Сохранить .
Нашествие Игорь Евгеньевич Пронин
        # Люди, населяющие этот мир, внешне немногим отличаются от землян. Но их организм куда более хрупок, а особенности психологии не допускают насилия по отношению к себе надобным. Любой землянин там может почувствовать себя силачом, а уж сели он не слишком обременен моралью и имеет хорошую саблю… Вот только нападающие сами находятся и беде. Земля избавляется от своих отбросов с присущей высокой цивилизации гуманностью, даже не подозревая, что делает из них «антипрогрессоров». Два вида разумных существ па одной планете - слишком много. Один раз, сотни лет назад, аборигены сумели отстоять свое право па жизнь… Но на стороне землян есть не только сила, но и хитрость. С точки зрения местных жителем, хитрость столь же нечеловеческая, как и сила пришельце. Враждебный вид получает второй шанс: земляне атакуют, чтобы выжить. Воина только начинается.
        Игорь Пронин
        Нашествие
        ИГОРЬ ПРОНИН И ДЕМОНЫ
        Ищущие Демонов узрят Их лики, дабы запечатлеть Их печать в своем сердце, абы отдать дань Их несотворенному совершенству, дабы устлать Им дорогу своими Злодеяниями.
        Проповедь Pandemoinum
        Когда меня попросили написать предисловие к новому роману Игоря Пронина, это меня как-то сразу насторожило: написать о Пронине это вам не фунт изюму. Пронин (кто не знает) - матерый человечище, коренаст, плотен, парень не промах, за словом в карман не полезет. На жизнь зарабатывает в том числе литературной критикой. А вдруг и он потом обо мне напишет?
        Это, конечно, шутка, но только отчасти. Писать о Пронине действительно трудно. Во-первых, потому что все его новые книги традиционно сравнивают с дебютным романом «Мао», прозвучавшим, снискавшим, получившим и т.д. Это в корне неверно, это дурная, порочная практика. Пронин слишком разный (иногда до безобразия), чтобы сравнивать его последующие творения с предыдущими, или наоборот. Поэтому о «Мао» я не скажу ни слова, будто и не было такого романа. Sic!
        Во-вторых, у Пронина далеко не всегда все лежит на поверхности. Его тексты обязательно заминированы изнутри. Порой два, три раза нужно перечитать текст, чтобы найти мину. И тут не до предисловий, не подорваться бы ненароком!
        В-третьих, найдутся многочисленные злопыхатели, которые тут же скажут: знаем мы гнусно прославленных харизматических писателей, небось Бурносов хвалит Пронина за то, что Пронин где-нибудь похвалит Бурносова. Отнюдь нет, уверяю. Наоборот, после этого предисловия я буду спать неспокойно, потому что вскоре выйдет мой роман, и тут пощады не жди и не жди снисходительности.
        Что предлагает нам Пронин в своем новом романе «Нашествие»? Как и в книге
«Свидетели Крысолова», недавно опубликованной в серии «Звездные врата», перед нами отдаленное будущее. Земляне колонизируют галактику, успешно решая вопросы внешней политики. Так же успешно решаются вопросы политики внутренней: для неисправимых преступников нет ни смертной казни, ни пожизненного заключения в привычном понимании. Земля будущего избавляется от человеческого балласта самым неожиданным способом: осужденных отправляют в ссылку в неведомые места, и билет выдается только в один конец.
        И вот земные преступники оказываются на чужой планете, голые и совершенно беззащитные. Планета населена чужой расой, которая переживает в своей истории аналог нашего Средневековья. Аборигены очень похожи на людей, если не считать раздвоенного кончика языка. У землян же язык округлый, они отличаются большей силой и агрессивностью, и потому местные жители считают их демонами - атори.
        Триста лет земная Федерация сбрасывает на голову ничем не повинному населению чужой планеты всяческих подонков. Триста лет местные жители уничтожают пришельцев. Однако приходит время, когда пришельцы приспосабливаются и начинают мало-помалу брать верх…
        Именно в это время полицмейстер вольного города Иштемшир посылает четырех доверенных людей к Вессенским лесам, чтобы разобраться в происходящем.
        Это все - предыстория. Меня так и тянет рассказать, о чем, собственно, роман, но лучше читайте сами. И не забудьте справиться, не раздвоенный ли у вас язык. Всякое бывает, знаете ли.
        Роман «Нашествие» остро наперченная смесь научной фантастики, фэнтези (хотя я боюсь этого термина) и криминальной истории. Здесь легко найти элементы черного полицейского романа: похождения полицейских из вольного города Иштемшира напомнили мне «Новых центурионов» и «Синего рыцаря» Уомбо. Есть в книге вполне аутентичные чиновничье-сословные интриги, которые не только важны для развития сюжета, но еще и психологически живописны. Есть поразительные в своей достоверности батальные сцены, которые, кстати сказать, обыкновенно удаются нашим «мастерам фэнтези» хуже всего.
        Мне очень нравится такая жанровая сценка:

«Ему запомнился боец, у которого в груди торчал кинжал по самую рукоять. Он сидел, прислонившись к стене дома, и слабым голосом командовал товарищами, схватившими убийцу:
        - Выдави ему глаз, Джи… О Господи, я ведь сейчас умру! Отрежь ему губы… Скорее, Джи, он ведь меня убил!»
        К счастью, в романе нет сложных описаний боя на мечах, «двойных перехлестов через плечо с завершением в печень» и прочих нечитаемых кусков. Пронин пишет о войне правдоподобно и чуть натуралистично, словно бы сам пережил увиденное и потом попросту записал в перерыве между боями в дневничок, извлеченный из запачканного вражеской кровью планшета.
        Не знаю, хотел ли Пронин переклички с Лавкрафтом, но эта перекличка есть. А еще автор сумел вложить в свою книгу малоприметные, но очень хитрые отсылки к современной России. Следуя правилам игры, я не буду открывать карты. Это именно игра - игра автора с читателем, притом автор тот еще змей-искуситель (не раздвоен ли у него язык?).
        Герои у Пронина разные. Добрые и злые, хитрые и простосердечные, сильные и тщедушные (мне сразу вспомнились, не к ночи будь помянуты, толкиеновские невысоклики и их неслабое путешествие к Ородруину). Все они - характерные куклы, которыми верховодит опытный мастер Пронин. Он, я думаю, и не собирался выписывать каждого персонажа со всей возможной тщательностью: героям хватает жизни, чтобы достойно умереть. Достоинство ли это? По-моему, несомненное. Не допустить
«картонности», ограничившись при этом двумя-тремя мазками почти на каждого - дорогого стоит.
        Пронин по крупному схитрил, когда строил сюжет: кое-что поставил с ног на голову, кое-что умеючи припрятал до поры, чтобы огорошить читателя в самый неожиданный момент, кое-что недоговорил, оставив простор для размышлений. Но в этом, на мой взгляд, и состоит писательское мастерство - по-своему сыграть на известном поле. В сюжете романа «Нашествие» нет ничего принципиально нового, а все одно история вышла запоминающаяся.
        Отдельного внимания заслуживает пронинский язык. Он на диво прост, но это именно та простота, которой не хватает большинству современных русскоязычных фантастов.
        Я вовсе не утверждаю, что «Нашествие» станет событием в мире русскоязычной фантастики. Нет, и это даже к лучшему - такие книги не рассчитаны на толпы поклонников и на горячее обсуждение в форумах. Это вещь из разряда тех, что читают поздним вечером у горящего камина, завернувшись в плед, с чашкой кофе в руке. Вещь для ценителя, любящего подумать над мелочами текста, желающего «уйти» в роман с головой и досочинить то, что напрямую не сказал автор. Наверное, именно поэтому у Пронина и нет хэппи-энда - хэппи-энд отучает людей сопереживать и думать.
        Закончить я хотел бы цитатой из романа: «Лучше быть повешенным на площади Шале за убийство, чем позволить демонам сожрать свою душу».
        Поздно, говорит Игорь Пронин. Уже сожрали.
        Поздно?
        Юрий Бурносов

1
        Никто не знает, сколько лет Иштемширу. Согласно легенде, первым утвердился в устье Большой Шоссны король Минош, но больше про него почти ничего не известно. Вероятнее всего, древний властитель, вытесненный вместе со своим народом с плодородных земель юга во время очередной войны, сумел закрепиться на склонах Чакара, горы на правом берегу Шоссны, и занялся грабежом проходящих по реке купеческих караванов - тех, что послабее, разумеется. До него тем же самым наверняка занимались другие разбойники, но от них не осталось даже имен. Святые Отцы не любили Миноша, называя его грешником.
        Северное Междуземное море, к которому стремятся реки бассейна Большой Шоссны, отгородилось от земель Ноосата (что значит «мост» на древнечегишайском) горным хребтом. Наполовину он находится под водой, что чрезвычайно затрудняет любое судоходство; недаром моряки говорят об этих местах: «миллион островов, два миллиона мелей, а потом и пристать некуда». Это правда: скалы выходят из воды на берег, возвышаясь, словно крепостная стена. Удобных гаваней нет, а значит, нет и городов. Крестьянам в горах и вовсе делать нечего, поэтому побережье остается безлюдным, если не считать редких рыбацких деревушек, каждая из которых населена отдельным народом. Эти бедолаги совершенно одичали, выродились и постепенно вымирают, а что самое ужасное, совершенно забыли Книги и не пускают к себе Святых Отцов. Небо отвернулось от них.
        Тем не менее побережье неспокойно - одетые в шкуры морских животных рыбаки не только отвергают Небо, но и ненавидят всех, чтущих Книги. Горе кораблю, разбившемуся о скалы или прочно севшему на мель, - дикари обязательно приплывут ночью на своих крошечных плоскодонных лодках и перебьют всю команду. Некогда Жельшетай, Освободитель Вселенной и второй император Кенчи, собирался выжечь эту заразу раз и навсегда, но не успел. Его наследники от идеи отказались: эскадра к берегу не пройдет, а от плывущих на шлюпах воинов дикари успеют удрать в скалы, затеряются в каменных лабиринтах. Пусть доживают, пока не упадет на них грозный взгляд нового Освободителя, который рано или поздно воцарится на севере, в Кеичи-пьяше. Пока же Небо дает людям Ноосата передышку, и после давнего Великого южного похода Жельшетая тут совсем отвыкли от звуков труб и барабанов.
        Второму императору не удалось тогда завоевать Никею: армия южан выступила навстречу, вторгшись в Сош и даже Грохен. Не ожидавший такого нахальства, Жельшетан лишь после трехдневной битвы сумел собрать воедино застигнутое на марше войско и тут же обнаружил, что оно сократилось на треть, а практически полная гибель обоза грозила обернуться катастрофой. Император затворил солдат в Грохене, столице одноименного княжества, а сам в сопровождении гвардии вернулся в Иштемшир, чтобы дождаться там подкрепления с севера. Конечно, оно прибыло бы своевременно, но еще раньше в городе оказалось известие о вторжении в империю леш-хуланов, северных варваров. Разгневанный Жельшетай покинул Ноосат на первом же корабле и больше уже никогда не появился - к великой радости иштемширцев.
        Это случилось четыреста пятьдесят лет назад, и с тех самых пор гвардия, оставленная вторым императором в городе, охраняет Морскую стену. Командование над армией, осажденной в Грохене, Желылетай передал грохепскому же князю, своему вассалу, и тот, отчаянно торгуясь, поменял ее на обещание никейцев покинуть его земли. Однажды утром северяне, уже порядком оголодавшие, вышли из Грохена и пешим строем направились в Иштемшир. По пути большая часть из них была истреблена налетавшими со всех сторон визжащими южанами, зато оставшихся встретили как героев, бургомистр даже выслал навстречу им корпус городской стражи. Месяц спустя с севера пришел высочайший указ о награждении героев Великого южного похода землями (их надлежало выделить Магистрату Иштемшира). Князю Грохена, женившемуся на одной из никейских принцесс, Жельшетай обещал лично перерезать горло, но, как и многое другое в своей бурной жизни, не успел исполнить.
        Так возник квартал Ветераны. С краешку, далеко за Третьей стеной, поселились в жалких лачугах северяне, они же выстроили первую часть Четвертой стены Магистрат не придумал, чем еще их занять на первых порах, земли-то у города не было. Постепенно Ветераны становились все зажиточнее, и теперь там проживает множество достойных людей - полицейские любят этот квартал.
        Полиция в Иштемшире совершенно особого рода, что тоже является следствием Великого южного похода Жельшетая. Собираясь присоединить к империи Кенчи не слишком-то зажиточную Никею, властитель мечтал о создании на берегах Южного Междуземного моря мощного форпоста для дальнейших славных завоеваний. Ноосат, перемычка между Альчаем и Мегидией, двумя великими материками, сам по себе малоинтересен: нет в нем ни залежей руды, ни сверхплодородных нив, ни даже накопленных веками сокровищ. Реки, по сравнению с северными, очень бедны рыбой, а леса изобилуют лишь опасными тварями вроде змей да пауков. Южные Освободители никогда не жаловали Ноосат, ограничиваясь разве что набегами на Никею, а с запада и востока этот скучный клочок земли прикрывал тот же горный хребет, который превратил северное побережье в столь ненавидимый моряками край. Правда, существовал еще путь на восток, в Мегидию - через зловещий Вессен, но эти края были неприкосновенны даже для Освободителей Вселенной. Вессен - преддверие Ада, там хозяином сам Подземный Князь, и не земным владыкам с ним бороться, на то есть Отцы.
        Жельшетай прибыл к Иштемширу, чья Морская стена, древнейшая, обороняла устье Шоссны уже как минимум тысячелетие, во главе эскадры из девяти сотен кораблей. Так написано в летописях, что бы ни говорили нынешние летописцы о бессовестных преувеличениях старших коллег. Штурм города и сопутствующие ему огромные потери стали бы не слишком удачным началом Великого южного похода, но, не завладев единственным на весь северный Ноосат портом, начать его было просто невозможно. Эти соображения посланцы второго императора изложили бургомистру еще в то время, когда князь Вельшеи только собирался выехать из своей загородной резиденции, чтобы возглавить оборону столицы княжества. Бургомистр, поразмыслив, приказал князя в город не пускать, а сам начал торговаться. Спустя три дня флаг Вельшеи (названной в честь того самого легендарного короля-разбойника) торжественно сполз с флагштока, укрепленного на маяке Миноша, а на его месте тут же оказалось клетчатое знамя Кенчи. Флагман причалил, и сошедший на берег Жельшетай прямо в Морском порту зачитал «Указ о вольностях для города Иштемшира» - на этом месте теперь
памятник второму императору, вечно изгаженный чайками.
        Одним из пунктов «Указа о вольностях» особо оговаривались вооруженные силы, остающиеся в распоряжении Магистрата. Таковых вышло три: корпус городской стражи, морская дружина и, самая скромная, полицейская бригада. Еще один пункт гласил, что в Иштемшире не будут присутствовать войска империи, но он как-то сам собой забылся, когда на Морскую стену поднялись гвардейцы Жельшетая, и о нем не принято вспоминать. Тем не менее в остальном «Указ о вольностях» выполнялся почти безупречно, и город действительно стал вольным. Князья Вельшеи некоторое время пытались восстановить свое влияние, но ни жители Иштемшира, ни тем более его Магистрат во главе с бургомистром этого не пожелали. Вот в этом нежелании одних и неспособности других что-то изменить распри и застряли, теперь о них напоминало разве что титулование князей Вельшеи, продолжавших упрямо числить Иштемшир среди своих владений. На это закрывали глаза даже за Северным Междуземным морем, благо и сам князь тоже был вассалом империи Кенчи.
        Иштемшир защищают пять стен. Первая из них, Морская, состоит из двух колец. Одно, большое, окружает гору Чакар на восточном берегу Шоссны, а второе, малое, - скалы Сестры напротив. Эти кольца окружены водой: морем, Шоссной и еще той, что плещется в глубоких рвах, прикрывающих Морскую стену со стороны суши. Примерно на середине устья - ширина которого целых два меша! - находится остров Шелл, на котором расположена одноименная крепость, она тоже входит в комплекс Морской стены. По дну реки проложена галерея - настоящий «подводный ход». Галерея постоянно протекает, но на случай осады вполне пригодна. По обе стороны от острова проходят фарватеры, по которым каждый день плывут маленькие галеры морской дружины. Они тянут баржи от Морского порта, расположенного в удобной бухте у северного склона Чакара, к Речному порту, куда большие корабли пройти не могут. В обратном направлении баржи сплавляются сами, по течению, управляемые лихими шкиперами. Раз в три месяца сюда же, в Морской порт, приходят огромные военные корабли империи Кенчи, они привозят новых бойцов Ордена Неба.
        Тысяча новобранцев с севера по традиции сутки гостят у гвардейцев, которые охраняют Морскую стену, все ее крепости и башни. Прежде на горе Чакар располагались и Магистрат, и главная резиденция князей Вельшеи, но городские власти предпочли перебраться за Вторую стену, подальше от имперцев, а князья и вовсе исчезли из Иштемшира. Новобранцы, бледные, запуганные, не склонны праздновать свое прибытие в Иштемшир. Они кучками таскаются всюду за вышедшими навстречу иштемширскими Святыми Отцами, хором шепчут молитвы. Зато приведшие их сержанты, народ тертый, вовсю веселятся в компании гвардейцев, вино льется рекой. Отцы это терпят, ибо каждому нужен отдых. Наконец приходит утро, и тех сержантов, что не могут стоять на ногах, вповалку грузят на телеги. Молодые небесники строятся в длинную колонну, пятьсот пар, и бредут через город вслед за облаченными в голубые рясы Отцами. Их долгий путь лежит в Ларран, столицу Ордена Неба, охраняющего Землю от Подземного Мира.
        Вторая стена окружает Старый город, раскинувшийся на восточном берегу, вокруг Чакара. Здесь многие здания помнят еще своих хозяев-чегишаев, когда-то владевших этой землей, фундаментами им служат скалы. В Старом городе живут сплошь представители древних родов, иштемширские аристократы, тут и полиции делать нечего
        - стражники не пускают за Вторую стену посторонних. Здесь колонна проходит всегда по одной и той же улице под говорящим названием Прямая, каждое окно украшено цветами, но выглядывать из окон не принято, так же как и стоять у домов. Странная традиция свято соблюдается, ордынцы слышат в Старом городе лишь собственное пение.
        Совсем другое дело за Второй стеной. Тут куда просторнее, несколько шумных кварталов: Белый, Чегишаи, Монета, Рынок, Речной порт… На пути колонны толпы людей. Как ни привыкли горожане к этому зрелищу, а оно регулярно случается вот уже триста с лишним лет, - каждый раз находится достаточно желающих поглазеть на небесников. Впрочем, куда больший интерес иштемширцев вызывают городские начальники, обязательно пешком сопровождающие воинов, и их жены и дочери, выстраивающиеся перед Магистратом на площади Шале. Задача дам - осыпать строй небесников цветами, шарфиками, молитвенниками, вешать на бычьи шеи бравых сержантов пакетики с бинтами и бальзамами и, конечно, плакать. Если какая-то из дам не удержится и станет болтать, горожане начнут пихать друг друга локтями и посмеиваться в ладонь, стараясь не встречаться взглядом со снующими всюду
«грачами» так прозвали в Иштемшире полицию за черную форму.
        Небесники идут по замысловатому маршруту, проходя через все кварталы, при этом дважды пересекая Третью стену, посещая те места за ней, что почище, например квартал Ветераны. Ворота в Четвертой стене в это время заперты - туда ордынцы не пойдут. За невысокой, но длинной стеной, предназначенной для защиты не от неприятеля, а от бродяг и воров, небесникам делать нечего: тамошние кварталы грязны и населены всяким сбродом. Они направятся через мост Отца Невода на другой берег Шоссны, в Заречье. Согласно летописям, первым прошедшим по этому мосту был именно отец Невод, возвращающийся на север из Вессена. Всего же через реку переброшено четыре моста - один, мост Желаний, ведет в Заречье из Старого города, ближе к устью, чем мост Отца Невода, а еще два выше по течению, в предместьях. Небесники, пересекая Шоссну, кидают в воду полученные от дам букеты - такова традиция, а вступая в Заречье, по команде сержантов обнажают мечи. Дело в том, что, лишь покинув левый берег, отец Невод вложил свое оружие в ножны. Здесь, в Заречье, им предстоит пройти еще через одни ворота - в Пятой стене, столь же невысокой, как
и Четвертая, но куда прочнее.
        И после этого ордынцы еще не покинут Иштемшир. Город разросся за последние полторы сотни лет, и Магистрат искренне не понимает, как можно числить во владениях князя Вельшеи свои предместья. Поэтому и тут небесников сопровождают «грачи», разгоняя ножнами шумных хуланов на безымянных грязных улочках: еще сильна власть бургомистра! Поговаривают, что скоро быть Шестой стене, да нет пока благословения с севера на эту постройку: хоть Иштемшир и вольный город, а ссориться с Кенчи-пьяшем нельзя, все следует делать по закону.
        Наконец кончаются и предместья. Колонна вытягивается вдоль пыльной дороги, ведущей небесников к Грохену. Не слишком-то короткая дорога в Вессеп, но сержанты, каждый из которых провел в войне с демонами по нескольку лет, ни за что не пойдут другой и не желают ее даже прокладывать. Ведь только в Грохене, этом небольшом, но шумном городке, имеется Дом встреч. Некоторые говорят, что в распутной Никее таких заведений полно, но кто там был, в этой Никее? Отцы стерпят разврат, хотя сами и близко не подойдут к Дому встреч, обогнут его стороной, вместе с частью новобранцев, не поддавшихся искушению. За души ордынцев Отцы не беспокоятся - о них, защитниках Неба, Небо и помолится. В конце концов, отправляясь в преддверие Ада, не обязательно посещать баню так говорил когда-то сам отец Невод.
        Небесников провожают несколько десятков бездельников, пытаются задирать сержантов, но у первого же придорожного трактира отстают. Дальше ордынцы двигаются лишь в сопровождении ребятишек да нескольких «грачей», но у Шеймского озера и те и другие останавливаются - это тоже традиция. Дети бедняков о ней не знают, но идти дальше без полиции боятся, ведь матери часто пугали их небесниками. Что поделать - воители с атори в глазах простого народа сами становятся кем-то вроде демонов.
        Вот колонна ордынцев скрылась за холмом, и полицейские без команды уселись на траву, достали кисеты и трубки. Босяки потянулись прочь, в подражание ордынцам выстроившись попарно в колонну. Теперь они несколько дней будут обсуждать: а не записаться ли, как только подрастут, в небесники? Кто-нибудь посоветуется с папашей, и тот, нахлестывая по худой заднице, объяснит: лучше быть повешенным на площади Шале за убийство, чем позволить демонам сожрать свою душу. А ведь именно такая судьба ожидает всех отправившихся в Ларран - оттуда не возвращаются, разве что сержанты прогуляются на север за новобранцами.
        Полицейские не спешат. Они редко покидают город, более того, неуютно себя чувствуют вдалеке от его толп и стен и сейчас напитываются благостью открытого пространства. Крестьянские поля тянутся вдоль дороги до близкого леса, у которого эта земля и отвоевана. На севере видна зубчатая полоса прибрежных скал, на юге изгиб Малой Шоссны, самый большой из притоков короткой, но широкой реки. В этот летний день нет ни ветерка, дымки из трубок окутывают отдыхающих на лугу «грачей», припекающее солнце предлагает вздремнуть после длинного пути. Но полицейские люди привычные, могут и целый день на ногах выдержать.

2
        - Надо шляпу новую купить, - без особой на то причины сообщил товарищам Вик Палассе и повертел в руках свой форменный черный головной убор. - А то у Старого терпение лопнет.
        - Хорошая шляпа, - пожал плечами сержант Шели Грамми, ее прежний владелец. - Носить надо аккуратнее, чистить хоть иногда.
        - Ты сам-то ее чистил? Ободранная вся, поля смяты…
        - От тебя благодарности не дождешься. - Грамми выпустил очередной клуб дыма. - Не нравится - верни, купи себе другую.
        Вик Палассе недавно в очередной раз отличился: покинул караульную будку, чтобы разнять драку, оставив в ней и плащ и шляпу. Вернувшись, полицейский не обнаружил там своей одежды, и счастье еще, что успел раздобыть замену до вечернего развода,
        - полицмейстер Арно Галашше, он же Старый, давно грозился отослать Вика в морскую дружину.
        - Самое смешное, слышь, Шели, самое смешное, что мне ведь тогда попался какой-то тип в моем же плаще! Я ему отсалютовал, а сам иду к будке и думаю: что-то я его не помню… - фыркнул Палассе. - Потом, конечно, побежал следом, а уже поздно.
        - Дурак! - буркнул Леппе, третий их товарищ, как и первые двое выходец из детского приюта.
        - Серьезно! Он, наверное, сообразил, что я кинусь за ним, и быстрей заныкал куда-нибудь барахло… На рынке это просто.
        - Какой же ты дурак…
        - Эта сволочь наверняка из хуланов, - убежденно сказал Вик, ничуть не обижаясь. - Если узнаю кто - искалечу сразу, Небо простит. Но лица, честно говоря, совершенно не помню, он очень низко надвинул шляяу. Вот так.
        Щели покосился на друга через плечо и покачал головой, переглянувшись с Клэсом Леппе:
        - Давай его сбросим с моста. И Старый будет рад, и нам меньше позора.
        - Хорошо бы… - проворчал Леппе и поднялся. - Кончай курить! Пора на службу.

«Грачи» не стали спорить, хотя каждый предпочел бы еще поваляться на травке. Сержант Леппе сегодня был назначен старшим по причине занятости лейтенанта Рошке, а поблажек от него не дождешься.
        - Ты бы шел вперед, Хромой, осмелился предложить только Бык Метессе, да и то с улыбкой. - Пока до моста доковыляешь, мы догоним.
        - Заткнись! - посоветовал ему Леппе. - Выколачивайте трубки, парни, пора.
        - Может, еще Эшуда встретим, - предположил Вик.
        - Вряд ли, у него там дело на пять минут.
        - В Хуланах? - вспомнил Шели. - Это ты, Вик, его туда послал? Обидчика искать, да?
        - Старый его послал. А я бы, конечно, тоже сходил… - насупился Палассе. - Он, знаешь, вор такой… с тебя примерно ростом, в плечах пошире.
        Строить «грачей» Леппе не стал - больше пришлось бы возиться. Просто зашагал первым, оглянувшись только на повороте дороги, когда впереди показался трактир
«Вельшейский странник». Полицейские, к его глубокому удовлетворению, толпой шли следом, обмахиваясь черными шляпами.
        Бездельники, провожавшие небесников от города, как раз успели потратить свои гроши и теперь переругивались с хозяином, не желавшим наливать в долг всякой гопоте. Вышибала уже успел ткнуть кого-то мордой в пыль, а трактирщик крутил колесико внушительного арбалета.
        - Вот мы тебе подпустим красного петушка-то, мразь вельшейская! - с никейским акцентом пообещал смуглый человек, но приятель ткнул его в плечо и указал на приближающихся полицейских.
        Не желая лишний раз общаться с представителями сурового иштемширского закона, голодранцы заспешили прочь. Хозяин, вместо того чтобы поблагодарить «грачей», смерил их хмурым взглядом и ушел в дом, демонстративно захлопнув дверь.
        - Удачного дня! - ухмыляясь, выкрикнул длинный вышибала, прислонившись к забору. - Скольких еще нужно повесить до заката?
        - Одного, Джемо. Одного придурка с противной рожей и длинным языком, - ответил за всех Шели Грамми. - Не хочешь прогуляться с нами и посмотреть?
        - Нет, господин сержант, мне и здесь неплохо. Подальше от городских стен. Вельшея
        - свободное княжество.
        - Ну передай от меня привет своему князю. Он, наверное, в вашем заведении обедает? Как раз вся его дружина влезет за два стола. Хотя откуда у него деньги… И еще, Джемо, когда эти душегубы вернутся, чтобы выпустить тебе кишки и сжечь ваш поганый трактирчик, ты уж будь любезен, не жалуйся.
        - Не буду, господин сержант. - Вышибала протянул длинную руку и снял висевшую на заборе дубинку с ременной петлей. - Сам как-нибудь справлюсь и с иштемширскими ворами, и с иштемширскими говноклюями.
        Шели стоял прямо перед ним, сзади тут же выросла внушительная фигура Быка, Вик, отвернувшись, положил руку на эфес. Прошедшие было мимо полицейские остановились, поглядывая то па ссорящихся, то на окно, откуда высунулся хозяин с арбалетом.
        - Отставить базар! - потребовал Леппе. - Шели, ко мне! Бык!
        - Иногда у меня бывают выходные, - сообщил на прощание Грамми и как ни в чем не бывало запылил по дороге дальше к городу.
        - У меня тоже!
        Вик пошел следом.
        - А я всегда на службе. - Бык Метессе медлил, буравя тяжелым взглядом Джемо. - В подвале на площади Шале. Сдается мне, однажды побеседуем.
        - Бык! - снова окрикнул его Леппе. - В строй!
        - Иди-иди, - пробурчал вышибала, расслабляясь. - Палач… Кат позорный.
        Метессе не оглянулся, он гордился своим умением работать с кнутом. Именно с его приходом подвал под Полицейским управлением стали называть «певческой».
        - Я обо всем доложу вашему начальству, - сухо сообщил через окно хозяин.
        - Будьте так любезны не упустить ни одной подробности, господин Лашш, - попросил Шели Грамми.
        - В строй! - опять скомандовал Леппе. - Мы уже в виду города, не бредите как овцы!
        Предместья Заречья славились лютостью своих обитателей, в большинстве выходцев из Никеи, Грохена и Соша, проще сказать беглых крестьян оттуда. Вельшеев эта публика терпеть не могла, как тех, что проживали в Иштемшире, составляя большинство его населения, так и остававшегося вне стен, на территории княжества. «Вель-шейский странник» уже давно бы сгорел, не пользуйся он покровительством хуланских бандитов.
        - А не спалить ли его в самом деле? - тихо поинтересовался у Леппе Вик. - Только глаза мозолит этот трактир. Половина краденых вещей сюда попадает…
        - Не наше дело, путь бургомистр решает.
        - Я говорю: спалить потихоньку… Все подумают на никейцев.
        - Ты бы шляпу новую купил, Вик, а не искал приключений.
        Предместья представляли собой беспорядочные нагромождения бедных домишек, разделенных крохотными огородами. Здесь полицейские чувствовали себя спокойно, другое дело - Хуланы. Это был уже целый квартал, прилепившийся к Пятой стене, с обеих сторон колонну окружили высокие заборы. «Грачи» пошли в ногу, дружно позвякивая оружием, - кроме сплоченности, ничто не могло их защитить от одинокой стрелы, летящей с чердака какого-нибудь заброшенного дома. Проткнут ногу, и будешь хромать, как Леппе, всю оставшуюся жизнь. Даже Бык Метессе втянул голову в могучие плечи: его, палача, тут кое-кто считал душегубом и мог убить с чистой совестью.
        - Беспокоюсь я за Эшуда, - пробормотал Вик. - Такие сволочи эти хуланы… Я бы всех выкинул обратно на север. Посадил бы на корабль вместе с бабами и ребятней, и все.
        - Ага, в Кенчи их ждут не дождутся, - хмыкнул Шели.
        - Тогда на баржу, чтоб не доплыли… Прости меня Небо за такие слова. О Эшуд! Я же говорил!
        Шели Грамми мог бы заметить, что ничего, кроме чепухи, Вик, как обычно, не говорил, но промолчал. Действительно, Старый здорово рисковал, посылая в Хуланы одного полицейского. Конечно, там тоже есть пара сторожевых будок, где попарно дежурят «грачи», но Эшуду Петоле предстояло пообщаться с самим Чивохой Пуговкой, а это не шутки.
        Все обошлось: «самый черный грач», как звали Эшуда в полиции, да и не только, стоял у самых ворот и щепочкой снимал с сапог толстый слой хуланской грязи. Он помахал приближающимся приятелям и тут же улыбнулся проходившему мимо хулану. Тот, сняв колпак, поклонился «грачу» едва ли не в пояс.
        - Что еще случилось? - тут же нахмурился подозрительный Леппе.
        Даже в приюте Эшуд Нетоле был самым черным, хотя там хватало потомков никейцев. Толстогубый, широконосый, он ни за что не попал бы в полицию, если бы не приглянулся самому Галашше. «Этот парень поможет нам работать с южанами, в Иштемшире нынче полно этой швали», - изрек полицмейстер, выбирая ежегодную шестерку. По строю сирот прокатился тяжелый вздох: стать «грачом» считалось лучшим вариантом. Остальных забирали в морскую дружину, из-за частых штормов там вечно не хватало людей. Полицейские гибли реже, да и жизнь у них была куда как разнообразнее.
        Однако действительность оказалась довольно жестокой: один из шести счастливчиков уже обзавелся могилой, а другой пропал без вести. Зато из четырех оставшихся трое стали сержантами, и только Вик Палассе, вечно попадавший в глупые истории, не продвинулся по службе.
        - Как сходили?
        - Как обычно, Эшуд, наше дело маленькое. - Леппе жестом остановил строй. Это у тебя какие-то секретные поручения от Старого, а мы - как обычно…
        - Я беспокоился за Вика. Боялся, что он уйдет в Ларран с небесниками.
        - Разве что до Грохена, до Дома встреч, хмыкнул Шели. - Но ты, я вижу, пользуешься тут популярностью? Чивоха Пуговка принял тебя в семью?
        - Чивохи нет, или мне сказали, что его нет. Я говорил с Крохой Ляссеном, - гордо сообщил Эшуд. - Согласись, Кроха мужик серьезнее. Грязно тут… И везде тухлой рыбой воняет. Я не сильно пропах?
        - Сильно. - Леппе отвернулся к строю. - Бык! Назначаю старшим, веди всех в казармы, в распоряжение дежурного лейтенанта!
        - Слушаюсь, господин сержант! - ухмыльнулся Метессе. - Секретничайте в свое удовольствие.
        Стражники посторонились, пропуская «грачей», и четверо друзей остались одни. О чем-то оживленно треща па своем наречии, мимо прошли несколько хуланов, все они улыбались, поглядывая на Эшуда, и приподнимали колпаки.
        - Ну что? - Вик терял терпение.
        - Атори! - Эшуд улыбнулся во весь рот. - Прямо тут, в двух шагах от Пятой стены, представляете? Самый настоящий атори, и надо же такому выйти - я его первый заметил.
        - Убил? - Леппе недоверчиво покачал головой. - Ловко! А тело где?
        - В будке, я уже послал одного надзирателя в Управление, Галашше пришлет кого-нибудь с телегой. Только руки не хватает, хуланы сперли… Я ее отрубил.
        - Пошли посмотрим! - попросил Вик, умоляюще глядя на Ала.
        - Ладно, - согласился Леппе. - Успеем до развода.
        Нетоле, чувствовавший себя героем, с готовностью проводил друзей. У сторожевой будки толпились несколько десятков хуланов, даже женщины, что было неслыханной редкостью. Надзиратель, расправив плечи, застыл у двери.
        - Гус! Разрешишь нам взглянуть? Ребятам интересно, - обратился к нему Нетоле.
        - Конечно, господин сержант! - разулыбался «грач» из молодых. - Кому, как не вам? Проходите, только у нас там тесно…
        Атори лежал на пропитанном кровью хуланском вязаном плаще, его тело наискосок пересекало крохотное помещение будки. Стол отодвинули в угол, на него взгромоздили табурет. Вик замешкался, не решаясь перешагнуть демона, тогда это первым сделал Леппе.
        - Он мертв, дурачок.
        - Откуда знать? Вдруг оживет… Я слышал, такое бывает. Да, Эшуд?
        - Не думаю. Я его проколол в трех местах, а потом еще, видишь, хуланы постарались, пинали и топтали несколько минут.
        - А руку, значит, сперли под шумок, - вспомнил Шели и указал на обрубок запястья.
        - Будут теперь зелья всякие варить… Он был в облике женщины, насколько я понимаю?
        - Скорее девушки, - уточнил Эшуд. - Я поговорил с Ляссеном, вышел со двора и решил закурить, чтобы перебить вонь. Слышу: кто-то кричит, довольно далеко. Я повернул голову и увидел девушку. Она была закутана в плащ, а на голове мужской колпак. Но это, конечно, не мое дело, пусть хуланы ходят как хотят, только, когда она мимо меня прошла, я заметил, что у нее башмаки не по размеру, задники по пяткам шлепают.
        - Прямо рядом с тобой прошел?! - изумился Вик и осторожно присел, разглядывая истоптанное тело. - Волосы светлые, как у хуланок.
        - Да, но глаза другие. У хуланок круглые и навыкате, а у атори были вельшейские глаза, обыкновенные. Сейчас, конечно, все разбито… Это хуланы. Я кричу ему: стой! Ну, потому что ребенок какой-то в стороне все надрывается, мало ли что. А она, ну то есть демон, быстрее пошла. Я опять: стой, именем закона! Не останавливается. Я следом, еще чуть не растянулся на этой грязи, ну, он за поворот и скрылся от меня. Тут же заборы везде эти проклятые! Я следом бегу, а впереди лужа. Дай, думаю, перепрыгну в узком месте, а уж потом за ней. Прыгнул, повернулся - а демон стоит за углом, с ножом! Если бы я побежал прямо за ней, конец бы мне, точно.
        - Точно, - эхом повторил Вик и осторожно поддел пальцем не испачканную кровью и грязью прядку волос. - Может, отрезать на счастье?
        - Какое от атори счастье, идиот? - присел рядом Шели. - Лучше не трогай. А язык смотрел, Эшуд?
        - Конечно. Ну так вот, я саблю вытащил, говорю: брось нож! Она вроде послушалась, еще улыбнулась мне, и вдруг как махнет плащом! Хорошо еще, у меня сабля не запуталась, я его сразу отбросил, ну и отмахнулся. Удачно: руку отсек. А уж потом, конечно, ткнул пару раз. Выскакивают со всех сторон хуланы и кричат: «Атори, атори!» Сам бы я и не понял.
        Шели, вытащив кинжал, просунул его между раздробленных зубов и поддел язык демона, Так и есть: длинный, ровный, без малейших признаков раздвоенности. Вик тихо ахнул.
        - Такой же, как у того, что привезли из Грохена полгода назад, - сказал Леппе, чтобы тоже что-то сказать. - Но то Грохен, а то прямо здесь, в Хуланах… Правда, тот атори был крупнее.
        - Так в женском же обличье! - развел руки Эшуд. - Все равно он меня два раза чуть не убил. Да, а там, где мальчик хуланский кричал, тело нашли с перерезанным горлом. Хулан тоже какой-то. Атори его подстерег в темном уголке, зарезал и взял плащ, колпак и башмаки. Под плащом на ней… на нем что-то вроде грохенских шмоток было, ну с бахромой.
        - Чудно! - Шели выпрямился. - Куда он шел из Вессена? Через Ларран, через Грохен, может даже, через Сош… Не понимаю, что ему делать в Иштемшире?
        - А тот, шесть лет назад? - заспорил Леппе. - Который в Старый город пролез. Куда он шел?
        - Тоже странно. Не в порт же? Зачем ему в порт?
        - Может, он хотел плыть на север, чтобы убить императора, Кто их поймет, Адово отродье… Хорошо еще, что ты жив остался. Молодец, Эшуд.
        - Благодарю вас, господин старший сержант! - захохотал Эшуд. - Мне так приятно ваше поощрение! Давайте дождемся телеги, вместе сопроводим тело.
        - Незачем, - покачал головой Лсппе. - То есть ты, конечно, имеешь полное право, но нам нужно идти. Пусть уж стражники сопровождают, это их обязанность. Галашше приказал ни в коем случае не опаздывать к разводу, он что-то хочет нам с Грамми сказать.
        - Ты не рассказывал! - обиделся Шели, отрываясь на миг от созерцания трупа демона.
        - Зачем? Я тебя вел. Пошли скорее.
        - Стой… - Грамми вздохнул и исподлобья оглядел товарищей. - Слушайте, раз уж такой случай… давайте его рассмотрим.
        - В каком смысле? - испуганно вскочил Вик.
        - Ну… хотя бы вот тут. - Шели осторожно откинул полу плаща и подцепил кинжалом грязный подол короткого грохенского платья. - Говорят, они хотя и принимают человеческое обличье, но там, внизу, все равно бесполы. Интересно.
        - Дурацкий интерес, - нахмурился Леппе.
        - Может пригодиться. - Шели задрал демону подол. - Шаровары… Да, так вроде бы в Грохене ходят. Вот представь, Хромой: нашел ты труп без головы. Как поступишь? Вызовешь стражу, они его на телегу и в ров на пустыре, никто не рассмотрит. А если это атори? Можно ведь проверить, даже когда языка нет, и вскрывать тело, внутренности рассматривать тоже не нужно. Это если они в самом деле бесполые.
        Он перерезал тонкий кожаный ремешок, но пропитавшиеся кровью шаровары не захотели сползать. Тогда Шели аккуратно вспорол и их. Пах демона оказался прикрыт еще какой-то тряпицей.
        - Во как! - чуть дрожащим голосом сопроводил это открытие Грамми. Не каждый день ему приходилось раздевать демона. - Так, а что дальше?
        Но дальше демон выглядел так, как и должна выглядеть человеческая женщина. Или почти так… Шели обвел друзей взглядом, но помощи не дождался. Все четверо оставались холостяками, и в грохенский Дом встреч их судьба не заносила.
        - Ну что?
        - Надо завтра зайти к Отцам и спросить, - нашел решение Леппе. - Не совсем приличный вопрос, конечно… Но думаю, можно поинтересоваться. Прикрой и как-нибудь замотай его в плащ, а то мало ли что подумают…
        - Подумают, что мы тут вчетвером изнасиловали мертвого атори! Мне рассказывал один чегишай, что есть такие особые духи, они помогают. Нет, правда: кто-то может так подумать! - глупо захихикал Вик. - Шели, я тебя тогда просто убью!
        - Никто ничего не подумает. - Грамми аккуратно опустил подол, даже осмелился расправить рукой. - Стражники не заметят, а Отцам я завтра сам все объясню. Ну нарвусь на десяток палок по рукам, в первый раз, что ли… И вообще, Вик, ты так говоришь, будто у тебя встал!
        Палассе хотел было отступить на шаг, но лишь впечатался спиной в стену будки и густо покраснел: - Шели, ну чего ты ерунду мелешь? У нее там все чисто.
        - А ты думал, у атори бывает течка? - Грамми закутал тело демона поплотнее в хуланский плащ и встал. - Пошли, вроде телега на улице скрипит. Пора на развод.
        - Я, пожалуй, с вами, - вздохнул Эшуд. - С атори все уже закончено, а про разговор с Крохой Ляссеном надо Старому доложить, это важно.

3
        Полицмейстер Иштемшира, господин Арно Галашше, очень быстро понял, что не прогадал, забрав из приюта черномазого Эшуда Нетоле. С никейцами, правда, у него не сложилось, попытки общения с «земляками» неизбежно кончались ссорой - те не признавали Эшуда своим, пока он не сделает чего-либо для общины. Ну, к примеру, не предупредит южан о готовящейся облаве. Нетоле на такие предложения отвечал ударами ножен, так как очень быстро стал настоящим «грачом» и в друзьях на стороне не нуждался.
        Зато парень оказался весьма неглуп и, более того, гибок умом. Это Галашше особенно ценил в своих подчиненных: мало быть сноровистым сыщиком, мало знать законы и уметь предъявить Совету Святых Отцов доказательства. В конце концов, не в том, чтобы отправить на виселицу каждого убийцу и на галеры каждого вора, состоит задача Полицейского управления. Надо поддерживать в городе порядок, а это куда как сложнее. Порой нет ни одной улики против законопослушного горожанина, однако именно он мешает этот самый порядок обеспечить… Значит, улики следует создать и отправить мерзавца на виселицу, а если Святые Отцы осудят его не совсем за те прегрешения, в которых он действительно виноват, то Небо разберется. Главное - не покарать невиновных, такой поступок действительно отяготит душу и отправит ее прямиком в Ад.
        Эшуд Нетоле быстро усвоил эту науку. Еще когда полицмейстер устроил сиротам-новобранцам проверку и два месяца гонял их по предместьям за Четвертой стеной, требуя выловить всех нищих, «самый черный грач» первым догадался начать с содержателей незаконных ночлежек. Ну и что, что никаких доказательств вины этих людей не было? Всем ведь было ясно, кто дает приют горным чегишаям за ворованные грошики. Стоит приставить к горлу такого деятеля кончик сабли да хорошенько прикрикнуть, а лучше еще попинать на его глазах семейство, как тот сразу подскажет, где вход в подземную пещерку, а где - запасный выход. Хромой Клэс Леппе чурался таких методов, предпочитая действовать по закону, а вот Эшуд - нет.
        - Ты славный малый, - сказал Галашше, через год вручая Нетоле сержантскую кокарду.
        Впрочем, Леппе свою тоже получил. Злой парень и крепкий, несмотря на заработанную в драке с сошаями хромоту. Крепкий, но… не гибкий. Таких у Галашше было довольно в бригаде, а вот довериться полностью, не опасаясь доклада Отцам, полицмейстер мог лишь лейтенанту Рошке, улыбчивому толстяку удивительной силы. Именно он сегодня дежурил по Управлению.
        - Ну что, лейтенант, наворочали мы вчера дел? - спросил Галашше, когда Рошке вошел в его кабинет и прикрыл за собой дверь. - Что там слышно в городе?
        - Да ничего не слышно. - Рошке по-свойски присел на стул. - Небесники прошли, вот и все события. Я послал двоих людей следить за Вешшером и Мачеле, так вот: Вешшер с самого утра торчит у своего приятеля-аристократа, Больше ничего не известно.
        - Дерьмо какое! - вздохнул Галашше и достал из буфета бутылочку вина. - Тебе не наливаю, ты на дежурстве.
        - Само собой, господин Галашше.
        - Ненавижу, когда ничего не известно.
        Ночью по личному указанию полицмейстера были арестованы пять торговцев, все - члены Грохенской гильдии, недавно обосновавшиеся в Иштемшире. Руководитель этой странной общины, Вешшер, задержан не был, на это Галашше не решился. Уж слишком много у того телохранителей, не меньше сотни, да крепкий дом. Пришлось бы ночью подтягивать в Старый город всю бригаду, вмешались бы и Магистрат, и Отцы. Что им сказать? Что господин Вешшер весьма подозрителен полиции? А чем, собственно? В основном тем, что уже три года теснит с рынка чегишаев, это действительно странно. Больше сказать нечего.
        - Армию свою Вешшер тоже забрал?
        - Ага, стражники по распоряжению своего начальства пропустили всех в Старый город.
        Дом господина Мачеле находился именно там, за Второй стеной. Хороший, очень старый дом для хорошей, очень старой семьи, единственным членом которой остался сам Мачеле, хотя вырос где-то в Вельшее, на земле. Соответственно, нечего было и думать пытаться добраться до аристократа - проход в Старый город большой группы
«грачей» вызвал бы подозрение начальника корпуса городской стражи, и опять: Магистрат, Отцы. Зачем, куда? Это с Вешшером у них у всех какие-то делишки, а не с Галашше. Иштемшир - вольный город, разве не так? Каждый может здесь торговать, каждый может получить дом в законное наследство и жить на доходы с землевладений. Что не запрещено, то разрешено.
        - Метессе с ними работал в певческой?
        - Что?.. С задержанными? А, ты же его не видел сегодня. - Галашше опрокинул в себя вино, с тоской уставился в окно. На площади Шале подметали мусор, оставшийся после торжественного прохождения колонны ордынцев. - Рошке, арестовать пять иноземцев это одно, может, у меня ложный донос на них был. А вот подвесить на дыбу и отдать Быку - это уже совсем другое… Я с ними сам поговорил немного, сделал ряд прозрачных намеков. Молчат.
        - Клялись Небом?
        - Клялись.
        - Так я и думал. - Рошке хотел было сплюнуть, но вспомнил, где находится. - Эти мерзавцы - сектанты, я уверен. Придумали себе другое Небо, накорябали другие Книги. Для них наши клятвы пустой звук! А в Грохене этих сектантов как грязи, очень уж много ихнему князю Отцы позволяют.
        - «Сточная канава греха!» - передразнил Галашше, согласно кивая. - Да, рассказывают чудеса. Я тоже думаю, что этот город заслуживает разрушения. Но Отцам виднее, мудрость их велика… Займемся нашими проблемами. Я уверен, что уже сегодня Магистрат будет все знать о задержании. А может быть, и Святые Отцы тоже. Как господин Вешшер преподнесет им арест своих подельников - понятно.
        - Да уж! Но тогда нам придется их отпустить, так что ли?
        - Денька три я потяну. Держу всех пятерых отдельно, может, кто из них передумает… Но ведь не может такого быть, Рошке, чтобы честные торговцы могли за несколько лет половину городского рынка под себя подмять! А сколько домов куплено, гостиниц, сколько ферм в Вельшее к ним перешло! Не может такого быть?
        - Да, конечно, они жулики! - горячо поддержал Рошке. - Виданное ли дело: чегишаев переторговать!
        Именно чегишаи, точнее, Чегишайский торговый союз обратился к Галашше с жалобой на пришельцев с юго-запада. Тоже дело прежде невиданное, чегишаи свои дела от полиции предпочитают прятать. И у них много грешков: недоплата таможенных пошлин, контрабанда, торговля людьми. Но то дело обычное, за века Иштемшир к этому привык. На том и стоит. Другое дело - таинственная Грохенская гильдия, в короткий срок заполнившая город лавочками с дешевым товаром. Одни цены на ткани чего стоят! Впрочем, вытесняя с рынка чегишайских перекупщиков, грохенцы сразу начинали приподнимать цену - хоть в чем-то вели себя как нормальные люди.
        - При чем здесь мы? - надменно спросил Галашше у явившихся к нему как-то вечером чегишайских старейшин. - Если обидели вас - подавайте жалобу.
        Седые носатые чегишаи несколько минут вздыхали да переглядывались, бормотали всякую чушь, пока наконец один из них не начал говорить по существу:
        - Сами понимаете, господин полицмейстер, торговля - дело тонкое… Со многими приходится договариваться. Нашим традициям сотни лет, а эти, пришлые, только появились! Откуда в Грохене вдруг научились торговать?
        - Вам виднее. - Полицмейстер начал набивать трубку, указывая, что разговор его заинтересовал.
        - Мы и пошли посмотреть! Так этот Вешшер их в Грохене - большой человек был прежде, с князем обедал… Зачем приехал? Плохо ему жилось там? Землевладелец, одной челяди сотня. И все такая челядь, что поперек себя шире… Каждого хоть сейчас в императорскую гвардию! Товар, ткани да лес, кожа да деготь, пенька да соль - а соль у них плохая! - берется неизвестно откуда. Наши караваны из Никеи идут, кое-что с гор, от сородичей дальних, а где Вешшер товар берет? Всем заправляет он, остальные купцы только от него записочки и получают: какую цену ставить, какой товар на складе придержать. Разорение нам выходит, господин полицмейстер!
        - И отчего же ты думаешь, старик, что мне это интересно? - Галашше пыхнул дымом. Церемониться с чегишаями чистокровный вельшей никогда не станет.
        - Так ведь не к добру это! - Чегишаи обернулся к остальным старейшинам, и те согласно закивали. - Для города не к добру, да хранит Небо его стены! Ведь эти грохенцы, они… Караваны можно отследить только до Грохена этого, клоаки небопротивной, откуда они идут к нам. Дальше не получается. Носильщиков в два раза больше, чем нужно, идут удивительно быстро. И каждый - с оружием!
        - Каждый? - Галашше опять сжутался дымом.
        - Как солдат! У каждого шлем и доспех, меч и кинжал, а по чести сказать, и арбалетов немало имеется. Штука дорогая, и носить ее простому люду запрещено…
        - Грохенские дружинники пускай за этим следят.
        - Да, но… в Иштемшир, конечно, они так не идут, половина носильщиков возвращается назад, уносит оружие. По пути они арбалеты в сумах прячут, но имеют дозоры, которые скрытно идут впереди каравана.
        - Так… Но откуда вы знаете, что оружие у них все же есть?
        - Мы попросили… - старейшина снова оглянулся на своих, - попросили некоторых людей проверить.
        - Заплатили каким-нибудь хуланам, чтобы они напали на караван, - уточнил Галашше.
        - И значит, ничего не вышло… Что ж, мне вас обвинить не в чем, раз это случилось за стенами города. Надеюсь, никто не стал душегубом? Особенно арбалет опасная штука, чуть не так повел - и убил. Однако не в чем мне обвинить и грохенцев, если они не вносят в Иштемшир оружие. Что же до ваших торговых дел, то я не могу требовать арестов только на основании того, что у них товар дешевле вашего.
        - Так-то оно так, да только мы хотели обратить ваше внимание, господин полицмейстер. Неладно что-то… Очень грохенцы с господами из Магистрата дружат, Мачеле Вешшера почти со всеми познакомил. А кто этот Мачеле? В город пятнадцать лет назад перебрался, раньше о нем и не слыхали.
        - Вельшейский землевладелец, - пожал плечами Галашше. - У вас все? Ладно, обешаю присмотреться, но уж и вы, если еще что интересное узнаете…
        - Непременно к вам, - закивали чегишаи. - Не может быть, чтобы вы не справились. Наша полиция, как всем известно…
        - Шагайте.
        На том разговор и кончился, однако с тех самых пор чегишаи регулярно присылали полицмейстеру донесения. Они скрупулезно перечисляли новые приобретения Грохенской гильдии - преимущественно недвижимость - и фамилии членов Магистрата (а также их родственников), завязавших тесные отношения с пришельцами. Последнее Галашше не слишком нравилось - негоже чегишаям следить за вельшеями, но списки не могли не впечатлить. Мачеле и особенно Вешшер, похоже, становились самыми популярными личностями в Иштемшире, кроме разве что бургомистра. Щедро сыпались пожертвования в городскую казну, начальник корпуса городской стражи только на них в последние годы и проводил укрепление стен.
        Галашше почуял недоброе. Слишком быстро - несколько лет, и в городе появилась новая сила. Почему так много грохеицев перебралось сюда? У приличных людей не принято менять место жительства. Он попробовал осторожно разузнать кое-что о Грохенской гильдии по своим каналам, но больших успехов не достиг. Ясно было только, что в самом Грохене, похоже, приятели Вешшера имеют веса больше, чем даже князь. Бургомистр от новых знакомых и особенно от новых доходов был просто в восторге, построил себе новый дом на побережье - говорить с этим жадным и глупым стариком не имело смысла, Магистрат представлял собой сборище таких же стариков, только еще более жадных и глупых, морская дружина и городская стража были им полностью подчинены. Галашше понял, что борьбу придется вести в одиночку, - но хватит ли сил?
        Кое-какие союзники, впрочем, имелись: те же чегишаи и даже, возможно, хуланы, получившие немало ран во время попыток получить с торговцев «комиссию». Хуланские семьи не забывали обид, но и с полицией традиционно никаких дел не имели. Сломать эту традицию было нелегко… Однако в любом случае ни те ни другие не располагали настоящей силой.
        Сила имелась на севере, за Междуземным морем. Нынешний император, Кемпетай, конечно, не станет интересоваться странными событиями на задворках своей державы, да еще в каком-то «вольном городе». Но в последнее время в Кенчипьяше весьма выросла фигура барона Зеккуне; этим начальником Секретной канцелярии, похоже, за морем уже начали пугать детей. Барон приходился сыном бедному вельшею, совершившему что-то настолько позорное, что пришлось отправиться на север якобы искать славы и богатства, Как ни странно, его сын получил и то и другое. К кому, как не к земляку, обратиться за помощью? Но полицмейстер просто не знал, как к этому делу подступиться, уж больно крут барон, если верить редким гостям из империи.
        - Может, напишете Зеккуне, господин Галашше? - словно прочел мысли полицмейстера лейтенант. - Прямо все как есть, начистоту. В конце концов это его прямая обязанность разбираться с такими вещами… Пусть пришлет кого-нибудь, облеченного, так сказать, властью. Тогда на нашей стороне будет и гвардия, в случае чего.
        - А если этот человек разберется и выяснит, что мы побеспокоили барона совершенно зря? Ты понимаешь, что для нас это может означать дорогу на север в клетке? В Кенчипьяше много темниц, они уж сами не помнят, кто там за что сидит… - Полицмейстер вздохнул и поскреб макушку. - Я уж не говорю о том, что барон может переадресовать мое послание бургомистру. Знаешь ведь, как это бывает…
        - Значит, зря мы взяли тех купчиков? Отпустим?
        - Нет, не зря. Во-первых, это намек Вешшеру: ты в городе не хозяин. Пусть поостережется.
        Галашше задумался: ну что за глупость он сказал? Вешшер воспримет этот намек как объявление войны, уж проще было сразу напасть па его кортеж двумя сотнями
«грачей». Полицмейстер подкрутил свои знаменитые рыжие усы и налил себе еще стаканчик. Рошке терпеливо ждал.
        - Во-вторых, я все-таки надеюсь, что торгаши заговорят. Хоть один. За сутки они немного поумнели, в темноте да на одной воде сидючи, а ночью я им просто покажу Быка со всеми его причиндалами. И как он работает, тоже покажу, есть тут парочка хуланов. Надеюсь, заговорят… Не сегодня, так через пару дней.
        - А если не заговорят? - осмелился спросить лейтенант.
        - Отпущу. Потом, может, еще разок арестую… Магистрат, как бы Вешшер с ним ни целовался, не рискнет двинуть против меня стражу и моряков. Все же на Морской стене гвардия, наведут порядок, если что. Я полицмейстер, арестовывать меня довольно странно.
        - Тогда поплывем на север в одной клетке с бургомистром, вот и все, - нахмурился Рошке. - Я все же стою за активные действия. Вешшер и Мачеле - две проблемы, которые решаются двумя ударами. Переломать кости, и пусть убираются.
        - У меня нет достаточно надежных людей. «Грачи» будут драться против всего мира, но не против Неба. Решат, что я задумал убийство… Да я и сам не уверен, что эта парочка достаточно виновна! - опомнился Галашше. - Рошке, ты слишком легкомыслен. Убийство невиновного - верная дорога в Ад, а перестараться очень легко. Уж ты поверь моему опыту.
        - Мне кажется, они и смерть заслужили, - потупился толстый лейтенант. - Сектанты.
        - «Кажется!» - передразнил его Галашше. - Вот, кстати, еще проблема: Отцы до сих пор ничего не ответили на мое послание. А ты говоришь: барону Зеккуне написать…
        - Так я ведь за этим и пришел! - встрепенулся Рошке. - По поводу письма в Кенчипьяш! Доверять его обычным гонцам, пусть даже имперским, нельзя, от Вешшера можно ожидать чего угодно. Может, он сам душегуб. Я подумал, что если дело зашло так далеко, то я мог бы отвезти письмо сам. Если удастся поговорить с бароном, то смогу дополнить на словах, ответить на его вопросы, понимаете? И не перешлет он тогда письмо бургомистру, поймет, что дело серьезное.
        - Эвон, с бароном Зеккуне говорить собрался! - крякнул Галашше и опять потянулся к бутылке. - Моли Небо, чтобы к какому-нибудь заместителю тебя пустили. Впрочем, если ты действительно готов… Я подумаю.
        - Тогда я пойду, - поднялся Рошке. - Скоро развод. Кстати, Эшуд присылал весточку, говорит, убил атори в Хуланах! Я передал стражникам, чтобы прислали телегу, но они и так уже знали. Не понимаю, зачем он мне сообщал.
        - Как - зачем? Чтобы готовили цветы герою! - хмыкнул полицмейстер. - Хотя убить атори не шутка, так что он, конечно, молодец. Может, его послать с письмом на север?
        Рошке замешкался у дверей, что-то быстро соображая, потом потряс, головой:
        - Нет! Он же черномазый - кто его там станет слушать? Кроме того, всего лишь сержант.
        - Верно. Иди.

4
        На заднем дворике Управления стало людно: сюда стягивались к вечернему разводу четыре сотни «грачей», в городе остались только уличные надзиратели в сторожках. Вокруг курилки собралась целая толпа: полицейские слушали Быка Метессе. Тот рассказывал о ссоре с Джемо возле «Вельшейского странника». Рошке, приняв рапорта старших, немного постоял рядом, прислушиваясь. Дело, впрочем, было совершенно обычным: подданные князя, не подчиняющиеся городским законам, обожали задирать полицейских - за пределами стен, разумеется.
        - Я бы пришпилил его к тому забору, но, сами понимаете, находился при исполнении. И вообще, шутки шутками, а я уверен: за Длинного Джемо Небо не накажет.
        - Отцам об этом скажи, - посоветовал кто-то. - Они немедленно прикажут нам его арестовать и повесить, ведь сам Бык уверен!
        - Да нет же, я бы его не убил… Просто пришпилил. Впрочем, это еще успеется…
        Рошке по переулку вышел на площадь Шале, взглянул на здание Магистрата. Часы показывали без пяти минут семь, до развода еще оставалось время. Лейтенант высматривая Эшуда, «самого черного грача». Что за новости тот принес Галашше? В последнее время полицмейстер чего-то недоговаривал, Рошке чувствовал это. Бережется, старая лиса.
        Поток «грачей», спешивших к Управлению со всех сторон, постепенно мелел. Почти последними появились четверо «сирот», впереди, как всегда, ковылял хромой сержант Леппе. Эшуд ухмылялся так, что сперва в глаза бросались его крупные белые зубы, а уж потом черная рожа.

«Ах да, он же у нас сегодня герой! - вспомнил Рошке. - Победитель демонов…»
        Он пошел грачам навстречу:
        - Сержант Нетоле! Я рад вас поздравить с очередным подвигом.
        - Спасибо, господин лейтенант!
        - Но помимо всего прочего… - Рошке сделал шаг в сторону, приглашая Эшуда отойти от друзей, - помимо всего прочего, братец, ты имел некоторое поручение от господина полицмейстера?
        - Да, я хотел прямо сейчас с: докладом!
        - Поздно, развод начнется с минуты на минуту.
        - Задержался, - вздохнул «грач». Сами понимаете, такой случай… Этот атори чуть не убил меня! А потом пришлось охранять тело, иначе хуланы растащили бы его по кусочкам.
        - Ладно, я понимаю. Поздравляю тебя еще раз. Но с поручением-то все в порядке?
        - Чивоху я не нашел, - понизил голос Эшуд, который знал, как близки полицмейстер и Рошке. - Но там был Кроха, Кроха Ляссен, к нему меня и провели.
        - Ляссену запрещено появляться в городе.
        - Так он в предместьях, Хуланы - это ведь за Пятой стеной. - Нетоле пожал плечами.
        - Хотя это теперь не важно. Ляссен обещал помочь. Сперва мы немного поссорились… Ну, понимаете, господин лейтенант, там такая грязь, рыбой воняет, а эта шпана еще норовит за руки хватать, саблю отобрать пытались. И я, конечно, врезал эфесом одному-другому, сам вошел в дом. Вскипел. Крохи не было долго, вокруг эти твари с ножами, а какая-то баба тащит поднос: пиво вонючее и опять рыба. Я по подносу наподдал сапогом, чтобы соображала, что я там делаю, и…
        - И что, что Ляссен? - Рошке знал, что часы вот-вот начнут бить, тогда разговор оборвется. - Что он сказал и где Чивоха?
        - Кроха согласен помочь, - успел сообщить Эшуд и дернулся, услышав первый удар часов. - Мне надо в строй.
        - Идем, идем, - вздохнул Рошке.
        В чем Кроха Ляссен должен помочь полицмейстеру? Галашше давно хотел установить временное перемирие с хуланскими семьями, да только они не хотели даже разговаривать об этом. Может быть, Старый обещал отпустить Квашу и Фичу, недавно задержанных воров? Мало вероятно, в отчете Отцам были указаны их имена и прегрешения, теперь их судьбу может определить лишь суд.

«Грачи» уже выстроились, лейтенанты были готовы к докладам. Рошке, немного раздраженно отдавая салют, принял эти доклады, даже не прислушиваясь к словам. За спиной скрипнула дверь: Галашше всегда выходил лишь на минуту.
        - Господин полицмейстер! - Рошке начал, еще даже не до конца обернувшись. - Бригада построена! Беспричинно отсутствующих нет, чрезвычайных происшествий не случилось! Списки больных и дежурных…
        Галашше не глядя принял листки, пробежался взглядом вдоль строя к ткнул пальцем в дальний конец:
        - Нетоле, Леппе, Грае, ко мне, остальные по плану.
        - Вольно! Развод окончен!
        Рошке остался на месте, надеясь, что Галашше позовет и его, Но дверь за его спиной захлопнулась. Миме пробежали перечисленные «грачи», за ними вяло тащился недотепа Вик Палассе.
        - А ты куда?
        - Да никуда. Так, подожду их. Мы сегодня свободны может, пойдем к кому-нибудь… - протянул Вик, расстроенный своей непричастностью к происходящему.
        - В курилке жди. И, кстати, купи себе новую шляпу. Смотреть противно!
        Палассе отошел от крыльца, едва не столкнувшись с Быком Метессе. Тот действовал именно «по плану», то есть направлялся в подвал Управления, в «певческую».
        - Кого сегодня подвесишь?
        - А кого Старый прикажет, того и подвешу, - ухмыльнулся Бык, имевший право на некоторую фамильярность. - Народу, как всегда, хватает. Хуланов, наверное.
        - Зачем тебе хуланы? Воровали на рынке, оказали сопротивление при задержании, свидетели есть. С ними и так все ясно: к Святым Отцам на суд и дальше на север.
        Тех осужденных, которые не заслуживали виселицы, Иштемшир отсылал за море, в империю Кенчи. Там, на северных рудниках, всегда были нужны руки. А в городе их и деть было бы некуда - для уборки улиц хватало пьяных драчунов да попрошаек.
        - Я не знаю. - Бык заинтересовался крышей Управления. - Мое дело маленькое. Только чую, что Старый от этих хуланов еще чего-то хочет… Они ведь на Чивоху показали, сказали, он того чегишая зарезал.
        - Да ну? - Это было новостью для Рошке. - Чтобы хуланы на своего показали?
        - Пришлось постараться, я аж взопрел тогда кнутом махать. Но господин Галашше так хотел…
        - В отчете Отцам этого не было, - припомнил лейтенант.
        - Мое дело маленькое.
        Бык лениво отдал салют и прошел в Управление. Почесав переносицу, Рошке попытался переварить полученную информацию. Задержанные воры показали на Чивоху, значит, Чивохе Пуговке конец. Из города, конечно, можно убежать, но Отцы есть везде, и везде его будут искать. Убийство не шутка, быть Чивохе Пуговке в Аду. Зачем такой семье хуланов? И душа загублена, и тело вот-вот умрет. Но Галашше не отправил Святым Отцам сведения о Чивохе, а вместо того послал разыскать его Эшуда Нетоле… И Кроха Ляссен, друг и побратим Пуговки, обещал помочь.

«Выторговал Старый помощь за несообщение Отцам… - понял Рошке. - Душа душой, а на виселицу Чивоха не торопится; Убийство даже лишний повод не торопиться; если рассудить, на Небо-то не попасть. Но ведь хуланы в суде повторят свои показания, разве не так?»

5
        Галашше в это время размышлял в своем кабинете, покуривая трубку. Ему было о чем подумать - игра началась по крупной. Один из надзирателей перед самым разводом передал полицмейстеру новое послание от чегишаев: в дом к Мачеле съехались бургомистр с ближайшими родственниками и едва ли не половина членов Магистрата, Сейчас Вешшер жалуется им на Галашше, уговаривает покончить с ним… Возможно, уже завтра Магистрат вынесет постановление о его отставке. Что тогда?
        Пятеро купчиков из Грохена должны были заговорить уже этой ночью, больше времени нет. А полицмейстер даже не знал, о чем, собственно, они должны говорить! Хотя… В голове Галашше роились подозрения, страшные подозрения. Он не говорил о них даже Рошке - не потому, что не доверял, а потому, что боялся опозориться.
        - Хуланы… - проворчал полицмейстер. - Все мои приятели теперь: чегишаи да хуланы.
        Он позвонил в серебряный колокольчик, и в дверь тут же заглянул сержант.
        - Голодранцы тут?
        - Ждут, господин полицмейстер!
        - Запускай.
        Леппе, Нетоле и Грамми вошли друг за другом, выстроились у стены. Полицмейстер поскреб щеку; может, стоило поговорить сперва с Эшудом, отдельно? Но расстроенные нервы требовали немедленных действий.
        - Нетоле, про атори я уже все знаю, об этом потом. Давай сейчас про Чивоху.
        - Я его не застал, но мне устроили встречу с Крохой Ляссеном. Он сказал… - Эшуд наморщил лоб, припоминая все в точности, - он сказал, что очень благодарен господину Галашше за доверие. Сказал, что Чивоха не убивал чегишая, что его оговорили. Я спросил, что за люди Кваша и Фича, Ляссен сразу ответил: на них кровь. Вообще, господин Галашше, там у них страшно, у хуланов… Сплошь убийцы!
        - Ну, мне ты про это не рассказывай. Да и не переживай: не твоей душе в Ад лететь. Значит, Ляссен подтвердил виновность Кваши и этого…
        - Фичи. Да, подтвердил, сдал их с потрохами. На них семья никейцев в зареченских предместьях, три года назад, а потом еще Кваша убил стражника, когда его поймали на стене. Помните, один сорвался? Так его Кваша столкнул.
        - Так оно и бывает всегда, - кивнул полицмейстер. - Душа убийцы уже, считай, в Аду, значит, хуже он себе не сделает. Поэтому, если не повесить человека за первого мертвеца, он обязательно убьет еще раз, и так до тех пор, пока все-таки не встретится с виселицей. Что ж, это хорошо…
        - Разве Кроха придет к нам давать показания? Ему запрещено входить в город, - напомнил Леппе.
        - Не нужно никаких показаний, Бык сам достанет из Кваши и Фичи признания. Главное
        - знать, что кровь на них.
        Галашше сделал паузу, рассматривая лица «грачей». Нетоле чуть кивнул - он полностью согласен, а вот Леппе немного обескуражен. Не понимает еще, к чему дело клонится… Зато Шели Грамми абсолютно спокоен, этот вообще мало думает о высоких принципах.
        Полицмейстер открыл буфет и достал четыре стакана - пора поговорить о главном. Сперва он хотел послать на юг только Леппе и Грамми, но уж слишком прямолинеен хромой сержант. Надо усилить эту парочку Нетоле, все же он самый понятливый, а в Иштемшире партия, похоже, уже проиграна. Если не заговорят грохенцы.
        - Пейте. - Галашше наполнил стаканы. - Повод хороший: сержант Нетоле в одиночку прикончил атори. Пейте и садитесь.
        Сержанты приблизились к столу, разобрали стаканы. Нетоле и Леппе выпили залпом, а Грамми только отхлебнул, первым присев на боковой стул со стаканом в руке.
        - Решил я вас, парни, откомандировать… Давно подумывал, а сегодня на тебе, атори почти в городе! Такого несколько лет не случалось. Ловкие твари, а? Раздобыл одежду, оружие, даже принял женское обличье…
        - Он пришел из Грохена, - поспешил сообщить Эшуд. - На нем грохенское платье было.
        - Нет, не оттуда, - покачал головой полицмейстер. - Чегишайский караван жаловался на пропажу одной женщины, это наверняка ее одежда. Случилось это к югу отсюда. Потом демон продолжил путь и, наверное, заметил, что вокруг все одеты иначе, что на него оглядываются. Да и с обличьем не угадал - он ведь был похож на хуланку, верно? А одет как грохенка. Разобрался и убил еще одного человека, чтобы добыть одежду. Дальше ему не повезло, а то мог бы и за стену пройти.
        - Как тот, которого крестьяне заметили, - сказал Леппе.
        Несколько лет назад вельшеи, тащившие на рынок свои телеги, заметили незнакомца. Ему посоветовали не тереться возле товара, а он не понял. Тогда крестьяне взялись за вилы, и вышло так, что незнакомец этими же вилами трех крестьян заколол насмерть. Потом бросился назад, к мосту отца Невода, но по нему как раз проходил взвод сменившейся стражи. Тогда атори с необычайной скоростью побежал в другую сторону, разбрасывая всех вставших у него на пути. Ворота в Третьей стене успели закрыть, но демон ворвался в башню, убил еще нескольких стражников. В конце концов атори выкурили оттуда дымом и истыкали стрелами.
        - Да, как тот. А вообще… странно они себя ведут, эти посланцы Ада. Как ты думаешь, Грамми?
        - Думаю, Святым Отцам виднее, - тут же ответил сержант.
        - Это само собой. Но нет ли у тебя вопросов к Отцам? Атори поднимаются из Ада, принимают человеческий облик и идут во все стороны. Некоторые из них убивают всех, кого встречают, а другие пытаются спрятаться… Сотни лет. Неужели не странно? Почему к нам не вторглась целая армия этих воинов?
        - Не знаю, - пожал плечами Шели. - Да, действительно любопытно. Но ведь большинство демонов истребляет Орден Неба. Там, в Ларране, лучше всего знают, что это за твари.
        Грамми смотрел прямо в глаза Галашше, и тот усмехнулся в ответ. Надо же, проглядел парня! А тот, видимо, и не спешил лезть на глаза.
        - В Ларране, верно, - повторил полицмейстер. - Ведь Ларран - это уже почти Вессен, леса начинаются от самого города… Я там был когда-то, лет тридцать назад. Жутковатое место, земля кровью пропитана. Там идет война с посланцами Ада каждый день. Война, о которой мы вспоминаем, только когда через город проходят небесники или атори-одиночка дойдет до самых стен. Вот туда я и хочу вас откомандировать. Не испугаетесь?
        - Никак нет! - рявкнули Нетоле и Леппе, а Грамми покачал головой и добавил:
        - Это было бы очень интересно и поучительно для нас.
        Галашше едва не фыркнул и, смутившись, полез в ящик стола за трубкой. Нервы, проклятые нервы… «Прикажет завтра Магистрат убираться из Управления или не посмеет? Как ни крути, а готовиться надо к худшему». Эта мысль странным образом успокоила полицмейстера, он откинулся на спинку кресла.
        - Пойдете в ночь, только сперва встретитесь с одним человеком. Он даст вам указания, к кому обратиться в случае чего за помощью, ну и так далее. В частности, ответит на ваши вопросы. Его зовут отец Пладде.
        - Отец? - удивился Леппе. - Мы пойдем к ним в Совет?
        - Нет, встреча произойдет в доме, принадлежащем одному чегишайскому купцу. - Галашше, чуть помедлив, вручил Леппе листок с адресом. - Это недалеко отсюда, в Монете. Встреча секретна, никаких имен не называйте. Это ясно?
        - Ясно.
        - Ну вот… Конечно, вы всем известны в Иштемшире и все же переоденьтесь. С этой минуты вы в отпуске для поправки здоровья, так что в форме дойдете только до казармы. В Управлении больше не показывайтесь, из Монеты сразу за город, и не через Заречье, а за Четвертую стену. По мосту Трех Дев доберетесь до Шеймского озера, ну а дальше знаете.
        Сержанты переглянулись.
        - Что такое?
        - Да нам не во что переодеваться, - смущенно признался Леппе. - Форма есть, и все…
        Галашше удрученно покачал головой. Ну конечно, зачем им другая одежда? В кабак идешь или на прогулку с дамой - лучше черной формы «грачей» ничего не придумаешь. Все трое холостяки, живут в казарме… Полицмейстер вынул из ящика стола мешочек с деньгами, которые, вообще-то говоря, предназначались лишь на дорожные расходы.
        - Вот, прикупите себе что-нибудь, ну и в пути питайтесь. Только без роскоши! На рынок не ходите, там, в Монете, есть много дешевых лавочек. - Галашше прикусил язык, чтобы не сказать «грохенских». - Встреча у вас в десять, так что поторопитесь. От себя могу сказать только одно: на юг отправляетесь изучить ситуацию с атори, в связи с последней историей… мы должны больше о них знать. Запоминайте все, лишней информации не бывает. Но официально вы в отпуске, про себя не болтайте. Просто три приятеля в поисках приключений, острых ощущений… Ну, сами понимаете. Правда, посещать Дом встреч вы не обязаны.
        - А почему тайком? - мягко поинтересовался Шели Грамми. - Почему мы не можем поехать в форме как полицейские Иштемшира? Повод есть.
        - Потому что нельзя! - прихлопнул ладонью по столу Галашше. - Есть у меня подозрение, что при таком раскладе я вас больше никогда не увижу. И имеются некоторые дела, о которых вам знать не следует. Вот еще что… - неожиданно решился полицмейстер. - Может так случиться, что Магистрат отстранит меня от выполнения обязанностей. Значит, зараза проникла слишком глубоко. Но это не будет означать конец игры, парни, наоборот, это будет означать только, что я скоро вернусь. Так что отправляйтесь за лейтенантскими кокардами.
        Сержанты снова переглянулись. Леппе привстал было, собираясь поскорее двинуться навстречу новому чину, но тут же сел, заметив, что никто больше не пошевелился. Нетоле даже положил руку приятелю на колено.
        - Господин Галашше, а может быть, нам тогда остаться? Потом на юг сходим, когда все устроится.
        - Вот чтобы все устроилось, вам и надо побыстрее посетить Ларран и вернуться. - Галашше не был настроен посвящать троицу в подробности. В конце концов, через полтора часа они встретятся с отцом. - Так что не задерживайтесь. Еще вопросы есть?
        - Где нам вас искать, если Магистрат… - Грамми предпочел не договаривать.
        - Что ты, дома моего не знаешь? - хмыкнул полицмейстер и потянул себя за ус. - Впрочем… Наверное, в Вельшее, за стенами. Не думаю, чтобы это было трудно, сержант, отыскать меня. Главное, помните: задание вам даю я, Галашше, а не тот, кто усядется в это кресло.
        - Конечно!
        Теперь Леппе все же вскочил, и друзья поднялись вслед за ним. Галашше тоже встал, удовлетворенно вздохнул. Нет, «сироты» не должны подвести. Они не видели прежнего полицмейстера, для них Галашше - символ Управления, хозяин и благодетель, куда более важный человек, чем жадный старичок бургомистр.
        - В самом крайнем случае, Нетоле, ты знаешь, к кому обратиться за помощью.
        Сержант только блеснул глазами. Конечно, он знал: Чивоха Пуговка да Кроха Ляссен. Хуланы, убийцы, пропащие души. Леппе это могло бы заставить призадуматься, но не Эшуда.
        - Тогда все, проваливайте, у меня куча дел.
        - Еще один вопрос! - Шели поднял руку с пустым стаканом. - Позвольте взять с собой Вика. Вика Палассе.
        - Это еще почему? - нахмурился полицмейстер.
        - Лишний человек не помешает, а ему можно доверять. Он ведь один из нас, из приютских…
        - Да, его стоит взять, - поддержал Эшуд.
        Леппе так свирепо уставился на Нетоле, что Галашше, собиравшийся было отчитать
«грачей» за разговорчивость, передумал. В конце концов главные надежды он возлагал именно на чернокожего.
        - Хорошо. Но денег у вас от этого не прибавится. А теперь проваливайте наконец, увидимся, когда вернетесь.

6
        Полицмейстер спустился в подвал, приказав через сержанта лейтенанту Рошке зайти в его кабинет ближе к полуночи. Бык Метессе, согласно отданным через посыльного распоряжениям, уже приковал пятерых грохенцев к железным кольцам в стене
«певческой».
        - Ну что, господа торгаши? Есть ли жалобы? - Полицмейстер прошел в угол, где стоял его личный табурет, еще один символ Управления. - Как кормили?
        - Шутить изволите? - чуть дрожащим голосом отозвался высокий тощий грохенец. - Водичка мочой отдавала, да спать стоя в каменном мешке неудобно - колени болят. А так ничего, спасибо за гостеприимство.
        - Я рад, что вам понравилось. Бык, подвешивай хуланов, пара вопросов к ним есть.
        Пока Метессе заводил в подвал истерзанных воров и подвешивал их за руки к станку, грохенцы выжидающе смотрели на полицмейстера, но Галашше сидел молча, сложив руки на груди.
        - Мы хотели бы послать весточку нашим друзьям, - наконец осмелился сказать один. - И получить ответ. Мы ведь имеем на это право, не так ли?
        - Потом, - буркнул Галашше.
        Подвешенные хуланы тут же начали визгливо жаловаться, оба были заспанные, обескураженные.
        - Мы же все сказали, начальник! - выл Кваша. - За что?
        - В суд нас положено! - поддержал Фича. - Мы разве против? Мы чтобы все по закону!
        - И я хочу, чтобы все по закону, - кивнул Галашше. - Давайте, ребята, сознавайтесь быстренько в убийстве, сержант запишет, мы подтвердим - и пойдете досыпать.
        Крики хуланов словно обрезало. Покачиваясь на блоках, они расширившимися от ужаса глазами смотрели на Галашше.
        - Не губи, начальник, - выдавил наконец Кваша. - Не виноваты мы.
        - Виноваты. Чатте, что мы имеем право к ним применить по подозрению в убийстве?
        - Сухой кнут до двухсот, мокрый кнут до ста ударов, пальцеломку, - отбарабанил сержант, точивший перо за столиком. - Если, конечно, есть документированное показание.
        - Есть такое показание, - спокойно соврал Галашше, в упор глядя на Чатте. - У меня в кабинете.
        - Есть так есть, - кивнул сержант.
        Чатте обязательно доложит Святым Отцам о странном поведении Галашше - никто не хочет брать грех на душу. Душа важнее тела, лучше умереть безгрешным, и отправиться на Небо, чем попасть под Небесный Суд или, того пуще, угодить в Ад. Это ясно и детям, вот только хуланы часто ведут себя удивительно непрактично: меняют вечное блаженство на земное богатство и вечные же подземные муки. Впрочем, и среди хуланов таких дурней немного.
        Галашше доноса не боялся: Бык сейчас вынет из парочки признание и тогда никаких
«документированных свидетельств» уже не понадобится. Только дурак может удивляться: неужто оговорили сами себя на виселицу? Уж лучше под кнутом умереть! Нет, не лучше, если кнут в руках у Быка Метессе. Виселица оттого и освящена Отцами, что убивает безболезненно.

«Только бы не начали опять говорить о Пуговке!» - спохватился Галашше и, как и в прошлый раз, удалил Чатте.
        - Поскольку заявления пока нет, иди к себе. Я позову, если понадобишься.
        - Как прикажете! - Чатте аккуратно сложил заточенные перья и покинул «певческую», едва ли не насвистывая: меньше знаешь - лучше спишь и на душе грехов не копится.
        - Бык, ты готов?
        - Готов.
        Метессе был немного смущен. Хоть он и любил свою работу, а тоже помнил о душе.
        - Правда есть свидетельство, господин Галашше?
        - Что я, врать тебе стану? Есть. Более того, я знаю, что они убийцы. Или ты думаешь, я грешить собрался?
        - Если душегубы - другое дело! - Метессе выбрал один из кнутов и для пробы хлестнул по ребрам ближнего хулана. - Эх, Кваша, не люблю я пальцеломок!
        - Не виноват! - задергался хулан, как только смог говорить. - Не виноват я! Крал, обманывал, но не убивал!
        - Начни лучше с Фичи, - посоветовал полицмейстер.
        Второй хулан висел молча, прикрыв глаза, - Галашше сразу узнавал сломленного человека. Этот мысленно уже на виселице. «Постой, да ведь я хотел грохенцам представление устроить!» Галашше едва не хлопнул себя по лбу, но вспомнил, что будет для купчиков еще одна, весьма впечатляющая деталь.
        Фича держался недолго - постонал немного под кнутом, будто пробуждаясь, да и начал говорить. Полицмейстер пересел за стол Чатте и аккуратно все записал: для подтверждения признаний достаточно и двух полицейских, его и Метессе. Кваша ругался, перебивал, пытался даже пнуть друга ногой, но Фича его будто не слышал.
        - Ну что ты так себя ведешь? - Бык полоснул Квашу мокрым кнутом и, переждав визг, продолжил: - Теперь и я твердо знаю, что ты убийца. Нетто думаешь, живым отпущу, если не признаешься? Кваша, я и пальцеломкой могу сердце остановить.
        - Каты позорные! - взвыл Кваша. - Ох, вернусь я к вам, ох вернусь! Демоном из Ада поднимусь, кишки ваши выжру! Будут вам атори сниться всю оставшуюся жизнь!
        - Признание! - Галашше говорил, обращаясь не к хулану, а к Быку. Все складывалось наилучшим образом. - Давай быстрее, и рано домой отправишься.
        - Вот оно что! - просиял Метессе. - Тогда я живо!
        Сержант жил в Ветеранах, за Третьей стеной, и всегда был рад, если удавалось уйти со службы пораньше. Жена, двое детишек, родители, хозяйство. Галашше этого никогда не понимал: для него семья была скорее помехой, скучной, но необходимой для общественного положения.
        Кваша продержался двенадцать ударов, из лопнувшей кожи успела натечь целая лужа крови. Наконец Бык исхитрился самым кончиком кнута выбить хулану левый глаз, и вор сдался. Галашше записал его признания, заверил сам и отдал перо Метессе, успевшему сполоснуть в тазике руки.
        - Чатте позвать?
        - Нет, Бык, давай быстрее закончим. Подозреваемые ведь Небо хулили, помнишь?
        Метессе округлил глаза. Хуление Неба было для «певческой» делом обычным, внимания на него обычно не обращали.
        - Кодекс открыть? - Галашше положил руку на толстый том. - Опускай их.
        Неподвижный Фича и плачущий кровавыми слезами Кваша не услышали их разговора, иначе, конечно, взвыли бы на весь квартал. Были среди особо заядлых преступников настоящие хулители, изрыгавшие проклятия и по дороге в Суд, к Святым Отцам, и даже на эшафоте. Оно и понятно: что им терять? На тот случай была оговорена в Кодексе такая мера, как вырывание языка. Метессе помнил, что полицмейстер имеет право отдать такой приказ, так что спорить не стал, только подумал про себя, что надо зайти к Отцам посоветоваться. Странно ведет себя нынче Галашше, как бы не согрешить. Да и непонятно, за что схвачены эти грохенцы…
        Галашше не собирался испытывать преданность Быка, поэтому сам взял специальные щипцы в руки:
        - Держи голову!
        Первым был Кваша, он понял, что происходит, только когда хитрый инструмент разжал ему зубы. Маленькие, удобные тиски, между которыми ходят собственно клещи, - очень удобно и быстро. Кваша захрипел, ударил ногой по бедру полицмейстера, но тот не обратил на это внимания, не до синяков.
        - Прижигай.
        Бык, запрокинув голову Кваши, плеснул ему в глотку сока чернопевки, теперь кровью не истечет, Откинув в сторону кусочек красного мяса, Галашше перешел к Фиче, а сам не удержался и скосил глаза на грохенцев. Побледнели, голубчики!
        - Ну, быстрее давай! Этому тоже?..
        - Давай!
        Метессе обхватил ручищами голову Фичи. Хулан оглушительно закричал, раскрыв рот, но скорее от ужаса, чем протестуя. Так Галашше было даже удобнее, он быстро зацепил и рванул, сразу отшвырнув в сторону клещи. В сторону, но поближе к купчишкам.
        Теперь хуланы ничего не смогут рассказать о Чивохе, разве что, против ожидания, кто-то из них окажется грамотным. Но это полицмейстера не волновало, он и так сделал все что мог, Пуговка будет доволен. Хуланы помнят добро… Как вовремя удалось с ними договориться!
        - Все, что ли? - Бык переживал: второй-то хулан не ругал Небо!
        - Все, иди и забери с собой эту парочку. Скажи Чатте, чтобы зашел через полчасика, увел остальных арестованных и разобрал бумаги.
        Галашше, отвернувшись от купцов, задумался: «А и в самом деле, не выйдет ли так, что придется бежать из города? Пока ты полицмейстер, можно не опасаться некоторых превышений полномочий. Но если Магистрат отстранит от должности - всплывут все старые грешки. Как бы самому в „певческой" не оказаться. Что ж, поместье, пусть и скромное, имеется, с князем Вельшеи отношения неплохие. Можно продержаться, если Святые Отцы не потребуют к себе».
        - Бык! Вот еще: позови прямо сейчас какого-нибудь «грача» из дежурного наряда.
        - Будет исполнено.
        Метессе закрыл за собой дверь, в «певческой» стало тихо.

