Сюзерен Андрей Посняков
        Ватага #7
        Наш современник Егор Вожников, оказавшийся в XV веке, не только встал во главе русских земель, но и подчинил себе почти всю Европу. Остались лишь государства за Пиренеями - Кастилия, Леон и Арагон, но покорить их великому князю Егору - он же Георг Ливонский, император Священной Римской империи, а ныне патрон и сюзерен английского и французского королей - не составит большого труда. Однако опасность пришла откуда не ждали. Правитель Гранады эмир Юсуф ибн Юсуф мечтает возродить былую мощь Халифата. Он задумал использовать в своих целях самую почитаемую в Испании святыню - статую Черной Мадонны, хранившуюся в монастыре на горе Монтсеррат…
        Андрей Посняков
        Сюзерен
        Глава I
        Жирона
        Колонна всадников в несколько «знамен» во главе со своими рыцарями, целый полк, выскочив из-за холма, не снижая скорости помчалась в долину вдоль бурной реки с коричневато-грязными водами, напоминавшими клокочущую лаву. И столь же неудержимой лавой неслись всадники, поднявшийся ветер трепал их желто-красные стяги, а солнце блестело расплавленным золотом на доспехах и шлемах.
        - Хэй, хэй! - на скаку обернувшись, махнул закованной в сталь рукой молодой рыцарь в черненом панцире поверх сверкающе-серебристой кольчуги.
        Поднятое забрало его украшенного пышным плюмажем шлема не скрывало молодого, не лишенного приятности лица с тщательно выбритым подбородком; синие, с поволокой, глаза пылали азартом. Как видно, парню нравилось нестись вот так, на врагов, во главе верного войска.
        - Хэй! Хэй! - снова послышался клич. - С нами Святой Яго и Святая Дева!
        Гулко гремели копыта коней, грозно щетинились копья. Развевались на ветру разноцветные плащи и украшенные гербами попоны. Еще с утра поливал дождь, а вот сейчас, к полудню, дождевые тучи унеслись куда-то далеко-далеко, растаяли над синим маревом гор, словно само небо помогало столь славным воинам. Просто не могло не помочь!
        - Быстрей, быстрей! - подбадривал других скачущий впереди юноша.
        На небольшом, украшенном золотыми и серебряными гвоздиками щите его гордо алели четыре полосы, четыре столба на золотом фоне - старинный герб Арагона, а над ними сверкала корона.
        Река, грязный поток которой был бурным лишь сейчас, весной, ниже по течению делала излучину, и кое-кто из всадников, увлекшись скачкой, едва не свалился в воду, что, наверное, в другой ситуации вызвало бы насмешки… однако не теперь. Впереди, сразу за излучиной, в зеленой узкой долине показались повозки, вяло бредущая пехота и немногочисленные всадники. Над повозками реяли два знамени - синее, с золотыми лилиями короля Франции Карла, и желтое, с черным двуглавым орлом.
        - Имперцы! - Замедлив бег коня, молодой человек с гербом Арагона прикусил губу и обернулся: - Хоакин, ты же говорил, здесь будут только французы?
        - Французы и наемники из германских земель, ваше величество.
        Ехавший чуть позади рыцарь в панцире с золоченым львом, вставшим на задние лапы, почтительно потупил взор и тут же спросил:
        - Прикажете начинать бой?
        Арагонец вскинул голову:
        - Конечно же, прикажу! Сам Бог дает врагов в наши руки. Чего еще ждать-то?
        - Вы абсолютно правы, мой государь!
        Церемонно поклонясь, Хоакин подозвал сигнальщиков:
        - Трубите атаку! Сам государь поведет нас в битву!
        - Слава Арагону!
        - Слава Кастилии!
        - Да здравствует славный король Альфонсо!

* * *
        Дернулись желто-красные знамена - с арагонскими столбами-линиями, с кастильскими замками, с крепколапым львом Леона. Затрубили трубы. Гулко зарокотали барабаны. С лязгом упали забрала, разом опустились на упоры копья.
        Альфонсо показал рукой - вперед!
        Вся кавалькада, набирая скорость, помчалась в долину, громить жалких, суетящихся понапрасну врагов.
        Разбить, разгромить немедленно, наголову этих французских и немецких разгильдяев, явившихся на помощь проклятому инсургенту Жуану Португальскому, старому черту, которого давно следовало поставить на место, отобрав у него все владения, отомстив за страшное поражение при Алжубаротте, где кастильцы потеряли всю свою кавалерию, весь цвет.
        Кастильцы бы и мстили, правда, их королю Хуану всего-то одиннадцать лет, а потому уж он никак не мог вести сейчас союзное войско… Впрочем, даже не войско - просто передовой отряд, но какой! Одни рыцарские имена чего стоили: Алонсо дель Фарнава, Мигель де Песета-и-Мендес, Хоакин Бесстрашный, Карлос Родригес де Калатрава! Вести таких людей в бой - великая честь для юного арагонского короля, давно помолвленного со своей кузиной, принцессой Марией Кастильской. Ну и что, что кузина. И что не очень красивая. Так почтеннейшие родители решили - Кастилия и Арагон должны быть вместе. А теперь - о Святая Дева, как хорошо складывалось! - получалось, что король Альфонсо отомстит за своих кастильских родичей. Правда, пока еще не старому португальскому черту Жуану, а лишь его союзникам - оставшимся без дела после окончания войны с Англией французским дворянам и немецкому отребью - наемникам.
        Правда, тогда, чуть больше тридцати лет назад, французы помогали кастильцам, португальцы же позвали англичан - сам знаменитый Эдуард Черный Принц помогал Педро Жестокому… не просто так, конечно же, помогал - за деньги, за земли. Пятьсот тысяч флоринов обещал Педро Жестокий Эдуарду! Пятьсот тысяч! Обещал… но не дал, а, наоборот, сам занял. Зато король Наварры Карл Злой обогатился тогда неплохо - деньги с обеих сторон взял: у англичан - чтоб открыть перевалы, у французов - чтоб не открывать. Хитро! Но… не очень-то благородно как-то. Впрочем, это дело давнее.
        Пятьсот тысяч флоринов! Альфонсо аж глаза на секунду закрыл, силясь представить себе столь гигантскую сумму. Это ж какая гора золота получается! А если серебром, то… то еще больше!
        Такие бы деньги ему, Альфонсо, не помешали - Арагон, увы, край небогатый. Лишь Каталония, Барселона - это да! Он же, кроме того, что арагонский король, еще и граф барселонский - а с этой стороны денежки капают регулярно, в Каталонии, слава Иисусу, много богатых дворян и купцов - рикос омбрес.
        О Святая Дева Монтсерратская!
        Молодой арагонский король мысленно перекрестился, устыдившись своих меркантильных мыслей - не о золоте надобно сейчас думать, а о воинской славе, которая, несомненно, придет к нему после этой битвы!
        Несомненно. Придет.
        У врагов мало рыцарей, все больше пехотный сброд, а пешее войско не устоит перед таранным ударом. Еще и повозки эти дурацкие… Молодцы, разведка, не подкачали! Сообщили вовремя о просчетах врага.
        Кастильские и арагонские рыцари ворвались в долину «свиньей», клином, тут же распавшимся на шеренги для решающей конной атаки. У французов с немцами просто не было никаких шансов. Сколько у них рыцарей? Пожалуй, около полусотни. Всего-то! В три раза меньше, чем у Альфонсо.
        Воспитанный в рыцарских традициях, юный король пехоту за серьезного противника не принимал - ни к чему это. Таранного удара еще ни одна пешая шеренга не выдерживала, тем более здесь - на равнине, когда боевые кони уже разогнались, как дьяволы, их не удержишь, нет…
        И пусть суетятся враги, пусть ставят кругом свои убогие и смешные телеги… довольно проворно они это делают, кстати. Ничего!!!
        Бабах!!!
        Что-то громыхнуло, и повозки врагов вмиг окутались белым дымом… что-то засвистело… ударило многих рыцарей в грудь…
        И снова - раз за разом - бабах! Бабах! Бабах!
        Бабах!
        Вылетел из седла славный Алонсо дель Фарнава…
        Бабах!!
        Мигель де Песета-и-Мендес убрался черт-те куда вместе со своим конем!
        - У них пушки!!! - подняв забрало, закричал Хоакин Бесстрашный…
        Бабах!!!
        Король Альфонсо в ужасе скосил глаза - гордый кабальеро Карлос Родригес де Калатрава скакал на коне без головы! А паж? Верный паж, дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо, совсем еще юный? Слава Святой Деве - жив. Пока еще жив.
        Пушки… Забавные такие штуковины - многие славные кабальеро держали по одной-две в своих замках - устраивать салюты.
        Но чтоб вот так!!!
        Прогремело - и половину войска словно корова языком слизнула! Но… это же подло! Так же нельзя воевать!
        Бабах! Бабах! Бабах!
        Адский грохот. Свист. Кровь во все стороны. Оторванные конечности. Летящие в воздухе кишки. Боже, что за мясорубка! И это еще до прямого столкновения с врагом!
        Скорее, скорее вперед!
        Те, кому повезло доскакать до повозок, в изумлении взвили коней на дыбы: в клубах плотного порохового дыма перед рыцарями оказался город! Неприступная крепость, устроенная из сцепленных кругом повозок, в каждой из которых сидели копейщики и стрелки. Арбалеты, луки… Длинные английские луки. Дюжие молодцы в зеленых капюшонах с алым крестом Святого Георгия на груди. Английские лучники! Они тоже здесь, оказывается?!
        Бабах!!!
        И еще - пушки… И большие… и маленькие…
        - Государь, мы погибнем здесь все!
        Славный Хоакин был сейчас страшен: с окровавленной головой - шлем сорвало вражьей картечью, с заплывшим правым глазом и перебитой, повисшей плетью рукой.
        Несмотря на свою молодость - двадцать два года, - Альфонсо все же не был упертым дураком и в опасных ситуациях соображал быстро, без всякой оглядки на рыцарскую честь и доблесть.
        Вот и сейчас долго не думал, распорядился тут же:
        - Уходим малыми группами! Дон Эстебан, велите трубить отступление.
        Вновь запели трубы, только уже не задиристо и победно, а как-то уныло. Взвились к небу вымпелы, созывая тех, кто еще оставался в живых. Стальная лава кастильских и арагонских рыцарей подалась назад, словно гигантский спрут, ужаснейший кракен, втянул свои щупальца.

* * *
        - Уходят, княже! - оторвавшись от своего орудия с раскаленным стволом, обернулся пушкарь с закопченным лицом и пропахшей дымом бородкой.
        - Прикажете нагнать и добить их, сир? - Сей вопрос исходил от высокого рыцаря в синем бархатном панцире поверх стальных пластин - бригантине.
        - Мои лучники готовы, сэр! - горделиво расправил плечи коренастый англичанин со светло-русой бородкой. - Сейчас сядем на коней и…
        - Нет! - Молодой человек лет тридцати, стройный и сильный, сняв шлем, тряхнул густой шевелюрой.
        Светлые латы его покрылись пороховой пылью, рука в стальной перчатке легла на эфес меча.
        - Нет!
        - Но… почему нет, сир? - почтительно спросил высокий рыцарь. - Мы что же, отпустим их?
        - Именно так, славный Ла Гир! - Молодой человек улыбнулся, но серо-стальные глаза его оставались вполне серьезными и выражали непреклонную волю, волю повелителя!
        Даже не знавший страха доблестный шевалье Этьен де Виньоль по прозванию Ла Гир и тот потупился от такого взгляда.
        А вот англичанин кивнул:
        - Понимаю вас, сэр Джордж. Не нужно делать лишних мерзостей. Не хватало нам еще убить арагонского короля! Вот взять в плен - совсем другое дело. Думаю, выкуп за него был бы знатным.
        - Вы-ыкуп! - презрительно скривился Этьен де Виньоль.
        Славный Ла Гир в плен ради выкупа никого не брал, потому как страстью к пьянству и мотовству (как некоторые) отнюдь не страдал и в деньгах не нуждался.
        - А пленять его еще рано. - Смешно коверкая французскую речь, молодой человек снова улыбнулся и тут же распорядился похоронить мертвых и оказать помощь раненым.
        - Просто они еще не почувствовали всю нашу силу, - помолчав, пояснил «сэр» Джордж по-русски, обращаясь к пушкарю… даже к двум пушкарям: русскому мастеру Амосу из Новгорода и татарину - точнее, булгарину - Биляру Таис-мирзе.
        Биляр хоть и был знатного рода, однако с детства проникся неудержимой страстью к артиллерии: к пушкам, гаковницам, ручницам и вообще ко всему тому, что взрывается и стреляет - в этом и нашел свою судьбу. И обрел надежного друга из тех, что неразлейвода - новгородца Амоса.
        И ведь буквально во всем эти люди разнились: Амос - кривобокий, сухонький, чернявый, с черными, глубоко посаженными глазами, а Биляр - белокурый сероглазый красавец, сложенный, как какой-нибудь древний греческий бог; Амос - хохотун и рассказчик, Биляр же больше любил слушать, нежели говорить; Амос - чуть ли не из смердов, а Биляр - знатен. Да, наконец, и по вере они разнились - православный Амос и правоверный мусульманин Биляр. Разнились… а вот - дружили. И князь Егор-Георгий - он же «сир», «сэр Джордж»… он же - Георг Ливонский - император Священной Римской империи, а ныне - патрон и сюзерен английского и французского королей - любил общаться с обоими. Ведь свои, русские люди. Пусть Биляр и булгарин, так тут, в чужедальней сторонушке, и булгарин за земляка сойдет. Все ж по-русски говорит тоже… хотя этот не говорит, этот молчит больше.
        Вот и князь Егор тоже замолчал, глядя, как воины дружно копают братскую могилу - а как же! Погрести нужно всех, не язычники же.
        Молчал Егор, думал: как быть дальше? Устроить ли ночью отдых или все же, пользуясь разведанными дорожками, двинуться на Жирону да оказаться там утром - внезапно? Взять Жирону на копье… точнее - на ядра, а затем… затем - куда? Идти на Сарагосу - столицу - или все ж повернуть к богатой Барселоне? И так и эдак неплохо… Да Барселона, наверное, лучше: город портовый, богатый - главный кошелек Арагона, куда там Сарагосе-то! В Барселоне и торговля, и сукновальные мельницы, и мануфактуры… А короля Альфонсо унижать нечего - куда лучше его с кастильцами рассорить, хоть там все его родственники… так ведь нет ничего хуже, чем между родичами ссора.
        Егор - Георгий Заозерский - великий князь Руси, Ливонский курфюрст, император, верховный сюзерен французского королевства и лорд-протектор Англии вовсе не прочь был прибрать к рукам последний крупный европейский анклав - Португалию, Кастилию и Арагон, - король Наварры Карл и так уже давно присягнул на верность. А Жуан Португальский очень вовремя попросил помощи. Вот князь Егор и отправился в поход лично - как и должен был поступить любой король, если он, конечно, рыцарь, а не набитое пылью чучело. Не возглавил бы войско - не понял бы Георгия никто, такие уж были времена - Средневековье, где понятие «честь» значило очень и очень многое. А потому многое приходилось делать самому, не полагаясь на многочисленных помощников и вассалов, вот и сейчас сунулся Егор в самое пекло, невзирая на многократное превосходство врагов. С одной стороны, безрассудство, а с другой - именно так и должен поступать истинный король-рыцарь, и уж тем более - император!
        Императорский титул нужно было подтвердить, показать всем королишкам и прочей герцогской да графской мелочи, кто есть кто! И в первую очередь то, что он, князь Егор, не только правитель какой-то там далекой Руси, но и европейский властелин, для которого дела Европы - отнюдь не пустой звук… как и рыцарская честь, и отвага. Письмо Жуана о помощи - удобнейший повод, вот и не вернулся домой князь, лишь письма длинные супруге любимой слал - княгине Еленушке, да спрашивал, как здоровье детишек. Старшенькому-то, Мише, уже четвертый годок шел, парнишка здоровым рос, умненьким, родителей радовал.
        Ах, Еленка, Еленка, молодая краса-дева - златовласка с глазами, как васильки на пшеничном поле. Стройна княгинюшка, длиннонога, грудь небольшая, упругая, губки бантиком, на щечках - когда смеется - ямочки… впрочем, не только на щечках… Краса, краса - глаз не оторвешь, к тому ж и умна, начитанна, и - никуда не денешься - властна. Это и хорошо - всех бояр железной рукой держит, а с Симеоном - бывшим новгородским владыкой, а ныне митрополитом Всея Руси - задружилась накрепко, вместе в отсутствие князя и правят.
        Мысленно представив жену, князь прикрыл глаза. Да-а, хорошо бы домой поскорее… да дела государственные не пускают. Коль уж случилась такая оказия, что Испанию под себя подмять можно, - так чего ж медлить-то? Вот и оказался великий князь сейчас, в конце марта 1416 года, в северной части Каталонии, недалеко от Пиренейских гор, близ славного города Жирона. Побыстрей тут все сделать, потом оставить вместо себя людей верных - того же Ла Гира или Джона Осборна, рыцаря и английских лучников капитана…
        К этому времени воинские дела, как и дела политические, что в те времена различались мало, складывались для Егора весьма благоприятно. Покорению Франции немало способствовала рыжая бестия Изабелла, бретонка, рыцарь Ордена Сантьяго - туда и женщин брали - герцогиня… Ах, Изабо!!! Папа римский Мартин, во многом зависящий от молодого императора, назначил последнего чем-то вроде опекуна Франции на время безумия ее монарха - по сути, бессрочно.
        В Англии же сильно помог шотландский герцог Олбани и валлийское дворянство, которое Вожников умело переманил на свою сторону. Впрочем, сие касалось не только валлийцев - несчастного короля Генриха бросило все его войско, и где теперь обретался бывший английский властелин - бог весть.

