотрела на него своими удивительными глазами.
        Они пошли по Новой улице в сторону стадиона. Солнечные лучи играли на юных лицах, щеки щипал суховатый мороз, а под ногами хрустели первые льдинки.
        - Ты без охранника? - Наигранно удивился Игорь.
        Она улыбнулась одной из лучших своих улыбок - той самой, когда она чуть приподнимала подбородок, будто собиралась рассмеяться, но всего лишь щурила глаза, превращая их в сплошное сияние.
        - Откуда ты знаешь про охранника?
        - Понял по…
        Игорь хотел сказать - по оттопыренной куртке под левым рукавом, но решил, что хватит играть в провидца.
        - Ну, для твоего папы он слишком страшный.
        - Папа всем говорит, что он просто друг семьи. - Сказала Аня. - Вообще-то он работает у него водителем. Но иногда в выходные он ходит с нами.
        - Как твоя сестра?
        - Врачи сказали с ней все в порядке. Слушай, на самом деле я поэтому и пришла. Родители хотят пригласить тебя в гости на ужин на следующей неделе. Я не знаю, захочешь ты пойти или нет…
        Ее голос зазвучал неуверенно.
        - Думаешь, стоит отказаться?
        Аня осторожно улыбнулась.
        - Там будут только взрослые, и друзья отца с маленькими детьми.
        Игорь догадался, что скучно будет в первую очередь ей. Он начинал немного понимать настоящую Анну Вайсс, а не ту, что обитала в его подростковых фантазиях, где он периодически то спасал ее от полчищ зомби, то оказавшись наследным принцем из далекой страны, поднимался к ней на эскалаторе с цветком как Ричард Гир.
        - Да, звучит не очень весело, - Игорь устремил на нее влюбленный взгляд - в отличие от родителей Анна Вайсс уничтожала даже воспоминания о его взрослой версии, - а зачем вы вообще сюда переехали?
        - Это плохое место?
        - Это же пригород.
        Они свернули на Школьную улицу, и пошли вдоль двухэтажных однотипных коттеджей на четыре семьи с собственными участками - в те годы, наверное, единственный город в России, имевший некое подобие таунхаусов.
        Проходя мимо школы, он вспомнил, что в прошлой жизни говорил с ней лишь однажды - в десятом классе она подошла к нему у окна на пятом этаже и спросила, что у них было на контрольной по биологии. Едва справляясь с заиканием, Игорь озвучил два вопроса своего варианта - что-то про фотосинтез и РНК. Понятно, сказала она тогда. Только и всего.
        - Папа решил, что за городом жить лучше. Чистый воздух и все такое. И еще он говорит, что у этого города большое будущее, скоро он станет респектабельным районом Москвы, и мы должны успеть закрепиться в его историческом центре.
        - Видное всегда будет сонным провинциальным пригородом. Вам надо было ехать в Куркино. Но ты не хотела переезжать?
        - В Москве у меня остались друзья.
        - Но ты можешь к ним ездить.
        - Да и мы каждый день общаемся по телефону, но все равно.... Они отдаляются.
        - Здесь у тебя появится много новых друзей.
        Игорь не удержался и посмотрел на нее. Аня глядела под ноги, в ее больших глазах появилась несвойственная ей грусть.
        - Почему ты всегда говоришь так, будто знаешь будущее? - Спросила она.
        - Я знаю тебя. У таких как ты всегда много друзей.
        К его удивлению она покачала головой.
        - Ты меня не знаешь. И это хорошо.
        - Почему?
        - Потому что ты уже начинаешь меня пугать своими предсказаниями. Но на самом деле ты видишь то же, что и другие. Ты всю жизнь живешь в этом городе?
        - Ну, да.
        - И что это за город?
        - Все собираются уехать из него, как только закончат школу. Говорить, конечно, не значит делать, но ты понимаешь, о чем я.
        - Ты тоже собираешься уехать?
        - Я уеду.
        - А твой брат?
        Игорь промолчал. Анна посмотрела не него.
        - Что с ним случилось?
        - У него это с рождения, но ему это мешает хорошо учиться. Странно…
        - Почему?
        - Потому что от него никто не требует хороших оценок. Родители даже не заглядывают в его дневник.
        - Может ему просто нравится?
        - Учиться? Разве такое бывает?
        - Значит, ты плохо учишься?
        - Ну, можно сказать и так.
        - Мои родители сказали бы, что ты не думаешь о своем будущем.
        - Просто я знаю свое будущее.
        - Ага, я и забыла. Ну, и какое оно твое будущее?
        - Я буду работать в полиции.
        - В полиции? В смысле как в кино?
        - То есть, я хотел сказать в милиции.
        - А если не будешь?
        Игорь задумался: ведь в этой версии он собирался спасти брата. И если брат не исчезнет двадцать четвертого октября, пойдет ли он снова в милицию? Наверное, поступить в академию будет проще с его «даром предвидения», но разве он был хорошим полицейским? Игорь вдруг понял, что не знает ответа на этот вопрос. И видимо, эта растерянность отразилась на его лице.
        - Вот видишь, это просто твои мечты, - сказала Аня, - я думаю надо просто делать то, что нравится.
        - Почему же ты не делаешь?
        - Опять! Откуда ты знаешь?
        - Тебе нравится спорт и учеба?
        - Спорт возможно, а учиться… Иногда надоедает.
        - Но родители заставляют думать о будущем?
        Вместо ответа она улыбнулась.
        - А что же тебе нравится на самом деле?
        - Ну, я люблю животных. Нет, не то, что думаешь - не собаки и хомячки. Мне нравится наблюдать за бобрами, птицами и тиграми.
        - Тиграми?
        - В естественной среде обитания.
        Глава 9
        Продолжая болтать, они миновали площадь, свернули к парку аттракционов, дошли до детского мира, за которым простиралось непривычно голое поле, разрезанное самодельными оградами на участки «в пять соток» - первая частная собственность новых русских фермеров и оттуда вновь вышли на Школьную улицу.
        - Странно, но мне почему-то кажется, что мы давно знакомы, - сказала вдруг Аня, - или, как будто были знакомы в прошлой жизни, не знаю даже как сказать…
        Игорь испытывал совсем другое чувство - он впервые в жизни узнавал настоящую Анну Вайсс. Жизненный опыт помогал достраивать недостающие паззлы: авторитарные родители, заслуживаемое одобрение вместо безусловной любви, компенсация собственных неудач через детей, неизбежный бунт, вечная борьба и вечный плен - заурядная модель, в центре которой, все тот же - спрятанный где-то глубоко игривый, жизнерадостный и неугомонный характер. Да, она права - она была самой обычной девчонкой, и только его любовь все меняла. Он помнил ее взрослые фотки в Фейсбуке. Детский страх перестать быть идеальной останется с ней до конца - и кто знает, что было бы дальше, если бы ее короткая жизнь не оборвалась. Пластические операции, овощные смузи, фитнесс, игры, новые образы? Как должен выглядеть успешный стареющий человек? Как в раздражающей рекламе зубных протезов, назойливо преследующей тебя после звонка спам-бота?
        На улице уже стемнело, он проводил ее до дома в самом конце Школьный улицы.
        - Значит это твой дом? - Спросил Игорь, глядя на двухэтажный коттедж с мансардой, который видел сотни раз.
        - А ты как будто не знаешь. - В ее странном испытующем взгляде он увидел новую загадку.
        Конечно, он знал, что этот четырехквартирный дом целиком выкуплен ее отцом намного дольше, чем жила на свете эта девочка - сколько раз он проходил мимо него, намеренно замедляя шаг в надежде увидеть в одном из окон знакомый силуэт.
        - Знаю! - Признался он. - А вот чего не знаю (но всегда хотел узнать, добавил он про себя) - где в этом доме твоя комната.
        Аня положила теплую ладонь ему на плечо, и слегка подтолкнув к калитке, указала на боковое окно, выходящее в сад.
        Надо же, а он всегда думал, что она живет в мансарде, откуда через узкое французское окно иногда выходит на маленький полукруглый балкончик. Сколько секретов раскрыл ему этот день.
        - Ну что, увидимся в школе?
        Ее лицо было так близко. Желание прижать ее к себе и поцеловать эти нежные губы, почувствовав ее тепло и дыхание, одновременно глядя в эти странные бездонные глаза отзывалось в нем дрожью. Но ей было всего четырнадцать, а ему совсем не точно, тринадцать с половиной. Вряд ли кто-то не сочтя его сумасшедшим докажет обратное, но он был уверен, что обман отравит настоящее чувство. Может быть, поэтому настоящая любовь часто бывает несчастной?
        «Поживем - увидим, Аня», - сказал он про себя, а вслух произнес лишь:
        - Пока.

***
        На город опустился черный осенний вечер. Тусклый свет фонарей спрятавшихся в остатках золотых крон стекал на пустынные улицы, печально искрясь в замерзших лужах. Лунный серп вышел из-за водонапорной башни, и повис над «игрушечными» домиками. Ветер покачивал березы, походившие в темноте на великанов, склонившихся над перекрестком. Он не забудет этот вечер. Не забудет застенчивый взгляд и неоконченную фразу и мерцание голубых экранов в низких окнах за палисадниками и свет бесконечно далекой Кассиопеи в северном небе. В периоды вечернего затишья подмосковный городок магически замирал. В такие моменты, обычно возвращаясь, домой, он иногда чувствовал, будто что-то незримое и неуловимое уходило от него навсегда и он, замедляя шаг, вглядывался в эти узкие улочки, фонари и дома с палисадниками в поисках ответа. Но не тогда, а намного позже он поймет, что это навсегда уходило его детство. Здесь жили те, кого ты знал, и кого уже никогда не будет, здесь было то, что останется теперь только в сердце.
        Игорь не спешил домой. Он уже понял, что его взрослое «прошлое» растворялось в возрожденном детстве. С каждой минутой пребывания здесь он все больше превращался в подростка. Глупые мысли пробивались сквозь очерствевшее сознание. Вера в лучшее и наивные обещания самому себе.
        Он перешел на правую сторону, снова прошел по Школьной улице и, выйдя на светлую площадь, остановился у ларька с печатью. На другой стороне возле магазина перед остановкой он увидел Макса с каким-то высоким мужиком. В свете фонаря удалось хорошо разглядеть их обоих. На мужчине был приталенный плащ с ремнем, у него была крупная голова «увеличенная» шапкой взлохмаченных волос и короткая борода. Мужчина, склонившись, что-то говорил Максу, тот видимо читал по губам, затем мужчина потрепал его по голове, передал что-то, что Макс сунул в карман. Игорь подошел к краю проезжей части, на которой как назло остановился автобус-гармошка.
        Когда он проехал, Игорь увидел, что Макса уже нет, а мужчина спешит к ярко-красному «ЛИАЗу», который уже собирался отъезжать, но открыл для него заднюю дверь.
        Давно уже пора серьезно поговорить с братом, подумал Игорь. Но по опыту он знал, что запуганные дети могут не сразу рассказать правду. Во всяком случае, время поговорить с ним еще будет, а вот за мужиком неплохо бы проследить.
        Вот только на автобус он не успевал. Тот уже отъехал и замер перед круговым движением, но из-за потока машин Игорь добежать до него не успеет, да и вряд ли водитель откроет ему двери посреди дороги в присутствии гаишника, дежурившего на площади.
        Игорь огляделся, увидел урну у торца ларька, в ней лежала бутылка из-под пива. Стоит ли оно того? Если эта цена спасения, то ему плевать. Мысли заработали быстро. Он оценил количество людей у ларька на тротуаре - мужик с бабой разговаривали, повернувшись к нему спинами. Гаишник далеко. Авось сработает, что-то подобное он видел, работая в патрульно-постовой службе. Правда, теперь в роли хулигана предстояло оказаться ему.
        Игорь шагнул за ларек, сорвал с себя куртку, бросил в траву, оставшись в белой футболке, схватил из урны бутылку и, дождавшись, когда автобус проедет мимо, выбежал из-за ларька и с размаху швырнул бутылку в заднее окно, где не было пассажиров. Услышав только звон стекла, не глядя бросился за ларек, быстро надел куртку, застегнул до самого горла, накинул капюшон и спокойно вышел обратно. Площадь уже оглашал мат водителя, к которому добавились испуганные причитания какой-то бабы. Игорь увидел дыру в стекле, от которой шли трещины. Автобус ехать дальше не собирался, из открытых дверей выходили пассажиры. Кто-то звал милицию, но гаишник и так уже не спеша пересекал площадь, направляясь в их сторону.
        Среди вышедших растерянных пассажиров, Игорь заметил мужчину в плаще, который в отличие от остальных, не оглядываясь, уверенно зашагал в сторону памятника Ленину.
        Игорь сунул руки в карманы, и двинулся было за ним, но кто-то резко схватил его за левую руку, вырвав ее из кармана. Игорь увидел разгневанное мясистое лицо мужика лет пятидесяти - это он вместе с женщиной стоял у ларька.
        - Да вот же этот хулиган бутылку бросил! - Закричал он.
        Пассажиры и простые зеваки стали бросать на них взгляды.
        - Это какой-то пацан в белом был, он убежал за почту! - Сдвинул брови Игорь.
        - Врешь, негодяй! - Мужик резко дернул его на себя и сорвал с него капюшон. Держал он его крепко как клещи. - Это был ты!
        Конечно в своей взрослой версии, Игорь вывернул бы руку через большой палец и зарядил бы мужику в печень, а то и лбом в нос, но в этой версии себя он был сантиметров на пятьдесят ниже и килограммов на шестьдесят легче.
        Из-за спины мужика появилась тетка.
        - Да, Юра, он прав - хулиган в белом же был.
        Игорь оглянулся - мужик в плаще уже перешел с площади на улицу.
        - Да отпусти ты! - Дернул на себя руку Игорь, но хватка стала каменной.
        - Куда, щенок! Врет же мерзавец! Вот смотри! - Он схватил Игоря за отворот куртки, тот попытался перехватить руку, но бесполезно. Мужик дернул молнию, едва не порвав, и обнажил белую футболку под курткой.
        Женщина ахнула и тут же они оба стали звать милицию.
        Несколько любопытных пассажиров уже двинулись в их сторону.
        - Бандиты малолетние! Совсем распоясались при демократах паскудах! Лупить вас надо! Ну, я тебя научу, засранец!
        - А ну убрал клешню, пока не загребли за приставание к несовершеннолетним! - Сквозь зубы проговорил Игорь.
        - Чего?! - Изумился мужик.
        - Милиция разберется «чего». Заодно пальчики твои проверят на моей куртке. И свидетелей опросят - соседей твоих и коллег на работе. А то знаешь, статья-то серьезная.
        - Чего это ты говоришь такое? Какая статья? - Заморгал вдруг мужик.
        Глаза тринадцатилетнего подростка смотрели на него как-то не по-детски угрожающе.
        И стальная хватка вдруг мигом пропала. Игорь тут же развернулся и зашагал по тротуару. От памятника Ленину перешел на бег, но пробежав уже полсотни метров по Школьной улице мужчину в плаще так и не обнаружил.
        Игорь выругался про себя. Мужик явно где-то свернул! Только где? Очевидно, между площадью и Школьной и вряд ли пошел вниз на Гаевского - иначе, зачем ему пятый автобус, идущий по прямой. Значит к детскому городку, а дальше? Там куча дорог. Едва ли он успел далеко уйти. Игорь добежал до первого перекрестка, свернул направо на крошечную Южную улицу, выбежал на параллельную Школьной Садовую, и едва нос к носу не столкнулся с мужчиной в плаще. Мужчина с интересом взглянул на него. Сверкнули глаза в свете фонаря. Игорь, не останавливаясь, обогнул его - инцидент с мужиком на площади напомнил ему, что физически он в зоне риска, и, отбежав по Садовой спрятался в тени за деревом.
        Мужчина, тем временем размашисто шагая, стремительно отдалялся. Из-за тополей на краю тротуара, трудно было его разглядеть. Он то пропадал, то исчезал, а вскоре совсем скрылся во мраке, оставив только стук каблуков. Игорь, стараясь не шуметь, побежал по соседнему тротуару и вскоре снова увидел его силуэт, мелькнувший между деревьями. Держась на расстоянии, он дошел за ним до конца Садовой улицы, которая упиралась в трехэтажный дом. Весь первый этаж занимал большой магазин. Игорь помнил этот универмаг с продуктовым отделом. Когда-то он потратил все деньги, заработанные на летних каникулах, на покупку в этом магазине китайских часов со светящимся в темноте циферблатом. У часов на следующий день отвалилась минутная стрелка. Менять в магазине их отказались, и Игорю снова пришлось надеть на руку свою «Электронику». Когда это было? Кажется сто лет назад, а на деле в прошлом месяце.
        Мужик зашел в магазин и долго не выходил, так что Игорь уже захотевший в туалет начал строить безрадостные предположения - не заметил ли он слежку и не запутал ли его, выйдя через черный ход. Игорь уже шагнул было из-за дерева, как мужик в плаще вышел из магазина с новеньким пакетом «Мальборо» и зашагал вниз по Пионерскому переулку в направлении знака «Тупик». Игорь знал, что никакого тупика там не было, а была тропинка ведущая в овраг и оттуда в деревню Тарычево.
        Проследовав за ним до конца переулка, где разом вместе с дорогой окончилась и цивилизация - последняя мачта электрического освещения и последний коттедж. За переулком широко протоптанная тропинка ныряла в овраг и сразу поднималась. Игорь чуть отстал и нагнал мужика только на проселочной дороге, ведущей меж огородов и уже настоящих деревенских домиков. Здесь тоже был фонарь, но всего один, старый, на покосившейся деревянной опоре и почти не дававший света. Игорь не потерял мужика на развилке лишь благодаря свету из окон домиков.
        Повеяло холодом и запахом тины, тропинка превратилась в широкое протоптанное плато, впереди разверзлась черная гладь с изломом вдали, подсвеченная месяцем и Игорь догадался, что вышел к тарычевскому пруду, на пляже которого когда-то давно, совсем в раннем детстве впервые в жизни его укусила оса.
        Мужчина свернул налево, пошел по тропинке вдоль пруда и, обойдя его почти целиком, углубился в лес, погруженный в осеннюю тишину. Лишь где-то совсем далеко раздавались крики. Месяц наблюдал за ними, пропадая иногда за деревьями. Игорь совсем «отпустил» мужчину, рассчитывая нагнать его, когда они минуют лес.
        Вскоре тропинка пошла в гору, огибая высокий заросший холм, лес измельчал в редколесье, а затем и вовсе сменился поляной размером примерно в полстадиона. Месяц хорошо освещал тропинку, которая тянулась по полю вдоль холма и, поднимаясь в гору, исчезала под линией ЛЭП.
        Она была совершенно пуста. Игорь остановился. Либо мужчина шел слишком быстро, либо свернул. Но никаких развилок ему не встречалось, и бежать смысла не было, если только…
        Где-то недалеко треснула ветка. Игорь нырнул в колючий кустарник, которым порос крутой склон холма и, не обращая внимания на больно царапающие ветки, забрался на вершину.
        Мужчине с его ростом и плащом пробраться сюда незаметно будет труднее. Правда, сам Игорь наделал много шума. Вершина холма вытягивалась как гряда, соединяясь с плато, к которому выходила тропинка. Несмотря на густые заросли, в которых не повернешь и головы, не оцарапав себе лица, отсюда просматривалась вся тропинка у подножия холма и на поле до подъема. Чувствуя себя здесь в относительной безопасности, Игорь, опустился на колено и стал наблюдать за тропинкой.
        В том, что мужчина заметил его, он уже не сомневался. Но где же он мог заметить слежку? Возле магазина, когда Игорь опрометчиво вышел из-за дерева или когда столкнулся с ним на перекрестке? Вероятно, второй вариант, догадался Игорь - мужчина знал его брата, значит, мог и его видеть рядом с ним.
        Но что он задумал? Устроить засаду? Похоже на то, судя по треснувшей ветке. Поняв, в какой опасности он пребывал, Игорь почувствовал, как по спине пробежал холодок.
        Примерно через полминуты, снова треснула ветка, и почти сразу раздался тихий кашель. Игорь осторожно отодвинул ветку от лица и, присмотревшись, увидел, что высокая фигура стоит прямо под ним у подножия холма.
        Из-за темноты, непонятно было, куда он смотрит, но Игорь предположил, что мужчина догадался, каким путем он ушел, обнаружив сломанные ветки. Фигура долго стояла неподвижно и в какой-то момент даже начало казаться, что это и не человек вовсе, а какой-нибудь куст или дерево. Игорь терпеливо ждал, и вскоре фигура поплыла, пропала из видимости, скрывшись под холмом, но на этот раз хорошо слышались шаркающие шаги.
        Вскоре Игорь увидел фигуру вдали - на открытом поле хорошо просматривались ее очертания. Приличное расстояние развеяло чувство опасности. Игорь скатился в кроссовках по крутому склону, на цыпочках побежал вдоль тропинки по траве, чтобы не шаркать по сухой тропинке.
        Дальше следить было проще - тропинка шла на границе леса и поля, петляя, но фигура вдали оставалась зримой из-за ряда приближающихся фонарей - видимо там проходила дорога.
        Они вышли к какой-то деревеньке. Тут уже было безопаснее - слышались голоса, собачий лай. Домики, плотно стоявшие по краям широкой дороги, выглядели совсем бедными. Мужчина прошел по дороге до последнего дома с покосившейся пристройкой, открыл калитку, поглядел по сторонам и вошел. Игорь, укрываясь в темноте, двигался вдоль глухих оград. Когда мужчина исчез за калиткой, он бросился вперед, и остановился у куцего кустарника, наблюдая за домиком.
        Домик был совсем бедный - бревенчатый с двумя окнами и каким-то чердаком-скворечником на крыше. В первом окне зажегся свет, Игорь увидел старые обои, часы с кукушкой на стене, но почти сразу все окно загородил мужчина в плаще. Игорь пригнулся, но мужчина не мог его видеть - его укрывала тьма, только в начале деревеньки, на развилке с обходной дорогой светил одинокий фонарь.
        Мужчина смотрел мимо него в темноту. Взгляд его был задумчивым, Игорь приподнялся, пытаясь лучше разглядеть его, но мужчина вдруг резко задернул шторы.
        Глава 10
        Когда много лет назад грузчики внесли в комнату большой, похожий на авианосец раскройный стол и поставили его у окна, в комнате сразу стало тесно. Стол полагался им с братом на двоих. Отчасти так оно и вышло. До своего исчезновения столом пользовался только Макс, а после - взявшийся за ум старший брат. Но вместе, как мечтала мать, они практически никогда не делали за ним уроков. Сейчас Игорь сидел на своей половине у окна и смотрел на стопку учебников на стороне Макса. Руки брата уже сложили их в том порядке, в каком Игорь будет видеть их все последующие годы. Серая «Биология 6» с надорванным корешком, на ней «История средних веков», дальше «Математика 6» и сверху толстенная «Литература», на обложке которой Пушкин, облокотившись о стол и картинно вытянув руку, читал что-то своей располневшей няне. Позднее Пушкин покроется пылью, корешок потемнеет, а обложка наоборот пожелтеет от солнечных лучей, листы копеечных тетрадей загнутся, промокнув в один из летних дней, когда ливень ворвется в окно. Зубря вечерами историю и математику, которые понадобятся для экзаменов в академию МВД, Игорь будет всякий
раз видеть эту стопку, сложенную когда-то Максом, но так и не решится убрать учебники в шкаф. Не будет уже Макса, матери, родительскую комнату сдадут новым жильцам, отец навсегда переедет к любовнице, а они так и будут лежать на углу стола, вместе с тетрадями, словно Макс навечно застрял в шестом классе.
        На Пушкина падал свет из окна, выглядел он как всегда на картинах, легким и живым. Игорь терпеть не мог литературу и все что знал о Пушкине - двое суток предсмертных мучений с пулей в животе от выстрела Дантеса.
        Полчаса назад он вернулся из школы, где самым ярким событием была встреча с Аней. Он поговорил с ней всего пару минут на перемене под завистливые взгляды одноклассников. От этих взглядов он был бы на седьмом небе от счастья двадцать семь лет назад, но сегодня его интересовали только глаза напротив. Он видел, что во время их короткого разговора, Аня не только смеялась, но иногда взгляд ее становился долгим и задумчивым и он чувствовал жар от понимания, что в эти моменты она смотрела на него.
        На уроке математики он к собственному удивлению легко решал на доске задачи по разложению знаменателей на множители, а вот с рациональными выражениями запутался. Учительница поставила ему четверку, что он счел не таким уж плохим показателем, для того чьи контакты с математикой за последние два десятка лет сводились лишь к скручиванию стальной проволоки в виде интеграла, чтобы достать из дождеприемника сброшенную закладку.
        Отдавая ему после урока дневник, учительница поинтересовалась, почему более сложные примеры ему даются легче. «Я просто забыл, как их решать», честно ответил Игорь. «Если вам что-то непонятно, вы всегда можете обратиться за помощью к своему брату». «Брату?», - удивился Игорь, - «но у меня есть только младший брат». «Я знаю», - сказала учительница.
        Этот странный разговор не выходил у него из головы. Откуда она вообще знает, что у него есть брат, если он учится в другой школе? И как шестиклассник может помочь восьмикласснику? Игорь не стал мучать учительницу расспросами, так как она торопилась в учительскую, но включить этот вопрос к остальным накопившимся для серьезного разговора с братом стоило.
        Игорь посмотрел на часы, висевшие над кроватью Макса. Их повесили туда, потому что ему не мешало спать громкое тиканье. Эти часы, как и покрытый пылью Пушкин, и открытое настежь окно, станут его кошмаром. Стрелки на 21:55 навсегда останутся в его памяти.
        Сейчас в полной тишине, движение секундной стрелки в старом деревянном корпусе звучало почти оглушающе. Казалось, будто с каждой секундной она преодолевает какое-то неимоверное механическое усилие. Игорь прищурил левый глаз. В прихожей послышалось тихое щелканье замка - будто вор пытался проникнуть в квартиру. Игорь знал, что так открывает двери Макс. Игорь был напряжен, но собран. Вопросов, с которыми требовалось разобраться, накопилось много, но сложенные учебники на столе говорили, что все шло своим чередом. Время разбирательств наступит завтра после 21:55, а пока оставалось только ждать.
        Дверь в комнату открылась, Макс неслышно вошел. Удивительно, как ему всегда удавалось почти все делать бесшумно. Игорь пристально смотрел на брата, Макс выглядел немного растерянным, но не боялся его. Еще один хороший знак. Они поздоровались, Макс сел на свою половину и нагнулся, доставая что-то из рюкзака. Игорь пристально следил за его локтем над столом, который вот-вот должен был сдвинуть стопку учебников. Макс достал пенал, положил на стол. Локоть так и не задел учебники. А что если ему самому сейчас протянуть руку и сдвинуть их, подумал Игорь. Его раздражал этот установленный кем-то порядок, хотя стоило признаться - не только раздражал, но и пугал. Он протянул руку, и сдвинул пальцем учебник с Пушкиным.
        Брат тотчас взял всю стопку, стукнул ею о стол, выравнивая, и положил обратно. Игорю стало страшно - он не сомневался, что учебники легли на то же место, вплоть до сотых долей миллиметра, и ровно под тем же острым углом к линии стола. Нечто незримое и нечеловечески могущественное словно говорило - не играй со мной. Игорь в страхе смотрел на стопку - именно так, слегка сдвинутые относительно линии стола они пролежат здесь три года, пока в эту комнату не войдут грузчики. Наверное, только Макс может нарушить этот порядок.
        Но пестрый пенал-трансформер все еще лежал перед Максом, напоминая, что прошлое не так уж всесильно. И доверчивый взгляд брата, и звенящий голосок Анны Вайсс и особенно - ее влюбленные глаза. Нет, не так уж неотвратимо это прошлое-будущее.
        «Что за человек был с тобой вчера на остановке?» - Спросил Игорь.
        Макс вопросительно приподнял брови. Игорь не сомневался - он все понял на самом деле. Плохой знак, и все же Макс не выглядел напуганным этим вопросом. Скорее усталым.
        «Кто он?»
        Макс махнул рукой.
        «Он навредил тебе?» - Не унимался Игорь.
        Он не хотел давить на брата, помня, что главное сейчас сохранить хрупкое доверие между ними, чтобы успешно миновать завтрашний «час Х», но отсутствие ответов нервировало.
        Макс скептически поджал губы.
        «Он хотел помочь. Но он не может» - Ответил Макс.
        «Помочь в чем?»
        Этот вопрос замкнул Макса. Игорь увидел в его лице тень того выражения, когда он доставал его в прошлой жизни и отступил.
        «Помнишь, ты говорил, что тебя что-то пугает?»
        Макс неохотно кивнул.
        «…но говорил, что не знаешь что это…»
        Снова кивок.
        «Теперь ты знаешь?»
        Макс молчал.
        Игорь стиснул зубы.
        «Позже, ты все узнаешь» - сказал вдруг Макс.
        «Не узнаю, Макс» - От злости Игорь запутался в жестах, и заговорил.
        - Если ты не скажешь - не узнаю! - Почти закричал Игорь. - Макс, понимаешь?! По крайней мере, в той версии! Я не хочу, чтобы это снова повторилось!
        Брат читал по губам и его умные глаза становились все больше и больше. Не было сомнения, что он испугался. Он будто и правда, до конца понимал, о чем говорил Игорь.
        «Уже было?» - Спросил Макс.
        - Я могу это изменить!
        «Не можешь»
        - О чем ты говоришь, Макс? Откуда ты знаешь?
        Брат медленно вздохнул. Казалось, он взял себя в руки. Испуг отступал.
        «Мне снится сон. Последнее время один и тот же»
        - Какой сон?
        «Это коза или… что-то похожее на козу. Оно большое. Это страшный сон. Пугающий»
        Какие сны, о чем он говорит, злился Игорь. Ему нужны ответы, а не пространные рассуждения и загадки. Но он тоже взял себя в руки, в конце концов, он здесь взрослый. Эмоции ни к чему не приведут. Главное пережить завтрашний день и запугивание Макса совсем этому не располагает. Завтра, как только он убедится, что все изменилось, он займется настоящей полицейской работой.
        Игорь встал, положил руку на плечо брата.
        - Ладно, просто помни, что я всегда рядом и всегда готов помочь. Чтобы не случилось.
        Макс кивнул и вдруг улыбнувшись, спросил:
        «Сходишь со мной в магазин?»
        Игорь вспомнил, какую трудность для него представляли попытки объяснять продавцам, что он хочет купить.
        На улице они столкнулись со Славиком.
        - Чувак, я к тебе.
        - Мы идем на площадь.
        Славик пошел вместе с ними. Игорь заметил, что тот тоже, будто встревожен: косые взгляды, осторожные слова, отсутствие прежних глупых шуток.
        - Ты изменился, чувак, - выдал он, наконец, глядя как Игорь остановил брата, положив ладонь ему на грудь из-за приближающегося мотоцикла.
        - Это так заметно?
        Славик шмыгнул носом.
        - Ты ладишь с братом, защищаешь его, у тебя появилась клевая девчонка.
        - Девчонка?
        - Новенькая, с которой ты вчера гулял и сегодня базарил на перемене.
        - Ты видел меня вчера?
        - Другие видели. Когда ты успел с ней замутить?
        - Я не мутил, мы просто друзья.
        - Ну да. И когда вы успели подружиться?
        - В субботу на стадионе.
        - Ты просто подкатил к ней?
        - Что-то вроде того.
        Славик странно на него посмотрел.
        - Ты изменился, - повторил он.
        - Может, мы просто взрослеем, Славик?
        - Если так, то ты повзрослел очень быстро…
        На площади Макс достал деньги и протянул брату, который по указанию купил все, что он просил: два шоколадных батончика «Баунти», один «Пикник», «Фанту», «Доктор Пеппер» и чипсы для Славика.
        - Ну, ты богатый буратино, - усмехнулся Славик, забирая чипсы, - на обедах сэкономил?
        Макс быстро кивнул, принимаясь объедать шоколад у «Баунти», чтобы затем погрузить в рот только кокосовую начинку - привычка, бесившая Игоря в детстве.
        Игорь не стал мучать брата вопросами о деньгах - все после завтрашнего «часа Х», напомнил он себе, но заметил, что взгляд Макса снова стал тревожным и беспокойным, когда он посмотрел в сторону площади. Игорь обернулся, и уперся взглядом в памятник Ленину.
        Неожиданно помог Славик.
        - Что, Макс, вспомнил, как учудил в доме культуры? - Спросил он с усмешкой.
        В памяти Игоря что-то шевельнулось.
        Макс заулыбался и кивнул, но тревога не ушла из его глаз. Он погрузил в рот не до конца обглоданную конфету.
        - Что там было в доме культуры? - Спросил Игорь.
        - Ты че забыл? - Удивился Славик. - Это же месяц назад было…
        - Не помню…
        - Макс изрисовал картину… и ему прилетело.
        На этот раз Игорь вспомнил.
        Их коррекционный класс водили на какой-то концерт, и Макс зачем-то забрался в фойе на стул и нарисовал ручкой что-то на висевшей там картине. Это сразу заметили, подняли шум. Родителей вызывали в школу, и отец даже первый раз отвесил Максу подзатыльник. Правда, совсем легкий. Тяжелые полагались Игорю. Он тогда был доволен. За двадцать семь лет он ни разу не вспоминал этот случай, а в этой реальности прошел всего месяц.
        Игорь посмотрел на брата. Что на него нашло тогда? Ведь хулиганство совсем не в характере Макса. Может, хотел доказать старшему брату, что не такой уж он паинька? Бедный Макс.

***
        Весь следующий день Игорь наблюдал, как кажущиеся спонтанными события мистическим образом идут по четко заданному сценарию. Он хорошо помнил этот день. Помнил уроки в школе, помнил истерику учительницы английского и как учитель черчения швырнул в двоечника Терентьева половую тряпку. Помнил оттепель, накрапывающий дождь, пасмурное небо, сладкий запах материнских духов, свои зимние ботинки, которые он достал из шкафа, очищенную картошку, которую мать положила в большую кастрюлю, наполненную водой, и поставила в холодильник, наказав Игорю сварить ее на ужин. Эта кастрюля простоит там почти месяц…
        Игорь был терпелив. Он дождался брата, у которого сегодня было много уроков - он пришел поздно, в четвертом часу и как всегда сразу после обеда сел за уроки.
        Он помнил воодушевление отца, который собирался к любовнице, а не к сослуживцу, нервозность понимающей это матери, помнил, как скандалили соседи, как отец разбил свою кружку в железной мойке и как выматерился. Помнил, пачку сигарет «Лаки Страйк», лежавшую на свежем номере газеты «Видновские вести» на краю буфета.
        В половине седьмого Игорь вышел в прихожую проводить уходившую на работу мать. Она как всегда торопливо одевалась, одновременно заглядывая в зеркало. Игорь просто молча смотрел на нее. Ему хотелось сказать ей что-то, дать какое-то обещание, но он понимал, что это всего лишь страх. Двадцать четвертое октября девяносто пятого года для нее пока лишь обычный день и его главная задача оставить его таким навсегда.
        - Ты чего? - Спросила она.
        Игорь улыбнулся. Мать обняла его, окутав сладким запахом духов, который еще долго он будет чувствовать после того как ее не станет - открывая шкаф с ее вещами, убирая с вешалки больше ненужное ей пальто, открывая ее сумочку при разборе вещей перед тем как окончательно покинуть опустевший родительский дом.
        - Сваришь картошку на ужин. Там еще сосиски.
        - Хорошо, мам.
        Она ушла. Через час ушел и отец. Игорь тоже вышел проводить его. Отец был выбрит, туфли начищены до блеска, и от него тоже хорошо пахло. Он напевал и только прервался, чтобы выругаться на усиливающийся дождь.
        Да, день повторялся. Мелко накрапывающий дождь перешел в затяжной ливень, который не кончится до утра. Настенные часы отстукивали десятый час. К ливню за окном добавился шторм, дребезжали фрамуги, ветки яблони царапали стекло. Макс ничего этого не слышал, в свете настольной лампы он что-то писал, склонившись над столом. Игорь сидел напротив, смотрел на него, встревоженный точным повторением событий и приближением «часа Х». Макс бросил на него взгляд, и Игорю показалось, что его брат тоже как будто чем-то встревожен. Или эта складка над бровью всего лишь отражение попыток решить сложную задачу?
        «Ты хорошо знаешь математику?» - Спросил Игорь.
        Напряжение брата улетучилось. Он улыбнулся.
        «Почему ты спрашиваешь?»
        «Учительница сказала, что если я что-то не понимаю в математике, то могу попросить помощи у тебя»
        «Тебе нужна помощь?»
        «Нет, но… Ты знаешь, что такое и-н-т-е-г…» - Игорь начал складывать слово «интеграл» буквами-жестами, потому что не знал его на языке жестов, но Макс кивнул, не дав ему договорить.
        «Но разве его проходят в шестом классе?»
        «Его проходят в десятом классе» - Ответил Макс.
        «Как такое возможно?»
        «Просто это легко»
        Макс пожал плечами и посмотрел в окно. Лицо его снова стало тревожным. Дешевая шариковая ручка ритмично дергалась в его руке.
        Игорь посмотрел на настенные часы. Без двадцати десять.
        Брат тоже на них посмотрел, и над его бровью снова появилась складка. Может просто, нервозность Игоря передавалась ему. Игорь поднял газету «Подмосковье» с раскрытой телепрограммой и бросил на стол.
        - Сейчас начнется «Твин Пикс», хочешь посмотреть? - Спросил он голосом.
        «Да» - Брат оживленно кивнул - «Еще я хочу есть»
        Игорь был рад, что Макс согласился. Пока все шло по намеченному плану - он собирался вывести Макса из комнаты. Несмотря на события, повторявшиеся сегодня с пугающей точностью, были и заметные отличия. Пенал на столе, другой Игорь, Макс, сидевший за столом, а не в кладовке. И все же, инфернальный страх не давал Игорю покоя. Он сидел у окна, словно караулил его и чем дальше от этого окна располагался Макс, тем спокойнее ему было.
        «Что у нас на ужин?» - Спросил брат, вставая.
        «Жареная картошка»
        Брови Макса поползли вверх.
        «Ты хотел сказать вареная»
        «Нет, жареная»
        «Но ты не умеешь ее готовить»
        «Макс, я умею ее готовить лучше кого бы то ни было»
        Чистая правда. В детстве они оба сходили с ума от жареной картошки, как Рокфор от сыра. Но в отличие от Макса, у Игоря было много лет, чтобы научиться готовить ее на уровне профессионального шеф-повара. Единственное блюдо, кроме яичницы которое он умел готовить, причем в совершенстве. Он знал точное время прожарки, мощность требуемого огня в зависимости от материала и толщины сковородки, количество соли, масла, способы идеальной нарезки и всего остального. Его жареная картошка больше всего нравилась его бывшей жене, но он не сомневался, что Максу она тоже понравится, учитывая, что он обожал даже то, что готовила мать, хотя готовила она ниже среднего.
        «Включи пока телевизор. Я быстро приготовлю»
        Макс вышел из комнаты, Игорь посмотрел в окно. Завывающий ветер сотрясал его, будто пытался ворваться, навязав свой порядок. Только не сегодня, сказал Игорь, и хотел было уже выйти, но взгляд его упал на записи Макса. Он подошел, поднял верхний листок, исписанный во всю ширину размашистыми многоэтажными формулами. Написанные, несомненно, рукой Макса, формулы почти целиком состояли из непонятных греческих букв. На другом листке формулы выглядели еще более угрожающими. От количества непонятных символов рябило в глазах. К ним добавлялся рисунок со стрелками, изображавший множество налезающих друг на друга кубов. Внизу детским почерком было написано и подчеркнуто: «Не эквивалентна равенству Парсеваля!». Что за чертовщина, Макс? Такое точно не проходят в шестом классе и даже в одиннадцатом. Он сомневался, что такое проходят и в ВУЗе. Разве что в каком-нибудь техническом...
        На одном из листков, Игорь увидел нарисованную козью голову. Не смотря на удивительную для рисунка одиннадцатилетки детализацию и несомненную козлиную природу, в этой голове было что-то совершенно некозлиное. Игорь вгляделся и понял, что дело в глазах. В них горел и читался разум как в фильме про восставших обезьян и еще кое-что. Чистое безумие. Эти глаза смотрят на врага. На того, чье убийство - цена твоей жизни.
        Игорь нахмурился, бросил листок и вышел из комнаты.
        Звук телевизора оглушал. Максу, конечно, было плевать. Игорь остановился в дверях родительской комнаты. Макс сидел на диване на своем обычном месте, на размытом черно-белом экране прыгали дети под пение: «Юпи это радостный смех, Юпи это радость для всех…»
        Игорь посмотрел на свои электронные часы. 21:45.
        Кухня располагалась рядом с родительской комнатой. Он быстро нарезал картошку, оставленную матерью, прямо над сковородой и вернулся в комнату. Нескончаемый рекламный блок продолжался. Игорь стоял в дверном проеме, делая вид, что смотрит на экран, но на самом деле на Макса. Он отлучался только, чтобы перемешать картошку.
        «Вкусно пахнет» - Сказал Макс. В полумраке родительской комнаты его улыбка выглядела усталой.
        Игорь был напряжен, он не открывал взгляда от часов «Электроника». Когда 21:55 сменилось на 21:56, он поднял взгляд на живого Макса, и чудовищная гора которую он таскал двадцать семь лет, свалилась с его плеч. Игорь засмеялся и возможно, заплакал. Во всяком случае, Макс стал расплываться. Он дождался и 21:57 и 21:58. На экране уже появилась птичка с загнутым клювом и деревообрабатывающая фабрика и водопад. И давно забытый голос под музыку Анджело Бадаламенти перечислял имена: Дэна Эшбрук, Лара Флинн Бойл, Шерилин Фенн…
        Картошку надо перевернуть, а то пригорит. Он отошел, когда на часах было 22:00 и снова вернулся. Брат сидел на своем месте, внимательно смотрел на экран, затем повернул голову.
        «Ну, когда?»
        «Сейчас»
        Игорь сам ощущал, что зверски голоден. Он вернулся на кухню, открыл верхнюю полку буфета, где лежали тарелки. Как все еще трудно привыкнуть к низкому росту, Игорь поднялся на цыпочках, но первая тарелка скатилась мимо его руки и упала на пол, расколовшись надвое. Игорь положил осколки в мусорное ведро. Достал две новые тарелки, разложил хорошо прожаренную картошку, затем достал стаканы, налил молоко. Взял один стакан и тарелку - порция Макса и вошел в родительскую комнату.
        Первое что он увидел - пустой диван. В груди что-то глухо стукнуло, но он этого не заметил или не хотел замечать. Оглядел пустую комнату. На экране агент Купер и шериф Трумэн копались в мусорном ведре.
        - Макс! - Зачем-то крикнул Игорь и тут же улыбнулся собственной глупости.
        Нервы ни к черту, ты же знаешь, он просто ушел в туалет, или в ванную, говорил себе Игорь, но варианты отпадали один за другим, пока он проходил по коридору мимо темного туалета и ванной.
        Значит в комнате. Игорь толкнул ногой дверь их комнаты. Ветер тут же ударил в лицо. Грозовые раскаты снова разрывали мир. Стакан с молоком и тарелка выскользнули из рук и разбились. Игорь ничего не чувствовал. Он не мог оторвать глаз от распахнутого окна.
        Но если бы он повернул голову и посмотрел на настенные часы, то увидел, что они остановились на 21:55.
        Глава 11
        Чтобы унять дрожь, он до боли в мышцах сжимал руль велосипеда. В череде глупых ошибок, главенствовала та же что и двадцать семь лет назад - паническая беготня по пустынным окрестностям. Второй раз его застали врасплох. Только съехав с дороги в промозглую тьму, он взял себя в руки. Миновал пруд, промчал лес и поле, выехал к деревеньке, бросил в кустах у дороги велосипед, трусцой добежал до покосившегося деревянного дома, перемахнул через ограду. Подкрался, присел под окном, за которым последний раз видел человека в плаще. В доме царила мертвая тишина, а в голове запоздалая в панике мысль - он всего лишь безоружный ребенок, но до того ли теперь?
        Пробираясь через кусты малины, он замирал и прислушивался у каждого окна. Где-то лаяла собака, громыхал вдали поезд, и в одном из домов по соседству пел Валерий Леонтьев, но в доме со скворечником было тихо. Крадучись, словно вор, он добрался до заднего фасада, ощупал рукой низкий отлив первого окна, выпрямился у простенка, исследуя раму наощупь. Реи, крепившие стекло совсем сгнили. Он расковырял боковую ключом, то же проделал с нижней и, расшатав стекло, вытащил его. Со второй рамой пришлось повозиться, он сильно порезал ладонь, и, не замечая боли и кровавых клякс на грязном подоконнике, открыл щеколды, затем окно и забрался в дом. Полицейский опыт подсказывал, что предательская тишина на фоне шума, избежать которого ему не удалось, смертельно опасна, но отступить он не мог.
        Увидев на столе большой нож, Игорь тут же схватил его. Судя по всему, он забрался на кухню. Дверь была открыта, полы скрипели от каждого движения, но он уже понял, что в доме никого нет, иначе бы слышал скрип не только от своих шагов. Дом оказался крохотным, почти игрушечным: луна освещала пару тесных комнат с распахнутыми дверями, пятачок, который и коридором не назовешь - что-то вроде деревенских сеней. Бедная обстановка: солдатская кровать, оборванные старые обои, радио на шифоньере с покосившейся дверью, простой деревянный стол, сплошь заваленный книгами, газетами и стопками тетрадей, которые также лежали на табуретках и на подоконнике. Даже телевизора и холодильника нет. Игорь обнаружил вертикальную лестницу на чердак-скворечник у стены и небольшой погреб на кухне, заставленный трехлитровыми банками с соленьями. В ящике стола нашел неработающий фонарик, россыпь фломастеров и полицветов, старую железную готовальню, несколько значков (бросились в глаза «Горький» и «Ударник труда»), журнал «ТВ-парк» с Брюсом Уиллисом на обложке, календарик за 1991 год, советский военный билет, и потертый
партбилет в глубине. У окна прочитал имя владельца: Севастьянов Андрей Иванович. На крошечном фото мог быть мужчина в плаще, а мог быть и другой человек - понять совершенно невозможно. Тут же, у окна Игорь, наконец, заметил, что вся его ладонь измазана в крови. Вымыв ее под краном на кухне, он замотал руку полотенцем, которое нашел в шкафу, облокотился о подоконник и задал себе давно витавший в воздухе вопрос - какого хрена он тут делает?
        Спустя шесть часов он с отцом и матерью сидел перед дежурным оперативником уголовного розыска на втором этаже районного УВД. Двадцать семь лет назад, они не сумели преодолеть обычную дежурку - хотя бы здесь пригодился его опыт. Крепкий мужчина с погонами старшего лейтенанта без видимого энтузиазма слушал сбивчивый рассказ матери.
        - То есть взрослых дома не было? - Задал он вопрос, воспользовавшись паузой.
        - Я работаю в ночную смену.
        - А ваш супруг?
        - Был в гостях. - Сказал отец. Он выглядел не таким возбужденным, как мать, но он был рассержен. Он, конечно, избегал проявлять свою рассерженность открыто, но Игорь хорошо знал его повадки.
        - Выпивали?
        - А это тут причем? - Возмутился было отец, но быстро взял себя в руки. - Ну, если я встречался с сослуживцем, которого не видел три года - понятное дело.
        Старший лейтенант буровил отца взглядом. Дешевый приемчик, но отец под этим взглядом явно чувствовал себя неуютно.
        - Были конфликты в семье?
        - Какие конфликты?
        - Были поводы у него сбегать из дома?
        - Ну, только с братом они ссорились…
        - Последние дни совсем не ссорились, наоборот Игорь защищал его, - возразила мать.
        Милиционер посмотрел на Игоря, тот в ответ глядел исподлобья.
        - А раньше он убегал?
        - Нет, - хором ответили родители.
        - Вы не туда клоните. - Сказал Игорь, поднимаясь со стула.
        Милиционер поморщился, будто проглотил лимонную дольку.
        - Парень, ты помолчи, пока я с взрослыми говорю.
        - Он глухонемой и не из тех, кто шляется по вокзалам, - проигнорировал его указание Игорь, - он отличник. Такие дети не убегают просто так.
        - Что ты хочешь мне сказать?
        - Что есть серьезные основания возбудить дело об убийстве.
        Мать ахнула.
        - Спокойно! - Милиционер нахмурил белесые брови и пристально посмотрел на Игоря - определенно его удивлял этот наглый подросток. - Ты кино, что ли насмотрелся, пацан? У нас тут десятки заявлений о пропажах каждую неделю, не считая несовершеннолетних, чьи родители сами не знают, где пропадают их дети. Только всем понятно, где они пропадают.
        - Где? - Спросила мать.
        - У нас в районе только семь подростковых банд.
        - Я же сказал - он глухонемой и отличник. Такие тоже состоят в бандах?
        - Ему одиннадцать лет?
        - Да.
        - Получается, ты видел его последним?
        - Да.
        - И что, он смотрел телевизор, а потом вдруг просто взял и сбежал через окно?
        Игоря и самого это озадачивало. Все же было в этом повторившемся кошмаре одно существенное отличие - на этот раз он знал, что брат сбежал не из-за него, но милиционер гнул свою линию верно, хотя мотивы его были другими - выпроводить их без заявления. Игорь понимал ход его мыслей - дело выеденного яйца не стоило, девяносто процентов исчезнувших подростков сами приходят домой в течение суток и еще семь процентов возвращаются в течение недели. В его времени дела о пропавших несовершеннолетних возбуждались моментально, но в девяностые беспризорников было действительно много и на них еще распространялось правило «трех суток» при отсутствии «достаточных оснований». Эти «достаточные основания» и пытался нивелировать старший лейтенант, для которого это дело не сулило ничего кроме пустой волокиты.
        Активность Игоря дала повод милиционеру переключиться на него.
        - Ты тоже отличник? - Спросил он.
        - Нет.
        - Двоечник?
        Игорь хмуро смотрел в ответ.
        Милиционер усмехнулся и откинулся на стуле.
        - Такие как он в подростковые банды допустим, не попадают. Но попадают такие как ты, верно?
        - Что вы говорите такое! - Рассердилась мать.
        Милиционер покачал головой и указал пальцем на щеку.
        - Это откуда у него?
        - Подрался.
        - С братом?
        - Нет, защищал его.
        - От кого?
        - От хулиганов.
        - А с рукой что?
        - Порезался, когда искал его.
        - Так почему он сбежал? Ты же был с ним. Ты должен хоть что-нибудь знать.
        - Я же сказал: я был на кухне, готовил ужин, вернулся в комнату, а он исчез.
        - Понимаешь, парень, люди сбегают через окно только тогда, когда им что-то угрожает… Для других поводов есть дверь.
        - Я дам показания следователю, как только возбудите дело.
        - На каком основании?
        - На тех, которые я только что изложил.
        Милиционер взял в руки авторучку и принялся щелкать ей.
        - Вы звонили его друзьям? - Переключился он на родителей.
        - У нас нет телефона. - Ответил отец. - Мы только зашли на станцию скорой, она рядом с нашим домом. Там ничего.
        Милиционер развел руками.
        - Вот с этого и следует начать!
        - С чего? - Испугалась мать.
        Милиционер бросил ручку на стол.
        - С обзвона его друзей! Или с обхода, если нет телефона. Других мест, где он бывает. Звонили в школу?
        - Нет.
        - Детский сад! - Милиционер наигранно рассердился. - Вы оставляете детей одних, старший издевается над младшим, тот убегает к друзьям, там прячется до утра, потом идет в школу. Обычное дело!
        Игорь медленно выдохнул.
        - Меня тошнит от твоей болтовни. - Сказал он холодно.
        Милиционер от неожиданности открыл рот, а сидевшая за соседним столом девушка в форме старшего прапорщика с удивлением посмотрела на Игоря. Также как и высокий лейтенант, который вошел в кабинет пять минут назад, и молча стоял у двери, скрестив руки.
        - Че-во? - Старший лейтенант медленно поднялся из-за стола.
        Игорь шагнул к нему, нацелил ему в грудь указательный палец.
        - Либо ты даешь нам сраный бланк заявления либо вызываешь сюда начальника отдела и не забудь выложить служебное удостоверение, потому прямо сегодня полетишь к дежурному прокурору!
        На этот раз рот открыла и девушка, а в кабинете воцарилась какая-то совершенно вакуумная тишина. Все замерли, включая родителей. Лишь на пятнадцатой секунде этой тишины раздался звук медленно выдвигаемого ящика. Не отрывая взгляда от Игоря, милиционер протянул ему бланк.
        Игорь выхватил его, и, взяв со стола авторучку, подошел к побледневшему отцу.
        - Пиши! - Скомандовал он, хлопнув перед ним бланк заявления.
        - Ч-что? - Заморгал отец.
        - Начальнику УВД Ленинского района…

***
        Когда они покинули кабинет, у лестницы Игоря кто-то окликнул.
        - Эй, пацан!
        Родители остановились, они все еще пребывали в шоке. Игорь обернулся. По коридору к ним приближался высокий лейтенант, которого он видел в кабинете. Игорю он показался смутно знакомым и не только потому, что внешне был практически копией сержанта Махоуни из «Полицейской академии», которую они смотрели со Славиком на днях, но потому что он как будто где-то уже видел его раньше.
        Лейтенант улыбнулся, и посмотрел на родителей.
        - Есть минута?
        - Подождите, - сказал Игорь родителям и те послушно остались у лестницы, пока Игорь с лейтенантом отошли к окну в коридоре.
        - Я слышал про твоего брата. - Сказал «Махуони». - Там в кабинете.
        - Да?
        - Ты уверен, что его не похитили?
        Игорь прищурил левый глаз.
        - По крайней мере, из дома он сбежал сам.
        - Это был спонтанный поступок?
        - Я сам не понимаю, - честно сказал Игорь, - вообще-то он не из тех, кто действует спонтанно, но его теплая одежда осталась дома. А почему ты спрашиваешь?
        Игорь забыл, что ему тринадцать и к старшим положено обращаться на «вы», но лейтенант «Махоуни» этого как будто не заметил, он лишь улыбнулся.
        - Я участковый из Володарского, у нас пропала девчонка.
        - Думаешь, это связано с маньяком, про которого все говорят?
        - Тот маньяк охотится только на девочек, следит за ними обычно днем и ловит в подъездах. Случай с твоим братом это что-то другое. Ты видел что-нибудь подозрительное?
        - Да, накануне я видел его с каким-то человеком и…
        Из глубины коридора раздался крик.
        - Вилли!
        - Я сейчас! - Крикнул в ответ лейтенант.
        - Слушай, даже если дело возбудят, загруженность тут и недобор, понимаешь. Ты вроде парень неглупый, поэтому скажу честно: максимум сделают запросы на вокзалы и тому подобное.
        - Я в курсе.
        Лейтенант с интересом на него посмотрел.
        - Слушай, как тебя? Игорь?
        - Ага.
        - Телефона нет?
        - Нет.
        - Я сейчас на службе, но вот мой рабочий и домашний, - лейтенант записал в блокноте, вырвал лист и протянул Игорю, - завтра у меня выходной, если твой брат не объявится - звони, помогу чем смогу.
        - Спасибо.
        Лейтенант «Махоуни» ушел, а Игорь посмотрел в листок, где корявым почерком было написано: «Лейтенант Липатов Виль Александрович».
        Теперь пришла очередь Игорю открывать от удивления рот, глядя в спину удаляющемуся по коридору «Махоуни».
        Встреча с человеком из будущего в прошлом, как ни странно немного успокоила его. Вернувшись домой, Игорь первым делом вытащил из-под стола рюкзак Макса и вывалил его содержимое на стол. Помимо учебников и тетрадей, из рюкзака высыпался ворох чудовищных записей с формулами и рисунками на альбомных листах, но Игорь уже отметил одну важную деталь - пенала не было. Он сел за стол и принялся раскладывать все записи Макса по стопкам - формулы отдельно, рисунки отдельно. Очередной листок озадачил его - на нем был и рисунок и формулы. Рисунок изображал что-то вроде солнца в виде плотной спирали, от которой тянулась линия, похожая на висячий мост, благодаря человеческой фигурке, стоявшей на ней. Сам мост поднимался вверх и, закручиваясь над спиралью, соединялся со своим началом, но с другой стороны плоскости. Под рисунком тянулась длинная цепочка уравнений и обведенный несколько раз рамкой загадочный набор символов, походивший на шифр, составленный из букв финикийского алфавита. Под некоторыми символами были написаны мелким почерком многозначные числа.
        Услышав звук неисправного глушителя, Игорь выскочил из-за стола, и выглянул в окно. За кустами на улице стояла рыжая «Volvo 850». Игорь открыл окно и выпрыгнул на траву. «Вольво» тут же сорвалась с места, взревев дырявым глушителем. Игорь рванул через кусты на дорогу, упал в лужу. «Вольво» как раз сворачивала с улицы.
        Игорь забрался обратно через окно и быстро оделся. Под крики родителей, ругавшихся в своей комнате, он вытащил из кармана отцовской куртки телефонную карту, прихватил из кладовки молоток, свой складной нож, старый ремень отца, бросил все это в рюкзак и на велосипеде поехал на площадь, откуда позвонил по таксофону «Махоуни». Ответила какая-то женщина и сообщила, что лейтенант Липатов будет через два часа.
        - Что-нибудь ему передать?
        - Запишите, - деловито сказал Игорь, - «Сергей», один, два, девять, «Михаил», «Анна». Рыжая «Вольво» восемьсот пятьдесят. Нужно найти владельца. Записали?
        - Да. А вы кто?
        - Игорь. Он в курсе.

***
        Андрея Ивановича, как всегда после посещения родителей одолевали противоречивые чувства. С одной стороны он ощущал душевный подъем от пребывания в доме детства и чистой радости от общения с близкими родственниками, которая возможна, только если видишься с ними нечасто. С другой стороны, родители снова мучали его вопросами о личной жизни и карьерном будущем. Ему скоро сорок, а он не женат, последняя попытка завести семью окончилась провалом в прошлом году, с карьерой тоже не ладилось. В отличие от старшего брата, который ненадолго задержавшись в Институте Стеклова, уже получил приглашение на работу в Америке. И что толку? Надо было, как он учить английский, а не язык жестов, хотя Андрей Иванович знал - до способностей брата ему все равно далеко.
        Андрей Иванович нес в руках тяжелую сумку, наполненную снедью которой хватит на неделю. Еще один приятный бонус от посещения родителей, которые думали, что их дети сделают хорошую карьеру по меркам страны, которая вдруг канула в небытие. Хотя старший брат нашелся и здесь. Андрей Иванович был незлобив и практически независтлив. Мягкотелым - пожалуй, а еще способным удивляться и часто расстраиваться.
        На улице заметно похолодало - сказывалось приближение ноября, над головой серо, но воздух чист, накрапывал дождик. Андрей Иванович шагал по размокшей тропинке в старых ботинках, с тоской думая о том, что он уже четвертый месяц не платил за газ и коммуналку, и что в доме холодно из-за старых окон и до завтра ему надо успеть проверить контрольные работы трех классов. А это значит, что он не выспится сегодня опять.
        Чайку выпью и сразу сяду за работу, решил он, подходя к своему старому домику, в котором жила еще его бабка. Войдя в дом, по привычной рассеянности, он не сразу заметил, что в доме за время его отсутствия что-то изменилось. Он поставил сумку, снял плащ, поглядел на его испачканные края, и хотел было уже по привычке расстроиться, но вдруг содрогнулся от холода и наконец, понял - в доме явно что-то не так.
        Во-первых, холод такой же, как на улице. От бури вчерашней, что ли окно выбило? Затем взгляд его упал на какие-то кляксы на полу. Затем на ящик стола, который он никогда не оставлял выдвинутым. Воры, расстроенно подумал Андрей Иванович. Дело обычное - брать у него все равно нечего, но ему было неприятно, что какой-то алкаш, а то и наркоман шлялся по его дому и ведь эти кляксы бурые на полу - это же кровь! Однако он заметил, что красный новенький радиоприемник - единственная вещь, которая хотя бы теоретически могла заинтересовать вора стоит на шкафу. Он прошел на кухню, куда вела дорожка клякс, и увидел выбитое окно, а на полу под ним - откинутую крышку в погребок.
        Ну вот, с тоской подумал Андрей Иванович - теперь понятно, что нужно было алкашам. В следующую секунду Андрей Иванович, каким-то шестым чувством понял, что он в доме не один. Не было слышно ни шагов, ни скрипа, ни шуршания одежды, никаких запахов, ничего и все же неведомое чувство дало сигнал - прямо за его спиной кто-то стоит. Будучи человеком нерасторопным и рассеянным, Андрей Иванович ничего не успел сделать - удар по затылку отправил его в небытие.

***
        Из небытия Андрей Иванович выбирался трудно - с болью, стоном, дискомфортом в ногах, и еще каким-то непривычным запахом дыма и канифоли.
        Придя в себя, он обнаружил, что руки его крепко стянуты за спиной, ноги связаны бельевой веревкой каким-то хитрым узлом, но самое удивительное - перед ним на табуретке сидел подросток с сигаретой в зубах и, щурясь от табачного дыма, листал его паспорт. Рядом на столе лежал его старый пропуск и рабочая тетрадь - все содержимое портфеля.
        Подросток бросил на него равнодушный взгляд и стряхнул пепел на пол.
        - Так ты учитель, - сказал он и продолжил листать еще советский паспорт. Видно очень он интересовал его.
        Андрей Иванович уже узнал этого подростка и, хотя выглядел он с сигаретой и каким-то недетским холодом в усталых глазах немного странно, все же опасности он представлять не мог.
        Андрей Иванович дернулся, застонал от боли в затылке, в голове все еще стоял какой-то туман, как во время болезни.
        - Игорь, - сказал Андрей Иванович, - что происходит?
        - Ты меня знаешь? - Подросток уставил на него свои большие подозрительные глаза.
        - Конечно, ты же брат Максима. Ты следил за мной?
        - Ты сегодня не был в школе, учитель…
        - Да, я… гостил у родителей. А-а… кто меня связал? Что происходит вообще?
        Игорь встал и бросил паспорт с советским гербом на пол.
        - Я спрошу только один раз. - Сказал он. - Обещаю, что серьезных последствий не будет, если ответишь честно.
        - Ничего не понимаю, - Андрей Иванович заморгал.
        - Где мой брат, учитель? Что ты с ним сделал?
        - Максим? - Спросил действительно ничего не понявший Андрей Иванович.
        Игорь поджал губы, коротко кивнул, подошел к Андрею Ивановичу и достал что-то у него из-за спины. Стало понятно, наконец, чем это так мерзко воняет. В грязной руке подростка появился раскаленный паяльник.
        - Привет, девяностые, - сказал он, поглядев на паяльник. Андрей Иванович закашлялся от едкого дыма.
        - Осторожнее, Игорь, ты чего это…
        Игорь схватил его за волосы и нацелил паяльное жало прямо в глаз. Почувствовав жар, Андрей Иванович перепугался и задергался, но узлы были крепкими.
        - А ну прекрати!
        - Где мой брат?
        - Да откуда мне знать-то, я не был в школе сегодня!
        - А где ты был? Что ты делал прошлой ночью?
        Раскаленное жало на сантиметр приблизилось к глазу, от дыма потекли слезы. Андрей Иванович был в ужасе.
        - Я…я… что я делал? С отцом болтал о жизни, потом спать пошли… Чего ты хочешь, Игорь?
        Жало приближалось. Игорь молчал. Туман в голове Андрея Ивановича неожиданно рассеялся, он стал торопливо соображать. Где его брат? Откуда же знать мне, если только, он ведь боялся чего-то.… Одна мысль, насторожившая Андрея Ивановича - вот и все что он мог сказать.
        - Я не смог ему помочь! - Выпалил Андрей Иванович.
        Неумолимо приближавшееся жало паяльника вдруг остановилось.
        - В чем ты мог ему помочь?
        - Да в том-то и дело, - тяжело дышал Андрей Иванович, - не смог я ему помочь. Брат…
        Игорь нахмурился.
        - Брат мой старший в Институте Стеклова работает, даже он не смог…
        Паяльник совсем отдалился от лица, Игорь опустил руку, и Андрей Иванович смог немного перевести дух и прийти в себя.
        - Он слишком далеко ушел… Максим, я имею в виду… и задавал все больше вопросов. Я перестал его понимать, когда он ушел в дифференциальную геометрию, а этот шифр… Я говорю ему, Максим, этого даже мой брат не знает, это уже не математика, а криптография.
        - О чем ты говоришь, учитель? - Нахмурился Игорь. - Какая еще геометрия?
        - Его что-то пугало. Я думаю, какие-то детские фантазии из-за ограниченного общения - он был очень одинок, сам понимаешь и конечно из-за его дара… - Андрей Иванович вдруг сдвинул брови, будто о чем-то догадался, - а что собственно случилось? Почему ты задаешь о нем такие вопросы?
        - Какого еще дара?
        Андрей Иванович вскинул брови.
        - Ты шутишь?
        - Да о чем же ты?
        - Твой брат настоящий гений! Это будущий Карл Гаусс.
        - Будущий?
        - Даже не сомневайся, - Андрей Иванович простодушно заморгал.
        Игорь, не отрывая немигающего взгляда от учителя, достал из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо рисунок Макса со спиралью и «финикийским» набором символов и показал учителю.
        Тот завороженно смотрел на рисунок и вдруг вскинул брови.
        - Так вот оно что!
        - Что?
        - Фибоначчи. По крайней мере, первые два точно. Третий, тоже наверное… Ну, конечно.
        - Что?
        - Спираль! - Андрей Иванович хлопал глазами, глядя на рисунок. - Ты что не видишь? Он частично расшифровал… Козья тропа…
        - Что ты сказал?
        - Козья тропа, он говорил о ней, но я… черт возьми, твоему брату нужен не я. Я всего лишь школьный учитель. Ему нужен экстерн в Институт Стеклова, его возьмут или хотя в школу при МВТУ. Я гарантирую, возьмут!
        - Как его возьмут, если он пропал! - С отчаянием сказал Игорь.
        - Что значит пропал?
        - Сбежал из дома ночью и все!
        - Как сбежал? Куда?
        - Может сюда? - Игорь снова показал рисунок.
        Андрей Иванович на него посмотрел, затем осторожно улыбнулся.
        - Ну, это же просто математическая абстракция…
        - Что она означает?
        - Понимаешь, в чем дело, - у Андрея Ивановича зачесался нос и он поморщился, - не думаю, что мы способны ее понять. Я уже давно перестал понимать, еще, когда давал ему задачки из журнала по высшей математике. Он просил помощи у моего брата, он профессор, но и тот перестал понимать. Ему нужен уровень повыше. Есть вещи, которые может понять только математик. А что говорит сам Максим?
        - Я же говорю - он исчез вчера ночью!
        - А. Ну, он найдется, ты не волнуйся так.
        - Не найдется.
        - Так… Откуда ты знаешь?
        - Знаю.
        Андрей Иванович вдруг побледнел и в страхе посмотрел на Игоря.
        - Я работаю с детьми. - Сказал он уверенно, но губы его задрожали. - Почти двадцать лет. Я знаю…Ты ведь…
        - Что?
        Глаза Андрея Ивановича были полны ужаса.
        - Ты ведь не тот за кого себя выдаешь! - Почти выкрикнул он.
        - Кто же я, по-твоему? - Удивился Игорь.
        - Не знаю, но ты не ребенок. Ты выглядишь как ребенок, но ты не ребенок! Это ты… Это ты с ним что-то сделал!
        Игорь вдруг испугался. Кто он, в самом деле? Сказать правду учителю? Он ведь сочтет его сумасшедшим, но что если так оно и есть? Что если он и вправду сумасшедший? Что если и вправду именно он что-то сделал?
        В голове помутилось, но Игорь взял себя в руки, закрыл глаза, затем сел на табуретку, придвинув ее к Андрею Ивановичу.
        - Ты знаешь язык жестов? - Спросил Игорь.
        - Конечно.
        - Что значит этот?
        Игорь повторил жест Макса - провел ладонью перед лицом, держа руку строго вертикально.
        - Нет такого жеста.
        - Уверен?
        - Во всяком случае, мне он неизвестен.