7
        - Ну, господа грохенцы, что думаете?
        - О чем, господин Галашше? - опять отозвался тот, тощий.
        - Вообще, о жизни своей. Не думаете, что однажды и вас вот так, кнутом по ребрам? А потом и за язык дернут.
        Торгаши молчали. А Галашше по-прежнему не знал, о чем, собственно, их спросить. Если его самая простая и самая страшная догадка верна, то ведь и спрашивать незачем… Ему стало жутко и зябко, будто адский холод проник в подвал.
        - Откуда дешевый товар берете?
        - Привозят с юга, - пожал плечами тощий. - Мы покупаем. Из Никеи, наверное… Я сам-то недавно в торговле.
        Он покосился на своего соседа, дюжего угрюмого мужика. Вообще все пятеро как на подбор, рослые. И Вешшер крупный, и Мачеле. Галашше непроизвольно передернул плечами:
        - Не знаешь, значит?
        - А какое полиции до этого дело? - проворчал сосед тощего. - Обратитесь к Вешшеру, если хотите капитал вложить. Мы законов не нарушали.
        - Не нарушали, - эхом повторил полицмейстер. В это он верил. - Но странные вы люди, понимаете? Закон законом, но есть ведь и простое любопытство. Если вы его удовлетворить не хотите, то можно и с кнутом поспрашивать.
        - Не имеете права! - выкрикнул гощий, покосившись на лужу крови, натекшую о Кваши.
        - По закону, по вашему же Кодексу права не имеете!
        - Кодекс Святыми Отцами писан, не вами. Для меня, а не для вас.
        - Вот Отцам и будем жаловаться!
        - Трудно без языка-то жаловаться… - Талашше придавил сапогом раздвоенный кончик языка Кваши. - А после пальцеломки и не напишешь ничего, вот какая штука.
        - Я ногой напишу, - пробурчал дюжий.
        Бохрос - вспомнил Галашше его фамилию. Видимо, лидер, держится увереннее других, смелее. Вывести его или сразу убрать всех, надавить только на тощего? Подвесить к станку, походить вокруг с кнутом - может, и заговорит? В дверь постучали.
        - Прошу прощения за задержку, господин полицмейстер! - Дежурный «грач» показал два конверта. - Там для вас передали из дому…
        - Подожди за дверью.
        Одно письмо оказалось от чегишаев: они приносили свои неподписанные весточки на дом полицмейстеру, а уж жена пересылала их в Управление. Послание было очень коротким: «Два часа ночи, у ворот в Старый город». Перед самым разводом Галашше решился послать Рошке на север и попросил чегишаев все подготовить. Им это было нетрудно: всего лишь поменять одного из сопровождающих товар на корабле во время плавания, а именами этих сопровождающих никто не интересуется.

«Да, пусть отправляется. Пакет готов, авось барон Зеккуне выслушает лейтенанта».
        Галашше собрал немало интересной информации. Она касалась не только неожиданного возвышения странных купцов, не только их удивительной близости с продажным Магистратом. Много еще чего любопытного появилось в Иштемшире за последние годы: новые фасоны одежды, новые карточные игры, кое-какие бытовые усовершенствования… А в Грохене, по слухам, и того больше. Вроде бы безобидно, да все вместе выглядит странным. Святые Отцы не реагируют, но про них особый разговор. Так, может быть, почует угрозу начальник Секретной канцелярии императора Кемпетая?
        Куда интереснее было второе письмо. Его прислал тот самый отец Пладде, что согласился поговорить с полицмейстером откровенно. Или почти откровенно… Очень скоро он должен встретиться с «сиротами» в Монете, шумном деловом квартале, - зачем же писать? Наверное, что-то срочное. Галашше разорвал конверт и обнаружил там обрывок оберточной бумаги с цитатой из Книги отца Невода, Книги Войны.

«Бесчинства демонов превышали все вообразимое уму человеческому. Утомившись от грабежей, поджогов и убийств, они взяли оставшихся в живых в рабство и заставили служить себе. Тяготы, выпавшие на долю жителей Ларрана и Южного Соша, неописуемы. Многие были убиты, оттого что не могли больше работать, другие умерли сами от непосильных трудов. Небо, по рассказам, заслуживающим доверия, поливало несчастную землю солеными дождями. Но особенно ужасна оказалась участь женщин, начиная даже от самых юных. Атори, чуждые человеческому естеству, творили над ними такое, что и рука моя отказывается описать. Дней, отведенных Небом для соития, им было мало, адская похоть ненасытна. Вот лишнее подтверждение неспособности Подземного Князя создать настоящего человека: демонам хватало лишь вида женщины, как они немедленно кидались на нее. О том повествовали мне многие».
        Галашше дважды перечитал цитату. Зачем отцу Пладде понадобилось ее присылать? Здесь явное указание на еще одно свойство демонов, малоизвестное. Но атори легко отличить от человека по языку: у посланцев Ада он не раздвоен. Как бы далеко ни заходили страшные подозрения Галашше, но и ему приходилось признать: с языками у грохенцев все в порядке. Они не демоны. Да и не владели атори человеческими языками, о том тоже не раз писал отец Невод…
        - Чушь какая-то!.. - пробормотал полицмейстер, комкая письмо.
        - Господин Галашше! - подал голос Бохрос. - Мы ничего не пили уже несколько часов, я не говорю о еде… Нельзя ли о нас хоть немного позаботиться? Вы и так уже несколько раз нарушили Кодекс.
        Галашше медленно повернулся и встретился глазами с наглым взглядом Бохроса.

«Верит, что его вытащат. И не зря верит, Вешшеру это наверняка удастся. Надо бы убрать его от остальных…»
        Письмо жгло руку. Отец Пладде чепухи писать не станет; если прислал эту цитату, значит, считает ее нужной именно теперь. Полицмейстер быстро вышел в коридор, где слонялся в ожидании распоряжений дежурный. - Та баба, нищенка, еще у нас?
        - Какая баба? - опешил «грач».
        - Ну та, как ее… - Галашше схватил его за плечо, потряс. - Вчера привели нищенку. Ей уже всыпали плетей или нет?
        - Нет, сегодня же небесники проходили. Неудобно было ее по той же дороге выпроваживать, ну и сечь сегодня тоже не стали. Лейтенант Рошке распорядился.
        - Где она?
        - В пятой, с воришками.
        - Очисти какую-нибудь камеру, любую, и туда ее, одну! Быстро! Потом ко мне, в
«певческую»!
        Каким-то образом Подземному Князю удалось создать почти идеального - внешне, конечно, - человека. Ведь на это намекает отец Пладде? Пахнет небохульством, Совет Святых Отцов не одобрил бы таких предположений. Сказано: у атори нечеловеческий язык, иначе не бывает. Но что, если вдруг… если владыка Ада сумел научить своих слуг говорить? Тогда остается один способ отличить атори от человека: вспороть ему живот и рассмотреть внутренности. Но на это никто не пойдет, ведь ошибка отправит твою душу прямиком в Ад.
        Галашше утер пот и обнаружил себя стоящим перед грохенцами. Выглядели они неважно, кроме разве что Бохроса. Если тут есть демон, то это он. Маловато одного полицейского, надо подстраховаться, позвать еще пару… Но что они подумают о страхе полицмейстера перед закованными арестантами? Что скажут утром, когда слух о странных развлечениях Галашше разойдется среди «грачей»? Они решат, что он спятил, и воспримут грядущее решение Магистрата о его отставке как само собой разумеющееся.
        - Господин полицмейстер! - Бохрос улыбался. - Время позднее, шли бы вы домой. Ну а нас, наверное, в каменный мешок… Кстати, если кто-нибудь из нас заболеет или, не позволь Небо, умрет, очень расстроен окажется не только господин Вешшер, но и кое-кто еще.
        - Пугаешь, мразь? - нахмурился Галашше, но подойти ближе, дать по гадкой роже сапогом не решился.
        Постучал дежурный:
        - Я ее в седьмую отвел, а хуланов перетащили к ворам.
        - Хорошо. Теперь позови Рошке, еще кого-нибудь из наряда и сам возвращайся.
        Галашше трясло. Если Бохрос атори, то что ему стоило порвать цепи, с боем вырваться из Управления? Двери, конечно, крепки, но в подвале всего три-четыре человека, а сила демонов известна - ни Бык, ни Рошке не смогли бы с ними справиться. Отнять ключи и освободиться… Но раз уж завтра его выгонят - теперь Галашше был в этом почти уверен, - то что терять?
        Бохрос еще что-то говорил, но полицмейстер его не слушал, перечитывая послание отца Пладде. Эх, не может он прийти сам, этот полубезумный старик. Или просто безумный? Такой же, каким стал от бессонных ночей сам Галашше?
        - Господин полицмейстер! - в «певческую» вошел Рошке, скучающим взглядом окинул прикованных грохенцев.
        - Ты привел людей? Так, вот этого, Бохроса, раздеть и в цепях перевести в седьмую.
        - В цепях? - удивился задремавший в своей дежурке Рошке и запоздало удивился еще сильнее: - Раздеть?
        - Да, да, лейтенант. Этого нам Кодекс не запрещает, верно?
        - Неуважительное отношение, господин Галашше, - мрачно протянул Бохрос.
        - Этот грех я возьму на себя, - поморщился полицмейстер. - В седьмую… Я буду ждать там.
        Стрелки на часах в узком коридоре подтягивались к полуночи. Время неумолимо, вот уже и настает завтрашний день, пора отправлять Рошке к Старому городу… «Сироты» наверняка уже покинули город, а Бык Метессе, судя по его глазам, впервые усомнился в правомерности действий своего начальника. Галашше почувствовал себя одиноким даже здесь, в Управлении. «Тяжелый денек… А ведь надо еще послать весточку жене, чтобы вместе с детьми и слугами перебиралась в Вельшею, им надо выйти за ворота на рассвете, так надежнее».
        Нищенка, зевая, сидела на каменной скамье. Лет сорока, а может, несколько моложе - при ее профессии точнее определить трудно. Лицо, не мытое, похоже, с самого рождения, зато разукрашенное старыми шрамами и недавними синяками, не вызывало желания познакомиться, но ведь дело не в лице… Галашше опять развернул бумагу: вроде бы отец Невод ничего не писал о красавицах. Да и какая демонам разница?! «… ватало лишь вида женщины…» - гласила присланная цитата. Лучше перестраховаться.
        - Течка давно была? - зачем-то нарочито грубо спросил он.
        - А чего? - Нищенка привстала, хитро прищурилась. - Давно. А я опять разговорилась!
        - Ох, тварь!.. - поморщился Галашше. - Не о том думаешь. На плеть меньше хочешь? Раздевайся.
        - Так неготовая я… - Сообразительностью дама не отличалась. - Только-только поболтать захотелось. Зачем же?
        - Раздевайся, говорю. Догола. На две плети меньше получишь. Ах, да ладно, вообще так отпущу! Если забудешь о сегодняшнем вечере. Разденься и встань там, в углу.
        - Зачем же? Непристойно-то как… - Нищенка быстро стала сматывать тряпье, камера наполнилась вонью. - И к чему вам?
        - Помолчи.
        Галашше отступил в сторону, чтобы пропустить помощников и Бохроса. Грохенец, как показалось полицмейстеру, усмехался несколько криво и прикрывал скованными руками детородный орган. Введя арестованного, Рошке и «грачи» выжидающе уставились на начальника.
        - Как вам эта женщина, господин Бохрос? - хрипло спросил Галашше.
        - Что это еще за непотребство? - Купец мельком оглядел нищенку и отвернулся. - Вонь-то… Умер кто-то?
        Посмотри еще разок, мне кажется, вы должны быть знакомы, - сказал полицмейстер первое, что пришло в голову. - Ну? Посмотри внимательнее, Бохрос!
        Грохенец, скривившись, исполнил требуемое и опять отвернулся. Член его чуть дернулся, или Галашше только так показалось? Нет, показалось. Полицмейстер почувствовал, что краснеет.
        - Воняет, повторил Бохрос. - Уведите, а то меня стошнит. Я не полицейский говноклюй, непривычен…
        - Уведите, заприте его в «мешок»! - приказал Галашше и мстительно добавил: - Одежду не отдавать.

8
        Рошке, разобравшись в ситуации, задержался:
        - У вас какие-то подозрения на его счет?
        - Так, мелочи… Догадки. Одевайся, дура! - прикрикнул полицмейстер на обескураженную нищенку и вышел в коридор. - Вот что, лейтенант, я поразмыслил: ты прав, надо ехать на север, ждать больше нечего. Отбыть придется уже сейчас, ночью.
        - Сейчас? - поднял брови Рошке. - Ладно, я холостой. Думаете, дело так плохо?
        - Думаю, да. Идем.
        Все еще мысленно ругая и себя за доверчивость, и отца Пладде за старческое слабоумие, Галашше поднялся к себе в кабинет. Давно написанное письмо барону Зеккуне и прилагающиеся бумаги лежали в ящике стола, запертом на хитрый замок чегишайской работы, оставалось лишь их запечатать.
        - Я тут довольно много всего написал… Если придется туго, - мало ли что? - выкинь конверт за борт, - напутствовал он Рошке. - Лучше пусть ты доберешься до Секретной канцелярии без бумаг, но доберешься. Попробуй тогда рассказать, что знаешь, все же ты не сиволапый какой, а должностное лицо, обязаны хотя бы выслушать. Помни: на карту поставлена уже не только наша с тобой карьера, но, возможно, и жизнь.
        - Я понимаю. - Рошке принял конверт и спрятал его за пазухой. - Мне помогут чегишаи?
        - Да, вот держи. - Полицмейстер отдал ему записку с указанием места и времени встречи. - Лучше зайди к себе, переоденься в штатское, чтобы не привлекать внимания. А потом чегишаи дадут тебе свое тряпье.
        - Кажется, отлив сегодня под утро, - прикинул лейтенант. - Значит, на рассвете буду уже в море. Думаю, мы поступаем правильно, господин Галашше. Не волнуйтесь, Небо на нашей стороне.
        - Истинно так!
        Полицмейстер даже приобнял Рошке и тут же поморщился: нервы, нервы… «Когда же дело успело зайти так далеко? Может, не стоило вмешиваться, обращать внимания на чегишайские жалобы? Самому пойти к главарю Грохенской гильдии, продаться, как магистратские старички? Теперь все равно поздно».
        - Удачи!
        Рошке закрыл за собой дверь, а Галашше опять потянулся к буфету - за вином. Не допив стакан, он вспомнил о семье, быстро написал и отослал с дежурным сержантом записку жене. Странно, но предположение об отставке за несколько часов переросло в уверенность. Арестовывая пятерых торгашей, Галашше объявлял войну, но не думал, что она окажется такой скоротечной, не предполагал силы связей Вешшера и Мачеле. Надо же, сам бургомистр к ним в гости бегает.
        - А ведь наверняка не быть мне больше полицмейстером, - пробормотал он. - Или никем, или уж бургомистром.
        До утра еще оставалось время. Галашше, чуть пошатываясь от выпитого, опять спустился в «певческую», к прикованным грохенцам. Теперь он был уверен, что они не демоны, от этого стало немного легче. Чатте успел разобрать бумаги и теперь скучал за столом, бездумно перелистывая Кодекс. Или искал там что-то конкретное для утреннего доноса Святым Отцам?
        - Чатте, уведи всех в «мешки», кроме… вот этого. - Полицмейстер ткнул пальцем в тощего, тот выглядел особенно печальным.
        - Осмелюсь заметить, - тихонько прошептал «грач», - обвинение не выдвинуто, а
«мешок» расценивается как наказание или пытка, то есть…
        - Я обвиняю их в мошенничестве! - не оборачиваясь, отрезал Галашше. - Исполняй и побудь снаружи.
        Недовольно вздыхая, Чатте увел троих арестованных. И об этом он расскажет Отцам, теперь они узнают обо всех, даже самых мелких, нарушениях. Галашше ухитрился разрушить свой авторитет за несколько часов, «грачи» вспомнили, что духовный надзор за начальником - это не право их, а святая обязанность. Так говорит Кодекс…

«Спасители моей души, ноги бы им переломать!»
        Сам Галашше на мелкие прегрешения уже перестал обращать внимание, этому немало способствовало и выпитое вино. Мелочи можно отмолить, отходить в веригах…
        - Как тебя звать-то?
        - Аре Блес, - дрожащим голосом выдавил тощий. Без товарищей ему явно стало неуютно.
        - Аре… Что же ты, Аре Блес, не сидел у себя в Грохене? Как там у вас, кстати, с полицией?
        . - Обычно, - пожал плечами торгаш. - То есть полиции нет, княжеская дружина за порядком следит.
        - Что ж так плохо следит? Дом встреч, надо же… Развели мерзость. Это же мерзость, Аре! Признайся, ты захаживал туда?
        - Никогда, - уверенно покачал головой Блес. - Хотя наши Святые Отцы говорят, что это грех замаливаемый. А дружина за порядком следит хорошо, по крайней мере невинных людей не хватает, на одной воде сутки в каменном «мешке» не держит.
        - Да ну?.. - Галашше присел перед ним на корточки. - Значит, не нравится тебе в Иштемшире, козел безрогий? А что же тогда дома-то не остался, зачем приперся сюда? А ну, раздевайся!
        - Зачем? - Блес прижался к стене, зазвенев цепью. - Вы не имеете права!
        - Да мне наплевать, что я там имею! - Полицмейстер быстро подошел к инструментам Быка Метессе и выбрал самый внушительный кнут. - Ну-ка раздевайся, пока я тебя не отхлестал, и рассказывай, зачем ты сюда пришел! Где берешь товар?! Кто такой Вешшер?!
        Повторять эксперимент с Блесом Галашше не собирался, просто запомнилось, как униженно выглядел голый Бохрос. Да и любой бы почувствовал себя скверно, жаль, что не применяли этот метод раньше. Бывало, конечно, что с подвешенных слетали под кнутом все тряпки, но тогда их это уже не волновало. Впрочем, неизвестно, что бы сказали но поводу таких способов дознания Святые Отцы, Кодекс-то о них не упоминает.
        - Вы не имеете права меня бить, это грех, я даже ни в чем не обвинен! - Зубы Блеса отчетливо пощелкивали.
        - Обвиняю тебя в мошенничестве. Ты что, не слышал?
        - Вы не составляли бумаги… И нельзя пытать без присутствия хотя бы двух полицейских!
        - О, да ты образованный, оказывается! - усмехнулся Галашше. - Готовился, да? Знал, что ко мне угодишь? Так вот, милый друг, у меня нет повода выдвинуть против тебя более серьезное обвинение, нет жалоб и свидетелей. Но это значит лишь, что я не стану тебя пытать. А вот стегануть по морде за хамское поведение могу запросто, как поступил бы с любым мальчишкой на улице. Или могу сапогом пнуть в живот, если ты это предпочитаешь, или еще куда наподдать! Слышишь меня?! Раздевайся, дрянь!
        Блес застыл, вцепившись в рубаху, будто боялся, что Галашше станет ее с него срывать. Полицмейстер не дал ему времени на раздумья и действительно стеганул - несильно. Достаточно показать свою уверенность. В том, что как минимум один удар этот парень заслужил, Галашше не сомневался - иначе зачем учил Кодекс?
«Арестованный груб и не склонен к откровенности».
        - Ты о моей душе не думай, мразь, ты думай о своей! - Галашше занес кнут еще раз, в то время как всхлипывающий Блес прижимал ладонь к красной полосе через всю щеку.
        - Жаль, по глазам не попал, ну так у меня есть время попрактиковаться. Будешь раздеваться, или продолжим?
        - Но зачем?.. - Блес медленно начал расстегивать пуговицы. - Ведь это грех для вас, я ни в чем не виноват! И я все расскажу Вешшеру, а он бургомистру и Святым Отцам… Вы лучше остановитесь, и тогда я все забуду! Можно мне в «мешок»? Давайте все забудем, а?
        - Раздевайся, сопляк!
        Пока дрожащий грохенец стаскивал с себя одежду, Галашше успел пожалеть об оставленном наверху вине. Последний день в должности - почему бы не принести его сюда? Он приоткрыл дверь:
        - Чатте! Поднимись ко мне в кабинет, притащи из буфета вино и стакан не забудь. Потом постучись, понял? Это приказ!

«Грач»-канцелярист лишь округлил глаза: что ж, если полицмейстер так себя ведет, то, наверное, дело совсем плохо. Галашше сам прикрыл за ним дверь и постоял немного, не оборачиваясь.
        - Слышь, Блес? Я ведь только одного хочу: понять, что за птица этот Вешшер. И все равно узнаю, не сегодня, так завтра. Ну зачем мне тебя мучить, на станок подвешивать, пальцеломку доставать? Расскажи, и я тебя сразу отпущу, Небом клянусь. Товарищей твоих тоже выпущу.
        - Я ничего не знаю… Спросите лучше Бохроса, он же мой начальник, а я и бумаг-то не видел никогда!
        - А что видел? - Галашше вернулся, поигрывая кнутом. - Аре, пойми: у меня впереди вся ночь. Я буду пить, курить, закажу обед, то есть этот… ужин, в Ад он провались! Я не убью тебя, мальчик, неотмаливаемый грех на душу не возьму. Но здоровым ты не будешь уже никогда.
        Блес молчал, обхватив длинными руками колени. Галашше хлестнул его кнутом несильно, скорее даже погладил, но плечи грохеица вздрогнули.
        - Ну что ты упираешься, дурачок? - Полицмейстер хлестнул еще, потом еще, чуть сильнее. Сам же говоришь: ничего толком не знаешь. Ну, значит, ничего толком и не расскажешь, ничего важного! Но так не бывает: жил в Грохене, торговал, а откуда товар берется - не слыхал.
        - Из Никеи…
        - Из Никеи? Какой же дорогой его оттуда везут, что ее больше никто не знает, этой дороги? Не через Сош, это точно, я узнавал. Так как же? И почему так дешево вам все достается, а? Отвечай, когда с тобой старшие разговаривают!
        Он хлестнул сильно и тут же опять стал «поглаживать». Парень ломался, ломался на глазах…
        - Пираты, - сказал Аре. - Пираты Южного Междуземного моря. Они грабят корабли, порты, а мы продаем награбленное…
        - Пираты? - Галашше опять хлестнул сильнее. - Морские разбойники, да? Интересно. Отчего же пираты все, что с кровью возьмут, вам отдают задаром?
        - Они… им больше некуда, а еще они участвуют в прибылях! Вешшер сам в прошлом… пират.
        - А Мачеле?
        - И Мачеле, кажется, тоже.
        - Врешь! - Галашше ударил сильнее, стараясь, однако, оставить поменьше следов. - Мачеле - вельшейский землевладелец, мы про него все знаем. Кроме того…
        Он замахнулся нарочито широко, пугая, и Блес вскинул руки. Галашше застыл - нижний орган Аре явно находился в полувозбужденном состоянии. Шумно втянув воздух, полицмейстер даже оглянулся: никого, они одни, в «певческой» нет никаких посторонних запахов, и неоткуда им взяться! Но член Блеса явно вырос, он подергивался в такт пульсации крови. Грохенец проследил за взглядом Галашше и быстро прикрыл срам рукой.
        - Так… - Галашше пятился до самой двери и вздрогнул, когда в нее постучал Чатте. Не поворачиваясь к прикованному пленнику спиной, он отворил, впустил «грача».
        Канцелярист принес бутылку и стакан, но, прежде чем отдать их, внимательно осмотрел «певческую»:
        - Господин полицмейстер, осмелюсь заметить, вы отягощаете грехами свою душу, и я обязан… - Он выразительно посмотрел на кнут.
        Что именно он обязан, Чатте не знал. Дежурный лейтенант куда-то ушел в нарушение полицейского Устава, а самому сержанту отстранять полицмейстера от выполнения обязанностей было как-то неудобно. Нужно как можно скорее послать людей в Магистрат. Но есть ли там кто-то ночью?
        - Пусть кто-нибудь бежит к Отцам, срочно, остальным команда: сабли наголо! - Галашше вытолкнул Чатте в коридор, вышел сам и привалился к двери - вот беда, она не запиралась снаружи! Тут же жадно приложился к бутылке. Звякнул, раскалываясь о каменные плиты, выроненный стакан. - Слышишь меня?! К Святым Отцам беги! Скажи, что у меня в подвале живой атори, и, возможно, не один!
        Чатте попятился. У него на языке вертелось множество вопросов, но сержант рассудил, что к Отцам надо бежать в любом случае. И конечно, в Магистрат - пусть известят бургомистра о сумасшествии полицмейстера.
        Оставшись один, Галашше попытался подвинуть к двери стол, забыв, что ножки вмурованы в пол, потом поставил на стол бутылку и вытащил саблю - впервые за несколько месяцев. Спустившиеся «грачи» застали его в напряженном ожидании. Никаких звуков из «певческой» не доносилось, но атори, несомненно, должен стараться освободиться.
        - Проверьте запоры на «мешках»! За дверью демон; возможно, он попытается прорваться! - Галашше испытывал и ужас, и торжество. Все-таки он выиграл, спасибо отцу Пладде! Ни один мужчина не способен возбудиться без женщины в периоде течки.
        - Будьте готовы отступить к выходу из подвала и завалить двери, приготовьте там какую-нибудь мебель. Еще: пошлите в казарму, пусть трубят подъем! Всех в строй и сюда - блокировать Управление! И еще… - полицмейстер подергал себя за ус и решил, что лучше перестраховаться, - еще пусть кто-нибудь бежит к Морской стене, доложит обстановку гвардейцам. Если в городе начнутся беспорядки, они должны нам помочь.
        Коридор наполнился топотом и звоном, «грачи» привычно исполняли приказы, хотя и довольно странные. Галашше слушал эту «музыку», прикрыв глаза: он большими глотками пил из бутылки. Остановившийся рядом г ним полицейский тактично подождал, пока сосуд опустеет:
        - Господин полицмейстер!
        - Что еще? - Галашше крякнул и утер усы. - Трубку оставил в кабинете, пусть принесут.
        - Господин полицмейстер, городская стража оцепила Управление, мы отрезаны от казарм. Они говорят: приказ бургомистра. С ними еще какие-то люди… Гонцы схвачены, сержант Чатте тоже. Прикажете трубить с крыльца?
        Галашше не успел ответить: сверху донеслись треск ломаемой двери, топот и возмущенные крики часовых. Возмущенные и, похоже, предсмертные.

9
        Выйдя на крыльцо, «грачи» переглянулись. Все трое улыбались, будто получили по подарку. Да так оно и было: наконец-то есть повод покинуть Иштемшир, оторваться от нудной ежедневной службы. Галашше и правда подарил «сиротам» отпуск, да еще какой! Вессенские леса, зловещие и опасные, преддверие Ада. Поодиночке любому страшно туда отправиться но вместе с друзьями, такими же молодыми и так же хорошо владеющими саблей, что может быть лучше? Ведь они не новобранцы-небесиики, съездят, погуляют да и вернутся со славой в родной Иштемшир.
        - Что, в лейтенанты произвели? - предположил подошедший Вик худшее. - Всех сразу?
        - Да, но не сейчас, а когда вернемся из Ларрана! - начал было Эшуд, да Леппе пихнул его в бок:
        - Тише, не ори. И кстати, а с чего вам понадобилось тащить с собой этого растяпу?
        - Пропадет тут один, - пояснил Шели. - Много денег-то дали, Хромой?
        Леппе, маскируясь от шатающихся по двору «грачей», высыпал на ладонь содержимое мешочка.
        - Не густо, - вынес вердикт Грамми, не дождавшись пересчета. - Сотня хоть есть?
        - Восемьдесят с чем-то, я сбился… - Леппе ссыпал золото обратно и спрятал за пазуху. - Не так уж плохо. Три дня туда, три обратно, дней десять, не больше, в Ларране.
        - Десять дней в Ларране?.. - пискнул Вик Палассе, но его никто не услышал.
        - Что там делать десять дней? - хмыкнул Шели. - Два-три дня, я так думаю. Поговорим с ордынцами, может быть, с тамошними Отцами и назад. Кстати, на обратную дорогу ты тоже зря три дня кладешь: можно ведь не идти, а приплыть как князья, по Копину в Шоссну и до Речного порта. Так что… думаю, нам хватит.
        - На что? - мрачно спросил Леппе.
        - Будто ты его не понял! - хохотнул Нетоле. - Но давайте об этом потом поругаемся, когда за стены выедем. Пойдемте в казарму, надо кое-каких мелочей в дорогу набрать.
        Трое зашагали вдоль Управления к длинному зданию казармы, находившемуся чуть в стороне от площади Шале. Вик, не ожидавший такой прыти, ошалело смотрел им вслед. Наконец Леппе обернулся, продолжая энергично хромать по улице:
        - Что стоишь, чучело приютское?! Бегом, ты с нами!
        - С вами, так с вами… - пробормотал Палассе, направляясь следом. - Небесникам нас Галашше продал, что ли?
        Смахнуть в сумки «мелочи в дорогу» «грачам» было недолго, всего-то туалетные принадлежности, к которым относились сапожные щетки и тряпочки для кокард, смена белья. На том сборы и кончились, остальные пожитки: кое-какие книги, занятные картинки, старое обмундирование да парадные портупеи - тащить с собой не имело смысла. Приятели, конечно, потребовали объяснения стремительным сборам, но Леппе, не имевший на этот счет подробных инструкций от полицмейстера, ответил за всех:
        - Галашше дал нам отпуск, и мы уезжаем на юг, к бабушке Эшуда!
        - Какая еще бабушка? - перестал бренчать на гитаре «грач», который спал рядом с Нетоле уже несколько лет. - Не слышал ни о какой бабушке. Эшуд, он врет?
        - Ну, такая… не совсем моя бабушка… - забормотал чернокожий сержант, торопясь к выходу. - А может, и моя. Поедем в Никею и все узнаем.
        - Это ты зря брякнул про Никею, - уже снаружи сказал ему Клэс. - Мало ли где у тебя могла найтись бабушка? Может, в Соше.
        - Ты на меня посмотри повнимательней, - вздохнул Эшуд. - Ближе Никеи меня никто внуком не признает, если не считать черных бродяг из Заречья.
        Вик что-то бормотал про себя, но решил пока ничего не спрашивать, чтобы прежде времени не расстраиваться. Он брел последним, не глядя по сторонам. «Грачи» пересекали затихающие к ночи кварталы: Белый, Рынок, вот и Монета. Леппе, несмотря на хромоту, старавшийся всегда быть впереди, высмотрел первую же работающую лавочку:
        - Вон! Все же они молодцы, что совсем не закрываются. Чегишаи так не делают.
        - А какой смысл торчать в лавке ночью? Нас ждать? - пожал плечами скептичный Шели.
        - Странная у них вывеска.
        - Чем же? Забавный кружок.
        - Я хочу сказать: обычно штаны вешают или куртку.
        - Так в витрине все это есть. - Запыхавшийся Леппе подошел к дверям и прочел: - «В любое время суток оденем с головы до ног!» Отлично.

«Грачи» проскользнули в узкую дверь, только Шели немного задержался, чтобы рассмотреть вывеску получше. Ему она вообще-то тоже понравилась: круг, две половины которого, черная и белая, были разделены волнистой линией. При этом на черной половине имелся маленький белый кружочек, а на белой - черный.
        - Оригинально! - буркнул он и тоже вошел.
        Два рослых парня, скорее не торговавших, а дежуривших в лавке в столь поздний час, собирались поужинать за , конторкой, но тут же отложили в сторону и колбасу, и хлеб.
        - Чем обязан, господа полицейские? - Рослый рыжий грохенец чуть поклонился. Его помощник, лишь немного уступавший ему в росте и тоже рыжий, несмотря на смуглость кожи, вытащил толстый гроссбух.
        - Нет, мы не с проверкой, - успокоил его Леппе. - Мы… нам нужно купить кое-какой одежды.
        - Плащи, шляпы? - Повеселевший торгаш отправился в глубь лавки. - Я вижу, у вашего друга совсем истрепался головной убор…
        - Он его позже сменит, форма тут ни при чем. Нам нужно… Да, плащи, шляпы… Куртки, рубахи, вообще все, - сдался Хромой. - У вас написано: «с головы до ног» - вот это как раз то, что нам нужно. И не надо темных тонов.
        - Рубахи можно оставить, - шепнул ему Шели. - И кальсоны тоже, между прочим, не швыряйся деньгами.
        - Кальсоны кальсонами, а рубахи у нас с клеймом Управления, - напомнил Нетоле. - Надо сменить, мало ли где стирать придется.
        - У меня и кальсоны с клеймом… - раскрыл наконец рот Вик.
        Шели Грамми далее присвистнул от восторга: носить казенные кальсоны считалось среди «грачей» унизительным.
        - Господа, - торговец уже отправил куда-то в заднее помещение своего товарища и теперь потрясал ворохом штанов, - я так понимаю, что вы все хотели бы пере… приодеться? Пусть кто-нибудь один пройдет к зеркалу на примерку, а остальные могут пока подобрать себе чулки, шляпы и все прочее. Кстати, есть замечательные перчатки, очень дешевые, сошское плетение.
        Все прошло удивительно быстро. Нечего сказать, работали грохенцы стремительно, сохраняя при этом неизменную учтивость и даже некоторый такт. Особенно это понравилось Вику, которого Леппе заставил прямо в лавке сменить и кальсоны, - продавец, державший перед Палассе кусок ткани, демонстративно смотрел в сторону.
        - А сапогами не интересуетесь? - спросил грохенец у Леппе, когда тот уже отсчитывал деньги. - Я хочу сказать, ваши, конечно, в прекрасном состоянии, но… - Он посмотрел на пыльные, разбитые сапоги Вика.
        - Нет-нет, они еще очень крепкие, - отмахнулся новыми перчатками Грамми, а Эшуд прыснул в ладонь.
        - Да, и так сойдет, - кивнул Леппе. - Хватит его баловать.
        - Может быть, пару дорожных сумок? Мне показалось, что вы намерены совершить путешествие.
        Леппе замешкался. Вообще-то для пожитков «грачей» вполне хватало поясных сумок, но он как-то не подумал об их форме, которая теперь громоздилась кучей на стуле. Погнать в казарму Вика? Этого Хромому не хотелось, Палассе исхитрится сболтнуть что-нибудь лишнее. Остальным Галашше приказал быть на встрече с незнакомым пока отцом Пладде.
        - Господин продавец, - понял его затруднение Шели, - а нельзя ли нам оставить у вас нашу одежду на несколько дней? Только пообещайте, что вы ее не продадите по ошибке!
        - Да я, честно говоря, не знаю, возможно ли это… - смутился грохенец.
        Но тут уж сработали инстинкты «грачей», и все четверо подошли к торгашу вплотную.
        - С полицией не спорят, морда! - тихо прошипел Леппе, вмиг потеряв всякую учтивость. - Хочешь, чтобы лавочка твоего рыжего папаши имела проблемы? Получишь и сам прямо сейчас пойдешь с нами.
        - Я не то имел в виду… - окончательно растерялся торговец, не выдержав холодного взгляда Киэса, хотя тот был на полголовы ниже.
        - Ого! - Вик прыгнул в сторону, выхватывая саблю. - Вы гляньте!
        Второй грохенец, вооружившись увесистой дубинкой, зашел «грачам» за спину. Почувствовав у живота острие, он посмотрел на партнера.
        - Брось сейчас же! - прикрикнул торговец. - Простите, господа, это мой дальний родственник, он совсем недавно в Иштемшире, диковат… Конечно, я буду хранить вашу почтенную форму сколько потребуется. Мы почистим ее и, если понадобится, произведем починку, все бесплатно.
        - Знал бы, что у вас такое хорошее заведение, обязательно попросил бы скидки! - прошипел Леппе. - Пошли, ребята, не время сейчас. Вик, убери саблю!
        - Пусть бросит дубинку, - заупрямился Палассе. - Мне кажется, он разбойник! Его надо отвести к Быку на профилактическую беседу!
        - Оставь его, я сказал!
        Леппе вытолкнул рассерженного Вика на темную улицу. Последним как вошел, так и вышел Шели Грамми, он помахал сразу двумя парами перчаток:
        - Я подумал, что они все-таки должны сделать мне скидку.
        - Вот, Адово проклятие, а я не сообразил! - Нетоле шагнул было обратно к дверям, но на его пути встал Хромой:
        - Время, парни, время! Мы не можем опаздывать.

10
        Монета - деловой квартал, поэтому ночью почти полностью погружается во тьму. Улицы пусты. Сторожа в Иштемшире не в моде, иначе на что полиция? «Грачи», на ходу приноравливаясь к новому платью, шагали по пустой улице.
        - Где-то здесь, если я не пропустил, поворот. - Леппе не нужна была карта города, по которому он почти каждый день разгуливал в патруле. - Но который дом - желтый - так сказано в записке, да сейчас-то этого не разглядишь.
        - А время? Часы еще не били? - забеспокоился Нетоле. - Здесь какие лучше слышно: с Шале или с Рыночной?
        - Смотри, кто-то дверь приоткрыл, - показал Грамми вперед, на появившийся и исчезнувший четырехугольник света. - Поймать его да спросить.
        - Дурень ты, Шели! - Хромой пошел быстрее. - Поймать… Мы уже не в форме. Стражу позовут или наших же «грачей». А скоро вообще из Иштемшира выйдем, вот там дел не натворите.
        Однако ловить никого не пришлось: при приближении «грачей» дверь снова приоткрылась и стал виден человек, до этого неразличимый в темноте.
        - Господа, вы не видели здесь девочку?
        Человек говорил с чегишайским акцентом. - Маленькую девочку в зеленой шапочке.
        - Какая еще?.. - начал было Вик, но Шели положил руку ему на плечо.
        - Нет, но на площади мы видели мальчика в такой же шапочке, - ответил Леппе. На листке с адресом, который дал ему Галашше, был записан и пароль. - Мы не опоздали?
        Чегишай вместо ответа приложил палец к губам и отворил дверь еще шире. Через нее
«грачи» попали прямо в зал - этот торговый народ не признавал прихожих, так же как и крылечек. Зал оказался пуст, хотя на столе стояли тарелки с остатками чьего-то ужина, ярко горели свечи.
        - Пожалуйста, ждите здесь, - попросил чегишай и быстро поднялся по лестнице.
        - Не люблю чегишаев, - шепотом сказал Палассе. - Зачем мы пришли?
        - Для разговора. Слушай, - Хромой повернулся к Эшуду, - а не выкинут эти грохенские торгаши какую-нибудь штуку с нашей формой? Напрасно мы ее там оставили.
        - Брось, грохенцы не хуланы. Тем более знают, что мы их на галеры отправим. Не волнуйся, за такие вещи и в Грохене достанем! - Нетоле и в голову не приходило, что торговцы могут оказаться настолько недальновидными. - Да и что они такого могут сделать? Гулять в ней по Иштемширу? Наши сразу узнают рваную шляпу Вика. Давай лучше о деле думать.
        - Это точно, - кивнул Грамми. - Только думать не значит болтать, в чегишайских домах бывает удивительная акустика.

«Грачи» как по команде отвернулись друг от друга, рассматривая теперь комнату. Голые стены, циновки. По углам сундуки вроде крестьянских - там чегишаи держат матрасы, которые на ночь кладут прямо на пол. Ставни единственного окна закрыты, да еще и задернуты толстой, непроницаемой для света шторой.
        Заскрипела лестница. Полицейские ожидали увидеть хозяина, но сверху спустился человек в длинном голубом плаще с накинутым капюшоном. Шумно выдохнул Палассе - увидеть здесь одного из Отцов он не ожидал.
        - Ваши имена?
        - Сержанты Леппе, Нетоле, Грамми и надзиратель Палассе. Больше никаких имен нас просил не называть известный вам человек, - доложил Хромой, почтительно наклонив голову, но осмелился спросить: - Как нам обращаться к вам?
        - Отец Пладде, хотя мне тоже не хотелось бы, чтобы кто-то узнал о том, что я был здесь, и, конечно, о нашем разговоре.
        Пладде подошел к столу и уселся на единственный стул, аккуратно отодвинув в сторону тарелку.
        - Господин Галашше… Ах, да не вздрагивайте, все в порядке. Он рекомендовал вас как людей надежных и осмотрительных. Правда, он писал о троих… Но мне знакомо лицо вашего друга. Вы, вероятно, обо мне не слышали: я сторонюсь известности.
        - Да, отец Пладде, - подтвердил Леппе, переминаясь с ноги на ногу. - Господин полицмейстер сказал, что вы передадите нам некоторые сведения касательно..
        - Касательно вашего похода на юг, в Вессен. Да… - Пладде некоторое время рассматривал свои руки, потом продолжил: - Видите ли, господин Галашше поделился со мной некоторыми сомнениями относительно происходящих в городе событий. Я пытался донести их до Совета Отцов, но меня едва не ославили еретиком и небоотступником. Я должен честно предупредить вас, что сомнения господина Галашше и мои подозрения не вполне соответствуют букве учения Книг. Точнее сказать, они оспаривают непогрешимость отца Невода, написавшего Книгу Войны. Ваша задача - всего лишь собрать на юге сведения, которые или подтвердят наши взгляды, или докажут их ошибочность и тем вернут нас на истинный путь. Даже самое строгое разбирательство Совета не сможет вас, объективных наблюдателей, ни в чем упрекнуть. Ваши души вне опасности.
        Полицейские молчали, стараясь дышать потише. Дело заворачивалось круто, если уж с первых слов их убеждают в безопасности душ.
        - Демоны выходят из Вессенского Леса, - опять заговорил Пладде. - Это продолжается уже почти триста лет. Все ли вы читали Книгу Войны?
        - Я читал, - быстро сказал Эшуд и оглянулся на товарищей.
        Палассе чуть развел руки, Леппе покашлял в кулак.
        - Все мы с ней знакомы… в общих чертах, - подытожил Шели Грамми. - Не было, видите ли, необходимости в пристальном изучении - атори почти не доходят до Иштемшира, мы находимся далеко от Вессена.
        - Ноосат мал! - усмехнулся Пладде из глубины капюшона. - На севере и юге, западе и востоке простираются огромные территории, населенные разными народами, так угодно Небу. Их земли богаты, но богатства приводят к зависти, а зависть к ссорам. Как ни стараются Отцы, люди губят свои души, хотя Освободители Вселенной приходят все чаще. Вот почему так мало внимания уделяется нашему тихому, бедному перешейку между двумя материками. Здесь не за что воевать, оттого люди спокойны и небопослушны, даже богаты - Небо вознаграждает за труд.
        Палассе тихо вздохнул - ему, уличному надзирателю, иштемширцы вовсе не казались небопослушными. Одни чегишаи чего стоят, не говоря уже о хуланах, которые вот уж точно душ своих ради чужого добра не жалеют.
        - После Войны прошло триста лет… Триста лет тишины. Иногда атори обманывают своих сторожей, воинов Ордена Неба, основанного самим отцом Неводом. Они проникают в земли, отдаленные от Вессена; я знаю, что один из вас совсем недавно убил такого демона. Что ж, ты должен быть счастлив, что совершил небоугодный поступок, Эшуд Нетоле. «Где бы ты ни встретил атори, убей его тотчас, ибо в любом обличье, в любом состоянии он остается слугой Ада» - так писал отец Невод. Но в той Книге, что ты прочел, Эшуд, наверняка некоторых строк не хватает. Например, такой: «Убей, даже если не вполне уверен, что перед тобой демон. Небо увидит твои помыслы и простит».
        - Да, там не было таких слов, - сказал Эшуд, стараясь выдержать тяжелый взгляд из-под капюшона. - Я о них ничего не слышал.
        - И немудрено, Совет не одобрил их. И еще некоторых мест в Книге… Их решили изъять перед переписыванием, и уже в таком виде Книга Войны вошла в учение.
        - Но тогда эти строки не относятся к учению!
        - Не относятся, - кивнул Пладде. - Просто эти строки принадлежат перу отца Невода, вот и все. Конечно, Совет не мог их принять, я и сам бы, живи в ту пору, голосовал против. Ведь этак очень просто можно было оправдать убийство: мне показалось, что передо мной демон! А помыслы видны лишь Небу, не людям. Но отец Невод обращался к стрелкам своей армии, Эшуд, к арбалетчикам. Ведь Война велась по всему Сошу, Грохену и Вессену, целые армии проходили по этим дорогам - не только армии людей. Но солдаты Неба - а то были смиренные, истинно преданные добру люди - не решались стрелять в атакующих атори, пока те не приближались и не начинали убивать воинов. Тогда стрелять было уже поздно, а в рубке демоны сильнее. Солдаты Неба боялись убить человека и тем обречь свою душу на вечное заключение в Аду. Отец Невод призвал их к храбрости, обещая прощение. Так и пришла победа, ведь начало Войны было для людей неутешительным.
        - А отец Невод имел на это право? - спросил Шели. - Обещать прощение от Неба?
        - Наверное, нет, - вздохнул Пладде. - Думаю, обратись он к Совету, ему не позволили бы сказать такое. Да и сам Совет не может обещать прощение… Хотя я лично верю в него. Верю, но не могу доказать. Однако надо понять и отца Невода: он, отшельник, проповедовавший среди диких племен, населяющих северное побережье Ноосата, первым услышал о нашествии демонов и явился в Вессен по своей воле. Он застал бесчинства атори в самом разгаре: адские создания убивали всех подряд, забирали добро, сжигали поселения. Нетоле читал Книгу - пусть он расскажет тебе, до каких мерзостей доходило. Немедленно явились лжепророки, уж без них никогда не обходится… Люди решили, что настают последние дни, что Ад восторжествовал. Уцелевшие находились в рабстве у атори, работали и прислуживали им, удовлетворяли их мерзкие похоти и могли быть убиты в любой момент. Отец Невод скитался от поселка к поселку с одним лишь посохом в руках, прятался в чащобах от демонов и старался внушить людям, что Небо не оставило их. Он поднимал их на борьбу! Но атори неизменно уничтожали восставших. Как ты думаешь, сержант Грамми, всякий ли устоял бы
на его месте?
        - Как только он сам жив остался? - Некоторую язвительность своего замечания Шели смягчил скорбным покачиванием головы. - А я думал, отец Невод привел в Вессен армию Неба.
        - Отец Невод не имел права вступать в битву - он собирал но крупицам знание об атори. Он же, кстати, и дал имя этим, прежде невиданным, демонам, соединив слова
«ато» и «ри», обозначающие «Ад» и «вверх». Тем самым отец Невод и объяснил природу мерзких существ, и заставил нас вечно вспоминать о народе, жившем прежде в Вессеие и полностью уничтоженном, - из его языка он взял эти слова. Так вот, сержант Грамми, отец Невод с первого же дня пребывания среди атори посылал в Совет Отцов
        -ближайший тогда находился за Северным Междуземным морем, в Кенчипьяше, - донесения, которые позже и переработал в Книгу Войны. Отец Невод свят.
        - Конечно, конечно! - закивал смущенный Шели. - Я просто в самом деле удивился… Значит, армия Неба пришла позже. Но ведь не только с севера, верно?
        - Сперва с севера, эти войска не пустили атори к Иштемширу и столице грохенского княжества. Затем, отвечая на зов Совета, подоспела подмога с юга, пришли дружины с запада, даже хуланы прислали своих воинов. Не хмыкай, надзиратель Палассе, тогда у хуланов еще было свое государство. На востоке, в Житьеме, собралась другая армия, ведь и туда шли демоны из Вессена.
        - Я и не знал, - подал голос Леппе, чтобы тоже поучаствовать в разговоре. - Я думал, они только к Ларрану выходили.
        - Нет, атори шли в обе стороны, на запад к нам и на восток в Житьему. Но Святые Отцы послали воинов, и отец Невод, вдохновляя их своим словом, победил пришельцев из Ада. Однако он не нашел ворот, ибо Князь Ада создал их невидимыми человеческому глазу… Как ни прочесывали войска Вессснские пущи, демоны продолжали выходить из них. «И стало ясно мне, что Война не окончится до тех пор, пока не изжиты греховные страсти из сердец человеческих. Не освобождает Небо нас от врагов, желая испытать. И положил я камень на пепелище в местечке Ларран и сказал: быть здесь твердыни Неба, которую оборонят лучшие из нас». Война не окончена, верно, Эшуд? Эти слова были в твоем экземпляре Книги?
        - Были, - согласился самый черный «грач». - Но Войну продолжают небесники.
        - Триста лет… - Пладде наклонил голову, смахнул со стола несуществующие крошки. - Триста лет атори приходят на землю Вессена. Они в человеческом обличье, но всегда наги, они похожи на нас внешне, но отличны внутренностями и даже языком. Они общаются меж собой на каком-то адском наречии, приходят поодиночке. Подземный Князь шлет и шлет их сюда, но ни разу атори не добились больших успехов. Нет больше покоренных селений, нет уничтоженных народов. В юности я, как и многие послушники, выбрал своим подвигом путешествие в Ларран, службу там. Отцы не обязаны воевать, они не члены Ордена, но, конечно, и мы не стояли в стороне. Я провел там десять лет и лишь потом удостоился перевода сюда.
        - Вы убивали атори? - спросил Эшуд. Ему в голову не могло прийти, что кто-то отправляется в Ларран добровольно.
        - Доводилось. Впрочем, это редко бывает трудно, обычно демоны не успевают прозреть. Облавы захватывают их иногда целыми десятками. Очень сильные, но нагие и безоружные… Я всегда удивлялся, отчего атори, даже собираясь большими группами, не нападают первыми. Они не стараются затеряться в лесах, наоборот, стремятся выйти из них. Небесники регулярно устраивают рейды до самой Житьемы, так же поступают и их товарищи с востока, но ничего, кроме несчастных землянок, в Вессене не находили. Я читал и перечитывал отца Невода, но ответа там не нашел.
        - Ну и хорошо, что они такие глупые, - пожал плечами Палассе, уставший стоять. - Мы поедем в Ларран смотреть, как там дела у ордынцев?
        - Не совсем. Я знаю, каково положение Ордена, сведения приходят к нам регулярно. Нам с господином Галашше хочется, чтобы вы больше внимания уделили происходящему вокруг Ордена Неба, а также событиям по пути от Иштемшира до Ларрана. Что должно вас заинтересовать больше всего?.. Ну, Книгу Войны вам читать сейчас поздновато. А раз так, Эшуд, именно ты должен обратить особое внимание на то, что покажется тебе противоречашим Книге. Даже на мелочи. Вообще больше всего стоит заняться мелочами. Не покажется ли вам что-нибудь странным в пути? Купцы, которые не боятся атори, странные обычаи, странные люди… Вот, собственно, и все. В сроках вы не стеснены, но если узнаете хоть что-то, что покажется вам действительно интересным или, точнее, опасным, - немедленно возвращайтесь. Никаких весточек даже с самыми надежными людьми не передавать, себя не называть, на господина Галашше не ссылаться ни в коем случае. Меня упомянуть можно один раз - в разговоре с Вашшасом, князем Ларрана.
        - Кто это? - удивился Леппе и повторил, глядя на Эшуда: - Князь Вашшас.
        - Существует ларранское княжество, - пожал плечами Пладде. - Почти никто о нем здесь не слышал, потому что реальная власть в Ларране принадлежит Ордену, но и князь есть, и дружинники, и крестьяне. Княжество не может существовать без защиты ордынцев, но и за земледельцами кто-то должен присматривать - ни Отцам, ни небесникам это ни к чему. Так что там полный мир и согласие, но князь Вашшас помнит меня и позволит вам с удобством устроиться, не вступая в переговоры с ордынцами.
        - Значит, Совет ничего не знает о нашем путешествии, - беззаботно заметил Шели.
        - Я же сказал: наши подозрения граничат с еретизмом, надеяться на помощь Совета бесполезно. Вы исполняете личное поручение своего начальника, разве это противоречит вашим желаниям?
        - Нет. Но хотелось бы узнать… - Шели переступил с ноги на ногу, стараясь выглядеть смущенным, - а в чем состоят эти ваши… еретические подозрения?
        - В том, что атори, возможно, уже давно проникли и в Грохен, и даже в Иштемшир, - сказал Пладде и опустил голову. - Ты спросил, сержант, я ответил. Большего не проси, ты должен просто наблюдать и рассказать позднее, что увидел.
        Пладде молчал, молчали и полицейские. Вообще-то полицмейстер просил не посвящать
«грачей» в содержание своих ночных кошмаров, опасаясь быть опозоренным, когда все прояснится. Но отец решил, что, будучи как следует напуганными, гонцы лучше выполнят свое предназначение.
        - В Иштемшире? - пробормотал Вик.
        - Именно так. Господин Галашше, пользуясь нашим давним знакомством, попросил меня обратить внимание на некоторых людей, появившихся в городе несколько лет назад. Успехи, которых они добились в столь короткий срок, поразительны, в то же время наверняка про них никто ничего не знает.
        - Кто же это такие? - насторожился Леппе. - Господин полицмейстер нам ничего такого не рассказывал.
        Пладде помедлил с ответом, но все же решил сказать чуть больше:
        - Речь идет о так называемой Грохенской гильдии. Купцы, приезжающие из Грохена, держатся вместе, во множестве оседают в Иштемшире, открывают лавочки… Это уже секретная информация. Теперь вы в нее посвящены, так будьте любезны оправдать наше доверие.
        - Ничего не понимаю… - Леппе потряс головой. - Грохенцев уже давно много в городе. И никаких нареканий с нашей стороны они не вызывали.
        - Добавь, Хромой, что Грохенская гильдия пользуется покровительством Магистрата и самого бургомистра, - тихо добавил Шели. - Теперь я лучше понимаю, отчего наше путешествие держится от всех в тайне. И очень надеюсь, что бургомистр о нем не узнает.
        - Да, именно поэтому, - кивнул Пладде. - Возможно, наши подозрения смешны - тем лучше. Тогда дело кончится ничем и мы обо всем забудем, мы все. Обо всем, кроме, конечно, вашей преданности… Но не проверить, не убедиться в невиновности грохенцев мы не имеем права.
        - Да при чем тут атори, я не понимаю?! - вскипел Палассе. - Тогда дальше Грохена и идти не нужно, если все дело в том, чтобы поймать этих жуликов!
        - Потише, Вик, - Нетоле оглянулся на дверь, - ночь на дворе.
        - Именно, не надо шуметь, - посуровел отец. - Грохенцы здесь давно лишь для вас, молодые люди. А я прекрасно помню время, когда ни одной из этих дешевых лавчонок в Иштемшире не имелось. Итак, я рассказал вам все, надеясь на вашу честность. И на ваш разум. Есть вещи поважнее Магистрата или даже императора. Готовы ли вы поклясться держать все в секрете? Тогда можно отправляться.
        - Нет, постойте, - попросил Эшуд. - Вик верно спросил: при чем тут атори? Вы думаете, грохенцы как-то связаны с демонами?
        - Я думаю, что грохенцы ведут себя крайне странно, и, как член Совета Святых Отцов, должен выяснить, нет ли здесь какого-либо греха. Не все грехи, как вы знаете, находятся в ведении полиции. Мы знаем, что у приезжих торговцев имеется в большом количестве дешевый и качественный товар, а откуда он поступает - неясно. По крайней мере пока. Мы знаем также, что грохенцы привозят порой вещи удивительные, быстро входящие в моду. Откуда, скажем, в Иштемшнре взялись зонты?
        - Зонты? - Нетоле развел руки. - Не знаю. Их делают и продают грохенцы и еще чегишаи, но чегишайские быстро ломаются.
        - Верно. Но моду завели именно грохенцы, прежде мы понятия не имели о них, а теперь и на севере зонты покупают. Рессоры вы, наверное, и не помните, но первые рессорные тележки у нас появились всего-то лет пятнадцать назад. Теперь все караванщики пользуются ими, но придумали новшество грохенцы. Ваши сапоги, взгляните на них! - Пладде вытянул руку, указывая на потрепанную, грязную обувь Палассе. - Смотрите, отвороты. Все так ходят, верно? Но еще десять лет назад сапоги были просто сапогами, как и пятьдесят, и сто лет назад! Меняются фасоны рубах, шляп, плащей… Я не говорю о дамских туалетах! Но прежде такого не было, мы ходили в том же, в чем и наши предки. Ели из такой же посуды, возили грузы на таких же тележках. Теперь же меняется все; что ни год - даже новые сорта табаков и вин появляются.
        - Но разве это плохо? - опять подал голос упрямый Шели Грамми. - Отцы не говорили, что это грех.
        - Это не грех, но это странно, - уточнил Пладде. - И вот совсем уж недавно появилась еще одна милая странность, которую я собираюсь все же обсудить на Совете. Кое-кто из грохенцев начал давать в долг. Сперва в лавочках, а теперь, говорят, бургомистр разрешил создать специальную конторку прямо у площади Шале. Давать в долг, конечно, дело достойное всяческого уважения, но… Грохенцы дают деньги не только в залог имущества, но еще и под процент. Понимаете?
        Повисла пауза.
        - Нет, - за всех ответил Леппе.
        - Ага! - Отец сухо рассмеялся. - Это новшество и вам странно, да? Так вот, занимая у грохенцев сотню золотых на год, ты должен отдать им сто пять.
        - С какой стати?.. - Хромой обескураженно посмотрел на Нетоле.
        - Именно сто пять? - «Грач» морщил лоб, стараясь понять, в чем дело. - Но ведь никто тогда не станет у них брать!
        - А если очень нужно? - Пладде навалился на стол. - Если ты, сержант, захотел жениться? А на окраине как раз освободился славный домик, и стоит он десять тысяч. Но у тебя их нет, ты, допустим, копил, откладывал, но набрал всего девять. Где ты, сержант Нетоле, возьмешь еще тысячу?
        - Пойду по ребятам, в шляпу столько не накидают, но… Кто-нибудь из лейтенантов одолжит. Им много платят, - честно предположил Эшуд. - Только у меня девяти тысяч тоже нет.
        - Допустим, будут. Знаешь, что тебе скажет лейтенант через год? Что у него тоже нет сейчас денег. Потому что конторка, которую откроют наши милые грохенцы, будет не только давать деньги под процент, но и брать. Четыре процента, то есть четыре золотых с сотни. Грохенцы - друзья бургомистра, в их честности никто не усомнится. Им понесут деньги сначала члены Магистрата, а затем и все подряд. Ведь грохенцы такие смешные и добрые люди - готовы не просто взять в долг, а еще и за что-то добавить четыре золотых!
        Пладде опять рассмеялся, переводя взгляд с одного «грача» на другого. - Но только четыре, а с тех, кто у них возьмет, потребуют пять.
        - Это какое-то жульничество, - уверенно сказал Па-лассе. - Захапают денежки - и бежать.
        - Вряд ли, уж очень много у них всего в Иштемшире. Не бросят. Зато через несколько лет все, у кого есть деньги, отнесут их грохенцам. И кто тогда даст тебе в долг, Нетоле? Только они же. И ты возьмешь, чтобы купить домик, а потом будешь расплачиваться непонятно за что.
        - Ну, пять золотых в год, это можно, - почесал затылок Эшуд. - Хотя и обидно… Вик прав, тут жульничество.
        - Допускаю, охотно допускаю. - Отец встал. - Но отчего про такое жульничество никто никогда не слыхал? А в Грохене, говорят, все повально играют в какую-то игру, мне рассказали сержанты из Ордена, что приходили сюда за новобранцами с севера. Почти тут же я услышал, что Гильдия собирается предложить ее нашему Магистрату… Не понимаю, странная какая-то игра. Вот вы заодно про нее и разузнаете получше, когда будете проходить. Есть у вас еще вопросы? Только такие, без которых вы не можете отбыть, - время идет.

«Грачи» промолчали, переглядываясь. Поговорить, конечно, хотелось, но Галашше требовал покинуть город как можно скорее.
        - Отлично. Тогда клянитесь держать все в тайне, и я пожелаю вам удачи.
        Пладде достал из-под плаща Книгу Неба, первую среди Книг, и полицейские положили на нее правые руки. Механически повторяя за отцом слова, Нетоле попытался сложить услышанное воедино и вычленить самое главное. Выходило, что полицмейстер сцепился с Грохенской гильдией, а через нее с самим бургомистром и даже, может быть, большей частью Совета Отцов. В случае если их схватят, будет допрос с применением и кнута, и пальцеломки, а клятва не позволит «грачам» даже назвать имя Пладде. Нечего сказать, славное положение. С другой стороны, если вдруг грохенцы окажутся слугами Ада, пособниками демонов, то все остальное, даже смерть, - сущие мелочи.
        - Теперь идите. - Пладде убрал Книгу и сложил руки на груди. - Да пребудет с вами милость Неба, пока вы по своей вине не утратите ее.
        - Да пребудет! - хором воскликнули «грачи», повторяя жест, после чего один за другим вышли в ночь.
        - Что теперь? - прошептал Вик.
        - Теперь молчи и иди за мной! - скомандовал Хромой. - Надо постараться миновать все будки, а то пристанут парни с расспросами.
        - Стража все равно узнает Эшуда, - напомнил Шели. Даже ночью… Ребята, я так и не понял, каким образом Грохенская гильдия может быть связана с атори. Что им, демоны товар из прямо Ада выносят?
        - Вот нам и нужно это проверить, дурак! - вздохнул Леппе и захромал по улице. - Помолчите в самом деле: стража стражей, а разговаривать с «грачами» я не хочу.
        По настоянию Хромого четверка прошла через ворота в Третьей стене в Ветераны, миновала ровные, широкие улицы этого квартала, а уж дальше пошли места грязные, застроенные как попало, лишь их обитателям да полицейским хорошо знакомые. У самой Четвертой стены с ними даже пытались повздорить какие-то типы, похожие на княжеских вельшеев, но Палассе по привычке вытащил саблю, и драка не состоялась.
        - Дурак! - опять заворчал на него Леппе. - Мы тебя зачем взяли? Чтобы ты все испортил? Мы не полицейские, вот и не ори «именем императора!» каждый раз, как тебя обидели!
        - Разве лучше было бы на кулаках с этой пьянью схватиться? - оправдывался Вик. - Эшуд, ну скажи!
        - Здесь, наверное, нет. А вот за пределами города лучше, потому что там все равно нет нашей власти. Достанешь саблю и все подумают, что ты грешник-убийца, - рассудил чернокожий. - Так что давай-ка послушайся хорошего совета.
        Стражники Четвертой стены осветили их лица и были сильно удивлены. Нетоле в Иштемшире знали все, да и хромого сержанта Леппе тоже.
        - Вы куда, ребята? Да еще одеты кое-как. В предместья лучше не соваться по ночам!
        - Дело есть дело, - пожал плечами Леппе.
        Их сапоги прогрохотали по мостику через сухой ров, калитка позади закрылась.
        - А теперь вот что: пойдем вдоль реки, мимо огороов. Там тропинки узкие, так что движемся гуськом. Без крайней нужды друг с другом не разговаривать; если нас окликнут - отвечаю только я, - распорядился Хромой. - Мы хотим без встреч с надзирателями добраться до моста Трех Дев, и это самый лучший путь.
        - Может, нам еще и Шоссну придется под мостом переплыть, чтобы со стражей не встречаться? - очень тихо спросил Вик Палассе, но Шели его услышал:
        - Я бы на твоем месте не подавал Хромому этой идеи.

11
        Когда четверо полицейских покидали Иштемшир, судьба полицмейстера Галашше была уже решена. Негласный председатель Грохенской гильдии, господин Вешшер, сумел склонить на свою сторону большинство членов Магистрата, не говоря уж о бургомистре. О необходимых предпосылках такого поведения городских властей позаботились заранее, на всякий случай. Теперь городская стража и даже морская дружина были подняты по тревоге, а телохранители грохенских купцов замкнули вокруг Управления редкую цепь.
        Магистратских старичков Вешшер решил до поры оставить в доме Мачеле, в Старом городе, - нечего им сейчас делать на площади Шале. Командиры корпуса городской стражи и морской дружины уже получили приказ и стягивали своих людей к казарме
«грачей». Там драки быть не должно - никто не захочет отправить свою душу в Ад только потому, что так приказал начальник. Да казарма Вешшера и не беспокоила: пусть сами разберутся, все действительно важное произойдет в Управлении, а туда войдут только свои.
        Ровно в два часа ночи в окружении полусотни охранников глава грохенцев вышел за ворота Старого города.
        В ближайшем переулке горели факелы, широкие спины одетых в серое мужчин загораживали от любопытных глаз лежавших на мостовой чегишаев. Все трое пришедшие встретить лейтенанта Рошке были мертвы. Сам полицейский стоял тут же, одетый в такой же серый плащ с глубоким капюшоном, и покуривал длинную трубку.
        - Ну что? - Вешшер подошел прямо к нему. - Все в порядке?
        - Конечно. Но ты бы поторопился, а то, чего доброго, « расколятся наши купчики.
        - Уже все равно, к утру ты станешь новым полицмейстером!
        И все же Вешшер шепнул пару слов помощникам, отправляя еще один взвод на площадь Шале, - и правда следовало поторопиться. Если информация об атори все же просочится за стены Управления, не избежать пристального внимания к инциденту с полицмейстером со стороны Святых Отцов, а тем недолго и свое письмо барону Зеккуне отправить - перехватить будет труднее. Огласки пока допустить было нельзя: слишком рано.
        - Слишком рано, - сплюнул Вешшер. - Просчитался я с этим усачом, думал, он еще потянет с решительными действиями. А он сглупил, ну надо же…
        - Надо было его прежде убрать, - Рошке пыхнул трубкой. - Дел-то на грош.
        - Внимания к себе привлекать не хотелось. Хорошо хоть, небесники прошли, теперь Святые Отцы снова голенькие остались.
        - А гвардия на Морской стене? Имперцы рубятся получше, чем «грачи».
        - Гвардия - мое дело, - похлопал его по плечу Вешшер. - Ты о ней не беспокойся. Лучше готовься речь перед новыми подчиненными произнести. Прямо сейчас пойдешь в казарму, утихомиришь их. Перед рассветом я усажу старичков на носилки и отправлю в Магистрат, с утра они вынесут решение о твоем назначении.
        - «Грачи» мне никогда до конца не поверят, - вздохнул Рошке. - Я ведь сегодня дежурный. Почему не вызвал взвод из казармы, если что-то было не так, почему не доложил Святым Отцам? Если Галашше грешен, так и я, значит, тоже.
        - Ничего, продержись пару дней, большего не требуется. На допрос к Отцам я тебя не пущу, придумаем какие-нибудь волнения в Заречье, потянем время. Ну, пошли?
        - Трупы надо куда-нибудь убрать, - кивнул лейтенант на тела чегишаев. - Кстати, письмо Галашше барону Зеккуне не хочешь посмотреть?
        - Потом.
        Вешшер небрежно сунул в карман пакет, переданный полицейским. Он примерно знал его содержание, знал также, что один из Совета Святых Отцов, некто Пладде, уже пытался переслать в Совет Кенчипьяша немало информации. Что ж, шила в мешке не утаишь, однажды все это должно было случиться. Но сделать успели немало, закрепились в Иштемшире как следует. Учитывая, что в Никее двор местного короля уже контролируется полностью, можно продержаться в Ноосате, этом перешейке между двумя материками, неограниченно долго.
        - Что слышно из Соша? - уже на ходу спросил Рошке.
        - Все хорошо, они готовы выступать. Конечно, не обошлось без крови, но людей и оружия хватает.
        - Пополнение небесников в пути. Они ночуют в Грохене, а потом пойдут прямо им навстречу.
        - Никуда они не пойдут, - хмыкнул Вешшер. - Скорее всего. А впрочем, не мне решать, может, и пойдут… У графа Леца голова большая. Что тебе эти новобранцы с пьяными сержантами? Их женские сотни изрубят на марше, отдать бы только приказ.
        - Ну да… - Лейтенанта что-то беспокоило. - А стража? Если закроют ворота, придется несладко.
        - Они закроют - мы откроем. Рошке, ты что такой пугливый? Жалко с сытной должностью расставаться? Так не жалей, ты и после полицмейстером будешь. Наберешь себе «грачей» покрепче нынешних и будешь за народцем следить.
        - Да я не боюсь, я просто думаю, как лучше все сделать. Может, пожар в Совете? Сгорели Святые Отцы, ждем, мол, новых с севера - вот и все, а там видно будет. Как ты думаешь?
        - Я думаю! - веско произнес Вешшер. - А раз я думаю, то я и делаю. Отцов перебить недолго, всегда успеем.
        - Но они же могут призвать к новой Войне! - всплеснул руками лейтенант. - Вокруг нас фанатики, понимаешь? Если хоть один Отец скажет, что все грохенцы - атори и убивать их благое дело, против нас пойдут даже дети! И уж конечно, никто не будет выполнять наших приказов, это грех.
        - Будут, Рошке, будут. Настоящих фанатиков не так много, как тебе кажется, и Грохен тому пример. Мы вот проведем облаву и запрем в Управлении тысячу детишек, а потом скажем: каждый раз, как будем казнить кого-нибудь из вас, дорогие защитники Неба, рядом повесим ребенка. Увидишь, это подействует. И много есть методов, много… Мы должны вырастить в Ноосате новое поколение аборигенов, тех, что не будут видеть в нас демонов. И тогда лет через двадцать-тридцать сами приплывем и на север, и на юг.
        Рошке вздохнул и поглубже натянул капюшон - его не должны были узнать, пока он не окажется в Управлении.

«Хорошо бы, Галашше убили сразу. Не очень-то хочется Старому в глаза смотреть… Да и не только ему, - грустил лейтенант, который чувствовал себя не разведчиком, а предателем. - Лучше, чтобы и Бык там оказался, а вот Чатте жаль, на нем все бумаги. Вывести?»
        По площади Шале сновали кучками вооруженные люди: стражники, моряки, грохенцы. Из зданий Магистрата и Совета выглядывали охранники, пытаясь понять, что происходит. Остановившись, чтобы пропустить трусящую к казарме «грачей» роту городской стражи, Рошке заметил их неприветливые взгляды.
        - Как ты объяснишь наше участие? - опять обратился он к Вешшеру. - Кровь-то окажется на нас.
        - Ты скажешь «грачам», что в Управление ворвалась морская дружина по личному приказу бургомистра. Моряки с «грачами» мало общаются; пока разберутся, что к чему, - время уже выйдет. Ну а Магистрату придется признать, что мои люди лишь защищались.
        - Ты держишь их семьи? - Лейтенант смотрел на окно кабинета Галашше, там горела одинокая свеча. - Вешшер, не доверяй фанатикам. Они готовы принести в жертву своему Небу собственных детей, лишь бы не отправить свои души в Ад.
        - Да перестань же считать меня идиотом, Рошке! - вскипел торговец. - Им пока и в голову не приходит, с кем они имеют дело. Семьи живут за городом на купленных у князя землях, никто им нож к горлу не приставлял. Старички думают, что мы просто жулики, и охотно берут взятки - надо только немного нажать, чтобы им было не так стыдно. Дочери бургомистра я действительно подпалил пальцы свечой, но там и шрама не осталось, обычное дело: так и чегишаи, и хуланы поступают, грех невеликий. Соберись, господин новый полицмейстер, осталось немного.
        Оба, как и все их спутники, прекрасно говорили по-вельшейски и почти не знали других языков. Мягкость выговора выдавала в Вешшере уроженца Грохена, да так оно и было. Почти все члены Грохенской гильдии были крепкого сложения и немалого роста, но это их отличие от иштемширцев становилось заметным, лишь когда купцы и их телохранители собирались вместе, как теперь. Впрочем, не зря ведь существует поговорка «Грохенец и волка загрызет», крепкий народец на западе не редкость.
        О том, что этой поговорке чуть больше ста лет, не знал даже отец Пладде.
        Казарму взяла в плотное кольцо городская стража, вокруг Управления превалировали фигуры моряков в полосатой форме. У самого входа собралась группа грохенцев, на которую морские дружинники смотрели с недоумением: зачем лезут вперед, если это не их дело?
        - Где ваш командир? - Вешшер схватил за рукав ближайшего моряка.
        - Вот, капитан Мирре.
        - Здравствуйте, капитан, мы ведь с вами знакомы, не так ли? - Грохенец был больше чем на голову выше Мирре и мог бы зубами стащить с того берет, за зеленый пумпон.
        - Господин бургомистр полагает, что Галашше преступил все человеческие законы и может вместе со своими сообщниками оказать вооруженное сопротивление.
        - Да уж об этом я догадался, не зря же такая суета посреди ночи, - проворчал капитан, недовольно глядя на окруживших его верзил. - Но надеюсь…
        - Не надейтесь, его душа уже на пути в Ад, и терять Галашше нечего. Однако сообщать об этом вашим людям теперь не представляется разумным - придется ждать Отцов, которые могли бы дать право морякам убить грешника. В то же время тянуть мне не с руки: в заложниках у Галашше находятся мои друзья. Когда я изложил бургомистру свои соображения насчет опасности для их жизней, он ответил, что не возражает, если на штурм пойдут мои люди. Я нашел добровольцев, так что вам не придется пачкать души в крови.
        - Премного благодарен. - Довольный моряк приложил палец к берету. - А то уж мои ворчат: что происходит - не понять, Отцов рядом нет, бургомистра нет… Сами понимаете, пока не убедишься, что тебя хотят убить, сам убивать не станешь, но ведь можно и опоздать!
        - Мы возьмем это на себя, - любезно приподнял шляпу Вешшер. - Завтра утром состоится совместное заседание членов Магистрата и Совета Святых Отцов, но мои друзья в плену…
        - Вы благородный человек! - Мирре приглашающе простер руку к Управлению и посторонился. - Вы и ваши люди! Удачи вам. В сторону казармы шли гонцы, - наверное, Галашше хотел взбунтовать своих, но вот эти ваши же парни их перехватили, говорят, уже отвели в Магистрат. Да, кстати, двери заперты, и они, как говорят, очень крепки.
        - Ничего, мы об этом позаботились, - подсказал один из помощников Вешшера.
        Мирре оглянулся и увидел, как несколько грохенцев тащат к дверям один из столбов виселицы, в разобранном виде отдыхавшей от трудов во дворе Управления. Воспользоваться им как тараном подсказал лейтенант Рошке, будущий новый полицмейстер, который, кутаясь в плащ, стоял у самых дверей.
        Как Вешшер и ожидал, хваленым дверям Управления хватило одного удара. Не на ту силу они были рассчитаны… Треснул засов, обе створки распахнулись, и перед штурмующими оказались двое полицейских с широко распахнутыми ртами и глазами. Тут же грохенцы хлынули внутрь, сминая «грачей», не успевших даже обнажить оружие.
        - Убейте всех, - не приказал, а скорее напомнил Вешшер, входя в твердыню Галашше.
        - Где Старый?
        - Или у себя, или в подвале. - Рошке пробежал к лестнице, на ходу сбрасывая плащ.
        - Не дайте им закрыться!
        Но «грачи» дежурного наряда, столпившиеся вокруг своего внезапно спятившего начальника, совершенно не были готовы сопротивляться. Мерно взмахивая саблями, телохранители купцов прошли через весь коридор и остановились только перед прижавшимся к стене Галашше, судорожно сжимавшим в одной руке оружие, в другой пустую бутылку.
        - Господии полицмейстер? - нахмурился Рошке. - Доброй ночи. Ребята, я что, сам должен его прикончить?
        - Вешшер спрашивал о нем. - Телохранители купца сомкнули ряды, оттесняя лейтенанта в сторону.
        - Вешшер! - сердито закричал Рошке. - Скажи им, чтобы заканчивали скорей!
        - Что ты шумишь, дружище? - Грохенец не спеша спустился в подвал. - Лучше открой двери, посмотри, как там наши. У меня складывается впечатление, что полицмейстер все-таки добился кое-каких успехов. Так, Галашше?
        Полицмейстер сглотнул и выронил бутылку.
        - Атори… - прохрипел он. - Все ли вы атори? Не может быть! Люди! Среди вас демоны!
        Вешшер ухмыльнулся, и это едва не стоило ему жизни, - Галашше вдруг прыгнул вперед, целясь острием сабли в горло врага. На счастье грохенца, телохранители мгновенно отразили удар и швырнули полицмейстера назад.
        - Демоны… - Галашше попытался подобрать выбитую саблю, но ему наступили на руку. - Рошке, они же атори! Ты отправишь свою душу в Ад, в Ад!
        - Заткнись!
        Лейтенант справился наконец с дверьми, и вскоре арестованные купцы по одному вышли в коридор. Их встречали улыбками, а появление голых Бохроса и Блеса вызвало целый взрыв хохота.
        - Тише, снаружи услышат! - погрозил бойцам Вешшер. - Аре, ну-ка расскажи, что с тобой делал этот похотливый старичок!
        - Я одежду там… забыл… - покраснел Блес и попробовал вернуться в «певческую», но Рошке вытолкнул его обратно.
        - Возьми мой плащ. - Лейтенант остался в форме «грача». - Значит, Старый слегка обработал тебя кнутом, да? И ты что же - все рассказал, идиот?
        - Я не рассказал! - Аре еще больше покраснел, кутаясь в плащ. - Просто так получилось, что он заметил… заметил, что я не такой, как он.
        - Вожделение выдало его, вожделение там, где нет запаха женщины, - забормотал сидящий на полу Галашше, утирая пот. - И все вы рано или поздно будете раскрыты, отродье Ада, есть и еще умные люди в городе. Как ни прячьтесь, от Неба не спрячетесь!
        - Да убейте же его! - попросил Рошке, глядя на Вешшера.
        - Мне отчего-то жаль, все-таки умных людей в Иштемшире гораздо меньше, чем думает наш бывший полицмейстер. - Вешшер вздохнул, глядя на бледного старика. - Ладно, кончайте с ним. И не забудьте вымазаться в крови, пусть хотя бы двоих вынесут на руках, слышите?! Рошке, проверь, нет ли каких-нибудь лишних записей, и отправляйся в казарму. Я скажу бургомистру, что ты пытался остановить убийство наших друзей и сам угодил в камеру. Кстати, Аре, прикинься мертвым! Полейте его кровью и с почестями несите в Старый город голым - это тебе наука, чтобы следил за своим вожделением. -Вешшер фыркнул. Кстати, надо будет с этим словом еще разобраться - кого же ты тут, в подвале, вожделел?
        - Галашше откуда-то разузнал о некоторых наших особенностях, - выручил Аре Бохрос, брезгливо отступив от струи крови, хлынувшей из перерезанного горла полицмейстера.
        - Представь: раздел меня и приволок к какой-то вонючей твари из предместий! Наверное, что-то и для Аре выдумал.
        - Разберемся, - пообещал Вешшер. - Сейчас все обыскать, чтобы кто-нибудь в уголке не отсиделся, и прочь отсюда: дело сделано.

12
        До рассвета оставалось еще много времени, и Вешшер предпочел вернуться в дом Мачеле, в Старый город. Сохраняя на лице скорбное выражение - все же за ним несли истерзанный труп товарища, - грохенец учтиво раскланялся с Мирре и лейтенантом городской стражи. Последний отвечал довольно небрежно, тут же отведя взгляд.
        - Узнать, как его имя, - чуть кивнул Вешшер. - И убрать. Убрать или с должности, или совсем. Мессель, возьми свою сотню и сотню Кайвнна, побудь с ними в Речном порту. Вдруг у Рошке будут проблемы с «грачами»?
        - Не убьют! - буркнул Кайвин. - Бурчать будут, ну и что? Он не обязан оправдываться. Куда я пойду с сотней?
        - Не ворчи, ты мне будешь нужен для другого дела. Отдай команду Месселю.
        Вешшер шагал быстро, размашисто, не глядя по сторонам. Теперь уже почти нет смысла скромничать - в Иштемшире появился новый хозяин, последнее сопротивление подавлено. Вот только не хотелось делать этого так рано… Еще бы два-три дня, дождаться, пока отряды подтянутся от лагерей к стенам, и ударить всеми силами - изнутри и снаружи.
        Теперь придется тянуть время, юлить в разговорах со Святыми Отцами - а ведь наверняка вызовут к себе в Суд! И старичок бургомистр будет мямлить, постоянно оглядываясь на Вешшера, а отцы ловить эти взгляды.
        - Пладде, - вспомнил грохенец. - Пошлите найти этого отчика и постарайтесь приволочь его живым. Только без шума; если не выйдет лучше просто сковырните в Шоссну, но без головы. А теперь ты, Кайвин… Пушки надо переместить поближе к Морской стене.
        - Некуда. - Кайвин почесал затылок, не дождался реакции начальника и повторил: - Просто некуда, понимаешь? В Старый город едва протащили, спрятали. Но куда уж ближе-то? Под стеной сложить и сеном присыпать? Имперцы - они же тупые, целый день муштрой занимаются, даже вокруг Чакара нижних чинов бегом гоняют, с жиру бесятся. Найдут, вопросы начнут задавать.
        - Они не тупые, Кайвин. А если и тупые, то только этих тупых нам и следует опасаться. Пушки надо переместить ближе к Чакару. Например, в Морской порт, это лучше всего. Придумай что-нибудь: особый заказ с севера, еще что-то… Какая разница, что соврать?
        - Разбирать стену, вытаскивать из подвала на глазах у всех, по одной, - начал загибать пальцы Кайвин. - Потом на возах толкать по этим узким улочкам, потом через ворота сюда, к Речному порту, потом там грузить на баржу, потом выгружать… Ну и зачем мы тогда эти трубы в Старый город тащили?
        - То было год назад, а то теперь… - Вешшер резко остановился и посмотрел в глаза Кайвину: - Сотник, ты взялся обсуждать мои приказы? Я же говорил: брось эту манеру, действовать пора, а не болтать!
        - Ладно, как скажешь! - Кайвин вскинул вверх обе руки - этот жест появился в Иштемшире из Грохена. - Завтра все сделаем, вечером будут в Морском порту. Но придется там и людей держать, сотню. На всякий случай, а то останемся без пушек.
        - Не нужно, - сразу отверг Вешшер. - Люди привлекут внимание, а пушки - это действительно просто трубы. Знаешь, пусти слух, что это нужно для отопления. Мол, была такая система сделана в доме Мачеле, но не пригодилась, вот и продали на север. Как работает - не знаешь, ты не мастер. Вот и все. С порохом, ядрами и шрапнелью ты, я думаю, сам сообразишь, как поступить. И начинай-ка не завтра, а сейчас. Ленивые вы все стали, господа, ну чистые иштемширцы!
        Некоторые из свиты Вешшера подобострастно рассмеялись, но иные и переглянулись за спиной вожака, В последнее время лидер Грохенской гильдии частенько упрекал товарншей в том, что они стали похожи на аборигенов, старался разбудить в них энергию. Не всем нравилось лишнее напоминание о конце спокойной жизни, удачного бизнеса с местными простаками. Скоро в Иштемшир должны прийти люди, настоящие люди, но - другие. Новые.
        - Кстати, где Ромиль? - вспомнил вдруг Вешшер, Уже подходя к воротам в Старый город.
        - Я назначил его старшим над теми, что пошли искать Пладде, - вспомнил Кайвин.
        - Не нужно было?
        - Не нужно. Отыщи его и пошли с кем-нибудь в Грохен, пусть там знают о нашем положении и не тянут.
        Кайвин бросил короткий взгляд на шагавшего рядом порученца Пайса, и тот, кивнув, отстал от процессии. Стражники подобострастно отворили навстречу Вешшеру ворота, сочтя, что калитка для такой ночи не подходит. Несмотря на льстивый поступок, они старались не смотреть на грохенцев. Торгаши-выскочки - люди влиятельные, но неприятные и непонятные.