* * *
        - Княже, велишь всех одинаково отпевать?
        - Одинаково, а как же! - Отрываясь от своих мыслей, Егор посмотрел на подошедшего Биляра - не только артиллерией сей татарский мирза заправлял, но и советчиком был первым. - Они ж католики все. Отца Жан-Пьера вели позвать.
        - Позвали уже, - спокойно кивнул булгарин. - Уже молитвы читает. Я тоже помолился за всех: за тех и за этих. А сейчас спросить хочу, князь.
        - Спроси, - внимательно оглядывая округу, разрешил Егор. - Чего хотел-то?
        - Про Хирону… Или Жирону, сей град по-разному тут прозывают. - Биляр покусал тонкие усики, они у него почему-то росли черные, хотя сам-то парень (двадцать пять лет всего) - блондин яркий. - Вражины наши пушки уже увидели…
        - Увидели?! - усмехнулся князь. - Мягко сказано. Ну, продолжай, продолжай, ладно.
        - Увидели и, если не полные дураки, в Жироне могут и подготовиться. Разрушить мосты, дороги перерыть, камнями засыпать. Говорят, летом тут реки все высыхают, по руслам как по дорогам ездят, а сейчас… сейчас дорог мало, князь. Зачем нам лишние трудности?
        Егор усмехнулся:
        - Ночью предлагаешь идти?
        - Так. Ночью. Дорогу знаем, вышлем вперед людей.
        Махнув рукой, князь посмотрел на синеющие вдали горы:
        - Я с тобой согласен. Пушки для нас покуда - главное. И спесь с рыцарей сбить, и крепости-города порушить.
        По указанию Егора еще во время французского похода вся многочисленная имперско-русская артиллерия была поставлена на колесные лафеты, в кои по возможности запрягались не медлительные волы да мулы, а лошади. Легкие пушки да гаковницы - о двух колесах, бомбарды да мортиры - о четырех. Ну а всякую огнестрельную мелочь - кулеврины, фальконеты, ручницы (последние здесь аркебузами называли) - ту в телегах везли, вместе с запасами пороха. Телеги особые были - знаменитые гуситские вагенбурги, в случае нужды быстренько в неприступные крепости превращавшиеся… вот как сейчас.
        Поговорив с Биляром (и услышав в его скупых словах выражение собственных мыслей), Егор подозвал вестовых и приказал собрать к вечеру у своего фургона всех капитанов, коих, не считая артиллерийских, в войске насчитывалось пятеро: командир французской кавалерии шевалье Ла Гир, англичанин Джон Осборн (лучники), герр Ганс фон Шельзе - аугсбургская наемная пехота, герр Иоахим Вексберг - стрелки из Базеля и синьор Джакомо Фьорентини - генуэзские арбалетчики. Разведка и русская дружина подчинялись лично князю.
        Поставив перед своими помощниками задачу, князь с наступлением темноты поднял всех воинов, выстроив в длинную колонну возы и пехоту. Впереди, указывая путь факелами, шла разведка, сразу за ними - часть конницы Ла Гира, а оставшаяся часть прикрывала обоз с тыла.
        Шли в тишине, лишь слышно было, как хрипели лошади да кое-где позвякивала подпруга. Обильно смазанные оливковым и конопляным маслом ступицы никакого скрипа не производили.
        Разведанная заранее неширокая дорога вилась меж невысокими горными кряжами, скорее холмами, поросшими густым кустарником и смешанным лесом. Имперское войско тянулось по ней змеей, и главным сейчас было не опасение внезапного нападения - темно, ни своих, ни, к беде появятся, чужих не видно! - а сама дорога кое-где размякшая, кое-где пересекаемая ручьями. Пару раз уже приходилось вытаскивать застрявшие в грязи бомбарды, но пушки того стоили.
        Ехавший вместе с дружиной в авангарде князь то и дело бросал взгляд вперед, угадывая в ночной тьме тусклые звездочки факелов, указывающие войску путь. По словам разведчиков, до Жироны оставалось не так уж и далеко - к рассвету явно должны добраться, даже таким вот, не слишком-то поспешным - ночь все-таки - ходом. Просто не хотелось оставлять в тылу столь хорошо укрепленную крепость с весьма многочисленным гарнизоном, без этого нельзя двигаться дальше на Барселону или к Сарагосе.
        О! Впереди вдруг взметнулся факел, замаячил из стороны в сторону пульсирующей звездой.
        - Река! - передали по цепочке воины.
        Егор улыбнулся: теперь уж скоро.
        Дорога пошла вдоль реки, судя по звукам - довольно бурной. На востоке, за далеким морем, уже начинало светать, и алый закат накрыл темное небо широкой полосой, быстро ширившейся и словно бы сжигавшей растерянные облака ночи. Вот уже показалась лазурь, а звезды и серп убывающего месяца побледнели, готовые покорно растаять в первых лучах животворящего каталонского солнца.
        - Рассветет скоро, княже, - заметил едущий рядом с Егором воевода Онисим Раскоряка, прозванный так за широченные плечи и приземистую фигуру.
        Кроме чрезвычайной силы и ловкости, Онисим отличался незаурядным умом и личной преданностью, за что к нему и благоволил князь, поставив во главе дружины. Ох и дружина была - молодец к молодцу! Все парни сильные, рослые (куда там французам!), в новгородских - по итальянским да немецким лекалам - латах, прочных и легких, полтора пуда весу - самое большее! Окромя мечей да татарских сабель вооружены шестоперами, цепами, палицами, у кого и ручницы, и аркебузы - те уж куда как ручниц удобнее: массивный приклад имеется, целиться лучше. Хотя куда там целиться - на полсотни шагов прицельного боя едва хватало, однако шагов с двадцати свинцовая пуля запросто пробивала рыцаря в доспехах, да еще вместе с конем! Конечно, арбалет куда убойнее и бьет дальше… однако и стоит раз в десять самого доброго аркебуза дороже. Да и стрелы еще… пули-то лить гораздо быстрее и легче.
        Вообще же в реальном бою куда больше был пригоден лук - заряжать не надобно, знай себе шли стрелы. А вот в засаде или в вагенбурге - тут лучше арбалет, аркебузы, ручницы. Больше все-таки склонный к огнестрелам, Егор луки, однако, тоже ценил и всегда оружие в отрядах комбинировал, даже к английским лучникам, помимо копейщиков, еще и дюжину аркебузиров приставил.
        - Жирона, князь!
        Воевода вытянул руку, да Егор уж и сам заметил впереди, за излучиной, маячившие в утреннем тумане башни.
        - Стены-то высоки, однако.
        - И ворота крепкие.
        - А речка-то так промеж города и течет…
        - Там у них и мост - вона!
        Под первыми лучами солнышка туман быстро уходил, поднимался к небу, таял, словно апрельский снег, и все уже было хорошо видно: и песочно-серый шпиль собора, и башни, и стены, и мост - основательный каменный мост через реку, соединявший две стороны города.
        - Что это там, у реки? - прищурившись, всмотрелся молодой князь. - Лодки, что ли?
        - Лодки, княже.
        - Та-ак…
        Приказав располагать артиллерию, Егор надолго задумался, невольно любуясь пушками - огромными сварными бомбардами весом три и даже пять тонн, похожими на ступки алхимиков мортирами на хиленьких переносных лафетах - при стрельбе орудия вкапывали в землю, - изящными вытянутыми гаковницами и фальконетами… В рассеянном утреннем свете тускло поблескивали медные, чугунные и бронзовые стволы. Резко пахло порохом и дымом только что разожженных костров.
        По приказу князя самые крупные бомбарды нацелили на воротные башни, а найденные на берегу рыбачьи лодки связали вместе, устроив нечто вроде плота, на который поместили изрядный запас пороха и - для пущей убойности - камни, в коих в ближайшей округе недостатка не было.
        - Рассчитайте длину фитиля так, чтоб точнехонько под мостом взорвалось, - задумчиво приказал князь пушкарям, и те опрометью бросились исполнять.
        Вначале пустили к мосту пустой челнок - посчитали… Вывалившие на стены крепости горожане грозились кулаками и ругались, а кое-кто даже пытался достать осаждавших стрелами - но из-за большого расстояния безрезультатно.
        Ого! С воротной башни вдруг рявкнула пушка… пушечка, судя по звуку. Не причинив никакого вреда, ядрышко позорно упало в реку. Русские артиллеристы презрительно захохотали, усердно делая свое дело, что требовало немало труда и мужества. Огромные бомбарды подтянули ближе к воротам, установили от стрел деревянные щиты-павезы, прикатили ядра - каменные и (на первый выстрел) чугунные. Князь предполагал обойтись именно одним, ну, двумя выстрелами, вовсе не собираясь втягиваться в уличные бои, и сразу же послал осажденным парламентера с грамоткой, в коей описал условия сдачи.
        Десять пар лошадей, три тысячи флоринов и еще на столько же - продуктов и фуража.
        Так себе, смешные запросы, вполне горожанам Жироны посильные… Однако на том ультиматум вовсе не заканчивался, ниже шло странное: «Башни: пятнадцать пар лошадей… пять тысяч флоринов».
        А потом: «Мост: двадцать пар… десять тысяч флоринов… Собор: тридцать пар… тридцать тысяч…»
        - А поймут они, княже? - засомневался воевода Онисим.
        Егор хмыкнул:
        - Поймут. Тут ведь по-каталонски написано. К тому ж мы им сейчас же все поясним - весьма убедительно. Сейчас вот, гонца обождем…
        Вернувшийся парламентер - молодой француз из отряда Ла Гира - лишь уныло пожал плечами да пожаловался:
        - Они там смеялись.
        Князь вскинул глаза:
        - И как смеялись? Обидно?
        - Да, обидно, наверное. Видать, знают, что для полноценной осады нас слишком мало.
        - Смеется тот, кто смеется последним!
        Сноровисто зарядив бомбарды, канониры между тем доложили о готовности к выстрелу, и Егор, с нехорошим прищуром поглядев на город, взмахнул рукой:
        - Огонь!
        Изрыгая пламя и густой беловато-зеленый дым, дернулись, подпрыгнули на лафетах бомбарды. С адской силой ударили в стены ядра - обе надвратные башни обрушились, на глазах изумленных защитников превращаясь в груды камней. Однако даже после столь наглядной демонстрации силы никто не торопился вывешивать белый флаг, и князь, не колеблясь, приказал пускать брандер.
        Пушкари все рассчитали точно: и длину фитиля, и скорость течения - взрыв прогремел как раз под мостом, и каменный пролет с грохотом обрушился в воду…
        Среди осаждавших послышались торжествующие крики. Рассеялся дым… в городских воротах поспешно подняли решетку, выпуская парламентеров, судя по одежде - представителей самых знатных и богатых семей.
        - Мы согласны, - кланяясь, галдели посланцы. - Согласны на все ваши условия!
        - Десять тысяч флоринов, - напомнил Егор. - А могли б и на трех сойтись - вот что значит упрямство!

* * *
        В Жироне князь задерживаться не стал - арагонское войско еще отнюдь не было разбито и во главе со своим королем ошивалось где-то неподалеку, зализывая раны и в ожидании идущего из Новой Кастилии подкрепления, о чем Егору уже давно доложили соглядатаи из Наварры. Остаться в сдавшемся на милость победителей городе неминуемо означало загнать себя в ловушку, выбраться из которой может оказаться весьма затруднительным делом, а потому Егор предпочел понапрасну не рисковать, хоть и силен был соблазн показать себя да устроить пир по случаю славной и вовсе не кровавой победы.
        Пир устроили, да, но лишь к вечеру следующего дня, уже точно зная, что вражеские войска отошли к Сарагосе. Люди князя встали лагерем на склонах холма, близ реки, пологой излучиной огибающей плоские горные кряжи. На случай внезапного нападения повозки все же поставили поперек дороги, выставили посты, отправили посматривать по холмам конные разъезды. Князь всегда был осторожен и разгильдяйства в вопросах обороны не терпел - заснувшего часового вполне мог повесить, и о том знали все.
        Вот и пир устроили вовсе не со вселенским размахом, как наверняка поступил бы тот же король Альфонсо даже в случае куда менее грандиозной победы. Тихонько так сели, по-домашнему, пушечными салютами окрестности не будоражили и голых девиц в качестве танцовщиц из Жироны не звали, хотя кое-кто и предлагал.
        - А вот шиш вам! - огорошил повес Егор. - Сначала дела сделаем, а уж потом веселиться будем. Сейчас же победу отметим - просто потому, что надо. Ведь, я знаю, есть такое поверье - ежели удачу не отмечать, так она и отвернуться может.
        - Ого! - лично притащив бочонок с вином из захваченных в Жироне запасов, обрадованно потер руки Джон Осборн. - Это вы сейчас все правильно сказали, сэр!
        - А я всегда все говорю правильно, - ухмыльнулся Егор. - Что ж, повелеваю начать пир!
        Пушки, конечно, не пальнули, но рога с трубами затрубили, и даже недолго погрохотал большой барабан. Погрохотал бы еще, да князь приказал не сильно шуметь, потому обошлись трубами, рожками да лютней, весьма кстати нашедшейся у одного молодого рыцаря из нормандского города Кана. Звали рыцаря шевалье Жан-Мари Ле Рой Арман де Сен-Клер, и, несмотря на столь звучный титул, сей славный юноша вовсе не был, как могло показаться, графом - обычный рыцарский род, весьма обедневший за последние годы сражений, Нормандию ведь кто только ни грабил!
        Даже оруженосца и того у парня не было, лишь верный конь, щит с фамильным гербом в виде бегущего по лазоревому полю серебряного единорога, видавшие виды доспехи да лютня. Ну еще, конечно же, в потертых ножнах меч.
        - А ты умеешь ли петь-то, Арман? - на всякий случай спросил князь по-английски - французский он понимал с трудом, а шевалье де Сен-Клер как раз неплохо владел английской речью. - Понимаешь, есть ведь такие люди, что вроде умеют и петь, и играть, да вот только слушать их нет никакой охоты.
        - О, сир, - вступился за Армана Ла Гир, - уверяю вас, сей юный шевалье поет и играет не хуже любых трубадуров!
        - Ну, вот и послушаем! - выпив вина, воскликнул князь.
        Усевшись на ствол поваленной ветром ели, Сен-Клер тронул пальцами струны:
        Быстро жизнь уносится,
        Предана учению!
        Молодое просится
        Сердце к развлечению!
        Кто-то из свиты Ла Гира тут же перевел песнь на немецкий.
        - О, да ты поешь, как школяр, славный Арман! - Егор похлопал в ладоши. - Неужто был когда-то студентом?
        - У меня много знакомых средь них, - встав, учтиво пояснил юный шевалье.
        На вид ему было лет около двадцати, невысокого роста, худ, не сказать, чтоб силен, но какой отвагой пылали синие, как море, глаза, казавшиеся для столь узкого лица слишком уж большими!
        Тряхнув темными локонами, рыцарь де Сен-Клер поставил на ствол затянутую в узкую штанину шоссов ногу в остроносом башмаке из темно-голубой замши. Слева башмак был неумело заштопан белой суровой ниткой, справа же зияла дырка. Что ж, бывает… ничего, в испанском походе столь достойный шевалье, несомненно, добудет себя и кое-что еще, кроме славы, а бился Арман смело. И играть умел - тонкие пальцы так и летали по струнам, еще и ногой притоптывал в лад, да и пел неплохо.
        Весело было пить вино под такую песню, вовсе не рыцарскую - студенческую.
        - Она просто веселая, - прояснил свой репертуар рыцарь. - А вообще, я и «Шансонету тедешу», и «Л’омм армэ» знаю. Только это все хором петь надо.
        - Ну, до хора мы вряд ли сегодня дойдем, - улыбнулся Ла Гир и, нагнувшись, шепотом пояснил Егору, что шевалье Сен-Клер еще и читать и немножко писать умеет.
        - Хотя вы, быть может, этому и не поверите, сир.
        - Почему ж не поверить, коль у вашего шевалье в друзьях студенты? А это народ грамотный… кроме того, еще и наглый.
        Князь хотел сказать «веселый», да перепутал французские слова, вот и вышло «наглый», а все и поддержали: мол, в самую точку попал, эти студиозусы - они такие, палец в рот не клади да береги дочерей и жен!
        Тут же - после очередного кувшина вина - пошли в ход всякие байки про студентов, байки весьма пикантные и сейчас пришедшиеся весьма кстати - скинуть нервное напряжение похода.
        Допев студенческую песнь, Арман поклонился и тут же начал другую - уже более рыцарственную: о любви к прекрасной даме с голубыми сияющими глазами и «шейкой, как гузка утенка», - именно так князю и перевели.
        - Надо же - как гузка, - покачал головой Егор и вдруг замолчал, услыхав явственно раздавшийся где-то на склоне холма звук рога.
        Трубадур тоже замолк и опустил лютню. Звук повторился.
        - Небось наша стор?жа трубит, - негромко предположил воевода Онисим. - Схватили кого-то.
        - Это боевая труба! - насторожился Ла Гир. - Труба Арагона!
        Пирующие тут же схватились за мечи и кинжалы, впрочем, столь же быстро и успокоились, вполне справедливо предполагая, что вражеское войско часовые уж не прошляпили бы никак.
        Значит, не враги…
        Но Ла Гир сказал - арагонский рог… или труба… а ему в таких делах доверять можно.
        Следующий сигнал послышался уже совсем близко, а вот донесся и стук копыт, словно чей-то небольшой отряд рвался на поляну из лесной чащи.
        Он и рвался. Отряд. Вражеский, судя по алым с золотом полосам Арагона на стягах, щитах и плащах. Да, все это были вооруженные люди в доспехах и со щитами… правда, в окружении русской дружины, отнюдь не склонной шутить. Да и было чужаков от силы полторы дюжины: какие-то воины, барабанщики, знаменосцы, а впереди на белой лошади - невероятно расфранченный тип! Без лат, в шитом арагонскими гербами плаще из алого шелка, в белой пижонской котте, усыпанной жемчугом, с небольшим мечом в сафьяновых ножнах. Белое холеное лицо, золотистые локоны, бархатный голубой берет со страусовыми перьями, ценой по сотне золотых реалов за штуку - примерно столько зарабатывал за год весьма квалифицированный врач, нанятый небедной городской коммуной.
        А штаны… вернее, чулки. Нет, это что-то! Один чулок, левый, - белый, в традиционную красно-желтую полоску, правый же - в бело-зеленую клеточку. Так мог вырядиться только настоящий гранд! Причем гранд-то при ближайшем рассмотрении оказался очень молод, даже моложе достойнейшего шевалье де Сен-Клера, года на два моложе, если не все пять. Какой-то сопленосый юнец. Мальчишка!
        О, как рьяно ему помогли спешиться… как гордо юный щеголь выставил вперед ногу в клетчатом чулке, как вскинул голову:
        - Я - дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо, верный паж его величества славного короля Арагона, графа Барселонского и герцога Жироны Альфонсо, сына великого короля Фернандо, прозванного Антекера в честь славной победы! Я ищу здесь почтенного императора Георга Ливонского, владетеля Германских земель и далекой Руси, верховного сюзерена французов и англичан!
        - Считай, что нашел, - передав допитый кубок слуге, поднялся со своего места Егор. - Я - сюзерен и владетель. Ты понимаешь латынь? Ага… по глазам вижу, что понимаешь. Проходи к костру, славный дон Эстебан, садись, испей вина и поужинай с нами.
        - О нет! - мальчишка опасливо попятился. - Мне только передать.
        - Что тебе передать?
        - Мой сюзерен послал меня… к вам, великий император, вот с этим…
        Не оглядываясь, паж протянул руку назад… в его узенькую ладонь что-то вложили…
        Взмах руки - и наземь перед императором упала латная рыцарская перчатка!
        - Мой сюзерен, король Арагона, герцог Жироны и Барселонский граф дон Альфонсо де Трастамара вызывает вас, славный император и король Германии, Руси и многих прочих земель, на поединок, - раскрасневшись, звонким голосом произнес дон Эстебан. - Вы оба сразитесь, как и положено рыцарям, и пусть победит, кому даст Бог!
        Глава II
        Король варваров
        Королевский посланец уже засобирался в дорогу, но князь все же проявил гостеприимство, едва ль не силком заставив высокого гостя отведать вина и приготовленных из дичи яств.
        Вечерело, плотный туман и тьма быстро окутывали округу, да так, что совсем скоро стало не видно ни зги. Лишь огоньки костров сверкали за деревьями, тут и там, словно опустившиеся на землю звезды. Паж колебался, то и дело бросая взгляды на небо - отправляться ли в обратный путь немедленно или все же переждать до утра? Что безопаснее?
        Где-то неподалеку, за соседним кряжем, вдруг послышался тоскливый волчий вой, и юный дон Эстебан вздрогнул, а шевалье Арман де Сен-Клер, спрятав презрительную улыбку, еще и подлил масла в огонь.
        - Так воет вурдалак, оборотень, - пояснил молодой рыцарь, коверкая каталонские слова.
        Впрочем, паж, похоже, понимал и по-французски:
        - Оборотень?
        Арман пожал плечами:
        - Ну да, вурдалак. Они в здешних лесах водятся - я слышал от крестьян.
        - Сохрани, Святая Дева! - хлопнув глазами, перекрестился дон Эстебан. - Что же он, этот оборотень, и на добрых христиан нападает?
        Нормандец нехорошо усмехнулся:
        - Да уж нападает, ему все равно.
        - Вот, совсем недавно трех наших загрыз, - как ни в чем не бывало соврал Егор. - Вообще, ночью здесь бродить опасно.
        И, словно в подтверждение его слов, волк снова завыл, только на этот раз не тоскливо, а - как почему-то показалось гостю - зловеще и с какой-то затаенной насмешкой.
        - Могу предложить вам свой шатер, дон Эстебан, - князь гостеприимно развел руками. - Оставайтесь, а завтра с утра поедете…
        - Но мой король говорил мне… - начал было паж, да, замолкнув на полуслове, махнул рукой: - А и правда - останусь.
        И, оглянувшись на свою свиту, добавил:
        - А утром уж поскачем как можно быстрее!
        - Само собой, господин. - Слуги поклонились разом и с видимым облегчением, знать, байка о вурдалаке пришлась не по нутру и им.
        Воины уже разбивали шатер, и пир у костра продолжался недолго - выпили еще по три кубка, отчего юный посланник пришел в совершенно блаженное состояние и даже неожиданно попытался отобрать у Сен-Клера лютню, да тот проявил грубость - не дал. Дон Эстебан обиженно засопел, что-то пробормотал пьяно да тут же и уснул, едва не свалившись в костер. По знаку Егора гостя тут же подхватили заботливые руки, утащили в шатер, уложили спать. Одни сопровождавшие пажа воины улеглись рядом с шатром, другие остались бодрствовать, охраняя своего юного господина.
        Волк, слава богу, больше не выл, видать, убежал куда-то или поймал-таки добычу и сейчас довольно урчал, с аппетитом пожирая какого-нибудь барсука или зайца. Отправился спать и князь, на эту ночь - в фургон, в кибитку, а остававшиеся у костра воины еще долго слушали Армана, неутомимо рассказывавшего разные истории о вурдалаках и святых. Один из святых даже ходил, взявши под мышку голову, только вот Егор так и не понял, как его звали - Святой Дионисий или Святой Клер? Да и не очень-то старался понять, неудержимо проваливаясь в плотный, словно туман, сон.