***
        Добравшись до площади, Игорь собирался позвонить «Вилли», но взгляд его остановился на очередной редкой для его времени картине - у памятника Ленину стояли две пожилые женщины с красными флагами и один седобородый мужчина с плакатом «Банду Ельцина под суд!» Собственно, Игоря заинтересовал не малочисленный митинг, а Ленин, измазанный в птичьем помете. Игорь вспомнил тревожный взгляд брата. Справа и слева от памятника размещались администрация и почта, а позади - дом культуры коксогазового завода. Красивое здание с колоннами с пафосными капителями в виде каменных листьев и балконами-галереями с балясинами. Все три здания голубоватого оттенка - самые красивые в городе, выстроенные в духе сталинского неоклассицизма.
        Игорь слез с велосипеда медленно пошел вдоль стриженого кустарника, ограждавшего миниатюрный скверик вокруг памятника.
        У входа в дом культуры стоял «ВВ-шник» со сложенным автоматом на плече в камуфлированной милицейской форме.
        - Эй! У вас там несанкционированный митинг! - Крикнул ему Игорь.
        - Чего? - Недоверчиво глянул на него «ВВ-шник».
        - Там, перед памятником. - Игорь махнул рукой.
        Милиционер, сохраняя все тоже недоверчивое выражение лица, вытянул шею, затем двинулся к скверику.
        Дождавшись, когда он уйдет, Игорь тотчас бросил велосипед и кинулся в дом культуры. На его счастье стол перед входом, где обычно сидят приставучие вахтеры, оказался пуст, хотя Игоря одолевала сейчас такая ярость, что он, несмотря на возраст и внешнее спокойствие готов был вступить в бой с любым кто встанет на его пути.
        В огромном фойе было пусто, с непривычки удивил богатый интерьер как в колонном зале, в котором, правда, полвека не делали ремонт. За огромными дверями звучала музыка, и пел какой-то хор. А со стороны правой лестницы послышались шаги. Игорь спрятался за толстую колонну и, ориентируясь на звук, укрывался за ней, пока шаги не исчезли за дверью. Здесь ему делать нечего - на желтых стенах висели только какие-то коллажи и стенгазеты. Он забежал по лестнице на второй этаж, еще более богатый, с цилиндрическим сводом над головой, украшенным роскошной лепниной и обрезанным балконами третьего этажа.
        Игорь вспомнил, что в далеком детстве был здесь на ёлке. За дверями располагался главный зал, но он уже понял, что попал куда нужно - здесь на стенах висели картины. Он пошел по периметру, разглядывая зимние пейзажи, цветы, натюрморты, заснеженные церкви и закаты.
        На дальней стене у мозаичного панно одна картина выделялась на фоне банальных творений художников-любителей - крупное изображение головы серны со светящимися глазами. Неизвестно, как удалось это исполнить художнику, но казалось, что глаза животного будто начинены фосфором - выключи свет и два огонька будут светить в темноте. Мимо такой картины трудно было пройти. Она была прекрасной и одновременно пугающей. Что в ней было такого? Казалось, что художнику удалось наделить ее какой-то загадочной формой жизни.
        Вдобавок под ней размещалась секция из трех откидных кресел.
        Игорь забрался на одно из них и рассмотрел картину вблизи. Странно, с близкого ракурса жуткий эффект терялся, только крупные и грубые мазки, а два «огонька» глаз - всего лишь пара капелек желтоватой краски. Изображение размывалось и теряло свою художественную силу. Зато в нижнем левом углу, Игорь увидел набор знакомых «финикийских» символов. Он достал из кармана рисунок брата со спиралью и понял, что символы абсолютно идентичны, только под ними не было никаких чисел.
        - Так и тянет детей к этой картине! - Раздался за спиной строгий голос. - Медом тут, что ли намазано?
        Игорь обернулся.
        Перед ним стояла женщина в строгом платье. Лицо у нее впрочем, было доброе.
        - От одного спасли, теперь другой лезет! А, ну слезай немедленно!
        Игорь спокойно спустился, убрав листок в карман.
        - Она вам не нравится. - Сказал Игорь.
        - Что это она мне не нравится? Прекрасная картина!
        - Тогда с чего вы взяли, что ее надо спасать?
        Женщина бросила взгляд на картину и неожиданно разозлилась.
        - Потому что хулигана уже одного поймали, прямо с ручкой стоял на этом же стуле!
        - И он хотел ее испортить?
        - Конечно!
        - Он так сказал?
        - Он молчал, как партизан на допросе. Слушай, ты мне зубы не заговаривай! Успел испортить уже? - Женщина шагнула к картине, прищурено посмотрела на нее.
        Игорь усмехнулся.
        Судя по ее хмурому выражению лица, он убедился, что картина ей все же не нравилась. Неудивительно - так сильно она выделялась на фоне спокойного антуража провинциальной художественной жизни.
        - Кто ее нарисовал? - Спросил Игорь.
        - Это подарок нашего местного художника Петрищева из Расторгуево.
        - Адрес его не знаете?
        - Ох, дети! - Вздохнула женщина, убедившись, что картина осталась целой. - К директору тебя отвести или сам дорогу найдешь?
        Игорь еще раз бросил взгляд на картину. Светящиеся глаза серны смотрели прямо на него.
        - Сам найду.
        Из таксофона Игорь позвонил Вилли. На этот раз лейтенант ответил сам.
        - Узнал кто владелец «Вольво»?
        - Слушай, парень, ты уверен, что…
        - Все ясно, до свидания…
        - Подожди!
        - Ну?
        - Пацан, я всего лишь участковый. Мне надо делать запрос, ты уверен, что это важно?
        - Это важно.
        - Это тот человек, про которого ты говорил?
        - Нет, с ним я уже разобрался.
        На какое-то время в трубке воцарилась молчание.
        - Что значит «разобрался»?
        - Допросил… Ну, переговорил то есть.
        - Слушай, Гарри, ты там поосторожнее.
        - Я сама осторожность, Вилли, - усмехнулся Игорь, - да, еще кое-что. Можешь раздобыть информацию о Петрищеве? Это художник, живет где-то в Расторгуево.
        - Что значит раздобыть информацию?
        - Проверить по базе ранее судимых, но в первую очередь мне нужен адрес.
        - Уж больно ты активный, пацан.
        - Ах, толку от тебя, лейтенант! Узнай хотя бы про «Вольво». Подсказка: запрос делать необязательно, просто позвони дежурному гаишнику. - Игорь повесил трубку, после чего сразу снова схватил ее и набрал номер, который записал, перед тем как покинуть дом культуры.
        - Слушаю! - Раздался в трубке бесполый голос.
        - Вас беспокоит Игорь Данилов, староста восьмого «б» из первой школы. Мы на открытый урок рисования хотим пригласить художника Петрищева, скажите, пожалуйста, как его найти?
        - Петрищева? - Настороженно переспросил на том конце робкий голос. - Он у нас не работает.
        - Я знаю, но наш учитель рисования Михаил Петрович сказал, что у вас есть его телефон или адрес.
        - А, Михаил Петрович, - подобрел голос, - подождите. Сейчас поищу.
        Голос вернулся через минуту.
        - Ну, телефона у него нет, есть адрес…
        Игорь записал его на рисунке брата, который прижал к стеклу таксофонной будки.
        Глава 12
        В «лихие» девяностые мрачное пространство за железной дорогой, именуемое по расположенной рядом станции Расторгуево утопало в разрухе, соснах и вечном полумраке. Игорь и другие относительно приличные дети старались не соваться туда лишний раз, но иногда, побуждаемые тягой к приключениям, они разгоняли свои велосипеды с долгого спуска Школьной улицы и на всех порах влетали в злачный пригород, чтобы пощекотать нервы, гоняя вдоль местных фавел. Особенно захватывало дух когда из-за поворота на них выходили местные бритоголовые хулиганы с черными от загара деревенскими торсами и зверскими лицами, на которых темнели фингалы и провалы выбитых зубов. Под крики и свист, уклоняясь от летящих камней, Игорь и Славик мчались до самой площади, сжигая адреналин, а потом долго отдыхали на стадионе, попивая холодный «Спрайт».
        Позднее, среди ветхих хибар в Расторгуево стали появляться диковинные «цыганские» поместья криминальных нуворишей с фонтанами, скульптурами и теннисными кортами. Затем их потеснили первые коттеджи зарождающегося среднего класса, а уже к концу девяностых и в начале нулевых Расторгуево совсем избавился от криминального статуса - близость к Москве, высокие цены на углеводороды, сосны, хороший воздух превратили «пригород пригорода» в заурядный коттеджный поселок.
        Ранним вечером на велосипеде «Орленок» Игорь въехал в «злачный» период Расторгуева. Темные улочки, разбитый асфальт, облезлые фасады, нетрезвые мужчины в пыльных спортивных штанах, кучкующиеся у зарешеченного «Сельпо», бритоголовая молодежь, бросавшая недружелюбные взгляды, стаи бродячих собак, с остервенелым лаем, несущиеся за велосипедом. Это все он уже видел. Улица Пионерская размещалась где-то в самой глубине этих мрачных мест, где как они считали, водились самые матерые хулиганы. Но когда, нарезав несколько кругов, Игорь нашел узкую тенистую улочку, упирающуюся в лес, то понял, что монстры-расчленители по большей части существовали лишь в их детских фантазиях.
        Серым покосившимся лачугам конечно далеко до «пряничных» домиков Лесной улицы и комья грязи, летящие из-под колес «Орленка» - это тебе не прогулка в куполах городского освещения среди видновских таунхаусов. Зато смолистый воздух пьянил свежестью, а от ветра в лицо захватывало дух и в голову лезли волнующие мысли о фантастическом будущем. Запахи еды, звуки вечерних телепередач, подступающий лес несли давно позабытое умиротворение, какое можно испытать только в конце долгого дня, затерявшегося где-нибудь посреди летних каникул.
        Дом Петрищева находился в конце улицы, у березняка. Дорога превращалась в тропинку и ныряла в лесной овраг. Земля под участком кренилась как палуба тонущего корабля. Забор состоял из остатков сгнившего штакетника, разноразмерных листов шифера, досок, фрагментов оконных рам.
        Подходя по тропинке к дому, Игорь уже понял, что в нем никто не живет. Увядающие заросли крапивы, которой порос участок, обнажало обилие мусора, служившего очевидно неисчерпаемым запасом стройматериалов для ремонта забора. На участке помимо одноэтажного, но при этом отнюдь немаленького дома, размещался еще сарай и собачья будка. У сарая была лишь одна скоба для замка, да и та ржавая. Все вокруг говорило о бедности. Перед сараем расположилась проржавевшая ванна, а в ней залитый желтыми подтеками унитаз.
        На входе в дом - хлипкая на вид дверь с почтовым ящиком, заполненным до отказа пожелтевшими от влаги бесплатными газетами с рекламой «МММ». Некоторые из них вместе с листовкой партии «Конгресс русских общин» валялись под дверью.
        Звонка Игорь не обнаружил, поэтому просто постучал, не забыв расстегнуть рюкзак, где лежал молоток, но ответом на его стук была лишь мертвая тишина.
        Игорь подергал дверь, которая хотя и ходила ходуном, но оказалась достаточно прочной. Он погладил пальцем личинку простого английского замка, затем подошел к ближайшему окну. Оно было грязным, пыльным и, судя по всему, ни разу не мылось, даже когда этот дом был обитаем. Запустением и смертью веяло от этого дома. Игорь присмотрелся к реям, здесь они были толстыми, с замазкой на деревенский манер.
        Позади в неожиданной оглушающей близости раздался пьяный нечленораздельный ор. Эти вопли Игорь слышал и раньше в отдалении, но теперь их источник, очевидно, свернул на его улицу и приближался. Игорь огляделся - на этом участке он как на ладони и на глаза никому лучше не попадаться. Вспомнив о сломанной скобе, он бросился к сараю и толкнул дверь. Сарай оказался совсем тесным, сырым, но пахло в нем приятно - мелом и красками. Игорь прикрыл за собой дверь и стал ждать пока вопли алкаша, грозившего невидимым врагам, не утихнут. Когда вопли стали отдаляться, Игорь чиркнул зажигалкой. Сарай больше походил на мусорный склад. Здесь концентрировался точно такой же хлам, который был разбросан на участке: разбитые стекла, листы шифера, гнилые доски, небрежно обтесанные бруски, сколоченные наспех в виде рам под столом, занимавшим буквально треть площади тесного сарая. Тут даже красть нечего. На земляном полу Игорь обнаружил электрод, который прихватил с собой. Вернувшись к дому, он согнул его, просунув в щель под дверью. Затем вставил короткий конец в центр личинки дверного замка и, двигая своим ключом
вперед-назад, с помощью нехитрых манипуляций, которым обучился на следственном эксперименте, открыл несложный замок.
        Внутри дом походил на склеп. В нос ударил запах пыли, затхлости, сладковатого гниения и едва различимый - краски. Квадраты окон были наглухо задрапированы темными занавесками. Игорь бросил бороться с дверью, которая отказывалась закрываться до конца и, подсвечивая зажигалкой, стал осматривать стены в поисках выключателя.
        Выключатель нашелся, но свет не работал. Чиркая зажигалкой, Игорь пошел вдоль сырой стены и обнаружил в паутине под потолком карболитовые пробки. Все перегоревшие и только одна из пробок была автоматической. Игорь забрался на табуретку и нажал кнопку. Тусклый свет зажегся в прихожей и коридоре. Судя по всему в кухне, которая располагалась в конце, он тоже будет, но на этом все.
        По сравнению с учительским, дом оказался весьма внушительным, но только по размерам, в остальном здесь царила даже не бедность, а настоящая разруха - на стенах трещины, в углах грибок и плесень, потолки черны от грязи и какой-то копоти, половицы местами выбиты. Из мебели в прихожей только шатающаяся табуретка и старый трехногий стул на боку. Под потолком в прихожей и коридоре разруху тускло освещали две голые лампочки, криво свисавшие на грязных проводах. Планировка для деревенского дома довольно странная - вдоль внешней стены коридор с двумя окнами, по другую сторону ряд дверей и в конце, судя по очертаниям газовой колонки - кухня. Одно существенное отличие от пристанища бомжей - на стенах висели картины. Пройдя по коридору, Игорь оглядел их. Почти все на космическую тематику, кроме последней. Изображения разнокалиберных звезд, закрученных в спираль дымных галактик. На последней картине был нарисован огромный глаз на фоне все той же космической черноты.
        Дойдя по скрипучему полу до кухни, Игорь включил свет, угодив рукой в паутину. Здесь доминировал запах гнили - на столе старая посуда с остатками почерневших макарон. Картонная коробка с надписью «Вермишель», ножи, вилки, двухконфорочная плита, закопченная колонка, ржавая мойка, заваленная посудой, и неработающий широкий холодильник. Игорь потянул дверцу холодильника на себя, на него тут же покатилась банка «Печень трески», Игорь ловко поймал ее, и прочитал на бумажной этикетке: срок годности до 12.1989 г. В холодильнике ничего больше не было, кроме одинокой баночки с гуашью на нижней полке.
        Под столом внушительной стопкой лежали картины из наспех сколоченных рам. Игорь вытащил несколько, придерживая рукавом куртки, чтобы не получить занозу - ничего интересного, опять те же звезды, млечный путь, и огромная звезда похожая на Солнце, синеватого цвета… Дом скрипел под ним, но едва Игорь останавливался, вокруг замирала жизнь, а тишина будто становилась осязаемой. Игорь осмотрел пол на кухне, но не нашел никаких погребов, только дверцу под окном, за которой - пара полочек, застеленных клеенкой. Выдвинул ящик кухонного буфета и увидел грязные ножи и вилки, по которым пронеслась пара тараканов. В другом ящике точно такая же непрезентабельная утварь, а вот в ящике под ними среди грязных кастрюль и немытых чугунных сковородок, он обнаружил маленький китайский фонарик. Светил он, правда, совсем тускло, но могло быть и хуже.
        С фонариком Игорь отправился исследовать комнаты. Первая комната представляла собой нечто среднее между мусоркой и складом картин. Картины в рамах и просто в виде полотен сложенных стопками или скрученные в рулонах лежали на полу, а также на единственном столе и под ним. Посмотрев несколько картин, которые представляли собой все тоже - космос, россыпь звезд и иногда на переднем плане разноцветные планеты, Игорь впервые предположил, что живший здесь человек, возможно, был сумасшедшим. Поскольку кроме картин, единственного стола без ящиков, рассыпанных по полу тюбиков, баночек с засохшей краской и слипшихся кисточек в толстом слое пыли, в комнате ничего не было, Игорь отправился в следующую.
        Соседняя комната была больше и видимо когда-то была спальней. У голой стены стояла простая железная кровать с худым дырявым матрасом, на матрасе желтая подушка, напротив, перед шкафом располагался трехногий мольберт, накрытый покрывалом. У занавешенного черной шторой окна - стол без стульев, тоже заваленный пыльными полотнами. По обе стороны от окна висели две картины в красивых окладистых багетах, судя по блеску даже как будто позолоченных. Игорь ничего не понимал в изобразительном искусстве, но эти две картины благодаря какой-то тяжеловесной палитре и внушительным рамам походили на то, что он видел когда-то в Третьяковской галерее.
        Правда, сами изображения вызывали сомнения. На картине справа на все том же космическом фоне были нарисованы пучки золотых нитей по краям электрической дуги, вызывавшей неприятные ассоциации со снятым человеческим скальпом. Другая картина изображала объемные смятые кольца, вроде эластичных эспандеров, изогнутых, вывернутых и переплетенных между собой в самых немыслимых вариациях. Эти кольца тоже пронзал дождь золотых нитей, начертанных с такой резкостью, будто рисовавший их, пребывал в какой-то необузданной ярости. На нижнем багете, прямо как в Третьяковке была приклеена лакированная табличка, на которой красивым почерком было выведено: «Ланиакея».
        Удерживая фонарик, как американский коп обратным хватом у плеча, Игорь осветил остальную часть комнаты. Помимо стола в комнате был только шифоньер и мольберт с покрывалом. Игорь потянул покрывало на себя - оно съехало на пол и явило первую «человеческую» картину. На него смотрела девушка с красивыми голубыми глазами, бледной кожей и печальной улыбкой. Обычная симпатичная девчонка, которую можно встретить утром в метро. На голову ее был накинут капюшон толстовки, картина детально ее изображала - стоячий ворот, шнурки и даже логотип «Pepe Jeans London» на груди. Разве такие толстовки носили в девяностых? Девчонка выглядела как москвичка из реальности взрослого Игоря.
        Мольберт размещался под небольшим углом к шифоньеру, Игорь развернулся с фонарем, луч остановился в изголовье кровати - без сомнения тот, кто лежал на ней смотрел на эту картину.
        Игорь взялся руками за мольберт, но в эту секунду его ушей коснулся тихий звук. В провинциальной глуши этот звук показался ему особенно странным. Тяжелый, но сильно приглушенный металлический гул. Игорь замер, прислушиваясь. Гул исходил снизу. Он медленно опустился на колени и повернул голову набок, затем совсем лег на пол и приложил ухо. Звук походил на движение тяжелых механизмов, запускающих грузовую лебедку. Игорь переместился к кровати - звук стал глуше и через несколько секунд прекратился.
        Он осмотрел пол в комнате, заглянул под шкаф, но никаких намеков на люк или чего-то подобное не нашел. Игорь поднялся, нахмурился, но подумать над тем, что делать дальше, ему не дал новый звук. Скрипнувшая в коридоре половица.
        Игорь прыгнул за дверь, успев выхватить из рюкзака молоток. Сердце бешено заколотилось. Прижимаясь к стене, он думал, о том, что если тот, кто сейчас в коридоре пришел за ним, то ему нетрудно будет понять, где он прячется. Прижимая к груди молоток, и затаив дыхание Игорь напрягал слух, но слышал только гулкие удары собственного сердца.
        А может, показалось? Мимолетную надежду уничтожил очередной скрип половицы, на этот раз намного ближе. Крадется, но свет в коридоре не выключил, значит, не считает Игоря за серьезного противника. Плохо дело. Можно попробовать рвануть к окну - если получится разбить стекло быстро, то шанс есть. А если не получится? Игорь не строил иллюзий - он всего лишь подросток, вооруженный молотком, спрятавшийся за дверью - не самое удачное место для неожиданной атаки, особенно если противник знает, где ты или хотя бы догадывается. А если он вооружен?
        Еще один скрип, совсем рядом. Игорь вжался в стену. Остается только одно - решительная борьба, но бить наотмашь здесь не получится. Игорь перехватил молоток за головку, рассчитывая на удар рукояткой «тычком» без замаха. Если повезет, он хотя бы шокирует противника неожиданным ударом в лицо.
        Таинственный гость остановился напротив дверного проема, за которым у стены скрывался Игорь. Между ними было меньше метра. Открытая под тупым углом дверь мешала увидеть тень незнакомца на полу. Свет из коридора падал прямо на картину «Ланиакея». Игорь, не мигая смотрел на эти яростные золотые лучи, резавшие сложные сплетения петель и колец. Тот, кто стоял в дверном проеме тоже смотрел на картину.
        Прошла целая вечность, прежде чем раздался очередной скрип. На этот раз за стенкой, чуть правее. Значит, гость пошел по коридору дальше. Гора свалилась с плеч. Сейчас бы рвануть и по коридору до выхода, но Игорь взял себя в руки. Через несколько секунд скрипнула дверь соседней комнаты. Игорь решился покинуть свою позицию - в коварство врага он уже не верил, к тому же в соседней комнате раздавался глухой стук выдвигаемых ящиков.
        Страх сменился любопытством, Игорь вышел из комнаты, посмотрел на дверной проем соседней комнаты. К его удивлению там горел свет, и кто-то двигал ящики стола или шкафа. Может, это Петрищев? Игорь подошел к дверному проему и осторожно заглянул.
        В комнате спиной к нему стояла девушка в коротких джинсовых шортах и белой футболке. На ногах - кеды без носков. Кожа загорелая, ноги стройные, соблазнительные, переходящие в аппетитную заднюю часть и выше в идеально пропорциональную ширине бедер узкую талию. Роста девушка была не высокого, ладная фигурка, черные волосы собраны в хвост. От неожиданности, Игорь позабыл про тринадцатилетнее буйство гормонов и почувствовал шевеление в штанах.
        - Ты кто? - Спросил он.
        Девушка резко обернулась и игрушка-тетрис, которую она держала в руках, выскользнула и упала на пол. Лицо у нее было совсем юное, миловидное - его смазливость только слегка размывал крючковатый нос. Скулы ее блестели, также как и увеличенные от страха глаза. Испуг быстро сменился облегчением, как только она поняла, что перед ней всего лишь школьник.
        Глава 13
        - Блин напугал! - Вырвался ее грубоватый голос.
        - Что ты тут делаешь?
        - О том же могу спросить и тебя, мелкий. - С нахальством старшей сестры фыркнула девчонка. Ей, судя по всему было пятнадцать или шестнадцать.
        - Я живу здесь.
        - Ага, как же, - усмехнулась девчонка.
        Игорь достал пачку «Мальборо», сунул сигарету в рот.
        - Угости. - Попросила девчонка.
        - Так ты просто воровка? - Спросил Игорь, протягивая ей сигарету и давая прикурить.
        - Сам ты воровка! Мне сюда можно, в отличие от тебя! Ты вот что тут делаешь?
        - Я кое-что искал.
        - И что же? - Девчонка облокотилась о стол, и Игорь впервые заметил, что они находились в самой приличной комнате. Здесь были красивые голубоватые обои, раритетный стол с пузатыми ножками, кресло с высокими подлокотниками и даже торшер, от которого исходил свет - толи кабинет толи мастерская.
        - Ну, вообще-то я искал человека.
        - Какого еще человека?
        Игорь прищурил левый глаз, поглядев на девчонку. Взгляд против воли опустился на ее соблазнительные ноги. Маленькая дрянь знает свои сильные стороны - не зря даже осенью ходит в коротких шортах.
        - Как ты открыл дверь? - Спросила она, так и не дождавшись ответа.
        - Отмычкой.
        - Круто! Сам научился?
        - Ага.
        - Научишь?
        - Зачем тебе?
        Она выпустила перед собой облако дыма.
        - Просто. Так значит, это ты вор?
        - Я же сказал - ищу человека.
        - Да хватит. - Девчонка засмеялась. - Не бойся, не сдам.
        - С чего ты взяла, что я вру?
        - Да потому что единственного человека, которого здесь можно было найти, ты здесь уже никогда не найдешь.
        - Ты про художника?
        - Да.
        - Ты знаешь его?
        - Ну, можно и так сказать, хотя вряд ли его кто-то знал или вообще можно было знать.
        - В каком смысле?
        - Ну, он был… странный.
        - Сумасшедший?
        - Под конец уже скорее да. А раньше просто странный.
        - Он умер?
        - Нет, его забрали в психушку.
        - А в чем проявлялась его странность?
        - Ну… внешность, поведение, взгляд. Взгляд особенно! Он всегда смотрел на тебя так, будто видел впервые и у тебя на голове оленьи рога.
        - Он опасен?
        - Ну, не-е-ет. Просто чудик безобидный.
        - Откуда ты знаешь, что безобидный?
        - Ты его, значит, не видел. Он весит, наверное, меньше чем ты. У него длинные волосы и борода, да он и мухи не обидит. Так зачем ты его ищешь?
        - Из-за картины.
        Девчонка кивнула, будто это все объясняло.
        - Ты местная?
        - Ага, живу выше, в соседнем доме. Окно моей комнаты выходит как раз на этот дом. Увидела, что дверь приоткрыта и решила проверить, вдруг он вернулся, но походу, он теперь уже никогда не вернется. - Девчонка задумчиво хмыкнула, выпустив облако сигаретного дыма. - Даже грустно немного.
        - Грустно?
        - Ну, он как бы… Даже когда мои родители были мелкими он уже жил здесь. Говорят, он вообще у нас первый поселенец. Его никто не трогал из-за этого.
        - Он любит детей?
        - Детей? - Девчонка задумалась. - Не знаю, но он мне показывал фотографию типа своей жены - вот кого он точно любит. Но… по-моему это как-то странно, не верится… Он ведь старик, а его типа «жена» совсем молодая, ладно бы он был миллионер. Как в этой, «Санта-Барбаре»…
        Девчонка засмеялась.
        - Жена… это та, что на картине?
        - Какой картине?
        - В соседней комнате.
        - Покажи.
        Они прошли в спальню.
        - Да, это она. - Кивнула девчонка. - Но он мне показывал другую фотографию, я даже не знаю верить или нет. Там она стояла на фоне каких-то небоскребов в странной одежде, и он говорил, что это Москва. Причем он мне показывал ее давно, когда я была совсем маленькой, а он еще не таким сумасшедшим. Я бы конечно не поверила, но эта штука…
        - Какая штука?
        - Ну, на которой он показывал - такая необычная и классная. Маленькая такая, плоская, на ней можно смотреть фотографии, и даже фильмы, как на телевизоре, только все очень-очень четко. Он называл ее как-то странно, что-то типа мелафон, как в фильме про Алису.
        - Может, айфон?
        - Точно! А ты откуда ты знаешь?
        - Так его ты искала?
        - По правде сказать, да.
        - Девчонки во все времена одинаковы. - Улыбнулся Игорь. - Эта штука может быть полезной. Где он ее держал?
        - Не знаю. Но, чур, она моя!
        - Хорошо, но я должен посмотреть.
        - Только не вздумай меня надуть, мелкий, а то получишь по башке!
        - Договорились.
        Они начали поиски с «кабинета». Игорь занялся шкафом, в котором кроме каких-то лохмотьев - рваных рубашек, рабочих штанов, пары пыльных разношенных башмаков ничего не было, хоть шаром покати. Зато секция с ящиками была забита кисточками, баночками, тюбиками и наборами разноцветных карандашей. В маленьком ящичке Игорю попался красивый серебряный ключ на медном кольце с необычной бородкой в форме подковы. Он сунул его в карман и поднял стопку месонитовых дощечек внизу, под которыми обнаружилась коробка из-под обуви без крышки. Среди набора чистых - видимо самых лучших инструментов художника, состоявшего из бронзового мастихина с перламутровой ручкой, толстых кисточек, набора палочек, покрытых кожей и баночки чернил «Паркер», белел знакомый адаптер с USB-разъемом.
        - Бинго. - Сказал Игорь, доставая адаптер. - Всего лишь зарядка, правда. Боюсь, сам телефон он забрал с собой.
        - Телефон? - Девчонка посмотрела на него с нескрываемым разочарованием. Ее успехи были гораздо скромнее - она заглянула под кровать, обыскала ящики стола и нашла только четыреста евро под стопкой акварельной бумаги.
        - Это валюта какой страны? - Спросила она озадаченно.
        - Не страны, а Евросоюза.
        Девчонка ни капли не стесняясь сунула деньги в карман своих шорт.
        - Это много или мало?
        - Думаю, хватит, чтобы купить штуку, о которой ты мечтаешь.
        - А где она продается?
        - Не «где», а «когда». Сколько тебе лет?
        - Шестнадцать.
        - Ну, лет в тридцать она у тебя будет.
        - Болтун!
        Она поднялась, демонстрируя свои идеальные ноги.
        - Может, поищем в спальне?
        - Давай.
        Они направились в соседнюю комнату.
        - Ты тоже странный, - сказала девчонка, - откуда ты?
        - Из Видного.
        - Врешь.
        - Почему?
        - Ты из того же места.
        - Что и художник? Возможно. Но ведь он тоже из Видного.
        Она странно на него посмотрела.
        - Я уже поняла.
        - Что поняла?
        - Не «где», а «когда».
        Игорь улыбнулся.
        - Так почему его забрали в психушку?
        - Говорят, он пытался напасть на какой-то роддом в Москве. - Сказала она буднично.
        - Ты же говорила, что он не опасен.
        Девчонка пожала плечами.
        - Да чушь все это! Они просто его не знают. Он и мухи не обидит. Просто чудак, с непривычки он может напугать, а так….
        - Значит он в московской психушке?
        - Нет, в нашей. Его задержали там в роддоме, узнали где он живет и привезли в нашу. Да не нападал он там ни на кого. Просто кричал, что должен увидеть женщину, которая родит его через пять дней.
        - Его?
        Девчонка отодвинула мольберт с картиной и открыла дверь шифоньера.
        - Ну да. Дураки они все!
        - Он тебе нравился?
        - Он всегда был добрым. Только отрешенный какой-то и печальный. Мыслями будто очень далеко. Я думаю, он был несчастным.
        - И ты крадешь его деньги.
        Девчонку его укор совсем не смутил.
        - Да они все равно ему не понадобятся. У него никого нет, кроме этой нарисованной жены. А из психушки он уже никогда не выйдет.
        - Почему?
        - Ну, он уже тогда был очень плох.
        - Так, когда это случилось?
        - Когда забрали? Год назад в сентябре.
        Она вытянулась на цыпочках, исследуя верхнюю полку. Взгляд Игоря остановился на ее напряженных сохранивших еще летний загар икрах и пошел выше.
        - Ничего, - сказала она, резко обернувшись и успев перехватить его взгляд, - дай сигарету.
        Но Игорь уже забыл про загорелые ноги.
        Он замер.
        - Ну…
        - Тихо! Слышишь?
        - Что?
        - Какой-то гул.
        Девчонка прислушалась.
        - Да! Странно, как будто под землей.
        Игорь опустился на колени. Девчонка тоже присела на корточки. Они смотрели друга на друга, слушая, как таинственный механизм совершает свою неведомую работу.
        - Это точно внизу! - В горящих глазах девчонки страх смешивался с возбуждением.
        Игорь и сам уже понял, что внизу. Глубоко или за хорошей преградой.
        - Что здесь под землей?
        - В каком смысле?
        - Ну, может рядом какой-то завод или что-то такое?
        Девчонка покачала головой.
        - Нет здесь ни хрена, просто деревня.
        Они внимательно исследовали комнату, а затем и весь дом. Игорь обошел уже в темноте вокруг дома в надежде отыскать вход в какой-нибудь погреб - ничего. Он оглядел обширный участок, заросший крапивой, и вздохнул. Девчонка вышла из дома.
        - Ладно, я пойду домой, - сказала она, - ты остаешься?
        - Думаю, да.
        - А родители не будут тебя ругать, мелкий?
        - Им сейчас не до меня.
        - Понимаю, - вздохнула девчонка, и посмотрела в сторону сарая, - странно.
        - Что?
        - Он постоянно зависал в этом сарае.
        - Но там же ничего нет.
        - Да, но… вон мой дом видишь? - Она показала на бедный домик за оградой, - мое окно как раз выходит сюда. В детстве я часто наблюдала за ним, особенно когда шел дождь. Просто из моего окна видно только его участок. Так вот он часами пропадал в этом сарае.
        - Работал?
        - Не знаю, но он даже зимой там пропадал.
        - Зимой? - Игорь отбросил так и неприкуренную сигарету.
        А вот это уже интересно. Часами пропадать в неотапливаемом сарае? Если девчонка ничего не путает, конечно. Но ведь там ничего нет.
        Зайдя в сарай, он еще раз в этом убедился - только мусор на земляном полу. Он осмотрел все, кроме заваленного досками и рамами пространства под столом. Почти полчаса ему понадобилось, чтобы ценой пары заноз и царапин разгрести завал. Заинтересованная девчонка осталась, правда помогать отказалось. Отбросив последнюю партию досок, Игорь понял, что оно того стоило. Под столом лежала черная полиэтиленовая пленка, сорвав которую, Игорь обнаружил сверкающий металлический люк с замочной скважиной, которую прикрывал квадратный язычок.
        - Офигеть! - Произнесла девчонка. - Сможешь вскрыть отмычкой?
        - Думаю, она здесь не понадобится! - Игорь достал серебряный ключ.
        Ключ легко вошел в замочную скважину, с приятным плавным усилием открыл сувальдный замок.
        Откинув крышку, они обнаружили глубокий колодец квадратного сечения, выложенный мрамором. В одну из граней были вмонтированы металлические скобы, образовывающие лестницу. По углам пунктиром опускались диодные светильники, не дававшие много света - походило это больше на аварийное освещение, но его хватало, чтобы оценить глубину примерно в четыре метра и увидеть горизонтальный проход в человеческий рост в одной из граней на дне. Снизу поднимался теплый воздух и отчетливо слышался звук работы того самого загадочного механизма.
        Игорь недолго раздумывал - мигом спустился по лестнице и оказался перед небольшой нишей с тяжелой, как в бомбоубежище металлической дверью, которая правда не имела никаких замков - только металлическую ручку. Игорь потянул ее на себя и ему открылся довольно широкий - около полутора метров коридор. Пол и стены были из грязно-белого мрамора, как в метро, а низкий потолок с круглыми светильниками - бетонным. Видимо плиты лежат, догадался Игорь. Справа размещался выключатель. Игорь щелкнул тумблером и мягкий «дневной» свет залил весь коридор, который метрах в десяти поворачивал налево. На стенах висели картины.
        - Чего тут? - Навалилась на него девчонка, положив руки ему на плечи.
        Игорь медленно пошел по коридору, разглядывая картины. В отличие от тех, что наверху картины здесь были «настоящие» и даже такому дилетанту в искусстве как Игорь, стало понятно, что Петрищев был настоящим художником. Первая картина изображала узкую двухрядную дорогу поздним летним вечером. Дорога плавно уходила налево, теряясь за деревьями, над которыми тянулась линия ЛЭП. Ничего особенного, но на Игоря будто шел живой излет изможденного зноем летнего дня. Он словно почувствовал дыхание вечернего леса. То же неведомое чувство говорило, что мгновение жизни, запечатленное на картине, минуло очень давно. Догадка подтвердилась в виде маленькой надписи в углу картины: «1955, Петрищев».
        На следующей картине по водонапорной башне и немецким домам, он узнал Заводскую улицу. И здесь безошибочно он «узнал» давно минувшее время. Но с этой картиной проще: на улице ни одной машины, а деревья вдоль дороги были куцыми и низкими, как метелки. «1957, Петрищев», прочитал Игорь. И все последующие картины одна за другой изображали фрагменты давно ушедшей видновской жизни: площадь с первыми пузатыми «лиазами», строящийся «детский городок», коттеджи с садами и еще деревянными «штакетными» оградами.
        - Да тут целый музей! - С придыханием заметила девчонка. - С ума сойти!
        За углом они обнаружили квадратную комнату, в центре ее размещалось кресло, над которым нависал металлический колпак. Рядом стоял огромный - выше человеческого роста агрегат, похожий на котел или на самовар из черного металла, с лампочками и набором круглых в старом дизайне кнопок. Именно он издавал взвизгивающее ритмичное лязганье, длившееся около пятнадцати секунд, после чего замолкал на минуту. Игорь поднял голову. Спальня Петрищева находилась как раз над ними. Перед котлом были разбросаны инструменты - молотки, ключи, болты, обрывки проводов, круглые цилиндрические штуковины, похожие на предохранители. У кресла стоял столик с раритетным патефоном на полочке под ним - несколько пластинок в потрепанных картонных упаковках.
        Игорь достал первую. На ней была изображена скуластая девушка с вытянутым лицом и прической в стиле сороковых. За девушкой на фоне пасмурного неба грозно летели сигарообразные истребители времен второй мировой войны.
        Игорь достал пластинку, положил на диск и, раскрутив рукоятку, опустил тонар.
        Сквозь помехи, зазвучал пронизанный грустью женский голос под обреченно-торжественные звуки оркестра, словно робкий ручеек надежды, внезапно пробившей дамбу отчаяния и превратившийся в полноводную реку.
        We'll meet again
        Don't know where
        Don't know when
        But I know we'll meet again some sunny day
        Keep smiling through
        Just like you always do
        Till the blue skies drive the dark clouds far away
        Игорь не понимал, о чем пела девушка, но когда к девушке присоединился хор, ему неожиданно представилась толпа людей сидящих в метро, пока на поверхности нечто жуткое стирало их город с лица земли.
        На последнем куплете пластинку заело. Игорь поднял тонар и сел в кресло.
        - Так вот чем он занимался все это время, - с грустью сказала девчонка, - искал путь домой…
        - Похоже, так и сумел найти, - добавил Игорь, глядя на разбросанные инструменты.

***
        Домой Игорь пришел поздно, в квартире царила мертвая тишина. Он вошел в комнату, не включая света, упал на свою кровать и моментально заснул. Проснулся рано и сразу понял, что от шока предыдущего дня не осталось и следа. Впрочем, чему удивляться - разве это было для него чем-то новым? Он всего лишь вернулся в состояние, в котором пребывал большую часть жизни…
        Он умылся, почистил зубы, вышел на кухню. Мать стояла к нему спиной и курила, глядя в окно.
        - Мам, - позвал Игорь.
        Она даже не обернулась, просто поднесла сигарету к губам, и выдохнула дым в сторону форточки.
        - Мам, - снова позвал Игорь.
        Никакой реакции. В это время раздался звонок в дверь. Игорь оставил мать и пошел открывать.
        На пороге стоял «Махоуни» в джинсовом костюме.
        - Здорово, шкет, - сказал он, - есть хорошие новости?
        Игорь скривился и помотал головой.
        - Ты узнал кто владелец «Вольво»? - Спросил он, присаживаясь на тумбочку и принимаясь натягивать кроссовок.
        - Да, это местный.
        - Поможешь проверить?
        - Возможно, но сначала ты мне расскажешь, что все это значит.
        - Ты на машине?
        - Да.
        - Тогда расскажу по дороге.
        - Шустрый ты, шкет, я ведь еще не сказал, что надо ехать.
        - «Вольво» позже займемся. Сначала заедем в ПНД. У тебя удостоверение при себе?
        - А это еще зачем?
        - Я же сказал - расскажу по дороге.
        «Вилли» покачал головой и улыбнулся.
        В психоневрологическом диспансере Игоря ждало разочарование.
        - Петрищев? - Переспросил упитанный врач, с недоверием поглядев на Игоря. - У нас его давно нет.
        - Как нет?
        Доктор пожал плечами.
        - Его привезли год назад, но он почти сразу пропал.
        - Надо срочно объявить розыск, - сказал Игорь, обращаясь к Вилли.
        Доктор с подозрением посмотрел на Игоря.
        - Его уже искали, не думаю, что вам это поможет. - Сказал он.
        - Почему? - В один голос спросили Игорь и Вилли.
        Врач задумчиво посмотрел на странную парочку, пошевелил беззвучно губами, будто сам был немного не в себе и сказал вдруг:
        - Ладно, идемте.
        Он привел их в комнатку, где невысокий санитар со свернутым на бок носом раскладывал таблетки.
        - Сильвестр, расскажи им про Петрищева.
        Санитар недоверчиво посмотрел на Вилли и еще более недоверчиво на Игоря.
        - Это товарищ из милиции, - пояснил врач.
        - Рассказать что?
        - Правду, - решительно сказал Игорь.
        Санитар поглядел на Игоря, и задумался о чем-то.
        - Ну, рассказывать-то нечего особо. - Наконец заговорил он. - Привезли его год назад вечером в понедельник, как сейчас помню. Задержали в Москве его в роддоме, у него паспорт был при себе, и потом он легкий, обычная горячка, отправили по месту прописки. Он буянил. Вкололи галоперидол. Не помогало. Оформили на Ганнушкина его, у нас не для буйных больница. Короче говоря, кое-как держались, но, в конце концов, пришлось закрыть его в изоляторе на день, пока машину на Ганнушкина ждали. Ну вот, закрыли его в изоляторе, а он… исчез.
        - Сбежал? - Спросил Вилли.
        Санитар почесал шею и осторожно посмотрел на милиционера.
        - Да нет. Я как раз рядом был, дежурил на случай чего, - тихо сказал он, - именно исчез.
        - Через окно вылез?
        - Окно? В изоляторе нет окон. Только дверь и мягкие стены.
        - Ничего не понимаю.
        Санитар растерянно поглядел на стоявшего у дверей врача, словно укорял, что тот заставил его рассказать.
        - Он исчез на пятый день? - Спросил Игорь.
        Санитар нахмурил лоб.
        - Привезли его в понедельник, а исчез он.… Да, в пятницу!
        Все с удивлением уставились на Игоря, достающего из кармана пачку «Мальборо».
        - Кажется, я начинаю понимать, что такое защита от парадоксов. - Сказал он в задумчивости и сунул сигарету в рот.
        Глава 14
        Как только они уселись в старый «Москвич» Вилли, в салоне воцарилась тишина. Игорь нетерпеливо смотрел на лейтенанта, тот хмуро глядел перед собой, барабаня пальцами по рулю, и хотя выглядело это нелепо - казалось, что он думает о чем-то серьезном.
        - Ну? - Не выдержал Игорь.
        - Что «ну»? - Покосился на него Вилли.
        - Мы же договорились, что сразу поедем к хмырю на ПЛК.
        На лицо «Махоуни» вернулся оттенок привычного добродушия.
        - Нет, мы договорились, что сначала ты мне все расскажешь, а потом возможно, - Вилли сделал акцент на последнем слове и повторил, - возможно… не мы, а я съезжу на ПЛК.
        Тон Вилли был назидательным, как у взрослого, который объяснял ребенку, что мороженое он получит только после того, как уберется в своей комнате.
        Игорь откинул голову на неудобный подголовник и вздохнул.
        - Я же говорил, - начал он устало, - вчера приезжала «Вольво», я выпрыгнул в окно, она умчалась. На прошлой неделе, я видел, как брата возили на ней куда-то.
        - Ты дурака-то не включай, Гарри. Что здесь был за цирк? Что это за художник, и какое он имеет к этому всему отношение?
        - Ты все равно не поймешь.
        - Ты про то, как он растворился в воздухе?
        - Вот видишь, даже твой сарказм показывает, что ты пока не готов воспринимать информацию объективно.
        - Мой сарказм показывает, что ты начинаешь выводить меня из себя, шкет.
        - Поверь, Вилли, я сам не все понимаю, - сказал Игорь примирительным тоном, - но если я начну рассказывать о том, что видел, ты решишь что меня тоже надо отправить в психушку и перестанешь мне помогать. А мне нужна твоя помощь. Да, кстати, спасибо тебе за нее…
        - Прости за уточнение, Коломбо, помощь в чем?
        - Ну, в расследовании.
        - Видел бы ты себя, шкет! - Прыснул от смеха Вилли и передразнил Игоря, имитируя его детский голос. - «В расследовании».
        Игорь сдвинул брови и скрестил руки на груди.
        - Ладно-ладно, извини, - Вилли боролся со смехом, - просто это… это, блин, так смешно…
        - Да ты совсем еще пацан! - Рассердился Игорь. - Настоящий Вилли!
        «Махоуни» уже не мог сдерживаться и расхохотался.
        - Нет, знаешь, что самое смешное, Гарри, - сказал он, утирая слезы, - что ты и правда похож на того кого изображаешь. Нет, я серьезно! Ты настоящий ребенок-коп. Когда я увидел, как ты устроил разнос оперативному дежурному - ни дать ни взять наш начальник на совещании. Ты, кстати в курсе, что тот, кого ты отчитал замначальника угро?
        - Он обычный бездельник.
        - Ну да!
        - Слушай, ты давно из училища вышел, летеха?
        Этот вопрос привел к очередному приступу смеха Вилли.
        - Завязывай, шкет!
        - Что?
        - Говорить таким тоном. Ты, блин, в каком классе? В пятом?
        - В восьмом. Но ты не ответил.
        - Ну, летом будет год как выпустился.
        - Так я и думал.
        Вилли покачал головой.
        - Нет, ты далеко пойдешь, Гарри. Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Актером?
        - Я стану полицейским.
        - Полицейским? В смысле как Джон Маклейн?
        - Блин, нет. Милиционером.
        - Ты так уверен?
        - Я просто знаю. Меня больше удивляет, зачем ты пошел в милицию.
        - Мечта детства. Всегда хотел быть следователем.
        - А стал участковым. Поздравляю.
        - Мой отец слесарь. Мать учительница. В академию таких не берут. Но я набрал больше баллов, чем балбес, сидевший рядом со мной на экзамене.
        - Но поступил он, а не ты, потому что он сын полковника?
        - В точку.
        - Пытаешься поднять планку?
        - Не понял.
        - Я ценю твою помощь, Вилли. Но ты говорил, у вас пропала девчонка. Разве это не шанс показать, на что ты способен?
        - Да, но ей занимается район. Меня отправили только опрашивать соседей, хотя я и сам все знаю. Нет там никакого маньяка. Девчонке этой четырнадцать, мать на учете, и уходит она не первый раз. Последний раз ее нашли в Туле, куда она сбежала с пятнадцатилетним «Ромео».
        - Дай угадаю: ты обиваешь пороги в отделе, пытаешься завести знакомства с нужными людьми, подаешь рапорты и получаешь отписки?
        - Догадливый малый. - Покосился на него Вилли. - Слишком, догадливый для своих лет. Правда, я писал всего пару раз. Шеф говорит не стоит мозолить глаза. Таких не любят.
        - Он прав, Вилли, но ты не волнуйся. Ума не приложу как такое возможно, но ты станешь генералом.
        - Ну да! - Усмехнулся Вилли, но все же осторожно спросил. - Тебе-то откуда знать?
        - Просто я знаю будущее некоторых людей, и ты в их числе.
        - И свое знаешь?
        - Конечно.
        - А брата?
        - А вот с ним… черное пятно.
        - Не переживай, Гарри, найдем мы твоего брата… - Вилли завел двигатель «Москвича» и выехал на Центральную улицу.
        - Так к кому мы все-таки едем?
        - Митрофанов Иван Матвеевич, тысяча девятьсот одиннадцатого года рождения…
        - Какого?!
        - Ну да. Товарищ еще при царе родился…
        Игорю, жившему на третьем десятке двадцать первого века, такое представить было трудновато. Особенно если развернуть временную шкалу от 1911 года в обратную сторону, то получалось, что владелец «Вольво» годом своего рождения был ближе к Отечественной войне 1812 года, чем ко времени, в котором жил Игорь. От таких мыслей голова шла кругом.
        - Ты хоть понимаешь, что это значит?
        - Подставное лицо… Но ведь, это хорошо, Гарри. Значит, мы на верном пути. - Вилли улыбнулся и нажал кнопку магнитолы.
        Игорь вздохнул и стал смотреть в окно на улицы родного города. Было пасмурно, дороги почти свободны - редкая картина для тучных нефтяных лет, на разбитых тротуарах среди прохожих мелькали знакомые лица - и старые и юные, давно позабытые. Умершие и воскресшие. О существовании некоторых он вспоминал только теперь, когда видел их вновь. Странное это ощущение - видеть, как прошлое на твоих глазах становится настоящим.
        Когда-то, уже на втором десятилетии двадцать первого века он проезжал по этим дорогам на своей машине - возвращался из аэропорта и, увидев знакомый указатель, сам не понимая, почему свернул в город своего детства. Город, в котором его уже давно никто не ждал. Современный Видное лоснился от близости к Москве - плитка, архитектурная подсветка, новенькие церкви с припаркованными мерседесами, ухоженные парки с инсталляциями, фонтаны, новостройки и таунхаусы. Он стал походить на буржуазный пригород. Это тебе не прозябающие в нищете Ногинск или Орехово-Зуево. Но эти изменения беспощадно стирали город, который он знал. Конечно, глупо и эгоистично об этом жалеть. Ему всего лишь хотелось отыскать прошлое среди новых фасадов и незнакомых лиц, и прошлое угадывалось, чувствовалось, таилось где-то, но всякий раз ускользало, отступало вглубь. В леса за стадионом, где на пеньке еще сохранилась выцарапанная ножом надпись, в безлюдный угол парка, где за густыми зарослями в траве можно найти пару низких столбиков - все, что осталось от скамейки, на которой когда-то они пили пиво и делились планами на будущее.
        Лишь однажды, из-за угла, ветер вдруг швырнул в лицо охапку осенних листьев, и зазвучали где-то за кустами детские крики, а солнечный луч упал на угол старой трехэтажки, и знакомое, но сильно постаревшее лицо прохожего прищурилось, глядя на него - и только тогда, город, будто слегка приобнял его. Приобнял и тут же отпустил, как родитель, у которого слишком много детей. В этот момент ему показалось, что можно успеть ухватить истончающееся прошлое, удержать на мгновение и поглядеть на свои пустые ладони. Мгновение ушло и вряд ли в будущем он коснется даже его. Места тоже уходят, как люди. Это уже не его город. Да только ведь и он совсем уже не тот он.
        Из единственной дребезжащей колонки «Москвича», раздавалось:
        Eins, Zwei, Polizei,
        Drei, Vier, Grenadier,
        Funf, Sechs, Alte Hex,
        Sieben, Acht, Gute Nacht!
        В такт ритмичному музыкальному сопровождению считалочки дергалась голова Вилли, а на последнем куплете он начал еще и, совершенно не попадая в ноты подпевать.
        Игорь косо смотрел на него и думал, что он еще совсем зеленый, хоть ростом и вымахал под метр девяносто. Особенно полагаться на него, конечно, не стоило, но у Вилли «Махоуни» все же было одно неоспоримое преимущество - Игорь видел его генералом, который отправил его сюда и поскольку версия его прошлого незначительно, но все же менялась, можно было предположить, что и будущее не так уж определенно. Если, конечно Игорь не сошел с ума, чего он вовсе не исключал, а то чего и похуже - не то, чтобы он боялся этого «похуже», просто старался не думать, чтобы не слишком отвлекаться от того, что придавало его странному существованию здесь хоть какой-то смысл.
        Заметив косой взгляд Игоря, Вилли улыбнулся, приглушил громкость и стал хвастаться:
        - Классная штука, да?
        - Магнитола? Ну, раритет, - согласился Игорь.
        - Две зарплаты на нее потратил. Ни у кого такой нет. Только на ночь приходится с собой забирать.
        - Слушай, Вилли, у тебя есть какой-нибудь план?
        - Конечно! - Сообщил Вилли с не внушающей доверия бодростью.
        Они как раз сворачивали по кругу на Проспект Ленинского Комсомола.
        - Если тачки там нет, поднимусь, проверю, может, соседей опрошу. Фотку ты же захватил? Ну, вот. Если тачку найдем - проверим аккуратно. По хорошему нужен ордер, но у нас есть показания свидетеля, - Вилли указал пальцем на Игоря. - Правда, я не уполномочен. Надо звонить в отдел, сам понимаешь.
        - Закон о милиции читал? Ты имеешь право доступа, если есть признаки преступления.
        - А признаки есть?
        - Я увидел брата в машине. Бежал за ней, отстал, обнаружил уже во дворе. Обратился к прохожему за помощью, который по случайному совпадению оказался милиционером. Но вообще план говно, конечно.
        - Так что ты предлагаешь, Коломбо?
        Они как раз въезжали во двор между двух вытянутых панельных многоэтажек.
        - Действовать по обстоятельствам. Это тот дом?
        - Он самый, - кивнул Вилли на правую многоэтажку, сбросив скорость.
        - Сюда бы они его точно не стали привозить. Слишком оживленно и много глаз.
        Во дворе, несмотря на холодную погоду, действительно было не протолкнуться - пенсионеры на лавочках, собачники на газонах, орущие дети и мамаши с колясками.
        - Соображаешь, шкет. Смотри-ка - она?
        - Где? - Игорь привстал и увидел рыжую «Вольво», припаркованную у последнего подъезда.
        - Она!
        Вилли остановил машину, выключил двигатель.
        - Сиди тут, я посмотрю, - сказал он Игорю.
        - Погоди.
        - Чего?
        - Видишь, как стоит?
        - Ну, встал как король, на блатной козе не объедешь.
        - Значит, ушел ненадолго.
        - Подождем?
        - Возможно, он приведет нас в места поинтереснее.
        - Соображаешь.
        - Пасти на авто умеешь?
        - У меня учитель есть хороший. Одновременно и прикрытие, будешь играть роль моего сына.
        - То есть ты меня лет в девять заделал?
        - Ладно, - поморщился Вилли, - тогда вредного, мелкого брательника.
        - Встань-ка ты лучше туда, Вилли, перед выездом. Вон за пивным ларьком.

***
        Минут через сорок, когда Игорь уже начал терять терпение, из ближайшего подъезда вышла крайне уверенного вида девица и направилась к «Вольво». Выглядела она не только уверенно, но видимо по меркам девяностых и весьма богато, учитывая, как завистливо оглядели ее мамаши с колясками. Игорю же ее прикид больше напомнил проституток в Текстильщиках из начала нулевых: высокие замшевые ботфорты, чулки в сеточку, мини-юбка, «вареная» джинсовка и огромный зачес золотистых - видимо крашеных волос. Фигура у нее, впрочем, была аппетитная, а лицо миловидное, как у Мадонны в лучшие годы.
        - Ничего себе внучка у Ивана Митрофановича! - Присвистнул Вилли.
        Ритмично жуя жвачку, девица щелкнула брелком, извлеченным из сумочки. Вольво отозвался благородным писком, вызвав очередную порцию завистливых взглядов.
        - Машин будет мало, старайся держаться подальше, - сказал Игорь.
        Девушка села в машину, «Вольво» знакомо взревел глушителем и двинулся в сторону проспекта. Вилли и Игорь покатили следом.
        На Проспекте Ленинского Комсомола, «Вольво» быстро домчалась до ближайшего кругового перекрестка. Боясь упустить ее из-за светофоров, Вилли тоже набрал скорость, но Игорь одернул его: не гони!
        На кругу «Вольво» наоборот стала притормаживать, так что задние машины начали подпирать и «Вольво» как бы нехотя свернула на Советскую улицу. Это не понравилось Игорю.
        На Советской она ехала в обычном темпе, а свернув на Советский проезд перед кинотеатром «Искра» снова разогналась. Вилли ничего не оставалось, как тоже поддать газу. На площади «Вольво» дважды проехала по кругу и свернула на Заводскую улицу, по которой снова двигалась в обычном темпе. Когда миновали дальний перекресток с ПЛК, Вилли не выдержал.
        - Она, блин, издевается?
        - Быстро она нас спалила, - с досадой сказал Игорь.
        - И что теперь?
        - Посмотрим.
        Больше «Вольво» игр с ускорением-торможением не устраивала. Спокойно проехала Заводскую до конца, обогнула Таболовский пруд, миновала церковь, автобусный парк, площадь, проходную коксогазового завода и, простояв в небольшой пробке, выехала на Каширское шоссе и двинулась в сторону Москвы.
        За огромной стелой «Дело Ленина живет и побеждает», «Вольво» заняла левый ряд и включила поворотник. Из-за интенсивного движения на трассе, «Москвич» вынужден был пристроиться следом. Игорь увидел девицу через стекло. Она прижимала к уху что-то массивное - неужели телефон? Свернув на пустынную дорогу, они неспешно ехали друг за другом. Дорога была неровная бугристая, петляющая.
        Километра через два, свернули на проселочную дорогу, а с нее на на какую-то заброшенную - колея заросла травой.
        - Куда она нас тащит? - Удивлялся Вилли.
        - Не знаю, - хмурился Игорь. Он понимал, что насторожиться стоило: телефон, лес, но в нем словно ожил какой-то зверь, который не мог угомониться - ему хотелось бежать и бежать вперед.
        Вскоре они миновали ржавый, едва заметный в зарослях распахнутый шлагбаум, под колесами появился асфальт - вернее его поросшие травой остатки, а взору открылась гигантская площадка, застроенная типовыми зданиями-коробками с выбитыми окнами. Игорь сразу узнал воинскую часть - очевидно заброшенную.
        «Вольво» сбросила скорость километров до двадцати и «плыла» по плацу, засыпанному промокшими листьями - будто приглашала следовать за ней. Миновав вытянутое здание штаба, свернула на широкую дорогу, также неспешно двинулась по прямой мимо выстроенных в одну линию зданий. На торце здания штаба, Игорь увидел советский мурал, изображавший солдата в фуражке с автоматом на фоне облаков и взлетающей ракеты. Видимо это была ракетная часть. За унылыми коробками - столовая, казармы, склады, они снова свернули и обнаружили заброшенные укрытия, в виде огромных проездов. «Вольво» проехала по одному из них, «Москвич» проследовал за ней. Камешки на раздолбанном асфальте шуршали в тишине.
        Игорь поглядел на внушительные металлические рамы, защищавшие исполинские проезды изнутри и подумал, что ситуация развивается по стремному сценарию.
        Поведение девицы за рулем «Вольво» совсем не укладывалось в привычное поведение женщины, преследуемой двумя незнакомцами. А вот приложенная рука к уху, когда они сворачивали с Каширского шоссе и это глухое место наводили на очевидные мысли, что их заманивают в какое-то дерьмо. Вилли, это конечно тоже понимал, но он все еще был увлечен азартом погони. Неплохо бы с девицей пообщаться, но как это сделать?
        Выбравшись из проезда, «Вольво» неожиданно рванула, взревев глушителем, и свернула налево. Вилли дернул передачу, выехал следом, но обнаружил перед собой лишь пустынную дорогу с многочисленными разъездами между коробок мертвых зданий.
        - Вот дерьмо! - Выругался Вилли и вынужденно сбросил скорость, вертя головой на каждом пустынном перекрестке. - Развела что ли?
        Вилли остановил «Москвич» на третьем перекрестке.
        - Смотри! - Игорь указал направо, где за вторым пересечением метрах в пятидесяти неспешно проплыла «Вольво».
        «Москвич» рванул за ней, свернул налево, но их снова ждала пустынная дорога, на этот раз совершенно узкая, однорядная. Справа за голыми зарослями располагалась двухэтажная постройка, в одном из выбитых окон на втором этаже Игорь увидел плакат с Лениным. Слева какой-то гараж с выложенными кирпичами цифрами на антике: «1954-55г».
        - У меня плохое предчувствие, Гарри, - сказал Вилли, останавливаясь на очередном пустынном перекрестке.
        Игорь оглянулся и от неожиданности даже вздрогнул - метрах в пятнадцати к ним довольно стремительно приближались двое здоровенных субъектов в спортивных костюмах с крепкими бритыми головами и одинаковыми невыразительными лицами, походившими на застывшие маски. Один из них сжимал в руке увесистую монтировку.
        - Вилли, по газам! - Закричал Игорь, пытаясь постучать по плечу Вилли, но плечо Вилли куда-то уплыло. Игорь оглянулся - что-то происходило. В следующую секунду раздался звон разбившегося стекла. Через окно со стороны водителя гориллобразное существо в черном наносило Вилли глухие удары в грудь и хватало за руки. Вилли безнадежно проигрывал.
        Справа за окном свет заслонила крупная фигура с монтировкой. Игорь ловко перебрался на заднее сиденье, отбиваясь ногами от пытавшихся схватить его рук. Выдернул флажок, блокирующий заднюю дверь. «Горилла» занятая Вилли, не успела сообразить, как Игорь через соседнюю дверь выскочил на улицу и побежал к гаражам. Бегал он на короткие дистанции всегда неплохо, уже в тринадцать лет. Ощутив привычную силу рывка, Игорь собрался уже разогнаться в полную силу, но мощный толчок сшиб его на обочину. Крепкие руки схватили, сжали мертвой хваткой. Игорь попытался вырваться, но проще было вырваться из дубовых колодок. Через секунду ему на голову натянули какой-то пыльный мешок.
        Глава 15
        Его куда-то потащили, он слышал звуки шагов человек шести-семи.
        - По шапке вели гниды, - услышал Игорь голос, - мусор в натуре, а это что за дитё?
        - Да темы все это гнилые мусорские. Прикрытие типа. - Раздался низкий голос прямо над головой Игоря.
        - Тачку обыщи!
        Обладатель низкого голоса как клещами удерживал Игоря за шею. Вели их минут десять, судя по стуку шагов, и гулкому эху - завели в большое пустое здание. Поднялись по лестнице. Шаги отдалялись, голоса стихали, превращаясь в бубнеж. Игоря передали кому-то, теперь его держали руку выше локтя, вскоре хватка ослабла, и кто-то с силой толкнул его. Игорь ударился о стену и упал на пол. С головы тут же сорвали мешок.
        Игорь увидел перед собой широкоскулое выбритое лицо с ехидными наглыми глазами - выглядел их обладатель не очень крепким, но худым и мускулистым, напоминая чем-то питона.
        Они вдвоем находились в крохотной комнатке - что-то вроде каптерки с окном, свет из которого падал на прожженный линолеум, усеянный пожелтевшими листами с отпечатанным на машинке бледным текстом и следами подошв. Перед стеной громоздилась груда сломанных табуреток, а на самой стене висел выцветший календарь 1988 года с изображением ракетной системы залпового огня.
        - Утютю, - протянул бандит и ущипнул Игоря за щеку, - дитё!
        За распахнутой дверью раздался металлический звук, переходящий в затухающий гул - будто шарик шрапнели, угодивший в стальную балку. Сопровождаемое эхо говорило о большом пространстве за дверью. Бандит насторожился, поднялся и отклонил корпус назад, пытаясь разглядеть что-то за дверью. Правой рукой он держал за рукоятку укороченный автомат Калашникова, закинув его на плечо.
        - Чингиз! - Крикнул он.
        Ответа не последовало.
        Игоря он, конечно, всерьез не воспринимал, считая испуганным ребенком, а зря - видя отвлекшегося врага в такой выгодной позиции со смещенным центром тяжести, бывший полицейский пускай даже в теле ребенка раздумывал недолго. Оттолкнувшись от пола, Игорь вложил весь свой вес, усиленный энергией толчка в удар головой. От резкого удара в живот бандит с диким криком опрокинулся на гору табуреток. План Игоря был простой - рвануть за дверь, но увидев отлетевший автомат, он бросился к окну, схватил оружие, которое сам таскал почти семь лет, сорвал предохранитель, для надежности передернул затвор. Механизмы ходили мягко, тихо - видно автомат смазан был хорошо. Боевой патрон заскакал по полу. На все это ушло едва ли больше пары секунд, и прежде чем опешивший бандит успел что-либо сделать, в его лицо нацелился ствол автомата.
        - Ты че бл…! - Издал визгливый вопль бандит, корча страшную рожу. И хотя, вряд ли ему теперь что-то оставалось, кроме как пытаться взять на испуг, выглядело это все же крайне нелепо.
        - Хлебало завали, - спокойно сказал Игорь, - на живот.
        - Че?!
        Ствол автомата переместился на колено.
        - Ох и зря, - вкрадчиво зацокал бандит, переворачиваясь, тем не менее, на живот.
        - Руки за голову!
        - Ты знаешь, дитё, что тебя теперь на кусочки порежут и мамке в пакетах принесут, а потом твою мамку…
        - Ты, че тупой?! - Игорь пнул бандита по заднице. Тот, наконец, заткнулся, и исполнил команду. Быстро обыскав его и не найдя ничего похожего на оружие, Игорь не стал больше тратить времени.
        - Лежи, не рыпайся, - бросил он напоследок и легко по-кошачьи прыгнул к дверному проему, в котором лицом к лицу столкнулся коренастым крепышом.
        Оба замерли от неожиданности, глядя друг на друга. Но Игорь среагировал чуть быстрее.
        - Чингиз, хватай пи..дюка! - Заорал с пола бандит.
        Игорь отскочил назад, нацелив автомат в грудь крепышу.
        - Заходи.
        Чингиз был не так многословен, как его орущий на полу подельник. Он просто молча вошел.
        - Руки! - Скомандовал Игорь, видя, что правая рука Чингиза как-то неестественно держится у бедра.
        - А? - На смуглом лице появилось наигранное непонимание.
        - Два раз повторять не буду.
        Заглянув в детские глаза, и не обнаружив в них ничего детского, Чингиз поднял руки.
        Все дальнейшие команды Игоря он выполнял беспрекословно:
        - Повернись. На колени. Руки за голову.
        Игорь достал у него из-за пояса «ТТ», приказал ему лечь на пол, обыскал его, и вышел из каптерки. К его радости дверь запиралась снаружи на висячий замок. Видимо импровизированная камера предназначалась ему. Он закрыл дверь и щелкнул замком. За дверью сразу же послышался грохот. Деревянная дверь надолго их, конечно, не задержит, но Игорю было плевать.
        Он обнаружил, что находится на широкой галерее с парапетом, а внизу располагался большой заброшенный бассейн. Игорь перегнулся через перила и увидел на нижнем уровне двигающиеся тени.
        Поскольку запертые им бандиты подняли шум и долбились в дверь, Игорь поспешил прочь - заглянув по пути в несколько комнат, он добежал до лестницы, прямо под ним раздавались голоса. Игорь поднялся на третий ярус - здесь тоже была галерея, больше походившая на балкон, совпадающий по длине с узкой частью стены над вышкой. Здесь же он обнаружил, что лестниц всего две. Обе выходили на балкон, а между ними размещалась заколоченная деревянная дверь - справа от большого табло. Балкон ходил ходуном, пока Игорь бежал по второй лестнице. За спиной и внизу слышались крики.
        - Малой сбежал! - Кричал кто-то.
        - Ловите хуле!
        - Он у Скользкого карамультук забрал! И волыну у Чингиза!
        Бассейн оглушил раскатистый многоголосый смех, размноженный эхом.
        Игорю же было не до смеха. По обеим лестницам к нему поднимались. Игорь выбежал на балкон. На ближайшем окне во всю трехэтажную стену висела оборванная сетка - может в бассейне, когда-то играли в водное поло. Он заметил, что автомат как-то непривычно тяжел и все же избавляться от него не хотелось. Перехватывать за спину времени уже не было - ступени ближайшей лестницы сотрясались от шагов.
        Игорь перемахнул через парапет, дотянулся до сетки, стараясь не глядеть вниз. Автомат соскользнул с плеча - в тринадцать лет плечи еще не такие широкие. Сетка удержала его, но болтающийся на локтевом сгибе автомат мешал хорошенько ухватиться. Он с раздражением швырнул его вниз и сам чуть не упал - ветхая сетка начала рваться под его весом. Игорь, по сути, скатывался по ней, постепенно набирая скорость. Когда до пола оставалось метра два, он упал, неудачно приземлился на расколотый плиточный пол и захромал под галерею. Ближайший дверной проем был завален, а по галереям над ним носились люди.
        - Комнаты все проверь, он вниз не мог уе..ать!
        Игорь нырнул под длинную галерею, понимая, что его могут заметить с торцевых балконов, но теперь выбирать не приходилось. Его цель - главный выход, сдвоенная дверь с распахнутыми створками, там маячил дневной свет, а значит выход.
        Добравшись до дверей, он обернулся и увидел на балконе бандита, у которого отобрал автомат. Тот яростно кричал: придушу гниду мелкую!
        Игорь успел спрятаться - сколько их тут? Около четырех-пяти, как минимум, судя по крикам и топоту ног. Впереди, прямо напротив входа в бассейн действительно был выход - двери с выбитыми стеклами, за ними беззаботно зеленела трава, чирикали птицы, напряжение вносил лишь мощный корпус черного джипа «Гранд Чероки». Игорь достал ТТ и проверив патроны осторожно двинулся по небольшому холлу, стараясь не слишком хрустеть разбитым стеклом под ногами. Здесь слышались приглушенные голоса. За приоткрытой дверью слева, он увидел две крупные фигуры. Один бритоголовый мужик с татуировкой паука на затылке в модном по меркам девяностых спортивном костюме стоял к нему спиной. Рядом тоже спиной - высокий мужик в кожаной куртке. Перед ними, опустив голову на грудь, сидел Вилли. Руки за спиной, кровь на груди, подбородке и отворотах джинсовки - наверное, на нее он тоже потратил не меньше двух своих зарплат. Жив он или нет - понять было невозможно.
        Игорь посмотрел в дверной проем, за которым зеленела трава. Сбежать - шанс велик, но что будет с Вилли, если он жив? Попытаться спасти его? А если он ранен, далеко им не уйти - убьют их обоих. И эти двое тоже вооружены. По крайней мере, один сумеет дать ему отпор. Но ведь Вилли не должен умереть. Разве он не видел его в будущем? А выживет ли он сам? Так ведь и он уже выжил, правда, в его прошлом не было никаких Вилли и отмороженных бандитов с татуировками паука. Голова шла кругом. Мысли стремительно проносились в голове. В конце концов, Игорь решился. Он изловчился, намереваясь брать на прицел высокого - он выглядел более опасным, но реализовать задуманное ему не дал странный голос.
        - И-и-и-иго-о-о-орь! - Звал детский голосок.
        Игорь изогнул бровь и посмотрел направо - взгляд уперся в плакат на стене с изображением Дольфа Лундгрена в боксерских перчатках на фоне советского флага. Слева от плаката располагался темный проем без двери. Голос раздавался оттуда.
        - Иго-о-о-о-орь!
        Игорь выпрямился, и словно позабыв об опасности, двинулся к проему. Красноватый свет, идущий откуда-то снизу, выхватил небольшую замусоренную площадку и ступеньки, ведущие вниз под прямым углом. Узкий лестничный марш спускался метров на десять, оканчиваясь небольшой площадкой, упирался в стену. Судя по красноватому, очень тусклому свету, исходившему с правой стороны нижней лестничной клетки, там располагался какой-то коридор или новый марш. Темно здесь было как в фотолаборатории. Игорь замер в замешательстве - что он тут делает?
        - Игорь! - Снова позвал голос.
        Он раздавался снизу, из-за поворота и именно там находился источник этого красноватого света.
        Детский голосок, которого он никогда не слышал. Но почему, он откликнулся на него?
        Игорь спустился на две ступеньки, опустив руку с пистолетом.
        Может быть, так звучит голос того, кого он никогда не слышал, но знал?
        Игорь прошел уже половину пути - девять ступенек. Отчего-то спускаться становилось труднее. Преодолев еще три ступеньки, он понял, что дело еще в одном звуке. Он был громким, но Игорь с трудом его различал. Каким-то неведомым чувством он понял, что его ухо, обычное человеческое ухо с трудом распознает подобные звуки, оно просто не приспособлено к ним. Вопрос почему - остался без ответа, хотя была еще одна догадка. Когда осталась всего пара ступенек, Игорь остановился, глядя на кусок красноватой стены. На ней замерла тень: два скрученных конуса.
        - Игорь! - Позвал голос и на этот раз Игорь понял, что этот голос и ультразвуковой стрекот были одним и тем же звуком. Стрекот раздавался совсем рядом. Игоря прошиб ледяной пот, в следующее мгновение два скрученных конуса на стене дернулись, но от разрыва сердца его уберег оглушительный удар в ухо. Искры буквально посыпались из глаз, засверкали в красноватых углах, но оценить красоту преображения он не успел, поскольку потерял сознание.
        Через плотную черноту сначала пробились голоса.
        - У тебя че, Скользкий, батон совсем рассохся?! - Хохотал кто-то в конце длинной-предлинной трубы. - Это ж в натуре дитё!
        - Да глохни ты, фанера бестолковая!
        Хохот размножился.
        - Не, я думал, в натуре может карлик какой.
        - Какой нах..й карлик?
        - Ну бл.., Джеки Чан х..й его знает.
        - Сам ты Джеки Чан! Вон Чингизу предъявляй!
        - Бл.., ну вы даете, пацаны. Если бы я вас с Чингизом не знал, подумал что за лошье.
        - Веник привяжи, я сказал!
        Снова смех.
        - Ладно-ладно, просто шустрый пацан оказался.
        - Где нашли-то мусорёнка?
        - Стоял на Дольфа пялился как зомби, видать сам не понял, что сотворил.
        - Ладно, братва, не гони волну, оклемался малой.
        Кто-то дал Игорю жесткую пощечину и остатки дурмана мгновенно разлетелись. Он открыл глаза и увидел перед собой широкоскулое лицо того, которого уже сегодня разоружил. За ним стояли пять или шесть крепких мужиков, среди которых выделялся один высокий в кожаной куртке. Черные волосы его были аккуратно зачесаны назад, как у какого-нибудь чикагского гангстера из черно-белого кино. Выделялся он и взглядом больших глаз, которые глядели удивленно, но при этом уверенно и сомнений не было что он здесь главный.
        У Игоря болело правое ухо и в голове звенело. Он закрыл глаза и снова получил удар по щеке.
        - Скользкий, не зажмурь его, он еще нам спеть должен.
        Высокий подошел ближе. Лицо его было совершенно белым и вытянутым как у лошади.
        - Ну, че малой, кто этот мусор тебе? Брательник?
        - Никто.
        «Лошадь» кивнул, словно только и ждал этого ответа. Справа за спиной раздался глухой удар и стон. Так Игорь понял, что Вилли пока соблюдает свой жизненный сценарий.
        На самом лице Игоря не отразилось никаких эмоций - даже страха. Видимо это слегка удивляло «вожака». Он присел перед Игорем на корточки. Заскрипела дорогая кожа. К ее запаху примешивался аромат какой-то ядреной туалетной воды с запахом лимона.
        - Зачем вы ездили за девушкой? - Спросил он тихим голосом и даже как будто ласково.
        - Я ищу брата.
        - Мусор тебя на эту байку натаскал?
        - Он просто помогает мне. Где мой брат?
        Сидевший рядом бандит ударил Игоря в больное ухо.
        - Отвечай на вопрос, выбл..док мусорской!
        - Мой брат глухонемой. - Проигнорировал его Игорь.
        Он заметил, что взгляд «лошадиного» вожака метнулся в сторону, словно искал кого-то.
        Бандит схватил Игоря за шею и начал душить.
        - Отпусти ребенка, - просипел Вилли где-то из-за спины, - такое тебе с рук не сойдет, ты же знаешь.
        Обращался он видимо, к вожаку.
        - Пугаешь, мусор? - Ухмыльнулся «вожак», поднимаясь во весь свой немалый рост.
        - Ты же не идиот. Убийство милиционера и ребенка. Ты сам знаешь, что поднимется. Вас под корень за… - Вилли не договорил и захрипел от очередного удара.
        - А мне какое дело, что поднимется? Я только вижу, что ты один с пиз..юком и нет у тебя ни телефона, ни маячка на тачке. Даже рации нет - что ты за мент такой? - Вожак сунул руки в карманы, приближаясь к Вилли, так что Игорь его уже не видел, а слышал только его низкий спокойный голос. - И даже если ты и маякнул кому, в чем я сомневаюсь, наша принцесса так вас помотала, что вас теперь сам черт не найдет. А катакомбы здесь знаешь какие? Даже тачка твоя испарится навсегда.
        - Твоя «Вольво»… засвечена… - Хрипел Вилли.
        - На кого засвечена? Ветерана войны? Он в доме престарелых овсянку беззубым ртом жует, не помнит даже свое имя… Знаешь, где ты просчитался, мусор? Ты сунул нос в дела, в которые совать нос не следует.
        - Я не сую нос в твои дела. Мы просто искали пацана.
        - Ты еще не понял, мент? Ты никого больше не ищешь. Ты отсюда не выйдешь.
        Вожак вернулся обратно, посмотрел на Игоря.
        - Вот только что с пиз..юком делать? Здесь ваша хитрость мусорская удалась. Дитё жмурить не по понятиям. - Вожак достал из кармана сияющий шестизарядный кольт с укороченным стволом. - Пускай решит смотрящий небесный. Он ошибок не делает.
        Вожак высыпал на ладонь большие сорокапятимиллиметровые патроны и начал вставлять их обратно в барабан по одному. Игорь заметил, что он вставил только три патрона, остальные убрал в карман.
        - Это и есть убийство! - Закричал Вилли.
        - Нет, мусор, это ваши козлячьи понятия. Воля всевышнего самая справедливая. Пятьдесят на пятьдесят. Да или нет. И ты сам его к этому выбору притащил. Не я сюда вас привел. Держи, пацан.
        Вожак протянул пистолет Игорю. Сразу же ему в лицо нацелились автоматы двух бандитов.
        - Крути барабан, но не дури - иначе просрешь свой шанс.
        Интересно, подумал Игорь, забирая тяжелый кольт, может, в этой реальности для него уготован именно такой конец? И что будет, если это произойдет? Что будет с его будущим и прошлым? И что будет с Вилли? Кого он встретит в будущем? А может это просто неудачная попытка? Тогда стоит ее быстрее закончить, чтобы… Чтобы дать кому-то новый шанс. Шанс сделать то, что он не сумел.
        Игорь крутанул барабан и приставил пистолет к виску.
        Он заметил, что бандиты смотрели хмуро - их происходящее явно напрягало, кроме одного. Глаза вожака горели возбуждением, он даже приоткрыл рот. Так ты любишь играть, сукин сын?
        - Прижимай крепко, у него сильная отдача, - сказал вожак.
        Игорь чувствовал, как холодный ствол пережимает вену на виске и кровь, в голове сливаясь со звоном в ухе, стучала, отзываясь болью как удары молота. Сейчас все закончится. Игорь много раз сидел в кресле, приложив свой «ПМ» к виску безо всяких «пятьдесят на пятьдесят». Под ногами, как правило, валялась пустая бутылка из-под виски, но только два раза он близко подходил к той грани и знал, что чем дольше ждешь, тем выше поднимается волна в груди, которая заставляет отводить руку. Главное, не тянуть с этим - будет только хуже. Потому что в отличие от мрачных алкогольных вечеров здесь есть те, кто сумеет закончить то, на что у тебя не хватает духу.
        Игорь нажал на спусковой крючок. Тихий знакомый щелчок.
        На паре суровых лиц отразилось едва заметное облегчение.
        Вожак улыбнулся и кивнул.
        - Я же говорил: небесный смотрящий ошибок не делает. Опусти руку, малой. Ты сегодня заново родился.
        Вожак подошел, забрал пистолет. Возбуждение в его глазах угасало, но Игорь уже понял его слабую сторону.
        - Я хочу еще раз сыграть, - сказал Игорь.
        Огромная спина в кожаной куртке замерла. Вожак обернулся - на «лошадином» лице играла улыбка, по которой Игорь понял, что выбрал правильный глагол - именно «сыграть».
        - На что?
        - На него. - Игорь указал на Вилли. - Пускай смотрящий на небесах решит и его судьбу.
        - Он мент.
        - Ты сомневаешься в воле смотрящего? Ты ведь ничего не теряешь, зато можешь получить - второй шанс, - Игорь указал на себя.
        Понятия, смотрящий - все это чушь, об этом говорил огонь, снова зажегшийся в глазах. Его интересовала только игра.
        Вожак думал недолго - секунды две, а потом подошел и с улыбкой протянул Игорю кольт.
        - Напомню правила, - сказал он, - проигрывает малой - проигрываешь и ты, мусор.
        - Гарри, черт бы тебя побрал! - Закричал Вилли.
        Игорь обернулся, посмотрел на него - тот сидел на полу со связанными за спиной руками - на его окровавленном лице - откровенный ужас.
        Игорь повернулся обратно, крутанул барабан, совершенно спокойно приложил его к виску, глядя в хмурые лица бандитов, и не моргая нажал на спуск. Снова щелчок.
        Вожак прошагал к Игорю, выхватил кольт, открыл барабан, осмотрел, затем закрыл и сказал, обращаясь к Вилли.
        - Малой спас тебе жизнь, мент.
        - Еще! - Крикнул Игорь.
        - Что?
        - Я хочу еще сыграть.
        Вожак странно посмотрел на Игоря.
        - У тебя есть свой кодекс, - сказал ему Игорь, - ты говорил, что детей вы не убиваете. Моему брату одиннадцать лет и он ездил на вашей «Вольво». Значит, ты покрываешь кого-то…
        ­ - Не принимай правила за слабость, малой. - Вожак схватил Игоря за горло.
        - Поэтому я предлагаю сыграть еще раз.
        - Ты сыграл на все что можно.
        - Нет, сначала сыграл за себя, потом за него. А теперь за нас обоих.
        - Против чего?
        - Ты говоришь мне правду. Неплохой шанс отыграться, а?
        - Твоя воля. - Сказал вожак, отпуская Игоря.
        Вилли грязно выругался. Вожак усмехнулся и в третий раз протянул Игорю кольт.
        Игорь упер ствол на этот раз под подбородок, улыбнулся и нажал на спуск. Третий щелчок отозвался вздохом облегчения со стороны Вилли.
        Вожак выхватил кольт, направил его в стену и нажал на спуск. Раздался выстрел, сорокапятиллимитровый патрон, оставил внушительную дыру в стене. Выстрел сменил щелчок, затем снова выстрел, снова щелчок и снова выстрел. Опустив руку с дымящимся стволом, вожак сказал:
        - Оседлал удачу, сученыш. Видать серьезно впрягается за тебя всевышний. Я не знаю где твой брат. И никто из наших ничего с ним не делал.
        - Но зачем он был нужен вам?
        - Хэссун! - Крикнул вожак.
        Кто-то хлопнул по плечу бандита, стоявшего позади всех. Тот вышел на передний план. Игорь увидел крепкого мужчину с воинственным лицом и длинными черными волосами. Ужасный шрам перечеркивал его лицо от левого глаза до подбородка. Вожак указал на Игоря и тот направился к нему.
        Игорь смотрел на страшного человека, которого называли Хэссун, готовясь к худшему.
        «Понимаешь этот язык?» - Быстро спросил бандит жестами.
        Игорь кивнул.
        «Твой брат помогал играть»
        «Что значит играть?»
        «Он давал правильные комбинации в казино. Ему платили за это. Куда он делся, мы не знаем. Последний раз мы должны были встретиться вчера. Мы не настаиваем, он работал по желанию. Но он не пришел. Вместо него появился ты, но ты нам не нужен. Ты - балбес».
        Игорь смотрел в лицо бандита и только заметил, что один его глаз был стеклянным. Он понимал, что тот не врет. Потому что верил, что его брат действительно был способен на такое, и он был слишком умен, чтобы совершать ошибки. Неужели тупик? Такой ценой и снова тупик?
        Бандит повернулся, чтобы уйти, но Игорь схватил его за рукав и провел второй рукой перед собственным лицом.
        Хэссун молча смотрел.
        «Что значит этот жест?» - Спросил Игорь.
        «Нет такого жеста»
        «Мой брат его использовал»
        «Монгво», - сказал бандит. Это слово он изобразил по буквам: М-О-Н-Г-В-О.
        «Что это значит?»
        «Секретный язык, известный только двоим»
        Игорь опустил голову. Видимо он выглядел таким расстроенным, что бандит положил руку ему на плечо. Игорь поднял лицо.
        «Он боялся заблудиться», - сказал бандит.
        «Где?»
        «На козьей тропе»

***
        Бандиты ушли, и Игорю понадобилось минут двадцать, чтобы развязать Вилли руки и ноги. Затем он, спотыкаясь, пошел к выходу - Игорь пытался придерживать его, но когда ты ребенок чертовски трудно поддерживать взрослого. В конце концов, Вилли кое-как приспособился передвигаться сам, держась за стену. Игорь ждал у выхода, глядя на плакат с Дольфом Лунгрендом. Справа и слева от него тянулась глухая стена без намеков на какие-либо проемы. Игорь подошел к той части, где должен был располагаться дверной проем с красноватым светом, из которого его кто-то звал, и постучал по грязной плитке.
        - Гарри, ты и в самом деле псих, - прохрипел за его спиной Вилли. Он начал заваливаться, но ухватился за дверной косяк, Игорь поспешил ему на помощь.
        «Москвич» Вилли они нашли на одном из перекрестков воинской части. Стекло разбито, дверь открыта, но ключ в замке зажигания. Игорь усадил Вилли на пассажирское сиденье.
        - Ты спас мне жизнь и тут же чуть снова не просрал ее. - Сказал Вилли. - Даже не знаю радоваться мне или…
        - Это ты мне спас жизнь. По крайней мере, во второй и третий раз…
        - О чем ты?
        - Единственное, что я знал на сто процентов, Вилли, так это то, что ты не умрешь.
        - Ах да, я и забыл, я же буду генералом, - протянул Вилли и лицо его, озаренное неожиданной догадкой, нахмурилось, - то есть про себя… про себя, ты это не знал?
        - Нет.
        - Значит в первый раз ты…
        - Да, в первый раз игра была настоящая.
        Вилли задумался, а потом вдруг застонал.
        - Боже мой, что происходит.
        - Я отвезу тебя в больницу.
        - Стоп! Какого хрена ты делаешь за рулем?
        Вместо ответа Игорь завел двигатель, врубил первую передачу и «Москвич» рванул с места.
        Глава 16
        Возможность стать свидетелем финального аккорда родительских отношений миновала Игоря в прошлой версии детства, потому что в те дни он избегал появляться дома, ставшим для него тюрьмой и одновременно камерой пыток - особенно когда его взгляд падал на заправленную кровать брата или сложенные учебники на его половине стола. После школы он обычно шлялся по окрестностям, если «зависнуть» у Славика не получалась и домой возвращался темными вечерами, намеренно удлиняя путь. Дома его неизменно встречала пустая холодная квартира - отец уже их оставил, совсем скоро уйдет и мать и он останется совершенно один.
        Он слышал, как отец тяжело дышал в прихожей, гремя обувным шкафчиком. Игорь подошел к двери, прислушался. Он думал, что уход отца был тихим и незаметным, как бегство предателя, каковым он его всегда считал, но «финальный аккорд» оказался обычным скандалом, показавшим, что родители не только умели материться, но и вовсе не считали себя в чем-то виноватыми.
        - Стерва. - Раздался тихий рассерженный голос отца, затем входная дверь открылась, и он навсегда их покинул. Вот как это было.
        Игорь вышел из комнаты. Мать курила на кухне, отвернувшись к окну. Он позвал ее, она бросила окурок в пепельницу и не глядя на него прошла в свою комнату и захлопнула дверь.
        Он помнил, как эта отстраненность в последние дни шокировали его не меньше, чем исчезновение брата, и только теперь стало понятно, что дело было не в желании его наказать, а в банальном отсутствии сил.
        На буфете поверх сложенной вчетверо газете «Видновские вести» лежала забытая отцом пачка сигарет «Лаки страйк». Игорь достал сигарету, закурил. Взгляд упал на изображение фоторобота, над которым темнел в пятнах кофе заголовок: «В деле о нападении на детей новые подробности».
        Все «новые подробности» в заметке сводились к составлению фоторобота по данным свидетелей в связи с очередной попыткой нападения. Странный «маньяк», подумал Игорь, затягиваясь сигаретой. Третья попытка нападения - снова в подъезде многоэтажки, на этот раз на улице Советской, по той же схеме: жертва поднимает крик - преступник ретируется. Два исчезновения на территории района приписывают ему, одно из них как Игорь знал от Вилли, к этому маньяку не относилось. Возможно, и второе к нему тоже не имело отношения, учитывая, как топорно действовал этот тип. За всем этим торчат уши, скорее, умственной отсталости. Игорь рассмотрел фоторобот - контур лица с глазами и ушами, нарисованный карандашом - под такое можно подтянуть любого в возрасте от восемнадцати до семидесяти.
        Игорь положил газету, вернулся в комнату, достал из кармана крошечный передатчик в виде пластикового корпуса для батареек с лампочкой и динамиком и поставил на стол. Брат так и не воспользовался изобретением Кустанайского. Игорь смотрел на него, положив подбородок на сложенные на столе руки, затем перевел флегматичный взгляд на угол стола, где аккуратной стопкой лежали учебники Макса, и ударил по ним кулаком. Учебники разлетелись, а «Литература» с Пушкиным приземлилась на заправленную кровать брата.
        Игорь вскочил и снова взял со стула ранец Макса, тщательно осмотрел карманы, нашел пару монет и две обертки от шоколадок «Пикник», затем открыл дверцу шкафа, где брат хранил свои вещи, вынул верхний ящик, и вывалил его содержимое на стол, где уже лежали разложенные вещи из рюкзака.
        Среди прочих вещей было больше всего тетрадей на девяносто шесть листов, вдоль и поперек, исписанных сложных формулами, функциями и многострочными вычислениями. Детский убористый почерк в этих тетрадях порой становился размашистым и нажимным, аккуратные записки «в клеточку» превращалась в писанину одержимого.
        - Что ты искал, Макс? - Произнес Игорь, пролистывая одну из тетрадей.
        В шкафу он нашел несколько калькуляторов, в том числе продвинутый инженерный с клавишами синусов и косинусов, потрепанные учебники по математическому анализу для технических ВУЗов, справочник по высшей математике и советское пособие по программированию.
        Все это богатство было засыпано ворохом оберток от шоколадных батончиков «Пикник» и «Баунти».
        Игорь разложил все предметы аккуратно на столе. Записи по отдельным стопкам: школьные тетради, листы с вычислениями, тетради с записями явно далекими от школы и рисунки. Вздохнул - изучать все это было немыслимо. Только рисунку со спиралью и набором цифр под финикийскими символами с картины Петрищева, он не мог найти места. Рисунок это или все же расчеты?
        Игорь сдвинул брови и вернулся к шкафу. Внизу, под старыми кроссовками лежала обувная коробка, хранившая самые ценные вещи Макса: фотоаппарат-мыльницу «Рекам» - подарок школы за хорошую учебу, с трещиной на корпусе, оставленной Игорем, упаковку гелевых ручек, новенький неисписанный блокнот в кожаном переплете, увеличительное стекло, складывающееся в корпус-футляр, школьный наручный компас и большую сложенную пополам фотографию. Редкая фотография. Игорь видел ее всего лишь однажды. Вся семья в канун девяносто второго года в свете прожекторов на стадионе. Игорю десять, Максу восемь, они стоят рядом и оба улыбаются. Мать обнимает Макса, сцепив ладони под его подбородком, а отец положил свои руки Игорю на плечи. Позади - дорожкой следов выложена двойка. На самом деле цифр там четыре: 1992. Игорь хорошо помнил, как сам прокладывал их своими сапогами. Там же обнаружился лобзик-нож по металлу. Странная находка. Зачем Максу понадобилась такая вещь? Игорь провел пальцем по зубцам, на них сверкала свежая металлическая стружка. На дне коробки лежали целых три упаковки батареек «Варта» формата D. Игорь
вспомнил, что Макс всегда сам менял батарейки в часах над своей кроватью. Только он думал, что их покупала мать.
        Он взглянул на часы, замершие на 21:55, затем достал из упаковки батарейку, забрался на кровать Макса, оттянул пальцем пыльный корпус. С обратной стороны часов что-то выпало и упало за кровать. Игорь спрыгнул, опустился на колени, из-под кровати на него выкатилась цилиндрическая жестяная коробочка для диафильмов.
        «Кот в сапогах. Студия ДИАФИЛЬМ, Москва», прочитал Игорь на этикетке. В коробочке лежала обычная плотно скрученная пленка. Развернув ее перед окном, Игорь увидел антропоморфного кота, бредущего с котомкой. Один кадр сменялся другим: кот идет, кот сидит, кот жестикулирует передними лапами. Мультяшные кадры неожиданно сменила человеческая фигура. Человек показывал какие-то жесты. Игорь осмотрел место смены кадров - пленка была совершенно однородной, никаких склеек или чего-то подобного. Он бросился уже к своей половине шкафа, извлек из кучи хлама пыльную коробку с фильмопроектором, поставил прибор на стол - передними ножками на учебник литературы, задернул занавески, направил луч на стену над своей кроватью, вставил пленку в катушку и отмотал до нужного кадра.
        Нарисованного кота на стене сменил молодой парень - лет двадцати в бейсболке и свитшоте с аббревиатурой «M.I.T». На бейсболке тоже было что-то написано, но изображение размывалось. Парень выглядел смутно знакомым, но Игорь не мог поручиться, что видел его раньше. Он улыбался, сидя на фоне белой стены. Руками он показывал знакомый жест: ключ. На следующем кадре парень показывал другое слово.
        Игорь схватил гелевую ручку, открыл тетрадь и стал записывать:
        «Ключ на картине, что тебя напугает»
        Далее следовал жест окончания предложения. Новая порция кадров и Игорь записал:
        «На дверь укажет треугольник с тупыми углами»
        На следующем кадре улыбка парня исчезала, но он продолжал передавать жесты. Игорь записал:
        «На козьей тропе помни три вещи…»
        «На ней легко потеряться»
        «Тот, кто был человеком, будет искать тебя там»
        «На ней все иначе: начало - конец, рождение - смерть, а следствие есть причина и потому не забудь призвать того, кто тебя научил…»
        Сразу после этого следовал жест, который Игорь видел у Макса, но которого никто из других знакомых с жестовым языком, включая его самого не знал - то самое движение раскрытой ладони перед лицом.
        Дальнейшая прокрутка вернула на стену кота, натягивающего сапог. Игорь прокрутил пленку с котом до конца, затем взял со стола рисунок брата с символами Петрищева. Ключ найдешь на картине, которая тебя напугает, повторил Игорь. Откуда он знал, что она его напугает? И какой здесь ключ? Игорь посмотрел на рисунок со спиралью, который ни о чем ему не говорил и ниже - на цифры под финикийскими символами. Проклятая математика! Из всего маловразумительного послания из диафильма знакомым была только картина. Игорь догадывался, что речь идет не об обычном ключе.
        Посидев около минуты, разглядывая рисунок и переведенные записи диафильма, Игорь вскочил, схватил передатчик со стола и бросился из комнаты. На велосипеде он за полчаса доехал до коррекционной школы Макса и несколько минут бегал по коридорам в поисках учителя, имя которого напрочь забыл.
        Наконец, увидев его в окно, уходящим из школы, он догнал его уже у ворот.
        - А, Игорь! - От неожиданности и испуга учитель математики отшатнулся, вспомнив видимо, как этот подросток совал ему в лицо раскаленный паяльник. - Нашелся Максим?
        - Объясните! - Запыхавшийся Игорь протянул ему листок с символами Петрищева и согнулся, уперев руки в колени.
        - Что объяснить? - Учитель достал очки.
        - Ключ… ключ на картине, что тебя напугает.
        Андрей Иванович нахмурился, посмотрел с подозрением на Игоря сквозь очки, затем перевел взгляд на рисунок.
        - Ключ? - Спросил он задумчиво.
        - Что это значит?
        - Ерунда какая-то. Это Максим оставил?
        - Я не знаю.
        - Ключ, - повторил учитель, и вдруг лицо его изменилось, - ключ! Точно!
        - Что? - Насторожился Игорь.
        - Ассиметричное шифрование! Это ключ… то есть дешифратор односторонней функции, разложенный на числа Фибоначчи. Пропущенные символы - скорее всего знаки математических операций. Их можно проверить, но… но… это все бессмысленно без сообщения.
        - Какого сообщения?
        - Ну, или послания.
        - Это может быть какая-то дверь?
        - Ну, если только в виде метафоры, хотя в послании может быть что угодно, но вообще речь, как правило, идет о какой-то информации.
        - Там еще было, - Игорь достал тетрадный лист, - вот: на дверь укажет треугольник с тупыми углами.
        - Треугольников с тупыми углами не бывает, - сказал учитель, - может тупоугольный треугольник?
        - Возможно. Абракадабра какая-то. - Расстроился Игорь.
        - Знаешь что, Игорь, завтра я еду к родителям и там будет мой брат профессор, я могу показать ему этот рисунок, может быть, он что-то увидит в нем, чего не видим мы.
        - Спасибо!

