Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Прозоров Александр : " Москва Врата Демонов " - читать онлайн

Сохранить .
Москва - Врата Демонов Александр Дмитриевич Прозоров
        Появление дракона в Лефортовском парке Москвы никого не удивило… Громадный, покрытый чешуей, крылатый ящер восхитил, конечно, некоторых прохожих, особенно молодых, удивительной реалистичностью исполнения и бесшумностью механизмов, им управляющих, да и только. День был хоть и летним, но будничным, и москвичи спешили по своим делам, не подозревая, что вскоре целая армия драконов, великанов, русалок, лесных чародеев и альвов хлынет на столичные улицы. Станут ли альв Величар, дракон Огнезар, волхв Атрамир врагами москвичей XXI века - капитана Кисура, старлея Чикинина и профессора Добрякина? Ведь если Врата Демонов отворились - древняя обида должна быть отомщена…
        Александр Прозоров
        Москва - Врата Демонов
        Все события являются вымышленными.
        Связь с реальными лицами, фактами и организациями случайна и непреднамеренна.
        Вера - это «лампочка» внутри человека, его внутренний свет. Помните, как в детстве, когда темно и страшно, зажигается ночник, фонарик, лампа. Свет приходит, и страхи исчезают. День рассеивает наши тревоги, ночь их усиливает.
        Но бывает и так, что «лампочка» перегорает. И тогда Внутренний Свет гаснет, и наступает темнота… В эти самые моменты у человека эпоха Веры сменяется эпохой Безверия. Начинается самый страшный период жизни - тьма.
        «Слово пастыря» № 7 1990 г.
        Пролог
        Появления огнедышащего дракона в жаркой полуденной Москве почти никто не заметил. Разве только маленькая Иришка, которую торопливо тянула за руку по дорожке сосредоточенная молодая мать, вскинула руку, указывая в густой пыльный кустарник, и громко спросила:
        - Мама, а динозаврик живой?
        - Нет, деточка, им дяди изнутри управляют, - буркнула женщина, не поворачивая головы, и увела ребенка в тень, под древесные кроны Лефортовского парка.
        После слов малышки еще несколько прохожих подняли взгляды к широкой, чуть приплюснутой голове размером с письменный стол, коричневой, с белым чешуйчатым подбородком и двумя желтыми змеиными глазами, украшенными черными вертикальным зрачками. Голову разрезала поперек начинающаяся чуть ли не от самой шеи пасть. Шея тоже была не маленькой: она имела не меньше пяти метров длины, была пятнистой от бурой, сизой и зеленой чешуи, растущей аляпистыми пятнами. Такую же бессмысленную окраску имело и тело, мало уступающее габаритами крупному городскому троллейбусу, и крылья, покамест плотно прижатые к бокам, и лапы - каждая толщиной с измученного пивом мужика, - и довольно длинный хвост, завершающийся желтоватым костяным острием…
        В общем, дракон был еще крепким красавцем - хотя размеры его и бледные зрачки наглядно доказывали, что пожил зверь уже немало, набрался житейского опыта и был скорее мудрым, нежели храбрым и горячим.
        Двое прохожих вытянули телефоны, дабы сделать на память фотографию, другие, полюбовавшись, опустили головы и устремились дальше по своим делам, сосредоточенно глядя себе под ноги и хмурясь в лад важным мыслям.
        Впрочем, дракон и сам вел себя с предельной аккуратностью. Выбравшись из дрожащего возле Головинского пруда марева, он надолго затаился в кустарнике, вытоптав от силы половину посадок вдоль низких хозяйственных построек, и лишь водил головой из стороны в сторону, всасывая воздух треугольными желтыми ноздрями, глядя на гуляющих людей, на низкие дома за близким кирпичным забором и высотки вдалеке, на другом берегу Яузы. В эти минуты он и вправду напоминал скорее надувной батут, нежели смертоносного хищника. Разве только сделанный более аккуратно, нежели обычная виниловая поделка - без грубых швов и ярких расцветок, с рельефными мышцами, прочными кожистыми крыльями и ровными глянцевыми чешуйками, плотно прилегающими одна к другой.
        Насидевшись на одном месте и убедившись в своей безопасности, дракон приподнялся на ноги, медленно выбрался из зарослей на пешеходную дорожку, вынудив резко затормозить двух велосипедистов и отступить в сторону прогуливающихся пенсионеров.
        - Охренеть! - Отставив ногу, один из велосипедистов сдвинул вперед заплечную сумку, достал из нее «айпод», направил камерой на зверя: - Вадька, ты глянь, какой крутой манекен кто-то забабахал! Прям как живой! Сегодня в жижу скину - не поверит никто. Скажут, на компе нарисовал.
        - Бесшумно работает, - кивнул его напарник. - Пневматика, наверное. Электрике такую тушу без платформы не потянуть.
        Остальные отдыхающие, оказавшиеся на пути дракона, гадать не стали - просто расступились перед неуклюжим сооружением, неспешно переставляющим когтистые лапы. Хотя посматривали на уникальное творение неведомых конструкторов со вполне понятным интересом.
        Таким образом зверь вполне мирно и спокойно добрел до ворот, шагнул за них, оказавшись на залитой горячим асфальтом Красноказарменной улице. Здесь, на краю тротуара, он опять остановился и надолго замер, провожая взглядом носящиеся туда-сюда автомобили.
        - Аккумуляторы, кажись, сдохли, - сделали вывод велосипедисты, снимавшие на планшет короткое путешествие дракона, и поднялись в седла.
        Стали расходиться и другие собравшиеся было зеваки. Впрочем, немногочисленные. Рабочий день, жара, полдень. Откуда взяться бездельникам?
        Дракону, похоже, стало интересно, что это за бегающие по дороге разноцветные штуковины, и он, хорошенько вытянув шею, посмотрел вдоль улицы.
        И тут произошла мелкая, даже крохотная, досадная случайность, навеки изменившая будущее сразу двух миров, поломавшая тысячи судеб и переиначившая сотни жизней: зверь чуть приподнял голову и коснулся мордой висящих над крайней полосой троллейбусных проводов.
        Оглушительный треск, желтое сияние дуги, россыпь искр - дракон исторг низкий утробный вой, весь выгнулся, шарахнулся из стороны в сторону, распахнув пасть и растопырив крылья, а тяжелый хвост его заметался над тротуаром, снося людей, словно легкие пластиковые кегли. С визгом тормозов во внезапно выскочившую на дорогу тушу врезались сразу две машины, одна из которых порвала зверю мохнатую перепонку крыла - и дракон снова взревел от боли, затопал дальше вдоль улицы, крутя головой и грозно выставляя клыки… И вышел на трамвайные рельсы.
        Прикосновение спины к контактному проводу вызвало новый всплеск молний, скрутивших тело огромного зверя судорогами. С отчаянным, почти человеческим криком дракон попытался вырваться из нежданной ловушки - поднялся на задние лапы, раскинул крылья, перекрыв всю улицу от дома до дома, взмахнул ими, подпрыгнул… Но растяжки проводов оказались для зверя слишком тесными, и первым же движением он вырвал из креплений несколько тросов, застрял в других, перемыкая провода троллейбусные и трамвайные, кутаясь в целое облако искр и молний, распарывая о них кожу крыльев, обжигая тело и теряя чешую. Новый рывок привел лишь к тому, что могучий зверь покатился вниз, к Яузе, на Головинскую набережную, где в него на всей скорости врезался вылетевший из-под моста туристический автобус, а идущая в соседнем ряду легковушка с лихостью прокатилась по краю кровоточащего крыла.
        Этого дракон вынести уже не смог: он резко пригнул голову, распахнул пасть и ударил по злобным и холодным глянцево-слюдяным чудовищам длинной густой струей темно-малинового пламени. Легковушка из-под удара выскользнуть успела, но несущиеся следом за ней машины и автобус - нет. На кузовах моментально обуглилась краска, полопались, обращаясь в мелкую крошку, стекла. Перепуганные люди с криками ринулись из машин наружу, выпрыгивая из автобуса прямо из окон, - но дракон этого уже не видел. Он отчаянно карабкался вверх по склону, стряхивая с себя путаницу искрящихся проводов и тросов, вздрагивая судорогами из-за разрядов, шипя и плюясь огнем во все, что двигалось и шевелилось.
        К счастью, рвался зверь не на улицу, а в парк, куда и вломился, спалив по пути лишь несколько автомобилей, светофор и ни в чем не повинный кассовый павильон. Стремительно промчавшись между деревьями, теперь уже безжалостно сметая людей на своем пути, дракон добежал до кустов у Головинского пруда, влетел в них и бесследно растворился в дрожащем воздушном мареве, похожем на подвешенную на невидимых тросах тонкую и чистую полиэтиленовую пленку, слегка колышимую ветром.

* * *
        Три автобуса с ОМОНом примчались на место происшествия уже через полчаса. Два остановились на набережной, один - напротив главного входа в Лефортовский парк, втиснувшись носом между двух «скорых». Бойцы стали быстро выгружаться, ныряя под красно-белую пластиковую ленту, огораживающую место происшествия. От вида сгоревших легковушек и обугленного автобуса, колеса которого еще продолжали дымиться, лица бойцов сразу становились серьезнее.
        - Что здесь происходит, лейтенант? - Омоновец с капитанскими погонами остановился возле полицейского, сидящего на капоте бело-синего патрульного «Форда».
        - Восемь человек с ожогами разной степени, - спокойно ответил тот, - шестеро с переломами. Свидетели утверждают, что какой-то механизм со встроенным огнеметом выполз из ворот, снес контактную сеть, спустился вниз к Яузе, там спалил несколько авто, потом вернулся обратно в парк, поломав две заборные секции, и скрылся между Головинским прудом и дворовыми хозпостройками по Красноказарменной улице.
        - Прямо как по протоколу шпаришь, - усмехнулся омоновец.
        - Так я и составлял, - пожал плечами полицейский.
        - А кроме протокола чего-нибудь есть?
        - Ну… люди в шоковом состоянии всякое наговорить способны, - вздохнул полицейский. - Скажем так, одна свидетельница опознала хулигана как Змей-Горыныча из мультика.
        - Чего-о?!
        - Двенадцать лет свидетельнице, - хмыкнул полицейский. - Но кричала громче всех, и с немалым восторгом. Имеется мысль, что кто-то построил крупное самоходное чучело для съемок или праздника, но переборщил с механизмом огня. Давление там слишком большое или горючий состав неудачный - не знаю. Теперь этот изобретатель или уже удрал, пока не поймали, или перепугался больше всех остальных и может сдуру еще чего учудить. В общем, мы туда, к пруду, на всякий случай не совались. Попасть в рубашке под керогаз как-то неохота. Периметр оцепили, гражданских вывели. Ждем.
        - Это правильно, - согласился омоновец. - Подставляться по дури последнее дело… Огнестрела точно не было?
        - Нигде никаких следов пулевых отверстий, свидетели стрельбы не слышали, стрелков не наблюдали.
        - Уже хорошо… - задумчиво кивнул омоновец. - Тогда, пожалуй, и мы резиноплюями обойдемся.
        - Может, сперва пожарных попытаться внутрь загнать? - предложил полицейский. - Они клянутся, брандспойт на сто метров бьет. Если что, водой сразу зальют.
        - Обойдемся. Штурмовая экипировка не горит, - потер подбородок капитан. - Там же не огнеметный танк, в конце концов!
        - Зачем подставляться? - напомнил полицейский. - Вдруг в парке не дурачок с юмором, а кретин серьезный, да еще не один?
        - Коли серьезный, то отступим и будем действовать по обстоятельствам, - отрезал омоновец. - Сперва вежливо проверим, а там разберемся. Может, там стволы. Зачем пожарных под пули подставлять? - Офицер подумал и уточнил: - Однако дорогу вы им все-таки обеспечьте. Если изобретатели хреновы дурить начнут, то им, может быть, придется потом заехать и очаги возгорания залить. Но без команды пусть не суются, понятно?
        - Само собой, - зевнул полицейский и поднялся с капота. - Тогда пойду толпу из-под колес разгонять.
        Омоновцы снарядились быстро и привычно: тяжелые высокие берцы, в которые заправлены свободные черные штаны, пластиковые наколенники, наплечники и налокотники, пухлые перчатки с мягкими накладками, плотно притянутые к телу толстые бронежилеты, мрачные балаклавы из негорючего «номекса», темные глянцевые шлемы. Подтянулись к воротам парка: полста бойцов со щитами и резиновыми палками, десятеро - с помповыми ружьями, снаряженными патронами с пластиковыми пулями.
        - Стекла на шлемах сразу опускаем! - громко скомандовал капитан. - Противник может применить зажигательные средства, так что открытых участков тела не оставляем! Осмотрелся сам - осмотри товарища… Если начнут кидать бутылки или использовать огнеметы, разрешаю применять травматическое оружие без предупреждения. Все поняли? Тогда выдвигаемся. Первое отделение, вперед!
        Бойцы, прикрываясь легкими алюминиевыми щитами, ступили в ворота, быстро прошли по дорожке, повернули направо и выстроились в две шеренги, наступая между деревьями редкой цепью. Продвинулись вдоль пруда и хозпостроек до жаркого дрожащего марева, вошли в него, огибая выступающее вперед одинокое здание, больше всего похожее на заколоченный туалет, и…
        - О, блин… - изумленно выдохнул капитан, увидев перед собой ровные ряды огромной, многотысячной армии, выстроенной от края и до края на раздольном открытом поле, заканчивающемся лишь где-то далеко сочно-зеленой полоской лесных крон. Густой коричневый частокол вскинутых к небу копий с блестящими наконечниками, овальные щиты, украшенные оскаленными мордами львов и тигров, звездами и просто разноцветными кольцами, панцири и мохнатые шкуры на плечах, разрисованные белой, красной, синей краской лица, шлемы в виде черепов, звериных голов и птиц с опущенными крыльями. И все это - уходящие к горизонту ряды, многие и многие сотни. Тут и там среди людских отрядов сидели, сложив крылья, чешуйчатые динозавры, возвышались великаны ростом под десять метров, которые опирались на дубины, сделанные из цельных стволов дерева.
        - Декорации? - неуверенно произнес кто-то из омоновцев.
        «Декорации» внезапно взревели, испуская грозный боевой клич, опустили копья и ринулись в атаку.
        Капитан сглотнул, все еще надеясь на то, что происходящее обернется каким-то спецэффектом или розыгрышем, но… но такие шутки - это уже проблема шутников, а не его.
        - Огонь!!! Смыкаемся! - крикнул он, готовясь встретить нападение многократно превосходящей толпы.
        Идущие по краям омоновской шеренги стрелки вскинули «помпушки», оглушительно грохнули первые выстрелы, ничуть нападающих не вразумившие. Пули бессильно ударяли в щиты и отлетали, кувыркаясь, обратно в стрелков.
        - По ногам стреляйте! - приказал капитан, отходя за строй своих бойцов. Без щита и палки стоять впереди было просто глупо.
        Стволы ружей опустились, несколько быстрых залпов сбили с ног добрый десяток людей из фантастичной массовки. Но бессчетная толпа этого даже не заметила и с грозным воем врезалась в шеренгу, всерьез пытаясь разбить шлемы и продырявить бронежилеты каменными наконечниками. Что до щитов, то тонкий дюраль оружие атакующих пронзало, словно бумагу, застревая в пробоинах, - и их пришлось бросить.
        К счастью, нанизанные на пики щиты сделали копья бесполезными. Массовке пришлось их оставить, хватаясь за дубинки и деревянные мечи. Омоновцы, пользуясь заминкой, выхватили баллончики с перцовым газом и электрошокеры.
        Дикари, влетая в облака газа, теряли ориентацию, кружились, закрывали глаза, продолжая, однако, бить полицейских своим оружием. По счастью, неприцельно, наугад. А некоторые, излишне сблизившись, получали удары шокером и в судорогах падали на землю.
        Возможно, будь силы хоть как-то сравнимы, ОМОНу атаку удалось бы остановить. Однако на замену чихающим, кашляющим, падающим воинам тут же появлялись все новые и новые, мечущие вперед копья, прячущиеся от пуль, газа и шокеров за щитами, бьющие дубинами и непрерывно напирающие…
        Тонкие шеренги полиции не столько разгромили, сколько просто вынесли, выдавили обратно к дорожкам Лефортовского парка - и к воротам. ОМОНу пришлось бежать. Причем очень многие, под прикрытием товарищей, отпугивающих странного врага газом и дубинками, уходили с разбитыми шлемами, местами прорубленными почти до головы, а другие - придерживая сломанные руки или подволакивая окровавленные ноги.
        Бронежилеты копьям и дубинкам оказались не по зубам, но вот рукава и штанины полицейских почти не защищали. На подступах к воротам строй уже рассыпался, и толпа раскрашенных агрессивных нападающих вот-вот должна была смять, растоптать последних бойцов… Но тут внезапно взвыл на высоких оборотах двигатель одного из пожарных «ЗИЛов», и из лафетного ствола, смонтированного на его крыше, с шипением ударила струя воды, сбивая атакующих с ног, опрокидывая их вместе со щитами, которыми воины попытались прикрываться.
        Неожиданная помощь позволила омоновцам отступить за ворота. Крашеные дикари попятились, но не успели бойцы облегченно перевести дух, как из-под пыльных крон полудохлых парковых деревьев взметнулась туча стрел, крутой дугой мелькнувших над решеткой и просыпавшихся на «ЗИЛ», на полицейских и на собравшихся за красно-белой полосатой лентой зевак. Послышались крики раненых, ругань оцарапанных, толпа ринулась врассыпную. Машине тоже досталось крепко: каменные наконечники с легкостью пробивали тонкое железо капота, крыши, бортов - и там застревали, отчего через минуту уже казалось, будто пожарный автомобиль вздыбил от ужаса шерсть.
        Однако бойцы в кабине атаки не испугались и, когда противник снова сунулся к воротам, опять ударили плотной и тяжелой, как железный лом, струей воды по щитам, лицам и ногам дикарей. В ответ в капот, крышу и подножку двери прилетели три копья - однако враг опять отступил, прячась за столбы ограды.
        Омоновцы отошли к автобусам, капитан в полный голос орал в рацию, требуя подкрепления, поддержку «техникой» и докладывая о сорока «трехсотых», примерно то же самое говорил в свой микрофон спрятавшийся в истыканный стрелами «Форд» лейтенант. Медики из трех дежурных «Скорых» торопливо тянули в свои машины раненых зевак. Прохожие, которые могли ходить, улепетывали, поскольку стрелы продолжали и продолжали сыпаться. Если бы их целью был не «ЗИЛ», а толпа, то пострадавших наверняка оказалось бы в десятки раз больше.
        Вскоре в калитке показался раскрашенный в полоску воин, с рысьей шкурой на плечах и кошачьей мордой на голове. С натужным выкриком он метнул копье точно в основание пожарного лафета. Дикари радостно взвыли, снова ринулись вперед - и опять попятились, получив в лица жесткую холодную струю.
        Вдруг «ЗИЛ» накрыло тенью, и сверху на машину обрушился, словно опрокинутый из огромного ведра, поток густого малинового пламени. Краска по всему корпусу моментально вспучилась лохмотьями и полезла, металл под ней потемнел, стрелы вспыхнули сотнями маленьких факелов, а когда лопнуло стекло - водитель не выдержал, воткнул заднюю передачу и вдавил педаль газа, спасаясь от нестерпимого жара. Тяжелый автомобиль рванулся назад, сминая и расталкивая собравшиеся позади «Скорые», вырвался на проезжую часть, с ходу врезался задним бампером в припаркованные на противоположной стороне легковушки и остановился огромным огненным факелом - пламя горящих стрел сливалось воедино.
        Несмотря на ужасный внешний вид, «ЗИЛ» оставался на ходу, двигатель работал ровно и уверенно, и даже в кабине, лишившейся стекол, было хоть и жарко, но вполне терпимо. И двое пожарных в немом оцепенении наблюдали, как из ворот парка волна за волной выхлестывают бесчисленной нескончаемой толпой торжествующие дикари - в шкурах и панцирях, в украшенных перьями шапках и шлемах из черепов, с копьями, щитами, каменными топорами и палицами, с луками, из которых они постоянно и яростно стреляли во все стороны, норовя истыкать ими едущие по набережным машины. Дикари растекались по улице, сворачивали во дворы, спускались к набережной Яузы и перебегали через мост, заполняя Москву сюрреалистическим безумием.
        А над всем этим бредом, широко раскинув крылья, кружили чешуйчатые драконы, время от времени пикирующие вниз и испускающие струи пламени, метясь в самые крупные грузовики и автобусы. Один из этих фантастических ящеров, круто спикировав, стремительно опустился на крышу сверкающей синими стеклянными стенами высотки «Следственного комитета России» - прямо рядом с гордым триколором, - распахнулся, выпятив грудь и вытянув вперед голову, и гордо протяжно заклекотал, торжественно провозглашая городу свою сокрушительную победу!
        Эпоха безверия
        Большой Совет Спасенных собрался в пропахшем липовой сладостью Волосовом овраге, у священных камней, лежащих неподалеку от величавой Москвы-реки. В обычном святилище все посланцы поместиться просто не могли. Ведь если в Малом Совете от народов рек, альвов, волотов, гмуров, людей и драконов выступало по два избранника - по мудрецу и воину, то на Большой Совет съезжались избранники уже не от народов, а от уделов - их же в Спасенных Землях набирался не один десяток. Здесь, в облагороженном урочище, склоны которого заплетали, складываясь в ступени, древесные корни, а крышу заменяли густые ветви могучих многовековых дубов, места хватало на всех.
        По издревле заведенному обычаю, внизу, возле нижнего Птичьего камня, расселись мудрые альвы, хранители знания. Худощавые и седовласые - других лесные отшельники в мир никогда не выпускали, воспитывая своих отпрысков столетиями, - одетые в замшевые плащи и длинные рубахи из простого белого полотна, сами бледнолицые и белоглазые, чародеи были тихи и спокойны, читая над камнем некие неведомые никому заклинания.
        Чуть выше них по склонам расселись немногочисленные малорослые гмуры, обитатели пещер и ущелий. Горы окаймляли Спасенные Земли лишь далеко по краям, пещер в них было и того меньше, а потому многочисленностью гмуры похвастаться не могли. Равно как расположившиеся чуть не вперемешку с ними посланцы речного народа, по большей части состоящего из женщин. Так уж сложилось, что речное племя, такое же таинственное и чародейское, как альвы, но не столь мудрое и не склонное к союзам, связывало себя кровными узами с обычными смертными. Рожденных девочек навьи, русалки, болотницы всегда оставляли себе, мальчиков же почти всегда подбрасывали отцам. Жители вод сторонились забот сухопутных народов, и потому многие их роды своих представителей не высылали в Советы вовсе.
        Дальше расселись могучие волоты, кожа которых грубостью и цветом напоминала известняк, круглые глаза состояли, казалось, из одного только зрачка, носы были приплюснуты, уши свисали бесформенными тряпками, а зубы выглядели грубыми гранитными валунами, зачем-то напиханными в рот. Длинные волосы великанов опускались им до пояса и были благородно заплетены в косы. По этим косам легко определялось число детей у каждого: одна коса - один ребенок. По правую руку заплетались косы в честь мальчиков, по левую - в честь девочек. Иным из посланцев повезло иметь только мальчиков или только девочек, и потому вид они имели крайне забавный.
        Одевались волоты в рубахи из груботканой дерюги и штаны из сыромятных шкур. Говорят, когда-то давно они постоянно носили одежду, плетенную из ивовых прутьев и обшитую кожей, и, только сдружившись с людьми, перешли на ткань, оставив прежние грубые прочные одеяния разве что для битв. Обычное полотно оказалось для них слишком тонким, непрочным, а потому великаны предпочитали дерюгу из неказистого, но прочного лыка. Впрочем, при росте впятеро больше человеческого, в дерюге, они смотрелись ничуть не хуже, чем люди в тонких льняных сорочках. Конечно, в праздники волоты одевались куда красочнее. Рубахи - это так, одеяние повседневное.
        И, наконец, на самом верху, по разным сторонам оврага, разместились люди и драконы. Обычай размещать их подальше друг от друга тоже был стар, как мир спасенных, ибо среди прочих народов именно люди и драконы отличались безмерной воинственностью. Там, где альвы предпочитали скрыться в лесах, а гмуры - в пещерах, там, где даже волоты предпочитали отступить, люди и драконы неизменно кидались в битву, предпочитая славную смерть позору поражения. Когда-то, очень давно, люди и драконы были главными врагами, сражались не на жизнь, а на смерть - не просто сходясь в сражениях, а стремясь добраться до селений противника и истребить ненавистные роды под корень… Но прошли века, нравы изменились, и ныне в судебных битвах драконы нередко дрались на стороне людей против своих же сородичей, сдружившихся с другими человеческими родами. Нравы изменились - но обычай помещать на Советах людей и драконов порознь остался. Ибо в минувшие века они могли сцепиться насмерть даже на общей пирушке.
        Посланцы от людского народа чаще всего были воинами. Вот и в этот раз почти сто избранников явились в кожаных и полотняных панцирях, в высоких сапогах из толстой кожи, свободных замшевых штанах, с ожерельями из зубов побежденных в схватках хищников на шеях, в волчьих и рысьих накидках, а иные - и в боевых шлемах из гнутой заговоренной кости или в шапках с нефритовыми пластинами.
        Народ драконов тоже почти всегда присылал воинов. Но летающие ящеры не носили ни одежды, ни доспехов. Толстая чешуя, покрывающая их тела, и без того была отличной защитой в схватках.
        Внизу худосочные старцы, сомкнув руки, вскинули их к небу, восхваляя живительные лучи солнца, и разошлись, расселись на деревянные ступени, оставив возле камня только мудрого старого Величара, одетого в коричневый замшевый плащ. Капюшон был откинут, белоснежные волосы чародея рассыпаны по плечам и спине, а столь же длинная борода опускалась по груди до наборного пояса из обсидиановых, янтарных и яшмовых пластин. Величар опирался на черный от времени деревянный посох, сам же своей худобой мало превосходил эту старую палку.
        Однако худоба его не была равносильна слабости, ибо мощь старика заключалась в его разуме, и сила известных чародею заклинаний способна была разметать целые стаи драконов, опрокинуть сотни людей, затушить целые поля пожаров…
        Велико знание и могущество альвов. И если бы страх боли и смерти не гнал их прочь от кровавых сражений, когтистых зверей и мелких случайных схваток, их племя легко покорило бы все миры Вселенной. Поэтому мало кто боялся чародеев - но все и всегда неизменно внимали их мудрости.
        - Слушайте меня, жители Спасенных Земель, и не говорите, что не слышали! - приподнял свой посох Величар, слова же его речи потекли не из его уст, а из склонов оврага, из стволов деревьев, опустились на собравшихся избранников прямо с небес. - Настал тяжелый час в судьбе нашего мира, когда праздность и безверие источили души смертных, лишили их истовости и самоотверженности. Прошло три тысячи лет, ровно тридцать веков с того дня, как наши предки замкнули Врата Демонов. И все тридцать веков, круг за кругом, кровь невинных, сознательно приносящих себя в жертву общему благополучию, удерживала в целостности запоры из священного камня, отделяющего нас от мира смерти и ужаса. Каждые двенадцать лет один из смертных восходил на алтарь и приносил себя во спасение мироздания, отдавал свою жизнь во имя наших жизней. И да благословят небеса их жертву, и да сохранит наша память их имена…
        Величар почтительно склонил голову и недолго помолчал, вместе с Большим Советом чтя память погибших. Затем продолжил:
        - Мне трудно говорить об этом, братья мои, но пришел час, когда на всех Спасенных Землях не нашлось никого, кто оказался готов к сему подвигу духа и самоотречения. Через двенадцать дней заканчивается очередной круг времен, а нам некого принести в жертву Вратам Демонов, нам нечем напитать замок, нам никак не дать ему силу, чтобы удержать запор между мирами еще на двенадцать лет. Слушайте меня, жители Спасенных Земель, и не говорите, что не слышали! Через двенадцать дней Врата Демонов откроются, впуская страшное черное зло в Спасенные Земли!
        По рядам людей пробежал легкий смешок. Несмотря на удаление, Величар услышал насмешку, развернулся, легкими большими прыжками поднялся на край оврага и остановился перед воинами:
        - Ведомо мне, ныне мало кто верит в историю Врат! - грозно произнес он. - Ведомо мне, средь народов ваших многие чтут историю предков наших за пустую сказку, в которую веруют лишь наивные простаки да выжившие из ума старики, вроде меня…
        - Никто средь людей не считает тебя глупым стариком, мудрый Величар! - поспешил уверить альва плечистый рыжеволосый Дивислав из далеких борейских земель, что подтверждалось шкурой белого медведя на его плечах. - И мы не считаем историю рождения Врат пустой сказкой… Однако согласись, мудрейший, за тридцать веков мир изменился до неузнаваемости! Ныне наши заговоренные доспехи и щиты не пробить никаким мыслимым оружием, а стрелы сами рыщут цели и разят без промаха. Обученные вами волхвы, приданные нашим сотням, умеют видеть мир глазами зверей и птиц, исцелять раненых и больных, ощущать тревоги и надежды, различать добро и зло, гасить огонь заклятиями и растить пищу даже в безводной пустыне. Мы научились воевать совместно с драконами и великанами, не враждуя с ними, нас поддерживают народы горные и речные… Скажи, разве смогут какие-то демоны, пусть даже злобные, колдовские и бесчисленные, устоять пред такой силой? Смогут ли сразить современных воинов, смогут ли не дрогнуть перед ударами их копий и палиц, пред огнем драконов? Мы не смеемся над преданиями предков, мудрый Величар. Мы готовы отомстить за
прародителей! Пусть открываются Врата Демонов. Пусть силы зла еще раз попытаются войти в наш мир. И мы сами загоним порождения страха и смерти в то небытие, из которого они явились, чтобы поработить наш мир!
        Борейский вождь оглянулся на народ людей, и прочие воины поддержали его торжествующими выкриками и вскинутыми мечами.
        - Тридцать веков назад наши предки тоже были полны отваги, храбрый Дивислав, - покачал седой головой альв. - Они забыли былые ссоры, они встали плечом к плечу, чтобы встретить неведомого злобного врага… Но сохранить наши народы удалось не в битве, а лишь благодаря мудрости и могучим чарам, напитанным кровью невинных. Мы замкнули миры, мы закрыли демонам путь в Спасенные Земли и только тем сохранили хоть кого-то из былых многолюдных родов. Страшно подумать, что сотворили демоны с теми, кто остался в их власти! Смерть, рабство, муки, вырождение… Может статься, порождения зла смогли придумать что-либо и похуже… Демоны сильны, и победа над ними не может быть легкой, пусть даже мудрость и тридцать веков покоя помогли нашим народам достичь небывалых высот в ратном деле и целительском искусстве. Будет кровь, воин человеческого народа, будут муки, будут павшие, будут слезы матерей и сестер, будут раненые и увечные. Помнишь ли ты, Дивислав, что первыми умирать будете вы, люди и драконы?
        - Будут раненые, мудрый Величар, будут павшие, - согласился вождь борейских земель. - Но будут и спасенные, освобожденные от рабства. Будут победители, будет слава, будут честь и величие! Только битва способна отделить труса от храбреца, а воина от хвастуна. Только битва способна покрыть славой достойного и вскрыть гнилость пустобреха. Только битва способна открыть дорогу молодым и храбрым и отправить на покой уставших и немощных. Только битва способна уничтожить зло и открыть обманутым свет истины. Так пусть начнется битва!!!
        Сдернув с пояса меч из мореного дуба, Дивислав вскинул его над головой, и его призыв поддержали радостными криками остальные вожди. На противоположной стороне урочища, раскинув крылья, хрипло заклекотали драконы - крылатое и огнедышащее воинственное племя полностью поддержало своих извечных врагов и союзников. Точно так же, как люди, молодые сильные вожди властителей небес искали себе славы и возвышения, уважения среди сородичей, восхищения самок. А самый быстрый путь наверх лежал через сражения, через кровавое испытание, пропускающее через себя только самых сильных, храбрых и достойных. Всего одна схватка могла возвысить дракона в глазах его племени намного сильнее, нежели многие годы терпеливого кропотливого служения. И если появился шанс сразиться с самыми настоящими демонами, исчадиями зла, порождениями смерти, а не просто подраться в судебном поединке - разве можно упустить такую редкостную возможность?
        - Не понимаю вас, смертные, - покачал головой Величар. - Вы готовы умирать сотнями, дабы остановить наступление демонов в смертельной драке, но среди вас нет никого, желающего пожертвовать собой, дабы сохранить врата запертыми и не допустить кровавой вакханалии!
        - Не понимаешь, альв, - согласился воин. - Смерть в битве, в отчаянной схватке, на пределе сил, со стремлением к победе невозможно сравнить со смертью у алтаря, подобно примирившейся с судьбой, безвольной овце. Это вовсе не одно и то же. Мы воины, а не овцы!
        Великий чародей промолчал. Для альвов гибель всегда была гибелью, а боль - болью, как бы и зачем она ни причинялась. Несмотря на многие века, проведенные бок о бок с людьми и драконами, народ мудрецов так и не смог понять, почему быстро и почти безболезненно умереть под обсидиановым мечом жреца - плохо, а умирать долго и мучительно от ран на поле брани - достойно и почетно? Лесных чародеев утешало только то, что среди людей всегда находились несчастные влюбленные, потерявшие детей матери и безнадежные больные, предпочитавшие отдать свою жизнь на алтаре во имя благополучия Спасенных Земель, а не просто утопиться или повеситься.
        Однако, увы, даже этот источник крови невинных оказался не бездонным. За тридцать веков благополучия люди стали слишком счастливы, чтобы умирать добровольно. А заклинания Врат Демонов требовали именно добровольной жертвы.
        - Среди вас нет никого, кто согласен взойти на алтарь, дабы избавить Спасенные Земли от нашествия демонов? - больше для ритуала, нежели с надеждой на ответ спросил чародей у избранников народа людей.
        - Нет, мудрый Величар, - покачал головой бореец. - Да будет битва!
        - Я обращаюсь к вам, народ драконов, - развернулся Величар. - Неужели среди вас нет никого, кто согласен взойти на алтарь, дабы избавить Спасенные Земли от нашествия демонов?
        - Да будет битва!!! - раскинув крылья, торжествующе проклекотал могучий Огнезар. Дракон немолодой и пребывающий в Малом Совете в звании мудрого - однако, похоже, заразившийся от собравшихся сородичей воинственным азартом.
        Мудрый альв кивнул, опустил посох и легко спорхнул вниз до середины склона:
        - Я обращаюсь к вам, народ волотов, - остановился среди великанов Величар. - Неужели среди вас нет никого, кто согласен взойти на алтарь, дабы избавить Спасенные Земли от нашествия демонов?
        - Мы исполним свой долг, мудрейший, и придем на битву, - поднявшись, склонил голову могучий Валдит.
        Мудрый чародей вздохнул… Хотя другого ответа, конечно, не ожидал. Миролюбивые великаны сторонились ссор и сражений, очень редко являлись на судебные битвы, не искали смерти и никогда не приносили себя в жертву.
        Альв спустился ниже, обратился ко гмурам, но и среди пещерных жителей отклика не нашел, равно как среди речного народа, никогда особо не стремившегося хоть как-то отличиться в общих глазах.
        Вернувшись к священному камню, Величар отставил посох, послушно замерший в вертикальном положении, и склонил голову, словно предаваясь размышлениям. Хотя слова, которые ему надлежало произнести, были предрешены, и никакого иного выхода, кроме как произнести их, у главного чародея Спасенных Земель не оставалось.
        - Через двенадцать дней на полях жертвоприношения откроются Врата Демонов, - подняв голову, наконец выдохнул мудрый Величар. - Я возвещаю час великой битвы и призываю всех воинов Спасенных Земель явиться к алтарю, дабы сразиться с демонами и защитить наш мир от гибели. Да будет так!
        Он хлопнул в ладони, и с кроны дубов сорвалась густая птичья стая, разлетаясь во все края ойкумены, дабы донести всем и каждому весть о принятом Большим Советом решении.
        Темная туча птиц распалась на облака, облака - на отдельных вестников. И один из стремительных стрижей, часто взмахивая крыльями, помчался на север, чтобы уже к вечеру спикировать в густые чащобы, окружающие россыпь сверкающих голубизной Рипейских озер.

* * *
        Край неба начал медленно розоветь. Вслед за этим то тут, то там внезапно вспыхнули белизной редкие кучевые облака. Уже от них в стороны разбежался свет, насыщая розовые небеса голубизной, пока, наконец, над остроконечными елями не появился ослепительный край солнца. В этот миг Атрамир закрыл глаза и медленно вдохнул в себя рассвет, его чистоту и живородную силу, его яркость и теплоту, напитывая всем этим совершенством свое тело, наполняя чистотой и силой ноги и руки, выпивая свет, словно озерную влагу, собирая его внутри себя, пропитывая им душу и разум, уподобляя себя самому солнцу, дарующему жизнь Спасенным Землям.
        Вдох-выдох… Вдох-выдох… Вдох… И еще, до самой глубины легких, до последнего их уголка…
        Когда голова начала слегка кружиться, Атрамир расслабился и опустил руки. Солнце уже поднялось над дальними кронами, проложив по глади озера сверкающую дорожку к самым его ногам, над этой дорожкой деловито носились стрекозы и жуки, чуть выше сновали в воздухе птицы, охотясь за ранней мошкарой.
        - Здравствуй, мир света, - негромко прошептал молодой волхв. - Здравствуй, мир радости, дружбы и добра!
        Мудрые альвы, живущие у Длинного озера, учили, что с миром, в котором ты живешь, нужно здороваться каждое утро - но никогда не прощаться, и тогда он всегда будет пребывать с тобой в ладу. Природа отзывчива, она добра к тем, кто ищет добро, и зла к тем, кто ожидает зла. Сохраняй в душе благость - и она будет окружать тебя каждый час и каждый шаг. Пребывай всегда в праздничном состоянии - и на пути твоем всегда будет встречаться только радость.
        - Хорошо… - прошептал Атрамир, подставил лицо солнцу, раскрылся душой. Однако ничего особенного не ощутил. Птицы были голодны, крот под землей, в паре шагов справа, нашел жирного дождевого червяка и сейчас торопливо его уплетал. Рыба кормилась в водорослях, с десяток оленей паслось за кустарником поодаль, змея кралась к полевой мыши, мышь забивала брюхо спелой земляникой.
        Все вокруг заботились только о жратве - и молодой волхв поневоле тоже ощутил голод.
        Он рывком поднялся, распугав кузнечиков и мотыльков, сладко потянулся, разминая кости, и тут же проверил - на месте ли меч.
        Меч, тяжелый и добротный, из коричневого мореного дуба, длиною в локоть, с лезвием из черного глянцевого обсидиана, был первым творением Атрамира в ученичестве лесных альвов, его гордостью и доказательством чародейского дара. А вот перевязь оказалась неудачной и часто соскальзывала с плеча. Да так ловко, что парень этого и не замечал и пару раз уходил с места отдыха, оставив оружие лежать в траве. Даже странно, что за много лет ее не потерял, неизменно находя там, где и думал. Впрочем, альвы считали это просто одним из его талантов и признаком чародейского дара.
        В этот раз клинок оказался на боку, рукоятью на уровне ремня, справа от поясной сумки, и Атрамир с облегчением вздохнул, вскинул руку, причесав пальцами рыжие кудри, одернул короткую замшевую куртку, расшитую белыми костяными шариками, украшенную беличьими хвостиками и замшевыми кисточками, поклонился озеру, прощаясь с его прохладными водами, и поспешил по прибрежной тропинке домой. Путь недолгий - через низинку вокруг родника, по наволоку и до взгорка на южном берегу озера. Туда, где на самой вершине пологого холмика сплелись ветвями несколько лип. Местами это преплетение было плотным до полной непрозрачности, местами между ветвями можно было просунуть руку, а кое-где - и вовсе провалиться. Возникало ощущение, будто огромный аист сперва сплел здесь свое гнездо - а потом озлился на что-то и наполовину разворотил, бросив и улетев на новое место в дальние края.
        Увы, но произошло подобное от того, что юный волхв, по горячности и неопытности, затеял возведение для себя уж очень обширного обиталища - десять шагов в длину и столько же в ширину, да еще в три жилья по высоте.
        Три потолка из сплетенных ветвей у чародея получились легко и быстро, благо кроны деревьев были густыми, плотными. Нарастить стены, заплести их цветочными стеблями, уплотнить мхом он тоже смог, но уже не так прытко… На том все и застопорилось. Дом большой, а Атрамир один - когда всем заниматься? Тем паче что из всех комнат использовал парень всего две: нижнюю с очагом, в которой зимой готовил, грелся и занимался хозяйственными делами, и самую верхнюю, больше похожую на выстеленное шкурами гнездо, в которой юный волхв спал. Нравилось Атрамиру спать на высоте - ближе к небу, к звездам. Вроде как и воздух там казался чище, и пространство шире. Да и просто - хорошо!
        Кроме этих двух комнат все прочие уже не первый год так недоделанными и оставались.
        Так же странно, не по задуманному, вышло и с огородом. Задумывалась обширная возделанная луговина, засеянная репой и капустой, морковью и гречей, горчицей и салатом, луком, чесноком, прочими ароматными травами - красота, самим альвам на зависть. Но поначалу терпения хватило только на четверть луговины - на репу, капусту и приправы. Атрамир честно намеревался расширить посевы, однако в первый же год его посевы повадились разорять зайцы. Бороться с грызунами волхв взялся не чародейством, а силками и… И как-то так вышло, что силки стали его основными кормильцами, а огород теперь играл скорее роль приманки для дичи, не став источником заполнения небогатых закромов.
        Вот и сейчас, учуяв со стороны зарослей акации горячее биение сердец пополам со страхом и болью, юный волхв повернул к кустарнику, вынул из петель сразу двух зверьков, снова насторожил ловушки. Отойдя к муравейнику, быстро освежевал добычу, кинул шкурки на чистку.
        Муравьи-кожевенники были еще одной гордостью Атрамира. Он не получил их в подарок от альвов и не выменял у других волхвов, а вывел сам, пусть не без помощи худосочной Седавы с ее вечно дрожащими пальцами и скрипящим, словно от простуды, голосом. Заговоренные насекомые подъедали остатки мяса и жир, но никогда не портили кожу и мех - прямо хоть сразу на одежду раскраивай.
        От муравейника парень свернул к дому, достал из висящего под потолком туеска мешочки с солью, горчицей и гвоздичными бутонами, на глазок обсыпал ими поверху освежеванные тушки, затем завернул их в листы ревеня, спустился к воде, зачерпнул рукой влажную глину на берегу, обмазал поверху слоем в палец толщиной, отнес обратно к себе и оставил обсыхать. Или, вернее, глину - обсыхать, а тушку - пропитываться специями. Вечером добычу можно будет запечь в углях. Будет вкусно.
        Как положено волхву, свой дом Атрамир вырастил наособицу, в нескольких часах пути от деревни. Ведь чародею надлежало обитать на лоне природы-матушки, возле альвов и среди лесного зверья. Прочим же людям, коли нужда в советах али лечении возникала, следовало приходить к мудрецу в лес, кланяться, о помощи просить…
        Вот только в свои двадцать два года славу молодой чародей обрести еще не успел, ходить с поклонами к нему никто не хаживал, подарков не приносил - и жил крепкий молодой парень, ладный телом и лицом, один как сыч. И кабы не уроки, за которыми Атрамир каждый второй день отправлялся к Длинному озеру, так и вовсе хоть волком вой от тоски и скуки! Хорошо хоть, что волхвов, выбранных из народа людей, альвы учили всю жизнь, до старости. Поэтому полное одиночестве чародею все-таки не грозило. Всяко найдется, с кем хоть раз в несколько дней словом перемолвиться.
        Волхв замер, прислушиваясь к неожиданно случившимся переменам в мире вокруг. Все вроде бы оставалось прежним - и шелест листвы, и запах сосновой смолы от груды валежника. Но… но ощущение чужого острого голода опередило любые шорохи и тени. Это чувство, подобно огненному пятну, зародилось по обратную сторону холма, пробралось по широкой дуге, притаилось под берегом, потемнело от напряжения.
        Кто-то подкрадывался к его дому!
        Атрамир, усмехнувшись, отступил, спрятался за толстым стволом ветвистой липы, снял с перевязи острый тяжелый клинок.
        - Ага-га! Сдавайся! - И напряжение ожидания вылилось в стремительный рывок.
        Послышался всхлип, гул разрываемого воздуха, треск раздавленного хвороста. Волхв пригнулся, скользнул из-за дерева вниз и вправо, стремительно метнулся под раскрытое крыло и что есть силы ударил коварного гостя в бок.
        Разумеется - плашмя.
        - Привет, Кучур!
        - Так нечестно! - возмутился дракон. - Ты меня заметил!
        - А как тебя не заметить, друже? - рассмеялся Атрамир. - Ты отражение свое давно видел? Так иди, в озеро посмотрись. Больше дуба векового вымахал, а все еще надеешься втихаря к кому-то подкрасться!
        На самом деле Кучуру, конечно же, до векового дуба еще расти и расти. Ныне молодой воин огнедышащего народа росту имел от силы в два человеческих - не считая шеи и хвоста, конечно же, - размахом крыльев не покрывал даже маленького атрамировского огорода, а весу имел от силы в десять быков. Однако у него все еще было впереди. Тело Кучура покрывала ярко-рыжая, как волосы молодого волхва, чешуя - кроме небольшого белого пятна на груди и черных полос на хвосте. А рыжие драконы, известное дело, самые крупные.
        Общий цвет волос человека и чешуи дракона долго был предметом насмешек, когда они оба появились у альвов возле Длинного озера. Прочие ученики утверждали, что у новичков был общий отец. И поначалу подростков это сильно задевало. Через пару лет, когда Кучур и Атрамир научились давать отпор - насмешки прекратились. Но дружба осталась. И прозвище рыжие братья перестало казаться им обидным.
        - Очень кушать хочется, друже, - не стал вдаваться в долгие разговоры дракон. - Полетели?
        - Полетели, - согласился юный волхв, возвращая меч на перевязь, с разбегу запрыгнул на опущенную шею друга, запустил ладони под вздыбленную чешую, прочно хватаясь за края толстых костяных пластин. Кучур, поднявшись на задние лапы, крутанулся и прыгнул в сторону озера, тут же распахнул крылья, скользя над самой поверхностью. Первыми взмахами дракон даже коснулся их кончиками волн, подняв тучи мелких брызг, но вскоре набрал высоту, промчался над вершинами елей и стал неторопливо забираться к самым облакам в голубую высоту.
        Атрамир прищурился, подставляя лицо прохладному встречному ветру, развевающему его кудри, пробирающемуся под ворот, раздувающему куртку и штаны, холодящему ноги. В полете было холодно всегда - даже в самые знойные дни, - а от ветра не спасали никакие одежды. Однако молодой волхв все равно любил летать. Любил летать в жару, внезапно оказываясь в мире прохлады; любил летать в дождь, когда могучий Кучур, пробившись через слякоть, поднимался над тучами в открытый солнечный простор, любил летать зимой, возносясь над искрящимся снежным миром. Любил смотреть с высоты на леса и озера, что внезапно уменьшались и казались игрушечными, ненастоящими, нарисованными умелым мастером на огромной бересте. Любил перемещаться с невероятной стремительностью из края в край мира, опускаясь после нескольких часов полета в неведомых, никем не тронутых землях.
        Вот и сейчас поднявшийся к кучевым облакам дракон раскинул крылья и стремительно скользил, оставляя позади поприще за поприщем, сразу многие дни пути - если пытаться одолеть это расстояние пешком даже на лодках. Реки, реки, огромное озеро, за ним - бескрайние леса, разбавленные матово поблескивающими влажной ряской болотами. Кучур начал снижаться, выбирая наволок пошире, повернул вдоль одной из рек, спикировал на заливной луг, менее сочный, нежели ближайшие. Громко захлопал крыльями, снижая скорость, и плавно опустился на землю, крепко вцепившись в нее когтями.
        Атрамир спрыгнул, пригнулся, провел по траве ладонью:
        - Недавно пощипана, не отросла. Кто-то пасся, добыча есть. - Молодой волхв выпрямился: - Ну что, как всегда?
        - Как всегда, - согласился дракон, неспешно добрел до зарослей на краю наволока и опустился на брюхо, полурастопырив крылья, спрятал хвост в кусты и положил шею под самые корни деревьев. В таком виде, если не приглядываться, уже с полусотни шагов затаившийся зверь сливался с грунтом и казался оплывшей грудой красной глины. А с полутора сотен - так даже если приглядываться.
        Атрамир, привычно поправив меч, нырнул в чащобу, пробираясь между многоохватными соснами и черными елями. Терпеливо и упрямо он раздвигал ароматный можжевельник, прыгал с одного мшистого поваленного ствола на другой, иные - трухлявые - разбивал ударами кулака. Двигаться через дикий нехоженый лес было трудно даже ему, а уж дракону тем более не протиснуться. И звериных троп, как назло, на глаза нигде не попадалось. Хотя обитатели тут имелись - волхв хорошо ощущал импульсы тревоги, доносящиеся то с одной, то с другой стороны. Нежданного гостя слышали и опасались. Атрамир даже мог угадать некоторые из сознаний. Кабаньи - приземленные, ищущие по запаху грибы и коренья. Беспечные лосиные - эти гиганты где-то ощипывали листву с орешника. Олени же вынюхивали свежую травку, их желания тоже угадывались с легкостью. Но был здесь и кто-то еще, сосредоточенный и ищущий.
        - А, не важно. - Волхв остановился, повернулся лицом к реке и опустил голову, вытягивая из глубин памяти свой самый жуткий и незабываемый детский кошмар. Как однажды ночью, еще совсем маленьким, он захотел подняться с постели, сделал в темноте несколько шагов и вдруг ухнулся в темную бездну - невидимую, бездонную, бесконечную, смертоносную. Именно тогда он в полной мере ощутил ужас полной безнадежности, бессилия, отчаяния. Дыхание небытия…
        Вытянув это воспоминание в свой разум, Атрамир покрутил его перед собой, наполняя нынешней живой энергией, силой, мощью, реальностью, насытил кошмар до размеров целого мира и, расставив руки, резко выплеснул этот ужас из себя наружу огромной черной волной.
        Тут и там затрещали ветви. Ощутив внезапный беспричинный ужас, лесное зверье кинулось бежать, улепетывая от чего-то страшного и непонятного на луг, к реке - к свету, открытому пространству, к миру и безопасности. Заросли наполнились паникой, и даже те животные, что не попали под чары волхва, кинулись наутек, следуя общему примеру. Прочь, прочь, прочь…
        Когда Атрамир выбрался из чащобы на луг, на траве лежали два задушенных оленя, волк и крупный кабан. Еще кого-то Кучур уже успел проглотить, не дожидаясь своего товарища.
        - Хочешь ожерелье славы? - предложил дракон и указал мордой на серого хищника: - Смотри, какой большой! Из его клыков отличный знак чести может получиться. В народе людей такими гордятся!
        - Ожерелье чести можно делать тогда, когда сильного хищника победил сам, в честной схватке, один на один, - покачал головой Атрамир. - А этого задавил ты.
        - Так мы никому не скажем!
        Молодой волхв только рассмеялся в ответ.
        Драконы, что бы там ни утверждали альвы, постигали мудрость мира еще хуже, чем народ людей. Кучур не понимал, что подобную ложь скрыть невозможно. И когда обман раскроется, свалившийся на его друга позор окажется куда страшнее простой охотничьей бестолковости.
        - Ну, хоть череп себе на шлем забери!
        - Я целитель, а не воин. Мне положено носить человеческий череп, а не звериный.
        - Где же ты возьмешь такую большую черепушку, чтобы на твою налезла?!
        - Уже сделал. Выточил из пяти лосиных и склеил.
        - Ну, как хочешь, - устал спорить Кучур, схватил волчью тушу поперек, подбросил и заглотил в несколько толчков головы. Потряс башкой, прогоняя еду по шее.
        Атрамир тем временем, достав из подсумка нож из цельного кремниевого лезвия, вклеенного в рукоять оленьего рога, распорол шею одной из оленьих туш, вырезал несколько ломтей толщиной в мизинец, окликнул товарища:
        - Подсоби! - и подбросил один из кусков в воздух. Кучур стремительно повернул голову, кашлянул короткой вспышкой пламени, и человек поймал уже румяный, местами с черными пятнами кусок: - Ой, горячо!
        - А чего же ты ожидал?! - довольно прорычал дракон, потянулся к кабану, перехватил поудобнее, заглотал целиком.
        Волхв, поджав ноги, сел под его крылом, стал подкрепляться, откусывая от почти пропеченного ломтя кусочек за кусочком. А закончив, подкинул следующий:
        - Кучур, подсоби!
        Зверь, раз за разом опаляя мясо своим пламенем, терпеливо дождался, пока его товарищ наестся, после чего скусил оленю рога, проглотил тушу и довольно потянулся, прижавшись грудью к траве и притоптывая задними ногами:
        - Хорошо-о-о-о! Я уже дня три не ел. Проголодался.
        - Чего же раньше не прилетал?
        - Родители все не отпускали. У малых колики. И глина на помосте вся облупилась…
        - Замажем твой помост, не грусти.
        - Сейчас никак, малые бестолковые. Могут опалить.
        - Да уж, вашей малышне на глаза лучше не попадаться, - согласился Атрамир. - Хотя оно понятно. Дети, они у всех одинаковы…
        Само собой, это было неправдой. Человеческие дети и потомство народа огнедышащего - существа зело разные. Младенцы в колыбельках огнем по сторонам не плюются, к потолку взлететь неспособны и дома в пепел от боли в животике не выжигают.
        Именно из-за буйного нрава отпрысков драконы в полузабытые стародавние времена выплавляли свои гнезда в ледяных склонах Рипейских гор и, по сказаниям, отстроили там целые дворцы. Под ледяными сводами самое страшное, что могло случиться с гнездом, - так это подстилка выгорит, и все.
        Именно тогда, десятки веков назад, драконы повадились воровать и порабощать людей. Косить траву, рубить ветви для гнезд, носить все это в глубину пещер человеческими руками было куда как легче, нежели мучиться самим огромной клыкастой пастью. Люди ходили на драконов в походы, отбивая своих сородичей и разоряя гнездовья опасных соседей. Драконы - разоряли близкие поселки, чтобы добираться до Рипейских гор спасителям было слишком далеко и долго. Люди - застилали крыши дерном и глиной, закапывали дома в землю, мастерили луки и копьеметалки, придумывали негорючие одежды. Драконы - сбивались в ратные отряды, отвлекали, хитрили, выслеживая и отлавливая добычу, вступали в битвы…
        Потом пришли демоны - и война с общим врагом, желающим уничтожить оба народа под корень, вынудила бывших противников объединиться. Люди стали помогать крылатым союзникам добровольно, ссоры забылись.
        Но со временем начали таять, уничтожая древние гнездовья, сами Рипейские горы… В леса из них драконы, понятно, переселиться не могли - выгорели бы все чащобы до единой. Обычных горных пещер на севере Спасенных Земель почти не имелось - равно как самих гор. Тогда люди придумали перекрывать бревнами расселины между скалами, прикрывая гнезда от дождя и снега, а внизу сбивать огороженные помосты, замазывая их от огня толстым слоем песка и глины…
        Ирония судьбы - огнедышащий народ, когда-то пытавшийся людей поработить, ныне почти полностью зависел от доброты двуногого племени. И понятно, почему зачастую драконы предпочитали вступаться за своих соседей-людей и сражаться против своих сородичей из других земель, если между народом человеческим и драконами вдруг возникали споры и разногласия.
        - Домой? - сладко зевнул Кучур.
        - Домой, - согласился молодой волхв, забираясь ему на шею.
        Дракон разбежался, тяжело оторвался от земли, не без труда достиг высоты древесных крон, сделал широкий полукруг и… спикировал обратно на луг. С шелестом рассекая воздух, Кучур на всей скорости ловко подхватил задними лапами последнюю, нетронутую оленью тушу, промчался до излучины, перевел дух, а затем, взмах за взмахом, стал подбираться к белым кучерявым облачкам.
        Обратный путь в обитаемые земли показался волхву более быстрым, нежели на восток. Вестимо - ветер был попутным. Вскоре после полудня Кучур лег на крыло, описал широкий круг над человеческим селением из нескольких просторных зеленых домов, окруженных огородами. Деревню надвое разделял узкий ручей, весело журчащий по каменистому руслу, рядом раскинулась утоптанная до каменной твердости поляна, на которой девушки в цветочных венках водили хоровод. Парни стояли поодаль, сбившись в кучку, и смотрели на танец с живым интересом.
        Атрамир попытался вспомнить, ради какого дня затеян праздник, но в голову ничего не пришло. Впрочем, у приозерских селян каждый второй день считался каким-то праздником, а каждый первый заканчивался весельем вовсе без повода. Первый урожай, последний урожай, капустники и выбелка холста, первая нить и лучшая пряжа - все и всегда превращалось в баловство и шутки-прибаутки, гуляния и пляски. То селяне на прялках с горок катаются, то по столбам за сапогами лазят; то нагишом купаются, то хороводы водят, то снежные дома разбивают, то любовной охотой в чаще занимаются…
        Увидев дракона, девицы с визгом кинулись врассыпную, парни побежали следом - «защищать». Одна игра стремительно перешла в другую, хотя и с прежним итогом - рано или поздно все разобьются на парочки и окажутся наедине. На площади остались только совсем малые дети, которым крылатые звери еще оставались в диковинку, да взрослые воины, уже остепенившиеся и юношескую беготню забросившие.
        Кучур ловко опустился на самом краю площади, разжал задние лапы, роняя тушу возле ручья, и сложил крылья, оседая рядом.
        - Приветствую вас, люди озерного рода, от имени крылатого народа! - поздоровался с воинами дракон. - Рипейский род делится с вами своей добычей и желает вам благости и процветания!
        - Передай нашу благодарность Рипейскому роду, ловкий Кучур! - подошел ближе седовласый воин, лицо и плечи которого были изрезаны мелкими шрамами. - Он всегда может быть уверен в нашей дружбе! А тебе, Атрамир, не след забывать, что ты не старый волхв, доживающий дни на пеньке у своей норы, а целитель воинской рати! Между тем ты уже больше года на тренировках наших не показывался!
        - Я приду, дядюшка Избор, - поспешил повиниться перед стариком паренек и тут же послал в сознание своего друга чувство тревожной торопливости. - Завтра мне к альвам отправиться надлежит. А послезавтра обязательно приду!
        - Смотри у меня! - погрозил ему пальцем воин, но задерживать не стал.
        Дракон взмыл в воздух, чтобы почти сразу спикировать возле полуразвалин на берегу озера.
        - Не сердись, друже, - опустив шею к траве, извинился Кучур. - Предчувствие у меня нехорошее. Полечу я домой, посмотрю, все ли в порядке?
        - Лети, - не стал его останавливать молодой волхв. - Завтра увидимся.
        И опять остался один, на берегу пустынного озера, на взгорке возле то ли развалившегося, то ли недорощенного дома.
        Совсем неподалеку, за протокой и лесом, в половине поприща, люди смеялись, отдыхали возле общего очага, любили, играли, занимались насущными хлопотами - наверное, уже успев начисто забыть имя паренька, когда-то избранного альвами в ученики. А «одаренный небесами счастливым великим даром» молодой чародей постигал тут единение с природой - с забитой всевозможными мыслями головой, с единственным одеянием и одним доспехом, с извечными хлопотами о еде, дровах и постели.
        Раньше, в далеком детстве, жизнь мудрого, уважаемого и всемогущего волхва, лишь изредка являющего себя простым смертным, казалась ему совершенно иной…
        Атрамир сходил к муравейнику, забрал там вычищенные шкурки, хорошенько вытряс. Зачерпнув в выдолбленную из чурбака колоду воды, он произнес над ней заговор на смерть, для надежности капнув потом немного настоя из цветов зонтичного омежника, размешал, кинул шкурки и прижал их камнем.
        Вымачивание в мертвой воде было более надежным способом выделки, нежели дубление. «Мертвый» мех не гнил и не покрывался плесенью, даже оставшись влажным, его не ела моль, он всегда выглядел нарядным. Такой способ был не только надежным, но и и самым простым.
        Молодому волхву неожиданно вспомнился первый урок, преподанный ему блеклолицым, но черноволосым Дубумилом - тощим и длинным, как ясеневая слега, но столь же крепким и постоянно носящим рубаху с ярко-алым воротом.
        - Колдовство и превращение мы видим каждый день, смертные дети мои, - поведал мудрый альв. - Оставленное в воде мягкое дерево становится крепким, словно камень; нагретая кожа вдруг превращается в панцирь, вареная кость размягчается, а крепкий бульон, остыв, сам превращается в кость. Весь мир вокруг состоит из постоянных превращений. Я расскажу вам, как направить эти превращения в нужную сторону, используя естественные изменения, собственную волю и некоторые простенькие добавки. И тогда прошедшая через ваши руки ткань будет прочнее гранита, кость окажется гибкой, как лоза, а лоза крепкой, словно кость. И все, что для этого вам понадобится, - это немножко терпения…
        Прошло десять лет терпения - а Атрамир все еще не стал даже уважаемым учеником. А гордое звание чародея все отодвигалось и отодвигалось куда-то в будущее.
        Волхв вздохнул, набрал под навесом хвороста, отправился к очагу, высек огонь, дал дровам немного разгореться, кинул в огонь подсохшие глиняные комки, уселся в плетенное из лозы сиденье и откинулся на спинку. Прошептал заклинание, отводящее дым в сторону, в дверной проем. Расстегнул пояс, снял меч, стянул с себя куртку. От яркого пламени шел ощутимый жар, прыгающие языки пламени завораживали. Так бы смотрел и смотрел…
        Но вскоре из очага потянуло ароматом печеного мяса - комки потрескались, из щелей заструился пар. Атрамир торопливо погасил огонь заговором общего сна и, пока яство не пересохло, выкатил его из очага. Выждал еще немного, чтобы остыло, потом взял комок поменьше и вышел с ним из дома, усевшись на берегу озера. Разбил глину о колено, развернул листья ревеня и стал есть, любуясь красотой природы, вдыхая запахи цветущих растений и прохладу воды, внимая шелесту камышей и веток - и закусывая все это пряным мягким мясом.
        Вокруг тут же собралась стайка мышей, во главе которой возвышался гибкий горностай - напоминающий худобой и черными глазками одного из альвов; слетелись удоды, сороки и кулики, копошась чуть ли не под ногами юноши. Знали, что и на их долю от угощения обязательно толика перепадет.
        Так Атрамир и поужинал. Кусочек себе в рот, кусочек горностаю в зубы, кусочек пернатым в клюв, косточки с хрящами - мышам на развлечение. Покончив с едой, волхв напился едкого шипучего кваса, настоянного на репе с медом, и взялся за шлем. Сделанный из аккуратно подрезанных и гнутых вокруг его головы костей, заговоренный для прочности на трех водах - ключевой, живой и мертвой, на трех светилах - на полнолуние, на полдень и на ледяном сумраке, и на парной крови, шлем имел форму человеческого черепа - указывая, что носящий его воин не хищник, ищущий чужой смерти, а целитель, готовый оказать помощь. И хотя в поединках, понятно, крепко доставалось всем - лекарей противники все же стремились уберечь от гибели. Тем более что, по обычаю, после сечи они должны были лечить врагов так же старательно, как своих сородичей.
        Однако шанс получить удар дубиной или мечом по макушке имелся - и потому волхв старательно проклеивал свою защиту изнутри войлоком, слой за слоем, стремясь добиться со всех сторон равной толщины, иначе сидеть будет криво, натирать или сползать.
        За работой быстро истаял остаток дня, и ближе к сумеркам в камышах под плакучей ивой послышался тяжелый плеск.
        - Нет у меня никаких гребней, - недовольно отозвался Атрамир, не отрываясь от дела. - Плыви отсель, речное племя.
        - Эка ты какой грозный! - Плеск прекратился. - Я ведь ничего и не спрашивала, добрый молодец.
        - Не, не молодец я тебе, водяная дева. Холодные вы, как лягушки. - Атрамир передернул плечами. - Мир тебе, плыви спокойно.
        - Как это мы холодные?! - Камыши опять плеснули, зашелестели. Возле них на берегу выросла тень. - Ты, мыслю, и не видел нас ни разу! Чужими слухами кормишься!
        - Мокрые, холодные, скользкие… Нет, дева, плыви отсюда. Не заморачивай. - Молодой волхв повернулся к возникшей тени спиной.
        - А гребешка ты здесь не видел? - вкрадчиво поинтересовался женский голос. - Вроде как на берегу вечор обронила.
        - Даже голос зябкий… - передернул плечами Атрамир. - Представляю, сколь сама холодная.
        - Вранье все! Не холодные мы! - обиделась озерная незнакомка.
        - Да, как же! - через плечо ответил молодой волхв. - Все время в озере ледяном сидите - и не холодные?
        - В воде живем, да не мерзнем. Потому как кровь наша горячее. Еще потеплее ваших девок будем!
        Атрамир в ответ только недоверчиво хмыкнул, закладывая в нутро шлема еще одну полоску войлока.
        Рядом прошелестела трава. Ему на плечи опустились мягкие ладони, сблизились на шее, скользнули под ворот рубахи, разошлись по груди.
        - Ну и как, смертный? - шепнула в самое ухо водяная дева. - Скажешь, холодные?
        - Долго на берегу стояла, вот и согрелись, - покачал головой волхв. - Верно, еще и растерла. Внутри же, мыслю, ты вся холодная.
        - А если… - Девица наклонилась, крепко поцеловала молодого человека в губы, поиграв у него во рту языком. - Теперь поверишь али опять холодной сочтешь?
        - Губы, они тоже снаружи, - тихо возразил Атрамир. - И дыханием греются. А какова ты внутри, все едино понятно.
        - Ах так… - недовольно вдохнула и выдохнула девушка, взяла его ладонь и положила себе на внутреннюю поверхность бедра. - Что, и здесь холодная?
        - Так ведь сразу и не поймешь… - опустил шлем молодой волхв, легкими движениями проверяя теплоту бедер водяной гостьи, скользнул пальцами чуть выше, в более горячее место, остановился, слегка подрагивая ладонью.
        Девушка тихонько ойкнула, и Атрамир поспешил привлечь ее к себе, обнимая свободной рукой за плечи, крепко и жадно поцеловал, продолжая нежно тревожить лоно. Незнакомка с силой вонзила пальцы ему в плечи, едва не прорвав ногтями ткань рубахи, чуть откинулась, закусив губу и постанывая. Молодой человек, пользуясь моментом, рванул завязки штанов, снова привлек гостью за плечи, поднялся с чурбака, прижимая девушку к себе и не прекращая ласкать ее.
        - Да хватит уже, убедился… - жарко выдохнув, произнесла речная гостья. Но Атрамир проник чуть глубже, и она опять охнула, вцепившись в плечи, поморщилась и простонала: - Нешто еще не убедился?!
        - Горяча, да не вся… - Волхв опустил речную деву на траву, мигом сорвал с себя рубаху. - Телом-то какова?
        - И какова? - откинула руки над головой гостья.
        Атрамир накрыл ее собой, касаясь обнаженной грудью сосков, покачался из стороны в сторону, играя с ними, опустился ниже, соприкасаясь уже и животом, поцеловал плечи, ключицы, шею, сдвинулся вниз, а потом вверх, соприкасаясь с горячим лоном уже не пальцами, а окаменевшей плотью.
        - Ты чего это делаешь, охальник бесстыжий? - резко посмотрела ему в глаза незнакомка. - Нешто не напроверялся?
        - Нет! - рывком вонзился в нее молодой волхв, и речная дева вскрикнула, выдирая пальцами раскинутых рук траву, выгнулась всем телом ему навстречу, едва не сбросив, и тут же опустилась, обхватила ногами, жарко дохнула в лицо, громко застонала и снова ринулась навстречу его новому толчку, обняла, стала целовать - и ее непривычно страстное горячее безумие стало затекать в разум Атрамира, выжигая собственные желания и заставляя снова и снова стремиться вперед, к единению, к близости, к полному слиянию тел, чувств и желаний. Он больше не мог размышлять над своими поступками, он лишь бессильно купался в горячей сладости, позволяя телу делать то, что оно умело и желало, пока очередной рывок к заветной цели не разлился блаженством по его чреслам, разуму и воле.
        Нежданная схватка отняла у обоих столько сил, что еще долго они лежали, сжимая друг друга в объятиях. Речная девушка спохватилась первой, оттолкнула волхва и вскочила:
        - Я ведь всего лишь про гребень спросила!
        - А я лишь проверил, насколько ты горяча, - развел руками Атрамир.
        - Обманщик! И близко больше никогда не проплыву! - Девица разбежалась по берегу, оттолкнулась на самом краю и рыбкой ухнулась в темные волны, почти не подняв брызг.
        - Руса-а-лки… - рассмеялся ей вслед молодой волхв. - Всегда на эту подначку попадаются.
        Он тоже поднялся, вошел в воду, нырнул-вынырнул, вернулся к берегу. Вышел на сушу, на ходу отираясь ладонями от воды, подобрал одежду, поклонился озеру:
        - Спокойной тебе ночи, мир радости и добра.
        Солнце еще не село, но Атрамир уже управился со всеми делами, с какими хотел, и даже с теми, что не предполагал… Молодой волхв снова усмехнулся, вспоминая возмущение убегающей русалки, бросил штаны и рубаху через плечо, быстро поднялся по веткам-ступеням в свое спальное гнездо в кронах лип, нырнул в гущу меха - трех сшитых из заячьих шкурок покрывал, завернулся в них и лег на краю слабо качающейся плетеной комнатки, наблюдая за тем, как рыщут от камышей к камышам утки, не в силах выбрать удобного места, как ласточки собирают на высоте поздних комаров и мошку, как крупные черноспинные сазаны отправляются к отмели попастись среди зеленой тины, а солнце, пробираясь меж облаков, медленно опускается к дубраве за озером.
        Отсюда, с высоты, растущая рядом с деревней дубрава казалась совсем близкой.
        Атрамир закрыл глаза и плавно, словно в летнюю озерную воду, погрузился в глубокий безмятежный сон…
        «Война, война, война!!!»
        Молодой волхв зевнул, приоткрыл глаза, поймал взглядом скачущую с места на место хохлатую свиристель и повторил:
        - Война, - освобождая ее слабенькое сознание от чужой навязчивой мысли.
        Птичка, избавленная от ноши, радостно шмыгнула на волю. Атрамир же перевернулся на другой бок, опять зевнул и повторил принесенную весть еще раз:
        - Война-а… Война?!
        Волхв рывком поднялся, глянул наружу, на озеро. Но оно, покрытое туманом, мирно спало в лунном свете, словно закутанное в белесый пуховик.
        - Какая война? Откуда? С кем?
        На памяти Атрамира рипейские роды дважды участвовали в судебных битвах. Один раз - по поводу смерти семи заозерных детей во время рыбалки, когда несчастные родители обвинили рипейцев в установке сетей на чужих ловах, и еще раз - из-за спора по поводу принадлежности все тех же ловов, но уже пять лет спустя. Первый раз рипейцы одолели, второй - уступили.
        Случилось с разными соседями и еще несколько поединков. Почти все - из-за девушек. Однако на них разные роды собирались лишь как зрители, и даже пировали за общими столами.
        Но война? Битва без срока, без места и без определения воинов, гостей и судей? Войны существовали только в легендах из седой полусказочной древности! Как вообще в современном, благородном и высокоразвитом мире может начаться война?
        Война…
        Молодой волхв плохо знал, как полагается поступать в таком случае хотя его учили. И альвы сказывали, и в деревне пару раз пожилые воины просвещали. Однако всерьез Атрамир подобные приготовления не воспринимал.
        «Если вдруг кто-то нападет без правил и начнется настоящая война…»
        Кто нападет? Заозерники, борейцы, хруломы? Или народ волотов с гмурами в подмогу? Какая ерунда! Чего ради? Чего они добьются, умерев сами и перебив своих соседей? Если есть споры, всегда проще договориться.
        «Если вдруг порождения смерти прорвутся через Врата Демонов и начнется настоящая война…»
        Демоны, поработители, злобные кровожадные душегубы… Разве может взрослый человек поверить в подобные страшилки для малолеток?
        Однако, раз уж птица на хвосте принесла, валяться дальше волхв не стал, спустился в нижнюю комнату. Стянул повседневные штаны, натянул заговоренные на неуязвимость, с толстой подбивкой, вместо привычной куртки надел плотно подогнанный по всем изгибам тела толстый кожух, стянув его сзади двумя ремнями, поверх которых лежала мягкая «непробивайка» с войлоком. Потом опоясался ремнем, быстро сложил в поясную сумку целительские снадобья: болотный мох для осушения крови, травяной порошочек от гнили, сок зонтичной омелы для глотка милосердия, заговоренные боевые краски с цветочными и иссушающими добавками, семь коротких острых ножей разной формы для раскрытия ран, нити и иглы для их зашивания.
        - Кажется, все… - оглянулся молодой волхв. Повесил на шею ремешок с защитными амулетами, снял с сучка заплечный мешок, кинул в него прямо в глине оставшегося со вчерашнего дня зайца, сменную рубаху, бурдюк со щелоком, налил во флягу квас, а остальной, сколько смог, попытался выпить. Перебросил через плечо перевязь с мечом. - Кажется, все. А-а, чуть не забыл!
        Хлопнув себя по лбу, Атрамир побежал в огород, прошел вдоль кустарника, снимая силки с лазов на огород. За ночь в них никто не попался - и это было даже хорошо. Не хватало только еще добычу тут свежевать!
        Вернувшись к своему жилищу и еще раз осмотревшись, волхв закинул за спину лямки мешка и решительно отправился по огибающей озеро тропе.
        Путь до деревни был долгим. Сперва - через густой ельник, обрывающийся прямо в болото. Минувшей зимой Атрамир пытался накидать через него гать, но неудачно, все бревна и хворост ушли в топь. Так что пришлось обходить по чавкающему черному торфяному берегу, перебираться по сваленной давним ураганом сосне через ручей, дальше - опять через ельник, по торчащим голыми мшистыми уступами скалам, от них через очередную приболоченную низину, успевшую за лето подсохнуть, к относительно сухому бору…
        Помощь побратима, способного одолеть это расстояние за два сильных взмаха крыльев, волхву бы сейчас не помешала - но у драконов, вестимо, и у самих хлопот полон рот. Война - она ведь для всех, ни один из народов в стороне не оставляет.
        К полудню Атрамир, наконец, добрался до непривычно тихой деревни. Меж больших домов и маленьких жилищ стояли молчаливые, растерянные женщины и девушки. Наверное, впервые в жизни они оставались в селении без мужчин и теперь не знали, как поступать. То ли плакать, то ли делами заниматься, то ли девичники затеять, раз уж так случилось. Под их взглядами молодой волхв дошел до ручья, повернул вниз по нему, спустился до запруды.
        - Ну, наконец-то! - поднялся ему навстречу многоопытный Избор в броне, украшенной соколиными и совиными перьями, что собирались в узор в виде головы большого голубоглазого ящера. - Шлем не забыл?
        - В мешке, - ответил Атрамир. - А чего так тихо, где все?
        - Уплыли все еще на рассвете, токмо мы тебя дожидаемся, - огрызнулся старик. - Давай бегом в лодку! На нос садись.
        На воде возле берега покачивался широкий берестяной челнок, в котором уже сидели шестеро пареньков в доспехах. На поднятой мачте обвис широкий треугольный парус. Волхв послушно кинул внутрь мешок, забрался сам. Хорошенько толкнув лодку, вождь запрыгнул в нее, уселся на корме.
        - С кем война, дядя Избор? - задал Атрамир мучающий его еще с самого рассвета вопрос.
        - Знамо, с кем, - вздохнул воин. - Сказывают люди, Врата Демонов открываются. Крови жертвенной в этом году для их запора не нашлось. Кто за воротами живет, тебе ведомо.
        - Но ведь это сказка, дядя Избор! - на разные голоса высказались сразу двое мальчишек. - Никаких демонов нет, это просто старая легенда.
        - Молитесь небесам, земле и водам, чтобы это оказалось действительно так. - Воин поцеловал висящий на груди «паучий» амулет, путающий крадучие беды. - Ибо, если легенды окажутся верны хоть на малую толику, всех нас ждут озера мук и реки страданий. А пока слушайте и запоминайте! Я самый опытный и умелый воин нашего рода, хоть ныне уж и не самый сильный. Поставлен над вами, глупыми детьми, дабы вы живыми вернулись, но пользу, какую могли, принесли и опыту первого набрались. Слушать меня беспрекословно, и сперва каждое слово исполнять, а лишь потом вопросы глупые задавать! Понятно? А вторым вождем десятка нашего волхв Атрамир является! Долг его не столько драться, сколько увечных да побитых исцелять и из сечи вытаскивать. Вы же ему в том должны стать верными помощниками и ни в чем не перечить! Все ясно?!
        - Ясно, дядя Избор… Понятно… - закивали мальчишки.
        Атрамир же, столь неожиданно оказавшийся одним из вождей, пусть и младших, расправил плечи.
        - Чего распыхтелся, волхв? - неожиданно прикрикнул на него воин. - Сказывал я уже, на полдня от прочих мужчин мы отстали!
        - А, сейчас… - спохватился Атрамир, распустил узел мешка, нашарил на дне ласточкино перо.
        Взять с собой чародейские зелья он, как назло, не догадался. Однако, по счастью, кое-что осталось в мешке после занятий с альвами.
        Поднеся перо к губам, волхв нашептал на него заговор единения с ветрами, затем сдул в рассветную сторону. Увлекаемый дуновением, с берега скатился прохладный плотный поток, туго наполнил парус и помчал легкую лодку по просторному Длинному озеру к начинающейся на противоположной стороне бурной протоке.
        Через пару часов путники оказались уже на той стороне, на плечах обнесли пороги, скатились вниз по течению почти до самой Большой воды, преодолели еще одни пороги - и заночевали на песчаном берегу, спасаясь от муравьиных полчищ под защитой нашептанной Атрамиром веревки, для надежности смоченной настоем болиголова. С рассветом же снова спустили лодку на воду и с сильным попутным ветром понеслись на юг…
        Еще до темноты они были возле реки Мутной, где застигли два попутных струга, вместе с ними дошли до перекатов, обнесли, переночевали, двинулись дальше. Теперь Атрамиру уже не пришлось заботиться о попутном ветре - его вызывал более опытный волхв попутчиков с восточного берега Большой воды.
        У теплого Мутного озера к путникам примкнули еще четыре лодки, возле устья Мсты - еще две, и чем дальше они двигались, тем многолюднее становилась река. Избор даже начал беспокоиться, что в такой толпе маленький отряд просто не углядит своих сородичей. Однако молодой волхв успокоил, пообещал отыскать в любых толпах.
        Между тем после волока на Тверцу попутчиков стало чуть не вдвое больше!
        - Не верю, - глядя на запруженную лодками реку, покачал головой Атрамир. - Даже если демоны существуют, а Врата действительно способны открыться, разве найдется сила, способная одолеть столь бесчисленную рать?!
        - Хватило бы места возле Врат, - отозвался с носа лодки бывалый воин. - Как бы меж родами ссора не началась за само право сразиться с демонами!
        Однако Избор тревожился напрасно. Священное поле жертвоприношений на притоке Москвы оказалось обширным и без труда приняло на себя бесчисленные воинские отряды многих сотен родов из самых дальних концов Спасенных Земель. Влажный и низкий берег затапливался каждую весну и был неудобен для проживания - но вместе с тем был ровным, и посему окрест Врат Демонов луг можно было расширять и расширять, хоть на поприще, а хоть даже и на два, до ближних крупных рек и болот.
        Здесь, среди бесчисленных лагерей и стоянок, опытный Избор сам отыскал родичей из Рипейского края и влил свой небольшой отряд в общий лагерь, сразу огорчив мальчишек:
        - Похоже, место наше будет далеко от алтаря, и демонов на нашу долю не достанется. Старейшины порешили становиться в поле так, как на землях живем. Так что стоять нам на севере самыми крайними. В центре охотники срединные да болотники место себе урвали.
        Однако уставшие за долгий многодневный переход подростки его не слышали. Добравшись наконец до цели путешествия и ощутив некое подобие покоя, они быстро поп?дали там, где хватало места вытянуться во весь рост, и вскоре уже спали, забыв даже про ужин. Вожди тревожить новичков не стали - ведь все они были кому младшими братьями, кому племянниками, а кому и детьми. Посему к слабости молодых отнеслись снисходительно. Тем более что наступал ежегодный праздник дня Спасения, и воины в который раз проверяли оружие, доспехи, луки и колчаны, прочее снаряжение, готовясь к битве, в которую на самом деле не очень-то верили.
        Однако солнце медленно опускалось к горизонту, неумолимо скрадывая последний из дней, оплаченных невинной кровью.