* * *
        Утром загремели трубы и вся имперская рать во главе со своим повелителем понеслась вслед за юным посланцем. Расцвеченное красно-желтыми флагами арагонское войско уже выстроилось в боевые порядки, перекрыв серо-стальным валом неширокую долину с журчащей рядом рекой. Со спокойной уверенностью имперцы выстроились напротив, и налетевший ветер быстро унес туман, развевая знамена: двуглавый орел и королевская французская лилия против кастильского замка, алых арагонских столбов и вздыбленного льва Леона.
        Молодой король Альфонсо де Трастамара в сверкающих на солнце латах уже дожидался князя, сидя верхом на покрытом длинной красно-желтой накидкой жеребце, нетерпеливо покусывавшем удила. При виде появившегося на поле соперника оруженосцы поспешно поднесли своему господину украшенное лентами копье и шлем - вытянутый французский салад с позолоченным забралом и длинным стальным назатыльником.
        На Егоре тоже были латы дивной новгородской работы, ничуть не хуже миланских, но куда крепче! Вороной княжеский конь бил копытами землю, и черный двуглавый орел на золотом поле хищно клекотал с небольшого треугольного щита.
        - Приветствую тебя, император Востока! - потрясая копьем, прокричал Альфонсо.
        Князь вежливо кивнул:
        - И я рад сразиться с тобой, досточтимый король Арагона и граф Барселонский.
        - Еще и герцог Жироны, - король обидчиво покривил губы.
        - И - герцог Жироны, - согласился Егор, подумав, что Жирона-то уже взята.
        - Не будешь ли ты против, великий государь, если знак к поединку подаст мой герольд? - тронув поводья коня, язвительно осведомился арагонец, кивая на своего юного пажа, дона Эстебана Сикейроса-и-Розандо, на этот раз украшенного многочисленными гербами и ленточками так, что почти невозможно было разглядеть лицо.
        Тоже еще, герольд выискался… Впрочем, какая разница?
        - Пусть подает, - князь милостиво кивнул и надел на голову шлем - бацинет с вытянутым забралом фасона «собачья морда».
        Очень надежный шлем, обычно стоивший пять золотых монет - флоринов, гульденов, дукатов. Но этот Егор купил за десять, о чем пока не жалел.
        Поклонившись друг другу, поединщики, резко повернув коней, поскакали прочь, набирая расстояние, необходимое для копейного удара. Оба войска поддержали своих предводителей криками и радостным гулом.
        Горело на доспехах солнце, стяги гордо реяли на ветру, и даже синее, очистившееся от туч небо, казалось, улыбалось, радуясь предстоящей забаве.
        Егор нехорошо ухмыльнулся, увидев, как ловко молодой король Арагона развернул коня, как перехватил копье - по всему видать, завсегдатай турнирных схваток, опытный боец, несмотря на молодость.
        Князь же, увы, тем же самым похвастать не мог, как-то не довелось еще участвовать в турнирах, все не до того было - то в ватаге промышлял, ордынцев громил, а потом и литовцев, немцев. Какие уж тут турниры! Егор отлично владел мечом, палицей, шестопером, секирой, метко стрелял из аркебуза, арбалета и лука, мог и из пушки пальнуть вполне даже действенно, но вот копье… рыцарский таранный удар, поединок - это все прошло мимо князя… Хотя и тут он, когда мог, наверстывал, тренировался.
        Истошно протрубил рог.
        - Сходитесь! - юный герольд махнул красно-желтым флажком.
        Поглядев друг на друга, соперники одновременно опустили забрала. Упали на упоры копья… Альфонсо, кстати, держал копье в левой руке - нехорошо, непривычно… тем более, если вообще опыта в подобных сватках нет…
        - Хоп! Хоп!
        Хищные жеребцы - боевые драконы войны, - раздувая ноздри, рванулись галопом навстречу смерти.
        Черный двуглавый орел и красные арагонские полосы… они сближались столь быстро, что князь так и не понял, в какой именно момент произошел удар… Только что-то сорвало забрало… и наконечник вражеского копья поразил мозг…

* * *
        - Господи-и-и-и!
        Проснувшись в холодном поту, молодой человек выскочил из фургона. Голова раскалывалась, правый глаз болел так, что казалось, сейчас вот-вот вытечет из глазницы… Князь ухмыльнулся: вроде вчера не дрался, морду никому не бил… соответственно, и в ответ не получал удара - ну, не пропустил бы, даже если б и звезданул кто.
        Уже начинало светать, и плотные облака кое-где прорывались слабой лазурью, чуть тронутой позолотой невидимого пока солнца. Подойдя к догоревшему костру, Егор уселся на притащенный еще вчера еловый ствол, накрытый рогожкой, и какое-то время сидел, приходя в себя и лениво шевеля носком башмака угли. Сидел, сидел, думал… пока не отвлекли крики:
        - Лазутчиков поймали, княже!
        - Лазутчиков?
        Егор тотчас поднялся на ноги, глядя на приземистого Онисима Раскоряку:
        - Что за люди?
        - А вона!
        Маячившие за воеводой дружинники подвели к своему князю трех связанных по рукам парней, очень похожих друга на друга - все трое темноволосые, круглолицые, со вздернутыми носами. Старшему лет двадцать пять, остальные куда моложе.
        - Э, они братья, что ли?
        - Похоже, что так, государь, - махнув рукой, воевода подошел ближе. - За горой, у реки, словили - пробирались к твоему шатру, даже стрелы успели пустить!
        - Что?! - встрепенулся князь. - В мой шатер… Стрелы? А ну-ка, быстро…
        Перепрыгнув через бревно, он бросился к возвышавшемуся невдалеке шатру, который сам же и уступил важному гостю.
        Добежать не успел - из травы, словно призраки, возникли фигуры арагонской стражи. Тоже еще, охраннички - не с той стороны караулили! Увидев Егора, воины неохотно расступились.
        - Дон Эстебан! - откинув полог, князь заглянул в шатер…
        В изголовье походного ложа торчала длинная черная стрела! Как раз бы в шею угодила, прямиком… Однако где же…
        - А где ваш парень? - отбросив приличия, спросил по-французски Егор.
        Его поняли, кто-то из стражников показал на реку, и молодой человек помчался туда, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки.
        Скинув рубаху, дон Эстебан спокойно умывался, стоя на плоских камнях у самого берега. Кожа его оказалась совсем не загорелой, белой… как, впрочем, и положено аристократам.
        - Эстебан, все в порядке? - Егор перевел дух.
        - Да! - Мальчишка обернулся и, увидав князя, попытался отвесить поклон, едва не свалившись в воду.
        - Давай уж без церемоний, - усевшись на камень, улыбнулся молодой человек. - Ты, я вижу, понимаешь латынь.
        - Ну а как же?! - Карие глаза пажа сверкнули обидой. - Я же не сиволапый эстремадурский мужик!
        - Ладно, ладно, не злись… Так ты не спал в шатре?
        - Там душно. - Дон Эстебан неожиданно замялся и опустил голову. - К тому же вы тут все говорили про оборотней… врали, наверное, но все равно неприятно одному спать. Вот я и и ушел к своим, в палатку. Только не подумайте, что я трус!
        - Что ты, упаси боже!
        - Просто… нечистая сила… У меня ведь даже не было с собой чеснока, а у них, у моих воинов, был - они очень любят чесночную похлебку, знаете ли…
        - А чеснок помогает от оборотней, - пряча улыбку, покивал Егор.
        Паж вскинул глаза:
        - Еще как помогает! У нас в Сарагосе бывали случаи… Я слыхал не раз! Ой…
        Мальчишка вдруг сконфуженно потупился и покраснел - и князь знал почему: молодой дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо только что признался в собственной трусости - именно так и обстояли дела.
        - Я бы не сказал об этом никому, - покусав губы, тихо промолвил паж. - Какому-нибудь барону, графу… но вы - император!
        - Обещаю тебе молчать, - состроив серьезную мину, Егор поднялся на ноги. - Даю честное императорское слово.
        - Спасибо, благороднейший сеньор! - Дон Эстебан сразу же воспрянул духом, поклонился… и свалился-таки в реку, подняв тучи брызг!
        Егор поспешно протянул ему руку:
        - Держи! Давай, выбирайся.
        - О, благороднейший го…
        - Да хватит тебе уже! Скажи-ка лучше: твой почтеннейший сюзерен, славный король Альфонсо де Трастамара, - доблестный рыцарь?
        - Что-о? - мокрый, как курица, паж недоуменно округлил глаза.
        - Я ж из дальних земель, вот и не знаю, - поспешно пояснил князь.
        - Понимаю, - дон Эстебан смахнул со лба капли. - И смею вас уверить: мой король - достойный и благородный соперник, поединок с которым не нанесет никакого урона вашей чести. Дон Альфонсо - доблестный и умелый рыцарь…
        - Он сражается левой рукой?
        - Обеими руками, сеньор! В конных схватках давно нет ему равных, все благородные дамы Арагона и Каталонии… ой…
        Наступив на сучок, мальчишка закусил губу и схватился за ногу.
        - Что случилось? - встревожился князь. - Ты идти-то можешь?
        - Ну конечно могу!
        - Слава богу… А то, может, позвать слуг?
        - Нет-нет! - дон Эстебан с возмущением замахал руками. - Вот видите, я уже иду.
        - Ну, как знаешь.
        Парень заметно прихрамывал, видать, все же поранился достаточно глубоко, однако виду не показывал, даже не морщился, а молча терпел боль. Что ж, благородного кабальеро видно сразу!
        - А у вас в Арагоне в поединках такие же правила, как и везде? - словно бы невзначай поинтересовался Егор.
        - Арагон - не какая-нибудь забытая богом дыра!!!
        Мальчишка снова обиделся, правда ненадолго - понимал, поди, что дуться на императора - это уж ни в какие ворота не лезет!
        - Значит, я, как вызванная сторона, имею право сам выбрать оружие для нашей битвы, так?
        - Ну конечно же так, благороднейший господин! Я передам ваш выбор моему королю.
        Передаст… Егор хмыкнул: а если б ты, парень, не устрашился оборотня да уехал еще вчера? Кто б тогда что передал? Нелогично. Впрочем, средневековые люди часто вели себя вне законов логики.
        - Позвольте спросить, сеньор импе…
        - Спрашивай.
        - И какое же оружие вы…
        - А вот об этом я подумаю. - Князь остановился и, скрестив на груди руки, окинул пажа таким взглядом, от которого тот, вне всяких сомнений, тут же почувствовал себя самой мелкой букашкой. Еще бы… кто император, а кто какой-то там дон Эстебан?!
        - Я подумаю, - сдвинув брови, важно повторил Егор. - А ты подождешь… столько, сколько будет надо. И не вздумай меня торопить!
        - Я… я б никогда не осмелился, господин!
        На пажа было жалко смотреть! И куда только пропал весь его гонор? Что, в самом деле, забыл, с кем разговаривает? Да, властелин Священной Римской империи князь Георг Заозерский-Ливонский, враг короля Альфонсо и этого вот сопляка - дона Эстебана… Враг, но все же император! А благородное сословие - это не какие-нибудь простолюдины - условности здесь просто необходимы и соблюдаются всеми… по мере сил.
        - У меня есть священник, отец Жан-Пьер, он прекрасный лекарь…
        - О, господин, мне не…
        - Он осмотрит твою ногу. И не прекословь!
        Отправив мальчишку в шатер, князь вернулся к своим людям, вознося самые искренние молитвы Господу за дона Эстебана. Убить посланника… а ведь это так и выглядело бы, и вряд ли б император смог оправдаться: мол, какие-то мужики-лазутчики перепутали. Бред! Убить посла означало не только потерять честь, но и вызвать эскалацию конфликта, совсем не нужную императору, желавшему лишь продемонстрировать свою силу и продиктовать условия мира.
        - Так что с лазутчиками, княже?
        - Веди их к моей повозке, верный Онисим.
        Махнув рукой воеводе, Егор окликнул отца Жан-Пьера и, отправив его к шатру, подошел к фургону, где его уже дожидались трое каталонских молодчиков в окружении стражи.
        - Ну? - подозвав толмача, хмуро спросил князь. - И зачем вы хотели меня убить?
        - Мы вовсе не хотели, - нагло ухмыльнулся старший.
        Егор покусал губу:
        - Ах, не хотели… А стрелой - промахнулись! Видать, в перепелку метили?
        - Все так и было, сеньор!
        - Онисим, младших разбойников утопить в реке, - спокойно приказал князь. - Толмач, переведи! Да, а старшего мы отпустим… пусть себе живет, ага.
        - Эй, эй! - уяснив, что к чему, лазутчик явно заволновался. - Почему это вы меня не убьете, ведь я ж среди них за главного?
        - А чтоб ты потом всю жизнь мучился за то, что не уберег своих младших братьев, - охотно пояснил князь. - Ведь вы же братья, так?
        - Да, братья. - Старший тяжело вздохнул и признался: - Мы каталонцы, из Матаро… Я и в самом деле хотел вас убить - я, не они, - но только для того, чтоб вы не убили на поединке нашего славного короля Альфонсо! Тогда власть в Каталонии захватят проклятые кастильские свиньи… а мне б и всем нам очень бы этого не хотелось.
        - И мне б того не хотелось, - искренне промолвил князь. - Совсем-совсем не хотелось бы, поверь… Что, действительно захватят?
        - Ну да, - лазутчик пожал плечами. - Посадят на арагонский трон малолетнего Хуана Кастильского, а править за него будет его мамаша, англичанка, или, того хуже, некий молодчик и интриган по имени Альваро де Луна. Им свободная Каталония не нужна!
        - А мне - нужна. - Князь негромко рассмеялся, глядя на изумленные лица несостоявшихся убийц. - Честное слово, нужна, и я вовсе не собираюсь лишать каталонские и арагонские города каких-либо вольностей.
        - Кастильцы вас не спросят, сеньор!
        - Ничего, поглядим… Я смотрю, вы честные и открытые люди, господа. - Встав с телеги, князь кивнул дружинникам: - Развяжите их!
        - Меня зовут Жауме. Жауме Каррада, - растирая затекшие запястья, промолвил старший. - А это мои братья - Жоакин и Люис.
        Все трое почтительно поклонились князю.
        - Я думаю, мы ошиблись, - чуть прищурив глаза, продолжил Жауме. - Если дело так и обстоит, как вы говорите, почтенный сеньор. Да вам ведь просто незачем лгать нам, простым людям…
        - Не такие уж вы и простые. - Егор засмеялся, даже закашлялся, и воевода Онисим Раскоряка заботливо похлопал его по спине. - Благодарю, Онисим… - Князь снова повернулся к братьям Каррада: - Да-да, вы не из простолюдинов - слишком уж хорошо разбираетесь в жизни королевских семей, да и одежка ваша вроде бы простая, да новая, видно, что еще не ношенная…
        - Вы весьма умны, благородный господин.
        - Чувствую, и вы тоже из благородных, - ухмыльнулся Егор. - Рикос омбрес?
        Братья тихонько засмеялись:
        - Нет, нет, что вы, сеньор!
        - Но - кабальерос?
        - Кабальерос, да.
        Рикос омбрес, буквально - «богатые люди» - так в Каталонии называли несколько самых знатных, влиятельных и богатых семейств, по сути, определявших политику графства - типа «ста золотых поясов» в Новгороде. Кабальерос - это был народ пониже, обычные дворяне, бедные и не особо.
        - Передайте мои слова тем, кто вас послал. - Князь искоса посмотрел на поднимающееся над лесом солнце.
        Братья переглянулись:
        - Вы что же… собираетесь нас отпустить?
        - Именно так, - кивнул молодой император. - Думаю, в качестве посланцев и толкователей моих слов с вас будет куда больше толку, нежели от ваших хладных тел. Идите. А насчет короля Альфонсо обещаю подумать. Слишком жирная Кастилия мне тоже не нужна. Онисим, скажи дружинникам - пусть проводят… гм… гостей. Живо!

* * *
        Егор долго думал - как же поступить? Предстоящий поединок обещал быть весьма серьезным и вполне мог закончиться смертью одного из участников. Одного из… Кого именно - князь уже видел во сне! Однако и ликвидировать короля Альфонсо заранее - что, наверное, и можно было бы устроить - тоже не очень-то хотелось, особенно в свете сведений, полученных от несостоявшихся убийц. Убирать противовес в лице арагонского короля алчной кастильской знати было бы весьма недальновидно… и что же делать? Позволить себя убить - ха! Вот уж нет, нужно что-то получше придумать… и молодой император уже знал - что.
        - Ну, как твоя нога, дон Эстебан? - подойдя к шатру, поинтересовался князь.
        - О, благодарю вас. - Паж со всей церемонностью поклонился, опираясь на раненую ногу, - отец Жан-Пьер неплохо владел всеми лекарскими премудростями.
        - Ты уже можешь ехать, - усмехнулся Егор. - И передай своему королю - я выбрал оружие.
        - Выбрали?! И какое же?
        - Никакого.
        - Никакого? Но… как же так?
        - А вот так, мой юный друг! Мы будем биться голыми руками. На кулачках!

* * *
        И вновь два войска вытянулись стройными, закованными в железо рядами друг против друга. Совсем как в том сне… точно так же. И точно так же реяли на ветру стяги - красно-желтые арагонские и золотисто-орленые имперские стяги Руси!
        Король Альфонсо де Трастамара, как и положено благородному рыцарю, отнесся к выбору своего царственного соперника с большим уважением, только, по уговору, обмотал тонкими кожаными ремешками кулаки.
        Так же поступил и князь, и теперь поединщики стояли на покрытом зеленой травой поле без всяких доспехов, с непокрытыми головами и в белых, с закатанными рукавами, рубахах.
        - Аой!!!
        Обе стороны подбадривали бойцов криками:
        - Сант-Яго!
        - Пресвятая Дева Лотарингская!
        - Помоги нам, Черная Мадонна с горы Монтсеррат!
        - Святой Джордж!
        - Святая Урсула!
        - Кто на Бога и Великий Новгород?!
        Егор улыбался, глядя, как, разминаясь, машет руками король Альфонсо - молодой, лет двадцати, парень с чуть вытянутым, в чем-то наивным лицом, довольно приятным, но искаженным гримасой ненависти и злобы.
        Давай, давай, злись!
        Звонко прозвучал рог.
        - Сходитесь! - сидя на белом коне, махнул красно-желтым флажком дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо.
        В-вухх!
        Ушлый Альфонсо - плотненький и довольно подвижный - хотел было по-крестьянски залепить сопернику в ухо, да не тут-то было - не на такого напал. Пропустив удар, Егор перенес вес тела на левую ногу и четко - без замаха - нанес раскрывшемуся противнику прямой удар в печень - джеб.
        Юный король скривился от боли, согнулся и, получив молниеносный апперкот в челюсть, тяжело оплыл в траву, растянулся…
        - Аой! - горестно закричали арагонцы.
        - Нок… два… четыре… восемь… - подняв руку, громко считал император. - Аут! Чистый нокаут! Ну, что я говорил? Не только по очкам победа!

* * *
        Когда-то в далекой юности он, Егор Вожников, был неплохим боксером и даже кандидатом в мастера спорта. А вот потом как-то забросил бокс - не до соревнований стало, надобно было выживать, что в провинции получалось весьма непросто. Бросив институт, молодой человек отслужил в армии, затем, вернувшись в родные места, какое-то время работал водителем, а затем «припал» к лесным делам и лет через пять уже открыл две пилорамы. Подумывал расширяться, прикупить магазин и - может быть - компьютерный клуб… И купил бы! Если б не встреча с местной колдуньей, бабкой Левонтихой, невзначай пообещавшей Егору некие волшебные свойства, а именно - умение предвидеть опасность, пусть лаже локальную, но все же и это много чего давало в острой конкурентной борьбе, и, чем черт не шутит, молодой человек решил попробовать. Купил у бабки зелье, выкупался, как она и говорила, в проруби, выпил… Только вот предупреждала Левонтиха о грозе, да Егор тогда не внял - какая зимой гроза-то? Тем и поплатился - случилась гроза-то, и все пошло не так, мало того, вынырнув из проруби, Вожников оказался в самом жутком Средневековье, точнее
- в тысяча четыреста девятом году, сразу после нашествия на Русь ордынского эмира Едигея!
        Как и любой нормальный человек, Егор долго не мог в это поверить, а когда все же поверил… тут уж пришлось побороться за жизнь, и не только за свою. Пристал к лихой ватаге ушкуйников, попал в ордынский плен, там, в Орде, и встретил свою судьбу - пленницу Елену, княжну. Бежали, женился, воевал - долго и умело. Старуха Левонтиха, кстати, не обманула: Егор опасность предвидел, вот как сейчас - собственную смерть от копья короля Альфонсо де Трастамары! Став князем, женился же, да и дружина к тому времени имелась верная - Егор сплотил вокруг себя многих, да и супруга попалась умная, нос по ветру державшая четко! Защищая свое княжество в Заозерье, долго воевали с Москвой, с самим Витовтом схватились в великой битве под Путивлем. Витовт сгинул - говорили, что убит, - дочь его, коварная московская княгиня Софья Витовтовна, заточена в монастырь (скорая на расправу Еленка, правда, предлагала, не мудрствуя лукаво, убить, раздавить гадину, да князь проявил гуманизм). Принял иночество и бывший великий князь Василий Дмитриевич, передав московский престол своему брату Юрию - верному союзнику Егора. Все русские
княжества, включая Литву, покорились новому князю, к ним добавились и Польша, и Венгрия… И в германских землях князь Егор порядок навел, получив императорскую корону, и вот, совсем недавно, взял под свою руку изнуренных бесконечной войной французов и англичан. Так вот все складывалось удачно. Пока…
        По результатам поединка стороны пришли к перемирию. Король Альфонсо вовсе не счел себя побежденным, поскольку поединок «произошел не рыцарским оружием», правда, согласился отвести свои войска к Сарагосе при условии, что император откажется от Барселоны. Это Вожников и сделал, опять же - пока.
        Да, сила имперского воинства была явлена, как и могущество самого императора и великого князя, однако по численности армия Егора сильно уступала арагонскому и кастильскому воинству, а ведь короли Кастилии и Арагона вот-вот должны были объединить свои силы. Юного Хуана Кастильского (точнее, его регентов) удерживал от этого лишь натиск сыновей Жуана Португальского - славных «рыцарей Сеуты», недавно совершивших успешный бросок в Африку, - Дуарте, Педру, Энрике… впоследствии известного как Генрих Мореплаватель.
        Обещав не трогать Барселону, русский великий князь отошел к Матаро, справедливо посчитав благодатное побережье - Коста дель Маресме - куда более удобным для снабжения своего войска, нежели каменистые склоны бедных арагонских урочищ. Тем более подкрепление ожидалось не только по суше, через Южную Францию, но и по морю - из Константинополя, и гавань Матаро, пусть даже и сильно уступавшая Барселонской, пришлась бы как нельзя более кстати.