***
        Вернувшись домой, Игорь встретил у подъезда Славика и Анну.
        - Мы к тебе, - с явным недовольством в слове «мы» сообщил Славик.
        Посмотрев на Анну, Игорь не смог сдержать глупой улыбки, хотя улыбаться ему совсем не хотелось. Он еще в первый день их встречи заметил, что во всех ситуациях эта девочка сильнее всего и всех в этом загадочном мире повторного детства превращала его в настоящего тринадцатилетнего подростка.
        - Привет, - сказали одновременно.
        Романтическое мгновение несколько подпортил мотоциклетный рев с противным треском где-то неподалеку.
        - Вообще-то я шел к тебе, - проворчал Славик, - а эта дамочка…
        - Да, решила сходить за компанию, - закончила Анна, и с улыбкой, от которой хотелось растаять и растечься на асфальте, посмотрела на Игоря, - ты не появляешься в школе.
        - У меня дела… пропал мой брат.
        - Да, мы в курсе, - деловито сообщил Славик, - а что за дела?
        - Я ищу его.
        - Ты ищешь его?
        - Мы можем помочь тебе! - Уничтожила Аня трезвый скепсис Славика.
        Славик нахмурился, а Игорю стало неловко оттого, что эти наивные подростки борются за его внимание.
        - Спасибо, ребята, но это может быть опасно, - сказал он, и тут же пожалел об этом.
        - Опасно?! Тогда тебе точно нужна наша помощь! - Заверещали они наперебой.
        - В чем проблема, чувак?
        Игорь с неуверенной улыбкой глядел на своих очаровательных друзей.
        - Там какие-то шифры, ключи…
        - Так я же спец по шифрам, ты забыл? - Славик хлопнул его по плечу.
        - Ты?
        - А она вроде как отличница, - указал Славик на Анну, - так и быть!
        - Вот именно! - Подтвердила Аня.
        Игорь привел их домой, в пустую квартиру. Мать куда-то ушла, а присутствие отца теперь уже сведется к дежурным пятнадцатиминуткам раз в месяц, которые затем сменятся дежурными пятиминутками раз в полгода.
        Славик присвистнул, увидев разбросанные на столе записи и рисунки.
        - Это все Макс?
        - Он что, гений? - Аня с интересом разглядывала бумажную гору математических формул.
        - Для меня это все тоже открытие…
        Славик схватил со стола лист с огромной многоэтажной функцией, дополненной рисунком сложной фигуры, похожей на юлу, расштрихованную всевозможными стрелками с непонятными символами.
        - Ты понимаешь что это? - Показал он листок Анне.
        Та округлила глаза и покачала головой. Она взяла учебник по матанализу и села на заправленную кровать Игоря.
        От вида девушки мечты, сидящей на его кровати, у Игоря участился пульс, но он постарался взять себя в руки, хотя это было непросто. Слава богу, что хотя бы во взрослом возрасте он научился заправлять кровать.
        - Слушай, все это как-то связано с тем, что ты ей рассказывал про какой-то «Фольксваген»? - Решительно спросил Славик.
        В его лице Игорь увидел оттенок недоверия и возможно страха.
        Игорь понимал, что его страх был обширнее - он подразумевал все перемены в его друге. И ту драку с малолетними бандитами, и его странное поведение, и эту девчонку, сидящую на его кровати и то, что между ними стали возникать какие-то общие серьезные темы, в которые не был посвящен Славик.
        Аня закрыла книгу, положила ее на колени, и посмотрела на Игоря, тоже очевидно ожидая серьезного ответа.
        - О чем ты говоришь?
        - Ты умеешь предсказывать будущее? - Почти шепотом спросил Славик.
        Игорь закатил глаза.
        - Чувак, если серьезно, у меня будет к тебе вопрос… - Славик скосил глаза, дескать, наедине, разумеется.
        А какого черта, подумал Игорь. Именно здесь, в таком состоянии, когда он максимально серьезен, он возможно запомнит.
        Игорь схватил его за плечи.
        - Слушай, Славик. Дай мне одно обещание.
        - Прямо здесь?
        - Прямо здесь.
        - Ну, хорошо.
        - Когда-нибудь… Когда-нибудь, когда тебе покажется, что есть единственный способ избавиться сразу от всего, вспомни обо мне.
        - О тебе?
        - Да, конечно, тогда ты будешь вспоминать обо мне нечасто и скорее всего вообще не будешь. У тебя на уме будет другое. А точнее другая… А я буду всего лишь призраком сливающимся с общим фоном прошлого, но когда… Когда тебе покажется, что ты нашел самый простой и легкий способ, ты переберешь в памяти всех - я знаю, я уже бывал в таком состоянии. И я надеюсь, я буду в их числе. Постарайся остановиться на мне и найти мой номер телефона…
        - Но у тебя нет телефона…
        - Тогда он у меня уже будет. Просто найди его и позвони мне. Позвони, мы встретимся и выпьем, как в старые времена.
        - Чувак, ты конкретно гонишь, мы с тобой никогда не пили. - Сказал Славик, не отрывая от него огромных немигающих глаз, но Игорь видел по страху в этих глазах, что он запомнит его слова. Страх - отличный якорь.
        - Да, все еще впереди, Славик.
        Друг нахмурился и отвернулся к окну, делая вид, что наблюдает, как двое старшеклассников за окном пытаются завести мотоцикл.
        А Игорь посмотрел на Анну.
        - Это тебе все брат рассказывает? - Спросила она.
        Игорь отметил, что она выбрала настоящее время, как будто Макс был все еще здесь и понял, что снова тонет, как в своем настоящем детстве. Эта девчонка была умнее даже его взрослой версии.
        - Все сложнее, я…
        - Что это? - Вдруг обернулся Славик, держа в руках рисунок с головой серны.
        - Это… Я не знаю, блин, ладно вот, - Игорь достал расшифровку с диафильма, - помнишь, он хотел испортить картину в доме культуры? Так вот, это какой-то шифр. Ключ - на картине, которая тебя напугает. На дверь укажет треугольник с тупыми углами. На козьей тропе…
        Друзья слушали Игоря внимательно. Преимущество подросткового возраста, о котором он совершенно забыл - ко всему относиться серьезно, даже к тому, что выглядит откровенной чепухой.
        - Я знаю где это… - таинственным шепотом сообщил Славик, после того как Игорь закончил читать странное послание.
        - Что?
        - Козья тропа.
        - Ты серьезно?
        Славик кивнул. Взгляд его был абсолютно серьезен.
        - Можем сходить туда завтра утром. - Друг снова скосил взгляд.
        Бедолага все еще ревновал его к Анне, догадался Игорь, но у него не было времени.
        - Сегодня, Славик!
        - Скоро стемнеет и мы там ничего не увидим, если там есть что-то важное…
        - Возьмем фонарик!
        - Ты боишься? - Спросила Аня.
        - Чего? Нарисованную козью морду?
        - Это далеко?
        - Не очень.
        - Слушай, Славик, это срочно. К тому же завтра утром ты будешь в школе, ты же никогда не прогуливаешь.
        - Чувак, ты конкретно выпал.
        - О чем ты?
        - Завтра суббота, - сказала Аня.
        - Суббота? - Растерянно переспросил Игорь. Тревожная мысль запрыгала на задворках сознания. Суббота… А куда же подевалась пятница? Его вдруг обдало жаром. А потом сразу холодом, еще до того, как удалось обуздать скачущую мысль.
        В квартире слишком тихо, слишком пусто. Она уже похожа на склеп. Удар, окончательно завершивший недолгую историю его семьи, произойдет сегодня, а не завтра. Если уже не произошел…
        Перед глазами скакали цифры электронных часов, которые он поднес к глазам.
        Наконец, цифры определились с тем, что когда-то он видел в заключении о смерти. Они совпадали со временем проезда поезда Москва-Владикавказ через платформу Расторгуево. 17:35.
        Цифры на электронных часах почти совпадали: 17:25. Игорь выбежал из комнаты.
        - Игорь! - Позвали его друзья в один голос.
        За окном раздался рев.
        Он бросился обратно и рванул на себя оконную створку.
        - Ждите здесь! - Закричал он. - Сегодня! Обязательно сегодня!
        Выпрыгнув из окна, Игорь побежал к двум старшеклассникам, которым, наконец, удалось завести мотоцикл.
        Аня и Славик наблюдали, как их странный друг что-то сказал старшеклассникам, указав в сторону Медицинской улицы. И пока те оглядывались в указанном направлении, силясь что-то там разглядеть, Игорь оседлал заведенный «Иж Планета Спорт» и, встав на дыбы, прямо у них из-под носа унесся на заднем колесе мотоцикла, оставив после себя оглушительный рев, который затухал еще почти целую минуту.
        Глава 17
        До площади Игорь пролетел по прямой - той, которой в школе называют кратчайшим расстоянием между двумя точками. По газонам, площадкам, клумбам и разгрузочной зоне магазина мимо помойки - мир в его голове стал плоским и линейным как тетрадь по геометрии. Прямо с тротуара из-за остановки он выскочил перед патрульной «семеркой» на круговой перекресток.
        Подрезав «Волгу» и за секунду до столкновения вылетев из-под бампера «Сааба» встал на заднее колесо, взревев двигателем. За спиной уже завопила сирена, утопая в хоре клаксонов, но гаишный патруль, как и правила дорожного движения, отсутствовали в мире, где царят прямые линии, скорость, время, расстояние.
        Электронные часы напомнили о непостоянном показателе «t». Через три минуты тридцать четыре секунды (уже меньше) его мать спрыгнет с пешеходного моста над платформой Расторгуево, расположенного в двух километрах четырехстах тридцати четырех метрах (показатель «S») под несущийся со скоростью девяносто два километра в час поезд «Владикавказ-Москва» (показатель «V»), сумевший сократить двухчасовое отставание от графика из-за ремонта дороги на участке Россошь-Миллерово до двадцати пяти минут.
        Условие задачи было простым - преодолеть максимальную скорость советского мотоцикла «Иж Спорт Планета 350», промчаться на ней за две минуты, оставив в запасе время на подъем по девятиметровому мосту, с дополнительным пятиметровым маршем на Донбасскую улицу из-за холмистого рельефа.
        Геометрический мир не учитывал миллиард дополнительных условий, которыми располагал мир реальный. С первым Игорь столкнулся за дорожным устьем, через которое Советская улица соединялась со Школьной. В правом ряду по ходу движения рабочие меняли дорожное полотно. Дорога сужалась до одного ряда, образуя уплотняющуюся пробку, начиная от Второй школы. Скорость мотоцикла падала, пока пробка не стала настолько плотной, что Игорю пришлось остановиться.
        Путь к тротуару преграждал спрессованный поток машин перекрытого ряда. Игорь оглянулся, испытывая странное ощущение, будто окружающий мир стал слишком сильно подтормаживать, будто для него персонально включили отдельную скорость. В пяти-шести машинах позади к нему пригибаясь, крался гаишник - Игорь обратил внимание, что он даже фуражку снял, чтобы «не светиться». Грамотный ход. Еще одно странное движение привлекло внимание - с пассажирской стороны одной из машин выбрался праведно-советского вида субъект в кепке - эдакий Гоша из «Москва слезам не верит» и с очевидным намерением направился к Игорю. Видимо решил проявить гражданскую сознательность в поимке малолетнего хулигана, устроившего безумное моторалли на городских улицах. Интересно, вылез бы этот праведник, увидев за рулем взрослую версию Игоря?
        Чувство времени не оставило его, только стало острее, но он был зажат. Впрочем, и без того выбор оставался только один - рисковать, прорываясь через самую слабую стену в виде оживленной встречки. Взревев мотором, Игорь поднял на дыбы мощный советский мотоцикл и рванул прямо под желтый «Лиаз», не оставив «Гоше» ничего, кроме как схватить руками воздух.
        Под крики и гудки Игорь лавировал в плотном потоке «встречки», сосредоточившись на дороге. Справа замелькали грейдеры, катки, самосвалы, рабочие с лопатами, пар от асфальтовых куч. Поток уплотнялся настолько, что оставался только один путь - тротуар, но чтобы добраться до него, надо было остановить мотоцикл, и он бы принял единственно верное решение, если бы не поезд «Владикавказ-Москва», который уже миновал платформу Калинина, разогнавшись до ста трех километров в час.
        Потому Игорю пришлось повторить трюк с игрой в русскую рулетку. «Рулеткой» на этот раз выступал сдающий задом самосвал. Расстояние между асфальтоукладчиком и самосвалом сокращалось и вряд ли оно остановится на том, через которое Игорь сумеет проскочить, потому что иначе самосвал не развернется. Как много плюсов, когда у тебя со временем общая цель. Рабочие разгадавшие его намерение, когда она поддал газу, устремляясь в сузившийся до метра просвет (и продолжавший сужаться) закричали и замахали руками, но Игорь уже вылетел на пустую раскатанную дорогу. Ржавый угол самосвального кузова лишь слегка чиркнул его по уху, оставив в воздухе капельки его крови.
        Просторная пустынная дорога, наконец, развернулась перед ним, ветер свистел в ушах и бил в лицо. Впереди обманчивая безмятежность - холмы, развязки, большая стройка туннеля, уже видна насыпь, по которой проходит железная дорога. На полном ходу, пользуясь подъемом, он вошел в поворот на Донбасскую улицу и, увернувшись от загудевшего автобуса, увидел впереди мост.
        На мосту толпились люди. Игорь пролетел до нижнего марша, бросил мотоцикл, побежал по крутым ступеням.
        - Женщина, дайте руку! - Раздался голос из-за людских спин.
        Игорь вклинился в толпу и увидел мать. Как непривычно было видеть ее зеленую демисезонную куртку, которая обычно висела на вешалке и означала, что дома все хорошо, раз мама дома за грязным в подтеках парапетом общественного сооружения. Но еще непривычнее ее сосредоточенное лицо - с таким выражением она обычно читала газету или разгадывала кроссворд. Она держалась за поручни дрожащими руками и смотрела вниз, на собственные ноги, будто хотела убедиться аккуратно ли заправила джинсы в сапоги, совершенно не реагируя на слова столпившихся зевак. Никто не подходил, никто не пытался подать руку или ухватить ее, и Игорь понял почему - при приближении любого ее дрожащие руки будто соскальзывали, отзываясь чьим-нибудь вскриком. Испуг в лицах зевак смешивался со страхом стать свидетелями чего-то ужасного и ведь они скоро станут этими свидетелями.
        Поезд уже грохотал.
        Игорь бросился вперед, и сразу замер - рука с часами «Монтана» на запястье отпустила поручень. Да, она могла стоять - за парапетом небольшой выступ бетонного полотна, сантиметров десять, но если она отпустит вторую руку, ей останется только сделать шаг назад.
        Поезд оказался товарным - оглушительно загудев, он пролетел по соседнему пути.
        Она не даст подойти.
        - Мама! - Закричал он, обратив на себя внимание окружающих, и сделал шаг. Он понял, в чем сложность. Вернувшаяся было рука с часами, снова отпустила поручень.
        Лицо все такое же хмурое.
        - Мам!
        На этот раз что-то изменилось в нем. Она подняла лицо, ищущий взгляд. Ищущий, но невидящий. Защитная реакция. Она не видит никого, но взгляд остановился на нем.
        - Игорь? Что ты тут делаешь?
        - Мам… - Игорь сделал шаг. Затем еще один и еще.
        - Игорь, иди домой. - Сказала она так, словно стояла у подъезда с хозяйственной сумкой, а не на краю моста, собираясь спрыгнуть.
        А вот и он. За спиной матери по долгой дуге к ним приближался поезд «Владикавказ-Москва».
        Ну, что же, значит, кое-что у него есть. Он бросился к ней.
        - Это ее сын? - Спросил кто-то.
        - Какой кошмар!
        Кто-то завизжал. Игорь схватил мать за руки. Ее застывшее лицо, наконец, ожило. Еще молодые глаза узнали того, кто держал ее за руки, но Игорь понял, что его сил не хватит, что она все еще владеет ситуацией и только стоит ей захотеть или кто-то еще бросится к ней, она сделает шаг.
        Поезд загудел, словно почувствовал, что так и не сумеет сегодня догнать график.
        - Игорь… Иди домой, пожалуйста… Ты справишься.
        - Мама, я не удержу тебя, если ты мне не поможешь, я знаю.… Поэтому я пойду с тобой.
        - Что значит пойдешь со мной?
        В ее глазах он увидел страх, и вложил все свои силы, чтобы вцепиться в ее руки. Он уже принял решение, и оно было идеальным - он полетит под тепловоз вместе с ней.
        Поезд гудел, не переставая, Игорь посмотрел на часы «Монтана» на ее руке - 17:35. Он знал, что ее смерть будет мгновенной. А значит и его тоже.
        - Я буду с тобой до конца, - сказал он.
        - Игорь! - Закричала она и вцепилась в него, наконец, по-настоящему.
        В эту же секунду гудящий тепловоз поезда «Владикавказ-Москва» пролетел прямо под ними. Мать крепко держала его. Она была в ужасе. Кто-то подскочил, сразу с двух сторон, шесть или восемь рук перетащили ее через ограду. Она опустилась на мост.
        Кто-то спросил, нужна ли скорая.
        Игорь присел рядом с матерью.
        - Я сделаю все, чтобы вернуть их тебе, обещаю, только не делай этого.
        - Ты? - Она подняла на него растерянный взгляд и долго смотрела в его лицо.
        - Сумасшедшая! - Крикнул кто-то. - На глазах собственного ребенка чуть не убилась!
        Мать как будто привели в чувство эти слова. Она поднялась и взяла Игоря за руку, как в детстве.
        Они спустились с моста, мотоцикл лежал на разбитом тротуаре. Игорь поднял его, уселся, завел двигатель. Посмотрел на удивленную мать.
        - Садись, поедем домой.
        - Откуда у тебя мотоцикл?
        - Мам… - Игорь с укором посмотрел на нее - дескать, не тебе сейчас удивляться странному поведению своих близких.
        Она с сомнением смотрела на Игоря, а потом просто молча села на заднее сиденье и крепко обняла его сзади. А когда, набрав скорость, мотоцикл покатил по Донбасской улице, положила голову ему на плечо.

***
        Дома Игорь пристально наблюдал за матерью, но она вела себя так, будто ничего не случилось. Разве что была дружелюбнее больше обычного, что можно было списать на красоту Анны Вайсс, которую она с удивлением обнаружила в своем доме.
        - Твои друзья? - Спросила она так, будто не знала Славика.
        Странно было видеть мать, которая пережила саму себя. Словно это был другой человек.
        - Мам, ты в порядке?
        Она ожесточенно терла руки мылом над кухонной мойкой, с загадочной улыбкой глядя на Игоря - с той улыбкой, с какой все матери, должно быть, глядят на своих сыновей, узнав, что у них завелась первая подружка.
        - Ну, мам хватит так смотреть. Скажи, что ты в порядке, мне надо отойти ненадолго.
        - Я приготовлю тебе ужин, - сказала она, вытирая руки полотенцем, - и яблочный пирог. Только вот… яблок нет!
        - Не беспокойся, я не очень хочу есть.
        Она коснулась своей теплой пахнущей теперь мылом рукой его лица, погладила по щеке.
        - Ты любишь яблочный пирог. Больше никто его не любит - мой яблочный пирог любишь только ты. Я плохо готовлю его, просто всякий раз забываю посмотреть рецепт. Но тебе почему-то нравится.
        - Мне нравится, что он не слишком сладкий и не слишком кислый.
        - Я давно его не готовила…
        В прихожей, где до того тихо переговаривались Аня и Славик, ожидая его, теперь царило напряженное молчание.
        - Мам…
        - Когда последний раз? - Перебила она. - Ты был в третьем классе, кажется…
        Она подняла глаза к потолку, будто и впрямь решила вспомнить, когда он последний раз клянчил у нее яблочный пирог.
        - Мам…
        - Да, точно, ты был такой смешной, любил надевать дедушкину шапку и изображать Горбачева.
        Игорь закатил глаза.
        - Ты повзрослел…
        - Мам, мне пора…
        Она неожиданно обняла его, и он почувствовал, что снова вокруг, словно все расплывается.
        - Прости меня, - прошептала она ему в ухо, а вслух сказала то, чего никогда раньше не говорила, - не задерживайся, сынок.

***
        - Твоя мама такая молодая, - сказала Аня, когда они вышли на улицу.
        - Она родила меня, когда ей было семнадцать.
        - Она любит тебя.
        Игорь уловил удивление в ее голосе. Наверное, она думала о себе в этот момент, иначе бы ее слова не прозвучали столь абсурдно.
        - Разве не все матери одинаковы?
        - Не все.
        До сегодняшнего дня Игорь с ней бы согласился, но теперь соглашаться не хотелось.
        На улице темнело, начинался неприятный дождь. Славик был серьезен - он всегда нервничал, когда после школы не удавалось появиться дома - его мать обижалась и устраивала для него изнуряющую пытку молчанием.
        - Чувак, я бы хотел спросить, когда ты научился водить мотоцикл и куда ты ездил, но пока тебя не было, мы посмотрели рисунки Макса, и я понял, что ты далеко не самый загадочный чувак в вашей семье. Обещай, что все мне расскажешь…
        - Обещаю. Куда мы идем, Славик?
        - На стадион. Точнее за стадион.
        Они дошли до конца Новой улицы, обогнули одноэтажное здание противотуберкулезного диспансера, вышли к стадиону, перед которым возвышались стелы с вертикальными буквами «Металлург». Когда-то в детстве Игорю удавалось, покорять букву «Г».
        Дождь стал назойливо-моросящим, в сумраке в мокрый лес заходить не хотелось и к собственному удивлению, Игорь обнаружил, что Славик видимо, насмотревшись жутких рисунков Макса, немного боялся, в отличие от Ани, которая с азартом искателя приключений ступала в своих белоснежных кроссовках по влажной земле.
        Они миновали надписи краской на бетонном заборе стадиона «РЭП - КАЛ» и «Жора маньяк сЭксуальный» - их он вспомнил, как уже привык вспоминать здесь почти на каждом шагу материализовавшиеся приметы своего детства.
        Как полицейский, Игорь знал, что место опасное для детей - плотные кусты, лес, под ногами бутылки, сигаретные пачки, и возможно шприцы.
        - Вот тут, - Славик раздвинул ветки кустов.
        На них смотрела голова серны со светящимися глазами, нарисованная на заборе.
        Рисунок выделялся среди позднесоветских граффити качественным исполнением.
        Игорь направил на него луч фонаря. Глаза нарисованного животного «зажглись», возможно, какой-то эффект из-за отражения. Больше всего удивляли не детализация и профессионализм, с которыми был исполнен рисунок, а то, как его удалось нарисовать на грязной бетонной стене среди столь плотных зарослей. Под кустами валялись обрывки газет, использованных в качестве туалетной бумаги.
        - Это же никакая не тропа, а просто рисунок! - Разочаровано сказала Аня.
        Святая наивность. Неужели, даже эта умница верила в чудеса и что они реально найдут какую-то волшебную тропу.
        Игорь подошел к рисунку, осмотрел его, потрогал краску - она была гладкой наощупь, будто глазурованной и производила впечатление высокого качества, в отличие от того, чем были начертаны глупые надписи по соседству. Краска была фиолетовой, а глаза серны - желтые, только два вертикальных зрачка черные.
        - Похоже на рисунки твоего брата. - Аня подошла ближе. - Жуть! Это он нарисовал?
        - Не думаю, - Игорь направил луч фонаря под ноги. Там валялось что-то похожее на тюбик.
        - Может это какая-то секта? - Предположил Славик. - Разводят малолетних и все такое?
        Версия Славика звучала убедительно. Игорь заметил над правым рожком серны набор цифр. Он достал блокнот и тщательно переписал их. Дождь усилился, забарабанил по листьям и размазал некоторые цифры на листке.
        - Может, пойдем, чувак?
        Аня подошла совсем близко, Игорь увидел, что она замерзла, губы ее слегка дрожали.
        - Там какой-то мужик странный, - прошептала она.
        - Где?
        - Там у дерева.
        Игорь выбрался из кустов, посмотрел в чащу - в глубине у дерева метрах в десяти действительно стоял какой-то мужик, а точнее парень лет двадцати пяти в современном (по меркам времени будущего Игоря) костюме, с тонким красным галстуком с ослабленным узлом. Одной рукой он держал зонт, а другой какой-то ручной прибор, который постоянно складывался как бабочка. Самое неприятное и жуткое заключалось в том, что он смотрел прямо на них.
        - Погнали отсюда, - потянул его Славик, - это из тех додиков, что показывает член.
        Они вышли на тропинку, а человек в костюме как раз двинулся на них. Он смотрел прямо на Игоря, а по мере его приближения, прибор-бабочка в его руке замедлял свое «порхание». Мокрая трава хлестала его прямо по его ногам и брюки парня ниже колен насквозь промокли.
        Анна и Славик торопливо зашагали по тропинке, но вынуждены были остановиться, заметив, что Игорь остался и светил в лицо приближающемуся к нему парню. Парень улыбался, на бледном лице - намек на черную бороденку, волосы у него были длинные волнистые, а черты лица мелкие. По мере приближения, Игорь увидел, что костюм на нем был качественный, возможно «Бриони», только сидел он на нем так, будто парень надевал его очень редко и только по необходимости. Красный галстук светился почти как глаза серны.
        Подойдя к Игорю метра на два, парень остановился и стал молча смотреть на него.
        - Кто вы? - Спросил Игорь.
        - Ты не помнишь? - Парень улыбался неприятной, глумливой улыбкой.
        - Мы уже виделись?
        Парень не ответил. Он смотрел, как вредный учитель, не балующий учеников подсказками. Улыбка его раздражала, да и сам он тоже.
        - Вы знаете, где мой брат?
        - Почему бы тебе задать этот вопрос полицейскому.
        - Какому полицейскому?
        - Мертвому.
        Игорь рассердился.
        - Вы что, тоже псих?
        - Тоже - в смысле как ты?
        - Я не разговариваю с мертвецами!
        - Разве? - Парень медленно повернул голову в сторону Ани и Славика, ждущих Игоря на тропинке.
        Игорь тоже посмотрел в напряженные испуганные лица своих друзей, и с ужасом понял, что парень был прав. Ведь он с ними уже прощался. Они были мертвы в его реальности, также как и его родители, и как вероятно Макс и как… Чудовищная догадка вдруг поразила его. Он посмотрел на парня.
        - И где… где мне найти этого мертвого полицейского? - Спросил он едва слышно.
        Парень издал смешок, затем еще один и еще и наконец, разразился хохотом.
        - Кто он?! - Закричал Игорь.
        Хохот стал громче.
        Парень стал отступать. Игорь светил на него фонарем, и заметил, что улыбка на его лице стала какой-то застывшей, а потом, присмотревшись, он понял, что никакой улыбки на ней и вовсе не было. Лицо парня скрыл опустившийся край зонта. Ярко-красный галстук горел, как светоотражающий знак.
        Тот же смех раздался прямо за спиной Игоря, он обернулся, на него смотрела нарисованная светящаяся серна.
        Парень исчез. Игорь побежал вперед, но его и след простыл. Луч фонаря описал круг по кустам и деревьям под стенами дождя. Капли сверкали в световом конусе как осколки разбитого зеркала. Будто и не было никого.
        С Анной и Славиком он расстался на перекрестке Новой и Школьной улиц. Они промокли, замерзли и торопились домой. Игорь тоже насквозь промок, но не замечал этого. Он думал о странном человеке и его словах. Дождь и вечер изгнали всех с улиц, город будто омертвел, даже окна домов были темны, только где-то в районе площади настырно гудела сирена скорой или милиции.
        Квартира встретила холодной и темной пустотой.
        - Мама! - Закричал Игорь, включая повсюду свет. Даже при свете квартира выглядела безжизненной. Наконец, он увидел ее такой, какой знал ее большую часть жизни. Ты здесь один, только теперь ты тоже мертв. Игорь выскочил на лестничную площадку и столкнулся с соседкой.
        - Вы маму не видели?
        - Она пошла за яблоками. - Испуганно ответила соседка.
        - За яблоками? Куда?
        - В магазин на площадь.
        Игорь бросился бежать. Приближаясь к площади, еще в просвете между домами он увидел какое-то нездоровое столпотворение. Перед остановкой толпились человек десять у машины скорой помощи. Толстый врач в белом халате - на старый манер, помогал санитару загружать носилки с черным мешком, назначение которого Игорь хорошо знал. В стороне углом к тротуару криво стояла «копейка» с разбитой фарой, спущенным колесом и помятым крылом, а прямо перед ней на асфальте - рассыпавшиеся яблоки. «Антоновка». Именно такие яблоки он любил в яблочном пироге.
        - Что случилось? - Спросил Игорь, но ему никто не ответил.
        - Это женщина? В мешке, это женщина?!
        Люди смотрели на него исподтишка, избегая прямых взглядов.
        - Она умерла, - сказал кто-то, - при ней не было документов, ты ее знал?
        Игорь шагнул назад и в этот момент толстый врач развернулся и протянул ему электронные часы «Монтана».
        Глава 18
        - Гар-ри…
        Снова этот вкрадчивый надоедливый голос. Прямо как у его деда по материнской линии, который совсем уж в далеком детстве, будил его ранним утром в деревне.
        - Дедушка, я даже в школу так рано не встаю!
        - Иго-о-орь…
        Вилли бродил по комнате, скрипели полы под тяжестью его веса, а когда скрип прекращался, их сменяло шуршание бумаг на столе. И не устал он его звать? То «Гарри», то раздражающее «шкет». Надо признать, терпения у Вилли-Махоуни было не занимать. Раньше он этого в нем не замечал. Они провели вместе почти весь день - при дневном свете обыскали участок леса за стадионом, прошлись до березовой аллеи, изучив все надписи на стене, и не найдя ничего интересного отправились к криминалистам, чтобы составить фоторобот человека в красном галстуке. Игорь упирал именно на эту деталь, даже больше чем на костюм, и на прибор-бабочку. «Почему? Потому что он светился. Как глаза серны». Хотя днем, нарисованные глаза совсем не светились, и Вилли это знал, поскольку сам исследовал рисунок на стене стадиона и даже специально направлял на нее луч фонарика, выяснив, что масляная краска была довольно старой, успела местами потускнеть и потрескаться по краям. Поразительное терпение! Игорь, оказавшись на его месте, давно бы избавился от компании вредного подростка с поехавшей крышей на почве пережитого стресса, а он не только
помогал ему, но даже проявлял активность, проверяя его идиотские версии. И все это несмотря на два сломанных ребра, трещину в небной кости и нескольких ссадин, полученных во время их последней неудачной попытки докопаться до истины.
        «Он что прямо в костюме стоял посреди леса?», - высказывал здравые сомнения художник-криминалист, с недоверием косясь на Игоря.
        «Не просто в костюме, а в костюме от Бриона».
        «Под дождем?», - продолжал напирать криминалист.
        «Шкет?»
        «Бриони. Запишите - приталенном костюме и в красном тонком галстуке».
        В конце дня Вилли подвез Игоря домой, чтобы заодно забрать пленку с диафильмом и отправить ее утром на экспертизу.
        Оказавшись дома, Игорь сразу без сил упал на свою кровать прямо в одежде и кроссовках и уже минут десять лежал на ней, уткнувшись лицом в подушку, а Вилли терпеливо ждал, когда он предоставит ему хоть какое-нибудь подтверждение, что его можно оставить одного, не опасаясь, что он чего-нибудь натворит.
        На этот раз Вилли надолго замолчал, зато активнее стал шуршать бумагами.
        Игорю показалось, что он утратил чувство времени. Казалось, что это брат снова за столом делает уроки. Но зачем ему делать уроки, если ему уже больше тридцати лет? Неважно. В голове уже поселился химик-убийца, который почти не оставлял следов. Почти, иначе бы Игорь его не расколол. Неужели даже смерть не избавляет от этого? Голос Вилли вернул его в начавшую уплывать реальность.
        - Шкет! - Крикнул он на этот раз громче обычного и потряс его за ногу. - Ты же говорил, что хочешь стать милиционером! Или точнее как там… полицейским?
        - Зачем? - Сказал в подушку Игорь, но Вилли ничего не разобрал.
        - Чего?
        - Зачем ты меня отправил сюда? - Повернул к нему лицо Игорь.
        Выражение лица Вилли приняло страдальческий вид, насколько это было возможно. Обычно, кроме темных кругов под глазами, ничего не выдавало в нем усталости. Теперь к ним, правда добавилась пара ссадин на скуле и подбородке.
        - Нет, я не понимаю, - сел на кровати Игорь, - ты же видишь, что я ни на что неспособен, я ничего не могу предотвратить, даже владея всей информацией! Что еще за полицейский?! Что еще за хрен собачий?! Я же просто неудачник!
        - Ну-ну, ты успокойся, приятель!
        - Или это какая-то пытка? - Игорь указал пальцем на Вилли и сдвинул брови. - Ага, ну конечно! Эксперимент!
        - Гар-ри, не начинай!
        Игорь вскочил с кровати, зашагал по комнате.
        - Сраный эксперимент! Какая-то гребаная пытка с сознанием! Копаетесь там у меня в голове! Ставите эксперименты!
        - Гарри…
        - Прекрати ее Вилли! - Закричал Игорь. - Ты же заместитель начальника управления собственной безопасности! Нет?! Тогда я сам!
        Игорь схватил со стола свой перочинный нож «Белка» и прижал его к запястью, затем, поняв, что это глупо, приложил к шее, пытаясь одновременно другой рукой нащупать сонную артерию. Вилли подскочил и после недолгой, но неожиданно упорной для Вилли борьбы, отобрал у него нож.
        - Послушай меня, Гарри, - сказал он, убирая «Белку» в свой карман, - я не знаю, чего ты там напридумывал, я только скажу, что повод у тебя на это есть, но вот, можешь мне не верить, но из тебя получится хороший милиционер. Да! Ты сообразительный и находчивый, смелости у тебя хоть отбавляй и решительности тоже. Тебе разве что не хватает чуть-чуть терпения и самообладания. Но это дело наживное. Поверь мне, шкет, я не то чтобы давно ношу погоны, но чего-то я повидал, и я тебе скажу, что среди милиционеров не так много знают свою работу, как ты в тринадцать лет. Ты говоришь, что будешь милиционером? Да ты уже им стал!
        Игорь вздохнул. Спич Вилли, понятное дело, его никак не вдохновил, но его тронула его искренность. Он ведь, правда, хотел ему помочь. Все эти поездки, трата выходных, здоровья, риск и наконец, это терпеливое выслушивание рассказов Игоря о перемещениях во времени, которые Вилли хотя и воспринимал как разыгравшуюся фантазию слегка тронувшегося подростка, но иногда он даже пытался в них поверить или хотя бы рассуждать в русле того как будто все это было реальностью. Странная манера ведения дел, но эффективная, надо было взять ее на вооружение. Впрочем, уже поздно.
        Парень, конечно, не без инстинкта ищейки, и нет поводов испытывать терпение того, кто тебе помогает, но все же его возрастная версия не давала ему покоя.
        - Ты меня отправил сюда. - Упрямо повторил Игорь.
        - Допустим, ты говоришь правду, шкет, но посуди сам: послал тебя сюда не я, а тот, кем я когда-то стану. Кем я стану - я понятия не имею, но сейчас я просто парень из деревни, который ходит по квартирам усмирять алкашей и бытовых бузотеров и который постоянно слышит настойчивые просьбы не совать нос, куда не следует.
        - Но это будешь ты, Вилли, подумай. Просто представь ситуацию и включи логику. Мозги-то у тебя останутся такими же.
        Вилли изогнул бровь и потер тыльной стороной ладони свой выбритый подбородок - видимо и впрямь задумался.
        - Я думаю, ты знаешь больше меня. - Сказал он, наконец.
        - Я?
        - По всему получается так. Тебя отправили сюда, значит, ответ надо искать в тебе самом.
        Игорь почесал голову.
        - Он тоже так сказал.
        - Тот чудик?
        - Ага.
        - Что он сказал?
        - Я спросил, знает ли он где мой брат, и он предложил мне задать этот вопрос мертвому полицейскому.
        - И причем тут ты?
        - Я вот и подумал, может, ты знаешь ответ, ведь получается ты единственный, кто является живым из тех, кто хоть как-то в этом замешан.
        - А ты?
        - Я вот уже не уверен, Вилли.
        - Что ты имеешь в виду? - Нахмурился Вилли.
        - Я думаю, если ты вылетаешь на дорогу на легковушке под несущийся седельный тягач, то основной удар на себя принимает водитель, а не пассажир, так?
        Вилли поднял глаза к потолку.
        - Если мы не в Англии или в Австралии, то получается так.
        - Вот и я думаю… странно все это.
        - Слушай, шкет, ты слишком серьезно относишься к словам какого-то психа. С чего ты взял, что он важен?
        - Это единственная важная зацепка. Единственное, что осталось.
        - Только потому, что он оказался рядом с теми же рисунками, что рисовал твой брат?
        Игорь не ответил. Вилли взял рисунок с козьей головой.
        - Это все напоминает какую-то дурацкую игру, - сказал он задумчиво, - стремную игру. Подсказки, ловушки… За всем этим стоит художник. Вот кого надо искать!
        - Это не его игра.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я шел по этому пути двадцать пять лет, и он никуда меня не привел. Хочешь сказать, что я тупой? Тогда что я тут делаю? Ага! Вот и ответ!
        - Гарри, работа сыщика, это работа с фактами. За всеми этими «загадками» всегда скрывается банальный ответ. Скучный и простой как три копейки. Мотивы преступников всегда примитивны. Художник втянул твоего брата в свою игру, заманив всеми этими шифрами и уловками с диафильмами. Такие как он хорошо знают детскую психологию, умеют найти подход, втереться в доверие. Тем более твой брат не страдал, как ты понимаешь избытком общения. Ты проделал хорошую работу, выйдя на художника, но потом включилось твое богатое воображение. Ты реально поверил, что он исчез, а не приплатил этому хмырю из психушки, чтобы смыться?
        - Возможно, ты прав, Вилли, хотя сам не понимаешь этого. Художник связан с этим, но это не его игра.
        - А чья же?
        - Что за парень на диафильме?
        - Завтра мы пробьем его по базе. Возможно, соучастник. Переводчик.
        - Монгво.
        - Что?
        - Язык, известный только двоим. Он давно его знает, но есть кто-то еще. Третий. «Тот, кто научил тебя…»
        - Я не понимаю, о чем ты говоришь.
        Игорь перевел взгляд на Вилли.
        - Что, думаешь, я псих?
        - Я этого не говорил.
        - Но ты об этом думаешь.
        - Если бы я не верил тебе, стал бы помогать искать чудика в костюме «Бриона»?
        - Бриони. Ты прав, Вилли. Извини. Я не могу понять, что за дверь имеется в виду в этом шифре. На нее укажет треугольник… Что-то мне подсказывает, что это не то, что мы привыкли понимать под дверью.
        - Шифр просто ловушка.
        - Но к чему такие сложности? И конспирация?
        - Может ему это тоже нравится.
        - Эти игры?
        - Поверь, Игорь, все намного проще. Ты говорил, твой брат ушел, даже не взяв верхнюю одежду?
        - Исчезли только его кроссовки.
        - О чем это говорит?
        - Он торопился.
        - Или его ждала машина.
        - Соседи ничего такого не видели.
        - Может, не заметили?
        Игорь покачал головой.
        - Он боялся, Вилли.
        - Чего?
        - Раньше я думал, что меня, но на самом деле он боялся, что я его остановлю.
        - Значит первый вариант.
        - Время?
        - Далеко не самый худший.
        - То есть снова ничего. Исходная точка, на которую я уже потратил пять лет. - Игорь прикрыл глаза ладонью, и стал потирать пальцами виски. - Вилли, все эти варианты я перебирал уже миллион раз.
        - А может, ему просто недалеко было идти? Ты об этом не думал?
        Игорь убрал ладонь, посмотрел на Вилли.
        - Серьезно? За все эти годы ни разу думал?
        Вилли улыбнулся, видя замешательство Игоря.
        - Я ведь всегда считал, что он убегал, а не торопился куда-то.
        - Вот видишь, шкет, сколько нам предстоит работы. Ну, ладно, мне пора идти.
        Вилли поднялся, но взгляд его задержался на столе.
        - Что это? - Он взял со стола корпус для батареек размером со спичечный коробок с лампочкой и динамиком.
        - Передатчик, который я сделал для Макса.
        - Ты сделал?
        - Ну не совсем я. Одноклассник на уроке труда, но идея была моя.
        - И как он работает?
        - У брата пульт с кнопкой - сделали из брелка, когда он жмет кнопку, на этом передатчике срабатывает звуковой сигнал и мигает лампочка. Значит, ему нужна помощь, позвать-то он не может.
        - Эта лампочка? Зеленая?
        - Да.
        - Хм, умно.
        - Я долго к этому шел. Правда, Макс так и не воспользовался этой штукой.
        - На сколько метров она работает?
        - В чистом поле, может метров до ста. А в городе, где много стен, бетона, дерева, листового металла, эта штука почти бесполезная. - Игорь махнул рукой.
        - Ладно, Гарри, я заеду завтра, после работы, возможно, что-то уже получится с экспертизой, а ты… не дури, понял?
        - Да все нормально, Вилли.
        - Точно?
        - Утром приедет отец, - соврал Игорь, чтобы успокоить Вилли, но видимо неудачно, потому что тот все еще стоял, и с сомнением глядел на Игоря.
        - Ладно, - Вилли вдруг поставил свою сумку на стол и вытащил из нее кирпичеобразную «моторолу» с телескопической антенной, и протянул Игорю, - вот, возьми.
        Игорь с интересом взял увесистый мобильник и покачал в руке.
        - Вау, Вилли, ты на нее, поди, три зарплаты потратил?
        - Трех зарплат не хватит, он стоит как новый мерседес. Ты аккуратнее с ним. Он не мой, так, дали погонять. Завтра заберу. Номер мой знаешь, если будет худо совсем - звони. Только не дури!
        - Ладно, не буду.
        - Обещаешь?
        - Обещаю. Спасибо, чувак! - Улыбнулся Игорь.
        Эта улыбка, кажется, обнадежила Вилли.
        Когда он уехал, Игорь выкурил на кухне сигарету из отцовской пачки «Лаки страйк», затем остановился в проеме родительской комнаты, постоял какое-то время, не включая света, медленно вошел, сел на свое место на диване, сложил руки на коленях и посмотрел на собственное отражение в черном экране телевизора. Падающий слева свет из коридора очертил плавные линии округлой щеки, оттопыренного уха, прикрытого шапкой густых взлохмаченных волос, подбородка, плеча. Лицо целиком поглощал мрак, только два ярких огонька сверкали на месте глаз. Рядом пустующее кресло отца, диван, на котором когда сидели члены его семьи и он один - все как раньше. До боли знакомая картина. Имеет ли призрак право на ярость, обиду, и не дающую им вспыхнуть грусть? Почему бы и нет - ведь снова получить, значит снова и потерять. Вот как это работает, если ты попадаешь в зацикленный ад. Только это вовсе не ад, ты себе просто льстишь. Это обычное дерьмо плоть от плоти напоминало всю его жизнь. Снова знакомое чувство вины, которое будет только крепнуть с годами и боль - острая, как цветочный запах материнских духов в этой комнате, будто
она только вышла отсюда, как улыбка и серьезные глаза, глядящие в учебник. Снова чувство, с которым он прожил большую часть жизни, и о котором уже начал было забывать. Но кое-что мешало свести все в исходную точку. Он не виноват в бегстве Макса, и узнал, что мать все же любила его. Все это очень похоже на то, с чем ты сталкиваешься ежедневно. Слегка подпорченный подарок судьбы с опозданием на целую жизнь. И все же - если бы она осталась живой, что произошло бы там, откуда он явился сюда? И если бы он остановил брата, стал бы он снова тем, кем стал тогда?
        Ответы на эти вопросы были фальшивы, в них чувствовалось какое-то противоестественное искажение, подстройка под все те же древние самооправдания, вроде попыток первобытных людей вытребовать что-то у богов солнца или дождя. Будто есть какие-то зрители, которые наблюдают за всей этой возней. Но все это иллюзия, обычный человеческий эгоцентризм. Уже случившиеся события должны снова случиться, иначе… Иначе в мире будет два Петрищева, а это как он понял - невозможно. Значит и Славика и Анну он спасти не сможет, значит все бесполезно. Славик не спрыгнет с шестнадцатого этажа, но его собьет машина или ему перережет горло другой наркоман в драке или когда он будет в отключке, чтобы забрать его дозу. Анна заболеет или попадет в авиакатастрофу. Так зачем же ты здесь? Защита от парадоксов? Игорь обвел взглядом пространство над собой, будто там над ним что-то летало, и сердито усмехнулся. Защита, значит? Двух Петрищевых быть не может, а двух Даниловых?
        - Думаешь, ты самый умный? - Игорь вскочил. - А что ты скажешь на это?!
        Он бросился на кухню, открыл ящик стола, схватил длинный нож с деревянной рукояткой. Все ножи в их квартире всегда были острыми - заслуга отца. Два любимых его занятия - точить ножи и натирать ботинки до блеска. Любой нож в их доме мог, как меч на лету рассечь пустую пластиковую бутылку.
        Игорь посмотрел по сторонам, будто искал чего-то, затем бросился в свою комнату. Открыл дверцу шкафа с зеркалом, посмотрел на себя, улыбнулся.
        - Мертвый полицейский? У одного из них была хотя бы надежда…
        Игорь повернул голову, приложил нож к нежной коже на шее, почувствовал, как застучала кровь под острым лезвием.
        - Давай посмотрим, что ты сделаешь! Как защитишься от этого парадокса? На этот раз никаких барабанов. Никаких пятьдесят на пятьдесят. Покажи, на что ты способен! - Игорь засмеялся, мышцы на его руке напряглись, вдавливая лезвие в яремную вену, он понял, что прямо сейчас сделает это резкое движение… Сделает.
        На столе запиликал передатчик Макса.
        Глава 19
        Три коротких писка, сопровождаемых миганием зеленой лампочки - пауза и снова три писка. На какую-то долю секунды ему показалось, что пространство за зеркальной плоскостью, в которой отражался передатчик на столе, издевается над ним. Нож выпал из ослабевшей руки.
        Передатчик, поставленный Вилли вертикально на учебник «Литературы», как крошечная могильная плита на постаменте, выдавал серию сигналов с миганием лампочки - точно таких же, как в зеркальной «реальности». Игорь подошел к столу, осторожно взял передатчик - он тотчас запиликал в руке, передавая вибрацию крошечного динамика под пластиковым корпусом.
        Паузы были разными - иногда короткими, иногда растягивались секунд до десяти, но чей-то палец все нажимал и нажимал на клавишу на брелке, который он когда-то передал брату. И этот кто-то не мог находиться далеко. Игорь оглядел стены и потолок, будто они разом стали враждебными, затем вышел из комнаты, открыл входную дверь, шагнул на полутемную лестничную клетку и замер - очередная серия коротких сигналов захлебнулась после первого писка. Однако зеленый огонек выдал три положенных мигания. Игорь прикрыл за собой дверь, на этот раз сигнал совсем умолк, но лампочка продолжала мигать.
        Игорь вернулся в квартиру, вошел в комнату. Сигнал тут же вернулся. Он открыл окно, не выпуская передатчика, высунулся почти по пояс, посмотрел на сияющую в ночи влажную отмостку, затем наверх. Над выступом бетонного наличника, обрамлявшего арочное окно, располагался выступ покрупнее - ящик-клумба второго этажа, а над ним - основание балкона третьего этажа. Скудный свет из окна под ним освещал бетонную плиту и вещи, развешанные для сушки на лесках натянутых меж выносных прутьев балкона. Справа - темная соседская комната, за ней свет из окна, печально падающий на усеянную желтыми листьями полянку палисадника до плотного ряда кустов, отделявших дорогу, а слева - темное окно комнаты родителей.
        Игорь посмотрел вперед и уперся взглядом в дом, расположенный метрах в десяти через дорогу. Вспомнились слова Вилли «или ему недалеко было идти». Игорь разглядывал трехэтажный дом-близнец, отделенный от него лишь двумя рядами кустов, пустынной улицей и парой придомовых палисадников. Никаких тебе стен и глухих зарослей. Все прочие дома в округе находились либо дальше, либо располагались с торца, преграждая путь радиоволне множеством капитальных стен. А здесь ничего не мешает - Игорь в этом убедился, выйдя из квартиры - всего три глухие стены и сигнал уже начинал пропадать. А если Макс действительно не уходил «далеко» и всегда находился «рядом»? Конечно, прятаться в доме, где все соседи знали, что он исчез - фантастика, а что насчет дома напротив? Он никого не знал в домах по четной стороне улицы. Они жили, словно в разных странах. Удивительно, но у него было много знакомых, и тех, кого он просто знал в лицо во всех трех домах на их стороне улицы, но кто жил в таких же трех домах через дорогу? Он только сейчас обнаружил, что это было для него загадкой. Словно Вторая Радиальная улица, больше похожая
на деревенский переулок была границей между странами. А между тем, дом через дорогу располагался ближе всех к ним в округе.
        Игорь посмотрел на симметричное окно в доме напротив. Его частично скрывала яблоня, за ней мерцал свет и синий огонек телевизора. От тех, кто смотрел телевизор, его отделяла всего лишь одна стена. Будто в подтверждение его догадки, в руке снова запиликал передатчик.
        Игорь прошел в комнату родителей, в которой было два окна, выходящих на разные фасады из-за углового расположения. Окно напротив двери - первое в ряду заднего фасада. Он отодвинул занавеску, посмотрел на дом через дорогу. Обзор отсюда значительно хуже - почти все скрыто деревьями, зато благодаря острому углу хорошо просматривались первые окна угловых квартир дома-близнеца. Правда, ничего интересного он не увидел, даже несмотря на свет, расположенного дальше по улице фонаря. Первые окна первого и второго этажей были темными, только на третьем горел свет.
        Игорь оглянулся на шкаф, нашел глазами то, что лежало на книжной полке, и когда-то в раннем детстве было предметом особенного их с братом интереса и, обнаружив предмет на месте - белеющим перед рядами книжных корешков, взял «кошачий» стул, забрался не него, потянулся и выругался на свой «тринадцатилетний» рост. Театральный бинокль удалось достать только с помощью веника. Игорь спрыгнул со стула и вернулся в свою комнату. Выключив свет, он расположился у окна. Всего окон в доме напротив было пятнадцать - по пять на каждом этаже. Второе и четвертое окна на втором этаже с перемычкой, и декоративным балкончиком для цветов. Перед такими же окнами над ними на третьем этаже - полноценные балконы, на одном из которых стояли мужчина и женщина. Игорь навел на них бинокль, сфокусировался. Женщина, ярко накрашенная с прической а-ля Ирина Аллегрова девяностых в накинутой на плечи салатовой куртке, хохотала, держа за ножку бокал с вином. Мужчина чуть полноватый в рубашке с закатанными рукавами хищно улыбался, глядя на нее, положив руку на ограждение балкона. Чем-то он напоминал располневшего крокодила. Его смех
тоже слышался в окружающей тиши, но был не так громок. Он тоже сжимал в руке бокал и периодически выпускал в ночь облака сигаретного дыма. Игорь перевел окуляры на соседнее окно. Там горел свет, но виден был лишь фрагмент потолка и плафон люстры. Их квартира была трехкомнатной, также как и все расположенные под ними.
        В окнах квартиры на втором этаже было темно, только в угловой комнате мерцал голубоватый свет телевизора, а окна квартиры на первом этаже были сплошь темными. В двух окнах соседней квартиры слева на первом этаже горел яркий свет, окна не занавешены шторами. Они с братом тоже почти никогда не занавешивали окна в своей комнате. Прохожий на их улице - редкий гость, на ней даже тротуаров не было, зато имелось неплохое естественное укрытие в виде плотных кустов, яблони и груши - особенно летом. А с отмостки в комнату не мог заглянуть даже очень высокий человек.
        В первом окне он увидел девочку в игрушечной короне, как у японской принцессы. Она сидела на чем-то высоком у окна и «кормила» большую куклу. В поле зрения рядом с ней появилась женщина в халате. Она положила руку ребенку на плечо, о чем-то спросила, девочка кивнула и выдала какую-то тираду. Женщина улыбнулась, погладила ребенка по голове и ушла. Вскоре, Игорь увидел ее в соседней комнате. Она встала перед зеркалом и принялась собирать в хвост свои длинные волосы, затем вдруг недовольно посмотрела в окно, будто почувствовала, что за ней наблюдают. Игорь заметил, что обстановка в этой квартире была бедной - обои старые, ободранные, у шифоньера не было дверцы. Впрочем, в девяностых многие так жили. Игорь повел окуляры бинокля выше. В квартире над ними тоже горел свет во всех окнах. Он увидел сутулого пенсионера в очках и клетчатой рубашке, который прошел перед окном. Судя по жестикуляции, он с кем-то говорил. В квартире над ними свет горел только в комнате с балконом. Сам балкон был кустарно остеклен «автобусными» окнами, на подоконниках стояли горшки с цветами, впрочем, уютной атмосферы они не
создавали - окна были грязными, а подсвеченный балкон, судя по обилию коробок, и хлама в виде неизменных лыж, санок, велосипедных колес, сломанных стульев использовался в качестве квартирного сарая, а не для эстетического созерцания окрестностей с бокалом вина.
        Игорь опустил руку с биноклем, задумался, флегматично разглядывая фасад напротив. Затем вышел в прихожую, надел куртку, взял со стола замолчавший передатчик, сунул в карман куртки бинокль, открыл входную дверь, и хотел уже, было выйти, но замер, задумавшись, после чего прошелся по комнатам, включил повсюду свет, и только после этого вышел на улицу и обогнул по отмостке дом.
        Небо было звездным, погода морозная, холодный ветер дул со стороны Медицинской улицы. Игорь пересек дорогу, вышел на отмостку соседнего дома, остановился на углу. Над ним располагалось окно, в котором он видел женщину перед зеркалом. Следом окно комнаты с девочкой. Свет в них горел и сейчас, падая вытянутыми трапециями на такой же ковер из листьев. Где-то над головой громко звучал голос Регины Дубовицкой, ей вторил узнаваемый гнусавый бубнеж Ефима Шифрина, разряжаемый смехом зрительного зала. По эту сторону никто не смеялся. Голоса раздавались из квартиры с пенсионером на втором этаже. Игорь посмотрел наверх - балкон, где стояли мужчина и женщина с бокалами вина был пуст.
        Он двинулся дальше не спеша, вдоль фасада, прислушиваясь и сам не зная, что ищет. Передатчик в кармане куртки молчал с тех пор, как он покинул квартиру.
        Дойдя до конца фасада, Игорь остановился. Здесь тоже слышались звуки телевизора.
        - Передохни, «Кит-кат» отломи. - Вещал голос под оптимистическую музыку.
        Игорь прислушался.
        - Уже сто лет назад люди наслаждались шоколадом «Хершес». Изготовленный по оригинальному рецепту тысяча восемьсот девяносто четвертого года он и сегодня никого не оставит равнодушным…
        Звук, который заинтересовал Игоря, был едва различим. Он вплотную подошел к угловому окну на первом этаже, но со стороны Заводской улицы приближались нетрезвые подростки, постарше Игоря, они громко матерились ломающимися голосами, и ему пришлось отступить в тень.
        Подростки свернули на Новую улицу, Игорь вернулся к окну и замер, в надежде хоть что-то расслышать сквозь какофонию телевизионного бума девяностых, затмевающего в субботние вечера все прочие звуки. На этот раз отчетливый тихий рубящий звук коснулся его ушей. Игорю показалось, что он уже слышал его раньше. Звук был смутно знакомым и звучал привычно, но с одной поправкой - он был привычным в реальности взрослого Игоря. Память никак не могла облечь его во что-то конкретное. Игорь задрал голову. Окна первого этажа здесь располагались выше, чем в его доме. Он мог только достать кончиками пальцев до подоконника, если бы вытянул руки. Планировка квартиры за окнами над ним копирует его квартиру, значит три окна на лицевом фасаде и два из четырех на торцевом принадлежат ей, что подтверждалось тем, что все эти пять окон были темны. В оставшихся двух на первом этаже лицевого - «двушка» с женщиной и девочкой, на торцевом - тоже двухкомнатная квартира. Игорь свернул за угол, заросли здесь были плотными, кусты жимолости и ветви коренастых яблонь почти надвигались на фасад. По этой отмостке явно, кроме кошек
никто не ходил. Он миновал два темных окна, следующее окно должно быть кухней соседней квартиры. Там горел свет, Игорь увидел закопчённую газовую трубу, дуршлаги и кастрюли, висящие на гвоздиках. На кухне кто-то гремел посудой, журчала вода, и через открытую форточку распространялся запах жареной рыбы.
        Игорь вернулся к первому окну лицевого фасада, где услышал странный звук, оглядел пустынные окрестности. Ни единой души кругом. Он достал маленький фонарик, осторожно посветил в окно и обнаружил, что оно было плотно занавешено черной светонепроницаемой шторой. Такими же шторами были плотно задрапированы и остальные окна в квартире. Игорь вернулся к первому окну, где его хорошо укрывали заросли, достал бинокль и направил его на окна своей квартиры. Комната родителей просматривалась отсюда превосходно - он увидел шкаф, торшер, и если бы находился повыше - например, в комнате, под окном которой стоял, возможно, даже увидел бы телевизор и отцовское кресло. Но по-настоящему его удивило, как с этой позиции просматривалась их с братом комната. Она была буквально как на ладони. Через слабенький театральный бинокль, он видел настенные часы, и даже стрелки, остановившиеся на «21:55», идеально обозревался их стол, особенно та часть, за которой сидел Макс. Учитывая, что окна они почти никогда не закрывали занавесками, наблюдать за ними можно было буквально каждый вечер, имея даже самый примитивный театральный
бинокль.
        Среди секундного затишья телевизионных голосов, ушей снова коснулся тот самый рубяще-режущий звук, Игорь обернулся, нахмурился, ощущая, как учащается сердцебиение, но взял себя в руки. По крайней мере, сейчас это важно.
        Вернувшись домой, он выключил свет в своей комнате, и, глядя на черное окно, под которым стоял две минуты назад, позвонил по громоздкой «мотороле» Вилли.
        Вилли ответил только со второго раза.
        - Сработал передатчик, - сообщил Игорь в трубку.
        - Что? Чего? Какой передатчик?
        Было только одиннадцать часов, но Вилли, судя по обрывочному голосу уже спал.
        - Извини, что разбудил, старина. Сработал передатчик Макса. И не один раз. Я собираюсь кое-что проверить. Твоя помощь не помешала бы, но если ты…
        - Что проверить?
        - Слушай, я просто на случай, если со мной…
        - Что проверить?!
        - Соседний дом через улицу. Окна угловой квартиры на первом этаже закрыты светонепроницаемыми шторами. Возможно, источник там.
        - Возможно?
        - Не беспокойся, Вилли…
        - Дождись меня!
        - Вилли, тебе необязательно…
        - Дождись меня, сукин сын! Слышишь?!
        - Ладно… Дождусь.
        - Черт бы тебя побрал. Я уже еду.
        Игорь нажал кнопку отбоя. Он понимал, что ругательства Вилли были вызваны тем, что он не поверил ему, когда Игорь сказал, что дождется его. И он был прав…
        В кармане запиликал передатчик. Игорь достал его, три коротких сигнала в его ладони. Еще пару-тройку нажатий, и в брелке сядет батарейка. Игорь шмыгнул носом, открыл дверь комнаты, и снова замер в проеме, обернулся. В свете уличного фонаря, падавшего в комнату, на полу блестел оброненный им нож.

***
        Казалось, что он стоит перед дверью собственной квартиры - тот же густой слой бордовой краски на массивном типовом полотне, такой же затертый номерок из плексигласа с выцветшей двойкой. Но если приглядеться - замок другой, сувальдный и врезан выше, краска темнее и свежее, на нижней филёнке нет царапин от крыльев велосипеда. Игорь приложил ухо к шершавой поверхности. Тишина долго гудела, сливаясь с хохотом зрительного зала и завыванием ветра где-то в подвальных щелях, и в какой-то момент показалось, что в густой тишине он что-то слышит за дверью, что-то настолько тихое, что можно принять за вибрации в собственной голове.
        Игорь обернулся на распахнутые двери подъезда, с которых он снял пружины и подпер кирпичами, на случай если придется бежать, затем нажал кнопку звонка и шагнул назад. Птичья трель звонка оживила пространство за дверью, уплывая в глубины, достигая ушей тех, кто слышать неспособен. Комната, под окном которой он стоял и где впервые услышал таинственный рубящий звук - аналог комнаты родителей в его квартире. Она дальше всех от входной двери, в конце коридора и если полы в доме такие же дощатые, то он услышит скрип шагов. Игорь терпеливо ждал, глядя на дверь, и напряженно прислушиваясь. Когда секунды сложились в минуту, он шагнул к двери и снова позвонил. Очередная птичья трель завершилась чем-то, что можно было принять за скрип. Очень тихий скрип и очень близкий. Возможно, ему хотелось думать, что мир подстраивается под нарисованную им картину мира - звуками был полон дом. Может быть, просто где-то снова подул ветер или кошка прыгнула на рассохшийся лаг в подвале, или камешек упал в дымоходной трубе, а может быть просто тот, кто стоял за дверью перед ним и смотрел на него через глазок, неосторожно
перенес центр тяжести на другую ногу.
        Игорь поднял взгляд на линзу глазка. Вот теперь ему, похоже, не обойтись без помощи Вилли. Игорь развернулся и направился к распахнутым дверям подъезда, остановился в проеме, оглянулся еще раз на лестничную площадку в мрачном безжизненном свете, остановил взгляд на решетчатой двери на лестнице в подвал. Свет там был ярче, его множили белые стены.
        Одна из особенностей их трехэтажных домов - каждой квартире прилагалось персональная кладовка в подвале. Семья Игоря хранила там велосипеды и ненужные вещи, которые советская привычка мешала отправить на помойку: табуретки без ножки, ящики от давно несуществующего стола, стопки старых газет, перевязанных бечевкой. Люди с деревенскими корнями, имевшие дачи и огороды хранили там соленья и картошку, мужчины - инструменты, если им не было места в квартире.
        Игорь подошел к решетчатой двери, осмотрел массивный навесной замок закрытого типа. Решетка на двери в клетку, зато угол между лестничными маршами был «прикрыт» хаотично наваренными металлическими арматурами. Между парой из них пространство было достаточно широким, чтобы пролез подросток вроде него. Игорь попробовал просунуть голову, и она прошла, даже с его оттопыренными ушами, которые прутья плотно прижали к голове.
        Недолго думая, он быстро снял куртку, швырнул ее на лестницу за решеткой, забрался на перила, и, ухватившись за ограждение верхнего марша, просунул между прутьями ноги, но соскользнув с поперечной арматуры, едва не сломал себе шею. Спасло его плотное телосложение. Он все никак не мог привыкнуть к своему новому физическому воплощению и часто вел себя неуклюже. Больно ударившись коленями о прут, он еще наделал много шума, громко стукнув решетчатую дверь в попытке быстро отыскать опору. На ступенях что-то звякнуло, и он увидел нож с деревянной рукояткой, которым полчаса назад собирался протестировать возможности этого мира. В этот же момент, где-то наверху открылась дверь, раздался низкий мужской кашель.
        Игорь торопливо пролез между прутьями, схватил куртку и попробовал дотянуться до ножа, но смог лишь коснуться пальцем его рукоятки. По лестнице спускался кто-то тяжелый и довольно быстро - шаги звучали уже совсем близко. Игорь бесшумно юркнул к стене в небольшую нишу под пролетом.
        Мужчина остановился на лестнице прямо над ним. Игорь сердито глядел на выступавшие опорные балки, будто мог видеть сквозь перекрытия. Совсем близко раздался отхаркивающий кашель. Если мужик дотошный и сообразительный, может заглянуть в подвал. Ключ у него наверняка имеется в общей связке. Но простояв еще немного, мужик снова откашлялся, раздался резкий шаркающий звук вместе со звоном, и шаги мужика отдалились, растворившись где-то на улице.
        Игорь оторвался от стены, открыл тяжелую дверь в подвал. Навалился густой запах сырой побелки. На стене под паутиной мрачно мерцали две маломощные лампочки. Узкий коридор опоясывал внутреннее пространство с типовыми деревянными дверьми. За каждой такой дверью, как он знал по собственному дому - крошечная клеть метра три-четыре, до потолка забитая хламом.
        Коридор расходился буквой «П», ножки которой упирались во внешнюю стену дома с узкими заложенными кирпичами окнами с приямками. У последней двери стояла забрызганная краской металлическая стремянка, на подоконнике перед приямком - жестяная банка из-под кофе «Пеле», полная окурков.
        Игорь прошел в другой конец буквы «П», остановился, поглядел на грязный, в паутине и пыли низкий потолок, затем вернулся, вытряхнул на пол окурки из банки, прихватил стремянку и поставил лестницу в начале коридора. По его расчетам над ним находился коридор второй квартиры - как раз участок между туалетом и дальней комнатой. Забравшись, он присел на площадке стремянки и, попытался использовать примитивное подслушивающее устройство, прижав банку открытой частью к потолку, и подперев снизу собственным ухом. Просидев в неудобной позе около минуты, он передвинул лестницу ближе к стене и как только приложил ухо к банке, услышал звук спускаемой воды в унитазе. Игорь спрыгнул с лестницы, сдвинул ее к другой стене коридора, снова пристроил банку. Через минуту, когда шея затекла, и он хотел уже бросить это глупое занятие, его почти оглушил резкий звук. Нечто вроде гильотины рубануло прямо над ним. Игорь испуганно отпрянул, посмотрел на потолок. Только не вздумай теперь дурить мне голову, сказал он про себя.
        Выбравшись из подвала, он вышел на улицу, увидел нож в луже, поднял его, сунул в карман и решил попробовать еще раз. Чем больше информации он предоставит Вилли, тем лучше. В конце концов, что он теряет?
        Игорь вернулся на площадку, подошел к знакомой двери, нажал кнопку звонка. Секунды текли, Игорь ждал, зная на этот раз, что стоящий за дверью - не плод его фантазий. Он позвонил снова, затем еще раз и когда потянулся к кнопке звонка в четвертый раз, за дверью раздалось грохотание отпираемого замка.
        Игорь затаил дыхание и сделал еще один маленький шажок назад.
        Дверь приоткрылась на ширину цепочки, и Игорь увидел худощавого высокого парня лет двадцати пяти. Уменьшенные «близорукими» очками глаза осмотрели Игоря и скосились в сторону - скрытую зону слева от Игоря.
        Убедившись, что подросток на площадке один, парень растянул губы в хищной улыбке.
        - Ты че, пацан, кобылу ищешь?
        Конечно, «пацан» угрозы для парня не представлял, что сказалось на его слегка расслабившемся лице. И он, конечно, и представить себе не мог, что детскими глазами на него смотрел майор полиции, опытный взгляд которого моментально выхватил детали: бегающий взгляд, чрезмерная худоба, плохая кожа сероватого оттенка, обтягивающая лысый череп, отсутствие зуба за правым резцом, коробок спичек, которым нервно поигрывал парень, кеды на ногах вместо домашних тапочек, поверх майки - расстегнутая рубашка в клетку с распущенными незастёгнутыми рукавами. Значит, накинул, перед тем как открыть дверь - либо стесняется своих тонких рук, либо не хочет показывать их по иной причине. По какой - Игорь догадывался. Разумеется, цепочка на двери, и наконец, это фраза про кобылу, которая означала отнюдь не поиск невесты, а переводилась дословно с воровского жаргона как «ты чего тут херней страдаешь?».
        - Вова дома? - Спросил Игорь, приподняв брови в попытке придать лицу побольше наивности.
        Коробок в ловкой руке заиграл активнее, крохотные глазки совсем утонули в минусовых диоптриях.
        - Вова говоришь?
        - Ага, Вова, одноклассник мой.
        Глаза парня снова забегали, он вытянул шею, норовя заглянуть на лестницу за плечом Игоря. Цепочка явно мешала ему, но открыть дверь он не решался.
        Параноидальное недоверие - главный признак, по которому майор Данилов моментально и безошибочно вычислял бывших сидельцев.
        - Че-то ты барахлишь, пацан…
        - Что?
        - Тебе кто напел, что тут Вова?
        - Так он дома?
        Парень цыкнул, снова ощерился в улыбке и облизнулся.
        - Нет тут никакого Вовы, малой. Ландай отсюда.
        - Что?
        - Вали говорю.
        - А, понял.
        Игорь развернулся и неспешно направился к выходу. У дверей он услышал, как дверь квартиры захлопнулась, но почти сразу открылась.
        - Слышь, пацан! - Раздалось за спиной.
        Игорь обернулся. Парень стоял теперь на лестничной клетке.
        - Чего?
        - Поди сюда.
        - Зачем?
        - Поди, пацан мой хочет перетереть с тобой.
        - Какой пацан?
        Парень глянул по сторонам. Игорь заметил, что он старался говорить негромко и не отходить от стены с почтовыми ящиками - очевидно, избегая попадать в зоны видимости глазков соседних квартир.
        - Ну, сынишка мой.
        - Сколько ему лет?
        - А?
        - Сынишке.
        - Да чуть помладше тебя… лет десять. - Пожал плечами парень.
        - Так пускай он выйдет.
        - Не может он… выйти, - парень шмыгнул носом.
        - Не может?
        - Болеет он. На кровати лежит. Да ты не менжуйся, малой.
        Игорь закусил губу - привычка свойственная глубокой задумчивости, утраченная им примерно в семнадцать лет.
        Слишком складно все выходило у парня. Слишком точно, чтобы быть выдумкой. Игорь почувствовал, как уплывает самообладание, как уходит на второй план рассудительность. Он превращался в зверя. Надо было ждать Вилли - оптимальный выбор, но теперь он не сомневался, что парень ему не поверил и любое время для него - фора. А что если его помощь нужна прямо здесь и сейчас. А что если он близок к тому, что искал двадцать семь лет и другого такого шанса не будет.
        Игорь бросил взгляд на улицу и, постояв еще несколько секунд, медленно направился к парню. Тот улыбнулся.
        Планировка квартиры действительно точь-в-точь, как у него дома, только здесь царили грязь и дурной запах. Судя по развешанным на гвоздях курткам и сваленным в кучу ботинкам разного размера здесь обитало не менее двух мужчин. Двери двух первых комнат были закрыты. На полу перед ними в прихожей и коридоре - повсюду темные засохшие лужи, пробки от пивных бутылок, скомканные газеты.
        В конце коридора Игорь увидел распахнутую дверь, а прямо фрагмент кухни с плотной черной занавеской на окне.
        Игорь услышал за спиной, как парень закрывает дверь и бросился вперед - к дальней комнате. Из комнаты тут же ему навстречу вышел крепкий чернобородый мужчина в майке. Килограммов сто десять, не меньше. Игорь затормозил и рванул назад, где на него уже шел тощий парень. Игорь ударил его ногой в колено и юркнул в ванную, которая размещалась как раз посредине коридора. Ванные в их квартирах были большими.
        В темноте он выхватил нож. Первым, шипя от боли, и хромая в темное помещение влетел тощий. Он схватил Игоря за шею и попытался зажать ему рот.
        Игорь всадил ему нож в ягодицу, выдернул и снова всадил. Парень завизжал, отскочил в темноте, опрокинув какие-то тазы.
        - Сука, у него перо!
        Игорь бросился к ванной, угодив во что-то мокрое, но его уже схватили крепкие руки, он ударил по ним ножом наотмашь.
        - Ах ты, гнида мелкая! Сука! - Зашипел мужик.
        Вдвоем в темноте и тесноте им было трудно совладать с Игорем. К тому же оба они были ранены ножом, заточенным его отцом до состояния опасной бритвы. Раны были неопасными, конечно - рука и ягодица, но кровопотери обильными. Они залили кровью и Игоря, но, в конце концов, его все-таки повалили на пол, прижали ноги. Тот, что был покрепче, сдавил Игорю шею и выхватил из прижатой коленом к полу руки нож.
        - Кто тебя послал, потрох?! - Захрипел он ему в лицо, сверкая глазами в полутьме. - Говори, сученыш, я же тебя твоим пером распишу так, что мамка по кусочкам не соберет!
        Где-то сзади шипел от боли тощий, удерживая ноги Игоря и одновременно пытаясь ударить его кулаком в живот.
        Стальные руки сдавили шею, Игорь начал задыхаться.
        В этот момент на входную дверь обрушился град ударов и следом громогласный знакомый голос:
        - Милиция! Откройте! Милиция!
        Игорь почувствовал, как все что сдавливало его ноги, руки и шею мгновенно исчезло.
        Две фигуры, толкаясь в проеме, пытались выскочить из ванной. В конце концов, им это удалось. С испуганными короткими выкриками, и грохотом они убежали, послышался звон стекла.
        Игорь вскочил, выглянул в коридор. В лицо дул ветер из распахнутого окна.
        Игорь бросился к двери, открыл замок. Мелькнуло возбужденное лицо Вилли с огромными глазами. В руке он сжимал пистолет Макарова.
        Вилли схватил его за плечо.
        - Что с тобой?!
        - Это не моя кровь.
        Он действительно был весь измазан в крови ­ - на животе, на груди, и руки - буквально по локоть. Нож, заточенный отцом, хорошо поработал.
        Вилли убежал по коридору на кухню. Игорь шагом двинулся следом, и остановился в проеме дальней комнаты. Надежда растаяла без остатка. На голом полу хаотично стояли банки с краской под номером 910, небольшой печатный станок, на простом деревянном столе - длинные ножи в узких кофрах, оттиски, стопка огромных неразрезанных пачек рублей в картонной коробке и, наконец, прямо в центре комнаты - ручная гильотина.
        Игорь подошел к ней, нажал рычаг ногой и окончательно убедился, что звук, который он слышал, издавала она.
        - Убежали. - Вилли вошел в комнату, убирая пистолет в наплечную кобуру. - Кто они такие?
        - Фальшивомонетчики, - устало сказал Игорь.
        - А твой брат?
        Игорь покачал головой.
        Они проверили остальные комнаты и не нашли ничего, кроме «крутой» видеодвойки (о том, что она «крутая» сообщил Вилли), набора кассет с боевиками и эротикой, армады пустых бутылок, упаковок из-под полуфабрикатов и двух грязных матрасов.
        Через распахнутую дверь в квартиру заглядывали вышедшие на шум соседи. Увидев Игоря в крови, они в ужасе качали головами.
        - Мне надо сообщить в дежурку, - сказал Вилли, - как тебя вообще сюда занесло?
        Игорь уже и сам забыл об этом, но неожиданно в нагрудном кармане раздалось трехкратное пиликанье. Он выхватил передатчик. Вилли с изумлением смотрел на мигающую зеленую лампочку. Игорь тем временем впился взглядом в маленькую девочку в игрушечной короне. Сжимая одной рукой куклу, другой она ритмично, видимо от испуга нажимала кнопку на брелке - том самом, который Игорь когда-то передал брату.
        Игорь бросился к ней, схватил за руки. Кто-то вскрикнул. Девчонка перепугалась, как и мать рядом с ней.
        Игорь опустился на колени.
        - Откуда у тебя это штука?
        - Что тебе нужно? - Мать испуганно схватила дочь за руку и попыталась спрятать за собой.
        Эту женщину Игорь видел в окно через театральный бинокль.
        - Нажми, - сказал Игорь девочке, - еще раз.
        Девочка нажала, со страхом глядя на него. Игорь поднял руку с передатчиком, отозвавшимся тройным писком и оглянулся на Вилли.
        - Где ты взяла его?
        - Папа дал… - Ответила девочка смущенно, прячась за матерью.
        - А где… где твой папа сейчас?
        - Кристина, иди домой! - Резко сказала мать.
        - На работе… - Успела ответить девочка, которую мать повела в квартиру.
        - Где работает твой папа?
        - Так. Все! - Рассердилась женщина.
        К ней шагнул Вилли.
        - Я из милиции, - сказал он, - где работает ваш муж?
        - Где-где! В школе… Сторожем.
        Игорь и Вилли переглянулись.
        Часть 2
        Глава 20
        Шквалистый порыв ветра сдул кирпичную крошку с околотка дымоходной трубы, возвышавшейся над школьной крышей на целых полтора этажа. Мелкие камешки запрыгали по скатной кровле, и самый крупный из них ударил в боек полиуретановую киянку, забытую на крыше жестянщиком в позапрошлом году. Освободившись от последнего кляймера, киянка опрокинулась в темноту, задела фасадный карниз на четвертом этаже перед кабинетом английского языка, и глухо ударив в металлический навес над пандусом перед столовой, отскочила в клумбу.
        На звук повернули головы две фигуры, стоявшие в темноте на дорожке перед еловой посадкой у семиметровой цокольной пристройки позади школы - три метра над землей и четыре в глубину. Фигура поменьше, оглянулась дальше - на школьный стадион. Единственный работающий фонарь на школьной территории за столярной мастерской освещал лишь часть спортивной площадки с турниками и брусьями. За забором у гаражей, как старинный самовар сияла кирпичная трехэтажка, и кругом царила такая тишина, что было слышно, как дребезжит от ветра крышка плафона над подъездом. Тусклый свет от пары фонарей на Новой улице пожирали плотные ряды яблонь, которыми был опоясан периметр школьного двора - призрачный отсвет добирался лишь до виража беговой дорожки, размываясь в кривых тенях ветвей на асфальте.
        - Гарри, дурацкая идея! - Сказала фигура повыше.
        Игорь прищурил левый глаз, он только сейчас понял, как идеально все складывалось в пользу новой версии. Школьный двор темен и пуст и если Макс отправился из дома прямо сюда, то это объясняло одну из главных загадок его исчезновения - почему его никто не видел. Темное пятно посреди и без того малолюдной округи. Черная дыра, откуда холод осенних ночей изгоняет даже пьяную молодежь, которой тут полно летом. Пересечь школьный двор, чтобы сократить путь к Школьной улице - минутное дело, если, конечно, кто-нибудь не задержит тебя по пути. Кто-нибудь вроде школьного сторожа.
        - Ты был прав, Вилли. Когда говорил, про простой ответ.
        - Но почему сейчас?
        Игорь забрался на выступ перед заколоченным крашеными досками окном, потянулся к верхнему краю щита. Вилли удерживал его за ноги, напряженно оглядываясь в темноту.
        - Потому что утром, когда он придет домой, жена все ему расскажет, - Игорь с пыхтением оттягивал на себя поперечную доску, перекрывавшую фрамугу. На голову Вилли посыпалась деревянная пыль, - надо брать его врасплох.
        Доска с треском надломилась, Игорь оторвал ее и передал Вилли.
        - Я могу похлопотать, чтобы его забрали на допрос утром прямо отсюда.
        - Сомневаюсь, что получится, это школа.
        - Стоит попробовать.
        Игорь оторвал еще одну доску и спрыгнул на асфальт.
        - Что скажешь? - Продолжал попытки переубедить его Вилли.
        - Можно попробовать… - Игорь задумчиво оглядывал проделанную им дыру.
        - Но ты не будешь ждать утра?
        Игорь бросил на Вилли мимолетный взгляд, привычно прищурив левый глаз.
        - Засранец мелкий! К батарее привязать тебя что ли?
        - Ты мне напоминаешь мою бывшую жену, Вилли.
        - Шкет, давай без этих твоих пубертатных фантазий про взрослую жизнь! - Рассердился Вилли. - Что это за сарай?!
        - Спортзал.
        Вилли покачал головой.
        - Это идиотизм!
        - Это отличная идея, Вилли!
        - Безумие. Там темно и высоко.
        - С этой стороны шведская стенка.
        - Почему не воспользоваться обычным окном?
        - Там повсюду решетки.
        - А второй этаж?
        - Вилли, окна закрыты, а шум в школе привлечет внимание. Спортзал идеальный вариант. Я выберусь оттуда, открою тебе входную дверь, и дальше ты просто подыграешь мне.
        - Я - тебе?
        - Разыграем «классику».
        - Шкет, для «классики» нужно два милиционера. Два! А не один милиционер и ребенок.
        - Положись на меня.
        Вилли закатил глаза.
        - Все будет нормально, Вилли, тебе сегодня такая жирная палка на ровном месте прилетела и по живой статье. - Игорь стал забираться на выступ. - Считай ты уже с новыми звездочками. Может, это и есть тот самый старт твоей карьеры?
        - Про себя не забудь, шкет, наверняка можешь рассчитывать на медаль.
        - Шоколадную?
        - Ну, ты же ребенок… А что, такую тоже дают?
        - Это была шутка, Вилли. Ну-ка, подсади меня.
        Вилли покачал головой, и помог Игорю забраться.
        - Шею там не сверни!
        Удерживая в зубах маленький фонарик, Игорь забрался по пояс через фрамугу и тотчас едва не опрокинулся внутрь. Луч скользнул по матам, гимнастическому коню, баскетбольному кольцу и жирной трехочковой дуге на натертом полу. В нос ударил запах хлорки. Высота и впрямь порядочная. Напрягая изо всех сил мышцы рук, чтобы удержать равновесие, старательно пыхтя, Игорь кое-как развернулся на ходившей ходуном раме, после чего стал медленно опускаться, шаря ногами в поисках подоконника. Он помнил, что подоконники тут были широкими, но вот высоту окна с этой стороны он не учел. Ругая себя за торопливость, Игорь совсем разогнул руки и висел теперь на краю отброшенной фрамуги. Руки дрожали от напряжения, вспотевшие пальцы медленно сползали с неудобной для ухвата рамы, а под ногами ничего, кроме пустоты. Никак он не мог привыкнуть к своему росту и к тому, какое значение это приобретало в ситуациях, о которых давно уже перестал задумываться.
        Еще и Вилли на мозги капает: как он да как, со своим «шкет». Игорь повернул голову с фонариком, луч осветил голый откос шириной около тридцати сантиметров. Должен устоять, а если нет - придется прыгать. Максимум ушибет ногу. Или сломает. А если упадет спиной на коня, то.… Хватит болтать, сказал он себе и разжал пальцы, одновременно зажмурившись. На мгновение показалось, что никакого подоконника тут вовсе нет. Но он все-таки был, только гораздо ниже, чем он ожидал. Спортзал оглушил гулкий стук - будто крупный кот приземлился со шкафа на пол. Его услышал Вилли. Фонарик упал во тьму и погас. Игоря по инерции повело назад, он замахал руками, пытаясь ухватиться за что-то, но хвататься было не за что - под пальцами скользили только гладкие кубические стеклоблоки. Готовясь к худшему, Игорь замахал руками сильнее, что было сил, напрягая мышцы ног, и, в конце концов, устоял на самом краю подоконника.
        Над головой тут же раздался шепот Вилли.
        - Что за акробатика, шкет?
        Игорь задрал голову - посмотрел на темное пятно, которое видимо было головой Вилли.
        - Решил размяться немного.
        - Шкет, это спортзал, а не цирк. Где фонарик?
        - Упал.
        - Черт.
        - Вилли, встречаемся у входа через три минуты! Только не светись перед окнами. Жди моего сигнала.
        - Есть, командир! - Темное пятно исчезло.
        - Так-то лучше…
        Игорь добрался до края подоконника, присел, вытянул руку - не дотянулся даже до стены, попробовал ногой, кроссовок уперся в верхнюю перекладину шведской стенки. В спортзале было темно - хоть глаз выколи, только над дверями работали лампы пожарного освещения с надписью «выход», правда, пользы от них не больше, чем от светлячков в ночном лесу. Спустившись по шведской стенке, Игорь прошелся под окнами, в надежде отыскать фонарик, но после пары попыток бросил это бесполезное занятие. Планировка и так ему хорошо знакома. Двери в спортзал никогда не закрывали, по лестнице он поднимется в вестибюль, а там и фонарь не нужен.
        Добравшись до противоположной стены, он пошел вдоль нее до второго выхода, ступая неслышно с пятки на носок. Прошел коротким коридором мимо раздевалки для мальчиков, из которой несло мочой, добрался до лестницы. Сюда уже падал тусклый рассеянный свет из верхних окон лестничной клетки, хотя на цокольном уровне все еще было довольно темно - на площадке вместо окна там располагалась дверь эвакуационного выхода, как положено - заваленная каким-то хламом в виде сломанных парт. Игорь вглядывался в темноту. В отдалении слышалась приглушенная музыка.
        Преодолев пролет, Игорь выглянул из-за лестницы на площадку первого этажа и замер, успев перед этим вздрогнуть от неожиданности. Почти весь дверной проем из лестничной клетки в холл первого этажа занимала фигура, очертаниями напоминавшая крупного водяного. Игорь отступил на лестницу, закусив губы от напряжения в попытке избежать малейшего шума. Сползая обратно по наливным ступеням отполированными тысячами подошв, Игорь понял, что знает того, кто стоял в проходе. Узнал эту вытянутую лысую голову и покатые плечи, переходящие в силуэт, напоминающий кучу. Не раз он видел мимолетом этого крупного молчаливого мужика в школе, как в прошлой, так и в настоящей версии своего детства и пару раз даже задавался вопросом - кто он такой. На учителя совсем не походил, работники в школе - все женщины, кроме пожилого завхоза. Сторож, значит. Странная работа для такого крупного мужика. В девяностые сторожами в школах обычно подрабатывали пенсионерки. Игорь преодолел уже половину лестницы, и пока ему удавалось спускаться бесшумно.
        А вот, что больше всего беспокоило с каждым растягивающимся в душном воздухе мгновением - как этому похожему на кучу мужику удается двигаться также бесшумно. В том, что он двигался, Игорь не сомневался, поскольку давно перестал верить в совпадения.
        Добравшись до нижней площадки, Игорь глянул наверх, и ему показалось, что темнота перед ним перестала быть обычной статичной темнотой. Нечто еще более темное, вроде сгустка черного облака отделились от нее, и плыло прямо на него. Игорь скользнул через проем в коридор, снова ощутил запах мочи и выбежал в спортзал.
        Окажись в такой ситуации в свои настоящие тринадцать лет, Игорь, безусловно, поддался бы первому порыву и побежал в соседнюю дверь, где находились снарядная, тренерская и раздевалка для девочек, но сейчас он понимал, что это прямой путь в ловушку.
        Но что делать? Игорь бросился к шведской стенке, и перебрался с нее на кронштейн баскетбольного щита. Кронштейн угрожающе накренился под его весом, когда Игорь подполз к самому щиту и, ухватившись за его верхний край, осторожно выглянул в темноту.
        Если ему повезет и сторож окажется не слишком расчётливым - он сначала проверит женскую раздевалку и тогда у Игоря появится шанс разминуться с ним.
        Однако случилось все иначе, и Игорь не сразу понял - был ли сторож слишком умным или слишком глупым.
        Сначала спортивный зал залил яркий свет. Защелкали одна за другой лампы. Одна противно загудела прямо над головой, будто пыталась указать на того, кто под ней прячется. Никаких шагов, никакого шелеста одежды. Ни голоса, ни кашля, ни тяжелого дыхания человека с ожирением второй степени. Прижавшись лбом к щиту, и жмурясь от яркого света, Игорь глядел на натертый под собой пол и представлял этого молчаливого сторожа, который стоит в проеме и своим флегматичным взглядом методично, метр за метром, осматривает зал. Игорь повернул голову к окну, с которого едва не свалился и поразился его размеру. Повезло ему, что не переломал себе ноги, поскольку прямо под окном лежала целая гора металлических съемных брусьев-турников. А слева за матом темнел корпус оброненного фонарика.
        Дальнейшее качнуло маятник неопределенности в сторону предположения, что сторож был все-таки не дурак: свет в спортзале погас. Разом, все лампы, а не одна за другой. Это значит, он положил всю пятерню на тумблеры и одновременно щелкнул ими. Снова воцарилась тишина. Но Игорь не ждал. Если это ловушка, то он не проклятый робот, чтобы видеть в темноте и вряд ли таскает с собой прибор ночного видения, а значит его укрытие теперь - самое опасное место. Игорь перебрался к шведской стенке, быстро слез по ней, проскочил заранее запомненным маршрутом к фонарю, подхватил его и присел за сложенными матами, прислушался. Ни единого звука. Посидев немного, Игорь побежал в угол, что-то коснулось его лица, он в ужасе отпрянул, но нечто оказалось всего лишь канатом.
        Добравшись по матам до внутренней стены, Игорь присел у нее. Минуты текли, напряжение сгущалось, но сторож ничем себя не выдавал. В конце концов, Игорь поднялся, прошел наощупь в центр зала, пока руки не уперлись во что-то, оказавшееся гимнастическим козлом, и включил фонарь в направлении правого пожарного светильника. Дверной проем под ним был пуст. Он увидел обшарпанную стену, выключатели. Возможно, Вилли удалось как-то отвлечь его? Игорь обвел лучом пустой спортзал и двинулся к выходу. Осветил изогнутый коридор, раздевалку. Никого. Поднявшись по лестнице, он выглянул в холл уже намного увереннее - устраивать засаду здесь было глупо.
        - Совсем немного у вас осталось встреч с героями сериала «Тропиканка», - восторженный и трескучий из-за слабого динамика голос, растекался по темному школьному вестибюлю.
        Источник звука находился там же где и свет - за массивной колонной в торце раздевалки, занимавшей почти треть площади вестибюля. Маленькая комната. Дверь открыта настежь, в комнате горела лампа - единственный источник света на первом этаже, не считая уличных фонарей, слабый свет которых очерчивал раскачивающиеся тени ветвей на полу и пустых школьных скамейках.
        Бравурный голос сообщал, что «Орбит» без сахара не просто так отмечен признанием международной ассоциацией стоматологов.
        Вход в тамбур как назло располагался со стороны этой комнатки. Конечно, можно было рискнуть и попробовать добежать - тут всего лишь метров пятнадцать и искушение велико, но рисковать Игорь не стал. Он поднялся по лестнице на второй этаж, вошел в рекреацию и направился по коридору в соседнее крыло мимо лаборантской и кабинета физики.
        Здесь было относительно светло из-за больших окон и фонарей Школьной улицы, которые располагались как раз на уровне второго этажа и осеняли своим печальным светом пустынные школьные рекреации. Мысль о том, что он еще несколько лет бродил по этим скрипучим, затертым и исчерченным от беготни паркетинам, находил время влюбляться, шутить, драться и строить коварные планы напиться, даже не подозревая, что его младший брат, возможно, закончил свой недолгий путь здесь же, заставила его в ином свете взглянуть на эти школьные пространства.
        Из уютного пристанища, одного из немногих защищенных мест, наполненных ностальгическими воспоминаниями, школа превратилась в источник необъяснимой угрозы. Она тоже умела хранить свои темные тайны. Настоящие тайны, а не воплощение тех детских страшилок, вроде деревянной дыбы, которую они обнаружили в окрестностях Селигерского озера. А ведь это большая красивая и старая школа. С огромными подвалами, бомбоубежищами и подземными коридорами, ведущими неизвестно куда. Хотя возможно все дело в непривычных для школьных коридоров тишине и полумраке, или в природе того загадочного пути, которым он попал сюда из будущего в прошлого. Это все еще можно было принять за тяжелый болезненный сон, если бы не боль и старый знакомый страх, что, впрочем, не мешало ему ощущать себя призраком - той заблудшей душой, закольцованной в преддверии Ада, называемым Лимбом, путь из которого только один и где-то внизу бродит некто с металлической пирамидой вместо головы, скрежеща по полу своим инфернально гигантским ножом.
        Спустившись в вестибюль с другой стороны, Игорь первым делом обратил внимание на внезапную тишину. Телевизор молчал. И всю часть вестибюля от раздевалки до первой линии колонн заполняла тьма.
        Для обычного школьного сторожа, он чересчур проницателен. Вряд ли, это расчет - скорее инстинкт. Игорь прищурил левый глаз, приподняв уголок рта, и отступил обратно на лестницу.
        Поднявшись на второй этаж, он вошел в туалет, расположенный в дальнем углу рекреации, сорвал крышку с ближайшего сливного бачка и метнул ее в окно. Под оглушительный звон стекла и грохот упавшей на асфальт крышки, от которого даже где-то неподалеку залаяла собака, Игорь бросился в коридор, соединявший рекреации и спрятался в глубокой нише входной двери кабинета физики. Позиция у него была выгодная - его укрывала тьма, оба выхода на этаж освещались фонарями с улицы и были равноудалены от него. Поэтому он особенно не беспокоился, вертя своей большой лохматой головой по сторонам.
        Глава 21
        Очень скоро из двери справа выскользнула большая «куча» и с поразительным для своих габаритов проворством и при этом совершенно бесшумно метнулась в туалет.
        Игорь ринулся к другому выходу, сбежал по лестнице, не заботясь уже о тишине - теперь важным был только фактор времени, те несколько секунд преимущества, которые он заполучил перед столь неожиданно хитрым противником.
        В вестибюле царила тишина. С трудом сдерживая тяжелое дыхание, Игорь пытался прислушиваться, но ничего - ни звука бегущих шагов, ни шелеста одежды. Хотя сторож уже должен был обо все догадаться.
        Игорь миновал тамбур, отодвинул тяжелый засов и толкнул дверь. Ничего не произошло. Массивная дверь оставалась неподвижной. Он зашарил руками - никаких ручных замков, только прямо под засовом нащупал личинку замка. Игорь ударил со злости дверь и выругался на себя: кретин, ты и мозги заполучил тринадцатилетние?! С чего он вообще решил, что дверь закрывается только на засов? Потому что при мысли о двери всегда всплывал перед глазами этот тяжелый засов, он видел его каждый день, выходя из школы.
        - Вилли, - тихо позвал Игорь.
        Никакого ответа. Только завывание ветра.
        Вероятно, не дождавшись его, Вилли побежал обратно или ищет теперь другой способ попасть внутрь. Все складывалось крайне неудачно. Единственное, что оставалось - не терять ни секунды, и не шуметь. Игорь на цыпочках, прижав согнутые в локтях руки, чтобы не шуршала куртка, выскользнул из тамбура, и метнулся к темному углу, но задел коленом скамейку, которая металлической ножкой скрипнула по полу.
        В ту же секунду нечто огромное с резвостью животного выбралось из самой непроглядной тьмы за тамбуром и набросилось на него. Скользкие горячие руки, перехватывая живот и грудь, добирались до шеи.
        Игорь услышал слабое дыхание, успел упасть на колени и выскользнуть, перевернуться на спину. По затылку больно ударил край скамейки, сразу все поплыло перед глазами, он лягнул ногами в темный силуэт.
        В ответ последовал тяжелый удар, угодивший в грудь, и отозвавшийся болью в сердце.
        - Вилли! - Закричал Игорь.
        Никакого Вилли, только живая гора перед ним зашевелилась активнее, навалилась, игнорируя слабые «тринадцатилетние» удары. Огромные руки напряглись, стали каменными, ухватили мертвой хваткой, зажали рот.
        Игорь со свистом вобрал воздух в частично зажатый потной ладонью нос - вот уж благо, что нос у него вздернутый и укусил за мясистый кусочек фаланги, а вернее - откусил.
        От подобной боли можно зареветь, но сторож лишь молча отдернул руку. Хватка исчезла, но Игорь знал - от болевого шока он оправится быстро. Мелькнула огромная фигура вполоборота, склонившаяся над собственной ладонью.
        Игорь обуздал свой инстинкт, гнавший его на лестницу - юркнул за квадратный пилон, прижавшись к висевшему на нем зеркалу. Почти сразу за спиной раздался топот. Гора со знакомым проворством выскочила из-за пилона, разгоняясь на пути к лестнице, но споткнулась о выставленную Игорем ногу и полтора центнера плоти рухнули на пол.
        Игорь, наконец, хорошо увидел его продолговатую голову - блестела лысина в свете фонаря, сияли щеки и плотная шея со складками над форменной курткой. Он увидел вывернутую ладонь, на которой разрасталась кровавая рана - след его укуса. Сторож берег ее и попытался опереться на другую руку, но не успел - как заправский нападающий, ловко поймавший мяч на подъеме, Игорь ударил по этой голове ногой, удачно «вложив» корпус. Удар получился сильный и точный. Сторож безжизненно распластался на полу.
        В ту же секунду в тамбуре задергалась дверь, и послышались знакомые уже крики Вилли.
        - Как всегда вовремя, - устало сказал Игорь, опускаясь на колено перед обездвиженной тушей, и доставая брючной ремень.