«Чувствуют чужую кровь, сволочи! - подумал Иво Пайс, адъютант сотника Кайвина. - Ничего, скоро свою увидите».
        Он круто развернулся и зашагал назад, к площади Шале. Рыжий Ромиль, так похожий на хулов и так обижавшийся на сравнение с ними, наверняка отправился прямо к дому Пладде. Если он там, а скорее всего так и есть, то группа подождет до утра. Если Пладде вдруг захочется узнать, что за шум на улице, то дело будет кончено куда раньше. Стоило поспешить, чтобы случайно не разминуться, и Пайс пробежал, звеня саблей, две короткие улицы. Он мог бы бежать так до самого дома Пладде, но всюду сновали стражники и моряки, а их наверняка смутит вид человека, пробежавшего добрую половину меша и не свалившегося от усталости.
        Вышло удачно: перешедший на шаг Пайс услышал, как стражники поздоровались с каким-то Отцом и принялись громко рассказывать ему о ночных происшествиях. Они, конечно, ничего толком не знали, но вроде бы полицмейстер рехнулся, напился пьян и стал пытать грохенских купцов, не имея на то никакого повода. Один теперь мертв, только что пронесли, а остальные едва живы. Хуже того, поняв, что душа его теперь на пути в Ад, господин Галашше бросился на моряков с саблей и, кажется, наткнулся на чье-то острие… Пайс отошел в тень, прислонился к стене и сделал вид, что вытряхивает из сапога камешек. Может, это и не Пладде, но все равно надо дослушать разговор.
        Отец говорил тихо, и узнал его грохенец, только когда тот вышел из переулка. Худой, невысокий, громко шаркает ногами - если это не Пладде, то кто-то чрезвычайно похожий на него. Пайс отпустил отца на полсотни шагов и двинулся следом, размышляя, что делать, если Ромиль со своими ребятами, против ожидания, отправился куда-то в другой конец города. Пладде между тем добрался до площади и срезал через нее угол, часто поглядывая в сторону Управления и казармы «грачей», и зашел за здание Совета Отцов. Тут-то его и ждали.
        - Здорово, Отец! - хрипло выдохнул Ромиль, наваливаясь на Пладде. - Ну-ка мы на тебя посветим для уверенности… Кто здесь?!
        - Тише, это я, - Пайс едва не рассмеялся. - Совсем вы нюх потеряли, верно Вешшер говорит. Тут отряд стражников мог идти, а вы бы и не заметили!
        - Помолчи.
        Ромиль сдернул с Отца капюшон, кто-то тут же высек искру, разжигая веточку альгары.
        - Он самый, - удовлетворенно протянул Ромиль. - В целости и сохранности. А зачем тебе ночью в Совет понадобилось, уважаемый? Там ведь нет никого.
        - Я не желаю тебя слушать, мерзкий атори! - тихо прохрипел Пладде, которому грохенец сильно сжал горло. - Убей.
        - Как же ты догадался? Ах да, ни один ваш богатырь не сможет тебя так сильно потискать, - хихикнул Ромиль. - Ладно, не хочешь со мной говорить, поговоришь с Вешшером. Давайте кляп, оглушать его я боюсь - убью еще ненароком.
        Пладде вдруг дернулся всем телом, исхитрившись повернуться под рукой Ромиля, и Пайс заметил, как рука Отца скользнула за голенище:
        - Берегись!
        - Ах-х-х! - Ромиль успел отпрянуть, но лезвие все-таки оцарапало ему подбородок. - В горло метил, гад!
        Он не стал вырывать у Пладде оружие, просто ударил в лицо со всей силы. Отец запрокинул голову и повалился на мостовую, ударившись о булыжник затылком.
        - Что там?! - Распахнулась задняя дверь, и на порог выскочил сторож, яростно размахивая фонарем и саблей, к эфесу которой были привязаны бубенчики. - Кому не спится, грешники?! Убирайтесь от Совета или прямо от сюда в Суд отправитесь!
        - Прости, уважаемый, мы тут бунтовщика одного скрутили, - тут же сказал Ромиль, пока его товарищи связывали неподвижного Пладде. - Передали бы сразу тебе, но бургомистр сказал, чтобы всех тащили в Управление.
        - Что за ночь?!. - Сторож приподнял фонарь и сквозь прутья забора постарался разглядеть говоривших. - Грохенцы? Почему же вы бунтовщиков ловите, а не «грачи»?
        - Потому что он сам из «грачей», а от стражников убежал, - пояснил Ромиль. - Помогаем ребятам, а то так бы и шастал по городу до утра. Счастливо оставаться.
        Сторож промолчал, глядя, как грохенцы тащат тело в сторону площади Шале. Из распахнутой двери выглядывали еще двое его товарищей с обнаженным оружием.
        - Вот еще Вешшеру дело - оправдываться за этого бунтовщика, - тихо засмеялся Ромиль. - Парни, придется его до самого Управления донести, ведь эти сторожа в окно посмотрят. Бегите-ка двое вперед, найдите носилки. Хотя, может, я его убил… Нет, дышит, гадина.
        - Как вы его отыскали? - спросил Пайс.
        - Слуга подсказал. Я его знаю, он в моей лавке кредит взял на две сотни. Такая пьянь… Рассказывал, как Пладде его перевоспитывал ремнем. Но очень своего хозяина уважает, как водится. Он, говорит, сегодня вообще не придет, потому что на всю ночь отправился в Совет, что-то там в библиотеке читать… Мы туда, сторожить, а он и сам откуда-то приперся.
        - Со стороны Монеты, - уточнил Пайс. - Но знаешь, я ведь не просто так пришел. Вешшер посылает нас с тобой в Грохен прямо сейчас - рассказать графу, что здесь происходит.
        - Вот это дело! - обрадовался рыжий. - Грохен - это замечательно! Кстати, не придется перед Вешшером оправдываться, если этого отчика мертвым дотащим. Сейчас, только ребята с носилками вернутся - и зашагаем прочь из этого каменного захолустья.
        Добравшись до угла Управления, грохенцы остановились в тени, подальше от фонарей. В здании мелькали огни - Рошке уже вернулся, приведя в наряд несколько заслуживающих доверия «грачей», и теперь наводил порядок. Стражников стало меньше, да и те стояли поодаль, ближе к казарме, в окнах которой тоже горел свет.
        - Свихнуться можно, - покачал головой Ромиль. - Если бы моего любимого начальника прикончили посреди ночи, то уж я бы потребовал объяснений! И не у кого-нибудь, а лично у бургомистра. А эти… Растения какие-то, только говорить и умеют.
        - А у тебя были любимые начальники… там?
        - Там? - переспросил рыжий, коверкая звуки. - В большом мире? Нет, там у меня был всего один начальник, и того я ненавидел. Впрочем, это теперь неважно. Вон, идут.
        В Речном порту было достаточно складов, принадлежащих грохенцам, оттуда и принесли паланкин. Пладде запихнули внутрь, прикрыли плащом, а сверху уселся старший, назначенный вместо себя Ромилем.
        - Задерни шторки, путешествуй как уважающий себя купец! Передавайте привет Кайвину, а я от вас грохенским девчонкам! - Ромиль помахал рукой, и они с Пайсом отправились в другую сторону. - Здорово, что уходим прямо сейчас, - повторил он. - Суетно здесь будет, Вешшер нервничает.
        - Любой бы нервничал на его месте.
        - Я бы не нервничал. Я бы сразу начал резать эту шваль! Шучу, конечно… Я бы взял пушки и выкинул имперцев с Морской стены, а потом сидел бы там спокойно до подхода наших из лагерей
        - Пушки это большие трубы, - поправил Пайс. - Их не возьмешь, они для другого. А на руках носят пищали.
        - Какая разница? Пушка есть пушка, прицелился и снес кому-нибудь башку! - Ромиль выставил вперед руку, зажмурил один глаз, вытянул и резко согнул указательный палец. - Бах!
        - Это ты о чем-то другом говоришь, - смущенно улыбнулся его спутник. - Из пищали так не бахнешь.
        - Да, это точно. Но я видел, что они могут, эти пищали покруче иного пулемета. Хотя ты не знаешь, наверное… Ну, в общем, поставишь полсотни человек в кучку - пищаль всех и положит, да так, что только клочья полетят! С пищалями тоже можно делать дело, хотя, честно говоря, хватило бы и сабель с арбалетами. Надо просто действовать смелее с местными, они же равнодушные.

13
        Вход на мост отца Невода уже не перекрывала стража, лишь на самой середине болталась обычная пара постовых. Грохенцы вежливо приподняли шляпы, проходя мимо; стражники их полностью проигнорировали.
        - Вот тоже, такая ночь, переполох на полгорода, а они даже нам в лицо не посмотрели! - опять стал возмущаться Ромиль. - Как так можно?
        - Чему удивляться? Издалека заметили, что идут приличные люди, не какое-то отребье. Тем более что мы с правого берега в Заречье направляемся, а не наоборот.
        - Все равно. Идут двое при оружии куда, зачем? Хоть спросить-то можно? А лучше обыскать. Не могу понять такого поведения, сколько лет здесь живу, а не могу понять. И за стену выпускают ночью кого ни попадя.
        - Так ведь выпускают, а не впускают, - опять заступился Пайс за городскую стражу.
        - Если мы что-нибудь украли, то это не стражников дело, а «грачей».
        - Все неправильно! - не согласился Ромиль, но продолжать не стал.
        Пройдя через городские кварталы Заречья, грохенцы через калитку вышли за Пятую стену и зашагали прочь от Иштемшира, оставляя по правую руку Хуланы. Там, как это часто бывало ночами, играла музыка, доносились пьяные песни.
        - Вот эту сволочь я еще понять могу, - кивнул в сторону Ромиль, поправляя шляпу на рыжей голове. - Только не говори, что я на них похож, прошу! Понять могу, но ненавидеть от этого меньше не начинаю. Местные их терпят, но я уже говорил Кайвину: если хотим спокойной жизни, то хуланов надо всех порешить сразу.
        Дорога была пустынна, и путники ускорили шаг, двигаясь теперь со скоростью, почти немыслимой для обычного человека. Переглядываясь, они все наращивали темп, соревнуясь, пока наконец Пайс не перешел на бег.
        - Слабак! - рассмеялся Ромиль. - Эх, парень, и гульнем же мы в Грохене! Как люди, а не как местные!
        - Тише…
        - Да ладно, нет никого. Гульнем хорошенько, а потом вернемся сюда и я как следует отомщу на искалеченный язык! Вот и трактир показался. Мы туда зайдем, махнем по кружечке - а то пути не будет.
        Иво по мере приближения к «Велыпейскому страннику» все меньше хотел выпить там пива - из ярко освещенных распахнутых окон доносились хохот и все те же хуланские песни. Но Ромиля это не смутило, он подергал запертую дверь и сразу взялся за колотушку. Через некоторое время в двери открылось окошко, высунулся дюжий вышибала:
        - Прошу прощения, господа, - Джемо уважительно относился к грохенцам, частым и богатым гостям, - но у нас все места заняты. У хуланов какой-то праздник опять, никак не могу запомнить название.
        - Да мне наплевать, какой у них праздник! - набычился Ромиль. - Открывай, я не собираюсь тащиться три меша до следующего заведения с сухим горлом!
        - Я же сказал: закрыто! - набычился и вышибала. - Хотите войти - лезьте в окно, только имейте в виду, что среди хуланов и грешники попадаются, им терять нечего.
        - Пусть нам вынесут прямо сюда. - Пайс знал, что Ромиль не отступит, и попытался смягчить его требование. - Нам только по кружке.
        Джемо все еще хмурился, но под протянутую горсть медяков подставил ладонь.
        - Зря ты так, - не одобрил Ромиль, когда окошко закрылось. - Тут не Иштемшир, опасаться нечего. Сломал бы я ему челюсть, зато потом уселись бы за лучший стол.
        - Тебе разве хочется слушать этот хор? - поморщился Иво. - Сам же сказал, что хуланов ненавидишь.
        Спустя минуту дверь отворилась и Джемо лично вынес ночным гостям пиво.
        - Идите под дерево, тут столик. - Вышибала первым прошествовал через темный двор под дерево. - Только не вздумайте нагадить, вам ведь еще назад идти. Тут вам не Иштемшир и не Грохен вонючий.
        - Заметно, того и гляди в дерьмо наступишь! - прошипел Ромиль. - Видишь, дружище Пайс, без сломанной челюсти парень остаться не желает.
        Иво сжал в темноте его руку, и рыжий все-таки не ударил первым. Джемо, похоже, и вовсе не хотел связываться с двумя крепкими на вид незнакомцами, поэтому попятился, ухмыляясь, к дверям. Однако Пайс не оценил степени коварства вышибалы.
        - Чивоха! - громко позвал Джемо. - Чивоха, мне тут помочь надо, не пришлешь пару ребят?
        Песня в трактире оборвалась, тут же раздался взрыв хохота. Джемо, улыбаясь, поглядывал то в зал, то на грохенцев.
        - Я ведь к вам вроде с душой отнесся, - беззастенчиво соврал он. - А ты, рыжий, и сам нарвался, и друга своего в беду втравил. Тут вам не…
        Он прищурился, разглядывая кого-то на дороге. Большая и Медовая светили в эту часть ночи одновременно, и вышибала уже мог сосчитать приближавшихся: четверо. Судя по звону, тоже вооружены. Но наверняка не хуланы - те бы непременно пошатывались и пели, а у этих лишь один прихрамывал.
        - Что ж ты замолчал, любезный? - Ромиль невозмутимо потягивал пиво. - Живот прихватило?
        - Я тебе сейчас все про свой живот расскажу! Стойте-ка пока, парни. - Джемо удержал возле себя двух полупьяных хуланов, выскочивших из трактира с увесистыми кружками в руках.
        Новые действующие лица между тем пошли быстрее, явно намереваясь миновать
«Вельшейского странника» как можно незаметнее. При этом все четверо странным образом шагали в ногу, и Джемо скорчил враждебную гримасу.
        - Стража, что ли? Скажите Чивохе, что много странных типов этой ночью вокруг бродит.
        - Где же много? - икнул один из хуланов. - Вон да вон, только и всего! Эй, проваливайте в Ад, топота чегишайская!
        - Да тише, вдруг это облава? - зашептал ему в ухо Джемо, заталкивая в трактир. - Так всегда начинается: часть рядом крутится, часть со стороны леса зайдет… До князя как до утра далеко, вот они и вытворяют тут что хотят. Скажи Чивохе. - Сам вышибала в порыве дружеского рвения вышел на дорогу. - Эй, любезные, а нельзя ли поинтересоваться… Ого, да это же «самый черный грач» собственной персоной! Господин Эшуд Методе, а рядом Хромой Леппе! Это что же, ваша сраная полиция теперь имеет право и по княжеским землям бродить, да еще переодевшись?!
        - Что б ты сдох, Джемо! - посоветовал вышибале Леппе. - Отстань, не видишь - мимо идем.
        - Так мимо, что даже запыхались! Неужели пивка не желаете, как те двое ваших дружков, что под деревом спрятались? Я налью! Особенно вот вам!
        Джемо вытянул длинный грязный палец по направлению к Шели и Вику, имен которых не знал, но прекрасно помнил по дневной ссоре.
        - Будь я полицейским, - спокойно сказал Шели, - я бы тебя арестовал. Но за стенами я не полицейский, даже если бы был в форме. Поэтому я просто скажу тебе: до свидания, Джемо! И пойду дальше.
        Именно это Грамми и сделал, увлекая за собой раскрасневшегося Вика. Следом шагнул Хромой, а Нетоле даже хлопнул вышибалу по плечу:
        - До встречи, дружище!
        Несколько удивленный, Джемо переводил глаза с переодетых «грачей» на пустую дорогу, ожидая увидеть там подкрепление. Но подкрепление пришло к нему: из трактира вышел Чивоха Пуговка, а за ним повалили хуланы, вооруженные чем попало.
        - Кто смеет устраивать на меня облавы, когда я на княжеской земле?! - заорал Чивоха. - Это нападение, а защита не грех!
        - Защита не грех! - Хуланы, не разбираясь далее в происходящем, кинулись к
«грачам».
        Без остановки и весьма быстро прошагав порядочное расстояние с правого берега через мост Трех Дев, полицейские изрядно устали и сейчас не убежали бы даже от пьяных. Кроме того, мысль о бегстве даже в голову не пришла Палассе, который тут же выхватил саблю и не оглядываясь пошел навстречу врагам.
        - И почему Вик всегда так уверен, что мы будем рядом? - Шели тоже обнажил оружие.
        - Так и хочется однажды устроить ему сюрприз. Эй, голодранцы! Вы совершили малый грех, а теперь напрашиваетесь на большой! Кому тут руки поотрубать?!
        Нетоле и хрипящий от злости Леппе встали рядом. Их быстро окружили, и сабли уже позвякивали то о бок железной кружки, то о кривой никейский кинжал, уже вскрикнул от боли кто-то из хуланов, как все перекрыл рычащий бас:
        - Чивоха, стой! Это же тот говноклюй, что приходил ко мне вечером!
        - Черный? - Чивоха протолкался между сподвижниками. - Точно. Так ты ко мне пришел, парень? Галашше что-нибудь нужно?
        - Нет, то есть… - Эшуд посмотрел на Леппе, но тот тоже пока ничего не придумал.
        - Не успели еще его подрезать? - рядом с Чивохой появился его побратим, низенький да толстенький Кроха Ляссен, обладатель баса. - Вот как бывает: сидим, отмечаем твое спасение, а неплохого человека чуть не изуродовали. Но ты уж прости, «грач», сам понимаешь - мы люди грешные, да не пропащие, никто бы тебя не убил.
        - Конечно, я понимаю!
        Эшуд широко улыбнулся, блеснув в темноте крупными зубами. На самом деле ему и в голову не приходило, что встреча у трактира может кончиться чем-то кроме порезов да, что очень возможно, переломанных костей. Не приходило до тех пор, пока он не увидел Чивоху Пуговку, про душу которого точно знал: она на пути в Ад. Стоя рядом с убийцей, приходилось переминаться с ноги на ногу, очень уж дрожали колени.
        - Так чего хочет усач Галашше? - Чивоха шагнул прямо к Эшуду, заставив Вика отвести острие сабли, обнял за шею. - Честно говоря… - прошептал он «грачу» в самое ухо, - честно говоря, сегодня я ничего не смогу, ребята напились. Праздник, и вообще… Но завтра сделаю что нужно, счет есть счет. Кстати, когда повесят Фичу и этого другого ублюдка?
        - Завтра же, наверное, и повесят, - предположил Эшуд, морщась от чесночного запаха. - А сейчас мы просто идем по личному делу. Господии Галашше сказал, что раз этот трактир под покровительством Чивохи Пуговки, то нам и ночью ничто не угрожает.
        - Мы в отпуске! - вставил слово и Леппе. - Пока идем в Грохен.
        - Грохен - это то еще местечко! - почему-то обрадовался Чивоха. - Если уж отдыхать, то именно там! Но это если у вас имеются деньжата, а если нет - лучше не связывайтесь с тамошними вышибалами. Мне кажется, они все душегубы… Но Святым Отцам виднее. Что ж, тогда отойдите все от моих друзей! Пошли, ребята, выпьем.
        Леппе решительно отказался, начались препирательства. Теперь оружие пришлось убрать, л от этого противостоять обнимающей, хлопающей по плечу, подталкивающей к трактиру толпе хуланов стало гораздо труднее. Эшуд пытался что-то втолковать Чивохе, но тот лишь улыбался, а Шели и вовсе молчал, потому что кто-то шепнул ему, что на втором этаже, в комнатке, есть одна дама, не знающая, что делать со своей течкой.
        Джемо, озадаченно почесывая затылок, отошел в сторону. «Грачей» он ненавидел, сколько себя помнил, и был уверен, что хуланы это его чувство полностью разделяют. Что-то менялось в Иштемшире… Вдруг он круто развернулся, щурясь в темноту под деревом:
        - Постойте-ка! А те двое - с вами?!
        - Какие еще двое? - У столика покачивался Кроха Ляссен, справляя малую нужду.
        - Тут были двое, вроде как под грохенцев работали…Ушли?! А кружки не украли?
        - Здесь твои кружки. - Ляссен закончил дело, вышел, застегиваясь, на свет. - Да, кто-то вроде шуршал вон там, в кустах… Удрали.
        Джемо сделал несколько шагов в направлении зарослей, покачал в руке дубинку и удрученно сплюнул:
        - Если удрали, значит, они не с ними. Значит, надо было им морды разбить!
        - Джемо, ты опять пьян? - из окна второго этажа высунулся Лашш, хозяин заведения.
        - Иди на кухню, девчонки не могут сами вертел поднять.
        Вышибала снова сплюнул и вошел в трактир. «Грачи» все еще упирались, и хуланы, уставшие праздновать, постепенно ослабили напор. Один за другим они возвращались к столам, наконец и Чивоха, предложив напоследок «хотя бы по стаканчику», сдался.
        - Да, неплохое начало, прокляни их Ад! - вздохнул Палассе. - Я уже думал, конец нам. Вот что значит за стены ночью выйти - тут же целый взвод пропадет, будто и не было!
        - А может, и правда по стаканчику? - робко предложил Шели Грамми. - Для успокоения и роздыха, с утра на ногах.
        - Трактиров полно, в следующем и отдохнем. - Леппе первым пошел дальше по дороге.
        - С хуланами пить - душу губить, каждый знает. Пошли, а то опять прибегут. Но знаешь, Эшуд, я удивлен, что Галашше взялся водить дружбу с этими мерзавцами.
        - Старый знает, что делает, - успокоил его Нетоле, догоняя. - Вот успокоится все в городе, и вздернем этого Чивоху как миленького.

14
        Прошагать пришлось не меньше трех мешей, и Вик уже предложил провести остаток ночи на лугу, когда наконец показался огонек трактира.
        - Как он, кстати, называется? - спросил Леппе, из последних сил хромая вперед.
        Никто не ответил. Были среди четырех сотен «грачей» н такие, что бывали в Грохене, даже в Соше, а недавно уволившийся лейтенант молодым плавал за море, но все
«сироты» с самого рождения не покидали Иштемшира, если, конечно, не считать вылазок к Шеймскому озеру возле того же «Вельшейского странника». Городская знать покупала у князя земли, отдыхала в своих загородных владениях от суеты, но обычному полицейскому такое не по карману, да и не нужно. Именно поэтому возможность путешествия за казенный счет так воодушевила «грачей», но теперь, когда ноги едва шевелились, а уверенности в своих силах после встречи с хуланами поубавилось, энтузиазм угас. Большая уже закатилась, на небе кроме редких звезд остался лишь тусклый диск Медовой.
        - Представьте, что сейчас на нас выскочит из кустов атори, - зловещим голосом прошептал Шели. - Говорят, они отлично видят в темноте… Четверо измотанных
«грачей», какая удачная встреча!
        - Я даже саблю не достану… - вздохнул Палассе.
        - Отставить глупый треп! - потребовал Хромой. - Значит, так далеко по дороге никто из нас не заходил, если названия не знаем. Что ж, поздравляю с первым разом.
        Трактир, до которого они добрались-таки через час, носил гордое имя «Ураган». Возможно, это была напоминание о некогда настигшем заведение стихийном бедствии - совершенно излишнее, поскольку с починкой не спешили. Некрашеные стены, криво висящие ставни, тропинка к дверям вилась между зарослей бурьяна.
        - Гадость какая! - вздохнул Шели, перечитывая покосившуюся вывеску между двух фонарей. - А я думал, на этой дороге богато живут.
        - Будь я богат, ни за что бы не стал жить тут, в глухомани, - пробормотал Вик.
        Между тем Хромой доковылял до двери и с некоторой опаской ударил в нее молотком - не сломать бы. Внутри тут же послышалось шарканье, приглушенное ворчанье, и из окна выглянул человек в ночной рубахе.
        - Доброго пути, славные путники! - прошамкал человек беззубым ртом, разглядывая
«грачей». - Кто такие будете?
        - А вам что за дело, уважаемый господин? - спросил в ответ Леппе. - Держите трактир, так открывайте, получите золотой.
        - Разные люди по дороге шатаются, особенно ночью… - Хозяин не сдвинулся с места. - А я совсем один. Вы куда шагаете, в Иштемшир или в Грохен?
        - Ты откроешь дверь, или нам ее выломать? - Палассе направился было к окну, намереваясь схватить хозяина за руку.
        - Стой, где стоишь, хуланское отродье! - В руках человека появился арбалет, из которого он прицелился прямо в лоб Вику.
        - Какие же мы хуланы? - Шели встал рядом, рукой подтолкнув в сторону Эшуда.
        - Разве не видишь, мы вельшеи.
        - Особенно вон тот, черномазый! - Хозяин быстро перевел арбалет на медленно отступавшего в темноту Эшуда. - Имейте в виду, двери подперты изнутри, вам не вломиться! Вельшеи, как же! Разве тут остались вельшеи? Сплошь грязные хуланы!
        - Какой же я хулан с такой кожей? - Эшуд вымученно улыбнулся, очень уж дрожала рука сумасшедшего хозяина трактира. - Не гневи Небо, уважаемый господин. Если боишься - ладно, мы пойдем дальше.
        - В сторону Иштемшира «Вельшейский странник», в сторону Грохена - «Толстая кружка», - чуть смягчился стрелок. - Проваливайте! Мне все равно вас кормить нечем.
        - Вот же старый дурак! - сплюнул Леппе и сошел с крыльца, не обращая внимания на дернувшийся в его сторону арбалет. - Пошли, лучше действительно на лугу ночевать, чем в этом хлеву. Так, а это что?
        Ночная дорога принесла новых гостей - со стороны Грохена появились восемь носильщиков, с громким пыхтением волокущих большой паланкин с висящими по бокам фонариками. Вместе с. носильщиками шагал рослый мужчина при сабле.
        - Идите отсюда! - пробурчал хозяин, но «грачи» не оглянулись.
        По всему выходило, что путешествует какой-то знатный господин, вот только почему всего с одним охранником? Один только паланкин стоит довольно, чтобы хуланы взяли мелкий грех на душу и вытряхнули из него пассажиров. Однако охранников, как выяснилось, не было вовсе: носильщики с кряхтеньем опустили ношу напротив
«Урагана», и мужчина протянул руку, помогая выбраться высокой тонкой даме. Она в ответ поцеловала его в щеку и потянулась, разглядывая придорожное заведение.
        - Землевладельцы какие-то, - тихо сделал вывод Леппе. - Только что им делать в этой развалюхе?
        - Да проваливайте же! - без особой надежды повторил хозяин и захлопнул ставни.
        Пассажиры паланкина прошли по тропинке и оказались прямо перед «грачами», вежливо приподнявшими шляпы. Мужчина, хмурясь, ответил тем же, но смотрели полицейские на его спутницу. В свете фонаря было отчетливо видно, что кожа ее черна, скулы высоки, а волосы вьются мелкими блестящими кольцами.
        - Осмелюсь заметить, трактир не показался нам приличным, а хозяин гостеприимным, - нарушил затянувшееся молчание Шели. - Возможно, я проявлю неучтивость, но исключительно из лучших намерений хочу посоветовать вам…
        - Доброй ночи, господин Джеппе! - прервал Грамми распахнувший дверь хозяин. Он успел натянуть на себя длинный халат и нахлобучил не подходящую к халату шляпу. - Всегда рад вашему визиту, всегда!
        Господин Джеппе не ответил, а лишь подтолкнул ко входу свою спутницу. Та, в упор разглядывавшая Эшуда, усмехнулась и быстро сказала что-то на незнакомом «грачам» языке. Хозяин попробовал было закрыть дверь за желанными гостями, но Палассе подпер ее ногой.
        - Ну я же сказал: идите прочь! - прошипел сумасшедший старик. Он даже попробовал оттолкнуть Вика, но изнутри его позвали, и хозяин тут же прекратил борьбу.
        - Зачем ты лезешь, куда не просят? - спросил Леппе, положив руку на эфес и оглядывая явно враждебно настроенных носильщиков.
        - Так что же получается: нам нельзя, а этим можно? Трактиры должны принимать всех, таков закон! Я дальше не пойду.
        - Это иштемширский закон, - напомнил Шели, однако первым вошел в дом. - Но все же по кружке вина с горячими колбасками мы заслужили.
        Леппе еще немного поразглядывал носильщиков, но те наконец решили заняться паланкином и потащили его, переругиваясь и ломая кусты, куда-то под окна. «Грач» отметил, что ребята здесь явно не впервые, так же как и их господин. Последним шагнув в зал, Хромой закрыл дверь и осмотрелся.
        Внутри было два стола, настолько грязных, что на них только трава еще не росла. Вместо стульев или лавок рядом стояло несколько чурбаков, с которых даже кору не стесали. В зале никого не было, гости и хозяин прошли в заднюю комнату, откуда доносились их тихие голоса.
        - Ты ей понравился, Эшуд. - Шели обмахнул один чурбак и уселся. - И она разговорчива, так что не медли. Но и будь осторожнее: незнакомка может оказаться твоей родной сестрой, а это грех немалый.
        - Что ты несешь?! - Нетоле прошелся по залу, расшвыривая сапогами мелкий мусор. - Воняет, как в Заречье. Не хочется мне тут ночевать.
        - А ведь дело нечисто… - Леппе тоже уселся, оперся о саблю. - Этот Джеппе, наверное, мелкий землевладелец, подданный князя. Мелкий, потому что все крупные имеют дома в Иштемшире. Допустим, оп возвращается из Грохена, где подцепил эту никейку… Но тогда его поместье где-то рядом, а в этом свинарнике что ему делать?
        В зал, негромко переговариваясь, вошли носильщики и расселись за вторым столом. У двоих имелись дубинки, остальные вооружились чем ни попадя. Палассе, широко расставив ноги, встал перед ними.
        - Сядь! - тихо приказал ему Леппе. - Сядь, недотепа!
        Вик отошел, морщась.
        - Ты слышал? Они говорят о нас…
        Носильщики расхохотались, и Палассе хотел было снова направиться к ним, но Шели прихватил его за рукав:
        - Вик, мы не дома. Туг ты не имеешь никаких прав, это раз, и никто не придет на помощь, это два.
        - Восемь оборванцев из Грохена… Я их по выговору узнаю, - фыркнул Вик. - Никакой помощи не нужно.
        - Плюс Джеппе, плюс сумасшедший хозяин с арбалетом, - добавил Леппе. - Не нравится мне начало нашего путешествия. И тебя, конечно, не стоило брать… Ладно, пожуем что-нибудь, раз уж зашли, а потом все-таки на лугу заночуем - тепло.
        - По утрам сыро… - протянул Шели. - Особенно на рассвете. Я знаете, что подумал? Джеппе встретился где-то с этой дамой, договорился обо всем и повез к себе в поместье прямо ночью, потому что она разговорчива и дни течки у нее вот-вот наступят. Но не успел, вот и пришлось остановиться. Теперь они тут застрянут… Забавно, не правда ли?
        - Похоже на пошлый анекдот, но забавно, - согласился Леппе. - Не вяжется одна деталь: Джеппе здесь не впервые.
        - Тогда, Хромой, немного не так: в поместье у него жена. И Джеппе специально выбирает трактир, куда приличный человек не заглянет, чтобы развратничать.
        - На его месте я бы остался в Грохепе, вот и все, - буркнул Вик
        - И верно. Тогда так..
        Но Шели не успел предложить новую версию, потому что в зале появился хозяин. Он кряхтя дотащил до стола носильщиков сразу шесть кружек и подошел к «грачам».
        - Имейте в виду, ночевать у меня негде, - ворчливо сообщил старик. - Комнаты заняты благородными господами.
        - Пива и что-нибудь мясного, да не тухлого, - заказал Леппе и с редкой для себя дружелюбностью протянул золотой. - Платим вперед, не подведи.
        - Чем богаты…
        Дверь в заднюю часть дома хозяин затворил неплотно, и оттуда вдруг донесся громкий голос никейки, о чем-то с хохотом рассказывающей Джеппе. Эшуд нагнулся к столу, приглашая друзей последовать его примеру.
        - Болтает как заводная, Шели прав насчет скорой течки, но дело не в том. Это не никейский, - уверенно сказал он. - Я пытался выучить его когда-то, даже помню с десяток слов. Это другой язык, совсем не похожий.
        - Значит, дама прибыла из-за Южного Междуземного моря, - поцокал языком Шели. - И хорошенькая. Зубы только большие, как у тебя, и хохочет на весь дом.
        - Из-за моря? Что ж, это объясняет некоторую вольность ее поведения, - задумался Леппе. - Но Джеппе ее понимает, значит, тоже бывал в тех краях… Надо запомнить его имя, чтобы Галашше обратил внимание. Странный тип.
        Носильщики, которым хозяин вскоре принес недостающие кружки и большую тарелку речной рыбы, вели себя все более вызывающе. Они болтали между собой быстро, как настоящие грохенцы, часто хихикали, оглядываясь на «грачей», и наконец начали даже показывать на них пальцами. Вик медленно наливался кровью, но Леппе не дрогнул. Вино оказалось вполне приличным, сосиски вкусными.
        - Не смей даже смотреть в их сторону, - сказал Хромой Палассе. - Довольно приключений. У них не хватит смелости самим завязать драку, ну и отлично. Сейчас пойдем дальше, к рассвету выйдем еще к какому-нибудь кабаку, там и спросим комнату. Утром должно быть полно свободных мест, крестьяне пойдут дальше, к Иштемширу. Выспимся, пообедаем и заночуем уже где-нибудь в Грохене. А с утра - в Ларран, и никаких больше приключений.
        - Не горячись, на Грохен нам тоже надо обратить внимание. Ведь отец Пладде считает, что именно там атори рассадили свою заразу.
        Хитрый Шели под столом пнул Эшуда, и тот, вспомнив о знаменитом Доме встреч, поддержал:
        - Надо пошататься денек по городу, послушать разговоры. Может, выясним что-то о товаре Грохенской гильдии… Вот, и, кстати, надо на цены там посмотреть, даже записать.
        - На цены в Доме встреч? - нахмурился Леппе. - Кобели!
        Закончив трапезу, носильщики гурьбой потянулись на улицу, даже не сообщив об этом хозяину. «Грачи» остались одни, и в тишине стало еще лучше слышно, как за тонкой стеной трещит и трещит иикейка. Только время от времени слышались голоса Джеппе и хозяина.
        - Как она возбуждена! - покачал головой Щели, - Наверняка до первых капель не больше часа. Странно, что Джеппе не выставил прочь хозяина.
        - Странно, что он приволок ее в трактир с такими стенами. Между досками щели в палец толщиной, весь дом пропахнет его никейкой. Знаете, какое бы непотребство тут ни затевалось, нам надо идти. - Леппе поднялся, поправил ремень. - Ну? Встали, раз-два.
        - Постой!
        Шели на цыпочках подкрался к самой двери, прижал ухо. К нему тут же присоединился Эшуд.
        - Чего вам там нужно? - поморщился Хромой. - В городе мы бы их арестовали, а здесь пусть князь разбирается, его земля.
        - Тише! - попросил Эшуд. - Похоже, хозяин-то заморского языка не знает, и Джеппе переводит ему кое-что. Они вроде как большие друзья…
        - Друзья-распутники. Может, он эту дамочку для двоих привез, а мы вломились некстати? Парни, мне все это уже просто неприятно.
        Вик согласно кивнул. Вот отлупить наглых носильщиков - это дело, а связываться с греховодниками ему совсем не хотелось. Шели и Эшуд вдруг одновременно отлипли от двери и быстро пересекли зал.
        - Хозяин идет нас выгонять, - шепнул Грамми. - Похоже, Хромой, ты прав.
        - Покушали? - Старик вошел, пряча за спиной арбалет, впрочем, не очень стараясь его скрыть. - Тогда и честь пора знать, ночевать-то негде.
        - Да, мы пойдем, - кивнул Леппе. - Спасибо за ласку.

15
        Хозяин, высоко подняв фонарь, проводил их до самой дороги, а потом повесил светильник на ветку одинокого деревца. Там «грачи» увидели носильщиков, усевшихся в кружок покурить перед сном.
        - Гадость какая! - не удержался Вик, уверившийся, что в трактире сейчас начнется распутство.
        - Тебе-то какое дело? - подтолкнул его Эшуд.
        - Действительно, твоей-то сестрой она никак не может быть! - фыркнул Шели. - Прости, дружище. Но, честно говоря, мне очень интересно, зачем тащить женщину из-за моря. Может, они там пахнут как-то по-особенному?
        - Сержант Грамми, ты мне мерзок. - Леппе закутался поплотнее в плащ и потопал ногами, как бы проверяя их готовность к новому броску. - Пошли, все что мы пока узнали - за стенами Иштемшира бардака гораздо больше, чем в городе. Мне уже хочется домой, так что… Ну куда ты?
        Шели сошел с дороги и осторожно потрогал ветви кустарника:
        - Вроде как не колючий… Хромой, ты, конечно, старший, но вот послушай, что я скажу. И Галашше, и Пладде нам никакого конкретного поручения не давали, послали просто осмотреться. И особенно намекали, чтобы мы не закрывали глаза на всякого рода странности. Вот - странность!
        - Это не странность, а гадость, - поправил его Вик. - И ты сам ведешь себя как распутник.
        - Нет, это странность. Джеппе богат, иначе откуда у него такой паланкин для шлюхи? А телохранителей не имеет, это уже странно. Допустим, он извращенец, Небо ему судья. Но место для утех выбрано очень неподходящее. Наверное, в задних комнатах не так грязно, как в зале, но в стенах и правда щели. Кто же приводит женщину, когда у нее дни, в такое помещение?
        - Ты сам сказал, что он извращенец, а значит, сумасшедший, как и все греховодники. Не удивлюсь, если он убийца, прости меня Небо, но нам недосуг им заниматься. Все происходящее за стенами Иштемшира нас, «грачей», не касается.
        - Если бы не касалось, нас бы в Ларран не послали… - Эшуд колебался. - Знаешь, Хромой, этот Джеппе переводил кое-что для хозяина. Так вот, я разобрал, что никейку очень удивило поведение грохенских дам. Что они, мол, никуда не ходят, сидят дома, особенно что от течки до течки они молчат. Мне кажется, что отцу Пладде была бы интересна женщина, у которой это вызывает удивление.
        - Мы не знаем, что творится за Южным морем, - вздохнул Леште. - Ладно, раз вас двое против одного пошли подслушивать. Но уговор: если нас заметят, то просто убежим, в драку не ввязываться. И не забудьте заткнуть носы! Вик, останься здесь, у дороги.
        - Почему я?.. - растерялся Палассе. - Пусть лучше Эшуд останется, он атори не боится, а мне они под каждым кустом мерещатся после разговора с Пладде!
        - Ты останешься! - Хромой ткнул Вика пальцем в грудь и полез в кусты вслед за товарищами.
        Палассе запахнулся в плащ и сделал несколько шагов назад по дороге, чтобы видеть то место, где под мерцающим фонарем укладывались спать носильщики. Насчет своего страха перед адскими демонами Вик совсем не шутил, он и правда вздрагивал каждый раз, как ветер особенно сильно раскачивал ветви кустов. Вообще местечко попалось неудачное: с обеих сторон дорога сильно заросла - нападения можно ждать отовсюду. Куда смотрит хозяин?
        От трактира не доносилось ни звука. Вик достал трубку и, повернувшись спиной к дому, закурил. Он рассудил, что следить за носильщиками может и оглядываясь через плечо, зато дым ветер отнесет в сторону Грохена. Однако не успел одинокий «грач» сделать и пары затяжек, как именно там, к западу, показался огонек.
        - Вот не знал, что на этой дороге по ночам толпы народа туда-сюда расхаживают! - запричитал Вик, торопливо потушил трубочку и пятясь отступил в куслы.
        Людей «грач» не боялся, а то, что атори тоже могут светить себе фонарем, как-то не пришло ему в голову. Между тем огонек приближался необычайно быстро, при этом мерно покачиваясь, точно его нес бегущий человек. Вскоре Палассе расслышал топот и прикинул про себя, что по дороге стучат не меньше десяти пар сапог, да в ногу!

«Кто же это может быть? Или телохранители какого-то господина, пли княжеские дружинники. Пожалуй, попасться им на глаза будет большой ошибкой», - решил Вик и забрался еще глубже в кустарник.
        К трактиру подбежали двенадцать человек, все вооружены, даже в легких доспехах. Несмотря на не менее чем десятиминутный бег с фузом, воины почти не запыхались. Это бы еще ничего, но когда Вик рассмотрел их получше, то едва не закричал от ужаса. Все двенадцать были женщинами, то есть казались ими, потому что женщины в доспехах, шлемах и при саблях пробежать не смогут и десяти шагов.
        - Атори, атори!.. - шептал Палассе, на корточках отползая прочь от дороги. - Только подумал, а вот и они. Небо сохрани, ведь мы бы их встретили, пойди прямо! Порвут на кусочки и косточки обгложут…
        Он слышал звонкие голоса, ну точь-в-точь как у молодых дамочек перед днями. Атори, наверное, заговорили с носильщиками. Вик теперь жалел, что плохо отнесся к парням,
        - их, наверное, и в живых-то не будет через минуту.
        - Что ты так шумишь, идиот?!. - На плечо Вику легла тяжелая рука Хромого. - Тише. Кто там пришел?
        - Атори, ребята! Там демоны. Двенадцать, и все в женском обличье, вооружены.
        - А тебе не привиделось? - присел рядом Шели, - Знаешь, после всех наших разговоров то о демонах, то о бабах… Нет?
        - Щели, ты ведь знаешь, я не трус! Но они там, клянусь Небом!
        Даже находясь за домом, друзья услышали, как кто-то постучал в дверь. Почти сразу раздался душераздирающий крик, тут же оборвавшийся.
        - Носильщики… - выдохнул Палассе. - Я же говорил. Бежим!
        - От демонов не убежишь, - резонно возразил Леппе. - Они выносливы, как морские твари. Придется нам уходить на север, в лес. Ты как думаешь, Эшуд?
        Нетоле ответил не сразу: он прислушивался к происходящему в доме. Там опять говорили на незнакомом, лающем языке, теперь сразу несколько человек и очень громко. Женские голоса звучали требовательно, Джеппе оправдывался, потом спросил у хозяина:
        - Ты точно видел, куда они пошли? Может, все же к Иштемширу?
        - Да нет, Джеппе, к Грохену. И носильщиков я попросил сказать мне, если эти четверо еще появятся… Спросите у носильщиков!
        - Поздно у них спрашивать: девки поторопились. Но может быть, они заночевали где-то в кустах, надо искать.
        Потом Джеппе опять заспорил с атори на странном наречии.
        - Кроме как в лес, нам деваться некуда, - прошептал Нетоле. - А пропадем, так все равно пропадем.
        Мало чего так сильно опасаются городские жители, чем леса. Уж лучше морской берег или горы - там много пространства, там издалека видна опасность. Другое дело в лесу, где приходится прорубать себе дорогу саблей, не зная, какую тварь скрывают лианы перед тобой. А тварей там хватает: пауки, древесные скорпионы, сороконожки с руку толщиной, сотни видов змей. Даже крестьяне леса не любят, ведут с ним вечную войну, корчуя деревья.
        Продравшись через кусты, все четверо оказались на узком лугу, отделявшем окультуренное пространство дороги от леса. «Грачи» приостановились было, но в трактире оглушительно хлопнула дверь, и полицейские словно по команде помчались вперед со скоростью, сделавшей бы честь любому демону. Леппе из-за хромоты немного отстал, зато первым догадался обнажить оружие и с ходу врубился в заросли.
        - Там дальше должно быть посвободнее, - пыхтя, сообщил он. - Мне рассказывали… С краю всегда хуже всего. А еще надо топать, шикать - ну, шуметь погромче, чтобы змеи с дороги отползали.
        - Отползут они, как же! - не поверил Вик, но послушно начал топать. - Демоны нас выследят по этим зарубкам.
        - Они и так выследят. У них же нюх, сила, зрение - все как у самых вредных животных, Подземный Князь их такими создал. Но в глубине леса мы, наверное, сможем затеряться…

16
        В это время трактир «Ураган» остался без фонариков, подсвечивающих вывеску, - их сорвали атори в женском обличье. Разбившись на две группы, они разошлись по дороге в обе стороны, чтобы поискать следы пропавшей четверки. У трактира осталась лишь одна из них и, подчеркивая свою нечеловеческую сущность, закурила трубку. Джеппе нервно расхаживал рядом.
        - Луиза, здесь нельзя так себя вести! Иштемшир в двух шагах, а там имперцы! - обратился он к атори на языке, называемом в иных краях английским.
        - Плевала я на твоих имперцев. Вообще перестань на меня орать: что мне Ромиль сказал, то и делаю.
        - Кстати, откуда он здесь взялся? Он же в Иштемшире должен быть, с Кайвином.
        - Послали его с каким-то донесением в Грохен. - Луиза наморщилась, припоминая. - Им там пришлось прикончить местного полицейского начальника - Галаси, да? Но четверо его доверенных копов вырвались из кольца и почему-то идут на юг… Хочешь, сам спроси у Ромиля.
        - И Ромиль сказал, что они остановились в «Урагане»?.. - Джеппе тяжело вздохнул. - Сюда никого не пускают, кроме своих, Луиза. И они сюда не попали бы, если… Так, а Ромиль, выходит, шел за ними, а потом обогнул трактир через луг? И со мной разминулся, эх, как же все скверно вышло.
        - Ничего пока не вышло, - отмахнулась атори. - Дорога одна, или в Грохен, или в Иштемшир они все равно должны по ней пойти.
        - Надо в кустах их поискать, может быть, залегли совсем рядом, подонки. - Джеппе тоже полез за трубкой. Из дома вышла, зябко поводя плечами, никейка. Она улыбнулась Луизе, но та не ответила.
        - В кусты мы не полезем, тут полно пауков и змей.
        - Да нет же, ядовитые твари только возле некоторых пород деревьев живут, это закон местной природы! Кроме как в лесу, нигде не может быть никаких змей! - Джеппе хотел было еще что-то сказать, но лишь с досадой рубанул воздух рукой. - А носильщиков зачем убили?
        - Ну, они же догадались. Все говорят, что в нас с первого взгляда чужих распознают.
        - Тогда зачем было к ним подходить?.. По крайней мере здесь трупы оставлять нельзя, надо закопать.
        - А это, Джеппе, мужская работа - Луиза выбила трубку о каблук и вышла на дорогу.
        - Але! Нашли что-нибудь?
        Джеппе обхватил голову руками и присел на корточки. Вернулся хозяин, который по старой привычке сперва навел порядок на кухне, и положил ему руку на плечо.
        - Не расстраивайся, - сказал он по-вельшейски. - Это недоразумение. В сущности, во всем виноват этот рыжий Ромиль. Помню, когда он проходил тут последний раз, зарубил мальчишку и не сказал зачем. Труп принес: закопай, мол. Я ему сказал: не появляйся, рыжая хуланская рожа, на сто шагов! Проткну из арбалета и рядом закопаю!
        Луиза вернулась к дому:
        - Скажи хозяину, чтобы дал нам чего-нибудь попить, мы уходим. Ничего не нашли, пусть из Грохена приходят поумней нас. Да перестань ты с таким убитым видом сидеть!
        - Натворили дел, а теперь уходите? - усмехнулся Джеппе. - Что ж, и то радость.
        - Так радуйся, мальчик. Еще увидимся. Ну а ты, бедняжка, куда направляешься?
        - Луиза вдруг решила обратиться к никейке.
        - В Иштемшир. - Никейка с преувеличенной тщательностью выговаривала слова, но не все звуки удавались, - как и Джеппе, она имела раздвоенный язык. Вешшер говорит, я понравлюсь командиру имперского гарнизона, и вот…
        - Ты Вешшеру понравишься, это я тебе гарантирую. Язык, значит, уже изуродовали… Ладно, удачи тебе. Местным понравиться просто: они только на запах реагируют. Так что…
        Луиза не договорила, ушла в зал трактира, где хозяин поставил на грязный стол кружки с пивом. Туда же потянулись и ее подчиненные, вернувшиеся с безрезультатных поисков.
        - Она даже не спросила, как меня зовут… - надула губы никейка. - Сука! Что они тут о себе воображают, Джеппе?
        - С жиру бесятся. Еще бы, каждая сильнее любого местного мужика. Почти любого… Ты только не обижайся, Джесс, но с женщинами тяжелее всего. Для них местные вообще не люди, ну то есть как животные, понимаешь? Я не знаю, в чем тут дело, может, в системе размножения или в том, что местные женщины гораздо глупее… То есть я хотел сказать - по-другому несколько устроены.
        - Ну, я так понимаю, что их удел - кухня, да? И постель во время месячных.
        - Это не месячные… Дело не в том, что их загнали на кухню, а вообще в поведении. Они, например, практически не разговаривают, даже на рынке изъясняются жестами, есть целый «женский язык». А говорливыми становятся перед течкой, за день-два, им тогда нужно мужское общество.
        - Боюсь я. - Джесс передернула плечами. - А если меня распознают?
        - Вешшер не дурак. Он тебе объяснит, как себя вести, тем более что вы будете спокойно при всех переговариваться. Мы такие штуки в Грохене часто проворачивали. Джеппе не сдержался, хихикнул. - Если смочить тряпочку в выделениях местной женщины, то в течение часа можно из любого мужика веревки вить. Главное - не переборщить, чтобы он совсем не взбесился. Так что не волнуйся. Вопрос только один: как нам без носильщиков теперь в город попасть. Придется с крестьянами договариваться, а они на дороге появятся ближе к полудню. Вешшер будет недоволен, да еще там какие-то незапланированные события с полицмейстером.
        Атори вышли из трактира, утирая губы, и сразу отправились к Грохену, даже не попрощавшись. Джеппе проводил их унылым взглядом. Выглянул опять и хозяин:
        - Попадется кто-нибудь на пути - зарежут и в лес не оттащат.
        - Мы тут ни при чем.
        - Ни при чем, но дело-то общее! Ненавижу новых, Джеппе. Языки им подрезать - сразу бы присмирели, вот как эта черненькая.
        - Не обольщайся, она тоже умеет убивать, - хмыкнул Джеппе. - Просто не повезло ей в лагеря попасть. Но вон под деревом восемь трупов лежат, еще не остыли, а ей хоть бы что. Да и, в сущности, с мужчинами не лучше.
        - Ты о чем?
        - Да обо всем. Бабы убивают десятки, но граф и Вешшер убьет многие тысячи, когда выведут новых из лагерей, - тут весь край кровью умоется. И они сами, заметь, из наших, из старых. Но приведут сотни душегубов, и эти сотни, старик, уже на марше.
        - Ты был в лагерях, да? - вздохнул хозяин.
        - Посещал, насмотрелся. Самых отпетых они, конечно, сразу кончают… Все равно страшно. Они убивают друг друга, я сам видел. Из-за ерунды - красивого ножа, или слова, или даже просто так. Конечно, Вешшер имеет свои планы, но как еще оно повернется? Не рано ли мы все это затеяли, вот что меня беспокоит.
        - Пойдемте в дом, - попросила ни слова не понимавшая Джесс. - Зябко. О чем вы говорили?
        - Так, ни о чем. Нам придется заняться мертвецами. Посидишь одна?
        Топота уходящих рысью амазонок уже не было слышно. Они бежали почти до самого Грохена, лишь возле трактиров переходя на шаг. Крестьяне рядом с дорогой не селились, по какой-то лишь аборигенам ведомой причине. Уже светало, когда отряд свернул к заброшенной ферме, добираться к которой пришлось через луг и рощу.
        Здесь в компании очень высокой узкоглазой женщины как ни в чем не бывало покуривали Ромиль и Пайс.
        - Отдыхаешь, рыжая сволочь? - спросила Луиза, на ходу сбрасывая перевязь. - Мы не нашли этих четверых, потому что идиот хозяин выкинул их из «Урагана».
        - Как же вы разминулись? - удивился Ромиль.
        - Да откуда я знала, что они на дороге?! Ты сказал, что иштемширские копы свернули к трактиру, мы туда и побежали. Значит, заметили нас, где-то затаились.
        - Дура, их надо найти! - Ромиль побагровел. - Тебе что, ничего уже доверить нельзя?! Галашше куда-то послал гонцов, надо допросить их! Что, если у нас в тылу полк арбалетчиков давно сидит? Ты будешь Вешшеру объяснять, куда сотня бойцов делась?
        - Да пошел ты… - Луиза сплюнула ему под ноги. - Сам бы и взял их, если так нужно. Что, вдвоем четырех местных ублюдков испугались? Вам, наверное, не только языки подрезали.
        - Ты, девочка, так со мной не разговаривай… - Ромиль поднялся, глядя через плечо Луизы на других женщин, кучкой сбившихся за спиной атаманши. В правой руке он держал дымящуюся трубку, а левую невзначай завел за спину, изобразив пальцами какую-то фигуру. Пайс смысла жеста не понял, но подобрался. - Знаешь, что бы ты у меня на Третьей Веге делала после таких слов?
        Луиза снова сплюнула:
        - Только рыпнись - изрубим в капусту, а Вешшеру даже привета от тебя не передадим.
        - Ах вот как? Давай разберемся.
        Иво Пайс не понимал ни слова из разговора, что шел на незнакомом языке большого мира. Явно назревала ссора, Луиза даже, кажется, хотела ударить Ромиля. Но вместо этого отступила на несколько шагов назад, нагнулась, не отводя взгляда от противника, за брошенным в траву оружием… Иво не успел удивиться: распрямляясь, Луиза бросила в Ромиля нож, который вылетел у нее будто прямо из рукава.
        - Хитро! - осклабился рыжий, успевший упасть в сторону, на колено и молниеносно выхватывая свой нож. Он покачал головой, будто недоумевая. - Пайс!
        Иво подскочил, услышав свое имя, но что должен сделать снова не понял. Это стоило Ромилю жизни: в тот самый миг, когда Луиза схлопотала нож в живот, высокая узкоглазая женщина саблей полоснула сзади рыжего по шее. Ромиль тяжело завалился назад, подставляя ладони под фонтан хлынувшей из перерубленных артерий крови. Следующий удар мог прикончить и Пайса, но тот чудом увернулся, однако запнулся за порог дома и повалился на спину. Снаружи завизжали, заругались, амазонки вот-вот должны были появиться, чтобы убить сразу, не раздумывая, и Иво забился, как рыба, отодвигаясь дальше от входа. Ногой задел дверь, которая стала медленно закрываться, и Пайс успел подняться на колени, навалиться на нее, вытолкнуть ломившуюся навстречу убийцу. Запора не было, и Иво прижался к двери спиной, вытащив наконец саблю. Вот чего хотел Ромиль: будь готов, прикрой мне спину! Теперь поздно.
        Дверь вздрогнула, когда в нее ударили плечом сразу трое. В женские сотни вошли самые сильные, выносливые из тех, кто оказался в лагерях. Пайс выдержал, упершись каблуком в дыру между досками настила, а следующего удара ждать не стал. Прямо перед ним, через длинный пустой коридор, находилось небольшое окошко, лишь наполовину прикрытое покосившейся ставней.
        Когда Вешшер формировал первые регулярные сотни, Пайс тоже побывал в лагерях. Вот только было это давно… Былая сноровка в обращении и с собственным телом, и с оружием ушла. Воевать с местными много ума не надо, хватит врожденной силы. В несколько скачков преодолев коридор, Иво прыгнул. Хлипкий на вид ставень ударил в плечо будто молотом, но все же сорвался с петель. Зацепившись сапогами за раму, Пайс не перекатился по земле, как хотел, а рухнул на нее, разбив нос и повредив левое запястье, но хотя бы не выпустил оружия из рук.
        - Гоните его от дороги! - закричала узкоглазая уже из коридора.
        Пайс не знал ее имени - со сторожем на ферме болтал только Ромиль, - но был уверен, что сможет узнать гадину из тысяч, даже с завязанными глазами, по голосу. Надо же, убить своего! Правда, Ромиль убил первым, но начала ссору Луиза… Как же все это просто у них: слово за слово, и вот - два трупа! Люди не должны убивать друг друга, надо обязательно рассказать про это Вешшеру!
        Задевая саблей за деревья, Пайс пробежал через рощу, но тут же услышал голоса справа - его обходили. Даже если удастся первым вырваться на дорогу, все равно не отстанут, догонят и зарубят. Тогда Иво взял левее, тут его не ждали. Он пробежал луг, потом под ногами оказалась узкая полоска вспаханной земли, еще один луг, со множеством пеньков, и - вот он лес.
        Не успел Иво обрадоваться, как над его головой пролетела первая стрела. Арбалеты?! Он обернулся на бегу и заметил в сотне шагов позади преследовательниц, а еще дальше, у края рощи, одинокую фигуру с луком. Местные, конечно, никогда не сумели бы натянуть тетиву лука, способного бить на такое расстояние, но для атори это было невеликим трудом. Пайс решил, что теперь его спасти может только чудо, побежал зигзагами. Стрелы, однако, пролетали выше…

«Из лука трудно точно прицелиться!» - сообразил наконец он и, перестав вилять, через несколько мгновений вломился в лесные заросли.
        Пайс ждал продолжения погони и уходил все дальше на север, пока не наткнулся на холодный ручей, один из тех, что берут свое начало в близких горах. Пройдя по колено в воде половину меша, беглец осторожно, не ломая кусты, вылез на берег и затаился.
        Напрасно - за ним никто не гнался. Луиза, будь она жива, возможно, и смогла бы заставить своих воительниц пойти в лес, но без явного вожака женщины остановились. Пауки, змеи… Их очень много в густых лесах Ноосата, а укусы большинства смертельны. Правда, только для местных, а для атори, как правило, просто очень болезненны.

17
        Леса Ноосата, этого моста между востоком и западом, клочка суши между югом и севером, не так опасны, как полагают приезжие. Змей и правда много, хотя они никогда не выползают из тени деревьев на крестьянские поля, а питаются в основном насекомыми. Змеи пугливы и нападают на человека, только обороняя себя или гнездо. Следует громко топать, ломать ветви - и ползучие гады сами уступят дорогу.
        Хуже с насекомыми и пауками. Конечно же, эти твари тоже не охотятся на людей, но заметить их еще труднее, чем змей, кроме того, притаившиеся на ветвях паук или сороконожка легко могут свалиться вам за шиворот в тот самый миг, когда вы эту ветвь сломаете, чтобы навести шороху.
        Крестьяне в лес не ходят вовсе, лишь вырубают деревья с краю, чтобы не дать враждебной среде распространиться. Эти тысячелетние направленные вырубки привели к тому, что леса Ноосата зеленой полосой отделяют пашни и луга от гор, прорубать дороги к которым тоже никому не нужно. Исключением является огромный Вессенский лес, откуда некогда стали выходить атори, посланцы из Ада. Некогда там существовала дорога в Житьему, о которой заботились ларранские князья и неплохо на этом зарабатывали. Но со времен Войны торговцы забыли про этот путь, уж слишком недобрую славу получил Вессен. Дорога все еще существует, вырубкой деревьев теперь занимается Орден Неба - иначе будет потеряна связь с Блестящими Владыками Золотого озера. По сути, Блестящие Владыки такой же Орден Неба, но на житьемский лад. Как и ордынцы, Владыки заботятся об уничтожении выходящих из леса атори, дабы не пустить тех на восток, в плодородные долины Житьемы.
        Если бы кто-то мог пройти без остановки на отдых от Ларрана, крепости Ордена Неба, до Иштемшира, то управился бы за двое суток. Когда один из Святых Отцов ожидал вызова на север, в Совет Кенчипьяша, и заранее расставил на дороге подмены для носильщиков, путь и вовсе занял меньше суток. Но это был случай исключительный, легендарный.
        Попасть в Ларран можно и не заходя в Грохен, но зачем? Времени сэкономишь немного, зато отдыхать потом придется в поле, потому что кто же станет заводить трактиры там, где то и дело бродят атори? Слухи, конечно, сильно преувеличены, однако для дружинников грохенского князя встреча с голым, буйным демоном не редкость.
        Оказавшись в ночном лесу, четверо «грачей» меньше всего думали о том, как попасть в веселый Грохен. Им казалось, что со всех сторон доносится шипение, что каждый упавший на щеку листок - смертоносное насекомое. Яростно пыхтя, все они некоторое время еще шли вперед, вжимая головы в плечи и громко ругаясь, однако постепенно их продвижение замедлилось, а затем и вовсе прекратилось.
        - Кто-нибудь запалите альгару!.. - тоненько взвыл Палассе. - У меня что-то на рукаве, оно ползет!
        - Как ты можешь знать в такой темноте? - усомнился Шели, боясь пошевелиться: ему казалось, что с полей шляпы свесился паук. - Свет и правда не помешает. Похоже, тут паутина впереди.
        - Придурки!.. - Леппе понял, что больше о свете позаботиться некому, переложил саблю в левую руку и выташил альгару, потер ее в пальцах. - Отломите сухую веточку, что ли.
        Ответом ему послужил общий вздох: а вдруг веточка зашевелится в руках и ужалит?! Леппе не стал ждать, присел и посветил себе под ноги. В крохотном, слабом круге света нашлось необходимое количество сухого материала, вскоре затрещал маленький костер. «Грачи» по очереди запалили от него пучки веток и осмотрели друг друга.
        - Вроде ничего нет, - поджал губы Шели. - Но стоило бы потрясти плащи, потому что и на Вике, и на Хромом висят клочки паутины на шляпах. Вы вообще смотрели, куда шли?
        - Не время шутить, - нахмурился Леппе. - Как теперь выбираться?
        Со всех сторон «грачей» окружали чащи ноосатского леса. Голые стволы деревьев убегали вверх, сплетаясь где-то там в почти непроницаемый для дневного света зеленый ковер, но и того немногого, что все же просачивалось вниз, хватало для лиан и ползучих кустарников. Они заняли все возможное пространство, и только под ногами путников не было зелени, там трещали сухие ветви.
        - Пожар не разгорится? - с сомнением спросил Шели, морщась от дыма. - Давайте подгребем их в кучу, а то мало ли…
        - Что-то я не слышал о пожарах в лесах, - хмыкнул Эшуд. - Тут же сыро. Не нужно ничего сгребать, там, на земле, норы змей и пауков. Нужно уходить.
        - Куда?
        - Сделаем крюк, выйдем на дорогу в стороне. С огнем нам будет легче идти.
        - Дурак! С огнем тебя и видно издалека. Выйдешь из леса - тут тебя атори и сцапают. Впрочем, они в темноте видят… Зачем мы тогда вообще лезли в лес?
        - Не знаю. Но я устал! И лучше сдохну от атори, чем от змей.
        - Все устали, - заметил Шели. - Но как только окажемся на дороге, тут же поймем, что лучше умереть от змей, чем от атори. Такова человеческая природа… Слушай, Хромой, а что, если мы перейдем дорогу и уйдем в поля?
        - Там мы как на ладони для демонов, - вздохнул Леппе. - Уставшие, сонные, да мы и с одним атори не справимся. Послушайте, а что если пройти лес насквозь? Окажемся в горах. Там нет пауков, а змей мало, мне рассказывали морские дружинники.
        - Всем рассказывали, и про дикарей-душегубов тоже. Но мы не знаем, далеко ли еще этот лес тянется, - упорствовал Нетоле. - Сколько мы выдержим? Прошли не меньше шести мешей. Еще два раза по столько - и я просто не смогу вернуться. Усну здесь и не проснусь.

«Грачи» помолчали. Со всех сторон, даже сверху, неслись зловещие шумы ночного леса. Шелест, треск, шуршание… Вик Палассе почувствовал, что сходит с ума от страха перед этой теснотой, зеленью, невидимой жизнью. Он тоненько завыл и тут же заслужил тычок под ребра от Шели.
        - По-моему, все ясно, Хромой. Нам придется отнести свои головы атори. Посмотрим на звезды и умрем.
        Леппе яростно запыхтел, кончиком сабли подтаскивая к костерку новые веточки. У Палассе задымился кончик плаща, но он этого не замечал.
        - Кстати, а мы точно с той стороны пришли? - прошептал Эшуд.
        Последним шел Хромой - так уж вышло. Леппе обернулся и увидел перед собой сплошную стену зелени:
        - Точно, с той стороны. Не паникуй. - Я слышал, что по лесу невозможно ходить прямо, - задумчиво сказал Шели. - Если бы мы прорубали дорогу, то легко нашли бы обратный путь, но…
        - Собьемся, - сделал вывод Эшуд. - Собьемся и сдохнем в лесу. Если ты сейчас снова завоешь, Вик, то я тебя прикончу, и Небо простит.
        - Я молчу, - покашлял в кулак Палассе. - Главное, вы не молчите, а то жутко.
        Но жутко стало всем. Люди не живут в лесах, им нужны открытые пространства, хотя бы небо над головой. Здесь же - вечный сумрак и миллионы крошечных врагов. Любопытный Шели уже приметил на кустах нескольких жуков и еще какую-то тварь с длинными усами и зелеными крылышками. Сообщать Вику, что тварь сидит прямо над его головой, он счел излишним.
        - А помните, как в сказке Толстый Жекко поступил? - нервно хихикнул Эшуд. - Залез на дерево и увидел дорогу - Моя любимая сказка в приюте была.
        - Полезай, - согласился Шели. - Немного мы тебя подсадим, а потом сам. Тут невысоко, всего-то полторы мачты имперского корабля. Тихо!
        - Кто-то пробирался всего в нескольких шагах от «грачей». Зверек пыхтел, бесстрашно ломал кусты. Полицейские даже заулыбались: как приятно, что здесь есть хоть кто-то с теплой кровью! - Как они выживают?
        - На такую живность яд не действует, - вздохнул Хромой. - Наоборот, это они жрут змей. Жаль, что…
        Он не договорил, потому что пыхтение зверька оборвалось громким всплеском. «Грачи» переглянулись.
        - Мне казалось, что в той стороне журчит, но я забыл вам сказать, - выдавил Вик. - Пить сразу захотелось.
        - Ручьи здесь никогда не текут на север, - заметил Шели.
        - Ну конечно, умник наш, там же горы! Может быть, он виляет по лесу и впадает в какое-нибудь бездонное озеро, а может быть, течет в поля, к арыкам… - Хромой нагнулся и стал собирать горящие палочки в пучок. - Пошли, надо попытаться.
        Эшуд, быстро вытянув из ножен саблю, услужливо раздвинул перед ним зеленый занавес. Тут же на его сабле оказался небольшой, с. кулак размером, паучок и побежал к рукояти.
        - Небо, забери меня отсюда! - взвыл «грач», но Леппе быстро поднес свой факел, и паук отпрыгнул в сторону, поджав обожженные лапки.
        - Пошли, пошли! Не время голосить! То есть нет, давайте-ка опять ругаться и топать.
        Вик Палассе особенно быстро отозвался на эту просьбу, стоять неподвижно он просто не мог. Топоча что есть силы, угукая и ругаясь, бравые полицейские Иштемшира продвинулись через лес еще немного и действительно оказались у ручья. Он был довольно широк, не менее полутора рогов между берегами.
        - Надеюсь, здесь неглубоко!
        Леппе ступил в воду, вышел на середину. Действительно, вода не доставала ему до отворотов сапог.
        - Отлично! Можно идти.
        - Бывают и водяные змеи! - сообщил Вик, шлепая по воде к товарищу. - Тоже очень ядовитые.
        - Помолчи. Шели, Эшуд, наберите там топлива! Без огня тяжело, звезд-то вес равно не видно.
        Ругаясь и то и дело отдергивая руки от шевелящихся веток, «грачи» выполнили приказ и вышли к Хромому с маленькими охапками хвороста.
        - Можно было бы и больше, учтите на следующий раз, - посетовал Леппе, зажигая новый факел. - За мной.
        Теперь они путешествовали совершенно иначе. Идти было сравнительно легко, хотя дно ручья покрывал ковер из тонких тяжелых листьев сойны. Кое-где глубина увеличивалась, и каждый из «грачей» по нескольку раз зачерпнул сапогами воду, но это были сущие пустяки. Вокруг путников сплошной неподвижной стеной стоял лес, высокий свод темнел далеко наверху. Повеселевший Вик даже начал что-то рассказывать, как вдруг Леппе остановился и выругался:
        - Только посмотрите на этого гада! Но не делайте резких движений.
        Прямо перед лицом Хромого висел паук такой величины, что, усевшись на шляпу
«грача», мог бы свесить лапы во все стороны. Палассе тихо ахнул, а Эшуд вытянул из ножен саблю.
        - Паутина протянута с берега на берег, - подсказал Шели. - Смотрите, какой-то мотылек в ней запутался… А паук к нему не спешит.
        - Нас стесняется, - предположил Эшуд. - Надо его сразу убить. Иначе упадет в воду и выследит нас, они же злопамятные.
        - Как его убьешь? Арбалета нет, а саблей на весу не разрубить… - Леппе медленно отошел в сторону, посветил себе. - Паутина не достает до воды, можно пройти нагнувшись.
        Паук вдруг быстро сместился вслед за «грачом», будто не желая того пропускать. Теперь он, такой большой и тяжелый, сильно раскачивался на тонкой прочной сети.
        - Резать ее нельзя, - дрожащим голосом повторил Вик. - Они злопамятные!
        - Слишком шустрый, не убить, - уверенно сказал Шели Грамми. - У него же десять глаз.
        Леппе прошел вдоль паутины до берега и обнаружил, что здесь все кусты затянуты многослойным старым коконом. На свет откуда-то изнутри выскочил еще один паук, чуть меньше. Полицейский испуганно попятился. Факел в его руке догорал.
        - Дайте еще хвороста. Может, поджечь их? Они злопамятные! А убивать нельзя, это, наверное, муж, а на берегу жена!
        - Вик, заткнись! - попросил Шели. - Ты нервируешь пауков.
        - Я, кстати, тоже нервируюсь… Посвети, Хромой, надо еще набрать хвороста. - Эшуд зашлепал к противоположному берегу. - Что, если у пауков вообще такая манера: натягивать сети поперек ручья? Им тут удобно, много насекомых. Не очень-то легкая у нас будет дорога.
        - Я думаю, нужно просто понять, как с ними разбираться. - Леппе послушно посветил Эшуду, чтобы тот не схватился за змею. - Может, в самом деле поджечь паутину и убежать?
        - Они прыгают! - подал голос оставшийся в темноте Вик. - И плавают! И не забывают зла! Видел, какие у него челюсти? Прокусит даже сапог!
        - Хватит трусить! - Хромой принял новый пучок хвороста. - Или подлезаем под паутину, или жжем, или рубим! Хотя пауков тут, наверное, много, лучше бы не связываться.

«Грачи» переглянулись. Потом Шели, решительным движением сняв шляпу, отошел в сторону от паука и, усевшись прямо в воду, перебрался под паутиной. Паук побежал к нему, но несколько опоздал, «грач» уже выпрямился на той стороне.
        - Теперь он может на меня прыгнуть, - изрек Грамми, отступая подальше. - Давайте по одному.
        Вторым поднырнул под сеть Эшуд, с другой стороны. Паук опять побежал посмотреть, что происходит, точно ему это не слишком нравилось. Нетоле это не помешало, зато на сеть выбежали сразу еще два сородича хозяина, помельче, но и пошустрее.
        - Я их боюсь, - заныл Палассе. - Они прямо над головой.
        - Дурак! Оставайся, если хочешь.
        Хромой решительно потушил в воде факел и, прикрываясь шляпой, лег на спину. Течение потащило его, нужно было лишь отталкиваться от дна лопатками и свободной рукой. Вода затекла в ноздри, Леппе на миг запаниковал, подумав о водяных пауках и змеях, но заставил себя терпеть. Чья-то рука схватила «грача» за шиворот и вытащила из воды.
        - Далеко собрался? В темноте можно на другую паутину налететь.
        - Эшуд?.. Я думал, только что лег… - Леппе полез в карман, бережно достал из кожаного чехла альгару. - Сейчас подсвечу. Хворост не намочили?
        В темноте раздался страшный, горестный вопль Вика, сопровождаемый всплеском воды.
        - Или его утащила гигантская змея, или он плывет к нам, - изрек Щели. - Шарьте ногами, а то мы его больше не увидим.
        Леппе едва успел зажечь от тлеющей альгары хворост, как Шели с Эшудом выудили из воды товарища. Вик шумно втягивал воздух, но молчал.
        - Пошли дальше, - предложил Грамми, пряча глаза от Леппе.
        - Это ты настаивал, чтобы мы его взяли! - все же буркнул Хромой. - Идем.
        Еще дважды им попадались паучьи сети, но они были натянуты выше их голов. Можно было лишь предполагать, как много их остается вне пределов досягаемости света факела. Теперь ручей не казался столь дружелюбным - зато «грачи» не думали о тварях у себя под ногами, глядя исключительно вверх.
        Преодолев не менее половины меша по воде, «грачи» совершенно вымотались. Они уже не старались обходить ямы, смиренно проваливались в них по пояс. Усталость брала свое, глаза слипались, вскоре кто-то должен был упасть. Хромой Леппе предполагал, что первым окажется Шели, тот всегда был слабее других. Вторым - он сам.
        - Надо сделать привал, - почти простонал сержант и взял ближе к берегу, надеясь отыскать незаросшую полоску суши.
        В метнувшемся круге света оказался человек. Он стоял чуть пригнувшись, пристально вглядываясь в темноту, Леппе тоже застыл, рассматривал незнакомца.
        - Здравствуйте, господа, - первым нашелся Иво Пайс. - Чем обязан вашему неожиданному визиту?
        - Здравствуйте и вы, - отозвался Лепне. - Мы посетили чащу леса с познавательными целями. А вы?
        - И я, - спокойно соврал Пайс. - Куда держите путь?

«Грачи», спотыкаясь от усталости, выстроились перед ним в линию, поглядывая на вожака. Совершенно ясно, что приличному человеку ночью в лесу делать нечего, если только он не скрывается от врагов - людей или демонов.
        - Далеко ли дорога на Грохен?
        - Около двух мешей лесом. Да и не дорога, но уже сам город. - Теперь Пайс не лгал.
        - Дорога идет полукругом, вы, видимо, сократили путь. Но там неспокойно… Не лучше ли потушить факел? Перчатку сожжете.
        Леппе посмотрел на пучок хвороста, догоревший до самых пальцев, и выронил его в воду. «Грачи» с удивлением заметили, что свет все же пробивается сверху, превращая тьму в сумерки. Начиналось утро.
        - Так лучше, - продолжил Пайс. - Есть насекомые, которые стремятся к свету и теплу. Так вам, значит, нужно в Грохен? Должен сделать вывод, что господа шагают из Иштемшира.
        Пайс, конечно же, сразу узнал четверку. Так вот, значит, почему Луиза со своими девками их не нашли посланцы Галашше решили сократить путь через лес. Разумный поступок, неожиданно смелый для местных.
        - Мы путешествуем, - признался Леппе. - Наш друг, - он показал рукой на Эшуда, - пригласил нас провести время у своей бабушки, в Соше. То есть почти в Никее, но…
        - Я понимаю, - кивнул незнакомец и решил представиться: - Иво Пайс, торговец. Я имею лавку в Грохене. На меня напали разбойники, вроде бы хуланы, вот я и удрал от них в лес.
        - Хуланы совершенно обнаглели, - вежливо согласился Леппе. - Особенно здесь, на дороге. Ни полиции, ни княжеской дружины. Куда смотрят власти?
        Пайс старался что-то придумать. Убить их, как хотел Ромиль? Вроде бы устали, но - четверо. Если это посланцы Галашше, то саблями они владеть умеют. Иво, до сих пор не отошедший от короткой схватки с женщинами, не пылал желанием получить новую толику острых ощущений. Более того, убийство теперь казалось ему еще более отвратительным… Хуже - только собственная смерть.
        - Теперь нас пятеро, можно попробовать вернуться, - предложил он. - Я помню дорогу. Немного вниз по ручью и вправо.
        - Конечно! - шумно выдохнул Вик.
        - Мы бы с удовольствием, - не обратил на него внимания Леппе, - но должны хотя бы несколько минут отдохнуть. Пожалуй, присядем прямо здесь, в воду у берега… Это не опасно?
        - Отчасти, - признал Пайс. - Но если у вас прочные штаны, то… Думаю, ничего не случится. В любом случае сидеть на земле опаснее, тут много жалящих муравьев. Они уже проснулись, и я, как видите, перетаптываюсь. Знаете, даже один укус способен вогнать в постель на неделю.
        Пайс намеренно преувеличивал, надеясь загнать в Грохен «грачей», до того как они отдохнут. Полицейские же, наоборот, не слишком доверчиво отнеслись к его словам. Виданное ли дело: на неделю! Да от укусов лесных тварей умирают на месте. Тем не менее вслед за Леппе все опустились в воду, расслабили мышцы уставших ног.
        - Как вам только не страшно было сюда идти, уважаемый! - удивился Палассе. - Я бы ни за что… Уж лучше разбойники. Пусть грабят, не убьют же.
        - Это были мои давние знакомцы, - быстро приду, мал Иво. - Наверняка отомстили бы: лишили глаза или руки. Я испугался… Хотя тут, конечно, очень жутко.
        Он смотрел на «грачей» и прикидывал: вот если теперь же броситься… Сабли все четверо не убрали в ножны, держали под водой, будто Пайс мог этого не заметить. И все же шанс велик, хотя без царапины не обойдется. Наверняка Иво предпочел бы попробовать разделаться с полицейскими, будь в этом хоть какой-то для него прок. Но Ромиль мертв, Луиза тоже. Ближайшее начальство в Грохене, а те и не знают ничего о гонцах Галашше. Сказать: они были, да я их убил - глупость. Лучше доставить всю четверку в город, а уж там скрутить. Помощники найдутся, и все выйдет кстати, ведь надо еще доказать вину этих мерзавок, убийц Ромиля. Если
«грачи» и правда знают что-то дельное, то и Пайсу быстрее поверят в Грохене.
        Между тем «грачи» представились - Леппе разумно предположил, что полицейских мало кто знает по именам. Зато сами иштемширцы не запутаются, что вызвало бы ненужные подозрения.
        - Вы живете в Грохене, господин Пайс?
        - Да, никогда не отходил больше чем на два меша. Думаю, Небо не для того создавало людей, чтобы они шастали туда-сюда. Простите, я не вас имел в виду… Ваше дело молодое.
        - Да и вы не кажетесь мне старым, - вежливо приподнял шляпу Шели. - Я вот полагал, что каждый грохенец хоть однажды да посещает Иштемшир, уж очень вы частые у нас гости.
        - Это крестьянское дело - таскаться по дорогам, - усмехнулся Пайс. - Конечно, есть много торговцев, в погоне за выручкой перебирающихся в иные края… Но я не из их числа, как и все мои друзья.
        - Это внушает уважение, - согласился Шели. - Мы бы тоже никогда не покинули родных стен, кроме как по зову Святых Отцов или императора, но наш черный друг так хотел повидать бабушку перед смертью. Ее смертью, я имею в виду.
        - Как же так вышло, что бабушка осталась вдалеке? - Иво болтал легко, практики в Иштемшире хватало. Они там все любят часами беседовать ни о чем. - Вероятно, ваши родители переселились с юга и не смогли забрать родственников по каким-то уважительным причинам?
        - Вроде того, - покашлял Эшуд. - Длинная печальная история.
        Мысленно он пообещал отвесить Шели хорошего пинка при случае. Это не грех - заработал. Родители Эшуда, как и всех остальных «сирот», принадлежали к грешникам, отправленным на галеры, в северные каменоломни, а то и на виселицу. Именно таким образом младенцы попадали в приют, и напоминать об этом - дурной тон. Но теперь следовало поразмыслить о Пайсе. Эшуд готов был поверить в историю о разбойниках-хуланах, насмотрелся, но пробежать по лесу два меша в одиночку… Поступок не только самоубийственный, но и глупый. Хуланы никогда не сунутся в лес, в Ноосате они сплошь городские жители, а на севере - горцы. Отойди на сотню росов, и они отстанут. Не следует ли отобрать у него саблю? Нетоле, пожалуй, сам бы предложил это Хромому, но атори стояли у него перед глазами. Добраться бы до города, хоть какого.
        Разговор постепенно оборвался. Человек, спасавшийся от разбойников два меша, прятавшийся в лесу, даже и не подумывал опуститься в воду рядом с «грачами». Взволнованный, Пайс упустил это из виду. Леппе тоже хотелось поскорее вернуться на дорогу, добраться до Грохена, Но идти с этим типом он опасался. Странный человек в странном месте. Грохен ли в той стороне?
        - Пошли, - решился Хромой и встал. - Ты говорил, надо идти по ручью?
        Пайс кивнул и послушно вышел на середину течения. За его спиной Леппс сделал жест Нетоле и Грамми, приглашая их скопом накинуться на нового товарища. Палассе округлил глаза, даже открыл рот, но не издал ни звука. Прежде чем Иво сделал несколько шагов, на его руках повисли сержанты. Сам Леппе прыгнул ему на спину, повалил назад, приставив к горлу нож:
        - Не шевелись, господин Иво Пайс! Мы предполагаем, что ты виновен!
        - Что значит «виновен»?! - искренне возмутился никак не ожидавший такого отношения Иво. - В чем?! Вы ведете себя как разбойники!
        Нож дрошул в руке Леппе. «Парни боятся Неба, не то что девки Луизы… » Шели выдернул из ножен Иво саблю, быстро ощупал пояс, но ножа не нашел.
        - С моей стороны ничего нет. Эшуд, поищи тоже.
        - Пусто. Сапоги?
        - Пусто! За пазухой кошель, забираю.
        - Отпускайте.

«Грачи» отошли в сторону, обезоруженный Пайс один остался сидеть в ручье. Вода доходила ему почти до плеч, в груди кипела обида, смягченная все же некоторым облегчением. Схватка с девицами-убийцами не прошла бесследно, теперь он знал, что такое настоящее зло. Местные по сравнению с Луизой просто овечки.
        - Так вы, оказывается, из полиции, - мстительно заметил Пайс. - Заметно по повадкам. Наши рассказывали… Иштемширские «грачи», верно?
        - Верно, - не стал спорить Леппе и от души пнул сидящего Иво по хребту. - Про это тебе рассказывали? Вставай и веди. Если ты невиновен, попросим у Неба прощения.
        - Княжеские дружинники себе такого не позволяют, - охнул Иво, поднимаясь.
        - Ты не в Грохене.
        - Но и не в Иштемшире!
        - Тем более помолчи. Не вздумай привести нас не туда, куда обещал, господин Пайс. Обстоятельства нашей встречи таковы, что я имею право применить к тебе правило упреждающей обороны. Но если будешь вести себя спокойно, руку тебе никто не сломает. Вперед!
        - Не узнать вас невозможно, как ни переодевайтесь… - Пайс поднялся на ноги. Вспомнил, как вас еще называют: говноклюи.
        - Дай я ему врежу хоть разок! - опомнился наконец Палассе и тут же обиделся на присвоенную полицейским позорную кличку.
        - Оставить! - буркнул Леппе, рассматривая в полутьме леса трофейную саблю. - Тяжелая. Рукоять покрыта кожей морских тварей. Дорогая. Я не так давно видел точно такую в лавочке на улице Шан-поло и к ней была приклеена бумажка с ценой. Смешно, но на рукоятке остались следы от клея… Сдается мне, господии Пайс, ты бывал в Иштемшире. Веди нас к Грохену, иначе я всерьез начну задавать тебе вопросы.
        Иво пошел вперед, поглядывая по сторонам. «Вот же мерзавцы! Может быть, прыгнуть в кусты и удрать? Арбалетов у них нет, да и не помогли бы арбалеты в лесу. Догнать не смогут, и так едва ноги волочат». Но какая-то тварь уже куснула Пайса в руку, прямо сквозь перчатку. Не смертельно, да и мало здесь тварей, способных убить настоящего человека, но, пожалуй, лучше и в самом деле выбраться из леса… Еще неизвестно, кто кого ведет в Грохен.