* * *
        - Что это за город такой - Матаро? - по пути рассуждал сам с собой славный рыцарь Сен-Клер из Кана. - Никогда не слышал!
        - Боюсь, и о Кане здесь никто не слыхал, - уловив кое-что из французской речи, вскользь заметил Егор. - А Матаро - городок неплохой, и до Барселоны близко - минут двадцать на электричке… ну, полчаса.
        Последнюю фразу князя, конечно же, соратники не поняли, однако и переспросить не смогли, не осмелились перебить императора. Слава богу, дальнейшие его слова оказались куда более понятными… правда, опять же не все.
        - А вообще, мне Каталония нравится, ах, одна Барселона чего стоит! Грасиа, площадь Испании, бульвар Рамбла, Саграда Фамилия… Гауди, Хоан Миро, Дали… Я был когда-то, правда недолго, русских там много, особенно на побережье, в каком-нибудь Аренис-де-Мар или в Калелье, Пинеде, Ллорет-де-Мар. Коста Брава - оно, конечно, красиво, но там скал слишком много, иное дело - Матаро. Тем более у нас там и хорошие знакомцы есть - братья Каррада. Вполне достойные кабальеро… эх, а если б я тогда в шатре спал? - Вожников неожиданно расхохотался: - Да нет, не спал бы… Зря, что ли, когда-то бабки Ленвонтихи зелье пил? Напился, бли-и-ин… на три жизни! И ведьмы-то все, каких знал, сказали, мол, никогда я домой не вернусь… А знаете - честно сказать, уже и не тянет. Прикипел я как-то к вашим чертовым Средним векам, тем более жена у меня здесь, дети… работа… Ненормированный рабочий день, ха-ха-ха! А ну-ка, друг мой Арман, не в службу, а в дружбу - плесни-ка еще вина.
        - С превеликим удовольствием, сир!
        Шустрый нормандский паренек был несказанно рад нежданно свалившимся на него обязанностям императорского виночерпия - а как-то так само собой вышло: и вчера Арман наливал, и вот сегодня… как-то без слов обошлись, по-походному.
        По-походному и пили - из оправленных в серебро и золото рогов (подарок получившего по зубам короля Альфонсо). По дороге вокруг важно восседавшего в седле Вожникова столпились все его капитаны, кроме «дежурного по полку» англичанина Джона Осборна - тот все ездил проверять караулы, а возвращаясь, не забывал прикладываться прямо к увесистой плетеной баклаге, уже десятой за нынешнее утро. Хорошая была фляга, а вот здешние бутылки никогда Егору не нравились - круглые, на столе, заразы, никак не хотели стоять, зато перевозить удобно: соломой обложи да вези!
        - Так вот, о Каталонии. - Неспешно потягивая из рога винцо, князь вовсе не старался подогнать лошадь, вслед за ним и все тащились еле-еле - некуда было особо спешить.
        И с погодой повезло, в голубом небе вовсю сверкало солнышко, однако жары никто не испытывал: дувший с юга ветер приносил прохладу и соленый запах близкого моря.
        - Когда-то Каталония, как и все Испания, была захвачена арабами, по-вашему - маврами, потом мавров прогнали, не всех, а… ммм… может, помнит кто?
        - В Гранаде еще остались мавры, сир, - гордо передернув плечом, напомнил шевалье де Сен-Клер. - Не так уж и далеко отсюда.
        Егор махнул рукой:
        - Помню, помню. Не о маврах сейчас речь. Так случилось, что лет двести назад каталонский граф Рамон-Беренгер, не помню, какой по номеру, умудрился жениться на арагонской принцессе, а затем ловко сменил титлу: согласитесь, король Арагона звучит куда более солидно, чем какой-то там барселонский граф! И все же Каталония - это отнюдь не Арагон, тем более не говоря уже о кастильцах, коих славные каталонцы на дух не переносили никогда! Что такое, Джон?
        Недавно подъехавший капитан лучников поспешно оторвался от фляги:
        - Просто хотел кое о чем доложить, сэр.
        - Так докладывай, хватит пить уже!
        - Мои люди задержали повозку, сэр. Какие-то люди, по виду - горожане или джентри, но никак не йомены, слишком уж прилично одеты для простых крестьян. Попались нам навстречу и пытались бежать.
        - Бежать?
        - Думаю, это лазутчики, сэр! Подосланы этим… Альфонсом, коему вы так славно начистили морду! Нет, в самом деле славно, сэр! Детям своим расскажу, если их увижу. Бац-бац - и лежит Альфонс, ножками дрыгает. Вот это по-нашему, по-английски! Так прикажете их вздернуть? Мои парни уж и дерево подходящее присмотрели.
        - Подождите с деревом, - задумчиво пробормотал Егор. - Давайте-ка задержанных сюда.
        - С телегой, сэр?
        - К черту телегу! Ведите так.
        Схваченных оказалось пятеро: чернобородый мужчина средних лет, такая же пожилая - лет сорока - женщина в бежевом чепце и трое детей-подростков, темноволосых, но с веснушками. Явно не крестьяне - тут капитан оказался прав, - одеты, скорее, как бюргеры: добротного сукна куртки, жилеты, рубахи из тонкого полотна, на женщине полно серебряных украшений - серьги, кольца, браслеты…
        Всех привели на поляну у неширокого ручья.
        - Кто такие? - не слезая с седла, хмуро осведомился князь.
        Мужчина сделал шаг вперед, словно пытаясь заслонить собой жену и детей:
        - Мы - мирные жители Матаро, достопочтенный сеньор, но вынуждены нынче покинуть наш дом, как делают многие.
        - Это почему же? - Вожников прищурился и нехорошо усмехнулся: - Впрочем, догадываюсь почему. Кого-то боитесь?
        - Боимся, - задержанный опустил глаза. - Говорят, сюда с гор идут страшные полчища короля варваров! Они никого не щадят, ни женщин, ни детей, все на своем пути сжигают и даже пьют человеческую кровь!
        - А еще едят младенцев, - подумав, добавил Егор. - Иногда жареными, но чаще сырыми.
        - Жареными!.. - ахнула женщина.
        - Жареных - только на Пасху, а так - сырых.
        - Неужели… на Пасху?!
        - Ну, хватит издеваться! - не выдержав, рявкнул Егор. - Вы ж не какая-нибудь там деревенщина, все-таки в городе жили… Чем занимались? Ну?!
        - Я бондарь, сеньор. Бочки делаю, а сыновья мне помогают.
        - И хорошие у тебя бочки?
        Тут мужик выпрямился и, расправив плечи, заявил с поистине королевской гордостью, какую странно было слышать из уст простолюдина, но вот тем не менее пришлось:
        - Никто и никогда еще не жаловался на бочонки Николаса Глейдахо из Матаро! Никто. Никогда. Не жаловался. И не будет. Я хороший мастер, и если вы когда-нибудь увидите бочки с мои клеймом, почтенный сеньор, то…
        Князь взмахнул рукой:
        - Хватит! Ты, может быть, умеешь читать, Николас?
        - Я грамотен, - с достоинством ответил бондарь. - Как и мой старший сын.
        - Вот так штука! - Князь расхохотался настолько весело и громко, что даже пленники невольно улыбнулись. - Грамотен, вот как… И, верно, знаешь, что в войске «короля варваров», как ты изволил выразиться, есть множество английских и французских рыцарей, как и рыцарей из германских и итальянских земель. Они что же, по-твоему, не христиане?
        - Я так не сказал.
        - Да, но почему-то подумал, что эти достойные люди могут служить пожирателям младенцев? Самому-то не стыдно, а?
        - Я просто услышал…
        - И тут же поверил! Ах-ах, пьют кровь, едят людей… - Князь наставительно поднял вверх указательный палец: - И это - образованный человек, мастер, чего уж там говорить обо всех прочих. И много таких дураков из Матаро убежало?
        Николас Глейдахо потупился:
        - Да хватает. Я вот продал свой дом!
        - Вот дурень! - покачал головой Вожников.
        - Точно, дурень! - неожиданно согласилась до того молчавшая женщина. - А я ведь ему говорила - обожди! А он - все говорят, говорят… вот и наслушался разных бредней…
        - Насчет бредней - это ты верно заметила, э-э-э…
        - Люсия меня зовут, сеньор. Хорошо, я еще не все продала!
        - Как не все? - изумленно моргнул бондарь.
        - Мастерскую только заложила… хоть ты мне и поручил продать.
        - Ах вон оно что! - обманутый собственной супругой Николас сдвинул на затылок шапку. - То-то я и смотрю, что-то денег выручили мало. Так ты, значит…
        - Повезло тебе с супругой, мужик! - снова расхохотался князь. - В общем, так - спокойно возвращайся обратно. Кстати, ты знаешь, сколько «король варваров» берет налогов с домовладения и мастерской?
        - Сколько?
        - Двадцатую часть! Что, не веришь? А в жареных младенцев поверил, господин бондарь!
        Было ясно, что кто-то распускал самые гнусные слухи. Кто? Король Альфонсо? Кастильские регенты? Обоим это было бы выгодно… на первый взгляд.
        - Ладно, в Матаро разберемся, кто там воду мутит, - себе под нос пробормотал Вожников. - Скоро уже и будем. Эй, Николас, можешь ехать обратно с нами! Никто не обидит.
        Сняв шапку, бондарь поклонился в пояс, а следом и вся его семья.
        - Да, мы поедем, - сказала за мужа Люсия, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся вовсе не такой уж и пожилой, даже более того - вполне симпатичной дамой. В отличие от мужа, она даже не побоялась спросить: - Кто же вы такой, почтенный сеньор?
        Князь улыбнулся:
        - Тот, о ком вам все уши прожужжали. Король варваров!
        - Ой! А с виду такой приличный мужчина…
        Глава III
        Матаро
        Спустившись по узкой, заросшей высокой травой тропке к реке, Анна-Мария подобрала юбку и попробовала босой ногой воду - не такая уж и теплая, однако если и дальше так будет жарить, так быстренько можно искупаться. Правда, не забыть привязать коз, а то разбегутся по кустам - ищи их потом, не дозовешься, а уж если, не дай бог, затеряется хоть одна козочка… Дядюшка Бергам хоть и не злой, зря сироту не обидит, а все ж скуповатый, месяца три за пропажу отрабатывать заставит - и коз пасти, и в доме прибрать, и во дворе управиться, работы в хозяйстве старого Бергама хватало, особенно после смерти супруги, тетушки Карисы, царствие ей небесное. Анна-Мария, правда, тетушку и видала-то всего один раз, еще в раннем детстве, но много хорошего о ней слыхала - матушка покойная рассказывала. Д-а-а… хорошо хоть родственник есть - дядюшка Бергам, а то б куда Анна-Мария подалась-то, когда дом за долги забрали? Да ладно бы дом, а то так - хижину, но все равно жалко, а пуще того жаль скот: двух стельных телочек, нетеля да уток, славные были коровушки, и утки - славные… Да что уж теперь вспоминать?! Еще хорошо саму
отрабатывать не заставили.
        Так и в самом деле - искупаться? Девушка посмотрела в воду, уже не такую высокую, как неделю назад, зеленоватую, с качающимися лучиками солнца. Ох и жарит! Анна-Мария посмотрела по сторонам - да кого тут бояться-то, место спокойное, глухое, дорога на Матаро вроде бы и рядом, но и не так чтоб уж слишком - к реке-то спуститься и поближе удобные тропинки есть. А эта тропинка - ее, Анны-Марии, и место это ее, и коз… нет, козы все же дядюшкины.
        О, пресвятая Мадонна Монтсерратская!
        Девушка уже скинула было юбку, да, вспомнив о козах, торопливо натянула обратно и со всех ног бросилась по тропинке вверх, к кустам орешника, чернотала и дрока, где на небольшой, заросшей сочной зеленой травой полянке, позвякивая медными колокольчиками-боталами, паслись три козы.
        - И-и-идите-ка сюда, милые… Ой!
        Анна-Мария вдруг оборвала фразу на полуслове, почувствовав, что здесь, на полянке, кроме нее самой и коз находился кто-то еще - таился за черноталом, взглядом нехорошим жег - видать, замыслили козу украсть, не иначе!
        - А ну-ка, пошел прочь! - взяв в руку палку, гневно обратилась к кустам девушка.
        О, когда надо, юная пастушка умела быть грозной! Однажды она даже прогнала с дороги злобного соседского кобеля, хоть тот и рычал, и лаял, а вот уступил-таки, убежал, поджав хвост. Так и сейчас будет…
        - Ну? Кому я сказала-то?
        - Не ругайся, красавица, - выбрался из кустов скромный монах в капюшоне. - Я вовсе не собираюсь воровать твоих коз, как ты, верно, подумала. Просто прилег отдохнуть в тенечке - а тут ты.
        - Ой! - девчонка заметно смутилась. - Простите, святой брат, я вас и вправду приняла за вора.
        - Ничего, лучше уж в эту сторону ошибиться.
        Коричневый шерстяной капюшон - такой же, как и ряса, - прикрывал лицо монаха наполовину, так, что вовсе не было видно глаз, и Анна-Мария не очень понимала, как святой странник ее вообще разглядел, тем более назвал красавицей, что было очень даже приятно. Ведь на самом-то деле пастушка у местных парней не такой уж и красивой считалась: тощая, да и грудь едва выросла, к тому же - золотисто-рыжая, да еще веснушки.
        - Славно на тебя смотреть, красавица, славно - ты, словно солнышко, сияешь вся! И глазки у тебя красивые…
        - Да ладно вам, святой брат, - еще больше смутилась девушка.
        Ей вдруг почему-то захотелось, чтобы этот добрый - несомненно, добрый! - странник поговорил бы с нею подольше, еще что-нибудь хорошее сказал, ведь добрых и хороших слов так мало в нашей жизни, куда меньше, нежели злых, уж это-то Анна-Мария давно по себе знала, мало кто с ней по-доброму говорил: дядюшка Бергам - тот все больше ворчал, местные деревенские ребята обзывались, она ведь для них приезжая, чужая. Правда, был там один мальчик по имени Себастьян, младший сын мельника…
        - Ты слышишь ли меня, девица?
        - А? - тряхнув головой, пастушка оторвалась от своих мыслей, даже сына мельника перед собой не представила - монах помешал, отвлек.
        - Ты что же, спрашиваю, одна здесь? - Странник поправил на голове капюшон.
        И как же не жарко-то? Наверное, Божье слово от жары спасает.
        - Одна, - повела плечом Анна-Мария. - А что? Деревня-то наша близко, да и город недалеко.
        - Вот-вот, недалеко… В Матаро-то всякого народу хватает. - Монах покачал головой, как показалось девушке, с укоризной, но и это пришлось собеседнице по душе - хоть кто-то проявил участие, побеспокоился, пусть хоть так, можно сказать, шутя.
        - Ничего, - улыбнулась пастушка. - Места у нас тут спокойные, да все люди - свои.
        - Хорошо, что свои. - Странник словно бы к чему-то прислушался, помолчал немного, а потом предложил - Семечек хочешь? Хорошие семечки, сушеные, тыквенные.
        Сняв с плеч котомку, пилигрим развязал мешок и опустил туда правую руку, как показалось девчонке, с каким-то странным лязганьем. Впрочем, мало ли что молодым девам иногда кажется? А этот монах - человек, по всему видно, хороший, добрый, - вишь, как с ней разговаривает, красавицей назвал, о жизни участливо справился, семечками вот угощает от всего сердца… Такому можно все рассказать, как на исповеди.
        - Ну… угостите, святой брат.
        Вообще-то, тыквенные семечки Анна-Мария не очень любила, и даже более - терпеть их не могла, особенно после того, как года три назад такое вот семечко попало на больной зуб, да так, что едва вытащила, потом пришлось к знахарке идти, зуб-то разболелся, зараза, заговаривать надо было.
        Не любила девчонка семечки, а вот ведь подставила ладонь… и тут увидела вдруг глаза монаха - страшные, словно и не монах это был, а самый настоящий демон!
        - Ай…
        Вздрогнула Анна-Мария, только вот ни закричать, ни убежать уже не успела - левой рукой демон-монах крепко ухватил девушку за ладонь, выхватил из мешка правую… О Пресвятая Дева! Не рука то была, а сверкающая разящая сталь - перчатка с металлическими когтями, словно клыки злобного оборотня впившимися несчастной пастушке в горло.
        Алая кровь густо оросила траву, и цветущие маки скрыли растерзанное тело Анны-Марии. У чернотала жалобно заблеяли козы.

* * *
        Себастьян, или лучше уж просто Себ - на вид ему уж никак нельзя было дать больше шестнадцати, - оттолкнул веслом лодку, направляясь прямиком к небольшому омуту, где уж точно должна была затаиться крупная рыба - щука или, ежели очень повезет, сом, а то и угорь. Сдерживая азарт, Себ бросил весло и проворно насадил на крючок печенную на угольях лягушачью лапку - неужто на такое-то лакомство да никто не польстится?
        - Сам бы ел! - облизал рыбачок лапку. - Плывите, плывите, рыбки.
        Поплевав для верности на крючок, Себастьян закинул удочку и принялся терпеливо ждать, неподвижно глядя на воду карими, блестящими от солнца глазами. Легкий ветерок, шевеля спутанные белокурые волосы мальчика, медленно, но верно сносил лодку к берегу, поросшему высоким камышом и дымчато-зелеными, клонившимися к самой воде ивами, похожими на кудри русалки.
        Да, русалки. Говорят, они до половины - как юные девы… Вот бы посмотреть, а еще лучше - потрогать. Себ покусал губу и даже забыл об удочке, представляя, как вот прямо сейчас из воды вынырнет русалка - наполовину нагая юная златовласая дева… очень похожая на племянницу старика Бергамо, издольщика, о котором поговаривали, будто его предки когда-то были мувалладами, поклоняясь Магомету, а не Христу. Ах, Анна-Мария, Анна-Мария, как же ты все-таки красива… хоть все деревенские парни и утверждают обратное, а вот поди ж ты…
        Оп! Кажется, клюнуло!
        Покрепче схватив удилище, мальчишка привстал в лодке, дернул… наверное, все же слишком резко, так, что едва не полетел в воду. Крючок, конечно, оборвал, разиня, что уж тут говорить. Вот ведь незадача! И винить-то, главное, некого, кроме самого себя. Так ведь самого себя чего винить-то?
        Делать нечего, придется лезть в воду.
        Скидывая рубаху, Себ вдруг услышал, как рядом с его лодкой в воде что-то всплеснуло. Рыба? Ну а кто же еще-то? Вот всегда так! Всегда!
        Хотя… никакая это не рыба, а рыбак! Во-он уселся на крутом бережку, надвинув на самые глаза войлочную широкополую - от палящего солнца - шляпу. Тоже закинул уду… И вроде человечишко-то незнакомый, нездешний. Тогда ж какого ляда ловит?!
        - Эй, почтенный, послушайте-ка! - возмущенно заорал Себастьян. - Вы хоть знаете, кому принадлежит этот омут?
        - Местной общине, я так полагаю. - Незнакомец невозмутимо поправил шляпу. - Мне сам староста разрешил.
        - Староста разрешил? - Мальчишка подозрительно прищурился. - Так ведь мой отец, мельник, и есть здешний староста. Что-то он мне ничего такого не говорил.
        - Не знаю уж, почему не говорил, - ухмыльнулся собеседник. - А только мы с ним еще с месяц назад о том договаривались, вот, у меня и расписка есть. Поднимайся, посмотришь. Заодно семечками тебя угощу. Любишь тыквенные?