***
        Игорь пил из чайника - прямо из носика, скосив глаза на маленький синюшный экран переносного телевизора, в котором обнаженная девица присела на колени ковбою, и широко раздвинула ноги.
        - Раньше такое показывали по телеку? - Удивился он.
        Вместо девицы по экрану с логотипом «НТВ» пошли косые полосы. Вилли пошевелил антенну. Полосы пошли в обратную сторону.
        - На самом интересном месте! - Досадовал Вилли.
        Из раздевалки раздался стон и металлический скрежет. Игорь вышел вместе с чайником, поправил настольную лампу, направленную на привязанного к стойке сторожа, и плеснул ему в лицо воды.
        Следом вышел Вилли.
        Игорь молча повернул к нему голову. Тот подошел к сторожу, придирчиво заглянул ему в лицо.
        - Брелок, - сказал Вилли, - который ты дал своей дочери. Где ты его взял?
        Сторож сдвинул брови, помотал головой и после долгой паузы изрек:
        - Чего?
        Голос у него был бесцветный и невыразительный - под стать лицу. На такого не обратишь внимания в толпе, даже невзирая на немалый рост. Массивная шея сливалась с головой. Глаза широко расставленные, и выбритое лицо гладкое и вытянутое, как у коровы.
        Игорь смотрел на него равнодушно, и только по расширяющимся ноздрям можно было догадаться о его состоянии.
        - Где ты взял его? - Повторил Вилли.
        Сторож опустил голову на грудь.
        - Берите, что хотите, еще есть ключи в канцелярии, но ничего ценного вы тут не найдете. - Сказал он в пол.
        Вилли посмотрел на Игоря. Тот шмыгнул носом и вернулся в комнатку, как будто происходящее его не интересовало, взял табуретку и стал откручивать ножку.
        - Я не видел, кто на меня напал. Было темно. Так скажу милиции. - Монотонно, будто заучивший молитву двоечник, произнес сторож.
        - Мужик, - Вилли подошел к нему ближе и наклонился, - ты не понял, милиция уже здесь.
        Игорь тем временем осмотрел открученную ножку - удобная, в руке лежит хорошо и крепкая, с расширением, как у бейсбольной биты - из толстого конца торчит металлический стержень с резьбой.
        - Где? - С флегматичным недоумением спросил сторож, поднимая голову.
        Игорь быстро прошагал из комнатки и размаху ударил его по лицу. Ловко перехватив ножку табуретки, как полицейскую дубинку, он ударил ею в живот. Сторож заорал от боли и возможно от страха.
        Подскочивший Вилли оттащил Игоря.
        - Все в порядке… - Спокойно сказал Игорь.
        Вилли с неохотой его отпустил.
        - Странно, да? - Игорь указал на сторожа ножкой от табуретки. - Крепкий мужик… Сколько тебе? Сорока ведь еще нет? Ты мог бы работать инкассатором, охранником в банке… не знаю, вышибалой. Но ты решил устроиться школьным сторожем с зарплатой, которой не хватит даже не еду. Чем тебя привлекает эта работа?
        Игорь встал напротив сторожа.
        - Гар-ри, - подал голос Вилли, почуяв неладное, но было поздно. Игорь снова ударил сторожа ножкой от табуретки.
        Из его губастого рта потянулась кровавая слюна.
        - Уберите! - Заорал он неожиданно. - Уберите этого психа от меня!
        - Отвечай на вопрос, и он тебя не тронет! - Сердито сказал Вилли, хватая Игоря за плечо и оттаскивая. - Говори откуда брелок?
        - Да какой брелок?! - Сторож теперь глядел испуганно.
        - Который ты дал своей дочери.
        - У меня нет дочери.
        - Как это нет?
        - Это не моя дочь, - поспешил ответить сторож, видя, что Игорь снова порывается двинуться к нему и лишь рука Вилли удерживает его, - это дочь моей гражданской жены. А брелок… Брелок я просто нашел.
        - Просто нашел?
        - А чего тут такого?
        - Где нашел?
        - Здесь.
        - В школе?
        - Да что вам нужно?
        - Нашел или забрал у кого-то? - Спросил Игорь.
        Сторож заметно напрягся.
        - На что вы намекаете?
        - Отвечай! - Разозлился уже Вилли.
        - Вы хотите сказать, что я украл его?! Вытащил из куртки у какого-то школьника?!
        - Школьника? - Тихо переспросил Игорь.
        Сторож нахмурился и поморщился. Его заметно напрягало, что Вилли перестал удерживать этого мелкого отморозка и тот теперь снова прохаживался перед ним с проклятой дубинкой в руках.
        - Или школьницы…
        Игорь подскочил и, прежде чем его снова оттащил Вилли, успел нанести несколько ударов, в промежутке между каждым произнося слова, сложившиеся в предложение:
        - Тот. Кому. Он. Принадлежал. Учился. В другой. Школе!
        - Гарри, Гарри, успокойся. - Зашептал ему в ухо Вилли.
        - Я почти закончил, Вилли, дай мне еще минуту.
        Сторож завалился на бок, изо рта и носа его стекала кровь. Вилли с неохотой отпустил Игоря. Тот подошел к сторожу и ногой вернул его в ровное положение.
        - Я понимаю тебя… - Сказал Игорь участливым тоном, обходя сторожа сзади и кладя ножку от табуретки ему на плечо. - Я много повидал таких как ты. У вас есть одна особенность. Вы всегда знаете, чем все закончится. Я вижу это по вашим потухшим глазам. Как сейчас. Ты ведь намного раньше все понял. Ты всегда это знал, верно?
        Игорь смотрел на лысину сторожа. Вилли - на Игоря, видел его склоненное лицо - детский нос, щеки, подбородок, сдвинутые брови.
        - Посмотри на меня, - Игорь постучал ножкой табуретки по его плечу.
        Сторож медленно поднял голову, запрокинул окровавленное лицо. Посмотрел на Игоря снизу вверх.
        - Все произойдет быстро, - сказал Игорь и поднял ножку от табуретки, - но не для тебя. Я спрошу только один раз, а потом загоню ее тебе в зад. Вот этим толстым концом. Не гарантирую, что ты дотянешь до утра.
        Сторож заморгал, глядя в сверкающие в полутьме глаза.
        Игорь наклонился к нему и тихо спросил:
        - Где мой брат?
        Сторож застонал и, опустив лицо, закричал, обращаясь к Вилли:
        - Остановите это! Вы же из милиции, это… это…
        - Что это?! - Почти выкрикнул Вилли.
        - Преступление!
        Игорь обошел сторожа спереди.
        - Точно! - Сказал он, принимаясь закатывать рукава рубашки. - Преступление! Вилли, расскажи ему, что такое преступление.
        Вилли молчал.
        - Ну? Забыл? Опасное деяние, содержащее все признаки…
        - …состава преступления. - Договорил Вилли.
        - Их всего четыре, - сказал Игорь и ушел в комнатку.
        - Напомни их, Вилли. - Раздался оттуда его голос. В комнатке загремела посуда.
        - Объект? - Неуверенно выдал Вилли.
        - Ага, - подтвердил Игорь, выходя из комнатки. В руках он держал скомканную скатерть.
        - Твоя задница. - Игорь нацелил на сторожа ножку от табуретки. - Видишь, закон защищает ее неприкосновенность. Дальше, Вилли!
        - Объективная сторона.
        Игорь расстелил скатерть перед сторожем.
        - Связь между этой ножкой и твоей… - Игорь поморщился. - Не завидую!
        - Субъективная сторона. - Продолжал вспоминать Вилли.
        Игорь закатил глаза и произнес заученным тоном:
        - Лицо осознает неизбежность наступления опасных последствий и желает их наступления. Бла-бла-бла. Кто же спорит. Ну, и последний элемент?
        - Субъект.
        Игорь молча кивнул глядя на перепуганного сторожа.
        - Лицо, достигшее возраста четырнадцати лет…
        - А вот тут неувязочка, - улыбнулся Игорь, - мне только тринадцать. Не обессудь, мы чтим уголовный кодекс, но тут как в математике - не хватает хотя бы одного элемента, значит…
        - …отсутствует состав преступления, - закончил Вилли.
        После этого с лица Игоря слетела маска наигранной веселости, осталась лишь только ярость, и он быстро зашагал к сторожу.
        - Стойте! - Заорал тот. - Стойте! Я… покажу…
        Игорь обошел его сзади, обхватил дубинкой шею, прижал ее к своему колену.
        - Что?
        - Где я нашел его… - Прохрипел сторож.

***
        Он отвел их в подвал - в задней части раздевалки обнаружилась низкая дверь. За ней лестница, ведущая вниз еще почти на этаж, упиралась в дверь. Игорь отпер ее ключом, который забрал у сторожа. Включил свет при входе. Комната представляла собой помещение размером с небольшой класс, наполовину заваленное школьным имуществом - партами, стендами по начальной военной подготовке, досками, коробками, старыми пыльными кубками и прочим хламом, ставшим школьной историей.
        - Что это за место?
        - Здесь я нашел его.
        - Что? Брелок? - Игорь внимательно посмотрел на сторожа и увидел страх в его глазах. Он обманывал, но боялся как будто чего-то еще - не только дубинки Игоря.
        Вилли уже начал терять терпение. События последних часов не прошли даром для его нервной системы. Он тряхнул сторожа, которого удерживал за предплечье.
        - Что ты несешь?! Как ты мог найти его здесь, если ключи только у тебя?!
        Игорь осмотрел помещение, прищурился, откуда-то веяло холодом.
        - Что это за место?
        - Просто склад, - ответил сторож, но Игорь задавал вопрос себе. Он подошел к металлическим шкафам у стены, с усилием отодвинул один. За шкафами обнаружилась еще одна дверь - железная.
        - Куда она ведет?
        - В бомбоубежище. - Сторож как-то совсем сник.
        - Ключи!
        - Ключи от бомбоубежища только у директора.
        Игорь раздвинул шкафы, присел, на кафельном полу он заметил тонкий слой металлического песка. Он коснулся его пальцем, поднес к глазам, затем встал, осмотрел замок.
        - Что там, Игорь?
        - Замок новый. - Констатировал Игорь и посмотрел на сторожа. - Где главный вход в бомбоубежище?
        - В другом крыле, под лестницей.
        - Ключи. - Повторил Игорь.
        - Я же сказал - ключи только у директора, - сторож заметно нервничал.
        Игорь на всякий случай еще раз перебрал связку, которую забрал у него - ни один ключ не подходил. Затем подошел к сторожу, принялся хлопать его по карманам. Сторож со стиснутыми руками за спиной стал извиваться.
        - Да нет у меня ключей.
        - Стой спокойно! - Рявкнул Вилли.
        Игорь схватил его за ворот куртки, дернул на себя, оторвав две пуговицы. На рыхлой груди под майкой на засаленном шнурке висел ключ. Игорь рванул его на себя.
        - Ах ты мразь! - Вилли впечатал сторожа в стену. На сторожа теперь было жалко смотреть.
        Ключ вошел как по маслу, замок упал на пол. Игорь дернул на себя дверь, на него вывалилась какая-то коробка. На боку сиреневая надпись «Amiga».
        - Что это? Компьютер? - Игорь отпихнул ее, вошел внутрь и оказался в длинном коридоре. Пахло пылью, известкой и пластиком. Первые метры у входа и вдоль стены стояли коробки с компьютерами, далее допотопный принтер и кнопочный телефон на полу. За ними на табуретке две коробки - с маленькими упаковками вишневого сока и шоколадными батончиками «Бабаевский» с помадно-сливочной начинкой, внизу - два новеньких баскетбольных мяча. Дальше - стопки альбомов, упаковки скульптурного пластилина, новые учебники и еще много всякой всячины.
        Игорь посветил вглубь коридора, метров через пятнадцать он поворачивал налево - луч уперся в бетонную стену. При входе располагался выключатель. Игорь пощелкал им - безрезультатно.
        - Что там? - Крикнул Вилли.
        Голос его в этом туннеле звучал приглушенно. Стены были толстыми, железобетонными и потолок в виде свода, будто они сходились над ним.
        - Не знаю пока, - отозвался Игорь.
        Он осветил коробки и увидел, что одной упаковки сока в коробке не хватало.
        - Тащи его сюда! - Крикнул Игорь и отправился дальше по коридору, освещая стены.
        - Ну, вперед, - подтолкнул Вилли сторожа. Тот идти в туннель не хотел, что еще больше разозлило Вилли, - пошел!
        Переступив порог, сторож совсем «поплыл».
        - Простите меня, - захныкал он вдруг, - я не… меня заставили.
        Игорь прошел уже почти до конца коридора, оглянулся, посветил фонарем в лицо сторожа.
        - Я не хотел…
        - Заткнись, сука! - У Вилли начали сдавать нервы, он вытащил пистолет, упер его в тестообразную щеку сторожа. - Замолчи!
        - Я не…
        Вилли ударил его.
        - Шагай вперед!
        Игорь уже дошел до конца и замер как вкопанный, светя фонарем на пол - рядом с куском картона валялся скомканный тетрадный лист, а перед ним - красная засохшая лужа.
        Коридор за поворотом оказался совсем короткий - тут размещалась огромная металлическая дверь с порогом - видимо основная и слева от нее еще такая же - вход в само убежище.
        Вилли как раз дотолкал сторожа до поворота, и увидев кровавую лужу, совсем вышел из себя.
        Он ударил сторожа в ухо.
        - Что ты сделал, сукин сын?! Что ты сделал?! - Повторял он.
        Сторож продолжал хныкать, издавая какие-то бессвязные мычания.
        - Я не… знаю… Не знаю, как он узнал… Я просто испугался… Мне нельзя в тюрьму, просто… поверьте…
        - Что ты с ним сделал?! Где он?!
        Игорь тем временем присел на корточки, взял скомканный лист развернул его и увидел формулы, написанные, несомненно, рукой брата. Затем посмотрел дальше, прищурился, что-то привлекло его внимание за листом картона, он протянул руку и достал смятую маленькую упаковку из-под сока.
        - Ты убил его?! - Орал за спиной Вилли, и окончательно потеряв самообладание, вцепился в шею и начал душить сторожа. Тот захрипел в ужасе, глаза полезли из орбит.
        - Что?! - Выдал он осипшим голосом. - Нет… Нет-нет!
        Игорь тем временем коснулся пальцем засохшей лужи, понюхал, почувствовал слабый вишневый запах. Затем медленно поднял луч фонаря наверх и замер.
        - Вилли… - Позвал он.
        Вилли не слышал. Он тряс насмерть перепуганного сторожа, вцепившись ему в шею.
        - Ты убил его! Отвечай!!!
        - Я всего лишь собираю тут, что плохо лежит, а потом сбываю… он как-то узнал, проник сюда и я просто… слегка побил его… совсем чуть-чуть, оттаскал за ухо. Просто припугнул…
        - Вилли! - Заорал Игорь.
        Вилли, наконец, услышал его. Повернул голову и тоже замер, глядя на потолок.
        Глава 22
        Когда тебе тринадцать лет, время кажется почти бесконечным. Особенно, если ты сидишь у окна на последней парте, урок долог и скучен, а затяжной осенний дождь монотонно барабанит по подоконнику. Когда тебе сорок время уходит стремительно, как вода из перевернутой бутылки, но ты не замечаешь этого, потому что растратил его слишком много, чтобы позволить себе еще и думать об этом. Оно давно перестало принадлежать тебе - конфисковано за неумением распоряжаться, при твоем не слишком активном сопротивлении.
        А если тебе тринадцать и сорок одновременно, тебе кажется, что ты сошел с ума, но вместе с тем, ты будто начинаешь понимать истинную природу времени, потому что перестаешь быть частью его основного процесса. Это странное чувство, похожее на рассматривание фотографий своего дома и своих родителей за пару лет до собственного рождения. Вот знакомые лица в знакомом интерьере: углы, рассохшиеся дверные косяки, шифоньер со сломанной дверцей, кресло отца с желтой подушкой, на стуле рыжий кот, которого ты будешь хватать за хвост, а тебя еще не существует. Эти люди и этот мир вполне способны жить, обходясь без тебя. И вот ты входишь в этот мир совсем ненадолго, вливаешься в эту временную струю, которая несет тебя до твоей конечной станции, не задумываясь, движется дальше, а тебе и в голову не пришло усомниться, что это река, а не, скажем, речная сеть или возможно даже океан.
        Игорь протянул руку над зеркальной лужей, в которой плавали желто-красные дубовые листья. Иглы дождя обожгли загорелое запястье под оттянутым рукавом толстовки, затушили сигарету, зажатую в гибких пальцах. Проходивший мимо невысокий мужик в драповом пальто бросил на него укоризненный взгляд из-под зонта со сломанной спицей.
        - Это реально, - сказал Игорь, - реально…
        И мир, отражавшийся в больших глазах, соглашался с ним. И ветер, и холод, и настойчивые просьбы девочки лет пяти у забрызганного грязью ларька с кубическим логотипом «Пепси» купить ей что-то для диснеевской коллекции. И гневный ответ ее матери, требовавшей рационально объяснить, зачем ей это нужно.
        Желания иррациональны, вспомнил Игорь установку Фрейда и медленно откинулся на спинку скамейки - из той старой советской серии, в которых можно было сидеть полулежа. Под могучими дубовыми ветвями моросящий дождь переставал быть таким назойливым.
        Перед ларьком под импровизированный навес жалась очередь из трех человек, которую замыкал учитель математики Макса. Он настороженно посмотрел на Игоря, напомнив вчерашний взгляд Вилли, когда тот, наконец, увидел, что нарисованные глаза не только светятся в темноте, но и умеют выбирать именно тебя. Игоря впечатлила его реакция - он был по-настоящему напуган. На какую-то долю секунды он увидел этот животный ужас в его лице, хотя Вилли быстро взял себя в руки - еще до того, как Игорь, словно заправский коп вытащил из заднего кармана джинсов блокнот, позаимствованный из запасов брата, и принялся старательно записывать цифры и буквы, расположенные дугообразно над левым рожком серны, нарисованной на потолке.
        Слишком рассеянным был этот учитель, подумал Игорь, глядя на его помятый затасканный плащ - он пошел в ларек за сосисками, оставив на скамейке распахнутый портфель, из которого забрал только тощий бумажник. Кто вообще носит в портфеле бумажник? Капли дождя добирались до стопки тонких тетрадей и газеты, сунутой в портфель наспех, и потому смятой в гармошку. Игорь протянул руку, чтобы накинуть крышку портфеля, но взгляд его остановился на заголовке:
        «Приближение кометы Гохшорнера-Уильямса грозит изменениями невиданного масштаба»
        Игорь склонил голову набок и прочитал первый абзац статьи, в котором говорилось, что в Солнечную систему со дня на день вклинится глыба размером с Данию. Комета Гохшорнера-Уильямса была обнаружена в августе 1994 года и поначалу была принята за небольшую планету. По данным полученных с помощью радиотелескопов, расположенных в пустыне Атакама, комета приблизится к орбите Земли в начале ноября 1995 года.
        Дальше прочесть было невозможно, не вытащив газету из портфеля. Никакого ажиотажа по поводу комет в своем настоящем детстве Игорь не помнил. Возможно, это было не такое уж важное событие.
        Андрей Иванович подошел с двумя картонками, вырезанными из пакета молока, на каждой из которых лежала сосиска с пятнышком краснодарского кетчупа и отрезанными кусками обычной черной буханки. Одну картонку учитель протянул Игорю. Глядя на бесхитростный фастфуд девяностых, а также на истертый рукав плаща учителя и его голодный взгляд, Игорь вспомнил, что учителя в девяностых по большой части пребывали в бедственном положении, и ему стало жаль его. Несмотря на аппетитный запах, Игорь отказался от предложенной порции, сославшись на сытость, и достал сигарету.
        - Ты много куришь, - сказал Андрей Иванович, присаживаясь рядом.
        Игорь хотел было дать остроумный ответ, но проходившая мимо тетка в сиреневом пуховике опередила его:
        - Хорош папаша! - Громогласно заявила она, взмахнув полиэтиленовым пакетом «Marianna». - Ребенок сидит перед ним и курит! Курит! А он хоть бы хны! Чему учишь-то, непутевый?! А потом удивляемся, что кругом одни наркоманы!
        Учитель даже бровью не повел, Игорь догадался, что для него привычным делом было выслушивать нечто подобное в свой адрес. Игорь бросил сигарету в урну, понимая, что учителя если и заботило его здоровье, то отнюдь не в первую очередь.
        - Тяжело быть подростком, - сказал Игорь, когда тетка ушла, - кругом одни запреты и указания.
        - Знаю, - Андрей Иванович откусил постсоветский хот-дог и продолжил говорить с набитым ртом, - но ты справляешься намного лучше своих ровесников. Сейчас тебе, возможно, кажется, что кругом одна сплошная катастрофа, но так будет не всегда, поверь. Впереди еще много хорошего.
        Игорь покачал головой.
        - Вы совсем ничего не знаете…
        - Я немного знаю твоего брата и вижу, что вы очень похожи.
        - Похожи?
        - Как две капли воды.
        - Вы, наверное, шутите.
        - Ну, разве что с математикой у него получше.
        Игорь невесело усмехнулся.
        - Раньше мне казалось, что никто не замечает того, что произошло. Как будто его и вовсе не было.
        - Глухонемых вообще мало кто замечает. Может тебе это покажется странным, но люди больше доверяют ушам, а не глазам. При этом зачастую даже не важно, что они слышат.
        - Не важно, потому что они слышат одно вранье.
        - Это не совсем вранье. - Не согласился учитель. - Это язык общения у них такой. Говорят одно, подразумевают другое: мне плохо даются дроби - мне лень вникнуть в шестой параграф, у меня заболела кошка - идите вы со своей математикой. Что-то вроде шифра, который приходится разгадывать, чтобы самому не ошибиться с ответом.
        - Для такого шифра есть старый добрый дешифратор в виде учительского подзатыльника.
        - Подзатыльниками многого не добьешься. К тому же порой человек сам не знает, зачем это делает. В таком случае, он иногда просто тянет время.
        - Может, он просто боится?
        Учитель бросил быстрый взгляд на Игоря.
        - То есть он трус?
        - Или начал понимать, что правда может оказаться хуже неведения.
        - То есть трус. - Заключил учитель.
        Игорь взглянул на учителя. Тот как раз принялся за вторую сосиску.
        - Что меня выдает?
        - Лицо. - Не глядя на этот раз ответил Андрей Иванович. - Дети еще не умеют носить масок. Лицо ваш дешифратор, а не подзатыльник.
        Игорь снова искоса посмотрел на учителя.
        - Вы верите в возможность изменения того, что уже однажды случилось?
        - Необратимо?
        - Да.
        - Это невозможно.
        - Почему?
        - Ты знаешь, что такое энтропия?
        - Звучит как название болезни.
        - Мера измерения хаоса. - Сказал учитель, отложив сосиску и принимаясь с шипением открывать банку «Херши Колы». - Все среды во вселенной с течением времени изменяются в сторону хаоса, и никогда в сторону упорядочивания. Мы стареем, вселенная расширяется, дым расползается, вода растекается, здания разрушаются и никогда наоборот. В этом смысле время всегда однонаправленно.
        - Значит и перемещения во времени невозможны?
        - В прошлое они невозможны даже теоретически.
        - Во время нашей первой встречи, вы сказали, что я не тот за кого себя выдаю.
        - Да. Ты выглядишь как ребенок, но не похож на него. Только когда ты испытываешь простые эмоции, вроде страха или злости, снова становишься похожим на ребенка.
        - Сейчас вы тоже так думаете?
        Учитель изучающе на него посмотрел, и Игорю показалось, что он действительно сомневается.
        - Я уже проходил этот путь. - Сказал Игорь.
        - И чем… все закончилось?
        - Ничем. Все вернулось в исходную точку, как в какой-то временной петле, но с одним отличием - теперь я всего лишь сторонний наблюдатель, который ни на что не может повлиять.
        - Возможно, ты ищешь что-то вроде оправдания?
        - Я говорю с вами как с учителем математики, а не с детским мозгоправом.
        - В таком случае вопрос… тот же.
        - Ответ на вопрос - зачем.
        Андрей Иванович снова посмотрел на Игоря на этот раз строгим учительским взглядом - призрака сомнения он, очевидно, отринул усилием воли.
        - Может, влиять ни на что и не нужно?
        - Не нужно?
        - Ну, это же просто нелогично. Представь, если я отправлюсь в прошлое и убью собственного деда до рождения моих родителей - что тогда произойдет со мной? Ведь, я должен буду исчезнуть. И мой брат тоже. Или что? Но даже если так, мы все равно уже были. Парадокс.
        Игорь задумался, глядя на уходящую за горизонт дорогу, по которой медленно полз «ПАЗик» и все никак не мог добраться до вершины.
        - Но если ничего нельзя изменить, то… - Внезапная догадка выкатилась на Игоря, словно неприятный знакомый из-за поворота на тесном тротуаре.
        - Возможно, ты просто неправильно понимаешь природу событий. - Сказал учитель. - На самом деле большинство людей ничего не могут изменить, но это вовсе не значит, что они совсем ничего не могут сделать.
        - Что вы имеете в виду?
        - Просто поменяй прошлое и будущее местами и представь, что это и есть естественная последовательность развития событий.
        Игорь задумался: искать, раскапывать, но, увы - не предотвращать. Логика такого ответа была понятной даже интуитивно, но принять ее по старой человеческой традиции было непросто.
        - Настоящая причина в твоем прошлом.
        - В том, которое будущее…
        - Именно.
        - Но, по-вашему, это же просто подростковые выдумки. Вы не верите в это. Не можете верить.
        - Неважно во что я верю. И даже неважно, что ты сам в это не веришь. Я говорю с тобой как математик.
        Игорь молчал. Предложенная учителем модель, действительно все расставляла по своим местам, не оставляя никаких логических изъянов в ответе на вопрос зачем. От нее веяло безысходностью, но может быть в этом и заключался ответ? Или…
        Учитель будто прочитал его мысли.
        - Может кто-то ведет тебя? Кем ты был в своем прошлом - том, которое будущее?
        - Полицейским.
        Учитель улыбнулся.
        - Я же говорил - вы очень похожи с братом. Он любит загадки. Любит докапываться до истины. Ты тоже любишь.
        - Я понял, но все это…
        - Немного не то, на что ты рассчитывал?
        - Я знаю, что не смогу остановиться.
        - Поэтому ты здесь. - Сказал учитель, и отряхнув руки достал из кармана сложенный лист формата А4. - Значит ты готов продолжать?
        Игорь посмотрел на лист и кивнул.
        - В институте, в котором работает мой брат, есть квантовый компьютер. - Учитель откинулся на спинку скамейки, не спеша разворачивать лист. - Опытный образец, так сказать. Серьезная машина! Он стоит в подвале, представь - в огромном бассейне, заполненным жидким гелием при температуре ниже минус двухсот семидесяти градусов. Мой брат в числе тех немногих, у кого есть к нему доступ, правда только по записи за месяц и все строго подконтрольно. Мой брат очень дотошный по части всяких правил, но всегда серьезно относился к Максиму, хотя они никогда не виделись. Он уважал его - заочно. И ради него готов был на время отказаться от своих принципов и даже рискнуть тем, чем дорожит больше всего, в чем, правда, никогда не признается, то есть своей репутацией…. В общем, компьютеру удалось подобрать ключ и расшифровать сообщение, которое ты мне передал. Частично помогли записи твоего брата, сэкономили время… Ты знаешь, что такое факторизация?
        - Нет.
        - А полином?
        Игорь покачал головой.
        - Ну, хотя бы матрица?
        - Вы про фильм?
        - Про алгебраическую структуру. Ладно… тогда я совсем на пальцах…
        - Пожалуйста.
        - В общем, в той записи с картины содержатся два блока: собственно сам «ключ» и короткое послание, которое компьютер расшифровал с его помощью.
        - Что за послание?
        - Компьютер напечатал его. - Учитель протянул Игорю лист.
        Игорь схватил его, развернул. На абсолютно черном фоне с россыпью белых точек допотопным «пиксельным» шрифтом был напечатан текст:
        ДОРОГОЙ ДРУГ! НЕ БОЙСЯ!
        1. ТРЕУГОЛЬНИК РИМБ1=
        2. ВЧЕРА?
        3. ???
        Игорь нахмурился.
        - Что это за белиберда?
        - Это исходное сообщение.
        - Тоже какой-то шифр?
        - Нет здесь никакого шифра. По крайней мере, математического. Но я сам ни черта не понимаю, могу только сказать, что последняя строчка написана на языке хинди.
        - И как она переводится?
        Учитель пожал плечами.
        - К сожалению словаря хинди в нашей библиотеке нет.
        - А где сегодня можно перевести?
        - В ленинке самый надежный вариант.
        - Послушайте! А это может как-то помочь? - Игорь достал листы блокнота, на которые записывал буквы и числа над рожками серны. - Вот это я нашел в школе под спортивным залом. А этот чуть раньше на стене в лесу, за стадионом.
        Учитель осторожно взял листы и стал заглядывать в них попеременно, поднося к лицу то один, то другой.
        - Серьезно?
        - Что?
        - Это ведь просто координаты.
        - Координаты? В смысле географические координаты?
        - Ну конечно! Вот высота. - Взмахнул листком учитель. - Видишь три буквы «нум»? Ниже уровня моря. Только странные какие-то… тринадцать тысяч… Такого не бывает. А это долгота, - поднял он второй лист, - тоже странная. Какая-то Атлантика что ли…
        - Они зашифрованы.
        - А?
        - Их нужно прогнать через ваш ключ! Это возможно?
        Учитель задумался.
        - Похоже на то. Во всяком случае, стоит попробовать.
        Игорь почувствовал, как учащается сердцебиение, как дикий зверь просыпается где-то внутри. На дверь укажут координаты! Его воодушевление охладил учитель.
        - А где третий листок?
        - Какой еще третий?
        - Третья координата.
        - Разве координат не должно быть две?
        - Обычно да, но еще бывает высота, вот она как раз тут есть, а широты не хватает.
        - Значит, есть и третья голова… - Игорь подался вперед, уложив подбородок на кулаки, и продолжая локтями упираться в колени.
        - Голова?
        Игорь вздохнул.
        - Третьей координаты нет. - Сказал он. - Может, она зашифрована в этом чертовом хинди или… треугольнике! А если… долгота укажет на город, может этого будет достаточно?
        - Это будет просто линия пересекающая город. Здания, улицы, парки - что угодно. А может и пригороды.
        - Еще ведь будет высота.
        - Ну, попробовать можно, конечно но… Видишь ли в чем дело. - Учитель поморщился. - Мой брат в ближайшее время только один раз может воспользоваться компьютером, потом он уезжает в Америку.
        - Надолго?
        - Навсегда.
        - Черт! - Игорь сжал зубы, вскочил, прошелся вокруг лужи и снова сел. А что если он в шаге? Координаты! Никогда он так близко не подходил к ответу на вопрос, который мучал его двадцать семь лет.
        - Тот, кто затеял эту игру, профессионально разбирается в криптографии. - Нарушил затянувшееся молчание учитель. - Немного таких людей в нашей стране, не говоря уже о нашем городе. Если ты хочешь, давай проверим эти две координаты…
        - Сколько у меня времени для поиска третьей?
        Учитель поднял глаза к небу.
        - Ну… Честно говоря… я думал больше, но боюсь… Боюсь, всего один день.
        Глава 23
        После встречи с учителем, Игорь отправился в школу. Ему нужен был Славик, но в самой школе он появляться не хотел - неизвестно что рассказал сторож, вполне возможно он подробно описал их с Вилли. Игорю, конечно, было плевать, беспокоило только, что его могут задержать или как-то иначе помешать. Поэтому он терпеливо стоял у колонны, поглядывая через ограду на школу, в которой, судя по столпотворению, только что закончились основные занятия.
        В пестрой толпе джинсовок, демисезонных курток, ярко-кислотных спортивных костюмов и турецких свитеров, расцветку которых ни с чем не спутать, мелькали знакомые детские лица, некоторые задерживали на нем взгляды, а кто-то, выходя за ворота, здоровался с ним. Игорь протягивал навстречу детской руке свою детскую руку, пытаясь вспомнить, что за школьник перед ним стоит.
        Наконец, в толпе показался белоснежный спортивный костюм «Пума». Сегодня у восьмых классов была физкультура. Игорь вспомнил что эта «Пума» была когда-то предметом его зависти. Разумеется, до того, как исчез Макс, и он перестал быть обычным подростком из бедной семьи, мечтающем о приставке, мотороллере и фирменных шмотках, купленных в магазине, а не на рынке.
        Славик заметил его, подошел. На лице - осторожная улыбка.
        - Классный костюм, - сказал Игорь, протягивая руку, - когда-нибудь я куплю себе такой же.
        - Чувак, давай я тебе его просто подарю.
        - А в чем же ты будешь щеголять перед семиклассницами?
        - Мать еще купит. - Серьезно сказал Славик.
        - Пожалей ее, она и так от меня устала.
        Друг вымученно улыбнулся, как улыбаются те, кому сейчас не до улыбок.
        - Гарик, ты извини, мать каждый день просит, чтобы ты приходил в гости… Приходи, а?
        - Приду.
        - Пойдем сейчас. У меня новые игры.
        - Извини, Славик, сейчас мне пока не до игр, я к тебе по делу.
        - Как скажешь. - Славик вздохнул, стал смотреть настороженно, как обычно дети смотрят на взрослых.
        - Помнишь рисунок на стене стадиона в лесу?
        - Ну?
        - Ты ведь не из тех, кто шляется по таким местам…
        - Ну, вообще-то мы ходили с Ури… - Начал Славик.
        - Подожди… Ури?
        Игорь почесал свою густую шевелюру. Что-то далекое выплыло из мрака памяти, при упоминании этого имени. Но не Караченцов. Похожее прозвище одного парня из их общего прошлого. Он совсем забыл о нем. Всем знаком подобный тип. Он был старше их на пару лет, но никто этого как будто не замечал. Его нельзя было назвать другом. Просто веселый и добрый малый, простой в общении и склонный к авантюрам, но в нем была какая-то неуловимая странность. Он многих знал, но ни к кому не был привязан, вечно где-то шлялся и пропадал, чтобы потом появиться из ниоткуда, пообещать что-то сверхзаманчивое - например, залезть на склад с чипсами или раздобыть редкие ящики для бутылок, за которые давали по десять тысяч рублей и якобы только он знал, где их раздобыть. Все его предложения оказывались выдумками, как правило, он просто не являлся к месту сбора, пропадал и снова появлялся через прорву времени, чтобы предложить новую авантюру. Но с ним было весело, он многое знал обо всем - от вопросов секса (в котором по его словам имел большой опыт) до устройства двигателя истребителя. Игорь и Славик порой проводили с ним время,
забираясь на заброшенные стройки, туннели или пробираясь на заводы. Одна из его идей - стащить с территории больницы огромные плиты пенопласта, чтобы плавать на них по заполненному водой котловану. Дело было ранней весной, Игорь упал тогда в воду, промок до нитки, жутко замерз и заболел. Да, для Ури (Игорь даже не знал его имени) такие темные места, как вторгающаяся в лес окраина за стадионом подходили гораздо больше, чем для Славика.
        - Он пообещал мне тогда сигарету с шоколадным вкусом, типа от нее не тянет блевать, но в итоге выкурил ее сам, - сказал Славик, - зато показал эту нарисованную козу. Прогнал, что там какой-то портал, поэтому я и запомнил про «вход», но глаза и правда, стремно светились.
        - Портал?
        - Ну, ты же знаешь этого звездобола.
        Игорь вспомнил, что даже приблизительного понятия не имел, где жил Ури. Сам он как-то рассказывал, что живет в Бирюлёво и якобы его семье принадлежит целый жилой дом, а разбитые лампочки в подъезде - скрытые камеры.
        - Где его можно найти?
        - Нашел о чем спрашивать! Хотя… - Славик задумался. - Он, вроде, говорил, что устроился на работу в детский городок. Типа включает там аттракционы. «Колокольчик» и все такое и обещал, что покатает меня на халяву на всех аттракционах, даже на машинках.
        - Вряд ли школьника возьмут на такую работу.
        - Ну, он уже не школьник. Его после девятого выкинули, хотя ты прав, наверное, как всегда наврал.
        Из-за спины Славика вдруг появилась симпатичная девочка из параллельного класса. Игорь тут же вспомнил ее - Леночка Панова. Иначе как Леночкой эту милашку с точеной фигуркой, невероятно симпатичным лицом и большими слегка печальными синими глазами называть не хотелось.
        - Привет, - взгляд синих глаз нацелился на Славика, который сразу напрягся.
        Лицо его стало хмурым, настороженным - как всегда, когда его что-то сильно доставало.
        - Привет. - Сухо ответил он будто, перед ним не девчонка, а брутальный вояка из его коллекции военных боевиков.
        Игорь усмехнулся, глядя на них. Ему вспомнился разговор перед летними каникулами в конце девятого класса, которому в этой реальности еще только предстояло случиться. Тогда они со Славиком, отправленные трудовиком на уборку школьного стадиона, сидели на покрышках перед беговой дорожкой, и составляли рейтинг школьных девчонок. Первое место в рейтинге Игоря, конечно не вызывало сомнений, а вот первое место в рейтинге Славика его тогда сильно удивило, потому что оно досталось Пановой. У самого Игоря эта славная отличница находилась где-то в конце первой десятки, но первое место в рейтинге Славика его удивило даже больше, чем четвертое место Анны Вайсс, хотя последнее само по себе казалось Игорю немыслимым. Дополнительные мучения Славику, судя по всему, доставляло то обстоятельство, что они с Леной жили в соседних домах, а их матери были подругами.
        Вот только сейчас, в эту самую минуту, чувства Славика были тайной, известной только ему одному и по понятной причине - Игорю.
        - Говорят, вас сегодня пронесло с конференцией из-за больничного биологички… - Сказала Лена.
        Славик коротко кивнул.
        - Ты ведь писал реферат про хищных птиц? Может, поделишься? Он ведь тебе уже не нужен… - На ее лице появилась смущенная улыбка. Выпрашивать для списывания «домашку» она явно не очень умела.
        - Не, у меня нет, - ответил Славик и еще больше сдвинул брови.
        Тут Игорь вспомнил еще одну загадочную странность своего друга, который особого рвения к учебе не проявлял, зато по какой-то неведомой причине любил писать всякие рефераты и особенно рисовать к ним обложки разноцветными ручками.
        - Да? Странно, а мне сказали… а то знаешь, в библиотеке есть только про лесных…
        - Не, нету. - Отрезал Славик и отвернулся куда-то в сторону клумбы.
        Улыбка Лены растаяла, она поджала губы и приподняла брови - такие же светлые, как ее волосы.
        - Ну ладно, - сказала она и, постояв еще пару секунд для приличия, развернулась и пошла в сторону площади.
        - Чувак! Что это было?! - Воскликнул Игорь, когда Лена уже прилично отдалилась. - Где твое чувство юмора, жалкое ты подобие Дуайта Шрута?!
        - Чего? - Буркнул Славик.
        - Это же Лена Панова! То есть… Леночка.
        - Ну и что? У меня, правда, нет реферата. Я его дома оставил.
        - Да причем тут твой реферат! Ты же мог воспользоваться моментом и проводить ее до дома! Один шанс на миллион и ты так бездарно его просрал!
        Славик обеспокоенно глянул по сторонам, потому что Игорь стал слишком повышать голос.
        - Да успокойся ты!
        - Я - успокоиться?!
        Игорь вдруг подумал, что может быть это действительно шанс. Шанс уберечь друга от проблемы в виде той неформалки из-за которой все и случится. Ведь он помнил, с кем Лена Панова будет встречаться в старших классах и это далеко не то соревнование, в котором Славик выглядел бы аутсайдером.
        - Вы же когда-то дружили! В детском саду. Вроде…
        Славик изогнул бровь - дескать, что ты несешь. Но по его глазам, Игорь видел, что бил точно в цель - Славика, очевидно и без того мучала собственная беспомощность, которую порой так трудно преодолеть, когда у тебя за плечами всего лишь тринадцать лет жизненного опыта.
        - Она же тебе нравится.
        - С чего ты взял? - Заморгал глазами Славик, неготовый к столь внезапному раскрытию своей нехитрой подростковой тайны.
        - Ну, скажи, что нет?
        - Уймись…
        - Ну, уж нет! - Сердито улыбнулся Игорь и повернулся в сторону площади. Джинсовка Лены мелькала уже метрах в тридцати.
        - Лена! - Позвал он. - Панова!
        Фигурка вдали оглянулась, затем остановилась.
        - Что?! - Раздался в ответ ее звонкий голос.
        - Подойди, пожалуйста! Славик хочет тебе кое-что сказать!
        - Я тебе этого никогда не прощу! - Зашипел Славик.
        Фигурка тем временем двинулась в их сторону.
        - Ты только не вздумай убегать, - сказал Игорь, - это будет приравнено к оставлению поля боя. Какое наказание за это полагается в твоих военных фильмах?
        - Что я теперь ей должен сказать?! - Заскулил Славик.
        - Можешь сказать, какой я придурок.
        Лена тем временем подошла, смущенно посмотрела на Игоря и еще более смущенно на Славика. Тот усилием воли поднял на нее глаза и сразу опустил.
        - Лена! - Игорь взял девушку за руку, а второй рукой схватил руку Славика. - Славик тут кое-что вспомнил, насчет реферата. Расскажет тебе по дороге.
        - Правда?! - Обрадовалась Лена. - Здорово!
        Когда Игорь соединил их руки, и они сжали ладони друг друга, а затем посмотрели друг другу в глаза, которые тотчас опустили, Игорь подумал, что некоторые вещи нельзя вернуть, даже оказавшись в собственном детстве.
        Славик и Лена пошли вверх по Школьной улице и, хотя за руки они продержались не дольше пяти секунд, до самой площади, пока их не скрыл поворот, они шли вместе.
        Игорь долго смотрел им вслед - Школьная улица тянулась до площади почти на километр. Неожиданно его окутал какой-то диковинный цветочный аромат, а на плечо легла ладонь. Уже понимая, что это значит, Игорь обернулся и увидел прямо перед собой лицо Анны Вайсс, не оставляющей ему ни единого шанса. Такого выражения лица он никогда у нее не видел, это была какая-то редкая, зашкаливающая форма безжалостности. Она слегка приоткрыла рот, будто собиралась толи широко улыбнуться толи засмеяться и только ждала его реакции. В этих огромных радужках можно утонуть, только и подумал Игорь.
        - Я все знаю, - сказала она, - ты как?
        - В порядке, - ответил Игорь, полагая, что она имела в виду его мать, - я уже проходил через это.
        - Печально… Когда ты вернешься в школу?
        - Не знаю.
        - Не боишься, что тебя исключат?
        - Исключат. - Усмехнулся Игорь.
        Анну кто-то позвал, в ответ она махнула рукой. Игорь посмотрел в сторону школы и увидел на крыльце ее компанию. Среди них уже стоял тот модный парень из девятого класса в широких джинсах как у американских рэперов. Тот, с которым она будет встречаться все старшие классы. Парень смотрел в их сторону с явным неудовольствием.
        - Я хотела тебе кое-что сказать, - произнесла она заговорщицким тоном и глянула по сторонам, - я кое-что видела… В школе. Сегодня у нас была физра. Ты слышал про нападение на сторожа?
        - Да.
        - Говорят, ночью вломились три здоровых мужика, избили его, связали, и украли компьютеры.
        - Компьютеры? Вот же негодяи.
        - Мы заходили туда, - еще тише добавила Анна, - там внизу все в крови!
        Ее большие глаза стали огромными. По воспоминаниям Игоря, крови внизу было не так уж много - только несколько капель, после удара в нос от Вилли. А кровь наверху, после укуса Игоря, они вытерли полотенцем.
        - И еще, я там видела кое-что… рисунок…
        Она внимательно следила за его реакцией и была особенно прекрасна в тот момент, когда все поняла. Игорь был плохим актером, а Аня слишком умна, чтобы из плохой актёрской игры Игоря не суметь сделать правильных выводов.
        - Так это был… ты?
        Игорь не ответил. Смотрел на нее, ожидая, чем обернется это открытие. Воспримет ли она его чудовищем или нет. Ждать пришлось недолго. Сначала удивление, а потом… Нет, этот долгий взгляд ни с чем не спутаешь.
        Игорь вздохнул. Славик и Лена. А теперь она… На несколько минут он забыл о том, что тяжелым камнем лежало на душе. Минуты утекали, а цель оставалась все такой же призрачной и недостижимой. Озвученная догадка Ани напомнила об этом, он посмотрел на часы.
        - Ты торопишься.
        Как же ему нравилась эта ее манера задавать вопрос в утвердительном тоне.
        - Все по тому делу? Загадки твоего брата?
        Игорь кивнул.
        - И куда ты идешь?
        - В парк аттракционов.
        - Я пойду с тобой.
        - Ты же теперь знаешь, что находиться рядом со мной опасно.
        Она только склонила набок голову, что можно было истолковать и как «не льсти себе», и как «тебя никто и не спрашивает» и еще бог знает как, о чем она и сама, возможно, не знала, но все это было в равной степени восхитительно.
        Игорь посмотрел на ее компанию, парень в рэперских штанах печально смотрел в ответ. Почему бы и нет, подумал Игорь, почему в его прошлом, должны непременно воспроизводиться только плохие варианты развития событий?
        - Пойдем, - сказал Игорь, и они пошли - тоже вверх по Школьной.
        - Ты слышала про комету?
        - Про нее же все только и говорят… Думаешь это все как-то связано?
        - Не знаю.
        - Говорят, в ночь на субботу ее будет видно. Хочешь посмотреть?
        - Хочу.
        Она улыбнулась.
        Парк аттракционов «Детский городок» располагался за площадью, сразу за домом культуры, на задней площадке которого в летнее время работал открытый ресторан с разухабистым шансоном. Небольшой парк - ключевое место малолетних обитателей старого города. Убитые советские аттракционы в виде стандартных «Ромашек», «Колокольчиков» и качелей-лодок. Игорь в свое время перепробовал весь скудный набор, за исключением аттракциона «Центрифуга», на который пускали только взрослых и, судя по истошным визгам которые они издавали, это был единственный стоящий аттракцион. Не считая конечно, «Автодрома», на который попасть удавалось редко по причине завышенной стоимости для их бедной семьи и колеса обозрения.
        Колесо всегда манило к себе, несмотря на понимание, что как только кабинка поднимает тебя выше соседней «Ромашки», над куполом с питьевым фонтанчиком, а за стеной с Гулливером покажется поле, ты превратишься в истукана, вцепившегося потными ладонями в хлипкое сиденье, пока проклятая открытая кабинка не завершит свой круг.
        И двойной ошибкой было согласиться на катание в те редкие моменты, когда с ними ходил в парк отец. Заметив страх Игоря, он тут же хватался за ржавый металлический руль, который размещался в центре кабинки и, «забыв» про обещания не делать этого, принимался крутить его, вращая тем самым кабинку с жутким скрипом вокруг своей оси. Игорь тогда начинал верещать от ужаса, а отец смеялся. Макс тоже только улыбался - они с отцом не боялись высоты.
        Когда они стали чуть взрослее, отдельным аттракционом стал Борис - охранник, обитавший где-то в глубине городка, возле Автодрома. Раскрутить вечером выключенную «Ромашку» и ходить по парапету, держась за балку, чтобы потом повиснуть в воздухе и спрыгнуть на гидравлический подъемник - веселее катания на «Ромашке», особенно, когда замечаешь, как вдоль забора к тебе крадется Борис. Позже он понял, почему так вскипал адреналин - попасться в руки Борису - не просто прослыть лохом, это действительно было страшно, потому что бил он больно, почти по-взрослому. Как-то Игорь стал свидетелем, как пацану не повезло удрать от него на велосипеде - замешкался с посадкой и рванул слишком поздно, Борис ухватил велосипед за заднее колесо и одной рукой оторвал его.
        Сейчас в парке царило безлюдье. Сезон работы аттракционов давно закончился. Лишь пара детей каталась с огромных горок между двух металлических башен, а из репродуктора разливался бархатистый голос Фрэнка Синатры.
        - Что мы ищем? - Спросила Аня.
        Игорь остановился на главной дороге перед колесом обозрения, оглянулся. Ветер разогнал облака, из-за дома культуры выглянуло солнце.
        - Не что, а кого. Надеюсь, хотя бы на этот раз он не соврал.
        Они обошли колесо и двинулись к Автодрому - там, за стеной с Гулливером располагалось, что-то вроде подсобки, но дойти не успели - из-за кустов со стороны «Колокольчика» выскользнула тень, прошуршала по листьям позади, и в спину Игоря уперлось что-то твердое.
        - Замри! У тебя между лопаток «Смит-и-Вессон», - Раздался давно позабытый картавый голос.
        - И почему он так похож на гаечный ключ?
        Игорь обернулся и увидел прямо перед собой хохочущего Ури. В детстве он казался ему взрослым, а сейчас перед ним стоял обычный пацан. Длинные волосы, нос с горбинкой, юные веселые глаза - вечно полуприкрытые, как у торчка.
        - Чувак! Ты где пропадал? - Спросил он, будто они были старые друзья и, посмотрев на Аню, добавил. - Ого! Представь!
        - Аня, это Ури. Кстати, а какое твое настоящее имя?
        - Ури. - Ответил Ури.
        - Понятно, - Игорь посмотрел на его рабочую куртку и гаечный ключ в руке, - неужели тебя и правда, взяли на работу?
        - А то! Я им тут почти все аттракционы починил! - По привычке начал сочинять Ури. - Представляешь?! Тут все на грани. Колесо вообще рухнуло бы со дня на день. Комиссия приезжала, сказали могут меня директором тут сделать, когда восемнадцать будет, но мне это…
        - Ури! - Заорала издали какая-то тетка в спецовке. - Ты забор на «Колокольчике» докрасил?!
        Ури махнул на нее рукой.
        - Директором значит, - усмехнулся Игорь, - не хочу тебя отвлекать, Ури, я к тебе по делу.
        Ури кивнул, как будто только этого и ждал и, швырнув ключ в кусты, и предложил пройтись до лодочек - подальше от Гулливера и тетки в спецовке.
        - Что за дело, чувак?
        Одно из достоинств Ури - любое дело он воспринимал серьезно, стоило лишь об этом сказать.
        - Как ты нашел рисунок за стадионом, который показал Славику.
        - О, чувак, это целая история! Я собирал грибы, ну такие… понимаешь от которых весело потом.
        - Понял.
        - И, короче, нашел рисунок. Улет! Я как увидел, поначалу чуть в штаны не наложил, думал, на меня сенбернар из кустов таращится. Я даже не сразу понял, что это обычный рисунок. Жуть. А потом Славика решил разыграть, он же офигеть как боится такой дичи.
        - То есть ты его случайно нашел?
        - Ага.
        - А других таких рисунков нигде не видел?
        - Не-а, не видел! Зато знаю, где можно миллиметровку раздобыть. Показать?
        - Может, в другой раз.
        - Чувак, да ты знаешь, сколько она стоит?
        Они дошли до колеса обозрения, Ури облокотился об ограждение, с важным видом достал из кармана своей военной куртки сигареты «Кэптэйн Блэк» и закурил.
        - Не угощаю, ты ведь вроде не куришь. - Сказал он, после чего посмотрел на Аню и добавил нехитрую отговорку дофеминистической эпохи. - А девчонкам вообще нельзя - им рожать!
        Игорь вздохнул, посмотрел на Аню и поднял взгляд на нависающую над ними кабинку колеса обозрения.
        Из репродуктора на ближайшем столбе гремели трескучие звуки труб и барабанов и Энди Уильямс только-только собирался разразиться своим убийственно проникновенным припевом «ай лав ю бэйби».
        - Почему музыка играет, если парк закрыт? - Спросила Аня, положив ладони на ограждение.
        - Это Борис, он любит музыку. - Ответил Ури, распространяя вокруг себя шоколадно-табачное облако.
        - Этот маньяк еще работает здесь? - Удивился Игорь.
        - А то! Мы с ним пиво пьем. Нормальный мужик, кстати.
        - И как он относится к тому, что бывший противник перешел на его сторону? Помню, ты был чемпионом по удиранию от него.
        - Не, чемпионом был ты. - Ури сплюнул на газон за оградой и вдруг повернулся с довольной улыбкой. - Правда, один раз он тебя все-таки поймал.
        - Борис ни разу не ловил меня.
        - Гонит! - Сказал Ури, обращаясь к Ане. - Поймал он тебя за шкирку, прямо вот у этого фонтана, и в нем же искупал, а ты еще потом разнылся.
        Игорь улыбнулся.
        - Ты меня с кем-то путаешь, чувак.
        - Хныкал! Целый час!
        Ури захихикал от удовольствия, что заставил Игоря оправдываться в присутствии Ани.
        - И все же это ведь не я с ним работаю.
        - Да не помнит он нас. - Сказал Ури и добавил чуть тише. - У него на самом деле с головой немного того…
        - В каком смысле?
        - Да вот тут недавно колесо врубили. Короче приколоться пацаны решили походу, щиток взломали, колесо крутится, Борис, как всегда прибежал первый, вырубил и кричит наверх на кого-то - типа на колесе кто-то катается. Ему говорят: Борис да нет там никого, пацаны просто включили и убежали, а он не унимается, все орет, задрав башку. А колесо сейчас вообще нельзя включать, оно в аварийном. Короче мы его вручную за кабинки два раза прокрутили, никого естественно не нашли. А Борис все угомониться не может. Каждую кабинку обыскал. - Ури покрутил пальцем у виска. - Какой дурак, а?
        - Значит, на колесе уже не покататься? - Сказал Игорь, поглядев наверх. - А на машинках хоть покатаешь, по знакомству?
        - На машинках тоже не получится, - скривился Урри, - на «Колокольчике» могу!
        - Когда?
        - Завтра приходите.
        Игорь кивнул, понимая, что ни завтра, ни в любой другой день никто их катать не будет. Слова Ури были легки и пусты, как ветер.
        В это время как из-под земли возникла тетка в спецовке, схватила Ури за воротник.
        - Ах ты, бездельник! - Закричала она. - Вторую неделю докрасить не может!
        Ури закричал и потащился за теткой, не прощаясь и даже не оборачиваясь. Он всегда так делал - никогда не здоровался и не прощался, будто расставался с тобой всего на минуту. Эта «минута» могла растянуться на десятилетия, как теперь знал Игорь. Впрочем, он никогда бы не подумал, что встретится с ним снова. Не с каким-нибудь мужиком, в кого он превратился, а с тем самым неисправимым юным авантюристом.
        - Значит, их должно быть три. - Сказала Аня, когда он ушел.
        - Откуда ты знаешь? - Спросил Игорь.
        - На дверь укажет треугольник с тупыми углами…
        - Но ведь не бывает треугольников с тупыми углами.
        - Да, если это плоский треугольник.
        - А какие еще бывают?
        - Ну, если треугольник лежит, например, на круглой поверхности.
        - Например, на поверхности Земли?
        - Да. Но это должен быть о-о-очень большой треугольник. - Аня развела руками и засмеялась.
        На выходе из городка Игорь первым почувствовал изменения в окружающем пространстве: сначала стихли детские крики на ближайшей площадке, потом как ветром сдуло всех у ворот городка, а двое подростков справа внезапно изменили траекторию движения. Медленно повернув голову, Игорь увидел, что снизу по Садовой улице со стороны стадиона к ним приближаются его старые знакомые - малолетние бандиты с которым он две недели назад вступил в схватку, защищая брата. Только теперь их было не трое, а пятеро. Вели они себя как полагается. Долговязый Татарин прижимал огромной ладонью к груди горсть мелких диких яблок, которыми швырялся в прохожих, а когда те оглядывались, делал вид он тут не причем. Все это сопровождалось всеобщим конским ржанием. Улица вокруг них стремительно пустела, особенно быстро исчезали дети и подростки.
        Увидев Игоря с Аней, вожак, которого Игорь когда-то познакомил с локтевым приемом из тайского бокса, остановился и сразу, как по команде остановились и другие.
        - Опа! Ты-то мне и нужен. - Нараспев сказал он.
        Пространство между воротами городка и тыльным фасадом клуба с верандой мигом опустело, воздух, будто загустел, кругом все затихло, и даже пение из репродукторов в парке отошло на второй план.
        - Что, добавки захотел? - Усмехнулся Игорь.
        Подчиненные гопники смотрели на Игоря с Аней с нескрываемым интересом. «Бледная тень», успевшая где-то обзавестись фингалом и новый хулиган - упитанный крепыш с наглыми глазами и длинным носом даже приоткрыли рты.
        Вожак отодвинул полу своей грязной куртки и достал большой китайский нож, стилизованный под армейский.
        - Кошелев! - Вдруг раздался истошный крик.
        Все повернули головы. Из окна клуба высунулась женщина.
        - Кошелев! - Заорала она. - Совсем берега потерял?! В колонию захотел, как брат?!
        - Пошла нах..й! - Крикнул ей «вожак», у которого как теперь узнал Игорь, была вполне человеческая фамилия.
        - Ты мне поматерись еще, гаденыш! Рот с мылом вымою!
        В ответ раздался смех, новые ругательства, затем в окно полетело яблоко.
        Женщина завелась не на шутку. Судя по всему, она была какой-то чиновницей. С криком «ну я тебе!», она захлопнула окно на втором этаже и исчезла. За решеткой на веранде сразу показался молчаливый «ВВ-шник» с автоматом, что вынудило Татарина перестать швыряться яблоками в окно, а Кошелева спрятать нож.
        На улице стало совсем тихо, время замерло, только где-то, едва слышно Бобби Винтон изливал на призрачный мир свой «BlueVelvet».
        Вожак не спускал глаз с Игоря, видимо считая, что нагнетает напряжение. Игорь молча смотрел в ответ, сунув большие пальцы рук в карманы джинсов. Затем вожак вдруг поднял лицо к небу и, сложив губы трубочкой, неожиданно завыл как волк. Следом завыли и другие участники малолетней банды - видимо, это был какой-то боевой клич.
        Повыв, они опустили головы и стали молча смотреть на Игоря, как будто ждали чего-то и, видимо не зря, потому что Игорь чуть наклонил голову, нижняя челюсть его со слегка вывернутой нижней губой опустилась, и по сгустившейся тишине на банду покатился низкий раскатистый тигриный рык. Сначала едва слышный, как тигриное дыхание, затем все громче и страшнее.
        Все бандиты, кроме вожака переглянулись, лица некоторых искривило подобие усмешки. В следующую секунду вожак двинулся на Игоря, свита как по команде - следом за ним. Остановившись прямо перед Игорем, вожак вплотную приблизил к нему свое лицо, так что глаза малолетнего бандита оказались прямо перед глазами малолетнего полицейского. Они были одного роста.
        Несколько секунд продолжалась дуэль немигающих взглядов, Игорь едва удерживался от смеха. Наконец, вожак сдался - его губы растянулись в улыбке, но перед тем, как двинуться дальше, он провел указательным пальцем по собственной шее.
        - Ух ты! - Анна, стоявшая за спиной Игоря, вышла из-за его плеча. Он повернулся к ней, уловив новый незнакомый оттенок.
        - Тебе не страшно? - Спросила она. - Чего ты смеешься?
        - Я провожу тебя домой.
        - Может, сначала посидим немного? Пускай выйдет эта женщина. Вдруг они вернутся и пойдут за нами.
        Игорь знал, что они не вернутся, но не мог отказать себе в удовольствии провести с ней несколько лишних минут.
        Они вошли в парк, и сели на ближайшую скамейку, возле «Солнышка».
        - Где ты научился рычать, как тигр? - Спросила она, прижавшись к его плечу, как будто они очень давно знали друг друга.
        - Не знаю, раньше никогда не пробовал.
        - Как настоящий.
        - Правда?
        Она повернула к нему лицо. Эти загадочные глаза он никогда не видел так близко. Закружилась голова, но он уклонился от того, что могло бы стать поцелуем, хотя это было непросто.
        - Не прикидывайся, - тихо сказала она.
        Он смотрел на ее длинные ресницы, она улыбалась, опустив лицо - ее ничто не пугало. Он протянул руку и коснулся ее щеки. Ветер гнал листву по пустынному парку, комета приближалась к Земле, а Бобби Винтон пел свою бесконечную песню, как ночь ласкала синевой, как лился свет от звезд над головой, и синий бархат глаз, и вздох как теплый май…
        Глава 24
        Глядя на капли дождя, ползущие по стеклу таксофонной кабинки, Игорь прижимал к уху непривычно огромную трубку, пытаясь сквозь треск и щелчки расслышать Вилли. Его голос казался таким далеким, словно он находился где-то в австралийской шахте.
        - Повтори! - Нетерпеливо потребовал Игорь.
        Когда Вилли начал повторять, перед таксофонной кабинкой с натужным ревом прополз автобус-гармошка.
        - …я спешу! - Только и услышал Игорь.
        У Вилли был серьезный повод - его вызвали на беседу в районный отдел и он не хотел опаздывать.
        - Вилли! То, что ты сказал - очень важно!
        - Я же сказал… про…. с пленки ничего.
        - До этого!
        - Игорь, завтра….
        Вилли что-то говорил, но теперь в колодце той австралийской шахты, в которой он сидел, кто-то захлопнул крышку.
        - Вилли, у меня остался всего один день!
        Вздох на другом конце Игорь расслышал. Прижав тяжелую трубку к уху что было сил, он стал жадно ловить слова, прилетающие с астрономических расстояний телефонной связи двадцатого века сквозь щелчки, помехи и шум погружающегося в ранний вечер города.
        Кое-как достроив по услышанным словам общую картину, Игорь понял из сказанного, что около часа ночи на пересечении Заводской и Медицинской улиц, патруль заметил мужчину похожего по описанию на субъекта в красном галстуке. Собственно, этот галстук и был единственной связующей деталью. Кто-то швырял ночью бутылки в витрину продуктового магазина у стелы в честь тридцатилетия города. Жители соседнего дома видели двух пьяных подростков. Прибывший на место патруль никаких подростков не обнаружил, зато на окраине лесного массива ошивался странно одетый субъект, поначалу принятый сотрудниками милиции за пьяного конферансье Чекушкина, склонного к необычному поведению вроде ношения женской одежды. Хотя при попытке сблизиться с субъектом женской одежды обнаружено не было, и субъект выглядел гораздо моложе Чекушкина, опросить его патрульным не удалось - субъект скрылся в лесу, однако в отчете осталась информация о красном флуоресцентном галстуке.
        Последняя надежда Игоря заключалась в таинственном связном на пленке диафильма, но с ним было совсем глухо, также как и с экспертизой самой пленки. Неприятный субъект в красном галстуке, казался менее значимой зацепкой, Игорь даже забыл о нем, но теперь ухватился, как за последнюю соломинку и побежал на остановку, успев в последний момент заскочить в пятый автобус.
        Проехав одну остановку, Игорь перешел через дорогу и через пару минут оказался на перекрестке, увидел на другой стороне старое кирпичное строение магазина, правая витрина которого была заложена листами фанеры. Дождь прекратился, небо прояснилось, и обманчивый сумрак расступился. Он пересек узкую Медицинскую улицу с разбитым асфальтом - вечно пустынную и сотни раз обкатанную его «Орленком», вошел на окраину того самого леса, из которого так неожиданно появился тут несколько дней назад. Он не знал, что ищет. Лес дышал прошлым, как и все вокруг. Вдоль асфальтированной дорожки, ведущей к районной больнице и дальше к моргу, валялся привычный набор мусора: упаковки от шоколадок и чипсов в старом дизайне и темные пивные бутылки.
        Игорь прошелся по дорожке метров двадцать, ежась от ледяных капель, сотрясаемых ветром с деревьев, и вглядываясь в поредевший осенний лес. Там, в глубине, прохаживался старик, одетый совсем по-зимнему - в пальто и меховой шапке, и палкой на ходу ковырял что-то в земле, будто искал грибы, но скорее всего, занимался обычным батлхантерством на месте стихийных пикников - популярное занятие среди пенсионеров в девяностые.
        Игорь вернулся обратно, посмотрел на хорошо протоптанную тропинку, петляющую по опушке вдоль лишенной тротуаров Медицинской улицы. Малоиспользуемая улица пересекала Заводскую и Школьную улицы и вела дальше, к стадиону. Если визуально протянуть ее, то отрезок как раз уперся бы в ту самую стену стадиона, в лесу, на которой они нашли первый рисунок.
        Игорь еще раз оглядел малолюдное пространство, и взгляд его остановился на заброшенной водонапорной башне на углу перекрестка. Когда-то давно, он слышал, что эта башня была первым сооружением в городе, ее возвели на въезде - тогда еще в рабочий поселок для работников коксогазового завода. Была ли она такой старой или нет, он не знал, но ее архитектура с узкими арочными окнами, фигурными сандриками и карнизами заметно отличалась от послевоенной городской постройки, за исключением, пожалуй, здания горсовета, претендовавшего на что-то вроде неоклассицизма.
        Башня всегда была заброшенной и в раннем детстве они иногда забирались по сохранившейся внутри винтовой лестнице на ее крышу, но делать там было совершенно нечего.
        Игорь пробрался через кустарник и высокую траву, огляделся на всякий случай. Он уже начал привыкать к тому, что взрослые по поводу и без повода любили приставать к подросткам, указывая, что им можно делать, и чего нельзя, а уж лазание на башню, как он помнил из своего настоящего детства, взрослых особенно раздражало.
        Дождавшись пока мимо пройдет шаркающий старик - прямой как жердь, Игорь резкими рывками приоткрыл проржавевшую чугунную дверь на ширину локтя и проскользнул внутрь.
        Башня внутри представляла собой совершенно пустое пространство, за исключением металлической винтовой лестницы с сохранившимися площадками и горы векового мусора в виде досок и кирпичей внизу. Сверху на решетчатую панель свисала вертикальная лестница, ведущая видимо на крышу. Через узкие «стрельчатые» окна, которые опоясывали башню на условном втором уровне и перед самой крышей свет падал на остатки того, что было когда-то перекрытиями. Свет был довольно скудный, из-за плотных зарослей, на три четверти окружавших башню. Пахло сыростью, и где-то наверху капала вода - видимо дождевая скапливалась на крыше.
        Игорь осмотрел пространство первого этажа: очевидно место популярное среди подростков постарше - на кирпичной горе валялись смятые пластиковые бутылки, стаканчики и россыпи сигаретных окурков. Игорь достал фонарик, обвел лучом стены внутри, с примитивными изображениями мужских половых органов, и посмотрел наверх.
        Лестница угрожающе зашаталась, как только он ступил на нее. Она была очень крутой и держалась только на односторонних балках. Игорь понял беспокойство взрослых. По доброй воле, он забираться сюда бы не стал, но инстинкт заставлял его подниматься. Пройдя половину пути, он ощутил привычный страх высоты, обострившийся из-за поредевших ступеней под ногами и исчезновения внешних перил, вместо которых кривыми штырями торчали в разные стороны вертикальные опоры. Лестница шаталась, но вполне справлялась с его тринадцатилетним весом. Он уже видел впереди внушительный разрыв - метра полтора, а то и два перед верхней площадкой под окнами - там отсутствовал целый фрагмент лестницы.
        Дойдя до разрыва, Игорь посмотрел вниз, и обнаружил, что под ним образовалась уже двадцатиметровая пропасть с грудой кирпичей прямо под его кроссовками, которые из-за решетчатых ступеней казалось, будто висят в воздухе. Он и не заметил, что пройдя всего пару винтовых оборотов, взобрался на такую высоту. Ладони вспотели, Игорь медленно прижался плечом к стене. Среди мусора внизу мелькнуло что-то непривычное для подобного места. Игорь достал фонарик и направил луч вниз. Фонарь едва не вывалился из рук, когда он понял, что это такое. У него захватило дух, сердце бешено заколотилось.
        Позабыв о страхе высоты, он прыгал через ступеньку, отчего лестница буквально ходила ходуном, скрипела, а сверху даже свалилось пара кирпичей. Игорь бежал вниз, ничего не замечая.
        Перед глазами маячил грязный рукав под грудой кирпичей в свете фонаря и красные электронные часы Макса.
        Они лежали прямо под лестничным разрывом и картина произошедшего в ярких красках представилась ему. Все еще банальнее. Банальнее того, о чем говорил Вилли. И следом обреченное и ужасное открытие - он, правда, всегда был рядом.
        Словно опасаясь за свой рассудок, Игорь остановился, перехватил фонарь и, взяв себя в руки, уверенно зашел под лестничный провал, взобрался на кирпичную гору, медленно опустился перед страшной находкой. То, что он принял за рукав темно-синей рубашки Макса, оказалось старой женской сумкой точно такого же цвета, а вот часы оказались действительно часами брата.
        Красная дешевая пластиковая «Электроника» со скошенным дисплеем и белой кнопкой подсветки. Подарок матери на далекое-предалекое «ничего». Она любила дарить подарки просто так, утверждая, что для этого не нужен повод, кроме самого факта существования того, кому ты его даришь. Они и сейчас показывали точное время. Игорь провел пальцем по пыльному дисплею и поднял взгляд наверх. Если Макс не свалился оттуда, значит, причина их падения заключалась в другом - на это указывал и оторванный ремешок. Это означало, что Игорю предстоит проделать тот же путь. От этой мысли засосало под ложечкой.
        Поднявшись к разрыву, он осмотрелся вокруг, присел, держась за сохранившийся прут перил. Выше уровня головы примерно в полутора метрах «висела» ступенька в виде трех металлических прутьев. Перебраться на нее без прыжка немыслимо. Трудно поверить, что осторожный Макс решился на такое. Фрагмент внешней балки, на которую опиралась последняя перед разрывом ступенька, тянулась вдоль стены еще примерно на метр. Устоять на ней невозможно, только оттолкнуться, уперевшись обо что-то. Игорь посветил фонарем и понял - соседняя балка, смыкавшаяся с той, которая удерживала его, обвалилась недавно, возможно под тяжестью веса его брата и ему, естественно, пришлось прыгать. Единственное, за что можно было удержаться в пространстве лестничного разрыва - вмонтированный в стену крючок, к которому был приварен прут внутренних перил до того как обрушилась лестница.
        Игорь потянулся к этому крючку и едва коснулся его пальцем. Макс гораздо ниже, значит, ему пришлось сначала шагнуть на балку, и полагаться, что крючок надежно крепился к стене. Это объясняло оторванный ремешок часов. Он ухватился левой рукой, перенес центр тяжести на соседнюю балку, которая обвалилась под его весом, Макс соскользнул, часы зацепились за крючок. У него было только мгновение, чтобы довериться крючку, вцепившись в него обеими руками, а дальше - только оттолкнуться от сохранившейся балки и прыгать… Игорь переместил взгляд на ступеньку в полутора метрах. У него похолодело в груди, от осознания, что Макс действительно все это проделал на высоте двадцати метров над грудой кирпичей.
        Что же тебя так влекло туда, подумал Игорь, прищурив левый глаз. Но если крючок и верхняя ступенька выдержали вес Макса, то возможно, они выдержат еще лишних десять килограммов. Игорь снял свои часы, сунул их в карман - к часам брата, затем шагнул краем подошвы на опорную балку, ухватился пальцами за крючок. К его ужасу крючок пришел в движение, но прежде чем он успел испугаться по-настоящему, оттолкнулся ногами от балки и прыгнул на верхнюю ступеньку, ухватил ее обеими руками, и больно ударился нижней челюстью. Зубы заныли, во рту появился свинцовый привкус, но ему было не до этого. Он полетел вниз, потеряв ориентацию и подумал, что уже падает, но понял, что просто качается на лестнице, как крупный магот на лиане.
        Когда амплитуда более-менее затихла, оставив лишь пугающий скрежет и какой-то новый звук, чем-то отдаленно напоминавший сигнал подводного сонара, Игорь заполз на лестницу, цепко хватаясь за ступени, а с нее перебрался на бетонную площадку. Сплюнув кровью, перевел дух. Здесь было светло, из-за ряда узких оконных проемов, через которые со всех сторон задувал ветер. Игорь понял, что его догадка была верна, когда увидел уже успевшую выцвести от дождя обертку от «Пикника» под сварной вертикальной лестницей, ведущей на крышу.
        Да, Макс, после такого хорошая порция глюкозы не помешает, сказал про себя Игорь и улыбнулся.
        Он осмотрел площадку и не обнаружил ничего, кроме всё того же мусора в виде пустых пивных бутылок, окурков и похабных рисунков на стене, перемежаемых указаниями дат пребывания местных «художников». Самая поздняя запись датировалась 1991 годом - возможно затем лестница, ведущая сюда, обвалилась. Игорь остановился под проемом в кровле, взявшись за края вертикальной лестницы.
        Тихий звук, похожий на работу сонара раздавался оттуда, настойчиво прорываясь через завывание ветра и шум проезжавших по мокрым дорогам машин.
        К его разочарованию, на крыше башни, огороженной высоким фигурным парапетом, Игорь не обнаружил ничего, ради чего стоило бы сюда забираться. Он ни капли не сомневался, что Макс был здесь, но вопрос - что ему тут было нужно, оставался без ответа. Сама кровля в форме декаэдра, диаметром около пяти метров была покрыта гудроном.
        Игорь прошелся вдоль парапета, осмотрел кирпичную кладку - ничего. Никаких рисунков, никаких посланий, только птичий помет кругом, куски стропил и сгнившие доски. Сонар странным образом звучал теперь как будто внизу, словно кто-то играл с ним. На самой кровле валялась оторванная деревянная крышка, полностью сгнившая, несколько досок в углу вперемешку с кусками ржавой арматуры и ковер из мокрых опавших листьев.
        Игорь выпрямился во весь рост, осмотрел округу. Медицинская улица разрезала огненно-серое море леса, угрожающе качавшееся волнами деревьев. Отсюда действительно казалось, что она тянется прямо к стадиону, за которым они нашли первый рисунок. Игорь вздохнул, подошел к доскам у парапета, стал их разбирать.
        - Опять не с той стороны, - раздался за спиной голос.
        Игорь вздрогнул и вскочил одновременно.
        У противоположной грани парапета стоял тип в красном галстуке и с застывшей неприязненной ухмылкой глазел на него. Да, он выглядел молодым, но отчего-то Игорю он показался стариком - толи в позе, толи во взгляде что-то выдавало его. Как восьмидесятилетнего Роберта де Ниро, загримированного под молодого гангстера. Смотрел он на Игоря с гораздо большим высокомерием, чем во время их прошлой встречи, но выглядел уже не таким мажором: костюм его был измят, галстучный узел ослаблен, лицо осунулось.
        - Кто вы? - Спросил Игорь, прижимаясь спиной к парапету.
        Тип прищурился, разглядывая Игоря.
        - Я не понимаю, ты, что вручную считаешь?
        Последние два слова тип в галстуке произнес так, будто был не живым человеком, а голографической записью, воспроизведение которой кто-то ускорил, отчего голова его быстро задергалась, а слова прозвучали в виде взвизгивающих высоких звуков, чем-то напомнивших блеяние. Через мгновение, он, правда, снова стал «обычным».
        Игорь сделал осторожный шаг в сторону, где среди досок лежал ржавый обрезок арматуры.
        Тип в галстуке усмехнулся.
        - Сначала я считал это феноменом, - сказал он, спокойно глядя, как Игорь нагнулся и подобрал обрезок арматурного стержня, - потом системной ошибкой, которую можно найти и исправить, как мы обычно делаем с миллионами других ошибок. Но недавно я понял - так ведь и было задумано. С самого начала. Все, что было сделано до этой ошибки просто не имеет значения.
        - Где мой брат? - Игорь сжал в руке арматуру.
        Тип нацелил на него свой немигающий взгляд, будто только сейчас его услышал. Манера у него вообще была странная - он говорил, не жестикулируя - руки его спокойно висели вдоль тела, он только поворачивал голову в направлении движений Игоря. Игоря пугал этот тип. Пугало его внезапное появление в столь труднодоступном месте, его манера говорить, соскакивая на «блеющие» звуки, его взгляд, странное поведение, да и сам он по себе.
        - Он был слишком упрямым. - Сказал тип.
        - Был?
        - Маленький глупый вундеркинд. Он умолял пожалеть тебя, когда узнал, что его ждет. - Тип в галстуке тряхнул головой, словно вспомнил что-то и плотоядно усмехнулся. - Черт возьми! А ведь это даже забавно…
        Эта усмешка вызвала внезапную ярость, которая выжгла страх, как немецкий огнемет, а вместе с ним и все остальное. Игорь побежал, намереваясь разбить эту усмешку прутом арматуры, но что-то случилось. По фигуре в костюме прошла волна, будто он действительно был изображением. Невидимая сила отбросила Игоря к парапету и прижала, вынудив опуститься на колени. Перед глазами все плыло и дергалось, только фигура субъекта оставалась статичной. Он пристально смотрел на Игоря, приоткрыв рот.
        - Просто поразительно, - раздался голос субъекта сразу со всех сторон, - как один недоумок может перечеркнуть работу сотен умов. Тысячи вариантов! Десятки тысяч алгоритмов… Феномен? Ошибка? Не-е-ет, это расчет. Легкий, простой, как движение ножа по шее…
        Игорь ощущал, как что-то сдавливает ему голову, уши, плечи, чудовищная сила прижимала его к земле, а грудь заполняло отчаяние.
        - Скажите… просто скажите, где он!
        - С ума сойти! - Тип дернул и без того ослабленный узел галстука и двинулся вдоль парапета, исчезнув из поля зрения Игоря. - Ты даже этого неспособен понять!
        Чудовищная сила тяжести не позволяла Игорю даже повернуть головы.
        - Здесь! - Прозвучал голос где-то справа. - Где же еще?! Ты виноват в том, что с ним сделали! Ты! Я мог бы раздавить тебя, но… это ничего не изменит.
        Игорь сел на колени, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
        - Пожалуйста…
        - Слишком поздно, - раздался спокойный голос, - забудь. Все кончено.
        После этого стало тихо, Игорь смотрел на расплывающийся гудрон, пока не понял, что сила, прижимавшая его к земле, исчезла и он сидит на коленях по собственной воле. Игорь поднял голову, огляделся и увидел, что на крыше он совершенно один. Вскочив на ноги, он бросился к парапету с той стороны, откуда последний раз слышал голос, лег на него грудью, глянул вниз. Эту часть башни укрывали деревья. Отвесная стена упиралась в землю. Никакого субъекта в галстуке там не было, зато в уши вливался звук сонара, и прямо на него с внешней стороны парапета взирала третья козья голова.
        Глава 25
        Разбитые двери старого «Лиаза-Лунохода» с грохотом сложилось перед пустой остановкой, выпуская в промозглый ноябрьский вечер единственного пассажира. Прыгнув со ступенек автобуса прямо в лужу, Андрей Иванович чертыхнулся, поднял воротник худого плаща, и быстро глянув по сторонам, трусцой пересек пустынную дорогу, устремляясь к провалу темного переулка. От кустов перед ним отделилась невысокая тень. Учитель вздрогнул - внезапные появления этого странного подростка всегда пугали его.
        Подросток молчал, словно был немым, как его ученики.
        - Игорь, уже поздно, - сказал учитель, не сумев скрыть недовольства, - разве родители разрешают тебе гулять в такое время?
        - В чем дело? - Спросил Игорь.
        Учитель посмотрел куда-то в сторону, собираясь с ответом.
        - Мне это не нравится. Эти игры…
        - Что вы узнали?
        - Думаю, будет лучше обратиться в милицию. Попроси своих родителей связаться со мной.
        - Что вы узнали? - Требовательней повторил Игорь.
        Учитель замялся и, в конце концов, не совладал с раздражением.
        - Все это заходит слишком далеко! Одно дело строить гипотезы, сидя на лавочке, другое дело это… - Учитель приподнял портфель. - Это может быть опасным.
        - Значит, для вас это все пустой треп? Вроде посиделок ботанов, которых забыли пригласить на вечеринку?
        Андрей Иванович посмотрел на Игоря. Подросток как никогда казался ему взрослым.
        - Мы должны обратиться в милицию. - Неуверенно повторил он.
        - И что вы им скажете?
        Учитель задумался. Видимо пытался сформулировать внятный ответ на этот вопрос, но судя по растерянному виду, выходило не очень удачно.
        - Думаете, кто-то всерьез будет разбираться с этими шифрами из-за сбежавшего ребенка? - Продолжал напирать Игорь. - Толпы беспризорников шляются по вокзалам, городам и весям, сбиваясь в бандитские стаи. А ведь он даже не похищен. Всего лишь очередной висяк. Чемодан без ручки. Месяцы уйдут только на запросы и оформление экспертизы, без которой ваши расшифровки просто филькина грамота. Но даже не это главное… Милиция не будет искать сложных путей. Вы и ваш брат первыми попадут в разработку. Кто имел с ним дело? Кто разбирается в криптографии? Кое-кому придется забыть об Америке, пока не закроется дело. А такие дела могут тянуться годами.
        Учитель удивленно смотрел на него. Игорь догадался что он, сомневается. Но отнюдь не только в решении, которое казалось ему таким простым и логичным, но и в том, что их вчерашний разговор был всего лишь пустой болтовней.
        Игорь подошел ближе.
        - Послушайте! Я знаю, чем все закончится, если мы опять свернем не туда. За двадцать семь лет, он так и не будет найден. Никаких следов, никаких упоминаний. Ни одного свидетеля. И тот недалекий маньяк, про которого пишут в газетах, он ведь тоже никогда не будет найден. Вы работаете с детьми, которые не могут говорить. Время. Прошлое и будущее. Одаренный ребенок, квантовый компьютер. Вы не видите связи? Что вы видите сейчас? Кого вы видите?
        Учитель открыл рот, будто хотел что-то сказать, но ничего не сказал - постоял так какое-то время, затем медленно расстегнул портфель, достал листок и протянул его Игорю.
        - Это уже слишком, - сказал он, - координаты, действительно указывают на наш город.
        Игорь развернул листок. На нем был отпечатан серый спутниковый снимок плохого качества с красным кружком и выносной линией, над которой были написаны координаты. Всю левую половину снимка заполнял сплошной поток цифр и символов. Игорь присмотрелся, узнал серый овал стадиона, и, сориентировавшись от него, нашел квадратик своего дома. Красный кружок размещался между ними и чуть левее. Где-то перед парком аттракционов. Выйдя на дорогу, к фонарю, он узнал это место - небольшой парк между стадионом и «детским городком». Ничего примечательного в нем не было. Кружок располагался в его глубине, ближе к ангарам и Садовой улице. Странное место.
        - Зона около десяти метров. Точность высокая. - Сказал учитель.
        - Но это же просто парк. Место посреди парка… И все?
        - Не совсем, - покачал головой учитель, - видишь высоту над уровнем моря?
        - Сто пятьдесят пять метров.
        - Наш город расположен на теплостанской возвышенности. Самая низкая точка сто шестьдесят метров. Зона парка в относительной равнине. Здесь указана не просто точка в парке, а точка на глубине от пяти до пятнадцати метров.
        Игорь поднял взгляд. Учитель вновь увидел в нем испуганного ребенка и пожалел, что сдался так быстро.
        - Да… я представлял все это как-то иначе, - сказал Игорь.