18
        Шаг за шагом Иво постепенно обсыхал после купания, успокаивался, настроение улучшалось. Нет, его не введут в Грохен под конвоем - он сам обезоружит «грачей». Идти еще не меньше меша, невыспавшиеся аборигены снова устанут, а ножны-то при Пайсе! Не догадались отобрать. Фехтовать ими несподручно, веса не хватает, но защититься, учитывая силу и скорость движений Иво, вполне можно. Четыре хороших удара по пальцам - и он сам погонит полицейских пинками. Главное, чтобы не пришлось тащить.
        Одно тревожило Пайса - девушки Луизы. Эти дикарки не имеют права мстить Иво за смерть своей предводительницы, ее убил Ромиль. Но чтобы избегнуть ответственности, им, наверное, стоит прикончить и свидетеля… Вот же проклятые убийцы! Для них жизнь человека просто ничего не значит. Однако Пайс полагал, что встреча с амазонками не состоится. Во-первых, женским сотням дан жесткий приказ уходить на дневки южнее, во-вторых, они должны были поверить, что беглец сделал крюк по лесу и давно вышел к окраинам города. Собственно, на это Пайс и рассчитывал, отсиживаясь на берегу. В крайнем случае «грачи» на какое-то время отвлекут дикарок.
        - Что ты там вздыхаешь? - прохрипел сзади Леппе.
        - Устал! - опомнился Пайс и пошел медленнее, имитируя утомленность. - Вот здесь надо свернуть.
        - А неплохо мы прогулялись по лесу, - тихо прикинул Эшуд. - Дорога, конечно, идет полукругом, но все равно неплохо. Никак не меньше шести мешей.
        - Все десять, если верить моим ногам, - подтвердил Шели.
        Чтобы Грамми смог выбраться на берег, товарищи подали ему руки. Самый слабый из них и правда здорово измотался: глаза у Шели закрывались, колени дрожали.
        - Потерпи еще немного. - Эшуд подставил Шели плечо, сам утирая обильный пот. - Еще немного - и выберемся на дорогу.
        - А мне все равно, куда выберемся, - попытался улыбнуться Грамми. - Я усну.
        Несмотря на усталость, он не забывал про их странного спутника-пленника. А Пайс, пройдя еще немного, снова забыл, что следует изображать из себя слабосильного аборигена. Он сосредоточился на лесных опасностях - змей в этих зарослях и правда было полно, - громко топал и вскрикивал. Леппе, старавшийся не отстать, шел, держа двумя руками на плече обнаженную саблю. Демон перед ним или человек, а удара тяжелого оружия сзади не выдержит - на шее доспехов нет.
        Наконец Пайс, следовавший точно по своим следам, обозначенным обломанными ветками кустов, поднял руку и остановился. Впереди был просвет между деревьями, виднелось поле. Осторожно высунув голову, Иво разглядел в сотне шагов лисицу и стаю ворон, кружащуюся над ней. Крестьянский домик вдалеке выглядел безобидно, и Пайс рискнул выйти из зарослей.
        - Там что-то есть, - кивнул он в сторону любопытного серого зверька. - Вороны… Овца сдохла?
        - Что ей делать на поле? - хмыкнул Леппе. - Ребята, все живы?
        Вик и Эшуд, с двух сторон поддерживавшие Шели, вышли на луг, что отделял лес от полосы обработанной земли.
        - Он совсем не может идти. Мы не дотащим его до города.
        - Отдохнем вон в том домике, - решил Леппе. - А где Грохен?
        - Там, дальше дорога, - махнул рукой Пайс. - За рощей. По ней половина меша - и первые дома Грохена. Но мне интересно, что там нужно лисе. Знаете, господа полицейские, мне кажется, что там труп.
        - О Небо… - закатил глаза Леппе. - Вик, будь хоть раз полезен, сбегай.
        Палассе, мгновенно опьяневший от вида неба, не стал спорить. Позабыв усталость, он даже действительно пробежал немного, прежде чем перейти на тяжелый шаг. За это время остальные успели преодолеть половину расстояния до домика. Пайс внимательно смотрел на окна, он был готов упасть на землю при первом же движении.
        - Там какой-то сиволапый, - доложил Вик, отдышавшись. - Он мертвый и без носа.
        - Не понял? - нахмурился Леппе.
        - Лиса отъела. Вот гадина, я не знал, что они такие! Вся серая, грязная даже, а морда в крови. Я прогнал, конечно, но она вернется… А еще там вороны. Они глаза выклевали.
        - Нос, глаза! Вик, скажи толком: отчего он умер?
        - Ранение в живот, - постарался быть точным Па-лассе. - Кишки на два роса по полю, он полз.
        - Не следовало бы нам идти к этому веселому домику… - простонал висевший на Эшуде Шели, он едва волочил ноги. - Мертвый хозяин - к несчастью.
        - Кажется, там никого нет, - неожиданно уверенно сказал Пайс. - И дверь с той стороны нараспашку, слышите, хлопает?
        До дома дошли в молчании. Здесь Хромой снова взял команду на себя, оттеснил Иво в сторону и кивнул Нетоле и Палассе. «Грачи», стараясь ступать тише, обогнули домик и зашли в открытую дверь. Почти сразу они увидели мертвую женщину с разрубленной головой, путь преградила лужа подсохшей крови.
        - Небо, уже два трупа! Да лучше бы я никогда не выходил из Иштемшира! - взмолился Вик. - Эшуд, я по крови не пойду.
        - Ты понимаешь, кто это сделал? Твои ночные атори наверняка. Думаю, их здесь нет, иначе нас бы уже резали… В любом случае, дружище, дело поворачивается так, что на мелочи вроде чужой крови нельзя обращать внимание.
        Эшуд прямо по крови прошел в единственную комнату. Обычное крестьянское жилье: длинный стол и такие же лавки, утварь на стене, сундук для одежды, комод с посудой, а рядом прорублено окошко к каменному очагу во дворе. В углу двухъярусные лежаки и колыбель. Нетоле старался быть готовым ко всему, но вид троих зарубленных детей привел его в состояние, близкое к помешательству. Люди порой посылают свои души в Ад, становясь убийцами, но всегда получают за это хоть что-нибудь в этой жизни. Чего же хотел добиться тот, кто орудовал саблей здесь? Добро - вот оно, забирай, дети не помеха. Свидетели? Дети не могут выступать в Суде, таковы правила не только в Иштемшире, а и по всему Ноосату и в империи Кенчи тоже.
        - Что там?.. - проблеял сзади Вик. - Эшуд, ты жив?
        - Нетоле! - рявкнул с улицы встревоженный Хромой.
        - Со мной вес в порядке! - Эшуд вышел и, не глядя на товарища, покинул дом. - Убита хозяйка дома и трое ее детей.
        - Я так и думал… - Леппе косо посмотрел на посасывающего соломинку Пайса. Тот снова себя выдал: даже не изменился в лице. - Думаю, наше путешествие можно считать законченным. Только в Грохен придется зайти, рассказать дружинникам князя о происшедшем и, конечно, представиться, а дальше останется только вернуться.
        - Видишь ли, Хромой… Мы не на службе. Наши голоса тут ничего не значат. Других подозреваемых нет, в Грохене нас не любят; когда узнают, что мы переодетые
«грачи», ситуация вообще станет скользкой. - Эшуд загибал пальцы. - Нас арестуют и отправят в тамошний Совет Святых Отцов. Это займет немало времени.
        - Верно. Ладно, давай думать, а пока… Господин Пайс! Ложитесь на землю лицом вниз, руки за спину.
        Иво сплюнул соломинку. Дело складывалось не лучшим образом: сперва «грачи» не захотели идти в город, теперь наконец-то догадались его связать. Тащиться в таком виде к Иштемширу Пайс не собирался. Оставалось решить: попробовать справиться самому или бежать за помощью?
        - Господин Пайс! - Леппе поднял саблю. - Вас защищают Небо и закон, но вы обязаны подчиняться нашим требованиям! Именем императора, ложитесь на землю!
        - Ты не в своем городишке, говноклюй! - Пайс решился. Он прыгнул в сторону и помчался со всех ног, намереваясь отбежать немного, выкрикнуть еще что-нибудь обидное и уже не спеша скрыться за рощу. Скрыться, чтобы тут же вернуться и проследить, куда измотанные «грачи» забьются на ночлег. После этого можно спокойно отправиться в город и пусть с посланцами Галашше дальше разбираются старшие чины, а заодно и с девками Луизы, вообразившими, что им все дозволено.
        Больше он ничего не успел подумать - измученный Леппе в отчаянии швырнул проворному беглецу в ноги саблю. Бросок вышел удачным: ноги у Пайса заплелись и он грянулся о землю. Тут же вскочив, Иво хотел в отместку похитить оружие врага, а может быть, даже вступить с ним в бой, но, уже нагибаясь, заметил блеск стали. Он успел отвернуть лицо, и его собственная сабля, которую нес Шели, чиркнула по уху, располосовав его почти надвое. Еще миг потребовался Пайсу, чтобы выпрямиться и бросить взгляд на окровавленную ладонь, а потом на него налетел Палассе. Вик даже не стал доставать оружие; увидев, что подозреваемый удирает, он сразу кинулся за ним. Догнать бегущего Пайса он не смог бы никогда, но короткая задержка дала такую возможность. Удар снова сшиб не готового к обороне Иво на землю, а когда тот легко сбросил с себя «грача», рядом уже стояли Леппе и Эшуд.
        - Я убил вчера одну тварь вроде тебя! - прошипел Нетоле, упирая острие в живот Пайса, чуть ниже пряжки ремня. - Готов убить снова.
        - Режь его! - потребовал Вик, подбирая обе сабли. - Человек так бегать не может. Рванулся, как заяц… Режь!
        - Нет. Пусть ложится на живот, руки за спину. Хромой, будь готов отхватить ему голову, если дернется.
        - Не убивайте, не убивайте! - потребовал и ковылявший к ним Шели. - Не надо…
        Леппе отступил на шаг, подняв над головой оружие. Он-то с удовольствием прикончил бы атори. Ведь сказано: «Убей атори, где бы ни встретил, убей, не слушая лживых речей его». Но атори ли перед ним? У Пайса был раздвоенный язык, Хромой это точно помнил.
        Эшуд побоялся стягивать ремень с демона, пожертвовал свой. Этого ему показалось мало все же враг не обычный.
        - Вик, твоим ремнем стянем ему локти. Как Быка пьяного вязали, помнишь? И ты, Шели, давай - это для ног.
        - Все равно он может вырваться, хоть всего его опутай, - мрачно заметил Леппе. - Силища-то какая… Вика отшвырнул одной рукой. Странно, что он нас в лесу не убил.
        - Двое будут спать, двое дежурить, - предложил Эшуд. - Сначала мы с тобой. Поговорим с тварью адской немного, ладно? Небо простит.
        - Что вы несете, идиоты иштемширские? - Связанный Пайс перевернулся на спину, вгляделся в лица врагов. - У меня ухо разрезано, кровь идет. За что? Вы на земле князя, ведите меня в Грохен.
        - Болтает еще… - Леппе с удовольствием пнул его в бок. - Эшуд, Отцы не одобрят, если мы будем с ним разговаривать. Лучше заткнуть рот и… Как мы его потащим? Надо идти за носильщиками, что-то им врать, а сначала нужно отдохнуть. Эшуд, ведь за ним могут прийти его… сородичи. Эх, вот теперь я понял, что такое прижившиеся в городах атори! У него же язык как у человека, а бегает словно демон.
        - Если появятся другие, мы убьем его, прежде чем умереть. Деньги у нас есть, дотащим. Зато Старый будет рад - не зря ходили. Получим ответы на половину вопросов, если, конечно, атори будет говорить. - Нетоле вдруг сообразил, что демон все чувствует иначе, чем человек. Может, для него боли вовсе не существует? - Всегда можем успеть его убить, в конце концов. Просто попробуем.
        Пайс попытался еще что-то сказать, но никто уже его не слушал. Хуже всего было даже не то, что он не мог освободиться из ремней. Нетоле, имея дело не с человеком, но с демоном, стянул его конечности изо всех сил, и руки уже занемели. Иво закричал, но добился лишь тяжелого удара рукоятью сабли по голове.

19
        Оставаться в доме с мертвой женщиной и детьми действительно было опасно. В любой момент может нагрянуть какой-нибудь сосед, и тогда уж ни за что не отопрешься. К тому же хозяин дома лежал в поле, и полакомиться его телом, помимо лисицы и ворон, наверняка прибежит еще кто-нибудь из леса… Это заметят соседи. Леппе, отчаянно пытаясь заставить себя мыслить здраво, приказал уходить.
        - Тащить еще и этого… - поморщился Эшуд. - Да мы же едва шевелимся!
        - Надо… - Хромой крякнул и поднял ноги атори. - Хватай, и потащили.
        - Я все равно в дом не пойду, - сказал Вик, подставляя плечо. - Лучше в лес, чем в такой дом. Идем, Шели, вставай.
        Грамми, уже почти задремавший, с помощью Эшуда кое-как поднялся. Солнце начинало припекать, каждый шаг давался с трудом. В более глупом положении Леппе никогда не оказывался.
        - А может, послать одного Вика в Грохен за дружинниками? Скажем, что в доме не были.
        - Кто нам поверит?! - пропыхтел Эшуд. - Кроме того, мы ведь здесь не на прогулке, Хромой. Галашше хочет информации, понимаешь? А стражники сразу отправят странного атори в Совет Святых Отцов, вот и все. Лучше спрячемся в этой роще, продержимся полдня, отдохнем, а уж тогда уйдем подальше.
        - Домой, - уточнил Леппе. - Тьфу, знал бы я, что тут творится, никогда бы не вышел за стены. Вик! Оставь Шели на минуту, сбегай назад и прихвати из дома что-нибудь пожрать! Да и воды тоже.
        - А хоронить их не будем? - все же спросил Палассe, но, не дождавшись ответа, поплелся к дому. О том, как страшно ему туда заходить, «грач» умолчал. В конце концов еду можно поискать во дворе, у очага.
        Дорога до рощи далась полицейским даже тяжелее, чем путешествие через лес. У первых же деревьев Эшуд и Ал повалились на землю, прямо рядом с демоном. Леппе, впрочем, нашел еще в себе силы проверить ремни и кляп. Вскоре подошли Вик и Шели, тоже предельно вымотанные.
        - Вы оба спите, - разрешил Леппе, напившись из фляги. - Впрочем, Шели уже спит.
        - Он и по дороге спал, - пожаловался Вик, сворачиваясь калачиком. - Я его почти нес… - Он уснул мгновенно.
        Нетоле и Леппе, оба теперь одинаково серого цвета, зло переглянулись.
        - Давай ты. - Ал уселся у головы атори, снова положив на плечо саблю. - И не суй руки к его шее, а то отхвачу случайно.
        - Кляп надо выташить, - предупредил Нетоле и выудил изо рта Пайса два рукава от собственной рубахи, использованные для утихомиривания горластого демона. - Ну, тварь, теперь давай поговорим немного.
        Пайс, лежа с закрытыми глазами, шумно задышал. Он уже почти не чувствовал рук. Еще немного в таком положении - и с ними можно проститься.
        - Эй! - Эшуд ткнул его ножом в бок, несильно. - Спать собрался? Расскажи-ка мне про Ад.
        - Ослабьте ремни, - попросил Иво как можно более миролюбиво. - Хотя бы немного. Иначе я умру, и вы сами все узнаете про Ад.
        - Смешно. Атори надеется, что я его развяжу!
        - Я не атори! Я человек, как и вы, разве не видно? - Пайс как можно дальше высунул язык.
        Леппе немного нагнулся вперед, чтобы как следует рассмотреть кончик языка пленника. Тот был раздвоен, как и у всех людей, значит, прежде ему не показалось.
        - Это ничего не доказывает, - не очень уверенно сказал Эшуд, переглянувшись с Леппе. - Ты слишком вынослив. Ты слишком быстро бегаешь.
        - Я с детства такой! В чем моя вина? Вся семья такая… Если подозреваете - ведите в Грохен!
        Леппе тяжело вздохнул. Совсем недавно он был уверен, что перед ним демон, но теперь… Совершенно человеческий язык. Да и с чего они взяли, что поблизости бродят атори? Вик, перепуганный рассказами Пладде, остался один, потом принес новость о демонах в женском обличье, а потом уже все «грачи» ударились в панику. Слышали крики, но не видели мертвых носильщиков. Погони за ними не было. С чего, собственно, сам Леппе так разошелся? Полицейский имеет право доверять только фактам. Сержант потряс головой, прогоняя дремоту.
        - Нет, ты демон, - вдруг сказал Эшуд и полоснул ножом по плечу пленника. Иво застонал. - Сознайся, ты - атори. Не знаю, когда ваш Князь научился делать своих слуг с человеческими языками, но ты - атори!
        Пайс стонал не только от боли, но и от злости. Сознаваться нельзя, это верная смерть. Может быть, потащат в Иштемшир, но ведь рук-то не развяжут точно, даже сильнее скрутят. Тогда уже ничто не имеет значения.
        - Небо мне свидетель, я человек!
        - Лучше признайся! - Нетоле злился и продолжал полосовать ножом плечо Иво. - Хуже будет, если я полезу тебе в нутро!
        - Эшуд, - тихо сказал Леппе.

«Грач» раздраженно всадил нож в корень дерева, откинулся к стволу. Роща была красивая - чистая и светлая. Никаких змей или насекомых: для них эта порода деревьев не подходит. Выбрать местечко, где мох потолще, - и спать…
        - Давай-ка перекусим, - предложил Ал и подтянул к себе сумку с добычей Вика. - Хлеб и… хлеб. Похоже, он побоялся там шарить.
        - Не до еды… - Эшуд старался думать, но больше преуспел в собирании морщин на лбу. Слишком устал. - У них не с той стороны печень, верно я помню?
        - Не дури. А если печень окажется на месте, что тогда?
        - Я уверен, что перед нами демон!
        - Ты устал. Ошибка отправит в Ад не только твою, но и мою душу, я ведь тебе помогал.
        Эшуд выдернул нож из корня и еще сильнее загнал его обратно. Леппе, конечно, прав… Но Галашше послал сюда Нетоле как раз для того, чтобы пойти дальше, чем способен Леппе. «Грач» вспомнил слова отца Невода, пересказанные Пладде: «Убей, даже если не вполне уверен, что перед тобой демон. Небо увидит твои помыслы и простит». В самом деле, как еще можно было истребить демонов? Они сильнее в бою, и только арбалетчики сумели переломить ход Войны. Если бы они не стреляли, опасаясь убить человека - ведь атори свои поганые острые языки перед ними не высовывали, то в считаные недели был бы захвачен весь Ноосат.
        - Развяжите мне руки, дайте крови течь! - опять взмолился Пайс. - Расслабьте ремни хоть немного, приставьте мне нож к горлу, наденьте на шею петлю, заприте… Не губите меня, ведь вы и себя погубите!
        - Заткнись! - Эшуд опять выхватил нож из корня и тут же опять воткнул - на этот раз в ногу Иво, сквозь сапог.
        - Даже если он атори, почему ты думаешь, что они чувствительны к боли?! - перекрикивая визг Пайса, спросил Леппе. - Он обязательно будет притворяться и лгать. Да и нет демону смысла сознаваться!
        Нетоле извлек нож, и пленник перестал кричать, ограничившись тихим поскуливанием.
        - Смысл может быть один: быстро мы его убьем или медленно. Больше никакого. А вот чувствительны ли атори к боли, хорошо бы узнать, это ведь тоже будет интересно Галашше. Похоже, чувствительны.
        - Мы не можем быть уверены, - повторил Леипе. у которого поведение друга вызывало омерзение. - Устали, не выспались. Возможно, здесь и близко нет никаких атори.
        - Кто убил крестьян? - зло сверкнул глазами Эшуд. - Человек? Люди-душегубы не убивают детей, какой в этом смысл? А их изрубили саблей на куски, даже того, что в колыбели! Эта тварь называется грохеиским купцом, и что же случайно так совпало?
        Я - грохенский торговец, у меня там лавка, - повторил Пайс. - Пойдите и спросите!
        - И еще он врал, что не был в Иштемшире. Почему?
        Иво в отчаянии прикусил губу. Ну кто мог знать, что так все обернется?! В лесу они его связать не догадались, тупые аборигены, поэтому Пайс и не испугался по-настоящему. Испугался бы - убежал сразу, возможностей было предостаточно.
        - Еще он пытался скрыться, - закончил Эшуд. - И дело не в том, что хотел, а в том, что мог. Заранее знал, что мы его никогда не догоним, такого прыткого, рванулся прямо из-под твоей сабли.
        - Все это так, но доказательства лишь косвенные. К тому же его поведение странно для демона. Зачем он вывел нас из леса?
        - Так надо спросить! - Эшуд на этот раз прижал лезвие к глазу Пайса. - Ну-ка отвечай! Зачем ты вывел нас сюда? Друзей искал? Это они убили семью?
        - Я человек, я ничего не знаю! - вполне искренне заплакал Иво. - Хотел отвести вас в Грохен, как вы просили! Почему вы со мной так поступаете?
        - Эшуд, прекрати.
        Самый черный «грач» Иштемшира вдруг увидел саблю друга у своего запястья.
        - Ты что?
        - Убери от его лица нож. Мы и так уже превысили все допустимые средства дознания, это грех. Но ко всему прочему, это еще и глупо. Он прав, мы должны ослабить ему ремни. Мне рассказывал Бык, что если оставить кисти без притока крови надолго, то они почернеют и допрашиваемый умрет. Несколько лет назад был такой случай, скандал вышел…
        - Мне плевать на старые скандалы! - Эшуд бешено вращал глазами. - Перед нами атори, а каждое его слово лживо, разве ты забыл?
        - Тогда тем более ни к чему его допрашивать, - как можно более миролюбиво заметил Леппе. - Мы ведь с тобой не торопимся в Ад за убийство невиновного? Прямых доказательств пока нет. Давай отведем его в Иштемшир.
        - Если ты ослабишь ремни, он нас убьет.
        - Буду сторожить. Слышишь, Пайс, резвый бегун? Я отхвачу тебе голову, если только дернешься без разрешения. Я иштемширский «грач»-говноклюй, со мной шутки плохи.
        - Я знаю… - прошептал Иво, не веря в свое счастье. - Верю. Я бывал у вас в Иштемшире, действительно… Было дело с хуланами, еле ноги унес.
        Леппе выразительно посмотрел на товарища и пинком приказал Иво перевернуться. Тот понял, что от него требуется, без слов.
        - Я буду следить за ним, пока Шели отдыхает, - убежденно повторил Леппе. - Потом Грамми меня сменит. Шели можно доверять, он поймет, что если парень попытается вырваться, то сам докажет свою принадлежность к… Слышишь меня, Пайс? Если только заметим, что ты пытаешься освободиться, все станет ясно.
        - Я понял.
        Иво сжал зубы: за не столь уж долгое время его руки совершенно утратили чувствительность и теперь возвращающаяся кровь разрывала пустые капилляры. Боль приносила радость… Все еще устроится.
        - Ты делаешь ошибку, Хромой, - вздохнул Эшуд. - Я уверен, что этот тип демон.
        - Ты не можешь быть уверен до конца, подумай о своей душе.
        - Ладно. Что ты собираешься делать дальше?
        Леппе задумался. Вернуться к Галашше и притащить с собой первого встретившегося грохенского купчика? Он может не иметь отношения к их делам. Атори на дороге? Уверенности нет… Просто много странного. Об этом надо сообщить, но достаточно ли собранной информации для лейтенантского чина?
        - Давай посоветуемся. Что, если мы наймем носильщиков и отправим Пайса в Иштемшир? Дорога займет день. Не поскупимся, возьмем большие носилки, Вик будет постоянно находиться внутри, рядом с арестованным.
        - Вик! - фыркнул Эшуд. - Вик недотепа. Уж лучше Шели.
        - Шели устал… - Ал посмотрел на уже высоко стоящее солнце. - Сколько мы можем дать ему поспать? Еще часа два, а потом надо искать носильщиков. Небо, да ведь здесь, совсем рядом, трупы! Если их найдут - а их обязательно скоро найдут, - то князь пришлет дружинников и они будут хватать всех подозрительных.
        - Вот-вот, - удовлетворенно кивнул Нетоле. - А носильщики без глаз, да? Они не заметят, что мы тащим с собой связанного мужика? Я думаю, что надо добиться от него правды как раз потому, что в любой момент у нас могут его отнять. И как бы нам не пришлось удирать от дружинников князя!..
        Они замолчали, снова размышляя. Еще более напряженно думал Пайс - решалась его судьба. Попасть к грохенским дружинникам он бы не возражал, но этот Эшуд…Он не лучше тех девок, запросто может зарезать, не разбираясь. Только это и пугало - в Иштемшире друзья тоже найдут способ его вытащить из подвалов.
        - Господа, если вам угодно, я могу идти сам. Только развяжите мне ноги и наденьте на шею петлю так делают наши дружинники. Если вы накинете на меня плащ, то это будет незаметно. Обещаю молчать под страхом смерти.
        - Так можно посадить его в носилки, - кивнул Леппе. - Да, Эшуд?
        - Всякое слово атори - ложь.
        - Вы видели мой язык! - позволил себе восклицание Иво. - Почему вы думаете, что я демон? Это смешно!
        - Так посмейся, - мрачно предложил ему Нетоле.
        - Хватит. Пайс, расскажи-ка: а откуда ваша Грохенская гильдия берет такие дешевые товары? - Леппе, сдерживая зевоту, решил быть ближе к делу.
        - Грохенская гильдия работает в Иштемшире, я мало знаю об этой банде. Там верховодят Вешшер, Бохрос и другие. Товары им, конечно, привозят караваны с юга, откуда же еще?
        - У нас есть информация, что караваны идут не из Никем.
        - Тогда откуда? - Лежа на животе, Иво пожал плечами. - Не знаю. Грохен живет перепродажей. Что-то вежут с юга, что-то с севера.
        Про себя он отметил: Галашше оказался умнее, чем предполагали Вешшер и Мачеле. Вовремя его прикончили, если только полицмейстер не успел послать гонцов и на север, в Кенчипьяш. Странно, все полагали, что родовитым вельшеям глубоко наплевать на дела торговые. Кто-то им помог обратить внимание на дешевый товар. Но этот «кто-то» ничего не знает о поселках на западной оконечности Грохена и Соша, где весь этот товар и производится. Там сооружены огромные, громко пыхтящие станки, приводимые в движение паровыми машинами. Ткацкое производство, литье, обувная фабрика… Иво был там однажды и удивился несвежему воздуху. Оказывается, паровые машины питались вовсе не паром, а углем.
        Дыма было много, и, хотя работали машины только по ночам, гарью пропахла вся округа.
        - Не знаешь?
        В другой обстановке Леппе обязательно наподдал бы допрашиваемому несколько раз по ребрам да вышиб десяток зубов - в виду важности дела, но стоит начать, как опять вскипит Эшуд.
        - Допустим… Грохенская гильдия имеет большой вес и здесь, не так ли?
        - Дружат с князем. - Пайс не стал скрывать факта, известного любому горожанину. - Такая у них тактика: дружить с властями. Подарки, приемы, взятки. Я слышал, они и с вельшейским князем тесные связи поддерживают, дружину его вооружают бесплатно. И с вашим бургомистром, извините…
        Леппе выразительно посмотрел на товарища: вот, правду сказал арестованный! Эшуд поморщился.
        - Нельзя ли перевязать мне ногу? Рана глубокая, полный сапог крови…
        - Ну вот, - вздохнул Леппе. - Помоги мне его разуть, сержант Нетоле, твоя вина.
        На перевязку Леппе пустил половину рубахи арестованного, выдрав со спины кусок побольше. Все равно под плащом будет незаметно. Он уже решился: Вик и Щели вдвоем повезут Пайса в Иштемшир, если, конечно, удастся миновать встречи с грохенскими властями. С Эшудом сержант решил пока не говорить, пусть выспится.
        Дальше допрашивать Пайса без применения силы не имело смысла, еще час трое просидели в полной тишине. Эшуд хмурился, прикидывая, как обмануть Леппе. Но у Хромого была одна очень полезная для полиции черта: раз что-либо решив твердо, он уже не колебался и шел до конца. Когда-нибудь он, конечно, станет лейтенантом, но сейчас это свойство характера может заставить Леппе скрестить сабли с другом. Погрузившись в невеселые мысли, Эшуд незаметно заснул, и другу пришлось будить его тычками.

20
        - Поднимай лентяев! - Леппе и сам широко зевал. - И не смей засыпать, сначала мы должны их отправить в город, а сами убраться подальше. Пайс, вставай.
        Иво подставил шею, позволяя сержанту накинуть петлю, потом с трудом поднялся на освобожденные ноги. Корка на ране порвалась, в сапог снова потекла кровь. Он хотел попросить перевязать его получше, но, подняв голову, встретился взглядом с Нетоле. Нехорошим взглядом.
        - А ты, я вижу, совсем не хочешь спать…
        - Мне не до сна, - только и нашелся сказать Пайс.
        - Не болтай, отвернись. И не смей поворачиваться без разрешения, слышишь?!
        Атори может быть похожим на человека в спокойной обстановке, никто его не заподозрит. Надо только всегда помнить о некоторых вещах. Нельзя показывать свои выносливость и физическую силу, нельзя с интересом смотреть на женщин, а лучше и не говорить о них, нельзя выглядеть бодрым ночью, даже если весь день спал, нельзя причинять боль людям, чья вина не доказана. Последнее правило особенно трудно выучить: купец, у которого на рынке вытащили кошелек, не должен, обернувшись, хватать за ухо первого попавшегося. На то есть полиция, стражники - их служба греховна, о них молятся Святые Отцы. А торговец предпочтет проводить вора печальным взглядом, но не отяготит душу даже мелким грешком. Ведь это так глупо, рисковать душой ради кошелька…
        Иво Пайс не из новых и не из деревенщины, привыкшей тереться только среди своих. С четырнадцати лет он ходил по Грохену и никогда ничем себя не выдал. Так же спокойно он вел себя в Иштемшире, но теперь, когда жизнь Иво оказалась в опасности, маска сползала ежеминутно.
        - Мы вроде только что легли. - Вик зевнул, увидел пленника и тут же схватился за саблю. - Он атори, да? А язык как же?
        - Он подозревается в совершении тяжких преступлений, в отягощении своей души, - наставил его Леппе. - Никаких прямых доказательств его демонической сущности не найдено. Сейчас мы пойдем на дорогу, и вы с Грамми проводите его в Иштемшир, на носилках. Постарайтесь найти других носильщиков в пути, чтобы не останавливаться на привал. Денег я вам дам. Шели, отправляйся вперед, к дороге, иди в сторону города. Как найдешь подходящий экипаж, возвращайся, мы будем тебя ждать.
        Грамми кивнул и, потирая заспанное лицо, зашагал через рощу. Короткий отдых, казалось, вовсе не восстановил его сил, но Шели знал: так только кажется. Нужно идти быстрее, разгоняя кровь, хорошо бы еще умыться, да где? Сбоку показалась ферма, по виду заброшенная, чуть в стороне колодец. Цепь и ворот в порядке, ведро стоит на срубе. Шели оглянулся и не увидел скрытых за деревьями товарищей.

«Крюк невелик», - решил он.
        Колодец был мелкий, - видимо, где-то внизу под слоем глины бежал подземный ручей. Шели, слышавший о таких вещах, нахмурился. Как он и опасался, вода оказалась мутной, почти непрозрачной, - прежде чем пить, ее следует отстоять. Но времени не было, и «грач», умывшись из ведра, все-таки отхлебнул немного. Зря, пришлось отплевываться. В поисках какой-нибудь знакомой безвредной травки - чтобы зажевать мерзкий привкус, Шели сделал несколько шагов и увидел еще одного мертвого человека.
        Он лежал недалеко от входа в ферму, вокруг него широко расползлось темное пятно. Рыжий. Шели помнил многих рыжих, но этого узнал сразу - грохенец, похожий на хулана. Большая шишка среди торгашей, некто Ромиль. Чтобы убедиться, «грач» подошел ближе и, преодолевая тошноту, вгляделся в запрокинутое лицо.
        Да, это был именно Ромиль. Чей-то лихой удар разрубил плащ вместе с прочным кожаным наплечником, потом лезвие прошло до ключицы, не пощадив и ее. Скол когти просто-таки сиял белизной, позволяя оценить мощь убийцы. Он был настоящим силачом… Грамми быстро оглянулся и побежал к деревьям, от сонливости не осталось и следа.
        Оказавшись достаточно далеко, Шели повнимательнее осмотрел ферму и окрестности. Никого. Сам по себе труп его не удивил - если кто-то вырезал крестьянскую семью, не пощадив даже детей, то почему бы ему не убить кого-то еще. Но Ромиль, человек из свиты Вешшера… Это не могло быть случайностью. Грамми хотел было вернуться, доложить о находке Хромому, но передумал: что это изменит? Надо убираться отсюда всем, и как можно скорее. Надо закрывать городские ворота, обращаться к Святым Отцам - пусть они потребуют ответа у грохенского владыки.
        Дорога была совсем рядом, по ней в обе стороны тянулись цепочки людей. Крестьяне толкали тележки, нагруженные овощами, к Грохену, навстречу им двигались ремесленники, посыльные, торговцы - все налегке, путь к Иштемширу неблизкий. Грузы тянут караваны, а они, видимо, уже прошли на рассвете. Шели выбрался на обочину и сразу увидел скопище домов. Предместья - за ночь, спрямив дорогу через лес, они почти добрались до Грохена!
        С другой стороны приближались носилки. Люди не путешествуют на телегах, если, конечно, дело не идет о крестьянских детишках, - долго и тряско. Другое дело хорошие носилки и слаженная команда к ним в придачу. Эти выглядели совсем свежими, шагали длинным шагом, ловко покачивая бедрами. Видимо, заночевали в ближайшем трактире, не успев добраться до Грохена до темноты. Большой закрытый паланкин, десять человек носильщиков - немного, но достаточно.
        - Далеко ли путь держите, молодцы? - издалека поинтересовался Шели.
        - Куда скажут, туда и держим! - выкрикнул бригадир, занимавший, как и положено, место справа и впереди. - Что за интерес?
        - Мне бы с двумя товарищами в Иштемшир, да побыстрее.
        - Побыстрее не выйдет! - Носилки поравнялись с «грачом», и он был вынужден пойти следом. - Солнце-то уже высоко, без ночевки не обойтись! Мы, конечно, могли бы вернуться, если господин обождет, нам тут недалече осталось…
        - Возвращайтесь, сговоримся!
        Шели пришлось перейти на бег, чтобы сунуть в руку бригадиру пару золотых. Он не знал, насколько его поступок оправдан - может быть, это глупость, но выбирать не приходилось. По мнению Грамми, неопытный в ценах путешественник должен бригадира сильно заинтересовать.
        - Ладно, господин, вернемся! Только за день до Иштемшира не дойти! - выкрикнул, не оборачиваясь, носильщик.

«Грач» остановился, глядя на Грохен. Так и не довелось ему там побывать… Может, и к лучшему. Все равно дела складываются так, что на знаменитый Дом встреч удастся разве что со стороны посмотреть. Хотя и то интересно! Шсли закурил, присел в тенечке.

«А почему, собственно, ехать с Виком должен именно я? Отчего не Эшуд? Хромой, кажется, сомневается в демонской сущности Пайса. Вот будет глупо, если мы привезем под конвоем обычного жулика… Но трупы, трупы! И эти девки-убийцы, и рана Ромиля… Что он делал на ферме?»
        Дорога, по которой как ни в чем не бывало шагали обычные, небо послушные люди, навепала безмятежность. Славный денек! Шели даже потряс головой: нельзя расслабляться, в нескольких шагах - мертвец. Если не люди обрекли свои души на Ад, то, значит, ночами здесь бродят атори. И Галашше должен об этом знать.
        - Грамми!
        Шели вздрогнул, оборачиваясь, и разглядел в кустах Леппе.
        - Ты чего спишь?!
        - Я сговорился с носильщиками, сейчас вернутся. Выходите.
        - Дурак, чем меньше народу нас увидит неподалеку от дома вырезанной семьи, тем лучше! - Шели даже расслышал злобное пыхтение Хромого. - Довезут до Иштемшира?
        - Нет, не успеют. Уже давно день, а им привал будет нужен, если не два.
        - Не вздумайте возле того трактира останавливаться! Значит, слушай: я бросаю кошель. Там хватит денег на смену носильщиков, можешь потратить все.
        Шели как можно непринужденнее подобрал упавший в траву кошелек, взвесил его в руке. Похоже, Леппе отдал им с Виком больше половины казны. Да, этого хватило бы, но где в пути найти свежих носильщиков? Разве что крестьян подрядить…
        - Ладно, справимся. Может быть, лучше Эшуду поехать?
        - Нет, и не спорь. Передайте Галашше, что мы побродим по Грохену, попробуем еще что-нибудь разузнать о Гильдии. Дальше по обстоятельствам.
        - Если вернусь, где вас искать? - сделал Шели последнюю попытку попасть в Грохен.
        - Не возвращайся, увидимся в казарме. Лучше займитесь дорогой: надо ее перекрыть, проверить, что там ночью творится… Усилить охрану ворот. Трактир тот, «Ураган», надо бы проверить со взводом «грачей», если Галашше разрешит. Может, никейку получится найти или ее приятеля, а нет - так хоть хозяина с пристрастием допросить. Если не сбежал еще… Я возвращаюсь к нашим, надо присмотреть за Пайсом. Если что - убейте его сразу, слышишь, Шели? Надеюсь только на тебя, не на Вика. Ты старший!
        Грамми кивнул. Легко сказать: убейте. Но на то и дается недотепе Вику сопровождающий. Нужен кто-то, у кого не дрогнет рука. Шели представил себе, как режет горло Пайсу, и опять ощутил тошноту. Что, если ошибется? Язык-то у парня в порядке. Тогда душа отправится в Ад - убийцам нет спасения.
        - Хромой! Чуть не забыл: там ферма есть, за рощей. Возле нее мертвец, и я его знаю: это рыжий Ромиль из грохенских купчиков. Не ходите туда.
        Носильщики вернулись через полчаса. Шели встал навстречу, придирчиво осмотрел паланкин. Легкий, даже на ветру подрагивает, но прочный, на длинных жердях из каких-то никейских деревьев - грохенская работа, конечно. Внутри чисто, хотя, как показалось «грачу», чуть пахло женщиной. Вот почему спешили доставить эту даму…
        - Трое, да если все такие же крепкие, как вы, господин, это груз немалый, - прикидывал бригадир. - Привал один на полпути, другой ближе к Иштемширу, с ночевкой. Иначе не дойти. Лучше уж до утра в трактире, да не у самого города, потому как ближе к Иштемширу хуланы пошаливают. Риск опять же.
        - Может быть, я подмену найду.
        - Может, и найдете, - пожал плечами носильщик. - Только где? А хоть и найдете - какой нам с того барыш? Обратно сюда порожняком шагать? По всему выходит, что требуется нам плата за полную дорогу, да тяжесть, да спешка, да риск опять же…
        Шели попробовал торговаться, но то ли выдал себя теми двумя золотыми, то ли просто не умел этого делать. Носильщики забрали почти половину имеющейся суммы, что, имея в виду подмену и необходимость хоть чем-то перекусить, было гораздо больше, чем рассчитывал Грамми. Честно говоря, он вообще надеялся сэкономить и тем заработать.
        - Готово? - из кустов вышел хромающий Пайс, к его спине вплотную прижимался Вик.
«Грач» нелепо оглядывался на кусты.
        - Да, парни, забирайтесь.
        - Продешевили мы. - Бригадир печально покачал головой, глядя на плечистого грохенца. - Ладно, вам же выйдет хуже - медленнее понесем.
        - Если доплачу, все равно быстрее не пойдете! - огрызнулся Шели и первым забрался на носилки.
        Устроившись, они задернули поплотнее шторки. Арестованный оказался в середине, лицом к Вику, который тут же положил себе на колени саблю.
        - Душно, - пожаловался Пайс. - Снимите с меня плащ.
        - Это можно. - Шели, сидевший за его спиной, чуть потянул за петлю. - Только помни, овца грохенская, что в руке у меня нож. Дернешься - умрешь, у меня приказ.
        - Небо тебе судья, «грач», - прошептал Иво. - Я невиновен.
        Послышались крики бригадира. Носильщики крякнули, вздернули кверху носилки, положили на плечи и медленно пошли, приноравливаясь к грузу. Вик тяжело вздохнул: он представить себе не мог, как можно добровольно пойти на такую работу. Говорят, что ко всему можно привыкнуть, да и барыш большой, но нередко носильщики надрываются до смерти в своей погоне за золотом.
        - Шели, а ты не уснешь? - вдруг брякнул Вик, когда носилки наконец пошли плавно, несильно раскачиваясь.
        - Не усну! - отрезал Шели. - За собой смотри.
        - Ладно, ладно… - Палассе некстати зевнул и тут же приосанился. - Не спи, мне что-то жутко. А ты смотри у меня, лесной путешественник! Чуть что - сразу ухо отхвачу, за меня помолятся, я полицейский!
        Дыхание носильщиков выровнялось, вошло в единый такт. Мягкая обувь, сплетенная из особого рода трав, приглушала удары десяти пар ног о дорогу. Редкие пока попутные жались к обочине раньше, чем успевал дунуть в свисток бригадир, да и погодка выдалась на славу, солнце затянули облака.

21
        - Тяжело им, - нахмурился Леппе, провожая носилки взглядом. - Вон как жерди прогнулись.
        - Ничего, не сломаются.
        - Жерди-то нет, а вот если хоть один носильщик ногу подвернет, то придется Шели других искать. А деньги они не отдадут, не затем по дороге бегают. Ладно, будем надеяться, что Небо о них позаботится. Пошли скорее прочь, нам повезло, что к крестьянам соседи до сих пор не заглянули.
        - В город? - Эшуд с трудом поднялся и несколько раз ударил себя по щекам. - Нужно отдохнуть, Хромой. Мы сами выглядим как демоны.
        - Не в предместьях. Надо уйти подальше.
        Они не вышли на дорогу, пробрались стороной, вдоль полей, мимо упомянутой Шели фермы. Здесь действительно лежал труп. Слишком много мертвецов… Но оба полицейских настолько устали, что трупы перестали их шокировать. Даже атори казались не такими уж страшными, главное добраться до тихого места, где можно отдохнуть. Нетоле, впрочем, согласился бы прикорнуть и здесь, да Леппе гнал его вперед. Глядя в сторону, полицейские прошли мимо трудящихся на поле всей семьей крестьян. Их жилище, такое же бедное, как и любая другая ферма, неожиданно оказалось первым домом на улице. Грязной, немощеной, но все же улице - вот сапожная мастерская, вот харчевня, вот вывеска печника..
        Имея представление лишь об одном городе, «грачи» и в Грохене надеялись увидеть что-то подобное. Конечно, стена не может быть такой большой, как в Иштемшире, но быть-то она должна! Однако в этих краях, похоже, не отличали предместья от собственно города. Кварталы сменялись кварталами, дома постепенно становились богаче, людей больше, а никакого намека на укрепления путники не видели.
        - Бык говорил, что стена тут есть, только плохонькая… ничего не понимая, озирался Леппе. - Или мы еще не в городе?
        - Какая разница? - Эшуд едва волочил ноги. - Мне наплевать. Давай устраиваться на постой, мы уже далеко.
        Гостиницы попадались регулярно и выглядели не хуже иштемширских. Вот только полиции рядом не было, путникам вообще не встретилось ни одной будки. Изредка попадались княжеские дружинники, одетые в красные и черные цвета, но не похоже было, что они следят за порядком. Внимания на гостей Грохена никто не обращал, но
«грачи» на всякий случай остерегались. Все же убийство сразу нескольких человек возле самого Грохена должно сопровождаться экстренными мерами, а первыми будут проверены именно гостиницы. Вот только ворота должны быть закрыты, а как их закрыть, если ни ворот, ни стен нет? Леппе раздраженно почесал затылок:
        - Ничего не понимаю. Сейчас, Эшуд, сейчас что-нибудь найдем и заляжем до вечера.
        - Вон стена! - вдруг вытянул руку Нетоле.
        Хромой проследил взглядом в указанном направлении и действительно увидел стену. Высотой всего лишь в полтора роса, без рва, зато красивая - то ли покрашенная, то ли даже оштукатуренная.
        - Значит, туда! - Ал потянул друга за рукав. - Мы должны войти в город, понимаешь? Когда поднимется тревога, сделать это будет уже невозможно, а нам нужны новости о Грохенской гильдии.
        Ворота, на счастье «грачей», нашлись быстро, хуже оказалось другое: не успев войти, путники увидели выход. Стена окружала совсем небольшое пространство, занимаемое красивым чистым сквером и каким-то вычурным дворцом. Вычурным, но тоже маленьким - вряд ли там можно было разместить больше двух сотен дружинников. Прямо перед иштемширцами, за ровной дорожкой между ровными рядами деревьев, виднелись другие ворота.
        - Ну что встали? - недовольно пробурчал копейщик, сидевший па лавочке. - Заблудились?
        Ал, сморщившись, потянул Эшуда дальше, через сквер, к другим воротам. Город оказался совсем непохожим на Иштемшир - ну надо же, стена окружает только Дворец князя! В случае войны здесь невозможно собрать достаточные силы. Где же тогда держали осаду имперские полки при Освободителе Жельшетае?..

«Потом, все вопросы потом…» - решил Леппе.
        Эшуд начал спотыкаться, дальше тянуть было нельзя. Если Ал не хочет, чтобы его приятель растянулся прямо на улице, придется все же идти в гостиницу. Леппе зашел в первую же, едва не налетев на модную в Грохене стеклянную дверь.
        - Сколько возьмете за три часа?
        Он все еще надеялся выбраться отсюда раньше, чем поднимется тревога. Нужен одинокий горожанин, какой-нибудь старик, которого в виду важности дела можно просто запереть в подвале и выспаться как следует.
        - Комнаты только на весь день. - Человек за стойкой говорил жестко, исхитряясь при этом широко улыбаться.
        - Полдня уже прошло… - попробовал защитить казну Хромой.
        - Нет, не полдня. И потом, это не важно, существуют правила. Идите на окраины, там есть заведения и подешевле, и попроще… - Человек скорчил брезгливую рожу. Он, конечно же, видел, в каком состоянии путники. - Наша гостиница совсем рядом с Дворцом, по этой улице князь каждый день ездит. Лучше не найти, все порядочные господа у нас… Только для вас могу предложить комнату чудесную, но недорогую.
        - Сколько?.. - почти простонал Леппе. - Без стола - шесть золотых.
        - Шесть?! За три часа сна?
        - Чистое белье, горничная принесет воды и полотенца в любое время, на столе фрукты, сапоги будут почишены, - лениво перечислил прелести гостиницы человек за стойкой. - Есть выход на соседнюю улицу, прямо к Дому встреч… Мы без постояльцев не останемся.
        - Отдай ему! - потребовал Эшуд.
        Человек ловко смахнул деньги со стойки и тут же распахнул какую-то толстую книгу:
        - Как вас записать? Княжеский указ предписывает нам всех постояльцев записывать.
        - Что за глупости?! - возмутился Леппе, так что встрепенулся дремавший в стороне вышибала. - Виданное ли дело? И зачем?
        - Давно уж так, - пожал плечами человек. - Зачем - нам неведомо, князь приказал. Дружинники проверяют иногда и книгу, и комнаты. Иногда. Но я вас не знаю…
        - Вик Метессе и Яро… Пайс, - выдавил Эшуд. - Подданные императора, граждане Иштемшира.
        - Она вас проводит. - Человек за стойкой с улыбкой указал на женщину в крошечной белой шляпке, приколотой к волосам.
        Поддерживая друг друга, «грачи» поднялись вслед за горничной на второй этаж и вскоре оказались в довольно просторном помещении с четырьмя кроватями. Леппе даже крякнул, поняв, что заплатил вдвойне и по здешним ценам.
        - Умыться? - спросила женщина.
        - Нет.
        Леппе подвел к кровати Эшуда, и тот мгновенно повалился на нее, не подумав раздеться. Горничная тут же подошла и принялась стаскивать с «грача» сапоги.
        - Зачем? - не понял Леппе.
        - Чистить.
        Хромой сел, разулся сам, и его обувь тоже оказалась в руках у горничной. Прежде чем уйти, она показала на веревку, свисающую из дыры в стене над дверью:
        - Дергать.
        - Глупости какие! Что за город?!.
        Леппе все же накрылся одеялом, чтобы замаскировать положенную рядом саблю. Впрочем, он прекрасно понимал, что никакого сопротивления в ближайшие часы оказать не сможет. Человек за стойкой, конечно, понял, что они что-то скрывают, и доложит дружинникам, как только поднимется тревога… Но ничего нельзя сделать. Глаза сержанта закрылись.

22
        Шели Грамми и без того не выспался, а покачивание носилок просто убаюкивало. Еще больше навевал сон Вик, который, то ли от страха, то ли от волнения, трещал без умолку. Он рассказал не меньше сотни историй, в финале большинства которых сам же оказывался в дураках. Самое ужасное, что все эти истории Шели знал. Наконец Вик приумолк, но тут же вспомнил еще одно происшествие:
        - А помнишь, как мы с тобой познакомились на площади с теми северянками?
        - Нет, нет! - решительно воспротивился Шели и быстро переложил нож, прижатый к спине пленника, в другую руку. Он уже начал уставать. - Не надо мне рассказывать то, что я и сам отлично знаю.
        - Я просто хотел спросить, помнишь ли ты… Мне так понравились те девушки, я даже подумал, что можно как-нибудь на них жениться…
        - «Как-нибудь»?
        - Ну конечно. Своего-то дома не заведешь, но, может быть, можно бы было пристроиться к их отцам… Даже уйти из полиции.
        - Кому мы нужны? - фыркнул Шели. - Из полиции можно уйти только в городскую стражу, но там еще меньше платят.
        - А если у них отцы богатые?
        - Они были сестры.
        - Ну, значит, один, очень богатый. Может, ему нужны управляющие в поместье? - Палассе чуть отодвинул шторку, посмотрел на дорогу. - А теперь думаю: нет, никуда я из Иппемшира больше не уеду. Страшно подумать, как крестьяне здесь живут, за стеной. Вот такие выродки бродят…
        - Я не выродок, - впервые заговорил Пайс.
        - Значит, демон! - Вик схватил с колен саблю, приставил ее к горлу арестованного.
        - Молчать!
        - Не ори, дурак! - потребовал Шели. - Носильщики услышат.
        Он тоже прильнул глазом к щелке между шторами, рассматривая дорогу. Носилки медленно шествовали мимо кустов, в просветах между которыми виднелись поля, еще дальше - лес, а над ним - горы. На полях попадались редкие фигурки крестьян, копавшихся в земле. Сержант подумал, что теперь не смог бы жить вот так - в маленьком домике, далеко от соседей. В любой момент кто-то может прийти и убить тебя вместе со всей семьей… Никто не поможет.
        На дороге людей стало больше - носилки обгоняли группы путников с тачками и узлами. Мелкие торговцы, ремесленники, они вышли из Грохена ранним утром и за день проделают половину пути. Заночуют в каком-нибудь давно им известном, дешевом трактире. Не успел Шели вспомнить о придорожных заведениях, как показалось одно из них: одноэтажное, очень длинное, без окон. Наверное, внутри полно дешевых спальных мест для бедняков.
        - Это уже четвертый трактир, - доложил Вик. - Много их, чаще чем на каждом меше! А мы, значит, все их лесом миновали…
        - Да, изрядно спрямили путь. Дорога вьется, да еще полукругом идет.
        - Почему же ее так проложили?
        - В обход полей, - видимо, крестьянам так удобнее, - предположил Грамми. - Пайс! Мне показалось, или ты пошевелил руками?
        Иво тяжко вздохнул:
        - У меня вся спина задеревенела так сидеть. И руки надо разминать, очень болят… Можно я лягу?
        - Нет, будешь сидеть между нами.
        Шели чуть подергал за петлю, затягивая ее посильнее. Кем бы ни оказался этот человек, небо простит: за полицейских молятся Святые Отцы, - кто-то же должен применять силу в защиту Кодекса.
        Бригадир запищал в свою дудку, требуя освободить дорогу. Видимо, незнакомец не подчинился или был недостаточно расторопен - носилки стали плавно замедлять ход. Раздался еще один свисток, и тут же бригадир, разуверившись в его действенности, перешел на крик:
        - Что ты раскорячился посредине дороги?!
        - Колесо… - донесся чей-то извиняющийся голос, остального «грачи» не разобрали.
        Носильщики взяли в сторону, прижимаясь к кустам, окончательно остановились и тут же, с дружным выдохом, положили груз на землю. Спустя минуту к пассажирам заглянул бригадир:
        - Не наша вина, господа, крестьяне между собой подрались. Телегами сцепились, вот и поссорились. Товар рассыпали, колесо вон сломали… Можете посмотреть: не обойти. Узкое место.
        Но Шели и так видел над плечом носильщика, что по всей дороге рассыпаны овощи, а парочка крестьян продолжает тузить друг друга у самой обочины, почти уже в кустах. Обойти, конечно, было можно, но мимо валила недовольная толпа тех же сиволапых и торгашей, нарастала ругань. Бригадир просто не хотел рисковать своим хрупким средством обогащения, кидаясь в толпу.
        - Носилки бережешь? - догадался и Вик.
        - Вот попадут жерди между мужиками, хрустнут - как вас тогда к Иштемширу доставить? На закорках? Запасную жердину ночью использовали, а новую еще купить надо…
        Носильщик ушел.
        - Давай я выйду? - попросил Палассе. - Пинков сиволапым надаю, чтобы шевелились.
        - Сиди, - покачал головой Шели. - Ты здесь не «грач», а пустое место. Они тебе сами пинков отвесят, и будут правы.
        Вик вздохнул и пошире раздвинул шторку, чтобы лучше видеть происходящее. Встречный поток тоже двигался едва-едва. Ругань становилась все громче, кто-то кого-то схватил за грудки…
        - И что князь Велышеи делает? Почему его люди не патрулируют дорогу?
        - Это, наверное, еще грохенского князя владения, - предположил Шели. - Впрочем, оба хороши.
        Пайс тоже смотрел на дорогу. Он ехал в Иштемшир с неспокойным сердцем: конечно, ничего плохого не случится, но Вешшер будет в гневе. Задание не выполнено, Ромиль и вовсе мертв… Тело его, кстати, сумасшедшие девки-убийцы даже не прибрали. Это плохо, в прежнее время за такое упекали в горы, на каменоломни.
        А еще болела нога. И руки болели, и спина действительно сильно затекла. Пайс стиснул зубы, чтобы не зарычать от злости. Как же все глупо! Особенно его неудавшийся смешной побег. Не надо было ждать этих «грачей», ведь он издалека услышал их шаги в ночном лесу, но испугался. Впервые увидел хладнокровное убийство, да и одному в чаще жутковато. Захотелось поближе к людям, а они - вот как…
        Иво смахнул ресницами слезы и тут же заметил на дороге знакомые лица. Бохрос и молодой Блес! Те самые, кого сграбастал Галашше, ускорив тем самым свою кончину. Идут улыбаются, раздвигают толпу широкими плечами, о чем-то болтают, Бохрос курит… Пайсу было просто невыносимо видеть это благоденствие.
        Ни Вик, ни Шелн не обратили на медленно проходящих мимо грохенцев внимания.
«Грачи» негромко переговаривались, но теперь Пайс перестал прислушиваться.
        Тонкие шторки вот и все, что отделяло его от свободы. Один бросок, и арестованный вывалится на дорогу, в толпу, и тут же рядом окажутся двое друзей с саблями, для которых обезоружить полицейских пара пустяков.
        Палассе сжимал саблю обеими руками, но она лежала у него на коленях. Острый конец смотрит в сторону, а для замаха в носилках нет места. По-настоящему мешал нож Грамми, приставленный к спине, но Пайс рискнул бы, не будь на шее петли.
        Опять заглянул бригадир носильщиков:
        - Плохо дело: от Иштемшира караван идет, а сзади всё напирают. Давка начнется… Это на час, господа, не меньше.
        - Что за безобразие?! Неужели нельзя обойти через поле?
        - Нету здесь полей, посмотрите: лес прямо за кустами начинается! - Бригадир вовсе отдернул шторку со своей стороны. - Топко к тому же, вот сиволапые и не стали вырубать. Что нам, пауков там ловить, в этом лесу? Тут стоять-то страшно, того и гляди змея заползет…
        Шели наклонился в другую сторону, ослабив веревку. Второй «грач» тоже смотрел туда, и пленник осмелился напрячь руки. Ремни теперь стягивали запястья не так уж крепко, и если не пожалеть своей кожи… Бохрос почти поравнялся с носилками, он шел, выставив вперед дорожную сумку, вот кого-то ею подтолкнул, а сам, смеясь, сказал Блесу нечто едкое, отчего тот сразу покраснел. Даже это увидел Пайс! Он сморщился от натуги, и правая кисть стала медленно выходить из растянутой ременной петли.
        - Давайте и правда отнесем носилки подальше от кустов, - попросил Вик. - Я, кажется, вижу, как там какая-то дрянь шевелится…
        - Сзади напирают, господин, - заупрямился носильщик. - Мои ребята стеной стоят, а то и здесь бы переломали жерди. Сиволапые, что с этого быдла взять?
        Иво освободил руку от ремней, сперва из одного витка, а когда враз ослабели остальные, то и полностью. Мирные грохенские купцы были совсем рядом, в трех шагах, странно даже, что сами его не заметили.
        - А вон и паук! - сказал Пайс, чуть кивая на ближайшее дерево.

«Грачи» мгновенно посмотрели туда, испуганно обернулся бригадир носильщиков, и тогда Пайс резко развернулся, локтем отбив в сторону и тут же схватив Шели Грамми за руку с ножом. Сержант натянул петлю, но Иво перетерпел, ногой изо всех сил пнул в живот завозившегося с длинной саблей Вика, и удар вышел на славу: «грач» вывалился из носилок, сломав тонкие, легкие рейки экипажа.
        - На помощь полиции! - заорал Шели, чувствуя, что его руку сжало будто капканом. - Именем императора!
        Задыхающийся Пайс ударил его кулаком в лицо, и Шели захлебнулся кровью. Еще не до конца освободившись, срывая с горла петлю, пленник локтем прошиб другую стенку носилок, привлекая внимание друзей. Бохрос, поморщившись, шагнул в сторону, но его спутник что-то заподозрил, всмотрелся, щурясь в тень носилок.
        Шели выронил нож, но свободной рукой вцепился в куртку Пайса, прячась за его же спиной от ударов. Тот, уже не обращая на «грача» внимания, сорвал наконец шторки, высунулся наружу.
        - Да помогите же! - прохрипел Пайс.
        - Пайс! - Бохрос, раньше сообразивший, в чем дело, расталкивал крестьян. Он хотел свободы движений, в такой толпе и саблю-то не достанешь. - Аре, это засада, держи мне спину!
        Блес не спорил: только что он услышал крик иштемширского полицейского, но конечно же, не обратил на него внимания. Они были уже далеко за городом, да и Бохрос опять начал подтрунивать над ним и покойником Галашше: как, ты говоришь, полицмейстер тебя раскусил? Аре отскочил от носилок, потащил саблю из ножен, честно собираясь оборонять спину старшего, и увидел Вика. Выброшенный из носилок «грач» не расстался с саблей и теперь пытался подняться с земли.
        - Здесь! Аре занес саблю высоко над головой, собираясь прикончить первого врага одним ударом. - Здесь, Бохрос!
        Но бородач уже немного успокоился, увидев выпученные глаза Пайса. Толпы врагов пока не было видно, а земляк вроде бы нуждается в помощи. Петля на шее, чья-то рука в перчатке…
        - Блес, не отходи! Достань арбалет! - Бохрос кинул ему сумку, помешав раскроить пополам Вика. - Не пугайтесь, мы не убийцы!
        Толпу это заявление ничуть не успокоило, наоборот. Люди, стоявшие близко, застыли, услышав слово «убийцы», задние же продолжали напирать, давка усиливалась. Бохрос, не обращая больше на крестьян внимания, проткнул саблей носилки за спиной Пайса и тут же повторил удар, не оставляя «грачу» никаких шансов.
        - Вылезай же, Пайс! Что случилось, сколько их?
        Шели уцелел чудом - уж очень сильно прижался к спине арестованного. К спине демона, теперь он это знал наверняка! Но нож затерялся где-то внизу, в подостланной для путников соломе. Когда сабля Бохроса разорвала на спине «грача» плащ, он все же выпустил петлю и вывалился из носилок на другую сторону, стараясь добраться до сабли. Ему невольно помешал до сих пор стоявший там бригадир носильщиков; когда же Шели наконец смог ударить, Пайс уже покинул носилки, и сабля лишь ранила его в ягодицу.
        Сержант вскочил на ноги и поверх лежащего на земле экипажа увидел Бохроса. Тот, не пошевелившись, пальцем ткнул в «грача» и что-то крикнул. Посмотрев чуть в сторону, Шели увидел Блеса, наводящего на него арбалет. Но выстрелить атори не успел, что-то случилось, глаза Блеса расширились, и он посмотрел вниз. Туда же глядел теперь и Бохрос. Шели не стал ждать, в прыжке вытянулся на крыше носилок и достал кончиком сабли горло бородача.
        Щелкнул арбалет, это Блес влепил болт прямо между глаз Вику Палассе, и тут же осел на землю. В дорожной пыли дымились его кишки, вывалившиеся из распоротого живота. Вик так и не пришел в себя от удара Пайса, но видел, в кого целится Блес, и успел ему помешать. Вероятно, он не хотел его убивать, это вышло случайно. Зато теперь болт достался вечному нескладехе.
        Бохрос попятился, его переполняло чувство досады. Глупая история - и вот теперь Блес умирает от руки какого-то заморыша. Его и самого достали, по шее текла кровь, но это, наверное, было сущим пустяком, вот только никак не получалось вдохнуть. Он пятился, зажимая рукой горло, до столпившихся позади людей, потом повалился прямо на них, низкорослых крестьян Грохена и Вельшеи.
        - Душегубы! - истошно завопил кто-то, перекрывая общий гул, и этот крик подхватило сразу не меньше сотни глоток. - Душегубы!!!
        Вот теперь сиволапые кинулись во все стороны, не заботясь больше о своем добре. Грамми обежал носилки, сразу увидел мертвые глаза Вика и аккуратный, чистый железный болт, почти полностью вошедший тому в переносицу. Шели схватил арбалет, направил на Пайса. Иво так и сидел на земле. Новая рана кровоточила, болела нога - зачем раненому и безоружному Пайсу ввязываться в драку? Бохрос с приятелем справятся сами. Однако все вышло как-то удивительно глупо, странно.

«Да что же происходит?..»
        Пайс не успел ничего предпринять. Что же теперь делать? В глазах иштемширского
«грача» он увидел свою смерть:
        - Не надо, парень! Как тебя, Шели? Не надо! Ты ведь ничего не знаешь!
        - Спокойно! Полиция Иштемшира! Все в порядке! - хрипло выкрикивал Шели, медленно приближаясь.
        В этом не было необходимости если кто-то из толпившихся на дороге и был готов схватиться с душегубами, то общая паника увлекла всех. Единственное, на что хватило крестьянской отваги, - сбиться в две кучи по обе стороны от убийц и, вооружившись кто чем, ждать развязки.
        - Не стреляй! - Иво поднял руки. - Не надо, Шели! Все это ошибка… Давай поговорим!
        - Давай, - неожиданно легко согласился Грамми. - Вы убили моего друга. Вы - демоны. Давай поговорим.
        Он боялся, что сейчас вскочит Бохрос или арбалетчик. Разве можно так легко убить атори? Но они не шевелились, а у Пайса явственно тряслись колени.
        Галашше действительно просмотрел сержанта Шели Грамми. Он не убил последнего атори, врожденное хладнокровие вернулось к «грачу».
        - Давай поговорим, - медленно произнес он. - Вставай и иди в лес. Быстрее, ну!
        - Не стреляй! - Пайс, хромая, попятился, спиной вошел в кусты. - Я не буду убегать, я тебе все объясню! Ты узнаешь… Все еще может быть очень хорошо, ты просто ничего не знаешь!
        - Быстрее!
        Шели гнал Пайса не менее половины меша, пока пот не начал заливать глаза. Из-под ног расползались змеи, и зеленые, как трава, и других ярких расцветок. Сколько же их было внизу ночью?! Но не змеи сейчас беспокоили сержанта и не пауки, чьи сети несколько раз разрывал бредущий а гори.
        - Стой, демон! Стой здесь!
        - Я не демон. - Пайс тоже тяжело дышал. - Я такой же человек, как и ты, из плоти и крови, понимаешь? Я тоже хочу есть и могу умереть от стрелы. Я такой же, как ты! Я сейчас все тебе объясню, только не целься в меня, пожалуйста…

«И каждое слово его - ложь», - припомнил Книгу Войны Шели.
        Эта ложь уже стоила жизни Вику, а могла убить всех четверых. Эх, Хромой Леппе, самый строгий из всех, ты оказался и самым доверчивым…
        - Положи руку на дерево! - потребовал Грамми.
        - Не надо. Я… я сейчас все объясню. Можно мне сесть? - Пайс никак, никак не мог найти способа остаться в живых. Промахнуться из арбалета в упор невозможно, а с болтом в животе не выжить. - Ты ведь ничего не знаешь, Шели. Скоро все изменится. И тогда ты можешь… Я тебя спасу, понимаешь?
        - Ладонь на дерево!
        Шели воткнул саблю в землю, взялся за арбалет обеими руками. Дрожа от страха, Пайс осторожно положил ладонь на морщинистую кору, и тут же болт накрепко пришил ее к стволу. Пока атори кричал, пока пытался ногтями выцарапать кусочек злого железа из кисти, «грач» быстро крутил колесико, вновь натягивая тетиву.
        - Вторую руку! - скомандовал он, как только крик Пайса сменился стонами. - Не на это, на другое дерево!
        - Нет, Шели! Говноклюй ты тупой! Пойми, что только я твое спасение! Твое и твоих друзей! Ты не можешь меня здесь убить!
        - А я тебя и не убью, - как-то само собой вырвалось у Шели. «Грач» даже удивился, а потом продолжил: - Ты не умрешь здесь. Мы поговорим, потом я свяжу тебя и доставлю в Иштемшир.
        - Клянешься.
        - Клянусь Небом!
        Шели едва скрыл улыбку. Небо простит! Каждое слово демона - ложь, он не человек. Он атори, посланец из Ада. Медленно, очень медленно Пайс положил вторую руку на ствол, зажмурился. Щелкнул арбалет, и атори оказался распят между двумя молодыми деревцами.
        - Ты обещал… Помни, ты поклялся.
        - Да. - Шели снова крутил колесико. - Знаешь, я думал, что вы сильнее. Думал, что болт тебя не удержит, что ты вырвешься. Оказывается, вы не такие уж страшные…
        - Мы такие же люди, как и вы…
        Пайс замолчал, стараясь собраться с мыслями. Это нелегко, когда вшивый местный абориген, на голову меньше ростом, приколол тебя к деревьям, как бабочку. Болты действительно глубоко ушли в кору - сделали хороший арбалет на свою голову. И в обойме этого арбалета еще две железные стрелки.
        - Скажи, вас много в Иштемшире?
        Шели тоже было непросто решить, с чего начать допрос. На дороге шуму подняли немало, без дружинников грохенского князя не обойдется. Они не должны испугаться леса, если дело связано с убийцами, душегубами. По крайней мере Галашше своих
«грачей» погнал бы даже в огонь.
        - Нет, нас очень мало. В Грохене больше, но это не важно, понимаешь? Важно, что скоро все очень изменится во всем Ноосате, от Асмала до Иштемшира! Тебе очень повезло, что мы встретились, и…
        - Что за Асмал?
        - Столицу Никеи так называют тамошние жители, - даже опешил Пайс. - Ты не знал? Ну да, вы почти не путешествуете, не интересуетесь, что происходит у соседей. Так жить нельзя, Шели Грамми! Вы застыли в своей… Ну надо же развиваться, понимаешь? Неужели тебе не скучно жить день за днем, получать гроши, нигде не бывать, ничего не знать? Знаешь, я могу рассказать тебе удивительные вещи!
        - Вот что еще скажи: давно вы стали появляться с раздвоенными языками?
        Шели не очень прислушивался к болтовне атори. Надо запомнить его ответы на важные, практичные вопросы и донести их до Галашше и отца Пладде. Все, что демон скажет, скорее всего ложь. И все же… Он огляделся - вроде бы рядом не было змей. Ноги не держали, Шели осторожно опустился на мох.
        - Мы не появляемся, - вздохнул Пайс. - Нас присылают сюда против нашей воли. То есть не всех нас, а… Я, например, родился здесь. В деревнях за Грохеном, ближе к горам, живут мои отец и мать, есть два брата и сестра. Я человек, понимаешь? Не демон!
        - Я спросил про языки.
        - Языки, да… Ну, это простая операция, ее делают в детстве. Мы ведь уже давно среди вас живем, триста лет. После Войны кое-кто сумел спастись, поселился в горах, постепенно выросли деревни… Это очень полезно для вас, пойми! Мы научим вас делать новые практичные и удобные вещи, познакомим со своей музыкой, научим заниматься разными интересными делами! Надо только жить дружно, и тогда все устроится.
        - Значит, атори бывают разные? Обычно вы приходите голые и убиваете всех, кого встретите!
        - Неправда! То есть да, они, новые, приходят голые, но они не хотят никого убивать. Просто существует Орден Неба, он каждый день устраивает в Вессене облавы. Гибнут невинные люди, понимаешь? Ты, наверное, никогда не был в Ларране… А там текут реки крови!
        - Стой, стой, - попросил Шели. - Значит, существуют целые деревни атори, где демоны рожают детей и ножами режут им языки, чтобы походить на людей? И дети-демоны, конечно, выживают…
        - Да не демоны мы, а люди! Только другие, совсем немного, но другие.
        Пайсу было больно, а еще он устал стоять вот так, раскинув руки. Но просить
«грача» о снисхождении - не самое лучшее время.
        - Давай с самого начала. Ты когда-нибудь смотрел ночью на небо? Там звезды, Щели. Каждая такая звезда - солнце, только очень далекое. Мир огромен, понимаешь?
        - Ага. - «Грач» морщил лоб, прикидывая, какую все же пользу можно выудить из допроса явно лгущего атори.
        - Нет никакого Небесного Сияния, нет железного свода и дырок в нем! Все это придумали Святые Отцы, и это легко доказать: надо только построить хороший телескоп. Знаешь, что это такое? Труба с линзами. Линзы - это стеклышки, способные увеличивать далекое, делать его близким. Как бы близким. Ты меня понимаешь? Послушай, Шели, отпусти меня, лучше просто свяжи, ладно? Ну, у тебя же есть арбалет, чего бояться?
        - Потом. - Грамми не собирался рассуждать о мироздании и трубках со стеклышками.
        - Про Святых Отцов лучше помолчи, это не твое дело. Ты сказал, что скоро все изменится?
        - Да. У нас есть армия, Шели. Армия сильных, выносливых бойцов, мужчин и даже женщин. Мы ведь немного сильнее вас… Просто так устроены. Но мы не хотим порабощать вас или уничтожать! Просто мы тоже хотим жить открыто. Ты увидишь, как все легко устроится, если вы перестанете нас бояться.., Шели, ты обещал меня отпустить. Идем вместе в Грохен, там я поручусь за тебя перед нашими командирами. Если хочешь, найдем твоих друзей и спасем их, ведь иначе они влезут прямо в пекло! Поверь, мне очень жаль, что погиб Вик, я этого не хотел. Я ведь его не убивал!
        Пайс умолк, только когда «грач» поднял руку, привлекая его внимание.
        - Армия. Где она находится? В Грохене? А как же небесники?
        - Орден ничего не знал до последнего, мы выводили новых мимо их ловушек. Или ты думаешь, среди небесинков нет наших людей? - Пайс даже сумел улыбнуться. Шели, все зашло слишком далеко. Махина запущена, ее не остановить… А ты видел паровые машины? Конечно нет. Это чудо! Мы сумели построить их далеко, у самых гор. Они приводят в действие станки, товар получается дешевым и качественным.
        - Это интересно, - кивнул Шели. - Но где ваша армия?
        - Не знаю. Лагеря находились в Соше, в горной его части. Мы, атори, если уж на то пошло, можем дойти от Вессена до Соша за одну ночь. Если, конечно, постараться.
        - Значит, Сош тоже в ваших руках, - сделал вывод «грач». Так же как и Грохен. А штурмовать Иштемшир отправится армия… Не врешь, а? Изнутри вас поддержат. Но… а что будет, если мы успеем закрыть ворота? Если я передам господину Галашше все, что ты мне сказал?
        - Нет никакого господина Галашше! - Атори покачнулся. - Нет, понимаешь? Он убит! И в Иштемшире тебя никто не ждет! Город в наших руках, понял? Только кажется, что он принадлежит вам, местным! Шели, освободи меня, давай поговорим спокойно, мне очень многое нужно тебе рассказать. Ты славный малый, ты заслуживаешь того, чтобы знать всю правду. Мы еще можем спасти твоих друзей, слышишь?
        Шели раздосадован но покусывал губы. Нужно разговаривать с этим демоном или нет, если он все врет? А если не все? Про Галашше ему врать глупо, это легко проверить. Но кто мог поднять руку на полицмейстера?
        По кровавым дорожкам, протянувшимся по стволам к земле, бегали муравьи, поднимаясь все выше, а над левой рукой Пайса появился паук. «Грач» повел было в его сторону арбалетом, по передумал.
        - Что ты молчишь, Шели? Освободи меня!
        - Подожди еще. Если вы создали армию за спиной Ордена Неба, то почему не уничтожили его? Ордынцы каждый день убивают атори, ты сам сказал.
        - Да, но… - Пайс замешкался, подбирая слова. В глазах у него темнело. - Шели, не все атори одинаковы. Есть и такие, что несут только зло. Это они виноваты в той давней Войне, вот как. Орден нам почти не мешал, мы ведь не спешили. Но все равно он обречен, может быть, даже уже уничтожен. Но Ларран не умрет! Наши бойцы займут место ордынских, мы сами станем защищать Ноосат от Вессена. И мы сделаем это лучше, нас атори обмануть не смогут.
        - Не очень понял. Что значит: не все атори одинаковы? - Сержанту показалось, что он слышит далекие голоса. Дружинники грохенского владыки на этот раз оказались расторопнее? Хотя возможно, что это вовсе не дружинники, а приятели Пайса. - Ты, выходит, хороший атори, а есть еще другие, которые убивают всех подряд?
        - Да, да!
        - Чем же вы отличаетесь?
        - Ты и сам знаешь: у них язык не как у всех людей! И они не говорят на вашем наречии, они - новые! Среди них тоже есть хорошие, но мало, а мы здесь родились.
        - Ага…
        Паук, привлеченный запахом крови, медленно спустился по стволу к самой руке и замер, о чем-то задумавшись. Пайс его не видел. Снова что-то зашуршало неподалеку, и Шели поднялся, опасаясь змей. Голоса слышались все отчетливее.
        - Последний вопрос, демон. Как отличить таких, как ты, от обычных людей?
        - Никак… - вздохнул Пайс. - Внутри мы немного другие, но внешне совершенно как вы. Только мы сами всегда замечаем друг друга по некоторым повадкам… Не волнуйся, со мной ты будешь в безопасности. Отпусти меня, Шели, мне в рукав муравьи заползают! Я ранен, а ты вооружен. Шели, ты мог бы…
        Пайс замолчал, увидев наставленный ему в лицо арбалет. «Грач» хотел выстрелить между глаз, чтобы атори умер так же, как бедняга Вик, но не попал. Болт с негромким хрустом вошел в левый глаз Иво Пайса и полностью скрылся у него в голове.
        Голоса приближались, сержант уже мог различить множество бранных слов, с которыми сквозь лес пробирались дружинники. Доказать, что убитый - атори, несложно, достаточно выпустить ему кишки. Внутри они другие. Но что дальше? Наверняка Шели будет арестован и препровожден в Грохен для разбирательств, а там, если верить Пайсу, настоящее гнездо атори. Или не верить?
        Шели покачал головой и, раздвигая ветви саблей, пошел в сторону. Нужно сделать небольшой крюк и выбраться на дорогу ближе к Грохену. Его, правда, могут узнать… Что ж, придется рискнуть - путь к Иштемширу еще опаснее, ведь он сам кричал:
«Полиция!» Кроме того, если атори не соврал насчет Галашше…
        Ему повезло: не получив ни единого укуса, «грач» второй раз невредимым выбрался из леса. В голове мелькнула мысль: а так ли уж опасны эти заросли? Но ввиду явной несвоевременности Шели ее прогнал. Надо было найти своих, Эшуда и Хромого Леппе. Вместе они как-нибудь прорвутся в родной город.
        Поле, на которое вышел сержант, было покрыто кочанами созревшей капусты. Стараясь повыше поднимать ноги, чтобы не повредить урожай, Шели, как мог, быстро пересек его и подобрался к домику хозяина. Там негромко пела женщина, видимо развлекая ребенка. Обычная женская песня, без слов и без устойчивого мотива.
        Прокравшись вдоль глухой стены, «грач» выглянул из-за угла и заметил хозяина. Да не одного - по тропинке от дороги кого-то принесли в богатых носилках; рядом скучали четверо телохранителей. Землевладелец… Наверное, прибыл собирать десятину. Шели закусил губу - люди мешали ему добраться до дороги, они обязательно поинтересуются, кто таков и почему топчет чужие поля.
        Крестьянка все пела. «Грач» оглянулся на лес, - наверное, стражники уже нашли убитого, теперь ищут душегуба. Надо было на лбу у этого Пайса кровью написать:
«Атори», да что уж теперь. Вздохнув, иштемширец открыл низкую дверь - другого выхода он просто не видел.
        Крестьянка тут же перестала петь, но продолжала качать колыбель. Молодая, не старше двадцати. У Шели непроизвольно задрожали ноздри: хозяйка совсем недавно текла, запах впитали занавески, соломенный матрас… Но вчера или позавчера все кончилось, это было заметно по бледности женщины, по запавшим глазам. «Грач» почувствовал естественное в таких случаях раздражение.
        - Молчи. Я - атори. - Он хотел сказать «душегуб», но почему-то передумал. Слова Шели процедил сквозь зубы, не показывая язык. - Я не убью тебя, если будешь слушаться.
        Вообще-то поверить ему было трудно. Атори не разговаривают… Точнее, так думают люди, так говорят Святые Отцы. Но что взять с крестьянки, склонившейся над единственным ребенком?
        - А если не будешь слушаться, убью и тебя, и щенка!
        Шели даже удивился легкости, с которой это произнес. Отчего-то на лице расплылась улыбка. Вот теперь он был похож на атори. Голый мальчик в колыбели открыл глаза, захныкал, ему не понравилась тишина.
        - Пой, - разрешил Шели.
        Поигрывая саблей, он подошел к окну. Часть обзора загораживала дворовая кухня, но хозяина дома, землевладельца и телохранителей видно было хорошо. Крестьянин что-то объяснял, взмахивал руками, куда-то показывал. Наверняка речь шла о недоимках, обычное дело. Землевладелец, тучный и длинноволосый, прохаживался по краю поля, обмахиваясь шляпой. Вдалеке виднелось еще три крестьянских домика, тут поля сильно потеснили лес.
        - Пой, - повторил «грач». Пой, баба, не бойся. Только слушайся меня. Ясно?
        Крестьянка кивнула и опять замычала. Мальчика она взяла на руки, а тот и не думал спать, таращил глаза на гостя. Волосы еще только начали темнеть, личико типичное что для Вельшеи, что для Грохена, что для Соша. Будущий сиволапый мужичок, житель такого же домика, что строятся за неделю самими же молодоженами. Или нет? Его жизнь оборвется во время новой Войны?
        Землевладелец что-то крикнул невидимым носильщикам, а сам вместе с телохранителями и забегающим вперед крестьянином отправился вдоль поля. Шели облегченно вздохнул и только теперь задумался: а что бы он делал, пойди они к дому? Схватил бы ребенка, приставив к его горлу нож, и попробовал бы скрыться в лесу? Такое произошло однажды в Иштемшире, хулан-душегуб прошел через половину города, пока не позвали Святых Отцов, которые простили грех. Рошке, тогда еще не лейтенант, выстрелил из арбалета в затылок хулану, и ребенок остался жив.
        Что-то теперь с Рошке? Если атори не соврал, Галашше мертв… Но должен был соврать. А зачем? Чтобы Шели не вел его в Иштемшир. Наверняка полицмейстер жив, атори не получили в городе власти. Иначе почему Пайс пытался бежать?
        Голова кружилась от путающихся мыслей, а еще от усталости, а еще от крови. За всю свою жизнь не видел столько свежих трупов иштемширский «грач». А сегодня он сам убил сразу двух атори, одного за другим. Не так уж они и страшны!.. Кровь. Она пьянила Шели, он смотрел на четыре удаляющиеся фигуры и поглаживал под плащом арбалет. Болтов мало, а была бы целая обойма… Он мог убить их всех, поле-то ровное, как стол, до леса далеко. Отставшего телохранителя вообще можно убрать незаметно для других, главное - точно попасть. Странные мысли…

«Вот что делает атори такими опасными: свобода убивать. Их души давно мертвы, им терять нечего. Поэтому нападают первыми. Может быть, Орден Неба и в самом Деле в опасности… Душегубы так себя не ведут, у них одна мечта - разбогатеть и попытаться вымолить прощение у Неба, как Сшетс-разбойник. Но надо быть очень богатым, чтобы за тебя согласились молиться Святые Отцы…»
        Шели никогда не был слишком уж высокого мнения об Отцах. Старики, часто не слишком умные, а еще чаще очень жадные. Мелкий грех богатому всегда отмолят. Как Небо их терпит? Но Небу виднее. Ведь прощает оно Освободителей Вселенной, разрешает Святым Отцам давать им право на кровь. Если бы не было войн, то люди заполнили бы собой весь мир и ели бы друг друга.

«Грач» отошел от окна, приоткрыл дверь. Из леса так никто и не появился - побоялись преследовать? Он пинком раскрыл сундук, выбросил на кровать сразу все тряпки. Нашелся и мешок, это очень хорошо, туда влезет и одежда, и оружие. Из своего Шели оставил только сапоги, которые были совсем незаметны под длинными крестьянскими штанами и толстым слоем грязи. Одежда безумно воняла потом. Хоть бы не узнал никто об этом маскараде, ведь стыда не оберешься!
        - Вот. - Он обращался к крестьянке, но золотой вложил в протянутую ручонку ребенка. - Скажи мужу, чтобы помалкивал, и сама молчи. А то вернусь и убью.
        Крестьянка продолжала петь свою бессловесную песню. Глаза у нее были широко раскрыты от ужаса, зрачки сузились. Слышит ли она его, понимает ли? «Грач» закинул за спину мешок и вышел из домика. Держась ближе к лесу - не хватало еще, чтобы хозяин дома его заметил и принял за вора, - Шели вышел на дорогу.
        Людей на дороге было много, они шли медленно, озирались, переговаривались. Обгоняя группки сиволапых, сержант слышал обрывки разговоров. Сплошное вранье. Говорили, что атори выскочили из леса, что убили сто человек. Многие из встречного потока, наслушавшись таких ужасов, разворачивали тележки и шли назад, к Грохену.
        - Я же говорил: тут по ночам Адово отродье так и рыщет… - пробормотал какой-то старик, и Шели задержался возле него. - Вчера проходили небесники, так я и им сказал: здесь у нас тоже скоро будет Ларран! Смеялись. Один сержант мне кричит: у нас больше народу от змей гибнет, чем от атори! Не бойся, мол… Теперь они далеко, а мы по дороге ходить боимся. Ночевать надо к соседям идти.
        - В Грохене надо ночевать! - выкрикнул худой морщинистый крестьянин. - Детей возьму и в город, никто меня на ночь к лесу не погонит!
        Рядом шла его жена, такая же морщинистая, она согласно кивала и цеплялась за мужа. Шели сплюнул: вот сиволапые! Собрались бы толпой да прошлись по лесу до самых гор, вымели всю нечисть. Но куда им, им лишь бы спрятаться.
        Через час пути ему пришлось сойти вместе с другими на обочину: в сопровождении большого отряда стражи навстречу двигался сам грохенский князь. Подле его наглухо закрытого паланкина плотным строем шли несколько десятков арбалетчиков, с ног до головы в толстых кожаных доспехах. Пряча лицо под крестьянским беретом, Шели рассматривал их крепкие фигуры. Рослые молодцы, как на подбор… Конечно, они и есть
«на подбор». И все же. Теперь «грач» был готов заподозрить и самого грохенского владыку.