* * *
        Не таким уж и большим городом оказался этот хваленый Матаро - население тысяч семь, не больше, как определил для себя Егор, не город, а так, поселок городского типа… или, если на российско-административной фене, городское поселение. Но для Средневековья - вполне прилично: с десяток церквей (если считать и часовни), две дюжины ремесленных цехов, бумажные и сукновальные мельницы, уютная торговая гавань и даже небольшая верфь для строительства рыбацких и каботажных судов - шнек и баркасов. Центральный квартал близ церкви Святой Эулалии, как и полагается, украшали вполне приличные каменные здания - дома местных рикос омбрес, кабальерос и купцов. Улицы в том районе были довольно широкими и прямыми, пересекаясь точно под прямыми углами, что - как и остатки древней крепостной стены - неопровержимо свидетельствовало о происхождении города от римского военного лагеря, чем местная знать очень гордилась, выводя свое происхождение не иначе как от древних римлян.
        В этом несомненно уютном и приятном для жительства городке князю и его разномастному воинству предстояло провести месяц, а то и два, а быть может, и больше - как бог даст и как военная карта ляжет.
        Как и любой честно отслуживший в армии человек, Вожников прекрасно помнил простую истину: у хорошего командира солдаты от безделья не маются! В таком плане сейчас и действовал, сразу же нагрузив на своих воинов кучу самых разных дел, начиная от гарнизонно-караульной службы совместно с городской стражей и заканчивая ремонтом дорог.
        Вместе со всем этим прерогативы местной выборной власти - кортесов - император никаким сомнениям не подвергал, а, наоборот, всячески поддерживал, с подчеркнутым уважением относясь ко всему муниципальному чиновничеству, отличавшемуся весьма скромными нравами и неким понятием корпоративной чести - последнее вообще было в Средневековье в ходу.
        Все это: и выборная муниципальная власть, и четко прописанные законы, и уважение к бюргерству - отнюдь не было характерно для всего Арагона с его заплесневелой провинциальной отсталостью, когда только один город на свете - столица, а других словно и нет… Слава богу, Каталонии это не касалось - у арагонских королей, выходцев из барселонских графов, хватало ума не лезть в местные дела. И пускай насмехаются кастильцы, пусть скалят зубы дворяне-овцеводы Месты, однако идущих из Каталонии вполне законных налогов с лихвой хватало на содержание всего арагонского двора.
        Местные власти, конечно же, в любой момент ждали подвоха, однако князь не совершал на городские вольности никаких поползновений, что же касаемо платежей Арагону, тут было сказано просто: сколько платили Сарагосе, столько же будете императору, ни больше ни меньше, а именно так. На содержание войска - вполне хватало. Все городские указы Егор тут же подтвердил в письменной форме, скрепив большой императорской печатью Германии и Руси.
        Что же касается местной юстиции, то, конечно же, император потребовал - и беспрекословно получил - высшую юрисдикцию, отправив своих полномочных представителей во все городские суды, включая квартальные. Так что и с этой стороны все было сделано мудро - не подкопаешься, да и кто б осмелился под князя копать?! Разве что кастильцы. Впрочем, похоже, и побитый Альфонсо Арагонский тоже затаил зло. По мнению Егора - зря. Подумаешь, получил по сусалам! За дело, между прочим, - сам ведь и выпросил. Вообще же с королем Альфонсо следовало не воевать, а мириться, используя Арагон в качестве противовеса усиливающемуся влиянию Кастилии. Кастилия и Арагон, Португалия и Наварра - естественно, Вожникову вовсе не нужна была большая и чересчур амбициозная Испания, вполне достаточно было бы этих четырех королевств. Гранадский эмират - последний мусульманский анклав на полуострове - Егор пока всерьез не рассматривал, слишком уж тот был слаб. Хотя ведь существовал, и это - при Реконкисте! Но не доходили пока руки…

* * *
        - Государь, можно войти ли? - прогоняя последний сон князя, в двери осторожно постучал воевода Онисим Раскоряка.
        В европейском платье с облегающими мощные ляжки шоссами и в башмаках с задиристо загнутыми носами он смотрелся настолько комично, что Вожников поспешно отвернулся, чтоб не расхохотаться воеводе в лицо - не хотелось зря обижать хорошего и верного человека. Хотя при виде важно вышагивающего Онисима так и хотелось выкрикнуть фразу из старинного детского фильма «Город мастеров»: «Дорогу герцогу де Маликорну!»
        А, кстати…
        - Господине…
        - Слушай-ка, Онисим, а ты у меня еще не герцог?
        Набычившись, воевода засопел в бороду:
        - Из детей боярских мы. Люди не гордые.
        - Знаю, знаю, что из детей.
        Вскочив с лавки, князь подошел к окну и пошире открыл ставни, выходившие, как тут и было принято, во внутренний двор с прудом и изысканным садом. Предоставленный императору особняк когда-то принадлежал какому-то местному гранду, погибшему то ли в стычках с гранадскими маврами, то ли в лихом набеге на богатые магрибские города. Бедолага не оставил наследников и наделал много долгов - считающийся выморочным имуществом дом нынче принадлежал муниципалитету, и сам господин городской алькальд грозился выставить особнячок на торги… да что-то не выставлял, чему теперь имелось вполне законное оправдание: а как же, дом-то самому императору предоставлен, не какому-нибудь там прохвосту!
        - Значит, не хочешь герцогом. - Егор, не оборачиваясь, вдохнул полной грудью терпкий запах роз и даже закрыл на секунду глаза от восторга. - Жаль, а я тебе, Онисим, Жирону отдать собрался.
        - Ну, если больше некому, - воевода вздохнул и тоже подошел к окну. - Тогда можно и Жирону… А лучше б что-нибудь дома - семья ведь там у меня, под Путивлем.
        - Так Путивль и бери! - обернувшись, усмехнулся князь. - Тамошний воевода вороват зело.
        - Так Юрий, князь…
        - А Юрий князь то, что я велю, сделает! - Резко взмахнув рукой, Егор прислушался и вдруг скривился, словно от зубной боли - Этот кто там так орет? Пытают кого-то, что ли?
        - Пытают? Так ты, княже, вроде не велел. - Онисим высунулся в окно и рассмеялся: - А! Это ж кавалер Сен-Клер с приятелями песни распевают! Вторую неделю уже, как из разъезда вернулись… теперь то вина попьют, то снова попьют, потом поспят малость, да к девкам, да опять вина…
        - Сопьется этак Арман, - посетовал князь. - Жаль, парень-то хороший. Вот что - зови-ка его сюда! Дело у меня для вас обоих будет. Инквизитор местный к вечеру заглянет, монах доминиканский… как его?.. Ах да, брат Диего, председатель местного церковного суда - вот вы при нем для пригляду и будете.
        - Но, княже…
        - Толмача вам сыщу, точнее - Арману. А уж он тебе потом сам переведет. Ну что, Онисим, встал-то? Давай, зови Армана…

* * *
        Вопреки всем ожиданиям князя, инквизитор, брат Диего де Лос-Сантос, оказался милым и вполне начитанным человеком, знающим несколько языков, в том числе арабский и немецкий, точнее, тот его диалект, на котором говорили в Южной Германии - в Швабии, Баварии и Каринтии. Этим диалектом неплохо владели и сам Егор, и его доблестный воевода, за которого князь откровенно порадовался - со знанием-то хоть какого-то языка куда легче будет работать.
        Высокого роста, несколько сутулый, но не слишком, с приятным, несколько суховатым лицом университетского профессора и рассеянным взглядом небольших, но весьма выразительных глаз, брат Диего представлял собой тот ныне полузабытый тип интеллигента, которого, наверное, можно бы было назвать рафинированным, если бы не эта вот должность инквизитора, на которую кого попало не назначали. Значит, зарекомендовал себя «профессор», пытал, наверное, кого-нибудь, сжигал пачками молоденьких симпатичных ведьм.
        К людям князя доминиканец отнесся без особого восторга, однако и никакой неприязни не выказал, лишь, пожав плечами, молитвенно воздел очи к небу - мол, на все Божья воля - да назначил время на завтра:
        - На рассвете, сразу после заутрени, и приходите. Знаете, где наш монастырь?
        Егор всегда интересовался ведьмами - начиная с недоброй памяти бабки Левонтихи, - вот и в этот раз, услыхав от воеводы о некой «колдовской девице», насторожился. Не то чтобы Вожникову так уж хотелось вернуться в свое время - здесь давно уже было что терять, - но… но все же тянуло, тянуло! Телевизор посмотреть, залезть в социальную сеть, на джипе поездить… как там, кстати, пилорамы-то? Наверное, пришел давно новый хозяин… или хозяева. Да какая разница! Хоть одним глазком взглянуть бы… расслабиться чуток - и назад, здесь вон сколько дел еще важных! И - красавица-жена, дети… народ, за который тоже ответственность нести надо!
        И все же… и все же сильно влекли к себе князя ведьмы, можно сказать, словно магнитом тянули. Вот и сейчас…
        Услыхав о ведьме, Егор озабоченно начал ходить по горнице, потом в сопровождении воеводы и шевалье де Сен-Клера спустился в сад. Там, присев на скамеечку под какой-то пальмой, в задумчивости выкушал кувшинчик вина - не один, на троих и раздербанили, - и заставил докладчиков рассказать все в подробностях. Слушал внимательно, почти не перебивая, кроме всего прочего, опасаясь, что сильная ведьма вполне может убрать его способность предвидеть опасность, как это получилось года два назад, в Аугсбурге.
        В Аугсбург, кстати, необходимо было срочно послать гонца - к давнему компаньону Егора, банкиру Гансу Фуггеру, с помощью князя превратившемуся в денежный мешок Европы. Нынче казалось вовсе не лишним посадить пиренейские королевства на крепкий финансовый крючок, с которого они б не смогли слезть при всем желании… да вряд ли такое желание и появится.
        - Так вот, - пригладив бороду, продолжал воевода, - эту ведьму зовут Аманда, совсем еще молодая девка, голодная, тощая…
        - Очень красивая девушка, я бы сказал, - торопливо добавил уже кое-как понимавший русскую речь шевалье де Сен-Клер. - Златые волосы, карие, чувственные глаза… но - да, худовата. Ее бы подкормить, ах…
        - Ну, хватит, размечтался, - Вожников засмеялся, постукивая пальцами по опустевшему кувшину.
        Сей жест ушлый нормандец понял по-своему - тут же вскочил со скамьи, вытянулся:
        - Принести еще вина, сир?
        - Крикни слуге, пусть он принесет… Мы же с вами продолжим. Так в чем обвиняли ту девушку?
        - В колдовстве, вестимо. - Онисим Раскоряка откашлялся. - На суд видоки вызваны были. Показали, дескать, глазами своими видели, как волхвовала девка: варила из всякой гадости приворотное зелье, порчу почем зря напускала, а однажды - а может, и не однажды - даже вызвала ураган! От того урагана запустенье здесь страшное было, насилу оправились.
        - Так-та-ак, - покивал Егор. - Ураган, значит… А брат Диего небось пытать колдунью велел?
        - А вот ничего подобного, сир! - Шевалье де Сен-Клер хлопнул себя ладонью по коленкам, меленьким, узким, каким-то детским… впрочем, у всех французов в то время именно такие коленки и были, достаточно зайти в Париже в музей армии в Доме инвалидов да полюбоваться на доспехи.
        - Не только пытать ведьму наш славный христовый брат не велел, но еще и обидно смеялся над видоками!
        - Смеялся?
        - Так и говорил: мол, я, доктор богословия и университетский профессор, не умею вызывать ураган, а какая-то глупая деревенская девка - умеет? Видоки, конечно же, устыдились.
        - А что за видоки были? - принимая почтительно наполненный подошедшим слугой кубок, осведомился Егор. - Ну! Чокнемся, други! За нас и за наше дело!
        - Аминь!
        - Четверо всего, двое не смогли по болезни добраться. - Пояснив, воевода поставил опустевший кубок на край скамьи, и проворный служка тут же наполнил его красным игристым вином, по вкусу напоминавшим что-то среднее между божоле и портвейном. Такое… кисло-сладкое, но пить приятно.
        - Три бабы в видоках да один мужик…
        - А бабы-то красивые хоть? - Вдохнув запах роз, князь с необъяснимой тоской посмотрел в небо, голубое, высокое, с белыми, медленно плывущими облаками, похожими на призрачные замки и ватные горы. А вон то, над шпилем собора, - на женщину! Да-да, на женщину - как будто она прилегла на спину, вытянув ноги - вон голова, волосы, пышная грудь…
        - Красавиц, с позволения сказать, я там не видал, сир, - подал голос нормандец. - Ну, кроме самой ведьмы - уж та-то красавица. Ах, если б вы только видели ее, ваше величие! Пусть и грязна, худа, в отрепьях и под глазом синяк - крестьяне ведь ее чуть не убили, прежде чем доставить доминиканцам. Видать, крепко им насолила… особенно тем некрасивым бабищам… наверное, не одного мужика свела.
        Вожников хохотнул:
        - Ага, вот в чем дело! Я почему-то так и подумал… раз уж красивая.
        - Да уж, сир! Какая женщина чужую красоту потерпит?
        - Много ты знаешь про женщин! Так что же - обвинения с ведьмы сняты?
        - Не совсем так, господине, - покачал головой воевода. - Ураган - да, сняли, а вот ведовство, привороты… Брат Диего велел ее пока в подвал посадить, чтоб не сбежала!
        - Угу, понятно, - кивнул князь. - Значит, мерой пресечения избран арест. Я так полагаю, до конца следствия.
        - На завтра еще видоки вызваны, - вспомнил Онисим. - И еще, княже, инквизитор сей тебя на допрос приглашал - мол, раз уж великий император за всем лично приглядывает, во все вникает…
        - Схожу! А чего ж? - Решительно махнув рукой, Вожников обернулся к слуге, и тот быстро наполнил кубки. - На заседании городского совета я уже был, в кадастровой комиссии председательствовал, даже прослушал курс берегового права… Теперь вот инквизиторский суд… верней - следствие. Чего бы нет-то? В какое время?
        - Сразу после обедни.
        - Ну вот. И выспаться успеем вполне. Так что, друзья мои, - выпьем!

* * *
        Вне всяких сомнений, пристальное внимание князя нынче привлекла бы любая ведьма, вполне возможно, подосланная врагами - теми же кастильцами или обидчивым арагонским королем Альфонсо. Подосланная с целью околдовать императора или лишить его волшебного дара, о котором Вожников, конечно же, не распространялся, но ведь ведьма на то и ведьма, чтобы все знать, ведать. Тем более эта, как говорят, красивая… Впрочем, сие вовсе не главное… хотя как - не главное? Чего уж перед самим собой-то лукавить - скучно без женщин, тоскливо, томительно и совсем неправильно. Ну и что, что женат! Жена-то где? За морями, за долами, а тут… дожил - даже в облаках и там бабы мерещатся!