***
        Приехав на «Орленке» домой, Игорь сел за стол, включил настольную лампу и рассмотрел спутниковый снимок через увеличительное стекло. Скошенная трапеция парка с зелеными насаждениями просматривалась хорошо. «Парк», конечно, слишком громкое название для куска леса, площадью чуть более гектара с парой покосившихся проржавевших «грибков» в глубине, к которым вели асфальтовые дорожки, заросшие сорняками. В ночное время - будто изъятое пространство. Да, он тоже был частью детства - но только в западной части, где единственная дорога от распахнутых ворот вела к южной горловине территории стадиона, соединяя Садовую улицу, восточный вход в детский городок и проход к мотобольному полю. При входе прямо у ворот располагалась полуразрушенная летняя эстрада и скудные ряды сломанных скамеек, на которых в летние ночи собиралась пьяная молодежь. Но большая часть парка пропадала в ночное время в кромешной тьме - ни один фонарь там не работал. На его территории располагалась лишь одна постройка - спортивный клуб «Десантник» - небольшое одноэтажное здание в северной части, который относился, очевидно, к
инфраструктуре стадиона.
        На спутниковом снимке был виден прямоугольник спортклуба. Игорь приложил линейку к его углу и соединил с углом ангара на Прудном переулке, за территорией парка. Красный кружок оказался примерно посередине отрезка, а линия, которую Игорь прочертил карандашом, стала его касательной. Значит, искомое место находилось в самой глубине парка. Точнее под парком. Но если в школе имелось хотя бы бомбоубежище, то, что могло находиться под парком? Все это выглядело очередной бессмыслицей. На всякий случай Игорь прихватил отцовскую саперную лопатку, сунул ее в рюкзак и вышел из дома.
        Было еще только часов десять вечера, но город будто вымер. Игорь прошел по Новой улице до баскетбольных площадок, миновал ангары, вышел к Садовой улице, никого не встретив по пути. Парк ограждал забор с фигурными окружностями и треугольниками, Игорь легко перебрался через него, спрыгнув в мягкую траву, замер, прислушиваясь. Со стороны летней эстрады раздавался пьяный гомон и громкий женский хохот вперемешку с визгами. Сквозь деревья просматривались вдали огни детского городка. Игорь двинулся вдоль забора перед темным Прудным переулком, упиравшимся в гаражи. Ближайшие кусты зашевелились, Игорь отпрянул к ограде, одновременно хватаясь за лопатку, но по травяному ковру дугой от него понеслась заспанная собака, настолько испуганная, что позабывшая даже облаять его. Игорь пошел в ее направлении и вскоре увидел за деревьями белеющий фасад клуба «Десантник». В узких горизонтальных окнах под крышей с правой стороны от входа едва брезжил грязно-желтый свет. Пройдя еще несколько метров, Игорь остановился и оценил расстояние до ангара на Прудном переулке. Он находился ровно посередине. Значит, здесь… Игорь
достал фонарь, обвел лучом воображаемую окружность, на краю которой стоял, если верить квантовому компьютеру. Искомое место находилось прямо перед ним.
        Игорь нахмурился, понимая, что нетронутая трава, усеянная опавшими листьями, говорила, что это место могло использоваться в лучшем случае для какой-то встречи, и то весьма сомнительно, но уж точно здесь не было никакого «входа». Еще трудней было поверить, что под этим запущенным парком находилось что-то. Но он помнил о находке в сарае Петрищева и осмотрел место внимательней. На другом краю «окружности» кренился навес-грибок с железной пирамидальной крышей, полностью проржавевшей, так что через дыры в ней были видны звезды. Игорь осветил фонариком скамейки, и внутреннюю часть крыши, но ничего не нашел. На скамейке валялись два сплюснутых пластиковых стаканчика, пачка из-под сигарет «Ява», а под скамейкой только арбузные корки, россыпь окурков и бутылка из-под водки «Русская».
        Игорь вдоль и поперек исходил воображаемую окружность, осмотрел примыкавшие к ней участки, несколько раз опускался на колени, ковыряя лопаткой грунт, после чего сдался и достал сигарету.
        В это время в самой темной части парка, со стороны гаражей, зашуршала листва. Игорь посветил туда фонарем, думая, что это бродит собака, но за кустами мелькнул силуэт, габаритами гораздо крупнее. Выключив фонарь, Игорь отошел подальше и встал за деревом. Шуршание приближалось и прекратилось только где-то совсем рядом. Ему на смену пришло тяжелое сопение. Игорь выглянул из-за дерева. Крупная фигура стояла возле грибка. Постояв немного, она заходила зигзагами, и стала приближаться к дереву, за которым прятался Игорь.
        Игорь переместился к другому дереву, а от него за кусты - подальше в темноту. Фигура медвежьей развалочкой побродила кругом, прошелестела совсем рядом с кустами Игоря, державшим наготове лопатку, обдав его тяжелым алкогольным смрадом, а затем стала отдаляться к свету «детского городка». Игорь вышел из-за кустов и, глядя на покачивающийся широкоплечий силуэт, чиркнул спичкой и зажег сигарету, которую все это время держал во рту.
        Огни рассыпались в недосягаемой дали, словно размазанный свет прибрежных поселков перед дрейфующим в ночном море утопленником - окна коттеджей, уличные фонари, гудевшие в мутной дымке над пустынными улицами, позабытая с позапрошлого года гирлянда над скамейками перед эстрадой. Но не здесь. В этом гектаре леса царила тьма, которая обнимала его, норовя оставить с собой навсегда. Безрадостные мысли крутились в голове. Место идеальное для ловушки немого ребенка, и только. Никаких «проходов», никаких новых путей. Идеальное место для преступлений. Но Игорь не верил, что Макс купился бы на такое. И этот шифр, и парень на пленке, и даже тот молодой старик в красном галстуке, похожий на видение.
        Что-то тут не сходилось. Игорь бросил окурок в траву и направился к «Десантнику», вспомнив, что был в нем когда-то - раза три-четыре посещал детскую секцию по айкидо, и смутно помнил еще, что вечерами здесь обитали каратисты постарше. Клуб был маленьким - всего один зал, располагался он в окружении глухих зарослей, почти у забора, в стороне от обитаемой окраины парка на западе. К нему вела асфальтированная дорожка по диагонали и одна широкая - от проезда к стадиону.
        Игорь обошел клуб, облицованный уродливыми металлокасетами. Сплошные окна узкой лентой опоясывали здание под самой крышей - ни заглянуть, ни забраться. Здание стояло на плитном фундаменте с выступами, намекавшем, что подвала тут, видимо, нет. И все же других строений в парке не было. Игорь поднялся по крыльцу. Из окон с правой стороны, где горел тусклый свет, раздавались голоса и смех.
        Игорь подергал дверь - закрыто. Металлическая дверь соседнего входа и вовсе не имела ручки. Игорь задрал голову, посмотрел на окна, затем обернулся, закусил губу, мрачный взгляд его заскользил по окрестностям и остановился на белом «каблуке», который зачем-то въезжал в парк через ворота у эстрады. Проехав вдоль детского городка, «каблучок» свернул на дорогу к «Десантнику» и поехал прямо на Игоря. Игорь спрятался за тамбуром, а оттуда спрыгнул в кусты. Машина тем временем подъехала, развернулась и припарковалась задом к главному входу. Из нее вышел усатый мужик в спортивном костюме с поясной борсеткой, пружинистой походкой, широко расставляя ноги, будто ехал на лошади, подошел к двери и вальяжно постучал. Голоса в окне над головой Игоря прекратились, загрохотали стулья. Вскоре открылась наружная дверь, и юный смех зазвучал на улице.
        - Припозднился, Матвеич! - Раздался наглый голос подростка лет шестнадцати.
        - Че в бубен дать что ли? - Ответствовал мужской голос. - Разгружай давай!
        Снова смех и крик:
        - Слышь, жирный, иди таскай!
        Игорь осторожно выглянул. Мужик и подростки крупнее Игоря - лет пятнадцати-шестнадцати таскали коробки из «каблучка» в клуб.
        Работали они не очень быстро - выходили гурьбой, хватали каждый по коробке и со смехом и болтовней, сводившейся к подтруниванию друг на другом и особенно над каким-то «Жирным», исчезали в клубе секунд на пятнадцать-двадцать. Судя по смеху над головой, коробки они заносили в помещение, возле которого стоял Игорь.
        Улучив момент, как только они зашли в очередной раз, Игорь по-кошачьи засеменил к тамбуру, заглянул, увидел крохотный холл с фотографиями и грамотами на стенах. Налево уходил темный коридор, а справа падал свет. Прямо располагалось темное помещение с приоткрытой дверью. Недолго думая, Игорь вошел, выглянул в светлый коридор - спиной к нему стоял широкоплечий парень в футболке с гербом Ленинского района, почти целиком загораживая проход.
        Игорь тенью скользнул за дверь и аккуратно прикрыл ее за собой. Помещение оказалось крохотной раздевалкой. На одном из крючков висел грязно-белый пояс от кимоно, в узкое окно под потолком лился мертвый серебристый свет, и заглядывала Луна.
        Голоса и шаги то приближались, то отдалялись. Минут через пять, заработал мотор и дверь захлопнулась. Смех переместился за стену слева.
        Игорь осторожно высунул голову, поглядел по сторонам. В конце коридора слева, за прикрытой дверью звучали голоса. Справа во мраке, угадывались очертания висящих туш, в которых он не сразу распознал боксерские груши.
        Игорь вышел в холл, прикрыл за собой дверь, которая в последний момент предательски скрипнула. Часть голосов в конце коридора стихла. Игорь проворно нырнул в темноту и очутился в зале.
        - Да закрыл я дверь! - Раздался неуверенный голос.
        Игорь тенью заскользил вдоль стены, добрался до распахнутой двери в качалку - прятаться тут было негде, бежать тоже. Он встал за последней грушей в углу зала. В другом конце коридора тем временем кто-то раздавал «Жирному» указания, одновременно подтрунивая над ним.
        - Жирный, иди проверь!
        - А если там ниндзя?
        - Да жирный их раскидает!
        - Ага.
        - Жирный тоби уширо! В полете!
        Следом раздался обезьяний визг, переходящий в смех, который заглушила закрывшаяся дверь.
        По коридору раздались неспешные шаги. Скрипнула дверь, затем еще одна. Наконец шаги приблизились к залу. Игорь тихо забрался на шведскую стенку за боксерскими грушами, и высунул голову между ними. В проеме стоял подросток - чуть крупнее Игоря, судя по всему лет пятнадцати. На «жирного» он не походил, был слегка коренастый и невысокий. Постояв в проеме несколько секунд, он ушел. Игорь слушал его шаги, пока они не растворились в оглушительном смехе, после чего неслышно слез на татами.
        Он сам не знал, что тут ищет. Никакого подвала тут явно не было. Он подергал дверь пожарного выхода, и, заглянув в качалку, включил фонарик. Луч сразу уперся в желтую бейсболку «USACalifornia», которая лежала поверх спортивной сумки. Увиденное будто ножом полоснуло, хотя с чего бы? Да, желтый цвет таких бейсболок - редкий, наверное, потому Макс так выпрашивал ее купить у матери, когда они ездили на ВДНХ. Ради нее он даже отказался от «Баскин Роббинса», хотя многого не потерял. И все же… Игорь подошел к сумке, схватил бейсболку, с замиранием сердца перевернул. На внутренней стороне рукой Макса были написаны две буквы «МД». Д - в английском варианте, именно так он всегда ее писал, набив руку на своих формулах. У Игоря участилось дыхание. В этот момент в коридоре скрипнула дверь. Игорь повернул голову, его глаза почернели. Он знал, что делать дальше.
        Положив бейсболку на место, Игорь вышел в коридор и, не отрывая взгляда от закрытой двери в конце, дошел до холла, свернул к выходу.
        За спиной раздался звук спускаемой туалетной воды. Игорь бросился к двери, успев заметить, что замок без вертушки, стукнул в дверь - бесполезно. Закрыто.
        - Ты кто? - Прозвучало совсем рядом. Неуверенный голос.
        Игорь обернулся. Перед ним стоял тот самый «Жирный» - подкаченный пацан в синей футболке и шортах, и на вид совсем безобидный.
        - Я… - начал Игорь, но сказать ничего не успел. На «Жирного» упал яркий свет и следом выкатился нахальный голос.
        - Жирный, ты с кем там пиз..ишь?
        - Да он сам с собой… - последовал было новый комментарий, но взгляд «Жирного» не дал ему вылиться в очередную шутку.
        Из коридора на Игоря вышли несколько подростков. Все выше на голову-полторы. С возрастом он тоже угадал - лет пятнадцать-шестнадцать.
        - Жирный, ты его впустил? - Спросил высокий, плечистый парень с длинной шеей, но маленькой головой. Рот у него был губастый, как у африканца, а глаза узкие, как у азиата. Зато веснушчатое лицо - явно отечественное.
        - Да никого я не впускал, Кит, он тут лазил. - Сказал «Жирный» с глупой улыбкой. - Он из зала вышел.
        Губастый, которого Жирный назвал Китом и другой пацан - наголо бритый, подошли к Игорю, схватили его за шкирку, подняли, прижали к стене.
        - Спокойно, пацаны, я просто кроссовки забыл. - Сказал Игорь.
        Один из пацанов подергал дверь и, убедившись, что она закрыта - третьим сердитым лицом навис над Игорем.
        - Слышь, ты как сюда влез?! С Матвеичем что ли?
        - Да тут открыто было…
        Кит дал Игорю легкую пощечину - леща, как говорится.
        - Ты че, ох..ел?
        Игорь состроил максимально простоватое лицо.
        - Пацаны, да говорю, - начал он жалобно, - кросы забыл, а батя у меня злой, если не найду - наваляет!
        - Да мы тебе сейчас сами наваляем!
        - Да это же вор, пацаны! - Рассвирепел Кит, ударив Игоря посильнее.
        Удары, надо признать, у него были болезненные.
        - Ты че тут пургу гонишь, децельня еб..ная? - Парень обернулся на своих приятелей, и в поисках их одобрения перешел на праведно-обиженный тон. - Не, вот так потом то лапы, то макивары пропадают. Надо наказать крысеныша.
        Игорь смотрел на лица в скудном свете, пытаясь понять - кто из них мог носить желтую бейсболку.
        - Че у него в сумке, проверь!
        У Игоря отобрали рюкзак.
        - Лопата только!
        - Колхозник еб..ный.
        - Не, смотри он даже копал ей че-то.
        - Картошку походу, в натуре из деревни. - Игорю отвесили еще одного леща.
        - Слышь, Кит, вот те как раз нокаут от маваши проверить.
        - Ага! - Вдруг обрадовался Кит. - Сразу два в одном.
        - Да харэ, пацаны, дайте ему пинка и все. - Сказал кто-то, но его голос остался незамеченным.
        Игоря потащили в зал, включили свет, стащили с него кроссовки, швырнули на татами.
        Лысый с долговязым подняли его, поставили на ноги. Перед Игорем прыгал Кит, его узкие глаза совсем стали «китайскими», он прыгал как обезьяна, подергивая руками.
        - Ну-ка отойди! - Крикнул Кит и с разворота ударил Игоря ногой в живот. Игорь отлетел метра на два и упал, но его быстро поставили на ноги. Не успел он опомниться, как ему прилетел удар ногой в ухо. Во рту который раз уже в этом «детстве» что-то хрустнуло и ощутился уже привычный вкус меди. Тут же с боевым криком последовал еще один удар. Перед глазами все поплыло.
        - Да все, хватит, Кит, он уже в крови весь. - Сказал кто-то.
        Но Игорь получил еще два удара от Кита, после чего отключился, и пришел в себя, когда его стаскивали с лестницы. Его бросили в мокрую траву, рядом же приземлился рюкзак с лопаткой, и один кроссовок, второй упал ему на спину.
        Игорь полежал около минуты, затем медленно поднял свою лохматую голову, повертел ей, облокотился на руки, неспешно поднялся, сел, и зашарил по карманам в поисках сигарет.

***
        Он тщательно вымыл лицо, шею и руки в питьевом фонтанчике «Детского городка», прополоскал рот, выпил воды, после чего вернулся к «Десантнику», засел в кустах и стал ждать, чувствуя, как от боли горят живот и грудь, а голове все еще что-то неприятно гудит, действуя на нервы. Жар сменялся холодом, но долго ждать не пришлось. Придурковатый смех над головой вскоре стих и из клуба стали выходить каратисты по парам и по тройкам. Игорь из кустов внимательно осматривал каждого.
        Последняя троица включала Кита, лысого и еще одного долговязого. Почему-то без удивления Игорь увидел, что желтая бейсболка была на голове Кита. Двери клуба на ключ закрыл именно он и убрал связку в карман.
        Игорь двинулся за последней троицей, стараясь держаться поближе к зарослям. Троица вальяжно добрела до Садовой улицы, после чего Кит распрощался с друзьями. Те пошли на площадь, а Кит нацепил наушники и блатной походкой, подергивая в такт музыке головой, двинулся вниз по Садовой.
        Игорь преследовал его до конца улицы. На пустынном Т-образном перекрестке, Кит обернулся, но, разумеется, никого не увидел. На прямых участках, Игорь отставал, оставляя вдалеке лишь силуэт с сумкой на плече. Пройдя короткий отрезок Медицинской улицы, Кит свернул на Центральную, миновал здание суда и остановился у ворот коттеджа. Игорь появился там же, едва Кит исчез, оглядел из-за кустов довольно богатый по меркам середины девяностых кирпичный коттедж. По его периметру работала подсветка в виде низких фонарей-столбиков - редкость в то время. Слева размещался гараж на две машины. На площадке стоял огромный внедорожник «Шевроле» с большими колесами. Двери гаража были открыты, внутри горел яркий свет. Игорь увидел за машинами крупного мужика, сжимавшего шомпол, и прищурил левый глаз.

***
        Никита, которого друзья и товарищи по команде называли Китом, был доволен собой. На днях тренер сказал ему, что «на Россию» он едет первым номером от Московской области, а там и до юношеского чемпионата в Европе недалеко. Удары у Никиты сильные с рождения были, особенно ногами. Это еще батя заметил - когда он в детсаду других детей попинывал. У детей синяки оставались. Батя сначала его на тхэквондо отдал, но в городе с этим не очень, а вот когда каратэ в городе укрепилось все пошло в гору. Призы, кубки, почет, оценки в школе высокие за просто так - он ведь то на сборах, то на соревнованиях - за партами некогда штаны протирать. Он честь района отстаивает и притом не в балете каком-нибудь, прости господи, в виде гимнастики или смешной спортивный ходьбы. Единоборства спорт серьезный - пацаны уважают, завидуют, друзья тоже под стать - все почти из клуба, кроме биатлониста Мартынова. Тот хоть не каратист, зато хохмит так, что мертвого из могилы поднимет. К нему, если дурное настроение надо поближе садиться. И с девчонками все ладилось. Почти. Хорошо ладилось со средними, а вот с такими как Полинка не
очень. Все нос задирает и встречается с каким-то длиннохАерным чучелом - модник типа. Давно ему пора в репу маваши зарядить. Рано или поздно, он это сделает - дай только повод малейший. Сегодня вот на мелком колхознике потренировался, тот в нокаут улетел, правда, только с четвертого удара - крепкий оказался, хотя ему рыло начистили что надо. Будет знать. А что знать? Да Никита так далеко не думает.
        Подойдя к знакомой калитке с орнаментом и табличкой «злой питбуль», Кит сбросил наушники на шею, не дослушав «Acid Warriors» - с батей поздороваться. Батя тоже человек серьезный, крупный. По молодости борьбой занимался, пока колено не повредил. Вообще Кит батю уважал. Он в девяностые как все началось, хлебалом не щелкал, как иные бати. Открыл несколько ларьков в городе, а потом и химчистку. Друзья у бати тоже серьезные, любят посидеть за жизнь потрещать, дела порешать. И хобби тоже - охота с мужиками, экстремальное бездорожье. У них это взаимное. На следующий год батя тачку ему свою подгонит - «Ауди», надо только с правами чтобы дорешали. У бати и в ГАИ свои люди есть. Вот батя сейчас в пристройке копошится - пушки свои чистит, на охоту готовится к выходным, предвкушает.
        Поздоровавшись с «батей», и обменявшись уважительными репликами, Кит вошел в дом, сбросил кроссовки, скривил рожу старшей сестре.
        - Ма, пожрать бы че! - Крикнул он в сторону кухни и закрылся в ванной. В клубе уже полгода душевые на ремонте - денег бюджетных мало выделяют на спорт. Да ничего, у Кита дома две ванных, одна даже с джакузи. Кит сбросил одежду, забрался под душ с наслаждением ощущая, как струи воды массируют натренированное тело.
        Закончив мыться, накинул халат, вышел из душа, ощущая приятную прохладу - дело привычное. У них новенькая отопительная система с терморегулятором. А вот тишина в доме - совсем непривычная.
        - Ма, так что пожрать-то?
        Тишина.
        - Ма? Бать?!
        Кит вошел в гостиную и замер. На маленьком диване перед ним сидел тот мелкий колхозник, на котором он сегодня отработал маваши. Сидел и пялился на него - причем спокойно так, не моргая, как у себя дома. В следующее мгновение Киту пришлось удивиться еще больше - справа на большом диване он обнаружил свою семью - батя, ма и сеструха. Только странно как-то они сидели - молча, рядком, выпрямив спины, сложив руки на коленях, а на лицах - застывший ужас.
        - Вы че? - Тихо выдохнул Кит, но в абсолютной тишине это прозвучало громко.
        Тут-то Кит и заметил у колхозника на коленях батин дробовик.
        Глава 26
        Игорь неспешно убрал руки с дробовика, взял лежавший рядом «Глок-17», передернул затвор, и ловко поймал выскочивший патрон.
        - Знаешь, почему они молчат? - Спросил он, хмуро разглядывая пойманный патрон.
        Кит бросил взгляд на отца, который таращился на него, как рыба.
        - Потому что я сказал им, что отстрелю тебе яйца, если кто-нибудь из них скажет хоть слово.
        Игорь поднял глаза на Кита и тот как опытный боец, разгадал в его лице сдерживаемый гнев. А еще он увидел, рядом с пистолетом на диване свою желтую кепку.
        Кит хотел что-то сказать, но вышло неудачно - ничего кроме заикающихся звуков.
        - Во время первой встречи разговор у нас как-то не заладился. Давай попробуем еще раз. - Игорь поставил дробовик на приклад и взял другой рукой кепку. - Ты сегодня повел себя не очень достойно. В знак уважения к твоей семье, я не буду рассказывать подробностей. Но я дам тебе шанс исправиться. Дам шанс проявить себя с лучшей стороны.
        - Ш-што?
        - Я говорю, ты можешь спасти им жизни.
        - Как это? Чего? - Кит захлопал глазами.
        - У тебя будет три попытки обмануть меня. Понимаешь, почему три?
        Кит покосился на свою семью.
        - Верно мыслишь. Я мог бы сказать, что хорошо умею распознавать ложь, но на самом деле мне насрать. Если мне покажется, что ты врешь - значит, ты врешь. Поэтому рекомендую просто быть честным. Да, я знаю, иногда это трудно, но ты ведь спортсмен. Тебе не привыкать к трудностям. Просто думай о том, что ты делаешь это ради своей семьи.
        - Что делаю?
        Игорь развел руками и улыбнулся.
        - Просто отвечай на мои вопросы.
        - Ла-ладно.
        Игорь прижал дробовик к груди и вывернул кепку.
        - Мой брат подписывал так свои вещи. - Сказал он, показывая кепку Киту. - Видишь буква «дэ»? Он всегда писал ее так. Ненавидел чистописание и русский язык, но при этом ошибок почти не делал… Как его кепка оказалась у тебя?
        - Что? - Быстро переспросил Кит.
        Игорь схватил дробовик. Женщина на диване резко вздохнула.
        - Я…я..я…взял ее у пацана! - Торопливо сказал Кит.
        Может он и был туповат, но натренированная реакция не подвела.
        - Когда это было?
        - Это… - Кит поднял руку, почесал голову. - Это неделю назад было кажись … Да, неделю точно! Вечерком. Я с треньки шел.
        Игорь медленно кивнул.
        - Где?
        - Да вот в парке.
        - Где именно в парке?
        - У входа в «детский городок».
        - У какого входа, у того что сбоку?
        - Да, прямо у него, он в городок бежал.
        - Откуда бежал?
        - Из… - Кит махнул рукой. - Ну, со стадиона.
        Игорь нахмурился. Каратист явно не врал - он даже махнул рукой именно за спину - если стоишь перед входом в детский городок, южный вход в стадион, находится как раз за спиной, и это движение было автоматическое.
        - Он точно бежал со стадиона?
        - Точно… Ну или с огородов.
        Так или иначе, место, на которое указал квантовый компьютер, оставалось в значительной стороне от маршрута брата. Игорь задумался. Это больше походило на правду, учитывая, что он ничего там не нашел. Игорь ощутил старое волнение - впервые он хоть что-то узнал о последнем пути Макса.
        - Так как его кепка оказалась у тебя?
        Кит немного пришел в себя, последние фразы звучали у него бойчее, без заиканий, а теперь он снова замялся.
        Игорь перехватил дробовик.
        - Чувак, извини… - Жалостливо протянул Кит.
        Но Игорь, будто не слышал - нацелил ствол в лицо отцу Кита. Тот вдавил голову в плечи.
        - Ну, я отобрал у него!
        Игорь посмотрел на каратиста.
        - Отобрал?
        Кит молча покосился на родителей - кажется, для них стало открытием, что спортивная гордость района отбирает дешевые кепки.
        - Допустим, хотя ему одиннадцать лет… - Игорь сдвинул брови и понизил голос, сдерживая себя, - но, я не могу понять, ты вроде не из бедной семьи, у тебя нормальные шмотки, крутой плеер, нахера тебе китайская кепка за пятьсот рублей?
        - Не знаю, - насупился Кит, пожав плечами, но очередное движение дробовика не позволило ему уйти в несознанку, - ну… разозлил он меня.
        - Разозлил?
        - Ну, он бежал как угорелый, никого не видел, налетел на меня и наступил мне на новый кроссовок.
        - Так, и что ты сделал?
        - Ну, встряхнул его маленько.
        - Дал подзатыльник?
        - Ну да и…
        - Что и?
        - Сказал, чтобы он извинился.
        - А он?
        - А он уперся.
        - Не стал извиняться?
        - Ни в какую. Вот он меня из себя и вывел, и я решил в качестве наказания забрать его кепку.
        - То есть это так называется?
        - Ну, ему надо было просто сказать «дядя, прости засранца»!
        - Как же он мог это сказать, если он глухонемой?
        Игорь заметил, что семья теперь больше смотрит на Кита, чем на него. Кажется, он открывался для них с новой стороны.
        - А ведь я только сейчас узнал тебя, - сказал Игорь бодрым тоном, откинувшись на спинку дивана, - ты же хороший парень, да? Гордость района и все такое. Ты в прошлом году в пятой школе победил?
        Кит кивнул.
        - Точно ты! - Улыбнулся Игорь. - Мы с братом там были, он болел за тебя. Мне-то пофигу, а он… он бы кричал, если бы мог, а так просто махал флажком.
        Кит опустил голову.
        - Он не обиделся бы на тебя. Его не заботят такие вещи. В этом плане, он был лучше, чем я…
        Кит поднял испуганное лицо.
        - Был?
        Игорь ничего не сказал, молча надел кепку брата и поднялся, сжимая в одной руке дробовик, а в другой пистолет.
        - Рад был познакомиться с твоей семьей, - Игорь повернулся к отцу Кита и поднял пистолет, - неплохая коллекция, но это я конфискую, у вас на него нет разрешения.
        После этого Игорь направился к выходу, но остановился возле Кита, который так и стоял, понурив голову.
        - Вынужден тебя разочаровать, большим чемпионом ты не станешь. На этом все закончится. - Игорь кивнул на стену с грамотами и кубками. - Но… так уж устроена жизнь. Как говорят в нашем мире: иногда ты ешь медведя, а иногда медведь ест тебя… Ну, ты понял.
        Игорь похлопал Кита по плечу и вышел. Дробовик он разрядил и на ходу бросил в кусты, а «Глок-17» сунул за пояс. Он шел, не оглядываясь, спокойно в ночи, по пустым улицам родного города и думал, думал, что опять сбился с пути.

***
        Игорь заснул под утро, за пару часов до того как пришел отец - прилег на кровать прямо в одежде и кроссовках, скрестив руки на груди, да так и заснул. Отец заглянул в комнату.
        - Почему не в школе? - Спросил он вместо приветствия.
        Игорь открыл глаза. Отец был в новеньком плаще и причесан по-новому.
        - Развел бардак!
        Игорь с трудом сел на кровати, достал из пачки на столе последнюю сигарету, сунул в рот.
        Отец такой наглости явно не ожидал - упер руки в бока, отодвинув полы плаща.
        - Ты чего себе позволяешь, а?!
        Игорь скептически приподнял уголок рта и прищурил левый глаз.
        - Не поздновато решил поиграть в папашу? - Сказал он хриплым спросонья голосом, шаря по карманам в поисках спичек.
        Отец шагнул к нему и попытался отвесить подзатыльник, но Игорь вдруг быстро вскочил и зарядил отцу прямой удар в челюсть.
        Не в полную силу - от всех своих тринадцатилетних возможностей, но у отца на нижней губе появилась кровь. Он ринулся вперед, схватил Игоря и швырнул на стол, с которого полетели листы с формулами, учебники и рюкзак Макса. Игорь попытался еще раз ударить, но отец пригнул голову, держал он его крепко, силы были не равны. Игорь упал между столом и кроватью.
        Отец, поняв, видимо, что это уже слишком отступил к двери.
        - Вот же засранец. - Сказал он, потрогав пальцем окровавленную губу. - Да что с тобой такое?
        - Со мной? - Удивился Игорь, предпринимая не слишком активные попытки подняться. - Да я ведь только последствие, Коля. Одно из последствий твоих бесконечных косяков.
        Отец приоткрыл рот и изогнул бровь, присматриваясь к Игорю, будто пытался понять - действительно ли его сын сейчас перед ним.
        Игорь, наконец, поднялся и сел на кровать, потирая ушибленное плечо.
        - Знаешь, всегда хотел у тебя спросить… Зачем ты женился?
        - Щенок… - Сказал отец, но как-то неуверенно.
        - Нет, я серьезно. - Игорь прищурился и перешел на отеческий тон, как на допросе с молодым преступником-первоходом. - Хоть раз в жизни, скажи честно. Будь мужиком.
        Отец сначала молчал, а потом вдруг засмеялся - как смеялся только он - тихо, так что не сразу было понятно, что он смеется. Смеялся он долго с небольшими перерывами, в которых грозил кому-то пальцем.
        - Я знаю… знаю, кто это сейчас говорит твоим голосом.
        - Да? И кто же?
        - Отец твоей матери ненавидел меня. - Сказал он вдруг.
        - Дедушка?
        - И как бы я не пытался умаслить этого хрыча, сначала по глупости, а потом по привычке. - Отец посмотрел на Игоря. - Он всегда мне напоминал тебя. Его порода. Иногда мне кажется, что ты его сын.
        Игорь попытался вспомнить большого немногословного деда с вечно суровым лицом.
        - Сейчас он уже умер?
        - Да-а. Два года назад.
        - Кем он работал?
        - Лесным инспектором.
        - Значит, он не любил тебя?
        - И дело не в том, что он слишком любил твою мать. Он на самом деле любил только себя. Просто есть такие люди, которые если кого-то ненавидят, то делают это так, беспричинно, просто потому, что ты для них как будто чужой вид по умолчанию. Иногда они притворяются, но их ненависть тлеет внутри, и, в конце концов, самое интересное, именно она их ломает. Они думают, что очень сильные, но все это чепуха. Когда твоя мать только забеременела тобой, у нас случился с ним разговор. Он сказал, что убьет меня, если я поступлю «неправильно». - Отец усмехнулся. - Проблема таких людей в том, что они думают, будто все могут контролировать, надо только посильней надавить. Но природа рано или поздно возьмет свое.
        - Так значит ты просто трус? - Спросил Игорь.
        Отец не ответил, только молча посмотрел на него.
        - Тогда, у нас с тобой больше общего, чем я думал. Все-таки я твой сын.
        - Ты уже слишком взрослый, - сказал отец серьезно.
        - В прошлый раз ты сказал то же самое. Забавно.
        Отец хмыкнул, повернулся к двери, взялся за дверную ручку и сказал не оборачиваясь:
        - Завтра похороны. Ты пойдешь?
        - Я на них уже был.
        Отец повернул голову, взгляд его остановился на спутниковом снимке с координатами, который валялся на кровати Игоря. Он смотрел на него несколько секунд. Игорь следил за его взглядом - как он быстро скользил по циферным строчкам.
        - Что это? - Наконец, спросил он.
        - Место, куда ушел Макс.
        Отец обернулся.
        - Совсем спятил?
        - Нет, эти координаты расшифровал квантовый компьютер.
        - Что за чушь? Для этого не нужен квантовый компьютер.
        - Что? - Не понял Игорь.
        - Это же простая функция Эйлера.
        - Ты хочешь сказать, что понимаешь что это?
        - Чего тут понимать. - Отец развернулся, поднял листок, хмуро посмотрел на него. - Тут ошибка в факторизации полинома.
        - Это координаты.
        - Я вижу, вот они наверху. - Отец подошел к столу, взял ручку и принялся уверенно черкать не листке.
        Игорь завороженно смотрел, как ручка в руках его отца незнакомым почерком выводит пугающие символы с функциями в степенях. Затем отец пальцем подтолкнул к себе большой калькулятор Макса и застучал по нему со скоростью опытного бухгалтера.
        - Вот так, - сказал он и зачеркнул последние цифры координат, написав сверху новые, - немного ошиблись.
        Глядя на него снизу вверх, склонившимся над столом, Игорь впервые обратил внимание, что выражение лица отца, когда он был сосредоточен, очень походило на лицо Макса.
        - Кем ты работаешь во ВНИИКОПе? - Спросил Игорь, с подозрением глядя на отца.
        Вместо ответа отец лишь закатил глаза и покачал головой.
        - И куда указывают новые координаты?
        - Недалеко. Где-то здесь, - отец прочертил резкую линию куда-то в центр «детского городка».
        - То есть под этим местом?
        - Почему под этим? С высотой они тоже ошиблись. Не сто пятьдесят пять, а двести девять.
        - То есть не пятнадцать метров под землей, а….
        - Шестьдесят четыре над землей.
        В этот момент Игорь, наконец, все понял. Все сложилось воедино. Он выскочил из-за стола, сдвинув его с места, и бросился из комнаты.
        - Ты куда?! - Крикнул отец.
        - Я возьму твой болторез! - В прихожей что-то грохнулсь. Отец вышел из комнаты следом. Игорь разбрасывал инструменты, выпавшие из опрокинутого ящика кладовки. Схватив болторез, сунул его в рюкзак, вскочил, открыл дверь и замер. Обернулся к отцу.
        - Папа!
        - Что?
        - Ты слышал когда-нибудь про город Пролетарск?
        - Нет. - Нахмурился отец.
        - Никогда не приезжай туда.
        - Что мне там делать? - Усмехнулся отец. - Я даже не знаю, где это.
        - Это хорошо. Просто запомни. И если услышишь когда-нибудь - вспомни, что тебе надо держаться от этого места подальше.
        Отец с подозрением смотрел на Игоря.
        - Если придет Вилли, скажешь, что я на «детском городке».
        - Кто? - Крикнул отец в спину убегающему сыну.
        - Мент! - Отозвался Игорь.

***
        Впервые за двадцать семь лет, Игорь знал, какой дорогой ушел его брат в ту злополучную ночь. Он бежал по Новой улице, глядя его глазами - мимо школы, с восточной стороны, а не через школьный двор, он не сворачивал на Школьную улицу, а бежал прямо до диспансера. Затем обогнул его, выбежал к главным воротам стадиона, на стадионе сразу свернул налево, вдоль футбольного поля с трибунами, вдоль мотобольного поля, мимо гаражей и огородов - в парк с «Десантником», где его брат столкнулся с Китом. И вот, где она. Конечная точка пути. Игорь задыхаясь, ворвался в парк аттракционов через восточный вход. Прямо перед ним - ребром возвышалось колесо обозрения.
        Игорь обошел его, хватаясь за низкое ограждение, задирал голову, щурясь от бившего в глаза яркого солнца, неожиданно осветившего затерянный в далеком прошлом ноябрьский день. Дважды он обошел колесо, на третий заметил - солнечный луч преломился у верхней кабинки со стороны Гулливера. Оно исчезало, уходило из этого мира.
        Игорь присмотрелся. Ничего, только небо, шум ветра, далекие крики. И вдруг снова - нечто исказило свет, отразив от невидимой поверхности. Игорь достал болторез, и, не замечая упавший рюкзак, бросился к щитку, перекусил замок, распахнул дверцу, нажал зеленую круглую кнопку. Ничего не произошло. Игорь дёрнул черный тумблер пневмореле, и снова нажал кнопку. За спиной зажужжала лебедка, колесо заскрипело, нижняя кабинка, покачнувшись, медленно двинулась влево и сразу же кто-то вдали закричал. Игорь запрыгнул в кабинку, посмотрел наверх. Поднимаясь над соседней «Ромашкой», обернулся на крик. От центрального входа к нему бежал Вилли.
        - Шкет, остановись!
        Игорь глянул в другую сторону, опасаясь, что Борис не даст ему добраться до нужной высоты.
        - Игорь! - Вилли заскочил в одну из кабинок внизу. - Это безумие!
        Их отделяло две кабинки.
        - Вилли, я не обманывал тебя, поверь! Все не так как ты думаешь! - Крикнул ему Игорь.
        Он заметил, что его больше не пугает высота. Он стал как Макс - стоял, держась за узкую стойку, перед выходом из кабинки, даже не закрыв его на цепочку.
        Вилли то пропадал, то вновь появлялся из-за кабинки внизу.
        - Гарри, я не знаю, что за зверь внутри тебя, но сейчас он ведет тебя неправильно!
        - Как никогда правильно, Вилли! Спасибо за помощь! Без тебя я бы не дошел.
        С севера раздался разъярённый звериный вопль. Со стороны Гулливера к колесу приближался Борис - мускулистый, в одной майке, несмотря на ноябрь. Но сверху он казался совсем не страшным.
        Игорь задрал голову, между металлических конструкций мелькнула она, сверкнув невидимыми гранями. Она видоизменялась со стремительной скоростью, преломляя солнечный свет - иногда исчезала, но неизменно «вспыхивала» вновь. И все же Игорь понимал, что она угасает. Сам не знал почему, но понимал - еще немного и она исчезнет.
        Они миновали половину подъема, а Борису еще бежать и бежать, но если он успеет остановить колесо, то придется…
        - Шкет, что ты задумал?! - Закричал Вилли. Его лицо снова появилось из-за кабинки внизу.
        - Я просто следую его путем. - Ответил Игорь.
        - Ты не понимаешь! Кто-то просто заманивает тебя! Просто играет с тобой, также как с ним. Ты - жертва.
        - Это уже не важно, Вилли. Совсем не важно.
        Кабинка снова заслонила Вилли.
        Когда Борис остановил колесо, до нее оставалось только метров пять. Он уже хорошо ее видел. Она висела в воздухе, будто ей был не ведом закон всемирного тяготения, но Игорь знал, что дело в другом - она не являлась частью этого мира. Игорь видел не только ее деформацию, он слышал слабый треск, походивший на звук электрической дуги.
        Борис орал внизу, махая «орангутаньими» руками и звал помощников, чтобы тянуть колесо. Игорь понял, что ему придется прыгать. Ничего, это он уже проходил. Если промахнется, с такой высоты ему гарантирована смерть, а значит он под защитой, как тогда - с русской рулеткой. Недолго думая, Игорь оттолкнулся и прыгнул на ограждение соседней кабинки, повис на ней. Возгласы внизу раздались сразу с нескольких сторон.
        - Черт тебя побери! Гарри! - Вилли смотрел на него снизу. И теперь Игорь тоже видел его.
        Забравшись в кабинку, Игорь подошел к другому краю, протянул руку. Прозрачная сфера деформировалась в многогранный теннисный мячик и мгновенно увеличилась, издав стрекочущий звук. Он почувствовал слабое притяжение. Будто рекурсивная гравитация. А еще холод, как от сухого льда.
        - Она скоро закроется, - тихо сказал Игорь и посмотрел вперед - в бескрайнее поле за Гулливером, которое через двадцать пять лет превратится в плотно застроенный микрорайон.
        - Гарри, не делай этого…
        - Извини, Вилли, ты хороший мент.
        - Гарри, если ты сделаешь это, то никогда не станешь полицейским, как ты хотел. Настоящим полицейским.
        Игорь посмотрел вниз на Вилли. Тот держался за поручни, его глаза блестели. Он только сейчас заметил на нем форму с новыми погонами старшего лейтенанта.
        - Знаешь, что я понял, Вилли? - Улыбнулся Игорь. - Настоящий полицейский не тот, кто им однажды становится…
        - Игорь, нет!
        - …а тот, кто им умирает.
        После этих слов, Игорь оттолкнулся от края кабинки и прыгнул.
        Внизу истошно закричали.
        Вилли закрыл глаза.
        Глава 27
        Пар, стелившийся над дорогой, рассеялся, обнажив вспоротый дисками «Урала» асфальт. Двое мужчин с обочины наблюдали, как полицейские обходят масляные лужи и гнутые колеса с разорванными шинами, избегая наступать на прочерки раскаленных протекторов, осколки стекла, обрывки шлангов и смятые, словно бумага кузовные детали, разбросанные по всей ширине дороги.
        Высокий мужчина смотрел на все это с воодушевлением, как будто видел что-то другое. Выглядел он как модный репортер из нулевых: искусственный загар, выбритое лицо, рубашка в мелкую клетку, узкий галстук, джинсы, ремень с огромной пряжкой в виде двух косых букв «LV», сияющие фиолетовые броги и вместо пиджака - короткая кожаная куртка, которая скрипела при малейшем движении. Этот скрип, а также приторно-ореховый аромат из стаканчика кофе, который он держал в руке, раздражали его напарника, едва достигавшего ему до плеча. Напарник явно куда меньше времени уделял своему внешнему виду - поло обтягивало тощий торс, джинсы едва держались, на голове - бесформенная кепка. Если бы не интеллигентное лицо, его можно было принять за водителя загородной маршрутки или менеджера по продажам переносных генераторов. В отличие от напарника, он заметно нервничал - сжимал кулаки и то и дело бросал недовольные взгляды на своего товарища, который очевидно был среди них старшим. Тот с нескрываемым удовольствием отхлебнул кофе и поднял взгляд на ворону, приземлившуюся на крышу кабины «Урала» и деловито взиравшую на суету
внизу.
        Мужчина в поло тем временем медленно выдохнул, раздвинул руки ладонями вверх, будто Иисус на дешевых иконах и стал совершать ими загадочные пассы, словно приглашал посетить лес за своей спиной. Некоторые полицейские посмотрели в его сторону.
        Мужчина со стаканом кофе изогнул бровь и тоже взглянул на напарника.
        - Что это? - спросил он.
        - Чего? - не понял мужчина.
        - Что ты делаешь?
        - Это просто упражнения.
        - Слушай, успокойся. Они думают, что ты молишься.
        Мужчина в поло недовольно опустил руки и снова стал напряженно-терпеливо глядеть на работу полицейских. Он заметил, что большая часть из них - особенно те, что были не в форме, не работали, а просто стояли, говорили между собой или бродили бесцельно, заглядывая в салон «Форда», на водительском сиденье которого располагался труп.
        - Когда вижу пустую дорогу, всегда вспоминаю тот день, - сказал мужчина со стаканом кофе.
        Напарник едва слышно вздохнул.
        - Мне было пятнадцать лет, - продолжил мужчина, - тогда только закончили реконструкцию кольцевой, и в честь открытия на ней решили провести комбинированную эстафету. Сорок шесть этапов - бег, велосипед, лыжи… Ну знаешь, летние, такие на колесиках? Наша деревня тоже участвовала. Правда, у нас никаких спортсменов не было - так, набрали школьников, вроде меня. Я бежал на первом этапе. Девятьсот метров. Каждой команде полагался автобус. Он ехал за своим участником и забирал его после этапа. Из сотни команд наш автобус ехал последним почти всю эстафету… Пока не появился он.
        Мужчина улыбнулся и снова приложился к стаканчику.
        - Кто - он? - из вежливости спросил напарник, только сейчас догадавшись, что в стаканчике помимо кофе был еще и ром.
        - Оказалось, что в нашей деревне жил мастер спорта международного класса по шоссейным велогонкам. Как только он взял палочку, мы сначала обогнали автобус из Луховиц, потом сразу еще два и дальше понеслось. Я смотрел в окно, как он обходил соперников одного за другим и вместе с ним наш автобус оставлял позади их автобусы. Он просто щелкал их как орехи. Я, знаешь, впервые испытал что-то вроде гордости за свою деревню. Этот мужик вытащил нас на шестое место.
        - Вы заняли шестое место?
        - Нет, мы заняли последнее. После того как закончился его этап, все вернулось на круги своя. Но это не важно. Я запомнил момент, когда он входил в автобус, со своим тонким велосипедом… Его никто не замечал. Школьники просто орали и швырялись друг в друга конфетами. Он шел по проходу прямо ко мне, потому что я сидел в самом конце и был единственный, кто восхищенно смотрел на него. Я протянул ему свой пакет с конфетами. Он взял только одну, сдвинул очки и подмигнул мне. И тогда я понял, кем хочу быть.
        - Велосипедистом?
        - Профессионалом.
        Мужчина в поло нервно почесал локоть.
        - Да, на поиск ушли годы, - сказал высокий, - я много чего перепробовал, пока не понял, что вижу их только я.
        - Понятно.
        - Что скажешь?
        - В смысле, что я думаю об этом?
        - Да.
        - Кофе делает тебя чересчур экзальтированным. Иногда это действует на нервы. - Мужчина в поло попытался дотянуться до лопатки, а потом вдруг как-то резко дернул головой.
        - Спокойно, не делай этого…
        Мужчина в поло выдохнул, сложил брови «домиком», как Колин Фарелл, и стал медленно поворачивать голову.
        - Не делай этого, говорю, - медленно повторил его напарник, отхлебнув кофе, - не оборачивайся.
        Мужчина в поло посмотрел на напарника. На его лице играла все та же мечтательная улыбка.
        - Ты пока не готов. Лучше, вон ими займись, - кивнул он на двух приближающихся мужчин, один из которых был в форме полковника полиции.
        - Добрый день, полковник полиции Игнатов, - сказал полковник, когда они подошли, - а вы, господа, откуда?
        - Мы от Петра Арнольдовича, - ответил мужчина в поло.
        На лицах полицейских появилось сначала благоговейное выражение, а затем обычное уважительное.
        - Что тут произошло? - спросил мужчина в поло.
        - Ну, - полковник оглянулся на «Форд», в котором находился труп крепкого мужчины, - похоже, майор полиции оказался в сговоре с подозреваемыми. Была перестрелка, всех членов банды ликвидировали, но одному удалось уйти, полицейский пытался вывезти его на служебной машине.
        - И попал под этот тягач? - мужчина в поло кивнул на «Урал».
        - Да. Мгновенная смерть.
        - А бандит?
        - Сбежал. Ищем, пока безрезультатно, но у него яркая примета - он глухонемой. Дело времени.
        - Я могу взглянуть?
        - Да, конечно.
        Полковник повел его к «Форду». Мужчина с кофе остался на обочине, издали, внимательно наблюдая за напарником. Тот тем временем подошел к машине с практически отрубленной передней частью. Мертвый майор сидел прямо, спокойно откинувшись на почти вертикальную спинку сиденья. Голова его была слегка повернута влево и наклонена вниз. Остекленевшие глаза смотрели на асфальт. Правая часть головы - разбита, плечо обильно залито кровью.
        Мужчина в поло присел на колено, заглянул снизу в мертвые глаза. Ничего. Только тишина вокруг. Он вглядывался, но в глазах не было ответа. Мужчина прищурился, будто заметил что-то и вздрогнул. Тишина стала глухой, будто вакуумной, но ненадолго. Сначала раздался странный звук - тихий шелест, будто сотни змей ползут в траве где-то рядом, а затем тонкий противный скрежет металлических струн. Мужчина, наконец, понял, что никого больше нет - ни полицейских, ни его старшего товарища с ореховым кофе, ни всех остальных. Он медленно обернулся. На лицо легла тень, открытый рот застыл, словно он обратился в статую, а через секунду заорал - так истошно, будто его драл медведь.