24
        Они проспали почти до самого вечера. Хромому приснилось, что по ночному лесу за ним гонятся атори, настигают, хрипло дышат в спину. Он дернулся на кровати, сел и понял, что времени уже прошло очень много.
        - Эшуд!
        Нетоле вскочил, не открывая глаз, побежал и сразу опрокинул столик.
        - Эшуд, стой!
        - А?.. Леппе?
        Часто моргая, «грач» замер посредине комнаты, внимательно оглядел ее:
        - Где мы?
        - В гостинице, Эшуд. Скоро вечер, нам надо отсюда уходить. Горничную звать не будем, просто выйдем и уберемся подальше, ясно? Причешись.
        Эшуд сначала подошел к окну, осторожно выглянул. Память о происшедшем вчера медленно возвращалась к нему, и вместе с этим портилось настроение.
        - Тут людно.
        - Еще бы, мы в самом центре города, возле Дома встреч. - Леппе обулся и занялся приведением в порядок костюма. - Причешись, Эшуд. Постараемся уйти тихо, но нужно выглядеть прилично.
        Нетоле расстегнул сумку, достал гребень и вернулся с ним к окну. Оно выходило на глухую стену, внизу, в узком переулочке, дети играли с тряпичным мячом.
        - Ты уверен, что мы в центре города?
        - Конечно.
        - Грохен, - медленно проговорил Эшуд. - Дом встреч… IIIели очень хотел туда попасть.
        - Не до этого теперь. Да и денег не так уж много осталось. Эшуд, мы должны сначала найти себе убежише, какой-нибудь дом на окраине, - начал излагать свои планы Леппе. - Потом пойдем по кабакам, немного пить и много слушать. Прогуляемся по улицам. Спокойно заночуем в тихой норке и утром решим, что делать: идти в Ларран или лучше все-таки вернуться к Галашше с докладом. Нам надо иметь в виду, что почти все он уже знает от Палассе и Грамми.
        - Если они добрались. - Эшуд зевнул, сердито покосился на приятеля. - Не думаю, что ты поступил правильно… Ладно, Хромой, не злись. Я согласен, надо рассмотреть город. Жаль только, что уже вечер. Не много-то мы успеем до ночи.
        - О Небо!
        Леппе тоже подошел к окну, измерил взглядом тени. Невидимое отсюда солнце уверенно клонилось к западу.
        - Тем более надо идти.
        Они проскользнули по коридору, вежливо раскланявшись с какими-то господами, спустились но застланной ковром лестнице. За стойкой был уже другой молодой человек, он выжидающе улыбнулся, но «грачи» молча устремились к выходу.
        - Я даже не помню, как мы записались, - проворчал Леппе на улице. - Ну надо же, какая наглость: записывать постояльцев!
        - И совершенно непонятно зачем, - кивнул Эшуд. - Мы сейчас в западной части города, да? Тогда уж пошли дальше в ту же сторону.
        Грохен, в подтверждение своей репутации, действительно выглядел веселым городом, не было в нем чопорности Иштемшира. Дружинники князя попадались редко, ворота во дворы стояли открытыми настежь - гуляй где хочешь. А если еще принять во внимание отсутствие хоть бы одной полноценной стены, становилось непонятно, как здесь можно поддерживать порядок.
        - Где же тут держали осаду войска Освободителя? Жельшетая, второго императора? - Эшуд поскреб затылок. - Ну, понятно, что не у Дворца. Значит, стены были.
        - А почему же их нет?
        - Потому что… сломали. Не в землю же они вросли?
        - Но зачем ломать стены?
        Они прошли еще с полквартала, виляя между веселящимися приезжими. Судя по нарядам, они прибыли со всех концов Ноосата, особенно бросались в глаза чернокожие никейцы. Сами грохенцы, похоже, занимались в основном обслуживанием кабачков, вытянувшихся бесконечными рядами по обе стороны улицы.
        - Очень дешево, - Эшуд задержался у открытого окна и заглянул внутрь, где на доске за спиной кабатчика мелом были выведены цены. - Очень. «Хлебное вино» - что это, а?
        - Сюда смотри!
        Нетоле обернулся и увидел остаток стены. Кладка из огромных необточенных камней, вылитый кусочек Морской стены Иштемшира. Толщиной не менее двух росов, такую не развалишь никаким тараном… Тем смешнее, что к уцелевшей части стены теперь был пристроен хрупкий кабачок.
        - Вот здесь она шла… - Леппе повел рукой, и в доме напротив, под толстым слоем штукатурки, «грачи» различили силуэты тех же валунов, в незапамятные времена прибывших на равнину с гор. - Ага… Могли пройти и не заметить.
        - Заметили. И что? Разобрали стену. Странно, конечно.
        Сержант почесал затылок, потом решительно подошел к уличному торговцу, купил пару крендельков и поинтересовался временем разрушения крепости.
        - Лет пять назад понемногу начали, пожал плечами булочник. - Башни оставили, вон, видите между домами? Это Вдова, с нее когда-то княгиня бросилась вниз. Не помню, как ее звали… Ну, вот так понемногу и разобрали. Камни на фундаменты пошли, домов-то много строили.
        - Но зачем разобрали? - не унимался Леппе.
        - Как «зачем»? Князь приказал. Да она все равно мешала, постоянно новые ворота пробивали… - Булочник опять пожал плечами, поправил лоток и пошел своей дорогой.
        - Город рос, стена ему мешала, - поделился выводом с Эшудом Леппе. Тот только кивнул, отрывая от кренделька новый кусок. - Они ни от кого не защищаются, наверное, и ночью свободно можно ходить. Это странно кто воров ловит? Стражников мало, а хуланов я совсем не вижу. Почему хуланы сюда не приходят? Для них здесь просто рай.
        - Надо у них спросить, как вернемся.
        - Надо. Ведь какое раздолье - схватил и побежал! Стен нет, ворот нет, будок надзирателей нет… А город, значит, рос. Видишь, как много приезжих? Потому что все дешево.
        - Так я и говорю! Пошли посидим, надо запить крендели.
        Леппе прихватил было товарища за локоть, но, оглядевшись, не нашел причин не зайти в ближайшее заведение. Все кабаки выглядели похоже: раскрытые настежь окна, из которых валят клубы табачного дома, и такие же раскрытые, подпертые камнями двери.

«Грачи» вошли, даже не прочтя названия, присели за столик в углу. Почти сразу к ним подошла чисто одетая девка, без шляпы, но волосы перехвачены косынкой. Леппе спросил «выпить и закусить что-нибудь попроще», а Эшуд уточнил:
        - Хлебного вина. Только немного, кувшинчик.
        Девка, к удивлению иштемширцев, заказ записала на извлеченном из кармашка клочке бумаги.
        - Грамотная, поди ж ты, - выдохнул Эшуд, когда она отошла. - Хоть женись. Все такие здесь?
        - Нет, не все.
        Леппе смотрел в сторону. У соседнего столика так же одетая служка жестами повторяла заказ.
        - Это хорошо, а то я уж испугался. Знаешь, что мне здесь нравится? На меня никто глаза не пялит.
        - Да, черных тут полно, - кивнул Леппе. - И одеты прилично, при саблях многие. Тоже в Дом встреч, наверное, явились? Хотел бы я задать пару вопросов здешним Святым Отцам.
        Но Эшуд напрасно радовался. Не успели «грачи» и пары минут просидеть в ожидании заказа, как у их столика остановился весьма пьяный господин, одетый в форму сержанта Ордена Неба:
        - Здра-асти, господа говноклюи… То есть я хотел сказать, полицейские! Позволите присесть?
        - Я его вчера из лавки выставил, - быстро сказал Эшуд, заметив, как Леппе положил руку на эфес. - Он шел с новобранцами, пьяный, приставал к людям… Вот как сейчас.
        - Точно, - кивнул сержант и уселся без приглашения. - Но я зла не держу, вы со мной обошлись вполне пристойно. Меня зовут Лос Фулетте, урожденный иштемширец, между прочим, о чем легко понять по моей фамилии. По молодости свалял эту глупость, ушел в Орден… Но не жалею, представьте себе!
        - Только вчера я его выставил… - задумчиво повторил Нетоле. - А кажется - в прошлом году. Так что, господин Фулетте, небесники все еще в Грохене?
        - Нет, ушли утром, - фыркнул сержант. - Вчера с утра до вечера маршировали, а сегодня с утра опять в поход. Ничего, пусть привыкают. А я вот, представьте, задержался в Доме встреч, и не стыжусь. Только что оттуда вылез. Удивительно, до какой низости дошли здешние крестьяне, уже не только дочек, а и жен тащат в этот Дом. Не хватает, представьте, комнат! Очень рад, что в Иштемшире нет такой гадости.
        - И как там, в этом Доме?
        - А вы зайдите, господин «грач»! - заржал ордынец. - Впрочем, вам выйдет недешево. А у нас, представьте, скидочка немалая. Святые Отцы знали, что делали: солдаты Неба лишены семей, но не потребностей. Потребности, представьте, остаются! Вот для нас этот Дом и построили… Чистое заведение. Попадаются даже и из приличных, но бедных семей дамы, представьте. Но берут дорого, а если вдуматься: чем они лучше?!
        Сержант снова засмеялся, запрокинув лохматую голову, а «грачи» быстро переглянулись. Леппе кивнул и оставил наконец саблю в покое: ради интересного разговора наглость можно потерпеть.
        - А вы какими судьбами к нам, господа полицейские?
        - Проездом в Сош. По личной надобности. Вам, кстати, не попадет за отлучку?
        - Попадет, представьте, - согласился Фулетте. - Но я не боюсь. Те, кто боится, в Ордене не задерживаются: сразу умирают, представьте!
        - Атори, я понимаю, - вступил наконец в разговор и Леипе.
        - Атори - тьфу! - отмахнулся ордынец. - Вот этой рукой я их убил не меньше двух сотен. И еще сотню левой, ха-ха! Арбалеты надо в порядке содержать, вот и все. Ночью, конечно, могут подползти поближе, верткие твари… Но днем люди почти не гибнут. То есть от демонов не гибнут, а вот от змей - да, сколько угодно. Болезни цепляют всякие, а порой паук так укусит, что к вечеру загнешься. Атори пустяк, да ведь надо по Вессенским чащобам, за ними ползать, представьте, вот как.
        Грамотная девка вернулась с подносом. Эшуд рассмотрел ее получше: нос с необычной горбинкой, умные глаза, рыжеватые брови… Тут поиграли какие-то неместные крови. Впрочем, в Грохене это неудивительно.
        - Это хлебное вино? - уточнил он.
        Девка кивнула, почему-то раскрыв рот, будто хотела что-то сказать.

«Течка у нее приближается, скоро говорливой станет, невольно прикинул Нетоле. - Красивая и грамотная».
        - А мне, слышь, мне тащи поесть. Мяса и овощей, чтобы, значит, тарелку не было видно, - потребовал небесник. - Представьте, у нас и тут скидочка! В любом кабаке за полцены и кормят и поят - приказ князя. Сам граф Феске за этим следит! Он тут вроде бургомистра, если не знаете.
        - Уважают они вас, - вставил Леппе.
        - Да уж, и год от года все больше уважают! А что ж, если б не мы, тут бы атори всех повырезали! Значит, надо уважать.
        - Господин Фулетте, а вы как же теперь в Ларран отправитесь? - спросил Эшуд. Неужели один?
        - Нет, конечно, - посерьезнел сержант. - Мы хоть и убиваем почти всех, но случается, что и пройдут один-два мимо крепости. На дороге с такими встретиться не приведи Небо… Вы тоже будьте осторожны, на дороге к Сошу неспокойно. Лучше всего купите арбалет. Здесь хорошие и недорого.
        - Мы не при исполнении, - напомнил «грач».
        - Ну и что? Мало ли что нельзя! Представьте, днем арбалет может у вас спокойно лежать в мешке, а ночью - кто вас увидит? Правда, купить не так уж просто, вас никто не знает… Вот я в Ларране продал бы вам легко. Но… - Фулетте пригнулся к столу, - но представьте, все уже распродал еще по дороге в Иштемшир. Спрос имеется… Неспокойно. Да что там, говорят, что уже и за Грохеном, на востоке, неспокойно! Хотя мы, конечно, дошли тихонечко, только гимны эти измучили.
        - Так как же вы в Ларран? - напомнил Леппе, с интересом наблюдая за Эшудом. Самый черный «грач» дегустировал хлебное вино, озадаченно подняв брови и облизывая губы.
        - Вас тут, наверное, несколько человек задержалось, да?
        - Нет, я один в этот раз. Лейтенант хотел было со мной, даже отпустил носилки, но быстро нажрался и уснул, так что его увезли на тачке, как капусту, представьте себе! Ничего, прибьюсь к княжеским молодчикам. Я имею в виду ларранцев.
        - Да, я слышал, что там у вас тоже есть князь. Ваш-шас, верно? Говорят, невелика его власть?
        - Да просто никакой. Так, сиволапыми своими командует, какие остались… -Сержант опрокинул в себя стаканчик принесенного девкой вина и осуждающе посмотрел на Нетоле: - Зря вы, господин «грач», взяли эту хлебную гадость. Желудок испортите, даром что дешевое, как вода.
        - Да, вкус так себе, - вынужден был признать Эшуд. - А запах вообще ужасный. Пожалуй, не буду допивать. Принеси нам кувшин обычного!
        Девка кивнула и опять скрылась в кухне. Леппе тоже попробовал на язык хлебное и едва не сплюнул. Это было и не вино вовсе!
        - Гадость! - поддержал Фулетте. - Не из ягод, а из зерна, в таких больших вонючих чанах местные сиволапые его делают. И представьте, многие пьют! Почти в каждом кабаке теперь подается. За дешевизной люди гонятся, вот что их губит.
        - И когда же в Ларран пойдут люди князя? - спросил Ал, принимаясь всухомятку за еду.
        - Ночью. Они ждут, пока торгаши на рынке не начнут закрываться, тогда и берут что надо по дешевке. Князь большой эконом! А что ему остается, ха-ха! Ночью они пойдут назад, ну и я прибьюсь. Дошагаем до границы, а там есть один трактирчик, где я уже как дома. Поспим и утром дальше, к Ларрану… Нет, представьте, я не жалею, что записался в Орден. Вокруг друзья, надежные проверенные товарищи, жизнь дешева, жалованье не задерживают, начальство дальше Вессена не загонит… - Сержант говорил с полным ртом, обильно плюясь недожеванной пищей, так что иштемширцам поневоле пришлось немного отодвинуться. - И вам бы посоветовал. Вы еще молоды, что вам делать в полиции? А в Ордене другое дело. Знаете, я люблю облавы. Убивать с чувством святой правоты - это, представьте, ничто не может заменить.
        - Они в самом деле выходят из леса каждый день?
        - А то как же! Голые, злые… Ну, есть, конечно, атори, которые поумней. Те прячутся в лесу, дубинками обзаводятся. Месяц назад во время вылазки один такой спрыгнул прямо на голову моему приятелю, Абдей-кану. Он с севера… был. Убил его, схватился за арбалет, за саблю, но не убежал. Вот этой рукой я его… - Ордынец взмахнул кулаком, показывая нанесенный удар, и выбил из рук подошедшей кабацкой девки поднос с кувшином вина для «грачей».
        Девка вскрикнула и затрясла подолом, отвернувшись от клиентов. Хохоча, сержант наподдал ногой по черепкам, промахнулся и едва не повалился со стула. Тут же к столику из противоположного угла кабачка двинулись двое молодцов:
        - Вам бы лучше уйти.
        Леппе хотел тоже встать, но Нетоле схватил его за
        - Да, представьте, вышибал тут полным-полно! Но ордынцу они ничего не сделают, уважают! - Фулетте даже помахал рукой молодцам. - Уйду, мало ли таких гадюшников - вон, на каждой улице! Или сразу к «Ларранской берлоге», княжеские все там.

«Грачи» его не слушали. Девка все трясла подолом. Смысла в этом было немного, все равно огромное пятно останется. Но не пятно интересовало иштемширцев, а оголившаяся икра служки. Она носила гольфы, довольно короткие, и вот из-под левого высовывалось чудовище. Яркое, даже красивое, сияющее красным и черным, синим и зеленым, с огромными глазами, кудрявой гривой и длинным раздвоенным языком, высунутым из раскрытой пасти. Удивительная голова венчала грациозно изогнутую шею, а рядом была видна часть когтистой лапы.
        - Не пялься так. - Эшуд, первым заметивший картинку, толкнул в бок Хромого. - Слышишь?
        - Что за бред?! - Леппе схватил кувшин и щедро плеснул себе в стакан хлебной вонючей отравы. - Надо что-то делать.
        - Ничего не надо делать.
        - Но только атори носят на себе рисунки - это печать Подземного Князя! Девку надо убить немедленно!
        - Не смей!
        Они выпили, а когда опустили стаканы на столешницу, служка уже ушла в сторону кухни. Вышибалы вели ласковую беседу с похохатывающим сержантом, явно пытаясь определить, насколько он пьян. Поглядели они и в сторону «грачей» - Нетоле улыбнулся и покачал головой: нет, мы не с ним, мы не будем затевать драку.
        - Может быть, она прямо сейчас на кухне народ губит, - прошептал Леппе. - Или уже убила кого-то. Кормит тут всех… Возьмет и отравит!
        - Да тише же! Девку… то есть атори, тут все знают. Значит, она и говорить умеет, и с языком у нее все в порядке. Понял? И Пайс такой же, наплел тебе небылиц… Это не те атори, о которых писал отец Невод, они изменились! И мы здесь, чтобы узнать о них побольше, а также об их связях с Грохенской гильдией, если такие есть. Я думаю, что есть. Потом мы должны вернуться к Галашше и потребовать закрыть ворота Иштемшира. Надеюсь, что Грамми и Палассе уже уговорили их усилить охрану стен.
        - Бред! - помотал головой Леппе и опять потянулся к кувшину. - Атори служит в кабаке! Может, у них и в Доме встреч атори? Никогда туда не пойду. Вот же городок! Все равно мы должны ее убить, я не могу так просто уйти. Это грех.
        - Я его беру на себя. Слушай, Клэс, ты уже свалял дурака с Пайсом, не дал мне его изрезать, так послушайся хоть теперь! - Эшуд, прощаясь, помахал рукой ордынцу, которого под руки потащили к выходу. - Уйдем отсюда. Если хочешь, вернемся к закрытию и попробуем проследить, где эта тварь живет. Но я думаю, они не ходят поодиночке… Тише! - Он дернул вскочившего Леппе за руку и заставил сесть обратно.
        - А как ты думал: она здесь одна, что ли?! Вот эти парни, что утащили Фулетте, они тоже могут оказаться атори. Любой здесь, понимаешь?
        - И что же ты предлагаешь? - сдался Хромой.
        - Доесть. Если это отрава, мы уже покойники - так хоть умрем сытыми.
        Им принесли новый кувшин вина, на этот раз другая служка. Она даже улыбнулась и показала рукой на стойку, из-за которой еще шире улыбался кабатчик. Значит, платить за разлитое не придется, их признали невиновными в поведении сержанта Ордена Неба.
        - Добрые какие! - проворчал Хромой. - В Иштемшире хоть за полцены, но сторговались бы, полицией стали бы клиента запугивать… И верно, раз сидели вместе значит, все виноваты. А тут и дешево, и вкусно, и ордынцам скидки, и новый кувшин бесплатно. Противно!
        - Да, запоминай все! - поддержал его Эшуд, уминая остатки овощного рагу. - Действительно вкусно, какие-то новые приправы.
        - Я Галашше так и скажу: за Грохеном нет никакого пригляда. А надо бы. Надо иметь здесь своих людей, такую… Иштемширскую гильдию.
        - Приглядывать должны Святые Отцы. И мне очень хотелось бы с ними потолковать, да Пладде не назвал ни одного имени, вздохнул Эшуд. - Видимо, нет надежных людей. Идем?

25
        Они расплатились и вышли из зловещего заведения, оставляя за спиной живого атори, втершегося в доверие к людям. Обрекали кого-то из этих людей на неминуемую смерть.
        Тени стали совсем длинными, день заканчивался. У почти знакомого уличного булочника «грачи» спросили о времени закрытия кабачков, и тот с улыбкой указал на вывески:
        - Там же все написано!
        Нетоле и Леппе переглянулись: вот и еще одно новшество. Действительно, под каждым названием были приписаны цифры, обозначавшие часы. «Горный снег», если верить этим цифрам, собирался закрыться в полночь.
        - Дурацкое название! - буркнул Нетоле. - Что-то мне не хочется бродить тут ночами.
        - Смотри, а их соседи открыты до двух часов ночи. Что же получается: хоть всю ночь торгуй? Бред! - Леппе потряс головой и несколько раз повторил: - Бред, бред, бред! Пошли искать пристанище на ночь. Я все жду, что вот-вот начнутся облавы. Неужели до сих пор не нашли убитых?
        - Я только что подумал: а ты уверен, что надо остаться здесь, в Грохене? - Эшуд медленно пошел следом. - У нас ведь теперь есть знакомый, который ночью отправится на юг. Если двигаться в Ларран, то лучшего случая не придумать… Но уходить обоим неразумно; разделившись, мы сэкономим время. Что, если я пойду с Фулетте, а ты еще здесь покрутишься и завтра с утра двинешь с докладом к Галашше? Пора закрывать ворота, знаем немало.
        Леппе нахмурился. Он в Ларран идти не собирался, ведь Галашше ясно сказал: как узнаете что-то толковое, так сразу и возвращайтесь. Отправлять на юг одного Нетоле слишком опасно, хватит и того, что у Хромого до сих пор душа болела за Палассе и Грамми.
        - Нет, вернемся вместе. У меня мысль получше: если кабаки здесь работают допоздна, то надо посидеть в них, поболтать с пьяными. Мы ведь неплохо выспались за немалые деньги, а? Торгашей никто не любит, о них судачат, ругают, что-нибудь да узнаем. В Ларран имеет смысл отправляться, только когда Галашше узнает все о делах в Грохене.
        - Хорошо, - легко согласился Эшуд. - Наверное, ты прав.
        - Тогда сейчас найдем дом для постоя, победней и подешевле, а потом отправимся обратно, пропивать те деньги, что останутся! - обрадовался Леппе, что друг не стал спорить. - И знаешь, если я увижу эту гадину, атори в кабаке… я ее убью. И нам придется бежать.
        - Атори? Конечно, если будет возможность, то надо убить… - покивал Нетоле. - Еще надо бы пройтись возле дома Святых Отцов, как ты думаешь? Пока не стемнело.
        - Да, но… - Хромой остановился, почесал затылок. - Мы уже довольно далеко отошли, а были совсем рядом. Я просто не знал, что тут можно встретить атори на каждом шагу, голова пошла кругом! Да, надо бы пошататься поблизости от Совета Отцов. Но пока мы туда дойдем, пока вернемся в пригород темно уже будет, никто нас не пустит. В гостиницу я не хочу должны же нас искать! Нас на дороге видели многие.
        - Не похоже, - вздохнул Нетоле. - Не заметил ни одного бегущего стражника. А что, если ты пойдешь подыщешь дом, а я вернусь к Святым Отцам? Встретимся в полночь возле этого «Горного снега».
        Он смотрел серьезно, без тени улыбки и этим поставил Хромого в неловкое положение. Все выглядело разумным, а сказать другу «нет» означало признаться, что больше ему не доверяешь.
        - Может, обойдемся без Святых Отцов? Ну что мы там выследим за пару часов?
        - Ты мне не веришь? - Эшуд отвел глаза, обиженно нахмурился. - Может, в самом деле решил, что я готов стать душегубом? Убивать невиновных?
        - Да нет, ты же не сумасшедший - пожал плечами сержант Леппе. - Просто мы устали и… Разве это разумно - разделяться?
        - Лезть в Грохен после того, что случилось на дороге, - тоже неразумно. Но раз уж пришли, надо постараться хоть что-то выяснить, а не спать целыми днями. Так ты мне веришь, Хромой?
        Леппе молчал, пока пауза не стала неловкой.
        - Верю, но…
        - Тогда в полночь у «Горного снега». Да хранит тебя Небо!
        Эшуд пошел обратно к центру города. Он не оглядывался, и если бы Хромой окликнул его, то не оглянулся бы и тогда. Леппе поправил шляпу, провожая его взглядом, а потом, поминутно вздыхая, пошел искать тихий, бедный дом для ночного отдыха. Даже скорее, предутреннего, учитывая их планы.
        Ему пришлось отмахать добрый меш. Сперва вдоль улиц так и тянулись кабаки, правда, все беднее и грязнее, потом их сменили лавки. Один раз мимо прошел караван не меньше чем в сотню тележек. Их толкали рослые полуголые парни, примерно пополам никейцы и белые. И эту странность постарался запомнить Леппе: караваны из Никеи обычно были полностью укомплектованы черными носильщиками, искать других необходимости не было. Не увидел «грач» и сменщиков, хотя они должны были вышагивать рядом, не заметил никакой охраны.
        - Далеко шагаете? - как можно непринужденнее поинтересовался он у одного из последних.
        Носильщик, как-то зло покосившись, ускорил шаг и едва не наехал своей тележкой на ноги впереди идущему. Зато ответил другой парень, черный:
        - В Иштемшир, господин! Аида с нами!
        Он почему-то улыбался во весь рот, даже чуть высунул язык. Леппе отвел глаза от такой наглости, хотя в родном городе всыпал бы ножнами по спине.
        После моста - «грач» не знал названия этой речушки - город наконец-то выдохся. Дома здесь стояли на некотором отдалении друг от друга, и, хотя лавки и кабачки по-прежнему встречались в изобилии, было ясно, что народ тут живет попроще. Хромой свернул в третью по счету улочку и даже обрадовался, когда ему пришлось перебираться через кучу сваленного прямо на мостовой мусора. Именно такое местечко он и искал.
        На вкопанной в землю лавке сидели старухи. Людей на улице почти не было, так что Леппе счел возможным обратиться прямо к ним, даже чуть приподнял шляпу:
        - Я хотел бы снять комнату. На ночь.
        Старухи переглянулись, стали оживленно обмениваться жестами. Сержант Леппе, ничего не понимая, следил за их руками, а сам думал, что, если бы это происходило в Иштемшире, он вряд ли бы принял подобное решение. Там, если уж нашли труп и есть подозрение, что убийца в стенах города, закроют ворота и проверят всех, каждую улицу. Душегуба никто не скроет, разве что. хуланы своих в Заречье. Но в Грохене тревоги до сих пор не подняли, а ведь должны уже были проверить все гостиницы, и не по записям глупым, а по головам. Допросить, сличить показания… Клэс вдруг сообразил, что судя по тому, что он видел на улицах, приезжих здесь сотни, а может, и тысячи. Как же с этим управиться, даже будь у князя стены и ворота? С другой стороны, именно стены позволили бы не пустить в Грохен такое количество лишних людей.
        Старухи наконец пришли к какому-то соглашению, и одна из них изобразила, как пробует несуществующий золотой гнилыми зубами. Ясно, что речь шла о золоте, - не медь же в рот пихать! Леппе пожал плечами и показал палец.
        - Один, - добавил он вслух. - Один золотой. Старухи опять быстро обменялись жестами, потом та же выставила пять пальцев.
        - Пять золотых?!
        Она кивнула.
        - Ты с ума сошла, старая дура!
        Он решительно пошел дальше, но в его плащ вцепились сразу несколько морщинистых рук.
        - Что еще?!
        Старуха показала четыре пальца, потом зачем-то закатала рукав. Там у нее обнаружилась старая язва, что вовсе не усилило желания «грача» заплатить ей так много.
        - Один золотой! - громко повторил он. - Один!
        Старуха беззвучно застонала, глядя вверх, потом показала три пальца и принялась закатывать юбку.
        - Нет, нет! - попятился Леппе. - Ладно, два! И все! Или я ухожу! Ну и манеры у вас тут… Плетей бы всыпать!
        Со вздохом поднявшись, старуха направилась к ближайшей двери. Поднявшись на хлипкое крылечко, Клэс оказался внутри убогого жилища, где, впрочем, нашлась отдельная комната с тремя кроватями. Если он верно истолковал жесты хозяйки, то именно стольких членов семьи она похоронила. Леппе был уверен, что можно было бы еще сбросить цену, до приемлемой, но хотелось поскорее вернуться в Грохен и полюбопытствовать, что говорят в грязных кабаках пьяницы. Более того, уступив стонам хозяйки, половину требуемой суммы он отдал сразу.
        - Ты бесчестная старая уродина! - строго сказал Леппе. - Можно быть жадным, но неужели не стыдно выставлять уродство напоказ? Мы с приятелем придем поздно. Поздно ночью. Тогда получишь еще.
        Старуха пробовала возражать, протягивала ладонь, но тщетно. Снова преодолев мусорную баррикаду, иштемширец вернулся к мосту, прошел немного в сторону Дворца и свернул в кабачок погрязнее. На душе лежала тревога за Эшуда, который, конечно, находился не в том состоянии, когда ему можно доверять. Но поссориться всерьез еще хуже, тогда он уйдет наверняка. Не драться же с упрямцем? Битый час, до темноты, просидел Хромой над стаканом вина. Шели на его месте действовал бы смелее - сам присоединился бы к какой-нибудь пьяной компании с криком «Всем от меня по стаканчику!». А недотепа Вик постоянно становился жертвой пьяных вымогателей без всякого желания со своей стороны. Они облепляли его жадной стаей и выпрашивали глоточек, не пугаясь даже черной формы. Зато вот к хмурому Леппе никто не подходил, и он сидел один, кляня себя за неспособность хоть что-нибудь придумать.
        Ситуация разрешилась совершенно для него неожиданно. В распахнутую по здешней моде дверь нетвердой походкой заглянула прилично одетая девка и, быстро оглядев столики, направилась прямо к Леппе. Тот удивленно поднял на нее глаза, но профессиональная память ничего не подсказала.
        - Вы приезжий, господин? - спросила неожиданная гостья и ногой подтянула к себе табурет. - Не оскорбитесь, коли присяду с вами?
        Ал посмотрел на вход. Болтливая женщина, да еще какая болтливая! Первой заговаривает - значит, того и гляди, потечет. Болтовня в эту пору многих из них одолевает так, что они даже с зеркалами разговаривают. Но как же ее отпустили одну? Наверное, сбежала…
        - Это хорошо, что вы такой вежливый и обходительный. - Девка улыбнулась - Сразу видно, что приезжий. Сош? Или, может, Ларран? Вы не ордынец, часом?
        - Иштемшир, - сказал правду опешивший Летте.
        Он ждал, что вот-вот в кабак ворвется ее муж или брат, потребует объяснений, устроит скандал… Не хватало драки! Всего лишь месяц назад «грачу» пришлось помогать вот такому мужу-ротозею увести в дом текущую бабу. Она уж и сама рвалась обратно, но толпа из нескольких десятков мужчин собралась мгновенно, пришлось
«грачам» достать сабли и подрезать парочку особо назойливых. Сам Леппе, конечно, выдержал эти несколько минут, но потом до вечера ходил одуревший от непристойных ароматов, прикрывая плащом пах. Мужу выкатили штраф, но разве от этого легче? Позор!
        - Иштемшир! Девица округлила глаза. - Надо же! Ваши у нас нечастые гости. А говорят, скучно у вас на востоке. Отчего же не приходите?
        Леппе покосился на стойку. Сказать кабатчику, чтобы помог? Девку надо запереть где-нибудь как можно скорее и заткнуть щель под дверью тряпкой, а то беды не миновать - пьяных-то вокруг полно. Но хозяин лишь улыбнулся, поймав взгляд посетителя; он не высказал никакой тревоги. «Наверное, решил, что это моя…» - подосадовал про себя Хромой. А за соседним столиком кто-то и вовсе присвистнул, в упор разглядывая парочку.
        - Ну не коситесь, не коситесь так, - нахмурилась болтушка. - Хоть вина закажете? Жарко сегодня, устала.
        - Я как-то… Хотите, я вас домой провожу, госпожа?
        - Сама доберусь. Меня зовут Ана.
        - Ана… - Леппе ждал продолжения, но девица лишь взмахнула рукой:
        - Просто Ана, нам же с вами домами не дружить. Вы не волнуйтесь, у меня еще два часа, я точно знаю. Запаха совсем нет, разве не чувствуете?
        - Чувствую. То есть нет, не чувствую, - смутился Леппе и покраснел, как никогда прежде. - Простите, Ана, я просто не привык. У нас не принято, чтобы женщина одна…
        - А если женщине хочется вина? Кстати, как вас зовут? Только имя.
        - Клэс.
        - Клэс и Ана, смешно! - Девица закрутила выбившийся локон вокруг пальца и сама себя одернула: - Ничего смешного. Ну что ж, если я вас не интересую, то, наверное, придется мне уйти. А жаль, вы мне понравились. Приличный господин, в это место такие редко приходят.
        - Вам бы тоже следовало зайти в заведение почище, - осмелился заметить Леппе. - Тут небезопасно и возможны насмешки. Вы понимаете?
        - Конечно понимаю! - всплеснула руками Ана, которая, вопреки своим словам, и не собиралась вставать. - Но в других местах прогоняют. Где боятся приличных людей отвадить, которые туда со своими женами ходят, где другие женщины платят, чтобы нас не пускали, по-разному. Приходится соваться вот в такую грязь.
        - Зачем? Вина выпить? - не понял иштемширец.
        - Клэс, вы меня удивляете! Хотя купцы говорят, что у вас в Иштемшире все очень строго. В общем, если так… У меня скоро дни. Я живу с подругами, скоро запрусь дома, но если вы желаете, то… Десять золотых, и я запрусь у вас.
        Клэс сперва ничего не ответил. Он полез в сумку, достал трубку и не спеша набил ее, разжег. Ана поглядывала на него, стараясь выглядеть спокойной, но тонкие пальцы так и плясали на столе.

«Смуглая, а глаза серые. Примесь и никейской, и хуланской крови? - предположил Леппе. - Ничего удивительного, что такой ненормальной выросла. Город полукровок, разрази его Небо!»
        - А где ваш отец?
        - Умер, - быстро сказала Ана и надулась. - Я из Соша, мне есть нечего. Живем вшестером в одной комнатушке, спим на полу. На ярмарку невест податься прикажете? Чтобы сиволапый в лачужке где-нибудь у леса запер?
        Леппе хотелось влепить ей по наглой роже, но он заставил себя сдержаться. В конце концов, это не Иштемшир. Там не стерпел бы, а тут… тут надо побольше узнать.
        - Много вас таких в городе? - Он взмахом подозвал служку, и та неохотно подошла. На Ану она смотреть избегала. - Таких девушек, которым кушать нечего?
        - Сколько есть. А что? Святые Отцы не возражают, грех небольшой.
        - Почему же ты в Дом встреч не пошла? - продолжил допрос Клэс, заказав два кувшина.
        - Почему-почему!.. - возмутилась Ана. - Потому что там платяг по паре золотых в день и приводят не пойми кого! После Дома встреч отлеживаются неделю… А тут я только к вам, и только для вас, и сколько захотите.
        - Три дня, - уточнил Леппе. - Три дня ты со мной как жена. И Святые Отцы не возражают?
        - Ну, молчат значит, не возражают! А что же, в Доме можно, а нам нельзя? Сточная канава греха - это они так говорят, я сама в газете читала.
        - Грамотная… - «Грач» вспомнил атори в «Горном снеге» и нахмурился. - Что за книга эта «Газета»?
        - Вот вы смешные в Иштемшире! - Ана и правда рассмеялась. - Газету уж несколько лет на столбах вешают, каждый день, в десяти местах по городу, И вы не слышали? Ну, господин, вы даете! Там про все пишут, и про Святых Отцов, и про нас. Хорошая штука. Я вам могу показать по дороге… Где вы живете?
        - Тут недалеко, - неопределенно взмахнул рукой Леппе.
        Принесли вино, служка нарочито громко стукнула кувшинами о стол. Ей не нравилась Ана, но она не возражала, не звала кабатчика - значит, дело обычное. Что ж, на ее месте Леппе тоже злился бы: служка получает золотой за те же три дня, что
«работает» Ана.
        - Дорого берешь, - заметил он.
        - Как же дорого? В Доме с вас за один раз золотой возьмут. А мне за день два золотых, за пару десятков мужиков. Это же ограбление получается! А тут вы один, когда хотите, тогда и подойдете, вам и мне выгодно.
        - Почему же все не уйдут из Дома?
        - Так в Дом по своей воле не приходят! - усмехнулась Ана. - Туда отцы везут, кто бедные. Сперва считали за стыд, а теперь наперегонки, товар-то все равно три дня в месяц без толку лежит… Нравитесь вы мне, Клэс. Давайте за восемь? Только с едой! Тут к вам могут подойти, предложить дешевле и в их доме, но вы не слушайте. Знаете, как делают? Заманят, а потом, когда вы в раж войдете, обчистят. А то даже могут и на улицу выгнать, запросто. Пойдете жаловаться, и окажется, что дом чужой, хозяин в отъезде… Я в газете читала.
        - Ага, - глубокомысленно изрек Леппе, разливая вино в стаканы. Он попытался представить, что будет, если он приведет Ану к старухе. Наверное, с него потребуют лишних два золотых, и один придется заплатить. Эх, если бы можно было позвать Ану только на ночь… Но нельзя, мужчина не покинет женщину, пока течка не прекратится,
        - таков закон природы. Стражники придут и возьмут голым, рычащим, не похожим на человека.
        - Меньше восьми я не беру, - со своеобразной честностью предупредила девица, прежде чем отхлебнуть вино. - Спасибо за угощение.
        - Пей, - кивнул Леппе и усилием воли снова стал иштемширским «грачом». - Пей и рассказывай мне о Грохене. Я тут впервые, ничего не знаю.

26
        Шели доплелся до Грохена на закате. Ноги совсем не шли, его обгоняли, толкали. Короткий отдых забылся, теперь казалось, что Грамми не закрывал глаз с того самого утра, как отправился сопровождать новобранцев Ордена Неба по улицам Иштемшира. Думать не получалось, а надо было.
        Вокруг творится что-то невозможное, замаскированные атори и на дороге к Грохену, и в городе, наверняка и в самом Иштемшире. Надо как можно скорее донести об этом Галашше, но убитый демон успел смутить душу «грача». Что, если полицмейстер и в самом деле мертв? Тогда судьба его посланцев в городе может сложиться не слишком удачно.
        Шели придумал написать письмо, даже купил в трактире бумагу. Но кому писать? Галашше? Бургомистру, Святым Отцам? Если полицмейстер жив-здоров, то Шели его сильно подведет. За обедом «грач» в задумчивости начал было что-то выводить на листке, но со всех сторон послышалось хихиканье. Еще бы - сиволапый делает вид, что грамотный! Пришлось все спрятать и поскорее уходить.
        А еще ведь требовалось нанять гонца, что тоже выглядело бы дурацкой выходкой сумасшедшего крестьянина.
        Переодеваться Шели пока не спешил, уж очень часто по дороге ему попадались дружинники. Опережая путников, летели к Грохену новости: иштемширцы какие-то загубили людей, душегубы, стреляли из арбалета, кричали, что из полиции. Грамми оставалось только порадоваться, что он не пошел в сторону родного города, - там наверняка выставили кордоны.
        Так ничего толком и не решив, Шели подбрел до Грохена, зашаркал по булыжным мостовым. В первом же кабаке, достаточно грязном, чтобы туда зашел сиволапый,
«грач» сделал привал, удивившись дешевизне местного пойла. К нему подсели двое забулдыг, и Шели покорно заказал им вина, изо всех сил корча сиволапого дурака. Он наврал, что арендует надел возле самого Иштемшира, и с полчаса внимал новостям, стараясь не уснуть.
        - Ты, земляная рожа, сам не знаешь, куда пришел. Тут все культурно, понял? - говорил одни из пройдох, стараясь выглядеть поважнее. - Тут для грамотных людей. А тебе и торговать не дадут. Где твой товар?
        - Я без товара, - признался Шели. - Пришел новый надел приискать, сказали, что за Грохеном дешевле аренда.
        - Вот дурак! - восхитился собеседник. - Слышал, Воле?
        - Слышал. - Воле вынул свой длинный чегишайский нос из стакана. - Иди обратно, мужик. Цепы на землю только растут.
        - Куда теперь! Хоть посмотрю на Грохен.
        - Ишь путешественник! Знаешь, где земля дешевая? - хитро спросил первый и тут же ответил: - В Ларране! Слышь, Воле? Он говорит: где дешево? - а я ему: в Ларране!
        - Лихо, Стик. Ты шутник, - согласился Воле. - Из Ларрана вообще все сиволапые ушли, князь там теперь своей женой управляет. А Грохен тебе зачем смотреть? Наливай, мы все расскажем, дешевле обойдется. Это лучшее место в городе, Небом клянусь! Ты, кстати, устал.
        - Устал, - охотно согласился Шели. - Надо где-то переночевать, хоть бы какую крышу. Слышал, что на дороге кого-то убили да утром у самого города крестьянскую семью в доме мертвую нашли.
        - На дороге иштемширцы твои лютуют! - сплюнул Стик. - Развели душегубов. Мало им своего вонючего города? А про сиволапых брешут, мы бы знали. Верно, Воле?
        - Знали бы и в газете бы прочли, - опять кивнул Воле. - Брешут. Ничего не слышно. Так, кстати, я знаю, где тебе переночевать, мужик. Тут совсем рядом мой друг живет, он тебе кровать уступит. Сколько можешь дать?
        - Половинку, - тяжко вздохнул Шели, понятия не имевший о ценах на ночлег для сиволапых.
        - Эвон! - засмеялся Стик.
        - Целый давай, понял? За половинку тебя в Грохене только посмотреть на кроватку пустят, - строго сказал Воле. - За половинку иди назад на дорогу и ночуй там в трактире на нарах. Два.
        - Два?! - всерьез изумился Шели. За ночь? Мне еды не надо.
        - Два! - тут же поддержал Стик и даже пристукнул кулаком по столу. - Ты, сиволапый, вообще одурел! В Грохен пришел, еще как бы не три с тебя взяли!
        - Три - это в других местах, - успокоил его Воле. А мой друг возьмет тебя за два. Ты, кстати, один пришел?
        - Один.
        - За одного - два золотых. Отличная постель, приличный дом. А про Грохен мы тебе расскажем… Вино только кончилось.
        - Ладно, пойдем к вам, - покорно согласился Шели, надеясь, что еще удастся ускользнуть от этого жулья. - Заказывайте. Только расскажите поподробнее, ладно?
        Конечно, забулдыги наврали с три короба. Не мог Шели поверить, что в Грохене так дороги дома и земли, зато удивительно дешевы еда и одежда. С интересом выслушал рассказ про Дом встреч, цены на посещение которого, напротив, оказались ниже, чем полагал «грач». А вот в возможность отыскать говорливую бабенку прямо на улице - Шели верить отказался. Кто же их отпустит из дому? Интересной новостью оказалась
«газета» - листки с новостями, которые расклеивали на столбы по утрам в десяти местах города. За третьим кувшином жулики с азартом поведали о бумагах, которые каждый день дорожают, но разобраться в прелестях этого новшества «грач» уже не смог, слипались глаза. Еще он слышал слово «лотерея», но только и сумел, что запомнить его.
        Зато кое-что нужное Шели разведал. Во-первых, в Грохене на сегодняшний день вроде бы ничего интересного не случилось, отчего можно было предположить, что Леппе и Нетоле не нарвались на неприятности. Во-вторых, атори здесь не появлялись вовсе, если не считать редких случаев на южных окраинах.
        - Все, пойду я, - привстал Шели. - Знаете, друзья, я вдруг вспомнил, что меня просили еще одно дело сделать. Давайте встретимся тут же через час, я только к одному человеку зайду.
        У Стика вытянулось и без того длинное лицо, но Воле пнул его под столом:
        - Хорошо, мужик! Будем ждать, и спасибо тебе за угощение. Идем, Стик, отольем.
        Они двинулись по ночной улице вслед за Шели, и тот понял, что так просто уйти ему не дадут. В другое время он мог бы выхватить нож, попытаться отпугнуть жулье, но что, если перед ним демоны? Атори ножом не остановить. Грамми предположил, что сходит с ума от усталости и страха, но остановился. Пусть ему просто мерещатся посланцы Ада на каждом шагу, все равно осторожность не помешает.
        - Вы здесь? Я подумал и решил завтра утром сходить. Плевать на дела, устал.
        Стик и Воле остановились, замерли. Они не переглядывались, слишком давно друг друга знали. Жулики почувствовали тревогу, подобрались. Что-то было не так в этом сиволапом: то ли слова, которые он выбирал, то ли осанка.
        - Вы сказали, это рядом? - Шели как мог широко улыбнулся, чтобы и в полутьме было заметно, подошел. - Скорей бы, парни.
        Стик посмотрел на Воле, вожака в этой парочке.
        - Пошли, - решился тот после некоторой паузы. - Давно ты на ногах?
        - Двое суток почти. Челюсти от зевоты сводит… - Шели не пришлось изображать сонливость, он действительно едва не падал. Вино немного взбодрило, и только. - Хорошо хоть, что выпить догадался.
        - А есть такие, на которых вино сон наводит, - к чему-то сказал Стик. - Я знал одного.
        - Пошли.
        Воле повернулся и повел их какими-то грязными переулками, настолько узкими, что приходилось идти плечом вперед. Это было на руку иштемширцу - так он мог приглядывать за шагающим позади Стиком, Тот часто оглядывался, и Шели убедился: быть драке. Двоих полупьяных жуликов он не боялся, но если рядом атори - дни его сочтены.

«Что со мной? Я, наверное, совсем рехнулся от этих кошмаров. Может быть, ударить первым? Отец Невод разрешал убивать тех, кого подозреваешь. Небо простит… Но началась ли уже новая Война?»
        Воле пошел быстрее, сразу опередив спутников на несколько шагов, потом обернулся:
        - Так, сиволапый, мы пришли. Давай без разбитой морды обойдемся, хорошо? Отдай мне мешок, а потом подними руки и дай Стику себя как следует ощупать.
        - Да у меня в мешке-то ничего нет, - вздохнул Шели. - Вот смотрите…
        Он запустил туда руку, сразу нашарил арбалет. Наставить на одного из этих придурков, пусть убираются оба вот и все… Если они люди, то Стик не станет рисковать жизнью друга. Можно даже назваться душегубом с иштемширского тракта, так внушительнее. Но Воле почуял недоброе и вдруг рванулся к «грачу», выставив вперед невесть откуда оказавшийся в руке нож.
        - Стик, хватай его!
        Шели выстрелил прямо через мешок. Громко вздохнув, Воле остановился перед ним и выронил нож. Сержант не ждал продолжения, нагнулся и подобрал оружие в тот самый миг, когда Стик схватил его за плечи. Удар острой стали пришелся в бедро, грохенский вор тонко завыл и отпрыгнул:
        - Воле, он меня подрезал! Воле!
        Воле молчал, и иштемширец почел за лучшее навалиться на его товарища.
        - Ты кто?! - Стик не мог прийти в себя. - Воле!
        - Молчи, тварь мокрая, я пять человек зарезал и тебя не пожалею! - Шели выдержал паузу, дав Стику время сообразить, с кем имеет дело. - Мертвый твой Воле, шестой у меня.
        - Нет! - Даже в темноте переулка было видно, как расширились, блеснув в лунном свете, глаза жулика. - Нет!
        - Да. А ты думал, душегубы только на дороге бывают?
        Стик молчал. Шели вдруг подумал, что эти двое, такие неуклюжие, могут оказаться людьми. От этой мысли на лбу выступил холодный пот, «грач» поморщился: - На спину перевернись, сволочь!
        - Не больно меня, а? - заблеял жулик. - Пожалуйста, не больно!
        - А ты меня как хотел?
        Шели вынул из мешка полицейскую портупею, в темноте стал вязать пленника. Руки дрожали, но работу помнили хорошо. Закончив, «грач» нашарил тело Воле, не прислушиваясь больше к писку его товарища. Надежда, что Воле еще жив, тут же растаяла: болт вошел в печень. Иштемширец отыскал в кармане альгару, посветил. На счастье, в переулок или, скорее даже, проход между трехэтажными домами не выходило ни одного окна.
        Резать не хотелось, но Шели заставил себя. Достал саблю, чтобы меньше запачкаться, заголил Воле живот, отступил на шаг и полоснул. Да, болт вошел в печень… А у атори печень с другой стороны.

«Вот и все, вот я и душегуб! - мысленно поздравил себя Грамми. Душа моя теперь погибла… Эх, неужели Bce вот так просто! Но я же не знал, значит, это неумышленное убийство… А какая Небу разница?»
        Надо было идти к Святым Отцам, отдаться на их суд. Вик Палассе так и поступил бы, но Шели всегда думал о последствиях. Он убил в чужом городе, в тот момент, когда его жизни ничто не угрожало, да даже если бы и угрожало - он не при исполнении! Не имел права защищаться! В мешке запрещенный арбалет. Что он скажет Отцам? Что видел атори? Но в городе полно демонов, все они будут свидетельствовать против.
        - Я сошел с ума или еще нет? - вслух поинтересовался Шели.
        - Откуда мне знать?! - прорыдал Стик. - Пусти меня, пусти! Я тебя отведу к нашим, все добро вынесу!
        Стараясь унять дрожь в руках, Грамми набил трубку, закурил. Ночи в Грохене не выглядели тихими, в свете фонарей несколько раз мелькнули проходившие по улице люди. На проулок они не обращали внимания.
        - Стик, я тебя отпущу, если ты поговоришь со мной откровенно. Клянешься Небом не врать?
        - Клянусь Небом! Но если убьешь - убей небольно, пожалуйста! Мне сказали, в сердце самое оно.
        - Не о том речь. Стик, как ты думаешь, в вашем городе есть атори?
        Жулик застонал. «Грач» сперва не понял причин его паники, потом сообразил, как он теперь выглядит в глазах Стика. Ложь сама прыгнула на язык.
        - Нет, я не демон, просто душегуб иштемширский. Хочу у Неба прощение вымолить, атори убивать, один отец мне посоветовал. Надо ровно сто прикончить, за каждого человека. Только в Орден мне хода нет, вот собираюсь теми заняться, что мимо небесников проскользнули. Ты уж прости за своего приятеля, он сам нарвался.
        - Воле тебя бы не убил, - захныкал Стик. - Так, палец отхватить мог или до кости проколоть… Он грешник был, конечно. Но не убийца.
        - Понял, понял. Что ты скажешь о демонах?
        - Думаю, они тут есть… - прошептал Стик и добавил погромче: - Все наши так думают!
        - Почему же не уходите из Грохена?
        - Они не трогают местных… Они вообще никого не трогают, мужик! То есть не мужик ты, а кто?
        - Бывший иштемширский «грач», - почему-то решил представиться Грамми, но, заметив, что Стику это ничего не говорит, уточнил: - Полицейский тамошний в прошлом.
        - Не бывал, туда только торгаши ходят, нашему брату нельзя. Хуланы-душегубы дорогу стерегут… Есть в Грохене атори, только вроде и не атори они. Какие-то другие и не люди, и не демоны. Ходят по улицам, говорят как мы, выглядят как мы, покупки делают и вино пьют, а глянут на тебя - и поймешь, что это не человек.
        Шели попыхивал трубкой, пряча огонек в кулаке. Надо успокоиться, но сердце прыгало в груди, и одновременно челюсти сводило зевотой. Слишком устал. А еще, похоже, натворил непоправимых глупостей. Убил человека… Или все же началась Война? Святые Отцы ее не объявляли, но Небо-то должно видеть!
        - Их много тут, - продолжал Стик. - Только, может быть, это не атори? Я не знаю. Они нас не трогают, мы их, конечно, тоже. Сильные, одним ударом убить могут. И бабы у них такие же.
        - Языки как у нас?
        - Да. Сколько раз видел - язык как язык. Так, наверное, они не атори, а?
        - Почему ты не пошел к Святым Отцам?
        - С чего это я пойду? даже обиделся Стик. - На это князь есть, вообще приличные люди. Что они, не видят ничего? Все видят. Да и сами Святые Отцы по Грохену тоже ходят, не за сто мешей живут.
        - Их Совет далеко отсюда?
        - Порядком, они у Дворца обосновались, ближе к князю. А еще знаешь что, про атори-то? Или они не атори… Бродить они любят везде. Очень любопытные, не как люди. Ходят, головами вертят, все рассматривают. Присмотришься - сразу их увидишь. Часто в другие места шастают, в Сош или вот к вам, в Иштемшир. Безо всякого дела даже ходят. Нормальные люди себя так ведут?
        - Нет, - согласился Шели, который, конечно, хотел побывать в Грохене, но больше ради Дома встреч. Бродят, любопытничают… - Что еще, Стик? Вот ты сказал, что они мужского и женского обличья. А детей не видел?
        - Не, детьми они не бывают, - уверенно сказал жулик. - Молодые очень попадаются, а так чтобы совсем дети - нет. Вот еще тебе: всякий из этой банды не местный. Они приходят из Соша, из Никем, из деревень каких-нибудь наших или вельшейских, ну и от вас.
        - Из Иштемшира? - опешил «грач».
        - Да сколько угодно! Вот граф Феске, он же ваш? Его все знают, а я смотрю и вижу, атори! Но не скажешь об этом! И все видят, и все молчат. Граф большой человек в Грохене, с князем обедает, улицы мостит, газету выпускает. Управляет всем, особенно с тех пор, как князь заболел. Хороший человек… то есть атори. Наверное. Запугал ты меня!
        Шели докурил, аккуратно выбил трубку о каблук. Нет, не могут атори ходить по улицам перед зданием Совета Святых Отцов, да еще с князем обедать! По крайней мере атори, которых так легко раскусить. И все - приезжие…
        Глупость какая. «Грач» поднялся, опираясь на стену, с натугой поднял и Стика.
        - Веди меня в тихое местечко, дружок. Выспаться нужно, ну а ты, уж извини, связанный подождешь. Или лучше убить?
        - Не лучше, - сразу определился жулик. - Отведу, знаю такое место.
        Чтобы прохожим в глаза не бросались связанные руки Стика, иштемширец накинул на его плечи плащ, до поры лежавший в мешке. Уже выходя на улицу, Шели решился еще на один вопрос:
        - Стик, а князь ваш - человек?
        - Князь? - Вор ссутулился, вроде стал о чем-то думать.
        - Да скажи как есть! - поторопил его встревоженный Грамми. - Ну, человек?
        - Я вспоминаю, когда его последний раз видел, - вздохнул Стик. - Нет, не помню. В детстве. Тогда он по кабакам даже ходил, веселый был. Но потом как-то заболел. В общем, только носилки мимо пронесут иногда, и все. А во Дворце я не бываю, уж извини. Так что ничего не могу сказать, давно видел я князя. Мне, знаешь, и в голову не приходило о нем думать…
        Шели только сплюнул на мостовую: час от часу не чегче! Князь есть, но простой народ его и не видит. Может, его и из дружинников видят только те рослые, крепкие арбалетчики?
        Немного пройдя по улице, Стик нырнул еще в один темный проем между домами, и
«грач» нашарил в мешке арбалет, но жулик на этот раз не собирался его обманывать. Всего через несколько десятков шагов они оказались перед недостроенным домом.
        - Тут лучше всего, - доложил Стик. - Ложись и спи, до утра, никто не заглянет. Ну а если что, я разбужу.
        - Да, будет лучше, если ты покараулишь. Змеи сюда не заползают?
        - Это сказки, что змеи любят пустые дома! - Забулдыга совсем пришел в себя, даже захихикал. - Змеи любят лес, деревья. Без деревьев они не живут, и вода eще им нужна.
        Шели привязал Стика к себе, проверил стягивающие его руки ремни. Тут же вспомнил Пайса: тот все хныка что слишком туго. А вот Стик молчит, - может быть, в этом есть какое-то отличие людей от атори? Правда демона скручивали сильнее.
        Он лег прямо на дощатый пол, завернулся в пла и мгновенно уснул, поручив свою судьбу Небу.

27
        Если бы Леппе знал, как легко его товарищ решил проблему ночлега, то, наверное, пришел бы в ужас. Но еще раньше его ужаснуло бы убийство человека… Бедный Шели, пропащая душа! Однако хромой сержант был далеко, а вот Эшуд Нетоле прошел совсем рядом со спящим Грамми.
        Расставшись с Хромым, он сперва отошел от него подальше, а потом справился у прохожих о «Ларранской берлоге». Там, к полному удовлетворению Эшуда, нашелся сержант Ордена Неба Фулетте, уже совершенно пьяный. «Грач» представился приятелем сержанта, имеющим с ним дела, и люди ларранского владыки охотно назвали время и место сбора. Охотность эта, насколько Эшуд мог понять, объяснялась наличием у него сабли - лишний человек на ночной дороге не повредит.
        Только потом Нетоле двинулся к Совету Святых Отцов. Вновь встречаться с Леппе он, конечно, не собирался, хватит того, что они уже дважды едва не поссорились. Хромой готов лезть в самое пекло, пока уверен в своей правоте, но никогда не рискнет отяготить душу даже ради спасения родного города. Эшуд с детства был не таков, а уж служба в полиции и вовсе сделала из него циника.
        Недаром Галашше наедине часто говаривал, что, не стань «самый черный грач» полицейским, обязательно докатился бы до душегубства. Уж слишком любил рассуждать: если Небо справедливо, то не должно ли прощать убийства неумышленные или во спасение?
        Святым Отцам такие речи не нравились. Убийство запрещено высшими законами, душегубы потому так и зовутся, что губят главное в себе. Их душа будет в Аду вечно, и никаких шансов покинуть его не имеет. Эшуд как-то на уроке, еще в приюте, спросил, не этими ли душами пользуется Подземный Князь, чтобы создать атори? Но получил подзатыльник и четкий ответ: у атори вовсе нет души. Они - демоны, проходят совершенно по другому ведомству, а почти людское обличье одна только видимость человека, пустая оболочка.
        Впрочем, некоторые исключения существовали, иногда можно было убить и человека. Во-первых, когда Святые Отцы признавали кого-нибудь убийцей и отправляли его на виселицу. Бык Метессе имел на своем счету больше покойников, чем самый отпетый хуланский убийца, однако эти деяния, наоборот, снимали с его души мелкие грехи. Бык, получалось, как бы жертвовал своей чистотой ради общего блага, но сложности этих рассуждений не мог понять даже Эшуд, не говоря о самом Метессе.
        Во-вторых, время от времени рождаются Освободители Вселенной. Они, насколько помнил Нетоле, тоже имеют не совсем человеческую природу и приходят с Неба, чтобы облегчить людям жизнь. Признание Святыми Отцами кого-либо Освободителем означает право на убийство для него самого, всех вставших под его знамена и противостоящих сторон. Войны человеческие, в отличие от Войны, начавшейся когда-то в Вессене, не являются бедствием. Люди должны уменьшать свою численность, ибо ни звери, ни болезни не способны это сделать. Освободители Вселенной заливают мир кровью, чтобы очистить его для новых поколений, а их смерть означает начало новой мирной эпохи. Это тоже вызывало у Эшуда массу вопросов, да он, наученный опытом, предпочитал их не задавать. Может быть, жизнь устроена не слишком хорошо, но сам он ничего лучшего предложить не мог. Не есть же друг друга, в самом деле? А не плодиться люди не умеют.
        Совсем недавно Эшуд узнал и о третьем исключении, самом интересном, - секретном завете отца Невода. Уж очень это «Небо простит» походило на прощение неумышленного убийства, хотя все известные «грачу» Отцы не желали о нем даже слышать…
        На окраине Грохена Нетоле преследовал последнего отца, вышедшего из Совета,
        - просто по той причине, что только он и пошел домой в одиночестве. Маленький, полный, чтобы не сказать об уважаемом человеке толстый, - вот каким он оказался. Лучше и не придумаешь; атори такими, наверное, не бывают. Правда, уже в пути Эшуд припомнил слова из Книги Войны о «всевозможных обличьях», но рассудил, что вероятность напороться на врага минимальна, или уж тогда весь Совет Святых Отцов города Грохеиа - банда замаскированных демонов.
        Отец все шагал и шагал, без устали перебирая коротенькими ножками. Нетоле понял, что вот-вот уже покинет Грохен, и изменил первоначальному плану проводить коротышку до дому. «Грач» прибавил шагу и легко поравнялся с отцом, попытавшись заглянуть под капюшон. Ты что-то хочешь, сынок?
        - Да, отец, мне бы с вами поговорить об одном важном деле.
        - Отчего бы тебе не прийти завтра в Совет? - Отец даже не повернул головы.
        - Дело не только важное, но и срочное. Завтра, возможно, меня не будет в Грохене, возможно также, что меня не будет в живых.
        Из-под голубого капюшона донесся тяжелый вздох. Отец пошел наконец медленнее, свернул к обочине.
        - Я отец Урле. Назовись.
        - Я… Что. если я не стану лгать?
        Врать отцу все же не хотелось, по крайней мере без явной на то необходимости. Еще меньше Эшуду хотелось говорить правду.
        - От кого ты хочешь укрыться, сынок? От Неба? Это невозможно.
        - Отец Урле, я укрываюсь от врагов Неба. Я хотел поговорить с вами о происходящем в Грохене.
        - Да, да, в Грохене… - Отец покивал, вздохнул. - Отцы привозят девушек в Дом встреч, а оставшиеся без призрения женщины пристают к прохожим прямо на улицах. Ты об этом? Сынок, такие, как ты, подходят ко мне раз в неделю, и я всем говорю одно: увидимся завтра в Совете, или же я вынужден буду позвать дружинников.
        - Да разве в этом городе можно найти стражу? - не удержался Эшуд. - Нет, я не о том, не про Дом встреч. Я хотел поговорить о Грохене вообще. Здесь так много нового, так часто появляются неожиданные вещи…
        - Ты с гор спустился? Сынок, я и сам вижу, как тут много нового. И можешь не сомневаться, обо всех этих новшествах узнают все Советы Святых Отцов, наши гонцы постоянно проходят и через Ннкею, и через твой родной Иштемшир.
        - Мой родной? - Эшуд не был к этому готов.
        - Выговор, сынок, выговор. Да, в твоем городе понятия не имеют о происходящем здесь. Но не все. Отцы знают, бургомистр знает, полицмейстер знает, а полковник имперских гвардейцев знает и то, о чем ты понятия не имеешь. Иди спать, есть кому позаботиться о делах.
        Нетоле едва удержался, чтобы не выругаться. Вот как, значит? Полицмейстер все знает? Но выдавать свою принадлежность к «грачам» не стоило, а пока Эшуд оправлялся от удара и сочинял новый вопрос, отец Урле зашагал дальше, видимо решив, что разговор окончен.
        - Отец! - окликнул его Эшуд. А вы знаете про слухи? Говорят, на дороге появились целые отряды атори! Они ходят ночами и недавно убили восемь человек у одного трактира!
        Тут уж настал черед пошатнуться Урле. Он быстро вернулся к фонарю и откинул наконец капюшон.
        - Ты пересказываешь мне слухи, сынок? - У него оказалось черное толстоносое лицо никейда, еше одна неожиданность для Эшуда. - Я им не верю. Все правдивые новости попадают в газету. Ты грамотный? Тогда почитывай ее иногда, а дорогу тебе каждый покажет. Будь так добр, иди и выспись, или мне в самом деле придется позвать дружинников. Если же я узнаю, что ты распространяешь непроверенные слухи, то найду тебя - в Иштемшире не так уж много чернокожих, чисто говорящих на вельшейском.
        - Газета? - не понял Нетоле. - Отец, я только хотел спросить вас…
        - Ты уже спросил, а я уже ответил!
        Урле снова повернулся и еще быстрее зашагал в темноту. Потрескивающий фонарь, под которым они стояли, был последним, здесь кончался город Грохен. Эшуд прикинул, что времени прошло уже порядком, надо пробираться к южной окраине, да так, чтобы не встретиться случайно с Леппе. Пора навестить Ларран, чтобы точно узнать, существует ли связь между атори и грохенскими новшествами.

28
        Отец Урле ушел недалеко, он остановился в сотне росов и из темноты следил за удаляющимся незнакомцем. Будь под рукой арбалет, не удержался бы Урле, всадил болт между лопаток мерзавцу. А вот бросаться на него с саблей не хотелось - на улицах все же есть редкие прохожие, кто-то может случайно выглянуть в окно… Фигура невысокого, толстенького отца Урле всем известна.

«Уйдет, подонок, не разыщем… А ведь наверняка один из тех, что прикончили Луизу и Ромиля. Или это он убил Бохроса? Нет, тот был белый. - Урле лихорадочно соображал, кто сейчас может оказаться поблизости. Но колонны уже на марше, почти всех услали на проверку постов. Вешшер думает, что если не даст закрыться ворогам Иштемшира, то и дело в шляпе. Мол, все остальное - пустяки. И вот теперь у нас тут действует целая группа убийц, а значит, кто-то начал воевать раньше нас. Надо кидаться на штурм, пока не поздно, если уже не поздно. Да кто меня будет слушать? Разве что милейший граф Лец?»
        Нетоле скрылся в конце улицы, а Урле продолжил путь. На дороге ему встретились несколько припозднившихся крестьян, которые и в слабом свете восходящей Медовой узнали отца, поздоровались. Он был популярной личностью, этот отец Урле, и вскоре ему предстояло всерьез проверить, насколько он популярен. Будут ли люди слушать его и еще нескольких лидеров? Если нет - потекут реки крови.
        Крестьян не удивило появление Урле на ночной дороге - он всегда возвращался из Совета поздно и всегда пешком доходил до своего загородного домика. То, что отец живет в глуши, рискуя быть ограбленным какими-нибудь душегубами, а то и повстречаться с атори, воспринималось простым людом как проявление смелости, даже истинной святости. Между тем Урле с огромным удовольствием переселился бы в город, да вот только тогда пришлось бы отказаться от контроля за происходящим на дороге. Главное происходило не в Грохене.
        От тракта вбок вела узкая тропинка, вьющаяся между зарослями колючего кустарника. До сих пор Урле было страшно ходить здесь, хотя атори убедили, что ни змеи, ни ядовитые насекомые терпеть не могут этого растения. Дом, с виду совершенно такой же, как и обычный крестьянский, стоял совершенно темным.
        - Урле? - С земли поднялась могучая фигура.
        - Да, это я, Манен. Кто сегодня у нас?
        - Приходили опять те девки, у них теперь новая главная, Со… Софи-я. Еще дурее той, которая Лу…
        - Луиза, - напомнил помощнику Урле. - Что хотели?
        Да ничего. Они вроде как полдня спят, а потом не знают, чем заняться. С фермы их выставили после того, что натворили, вот они и злятся. Спрашивали почему-то графа Леда. Я соврал, что он здесь не бывает.
        Они вошли в дом, зажгли свет. Ставни уже были крепко заперты, теперь та же участь досталась и двери. На столе оказался ужин, который для Урле, проспавшего в Совете всю вторую половину дня, исполнял скорее роль завтрака. Пока отец ел, помощник вынул из пола несколько досок. Под ними обнаружился небольшой подвальчик с удобной лесенкой, в темноту уходил узкий лаз. Манен спустился, поставил прямо напротив лаза свечу и вернулся к начальнику.
        - В городе говорят, на дороге ужасы творятся, - сообщил он.
        - На иштемширской? И я слышал, - кивнул Урле. - Манен, другого пути нет. Приходится выпускать накопленную силу, и злые девки, все эти Луизы и Софии, - только начало.
        - Страшно, отец. Ты говорил с этими новыми? Почти никто из них не говорит на человеческих языках.
        - С одним или двумя говорил, да… Неприятное впечатление.
        - Неприятное еще не то слово. Я, можно сказать, вообще с ними не говорил, но эти девки они смотрят так, что хочется бежать. Останься они без присмотра будет как во время Войны. И на дороге наверняка эти девки набезобразничали. Я вот сомневаюсь, что какие-то разбойники могли убить Ромиля и Луизу.
        - А я точно знаю, что Луизу убил Ромиль, а потом кто-то из девок кончил его самого, - понизил голос Урле. - Граф Лец мне прямо это сказал. Они разбирались с телами на месте, изучали раны… Все ясно. Но наказывать девок сейчас нельзя, да и непонятно за что… Забудь, Манен. Ромиль, кстати, тоже был из новых.
        - Язык подрезан по-человечески, - покачал головой Манен. - Как ни крути, а Ромиль нам ближе был, хотя тоже разбойник немалый, недаром на хулана смахивал.
        Некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой только чавканьем отца Урле. Наконец с небогатой трапезой было покончено, и как раз в этот момент из лаза послышался шорох.
        - Идут, - вздохнул Манен.
        - Все будет хорошо, я чувствую. Успокойся.
        - Я знаю, что все к лучшему! Я не против графа, или Вешшера, или Мачеле, но новые… их, говорят, очень много собрали. Целые полки. Скоро они пойдут?
        - Они уже пошли, сынок. Они где-то рядом с Грохеном. Наверное, восточнее, в деревнях атори. - Урле что-то прикинул. - Ты знаешь их силы, они могут прямо этой ночью домаршировать до Иштемшира и с ходу вступить в бой. Не закрыли бы только ворота, вот тогда будет большой бой, много крови. Отцы взбунтуют народ, пошлют его на смерть… Они сами не верят в милость Неба и другим не дают. Но если город захватят быстро, все будет в порядке. Император не сможет высадить своих головорезов в Ноосате, а с новыми граф Лец как-нибудь разберется.
        - Чего же ждут?
        - Может быть, сейчас и узнаем.
        Шорох в лазе становился все громче, наконец пламя свечи заколыхалось и в подвале появился человек. Он с кряхтением разогнулся и помог выбраться следующему. Потом гости стали появляться один за другим, по очереди поднимаясь в комнатку и здороваясь с хозяином. Манен открыл дверь, быстро обошел вокруг дома и сообщил, что все в порядке. Атори, отряхивая с волос землю и поправляя оружие, по очереди уходили в ночь.
        Последним в подвале оказался старик, его длинные седые волосы были стянуты в узел. Отец Урле подскочил к лесенке и помог ему взойти.
        - Очень рад вас видеть, граф! Хочу изложить некоторые свои соображения.
        - Насчет чего? - Граф Лец с мучительной гримасой массировал себе спину. - Неужели нельзя было пошире сделать ход?
        - Я не рассчитывал, что пойдет целый отряд, это просто на всякий случай. А тем более вы…
        - Ладно, Урле, ладно. Пустяки по сравнению с тем, что мне еще предстоит. Нальешь вина? У тебя, надеюсь, не хлебное?
        - Нет, конечно! Манен, сынок, будь добр, поднеси графу. Так вы можете уделить мне несколько минут?
        - Обязательно. - Лец сел, принял стакан и не спеша выцедил его. - Только боюсь, Урле, что бы ты ни сказал, это уже не так важно.
        - Я хотел сообщить некоторые свои соображения, - осторожно начал отец. - Похоже, здесь, возле Грохена и на дороге, действует какая-то группа, нападает на наших. Не следует ли из этого, что о нас знают, возможно, даже и за морем, в Кенчипьяше? Это, конечно, не в моей компетенции давать советы, но не пора ли форсировать события, раз уж найти эту группу не получается? Сегодня один из них подошел ко мне прямо на улице, просил совета. Черный, из Иштемшира.
        - Чего не хватает твоей расе, Урле, так это немножко наглости, - вздохнул старик и поднялся. - Излагай короче, по-деловому. Сделаем так: я сейчас передам по цепи, что все командование оставшимися в городе нашими переходит к тебе. Действуй прямо с утра, говори с народом, устраивайся, за тобой сила. Если все будет в порядке, займись и вылови этих мерзавцев. Смелей! А что касается Иштемшира, то, как видишь, мы уже выступаем. Специально проползли под улицами, чтобы не идти через лес и не пугать твоих соплеменников прежде времени. Новые, сам понимаешь, тут не пойдут, им нужна дорога, и лучше всего - завтра же. Реши, как это лучше преподнести. А мы утром войдем в Иипемшир, если, конечно, моя спина выдержит тяготы пути. Но если и не выдержит, ничего не изменится. Мы будем там раньше, и мы откроем ворота при любой ситуации, а Вешшер клянется, что готов захватить Морской порт, и просит только немного людей. Я сам посмотрю, как там выйдет с гвардейцами…
        - А основные силы где сейчас? спросил отец, уже открывая графу дверь.
        - Где новые? Часть задержалась в Ларрапе, часть уже сейчас, должна выступить от Соша к Никее. Полкам придется идти прямо через Грохен, повторяю: будь готов! Ты сможешь.
        Урле и Манен вышли на темный двор и долго стояли, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Пришельцы громко топали, они уже не скрывались.
        - Прямо строем по дороге, - почему-то осуждающе покачал головой Манен.
        - Ну и что? Это начало штурма, они войдут в Иштемшир, и уже ничего нельзя будет изменить.
        - Как-то… нахально, что ли. Можно ведь тихонечко, с разведкой.
        - Тихонечко они под половиной Грохена проползли, за это им и спасибо. Зато не будет паники и слухов. От новых такого не дождешься… Что ж, за работу! Нашей расе не хватает только одного - немного наглости, повторил Урле слова графа. - И мы научимся этому, сынок. Все будет хорошо. Сначала в Ноосате, потом по всей планете,
        - Новых я боюсь. Так что теперь делать будем? Совещание отменяется, граф ушел.
        - И мы уйдем. Пошли во Дворец, Манен, принимать командование. С этой минуты город, считай, наш.

29
        Эшуд специально сделал крюк, чтобы пройти подальше от «Горного снега», где договорился встретиться с Леппе. За друга он не беспокоился - сам должен сообразить, как выкрутиться. Что-то страшное происходило со всем Ноосатом, от Иштемшира до Никеи, а ключ к происходящему находился в Ларране, с ним и необходимо было разобраться в первую очередь.
        Без приключений добравшись до южной оконечности этого странного открытого города, Нетоле отошел чуть в сторону от дороги, уселся на кочан капусты, закутался в плащ, надвинул на глаза шляпу и сделался практически невидим. Очень хотелось курить, но Эшуд решил не привлекать к себе внимания ничем, даже запахом.
        Очень скоро он порадовался своей предусмотрительности - мимо него прошел целый отряд, несколько десятков вооруженных людей, а может быть, и демонов. Они свернули с дороги, не дойдя до «грача» нескольких десятков шагов, и прямо по грядкам ушли прочь, огибая город. Нетоле не знал, что через десять минут они доберутся до подземного хода, вырытою под северной частью Грохена еще в ту пору, когда появление в городе новых людей вызывало лишние разговоры. Да если бы Эшуд и знал цель отряда, то все равно бы ничего не смог поделать - обогнать атори, отправлявшихся к Иштемширу, не в силах даже самый быстроногий носильщик.
        Спустя примерно час появились наконец и подданные ларранского князя. Вынужденные все равно идти ночью, они не спешили, чтобы хоть часть пути, самую опасную проделать уже при солнечном свете. Медленно катились тачки, наполненные вином и провизией, на основании чего Эшуд сделал вывод, что крестьяне действительно покинули своего владыку. И где только он берет деньги, чтобы жить на покупном продовольствии?
        Тихо выйдя на дорогу, «грач» так неожиданно оказался рядом, что испуганные ларранцы навели на него арбаты
        - Это я, я! - Эшуд поднял руки, демонстрируя дружелюбные намерения. - Друг Фулетте!
        - Кто?! - изумился сержант, который плелся в хвосте маленького каравана, но признал Эшуда и даже обрадовался. - Бросил своего нудного приятеля? Правильно, посмотри лучше, как живут настоящие воины, те, у кого, представь, руки каждый день по локоть в крови, а Небо их все равно любит!
        Маленький отряд включал в себя около двух десятков княжеских слуг, одновременно и домочадцев, и дружинников. Все они были вооружены, почти у каждого имелся арбалет. Фулетте тоже помахивал этим запрещенным для всех, кроме несущих службу, оружием.
        - Грохенские дружинники не могли вас задержать в городе за такие штуки?
        - Нет, они же все понимают, отмахнулся сержант. - Без арбалетов нам никак. Голова болит, ты не прихватил кувшинчик? Напрасно… Эти, с телегами, нам ничего не дадут, их хозяин большой скупердяй. Но уж в Ордене, представь, я тебя напою немедленно.
        - Так в Ларране все в порядке с хозяйством? Небесники не покупают провизию в Грохене?
        - Докупают, - уточнил Фулетте. - Крестьяне кое-какие все же есть, и земли у них достаточно. Только это земля Ордена, а своих князь защитить не может. Откуда у него силенки?
        - Неужели нельзя было и князю помочь?
        - Помогали, помогали, а потом перестали. Он стал косо смотреть на нас, мерзавец. Все говорил, что его люди видят проходящих атори, что их выводят из Вессена сотнями… - Сержант говорил вполголоса, чтобы его не слышали ларранцы. - А куда же они тогда деваются, интересно? Грохенцы что-то не жалуются. А потом этот князек взял да и написал на нас жалобу Святым Отцам, сам отвез. Магистру пришлось оправдываться, а когда он вернулся, то сказал: всё. Вашшас зарвался, конец дружбе.
        - Ты говорил, что дорога неспокойна, - вспомнил Эшуд. - Может быть, не так уж и не прав князь?
        - Князь, представь, идиот. На дорогах можно напороться на атори, двух или трех, может даже, крупнее попадется банда. Но чтобы сотни?! Куда же они деваются, хотел бы я знать. Князь Вашшас, видите ли, не знает. А кто знает? Вот придем, сам спроси у этого князя без княжества, он тебе долго голову будет морочить.

«С удовольствием, - подумал иштемширец. Хоть один порядочный человек».
        Фулетте еще болтал некоторое время, но постепенно путешествие сморило сержанта. Луны сменяли друг друга, по сторонам тянулись однообразные поля. Памятуя о том, как просто на таком поле спрятаться, Эшуд старательно поглядывал по сторонам и принюхивался. Один раз ему действительно показалось, что он почувствовал запах дыма, но сказать об этом более опытным спутникам Нетоле постеснялся.
        В молчании караван двигался на юг по прямой как стрела дороге. Дважды сменились люди у тележек, передавая из рук в руки арбалеты. Эшуд почувствовал, что начинает понемногу уставать, а уж сержант Фулетте, столь усердно праздновавший свое возвращение в Ларран, едва волочил ноги. Ордынец не жаловался, только стал чаще оглядываться по сторонам, щуря глаза в темноту.
        - Мы что-то ищем?
        - На полпути есть удобный для привала луг, - пояснил Фулетте. - Он удобен тем, что с трех сторон окружен болотом. Самым настоящим. Ты когда-нибудь видел болото, уважаемый говноклюй?
        - Я не на службе, можешь звать меня просто Эшуд. Нет, не видел болот. Говорят, там люди могут запросто погибнуть?
        - Более чем уверен, - кивнул сержант. - Хотя, конечно, не проверял. Это Чаймарское болото, слышал?
        - Нет. Знаешь, мы в Иштемшире не очень-то болтаем про Ларран.
        - Ну конечно, понимаю. Мы зато болтаем, да кто нас слушает? Впрочем, в болоте нет ничего интересного. Оно, кстати, приносит огромную пользу: прикрывает Вессен с севера. И атори, представь, в болото не лезут, даже когда мы их к нему прижимаем. Уважаю болото.
        - Жаль, что я его не увижу. Темно.
        Увидишь, «грач». На него прекрасный вид из крепости, оно тянется отсюда до Ларрана и дальше. Ночью слышно, как там пузыри с горючим газом лопаются. Жутко по первости! Но потом привыкаешь. Болото наш союзник. Вот только гнилью с него несет.
        Ларранцы тоже торопились сделать припал, все время поглядывали налево, переговаривались. Наконец старший показал вперед:
        - Вижу! Вот, где кусты кончаются! Веселей, ребята, сейчас отдохнете от тележек.
        Скоро они действительно свернули на луг, и сразу Эшуд почувствовал под ногами что-то твердое, не похожее на мягкую траву. Нагнулся, провел рукой - кострище. Рядом валялись кости, еще какие-то объедки.
        - Что это? - удивился Фулетте. - Мы у дороги не встаем. Эй, княжцы-пьяницы! Тут кто-то стоял днем!
        - Вот еще кострище… - раздалось ворчание из темноты. - И еще… Новобранцы ваши прошли! Изгадили весь луг, сволочи!
        - Идем, - позвал Эшуда сержант. - Там, ближе к болоту, пристроимся, спокойнее будет. На дороге мы сo всех сторон открыты, а здесь болото помогает, хоть со спины не нападут. Вздремнем до рассвета, а потом уж Дальше.
        Ларранцы, переругиваясь, тащили тележки по траве. То и дело попадались кострища, создавалось впечатление, что они усеивают весь луг. Эшуд заметил, как что-то блеснуло под ногами, поднял.
        - Смотри, какая железка.
        - Что тут? - Фулетте посветил себе альгарой, и Нетоле удивился, что у сержанта настолько озабоченное лицо. - Наконечник для стрелы. Охотники в самострелы такие заряжают - с длинным древком, чтобы в шкуре застряла и зверь не смог далеко убежать. Странно.
        - Что странно? Может быть, у кого-то из ваших в кармане завалялось.
        - Странно, что новобранцы здесь останавливались. Понимаешь, «грач», у нас в Ордене порядки жесткие, иначе нельзя - маменькины сынки нам не нужны. Поэтому молодые должны были сегодня весь день маршировать без отдыха. Вот если бы сержанты отстали, я бы понял, но здесь стоял целый полк. Если не больше…
        - Воняет, - заметил Эшуд, морща свой чувствительный нос. - Болото?
        - Болото, - согласился ордынец, рассматривая подобранную кость. - Овца. Они что, по дороге налет на ферму устроили? Откуда мясо?
        Ларранцы уже разводили огонь, еще по дороге успев набрать немного сухого хвороста. В отблесках стало видно по меньшей мере десяток кострищ. Эшуд подобрал еще одну находку - обломок ножа. Пока он его рассматривал, несколько человек, ушедших в сторону за топливом на остаток ночи, вдруг принялись громко звать товарищей.
        - Садись! - Фулетте принял у одного из ушедших на зов длинную ложку и уселся к костру мешать варево. - Скоро попробуешь настоящего ларранского супчика. Веришь или нет, а в него добавляют сушеного змеиного мяса. Страшно?
        - Очень, - вздохнул Эшуд, опускаясь рядом. - Но воняет страшнее, не думал, что от болот такая вонь.
        - Газы поднимаются из Ада, так учат Отцы.
        - А что там нашли наши приятели?
        В полусотне росов мелькали огни, о чем-то спорили арранцы.
        - Вернутся - расскажут, философски вздохнул Фулетте. - Оставайся в Ордене, а? Жизнь хороша и опасна. Раз в год будет твоя очередь ехать за новобранцами. Дом встреч, угощение на Морской стене у гвардейцев, потом снова Дом встреч. Весело.
        - Не знаю, насколько это весело, приятель. Я только теперь задумался, как же много людей к вам уходит, а ведь никто не возвращается.
        - Я же говорил: змеи, пауки, болезни. От атори мало кто гибнет, то есть не то чтобы очень мало, а… В общем, всякой беды хватает. Знаешь, у меня есть амулет. И представь, он мне часто помогал.
        - Святым Отцам расскажи, - усмехнулся Эшуд, стараясь дышать через плащ. Как в такой вони можно есть, он просто не понимал.
        - Святые Отцы не одобрят, - рассмеялся ордынец. - Они вообще нас побаиваются, от нас кровью -несет. По гебе покажу. Представь, это кусочек кожи атори.
        Фулетте снял с шеи шнурок и вытянул из-за пазухи небольшой сверток. Под тряпицей оказался маленький пергамент с рисунком.
        - Смотри. Она… вернее, демон был в женском обличье. Все, как ты знаешь, выходят из Вессена голые, некоторые, кстати, там и дохнут змеиные укусы и на демонов действуют. Так вот она вышла прямо на нашу цепь. Мы прикончили уже нескольких тварей, прочесали свой участок, собирались уходить. А она сама вышла! Зовет нас, рукой машет. Я был еще молодой, не знал, что надо сразу стрелять. А ребята, представь, тянут время, посмеиваются. Атори идет прямо на меня, и я вижу, что у нее на теле есть рисунки. Вот этот с груди. Она подошла, встала напротив, голая, и давай что-то говорить. В Иштемшире все думают, что атори не разговаривают, но это вранье, она болтала, как перед течкой. Я, конечно, держал перед собой арбалет, и вот она протягивает руку и отводит его в сторону! Медленно так, а я стою и ничего не делаю, будто затмение нашло. И тут Борз Длиннорукий, он с севера был, как влепил ей в затылок с тридцати шагов! Болт прямо из-под ключицы у нее высунулся. А если бы Борз промазал, то мне бы мозги вышиб. Представь! Я едва штаны не перепачкал. А Борз говорит: «Еще миг, и она бы тебе руками глотку разорвала».
Бывало и такое, я потом понял… Но случалось, представь, что они вот так с нами до самой крепости доходили, видать, надеялись, что мы их к Магистру подпустим. В общем, Борз сказал: «Она бы тебя точно убила, я почувствовал». По морде мне дал, чтобы я в другой раз не смел позволять в упор подходить… Представь, я решил отличиться, показать, что тоже не маленький. Взял и отрезал ей сиську, понес в Ларран. А по дороге на меня змея кинулась с дерева, но куснула в наплечник, у самой шеи. Вот уж тут я по-настоящему перетрусил и решил сувенирчик сохранить. Содрал кожу, высушил, как умел. Представь, до сих пор жив, можешь меня потрогать. У наших у многих такие сувениры. Ты меня слышишь?
        Эшуд растянул на пальцах пергамент и смотрел на него, чуть покачиваясь всем телом. В рисунке присутствовала только черная краска, но помнил он этот символ очень хорошо. Двухцветный круг, разделенный извилистой линией. В каждой половинке еще кружок, другого цвета. Лавка в Иштемшире, где они оставили форму «грачей»…
        - Тошнит, что ли? - неверно истолковал его стон Фу-летте. - Отдай, запачкаешь. Это еще от вони… О Небо!
        Ветер дунул с болота, взметнув языки костра, и принес настолько густой запах, что закашлялся и сержант.
        - Идем, что-то не тем пахнет! Ларран, эй! Княжцы! Ну что вы там! Идите, а то суп выкипит!
        Он выхватил головню и, приглашающе махнув Нетоле, пошел на запах. Арбалет, до того лежавший на траве, сержант прихватил с такой непринужденностью, что рука Эшуда сама собой потянулась к эфесу. Позади раздался шум, «грач» оглянулся и увидел, как ларранцы толпой бегут к костру, размахивая горящими головнями.
        - Там что-то случилось.
        - Тут тоже… - Сержант вытянул руку с факелом как можно дальше.