* * *
        Брат инквизитор встретил императора со всей почтительностью, однако без перебора - не лебезил, не славословил и лишний раз не кланялся, просто пригласил отобедать в монастырской трапезной, а уж затем перейти к делу. Монашеский обед оказался весьма простым, но сытным и вкусным: жареная рыба, несколько видов ухи да заправленная шафраном и конопляным маслом каша. Поели быстро и спустились в подвал, где был оборудован кабинет для допросов, выглядевший, надо сказать, вполне солидно и устрашающе: гулкий сводчатый потолок с маленьким, забранным частой решеткой оконцем, чадящие факелы, развешанные на стенах орудия пыток - всякие там клещи, кнуты. Да, имелась и дыба, как же без этого? В дальнем углу виднелась небольшая жаровня, нынче - ввиду стоявшей на улице жары - без углей. Длинный, обитый темно-зеленым бархатом стол - для следователей - располагался сразу напротив входа, рядом, в углу, примостился столик, за которым, поигрывая гусиным пером, уже ждал секретарь - монах с добрым круглым лицом и смешной бородавкой на самом кончике носа. Еще двое помощников - дюжие парни-послушники с подозрительно
закатанными до локтей рукавами - ошивались возле дыбы и пыточных инструментов.
        Когда вошло высокое начальство, помощники разом поклонились и вытянулись в струнку, всем своим видом выказывая готовность к немедленным следственным действиям.
        - Прошу вас, эксцеленц. - Брат Диего почтительно предложил князю и его спутникам место за главным столом и сам уселся рядом, с некой нервозностью потирая ладони. Этого своего нетерпеливого жеста, впрочем, доминиканец тут же устыдился и, положив руки на стол, приказал привести свидетелей. - Они явились ли, брат Эгон?
        - Да-да, - поспешно закивал секретарь. - Все явились. Попробовали бы не прийти!
        Инквизитор махнул помощникам:
        - Давайте их по одному сюда. Да! Где протоколы допросов? Их же в деревне алькальд опрашивал… Неужели протокол не вели?
        - Вели, брат мой. - Вскочив с места, брат Эгон - монах с бородавкой и добрым лицом - почтительно положил на стол исписанные аккуратным почерком бумаги.
        Между тем помощники привели первого видока - расплывшуюся, словно пивная бочка, женщину с землистым лицом и нехорошим взглядом.
        - Эужения, супруга лодочника Жузепа Крадомы, - громко пояснил секретарь.
        - Храни вас Святая Дева, господа мои. - Опасливо косясь на доминиканца, женщина принялась кланяться с таким упорством, будто долбила киркой каменную гору, так что помощникам инквизитора стоило немалых трудов усадить сию осанистую госпожу… Нет! Никакую не госпожу - обычную крестьянку, хотя и, судя по монисту и шелковой красной жилетке, отнюдь не бедную.
        - Значит, ты - Эужения?
        - Эужения, мой господин, так…
        - Зови меня брат Диего или просто святой брат, - слегка поморщился доминиканец и продолжил, пододвинув к себе протокол и попросив секретаря зажечь свечи, что тот и исполнил со всей почтительностью и проворством. - Эужения, - инквизитор откашлялся. - Позволь, я спрошу тебя кое-что и кое-что уточню, поскольку мне не совсем понятно, что ты говорила алькальду.
        Оглянувшись на стоявшего позади толмача, монах сделал паузу, вполне достаточную для перевода с каталонского на немецкий. Он и потом не забывал делать паузы, и князь проникся к инквизитору большим уважением… не только из-за этих пауз, но и вообще.
        - Итак, расскажи еще раз, как все было… Тот случай, когда ведьма, как ты говоришь, избила тебя.
        - Да так все и было, святой брат. - Женщина нервно поскребла рукой щеку. - Как я и рассказывала уже нашему старосте, господину Скварону. Ой, он такой хороший человек, такой хороший, вот, помнится, третьего дня…
        - Не отвлекайся, женщина! Говори по существу дела. Вот ты застала ведьму за колдовством, она это заметила, и что дальше?
        - Эта сучка… ой…
        - Говори, говори, Эужения, только постарайся без ругательств, ты ж в святой обители все-таки!
        - Ой, святой брат… извините. Просто попутал бес! Ой, прости меня, Святая Дева! Так вот она, эта ведьма, налетела на меня и начала бить, а потом…
        - Постой! - перебил инквизитор. - Объясни, что значит «налетела»? Прямо по воздуху?
        - Да нет, святой брат… просто выбежала и набросилась с кулаками, отдубасила… ой!
        Брат Диего сдержал усмешку:
        - Говори конкретно, женщина. Как именно, чем, куда и сколько раз ведьма тебя ударила? Кто еще все это видел?
        - Да моя подруга и видела, святой брат, вы ее знаете - племянница нашего мельника, Бенедетта. Ой, это такая славная женщина, такая славная, вот, помнится, в прошлом году…
        - Эужения! Мы про удары говорим.
        - О, святой брат… простите. Я уж и не помню, куда она била да как.
        - Совсем-совсем не помнишь?
        - Не-ет…
        Доминиканец спрятал усмешку и, покосившись на князя, прищурил левый глаз:
        - Ты ведь сильная женщина, Эужения… вон какая вся! Неужто дала себя побить какой-то соплячке?
        - Ха-ха, святой брат! Да как же, дала! Так ее отходила - небось до сих пор, бедная… ой!
        - Та-ак… А где все происходило?
        - Да на ее же дворе и происходило, на ведьмином.
        - А ты там как оказалась… и подруга твоя, Бенедетта?
        - Так зашли же, святой брат! Думали вывести колдунью на чистую воду.
        - Угу, угу… Значит, незаконно проникли на чужой двор. Ладно, с этим деянием пусть ваш алькальд разбирается… Брат Эгон, - инквизитор повернулся к секретарю, - выделите дело о проникновении в отдельное производство и перешлите тамошнему алькальду… Так, а мы вернемся к колдовству! Что именно делала ведьма в тот момент, когда вы к ней вошли?
        - Колдовала, что же еще-то, святой брат?
        Вожников только диву давался, насколько умело и лихо вел следствие брат Диего! Кстати, все специфические слова и фразы, произнесенные инквизитором по латыни - «незаконное проникновение», «деяние», «отдельное производство», - были очень похожи на современные Егору, словно дело происходило в кабинете обычного следователя или дознавателя, в крайнем случае - участкового. Очень, очень похоже… что и понятно, источник-то один - римское право.
        - Какие именно колдовские действия ты заметила лично?
        - Ой… - Эужения снова почесала щеку. - Да я лично ничего такого не видела… но знала точно - колдует!
        - Откуда знала?
        - Да все об этом в деревне говорят, святой брат. Она давно колдует, это всем известно.
        - Нас пока интересует данный конкретный момент! - повысил голос монах. - От кого именно ты об этом узнала?
        - Дак это… булочник наш, Фиделино, сказал. Сказал, мол, что видел - колдует…
        - А конкретно?
        - А кон… кор… Ничего такого больше не сказал.
        - Ладно, спросим у булочника. Итак, ничего конкретного ты, Эужения, не видала… просто проникла на чужой двор, и потом началась драка… Пока с тобой все, иди, во дворе посиди. Брат Эгон! Давайте сюда Бенедетту.
        В отличие от своей дородной подруги, Бенедетта оказалась особой длинной, костистой и жилистой. Правда, был в этой далеко не молодой уже - лет тридцати пяти - женщине какой-то особый шарм, отчего узкое смуглое лицо ее с длинным и тонким носом и тощая жилистая фигура вовсе не казались отталкивающими, наоборот, притягивали. Общему впечатлению не мешал даже пушок над верхней губой. К тому же роскошная ярко-рыжая шевелюра! Ах…
        Даже брат Диего - монах! - и тот восхитился:
        - Ты красивая женщина, Бенедетта! Сожалею, что вдова. Муж твой давно ли умер?
        - Да года три уже, святой брат. С тех пор вот вдовствую.
        - И на что живешь?
        - Зеленью, святой брат, торгую. С детьми вместе выращиваем, кое-что в полях собираем, на рынок сюда, в Матаро, на тележке возим - тем и живем.
        - И лошадь у вас имеется?
        - Мул. И еще - ослик.
        - Ах, как славно, ослик… Зеленью, значит, торгуете. Замуж так больше и не вышла?
        - Увы, святой брат.
        - Это плохо, что не вышла. Нельзя такой женщине без мужа.
        - Я и сама, брат Диего, понимаю, что нельзя. - Бенедетта вздохнула и тут же стрельнула глазами с такой искренней заинтересованностью, что князь непроизвольно вздрогнул.
        Впрочем, томный взгляд рыжеволосой красавицы уперся вовсе не в него и не в брата Диего, а… в воеводу Онисима Раскоряку, отчего сей славный воин почему-то набычился и покраснел.
        - Мне бы такого мужа, как вон тот сеньор, - еще раз вздохнув, откровенно призналась женщина. - Осанистый, крепкорукий…
        Инквизитор чуть улыбнулся:
        - Что же, в вашей деревне таких нет?
        - У нас не деревня, брат Диего, - неожиданно обиделась Бенедетта. - Очень большое селение - двадцать домов! Две мельницы, опять же, пекарня, пристань…
        - Да-да, пекарня, - доминиканец охотно покивал. - А что ваш булочник, он ведь тоже вдовец, кажется?
        - Да, вдовец, и детушек Бог не дал. - Женщина задумчиво покрутила на пальце локоны, на узком лице ее вдруг появилось некое странное выражение - то ли разочарование, то ли глубоко спрятанная печаль, - не ускользнувшее от внимания следователя.
        Он тут же снова о булочнике и спросил.
        - Да что сказать? - Поведя плечом, свидетельница опустила глаза, прикрыв их длинными и густыми ресницами, и голос ее, до того звонкий, вдруг потускнел, словно звон треснутого колокола. - Да, я как-то пыталась сойтись с Фиделино. Человек он хороший, добрый - часто паломникам хлеб раздает, да и грубого слова от него никто не слышал. К тому же труженик, как никто - не только булки печет, еще и плотничает… Только вот… - Бенедетта вдруг вскинула голову, посмотрев на всех с неким вызовом, который могут себе позволить лишь красивые женщины, спокойно осознающие свою красоту. - Не любит он никого. Думаю, что и покойную супругу свою тоже не любил.
        - Ну… не любит - полюбит, дело такое, - усмехнулся святой брат.
        - Да если б так, брат Диего! Тут не только в любви дело… Он же как мужчина… ну… - Свидетельница неожиданно смутилась, но все же продолжила: - Я же говорила, что пыталась с ним… Так он меня оттолкнул с таким ужасом, будто увидел перед собой змею!
        - Оттолкнул? Тебя? - Сидевшие за столом недоуменно переглянулись.
        Оттолкнуть такую женщину… тем более, которая хочет сама…
        - Так, может, он содомит? - вслух предположил князь. - Мальчиков любит или мужчин?
        - Нет! - Бенедетта тряхнула огненно-рыжими локонами. - Просто наш булочник всех… ну… таких, как я… женщин считает отродьем дьявола! Святоша - так его у нас и кличут, посмеиваются. Нет, правда! Но есть ведь на свете и иные мужчины, которые… - Женщина замолчала, не договорив, и снова посмотрела на воеводу.
        - Вот зыркает! - прошептал тот. - Такая с ума сведет кого угодно. А вот булочника, поди ж ты, не смогла. Ну и булочник у них… какой-то не от мира сего, что ли.
        - Ты что-то хотела сказать, Бенедетта? - напомнил брат Диего. - Ну, продолжай же, не бойся!
        - А и скажу! - пожала плечами Бенедетта. - Похоже, к колдунье нашей, Аманде, Фиделино неровно дышит.
        - Похоже? Почему?
        - Да видела я пару раз, как он стоял у ее забора… а ведь дом его совсем в другой стороне, - женщина усмехнулась. - И главное, он меня тогда заметил, ну, Фиделино, сразу как-то смутился да быстрым шагом ушел, даже не поздоровался, вот тут и думай…
        - Вижу, Аманда ваша многих с ума свела.
        - Да не многих - молода еще! - с какой-то неожиданной ненавистью выкрикнула Бенедетта. - И не наша она - чужачка, из Калельи откуда-то, сирота. Родичи ее в нашем селении жили, да померли, а домишко оставили ей. Повезло дурехе! Но, правду сказать, девица она чистоплотная, двор всегда выметен… почти… Чистюля-то чистюля, а вот, когда мы приходили, у самых ворот валялась шелуха тыквенных семечек. Может, правда, и принесло ветром, не знаю.
        Доминиканец вдруг улыбнулся:
        - А хорошо вы ее с подругой своей отдубасили!
        - Да уж, - посветлела лицом рыжая. - На славу намяли бока!
        - Как же она к вам вышла-то? Такая дура?
        - А что нам ее звать-то? Выволокли за волосы во двор да отпинали… ой! А нечего чужих мужей сманивать!
        Поняв, что попалась, последнюю фразу Бенедетта выкрикнула с вызовом, громко, а уж глазами сверкнула так, что Егор даже пожалел несчастную ведьмочку.
        - Так-так, - следователь, конечно же, не упустил момента, - а ну-ка о мужьях поподробнее! Я так понимаю, о Жузепе, лодочнике, супруге подруги твоей, Эужении, речь идет?
        - О нем, - спокойно кивнула женщина. - Чего уж тут скрывать-то. А дело так было: Жузеп как раз шапку потерял, хорошую шапку, кожаную, да не в этом дело, а в облатке, что в шапку вшита была, Эужения и вшила. Не простая облатка, от самой Пресвятой Черной Девы, у паломников куплена с горы Монтсеррат.
        - Ого! - брат Диего восхищенно цокнул языком. - Вещь добрая.
        - Так и я ж говорю! Была бы простая шапка, а так… жалко все-таки. Я в этот день в гости зашла к подруге, там и булочник был, Фиделино, - заказанный пирог принес. Шапку эту - облатку! - за разговором и вспомнили, так булочник возьми да и скажи: мол, какую-то шапку на заборе у Аманды-знахарки видел - там, мол, и висит. Ну, мы собирались недолго… Шапку-то там и нашли! Издалека еще увидали…
        - Понятно все с вами. - Инквизитор махнул рукой и, отправив Бенедетту во двор, наконец велел привести ведьму.
        Юная колдунья не произвела на Вожникова абсолютно никакого впечатления. Памятуя слова Сен-Клера, он ожидал большего, даже некоего подобия чуда. А оказалось - обычная девчонка, да, златовласая, с карими глазками и недурна собой, очень даже недурна, однако таких девчонок - море! Стройненькая, но грязная, заплаканная, а под левым глазом расплывался синяк, словно у набедокурившего мальчишки, - и жалко, и смешно. Тоже еще - дама.
        - Ты, значит, девица Аманда? - с ходу уточнил брат Диего. - Обвиняемая нынче в колдовстве?
        Услыхав такое, девушка с испугом подняла глаза, полные слез и боли.
        Бегло просмотрев лежащие на столе бумаги, судя по желтоватому цвету, произведенные на местных мельницах, инквизитор махнул рукой:
        - Ну, что стоишь? Раздевайся!
        - Вы… вы будете меня пытать? - со страхом спросила ведьма.
        - Да нет, для начала осмотрим. Давай, скидывай живо свои лохмотья! - Доминиканец нетерпеливо хлопнул в ладоши. - Или тебе помочь?
        - Нет-нет, я сама…
        Не прошло и пары секунд, как юная ведьма стояла перед следователями голой, стыдливо опустив голову и прикрывая руками лобок.
        - Подними руки, - тут же велел брат Диего. - Да не бойся, нас вовсе не интересует твое естество. Выше подними… вот так. Теперь повернись спиной… боком… Ну, - инквизитор повернулся к высокому гостю, - что скажете, сир?
        - Похоже, ее сильно избили, - тихо промолвил Егор, с жалостью глядя на покрывавшие почти все девичье тело ссадины и синяки.
        Никакого удовольствия от подобного осмотра он что-то не испытывал… впрочем, как и все.
        - Да, - кивнул монах. - Те женщины нам не соврали… точнее - все-таки мы дознались правды. Можешь опустить руки, Аманда. Теперь вдохни… глубже!
        Девичья грудь приподнялась - и тут же послышался стон.
        - Больно?
        - Да, святой брат.
        - Где именно болит, покажи!
        - Вот здесь… и здесь, под грудью, - девушка безропотно показала рукой.
        - Думаю, сломано ребро, а то и пара, - задумчиво покусав губу, промолвил доминиканец. - А синяки на запястьях, конечно же, от наших кандалов. Перестарались!
        - Могу я уже одеться, святой брат?
        - Да, одевайся… Посидишь пока у нас. Братья, - инквизитор подозвал своих дюжих помощников, - принесите ей обед из трапезной, а на ночь поставьте кувшин с водой. И постелите свежей соломы. Да не заковывайте больше ее, это лишнее.
        - Благодарю за вашу доброту, святой брат, - вместе с одеждой к юной ведьме вернулась уверенность. - Могу я спросить кое-что?
        - Ну спроси, Аманда.
        - Меня обвиняют в колдовстве, так?
        - Да, - кивнул следователь. - Ты верно мыслишь.
        - Значит, мне предстоят пытки и смерть на костре? - В блестящих больших глазах узницы цвета слегка разбавленного молоком шоколада мелькнуло странное выражение ужаса и - одновременно - надежды. Впрочем, похоже, надеждам колдуньи, увы, сбыться было не суждено. Да инквизитор и не стал особенно обнадеживать:
        - Насчет пыток скажу тебе так - я на них не особо рассчитываю, человек слаб и вполне может оговорить себя и других, а это нам вовсе не надо. Нужна правда - именно для того и ведется расследование. Если ты просто знахарка - это одно дело, если же ведьма - а основания предполагать такое, скажу тебе, есть, - совсем другое. Будем разбираться.
        - Да поможет вам в этом Бог, святой брат!
        Колдунью увели, и брат Диего, чуть прикрыв глаза, улыбнулся, довольно и слабо, как человек, изрядно уставший от честного и нужного всему обществу дела:
        - Мы с вами неплохо поработали, господа, - отделили зерна от плевел. Брат Эгон! Отправь их алькальду дело…
        - А как его назвать, брат Диего?
        - Хм… назови так: «О причинении телесного ущерба девице Аманде двумя установленными женщинами, случившееся на почве обострившихся неприязненных отношений». Записал?
        - Да, святой брат.
        - Ну, отправляй. А завтра, наконец, займемся нашим непосредственным делом - колдовством. - Потерев руки, брат Диего посмотрел на князя: - Не сомневайтесь, дон Георгио, все будет сделано с надлежащим тщанием и в срок. Колдовство - это не какая-нибудь там драка, особого подхода требует. Хотя я вовсе не верю в ведьм! - неожиданно огорошил доминиканец. - Как, скажем, не верил в них знаменитый богослов Григорий Турский или иные отцы церкви. Думаю, и папа Мартин тоже не верит, однако… Мы не верим, а люди верят! И мы, церковь, должны это учитывать…
        - Поощрять тупые сельские суеверия? - не сдержавшись, съязвил Егор.
        - Можно и так сказать, - инквизитор ничуть не обиделся. - Кто б еще посоветовал, что со всем этим мракобесием делать? Священники и те часто неграмотны, что уж говорить о пастве.
        Князь пожал плечами: что делать, он и сам не знал, как-то на эту тему еще не раздумывал, не до того было. Однако из своего личного опыта точно знал - есть, есть ведьмы! Вот только девчоночка эта, Аманда, вряд ли к ним отношение имеет - обычная сельская знахарка, правда, чересчур симпатичная… даже если и выпустят, не будет у нее в той деревне жизни! Просто не дадут, заклюют, если замуж не выйдет… а за кого выйти-то… да и кто безродную бесприданницу возьмет? Хотя, с другой стороны, не совсем бесприданница - дом у нее… Интересно, в каком состоянии только?
        - А это что еще?
        Князь остановился у двери и обернулся, услыхав удивленный возглас доминиканца. Тот нашел еще какие-то бумаги, вчитался…
        - Это прислал все тот же алькальд, - пояснил брат Эгон. - Ну, которому мы все отправляем.
        - И что тут? - инквизитор поднял глаза. - Ну, загрызли волки рыбачка, овец да пастушку… жалко, конечно, девчонку… И рыбачка того жалко. Но, ради Святой Девы, мы-то тут при чем?
        - Просто алькальд не думает, что это волки, - тихо произнес секретарь. - Он полагает - в округе завелся оборотень.
        - Оборотень? - брат Диего изменился в лице. - Он там совсем с ума сошел, алькальд этот?
        Глава IV
        Танцующие эвридики
        Ах, как они танцевали, как пели, как извивались смуглые гибкие тела под томительно-волшебную музыку, исходившую, казалось, из самых небесных сфер! И все эти танцы, танцовщицы, музыканты были для него - князя!
        Два барабана, свирели, бубны и лютня, и чудесная мелодия томно обволакивала мозг, а полунагие девушки танцевали, то приседая, то кружась, а вот, упав на колени, разом склонили головы, доставая волосами пол, и тут же вскочили на ноги, побежали, размахивая руками в такт барабанам и бубну. Ох, девы, девы, танцующие эвридики!
        Эти нагие восточные танцы напомнили Вожникову Орду: знаменитую танцовщицу Ай-Лили с ее «кордебалетом» и даже саму царицу, великую ханшу Айгиль, ставшую правительницей с помощью и по слову великого князя.
        Девушки двигались так же, как и те, в Новом Сарае, столь же томно и страстно. Эти смуглые гурии, готовые завлечь в свои сети любого вменяемого мужчину, словно упали своим танцем прямо на сердце Егору, вызвав цепь воспоминаний, приятных и не особо, но тем не менее князю хотелось вспоминать. Восток… Орда… Как много оказалось связано с этим в его здешней жизни! Айгиль, Ай-Лили… да что там говорить - сама княгиня Елена! Не ордынский плен - так и не встретились бы… Значит, и тут Восток, восточные ритмы, напевы, без которых ничего не было бы… Играй, играй флейтист! Бейте, барабаны, звените, цимбалы и бубны! Пой, лютня, пой, расскажи до конца свою историю волшебной и неземной любви, ибо о чем еще могла бы быть эта история, выраженная в этой чарующей музыке, танце и томных взглядах прекраснейших гурий, словно сошедших с каменной патоки Альгамбры, одного из прекраснейших дворцов гранадского эмира Юсуфа ибн Юсуфа, приславшего столь дивный подарок «великому правителю далеких полночных стран».
        Смешно звали эмира - Юсуф ибн Юсуф, или, как посмеивался про себя Вожников, вспоминая старинный фильм, Бурухтан-Бурухтан Второй-Второй. Поглощенный интригами кастильцев и возможными кознями Арагона, князь как-то совсем забыл о Гранаде, последнем исламском анклаве на Пиренейском полуострове, колдовской стране цветущих апельсиновых садов, резных мечетей и сладкой гаремной неги, населенной маврами, берберами, мувалладами, мосарабами и сефардами. Гранада… Анклав, на который давно никто не нападал, без чего Реконкисту - отвоевание христианских земель - нельзя было считать законченной. Не завоевали… ни кастильцы, ни Арагон - наверное, у них и между собой поводов для раздора хватало, а может быть, Бурухтан… то есть Юсуф, подсуетился - эмир, говорят, хитрый. Еще бы не хитрый, вон каких девок прислал! Гурии. Как есть, гурии.
        А муваллады кто? Евреи? Нет, это сефарды - евреи, а муваллады - местные, принявшие когда-то ислам… скорей, их предки приняли. Те же христиане, что жили - живут сейчас в Гранаде, - это мосарабы. Интересно, кто эти девушки? Христианки? Наверное, так - мусульманки бы не открывали столь бесстыдно лицо… Впрочем, перед императором, наверное, можно…
        Хотя тут сейчас и кроме Егора много кого собралось из верных соратников - сидели, рты раскрыв! Тот же Этьен де Виньоль - скромник Ла Гир, - ишь, как уставился, да и Осборн, командир лучников, - можно подумать, никогда женщин не видел! Что уж говорить о наемниках - Фьорентини, фон Шельзе, Вексберге и всех прочих немцах! Так и пялились…
        И князь счел за лучшее убрать девчонок подальше. Просто поднялся на ноги да хлопнул в ладоши:
        - Все! Идите, красавицы, отдыхайте. А вы, друзья мои, - Егор повернулся к собравшимся за длинным столом гостям, - прошу, поднимите кубки. Я смотрю, вы что-то про них забыли, а?
        - Забудешь тут… - облизав пересохшие губы, прошептал сидевший поодаль Сен-Клер. - Такие чудесницы… А, господа мои, давайте за женщин выпьем! За наших женщин - за жен, за любовниц… за всех!
        - Славный тост, - с улыбкой похвалил князь. - За женщин всегда стоит выпить.
        Звякнули кубки, и терпкое вино с запахом винограда и пряных трав наконец полилось неудержимой рекой, словно кто-то взорвал плотину, сдерживавшую бурную алкогольную реку, пьянящую и манящую многих ничуть не хуже только что исчезнувших прелестных фей.
        - И все ж хороши были девки! - Воевода Онисим Раскоряка, крякнув, вытащил застрявшую в бороде рыбью кость. - Похоже, наши, ордынские… Что ты там мелешь, Арман? Да знаю я, что не наши, что подаренные… этим, как его… Юсупом, да.
        Потом помянули павших, выпили за воинское счастье, опять за женщин… Выпили и снова налили, а потом юный нормандский рыцарь шевалье де Сен-Клер взял в руки лютню - и все принялись громко орать «Л’ом армэ» (L’Homme arme’) - «Воинский человек». Сия канцона, очень похожая на незатейливые, но громкие песенки группы «Кисс», являлась в те времена чем-то вроде гимна европейского рыцарства.
        - Ломме, ломме, лом армэ! - пристукивая кубками по столу, вдохновенно вопили собравшиеся, забыв и прекрасную арабскую музыку, и чувственных гурий. - Лом армэ, лом армэ!
        От такой песенки содрогнулся бы и слон, за неимением которого приняли удар столы и посуда. Хорошо хоть стекла было мало, в основном серебро, золото - все-таки парадный ужин, пир в честь посланцев эмира Гранады.
        Посланцы - смуглый седобородый муж в ослепительно белом тюрбане и с ним трое женоподобных юношей - к воинским песнопениям отнеслись, в общем, спокойно… как и до того - к гуриям. Ну, к гуриям-то они привыкли, а вот к «Л’ом армэ»…
        Однако не критиковали, сидели спокойно, вина, как и положено мусульманам, не пили, а пили шербет да время от времени жевали какую-то бурую дрянь, отчего пришли в состояние полной нирваны и выглядели сейчас еще чище самых отъявленных пьяниц. У старика даже тюрбан сполз набок, да и вообще бы свалился на пол, кабы один из томных юношей не подхватил, не поправил.
        Попев песни, стали плясать, приглашая дам из местного истеблишмента - всяких там высокопоставленных дочек, племянниц, жен, на фоне танцовщиц-гурий выглядевших, надо сказать, довольно-таки бледно. Впрочем, выпили уже немало. Все.
        Гранадцы долго не сидели, видать, чувствам их все же тут было достаточно противно, тем более многие каталонцы на них посматривали, мягко говоря, без особой симпатии - все-таки мавры! А потому старик в чалме - умного человека видать сразу! - вовремя все просек, сослался на усталость и, откланявшись, удалился вместе со своей свитой. Ну и славно! Как говорится, баба с возу…
        - Что, что ты там сказал про кобылу, мой любезный Ла Гир?
        - Кобылу? А, вы имеете в виду коня, сир, - догадался Этьен де Виньоль. - Кони тут ни при чем, просто мой рыцарь, шевалье Арман де Сен-Клер, хотел с вами поговорить… да, видно, уже не сможет.
        - Кто не сможет? Я? - нормандец приподнял уроненную на стол голову и, сделав видимое усилие, уселся, словно и не пил. - Просто хотел доложить. Ну, об инквизиции…
        - Потом доложишь, - махнул рукой князь. - Хотя можно и сейчас. Отойдем вон к окошку. Кстати, я вам говорил, что очень скоро к нам придет подкрепление? Мои друзья, ватажники, из далекой Руси! Быть может, я вас даже на неделю покину - поеду навстречу… Так что, если что - не ищите.
        - Поняли вас, сир, - сказал за всех Ла Гир, бывший сейчас самым трезвым. - Мне предупредить посты?
        - Да, можешь.
        В распахнутое окошко веяло прохладой сада. Все-таки хорошо, когда нет белых ночей, когда солнце вовремя заходит и земля успевает остыть - вот как сейчас… Как славно!
        - Что, Арман, спустимся в сад? Там и доложишь.
        - В сад так в сад, сир, - встрепенулся нормандец. - Как скажете.
        Оба вышли во внутренний двор, полный запахом роз и яблонь, и уселись на низенькую скамью близ небольшого пруда, в темной воде которого отражались круглая полная луна и блестящие звезды.
        - Так о чем ты хотел доложить, друг мой Арман?
        - О ведьме. Вы ж сами сказали, сир…
        Егор тряхнул головой:
        - Ах да! Помню, помню… Так что там с ведьмой?
        - Наверное, оправдают, - пожал плечами шевалье. - У брата Диего теперь новое дело - об оборотне!
        - Ну да, оборотень… помню, помню. Этого еще не хватало для полного счастья.
        - Вот-вот! Когда поедете к своим войскам, будьте очень осторожны, сир, - сверкнув синими, как бурное море, глазами, на полном серьезе предупредил юный рыцарь. - Я сам с вами поеду… если позволите. Хотя… - парень вдруг как-то обреченно махнул рукой. - С нечистой силой даже самый храбрый рыцарь не справится. Только молитва и еще… вот…
        Шевалье де Сен-Клер запустил руку за пазуху и, сняв с шеи амулет, протянул князю:
        - Это часть мощей из монастыря с горы Святого Михаила. Прошу вас, сир, принять.
        Приглушенный голос молодого нормандца звучал сейчас настолько взволнованно, что собравшийся было пошутить Вожников оставил всякую мысль о насмешке. Просто молча обнял рыцаря да надел амулет. Крепкая бечевка, небольшой ковчежец из дерева. Не драгоценность, но, видать, памятная вещь… к тому ж - от чистого сердца. Не нужно обижать парня.
        - А ты как же?
        - У меня же есть кольчуга, освященная в Сен-Дени! - просиял глазами молодой рыцарь. - Против такой и сам дьявол не страшен. Правда, она вряд ли придется вам впору, сир.
        - Думаю, достаточно будет и амулета. Спасибо за заботу, Арман. Кстати, как тебе мой французский?
        - Уже можно кое-что понять, сир! Если очень постараться… и не обращать внимания на акцент.
        - Гм… - Князь закашлялся и заговорил о том, ради чего, собственно, они и явились сюда, в этот благоухающий чудесными ароматами сад: - А как узнали про оборотня?
        - Нет-нет, не поймали еще, сир!
        - Я спрашиваю, как узнали. Знать, понимаешь? Я знаю, ты знаешь, он знает…
        Махнув рукой, князь подозвал слугу и велел привести толмача, все ж интересно стало - как там с оборотнем?
        Как оказалось, брат Диего рассуждал вполне здраво: какой волк будет драть коз и людей почем зря? Хищник всегда терзает свою жертву ради того, чтобы хорошо покушать, всякие рода садистские устремления волкам совершенно чужды, тем более серые вряд ли бросили б задранных козочек, даже если б их кто-то сильно спугнул. Кроме того, опытный инквизитор обратил внимание на одну небольшую деталь - скорлупу тыквенных семечек, которые, к примеру, умерщвленная пастушка Анна-Мария, по словам своих подружек, терпеть не могла. Значит, кто-то был еще - человек… или и в самом деле оборотень?
        - В оборотней брат Диего тоже не очень-то верит, - вспомнив, сказал Арман. - Как и в ведьм. Но ведьмы-то есть, это вам всякий скажет. Вот так же и оборотни. Местные уже все в панике, в лес третий день никто не идет. Да! А домик той ведьмы, которая вовсе не ведьма, а простая знахарка, Аманда, спалили.
        - Это кому же, интересно, понадобилось? - удивился князь. - Впрочем, подозреваю - кому. Жаль. Однако все равно бедолаге в деревне жизни бы не было. Слишком красивая для сироты, к тому же - знахарка. Зуб даю, через месяц-другой на нее снова доносы пойдут.
        - Вот и брат Диего посоветовал этой девчонке в монастырь на гору Монтсеррат податься, в послушницы. Обещал похлопотать.
        - Думаешь, пойдет?
        - Аманда? А куда ей деться-то?