***
        За окном шелестела безмятежная летняя ночь тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. На секретере у алюминиевого подноса с недоеденным ужином (картофельное пюре, жареный минтай, печенье «Юбилейное») сияя металлическими накладками, радиоприемник «Рига-104» приглушенно изливал в душную комнату «Туман» Виктора Вуячича.
        А у капитана Елисеева, сидевшего за столом, над головой заливался комариный хор.
        - Падла! - Елисеев хлопнул себя по шее. - Мутант карельский!
        Жужжание усилилось. Увернувшийся от удара комар взлетел прямо над ухом, и сел на карту Сортавальского участка за спиной Елисеева.
        Капитан втянул голову в плечи и склонился ниже над книгой пограничной службы. Цифры замельтешили в глазах, показались тарабарщиной, он напряг ум и через несколько секунд снова увидел лица солдат за ними.
        - Та-ак, - протянул он и принялся бормотать, - тринадцатый, двадцать первый - «чэгэ», девятнадцатый, тридцать четвертый, девятый - дозор. Опять те же. Нет, девятый нельзя. Двадцатый… Двадцатый можно. В секрете опять двадцать девятый и….и… Двадцать девятый в секрете живет, бл… Пускай в «чэзэ» пиз..ует. А шестнадцатый и тридцать первый туда, значит. Подожди-ка… Шестнадцатый еще в наряде. Шестнадцатый наблюдает. Значит тридцать шестой на вышку, а он… Демидов!
        В коридоре, где со стороны оружейки раздавались тихие голоса и бренчание - дежурный снаряжал очередной наряд, послышались уверенные шаги, в дверном проеме возникло бледное лицо сержанта Демидова.
        - Кто на воротах сейчас? - спросил у него капитан.
        - Абдурахманов.
        - И он же истопник?
        Сержант многозначительно промолчал, как умеют молчать умные сержанты.
        - Ладно, иди.
        Елисеев снова углубился в цифры и, заметив, что восемнадцатый идет в два наряда одновременно, потянулся к ластику, но задел кружку с недопитым чаем. Комар с остервенелым жужжанием, как истребитель-камикадзе атаковал правое ухо. Елисеев выругался, шлепнул себя по щеке. В радиоприемнике раздались помехи. Голос Вуячича уже сменила София Ротару, но она тонула в белом шуме.
        Елисеев хмуро посмотрел на приемник - странное дело, раньше никогда помехи на «Маяке» не ловил.
        В коридоре стало тихо, но вскоре снова раздались шаги.
        В проеме появился Демидов.
        - Товарищ капитан, Буржина отправлять на доклад?
        - Не надо, - Елисеев поднялся, недовольно сдвинув брови, - много ходишь, иди на пост.
        - Есть.
        Демидов исчез.
        Елисеев снял фуражку с вешалки, посмотрел на радиоприемник, из которого раздавался теперь только сплошной белый шум и покрутил ручку настройки. Помехи меняли тональность, но - ни голосов, ни песен. Докрутив ручку до конца, он пошевелил антенну, начал крутить обратно. Сквозь помехи пробивался какой-то голос. Елисеев попытался «выловить» его крутя ручкой. В какой-то момент ему это удалось, и он услышал далекий-предалекий, будто с другого конца света голос.
        - Он живет в деревьях и боится огня, он живет в корнях и боится огня, он живет…
        Странный голос совсем не походил на приятные баритоны и сопрано советских радиоведущих. Скорее на голос до смерти напуганного забулдыги. Может помехи так влияют? Или финны опять чудят? Елисеев покрутил ручкой, но голос больше не «ловился» - снова только помехи. Капитан надел фуражку, вышел в коридор, дошел до дежурки, посмотрел на сидевшего к нему спиной Демидова, бросил взгляд в глубину коридора, откуда раздавался храп на все лады и вышел на улицу.
        Под фонарем у стелы с красным флагом, на крохотной площадке, стояли трое сонных солдат, обвешанных помимо автоматов, громоздким снаряжением - биноклями, планшетами, аккумуляторными фонарями, радиостанциями, сигнальными пистолетами, магазинными подсумками. Все перетянутые ремнями крест на крест. У ног последнего в ряду,высунув язык, сидел Пират - немецкая овчарка.
        - Пономарев, пуговичку-то застегни, - указал Елисеев на солдата с рябым лицом, стоявшего посередке. Тот поспешно загромыхал снаряжением, исполняя команду.
        Да, подумал Елисеев, глядя на солдата. У финнов снаряжение все подогнано, пограничники зимой на снегоходах, с крошечными автоматами, похожими на «Узи», а летом на мотороллерах, а у нас недодумано как-то.
        - Становись… Равняйсь! Смирно!
        Солдаты вытянулись, натянув ремни автоматов. Елисеев приложил руку к фуражке.
        - Приказываю выступить на охрану Государственной Границы Союза Советских Социалистических республик. Вид наряда - дозор. Задача: не допустить нарушения Государственной Границы СССР. Маршрут движения…
        По взглядам солдат и тихому бренчанию карабина за спиной, Елисеев понял, что к ним подошел дежурный.
        - Демидов, чего тебе? - капитан повернул голову, слегка отстранив поднятую руку.
        - Товарищ капитан, там это… Филатов на связь вышел и орет чего-то…
        - Что орет? - повернулся Елисеев.
        Он уже почувствовал неладное - Филатов солдат опытный и дисциплинированный, орать или как-то иначе чудить не станет.
        - Не могу знать, - ответил сержант, - повторно на связь не выходит.
        - Сигнализационный комплекс что?
        - Все в норме.
        Елисеев быстро прошагал в дежурку. Схватил передатчик стационарной станции.
        - Кабота, прием. Вента! Кабота, прием. Вента!
        В ответ тишина. Елисеев сдвинул брови.
        - Он с семнадцатого по двадцатый? - спросил Елисеев, глядя на дежурного.
        - Так точно, в «чэгэ».
        Еще хуже, подумал Елисеев - самый дальний участок.
        - Что орал-то хоть?
        - Что убивают.
        Елисеев посмотрел в лицо сержанту. Тот был явно испуган, а Демидов не из пугливых.
        - Свяжись с дежурным тринадцатой заставы. У них там пост наблюдения на стыке. И поднимай тревожную группу.
        - Тревожную?
        - Да.
        Елисеев зашагал в свой кабинет, слушая как за спиной тишину пограничной заставы, разрывает крик дежурного:
        - Тревожная группа, в ружьё!!!
        На «шишиге» выехали семь пограничников, включая «Дозор» с Пиратом. Участок, охраняемый их заставой большой. Правый фланг границы почти двенадцать километров, левый - десять. Как назло пропавший «чэгэ» нес службу на самом краю правого фланга. В кабину рядом с водителем Елисеев посадил сержанта Бакалова, сам сел с краю, передал Бакалову новенькую «Айву», и тот, прижав к уху щекофон, без остановки заунывно бормотал позывные пропавшего наряда.
        Отсутствие связи с нарядом нервировало Елисеева. Грузовик трясло на грунтовой рокадке, он напряженно вглядывался в контрольно-следовую полосу, выхватываемую светом фар. Со стороны границы ухала сова.
        - Свяжись с Демидовым, узнай, что видел пост наблюдения с тринадцатой…
        - У них наряд на вышке уже сменился. - Сообщил Бакалов, поговорив с дежурным. - Старый видел наш «чэгэ» около часа назад - ничего необычного, дошли до стыка и пошли обратно. Нарушений границы не замечено. Выстрелов не слышали. Сейчас все спокойно.
        Услышанное отчего-то не принесло удовлетворения, хотя, в общем, сигнализационный комплекс молчал, и выстрелов не слышали - ни сигнального пистолета, ни автоматных. Границу не нарушали, значит. А если кто изнутри попытался бы напасть - мало ли бандиты какие-то, оружием завладеть или сбежать за границу - вроде от милиции ориентировок не было. Но в любом случае, Филатов солдат опытный - без боя и стрельбы его не разоружить, иных в «чэгэ» на стык не посылали. Нервировало Елисеева отсутствие хотя бы каких-то разумных версий. Если с нарядом что-то случилось - конец карьере, а не то, что прощай академия. И это еще в лучшем случае, а в худшем… Надо бы в комендатуру сообщить, а там новый майор дотошный. С одной стороны подстрахуешься, а с другой - окажется ерундой и нахватаешь лишних проблем.
        Дорога плавно пошла вправо. Вдали на основной КСП что-то мелькнуло в свете фар. У Елисеева подпрыгнуло сердце вместе с «Шишигой», когда понял, что это тело. Ноги лежали на дороге, туловище на следовой полосе.
        - Тормози!
        Елисеев приказал спешившимся солдатам рассредоточиться. Сам побежал по краю дороги. По небольшому росту и затертой форме узнал рядового Войтенко. По-другому и не узнать - у тела отсутствовала голова. Посветил фонарем и чуть не стошнило - голову, будто оторвали. Под неровными краями плоти песчаная КСП пропиталась кровью. Примерно в двух метрах, посередине полосы лежал черный планшет, подписанный краской «ефр. Филатов», сверху наспех нарисована мелком стрелка в сторону сигнализационного комплекса. Молодец, Филатов, промелькнуло в голове Елисеева, пока он подбирался к планшету. Увиденное озадачило - рядом с планшетом на КСП были следы нарушителя, но довольно странные - маленькие следы ботинок, размера примерно двадцать пятого, а то и меньше. Даже на женский не тянет, разве что ребенка, да и то совсем маленького - лет пяти. Следы странные - сдвоенные, будто ребенок каким-то чудом прыгнул на КСП на три метра, а потом растворился в воздухе или взлетел. Елисеев даже посветил фонарем наверх. Рубеж инженерных сооружений был зачищен на двадцать метров в обе стороны от комплекса. Над головой - звездное небо,
по обе стороны - лес, деревья покачивались от ветра.
        Пират странно себя вел - скулил, упирался, не желая брать след. Солдаты, явно шокированные обезображенным трупом, в напряжении присели на краю дороги. Елисеев приказал Бакалову связаться с дежурным, и сразу выхватил микрофон:
        - Вента, прорыв границы на семнадцатом участке в сторону тыла! Доложи в отряд, и скажи, что на месте прорыва обнаружен труп пограничника. Потом свяжись с дежурным Куркинского отдела милиции. Сообщи, что ведем преследование нарушителей в их направлении…
        Пират продолжал упираться и скулить громче и даже как-то не по-собачьи тявкать, когда его пытались тащить к системе. Решено было собаку оставить с водителем. Проволоку на участке перерезали, двинулись в направлении стрелки, оставленной Филатовым.
        Шли двумя группами преследования по трое параллельно на расстоянии примерно двадцати метров. Елисеев пробирался через кусты, думая, почему для прорыва нарушители выбрали именно этот участок. Лес тут небольшой, участок местами заболоченный. В погранзоне напротив - поселок с милицией.
        Когда углубились в лес метров на сто, в группе справа раздались возгласы. Сержант Бакалов, шедший с Елисеевым, посветил на них фонарем. В это же время где-то впереди треснула ветка. Луч метнулся туда, прошелся по плотным зарослям и вернулся обратно.
        В свете «ФАСа», Елисеев увидел почему-то только солдата Мирошкина. Тот стоял как статуя и смотрел куда-то вверх, на крону высокой осины.
        - Мирошкин! - крикнул Елисеев. Тот не реагировал. - Мирошкин, бл…!
        Бестолку. Елисеев выхватил пистолет, крикнул еще раз и побежал, продираясь через кусты, спотыкаясь о корни. Фигура Мирошкина мелькала за деревьями в свете скачущего луча, который Бакалов, бежавший слева по кустам, старался не отводить.
        Подбежав к солдату, Елисеев схватил его за плечо, встряхнул.
        - Мирошкин!
        Тот медленно повернул голову - зрачки расширены.
        - Там кто-то есть, - прошептал он.
        - Где?
        - Там, в деревьях…
        Елисеев посмотрел на крону, затем выхватил у Бакалова фонарь, посветил - ничего. Густая листва огромной осины переливалась и тихо шелестела от ветра.
        - А остальные где? - спросил Бакалов.
        Елисеев только сейчас заметил, что из второй группы остался только Мирошкин.
        - И Иванова, что с нами шел, нет.
        - Ну, он остался, - Елисеев обернулся в темноту, приглушенно-зычно гаркнул: - Иванов!
        Никакого ответа.
        - Мирошкин, где они?
        Солдат смотрел непонимающим взглядом, медленно моргая. И тут впереди раздался истошный крик.
        Елисеев побежал, водя перед собой лучом «ФАСа». Крик как будто перемещался с большой скоростью. Звучал то больше справа, то слева. Позади раздавались шаги и тяжелое дыхание. Наконец, луч уперся в куст лещины. Непривычно красный. На широких листьях лежала окровавленная фуражка козырьком вверх, на внутренней части околыша аккуратная перевернутая надпись: Филатов А.Н.
        Елисеев медленно поднял луч фонаря. Труп Филатова висел на толстой ветке, метрах в десяти над землей, головой вниз. Вернее, головы-то не было, как и правой руки.
        - Медведь? - угрюмо спросил Бакалов.
        - Бурые медведи по веткам не лазают, - сказал Елисеев, оглядываясь назад, - бл..дь, где остальные?
        Бакалов тоже оглянулся.
        - Мирошкин за мной бежал… Вроде.
        - Чертовщина какая-то, свяжись с заставой. И это… не отходи от меня.
        Бакалов достал «Айву». Приложил к уху щекофон, хмурился минуту, поправляя ремень, в котором была зашита антенна.
        - Ничего, помехи одни. Из-за деревьев что ли, - Бакалов задрал голову на труп Филатова, - уходить бы надо, товарищ капитан, место какое-то…
        Справа раздался треск. Елисеев пригнулся, повел лучом фонаря. Ничего. Посветил вокруг и вдруг показалось, мелькнула фигура - вдали за низким кустом у осины стоял крупный лысый человек в комбинезоне и улыбался. Луч метнулся обратно, но ничего. Показалось что ли?
        Елисееву не понравился этот человек, даже если он был всего лишь видением.
        - Идем, - сказал Елисеев.
        - Назад?
        - Нет, теперь уже до поселка ближе. Пойдем в милицию.
        Они прошли еще метров триста, вскоре впереди показались темные силуэты построек куркинской окраины. Чуть в стороне, но ближе светилось и пропадало небольшое зарево. Раздавалось гудение и треск, но голосов и криков слышно не было.
        - Что это? - спросил Бакалов.
        - Куркинская подстанция горит. Идем туда! Там может, есть кто.
        Добрались до подстанции. От трансформатора за забором поднимался черный дым, иногда вспыхивали языки пламени, разбегаясь по проводам. На подстанции никого не было, по черным силуэтам домов уже было понятно, что подстанция вышла из строя.
        - Здесь нет никого, - прошептал Бакалов. Они сидели на корточках, в небольшой низине не опушке, - дальше пойдем, товарищ капитан?
        - Тихо! Слышишь?
        - Чего? Треск?
        - Да нет же, там! - Елисеев показал в темноту леса позади и схватил за руку Бакалова, когда тот попытался включить фонарь.
        На них надвигалось что-то из лесной тьмы. Теперь они оба отчетливо слышали странный звук, чем-то отдаленно напоминавший токование глухаря. Елисеев с ужасом глядел на надвигающуюся тень. Вдруг вспыхнувший огонь на подстанции разогнал тьму, и они увидели странное существо, которое очень походило на человека, только Елисеев ни капли в это не верил, несмотря на то, что на существе была даже одежда. Странная одежда, явно не советская и явно не из двадцатого века. Существо небольшого роста - едва ли больше метра шестидесяти. Тело длинное, голова большая, треугольная - раза в два, а то и в два с половиной больше обычной человеческой головы. Угол нижней вершины треугольника еще сильнее заостряла бородка. Глаза страшные - широко расставленные и скошенные вовнутрь - к маленькому острому носу. Руки длинные, кривые, но больше всего Елисеева напугали пальцы - они были, по меньшей мере, втрое длиннее его пальцев, так что свисающие руки существа доходили ему почти до колен. И тут-то он и заметил, что ножки у существа были совсем маленькие, тонкие и короткие, а на ногах - совсем крошечные ботиночки и семенил он,
переступая ими, словно козленок, что, однако не мешало ему при этом стремительно приближаться.
        Елисеев попытался вскочить, но его словно парализовало. Существо уже стояло напротив Бакалова, который медленно поднялся перед ним, но почему-то ничего не делал. Существо, продолжая издавать токующие звуки, протянуло к Бакалову свою правую руку, обхватило пальцами его голову, словно щупальцами осьминога и стало сжимать. Бакалов дико заорал. Елисеев увидел, как струится кровь между длинных серых пальцев. Почти минуту орал Бакалов, а Елисеев глядел на это не в силах пошевелиться. Затем с противным треском голова сержанта треснула и взорвалась, как будто была обычным арбузом. Кровавые ошметки мозга разлетелись по ближайшим кустам.
        Жуткий карлик перевел свои страшные глаза на Елисеева. В треугольном лице отразился яркий свет - на подстанции что-то громыхнуло. Раздался треск электрической дуги и гудение. Существо начало подниматься вверх - так же, как и стояло, безо всяких усилий. Поднявшись метров на пять, оно полетело над Елисеевым строго горизонтально, глядя на него сверху вниз. С этого ракурса, он казался почему-то совсем плоским и невесомым. Со стороны подстанции выросла подковообразная дуга, страшно загудела и заискрилась. Голова летящего карлика стала видоизменяться, жутко искривляясь и вытягиваясь в направлении дуги. В какой-то момент она даже стала больше тела, а потом он затрясся и заискрился вместе с дугой - она стала пожирать его. Сначала исчезла голова, затем туловище с руками, а когда исчезли крохотные ножки, все разом прекратилось - на станции унялся огонь, исчезло гудение, стало темно и тихо. Только где-то снова заухала сова.
        Глава 28
        Он открыл глаза и увидел грейферный ковш экскаватора. Две металлические лапы нависали над ним в разведенном положении, будто намеревались схватить, пока он беспамятствовал. Скудные воспоминания вышли из сна. Он вспомнил, как поскользнулся и ударился головой об этот ковш. Глядя через его полости на низкое серое небо, он поднял руку и осторожно потрогал лоб. Прикосновение отозвалось жгучей, но терпимой болью. Причем не только в голове - болела спина, шея и в поясницу кололо что-то похожее на камень. Он медленно сел и обнаружил, что сидит на куче щебня на дне насквозь проржавевшего полувагона. На нем темно-зеленые шорты, новые, но из какого-то незнакомого грубого и колючего материала. Из такого же материала рубашка с закатанными рукавами, на ногах - полуботинки с деревянной подошвой. Прямо бойскаут какой-то. Разве что галстука и канадской шляпы не хватает. Он опустил лицо и увидел новую нашивку в районе сердца с одним-единственным словом: «БАСТИОНЪ».
        Поднявшись по куче щебня, он положил ладони на холодный влажный край кузова, выглянул. Перед ним простирался дикий замусоренный сад с редкими деревцами, покрытыми серой пылью, похожими на карликовые яблони. Между ними хаотично в траве были разбросаны камни и доски. Слева утопала в молодой поросли платформа, с двумя ржавыми бочками-резервуарами, за ней - остов заброшенного здания в виде нагромождения разноразмерных кубов с высокими мозаичными окнами, над которым возвышалась конусовидная труба, выложенная из серых толстых неровных кирпичей.
        Выбравшись, он спрыгнул на траву, огляделся. Единственный вагон стоял прямо на земле, наполовину погрузившись в нее своими непривычно-огромными ржавыми колесами. Позади тянулся фасад двухэтажной то ли фабрики то ли завода - от строения остался только фасадный каркас с вертикальной пожарной лестницей, ведущей в небо. Через узкие вытянутые окна с арочным закруглением просвечивало все то же грязно-серое полотнище.
        Кругом тишина и пустота - ни зверей, ни птиц с насекомыми, ни людских голосов. И только слабый треск как будто вливался в правое ухо. И в воздухе витала неуловимая взвесь, от чего слегка рябило в глазах. Он пригляделся, и показалось, что вдали между деревьями что-то двигается. Он пошел туда через сад, который спустя пять минут показался ему бескрайним. Постройки позади стали крошечными, однообразный сад на мягком мху разбегался в невидные дали, а движение впереди - не то, какая-то поросль кустарников, не то стена, вдоль которой бродили тени - все оставалось далеким. Скучный пейзаж надоел, он глядел по сторонам и заметил в полусотне шагов в стороне невысокий столбик с грязно-белой табличкой. На вид она была очень старая, изъеденная ржой по краям с облупившейся краской, так что он едва различил начертанное на ней: «1850 сж».
        Пройдя еще, ему показалось, что движение впереди - черный дым. Будто пожар единым фронтом пожирал куцый сад, но никаких запахов и жара не ощущалось. Подойдя ближе, увидел, что тьма впереди клубились, от нее отделялись густые серо-черные клочья, и небольшие пепельные вихры поднимались впереди, но в целом она выглядела ровной.
        Она походила на безмолвный смерч, идущий сплошной стеной от небес до земли. Он остановился у новой таблички «1900 сж» - следующая табличка, которая вдали мелькала между деревьев, только-только потонула в этом странном черном тумане. Теперь до него было рукой подать, и хорошо видно, что он мало походил на дым. Скорее черная половина за лунным терминатором. Отсюда же заметно было, что идет она не ровным фронтом, а будто охватывает нечто большое по площади. Глядя как неказистое деревце опрокидывается в необъятную темноту, ему вдруг стало не по себе, и он поспешил назад.
        Добравшись до вагона, пересек заросли высокой травы, вышел к постройкам заброшенной фабрики, которая оказалась не такой уж большой, за ней располагался внушительный пустырь, а дальше - узкая тропинка, нырявшая в небольшой перелесок. Он узнал ее, но остановился и посмотрел налево. То ли дело в треске, который вливался теперь в другое ухо, то ли в странных бликах, но он свернул туда, куда ходить ему запретили строго-настрого - к низкой башне, в окружении мертвых деревьев. Обойдя заброшенное здание, он увидел огромную гору, которая была первой в гряде, опоясывающей город. В горе располагалась пещера или как говорили - заваленный почти сто лет назад туннель, ведущий в шахты, где раньше добывали какое-то ценное, но очень радиоактивное вещество. Настолько опасное, что люди умирали на шестой день работы в шахте. С тех пор надобность в веществе отпала, шахту закрыли, а железную дорогу к ней опоясали тремя заборами с колючей проволокой, которая накрывала дорогу даже сверху. Дорога, правда, была совсем небольшой - пара сотен метров до тупиковой крытой станции с индийскими буквами, напоминавшей мини-вокзал
или закрытое депо.
        Он подошел к колючей проволоке со стороны горы, треск усилился, теперь ясно было, что он раздается из пещеры. Вход в пещеру был заколочен, но судя по всему очень давно - доски насквозь сгнили. Он присмотрелся к железной дороге - трава там не росла, видимо из-за радиации и хорошо были видны бурые от ржи рельсы. Ему показалось, что рельсы слишком узкие и высокие - странное дело, конечно, ведь сравнивать ему было не с чем. Он присел на корточки, присмотрелся и увидел, на внешней стороне выпуклую надпись на непонятном языке: ???? ?? ?????.
        - Бастион! - раздался за спиной крик.
        Он встал, обернулся. На краю пустыря стояла стройная девчонка - в таких же шортах и рубашке, как у него. Она была явно рассержена.
        - Что ты там делаешь?!
        Он подошел к ней, заглянул в ее гневное миловидное лицо, и не смог сдержать улыбки. Нашивка на ее рубашке гласила: «ЛОТТА».
        - Где ведро? - спросила она и взгляд ее поднялся выше - на его лоб. - Что случилось?
        - Я ударился головой и кажется, потерял сознание.
        Она шагнула к нему, и, прищурившись, посмотрела на его лоб.
        - А это даже хорошо… - Сказала она задумчиво.
        - Что я разбил голову?
        - Дурак! Ты знаешь, что будет, если мы не выполним норму?
        - Лишат премии?
        - Ты точно повредился, - покачала она головой, - пошли!
        Он пошел с ней к перелеску.
        - Лотта, надо говорить: повредился головой.
        Лотта окинула его недовольным взглядом.
        - Куда мы идем?
        - Куда… К доктору!
        - Тут есть доктор?
        - Да, только толку от него не жди, ему сто лет и он давно выжил из ума.
        - Зачем же он нужен?
        - Ну, ты совсем глупый, - расстроенно сказала она, - так у нас будет хоть какое-то оправдание.
        - Лотта, это правда, а не оправдание.
        Они миновали перелесок, и сразу вышли к яме, в которой ковырялись по плечи мальчик и девочка. Ровесники, но ростом ниже. Оба в такой же «скаутской» форме, похожие друг на друга - явно брат и сестра. Одинаково медлительные и смуглые. Даже улыбались они одинаково. У мальчика была нашивка «ЛИАНГ», у девочки «ЮМИНГ».
        - Где ты его нашла? - спросил «Лианг».
        - Говорила же - не надо его посылать - мы ничего не успели, - сказала «Юминг» со злостью швырнув лопатку на землю.
        - Мы закончили, я попробую договориться с Джавидом. Бастион упал и разбил голову - видите?
        Брат и сестра без энтузиазма взглянули на Бастиона и неохотно выбрались из ямы по выкопанным ступенькам.
        - Осталось пятнадцать минут, даже трех ведер глины нет. - Сказала Юминг обреченно. - Нас накажут.
        - Попробуем, - сказала Лотта, - только вы меня не подводите, слушайтесь меня.
        - Ты старшая, Лотта.
        - Почему у вас японские имена? - спросил Бастион, когда брат и сестра оказались перед ним.
        - Это китайские имена, - сказал Лианг, но его сестра была острее на язык.
        - А у тебя почему французское имя? - спросила она.
        - Я могу быть французом, а вот вы на китайцев не похожи.
        - А что имя Джон носят только англичане?
        - Нет, но…
        - Вот и заткнись, балбес! Ты всех подвел!
        - Но вы-то тут причем, если виноват только я?
        - Дурак ты… - Нахмурилась Юминг.
        - Ладно, пошли! - Лотта была почти одного роста с Бастионом. Она повернулась и тихо сказала ему в лицо. - Только не вздумай говорить, что ты был возле нее.
        - Возле пещеры?
        - Тсс! К железной дороге запрещено приближаться, а про пещеру и думать забудь!
        Брат и сестра немного отстали, Бастион с Лоттой приближались к небольшим постройкам: плотные ряды двухэтажных домов, за ними строение похожее на церковь, башня с часами, и красивый дом в колониальном стиле.
        - Лотта, тебе когда-нибудь снились необычные сны? - спросил Бастион.
        - Нет, - ответила она сурово.
        Вдали показались дети в такой же форме - все лет тринадцати-четырнадцати, как они. Небольшими группами, они устало тянулись к двум одинаковым одноэтажным зданиям, на главной улице. Их четверка шла по побочной узкой улице, с однотипными двухэтажными домиками из странного желтого кирпича. Бастион пытался заглядывать в окна, но ничего не видел.
        В конце улицы за деревьями обнаружился красивый небольшой дом с верандой и белым фасадом. Лотта указала на него, Бастион посмотрел на девочку и, заметив, как она напряглась, проследил за ее взглядом и увидел приближающегося к ним со стороны главной улицы загорелого крепкого мужчину в рубашке. Он широко улыбался, демонстрируя белые зубы.
        Лианг и Юминг тоже заметно напряглись - замерли и стали смотреть в землю, кусая губы.
        - Лотта! - сказал добрым веселым голосом подошедший мужчина. - Что случилось?
        - Простите, Джавид, мы не смогли собрать норму - послали новенького за камнями, а он упал, разбил голову и потерял сознание.
        Лотта потянула Бастиона за рубашку, выставляя его перед собой. Мужчина с той же широкой улыбкой посмотрел на Бастиона, затем протянул руку, и приподнял его голову за подбородок, осматривая ссадину на лбу.
        - Бастион! - в его голосе слышалась легкая укоризна. - Только появился, а уже вляпался в историю. Мы ведь дали тебе целых два дня на подготовку. Что-нибудь вспомнил?
        Бастион помотал головой.
        Джавид отпустил Бастиона, и посмотрел на Лотту, сунув руки в карманы своих широких брюк.
        - Рана несерьезная. - Сказал он. - Пускай доктор обработает. А завтра встанете пораньше и выполните двойную норму.
        - Спасибо, Джавид! - искренне обрадовалось Лотта.
        - Не опаздывайте!
        Джавид с улыбкой смотрел, как Лотта и Бастион поднимаются на крыльцо белого дома. Бастион отчего-то подумал, что не прочь был бы послать этого Джавида на… Но слово, которое просилось на язык забылось напрочь.
        На веранде Бастион заметил ржавый металлический куб, на вид очень тяжелый и старый, размерами граней примерно в две ладони. Он напоминал усложненную версию кубика Рубика - с двадцатью семью квадратами на гранях вместо привычных девяти. В каждом квадрате имелся какой-то символ.
        Когда Лотта вошла в дом, Бастион заметил, что дом, показавшийся ему снаружи деревянным, имел массивные и очень толстые стены из материала, напоминающего железобетон, на окнах металлические ставни, а внутреннее пространство оказалось неожиданно просторным. Лотта оставила его в пустой прихожей, исчезнув в соседнем помещении, но быстро вернулась и повела по длинному коридору, в котором он насчитал не менее десятка дверей. Они вошли в самую последнюю. Среди обилия шкафов со стеклянными дверцами, книг, каких-то раритетных микроскопов и стеклянных бутылок с заспиртованными младенцами, Бастион не сразу заметил сухого старика в костюме, дремавшего в кресле.
        - Господин доктор! Господин доктор! - принялась будить его Лотта.
        На десятое обращение, доктор очнулся.
        - А, молодой месье! - протянул он, и начал делать суетливые движения в попытках подняться.
        С трудом поднявшийся доктор посадил Бастиона на круглую табуретку, и долго сухими пальцами ощупывал ему шею и подчелюстные мышцы - видимо проверял лимфатические узлы. Лотта стояла рядом, сунув руки в карманы шорт.
        - Спите хорошо? - наконец, спросил доктор.
        - Да… но… мне снятся странные сны.
        Доктор ничего не сказал, только задумчиво посмотрел на него и направился шаркающей походкой к стеклянному шкафу, у которого долго возился и, вернувшись, протянул ему крышку с оранжевой таблеткой и стакан воды.
        Бастион проглотил таблетку и выпил воды. Доктор снова направился к шкафу. Бастион стал осматривать стены, на которых были развешаны изображения внутренних органов, совсем не походивших на человеческие. Со стороны кресла раздался храп.
        - Видимо, прием окончен, - с улыбкой сказал Бастион, посмотрев на спящего в кресле доктора.
        Лотта поджала губы, подошла к столу у окна и вернулась с ватой, ножницами и какой-то баночкой.
        - Что тебе снится? - спросила она, принимаясь обрабатывать ему рану ваткой.
        - Странные люди, лица.
        Он смотрел на ее стройные сильные ноги.
        - Может к тебе возвращаются воспоминания?
        - Они не похожи на обитателей нашего мира.
        Бастион поднял взгляд. Ее юное красивое лицо смотрело на него строго.
        - Ты и сам не очень-то похож на обитателя нашего мира.
        - А что со мной не так?
        - Не знаю.
        - Может, ты знаешь про черный туман, который приближается к нам?
        - Ты специально так говоришь? Он никуда не приближается, а что это за туман надо спрашивать у тебя - ты ведь вышел из него.
        - Я?
        - Добраться до ворот сумел только ты, - сказала она, наклеивая пластырь ему на лоб, - так про тебя говорят. Разве нет?
        - Ах, ты про это! Я ничего не помню…
        - Может, оно и к лучшему? Там ведь, наверное, погибли и твои земляки. Но как ты видел туман сегодня? Ты залезал на стену?
        - На какую стену?
        - Да, Бастион, на какую стену ты залезал? - раздался голос Джавида.
        Лотта так перепугалась, что едва не выронила ножницы из рук.
        Джавид вошел в комнату. Он был высоким и крепким.
        - Может ты и потерял память, но не краткосрочную, чтобы забыть правила, которые тебе озвучили.
        - Я не видел никакой стены, но я видел, как черный туман сожрал дерево и табличку.
        Джавид широко улыбнулся.
        - Какую табличку?
        - Тысяча девятьсот пятьдесят сэжэ.
        Улыбка медленно сползла с лица Джавида.
        - Не может быть.
        - Посмотрите сами.
        - То есть он перебрался через стену? - испуганно спросила Лотта.
        - Лотта, - Джавид снова улыбнулся и показал на часы.
        - Да, простите! - девочка поспешила было к выходу, но остановилась, посмотрела на мужчину. - А с ним что?
        - Завтра вам дорабатывать норму. Так что до завтрашнего вечера он твой подчиненный.
        - Ясно. Вставай, Бастион. Пора на ужин.
        Бастион поднялся и под пристальным взглядом Джавида вышел из кабинета доктора.
        - Почему ты боишься его? - спросил он у Лотты на улице.
        Девочка оглянулась на дом, прежде чем ответить.
        - Джавид очень добрый. Но он не всегда бывает таким. - Сказала она.
        - Он здесь главный?
        - Странно, ты знаешь русский язык, но забыл все остальное? У вас в Бантико, все то же самое. Главный здесь мэр, потом его замы и стражники. Джавид просто начальник интерната.
        Они вышли к небольшой площади, по краям которой громоздились скучные здания, похожие не склады. Подростки лет тринадцати-четырнадцати, все как один одетые по-скаутски толпились у дверей самого большого из них. В основном стояли небольшими группами.
        Острая боль пронзила голову Бастиона, он приложил пальцы к вискам, зажмурился. Из мрака выбежал какой-то ребенок, сжимавший в руке игрушечного солдата-трансформера, а в другой что-то, что совершенно точно называлось шоколадным батончиком. Ребенок вытянул губы и стал издавать звуки, имитирующие стрельбу - солдат, управляемый его рукой волнообразно летел по воздуху.
        - Что с тобой? - послышался голос Лотты.
        Бастион открыл глаза. Боль отступала.
        - Кажется, воспоминание…
        - Эй, Лотта! - раздался веселый голос. - Как новичок?
        - Справляется!
        Бастион заметил, что в группе из четырех-пяти подростков, откуда раздался голос один парень, похожий на испанца, странно на него посмотрел. Бастион каким-то непонятным образом расшифровал его взгляд, и в памяти всплыло слово: «ревность».
        - Уже познакомился с кулаком Джавида? - зло крикнул этот парень и поскольку на Бастиона он только кивнул, как на какой-нибудь объект, а сам смотрел на Лотту, Бастион промолчал.
        - Очень смешно, - ответила Лотта, приближаясь, тем не менее, к этой группе.
        Судя по всему, это была ее компания - парни и девчонки принялись весело шутить на малознакомые Бастиону темы, иногда касаясь плеча Лотты. Она тоже смеялась.
        Бастион встал рядом и стал молча осматривать окрестности. Он заметил, что небо так и не изменило своего настроения, продолжая низко нависать грязным полотнищем над приземленными постройками. За серым зданием поднималась крутая горная гряда с редкими зарослями, перед ней несколько строений, среди которых возвышался штиль со всадником. За часовой башней располагалось еще одно здание на холме, выстроенное в примитивной вариации неоклассического стиля, напоминавшее здание провинциального театра, которое полвека, а то и больше не знало ремонта. Вообще все здания вокруг находились в запущенном состоянии - трещины на фасадах, обвалившаяся кусками облицовка, обнажавшая неровные серые кирпичи. Кое-какие и вовсе имели только контур в виде наружных стен, а внутри все давно обвалилось и представляло собой либо заросший сорняками пустырь, либо горы обломков обвалившихся лестниц и перекрытий.
        Площадь, на которой они стояли, была хорошо протоптанная, земляная. Никакого асфальта он здесь не видел. Дети толпились на ней, заметна была привычная иерархия - тихие кучковались поодаль, более громкие и активные поближе. Детей было всего человек около шестидесяти, мальчиков и девочек примерно поровну.
        В здании, возле которого они стояли, отворилась створка металлических дверей. Из нее высунулся парень - «скаутскую» форму дополнял только поварской колпак серого цвета. В руке он сжимал алюминиевую кастрюлю и половник.
        - Что на ужин?! - закричали ему.
        - Маис. - Ответил он.
        - Надоело! - сердито закричали в ответ. - Когда картошка?!
        - Послезавтра! И будет еще кое-что! В честь кометы будут выдавать конфекты!
        Дети одобрительно загудели, а стоявшая неподалеку страшненькая, как дочь бухгалтера Фантоцци, девочка, захлопала в ладоши.
        - Конфетки! Конфетки! - закричала она.
        Парень-испанец, который ревниво смотрел на Бастиона вдруг резко ударил эту девочку в спину, так что она упала и громко заплакала. Все молча смотрели на эту сцену, и только Бастион сам не зная почему, в воцарившейся тишине подошел к «испанцу» и зарядил ему кулаком в лицо. Парень сильно покачнулся, сам едва не упал, ухватился за скулу, в глазах его появился испуг - очевидно полученный удар стал для него полной неожиданностью.
        Произошедшее не имело никаких последствий, только Лотта странно посмотрела на Бастиона. В следующую секунду парень в колпаке оглушительно застучал в кастрюлю половником и дети ломанулись в двери, так что сам парень едва успел увернуться.
        Глава 29
        После скудного ужина в мрачном помещении, Бастион обнаружил, что на улице внезапно наступила ночь. На площади работал только один фонарь, не считая светильника над входом в столовую. Дети разбежались, и Бастион привычно остался один. Он пошел в сторону здания на холме, но его привлекло пение на соседней площади - за зданием похожим на склад. Оказалось, что здесь было светлее из-за прожектора на крыше, и почти все дети находились тут. Они странно сгрудились, в воздухе витало напряжение - казалось, намечается что-то.
        Вдруг все и началось - один парень подпрыгнул, развернулся в воздухе на сто восемьдесят градусов, и после стал прыгать на месте, приземляясь попеременно то на разведенные на ширину плеч ноги, то на сведенные вместе, успевая при этом двигать корпусом и руками в разные стороны. Поскольку его движения в абсолютной точности повторяли две девчонки и два парня, стоявших в одну линию за его спиной - выглядело это даже завораживающе. Вдобавок, остальные дети стали как-то замысловато хлопать в ладоши, выводя тем самым ритмичную мелодию. Парень тем временем начал еще и петь, но на непонятном Бастиону языке. Движения его (и его подтанцовки) усложнились - теперь они все выпрямляли руки попеременно то в одну то в другую сторону, энергично двигая корпусом и плечами, а потом он запел мелодичней и, нацелив палец на парня, стоявшего в группе напротив и с улыбкой смотревшего на него, стал приближаться к нему прыжками.
        Закончил петь он только, когда его вытянутый палец почти уперся в нос парня, к которому он приближался со своей подтанцовкой, после чего они все засмеялись. Аккомпанемент в виде аплодисментов ускорился. Танцевавший парень скрестил на груди руки и отошел, но тут же его «противник» со своей группой стали «отвечать»: они слаженно пошли на них, попадая в ритм хлопков, попеременно выставляя вперед то одну руку, то другую, и тоже - прыжки, движения, повороты и пение. Но первый парень со своей группой при этом не стояли просто - они с улыбками хлопали в ладоши, и незаметными прыжками смещались к остальной толпе, достигнув которой, превратились уже в общую танцующую массу. С удивительным единством, они качали корпусами, кружась вокруг второй группы своими незаметными прыжками. Одинаковые движения рук скользили от плеч к груди и смыкались в ускоряющихся хлопках. «Мелодия» заиграла почти с невообразимым по скорости ритмом и в таком же ритме, без единой ошибки как один организм двигались тела.
        Бастион с искренним удивлением смотрел на все это, понимая, что это какой-то врожденный талант, которого он совершенно точно был лишен. Когда горячая фаза танцевально-песенной дуэли пошла на спад, Бастион оглянулся и увидел в начале одной из улиц, примыкавшей к площади Лотту с каким-то огромным мужиком в комбинезоне. Там был еще кто-то, но из-за деревьев разглядеть было трудно - они все стояли в свете фонаря перед входом двухэтажного белого дома с колоннами.
        Бастион пошел туда, понимая каким-то внутренним инстинктом, что там происходит что-то нехорошее. По мере приближения, он заметил, что мужик был настоящий великан и к тому же страшен - совершенно лысый с большой головой, по толщине равной шее, которая словно тесто со складками растекалась на спине, размером со шкаф. Помимо Лотты и этого мужика там стоял еще тот парень-испанец, которого Бастион сегодня ударил в лицо. Великан вдруг схватил Лотту и попытался уложить на плечо. Девчонка завизжала. Парень-испанец в страхе отступил. Бастион побежал, выдернув на ходу деревянную палку, бывшей когда-то частью ограды. Великан развернулся и направился с Лоттой по дороге, совершенно спокойно, будто нес барана.
        Бастион недолго думая с разбегу пнул великана и ударил его палкой по спине. Великану это было нипочём, но он развернулся, посмотрел на Бастиона. Лицо у него было совершенно серое, безэмоциональное. Он отпустил Лотту и попытался ухватить Бастиона, но тот ловко увернулся и попытался ткнуть его палкой в увесистое брюхо. Великан схватил палку, сломал ее легко как спичку и кинулся на Бастиона.
        - Опять ты, негодяй! - раздался голос Джавида.
        Великан остановился. Бастион тоже, но обернувшись, понял, что Джавид обращался к нему. Он вышел из здания с колоннами в сопровождении странного существа - судя по одежде, и чисто физиологически существо походило на человека, но в то, что оно было человеком, верилось с трудом. Маленькие ножки, как у ребенка, сам невысок, руки с аномально длинными пальцами, голова неестественно огромная, треугольная со страшными глазами.
        - Бастион! - рявкнул Джавид. На этот раз никакой улыбки.
        - Это животное пыталось утащить Ло…
        Джавид не дал договорить - схватил Бастиона за ухо и больно дернул.
        - К столбу! До утра! И она тоже! - Джавид оглянулся на Лотту.
        Бастион почувствовал, как где-то внутри закипает ярость, но тут Лотта бросилась к Джавиду, и буквально повисла на его руке с мольбой, глядя на Бастиона.
        - Мы заслужили! - воскликнула она.
        Бастион нахмурил брови - он решительно не понимал, что происходит.

***
        Джавид привел их на большую земляную площадь. Это была главная площадь, как уже знал Бастион. По ее периметру располагались самые красивые строения города: ушедший половиной первого этажа под землю трехэтажный дом из темного кирпича с полукруглой надписью над арочными воротами «Земская управа», высокая каменная башня с часами и ротондой под куполом, похожая на фрагмент неприступной крепости, странная футуристическая церковь, напоминавшая уткнувшийся носом в землю космический корабль инопланетян. О том, что это церковь говорил только красный крест в верхней части фасада. Были здания и помельче, Бастион обратил внимание только на выделявшуюся на второй линии высоченную металлическую вышку ретранслятора - на ней также работал прожектор и в отдалении - встроенное в скалу шахтерское депо огороженное несколькими рядами заборов с колючей проволокой. На массивных дверях некоторых зданий размещались металлические кубы с символами, вроде того, что Бастион видел возле докторского дома, только крупнее. А в центре площади стоял высокий столб с восьмигранным сечением, увенчанный шпилем в виде всадника с
секирой. В основании столба он только сейчас увидел цепи и старинные кандалы с подставками.
        Джавид был очень силен, он удерживал руку Бастиона крепче кандалов, а когда подтащил его к столбу, и сунул его руку в браслет, одними пальцами накрепко скрутил ржавые болты на скобах. Лотта, в отличие от Бастиона совсем не сопротивлялась, а просто шла рядом.
        - Зачем вы это делаете? - негодовал Бастион. - Он же хотел утащить Лотту!
        Джавид отвесил ему пощечину.
        - Я…
        Джавид снова ударил его и с улыбкой устремил длинный палец в лицо Бастиону.
        - Запрещено!
        - Бастион, нам же помогают! - взволнованно сказала Лотта.
        - Лотта, - Джавид укоризненно посмотрел на девочку, - тебя это тоже касается.
        - Простите.
        - Встань к столбу.
        Лотту Джавид приковал с другой стороны, и теперь они с Бастионом стояли спиной друг к другу. В лицо Бастиону бил свет прожектора с ретрансляторной вышки, из-за чего он практически ничего не видел внизу.
        - Твой Джавид та еще сволочь! - сердито произнес Бастион, когда они остались одни, прикованные посреди площади.
        - Глупец! Он же спас нас обоих. - Обреченно сказала Лотта.
        - От кого? От той навозной кучи?
        - Странный ты…
        - Кто они вообще такие?
        - Это инспекторы из столицы, ищут какого-то преступника. Появились тут за день до тебя. Толстяк поселился на шахтерской станции, хотя это запрещено - там радиация. Он каждую ночь таскает туда какую-нибудь девчонку, и она больше не возвращается.
        Тут до Бастиона начало доходить.
        - То есть эта гора плоти, и урод с треугольной рожей имеют власть над Джавидом?
        - Конечно!
        - Он обязан подчиняться любым их решениям, как и все мы.
        - Что за безумное место!
        Лотта нервно засмеялась.
        - Чего ты смеешься? - Бастион попытался поднять руки с подставок, но зазвеневшие цепи были невероятно тяжелы.
        - Ты точно не из нашего мира…
        Со стороны столовой приближались детские голоса и топот.
        - Пригни голову, - сказала Лотта.
        - О чем ты? - не понял Бастион.
        - Сейчас узнаешь.
        Как только на площади появились первые дети в Бастиона полетел камень. Ударил в живот, не очень больно, а вот следующий попал в лицо.
        - Это еще что за херня?! - разозлился Бастион. Перед ним стоял парень, замахивающийся камнем. - Эй ты, ушлепок!
        - Чудно балакает лягушатник! - засмеялся кто-то.
        На Бастиона уже посыпался целый град камней со всех сторон и не оставалось ничего, кроме как пригнуть голову - защититься он не мог даже руками. Один из камней попал в рану на лбу, и она снова начала кровоточить.
        По коротким вздохам за спиной и ударам в спину, он понял, что и в Лотту швырялись камнями. Продолжалось это безумие пару минут. Вскоре на площади появился Джавид, все мгновенно притихли и построились в две шеренги - мальчики и девочки отдельно. А когда Джавид сказал, что прикованных к столбу станет больше, если он услышит хотя бы слово, то над площадью воцарилась мертвая тишина.
        Джавид всех посчитал и разбил на группы для завтрашних работ. Между прочим, Лотте и Бастиону тоже предстояло завтра работать - копать глину на восьмом участке у старой фабрики. После команды Джавида все разбежались довольно быстро, но в Бастиона напоследок прилетело еще два камня.
        - Как ты, Лотта? - спросил Бастион, когда на площади снова стало тихо.
        - Нога болит… Немного. Могло быть и хуже… В лицо не попали.
        - Зачем они это делают?
        - Те, кого приковывают к столбу, становятся изгоями… Но только на время наказания.
        - Это неправильно…
        - Это самое легкое наказание… Разве у вас такого нет?
        - Ты же знаешь, я не помню…
        Лотта грустно усмехнулась.
        - Моя мать бывала в Бантико, - сказала она, - покупала у Деламаров сукно для женщин в нашей артели. Она запомнила, что в семье Деламаров было много детей. Больше десятка. Мать звали Терезой, как звали отца, она не запомнила, но хорошо запомнила, что он был африканцем.
        - К чему это, Лотта?
        - Бастион Деламар - твое имя. Но ты не похож на того, чей отец африканец.
        Бастион повернул голову, но увидеть Лотту он не мог - видел только ее тень на земле в свете фонаря - она прислонилась к столбу, положив руки на подставки.
        - На сломавшемся фургоне из Бантико на самом деле не было выживших. Их всех проглотила тьма. Она не отпускает тех, кто касается ее… Настоящий Бастион остался там. Кто же ты на самом деле?
        Бастион прижал затылок к столбу и, глядя перед собой повторил вопрос Лотты про себя: кто ты на самом деле?
        - Я не знаю, - наконец сказал он, - для меня это такая же загадка, как и этот странный мир, где только дети одногодки и взрослые уроды, и я не могу понять, кто из них хуже.
        - Это наш мир… Край забвения и черных туманов.
        - А почему забвения?
        - Ты постоянно должен забывать прошлое. Но еще здесь делают кокс, добывают уголь и глину. В этом городе есть только глина - работа для детей среднего возраста, поэтому всех тринадцатилетних из соседних городков на два года отправляют сюда. Правда, новых детей почему-то уже давно не привозят. А последний фургон из Бантико не доехал… Фургоны часто ломаются, поэтому люди не любят перемещаться между городами. Раньше здесь работали взрослые. Добывали какую-то радиоактивную руду. Но это было очень давно. Более ста лет назад. Это место… вообще-то не самое плохое.
        - Не самое плохое?
        - До приезда этих инспекторов, здесь было спокойно и даже весело. У этого города есть свои особенности. Вот про эти железные кубы я слышала еще до приезда сюда. Таких нигде больше нет. Я думала это сказки, как и игры со временем.
        - Что это?
        - Это замки. Первый мэр этого города был изобретателем, он любил головоломки и для каждого здания сделал такой замок. Некоторые не могут открыть с тех пор, как он умер. И даже говорят, что он специально это сделал.
        - Умер?
        - Сделал сложные замки. - Голос Лотты стал выше, она пошевелилась. - Замки в церкви святого Филиппа, на старой конюшне, и на часовой башне не открываются.
        - А что в них ценного?
        - Возможно уже ничего. А раньше говорили, что часы на этой башне не просто часы. Тот, кто в определенное время посмотрит на них - вот как я сейчас, может переместиться во времени на минуту назад. Поэтому их остановили.
        - Похоже на старые индейские сказки.
        - Но такое случается.
        - В мире забвения и черных туманов?
        - Именно. И все это как-то связано с этим туманом. Хотя это не туман вовсе. Это какое-то вещество или даже… энергия. Она пытается бороться с этим.
        - С чем?
        - С несовершенством нашего мира. Он чем-то заражен.
        Бастион закрыл глаза.
        - Ты всю жизнь здесь живешь?
        - Я из соседнего городка. Он похож на этот. Там добывают уголь. Он находится за тьмой.
        - Чем же она так опасна?
        - Из нее не возвращаются, но через нее можно проехать на фургонах. Поэтому они так дороги - особенно те, которые не ломаются. И поэтому, мы всегда прощаемся.
        - Прощаетесь? С кем?
        - С семьей и с теми, с кем успеешь сблизиться. Когда закончится средний возраст, нас отправят на добычу угля в Ивернес, там мы должны будем завести себе пару.
        - А как же выбор?
        - Какой выбор?
        - Я не хочу добывать уголь и копать глину.
        - Смешной ты…
        - В этом мире есть места без джавидов, похотливых упырей-извращенцев и детей, похожих на злобных зверьков?
        - Если и есть, то я хотела бы в них побывать. Я ведь была только здесь и в соседнем городке.
        - И не было желания уехать?
        - Как уехать? Без разрешения?
        - Можно напоследок плюнуть в рожу тому, у кого надо спрашивать разрешение.
        Лотта засмеялась.
        - Глупый ты и наивный. Тебя ведь живьем сожгут за такое. Это только здесь почти нет стражников, и добрый Джавид.
        - Ну, хорошо, Лотта, а если сбежать?
        - Куда, если кругом эта тьма и ее становится все больше с каждым годом?
        - Ну, вы же как-то перемещаетесь на машинах? В этом городе тоже такие есть?
        - Есть.
        - Те, что в гараже за эллингами?
        - Да.
        - Но ведь это же обычные допотопные грузовики. Такой можно угнать даже без ключа.
        - Ты фантазер. Машинами умеют управлять только избранные.
        - А что если нет, Лотта? Ты бы хотела попробовать?
        Девочка вздохнула.
        - Мечтать… вредно.
        - Эх, я почти ничего не помню, но почему-то уверен, что эта фраза звучит по-другому.

***
        Бастион не заметил, как уснул. В обрывочной полуяви на небе светили три разноразмерные луны, карлик с треугольным лицом тянул к нему свои длинные руки, нетерпеливо топоча своими козлиными ножками, и кто-то звал его странным именем. Кто-то, кого он давно потерял. Очень давно - миллиарды миллиардов лет назад и возможно даже не он, а тот, кому он снился.
        Он проснулся от резкого окрика и движения за спиной.
        - Лотта! - позвал он, загремев тяжелыми цепями. - Лотта!
        Перед ним возник невысокий парень в заячьей маске. Бастион заметил, что поверх «скаутской» формы на нем была синяя куртка с изображениями звезд и месяцев, а на руках - серые перчатки с крагами.
        - Кто ты? Что тебе нужно? - спросил Бастион.
        Парень приложил указательный палец к своему заячьему рту и второй рукой всадил в шею Бастиона шприц.

***
        Джавид пришел рано утром и освободил их. На улице только еще брезжил рассвет и царил жуткий холод. Освобожденные подростки практические без сил упали ему на руки.
        - У вас будет еще пара часов на отдых, - сказал Джавид, - Лотта.
        - М-м?
        - Лотта, я должен сказать… В общем, я договорился, сегодня вечером ты придешь к господину Улричу. Я отпущу тебя с работ пораньше.
        Лотта вдруг резко выпрямилась.
        - К этому толстяку-инспектору?! Но от него же не возвращаются! Джавид!
        - Все будет нормально. Я все решил.
        По растерянному виду Джавида, было ясно, что он в этом далеко не уверен, и Лотта понимала это.
        Бастион косо смотрел на них.
        Лотта по-настоящему испугалась.
        - Ну, пожалуйста, Джавид!
        - Другого выхода нет, Лотта! Это их решение и мы должны им подчиняться! - рассердился Джавид и добавил чуть сдержаннее. - Я настоятельно попросил вернуть тебя.
        Тогда она посмотрела на Бастиона. И после того как Джавид оставил их на площадке перед корпусами для мальчиков и девочек, Лотта подошла, и заглянув в его глаза, едва сдерживая страх, сказала:
        - Ты спрашивал, хотела бы я попробовать сбежать отсюда?
        Бастион кивнул, словно только этого и ждал.
        - Мой ответ да.
        Глава 30
        Бастион два часа без сна пролежал на койке, больше похожей на опрокинутую доску для пресса, глядя как тени скользят по вековым стропилам в бездонной пирамиде кровли. Кругом сопели и бормотали во сне загадочные одногодки. Пару раз он тоже закрывал глаза, и даже провалился в полудрему, отчетливо слыша какое-то очень древнее слово. Это слово было именем. Именем, которое он знал, но не мог вспомнить. Здесь не место той памяти, понял он - некая сила разобрала его на атомы, разложила их в чистую энергию и влила в поток света, исчезнувшего во тьме - все, что может постичь примитивное создание, неспособное заглянуть за темную границу терминатора. Гравитационный узел, исказивший пространство и время до непостижимых аномалий. Сколько развилок его отделяет от первого шага за тем краем расширяющейся вселенной, которого невозможно достичь даже теоретически? Сколько нониллионов вариаций этих вселенных успело родиться в каждом мгновении за это время? И где находится та, которую он покинул?
        Бастион чувствовал бодрость, несмотря на бессонную ночь у столба. Возможно, сил придавал бурлящий в крови адреналин - план, который они наспех разработали с Лоттой, трясясь от холода в беседке возле корпуса для девочек, пугал не только ее. Вероятно, Лотта была права, отговорив его бежать сразу. Она сказала, что ночью гаражи закрыты, а тающий запас времени до первого утреннего контроля, лишит их шанса на запасной вариант.
        Они решили, что поработают часов до одиннадцати, после чего Лотта отправит Бастиона за водой. Возможно, Лианг и Юминг будут протестовать, но это не проблема. Бастион спрячется в перелеске, через пять минут Лотта, как и вчера, отправится его «искать». Вместе они обойдут заброшенную фабрику, затем по опушке дубовой рощи доберутся до ручья, который пересекут по старому мосту и выйдут оттуда к западной стороне старых мастерских, примыкающих к гаражам. Путь немного окольный, но в целом недолгий и места, по словам Лотты, совершенно безлюдные. По ее же словам на их стороне - ежедневное совещание в доме мэра, на котором обязан присутствовать Джавид, который, не считая страшной парочки инспекторов пугал Лотту даже больше стражников. Кроме того, у них появится неплохой запас времени. Лианг и Юминг не решатся оставить место работы - значит до того, как их хватятся, у них будет как минимум три часа. Конечно, они надеялись за это время уже покинуть город, если получится угнать фургон. При обсуждении этой части плана, у Лотты перехватило дыхание, и Бастион понял, что для нее решиться на все это было серьезным
шагом. Вероятно самым серьезным за всю ее жизнь, несмотря на опыт пребывания в таком в жестоком мире.
        Она будто не верила, что это возможно, когда рассказывала, что за воротами им нужно проехать по дороге до третьего перекрестка, свернуть на узкую двухрядку и добраться по ней в нерабочий городок, который можно объехать по окружному пути, чтобы выбраться затем на большую развилку.
        «Там уже нас найти будет трудно», сказала Лотта, пристально глядя в его лицо, в поисках подтверждения серьезности его намерений.
        «Как фургон ориентируется в темноте?», спросил Бастион.
        «Фары немного рассеивают туман. Саженей на пять».
        Бастион кивнул.
        «Думаешь это хороший план?»
        «Ты знаешь, что на большее у нас нет времени».
        Их нехитрый план начал сыпаться уже на утреннем построении, когда Джавид вдруг объявил, что из-за кометы завтрашний день будет выходным, а в сегодняшние работы вносятся изменения. Дети новость встретили радостно, несмотря на дополнительный час работы сегодня. Но этот час уже не для Лотты, как и завтрашняя раздача конфет, подумал Бастион, глядя на улыбающегося Джавида. Изменения затронули их с Лоттой. Их группу расформировали. Вместо восьмого участка возле фабрики, Бастион попал в рабочую группу к трем крупным парням старшего возраста, среди которых главным был Мафусаил - здоровый парень, похожий на дога. Работать им предстояло где-то в складской зоне.
        После построения, Бастион хотел было перехватить Лотту, но Мафусаил, цепко ухватил его за плечо.
        - Куда лыжи навострил, лягушатник? - прогавкал он, нависнув над ним своей «дожьей» мордой.
        Джавид заметил их и тоже подлил масла в огонь:
        - Бастион, ты кого-то ищешь?
        - Нет, - растерянно ответил он, заметив только, что Лотта скрылась где-то в толпе. Он так и не понял, на какие работы ее отправили.
        - Тебе нужно реабилитироваться. Поработай сегодня на совесть, и мы спишем твои провинности на посттравматический синдром. Мафусаил умеет работать, он тебя научит. И проследит. Верно, Маф? Бастион-то у нас парень легкомысленный.
        - Отработает как надо, - растянулось в улыбке лицо Мафусаила, а его рука еще крепче скрутила рубашку на плече Бастиона.
        - Не сомневаюсь, - улыбнулся Джавид, сунув руки в карманы.
        По мере того, как все дальше и дальше они уходили на юго-восток, в душе Бастиона сгущались тучи. Быстрыми шагами, их четверка давно уже миновала то, что Бастион считал окраинами города, и большую поляну с пожухлой травой, и заброшенные постройки, и даже какой-то лесок, а они все шагали и шагали. Наконец, вдали показались ангары, сразу за которыми - впечатляющая отвесная стена, похожая на дамбу, высотой примерно около восьми метров. Бастион понял, что вот она, настоящая окраина города, который оказался существенно вытянут в эту сторону. Черный туман угрожающей апокалиптической стеной поднимался вдали и Бастион подумал, что, возможно под гнетом такого инфернального исполина, этот мир не может быть иным.
        Мафусаил швырнул ключи парню со странным именем Август и пока тот возился с замком, продолжал удерживать Бастиона за плечо. Половина ангара, в который они вошли, был доверху завален хламом: старыми кроватями, рваными подушками, матрасами «пчелиной» расцветки, какими-то досками, огромными пружинами, деревянными катушками, пыльными бочками - глаза просто разбегались.
        Бастиону не понравилось, что Мафусаил закрыл железную дверь ангара изнутри на ключ, который спрятал в нагрудный карман под нашивкой с именем. Работа тоже не впечатляла - выискивать в горе хлама доски определенных габаритов и аккуратно складывать их в свободной части ангара, чтобы собирать из них потом шкафы. Работа показалась ему идиотской. В памяти невесть откуда взялась нарисованная мартышка, таскающая чурбан. Поскольку окон и других дверей в ангаре не было, оставалось рассчитывать только на возможность встречи (и побега) с Лоттой во время обеда. Главное успеть перехватить ее до того, как они войдут в столовую. Бастион был уверен, что ей хватит сообразительности понять это и задержаться перед входом. В любом случае, о расчётливом плане можно было забыть. Теперь их надежда только на скорость и львиную долю везения.
        Несмотря на то, что парни были крепче и старше, Бастиону удавалось не уступать им в работе, что немного стерло насмешливую неприязнь с их стороны, которую в них явно заложил Джавид. Бастион только сейчас понял, что недооценил коварство и проницательность этого сукиного сына. Бастион сам удивлялся, откуда взялись силы - он ловко взбирался на гору, без особых усилий выдергивал доски из-под центнеров хлама, успевая при этом улыбаться, подстраиваясь под общее настроение парней в надежде усыпить их бдительность. Благо, это оказалось несложно - парни, в общем-то, были обычными подростками с соответствующими интересами. Они обсуждали девчонок, и подкалывали друг друга.
        Через час Бастион направился в туалет, который располагался в специальной пристройке. Мафусаил последовал за ним. Бастион заметил его только когда встал над бетонной канавкой, которая в этом мире выполняла роль писсуара. Причина такого контроля угадывалась смутно - видимо дело было в крошечном окне под потолком размером с форточку.
        - Ты чего? - оглянулся Бастион на стоявшего в дверях Мафусаила.
        - А мало ли… Говорят, ты с работ убегать любишь.
        - Убегать? - Бастион показал пальцем на окно и вопросительно изогнул бровь. - Я что, по-твоему, кошка?
        Возможно, через окно и удалось бы выбраться, будь оно пониже и если бы пролезла голова, в чем Бастион не был уверен.
        - А демон тебя знает! Я знал одного налуса, который умел превращаться в громовую птицу.
        Бастиону вдруг открылись пугающие последствия отсутствия начального школьного образования - Мафусаил был абсолютно серьезен.
        - В птицу? - изумился он.
        - Ты сюда балакать пришел? Ссы давай.
        - Слушай, приятель, встань хотя бы за дверью.
        - Я тебе щас в репу двину.
        Пришлось распрощаться со столь внезапно возникшей надеждой. Бастион расстегнул ширинку, и, глядя как поток мчит по ржавому желобу, попытался вспомнить, как выглядит стартер.
        Поработав еще несколько часов, Бастион начал волноваться - а каково сейчас Лотте, думал он. По ощущениям, время уже подходило к обеду, но поскольку часов у него не было, он поинтересовался у Августа, который весь в пыли вытаскивал из-под стопки матрасов очередную доску.
        - Когда же на обед пойдем, дружище?
        - Ты чего? - недобро усмехнулся Август - он был широкоплечий и крепкий, но не самый высокий. - Те, кто работает на складах на обед не ходят.
        Бастион сжал зубы и приложил усилие, чтобы сохранить самообладание.
        - Это что, прикол?
        - Не понял.
        - Я вам что - цыганская лошадь?
        - Кто? - простоватое лицо Августа вдруг расплылось в улыбке, он хлопнул Бастиона по плечу, отчего тот едва не свалился с горы. - Да не ссы! Кашу нам поваренок сюда притащит!
        Бастион натянуто улыбнулся.
        - Испугался, что с пустым брюхом останешься?
        - Есть немного… - Бастион почесал лохматую голову.
        - Джавид кормежкой никого не обделяет. Ну, не считая наказаний, конечно, - Август спрыгнул с горы и направился к туалету.
        Бастион смотрел ему вслед, искусственная улыбка медленно сползала с его лица. Он лихорадочно думал, но кроме открытого столкновения в голову ничего не приходило. Нет, в одиночку ему с ними не справиться.
        Минут через пять в дверь постучали. Мафусаил впустил невысокого парня в колпаке, на тележке тот втащил за собой большой металлический термос, затем раздал всем железные миски, в которые половником разлил жидкую маисовую кашу. Бастион подошел последним. Глядя на голодные глаза парней и на скребущий по дну половник, в его голове родилась смутная идея…
        - Миски не забудьте вернуть. - Сказал поваренок, перед тем как уйти.
        Мафусаил и другой высокий парень съели свои порции быстро. Август тоже спешно доедал, а вот Бастион совсем не торопился.
        - Да, еще бы пару таких проглотил, а то и тройку, - сказал Мафусаил, поглядывая на миску Бастиона.
        - Так взяли бы добавки у поваренка, - подкинул «идею» Бастион.
        - Ты че?! Он все по норме привозит.
        - По норме? - «удивился» Бастион. - Когда мне наливал, там еще на добрую миску оставалось.
        - Врешь!
        - А ты думал с чего поваренок такой пухлый? - усмехнулся Бастион.
        Мафусаил прищурился и переглянулся с другим парнем.
        - Да он, наверное, еще недалеко ушел…
        Мафусаил с парнем вскочили, бросились с мисками к выходу. Мафусаил открыл дверь и бросил Августу:
        - Следи за ним!
        - Мне добавки прихватите! - крикнул Август в их убегающие спины.
        Бастион улыбнулся - Август был простоват, а сам Бастион немного уже втерся к парням в доверие.
        Август доел и теперь поглядывал на почти полную миску Бастиона.
        - Ты чего так плохо ешь? - спросил он.
        Бастион скривил лицо.
        - Живот крутит от вашего маиса.
        - А чего, у вас в Бантико то же самое.
        - У нас в Бантико картошка.
        - На обед?
        - На обед и на ужин и жареная причем.
        - Шутишь!
        Бастион поставил тарелку на сломанную перевернутую тумбочку.
        - Что-то совсем хреново, - схватился он за живот, - хочешь, доедай.
        - Правда?! - Август схватил тарелку Бастиона. - Спасибо!
        Бастион начал причитать, поглаживая живот и поглядывая на Августа. А потом вдруг вскочил и зашагал в туалет.
        Август замер с тарелкой, но голод не дал ему оторваться от нее.
        - Ты там это… недолго! - крикнул он вслед.
        Бастион забежал в туалет, открыл окошко. Затем выглянул в ангар - со стороны двери раздавалась чавканье. Благо его скрывала гора хлама. Бастион вышел из туалета, неслышно забрался на гору с тыльной стороны и спрятался в старом шкафу.
        Через минуту в ангаре раздались разгневанные голоса.
        - Обманул гаденыш мелкий! Пусто в бидоне у поваренка! - кричал Мафусаил. - А где этот баламошка?!
        - В отхожке, - ответил с набитым ртом Август.
        Через несколько секунд раздался новый крик.
        - Лови шаврика! Сбежал скотина!
        По пути к выходу Мафусаил отвесил подзатыльник Августу.
        - Растяпа!
        - Куда побежал-то? - всполошился второй парень.
        - Да, ко вторым воротам похоже.
        Раздался отдаляющийся топот ног, в ангаре стало тихо. Бастион высунулся из шкафа, покрутил головой и, выбравшись, засеменил вдоль стены. Открытая дверь, дневной свет манили свободой, но и угрозой - где-то там звучали гневные крики.
        Бастион выглянул, Мафусаил суетился у дальних ворот в сотне метрах - вбегал, выбегал и замирал, крутя своей «собачьей» головой, остальные парни делали примерно то же самое.
        Бастион побежал вдоль стены соседнего ангара, цель его маячила впереди - собранные у забора пластиковые бочонки. Бежать до главных ворот смысла не было - его заметят, и расстояние к ним от дальних ворот было примерно одинаковым. Только длинноногие парни явно быстрее его. Впрочем, здесь его тоже заметили. Пробежав примерно половину, он услышал душераздирающий вопль:
        - Вон он! Лови! Лови!!!
        Бастион глянул на бегу в их сторону, все трое приближались с пугающий быстротой и среди них к его удивлению существенно вырывался вперед самый невысокий - Август. Но им его не догнать, только бы за забором было, где спрятаться, пустив их по ложному следу, надежда такая была - на той стороне прямо у забора ряд заброшенных построек.
        Бастион с разбегу запрыгнул на бочки, вытянул вперед руки, но вместо края забора ладони скользнули по бетону и он ухнул вниз - бочки под ним покатились и рассыпались. Бастион поставил одну бочку кое-как, не глядя уже в страхе назад, и понимая по крикам, что преследователи совсем рядом, запрыгнул на бочку, и тут же крепкая рука схватила его за голую щиколотку, дернула. Он потерял равновесие упал на Августа, видя, что двое других еще метрах в тридцати.
        Август был старше и крепче, а Бастион зол, только толку от этого немного. Он схватил его за шею, но Бастион вдруг вывернулся, и сам не ожидая от себя, рефлекторно без замаха саданул Августу локтем в нос. Тот замер столбом, видимо от шока. Но Бастион не глядя уже вскочил на бочку, опрокинулся животом на забор. Но преследователи не уступали. На этот раз уже Мафусаил схватил его за ногу. Бастион наугад лягнул другой ногой и видимо удачно - хватка пропала, на смену ей пришли ругательства.
        Бастион упал в какие-то колючие кусты, укатился в ров, вскочил, выбрался и побежал что было сил вдоль кирпичной постройки, прислушиваясь, что творится позади. Там только кричали. Но вскоре послышался топот. Бастион нырнул в первый проем. Первое, что попалось на глаза - голая замусоренная лестница без перил. Он побежал по ней. Затем по длинному коридору, под ногами стучали деревянные доски, справа и слева мелькали огромные провалы оконных проемов без окон. В конце тоже лестница. Бастион спустился на пол-пролёта. Остановился, прислушался. Сверху в коридоре раздавались голоса, но где-то в начале. Спустившись на первый этаж, он увидел Августа с расквашенным носом - тот шел по коридору первого этажа, за выходом маячил пустырь. Август заметил его и побежал. Догонит в пустыре, мелькнула мысль - бегает он быстро. Бастион ринулся наверх, успев краем глаза заметить крупные фигуры Мафусаила и второго парня.
        - Стоять, гаденыш! - закричал Мафусаил и в голосе его слышались победные нотки.
        Третий этаж был последним - Бастион сам не знал уже на что рассчитывал, поднявшись на него - скорее просто продлевал свою свободу. Но деваться здесь уже некуда - их трое. Вдобавок весь третий этаж представлял собой не то голый чердак, не то мансарду без перегородок - только стропила сходились под невысоким потолком. Оконные проемы - в пол и без рам. Бастион выглянул - высоко, стены отвесные и никаких балконов. Разве что у соседнего окна можно было попытать счастья, рискуя жизнью. Эх! От страха вспотели ладони.
        Троица уже поднялась. Мафусаил ликовал, Август был в ярости.
        - Ну, вот и добегался… - Почти прошептал в тишине Мафусаил, недобро улыбаясь.
        Бастион бросил взгляд в другой конец чердака.
        - Даже не думай, - сказал Август.
        Троица приближалась, медленно окружая, но Бастион вдруг развернулся, и слегка пригнув ноги, подобрался как кот, готовящийся к прыжку, и сиганул в окно.
        Мафусаил и остальные бросились к проему и увидели, как Бастион кувыркается в песочной куче, между старых кроватей.
        - Прыгай! - кричал Мафусаил кому-то.
        - Сам прыгай!
        Прыгать было боязно, а «баламошка» внизу уже растаскивал по куче перевернутые кровати, так что теперь и прыгать уже было некуда.
        Выпрямившись, Бастион утер пот со лба и крикнул:
        - Шли бы вы уже работать, парни, пока дядя Джавид не рассердился!
        Глава 31
        Бастион не очень-то верил в преследование - больше опасался, что Мафусаил сообщит о его побеге Джавиду, но мысль об ангарном заточении, пока Лотта где-то считает ужасные минуты, заставляла его углубляться в каменные дебри. С самим Джавидом дело обстояло серьезнее - неизвестно, разгадал ли этот хитрый мужик их с Лоттой план или только догадывался о чем-то, распустив для подстраховки их группу, но Бастион уже понял - с ним следовало держать ухо востро. На его стороне строгость местных порядков и страх инициатив, но какие могут быть нормы в растаскивании досок? Как бы то ни было, им с Лоттой очень повезет, если парни продолжат работу, не уведомив Джавида о его побеге.
        Бастион шел по узкой тропинке, удивляясь количеству заброшенных построек в этой части города. Впереди журчала вода. Он миновал небольшую полянку и вышел к ручью, который протекал по городу с северо-запада на восток, через южную окраину. Он видел его на западной стороне и набирал из него воду для размягчения глины. Бастион опустился на колени, вымыл лицо и руки, набрал серебристой как ртуть воды в сложенные лодочкой ладони. От ледяной воды заныли зубы.
        Из ручья на него смотрел незнакомый подросток. Острая боль прошила висок. Из недоступного уголка сознания снова кто-то звал его старым древним именем. Он зажмурился, упал на траву, тьма перед глазами стала невыносимо яркой. В ней мелькнуло женское лицо, смотревшее на него с грустью, и он будто разом почувствовал все эти нониллионны световых лет, равняющие все смертью. Остался только этот обрывок, эта старая фотография в барахлящей памяти - это все что осталось, мама. Все что осталось от тебя. Образ утонул в беспамятном небытии.
        - Еще одна заблудшая душа, - прозвучал рядом вполне реальный голос.
        Бастион поднял голову, увидел непривычно здоровенного волосатого мужика в форме железнодорожника, сидевшего на пригорке за ручьем. Волосы у него росли повсюду, почти как у обезьяны. Коротко сверкнув глазами из-под мохнатых бровей, он принялся старательно накручивать колючую проволоку на ладонь.
        - Вы кто? - спросил Бастион, на всякий случай, отползая подальше.
        - Сорокопут, - ответил незнакомец низким голосом.
        Бастион прищурил левый глаз.
        - Что ты забыл здесь? - спросил мужик.
        Бастион каким-то образом понял, что этот вопрос не относился к его сиюминутным делам и ответил честно:
        - Не знаю.
        Мужик снова коротко взглянул на него. Была в этом взгляде какая-то доверительная мудрость.
        - Но мне… Мне кажется, что я искал кого-то. Но не помню кого… - Бастион почесал голову.
        - Значит, ты заблудился. - Пространно сказал Сорокопут и опустил кулак с намотанной проволокой.
        - Заблудился?
        - На козьей тропе легко заблудиться.
        Что-то снова кольнуло в памяти, породив на мгновение смутный образ.
        - Почему?
        - Она защищает свои законы.
        - Кто она?
        - Не знаю, как она называется там, откуда ты прибыл. - Пожал плечами Сорокопут.
        - А как она называется здесь?
        Сорокопут произнес слово на непонятном языке.
        Бастион задумался.
        - Но ведь, чтобы заблудиться, надо знать, откуда и куда ты шел.
        - Теперь это уже не важно.
        Бастион отчего-то почувствовал злость.
        - Почему это не важно?
        - Потому что проблема не в том, что ты заблудился, а в том, что она не даст ничему случиться.
        - Чему случиться?
        - Ничему. Это место - ошибка. Аномалия, с которой она быстро разбирается и восстанавливает равновесие.
        - Какое равновесие?
        - Тебя не должно здесь быть…
        - Но ведь я тоже ее часть.
        Сорокопут улыбнулся.
        - Да, но это не значит, что ты не можешь быть частью ошибки.
        Странный мужик, подумал Бастион. Ему, тем не менее, показалось, что он много знает об этом месте и о том, что происходит вообще. Вот только достал он говорить загадками. Бастион открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но за спиной раздался другой голос - детский.
        - Я тоже разговариваю с воображаемыми друзьями.
        Бастион обернулся и увидел ту самую страшненькую девочку, которую толкнул «испанец», когда она радовалась раздаче конфет. «ДЖУЛИСКА» гласила надпись на ее нашивке. Девочка хмуро глядела на Бастиона.
        - Воображаемыми? - Бастион посмотрел на пригорок и увидел, что он пуст, только колючая проволока клубилась на нем. Удивление затмил внезапный страх, что девочка тут может быть не одна. Бастион закрутил головой. Джулиска словно прочитала его мысли.
        - Тут больше никого нет. - Сказала она.
        - А ты что, не работаешь? - спросил Бастион, все еще продолжая тревожно озираться.
        - Работаю. Собираю Ванду.
        - Кого?
        - Цветок. - Девочка взмахнула крошечной корзиной, в которой действительно лежали какие-то мелкие цветки. - Их потом добавляют в маис.
        - Интересная работа.
        - Просто я больше ни на что не гожусь.
        - Ты ведь… любишь конфеты?
        Хмурое лицо Джулиски чуть преобразилось.
        - Очень! Правда, их дают так мало и так редко…
        Бастион поднялся. Тревожное воспоминание о Лотте легло на плечи тяжелым грузом, и впервые за день он почувствовал усталость.
        - Ты никому не скажешь, что видела меня?
        - Нет.
        - Точно?
        - Ты хочешь спасти Лотту?
        - С чего ты взяла?
        - Просто ты очень странный.
        - Я?
        - Ты ударил Икера, когда он толкнул меня. Так никто не делает. А Лотту хочет забрать большой человек. Если он заберет ее, то убьет, также как и других. Большому человеку это дает силу.
        - Откуда ты все это знаешь?
        - Я подслушала их разговор.
        - Этой парочки?
        - Я хожу по глухим местам, они тоже ходят по таким местам, - Джулиска усмехнулась, - поэтому они не могут найти того, кого ищут. Он-то сидит у них прямо под носом.
        - Кто сидит?
        - Не важно…
        - И тебе не страшно?
        - Страшно, но большой человек забирает только красивых. Лотта красивая.
        Бастион вздохнул.
        - Ты знаешь, где найти ее?
        Девочка пожала плечами.
        - Она уходила с Арне по верхней дороге, значит она где-то на дальнем карьере. Пешком туда ходят нечасто, это самое далекое место, совсем на другой стороне. - Она махнула рукой куда-то вправо.
        Бастион сдвинул брови - проклятый Джавид, конечно, специально все это устроил. Время утекало. Позади уже обед, скоро вечер и скоро Лотту заберет этот проклятый маньяк Улрич. Безумие какое-то, подумал Бастион - начальник из города средь бела дня забирает детей, чтобы убивать. Это место, действительно, какая-то ошибка.
        - Ты знаешь, как туда попасть?
        - Ты можешь дойти до главной площади и идти до конца по верхней дороге, но…
        - Что «но»?
        - Ты, правда, хочешь спасти её?
        - А что?
        - Ведь это невозможно. А за попытку помешать инспекторам, ты сам станешь преступником. За такое назначают самое строгое наказание.
        Слово «преступник» отчетливо вспомнилось Бастиону, вызвав совершенно иные ассоциации.
        - Преступники - как раз две эти обезьяны. Вернее, три… Джавид еще.
        Джулиска с удивлением на него посмотрела.
        Вдали между домами показалась фигура очень похожая на Мафусаила.
        - Спасибо, Джулиска! - крикнул Бастион и, перепрыгнув через ручей, побежал.

***
        Бастион досадовал, что не успел спросить у девочки, как выйти на дорогу к центру и потратил еще кучу времени на ее поиски. Путь осложнялся крайней нежелательностью попадаться на глаза кому бы то ни было и, когда он добрался, наконец, до знакомой дороги, то передвигался по ней медленно, прячась за постройками, то и дело, останавливаясь, и присматриваясь. По мере приближения к центру, это становилось все труднее - зарослей для укрытий становилось все меньше, а голосов все больше. Его беспокоила масса обстоятельств: Джавид, утекающее время, парочка уродов -«инспекторов», а ведь ему еще нужно было найти фургон! Разговоры с «воображаемым» Сорокопутом и Джулиской тоже вызывали беспокойство. Особенно в словах Джулиски - ему все казалось, он услышал что-то важное, чему не придал должного значения.
        Подойдя к площади со стороны шахтерского депо, он присел за куцым кустарником. Отсюда просматривалась площадь, и он хорошо видел «верхнюю» дорогу - она последним лучом уходила на северо-запад и действительно шла в гору, в сторону как раз горной гряды.
        Вот только добраться до нее незамеченным было невозможно - по площади ходили дети с грубыми метлами и где-то здесь обитал Джавид со стражниками. Он обернулся на шахтерское депо и снова услышал слабый треск. Оттуда, из-за бесконечных рядов колючей проволоки веяло угрозой. Где-то там, в этом мрачном коричневом здании с трубой и большими деревянными воротами обитал Улрич и, хотя труднее вообразить себе большее зло, Бастиона почему-то больше пугал его человекоподобный напарник с гротескно огромной треугольной головой и длинными пальцами.
        По площади напрямую к дороге незамеченным ему не пройти, даже по краю. Бастион решил идти в обход, несмотря на риск и потерю времени.
        Он побежал назад, пригибаясь за кустами, перебежками - от кустов к кустам, обогнул серую постройку и часовую башню. За зданием «Земской управы» ходили дети с мешками. Пришлось отступить. Он пересек пару узких улиц с домами из желтого кирпича, увидел уже столовую и, поняв, что слишком отдаляется, решил рискнуть и подобраться к дому в колониальном стиле. Вокруг него рос кустарник, создавая некое подобие палисадника.
        Подкравшись к кустарнику с тыльной стороны, он внимательно огляделся по сторонам, но совсем не ожидал встретить кого-то в самом палисаднике. Там располагался небольшой навес перед задним входом, в котором поднялась симпатичная девчонка. Они стояли в двух шагах и молча смотрели друг на друга. В полутьме навеса глаза девчонки светились как у кошки в темной комнате.
        - Привет, - сказал Бастион, перемахнув через низкую ограду. Девчонка не ответила, но продолжала следить за ним, правда не кричала - и на том спасибо.
        Бастион в ее присутствии вынужден был делать вид, что знает куда идет и совсем не прячется и потому, вышел к торцевому фасаду спокойно, без предварительного выглядывания. Сразу на него со стороны площади надвинулись детские голоса. Бежать обратно - тогда он точно раскроется перед девчонкой. Бастион покрутил головой - в двух шагах располагалось низкое открытое окно - недолго думая, он забрался в него, присел у подоконника. Голоса приблизились, стали совсем громкими.
        - Наташа, это ты тут скачешь по кустам? - спросил хрипловатый мальчишеский голос прямо над ухом Бастиона.
        - Тише, Джавид здесь. Идите работайте.
        Подростки остановились где-то на углу, продолжая болтать.
        Бастион обернулся и увидел, что находится в небольшом квадратном холле с голыми каменными стенами. У стены напротив стояла статуя существа в человеческий рост с продолговатой головой, как у ксеноморфа, а рядом мигало бра. Кроме того, на специальной подставке в нише он увидел черный прибор с диском, смутно напоминавший древний телефон. Справа от стены располагался коридор, а слева дверной проем, за которым виден был фрагмент деревянной лестницы с высокими ступенями.
        Полы здесь были из деревянных досок и скрипели от малейшего движения. Сейчас громкий скрип зазвучал в коридоре - к нему приближался кто-то тяжелый. Надо бы прыгнуть обратно в окно, но подростки все еще стояли на углу.
        Бастион побежал на лестницу, стал подниматься, стараясь держаться поближе к стене, на которой висели картины с изображением неизвестной черной планеты, но ступени все равно предательски скрипели.
        На его счастье внизу зазвонил телефон - тем самым оглушительным древним дребезжанием. Тот, кто шел по коридору остановился.
        - Я на месте, - услышал Бастион и с ужасом понял, что это голос Джавида.
        Бастион поднялся на второй этаж, прислушиваясь к словам внизу.
        - Я был у мэра, - сказал Джавид, после ряда односложных «да».
        Бастион смотрел вниз на лестницу, продолжая подниматься и потому вздрогнул, когда уперся в спину стражника. Впервые он увидел его - крупный мужчина в серой форме сидел за небольшим столом в начале коридора.
        Ощущая, как учащается пульс, Бастион ждал катастрофы, но странное дело - стражник не реагировал, хотя находился буквально в метре от Бастиона. Джавид внизу тем временем закончил разговор - характерно звякнул телефонный аппарат, и заскрипела лестница - он поднимался.
        Бастион обошел стражника и увидел, что он был всего лишь манекеном. Манекен походил больше на восковую фигуру, и только нарисованные глаза выдавали его.
        Коридор оканчивался глухой стеной, а по обе стороны располагались двери - все какие-то рассохшиеся и скособоченные. Бастион дернул первую - закрыто, вторая поддалась, он шагнул в небольшое светлое с двумя окнами помещение, походившее на библиотеку, и прижался к стене. В комнате помимо полок с книгами располагались два кресла, антикварное бюро, и сдвоенный письменный стол в углу. Бастион бросился к столу, и спрятался под ним со стороны книжной полки.
        Шаги Джавида звучали уже прямо за дверью и вдруг пропали. Бастион стал лихорадочно соображать - он огляделся, но ничего не увидел, кроме книг.
        Тем временем, Джавид снова дал о себе знать - скрип полов сместился влево, следом скрипнула соседняя дверь, за стенкой послышалось кашлянье и стук двигаемой мебели. Слышимость здесь была отличная, Бастион услышал даже, как Джавид садится на стул.
        Выбравшись из-под стола, он подошел на цыпочках к двери, медленно открыл, стиснув зубы от напряжения. Дверь не подвела его, но теперь предстояло пройти по скрипучему коридору и спуститься по не менее скрипучей лестнице - это Джавид почти наверняка услышит. Рискнуть и сразу побежать или все-таки пробовать спуститься бесшумно? Принять решение он не успел - в коридоре внизу раздались шаги еще более тяжелые, чем у Джавида, но среди них слышались и другие - более мелкие и частые, похожие на шаги ребенка. Кроме того, он услышал какой-то мерзкий звук похожий не то на стрекот гигантского насекомого, не то на токование мутировавшего глухаря.
        Они уже поднимались по лестнице. Бастион отступил в комнату, и едва успел без скрипа закрыть дверь, прежде чем поднимавшаяся парочка вышла в коридор.
        - Я чую здесь ребенка, - раздался совсем рядом тихий, но мощный голос.
        Бастион прокрался вдоль шкафа с книгами и снова спрятался под столом.
        - Мы осматривали это место, - ответил механический тенор за дверью.
        Дверь в его комнату отворилась.
        - Я чую другого ребенка. - Раздался голос, будто над ухом.
        - Другие меня не интересуют, Улрич. Это не его кабинет. - В теноре послышались командно-истерические нотки.
        - Знаю.
        - Лучше бы ты почуял того кого надо.
        - Я стараюсь, Рауб.
        Дверь закрылась.
        Жуткая парочка вошла в соседнюю комнату.
        Бастион опустил голову. Надо было бежать, но слова великана как-то странно отозвались в нем, пробудив незнакомый инстинкт. Он задумчиво посмотрел на полку перед собой, прислушиваясь к голосам за стенкой. Какого другого ребенка он должен почуять? И почему Бастиону это показалось важным? Он смотрел на серые, красные и зеленые корешки книг со странными надписями: «Книга сошного письма», «Книга Большого чертежа», «Грамматика», «Устав пушечных дел», «История Сибири».
        Бастион протянул руку, достал книгу «История Сибири» и полистал. Мелькали смутно знакомые имена и названия в заголовках: Рюрик, Аскольд, Древняя Русь, Новгород, Константинополь, Владимир, Ярослав, Батый, Мстислав, Стефан Баторий, Иоанн IV, Федор, Борис Годунов, Алексей, Софья, Петр, Филипп Завадский… Вот Филиппа Завадского он точно не помнил. И причем тут история Сибири?
        В это же время он отчетливо услышал за стенкой свое имя. Сунув книгу на место, Бастион выбрался из-под стола, приложил ухо к стене за шкафом в углу.
        - Час назад мне звонили из округа и сообщили, что фургон из Бантико сломался в двух верстах от города и выжить там никто не мог. - Говорил Джавид. - И тот…
        - Тот! Этот! - оборвал его механический тенор. - Как же много ты болтаешь и все попусту! Я уже начинаю думать, а не занимаешься ли ты саботажем!
        - Послушайте, господин Рауб…
        - Я говорю! Почему до сих пор нет доступа во все здания?!
        - Я же говорил, эти замки… Ими заведует мэр.
        - Какой еще мэр! У меня скоро уши отвалятся от твоей лапши! Знаешь, что, Джавид? - полы за стеной угрожающе заскрипели. - Если ты не исправишься, я вышлю огнемётную бригаду сжечь весь твой интернат вместе с тобой.
        - Я ведь как раз и пытаюсь сказать! Послушайте, у нас в городе есть подросток, который выдает себя за другого. Бастион Деламар умер, а парень, который называется его именем, появился тут неизвестно откуда.
        - Когда он появился?
        - На следующий день после вас.
        - Это тот мальчишка, которого ты привязывал к столбу?
        - Да.
        - Это не он!
        - Но разве вы не его ищете?
        - Тот, кого мы ищем младше. И он не может говорить.
        Эти слова словно тысячи игл впились в мозг Бастиона. Он согнулся пополам и едва не упал. События, лица, чувства, слова с немыслимой скоростью возникали в его голове, и, не успевая сменять друг друга, наползали, создавая мешанину, от которой кружилась голова. Яркий свет с беспощадной стремительностью вторгался в затемненные заколки сознания.
        «Макс!», прошептал Бастион, сжимая пальцами виски.
        - Но может быть это какая-то ошибка. - Сказал за стенкой Джавид.
        - Что?!
        - Я хочу сказать, господин Рауб, что все сходится самым удивительным образом! Парень явно не местный, выдает себя за другого. И при этом делает вид, что потерял память. С чего бы…
        - Постой-ка! Потерял память?
        - Да!
        За стеной воцарилась пугающая тишина.
        - Знаешь, приведи-ка его к нам.
        Бастион опустил руки, посмотрел в окно, продолжая напряженно вслушиваться.
        - Разумеется! - бодро отреагировал Джавид и осторожно добавил. - Может, ваш помощник заберет его сегодня вместо Лотты?
        - Помощник?! - рассердился механический тенор. - Что ты несешь?!
        - Простите господин Рауб. Инспектор Улрич ведь каждую ночь забирает по одному ребенку. Он уже забрал три девочки и одного мальчика. Но ведь эти дети государственная собственность! Они должны ежедневно выполнять рабочую норму.
        - Что ты болтаешь! - совсем рассвирепел обладатель механического тенора. - Да ведь мы и есть государство! Вы все - наша собственность!
        Полы заскрипели, раздался грохот, а следом все оглушил дикий ор, в котором Бастион не сразу даже распознал голос Джавида.
        Ор перешел в вопли. От этих душераздирающих криков Бастиону стало не по себе, но он продолжал стоять у стены.
        - Можешь сходить к доктору, - смилостивился Рауб, когда вопли перешли в стон, - но сначала распорядись, чтобы мне доставили того мальчишку, а то я сломаю тебе вторую руку.
        - Слушаюсь!
        В комнате и по коридору зазвучали быстрые шаги Джавида.
        Бастион не знал, что ему делать. Парочка оставалась в кабинете. Зато за окном уже раздавался громкий голос Джавида - он звал какого-то Фрола. Очевидно, скоро вскроется его побег и тогда уж точно всех поднимут на уши.
        Бастион снова приложил ухо к стене.
        - Прости, Рауб, - заговорил низкий голос, который до этого молчал, - у меня хороший нюх на детей, но мы ведь уже обошли все места в этом городе.
        - Что ты пытаешься мне сказать, Улрич?!
        - А что, если мы не найдем его?
        За стенкой раздалось тихое поскрипывание - Бастион так и представил, как властный Рауб прохаживается по комнате своими крошечными козлиными ножками.
        - Думаешь, я позволил бы тебе тратить время на развлечения с детишками, если бы существовала хоть малейшая угроза моей репутации?
        - То есть это не сказки? Насчет завтрашнего дня? - удивился Улрич.
        - Если я не раздавлю ему голову, то это сделает комета. Но нам придется ждать до последнего часа, а я этого не люблю. Им плевать как все решится. Главное, мы должны успеть выбраться отсюда. Поэтому проверь еще раз машину.
        - На два места, как ты и сказал. - Пробасил Улрич.
        - Я сказал, проверь еще раз!
        - Проверю дважды.

***
        Дождавшись, когда парочка покинет кабинет и их шаги растворятся вдали, Бастион вышел в коридор, посмотрел в нарисованные глаза стражника, и вошел в кабинет Джавида. Комната была просторной, но аскетичной. Слева у стола лежал сломанный деревянный стул, на полу под ним - кляксы крови на белых щепах. Бастион выглянул в окно, отсюда была видна часть площади. В каком-то нездоровом ажиотаже по ней бегали дети.
        Бастион вздохнул и обернулся. В кабинете Джавида над дверью висели часы с римскими цифрами, они показывали время «4:15». На столе нем лежала стопка сшитых бумаг серого цвета в альбомном формате. Надпись на обложке, набранная печатной машинкой гласила: «Обязанности городского стражника». На углу стояла стеклянная ваза с несвежими на вид шоколадными конфетами с белесым налетом, без фантиков в виде простых геометрических фигур.
        Бастион вспомнил о Джулиске, глядя на конфеты, а потом будто на него вдруг снизошло что-то - он стал судорожно набивать конфетами карманы шорт, все быстрее и быстрее, все больше и больше. Они уже сыпались на деревянный пол. Бастион сорвался с места. Побежал по коридору, по лестнице, выпрыгнув через окно - по траве, через колючий кустарник, через улицу - бежал, пытаясь заглушить стучавшую в голове мысль.
        «Я не смогу! - кричал он про себя. - Я не смогу, не смогу, не смогу! Я не успею! Прости… Лотта!»
        Но он знал, что выбора у него нет. Даже, если ты обречен. Он споткнулся о низкое ограждение, упал, перекатился в траве перед одноэтажным домиком - кажется, это был домик врача. Закрыл глаза, лежал так какое-то время. Затем медленно поднялся, сел на колени, глядя перед собой.
        Взбудораженное быстрым бегом дыхание восстанавливалось. Новый голос звучал спокойно и уверенно:
        «Я должен спасти их обоих».
        Глава 32
        Упитанный парень в сером колпаке, едва удерживая черпак за длинную рукоять, приподнялся на носках и ловким движением опрокинул размякший маис точно в бак.
        Вот теперь можно заняться своими делами, подумал он и бросил черпак на подставку. Вытерев пот лба грязным рукавом, парень глянул в сторону обеденного зала, подошел к дверям, осмотрел закопченное помещение без окон с длинными столами и скамейками, насквозь пропитавшимися черным жиром. Полоска света с улицы расширялась на два проема. Убедившись, что в зале никого нет, парень взял сухую кружку, открыл ключом угловую дверь, еще раз оглянулся на пустой зал и вошел в небольшое помещение, сплошь заставленное мешками и бочонками. В углу его ждал муслиновый мешочек - парень зачерпнул из него кружкой тростникового сахара и понес на кухню, вдыхая по пути терпкий аромат. Кружку он поставил в специально оборудованный тайник за столом, где уже лежали тридцать семь карамельных конфет, вяленый карась, завернутый в лист инструкции городского стражника и четыре красных фрукта, похожих на апельсины. Временное хранилище надо бы скорее опустошить, подумал он.
        Закрыв крышку, он придвинул стол, обернулся и вздрогнул - перед ним в проеме стоял новенький. Тот французик, который ударил Икера и не слишком почтительно повел себя с инспектором.
        Парень вдруг подумал, что он мог заметить его тайник и перепугался.
        - Тебе сюда нельзя! - сказал парень, попытавшись придать голосу строгости. Он только вспомнил, что видел его на складах с Мафусаилом и еще больше удивился этому - Мафусаил его бы не отпустил раньше окончания рабочего дня.
        - Почему нельзя? - удивился Бастион.
        - Запрещено.
        - Кем?
        - Джавид узнает…
        - И как же он узнает?
        - Я скажу ему.
        - Скажешь? А про свой тайник тоже скажешь?
        Парень испуганно заморгал.
        - А я все думал, чего это каша такая дерьмовая, - сказал Бастион, входя в помещение, - а в нее оказывается сахара не докладывают.
        - Это лишний сахар…
        - Ну, конечно, - Бастион встал напротив парня, улыбнулся, - Джавиду ты тоже об этом скажешь?
        - Я… могу поделиться.
        - Какой ты быстрый. - Бастион положил руку ему на плечо, отчего парень вздрогнул и посмотрел ему в глаза. - Ванда.
        - Что?
        - Цветок, который ты добавляешь в маис. Его приносит Джулиска?
        - Да.
        - Где мне найти ее?
        - Я… не знаю.
        Бастион покачал головой.
        - Так мы не договоримся.
        - Тебе нужна Джулиска?
        - Именно.
        - Я могу сказать, где она обычно его собирает. Она ходит по кругу, чтобы не топтаться. Сегодня должна собирать на востоке и потом на северном лугу в предгорье. Там небольшой карман за дорогой.
        - Фундаментальная постоянная.
        - Чего?
        - Повара во всех мирах одинаковые.

***
        Поваренок не соврал - первый раз Джулиску Бастион действительно встретил на востоке, и ему не нравилось, что приходиться возвращаться в те же края - словно само это зараженное место превращалось в кошмарный сон, в котором ты пытаешься убежать от чего-то, одновременно понимая, что это невозможно. Пространства на востоке внушительные, время неумолимо таяло, а Джавид, как он теперь знал, искал его. И наверняка не только Джавид. Напуганный Раубом, он может отправить на поиски всех, включая Мафусаила и быстроногого Августа.
        Впрочем, теперь не до рассуждений - Бастион бежал и прятался, стараясь брать севернее, и без удивления обнаружил, что заблудился среди бесконечных однотипных построек и малорослых кустарников. Минут через тридцать, когда он уже отчаялся найти дорогу на северный луг, Бастион выбежал к пригорку у ручья, где в прошлый раз повстречал Сорокопута и Джулиску. За пригорком он едва разглядел заросшую тропинку, которая петляла к лесу, практически исчезая в нем, но Бастион словно ориентировался на какой-то инстинкт, и всякий раз находил подтверждение, что бежит правильно - то сломанная веточка бросится в глаза, то пара примятых травинок. Однажды на глаза попался сорванный сиреневый цветок.
        Тропинка повела левее и вскоре за деревьями показались серо-зеленые скалы. Бастион выбежал на огромный луг, величиной с два футбольных поля, на противоположной стороне которой двигалась крохотная фигурка. Бастион с облегчением выдохнул - это была Джулиска.
        Девочка сначала испугалась Бастиона. Он все не мог отдышаться - упер руки в колени и стоял так какое-то время.
        - Джулиска! - Бастион поднял взгляд и увидел, что она смотрит на него как-то настороженно. От прежнего доверия ни осталось и следа.
        - Что ты тут делаешь?!
        Бастион все никак не мог отдышаться - длинный спринт забрал львиную долю сил.
        - В прошлый раз ты сказала кое-что важное, ты сказала, что…
        Она не дала ему договорить.
        - Я видела Джавида.
        - Когда?
        - Недавно. У него перебинтована рука. И он спрашивал, не видела ли я тебя.
        - И что ты сказала?
        - Что не видела, но мне не нравится врать Джавиду. В следующий раз я скажу ему правду.
        - Хорошо, Джулиска, но только скажи мне, пожалуйста, про того, кого никак не могут найти Рауб со своей ручной гориллой. Ты сказала, он сидит у них прямо под носом.
        Девочка хмыкнула и еще больше нахмурилась.
        - Ничего такого я не говорила.
        Да, встреча с Джавидом явно не прошла для нее даром.
        - Пожалуйста, скажи мне, где он прячется!
        - Кто?
        - Ты знаешь кто!
        - Мне уже надо идти отсюда, - девочка потянулась к корзинке, которая стояла в траве, заполненная цветами.
        Бастион схватил ее за руку. Она вздрогнула.
        - Джулиска!
        - Я ничего не знаю! Говорю же! Тебе послышалось!
        Бастион достал одну конфету в форме кубика и протянул ей. В ее недовольном взгляде мелькнул интерес.
        - Что это?
        - Конфета.
        - Конфета?
        - Ты же любишь конфеты.
        - Но конфекты выглядят по-другому. - Неуверенно сказала Джулиска и, тем не менее, взяла своими худыми пальчиками конфету.
        - Потому что вам давали только карамельные конфеты, а это шоколадная. Такие ест только Джавид.
        Девочка понюхала конфету, лизнула, осторожно откусила и просияла. Бастион удивился, какое влияние на неискушенного человека способен произвести даже не очень свежий молочный шоколад. Судя по темному цвету, начинка у конфеты была трюфельная или кремовая. Оставшаяся конфета была немедленно отправлена в рот.
        - М-м-м-м, - протянула Джулиска и закрыла глаза, - ничего вкуснее в жизни не ела.
        Бастион уже протянул ей две новые конфеты - круглую и в форме конуса.
        - Скажи мне, где ты его видела?
        - Кого же?
        - Джулиска…
        Девочка обреченно вздохнула и снова нахмурилась. Даже конфеты тут не помогали.
        - Я никого не видела. - Сказала она, с жадностью глядя на конфеты.
        - Тот, кого ты видела - мальчик. Чуть младше нас. Верно?
        Джулиска коротко взглянула на него и снова перевела взгляд на конфеты в его ладони.
        Бастион опустился на колено возле ее корзинки и положил в нее конфеты.
        - Я дам тебе еще больше конфет, у меня их полные карманы.
        - И всё мне?
        - Всё тебе. - Бастион выложил еще несколько в корзинку.
        - Верно. - Сказала она.
        Бастион внимательно посмотрел на нее.
        - Это мальчик. Возможно, я видела, его, а возможно он мне приснился…
        Бастион вскочил.
        - Я должен спасти его, Джулиска! Он… он мой брат.
        Девочка перепугалась, в ужасе посмотрела на него.
        - Пожалуйста…
        Джулиска поджала губы и опустила взгляд. Бастион ждал, напряженно глядя в ее сморщенное личико.
        - Я скажу, - согласилась она, наконец, - где я видела его. Только сначала выложи все конфекты в корзинку. Все, кроме одной.
        - Кроме одной?
        - Одну можешь съесть сам.