30
        Такого количества дерьма Эшуд прежде не видел ни в одном отхожем месте. И только теперь понял, как тяжела работа городских золотарей, очищающих двенадцать общедоступных уборных Иштемшира.
        - Это с двух тысяч?
        - Нет, «грач», нет. Мы новобранцев воспитываем, их гадить отправляют прямо на болото, чтобы привыкали. Да и не должны они были здесь останавливаться! Парень, это не наши.
        - Тогда кто? - спросил Эшуд без удивления. Оказалось, что он подсознательно ожидал чего-то в этом духе - Не те сотни атори, что проходили между вашими цепями и о которых говорил князь Ларрана?
        - Представь себе, возможно! Назад!
        Они не успели сделать к огню и нескольких шагов, как ларранцы залили его, опрокинув котелок с. супом. Потухли и их факелы.
        - Не свети, сержант! - потребовал старший. - Привал отменяется, мы там в кустах нашли руку отрубленную, а потом и труп. Посветили вокруг: еще трое лежат! Атори.
        - Надо уходить, - понизил голос сержант. - Они стояли здесь, их много.
        Как на зло, из-за туч выглянула Мила, осветив весь луг. Он был покрыт проплешинами кострищ, здесь останавливались на привал тысячи.
        - Кусты с краю обломаны, вот и пришлось лезть в самую гущу, к болоту, - на ходу шептал старший, обращаясь к Фулетте. Ларранцы схватились за тележки и энергично толкали их обратно к дороге, будто и не было долгого пути. - Там рука. А потом посмотрели вокруг… Это атори, я смотрел у двоих языки. Мужик и баба, мужика зарезали, а бабу вроде придушили.
        - Значит, кто-то знает об этом отряде? - предположил Эшуд. - Небесники, наверное, и выследили их, напали.
        - Атори тоже убивают друг друга, это не редкость, - буркнул Фулетте, пряча поглубже свой амулет. - Полк стоял, не меньше, столько дерьма навалили… И мне показалось, там тоже был труп. Наплевать; оказаться бы в крепости, а там разберемся.
        - А если атори пошли к Грохену? Там сейчас резня начнется! - сообразил Эшуд.
        - Если бы они пошли к Грохену, то были бы там еще днем. Кострища совсем холодные, они тут стояли утром или даже прошлой ночью. Лоби, а не оставить нам тележки? Тут, кроме своих, никто не ходит.
        - Ходят, как видишь, - заупрямился старший. - Нет, князь голову снимет. Да и не в скорости дело, сержант, а в том, куда атори пошли. Кроме них-то некому… А куда могли пойти? Не в Грохен. Значит, от Грохена?..
        - Ты с ума сошел!
        - Да нет, они могли на дорогу уже за городом выйти, если с запада шли. Там глушь за деревнями - лес да горы. Могли спрятаться, собраться… А потом отправились всей бандой мстить Ларрану.
        Фулетте неразборчиво выругался. Некоторое время они шли молча, взвешивая слова Лоби. Все свободные от тележек выставили в темноту снаряженные арбалеты, вздрагивая при каждом шорохе. Эшуд почувствовал, что и его начинает пронимать дрожь. В большой компании вооруженных людей, на своей земле, он почувствовал себя беззащитным.
        - Откуда их столько? - проворчал наконец Фулетте. - Представьте, пошли мстить! Значит, они вооружены? За крепость я спокоен, им ее не взять, там болтов на всех хватит да и стрелков достаточно. Но сам Ларран разорят! Пока будут там бесчинствовать, наши успеют не только закрыться, но и отряды от Вессена подтянуть. Большая потеха наметилась… или уже началась. А меня, представьте, нет! Обидно.
        - Нашел о чем жалеть, сержант! - сплюнул Лоби. - Ларран разорят. А у меня там, между прочим, семья! И не в княжеской усадьбе.
        - Успеют добежать, Ларран нынче стал маленький, - неуверенно предположил Фулетте.
        - Кроме того, атори сильно не повезло. Две тысячи новобранцев придут вслед за ними, ударят в хвост. Заморенные, конечно, и арбалетов маловато… Да и вообще половина толком не вооружена. Тем не менее, думаю, все уже кончилось.
        Не успел сержант это сказать, как откуда-то с юга донесся далекий удар грома.
        - Спаси нас Небо, это еще что? - Старший больше не мог сдерживать разошедшиеся нервы. - Кати телеги к обочине, в кусты их! Не хватало еще, чтобы вы спотыкаться начали! Добра еще наживем.
        Без груза маленький отряд стал двигаться быстрее. Эшуд заметил, что те, у кого не было арбалетов, потихоньку обнажили сабли. Сам он решил пока не демонстрировать испуг; достать оружие дело для «грача» мгновенное. Был бы враг.
        Но никто не нападал, окрестности, освещенные неверным лунным светом, выглядели вполне мирными. Поля давно кончились, теперь по обе стороны дороги тянулись неизбежные кусты, за ними - довольно широкое пространство, усеянное старыми и свежими пеньками от регулярно вырубаемого леса. Небесники следили за единственной дорогой на север.
        Дыхание людей постепенно становилось хриплым, идти ночь напролет, да еще полпути толкать тележки - нелегкое испытание. Едва ли не хуже всех приходилось Эшуду, сказывалась бессонная ночь накануне. Мышцы болели, он с трудом поспевал за спутниками. Зато пьяница Фулетте демонстрировал редкую выносливость, только перекладывал тяжелый арбалет из руки в руку.
        Уже перед самым рассветом, когда «грач» едва ковылял сзади, Лоби и сержант одновременно выругались. Старший поднял руку, отряд остановился.
        - Лежат, - вздохнул Фулетте. - Можете отсюда рассмотреть?
        - Вроде как волосы длинные, - неуверенно предположил один из ларранцев. - Подойдем?
        - Не назад же отправляться?! - прошипел старший. - Сержант, давай-ка вдвоем. А вы жмитесь к обочине, если что - пуляйте из кустов.
        Нетоле хотел тоже вызваться в разведку, но не хватило дыхания. Он остался на дороге, когда ларранцы затаились в стороне, - чтобы лучше видеть. Теперь он и сам мог различить несколько неподвижно лежащих тел. Лоби и Фулетте не спеша приблизились. Пока сержант держал оружие наготове, ларранец осмотрел два трупа, к третьему не пошел, махнул своим, рукой.
        Почти бегом отряд нагнал разведчиков. С каждым шагом Эшуд видел все больше убитых, а встав рядом с ордынцем, не удержался от восклицания. В полутораста росах перед ними тела лежали не просто густо, это была целая груда трупов, и конец ее терялся в сумерках. Мелкие животные, прежде всего неизбежные серые лисы, сновали среди мертвецов, птицы пока спали.
        - В круг! - скомандовал Фулетте. - Каждый смотрит перед собой, головами не вертеть!
        Сбившись в кучу, словно обороняющие ягнят от горного волка овцы, люди шли вперед. Кто-то случайно выстрелил и тут же закрутил колесико, вновь натягивая тетиву. Его даже не обругали, не до того. Трупы попадались все чаще, Эшуд старался не наступать на них, по сержант ткнул его в бок:
        - Ты сабелькой их проверяй, сабелькой! Это атори, Нетоле. Видишь, бабы здоровые, в штанах. Атори, можно в рот не смотреть. А вот поддеть кончиком для проверки стоит.
        Превозмогая отвращение, «грач» стал тыкать острием в трупы, то же делали и его товарищи. Никто не вздрогнул, не застонал, дорога была усеяна мертвыми демонами.
        - Болтами их, в спины, тихо пояснял Фулетте. Скорее всего наши подошли и ударили с тыла. А у атори самострелы охотничьи. Вот это плохо, «грач», плохо.
        - И хватает сил их натягивать? - Нетоле только теперь обратил внимание на оружие демонов. Гибкие толстые палки, перехваченные тугой тетивой.
        - Сил у них столько, что стрела и доспехи пробивает навылет. Некоторые и из Вессена с такими штуками выходили… Но их много, Нетоле, я насчитал уже четыре десятка. Вон, смотри, и в кустах лежит. Листвы много сбитой, значит, наши туда залпами пуляли. Серьезный бой приняли молокососы.
        Эшуд тоже попробовал считать трупы, но сбился. Видимо, здесь лежало не меньше двух сотен атори, все в женском обличье. На них были кожаные доспехи, а многие имели и шлемы. Тканые штаны, мужские сапоги, у кого-то волосы длинные, а у кого-то короткие, цвет волос и кожи разный, кто на никейку похож, а кто на хуланку. Иштемширец смахнул пот со лба:
        - Вот же они, сотни! Значит, не врал князь Ларрана? А пришли с запада, из грохенских да сошских деревень! Там надо облаву делать, большую облаву! И не толбко там.
        - Заткнись! - Попросил Фулетте. - Наши лежат, ордынцы. Сержант Мичос, вот ты где смерть принял, старина.
        Бородатый воин лежал, запрокинув голову, прямо посредине дороги. Стрелу он принял в грудь, и Эшуд впервые оценил, каким страшным оружием является самострел в руках атори. Из кожаной кирасы торчала едва ли половина древка с оперением из двух перьев, острие вышло между лопаток, пробив доспех вторично.
        Мичос, с которым Эшуд не успел познакомиться при его жизни, своим телом обозначил некую границу. Дальше атори лежали вперемешку с людьми, до той самой страшной груды. По характеру ран «грач» понял, что здесь и рубились саблями, и вспарывали животы ножами, но большинство умерло от стрел и болтов.

«Вот почему арбалеты запрещены по всему миру, - пришла в голову иштемширцу несвоевременная мысль. - Но атори может свой самострел сделать в любом лесу, была бы крепкая тетива… Надо раздать арбалеты крестьянам, тогда бой будет равным, как здесь».
        Фулетте застонал. Да, это было пополнение небесников. Плохо вооруженные, утомленные переходом парни. Атори со своими самострелами устроили на дороге настоящую бойню, лежащие слоями трупы означали рубежи обороны.
        - Не понимаю этого боя! - воскликнул сержант, вспугнув лакомящуюся мозгом из разбитого черепа лису. - Там демонам стреляли в спину, а здесь выходит, что они атаковали колонну! Вон там наши остановили их, началась рубка, побежали… У кустов снова закрепились. Но кто стрелял в спину атори?
        Кровь на дороге засохла, но кто-то из молодых ларранцев все же поскользнулся на кишках, упал и заплакал. Пока Лоби отчитывал парня с едва успевшими пробиться усиками, Фулетте переворачивал мертвецов.
        - Арбалетов было мало, рассуждал он. - Да и слаб арбалет против этих тварей, если силы равны! Из самострела можно в минуту десять раз пульнуть, а тут крути колеса! Построиться толком не смогли, новобранцы побежали, толкали стрелков. По всему, колонну застали на марше, обошли спереди и атаковали с двух сторон. Но кто стрелял атори в спину?!
        - Не ори! - потребовал Лоби. - Сколько их здесь, как думаешь? Уцелел кто?
        - Не знаю. - Ордынец развел руками ветви, заглянул в кусты. - А здесь-то как их валили… Арбалетов нет. Кто-то собрал. Может, наши, может нет… Не пойму. Наши, наверное, вот только… - Фулетте огляделся, опять что-то прикидывая. - Когда это произошло? Сюда они должны были дойти вчера вечером, часов около семи. Долгий бой, потом надо собрать оружие, перевязаться, отдохнуть. Если в самом деле отбились, то оставшиеся должны были отступать дальше к крепости. У них раненых на руках много, верно? Скорее всего едва двигались. Мы можем их нагнать, если поспешим.
        Эшуд не сдержал тяжелого вздоха - он и так едва стоял на ногах. К его радости, Лоби теперь тоже не спешил.
        - Я что-то не пойму происходящего, сержант. Выходит, днем сотни этих тварей устроили ордынцам побоище на дороге. А еще раньше другие стояли на лугу, так?
        - Может, эти самые и стояли, - пожал плечами Фулетте. - Потом оставили засаду и взяли ребят в клещи.
        - Нет, там на лугу мы видели труп атори-мужчины, а тут одни бабы.
        - Убили, значит, мужика, вот и остались одни бабы. Лоби, не пытайся никогда понять, чего хотят атори, - это же первая заповедь Ордена! Они не люди, у них головы устроены иначе,
        - А еще тех, что стояли на лугу, было очень много, тысячи. Здесь, ты сам говоришь, напало несколько сотен.
        - Я вижу трупы нескольких сотен демонов, - поправился сержант и тут же смутился,
        - Кстати, отлично наши воевали, не ожидал от новобранцев… Ладно, согласен: если это те же самые, то победили они.
        - Значит, там впереди нас ждут атори, - сделал вывод Лоби. - Они добрались до Ларрана, а по дороге уничтожили пополнение. Идем, конечно, вот только спешить ни к чему теперь. Все случилось еще вчера.
        Отряд пошел дальше по полю битвы. Эшуда мутило, никогда прежде он не видел столько мертвецов и надеялся, что никогда больше не увидит. Люди немного расслабились, теперь стало ясно, что отсюда демоны ушли.
        - Кто же стрелял им в спины? - бормотал ордынец, время от времени нагибаясь и разглядывая смертельные раны. - Лоби прав, наверное, порубили их всех до последнего человека. Представь, я очень кстати задержался в Доме встреч. Пусть кто-нибудь мне еще скажет, что это вредное заведение!
        Дальше опять лежали одни только атори, все те же женщины в штанах и доспехах, с самострелами. Сержант сделал очередное открытие:
        - У них колчаны пустые! Видишь, Нетоле? Это сумка для стрел. Почти у всех пустые, значит, кто-то проходил и собрал стрелы, так же как и арбалеты у наших. Атори, конечно! Ордынцам стрелы не нужны.
        Все никак не складывалась у Фулетте картина боя. Кто стрелял в спину демонам? Отряд уходил от места сражения все дальше, а трупы продолжали попадаться, теперь одиночки, с ранами от болтов в спинах.
        - Их преследовали. Может быть, сперва наши застали врасплох отряд демониц, а потом к ним подошло подкрепление и все изменилось?
        Наконец дорога опустела, в предрассветных сумерках можно было рассмотреть лишь фигурки настырных лисиц, круживших поблизости. Эшуд глубоко вдохнул, чтобы сбросить с себя тяжесть увиденного, и едва не закашлялся.
        - Табак! - Он резко остановился, столкнувшись с сержантом. - Чуешь?
        - Тянет дымком, - согласился Фулетте. - В круг!
        Запах растворился в сыром воздухе, будто его и не было, но ордынец не собирался о нем забывать. Продвинувшись вперед еще с десяток шагов, сержант крикнул:
        - Орден! Небо с нами! Выходи!
        - Атори не курят? - быстро спросил Эшуд, которого интересовали все подробности.
        - Ты что, рехнулся? - опешил Лоби. - Они голые из леса идут, у них и трубок-то нет!
        - Орден! - опять крикнул Фулетте и прислушался. - Вроде ответил кто-то. Там, левее. Давайте-ка в цепь!
        Быстро, словно и сами служили под началом Магистра, ларранцы рассыпались по дороге и приблизились к кустам. Сержант вошел в заросли первым, продолжая звать: - Орден! Небо с нами! Я Фулетте!
        - Сюда… - различил Эшуд глухой голос.
        Раненый лежал в полусотне росов от дороги, привалившись к поросшему мхом валуну. Он перетянул пробитое самострелом бедро ремнем, но все равно потерял за ночь очень много крови, о чем говорили и его бледность, и почерневшая трава. Трубка действительно дымилась в руке, хотя Эшуд не мог понять, что за удовольствие в таком состоянии курить.
        Ларранцы снова образовали круг, Эшуд вместе с Фулетте и Лоби оказались в середине. Прежде всего полумертвого ордынца пришлось напоить водой, потом сержант осмотрел раны.
        - Кончается, - уверенно сказал он. - Ну-ка положите его, чтобы к голове кровь прилила.
        Как ни странно, такой простой способ подействовал: раненый открыл глаза. Говорил он шепотом, и Фулетте склонился над ним, оттеснив товарищей. Вопросы он тоже задавал негромко, и Нетоле пришлось ждать новостей довольно долго.
        - Плохо дело, - выпрямился наконец сержант. - Новобранец, его после боя прокололи для проверки, но он не застонал. Ногу перетянул, а до спины не дотянулся, вот и истек кровью. Не надо его переворачивать, все равно помрет.
        - Так что сказал-то? - Лоби и Нетоле тоже выпрямились.
        - Все было, как я и говорил: атори догнали их и атаковали в спину. При их-то скорости наши не сразу успели построиться. Часть демониц зашла с другой стороны, отрезав отступление. Некоторые новички побежали в кусты, но было светло, их всех перебили на вырубке перед лесом. Каре устояло, как ни странно, даже смогли отбросить этих тварей. Начался кошмар, паши прятались за мертвых, но отбивались… Он говорит, атори удивились, когда в перестрелке их тоже стали доставать. Опять пошли рубиться, и снова паши их отбросили, хотя крови было по колено. Вот, а потом… - Фулетте, не оглядываясь на умирающего, пошел к дороге, увлекая за собой остальных, - потом от Грохена подошел отряд, тысячи две арбалетчиков, княжеские дружинники.
        - Чушь какая-то! - Лоби даже притопнул. - Во всем Грохене, наверное, нет двух тысяч дружинников!
        - Они были в форме грохенских дружинников, - уточнил Фулетте. - Я переспрашивал - да, парень уверен. Сперва атори отступили было, но дружинники им что-то стали кричать на незнакомом языке, и тогда демоны успокоились. Атори продолжили обстреливать небесников, а грохенцы приблизились к ним прямо по дороге, в строю, и вдруг дали залп. Он говорит, это было страшно: арбалетчики вставали на одно колено и стреляли сразу два ряда, а потом вперед выходили другие и снова стреляли, пока смена натягивала тетиву. Атори, что в женском обличье и с самострелами, умирали десятками на месте. Они не ожидали удара в спину!.. А вот кто-то идет нам навстречу, господа.
        Почти совсем рассвело. Дорога оставалась все такой же прямой, и почти в полумеше впереди были хорошо видны фигурки нескольких людей. Или демонов.
        - Рассыпаемся по обе стороны, в кусты! - приказал Фулетте. Вроде бы они нас еще не заметили.
        Похоже было, что так. Медленно приближающиеся воины - различимы были и сабли очень спешили, но при том выглядели уставшими. Четверо: двое поддерживают раненого, еще один хромает, опираясь на палку или копье.
        - Так чем кончился бой? - потребовал Эшуд окончания рассказа.
        - Что? - оглянулся Фулетте. - Ах да! Эти дружинники, которые вовсе не дружинники, устроили настоящий град из болтов, в котором сперва погибли все атори, а потом и все ордынцы. Они не остановились, прошли дорогу насквозь, пока не перебили всех. А наши перестали стрелять, думали, что пришла подмога! Демоницы разбегались, но с ними поступали так же, как они с небесниками. Вот и все. Потом атори-дружинники вернулись, дорезали раненых, забрали арбалеты и стрелы. Разговаривали на обычном вельшейском. Как ты это объяснишь, «грач»?
        - Никак! - буркнул Нетоле.
        Все взгляды были прикованы к то бредущим, то переходящим на неуверенный бег фигурам. Расстояние сокращалось, и с каждым росом Эшуд убеждался, что это люди.
        - Они очень устали. С атори такого не бывает.
        - Не высовывайся! - буркнул Фулетте. - Теперь, представь, все может быть. Хотя, может, ты и прав. - Вдруг в нарушение своего собственного приказа сержант вышел из кустов и крикнул: - Паллен! Это я, Фулетте, не бойся! Это наш Паллен-хулан, я его узнал, - пояснил он товарищам. - Что в Ларране, Паллен?
        Вместо ответа ордынец вытянул руку к юго-востоку. Сержант посмотрел в том направлении и охнул. Тут уж все встали в полный рост, вытянули шеи, но этого и не требовалось, чтобы разглядеть толстый столб дыма, поднимавшийся из-за леса.
        - Пожар!.. - выдохнул Лоби.
        - И не случайный, - уточнил сержант, снимая шляпу. - Вот теперь я первый говорю: надо поворачивать. Это горит наша крепость, ну и все остальное, полагаю, тоже.
        С ним никто не спорил. Они дождались, пока беглецы из Ларрана уже не спеша доковыляли до них.
        - Мы бежали со всех ног, - сказал Паллен, как только напился из фляги. - А что оставалось делать? Ордена Неба больше нет. Под вечер нас атаковали несколько тысяч атори с оружием, завалили стрелами. Они напали со стороны болота, когда с облав еще никто не вернулся. В кольцо брать не стали, просто полезли на стену. Страшная была драка, Фулетте, мне тебя очень не хватало.
        - Как же вы не устояли? - Пристыженный сержант глядел на дым.
        - Невозможно, брат. Под таким градом стрел… Кстати, у них были цельные железные щиты, я сам видел. Мы с такими много не навоюем, но они же демоны! Силища страшная. Пробили ворота… Им была нужна именно крепость. Другой отряд вышел навстречу нашим нарядам к лесу; мы со стен видели, как они их перебили. Конечно, мы в крепости положили демонов немало, не сомневайся! Но какая силища!.. Когда твари покончили с нашими облавниками, то навалились на нас все сразу. Княжеские заперлись в усадьбе, но их почему-то сначала не трогали, атаковали именно с болота.
        - Вот они куда пошли, те, что на лугу ночевали! - вставил Лоби. - И срезали путь хорошо, и неожиданно наскочили.
        - Неожиданно, - согласился ордынец. - С болота мы их никак не могли ждать. Когда стало ясно, что стену не удержать, Магистр заперся в башне, а меня с отрядом послал за помощью, мы ведь ждали пополнение. Надо было зайти им с фланга, тогда бы, может быть… В общем, вместо пополнения мы встретили еще один большой отряд атори, только в грохенской форме и с княжеским штандартом. Меня обманули как простака! Мы подошли, и весь отряд погиб в первые же минуты, у атори потрясающая подготовка. Перебили одними болтами…
        - Как ты уцелел?
        - Пробили плечо. Ребята оттащили за усадьбу, а эти, другие атори, взялись ее штурмовать. Князь Вашшас убит, убиты и все его люди… женщины, дети - все. Прости за такие новости, Лоби. Уже темнело, и мы ползли мимо крепости к болоту, вот тут-то и началось самое интересное. Во-первых, атори в крепости что-то сделали с башней. Был грохот и огонь, она вспыхнула, будто была из соломы! - Паллен показал на дым. - Это Адовы какие-то штучки, Фулетте! Они сожгли Магистра и всех, кто с ним был! После этого открыли ворота тем, что пришли со стороны Грохена, вроде стали разговаривать. Угадай, что было потом?
        - Потом те, что пришли по дороге, начали стрелять в тех, что пришли по болоту, - спокойно предположил Эшуд.
        Паллен удивленно посмотрел на него:
        - Жаль, что тебя не было с нами, такого умного! Те, что в форме грохенцев, перебили других как бешеных псов! Это было не так уж трудно, мы ведь тоже не зря несколько часов их крошили. Ну и не ожидали твари, конечно… Только дружинники эти
        - тоже атори, точно вам говорю. Прыгают как олени и бегают еще быстрей. Теперь они в крепости, судя по дыму - тушат. А мы вдоль болота сделали крюк ночью и выбрались опять на дорогу. Вот и все. Фулетте, ты, пли этот черный умник, или кто-нибудь, можете мне объяснить, что происходит?

«Начинается новая Война, и она будет пострашнее первой», - хотел ответить Нетоле, но промолчал.
        Они наскоро перевязали раненых и пошли назад, к Грохену. Устраивать привал не хотелось никому, даже вымотанному дорогой Эшуду. Ларран перестал быть частью человеческого мира, полностью отойдя к Вессенским пущам, преддверию Ада.

31
        Леппе легко избавился от Аны, хотя сначала долго мучился, пытаясь придумать подходящую отговорку. А потом все же, покраснев, отлучился в уборную и не вернулся. Услышанного ему хватило для размышлений на всю дорогу до «Горного снега». Там, прохаживаясь у входа в кабак, Клэс два часа прождал Нетоле. Заведение закрылось, служки ушли стаей в сопровождении кабатчика. Он не стал их преследовать. Леппе вообще теперь не знал, что предпринять.
        Эшуд, конечно, сбежал. Куда он направился, сообразить было нетрудно: пристал к ларранцам, увязался с ними и сержантом Фулетте на юг. Предатель! Леппе и сам хотел бы туда пойти, посмотреть на месте, чем же там занимается Орден Неба, все эти тысячи грозных вояк, но ведь надо помнить об ответственности перед Иштемширом. Галашше нуждается в срочной информации, он ждет.
        Сгоряча Хромой едва не отправился в Иштемшир прямо ночью, благо ворот в Грохене нет. Однако опять сыграла роль его обязательность: если полицмейстер ему доверился, надо оправдать это доверие. Путешествуя по тракту ночью, одинокий гонец рискует никогда не добраться до Управления. Придется обождать.
        Спать не хотелось совершенно, сердце жгла обида на друга. Чтобы не терять времени, сержант плюнул на выданный старухе аванс и остался в центре города, где имелись заведения, закрывающиеся лишь утром. Переходя из одного кабака в другой, за несколько часов Леппе сделал полный круг, опоясав княжеский Дворец. Он услышал странные разговоры пьяных, рассуждавших о каких-то процентах, которые, видимо, их и кормили, о номерах в загадочной «лотерее», о какой-то удивительной тележке, которую толкали не руками, а ногами, да еще сидя на ней, причем тележка эта якобы развивала удивительную скорость, почти не утомляя наездников. Все старался запомнить Леппе, и все казалось ему очередными адскими выдумками.
        Кто вокруг демон, а кто человек? Теперь он не мог верить никому, даже Эшуд исчез. Дважды к нему подсаживались разговорчивые девицы, одна предлагала себя дороже, чем Ана, другая дешевле. Немного набравшись к утру, Леппе последней просто нагрубил. На шум прибегал вышибала и, к немалому удивлению Хромого, выставил на улицу не его, а девицу. Просто выставил, даже не подумал звать дружинников или родственников.
        А дружинники в городе все-таки были, ночью их стало неожиданно много. Леппе старательно прятал лицо, слонялся по темным переулкам, но потом понял, что ему ничто не угрожает. Выслеживали дружинники лишь пьяных безобразников да воров, а на прилично одетых трезвых господ не обращали никакого внимания. Паники, похоже, так и не случилось, будто вырезанная семья - дело самое обычное. Ведь не может такого быть, чтобы о ней никто ничего до сих пор не узнал! Леппе просто отказывался понимать происходящее, и уже не в первый раз. Пора было привыкнуть.
        Утром, взбудораженный вином, он совершенно бесстрашно прогуливался по просыпающемуся городу, постепенно подбираясь поближе к восточной окраине. Его никто не искал здесь, теперь это ясно. Разве что сами атори, но они скорее устроят ловушку на обратном пути. Ведь недостанет же у них наглости на убийство прямо в Грохене? Хотя наверняка Леппе не был уверен ни в чем. Толпа народа привлекла ею внимание. Позевывая, ранние пташки что-то обсуждали, глядя на полотнище полутора росов в длину и почти такой же высоты.

«Газета!» - вспомнил Леппе и подошел, собираясь сразу после ознакомления с этой новинкой пристать к веренице покидающих Грохен караванщиков.
        Все полотнище было сверху донизу расчерчено на небольшие прямоугольники, в каждом из которых содержась какая-либо новость. Люди собрались с левой стороны полотнища и что-то горячо обсуждали. Леппе не интересовался подробностями и встал там, где свободнее
        Сперва ему попалось на глаза сообщение о почти законченных работах по возведению в столице Никеи крепости, которая высотой и толщиной стен могла поспорить с Игатемширом. Патриотизм заставил Леппе гордо усмехнуться - стена должна простоять тысячу лет и выдержать сто штурмов, чтобы сравниться с твердыней северного порта!
        Ниже извещали о кончине князя Соша, причем недвусмысленно намекали, что он вовсе не был предан империи Кении и в последние годы жизни много сделал для грядущей самостоятельности княжества. «Грач» пожал плечами - кому нужны эти глупости? Зачем грохенцам знать о происходящем в Соше? Он даже чуть повернул голову, чтобы убедиться, что никто этой чуши не читает, и тут же увидел Шели. Иштемширец успел сменить крестьянский костюм на тот, в котором покинул родной город, и именно по одежде Леппе его опознал, несмотря на надвинутую на глаза шляпу. Шели чуть кивнул, отзывая приятеля в сторону:
        - Не выходи совсем из толпы, постоим здесь. Шумно, людно, никто не обратит внимания.
        - Зачем ты вернулся?!
        - Неприятность вышла по дороге, Хромой. Наш пленник пытался бежать, воспользовался случаем. Стечение обстоятельств, знаешь ли… И Вик погиб.
        Леппе покачнулся, закрыл на миг глаза:
        - Эшуд был прав? Пайс - атори?
        - Был атори. Встретил двух своих, позвал на помощь. Счет вышел три к одному в нашу пользу, вот только Вика больше нет. Зря я его затащил в это путешествие, прости.
        - Только я виноват… Надо было позволить Эшуду искромсать лживую тварь на куски! Но я хотел сберечь его душу…
        - Не до душ теперь, - поморщился задетый за больное Шели. - Я сглупил, закричал про иштемширскую полицию, - привычка сработала. Вот и пришлось идти обратно, в этой стороне меня не ждали. Я уже к вечеру доплелся, только очень устал и не знал, где вас искать.
        - Где ночевал?
        - В одном пустом доме на окраине… - Грамми помедлил и решил ничего не рассказывать про убийство человека. Это теперь его личный счет с Небом.
        - Связал одного жулика по случаю, заставил с собой ночевать, да он, подонок, ночью развязался. Хорошо хоть не сдал меня куда следует. Вот стою, читаю эту газету… Сегодня интересный выпуск. Они так называют эти полотнища - «выпусками».
        - И что же там интересного? - из вежливости спросил Леппе.
        - Вот какой-то отец Урле, очень известный в городе человек, готовится сообщить людям нечто важное. Оповещает народ, что настало время удивительных открытий и сегодня в полдень должны расклеить внеочередной выпуск с его воззванием. Да он и сам будет выступать в это же время где-то у Совета Святых Отцов. Полно разных намеков, особенно про империю Кенчи, которая, мол, соки из всех нас пьет, и про удивительную судьбу всего Ноосата.
        - Надо же! - через силу улыбнулся Хромой. - Но мы ведь не будем ждать этого
«выпуска»?
        - Не хотелось бы, - кивнул Шели. - Надо прорываться назад, как ты думаешь? И где, кстати, Эшуд?
        - Эшуд сбежал. Подозреваю, пошел прямо в Ларран… Я во всем виноват. Но надо возвращаться, ты прав. Галашше ждет, и у нас для него полно новостей.
        - Ты, наверное, только что подошел? Самое интересное в этой газете написано в правом нижнем углу. - Шели немного смутился. - Прочитаешь или рассказать?
        - Что еще?
        - Новости из Иштемшира. Галашше оказался душегубом и убит вместе со своими подручными прямо в Управлении. Оказывал сопротивление. Новый полицмейстер лейтенант Рошке, бургомистр уже издал указ.
        Леппе, не обращая внимания на возмущенные выкрики, протиснулся через галдящую толпу к газете и сам прочитал заметку. Бургомистр, ко всему прочему, изгнал семью бывшего полицмейстера из города, предварительно конфисковав все имущество. Клэс стоял и перечитывал страшные строки раз за разом, пока Шели не потянул его за рукав.
        - Полезная штука эта газета, Хромой? Заметь, что у нас, если такое развесить по городу, никто и читать не станет. Привычка нужна. Воспитание.
        - Здесь тоже, мне кажется, ничего не читают про Иштемшир, Сош и Никею.
        - Если пишут, то не просто так, а для кого-то, - усмехнулся Грамми. - Для кого-то очень любопытного. Ну, идем? Попробуем вернуться домой. Только надо еще решить, что делать там.
        - Как - что? Доложим все Рошке. Или нет… - У Леппе задергалась щека. - Нельзя ему верить. Поищем Пладде, в крайнем случае пойдем прямо в Совет. К кому еще? Все, что мы узнали, в прямом ведении Святых Отцов.
        - Так-то оно так, - кивнул Шели, - да только меня очень смущает именно Рошке. Галашше не был душегубом, верно? Значит, его убили безвинно. Почему же Рошке не помог Старому? Боюсь, Клэс, что не только здесь, но и в Иштемшире все стало очень неладно. Куда хуже, чем думал Галашше.
        - Тем более надо спешить. Хватит болтать, Шели, пока у меня совсем мозги набекрень не съехали. Идем, только выпьем на дорожку - я не слал всю ночь.
        - Это дело, - согласился Грамми. - Если у тебя осталось немного денег, то давай сложим их с моими и наймем носилки. Там и выспишься хоть немного.
        Леппе не ответил, он словно слепой брел по улице. Вик мертв, Галашше мертв… Никому нельзя верить даже в Иштемшире! Святые Отцы в Грохене ведут себя так странно, что впору усомниться в их святости. Но не поразила ли та же болезнь их иштемширских коллег? Пладде говорил, что на заседаниях его не желают слушать.
        У третьего по счету кабака Грамми понял, что Хромой их просто не замечает и взял инициативу на себя. Они выпили молча целый кувшин и заказали второй, только тогда Леппе немного оттаял:
        - Что происходит, Шели?
        - Думаю, это Война. - Грамми жевал пышки и щурился через окно на прохожих. - Я говорил вчера с этим жуликом, так он уверен, что в Грохене полно демонов. Только они никого не трогают, наоборот, заводят всякие полезные штуки. Ему они скорее нравятся, только страх останавливает. То, чего мы боимся, мы ненавидим, но я понял: Стику нравится происходящее в Грохене. И всем нравится. Люди богатеют, цены падают…
        - Небо все видит, - покачал головой Леппе. - Знаешь, мы с Эшудом встретили атори прямо в кабаке. Атори работал там служкой, подносил вино! В обличье девки, у нее на ноге был рисунок.
        - Да, я сам сегодня чуть не заорал прямо на улице. Выхожу на рассвете, ищу, где бы перекусить, а в переулке драка. Пьяные тузят друг друга, дружки их смотрят. Один снял куртку, а на плече у него картинка… Представь, я рот раскрыл. А они хохочут.
        - Шели и сам невесело улыбнулся. - Все смеялись, и, кажется, даже отложили драку. Это, говорят, такая новая мода. Я им: а как же Святые Отцы? А мы говорят, перед ними не раздеваемся. Смешно.
        - Ты думаешь, мы с Эшудом зря испугались? - нахмурился Леппе.
        - Может, зря, а может, и нет. Здесь живут атори с раздвоенным языком и люди с рисунками на теле. Я так и не понял, как они делаются. Думать надо о другом: как попасть домой и что там делать.
        - Морская стена, - вдруг понял Хромой. - Вот так. Идем прямо к имперским гвардейцам, они должны нас выслушать. Пусть их полковник и решает, как поступить.
        - Верно, - обрадовался Грамми. - Странно, что я сам не догадался. Только вот не исключено, что нас будут ловить на улицах свои же «грачи»… Впрочем, нам бы до ворот сперва дойти.
        - Будут караулить?
        - Обязательно, - посерьезнел Шели. - Они знают о нас и будут искать. Тем более что мы им уже насолили.
        Они вышли из кабачка уже около десяти часов утра, зато Леппе немного успокоился. Навстречу «грачам» медленно тянулись потоки людей - горожан и грохенских крестьян. Все что-то обсуждали по пути, спорили. Видимо, виной тому была не только газета, но и какие-то слухи. До ушей иштемширцев часто долетало имя отца Урле.
        - Жаль, что у нас нет такой газеты, - проворчал Шели. - Тогда мы узнали бы сразу по прибытии в Иштемшир, что тут сегодня произойдет. Вошли бы за стену и прочли.
        - С такой скоростью переносить известия могут только атори, - без особого интереса ответил Леппе. - Этот город нуждается в хорошей чистке. Здесь бродят бабенки… Ну, разговорчивые. И предлагают себя за семь-восемь золотых.
        - Да? - Грамми что-то прикинул про себя, вздохнул. - Дорого. Знаешь, я все время думал: как там в Доме встреч все устроено? Бык Метессе почти ничего не рассказывает, делает вид, что стесняется. Но теперь я знаю, подслушал. Там есть несколько крепких старух, и, когда оплаченное время вышло, они входят в комнату и вытаскивают клиента. Ловкие такие старухи, у них есть веревки и специальные крючья.
        - Наверное, демоны, - пожал плечами Хромой.
        - Ну почему? Просто старухи, их целый десяток. Навалятся со спины, ухватятся разом и скрутят. При чем тут атори?
        - При том, что Дом встреч, газета, лотерея, все эти новые товары, новое вино не от Неба. Город нуждается в чистке. Заразу надо выжигать огнем, всю.
        - И Дом встреч? - растерянно спросил Шели. но ответа не дождался.
        Только они вдвоем и двигались на восток. Мимо проходили теперь в основном сиволапые, изредка их обгоняли носилки, в которых спешили послушать Урле землевладельцы. У некоторых были целые дружины телохранителей, по два десятка человек.
        - Сиволапые тащат с собой жен, заметил? - толкнул Шели приятеля в бок.
        - Мне не нравится происходящее. Идем-ка побыстрее! Но сделать было уже ничего нельзя. Двоих двигающихся против потока и без того нельзя было не заметить; когда же он пошел на убыль, «грачи» оказались на почти пустой дороге. Щели попробовал договориться с носильщиками, но они тоже хотели послушать речь.
        - Может быть, остаться? - Грамми чувствовал себя будто голый. - Наверняка они нас ждут впереди.
        - Нельзя! - отрезал Хромой. - Тут что-то затевается. Что-то очень важное, но мы, боюсь, тогда уж точно не сможем выбраться из Грохена. Идем сейчас, и да поможет нам Небо!
        Шели постарался ничем не выдать своего раздражения. Да, все плохо, да, назревает какая-то катастрофа, но разве это повод для самоубийства? Леппе даже не спросил мнения самого Грамми, собирается идти напролом. Только разве проломишь головой стену? Поправив на плече крестьянский мешок, Шели незаметно сунул в него руку и нащупал арбалет. Хромому об этом оружии он решил ничего не говорить: сам виноват, ведь даже не расспросил толком о гибели Вика.
        Непривычно было идти по пустой дороге утром. Миновав поворот к домику отца Урле, грачи постепенно приближались к тому самому месту, где едва заметная тропка уходила к полуразрушенной ферме, скрытой рощей, и дальше, к осиротевшим крестьянским наделам, Шели набычился, ожидая именно здесь нападения, но Хромой будто и не помнил ни о чем, шагал и шагал.
        - Может быть, забьемся в какой-нибудь трактир и переждем? Люди вернутся на дорогу, как только выслушают своего любимого отца. Ты пока мог бы вздремнуть пару часов.
        - Иштемшир не может ждать.
        - Дорога пуста, как ночью, Хромой! Нас убьют за поворотом - и Иштемшир не дождется вовсе никого!
        Лепле некоторое время не отвечал, продолжая упорно идти вперед. Потом слегка оттолкнул Шели:
        - Иди сзади, с краю дороги. Если они меня остановят, то ты их увидишь раньше, чем они тебя. Другого способа не вижу, ждать больше нельзя. Кто-то должен добраться до гвардейцев, чтобы они закрыли хотя бы Морскую стену. Оттуда надо начинать чистку: сначала Иштемшир, потом Вельшея, наконец Грохеи и, наверное, Сош. Нужно много солдат, нужно, чтобы Святые Отцы вспомнили об отце Неводе и сняли с людей грех за случайную кровь, создали ополчение. Но в Кенчи-пьяше сами все поймут со временем, нужно только закрыть Морскую стену! Кто держит Чакар и Морской порт, тот и хозяин в Иштемшире, сам знаешь. Если атори проникнут туда, если и там разведут свои лживые новшества - город падет. Ноосат, наверное, обречен, а Иштемшир еще можно спасти.
        - Давай задержимся в трактире, дождемся носильщиков! Или уж тогда пошли через лес, так даже короче.
        - Нет смысла рисковать, если дорога свободна. Я надеюсь, что днем их здесь нет. А лес… Пойдешь один, если со мной что-нибудь случится. Я обязан попытаться дойти быстро.
        Грамми остановился, едва сдерживая ругань. Тупой говноклюй! Изобразил на роже вселенскую скорбь и теперь мечтает поскорее выйти из игры с чистой совестью. На его душе не висит человеческая смерть.

32
        В это время отец Урле уже начал говорить, встав на подоконник настежь распахнутого окна Совета Святых Отцов. Благодаря невысокому росту Урле не нужно было пригибать голову. Отец смотрел на толпу со спокойной гордостью. Несмотря на бессонную ночь, он чувствовал себя полным сил
        - Ты готов, Манен? - негромко спросил он.
        - Да, все запишу. - Помощник вооружился стопкой листов, пером и тушью.
        Внизу, на первом этаже, ждали газетчики - ночью Урле приказал им перебраться в Совет и с этого дня работать здесь. Все равно помещения освободились, ведь из тридцати членов Совета двадцать два заперты в подвале. Еще семь, из которых людьми были только двое, смотрели на Урле снизу, готовые поддержать его возгласами.
        - Друзья! - начал отец, вытянув вперед обе руки. Толпа одобрительно зашумела, и Урле сделал паузу.
        - Друзья! - повторил он. - Грохенцы и гости нашего города! Люди всех рас и народов Ноосата! Пусть те, кто хорошо понимает вельшейский, растолкуют мои слова тем, кто не знает его, ибо это важно для всех нас.
        Внизу наступила тишина, и лица горожан слились для Урле воедино. Он начал говорить так, как велело ему сердце, а значит, и Небо. Низкий, чуть хрипловатый голос разносился над площадью, и даже часовые дружинники у ворот Дворца могли разобрать каждое слово. Небо действительно благоволило Урле: погода стояла тихая.
        Много лет отец готовился к этой речи, он знал каждую фразу. Сначала Урле говорил о Грохене, сердце Ноосата - моста, который дан Небом этому миру, чтобы соединять Восток и Запад, Север и Юг. Говорил о тяжких испытаниях, посылаемых людям свыше, об отверстых вратах Ада, через которые приходят полчища демонов, подлых убийц в человечьем обличье. Что должны понять люди, за что Небо наказывает их?
        - Все в ведении Неба, оттого оно сверху, а поверженный Ад сокрыт под нашими ногами. Зачем же само Небо позволило извергнуться снизу скверне? Сотни лет мы, Святые Отцы, не хотели этого знать. Мы учили вас быть слепыми, потому что и сами не видели правды. Но час пришел.
        Урле сделал паузу, длинную, как эти сотни лет Войны. А потом провозгласил:
        - Мир. Тайное стало явным: Небо посылало в мир не демонов, а людей, томящихся в Аду. Небо дает им шанс вернуться, открыть в себе добро. Те мириады, что сошли за тысячелетия в вечный мрак за душегубство, теперь прощены. Они приходят, потому что срок их страшного наказания кончился, вина искуплена.
        Не дав горожанам переварить эту новость и задать некоторые естественные вопросы, отец Урле возвысил голос:
        - Увы! Часть грешников не раскаялась, не изжила в себе злобу и опять отягощает душу убийством. Такие должны быть уничтожены и низвергнуты обратно в Ад, как завещал нам отец Невод, да пребудет во славе имя его! Но те, что смиренны, что перебороли себя, несут искреннее добро. Отталкивать их - грех.
        Грех перед Небом, ведь это противоречит замыслам его, пусть даже ради испытания добро приходит из Ада. Исправившиеся, муками неописуемыми заслужившие прощение душегубы возвращаются, хотя и в ином теле. Они - Третьи Люди, и их приход знаменует собой начало новой эры, эры Мира. Вспомните, вспомните, что написано в древнейших Книгах! Мы - Вторые Люди, пришедшие некогда на смену Первым, предавшим заветы Неба. Из них князь Ада создал своих первых слуг, и случилось так именно потому, что они не приняли новых детей Неба. Теперь наш черед решить свою судьбу.
        Горло пересохло. Отец Урле протянул назад руку, и Манен тут же вложил в нее бокал с вином. Толпа внизу безмолвствовала, ошарашенная количеством излившихся на нее новостей. Соображают, укладывают в головах, ищут противоречия, ищут глазами других Отцов… Урле быстро выпил и продолжил. Теперь он говорил об Ордене Неба:
        - Твердыня Ларрана останется стоять у Вессена вечно, но ныне Святые Отцы должны следить за ней куда бдительнее. Каждый вышедший из Ада должен быть подвергнут испытаниям, и если пройдет их, докажет свое право жить в мире и добре, то будет пропущен. Если же нет - безжалостно отправлен мучиться дальше.
        Лучшим подтверждением того, что атори тоже люди, служит их способность говорить. - Толпа негромко ахнула. - Да, да, они могут выучить человеческие языки, они могут строить дома и жить среди нас, возделывать землю и иметь детей. Теперь не нужно скрывать, что это происходит уже давно. Вынужденные по слепоте Святых Отцов скрываться, атори уже давно укоренились в Ноосате, но никому не принесли зла. Напротив, множеством полезных нововведений мы обязаны именно им, а Грохен расцвел как никогда. И так будет происходить по всему Ноосату, избранному Небом показать всем дорогу к лучшей жизни.
        Атори, убивающие людей, проходят сквозь Ларран из-за попустительства ордынцев, от их былой славы давно осталась лишь одна жестокость. И те, кто живут среди нас, - угодные Небу Третьи Люди сами говорят: зло необходимо остановить! Кто же это может сделать лучше их самих? Атори - сторожа нашего мира. Они сильны, выносливы, способны носить железные латы и одной рукой натягивать тугой охотничий самострел. Теперь они будут нашим Орденом Неба, и ни один вышедший из Ада больше не достигнет Грохена без испытания.
        Кто эти Третьи Люди? Вы знаете и любите многих из них. Граф Лец, граф Кешель, господа Рамми и Плагс. Да, да! Разве эти люди принесли вам зло? Задумайтесь над этим.
        И снова пауза, и снова толпа безмолвствует. Урле знал, что грохенцы примут решение только вечером, разойдясь по кабакам. И все же очень хорошо, что никто не кричит о небохульстве прямо сейчас. Впрочем, внизу достаточно своих людей, готовых заткнуть рот этим одиночкам. Одиночкам - но не всем. Отец только теперь понял, как боялся этого момента.
        - Подтверждение тому, что я сообщил, не нужно искать в Книгах, оно вокруг вас. Каждый, кто зряч, да видит: атори живут с нами и жизнь наша стала лучше, веселей. Между тем во многих Советах Святых Отцов продолжают свирепствовать слепцы, отказывающиеся признать волю Неба. Они морочат головы земным владыкам, готовят против Ноосата военный поход. Они хотели добиться помощи от князя Грохена, но тот отказал. И тогда они убили нашего князя… В этом замешаны несколько членов Совета, и сегодня вечером состоится суд над ними, народный суд!
        Ему пришлось повысить голос, потому что снизу, как и планировалось, донеслись возмущенные крики: «Убили князя! Подонки! Лжецы!» И толпа поддержала эти вопли, людям нужно было дать выход эмоциям. Все вышло даже лучше, чем ожидал Урле: спустя минуту вся площадь скандировала: «Убийцы! Убийцы!» Семеро отцов внизу уже собирали вокруг себя кучки слушателей, готовые снова и снова повторять сказанное Урле, отвечать на вопросы, объяснять детали.
        - Встретимся на суде над душегубами! - крикнул Грохену Урле и тяжело спрыгнул с подоконника.
        - Блестяще! - сказал Манен.
        - Но ты невесел? - Отец принял новый бокал вина, жадно выпил. - Сынок, я сказал им правду. Пусть в удобной форме, но правду.
        - И про убийц князя? И про военный поход против нас?
        - Да. Война будет. Если ее еще не готовят в Кенчи-пьяше, то только по собственной глупости. Князь умер, потому что не захотел слушать нас, предпочтя Валье, Шоса и других. Они его настоящие убийцы. Кстати, свидетели уже здесь?
        - Нет, я сказал им прийти к обеду.
        - Пошли немедленно! Пусть никто не уходит из здания, пока не сделаем все дела. Суд должен состояться, я буду говорить! - Урле в возбуждении расхаживал по кабинету, прежде принадлежавшему председателю Совета. - Я только теперь понял, что хочу сказать. В лице Валье я буду обвинять всех, всю эту гнилую систему Святых Отцов. Много накипело… Нужна реформация.
        - «Реформация». - Манен для памяти записал новое слово. - Что это означает?
        - Пересмотр всех наших взглядов. Мы должны еще раз прочесть Книги и выкинуть все лишнее, наносное! Скорее бы разобраться с городом, потом с Иштемширом, и я начну тебе диктовать новую Книгу. Правда, многое уже готово… Ты перенес сюда записи или оставил в подвале?
        - Принесу, как только будет свободная минутка. Простите, отец, но я сомневался в нашем успехе.
        - А теперь?
        - Теперь не сомневаюсь, - вздохнул Манен и занялся починкой перьев.
        - Вот еще что: пусть дружинники начинают собирать ополчение. Это всегда успокаивает людей. Полезно иногда постоять в строю.
        Урле вернулся к окну, осторожно выглянул. Внизу спорили, ругались, где-то, кажется, даже дошло до драки, но били, насколько мог понять отец, защитника старых порядков, причем били шестеро одного.

«Приемлемое соотношение сил, - ухмыльнулся Урле. Очень даже приемлемое».
        Он снова поднялся на подоконник, помахал рукой, привлекая внимание. Шум понемногу стих.
        - Только что прибежал гонец из Иштемшира! Нам объявлена война, бургомистр получил право на кровь от Совета Святых Отцов! Сюда идут имперские гвардейцы, усиленные стражниками и морской дружиной Иштемшира! Готовится армия и в Никее!
        Кто-то сразу принялся выкрикивать угрозы и оскорбления в адрес соседей, но большинство примолкло, война - дело серьезное. И тогда Урле усмехнулся как мог широко, показав все зубы, чтобы всем было ясно его отношение к этой новости:
        - Они просчитались! Я уже послал за помощью к нашим друзьям! Через два-три часа, не больше, придет подмога - целая армия закованных в железо сильнейших в мире воинов! Мы не будем воевать, нас защитят от нападения. Атори, добрые люди, исправившиеся грешники, Третьи Люди, пройдут через Грохен маршем и никого не тронут. Вы сами увидите, что вам лгали. Мы ждем друзей, которые не пустят к нам врагов ни из Ада, ни из Иштемшира, ни из Никеи! Ноосат неприступен. Тот, кто еще сомневается, пусть просто немного подождет. А вечером все приходите на суд, задайте якобы святым отцам несколько вопросов!
        Вторая речь не слишком удалась, запал прошел, но хватило и этого. Урле вернулся в комнату, снова потянулся за вином.
        - Я должен отдохнуть, чтобы к вечеру быть свежим. Но когда атори пойдут, разбуди меня, сынок. Надеюсь, в городе не найдется дурака швырнуть в них камень…
        - А что, если найдется?
        - Мне обещали, что атори не отреагируют, даже если десяток из них убьют, - вздохнул Урле. - Но лишь обещали… Не знаю. Надо будет нам сразу хватать бунтовщиков. Пусть командир дружины тоже будет здесь.
        - Слишком много лжи, - покачал головой Манен. Я согласен со всем, отец, но лжи слишком много. Этот командир, он человек или нет?
        - Человек. Атори.
        Манен спустился к газетчикам, отдал им проверенный текст. Те принялись за работу, и уже через час были готовы десять полотнищ, размером поменьше обычного, зато с буквами покрупнее. Речь Урле слышал почти весь город, теперь Грохен должен ее еще и прочесть.

33
        Двум «грачам», уходившим к Иштемширу, все это было бы, наверное, очень интересно, но они и так знали достаточно. Шаг за шагом они удалялись от Грохена, чтобы не вернуться в этот проклятый город уже никогда.
        Леппе спешил, и Шели Грамми перестал с ним спорить. Он нес в руках арбалет, едва прикрытый мешком, и с жалостью смотрел на хромающего впереди товарища. Леппе искал смерти, он слишком тяжело воспринял гибель Вика. Кто бы мог подумать?
        Дорога оставалась пуста, даже трактиры выглядели вымершими. Это было странным: наверняка кто-то должен был заночевать в этих заведениях, чтобы появиться в Грохене рано утром. Шели хотел бы постучаться, просто ради интереса выяснить, все ли в порядке, но Леппе не останавливался.
        Дорога постепенно забирала к западу, делая тот самый крюк, который «грачи» удачно миновали через лес. Когда Хромой на короткое время скрылся от Шели за окаймляющим дорогу кустарником, у того кольнуло сердце.
        - Сейчас?! - вслух поинтересовался у дорожной пыли иштемширец.
        Через несколько шагов он снова увидел друга. Хромой стоял, широко расставив ноги и положив руку на эфес. Шели, пригибаясь, перебежал дорогу и заполз в кусты. Отсюда он видел лишь ноги Леппе и, конечно, не слышал, о чем тот говорил с подошедшими к нему. Несколько пар грубых сапог… Стараясь не задевать арбалетом за ветъи, Грамми приподнялся.
        Это были не женщины, но атори в женском обличье. Ровно десять, каждая с самострелом за спиной. Они окружили Леппе, застыли, поглядывая то на него, то по сторонам. Худая длинноволосая девка, видимо вожак, о чем-то спросила у Ала. Тот не ответил, лишь повел в ее сторону саблей. Атори повторила, на этот раз помогая себе жестами. Шели ничего не понял, Леппе, по всей видимости, тоже
        Тогда атори отошла, что-то визгливо крикнув своим. Сразу две взялись за самострелы. Леппе пятился к кустам, но убежать не пытался.
        - Подонок! - прошептал Шели, опуская арбалет. - И ты меня бросил!
        Хромой все решил сам, теперь новости в Иштемшир во что бы то ни стало должен доставить Грамми, больше некому. Нельзя надеяться, что Эшуд вернется из Ларрана, слишком высоки ставки. Так высоки, что Шели, возможно, все же удастся вымолить у Неба прошение за душегубство.
        Первую стрелу Леппе ухитрился отбить, или же она лишь случайно попала в саблю. Но вторая пробила грудь, «грач» выронил оружие и упал ничком. Когда аторы подошла, чтобы дорезать его саблей, Шели закрыл глаза и опустил голову, прижался к земле.
        Демоны не догадались поикать за кустами. О чем-то негромко переговариваясь, атори прошли в нескольких шагах от него. Не спеша, закинув самострелы за спину… Будто эта дорога принадлежала им.
        Как только атори удалились, Шели вскочил и побежал. Глупо было надеяться, что Леппе жив, и все же… Атори ногами оттолкнули его труп чуть в сторону, даже не спрятали, а именно отпихнули. Удар сабли пришелся по шее, второго не потребовалось. «Грач» протянул было руку, но остановился: бесполезно. Единственное, в чем еще есть прок, - попытаться добраться до Иштемшира.
        Почти всю дорогу до ближайшего трактира Шели бежал и порядком выдохся. Стукнул в дверь, - и она открылась. Хозяин сидел на высоком стуле, запрокинув голову, отчего порез на горле разошелся так широко, что казалось, будто у него вырезали кадык. Еще несколько тел виднелось в дальнем конце помещения, возле нар, там кружилось особенно много мух. На столе лежала мертвая женщина, совершенно голая, с залитым кровью пахом. Скорее всего в трактире побывали те самые атори, что убили Леппе. Возможно, ждали здесь «грачей», потом заскучали и отправились навстречу.
        Стараясь не смотреть на трупы, Шели отыскал в шкафу непочатый кувшин вина, сунул в мешок сыра и хлеба. Без привала до Иштемшира не добраться, потому что по дороге идти нельзя. Нельзя лезть и в лес - дурацкий укус змеи может погубить целый город, если не весь мир. Значит, по кромке леса, через поля, по колено в грязи.
        На дороге раздался скрип колес. Шели выглянул и увидел нескольких крестьян, которые как ни в чем не бывало катили свои тележки в Грохен. Эти жили слишком далеко, чтобы слышать о новостях, даже слишком далеко, чтобы быть убитыми утром. Грамми хотел было выйти к ним, посоветовать вернуться домой и не соваться на дорогу, пока все не успокоится, но остановился у окна, Крестьяне между тем свернули к трактиру, явно собираясь перекусить.
        - Не собираюсь с вами объясняться, - пробормотал «грач», покидая заведение мертвецов через заднюю дверь. Почему-то стало стыдно.
        Сразу за маленьким двориком, заваленным хламом, начинались поля. Шели с кряхтеньем одолел невысокий заборчик и по грядкам, увязая в земле, побрел к темнеющей впереди полоске леса. Работающий в полумеше землепашец увидел его, выпрямился, приложив руку к глазам,
        - Трудись, трудись, сиволапый! - процедил Шели и даже помахал далекому труженику рукой. - Не лезь не в свои дела, и Небо тебя примет. Главное, в Грохен не суйся.

34
        Через Грохен шла армия. Колонной по четыре, в ногу, сверкая на солнце шлемами и щитами. Четыре полка, по три батальона в каждом, да еще штабная рота, итого почти пять тысяч человек. Такой силищи город не видел со времен нашествия Жельшетая, только те воины не могли нести на себе столько железа. Пораженные этой мощью, притихшие, горожане застыли в переулках - с улиц толпа отхлынула при первом приближении атори.
        - У некоторых самострелы… Я слышал, что атори могут их на весу натягивать и пулять стрелы так, что любой доспех пробьет.
        - Что доспех?! Стену пробьет. Душегубы, одно слово.
        - Эти душегубы нас прикрыть от имперцев должны, между прочим.
        - Не завидую имперцам. Растопчут.
        - У Иштемшира высокие стены… Но если застанут ихнюю армию на марше, тогда конечно.
        - Мама, ты говорила, они все голые!
        - Молчи!
        И Грохен молчал. От мерного топота дрожали стекла в окнах. Зря беспокоился отец Урле, никому и в голову не пришло кинуть камень в этот строй. Демоны сами выглядели каменными: все рослые, широкоплечие, загорелые. Даже лица под шлемами кажутся одинаковыми. Идут быстро, словно в атаку, и почти не вспотели.
        Весь этот парад занял меньше часа. Покинув город, командир передал команду по батальонам:
        - Кончай цирк! Не в ногу, шлемы на копья!
        Строй разваливался, солдаты смеялись, передразнивая горожан.
        - Почувствовали, какая там вонь? Мировой рекорд по количеству обосранных портков!
        - А бабы некоторые вполне. Надо вернуться.
        - Ты впереди еще больше найдешь; пахан сказал, что город нам отдадут на трое суток! Потерпи до вечера, тут идти-то километров тридцать.
        - Вот об этом я и мечтал пять лет на каторге! Передайте кто-нибудь пива, братва, жарко здесь.
        Многие закинули щиты за спину, стянули куртки, показывая этому незнакомому, но уютному и слабому мирку шрамы и татуировки. Командир на ходу закурил трубку, оглянулся на ординарца:
        - Слышь, Мики? Метнись вперед. Там нас должны девки встречать, лучницы. Скажи им, чтобы или убрались на фиг с пути, или я ни за что не отвечаю. Можешь Крысу послать, как хочешь.
        - Крысу зарезали вчера ночью, - усмехнулся Мики, отдавая щит и шлем товарищу.
        - Так что к бабцам я сам слетаю.
        - Без глупостей там! А кто зарезал?
        - Не сознались. За старое, наверное. Не бери в голову, Пан, этого стоило кончить.
        - Забывать пора старое, новую жизнь начинаем. Пошел!
        Мики легко помчался вперед по этой ровной, уложенной плитами дороге. Этот мир ему нравился всем, вот только ни лошадей, ни даже осликов каких-нибудь местные не приручили, так и бродят пешком. Лохи! Ничего, найдутся среди братвы башковитые - будут по этим дорогам мчаться и автомобили.

35
        Вешшер взбежал по древним каменным ступеням, толчком отворил высокую дверь, налегая на нее всем корпусом. Пусть жены иштемширских аристократов смотрят из-за занавесок, пусть обсуждают его странное поведение на своем языке глухонемых, теперь пусть. Все уже решено. Не время прикидываться слабаком: счет пошел на часы.
        В темном холле вповалку спали бойцы, тут же рядом другие ели, а на грубом, ими же и сколоченном столе младшие командиры разложили карту города. Вешшеру понравились их озабоченные, хмурые лица - правильно, надо бояться. Это город местных, злой город, город-лабиринт, и он будет помогать своим. Без крови его не взять, что бы сам Вешшер ни говорил когда-то в грохенских лагерях.
        На второй этаж вела широкая, но не слишком ровная, Да еще загибающаяся каким-то пещерным образом лестница. Мачеле, в своем ярком костюме аристократа Старого города смотревшийся среди угрюмых воинов инородцем, остановился на середине пролета:
        - Что бургомистр?
        - Нет больше бургомистра! - Вешшер в три прыжка достиг начальника штаба. - Начал лепетать что-то, я и психанул. Зато его племянник понял наконец, что время шуток и торговли прошло. Уберется пока из города, чтобы не путаться под ногами. Святые Отцы блокированы, вроде пока никто не заметил.
        - В окошко не помашут «грачам»? - засомневался Мачеле. - Управление прямо через площадь.
        - Не помашут, Кайвин сложил их штабелями в углу. Теперь туда всех впускают, никого не выпускают, груда тел растет. Ежели что, Кайвин порежет всех и прорвется сюда. Только время, Мачеле, время! Время работает на нас. Да? - Вешшер замолчал, ожидая от начальника штаба новостей.
        - Да, время за нас. Новые прошли прямо по главным улицам Грохена, и горожане смотрели на это. Цветами, конечно, не забрасывали, но и печальных инцидентов не случилось. Дорогу мы контролируем, она пуста. Эх, подождать бы еще лет пять-шесть, вошли бы в Иштемшир вот так же, с оркестром!
        - Да, а с Морской стены по нам врезали бы салютом из болтов! - покивал Вешшер. - Надо уметь вовремя остановиться, Мачеле. С империей на суше нам тягаться не стоит, а то получится как в прошлый раз.
        - В прошлый раз ничего и не могло получиться, - отмахнулся Мачеле. - Потому что нас там не было. А как наш милый седовласый граф? Как его знаменитая спина?
        - Он за рекой, в доме у моста Желаний. На мосту мы уже заменили стражу на своих людей, а спуститься к скалам и перейти на баржу - дело нескольких минут.
        Вешшер пошел вверх, увлекая за собой Мачеле подальше от бойцов, за поворот странной лестницы.
        - Слушай, гвардейцами я сам займусь, надо лично все проконтролировать. Но и кроме них есть сабли в городе, понимаешь? Организуй что-нибудь из того, что мы задумывали.
        - Ты думаешь, стоит? - Мачеле пожал плечами, манерно, словно и в самом деле имел сто поколений благородных предков. - Все вроде по плану, ворота закрыть не дадим, мосты перекроем… Если ты про стражу, то они пойдут к Пятой стене как раз через мост Желаний, там мы их и остановим. Не знаю, получится ли удержать, но…
        - Должно получиться, командир корпуса уже мертв. И с морской дружиной что-нибудь реши, придумай, как вызвать их всех в город и зажать где-нибудь в углу.
        - Так. - Мачеле улыбнулся. - Вешшер, да у тебя какие-то плохие новости?
        - Вроде того. Корабль вчера заходил в порт, па нем приплыл наш парень из местных. Император собирает эскадру у Кенчи-пьяша, а с учетом того, что кораблик заходил еще в два порта, она вот-вот появится здесь. На Морской стене гвардейцы что-то сегодня часто бляхи драят, наверное, с тем же кораблем получили вести.
        - Ого! - Мачеле воровато оглянулся. - Ребятам не надо говорить, как бы не перетрусили. Императорская эскадра - это несколько десятков кораблей, тысячи десанта… Его или объявили Освободителем Вселенной, или начинают против нас вторую Войну.
        - Знаю, знаю. Вот поэтому постарайся разделаться с полицейскими, стражниками и моряками. Это ведь не так сложно, правда? Чтобы с тыла нас никто не грыз, кроме гвардейцев.
        Они помолчали, пока мимо, грохоча сапогами, скатывался взвод арбалетчиков. Оружие парни на ходу прятали в мешки, но угадать, что там, несложно. Однако горе тому
«грачу», что попытается их остановить. Все улыбались, некоторые салютовали начальникам.
        - Вояки! - хмыкнул Мачеле. - Слушай, ну зачем их кидать на «грачей» и стражу? Откроем ворота и сосредоточимся на гвардейцах, а новые пусть очищают город.
        - Новые! - Возбужденный Вешшер кругом обошел вокруг старого приятеля, потряс его за плечи. - Новые есть новые. Ты знаешь, что эти новые на дороге к Грохену творят? Крестьяне ходить уже боятся.
        - И хорошо.
        - Хорошо, да только они не только местных почем зря кончают, но и друг друга! Граф Лец выдумал женские сотни какие-то. Я же тебе не рассказывал: наши шли из Вельшеи, с Джесс, черной красоткой для полковника гвардейцев, как я ему обещал, а по ним стрелять стали у самого Иштемшира. Кто? Почему? Вышел целый бой, потеряли пятерых убитыми, троих ранеными, нашли шесть трупов вот этих девок графских. Зачем стали стрелять? Что вообще делали так близко к Иштемширу? Оказалось, там и раньше были кое-какие приключения. Мачеле, новые - это, конечно, страшная сила, но не только жестокая, а и непредсказуемая. Я боюсь, что, если морская дружина на галерах захватит мосты или где-нибудь их просто встретят хорошим залпом, они отступят всем своим железным войском.
        - Вот как? - Мачеле почесал затылок. - Ладно, я понял. Но хватит ли у нас сил потом выгнать их обратно? Я имею в виду если потеряем много людей на Морской стене. Еще и эскадра появится…
        - А не надо их выгонять. Мы оставим за собой Чакар и Сестры, остальной город - их. Пусть подавятся.
        Вешшер улыбнулся, хлопнул несколько опешившего Мачеле по плечу и продолжил подъем. Уже в самом конце лестницы Вешшер перегнулся через перила:
        - Внизу вертится парень из новых, Клаус. Поговори с ним ради интереса. Может, пригодится.
        В узком длинном коридоре Вешшеру пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить очередной отряд. Третья по счету дверь находилась в неглубокой нише, там и дремал часовой. Вешшер появился перед ним неожиданно, хлопнул по щеке:
        - Хватит спать! Отправляйся в сотню.
        - Спасибо!
        Мотая головой и потирая глаза, парень отправился искать своих, ужасно довольный, что получит наконец-то стоящее дело. Вешшер отодвинул засов, толкнул дверь и не входил, пока не увидел узника, - некоторый опыт научил его быть осторожным.
        - Отец Пладде! Вот и снова я.
        Пладде сидел на узком топчане, поджав ноги, и всем своим видом выражал покорность обстоятельствам. Покорность эта была лишь видимостью, на самом деле отец каждый день бросал мелкие предметы в окошко под потолком и даже исхитрялся кровью выводить на обрывках одежды послания. Он не знал, что окно выходит во двор дома.
        - Отец Пладде! - повторил Вешшер, подходя ближе. - Отчего вы не хотите со мной поздороваться?
        - Ты демон, пусть о твоем здоровье заботится твой Князь.
        - Опять эти глупости? В прошлую нашу беседу мы вроде бы продвинулись довольно далеко, по крайней мере всерьез обсуждали будущее Ноосата. Я говорил, что мы и вы вполне можем сосуществовать вместе и от этого получим общую пользу. Ведь мир, из которого мы приходим, гораздо более развит. Вы меня слышите?
        Пладде сидел, поджав губы. Видимо, он не собирался отвечать, но пауза затянулась, и отец не выдержал:
        - Ты говорил мне о том, как много вы нам можете дать! А скажи, что люди могут дать вам?
        Вешшер открыл рот и снова закрыл. К такой постановке вопроса он был не готов, пришлось рассмеяться.
        - Пладде, ну допустим, ничего… Хотя почему же? Вот сельское хозяйство. Мы плохо еще умеем обрабатывать землю, мало знакомы с животным миром. Нам нужна ваша помощь.
        - Пока не научим, нужна, - усмехнулся Пладде. - А потом зачем мы вам? Ты сам сказал, что вы умеете размножаться, что у вас растут такие же сильные дети. Что ж, им будет нужно пространство.
        - Не говори глупостей, - сморщился Вешшер. - Мы же не звери, вот что я пытаюсь тебе объяснить! Будем жить вместе, как на самом деле уже живем. Необязательно все время грызть друг другу глотки! Странно такое слышать от отца, между прочим. Как же заветы Неба?
        - Не учи меня Книгам, атори. Ваш народ силен, постоянно приходят из Ада новые демоны. Если вас не перебить сейчас, люди обречены. Вам будет нужна земля и вы ее возьмете, даже если не станете нас истреблять сразу.
        Вешшер прошелся по комнате, которую скорее следовало назвать камерой. Жаль, что Пладде оказался таким упертым, все же он самый умный из Совета. Остальные мало на что годны, так уж подбирал людей бургомистр. Кого-то из них получится уговорить сотрудничать, но человека, равного грохенскому отцу Урле, не найти. Тот убежден, что поступает верно. Может быть, свести его с Пладде? Нет, ни к чему.
        - Я, собственно, зачем пришел… - буркнул он, подходя вплотную. - Вы слали донесения барону Зеккуне в Кенчи-пьяш, отправляли и людей. Так вот, барон ничего не получил.
        Пладде не ответил. Тогда Вешшер не спеша достал саблю, отступил на шаг и с силой провел острым лезвием под подбородком отца. Пладде захрипел, на ране надулся большой розовый пузырь.
        - Подыхая знай: вы подохнете все! - прошипел Вешшер и пошел к дверям.
        Он не удержался от приступа ненависти: до чего же упертый этот отец Пладде! Его уже не переубедишь никогда.
        Вешшер солгал умирающему: донесения отца Пладде и, наверное, кого-то еще нашли дорогу к начальнику Секретной канцелярии. Скорее всего барон Зеккуне имел в Ноосате и свои источники информации. Эскадра скоро придет, и, если позволить десанту высадиться в Иштемшире, все пойдет кувырком.
        - Мессель! Группа готова?! - крикнул Вешшер, сбегая по лестнице в холл.
        - Да, - подскочил сотник. - И баржа в Речном порту стоит ждет.
        - Пусть отчаливают, пора забирать графа. Как гвардейцы?
        - Ворота закрыты, - пожал плечами Мессель. - Но это нас надолго не задержит.
        - Очень хорошо. Тогда сигнальте и на тот берег, пусть начинают.
        Мачеле поднял руку:
        - Не рано, Вешшер? Не подождать, пока наши подойдут к воротам?
        - Как бы еще кто-нибудь к Иштемширу не подошел! Пора!
        Веоипер чуть подмигнул и первым вышел на улицу. Вслед за ним повалили бойцы, на ходу поправляя амуницию. Час пробил! Больше можно не прятаться. Никогда.

36
        - Что он имел в виду? - не очень уверенно управляясь с подрезанным всего два месяца назад языком, спросил Клаус. - Кто еще может подойти?
        - Да так, шутка, - покашлял Мачеле, не желая говорить об имперской эскадре. - Пустяки. Знаешь, Клаус, оставайся-ка ты при мне, а то все разбежались, некого с письмом послать.
        - Я? - Клаус протянул руку к переносице в поисках очков и смущенно улыбнулся. - Ладно. Я ведь могу быть с тобой откровенным?
        Мачеле, в почти опустевшем холле склонившийся над картой, обернулся и поощрительно кивнул.
        - Меня прислал Пан. То есть я пришел с этим графом, опять забыл его имя, но Пан просил меня обращать внимание на все и посылать ему весточки. Особенно когда они войдут в город. Понимаешь?
        - Понимаю, - опять кивнул Мачеле и выпрямился, задумчиво потер породистый нос.
        - Клаус, а что ты сам о нем думаешь?
        - Я думаю, с ним надо быть осторожнее, - решился Клаус. - Пан любит быть хозяином ситуации.
        - А тебе это не понравилось бы, верно? Ничего, приятель, все будет в порядке, ты только держись рядом. Пошлем еще весточку твоим товарищам. Подожди пока. - Мачеле снова вернулся к картам, сделал на них какие-то пометки. - Лод!
        - Я здесь, - в углу с тряпичного матраса поднялся боец и подошел, на ходу поправляя амуницию.
        - Распорядись, чтобы передали приказ начинать у Шеймских ворот. Но и сам иди туда же, только шлем и арбалет под плащ спрячь. Посмотри со стороны, как пройдет, и докладывай мне обо всем.
        Лод, недовольно бурча что-то под нос, поплелся к выходу. Ему не хотелось снова прятаться, изображая из себя аборигена. Разве время еще не пришло? Теперь-то, когда Вешшер повел своих командос на штурм, а у ворот завяжется драка?
        - У вас связь есть со всеми отрядами? - полюбопытствовал Клаус. - Провода?
        - Где их взять, столько проводов? - усмехнулся Мачеле. - Нет, пока до этого не дожили. Я слышал, что где-то в Соте ребятам удалось какой-то телефон сделать, но дальность работы у него так себе… А ты умеешь?
        - Ну, если будут детали, - застеснялся Клаус, понимая, что говорит глупости. - Надо посмотреть.
        - Детали, - повторил иштемширец. - Все вы мастера деталей просить. Нет, связь у нас простая, через посты на крышах. Там ребята с флажками.
        - Семафорная связь, - кивнул Клаус.
        - Сема… Да, что-то в этом духе. Не слишком удобно, каждый пост надо охранять, так что четверть наших людей там. Еще половину увел Вешшер, с ним люди графа, а нам предстоит управлять оставшимися. Для начала удержать ворота, выходящие прямо на грохенский тракт. Я думал, что этого и хватит, но Вешшер настаивает на наших ударах по стражникам и «грачам», даже хочет выманить в город морскую дружину.
        - И сколько это всего? - заинтересовался Клаус, опять пытаясь поправить несуществующие очки. Близорукость раздражала, глаза будто застилала полупрозрачная пленка. - Сколько людей у нас? Это не секрет?
        - Секрет, - улыбнулся Мачеле, постукивая кончиком карандаша по губам. - Но не от тебя. Конкретно мы можем сейчас задействовать триста человек. Из них сотня у ворот, полсотни тихо убрали стражу с моста Желаний - ты по нему сюда пришел, - остальные разбросаны по городу.
        - Так всего в Иштемшире не больше тысячи сабель?
        - Ты расстроен? Наши людские резервы пока невелики, Клаус. Конечно, можно сколько угодно набрать в Вессенских чащах, но по большей части сюда приходит народ, ни на что не годный. Ты ведь, наверное, и сам это знаешь?
        Клаус только кивнул, распространяться о своем знании ему не хотелось. Время, проведенное в отборочном пункте, а потом в лагере, не прибавило ему оптимизма.
        - Кстати, мне говорили, что у вас тут находится один мой знакомый еще по прежней жизни. Ромиль! - вспомнил он. - Я его не видел.
        - Ромиля совсем недавно убили, его труп нашли возле Грохена. Работа женской сотни. Но говорят, что Ромиль зарезал их командиршу.
        - Женская сотня… - Клаус передернул плечами. - Там одни ненормальные. Женщины, которые сюда приходят, они редко… редко умеют себя вести.
        - Падологические убийцы, - подсказал Мачеле.
        - Патологические, - машинально поправил Клаус. - Да, почти все. Я сам видел, как они друг друга резали по любому пустяку.
        - Но и в мужских частях обстановка не намного лучше.
        - Не намного. Я и говорю: надо быть осторожным с ними, особенно с Паном. Можно я останусь с вами, Мачеле?
        - Ты уже остался.
        Начальник штаба очень хотел поговорить с Клаусом поподробнее. Не так уж часто из Вессена выходят люди, способные мыслить и обобщать, обычно - просто быдло, отребье, да еще с руками по локоть в крови. Но сейчас не самое лучшее время для откровений, начинается штурм. Мачеле удивляло собственное хладнокровие - вот что значит пятнадцать лет изображать из себя аристократа, потомственного богача-землевладельца.
        - Я думаю, основные силы уже на подходе. Клаус посмотрел на солнце. - Сотне будет не трудно захватить ворота, верно?
        - Верно. Вопрос только, насколько легко им будет их удержать. Я потерял несколько человек на дороге и предполагаю, что кое-кто готов к нашему выступлению. Если не сыграет фактор внезапности, стражники полезут в драку.
        - Но ведь они слабые, да? Я сам не участвовал… Не воевал с местными, но мне говорили, что они даже не могут идти без отдыха несколько часов.
        - Не могут, но арбалет поднять в состоянии. К тому же каждый убитый демонами попадает прямиком на Небо, таково поверие, - вздохнул Мачеле. - Мы не успели обработать население Иштемшира с этой стороны, сосредоточились на Грохене и Соше. Что ж, всего не успеть… Я, собственно, не очень волнуюсь насчет удержания ворот, мне интересен прежде всего настрой стражи. Разбегутся, увидев перед собой столько атори, или нет?
        - А если ворота все же не удержат, тогда как все выйдет?
        - Ворота будут удержаны, - поморщился Мачеле. - Придется туго - всех туда пошлю. Через стены Пан будет перетаскивать свою банду сутки и еще половину потеряет. В Иштемшир они войдут, не беспокойся. Вот что произойдет тут на улицах - это вопрос. Вешшер опасается, что новым - ты не против, что я вас так называю? - не выдержать столкновения лоб в лоб.
        - Нет, я не обижаюсь, - быстро сказал Клаус. - А по поводу столкновения… не знаю. Если их будут залпами расстреливать из арбалетов, то могут и побежать.
        - Вот и Вешшер о том же. Значит, драться в строю они не слишком обучены?
        - Два-три месяца в лагере. Насколько я понял, более опытные части пошли на Ларран и на Никею.
        - Я знаю. Но их и меньше, зато наших людей, напротив, больше в тех краях… - Мачеле опять задумался, постукивая карандашом. - Клаус, ты мне нравишься. Мы тобой еще и поговорим, и поработаем, после того как утвердимся в Ноосате. Мне нужны вот такие люди, широкого кругозора, не только о жратве и бабах думающие. А сегодня надо будет помочь. Ты готов?

«Ну вот я и попался, - горько подумалось Клаусу. - Меня опять используют. Что ты захочешь? Наверняка надо будет передать Пану кое-что».
        - Пока будь здесь, - продолжил Мачеле. - Посмотри карты, чтобы лучше ориентироваться в городе. Возможно, придется по нему прогуляться.

«Так и есть», почти удовлетворенно вздохнул про себя Клаус.
        Он послушно подошел к столу, принялся водить по карте Иштемшира носом, понимая, как смешно выглядит со стороны. Очки здесь делать научились, но за ними нужно ехать в какой-то Сош, в единственную маленькую мастерскую.
        Сверху, звеня оружием, сбежал совсем молодой парнишка:
        - Сигналят, что началось!
        - Откуда сигналят? - ровным голосом спросил Мачеле.
        - Ну… от Морской стены, наверное.
        - Иди и узнай. Больше так не появляйся, с «наверное», а то отправлю сапоги всему штабу чистить
        Юный воин помчался обратно, теперь к звону добавилось пыхтение.
        - И сними саблю, что ты с ней бегаешь?!
        Мачеле прошелся к окну и обратно, взялся набивать трубку.
        - Мирто! У нас есть здесь новые?
        - Человек шесть, кто у ворот, кто с Вешшером, - поднялся с матраса у стены очередной боец. - Я не помню.
        - Посмотри по списку, отметь, кого узнаешь. Ну, где этот юный дурак?!
        Снова шаги на лестнице, на этот раз осторожные, чтобы не раздражать командира. Саблю парнишка, конечно, так и не снял, только придерживал рукой.
        - Наши штурмуют ворота у Морской стены! Гвардейцы закрыли их час назад, так вот наши заряд кладут, с крыши видно! А сигналили с юга, от Пятой стены, там, значит, тоже драка пошла.
        - Хорошо.
        Мачеле посмотрел на Мирто, потом на Клауса, глаза у него расширились.
        - Ну?!.
        Грохот, не такой уж далекий, долетел чередой хлопков с неравными промежутками - эхо заметалось среди особняков Старого города. Но чуть раньше пол под ногами вздрогнул, звякнули оконные стекла. Клаус инстинктивно схватился за толстую столешницу, готовый то ли спрятаться под стол, то ли запрыгнуть на него. Ухо привычно ждало воя сигнализации, криков…
        - Я думаю, ворота разлетелись на куски, а гвардия стоит зажмурившись, как Клаус! - с каким-то дикарским восторгом проговорил Мачеле. - Ну что ты улыбаешься, Галле? Беги на свое место!
        Вскочил на ноги еще один боец, насколько мог разглядеть Клаус - последний, больше в углу никого не было. Пока он очумело затягивал ремень, пока Мирто восхишенно бормотал что-то, Клаус сумел взять себя в руки. Там, откуда он пришел, взрыв не сулил ничего хорошего. Но здесь - началась обычная войнушка, в которой они должны победить.
        - Хорошая штука порох! - признался ему, возбужденно поблескивая глазами, Мачеле. - Я ко многим принесенным выдумкам отношусь, как вы говорите, скептически, но порох
        - хорошая штука.
        - Да, наверное. У вас его много, да? А ружья есть?
        - Ружья? - Мачеле пригладил волосы и усмехнулся, совсем как вельшейский аристократ, вот только голос немного дрожал. - Вы все говорите про ружья. Но чтобы сделать ружье, тебе понадобятся «детали», да, Клаус?
        Бойцы с готовностью рассмеялись - негромко, чтобы не мешать начальнику продолжить.
        - Ружей нет. Но есть пушки, этакие трубы толстостенные. Научились отливать… Есть большие, а есть маленькие, которые втроем можно поднять. Ты это имел в виду?
        - Почти. - Клаус смутился. - То есть я знаю, что очень трудно начать производство, представляя себе только конечный результат, без технологий. Но я думаю, постепенно все у вас получится.
        - У нас, - очень серьезно поправил Мачеле. - Клаус, ты ведь остался с нами? Или хочешь вернуться к новым?
        Он не успел ответить: на лестнице снова послышались топот и звон. Галле замедлил бег только на последних ступенях и тихо, с каким-то восторгом, сообщил:
        - Ворота взяли! Стражники разбежались. А еще с площади Шале сигналят, что в казарме «грачей» тревога. Наверное, взрыв услышали?
        - Предполагать буду я, а ты давай обратно на крышу. Мирто, отправляйся к Рошке, передай ему: пусть попросит помощи у морской дружины. Пусть выдумает что хочет, но моряки должны сойти с галер на берег. Например, можно сказать, что мост Желаний нуждается в охране.
        - Я? - Мирто топтался на месте, поглядывая на Клауса.
        - Ты пойдешь, наш новый приятель не слишком хорошо знает город.

«Вот и весь штаб! - изумился Клаус, глядя в спину уходящего воина. - Мачеле, один заспанный посыльный и дежурные на крыше. А приказы передаются на словах, без подписи! Пустой штаб… Один мой удар - и Мачеле не будет, а все отряды в Иштемшире начнут действовать самостоятельно. Связь не поможет, только поругаются командиры. Когда еще вернется этот Вешшер, да и вернется ли? Вот только Пану с его парнями это скорее повредит, чем поможет. Хотя какая мне разница? Вот мне это повредит совершенно точно».
        - Выучил карту? - спросил, не оборачиваясь, остановившийся у окна Мачеле.
        - Посмотрел. Улиц много, но все дело, видимо, в мостах через Шоссну и в стенах? - Клаус старался говорить увереннее. - Выговор у меня нехорош, это верно. Язык до сих пор побаливает.
        - Выговор у тебя тот, что надо. Ты пойдешь к новым, когда они ворвутся в Иштемшир. Не через мост Желаний, а через мост Отца Невода, видишь его? Это будет безопаснее. Ты придешь к Пану и скажешь… - Мачеле обернулся, немного помолчал, раздумывая, - скажешь, что Морской порт захвачен, но бой с гвардейцами продолжается. Силы Иштемшира почти разгромлены, угрозы ждать не от кого. В общем, Пан должен понять, что битва в целом закончена. Горожане между тем бегут на восточный берег, а там богатые кварталы. Это правда, западный берег, Заречье - место для вчерашних крестьян. Скажешь также, что Мачеле и Вешшеру, с их-то несколькими сотнями, туго приходится вот здесь, в Старом городе. Возможно, и это будет правдой. Вешшер, мол, просит помощи и вот меня, тебя то есть, прислал. Понял?
        - Вроде бы.
        - Без вроде бы! Запомни, я позже еще раз повторю. От себя скажи, что в Иштемшире паника, серьезной силе сопротивляться никто не может, а те, что зажали нас в Старом городе, - немногочисленны. Натолкни Пана на мысль, что лучше не спешить к нам, а по тому же мосту Отца Невода войти вот сюда, между Второй и Третьей стенами. Здесь Рынок, Монета, Чегишаи ну, они сразу увидят богатые дома. Дорогу я им постараюсь очистить. Вот и все. Потом убегай и возвращайся сюда. Сослужишь службу - и будешь наш.
        Мачеле водил тонким длинным пальцем по карте, показывая место будущей ловушки. Слушая его, Клаус вдруг вообразил, что его проверяют. Ну не может ведь этот мужик с манерами старого наркомана быть таким наивным!
        - Понял?
        - Да. А как же новые?
        - Это тебя не касается. Пусть перейдут реку. Кстати, про нашу связь через крыши промолчи. Возможно, Пану самому все известно, но ты ни при чем. Будет спрашивать про Морскую стену, про имперский гарнизон - ответь, что бой вроде бы был страшный, с нашими потерями, но Чакар захвачен, про Сестры и Шелл не знаешь, но они большой роли не играют. Стены захватывают другие наши отряды, ворот много, корпус стражи в панике.

«Если принимать его слова всерьез, то это попытка заманить Пана в узкие улочки, в сердце Иштемшира, откуда выбраться можно или через мост, или через ворота на юге, к которым придется идти через две стены. Мост, Допустим, они перекроют, а вот кто будет держать стены? Смешно думать, что целая армия головорезов не сможет оттуда вырваться. Вероятнее Мачеле хочет лишь подставить их под удар, о котором я ничего не знаю. Имперцев выдавят из этой Морской стены на них? Или просто потрепать новых каким-то образом, оттянуть на них какие-то силы - вот что ему, может быть, нужно. А кто будет виноват? Клаус. Никакого письма у меня нет, ничего не докажу».
        - Что молчишь?