* * *
        Рассвет дня Спасения оказался на диво ясным. Безоблачное небо, накрывшее священное поле от края и до края, быстро светлело, одну за другой теряя звезды, и одновременно от своих стоянок один за другим подтягивались ратные отряды, занимая места округ Врат Демонов. Срединные земли не имели ни гор, ни ледников - и потому среди самых ближних воинов не было ни гмуров, ни драконов. Только люди и могучие волоты, что нарядились для битвы в броню из воловьей кожи, натянутой на сплетенные в три слоя из ивовой лозы панцири, и в шлемы из толстого дубового теса. Доски в ладонь толщиной были сшиты прочным сосновым корнем, а вместо подшлемников великаны напихивали себе толстый слой елового лапника. Из оружия у них ничего, кроме тяжелых дубин из цельных деревьев, не имелось.
        Человеческие доспехи смотрелись куда красочнее. Тут были и холщовые панцири, стеганые или проложенные войлоком, вымоченные в соляном наговоренном отваре, высушенные и раскрашенные у кого под хищных зверей, у кого под сказочных чудовищ, а у кого - и просто цветами; тут были и плотно облегающие тело кожаные панцири, и броня из нарезанной из лосиных копыт чешуи. Кто-то обходился доспехом простым, кто-то украшал их шкурами или перьями, наклеивал амулеты или усиливал каменными пластинами вокруг шеи и на плечах, делал шлемы, неотличимые от звериных голов, украшал края доспехов когтями.
        Люди имели и мечи из мореного дуба на поясах, и копья с обсидиановыми или кремниевыми наконечниками, и топоры из прочного вязкого нефрита, и палицы, на каковые шли любые красивые камни, что попадались мастеру на глаза. В общем ряду стояли и обычные воины в шлемах простых или звериных, и волхвы, носящие шлемы в виде черепа, и прячущие лица под бело-черной раскраской, напоминающей костяк. Все остальные красили лица и руки кто во что горазд, а самую ярую окраску имели большие щиты, на плоской поверхности которых каждый давал полный полет своей фантазии…
        Над первыми рядами армии Спасенных Земель вились стаи из многих десятков птиц. Многоопытные волхвы, которым не повезло оказаться в первых рядах, наблюдали за происходящим глазами пичуг, сознание которых они смогли захватить. Время от времени птицы уносились прочь и в высоту - подкормиться, но вскоре возвращались назад.
        Уже перед самым рассветом к Вратам Демонов явился Малый Совет Спасенных Земель и расселся на деревянных пнях, стоящих по кругу вдоль алтаря. Величар и Ладомир ради такого дня оделись во все чистое, явившись в белых длинных балахонах из тончайшего ситца, накинутых поверх обычных рубах. Севший напротив альвов, за алтарем, Дивислав лишь накинул поверх плаща из медвежьей шкуры еще одну перевязь, на которой висел боевой нефритовый топорик. Его спутницей стала рыжеволосая и конопатая ворожея Неждана, посланница степных народов, завернувшаяся в невесомый плащ из кротовьих шкурок. В предчувствии войны она тоже опоясалась легкой метательной палицей и длинным ножом. Шлема знахарка не надела, однако, как надлежит целительнице, нанесла рисунок, позволяющий раненым быстро найти помощь: выбелила лицо, сделала черные круги вокруг глаз, очертила треугольником нос, зачернила губы. Понятный с полувзгляда любому существу окрас воина, сражающегося не с людьми, а со смертью.
        Остальные советники выглядели, как обычно. Оба волота остались в рубахах и лубяных обмотках, водяные девы одежды не носили вовсе. Не имели привычки наряжаться и могучие чешуйчатые драконы. Многие из них даже от заговоров защитных отказывались. Считали, что укрепляющие чешую чары портят яркость расцветки. Возможно, эти суеверия имели под собой какую-то основу. Во всяком случае, мудрый Огнезар, восседающий в Совете уже полтора века, дружащий с альвами и часто прибегающий к их мудрости, ныне уже почти полностью выцвел, став серебристо-серым, словно осенняя полынь, в то время как храбрый Жадомир, всего пять лет тому избранный взамен отошедшего на покой Экнура, переливался всеми оттенками коричневой чешуи, местами разбавленной рыжими, черными и белыми пятнами.
        Гмуры же, в неизменно толстых кожаных робах, с тупоконечными мечами на перевязях и в шапках, усиленных полированными до цвета влажной осоки нефритовыми пластинами, - что в обыденной жизни, что в битве выглядели всегда одинаково.
        - Призовем милость великих предков наших в сей час тревожный, други мои, - изрек Величар, едва члены Совета заняли свои места, и лучшие представители шести великих народов послушно замерли, прикрыв глаза и вспоминая дедов своих и прадедов. - Достойными будем предков наших, крови своей не пожалевших, дабы ворога безжалостного остановить, детей своих и жен от рабства спасти, мир радости и света, мир жизни и любви от погибели уберечь. Тридцать веков назад они не убоялись демонов, собрав воедино силы шести народов, и отбросили их, и закрыли ворота в наши чистые земли, не попустив проникновения сюда зла и боли. Да будут благословенны имена мудрецов и воинов тех древних времен! Да будут благословенны имена тех, кто отдавал кровь свою и жизнь, дабы сохранять Врата Демонов закрытыми, кто ценою душ своих сохранял мир в Спасенных Землях!
        Слова мудрейшего из мудрых прокатились по священному полю, заставив всех собравшихся потупить взгляды, отдавая дань почтения самоотверженности тех, от кого они унаследовали свои уделы.
        - Солнце вот-вот коснется горизонта, чтобы выглянуть к нам и принести в наш мир новый день, - сложил ладони перед лицом худощавый чародей. - Это может быть день покоя, а может быть день скорби. Каковым он станет, зависит только от нас. Нет ли среди собравшихся того, кто готов отдать себя на благо счастливой ойкумены? Кто принесет высшую жертву, дабы оставить закрытыми Врата Демонов?
        Священное поле ответило молчанием, и взгляды всех присутствующих устремились на высокий остроконечный камень с тремя гранями, потемневшими от многократно пролитой здесь крови. Высотой по грудь человека, он более всего походил на гранит, но… но сотни смертей, впитавшихся в холодный камень, превратили его во что-то другое. Что-то мрачное, угрюмое, извечное, дышащее злом и неумолимым роком. Что-то почти живое и кровожадное.
        Воистину - Врата Демонов.
        Мир стремительно наполнялся светом, звезды давно погасли, небо стало светлым и голубым, однако солнце, словно оттягивая грядущий ужас, не спешило выглянуть из-за горизонта. Но скрываться бесконечно оно не могло - и вот, наконец, над далеким горизонтом, волнистым из-за древесных крон, поднялся ослепительный край огненного светила, и его первые, уже прямые, лучи коснулись островерхого алтаря.
        Все замерли.
        - Мне кажется, или дымок какой-то показался? - зевнув, спросила русалка, вытянула откуда-то из-под себя гребень и принялась невозмутимо расчесывать волосы.
        - Верно, парит что-то, - согласился гмур Кияшко. - Вестимо, роса подсыхает.
        Действительно, от острия Врат Демонов потянулась вверх тончайшая светлая пелена.
        - Что, и это все?! - громко возмутился Дивислав, подтянув перевязь, и положил руку на темно-красную рукоять меча с лезвием из розового оршанского кварца.
        - Не торопись, смертный, - задумчиво приподнял палец Величар. - Мы же вовсе не ведаем, как они должны открываться.
        Храбрый Жадомир, потоптавшись, вытянул длинную шею, прямо со своего места достал головой до алтаря, шумно вдохнул воздух и тут же недовольно фыркнул, отпрянув:
        - Воняет как! Противно.
        - Гнилой кровью? - поинтересовалась Неждана.
        - Дегтем… Разным всяким, не токмо березовым. И прочим всяким еще.
        Знахарка поднялась со своего места, приблизилась к Вратам Демонов, взмахнула ладонью, гоня аромат на себя:
        - Да, верно… Токмо это не деготь. Но что-то подобное…
        - Так демоны - это что? Вонь и дым?! - возмущенно вскочил Дивислав. - Мы собрались сражаться с вонючим дымом?
        - Он растет! - указал на алтарь Величар.
        Все повернулись к камню и заметили, что едкое колыхание, поначалу тонкое, как лоза, теперь имело уже ширину ладони.
        Мудрый альв, проведя пальцем вверх, указал в самый зенит:
        - Сей дым доходит до небес! Вы это заметили, достойные братья мои? - вопросил он. - Вот они каковы, врата между мирами. Они раскрываются…
        Пелена продолжала расширяться и вскоре стала размером с камень.
        - Если это ворота, Величар, - сказал Дивислав, - то через них можно ходить. Но с какой стороны вход, с какой выход? Как ими пользоваться?
        - Когда демоны войдут в наш мир, ты это увидишь, - степенно кивнула Захарка, попятившись на несколько шагов. Опустила руку на метательную палицу. - Готовы ли мы к этому, воины?
        Ратные ряды ближайших родов зашевелились, перехватили удобнее копья, подвигали щитами. Великаны угрюмо вздохнули.
        Но время шло, пелена продолжала расширяться, достигнув уже доброго десятка шагов в ширину, а демоны так и не появлялись.
        - И долго нам ждать милости небес, братья мои? - не выдержал Жадомир. - Нужно заглянуть на ту сторону. Кто знает, может демонов больше нет? Может, все они вымерли еще тридцать веков назад и напрасно мы так долго боялись?
        - Я полагаю, подобное…
        Но что именно хотел сказать мудрейший из мудрых, так и осталось тайной, ибо известный своей безудержной отвагой дракон, не дожидаясь ничьих советов и указаний, двинулся вперед и исчез в странной вонючей пелене.
        Дивислав вскочил, но Неждана упреждающе подняла руку:
        - Не спеши, воин! Раз уж Жадомир успел уйти первым, дождемся его возвращения. Разведка должна быть тихой. Не стоит рваться в нее сразу всем.
        Опытный вождь скрипнул зубами, но спорить не стал. Понятно, что крылатый дракон разведать сможет куда больше, нежели пеший человек. Попутчик ему будет только мешать.
        Конечно, воин огнедышащего народа куда крупнее и заметнее воинов других народов, и разведку разумнее начинать людям, но… но теперь что-либо менять поздно.
        Воин вернулся к своему пню, уселся на него, закинув ногу на ногу, и замер в ожидании, глядя, как слабо дрожащая, почти неразличимая пелена, расползаясь от алтаря, подкрадывается все ближе к членам Малого Совета.
        Первыми, конечно, не выдержали мудрые, но слабые духом альвы - бросили свои места и отошли еще до того, как дымка подобралась ближе двух шагов. Гмуры, люди и водяной народ остались на местах, поглядывая друг на друга…
        Пелена потемнела, из нее вырвался пахнущий горелым мясом, местами обугленный, местами без чешуи дракон с изрядно рваным левым крылом, крутанулся на прогалине между Малым Советом и первыми рядами армии Спасенных Земель. Остановился, тяжело, с надрывом, дыша.
        - Что там?! Что ты видел?! - чуть не хором спросили его представители шести народов.
        - Это ужас… - прохрипел храбрый воин огнедышащего племени. - Это мир смерти, это мир небытия и страдания. Там нет жизни, там пахнет грязью, гнилью, дегтем, гибелью всего сущего. Деревья там не растут, а чахнут в мертвой земле, вода гнила и недвижима, задушенная тиной. Там народ людей бродит без радости с тоской и унынием, ничего не видя вокруг. И все везде гудит, гудит, гудит… Там почти нет земли, все забито камнем. Везде скалы и скалы, изрытые множеством нор, словно превращенные в огромные соты. В этом мире смерти живут мертвые звери, что носятся из стороны в сторону, пожирая людей. Я видел, сам видел, как из этих зверей, раненых или убитых, выбирались мужчины и женщины и разбегались, радуясь спасению. Одного зверя я сразил огнем, и из него освободилось почти два десятка несчастных. Мыслю я, братья мои, демоны растят там людей, словно скот, дабы кормить ими мертво-живых тварей. А может, эти твари сами демоны и есть!
        - Ты сражался с ними?! - непроизвольно Неждана взяла в руку метательную палицу.
        - Нет, мудрая, - признался дракон, - этих зверо-демонов я разил с легкостью, почти не встречая отпора. Но в мире демонов смерть висит просто в воздухе и истребляет всех без причин по простой прихоти! Когда я вышел к бегающим тварям, смерть обрушилась на меня, едва не разорвав в клочья голову и попытавшись разгрызть тело. Я хотел сразиться с ней, но она не имела плоти!!! Она трещала и рычала, стегала меня болью, крючила и разрывала, но так и не появилась пред моими глазами. Я пытался скрыться от ее гнева, но она настигала меня снова и снова…
        Речь Жадомира была странна и невероятна - но страшные черные раны на морде, на спине и боках дракона ужасали. Неведомое оружие местами обуглило чешую, местами сорвало ее с кожи, тут и там из могучего тела струилась кровь.
        - Я помогу тебе, воин! - спохватилась знахарка и кинулась к дракону, расстегивая поясную сумку.
        - Я был готов драться, но я не видел врага! - продолжил свой рассказ огнедышащий храбрец. - Я хотел взлететь, но огненная смерть била меня и пеленала. Я жег бегающих зверо-демонов, а они топтали меня своими крохотными лапами и бодали твердыми лбами, я пытался укусить напавшую смерть, но мои клыки не могли ее нащупать. Я звал на бой равного врага, но никто не откликнулся на мой призыв. И тогда я понял, что не смогу сыскать ратной славы в этой безумной битве с пустотой. Я решил хотя бы рассказать вам обо всем увиденном и упредить вас об опасностях мира демонов. Врата открылись в самый мрачный ужас, какового не смогли придумать даже сказочники, чтобы пугать детей страшилками. Уныние и безнадежность, смерть и рабство, камень и уродство - вот что ждет нас по ту сторону Врат!
        - Ты говоришь, демоны кормят людьми мертвых зверей? - набычился Дивислав, тиская ладонями рукояти меча и боевого топорика. - И растят их на еду, словно траву для выпаса?
        - Ты увидишь это сам, брат мой, если пожелаешь пройти через Врата.
        - Мы воины. Наш долг защищать слабых, уничтожать опасное зверье, бороться за свободу и жизнь своих народов. Разве не должны мы освободить своих сородичей от позора и угнетения? - Вождь вопросительно посмотрел на побелевших от услышанного альвов.
        - Может статься, если мы не станем проходить через врата, демоны их просто не заметят? - с надеждой предположил Ладомир.
        - Такая тайна не может храниться долго, - возразил вождь. - Рано или поздно открытые врата будут найдены! Уж лучше войти в них самим и оборонять с той стороны, не попуская врага в Спасенные Земли!
        - Ты слышал сам, Дивислав, по ту сторону раскинулась земля смерти, ужаса и погибели. Стоит ли нам соваться туда по своей воле?
        - Когда мы боялись смерти?! - повернулся к собравшимся ратям вождь, и бесчисленные тысячи воинов поддержали его приветственными криками. - Пусть она боится нас!
        - Прошло тридцать веков. Может статься, демоны ныне уже не столь злы и кровожадны? Может, с ними сумеем договориться о мире?
        - Ты хочешь говорить о мире с тварями, которые кормят нами свой скот?!
        Внезапно пелена потемнела снова, и из нее вышло стройными рядами больше полусотни странных человекоподобных чудищ. Все черные сверху донизу, с уродливо выпяченными плечами, локтями и коленями, с глянцевыми черными шарами вместо голов. Все они были вооружены щитами и тоже черными дубинками.
        - Де-е-емоны-ы!!!
        Никто не успел ничего сказать, отдать хоть какие-то приказы, принять решение, призвать к атаке или отступлению - а собравшаяся на битву армия грозно взревела, опустила копья и кинулась на врага.
        Черные уродцы оглушительно загрохотали сизыми дымами - отчего некоторые воины, вскрикивая от боли, попадали с ног, - потом исторгли из себя ядовитые миазмы, столь едкие, что закашлялись и заплакали даже стоящие поодаль члены Совета. Люди, попавшие под эту волну зловония, падали, крючились, стенали - но место сраженных занимали новые храбрецы, разившие демонов, напиравшие на них, стремившиеся нанести перед смертью хоть один смертоносный удар. Демоны попятились, не переставая грохотать, плеваться ядом и трещать странными искрами, парализующими тела судорогами. Однако никакое колдовство не смогло остановить напор воинов Спасенных Земель - и демоны дрогнули, побежали, были выброшены за белесую дрожащую пелену.
        - Ну вот, Величар, - снисходительно усмехнулся вождь народа людей. - А ты думал, что демоны непобедимы! Сегодня же мы освободим людей из рабства, снимем шкуры с мертво-живущих зверей, а из голов демонов выточим себе чаши для веселых пиров! Тридцать веков изменили нас, мудрый альв. Ты полагал, кровожадные порождения ада всех нас поработят и истребят? Ты ошибался. Это мы истребим их всех до последнего!
        Пелена Врат Демонов дрожала и расползалась, постоянно то темнела, то светлела, пропуская сквозь себя все новые и новые сотни людей, десятки великанов и множество пролетающих на широко раскинутых кожистых крыльях драконов.
        Обещанный жителям Спасенных Земель день скорби внезапно оказался для них днем невероятного торжества!
        Клоуны
        Старший лейтенант Антон Чикинин командовал тремя машинами, замыкающими автоколонну отряда «Зубр» московского ОМОНа. Не просто машинами - тремя новенькими «Тиграми»: семь тонн веса, колеса высотой в метр, триста лошадей движки, пятимиллиметровая броня по всему корпусу, пулемет на турели над люком, девять человек экипажа… Не машина - самый настоящий скоростной танк.
        Правда, даже самим полицейским было не очень понятно, зачем нужен танк в городе, где оружие страшнее петарды встречается раз в месяц, да и то при зачистках на рынках или в ночных клубах, а никак не на митингах или футбольных потасовках. Но раз приказано взять в усиление все, что можно, - все и взяли. Посему и мчались спереди и сзади колонны из восьми «пазиков» по три могучих броневика с оружием и боекомплектом.
        Колонна шла с мигалками, и потому остановка на улице Госпитальный Вал, неподалеку от Введенского кладбища, лейтенанта удивила.
        - Давай, на встречку выверни, - приказал он водителю. - Один черт, она чего-то пустая.
        Сержант спорить не стал, выкручивая руль влево, - но тут же выяснилось, что такими умными оказались почти все, и встречная полоса оказалась перекрыта автобусами. Антон чертыхнулся, махнул бойцу, чтобы тормозил, сам выскочил из салона, перепрыгнул с разбега невысокий заборчик газона и остановился у тротуара, привстав на цыпочки. Перед головными «Тиграми» различались белые, черные, синие, серебристые пятна. Крыши легковушек. Похоже, впереди собрался изрядный затор.
        По крышам машин кто-то прыгал, мелькало что-то, издалека плохо различимое.
        Двери автобусов раскрылись, ОМОН стал выгружаться. Бойцы на ходу застегивали шлемы, поправляли амуницию, заправляли руки в лямки щитов.
        - Пошла движуха… - Лейтенант побежал к своей машине, открыл дверцу, схватил микрофон рации: - Тройка, я - Девятый! Жду ваших распоряжений!
        - Антон, выгружайся и вставай сзади в оцепление, чтобы нам за спину никто не зашел. - Капитан Орешин, как всегда, позывные игнорировал. - Все дворы вокруг проходные, черт бы их побрал, не перекрыть… Тут клоуны какие-то крашеные в перьях, не иначе, день открытых дверей в психушке. Будем паковать.
        - Понял, Тройка, выполняю! - Старший лейтенант отключился, замахал руками: - Ребята, выгружаемся! Экипаж сержанта Мязенцева перекрывает проход между домами четной стороны, экипаж сержанта Соклаво - нечетную сторону. Остальные со мной, автобусы на нашей совести.
        Полицейские стали расходиться по местам, опуская на лица балаклавы.
        Чикинин вернулся на газон, поднялся ногами на ограду, чтобы видеть подальше. Хотя большого успеха не добился: теперь обзор загораживала плотная черная шеренга бойцов «Зубра» в глянцевых шлемах. Вот шеренга колыхнулась, замелькали над головами черные дубинки. Через несколько мгновений то тут, то там появились легкие облачка - кто-то распылял перцовый газ.
        - Похоже, дело серьезное… - прошептал лейтенант, оглянулся на своих бойцов, безмятежно сгрудившихся между домами, громко окликнул: - Мязенцев, Соклаво! Давайте ближе сюда, перекрываем улицу.
        И тут внезапно шеренга впереди разорвалась, бойцы стали пятиться, сбиваясь в группы и отчаянно отмахиваясь от размалеванных под папуасов демонстрантов, снаряженных папуасскими же щитами и палками в перышках. Вроде и смешно, однако против ОМОНа, имеющего при себе только палки, потерявшего щиты и израсходовавшего весь газ, дикарское оружие действовало очень даже эффективно, и многие полицейские уже бежали к автобусам. Причем «папуасов» было явно больше. Очень сильно больше. Счет явно шел на сотни. ОМОН отступал, быстро тая, и уже поравнялся с автобусами.
        Лейтенант все еще колебался, не зная, что делать, и тут на жиденькую цепочку его группы внезапно обрушился целый дождь стрел.
        - А-а-а, блин! - Соклаво, матерясь, выдернул одну из руки. Еще две торчали у него в шлеме.
        Боец рядом с ним схватился за ногу. На другой стороне улицы раненным сразу двумя стрелами в предплечье оказался один полицейский. Остальные омоновцы успели поднять щиты - однако стрелы пробивали тонкий металл, пусть даже и застревая в нем где-то серединой древка.
        В сотне шагов впереди «папуасы» прижали потерявших строй полицейских к стене розовой, как бант новорожденной девочки, пятиэтажки и явно старались забить, не давая вынести раненых. На другой стороне улицы строй кое-как сохранялся - однако преимущество ряженых клоунов в числе и оружии было очевидно. Отбиваться резиновой палкой от топоров и дубинок…
        - Сержант Мязенцев, к пулемету! - холодея внутри, приказал Чикинин. - Открыть предупредительный огонь!
        - Есть! - Полицейский прыгнул в замыкающий «Тигр», через мгновение откинул люк, передернул затвор пулемета и тут же выпустил чуть выше крыш длинную очередь, зачем-то водя стволом из стороны в сторону.
        «Папуасы» даже не дернулись, но на стрелка откуда-то из глубины улицы моментально обрушился целый рой стрел. Наверное, с полсотни бессильно простучали по крыше, скользнули по бронику, несколько вонзились в шлем, но одна нашла-таки просвет между шлемом и жилетом, вонзившись под подбородок. Боец схватился за горло и провалился в люк.
        - Проклятье! - Лейтенант кинулся к своей машине, откинул люк, поднялся, усаживаясь на сиденье, рванул затвор. На пару секунд заколебался, а потом выдохнул: - Здравствуй, тюрьма пожизненно… - и нажал на гашетку, длинной непрерывной очередью выкашивая толпу, забивающую полицейских возле дома.
        Однако толпа оказалась неожиданно живучей - с ног упало не больше десятка «папуасов», да и те частью стали отползать, частью поднялись снова, а по машине, по голове лейтенанта деловито застучали стрелы, каким-то чудом не ранив руки - хотя рукава и оказались продырявлены в нескольких местах.
        Из-за автобусов, прямо по тротуару, раскидывая размалеванных дикарей, промчался «Тигр» капитана, остановился, из его пулемета по врагу тоже открыли огонь, давая прижатым к дому полицейским возможность отступить.
        - Антон, машину убери! - заорала рация. - Ты автобусам дорогу загораживаешь!
        - Слышал?! Отъезжай! - крикнул на водилу лейтенант, ныряя в салон за новым коробом с патронами вместо опустевшего.
        Снаружи грохотало уже несколько пулеметов. «Зубр» отбросил сантименты и дрался теперь в полную силу. Поток стрел, направленный уже не на одного воина, а на шестерых, ослаб, и Чикинин, перезарядив оружие, стал вести огонь уже более спокойно и прицельно, не подпуская «папуасов» к автобусам. Те прятались за щитами, оказавшимися, похоже, пуленепробиваемыми. ОМОН и сам пользовался такими при штурмах домов с вооруженными бандитами. Пока, по счастью, только на тренировках. Откуда такое снаряжение взялось у ряженых клоунов - оставалось только гадать.
        Автобусы, один за другим, стали выезжать, увозя раненых. Уцелевшие «зубровцы» пятились по улице вдоль домов. Особого толка от них, с дубинками, не было, однако чувство собственного достоинства бежать с поля боя не позволяло.
        - Антон! - опять ожила рация. - Отъезжай сразу за колонной!
        - Русские не отступают! - в горячем азарте закричал лейтенант, меняя очередной короб.
        - Тебя дворами обойдут, идиот! - ласково вразумил капитан. - Отступаем до перекрестка, оттуда поперечную улицу насквозь простреливать можно!
        Сержант за рулем, не дожидаясь приказа, принялся разворачивать «Тигр», пока лейтенант короткими очередями отбивал у «папуасов» охоту подобраться ближе.
        - Кто отдал приказ применять оружие?! - грозно вопросила рация. - Тройка, кто отдал приказ открыть огонь? Среди гражданских есть пострадавшие?
        - Какие, в жопу, гражданские?! - рявкнул в эфир капитан. - Это у нас потери в полтораста «трехсотых»! Патроны подвозите, пока мы еще держимся!
        - Тройку до завтра или уволят, или орденом наградят, - меланхолично произнес сержант, на максимальной скорости подлетая к перекрестку, повернул влево, чтобы встать в ряд с остальными «тиграми», и затормозил.
        - Теперь точно фиг докажешь, кто первый огонь открыл, - ответил Чикинин, наводя пулемет.
        Поняв, что щиты клоунов не пробить, он стал вести огонь понизу, по ногам. Дикари, утащив в тыл несколько своих товарищей, утратили наступательный пыл и застряли возле Ухтомской улицы. Стрелы оттуда до перекрестка не долетали, а потому омоновцы чувствовали себя относительно спокойно, отпугивая странного врага редкими короткими очередями.
        Краем глаза старший лейтенант увидел на тротуаре, на углу дома, девушку, снимающую его на «айфон». Хотел крикнуть, чтобы спасалась, но, едва повернув голову, понял, что сегодня станет звездой Интернета. Зевак с планшетами, телефонами, фотоаппаратами и камерами на Боровой и Гольяновской улицах собралось чуть не больше, нежели «папуасов» перед полицейскими. Желание заполучить красивый кадр начисто затмевало у горожан всякий страх смерти.
        Или они просто не понимали, что здесь опасно?
        Низко над улицей промелькнула тень. Лейтенант поднял голову - и у него отвисла челюсть. Над перекрестком, на высоте пятого этажа, завис, тяжело взмахивая огромными крыльями, серо-ржаво-коричневый дракон размером со среднемагистральный самолет. Зверь резко склонил трехметровую шею с расплющенной головой и исторг на командирскую машину, ведущую огонь, струю темно-малинового пламени.
        Тут же летучий зверь, явно не имеющий сил долго держаться на одном месте, скользнул вдоль улицы, а «Тигр» ярко взорвался, выбросив стрелка из люка на высоту метра в три. Через пару секунд распахнулись дверцы, наружу вывалились еще два человека экипажа, покатились по асфальту, сбивая пламя. По счастью, форма полицейских была негорючей и потому потухла почти сразу.
        Антон Чикинин выпустил длинную очередь в сторону «папуасов», двинувшихся было вперед, снова глянул в сторону товарищей. Стрелок, серьезно ударившийся при падении, шевелился, отмахиваясь от чего-то невидимого, - товарищи по экипажу кинулись к нему, подхватили под мышки, потянули в сторону, за дома. Зеваки расступились, продолжая снимать все происходящее.
        Дракон же, набрав к концу улицы высоту, развернулся и пошел в новую атаку. Все пять пулеметов открыли огонь навстречу, однако калибр в семь с небольшим миллиметров, похоже, был для огромного зверя неощутимо мелким. Поняв это, лейтенант резко повернул ствол на «папуасов», начавших наступление, удачно попал длинной очередью под приподнятые щиты, а когда до летучей зверюги оставались считаные метры, провалился вниз, захлопнув люк.
        Как чувствовал - малиновая струя вылилась именно на его «Тигр», жалобно захрустевший, затрещавший по углам, внутри стало невероятно жарко. Но, по счастью, совсем ненадолго. Уже через несколько секунд за почерневшими от копоти окнами посветлело, и Чикинин толкнул люк, высунулся наружу, жадно вдыхая прохладный воздух.
        Бронемашина вся почернела и лишилась краски, в нескольких местах - там, где раньше стояли пластиковые заглушки или оставались наклейки, - плясали язычки пламени. Короб под пулеметом оказался разворочен в клочья: похоже, патроны нагрева не выдержали и полыхнули. Но в целом…
        Лейтенант отстегнул короб, отшвырнул в сторону и крикнул вниз:
        - Сержант, патроны!!!
        Водитель, кинувшись к грузовому отсеку, вернулся с новым коробом, Чикинин воткнул его на место, кинул ленту, передернул затвор, нажал гашетку. Оружие загрохотало, отгоняя крашеных клоунов обратно к запретной черте.
        Все работало!!!
        Лейтенант бросил быстрый взгляд влево и вправо. На перекрестке продолжала гореть только одна машина, еще четыре оставались в целости. Отступившие пешим порядком омоновцы оттеснили зевак на пару сотен метров. Причем те, мало того, что не расходились, их вроде бы стало даже больше. Спасибо, телекамеры пока еще никто не поставил.
        Чикинин спрыгнул в салон, взял микрофон:
        - Семнадцатый и Девяносто второй! Говорит Девятый. Меняю вам сектора обстрела. Смотрите вдоль улицы, следите, чтобы противник не стал ее перебегать, не обошел нас дворами! Как поняли?
        - Вас понял, Девятый, выполняю… - по очереди отозвались сперва одна, затем вторая машина.
        Лейтенант высунулся из люка. Крайние «Тигры» не просто повернули стволы, но и отъехали со своих мест глубже на боковые улочки.
        В небе снова мелькнула тень - Чикинин торопливо провалился в люк. Но в этот раз драконово пламя досталось не ему, а соседнему броневику. Тот из серо-синего стал черным с цветами побежалости, с черными от копоти окнами, однако экипаж явно не пострадал, стрелок поднялся к пулемету сразу, едва только зверь отлетел, пристегнул короб с патронами и тут же открыл огонь.
        За спиной послышался вой сирены. Это мчались вызванные к раненым «Скорые».
        - Хрен вам, придурки ряженые, - снова припал щекой к прикладу старлей. - Не возьмете!

* * *
        В это самое время лейтенант Кравцов сидел в патрульном «Форде», наблюдая из тиши Аптекарского переулка за обстановкой на Бауманской улице. Однако сейчас его внимание куда больше отвлекали доносящиеся из рации странные истошные вопли:
        «Помогите, тут дракон! Он спалил рейсовый трамвай!»
        «Помогите, они хватают машины и бросают их с высоты на крыши!»
        «Эти придурки расстреляли нашу машину из луков!»
        «Меня кто-нибудь слышит? Тут великан! Тут самый настоящий великан! Помогите!»
        Не выдержав потока безумного бреда, лейтенант схватил микрофон и грозно вопросил:
        - Кто там балуется на служебной волне?! В тюрьму захотели?!
        В этот миг с отчаянным визгом резины с Бауманской улицы в переулок влетел джип с несколькими длинными стрелами в радиаторе, капоте и лобовом стекле и на всей скорости врезался в стену. Еще несколько стрел прямо на глазах у лейтенанта вонзились в проезжающий напротив сиреневый «Гольф». Почти тут же за бампером опустилась огромная ступня, обутая в лапоть из толстой лохматой коры. Из ступни вверх шла нога, которая на высоте второго этажа скрывалась под рубищем, надетым на пузатого человека, ростом своим доходящего до окон шестого этажа, в шапке, сколоченной из толстых досок, а в руке сжимавшего где-то выдернутое дерево прямо с короткими, торчащими во все стороны корнями.
        Великан повернулся лицом к переулку, задел боком фасад офисной высотки, и с него вниз, разбрызгивая воду и паря фреоном, посыпались кондиционеры. Гигант тут же повернулся обратно, наклонился к одному из окон и оглушительно в него зарычал - так, что все стекла едва не повылетали.
        По улице между тем бежали какие-то дикари в шкурах и звериных головах на макушках, с копьями и щитами, стреляли куда-то из луков. Но Кравцова они уже ничуть не впечатлили. Он подтянул к себе микрофон и горячо в него зашептал:
        - Меня кто-нибудь слышит? Тут великан! Тут самый настоящий великан! Помогите-е-е!

* * *
        На проходной «Следственного комитета» дежурный стоял, нажав кнопку тревоги и задрав голову к крыше здания. Тревожная группа, вылетев из-за бронированной двери возле главного входа, добежала до него через двенадцать секунд, держа наготове автоматы и напряженно выискивая глазами цель. Однако улица выглядела вполне обыденно, и у проходной не стояло ни одного человека.
        Старший группы силой оторвал палец дежурного от кнопки и тихо спросил:
        - Костя, ты сбрендил?
        Дежурный не ответил, и тогда старший группы проследил за его взглядом. И увидел на краю крыши переминающегося с лапы на лапу гигантского динозавра - раза в три больше того, что в «Парке юрского периода» сожрал нерадивого бухгалтера. Причем этот был еще и с крыльями. И покрыт чешуей. И что-то клекотал, сосредоточенно осматривая окрестности черными вертикальными зрачками.
        Кто-то громко сглотнул - вверх смотрели уже все.
        - ПЗРК? - неуверенно предложил кто-то из бойцов.
        - Головка наведения не захватит, - ответил другой.
        - И их у нас нет, - закончил старший и нажал кнопку рации: - Хата, я - Цепь. У нас на крыше динозавр. С крыльями. Какие будут приказания?
        - Друг, ты идиот! Нашел время шутить! На пост возвращайтесь, пока вам пистонов никто не навставлял!
        - Понял, выполняю, - выдохнул старший.
        - Командир! - окликнул его замыкающий боец. - Перекресток!
        Начальник тревожной группы повернул голову и увидел, как трамваи перешагивает громила ростом с пятиэтажный дом, неся в руке дубину из цельного дерева. Вокруг него суетились человечки с копьями, луками и щитами, в меховых плащах и с раскрашенными в разные цвета лицами. Вся эта толпа азартно стреляла по сгрудившимся машинам, колола их пиками, била палками. Прохожие разбегались с визгом в разные стороны, однако их никто не преследовал.
        - Леша, ты видишь то же, что и я? - спросил старший.
        - Раз ты спрашиваешь, значит, да.
        - Костя, а ты?
        - Гигантский тролль прихлопнул ногой «Мицубиси». Вроде как прошлогоднего модельного ряда.
        - Так, понял, это у нас у всех.
        - Что делать будем, командир?! - повел стволом замыкающий.
        - Не-не-не… - начиная пятиться, покачал пальцем старший. - Нам приказано вернуться на пост - значит, на пост. Костя, закрывай решетку ворот, и блокируем периметр. Все, уходим на хату.

* * *
        Сержант Бояркин, постукивая по ладони резиновой дубинкой, стоял у входа на эскалатор в вестибюле станции «Бауманская» и лениво просматривал взглядом тонкий ручеек пробегающих через турникеты пассажиров. Просматривал, можно сказать, насквозь, поскольку из-за свалившейся на город жары из одежды на большинстве были только рубашки. Да легкие платья. Редко - пиджаки. Да и те расстегнутые. Тут на себе ничего не спрячешь, не то что зимой. А редких субъектов с тяжелыми сумками и бегающими глазами всегда можно послать через рамку металлодетектора.
        Внезапно привычное течение потока изменилось - люди рванули к турникетам не просто торопливо, а уже со всех ног, тревожно оглядываясь.
        Сержант, удивленно хмыкнув, оторвался от рамки, двинулся в главный вестибюль… И увидел, как двое его бойцов сцепились с какими-то панками, одетыми в шкуры и размалеванными красками. Бойцы выталкивали панков за двери - те напирали, что-то вопя и размахивая палками с насаженными на них камнями.
        - Ну-ка, стоять, бояться! - рявкнул Бояркин, решительно направляясь к ним, но тут из соседних распахнутых на улицу дверей появились еще трое панков: одеты, как кретины, взгляд шальной, в руках - такие же палки. Сержант резко повернулся к ним, вытянув руку: - На пол барахло свое положили и лицом к стене!
        Панки невнятно заурчали, разводя руками, а один палку с камнем вскинул. Получать такой штукой по голове Бояркину не хотелось, а потому он с ходу ударил ненормального торцом палки в солнечное сплетение. Послышался глухой удар - оказывается, под странным нарядом было что-то вроде фанеры. Не пробить.
        - А-а-а! - Панк явно разозлился, кинулся в драку.
        Сержант сцапал его за ворот, рванул на себя, выставляя ногу, опрокинулся, принимая вес на стопу, и классическим, еще школьным приемом перебросил хулигана через себя, впечатав его в стену, да еще и вниз головой. Тут же с поворотом ударил палкой по ноге второго, сбивая на пол, вскочил. Третий оказался шустрее и ударил сержанта по плечу - по славному толстому бронежилету. Получив ответный «привет» поперек уха, взвыл и попятился.
        Успокоив своих, Бояркин кинулся на помощь все еще глупо толкающимся коллегам, огрел по затылку панка перед одним, потом перед другим:
        - Подсобите! - и пинком выпихнул ближнего наружу.
        И остолбенел: там похожих идиотов стояла толпа с полсотни рыл. Причем многие еще и с копьями, и с луками, и со щитами.
        Увидев растянувшегося на асфальте товарища, вся толпа взвыла, словно им пальцы прищемили, и ринулась в метро. Сержант от такого зрелища тоже взвыл и попятился, пока не уперся спиной в стену вестибюля. Толпа обдолбанных панков неслась, казалось, на него одного, вскинув все то безумное оружие, какое имела. А все, что имелось у Бояркина, так это палка и… и два баллона «перцовки».
        - На-а!!! - Выдернув их, сержант распылил сразу оба, заливая ненормальных. Те словно ударились о препятствие, замахали руками, закашляли и, жалобно скуля, тут же бросились на воздух.
        Его бойцы тоже плакали, кашляли и скулили - но тоже распыляли газ.
        - Двери… - прохрипел Бояркин. - Скорее!
        Полицейские кинулись к створкам, выбивая запоры, перебежали вестибюль, так же заперли выпускные двери и чуть ли не на ощупь кинулись к эскалаторам, чтобы уехать из ядовитых облаков вниз, к свежему воздуху. Им навстречу, ни о чем не подозревая, двигался поток пассажиров. Правда, некоторые, еще на полпути, уже морщились и начинали кашлять. Бояркин схватился за рацию и буквально простонал в нее:
        - Женька, закрывай станцию, у нас ЧП. И все эскалаторы вниз, если не хочешь, чтобы тебя завалили исками.