* * *
        К полуночи гости разъехались, и Егор уже отходил ко сну, как вдруг почувствовал в опочивальне некое шевеление, словно кто-то стоял у двери, за шторой, подглядывал… или только что вошел, тихонечко, аккуратно. Соглядатай? Подосланный кастильцами убийца? Князь потянулся к кинжалу и тут же расслабленно улыбнулся - а ведь не нужен кинжал, совсем не нужен!
        Во-первых, обретенное молодым человеком волшебное чувство, способность предвидеть опасность, молчало, а во-вторых, он же, Егор, боксер все-таки, кандидат в мастера спорта, а зачем боксеру кинжал, когда у него и так способности, сравнимые с пистолетом в рукаве? Вот сейчас дернется штора, скользнет в спальню неведомый тать - и тут же получит хор-роший апперкот в челюсть!
        Вожников аж глаза закрыл, представив, как все это будет выглядеть: ему почему-то мерещилась закутанная с ног до головы в черное трико фигура, этакий самоуверенный ниндзя - вот он подкрадывается, затаив дыхание, выхватывает нож и - апперкот! Или хук, все равно. Нет, апперкот все же снизу удобнее. Бац - в челюсть, и все… поплыл… А ножичек, острый, сверкающий в свете полной луны, со звоном упадет на пол.
        Кстати, Егор осторожно повернул голову, а чего это луна-то этак нагло сияет? Слуги что, забыли затворить ставни? Ну, так и есть, забыли… А может, не забыли, может, это все специально - убийце не очень-то сподручно делать свое подлое дело в полной тьме. На ощупь убивать будет? Не-ет, шалишь. Ну, иди же сюда, мой хороший, иди!
        Снова дернулась штора, князь нарочито громко задышал, услыхав тихие шаги… и - неожиданно - голос, показавшийся громким, словно трубный зов, хотя говоривший вовсе не собирался шуметь. Говорившая…
        Да-да, судя по голосу и фигуре, это была женщина, и говорила она по-татарски, что Вожников далеко не сразу понял, а когда понял, то удивился - откуда здесь взялась женщина из Орды?
        - Господин, я не причиню тебе зла…
        Еще б ты причинила… Замучилась бы причинять!
        Спокойно разжав кулак, молодой человек уселся на ложе и молча ждал продолжения. Раз уж эта странная дева явилась, так сейчас расскажет - зачем.
        - Я просто дала обет - танцевать для тебя, мой князь.
        - Так ты ведь уже танцевала совсем недавно, - присмотревшись, Вожников наконец узнал гостью - стройная фигурка, шелковые шальвары, расшитый тускло блестевшим жемчугом лиф, поблескивающий в пупке драгоценный камень - гурия! Одна из тех, что ублажали танцами нынче вечером, на пиру. Подарок Бурухтана… тьфу! Какого Бурухтана - Юсуфа! Юсуфа ибн Юсуфа. Эмира Гранады. Подарок.
        - То был не тот танец, - сверкнула глазищами дева. - Он был для всех.
        - Понятно, значит, этот будет приватным…
        Князь хотел было пошутить еще, поговорить, расспросить девушку о многом, но… не смог промолвить и слова! Гурия просто подошла к нему, села на край ложа и, вытянув руки, принялась что-то шептать… что-то такое, от чего вначале отнялся язык, а потом - и воля…
        Прямо в голове Егора вдруг заиграла нежная мелодия, хотя никаких музыкантов в опочивальне не было, а была лишь одна дева - чувственно-волшебная полунагая красавица - фея из детских грез.
        - Сиди, - тряхнув черными, с медным отливом, локонами, сказала-приказала дева и, грациозно соскользнув с ложа, вдруг принялась танцевать. Как и обещала…
        О, это был вовсе не тот танец, что плясали гурии на пиру, совсем другой - совсем по-животному чувственный, зовущий, пьянящий разум!
        В ушах грохнули барабаны, отрывисто всплакнула свирель, и, до того нежная, мелодия вдруг понеслась галопом, и ночная фея задергалась в такт, словно хватившая для храбрости стакан водки восьмиклассница на дискотеке. Впрочем, князю это отнюдь не казалось пошлым, наоборот!
        Вот гурия подпрыгнула, а вот - приникла к полу, словно выслеживающая добычу тигрица, совсем по-кошачьи выгнула блестевшую от выступившего пота спину, томно взглянула на Вожникова и, закусив губу, сорвала с себя лиф, обнажив восхитительную упругую грудь…
        Обнажила, вскочила, отпрыгнула, повернулась, подняв вверх руки, и, покачивая бедрами, сняла с себя шальвары, бесстыдно бросив их князю:
        - Лови!
        Как сверкали глаза ее! Как извивалась стройное, зовущее к любви тело! Столь похотливых движений Вожников не видел даже в детстве, в немецких порнофильмах обо всяких там садовниках, чистильщиках бассейнов и прочих. Но, опять же, это почему-то не казалось сейчас пошлым, словно так и должно было быть, словно кто-то давно и по-хозяйски решил за этих двоих все! Распорядился… и этому распоряжению невозможно было противиться. Никак. Никогда. Да, честно говоря, не очень-то противиться и хотелось.
        Хотелось иного - с головой погрузиться в негу, нырнуть так, чтоб забыть обо всем, чтобы видеть перед собой только эти большие, сияющие колдовским блеском глаза, обнимать, чувствовать ласкающий жар прекрасного тела…
        Гурия хотела того же - это ясно читалось во всем. Вот танцовщица замерла, с вызовом поглядев на князя, затем облизнула губы и, застонав, уселась к Егору на колени, уперлась твердеющими сосками в грудь.
        Позабыв обо всем, молодой человек со всей нежностью и страстью принялся ласкать упругую грудь, целовать призывно открытые, блестевшие розовым жемчугом губы… а теперь погладить плечи, спинку, обнять, крепко прижать к себе, с каким-то щемящим восторгом ощутив всю трепетную упругость несказанно желанной девы! И… и дальше не отказывать себе ни в чем… Зачем? К чему? Когда двое, мужчина и женщина, хотят наслаждаться друг другом, что же и кто же осмелится им противостоять?
        Качался шелковый полог ложа, в распахнутое окно с любопытством заглядывала луна, где-то во дворе негромко пели цикады.
        Словно в бездонном омуте, Егор тонул в темных глазах прекраснейшей девы, волшебной танцовщицы, гурии из детских снов. Оба погрузились в нирвану, и не осталось уже ничего, что могло бы вытащить их из сладкой неги. Случайные - или все же нет? - любовники не уставали наслаждаться друг другом, так, будто для каждого из них эта встреча была последней.
        Стройные бедра… томная линия позвоночника, маленькие нежные косточки, прощупывающиеся под шелковой кожей… горячее дыхание… губы… целовать их, целовать! Упругая грудь…
        Погрузившись с головой в волшебное действо, князь уже не помнил, кто он и кто эта юная гурия, да это было абсолютно неважно сейчас… лишь бы видеть эти глаза, ласкать это тело, наслаждаясь так, как, казалось, еще ни разу не наслаждался…
        И все это было похоже на сон… Словно во сне, Егор видел, как в опочивальню вбежали еще три обнаженные девы, в три раза увеличив количество ласк… а потом все сделалось каким-то эфемерным, зыбким… но из этого зыбкого тумана так не хотелось уходить. Хотелось остаться здесь навсегда, раствориться, расплыться, как расплывается в лучах весеннего солнца черный, оставшийся от суровой зимы сугроб, стекая грязными ручьями в бурную, недавно освободившуюся ото льда реку.
        Князь упал в этот томно-тягучий туман, средоточие волшебной неги и страсти, растворился, провалился… пропал… Остались только нежные женские руки, объятия и стоны, сияющие колдовским наслаждением глаза… и музыка - она так и звучала в мозгу.
        - Хей-хей, хей на-на…
        Кто-то пел. И голос был явно мужской. Молодой человек прислушался, недоумевая - откуда здесь мог взяться мужчина? И куда делись гурии? И вообще, где он сам?
        Дернувшись, князь ударился головой о низкий дощатый потолок и, наконец-то вынырнув из сладкого сна, изумленно осмотрелся вокруг.
        Что и говорить, было от чего прийти в изумление! Окружающая Вожникова обстановка ничем не напоминала шикарный особняк в Матаро - опочивальня каким-то неведомым образом вдруг превратилась в узкую, словно пенал, каморку с маленьким - в три ладони - окном, сквозь которое бил прямо в левый глаз столь же узенький, с танцующими золотыми пылинками, лучик.
        Дощатые стены, дощатый пол, какой-то сундук вместо ложа… Черт побери! И стены, и пол, и сундук - качались. Вот ведь напился вчера! Как говорится, дорога встала дыбом и бросилась в лицо… Впрочем, нет - и в самом деле все качалось. Егор это чувствовал.
        И еще кое-что почувствовал - цепи! На ногах цепи! Аккуратно скованные, тяжелые, дававшие возможность передвигаться лишь маленькими шажками. Не убежишь! Вот ведь сволочи!
        Нервно поднявшись на ноги, молодой человек снова стукнулся головой о потолок и, выругавшись, заглянул в оконце…
        Море!!!
        За окошком плескалось море!
        И сам-то князь, оказывается, находился на корабле… Только вот как он тут оказался, почему-то никак не мог вспомнить. Хотя… а чего вспоминать-то? Выйти да и спросить!
        Егор дернулся в дверь - не тут-то было! Заперто! Ах вот в чем дело… А где же вчерашние гурии? А черт знает где, ваше дурацкое величество, король и император глупцов! И вовсе неважно, где сейчас гурии, куда важнее - где ты сам.
        - Эй! - князь забарабанил в дверь кулаками. - Отворяйте!
        Снаружи послышались чьи-то шаги и гортанные голоса, однако дверь так и не открыли, хотя Вожников старался - орал, ругался, стучал. Тщетно!
        Не желая быть больше посмешищем, молодой человек, звякнув цепями, уселся на длинный сундук и задумался. Как он сюда попал, было, увы, яснее ясного - гурии! Бабы да выпивка до добра не доведут - вот уж сбылась пословица. Почему же не было никаких предупреждающих видений? А по двум причинам: либо вчера слишком уж много выпил, либо… либо ночная девица - ведьма! А ведь очень может быть, кстати. Опоили, околдовали… Егор прищурил глаза - сам ведь он на это колдовство и повелся, полетел словно мотылек на огонь, а ведь мог бы насторожиться, увидев в собственной опочивальне каким-то образом пробравшуюся мимо неусыпной стражи девку! Не насторожился. Девичьи чары оказались сильнее… Кто бы сомневался! Достаточно оказалось просто поманить, приласкать - вот уже и попался.
        Встав, Вожников приподнял крышку сундука - пустой! - и покачал головой: однако черт с ними, с гуриями, оплакивать вчерашний день - пустое дело, надо думать, как теперь быть, как выбираться. И еще интересно - кому все это нужно? Кто за гуриями стоит? Эмир Бурух… Юсуф ибн Юсуф? По всему так и выходит, девки-то - его подарок. Но с другой стороны - а зачем гранадскому правителю пленять великого князя, прекрасно зная, что проблем потом не оберешься? У эмира и без этого заморочек хватает - с теми же кастильцами, с Арагоном… Ему бы, наоборот, с великим императором задружиться, а не выкрадывать. Нет, вряд ли это Гранада. Но ведь девки-то, танцовщицы… Так ведь тот, кому все это надо, запросто может и фальшивое посольство послать - мало ли в той же Кастилии морисков - крещеных мавров. Фальшивое посольство, да… или фальшивые гурии. Впрочем, что сейчас гадать - первым делом здесь что-то решать надо. Не выпускают. Держат в узниках. Значит - выбраться поскорее, наверняка в Матаро хватились уже, поиски организовали, погоню…
        - Ах ты, черт!
        Князь хлопнул себя по лбу. А ведь не будет никаких поисков и погони, он же сам всем сказал, что собирается ненадолго отъехать навстречу ватажникам, идущему на подкрепление войску… так что, покуда те не явятся - а это недели две запросто может пройти…
        И главное, ведь не заподозрит никто ничего такого, знают - князь на подъем скор, да и вообще - мог с малой охраной уехать, прихватив с собой человек пять. Пока разберутся, кого именно, если вообще станут разбираться. Да нет - станут. Воевода Онисим Раскоряка человек умный, дотошный. Обязательно проведет проверку, дознается, что не поехал с пропавшим князем никто, а это уже не две недели, а, учитывая количество народа, дней пять максимум. Но все равно - время. Может, пять дней похитителям вполне для своих гнусных целей хватит.
        Ах, черт, зря вчера напился! Хотя чувствовал себя не таким уж пьяным, да все равно - знал ведь, что способность предвидеть от алкоголя на какое-то время утрачивается, и вообще-то старался сильно не пить, не наступать на одни и те же грабли - случалось уже, бывало. А вот вчера - расслабился… Ну так и что с того? Среди своих, в безопасности - почему б и нет-то? Тем более никаких военных действий на ближайшие дни не планировал, да и вино - не водка, выспался бы, всяко протрезвел к обеду. Не-ет, скорее, все-таки гурия - ведьма! Недаром глаза у нее такие… бездонные. И все ж хороша, хороша, этого не отнимешь.
        Ладно. Хватит гадать - действовать надо, и чем быстрее - тем лучше. Цепи эти еще. Кандалы. Даже если бросишься в море, нырнешь - и уже больше не вынырнешь. Вожников снова стукнул в дверь, так, для куража больше, покричал на нескольких языках, чтоб немедленно выпустили, поругался и, подобрав цепи, снова уселся на сундук.
        Цепи! В первую очередь нужно было справиться с ними, а уж потом… потом можно и в море. Выведут ведь его когда-нибудь на палубу - справить житейские дела, да и хоть какую-то еду принести должны бы.
        А сквозь оконце не проскользнешь - плечи не пролезут. Был бы мальчишкой, тогда, конечно, другое дело, а так… нечего и пытаться. Цепь! От нее бы избавиться, да вот только как? Кандалы пригнаны ловко - не снимешь, только расковать или хотя бы перекусить пополам, черт с ними, пусть браслеты останутся… а ну-ка…
        Молодой человек нагнулся и, напрягая все свои силы, так, что на лбу и на руках вздулись - вот-вот лопнут - жилы, попытался разорвать цепь руками. Рванул! Потом еще раз, еще… и - уже от злобы - еще-еще-еще! Напрасные хлопоты. Сковали на совесть.
        Князь выругался и разъяренно пнул дверь:
        - Эй, воды-то хоть кто-нибудь принесет?
        Никакого ответа, лишь плеск волн, да слышно стало, как хлопнул на ветру парус, и почувствовалось, как корабль резко сменил курс. Что-то случилось? Погоня? Нет, вроде бы так дальше спокойно и плыли, или, говоря по-морскому, шли.
        Лишь ближе к вечеру, когда мучившая князя жажда стала совсем уж невыносимой, послышался скрип засова. Низенькая, но крепкая, сколоченная из толстых буковых досок дверь отворилась, и в каморку вошли трое - двое дюжих смуглых парней в куцых бумазейных штанах и высокий, похожий на цыгана мужчина лет тридцати пяти, с длинной курчавой бородкой и золотыми серьгами в ушах. Судя по серьгам, одежде - белой просторной накидке-джелаббе - и торчащим из-под нее парчовым, с золотым шитьем туфлям, это явно был не простой моряк. Хозяин судна, капитан, шкипер - кто-то из тех, кто имеет право принимать решения.
        И все трое - мавры или берберы, тут и думать нечего. Правда, их главный - все же вылитый цыган.
        С усмешкой поглядев на Вожникова, «цыган» что-то громко произнес, указывая рукой на принесенные матросами кувшин и корзину с какой-то снедью. Егор, конечно же, ничего не понял, и «шкипер» произнес все по-кастильски, а затем - по-каталонски. Оба языка, сильно схожие с латынью, Егор худо-бедно понимал, так, с серединки на половинку, если говорили медленно и четко, а каталонский к тому же еще и начал учить специально.
        - Ешьте, - князь наконец разобрал знакомое слово. - Потом мы вас выведем на палубу, но не вздумайте кого-нибудь ударить - будете наказаны плетьми, а наш палач бить умеет.
        - Вы знаете, кто я? - гневно спросил Егор.
        - Нам это не интересно, - главарь с усмешкой почесал бороду. - Исполняйте наши распоряжения - и будете живы и здоровы. Если же что-то пойдет не так - мы просто убьем вас. Поверьте - мне все равно. Помните еще одно: это наше последняя беседа, в дальнейшем за каждое ваше слово бы будете получать плетей, после которых нескоро оправитесь. Поэтому просто молчите и делайте то, что вам скажут.
        - Но вдруг мне что-то понадобится…
        - Я вас предупредил.