«Или проверка? Соглашусь продать своих - а Мачеле думает, что все новые должны стоять друг за друга, - и конец. Зарежут, как блатные, за жизнь не по понятиям».
        - Я хотел бы сообразить, что происходит, - осторожно сказал Клаус.
        - Чего же непонятного? - Мачеле пожал плечами. - Иштемшир - крепкий орешек, куда крепче, чем кажется. Без новых нам его не взять, числом малы. Местные скоро опомнятся и пойдут ломить, тогда мы разве что на Морской стене удержимся. Там можно сидеть долго… пока не кончится жратва или порох для пушек. Я не уверен, что наши подоспеют раньше, ведь Иштемшир удобно защищать, особенно если отступить за Шоссну. Кто-то должен пройти по Иштемширу, хорошенько убавив количество населения, понимаешь? Кто-то, кого не жалко. Вот для этого вас и муштровали в лагерях. Или ты пожалел этих ублюдков, о которых сам так плохо отзывался?
        На счастье замешкавшегося с ответом Клауса, сверху опять прибежал мальчишка:
        - Слышите?! Нет? В Морском порту трубы пуляют!
        Все замолчали, но через толстые стены канонада на противоположном, выходящем к Северному Меджуземному морю склоне горы Чакар была почти не слышна.
        - Не трубы, а пушки! - рявкнул Мачеле. - Что еще?
        - Стражники бегают по всему городу, собираются на площади Шале и у Речного порта. Наши пока не атакуют, просят приказа.
        - Не давать приказа. Дальше, дальше!
        - На мосту Желаний вышла рубка, какой-то отряд шел в Заречье, ну и узнали, что форма их, а стоят чужие. Наши отошли за реку, перестреливаются. А с Пятой стены передают, что у ворот бой, стражники атакуют! Новых пока не видно.
        - Быстро передавайте в Заречье, чтобы отошли поглубже, перестали стрелять. Скопиться и ждать, пока через мост Желаний не пойдут крупные силы, тогда атаковать и попытаться смести их в реку. Если не выйдет - быстро отступить в Заречье. Арбалетами пусть работают, а не саблями! От Вешшера новостей нет?
        - Так трубы пуляют…
        Мачеле отвернулся, и Галле, сопя, опять побежал наверх. Клаус обеими руками пригладил волосы, перебарывая желание обхватить голову и застонать. И это управление боем?! Куда он попал? Не в Средневековье, нет, там полководец не сидел в прохладном холле, ориентируясь на донесения потного парнишки.
        - Я все понял. - Клаус решился. - Готов идти, когда прикажешь.
        - Хорошо, жди.
        Подойдя к столу, Мачеле принялся снова наносить на карту карандашные пометки. Потом нашел незаконченный список Мирто, подтянул к себе листок бумаги:
        - Сколько у нас тут новых, кроме тебя? Морская стена. Заречье, дамочка гвардейца непонятно где… - Мачеле скомкал листок. - Хорошо. Как видишь, Клаус, мы не чураемся общения с новыми, только вот многовато среди вас дураков и подонков. А Ромиль таким не был, хотя и горячился порой. Ты тоже небось чуть что за нож?
        - Нет, я…
        - Попал сюда по ошибке?
        Мачеле откровенно усмехнулся, а Клаус прикусил язык. Плохо зажившая ранка отозвалась болью, на глазах выступили слезы.
        - Нет, не по ошибке. То есть это была моя ошибка.
        - Много на тебе крови?
        - Много. Но я сам не убивал, я доставлял… - Клаус поискал подходящее слово и мысленно махнул рукой. - Порох. Взрывали другие.
        Опять топот на лестнице.
        - Ты бы лучше сам поднялся на крышу, - неожиданно для самого себя сказал Клаус. - А то этот дурачок ногу подвернет.
        - Хорошо придумал! - сразу согласился Мачеле. Берт! Сверни карты, за мной!
        Галле добежал наконец, смахнул тыльной стороной ладони капли пота со лба. - На площади бой, «грачи» вышли из казарм! Наши отступают! Рошке передал, что все сделал, надо ждать в Заречье моряков!
        - Быстро отсигнальте, чтобы наши не ввязывались в бой с «грачами»! Бросить все и уйти с площади Шале, а с Отцами пусть Кайвин по своему усмотрению поступает. Больше не спускайся, мы сейчас сами придем.
        Берт уже свернул карты в большой рулон, Клаус, чтобы чем-то помочь, собрал раскатившиеся карандаши. Подоспели свежие новости, на этот раз из-за двери.
        - У ворот драка! - крикнул незнакомый Клаусу человек, видимо оборонявший дом снаружи. - Стражники попробовали войти в Старый город, теперь по всей Второй стене закипит, обложат нас!
        - Обложат так обложат, - поморщился Мачеле, продолжая подниматься. - Оставьте им стену! На улицы не пускайте, пусть Квин гам командует арбалетчиками. Надо же было понимать, что стражникам нужна связь с имперцами, - пушки не только мы слышим. Галле! - закричал он, задрав голову вверх. - Что там Вешшер?! Посигнальте в сторону Чакара!

«Я согласился предать своих, и Мачеле это понравилось, - размышлял Клаус, глядя под ноги, на истертые каменные ступени. - Ох и наивные же ребята. Как на таких ставить? Но они здесь хозяева, а Пан обречен тыкаться вслепую, рассчитывая только на силу. Да, и сила! Сила у новых ненадежная, Мачеле верно делает ставку на грабежи. Пусти их в богатые кварталы… Кормили в лагерях не досыта, а тут, поди, и вина много. Да, Пан рискует остаться с одними дураками, потому что те из нас, новых, кто поумней, потенциальные предатели. Как я».
        Демократичность командира, спокойно повернувшегося к почти незнакомому человеку спиной, внушала симпатию. Клаус чуть ускорил шаг, поравнялся:
        - Мачеле! Ведь здесь самые слабые отряды новых, другие пошли на юг. Если там узнают, как поступили с их товарищами, быть беде.
        - Не волнуйся. Никто не собирается на них нападать. По крайней мере пока. А в Ларраие все уже должно свершиться, людей мы туда откомандировали с избытком, теперь вот видишь, здесь не хватает.
        - Свершиться что?
        - А как ты думаешь? - улыбнулся тонкими губами Мачеле. - Орден Неба имел в качестве опоры крепость, хорошую крепость, вот как Морская стена. Правда, со стороны болота она уязвима, я когда-то сам ходил туда, сочинял заключения для графа Леца. Но все равно хорошая крепость, жалко было бы положить под ее стенами несколько сотен бойцов. Иначе не взять, пришлось посылать новых, самых лучших, долго их отбирали и готовили. А они и сами очень хотели! Всем нужна крепость. Мы им лестницы дали, пороха много. Они охотно пошли на Ларран - сам понимаешь, это святая месть. Но нельзя было их там оставлять, потому что тогда новые забрали бы слишком много власти. Ведь нельзя пускать в мир всех выходящих из Вессена. Ты согласен?
        - Да.
        К счастью, Мачеле отвернулся и не заметил, как побледнел Клаус. Да, он был согласен. Но сложись его собственная судьба чуть иначе - не выйти в мир и ему. Земля Вессена и Ларрана пропитана кровью, да если бы только там!
        - Поэтому в крепости теперь уже наш гарнизон. Новостей у меня пока нет, но сомневаться не приходится: это самое важное, что мы должны были сделать. В Ларран пошли не только лучшие из новых, но и лучшие из нас. Мы утверждаемся в Ноосате, чтобы наладить здесь новую жизнь, а не чтобы все погубить, как триста лет назад.
        Клаус подавил вздох. Наивность, дикарская наивность… И, как всякая наивность, эта тоже сочетается с жестокостью. Выходящих из Вессена снова будут убивать. Не сразу, сперва соберут в кучу, допросят, отберут нужных, а остальных передавят, хладнокровно, как чужих. Они и есть чужие, они новые. Говорят на других языках, несут в себе много бесполезных знаний о каком-то ином, большом мире… Ордынцы просто оттаскивали трупы в лес. Под каждым кустом белеют кости, местные волки, которые по виду больше похожи на тигров, живыми не интересуются. Им хватает корма. Как поступят наследники Ордена Неба? Наверное, так же. Сжигать или закапывать - много возни.
        - Ну а что касается Никеи, я имею в виду не страну, а береговые крепости, то там все проще. Есть король, есть армия и что-то вроде полиции, есть Святые Отцы, такие же как везде, и есть наши люди. Почти всех черномазых мы туда посылали последние годы. Будет война. Новые посражаются, насколько хватит терпения, с армией Никеи, а мы захватим укрепления небольшими группами. Они уже там, ждут сигнала. Одна крепость, новая, вообще в наших руках. Она еще недостроена, так вот строители и есть гарнизон. Вне крепости новым не устоять, армия у никейцев большая, а в крепости их никто не пустит.
        - И что же дальше?
        - Да ничего особенного, повоюем и не спеша победим, - легкомысленно пожал плечами опять ушедший вперед Мачеле. - На юге, за тамошним Междуземным морем, нет империи, сильного удара ждать придется долго. Вот здесь - другое дело.
        Они наконец вышли на крышу, плоскую, как и у всех домов в Старом городе: так строили чегишаи, далекие предки нынешних торгашей. Отсюда был виден почти весь Иштемшир, только Чакар да скалы Сестры на том берегу Шоссны поднимались выше. Клаус сразу заметил вдалеке человека, размахивающего флажками, он находился недалеко от моста Отца Невода.
        Кроме уже знакомых Клаусу на крыше присутствовали двое, оба тоже с флажками. Припекало солнце, так похожее на земное, памятное Клаусу по короткому пребыванию на планете-матери. Со стороны горы он никакого движения не заметил, но из-за Чакара поднимались дымы.

«Пушки, - вспомнил Клаус. - На что же похожи эти пушки? Сколько дыма от пороха! Я и не знал, что это так выглядит…»
        - Не подходи к краю, - предупредил его Берт. - Могут со стены подстрелить, там ведь стражники.

37
        Приговор зачитывали в темноте. Но сначала Клаус полтора часа слушал прения через динамики в своей камере. Вероятно, это свидетельствовало о соблюдении его прав, а по сути являлось еще одной пыткой. Клаус не мог не надеяться, хотя знал, что у адвокатов нет шансов. Да и не старались они. Потом, вспоминая по ночам эти речи из дешевого динамика, он понял: не старались. Соблюдали ритуал.
        А тогда Клауса усадили на «детский стульчик» и отправили по рельсам в зал суда. Это тоже было его правом. Смешным правом. Он сидел, голый в лучах света, чувствуя себя идиотом, и изображал раскаяние, а из темноты на него глядели судьи. Глупо? Конечно. Но разве есть мелочи, когда речь заходит о твоей жизни? Да, приговор уже вынесен, осталось его только огласить и привести в исполнение, но ждать без надежды невозможно. Клаус ненавидел этих ублюдков, спрятавшихся в темноте, а показать свою злость боялся. Надеялся.
        Раскаяния не было. Там, в тюрьме, на пересылках, Клаус сожалел о случившемся, мечтал однажды проснуться. Но теперь дело было уже не в раскаянии, теперь интересовало одно: дадут шанс или нет?
        Зачитывала женщина, судя по голосу, лет пятидесяти. А может быть, и нет. У женщин очень трудно определять возраст по голосу. Клаусу казалось, что, будь это мужчина, он даже смог бы угадать, как тот выглядит. Женщина говорила слова, слова, но все не те, не важные.

«Да хватит же тянуть!» - хотелось кричать, но вместо этого Клаус сидел и смотрел на свои скованные руки. Будто актер на церемонии вручения какой-нибудь премии. Вот сейчас объявят имя, и если твое - пляши, кричи, если чужое - хлопай сдержанно, улыбайся. И то и другое - фальшь.

«Мне улыбнуться, если смягчат наказание? Или не стоит?»

…высшей мере наказания: общественной смерти. Приговор окончательный и…
        Клаус не вздрогнул, не пошевелился. Что ж, глупо было и думать, что они простят террориста. Хотя это несправедливо! Ведь он раскаялся, он уже не тот! И нечестно, что одинаковое наказание получили те, кто убивал, и те, кто лишь помогал им. В сущности, Клаус не понимал толком, что делает, до тех пор пока не увидел результат в новостях.
        Значит, конец. Особая каторжная тюрьма номер двести восемнадцать это если официально. На пересылках Клауса просили передать привет на «Кладбище». Это вернее Кладбище. Там хоронят заживо.
        Слухи ходили самые разные. Рудники, где заключенных торопятся поскорее сгноить, планетка с поганым климатом, куда их высаживают с ящиком инструмента, - много всякого. Кладбище, где исчезают навсегда, будоражит воображение. Ромиль говорил, что все это ерунда.
        Они просто не нужны, понимаешь? Ни на рудниках, ни для колонизации какой-то дурацкой. Я скорее поверю в здоровенную станцию, где всех этих покойничков укладывают рядами в ящики и усыпляют. Искусственное подкармливание, массаж, никакого убийства. Живи сколько протянешь, только не просыпайся. По крайней мере, я бы сделал так, раз уж наша лжедемократия не хочет сэкономить и просто вышвырнуть лишних в вакуум за бортом. Они же гуманисты, мать их!
        Кладбище - информационная черная дыра. Оттуда не долетает ни звука, ни байта. Каторжане рассказывают о бывших надзирателях, встреченных в баре, о каких-то сбежавших парнях, но все эти байки выдуманы длинными ночами на нарах. Общественная смерть предполагает, что общество больше не услышит о человеке никогда. Как он умер, когда, куда дели тело - даже родственники не имеют права знать. С Кладбища нет возврата.
        Доставляли Клауса, как и положено, персональным рейсом. Куда? А этого никто не знает. Были ли на корабле люди - неизвестно, Клаус никого не видел. Он уже умер для общества. Суточный полет стал кошмаром; не будь руки скованы, приговоренный убил бы себя еще в пути. Когда «детский стульчик» повез его по рельсу куда-то в темноту и стало ясно, что он прибыл в «номер двести восемнадцать», Клаус даже почувствовал облегчение. Вот сейчас все станет ясно… Хотя какая разница? Лучше бы убили.
        И все шло к тому. Кресло доставило его в маленький круглый зал и перевернулось. Клаус повис на своих оковах, а внизу открылся люк. Нечто синее горело там, что-то непонятное и красивое, как сама смерть. В механизме «детского стульчика» что-то загудело, защелкало, и Клаус понял, что вот сейчас замки отщелкнутся и он полетит вниз, Можно попробовать зацепиться, висеть, пока держат руки, но зачем?
        - Вот и все! - выкрикнул он.
        И они будто услышали, хотя, конечно, тут звучала запись - одна для всех.
        - Общество прощается с вами и прошает вас. Возврата нет, но надежда да пребудет с вами в пути, нам неведомом.
        - Да пош…
        Клаус не успел договорить, синее сияние прыгнуло ему прямо в лицо. Падая, он вскинул руки, пытаясь защититься, но жара не было. Все, с кем Клаус разговаривал позже, говорили о каком-то минутном помрачнении сознания, но сам он такого не помнил. Синева вокруг растаяла, вот и все. Трава, лес. Лягушка прямо перед носом, удивленно разглядывающая пришельца.
        Вот тут впору было бы потерять сознание, но Клаус лишь вскочил словно ужаленный, отпрыгнул подальше от лягушки. Она сделала примерно то же самое. Клаус огляделся и понял, что версия Ромиля об усыплении скорее всего верна.
        - Накачали наркотой, ублюдки! - прошипел Клаус, то приседая, то снова распрямляя дрожащие ноги. - Вот так, вот так…
        Лес вокруг был незнакомый, Клаус подобрал несколько листьев и не смог определить породу деревьев. Захотелось пить.
        - Райский сад или какой-то другой?
        Он пошел наугад, стараясь не обращать внимания на покалывающие подошвы колючие веточки. Ведь смертник не должен замечать таких мелочей. В сущности, Клаусу теперь ничего не страшно. Только хочется пить, а какое-то насекомое больно куснуло прямо в задницу. Это напоминало жизнь.
        Вессен не был райским садом, наоборот, на одном из никейских диалектов его называли садом адским. Еще бы, отсюда приходят атори, нет места на земле ближе к владениям Подземного Князя.
        Спустя примерно час Клаус увидел волка. Из-за расцветки и тупой морды он, конечно, окрестил его «тигром», хотя хвост у зверя болтался сзади поленом. Повинуясь естественному импульсу, Клаус схватил палку, оказавшуюся сухой и ломкой. Но волк, предупреждающе рыкнув, ушел в тень деревьев. Клаус тогда еще не знал, что этим хищникам вполне хватает мертвечины.
        - Что за странные галлюцинации от вашей наркоты, а, ублюдки? - поинтересовался Клаус у «общества», хотя и не был уверен, что оно его слышит. - А что будет, если я себе вены перегрызу, а? Что будет?
        Проверять пока не хотелось. После нескольких месяцев в тюрьме лес ему даже нравился. Он нашел палку получше, потом под ногу попался удобный камень. Это уже оружие, можно попробовать кого-нибудь зашибить, подкормиться…
        - А огонь здесь чем разводят?
        Никто не ответил. Альгары в Вессене растет предостаточно, но Клаус понятия не имел, что в этом мире добыть огонь так легко. Он шел, сперва не особенно задумываясь куда, потом выбрал направление и постарался придерживаться его, ориентируясь по солнцу. К середине дня Клаус нашел ручей и впервые в жизни напился из открытого водоема.
        - А что, быт налаживается? - спросил он у своего отражения и у рыбок, снующих между камней. - Хотя я, наверное, спешу с выводами.
        До темноты Клаус следовал за изгибами ручья, справедливо рассудив, что тот выведет его к реке. Зачем ему понадобилась река? Затем, что, оказавшись в неизвестном месте, естественнее всего начать искать людей. А люди любят селиться у рек: там много рыбы, вкусной, легко приготовляемой рыбы… Клаус очень хотел есть. Лягушек, что в изобилии жили на берегах ручья, он пока трогать не собирался, а вот рыбку величиной с ладонь попытался палкой выгнать из-под камня.
        Тут-то он, близорукий, и увидел впервые водяного паука. Крупный, шустро бегающий по дну - Клаус сначала принял его за речного краба и затеял охоту. К счастью, едва он ступил в воду, из-под камней во все стороны кинулись еще штук шесть подобных тварей, и естественный испуг горожанина выгнал счастливца на берег. Потом он узнал, что от укуса водянки конечность распухает так, что ей невозможно пользоваться не менее недели.
        Клаус осторожно умылся, сел на траву и постарался сосредоточиться. Похоже было, что он не умер, и если все происходящее галлюцинация, то это еще требовалось доказать. Насекомые жалили его с, удовольствием, тело уже обильно покрывали расчесанные полосы. Крупный хищник встретился лишь однажды, но Клаус никого не мог разглядеть толком: без очков, он все видел, как в тумане.
        - Я не был на этой планете, бормотал он. - Не Кирра, не Эль-Греко, не Земля. Они куда-то меня закинули. Возврата нет, сказали… Ладно, если это чужой мир, то или мне здесь ничто не угрожает, или меня убили. Когда сдохну - вопрос времени. Если не найду людей. Вместе можно выжить. Построить дом у реки…
        Темнело. Клаус пошел к деревьям, чтобы нарвать листьев, и только тут понял, что лес изменился. Там, где он очнулся или появился, было светло, между стволами достаточно пространства, трава кем-то подъедена. Здесь - дикие сплошные заросли. Из-под ног с шуршанием уползло нечто, очень похожее на змею. Клаус отошел в сторону, чтобы не сердить гадов, принялся рвать широкие листья и ухватил рукой какое-то насекомое, зеленое и плоское.
        Тварь его не укусила, но напугала. Клаус выронил охапку зелени, отшатнулся и влез затылком в прочную клейкую паутину. Стал выпутываться и увидел спешащего вниз по стволу паука размером с собственную голову. Тут уж он завизжал и кинулся назад, к ручью, на узкую полоску заболоченной почвы.
        Змеи, конечно, должны были водиться и здесь. Змеи любят тепло, вспомнил Клаус. Подползут погреться из лучших побуждений, а когда он во сне повернется… Но еще хуже пауки! Клаус крутился на месте, подолгу вглядывался в траву у себя под ногами, стучал палкой, отгоняя невидимых врагов. Это была еле сдерживаемая истерика.

«Нельзя, нельзя! - повторял он себе, но не мог остановиться. - Они же не могли тебя вот так бросить, эти чертовы гуманисты общественные, не могли! Нет такого закона! Если только кто-нибудь узнает… Если хоть один журналист или даже родственники чьи-то…»
        Но никто не знал. «Возврата нет». Но так не бывает! Если они смогли послать его сюда, то, значит, есть и способ вернуть! Наверное, это все же колонизация. Но воздух хорош, тепло, разве такие планеты идут колонизировать осужденные на высшую меру?
        Стемнело, на небо выкатилась первая из местных лун. Клаусу повезло, в ту ночь он увидел все четыре, сменявшие друг друга как на параде. Такое бывало нечасто, но об этом он узнал гораздо позже. А тогда Клаус топтался у ручья, голодный, усталый, насмерть перепуганный. Ночь кошмара. Под утро он почти уверился, что все же подвергнут наркотической атаке. Эти подонки устроили ему ад! И никто ничего не узнает - бесчувственные тела осужденных лежат в ящиках, как предрекал Ромиль, они не могут подать сигнал бедствия.
        Если бы была возможность, доведенный до отчаяния Клаус под утро покончил бы с собой. Но умирать от укусов змей и пауков не хотелось, да и топиться в ручье, полном этих восьмилапых крабов, тоже. Он старался спасти свою жизнь, чтобы умереть не так погано. Может быть, попадется высокая скала или удастся найти крепкую лиану. Клаус представлял себе, как облепят его мертвое, гниющее тело лохматые пауки, как будут драться за клочки его плоти… И заплакал. После дневной жары ночью было холодно, а те листья, что он все-таки добыл, остались в собственности паука.
        Утром Клаус уже не думал о наркотиках и ящиках. Какая разница, откуда проистекает реальность, раз уж она так реальна? Крупное многоногое существо свалилось ему прямо на голову, а когда Клаус попытался его сбросить, укусило в бровь. Теперь вдобавок ко всем бедам правый глаз сузился в щелочку из-за опухоли.
        Он снова пошел вниз по течению, уже не пытаясь добыть пищу или одежду. Местами заросли вплотную подступали к воде, там пауки перетягивали оставшийся просвет сетями, опускавшимися к самому ручью. Клаус обходил их стороной, отчаянно колотя палкой по стволам деревьев. Пусть все знают, что он храброе, сильное, очень большое животное! Пока это помогало.
        Его старания оказались вознаграждены. Когда солнце проделало приблизительно треть своего пути, Клаус вышел к мостику. Сначала он даже не поверил своим глазам, решил, что это тоже гнездо какой-нибудь местной (живности, тем более что мост обильно обтягивала паутина. Но, подойдя ближе, Клаус увидел и шляпки ржавых гвоздей - несомненный знак присутствия разумной жизни, - и уходящую в обе стороны тропинку. Последнюю трудно было не заметить, потому что метров на шесть от деревьев по обе стороны от тропы остались только пенечки. Пять росов, сказали ему потом. «Ордынцы вырубают лес на пять росов от тропы, а вот хороший крестьянин оградит поле не менее чем десятком. Змеи и насекомые не отходят далеко от „своих" пород деревьев, так уж тут все устроено».
        Клаус мог пойти на юго-запад или на северо-восток. Он выбрал второе направление, и это было удачей, в противном случае ему предстоял бы многодневный переход через весь Вессен, в Житьему. Туда раз в месяц отправляются отряды Ордена Неба, а навстречу им едут такие же воины с востока. Мегидия, материк, не имеет других сухопутных отношений с Ноосатом, но с некоторых пор Вессенские пущи считаются проклятым местом.
        Гораздо сильнее повезло Клаусу потом, когда он увидел впереди людей, потому что это были действительно люди. Люди, а не аборигены, которые убивали любого вышедшего из леса, не подпуская к себе близко. Правда, у длинноволосых, грязных парней с саблями на поясе и арбалетами в руках тоже были раздвоенные языки, но Клаус этого сначала и не заметил. Просто удивился их шепелявому выговору.
        - Стой, где стоишь! Не двигайся! Ты понимаешь этот язык?
        Клаус кивнул, говорить не получалось: горло свело спазмом. Он не один! Значит, не галлюцинации! Нет никаких ящиков на Кладбище, болтающемся среди звезд. Есть новая жизнь, а какая - еще будет время разобраться.
        - Брось палку! Что еще у тебя в руке? - Люди приближались, нацелив на Клауса арбалеты; постепенно он начинал смутно различать лица своих спасителей. - Зачем нес камень, а? Отвечай!
        - Тут есть хищники, - выдавил Клаус.
        - Ага, понимает! Молодец! Теперь отвечай честно: ты один?
        - Один.
        - Подними руки и медленно повернись. Имя? Как давно здесь? За что?
        Клаус отвечал на вопросы быстро, конкретно, ему хотелось понравиться этим людям. Клаус Домбровски, здесь вроде как со вчерашнего полудня, если сутки нормальные, осужден на общественную смерть за терроризм, но никого не убивал, просто состоял в организации. Ничего национального или связанного с верой нет, это было… Людей с арбалетами подробности не интересовали, они окружили его и быстро ощупали, хотя что искать у голого? Клаус отвечал дальше: по образованию звукорежиссер, но не работал, а работал коммивояжером, продавал, так сказать, а здесь нет, никого не видел, да он вообще плохо видит - близорукость.
        - Близо… что? - не понял высоченный бородач. Он говорил как-то особенно шепеляво.
        - Близорукость - это болезнь такая, - пояснил ему товарищ. - Он плохо видит. Вон какие зрачки! Очки у него, конечно, забрали. А чего не оперировался, Клаус Домбровски?
        - Я… Это была форма протеста, - вздохнул Клаус, который и так на все лады клял себя за глупую принципиальность в последние сутки. - Группа, в которой я состоял, выдвигала требования…
        - Не важно. Значит, слушай: ты должен вести себя тихо, идти, когда скажут, стоять, когда скажут, и говорить, только когда скажут. Кто не слушается, тому я кишки выпускаю, - сказал бородач. - Если понял - кивни.
        Клаус кивнул. Конечно, общество здесь собирается не лучшее. Кого осуждают на высшую меру? В основном убийц, которых нормальными может счесть только психиатрическая экспертиза. Насильники, садисты, маньяки. С такими иначе нельзя. Группа арбалетчиков двинулась дальше по тропе, задержавшись, лишь чтобы взмахами сабель очистить от паутины мост. Клаусу показалось, что пауки пытались сопротивляться, но толком он ничего разглядеть не мог.
        - Эти пауки, они опасны?
        Вместо ответа один из двух оставшихся с ним с разворота ударил Клауса сапогом в пах:
        - Молчи, когда тебя не спрашивали, гад! Это не шутка: еще раз разинешь клюв - и останешься тут в кустах навсегда.
        Пока Клаус приходил в себя, подошли еще человек десять. Точнее, десять одетых, которые вели группу голых мужчин, привязанных прочной веревкой к одному канату. Нашлось место и для Клауса, потом все двинулись дальше, миновав мостик.
        - Что узнал? - шепнул ему толстый смуглый человек лет шестидесяти.
        - Да ничего почти, - ответил Клаус одними губами. - А вы - тоже?..
        - С утра ходим, они нас собирают по лесу, как грибы. Ты веди себя тихо, а то нашелся один крутой, так его саблями изрубили.
        После этой новости Клаусу шептаться расхотелось, но сосед попался неугомонный. Он расспрашивал кого-то спереди, передавал каждое слово назад, требовал мнения. Клаусу казалось, что стражи замечают это перешептывание, но реагировать не хотят. По крайней мере пока все происходит тихо.
        За два часа этого странного путешествия нашли еще троих, в том числе одну женщину. Она оказалась самой смелой, тут же потребовала одежду и оружие.
        - Заткнись! - сказал ей бородач, это было слышно даже Клаусу. - Имя и за что осуждена?
        - Ты, козел, нож мне дай, я тогда тебе все расскажу и про себя, и про тебя!
        - Зря она это, - прошептал Виктор, сосед Клауса. - Думает, они на ее сиськи посмотрят. Да были бы сиськи… Ей лет сорок, страшная, вся в наколках… Вот, довыступалась.
        - Что? - не сдержал любопытства полуслепой Клаус - Убили?
        - Не, пнули хорошенько несколько раз. Во, зубы выплевывает. А что, все правильно, закон один для всех, верно? Хуже всего, Клаус, это когда беспредел. Худой закон лучше доброй вольницы, я тебе пятью годами в Хорьке клянусь.
        - Что за Хорек?
        - Поселение для откинувшихся досрочно…
        Виктор замолчал, что-то разглядывая, вытянул шею, а Клаусу оставалось только ждать. Он слышал то повизгивание, то рычание: женщина в наколках явно не собиралась сдаваться. Наконец донеслись хрип и ругань, очень много ругани.
        - Блин, не зарезали пока, - удивился Виктор. - Но я ей все равно не завидую. Вон как руку…
        Клаус даже слышал хруст, который через несколько мгновений повторился.
        - Что там, что?
        - Руки сломали. А почему не кричит - догадайся сам.
        - Рот заткнули?
        - С первой попытки! Почему-то им очень нужна тишина… Я думаю, здесь разделение на племена. А мы - их улов. Понял? Чем больше людей, тем сильнее племя.
        - Или нас съедят, - довольно громко предположил плечистый мужик впереди.
        - Нет, я думаю, племя. Потому и бабу не трогают. Понял, Клаус? Баб на общественную смерть редко приговаривают, а бабы-то нужны.
        - Ну козел, ну козел… - донеслось до Клауса, и он понял, что рот женщине освободили.
        - Имя? За что? - опять спросил шепелявый бородач. Она, конечно, ответила. И тем спасла себе жизнь, ее привязали последней, прямо за переломанные руки. Вскоре отряд развернулся и пошел в обратном направлении, из чего пленники сделали вывод, что арбалетчики возвращаются домой.
        Обсуждение продолжалось. Племя? А откуда у этого племени сабли? Если вовсю работают кузницы, то это уже не племя, впору ожидать прибытия в город. Разговор плавно перетек к синему пламени, в которое каждый упал, когда открылись замки
«детского стульчика». Версии высказывались разные, но одна глупее другой, потому что ни образования, ни воображения товарищам по несчастью явно не хватало.
        Клаусу становилось все грустнее, и не только от усталости и голода. Теперь, когда угроза смерти временно отступила, когда выяснилось, что он всего лишь оказался в своего рода тюрьме, окончательно вернулись все старые заботы. Как выжить среди преступников? Еще во время предварительного заключения Клаус понял, что их сообщество его не принимает. Не важно, говорит он что-то или молчит, все равно всех раздражает. Эти угрюмые мужчины хвастались друг перед другом довольно мерзкими вещами, громко и невпопад хохотали, то и дело ссорились… До драк дело не доходило - предвариловка есть предвариловка, все еще может обернуться свободой, а общественный суд обязательно учитывает характеристику заключенного. Но про каторгу рассказывали страшные вещи, и, если хоть половина из них правда, Клаусу там просто не выжить.
        Он вспомнил, как в камеру вошел какой-то тертый калач, весь покрытый дырками от отобранного охраной пирсинга. Косые шрамы на щеке, как Клаус уже знал, обозначали проведенные на каторге годы. Они с этим старым вором оказались соседями по нарам и в, общем, ладили, но однажды каторжанин попросил Клауса накрыться одеялом с головой и полежать тихо.
        - Боюсь сорваться, - очень спокойно сказал он. - Как-то раз мне в напарники дали вот такого, как ты, тоже с мутными глазками. «За забором», само собой. Я и не хотел, а придушил его. Просто не мог рядом находиться, будто что-то чешется. Понимаешь? Потом, конечно, пришлось его бульдозером пару раз переехать, перед начальством оправдываться, на черную работу переходить… Но я не виноват. Понимаешь?
        Клаус не понимал, но поверил. Тогда его заботили вещи пострашнее, грозила высшая мера. Так оно и вышло, да только обернулось все тем же: оказался в компании, где как минимум половина вот такие же калачи. И нет надзирателей, и некуда деться.
«Возврата нет».
        Уже почти стемнело, когда отряд вышел из леса. Бородач куда-то уходил один, вернулся озабоченный.
        - Слушайте все! - Он шепелявил еще сильнее, наверное от усталости. - Клянусь, что если кто-нибудь один из вас, издаст звук, то умрут все. Мы вас даже убивать не будем, просто бросим. Здесь живут аборигены, и я не завидую тем, кто с ними встретится. Так что идем тихо и быстро, куда я веревочку потяну. Кто упадет, поднимать не станем, убьем сразу, чтобы не губить всех. Тебя, дрянь, это особенно касается.
        Женщина за спиной Клауса только хрипло дышала. Деревьев больше не было, теперь они почти бежали через широкий луг. Что-то мелькнуло под ногами, Виктор споткнулся, но устоял. Потом он утверждал, что наступил на человеческий череп. Скорее всего так оно и было, в Ларране много костей.
        Аборигены тогда показались пленникам какими-то ужасными существами, сильными и кровожадными. А что еще можно было подумать? Все оказалось несколько не так, хотя в кровожадности ордынцам отказать нельзя. Просто их было много, и они находились у Вессена только для того, чтобы убивать.
        Потом - сортировочный пункт. Клаус сначала не заметил его, просто им разрешили остановиться и лечь.
        - До утра отдыхайте, - в полный голос сообщил бородач. - Но если хоть одна тварь попробует сбежать - конец и ему, и обоим его соседям!
        - Какой дурак побежит ночью не пойми куда? - пробормотал Виктор и тотчас же уснул.
        Клаус позавидовал его нервам, но это стало последним, что он помнил. Наверное, выключился секундой позже.
        Несмотря на усталость, все проснулись на рассвете. Клаус сел и даже без очков понял, что находится среди толпы. Не меньше сотни людей спорили, жаловались, ругались, назревала первая драка. Это и был сортировочный пункт, куда стаскивали всех, кого удавалось найти раньше ордынцев.
        Прежде всего им раздали по куску хлеба каждому и кувшин воды на четверых. Во время завтрака драки все-таки начались, люди зверели ни с чего и начинали душить друг друга теми самыми веревками, которыми были связаны. Охрана каждую такую свару прекращала ударами ножен. Били всерьез, не щадя никого.
        - Я знаю, они и убьют, не пожалеют, - сказал Виктор, прожевав свой паек. - Я вижу, когда так бьют. Вон у того парня, кажется, глаз вытекает.
        - Козлы!.. - шипела женщина со сломанными руками, имени которой Клаус так и не узнал. Ни есть, ни пить она не просила.
        - А что, правильно, - продолжал Виктор. - Я думаю, мы рабы. Ну, прижились люди, и теперь им нужно, чтобы кто-то работал. А что, правильно, у них же сабли. Ничего, приживемся и мы, тоже еще походим в сапогах, попинаем новеньких. Да?
        - Да, - равнодушно согласился Клаус, который знал, что с ним такого не случится.
        По нужде никого не отпускали, гадили тут же, под себя. Двое или трое, сговорившись, кинулись вдруг на одного воина, но тот легко отбился, умело орудуя ножнами. К нему тут же подошли товарищи, на ходу обнажая сабли. Виновных быстро и хладнокровно зарубили. Люди вокруг молча прикрывались руками от летящей крови. На время все притихли.
        - Атори! - с презрением сказал один из убийц, вытирая саблю о траву.
        И добавил что-то на языке, которого Клаус не знал. Вскоре ему пришлось этот язык выучить, собственно, тем он и заслужил благосклонность Пана - способных к языкам среди новых было маловато. Довольно простой язык, если не считать обилия шипящих звуков. Чтобы их правильно произносить, нужно всерьез заняться языком - не тем, который служит для передачи мыслей, а тем, что болтается во рту и служит для передачи звуков.
        О том, что у воинов раздвоенные языки, узнали некоторое время спустя. Пленников по одному отводили в сторону, где стоял складной столик. Спрашивали еще раз, уже подробнее, как зовут и чем провинился, уточняли образование и профессию, интересовались здоровьем, разглядывали тела. Все записывали. Клаус уже согласился с Виктором, что в этом неизвестном мире возникла человеческая колония, ведущая борьбу против аборигенов, когда вдруг кто-то сказал про языки.
        - Клянется, что у них языки змеиные! - передал Виктор, обладавший не только зрением, но и слухом недюжинным. - Во дела! Выходит, они не люди?
        Теперь все стали заглядывать воинам в рот, а те, казалось, специально давали такую возможность. Клаус без очков сам мало что мог разглядеть, но пришлось поверить рассказам. Тут же начали перешептываться активнее, роль лидера взял на себя чернокожий толстяк.
        - Говорят, раз не люди, то надеяться не на что, - передал Виктор. - Говорят, надо кидаться всем сразу.
        - Козлы!.. - прошипела женщина со сломанными руками, непонятно кого имея в виду. Скорее всего всех. - Козлы!..
        - Боязно, Клаус, - поделился Виктор очередным соображением. - Нас, конечно, трое на одного, но уж очень ловко эти аборигены сабельками машут. Привычные они. А этот толстый, Жюль, говорит, что люди, наверное, там, где нам сказали тихо идти. Надо туда бежать, а тут хана.
        - Зачем же тогда записывают? - усомнился Клаус, и тут позвали его.
        Он не мог разглядеть, но по тому, что каждое его слово тут же переводили для писца на шипящий язык, понял, что список составляется никак не по-английски.
        - Имя?
        - Клаус Домбровски.
        - Будешь просто Клаус, нечего бумагу марать. - У бородача вышло «Кляусш».
        Снова пришлось рассказать обо всем, теперь не перебивали. Пощупали мускулы, заглянули в глаза. Даже попросили сосчитать, сколько пальцев на вытянутой руке,
        - Клаус мог только утверждать, что рука поднята одна, больше ничего.
        - Плохо, - покачал головой бородач. - Техникой увлекался? Оружием? Мастерить, может, что-то умеешь? Припоминай.
        Их очень заинтересовали познания Клауса во взрывном деле, но он мало что мог сказать. Рецепт да, в общих чертах помнил, а вот технологии приготовления смеси не знал. Где брать компоненты?
        - Они покупали где-то, - только и смог сказать Клаус.
        - Плохо, - вздохнул бородач. Все вы умники, да только без магазинов, где можно что-то купить, ничего сделать не можете. Вчера вон один про компьютеры заливался. Я говорю: что надо, чтобы сделать? Он давай пальцы загибать… Тьфу!
        - Я же тебе объяснял! - усмехнулся один из воинов. - В большом мире не так много по-настоящему головастых. И их сюда не забрасывают.
        - Не выбрасывают, скажи лучше.
        - А вы кто? - набрался смелости Клаус. - Вы - люди или нет?
        - Сам решай, - предложил бородач и высунул язык. Все засмеялись. Клаус тоже улыбнулся, но вышло жалко.
        - Хочешь, я тебе такой же сделаю? Чик! - Перед лицом Клауса закачался нож. - Чик-чик! Хотя тебе это не светит.
        - Почему? Он здоровый, смирный.
        - А глаза?
        Бородач поморщился и заговорил с писцом на своем языке. Тот, почесав за ухом, изрек что-то, не глядя на Клауса, и командир согласно кивнул:
        - Ладно, шагай пока.
        Люди шептались. Восстание что-то никак не начиналось, а тут еще Клаус рассказал про «чик-чик». Добавить ничего не смог и за это был обозван. Жюлем - «лохом вонючим», а соседкой - «козлом», конечно. Однако напряжение несколько спало.
        Последней оказалась как раз та женщина. Довольно скоро она начала кричать, даже попыталась ударом ноги перевернуть столик, и писец быстро отошел от нее, складывая бумаги. Скандалистку приволокли обратно прямо за сломанные руки. Воины перебросились несколькими словами, и Клаус узнал сразу два: «атори» и что-то вроде
«наркоман». Он посмотрел в глаза женщины и понял, что внутри у нее болит гораздо сильнее, чем снаружи.
        Писец вышел вперед и, коверкая звуки, начал выкрикивать имена. Названный должен был отойти от остальных и ждать команды. Всего таких набралось человек двадцать, в том числе Клаус. Ни Виктор, ни наркоманка, ни Жюль в это число не попали. Как только писец закончил, воины обнажили сабли.
        Такого хладнокровного истребления Клаус не видел ни в одном фильме. Воины не старались убить с первого удара, просто рубили и рубили, выполняя свою работу. Кто-то побежал, Жюль кинулся на врагов, но его тут же свалил выстрел из арбалета, а бежавший сам накололся на острие.
        - Вы! - приказал бородач оставшимся в живых. - Берете трупы и тащите к лесу. Далеко в кусты не надо, волки быстро разберутся. По двое, начинай! Бежать ни к чему, вам повезло.
        - Что значит «повезло»? - спросил лысый человек с вытатуроваинй на макушке паутиной. - Что с нами будет?
        - Будете одними из нас, вот что. Пошевеливайтесь, потому что как закончите, отправимся в лагерь. Хорошо бы успеть до ужина, там вас ждет нормальная еда и одежда. Кстати, меня зовут Граун, я из Соша.
        Почему-то это всех успокоило. Если представился, значит, считает за людей. Пока таскали тела, Клауса два раза стошнило, считай остался без завтрака. Так ему и сказал напарник по имени Ровари.
        - Ты не будь хлюпиком. - добавил он. - Здесь нельзя быть хлюпиком. Пока нам везет, но в этом мире не выживают люди, не способные зарезать десятерых, глазом не моргнув. Это сразу видно.
        И еще он сказал, что осужден за убийство заложников.
        - Копы взялись водить меня за нос. И я оскорбился, понимаешь? Я - мужчина, не надо брать меня на слабо. Я обещал убивать каждые полчаса и сделал это. А когда начался штурм, прикончил и остальных. Мог застрелиться, но подумал: я что, боюсь чего-то?
        Ровари производил впечатление сумасшедшею, но только, когда говорил. Вел он себя тихо, спокойно, даже доброжелательно. Когда с трупами было покончено, Граун построил всех - и своих людей, и бывших пленников.
        - Вон видите того серого зверька с пушистым хвостом? Мы называем их лисицами. Они охотно поедают трупы, хотя оставляют кости. А вот волки, полосатые такие, жрут с костями. Это я к тому, что мир тут чужой, но мы кажемся ему вкусными. Учтите это.
        - А как называется планета? - спросил кто-то.
        - Что вы все лезете со своими названиями? - поморщился бородач. Он морщился каждый раз, когда расстраивался. - Зовите как хотите, тут это никому не интересно. Возврата нет, как говорится. Имена нужны, когда у тебя несколько планет, а здесь только одна, вот на ней и живем.
        Снова был марш, длинный, изнурительный, всего с одним привалом. Перекусили на этот раз получше, сварили похлебку с мясом. Клаус едва дышал и думал, что таких нагрузок ему долго не вынести. В тридцать восемь трудно начать спортивную карьеру. Потом оказалось, что все не так: по сравнению с большинством обитателей этого мира Клаус был необычайно развит физически.
        Про аборигенов Граун немного рассказал вечером, когда отряд подходил к лагерю. Несколько десятков длинных бараков, все разделены заборчиками, еще один забор, повыше, окружал весь периметр - его так и называли. Воины с саблями и арбалетами открыли ворота, запуская новоприбывших внутрь. Бородач подвел их к бараку с крупно намалеванным номером и произнес короткую речь:
        - Вот тут написано «Семнадцать», но вообще-то бараков три десятка. В каждом живет сотня новых. Новые - это вы, а мы, выросшие здесь, - старые. Скоро придут люди и дадут вам одежду. Запрещается: драться, покидать территорию, дразнить соседей. Отхожее место вам покажут. На нарах лежат ваши товарищи. Ужин уже был, мы опоздали, так что ложитесь спать. Вы пробудете в этом лагере до тех пор, пока не научитесь управляться с оружием и действовать в строю. Скоро начнется большая война людей против аборигенов, и мы обязательно победим, потому что все они дохляки. Вот, вроде все. Прощайте.
        Барак был грязным и вонючим, там уже находилось около полусотни людей, подобранных Грауном и другими в Вессенском лесу. Из разговоров с ними мало что удалось узнать, да и Клаус слишком устал. Он нашел свободные нары, кое-как пристроился на неструганых досках и уснул.
        Клаус провел в лагере чуть меньше месяца. Каждое утро на рассвете начинали трубить горны где-то за периметром, и к новобранцам приходили их будущие командиры. Все они тоже были новые, но уже прошли обучение и теперь обучали других. Начиналась муштра, продолжавшаяся с утра до вечера, с перерывами только на еду. Их учили стрелять из арбалета - то-то Клаус отличился! - и обращаться с саблей. Учили жестко, некоторые теряли пальцы в учебных поединках, а уж шрамы заработали все. Кормили хорошо, хотя и однообразно, даже давали вечером пиво.
        Но худо было не это. Сотня людей, почти поголовно убийц, оказавшихся запертыми в одном помещении, просто не могла ужиться. А поскольку оружие было рядом, то драками дело не ограничилось. Каждый день приносил новые трупы. Командиры проводили жестокие дознания, но редко могли доискаться виноватых. Когда же это удавалось, отряд выводили на небольшую площадку перед бараком, где стояли соломенные манекены для рубки, и устраивали показательную казнь. Клаус видел, какое удовольствие доставляет командирам убивать медленно. Поначалу его тошнило, потом чувствительность ушла.
        Клауса почти никто не трогал. Это вышло как-то само собой: сильные люди разбирались между собой, утверждая главенство, а слабаков отодвинули до поры в сторону. Вместе с еще одним бедолагой, у которого была больная печень, Клаус стал вечным дежурным. Они вставали на полчаса раньше остальных и наводили порядок в бараке, вытирали кровь, уносили трупы. Одежду полагалось сдавать командирам, и Клаус понял, отчего новички получают одежду, измаранную кровью.
        На место убитых приводили новых из Вессенского леса. Время от времени заходили старые, или старожилы, как их окрестили в лагере. Они держались настороже, группкой, переговаривались на своем языке. Клаус часто слышал: «атори». Как ни странно, это слово было у охраны лагеря ругательным, хотя позже он узнал, что в Соше и Гро-хене люди часто так называют себя.
        Допрашивали по одному, требовали выложить все. Клаус давно махнул рукой и откровенно рассказывал: кто что сказал, кто кого убил или пока только пообещал убить, из-за чего конфликт. Он знал, что, попади эти записи к его соседям, не миновать смерти долгой и лютой, но все было безразличным. Клаус уже давно ждал, когда придет его очередь. Кто-то просто рассердится или останется недовольным качеством уборки… В любом случае боец из него никакой.
        В заборах регулярно проделывали дырки, бегали к соседям. Клаус никуда не ходил, но знал, что где-то на краю лагеря есть женский барак. Никто не трогал только периметр, за ним приглядывали «старые» и при малейшем подозрении на подготовку побега стреляли из арбалетов без предупреждения. Атмосфера постепенно накалялась, похоже было, что однажды новые скопом кинутся на своих стражей.
        И тогда появился Пан. Среднего роста, не слишком мускулистый, даже суховатый, но с очень жестким лицом. Вокруг него вилось несколько здоровяков, типичных шестерок, но настоящую охрану осуществляли арбалетчики из старых. Паи ходил от барака к бараку и по списку вызывал из каждого человек двадцать-тридцать. Клаус сразу догадался, что начинается очередная фильтрация, но делиться мыслями с товарищами не спешил. Да и не стал бы никто его слушать, кроме разве что Ровари.
        Когда Пан выкрикнул имя Клауса, тот даже не сразу вышел из строя. Почему-то ему казалось, что вызывают лучших. Сильных, смелых, но не беспредельщиков - вот таких, как Ровари. Пан раздраженно повторил, а потом смерил насмешливым взглядом едва волочившего ноги Клауса:
        - Что, сморчок, пайку не уберег?
        Когда их выводили из лагеря, Клаус подумал, что это конец. Но в стороне от периметра оказалась разбита большая палатка, где каждому выдали новую добротную одежду и оружие.
        - Это ваше, - сказал Пан. - За утерю буду наказывать строго, но еще строже - за кражу. Попросту говоря, буду убивать. Теперь я ваш командир, а вы - мои солдаты. Дисциплина прежде всего, а чтобы вы лучше поняли, посмотрите, что случится с теми, кто мне не показался.
        Самой сцены этого массового убийства Клаус не видел. Арбалетчики просто вошли за периметр с двух сторон и устроили там бойню. Зато потом новым атори опять пришлось убирать трупы, очень много трупов. Крутые, сильные мужчины, ставшие лидерами бараков, никого не боявшиеся полусумасшедшие одиночки - все были убиты, все оказались не нужны. Тошноты не было, она ушла навсегда.
        Пан присматривал за уборкой, требовал, чтобы все работали одинаково. Клаус говорил себе: не надейся. С этими людьми не может быть нормальной жизни. Пройдет несколько дней, и начнется новая борьба, новые убийства. Не столь уж долгое пребывание в лагере испортило их еще больше, все организовано не так, как надо. Но надеяться хотелось, а Пан даже вызывал безотчетную симпатию, как и всякий прирожденный лидер.
        В уборке не участвовали только женщины, несколько десятков которых тоже вывели за периметр. Все физически хорошо развитые, среднего возраста, попадались и молоденькие.
        - Старые формируют из них какие-то женские сотни, - услышал Клаус слова Пана. - Говорят, им легче проходить сквозь населенные пункты, местные женщины неразговорчивы. А мне кажется, намаются они еще с этими сучками. Женщина-убийца всегда беспределыцица.
        Когда с уборкой лагеря было покончено, всех опять построили, назначили сотников из числа приближенных Пана, и начался новый марш. На этот раз довольно долгий, идти пришлось двое суток. Вечером, после ужина, по приказанию Пана к тому подвели Клауса и еще нескольких. - Мне нужны мозговитые парии, - сказал Пан. Он развалился в своей палатке на груде одеял и прихлебывал из большого серебряного кубка. Я выбрал вас. Пойдете учить местный язык. Это необходимо, потому что, пока мы немы, мы слепы. Мы - это новые, понятно? Я обо всем договорился, по прибытии в новый лагерь вам подрежут языки и начнут обучение.
        Нельзя сказать, чтобы это сообщение вызвало общий восторг. Но Клаус и не расстроился: по крайней мере все стало понятно. Это даже обнадеживало, - ведь, обретя новое качество, недоступное здоровенным каторжанам, Клаус получит больше шансов на выживание. Он проникся к Пану безотчетным уважением.
        Про аборигенов они знали уже достаточно много, слухи просачивались даже сквозь периметр. И все же, когда после часового общения худой, бледный человек признался, что он вовсе не человек, Клаус был шокирован вместе со всеми. Во Вселенной множество рас, но встретить так похожую па людей… Это невероятно!
        - Внутри различий больше, - заметил абориген. - Органы не на тех местах, например. А еще у нас различные способы размножения… Но это не важно.
        Говорить ему об этом явно не хотелось, и никто не стал уточнять. Будет еще время. Люди в «классе», как они стали себя называть, подобрались довольно спокойные. Все образованные, истосковавшиеся в лагере по книгам, по общению с себе подобными. Учиться начали с удовольствием.
        Вскоре им «подрезали языки», как выражались и старожилы, и аборигены. После операции говорить несколько дней было нельзя, и учитель, которого звали Пишше, с утра до вечера рассказывал о Вельшее и Грохене, Иштемшире и Никее, северной империи Кенчи, походах второго императора Жельшетая и, конечно, Войне. Книгу отца Невода ученики слушали затаив дыхание, только понимающе переглядывались: каждый по опыту знал, что иначе и быть не могло.
        Убийцы, психопаты, они оказались на свободе и встретили заведомо более слабых аборигенов. Довольно быстро они начали помыкать ими, а потом и убивать в свое удовольствие. Работать было не нужно, достаточно прийти и взять. Самым большим спросом пользовалось, конечно, вино, а еще не хватало женщин. Удовлетворялись местными, уж как получалось. За людей аборигенов не считали, убивали просто для удовольствия. Этот разгул ширился, захватывая все новые территории, жалкие попытки ларранских князей сопротивляться были шутя подавлены. Самым слабым местом аборигенов оказалась их религия: убийство невиновного считалось смертным, непоправимым грехом. Следовательно, лучше дать убить себя, чем рисковать погибелью души. Как ни трудно было это понять землянам, местные не пытались усовершенствовать свое мировоззрение, оно их вполне устраивало уже тысячи лет.
        - Приговаривать к смерти могут Святые Отцы, - пояснял Пишше. - Они делают это, только когда получают неопровержимые доказательства вины. Душегубы, конечно, появляются, иногда люди слишком пьяны, иногда ослеплены ненавистью. Им нечего терять, поэтому, если не повесить убийцу, он будет убивать и дальше. Это как смертельная болезнь.
        Еще удивительнее было услышать, что время от времени в этом мире случаются войны. Их в буквальном смысле назначают, когда население возрастает до опасных величин. Согласно поверьям тогда Небо посылает на помощь людям Освободителей Вселенной. Задача Советов Святых Отцов - узнать посланца и дать ему право на убийство. Тогда под знамена Освободителя с охотой встают тысячи: грех не падет на их души, точно так же как и на души тех, кто окажет сопротивление захватчикам. Войны проходят довольно гуманно, солдаты убивают лишь друг друга, хотя Освободитель забирает все имущество завоеванных народов и делит его между своими воинами.
        Пишше сказал, что аборигены не привыкли интересоваться делами в соседних странах и городах. Однако это не значит, что они нелюбопытны от природы, просто за сотни лет не происходило ничего нового. Ситуация стала меняться только с приходом атори, которым удалось просочиться через кордоны Ордена Неба и поселиться на склонах западных гор. Через сотню лет они размножились, научились подрезать языки и начали понемногу торговать с местными, даже селиться в городах. Необходимость прятать детей несколько тормозила этот процесс - им не объяснишь, что нельзя быстро бегать и драться со своими сверстниками другой расы.
        - Старые атори стали нашими друзьями, - говорил Пишше. - Они научили нас многим полезным вещам, рассказали о большом мире, заставили о многом задуматься. К сожалению, почти весь наш народ по-прежнему пребывает во тьме, Святые Отцы морочат им голову нашествиями демонов и вратами Ада. Но скоро все изменится. Я знаю, что большой мир избавился от вас за преступления, но раскаявшийся человек должен быть прощен, не так ли? Пан говорит, что вы раскаялись и готовы жить мирно. Это хорошо. Правда, путь к миру всегда лежит через войну, как говорит отец Урле… Но эта война будет короткой. Вы слишком сильны. Сначала мы сообща построим новую жизнь в Ноосате, докажем всему миру, что атори и люди могут жить вместе, что вместе мы сильнее всех, и тогда все к нам потянутся. Однажды мы тоже научимся строить корабли для полета в пустоту и отыщем большой мир. Разве это не прекрасно?

«Дурак ты!» - подумал Клаус, улыбаясь одними губами.
        Обучение прошло быстро, вот только рана на языке продолжала ныть. Но никто не заболел, - видимо, операция была за многие годы доведена до совершенства. Клаус и его сокурсники только ночевали в лагере, где Пан продолжал готовить свою армию. Муштра несколько ослабела, но не настолько, чтобы солдаты маялись без дела. Кормили еще лучше, устроили даже выходной с походами в самый настоящий публичный дом.
        - Только шлюхи очень уж злые, - рассказывал Ровари. - Это женские сотни и есть. Но на них такую обязанность возложили: прежде чем десяток уйдет на север, он несколько дней дежурит в борделе. Злятся, а что делать? Тут командиры шутить не любят. А я бы вообще эти сотни по-другому и не использовал. Зачем они нужны? Когда вижу наглую бабу с саблей, мне ее убить хочется.
        Они остались все те же, эти парни, да и с чего меняться? Драки случались часто, в том числе и на саблях, но для этого уходили из лагеря подальше в лес, что само по себе было смелым поступком. На пропавших Пан внимания особо не обращал, мог только наказать сотню, лишить похода к девкам, например. А вот если утром в койке оказывался зарезанный, устраивалось строжайшее следствие.
        Было уже две публичные казни, но Клаус не любил этих кровавых зрелищ.
        - Пан на выдумку горазд, - признал Ровари. - Такое с ними на плацу выделывал, что, знаешь, мне как-то спокойнее стало. Я хочу сказать, поссорился тут с одним… Я его убью, конечно, но только при удобном случае, зато спать можно спокойно.
        Солдаты даже бегали в самоволки, обнаружив неподалеку поселок старых. Там в подземных цехах выделывали кожу, и от нечего делать новые украли изрядное количество ремней и сапог. Потом почти все выбросили у лагеря за ненадобностью. Старые приходили разбираться, но Пан повел себя с ними на равных, своих не сдал.
        - Он молодец, этот мужик, с таким можно на дело идти, - говорил Ровари, одеваясь на очередные занятия. - Скоро, говорит, в дело пойдем, перережем кучу местных, а потом станем свободными людьми. И я думаю: если хоть кто-то попробует меня оставить в строю, убью сразу. Хоть бы и командира.
        Наконец Пишше решил, что для начала уже достаточно, и отвел своих учеников к Пану. А может быть, Пан сам потребовал их к себе. Там находился еще один абориген, незнакомый, он и устроил нечто вроде быстрого экзамена, чтобы тут же вынести вердикт:
        - Вот эти двое ни на что не годятся, этим надо еще поставить произношение, остальные ничего так… Этот худой - лучший. Он и выглядит почти как мы, невысокий.
        - У него глаза слезятся, - заметил Пан.
        - Это ничего, есть несколько болезней с такими симптомами. Годится.
        - Клаус, - не заглядывая в бумаги, вспомнил Пан. - Молодец, сморчок! Что ж, стрелять тебе и не понадобится. Пишше, своди его в Грохен. Только не на экскурсию как меня, а на подольше. По лавкам потаскай, выпейте немного… Ну, пусть расслабится. Слышишь, Клаус? Будешь у нас одним из разведчиков.
        Клаус едва сдержал тяжелый вздох, он-то надеялся стать переводчиком. Что ж, все лучше, чем ходить в строю.
        На следующий день он и Пишше побывали в городе, по дороге Клаус имел возможность убедиться, что аборигены действительно нуждаются в частом отдыхе и не могут быстро ходить. Сам Грохен ему скорее понравился: тихие улицы, много полупустых кабачков, неспешно прогуливающиеся люди. Здания почти все двух-трехэтажные, в целом об архитектуре впечатление сложилось довольно приятное. Понравились даже местные женщины: молчаливые, с глазами долу, они проходили краем улицы, и на них никто не обращал внимания.
        - Видел бы ты. что случается, когда одну из них застает течка! - нашептывал на ухо Пишше, когда они выпили пару кувшинов. - Мы превращаемся в животных, атори это всегда забавляет. Ну что ж, в чем-то мы ведь должны превосходить вас, верно?

«Вот дурак!» снова подумал Клаус, с улыбкой поднимая бокал.
        Наивный мир обречен, это ясно. Если, конечно, за морями не найдется достаточно сил, чтобы смести армию атори с поверхности этой земли, снова начать убивать их голыми в Вессенских чащобах. Это было возможно, ведь у землян не имелось никакого особенного оружия, почти все достижения цивилизации остались там, за синим пламенем. Многие из этих людей знали, как работает автомобиль, но не умели ни добывать нефть, ни обрабатывать металлы. До сих пор не удалось построить даже примитивной электростанции, да и не слишком она была нужна. Вот паровые машины - другое дело, тут главное знать принцип, дальше понемногу можно домыслить.
        А потом Клаус стал ходить к местным один. Пан недвусмысленно дал понять, что старым об этом ничего не должно быть известно.
        - Опускай шляпу на глаза, держись нешумных мест. Ходи, смотри и слушай.
        - Разве мы не знаем обо всем, что происходит в Гро-хене?
        - Нет. Мы знаем только то, что нам рассказывают. Но мы, Клаус, новые. А они - старые. Этой разницы не преодолеть, понимаешь? Мы одной расы, но разных народов. Или ты забыл, как нас убивали в «сортировочных пунктах»?
        Клаус не забыл, это было невозможно забыть. Борьба, всюду борьба… Новые, старые, местные, дружественные местные… Сперва все вместе уничтожат Святых Отцов, армии местных владык. Но что потом? Наверняка аборигенов станут притеснять, невзирая на их дружественность, а старые сцепятся с новыми. Как прикидывал Клаус, большой мир со своими сотнями обитаемых планет обрекает на общественную смерть не меньше двух сотен человек в день, а то и больше. Значит, человеческие ресурсы новых теоретически не ограничены, надо только смести этот Орден Неба, открыть Ларран. Тогда старые окажутся перед выбором: воевать сейчас или проиграть завтра, когда численное соотношение изменится не в их пользу.
        Пан что-то замышлял; Клаус знал, что к нему часто захаживают лидеры еще двух крупных формирований новых. Час войны близился, и отношения новых со старыми постепенно обострялись. Насколько Клаус мог понять из разговоров, новым предстояло идти на юг, но командиры настояли на их участии в наступлении по всем фронтам. Бывшие солагерники Клауса готовились стать связными, разучивали по карте маршруты.
        - Ларран мы отстояли, - услышал он однажды, прогуливаясь по коридору у плохо прикрытой двери. - Мы возьмем эту крепость, мы в ней и будем сидеть. А ключ к этому миру в Вессенских пушах, спасибо родному обществу, а вовсе не в Иштемшире.
        - Тем не менее Иштемшир нам тоже пригодится. Город вроде бы неплохо укреплен с моря, а там, на севере, есть какая-то империя. Местные считают ее опасной.
        - Я не против занять Иштемшир, - согласился Пан. - Но мне будет спокойнее знать, что Ларран наш. Кто-нибудь узнал что-то толковое о порохе? Старые врут, что он здесь на вес золота и нам не положен!

«Они все погубят, - понял Клаус. - Даже надежду на то, что удастся пожить спокойно. Они умеют только губить».

38
        Вешшер присоединился к отряду графа Леца на середине моста Желаний, две группы атори подбежали туда одновременно.
        - Вы здесь? - удивился Лед. - Я думал, хватит проводника.
        - Там пушки, граф! Вы что, хотите, чтобы я позволил поднимать их на стену без меня? Уронят, утопят! - как мог искреннее, рассмеялся Вешшер.
        - Понятно. Ну что ж, Мачеле и сам справится на первых порах, да? О! Это, наверное, за нами?
        Внизу от хорошо видимого Речного порта отвалила груженная песком баржа и пошла к середине реки. Шоссна в этом месте была очень широка, но мост опирался на скалистый островок.
        - Надо спускаться, на нас глазеют! - ворчливо пробормотал граф, поглядывая по сторонам. - Пойдемте.
        - Пусть глазеют. - Вешшер с удовольствием рассматривал панораму Иштемшира. - Смешно, но я не был за рекой уже года два. Жил как местный - на одном месте.
        - Большой город, - сказал Лец без особого воодушевления. - Стены высоки. Главное, чтобы он был к нам добр. Горожане совсем не подготовлены, да? Будет драка.
        - Ничего, есть кому драться.
        Граф вместо ответа начал спускаться по каменной лестнице. Весь отряд или, скорее, два отряда - Вешшера и Леца - уже толпились внизу, на мокрых камнях.
        - Получилось удачно! - прокричал Вешшер сквозь шум бьющихся о скалы волн. - В это время года нет сильных приливов, и Шоссна все время течет к морю! Но зимой иногда по месяцу баржи не могут спускаться: соленая вода прет в русло! Заносит морских тварей, из-за которых в море не сунешься! В последний раз такая тварь перевернула галеру с моряками! Хорошо хоть, они слепнут в пресной воде. А все приливы: луны так выстраиваются!
        - Да, да, - покивал граф, придерживая рукой шляпу. - Очень ветрено. Мы не утонем, я надеюсь?
        - Нет, шкиперы проделывают это путешествие почти каждый день!
        Управлял баржей, сплавлявшейся по течению, и правда кто-то очень ловкий: неуклюжая плоскодонная махина прошла совсем рядом с камнями. Пока мимо скалы тянулся длинный покачивающийся борт, все атори успели перепрыгнуть на баржу, и это графу явно не понравилось.
        - Зачем это? Могли бы остановиться и сбросить этот, как его… Трап.
        Шкипер уже спешил к Вешшеру, виновато улыбаясь, но тот лишь махнул рукой. Пусть Лец поворчит, это совершенно не важно. Думал граф, что станет тут командиром, в Морском порте усядется! Мост Желаний постепенно удалялся, какой-то дуралей в форме стражника махал вслед рукой. Вернувшись на свой пост, шкипер снова взялся за штурвал и заложил широкий плавный вираж, чтобы, используя силу течения, уйти подальше от берега и вправо, а потом уже с морскими волнами добраться до Морского порта.
        Они прошли мимо Шелла, еще одного каменного островка посредине Шоссны. На стенах маленькой крепости сержант распекал за что-то гвардейцев. Граф озабоченно смотрел в другую сторону, на Чакар. Отвесный склон горы переходил в высокую стену, штурмовать ее здесь невозможно. Но от Морского порта вверх ведет дорога… Он вздохнул и поискал глазами Вешшера:
        - Когда ваши люди начнут штурм со стороны города?
        - Через полчаса, как раз доберемся до порта.
        - То есть не по сигналу? А если мы задержимся? Я слышал, баржу может унести в море!
        - Тогда за нами поплывут галеры, но такого почти не бывает. У меня опытный шкипер, не волнуйтесь.
        - Я не могу не волноваться, дело очень ответственное! Вешшер, там три тысячи бойцов на этих стенах. Если ваши люди не налягут на них с тыла, нам и пушки не помогут.
        - Помогут! - нахмурился Вешшер. Этот ворчливый старичок начинал его раздражать. - Все будет хорошо. У вас шестьдесят людей, со мной почти сорок - достаточно.
        - Три тысячи!
        - Нет, три тысячи это весь гарнизон. Но Морская стена - это и Шелл, и Сестры, скалы на том берегу. Так что реально нам противостоит не больше полутора-двух тысяч.
        Граф поднял воротник, нахохлился. Баржа, все сильнее раскачивающаяся на волнах, пугала его. С моря подул ветер, по воде побежала рябь…

«Вот развернет нас обратно, вот выстроятся луны - будет тогда дело. Пушки в порту, а люди в городе - надо же такое выдумать! Вешшер… Гнать к чертям».
        Когда маневр закончился и баржа наконец стала приближаться к Морскому порту, разворачиваясь бортом, на берегу оказался взвод гвардейцев. Атори напряглись, поплотнее накрыли плащами арбалеты.
        - Что это еще?
        - Они беспокоятся, пожал плечами Вешшер. - Какие-то новости получили с севера. Это уже все равно, граф! Кстати, все хочу спросить: зачем вы сюда явились?
        - Посмотреть, как будете воевать.
        - Смотрите… Эй, все! Хватит прятаться, убейте этих ублюдков!
        Вешшер выхватил у одного из бойцов арбалет и первым выстрелил. С расстояния в десяток росов в строй промахнуться трудно. Имперцы закричали, дотянулись к оружию, но град болтов оказался слишком густым. Полоска воды между бортом и берегом стала совсем узкой, атори один за другим перепрыгивали ее и бежали к портовым постройкам. Там уже поднялась паника, по искусственной насыпи к воротам спешили грузчики.
        Граф дождался, пока баржа причалит, и только тогда сошел на берег. Морская стена впечатляла, такую из пушек не пробьешь: пороху столько нет. Пушки лежали тут же, чуть в стороне, у кучи гравия, который несколько воинов быстро разбрасывали лопатами. Остальной отряд во главе с Вешшером уже подбегал к воротам, для разминки на ходу порубав несчастных грузчиков.
        - Ишь какой горячий! - вздохнул граф, которого оставили одного его же собственные люди. - Гнать к чертям!
        На стене затрубили горны, это случилось даже быстрее, чем Вешшер ожидал. Ворота, конечно, были закрыты - гарнизон проявлял повышенную бдительность. На этот случай план был простой: взорвать их, да и вся недолга. Справились бы и пушки, но если не захватить Портовую башню, то арбалетчики доставят много неприятностей бомбардирам.
        - Паррэ?
        - Я здесь, здесь! - Здоровенный парень бежал в горку, слегка уже запыхавшись, на широкой спине он тащил корзину с порохом.
        Вешшер замедлил бег, взмахом руки приказав то же сделать бойцам, задрал голову. Похоже, по ним уже стреляли, просто пока робко и неточно. Вот что значит гвардейцы
        - иштемширские стражники первым делом спросили бы разрешения у Святых Отцов.
        Паррэ с двумя помощниками вырвался вперед, подбежал к самым воротам к уложил корзины. Прибывшие с графом бойцы залегли на дороге, остальные поглядывали на Вешшера.
        - Ложись! - махнул рукой он. - И проредите вон тех арбалетчиков на стене, а то они вас продырявят.
        Граф все еще оставался в порту, наблюдал за бомбардирами, выкапывающими из гравия заряды. Маленькие пушки, пищали, уже тащили к воротам, а вот за большими придется вернуться. Тупые аборигены - их собственная смерть лежала на самом виду, а они и не почесались! Вешшер хохотнул, немного опьяненный началом боя, и тут же рядом с ним высек искру из камня пущенный со стены болт. Кто-то уже стонал, схватившись за ногу, стрельба становилась гуще. Но атори отвечали еще слаженнее, сверху доносились крики боли.
        Заряды уложили, у ворот остался только старший бомбардир. Паррэ наконец поджег фитиль и, пригибаясь к самой земле, стремглав побежал к товарищам. На всякий случай Вешшер присел на одно колено - еще не хватало, чтобы влетел в лоб случайный камень!
        Вешшер надеялся, что взрывом сорвет засовы или хотя бы просто расколет, перекосит створки. Но несколько больших корзин пороха поработали еще лучше, ворота просто упали внутрь, сорванные с железных петель. Где-то там, в глубине крепостного двора, стоят деревянные тележки, набитые камнями, их при осаде полагается подкатить к воротам и сломать оси, но гвардейцы, как Вешшер и предполагал, этого не сделали.
        - Ну?! Вперед!
        Атори, опасливо жмурясь, побежали к густым клубам сизого дыма, а сверху все сыпался гравий. Зато болты больше не летели, гарнизон, впервые увидевший работу пороха, впал в оцепенение.
        Командовать особо не требовалось: свои бойцы давно знали, что нужно делать, а пришедшие с графом будут смотреть на них. Закашлявшись в воротах, Вешшер вбежал во двор, сморгнул слезу и направился к лестнице, ведущей на стену. Атори уже взбегали на нее, стреляли вверх, и неплохо стреляли: один гвардеец свалился Веш-шеру чуть ли не на голову.
        - Вперед, вперед! - подбадривал их Вешшер, а сам все оглядывался.
        План не врал: вот двор, за ним хозяйственные постройки, выше, уже на склоне Чакара, казармы. Там творилось что-то, больше всего похожее на панику. Дальше располагались маяк и собственно Дворец.
        Снова рядом щелкнул болт - кто-то стрелял из окна продуктового склада. Вешшер опомнился, побежал вслед за своими по лестнице. Зубцы на стене защищали только от нападения снаружи, но атори не остановились здесь, а разошлись в обе стороны, сметая сопротивление имперцев у караульных башенок.
        - Паррэ! Что ты тут делаешь?! - Вешшер увидел, что его главный канонир топором разбивает дверь в высокую Портовую башню. - Без тебя справимся, возьми человек двадцать и отправляйся за пищалями, весь порох, шрапнель тащите сюда! Гранаты и большие орудия потом. Эй, не расходитесь по стене, все в башни! Скоро нас попробуют выкурить!
        Когда командир протиснулся через не выбитую, а разрубленную топором толстую дверь, бой шел уже наверху. Под ногами лежали двое атори, кто-то всадил в них болты сразу, едва они вошли. Через узкую бойницу Вешшер посмотрел вниз и увидел Паррэ, который гнал едва ли не половину отряда за орудиями. Бойцы шли неохотно, часто оглядывались. Еще бы, только-только ввязались в бой - и уже все?

«Нет, не все, продолжение получите через полчаса, когда имперцы разберутся, что происходит… - Вешшер мысленно подвел итог: Захвачены Портовая башня и две караульные башенки, пушки и порох в порядке… Все хорошо. Может быть, даже хватит времени сразу установить большие орудия, затащить порох. Хорошо бы со всем закончить, пока имперцы не пошли на штурм…»
        Когда бомбардиры, тащившие пищали, разминулись с командой Паррэ, на дороге вдруг остался один только граф. Старик шел не спеша, разглядывая из-под руки стену. Почему-то Вешшер отшатнулся от бойницы. Бой наверху стихал, на лестницу капала чья-то кровь. А как ее различишь - чья? Красная… Он нагнулся, подобрал арбалет убитого воина и положил его на край бойницы.
        - Значит, ты думаешь, Лец, что я плохой организатор? Может быть. Зато импровизирую хорошо.
        Он попал с первого раза, но на всякий случай всадил в уже упавшего графа еще один болт, после чего тут же отшвырнул арбалет. Лецу надо быть очень большим счастливчиком, чтобы выжить после двух таких ран, - Вешшер всегда стрелял недурно.
        - Будет мне кто-нибудь докладывать или нет?! - заревел Вешшер на всю Портовую башню. - Что там?
        - Двое заперлись! - ответили сверху. - Ничего, достанем.
        - Графа Леца, кажется, ранили! - взволнованно крикнул другой голос. - Вон он, я по шляпе узнал… Или даже убили!
        У Вешшера отлегло от сердца. Он посмотрел в бойницу. Граф не шевелился.
        - Его осмотрят бомбардиры! Спускайтесь, надо помочь им втащить малые пушки на стену, а со склада какая-то сволочь бьет из арбалета!
        Издалека донесся слабый грохот - это взорвали ворота в Старый город. Теперь Чакар зажат двумя отрядами, пусть и маленькими, в клещи. Гвардейцам придется воевать на два фронта. Но Вешшер надеялся, что они пойдут отбивать Портовую башню, - уж очень хотелось посмотреть, что могут сделать со строем имперцев две набитые обрубками гвоздей пищали.
        Из порта тащили корзины с порохом и ядрами, этим придется заниматься еще долго. Вешшер осторожно выглянул на стену: вроде бы бой затихал. Из караульной башенки ему кто-то помахал, командир ответил. Сверху наконец спустились бойцы, побежали прикрывать бомбардиров.
        - Вешшер! - позвал кто-то. - Ты здесь?
        - Кто это?
        - Шон, - ответил искаженный эхом голос. - Поднимись, это важно.
        Вешшер взбежал по лестнице, на всякий случай выставив вперед саблю, и нашел одного из своих старых бойцов у верхней бойницы. Вернее даже было бы назвать ее смотровым окошком, берег через нее не просматривался, только море.
        - Гляди! - Шон отступил на шаг. - На горизонте.
        Сначала Вешшеру было трудно понять, что он видит.
        - Шторм надвигается?
        - Эскадра. Это не облака, а паруса, ветер попутный, и корабли быстро идут сюда.
        - Сколько еще у нас есть времени?
        - Трудно сказать, тут ведь течение сильное, да и ветер к вечеру может измениться. Может быть, ночью и подойдут. Но только если мы маяк не потушим.
        - А мы потушим, - усмехнулся Вешшер. - До ночи обязательно потушим. Времени достаточно. А завтра - милости просим, лучше сразу показать им, что у нас имеется.

39
        - Чего мы ждем, господин лейтенант? То есть господин полицмейстер, я хотел сказать.
        Рошке раздраженно обернулся и увидел Быка Метес-се, просунувшего голову в окно.
        - Что там на площади творится? Иди узнай.
        - Я уже знаю, - не двинулся с места Бык. - У ворот бой, говорят, что демоны напали на город. Стражники пошли к Святым Отцам, а там тоже оказались атори. Вышла резня, но вроде как атори бежали.
        - А Святые Отцы?
        - Говорят, все мертвы. Стражники уходят в Заречье, там война началась.
        - Так уж прямо и война! Если война, надо дождаться моряков. Тем более что бургомистр пока ничего не приказывал.
        Тут бы снова уткнуться в бумаги, но Бык Метессе не убирал свою большую голову, все буравил взглядом. Ротке встал, не спеша поправил мундир:
        - Передай, чтобы строились.
        - Да построились уже.
        Бык явно нарывался. Рошке пересек кабинет, посмотрел через другое окно на площадь. Стражники действительно толпой валили к мосту Желаний, о чем-то перекрикивались, ругались. Один взвод окружил плотным кольцом здание Совета Святых Отцов, не подпуская к нему горожан. Там тоже кто-то кричал, до бывшего лейтенанта долетело слово «атори».

«Вот таких крикунов надо снимать сразу, - подумалось Рошке, - чего бы это ни стоило, иначе заведет толпу».
        Умышленно не глядя больше на Быка, Рошке вышел из Управления. «Грачи» действительно построились, хотя продолжали курить и разговаривать. Лейтенант Волне подбежал, придерживая саблю:
        - Моряки по нашей просьбе сходят на берег, будут ждать в Заречье! Стражники уже пошли туда!
        - А мы, значит, оставим город ворам? - нахмурился Рошке. - Все будочники сюда сбежались, как я погляжу?
        - Там атори, - быстро зашептал Волне. - Уже все знают, целая орава атори атаковала ворота в Пятой стене. И еще в Старом городе грохочет, но я думаю, надо защищать ворота. На Чакаре все-таки гвардия, сами справятся, ну и часть стражников тоже там.
        - А я бы остался. Что, если атори атакуют еще где-то? Бежать туда, высунув язык?
        Лейтенант повел рукой в сторону строя:
        - Сержанты уже просто требуют, чтобы мы выступали. Что значит «атакуют еще где-то»? Они ломятся в ворота, господин полицмейстер, или даже уже их захватили. Если мы не выступим вместе со стражниками и моряками, то «грачи» нас просто растерзают. Это же позор!
        - Позор? А кто будет следить за порядком в городе? Совет Святых Отцов перебит, вам это известно? В Магистрате никого нет, гонец из дома бургомистра не вернулся. Зачем уводить людей, если моряки уже в Заречье?
        Волне не успел ответить, как строй «грачей» вдруг двинулся длинной черной змеей к выходу со двора. Впереди шагали Бык Метессе и еще несколько сержантов.
        - Ну вот, видите?! - всплеснул руками лейтенант. - Мы теряем команду! Конечно, там же атори, а не какие-то бандиты! Тем более что с того берега никто из наших не вернулся.
        Он побежал вслед за подчиненными, несколько раз оглянувшись. Выглядел Волне жалко. Полицмейстер тоже нехотя двинулся за ним, на ходу доставая из кармана трубку. Зачем они торопятся умирать? Больше было бы шансов уцелеть, послушайся «грачи» своего командира и останься здесь. Но авторитет полицмейстера подорван странной историей со смертью Галашше.
        Стражников догнали у самого моста, они собрались в кучу и о чем-то переговаривались, арбалетчики в спешке заряжали болты. Метессе, конечно, сразу узнал все новости, и, когда Рошке догнал «грачей», лейтенант их ему сообщил:
        - На мосту была стычка! Атори переоделись в форму стражи, представляете? Был бой, а теперь они отступили и стреляют с той стороны!
        - Да что вы говорите? - не сдержал иронии Рошке. - У ворот атори, тут атори, в Старом городе атори… Да откуда здесь столько демонов?
        - Не знаю, - смутился Волне. - А вы как думаете?
        - Я думаю, что нам надо вернуться, а не лезть в Заречье
        Мачеле вдруг стал требовать именно этого - оставить на площади Шале «грачей». Насколько Рошке мог понять, сюда должны были прийти новые, вот им и предстояло воевать с полицией, а своих людей Мачеле хотел приберечь. Особого смысла в этом лейтенант не видел: ну что такое «грачи» по сравнению с атори, старыми или новыми?
        Арбалетчики рассыпались по набережной, часто защелкали выстрелы. На том берегу Рошке никого не видел. Так оно и было; когда авангард городской стражи с гиканьем побежал по мосту, его никто не встретил. Храбрецы добежали до середины и остановились там, чтобы перевести дух и дождаться подкрепления.

«Здесь сейчас не меньше тысячи бойцов, включая стражников и наших, - прикинул Рошке. - Если бы кто-то в эту минуту ударил с тыла и загнал их на мост… Покончили бы одним ударом. А Мачеле хочет, чтобы они то не ушли за мост, то ушли… Да он сам понимает, чего хочет?»
        Вешшер ориентировал своих людей только на штурм Морской стены и, в случае необходимости, на рассеивание в городе собирающихся толп. Что ж, значит, «грачам» все же предстоит вернуться, в Заречье их не пустят. Будут потери, есть большая надежда, что убьют и Метессе. Вот тогда надо перехватить команду и увести их оборонять родное Управление.
        Еще несколько сот стражников пошли через мост, сразу запрудив его по всей ширине, затрещали перила. Авангард успел спуститься к воде, осмотреть скалы. Опять что-то кричали.
        Трупы нашли?

«Грачи», пристроившись в хвост страже, тоже уже входили на мост. Рошке пыхнул ароматным дымом и удрученно покачал головой:
        - Вы думаете, нам не следует спешить?
        Волне все топтался рядом, боясь отойти от начальника. «Грачи» не обращали на него внимания… Это бунт.
        - Я думаю, что в такой давке они сейчас начнут друг друга в воду сталкивать. Между тем на том берегу еще никого из наших нет. Что будет, если атори атакуют?
        - Надо скомандовать?.. - робко предположил лейтенант.

«Нет, не надо», - подумал Рошке, но вслух этого не сказал.
        Стражники между тем уже почти достигли конца моста, а их никто не трогал. Рошке не верил своим глазам: чего они ждут?! Или Мачеле снова передумал?
        - Так пойдемте скажем им, что нельзя так толпиться.
        Волне, вчерашний сержант из самых робких и бестолковых, был назначен Рошке лейтенантом не для того, чтобы командовать.
        - Я никуда не пойду, а ты как хочешь.
        Лейтенант вздохнул, хотел еще что-то сказать, но передумал. Глядя, как Волне шагает по мосту вслед за «грачами», Рошке мысленно простился с ним. Полицмейстер, покуривая, отошел чуть в сторону по набережной, чтобы лучше видеть происходящее. Стражники уже сходили с моста. Чего же там ждут?!
        - Господин полицмейстер, а позвольте обратиться. - Рядом стоял толстяк, комкая в руках шляпу, за его спиной толпились, видимо, соседи, человек тридцать.
        - Не позволю, - пыхнул толстяку в лицо дымом Рошке. - Расходитесь по домам, вас это не касается.
        - Но говорят, что…
        Тут-то все и началось. Атори ждали стражников, засев в домах рядом с мостом, и теперь из окон густо посыпались болты. Толпа продолжала двигаться вперед, задние подталкивали передних, а те падали ряд за рядом. Рошке казалось, что он слышит треск арбалетов. Еще, еще… Их много и они близко!
        Полицмейстер зря волновался. Стражники не видели своих убийц, укрытых в домах, да и не были готовы к нападению. Несмотря на то, что от ворот в Пятой стене долетали самые тревожные новости, не готовы! Святые Отцы не сказали, что можно убивать, а как без них быть уверенным, что Небо простит? К тому же корпус стражи призван оборонять стены, где и находились все офицеры, а не вести боевые действия в городе.
        Воины пытались остановиться, кричали, но задние ряды напирали и толкали их под выстрелы. Болне, которому из толпы разглядеть, что происходит, было куда труднее, чем полицмейстеру с набережной, отважился вскочить на перила.
        - Назад! - закричал он «грачам», едва поняв, что происходит. - Назад!
        Многие оглянулись, но выполнять его приказ никто не собирался. Болне пробежал еще несколько шагов и оказался на середине моста Желаний, возле каменной лестницы, ведущей к скалистому островку. Толпа заколыхалась, уже большая часть стражников дернулась назад, послышались крики задыхающихся, треснули перила. Лейтенант сообразил, что начинается бегство.
        - Сюда все! - орал он во всю глотку, даже подпрыгивая. - На лестницу, вниз!
        Некоторое количество «грачей» неуверенно двинулись к нему, и тут стражники рванулись обратно, сминая друг друга и полицейских. Бык Метессе, кулаками пробив себе дорогу из жуткой давки, тоже орал во всю глотку, призывая «грачей» отступить. Болне, чтобы не быть сметенным, вскочил теперь на каменную опору. Он продолжал махать рукой, указывая подчиненным на лестницу, но смотрел туда, на Заречье. Атори пошли в атаку.
        В обойме арбалетов было лишь по пять болтов, это немало, но перезарядка и натягивание тетивы отнимают слишком много времени. Чтобы уничтожить как можно больше даже не бегущих, а бредущих толпой по мосту Желаний врагов, проще орудовать саблей. Атори, куда более сильные и подвижные, чем стражники, легко догнали их, и каждый удар уносил чью-то жизнь. Их было немного, этих демонов, всего-то три десятка. Но кто видел такое количество выходцев из Ада за один раз?! Болне понял, что до конца длинного моста Желаний скорее всего никто из людей не добежит.
        - На лестницу! - Он прыгнул прямо в толпу, и его сразу свалили с ног. - На лестницу! Бык!
        - Лейтенанта оттащите!
        Бык Метессе, к счастью, все видел, и «грачи» послушались его, не затоптали упавшего. Обдирая куртки о каменные тумбы, часть полицейских все же отступила на лестницу.
        - Вниз, вниз! - голосил Болне почти в истерике. - Не надо через мост!
        Он первым, спотыкаясь, кинулся по ступеням. «Грачи» шли за ним, только Бык Метессе задержался у первого пролета, мучительно пытаясь сообразить, что делать. Похоже, что атака захлебнулась, атори гонят их… Он слышал шум битвы, больше похожей на избиение, перила ломались, и люди падали в реку, чтобы тут же пойти ко дну. Даже будь иштемширцы лучшими пловцами, в одежде и при оружии они не могли бы удержаться на воде.
        - Атори, атори! - Стражник с разорванным ухом вцепился в плечо Быка. - Они убьют нас всех!
        В давке Метессе не мог даже достать саблю. Какой тут бой?! Он позволил «грачам» и стражникам увлечь себя по лестнице и тут, оказавшись под мостом, увидел под дощатым настилом толстые бревна. Там было достаточно пространства, чтобы прошел человек, если, конечно, удержит равновесие. Бык посмотрел вниз и увидел на островке Болне.
        - Сюда, лейтенант! Там вас перестреляют!
        Во время паники команда ничто по сравнению с личным примером. Метессе первым побежал по бревнам. Каждые несколько шагов можно было передохнуть, ухватившись за тянущиеся к настилу бруски, и все же путешествовать таким образом было очень страшно. Один неверный шаг - и полетишь прямо в Шоссну, чтобы всплыть раздувшимся трупом где-нибудь в море, за несколько мешей от города, на радость морским чудищам. Бык оглянулся и с удивлением увидел ловко скачущих за ним «грачей».
        - Давай, давай! - Метессе едва не оступился, но дотянулся все же до опоры.
        Бревно в этом месте стало скользким, сверху капало сквозь щели в досках. Кровь… Чьи-то тяжелые шаги. Бык знал, кто это. Он стиснул зубы и, не оглядываясь больше, перебежками достиг конца моста Желаний, спрыгнул в грязную лрибрежную воду. Почти сразу рядом плюхнулся Чатте:
        - Бык, а зачем же мы на эту сторону пошли? Тут Заречье!
        - Тише! Так вышло. За мной!
        Метессе побрел по воде, стараясь оставаться в тени покрывающих берег зарослей. Поговаривали, что здесь полно змей да и водянки попадаются… Не до них. Сзади регулярно слышались всплески, каждый говорил о благополучном прибытии еще одного бойца. Отойдя достаточно в сторону от моста, Бык смог рассмотреть, чем кончилось столкновение с демонами.
        Часть атори помахивали саблями на той стороне реки, добивая последних иштемширцев, хотя кое-кому, кажется, удалось вырваться из мясорубки. Горожане, которых немало собралось смотреть на схватку, уже разбежались, осталась лишь одна фигура в черном.
        - Рошке! - выдохнул остановившийся рядом Чатте. - Почему он не уходит? Они его убьют!
        - Не убьют, - покачал головой Бык.
        Полицмейстер говорил с атори, преспокойно попыхивая трубочкой. На островке посредине Шоссны кто-то кричал, пытаясь руками закрыться от рубящей его сабли, а с лестницы демоны из арбалетов добивали тех, кто не успел добраться по бревнам до берега. Как раз когда Бык посмотрел в ту сторону, болт вошел в затылок Волне, и лейтенант без звука полетел в воду.
        - Пошли, не толпиться!
        Бык выбрался на берег, раздвигая ветви, и едва не свалился обратно, увидев перед собой порядочную толпу жителей Заречья. Горожане с воплями кинулись в разные стороны.
        - Сколько нас? Чатте, посчитай. Только не останавливаться, пошли, пошли!
        Он думал только о том, чтобы оторваться от этих немногочисленных, но таких смертоносных тварей. Затеряться с отрядом в переплетении улиц Заречья, атори не может быть много! Но откуда они вообще взялись? Как вышло, что Святые Отцы перебиты?
        - Пятьдесят шесть наших, тридцать два стражника! - догнал его запыхавшийся Чатте.
        - Куда идем?
        - Не знаю, - пожал плечами Бык и отпихнул с дороги очередного горожанина, лезущего с расспросами.
        Они теперь стояли по обе стороны улицы, молчаливые, напуганные. Иштемширцы. Многие присоединялись, вели с собой семьи. Быку это не нравилось.
        - Моряки! - вспомнил Чатте. - Они где-то рядом. Метессе ничего не ответил, но мысленно согласился с канцеляристом. База морской дружины к северу, возле самых Сестер, а там и гвардейский гарнизон. Пусть хоть имперцы скажут, что делать. На перекрестке Бык свернул вправо, чтобы вернуться к реке: улица впереди оказалась пуста. Метессе чуть замедлил шаг, удивленный такой переменой. Где-то впереди кричала женщина, из открытого окна свесилась рука. Вряд ли рука живого человека.
        - Стой!
        Из-за угла дома, пошатываясь, вышел приличного вида господин, баюкая обрубок правой руки.
        - Полиция? - Странно расширенными глазами он посмотрел на кокарду Быка и продолжил, обращаясь прямо к ней. - Мне кажется, это демоны. Человек не мог так легко со мной справиться. Боюсь, они справились и с морской дружиной, не пора ли вам вмешаться?
        Бык прошел мимо раненого, заглянул в переулок. Здесь было слышно, как звенит сталь, как ругаются сражающиеся.
        - Арбалетчиков вперед! - проревел Метессе. - Ну?! Стражники, идиоты, не все оружие утопили?!