* * *
        После двухчасового боя пулеметчики уже не особо миндальничали и, когда «папуасы» просочились-таки через дворы и показались на Боровой и Гольяновской, без колебаний открыли огонь на поражение прямо через головы зевак. И только после этого любопытные москвичи наконец-то разбежались - свист пуль над головой все-таки прочистил их инстинкты.
        Дикари тоже отступили, унеся одного раненого, и попытались пускать стрелы, высовываясь из-за угла дома. Но толку не добились - никого даже не поцарапали. Количество драконов увеличилось до трех, они налетали по очереди, опаляя то один, то другой броневик, но, спрятавшись на несколько секунд, омоновцы тут же выглядывали, едва огонь стихал, уже держа в руке новый короб, и тут же открывали огонь, отпугивая противника. Все, что могло сгореть на «Тиграх», уже давно сгорело, и теперь после потоков пламени они даже не дымились. Вот только патронов становилось все меньше и меньше - грузовые отсеки броневиков были отнюдь не бездонными. Чикинин раз за разом запрашивал поддержку, но ему советовали держаться, ничего более даже не обещая.
        По счастью, дикари, потеряв изрядно своих товарищей, поумнели и открыто, надеясь только на щиты, больше уже не стояли, попрятавшись за дома. Потому и стрелять можно было реже, только когда кто-нибудь из «папуасов» выглядывал или пытался незаметно перебраться через поперечные улицы. Да и драконы заметно устали, налетая лишь изредка, а большую часть времени отсиживаясь на крышах ближних домов.
        - Выдохлись? - с надеждой спросил сержант. - У нас только два магазина осталось.
        - Я в чудеса только в сказках верю, - ответил старший лейтенант. - Ветошь есть?
        - Зачем?
        - Стекла от сажи протереть, пока тихо.
        - Я сам, командир… - Сержант выбрался из салона, забрался ногами на колесо, принялся растирать копоть по лобовому стеклу.
        - Ну ни хрена себе! - выдохнул Чикинин.
        Водитель оглянулся и, громко икнув от изумления, нырнул обратно за руль: по Госпитальному валу широкой стремительной походкой двигался одетый в стиле глубокого ретро бугаинушка ростом с пятиэтажный дом.
        Пулемет тут же загрохотал, разбрасывая гильзы и звенья цепи, однако лейтенант смог добиться лишь того, что великан прикрыл глаза ладонью. Несколько шагов, и он замахнулся дубиной…
        Старлей, разжав руки, уже привычно ухнулся вниз, захлопывая люк, и тут же «Тигр» просел от тяжелого удара. Крыша прогнулась, сверху посыпались грязь и обугленная краска, боковое бронестекло лопнуло, брызнув россыпью мелких брызг, и броневик неожиданно бодро подпрыгнул на торсионах. Тут же последовал еще удар, еще. Крыша, вбиваемая в салон, опускалась все ниже и ниже, стекла вылетали одно за другим; одна дверца выгнулась, другая с хрустом сорвалась с крепежа и криво торчала наружу.
        - Хана пулемету… - внезапно понял Чикинин. - Чего замер? Заводи, пока нас в блин не расплющили!
        Как ни странно, но движок схватился с полоборота. Сержант включил первую передачу и вдавил педаль газа, выскальзывая из-под очередного удара, вывернул на Семеновский проспект, помчался между низкими заборами двух промзон, выскочил на путепровод над железнодорожными путями.
        - Стой, ты куда! - схватил его за плечо лейтенант.
        - А куда еще?! - полуобернулся, вдавив педаль тормоза, омоновец. - У нас даже пистолетиков нет!
        - Там же наши остались!
        - Не остались - едут.
        Антон Чикинин оглянулся и увидел бегущего вдогонку великана, за которым катились, поливая его из пулеметов, четыре обугленных «Тигра». Но бугаинушка обращал на них не больше внимания, нежели лось на мошкару. Ему чем-то не нравился именно броневик старшего лейтенанта.
        - Гони! - сломался лейтенант, голова которого и без того задевала прогнувшийся наполовину верх салона.
        Водитель схватился за руль и радостно закричал:
        - Крокодилы!!!
        - Что за бред? - вздрогнул Чикинин. - Тут еще и крокодилы?!
        Но это были два вертолета «Ми-24», хорошо известные в войсках именно под этим прозвищем. С тяжелым гулом рубя воздух винтами, они проскользнули между двумя высотками в конце проспекта и прямо оттуда принялись садить неуправляемыми ракетами из подвесных кассет, идя низко над промзоной. Из десятка выпущенных НУРов штук семь умчались вдоль Госпитального Вала, расцветая взрывами где-то далеко у Яузы, одна впилась в занесенную дубинку, разнесла ее посередине, а две попали великану в грудь и рванули одна за другой, опрокинув его на спину.
        - Не может быть! - сглотнул старлей. Ибо великан, громко застонав, заворочался, раскинул руки, приподнялся… Его странная, уродливая одежда из грубо сшитых с нахлестом шкур, на которых болтались лохмотьями не отрезанные хвосты и ноги, осталась цела!!!
        Бугаинушка громко ухнул и опять откинулся на спину, едва не придавив один из «Тигров». Похоже, досталось ему все-таки крепко. Если ребра не поломало, так хоть оглушило.
        Сержант и лейтенант один за другим полезли из салона через проем лопнувшего лобового стекла, встали перед «Тигром», следя за развитием событий.
        «Вертушки» тем временем промчались дальше, разворачиваясь по широкой дуге. С одной из крыш им вслед подпрыгнул дракон, взмахнул крыльями, поднимаясь, дохнул огнем на заднего. Тот резко провалился вниз, накренился, цапанул винтом забор вдоль проспекта и грохнулся набок, скользя по асфальту в сторону оглушенного великана. Вторая вертушка развернулась и, летя хвостом вперед, дала очередь из пушки под корпусом, выпустила две ракеты. НУРы прошли мимо, а вот снаряды вырвали из тела зверя несколько кровавых брызг, вынудив его жалобно заскулить и отвернуть обратно к домам.
        Люки обеих кабин подбитого «Ми-24» открылись, летчики выбрались, побежали к броневикам. Те застрочили из пулеметов куда-то по улице. Куда именно - Чикинину из-за туши великана было не видно. Наверное, «папуасы» ринулись в атаку. Но уже через минуту пилотов забрали в крайнюю машину, и «Тигры» помчались к путепроводу.
        Вертолет тем временем плавно остановился, потом, натужно ревя турбинами, стал разгоняться, кинувшись за раненым зверем. Издалека дал несколько очередей, пытаясь сбить его с крыши дома. Дракон, перебирая лапами, уполз за край кровли. Через считаные секунды вертушка домчалась до перекрестка, заходя сбоку - и тут внезапно со стоящих в отдалении высоток соскользнули еще два крылатых монстра, помчались к «крокодилу». Пилоты опасность заметили, развернулись, стреляя и пуская ракеты. Били они явно неприцельно - и снаряды, и НУРы ушли мимо, - но драконов отпугнули, вынудили отвернуть в стороны. Однако в этот самый момент раненый зверь, вылетев из-за дома, выпустил в «Ми-24» огненную струю.
        Омоновцы испуганно охнули - но «крокодил» не упал, в крутом вираже отвалил в сторону, быстро развернулся и… не смог остановиться, описав вокруг своей оси три полных круга. Возможно, благодаря этому он и ускользнул от второй огненной струи, ярко-малиновым облаком распустившейся в воздухе и, угасая, упавшей вниз.
        - Неужели задний винт повредили? - произнес кто-то из полицейских. Хвостовая балка вертолета и вправду была черной, словно обугленной.
        Но нет, пилоты справились, качнув машину вперед и направив прямо в лоб дракона. Зверь, испугавшись, сложил крылья, провалившись «крокодилу» под брюхо, там снова их расправил и заскользил по воздуху, улетая к Яузе. Старшему лейтенанту показалось, что в полете он капля за каплей ронял кровь - но до зверя было слишком далеко, могло и почудиться.
        Подраненный вертолет по широкой дуге отвернул в обратную сторону, на север. Клюнул носом, выпустил несколько ракет куда-то за лежащего великана, снова выровнялся и прошел над путепроводом, покидая поле брани. Вслед за ним, перемахивая через бесчувственного тролля, хлынула вперед толпа дикарей, прикрываясь щитами. Два броневика ответили яростным огнем, заставляющим щиты мелко вздрагивать. Низко летящие пули рикошетили от асфальта, высекая искры, но под плотно сдвинутые овалы почти не попадали - похоже, «папуасы», прячась за домами, успели потренироваться.
        Внезапно к треску пулеметов добавился частый стук - и щиты стали разлетаться в щепы, а ряженые клоуны - падать один за другим. Не дожидаясь продолжения, дикари, хватая своих сраженных товарищей, отпрянули обратно за тушу великана. Который, впрочем, снова начал шевелиться.
        Посреди путепровода стоял запыленный БТР-82, из ствола крупнокалиберного пулемета «КПВТ» еще тянулся сизый дымок. Люк открылся, на асфальт вышел офицер в камуфляже, в бронике и танкистском шлеме, бодро направился к омоновцам, отдал честь:
        - Доброго дня! Лейтенант Жарехин, четыреста двадцать третий гвардейский мотострелковый полк Краснознаменной, ордена Ленина Кантемировской дивизии. Прибыл с приказом расстрелять без жалости все галлюцинации, которые бойцам из «Зубра» причудились. Смотрю, у вас тут весело. А с броневиками что случилось?
        - Скоро узнаешь, - пообещал полицейский и тоже отдал честь: - Старший лейтенант Чикинин, спецназ МВД. Противник засел впереди, за домами по сторонам от перекрестка, силами до пятисот человек. Как будем брать?
        - Никак, - пожал плечами гвардеец. - У меня всего восемь солдат и одна машина. Приказано удержать путепровод.
        - Почему так мало? - возмутился омоновец. - Мы три часа держались, надеялись, а вас всего восемь?! У нас патронов больше не осталось. Палками теперь, что ли, отмахиваться?
        - Ты не кипятись, старлей, - посоветовал гвардеец. - У нас в дивизии всего тридцать восемь новых машин, на которых можно стольник по шоссе выдавить, вот мы первыми и прилетели. Остальные на гусеницах и грузовиках еще сутки выдвигаться будут. А пока поддержку с воздуха обеспечат, не дрейфь.
        - Ты сказал тридцать восемь. Где остальные?!
        - Так ты тоже не один, старлей. Эти ваши глюки во все стороны уже на пару километров расползлись, нужно втрое больше улиц перекрыть, чем техники в наличии набралось. Тебе еще повезло…
        - Драконы!!!
        - Что? - удивился было лейтенант. Но, увидев, как шустро омоновцы кинулись по машинам, тоже метнулся в БТР и задраил люк.
        Старлею и водителю его машины возвращаться было некуда, и они укрылись в ближайшем «Тигре», в котором обнаружились пилоты рухнувшего вертолета.
        - Вы как, мужики? - спросил Чикинин, пытаясь разглядеть хоть что-то через черное окно.
        - Синяками отделались, - ответил один. - Зараза, обидно как… Была бы высота побольше, завелись бы или на авторотации сели.
        - А чего случилось-то? Почему упали? - поинтересовался уже сержант.
        - Помпаж, - пожал плечами пилот. - Похоже, огонь в движки засосало. А они, понятно, без кислорода не работают. Вот и отрубились. Разобраться и запустить высоты не хватило.
        - Началось… - потер кулаком стекло Антон Чикинин.
        Драконы зашли на БТР с двух разных сторон. Сперва промчался один, дохнув пламенем, а следом, через секунду, - другой. Башня повернулась и выпустила ему вслед длинную очередь, почти всю доставшуюся хвосту. Вниз посыпалась чешуя, дракон завилял от боли, резко нырнул вниз, стремясь увернуться. Но башня и без того уже крутанулась, открыла огонь по второму.
        - Ага, схлопотали! - злорадно рассмеялся старлей. - Это вам не наши мелкашки, перышки пощипают.
        Под ударами пуль дракон заметался. Тем временем первый, заложив крутой вираж, развернулся, устремился на врага, дохнул пламенем, явно рассчитывая уничтожить пулемет. Ведь на «Тиграх» стрелки при атаке прятались. Но БТР, понятно, поблажки ему не дал, и башня ответила огнем на огонь буквально в упор. Дракон свалился, вскочил на лапы и побежал по путепроводу в сторону, тряся головой, а крупнокалиберные пули продолжали кровянить ему хвост, сбивая чешую и терзая тело.
        Второй зверь налетел сверху, дохнул огнем, тут же отвернул.
        БТР замолчал. Потом медленно опустил ствол.
        Дракон сделал еще круг, выплеснул еще поток пламени, а затем еще.
        Бронемашина не отвечала.
        Зверь торжествующе заклекотал, перелетел ближе к товарищу, опустился. Пару минут они шли бок о бок, а потом взлетели.
        Чикинин тут же выскочил из «Тигра», кинулся к БТР, застучал кулаком по броне:
        - Эй, пехота! Вы как, живы?
        - А чего нам сделается? - опустилась дверца бокового люка. - Ну, ребята, скажу прямо, у вас тут весело. Шпарит не по-детски!
        - Почему уйти дали? Патроны, что ли, кончились?
        - Оптика, - виновато развел руками гвардеец. - Прицел после четвертого захода так закоптился, что ни хрена не видно. А наугад палить, так вы бы первыми могли под пули угодить. Эй, Сидоренко! - крикнул он в темноту отсека бронемашины. - Линзы протри!
        - С патронами у вас как? - чуть успокоившись, поинтересовался Чикинин. - Надолго хватит?
        - Хватит, не боись, - выбрался наружу гвардеец. - Полный комплект!
        - Тогда занимай место в середке. Держим под наблюдением железнодорожные пути. Если их попытаются пересечь, сразу бей на поражение. Понял?
        - Ну вот же козлы пернатые! - всплеснул руками лейтенант Жарехин, увидев снаружи свой обугленный БТР, лишайный от вспученной и закрутившейся краски. - Ведь новая машина была! Уроды недострелянные! Ненавижу!
        Мир смерти
        Рипейские рода, по невезению своему, оказались от Врат Демонов дальше всех и потому входили в них одними из последних, покидая утоптанное уже до черноты опустевшее поле. А подростки же под рукой покрытого шрамами Избора в его перистом доспехе оказались замыкающими и в отряде рипейцев.
        Атрамир выступал рядом с многоопытным воином, обнажив меч. Умом он понимал, что им участие в схватках не грозит, что с врагом наверняка справились передовые воины. Но так ему было намного спокойнее.
        Последние шаги к слабо различимой пелене, короткая заминка. Молодой волхв затаил дыхание - и сделал шаг…
        В нос сразу ударило запахом гнили и дегтярного смрада. Атрамир даже вскинул ладонь к лицу, прикрывая нос, - и его жест невольно повторили остальные воины их молодого отряда. А еще по эту сторону Врат все состояло из пыли. Пыль витала в воздухе, залезая в нос и оседая на глаза, она покрывала землю, лежала на листьях несчастных больных деревьев, на их стволах, она угнетала траву. Такого пыльного ужаса волхв не видел даже на варяжских солончаках во время долгих засух.
        За чахлыми кронами умирающих от пыли, вони и сухости деревьев просвечивали высокие желтые скалы, усеянные поблескивающими слюдой пещерами, словно речной песчаный обрыв - ласточкиными гнездами. Над скалами вились драконы, время от времени ныряющие вниз, в ущелья. Впрочем, некоторые воины огнедышащего племени отдыхали на самых высоких уступах, внимательно следя за происходящим внизу.
        - Туда! - Избор ускорил шаг, нагоняя сворачивающих по тропе влево воинов рода. Храбрецы торопились, боясь, что им не найдется достойных врагов.
        Полсотни шагов - и отряд вышел из-под крон на открытое место. Огромное каменное плато, в нескольких местах расчерченное прямыми полосами. Тут и там возвышались разноцветные бугры, которые волхв изначально принял за камни, но быстро сообразил, что стрелы в валуны не вонзаются. Бугры же были ими утыканы, словно сосновые ветви - иголками. Под многими растекались вонючие телесные жидкости, иные издавали странные предсмертные стоны, до странного похожие на человеческое пение.
        Старый воин положил ладонь на морду одного из существ, кивнул:
        - Еще теплый. Только что убили.
        Мальчишки резко опустили копья, оглядываясь. Атрамир ощутил с их стороны волну тревоги, страха, расправил плечи и демонстративно повесил меч на перевязь:
        - Похоже, всех здешних демонов уже перебили до нас. Остается только найти место для ночлега, попировать и можно поворачивать обратно.
        - Да тут демонов на три жизни хватит, - развел руками толстый румяный Сусек, ростом едва доходящий молодому волхву до плеча, однако объемом тела превосходивший вдвое. Он был в наборном из костяных пластин панцире и шапке, на ногах носил сапоги с пластинами из лосиного рога, а из оружия, кроме щита и копья, имел только палицу с навершием из черного гранита. - Еще ловить и ловить!
        - Ты поймаешь, - хмыкнул худощавый остроносый Береста, одетый полностью во все замшевое. - Сапоги собственные и то всегда теряешь!
        Юные воины рассмеялись, и тревога немного отпустила. Только Сусек недовольно буркнул:
        - За собой последи! - Но этого почти никто не расслышал.
        Отряд стал пробираться дальше, огибая убитых демонов. Вскоре Атрамир увидел какого-то воина, что сидел, привалившись к скале. На мужчине был полотняный доспех, украшенный по вороту яркими петушиными перьями. Шлем потерялся, и ветер шевелил растрепанные русые кудри. Ощутив волны боли, волхв кинулся к нему:
        - Ты ранен, брат?
        - Да, целитель, - счастливо улыбнулся воин. - Но мне уже наложили лубки.
        - Может, тебя отнести к родовой стоянке?
        - Не нужно! Я хочу быть здесь и все видеть. Мы победили демонов! Мы победили ужас, который тяготел над нами целых тридцать веков… - Мужчина пошевелился, ухватил Атрамира за плечо, указал на огромного приземистого демона с вытянутой черной мордой. Из самой середины морды торчало копье. - Посмотри на него, видишь? Это он меня забодал! Но я его все равно убил… Он волок меня на себе почти сто шагов, пока не сдох! Но я его все-таки завалил! В брюхе, кстати, три человека оказались. Когда демон сдох, они вырвались и убежали. Смотрели на меня так, будто боялись больше этого смертоносного чудовища! - Воин хрипло рассмеялся. - Теперь мне будет что рассказать своим детям. Нам всем будет что рассказать! Идите, ищите своих демонов, убивайте их, изгоняйте. Подарите этому миру свободу!
        - А как же ты, брат? - спросил его Сусек.
        - Вечером свои заберут, - кивнул раненый. - Раны не страшные, закрытые переломы. Ходить не могу, так хоть посмотрю, как другие нежить злобную громят! Вы идите. Этот мир нуждается в ваших крепких мечах!
        Маленький отряд двинулся дальше. По причине задержки возле раненого юные воины безнадежно отстали от своих сородичей и теперь пробирались через неведомый мир самостоятельно, в изумлении крутя головами. Время от времени над ними проносились встревоженные драконы, то тут, то там, несмотря на ясное небо, слышались раскаты грома. Изредка вдалеке пробегали люди - однако ни одного живого демона им пока не попалось.
        - Скалы какие ровные, - пробормотал Сусек, указывая копьем через текущую в ущелье реку. - Как тес для лодок. Неужели демоны специально все здесь так оббили? Все-все?
        - А чего и не оббить, коли они во всех горах столько пещер сделали? - пожал плечами Атрамир. - Видать, умеют с камнем работать, им несложно…
        - Вот только зачем так мучиться? - тут же перебил его остроносый Береста.
        - Вестимо, чтобы люди не сбегали, - предположил многоопытный Избор. - Коли на корм выращивают, так следить за сохранностью надобно. По отвесному обрыву человеку не слезть.
        - А кормить как? - не унимался Береста. - Демоны вона бескрылые все. Им самим не забраться.
        - Есть, верно, способ, - пожал плечами воин.
        - Стойте! - Атрамир нахмурился, ощутив острый импульс чьей-то боли и следом еще один, уже от другого человека. - Туда идем!
        Он быстрым шагом устремился вдоль обрыва с тремя уровнями пещер, через лесок с существующими из последних сил, редкими вымученными кустами, свернул в ущелье, в котором высились отдельные высокие скалы по пять пещер в высоту, свернул на звук частого грома и оказался на усыпанной тушами мертвых демонов прогалине с несколькими деревьями и странным сооружением из палок, перекладин и откосов посередине. Видимо - местным святилищем. На краю прогалины торчала низкая серая скала, из которой текли волны ярости и страха. Обычное сочетание для вступившего в бой воина. Именно из скалы, из нескольких пещер, и доносился грохот, сверкали огненные вспышки.
        - Куда лезешь! - грубо ухватив его за шиворот, оттянул Атрамира назад Избор. - Не иначе, колдовство какое новое демоны учинили! Попадешь под проклятие окаменения и бледную порчу, что нам потом без волхва делать?
        - Там раненые! - ответил целитель.
        - Вот и ты не торопись увечиться! - отрезал воин, отодвинул Атрамира, выглянул сам: - Да, вижу. Трое наших под скалой. Судя по раскраске, из рода Заозерных. Еще два десятка у горы напротив… Раненые на земле лежат, на полпути.
        Опять послышался грохот - по камню над головой Избора что-то застучало, выбивая пыль и мелкую крошку, еще что-то просвистело рядом сквозь воздух.
        - Ничего себе! - резко отпрянул старик, зябко потер левой рукой шрамы на плече. - Это у демонов что, стрелы такие быстрые? Глаз не видит, только ухом слышишь. И по валуну ударило крепко. Так выстрелить не всякому лучнику по силам.
        - Раненые! - напомнил волхв.
        - Сейчас, обожди… - Воин прислонил к скале копье, отдал свой щит целителю, себе отобрал у вечно унылого Бажена, кивнул: - Бегом!
        Вместе они кинулись через прогалину, прикрываясь от пещер с демонами щитами. Послышался грохот - и что-то стало колотить в щиты с такой силой, что удары ощущались даже сквозь заговоренное дерево, крытое водяной шкурой - верхний край овала бил в плечо с такой силой, будто от взрослого воина дубинкой с размаху доставалось.
        Заозерские воины напротив выскочили, быстро пустили по скале несколько стрел. Демоны перебросили свои колдовские молнии на них - Избор и Атрамир схватили раненого под плечи, торопливо отволокли в ущелье.
        - Нога… - застонал бедолага. - Из-под щита высунул, а они и попали, злобные твари!
        - Проклятье! Чем это они? Крови столько, словно медведь порвал… - Опустился на колено целитель, наложил правую руку, потянул боль в свою ладонь, мысленно делая глубокий вдох, тут же стряхнул в сторону и наклонился, всматриваясь: - Ступня на месте, но мясо вокруг щиколотки порвано и кости побиты. До осени тебе, брат, не ходить. Теперь потерпи, повязку наложу.
        Волхв достал из поясной сумки мох и вымоченную для мягкости в уксусе бересту, закрыл рану, замотал веревкой, поднял голову:
        - Сам не дойдет.
        - Отнесем, чего делать, - пожал плечами старик, опять зябко огладив покрытые мелкими шрамами плечи. - За вторым?
        Атрамир кивнул, взял щит - и они опять метнулись под молнии демонов. Те, на удивление, громыхнули всего несколько раз и перестали. Словно поняли: воины с человеческими черепами на головах не убивают, а лечат. Их бояться не нужно.
        Второй раненый оказался куда более тяжелым, нежели первый. У него был разбит шлем - уму непостижимо, какой силы должен быть удар, способный разрушить заклинание трех лунных трав! Однако костяшки шлема были рассыпаны в труху, от них остались только нити на подшлемнике, а шея воина была повернута под неестественным углом.
        - Странно, что вообще жив остался… - Молодой волхв выправил перелом, укрепил шею лубками, наговорил заклинание безвременности для сращения костей и тканей, облегченно перевел дух. - Теперь выживет. А спинную сердцевину пусть альвы заговаривают, мне сие не по силам. Слишком сложно.
        - Бажен, Сусек, Буривой, Вольга, - по очереди ткнул пальцем в четверых юных воинов Избор. - Кладите раненых на щиты и несите к Вратам Демонов, на стоянку заозерников. Потом вернетесь.
        Тем временем трое воинов, что прятались под скалой, подобрались к большому ровному пятну на обрыве и с размаху ударили по нему топорами. Послышался гулкий звук, словно от праздничного барабана, - и оба топора разбились в мелкие осколки.
        - Кремнием не прорубить, заговоренная! - крикнул товарищам один из заозерников. - Гранитная палица нужна. А лучше нефритовая! И амулет от полуночного навета!
        Из пещеры над ними что-то часто-часто засверкало, над горами прокатился оглушительный гром, невидимые стрелы высекли каменную крошку из скалы, за которой прятались воины, вынудив их шарахнуться назад. Из пещеры высунулась черная рука, уронила вниз маленький, с кулак, камушек. Воины под стеной поспешно закрылись щитами, и в тот же миг камушек обратился в ослепительную вспышку, грохнув так, что у волхва заложило в ушах, а людей под скалой так вовсе раскидало в стороны, и Атрамир ощутил от них пульсирующие волны боли. Покалеченными оказались все трое. Но не сильно: один отполз подальше, двое и вовсе поднялись на ноги. Однако на землю под ними стала капать кровь.
        - Демоны сильны… - неуверенно пробормотал Атрамир.
        - А ты думал, - хмыкнул Избор. - Они - порождение зла и смерти! В них чародейства поболее, нежели в альвах!
        - Не может быть! - не поверил молодой волхв.
        - Сам подумай, - посоветовал воин. - Кто от кого тридцать веков назад бежал: альвы от демонов или демоны от альвов?
        - Три тысячи лет прошло! Мы теперь другие. Куда умнее стали, - возразил Атрамир.
        - Так ведь и они, вестимо, времени зря не теряли, - хмыкнул Избор.
        С прогалины во все стороны ударил ветер, и на скалу с демонами опустился дракон, учуявший беду. Потоптался, дохнул огнем вниз. Потоптался еще, дохнул снова, потом еще раз с другой стороны. Опустил голову, заглядывая в ближнюю пещеру.
        Из нее высунулась рука…
        - Берегись!!! - закричал Атрамир.
        Ощутив волну тревоги, крылатый воин отпрянул, и превращение камушка во вспышку вреда ему не нанесло. В отместку дракон еще пару раз дохнул огнем - но теперь с ощущением безнадежности. Демоны сидели в укрытии прочно, не достать. И опять огрызнулись молниями, пытаясь сразить высунувшихся посмотреть заозерников.
        - Знаю, что делать. - Молодой волхв схватил щит и ринулся вперед, к скале. Следом подскочили Избор и Береста, присели спиной к камню.
        Атрамир закрыл глаза, очищая сознание от посторонних мыслей, затем вызвал из памяти самый невыносимый детский ужас, покатал его внутри себя, наращивая, словно снежный ком, а потом с выдохом толкнул вперед, в укрытие врагов, придержал, осторожно разливая страх по пещерам закопченной скалы.
        Грохот молний оборвался, еще через миг наружу вырвался злобный рев, похожий на клич умирающего оленя. А еще через несколько мгновений - битое топорами пятно развалилось надвое, и из него выскочили три черных глянцевоголовых демона с длинными, тоже черными дубинками.
        - Рипеи-и!!! - Успев отреагировать первым, Избор с копьем и щитом кинулся на врага, следом подпрыгнул Береста, тоже схватился за оружие.
        Крайний демон зарычал, взмахнул дубиной, отбивая копье в сторону, ногой с силой ударил в щит, задерживая бег врага, и… Его дубина неожиданно загрохотала, выплевывая огонь молний - направленный, однако, не в Избора, а в сторону выскочивших навстречу заозерцев. Двое из них упали с ног, трое застыли, прячась за щитами, а остальные испуганно прыснули в стороны и обратно. От такого зрелища на миг растерялся даже опытный старый вояка - демон вдруг пихнул его щит в сторону и с силой ударил плоским концом чародейской палки в лоб.
        Второй черный враг направил свои молнии на Бересту. Мальчишка вскинул щит, но внезапно дернулся в сторону, повернулся, подставляя спину, - и рухнул наземь.
        Третий демон выпустил несколько молний в убегающих заозерцев и еще троих из них.
        По счастью, добивать свои жертвы, высасывать их души и пожирать тела порождения зла не стали - просто промчались через поляну и скрылись в ущелье. Преследовать их никто не рискнул…
        - Будь проклята эта тварь! - перевернулся на спину и присел, опираясь на руку, Избор. Другую прижал ко лбу: - Бьет, как конь копытом! Атрамир, что такое ты с ними сделал?
        - Напустил смертный ужас…
        - Тупой осел! Ты бы хоть посоветовался, червяк безумный! - разозлился старик. - От страха только трусы сдаются или прячутся. Настоящий воин от ужаса лишь свирепеет сильнее и на врага кидается! Чего с Берестой?
        Молодой волхв присел возле мальчишки, наложил руки, ловя жизненные токи тела.
        - Без сознания… Куртка хорошая, альвы на неуязвимость заговаривали, не пробита. Но три ребра сломаны… И ключица… Наверное, в плечо сперва попали, вот и повернулся. А потом…
        - Я и сам видел, - перебил его, поднимаясь, воин. - Идти сможет?
        - Идти - да. Сражаться - нет.
        - Вероятно, сие и хорошо для первой битвы… Остался жив и показал себя храбрецом. Пусть отправляется домой. - Избор распрямился, тряхнул головой, хмыкнул: - Атрамир, смотри, люди! Вон, из пещер выглядывают. Почти из всех. - Воин замахал руками и во всю глотку заорал: - Мы изгнали демонов! Их больше нет! Вы свободны!!!
        Люди отпрянули в глубь своих узилищ.
        - Ничего, - не стал унывать Избор. - Птичка из клетки тоже поначалу улетать боится. Привыкнут.
        Остальные раненые тоже оказались с поломанными ребрами, и только один - с перебитой молнией демонов ногой. И, увы, один из заозерцев был мертв. Удар пришелся в лоб. После такой раны смертного неспособны исцелить даже альвы.
        Пока Атрамир разбирался с покалеченными, снимая боль и закрывая раны, воины обыскали убежище демонов. Никого не найдя, собрались вокруг целителя:
        - Куда идти дальше, чародей?
        К такому повороту молодой волхв оказался не готов. Как-то не по возрасту и не по опыту ему было командовать зрелыми воинами. Но вот сейчас они стояли и смотрели на него, ожидая если не приказа, то хотя бы совета. Ведь он - волхв, он должен знать.
        - Своих догнать надобно, - сказал целитель примерно то, что ощущал в их чувствах.
        - И где они? - Избор тоже ждал ответа от молодого целителя.
        - Сейчас найдем… - Атрамир в задумчивости осмотрелся. Здешний мир был мертв, как само небытие. Но все-таки, помимо порабощенного человеческого народа, тут уцелели еще некоторые живые существа. Воробьи, голуби, вездесущие крысы.
        Крысы для волхва сейчас были бесполезны, а вот голуби вполне могли пригодиться. Несколько птиц Атрамир заметил на скалах и полуприкрыл глаза, вспоминая учение альвов.
        Самое главное при любом чародействе - очиститься от любых мыслей, каковые могут отвести воздействие внутренней силы в ненужном направлении. Затем - собрать волю в кулак, направить ее в руку, заставить действовать послушно, как пальцы, подчиняться, потом вытянуть, раздвинуть до нужного предела…
        Молодой волхв, все еще оставаясь с зажмуренными глазами, поднял руку, указал на упитанного сизаря, нахмурился, сосредотачиваясь, а потом вдруг сжал кулак, словно хватал кого-то за шею.
        Голубь на крыше замер, будто окаменел.
        Атрамир приоткрыл рот, дыша тихо, вполовину, словно боялся кого-нибудь спугнуть, а затем потек через вытянутую руку в сознание птицы, вытесняя из него собственный слабый умишко голубя, размазывая его где-то по дальним, неощутимым, малонужным уголкам души.
        Разумеется, целиком сознание человека в крохотной головке голубя поместиться не могло - но, чтобы смотреть и управлять телом, попавшей туда частицы вполне хватало.
        Чародей сделал глубокий вдох и выдох, чуть ослабил пальцы, толкнул ладонью…
        Голубь взлетел, часто-часто трепыхая крыльями, стал набирать высоту, и вскоре вместо пыльных древесных крон над собой Атрамир увидел серые витки и прямоугольники скал снизу, под собой. Прямоугольники и прогалины между скалами уменьшались, их становилось все больше и больше. Сверху некоторые из гор оказались красными, коричневыми и синими. Иные даже - нежно-голубыми.
        А вот текущая через горный массив река оказалась бурой, как прошлогодняя листва, ничем не отличаясь от усыпанных мертвыми демонами каменных полей вокруг.
        «Как много мы успели их убить всего за одно утро», - мысленно удивился молодой волхв.
        Хотя битва, конечно, закончена еще не была. Сверху стало видно, как три дракона жгут кого-то на излучине реки и на острове, как великан возле трех высоких округлых пиков топчет демонов, крича людям:
        - Не бойтесь, я вас спасу!
        Те стремились укрыться от порождений зла в обширном гроте, выпирающем над широкой луговиной… И вдруг на волхва обрушились темнота и острая боль!
        - А-а-а!!! - отпрянул Атрамир и, забывшись, опрокинулся на спину, поддернул руку, подул на кисть.
        - Что с тобой?! - встревожились воины.
        - Проклятье! Кажется, меня съели.
        Сверху ударили плотные потоки воздуха, развеявшие возле захваченной скалы демонов пыль и мусор, на камень медленно опустился рыжий дракон, брезгливо сплюнул на землю раздавленную челюстями, окровавленную птицу:
        - Фу, какая гадость! В этом мире смерти все отравлено, изгажено, ядовито и проклято! - перетаптываясь, зверь подобрался к самому краю. - Я поймал три птицы и одного шакала, и все они напоминали вкусом прогорклое баранье сало с примесью сажи и смолы. Вода на вкус похожа на глину, разболтанную в дегте, воздух пропитан пылью и тухлятиной, а люди - страхом! Понятно, почему звери живут тут мертвыми и пожирают человеческие души. Тут больше нечего есть и пить. Великий Митридат сказал, что мы попали в мир проклятых мертвецов, куда проваливаются существа, не чтящие обычаев предков! И если потеряем честь, то попадем сюда снова, но уже после настоящей смерти. И тогда у нас не будет лазейки обратно…
        - Кучур, ты меня нашел! - радостно подпрыгнул молодой волхв. - Наконец-то!
        - Я тревожился за тебя, побратим, - опустил голову почти до земли воин крылатого племени. - Сегодня пало много храбрых мужей из народа людей, а еще больше оказалось покалечено.
        - Знаю, - кивнул Атрамир. - Сам уже отправил к Вратам почти десять раненых. И один вот идти не может. Нужно нести.
        - Я отнесу, - великодушно предложил дракон.
        - Скажи, где остальные воины нашего рода?
        - Сражаются на юге. Там над одним из ущелий стоят три сильных демона, которые не боятся огня. Они пускают молнии, которые ранят так далеко, как может видеть человек, их не сразить ни стрелой, ни копьем. Может статься, волоты смогут разбить их своими дубинками? Но воины великанов забрели на другой берег здешней жуткой реки, и их никак не дозваться на помощь.
        - Сказываешь, наши родичи не дерутся, а где-то выжидают? Коли так, то и нам можно не спешить, - переглянулись заозерцы. - Пойдем лучше стрелы окрест соберем. А то колчаны совсем опустели. С пустыми руками сражения лучше не начинать.
        Кучур спрыгнул вниз, припал на передние лапы. Дождался, пока люди затолкают ему на шею раненого с перебитой ногой, а Атрамир, удерживая бедолагу, не утвердится на привычном месте, потом шустро забрался по ближайшей изъеденной пещерами скале до самого верха, спрыгнул, расправив крылья, и без единого взмаха скользнул по воздуху до самых Врат Демонов, в которые и вошел, степенно ступая лапами.
        По ту сторону пелены рыжие побратимы наконец-то смогли вдохнуть полной грудью сладкий, как липовый мед, чистый свежий воздух, полный запахов, прозрачный, как слеза, и чистый от пыли, отнесли раненого к лагерю Заозерского рода, помогли несчастному спуститься вниз.
        - Мне кажется, друже, или Врата растут? - неожиданно спросил Кучур.
        - Есть такое, - согласился молодой волхв. - Поначалу, знаю, они вообще размером с точку были.
        - Это страшно. Если Врата раздвинутся на всю ширину Спасенных Земель и наши миры смешаются, мы умрем безо всяких демонов. Просто от пропитавших все вокруг ядов.
        - Надеюсь, этого не случится, - пожал плечами Атрамир. - Альвы что-нибудь придумают.
        - Им нужна невинная кровь, - вздохнул дракон. - Без нее они бессильны.
        - Если мы истребим демонов и принесем свободу миру смерти, то, может быть, столь прочные запоры не потребуются? Обойдемся заклинаниями попроще.
        - Надеюсь… После охоты за Вратами меня чуть не стошнило! Когда мы проголодаемся, за добычей придется возвращаться сюда.
        «Подожди…» - мысленно попросил дракона волхв, увидев, как вдалеке, на самом берегу реки, члены Малого Совета мнутся возле дрожащего невесомого полога. Похоже, альвы до сих пор так и не посмели переступить заколдованную черту. Мудрейшие из мудрых слишком боялись за свою жизнь и безопасность, чтобы сделать этот шаг - хотя были обязаны это сделать: заглянуть за Врата, которые пришлось открыть, и решить, как поступать дальше. Кому еще, как не хранителям всей мудрости ойкумены, надобно это сделать?
        Однако мудрецы никак не решались - а вместе с ними не выходили за черту и остальные члены Совета.
        Но вот, похоже, худосочные учителя и хранители Спасенных Земель наконец-то рискнули совершить свой маленький подвиг…
        Едва мудрейшие из мудрых исчезли за пеленой Врат, как Атрамир сразу перестал их видеть. слышать и ощущать их чувства. Кучур, следуя его желанию и своему любопытству, быстро пробежал через поле, медленно пересек зачарованную черту.
        Члены Малого Совета стояли на берегу реки, пробившей в камнях глубокое русло, и уважительно склонялись возле двух русалок, стоящих над водой на коленях.
        - Водяной народ желает вам победы в этой войне, братья наши, - наконец произнесла одна из длинноволосых белокожих дев. - Здешние воды мертвы, в них невозможно жить. В них невозможно плавать. На них тяжко смотреть. В этом мире нет места народу рек. А значит, родичи наши, что оставались по эту сторону Врат, давно сгинули, не оставив о себе никаких следов…
        - Мы соболезнуем народу рек, - басовито ответил со своей высоты один из волотов.
        - Мы разделяем ваше горе, - приложили руки к груди оба малорослых гмура.
        - Мы отомстим демонам за гибель водяного народа! - торжественно пообещали воины народа людей.
        - Страшно отомстим! - добавили драконы.
        - Мы печалимся вместе с вами, - склонили головы альвы.
        - Нам нет места в этом мире, - поднялись водяные девы. - Но мы горим жаждой мести за наших истребленных родичей! Если вам понадобится помощь в войне против демонов, наш народ сделает все возможное для общей победы.
        - Спасенные Земли запомнят обещание речного народа, - ответил за всех мудрый Величар, - и постараются облегчить его страдания.
        Обнаженные девы кивнули и поспешно удалились к дрожащей пелене Врат.
        Величар горестно покачал головой и развел руки, вскинув голову и зажмурившись. Мудрейший из мудрых познавал здешний мир, впитывая дыхания всех здешних живых существ, разумов, душ и созданий.
        Остальные члены Совета замерли, дожидаясь вердикта самого опытного и знающего из альвов. Затаились и Атрамир с Кучуром.
        Крутилась вихрями пыль над каменным берегом, журчала вода, палило с жаркого выцветшего неба солнце, утекало время… Наконец Величар глубоко вздохнул и опустил руки, открыл глаза. Поднес к губам сложенные лодочкой ладони:
        - Воистину, этот мир мертв. Окрест, насколько хватает сил, я ощущаю лишь души народа людей. Иных живых существ столь мало, что даже самый пустынный солончак Спасенных Земель покажется рядом с ними шумным токовищем. Вестимо, проклятые демоны, порождения зла, истребили все живое и теперь доедают человеческое племя. Однако же, братья мои, ощутить самих демонов мне тоже не удалось. Мыслю, на одно поприще окрест нашим воинам удалось истребить их всех!
        - Да! Да!!! - радостно воскликнули люди, торжествующе заклекотали драконы, вскинули кулаки гмуры. - Смерть проклятым демонам!
        - Но я чувствую, здесь есть усомнившиеся, - внезапно повернулся Величар, указывая рукой на прячущихся за деревьями Кучура и Атрамира. - Идите сюда, юные воины, и поведайте Малому Совету, отчего подозреваете в ошибке избранных народами вождей?
        - Здешние демоны жили мертвыми, мудрейший из мудрых, - ответил молодой волхв. - Их убивали, они умирали, но мертвыми они были изначально.
        - Мы жгли их, рвали на куски, пускали им кровь, бросали оземь с высоты, - добавил Кучур. - Но звери эти не знали ни страха, ни боли. Они умирали, не дрогнув и никак не проявив своего сознания!
        - Вы полагаете, юные храбрецы, демоны мертвы при жизни, и потому я не могу их почувствовать?
        Дракон и целитель промолчали. Сомневаться в способностях альвов среди жителей Спасенных Земель не рисковал никто.
        - Возможно, с высот своего положения, братья мои, мы и вправду не замечаем важных мелочей. - Величар, раздвигая ладони, провел кончиками пальцев по лицу. - Сие есть опасная слабость. Слушайте меня, юные ученики! Повелеваю вам ежедневно, каждый вечер, являться Совету и рассказывать нам о том, что заметили простые воины, бьющиеся с демонами лицом к лицу. Теперь отправляйтесь к своему роду и передайте вождям, что мы желаем увидеть их и узнать, как идет битва!
        Последние слова были скорее данью ритуалу, нежели поручением. Переход сильных разумом чародеев через Врата Демонов заметили все волхвы всех народов - ибо именно умению видеть сознанием, а не только глазами, учили альвы своих учеников в тихих лесных чащах, именно по этому дару выискивали будущих волхвов среди обитателей Спасенных Земель. Появление двух сильнейших разумом альвов одаренные смертные не могли не заметить - как невозможно не заметить появление двух сияющих солнц среди вечерних сумерек. И желание мудрейших из мудрых встретиться с вождями волхвы тоже смогли ощутить - и передать о призыве своим воинам.
        Вскоре в Лефортовский парк стали слетаться драконы. Иные сами по себе, иные несли на спинах вождей родов в ярких боевых доспехах, в когтистых шкурах, в устрашающей раскраске. И каждый спешил выплеснуть на альвов все свои эмоции.
        Чувства худосочные чародеи ощущали отлично. Но узнать подробности можно было только со слов, и потому к тем, чье сознание показалось тревожным, альвы обращались особо:
        - Демоны доставили вам хлопоты, храбрый Бермята?!
        - Наш род потерял пятнадцать воинов, мудрейший! Демоны оказались крепче, чем мы думали, - вождь в шлеме, украшенном медвежьим черепом, и в плаще из медвежьей шкуры, с силой ударил себя кулаком в грудь. - Те, которых мы гнали в самом начале сечи, сущие мальцы в сравнении с теми, что встретили нас у травяного ущелья на севере. Новые демоны четверолапы, не боятся огня драконов, плюются молниями, а шкура их столь крепка, что ее не пробивают ни стрелы, ни копья! Двух таких демонов удалось убить волотам своими дубинками, но ныне один из великанов погиб, а другой ранен и отправился к родному очагу.
        - Порождения зла смогли сразить волотов?! - не поверил своим ушам Величар.
        - Над горами появились летучие демоны, мудрейший, - вмешался в разговор седокрылый Митридат. - Они страшны огненными проклятиями и молниями. Проклятия, что выбрасываются из их брюха, улетают на несколько поприщ, а падая, обращаются в огонь и смерть, разрушая и убивая все вокруг. Их молнии пробивают воина насквозь вместе со щитом и наносят страшные раны воинам огнедышащего народа! Летучие демоны намного опаснее многолапых, ибо быстры, проклятия их страшнее молний, а убить их можно лишь броском пламени на загривок, для чего воинам приходится подбираться вплотную. Они же разят нас издалека!
        - Многолапые тоже страшны, ибо неубиваемы! - мотнул головой Бермята. - Они упрямо стоят у проходов через ущелья и разят во все стороны любого, кто пытается перейти на ту сторону.
        - На юге многолапые не пропускают нас через травяное ущелье! - заговорили другие вожди.
        - И на восходе! Они засели на всех открытых местах, мудрейший, и не дают нам пути!
        - Если их не уничтожить, мы не сможем спасти от демонов людей в других горных отрогах! Они не отдадут добычу так просто! - горячо убеждали Малый Совет вожди. - Если мы хотим избавить здешний мир от демонов, нам нужна помощь альвов. Только они способны справиться с их чарами!
        - О мудрейший из мудрых, услышь нашу просьбу, просьбу проливающих кровь во имя спасения Спасенных Земель! - громогласно высказался от общего имени старый могучий Митридат. - Альвы должны выйти к ущельям и напустить на демонов бледную немочь! Выстоять против этого проклятия не способен никто и ничто. Сразите демонов! Тогда мы сможем перейти ущелья, не теряя воинов, и принести спасение от сил зла всему человеческому народу!
        - Это безумие, - покачал головой Величар. - Бледная немочь не пожирает кого-то одного. Она истребляет все живое вокруг проклятого места. В этих горах все вокруг тесно заселено смертными. Многие из них неминуемо станут жертвами столь жестокого оружия. Мы пришли в этот мир, чтобы принести людям свободу и счастье, храбрый Митридат, а не для того, чтобы убивать их!
        - Ущелья широкие, мудрейший. Если напустить бледную немочь на стоящих посредине демонов, проклятье не достанет его заселенных смертными берегов!
        - Не гневайся, вождь огнедышащего народа, но подобное проклятие слишком ужасающе, чтобы пользоваться им в населенных местах. Оно придумано на тот случай, когда не останется иных путей к спасению и впору рисковать собой. Его жертвы будут неисчислимы. Прости, храбрый Митридат, альвы не могут согласиться на подобное.
        - Тогда пусть они хотя бы используют парализующее охотничье заклинание! Все мы знаем, как вы добываете пищу. Однако обученные вами волхвы из наших народов слишком слабы, чтобы использовать подобные чары.
        - Но для этого альвам придется войти в этот мир… - Голос мудрейшего из мудрых затрепетал. - Наш народ не согласится на подобный риск.
        - Если вы не решитесь войти в этот мир, то здешний мир войдет к вам, - мрачно предостерег Бермята. - Хотите увидеть демонов над постелями своих детей? Согласны, чтобы ваших малышей скормили мертвому зверью? Если нет, то сражайтесь с врагом на чужой земле, а не у своего дома!
        - Есть народы воинов, храбрый вождь, - осторожно начал Величар, - и есть миролюбивые народы…
        - Все народы смертны! - отрезал Бермята. - Оглянись по сторонам, мудрейший из мудрых. Мертвые леса, мертвые земли, мертвые воды, мертвый воздух. Даже животные и те мертвые! Мы открыли Врата в мир смерти, мудрый Величар. Ты полагаешь, если мы проиграем войну, вам удастся отсидеться в глубоких чащах, прячась от врагов под пеленой чар и отводя глаза случайно забредшим демонам? Полагаешь, удастся пережить беду, таясь в укрытиях и прячась от глаз врага? Нет, альв. На вас не станут охотиться, с вами не станут сражаться. Умирать станут сами Спасенные Земли. Когда умрут земля, вода и воздух, чем помогут вам ваши чары? Врата Демонов открыты, альв. Если мы не остановим зло здесь, оно придет к нам! И тогда спасения не будет никому.
        - Мы - народ мудрости, вы - народ войны. - Величар еще раз попытался повторить смертным истину, которая никогда ранее, уже десятки веков, не подвергалась сомнению. - Вы сражаетесь - мы собираем и бережем знания. И учим ваших детей всему, что они готовы принять.
        - Мы не боимся проливать кровь, мудрейший из мудрых, и мы согласны умирать ради общего блага, - поддержал человека Митридат, уважение к которому в Спасенных Землях мало уступало уважению драконов из Совета. - Но этой войне оказалось мало нашей крови и нашей отваги. Ей нужно ваше знание. Без него против демонов не выстоять. Покажи своему народу этот мир, мудрейший из мудрых! Если мы сгинем в битвах, Величар, то твои друзья, братья и дети умрут в точно таком же гибельном мире. Твоему народу придется выбирать. Смерть нескольких мудрецов здесь и сейчас - или все равно смерть, чуть позже, но уже всему народу!
        Величар молчал. Самым страшным для него, уважаемого, мудрого, высокочтимого члена Совета, стало то, что все собравшиеся возле Врат вожди поддерживали Митридата и Бермяту. Все до единого! Сегодняшняя битва далась воинам тяжело, они увидели много смертей, испытали много боли, они ощутили впереди опасность разгрома. И теперь желали получить помощь от тех, кого защищали!
        - Я обращусь к своему народу, братья мои, - склонил голову альв, понимая бесполезность дальнейшего спора.
        - Мы будем беречь мудрецов твоего народа пуще собственных детей, мы станем закрывать их своими телами, сторожить каждый шаг, - в чувствах немного успокоившегося Бермяты проглядывала попытка примирения. - Но поймите, без вашей силы и ваших чар нам не выстоять. Помогите нам, альвы! Если умрут воины, умрут все.

* * *
        Кучур и Атрамир, понятно, в собрании вождей участия не принимали. Побратимы, перелетев несколько разделенных ущельями скальных массивов с зелеными прогалинами, опустились между двумя вытянутыми отрогами по девять рядов пещер в каждом. Молодой волхв, скатившись с крыла, побежал на звук раскатов грома и вскоре увидел знакомую картину: небольшая, высотой в три уровня, скала с плоской вершиной, из пещер которой во все стороны летели молнии. Внутри спряталось не меньше полутора сотен демонов - Атрамир легко ощутил скопление пылающих яростью сознаний, испытывающих, однако, страх смерти. Это были воины, воины зла, поработители людей, выращивающие их, словно скот, на еду для своих мертвых зверей. Сами же несчастные выглядывали из пещер в окрестных скалах, не чувствуя ничего, кроме безмерного любопытства. Они, понятно, даже не подозревали, что их мукам и рабству наступил решительный конец!
        Скалу с демонами окружали воины рода борейцев, рипейцы и дубовиты - тоже почти сотня храбрецов, на стороне которых были отвага, луки, крепкие мечи и осознание своей правоты.
        Честь против черного чародейства - много это или мало?
        - Атрамир! Сюда! - окликнул молодого волхва мудрый Жадомир, один из целителей рода, повидавший на своем веку не один десяток сражений. - У тебя еще остался мох? Молнии демонов рвут кожу, у воинов много открытых ран…
        Не дожидаясь ответа, старый волхв открыл поясную сумку Атрамира, выгреб его припасы, отобрал больше половины:
        - Мало мха, мало! Надобно еще!
        - Я пошлю своих воинов, - ответил Атрамир и на всякий случай уточнил: - Избор поставил меня вождем над новичками.
        - Добро, - кивнул Жадомир, запахиваясь в коричневый замшевый плащ. - Токмо поторопи, сейчас опять…
        Скала загрохотала молниями - это роды рипейцев и дубовитов побежали вперед. Два передних ряда закрывали щитами и себя, и головы бегущих сзади. Задние же несли выдернутое где-то тонкое блестящее бревно. Борейцы, рассыпавшись за редкими деревьями и прячась за углами скал, пускали в пещеры стрелы, мешая демонам целиться и отвлекая на себя. Ливень стремительных молний лупил по щитам, заставляя их гудеть и дрожать, и иногда находил щелочку, проскакивал в нее - и тогда кто-то из воинов падал с болезненным вскриком. Но на его место тут же вставал другой, и напор отряда не прекращался.
        Удар! Бревно врезалось в одну из пещер, порвав плетение загораживающей ее лозы. Прутья не просто сломались - их корни были вырваны из камня и открыли дорогу внутрь. Воины торжествующе закричали и отпрянули, бросив бревно. Залезать по нему было неудобно - проще подтащить какие-нибудь чурбаки или набросать связки хвороста.
        Из пещер выпало несколько заколдованных камней. Воины уже знали, что это такое, - резко опустили щиты, смыкая и прячась за них. Оглушительно сверкнули заклинания, вздыбилась пыль с избитых ими стен и щитов, и вдруг… На стене распахнулось темное пятно, и из темноты хлынул поток демонов, вскинувших свои колдовские дубинки и в упор пускающих молнии в храбрых посланцев Спасенных Земель. Те закрылись щитами - но с расстояния в несколько шагов порождения зла очень точно попадали в щели между овалами, и Артамир невольно вздрогнул от бесконечных волн боли, заполнивших все вокруг.
        А толпа черных, глянцевоголовых демонов выхлестывала и выхлестывала вперед и наконец решительно ринулась… прямо на двух волхвов!
        Артамир невольно сглотнул, увидев направленные на него десятки чародейских палок, готовых метнуть молнии чуть ли не в упор. В душе все окаменело от предчувствия близкой и неизбежной смерти, но… сверху мелькнула тень, на толпу черных извергся огонь - и демоны заметались, замахали руками, завыли. Страх огня на время пересилил в них ярость, желание убивать. Волхвы, пользуясь драгоценными мгновениями, выхватили мечи и ринулись на тысячелетнего врага, с размаху разя его, рубя сверкающими кремниевыми лезвиями головы и плечи, чародейские палки, руки - все, до чего дотягивались. С противоположной стороны, от скалы, во врагов столь же яростно врубались главные силы двух родов, разрезая толпу демонов пополам.
        - Небеса и солнце! - С оглушительным кличем Артамир рубанул глянцевую голову одного врага, валя его себе под ноги, ударил по рукам с дубинкой другого, рукоятью в глянцевый лоб врезал третьему, тут же с замаха вмазав по плечу, сбил с ног четвертого. Тот прикрылся своей дубинкой и неожиданно толкнул вперед ее широкий край. В голове молодого волхва полыхнул сноп ярких искр…
        …Когда он очнулся, грохот сражения уже переместился куда-то за отроги. Поляна перед скалой была усыпана ранеными - страдающими от боли людьми и демонами. Это открытие поразило целителя: оказывается, глянцевоголовые порождения мертвого мира тоже способны испытывать боль!
        Рядом стонал Жадомир. Молодой волхв поднялся, провел рукой над его телом. Старик получил перелом ключицы и ноги. Однако старый целитель перехватил молодого за запястье:
        - Ступай, я сам… Управлюсь… Помоги воинам отловить демонов. Чем меньше их останется, тем меньше страданий будет в нашем мире!
        Артамир кивнул, подобрал оброненный меч и побежал на грохот чародейских молний. За скалой обнаружились дубовиты, лежащие за тушами дохлых демонов. Воины, увидев череп на плечах человека, замахали руками, и волхв свернул к ним. В воздухе что-то пропело, защелкало по камням, и целитель тоже пригнулся.
        - Сюда! - Раненый в рысьей шкуре, стонущий на земле, имел переломы трех ребер и разрывы жизненных потоков под ними. Исцелить такие травмы могли только альвы, и потому волхв лишь снял воину боль и велел выбираться к Вратам.
        Продвинулся дальше, ко второму пострадавшему, по руке которого текла кровь. Этот был не просто в шкуре, но еще и в шлеме в виде головы рыси, сверкающей яшмовыми глазами.
        - Царапина. - Раненый, оказавшийся вождем дубовитов, отпихнул руку целителя. - Что они с нами делают? Как?
        - Где-то совсем рядом прячутся, - ответил волхв. - И молнии метают.
        - Да мы и сами догадались! - зло ответил дубовит. - Токмо где?
        Целитель прислушался, потом быстро выглянул, присел:
        - Впереди туша огромного демона лежит, сверху полотном накрыта. Под ней чувствуются разумы, объятые азартом охоты…
        - Ага, - не стал дослушивать дубовит и махнул рукой: - Лучники! В синего демона по три стрелы…
        Воины, прикусив губу, наложили стрелы на тетивы, резко приподнялись, выстрелили, присели. Снова приподнялись… Дальше по ущелью загрохотал гром, кисло пахнуло дымом, зажужжали, защелкали по камням молнии. Лучники затаились, но, едва гром затих, снова поднялись и тренькнули тетивами.
        - Бегут, - сообщил Артамир. - Удаляются. Одному больно. Зацепили.
        - Вперед! - приказал вождь дубовитов и первым поднялся, метнулся по ущелью.
        Молодой волхв вместе с остальными воинами рванулся следом. Они миновали огромную синюю тушу, еще несколько мертвых животных поменьше, добежали до края отрога. Артамир замедлил шаг и крикнул:
        - Стойте! За углом кто-то таится!
        Вождь оглянулся, отдал короткий приказ. Дубовиты убрали луки в колчаны, перебросили из-за спин щиты, медленно выдвинулись. Послышался грохот, загудели от ударов молний щиты. Волхв ощутил в чужом сознании волну разочарования, торопливость… Грохот стих, и дубовиты уверенно вошли еще на одну поляну, растекаясь вдоль обрывов, обогнули, вышли через расселину на обратной стороне. Артамир же побежал дальше, заметив вдали в ущелье знакомый панцирь.
        Вскоре, запыхавшись, он уже стоял рядом с Избором и Сусеком. Остальные воины рода Рипейцев таились дальше, на краю широкого ущелья с гладким дном, расчерченным прерывистыми белыми полосами. Ущелье выглядело безумно, поскольку здесь лежало ниже скал, но чуть дальше, в нескольких перестрелах, дно его поднималось, выпячивалось и… оказывалось выше окрестных скал. Причем, как показалось целителю со своего места - во вспученном месте под дном ущелья зияла пустота!
        Безумный мир, безумные горы, безумные ущелья… Одно слово - обитель демонов.
        На вспученном дне стояли три приземистых четверолапых демона и яро плевались во все стороны молниями. Прямо перед глазами Артамира на этих тварей налетели два дракона, залив своим пламенем. Но едва крылатые воины отдалились, демоны как ни в чем не бывало продолжили грохотать смертью.
        - А если прикрыться щитами? - предложил волхв.
        - Самый умный? - оглянулся на него старый воин. - Уже пытались. Вона, трое с перебитыми ногами лежат. И вождь наш, мудрый Дубумил, тоже…
        - Не может быть!
        Седовласый Дубумил возглавлял рати рипейцев всегда, сколько целитель себя помнил. Остальные вожди или помогали ему, или водили другие, небольшие отряды. Ну, как Артамир сейчас стал вождем для новичков. Как род сможет продолжать войну без старейшего из вождей - молодой волхв не мог себе даже представить.
        Снова налетели драконы, вынуждая ближнего демона затихнуть хоть ненадолго - несколько воинов выскочили на открытое пространство, подхватили лежащего товарища, утащили за выступ на дне ущелья. Над раненым склонился Тамислав, второй из опытных волхвов рода.
        - Нужно уносить к стоянке! - закончив начальное лечение, возгласил целитель. - Кладите их на щиты!
        - Дядя Избор, а если их обойти? - предложил Артамир. - Там, дальше по ущелью. Там вроде демонов нет.
        - Отчего ты так решил? - встрепенулся Яробор. Воин зело уважаемый, вождь признанный, хотя его и поругивали за излишнюю горячность. Своим покровителем Яробор избрал сокола и ходил в серых доспехах из тисненой кожи, украшенных лишь тремя соколиными перьями на плече и хищным изогнутым клювом на остроконечной шапке.
        - Грома не слышно.
        - Пошли, - решительно махнул рукой воин и быстро двинулся вдоль скал.
        Из полусотни рипейцев больше двух десятков двинулось за ним, в числе которых и мудрый Чурослав, всегда Яробора нахваливавший. Артамир побежал с ними, раз уж сам это предложил.
        Примерно в пяти перестрелах от вздыбленного места через ущелье был переброшен узкий переход. Рипейцы поднялись на него, двинулись вперед - и тут молодой волхв ощутил впереди уже знакомый азарт охотника, поджидающего добычу.
        - Там демоны, - остановился он. - Готовятся нас убивать.
        - Ты же сказывал, никого! - гневно раскраснелся вождь.
        - Обожди… - положил руку ему на плечо Чурослав. - Я их тоже чувствую. Вон там, за склоном, таятся. Пятеро?
        - Пятеро, - подтвердил Артамир.
        - Лучники! - выдохнул Яробор.
        Десяток стрелков вскинули оружие, метнули стрелы в указанное место. Черные черточки, прорезая воздух, описывали крутую дугу и еле заметным в воздухе моросящим дождем сыпались сверху вниз на затаившихся врагов. И вдруг прямо в лицо людей хлестнул поток молний. Воины упали, переглянулись:
        - Все целы?
        В этот раз демоны метали молнии второпях, промахнулись. А вот лучники, как показалось Артамиру, зацепили уже двоих.
        - Двое демонов кровят! - объявил вслух Чурослав. - Еще немного…
        Рипейцы разделились. Половина встала, составив из щитов плотную стену, остальные из-за их спин продолжили обстрел. Демоны отозвались еще несколькими россыпями молний и побежали. Воины Спасенных Земель с радостными криками кинулись вперед через переход. Только Артамир задержался, думая о том, как сообщить о прорыве остальным родам. Словно отзываясь на его мысленный вопрос, над головой закружили драконы. Они волхва не слышали - но увидели все, что нужно.
        Далеко впереди, неподалеку от одинокого отрога, послышался грохот демонических смертоносных молний. Огнедышащие воины сразу нырнули на звук и уже через несколько мгновений принялись поливать кого-то пламенем. Артамир тоже кинулся туда и вскоре увидел безжизненно лежащего на земле Чурослава. Рядом стонал Щавель с перебитой ногой. Остальные воины попрятались. Однако волхв ничего опасного сейчас не ощущал, снял раненому боль, закрыл рану. Глядя на целителя, стали выбираться из укрытий остальные рипейцы и, выставив щиты, двинулись дальше. Волхву же не оставалось больше ничего, кроме как закинуть руку раненого себе через плечо и двинуться в обратный путь, навстречу бегущим через прорыв многим десяткам воинов из разных родов.
        Когда он перебрался со Щавелем через переход, позади послышался низкий недобрый гул. Артамир оглянулся и увидел пять летучих пятнистых тварей, каждая размером с молодого дракончика. Твари имели спереди два больших выпученных глаза, один над другим, над головой быстро-быстро крутили чем-то, похожим на копья, и выглядели поджаро, сухо - как всегда выглядят быстрые и ловкие хищники. Все вместе они клюнули носами, и из-под брюха у каждого вырвались темные стрелы, оставляющие за собой густой дымный след. Земля затряслась, ответила вспышками, вставшими дыбом глиной и песком, разлетающимися ветками и листвой, грохотом, дымом. Причем случилось это именно там, куда уходили воины - и рипейцы, и остальные.
        К летучим демонам наперерез ринулись все драконы, - но те не растерялись и закружили, выплескивая навстречу огненные молнии, попадания которых рвали чешую и кожу. Огнедышащие воины заметались, то сбрасывая скорость, то ускоряясь, закладывали крутые виражи, вздымались вверх или, сложив крылья, проваливались под молнии, проскальзывая вперед. Нескольким из них удалось прорваться тварям под брюхо, и они угостили порождения смерти яркими огненными фонтанами. Враги почернели, обуглились, но продолжали уверенно держаться в небе, словно вцепились в воздух зубами, и тоже стали качаться и крутиться, пытаясь достать молниями подкравшихся врагов.
        Однако крылатые воины оказались куда более вертлявыми и, подобравшись в упор, под молнии уже не подставлялись, раз за разом обдавая демонов огнем. Наконец, вниз со свистом провалился один, потом накренился и ушел за густой дым, идущий от перепаханной земли, другой. Остальные резко набрали высоту и разошлись в стороны, поворачиваясь носом друг к другу, стали метать друг под друга молнии, защищая животы подельников. Драконам пришлось шарахнуться в стороны и спрятаться среди скал, а твари быстро ушли на юг.
        - Подожди здесь… - Артамир осторожно уложил раненого на травяной откос и со всех ног помчался туда, куда падали дымные стрелы чудовищ.
        Он оказался прав. Раненых там оказалось столько, что трудиться пришлось до темноты. А род Рипейцев лишился четырех храбрецов и вождя по имени Яробор…