***
        - Он прячется в доме мэра. - Сказала Джулиска, прикрывая конфеты в корзинке цветами. - В задней комнате на втором этаже. Там где балкончик.
        - Ты уверена?
        - Я видела его там. Неделю назад Джавид поручил мне убираться на задней площадке. Начался сильный дождь, и я целый час просидела в беседке. Из этой беседки не видно ничего, кроме дома мэра и я разглядывала его от скуки, представляя, как там жила его семья. И вот там, в окне появился этот мальчик.
        - Но как ты поняла, что именно его ищет Рауб?
        - Я же говорила, что случайно подслушала их разговор. Они ищут мальчика лет десяти. Но в городе таких детей нет, сюда направляют только с тринадцати.
        - Но может быть, ты видела кого-то из детей мэра?
        - Мэру девяносто лет, - сказала Джулиска, - и все его дети давно уехали. По правде сказать, он уже давно никакой не мэр, всем тут заправляет Джавид, а мэр просто выживший из ума старик, как и его жена. Они с ней даже на улицу не выходят. Так что прятаться у них в доме это он хорошо придумал. Мэр с женой ничего не слышат и плохо видят, а на второй этаж даже не поднимаются.
        - Откуда ты знаешь?
        - Джавид рассказывал, он навещает их каждый день, у него есть даже ключи от их дома.
        - В дом как-нибудь можно незаметно попасть?
        Джулиска пожала плечами.
        - Ну-у, вообще-то они глухие, но днем они тебя заметят. Может вечером… они рано ложатся спать. Но это трудно. Окна внизу закрыты ставнями, а Джавид сам вечером запирает входную дверь. Так что не знаю. Может, проще бросить камешек в окно и он сам выйдет? Если он твой брат.
        Бастион был озадачен. С одной стороны, Джулиске могло показаться, что она кого-то видела, а то и вовсе она могла это придумать. Дети любят сочинять. Бастион по прежнему своему роду занятий это хорошо знал, но Джулиска окончательно убедила его, когда он осторожно озвучил ей свои опасения.
        - Когда он заметил, что я на него смотрю, он мигом исчез. Тогда я поняла, что он от кого-то прячется. А потом, когда услышала разговор той парочки… - Джулиска вдруг погрустнела. - А что, Лотту ты уже не будешь спасать?
        Бастион глубоко вздохнул и к собственному разочарованию не нашел в себе смелости ответить Джулиске.
        На обратном пути он пытался набросать план, но быстро понял, что для него не хватает ответов на множество вопросов. Он только понимал, что попытка спасти одновременно Макса и Лотту ставила всю его затею в зависимость от феерической удачи.
        Вернувшись к старому укрытию - в кустарник перед шахтерским депо, он осмотрел площадь, на которой теперь царил какой-то нездоровый ажиотаж. По площади пробежали два парня с палками, затем еще один - рослый с дубиной, а после появился Мафусаил со своим дружком, вооруженные металлическими прутьями. Вскоре к ним присоединился Август и еще один парень. Мафусаил раздавал какие-то указания, тыча палкой в разные стороны.
        Дело плохо, подумал Бастион. Похоже, Джавид ради его поисков снял всех с работ. К вооруженной группе тем временем присоединились еще двое парней. Мафусаил раздал команды и все попарно разбежались в разные стороны. Слава богу, в его сторону никто не пошел. Дождавшись, когда площадь опустеет, Бастион прежним путем двинулся в обход - перебежками от укрытия к укрытию.
        Добравшись до прачечной, он спрятался в глубокой нише заколоченного входа перед площадкой за домом мэра, выглянул и увидел ту самую беседку, представлявшую собой крытый с трех сторон навес с передним парапетом и входом - вроде тех, что ставят в детских садах. До нее было рукой подать, но повсюду носились подростки, а когда они пропадали - оставались их крики, и все казалось, что вот-вот кто-то выбежит. Возможно, не стоило идти на такой риск при свете дня, но он хотел собственными глазами убедиться в том, о чем говорила Джулиска.
        Дождавшись недолгого затишья, Бастион бросился к беседке и спрятался за парапетом - как раз вовремя, потому что справа зазвучали шаги и грубые голоса. Задний фасад мэрского дома был как на ладони. Он сразу увидел то, что Джулиска называла «балкончиком» - центральное окно на втором этаже имело эркер, который был тут явно лишним, напоминая произведение стихийной реконструкции. Все окна первого этажа закрывали внутренние ставни, как в докторском доме. А на втором этаже было всего семь темных окон, включая центральный эркер с большим панорамным окном. Стекла во всех окнах грязные и пыльные, словно их не мыли десятилетиями, а на некоторых стекла и вовсе были разбитыми, что выглядело странным, учитывая, что даже глухие старики сквозняки чувствуют превосходно.
        Между тем время шло, и Бастион, в конце концов, решил сосчитать до тысячи. Как ни страшно ему было, но он понимал - у Лотты, времени только до вечера, в отличие от Макса. Если он, конечно и правда прячется в этом доме. Все-таки Бастиону трудно было так просто поверить Джулиске.
        На девятьсот девяносто пятом счете, он уже готовился стартовать из беседки к докторскому дому, а оттуда уже к верхней дороге, как в эркерном окне почудилось какое-то движение. Бастион присмотрелся и едва не выпрыгнул из беседки. В большом окне эркера он увидел силуэт ребенка. Да, это мальчишка. Мелкий пацан, как его брат - те же плечи, та же большая лохматая голова. Без сомнения он! Живой брат прямо перед ним! Годы, нонниллионы - все к черту и он уже едва не прокричал его имя, но вовремя удержался и помахал фигурке рукой. Макс тут же юркнул в сторону. Видать не узнал. Эх! Но, правильно, брат, благодаря своей осторожности ты еще жив!
        А вот он утратил осторожность.
        - Эй! - раздался пугающий крик неподалеку. Возле угла мэрского дома стоял крепкий пацан, указывая на Бастиона железным прутом. - Сюда!
        Бастион уже бежал - просто, куда глаза глядят, не успевая даже ничего разглядеть. Мелькали деревья, окна, ограды, стены, стелилась под ногами вязкая неудобная гарь. Земля шла наизволок, куда бы он ни свернул заячьим рывком - будто все против него. А позади топот и крики и уже казалось, что не трое-четверо бегут за ним, а целая разъяренная толпа.
        Из какого-то дома справа вышли двое средних парней.
        - Держите его! Держите! - Закричали им тут же. - За него награда!
        И парни тоже бросились за ним. Бегал Бастион неплохо, только вот уже стучит молот в затылок, разрывается голова, и силы уходят из ног. Кто бегал длинный спринт, вроде четырехсот метров знает - каково это к финишу - бежишь вроде во весь опор, а ноги уже еле передвигаются. А тут и препятствия. И кругом как назло не за что глазом зацепиться - пространства, дороги и дома на виду.
        Только показался слева высокий забор из оцинкованной проволоки, под ним проем с распахнутой дверцей, за которой маячил лабиринт хозяйственных строений. Остаток сил Бастион отдал на пересечение небольшой площади, ворвался в проем, запетлял по лабиринту, наступая в лужи и комья глины. Финал его забега оказался безрадостным - он выбежал на площадку, похожую на баскетбольную, с двух сторон огороженную стенами высоких построек, и с одной стороны пятиметровым забором из той же сетки-рабицы.
        Тут уже стало понятно, что деваться некуда: двери в постройках черно-ржавые с навесными замками, только в самом углу слабая надежда в виде пожарной лестницы, но уж больно высоко обрывается. Рядом у забора скамейка. Бастион бросился к ней, заскочил, разбежался, краем глаза ловя надвигающуюся живую лавину. Толпа ликовала, у кого еще были силы - смеялись над его безнадежными стараниями. Бастион все силы вложил в единственно возможный прыжок и ухватился пальцами за нижнюю перекладину. Тотчас перехватил, крепче вцепился - в тринадцать лет немало времени он проводил на турниках, натирая мозоли, но мимолетная надежда поехала вниз вместе с лестницей. Ноги в ботинках коснулись земли. Не сразу он понял, что лестница была выдвижная. Бастион забирался вверх, не заботясь о падении. Напружиненный марш остался внизу - кто-то попытался схватить за ногу. Бастион лягнулся, приноровился скорее перехватывать руки, как чемпион-пожарный на штурмовой лестнице и выбрался на крошечный квадрат решетчатой площадки.
        С высоты увидел, наконец, и толпу - человек пятнадцать парней ходили под ним кругами заведенные, бешеные. Кто-то побежал к забору за камнями. Троицу лезших за ним возглавлял Мафусаил.
        - Маф, ты столкни его к нам, с переломанными ногами не побегает! - кричал невысокий коренастый парень с измазанным сажей лицом.
        - Давай-давай, баламошка!
        - Смотри-ка обоссался уже!
        Площадка шаталась, под ней метров семь, но забираться дальше Бастион не спешил - лестница тоже ходила ходуном, он заметил, что болты трясутся вместе с кронштейнами. Ухватившись за секцию верхнего марша, Бастион твердой подошвой саданул по концу тетивы нижней лестницы, затем еще раз и еще. Лестница стала отклоняться под весом взбирающейся троицы. В Бастиона уже летели камни.
        - Вот сука мелкая! - ругался успевший соскочить Мафусаил. - Клянусь, правда ногу сломаю!
        Он швырнул в Бастиона металлический прут в виде куска ржавой арматуры. Тот ударился о край площадки и нехорошо подлетел, намекая не приличную силу Мафусаила.
        Бастион забрался по последнему пролету на крышу. По спине и по обнаженным ногам больно шарахали камни. Кто-то особенно метко и сильно ими кидался. Запрыгнув на крышу, Бастион побежал вдоль низкого парапета. Крыша - плоская, с черным зернистым покрытием, похожим на битум. Вокруг грязная пустота и только один квадратный люк в углу без крышки, от которого в голый чердак вела наклонная сварная лестница, но там внизу уже слышались шаги и крики. Бастион спустился и увидел, что спасение недорого стоило. Здание внутри - пустой склад с навесными галереями, двумя лестницами и по обоим уже поднимались подростки.
        Бастион вернулся на крышу. Глянул вниз на лестницу, по которой забрался. Трое «часовых» были на стороже - в него тут же полетел камень.
        - Ща Маф скинет тебя оттуда! - крикнул рябой парень с плотоядной улыбкой.
        Лететь высоковато, прикинул Бастион - метров пятнадцать на голую землю. Снова побежал вдоль парапета, хотя знал, что выход у него только один - разбегаться и прыгать на крышу соседнего здания с торцевой стороны. Между ними метров шесть, но в его пользу лишний этаж, а внизу все тоже - земля, забор и развалившиеся куски бетона с арматурой - лучше не смотреть. На крышу выбрались первые «охотники». Опять впереди всех Мафусаил, но с ним уже и Август. Бастион заскочил на парапет и побежал. Страх взыграл в груди и в паху, когда под ним мелькнула ощетинившаяся арматурой высота. С ужасом он понял, что летит грудью к соседнему парапету, а не ногами, снова позабыв, что ему всего лишь тринадцать. Больно ударившись, ухватился руками, пальцы заскользили по пыльному изолятору, голые колени царапала шершавая отвесная стена. От удара в грудь перебило дыхание. Сила тянула вниз, накатил ужас. Кто-то крикнул позади, в спину прилетел камень, но он даже не заметил. Напряг все мышцы, и чуть ли не всем телом вскарабкался на крышу.
        - Во дает мелкий, а! - среди прочего услышал Бастион. Руки его тряслись, в груди ныло, но он знал - никто не решится на такой прыжок, а это значит, что теперь их разделяет не только расстояние, но и забор «лабиринта».
        Бастион повернулся к выстроившимся на соседней крыше преследователям и в знак победы осторожно постучал кулаком по груди.
        Глава 33
        Ликование, впрочем, было недолгим - люк на крыше оказался запертым изнутри, и ему пришлось скатываться по вихляющей на тыльном фасаде пожарной лестнице, демонстрируя крышным караульщикам свой нехитрый путь отхода. Перед зданием пролегала пустынная дорога с карликовыми деревцами по краям, за нею - ряд вытянутых построек, в избытке разбросанных на обширной, как аэродром площади.
        Бастион рассчитывал затеряться среди них, пустив преследователей по ложному следу, а сам - описав дугу, собирался вернуться по западной окраине к верхней дороге.
        Бежал он легко, как лисица, экономя силы, постоянно прислушиваясь и оглядываясь. Странный ветер касался разгоряченного лица, принося запах аммиака и гнили. Вскоре вдали показалась мутная заводь с эллингами на правом берегу.
        Добравшись до приземистого пакгауза, Бастион услышал голоса - между построек шли трое парней, вооруженные палками. Бастион нырнул в кусты. Ему, тем не менее, не хотелось теперь уходить. Он вспомнил, что гаражи, по словам Лотты, находились как раз вблизи эллингов.
        Бастион обогнул заводь, пересек низкий ферменный мост и увидел знакомую каменную кладку городской стены за диким садом. Пробежав вдоль нее, уткнулся в смотровую четырехгранную башенку со стражником. Ее появление застало врасплох. Бастион спрятался под чахлую крону, задрал голову. Стражник стоял, облокотившись об ограждение в неестественной позе, будто его хватил приступ радикулита, но Бастион уже догадался, в чем дело. Подобравшись ближе, он убедился что «стражник» был обычным манекеном в салатовой форме и впервые задумался - а были ли вообще в этом городе настоящие стражники?
        Из-за башенки тем временем вышел невысокий парень с метлой на плече. Бастион спрятался за худое деревце, понимая, что парень легко его заметит, если обернется. Но парень устало брел куда-то с понурым видом.
        Бастион вышел за ним и тотчас обнаружил, что находится прямо перед главными городскими воротами. Ворота распахнуты настежь, а за ним на полсотни метров вперед и полукружием в стороны простиралась голая каменистая тундра, с редкими клочками травы, а все остальное пожирала клубящаяся тьма до небес. Увидев исполинское чудо, Бастион поначалу замер в животном ужасе и не мог пошевелиться. Лишь усилием воли, он опустил голову и увидел, что от ворот идет во тьму неширокая насыпь из какого-то серого песка. Вот она, дорога! И ворота открыты. В такую минуту хотелось бы ему сейчас оказаться тут с Максом и Лоттой!
        - Целестин! - раздался вдруг голос Джавида прямо из тьмы.
        От неожиданности Бастион закружился на месте. В десяти шагах стояли жестяные бочки. Он бросился к ним, не раздумывая прыгнул в первую попавшуюся, затих. Бочка была ржавая и дырявая. Одна дыра располагалась прямо перед его лицом, и он увидел через нее Джавида, выходящего из-за ворот. Лицо у него осунулось, левая рука перевязана, но под усами все та же противная улыбка, хотя совсем уж неискренняя.
        - Целестин! - снова позвал кого-то Джавид.
        Перед ним как из-под земли появился парень с метлой.
        - Когда подметешь перед воротами, поставь флажки вдоль дороги. Проверь шагомером, но ближе пятнадцати саженей не подходи. Завтра инспекторы уезжают, должно быть все идеально.
        Парень молча смотрел на Джавида своими большими грустными глазами снизу вверх, чуть наклонив голову. Роста он был небольшого - как Бастион.
        - Все понял?
        - Да.
        Джавид потрепал его по голове здоровой рукой.
        - Джавид! - раздался вдруг громкий «собачий» голос прямо над головой Бастиона, отчего тот вздрогнул и едва не стукнулся о ржавую стенку.
        В соседнюю бочку кто-то ударил палкой. Через дыру, Бастион увидел со спины подошедшего к Джавиду Мафусаила с четырьмя рослыми парнями. Все они бросали настороженные взгляды на тьму за воротами.
        - Джавид, мы его почти поймали, но он прыгнул с крыши и убежал куда-то сюда.
        Мафусаил покосился на ворота, а на лице Джавида заиграла его настоящая хитрая улыбка.
        - Нет-нет, Маф, он не настолько глуп. - Джавид похлопал Мафусаила по плечу.
        - Отправить Августа, чтобы гнал всех сюда?
        - Не надо. - Джавид взглянул на часы. - Мы пойдем сейчас на верхний карьер за Лоттой.
        - За Лоттой?
        - Ты пойдешь со мной, остальные парни тоже. Ее нужно доставить инспектору Улричу до восьми часов.
        - А его?
        - Его тоже.
        Мафусаил опустил голову.
        - Да ну что ты, - ткнул его легонько кулаком Джавид, - команда на его доставку поступила уже после моей, так что обойдешься простым наказанием.
        - Спасибо, Джавид! - обрадовался Мафусаил.
        - Подожди-ка. - Джавид подошел к башенке, где висел распахнутый металлический щиток и ударил по большой красной кнопке, расположенной по соседству с зеленой. Ворота с режущим скрипом стали закрываться, пряча за собой тьму.
        Когда они закрылись, Джавид велел Целестину присматривать за воротами и гаражами, а сам закрыл щиток ключом, висевшим в числе прочих у него на связке, и ушел вместе с бандой Мафусаила. Бастион обрадовался - такой щиток легко взломать обычным гвоздодером. И стражников нет, один только безобидный Целестин.
        Одно плохо - до Лотты они доберутся раньше него, если только… Если только, прямо сейчас он не найдет машину!

***
        Гаражи Бастион нашел на первой же площадке, примыкавшей к выездной дороге. Темнота за провалами автомобильных въездов рисовала узнаваемые силуэты грузовиков, напоминавшие фургоны тридцатых годов двадцатого века. Их количество обнадеживало - Бастион насчитал не менее десятка, пока бежал, а ряд гаражей тянулся, открывая все новые и новые машины.
        Однако по мере приближения, грузовики обретали странные черты. Размерами они становились как будто меньше, линии экстерьера искривлялись, сами машины становились какими-то скособоченными, а их кузова странно отражали свет. Добравшись до первого грузовика, Бастион стукнул по крышке капота и понял, в чем дело - крышка была деревянная. Обычная грубая фанера, без зачистки выкрашенная зеленой краской, прибитая мелкими гвоздями. Бастион дернул ее снизу, легко оторвал и увидел под капотом землю. Машины все были деревянными макетами, как грубые игрушки, а «колеса» - распиленные по габаритам бревна, выкрашенные по ободу черной краской имитирующей шины. Все это напоминало поделки представителей автомобильного карго-культа. Возможно, он тут действительно процветал, учитывая столь высокую ценность фургонов.
        Бастион обошел грузовики во всех гаражах, и все они оказались бутафорскими. Он уже начал было отчаиваться, готовясь к бездумной гонке наугад, как взгляд его остановился на небольшой кирпичной постройке с гаражными воротами. Металлические ворота оказались закрытыми, зато обычная дверь с торца поддалась. В гараже стоял крошечный грязно-серый фургон, габаритами напоминавший китайский FAW. Дизайн автомобиля и конструкция на первый взгляд напоминало что-то примитивное из середины двадцатого века, но это был настоящий автомобиль. Настоящий железный автомобиль.
        Причем дверца с водительской стороны открывалась без ключа. На внешней стороне Бастион вообще не обнаружил ни замков, ни заглушек. Зато внутри располагался хитрый засов с рычагом в передней части - чтобы быстро закрываться изнутри. Среда диктовала свои инженерные решения. Автомобиль был одновременно знакомым и незнакомым. Руль на месте, рукоятка коробки передач тоже и даже замок зажигания имелся, только ручного тормоза нет. Может педаль, как у мерседесов? Салон, конечно, странноватый. Напоминает больше каюту на микро-яхте. Маленькие окна с закаленными стеклами не открываются.
        Все пространство за передними сиденьями занимала огромная бочка из нержавейки, вроде пивной, только больше раза в четыре, от которой тянулись гофрированные трубки в сторону приборной панели.
        Кресел всего два - водительское и пассажирское, на большее нет места - без подголовников, обиты коричневой кожей. Бардачок выдвижной, с лакированной крышкой из дерева. Внутри Бастион обнаружил свернутые засаленные бумаги с текстами в виде индийской вязи, а под ним огромный старинный револьвер, разукрашенный узорами и позолотой как игрушка разбогатевшего на продаже крэка афроамериканца. Одновременно Бастиону он напомнил чем-то пластмассовый ковбойский пистолет в том далеком детстве, когда его называли Гариком. В барабане было три патрона непривычного калибра, Бастион высыпал их в ладонь, затем нажал на спусковой крючок. Курок оттянулся и ударил в прокрутившийся барабан, без характерного щелчка. Боёк сломан, догадался Бастион. Впрочем, даже неисправный револьвер может быть полезен.
        В фургоне Бастион нашел еще пару шахтерских фонарей, тоже нерабочих и запас воды в четырех грушевидных бутылках, примерно по полтора литра. Глядя на тесно сдвинутое к панели водительское сиденье и до самой бочки отодвинутое пассажирское, Бастион решил, что это и есть машина инспекторов. Лучший вариант, если подумать, особенно если из других машин здесь только деревянные макеты.
        Бастион сел за руль, ощупал ногами педали - три как положено. Опустил руки, левая сразу легла на рычаг регулировки кресла, он оттолкнул ногами сиденье, наклонился, легко снял кожух на защелках под рулевым колесом. Нашел две колодки с проводами, разъединил клеммы, вытащил провод и переставил провода в первый и пятый отсек. В темные ворота ударил свет фар. Сунув третий провод во второй отсек, машина взревела и покатилась вперед. Бастион выругался и ударил ногой по педали тормоза. Машина резко остановилась. Мощности ощущалось совсем немного, но машинка была маленькая. Когда Бастион выехал на ней из гаража, она чем-то напомнила ему шуструю малолитражку.

***
        - Через пять минут, - сказал Джавид, входя в кабинет.
        Лотта, сидевшая в углу, бросила на него свой сумеречный взгляд, в котором страха было теперь больше чем гнева, и совсем немного мольбы - отголосок юных лет.
        Впрочем, Джавид не смотрел на нее. Он встал у стола, глядя в окно. Вместо привычной улыбки губы растянулись в оскал.
        Мафусаил и Август тоже стояли по углам кабинета, переминаясь с ноги на ногу.
        Скорее ради них, а не ради другого обреченного ребенка, Джавид не стал изменять себе. В глазах остальных подчиненных он не должен был терять авторитета.
        - Думаешь, мне это легко, Лотта? - спросил он, продолжая глядеть на шпиль за окном. - Ты ведь сама знаешь, как устроен наш мир. Думаешь, я не заплатил свою цену? Моя рука - это не падение с лестницы.
        Мафусаил и Август напряженно переглянулись.
        - Вы даже не представляете, как нам повезло! Раньше в подобных случаях просто присылали огнеметную команду. Загадка, кого они ищут здесь, если единственный чужак их почти не интересует. Впрочем, это загадка не для нашего ума. Они его не нашли, а платим мы. Но это ненапрасная цена. Некоторым от этого не легче, я понимаю и очень сожалею. - Джавид взглянул на Лотту. - Всегда буду сожалеть. Но нас всех готовят к подобному. Вы же помните эти японские мультфильмы про пионеров, массово совершающих харакири? Скоро они покинут нас, и мы сможем вздохнуть с облегчением. Но до той поры мы должны сделать все, чтобы они не изменили своего решения.
        Август посмотрел на Лотту и не сумел скрыть грусти во взгляде, а Мафусаил, напротив, обрадовался.
        - Скорее бы! - выдохнул он. - Простите, Джавид, как-то неспокойно с ними.
        - С ними всегда так. - Джавид посмотрел на девочку. - Лотта…
        - Не надо ничего мне говорить! Отстаньте! - Лотта сердито отвернулась.
        Несмотря на нелегкий труд и тревожное ожидание, измотавшее ее к концу дня, она ощущала какую-то неестественную бодрость. Легче, от этого, правда, не становилось.
        - Улрич идет, - тихо сказал Август, стоявший у окна.
        Лотта непроизвольно вздохнула.
        - Где? - поспешно спросил Джавид, выдав тем самым свое волнение.
        - По площади.
        - Значит, будет через пару минут.
        На несколько секунд в кабинете Джавида воцарилась тишина. Все ждали тяжелых грохочущих шагов Улрича на лестнице. Секунды тянулись, а в коридоре лишь тихо поскрипывали доски - должно быть от старых трещин или прогнувшихся лаг. Вскоре это тихий скрип стал слишком настойчивым, чтобы его можно было списать на звуки старого дома, а когда прямо за дверью уже совсем определённо скрипнула половица, стоявший ближе Мафусаил приоткрыл ее, и остолбенел. Глаза его полезли на лоб, а затем сам он стал медленно отстраняться. Все с изумлением наблюдали, как из-за двери в направлении носа Мафусаила вырастает длинный золоченый ствол.
        Вскоре, проем расширился и за стволом возник Бастион, державший в руке огромный револьвер.
        Он приложил палец к губам, видя, что Мафусаил, скрючившийся под его прицелом, пытается что-то сказать.
        - На колени. Руки за голову.
        - Бастион…
        - Тссс, - Бастион перевел ствол на перебинтованную руку Джавида, покоившуюся в бандаже у живота. - Это всех касается. Закрой свою лицемерную пасть, Джавид, опустись на колени и не вынуждай меня тратить на тебя патрон.
        Джавид округлил глаза и опустился на колени, без особенного успеха пытаясь оторвать взгляд от большого ствола и сохранить уверенность во взгляде.
        Однако, он очень боится смерти, заметил Бастион. Вдвойне странно для того кто так легко отправляет на нее других. Примеру Джавида последовал и Август, заметив на себе грозный взгляд Бастиона.
        - Лотта.
        Ей не нужно много слов. Девочка подошла к Бастиону и встала за его спиной, сердито глядя на Джавида.
        - Бросай ключи! - приказал ему Бастион.
        Джавид попытался улыбнуться, но Бастион перехватил массивный пистолет двумя руками, и направил ствол ему прямо в лоб.
        - Достаю! - Джавид поспешно снял связку с ремня и бросил Бастиону.
        - Скажи хоть кто ты такой, парень? - спросил он напоследок в надежде, очевидно, не только затянуть время, но и заполучить хотя бы что-то, что можно «продать» инспекторам.
        - Читай инструкцию на своем столе. - Сказал Бастион и вместе с Лоттой вышел из кабинета.
        За дверью он схватил Лотту за руку, и они побежали по скрипучей лестнице, обрушивая на бегу манекены стражника и «ксеноморфа». В коридоре первого этажа уже раздавались тяжелые шаги, Лотта перепугалась, но Бастион уверенно пнул окно в холле, а когда они оба выбрались через него, аккуратно прикрыл его за собой.
        На улице уже царила ночь.
        - Бежим! - прошептал он ей в лицо, и они побежали, теряясь в темноте палисадника.
        Они пересекли две узкие дорожки, небольшой сад, подобрались к беседке, оттуда к заднему фасаду мэрского дома.
        - Лотта, просто делай, что я говорю.
        В темноте сверкнули глаза. Она молча кивнула.
        Неподалеку раздавались пугающие крики и уже мелькали огни факелов и фальшфейеров.
        Они подобрались к площади со стороны торцевого фасада. Бастион выглянул - никого.
        - Идем!
        Парой невысоких теней прокрались они до главного входа, забрались на крыльцо, присели в темной нише широкой дверной арки. Бастион нашел замок, но с ключами беда - на связке Джавида их было не менее пары десятков. В тишине, перемежаемой истошными криками со стороны столовой, Бастион слышал тихий металлический гул за дубовой дверью мэрского дома.
        Бастион запутался в ключах. Шестой или седьмой ключ он только что испробовал? Он попытался вставить очередной просто наугад.
        - Не спеши, я смотрю за площадью, - сказала Лотта и тихо добавила, - часы на башне пошли…
        Бастион выругался - в темноте все ключи казались одинаковыми. В следующую секунду на них обрушился яркий свет и следом истошный крик:
        - Они здесь! Сюда!!!
        Они вскочили и, не сговариваясь, побежали за угол, где Бастион схватил ее за руку и дернул к темному квадрату прачечной. Бежали в полном смятении, вгрызаясь в заросли - по траве, по земле, по камням, по узким дорожкам, спотыкаясь об ограждения, обдирая колени, огибая здания, постройки, заборы. И слышали позади топот и крики, а когда уже почти не осталось сил, поняли, что их никто не преследует.
        Бастион привстал над кустами - вокруг тьма, огни совсем далеко, но крики звучали ближе. Он подвел Лотту к огромному заброшенному зданию, темневшему на пустыре с провалами выездов. Возможно, в них когда-то хранили технику. В самом углу стоял аккуратно втиснутый между стенками фургон.
        Когда Лотта села на пассажирское сиденье и Бастион завел двигатель, соединив провода, в ее глазах он впервые увидел надежду и почувствовал как она дрожит, когда перегнулся над ее ногами, чтобы закрыть на засов дверь с ее стороны. Это от возбуждения - когда ты впервые понимаешь, что у тебя вдруг появился настоящий шанс. Бастион ее понимал, но испытывал другие эмоции.
        - Ты знаешь окольный путь к главным воротам? - спросил он, уверенно выруливая из выезда на пустырь. Машина слегка переваливалась на неровном грунте.
        Лотта вгляделась в освещенный ряд кустов впереди и указала на разрыв.
        - Там дорога?
        - В конце старый табачный склад и столярная мастерская, оттуда гонят тележки для глины, и там же проходит объездная дорога.
        Бастион взглянул на Лотту и направил машину к разрыву, который действительно оказался началом дороги.
        - Где ты взял эту машину? - спросила Лотта, словно до конца ему не верила.
        - Это машина инспекторов.
        Лотта ничего не сказала, только посмотрела в окно, за которым в отражении юного усталого лица мерцали далекие огоньки ее мрачного мира.
        - Зачем ты хотел попасть в дом мэра?
        - Хотел забрать кое-кого.
        - Забрать?
        - Мой младший брат прячется там.
        - Постой! Какой еще младший брат?!
        - Его ищут здесь эти инспекторы. Поэтому я здесь. Я пришел спасти его.
        - Извини, но это звучит как бред сумасшедшего. Откуда здесь кто-то младше нас и, главное, зачем он им нужен?!
        - Не знаю. Не знаю, зачем он так далеко забрался. Очень далеко. Но думаю, у него есть ответы на эти вопросы.
        - Но… - Лотта выглядела растерянной. - Ты уверен? Просто, это как-то странно. Ты точно уверен, что он здесь?
        - Он прячется в доме мэра. Я видел его в окне.
        - Может тебе показалось?
        - Я прошел его путем, Лотта и оказался здесь. Моему брату одиннадцать лет. Мальчишка, которого я видел в окне примерно такого же возраста, у мэра ведь нет таких детей, верно?
        - Верно.
        - Это он, Лотта.
        - Но почему же мы тогда едем к воротам?
        - Я должен вывезти тебя.
        - А твой брат?
        Бастион прищурил левый глаз.
        - Я вывезу тебя и вернусь за ним…
        - Но как?
        - Что-нибудь придумаю.
        - Но тут ничего не придумаешь! Его надо забрать сейчас, если он, и правда, здесь!
        - Как же, Лотта?! Джавид не дурак и к воротам уже послана армия малолетних дебилов, если не сам этот треугольный альраун с ручной гориллой-извращенцем!
        - У тебя есть пистолет.
        - Он сломан. - Бастион вздохнул. - Они не знают, где он прячется, и у него есть немного времени. В отличие от тебя…
        - И в отличие от тебя тоже. - Сказала Лотта. - Мы должны его спасти, если он там. Останови машину.
        Поглядев в ее лицо, он увидел то строгое выражение, как в тот день, когда она нашла его у пещеры с раной на лбу. Эта девчонка умела трезво смотреть на вещи.
        Он остановил машину и откинулся в сиденье.
        - Мы не сможем выехать.
        - Через ворота и не нужно. У меня есть идея.
        - Идея?
        - В карьере, где я работала сегодня, была такая машина… Такая, о которую ты ударился на старой фабрике.
        - Экскаватор?
        - Наверное. Только она больше и ходит по рельсам. Стена там стоит прямо на подножье горы, которая осыпалась много лет. Она ниже, чем в других местах, всего около двух саженей, а с той стороны и того меньше.
        - А эта тьма?
        - Клубится на самой вершине. Того и гляди скатится, но не скатится… Я подумала: если бы не тьма, железная рука этой машины могла бы перенести нас. Но она легко сможет перенести через забор и машину.
        - И никому не придет в голову караулить нас там. Звучит неплохо, но… ты уверена, что экскаватор работает?
        - Сегодня им управлял Танкред, он из семьи механиков, которым разрешается управлять стоячими механизмами. А если ты умеешь управлять такой сложной техникой, как фургон, значит, и с ней справишься.
        - Мда, сложная техника… - Сказал Бастион с сомнением. Но все же Лотта была права. Это лучший из всех худших вариантов.
        Бастион посмотрел на Лотту - как обычно ее детские глаза смотрели по-взрослому.
        Сообразительная девчонка, подумал он, и слишком хороша, чтобы позволить этому отравленному миру ее перемолоть.
        - Тогда нам надо спрятать машину…
        - Я знаю подходящее место, как раз недалеко от верхней дороги. Включай ее, теперь нам понадобится ее скорость.
        Бастион надавил педаль газа, и они покатились в темноту.
        Глава 34
        Они промчались мимо главных ворот, не включая фар, с замиранием сердца глядя на приближение армады огней по главной дороге. Горящие факелы пока далеко, и конечно никто не видел их фургон в такой тьме, но Бастион представил, как в этой суматохе он должен был успеть взломать ящик, а потом дожидаться открытия ворот, чтобы броситься от одной опасности в объятия другой, и подумал, что план Лотты все-таки был куда изящней.
        Когда рой огней ушел вправо, а затем скрылся за мрачным рельефом, Бастион сбросил скорость километров до двадцати, и спросил у Лотты, хотела бы она уехать отсюда не просто в другой город, а намного дальше.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Я имею в виду места, из которых ты, скорее всего никогда не вернешься.
        - Ты говоришь о своем мире?
        - Он тоже не идеален, но в основном преступниками там считаются убийцы, а не те, кого они убивают.
        Лотта задумалась.
        - Я знаю. - Сказала она.
        - Что?
        - Я немного знаю тебя и это не так уж мало, чтобы кое-что понять о твоем мире. Я бы хотела попасть в него.
        Бастион взглянул на Лотту. Она смотрела перед собой на дорогу. Отраженный свет фар блеснул в ее серьезных глазах.
        - А ты знаешь дорогу к нему? - спросила она.
        - Думаю, мой брат знает.
        Лотта показала отличное место для укрытия машины - въезд в заброшенное бомбоубежище, прямо в лесу, и при этом недалеко от дороги. Наклонный пандус - огромный бетонный желоб, вгрызающийся в землю, скрытый с трех сторон естественным рельефом. На всякий случай, Бастион проверил, как фургон справляется с подъемом, сдав на полкорпуса задом, затем на целый корпус. Машина «брала» крутой подъем превосходно и даже спереди, с открытой стороны ее почти не было видно.
        В полусотне метрах пролегала верхняя дорога. Им предстояло добраться до нее по лесному участку (Бастион заранее наметил путь), затем, по словам Лотты, еще около двух тысяч саженей до карьера по дороге. Сколько это в метрах, Бастион не знал, но предположил, что примерно столько же.
        Он решил, что оставаться в машине Лотте все же опасно, и стал искать место, где ей спрятаться, но она заявила, что пойдет с ним.
        - Это опасно, Лотта, меня могут поймать.
        - Если поймают тебя, значит, поймают и меня, сколько бы я ни пряталась. Я не умею управлять машинами.
        Бастион задумался.
        - Что опять не так?
        - Я подслушал разговор этой парочки, когда они приходили к Джавиду. Рауб говорил, что комета уничтожит это место и поэтому завтра на рассвете они должны уехать.
        - Комета уничтожит место? Большей ерунды в жизни не слышала! Комета - это праздник! - в ее голосе зазвучали истеричные нотки религиозного фанатизма. - Когда она прилетает, все загадывают желания, которые обязательно исполняются! Моя бабушка снова начала ходить, когда она прилетела в прошлый раз тридцать лет назад. Комета не может ничего уничтожить. Это просто… как, ну как Хорс и Селена.
        - Кто?
        - Ты совсем темный.
        - Я не знаю, Лотта. Просто понятия не имею, как все устроено в вашем мире. Но что если они правы? Ты ведь уже достаточно хорошо знаешь свой мир, чтобы верить в сказки.
        Лотта нахмурилась.
        - Значит, они хотят уехать?
        - Без машины у них это не получится. Но они могут обнаружить ее пропажу и раньше. Рауб постоянно заставляет свою гориллу ее проверять. В любом случае, у нас выход только один - сбежать отсюда до утра. Ты только не волнуйся!
        Он схватил ее за руку, заметив испуг в ее лице.
        Но это бы не испуг. Она улыбнулась.
        - Вообще-то я должна быть уже мертва.
        Он рефлекторно сжал крепче ее горячую руку.
        Добирались до центра города они с большой осторожностью, по очереди перебегали от укрытия к укрытию, уделяя время осмотру и маскировке. Живых огней больше не видели, крики раздавались где-то совсем далеко. Похоже, и правда, никому не пришло в голову, что они отправятся на северо-запад.
        Примостившись за кустами между железной дорогой и старой компрессорной станцией, они издалека осмотрели площадь. С их позиции хорошо просматривался шпиль, часовая башня и здания за ними, но большую часть фасада мэрского дома скрывала церковь.
        Лотта указала на врытый в землю грузовой вагон и вопросительно посмотрела на Бастиона.
        Бастион покачал головой - из-за церкви только что вышли две фигуры с факелами, при свете которых, они увидели, как от столба отделилась еще одна тень.
        - Подождем, - прошептал Бастион.
        Троица уходить с площади не спешила. Они слонялись вокруг столба, иногда махая факелами друг на друга. Прошло уже минут десять.
        Бастион сел на траву.
        - Похоже, караул у них там. - Вздохнул он.
        - Можно попробовать отвлечь.
        - Опасно. Кто будет отвлекать?
        - Я.
        Бастион покачал головой.
        - Тогда заберемся через заднее окно.
        - На второй этаж?
        - В сарае за докторским домом есть складная лестница. Ее можно незаметно притащить через кусты в темноте.
        - Тоже рискованно.
        - Но они не уйдут с площади! Джавид знает, что тут сходятся все пути!
        - И как ты себе это представляешь?
        - Если получится принести лестницу, ты заберешься, а я покараулю. Я умею свистеть как турач.
        - У тебя технический склад ума, Лотта.
        - Чего?
        - И еще ты не понимаешь шуток. - Улыбнулся Бастион. - Пойдем.
        До докторского дома они добрались через прилегающее редколесье, затем пересекли дорогу, ведущую на участок, где Бастион работал с Лоттой первые дни и пошли по заброшенным задним дворам желтых домиков.
        - Кто живет в этих домах? - спросил Бастион, наступая на ржавую ограду, лежавшую в пожухлой траве.
        - Никто. Раньше в них жили шахтеры. На это было больше ста лет назад.
        Докторский дом они обогнули с юго-западной стороны и перелезли через невысокий забор. Сарай представлял собой внушительную деревянную трёхстенную постройку - только вместо снопов сена, он до потолка был завален хламом. Бастион сразу заметил лестницу наверху, и направился к ней, но Лотта коснулась его руки. Бастион повернул голову. У калитки стояли две невысокие фигурки - должно быть они шли по дорожке, огибавшей сарай.
        Причин для паники не было - фигурками оказались Лианг и Юминг - те самые брат и сестра, с которыми Бастион проработал первые дни после своего появления здесь. Они, конечно могли закричать, но это не так опасно, как встреча с дикой полу-бандой Мафусаила.
        - Ребята, - Лотта шагнула в их сторону, сцепив руки перед грудью.
        Брат и сестра как по команде шагнули назад, словно Лотта была заразной.
        - Джавид приказал всем искать вас, - с нотками угрожающей торжественности произнесла Юминг.
        Лотта сделала еще один шаг им навстречу.
        - Не говорите, что видели нас!
        Юминг сдвинула брови.
        - Не знаю, Лотта… - Сказала она с какой-то неожиданно холодной рассудительностью.
        Лианг выглядел гораздо менее непреклонным, чем его сестра. Очевидно, Юминг среди них была главной. Ее лицо было сердитым как у Греты Тунберг, а у Лианга наоборот - растерянным и глупым, как у простофили с примитивной европейской карикатуры.
        - Вы же друзья. - Сказал Бастион. - Вы знаете, зачем ее ищут - чтобы скормить вонючему ублюдку Улричу!
        Юминг посмотрела на Бастиона с такой ненавистью, что тот решил довериться Лотте. У девочки с китайским именем явно была к нему какая-то неприязнь.
        - Просто никому ничего не говорите и все, - попросила Лотта.
        - Но ведь тебя все равно найдут, Лотта! - гневная морщинка на переносице Юминг исчезла.
        - Я просто прошу! Тебе же это ничего не стоит!
        - Не знаю.
        - Пожалуйста, Юминг…
        Девочка задумалась секунд на десять, затем посмотрела на брата.
        - Ну, хорошо.
        - Спасибо, Юминг! Ты лучшая! Я никогда этого не забуду!
        Юминг бросила еще один недовольный взгляд на Бастиона, затем посмотрела на брата, который пялился в землю перед собой.
        - Пошли. - Сказала она ему и тот молча поплелся за ней.
        Уходили они медленно, постоянно оборачиваясь, что не очень нравилось Бастиону - он не хотел, чтобы они видели их с лестницей. К тому же, он совсем не доверял этой противной Юминг.
        Когда Юминг и Лианг, наконец, скрылись за кустами, он попросил Лотту наблюдать за округой, и, положив пистолет на старый диван, попытался достать лестницу. Дотянуться едва удавалось, но на большее сил не хватало. Он забрался повыше, и ухватился за нижнюю ступеньку. С вершины покатилось пластиковое ведро и упало ему на голову, накрыв облаком пыли. Следом же опрокинулась картонная коробка, из которой что-то выпало и больно кольнуло его в плечо. Он посмотрел на землю, в тусклом свете блеснул металл. Бастион спрыгнул и подобрал с земли упавший предмет - им оказался не нож, как он думал, а внушительное четырехгранное шило с синей пластиковой рукояткой, измазанной белой краской. Он сунул его в карман и вновь потянулся за лестницей, но она была все-таки слишком высоко.
        - Лотта, иди сюда, я подсажу тебя! - крикнул Бастион.
        Вместе кое-как, они вытащили трехколенную лестницу. Она была тяжеловата, но вдвоем пронести пару сотен метров до мэрского дома - вполне по силам. По длине она вполне годилась, чтобы добраться до эркерного окна, а шило поможет ему выдавить стекла, не разбивая их. Бастион прислонил лестницу к стенке, решив сначала рассчитать путь до ближайшего укрытия.
        Он осторожно выглянул из сарая, и, увидев прямо перед собой лицо Юминг, вздрогнул от неожиданности. «Грета Тунберг» тоже перепугалась, но быстро приняла свое привычное злобное выражение.
        Следом началась какая-то суета - слева возникли две фигуры, набросились на него, Бастион успел ударить одного в живот и толкнуть другого плечом, но тут же кто-то третий набросился сзади и повалил его.
        Одна из теней метнулась к Лотте, она взвизгнула. Крепкие руки отобрали пистолет. У Лотты началась истерика. Сквозь ее плач отчетливо слышался нравоучительный голос Юминг.
        - Он запудрил тебе мозги, Лотта, отсюда нельзя сбежать. Ты всегда была разумной. Ты должна понимать это. Вас все равно поймают.
        Бастион приподнял голову от земли, к которой его крепко прижимали двое парней.
        - Вы продали свою подругу в обмен на конфеты от Джавида?! Хороши друзья!
        - Это ты! Глупый лгун! - закричала Юминг. - лестница! Вы собрались перебраться через стену, а дальше что?! Придурок баламошка! Поднимайте их.
        Бастиона подняли на ноги, и он увидел, помимо Лианга и Юминг двух парней, чуть постарше и покрупнее. Нашивка одного сообщала, что его зовут Юшенг. Второго - Вейюан.
        - Китайская мафия? - сплюнул Бастион.
        Парень с нашивкой Юшенг ткнул ему пистолетом в бок.
        - Иди, давай! - приказал он, без какого бы то ни было намека на китайский акцент. Лицом он тоже мало походил на китайца, скорее на обычного жителя Ленинградской области.
        Их повели по темной дорожке к площади, видимо к Джавиду. По их наивной болтовне, Бастион понял, что Юшенг и Вейюан были двоюродными братьями Лианга и Юминг. Видимо, хитрая Юминг успела позвать их на помощь, и теперь мечтает о награде.
        Бастион шел свободно, под «прицелом» собственного револьвера, отобранного Юшенгом, который судя по всему, пистолеты видел только на картинках и даже не подозревал, что он сломан. Глупые подростки даже не обыскали их. Будь Бастион один - давно бы что-нибудь придумал, скорее всего, толкнул бы самого длинного и убежал. В своей скорости он не сомневался - в школе он быстрее всех бегал стометровки. Но он боялся за Лотту. Ей не убежать и ее крепко держал за руку Вейюан. Она умоляла освободить их, но - тщетно.
        Между тем время таяло, они миновали компрессорную станцию, у которой прятались совсем недавно, и уже приближались к площади. Отчасти повезло, что их захватчики выбрали путь вдоль железной дороги. Видимо из-за света. Бастион уже набросал кое-какой план в голове. Ему надо было только дождаться, когда к нему приблизится Юминг, но эта хитрая девчонка будто чувствовала опасность, исходящую от него и держалась подальше и чуть позади.
        На его счастье Лотта споткнулась обо что-то и начала оседать - сил добровольно идти на смерть у нее не было. Три детских лица повернулись в сторону колючей проволоки, вдоль которой шли Вейюан с Лоттой.
        - Иди! Это просто колючка! - ругался на Лотту Вейюан.
        - Я не могу! - заплакала Лотта.
        В этот момент Бастион взрывным прыжком хищника из семейства кошачьих набросился на Юминг, перехватил ее сзади и уткнул ей в горло острие четырехгранного шила.
        При захвате командного центра, трое парней просто не знали, что делать и растерянно пооткрывали рты.
        Только Юшенг «сообразил» - нацелил на него револьвер. Поскольку стояли они близко, и Бастион был выше и крупнее Юминг, «выстрелить» в его большую голову было несложно.
        - Стреляй! - отрывисто приказала Юминг и дернулась от шила в грудь Бастиону, но тот ухватил ее покрепче.
        Раздался тихий щелчок. Затем еще один.
        Юшенг глупо уставился на пистолет и стал вертеть его в руках, как мартышка.
        - Один-ноль, - сказал Бастион и слегка надавил шилом, по шее Юминг потекла тонкая струйка крови.
        - Это глупо, - пискнула Юминг.
        Бастион чувствовал, как дрожит ее тело, чувствовал ее страх.
        - В самом деле? - произнес он ей в ухо. - Думаешь, это будет мне чего-то стоить? Ты же такая умная, Юминг, а теперь умрешь вместе с нами. Но это справедливо, разве нет? Ты хотя бы узнаешь, чего стоит предательство.
        - Да… до… да… - Начал заикаться Лианг.
        - Что?
        - Договоримся. - Наконец выговорил он.
        - Валите отсюда! - приказал Бастион. - Я отпущу ее, когда перестану вас видеть! Ну?!
        Парни неохотно двинулись в сторону площади, а Вейюан все никак не мог отпустить Лотту.
        Бастион сильнее надавил шилом в шею Юминг.
        - Беги! - хрипло приказала она ему.
        Вейюан неохотно отпустил Лотту и пошел к парням, которые отошли уже метров на пять, но теперь стояли с неуверенным видом.
        - Бегом я сказал! - развернулся к ним Бастион вместе с Юминг.
        Троица «китайцев», наконец, побежала. Когда они скрылись в тени в конце площади, Бастион оттолкнул Юминг.
        - Теперь ты! Пока я не передумал! - указал он шилом на упавшую девчонку.
        Та в ужасе глядя на него, поднялась и побежала. У нее, слава богу, ума побольше, и жизнь ей была дорога. Бастион развернулся к Лотте, и увидел, что с другой стороны к ним подбираются двое невысоких парней. Ноздри Бастиона стали расширяться, он прижал руки к телу, напряг все мышцы и зарычал на них. Парни в страхе ретировались.
        Случившееся не прошло даром для Лотты - она буквально оцепенела и ничего не замечала перед собой. Только когда Бастион схватил ее за руку и потащил, она немного пришла в себя.
        Они снова бежали, на этот раз назад, но не к дому доктора, а южнее - неудачный маршрут, кругом стало слишком оживленно. Справа и слева приближались огни, крики множились. Пока тьма укрывала их, но скоро, совсем скоро их окружат. За церковью в глубину города громоздились невысокие постройки, которые давали призрачный шанс на спасение. Но когда они с Лоттой обогнули маленькое здание клуба, на них выкатился вал новых огней. Кто-то их заметил, закричал. На них упал свет. Бастион увидел в ярком огне охваченное смятением лицо Лотты и дернул ее на себя, обратно во тьму.
        Дело совсем плохо, думал он, на бегу сжимая руку Лотты, которой с каждым шагом все труднее и труднее давался бег. Она уже отставала, и ничего не могла с этим поделать, она отдала все - тянуть ее бесполезно. Еще немного и она упадет в обморок, как солдат-новобранец на первом марш-броске. Они окружены с трех сторон, с четвертой - огороженная колючкой старая железная дорога. Это конец. Их последнее пристанище - темный силуэт «космического корабля» - футуристическое здание церкви.
        Бастион прижался к стене - здесь даже отмостки не было. Лотта опустилась на траву. Он побежал вдоль ломаной линии фасада. Окна здесь были панорамные - во всю высоту стен на три этажа, но первые два были заварены ржавыми металлическими листами. Бастион побежал обратно, глядя на темную фигурку Лотты и заметил на цоколе зеленоватые прямоугольники. Остановился у одного - уж очень напоминали они заколоченные верхушки окон над подвальными приямками. Самих приямков, правда, не было. Бастион сунул шило между доской и каменным фасадом, дернул рычаг на себя. Доска с негромким треском отошла, и он увидел темное окошко чуть больше форточки, затем бросился к Лотте, схватил ее за руку, помогая подняться. Огни уже сомкнулись в полукольцо.
        - В окно! - Бастион усадил ее на землю и затолкнул ногами в окошко. - Прыгай!
        Лотта сама уже сообразила, ожила, и быстро пролезла в окно, внизу тут же раздался грохот и стон. Бастион забрался следом, уже ничего не разбирая - голоса звучали совсем близко.
        Он только успел схватить одной рукой деревянный щит за обрешетину и прикрыть за собой окошко, перед тем как спрыгнуть. В ногу что-то кольнуло. В темноте постанывала Лотта.
        Кто-то наверху прошел совсем рядом, прошелестел в траве.
        - Как сквозь землю провалились! - раздалось над ними.
        - Сейча-а-ас найдем, - пропело в ответ.
        Бастион зашарил руками вокруг, нашел Лотту. Она тяжело дышала.
        - Что случилось? - прошептал он.
        - Я, кажется, подвернула ногу.
        - Идти можешь?
        - Не знаю.
        Увы, идти она практически не могла. В подвале было темно и пыльно, им едва удавалось сдерживаться, чтобы не чихнуть.
        Приглядевшись, Бастион заметил полукруг в слабом свечении. Они пошли к нему осторожно. Лотта опиралась на Бастиона, отзываясь тихим стоном, когда поврежденная нога касалась пола.
        Бастион вытянул руку под полукругом и нащупал дверную ручку. Полукружие над ней, очевидно - стеклянная фрамуга. Дверь поддалась, они вышли на лестницу, которую освещал прожектор с площади через незаколоченную часть гигантского панорамного окна.
        Поднявшись по лестнице, они оказались в зале со скамьями, выстроенными в ряд по обе стороны широкого прохода, как в католических церквях. На витраже за сценой в слабом свечении угадывался образ парящего Христа. Если бы не он, Бастион никогда бы не подумал, что это аскетичное здание, похожее на недостроенный плавательный бассейн являлось церковью. В левой части имелся вход. Снаружи как он помнил - готический портал с большим кубическим замком, а внутри простые металлические ворота.
        Крики и свист раздавались повсюду. Бастион огляделся, и заметил небольшую антресоль напротив витража. К ней вела лестница, скрывающаяся за простенком. Судя по всему, она вела и выше.
        - Идем туда! - сказал Бастион.
        - Я не могу.
        - Там безопаснее. Ты отдохнешь.
        Она сильнее оперлась на него.
        - Помоги мне.
        - Конечно.
        Кое-как они поднялись на второй этаж, а оттуда в небольшую пристройку, от которой винтовая лестница вела на крышу.
        Бастион оставил Лотту, взбежал по лестнице, ударил в квадратный металлический люк над головой. К его удивлению, он легко открылся. На него сразу обрушился свет каких-то пугающе огромных звезд и двух крупных светил, совсем не походивших на Луну. Крыша была смешанная - местами плоская, но с перепадами, а местами скатная, переходящая во всевозможные фальшивые ротонды и декоративные башенки. Никакой симметрии, сплошной архитектурный хаос.
        У одной из башенок, прямо на крыше, он обнаружил деревянную скамейку. Омытая дождями и лучами, она выглядела чистой и уютной под этим причудливым светом.
        Ему стало жаль Лотту, лежавшую там в темноте. Он сходил за ней, помог подняться и усадил на лавочку, а сам стал наблюдать с крыши на происходящее внизу.
        Он увидел Джавида и Мафусаила, все были возбуждены - подростки группами бродили по площади и прилегающим окрестностям, заглядывая в каждую щель, осматривая каждый куст. Вся надежда была только на их глупость и безалаберность. Обнадежил Джавид, который указал Мафусаилу в сторону столовой и тот со своей бандой ринулся туда. Затем возле Джавида появилась Юминг и принялась ему что-то рассказывать, показывая в сторону компрессорной станции. Джавид собирал улики. Карьер пока вне подозрения. Юминг расскажет ему, что они пытались завладеть лестницей в сарае докторского дома - это не так страшно, Джавид решит, что они просто хотели перебраться через стену. Подростки разбредались все дальше и дальше, расширяя место поиска, но пока на площади было многолюдно.
        Бастион вернулся к Лотте, сел рядом с ней.
        - Мы никогда не сбежим отсюда, - обреченно сказала она, - это место нас не отпустит.
        - Еще есть время. Надо только дождаться, пока они разойдутся.
        - Уже ночь. В это время мы обычно спим. Они не разойдутся.
        Бастион услышал вдруг какой-то свист в воздухе, пригляделся - со стороны депо по воздуху шло какое-то темное пятно. Он встал и с ужасом понял, что это летит Рауб. Он летел странно - лицом вниз, головой вперед, прижав руки к своему тельцу. Бастион бросился к Лотте, но прятаться было поздно. Рауб пролетел прямо над ними, метрах в пяти окинув их невидящим взглядом, и улетел дальше во мрак на юго-запад. Бастион отчего-то запомнил его крошечные остроносые ботиночки с пряжками в форме серебряных арф.
        - Он не видит нас… - С удивлением прошептал Бастион, прижимаясь плечом к Лотте.
        Лотта выглядела спокойнее или просто у нее уже не осталась сил даже пугаться.
        - Он не здесь. - Сказала она.
        - Что значит «не здесь»?
        - Такие как он умеют быть сразу в нескольких местах одновременно.
        - Такие как он?
        - Так про них говорят.
        - Кто они?
        - Не знаю. Но я слышала про них. А здесь впервые увидела. В вашем мире таких нет?
        - Думаю, нет.
        - Зачем им нужен твой брат?
        - Наверное, это как-то связано с математикой.
        - С чем?
        - Ну, он лихо управляется со всякими вычислениями.
        - Как астролог?
        - Да.
        Бастион встал, подошел к краю крыши, осторожно выглянул. Джавид стоял на площади и опять возле него появился проклятый Мафусаил. Внизу все еще было слишком многолюдно. Бастион вздохнул и вернулся к Лотте.
        - Как твоя нога?
        - Болит. Я не смогу идти.
        Бастион с болью посмотрел на нее и опустился рядом на скамейку. Силы оставляли его. Ночь нежна и загадочно красива в этом смертельно опасном месте. Остаться бы здесь, остаться тут на крыше, уснуть навечно, чтобы однажды проснуться, оставив все позади дурным болезненным кошмаром. Он приник плечом к Лотте и оба они с разрывом в четыре секунды погрузились в сон.
        Проснулись они от того, что кто-то хлопал в ладоши и пел песенку на непонятном языке. В очерченном колодце тьмы брезжила мутная синева. Бастион вскочил, растирая плечи от холода, выглянул на площадь через парапет. Внизу у столба стояли четверо парней с факелами, а неподалеку на газоне Джулиска что-то напевала и хлопала в ладоши. Бастион заметил, что она периодически сует руку в корзинку, достает оттуда что-то и кладет в рот.
        Лотта тоже проснулась и застонала. Лодыжка у нее распухла, но ботинок она снимать отказалась. Он настоял, чтобы она попробовала пройтись, но даже от малейших попыток коснуться ногой кровли, ее лицо перекашивалось от боли.
        Тогда они сели рядом, дрожа от холода, а через минуту Бастион обнял ее. Так просидели они пока совсем не рассвело. Внизу послышался крик.
        - Эй! Всем на завтрак! Живее!
        Бастион вскочил, глянул на площадь. Парни с потухшими факелами уходили.
        - А потом?! - крикнул один из них.
        - Потом все на площадь - будем встречать комету!
        - Лотта! - закричал обрадованный Бастион. - Сколько длится завтрак?
        - Полчаса, может чуть больше.
        - Нам надо идти! Сейчас никого не будет. Попробуй пройтись. Если придется - я тебя понесу!
        Лотта поднялась с его помощью. Сделала пару попыток - очень тяжело, но ей кое-как удавалось самой передвигаться.
        Бастион решил, что понесет ее хоть до самого леса. Главное добраться до него, а там он спрячет ее и побежит с братом за машиной.
        Они кое-как спустились, выбрались тем же путем через подвальное окошко. Кругом царила непривычная тишина и запустение.
        Бастион понимал, что самое страшное теперь - потерять время, и жертвовал всем остальным. Он быстро шагал к мэрскому дому, порой, целиком принимая на себя вес опиравшейся на него Лотты. Они вздрагивали от малейшего звука, свиста ветра, треска ветки, далекого крика, со всех сторон ощущая холод угрозы и ожидания истошного вопля.
        Но им повезло. Они добрались до дверей мэрского дома, не встретив ни единой души. Бастион достал связку ключей и стал методично вставлять в замок каждый. Тринадцатый ключ подошел. Замок со скрипом провернулся трижды. Он толкнул дверь, втащил Лотту и тут же прикрыл за собой дверь.
        Мэрский дом внутри напоминал провинциальную усадьбу. Они оказались в большом холле с двумя сосновым лестницами, ведущими наверх. Старинная мебель, картины, пыльные зеркала в позолоченных рамах. У стены по центру, размещался барельеф бородатого мужика, похожего на Карла Маркса, а под ним на старинном замшевом диване с валиками сидели два манекена, изображавшие стариков. Нарисованные улыбки на пластмассовых лицах сияли как в рекламе зубных протезов.
        Бастион нахмурился.
        - Это и есть «мэр»?
        Лотта опустилась на небольшое кожаное кресло у входа.
        - Я скоро, Лотта, - Бастион побежал наверх, зовя брата.
        Ему никто не отвечал. Лестницы сходились к широкому проему, за которым он выбежал в коридор с рядом дверей по обе стороны и окнами напротив. Через ближайшее окно, он увидел беседку, в которой прятался, карауля Макса. По центру коридора пролегал тонкий рельс. Бастион подошел к эркеру, выглянул в окно, беседка была как на ладони.
        Напротив окна размещалась небольшая ниша, в которой на стене висел кусок оборванной ткани с гербом, на котором два медведя должно быть боролись, но больше походило, что обнимались. Под тканью на стене крест-накрест висели две короткие секиры.
        В конце коридора раздался странный металлический скрежет.
        - Макс! - крикнул Бастион и побежал на звук.

***
        Рауб и Улрич шли по краю пустой площади в сторону шахтерского депо.
        - Начинается, - сказал Улрич, поглядев в небо, - ненавижу такие места.
        Рауб вдруг остановился, посмотрел в сторону мэрского дома, что явно не понравилось Улричу.
        - Времени совсем немного. - Пробурчал он.
        - Дверь! - произнес Улрич своим тонким голоском.
        - Что?
        - Неплотно прикрыта.
        - Мы же проверяли этот дом.
        Рауб нацелил свои уродливые глаза на Улрича.
        - Хорошо! - без лишних слов понял Улрич, и быстрым шагом направился к дому.

***
        - Макс! - снова позвал Бастион, приближаясь к повороту, за которым что-то скрежетало.
        Бастион остановился и в ту же секунду на него из-за поворота выехал детский манекен.
        Манекен был совсем простой - в оборванной одежде по американской моде сороковых - белая рубашка, шорты с подтяжками, шарнирные руки неестественно раздвинуты в стороны. Манекен был прикручен к небольшой металлической платформе, которая двигала его по рельсу.
        Бастион прижался к стене, глядя в нарисованное лицо проехавшего перед ним манекена.
        Напротив эркерного окна манекен остановился, и Бастион понял, кого он видел на самом деле, сидя в беседке. Дешевую пластмассовую куклу! Здесь не было никакого Макса. И никогда не было.
        Все еще не в силах поверить в это, Бастион подошел к пластмассовому мальчишке, коснулся его плеча, манекен резко обернулся. Неестественно большие синие глаза смотрели на него с тупой радостью.
        - Это…
        Манекен резко дернулся и поехал в другой конец коридора, где остановился у стены и заглох.
        В следующую секунду внизу раздался душераздирающий крик Лотты и грохот падающей мебели.
        Бастион сорвал со стены секиру и бросился к лестнице. Она была легкой, но лезвие блеснуло, как у ножа, заточенного отцом.
        Лотта лежала на полу, прямо перед распахнутой дверью входа, на груди у нее расползалось кровавое пятно. Она тяжело дышала. Бастион бросился к ней, увидев Улрича, который удалялся по площади, сжимая в руке кривой нож, с которого капала кровь. Несколько детей уже появились на площади, и со страхом поглядывали на него.
        - Лотта! - Бастион упал на колени, приложил руку к ее груди, пытаясь зажать рану. Ладонь обагрилась кровью. Ее слишком много.
        - Больно…
        Ее синеющие губы почти не двигались.
        - Позовите доктора! - крикнул Бастион в распахнутую дверь.
        Подростки, которые все прибывали и прибывали на площадь, лишь молча смотрели на них.
        - Ну же! Помогите!
        Лотта слабо сжала его запястье. Силы совсем уже покинули ее.
        - Как… как тебя зовут… - Произнесла она мучительно, глядя в его глаза.
        Сумеречный взгляд красивых глаз едва уже удерживал жизнь. Бастион попробовал еще раз зажать рану, но понял, что дело совсем плохо.
        - Игорь. - Сказал он.
        Она еще раз попыталась сжать его запястье, и эта слабая попытка отозвалась болью в его сердце. Он положил руку на ее холодеющую ладонь.
        - Какое… старое имя…
        Она попыталась улыбнуться, несмотря на чудовищную боль, и он понял, что дело в страхе. Он еще гнездился на самом дне ее умирающих глаз. Он не мог сдержать слез.
        - Лотта…
        - Исполни наш план, убеги отсюда… наш мир… ужасен.
        Последняя попытка сжать его руку походила на прикосновение легкого весеннего ветерка.
        - Ваш мир тоже прекрасен, Лотта…
        Он нежно провел пальцами по ее щеке.
        - …ведь в нем есть ты.
        Умирающий сумеречный взгляд ухватился за него в последнее мгновение жизни и навечно застыл.
        Бастион сидел перед ней, глядя в ее лицо, продолжая сжимать ее холодную руку. Затем взял лежавшую рядом секиру, медленно поднялся, опираясь на нее. Все подростки уже выстроились на площади шеренгой. Перед ними стоял Джавид, заложив руки за спину и молча смотрел на Бастиона.
        На другом краю площади, у часовой башни Улрич говорил что-то Раубу.
        Бастион вышел из дома мэра и направился к ним.
        Проходя перед строем - мимо столба, у которого они с Лоттой провели вчерашнюю ночь, он услышал Джавида.
        - Бастион! - проговорил тот сквозь зубы. - Встань в строй!
        Бастион даже не посмотрел в его сторону.
        Над площадью воцарилась поразительная тишина. Будто все подростки в строю не просто замолчали, а затаили дыхание. Возможно, именно на эту тишину среагировали инспекторы. Улрич обернулся, на его мясистом лице расплылась улыбка.
        - Сразу двое напоследок! Какой подарок! - радостно объявил он, доставая огромный револьвер - точно такой же, какой Бастион нашел в машине.
        - Бастион! В строй! - предпринял последнюю попытку остановить его Джавид.
        Но ничто не могло остановить Бастиона - даже пуля. Когда Улрич выстрелил, он лишь замер на секунду, и, несмотря на расплывающееся по нашивке с надписью «БАСТИОНЪ» кровавое пятно сделал еще два шага, и только потом опустился на колено. Его повело в сторону, показалось, что он сейчас упадет, но Бастион упер перевернутую секиру в землю, оттолкнулся от нее и с большим усилием поднялся. Джавид и притихшие дети молча смотрели на него.
        Бастион сумел сделать еще три неуверенных шага, прежде чем Улрич разрядил ему в грудь весь барабан. И только тогда он рухнул, чтобы больше не подняться.
        Но перед тем как покинуть этот мир, он посмотрел на башенные часы. Минутная стрелка шагнула к 9:56.
        Глава 35
        Начало - конец, рождение - смерть, а следствие - это причина и потому не забудь призвать мертвеца, который тебя научил…
        Движение детской ладони с плотно сжатыми пальцами сменило заячью морду на башенные часы. Латунные стрелки, похожие на пики перед римскими цифрами острым углом целились в землю, как молния в руке громовержца.

***
        9:55.
        - Бастион! Встань в строй! - раздалось слева.
        Игорь замедлил шаг, повернул голову.
        Джавид стоял перед строем. Глаза его блестели, подбородок под аккуратно постриженными усами все так же идеально выбрит, но на лице не хватало привычной улыбки. Как ни странно, ее отсутствие делало его моложе. Игорь остановился, секира медленно опустилась на землю.
        - Сразу двое напоследок! Какой подарок! - взревело спереди.
        Баттербол из «Восставших из ада» поднял руку с револьвером. Черное отверстие ствола даже с тридцати метров выглядело огромным. Игорь прищурил левый глаз.
        - Бастион! В строй!
        Последнее слово Джавида прозвучало немного визгливо. В прошлый раз он не обратил на это внимания. Слева мелькнуло знакомое лицо. Испанец. Он был откровенно напуган - приподнятые брови, напряженные нижние веки, растянутые губы.
        Смуглое лицо дернулось, реагируя на оглушительный хлопок. Будто тяжелым молотом с размаху ударили в грудь. В самое сердце. Игорь пошатнулся, чувствуя, как немеет левая половина тела, опустил голову - красное пятно расползалось на груди, поглощая нашивку «БАСТИОНЪ». Перед глазами все плыло. Земля с камнями, факелами и фальшфейерами накренились, как палуба тонущего корабля, столб со шпилем пошел вниз, словно секундная стрелка. Ладонь правой руки еще хранила чувствительность. Он сжал удобную рукоять секиры, но сил уже не было: «как легкое прикосновение весеннего ветра». Следующие удары в грудь выбили землю из-под ног, все закружилось с бешеной скоростью, он понял, что это конец. Но перед тем как все исчезло, минутная стрелка на башенных часах шагнула к 9:56.

***
        - Бастион! Встань в строй!
        9:55.
        Первое. Если время - это координатная ось, то почему движение по ней всегда однонаправленно?
        Он остановился. Медленно обернулся. Столб, цепи, следы, цокольный карниз, натуральный камень. Травертин, мрамор, песчаник, гранит.
        Гранит.
        Лотта лежала на спине за распахнутой дверью, согнув левую ногу в колене - ту самую, которую она подвернула. Голова повернута набок. Мертвый взгляд.
        - Сразу двое напоследок! Какой подарок!
        Он развернулся, чувствуя тяжесть рукоятки. Почему у нее такой цвет? Цвет воды в луже на асфальте. Марганец. От правильного распределения карбидов в стали зависит её прочность, если это…
        - Бастион! В строй!
        На этот раз он увидел вспышку выстрела. Удар. Взметнувшийся взгляд. Башенные часы опрокидываются назад. Нет, это он падает на спину. Секундная стрелка шагает к 9:56.

***
        - Бастион! Встань в строй!
        9:55.
        Второе. Если энтропия возрастает вместе с течением времени, то является ли она его частью?
        Порошковая сталь. Вероятно высокое содержание углерода, но не настолько, чтобы уступать в твердости чугуну, не заимствуя изъян его пористой структуры. Только чугун при сильном ударе раскалывается на куски.
        - Сразу двое напоследок! Какой подарок!
        Рука дернулась, но короткий шип обуха зацепился за ботинок. Надо ухватить повыше, ему всего тринадцать, рост не выше полутора метров. Конная секира осталась у ног. Он смотрел на главного инспектора. Длинные уродливые пальцы подергивались на уровне колен его коротких ножек.
        - Бастион…
        - Да заткнись уже!
        На этот раз боль - жгучая, невыносимая, но недолгая.

***
        9:55.
        Третье. Если необратимый процесс запускается в изолированной системе снова, то является ли эта система… той же?
        - Бастион! Встань в строй.
        На этот раз не так уверенно. Потому что он сразу остановился.
        Он ждал. Привычное движение Улрича казалось медленнее. Только-только реагируя на воцарившуюся над площадью тишину, его огромное тело пришло в движение. Он не очень ловок. Это заметно - тяжело переступая, он развернулся, на уродливом лице, похожем на растаявшее мороженое растянулась толстогубая улыбка.
        - Сразу двое напоследок! Какой подарок!
        Палец дернулся на спусковом крючке, но это ложная тревога, ведь еще должны прозвучать слова Джавида. Но почему?
        - Бастион! В строй!
        Понятно почему. У него слишком толстые пальцы - даже для такого огромного револьвера.
        Игорь дернул на себя правую руку. Хлопок отстал от вспышки. От удара в грудь он покачнулся, в голове зазвенело протяжное металлическое эхо.
        Дыхание перехватило. Послышались короткие возгласы. Улрич с Раубом переглянулись.
        Игорь опустил голову. На лезвии секиры, прикрывшей нашивку «БАСТИОНЪ» осталась крошечная вмятина от выстрела. Расплющенная пуля лежала в двух шагах перед ним.
        На большее рассчитывать не приходится. Улрич разрядил весь барабан. Почему-то он стреляет только в грудь. У него еще будет время понять почему. От боли кружится голова. Стрелка шагает к 9:56.

***
        Сколько раз ты умирал? Сколько твоей крови впитал этот песок?
        К шестьдесят четвертой попытке он знал, что с площади ему не уйти. Он пробовал: бежать к столбу, рассчитывая, что неповоротливый Улрич промажет из-за неудобного угла, бежать в толпу - одна пуля неизменно настигала, а остальные уносили жизни двоих или троих детей, добираться до столба перекатом с резкой остановкой, вынуждая Улрича мазать вторым выстрелом. На двадцать седьмой раз ему это удалось. Улрич просто начал его обходить, Игорь не стал растягивать бессмысленную попытку - он был ранен в плечо и вышел под ствол Улрича, глядя на шагнувшую к 9:56 стрелку.
        В тридцать шестой раз шальная пуля попала Джавиду в голову. Он мгновенно рухнул. Кто-то из детей пронзительно закричал, но ненадолго - очередная пуля все прекратила.
        К семьдесят восьмой попытке, он понял, что ему остается идти только вперед. К девяносто шестой он установил связь между движением пальца Улрича и хлопком. К сто четырнадцатой между прищуром его глаз и напряжением мышцы поверхностного сгибателя. Ему уже относительно легко удавалось уклониться от первых трех выстрелов. Но четвертый, а затем соответственно и пятый его неизменно настигали. А вот шестого не было. Вместо него револьвер выдавал осечку.
        Да, Улрич и Рауб были удивлены. Дети вскрикивали от восторга, и иногда мелькало ошарашенное лицо Джавида, когда Игорь уверенным прыжком в кувырке уклонялся от третьей пули и вставал перед ним.
        Увы, четвертая не давалась - он был уже слишком близко.
        На сто сорок четвертой попытке он оступился на факеле - отполированная палка выскользнула из-под его ботинка примерно в пятнадцати метрах от Улрича. Голова непроизвольно вместе с корпусом дернулась вправо, и пуля чиркнула по оттопыренному уху, мгновенно залив кровью плечо.
        Следующая пуля его убила, но Игорь понял, что делать дальше. Теперь факел служил ориентиром - наступая на него, он уклонялся вправо, следя за мышцами толстой руки и Улрич запоздало отправлял пулю в воздух. Всякий раз позади звенел металл.
        После дьявольского уклонения от четвертого выстрела Улрич немного тормозил - на одну секунду, что позволяло Игорю взять правее. Угол становился уже слишком острым - Улричу приходилось делать шаг из-за Рауба, к тому же он явно нервничал. К седьмой попытке Игорь научился правильно перехватывать секиру, и пятая пуля отскочила в песок.
        Улрич немного успокоился и даже наслаждался, глядя, что Игорь перестал двигаться, будто в него вселился дьявол, и теперь спокойно шел прямо на него. Он снова расплылся в улыбке и поднял револьвер с последним патроном.
        Игорь подошел к нему вплотную и, не обращая внимания на тихий щелчок осечки в лицо, ударом снизу воткнул секиру Улричу между ног.
        Тишину над площадью разорвал дикий вопль. Игорь дернул секиру на себя, чувствуя, как что-то влажное и теплое забрызгало его обнаженные ниже колен ноги.
        Улрич падал на него. Игорь отступил, глядя как тот извивается в расползающейся кровавой луже, оглушая округу очистительным визгом. Он подумал о Лотте.
        - Кто тебе помогает? - прозвучал рядом тоненький голосок.
        Рауб не выглядел напуганным или ошарашенным. Его жуткое лицо оставалось таким же властным. Игорь только сейчас, находясь вблизи заметил, что над его страшными желтоватыми глазами имелись маленькие брови. Они были слегка приподняты от удивления. В остальном Рауб оставался таким же спокойным.
        Игорь взмахнул секирой, удар болью отозвался в руке. Рауб закрылся своей длинной рукой, взметнувшейся с нечеловеческой скоростью. Проще попытаться рассечь камень или чугун. То из чего состоял Рауб, не было плотью, и Игорь понял, что настоящие проблемы только начинаются.
        Правая рука Рауба как хлыст метнулась к нему. Длинные холодные пальцы стальным ошейником сомкнулись на шее. Игорь увидел, как минутная стрелка шагнула к 9:56.

***
        Он начал привыкать к вспышкам боли. Она перестала его шокировать. Боль сводит с ума, если не знаешь ей конца.
        Только на восьмой раз ему удалось повторить убийство Улрича и вновь оказаться перед Раубом, чтобы убедиться - удары секирой ему нипочем.
        Он пробовал отступать, чтобы выиграть время. Тогда Рауб безо всякого разгона легко взлетал, хватал его и ломал ему шею.
        Он бросал секиру и выхватывал из кармана шило, ему удалось даже нанести им удар, напомнивший удар по крышке тяжелого стола.
        В очередной раз, когда Рауб схватил его за шею, Игорь даже улыбнулся. Тогда инспектор дернул его на себя, заслонив мир своим страшным лицом и спросил, обдавая запахом смолы:
        - Сколько раз ты уже проделывал это? Сколько?!
        Игорь поднял взгляд, ловя движение минутной стрелки на башенных часах.
        Потом он вспомнил о последнем патроне в револьвере Улрича.
        В первый раз ему не хватило скорости. Во второй он сумел подобрать револьвер рядом с агонизирующим Улричем, крутануть барабан и выстрелить. Пуля ушла в ворота часовой башни. В третий раз выстрел удался и даже неплохой - в левую часть груди Рауба, но… ничего не произошло. Рауб даже не моргнул. Только глухой звук, напомнивший ему стрельбу по березовым чуркам. Этот звук навел его на мысль. В следующий раз, думал он, глядя на башенные часы и чувствуя, как ломаются шейные позвонки.

***
        Фальшфейеров в отличие от факелов, на площади валялось немного. Джавид с рассветом поручил Джулиске собрать их, но она нашла не все. Один лежал у основания столба, второй на полпути к часовой башне, но с неудачной левой стороны. Еще один валялся перед строем, но Джавид поднял его и сунул в карман. Он был ближе всех - уклоняясь от третьего выстрела Улрича, Игорь делал кувырок в его сторону.
        К сожалению, это была как раз та версия, в которой Улрич сносил ему голову.
        - Бастион! Встань в строй!
        - Начинай! - крикнул Игорь, вальяжно покачивая секирой.
        Легко, как будто наотмашь, отбив первую пулю, Игорь дернулся вправо - обманный маневр. Пролетевшая мимо пуля загудела, угодив в металлический щит на церкви.
        Игорь уже перекатился в другую сторону, и вытянулся перед Джавидом.
        - Простите, Джавид, - сказал он, выхватив фальшфейер из его нагрудного кармана. Через секунду, черные волосы Джавида взметнулись, из виска выплеснулась кровь. Его падения Игорь уже не видел. Он продолжал свой дьявольский поход.
        Еще трижды пришлось ему наблюдать смерть Джавида, прежде чем он понял, где совершает ошибку.
        Когда в четвертый раз Рауб схватил его за шею, Игорь, державший наготове фальшфейер, вспомнил, как преодолеть разницу в длине рук.
        Он улыбнулся. Рауб нахмурился, дернул его на себя и зашипел в лицо:
        - Сколько раз ты уже проделывал это? Сколько?!
        - Намного больше, чем ты думаешь, - прохрипел Игорь, выхватывая кольцо.
        Лицо Рауба мгновенно вспыхнуло красным пламенем. Казалось, будто его страшные глаза тоже излучают этот огонь, после того как Игорь воткнул полыхающий фальшфейер под его подбородок, но потом стало понятно: это не иллюзия, Рауб действительно горел.
        Его треугольная голова воспламенилась как пропитанный бензином хворост, а через мгновение его целиком охватил огонь, как какую-то соломенную куклу. Он горел изнутри - из его рта и глазниц вырывались красные языки пламени.
        Огонь с жадностью пожирал его. Рауб завизжал каким-то нечеловеческим ультразвуком, взлетел метра на четыре и упал, превратившись в стремительно тлеющую головешку, от которой через несколько секунд осталась только горстка пепла.
        Игорь смотрел на останки инспекторов не в силах поверить, что это случилось.
        Минутная стрелка над головой с отчетливым цоканьем шагнула к 9:57.
        Позади кто-то захлопал в ладоши.
        Игорь обернулся, неровный строй детей молча смотрел на него. Постепенно к одиноким хлопкам присоединились другие и, наконец, весь строй взорвался аплодисментами, а следом и ликующими криками, среди которых Игорь разобрал одну фразу: городской страж!
        Он посмотрел дальше, на мертвую Лотту и в этот момент раздался оглушительный рев, как от извержения вулкана Кракатау. В небе появилась тень, но он не успел поднять голову - земля заходила ходуном, как от землетрясения. Камень размером с арбуз прилетел с неба, и с чудовищным треском пробил крышу церкви. Следом прилетел еще один, а за ним еще и вскоре падение камней стало походить на град. Бастион увидел, как тьма катится с горной гряды, но приглядевшись, понял, что она не спускается - она просто пожирает ее.
        Детские ликующие крики перешли в крики ужаса. Все с визгом разбежались. Кто-то пробежал мимо него. Бастион увидел, что тьма давно уже хозяйничает в городе - она проглатывала постройки вдали за прачечной и неотступным фронтом приближалась к ним.
        Инспекторы были правы - комета уничтожит это место. Только что теперь ему до этого?
        Игорь чувствовал опустошение и слабость. Он медленно опустился на колени, уперся руками о секиру и закрыл глаза, ощущая, как вздрагивает под ним земля осознающая неотвратимость собственной гибели.
        В хаосе громовых раскатов, взрывов, грохота, треска, извержений и криков где-то совсем рядом раздался будничный звук открывающегося замка. Как будто кто-то просто пришел домой - кто-то, кто тебе дорог и сквозь безмятежную полудрему раннего субботнего утра ты пытаешься услышать знакомый голос. Ожившая иллюзия мгновенно потонула в воронке чудовищного хора. Ей на смену пришел звук падения тяжестей и скрип старых тяжелых ворот.
        Сидя на коленях, Игорь упирался лбом в ладони, сложенные на рукоятке секиры, которую он поставил на землю, и слегка раскачивался в такт самому глубокому и трудноуловимому подземному ритму. Даже через закрытые глаза он ощущал, как уходит свет. Неясная боль напомнила о том немногом, что он мог еще сделать. О последнем, что он мог сделать. Игорь открыл глаза. В тени на каменистой земле перед ним стояли два кроссовка с черепашками-ниндзя.
        Он поднял голову и увидел брата.