«Грачам» арбалеты не положены по статусу, но десяток стрелков все же набрался. Перебегая от дома к дому, сборный отряд достиг конца переулка, а там, на небольшом пустыре, и дрались прижатые к Шоссне моряки. Прямо перед Метессе виднелись спины рослых, крепких существ, дальше мелькали разноцветные куртки моряков.
        - Ну что ждете? - прохрипел Бык. - Это атори, атори! Стреляйте!
        Сперва один, потом другой арбалетчики выпустипи болты. Людям не просто начать стрелять без позволения Отцов, но они видели, как враги убивают моряков. Значит, или атор, или душегубы. Один из них, раненный в спину, повернул к «грачу» перекошенное болью лицо, и Бык прыгнул к нему, принялся рубить саблей. Мимо него наконец побежали полицейские, по двое, по трое наваливаясь на атори.
        Врагов оказалось до смешного мало, всего-то полтора десятка. Через несколько минут все было кончено, хотя за каждого убитого атори пришлось заплатить несколькими бойцами. Подошли дружинники, взбудораженные боем.
        - Кто у вас старший? - спросил чегишайского вида малый, но сам догадался повернуться к Быку: - Я командир экипажа, Ловве. А капитан наш убит…
        - Пошли к Сестрам, - кивнул Метессе на возвышающиеся над городом скалы. - Присоединимся к имперцам. Или хотите на галеры вернуться?
        - Галеры горят, - растерянно развел руки моряк. Вон смотри… Мы и не знаем, кто успел поджечь.
        Действительно, за поворотом реки, там, где находилась узкая бухта, отведенная для галер морской дружины, поднимались клубы дыма. Метессе бросил взгляд за Шоссну и увидел еще один пожар, в Речном порту. Горели баржи и склады. Кто их зажег и зачем?
        - Смотри, а это, похоже, на площади Шале! - Чатте заметил еще один пожар. - Как бы не наши казармы. А то и Магистрат.
        - Наплевать теперь! - буркнул Бык. - Надо решать: или к имперцам в Сестры, или попытаться пробиться через мост Желаний назад. Я бы Рошке зарубил, вот бы что я сделал. Там арбалетов много осталось, на мосту, да и у моряков есть. Пробьемся, может? А то спалят весь город без нас. Эх, не надо было уходить! Правда, Рошке того и хотел…
        - Это не атори… - дрожащим голосом сказал кто-то, и все обернулись.
        Один из стражников саблей распорол щеку мертвецу и вытащил наружу язык. Человеческий, раздвоенный язык.
        - Как же! - Ловве сплюнул по-морскому, густо и далеко. - Я сам видел, как он Ваасса через себя перебросил так, что только ноги мелькнули! А весу в Ваассе, между прочим, пятнадцать с лишним таров было. Было…
        Все замолчали, и, словно дождавшись этой тишины, позади грохнуло. Бойцы посмотрели на мост Желаний как раз вовремя, чтобы увидеть, как сыплются в воду бревна. Каменные опоры на скалистом островке оказались разбиты, оба длинных пролета рухнули в Шоссну, разваливаясь на куски.
        - Вспыхнул! - предположил Ловве. - Как же он так быстро сгорел?
        - Камни не горят, - прошептал Чатте. - Все, нет нам дороги за реку. К мосту Отца Невода далеко идти, перебьют. Их много, парни! Бежим к Сестрам!
        С ним никто не стал спорить, отряд двинулся дальше на север по зареченским улочкам. И снова из домов высыпал народ, снова собиралась толпа, не желавшая отставать от хоть каких-то, но защитников.
        - Вооружайтесь! - время от времени ревел Бык. - Вооружайтесь и идите к Сестрам! Имперцев никому не взять! Граждане, к Сестрам!
        Хорошо, когда есть на кого свалить ответственность. Гвардейцы всё должны знать: им с Морской стены весь город видно.

40
        Клаус не в первый раз шел по городу аборигенов в одиночку, но одно дело Грохен и совсем другое - Иштемшир. Узкие улочки, многоэтажные каменные дома, много людей и самое главное - стены. Мачеле приказал ему пройти в Заречье через мост Отца Невода, встретить там Папа и передать ему письмо, а главное - сообщить свое мнение о происходящем. Очень скоро он должен был решить окончательно, готов ли предать этих, так неприятных ему, людей. Старые атори, конечно, гораздо симпатичнее, но настолько ли, чтобы позволить им убить тысячи, используя его, Клауса, ложь? Впрочем, не такую уж и ложь ему предстояло произнести… Более чем похожую на правду. Но Клаус знал, что такая ложь самая опасная. Новые обречены на смерть, он теперь был в этом уверен.
        На улицах собирались толпы, люди сплетничали, покачивали головами. Земляне бы вели себя куда эмоциональнее, но что теперь о них вспоминать… До Клауса долетали слова
«бургомистр», «Совет», «Магистрат», «Морская стена» и чаще всего - «атори». Похоже, все уже знали, что происходит. Откуда? Связи нет, ходить местные не любят, а бегать им и вовсе тяжело. Некоторые обращались к Клаусу с вежливыми вопросами, он отвечал как можно короче, чтобы не выдать себя акцентом: нет, не знаю, не видел.
        Все пространство между Второй и Третьей стенами заполнено лавочками и рынками, только площадь Шале административный центр. Мачеле посоветовал площадь обогнуть, что Клаус и сделал, едва не заблудившись на кривых улочках. К счастью, заблудиться в Иштемшире оказалось невозможно, он уперся в Третью стену и вдоль нее двинулся на запад, к реке. В воротах стояли перепуганные до полусмерти стражники, требовали у всех проходящих показывать языки и еще успевали сплетничать, выслушивая и тут же передавая дальше новости.
        В это время что-то сильно громыхнуло на севере. Клаус предположил, что это продолжается штурм Морской стены отрядами Вешшера, но жители сразу стали кричать о Речном порте. В промежутках между домами Клаус видел далекий дым, а горожане все переговаривались. Будто бродишь по Интернету, слушая все новые уточняющие подробности о происшедшем. Нет, не Речной порт, хотя там горят баржи. И не Морская стена, и не площадь Шале, хотя и там пожар, вроде бы Совет Святых Отцов демоны подожгли. Наконец неожиданная весть: мост Желаний упал в реку. Стоял-стоял сколько сотен лет и вдруг упал вот с таким грохотом. Не к добру…

«Спасибо, дружище Мачеле, что попросил через этот мост не ходить, - мысленно поблагодарил Клаус. А говорить мне, в чем дело, конечно, было совершенно излишним. Кто я такой? Сволочь из новых, вот и все».
        С мостом Отца Невода все было в порядке, если только не считать того, что он был совершенно пустым. Горожан здесь оказалось много, но они стояли на обоих берегах, не ступая на сам мост. Горожане смотрели на север, туда, где до сих пор дымились остатки взорванного моста Желаний. Конечно взорванного, уж кое в чем Клаус разбирался. Сам взрывать не умел, но видеть доводилось.
        Чуть замешкавшись, Клаус все-таки пошел дальше. С обеих сторон на него глядели с любопытством, будто ожидая, что и этот мост сейчас вздыбится под ногами смельчака. Клаусу почему-то и самому стало страшно, хотелось побежать, но нельзя было даже быстро идти. Аборигены не умеют ходить сколько-нибудь быстро.
        Толпа в Заречье расступилась перед ним и через несколько шагов - поглотила. Прижавшись боком к стене дома, Клаус остановился, чтобы послушать новости. Мачеле точно знал, что новые уже вошли в город, а вот иштемширцы на том берегу - пока нет.
        - У ворот снова бой, говорят. Мы решили на восточный берег пойти, а теперь и не знаю, как быть, - сказал низенький большеносый человек в берете, а его супруга, зажав под мышкой какой-то сверток, жестами повторяла его речь для женщин, будто они были не только молчаливы, но и глуховаты. Оба не обращались к кому-то конкретно, а просто говорили с толпой. - Вроде бы к атори подмога подошла.
        - И откуда они берутся? - вздохнул благородного вида господин с саблей на боку. - То говорили, сотня у ворот, а теперь, выходит, они и на том берегу, и мост сломали, и подкрепление какое-то…
        - Как откуда берутся? Из Вессенского леса, больше неоткуда. Говорят, бургомистра убили и всю семью его.
        - И Отцов, всех до единого.
        - И полицмейстера.
        - Нового?
        - Нового, Ротке.
        - Ну надо же, не успел и поначальствовать.
        - А бой вы на мосту Желаний застали? Отсюда хорошо было видно, как атори стражников порубили.
        Клаус отлепился от стены и пошел дальше. Странные люди… Совсем не люди, проще говоря. Для них все происходящее - налет демонов. Раньше они нападали по одному, а тут вдруг явились отрядом. Делают то же, что и всегда, - убивают местных. Что удивительного? Только масштаб нападения потрясает, но тут надо не удивляться, а спасаться. Пусть даже на Иштемшир навалится тысяча атори - будет жуткая резня, но не более того. Люди победят, потому что с ними Небо.
        А может быть, аборигены просто в шоке и еще не осознали размеры трагедии? Клаус на ходу покачал головой и полез за трубкой: не настолько он хорошо знал психологию местных, чтобы морочить себе голову такими вопросами. Гораздо важнее теперь было выбраться к людям Пана, не получив болт из арбалета в лоб. Или их снабдили луками? Из лука стрелять гораздо быстрее, но и попасть трудно. Клаус не помнил, чтобы их в лагере учили, хотя мог просто пропустить эти занятия. Все равно стрелок из него никакой… Ему навстречу валили толпы народа. На самом деле не так уж и много, сотни, не тысячи, но улицы узкие, а каждый местный норовил утащить с собой еще и добро на тележке. Иногда приходилось пережидать, покуривая, и Клаусу это нравилось. Он не спешил предавать. Город убаюкивал его, хотя все вокруг удивляло чуждостью человеку: и здания, и одежда, и особенно жители. Аборигены оставались спокойными, и Клаус был спокоен тоже. Наверное, так выглядела местная паника: все куда-то не спеша идут, мужчины болтают, а женщины быстро вертят пальцами, что тоже означает оживленную беседу.
        Он продолжал прислушиваться. Большая группа атори входит в ворота, на них железные шлемы и доспехи, железные щиты. Удивительно могучи эти демоны, и как Небо дозволяет существовать мерзким созданиям? Убивают всех мужчин, занимают дома, перекрывают улицы. Надо уходить на тот берег, там бургомистр и Святые Отцы, полиция. Редкие, как и Клаус, идущие навстречу сообщали: Святых Отцов убили, моста Желаний больше нет, идите через мост Отца Невода, но у Морской, стены бой. Тогда, выходит, надо уходить к югу, через Ветераны в предместья. Другие полагали, что вернее будет пойти к имперцам, Морскую стену атори взять не могли и там, наверное, уже порядок. Третьи считали, что если мост Желаний упал, то и хорошо, теперь даже
«грачи» смогут остановить атори на единственном пути к правому берегу. - Есть еще мост выше по течению! - вспомнила девушка лет двадцати, насколько мог понимать Клаус, и все посмотрели на нее с осуждением. - Ну что? Я же дома не могла остаться!
        Отец приобнял разговорившуюся дочь и зашептал ей на ухо что-то успокаивающее. Теперь местные шепотом стали говорить только о них: как не стыдно! Клаус рассмеялся в голос. Нарушены приличия, и про атори, которые сейчас грабят твой дом, а через минуту, может быть, появятся здесь, можно забыть. Куда важнее осудить разговорчивую, то есть возбужденную, самочку, вышедшую из дому.
        Наконец поток беженцев стал редеть, и в то же время настроение у них сильно испортилось. Попадались раненые, многие ворчали на бездействие Магистрата и Совета Святых Отцов, кое-кто проклинал северного императора и даже Орден Неба. Клауса спрашивали, куда его несет. Он отвечал, что оставил дома жену, - это казалось ему достаточной причиной.
        - Небо да хранит ее! - Клауса хватали за руку, пытались увлечь. - Идем, наверняка будет создано ополчение, Святые Отцы дадут право на убийство! Вступишь туда и отомстишь.
        Он вырывался, робко улыбаясь. Эти люди вели себя странно, но были очень симпатичны Клаусу. Они хотели увести его в безопасное место… Он тоже этого хотел, только не было такого места в Иштемшире.
        Наконец стало ясно, что Клаус приблизился к району ворот, где и остановились пока новые. Оттягивая уголок века, чтобы чуть-чуть сфокусировать зрение, он осторожно выглядывал из-за угла, прежде чем пересечь очередную улочку. На боку бестолково болталась сабля - может быть, лучше выкинуть? А то примут за врага… Клаусу пришла в голову оригинальная мысль: продвигаться вперед высокими прыжками. Местные так не умеют, у них врожденный слабый тонус мышц или что-то в этом духе. Так бы он и сделал, если бы не знал, что у новых атори тоже есть врожденная черта - слабый тонус мозга. Не сообразят, зачем он это делает, зато выстрелят не раздумывая,
        - Эй, люди! - Надеясь, что стражников или полицейских Иштемшира рядом не окажется, Клаус принялся орать по-английски. - Люди, вы меня слышите?! Я Клаус! Клаус Домбровски! Я иду к вам, я свой, не стреляйте!
        Он прошел так две улицы и наконец, в очередной раз наполняя грудь воздухом, услышал тихий смешок. Поднял голову: два краснорожих типа рассматривали его из окна и потешались. Один немедленно плюнул, Клаус едва успел отскочить.
        - Я ищу Пана!
        - Да ну его на хрен, Клаус Домбровски! Поднимайся, мы тут винцо пьем, кушаем, а девка нам не понравилась. Выручишь?!
        Они захохотали, уже порядком пьяные, а Клаус побыстрее пошел дальше. Увидел еще нескольких рассматривали какую-то одежду, выброшенную на улицу из перевернутой тележки, рядом лежал мертвый хозяин. Неподалеку визжала женщина. Клаус не стал подходить, прошел мимо, лишь приветственно взмахнув рукой. Новые прицелились было из арбалета, что-то крикнули, но он успел скрыться за угол.

«Ничего себе дисциплина!»
        Сердце заколотилось; от спокойствия, которое навевал на него поток беженцев-аборигенов, не осталось и следа. Тут свои, тут опасно. Наконец Клаус увидел строй: посредине улицы толкался взвод, половина щитов уже лежала на земле. Бойцам явно хотелось разбрестись, покопаться в оставленных местными жилищах, но командир, ругаясь, бегал вокруг своего стада, как овчарка.
        - Я ищу Пана, - повторил Клаус, подойдя к нему. - Где он?
        - Да мне наплевать, что ты ищешь! - взревел командир. - Я людей на позиции вывел, а тут воевать не с кем! И ни черта непонятно, где мои соседи! Иди и скажи этому козлу, что я сейчас вообще все брошу, понятно?!
        - Понятно, - кротко кивнул Клаус и продолжил путь. Армия новых просачивалась на улицы постепенно, взвод за взводом, большинство пока и вовсе оставалось за Пятой стеной, Пан с присущей ему мудростью не спешил. Сначала он хотел понять, насколько велика угроза от местных. Если они так слабы, зачем понадобились в Иштемшире крупные силы? Когда Клаус наконец отыскал командующего, тот с пристрастием допрашивал начальника старых атори, тех, кто удерживал для него открытыми ворота.
        - Я и сам вижу, что это хорошая, толстая стена. Спасибо, что ты открыл ворота. Но я не понимаю, почему ты не очистил ее всю, - они же щелкают вон из тех башен по нам!
        - У меня мало людей, - оправдывался командир старых. - Ждали вас раньше, нас атаковали и по стене, и из города, даже снаружи какие-то бандиты лезли. Я потери понес, между прочим двадцать человек! Башни нам не нужны, вы уйдете в город и скроетесь от них за крышами.
        - Не пойму… - покачал головой Пан, но тут увидел Клауса. - А вот и мой друг-языковед! Отойдем-ка, парнишка. Что ты мне принес?
        Клаус отдал письмо от Мачеле, которое Пан сразу прочитал, презрительно скривив губы. Означало это, что старый атори насажал больше ошибок, чем они это делали обычно, когда писали на языках большого мира, или еще что-то, - Клаус не знал. Когда Пан закончил чтение, гонец добросовестно передал на словах, что требовалось. Получилось искренне и даже легко. Предавать - легко.
        - То есть город почти наш? Это радует, - усмехнулся Пан. - Я и сам вижу: одни дома стоят, а уроды разбежались. Хотя у ворот трупы, значит, пытались что-то предпринять… Что за человек этот Мачеле?
        - Он хочет направить нас на остатки сопротивления, чтобы сберечь своих людей, - вдохновенно соврал Клаус. Или не соврал? Он и сам не знал. - На севере есть Морская стена - это целый комплекс из трех крепостей: на левом и правом берегах и на островке посреди Шоссны, у самого устья. Эти крепости надо обязательно брать, и Вешшер уже ввязался в бой. А нам по его плану, вероятно, надо захватывать Заречье, чтобы выйти к Сестрам. Мачеле - начальник штаба Вешшера.
        - Об этом и пишет, - кивнул Пан, медленно разрывая письмо на клочки. - А тот, с которым я говорил, прямо из штанов выпрыгивает: идите воевать! Нам туго! Молодец, Клаус! Я тоже думаю, что торчать в воротах не стоит и двигать к этой крепости тоже. Главное в городе, как я понимаю, Морской порт, а это за рекой. Ты говоришь, он вот за той горой, да? Тогда ясно, почему Вешшер туда полез. Сумеет захватить крепость?
        - Думаю, да. У него порох и даже какие-то пушки. Примитивные. Но очень мало людей, счет идет на десятки.
        Пан помолчал, о чем-то раздумывая, потом приказал Клаусу набросать на листке примерный план города. Прибежал командир старых, опять попросил не задерживаться, наступать на север, но Пан довольно грубо послал его прочь.
        - Где этот Старый город? Ага… Подойдем ближе, а там осмотримся. Я надеюсь, дорогу покажешь?

«Хочет сидеть рядом и, когда Вешшер справится с имперской гвардией, тут же придушить его, ослабленного. Или просто подняться на эту гору Чакар с тысячами своих людей и показать, кто в городе хозяин, - догадался Клаус. - Но сам штурмовать не хочет, осторожная крыса… Держись, Мачеле».
        Возможно, еще одним сюрпризом для начальника штаба старых атори стало то, что Пан взял с собой за реку не всех людей. Две сотни остались охранять ворота, еще один крупный отряд рассредоточился в брошенных жителями кварталах Южного Заречья.
        - Ногу мы оставим в двери, - пояснил Пан для Клауса. - На всякий случай. И еще есть слабое место, которое надо прикрыть.
        Этим слабым местом оказался мост Отца Невода, Клаус мог бы и сам догадаться. Обладая достаточным количеством бойцов, Пан оставил заслоны на обоих берегах. Когда армия новых атори, звеня оружием, пересекала Шоссну, командующий остановился и долго рассматривал обломки взорванного моста Желаний:
        - Зачем они это сделали, Клаус?
        - Скорее всего не давали имперской гвардии из Сестер, вон с тех скал, прийти на помощь своим на горе. Она называется Чакар, за ней Морской порт.
        - Я помню твой план, - кивнул командир. - Знаешь, этот город не так уж велик. Вот только не было бы пожара… Впрочем, надо будет уйти - уйдем.
        На них начали нападать еще в Заречье, но это были одиночки или совсем маленькие отряды. Атори убивали этих героев легко, даже с радостью: наконец-то война! Мост Отца Невода оказался пуст, так же как и кварталы за ним. Клаус в очередной раз удивился скорости распространения новостей в Иштемшире.
        - Там площадь Шале, - показывал он. - Горит, кажется, Магистрат. А неподалеку горит и Речной порт, торговые склады.
        - Не пойдем туда. Санни! Занимай круговую оборону пока здесь, разведчиков ко мне!
        Клаус пытался вспомнить названия кварталов. Монета, Белый, Чегишаи… А вот здесь, на площади, где они стоят, наверное, Рынок. Атори расходились посотенно, повзводно и расходились весело, намереваясь повеселиться.
        - Как бы их резать не начали какие-нибудь деятели, - пробормотал одноглазый Том, шестерка Пана. - Напьются, командир.
        - Пусть режут, - улыбнулся тот. - Наших ребят пока резать не начнут, они не догадаются, что война - это не только, когда ты убиваешь. Пусть режут, я буду только рад. Осторожнее станут. Всерьез нас трахнуть тут просто некому, если верить другу Клаусу. Соврал он - ничего, разнесем тех, кто попробует нас трахнуть. Верно, друг Клаус? Ты ведь не соврал?

«Жители, вот ты про кого не думаешь, - лихорадочно соображал Клаус. Мачеле их знает, а ты нет. Вот, наверное, и слабое место. Где эти толпы? Ушли скорее всего на юг. Но ведь могут и вернуться, если будет кому возглавить ополчение… Да, те местные так и говорили: ополчение… Их тоже будут тысячи».
        Со стороны Чакара доносился слабый грохот, Вешшер вел бой. Наверное, весело расстреливал из своих пищалей наступающих в строю гвардейцев. Клаус зябко обхватил себя руками и привалился к фонарному столбу. Уйти от себя Пан позволения не дал. К вечеру начал меняться ветер, но, откуда бы он ни дул, пахло гарью.

41

«Велыпейский странник» догорал, дым стелился по земле до самого Шеймского озера. Шели, используя его как прикрытие, осторожно приблизился к дороге. Приходилось прижиматься к земле всякий раз, как на ней появлялись фигуры атори, небольшие группы то подходили к Иштемширу, то покидали его.

«Связь, - понял Грамми. - Совсем как люди. Только сильнее и умнее, потому что им помогает Подземный Князь».
        Зная, что ворота в Пятой стене наверняка находятся под охраной демонов, «грач» хотел попытать счастья за Шоссной. Но когда Шели приблизился к мосту Трех Дев, то увидел не меньше сотни арбалетчиков, расположившихся на лугу за рекой. Пришлось повернуть обратно к трактиру, тут-то он и услышал стоны.
        Держа арбалет наготове, Грамми ползком подобрался к источнику шума. К его немалому удивлению и даже радости, это оказался старый знакомый Длинный Джемо. Вышибала держался за живот, от сгоревшего трактира за ним тянулась кровавая полоса.
        - Как поживаешь? - Шели устроился рядом. - Где господин Лашш?
        - Ты?.. - слабо удивился Джемо. - Лашшу раскроили голову. Все мертвы. Они захватили ваш вшивый городок, говноклюй?
        - Вряд ли им это удастся так быстро. Пока я вижу, что атори захватили мост и ворота. Я могу тебе чем-то помочь?
        - Если я попрошу тебя перерезать мне глотку, ты это сделаешь? - Джемо попытался улыбнуться. - Своя душа дороже, да? А я ведь убил двух атори. Здесь вообще было целое сражение.
        - Я видел трупы.
        - Когда вельшейская дружина наскочила на этих ублюдков почти у нас под окнами, я послал мальчишку в Хуланы. Наши тут же пошли помочь, но опоздали. Все равно повоевали… Немного, несколько минут. Чивоха убит. Кроха Ляссен убит. Да все убиты…
        - Джемо осторожно отнял руку от раны, рассмотрел окровавленную ладонь. - Очень режет в животе. Будто там крыса. Тебе надо идти в город, говноклюй, один ты много не навоюешь. Они осторожные, эти твари, и еще все в железе. Они носят на себе не меньше трех таров каждый.
        - Ворота захвачены?
        - И давно, еще раньше, чем пришла их армия. Кто-то захватил ворота изнутри. Кроха говорил, что в Хуланах тоже была драка, но атори убивают всех. Стражников разогнали, а подмога к ним не подошла… За Шеймское озеро пошел их отряд, я видел. Наверное, перекрыли мост Трех Дев. Что теперь будешь делать?
        Грамми поигрывал арбалетом. На его совести уже есть убийство. Может быть, прикончить и Джемо? Дрянной был человек, а все же человек. Ах, как не хотелось Шели в Ад…
        - Не знаешь? - понял его молчание Джемо. - Тупой «грач»! Скоро стемнеет, тогда иди в Хуланы, найди дом напротив третьей по счету караульной башенки. Считай от ворот влево, говноклюй. В подполе есть нора, она тебя выведет на Медную улицу.
        - Спасибо, Джемо.
        - Не за что. Если бы Кроха не был за что-то благодарен Галашше, хрен бы я тебе что сказал. Его небось тоже убили атори, вашего усатого полицмейстера, да?
        - Думаю, да.
        Джемо застонал и уткнулся лицом в траву. «Грач» все не мог решиться. Он не чувствовал своей вины в том, первом убийстве человека. Неужели Небо не простит? Оно все видит! Но если будет прощена та ошибка, то почему не простить и милосердие?
        - Джемо?
        Вышибала не ответил. Грамми потрогал его шею; как полицейский, он был привычен искать у людей пульс. Джемо умер, и Шели мысленно поблагодарил всевидящее Небо. Его услышали. Наверное, это добрый знак?
        Шели привстал и тут же повалился обратно: в стороне от дороги, так же как и он сам, тайно пробиралась группа воинов. Грамми не слишком испугался. Скорее всего люди - атори не прячутся. Он лежал и прислушивался к их тихим переговорам. Вскоре смог разобрать слова, и первое, что услышал, было знакомое имя.
        - Эшуд, куда теперь?
        - Думаю, надежнее через мост Трех Дев. В предместьях выясним, что происходит в городе, и решим, как быть.
        - Мост Трех Дев охраняется, господин Нетоле, - не вставая, подсказал Грамми. - Но если хотите попасть в Иштемшир, то я случайно знаю, как это сделать.
        Эшуд закрутил головой в поисках источника голоса, и Шели поднял руку:
        - Не стреляйте. Где ты был черномазый? Бабушку навещал? Хромой очень расстраивался по этому поводу, пока был жив.
        - Шели? Что ты здесь делаешь?
        - Возвращаюсь на родину, как и ты. Это что за разбойники?
        - Ларранцы и ордынцы, все, кто уцелел. А в Грохене творятся какие-то чудеса: демоны прошли через город маршем и никто их не тронул. Некий отец Урле пишет в газетах, что все будет хорошо… Газета - это такая бумага, ее вешают на стены.
        - Я читал газету, Эшуд.
        - Так что с тобой случилось?
        Грамми поднялся наконец и хотел было рассказать Нетоле о происшедшем, но мысленно махнул рукой. Какая теперь разница? Разведчики Галашше опоздали, каждый ребенок и без них теперь знает, что происходит в Ноосате.
        - Вика убили, - просто сказал он. - Не добрались мы домой. Хромого Клэса убили. Галашше мертв, ты об этом, наверное, в газете читал. А вот лежит мертвый Джемо, он рассказал мне о подземном ходе из Хулан в город, прямо под стеной. Как думаешь, наградят меня за раскрытие лазейки контрабандистов?
        - Думаю, не скоро, - вздохнул Эшуд. - Ордена Неба больше нет, вот моя новость. Крепость захвачена атори, однако потом пришли другие атори и перебили первых. Что ты думаешь по этому поводу?
        - Думаю, надо поймать одного из этих демонов и допросить ножом и огнем, как ты хотел это сделать с Пайсом. Вот и все. Нас достаточно много для этого.
        - Нет, нет! - встрял в разговор сержант Фулетте. - Мы не будем устраивать никаких засад, не для того сиволапых загоняли. Хотели добраться до гвардейцев императора Кемпетая, так пошли к этой твоей лазейке. Темнеет, самое время.
        По дороге к Хуланам, пробираясь через опустевшие предместья, Эшуд поведал Грамми о своем возвращении в Иштемшир. Вместе с ларранцами они устроили засаду, остановили у Грохена необходимое количество носильщиков и вытряхнули пассажиров. Под угрозой оружия заставили нести себя через город, остановившись только почитать газету.
        - Я лично проткнул саблей бедро невинному человеку, - вздыхал Нетоле. - Он просто ехал по делам, а нам нужны были носилки. Если бы мы не подтвердили делом своих угроз, носильщики отказались бы идти.
        - Неужели вы их так перепугали, что они вас тащили весь день?
        - Нет, сколько могли, ведь всюду атори!
        Шели разозлился. Надо же, доехали на носилках! Еще немного, и догнали бы его, едва волочащего ноги. Правильно, настало время Войны, не до законности. И теперь этот идиот Нетоле переживает из-за такого пустяка, как проколотое бедро… А вот душа Шели, возможно уже на пути в Ад.
        В предместьях отряду стали попадаться люди, все мужчины, одиночками и группами, но всегда вооруженные. Дома стояли пустыми, свои семьи будущие ополченцы, видимо, уже расселили на ближайших фермах. Теперь, к вечеру, вспомнили о долге перед Небом и осторожно приблизились к Пятой стене, чтобы понять, как этот долг можно исполнить, не навредив себе.
        Ближе к воротам на грязных улочках хуланского квартала лежали убитые. Похоже, атори действительно убивали всех подряд, то ли действуя в соответствии со своей адской сущностью, то ли ставя целью устрашение. Здесь пришлось двигаться осторожнее, потому что совсем недалеко, на стене, перекликались демоны. Отряды стихийного ополчения, увязавшиеся следом за ларранцами, тихо двигаться не умели, и Фулетте отстал, чтобы немного навести порядок.
        - Третья башенка, - показал пальцем Эшуд и в сумерках сам не различил своей черной руки. - В общем, мы пришли. Наверное, этот дом.
        Пробираясь на ощупь по незнакомому помещению, «грачи» обшарили пол. Крышки так и не нашли, зато в одном месте доски заметно пружинили. Поддели ножнами, налегли и не без треска проникли наконец вниз. Тут Грамми зажег альгару, чтобы спокойно осмотреться. Подпол оказался завален всевозможным барахлом, чистоту и порядок хуланы не уважали. Ход, впрочем, нашелся быстро - под огромной кучей грязного тряпья.
        - Готово? - Фулетте свесил голову вниз. - Там уже полтораста человек, и еще подходят. Я выстроил это горе-войско по одному, так что давайте полезайте скорей.
        Не спеши, вдруг там что-то случилось?! - взмолился Эшуд. - Мы задохнемся, если сзади влезет еще хотя бы пять человек!
        Шели пополз первым, зажав альгару в зубах. Всего ход должен был тянуться примерно на полсотни росов, но «грачу» показалось, что он корчился в нем добрый меш. Нетоле был того же мнения.
        - Надо быть выносливым, как атори, чтобы лазить по этим крысиным норам! - сказал он, когда Грамми помогал другу выбраться.
        - Или жадным, как хулан.
        И этот квартал оказался пуст, жители ушли. Атори поблизости тоже не было, но голоса слышались громче. Похоже, твари ругались.
        - Что у них за язык такой, лающий? Словно волки грызутся. - Шели подполз к окну, выглянул. - Скоро Большая взойдет, потом Мила. Устал я… Надо уходить за реку, к Управлению.
        - Управление далеко, а у нас уже больше сотни бойцов, - сказал Эшуд. Да, да, не смотри на меня так. Может, нам и не присвоят лейтенантских званий, как обещали, а командовать есть кем. Не бросить же это ополчение? Тащиться через мост опасно. На месте атори я бы приглядывал прежде всего за мостами. Лучше двинуться на север, к Сестрам, там гвардейцы.
        - Точно, - отплевываясь, из норы вывалился Фулетте. - Надеюсь, никто не сдохнет в этом лазе, потому что вытаскивать его будет страшной морокой. Конечно, надо идти к гвардии. Если что и пытаться защитить от такой армии демонов, то прежде всего порт.
        - Морской порт на том берегу Шоссны, - поправил его Нетоле. - Мы пойдем к гвардейцам, что занимают крепость на этом. Но разницы никакой нет, под рекой у них есть галерея для сообщения.
        - То есть на Чакар мы все равно попадем? - уточнил Фулетте. - Конечно, пошли к Сестрам, я помню эти скалы. Эх, знал бы я совсем недавно, когда у гвардейцев вино хлебал, как скоро вернусь… Поторапливайтесь!
        Последнее слово было обращено к ползущим через нору ополченцам. Они появлялись по одному - сплошь потомки беглых крестьян и сами вполне разбойного вида. Заметного всюду Эшуда Нетоле многие помнили по арестам, но теперь это не имело значения. Грешники пришли спасать свои души, решив, что настал удобный случай.
        - Ты рыдать собрался? - Шели слегка толкнул товарища в плечо. - Пошли на улицу, посмотрим, где атори.
        Короткая разведка показала, что на стене над воротами находится всего несколько десятков тварей. Внизу прохаживались и сидели прямо на мостовой еще около сотни, они-то и переругивались с теми, что нашли местечко поудобнее. В кварталы они не заходили, и причину этого «грачи» быстро обнаружили: в переулке лежал убитый демон, кто-то сбросил ему на голову чугунный котел с кашей.
        - Жрать охота, - заметил Шели, счищая кашу и мозги атори с сапога.
        - Не о том думаешь. Как бы нас кто-нибудь за демонов не принял.
        Едва ли не половина ночи ушла на то, чтобы все ополченцы проползли под стеной, в итоге их оказалось больше трех сотен. Еще несколько десятков собралось на шум с ближайших улиц, эти герои ночной войны похвастались своими успехами и сообщили новости: крупный отряд атори стоит на полпути к мосту Отца Невода, другой охраняет сам мост, почти вся армия атори ушла за Шoccну и там что-то происходит. Долетают крики, видны пожары, но точно ничего не известно, потому что мост Желаний упал.
        - Что же вы не пойдете к гвардейцам? У них есть ход на тот берег! - недоумевал Фулетте.
        - Имперцы закрылись и никого к себе не пускают, кричат, что у них такой приказ. Не пустили даже «грачей» и морскую дружину.
        Наконец все же удалось немного разобраться с ополчением, назначить десятников, и
«грачи» повели свое войско на север. По пути их атаковали атори, но, когда увидели, как много иштемширцев, отступили.
        - С их скоростью это нетрудно! - плевался от злости Фулетте. - Убили двенадцать человек, столько же искалечили, а как до драки дело дошло бежать!
        Тут-то полицейские и встретили своих, на шум из темноты появился Бык Метессе:
        - Это вы? - «Грач» криво усмехнулся. - Еще людишек привели? Ну-ну. Людишек полно! А вот ворота Сестер заперты, гвардейцы нас послали в Ад. Говорят, завтра придет эскадра, ее уже видели со стен. А пока, мол, сидите тихо. Шели, Эшуд, почти все наши погибли за день да ночь. Час назад канцелярскому крысенышу Чатте вскрыли грудь одним ударом; если хочешь с ним попрощаться, поспеши. А Рошке - демон, вот такие дела. Как все это вышло?
        - Долго рассказывать… - Эшуд при свете яркого серпа Большой следил, как мимо идут ополченцы. Фонари в городе, конечно, никто не зажег. - Пятая стена вся захвачена или нет?
        - Совсем не захвачена. Атори держат только ворота и еще небольшой кусок. Почти все демоны ушли за реку, там, наверное, за Чакар воюют… Стражники говорят, что если бы атори хотели, то давно бы всех их перебили. Но народ на стену не пускают, говорят, не положено, идиоты!.. Ты что так смотришь?
        - Если вся их армия за рекой, а в Заречье только два небольших отряда, то почему вы их еще не перебили?
        - Потому что никто не берет на себя командование ополчением.

42
        Местные были везде. Они знали город, не путались в его кривых улочках. Медленные, но упорные и чуть что - норовят умереть с криком «Слава Небу!». Проклятые фанатики были уверены, что с вечным блаженством у них теперь все в порядке. Сливки местного общества, решившиеся замолить средней тяжести грехи таким нехитрым образом. Новые убивали их легко, на счету каждого уже было по трое-четверо, а у кого-то и десяток, но сами тоже несли потери.
        - Не нравится мне все это, - сказал Пан, прихлебывая вино. - Дерьмо!
        - Как навалятся все вместе… - пробурчал Мики, порученец.
        - Да пусть бы навалились, мы бы их всех вместе и передушили. Но ведь ползут, как червяки, из всех щелей по одному. - Пан сделал паузу, пережидая чей-то истошный вопль на улице. Вопль кончился английской руганью. - Вот еще кого-то кипятком ошпарили или болт в задницу всадили. Считая тяжелораненых, мы только здесь не меньше двух сотен потеряли. Что толку в том, что убили несколько тысяч тварей? Вешшер небось рассчитывал, что мы станем за ними гоняться или вообще перебьем все население.
        - Мачеле говорил, что они хотят тут все устроить как в Грохене, чтобы местные нас приняли. Это потом понадобится, чтобы дальше по планете распространяться, - решился на высказывание Клаус.
        - А ты вообще заткнись, мозгляк! Ты сказал, что лучше уйти за реку, чтобы быть ближе к Чакару и Морскому порту, сказал, что драка заканчивается и можно опоздать к раздаче призов, - а там до сих пор грохочет!
        Пан, похоже, не мог взять в толк, что так долго делает Вешшер на Морской стене. С кем воюет? Ему пока не доводилось сталкиваться с регулярными формированиями местных, а вот Клаус догадывался, что при достаточном количестве арбалетов и хорошей выучке гвардейцы могут отстреливаться очень долго. Пушечные выстрелы говорят скорее о том, что обороняться приходится Вешшеру. Он сильно рискует, захватывая большую крепость такими малыми силами… Но Мачеле явно не хотел, чтобы Пан полез ему на помощь. Или хотел?
        - Перепились еще все! - продолжал монолог Пан. - Файкин был атакован крупным отрядом с площади Шале и увел сотню черт-те куда, погнался за ними. Я ведь запрещал! Вернется - напомните, чтобы я его прикончил перед строем. И тех, что устраивали поджоги, тоже.
        Клаус уже не знал, хочет ли уйти отсюда. Город ночью стал огрызаться, те самые, странно спокойные, равнодушные аборигены в темноте стали собираться группами и убивать захватчиков. Площадь Шале, к которой, кажется, вела целая тысяча улиц и переулочков, оказалась центром сопротивления. И все же местные не нападали все сразу, хотя это казалось логичным. Странное поведение. Они не люди… Может быть, Мачеле это предвидел? Но тогда его расчет не оправдался, потери новых слишком малы. Зато разведчики сообщили, что видели бой в Старом городе, там, где располагался штаб. Не вышло ли так, что его предательство не состоялось? Новые и старые атори не помогают, но стараются подставить друг друга.
        - Может, выйти за реку?
        - С чего бы, Мики? Скоро утро, все в общем-то в порядке. Ночью идти к горе не хочется, пусть там Вешшер еще повоюет, закончит наконец с гвардейцами. Придется туго - сам помощи попросит, он знает, где мы. Опасаюсь все-таки пожаров, страшная это штука… - Пан потряс над кружкой пустой кувшин и достал из-под стола новый. - Слабая дрянь.
        - Вышли бы, а потом вернулись, - упрямо повторил Мики. - Вдруг они с мостом что-нибудь сделают?
        - Кто?
        - Чурки эти или старые. Вешшер, говорят, козел.
        - Вешшер, конечно, козел, и он за козла ответит. Но мост я крепко держу, Мики. Или нет? Ну иди еще и ты его посторожи.
        - Брандер могут спустить, - подсказал Цыга, сотник личной охраны. - Какое-нибудь суденышко с порохом. И рванет мост, как его ни охраняй.
        - Куда спустить? - Пан вздохнул. - Какие же вы идиоты!.. Ты хоть заметил, что мы выше по течению, чем Вешшер? И течение сильное, я специально спрашивал: на парусе не пройти, только на веслах, и то с трудом. Они баржи с помощью гребных галер таскают, специальная военизированная бригада для этого есть. Но дело даже не в этом! Еще выше по течению есть другой мост, да не один, и… Да ну вас! Глупости. - Пан поднялся, прошелся по комнате, пригибая голову под низким потолком. - Все глупости. Взрыв на местных не свалить, это война, и тогда я просто вырву глаза Вешшеру, даже мертвому. Скоро рассвет, пойдем на Чакар. У Вешшера всего около сотни людей здесь, так, дружочек Клаус?
        - Да.
        Все так и будет. Ночь кончается, все страхи Мики оказались глупыми. Утром новые добьют истерзанное войско Вешшера и воцарятся на Морской стене, чтобы диктовать свои условия старым.

«Ларран! - вдруг вспомнил Клаус. - Сила новых - Вессен, а Мачеле говорил, что о ларранской крепости, этих воротах в одну сторону из большого мира, я могу не беспокоиться. Они отобрали Ларран у новых. Тогда Пан долго в Иштемшире не продержится, сколь веревочка ни вейся…»
        - Клаус, а ты не думаешь, что тебя могли обмануть? Что у Вешшера в городе есть не сотня, а тысячи бойцов?
        - Где же они? - Клаус растерялся, он об этом и правда не думал. - Были бы тысячи, они бы уже раздавили местных!
        - А может быть, они не для местных припасены, эти тысячи, а? - Пан прищурился на Клауса поверх кружки, потом по-волчьи ухмыльнулся и допил вино. - Старым верить можно еще меньше, чем местным, потому что старые больше похожи на нас. Ты не расстраивайся, я обо всем подумал за тебя. Мы сидим в центре города, и нам есть куда отступать. Главное - это возможность маневра. А воевать тут, конечно, надо не с местными… С ними какая война? Режь да радуйся.
        - Старые не хотят их всех резать, хотят, чтобы они работали на нас, - заговорил Мики, уже довольно пьяный. - А я думаю, надо всех убить. Рабство - это не по понятиям.
        - Проспись иди. А ты, дружище Клаус, мозгляк слепой, чего с нами не пьешь?
        - Я сейчас… - Клаус поднялся, палец сам собой потянулся поправить несуществующие очки. - Мне выйти надо. Я быстро.
        - Да уж, побыстрее, и принеси еще вина. Оно легкое, как жизнь сына банкира! Спроси у ребят в любой сотне. Скажи, что я приказал.
        Клаус прикрыл за собой дверь, немного отдышался. Что происходит? Кто победит? Он и боялся оказаться не с победителями, и не желал смерти проигравшим, но сильно подозревал, что сам проиграет в любом случае. Для новых - мозгляк, которого затопчут, как только в нем отпадет необходимость, для старых - подозрительный чужак. И Ромиль убит, оказывается, а ведь могли встретиться, Ромиль умел устраиваться в таких компаниях. Клаус хорошо помнил этого рыжего типа, они не то чтобы хорошо ладили в организации, но и не серились никогда. Как давно и как далеко это было…
        - Синее пламя, - пробормотал Клаус и вышел на улицу. Тут было свежо, но очень шумно. Сотня охраны маялась от безделья и в честь этого громила жилища аборигенов, с хохотом вышвыривая из окон их пожитки. На счастье местных, они ушли, а то бы полетели вот так сами. - Синее пламя… Что же ты со мной сделало, и когда я в тебя угодил?
        Он постарался проскочить по улице как можно незаметнее. Ребятам, в сушности, все равно, как развлекаться, но Клаус явно интереснее, чем гардеробы аборигенов. Вина у них тоже нет, а и было бы - не дали, плевать им на приказ Пана, пока командир сам не придет.

«А он не придет, - понял Клаус. - Он знает, что в этой ватаге нельзя поддерживать железную дисциплину, о которой сам же талдычит. Арбалетов много, дураков еще больше, кто-нибудь да выстрелит. Нет, Пан точно знает золотую середину. И парни его любят за строгость и творят что хотят. Но в то же время чуют длину поводка, сотника он и правда замучает перед строем. Как эта система работает? Не объяснить. Пан просто талант, прирожденный лидер. Он не знает, он чувствует… Или я ничего не понимаю».
        Из расположения сотни охраны он выскользнул удачно, дальше перед Клаусом оказалась темная улица. В свете сразу двух местных лун он видел разбитые двери, но веши никто наружу не выкидывал, просто прошлись по домам в поисках вина. Теперь эта улица ничейная, отделяет территорию одной сотни от другой. Стаям нужно пространство, иначе сцепятся. Однако где взять вина для Пана?
        Клаус зашел в одно, потом в другое жилище. Бесполезно: во-первых, там все оказалось перерыто, во-вторых, все равно слишком темно. А еще Клаус испугался. Здесь может оказаться какой-нибудь абориген с оружием, выслеживающий свою жертву во имя Неба. Они бьют из-за угла и не боятся умереть. Смертники по сути, только слабенькие очень. Но и Клаус не силач.
        Он добрался до перекрестка и осторожно выглянул из-за угла. По ушам уже давно бил отраженный от стен домов визг, теперь Клаус увидел источник звука. Женщина из местных, голая, в крови. Бойцы собрались в круг возле большого костра и толкали ее в огонь. Аборигенка прыгала от одного к другому, словно мячик, а каждый раз, когда она падала прямо на угли, атори отмечали воплями. Вскакивая, женщина снова оказывалась рядом с обидчиками, игра продолжалась…

«Кончатся местные, со мной так сыграют, - подумал Клаус. - Хотя местных еще много. Насколько хватит? На год-другой. Но кто-то должен сеять поля, делать вино. Я? Нет, и на это не сгожусь. Они будут заставлять новых, свеженьких, только что из Вессена. А те будут, в свою очередь, восставать и убивать. Однажды придут большие армии аборигенов из-за обоих морей н все-таки уничтожат нас всех. Нас если доживу. Что вряд ли».
        Клаус осмотрелся. По огням он мог определить расположение еще трех сотен, между ними темные провалы. Если бежать, то теперь. Как же Пан его отпустил? Может, выпил много, а может, хочет проверить. Если Клаус уйдет, значит, все его слова ложь. Тогда Пан, наверное, будет ожидать удара той самой тысячной армии. Да в самом ли деле он так умен? И велика ли мудрость Мачеле, у которого весь штаб из двух сонь и сопливого мальчишки?
        Клаус присел на корточки, обхватив голову руками. Он не понимал происходящего. Это опасно, когда не понимаешь. Можно побежать прямо в огонь. Похоже, выбора у Клауса и не было, новые и старые уже играли им, как той аборигенкой.
        - Ну и наплевать! - крикнул Клаус в сторону штаба. - Наплевать, понял?!
        Он побежал в темноту, старательно выбирая дорогу подальше от людей, от голосов. Пару раз его окликнули часовые - надо же! Они все-таки есть! Но кажется, никто Клаусом всерьез не заинтересовался. Может быть, узнали. Или просто поленились. Он бежал и бежал, понимая, что впереди местные, - эти не узнают и не пожалеют. Клаус уходил от друзей на территорию врага, снова падал в огонь. Потому что толкнули друзья…
        Дыхание стало прерывистым, Клаус перешел на шаг. Саблю вынимать он боялся, ему казалось, что это сразу выдаст в нем атори. Близоруко щурясь в темноту, шарахаясь от каждой тени, он уходил все дальше на север. Несколько раз ему казалось, что зона, занятая армией атори, уже кончилась, но впереди снова слышались крики, и, скрытно проходя мимо, Клаус видел страдания очередной жертвы. Ему запомнился боец, у которого в груди торчал кинжал по самую рукоять. Он сидел, прислонившись к стене дома, и слабым голосом командовал товарищами, схватившими убийцу:
        - Выдави ему глаз, Джи… О Господи, я ведь сейчас умру! Отрежь ему губы… Скорее, Джи, он ведь меня убил!
        Однажды Клаус нарвался на этих городских ополченцев - вооруженных чем попало аборигенов. Он выскочил на темную улицу и оказался прямо перед местными. Их было человек шесть, двое с арбалетами, а еще один держал в руках большой лук, привязанный к палке, тетива была как-то за эту палку зацеплена, и Клаус вспомнил когда-то услышанное: охотничий самострел. Он кинулся в сторону и просто побежал по улице, прикрывая руками затылок. Что-то звякнуло неподалеку, возможно болт от арбалета. Клаус не оглянулся.
        А потом он оказался среди целой группы местных, они чего-то ждали. Одни мужчины, хотя среди тех, прежде встреченных, было две женщины. Клаус перешел на шаг и сказал, указывая за плечо:
        - Там атори!
        Это, наверное, звучало глупо, но ополченцы закивали. Клаус прижал руку к груди, будто ранен или просто что-то болит, прошел мимо. Его не остановили. Странные существа? Не более странные, чем те, кого он оставил позади, и не более, чем те, к которым пытался дойти. Две луны на небе почти встретились, стало довольно светло. Клаус вышел на перекресток, остановился, чтобы отдышаться, и увидел Джесс.
        Она шла прямо к нему, одетая, как иштемширка, в длинное глухое платье и шляпку. Но близорукий Клаус сразу узнал Джесс по походке. Женщина смотрела в сторону, но, почувствовав его взгляд, повернула голову.
        - Джесс!
        Она вздрогнула, сунула руку в накладной карман на боку.
        - Джесс, это я. Клаус.
        - Клаус? - Джесс подошла к нему, не вынимая руку из кармана. - Клаус? Черт возьми, да это же ты и есть!
        - Тише, тише!
        Он приобнял се и тут же отпустил - у аборигенов так не принято. Джесс говорила по-английски.
        - Ты знаешь вельшейский? - Клаус перешел на шепот. - Тут рядом местные. Джесс, как я рад! Куда ты идешь?
        - Я тоже рада. Нет, Клаус, я не успела выучить, да и не нужно уже, наверное. Мне только язык подрезали, а тебе? Тоже?
        - Тоже, идем скорее.
        - Не туда! Наши где-то на юге, Пан привел целую армию.
        Клаус увлек ее с собой, нашептывая в беспорядке обо всем, что видел. Еще не хватало, чтобы перед парнями сейчас появилась Джесс. Земная женщина, совершенно бесплатно! Да Пан даже не узнает, что Джесс появлялась поблизости.
        - Как ты здесь оказалась? Откуда идешь?
        - Вешшер меня вызвал в город недавно, чтобы я соблазнила какого-то гвардейского офицера, - хихикнула Джесс. - Он ему обещал черненькую. Духи какие-то вонючие дали… Но ничего не произошло, в смысле - с офицером. Мне кажется, Вешшер меня для себя вызывал. Говно он, этот Вешшер! С утра передал в отряд Кайвину, ну а я ушла от них. Просидела со славными ребятами в Старом городе, так этот район, кажется, называется. Они нормальные, пили, смеялись. По-английски так смешно говорят! Потом их послали штурмовать Шакар.
        - Чакар.
        - Ну да. Я пошла с ними, побывала даже в этом Чакаре. Крепость так называется?
        - Гора.
        - Ну не важно. Там, знаешь, горячо было. Эти гвардейцы, они такие отчаянные! Прямо на арбалеты кидались с саблями, а еще мы их гранатами забрасывали, они тяжелые, как ядра, и такие же круглые. Вешшер стрелял из пищалей на той стороне горы… Я видела со склона, он внизу был, у порта, а гвардейцы на них бежали, много, сотни три. Они их подпустили в упор, Клаус, и из своих пищалей шрапнелью выстрелили. Когда дым развеялся, я такого прежде не видала никогда! Помнишь, как мы взорвали автобус? Так это как десять автобусов! Мясорубка.
        Она болтала легко, свободно, будто и не было этой ночи, тихо снующих вокруг вооруженных аборигенов, двух зловещих лун на небе. Джесс, террористка-исполнитель, раз за разом уходившая с места взрыва, не оставлявшая следов. Убийца. Клаусу стало даже стыдно: все вокруг убийцы и только он один жертва. Стыдно быть жертвой.
        - Джесс, Вешшер победил, как ты думаешь? У него есть еще войска в городе?
        - Кто-то есть, но не думаю, что много. Нет, не думаю… А еще к Иштемширу идет эскадра с севера, очень много кораблей с десантом. Ночью они не пристанут, потому что мы потушили маяк, но утром будет драка. Клаус, милый, давай отсюда удерем? Я к Пану шла, думала, он поможет смыться. Кстати, Мачеле убит, ты знаешь? Нет? Я сначала к нему пошла, а там пустой дом, если не считать мертвецов. Местных вокруг целые кучи! Но они его достали.
        Она прихватила его под руку, и Клаус почувствовал локтем гибкое, теплое тело Джесс. Большой рот, пухлые губы, слишком крупные передние зубы с широкой щелью.
        Он так краснел когда-то, встречаясь с Джесс, красавицей Джесс. Она стала еще красивее.
        - Тут был Ромиль, он убит.
        - Так это наш Ромиль? Я слышала имя. - Джесс пожала плечами. - Все там будем. Но я рада, что тебя нашла.
        Местных на улице было все больше, даже, кажется, работал какой-то кабачок. Возле открытых дверей стояли несколько типов и глазели на Джесс. Клаус чуть нажал плечом, направляя ее в сторону, но было поздно.
        - Стоять, именем императора!
        Чернокожий парень наставил арбалет прямо в грудь женщине. Клаусу вдруг пришло в голову, что можно спрятаться за Джесс, толкнуть ее на смерть, а самому попробовать сбежать. Но он, видимо, никогда не станет убийцей.
        - Черт, он меня узнал. Мы встречались случайно, в трактире. Клаус, скажи, что я приезжая, с юга!
        Клаус сказал, но его уже обыскивали, разоружали, связывали руки. Чернокожий все целился, а рядом с ним стояли другие арбалетчики. Почему не стреляют? Собиралась толпа, местные требовали расправы.
        - Нет, нет! - Кто-то стал расталкивать горожан. - Он нам нужен! Убирайтесь воевать!
        - Это форма Ордена Неба, - подсказала Джесс. - Плохо дело, Клаус, они там все свихнувшиеся на крови ублюдки. Выкручивайся, я просто не могу. И духи потеряла…
        - Что вы с нами сделаете?
        Вот и все, что смог сказать Клаус. Несколько слов, как итог жизни. Полное признание своей вины.
        - Допросим. Прежде всего, куда вы идете?
        - Эшуд, давай уведем их куда-нибудь! - попросил Фулетте. - Тут их растерзают! Да отойдите же, это пленные!
        - Я хотел попасть на Морскую стену. Там Вешшер. Я убежал от тех, кто остался на юге.
        - Пошли! - скомандовал Эшуд Нетоле. - Ведите их на Чакар, к галерее. Надо показать добычу полковнику.

43
        Имперцы не пустили зареченских ополченцев за Морскую стену. Освещенная редкими огнями каменная громада Сестер гордо возвышалась над проглоченным темнотой городом, и горящие на улицах костры только подчеркивали разницу. Не поддерживал крепость даже Чакар - если бы не доносившиеся время от времени глухие раскаты, то гора казалась бы вымершей.
        - Я уже сказал: идет эскадра! Император помнит о нас! - надрывался со стены лейтенант гвардейцев. - Атори не сумели напасть неожиданно, мы знали о них и готовились! Теперь начинается новая Война! Завтра высадится десант и город будет освобожден!
        - Ты знаешь, сколько их?! - закричали снизу, из толпы. - Тысячи! А убил каждый из них десяток! К утру, может, нас в живых уже никого не будет!
        Ополченцы перемешались с семьями, когда Шели и Эшуд привели людей к Сестрам. Женщины и дети скопились перед воротами, здесь же валялось спасенное на руках имущество.
        - Верьте Небу! - хрипло ответил лейтенант. - Нам запрещено открывать ворота, даже если вас будут убивать на наших глазах! Приказ императора Кемпетая, заверенный бароном Зеккуне, вот! - Он помахал какой-то бумагой. - Завтра утром высадится десант!

«Грачи» стояли в стороне, им и тут было все хорошо слышно. От бригады осталось не более трех десятков, большинство ранены. Здесь же толклись моряки, а уцелевшие стражники подались к своим, на не захваченные атори участки Пятой стены. Туда тоже не пускали горожан, но никто и не рвался: стена не защита, если демоны с обеих сторон.
        - Суда могут пристать только в Морском порту, - говорил Ловве, командир экипажа морской дружины. - Другого места подойти к берегу просто нет. А на Чакаре грохочет, говорят, у атори какое-то страшное оружие… Вроде бы и мост Желаний они из него обрушили.
        - Тогда почему все стены еще не обрушили? - пыхнул дымом задумчивый Шели. - Много чего говорят.
        - Что бы ни говорили, в Морском порту атори! Гвардейцы с ними дерутся, а когда ударит и десант, то обязательно справятся. Но другая-то армия демонов за рекой стоит, вон, по кострам видно, где они. Тоже, наверное, утром пойдут на Чакар, и что получится?
        - Намекаешь, что десант не сможет высадиться? - нахмурился Бык Метессе.
        - Самое плохое, что может быть, - высадка в захваченном порту, - пояснил морской дружинник. - Это во всех описаниях войн отмечается, при каждом Освободителе. На берегу строятся арбалетчики и сметают всех, кто сойдет на берег. Еще специальные самострелы взводят, а сами стрелы окунают в смолу и поджигают. Представь: корабль горит, а на берегу строй арбалетчиков!
        - А между тем гвардейцы воюют с теми атори, что пошли на Чакар, много часов, а справиться не могут. Хотя гарнизон большой и под Шоссной можно послать отсюда подкрепление… - Шели Грамми удрученно покачал головой. - Плохо дело.
        Они замолчали, прислушиваясь к охрипшему лейтенанту, продолжавшему спорить с толпой. Откуда-то, крадучись, появился Фулетте и поманил к себе Эшуда, тот сразу хлопнул по плечу Шели.
        - Я только что из Сестер, - вполголоса сообщил небесник. - Мы с ребятами знали там, ближе к реке, одно незаметное окошко, покидали туда камешки… Ну, в общем, выглянул знакомый и скинул нам веревку. Нас, сержантов Ордена, тут многие знают. Короче говоря, они готовы принять тех, за кого я поручусь. А я поручусь за всех, за кого поручитесь вы. Давайте хоть говноклюев и моряков уведем, хорошие бойцы.
        - Зачем? - не понял Эшуд. - Бойцов лучше здесь оставить.
        - Да нет же! Мы не прятаться пойдем, а воевать! Гвардия не может одолеть атори на Чакаре, демоны там и с юга атакуют иногда малыми силами, и в Морском порту засели. Это самое главное сейчас - Морской порт! А имперцы уже положили там не меньше тысячи своих, какое-то страшное оружие у демонов. Сейчас переводят под рекой новых бойцов туда, для новой атаки, и их не хватает. Пошли? Только тихо, а то повалит толпа - и окошко захлопнется.
        - Идем, - вдруг поддержал его Шели. - Только втроем пока, у меня есть разговор к гвардейскому начальству.
        Разговор состоялся через несколько минут. Втянутые через бойницу на веревке, Нетоле и Грамми оказались перед седым капитаном.
        - Если вам не хватает бойцов, то надо взять их у города, - сразу заявил Шели. - Пусть ополченцы не обучены и плохо вооружены, но их много.
        - Сто раз уже говорили: у нас приказ, на Морскую стену никто из жителей не поднимется. Могут проникнуть скрытые атори, понимаете?
        - На Морской стене уже есть атори, я имею в виду Чакар. Не надо перебрасывать туда бойцов из Заречья. Надо организовать их и повести к Морскому порту.
        - В Старом городе бегают и отряды атори, и отряды каких-то ополченцев… - Капитан подергал себя за ус, что-то прикидывая. - Я не пошлю туда своих людей. Но если вы,
«грачи», пойдете, то было бы славно. Вас многие знают.
        - Особенно его, - уточнил Шели, указывая на Нетоле. - «Самого черного грача» знают все. Бери оставшихся наших и иди, только оставь здесь Быка Метессе. Мы, пожалуй, могли бы начать Войну здесь. Очень хотелось бы отбить ворота, ведь если к атори придет подкрепление - всему конец.
        - Нет, не конец, пока на севере стоит великий Кенчи-пьята! - приосанился Гвардеец.
        - Тем не менее отбить ворота и забаррикадировать их, лучше даже замуровать наглухо
        - прекрасная идея. В сущности, стража так и не смогла провести серьезную атаку, потому что их глупо смяли на мосту Желаний… Отсюда было видно. Если бы их командир не погиб, я бы, наверное, с него кожу содрал. И вот еще что: мост Отца Невода. Не сумеете взять ворота - попробуйте мост. Было бы недурно его зажечь.
        На том и порешили. Лос Фулетте, Эшуд и другие «грачи» по подводной галерее перебрались через Шоссну, чтобы постараться помочь гвардейцам, а Шели Грамми повел ополченцев обратно на юг, через темные, пустые кварталы.

44

«Я убил человека. Но теперь стараюсь помочь Небу чем могу, - рассуждал Шели.
        - Неужели и этого недостаточно для спасения души? Святые Отцы про это ничего не говорили. Но может быть, Небо милостивее их?»
        Он говорил со свеженазначенными сотниками, пытался внушить им, что стрелять надо первыми, что «Небо простит». Но эти слова отца Невода людям не были известны, и горожане лишь пожимали плечами. Как можно убить, не будучи уверенным, что перед тобой атори? В случае ошибки душа отправится в Ад. Нет уж, пусть они стреляют первыми. Грамми спорил, но без азарта. Он и сам был обречен всю жизнь раскаиваться за один миг, когда повел себя иначе. Оставалось надеяться на милость Неба и правоту отца Невода.
        Бык Метессе возглавил разведчиков и достаточно быстро подтвердил всем давно известное: атори стоят на стене, у ворот, в центре Заречья, и на единственном оставшемся в черте города мосту. После его доклада сотники как по команде уставились на Шели, и тот наконец осознал, что командует армией, а вовсе не марширует в строю.
        - Бьем в середину, - решился сержант. - Все вместе, окружаем и наваливаемся. А потом… - Он на миг задумался, как выстроить ополчение. Похоже, что это заняло бы весь остаток ночи, потому что ни командующий, ни его войска этого просто не умели.
        - Сделаем так: если все получится, то сотни с четными номерами идут к воротам, а с нечетными - к мосту. Бык, ты с нечетными. Все помнят номера своих сотен?
        Конечно, командиры уже успели все перепутать. Шели раздобыл кисточку, краску и каждому на руке записал номер. Все равно выйдет большая толкотня, но лучше не придумаешь. Небо поможет, если захочет, а нет - всем пропадать.
        И была резня.
        Атори заметили их сразу, начали окликать на своем лающем языке. Не получив ответа, выпустили первые болты, и тогда иштемширцам стало ясно, кто перед ними. Ополченцы текли сплошным потоком по кривым улочкам, и задним не было видно, что демоны делают с передними. Они догадывались, но… Если смерть переносит тебя прямо на Небо
        - а смерть от руки атори именно такова, о чем не раз говорили Святые Отцы, - то стоит ли ее бояться? Страх приходил в последний момент, когда под ногами оказывались обрубки товарищей, а впереди оскаленные рожи демонов, их железные шлемы и щиты. Поздно бежать, задние ряды давили, а их подпирали другие сотни ополченцев, и оставалось только кричать, выставив вперед копье или сабельку.
        Поняв, что враги взялись за них всерьез, атори начали отступление. Один за другим они падали, сминаемые этим потоком, и наконец побежали, используя преимущество в скорости. Те, кто должен был по плану Грамми отрезать демонам пути отступления, конечно же, не успели замкнуть кольцо.
        - Расходимся! - орал Грамми. - Четные сотни к воротам, не перепутайте! Бык, веди своих на мост!
        Мясорубка в Заречье вышла настолько страшной, что энтузиазма у горожан заметно поубавилось. Шели понимал это и гнал ополчение вперед без отдыха. Стоит бойцам поговорить, вспомнить убитых соседей, показать друг другу раны и еще не побывавшие в бою сотни начнут редеть, люди поодиночке отправятся обратно к Сестрам.
        Однако многих быстрая победа воодушевила, а из пустых, казалось, домов появились новые воины - эти отправились воевать с атори раньше, без всякого ополчения. Кто-то пихнул в руку Шели кувшин, и тот пил бодрящее вино на ходу, обливаясь. Когда сотни вышли на широкую Шеймскую улицу, «грач» оглянулся, стараясь оценить силу своей уполовиненной армии.

«Тысячи полторы, - прикинул он. - А у Сестер мы набрали пятьдесят три сотни. Не могло столько погибнуть!»
        Значит, ополченцы уже побежали, только большинство про это пока не знало. Сотни смешались окончательно, командиров никто не слушал, да и не нужны они были больше. Прямо перед толпой ворота, и от них навстречу уже летят болты. Бойцы кричат и не слышат пока стоноь тех, в кого эти болты попали, не замечают, как раненые оказываются под ногами. Это ненадолго, всего на несколько мгновений, здесь есть пространство, и луны светят, как на зло, ярко. Вот-вот армия почувствует боль.
        - Бегом! - закричал Грамми, понимая, что это единственный способ довести дело до конца.
        Он не сомневался в верности решения. Ворота в Иштемшир должны быть захвачены и закрыты, утром может быть слишком поздно. Император Кемпетай прислал, наверное, много войск, но он владеет Ноосатом, лишь пока в его руках единственный, северный порт. Если Иштемшир падет окончательно, Войны не пережить никому из его жителей. Шели повторял это про себя, а сам бежал изо всех сил, зная, что от этого зависит скорость толпы. Пусть ей будет трудно остановиться.
        Вокруг него падали люди, сраженные болтами и стрелами, но Шели добежал до сомкнувших ряды у самых ворот атори. Тут его и убили, раскроили голову ударом тяжелой сабли. Он не видел, как разогнавшееся ополчение смяло все же сотню демонов, подточило их строй, словно набежавшая волна песчаный замок. Всего две-три минуты продолжалась рубка, этого хватило, чтобы иссякла инерция, а вокруг ожесточенных потерей друзей атори образовался целый бруствер из таких податливых, легко разрубаемых тел аборигенов.
        Ополчение было готово отступить, и только тогда сверху, с занятой старыми атори стены, полетели вниз какие-то шары с пляшущим на хвосте огоньком. Когда огонек добегал до конца короткого хвостика, шар разрывался на тысячи кусочков железа, которые летели во все стороны, и каждый пробивал несколько тел. Железу все равно, человек или демон. Иштемширцы заметались по улице, не видя в дыму, куда бежать; атори с проклятиями подались назад, через ворота. Но шары со стены продолжали бросать, смерть находила новых и за чертой города, не многим удалось добежать до Хуланов и укрыться за грязными заборами разбойного квартала.
        Взрывы услышал Пан на другом берегу Шоссны, выскочил на крыльцо:
        - Где?!
        - У ворот, - уверенно сказал один из часовых. - Старые отбиваются, я так думаю.
        - Они говорили, что порох в городе есть только для пушек! Обманули, ублюдки! Бегите к сотникам, пусть ведут всех к мосту. Уже сейчас!
        С сотней охраны Пан первым зашагал к мосту Отца Невода, напрочь позабыв о пропавшем Клаусе. Там, в Заречье, уже закипала еще одна схватка - неуверенная, робкая, безнадежная. Бык Метессе не смог организовать атаку, из которой для большинства не было бы возврата. Атори шли быстро, бросая слишком пьяных или оказавшихся слишком далеко. Сотни бегом преодолели мост и врезались в толпу ополченцев, разрезали ее надвое и пошли дальше. Местные Пана не волновали, он спешил к воротам. А они как раз в это время закрывались, старые атори занимали оборону. Связь и разведка у них работали лучше.
        - Я ничего не понимаю, - говорил Клаус, безразлично разглядывая красные пятна на перевязанной груди гвардейского офицера. - Они играют в свои игры, старые и новые атори. Каждый хочет уберечь своих людей и подставить другого под удары… Вас, людей. Взрывается порох. Порох - это страшно, он все изменит. Станут невозможны действия в строю. Но это если пороха достаточно. Старые атори говорили, что необходимые компоненты приходится добывать по крупицам. Может, и так. Я вообще не знаю, как его делать, я занимался в большом мире другими веществами. Их здесь не произвести… А я ничего не понимаю. Пан с одной стороны, Вешшер - с другой. У Вешшера должно быть достаточно пороха, Морской порт без него не удержать. Нет, дело не в ваших атаках, хотя в них тоже. Дело в эскадре. Они, кажется, не ждали ее так быстро, и теперь вся надежда Вешшера на порох. У него есть пушки.
        - Мы уже знаем, что у него есть! Весь Чакар покрыт телами наших ополченцев! - вскочил Эшуд. - Скажи, как с этим колдовством бороться!
        - Никак, - просто ответил Клаус. - От пушек можно защищаться только другими пушками. У вас одна надежда, что порох у Вешшера кончится. Или люди… Или, может быть, пушки разорвутся… Но он должен был об этом подумать
        Клаус уже знал, что поход нескольких тысяч ополченцев на Чакар кончился почти полным их уничтожением. Стену они преодолели без особого труда, им, по сути, никто не мешал. Но когда приблизились к Морскому порту, то заработали пушки. Иштемширцы шли в строю, точнее, толпой, надеясь задавить более сильного противника массой. Их подпустили поближе и расстреляли одновременно шрапнелью в упор и разрывными гранатами по всему склону горы. Там тесно, как и во всем городе, может быть, даже еще теснее. Горные тропы среди толстых стен, которые не могут защитить от пушек, установленных в самой крепости. Клаус примерно представлял, как теперь выглядит Чакар, гора первого владыки Иштем-шира.
        Он попался из-за Джесс. Ее узнали, и дальше не имело смысла ничего: ни подрезанный язык, ни умение говорить по-вельшейски. Сначала Клаус на нее не сердился, слишком устал и потерял всякую надежду. Но когда их избили, протащили пинками под рекой, через полузатопленную темную галерею, еще раз избили и наконец начали допрашивать, то и дело прижигая раскаленным ножом, отношение Клауса к Джесс изменилось. Ее почти не трогали, только связали. Что толку от атори, не говорящего на человеческих языках?
        - Как будет действовать этот Пан? - слабым голосом спросил гвардеец.
        - Не знаю. В самом деле не знаю… - Клаус вскрикнул, когда к его плечу снова прижали горячее железо, но даже не посмотрел на палача. - Пан верит только своему чутью. Он договаривался с еще несколькими командирами из новых, и они решили, что лучше захватить все три ключевых пункта. Это Никея, там надо завоевать несколько небольших крепостей, Иштемшир и, самое главное, Ларран. Ларран ключ к Вессенскому лесу, а Вессен - ключ ко всему. Правительство большого мира продолжает швырять туда своих убийц… Тот, кто владеет Ларраном, старые или новые, сможет делать из них новые армии на свой вкус. Вам бы лучше помочь новым… - Клаус прикусил язык. Раздвоенный язык аборигена.
        - Почему? - Эшуд перестал расхаживать по комнате, присел напротив. - Ты же сказал, что новые - самые жестокие, что им доставляет удовольствие убивать.
        - Не всем, но… В общем, да. Именно поэтому новые не устоят. А для старых атори здесь дом, они умеют обрабатывать землю, построили паровые машины, они обычные люди. Ну да, для вас не люди… - Клаус даже усмехнулся. - Я не знаю, что будет в Иштемшире. Они интригуют, они готовы убивать друг друга. Я думал, что победят старые, но теперь не уверен. Может быть, Мачеле и Вешшер надеялись, что ваше ополчение будет атаковать не Чакар, а армию Пана. Вышло не так…
        - О чем вы говорите? Они нас убьют или нет? - Джесс воспользовалась паузой.
        Клаус не ответил, лень было терять время. Конечно убьют, уж во всяком случае не отпустят. Зачем эта Джесс здесь появилась? Если бы Клаус добрался до Чакара, пристал к Вешшеру, то оставались бы еще какие-то шансы. Хотя и это зависело от ума Пана, от его расчета. Или его удачи.
        - Он все время говорит об отношениях старых и новых атори, - проговорил гвардеец.
        - Нас они в расчет вообще не берут. Обидно, помоги мне Небо! Но в том, наверное, и шанс, дарованный нам свыше. Атори порочны и будут убивать друг друга. Мы победим. Мы не будем помогать никому, Небо с нами.
        Эшуд не успел ничего ответить, потому что в комнату вошел порученец:
        - Атори из-за реки так и не взяли ворота. - Он еще не выучил слов «новые» и
«старые». - Грохот стоял страшный. А только что ворота открыли, - похоже, подошли еще силы по дороге из Грохена. Нападавшие отступили и вроде бы уходят на юг. Стражники говорят, что там, на Пятой стене, еще их люди держатся, но, конечно, если атори пойдут с лестницами на стену, не устоят.
        - Они воюют между собой за наш город! - покачал головой Эшуд. - Хотя мы еще живы.
        - Старые хотят, чтобы он стал могилой для новых, - пояснил Клаус. - Запирают их здесь. Ведь горожане все время нападают, убивают их по одному, но и сами гибнут.
        - А если Пан поведет своих воинов на Чакар и выкинет оттуда Вешшера?
        - У Вешшера пушки; наверное, он надеется выстоять. Или еще что-то… Я не знаю, - пожал плечами Клаус. - Ничего не знаю.
        - Ты что-то еще хотел сказать? - спросил гвардеец у задержавшегося порученца.
        - Светает, господин полковник.
        Эшуд жестом попросил его помочь, и они вместе подняли полковника, подошли к бойнице. Отсюда, почти с самой вершины одной из Сестер, открывался вид на Морской порт, на склон Чакара и огромное пространство Северного Междуземного моря. Клаус без спроса встал и подошел к ним - ноги ему не связывали. Десятки парусников - эскадра императора Кемпетая шла к Иштемширу. Можно было рассмотреть множество людей, столпившихся у бортов, и огромные клетчатые флаги.
        - Вот сейчас все и решится, - сказал гвардеец. - Атори, ты думаешь, что Вешшер своими трубами сможет сжечь их?
        - Мы сейчас увидим.

46
        Бой продолжался меньше часа. Красивые имперские корабли один за другим подходили к берегу и попадали под огонь пушек атори. У бомбардиров было достаточно времени для тренировок в горах. Лафетов не имелось, но они обошлись чурбаками, досками и мешками с песком, наводя пушки руками. Паррэ бегал по стене с горящим фитилем и перед каждым выстрелом лично замерял углы, сверяясь с табличкой, отдельной для каждого орудия: Труднее всего пришлось с охлаждением, стволы быстро раскалялись, а воду таскали ведрами снизу. Трое погибших от выстрелов с кораблей прибавились к шестерым, находившимся у той пушки, что разорвалась в середине боя, - вот и все потери. Паррэ остался жив, а несколько ослабленная батарея все равно вела достаточно плотный огонь.
        Десант на берег так и не высадился, хотя кое-кому из северян удалось выбраться из воды. В них для острастки несколько раз пальнули из оставшейся целой пищали, и шквал шрапнели смел обратно в море добрую половину счастливчиков. Остальные попрятались за складами и покосившимся памятником Жельшетаю, второму императору Кенчи, Освободителю Вселенной.
        - Хватит! - закричал Вешшер, как только понял, что пять оставшихся кораблей уходят, даже не пытаясь спасать утопающих. - Паррэ, хватит, я не хочу, чтобы еще одна пушка рванула, когда ты рядом!
        Вдоль всего берега плавали обломки, хотя часть их уже унесло в море мощное течение Большой Шоссны. Атори, чумазые и счастливые, оглохшие от грохота, стояли на стене. Они победили, и победили проще, чем рассчитывали. Большие парусники империи, каждый из которых нес по пятьсот-шестьсот бойцов, не считая команды, оказались хрупкими, как скорлупки, и разваливались на части от первого же взрыва. Любая пробоина сразу отправляла их на дно, и оставалось только попасть в эту крупную, медленно маневрирующую в сотне росов перед бомбардирами цель.
        - Я думал, они спустят шлюпки! - закричал Паррэ, оглохший сильнее других. Думал, десант на шлюпках будет плыть к берегу! Было бы трудно!
        - Разве тебе не говорили, что шлюпок здесь не бывает? Местные гребцы могут выдержать только очень слабое волнение, так что гребные гатеры ходят по реке, и то с трудом. А еще есть морские твари какие-то, они живут в соленой воде и нападают на все подряд… В общем, морская профессия у них тут считается гибельной.
        - Ага! - орал половины не расслышавший Паррэ. - А я думал, что будут шлюпки! Думал, придется большие стволы шрапнелью заряжать против десанта! Я думал…
        Вешшер отвернулся, зашагал по стене прочь. Пять кораблей из тридцати двух, такие же игрушечные, как и погибшие, крутились напротив Сестер, над которыми продолжал развеваться флаг империи. Зачем? Течение Шоссны не даст им подойти близко, а дальше вдоль берега скалы, мели. Шлюпок нет…

«А если бы были?»
        Вешшер пожал плечами и увидел спешащего навстречу Кай вина. Сотник потерял почти всех своих людей, зато занял освободившееся место Мачеле.
        - Ну что?
        - Они входят в город! Пан, насколько я понимаю, что-то почуял, хочет уйти прямо через стену, заставил своих вязать лестницы. Не знаю, как долго его смогут задержать местные стражники, они еще на стене, но похоже, что новые вырвутся.
        - Как оцениваешь их потери?
        - В общей сложности? Не меньше тысячи, а то и больше. Кое-кто из новых, кстати, еще дерется в Заречье, наверное, просто заблудились, когда ночью Пан увел своих. Местные потихоньку резали их, а те, что были в Заречье, погибли почти все, да еще вот этот штурм. Знаешь, если бы Пан отбил у нас ворота, все могло бы обернуться очень скверно.
        - Откуда я знал, что Пан так и не пойдет на Чакар. Ладно, хорошо хоть, помощь подоспела.
        Все запуталось. Эскадру потопили, легко и быстро, хотя, увидев на рассвете перед собой скопление огромных кораблей, Вешшер почти перестал надеяться на победу. Людей у старых осталось три сотни на весь Иштемшир, порох заканчивался. Подкрепление, составленное из работников грохенских и сошских фабрик, - это хорошо, но их не так уж много, две-три тысячи.
        - Что бы ты сделал на месте Пана?
        - Не хотел тебя расстраивать, но я бы ушел через стену, не рискуя с мостами, и направился прямо в Ларран. - Кайвин развел руки. - Он так и сделает! Даже если потеряет по дороге половину людей, все равно сможет восстановить контроль над Вессеном. Мы, конечно, можем вывести из города фабричных, перекрыть дорогу, но я не думаю, что они устоят.
        - Нет, они нужны нам здесь… - Вешшер почесал затылок, разглядывая корабли, лежащие в дрейфе напротив Сестер. - Вот упрямые скорлупки!
        - И еще, отец Урле прислал княжескую дружину из Грохена, вроде как в помощь. Порядок в городе наводить.
        - Лучше бы и их оставил себе, потому что обратно через Грохен Пан пойдет в плохом настроении. Не завидую Урле… Впрочем, плевать на него. Паррэ! Ты видишь?!
        От Сестер, подталкиваемая течением Шоссны, в море уходила маленькая галера. До кораблей ей было еще очень далеко.
        - Попадешь?
        - Не знаю… - прищурился бомбардир. - Маленькая и идет быстро.
        - Пальни три раза, попытай счастья. Больше не смей, пороха мало.

47
        Клаус лежал в легком покачивающемся суденышке и смотрел вверх. Небо сегодня казалось ему не голубым, а синим, как то пламя, в которое его швырнули за преступления перед обществом. Как называлось то кресло с замками для рук и ног?
«Детский стульчик», да. Зачем с ними так поступают? Знают ли, что делают? Проводят какую-то изуверскую модель колонизации далекого мира или казнят преступников вопреки обещаниям? В самом ли деле нет возврата? Клаусу не суждено было получить ответы на эти вопросы.
        Галера была последней из имеющихся в Иштемшире, чудом уцелела на пристани морской дружины во время пожара, лишь почернела, даже обуглилась. Теперь моряки, с расширенными от страха глазами, гнали ее к дале-! ким кораблям императора. Если они не заметят ее, такую крохотную, и уйдут, вернуться галера не сможет. Не хватит сил у гребцов.
        Джесс осталась в крепости. Клаус подозревал, что ее убьют, может быть, уже убили. Зачем она нужна местным? Они обречены, нет времени учить атори велишейскому. Потом Вешшер, а может быть, Пан придут и убьют всех оставшихся гвардейцев. Из всего города больше всего шансов спастись имеют находящиеся на галере. Восемь гребцов, чернокожий «грач» на руле и Клаус. Пленный атори и есть тот ценный груз, изгза которого моряки согласились рискнуть доплыть до кораблей.
        Если их заметят и подберут, если не попадет выпущенная из Морского порта граната, если в соленой воде их не успеют раздавить морские чудища, то Клаус, наверное, благополучно попадет в Кенчи-пьяш. Что с ним там сделают? Повесят вниз головой и забьют насмерть кнутами во время допроса или годами будут держать в железной клетке? Клаус не знал, что бы предпочел.
        Небо было синим. Следующий взрыв прозвучал ближе, волна ударила в борт и окатила Клауса, он закашлялся. Мимо. Может быть, морские чудища? Говорят, они ужасны, потому и ходят через море только большие корабли. Оказавшиеся такими хрупкими… Местные плохо строят свои суда. Может быть, придет шторм и потопит корабль с Клаусом.
        Он не хотел жить, но ни одна смерть не казалась ему желанной. Новый взрыв и новая волна. Чтобы не захлебнуться, Клаус приподнял голову. На корме сидел Эшуд Нетоле, он смотрел на удаляющийся Иштемшир и плакал. Клаусу стало смешно.
        - Что, парень, и тебя кинули в синее пламя? Не грусти, это всего-навсего судьба!
        - Что такое «синее пламя»? - повернулся к нему Эшуд.
        - Синее пламя? Так у нас в Аду называют ваше Небо! - захохотал атори. - А еще это просто слепая судьба, которой наплевать на мое мнение и твои слезы.
        Пушки молчали, галера стремительно шла к ждущим ее кораблям.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к