* * *
        Генерал армии Сергей Шойгу, в бежевой рубашке и брюках, с коротко стриженной седой шевелюрой, стремительным шагом ворвался в зал Оперативного управления, прошел к своему месту за длинным верхним столом, оснащенным только мониторами, без клавиатур, сел в кресло, повернулся к главному экрану, кратко приказал:
        - Докладывайте!
        - Так… - Оглянувшись на командующего, генерал-майор Безакулин со своего места расширил на большом экране карту Москвы и направил на нее лазерную указку. - Силами дивизии Дзержинского, Щелковского СОБРа и подошедшим полком Кантемировской дивизии противник заблокирован на участке между транспортным коридором Москвы-товарной Курского направления с севера, Москвой-Казанской с запада и севера, перегона Андроновка с восточного направления. К счастью, захваченный район со всех сторон охватывается железнодорожными путями. На всех путепроводах стоят бронемашины, которые простреливают зону отчуждения, препятствуя дальнейшему наступлению противника. Между всеми узлами обороны есть огневой и визуальный контакт.
        - К счастью? - Министр обороны сжал кулак и тихо, но с чувством опустил его на столешницу. - Триста тысяч москвичей, мирных жителей, оказались в руках неизвестного противника! Это называется «к счастью»? Как вы это допустили?! Кто был дежурным?
        - Генерал-майор Налевин, - глядя в пол, поднялся офицер, сидевший рядом с Безакулиным. - Лефортовский район не является зоной боевых действий или контролируемой территорией. К тому же первые сигналы носили характер… откровенной дезинформации…
        - И как вы это определили, Алексей Викторович? - ехидно спросил министр.
        - Когда мне сообщили, что огнедышащий дракон сожрал флаг на крыше Следственного комитета России и сжег микроавтобус китайского телеканала, - поднял лицо к экрану генерал, - я приказал направить к ним наркологическую бригаду. Поскольку психиатрическую, как мне сообщили, к ним послали из МВД.
        - Доехала? - то ли серьезно, то ли с насмешкой спросил Шойгу.
        - Нет, Сергей Кужугетович. Были остановлены на Бауманской улице двадцатиметровым троллем и запросили помощи у полиции.
        - На запрос отправили еще две бригады санитаров и наркологов?
        - Если бы не отряд «Зубр», направленный, чтобы прекратить хулиганство на набережной Яузы, Сергей Кужугетович, никто эти сигналы не принял бы всерьез. Но они сообщили о большом количестве раненых и запросили поддержку. Вскоре Министерство внутренних дел поняло, что не справляется с ситуацией, и в шестнадцать ноль пять обратилось к нам за помощью. В шестнадцать двадцать я поднял по тревоге Кантемировскую дивизию и вертолетный полк Клоково. В восемнадцать часов кантемировские БТР и вертолеты вступили в бой. До подхода основных сил я приказал сдерживать противника в треугольнике, ограниченном железнодорожными путями.
        - Потери?
        - На настоящий момент в больницы города доставлены примерно четыреста «трехсотых» с травмами различной степени тяжести. В основном это переломы и колотые раны. Данных о погибших и пропавших без вести нет. Из захваченных противником районов сейчас идет просачивание бойцов внутренних войск, поэтому сведения постоянно меняются. К сожалению, потеряно четыре вертолета, пять получили повреждения; вся техника внутренних войск полностью выведена из строя.
        - Сколько пострадавших среди гражданского населения?
        - Практически нет.
        - Вы уверены?! - не поверил министр.
        - Гражданское население… - Генерал наклонился к мышке на своем столе, убрал карту, открыл свернутую папку: - Гражданское население снимает происходящее на мобильную технику и выкладывает все это в Интернет. Технический отдел мониторит информацию. Если бы имелись данные о погибших и раненых, мы бы знали.
        На огромном экране менялись россыпи фотографий и кадров из видеозаписей: драконы, похожие на летучих мышей, с длинными шеями и крокодильими хвостами, великаны, ковыряющие пальцами балконы пятых-шестых этажей; полицейские, стреляющие куда-то из помповых ружей и пулеметов с бронемашин, и огромное количество размалеванных красками дикарей - в шкурах и черепах на голове, с луками и копьями, украшенные перьями и нитяными амулетами.
        - Господи, это же клоуны какие-то?! - не выдержав, покачал головой Шойгу. - Неужели это не фотомонтаж?
        - С этими мыслями мы и потеряли целый микрорайон, - не удержался от колкости Налевин.
        - Спасибо, Алексей Викторович… - Генерал армии тяжело потер виски. - Генерал Безакулин, как вы планируете действовать дальше?
        - В настоящий момент мы сосредотачиваем бронетехнику и живую силу, артиллерию, установки залпового огня «Град», перекрываем периметр. Дальнейшие действия в стадии проработки. Насыщаем оборону зенитными средствами. К сожалению, их эффективность пока мало понятна. Инфракрасные головки драконов не захватывают, радиосигнал они отражают плохо. Захватываются только через оптический канал.
        - Установки залпового огня? В Москве? - вскинул брови Шойгу. - Там же сотни тысяч мирного населения, которое мы даже эвакуировать не в силах!
        - У противника подавляющее преимущество в живой силе, товарищ министр. Не менее пятнадцати тысяч бойцов. Мы сможем остановить их, только имея преимущество в огне!
        - Вы представляете, сколько горожан погибнет, если вы воспользуетесь этим преимуществом?!
        - Вдоль железнодорожных путей идут широкие полосы отчуждения. Если при крупном наступлении вести огонь по центру, то дома не пострадают. Даже стекла не вылетят.
        - Думаете, я не знаю, что установки залпового огня бьют по площадям?! Генерал, мы должны защищать мирное население, а не рисковать его жизнями! Ни в коем случае! Планируйте, пожалуйста, операцию без применения подобных радикальных средств!
        - Слушаюсь, Сергей Кужугетович! Однако, в качестве крайнего резерва, прошу сохранить «Грады» в составе группировки.
        - Там же просто дикари, с копьями и щитами!
        - Но их пятнадцать тысяч, товарищ министр! К тому же, по докладам офицеров Внутренних войск, щиты у этих дикарей штурмовые. Во время столкновений калибром пять, сорок пять и семь, шестьдесят два их не удавалось пробить даже с близкого расстояния. Полицейские просят снабдить их крупнокалиберными пулеметами и винтовками. В настоящий момент бойцы чувствуют себя безоружными.
        - Современные войска оказались безоружными против дикарей с луками?!
        - Позвольте, я вам покажу… - Генерал поводил мышкой, выбирая окна, и развернул одно на весь экран. - Эту видеозапись выложил свидетель, снимавший все со своего балкона. Это тридцать второй участковый пункт. Туда отступили бойцы разгромленного СОБРа и сотрудники штаба Внутренних войск с Красноказарменной улицы. Просили поддержку или эвакуацию, но все улицы сейчас стоят. А у них там боеприпасов имелось всего на час боя. Это ведь просто пост охраны правопорядка… Смотрите, дикари пошли на штурм.
        На экране было видно, как отряд, построением напоминающий древнеримскую черепаху, с тараном наперевес помчался в атаку и вышиб решетку окна.
        - Обратите внимание, Сергей Кужугетович, несмотря на плотный огонь, пули вреда атакующим не причиняют. Щиты наших странных врагов штатная стрелковка не пробивает.
        В отделении распахнулись двери, омоновцы в черной форме выбежали наружу, стреляя на поражение во все стороны. Мелькнула тень - и они заметались в облаке пламени.
        - Это был дракон, в существование которых мы не верим. Бойцы пострадали мало, но дикари сблизились и вступили в рукопашную. Согласитесь, в рукопашной схватке у автомата серьезных преимуществ перед щитом и боевым топориком совсем немного. Особенно когда в свалке близким выстрелом можно ранить товарища.
        На экране, опрокинув нескольких дикарей, стоявших между домами, полицейские вырвались на улицу, замыкающие дали во врагов несколько очередей, от которых те закрылись, потом бросились в погоню.
        - Это их неизменная и весьма эффективная тактика, - закрывая окно, пояснил Налевин. - Прикрываясь непробиваемыми щитами, противник сближается и переводит бой в рукопашную схватку, в которой у него преимущество. Мы же не можем вызвать на московские улицы артиллерийскую поддержку! Избегая рукопашной, бойцы вынуждены отступать. А это фатально проигрышная тактика.
        - Что с бойцами, оставшимися у отделения? - хмуро спросил Шойгу. - Я видел много раненых.
        - Жители соседних домов сообщили, что после ухода дикарей унесли их в квартиры. Оказывают возможную помощь, - мимоходом ответил генерал и вернулся к теме: - Так вот, Сергей Кужугетович. Обычная стрелковка неэффективна, зато попадание пули крупнокалиберного пулемета сносит дикаря вместе со щитом. Только благодаря БТРам с «КПТВ» нам и удалось удержать периметр. В связи с этой информацией Генеральный штаб предлагает срочно перевооружить поступающие силы на крупный калибр из складов округа. Но на это требуется время. И если дикари решатся на массированный прорыв через пути, остановить их будет нечем. Посему установки залпового огня могут оказаться единственным шансом…
        - Хорошо, - после короткого колебания согласился министр. - Но оценивайте «Грады» как самое крайнее средство!
        - Слушаюсь, товарищ министр!
        - Каким образом переброшены в Москву эти… - Шойгу замялся, кивнул на экран.
        - Как противник инфильтровался в столицу? В настоящий момент пытаемся это выяснить, Сергей Кужугетович.
        - Постарайтесь сделать это быстрее! Пока мы чужой авианосец случайно в Москва-реке не обнаружили. Об изменении обстановки докладывайте мне немедленно. Работайте, товарищи офицеры!
        Последнее средство
        Утро оказалось неожиданно нежным - после теплой ночи небо затянуло легкими белыми облаками, из которых даже просыпалось нечто влажное, больше похожее на росу, нежели на дождь - однако пыль прибило, от лучей солнечных прикрыло, дышать стало легче. Пока на улицах было тихо, гвардейский экипаж БТР и полсотни собравшихся возле обгорелых «Тигров» омоновцев, укрывшись в тени бронемашин, позавтракали, запив лимонадом сухой паек и пиццу с ветчиной и грибами, доставленную на мост по заказу Чикинина.
        - А однако удобно, старлей, в городе воевать, - уплетая за обе щеки итальянскую ватрушку, усмехнулся лейтенант Жарехин. - Полный сервис. Нам в поле ничего подобного никогда не подвозят.
        - Вранье, подвозят, - покачал головой полицейский. - Помню, нас в лес под Наро-Фоминском на учения загнали, в самую дикую глухомань. Мы, как проголодались, по привычке попытались пиццу вызвонить.
        - Ну и что? - навострил уши гвардеец.
        - Обещали доставку за двадцать минут, если сможем объяснить, как проехать.
        - Ну, и..?
        - Не смогли…
        Офицеры рассмеялись.
        - И где это под Наро-Фоминском леса имеются? - Гвардеец сделал несколько глотков из пластиковой бутылки, протянул ее омоновцу.
        - Могу дать джи-пи-эс-координаты, - пожал плечами Чикинин. - Деревья там были точно, сам видел.
        - Деревья - это еще не лес! Вот у нас в Перми - если ближайший дом ближе ста километров, то это за лес не считают. Это роща…
        - Движуха у «папуасов» пошла! - крикнул сверху с брони караульный. - Тролли к перекрестку подступают.
        - Вежливые ребята, - вытирая руки салфеткой, поднялся гвардеец. - Подождали, пока позавтракаем. Ну что, старлей? Покажем нашим неразумным гостям, где раки зимуют?
        Однако, когда лейтенант выглянул из-за БТР, улыбка с его лица сразу сошла:
        - Вот проклятье! Эти ребята ночь провели не зря.
        После того как накануне в сумерках очнувшийся тролль все-таки поднялся и убрел от путепровода, Госпитальный Вал просматривался на всю длину. От моста было хорошо видно, как по нему движутся два великана, переставляя перед собой щиты, собранные из бревен, заборных секций, бетонных плит, расплющенных мусорных баков и прочего разношерстного хлама, что смогли собрать по городу. Гигантские дикари шли вперед, мелкие «папуасы» бежали следом за большими, держа наготове луки.
        - Старлей, уводи людей! - оглянулся на омоновца гвардеец. - Уходите в квартал, прячьтесь за дома. Как ближе подойдут, сбоку бейте, фланги у них открытые.
        - А ты?
        - А мне отступать нельзя, у меня приказ.
        - Тебе нельзя, а нам можно?
        - Включи голову, старлей! Вашими пукалками эти щиты не пробить, зря людей угробишь. А у меня калибр крупный, шанс есть.
        - Прячьтесь! Драконы! - Подлетающих зверей увидели сразу несколько бойцов.
        Большинство омоновцев, наученных горьким опытом, кинулись бежать от моста к домам, торопливо надевая шлемы и натягивая перчатки, опуская стекла. Некоторые метнулись под защиту брони «Тигров».
        - Уходите! - еще раз махнул на полицейских Жарехин и заперся в БТРе.
        Через пару мгновений ствол крупнокалиберного пулемета пошел вверх, и навстречу огнедышащим тварям с грохотом полетели стремительные трассеры.
        Драконы, складывая крылья, стали падать вниз, ныряя под очереди, и раскрывать снова уже над самой землей - чтобы стремительно промчаться и плеснуть огнем в стоящие на мосту броневики и убегающих омоновцев. Тут и там на земле разгорались чадящие костерки из пересохшей травы, брошенных возле нее пластиковых бутылок, картонных стаканчиков и прочего мусора.
        Ствол БТРа опустился и стал выплевывать короткие очереди вдоль улицы. Пули попадали в щиты великанов, высекали искры, рикошетировали, а иные и уходили в железо или бетон, то ли застревая в них, то ли проходя навылет.
        Обгоревшие «Тигры» завелись и, один за другим, уехали с моста, спрятавшись за кирпичную девятиэтажку слева от перекрестка. Пешие омоновцы частью укрылись за забором справа, частью залегли в сквере, приготовив к бою доставленное ночью с базы оружие.
        Драконы, несколько раз опалив огнем бронемашины, расселись на крыше того самого дома, за который спрятались «Тигры», перетаптываясь с лапы на лапу, словно голуби-переростки. Под ними на балконы высыпали москвичи, выставляя фотоаппараты и закрепляя планшеты - видимо, вели прямой репортаж прямо в Интернет. То, что на расстоянии нескольких метров над ними затаилась смерть, они даже не подозревали. И предупредить оказалось некому.
        Под прицелом нескольких камер и десятков глаз два великана в деревянных шлемах и кожаных одеждах продолжали медленное наступление. Сперва вперед выдвигал свой тяжелый щит один, потом другой. Дикари перебегали то туда, то сюда, и потому пущенные под приподнятое укрытие очереди никого не задевали.
        Метров с двухсот раскрашенные «папуасы» пустили стрелы, густым роем обрушившиеся на БТР - и бессильно отскочившие в стороны. «КПВТ» торопливо хлестнул трассерами - но тоже ни одной жертвы не нашел.
        Издалека послышался быстро нарастающий гул, сразу пять «вертушек» плотным строем прошли над Семеновским проездом, пуская ракеты - и оба щита исчезли в сплошном облаке разрывов. Драконы спрыгнули с крыши, расправляя крылья, скользнули наперерез, испустили струи пламени, метясь в основание винта и воздухозаборники двигателей, - и сразу два «Ми-24» просели вниз, грохнулись об асфальт, заскользили в снопах искр, проскочили мимо БТРа и, уже почти потеряв скорость, ударились о щиты великанов, вполне успешно выдержавшие все попадания.
        Три «крокодила», увеличивая скорость, легко оторвались от крылатых животных, ушли в широкий пологий разворот. Драконы, перепорхнув пути, быстро расселись на стене длинной сталинской девятиэтажки, цепляясь за окна когтистыми лапами и высунув над крышей только головы. Отсюда сами они могли выпрыгнуть в воздух в любой момент, а вот подстрелить их с «вертушек» было невозможно. Хорошо, если пилоты вообще заметили, куда делся огнедышащий враг.
        Тем временем великаны, передвинув щиты еще дважды, подобрались вплотную к БТРу и принялись мутузить его дубинами, с громким натужным гаканьем замахиваясь из-за головы. Бронемашина пищала, раскачивалась и подпрыгивала, словно мячик, однако не мялась. Только тонкий ствол пулемета ушел куда-то вниз и в сторону. То ли погнулся, то ли с креплений соскочил.
        Тревожный возглас заставил громадных существ оглянуться и спрятаться за щиты - но уже с другой стороны. Ракеты и снаряды «крокодилов» бесполезно распылились о передвижные укрепления, но тут в спины великанов и дикарей открыли огонь автоматчики из сквера. «Папуасы», развернувшись, немедленно вскинули луки, стремительно опустошая колчаны, и из клумб, из-под кустов, из-за скамеек послышались крики боли и ругань: падающие сверху стрелы не могли пробить бронежилеты или шлемы, но вот штанины и рукава протыкали с легкостью. Причем у лежащих людей конечности оказались чертовски уязвимыми.
        Израсходовав стрелы, дикари схватились за дубинки, с яростным воем ринулись вперед и, если бы не длинные очереди с укрывшихся за домом «Тигров», наверняка перебили бы всех автоматчиков из сквера. Неожиданное нападение вынудило «папуасов» попятиться, а великанов, поигрывающих дубинками, - выйти вперед.
        В эти минуты на подбитых вертолетах откинулись дверцы кабин, и пилоты, никем не замеченные, перебежали к краю улицы, быстро нырнув под мост.
        На мосту у обугленного, избитого, жалкого БТРа тоже открылся боковой люк, из него выскочил лейтенант Жарехин, припал на колено, вскинув к плечу гранатомет, и тут же выстрелил. Промахнуться было трудно - снаряд мелькнул в воздухе, вонзился в огромную задницу одного из великанов и совсем неслышно хлопнул где-то глубоко внутри, выбросив наружу совсем тонкую струйку крови.
        Гигант заорал так, что зевак наконец-то сдуло с балконов, а в доме вылетело несколько окон, крутанулся раза два, держась за седалище, метнулся к БТРу, в который успел занырнуть обратно гвардеец, схватил машину, приподнял, затряс, несколько раз ударил кормой о дорогу, затем вскинул над головой и с яростным воем швырнул вниз, на пути.
        Приволакивая ногу, великан вернулся к девятиэтажке, подобрал дубинку, глянул за дом - но там уже было пусто. Машины успели уехать и теперь стояли на Семеновском валу и в Семеновском проезде, простреливая сквер длинными очередями. Второй гигант метался между броневиками - но они ездили быстрее, чем он бегал. Пока гигант гнался за одним, второй прицельным огнем по ногам заставлял дикарей прятаться за щиты. Кидался к другому - возвращался на позицию первый.
        Впрочем, старания и тех, и других уже не имели никакого значения. Едва только стоящий на мосту БТР был избит дубинами и перестал представлять опасность, справа и слева от путепровода, выбегая из-за домов и складских ангаров, из-за заборов и гаражей вперед, через железнодорожные пути, вниз по откосу и дальше, к противоположной насыпи ринулись многие и многие сотни воинов.
        За этим с полукилометровой высоты наблюдали, кружась, три расстрелявшие боекомплект «вертушки», докладывая о происходящем командованию. Уже через несколько секунд стоящие на МКАДе установки залпового огня получили целеуказание, развернули направляющие и дали дружный залп. Спустя три секунды широкая низина, по которой проходили железнодорожные пути, на всем своем протяжении вздыбилась разрывами, поднялась одной длинной непрерывной стеной из земли, огня и дыма, среди которых, кувыркаясь, разлетались рельсы, шпалы, столбы, куски кабелей и человеческие тела.
        Толпы атакующих при виде такого зрелища замерли, а потом отпрянули обратно на склоны, скрываясь во дворы, за дома, в прохладные помещения просторных тенистых ангаров. Над развороченной железной дорогой повисла зловещая тишина…
        Из-под путепровода к сброшенному вниз БТРу бросились пилоты, открыли люк, заглянули внутрь. Там, пристегнутый к одному из кресел четырехточечными ремнями, висел офицер в пятнистой полевой форме.
        - Живой? - Летчики забрались внутрь, ударили по кнопке на пряжке.
        - Не знаю, - прохрипел гвардеец, из ноздрей которого тянулись две темные струйки. - Я думал, кишки из горла вылезут.
        - Не боись, не торчат. - Тело упало безвольно, словно куль, и вертолетчики поволокли офицера наружу. - Потерпи, сейчас будет эвакуация. Как бой отодвинется, сразу обещали…
        На изрытых воронками железнодорожных путях никакого движения больше не было ни с одной из сторон. Поэтому три «крокодила» снизились к путепроводу, кружась один в хвост другому, один просел до самой земли, коснулся ее колесами. Из-под путепровода, неся раненого, выбежали экипажи потерянных машин, сдвинули дверцу грузового отсека, забрались внутрь, закрылись - «Ми-24» резко набрал высоту, и все звено стремительно ушло на восток.

* * *
        Рипейские воины весь остаток дня готовились к продолжению битвы. Собрали стрелы, проверили снаряжение. Развели костер, сгрудились вокруг него, меняя битые наконечники на новые. Сусек, по дороге от Врат, заметил, что здешняя слюда, которой закрывались пещеры в скалах, очень похожа на кремний. Во многих местах - там, где демоны отбивались особенно рьяно, - ее валялись целые груды, и все куски - с острыми краями. Воины попробовали - и да, прозрачная слюда действительно обкалывалась легко и ровно, как лучшие породы камня. Но главное - она с самого начала состояла из пластинок, и ее не требовалось оббивать. Только края на острие подровнять - и все.
        В умелых руках наконечник стрелы из камня получается примерно за час. Из здешних готовых пластин в час выходило по три штуки, а у мастеровитого Избора - так даже по пять. Изготовив горку высотой по колено, воины сняли обмотку порченых кремневых наконечников, примотали слюдяные - и к ночи у всех лучников снова были полные колчаны.
        Атрамир во всех этих хлопотах не участвовал. Сперва вместе с еще несколькими волхвами заговаривал волотам щиты - великаны потеряли много товарищей и теперь хотели, подобно людям, иметь надежную защиту. Затем, собрав у всех фляги, молодой целитель слетал к Вратам Демонов, набрал воды с той стороны. Ибо здесь пригодной для живых попросту не имелось.
        Вернувшись, сел за общую трапезу, подкрепившись копченым мясом и крупно нарезанной свеклой, а после забрался Кучуру на мягкое крыло, благо побратим против этого ничуть не возражал, и провалился в усталый сон.
        Однако утром им пришлось расстаться. Для огнедышащего народа у вождей был один план, для народа людей - другой. И роду рипейцев в нем опять отводилась роль воинов невеликих, помогающих победить, но не вершащих судьбу битвы: спрятаться возле травяного ущелья и ждать, пока бродники уничтожат демонов, мечущих молнии с перехода над ущельем.
        Спорить было бессмысленно - волоты, понятно, желали идти в битву лишь со своими соседями. Рипейцев они не знали - а своих великанов на севере, увы, не поселилось.
        И тем не менее все воины были бодры и веселы, жаждали битвы, надеясь наконец-то окончательно разгромить порождения зла и освободить местный народ.
        Здешние люди, похоже, и сами начали понимать, что их вот-вот избавят от древнего гнета. На пути воинов - в скалах, возле которых ожидали наступления рипейцы, - они выглядывали из своих пещер, иногда даже выходя на уступы, улыбались и махали ладонями, вытягивали руки с какими-то амулетами. Что это за обереги, Атрамир не знал, но эмоции чувствовал - люди были веселы и спокойны. Они полагались на воинов Спасенных Земель, верили в них и ничуть не сомневались в своем прекрасном будущем.
        На переходе все получилось по плану: прикрывшись щитами, великаны подобрались к демонам вплотную и забили их дубинами, несмотря на все старания летучих демонов, пускающих свои огненные проклятия и молнии. Волотам они вреда не причинили, и даже ни единого дракона в этот раз не ранили - но нескольких своих потеряли.
        Едва самый опасный враг попал под удары дубин, все воины издали дружный клич и ринулись вперед, к еще не освобожденному горному хребту. Стремительно скатившись по травяному склону, они миновали днище ущелья, полное странных продольных и поперечных камней, поднялись на другую сторону, растекаясь по встречным полянам, заваленным дохлыми демонами, когда-то спрятавшимися между скалами. Все демоны были холодными, не проявляли никаких признаков жизни, и потому тратить на них стрелы воины не стали.
        Внезапно земля дрогнула, послышался протяжный грохот, пробирающий до самого нутра, и до молодого волхва докатилась волна боли и смертного ужаса. Атрамир понял, что где-то позади демоны применили еще какое-то неведомое, но страшное колдовство. Столь ужасающее и смертоносное, что отставшие люди боятся наступать и возвращаются назад.
        - Храбрый Ратибор! - окликнул он последнего уцелевшего вождя, ведущего поредевшие рати в наступление. - Мне кажется, помощи нам сегодня не будет.
        - Ты видишь впереди врагов, целитель? - оглянувшись, рассмеялся рыжеволосый и румяный воин, только-только разменявший четвертый десяток. Его молодость, рысий плащ и шлем с вороньими перьями делали Ратибора самым желанным мужчиной для жительниц всех окрестных селений, а воины даже прочили храбрецу место в Малом Совете. - Мыслю, в этом мире осталось совсем немного порождений зла, и сегодня мы покончим со всеми! Вперед! Прославим в веках рипейские земли, рождающие героев!
        Добившись власти, воин спешил покрыть себя славой, одержать великие победы, чтобы по возвращении никто не усомнился в его превосходстве над ранеными и покинувшими битву соперниками. И потому решительно повел отряд дальше через редкую поросль горных равнин. Из одной прогалины между скалами рипейцы попали в другую, потом в длинное ущелье между отрогами. И тут, и там к краю пещер выскакивали порабощенные демонами люди, радостно кричали и протягивали амулеты, приветствуя своих освободителей.
        - Вы свободны!!! - кричал им в ответ храбрый Ратибор, вскидывая щит и копье. - Демоны изгнаны! Вы свободны!
        В конце ущелья рипейцы вышли на широкую прогалину, ведущую поперек пути, с запада на восток. Справа, в одном перестреле, в задумчивости стояли двое волотов со щитами, их окружало огромное количество воинов, на скалах сверху восседали полтора десятка драконов.
        - Они собирают людей, чтобы продолжить наступление общим единым войском, - сказал Атрамир, ощутив текущие оттуда эмоции. - Полагаю, это роды бродников. Ведь драконы из их земель, и волоты оттуда же.
        - Свою славу мы найдем сами, - решил Ратибор. - Вперед!
        Воины пересекли прогалину, через узкий лаз меж краснокаменных плоскогорий протиснулись на поляну, но тут не было ничего, кроме пыли, земли и нескольких дохлых демонов. Настолько дохлых, что от них остались лишь синие и белые головы, хребтины и растущие в стороны черные круглые лапы.
        - Осмотреться! - приказал вождь, и воины послушно разошлись по ближайшим пещерам, надеясь найти и сразить какого-нибудь затаившегося демона.
        Атрамир сперва постоял возле одного из дохлятиков, присматриваясь к скелету. Его очень удивило, что у демонов было два хребта, а не один. А у одного - даже три! Два шли от головы прямо, а другой, словно хвост, тянулся понизу и упирался в кость, соединяющую широкие задние лапы.
        Но, в общем-то, больше здесь смотреть было нечего, и поэтому, следуя примеру воинов, он взял в руки меч и вошел в ближнюю пещеру.
        Тут тоже было пыльно, грязно, воняло смолой и дегтем, а стены пещеры были липкими и сальными. Но самым странным оказался наклонный склон с поперечинами. По нему Атрамир без труда поднялся на высоту своего роста, после чего склон развернулся, ведя его дальше наверх, но уже в обратную сторону. Естественным образом столь странный склон образоваться не мог.
        «Да ведь это лестница!!! - внезапно сообразил молодой волхв. - Похоже, демоны специально вырубили ее в камне, чтобы удобно подниматься к верхним пещерам и кормить рабов! Однако, как же легко они рубят камень, коли делают в скалах такие просторные ходы просто для своего удобства?! Причем без особо сильной на то нужды? Ведь на такую высоту легко можно забраться снаружи!»
        На втором уровне тоже было пусто и пыльно. Заброшенно. Похоже, демоны не селили сюда никого еще с прошлого лета…
        Обыск прервал странный грохот и лязг, что послышался со стороны прогалины. Быстро выбравшись из пещер, рипейские воины вышли из-под защиты скал и застали самый разгар схватки между родом бродников и жуткими порождениями зла. К счастью, наблюдали за ним издалека, с удаления в десяток перестрелов. Там, на изгибе ущелья, из глубины гор быстро ползла очень странная уродина: без лап, на длинных подкладках, рождающихся впереди и уползающих под брюхо, с единственной головой размером с треть туловища и толстым, с человеческую голову, очень длинным носом.
        Навстречу уродине спорхнули сразу три дракона - но тут совсем уже издалека, из-за спины демонического порождения, раздался грохот, сверкнули молнии, сноп огня врезался в грудь одного огнедышащего воина, порвал крыло другому, нанес глубокие раны третьему. Остальные летающие воины разумно отвернули с открытого места, скрылись за скалы и полетели к опасному врагу вокруг. Как назло, в небе появилось несколько летучих тварей - схватка назревала тяжелая.
        - Я сам! - пообещал один из волотов, приподнял щит и зашагал по прогалине, помахивая дубиной.
        Нос уродины дохнул огнем и дымом, по ушам ударил упругой волной оглушительный гром - щит великана дрогнул, откачнулся назад и угодил верхним краем хозяину в лицо. Волот попятился, ревя от ярости, снова двинулся вперед. Нос уродины опустился вниз, под щит.
        - Ноги-и!!! - не выдержав, закричал Атрамир, но его предупреждение запоздало - пущенная уродиной молния угодила в ступню великана и превратилась в кровавую вспышку, разбросавшую в стороны кости и мясо. Гигант, закричав, упал. Его щит, оставшись без поддержки, бухнулся вперед, накрывая собой кошмарное порождение демонов.
        Между тем еще дальше в ущелье шла жестокая схватка: оттуда доносился грохот, туда падали струи огня, во все стороны разлетались стремительные огненные молнии. Щит шевелился - уродина под ним явственно пыталась выбраться. Воины рода бродников, подобравшись ближе, вскинули луки, принялись метать стрелы в только им видимых врагов.
        Волот бросил свой щит поверх щита сородича, закапывая жутковатого демона, помог подняться тяжелораненому, истекающему кровью товарищу, перекинул его руку себе на плечо и повел несчастного к травяному ущелью.
        Поток молний внезапно опустился, хлестнул по бродникам, в мгновение ока сметя полтора десятка из них. Воины прыснули в стороны, прячась за деревья и скалы, но метать стрелы от того не перестали. На прогалине, совсем далеко, стала видна еще одна ползущая вперед уродина. Ее нос окрасился дымом.
        Внезапно сзади и слева что-то вспыхнуло - Атрамир ощутил страшный удар, швырнувший его о скалу, упал на землю и сразу вскочил, так и не поняв, что случилось. Виски ныли, глаза болели, лицо было влажным. Он потряс головой, оперся рукой о стену. Волхва слегка качало, в ушах звенело, во рту растекалось что-то кислое и едкое. А вокруг, тут и там, лежали воины. Многие шевелились, иные - нет.
        - Целитель! - закричал Избор, опустившийся рядом с Сусеком.
        Атрамир оттолкнулся от стены, подошел к нему, наклонился, провел рукой над телом:
        - Он в беспамятстве… - Молодой волхв пошлепал мальчишку по щекам, приводя в чувство, отступил к другому раненому, вытянул боль из кровоточащей ноги, быстро перетянул ее веревкой, перебрался к третьему, быстро встряхнул его. Столь важное дело заставило трудиться быстро. Четвертый раненый, пятый… Еще трое воинов оказались мертвы. Среди них - мудрый Тамислав, старый, многоопытный волхв. Похоже, теперь Атрамир остался в роду единственным целителем…
        Неужели все это могло сотворить не такое уж большое, совсем малое колдовство, от которого в камне осталась лишь маленькая ямка в два шага шириной да слабый кислый дымок?
        Только теперь Атрамир начал понимать, почему далекие предки тридцать веков назад предпочли Врата и постоянные жертвы из крови невинных людей великой битве с исчадиями зла. Оказывается, демоны были невероятно смертоносны и жестоки. И непостижимо сильны…
        Целитель глянул вдоль прогалины. Там, вдалеке, нос уродины опять вытолкнул облако дыма, и молодой волхв невольно закрыл глаза… Сердце стукнуло последний раз и остановилось.
        Но вражеское заклятие громыхнуло не рядом, а где-то вдалеке. Атрамир с облегчением вздохнул, сердце застучало часто-часто, словно у птички.
        - Сюда!!! - закричал Ратибор, потерявший где-то свой рысий плащ. Он тащил под мышки окровавленного Премила через прогалину.
        - Давай! - Целитель перекинул себе через плечо руку дяди Мирбуда, повел его к синей горе с четырьмя слюдяными прожилками, укрылся за ее углом. Следом, подтащив еще двух раненых, добрались и Избор с Сусеком. Остальные воины прикрывали раненых щитами либо держали наготове луки.
        Опустив Мирбуда, Атрамир выглянул на прогалину.
        Бродники еще держались, хотя и очень сильно поредели. Закопченные уродины водили своими носами, но больше дымами не плевались, молнии тоже не мелькали, однако грохот продолжался, воины падали, стрелы летели в цель.
        - Подмоги не будет, - вспомнил молодой волхв, глядя на Ратибора. - Что делать?
        - Демонов оказалось больше, нежели мы думали, - признал вождь. - Надобно выносить раненых к своим. Да и самим возвертаться.
        Спорить с этим никто не стал.
        - Куда идем?
        - Туда! - решительно указал прямо на гору Ратибор. Сняв с пояса метательную палицу, воин раскрутил ее в три оборота, отпустил… И слюдяная стена звонко рассыпалась на кусочки.
        Пройдя через пещеры, рипейцы оказались по другую сторону скалы, пересекли голое утоптанное поле, проломили тонкие каменные плиты, стали выбираться.
        Внезапно с обратной стороны ущелья, из низинки, усыпанной утрамбованным колотым камнем, вышло с десяток демонов - не черных, а зелено-пятнистых, как лесной кустарник, и с зелеными головами с единственным узким горизонтальным глазом. На миг все замерли, потом чудища вскинули свои длинные черные палки. А люди - луки. Загрохотал гром, заметался между скалами ущелья, сверкнули молнии. Воины, в которых они попадали, отлетали на пару шагов и роняли щиты, не в силах их удержать. Те, кто оказался без щитов, валилися на месте из-за глубоко вмявшихся в тело доспехов.
        Демоны тоже валились один за другим с пробитыми стрелами ногами. Рипейские лучники знали, что в сражениях воины надевают на себя укрепленную самыми могучими чарами броню и сразить их в грудь или голову невозможно. А вот руки и ноги не защищает почти никто. Тяжело это слишком выходит - все тело под доспех прятать.
        Оказалось, что привычка бить в ноги так же успешна против порождений зла, как была против обычных смертных.
        Пока враги корчились на камнях, рипейцы быстро пересекли ущелье и скрылись за скалой. Увы, теперь куда меньшим числом - четверо погибших остались лежать рядом с демонами. Нести их у совсем небольшого уже войска не было сил.
        Двигаясь вдоль ущелья, воины миновали одну скалу, другую, за третьей Атрамир остановился и вскинул руку. Он ощутил впереди, за углом, разгоряченные охотничьим азартом сознания. А на кого еще можно здесь охотиться, как не на них?
        - Впереди пять демонов в засаде, - проронил волхв.
        Воины кивнули, опуская раненых, перехватывая в руки щиты и копья. Атрамир тоже взял щит и обнажил меч. Быстро, но бесшумно прокравшись вперед, рипейцы дошли до угла и с громким криком кинулись в атаку, метнув копья и схватившись за дубинки. Именно в миг этой заминки молодой волхв и вырвался вперед, оказавшись один на один с пятнистым одноглазым чудищем с круглой зеленой головой. Демон вскинул палку, Атрамир - щит. Грянул гром, и нестерпимой силы удар вырвал щит из руки юноши и отшвырнул его куда-то за спину. Волхв, пригибась, рубанул врага по рукам, а обратным движением, сверху вниз, ударил его в ногу. Палка молний отлетела в одну сторону, а сам демон опрокинулся в другую.
        Атрамир ощутил рядом импульс ярости, отпрянул - и молния, выпущенная вторым исчадием зла, ударила перед самым лицом и чуть обожгла кончик носа. Ратибор обрушил на демона свою нефритовую палицу. Могучий удар оставил в голове чудища вмятину - но не убил. Свалил врага молодой волхв - быстрым ударом меча чуть выше колена. Вторым ударом он отшвырнул палку молний, догнал и ногой отбросил еще дальше.
        Победа!
        Остальные неудачливые охотники тоже корчились на земле - рипейцы, не потеряв вообще никого из своих, вернулись за ранеными и продолжили путь вдоль ущелья.
        За высоченной одинокой скалой, бледно-коричневой с боков и исчерченной пещерами по сторонам, Атрамир опять учуял опасность, остановился, пальцем указал в чахлые заросли за уступом:
        - За той полосатой штукой кто-то притаился!
        Воины кивнули, натянули луки…
        В ответ на падающие стрелы послышался грохот, стремительные молнии стали кромсать скалу, въедаясь в ее серый шершавый камень. Застигнутый врасплох враг не видел людей и надеялся сразить их наудачу. Но после недолгого поединка удач боль заставила демона замолчать, заняться ранами - и люди смогли совершить еще один рывок, добравшись до приметной высокой скалы с девятью уровнями пещер.
        Здесь рипейцы остановились надолго. Опасности исходили сразу отовсюду, и Атрамир никак не мог понять - грозят они именно его родичам или просто все охотятся за всеми. Наконец его терпение лопнуло, и, решив рискнуть, волхв безо всякой уверенности разрешающе махнул рукой. Воины опять подхватили раненых, побежали через открытое пространство…
        Небеса сжалились над ними - последнему рывку людей никто из демонов не помешал.
        Но путь уставших воинов был куда длиннее - до самых Врат Демонов и за них, к лагерю на краю поля жертвоприношений, где рипейцы оставили своих раненых. Стоянка была шумной - ибо по эту сторону чародейской пелены оказалась уже половина вышедших в поход мужчин. А конца войне пока что не предвиделось. Вожди затеяли совет по поводу того, что увечным надо бы возвращаться домой, на север. С одной стороны - решение мудрое, с другой - управляться с лодками одноруким и хромым будет непросто, и требовалось выбрать более легкий путь…
        Атрамир раскинувшихся по Спасенным Землям водных дорог не знал и от спора быстро заскучал, пошел к Вратам, миновал пелену - и опять невольно оказался свидетелем важного разговора в Малом Совете, находясь всего в десятке шагов за спиной великого воина огнедышащего народа.
        Опустившийся на каменный берег возле ядовитой реки, Митридат был ранен в трех местах. Несколько чешуек было выбито на шее, и поверх запекшейся крови кто-то из волхвов насыпал целительный порошок из ноготковых бутонов, еще две молнии демонов попали в хвост. Там раны были более обширными - до полусотни чешуй каждая, - но менее опасные. Без хвоста драконы жили с легкостью, только летали хуже, и ели каждый день, а не раз в седмицу.
        - Вы уходите от Врат, мудрейшие, - попенял Митридат членам Малого Совета, сидящим на разноцветных мордах убитых демонов, раскиданных по ровному, крепко утоптанному полю, что вытянулось вдоль реки.
        - Это не мы уходим. Это Врата раздвигаются, - ответил Жадомир, страшные раны которого еще не успели зарубцеваться. - Если так продолжится и далее, за год они разойдутся до предела земель, и два мира станут единым целым. А пока нам приходится отступать от алтаря все дальше и дальше, чтобы оставаться по сию сторону мира.
        - И что ты ощущаешь, мудрейший из мудрых? - перевел взгляд на Величара дракон.
        - Смертные здешнего мира спокойны, в них нет страха, хотя нет и великой радости, - ответил альв, белоснежное одеяние которого успело изрядно запылиться. - Вестимо, они еще не осознали, что обрели свободу от рабства. В изрядном удалении от Врат собралось множество злых демонов из тех, чувства которых я способен воспринять. Они полны желания убивать, хотя страха в них тоже немало. Обычные ощущения идущих на битву воинов. Это значит, там собирается армия. Но она зело меньше нашей и не сможет одолеть воинов Спасенных Земель. Полагаю, окрест обитает еще немало мертво-живых существ, которых я не понимаю. И есть еще немалый мир, полный самых разных чувств, за кольцом демонической ненависти. Моим ощущениям не удается проникнуть так далеко.
        - Ты ощутил сегодняшнюю гибель сотен воинов, мудрейший из мудрых? - опустил голову ниже к чародею Митридат. - Ты ощутил их ранения, их муку, позор их бегства от неминуемой смерти? Если альвы не придут к нам на помощь, о мудрейший из мудрых, кольцо демонической ненависти может сомкнуться прямо возле тебя!
        Дракон подпрыгнул, раскинул крылья, полетел вдоль реки, перемахнул одинокую скалу, развернулся, сцапал пастью жужжащую птицу размером с журавля, пару раз жеванул и сплюнул:
        - Мир смерти! Все живое уже мертво, еще только родившись…
        Тушка не угодившей его вкусу птицы шлепнулась неподалеку от мудрецов Совета, разлетевшись на куски хрусталя и слюды, обрывки полотна, на какие-то деревяшки, прутики и веревки…
        - Альвам все равно придется встретиться с демонами, мудрейший из мудрых, - произнес, глядя на сии останки, Жадомир. - Если альвы не выйдут сюда, то демоны придут к ним. Но к этому времени у альвов уже не останется союзников и защитников…
        - …потому что все друзья народа альвов будут уже мертвы, - закончил за него Дивислав. - Вы же самые умные, Величар? Неужели непонятно, что победить легче, когда тебе помогают многочисленные рати? Вступить в войну, оставшись в одиночестве, - это путь смерти.
        Худосочный чародей подошел к хрустальному шарику, выкатившемуся из головы птицы, наступил на него ногой, покачал из стороны в сторону:
        - Это был детеныш летучих демонов… Митридат прав, я совершенно не улавливаю их сознаний. Они и вправду рождаются мертвыми… - Он вздохнул и указал пальцем на Атрамира: - Ты пришел вовремя, ученик альвов. А я уж беспокоился, что вы с крылатым другом забыли о моей просьбе. Малый Совет услышал слово вождей. Теперь мы хотим услышать слово простого воина, который сам разит ворога мечом, а не посылает на него рати. Говори, смертный!
        - Демоны оказались сильнее, чем мы ожидали, мудрейший из мудрых, - склонил голову молодой волхв. - Страшнее, многочисленнее и смертоноснее. Они не просто разят в битвах, они убивают! Мы не боимся смерти и боли, мудрейший из мудрых, и мы готовы биться до конца. Однако нас становится все меньше. Опасаюсь, до часа нашей победы не удастся уцелеть ни одному из воинов Спасенных Земель.
        Альв приблизился, положил ладонь на его голову, сливаясь чувствами, - и у целителя в душе словно вспыхнуло солнце, и все чувства стали сразу острее, тоньше, а силы вернулись, настроение поднялось, как после пробуждения в родном доме. У чародея же, вестимо, душа переменилась прямо противоположным образом.
        Величар плотнее запахнулся в накидку и ушел за дрожащую пелену Врат Демонов.

* * *
        По экрану медленно проползли крыши домов по улице Радио, потом Туполева, непривычно тихий путепровод Лефортовского моста, река Яуза - и вдруг все потемнело, несколько раз мигнул свет, потом на миг мелькнуло голубое небо, и экран заполнил белый шум.
        - Что это было? - спросил из дверей министр обороны.
        - Похоже, дракон сожрал, Сергей Кужугетович, - ответил генерал Безакулин. - Они нам уже несколько дронов испортили.
        - Я же просил вас не применять установки залпового огня! - повысил голос Шойгу, проходя на свое место.
        - Оперативная обстановка, Сергей Кужугетович. На тот момент у нас не было иной возможности остановить массовое наступление противника. Танковые части находились в состоянии выгрузки, подразделения мотопехоты меняли свое вооружение на крупнокалиберное. Мы могли задействовать для отражения атаки только отдельные подразделения. Залп установок «Град» оказал деморализующее воздействие на врага и сорвал его наступление.
        - Вы население хотя бы эвакуировали с угрожаемых направлений?
        - Москвичи отказываются покидать свои квартиры, Сергей Кужугетович… - развел руками генерал. - Применять силу для их выселения мы не имеем права.
        - Как это отказываются? - подсел к центру стола министр обороны. - Добровольно желают остаться в прифронтовой зоне?
        - Интернет завален записями, фотографиями и комментариями… - замялся генерал Безакулин. - Случаев насилия дикарей над населением нет. Мирняк их не боится, Сергей Кужугетович. Наоборот, рассчитывают на интересные видео и приключения.
        - А того, что фугасный снаряд в окно залетит, они не боятся?
        - В блогосфере уже формируется движение в поддержку захватчиков. Юзеры требуют не применять тяжелое вооружение против людей с луками и стрелами.
        - О господи, как я хочу проснуться! - потер виски пальцами Шойгу. - Драконы, «папуасы» с луками, блогосфера на фронте, наши «Грады» стреляют по Москве, жители защищают оккупантов… А добрые известия какие-нибудь есть?
        - Есть, Сергей Кужугетович, - кивнул Безакулин. - Новая форма показала себя безупречно. Выдерживает пребывание в зоне открытого огня до тридцати секунд без вреда для бойца. Пламя дракона дольше пяти-семи секунд никогда не длится. С новоприбывшими солдатами проводится строжайший инструктаж - всегда находиться в шлеме и снаряжении, не оставлять открытых участков кожи. Таким образом, число обожженных удалось свести к минимуму. Бронежилеты для стрел и копий неуязвимы. Поэтому боевые безвозвратные потери в настоящий момент минимальны.
        - Хоть что-то. Какие дальнейшие действия планируете?
        - В настоящий момент, Сергей Кужугетович, мы перевооружаем сконцентрированные войска крупнокалиберными винтовками «Выхлоп», «СВН-98», «ОСВ-96» со складов Министерства обороны, пулеметами «Корд» и «Утес». Последние столкновения показали, что они эффективны даже против спрятавшегося за щитом врага. Кроме того, мы снимаем с консервации и перебрасываем в Москву триста установок «Шилка», которые можно применять и против драконов, и против живой силы. Современные системы ПВО, к сожалению, больше рассчитаны на уничтожение целей ракетами. Драконов же системы наведения ракет просто не берут на сопровождение. Полагаю, через двое суток мы будем готовы к полномасштабной зачистке захваченных районов. Имея столь подавляющее огневое преимущество, Генштаб рассчитывает обойтись вовсе без потерь. Кроме того, сегодня было захвачено большое количество пленных и трофеев, в настоящий момент они изучаются. Надеюсь, дополнительная информация поможет нам в планировании операции.
        - Пленные дали показания? - оживился министр обороны.
        - Комитет по науке на Знаменке в настоящий момент готовит подробный доклад, Сергей Кужугетович, - неуверенно ответил генерал. - Но, насколько мне известно, они не смогли понять, на каком языке разговаривают солдаты противника.
        - Как такое может быть?!
        - Не могу знать, товарищ министр. Станислав Станиславович упомянул только самые общие возникшие вопросы.
        - И какие еще вопросы у них возникли?
        - В снаряжении противника полностью отсутствуют какие-либо металлические предметы. Вообще. Похоже, они совершенно не знакомы с металлами и металлургией. Однако все их снаряжение, имеющее в большинстве органическое происхождение, прошло какую-то обработку с преобразованием углеродной основы в мономолекулярные волокна. И таким образом стало примерно на порядок превосходить по прочности кевлар. То есть оно вроде бы и дерево, кожа или ткань, но при этом разорвать его или разрезать существующими инструментами невозможно. По поводу лазерного воздействия заключения еще нет. Но если наши дикари знают про органику столько же, сколько мы про металлы… Можно ожидать всего, чего угодно.
        - Похоже, наши дикари не столь просты, как кажутся, - постучал пальцами по столу Шойгу. - Это плохо. Попрошу вас, Игорь Яковлевич, развернуть к моменту наступления дополнительные койко-места в госпиталях и эвакуационный транспорт для раненых, подготовить дополнительный медперсонал. На случай неожиданностей. Каналы проникновения противника выявить удалось?
        - По этому поводу появились некоторые мысли у Алексея Викторовича, - оглянулся на генерал-майора Налевина Безакулин. - Но он хотел бы высказать их лично.
        - Хорошо, - кивнул Шойгу. - Через сорок минут жду вас в своем кабинете.
        Снаряд
        Доставить шестерых раненых до Врат Демонов, пройти в свой мир, дотянуть пострадавших до лагеря, обустроить их и накормить оказалось делом долгим - день ушел целиком. Зато выспались рипейцы от души - на живом-то воздухе, да живой водицы испив и живой водой умывшись! Ни пыли, ни сажи, ни вони и дыма. Трава и деревья - зеленые. Небо - голубое. Звезды ночные - яркие и мигающие.
        - Запомните, родичи, за что деремся, - остановился перед возвращением за Врата Ратибор и раскинул руки: - Чтобы вовеки Спасенные Земли таковыми пребывали, чтобы детям и внукам нашим такими достались. Чтобы не омертвели, не окаменели, чтобы звери водились тут живые, а не дохлые, и травку для сытости щипали, а не людей жрали! Так не пожалеем себя в битве священной, братья! Забьем демонов всех до единого!
        - Не пожалеем! - дружно откликнулись воины, вскинув мечи и копья. - Смерть демонам! Смерть, смерть, смерть!!!
        Но сколь ни горели священной отвагой рипейцы - по другую сторону Врат их ждали только вонь, пыль и духота. Сражаться покамест было не с кем и приходилось ждать, пока Малый Совет или еще кто из хитроумных вождей не придумает новый план нападения и истребления демонов. Такой, чтобы не попасться опять под смертоносное чародейство, поднимающее и поджигающее саму землю, убивая всех, кто находится на ней. Так что пока оставалось только бродить по странной горной гряде мира мертвых - не столько в поисках достойного противника, сколько просто со скуки и из любопытства.
        В этот раз небольшая армия Рипейских земель двинулась не на восток, а на запад, преодолев по переходу мутную реку из глины и яда, и отправилась дальше по каменистым расселинам, держа наготове оружие. Миновали одно примыкающее ущелье, другое, повернули в третье, поражаясь странностям этого мира.
        Следовало отдать демонам должное - труда они не боялись. Все горы, все скалы и отроги, каждый хребет или отдельный уступ - все было использовано ими для выращивания людей. Горы, все и каждая, были старательно выровнены, откосы на них заглажены и пущены под норы, похожие на пчелиные соты. В высоких отрогах демоны выдолбили по семь, по девять, а в некоторых даже по пятнадцать ровных рядов из пещер. В низких скалах таких рядов могло быть всего два или три. А иногда - и вовсе один. Но таких взгорков встречалось всего ничего. Прогалины между скалами были заглажены, но это, скорее, чтобы самим демонам удобнее бегать за пищей. На больших полянах пыталась вырасти трава, местами даже деревья. Увы, смотреть на эти несчастные больные растения было жалко.
        Поначалу слюда на входах в пещеры казалась рипейцам случайным образованием - всякое в мире случается. Но вскоре они поняли, что и она тоже плод демонического чародейства - таким образом порождения зла закрывали своих жертв в пещерах. Оставалось непонятно - почему здешний народ людей не разбил эту слюду, не сделал из нее ножи и мечи, копья и наконечники стрел? Ведь это было бы так легко! Материал буквально сам просился в руки! Уже много веков, как могли вооружиться, скинуть власть зла и смерти - и жить счастливо по своей воле. Но нет - они терпели, мучились, позволяли себя пожирать, гнобить и разводить, подобно скоту.
        Надо сказать, здешние смертные оказались довольно хитры, и теперь, когда воины Спасенных Земель избавили их от власти демонов, быстро научились выбираться из своих нор и ныне бродили по горам, наслаждаясь подаренной свободой. К рипейцам недавние рабы, однако, не приближались. Атрамир хорошо ощущал наполняющую их сознания смесь любопытства, веселья и опасения. Люди предпочитали радоваться появлению освободителей издалека, дабы случайно не попасть под бросок копья или удар дубинки.
        Их тоже можно было понять: выросшие в неволе, назначенные в пищу, они, разумеется, боялись любого, кто сильнее. Ведь слабых пожирают первыми.
        Из-за длинной красной скалы с пятью рядами пещер донесся ароматный запах копчености. Рипейцы свернули туда и увидели прислонившегося спиной к отрогу волота, кидающего в рот по одному кочаны капусты из большой корзины, и три десятка воинов, вольготно расположившихся вокруг костра в просторных зарослях, со всех сторон прикрытых от ветра горами.
        - Удобное место! - громко похвалил хозяев старый Избор, с одобрением оглядываясь.
        - Кого я вижу! - поднялся навстречу воин, поперек лица которого тянулся глубокий шрам. Голову мужчины венчал шлем в виде совы, тело оберегала от опасностей войны толстая кожаная броня. - Мой ловкий друг, едва не лишивший меня глаза! А это, полагаю, храбрый Ратибор, вчера перебивший две сотни демонов? Вся могучая рипейская дружина! Милости просим к нашему очагу. Мы как раз бурдюк с квасом добродившим откупорить надумали да уху нашу знаменитую сварить. Садитесь ближе. У вас, ведаю, из копченой рыбы супов не готовят? Вот и попробуете.
        Атрамир вместе со всеми двинулся было к огню, как вдруг, точно в затылок, по его сознанию хлестнула острая детская боль. Молодой волхв чуть не присел от неожиданности, поморщился, развернулся. Замер на миг, приглядываясь, и со всех ног помчался по расселине и дальше, по узкому поперечному ущелью со щербатым дном, мимо похожего на толстую палку дерева, через прогалину с желтым холмиком в три пещерных ряда к высоченному белокаменному, с рыжими пятнами отрогу, с разбегу прыгнул на склон и стал быстро карабкаться наверх, благо пещеры находились тесно одна над другой и легко заменяли лестницу.

* * *
        Алина начисто забыла о происходящем вокруг, заполняя уже третью полугодовую отчетную ведомость в программе «НаЮЛ» и тщательно сверяя цифры декларации одного экрана с таблицами, открытыми в рабочем окне на втором мониторе. Так ей было намного удобнее, чем с одним, - в стандартном формате два окна на один экран не ложились. Пока вкалываешь на «дядю», приходится мучиться с тем, что дают. Но когда на себя - рабочее место желательно оборудовать с предельным комфортом.
        Бухгалтером она трудилась уже давно. Поначалу - в торговом центре. Когда родилась Юля, прихватила приработком еще две мелкие конторки. А когда разругалась с начальством в ТЦ и уволилась, нашла еще четырех таких же небольших предпринимателей, что побаивались утонуть в отчетности.
        Каждый из шести по отдельности платил всего ничего, но вместе сумма набегала терпимая, а за квартальные отчеты полагалась отдельная премия. Годовые же и вовсе были настоящими праздниками, хоть шубу покупай! Но вкалывать в эти дни приходилось тоже за четверых…
        И, конечно, самым большим плюсом ее нынешней работы была свобода. Забрав журналы регистрации и накладные, она работала дома - когда хотела и сколько хотела, никуда по утрам не отправляясь. Все, что требовалось ее клиентам, - это штампик согласования от камерального отдела налоговой инспекции. А работала она для этого днем или ночью, пьяная или трезвая, дома, на даче или в дорожном мотеле, в короткой юбке или длинной, в лифчике или вовсе без нижнего белья - заказчиков нисколько не интересовало.
        - Пи-пи-пи, пи-пи-пи… - Руля планшетом, словно рулем автомашины, Юля в своем бежевом костюмчике показалась из-за шкафа, отгораживающего ее спаленку, и уткнулась головой Алине в бок. - Пых-пых-пых… Мама, а когда мы будем кушать?
        - Сейчас, доченька… Таблицу экселевскую заполню, и пойдем… Сейчас… Сколько там у него? Вроде как «Роммель-уа» у нас на упрощенке? Господи, надо же такое название фирме своей придумать! Немец, что ли?
        Запевший голосом Глюкозы телефон все-таки заставил ее оторваться от компьютера, взять сотовый и, мельком глянув на экран, нажать кнопку вызова:
        - Привет, мам! У тебя все в порядке? Чего-то голос уж очень встревоженный… У меня?! У меня-то чего может быть?
        Алина поднялась из кресла, встала на цыпочки, повела плечами.
        - Какая война, мама, ну что ты говоришь? Все у нас в порядке!
        Женщина остановилась перед зеркалом, поправила пышные каштановые волосы, обрамляющие округлое лицо. Она не тратила на свою прическу много времени. Волосы сами после каждого мытья так завивались. Тонкие вытянутые брови у нее тоже были каштановые, и длинные ресницы - каштановые, вокруг карих глаз. Какой смысл краситься, если ближайшую неделю выходить она никуда не собиралась? Нос курносый, щеки румяные, губы алые, подбородок острый, с ямочкой… И так красавица!
        - Какие новости, мам? Ты же знаешь, у меня нет телевизора!
        Алина показала своему отражению язык, двинулась дальше, на кухню. Раз все равно от работы оторвали, надо хоть пельмени сварить.
        Готовить Алина умела, но когда поджимали сроки, она забивала морозилку пельменями, а холодильник - компотами. В кипяток высыпала - и все хлопоты. Вкусно и сытно, здоровая пища. И компот, пусть даже из банки, куда полезнее «пепси-колы».
        Потом, после сдачи деклараций, они с Юлей, конечно, отъедались, иногда позволяя себе даже выезды на разные курорты. Но во время работы - диета.
        - Нет, не знаю… - Вместо холодильника женщина отправилась к окну. - Вот, смотрю наружу. Ничего не происходит. На детской площадке пусто, но за нею кто-то ходит… Нет, машины не ездят. Но у нас тут, в Бригадирском, всегда тихо. Ну какие стрелы, мама, как ты можешь поверить в такую ерунду?! Кто будет стрелять стрелами в стрелячую… Тьфу, в обычную машину? Глупости… Стрельбу действительно слышала. Но ты знаешь, мама, на Новый год пальба бывает куда громче и страшнее!
        Алина покачала головой, села на табурет у стола. Юля, руля планшетом, «выехала» на кухню, остановилась напротив матери, вопросительно уставившись на нее.
        - Да, доченька, сейчас, - кивнула женщина и тут же нахмурилась: - Нет, мама, кормлю и гуляю! Да, сытая и одетая, не начинай!
        Она откинулась спиной на стену и закинула ногу на ногу:
        - Мама, не начинай! Мам, мне трех лет семейной жизни хватило за глаза и за уши! Этот козлина ни хрена не работал, вечно доставал свой ревностью, вонял, жрал пиво и водку, сидел у меня на шее да еще послушания требовал! Глава семьи недокастрированный. Нет - и слава богу! И искать не собираюсь, и алиментов мне от него никаких не надо! Чтоб он сдох где-нибудь под забором, и больше про него не слышать! - Алина скрипнула зубами. - Нет, мама, никого у меня больше не было, нет и никогда не будет! Нам с Юленькой и вдвоем хорошо! Мне и один раз наступить на грабли хватило, повторяться не намерена… Нет, не хочу. И не надо меня ни с кем знакомить! Мам, еще слово…
        Женщина громко перевела дух.
        - Не беспокойся, мама, у нас нигде ничего не происходит. Никакой войны нет, это все глупости. А если где-то и есть, то нас с Юленькой это ни капли не касается.
        В этот миг и звякнуло с тонким хрустом оконное стекло.