***
        Макс стоял перед распахнутыми дверьми в часовую башню и улыбался - той самой улыбкой, которую Игорь давно уже успел позабыть. Странно было видеть здесь, на краю мира эту смущенную улыбку, в которой больше всего проявлялись его отцовские черты. Но он уже знал, что некоторые вещи способны мгновенно уничтожать парсеки и галактические годы.
        Игорь оглядел брата - от кроссовок с черепашками-ниндзя, в которых он покинул дом двадцать четвертого октября девяносто пятого года, великоватых скаутских шорт до синей куртки с изображениями звезд и месяцев и заячьей маски, которую он сжимал в руке. Затем он медленно поднялся, и взгляд Макса сопроводил его движение: от «сверху вниз» до «снизу вверх». Игорь схватил брата за плечи.
        - Как же далеко ты забрался, Макс!
        Зрачки брата слегка сдвинулись. Он читает по губам, догадался Игорь. Улыбка стала шире.
        Игорь потянул его к себе, но в этот момент огромная глыба пробила стену часовой башни, разразившись взрывом гулкого камнепада. Макс ничего не слышал - он даже не моргнул. Игорь схватил его за руку.
        - Бежим! К машине! - крикнул Игорь, указывая в сторону компрессорной станции, но брат упирался.
        Игорь замер. Земля тряслась, как будто хотела сбросить их. С почерневшего неба теперь прилетали глыбы размером с мусорные контейнеры. Одна из них неразорвавшейся ракетой воткнулась в основание столба, который с чудовищным скрежетом стал опускаться на мэрский дом. Их осыпал фонтан песка, со стороны охваченной тьмой горной гряды раздавались взрывы, будто там детонировали тонны аммонита.
        Тьма сгущалась на глазах. Игорь посмотрел в сторону компрессорной станции. За ней уже клубился туман, двое визжащих подростков пробежали перед постройкой. За кустами мелькнули чьи-то обнаженные икры, и исчезли во тьме, будто она не просто окутывала всех, а хватала, как живое существо. До машины им не добраться.
        Брат тянул его куда-то. Игорь повиновался. Макс подошел к Улричу, сунул руку под грузное тело, не обращая внимания на окровавленные ошметки, и достал у него из кармана внушительный серебряный ключ со сложными бороздками.
        «За мной», - позвал он жестом.
        Игорь доверился брату, и они побежали к шахтерскому депо.
        Ловко огибая падающие глыбы, они вбежали на мостик. Макс легко разобрался с кубическим замком на дверях первого ограждения. Его маленькие пальцы ловко вращали элементы куба вокруг невидимой крестовины. Когда кубик упал, Макс открыл дверь и повторил манипуляцию со вторым замком. Позади кто-то истошно закричал. Игорь обернулся, но никого не увидел. Только вихри неведомой черной энергии пожирали здание администрации Джавида. Древняя крыша и южное крыло дома смялись, будто угодили под монструозную дробилку. Слева раздался звон стекла и глухого падения чего-то огромного.
        Макс разобрался с третьей дверью, и они побежали к депо - небольшому одноэтажному зданию, длиной около десяти метров, с вытянутой стороны которого имелась одна-единственная радиусная металлическая дверь, напоминавшая черный вход в какой-нибудь старинный замок.
        Брат сунул серебряный ключ в замочную скважину, дважды прокрутил и потянул дверь на себя. Игорь помог открыть ее.
        Внутреннее убранство мало походило на помещение для рельсовой техники. Узкие платформы были отделаны черным мрамором. На стенах висели таинственные гравюры с изображениями звезд и галактик. У стен стояли мягкие старинные кресла. Под потолком висели шесть люстр-таблеток, хотя здесь с лихвой хватило бы и одной. Но главным украшением депо был диковинный агрегат красно-желтого цвета, стоявший на рельсах между платформами. Он одновременно напоминал автомобиль «Бугатти» какой-то немыслимой версии будущего, которая появится, быть может, через три-четыре поколения, футуристический истребитель и космическую ракету.
        Макс прикоснулся к корпусу этой машины и ее боковые части с едва уловимым поршневым звуком взмыли. В машине имелось всего два полулежащих кресла. Вместо приборной панели - мигающий куб перед водительским сиденьем, которое в машине на английский манер располагалось справа.
        Брат указал Игорю на пассажирское сиденье, а сам уселся перед кубом и стал нажимать на сенсорные клавиши с изображением незнакомых символов.
        Двери мягко закрылись, а ворота депо раздвинулись, открывая заросший сорняками участок ржавых рельсов до заколоченного досками въезда в шахту. Только с этого ракурса над ним была видна потемневшая деревянная вывеска с надписью: ???? ?? ?????.
        Игорь заметил движение за оградой справа и, приглядевшись, увидел человека, стоявшего в основании склона. Несмотря на клубящуюся черноту позади себя, он стоял совершенно спокойно и просто смотрел на них. Он был странно одет - в черную форму спецназовца элитного подразделения из реальности взрослого Игоря, но без шлема и черные волнистые волосы его были несколько длинноваты для уставной стрижки.
        «Держись!», - жестами сообщил брат, и они мягко покатились по рельсам, как будто начинали путь на американских горках.
        - Что это за место? - спросил Игорь, от волнения неспособный тратить время на конструирование фраз жестами.
        «Козья тропа», - ответил брат, - «только отсюда можно попасть туда».
        - Куда?
        «В будущее».
        Они выехали из-за ворот, и Игорь увидел, что от этого мира - мира забвения и черных туманов осталась только площадь. Все фронты черного тумана соединились, окружив их сплошным кольцом. Он уже не видел детей. Видел только, как таинственная энергия пожирает церковь и как словно шоколадная плитка ломается ее крыша, на которой они с Лоттой провели последнюю ночь.
        Из-за часовой башни, показался рухнувший столб, а за ним - дом мэра. Игорь увидел распахнутую дверь и Лотту, лежавшую на полу. Черный туман хозяйничал в доме - выходил из окон, спускался с крыши и прежде чем, его скрыла компрессорная станция, он увидел, как тело Лотты исчезло в нем.
        «Прощай, Лотта», - сказал про себя Игорь и посмотрел перед собой.
        Макс похлопал его по плечу.
        «Как ее звали?», - спросил он.
        - Кого?
        «Девочку, с которой ты простоял всю ночь у столба».
        - Лотта, - сказал Игорь, серьезно глядя в лицо брата и добавил жестами по буквам:
        «Л-О-Т-Т-А».
        Макс внимательно следил за его руками, будто это значило для него не меньше, чем для Игоря.
        «Держись», - повторил он после этого и что-то нажал на сенсорном кубике. Машина рванула и стремительно полетела вперед. Черный туман будто почувствовал настоящую добычу и бросился к ним со всех сторон. Перед тем, как машина пробила доски, преграждавшие путь в шахту, Игорь успел заметить, как последний кусочек этого странного мира - небольшой куст у забора исчез в кромешной тьме. И глаза человека, стоявшего на горе справа. Он выглядел все таким же спокойным.
        Чудовищная сила прижала их к сиденьям, но ненадолго. Все кругом исчезло. Игорь почувствовал, что несутся они не вниз, а вверх, но через несколько секунд они остановились. Хотя это больше походило на парение в воздухе.
        Игорь огляделся. Повсюду - наверху, впереди, сзади и под ними в бесконечном пространстве разноцветные огни вытягивались в линии, которые искривлялись причудливым неестественным образом, множились, связывались между собой, образуя странные формы, которые пропадали и мгновенно появлялись, теряясь в невидимых глазу измерениях. Те, что были ближе походили на пульсирующие потоки. Чем-то это напомнило картины Петрищева.
        Он посмотрел на брата, намереваясь спросить, что происходит и увидел, что тот плачет.
        - Макс! Что с тобой?!
        Но он уже догадался, и сердце сжалось от боли. Не потому, что они остановились - понять было невозможно, движутся ли они, стоят или падают, а по тихому свисту слева. Дверь открылась только с его стороны.
        «Прости, Игорь», - сказал Макс, - «дальше я должен ехать один».
        Игорь нахмурился и посмотрел на него, не желая верить его словам, но что-то подсказывало, что этот мир не так уж сильно отличается от их мира.
        - Макс, что это значит?!
        «По-другому не получится, Игорь».
        Руки его впервые сбивались, пытаясь составить предложение.
        Игорь посмотрел в пустоту слева от себя и увидел дверь в их комнату. Та самая двустворчатая дверь с потертой пластмассовой ручкой просто висела в пустоте метрах в десяти от машины. К ней вела едва заметная дорожка накрытая клубами пара.
        «Это все ненадолго», - сбиваясь, сообщал брат, - «тебе надо идти».
        - Ты уверен?
        Макс кивнул.
        - А ты? Что будет с тобой?
        «Со мной теперь все будет в порядке. Благодаря тебе».
        - Но…
        Брат замотал головой.
        «Быстрее, Игорь!»
        Игорь еще раз посмотрел на брата и увидел, что лицо его стало расплываться.
        - Мы еще увидимся, Макс? - спросил Игорь, и понял, что тоже не может сдерживать слез.
        «Не знаю», - ответил Макс и потянулся к нему. Они крепко обнялись. Игорь ощутил его дыхание возле собственного уха, потом отстранившись, посмотрел в его глаза. Глаза живого брата, так и не сумевшего вырасти. Но разве этого мало? Разве это не стоило всего, что случилось?
        Игорь осторожно поставил ногу в пустоту за дверью и ощутил под паром грунтовую твердь.
        До знакомой двери, «которая всегда закрывалась сама» было не больше десяти земных шагов. Он выбрался из машины, прошел по «дорожке», положил руку на знакомую пластмассовую ручку и обернулся.
        Макс сидел в парящей машине. Игорю вдруг показалось, что он уже когда-то давно видел именно эту картину. Возможно, в одном из снов вскоре после его исчезновения, но совершенно точно его брат вот также точно парил среди разноцветных и бесконечно далеких звезд и галактик, застывших в суперпозициях чужеродных вселенных на желто-красной футуристической машине. И та же куртка со стоячим воротом, делавшим его похожим пилота, со звездами и лунами и рука, поднятая на прощание и детское лицо, в котором всегда было очень мало детского.
        Он уже исчезал, становился прозрачным и в самой этой сумрачной пустоте, как будто тоже глушили свет. Огни, линии и многомерные фигуры причудливых форм вокруг бледнели, становились монохромными, истончались, отступали во тьму. Дорожка таяла, как и все вокруг на бесконечные меры пространства и времени. Твердь под ногами становилась вязкой как мартовский снег. Только дверь оставалась настоящей, осязаемой и прочной, она дребезжала под рукой, будто в нее с другой стороны колотил ветер.
        Игорь последний раз взглянул на брата. Макс улыбнулся и провел ладонью перед своим лицом.
        Игорь тоже улыбнулся сквозь слезы и повторил этот жест, хотя так и не понял, что он означает.
        - Прощай, Макс, - сказал Игорь мрачнеющей пустоте, в которой исчез его брат и открыл дверь.
        Глава 36
        Опора ушла из-под ног, он начал падать, но сразу приземлился на колени в мокрую траву. Ледяной ветер налетел на него, словно изголодавшийся хищник.
        - Ну, наконец-то с правильной стороны! - прозвучал неприятно-знакомый голос.
        Игорь поднял голову и увидел субъекта в «Бриони», стоявшего посреди полянки в окружении осеннего леса. Красный галстук болтался обрывком ткани на его мятой рубашке с почерневшим воротником. Костюм тоже выглядел плачевно - будто субъект пережил в нем кораблекрушение. Глаза на изможденном лице сверкали болезненным блеском.
        Игорь обернулся - со стены стадиона на него равнодушно взирала нарисованная серна. Он вскочил, бросился к ней и принялся судорожно ощупывать выщербленную поверхность бетона.
        Субъект засмеялся.
        Убедившись, что это самая обычная стена с аляповатым рисунком, наполовину стертым непогодой, Игорь утер слезы тыльной стороной ладони и, обернувшись, посмотрел на субъекта. Тот достал небольшое хромированное устройство с ободком, рукояткой и сенсорным экраном и подошел к Игорю.
        - Смотри на фиолетовую точку, - сказал он, нацелив в него рожки ободка.
        Игорь отстранился.
        - Ты хочешь сделать это через ресинхронизацию? - удивился субъект. - Это будет больно.
        Игорь посмотрел на прибор у своего лица. Точка мерцала в основании ободка. Через секунду она погасла.
        - Вот и все, - сказал субъект, ловко сложив прибор до размера смартфона и убрав в карман.
        По какой-то причине привычная ироническая неприязнь сошла с его лица после манипуляции с прибором. Теперь он смотрел сурово и даже как будто с сочувствием.
        - Сколько попыток понадобилось? - спросил он серьезно.
        Игорь не ответил, посмотрел на мокрую петляющую тропинку, идущую вдоль забора. Где-то там за деревьями раздавались детские голоса и смех.
        - Больше десяти?
        Игорь вдруг схватил субъекта за полу пиджака и дернул на себя.
        - Что, мать твою, происходит?! Кто ты такой?!
        Вопреки ожиданию, субъект не испугался, и в нагловатых глазах его даже появилось что-то похожее на уважение.
        - Неважно, кто я такой.
        - Зачем вы засунули его туда?!
        - Мы? - усмехнулся субъект. - В смысле твой брат? Это ведь была его идея!
        - Что за чушь!
        - Начало это конец, а следствие это причина…
        Услышав эти слова, Игорь неохотно отпустил пиджак субъекта.
        - У нас осталось меньше минуты, прежде чем мы разойдемся на триллионы световых лет, и если у тебя действительно есть вопросы, я могу ответить на парочку…
        - Что это за место?
        - То, что ты сейчас наблюдал? - субъект пожал плечами. - Экзотическая материя или козья тропа, как называл ее Киран. Самое узкое место червоточины.
        - И где теперь мой брат?
        - Это сложный вопрос.
        - Кто-то обещал мне ответы!
        - Ладно.
        Субъект выхватил что-то мелкое из кармана, и Игорь увидел в метре от них парящую голограмму обнаженной японской косплеерши.
        - Все началось с него… Тьфу ты черт!
        Голограмму сменила большая голова индуса, чем-то отдаленно напоминавшего Найта Шьямалана.
        - Все началось с него. Знаешь кто это?
        - Киран Дравид. - Озвучил Игорь надпись объемными английскими буквами, крутящуюся вместе с головой индуса.
        На лице субъекта мелькнула тень прежней неприязни.
        - Блин, как же по-аборигенски это звучит! Скоро это лицо будет смотреть на каждого школьника в кабинете физики. Киран Дравид, - повторил субъект, поставив, в отличие от Игоря ударение в слове «Киран» на первый слог, - на английский манер. В юности его называли как ты с ударением на последнем слоге и это жутко его бесило. Сегодня его имя нарицательное, что-то вроде Эйнштейна или Наполеона.
        - И какое отношение к этому обидчивому индусу имеет мой брат?
        - Не перебивай. Все началось с шахмат. В три года он уже обыгрывал гроссмейстеров, в пять - чемпионов мира. Тогда все думали, что он станет великим шахматистом, но его настоящее призвание - физика. В тридцать три года он сформулирует первой закон квантовой взаимосвязи, который позволит нам увидеть всю картину целиком. Эх, какие были времена!
        - Какую еще картину?
        Субъект пренебрежительно посмотрел на Игоря.
        - Даже не верится, что он твой брат!
        - Я так и не услышал ответа!
        - Открытия Дравида позволили не просто увидеть пространство в большем измерении, но и заглянуть в будущее и оно… к сожалению, оно оказалось не слишком радужным. В начале двадцать пятого века нас ждет серьезное испытание. Первый контакт.
        - Мой брат отправился туда?!
        - Макс? Не-ет. Он всего лишь воплотит теоретические открытия Кирана Дравида в жизнь. Создаст то, что позволит все увидеть. Первый суперкомпьютер, способный все смоделировать. Все, включая то, с чем нам предстоит столкнуться. На это у него уйдут годы, но проблема не в этом. Он ведь делал это миллион раз. Проблема в том, что все варианты заканчиваются для нас плохо. Все, кроме одного.
        - Того, в котором побывал я?
        Субъект кивнул.
        - Декогеренция защищает нас от…
        - Что?
        - Пространство и время защищает нас от них, но это не касается козьих троп. Эти мосты, стягивающие пространство и время. На них мы уязвимы. Они проникают на них из своих веток и используют, чтобы разрушить связь.
        - Кто они?
        - Доподлинно это пока неизвестно. Модели дают несколько квинтиллионов различных интерпретаций. Мы получим ответ через четыреста лет, но только… если добьёмся реализации правильного варианта.
        - Если они пытаются предотвратить то событие, значит, оно как-то угрожает им?
        - Догадливый малый, - субъект хмыкнул, - вокруг этого постулата крутятся все основные версии.
        - Но зачем понадобился именно мой брат?
        - Он опережает свое время. Ему нужны более современные возможности, чтобы все сработало. Ему нужны открытия Кирана и два десятка плодотворных лет в запасе. Без них они оба расходятся по тупиковым веткам. И мы все вместе с ними.
        - А место, в котором мы оказались… Кто эти дети?
        Субъект пожал плечами.
        - Просто одна из далеких ветвей развития событий. Неважно где проходит мост. Как правило, это сильно искаженные пространства. Мы знаем только, что черная энергия стремится уничтожить их, как какую-то болезнь или аномалию.
        - Я смогу еще встретиться с ним?
        - Ну, теоретически это не исключено. Хотя это будет странная встреча - как в парадоксе близнецов.
        Игорю вдруг стало казаться, что воздух вокруг пропитался бесцветным газом. Все вокруг - деревья, земля и тип в красном галстуке как будто утратили привычную плавность и стали подергиваться как зернистые изображения в старой компьютерной игре.
        Посмотрев на субъекта, Игорь заметил, что видит лес прямо сквозь него.
        - Не понимаю, чем он руководствовался, выбрав тебя. - Задумчиво сказал субъект.
        - Макс?
        - Никто не верил, что ты справишься. Ты же просто… Ну, ты не специалист. Но, в конце концов, это как-то сработало. Макс всегда умел удивить. Вообще это, конечно, загадка. Я так и не понял что это… Черт! Со мной это началось раньше! - субъект разглядывал собственные руки. - Ненавижу этот момент! Напоминает операцию по омоложению. Ладно, прощай… герой.
        После этих слов субъект растворился в воздухе. Игорь смотрел на осину, у которой он только что стоял и подумал, что не такой уж умник этот тип в галстуке, раз не мог понять простой вещи: Макс выбрал его, потому что несмотря ни на что, они всегда будут оставаться братьями.
        Игорь взглянул на тропинку, со стороны которой приближались детские крики и звонкий собачий лай и заметил, что перестал ощущать холода и еще как будто стал терять в весе. Он посмотрел на свои руки и увидел сквозь них тропинку, накрытую мокрыми кленовыми листьями, а опустив голову ниже, обнаружил, что его ноги и живот тоже становятся прозрачным, и все вокруг покрывается слепыми белыми пятнами.
        На тропинке показалась небольшая рыжая собака и с тявканьем бросилась на него, но бегущих следом детей Игорь так и не увидел. К тому моменту, когда они выбежали на полянку, он навсегда покинул осень своего детства.
        Глава 37
        Когда во тьме появился крошечный огонек, он словно кот, заприметивший мышку, мгновенно изменил траекторию и быстро поплыл на него. По мере приближения огонек стал вытягиваться, образуя рассеивающийся к основанию конус. Движение к нему было странным - он приближался не по прямой, а по вытянутой спирали, будто сошедшая с орбиты планета, устремившаяся к барицентру. Неизвестно сколько это продолжалось, но, в конце концов, конус оказался прямо перед ним. Он образовывал ровный бледный круг в основании, плотные вуали лучей поднимались к слепящей вершине. Неожиданно зазвучала ритмичная музыка, и в конус света, пританцовывая, вошел африканец в идеально сидящем неоново-желтом костюме, таких же желтых лакированных туфлях и шляпе, слегка сдвинутой на лоб. Помахивая тростью, которая его подвижному крупному телу нужна была явно лишь в качестве реквизита, он стал энергично двигать попеременно то одним, то другим плечом, удерживая кулаки перед грудью. Ритм мелодии ускорился, моментально отразившись в движениях африканца. Казалось, каждый мускул двигался в такт звучанию - даже лицо его постоянно меняло выражения,
в которых смутно угадывались какие-то образы - возможно, его древних предков, которые таким способом отгоняли злых духов. Толстые губы вытягивались, лукавые глаза то злобно щурились, то имитировали томный взгляд. Он стал кружиться вокруг невидимого центра, двигаясь всем телом - руками, ногами, туловищем, головой; затем его движения стали напоминать уже не танец, а подергивания, к тому же он начал визжать, как визжат женщины в старомодных ужастиках. Видимо, это был какой-то экспрессивный элемент танца. Наконец от танца совсем ничего не осталось - африканца охватил припадок. Визг его стал совсем нестерпимым и каким-то агрессивно-воинственным. Хотелось зажать уши, но он не знал, как это сделать. Музыка утратила слаженность звуков, превратившись в раздражающий шум. Этот шум нарастал вместе с частотой и сливался с визгом, африканец уже двигался так быстро, что его можно было видеть во всех позициях одновременно. Стало настойчиво казаться, что вот-вот что-то случится, но внезапно все исчезло. Все, включая тьму. Вместо нее он увидел белые трубки, небесную плитку и жалюзи, за которыми дрожали капли.
        - Сестра! Сестра! - раздался где-то рядом испуганный хриплый голос. - Он очнулся!
        В поле зрения появились две фигуры в белоснежных защитных комбинезонах.
        Он попытался закрыть глаза, но провалиться в сон ему не дали.

***
        Данилов вышел из комы на пятый день после того, как рабочие нашли его в бессознательном состоянии в неэксплуатируемом здании на улице Уткина. Основной диагноз - отравление неустановленным ядом психотропного действия средней степени тяжести. Коматозное состояние пациент перенес относительно легко. Данилов ощущал себя так, словно проспал часов двадцать. Если бы не тошнота, слабость и легкая головная боль, он мог бы даже сказать, что чувствует себя отдохнувшим.
        Врач осмотрел его и поздравил.
        К вечеру его уже перевели в общую палату. Среди набора казенных вещей Данилов обнаружил в тумбочке потертый смартфон «Самсунг».
        - Чье это? - поинтересовался он у медсестры.
        - Ваш начальник принес. Сказал, будет звонить периодически. Вас, как я поняла, ограбили.
        Данилов сунул смартфон в карман пижамной куртки, вышел в туалет, постоял над писсуаром почти минуту, глядя в окно, за которым покачивались промокшие ели.
        Затем подошел к раковине, посмотрел в зеркало. Угрюмое лицо с непривычной небритостью взирало на него в ответ. Он вспомнил подростка с большими глазами, и поднял к лицу внушительный кулак. Белый шрам, полученный при задержании рецидивиста Андронника, косо пересекал тыльную сторону ладони. Данилов опустил руку, снова посмотрел на себя в зеркало, и впервые его посткоматозное сознание полоснула неприятная догадка.
        Он вернулся в палату, сел на кровать. Напротив него отвернувшись к стене, спал прапорщик полиции в сером спортивном костюме. Кровать по соседству пустовала. А у двери закинув ногу на ногу, лежал подполковник запаса. Нацепив очки, он смотрел в экран смартфона, в наушниках его дребезжала музыка. Он уже бросил на Данилова несколько оценивающих взглядов, но внешность нового соседа к непринужденным разговорам явно не располагала.
        Данилов достал «Самсунг», проверил счет, вышел в интернет и сразу набрал в поисковике «Массовое убийство в Армавире». Первая же ссылка - статья в Википедии. Данилов кликнул на нее, прокрутил знакомую статью до раздела со списком жертв. Вайсс А.Р. располагалась на седьмом месте.
        Он лег на кровать, положив смартфон на грудь, смотрел какое-то время в потолок. Затем без особой надежды набрал в поисковике «Данилов Максим Николаевич». Десятки имен и незнакомых фотографий. Ссылки на статьи и соцсети. Врачи, журналисты, спортсмены, взрослые, дети, ветераны. Добавил слово «математика». Ничего. Тогда он, вдруг вспомнив о чем-то, набрал Kiran Dravid. И снова ничего, только какой-то ресторан с похожим названием. В ресторане можно было отведать пельмени с баклажанами и рагу из корнеплодов. А также жареный бок-чой.
        Проверил список контактов - обилие незнакомых имен и кличек, записанных в хаотичном порядке. Пришлось снова выйти в интернет, набрать в поисковике «Зональный информационный центр ГУ МВД». После серии утомительных звонков удалось получить добавочный четырехзначный номер, по которому с шестого раза он дозвонился до своего старого сослуживца Брызгалова.
        - Не знаю, Игорян, насчет сегодня. - Сказал Брызгалов в ответ на его просьбу. - До завтра терпит?
        - Терпит. - Неохотно согласился Данилов. - Напомни свой номер, я тебе данные сброшу.
        На следующий день в начале восьмого утра Данилова разбудила мелодия из фильма «Возвращение Будулая». Схватив с тумбочки телефон, он увидел слово «НАЧАЛЬНИК» и ответил на звонок. «Начальником» оказался Черкасов - оказывается, он так свой номер записал в смартфон специально для Данилова. Черкасов с утра был бодр и многословен больше обычного, что немного действовало на нервы. Впрочем, разговор пошел на пользу. Данилов восполнил пробелы. Оказывается до медицинского центра он так и не добрался. Нашли его без сознания в соседнем здании без денег и документов. Впрочем, может оно и к лучшему, сказал Черкасов - эксперимент все равно отменили, но поскольку Данилов доброволец и согласие подписал, обратный ход старым делам давать не стали. Правда, в звании понизить успели. Теперь Данилов капитан, но до пенсии еще возможно майора вернут. Поинтересовался Черкасов обстоятельствами - во что влипнуть угораздило, так сказать, от первого лица. Данилов рассказал: дали выпить чаю, а дальше ничего не помнит. Детали уточнять не стал - не хотелось. Черкасов сказал, дело ведет какой-то следак молодой, без энтузиазма.
Просил перезвонить, как очухается. После этого Черкасов еще минут пять читал нравоучения, взял с Данилова обязательство не допускать больше «косяков», но в завершении повел себя на редкость великодушно и в качестве подарка разрешил ему оставить у себя свой старый «Самсунг».
        - Тебе все равно теперь оклад понизят.
        - Спасибо. - Сказал Данилов, и предложил из вежливости компенсировать хотя бы полцены.
        - Да брось ты! - отказался начальник, но тут же добавил: - хотя знаешь, ты мне топор купи.
        - Топор?
        - Ну, топор мне нужен на дачу. Цельнокованый.
        - Без проблем. - Согласился Данилов, думая, что новый топор стоит едва ли дешевле его изрядно подержанного смартфона.
        Во время завтрака позвонил Брызгалов.
        - Игорь, тебе устно сойдет или копии из архива нужны?
        - Сойдет так. - Сказал Данилов, вытирая губы салфеткой и спешно поднимаясь из-за стола.
        - В общем, первое. Садчиков Вячеслав Викторович. Одиннадцатого июля восемьдесят второго года рождения. Верно?
        - Ага.
        - Дата смерти двадцать первое ноября две тысячи третьего года. Место смерти - Москва, улица Маршала Катукова, падение с высоты. Вероятно, самоубийство.
        - Так… - Тихо сказал Данилов с замиранием сердца. - А по второму что?
        - С этим вопросов нет?
        - Нет.
        - Так, второй, - нараспев протянул Брызгалов, - значит, Данилов Николай Анатольевич… Однофамилец что ли?
        - Ага.
        - Убит в результате разбойного нападения первого июня две тысячи четвертого. Ростовская область, город Пролетарск. Ножевое ранение… Старые дела-то все, Игорян…
        - Старые, - согласился Данилов и посмотрел в окно, за которым сентябрьский дождь сеял свою унылую песню.
        Через три дня Данилова выписали из госпиталя, выдав листок освобождения от службы на неделю. Он оформил новую банковскую карту, восстановил телефонный номер.
        В Москве вторые сутки лил дождь, но влажный воздух еще хранил теплое дыхание канувшего в небытие жаркого лета. Вечером он достал из шкафа старую коробку из-под гриндерсов, к которой не прикасался двадцать лет.
        Семейных фотографий было немного. Пачка фотографий дальних родственников с неизвестными младенцами, стянутая резинкой, несколько больших школьных и детсадовских мятых фотографий с оторванными углами. Два тонких фотоальбома с карманами для карточек десять на пятнадцать, которые в девяностых распечатывали в фотосалонах - самые интересные фотографии, сделанные на мыльницу. Отдельно лежали две старые черно-белые фотографии отца в военной форме и шестнадцатилетней матери, сидевшей на подоконнике большого окна, за которыми маячили заснеженные деревья и крыши.
        Данилов открыл первый фотоальбом, увидел того, кем был еще совсем недавно. Те же кроссовки «Адидас», та же болоневая куртка. Нога стоит на педали «Орленка». Он вспомнил то дождливое лето. Рядом стоит Макс, неуверенно улыбается. Он долго разглядывал фотографию, по памяти конструируя мир за временными и пространственными границами этого запечатлённого момента. Воспоминания были еще свежи. Из нагрудного кармана рубашки Макса выглядывал краешек блокнота - того самого, в который Игорь записывал таинственные послания человека с «Диафильма».
        На другой фотографии отец с матерью. Оба сидят на диване, отец обнимает мать, за их спинами на стене висит одинокая гирлянда. Несколько однотипных фотографий из школы: день знаний, поездки на Поклонную гору. На одной из них обнаружился Славик, но уже взрослый высокий одиннадцатиклассник с длинными волосами и нахальной мрачностью в лице, давно позабывший свой «военный» период.
        На последней фотографии, сделанной во время школьной уборки, Данилов с удивлением обнаружил Анну Вайсс. Она стояла боком, в компании пары девчонок под баскетбольным щитом, сжимая в руках метлу. Изображение размытое. Ее наполовину скрывало плечо одноклассника, строившего рожки шестнадцатилетнему Данилову, глаза которого, несмотря на улыбку уже излучали какую-то неподъёмную тяжесть, которая будет пугать на допросах неопытных первоходов.
        Разглядывая эту фотографию, Данилов прилег на диван, и перевернул альбом. Из кармашка за фотографией ему на грудь вывалилась еще одна. Он поднял ее и тут же снова сел.
        Он вспомнил о ней только сейчас, когда увидел ее. Вспомнил вместе с тем событием, которое она запечатлела. Фотография была меньшего формата и снята еще до эпохи «мыльниц» старым отцовским фотоаппаратом. Они с братом совсем маленькие. Игорю - пять, Максу - три. Макс сидит на санках на краю большой горки, Игорь стоит перед ним, подняв руку в варежке перед своим лицом. Младший брат глядит на него и повторяет жест.
        Он боялся, вспомнил Данилов, - боялся съезжать с той горки и Игорь, искавший общения со странным бессловесным братом придумал тогда для него этот жест - провести рукой перед собственным лицом, словно закрывая его невидимым забралом.
        - Делаешь так и ты под защитой! - сказал он тогда, и брат учившийся читать по губам понял его и принял на веру, повторив за ним этот жест. Многое ли ты подвергаешь сомнению в три года? Этот жест Игорь потом забыл, а Макс запомнил и часто использовал его перед зеркалом или окном - потому что ночью в окне ты видишь только собственное отражение.
        Жест, известный только двоим…
        Данилов встал, открыл окно и закурил, глядя на сумрачный город. После второй затяжки, он закрыл глаза и увидел парня в свитшоте с аббревиатурой MIT, повторяющего этот жест.
        «И не забудь призвать мертвеца, который тебя научил…»
        Пугающая догадка снова вернулась и засияла пуще прежнего. А ведь ничего удивительного на самом-то деле нет - ты мог видеть ее раньше и тогда все идеально сходится - ты сам прекрасно знаешь, какими изобретательными и упорными бывают люди в попытке обмануть самих себя. События его чудесного путешествия в детство отступали, размывались, теряли краски, как вчерашний сон.
        Но оставался еще один надежный способ убедиться в том, что все было.
        Утром Данилов поехал в центр, по памяти свернул с Садового кольца в узкий переулок, оставил машину, вошел во двор через шлагбаум, отыскал дверь с табличкой «Управление по организации дознания».
        Дежурный в небольшом аквариуме пускать Данилова отказался, несмотря на убедительные доводы, что он участник эксперимента.
        - Мы не уполномочены. Звоните в приемную. - Сказал он.
        Данилов был готов к этому и из машины позвонил по номеру, который дал ему дежурный.
        Голос ему ответил почему-то мужской, хотя Данилов помнил, что секретарем у генерала была женщина в звании старшего прапорщика.
        Все настойчивые просьбы соединить его с Липатовым моложавый бойкий голос отмел отработанными фразами.
        - У меня персональная информация для генерал-майора Липатова. - Напирал Данилов.
        - Вы его знаете?
        - Да.
        - Тогда свяжитесь с ним по личной связи.
        - Послушай! Просто скажи ему: с вами хочет поговорить майор Данилов. Видное.
        - Вы из Подмосковья?
        - Да нет же! Я из Новой Москвы. Просто скажи ему, он поймет.
        Мужчина вздохнул, послышалось движение стула и недовольное бормотание.
        Данилов терпеливо ждал, когда в трубке прозвучит голос Вилли.
        - Алло!
        Увы, это был тот же бойкий помощник.
        - Генерал-майор Липатов говорить с вами отказался.
        - Ты ему сказал, кто я?
        - Да, он вас знает.
        - Знает?!
        - Да, он сказал передать вам, что эксперимент отменили, но к вам лично претензий у Управления нет. А если есть какие-то служебные вопросы, обращайтесь в округ с рапортом на имя начальника своего управления. У вас это подполковник Черненко.
        - Понятно.
        Данилов бросил телефон на пассажирское сиденье и откинулся на спинку.
        Вот тебе и ответ.
        Конечно, можно дождаться Липатова здесь и попробовать напрямую заговорить. Пускай скажет ему в лицо, что не помнит их поездки к бандитам, в психбольницу, и допрос школьного сторожа, но что-то подсказывало Данилову, что не помнит. И если до звонка он не был в этом уверен, то теперь от сомнений не осталось и следа.
        Данилов просидел минут десять, глядя невидящим взором сквозь прохожих шарахающихся на тесном тротуаре от электросамокатчиков, потом завел двигатель, развернулся и выехал на Садовое кольцо.
        Он понимал, что ведет себя глупо и все же не мог остановиться. В родной город Данилов приехал через час. Первые же виды на горизонте дали понять, что это не тот город. Он петлял по улицам, по которым еще недавно носился на «Орленке», гулял со Славиком, братом и Аней и не узнавал его.
        Неровный асфальт с лужами на тротуарах сменила плитка как в Москве. Старые дома обновили фасады, на пустырях появились ухоженные парки с фонтанами и памятниками. Бескрайние поля вокруг захватили жилые комплексы с новой инфраструктурой. Медицинскую улицу почти не узнать. Лес, из которого он выбрался, оградили забором. Тропинки сменили асфальтированные дорожки. Лишь старые трехэтажки не изменились и здесь он почувствовал слабое дыхание прошлого. Будто годы вновь исчезли, но лишь на мгновение - бледная тень того сильного чувства, которое он испытал когда оказался тут двадцать семь лет назад.
        Ты приехал по адресу, думал он, глядя из машины на окна их бывшей квартиры. Только с одной координатой ошибся - временной. По ней, увы, перемещаться не так просто.
        Взгляд прошелся по новым стеклопакетам и фигурным решеткам. За окном, через которое Макс навсегда покинул их дом, лежала стопка книг, и сидел медвежонок Тедди. Там жили другие дети. А те, что жили прежде - выросли или уже не вырастут никогда.
        Почти на каждом этаже висели блоки кондиционеров, на тяжелой металлической двери подъезда - замок с домофоном. И никаких тебе самодельных лавочек. В узком пространстве на месте снесенного гаража и бельевых веревок втиснули спортплощадку с тренажерами.
        Данилов проехал по все такой же пустынной Новой улице, свернул на Школьную, притормозил. С широкого крыльца школы спускалась незнакомая молодежь в толстовках и модно-уродливых джинсах-бананах. Почти все заглядывали в смартфоны с родительским контролем точного местоположения. Интересно, где сейчас та девчонка, которая искала «айфон» в доме Петрищева? Данилов вздохнул и положил руку на руль. Нет, здесь ты не найдешь ответов.
        Он потянулся к ключу зажигания, но в это время заиграла мелодия из фильма «Возвращение Будулая». Данилов достал смартфон и с удивлением уставился на экран, на котором высветилось: Кристина Данилова. Учитывая, что номер был его собственный, а список контактов Черкасова, он не сразу понял, что происходит. И только когда провел пальцем по зеленой иконке, догадался - Черкасов когда-то давно записал так телефонный номер его бывшей жены.
        Пошел дождь и Данилов включил дворники.
        - Почему ты мне не сказал, что на тебя напали? - раздался на том конце знакомый обманчиво-манящий голос.
        - Ничего серьезного.
        - Тебя ударили?
        - Нет, просто подсыпали что-то в чай. Я в порядке.
        Кристина работала психологом. Данилов никогда к ее занятию всерьез не относился, пока она не стала зарабатывать в день больше, чем он в месяц. Она сбежала от него к одному успешному инфоцыгану из Краснодара. Она это так называла. Хотя сам Данилов считал, что побег подразумевает, что тебя кто-то пытается остановить.
        - Все такой же недоверчивый…
        - Я доверяю тебе.
        - Ты даже себе не доверяешь.
        - Скажи мне, Кристина, как психолог: бывает такое, что ты ощущаешь себя в теле другого человека? Может быть, даже в своем теле, но более ранней версии?
        - Это вопрос к психиатру, но я понимаю, о чем ты говоришь.
        - Понимаешь?
        - Ты так и не смог закрыть тот детский гештальт.
        - О боже.
        - Опять защита.
        Данилов представил победную улыбку бывшей жены и решил попробовать быть честным - как повел бы себя тот Игорь, который выходил из этих школьных ворот двадцать семь лет назад.
        - Я видел его…
        В трубке воцарилось молчание. Она поверила ему, но решила, видимо, что он сходит с ума - в ее следующей фразе послышалась печаль.
        - Во сне?
        - Пока был в коме. Я говорил с ним, и он сказал мне, что… отправился в будущее.
        Кристина вздохнула.
        - Послушай, Игорь, я знаю, ты мне не доверяешь, но я могу организовать тебе бесплатную встречу с настоящим профессионалом. Он работает очень глубоко, задействует гипноз. Только обязательно, ты должен сам принять это решение. Сам, понимаешь меня?
        - Спасибо, понимаю.
        - Пока ты не хочешь понимать. Но ты должен принять ответственность за свою жизнь, иначе это никогда не закончится. Ты продолжаешь вести себя как ребенок, придавленный страхом и чувством вины. Все еще ждешь какого-то чуда.
        - Но что же мне делать?
        - Отпустить его. Признать, что его нет.
        - Нет?
        - Ну, конечно! Он умер! Ты же сам говорил, что в вашем городе в то время был какой-то маньяк. Да, это ужасная трагедия, но нельзя чтобы и ты становился его жертвой. Ты ведь и сам понимаешь, что если бы ты даже и правда был плохим братом, он бы сотню раз уже простил тебя и меньше всего хотел, чтобы ты мучился всю жизнь. Тебе давно пора отпустить его. Не только ради себя, но и ради него. Пора уже повзрослеть и перестать сочинять детские небылицы.
        Вероятно, она была права, думал Данилов, убирая смартфон в карман. Именно сейчас, глядя сквозь пасмурную пелену на знакомую и одновременно незнакомую Школьную улицу, ему впервые по-настоящему все случившееся показалось странным сном.
        Он приоткрыл окно и закурил. Вместе с дымом по салону растекались звуки джазовой мелодии. Данилов опустил взгляд на дисплей и прочитал бегущей строкой: Scott Hallgreen - Film Noir.
        На обратном пути, он заехал в Леруа Мерлен и купил большой цельнокованый топор. Взяв его в руку, он стоял некоторое время, задумчиво глядя на лезвие и привлекая к себе настороженные взгляды продавцов.
        - Значит, сон, - тихо сказал он, напугав проходившую мимо женщину, и, крутанув топором, направился к кассе.
        Глава 38
        В понедельник он вышел на службу. Черкасов отправил его в автомобильный патруль на самый далекий маршрут. Дневная смена. Непривычные мелкие звездочки на погонах. Напарник - старший сержант, но почти ровесник. Данилов меланхолично вытаскивал уснувших алкашей из-под кустов, выслушивал жалобы на квартирных буянов, проверял документы, неспешно преследовал на служебном «Форде» голого по пояс наркомана, бегущего по дороге.
        День был долгий, рутинный, но работа помогла ему отвлечься от мыслей, не дававших покоя - хотя случившееся с каждым днем действительно все больше напоминало сон, и он уже готов был согласиться с Кристиной. Возможно, и впрямь неспособное смириться подсознание, подогретое психотропным ядом, породило тот загадочный трип. Возможно… Ведь все исходные данные у него имелись с самого начала. Он сам придумал Вилли, сам оживил мертвецов и свои старые подростковые фантазии.
        После наряда Данилов сдал оружие, наручники, служебный жетон и, вспомнив, что забыл отдать Черкасову топор, зашел в его кабинет, но дверь оказалась закрытой. Оно и к лучшему - начальник любил болтать и читать нравоучения, а Данилову было сейчас не до этого.
        Во второй половине дня появились признаки бабьего лета - нежаркое солнце выглянуло из-за туч, асфальт посветлел, прохожие расстегнули ветровки. Данилов быстро разобрался с пробками в Новой Москве и устремился к кольцевой. На светофоре перед круговым перекрёстком справа он увидел отделение Сбербанка, занимавшее половину этажа в небольшом двухэтажном здании. У торца - вход в помещение с банкоматами. Площадка перед зданием непривычно пустовала. Данилов решил свернуть к нему, чтобы снять немного наличных с новой карты - в Москве ему без очередей и утомительного поиска места для парковки такой случай вряд ли представится.
        Припарковав машину возле единственного съезда, он поднялся в тамбур. В помещении у стены стояли рядом два банкомата, один из которых размещался прямо напротив окна. Карты в бумажнике не обнаружилось, Данилов похлопал себя по карманам и нашел ее в кармане полицейской куртки, прямо под шевроном с надписью «ПОЛИЦИЯ».
        Собираясь уже сунуть карту в банкомат, он вдруг вспомнил, что новый пин-код записал на листок из блокнота и снова зашарил по карманам.
        В этот момент за спиной открылась дверь, к соседнему банкомату неслышно подошла невысокая женщина. Данилов скользнул по ней взглядом, обратил внимание на бледную кожу и небольшие руки с ярким маникюром. На указательном и безымянном пальцах левой руки поблескивали кольца, а на среднем темнела свежая ссадина. Возможно, на нем тоже раньше было кольцо и возможно с драгоценным камнем.
        Листок с пин-кодом нашелся в том же кармане. Данилов сунул карту и набрал код. Женщина проделала то же самое, руки ее немного дрожали.
        Данилов бросил быстрый взгляд в антикражное круглое зеркало под потолком и увидел отражение красного универсала «Ауди» за окном, затем снова скосил взгляд на женщину, только что вынувшую дрожавшей рукой из лотка внушительную пачку пятитысячных купюр - видимо максимально возможный лимит. Она слегка дернула головой в его сторону, как будто хотела что-то сказать, хотя быть может, ему просто показалось - уж слишком это движение было незначительным.
        Данилов забрал свою карту, и десять тысяч мелкими купюрами, достал бумажник и снова бросил быстрый взгляд на женщину.
        Она растерянно держала в одной руке пачку денег, в другой карту - будто не знала, что делать.
        - У вас… какие-то проблемы? - спросил Данилов, хмуро глядя в свой бумажник.
        Женщина замерла на мгновение, после чего коротко, почти незаметно мотнула головой и принялась дрожащими руками пересчитывать деньги.
        Данилов снова посмотрел в антикражное зеркало. За рулем «Ауди» сидел кто-то крупный. И еще два силуэта на заднем сиденье.
        - Если вам нужна помощь, но вы не можете об этом сказать, положите ладонь на панель. - Проговорил он, не глядя на женщину.
        Женщина перестала судорожно считать деньги, замерла и тихо вздохнула. На десятой секунде она снова зашуршала купюрами.
        Сомнений не было, но Данилов подождал еще какое-то время, а потом убрал бумажник и сделал движение, чтобы развернуться, но женщина вдруг резко хлопнула ладонью по металлической панели, так что звякнули кольца.
        Данилов посмотрел на них и медленно вернулся в исходное положение.
        - Продолжайте, - сказал он, - ладонь - это «да», кулак - «нет». За вами наблюдают?
        Женщина приподняла ладонь и опустила.
        - Красная «Ауди»?
        То же движение.
        Данилов посмотрел в круглое зеркало над банкоматом.
        - В машине трое, один из них… заложник?
        Снова ладонь.
        - Он на заднем сиденье… Ваш муж?
        На этот раз ладонь сжалась в кулак.
        Данилов увидел маленькие часы «Картье» на ее запястье, модель - «Танк». Подделки таких часов продавали цыгане возле Киевского вокзала. Только вряд ли на ее руке подделка.
        - Сын?
        Ладонь вцепилась в антивандальную панель, но остановить дрожь это не помогло.
        Не совсем матерые, раз сорвали только кольцо, а «Картье» не заметили, подумал Данилов. Действуют на эмоциях. Возможно, наркоманы. Впрочем, риск плачевного исхода это только повышало.
        - Ездите по банкоматам, снимаете наличку?
        Ладонь.
        - Этот последний?
        Кулак.
        Данилов прикинул, что самая главная проблема для них - свидетели. Даже если они не связываются с мокрухой, после рейда по банкоматам мать и сына вывезут в глухое место, вероятно куда-нибудь в соседнюю область, подальше от оживлённых трасс и населенных пунктов, отберут средства связи и скорее всего, привяжут к дереву в каком-нибудь лесу. Это в лучшем случае. Разумеется, Данилов теперь повлияет на их планы - сообщит в дежурную часть и передаст дэпээсникам данные машины. Вот только вряд ли грабители добровольно остановятся по взмаху гаишного жезла. Более вероятный вариант - погоня, автомобильное родео, ДТП, возможно с жертвами. В любом случае, заложникам придется несладко.
        - Они вооружены?
        Ладонь.
        - Пистолет?
        Ладонь.
        - Нож?
        Ладонь.
        Данилов снова бросил взгляд в зеркало - на этот раз его интересовало окружающее пространство. Впрочем, габариты зеркала многого не открыли. Только кусочек кузова его «Хендая» и выезд на дорогу. Время утекало.
        - Я выйду первым, - сказал он после секундных раздумий, - вид полицейского их напугает, но увидев, что я просто уезжаю, они немного успокоятся и дождутся вас. Я далеко не уеду, развернусь на дороге и перекрою им выезд. Будьте готовы к небольшому удару. Выезд здесь только один, но они попытаются сбить ограждение. Не пугайтесь, у них это не получится, они гнутся только от наезда пожарных машин. К этому моменту, им будет уже не до вас. Их буду волновать только я. Скорее всего они бросят машину и попытаются убежать во дворы. Вам надо будет взять себя в руки и продержаться до этого момента. Вы справитесь?
        Она хотела взглянуть на него, но вовремя остановилась и дважды хлопнула ладонью по панели.
        - Хорошо. Теперь сосчитайте до тридцати и выходите следом за мной. Ведите себя так, как будто разговора между нами не было.
        Данилов вышел на улицу, даже не взглянув на «Ауди». Краем глаза он увидел только крупный торс и бороду водителя.
        Он сел в машину, завел двигатель, развернулся. На площадку с дороги въезжал «Рено». Пропустив его, Данилов вырулил «Хендай» под светофор, повернул налево, скрывшись из зоны видимости, развернулся на двойной сплошной и медленно покатился обратно к площадке прижимаясь к обочине.
        «Ауди» размещался задом к выезду. Им понадобится минута-две. Данилов остановил машину, не глуша мотор, и включил аварийные огни.
        Ему не помешало бы оружие, но, увы - пистолет остался в оружейке. Данилов обернулся. На заднем сиденье лежал цельнокованый топор.
        Он медленно достал смартфон, нажал клавишу быстрого вызова, но дождаться соединения не успел - впереди показался красный кузов. Водитель его заметил - он был всего в десяти метрах, но, как и рассчитывал Данилов - слишком поздно, чтобы успеть вырваться на дорогу. «Хендай» чиркнул передний угол универсала, перегородив ему выезд.
        Шины завизжали. Данилов распахнул дверь и, пригнувшись, выбрался из машины, укрываясь от возможного выстрела. Следом раздался глухой удар. Хороший знак, поскольку Данилов его ожидал. Сдавая назад длинный универсал, ткнулся задним кузовом в клумбу - он видел ее, когда выезжал и рассчитывал на такой вариант, как наиболее подходящий.
        Данилов схватил топор, обогнул машину и стал спокойно приближаться к универсалу, штурмующему низкую ограду. За окном водителя мелькнуло расплавленное борцовское ухо и борода. Чья-то рука стучала по его крепкому бугристому плечу. Раздавались приглушенные крики, в воздухе стоял рев мотора, визг и запах горелой резины.
        В конце концов «Ауди» просто повис передними колесами на согнувшейся секции, как угодивший в западню зверь.
        Великан-водитель воинственно матерясь вытолкал из машины женщину, сам же вылез следом с ее стороны, споткнулся, вскочил и побежал в сторону «Рено». Прятавшиеся за ней мужчина и женщина понеслись в сторону дороги.
        - Убью нах..й! - раздался вопль.
        Из-за машины показался высокий тощий пассажир заднего сиденья - тоже в бейсболке и с безусой бородой, он прижимал короткий ствол черного револьвера к уху до смерти перепуганного подростка. Он тащил его за собой в сторону выезда во дворы, перекрытого бетонными блоками.
        Водитель-здоровяк, оттопырив задницу, пробежал вдоль фасада и присоединился к своему подельнику.
        - Убью сука! - кричал тощий. - Потеряйся, мент, бл..!
        Данилов спокойно шел на них.
        - Чё за варианты, бл…?! - визжал здоровяк.
        - Я в натуре пробитый, мент, вали, говорю! - стращал Данилова тощий, одновременно подтаскивая подростка к блоку.
        Тут, наконец, на экипировку Данилова обратил внимание великан.
        - Он без пушки, теряемся, бл..! - крикнул он отрывисто и побежал во дворы.
        Тощий посмотрел на Данилова, убедился, что у того действительно только топор, оттолкнул подростка, и побежал, но возле блока вдруг остановился, обернулся и медленно поднял руку с револьвером.
        Кто-то закричал.
        Сон стал явью. Снова револьвер, снова топор и никаких преград между ним и тем, кто собирается его убить. Тощий понял - полицейский будет преследовать их, если не остановить его прямо сейчас.
        Здоровяк тоже остановился и ждал в отдалении у бетонного забора. Данилов спокойно шел вперед. От полуприкрытых глаз бандита взгляд его переместился на ствол, от него - на мышцы поверхностного сгибателя, а затем на палец на спусковом крючке.
        Трескучий хлопок оглушил округу и слился с металлическим звоном. Пуля отскочила от цельнокованого топора, которым полицейский прикрыл грудь. Он прошел мимо подростка, в ужасе глядевшего на него с земли - спокойно как терминатор, переместив щеку топора на нашивку «ПОЛИЦИЯ», от которой в тот же миг отскочила вторая пуля.
        - Ааааа! - заорал бандит, вытаращив красные глаза. - Мариииииид!
        Данилов подошел к нему и ударил основанием ладони в кадык.
        Бандит упал, Данилов присел рядом на колено, выхватил из его руки пистолет.

***
        Черкасов с удивлением разглядывал цельнокованый топор с двумя крошечными вмятинами.
        - Теперь этому топору место в центральном музее, а не на даче. - Начальник прищурился, перевел взгляд на Данилова. - Серьезно? Топором?!
        - Михалыч, ты запись посмотри! - усмехнулся его заместитель.
        - Он в одну точку что ли долбил? - продолжал высказывать обоснованные сомнения Черкасов.
        - Посмотри, говорю!
        Черкасов еще раз оценивающе взглянул на Данилова и протянул ему руку.
        В это время в кабинет открылась дверь, лицо начальника вытянулось от удивления.
        Данилов обернулся. В дверях стоял великан - тот самый, который возил его к генеральской версии Вилли в день их первой встречи.
        - Что такое? - спросил Черкасов.
        - Данилова хочет видеть генерал Липатов, - сообщил великан.

***
        Снова, как и в день первой встречи его повезли на «УАЗике». Только на этот раз вместо угрюмого напарника «каменной башки», на пассажирском сиденье сидел какой-то стареющий мажор в кожаной куртке с большим стаканом кофе, от которого несло ромом. Тип этот постоянно улыбался, с удовольствием отхлебывал кофе и периодически указывал пальцем в окно, выдавая бессмысленные реплики, вроде: «вот тут хорошие рыбные стейки делают», «развязку открыли», «смотри-ка, вон кошка побежала».
        Данилов волновался, и по мере приближения волнение нарастало.
        Он был рад, что мучить долгим ожиданием его не стали. Данилова быстро провели в знакомый кабинет, перед которым мелькнула табличка с таким же знакомым именем «Виль».
        Генерал был в кабинете один. Так непривычно было смотреть на постаревшую версию Вилли, которого он еще недавно видел зеленым, безалаберным, но отважным юнцом. Но это был он без сомнения - да, лицо «Махоуни» немного оплыло и состарилось. Но во взгляде - тень все того же добродушия.
        - Товарищ генерал-майор, майор Данилов по вашему приказанию прибыл. - Спокойно сказал Данилов, едва сдерживая улыбку.
        Липатов кивнул и указал на стул.
        - Садитесь.
        Данилов сел в торце приставного стола. Генерал тем временем поднялся, одновременно вытянув руку в его сторону, чтобы не вскакивал, подошел к окну, раздвинул жалюзи.
        - Значит, отличились опять, майор, - сказал он, взяв с подоконника лейку, - но на этот раз хотя бы с положительной стороны. Можно сказать реабилитировались.
        Генерал полил из лейки невзрачный цветок, состоявший из нескольких прямостоячих листьев. Данилов пристально глядел на него, гадая, когда закончится этот цирк и генерал начнет вести себя как настоящий Вилли.
        - А что там все-таки с вами случилось? Что еще за отравление?
        Данилов исподлобья посмотрел на генерала. Разыгрывает он его что ли? Впрочем, это в духе настоящего Вилли. Данилов решил ему подыграть, понимая, что мяч в любом случае на его стороне, просто потому что он генерал. Но рано или поздно ему это надоест.
        - Я пришел по адресу, который мне передала помощница вашего профессора из НИИ, встретил там женщину. Она сказала, что я пришел туда куда нужно. Она дала мне чаю и подключила к голове какой-то прибор. Поскольку деталей эксперимента я не знал, то поверил ей. К тому же она знала вашего профессора. Ну, а дальше я впал в кому.
        Пускай тоже теперь гадает - серьезен он или нет, подумал Данилов.
        - Говорят, вы так и не дошли до медицинского центра. Вас нашли в соседнем здании без сознания.
        Данилов пожал плечами и пристально посмотрел на генерала.
        Тот подошел ближе, упер кулак в стол и тоже оценивающе поглядел на Данилова.
        - Любите вы, Данилов, вляпываться в истории на ровном месте.
        - Да уж, - согласился Данилов и прищурил левый глаз, - истории…
        - Ладно, эксперимент все равно приостановили. Комиссия признала его недостаточно безопасным. А вы, тем не менее, все равно умудрились пострадать, - генерал покачал головой, - несправедливо.
        В этот момент показалось, что в лице генерала промелькнуло то легкое лукавое выражение, с которым настоящий Вилли любил подтрунивать над ним, добавляя противное слово «шкет» и Данилов не сдержался, посмотрел в глаза генералу. Тот молчал, будто понял, что Данилов собирается сказать ему что-то важное. И Данилов сказал.
        - Вилли? - произнес он осторожно.
        Брови генерала поползли вверх.
        - Что-о? - изумился генерал, изобразив такое лицо, которое совершенно несвойственно было Вилли.
        Такого Вилли он точно не знал.
        - Простите. Это… - Данилов покрутил рукой возле уха.
        - А-а, - низким голосом протянул генерал, - последствия отравления. Понимаю.
        Генерал прошел к окну и встал у него, положив руки на спинку кресла.
        - Ладно, Данилов, - сказал он, - мы вас уже более-менее неплохо знаем. Вы человек непростой, своенравный, и хотя службу несете не без нареканий, но дело свое все-таки знаете. Мы хотим предложить вам работу.
        - У вас?
        - Ну не совсем у нас. Скажем так - у наших коллег. Но под нашим покровительством. Точнее - под моим. Дело секретное и отчасти деликатное. Я в общих чертах расскажу, без деталей. - Генерал выпрямился, упер руки в ремень. - В общем, есть у нас один очень важный свидетель под государственной защитой. Но мы не очень уверены в сотрудниках, которых назначает управление. Не вдаваясь в подробности, скажу - поводы были. Тут еще накладываются проблемы с финансированием. Его выделяют всего на полгода, я могу заменить по нашей линии на год. На этот период нам нужен надежный человек, который сможет этого свидетеля охранять. У вас есть опыт оперативной работы, поэтому ваша кандидатура мы считаем, подходит.
        - Но у меня нет подготовки.
        - Тут не подготовка важна, нужен смышлёный сотрудник, которому мы можем доверять. В этом вопросе для нас сейчас это самое главное. За этим свидетелем охотятся многие.
        - И что я должен делать?
        - Просто охранять его. - Пожал плечами генерал. - Оклад будет повышенный, как в боевых условиях. Компенсация жилья и автотранспорта. Правда, всего на год.
        - На год, а потом защиту снимут?
        Генерал покачал головой, как-то странно глядя на Данилова.
        - То есть не снимут?
        - Боюсь, он нуждается в защите на более долгий срок.
        - Но финансирование выделяется только на год?
        - Именно.
        - Простите, я понимаю, что вы куда-то клоните, но не понимаю куда.
        - Вы полицейский, Данилов, а этому человеку нужна помощь.
        - И это все?
        - Боюсь, что да.
        - И на какой срок?
        - На полный срок.
        - Что значит на полный?
        - Значит до самого конца.
        - Я не совсем понимаю…
        Генерал отвернулся к окну. И тут до Данилова дошло, что это была проверка.
        - Так вы согласны? - спросил генерал после долгого молчания.
        - Да. - Ответил Данилов, глядя в пол.
        Генерал повернулся вполоборота, улыбнулся той самой улыбкой Вилли.
        - Я в этом не сомневался.
        - Не сомневались?
        Генерал подошел к сейфу, достал тонкую папочку и положил на стол перед ним.
        - Познакомьтесь с тем, кого вам предстоит охранять.
        Данилов открыл папку и увидел фотографию Анны Вайсс.

***
        - Она выжила?!
        Данилов разглядывал взрослую фотографию Анны, сделанную, судя по всему, недавно. Усталые глаза были все также прекрасны. Она стояла на фоне выкрашенной кирпичной стены какого-то лофта, скрестив на груди руки и слегка опустив одно плечо - точно также она стояла на школьных переменах когда-то очень-очень давно.
        - Официально нет. - Сказал генерал. - Ей чудом удалось спастись, буквально в последний момент. Мы поняли - это шанс не только для нее и воспользовались случаем объявить ее погибший. Она до сих пор дает ценные показания. Нас, как вы понимаете, не столько местные волнуют, сколько их московские кураторы. Десятки дел и многие еще не закрыты. Мы ее прячем, но защита никакая - отбили две попытки нападения от своих же и больше никому не доверяем. Она платит большую цену. Ее жизнь не сахар. Постоянная смена имен, документов и места жительства…
        В это время в кабинет постучали, приоткрылась дверь. Данилов инстинктивно закрыл папку и обернулся, чтобы снова удивиться - в дверь заглядывала та самая цыганка, которая опоила его чаем и отправила в прошлое со словами «а вы приглядитесь». Только сейчас на ней была какая-то странная форма песочного цвета с аксельбантом, красным поясом и сплюснутой фуражкой с серебристой кокардой.
        Девушка даже не взглянула на Данилова.
        - Скоро подойду, - сказал ей генерал.
        - Кто это? - спросил Данилов, когда девушка исчезла за дверью.
        - А! - отмахнулся генерал. - Делегация полицейских из Индии приезжала, по обмену опытом. Сегодня уезжают обратно.
        Данилов прищурил левый глаз и внимательно посмотрел на генерала. Тот продолжал вводить его в курс дела, как ни в чем не бывало.
        Они просидели еще около получаса, после чего генерал сказал, что у него важные дела и остальные вопросы осветит его помощник. Данилов направился к дверям, но вспомнил, что так и не получил ответа на главный вопрос. Он неожиданно резко развернулся, успев заметить непривычную печаль во взгляде генерала. Тот стоял посреди кабинета, сунув руки в карманы, и смотрел на него.
        - Разрешите вопрос, товарищ генерал-майор?
        Липатов коротко кивнул.
        - Почему я?
        Генерал повернул голову, задумчиво посмотрел на стол, возле которого стоял, а потом вдруг грустно улыбнулся и посмотрел в глаза Данилову.
        - Когда-то давно, - заговорил он непривычно тихим голосом, - один хороший полицейский сказал мне: настоящий полицейский не тот, кто им однажды становится, а тот, кто им умирает…
        У Данилова перехватило дыхание.
        - Только спустя годы я понял, что он имел в виду…
        Ему было пятьдесят лет или около того, но сейчас он снова стал тем молодым Вилли, который был когда-то его напарником и возможно даже другом. Тот самый Вилли, которого последний раз он видел стоящим на кабинке колеса обозрения в новеньких сияющих погонах старшего лейтенанта.
        - Я надеюсь, что это произойдет нескоро… шкет.
        Эпилог
        Устав мерять шагами комнату, она остановилась у окна. Пустынная дорога от сломанных ворот змеилась между бесконечными грядами заснеженных сопок, напоминавших застывшие морские буруны. За последние два часа по ней не проехало ни одной машины, и она подумала, что может быть, просто обманывает себя? Середина дня, а кругом ни души, словно она не в городской черте, в одном из тех мертвых поселков, которыми обманчиво пестрит карта Заполярья. В окне вагончика на сваях мелькнула камуфлированная куртка. Хотя бы охранник на месте. И еще тот странный молчаливый мужик в черной дубленке до колен из двадцатого века и длинной гусиной шеей. Она была уверена, что он тоже где-то здесь. Сегодня он уже дважды попадался ей на глаза.
        Вдали над сопками мерцали огни железного моста. Единственный источник освещения на всем участке дороги с ее стороны, не считая северного сияния. Она снова прошлась по крошечному офису, в котором едва хватало места для пары рабочих мест с допотопными компьютерами, остановилась у двери, обернулась, посмотрела на календарь с гагарой, висевший над столом. Взлетающую с водоема птицу осветил монохромный свет завибрировавшего смартфона.
        Она подошла к столу, схватила серебристый «айфон» - в наборе цифр входящего звонка знакомым был только код московского региона.
        - Да!
        - Это ты. - Мужской голос на другом конце звучал устало. - Прости, я без имен.
        - Ничего, я уже сама их забываю. Это твой номер?
        - Нет, пока расслабляться не стоит.
        - Понимаю.
        - Слушай, мучать не буду, сразу скажу - с визой в этом году не получится. Но зато в следующем обещали почти наверняка.
        Она подошла к окну, снова стала смотреть на пустынную дорогу, накручивая черный локон на палец.
        - В любом случае, остается запасной вариант, - отреагировал он на ее молчание, - помнишь, о чем мы говорили последний раз в Питере?
        - Да. Значит, год…
        - Ты расстроилась?
        - Нет, я этого ожидала.
        - Но ты все-таки расстроилась?
        - Они сняли охрану. Я не знаю, хорошо это или нет. Учитывая, что случилось с Германом, наверное, хорошо…
        - По этому поводу я на днях говорил с генералом. Он должен отправить к тебе сотрудника. Не из тех, что были раньше. Какого-то своего. Он ему доверяет.
        - Одного?
        - Знаю, положено не меньше двух, но могло быть и хуже, программу ведь сократили. Этот какой-то внештатный.
        - Спасибо, что помогаешь.
        - Я же твой адвокат. Это моя работа.
        По голосу она поняла, что он улыбается.
        - Не скромничай.
        - Генерал сказал, что ты в надежном месте. Его даже в базе «уогза» нет. Числится за центральным аппаратом. Спрашивать не буду, но надеюсь это не северный полюс?
        Она засмеялась своим тихим, но заразительным смехом.
        - Хочешь сказать, я угадал? - удивился он.
        - Почти. Но нет, медведи здесь по улицам не ходят и я даже нашла работу.
        - Работу? Но ты ведь не должна…
        - Знаю. Просто… так с ума можно сойти от скуки. Я отвожу ее в детский сад и снова эти мысли.
        - Работаешь в интернете?
        - Нет, в заповеднике.
        - В заповеднике?!
        - Да, на полставки. Наблюдаю за казарками и малыми лебедями, у них тут путь миграции проходит, останавливаются на кормежку.
        - Что-то вроде птичьего придорожного мотеля?
        - Ага. Интересно, даже в бизнес не хочется возвращаться, но есть свои минусы.
        Она снова посмотрела в окно. Из вагончика высунулся охранник и выплеснул воду из электрического чайника.
        - Охренеть! Я и забыл, что ты биолог. Прости…
        - Ничего, биологи бывают разные. Мы тут и так наговорили.
        - Да. Мне уже не терпится встретиться с тобой.
        - Как твоя семья?
        - В порядке. А… она?
        - Ей здесь даже больше нравится. Мне, кстати, пора забирать ее.
        - Да, я задержался. Меры предосторожности, сама понимаешь.
        - Понимаю. Значит… год?
        - Продержишься?
        - Конечно.
        Убрав смартфон в карман, она постояла еще какое-то время перед окном, ощущая, как вслед за волнением догорают остатки разочарования. Затем подошла к двери, надела пуховик от Khrisjoy - специально выбрала сегодня черный, чтобы не выделяться, натянула на глаза вязаную шапку. Годы способны уничтожить природную красоту, но отраженный в зеркале уверенный взгляд говорил, что пока им это не под силу.
        Нет, ей не место, здесь конечно - она снова убедилась в этом, как только вышла из приподнятого на сваи одноэтажного здания, и охранник уставился на нее, словно увидел Анжелину Джоли.
        - До свидания, - сказала она ему.
        - Всего хорошего, - ответил он удивленный, что она действительно собралась в одиночку отправиться по этой пустынной дороге на краю земли.
        Ощутив непривычный для сентября ее родных широт стылый воздух, она подняла воротник и быстро зашагала по левому краю дороги. Движение разогнало кровь, оттеснило тревогу. Гряды сопок сменяли друг друга, слегка видоизменяя однообразный пейзаж. Растительности почти никакой - только по правую руку какая-то поросль не то кустарников, не то карликовых деревьев. Тут на севере все низкорослое. За очередной грядой показалось вдали унылое серое строение в четыре этажа - простая бетонная коробка с черными провалами окон. С трудом верилось, что кто-то жил в ней когда-то.
        Она посмотрела на часы и ускорила шаг, придерживая одной рукой воротник, спасаясь от ветра, сердито бросившего ей в лицо горсть колючего снега. На склоне справа за валуном показалось какое-то движение. Она не стала присматриваться, но тревожное чувство вернулось, и она снова усомнилась в верности своего решения по поводу работы. Средства, конечно, позволяли ей пользоваться такси, но тогда ей пришлось бы изменить легенду, а это не приветствовалось правилами. Лучшее решение, конечно отказаться от работы и просидеть год в четырех стенах. Но ей нравилось наблюдать за казарками и тундровыми лебедями. И еще она хотела увидеть полярную сову, обитающую на крутых обрывистых берегах. Скоро она последует за казарками на юг.
        За спиной раздался тихий треск. Может быть собака? Их много бегает по промзоне. Она оглянулась. Сломанные ворота давно скрылись за ландшафтным изгибом. Теперь впереди и позади только дорога и сопки. Перед очередным поворотом она обернулась и успела увидеть темный силуэт, сошедший с сопки.
        Сердце гулко застучало, она сунула руку в карман, сжала газовый баллончик, коснулась большим пальцем ребристой поверхности кнопки. Стоило ли так волноваться из-за человека, просто идущего по дороге? Но ведь это не Тверская, чтобы идущий за тобой человек не имел никакого значения. До моста еще далеко. Она ускорила шаг и подумала, что могла бы перейти и на бег - на ее ногах кроссовки для трейлраннинга с превосходным сцеплением. Когда-то давно она занималась лыжными гонками. Особенно хорошо ей давался спринт.
        Миновав очередной долгий участок, она уже не могла больше ни о чем думать, кроме черного силуэта позади. Ей вспомнилась старая черная куртка и длинная, как у гуся шея. Кому еще идти по этой дороге, если она тупиковая? Дойдя до очередного изгиба, она оглянулась. Позади тянулась пустынная дорога. Никого. Она расслабилась, но через полсотни метров услышала хруст камешков за спиной. Вся дорога состояла из этих камешков.
        Значит, кто-то действительно не просто идет за ней, а идет скрытно? Осознание этого заставило ее отбросить все сомнения. Она не в том положении, чтобы и дальше обманывать себя.
        Она побежала легко и быстро - тело и мышцы помнили доведенную когда-то до автоматизма технику. Передняя часть стопы касалась земли, перекатывалась на носок и мгновенно выносилась вперед - никакого захлеста, руки вместе с корпусом включились в движение. Дыхание стало глубоким с задержкой на три-четыре шага. Ни крупицы лишней энергии, все отдавалось бегу. Дорога стремительно понеслась на нее. Так-то лучше. Она почувствовала, как в ногах забурлила энергия природного спринтера, требовавшая взорваться рывком, и поняла, что больше не боится. Она еще владеет собственным телом, чувствует его силу. Правая рука сжимала газовый баллончик - алюминиевый корпус наощупь почти как эстафетная палочка. Последняя прямая до моста. Почти что финишная. Она оглянулась, и, увидев пустынную дорогу и голые сопки, перешла на шаг. Впереди из-за моста вышел мужчина - первый прохожий. У нее отлегло от сердца. За спиной мужчины город. Настоящий город - с улицами, тротуарами и старыми домами с рыбными магазинами.
        Мужчина у моста тем временем, остановился, словно ждал ее. По мере приближения, она поняла, что не ошиблась. Он действительно смотрел на нее. Мужчина был крепкий, выбритый и походил на силовика. Теперь она подошла достаточно близко, чтобы хорошо разглядеть его.
        Он окликнул ее - тем именем, которое она узнала два месяца назад, получив новые документы. Она посмотрела в его лицо, и увидела взгляд, который сопровождал ее несколько лет. Взгляд из далекого прошлого. И она догадалась. Ей никогда не требовалось много времени, чтобы понять, что к чему. Эта способность помогала ей легко учиться на пятерки и сделать хорошую карьеру, даже без помощи отца, до того, как все случилось.
        - Я тебя знаю, - сказала она, подходя к нему, - мы вместе учились в школе.
        Он приподнял брови, должно быть, смутился и посмотрел за ее плечо. По быстрому движению его глаз - сверху вниз, она поняла, что он посмотрел на кого-то. Не просто посмотрел, а оценил. Быстрый, профессиональный, незнакомый взгляд. На нее эти глаза всегда смотрели иначе. С левой стороны вышел мужик в черной куртке с гусиной шеей, и не глядя на них побрел в город.
        - Если ты помнишь, что мы вместе учились в школе, значит, для тебя не секрет, что я тоже знаю тебя. - Сказал он.
        Она приняла его замысловатое признание в том, о чем всегда знала и улыбнулась той самой улыбкой, при которой ее удивительные глаза щурились, превращая огромные радужки в сплошное сияние.
        - Серьезно? Как такое возможно?
        - Ты - свидетель, я - полицейский, а генерал наш земляк.

***
        По какой-то причине, им трудно было называть друг друга на «вы». Данилов шел по улицам заполярного города, слушая голос, звеневший в холодном воздухе. Она говорила о документах, о жизни в разных городах, о дистанционных показаниях в суде. Он бросал на нее взгляды, будто пытаясь убедиться, что Анна Вайсс действительно жива и идет сейчас рядом с ним, как когда-то ходила, беззаботно болтая в его странном призрачном путешествии в прошлое.
        Они дошли до детского сада, где она забрала свою маленькую дочь по имени Алиса. Она сообщила, что устроилась на работу вопреки инструкциям, он сказал, что не видит в этом проблем - он будет провожать ее.
        Перед тем, как зайти в старую многоэтажку, стоявшую прямо на берегу бухты, он передал ее небольшое устройство, похожее на маленький брелок.
        - На случай, если понадобится помощь, я буду рядом, но… Просто жмешь на эту кнопку, и я узнаю точные координаты.
        - Раньше ничего подобного не было.
        - Но теперь пускай будет.
        Их квартиры располагались в одном доме, правда, не совсем по правилам - на разных этажах. У Данилова на первом, у Анны на последнем. Он проводил ее, осмотрел двери и замок, после чего спустился к себе.
        Вечером, когда он вышел из душа, зазвонил новый кнопочный телефон. Звонок от единственного человека, которого он внес в список контактов, обозначив под номером один.
        - Да.
        - У нас есть аквакотта.
        - Что?
        - Если ты еще не ужинал, можешь присоединиться к нам.
        Данилов немного растерялся.
        - Если хочешь, конечно.
        - Да, сейчас приду.
        Она встретила его с той улыбкой, с которой пришла домой к нему во сне.
        Окна ее квартиры выходили прямо на Северный Ледовитый океан - так она сказала, конечно, преувеличив, потому что они выходили всего лишь на бухту. Но бухта была частью залива, а залив соединялся с окраинным морем, и между всем этим не было никаких границ. Значит отсюда можно прямо на лодке доплыть до первых льдин северного полюса, сказала она легкомысленно. Теоретически конечно.
        Она сумела немного освежить интерьер казенной квартиры - сделала перестановку, убрала хлам в антресоли, купила новую технику, и развесила гирлянды повсюду. Они сидели в кухне-гостиной. На небольшой плазменной панели, висевшей на стене рядом с холодильником, какой-то мужик протягивал микрофон кукабаре, сидевшей на ограде террасы где-то на другом краю света. Птица зловеще хохотала в микрофон, вызывая у мужика приступы истерического смеха. На севере рано включали отопление, в квартире было жарковато, и она приоткрыла дверь на балкон.
        Аквакотта оказалась густым супом.
        Он сказал, что это очень вкусный суп, и это было действительно так, хотя небольшое волнение перебивало ему аппетит.
        Алиса уже поужинала и, расположившись на тахте, играла с набором фигурок животных. Периодически она приносила фигурки Данилову, и он выставлял их на столе, образовав уже целое небольшое стадо из разноцветных лошадей, коров, поросят и овечек.
        Во время ужина они вспоминали школьные годы - учителей и тех знакомых, которых можно было назвать общими. Глядя на нее, на ее нежную шею, на практически не изменившееся лицо, утратившее только налет невинности, Данилова все сильнее одолевал вопрос, задать который он не решался.
        - Я кое-что помню о тебе, - сказала она осторожно, когда он отодвинул тарелку, - что-то по поводу твоего брата. Тогда в школе говорили, что он вроде бы пропал без вести.
        Данилов кивнул.
        - Он так и не нашелся?
        - Нет.
        - Извини.
        - Ничего. Дело давнее. Как говорит моя бывшая жена - нужно уметь принимать то, чего не можешь изменить. Особенно спустя столько лет.
        - Наверное, это трудно.
        - Кстати, я тоже хотел спросить тебя.
        - Конечно.
        - Почему ты не села в ту машину? Я имею в виду тот микроавтобус, в котором…
        Он смотрел на нее, сцепив пальцы, видел, как в ее прекрасных странных глазах рождается удивление. Его вопрос напугал ее, но он не отступил, не попытался сменить тему или как-то иначе дать ей возможность избежать ответа, кроме прямого отказа.
        - Странно, что ты спросил об этом. - Сказала она, наконец.
        - В самом деле?
        - Просто об этом никто никогда не спрашивал, но… - Она вздохнула и подняла глаза к потолку. - Когда мне было четырнадцать, во время тренировки на стадионе ко мне подошла одна девочка. Она была очень красивой и при этом очень странной. Она просто подошла и сказала, чтобы я никогда не делала этого, то есть не садилась в «Форд Транзит». Я тогда даже не знала, что это такое и думаю, если бы она была обычной девочкой с обычным именем, я бы никогда не запомнила ее слова. Но она была такой серьезной и такой далекой, что…
        Данилов почувствовал, как учащается сердцебиение.
        - Как ее звали? - спросил он.
        - Лотта. Вот так. Необычное имя.
        Анна слегка прищурилась, заметив, что Данилов изменился в лице.
        - Я спросила, откуда она и ее ответ прозвучал еще более странно. Она сказала что-то про край забвения и… - Анна задумалась, вспоминая, - и…
        - … черных туманов? - договорил Данилов.
        - Точно! - пара прекрасных удивленных глаз воззрилась на него. - Ты знал ее?
        Данилов кивнул.
        Анна нахмурилась, странно посмотрела на него - так как она смотрела на него во сне. Он понял, что мысли о прошлом взволновали ее. Он понимал ее. Призраки порой требуют внимания.
        - Думаешь, все могло случиться иначе?
        - Если бы ты не встретила ее?
        - Совсем иначе.
        - Думаю, все именно так и случилось, и где-то они все сейчас есть. И не только они, но и ты и…
        Данилов хотел сказать «я», но не сказал.
        - Я искала ее. В смысле пыталась искать, но, конечно, это ни к чему не привело. Слишком мало информации. А ты что знаешь о ней?
        - Немного. Только что она действительно из очень далеких мест.
        - И кто-то из тех мест послал ее? Ты знаешь кто?
        - Хотелось бы верить, что знаю.
        - Они все там?
        Он кивнул.
        - Ты был там?
        Он снова кивнул.
        - А можно ли как-то попасть туда?
        - Если выбрать правильный путь. В этом вся сложность. Найти путь. В моем случае он сам нашел меня.
        - Ты… видел их?
        - И не только их. Еще я видел… тебя.
        Приглушенный свет едва касался ее лица, немигающий взгляд странных глаз сиял в полумраке.
        В глубине комнаты раздался стук - уснувшая Алиса уронила слоненка. Анна поднялась и повела ее спать в соседнюю комнату, а Данилов встал из-за стола, решив не злоупотреблять гостеприимством, но взгляд его остановился на плазменной панели. На экране недовольный шахматист с взъерошенными волосами сидел напротив маленького индуса.
        Данилов взял со стола пульт и прибавил громкости.
        - Настоящая сенсация случилась вчера в индийском Ченнаи. - С наигранной бодростью говорил диктор. - На благотворительном шахматном турнире пятилетний индиец Киран Дравид поставил мат действующему чемпиону мира Магнусу Карлсену. Похоже, он сам не понял, что произошло.… И нет - вы не угадали, игра была настоящей. Смотрите на выражение лица Магнуса. С таким лицом нельзя поддаваться. Это только вторая минута, а он уже понял, что происходит.
        Следом на телеэкране появилось изображение ребенка крупным планом. Брови над темными глазками недовольно сдвинулись, когда улыбающийся интервьюер сунул ему под нос микрофон, сказав что-то по-английски.
        Титр на плашке гласил: Kiran Dravid.
        Данилов понял причину недовольства юного шахматиста - ведущий произнес имя, поставив ударение на последний слог.
        - К?ран, - поправил его Данилов.
        И словно согласившись с ним, малолетний гений посмотрел прямо в камеру - на Данилова и стал что-то говорить по-английски, совершенно без запинок деловито и уверенно, совсем как взрослый.
        Но договорить ему не дали - экран затмили тучи насекомых. Новый репортаж освещал нашествие саранчи в восточной Африке.
        Данилову показалось, будто он задыхается. Сердце колотилось как бешеное.
        - Принять, значит. - Тихо проговорил он.
        Из приоткрытой балконной двери тянуло холодным воздухом.
        Данилов распахнул ее и шагнул в объятия ветра.
        Ночной вид поразил его.
        Черная гладь залива сливалась с космосом. В бирюзовых всполохах сияли звезды в таком количестве, в каком он их никогда прежде не видел, и конца и края не было этой бездне не только вширь, но и в глубину. Одна из звезд - крошечная точка с хвостом строго вертикально разрезала бездну надвое, падая в ртутную пропасть.
        Она неслышно появилась рядом, слегка коснувшись его плеча, как когда-то на лавочке в детском городке.
        - Зато теперь получится его увидеть. - Сказала она, глядя в черную бездну.
        - Кого?
        - Северное сияние…
        Данилов посмотрел на нее и улыбнулся, отвечая на ее улыбку. Он никогда не видел эти загадочные глаза так близко. Или все-таки видел? Возможно тот, кого он постарается теперь дождаться, ответит на этот вопрос и будто в подтверждение его мысли где-то внизу зазвучала песня, которую он совершенно точно уже слышал когда-то: мы встретимся снова, не знаю где, не знаю когда, но я знаю - мы встретимся снова однажды солнечным днем…