* * *
        Длинноносую уродину, что с треском и лязганьем выползла из узких южных ущелий, воины огнедышащего народа встретили весело и зло, уже неоднократно проверенной уловкой. Заметив демона, Кучур, синеглазая Бронислава с бурой грудью, лиловый желтоглазый Сипах и сизо-рыжая Гельча спрыгнули со скал, мелькнули над травяным ущельем, набрали высоту за горным отрогом из нескольких высоких скал белого камня. Там Кучур описал круг, отставая, а три дракона повернули и величаво проплыли по небу слева направо, словно не замечая приземистого врага.
        Насаженный уродине на голову тонкий стебель, метущий молнии, быстро повернулся вслед за ними, готовый разить, но воины, на самом деле внимательно за ним следящие, тут же сложили крылья, проваливаясь вниз, а Кучур выскользнул из-за скал и помчался в атаку. Стебель повернулся к нему - юный воин заложил вираж, проскальзывая в боковое ущелье, а молнии и громы промчались у него за хвостом.
        Но и это было не все - Кучур просто отвлекал демона. Уродина метилась в него, а разогнавшиеся в падении трое друзей в эти мгновения разложили крылья, промчались на малой высоте и один за другим дохнули вниз огнем. Чурка рядом со стеблем почернела и внезапно ахнула ослепительной, словно солнце, вспышкой.
        Это и было главной целью развлечения - спалить чурку. Уж очень красиво и ярко это происходило.
        Взметнувшись выше крыш, четверо воинов крылатого народа еще раз по очереди нырнули вниз, выплевывая пламя, а когда уродина совершенно обуглилась, поднялись над скалами.
        Вот тут-то их и подловили два летучих демона, жахнувших сразу и проклятиями, и молниями - настоящим огненным потоком.
        Друзья кинулись врассыпную, однако Сипах оказался недостаточно шустрым, и проклятие жестоко разворотило ему хвост. Желтоглазый неудачник, жалобно скуля, спикировал чуть не до земли, вцепившись всеми лапами в пещеры низкого отрога и приходя там в себя. Гельча полетела следом, утешать. Кучур же, кувыркнувшись через голову, попытался с ходу ответить пятнистому сине-зеленому врагу огнем в загривок. Тот резко поднялся на дыбы, подставляя брюхо, тут же опустил нос обратно, сразу выпуская молнии и проклятия - но юного дракона перед собой не увидел: Кучур ринулся выручать подругу.
        Бронислава мчалась по ущелью, петляя между скалами, а летучий демон шел следом, над горами, готовый обрушить на нее все свои чары, едва красавица высунется чуть выше. По уму, ей нужно было остановиться, сесть на любую скалу и переждать, укрываясь за нею, но юная дракониха, похоже, растерялась.
        Взмахивая крыльями что есть сил, Кучур нагнал демона и издалека несколько раз метнул огонь ему в хвост. Заметив врага, демон развернулся - Кучур резко распахнул крылья, теряя скорость, но набирая высоту. Порождение зла тоже отчаянно взвыло, карабкаясь наверх. Враги быстро сближались, и юный воин уже совсем рядом видел стремительный бег мечей, которыми летучие демоны постоянно размахивали над собой. Близко, совсем рядом - Кучур поджал лапы, чуть не втискивая их в брюхо, - и все же ощутил хлесткие удары по когтям.
        Но это было лишь касание - дракон успел проскочить над врагом, резко отвернуть, несколько раз взмахнуть крыльями, поднимаясь.
        Его враг отступал, мелко подрагивая. Похоже, был ранен. Второй качался из стороны в сторону, но плеваться смертью не мог - Кучура от него загораживал подраненный соратник. А потом вдруг повернул нос и окрысился огнем.
        Бронислава, что вырвалась из ущелья над травяным ущельем, опасность заметила, резко легла на крыло, ушла в сторону и вниз, спасаясь от неминуемой смерти. Кучур, разозлившись, ринулся отомстить - поднырнул под раненого, снизу вверх плеснул огнем, пугая, и попытался сбоку набрать высоту, чтобы достать до загривка. Но демон ловко провалился почти до скал, резко отвернул в сторону, выскакивая на открытый воздух над рощицей, взвыл, поднял нос.
        Сообразив, что сейчас случится, Кучур не просто раскинул крылья, но даже кувыркнулся через спину - и весь огненный сноп молний и проклятий прошел у дракона под животом. Попытавшись ответить, воин спикировал, заложил вираж, но враг от сближения ушел легко и просто. Увы, летучие демоны двигались намного, намного быстрее драконов. Догнав раненого друга, порождение зла неожиданно повернулось. Послышался одинокий хлопок, и пущенная издалека неприцельная молния промчалась чуть не в сотне шагов слева от дракона.
        Кучур, пару раз кувыркнувшись в воздухе, отправился к Брониславе, а тридцатимиллиметровый снаряд от пушки «крокодила» свистнул дальше, мелькнул поперек Строгановского проспекта, промчался над Самокатной улицей, миновал Яузу, прогудел между высотками улицы Радио, над кварталами за ней, перевалил Бауманскую улицу, потихоньку теряя высоту, долетел до Бригадирского переулка, на высоте седьмого этажа пробил окно дома номер три, вошел в стену и только тут, в двух километрах от места выстрела, взорвался, вынеся наружу все стекла, обратив в пыль посуду и изувечив стоящую на шкафчике древнюю швейную машинку, принявшую на себя изрядную часть осколков.
        В едком кислом дыму семилетняя Юля выронила планшет и громко закричала от боли, держась ладонями за грудь. Между пальцами девочки влажно проступила темная кровь.
        - Доча!!! - Женщина выронила телефон, бросилась к ребенку, упала перед ним на колени. - Юля, милая… Дай, посмотрю!
        - Мама… Больно… - Девочка заплакала, а при попытке отвести в сторону руки громко закричала.
        - Юля… Юленька… - Женщина заметалась, явно не зная, что делать. Спохватилась, схватилась за телефон, торопливо набрала «112». Но там, как назло, было занято. Алина опять бросила «сотовый», опустилась перед ребенком: - Юля, ты как? Сильно болит? Анальгин! Где-то был анальгин…
        Женщина вскочила, заметалась, заглядывая в ящики, раскидывая коробки, но ничего, кроме гигиенических прокладок, не нашла. Сама уже плача от бессилия, Алина снова схватилась за телефон, набрала номер службы спасения, и опять безуспешно - «сотовый» никак не мог найти абонента.
        Внезапно в лишенном стекла окне появился человеческий череп. Алина невольно отпрянула, и раскрашенный под дикаря молодой мужчина легко перемахнул подоконник. Череп был украшением его головы, лицо же повторяло очертания костяка: черные глазницы, черный нос, черные губы с белыми зубами. Все остальное лицо тоже было замеловано. На шее незваного гостя болтался ремешок с какими-то костяшками, плетенными из нитей кругляшками и крохотными деревянными фигурками в виде зверей. Тело скрывалось под коричневой кожаной кирасой, ноги и руки украшали сине-черно-зеленые разводы, от ступней до колен поднимались замшевые, туго зашнурованные поверху сапоги.
        - А-а-а… - Телефон уже третий раз выпал на пол.
        Незнакомец, положив ладонь ошарашенной Алине на лоб, отодвинул ее к холодильнику, присел перед ребенком, коснулся пальцами лба, затем наложил ладонь поверх ее руки, отвел, тряхнул ею, снова наложил и снова стряхнул. Юля наконец-то перестала кричать, и раскрашенный гость развел ее руки, вытянул шею, разглядывая окровавленное место. Расстегнул висящую на поясе сумку, достал ивовую, с корой, палочку, в торец которой был вклеен черный осколок стекла, решительно разрезал ткань курточки, обнажая плечо, снял с пояса флягу, полил из нее сверху, кончиками пальцев размазывая кровь.
        Алина, сообразив, что именно делает дикарь, метнулась к раковине, ухватила несколько бумажных полотенец, намочила, подала странному гостю. Тот с удивлением посмотрел в сторону крана, но отвлекаться не стал - салфетками умело стер лишнюю кровь, присмотрелся к ране, опять накрыл ладонью, задумался… кивнул, чуть отодвинулся и полез в сумку. Достал пучок мха, несколько небольших палочек и косточек, некоторые из них заканчивались каменными осколками, открыл берестяной туесок с краской. Поцокал на девочку языком, поводил рукой перед глазами, потом указал на потолок.
        Юля послушно уставилась вверх.
        Дикарь взялся за мох, полез в рану. Алина попыталась подсунуть ему чистые полотенца, но гость отрицательно покачал головой, погружая мох глубже в рану. Немного выждал, вынул, подхватил один из своих инструментов, ткнул в туесок с мелом, тут же сделал разрез. Алина невольно вздрогнула, увидев, как в рану лезут каким-то мусором, да еще и с грязью… Но движения дикаря были столь спокойны и уверенны, что препятствовать женщина не решилась. Тем более что и Юля вела себя совершенно спокойно, словно никакой раны у нее и не было.
        Отложив деревяшку, мужчина взялся за косточки. Опять поменял свои инструменты. Резко выпрямился, держа между пальцами маленький, с ноготь, окровавленный осколок фарфоровой тарелки, небрежно отбросил его на стол, снова склонился над раной со странным коротеньким ножом с изогнутым лезвием, недовольно забурчал, пошевелил плечами, подвинулся, поменял инструмент - и внезапно глубоко, с облегчением, вздохнул.
        На стол полетел еще один осколок. Дикарь довольно замурлыкал, чуть откинул девочку на спину, засыпал краской из туеска раны, накрыл рукой. Подождал несколько минут и отпустил, посмотрел. Накрыл пучком мха, ищуще покрутил головой - забрал у женщины полотенца, накрыл ими мох, вытянул из сумки веревочку, замотал сверху крест-накрест, пропуская концы под мышкой и через грудь и закрепляя тем самым повязку.
        Поднялся, погладил девочку по голове, снова положил ладонь на рану, стряхнул руку.
        - Юля, ты как? - Алина кинулась к малышке, опустившись на колени, вскинула руки, но тронуть побоялась: - Тебе легче?
        - Щиплется! - Девочка тронула повязку.
        Странный гость предупреждающе поцокал языком, покачал пальцем. После чего опять наложил ладонь, стряхнул. Закрыл туесок, поднял с пола свои игрушечные по виду инструменты. С явным интересом посмотрел на кран.
        - Помыться? - спросила женщина. Метнулась к раковине, пустила воду и вернулась к дочери: - Ты как, милая? Ничего не болит?
        - Щекотно, - дернула плечом Юля. - А мертвый дяденька - доктор?
        - Он не мертвый, - опасливо оглянулась на дикаря Алина. - Просто… просто он так смешно одевается. Мода такая.
        - У него руки такие… мягкие. Теплые. Щекотные. Можно ему еще меня потрогать?
        - Доктор очень занят, Юленька. Ему нужно лечить еще много маленьких девочек.
        Странный гость стоял у раковины, то открывая, то закрывая воду. Хмыкнув, стал собирать помытые ножички в сумку, застегнул на петлю и направился к окну.
        - Ой, не туда! - испугалась женщина, вспомнив, откуда он появился. - Там же высоко!
        Она поманила гостя к себе, вышла в прихожую, открыла дверь. Дикарь подошел, выглянул наружу, в коридор, покосился на нее. Сделал шаг через порог.
        - Спасибо вам огромное! - спохватилась женщина.
        Гость внимательно на нее посмотрел, кивнул и как-то неуверенно стал пробираться по коридору.
        Алина вернулась на кухню, схватилась за телефон, повторила вызов. После долгой паузы с той стороны наконец-то ответили.
        - Служба спасения? - встрепенулась женщина. - Помогите! Скорее! У меня ребенок ранен! Тут что-то взорвалось! Переулок Бригадирский. Дом три! Да! Да!.. Подождите, как это не можете? Какое чрезвычайное положение? Да нет тут никакой войны! Вы что, не слышали, у меня ребенок ранен!.. Куда выносить? Какой фронт?.. Куда-а?!
        Алина оторвала телефон от уха, ошалело глядя на экран, положила на стол, между двумя окровавленными осколками. Отошла к окну.
        От стеклопакетов остались только пластиковые рамы. Хорошо хоть стекла целиком вылетели - никаких осколков по краям.
        Снаружи все было тихо и спокойно, не считая сизого дымка, что поднимался со двора через улицу. Судя по звукам, кому-то там было очень весело. Пели, голосили. Возможно, даже плясали. Правда, как мама и говорила, нигде не видно было ни одной движущейся машины. Да и прохожих показалось куда меньше обычного.
        - Пи-пи-пи, пи-пи-пи… - Юля, успокоившись, уже вовсю рулила планшетом.
        Алина, подбежав, перехватила ее за локти, повернула к себе:
        - Ты как, доченька? Ничего нигде не болит?
        - Нет, мам. Только кушать все равно хочется.
        - Сейчас поедим, милая, - улыбнулась женщина, и по щеке у нее скатилась неожиданная слеза. - Сейчас сварим пельменей, покушаем, завесим окно одеялом и никуда-никуда отсюда не уйдем!

* * *
        Забравшись по скале до пещеры, Атрамир устал преизрядно. Однако боль ребенка и настоящее безумие ее матери вынудили действовать сразу. Через ладонь он выплеснул в сознание женщины свою усталость, пригасив вялостью ее излишнюю активность, присел к девочке, вытянул и стряхнул на пол ее боль, каковой оказалось преизрядно, залил слабый разум наговором на лунный свет. Эта убаюкивающая, усыпляющая эмоция обычно выращивалась в покое и созерцании. Но старших учеников альвы учили и тому, как достать ее из нижней, потаенной памяти, спрятанной в наговор похожести.
        Малышка притихла, и молодой волхв срезал ее одежду, попытался смыть излишнюю кровь, как обычно, экономя драгоценную воду, как вдруг случилось невероятное. Здешняя женщина народа людей - самая обычная, неотличимая от прочих обитательниц пещер, сознание которых целитель ощущал ежедневно, со всех сторон и в изрядном количестве, - взяла рыхлую тряпицу, поднесла к торчащему из стены обтесанному на острие камню… И вызвала из него воду!!!
        Столь невероятного чуда при Атрамире не творили даже самые мудрые и умелые альвы! Но…
        Но над волхвом властвовал его долг целителя, и он снова повернулся к малышке. Омыл рану, осмотрел, наложил руки, прислушиваясь к жизненным потокам. Среди них явственно ощутились два темных пятна, и Атрамир взялся за лекарские инструменты, готовясь вскрыть рану.
        Женщина попыталась помочь, подсовывая ветхую тряпку. Она, вестимо, даже не догадывалась, что даже чистые предметы способны занести в текучую кровь ползучую гниль. А вот болотный мох эту гниль отгоняет.
        Дав крови впитаться, волхв отбросил пучок мха, взялся за нож, не забыв макнуть его в заговоренный порошок, сушащий кровь и убивающий и гниль, и лихоманку, и серую струпию, расширил отверстие, закрепил края, можжевеловым защипом дотянулся до глубоко сидящего осколка, достал, выкинул. Затем открыл другую рану и потянулся за вторым. Тот спрятался под ключицу, так что пришлось повозиться, но Атрамир достал и его. Выбросил, засыпал рану порошком, свел края и придержал в таком положении, чтобы внутри запеклась кровь. Потом, от гнили, закрыл рану мхом, а уже сверху налепил тряпки, дабы корку случайно не сорвали. Все замотал, после чего еще пару раз, для надежности, «отсосал» боль, отбрасывая ее подальше в сторону. А потом снял с малышки одурманивающий наговор.
        Та сразу взбодрилась, потянулась к повязке.
        - Не-не, - с улыбкой предупредил ее волхв, - не трогай, рану разбередишь.
        И на всякий случай «отсосал» боль еще раз.
        Теперь можно было дать волю любопытству. Убирая свои припасы, целитель не отводил глаз от острого камня - и смертная поняла его, подвела, пошевелила блестящей палочкой за острием.
        И чудо случилось снова! Из камня потекла вода - причем не вонючая и ядовитая, а совсем другая. Она рождалась из ничего, падала вниз и исчезала в слегка шипящем отверстии.
        Атрамир понюхал воду, попробовал на язык. Живой назвать ее было нельзя - посторонний запах в ней все-таки имелся, да и естественного родникового аромата не ощущалось. Однако яда, смерти, тухлых запахов чародейская вода не несла. Волхв даже рискнул сделать несколько глотков, прислушался к ощущениям - а потом наполнил флягу до краев и помыл в струе инструменты. Пошевелил рычажком, поражаясь тому, как вода послушно начинает течь то сильнее, то слабее. Больше того - она становилась то теплее, то горячее!!!
        - Расскажу - никто ведь не поверит, - пробормотал себе под нос Атрамир, складывая сумку, застегнул клапан и отправился на выход.
        Однако женщина окликнула его, поманила, отвела глубже в пещеру, пару раз тихо щелкнула…
        И часть стены отошла в сторону!
        За проходом виднелась еще одна пещера, прохладная и сумрачная. Атрамир заподозрил ловушку, прислушался к сознанию смертной. Однако ее переполняли благодарность и доброжелательность. И волхв рискнул, доверился, вышел в пещеру, двинулся по ней. Почти сразу справа обнаружился спуск с поперечными уступами.
        Лестница! Почти такая же, как та, которую он обнаружил вчера за травяным ущельем!
        Уже более уверенно рипеец побежал вниз, почти до земли. Там обнаружил тупик, но узкая стена кое-что ему напомнила. Целитель ощупал ее, толкнул. Ничего не случилось. Волхв отступил, присмотрелся внимательнее, выискивая чародейский секрет. Потом осторожно нажал вниз тонкую ветку - и стена отодвинулась, открывая путь наружу!
        Довольный собой, Атрамир даже подпрыгнул, выбегая в чахлую, как все в этом мире, рощицу, повернул направо, миновал скалу и оказался перед странным низким синим сооружением, больше всего похожим на огромный шалаш, но со слюдяными стенками. Молодой волхв пошел вокруг, явственно ощущая внутри полусонные, скучающие сознания, и под навесом заметил кусок стены уже знакомой формы. Приблизился, нажал на сучок, чуть толкнул…
        Ничего.
        Потянул - открылась.
        Внутри было прохладно и светло. Вот только свет был странный, лунный, и тек не снаружи, а из висящих сверху ярких палок. Внутри одна рядом с другой тянулись стенки, похожие на тесовые, с полками, заваленными какими-то разноцветными вещами.
        Люди, глядя на воина, испуганно затаились, и Атрамир на всякий случай предупредил:
        - Не бойтесь, я не демон, - и показал им свой меч, ничуть не похожий на палки исчадий зла, мечущие молнии.
        В сознаниях смертных страх только усилился, и волхв решил лучше не обращать на них внимания - пошел вдоль стены, разглядывая забавные рисунки на ней, потом повернул дальше в глубь шалаша. Увидел в стене участок с прутиком - и не удержался, раскрыл, заглянул внутрь. Здесь, в небольшой пещере с полированными стенками, пахло чем-то едким пополам с хвоей и торчал из стены знакомый блестящий носик с рычажком. Атрамир сделал два шага вперед, толкнул рычаг вверх. Вода потекла. Ударил вниз - остановилась.
        Молодой волхв довольно расхохотался, вышел из пещеры, а потом и из шалаша и быстрым шагом помчался к своим - рассказать, удивить, похвастаться! И тут же замедлил шаг, поймав на удивление знакомое, но уже давно не ощущаемое веяние покоя и достоинства, которое носят в себе представители только одного народа…
        Атрамир повернулся к дереву, приложил руку к груди:
        - Приветствую тебя, мудрейший. Как ты очутился в этом мире?
        - Передай всем, что альвы вышли на битву, целитель из народа людей, - тихо ответил чародей. - Мир демонов следует уничтожить любой ценой. Наш народ согласился на боль и согласился на смерть. Пусть умрут иные во имя спасения многих!
        - Я передам, мудрейший, - склонил голову волхв.
        Ствол дерева разделился надвое, и его нижняя часть быстро перешла к углу шалаша, прижалась, замерла, тут же посинела и вроде бы рассеялась, прокатываясь волной по всей длине стены. Атрамир моргнул - и окончательно потерял альва из вида. Возможно, тот уже приближался к травяному ущелью, дабы истреблять могучих демонов. А может быть, стоял где-то рядом, невидимый и неощутимый.
        Прятаться альвы умели - в этом была их главная сила и главная слабость. Они слишком привыкли таиться от опасностей, чтобы научиться встречать ее глаза в глаза.
        Смогут ли они вступить в сражение теперь?
        Атрамир вздохнул - и снова перешел на бег, стремясь поскорее добраться до своих. Однако, как назло, тренированный на восприятие чувств всего живого, он опять ощутил неладное. Хищный азарт, торжествующую самовлюбленность, презрение… Полный букет мелкого хищника, нашедшего для себя слабую, достойную крохотных когтей добычу. Вот только сознание было слишком крупным для крысы или вороны.
        Замедлив шаг, он свернул в просвет между скалами и сразу заметил там двух человек - один нависал над другим и что-то бормотал, помахивая перед глазами другого короткой блестящей палочкой.
        Хотя нет - какие люди? Человек тут был только один. А второе существо - хорошо замаскированный хищник, на людей охотящийся. Чувства, желания, повадки говорили об одном - опасный зверь пробрался в здешние горы, чтобы нападать на выкормленных в пещерах слабых и безоружных рабов.
        Волхв вытянул руку, касаясь его затылка. Существо крутанулось, вскинуло перед собой маленький ножик, и от него раскатилась такая волна злобы и угроз, что сомнений не осталось: зверь!
        Атрамир отпрянул от направленного в лицо острия, правой рукой сдергивая с перевязи меч, резко присел на колено и рубанул хищника по ногам, перебивая голени. А когда тот рухнул - для надежности с замаху ударил поперек груди, прорубая грудину. И поспешил дальше, к своим.
        Выбравшийся из щели между домами мальчишка, в футболке и джинсах, утерев локтем губы, с настороженностью глянул в спину уходящего дикаря. Потом повернулся к грабителю.
        - По-мо-ги… - с трудом прохрипел тот, всего секунду назад такой храбрый и грозный.
        Мальчишка примерился, пару раз с замаха врезал ему ногой по физиономии. Присел, забрал свой телефон, деньги, ударил ногой еще раз, уже без азарта, - и побежал к магазину.
        Еще спустя минуту возле подрагивающего тела опустился дракон, сложил крылья. Прислушался к существу на траве: человек? Нет? Похоже, в остывающем сознании осталось еще достаточно эмоций, чтобы огнедышащий воин с облегчением понял: нет, не человек! Схватил поперек туловища, подбросил, поймал в глотку головой вперед, заглотил, взмыл в высоту, покружил и аккуратно притулился на одну из одиночных высоких скал - приглядывая за миром внизу, охраняя его от демонов и ожидая новых славных сражений.

* * *
        Двинувшись вслед за танком к скверу, «Тигр» пару раз дернулся и затих.
        - Лейтенант, мы спеклись! - крикнул сидящему за пулеметом Антону Чикинину сержант. - Закипели. Кстати, если верить датчику, то последние полчаса мы еще и без давления масла ездили.
        - Может, просто провода перегорели? - с надеждой спросил омоновец, но из-под капота повалили облака белого пара, наглядно доказывая, что тосола в системе охлаждения теперь уже точно не осталось.
        Старший лейтенант вздохнул, спустился вниз, снял микрофон рации:
        - Счетовод, я - Девятый. Покидаю машину по причине поломки. Как поняли?
        - Счетовод - Девятому, где находитесь?
        - Я - Девятый, угол Семеновского вала и Большой Семеновской.
        - Понял, ждите указаний.
        - Я - Девятый, выполняю. - Лейтенант вернул микрофон в гнездо и пожал плечами: - Техничку, что ли, выслать собрались? Так нас, похоже, переплавить проще, чем перекрасить. Тем паче что зверьки половину работы уже выполнили.
        Впереди «зверьки» спикировали на танк, деловито поливая его огнем. Тот отстреливался дистанционно управляемым зенитным пулеметом ровно пять секунд, после чего ожидаемо полыхнул боекомплект в патронном ящике. «Т-90» прополз еще полсотни метров и встал: черный, дымящийся, с красиво разбегающимися искорками, с тлеющим бревном для самовытаскивания на корме. Интересно, зачем танкисты взяли бревно? Боялись засесть в грязи на здешних улицах? Вроде бы не так уж безнадежно в столице с дорожным ремонтом дело обстоит…
        Драконы, остановив тяжелую бронированную машину, успокоились, разлетелись по крышам - однако за танкистов Чикинин ничуть не беспокоился. У них там корпус в двадцать сантиметров стали, не считая всяких вкладышей и рассеивателей. На танке при желании можно сквозь мартен проехать, и даже не перегреться. Если сильно не задерживаться, разумеется…
        - Эй, есть кто живой?! - постучали снаружи.
        Старший лейтенант открыл дверцу и увидел бойцов в полном боевом снаряжении: пятнистая форма, бронежилеты, тяжелые пуленепробиваемые шлемы с тонкой полоской из бронестекла впереди.
        - Вы чего, машину жарили, что ли? - подняв шлем, не без восхищения спросил боец с погонами капитана. Из-под зеленой балаклавы поблескивали серые глаза в обрамлении пышных черных ресниц.
        - Отпуск в преисподней, очень рекомендую, - пожал плечами Антон. - Хотите, покажу дорогу и дам рекомендации?
        - Если вы и есть старший лейтенант Чикинин, то да, будет неплохо.
        - Он и есть, - признался Антон, выбираясь из машины, отдал честь. - Министерство внутренних дел, отряд «Зубр».
        - Капитан Кисур, Кантемировская четвертая мотострелковая рота, прибыл к вам в усиление и имею приказ организовать оборону на участке от Семеновского вала до Медового переулка, - козырнул капитан.
        - Вооружение?
        - Пулеметы «Корд» и «Утес», винтовки двенадцать и семь…
        - А-а! - оживился омоновец. - Тогда живем.
        Он глянул вдоль строя бойцов, стоящих на улице, и громко приказал:
        - Все внимание! Забрала шлемов опустить, перчатки надеть, воротники поднять, открытых участков тела не оставлять! Обоймы к оружию спрятать как можно глубже! За пазуху, под куртку… Или просто накрывайте их собой в случае опасности. Помните, что ваша форма держит огонь тридцать секунд, а порох в патронах вспыхивает при нагреве почти сразу! Будьте готовы в любой миг оказаться в пекле. И шибко его не бойтесь. Я тут второй день, и, как видите, еще живой. Все поняли? - Он еще раз испытующе посмотрел вдоль строя. По рядам прошли щелчки опускаемых бронезабрал. - Отлично, тогда за мной…
        На открытое место лейтенант пополнение не выпустил, срезу перевел через улицу, под стенами прошел до торгующего автомобилями павильона, в котором, как ни странно, за стеклами сидели по своим местам испуганные продавцы, за павильоном, минуя заправку, свернул во дворы и через них вывел мотострелков к путям. Или, точнее, к сплошной стене гаражей, закрывающих дорогу к путям.
        - Отлично! - осмотрелся капитан. - «Утесы» поставим на крыши пятиэтажек, оттуда дорога хорошо видна во все стороны, а здесь, в мертвой зоне, оборудуем пару точек для флангового огня. Снаружи их будет не видно и не достать, а если начнется наступление и кто-то перемахнет через гаражи, попадет тут в огненный мешок. Улица будет простреливаться на всю длину. Сами разместимся вот в этой кирпичной сталинке.
        - Отставить крыши! - покачал головой Чикилин. - Капитан, видите напротив, за путями, динозавров на крышах? Поставите хоть один пулемет на открытом месте, через минуту сожгут, а стрелков слопают. К «точкам», кстати, это тоже относится.
        - Да не вопрос! Поставим пулеметы на верхних этажах, обложим мешками…
        - Отставить этажи, - вздохнул полицейский. - Это жилые квартиры, частная собственность. Входить в них без судебного ордера никто не имеет права.
        - Какой ордер, какая собственность?! - презрительно фыркнул гвардеец. - Война!
        - Не война, а полицейская операция, - поправил его Чикинин. - Это ведь вас к нам в усиление дали, а не наоборот? Никаких проникновений в жилища горожан без их согласия, никакой порчи личного имущества. Вы обязаны защищать граждан, даже если они ведут себя, как законченные придурки, и вести боевые действия, не причиняя ущерба чужой собственности.
        - А они не охренели, старлей? - с чувством поинтересовался пехотинец.
        - Так и живем, - только усмехнулся в ответ омоновец. - Если военное положение не объявили, действуем исключительно по законам мирного времени. Так что размещаться в сталинке тоже забудьте. Придется жить на позициях.
        - Вот срань господня!
        - Добро пожаловать в мой мир, капитан, - поздравил кантемировца Чикинин и вытянул руку вдоль улицы: - Там дальше, у платформы, есть выходы к путям. Там пулеметы и ставьте. Кстати, там они и прикрыты будут сверху. Несколько точек можно на крышах гаражей оборудовать. В заборе шумозащитном, что поверху тянется, бойницы небольшие пробить и через них при необходимости открывать огонь.
        - Вот там еще точку можно поставить, - указал на проложенный неподалеку от моста водовод гвардеец. Две толстые трубы в синей теплоизоляции выходили прямо из земли, поднимались на высоту пяти метров и по железному решетчатому каркасу тянулись через улицу, гаражи и пути к домам на другой стороне. - Месевин, проверь!
        - Есть! - Один из мотострелков, закинув винтовку на спину, забрался на переход, прокрался чуть дальше к путям и вытянулся во весь рост. - Отличное место для лежки, товарищ капитан!
        Боец подтянул из-за спины винтовку и посмотрел на противоположную сторону через оптический прицел:
        - Все дикари как на ладони! Даже не подозревают… - Он передернул затвор, прицелился. Тут же по ушам ударило выстрелом, и боец радостно вскинулся: - Есть! Попал.
        - Молодец, - тихо ответил омоновец и торопливо прижался к дверям ближнего гаража. - Капитан, вы не учили своих солдат вести огонь с оборудованных позиций?
        - А чем эта плоха? - не понял гвардеец.
        Послышался тихий шелест, дробный стук по трубам и крышам гаражей, снайпер болезненно вскрикнул, потом еще раз. Стал по-быстрому разворачиваться, пополз обратно. Опять вскрикнул. Чуть позже - еще раз.
        - Я для кого минуту назад говорил, что открытыми позициями пользоваться нельзя? - с холодной злостью поинтересовался Чикинин. - Все на свой шкуре испытать решили?
        Стрелок, ругаясь, кое-как сполз с труб на землю. Из его ног торчали шесть стрел, из левой руки - еще две.
        - Санитар! - крикнул капитан и тихо ругнулся: - Это же просто дикари! Луки и стрелы!
        - Чтобы убить человека, атомная бомба не так уж необходима, - ответил Чикинин. - Хватит и кирпича по голове. На расстоянии полуметра возможности ножа и пулемета примерно одинаковы. А на расстоянии ста метров - возможности лука и винтовки. Вот как раз в ста метрах дикари и держатся. Будете проверять все сами или все-таки меня послушаете?
        - Ладно, возвращаемся к вашему плану, старший лейтенант, - решил гвардии капитан. - Какой вы видите организацию обороны?
        - Станковые пулеметы, как я уже сказал, выдвигаем под платформу. Потом катим сюда наши обгоревшие броневики, ставим на концах улиц и монтируем огневые точки под ними. Надо будет только обложить чем-нибудь с боков - от огнеметов. То есть оборудуем позиции для флангового огня, как вы и предлагали. А когда справимся с этим, займемся уже отдельными точками на крышах гаражей. Их тоже нужно закрывать сверху, так что придется подумать.
        - Первый взвод, окопаться под платформой! - тут же распорядился капитан. - Лейтенант Виштин, берете первое отделение второго взвода, занимаете с пулеметами позиции в концах улиц на случай вражеского наступления. Остальные со мной!
        Оба уцелевших «Тигра», пусть и обгоревшие, были на колесах, а потому перекатить их на новые места оказалось нетрудно. Оставив бойцов обкладывать импровизированное, но надежное укрепление подручным железным хламом, какового возле гаражей имелось в избытке, капитан и омоновец направились к платформе.
        Станция у Медового переулка возвышалась на мощных бетонных быках, с внешней стороны имевших высоту в два человеческих роста, а возле рельсов - метра полтора, посему четыре «Утеса» разместились здесь с удобствами, места хватало и расчетам, и боеприпасам.
        - Обложиться не мешало бы, - огляделся омоновец.
        - А что, стрелы уже и бетонные платформы пробивают? - усмехнулся капитан, усаживаясь за стоящий на треноге крупнокалиберный пулемет. Поводил стволом, усмехнулся: - За этим забором прячутся! Думают, это может их спасти.
        Антон поднял чью-то прислоненную к бетонному быку винтовку, вскинул. Снайперский прицел резко придвинул бетонный забор, стоящий по ту сторону путей: через щели между плитами и вправду различалось шевеление. То рука промелькнет, то полоска меха, то деревянная натертая рукоять… То ли копья, то ли лука.
        Рядом загрохотал пулемет - в бетоне появилась череда аккуратных дырочек. Судя по уровню и частоте попаданий, кого-нибудь, но наверняка задело. Гвардии капитан выждал немного и дал еще очередь.
        Старший лейтенант опустил винтовку, постучал себя по забралу. На всякий случай, чтобы не забыть. Глядя на него, свои бронестекла опустили стрелки расчетов.
        - Боишься? - поднимаясь, хмыкнул капитан Кисур. - Ну и зря! Это не мы, это они нас должны бояться!
        - Но шлем лучше все-таки закрыть, - посоветовал Чикинин.
        Гвардеец послушался, развел руками:
        - И где хваленые лучники дикарей?
        Струя пламени залилась под платформу, наполнив все пространство под ней, пару секунд слепила всех нестерпимой яркостью, оборвалась. Через миг волна огня ударила в соседнюю секцию, потом дальше.
        Гвардейцы от неожиданности вскрикнули, дернувшись в стороны, тяжело задышали. Но все случилось так быстро и внезапно, что испуг пришел уже вслед за опасностью.
        Однако из соседней секции послышались отчаянные вопли. Офицеры кинулись туда… Так и есть - о приказе ходить с опущенными бронезабралами и в перчатках все успели позабыть!
        - Вот твари! - Кисур вернулся к первому пулемету, припал щекой к прикладу, ловя врага. И выпустил длинную прицельную очередь в хвост садящемуся на дом напротив дракону. Она вошла в тушу вся, до последней пули, зверюга поспешно перебралась на обратную сторону сталинки.
        Капитан чертыхнулся, развернул пулемет в сторону другого дома, согнал драконов с него. Попытался попасть в зверей на самом дальнем - и они тоже уползли на обратную сторону. Только после этого гвардеец успокоился, перевел дух:
        - Знай наших! Пусть теперь шкуру себе штопают.
        Он поднялся, кивнул омоновцу:
        - Ладно, тут все ясно, раненых сейчас заменим. Пошли проверим, что там бойцы с броневиками сотворили.
        Первый «Тигр» был буквально обвалован со всех сторон ржавыми бочками, мятыми капотами и крыльями, всяким прочим хламом, благо свалка была недалеко.
        - Молодцы! - похвалил кантемировцев лейтенант. - Отсюда вас ни один дракон не выкурит.
        А когда офицеры пошли ко второму - со стороны Медового переулка, откуда опасности никто и не ждал, - спикировали сразу пять драконов. Первые два дунули огнем под платформу и взмыли, трое оставшихся на нее сели, торопливо суя головы в огороженные бетоном секции и выхватывая своих жертв. Первая пара тем временем обрушилась на гвардейцев возле «Тигра», струями пламени вынудив их разбежаться, забыв про отложенное в сторону оружие. Звери сделали полукруг, еще раз плюнули огнем, а затем вся стая поднялась и улетела к сталинкам, по пути сплевывая в стороны жеваные пулеметы.
        - Твари!!! - сжав кулаки, проводил их взглядом Кисур. - Я вам этого так не спущу!
        Оставленные у путей огневые точки были уничтожены полностью, вместе с расчетами. Возле «Тигра» пятеро бойцов получили ожоги.
        Коротко и зло отдавая приказания, капитан распределил оставшиеся силы, выделив под платформы два «Корда», еще два оставив под броневиками, а один выведя в резерв - в кузов стоящей на Медовом переулке «Газели», из которой должна была хорошо простреливаться вся улица. И приказал затаиться, без необходимости огня не открывать. Ждать наступления. Сам прихватил винтовку, тоже именуемую «КОРД» - с могучим ствольным компенсатором и массивным магазином, пристегнутым к прикладу едва ли не у самого плеча, - и отправился в сквер перед пятиэтажками из красного кирпича.
        - Вы куда, капитан? - окликнул его Чикинин.
        - Я знаю, что нужно делать, - ответил Кисур. - Их не очередями в тушу бить нужно. Их нужно, как белку, пулей в глаз!
        Из сквера, расположенного через дорогу от гаражей, крыши домов за путями было видно отлично, равно как сгрудившихся наверху, обожравшихся, огнедышащих зверей.
        - Сейчас… сейчас вы все узнаете… - Капитан, раздвинув сошки винтовки, присел за одной из скамеек, оперев «снайперку» на спинку, прильнул к прицелу.
        Внезапно драконы, припав к крыше, поползли к обратной стороне дома. А еще через пару секунд на сквер просыпался дождь стрел.
        - Проклятье! - Капитан мигом опустил забрало, наклонился и плотно прижал руки к телу.
        По его шлему несколько раз стукнули каменные наконечники, правый рукав расползся от плеча до локтя. Но самым странным оказалось то, что на долю Антона Чикинина, стоящего поодаль, не досталось ни одного попадания. Ничего не упало даже близко.
        Стрелы прошли тремя волнами. Когда наступило затишье, гвардеец поднял голову, громко чертыхнулся:
        - Срань господня! Смылись! Они что, мысли читают?
        На доме напротив ни одного дракона больше не наблюдалось.
        Омоновец пожал плечами. После великанов, драконов, непробиваемых щитов чтение дикарями мыслей его бы ничуть не удивило.
        - Ладно, будем умнее, - решил капитан. - У меня прицельная дальнобойность два километра. Неужто на таком удалении ни одного зверя не найду?
        Омоновец, вслед за гвардейцем, прогулялся по улице, и вскоре они нашли место, где с автопарковки просматривалась крыша высотки в центре вражеского квартала. Перенастроив прицел, Кисур поставил винтовку на капот синего «Доджа», прильнул к окуляру, и… с дробным стуком стрелы истыкали машину, звонко цокнули по шлему.
        Капитан вскрикнул, запрыгал на одной ноге - из левой икры торчала стрела. Однако офицера это не остановило. Выдернув стрелу, он огляделся и указал ею на ближнюю сталинку:
        - Чтобы войти в подвал, ордер нужен?
        - Это общественная территория, - неуверенно ответил Антон, который никогда раньше с таким вопросом не сталкивался. В подвалы полицейские всегда ходили без всяких постановлений.
        - Отлично! - Гвардеец быстро захромал к пятиэтажке, выбил прикладом подвальное окно, влез внутрь.
        Чикинин пробрался следом.
        В полумраке влажного помещения капитан поставил винтовку на одну из труб, снял шлем, скинул бронежилет. Потянулся, разминая руки, кивнул в сторону окна:
        - Смотри, все птички как на ладони!
        Омоновец повернул голову. Действительно, отсюда, считай что из-под земли, крыша далекой высотки даже четче прорисовывалась на фоне неба, равно как крылатые огнедышащие гиганты, оседлавшие ее.
        Внезапно Антону показалось, что окно дернулось, заколыхалось, словно от потока теплого воздуха. Но присмотрелся - нет, все было нормально. Однако краешком глаза отметил на бетоне подвальной перегородки странный изгиб, который медленно перемещался.
        - Ну что? - потер ладонью о ладонь капитан, установил винтовку, еще раз проверил прицел. - Посмотрим, как смогут они помешать мне теперь!
        Он опустил голову, прижимаясь щекой к прикладу, замер, затаив дыхание…
        Спустя несколько секунд тщательность гвардейца в прицеливании стала вызывать у Чикинина некоторое удивление. Он сделал шаг ближе…
        Нет, не сделал - только захотел. Тело не шелохнулось, оставшись в прежнем положении. Не двигались ноги, не шевелились руки - он не мог даже моргнуть или перевести дух!
        Бетонный изгиб отделился от стены, тощей полоской придвинулся к капитану, изогнулся и склонился к его шее. Послышалось слабое чавканье - словно кошка лакала молоко. После чего капитан сполз на пол, а уступ приблизился к омоновцу. У него обнаружились два глаза и пальцы, которыми существо поскреблось по шлему, по идущему понизу вороту.
        После недолгих стараний, так и не нащупав застежку ремешка, выступ отдалился, неторопливой волной перетек по бетонной перегородке к окну. Дрогнул свет - и старший лейтенант Чикинин наконец-то смог часто и глубоко задышать. По телу омоновца бегали холодные мурашки, а в висках пульсировал такой ужас, что Антон даже заподозрил, что за эти мгновения поседел.
        И теперь, несмотря на все вертолеты, танки и установки залпового огня, у него больше не было уверенности, что странных раскрашенных дикарей удастся легко и просто победить.

* * *
        Войдя в кабинет министра обороны, короткостриженый белобрысый офицер в синей форме, перетянутой черно-золотым ремнем, сделал три четких строевых шага и вскинул руку к фуражке:
        - Капитан Дмитрий Полесов по вашему приказанию прибыл, товарищ министр обороны!
        - Вольно, капитан, - разрешил Шойгу. Он стоял за столом, перебирая папки. Нашел нужную, задумчиво прочитал: - Капитан Полесов, пилот второго класса, два снятых взыскания, разведен два года назад… Когда только успел? Флегматичен, пунктуален, держится особняком, плохо заводит знакомства, увлекается охотой и рыбалкой, во встречах с девушками последнее время не замечен.
        - Моя личная жизнь имеет отношение к службе? - вскинул подбородок офицер.
        - К службе имеет отношение все, - таким же задумчивым тоном ответил министр, нажал кнопку селектора: - Станислав Станиславович, есть что-нибудь новое?
        - Да, Сергей Кужугетович, - ответили по громкой связи. - Анализ краски, которой размалевывают себя эти «папуасы», показал высокий состав в них природных антибиотиков и анальгетиков. Похоже, таким образом дикари подстраховывают себя от сепсиса при ранениях. Пудра с кожи при ранении попадает на ткани и обеззараживает их. Вы представляете! Каменный век - и такая хитрая медицинская технология! Возможно, мы применим ее и в своем снаряжении.
        - А что по языку, происхождению? Откуда они появились?
        - Пока ничего, Сергей Кужугетович, молчат. Между собой, понятно, они разговаривают, и мы все пишем, но пока никаких фонетических совпадений. Идентифицировать их речь, ее происхождение и родственные связи пока не удается.
        - Хорошо, работайте. - Министр обороны выпрямился и поманил офицера: - Иди сюда.
        Позволив капитану зайти за стол, Шойгу указал на экран:
        - Смотри. Это вечерние съемки с нашего дрона, набережная Яузы возле Лефортовского парка. Что видишь?
        По черно-белому экрану промелькнул дракон, исчез. Потом исчезли несколько человек. Появились другие. Исчезли. Прошел великан. Мелькнули три дракона.
        - Тут склейка какая-то, товарищ министр! До середины доходят и пропадают. Или прямо с середины кадра кто-то появляется.
        - Вот-вот, только эти два объяснения нам с генералом Налевиным от различных экспертов услышать и удалось, - согласно кивнул Шойгу. - Либо что это склейка, либо что этого не может быть. На самом деле записей несколько, велись с разных точек и разными аппаратами. И все показывают одно и то же: на некой линии возле Лефортовского парка появляются и исчезают люди и звери. Между тем пока еще никто не смог объяснить, откуда в центре Москвы взялись пятнадцать тысяч «папуасов»! Объяснения нет - а сами они есть. И вот здесь, на записи, то и дело возникают из ничего. Так что эту чертовщину следует принимать всерьез. Возможно, вся клоунская армия и вправду явилась к нам именно из-за этой черты.
        - Да, товарищ министр, - выпрямился капитан.
        - Мы послали туда четыре беспилотных аппарата разного класса, - продолжил Сергей Кужугетович. - На высоте тысячи метров они пересекали эту черту, и в ту же секунду с ними утрачивалась связь. Несмотря на достаточно совершенную аппаратуру, ни один не вернулся, следов катастрофы не найдено.
        - Даже самые совершенные роботы уступают человеку, товарищ министр. В нестандартной ситуации человек умеет импровизировать, а они способны только обкатывать стандартные алгоритмы.
        - Лучше не скажешь, капитан, - кивнул Шойгу. - Там, откуда не возвращаются роботы, человек вполне способен найти дорогу и вернуться с ценнейшими разведданными.
        - Разрешите выполнять?
        - Мы не знаем, что находится за чертой, капитан. Очень высока вероятность того, что ты не вернешься. Возможно, для людей оттуда тоже нет обратной дороги.
        - Вы читали мое личное дело, - опять вскинул бритый подбородок офицер. - У меня нет семьи и мало друзей. Я люблю одиночество. Если придется остаться по ту сторону… - Он пожал плечами: - Значит, продолжу жизнь отшельника. Без полетов будет тоскливо. Но если надо - значит, надо.
        - Уравновешенность - это тоже одно из твоих достоинств, капитан Дмитрий Полесов. - Шойгу выключил запись. - Мы с генералом Налевиным предполагаем, что дикари пришли из-за черты. Мы предполагаем, что там расположена их база, их страна, место их рождения. Мы должны дать понять нашему противнику, что можем нанести их государству очень тяжелый, неприемлемый ущерб! Обозначить это ясно и недвусмысленно. Надеюсь, подобное осознание заставит их отступить.
        - Я должен нанести ракетно-бомбовый удар по обнаруженным населенным пунктам?
        - Нет, ты неправильно меня понял, - покачал головой Сергей Кужугетович и наконец-то сел в свое кресло. - Мы ведем бои с этими дикарями третьи сутки, они оккупировали значительную часть столицы, но из гражданского населения до сих пор никто не пострадал. Они не грабят, не насилуют, не убивают… В общем, с «западноевропейскими демократическими ценностями» явившиеся в Москву «папуасы» абсолютно не знакомы.
        Капитан улыбнулся:
        - Разумеется, мы тоже не хотим причинять вред мирному населению. И, само собой, провоцировать дикарей на ответные зверства. Но тем не менее им нужно показать, что мы способны нанести серьезный, абсолютно неприемлемый ущерб.
        - Я должен нанести ракетно-бомбовый удар таким образом, чтобы напугать туземцев, но чтобы никто из них не пострадал… - понимающе кивнул летчик. - Рядом с городом, дорогой, оживленным местом.
        - Мы не знаем, какая там местность, как живут они за чертой. Тебе придется сориентироваться по ситуации, оценить все факторы, выбрать место… И устроить нашим оппонентам яркое, запоминающееся зрелище. Разрушительное, но бескровное! - Шойгу опять встал. - Это очень важное задание, и ошибиться нельзя. Хорошо бы, конечно, нанести удар по военному объекту… Но какой может быть у людей каменного века военный объект? Хотя, впрочем… Кто знает? Эти ребята оказались очень непросты.
        - Я справлюсь, товарищ министр. Когда прикажете вылетать?
        - Завтра на рассвете. Завтра у них будет тяжелый день, и усилить впечатления окажется очень ко времени. Я отдал приказ снарядить твою машину одной бомбой типа «ОДАБ-1500». Боеприпас объемного взрыва. Бомба обеспечит взрыв, эквивалентный по мощности семи тоннам тринитротолуола. Что заметно мощнее обычного боеприпаса, хотя и слабее ядерного взрыва. И не дает осколков - это для наших целей тоже важно. Радиус гарантированного поражения триста метров, на этом расстоянии сотрет все в порошок. На удалении до километра зашибет до полусмерти. Вот, исходя из этих данных, мишень для удара и выбирай. Вопросы есть?
        - Никак нет. Разрешите идти? - щелкнул каблуками офицер.
        - Надеюсь на тебя, Дмитрий Полесов. - Министр обороны тоже отдал ему честь, а потом протянул ладонь и пожал руку: - Выполняйте приказ, капитан!

* * *
        С первыми лучами солнца танки, стоящие на улицах перед путепроводами через железнодорожные пути, один за другим завели двигатели и медленно поползли вперед. Вид они имели ужасающий: обугленные до черноты, усыпанные обломками патронных ящиков, вспученными сизыми гильзами, с криво торчащими в стороны, словно полувыкорчеванными зенитными пулеметами. Однако в остальном все пятьдесят шесть машин были абсолютно исправны и боеспособны. Даже смотровые приборы на них ничуть не закоптились, несмотря на все старания летающих зверюг. Прицелы на башнях танков закрывались бронекрышками, у водителей поврежденные триплексы менялись в считаные секунды. А учитывая предыдущий опыт стычек с дикарями, комплекты смотровых приборов мехводам были увеличены до шести штук - замучаешься коптить.
        Правда, один серьезный недостаток у грозных машин все-таки имелся. В начинающемся бою танкам, оказалось, нечем стрелять. Обычные пулеметы врагам ущерба не наносили, а крупнокалиберные снаряды пушек, наоборот, оказались слишком мощными и были опасны не столько для лучников и драконов, сколько для жилых домов, каковые москвичи в большинстве своем упрямо отказывались покидать. Посему «Т-90» шли вперед лишь с двумя задачами: отвлекать на себя внимание и стрелять в великанов, если те появятся.
        Обнаружив, что демоны живы, драконы встрепенулись, метнулись через травяное ущелье и внезапно напоролись на густую завесу молний, прошивавших небо над танками и перед ними. Затаившиеся в глубине ущелий, странные, незнакомые демоны, похожие на обрубленные по бокам огромные чурбаки, стремительно вырвались вперед. У каждого из них было по четыре черных чародейских ветки, а каждая ветка выплевывала молнии с такой скоростью, что они сливались в единую алую линию. Демоны-чурбаки полезли сразу со всех сторон, изо всех закоулков, непрерывно грохоча, и небо засветилось от густого потока смерти, процеживающей воздух.
        Драконы рухнули вниз, причем очень многие - раненными, а то и погибшими. Но даже и уцелевшие взлететь уже не могли - небеса оказались для них закрытыми. А демоны покатились вперед бесчисленным потоком. Перехлестывая со всех сторон травяные ущелья, они растекались по горным долинам, расселинам, полянкам - шести - и четверолапые, ползучие, длинные и пнеобразные, молчаливые и изрыгающие молнии, одинокие и внезапно порождающие из себя множество круглоголовых демонов.
        А когда большие демоны заполонили крайние горные долины, встав в скальных ущельях и местах их пересечений, через широкие травяные ущелья хлынули волны человекоподобных круглоголовых демонов, наугад мечущих молнии из своих палок и не обращающих внимания на встречный ливень стрел. Когда им в руку или ногу вонзался наконечник, порождения зла спотыкались, замедляли шаг, но все равно стремились вперед, рвались через травяное ущелье, метали молнии, пытались добраться до воинов Спасенных Земель и захватить с собою в небытие… Их были сотни и сотни, огромный нескончаемый поток, наступающий на берег длинными шумными валами.
        - Умрем во славу свободы! Умрем во славу родов наших! - Опустошив колчаны, воины взялись за мечи и топоры, поднялись навстречу врагу и сомкнули щиты в единую стену.
        Грохот молний доносился сзади и с боков, молнии неслись спереди, молнии сверкали в небе. Что еще оставалось воинам Спасенных Земель, кроме как принять смерть достойно свободного человека и оставить о себе в памяти врага как можно более кровавый след?!
        Похоже, предчувствие гибели вошло в сознание не только людей, но и неясных одиноких существ, мелькающих то на фоне стен, то среди кустарника, а то и на вершинах скал. Эти существа зашевелились, наклонились вперед. У них стало различимо что-то вроде рук… Руки вскинулись - и неисчислимые полчища зеленых одноглазых демонов внезапно повалились наземь, словно над ущельем промчался стремительный порыв ветра, опрокинувший всех, кто только в нем находился. Недавние грозные воины корчились от боли, забыв про палки с молниями и жажду убийств, поднимались и падали снова, хрипя и тиская животы. А рядом с ними в травяном ущелье пожухла трава, полег растущий на пустынных прогалинах бурьян, скрючились ветви кустарников, опали молодые деревца осинки.
        Бледная немочь не знала различий между воинами и детьми, между зверями и травами, между птицами и насекомыми. Там, куда она приходила, жизненную силу теряло все.
        При виде происходящего новые волны демонов стали теряться, замедлять шаг, и если кто-то с разгону вырывался вперед, то сразу валился с ног.
        Демоны забыли про молнии и про свою ратную ненависть. Они сгрудились на краю травяного ущелья и в молчаливом ужасе смотрели вниз…
        Атака захлебнулась.
        Однако об этом не знал никто среди горных отрогов, среди ущелий и расселин, в которые ворвалось так много многолапых демонов, об этом не знали и сотни маленьких демонов, исторгнутых прямо на месте из утроб больших. Все они продолжали сражаться с пугающей яростью, а потому битва разгоралась все жарче и жарче.
        Рипейцев грохот молний застал в удобной долине меж высоких белых пиков, стоящих чуть ниже Врат Демонов по отравленной реке. Они сразу собрались в помощь своим сотоварищам, но едва высунулись из-за трех плотно стоящих уступов, как плотный сноп молний вынудил людей отпрянуть обратно за скалы. Там, на обширной поляне, стоял огромным боровиком демон с четырьмя смотанными вместе стеблями и грохотал ими с безумной яростью, не позволяя никому ни дохнуть, ни высунуться. Он то поворачивался мордой к обширным зарослям у реки, в которых укрывались воины народа бергов, сшибая молниями деревья, состригая кусты и вынуждая людей прижиматься к земле, передвигаясь только ползком, то поворачивался к скалам, то поднимал стебли вверх и прорезал молниями небо, не давая драконам взлететь.
        Драконов сверху, на скалах, пряталось целых пять - Атрамир ощущал их сознания. Но подняться или даже высунуться они не могли. Боялись.
        Вдоль реки к берегам потихоньку подбирались круглоголовые зеленые демоны. Медленно и осторожно. Похоже, боялись сами попасть под молнии своего же крупного сородича.
        В небе крутанулась тень, и на землю, со стороны рипейцев, слетел Кучур, опустил голову.
        - Да ты ранен, друже! - забеспокоился молодой волхв, увидев на шее дракона две проплешины.
        - Это да, пяток чешуек сбили, - азартно мотнул головой огнедышащий воин. - Но было славно! Я подпалил хвосты уже трем летучим. Будут знать, каково супротив нас драки затевать! Наши кричат, в травяном ущелье альвы бледную немочь на демонов напустили, больше половины положили разом. Остальные по ту сторону сидят, трясутся. Но токмо как с этими, забежавшими, управиться? Сильны, твари злобные. И чародейство в них могучее, мне не управиться. Чуять в демоне сразу три сознания я чую, но навеять ничего не могу.
        - Можно страх напустить. Жуткий, нестерпимый! Может, и убегут.
        - Ты опять за свое, Атрамир?! - подслушал их разговор Избор. - А если не убегут? Если, наоборот, в сечу ринутся?
        - Надобно им ворога другого подсунуть, - предложил Атрамир. - Пусть на него в страхе или отваге и кидаются. А пока отвлекутся, воины на многолапого демона нападут и огнем прижарят.
        - Где же мы тебе врага чужого найдем? - развел руками пожилой воин.
        - Вон колода в загородке стоит, - указал молодой волхв на маленькую поляну, куда здешние люди сваливали всякий ненужный мусор. - Вытолкнем ее - и пусть боятся!
        - Чего же в ней такого страшного?
        - То не важно. Нужно ее на открытое место поставить да пару камней в демона с ее стороны зашвырнуть. Страх я напущу.
        Воин почесал в затылке и кивнул:
        - Ладно, давай готовься. Пойду Ратибору о плане твоем поведаю.
        - Договорились! - согласился и Кучур, взмахнул крыльями, поднимаясь наверх.
        Мужчины, отложив оружие, отправились к загородке, выволокли одну из колод, протащили между разноцветными тушами дохлых демонов, дотянули до угла. Многоопытный Избор и раскрасневшийся от волнения Сусек достали из поясных сумок пращи, подобрали по осколку камня. Камней в здешних отрогах, на удивление, валялось по земле очень мало.
        Атрамир, сосредотачиваясь, закрыл глаза, прислушался к трехголовому сознанию демона, полному азарта и желания кого-нибудь сразить, вытянул из глубин памяти свой заветный ужас, накачал его, сколько можно, кивнул…
        Воины, громко гикнув, вытолкали доверху забитую мусором колоду на открытое место, а выскочившие следом Избор и Сусек, раскрутив пращи, метнули камни. И вослед броскам молодой волхв толкнул вперед любовно выпестованную волну ужаса.
        Ловушка оказалась удачной на удивление. Камни ударили по прочной шкуре демона громко и звонко, тот резко повернул морду - и Атрамир просто физически ощутил захлестнувший сознание демона страх перед тем, что выскочившая невесть откуда непонятная штука, ударившая в борт, вот-вот пробьет их тонкую броню, и потому ее нужно как можно скорее сразить, истребить, уничтожить.
        Рипейцы сами не обрадовались своей выдумке, когда под сплошным потоком оглушающих молний колода подпрыгнула и закувыркалась, на ходу разлетаясь на куски. Обломки разбрасывались далеко в стороны и болезненно разили всех, в кого попадали.
        Драконы тем временем рухнули вниз и один за другим, раскрывая крылья уже над самой землей, выплеснули свой огонь демону на загривок. Постарались так, что его затылок налился малиновым цветом. Шкура демона залохматилась, по ней во все стороны побежали мелкие огоньки…
        Чувства порождений зла от эмоции страха стремительно перекатились на муку от жары и тут же на то, что будет еще жарче, что вот-вот все ка-ак полыхнет!
        И вдруг демон распался: самая большая его часть осталась стоять на месте, а три черных куска, с ногами, руками и почти человеческой головой, выпрыгнули из его нутра и бросились бежать, оставив после себя в шкуре чудовища зияющие дыры. Драконы тут же дохнули в раны огнем - и демон откликнулся столь рьяной жаркой и ослепительной вспышкой, что крылатых воинов самих едва не спалило - насилу отвернули.
        Демоны вдалеке оторопели от увиденного. Зато воины рода бергов, наоборот, пришли в восторг и, поднявшись, дружно ринулись в атаку. Зеленые порождения зла загрохотали молниями, выбивая из толпы людей одного воина за другим, но сразить всех не смогли - больше трех десятков храбрецов обрушили на их круглые одноглазые головы свои топоры и палицы. Грохот оборвался. Сойдясь в рукопашной схватке, демоны были вынуждены пользоваться своими палками, как простыми дубинами, - и тут мечи, щиты и копья оказались полезнее, нежели самое смертоносное чародейство.
        Из бокового ущелья внезапно выполз с лязгом еще один демон. Драконы шарахнулись по сторонам, как синицы при виде коршуна, попрятались на скалах. Несколько молний пронзили небо, не найдя добычи, и смертоносные прутья опустились, нацелившись на схватку демонов с бергами, пару мгновений смотрели туда. Но, видимо, демон побоялся задеть своих и крутанулся, направив прутья Атрамиру точно в лоб.
        Молодой волхв ощутил жуткий смертный холод и как-то отстраненно заметил, что в сердцевине каждой веточки имеется по черной дыре.
        Кучур, истошно гаркнув, прыгнул с крыши, устремился на врага. Демон, плюясь молниями, стремительно вскинул ветки и повернул голову, пытаясь сразить молодого и сильного воина, и, наверное, потому даже самые первые из молний не порвали Атрамира в куски, а прошелестели над его головой. Молодой волхв попытался снова ударить по демону ужасом - а что еще ему оставалось делать? Но быстро, без подготовки, сильное заклинание создать не удалось.
        Между тем дракон, оседлав врага, дышал огнем вниз, под себя, почти под лапы. Тот крутил головой и водил ветками, но направить их в собственную макушку, понятно, не мог.
        Кучур дохнул еще раз, под ветки, и тут Атрамира осенило. Он закрыл глаза, освежил ужас предыдущего демона перед нутряной вспышкой, и именно его, этот страх самовозгорания, и метнул вперед. Дракон как раз выплеснул пламя в очередной раз. Огня на себе и огня в сознании демон не выдержал - и тоже распался. Три его части кинулись по сторонам, одна осталась с дырами в шкуре - и Кучур немедленно этим воспользовался…
        Справа выползла длинноносая уродина, прогрохотала прямо через поляну и дальше, наползла на ряд цветных дохлых демонов, затаптывая их и перемалывая, и повисла на брюхе, продолжая крутить боками. Следом, быстрой тонкой тенью, от скалы к деревьям и снова к скалам, каждый раз меняя облик, проскользнул незнакомый альв. Атрамир ощутил его недоумение по поводу того, что парализующее заклятие не остановило огромного злобного зверя. Хотя сознания, дарующие демону жизнь, и находились в полной воле альва.
        Однако волхву было не до мудрых изысканий. Долг целителя звал его в лесок, выкошенный молниями демона почти начисто. Туда, где после победной, но кровопролитной битвы осталось множество раненых…
        Вместе с волхвами рода бергов Атрамир унял страдания болящих, остановил кровь и закрыл раны - после чего вспомнил еще об одном важном деле. Предоставив воинам уносить своих сотоварищей на щитах к Вратам, он быстрым шагом отправился к реке, потом вдоль нее, прислушиваясь к доносящимся с разных сторон громам. Вдоль вонючего водяного потока целитель поднялся вверх, до перехода, перешел на другой берег, повернул направо и вскоре добрался до знакомого белокаменного отрога.
        Поколебавшись, обогнул его, подступил к знакомому пятну с веткой, взялся за нее, нажал… Потом подергал… Но, похоже, неправильно - стена не раздалась. Тогда Атрамир просто забрался к пещерам второго уровня, через одну из них запрыгнул внутрь, на лестницу. А дальше уже легко забежал по ней наверх, нащупал среди многих знакомое сознание, повернул к нему. Возле проема в стене надавил на ветку… И опять безуспешно!
        Обходить отрог по кругу и снова забираться наверх к пещерам молодому волхву не хотелось, и он просто постучал по стене ладонью, надеясь, что его услышат…

* * *
        Алина была полностью погружена в отчеты и проценты - запарка! - и потому стука не услышала. Услышала Юля, прибежала, дернула за край халата:
        - Мама, кто-то пришел!
        - Да? - Женщина вышла в прихожую, посмотрела в глазок и испуганно шарахнулась, разглядев там оскаленный человеческий череп.
        Но уже через мгновение, спохватившись, перевела дух, наскоро поправила перед зеркалом волосы, одернула халат и повернула ключ, впуская гостя. Вымученно улыбнулась:
        - Здравствуйте…
        - Мертвый дяденька!!! - не в пример веселее закричала девочка, подбежала и обняла дикаря за пояс. Тот присел, погладил малышку по голове, по плечу, подхватил, понес на кухню. Та, довольная, постучала согнутым пальцем по черепушке: - Он настоящий, дяденька?
        - Юля, что ты делаешь?! - У Алины от ужаса округлились глаза.
        Однако их гость ничуть не возмутился, поставил малышку возле стола на пол, сам опустился на колени, осмотрел платьице, нашел крючки, снял. Отпустил узлы веревки, убрал полотенце, слегка потрепал рукою мох. Девочка рассмеялась. Дикарь тоже хмыкнул, наклонился, сунул нос в самую сердцевину мха, принюхался.
        - Щекотно! - взвизгнула девчушка.
        Гость пригладил ее волосы, полез в свою сумку, достал один из странных ножичков, быстро и ловко сбрил мох, уронив его на пол. Алина глянула через плечо дикаря и увидела у дочери чуть ниже ключицы две идущие под углом друг к другу полоски из запекшейся крови, из которых торчали короткие волоски мха, словно в этом месте кожу ребенка подменили на кусочки мышиной шкурки. Дикарь подушечками пальцев пробежал по шрамам, еще раз принюхался, спрятал «бритву» и поднялся. Даже далекому от медицины дилетанту было понятно, что раны заживают вполне благополучно.
        - Спасибо вам огромное! - вскинула руки к груди Алина. - Как мне вас… Скажите, я вам что-то должна? Хотя с кем я разговариваю… - вздохнула женщина. - Хотите бусы? У меня много… А-а, все едино ни слова не понимает.
        Дикарь неожиданно взял ее за плечо, крепко пожал, словно отвечая на благодарность, и пошел к дверям.
        - Дяденька, а вы еще к нам придете? - прибежала провожать девочка.
        - Юля, ну что ты говоришь?! У дяденьки дела!
        - Мама, у него такие руки! После них всегда щекотно и весело… - Девочка поймала дикаря за пальцы: - Я хочу, чтобы ты приходил еще!
        Дикарь ободряюще ей подмигнул, пожал ладошку и дернул дверь за ручку. Та, естественно, не поддалась. Гость с удивлением взглянул на хозяйку. Алина подскочила, повернула ключ, открыла и, проявляя уважение, показала:
        - Вот это как делается. Поворачиваю: щелк - и язычок замка выскочил. Поворачиваю: щелк - и пропал обратно… - Она потянула створку на себя, выпуская крашеного лекаря в коридор этажа.
        Но тот, взявшись за дверь, закрыл ее, подергал, открыл и снова закрыл, с интересом повторяя процедуру. Женщина даже начала беспокоиться, что это затянется надолго, но после четвертой попытки дикарь удовлетворенно хмыкнул и наконец-то ушел.
        На улице он подошел к ближайшему дохлому животному, посмотрел на бок, из которого торчала ручка, похожая на те, что были в проемах стен, взялся за нее, дернул. Животное, которое он считал мертвым, вдруг заорало, столь едко и истошно, что от неожиданности Атрамир отскочил и, махнув рукой, пошел дальше. Но в ущелье попытался подергать похожий вырост на боках еще нескольких туш. Некоторые просто не открылись, некоторые в ответ испуганно завизжали. И хотя успеха воин не добился, некое подозрение все же закралось в его душу…
        Добравшись до берега ядовитой реки, он остановился возле уж точно дохлого демона, истыканного стрелами, имеющего две крупные раны от копий, а кроме того, с огромной лужей животных жидкостей под брюхом. Потянул за блестящий прут на боку - и неожиданно тот поддался, открывая лаз в брюхо.
        У молодого волхва застучало сердце - и от неожиданности, и от любопытства, и от радости по поводу своих догадок, и от некоторого страха перед возможными последствиями. И все же любопытство пересилило страх. Он наклонился, пробрался внутрь, сел в мягко скрипнувшее ложе. Откинулся.
        В брюхе дохлого демона оказалось на удивление удобно, хотя и тесновато. Утроба опасной не выглядела. Скорее, наоборот, здесь было опрятно.
        Атрамир потянул к себе откинувшуюся часть звериного бока - и шкура замкнулась с легким щелчком.
        - И что все это должно означать? - Почти перед самым лицом вдруг возникла огромная голова светлотелого Огнезара.
        От неожиданности молодой волхв дернулся, в испуге заскреб пальцами изнутри, толкая боком шкуру, что-то дернул и вывалился в отошедшую часть звериного бока.
        - Откуда ты здесь, мудрейший?!
        - Откуда мы все здесь, юный ученик, - ласково поправил Величар и провел над целителем ладонью. Испуг и напряжение сразу прошли, и Атрамир поднялся на ноги со спокойным разумом.
        - Прости, мудрейший из мудрых, я не желал вас побеспокоить, - уважительно склонился целитель.
        - Твои чувства были столь сильными и яркими, что мы не могли не обеспокоиться, храбрый волхв, - ответил Величар. - Ты должен поведать Малому Совету о мыслях и заботах простого воина. Ты должен делать это каждый вечер, разве ты забыл?
        - Я здесь, мудрейший из мудрых, - снова поклонился Атрамир. - Я шел сюда для этого.
        - Так сказывай! Мы все - внимание…
        - Этот мир кажется мне очень странным, мудрейшие из мудрых, - начал свой отчет молодой волхв.
        - Еще бы! - хмыкнул в ответ рыжий Дивислав. Однако остальные члены Совета посмотрели на него с такой укоризной, что плечистый храбрец смутился: - Ты прав, брат мой. Продолжай.
        - Когда мы сражались с черноголовыми демонами, здешние рабы попрятали к себе в пещеры многих из них, получивших раны. Мы видели это. Но после этого демоны исчезли! Я больше не ощущал их сознаний, устремленных к убийствам и битвам. Равно как никто более не видел их тел… Во время минувших битв очень многие большие демоны перед смертью распадались на несколько маленьких, вполне живых и самостоятельных. Которые, получив раны, и сами вскоре исчезали. Оставались только обычные смертные. Разве это не странно?
        - А разве ты никогда не видел, как зайчихи рожают зайчат, а птицы высиживают птенцов? - удивилась ворожея Неждана. - Большие звери порождают маленьких. Что в этом странного, целитель?
        - Бывает и так, что маленькие демоны ныряют в большого, и он оживает.
        - И в этом нет ничего странного, - пожала плечами мудрая степнячка. - Многие рыбы и лягушки носят мальков у себя во рту, оберегая их от опасности.
        - Но не бывает так, чтобы рыба была жива лишь с мальками и мертва, пока их нет. Равно как мальки не оказываются, затаившись, лягушатами, а лягушата мальками, - ответил Атрамир. - Мне довелось вчера и сегодня лечить раненую малышку из народа здешних людей, и я заметил, как ловко здешние смертные проходят сквозь стены с помощью таких вот палочек, - волхв указал на бок животного, - и вспомнил, где видел их еще. Я попробовал, и вот…
        Атрамир потянул палку - и шкура мертвого животного раскрылась.
        - Интересно… - пробормотала ворожея. - Выходит, по зову демона они сами забираются внутрь утробы? Своими собственными ногами идут на пожирание… - Она сглотнула: - Какой ужас! Трудно себе представить.
        - А может, все не так? - возразил молодой волхв. - Раненые демоны бесследно растворяются среди людей, большие демоны умирают, лишившись сознаний маленьких. Равно как эти вот чудища, что умерли, даже не имея ран, едва люди выскочили из их утроб… Может статься, без людей демоны вообще бессильны?
        - Ты хочешь сказать, остроглазый ученик, - заглянул в машину Величар, - демоны не имеют своего облика и силы и обретают их, лишь вселившись в кого-то из смертных? Что они вовсе бесплотны, существуют лишь в виде злобы и чар, меняя тела, словно воинские плащи?
        - Прости меня, мудрейший из мудрых… Но что, если это люди используют демонов, а не демоны людей?!
        - Тебе не хочется верить в возможность подобного зла, милый мальчик. - Пышноволосая ворожея, подойдя ближе, взяла его за локоть. - Но если ты желаешь стать мудрецом, то нужно признавать неоспоримые факты, а не отмахиваться от них. Подумай сам… Все эти животные, что ты видишь, носились по ущельям с огромной скоростью. Они были бодрыми, сильными и веселыми. Всем и каждому в нашем мире, чтобы бегать и хвастаться силой, нужна пища. Без пищи не выживает никто, от малых букашек и до огромных волотов. Теперь подумай и скажи: чем питаются эти звери, если внутри них не было ничего и никого, кроме людей? И почему они погибли, едва люди вырвались из их утроб?
        - Я понимаю, - кивнул Атрамир, - кроме как людей, этим демонам жрать было некого. Но ведь люди спасались из их утроб живые и здоровые!
        - Чтобы питаться кем-то, вовсе не обязательно свою жертву убивать, - пожала плечами Неждана. - Комары, клопы, пиявки никого не убивают, однако сыты остаются. А глисты всякие - так и вовсе всю жизнь добычу изнутри жрут, но та остается вполне живой и бодрой. Так что мешает этим вот демонам подманивать смертных, поглощать и жить спокойно за счет соков, которые высасывают из несчастных?
        Молодой волхв вздрогнул. Ему внезапно причудилась исцеленная им малышка. Неужели ее судьба - быть живой пищей таким вот тварям? Интересно, люди, которых высасывают утробы демонов, осознают происходящее с ними? Или просто сидят с удобством и ждут, когда их, использовав, отпустят?
        - Ты сделал важное открытие, юный ученик, - внезапно решил Величар, выбираясь из утробы убитого животного. - Похоже на то, что демоны не имеют плоти и меняют оболочки по своему желанию. Они вселяются в смертных, питаясь их соками, и творят свои чары, прячась внутри их тел. Либо вселяются в такие вот мертвые тела, кормя их пойманными в горах людьми и воплощая свои злобные замыслы. Либо вселяются в тех чудищ, что сражаются с драконами и волотами, не зная страха. А чего им бояться, коли оболочку всегда можно бросить и умчаться прочь, невидимому, бесплотному и неуязвимому?
        - Выходит, убивая демонов, мы убиваем людей? - спросил Дивислав. - Своих собратьев, детей общего народа?
        Над Малым Советом повисла тяжелая тишина…
        - Чего еще важного ты видел в этом мире, остроглазый ученик? - прерывая молчание, обратился к Атрамиру альв.
        - Я встретил странного зверя, мудрейший из мудрых, - вспомнил волхв. - Обликом он неотличим от людей, однако же имел сознание и повадки хищника и охотился на людей. Мне пришлось прибить его, чтобы не вредил.
        - Да, многие волхвы сказывали о таких хищниках, - признал Величар. - Силы природы берут свое, и если в мире смерти нет обычных волков или росомах, то начинают рождаться человекоподобные. Надеюсь, нам удалось уничтожить всех, и новых выводков не появится.
        - Здесь все человекоподобны, от волков до демонов, - ответил Атрамир. - Что делать мне, когда мы сойдемся в новой битве? Как поступать, если, пронзая демона, я убиваю порабощенного им человека?
        - Участь рабов тяжела и незавидна, храбрый волхв. Теперь мы знаем, сколь велик подвиг предков, сумевших оградить нас от подобного ужаса…
        - Как мне поступать? - повторил свой вопрос Атрамир, не позволяя затуманить свой разум.
        - Сражаться! - ответил за него Дивислав. - Есть время битвы и время созерцания. Когда ты вышел на поле брани, то должен победить, а не тревожиться о причиненном ущербе! Горевать о павших мы будем потом, когда истребим демонов в их мерзком ядовитом логове!

* * *
        В этот раз генерал-майор Безакулин докладывал о результатах операции в кабинете министра обороны. Наедине, без посторонних ушей.
        - После попытки наступления три с половиной тысячи военнослужащих госпитализированы с острейшим токсикозом, Сергей Кужугетович. Состояние пострадавших тяжелое, но стабильное. Медики пытаются выяснить, что послужило причиной столь массового отравления. Первоначальное расследование показало, что питались они из разных полевых кухонь, пили воду от разных поставщиков, прибыли из разных мест дислокации. Поэтому источник…
        - А что объединяет всех пострадавших, товарищ генерал?
        - В момент приступа они находились в зоне отчуждения железнодорожных путей, Сергей Кужугетович. Вели наступление.
        - Которое сорвалось в результате поголовного токсикоза атакующих?
        - Я понимаю, Сергей Кужугетович, это выглядит как использование оружия массового поражения. Однако эксперты Военно-научного комитета армии утверждают, что подобное невозможно. Вооружений, способных на такое воздействие, не существует не только на практике, но и в теории. По всей видимости, имеет место досадное совпадение, трагическая случайность.
        - И каковы результаты этой «трагической случайности»?
        - Вошедшая в оккупированные кварталы группировка оказалась отрезана и… прекратила свое существование.
        - Выражайтесь конкретнее, генерал! Каковы потери?
        - Мы предполагаем, что безвозвратные потери отсутствуют…
        - Группировка прекратила свое существование, а потерь нет?! - Шойгу хлопнул ладонью по столу. - Кого вы хотите обмануть?!
        - Видите ли, в чем дело, Сергей Кужугетович… Противник не добивает раненых. Если боец отбрасывает винтовку и лежит, его оставляют в покое. При этом выбранное снаряжение в виде тяжелого пуленепробиваемого шлема и бронежилета четвертого класса исключает поражение жизненно важных органов. Поэтому по окончании боестолкновения местному населению удалось, не привлекая внимания дикарей, вытащить пострадавших и разобрать по домам. Сейчас мы проводим активные онлайн-консультации горожанам по оказанию раненым первой медицинской помощи и прорабатываем план эвакуации. К сожалению, полностью утрачена вся бронетехника.
        - Мы потеряли всю бронетехнику в бою против «папуасов», вооруженных луками и каменными топорами? - вскинул брови министр обороны.
        - Пять машин сгорели, остальные остановились по выработке топлива. Эвакуация их с территории противника представляется весьма проблематичной.
        - Как такое могло произойти?
        - Экипажи утверждают, что после занятия указанных позиций на них стал нападать странный ступор, и они не могли шевельнуть ни руками, ни ногами. Машины при этом двигались, пока не упирались в какое-либо препятствие. Время от времени это состояние проходило, но при попытках начать боевые действия ступор возникал снова. И так, пока не заканчивалось топливо, либо пока экипаж не покидал машины.
        - Дайте угадаю… Эксперты Военно-научного комитета утверждают, что действующего подобным образом оружия не существует и случившееся можно объяснить только чередой случайных совпадений?
        Генерал Безакулин промолчал. Сергей Шойгу сидел за столом и, прикусив губу, потирал виски. Качнул головой:
        - Они не добивают раненых… они не занимаются грабежами, они разгромили местные отделения полиции, однако при этом ухитрились свести преступность к нулю. Они заблокировали работу «Скорых», но при том сами лечат больных. И, согласно интернет-восторгам, вполне успешно. Они берегут местное население, они не препятствуют работе магазинов, банков, они не трогают системы связи, водо - и электроснабжения. Они никак не вмешиваются в работу местных администраций, не пытаются установить свою власть, обложить кого-то налогами или чего-то украсть. Но при этом они потеряли в боях только убитыми не меньше двух тысяч своих бойцов и уложили в больничные койки нашу шеститысячную армейскую группировку! - Министр обороны опять что есть силы хлопнул ладонью по столу: - Кто-нибудь может мне объяснить, какого черта им вообще тут надо?!
        Генерал-майор Безакулин вздрогнул. Он редко видел министра обороны столь раздраженным.
        Шойгу помолчал, покусывая губу, потом потянулся к селектору:
        - Станислав Станиславович? У нас есть какие-нибудь новые данные по противнику?
        - Да, Сергей Кужугетович, свежая информация поступает постоянно. Мы пытаемся ее систематизировать, найти научное обоснование…
        - Завтра в три ко мне с докладом. И постарайтесь к этому времени найти эксперта, который сможет дать хоть какое-то связное объяснение происходящему, а не рассказывать нам о цепи случайных совпадений. Хорошо?
        - Слушаюсь, Сергей Кужугетович, - после небольшой заминки ответил генерал.
        Шойгу с некоторым облегчением откинулся на спинку кресла и спросил:
        - Сведения о самолете-разведчике есть?
        - «МиГ-29» не вернулся.
        - Это печально… Значит, эти наши надежды тоже не оправдались. Будем надеяться, капитану Полесову все же удалось добиться хоть каких-то результатов.

* * *
        Дмитрия всегда завораживало это чудо - когда, взлетая с еще спящего, ночного аэродрома, взмываешь прямо в яркий радостный день и мчишься, залитый солнечным светом, над темной, спящей землей. Ради этого чувства он был готов вставать в четыре утра, не добирать упражнений на классность, терять в доплатах, терять часы - и постоянно напрашивался в разведчики погоды. Начальство такому добровольцу было только радо. Ведь у разведчика налет шел, а классность не добавлялась, и потому желающих на такую работу было немного. Опять же, вставать среди ночи, пока все еще спят. Уходить в небо, не пообщавшись на земле ни с кем из знакомых, уходить еще до того, как освободившиеся офицеры начнут обсуждать планы на вечер, и ложиться, пока все еще веселятся…
        Но зато раз за разом капитан Полесов разгонялся во мраке по невидимой взлетной полосе, брал штурвал на себя - и через считаные мгновения вспыхивал серебряной каплей в лучах находящегося еще глубоко за горизонтом солнца. Попадал в день, существующий только для него одного - единственного - и никого больше.
        Потом был «квадрат», оценка видимости на разных высотах, пролет под облаками и над ними - и обратно вниз, уже во всеобщую дневную суету. И нетерпеливое ожидание нового полета.
        Вот и сегодня пилот опустился в кресло кабины еще во мраке, пристегнул ремни и уже из-под колпака вскинул в прощальном взмахе руку. Техник кивнул в ответ, откатил лесенку. Дмитрий завел правый двигатель, левый, отпустил тормоз и покатился по рулежке привычным путем. Наверное, он нашел бы путь на «взлетку» даже на ощупь - однако посадочная фара светила достаточно ярко, чтобы заливать светом все на триста метров вперед.
        Выкатываясь на полосу, пилот запросил разрешения на взлет, получил - и толкнул вперед до упора сектора газа. Тут же его вдавило в спинку кресла. С такой силой, что даже выдавило воздух из легких. Однако Дмитрия Полесова это никогда не пугало и не раздражало. Его это радовало, дарило прямое ощущение невероятной мощи, доверенной в его руки.
        Пилот потянул штурвал на себя, и «МиГ-29» с тяжелой сигарой под брюхом взмыл вертикальной свечой, торопливо поджимая шасси. Секунда, вторая, третья - и фонарь наполнился солнцем. Капитан повернул машину макушкой к нему, продержался так еще с секунду и лег на крыло, переходя в горизонтальный полет. Убрал сектора тяги до среднего уровня.
        Полные баки, полная свобода, полуторатонная вакуумная бомба под брюхом - и полное право самому, единолично решать, как всем этим воспользоваться! Даже для двадцать первого века сейчас его можно было считать равным по могуществу любому из богов.
        Когда одинокий истребитель приблизился к Москве, здесь уже наступило утро. Нужный пилоту район ярко подсвечивали «Шилки» - целой шапкой трассеров, накрывшей кварталы вокруг парка Лефортово. Пилот поднял свою машину с трех до четырех тысяч метров, чтобы не словить шальной снаряд от своих - это ведь только теоретически высота уверенного поражения у этих установок полтора километра. А неприцельный «подарок» с потерей скорости может и выше трех тысяч метров запрыгнуть. Глазами летчик нашел впадающую в Москву-реку петлистую Яузу, местами полностью скрытую переплетением мостов, пошел вдоль нее.
        Место, где ему следовало пересечь таинственную границу, за которой исчезают драконы и люди, нужно было искать где-то у Лефортовского путепровода…
        Вдруг сработала сигнализация сразу у доброй половины приборов, загорелся десяток красных диодов, указывая, что потеряна связь с базой, нет координат местности, нет сигнала спутников, утрачена сигнатура локаторов, нет сигналов приводов, сигналов контроля, слежения - и вообще всего, всего, всего… Проще говоря - в исправности на самолете остались только высотомер и авиагоризонт.
        Дмитрий Полесов ругнулся, скользя взглядом по экранам и датчикам, а когда поднял глаза от приборной панели, то увидел по сторонам, под крылом, единое огромное зеленое поле.
        - Нет, это не поле, - тихим голосом сделал поправку на высоту капитан Полесов. - Это лес… Ни хрена себе! Ни одной крыши вокруг… Это я где?!
        Самолет с ревом резал воздух со скоростью семисот километров в час, что означало для него неторопливое, осторожное движение, ради экономии топлива, а пилот крутил головой, соображая, что делать дальше. Он не видел ни одного знакомого ориентира, никаких дорог, никаких линий электропередачи. И даже половина рек исчезла, растворившись под кронами огромных, непостижимо густых и высоких лесов.
        - Лес - это хорошо, - пробормотал Полесов. - В лесу боеприпасы объемного взрыва наиболее эффективны. У деревьев хорошая парусность, взрывную волну принимают на «отлично»…
        Когда он произносил свои мысли вслух, то и думалось легче. Панический хаос в голове оседал, формировался и складывался в ровные, прочные и внятные постулаты, на которые можно было опереться.
        - Лес есть, ориентиров нет. Карта не действует, система ориентации отрубилась. Теперь понятно, отчего все беспилотники пропали: дорогу обратно не нашли… Но я ведь не железка, я ведь человек. Я обязательно что-нибудь придумаю.
        Капитан посмотрел направо, посмотрел налево. Лес плотным непрерывным ковром стелился под крыло, и вместо оставшегося позади перед носом постоянно вырастал новый.
        - Я иду курсом восемьдесят семь и с момента входа в чужое пространство его не менял. Значит, если я развернусь точно на сто восемьдесят градусов, то на обратном курсе вернусь в точку вылета… - На душе стало немного легче. - Для перехода не потребовалось вроде как бы ничего особенного. Просто пересечь границу. Значит, надо просто развернуться и лететь, пока не окажусь дома…
        Пилот зафиксировал автопилотом курс полета и снова посмотрел по сторонам. Ведь просто вернуться было мало. Требовалось выполнить задание. Найти хоть какой-нибудь крупный населенный пункт и сбросить на него бомбу.
        - То есть сбросить бомбу рядом с туземцами, - поправил себя Полесов. - Чтобы ужаса вызвать побольше, а пострадавших оказалось поменьше… Лучше всего, чтобы вообще без пострадавших. Но зрелище устроить красочное. Ну, и куда тебя, папа всех бомб, мне нужно бросать?
        Никаких признаков жилья пилот под крыльями не наблюдал. То есть иногда мерещилось что-то, похожее на причал у реки, пляжик или утоптанную поляну. Но такая мелочь означала максимум деревеньку, а то и одинокий хутор. И устраивать там представление размером с маленькую атомную войну было просто не для кого. Капитану Полесову требовался город. Большой, шумный город. Или хотя бы поселок. Торг. Переправа… Нужны были зрители! Но внизу тянулся лес, лес и только лес.
        - Вот проклятье… И куда же тебя бросать? Что это за мир, в котором совершенно некого разбомбить? Истребить половину здешней чащи безо всякой пользы? Самому сбросить, самому и посмотреть. Воронка радиусом в километр… Вот это зрелище! Да, будет обидно, если этого никто так и не увидит. Зрители нужны, зрители… Где же вы все, ребята, прячетесь? Как же мне вас найти? А то взорву тут все к чертям собачьим, а вы и не увидите.
        Однако его видели. Самолет мчался высоко и быстро, и потому из-под густых крон, а нередко и прямо из них полет увидело бесчисленное количество глаз. Причем очень многие из неведомых пилоту зрителей не просто увидели стремительного, оглушительно ревущего демона, но и ощутили в сознании чудовища желание нанести лесам и землям внизу огромный, ужасающий вред. Это желание очень сильно встревожило тихих обитателей чащ, кустарников и перелесков, привыкших больше таиться, чем угрожать, и скорее уходить, нежели вступать в схватки.
        Эти обитатели отчего-то очень хотели жить и не видеть возле себя никаких ужасов.
        - Так и где же вы все прячетесь? - продолжал оценивать окрестности капитан. - Раз вы пришли отсюда в Москву, значит, должны где-то жить. Изготавливать оружие, шить одежду, тачать обувь, выращивать еду. Должны быть поля, дороги, дома-дворы-овины.
        Дмитрий вдруг обнаружил, что повернутая вправо голова не желает отворачиваться обратно. Он попытался сделать над собой усилие, даже дернулся всем телом, но все равно ничего не изменилось. Шея онемела, как это бывает иногда с конечностями после долгого сна в неудобной позе, и совершенно не слушалась.
        Еще через миг Полесов понял, что не может потереть шею ладонью, потому что держащие штурвал руки тоже не желают подчиняться!
        Не понимая, что происходит, он попытался чертыхнуться - но не смог даже этого!!!
        Стремительный грохочущий демон слишком сильно напугал лесных обитателей, и теперь они прикладывали все свои силы и возможности, чтобы обезопасить его, чтобы парализовать, обездвижить, лишить возможности причинять вред - и передавали, словно из рук в руки, от одной чащи к другой, от одних земель к иным, от рода к роду, от соседей к соседям, - стремясь просто спихнуть как можно дальше, раз уж понять смысл напасти или остановить ее были не в силах даже самые могучие чародеи.
        - Критический остаток топлива, - нежным женским голосом предупредил пилота истребитель. - Возвращайтесь на базу, у вас в баках критический остаток топлива.
        Капитан зарычал от бессилия. С пустыми баками ему отсюда уже не выбраться. Никак и никогда. Даже ногами, скорее всего, до дома не дойти. Выработать все топливо в экономном режиме - это означает, что машина отмахала больше полутора тысяч километров. А он, кроме примерного азимута спасительной обратной дороги, ничего не знает.
        - Критический остаток топлива, - заботливо повторил самолет и пару раз дрогнул. - Помпаж левого двигателя. Критический остаток топлива. Помпаж левого двигателя. Падение оборотов левого двигателя. Критический остаток топлива. Падение оборотов…
        Лес начал потихоньку приближаться. Для горизонтального полета тяги больше не хватало, однако в пике «МиГ-29» не срывался, удерживаясь на ровном крыле. Чудеса современной автоматики и авионики. При помпаже и катастрофическом падении тяги двадцать одна тонна железа все равно продолжала планировать, словно невесомый бумажный самолетик. Однако кроны становились все крупнее и ярче, ветви и листва прорисовывались с удивительной четкостью и уже почти поравнялись с уровнем фонаря.
        «Вот и все, смерть… - осознав всю безнадежность положения, подумал капитан, смиряясь с неизбежным, впуская ее в сознание, и… и внезапно тело отпустило - словно кто-то сбросил удавку, наконец-то добившись желаемого. - Смерть!»
        Полесов увидел впереди густую крону, и самолет сразу тряхнуло, подбросило, движки недовольно заплевались. Делать оставалось только одно: пилот схватился за рукояти катапульты и рванул их на себя.
        Хлопок, еще, удар ветра в лицо - и пилота швырнуло ввысь, качнуло, дернуло. Несколько мгновений он кружился в невесомости, падая вниз и хорошо видя, как несчастный самолет, кувыркаясь, зарывается в гущу деревьев. Внезапно капитана резко дернуло еще раз - и он закачался под куполом парашюта, уже через секунду ухнувшись ногами прямо в сочно-зеленую дубовую крону.
        Понятно, что купол сразу лег на ветки. Однако дубовая крона оказалась густой, и, пару раз качнувшись, Дмитрий зацепился ногами за ближний сук, обхватил ступнями, подтянулся к нему, крепко взялся левой рукой за лямку, кулаком другой ударил по застежке на груди и повис - растянутый, как поросенок перед разделкой. Но цель того стоила: капитан дотянулся до закрепленного под летным креслом оранжевого рюкзака «НАЗ», отстегнул и рванул к себе, повисая на ногах. Перехватил лямку в зубы, добрался пальцами до ветки, подтянулся, перехватил, перелез ближе к стволу и уселся на толстом суку. Облегченно перевел дух:
        - Ну что? А жизнь-то вроде бы налаживается…
        «Носимый аварийный запас». Или, в просторечии, «набор для выживания». Десять килограммов всяких полезностей, начиная от медикаментов и шоколада и заканчивая ножами и рыболовными крючками. Теперь смотреть в будущее можно было хоть с какой-то надеждой.
        Закинув рюкзак за спину, пилот быстро спустился на землю, прислушался. Сделал несколько шагов в сторону рухнувшего самолета и тут же остановился, различив потрескивание, увидев языки пламени… Ну да, а на что еще он рассчитывал? Баки, может, и пустые, но сотня литров керосина в них всяко по углам наберется. Движки раскаленные, вокруг древесина. Пока кувыркался, веток, листвы и щепы во все дыры и щели набилось изрядно. И в сопла - само собой.
        «Радиус гарантированного поражения…» - всплыло в его голове, и Дмитрий сорвался с места, петляя между деревьями, продираясь через кустарник, переваливаясь через старые полусгнившие поваленные стволы и выискивая глазами открытые участки земли, бежать по которым можно быстрее.
        Вдруг вдалеке слева мелькнула голова. Капитан нырнул под очередной валежник, пробежал дальше, вскочил на корни вывороченной сосны, вытянул шею… Ну да, так и есть! Какая-то девчонка, вместо того чтобы дать деру, наоборот, пробиралась к месту падения. Любопытство в попе заиграло.
        - Эй, уходи! - крикнул капитан, махнув рукой. - Беги!
        Незнакомка повернулась к нему. Она оказалась миниатюрной индианкой: черные волосы, матерчатая лента через лоб, пара перьев сбоку, замшевая одежда с подобающими девице кисточками и рюшечками, широкий пояс с ножнами и парой мешков. Она улыбнулась и помахала в ответ.
        - Беги-и!!!
        Индианка согласно закивала. Она явно ничего не понимала.
        - Вот ведь дура! - Полесов свернул и помчался к ней. Индианка посерьезнела, потом попятилась, повернулась и кинулась наутек.
        Дмитрий оказался быстрее - догнал, сгреб, закинув на плечо, и снова повернул прочь от своего истребителя. Девица на плече визжала, била его кулаками, царапалась, а потом, извернувшись, вцепилась зубами в руку. Капитан матерился, но терпел. Матерился мысленно - чтобы не сбить дыхание - и бежал, петлял, подныривал, продирался. Пока вдруг сзади не хлопнуло - и он не вспорхнул вместе со всем накопившимся в лесу мусором и не полетел вперед в самое-самое переплетение стволов и ветвей…
        Гаплогруппа «I»
        В этот раз за столом в кабинете министра обороны людей в гражданской одежде оказалось даже больше, чем тех, кто был в форме. На трех генерал-майоров и одного генерала армии приходилось семь седовласых мужчин и две женщины. Все подготовились к своим докладам старательно, что доказывалось толстыми «файлами» с распечатками в их руках и готовыми к работе планшетами. Однако Сергей Шойгу, поздоровавшись с каждым за руку и вернувшись на место во главе стола, предложил:
        - Времени у нас мало, поэтому предлагаю сразу начать с основного вопроса: кто может объяснить, что за люди устроили войну на московских улицах, откуда они взялись и чего добиваются?
        И над столом сразу повисла тяжелая тишина. Собравшиеся переглядывались, словно школьники, не выучившие домашнего задания и теперь ждущие, кто признается в своем проступке первым.
        - Позвольте мне, - прервал общее неудобство пожилой мужчина в сером, в черную клетку, пиджаке, с седыми вихрами и в солидных очках в роговой оправе.
        - Профессор Добрякин Иван Викторович, институт этнографии, - крутя в пальцах карандаш, представил его генерал-майор Суворов. - Мы обратились к ним на кафедру за консультацией, и профессор, опираясь на собранные нами данные, выдвинул оригинальную гипотезу.
        - Да, - кивнул профессор. - Ничего, что я не встаю? Поясницу простреливает постоянно. Могу застрять, недоподнявшись, да таким и остаться.
        - Ничего, ничего, - вскинул ладони Шойгу. - Мы вас внимательно слушаем.
        - Итак, первичные анализы показали, что все лица, с которыми имели дело исследователи, являются носителями гаплогруппы «I». - Профессор сделал многозначительную паузу. - Что это означает? Данная гаплогруппа, согласно современным данным, является в Европе коренной, автохтонной. Она возникла здесь еще пятьдесят тысяч лет назад, с тех пор никогда не покидала места своего рождения и находится здесь по сей день. Каждый четвертый житель Европы поныне является носителем этой гаплогруппы и прямым потомком тех самых первоевропейцев. Но тут есть нюанс. К нашему времени гаплогруппа «I» распалась на первую и вторую подгруппы. А вот у ваших противников следов ни одной из этих мутаций нет. Посему, товарищ Шойгу, мы можем совершенно точно сказать, что вы ведете войну с праславянами. Мы сражаемся с нашими собственными предками, этак примерно в сотом колене.
        - Если это славяне, то почему нам не удается с ними поговорить? Почему мы не понимаем их языка?
        - История нашего континента сложилась так, Сергей Кужугетович, что на земли, населенные славянами, три тысячи лет назад проникли индоевропейские народы, генотип которых составляет на сегодня около половины европейцев, а две тысячи лет назад из-за Урала пришли еще и финно-угорские народы, это еще почти десять процентов населения. То есть генетически мы имеем интеграцию трех крупных народностей. Между тем языковых групп и культур мы знаем только две: индоевропейскую и финно-угорскую. Таким образом, местного, коренного, праславянского языка мы не знаем. Не имеем о нем ни малейшего представления. Вообще никто, ни один человек на нашей планете. Ни языка, ни культуры, ничего. Все это утеряно примерно две тысячи лет назад, и поэтому переводчика для разговора с вашими противниками вам найти не удастся. В их языке придется разбираться с нуля, изучать, восстанавливать. Это долгий и кропотливый процесс. Наскоком за пару месяцев этой проблемы не решить…
        - Простите, что перебиваю, профессор, - вскинул ладони Шойгу, - но на ваши крайне занимательные истории сейчас нет времени. Нам нужно решать задачи не теоретические, а сугубо прикладные…
        - Тогда сразу перейдем к выводам. Итак, согласно генетическим исследованиям, примерно три тысячи лет назад на Русскую равнину проникают индоевропейские племена. Археологически этот же период характеризуется эпохой повсеместного строительства крепостей. Хочу обратить ваше внимание на то, что ранее славяне крепостей никогда не строили, а тут вдруг бац - начали возводить их чуть не на каждом перекрестке. Эта резкая перемена в укладе и новый образ жизни называется дьяковской культурой. Можно сказать, что именно тогда зародилась наша государственность, поскольку большинство старинных русских городов по археологической датировке были основаны именно тогда, три тысячи лет назад. И Москва, кстати, отнюдь не исключение.
        - Подождите, а Юрий Долгорукий? - не выдержал Шойгу.
        - Юрий Долгорукий, если вы не забыли, Москву вовсе не основал, а отобрал у боярина Степана Кучки, - назидательно возразил Иван Викторович. - Причем в наказание за отказ впустить князя с дружиной в город. Можете считать эту дату переходом от дьяковской культуры к русской. Тем более что и общепринятый период этого перехода по датам примерно совпадает. Хотя, скорее всего, споры там были чисто династические. Однако давайте вернемся к вашим гостям.
        - Да, хотелось бы, - кивнул министр.
        - Учитывая генетику ваших оппонентов, а также незнание ими железа, каковое начали ковать в Верхнем Поволжье, опять же, три тысячи лет назад, можно предположить, что эта праславянская субкультура каким-то образом отделилась от нас именно тогда, сохранив свою первозданность и часть тех существ, о которых мы знаем только из сказок или летописей. Огнедышащих драконов из ледяных гор, великанов, последнего из которых тысячу лет назад арабский путешественник Абу Хамид Андалуси застал в Булгарии - это на Каме, причем тот был новгородским посадником. И потехи ради носил камни с косую сажень шириной. То есть в полтора человеческих роста. Полагаю, в отгородившемся анклаве смогло уцелеть немало иных, невероятных для нас существ. Менее заметных, чем драконы и великаны, но с достаточно яркими способностями.
        - Да уж, сюрпризы были, - согласился Шойгу. - Теперь скажите, профессор, что этим нашим гостям здесь нужно и как вы посоветуете выкурить их обратно? И по возможности быстрее. В захваченных районах осталось без снабжения триста тысяч человек гражданского населения. Магазины там еще работают, но их склады уже пусты. Думаю, сегодня опустеют и полки.
        - По всей видимости, катастрофа, вынудившая наших предков совершить резкий переворот от идиллической жизни длиною в пятьдесят тысяч лет к возведению крепостей и социальным переменам, была достаточно серьезна, - невозмутимо продолжил свои речи этнограф. - Те неведомые ученые, что создавали анклав, желали сохранить старый уклад жизни - иначе какой смысл? А этот уклад мы себе более-менее представляем, - улыбнулся профессор Добрякин. - В отсутствие социальной иерархии отделившееся общество полностью равноправно, и значение в нем имеют исключительно личные заслуги. Институт брака, вероятно, слаборазвит, товарно-денежные отношения отсутствуют, привычки к накоплению излишних ресурсов нет, эксплуатация человека человеком неизвестна. Не имея внешних врагов, они не придумали уже привычной нам по европейским войнам жестокости со сжиганием заживо мирного населения, вспарывания детям животов, вырезания на спинах пленных всякого рода символики и прочих атрибутов цивилизации. Городов, механизации, разделения труда они не знают, а потому и численность этого народа должна быть примерно на три-четыре порядка ниже,
чем у нас. А раз так - брачные узы на уровне десятка колен можно проследить практически между каждым. Их войны - это стычки между родственниками, пусть и дальними. То есть драка между братьями случиться может, это мы понимаем. Но выкалывать в случае победы глаза собственному племяннику и устраивать групповое изнасилование свояченицы - это, согласитесь, абсурд. А их отношения примерно таковы. Именно поэтому, придя в наш мир, праславяне не грабят, не убивают, не насилуют. Они этого просто не умеют. Равно как не умеют обкладывать данью или тащить в карман то, что не можешь использовать. Накопление золота, мехов или долларов в их мире не дает никаких преимуществ, никак не возвышает над соседями. А мороки с лишним барахлом добавляет. Так какой смысл хватать то, что не можешь использовать в повседневности?
        - Это многое объясняет, - согласился министр. - Кроме одного: зачем они с нами воюют? Что им нужно?
        - К сожалению, Сергей Кужугетович, им не нужно ничего. Они просто живут привычным укладом и не хотят ничего менять. Скорее всего, они даже не воюют. Их воинам для доказательства доблести нужно победить какого-нибудь врага пострашнее - и вы им этих врагов предоставляете. Они не знают машин, эти быстрые и большие устройства их пугают - они забрасывают машины стрелами. Вот и вся тайна. Точно так же первобытные дикари амазонской сельвы пускают стрелы в пролетающие вертолеты. Им страшно, они отгоняют незнакомую тварь. К сожалению, у ваших дикарей возможности оказались заметно выше, нежели у тамошних папуасов. Ваши гости способны сбивать вертолеты.
        - Но ведь они как-то проникли в Москву? У них была какая-то цель!
        - Судя по тому, что мы наблюдаем, они ничего от Москвы не хотят. Они ничего из нее не берут и держатся особняком. То есть они вынуждены здесь находиться вопреки своим желаниям. Рискну предположить, что в системе, защищающей праславянский анклав, случился какой-то сбой.
        - Какой?
        - Я этнограф, а не физик, Сергей Кужугетович, - развел руками профессор. - С вопросами о перемещении в пространстве, времени или между измерениями нужно обращаться к ним.
        - С точки зрения физики, все это есть полная ахинея и лженаука, - глядя прямо перед собой, возразил генерал-майор Суворов. - Все это абсолютно невозможно!
        - С физикой все ясно, - подвел итог Сергей Шойгу. - Иван Викторович, как нам наладить снабжение оккупированного района, не рискуя попасть под дождь стрел, дубинки великанов и огнеметы драконов?
        - Дикари должны увидеть перед собой не громадное ревущее чудовище, несущееся на них во весь опор, а что-то понятное, мирное и безопасное. Например, полураздетого человека с небольшой повозкой. Полураздетого в том смысле, чтобы оружие было некуда спрятать.
        - Вы уверены, профессор? Не случится такого, что я пошлю через путепроводы безоружных людей, а противник откроет по ним огонь?
        - Ну, - вздохнул Добрякин, - в старые добрые времена инженер, построивший мост, на испытаниях обычно вставал на лодке под своим детищем. Видимо, сейчас ситуация точно такая же. Найдите мне не очень тяжелую тележку и скажите, куда ее нужно доставить. Я пойду первым.
        - Совещание окончено, все свободны, - резко объявил министр обороны и вдавил кнопку селектора: - Майор Донартус! Соберите заявки от аптек на необходимые им медикаменты и составьте список адресов. Скажите, мы попытаемся все доставить в течение дня.

* * *
        Зиморожденная Атая из рода Шаркан появилась на свет уже почти два десятка лет тому, и детство было самым счастливым временем ее жизни. Она играла с подружками. Она веселилась и купалась, она радовалась любви матери и сильным рукам отца. Она была одной из всех, такой же, как все, и к ней еще не прилепилось обидное прозвище Уклейка, ныне уже совсем вытеснившее настоящее имя из памяти людей.
        Как же это было давно…
        Насмешки появились только после десяти лет, когда стало ясно, что она заметно отстает в росте от своих сверстниц. В четырнадцать она была на голову ниже своих подруг и куда как худосочнее. В шестнадцать, когда они вошли в тело, имели высокую грудь, широкие бедра, дышали здоровьем и румянцем, Атая была ниже прочих уже на две головы и совершенно терялась на их фоне. Вот тогда и пристало к ней это прозвище - Уклейка. А любимой шуткой сородичей стало отправлять ее к волхву, резы учить и счет.
        - Девочка, ты чего это тут без присмотра гуляешь? Ну-ка быстро к Двузубу на занятия! - И общий хохот со всех сторон.
        Хотя на девочку она нисколько не походила. И бедра у нее заметно раздались, и грудь имелась, на которую Атая к тому же под платье втихаря пучок болотного мха подкладывала. И волосы у девушки густые были и длинные, и лицом удалась, и голос был певучий. Вот только ростом не выдалась. И худобу никакой едой исправить не удавалось.
        Поначалу сторониться начал отец - не хотел, видно, чтобы потомство столь чахлое с ним связывали. Все холоднее и холоднее становилась мать - на нее мужи достойные тоже с подозрением поглядывали. Дескать, а вдруг и им больную уродит? Парни с Уклейкой не заговаривали, а подруги… Подруг просто не стало.
        В семнадцатое лето, после русалий, мать, как бы невзначай, заговорила о том, сколь благородной считается смерть на алтаре Врат Демонов. Когда кровью своей весь мир от напастей спасаешь, имя в памяти людской остается. Жертве - проводы и достойная память. Родичам - почет и уважение.
        Прямо к ней мама не обращалась, но Атая по прозвищу Уклейка из рода Шаркан все прекрасно поняла. Тем же вечером, среди всеобщего веселья и радости, она собрала свои немудреные вещицы в заплечный мешок, надела все, что имела, - и ушла. Не к алтарю - ушла на восход. Душа обратилась в камень, ноги несли и несли, покуда к рассвету нового дня нежданно не отнялись. Именно тогда она впервые и расплакалась над горькой своей судьбой и бессмысленной жизнью.
        Сколько длился этот путь - Атая не считала. Днями она шла, подкрепляясь в пути ягодами и грибами, вечерами плакала, покуда не проваливалась в сон, - утром же снова отправлялась дальше, куда глаза глядят.
        В один из вечеров, отделившись от шелестящего орешника, перед ней встал альв, медленно превращаясь из листвы и теней в тощего - еще тощее, чем она сама, - обнаженного мужчину с совершенно человеческим лицом, имеющим бороду и волосы.
        - Так плохо? - спросил он.
        Девушка кивнула.
        Альв взял ее за подбородок, заглянул в самые глаза, укоризненно причмокнул, после чего за руку повел через чащу. Кусты перед чародеем расступались, валежник расползался, деревья укладывались через овраги, можжевельник поджимал ветви, а ели вздергивали лапы, так что всего за какой-нибудь час они одолели куда больший путь, нежели девочка успевала пройти за день, и оказались на берегу чистой неглубокой реки шириной от силы в десяток шагов. Альв встал в расселине между скалами, вскинул руки. Повинуясь его желанию, сверху наклонились один к другому два молодых можжевельника, сплетя ветви, на них наполз мох, заполняя просветы, спереди вскинули прутья ивы, потянули их вверх, соединяя в единое целое, следом, заплетая, заползли лианы лютиков, вскарабкалась трава. Получилось не очень большое жилище, в котором можно было встать во весь рост или вытянуться во сне, развести на каменном полу огонь, завесить небольшое входное отверстие пологом, коли случится холод.
        - Ты пришла, - сказал альв. - Это твой дом. Здесь ты научишься жить. Сюда придет твое счастье. Тебе больше не нужно горевать и плакать. Теперь у тебя все будет хорошо.
        Так Уклейка испытала еще одно страшное разочарование в своей судьбе и в себе самой. Ведь издавна известно, что альвы отбирают среди народов Спасенных Земель детей с даром чародейства и учат их волхвованию. Именно на это она надеялась. Но на долю худосочной неудачницы не выпало и такого умения.
        - В этом мире все уравновешено, смертная, - ощутив ее чувства, сказал альв. - И чем больше ты истерпела в одном, тем более тебе воздастся в другом.
        - В чем другом? - устало покачала головой девушка. - У меня только одна жизнь и одна судьба. На что я могу ее заменить?
        - Твое страдание натянуло нить твоей судьбы подобно тетиве лука, поющей от легкого прикосновения. Я слышу ее мелодию и слышу отзвуки другой подобной, столь же одинокой и натянутой тетивы. И я связал две ваши нити вместе, женщина. Теперь ты можешь бежать от своего счастья, можешь драться с ним и кусать его, ругать и проклинать. Но оно все равно придет к тебе, сядет вот на этом камне, положив перед собой припасы, и улыбнется тебе, простив за все твои глупости. И будет так, ибо заклинание слез никогда не дает промаха, а слез ты пролила столько, что их хватит на чародейство для всех женщин мира. Живи спокойно, смертная. Нити поют общую песню, и назначенное тебе счастье уже начало свой путь, притянутое назначением судьбы, и закончит его здесь, даже если ради этого придется рухнуть всем препонам Вселенной.
        Альв склонился и ушел за скалы, оставив одинокую девушку начинать на берегу безымянной реки новую жизнь.
        Слова лесного чародея если и не утешили, то успокоили Атаю и остановили поток ее слез. У нее появился дом, которому требовалась постель, которому требовался очаг, которому требовался хворост. Заботы цепляли одна другую, хлопоты отвлекали, дела скрадывали печали и топили прежние обиды в глубине памяти. Девушка собирала и сушила грибы, плела корзинки и клеила берестяную утварь, копала дикие коренья и луковицы, что-то съедая, а что-то откладывая про запас.
        Иногда ее навещал альв, принося то зайца, то кабана, и тогда она отъедалась мясом, а шкурки выделывала и шила себе одежду. У Уклейки было много времени, и потому одежду она себе кроила со старанием, не торопясь, украшая бахромой и кисточками каждый шов.
        Из крапивных нитей девушка сплела себе головную повязку и широкий пояс, сделала краску из ягод черники и расцветила их красным солнцеворотным узором, набрала горку створок перловицы и за зиму сделала себе из их перламутра нарядные височные подвески. Хотя, конечно, праздников, на которые их можно надеть, либо воина, которого можно соблазнить радужным блеском украшений, у Атаи не предвиделось. Но все равно - как прожить девушке без украшений? Пусть даже они хранятся в запылившемся туеске, а не сверкают возле карих пронзительных глаз. Красоваться не перед кем и негде, но края рукавов на тунике и по всему подолу она все равно оленями вышила. И на высоких сапогах у Уклейки колокольчики расцветали краше настоящих полевых.
        Хуже всего отшельнице пришлось зимой. В одиночку и под шкурами-то не всегда согреешься, а у нее, кроме сена, ничего и не имелось. Закапывалась поглубже, да там и спала, благо ветрам в домик забраться не под силу. По счастью, альв ее не забывал и пару раз принес по целой оленьей туше. Кабы не такое подспорье - точно бы сгинула.
        Потом снова была весна, и вместе с весенним солнцем пришли новые надежды и мечты. Столь сильные, что Атая даже попыталась заигрывать с альвом. Чародей воспринял старания благожелательно… Приласкал - как человек с утешением поглаживает ластящуюся кошку. Погладил по голове, по плечам, похвалил и приободрил, обещал навещать почаще. И - пропал.
        Все правильно - какая может быть любовь между существами из разных народов? Как ни заигрывай белка с орлом, как ни дружи кошка с лисою - все едино ничего, крепче дружбы, между ними не вырастет.
        И опять тянулось лето, и опять пришла зима, показавшаяся уже не столь страшной, и опять расцвела весна, и опять зазеленело лето… Коловорот крутил Спасенные Земли по неизменному кругу, а вместе с ними в этом кольце кружилась и девушка. Атая по прозвищу Уклейка привыкла к новой жизни, и ее мечты стали потихоньку тонуть в памяти, вслед за нестерпимыми когда-то обидами.
        Очередной день очередного лета выдался таким же раскаленным, как несколько предыдущих.
        - Не будет ныне грибов, - с тревогой подумала девушка, умываясь у реки. - Пересохнут грибницы, ничего не вырастет.
        В такие дни мясо хорошо на камнях впрок сушить, да только альв этим летом про отшельницу забыл вовсе, добычей не баловал. Трава в такие дни тоже хорошо сохнет, да валежник в лесу легче становится без лишней влаги. Так что имело смысл воспользоваться шансом прихватить побольше на пару хворостин.
        Дрова для Атаи были извечной проблемой. Что полегче да поближе, она давно собрала. С каждым разом приходилось ходить все дальше и забирать все более тяжелые сучья. Но их всегда было мало. Огонь поедал дрова жадно, только успевай подбрасывать. А обойтись без очага невозможно. Не всякую еду сырую едят, не все работы засветло выполнить получается, не все вечера теплыми выдаются. Да еще на зиму запасаться надо, причем сейчас - под сугробами потом вовсе ничего не сыщешь. В морозы без огня - просто смерть…
        Намотав на пояс веревку - дабы потом собранный валежник увязывать, - девушка перешла вброд реку. По эту сторону все уже далеко было выбрано, а на том берегу еще имелось где поживиться. Правда, и там пришлось шагать довольно долго, прежде чем среди нехоженого леса стали попадаться опавшие с деревьев нижние, не знающие солнца, мертвые сучья.
        Размотав веревку, Уклейка стала носить на нее хворост и валежник, стараясь выбрать одинаковые по длине ветки, чтобы в пути не рассыпались. И тут ее внимание привлек протяжный нарастающий гул. Девушка подняла голову, прислушиваясь. Больше всего это напоминало далекий громовой раскат. Но почему-то протяжный, непрерывный. И крадущийся все ближе. Посмотреть бы - но поди сквозь кроны разбери, что на небе творится! Вроде как голубое - вот и все, что удается различить.
        Гром между тем нарастал, сотрясая уже самую землю, а потом вдруг превратился в треск, хруст. Стало видно, как вдалеке раздаются в стороны ветки и целые деревья, как с недовольным клекотом, карканьем и писком разлетаются вспугнутые птицы. Что-то хлопнуло в последний раз - и гром затих.
        Девушка прислушалась. Вроде бы все тихо, ничего больше не происходило. Атая поколебалась - и любопытство взяло верх. Не так уж часто в ее здешней жизни хоть что-нибудь случалось. Проверив наличие ножа на поясе, она стала пробираться вперед. И неожиданно услышала человеческий голос. Но не речь - на взгорке стояло человекообразное существо грязно-болотного цвета, с горбом и вовсе невообразимого, совершенно неживого цвета и махало руками.
        Уклейка на всякий случай изобразила улыбку и тоже помахала в ответ. Авось порождение чащобы окажется дружелюбным?
        Однако тварь вдруг зарычала в непонятной ярости и бросилась на нее.
        Сердце екнуло, от испуга перестав биться, и девушка что есть ног бросилась наутек. Однако существо оказалось шустрым - догнало уже через сотню шагов, сгребло цепкими лапами и потащило, потащило, не снижая бега. Уклейка орала и царапалась, брыкалась как могла, вцепилась пальцами в волосы, извернулась, клацнула похитителя зубами за шею, хорошенько зацепив кожу, потом еще раз. Дотянулась до мочки уха, вцепилась в него. Однако существо, похоже, совершенно не чувствовало боли. Тут девушка вспомнила о ноже, попыталась достать - но безуспешно, только волосы упустила и опять повисла головой вниз через плечо. Тогда она извернулась в другую сторону и вонзила зубы чудищу в лапу.
        Внезапно над лесом вдали ало полыхнуло - и жесткий удар невероятной силы сорвал ее с плеча похитителя, швырнул спиной вперед. Девушка ударилась, перевернулась, врезалась невесть во что, перевернулась еще раз и с хрустом зарылась глубоко во что-то мягкое…
        Потом были покой, тишина, синее небо над головой - и невероятная боль во всем теле. Немного отлежавшись, Уклейка все-таки попробовала пошевелиться. А когда это удалось - встала на ноги, цепляясь руками за окружающие ветки.
        Оказалось, от смерти ее спасла лещина - в зарослях даже осталась широкая светлая полоса, проломанная телом девушки сквозь крону из гибких тонких ветвей. Вокруг на высоту почти по пояс все было завалено ломаными сучьями, ветками, а стволы деревьев торчали вверх толстыми голыми палками, и лишь на некоторых с одной стороны осталось по нескольку ветвей. Лес стал светлым и прозрачным, просвечивающим почти на полдня пути в любую сторону.
        - Валежника на всю оставшуюся жизнь хватит, - пробормотала Уклейка, забираясь на груду повыше, и выпрямилась на ней во весь свой скромный рост.
        Взгляду девушки предстала совершенно ужасающая картина. Лес, что ближе, стоял без ветвей - одни стволы. В паре сотен шагов перед ней стволы тоже лежали, с корнями вырванные из земли неведомой силой. А дальше - как раз там, где она собирала валежник, - осталась только взрытая, вздыбленная земля, голая и безжизненная. Ни деревьев, ни кустов, ни даже травы или мха - все было истреблено, уничтожено, стерто, словно гигантская рука кинула сверху валун, хорошенько покрутила и убрала, дабы убедиться в успехе кровожадного развлечения.
        - Великие небеса… - пробормотала девушка, осознавая случившееся. - Так это получается, что он меня спасал? Ой…
        Уклейка кинулась обратно, пробираясь через завалы листвы и веток, норовя заглянуть сквозь них в глубину и окликая странного отважного незнакомца. Однако стон послышался не впереди, а за ее спиною - спаситель девушки, похоже, пролетел мимо орешника, меж двух елей и зарылся в глубину лапника.
        Или это уже лапник рухнул на него сверху?
        Атая, невольно постанывая при каждом шаге, подошла ближе, стала растаскивать тяжелые толстые ветки, пока свету не открылось тело, ухватила существо за руку, напряглась, выволакивая незнакомца на свет. Теперь, вблизи и без неожиданности, существо оказалось вполне обычным мужчиной из народа людей - просто одетым в странную одежду из неведомой, тонко вязанной ткани непривычного цвета и с заплечным мешком за спиной. Тоже странным и по цвету, и по форме - но вполне человеческим.
        На правом ухе очень четко пропечатались следы зубов, и Атая подумала, что не мешало бы извиниться.
        Мужчина застонал, открыл глаза. Выдохнул какие-то непонятные звуки.
        - Ты кто? Из какого рода? Идти можешь?
        Незнакомец заговорил. Протяжно и непонятно.
        - Не сердись, - ответила девушка. - Это я от неожиданности. И немножко со страху. Ты идти можешь?
        Она протянула незнакомцу руку. Тот отмахнулся и, стеная и ругаясь, поднялся.
        - Кажется, ничего не сломано, - больше с надеждой сказала Уклейка. - Пойдем со мной, тут рядом. Дома у меня отлежишься, раз уж так вышло. На постели оно куда как лучше будет, нежели в этом буреломе. Я тебе грибов сушеных размочу. Интересно, откуда ты тут взялся? Ты знал, что тут такой гром случится? Тебя альвы послали, да?
        Незнакомец послушно побрел за нею, время от времени издавая нечленораздельные звуки. Атая стала подозревать, что ее спаситель, как ни печально, немой. Или просто рассудком тронулся.
        К реке они вышли уже во второй половине дня, перебрались на жилой берег, поднялись к скалам.
        - Вот это и есть мой дом, - указала на темную нору в плетеной стене девушка. - Там есть постель, если тебе так уж плохо. Может, если ты хорошо выспишься, твой рассудок выправится, и мы сможем поговорить.
        Незнакомец, осмотревшись, снял заплечный мешок, со стоном расправил плечи, потом вскинул палец, медленно направил на себя и четко, раздельно произнес:
        - Дмит-рий. Дмитрий. Дима… - И так же медленно направил на нее: - А ты?
        Вопросительная интонация позволила догадаться, что нужно мужчине, и девушка кивнула:
        - Атая.
        - Дима, - указал он на себя, потом на нее: - Атая.
        Повторив это пару раз, мужчина кивнул:
        - Ну вот и познакомились!
        Он отошел с заплечным мешком к камню, сел на него и расстегнул мешок:
        - Ну, посмотрим, чего нам тут на случай катастрофы положили?
        «Получается, он не безумен и не немой, - поняла девушка. - Он просто не знает человеческого языка! Человек - и не говорит. Не немой - но людей не понимает».
        В ее разуме все никак не складывалось, как это возможно - уметь говорить, но при этом не знать языка?! Однако Дмитрия сие, похоже, ничуть не смущало. Он спокойно раскладывал припасы, лишь иногда морщась от боли или вздрагивая. Ощутив на себе взгляд, мужчина поднял голову и ободряюще ей улыбнулся.
        Содержимое штатного рюкзака «носимого аварийного запаса» частью радовало, частью огорчало.
        Рация с аккумуляторами. Капитан ее включил, проверил, послушал «белый шум» здешнего эфира. Увы, но здесь это был просто лишний груз.
        Фляга с питьевой водой. Фляга - это хорошо. Но вот катать полтора кило воды тысячи километров из одного мира в другой, а потом еще на горбу таскать… Вон ее тут сколько, прямо у ног течет. Кипяти да пользуйся.
        Нож многофункциональный - это хорошо.
        Набор медикаментов - просто замечательно. Срок годности… Лучше бы и не смотрел. Интересно, а вода тоже три года назад была налита и больше не менялась?
        Нож-мачете, нож поясной, цепная пила, зажигалка… Вот это уже полезно, с этим можно жить.
        Рыболовные крючки, блесны, карабины, шнуры и лески… Это уже не просто полезно, это праздник какой-то!!!
        Иголки, нитки, компас… Компас, в отличие от рации, работал на твердую пятерку.
        Соль, сахар, металлический лоток… Котелок был бы удобнее, ну да ладно.
        Шоколада в набор не положили. Вместо него имелся пакет карамелек.
        Сигнальные патроны, краситель для воды, зеркало. Ну, этим хоть зверя можно отпугнуть…
        Выведшая пилота из леса индианка зашевелилась возле входа в жилище, больше похожее на большую ивовую корзину. Она была хороша. Просто на диво хороша: миниатюрная, стройная, но вместе с тем с ладно очерченной фигуркой. Черные как смола волосы, сплетенные в толстую косу, большие карие глаза, курносая, с тонкими алыми губами. Просто фарфоровая игрушка, а не человек, - прикоснуться страшно. Таких положено в музеях под стеклянным колпаком хранить и за деньги показывать, а не по лесам диким разбрасывать.
        Кому-то из здешних дикарей дико повезло - этакую красотку отхватить! И ведь не ценит наверняка. Шпыняет за одежду нестираную или нештопаную, гоняет по лесам по хворост и ягоды, ругается, коли жратва вовремя не приготовлена или постель не прибрана. И красотка слушается, покорно все сносит и за лишний кусок доставшийся благодарит. А куда денешься? Законы природы просты: в лесу женщине одной не выжить. От медведя или волка не отбиться, оленя или зайца не загнать, от пришельцев незваных не защититься. И потому нужно терпеть и подчиняться. Такова «естественная простота» натуральной, нецивилизованной жизни.
        Полесов поймал себя на том, что с глупой улыбкой любуется «дюймовочкой», и поспешно отвернулся, ткнувшись носом в рюкзак. Ведь за излишнее внимание к чужим женщинам можно нехило огрести от мужа или отца, а то и просто парня незнакомки даже в цивилизованном мире. А здесь - шлепнут и ухом не поведут. Закон - тайга. Тем паче для чужака, которого никто и не хватится… Он в этом мире всего несколько часов, и сразу нарываться на неприятности будет, мягко выражаясь, неосмотрительно. И без того неизвестно, как вернувшиеся мужчины отреагируют на появление возле их жилища чужака.
        Подзабытый жест незнакомца сразу всколыхнул в Уклейке все исчезнувшие было больные воспоминания. Так смотрели на нее парни, что относились без презрения: с легкой усмешкой и сразу отводя глаза. Хоть не дразнили, не насмехались - и то спасибо.
        И чего она, собственно, ожидала от этого чужака? Такой же мужчина, как все. Обижать не желает, но даже просто смотреть на уродину и то противно.
        Атая отерла руки, оттянула ворот туники, поежилась. Пока неведомая сила кувыркала ее в уничтоженном лесу, все тело покрылось пылью, под одежду забилась щепа, обрывки листвы и прочий мусор, и теперь все это изрядно чесалось. Девушка спустилась к воде, развязала сапоги, сбросила повязку с волос, расстегнула пояс, не спеша сняла тунику, вошла в воду, нырнула, проплыв до середины русла, встала там на ноги, благо глубина и до плеч не доходила, отерла тело ладонями. Омывшись и охладившись, вышла на берег, вывернула тунику наизнанку, повесила на ветку плакучей ивы, чтобы подсохла.
        Влажный мусор, известно, замучишься выщипывать. А сухой можно и ладонью смахнуть.
        Рядом прицепила сильно пропотевшую налобную повязку.
        Сидящий на камне незнакомец, назвавшийся Дмитрием, внезапно сорвался с места и с руганью убежал вдоль берега вверх по течению. То, что он ругался, с легкостью поняла по интонации даже Уклейка.
        Нет, она привыкла, что уродлива, что над нею смеются, отворачиваются, дразнят. Но такой степени омерзения не выказывали даже самые вредные парни из ее селения! Встать и убежать, увидев ее обнаженной! Такое оскорбление - это уж вовсе наглость запредельная…
        Душа Атаи опять потяжелела от ненависти к своей судьбе. Но теперь ее наполняла не просто обида - она желала мести! И, прикусив губу, девушка прокралась вслед за убежавшим незнакомцем.
        Дмитрию Полесову тоже было невероятно тяжко. Наверное, даже труднее, чем девушке, ибо, когда она не спеша разделась на его глазах, мужчина испытал чувства… схожие с футбольным ударом ногой точно в пах. В своей естественной простоте дикарка и не подумала как-то стесняться присутствия постороннего мужика. И клубный стриптиз по сравнению с тем, что продемонстрировала индианка, был подобен петарде на фоне ядерной бомбы.
        Сильное и гибкое тело выскальзывало из одежды, как распускающийся листок из серой древесной почки. На нем не было ни капли жира - но и никаких уродливых рельефных мышц тоже не выпирало. Гладкая, бархатистая кожа, стройная талия, переходящая в пологие бедра, стройные смуглые ноги. На высокой груди алели яркие красные круги с выпирающими сосками.
        В этот раз капитан поймал себя на том, что не улыбается, а скрипит зубами. Индианка же невозмутимо вошла в воду, долго там барахталась, а выйдя, развесила одежду на ветке, стала что-то в ней поправлять, разглаживать, демонстрируя ему спину силуэта мечты, по смуглой выемке посередь которой скатывались крупные радужные капли. Девушка поворачивалась к нему то одним, то другим боком. Влажные бедра манили прохладой и свежестью, капли сверкали на боках и ногах, а когда «дюймовочка» поворачивалась, то эти маленькие радуги бодро сбегали вниз живота, к темному треугольнику…
        - Вот черт! - Полесов понял, что сейчас случится что-то неправильное, бросил барахло и сбежал вдоль берега подальше от этого зрелища.
        В сотне метров остановился на прогалине, переводя дух, и попытался избавиться от вожделения, которое продолжало пожирать подкорку. Потоптавшись между ивами, капитан снял ботинки, расстегнул молнии зеленого высотного комбеза, сложил его на траве, стянул треники и футболку - и торопливо упал в воду, остывая в ее блаженной прохладе.
        Выглядел он, по мнению подглядывающей из-за кустов Уклейки, неплохо. Бледный, правда, по сравнению с воинами рода Шаркан, не такой рослый и крепкий, но сильно не уступал. Неоформившееся желание мести нашло свой выход, когда она подобралась к одежде Дмитрия. Сграбастав все, девушка унесла ее к дому, пока еще не зная, как распорядиться похищенным. Но пока Атая бежала, в ее голове оформился некий зловредный план.
        Прохлада реки охладила и тело, и мысли, и, до некоторой степени, желания. Дмитрий вылез на травяной бережок и остановился, не обнаружив ничего там, где оно должно было быть. Причем кто именно приложил руку к исчезновению одежды, угадать было ни капельки не сложно. Не настолько массовым случился здешний пляж, чтобы ошибиться.
        - Что за елы-палы? - без особой злобности выругался капитан, отправляясь по тропинке вниз по реке.
        Атая, вытянувшись во весь рост, лежала прямо на одежде своего гостя, повернувшись на бок и подперев голову рукой. Дмитрий вышел на поляну и замер, глядя на нее с нескольких шагов, наклонив голову, нахмурившись и сильно прикусив губы.
        - Что, за уродину считаешь? - сглотнув обиду, как можно ехиднее спросила Уклейка. - Смотреть тебе на меня противно? - Она перекатилась с боку на бок. - Так вот - смотри! Хочешь получить назад свои тряпки - смотри!
        У мужчины от напора подступивших чувств зашевелились крылья носа, сжались и разжались кулаки.
        - Противная, да? - Девушка откинулась на спину и потянулась. - Зато из леса тебя вывела, к дому пригласила. Так вот хочешь одежду обратно получить - смотри на меня и не отворачивайся. И не рычи сквозь зубы, а ласково попроси…
        Она не понимала, что в эти мгновения Дмитрию Полесову стало уже глубоко наплевать, убьют его или нет или пусть даже порвут на куски или посадят на кол после того, что он сейчас сделает…
        Все произошло слишком быстро - ибо слишком долго ожидалось. Мужчина набросился на дикарку и ворвался в нее так, словно хотел распороть надвое, прорываясь все дальше и дальше, пока все это не закончилось взрывом - и долгожданным успокоением, привычной блаженной слабостью. Дмитрий откинулся в сторону и вытянулся, закрыв глаза.
        Атая лежала рядом, прислушиваясь к своим чувствам.
        Наверное, случившееся было скорее приятно, чем противно. Наверное, она бы была не против почувствовать подобное еще раз. Хотя разочарование все-таки имелось. Все то, что испытала девушка, вовсе не походило на счастливые пересказы женщин селения. Не были испытанные ощущения тем, к чему нужно стремиться, пытаясь понравиться и украшаясь не покладая рук, соблазняя и интригуя - лишь бы добиваться близости снова и снова. В общем-то, не так уж и много она потеряла, уединившись на безымянной безлюдной реке и махнув рукой на пресловутое женское счастье.
        Но теперь она хотя бы знала, что это такое - отношения с мужчиной.
        Девушка поднялась, отряхнулась, сходила к реке, немного освежилась. Вернулась назад и села на попу рядом со все еще отдыхающим незнакомцем, оперлась на отставленные назад руки, подставила лицо солнышку. Спросила, благо чужак все едино не понимал из ее речей ни слова:
        - Ну что, спаситель ты мой, не очень противно было?
        Дмитрий, не отвечая, придвинулся ближе к ней, провел пальцами от ее ступни к коленке, опустил их обратно, провел еще раз, но уже с внутренней стороны ноги. Атая не мешала, хотя ей и было слегка щекотно. Не мешала, и когда он коснулся губами колена. Мягкими и теплыми губами к холодной коже. И когда губы стали подниматься все выше и выше. Его рука скользила по бедру, губы целовали другое, добравшись до изгиба между ногой и низом живота. Атая поймала себя на том, что ей эти прикосновения даже нравятся, а там, внизу, стало зарождаться какое-то странное, горячее ощущение. И вовсе не неприятное. От этого ощущения по телу потекла слабость, руки подогнулись, и девушка оказалась на спине, хватая воздух резкими короткими вздохами.
        Горячие ощущения растекались по телу, делая его невероятно чувствительным - и к свету, и к дуновениям ветерка, и к прикосновениям чужих рук. С ней что-то происходило - и разные мышцы неожиданно вздрагивали без ее желания, раскачивая тело из стороны в сторону, и сладкие волны катались по телу, и какой-то туман безвременья застилал разум, словно дым от разгорающегося внизу пожара. А лесной гость ворошил и ворошил угли этого костра нежными губами, отчего жар становился сильнее, и ей это почему-то…
        - Нравилось!!! - Короткий выкрик сорвался с губ тоже без ее желания, и тело опало, безвольно растекаясь по траве, утопая в алом горячем блаженстве. Однако жар продолжал скользить по коже губами, пальцами, ладонями, прикосновением обнаженного тела. Атая пыталась подняться к нему навстречу - но раз за разом безуспешно проваливалась то ли на траву, то ли в бездонную бездну с цветными вспышками и сладкими толчками, качающими, кружащими, путающими, бросающими ввысь, к голубому небу, свежему воздуху, к черным глазам и поцелуям мягких губ, к толчкам снизу - сбрасывающим ее обратно в блаженную пропасть, из которой уже не хотелось выбираться, а только падать, падать и падать…
        Когда она очнулась, уже смеркалось. Дмитрий лежал рядом и гладил ее плечи, шею, щеку. Коснулся уха.
        Атая вздрогнула и приподнялась:
        - Надеюсь, ты не сердишься? Прости меня, я поступила, как дура.
        Он приподнял брови и улыбнулся. Что-то произнес, из чего она разобрала только имя:
        - Атая…
        - Дима, - ответила девушка.
        Он засмеялся.
        Уклейка тоже улыбнулась, поцеловала его в живот, поднялась и пошла к реке. Ее пошатывало. Но теперь она знала - да, ради подобного и вправду стоит стараться.
        Вода омыла прохладой, вернула бодрость - но не могла вернуть так нежданно завершившегося дня. Забрав с дерева одежду, Атая свернула к мужчине, протянула ему руку:
        - Пойдем, Дима. Сегодня нам остается только спать.
        Она первая забралась в нору, раздвинув распугивающие комаров и мошку веточки полыни, сбила кучнее сваленное у стены сено, провела сверху рукой, разравнивая, накинула сплетенную из липового лыка широкую мягкую дерюгу, сверху вторую и пояснила:
        - Будет холодно, можно между ними забраться. А то и травой сверху завалить, тогда и вовсе даже зимой тепло.
        Гость, конечно, ее не понимал - но не говорить с ним Атая не могла. Отложила тунику, упала на мягко просевшую постель. Дмитрий опустился рядом и стал целовать ее брови, глаза, щеки.
        - Как, неужели опять? - удивилась она, забрасывая руки мужчине за шею, и счастливо рассмеялась…
        Заснули они только глубоко-глубоко за полночь. Однако проснулся Дмитрий Полесов еще задолго до рассвета. Ничего не попишешь - проклятие разведчика погоды. Небо снаружи было ясным, звезды светили ярко, словно светодиоды с потолка в ночном клубе. Не как днем, но мир вокруг разобрать можно.
        Капитан с минуту полюбовался разметавшейся на рогоже восхитительной куколкой, столь нежданно оказавшейся в его объятиях, потом осторожно отодвинулся, встал и выбрался наружу. Потер ноющий живот, привыкший к регулярному питанию, но за вчерашний день так и не получивший ни крошки, почесал в затылке и отправился к скучающему возле камня «НАЗу».
        Его составители, конечно, были молодцами: блесны и леску положили, а катушки - ни одной. Поразмыслив над таким парадоксом, Полесов прогулялся вдоль реки, выбрал среди растущих деревьев стройную ольху в два своих роста высотой и в два пальца толщиной, срезал, почистил. На кончик примотал карабин, используя его вместо кольца, пропустил леску, накрепко привязал возле комля, потом вытянул с катушки, собирая в руке большими кольцами, метров двадцать лески. На кончик привязал «муху» и отправился к реке, благо как раз начало светать.
        Первые два броска не задались - тяжелое жесткое удилище оказалось непривычным, неудобным. Да и особым мастерством в нахлысте Дмитрий никогда не отличался. Так, попробовал пару раз из интереса - и все. Только с третьей попытки пушистая красно-зеленая муха улетела вверх по течению и упала на самую стремнину. Понеслась вниз по стремнине, слегка покачиваясь, проплыла мимо, равняясь с лопухами кувшинок, и… внезапно скрылась в возникшем буруне. Капитан подсек, попятился, чувствуя напряженное дрожание в изогнувшемся удилище, поискал пальцами рукоять катушки, но тут же спохватился и стал вытягивать леску, наматывая на палец, подтягивая и перехватывая другой рукой.
        Несколько минут борьбы - и он выволок на песчаную отмель роскошного золотистого, с синевой, хариуса в локоть длиной и никак не меньше килограмма весом.
        - Ни фи-га… - Быстро сняв добычу с крючка, Полесов отбросил ее подальше на берег, сам раскрутил леску еще раз, метнул.
        Мушка легла в точности в то же место, что и в прошлый раз, скатилась до кувшинок. Бурун! Подсечка! Несколько минут борьбы с режущей пальцы леской - и рядом с первым лег на траву еще один точно такой же красавчик!
        - Вот это клев! - Дмитрий снова бросился к реке. - Вот что значит девственные места…
        Бросок!
        Леска изогнулась и красиво повисла на ветвях ивы. Капитан, чертыхаясь, пошел в воду, меленькими рывками сдернул снасть на себя, снова вернулся на пляж, стал раскручивать леску над водой. И тут, с тяжелым шумным плеском, из-под берега вырвалась темная туша и в точном броске сцапала муху прямо в воздухе.
        - Есть!!! - Полесов подсек добычу, начал вываживать.
        Дрожащее удилище подумало над размерами улова - и с громким хлопком переломилось пополам.
        - Не-е-ет!!!
        Но, по счастью, леска выдержала, не порвалась. Рыбак начал вытягивать добычу уже безо всяких хитростей, просто за шнур, наматывая его на локоть петлю за петлей. Попавшаяся зверюга гуляла по всему руслу, не желая поддаваться, зарывалась в водоросли, пыталась запутать снасть в кустах, но силы оказались не равны, и в конце концов на песчаной отмели лег на бок жирный, как поросенок, красноперый полуметровый язь!
        - Ну просто обалдеть!!!
        Удочка теперь, понятно, годилась только на дрова, и потому с продолжением рыбалки Дмитрий решил обождать. Выпотрошил и почистил добычу, разделал на кусочки, посолил, оставил пропитываться. Полез в набор выживания, выудил лоток. Задумчиво почесал в затылке:
        - Не, в этом ухи не сваришь.
        В поисках посуды тихонько, стараясь не разбудить хозяйку, забрался в дом, пошарил по корзинам. Ничего пригодного для готовки не нашел, зато обнаружил в одной изрядную кучу клубней, похожих на топинамбуры, несколько луковиц. Забрав добычу, вылез назад, наломал из лежащей возле норы груды хвороста, запалил. Пока огонь разгорался, сполоснул в реке коренья, порезал колечками, выложил на дно лотка. Сверху плотненько набил рыбу, залил все водой, настрогал лука. Порыскав вокруг, нашел несколько мясистых листьев ревеня, в несколько слоев накрыл ими лоток. Герметично, понятно, не получится - но хоть что-то…
        К этому времени огонь как раз прогорел, и Полесов поставил лоток прямо на угли.
        Атая тоже проснулась рано, хотя и сильно после рассвета. Проснулась, конечно же, одна - и долго лежала на рогоже, не желая расставаться с чудесным, сладостным сновидением. Но видение, что еще недавно казалось столь явным, растворилось без следа, а вот урчание в животе было вполне реальным. Да еще, как назло, откуда-то чудился незнакомый, но невероятно соблазнительный аромат.
        Вздохнув, девушка поднялась, выбралась на свет - и замерла, обнаружив героя своего чудесного сновидения. А Дмитрий поднял ладони, что-то весело сказал, поцеловал ее в щеку и подвел к очагу. Запах шел от него, от кострища, от коробочки, похожей на берестяную, накрытой потемневшими и пожухлыми листьями.
        - Наконец-то, а то я уже давно на слюну изошел. - Полесов легким движением снял с успевшего немного остыть лотка ревень: - Вуаля! Прошу…
        Девушка восхищенно охнула, потерла ладонью о ладонь и запустила пальцы в самую середину угощения, выуживая ароматные рассыпчатые куски и отправляя их в рот. Дмитрий немного посмотрел на нее, на искреннюю радость и восторг и столь же естественную голодную жадность, потом тоже присоединился к завтраку. Очень скоро лоток начал пустеть, и капитан отодвинулся, любуясь женщиной-игрушкой - прекрасной, как сама мечта.
        - Вот черт, я понял, - скривился он. - Кажется, я взорвался в самолете. Как я сразу не догадался? Девственная природа, девственная река, поклевки после каждого заброса, никого окрест, и в моих руках такая красивая девушка, что рекламщики плейбоя повесились бы от зависти! Разве такое может быть в реальности? Нет, похоже, я все-таки погиб и сейчас нахожусь в раю.
        Атая повернула голову к нему, внимательно выслушала и, с воистину королевским величием облизывая пальцы, вопросительно вскинула левую бровь.
        Лесной незнакомец наклонился и поцеловал ее обнаженный сосок, поиграл с ним языком, поцеловал другой, приближаясь и обнимая. Девушка вскинула пальцы, все еще остававшиеся липкими от пищи, подняла подбородок, жмурясь от удовольствия, - и, забывшись, крепко обхватила своего мужчину за шею.

* * *
        В полосатой рубашке с коротким рукавом, в полотняных шортах и сандалетах на босую ногу, Иван Викторович выглядел крайне забавно. У него неожиданно выпер вперед животик, а грудь оказалась впалой и костлявой; ноги были белыми, как гостиничная простыня, волосы стояли дыбом, а роговые очки, вместо того чтобы добавлять авторитетности, выглядели образцом допотопного ретро. В общем, не тянул больше этнограф на профессора, совершенно не тянул. Так - забавный безобидный старикашка… Что, впрочем, в сложившейся ситуации было только на руку.
        Надо сказать, что профессор Добряков, уезжавший домой переодеться, на приготовленную для него тележку с медикаментами смотрел с не меньшим изумлением, чем офицеры из свиты министра на него. Для экспедиции за линию фронта ему снарядили самую обыкновенную каталку из универсама: корзинка, четыре колеса и реклама скидок на пластиковой рукояти.
        - А чего, нормальную грузовую тележку нагрузить не могли? - потер подбородок кулаком профессор.
        - Иван Викторович, ну, вы сами подумайте: где в Москве двадцать первого века можно за два часа найти грузовую тележку? - развел руками смуглый и крупноносый, бритый наголо майор. - Была мысль у пони в зоопарке отобрать, но та повозка оказалась бы для вас слишком тяжелой.
        - Ладно, магазиная так магазинная, - примирительно отмахнулся профессор. - Мне же легче. Надеюсь, там никаких ям и ступенек не будет?
        - Мы Москву любим, - ответил Шойгу. - Старались снарядами ничего не ломать. Так что проезжая часть сильно попорчена быть не должна.
        - Если колеса отвалятся, сами будете виноваты. Вы такой транспорт для такой дороги выбрали.
        - Хорошо, наша вина, - не стал спорить министр обороны. - Вы уверены, Иван Викторович? Там дикари, которые не моргнув глазом покалечили множество людей, а вы один, без оружия. Мы даже прикрыть вас за путепроводом не сможем.
        - Пугать этнографа злыми дикарями, Сергей Кужугетович, это как кота свежей сметаной стращать, - неожиданно бодро подмигнул Добряков. - Давайте адрес!
        - Майор!
        Донартус пошарил по карманам, достал сложенную вдвое бумажку, передал профессору и на словах пояснил:
        - За путепроводом второй перекресток налево, и там еще метров сто. Десять минут назад маршрут с дронов проверили, все чисто. Но «папуасы» там есть, прячутся. Когда наши сунуться пытались, три стрелы словили.
        - Значит, недалеко… - Добряков сунул бумажку в нагрудный карман, протиснул телегу между танком и «шилкой», спрятавшимися от дикарей за домом, вышел на пустынную Красносельскую улицу и деловито зашагал по мостовой, покрытой подпалинами, засыпанной гильзами, с многочисленными выбоинами от пуль, стрел и следами танковых траков.
        Сразу с десяток камер слежения наблюдало за прогулкой этнографа, и, наверное, весь Генеральный штаб прильнул к экранам мониторов.
        Седовласый старик, отбрасывая гильзы, дотолкал тележку до середины путепровода. Остановился, глядя по сторонам. Почесал бок, повернулся назад, постоял, потянулся и снова взялся за тележку.
        - Это он себя дал осмотреть, да? - громко прошептал майор. Ему никто не ответил.
        А профессор, придерживая тележку на спуске, перекрестился на шпиль церкви справа от дороги, дважды низко ей поклонился и двинулся дальше.
        На картинке с дронов стало видно, как во дворе храма несколько дикарей, подняв копья, подступили ближе к ограде.
        Офицеры затаили дыхание…
        Но этим все и закончилось. Любопытство «папуасов» ограничилось лишь взглядами через тротуар. Проверять человека «из-за линии фронта» им почему-то и в голову не пришло.
        Добряков, все так же не спеша, дошел до нужного перекрестка, потоптался на нем, повернул налево.
        - Посылать только добровольцев, - тихим голосом распорядился Шойгу. - Раздеть их до трусов и футболок и настрого проинструктировать, чтобы никуда не торопились, резких движений не делали, и вообще… изображали из себя улиток и не мешали рассматривать. Майор Донартус!
        - Да, товарищ министр!
        - Отправляйтесь по ближайшим универсамам и реквизируйте все наличные тележки для нужд Министерства обороны.
        - Конфисковать магазинные тележки для военных целей?! Сергей Кужугетович, они примут меня за сумасшедшего!
        - Ну, я в этом состоянии уже пятые сутки живу, и ничего, - пожал плечами Шойгу. Оторвал взгляд от монитора и усмехнулся: - Возьмите взвод мотострелков. Они будут вам и за документ, и от санитаров помогут отбиться.
        - Есть, товарищ министр! - Майор, сдернув фуражку и утирая лысину, потрусил к автобусам, возле которых скучали выставленные в оцепление бойцы Кантемировской дивизии.
        Спустя полтора часа со всех сторон микрорайона, примыкающего к Лефортовскому парку, через перекинутые над железнодорожными путями мосты засеменили, подобно полчищам муравьев, многие и многие сотни молодых парней, одетых в сандалии, трусы и футболки, и неторопливо, старческой походкой, толкающих перед собой нагруженные до краев магазинные тележки.
        И опять все офицеры полков, дивизий и штабов с напряжением прильнули к мониторам. И опять неторопливо бредущие ходоки вполне благополучно пересекли смертельную линию, ради прорыва которой с обеих сторон было пролито так много крови. Дикари выглядывали из своих укрытий с немалым удивлением - такого в ходе войны еще не случалось. Но - не пытались никого остановить.
        - Кажется, вопрос с медикаментами разрешился, - облегченно перевел дух министр обороны. - Теперь нужно разбираться с продовольствием. Хлеба и мяса люди едят куда больше, чем таблеток.

* * *
        Охота в болотистых Седых Землях, так по сей день и не заселенных ни одним из родов народа людей, гмуров или волотов, как всегда, выдалась удачной. Атрамир, поднаторевший порождать волны ужаса даже в самых крепких сознаниях, устроил средь пасущихся близ горьких солончаков лосей и оленей такую панику, что они Кучура чуть с ног не снесли - пришлось дракону подпрыгивать и пропускать стада под собой. Не забывая, понятно, выхватывать для себя добычу помясистее и потяжелее. И по заведенному обычаю, самую крупную тушу он забрал с собой, чтобы поделиться с братскими рипейскими воинами.
        Добыть пищу в мире смерти было трудно. Даже невозможно. И потому подарки воинов крылатого племени, способных всего за полдня вернуться через Врата Демонов домой, поохотиться там и возвратиться обратно, были для народа людей особенно ценны.
        - В мире мертвых трудно с добычей, - словно услышав мысли побратима, сказал Кучур. - Там даже то, что еще живое, все равно мертвое. В рот взять невозможно.
        - Да. Это верно, - согласился молодой волхв.
        - Поэтому ты отрезал себе шмат мяса из спины молодого оленя?
        - Да, это верно, - кивнул Атрамир.
        - Что - верно?! - сделал переворот через крыло дракон. - Ты никогда раньше так не поступал! Зачем тебе мясо, если я несу вашему роду целую лосиную тушу! Они же не обделят тебя угощением.
        - Понимаешь, есть у меня одна знакомая.
        - О! У тебя появилась знакомая? - Кучур сделал переворот через крыло в обратную сторону. - Как интересно. Покажи!
        - Ты неправильно понял, - покачал головой волхв. - Я вылечил одну раненую девочку. Она из мира смерти, рабыня демонов. Милое дитя. Но в мире смерти даже нам, свободным людям, трудно добыть себе пищу! Раньше рабов, понятно, кормили демоны. Но теперь мы этих тварей разогнали. И что они все теперь едят?
        - Я об этом не подумал, друже. - Кучур, поймав восходящие потоки, стал описывать широкие круги, медленно поднимаясь к облакам. - И правда, как же они смогут выжить?
        - Пока не паникуют, не страдают. Я бы почувствовал. Но все же… Вот я и подумал: может, принести им немного еды? Нам ведь нетрудно. А малышку и ее мать спасем от голода.
        - Нетрудно, - согласился дракон. - Но ты мне ее покажешь?
        - Ты не веришь, что это просто девочка? - рассмеялся Атрамир. - Нет, мое сердце безумной страстью никто не сжигал, и избранницей моей она не стала. Это обычный ребенок. Я тебя познакомлю.
        Кучура можно было понять. Ведь стараниями альвов все их ученики жили отшельниками. Вдали от общих селений, от общих забот, тревог и веселья, уединяясь со своей мудростью, сливаясь с силами природы, занимаясь внутренним самосовершенствованием.
        Разумеется, посещать селения им никто не запрещал, равно как простым смертным не воспрещалось навещать чародея своего рода. Для того волхвы и учились - дабы народам своим при нужде помогать. Однако селились воспитанники лесных мудрецов достаточно далеко, чтобы такие встречи не становились повседневностью. Чтобы коли нарушалось уединение - то действительно по настоятельной необходимости.
        Для отшельника явственно выделить одну девушку из числа прочих означало, что она переберется жить к нему. Сиречь - ради этой одной-единственной красавицы волхв сознательно откажется от всех остальных! От всех прочих женщин Спасенных Земель! Немудрено, что побратиму Атрамира сразу захотелось хоть одним глазком глянуть на его избранницу…
        Врата Демонов ученики альвов преодолели с легкостью, еще до сумерек пролетев через зачарованную черту, свернули на юг к семи высоким пикам, за которыми рипейцы разбили свой здешний лагерь. Оставив свой подарок возле костра, горящего черным, коптящим огнем, Кучур тут же снова взмыл в высоту, не позабыв посетовать:
        - В мире смерти даже огонь мертвый. Воняет, как дохлая выдра, обмазанная дегтем!
        - Демоны истребляют все живое, до чего дотянутся, - пожал плечами Атрамир. - Здесь не найти хороших дров. Приходится жечь все, что горит, даже тряпки и камни. Горят они мерзко, но готовить еду больше не на чем.
        - Ее же невозможно будет есть! Она вся провоняет.
        - Если развести костер побольше, а еду держать сбоку, то вонь и дым уйдут в высоту, а жару для запекания мяса будет вполне достаточно… Снижайся. Видишь тот одинокий белый отрог со светло-коричневыми угловатыми пятнами? Малышка живет в нем, в верхних пещерах. В ее норе нет слюды, висит полотно. Понял где?
        - Ага! - вздыбил крылья, останавливаясь, Кучур.
        Появление драконов даже в Спасенных Землях многие люди встречали с испугом. Что уж говорить про дикий мир мертвых, в котором об огнедышащем народе даже не слыхивали? Посему, едва ощутив разумы обитающих в пещере женщины и девочки, Атрамир еще издалека послал им волну безмятежности и расслабленности, усилив ее доверчивостью, дружелюбием и даже нежностью. В общем - собрал воедино все, что убивает в человеке ощущение опасности.
        И, похоже, малышка ощутила его прикосновение.
        - Мама, мама, мертвый дяденька летит! - отбросив планшет, кинулась к окну Юля.
        - Не называй его мертвым дядей, - попросила через плечо Алина и, «сохранив» работу, на всякий случай сделала копию на флешку. Поднялась, вышла на кухню… и увидела, как громадный, размером с вагон метро, крылатый зверь, подняв крыльями настоящий ураган, ловко прицепился на стену дома, головой на уровне окна. Издав гортанные звуки, похожие на громкое мурлыканье, он поднял крыло, положив край на подоконник, и по этому мосту, как по трапу, внутрь сошел дикарь в доспехах, с меховым плащом за плечами и ужасающей головой, на расстоянии неотличимой от человеческого черепа.
        - Мертвый дяденька! Ты прилетел! - бросилась обниматься Юля.
        Алина лишь тяжело вздохнула. Хорошо хоть дикарь не понимал, что именно дочь говорит.
        Дракон убрал крыло и наполовину просунул в окно голову - целиком она просто не помещалась. Приоткрыл и закрыл клыкастую пасть.
        - Ка-акой огромный!!! - восхищенно охнула девочка, провела ладонями по подбородку, подняла руки выше, попав по краю ноздри.
        Кучур резко выдернул голову и шумно чихнул в сторону. Поднес к окну глаз. Девочка со своей стороны привстала на цыпочки.
        - Ты прав, она забавная, - согласился дракон, оттолкнулся от стены и раскинул крылья, планируя на север, к своим.
        Девочка разочарованно вздохнула, оглянулась на Атрамира:
        - А он еще прилетит?
        Молодой волхв кивнул вполне понятным эмоциям малышки и положил мясо на стол. Отошел в угол к колдовскому уступу, порождающему воду, смыл кровь с ладоней, вернулся к девочке и присел перед ней, приподнял ткань забавной мягкой туники, провел пальцами по плечу. Малышка захихикала, дернулась, но тут же снова подставила плечо. Раны выглядели хорошо - не загнивали, не мокли, не пахли. Через несколько дней все окончательно зарубцуется, и корку можно будет убирать. Или сама отвалится - тут помощь целителей особо и не нужна.
        Между тем мама девочки смотрела на кусок мяса, тянущийся через стол, с таким изумлением, что Атрамир отпустил девочку, погладив по голове, и встал возле женщины.
        - Ты, наверное, просто не знаешь, что это такое? - сказал он. - В вашем мире смерти и отравы демоны наверняка кормили вас какой-нибудь мертвечиной. А это нормальная, хорошая, сытная человеческая еда. Нужно только разделать ее, развести костер и обжарить над углями до румяной корочки.
        Молодой волхв схватился за нож, готовясь взяться за разделку, но внезапно женщина вскинула руки, и он ощутил исходящую от нее сильную эмоцию, означающую недовольство хищника, у которого пытаются отобрать добычу. И сразу отодвинулся - живых существ в таком состоянии лучше не тревожить.
        Огромный кусок мяса стал для Алины изрядным сюрпризом. То, что дикарь решил их угостить, порадовать, она поняла, но…
        «Тут же не меньше пуда вырезки! И что нам со всем этим делать?!»
        Их странный гость, осмотрев ее дочь, встал рядом, извлек из ножен тонкий длинный камень, вклеенный в какую-то желтую кость, прицелился… Алина поняла, что дикарь намерен сделать для них угощение, и торопливо вскинула руки:
        - Э-э нет! Уж лучше я сама! Мне только костра в центре кухни не хватало и танцев с бубнами. Знаю я, как вы готовите, весь инет фотками завален.
        Дикарь отодвинулся, словно все понял, - и женщина с облегчением потянулась за фартуком, вынула из подставки разделочный нож, стала быстрыми короткими движениями резать мясо.
        Через пару секунд дикарь внезапно взял ее за руку, вынул из пальцев фирменный трамантиновский нож и вложил в него свое уродство. Алина спорить не посмела, взяла, и… каменный уродец раскрашенного «папуаса» резал мясо, точно бритва! Одно протяжное движение - и тонкий ломоть отпадал на всю длину. Еще движение - еще ломоть, еще движение - еще один. Так бы резала и резала, просто наслаждение…
        Накромсав изрядную горку, женщина отложила нож, остатки мяса убрала в пакет и сунула в нулевой отсек холодильника, включила жарочную поверхность плиты, поставила на нее сковороду, сняла с полок приправы и снова вернулась к столу, щедро посыпая нарезанные эскалопы специями. Ведь держать их в маринаде, увы, времени не было. Так что половина вкуса, увы, стечет, потеряется, останется в жире на сковороде.
        Легкий хлопок заставил ее обернуться. Дикарь, приоткрыв дверцу холодильника, заглядывал внутрь, приоткрыв рот от изумления. Принюхался, просунул внутрь руку, вытянул обратно.
        Алина прикусила губу, пряча усмешку.
        Эх, жалко, вся рожа у гостя побелкой замазана! Хотела бы она увидеть сейчас его лицо…
        Женщина подхватила первые эскалопы, переложила на сковороду. Они сразу заскворчали - и незнакомый звук заставил дикаря крутануться…
        То, как его глаза округлились, не могла скрыть никакая штукатурка - и Алина не сумела удержаться от смешка.
        Дикарь стал водить руками над панелью, рядом, сунулся вниз и заглянул в шкаф под ней. Женщина, вконец добивая гостя, включила вытяжку.
        Атрамир действительно был ошарашен! Нет, о том, как соорудить ледник, знал каждый человек. Однако ледники всегда делаются большими - иначе они очень быстро тают. Маленький ледничок в маленькой пещерке - это было чем-то невообразимым!
        Но дальше - больше. Жар, возникающий из ничего - просто из ничего!!! Причем сильный, невероятно жгучий. Мясо зарумянивалось на нем, словно на раздуваемых углях, да и пальцы оно обжигало ничуть не хуже огня.
        Вдобавок к этому еще и ветер, тоже возникающий из ничего, из пустоты над мясом - и уносящий запахи прямо в скалу…
        Оставалось только поразиться той мощи, которой смогли достичь в своем чародействе хозяева мира смерти! Альвам, верно, ничего подобного и в снах мечтательных не снилось - а демоны с легкостью делились этими чарами с рабами, словно дровосек - берестой с прибежавшими детишками.
        Хотя, с другой стороны, а как еще выкормить смертных в мертвом мире? В мире, где нет ни воды, ни дров, ни дичи, ни лесов и лугов, и даже самый воздух напоминает суховей над знойным солончаком? Только с помощью колдовства! Демонам нужна пища - вот они и стараются…
        Между тем Алина, почти открыто посмеиваясь, сняла на блюдо первую порцию эскалопов, положила на сковородку вторую. Ее не раздражало даже то, что дикарь постоянно задевает ее и отпихивает, лазая вокруг плиты в поисках огня, - уж очень забавно выглядел сейчас их гость, великий целитель и повелитель драконов. Она бы с удовольствием учудила для него что-нибудь еще - просто в голову больше ничего не приходило.
        - Юля! - окликнула она девочку. - Принеси из шкафа стаканы и помоги собрать на стол.
        Особых разносолов в доме сейчас, увы, не было, но раз уж пришлось встречать гостя, следовало сделать это хотя бы красиво. Но что можно сделать, когда в холодильнике есть только пельмени и компот? Готовить Алина умела. Но, увы, сейчас не было из чего даже салат настрогать.
        «Ладно, хозяйка. Что есть на печи, все на стол мечи…» Женщина заглянула в холодильник, выудила банки с ананасовым, персиковым и грушевым компотом. Пусть хоть какое-то будет разнообразие.
        Просить гостя было бессмысленно, так что банки женщина вскрыла сама, вылив жидкость в кувшинчик, а фрукты разложив по оставшимся еще от бабушки хрустальным вазочкам. Пока хлопотала, как раз пришло время переворачивать и подсаливать эскалопы.
        - Юля, принеси, пожалуйста, табурет из комнаты и иди мой руки. Сейчас сядем кушать… - Алина выключила жарочную поверхность, немного подождала, пока мясо дойдет, и тоже перекинула на стол, отправила сковородку в раковину, сполоснула руки, жестом пригласила ошалевшего от происходящего дикаря к столу, отодвинула для себя стул.
        - Мама, а мертвый дяденька руки мыть будет? - усаживаясь на табурет, невинно поинтересовалась девочка и с гордостью продемонстрировала свои чистенькие влажные ладошки.
        Алина посмотрела на руки гостя. Ладони его грязными назвать было, конечно, нельзя. Их он по прилете отмыл. Однако все, что выше… Побелка, замызганная снаружи глиной и мазутом и щедро окропленная кровью после недавней охоты. Явно не пример для подражания.
        Но только как сказать?
        Женщина задумалась… Если бы не ребенок - она бы рисковать не стала, предпочла дикаря не злить. Но как Юле объяснить, почему ей руки мыть перед едой обязательно, а взрослому дяде не нужно? Да еще такому чумазому! Лицо в побелке, череп на макушке…
        Атрамира больше всего ошарашили странные камни. Жар из ничего, вода из камня, ветер в стену, холод в пещере - у него в голове как-то еще все-таки укладывались. Но когда женщина достала из стылой пещерки три камня - самых настоящих, жестких, прочных и тяжелых, а отнюдь не берестяной коробок или глиняный кувшин; камни, не имеющие никаких крышек, дырок, затычек или чего-то еще - просто кусок блестящей породы без верха или низа, хотя и правильной формы. И вдруг эти камни женщина надрезала, как спелую тыкву, и вылила из них еду! Точнее, питье и еще какую-то гущу…
        Теперь волхву стало понятно, чем демоны кормят рабов. Камнями! Наверное, люди собирают камни - то-то их тут нет нигде вокруг, - а демоны своими чарами обращают гранит и известняк в пищу.
        Впрочем, в мире, где из камней течет вода, из ничего порождается жар, а ветер уходит в стены - удивляться подобному не следовало. Уж таков мир демонов!
        Малышка покрутила ладонями, сопровождая это вопросительными и гордыми эмоциями, женщина посмотрела на Атрамира с выжиданием. Волхв понял, что перед едой здесь полагается исполнять какой-то местный ритуал. Знать бы только, какой? Он вопросительно вскинул подбородок и приподнял брови.
        - Конечно, будет, деточка, - облегченно подтвердила Алина, правильно поняв мимику гостя, решительно взяла его за руку и повела в ванную.
        Изумляться Атрамир вроде бы начал уставать - но опять ошалело смотрел по сторонам, поражаясь и теплому солнечному свету, струящемуся с потолка пещеры, и вертикальной воде на стенах, в которой он отражался даже лучше, нежели в поверхности рассветного озера, и огромной чаше, вырезанной из громадного белого камня и отполированной до полной глянцевой гладкости.
        - Иди сюда. - Алина поняла, что сам дикарь делать ничего не будет, повернула кран к ванной, открыла воду. Однако мыть гостя возле раковины оказалось неудобно - струя не доставала, - и она переключила воду в душ, сняла его с настенного держателя, полила дикарю на руки.
        Ну вот! Теперь еще и дождь из привязанной к стене палки! Атрамир думал, что удивляться перестал совершенно. Но приходилось снова и снова.
        Посмотрев на пыльную корку у локтей, прыскать на них гелем женщина не стала. Сняла с крючка свою мягкую мочалку, густо намылила, потерла гостю руки, сполоснула, натерла еще раз. Вода текла такая грязная, что в это месиво было впору сажать редиску. Алина намылила мочалку еще раз и вдруг, поддавшись порыву, провела ею, сочащейся мыльной водой, дикарю по лицу. Потом еще раз. Гость стерпел, а под мелованной коркой прорезалось совершенно обычное человеческое лицо. И вроде даже совсем молодое.
        Женщина смочила губку, намылила, отерла это лицо, как запылившееся зеркало, направила на него струю воды…
        Дикарь вдруг фыркнул, закрутился, передергивая плечами.
        - Ой, извини! - спохватилась Алина, поняв, что налила гостю за ворот.
        Вода противно струилась по спине, затекала под мышки. Тело моментально зачесалось. Атрамир попытался поерзать под панцирем, но тот, понятно, сидел надежно, плотно облегая тело. Волхв тихо ругнулся и стал распускать завязки. Сбросив броню, попытался растереть зудящие места - но сделал только хуже.
        - Опа! - усмехнулась женщина неожиданному представлению. Хотя о причинах оного догадаться было несложно. - Что, вся жизнь в походе? Ну, коли так, тогда залезай целиком.
        Слов дикарь не понимал, и она первой перешагнула край ванны, потянула гостя за собой, сняла с него дурацкую шапку, окатила снизу вверх и обратно и стала решительно намыливать волосы.
        Это был очень странный, завораживающий процесс, когда с помощью губки и мыла прямо на глазах женщины из вонючего и грязного раскрашенного чудища с черепом вместо головы возникал статный молодой парень. Сперва на нем обнаружились густые рыжие кудри, после мыла проявившие сочный золотой оттенок, потом густые, рыжие же брови, синие глаза, нос картошкой и пухлые красные губы, потом - смуглая, загорелая шея, широкие плечи, бугристые от мышц руки и не менее мускулистая грудь, поджарый живот из множества рельефных кубиков.
        Алина извлекала этого мужчину из пены, как Пигмалион свою Галатею, и точно так же что-то дрогнуло у нее внутри, наполняя тело подзабытым трепетом. Женщина словно не заметила, как созданный ею «Галатей» развязал узел ее халата, снял его с плеч, откинув в сторону, и тихонько охнула, только когда руки дикаря заскользили по ее телу, а губы коснулись ее глаз.
        - Меня… мыть не надо… - зачем-то сказала Алина, подставляя поцелуям подбородок, шею, свои плечи, послушно обхватила парня руками за шею и ногами за бедра, когда он легко, словно котенка, вскинул ее в воздух и прижал спиною к стене, сразу оказавшись глубоко внутри, и продолжал целовать, целовать, отчего внутри ее тела растекалась блаженная сладость.
        Тело предало свою хозяйку и отдавалось чужаку, и радовалось власти над собой, и не желало свободы - ей же оставалось только бессильное сладострастие, похожее на погружение в теплую, нежную гидропостель, отнимающую все чувства до единого и оставляющее только блаженство…
        Алина очнулась, сидя на краю ванны, а гость стоял пред женщиной на коленях, придерживал за спину, чтобы не упала, и за руку - зачем-то перебирая губами ее пальцы. Глупо - но эти мягкие бессмысленные прикосновения ей почему-то нравились.
        - Кажется, голова закружилась… - попыталась оправдаться Алина.
        Впрочем, дикарь ее все равно не понимал. Или понимал? Когда она потянула руку к себе, парень не отпустил, а поднялся, помогая женщине встать. Пригладил ей волосы, глядя прямо в зрачки.
        - Растрепалась? - Алина вскинула ладонь. - Хотя о чем это я? - Женщина перевела дух, опустила глаза, увидела губку на дне ванны и наконец-то вспомнила: - Ах да… Тебя нужно помыть, раз уж начали. Что там у нас осталось?
        Осталось от бедер и ниже. Гость послушно отдался ей в руки, позволяя делать все, что она пожелает. Алина всячески старалась не отвлекаться - однако желания почему-то все равно постоянно сворачивали в одну и ту же сторону. И потому через пару минут, отбросив губку и сполоснув его ступни, она обняла дикаря за шею и уверенно сказала, глядя в глаза:
        - Вот и все. Можешь вытираться.
        Дикарь улыбнулся и в точности исполнил то, чего ей так хотелось.
        Когда они вышли из ванной, за окном было уже совсем темно, а девочка играла в комнате. Услышав, как хлопнула дверь, Юля выглянула и громко возмутилась:
        - Вы чего так долго мылись?!
        - Много очень отмывать пришлось, доченька, - повинилась Алина. - Грязи оказалось изрядно.
        - Это мертвый дядя?! - округлившимися глазами вперилась малышка в полуобнаженного мужчину, одетого лишь в полотенце, намотанное на чресла.
        Никакая другая одежда в женском доме на гостя не налезала.
        Девочка подошла, потыкала пальцем гостю в живот:
        - Это он такой настоящий?
        - Еще как! И не называй его мертвым дядей! Видишь, он живой.
        - А как тогда его называть? - озадачила вопросом Юля.
        Женщина подумала, да и махнула рукой:
        - Ладно, пошли кушать!
        - Да я поела уже давно! Вас пока дождешься… - Девочка отвернулась и убежала в комнату.
        Алина, сев за стол, жадно осушила стакан компота, налила еще и снова выпила. Закусить было нечем - дочка, пока ждала, повытаскивала все фрукты. Пришлось есть остывшее мясо, хотя диетологи и не советуют.
        Дикаря мнение врачей не интересовало и эскалопы он уплетал - аж за ушами трещало. Под смуглой бархатистой кожей весомо перекатывались мышцы, белые зубы клацали, как клещи. Вот что значит не знать о существовании диет! Кровь с молоком, а не человек.
        Гость поднял на нее взгляд, перестав жевать.
        - Да понимаю я, понимаю, - кивнула Алина. - У вас вся жизнь один сплошной фитнес. Кто от тигра убежал, тот и жив. Кто оленя догнал, тот и сыт. Такая вот поголовная «компьютерная грамотность».
        Дикарь улыбнулся, не отрываясь от еды.
        - Ты чего, меня понимаешь? - забеспокоилась женщина.
        Гость отрицательно покачал головой.
        - Ну, а раз понимаешь, то знай, что случившееся сегодня ничего не значит, - откинулась спиной на стену Алина. - Развлеклись разик под настроение, и хватит. У тебя своя дорога, а у меня своя. Знаю я, чего вам всем хочется, самцы похотливые. Сесть на шею и ножки свесить. Чтобы и кормила, и убирала, и обстирывала, и ласкала. А вы только лежали, ноги на стол задравши, пиво жрали да поучали, что я хорошо делаю, а что неправильно, и что опять не успела прихоть твою исполнить…
        Атрамир остановился, прислушиваясь к монологу хозяйки. Он не знал слов, которыми она выстреливала с такой яростью, но понимал, что нарастающая ярость направлена не на него. Женщина воевала со своим прошлым, с какой-то обидой, засевшей глубоко в душе и по сей день грызущей ее изнутри, словно обосновавшийся в сочном наливном яблоке склизкий червяк. Кто из целителей не видел больных, убивающих самих себя за то, что где-то и когда-то поступил не так, как надобно, что ошибся, что не посмел, не рискнул? Рана, из которой не течет крови. Рана, которая рвет душу, а не плоть.
        Конечно, он не мог изменить ее прошлое. Но зато мог дать немного тепла сейчас. Немного той лечебной силы, которой останавливал кровь и залечивал раны, взбадривал слабых и возвращал веселье детям.
        - Что смотришь? Тебе не понять, вы же дикари. Для вас баба - это вещь, а не человек. Вы там небось жен непослушных у столба кнутом порете. Сапоги заставляете стягивать, на коленях кушанья подавать, питаться объедками. При мужчинах не разговаривать, за одним столом не сидеть…
        Запив мясо, ее гость поднялся, пошел, словно мимо, но кончики его пальцев легли ей на запястье, плавно заскользили вверх по руке. И от этих пальцев под кожей словно разбежались тонкие колкие искорки, пробираясь чуть не до кости и оставляя за собой полоску прохлады.
        - А-а… - осеклась женщина, а пальцы уже скользили выше, через плечо мимо шеи и через подбородок. Алина охнула, закинув голову. Дикарь наклонился и горячо поцеловал ее в губы. Рука же, естественно, опустилась вниз, и холодок колких искорок прокатился по ее груди, тут же перекинулся на другую. И если в груди стало зябко, а губам горячо, то ниже налилось томление, которое предательски поползло во все стороны - и Алина в ужасе что есть силы отпихнула гостя: - Не-ет!!!
        - Мама?! - пулей вылетела из комнаты Юля.
        - Я смотрю, уже одиннадцатый час, а я тебя еще не уложила!
        - Да я еще не хочу, мама.
        - Ты никогда не хочешь, доча. И я не хочу. Но так устроен мир, что по ночам люди должны спать. Потому и я ложусь, и тебе придется.
        - А мертвый дяденька тоже спит?
        В ответ на взгляд малышки Атрамир подхватил ее, посадил себе на локоть, словно невесомого младенца, пригладил волосы. Девочка в ответ с готовностью вцепилась пальцами в его кудри.
        Алина, насторожившись, внимательно следила за обоими - однако, похоже, на Юлю руки гостя совсем никак не действовали. Касался мужчина ее волос или клал ладонь на спину, малышка на это особо не реагировала, не замечала.
        - Да, мертвый дядя спит, - мама все же отобрала ребенка у гостя. - И тебе пора.
        Алина отнесла Юлю за шкаф в ее закуток, одной рукой сдернула покрывало с постели, другой опустила ребенка на спину, помогла раздеться, накрыла одеялом:
        - Спокойной ночи, доча. Закрой глазки. Утром проснешься, и будет еще интереснее.
        - Погладь меня по голове!
        - Конечно, доча, конечно. Спи, хорошая моя… - Мама долго сидела рядом, лаская Юлю, пока ребенок не засопел спокойно и мерно. Лишь тогда Алина поднялась, пошла в кухню, чувствуя, как с каждым шагом сердце колотится все сильнее.
        - Ты еще здесь? - остановилась она в дверях.
        Атрамир пожал плечами. Он был способен ощутить разницу между эмоциями «никогда» и «не сейчас». И теперь ждал, на что решится хозяйка пещеры. Ведь порвать веревку с висящим на душе прошлым могла только она.
        - Ну и пусть… - внезапно сделала шаг вперед женщина.
        Шаг в безумие, шаг в неизвестность, шаг через горечь ошибок и боли. Но на душе вдруг стало не тяжело, а легко и просто. Она отдалась на милость чужака, и от нее больше уже ничего не зависело. Словно упасть в пропасть и испытать восторг невесомости, прежде чем…
        …Прежде чем твое лицо снова начнут целовать жаркие жадные губы, твои плечи обнимут крепкие руки, а твое тело прикоснется к обнаженному мужчине, словно горящему холодным обжигающим огнем. Россыпи ледяных искорок были во всем и везде, они растекались по женщине, какими бы местами они с дикарем ни соприкасались, Алина превратилась в один огромный обнаженный нерв - и оба отлично знали, какой именно миг разорвет это напряжение, превращая его в наслаждение.
        Алина парила, кружилась, наслаждалась безволием и пустотой. Именно пустотой, в которой не было ничего, кроме ласк, нежности, наслаждения, и чем меньше оставалось всего остального, тем больше ей доставалось того, ради чего стоило жить…
        Проснулась она в своей постели, стоящей как раз напротив окна. Но лежала не на алых атласных простынях, которыми так гордилась, а на смуглой груди дикаря, целующего ее брови.
        - Мне нравится такой будильник… - прошептала женщина, водя рукой по сильному телу. Сдвинулась немного вниз, на миг приоткрыла рот в тихом вскрике, выпрямилась, чуть покачиваясь. - Похоже, я плохая девчонка. Хочу просыпаться так каждый день. Какая странная идея… Как хорошо, что ты не понимаешь, о чем я говорю, дикарь…
        Она тихо засмеялась - но сильный толчок заставил ее прикусить губу. Еще, еще… Алина вся зажмурилась, сжалась, упала на грудь мужчины, задрожала… Тихо выдохнула, прижалась к его шее щекой:
        - Только не говори, что теперь придется вставать.
        Сильная рука скользнула по ее затылку, и женщина поняла - вставать придется.
        Она поднялась, потянулась к телефону, вытянула губы трубочкой:
        - Шесть утра! Ничего себе… - покосилась через плечо, потом повернула сотовый камерой на себя и сделала сразу два снимка подряд. - Интересно, а где вчера остался мой халат?
        Халат нашелся на кухне. Алина оделась и уселась напротив задержавшегося гостя, глядя, как он завтракает, жадно уплетая мясо. Сильный, невоспитанный, зубастый самец, который привык держать в узде своих женщин, карать за непослушание и требовать исполнения прихотей…
        Дикарь перестал есть и поднял взгляд.
        - Я согласна, - сказала она и вздохнула: - Это, наверное, психоз и мазохизм, но я согласна.
        Мужчина поднялся, обогнул стол, подхватил женщину на руки, подержал перед собой, молча глядя в глаза. Потом неожиданно поцеловал ей колени и опустил обратно. Отправился в ванную.
        - Эй, ты чего? Ты что, меня понял? - забеспокоилась Алина, потрусив следом. Включила свет.
        Дикарь, подняв свой доспех, деловито прилаживал его на тело. Женщина вздохнула, подала ему черепушку. Мужчина кивнул, застегнул ремень, открыл сумку, начал закрашивать перед зеркалом лицо. Алина, не удержавшись, потянула из кармана телефон, пару раз им щелкнула, встала у дикаря за спиной. И, когда тот закончил макияж, сделала еще одну фотографию.
        Гость опоясался, перекинул через плечо перевязь с мечом. Алина выскочила следом, спросила в прихожей в спину:
        - Ты вернешься?
        Дикарь остановился, опустив голову. Повернулся, обнял, крепко поцеловал ее в губы и только после этого вышел наружу.
        Алина рассмеялась. Отерла рукой губы, обнаружив на запястье полоску черной краски, передернула плечами:
        - Как только мужики с нами, накрашенными, целуются?
        Крутанулась вокруг своей оси, отправилась в комнату, разбудила компьютер. Избыток чувств подзуживал на глупости. Алина открыла свою страницу, с ухмылкой уточнила статус с неизменного: «Все мужики козлы» на «Почти все…» и широким жестом поменяла фотку себя с дочерью на последнюю из ванной, подписав: «Собираю парня на работу».
        Уже через миг появился комментарий от вечной полуночницы Лены Корчаковой:
        «Воистину в тихом омуте черти водятся. Вижу, ты, подруга, оторвалась!»
        «Обычный вечер при свечах…» - с улыбкой ответила Алина.
        «…Переходящий в завтрак, - дополнила подруга. - О противозачаточных хоть не забыла?»
        Алина поморщилась. Эта мысль за все минувшее приключение к ней не пришла ни разу. Она глубоко вздохнула и набрала:
        «Плевать!!!»
        «Понятно, - оценила Лена. - ОТОРВАЛАСЬ!»
        Атрамир в это самое время поворачивал из пустынной рассветной расселины, на краю которой возвышался отрог с пещерой двух женщин, в тянущееся к северу ущелье. За спиной загудел воздух, с трудом удерживая широкие крылья. Драконы промелькнули над его головой и опустились между двумя крупными дохлыми демонами, утыканными стрелами. Молодой волхв приложил руку к груди и почтительно поклонился:
        - Приветствую вас, мудрейшие…
        Огнезар и Жадомир сложили крылья, опускаясь ниже к земле. С их спин соскользнули Дивислав и Неждана, хмурые гмуры. Простого целителя удостоило своим вниманием больше половины Малого Совета.
        - Ты не пришел вечером рассказать о своих впечатлениях, храбрый воин народа людей… - Голос Величара прозвучал совсем рядом. Но вот где находится сам чародей, понять было невозможно. Альвы умели прятаться, этого у них не отнять.
        - Прости меня, мудрейший из мудрых. Я забылся…
        - Мы знаем, - ответил невидимый собеседник. - Когда ты не пришел, мы обеспокоились твоей судьбой, и я нащупал волны твоего сознания. Твоя забывчивость достойна прощения, ибо чувство показалось мне могучим, как седые горы, и горячим, как само солнце.
        - Она нуждалась в исцелении, мудрейший, - покосился одними зрачками влево молодой рипеец. Кажется, чародей находился там. - Альвы учат, что волхв обязан любить того, кого исцеляет. Иначе его сила не подействует.
        - Ты превзошел самого себя, воин, - усмехнулась Неждана, запустив большие пальцы за пояс. - Я ей даже позавидовала. Жаль, никто и никогда не лечил меня с таким тщанием.
        - Дочь твоей избранницы обладает даром, молодой воин. - Голос альва прозвучал откуда-то из-под ног. Хотя, когда имеешь дело с лесными чародеями, ушам доверять не стоит. - Если она попадет в наш мир, народ мудрости обязательно выберет ее в ученицы, и она добьется больших успехов.
        - Я не говорил, что она моя избранница… - возразил Атрамир.
        - Тогда скажи!
        - Зачем?
        - Посмотри по сторонам, воин, - сделал шаг вперед могучий Дивислав, - ответь мне, чего мы добились в нашей великой битве?
        - Мы почти истребили демонов и дали людям свободу! Служители зла больше не пытаются нападать на нас, не решаются на битву. Похоже, мы все-таки победили!
        - Мы завоевали здешним смертным свободу. А они заметили свое великое обретение?
        Вопрос заставил молодого волхва задуматься.
        - Демоны стараются сделать их жизнь сытной и спокойной, - наконец ответил Атрамир. - В их пещерах из стен течет вода и туда же дуют ветра, унося запахи. У них есть пещеры с холодом, еда из камня, свет без солнца. Им нет нужды покидать свои убежища, у них имеется все, что нужно, чтобы в покое и безопасности набирать вес.
        - Он понимает, - улыбнулась Неждана.
        - У гмуров есть обычай, - опустил белую голову Огнезар. - В глубоких пещерах, где не на кого охотиться, они откармливают себе в пищу кроликов. У тех в клетках тоже всегда есть и пища, и вода, всегда чисто, светло и безопасно… Пока не наступает час пирушки.
        - Подобно этим кроликам, воин, смертные сего мира не желают покидать свои пещеры, не желают расставаться с кормушками и поилками, боятся потерять своих демонов, - продолжил Дивислав. - Помнишь, как после последней битвы смертные кинулись помогать им, людоедам, хозяевам, а вовсе не воинам, что жертвовали собой ради их свободы! Такова она, рабская преданность!
        - Я знаю об этом, мудрейший, - согласно кивнул молодой волхв, который еще вчера сам же и рассказывал о странностях мертвого мира Малому Совету. - Но как можно обвинять в рабстве тех, кто никогда не видел свободы? Это мы выросли под ясным небом, пили чистую воду и охотились на живую дичь! Что могут знать о свободе и счастье рожденные в мире смерти?
        - Он понимает… - повторно кивнула Неждана, тоже подступая на пару шагов. - Можно ли требовать выбора между свободой и рабством от тех, кто не знает свободы? Чтобы рабы сделали выбор, кто-то должен им эту свободу показать!
        - Хотя бы кому-то одному, - уточнил Огнезар.
        - Моей женщине?!
        - Кто-то должен сделать выбор, храбрый воин народа людей, - прошелестел ветром Велизар. - Женщина верит тебе, она желает быть с тобою рядом. Она готова быть послушной и преданной. Если не она - тогда кто? Нам больше некого пригласить в наш мир и показать, как живут свободные люди! Если схватить случайного раба, он умрет от ужаса еще до того, как мы пронесем его через Врата Демонов. Оказавшись в нашем мире, он даже не поймет, чего от него хотят. А твоя женщина - поймет.
        - И что будет? - закрутил головой Атрамир, не в силах разглядеть альва.
        - Если даже она не пожелает принять свободу, юный воин, то сражаться за души прочих рабов нет никакого смысла. Наша кровь будет проливаться напрасно.
        - Врата Демонов открыты. Нам все равно придется защищать свой мир!
        - Нити судьбы натянуты, как тетива, и поют песню перемен тем, кто способен услышать ее, юный воин, - покачала головой Неждана. - Нити судьбы говорят, что скоро что-то случится. Честь требует от нас сражаться за смертных, избавляя их от рабства демонов. Разум советует спасать свой мир. И это значит, что кто-то должен сделать выбор.
        - Что будет, если она выберет жизнь? - сглотнув, спросил Атрамир.
        - Тогда она останется твоей избранницей, юный воин. И больше уже никогда в жизни ты не посмотришь на другую. - Мудрая ворожея двумя пальцами приподняла его подбородок, заглядывая в глаза. - Да, мой храбрый целитель, тебе тоже придется сделать выбор. И сделать это прямо сейчас.
        - Оставь его, Неждана, - вкрадчиво предложил Величар. - Иначе он выберет то, чего желаем мы, а не то, чего желает сам.
        - Да, это так, - отступила знахарка и через несколько мгновений поднялась на шею мудрого и храброго Жадомира.
        Дракон взлетел, а вслед за ним умчался и Дивислав верхом на Огнезаре.
        Атрамир остался один.
        Компот из сухофруктов
        Атая думала, что самым счастливым временем в ее жизни было детство. Но оказалось, что нет. Счастливой она стала только сейчас. Незнакомец из леса, не понимающий ее языка, холил девушку, как величайшее из всех возможных сокровищ. Он ловил для нее рыбу, каждый раз выдумывая какое-то новое угощение - то жарил на веточках, то варил в своем странном туеске, то тушил, то запекал в листьях. Он сам приносил и разделывал дрова, сам разводил огонь, сам…
        Он все делал сам, делал для нее все, желая в обмен только одного: возможности целовать ее глаза и губы, носить ее на руках, ласкать, смотреть на нее постоянно жадными глазами. Девушка купалась в нежности пришельца, словно в теплой старице, забывая обо всем на свете и совершенно не представляя, чего еще можно пожелать в этой жизни?
        Перламутровые височные подвески остались пылиться в маленьком берестяном туеске, ни разу не увидев свет. Да чего там подвески - ей и просто одеться за последние дни не удавалось! Едва у Дмитрия находилось свободное время - как его горячие губы тут же начинали искать что-то на теле девушки, вызывая то смех, то стоны. И почти всегда находили искомое, если только над огнем не начинала подгорать рыба или в лотке не выкипала вода.
        В этой блаженной неге Атая не обратила внимания на драконов, кружащихся над лесом у горизонта, а воины огнедышащего народа были встревожены очень и очень сильно. Добруша и Болеглав видели под собой огромную пустыню, в которую превратился лес после появления всего лишь одного-единственного летучего демона. На полдня пути во все стороны лежали сплошные буреломы, из которых торчал мертвый, оставшийся без веток лес. В сердцевине принесенного злого колдовства не осталось и вовсе ничего. Только жженая земля, изрытая и пустая.
        И Добруша, и Болеглав знали о злобном могуществе демонов. Один из них носил в крыле пять больших ран, очень болезненных при полетах и постоянно уводящих его влево. У второго половина шеи осталась без чешуи, а мышцы под нею - изорваны на три ладони в глубину. Они уже повидали, как целыми потоками выплевываются в небеса молнии, как встает дыбом земля в огне и дыме, как разрывают грудь великанам стремительные проклятия. Однако то, что сотворил демон здесь, сравнить было просто не с чем. Если порождения зла прорвутся через Врата с подобными чарами… Спасенные Земли воистину станут подобием мира смерти! Причем - в считаные дни.
        Но больше воинов огнедышащего племени пугало то, что они не видели самого демона. Ни живого, ни мертвого. Мысль о том, что тварь, обладающая подобной мощью, бродит где-то внизу, невидимая под кронами, отравляла им покой. А потому драконы описывали круги все шире и шире, надеясь хоть что-нибудь учуять или заметить.
        Первым, краем глаза, неладное разглядел Добруша. Поначалу - просто небольшое пятнышко странного цвета. Отвернув к реке, дракон снизился и пару раз скользнул над ней вперед и назад. Подозрение оказалось верным: на крохотной прогалинке между скалами и водой лежал короб неестественно ядовитого цвета. Такие панцири иногда носят ядовитые жуки или самые злобные кусачие насекомые, но в обычном мире подобный цвет не встречается нигде и никогда. Смертные тоже ничего в столь едкие оттенки не окрашивают - в голову никому не приходит. А если так - то откуда?!
        Болеглав, подлетев ближе, с сородичем согласился - странный короб. Таким цветом никогда ранее никто ничего не красил. Хотя все когда-нибудь случается в первый раз.
        На прогалинке развлекалась голая парочка. Может, они учудили?
        Драконы, широко раскинув крылья, сделали круг, другой. Люди на них поглядывали, но от хлопот своих не отвлекались. Поляна была узкая, вокруг возвышались скалы и деревья. Напротив, через узкую речушку тоже тянулась девственная чащоба. И как ни приглядывались летучие воины, место для посадки выбрать себе не могли. Больно везде тесно да деревьями поросло - недолго и крылья переломать. С воздуха тоже не спросить - уж больно быстро проскакивали, слова выкрикнуть не успеешь.
        Отчаявшись, драконы отвернули на юг и помчались к селениям рода Яйва. Это ведь именно этим жителям первым грозила опасность от бродячего демона. Так пусть ногами по земле дойдут и посмотрят, что за короб такой странный и что за смертные подобным пользуются?

* * *
        После того как молодые люди с тележками успешно преодолели границу между дикарями и военными частями, путепроводы стремительно превратились в оживленные транспортные артерии. Военные заставляли всех приезжающих оставлять машины далеко на подступах к запретной зоне, но прочих путников пропускали в надежде на то, что, чем больше всего и всякого люди пронесут в оккупированные кварталы, тем меньше там будет гуманитарных проблем.
        Опытным путем быстро выяснилось, что против велосипедов «папуасы» тоже не возражают - и движение стало еще более оживленным. Даже доставка пиццы заработала - бизнесмены мгновенно учуяли выгоду и смогли воспользоваться ситуацией.
        - Никакие замороженные продукты доставить не удается, - подвел итог операции министр обороны, общаясь наедине в своем кабинете с профессором Добряковым, - а также про всякие лимонады с газировками жителям Лефортово на время придется забыть, однако вопрос голода в блокированных районах можно считать закрытым. Блокады больше нет. Возможно даже, удастся обеспечить доставку свежей выпечки. За что огромное вам спасибо, Иван Викторович.
        - Право, не за что, - профессор Добряков смущенно снял очки и стал протирать их платком.
        - Министерство обороны представит вас к государственной награде.
        - Ну, это и вовсе излишнее! - вскинулся этнограф. - Получать награду за то, что один раз прогулялся по городу с тележкой из супермаркета? Это, прямо скажем, несолидно. Как я потом людям в глаза смотреть стану? Люди за награды кровь проливают. И как я смогу ответить на вопросы, коли спросят, за что? За то, что тележку из супермаркета через два квартала прокатил?
        - Для того, чтобы первым подняться в полный рост и пойти на амбразуру вражеского пулемета, требуется мужество, Иван Викторович, - покачал головой министр. - Даже в том случае, если пулемет в итоге не выстрелит. Ну, а в данном случае вы пошли на копья и луки.
        - Все равно нечестно, Сергей Кужугетович. Ведь я знал, что мне ничего не грозит. Я этнограф, это моя работа.
        - И по поводу вашей работы, Иван Викторович, - сложив ладони, подался вперед Шойгу. - Главные проблемы мы купировали. Даже раненых постепенно вывезем, тут дикари тоже оказались корректны и никак не мешают. Но без спецтранспорта мы не можем вывезти из районов мусор. Он накапливается, гниет, антисанитария… Надо как-то решать. Дикари жгут во дворах костры. И так-то все это не есть хорошо, но ведь они еще и мусор повадились для этого использовать! Такие запахи порою идут, что просто хоть святых выноси! Даже здесь чувствуется. Естественные надобности они тоже справляют, прямо скажем… естественно. И в ближайшие дни эти мелкие проблемы станут очень, очень серьезной бедой, поверьте моему опыту.
        - Почему же, верю, - развел руками профессор.
        - Вы говорили, Иван Викторович, на изучение их языка и обычаев уйдет не один месяц. Вопросы нужно решать прямо сейчас, неотложно.
        - Ага… - опять снял очки Добряков.
        - Вы же этнограф, Иван Викторович, - утвердительно произнес Шойгу. - Вы знаете, как можно их убедить. Пусть они пропустят спецтранспорт. И пользуются хотя бы канализационными люками. Возможно, в таком случае нам удастся как-то сосуществовать. У нас уже туристы вон тоннами периметр осаждают, видео с драконами снимают и к дикарям на фотосессию подобраться норовят. Даже не знаю, как никого еще до сих пор не убили… Иван Викторович, очень вас прошу, подумайте над этим вопросом! И пусть они перестанут жечь костры. И строить стоянки. А еще лучше, - с чувством добавил министр обороны, - пусть уберутся из Москвы к чертовой матери!
        - С кострами и люками, полагаю, изменить поведение труда не составит, - задумчиво ответил профессор. - Если завоевать доверие, осторожно внедриться к ним в племя и упростить эти вопросы, дикари поддадутся легко. Лень-матушка всегда одержит верх над обычаями, и если ходить в люк или готовить без костра получится проще, племена перестроятся моментально. Но вот что касается спецтранспорта… Даже не знаю… Дайте мне пару дней, Сергей Кужугетович. Мне нужно проконсультироваться со специалистами, узнать их мнение, спросить совета. Полагаю, мы что-нибудь сможем придумать.
        - Очень на вас рассчитываю, Иван Викторович, - с видимым облегчением поднялся со своего места Шойгу. - И очень надеюсь, вы решите этот вопрос побыстрее.

* * *
        Какое это замечательное чувство - когда нажимаешь в почте кнопку «отправить», и все! Порядок! Не нужно больше корпеть над таблицами, следить за сроками, высчитывать проценты; не нужно проводить за монитором время с рассвета и до глубокой ночи, когда глаза начинают слипаться и держишься на одной только силе воли и желании закончить хотя бы эту сводку, и падаешь в постель лишь потому, что боишься со сна перепутать реквизиты. Но, едва продрав глаза, наливаешь чашку кофе и снова упираешься носом в накладные.
        И тут вдруг - пустота! Тебе больше ничего не нужно делать, не надо гнать, торопиться, корпеть - все! Отчеты уехали в налоговую за три дня до положенного срока, и ты - свободна!
        И как-то даже непривычно, страшновато, и не знаешь, чем заняться в этом неожиданном море свободного времени.
        - Юля-я! Ты что делаешь?
        - Игрушку новую скачала.
        - А может, ну их, все эти планшеты? Может, мы чего-нибудь настоящее сделаем? Какие у нас будут планы в последнее время?
        - Скоро мертвый дяденька прилетит.
        - А ты откуда знаешь? - В груди Алины появился сладкий холодок.
        - Чувствую.
        Женщина хмыкнула. Однако поднялась, отправилась на кухню, достала из холодильника мясо, отрезала несколько ломтей, наскоро отбила, поперчила, положила на разогретую тем временем сковородку. Вскоре перевернула, посолила. Подумала немного возле холодильника - но пельмени доставать не стала. Заварила кофе. Сняла мясо на тарелку…
        - Летит!!!
        Алина подступила к окну, отодвинула заменяющее стекло и занавеску покрывало - и качнулась назад от толчка воздуха.
        Дикарь спрыгнул с шеи летучей зверюги на подоконник, потом на пол, и на гостя тут же набросилась Юля:
        - Привет, мертвый дядечка! Мама освободилась, и мы можем погулять. Ты полетишь с нами?
        - С дороги гостя нужно сперва покормить, - нравоучительно, хоть и с улыбкой, сказала Алина, - а не звать веселиться.
        - Ладно. Только я первая руки мою. А то вы опять пропадете, - решительно заявила девочка и отпустила дикаря.
        Тот повернулся к женщине, наклонился к лицу и замер, не доставая лицом совсем чуть-чуть - сперва губ, потом глаз. И хотя он не касался кожи, Алина явственно чувствовала все - и холодные искорки, и горячее дыхание. Не выдержала, обхватила и прижалась сама, все равно обругав:
        - Ты ведь меня всю выпачкаешь!
        Дикарь крепко ее поцеловал, а потом, чуть дернув закованными в панцирь плечами, отступил, стащил с тарелки мясо, отправил в рот. Потянулся за вторым куском.
        - Руки помой!
        Гость прибрал третий кусок мяса и только после этого отправился к раковине, сполоснул руки и вернулся к Алине. Взял ее лицо в ладони, коснулся губами в нескольких местах, пригладил волосы…
        Подкрепившись и помыв руки после мяса, Атрамир несколько раз погладил женщину ладонями по голове, изливая в ее разум спокойствие и безмятежность, сонливость и безразличие.
        «Все хорошо, все хорошо», - как бы говорил он руками, наполняя этими ощущениями сознание избранницы.
        Из пещеры с дождем выбежала малышка, села к столу. За нее волхв не беспокоился, она знала, что все будет хорошо. Чувствовала. И, кажется, даже ждала. А вот простая смертная…
        Глаза женщины осоловели, и Атрамир быстро смотал с пояса веревочную упряжь, два ремня протянул избраннице между ног, перехлестнув у верха бедер, обвел вокруг тела, продел под мышками.
        Смертная что-то пробормотала. Он кивнул в ответ, затягивая узлы, посадил ее на подоконник:
        - Кучур!
        Дракон всунул голову в окно, ухватил верх обвязки, вытянул наружу и привычно продел морду в верхнюю петлю, позволяя ей проскользнуть на шею.
        Девочке Атрамир просто протянул руку - и она радостно подбежала, запрыгнула на подоконник, встала на крыло. Молодой волхв обнял малышку, ухватился левой рукой за край крыла - и дракон тут же спрыгнул вниз. Мгновение невесомости как раз позволило целителю и девочке примоститься у основания левого крыла, а когда Кучур заскользил над скалами - сила ветра и тяжести прижали увязанную в упряжь женщину к основанию правого.
        - А-а-а-а!!! - закричали мама и дочка - одна от ужаса, другая от восторга.
        Дракон лег на крыло, поворачивая, выправился. Атрамир, пользуясь спокойствием полета, показал девочке, как приподнять чешуйки и просунуть ладони под них, держась за основание. Малышка все схватывала моментально и уже через мгновения сама цепко держалась на спине могучего зверя, подставляя лицо встречному ветру. Однако волхв на всякий случай опустил правую руку немного ниже, чтобы перехватить, если девочка вдруг соскользнет.
        Впрочем, куда больше его заботила старшая из попутчиц, и Атрамир всячески старался справиться с ее сознанием, удержать в сонном безразличии, навеять ощущение того, что все это просто чудится и что видение - чудесно… Но получалось с трудом.
        Полого снижаясь, Кучур стремительно скользнул над берегом реки, пробил пелену Врат Демонов и стал набирать высоту, поворачивая на север и скользя в прохладе под самыми облаками.
        Полет в небесах - это вовсе не долгие пешие переходы и не гребля на веслах. Уже через несколько часов дракон снизился к голубому глазу окруженного лесами озера, ловко провалился на прибрежную луговину и присел к земле, опуская крылья.
        - У-ух!!! - скатилась по мохнатой перепонке, словно с горки, Юля.
        Алину же пришлось спускать аккуратно, для начала распутав узлы обвязки. Едва ступив на землю, женщина тут же кинулась на дикаря с кулаками:
        - Ты с ума сошел?! Ты что творишь?! Да я тебя…
        Дракон, извернувшись, сцапал целителя пастью, швырнул в сторону, и крик злости мгновенно сменился испуганным воплем:
        - Ты его убил!!!
        Однако Атрамир, кувыркнувшись в воздухе, сгруппировался и спиной вперед врезался в воду, приняв удар на прочную броню доспеха. На глубине развернулся, погреб к берегу, постепенно всплывая, и вскоре на поверхность вынырнул самый обычный молодой парень, без боевой раскраски и грязной корки на руках. На ходу начал снимать влажную одежду.
        - Ой, не смотри! - Поняв, что сейчас будет, Алина схватила девочку и отвернулась вместе с ней, закрыв ребенку глаза. Но та вырвалась и побежала к дракону:
        - Я так же хочу!
        Зверь опустил крыло, позволил ей забежать на спину и взлетел, прежде чем Алина успела открыть рот. Скользнув над самой водой, дракон резко наклонился - и Юля скатилась в воду, подняв фонтан брызг. Женщина вскрикнула - но зверь уже развернулся и на обратном пути ловко выхватил малышку, промчал над волнами и поставил на берег, сам опустившись чуть дальше.
        - Еще хочу, еще! - погналась за зверем Юля.
        - Доча, не смей, там глубоко! - попыталась остановить ее Алина.
        - Я же плавать умею, ма! - на бегу ответила девочка. - И тут берег рядом! И крылатик выручит!
        «Крылатик», поворачиваясь, и вправду подставил ей крыло.
        - Ты хоть одежду сними! - вздохнула женщина, понимая, что остановить Юлю все равно не сможет. Где и когда еще в жизни случится столь невероятное развлечение?
        - Ага! - Она уже пролетала мимо, усевшись зверю на шею и запустив руки под чешую. Дракон покачался с крыла на крыло и неожиданно, сложив крылья, крутанулся вдоль тела.
        Всадница с восторженным воплем улетела в сторону и врезалась в воду, прокатившись несколько метров по поверхности. Алина опять испуганно охнула - но ее дочь, подняв голову над водой, уже размахивала дракону руками:
        - Еще!!!
        Пока женщина боялась за ребенка, дикарь успел переодеться - и неожиданно превратился в совершенно обычного человека. Замшевая куртка, замшевые штаны, заправленные в сапоги со шнуровкой, ремень с поясной сумкой. Окажись такой парень в московской толпе на улице - никто бы и внимания не обратил. Покрой немного странный, не по моде - только и всего.
        Хотя нет, обратил бы. Уж больно плечист и статен, и уверенностью разит, словно от танка. Сила… Даже странное ожерелье на груди мужчины, с какими-то деревянными фигурками, нитяным плетением и костяными палочками смотрелось на его шее так же естественно, как в руках других мужчин - розовый телефон с фиалочками. Ну да, не гламур. Украшение простое и грубоватое. Для себя, а не для других.
        Дикарь обнял Алину за плечи, заглянул в глаза, поцеловал в губы, вскинул предупреждающе указательные пальцы. Указал на прогалину вдали от берега, кивнул и пошел туда. Как поняла женщина, ему требовалось ненадолго отлучиться.
        Оставшись одна, она заглянула в странное гнездо, в котором переодевался дикарь и в котором оставил вещи. Выглядело оно, прямо скажем, непривычно. Прежде всего - оно не было построено. Просто несколько близко растущих лип были окружены кустарником, настолько плотно заплетшим свою лозу между стволами, что даже свет не проникал. Потолок тоже был из веток и тоже живых, случайно перепутавшихся так плотно, что нигде даже крохотного отверстия не просвечивало. Внутри имелось несколько деревянных чурбаков, плетенный из лозы стол. На стенах висели ивовые корзины, берестяные короба. Пол закрывала в два слоя толстая камышовая циновка. Комната как комната, размерами почти такая же, как в квартире у нее.
        Странным было то, что и выше, над нижним гнездом, было еще несколько похожих, но только с просвечивающими стенами и недостаточно густыми полами. И только совсем наверху - еще одна темная, плотная нора. Складывалось впечатление, что то ли деревья были незнакомой породы, с ветками, растущими слоями, очень много и на одинаковом уровне, или… или, может быть, они заболели? Чем-то вроде «ведьминых метл», заставляющих сучья бешено ветвиться в одном и том же месте.
        Дракон и Юля развлекались на противоположном краю озера, а здесь было тихо и спокойно: вокруг порхали бабочки, деловито жужжали жуки, где-то в траве воодушевленно стрекотали кузнечики. Припекало солнце, воздух же не колыхало ни единым порывом ветерка.
        - Мне-то уж чего стесняться? - вслух подумала Алина, разделась и тоже вошла в воду.
        Смыв боевой окрас и переодевшись, Атрамир отправился на огород. Выглядели грядки печально - зайцы, обрадовавшись безнаказанности, разорили чуть ли не все посевы. Капусту понадкусывали, свекольную ботву сжевали, репу затоптали, редиску выщипали. Хорошо хоть лук с чесноком и хрен с горчицей не тронули. Приправы, известное дело, на огороде самое главное. И нужны они каждый день, и искать их среди лугов и наволоков замучаешься. Остальные посадки - это так, баловство. Похрустеть вечерком под настроение али квасу настоять.
        Натянув петли силков, молодой волхв вернулся к дому, наблюдая за царящим на озере весельем. Кучуру повезло - он уже давным-давно не обкатывал седоков. Извечное развлечение народа людей и огнедышащего народа: воины садились драконам на спины и держались за края крыльев или за чешую, а драконы всеми возможными способами пытались седоков скинуть. Игры проходили, конечно же, над водой - иначе и покалечиться недолго. В юности даже соревнования на цепкость между родами и землями иногда устраивали во время общих празднеств.
        Но время ушло. Артамир ныне сидел на Кучуре как влитой, хоть вниз головой мог летать - не скинешь. Иных же седоков его побратим не признавал. И вот вдруг нате вам - новая игрушка, цепкая, да неопытная! Нашлось с кем поиграться.
        Женщина тоже купалась, однако, увидев мужчину, вышла из воды. Стройная, но широкобедрая, с большими глазами и густыми волосами. Ростом, правда, не вышла - как, впрочем, и все обитательницы мертвого мира. Но что-то в ней было… Тайна! Она была иной, непривычной, и это манило, возбуждало… Проникнуть в тайну ее души… Или в тайны плоти… Даже непонятно, чего он хотел больше?
        Опасливо покосившись на озеро, женщина обняла целителя и стала целовать. В ее сознании уже не было обиды, но появилась какая-то опаска и торопливость. Она спешила получить свое - словно это «свое» кто-то мог у нее отобрать. Артамир не стал перечить ее желаниям, поднял на руки и унес в прохладу дома, целуя колени и плечи и позволяя стаскивать с себя куртку.
        Это выглядело глупо и неуклюже, как если сунуть палец в пчелиное дупло и убежать, облизывая крохи и оставляя главную ценность в лесу. Скорее-скорее! Скорее сплестись, скорее слиться, скорее напрячься, скорее взорваться - словно требовалось исполнить нудную обязанность, а не ощутить наслаждение единением. Выдохнуть - и воровато выглянуть наружу.
        Поймав в сознании своей избранницы тревожность пополам с материнскими нотками, молодой волхв изрядно удивился. Было похоже на то, что женщина боится собственной дочери. Неужели малышка и вправду способна запретить матери общаться с мужчинами?
        Трудно поверить. Девочка, конечно, обладает даром. Но не настолько же сильным!
        Однако, урвав крохи близости, женщина с видимым облегчением вышла наружу и присела на берегу, подставляя лицо солнцу и с явным наслаждением, полной грудью, дыша. Ей нравился этот мир - целитель прекрасно это ощущал. Да и странно было бы не восхищаться настоящей свободой, настоящим миром и настоящей чистотой. Даже если родился среди отравы и грязи.
        Артамир вскинул голову, ощутив трепыхание удивления и возмущения. Это означало, что кто-то уже влетел в силки, так и не добравшись до вожделенного кочана. Пора отправляться за ужином.
        Вернулся он даже не с одним, а с двумя зайцами - пока шел, огород волхва вздумалось посетить еще одному безобразнику. Женщина, сидя у самой воды, с интересом строила домики из влажного песка, а уставшая девочка лежала рядом, раскинув в стороны руки и ноги и закрыв глаза. Кучур ее все-таки укатал и скрылся. А ведь поначалу целитель полагал, что дракон выдохнется первым!
        Пока волхв свежевал дичь и разводил костер, побратим вернулся, едва не сдув при посадке очаг, недовольно буркнул:
        - В нашем гнездовье никого. Вестимо, с демонами сражаются. Или на охоту улетели.
        - Может, завтра вернутся?
        - Может, и вернутся. - Кучур лег на живот, вытянув шею. Его голова лежала рядом с костром, в глазах отражались отблески огня. - И у альвов в лесу пусто.
        - Чародеев тоже призвали. Самых сильных и умелых. Учителями были именно они.
        - Неужели сразу все, кто жил здесь, переместились в мир мертвых?
        - Мы целители, Кучур. Мы там, где сражаются. И все наши знакомые - среди тех, кто сражается. Вот и получается, что во время войны нам даже перемолвиться не с кем, как среди солончаков. Все наши друзья уходят на битву. Хотя на самом деле обитателей в Спасенных Землях меньше не стало.
        Девочка, ощутив грусть летучего друга, поднялась, встала перед его мордой и попыталась обнять. А когда не получилось, стала гладить меж ноздрей. Кучур, отдаваясь ласке, закрыл глаза.
        Артамир, скинув одежду, увлек женщину в озеро и долго с ней там бултыхался, кружа ее и подбрасывая, подныривая и катая за собой. Наплававшись до озноба, они вместе, взявшись за руки, отогрелись у костра, над углями которого молодой волхв потом зажарил зайца.
        Нагулявшаяся девочка съела чуть не половину тушки, после чего окончательно осоловела, отправилась к дремлющему Кучуру, забралась в складку сложенных крыльев и моментально заснула в этом теплом уютном гнездышке.
        Молодым людям хватило и того, что осталось. Подкрепив силы, Артамир за руку повел женщину за собой, стал подниматься по растущим тут и там толстым коротким веткам. Алина, не привыкшая лазить по деревьям, попыталась воспротивиться - но рука дикаря была сильной, а ветки росли так удобно, словно были устроены здесь специально, и она сама не заметила, как очутилась на самом верху, в том самом гнезде, что казалось устроенным на самой огромной высоте. Пол здесь был из тонких веток - мягкий, слегка пружинящий, другие ветви плотно обнимали внутреннее помещение полуовалом, как…
        - Я в тыкве! - сообразила Алина, что ей все это напоминает. Огромную выдолбленную тыкву с прогрызанной стенкой. - Мышка-норушка!
        Внутри «тыква» была завалена мехами, целой грудой мехов, ласкающих обнаженную кожу, и женщина с удовольствием нырнула в это мягкое щекочущее богатство.
        - Ты моя избранница, - склонился над гостьей Артамир. - Ты моя навсегда, и нам некуда спешить. Впереди у нас целая жизнь.
        Алина не поняла ни слова, но ничуть не возражала, когда дикарь начал целовать ее плечи и шею, коснулся губами груди, живота, бедер, словно собирался отметить таким образом каждую клеточку ее тела… Да, именно это дикарь и делал, касаясь своей щекочущей искристой теплотой и кончиков ее пальцев, и внутренней стороны бедер, и мочек ушей, и спины между лопатками. Он целовал и целовал, даруя по капельке жара и соскам, и ключицам, и ее бровям, и попке, и подбородку, и лобку, и вскоре этой горячности уже некуда стало деваться, она захлестнула Алину, скрадывая все мысли и желания, оставляя только одно страстное стремление, которому никак не удавалось осуществиться, - пока женщина, рассвирепев, не ринулась на непонятливого кавалера, втоптав его в меховые волны, и сама не сотворила то, что полагалось сделать ему. Тела слились, превратив горячность в пламя - и дальнейшего Алина уже не понимала, качаясь в сладострастии, которое раз за разом взрывалось внутри нее то алыми, то белыми бутонами, обнимая и поглощая, пока очередная, самая яркая вспышка вовсе не лишила сознания…

* * *
        Тревожное известие, принесенное побратимами, заставило северное селение рода Яйва немедленно собрать всех воинов и отправить их на север лесными тропами - самым коротким путем, позволяющим добраться до Песчанки. Именно возле нее, узкой и мелководной речушки, не приглянувшейся до сих пор ни одной из семей, и происходило что-то страшное и опасное.
        Увы, но «все воины» - означало лишь трех подростков с пушком на губах, оказавшихся слишком юными, чтобы идти воевать к Вратам Демонов, страдающего одышкой Оргодоста, показавшегося для той же цели слишком старым, и не менее престарелого Могучара, самого пожилого из волхвов селения. На пятерых у них было два щита, три копья и единственный меч. Ну и, разумеется, рабочие топоры да пара метательных палиц.
        Удачей было то, что все воины, взятые прямо из родных домов, были отдохнувшими, а азарт, овладевший подростками, впервые в жизни идущими на битву, придавал им силы и позволял чуть не бежать час за часом, не ведая усталости. Про Оргодоста и Могучара то же самое сказать было нельзя, и потому очень скоро их копья и щиты, топоры и даже меч перекочевали в руки мальчишек.
        Увы, даже налегке старики все равно шли слишком медленно, вынуждая своих юных товарищей недовольно приплясывать и потихоньку ругаться.
        Разумеется, мудрый Могучар нашел выход и из такого положения. Во время ночлега старики, и без того страдающие бессонницей, ушли со стоянки задолго до рассвета и потому успели без особой спешки добрести до Песчанки аккурат к восходу солнца. Отдохнули, утолив жажду и омывшись, и опять же неспешно побрели вверх по течению, в указанном драконами направлении.
        Ближе к полудню появились и сами драконы. Сделав круг над воинами, они полетели к лесу. К пустыне, сотворенной проклятием одинокого демона, у которой имелось только одно достоинство: там теперь было много места, чтобы приземлиться и отдохнуть. Еще примерно через час стариков нагнали взмокшие от бега подростки. Теперь уставшими были они - а двое дряхлых, но многоопытных воинов двигались по тропе вполне бодро и спокойно переговаривались, благо с дыханием у них все было в порядке.
        Однако впереди уже показались скальные уступы Старых Ключей, о которых предупреждали воины огнедышащего народа, и Оргодост предупреждающе вскинул руку, снимая с пояса метательную палицу из гранитного окатыша на длинной, в полтора локтя, тонкой можжевеловой рукояти. Мальчишки приободрились, перехватывая поудобнее копья, выставили щиты, пошли вперед. Маленький отряд миновал одну плакучую иву, перебежал прогалинку, миновал вторую и стал растекаться по еще одной поляне перед небольшим домом. Именно там, у камня, и лежало то, что они искали: короб неприятного, неестественно ядовитого цвета.
        - Проклятье! - Капитан Полесов метнулся к «НАЗу», подхватил с земли мачете, левой рукой выдернул поясной нож, удерживая его по-испански, клинком вниз. На поляну же, перегораживая все пространство от скалы до воды, вытягивались пятеро дикарей, раскрашенных мелом и охрой, в тряпочных и костяных шапках, а один так и вовсе с разукрашенной в виде черепа головой. Враги были вооружены копьями, каменными палицами и топорами, оснащены большими, в виде вытянутого овала, щитами. - Так я и знал. Все это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой…
        Дикарь в черепушке грозно закричал, остальные резко опустили копья. Его индианка тоже жалобно заголосила, приплясывая у норы.
        - Уходи! - крикнул Дмитрий. - Уходи по реке, я их задержу!
        Дикарь в черепушке вытянул руку, указывая на него пальцем, что-то забормотал, словно заклиная, индианка умоляюще завыла.
        - Одевайся и уходи, - повторил капитан и спохватился: - Вот черт, ты же не понимаешь ни слова…
        Он хмуро осмотрел врагов. Ждать было бессмысленно - милиции тут нет, поддержке взяться неоткуда. Естественная природная жизнь… Или сдаваться, и смотреть, как насилуют его девушку, как забирают немудреные припасы и снаряжение в слабой надежде на то, что хотя бы самих помилуют, не зарежут, либо…
        Один к пяти? Резкого отпора наверняка не ждут. Так что не так уж все и безнадежно.
        «Черепушка» что-то скомандовал, копейщики дернулись вперед - и капитан метнулся крайнему навстречу, подбил вверх выставленное копье, сближаясь… Но ударил не его, а неожиданно резанул по ноге того, что, оказавшись сзади, замахнулся, намереваясь колоть Дмитрия в спину.
        - Есть! - Полесов тут же прыгнул вперед всем весом, обрушиваясь на щит, и опрокинул на спину не готового к столь сильному напору дикаря. Дернул щит на себя, рубанул длинным мачете под него. - Вот и три к одному!
        Развернулся к остальным врагам, увидел перед собой что-то тонкое и темное, прикрылся клинком…
        Воины Яйва вытянулись вдоль прогалины, настороженно глядя на короб, и тут вдруг от дома метнулся в нему непривычно одетый охотник, схватил с травы странный меч: очень тонкий и с острым кончиком. Могучар сразу ощутил в сознании мужчины смесь страха и ярости и предупреждающе крикнул:
        - Осторожнее, это воин!
        Воин что-то забормотал, словно призывал духов себе в помощь, пару раз резко что-то выкрикнул.
        - Не трогайте его! - взмолилась женщина. - Это мой муж, не троньте его!
        - Назови свое имя и род, которому ты принадлежишь! - потребовал от незнакомца волхв, для полной ясности указывая на него пальцем.
        Тот заговорил громко и отчетливо - но совершенно непонятно.
        - Это чужак, - опустил руку Могучар. - Он не понимает нашего языка.
        Услышав такое, мальчишки вздрогнули, направляя копья пришельцу в грудь, и тот вдруг скользнул вперед, ловко поднырнул под копье Вторуши, мгновенно оказавшись рядом, и столь стремительно ранил в ногу кинувшегося на выручку Овлура, что никто даже не заметил, как это случилось, а чужак уже снова бросился на Вторушу, опрокидывая на спину, рубанул мечом.
        Оргодост, спасая мальчишку, с пологого размаха метнул палицу. Она сорвалась с руки бывалого воина, обернулась вокруг оголовья раз, второй…
        Чужак развернулся, вскинул меч, отбивая бросок. Рукоять сухо стукнулась о клинок, заканчивая третий оборот, обогнула лезвие, и тяжелый гранитный окатыш резко ударил чужака в голову чуть-чуть ниже уха. Пришелец резко дернулся и кулем повалился на бок.
        - Не-ет!!! О небеса, не надо!!! - расталкивая воинов, промчалась вперед маленькая, как девочка, женщина и упала рядом с чужаком на колени: - Великие небеса, за что-о?!

* * *
        На Волочаевской улице, возле тоннеля под железнодорожными путями, профессора Добрякова, утирая потную лысину, дожидался майор Донартус в форменной рубашке и брюках, отделение гвардейцев Кантемировской дивизии в кедах, трусах и футболках, и стандартная полевая кухня на два котла с уже установленной трубой.
        Этнограф приехал на такси, одетый в тренировочный костюм серого цвета, опоясанный ремнем с поясной сумкой и сидушкой из вспененного пластика на резиночке за спиной. Майор встрепенулся, направился навстречу:
        - Наконец-то, Иван Викторович! Я уже начал беспокоиться.
        - Уж простите старика, давненько в поле не отправлялся. Пришлось наскоро лекарства в аптечке перебирать и абсорбентами запасаться. Очень часто контакты с туземцами, знаете ли, сопровождаются нездоровой пищей, некипяченой водой…
        - Так, может, отложим…
        - Нет-нет, что вы, я не к тому, - замахал руками седовласый ученый. - Тут я как раз двумя руками за такую возможность держаться должен. Это предположительно мой последний контакт с незнакомой культурой будет, да-а…
        - А вы справитесь?
        - Ну, обещать того, что выгоню нежданных гостей восвояси, не стану, - покачал головой Добряков, - но хотя бы азам гигиены, если можно так выразиться, для начала научу. Тут ведь главное показать, что это удобнее. А люди, они существа ленивые. Как чего можно без лишних усилий сотворить, сразу понимают. - Профессор любовно погладил бок полевой кухни. - Но первым этапом необходимо проникнуть в доверие. А путь к сердцу любого воина лежит где?
        - Через желудок! - с готовностью ответил ему один из полуголых гвардейцев.
        - Правильно - похвалил его Иван Викторович. - А коли так, то толкайте!
        Гвардейцы навалились на кухню со всех сторон, двое приподняли дышло - и она бодро и весело покатилась в тоннель, выбралась с другой стороны и поехала по Волочаевской улице, разгоняя своим грозным видом поток велосипедистов и тележечников. Миновав несколько перекрестков, кухня повернула налево, заехала во дворы и за двадцатым домом остановилась на краю скверика, в котором возле большого вонючего костра из пластиковых пакетов, поддонов, бутылок и прочего мусора сидели на щитах три десятка закопченных людей в доспехах, с копьями и луками, в меховых плащах и без оных, в шлемах самого неожиданного вида.
        Появлению странного возка они не обрадовались. Несколько дикарей даже встали, выходя из своего круга, направились к незваным гостям.
        - Все, уходите! - приказал солдатам Иван Викторович.
        - Вы уверены? - опуская из-под дышла упор, спросил командир отделения.
        - Идите-идите, - поторопил профессор. - Чем меньше людей, тем меньше им беспокойства.
        Солдаты отступили, поглядывая издалека, а потом построились и удалились по улице. Дикарей это отступление, может, и успокоило, но внешне они пока миролюбия не выказывали. Наоборот - из-за костра вышел плечистый воин в кожаной кирасе, костяном шлеме, с лицом, покрашенным под череп, уставился на профессора тяжелым угрюмым взглядом. Иван Викторович встал вполоборота, чтобы не встретиться с ним взглядом, принялся рассматривать небо и верхние этажи здания.
        Воин враждебности более никак не проявлял, и потому этнограф медленными движениями подошел к кухне, поднялся на нее, по очереди заглянул в оба котла. В одном толстым слоем плавали сухофрукты, в другом лежала залитая водой гречневая крупа.
        - Все, как договаривались, - кивнул профессор, открыл дверцу топки, подпалил приготовленную там под дровами растопку, закрыл, поднял голову. Из трубы почти сразу повалил белый дым, и ученый обрадовался: - Ага, работает!
        Дикаря с черепом вместо головы это тоже заинтересовало, он громко что-то потребовал. Один из воинов принес «папуасу» щит, и тот сел сверху, с интересом наблюдая за стараниями странного гостя. Труба дымила сильнее и сильнее, топка выла. Иван Викторович между тем пару раз открыл топку, проверяя, как горят дрова, заглянул в котлы. Там вода наполнялась пузырями, вот-вот должна была закипеть, а дрова, как назло, тоже разгорались все сильнее. И дело, похоже, шло к тому, что вместо угощения у него будет просто две больших обгорелых кастрюли!
        Этот прогноз не понравился и дикарю, а потому, когда странный гость в очередной раз в панике распахнул топку, он поднес ладонь к губам, и сдул с нее легкое, невесомое заклинание. Языки пламени мгновенно опали.
        Долгое общение с огнедышащими драконами приучило волхвов народа людей всегда держать в памяти заклинания огня. Без такой мудрости все Спасенные Земли давно обратились бы в пепел. Так что пригасить пламя даже на расстоянии целителю никакого труда не составляло.
        Смертный с облегчением вздохнул и продолжил суетиться с кастрюлями.
        Когда греча наконец-то впитала всю воду и превратилась в рыхлую груду, профессор Добряков с огромным облегчением залил огонь, сбегал к ящику на дышле, достал оттуда банки с тушенкой, вскрыл все и одну за другой отправил в кастрюлю, затем хорошенько перемешал. Потом выложил черпаком на блюдо изрядную груду, сделал глубокий вдох, отправился к дикарям и опустился на сидушку напротив явно уважаемого дикаря с головой-черепом. Немного посидев без движений, дабы не напугать «папуаса», этнограф начал прямо пальцами потихоньку есть кашу с блюда, всячески демонстрируя удовольствие, а заодно доказывая, что она не ядовитая. Потом придвинул кашу ближе к дикарю и жестом предложил угощаться.
        Тот отнекиваться не стал, зачерпнул целую горсть, отправил в рот. Прожевал, одобрительно хмыкнул, взял еще. Подвинул блюдо обратно.
        У Ивана Викторовича застучало сердце от радости: вот он, первый контакт! Они с дикарем преломили общую пищу. У примитивных сообществ это очень важный элемент взаимоотношений. Вместе есть - это и взаимное доверие, и готовность к взаимопомощи. Профессор съел несколько горстей - придвинул к дикарю. Тот вкусил - подвинул обратно.
        Добряков поднялся, добавил из котла еще каши, вернулся. Попробовал, угостил - а потом жестом указал на соплеменников черепоголового, наблюдающих за церемонией со стороны. Дикарь величаво кивнул - и профессор пошел к воинам племени, давая им попробовать своего варева, а когда блюдо опустело - жестом позвал к повозке. Воины встрепенулись и потянулись за ним.
        Дальше все стало проще. Профессор раскладывал кашу по блюдам, пока каждый дикарь не получил свою порцию, потом вместе со всеми отправился к общему костру. И никто не попробовал возражать.
        Вот она, волшебная сила желудка! Накорми - и ты свой в любом сообществе.
        После каши профессор напоил всех компотом - и его уже одобрительно хлопали по плечу, даже обнимали, пригласили в общую компанию, усадили в глубокое мягкое сиденье, сделанное из пластиковых пакетов. Таких у племени было всего несколько. И если в таком же сидел черепоголовый дикарь - то и его место было знаком уважения, а не насмешки.
        - Это ужасно, - сказал Иван Викторович дикарю, попивая горячий компот из полиэтиленовой кружки. - Столько крови, страданий. А ведь если бы мы сразу могли вот так сесть у общего костра, всего этого, наверное, не случилось бы. Нужно просто понять друг друга, друзья мои. Поинтересоваться желаниями, уважить обычаи. И тогда не появится желание друг друга убивать!
        Он вскинул кружку, как бы провозглашая тост. Дикарь понял его неправильно: поднялся, забрал компот, допил, положил руку гостю на лоб. Профессор закрыл глаза и тут же засопел.
        - Что ты сделал с ним, мудрый Остах? - удивился вождь.
        - Ничего, - пожал плечами волхв. - Похоже, он слишком много тревожился и слишком много съел. Я лишь попытался слегка успокоить его сознание, а он заснул.
        - Пусть отдохнет, Остах. Мне кажется, это хороший человек. И еда у него вкусная, - улыбнулся вождь и потянулся к поясу. - У меня тут есть полная фляга кваса из репы. Оставлю ему, пусть и нашей пищи попробует.
        - Интересные рабы встречаются у демонов, - ответил целитель. - Иные боятся, иные ненавидят. А этому так сильно хотелось с нами подружиться, что мне даже не по себе поначалу стало. Неладное заподозрил. У смертного, кстати, паутина ветхости в легких и печени. Пожалуй, я смогу ее убрать, но это такая гадость, через пару лет заведется снова.
        - Пусть побудет здоровым хоть пару лет.
        - Пусть, - согласился волхв, растирая ладони для согревания перед заговором. - Скажи Радаю, пусть принесет мне амулеты лунной воды и костяной оберег. Они пригодятся этому старцу. И раз уж он так славно покормил наш род этим вечером, подарим ему кольцо небес. В этом мире, наверное, он будет единственным смертным с коловратом из драконьего клыка.

* * *
        Алина лежала в руках матери, и та, покачивая малышку, что-то тихо напевала. Неразборчиво, но ласково. Девочке было тепло и уютно… Но уж очень непривычно, и потому, продираясь сквозь полудрему, женщина все-таки полуоткрыла глаза. Но, как ни странно, ощущение укачивания не исчезло, равно как объятия нежных маминых рук. Лишь немного пошевелившись и перекатившись чуть в сторону, увидев в овальном проеме яркие звезды, Алина наконец-то стала понимать, что все увиденное ей причудилось и что она просто-напросто спит в гнезде на дереве, ветер слегка покачивает макушку и поет за стенами, а тело обнимает ворох мягких заячьих шкур…
        Вторая мысль внезапно показалась ей не менее бредовой, чем первое сновидение, и женщина решительно тряхнула головой, возвращаясь в реальность, поползла к краю кровати и… и обнаружила себя на краю норы, тихонько покачивающейся на ветру! Снаружи лежал странный, сказочный мир из сиреневого мрака, тут и там прорезанного звездами. Звезды сияли сверху, звезды светились по сторонам, звезды сверкали внизу, прыгая с волны на волну и ехидно подмигивая. Единственное, чего не хватало небесам, - так это голубого шарика Земли в самом зените. И тогда можно бы легко ощутить себя волшебницей, летящей через космос, от планеты к планете, в неведомые дали…
        Небо начало потихоньку светлеть, выхватывая из небытия кроны склонившихся над водой деревьев. Присмотревшись, Алина разглядела чуть в стороне, на самом берегу озера, крепкого парня, курчавого и плечистого, который замер, поджав под себя ноги, разложив на колени руки с повернутыми вверх ладонями и вскинув лицо навстречу грядущему рассвету. Женщина на всякий случай пошарила рядом в мехах. Ну да, конечно же, это был он. Дикарь. Кому еще, кроме безграмотного «папуаса», может прийти в голову подняться ни свет ни заря, бросить теплую постель и горячую женщину только для того, чтобы встретить рассвет на берегу безлюдного лесного озера?
        У Алины сжалось сердце от столкновения сразу двух несовместимых желаний. С одной стороны, ей хотелось точно так же сидеть на берегу, наслаждаясь нисхождением на лицо первых утренних лучей. С другой - хотелось нежиться в безмятежной теплоте, раскачивающей ее, словно в колыбели. И еще откуда-то из темноты вдруг зародилась зависть к тем, кто умеет делать подобный выбор…
        Солнце выглянуло над волнистым горизонтом лесных крон, разгоняя звезды и темноту, и воцарилось в новом ярком мире. Дикарь далеко внизу поднялся, вошел в воду, немного поплавал, а потом стремительно взметнулся по дереву вверх. Алина отпрянула и сделала вид, что спит. Мужчина скользнул в шкуры осторожно, незаметно, не потревожив ее ни одним касанием. Немножко выждал, а потом стал целовать ее спину от бедер вверх, скользя своими искрящимися ладонями вдоль тела женщины. И оно опять предало Алину, отозвавшись на ласки, горячась, вздрагивая и устремляясь навстречу огненно-ледяным прикосновениям.
        Дикарь повернул ее к себе, стал целовать грудь, шею, лицо, и женщина бросила глупое сопротивление, сдалась вкрадчивой, настойчивой страсти, откинулась, раскрывая победителю свое лоно. Но все же мстительно спросила:
        - Скажи, самец, кто лучше, я или рассвет?!
        Как это приятно: говорить в глаза обидные глупости, зная, что жертва упреков ни единого твоего слова все равно не поймет.
        Рассвет пробудил не только обитателей гнезда на дереве, но и дракона с девочкой внизу. Юля сразу полезла купаться, Кучур занялся ловлей птиц. Не столько для сытости - сколько там этого мяса в галке или сороке? - сколько для развлечения. Атрамир помог своей избраннице спуститься и заняться собой, стал разводить огонь, благо еще один заяц оставался нетронутым. Пока костер прогорал - сходил на огород, собрав еще три тушки, и на время расслабил ловушки. Зачем ловить больше, если эти еще не съедены?
        После завтрака девочка затеяла покатушки в озеро с крыла дракона. Повторять вчерашнее развлечение оба были не готовы - уж очень выдохлись накануне. Алина же просто млела на солнце. Полезным делом занимался только молодой волхв, выращивая липам свежие ветви на втором уровне дома и заплетая их в стену. Деревья легко поддавались чародейству, и Атрамир очень надеялся еще до темноты получить новую комнату. Ну, разве что на плотную крышу времени не хватит.
        - Господи, как же тут хорошо… - закинув руки за голову, простонала женщина. - Тишина, покой. А воздух какой! Чистый и сладкий, весь из цветочных ароматов. И кузнечики… Я не помню, когда в последний раз видела кузнечиков. Просто сказка! Навсегда бы тут остаться, вот это было бы здорово. Юля, что скажешь? - приподняла она голову.
        - Да, здорово! - выбралась из озера девочка и упала рядом с мамой. - Только я планшет свой забыла. Теперь никто не поверит, что я с драконом играла.
        - Я тоже телефон не взяла, - посетовала Алина.
        - Дяденька! - громко окликнула дикаря девочка. - А когда мы домой поедем?
        Мужчина наверху замер. Потом спрыгнул вниз, сразу оказавшись рядом с женщинами, опустился перед Юлей на колено, вопросительно вскинул брови.
        - Дяденька, а… Я планшет забыла… - Малышка подвинулась к маме за поддержкой.
        - Да, действительно, - согласилась Алина. - Тут, конечно, очень здорово. Но мы как-то не готовы оказались к такому отдыху. Неожиданному. Вообще никак не собрались. Вот… Родственники и друзья будут беспокоиться… Вещей никаких не взяли… Не предупредили… - Она тоже смутилась, видя, как изменился в лице дикарь. - Ты, наверное, ничего не понимаешь?
        Однако Атрамир понимал все. Не зная слов, он ощущал самое главное: и малышка, и ее мама хотят вернуться назад. Обратно в свою привычную клетку. Обратно в мир смерти, к гнилому душному воздуху, к извечной пыли везде и всюду, к сухим каменным долинам и ядовитым рекам. В грязный и тесный, но привычный мирок. Не прошло и одного дня, как свобода начала их тяготить.
        Как ни больно, но затащить в счастье через силу невозможно никого. Даже тех, кого ты избрал единственными и кто явно тянулся к тебе.
        Что же тогда говорить об остальных рабах?
        Девочка ощутила неладное, оставила маму и перебралась к нему, обняла так сильно, как только могла. Но это ничего не меняло. Как он ни нравился девочке, она все равно хотела назад.
        Целитель кивнул и отправился в дом за упряжью.
        Обратный полет проходил куда проще, нежели в Спасенные Земли. Женщина уже не так сильно боялась оказаться на спине дракона, девочка уверенно держалась на чешуе даже без помощи волхва, а жаркое солнце устроило огромное количество восходящих потоков на всем пути Кучура - ему пришлось взмахнуть крыльями лишь несколько раз за все часы путешествия к Вратам Демонов.
        Пелену они прорвали на изрядной высоте, и к отрогу с пещерой женщин тоже спланировали без единого взмаха. Мир смерти уже погружался в сумерки, которые скрадывались здесь невероятным обилием светящихся камней, закрепленных на столбах, скалах, подвешенных на веревках, сияющих в пещерах и шалашах. Кучур вцепился когтями в отрог, выставил крыло, позволяя сойти девочке. Женщину Атрамир подтянул за обвязку, усадил на край пещеры и снял с нее упряжь, отпуская побратима на волю.
        Алина облегченно перевела дух - все же случившееся было тем еще приключением! Включила на кухне свет, оглядываясь и как-то все еще не веря в привычную, нормальную обстановку. Юля тоже бегала по квартире, проверяя, все ли на месте. И первым делом, конечно же, сцапала планшет, возвращаясь в родную всемирную паутину.
        - Ты есть хочешь? Может, компот открыть? - повернулась к дикарю Алина. - Надо будет завтра в магазин сходить, закупиться. Хватит жить аскетами, можно ударить по желудку! Мороженое, лимонад, конфеты… Думаю, дружок, тебя ждет масса неожиданных сюрпризов. Так как насчет ужина?
        Женщина подошла к своему дикарю, взяла его лицо в ладони, всмотрелась:
        - Чего глаза-то такие грустные? Устал? - Алина так горячо, как могла, поцеловала его в губы, виновато улыбнулась: - Так лучше?
        Дикарь кивнул, снял с шеи свое забавное ожерелье, надел через голову на женщину, поправил на шее и тоже крепко ее поцеловал. Подержал за плечи сильными руками, потом сдвинул в сторону и вышел в прихожую. Хлопнула входная дверь.
        - Ну вот… - развела хозяйка руками. - Ни здрасте, ни до свидания. И гадай теперь, то ли к ночи вернется, то ли вообще на неделю пропадет?
        Она перешла в комнату, остановилась перед зеркалом, трогая пальцами висящие на тонком ремешке украшения. Птички из дерева, зверьки из кости, капельки из камня, плетение из нитей. Немножко аляписто, как положено экзотике, но надевать можно. Не к вечернему наряду, конечно же, а как пляжный вариант.
        Юля отложила планшет, подошла, тоже пощупала ожерелье и вдруг сказала:
        - Он больше не придет.
        - Почему? - Алина опустила взгляд на дочку.
        - Разве ты не почувствовала? Он с тобой попрощался.
        Внутри женщины что-то остро екнуло, словно прокололось, и душа налилась едкой черной пустотой.
        - Это… как?
        - И дракона, наверное, я тоже больше никогда не увижу… - вздохнула девочка и снова взялась за планшет. - Так ни разу вместе и не сфотографировались.
        Алина медленно сняла ожерелье и положила на полку перед зеркалом. Потом так же медленно вышла в прихожую. Сорвалась с места и кинулась на лестницу, добежала до лифта, принялась колотить ладонью по кнопке вызова, пока двери не открылись, спустилась вниз, выскочила на улицу и там закрутилась среди машин, в немом бессилии то открывая, то закрывая рот.
        Кого звать? Алина даже не знала его имени!
        Знакомая плечистая фигура мелькнула в конце дома.
        - Э-э!!! - Женщина подпрыгнула, махнула рукой, кинулась было вдогонку, и тут вдруг случилось нечто очень странное.
        Напротив дикаря опустились два огромных дракона, с них спрыгнули люди в раскраске, из-за угла дома показался пятиэтажный великан, деревья на газонах дрогнули, и прямо из стволов возникли еще две худощавые фигуры. Вся эта толпа собралась вокруг парня, с выжиданием глядя на него.
        Парень отрицательно покачал головой.
        И вся собравшаяся толпа, развернувшись, разошлась, исчезла так же молчаливо и быстро, как появилась.
        По спине женщины пробежал холодок. Всем своим нутром она ощутила, что стала свидетелем чего-то невероятно важного. Причем чего-то, связанного именно с ней.
        Новое чувство сбило недавний порыв, и Алина остановилась.
        - Да ну, чего может случиться? - пожала она плечами. - Мы даже поссориться не способны, потому как языка общего нет. Повода для обиды я тоже не давала. Так что нечего придумывать, ничего он меня не бросил. - Женщина отступила и пошла к своей парадной. - Наверняка завтра придет. Надо только мороженого разных сортов прикупить. Представляю, как полезут у него глаза на лоб…

* * *
        Профессора Добрякова разбудил оглушительный рев вертолетных лопастей. Места на парковке за двадцатым домом было мало, однако легкий соосник «Ка-226» в камуфляжной окраске туда все же втиснулся. Тут же сдвинулась в сторону боковая дверца, на асфальт, придерживая фуражку, выпрыгнул Шойгу, побежал в сквер.
        Этнограф, тряхнув головой, поднялся с ложа из полиэтиленовых пакетов, ощупал себя руками. С удивлением поднес к глазам ремешок с костяным солярным диском, тряхнул ожерельем с какими-то амулетами, поймал соскальзывающую с живота деревянную флягу, собранную из тонких, украшенных резьбой пластинок.
        - Иван Викторович! - еще издалека поздоровался министр. - Я просто потрясен! Вы добились этого всего за несколько часов. Просто нет слов. Вы настоящий гений!
        - А что я сделал? - растерянно переспросил ученый, выдернул пробку из фляги, понюхал содержимое, сделал маленький глоток.
        - Они ушли! После разговора с вами все дикари немедленно ушли! А вместе с ними и остальные племена, и драконы, и великаны, в общем, - все. Район пуст! В Москве не осталось больше ни единого дикаря.
        - Да?
        - Как вы этого добились?! Это просто потрясающе! - Шойгу, наконец добравшись до Добрякова, схватил его за руку и горячо ее потряс.
        - Значит, все-таки ушли? - Этнограф потер пальцами подбородок. - Дайте подумать. Насколько я помню, мы ели кашу. Потом пили компот из сухофруктов. Из смеси различных плодов. Я протянул свою кружку дикарю… Он что-то увидел, и меня оглушили. И ушли, оставив флягу и священные амулеты…
        Профессор Добряков сделал из фляги еще глоток, кивнул:
        - Ну да, картинка складывается. Они ушли, бросив священные амулеты и оставив мне флягу с напитком, который можно пить. Это означает, что компот, который я им наливал, им пить нельзя… - Иван Викторович резко вскинул голову, поправил очки: - Полагаю, среди фруктовой смеси оказались плоды, которые данным племенам нельзя использовать по религиозным убеждениям. По моей вине они целый вечер употребляли табуированную пищу. Теперь они стали отверженными. У примитивных племен, Сергей Кужугетович, нарушение табу - это крайне, крайне тяжелый проступок. Немудрено, что от нас сбежали и сами нарушители, и все их сотоварищи, которые испугались, что могут попасть в аналогичную ловушку! Вероятно, никого из них мы уже больше никогда не увидим.
        - Ну и слава богу! - с облегчением выдохнул Шойгу. - Пусть «папуасами» лучше занимаются этнографы, а не солдаты. Узнать бы только, что за курага с изюмом так потрясли наших крашеных партнеров? Министерству обороны на всякий случай не помешал бы стратегический запас…

* * *
        За несколько дней рати Спасенных Земель смогли освободить от демонического рабства всего лишь несколько горных отрогов - не больше пары часов пути от Врат Демонов в любую из сторон. И потому, когда к воинам родов прилетели птицы с призывом возвращаться за пелену, все отряды вернулись из мертвого мира задолго до рассвета, плечом к плечу выстраиваясь на поле жертвоприношения.
        Драконы и волоты, люди и гмуры стояли в общих рядах, не делая меж собой никаких различий. Смертельная схватка против общего врага, против жестоких порождений тьмы и смерти, сплотила их еще крепче, чем ранее. Выручая друг друга, им не раз довелось проливать кровь ради тех, кого раньше они называли просто соседями, а нередко - и жертвовать собой ради воинов иного народа. Теперь они стали не только соратниками. Они стали кровными братьями, и это родство уйдет в глубину поколений, создавая единый могучий народ Спасенных Земель.
        Вместе они в очередной раз отстояли Спасенные Земли. Вместе - разгромили порождения зла. Вместе - доказали свою силу и отвагу. Пусть воинов в вернувшихся ратях стало меньше, намного меньше. Но армия Спасенных Земель не ослабла - она стала сильнее! Ибо в жестокой битве осознала свою несокрушимую мощь. И теперь еще многие, многие века сказители будут воспевать в своих былинах подвиги смертных, сошедшихся в великой битве со Злом - и одержавших победу! Вошедших в мир смерти и разгромивших демонов прямо в их логове, отстояв право своего мира на свободу и процветание.
        Когда небо стало потихоньку светлеть, к остроконечному алтарю Врат Демонов, на густо забитое воинами священное поле, вышли двенадцать одетых в белые накидки альвов. Они взялись за руки, окружили камень и запели протяжную песню жизни, света, любви и самоотверженности. Под эту песню к алтарю вышла невысокая женщина, малым ростом и худобой похожая на девочку. Она тоже была одета в белое, но она не пела, и на лице ее не было ни воодушевления, ни радости. Но она была безвинна, и она пришла сама, по доброй воле.
        Солнечный диск выглянул из-за горизонта, и его первые ослепительные лучи один за другим потянулись к алтарю. Свет вытеснял тьму, жизнь побеждала зло.
        Вратам Демонов пришло время закрываться…
        По сей день в больницах города Москвы медики борются за здоровье многочисленных жертв трагедии, разыгравшейся в Москве на прошлой неделе. Напомним, что в результате массового отравления целый район столицы оказался подвержен галлюцинациям. Люди видели драконов, великанов, неведомых дикарей, с которыми даже вступали в борьбу с применением подручного оружия. Результатом такой «борьбы» стали многочисленные травмы у населения и среди сил правопорядка. Несколько тысяч человек по сей день находятся в больницах с острым токсикозом. Источник отравления выясняется.
        К сожалению, случившаяся трагедия стала поводом для шуток безответственных интернет-пользователей, заполонивших Сеть десятками тысяч поддельных роликов с летающими над Москвой драконами и гуляющими по улицам города великанами, а также фальшивыми фотографиями с дикарями во дворах и на улицах столицы. Подобные шутки оскорбляют чувства жертв отравления, и Министерство связи заверило, что примет все возможные меры для удаления похожего контента из сети.
        (Лента новостей glav.zarun.org. 12.09-12.30)

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к