* * *
        Еда оказалась мавританской, жирной и изрядно перченой - бараньи ребрышки, чечевица, еще какое-то непонятное месиво, похожее на жаренную в шоколаде рыбу. Князь съел все. И с удовольствием выпил полкувшина теплой воды, сидя на сундуке, - медленными глотками, дожидаясь обещанного моциона.
        Тюремщики не обманули, на палубу все же вывели, и узник, памятуя о возможном наказании, молча зашагал за матросами - все теми же дюжими парнями, - с любопытством оглядывая судно, оказавшееся обычным трехмачтовым нефом с косыми арабскими парусами, вместительным трюмом и высокой надстройкой на корме.
        Судя по парусам, ветер дул почти попутный, и матросы лениво ошивались на палубе, искоса поглядывая на князя. Насколько Егор смог заметить, берега видно не было, правда, солнце уже клонилось к закату, и, по идее, шкипер должен был бы встать на якорь в какой-нибудь удобной бухте - в те времена в Средиземном море немногие отваживались плыть и ночью.
        Со стуком захлопнулась дверь. Скрипнул засов. И опять - постылый сундук и узкая, нагревшаяся за день каморка. Хорошо хоть из оконца веяло морской свежестью.
        Вытянув ноги, князь снова осмотрел кандалы и цепь… Эх, пилку бы или напильник! За пару часов, пожалуй, и справился бы. Да-а, мечтать не вредно.
        С горькой усмешкой князь вздохнул и сам себе сказал:
        - Ну что, граф Монте-Кристо, поздравляю вас с пленом. Сами виноваты, сэр, теперь думайте, как устроить побег.
        И главное, цепь эта еще, будь она неладна. Кстати, цыган сказал, чтобы не вздумал кого-нибудь ударить… Значит, предупредили, значит, знают о том, что пленник - неплохой кулачный боец.
        Молодой человек выругался:
        - Вот ведь суки, а!
        - Господин…
        Откуда-то вдруг послышался приглушенный голос, князь сначала не обратил на него никакого внимания, подумал, что послышалось - вот, мол, и глюки уже начались!
        Однако голос оказался весьма настойчивым:
        - Господи-ин!
        - Боже! - встрепенулся Егор. - Кто здесь?
        - Я знаю, вы тоже узник.
        Похоже, каталонская речь… и голос тонкий, мальчишеский. Звучит откуда-то снизу, из трюма…
        Упав на колени, Вожников приник к полу… Вдруг почувствовал резкий аммиачно-селитренный запах - застарелый запах мочи. Понятно - вне всяких сомнений, кораблик-то промышлял торговлей рабами. А сей контингент выводили на палубу не очень-то часто, вот и мочились бедолаги под себя.
        - Эй, там… кто ты? Раб?
        - Угу… - отозвались из трюма. - Вы понимаете каталонский? Если нет, я могу говорить на латыни.
        - Латынь-то была бы лучше! - обрадовался Егор. - Говори же, говори!
        - Нет, говорить сейчас некогда, - неожиданно произнесли снизу. - Надо скорее бежать!
        - Бежать? Кто бы спорил!
        - Иначе вскоре мы будем в Алжире!
        - В Алжире?
        - После все! Сейчас помогите мне выбить вот эту доску. Рядом со щелью, видите?..
        - Ага… Слушай, у тебя случайно напильника не найдется?
        - Напильника нет, но есть железный штырь!
        - Да хоть бы и штырь! Ах ты, дорогой мой, яхонтовый…
        С первой доской пришлось повозиться: князь все никак не мог подцепить ее пальцами, а у того, кто находился внизу, просто элементарно не хватало сил.
        - Ну, еще разок, - шепотом подбадривал его Егор почему-то по-русски. - Просто посильнее упрись. Раз-два, взяли… и-и-и…
        Послышался треск. Ну наконец-то! А уж вторую-то доску князь выломал на раз, ухватился было за третью…
        - Хватит, хватит! Этого вполне достаточно… дайте мне руку…
        Ощутив тепло узенькой ладошки, князь осторожно дернул… вытащив из проделанной дыры юного узника - тоненького, с длинными спутанными волосами. Впрочем, плоховато было видно уже, к тому же парнишка первым делом подбежал к окну. Звякнули цепи. Ага - и этот по ногам скован!
        - Ты говорил - у тебя есть штырь.
        - Да, вот он. Эта щель… я ее штырем. К нему когда-то приковывали цепи, пришлось постараться, чтоб вытащить.
        - Молодец, - ощутив в руках железо, похвалил Егор. - Надеюсь, наша палочка-выручалочка не сломается… а ну-ка…
        Натянув цепь, молодой человек на ощупь засунул штырь в звено цепи… и через несколько секунд с облегчением выдохнул:
        - Есть! Ну, теперь твоя очередь.
        - Ага… вот, вот цепь, я держу…
        - Держи крепче! Вот… так!
        - Славно!
        Вскочив на ноги, мальчишка снова подбежал к окну:
        - Уж сюда-то я пролезу!
        - Ты-то пролезешь, а я?
        - Я просто заберусь на палубу и открою вам дверь.
        Вот так вот. Все просто. Если, конечно, доверять этому парню. Хотя, а почему бы ему не доверять?
        - Ты что там, застрял, что ли?
        - Немножко неудобно… одежда мешает.
        - Так сбрось ее.
        - Сбросить? - В голосе юного узника скользнуло сомнение.
        - Ну да, раздевайся, - подбодрил князь. - Выберемся - на берегу раздобудем одежду.
        - И правда…
        Что-то зашуршало, слышно было, как упала на пол сброшенная одежда. Заглядывавшие в оконце звезды закрыла тень…
        - Я помогу! - дернулся Вожников.
        - Нет-нет! Это лишнее.
        Помощь не потребовалась - мальчишка выбрался из окна быстро и ловко. Егор снова остался один, гадая, к чему приведет вся случившаяся эскапада - к свободе или к смерти. Впрочем, если парень не…
        Скрипнул засов!
        - Выходите. Только осторожнее: там, на корме, вахтенные.
        - Понял.
        - Нам нужно проползти вдоль борта к носу, там якорный канат. Спустимся по нему, никто и не заметит.
        - Ага…
        А палуба-то оказалась залитой лунным светом! Переговаривавшиеся на корме матросы, вне всяких сомнений, легко бы заметили беглецов… если б не отвлекались, не смеялись, поглощенные своей болтовней, а, как писали в армейских боевых листках, «несли службу с достоинством и честью».
        - Кажется, отвернулись…
        - Давай, вперед…
        Тут наконец-то Егор глянул на своего спасителя. Глянул… и обомлел! Это оказался никакой не мальчишка, а юная девушка с прекрасной гибкой фигурой и небольшой грудью, выглядевшая ничуть не хуже давешних гурий… Впрочем, рассматривать ее сейчас было как-то не очень удобно… но вдоль борта она ползла так, что… В общем, любо-дорого посмотреть!
        Стоял полный штиль. Над мачтами со спущенными парусами уныло повисла луна, а на корме все так же болтали вахтенные, время от времени кидая взгляды на море. Хотя что они могли там увидеть? Кроме серебряной лунной дорожки - ничего.
        Беглецы спокойно спустились по канату к самой воде и, стараясь не поднимать шума, поплыли к видневшемуся в свете полной луны берегу. Добрались быстро, выбрались на узенькую полоску песчаного пляжа и, улыбаясь, сели, привалившись к какому-то большому камню; чуть отдохнуть да подумать - что дальше?
        - Несомненно, они будут нас искать, - подбирая латинские слова, шепотом рассуждал Вожников, краем глаза не без удовольствия поглядывая на голую прелестницу, с которой судил Бог пуститься в побег просто так, наудачу. Тоненький, слегка вздернутый носик, волосы, похоже, светлые… или это они при луне так блестят? И все же облик девчонки казался князю каким-то знакомым, чувство дежавю молодого человека не отпускало, словно он уже эту девушку видел, мало того - был с ней знаком!
        - Господин, - вдруг повернулась беглянка, - а я вас, кажется, знаю…
        - И я тебя, красавица, где-то встречал… Господи! - Егор наконец узнал свою юную спутницу. - Ведьма!
        - И вовсе не ведьма, - обиженно протянула девушка. - Просто знахарка. У меня и справка есть, с печатью! Сам брат Диего выдал, инквизитор наш… Да вы же сами на допросе сидели!
        - Рад, что тебя оправдали. - Вожников добродушно улыбнулся и даже хотел прижать девчонку к себе, просто приласкать, успокоить, без всяких сексуальных намерений - не время сейчас для этого было и не место. Хотел… да побоялся обидеть. - Нет, в самом деле рад.
        - И я рада. - Лжеведьма с неожиданной грустью вздохнула и повела плечом. - Да только дом мой сожгли, вот и подалась в Калелью - я там раньше жила. Слышала, что мавры иногда приплывают на кораблях, людей воруют… Но не думала, что сама окажусь на таком судне!
        - Поймали? - посочувствовал князь.
        - Как полную дуру! - Девчонка тихонько засмеялась и вдруг застонала, схватившись рукой за левый бок. - Ой!
        - Что такое? - встревожился Вожников, как честный и благородный человек, вовсе не собиравшийся бросать свою спутницу неизвестно где. - О камни поранилась? Иль поцарапалась, когда лезла через окно?
        - Да нет, ребра. Соседки постарались когда-то… Но я на них не сержусь, нет! Вот дом только жалко! Даже представить страшно - где я теперь буду жить? - Лжеведьма понурила голову и снова вздохнула.
        - Давай-ка сначала выберемся отсюда, а потом уж будем думать, ага?
        Девушка выглядела сейчас такой несчастной и беззащитной, словно мокрый воробышек, что князь все же не удержался, обнял беглянку за плечи, погладил, как маленькую девочку, по голове:
        - Все будет хорошо, милая, поверь. Тебя ведь Аманда зовут?
        - Ага. Аманда… Ам…
        От неожиданной ласки девушка вдруг расплакалась, ткнувшись Егору в плечо, и тот принялся торопливо бормотать слова утешения. Помогало мало, пришлось прикрикнуть:
        - Аманда! Ты что же, хочешь попасться?
        - Н-нет…
        - Тогда подбери сопли! Надобно осмотреться да думать, как уйти. - Молодой человек поднялся на ноги, всматриваясь в не такие уж далекие, блестевшие серебром горы.
        - Здесь нас точно поймают. Я думаю, это остров - мавры говорили про Алжир, я слышала, я немного понимаю их речь.
        - Пойдем-ка туда, - всмотревшись, князь показал рукой на заросли прибрежных кустов. - Я вижу лодки.
        Аманда вдруг опустила голову и, глянув исподлобья, взяла Егора за руку:
        - Вы ведь не бросите меня, правда?
        - Не брошу. Сказал ведь уже.
        - Когда это вы успели сказать?
        Перевернутые днищами вверх рыбацкие лодки лоснились, словно какие-нибудь морские котики или тюлени. Казалось, оставалось лишь выбрать любую…
        Девчонка сразу скользнула к кустам:
        - Главное, найти мачты и весла. Я примерно знаю, где их могут прятать.
        Тщательно - насколько это было сейчас возможно - осматривая ближайшую к воде лодку, Вожников удивленно присвистнул: ну и девка - только что плакала, можно сказать, рыдала, и вот на тебе - собранна и деловита. Да уж, да уж - расслабляться некогда. Хорошо бы еще отыскать где-нибудь воду…
        Черт!
        Егор резко выпрямился, услыхав позади быстро приближающийся собачий лай! Только этого еще не хватало - сейчас набросятся, разорвут… а если и не разорвут, так привлекут внимание местных. Тоже хорошего мало, наверняка здешние рыбаки в доле с пиратами-маврами - иначе б последние не вели себя столь беспечно.
        А стая собак, числом где-то с полдюжины, уже окружила беглеца, угрожающе рыча и лая.
        - Ах вы ж суки кудлатые!
        Князь с трудом вытащил из песка увесистую жердину, воткнутую для просушки сетей, размахнулся…
        - Ой, нет, нет, не надо бить этих милых собачек! Они хорошие, я знаю, с ними можно говорить, я умею.
        Аманда выскочила из кустов - голенькая, беззащитная, хрупкая, - и Егор даже не успел ничего предпринять, как девчонка уселась на корточки перед самой стаей, поглаживая за ушами самого крупного и зловредного кобеля:
        - Хороший пес, хороший… А тот вон, кудлатенький, что хромает? Ну-ка, иди сюда, посмотрим, что у тебя с лапой…
        Вожников глазам своим не верил - разъяренные наглым появлением чужаков псы вдруг словно по мановению волшебной палочки превратились в премилых собачек, настоящих друзей человека… По крайней мере, для Аманды они точно были друзья! Вон как виляли хвостами. И каждый норовил лизнуть девушку в нос.
        «А говорит - не ведьма! - подумал Егор. - Ай-яй-яй, поторопился брат Диего выдать ей справку, тоже еще, инквизитор называется - настоящую ведьмочку проглядел. Ну а кого ж еще-то? Кто так с псинами управиться может? Обычный человек, что ли? Ага».
        - А теперь бегите, собачки! - Поцеловав вожака стаи в нос, Аманда поднялась на ноги и, оглянувшись, посмотрела на князя: - Я нашла обломок весла и старый парус. Вот только мачты нет.
        - Может, это сойдет? - Вожников потряс жердью, которую так и держал в руках, даже сейчас, когда собаки уже убежали, повинуясь слову юной колдуньи… Все-таки - колдуньи, разве способна простая крестьянка вот так с псами…
        - А это и есть мачта, - бросив на жердину взгляд, улыбнулась девушка. - Ловите веревки… Оп! Уж что нашла. А теперь попробуем столкнуть на воду лодку? Тут уж я только на вашу силу надеюсь.
        - Столкнем, - поплевав на руки, заверил князь. - Не такая уж эта лодочка и тяжелая.
        Тяжелая не тяжелая, а повозиться пришлось немало - с Егора семь потов сошло, когда челнок наконец закачался на волнах, и тут уж от девчонки не было никакой особенной помощи. Да, конечно, она, как могла, толкала, сопела… Чего больше требовать-то? Тут сила нужна, и только сила.
        - А вы сильный, сеньор! - забравшись в лодку, Аманда счастливо засмеялась. - Гребем вдоль берега, а потом поставим мачту.
        - А почему вдоль берега? - поинтересовался Егор.
        Девушка хмыкнула:
        - Потому что скоро рассвет, а нам нужно поскорее скрыться из виду. Да и какой-нибудь ручей было б неплохо найти, я так вот пить хочу ужасно.
        - Тогда смотри вперед, дева, - загребая, негромко сказал Вожников, - а то наткнемся на какой-нибудь камень.
        - Так вы гребите потише. Близ прибоя держитесь, вон… и… где тут у нас парус?
        - Хочешь уже поднять?
        - Хочу разорвать.
        - Разорвать?
        - Вот именно! Мне как-то стыдно ходить перед вами голой.

* * *
        Забрезживший где-то за горами рассвет застал беглецов уже довольно далеко от мавританского нефа, по крайней мере, обоим в это хотелось верить. Орудуя обломками весел, Егор и Аманда обогнули сильно выступающий в море мыс и, укрывшись за ним, почувствовали себя гораздо спокойнее… Особенно когда девчонка по цвету воды определила впадающий в море ручей. Кстати, ручей именно там, куда она показала, и обнаружился.
        Беглецы вдоволь напились, умылись…
        - Надо поискать какой-нибудь туес…
        - Что поискать, господин?
        - Ну… какую-нибудь емкость для воды… раз уж тут живут люди.
        - Ага!
        Ловко завернувшись в обрывок паруса, Аманда подвязала его веревкой и, выставив вперед ногу, с улыбкой взглянула на князя:
        - Ну как?
        - Хоть сейчас замуж! - восхищенно промолвил тот. - Небось хочешь себе хорошего мужа?
        - Конечно, хочу! - Девчонка уже карабкалась в горы по узкой, идущей вдоль ручья, тропе с такой скоростью, что Егор едва поспевал. - И мужа хочу, и детишек. Правда, брат Диего советовал в монастырь на гору Монтсеррат. Но в монастырь я ведь всегда успею, верно?
        - Верно, верно, не торопись.
        - А что вы так переживаете, почтеннейший сеньор?
        - Может, хочу погулять на твоей свадьбе?
        - Шутите, почтеннейший се…
        - И не называй меня почтеннейшим сеньором, я ж не старик!
        - Но - сеньор? - лукаво обернулась Аманда.
        Вожников развел руками:
        - Сеньор, да, тут уж никуда не денешься.
        - Вот видите, потому и я к вам на «вы» - из уважения. Я сама-то из крестьян, - утомившись, девчонка присела отдохнуть на плоский камень, - но мы, прибрежные каталонцы - Коста-Браво, Коста-дель Маресме, Коста-Дорадо, - никогда ничьими крепостными не были! И я - свободная, и никто мне не указ.
        - Свободная, свободная, а замуж хочешь, - съязвил князь.
        - Замуж все девушки хотят. - Аманда неожиданно взгрустнула и, чуть помолчав, призналась: - Боюсь, что мне будет довольно трудно найти мужа.
        - Тебе? Такой-то красавице?
        - Я сирота, и дом мой сгорел - приданого нету, к тому ж… - Девчонка запнулась, но тут же продолжила все с той же решимостью: - Я ведь не девственна, хоть и честь потеряла не по своей вине - только кого это теперь интересует?
        Егор, утешая, погладил девушку по руке:
        - Действительно - кого?
        Аманда дернулась, словно ее вдруг ударило током:
        - Я скажу, как было, скажу, и, пожалуйста, не перебивайте! Там у нас, в Калелье еще, морского сброда полно… вот и подловили меня как-то трое, знали, что некому заступиться… все трое и пользовались - а я что могла сделать? Только одно - притворилась, что приятно, хоть и больно было, и противно… Нет, правда! Иначе б они меня точно убили, а так… Я еще и попросила, чтоб еще раз… как-нибудь, все трое. Они и согласились… глупцы.
        - И ты их убила.
        - Ну что вы! - как ни в чем не бывало улыбнулась Аманда. - И пальцем не тронула… Просто натравила бродячих псов. Ох, как они орали… не псы, а эта троица…
        - Значит, загрызли насмерть?
        - А вы думали как? Они-то со мной не шутили. Ну что, идем дальше?
        - Да нет. - Князь давно уже внимательно осмотрел округу. - Вижу. Мы уже пришли. Вон - туес…
        - Плетенка?
        Девушка схватила висевшую на дереве, над родником, флягу, наклонилась, наполняя ее свежей прохладной водой, и, обернувшись, спросила:
        - Знаете, почему я вам все это рассказываю?
        - Почему?
        - Потому что мы - я и вы - разные! Я - простая крестьянская девушка, вы - владетельный сеньор, я могу говорить с вами свободно, ведь вместе нам больше никогда не сойтись. Никогда, разве что вдруг разверзнутся небеса!
        - Так уж и никогда?
        Сложно было сказать, кто из них сделал шаг первым: князь ли приобнял девушку, Аманда ли приникла к Егору, а только губы их, опасно приблизившись, вдруг слились в долгом и затяжном поцелуе, и этого поцелуя словно давно ожидали оба! Рука князя скользнула к веревке, сдерживающей импровизированную тунику Аманды… и вот уже старая парусина упала к ногам, а на нее, сверху, улеглись двое…
        Карие сияющие глаза, вьющийся золотой водопад локонов, стройное юное тело… Изогнувшись, Егор накрыл губами грудь, погладил девушку по спине, обнял… с такой силой, что Аманда вдруг застонала от боли - сломанные ребра давали о себе знать!
        - Ах, извини, милая… Хочешь, поглажу тебе спинку? Повернись…
        - Да, мой сеньор… вы такой ласковый… нежный…
        Цветущие магнолии и рододендроны накрыли предавшихся любви беглецов душистой розовато-сиреневой пеленой. Аманда выгнулась, позабыв о боли и уносясь мыслями в высокое бледно-синее небо. Туда же, куда давно уже унесся Егор.
        - А теперь выкупаемся, милая! Прямо здесь, в ручье.
        - Там же холодно!
        - Не думаю, чтобы очень. Ну же, давай!
        - Подождите… я… я только хочу сказать - спасибо, что не бросили меня.
        - Это ты меня не бросила. Без тебя я так и гнил бы на этом проклятом судне.

* * *
        Немного отплыв от берега, беглецы поставили парус и, смеясь, словно дети, радовались почти попутному ветру, что, ударив в левый борт, погнал лодку на север.
        - Ловко ты! - поглядев, как девчонка управляется с парусом, скупо похвалил князь. - Думаю, куда-нибудь да мы приплывем - с таким-то шкипером.
        Аманда повела плечом:
        - Я ж дочь рыбака. Я много чего умею, море мне как дом.
        - Так что же, до Матаро с тобой дотянем запросто?
        - А почему бы и нет? Только… - Девчонка на миг замялась. - Только мне надо сначала просто увидеть берег, а там. А ну, поправьте-ка курс!
        - Этак и я доберусь, - рассмеялся Егор, по указанию своей опытной в морском деле спутницы послушно потянув парус за самодельный шкот. - Вдоль берега-то. Калелья, Пинеда, Аренис-де-Мар… Какие еще там близко городки-деревни?
        - Много чего есть. - Аманда пригладила волосы, точнее, попыталась это сделать, да не справилась - порыв ветра трепал сияющие золотом пряди, рассыпал, словно несвязанные снопы спелой пшеницы. - Ллорет-де-Мар, Санта Сусанна - там монастырь женский.
        Девушка сейчас вовсе не напоминала то забитое, дрожащее от страха существо, которое князь не так давно видел в застенках святой инквизиции: веселая, уверенная в себе юная ведьма - а после встречи с собаками князь так и считал, что все-таки ведьма! - Аманда даже, казалось, стала сильнее, уж энергичнее - точно. Как она распоряжалась, как властно смотрела вокруг, каким задором сияли карие, широко распахнутые глаза!
        «Очень красивая, - поглядывая сквозь прорехи в парусе на свою юную спутницу, думал Вожников. - Очень. Интересно, сколько ей лет? Шестнадцать? Двадцать? А поди угадай. Можно, конечно, спросить, но… как-то неловко».
        - А ну, левый шкот потяните! Вон ту веревку…
        Она так и продолжала называть Егора на «вы», несомненно, чувствуя в нем владетельную особу, волей судьбы оказавшуюся сейчас на стороне простой крестьянки… рыбачки, знахарки, ведьмы…
        Парус хлопнул, на миг потеряв ветер, но тут же вновь выгнулся, увлекая рыбацкий челнок в открытое море.
        - Что там позади? - громко спросила девчонка: с носа ей мешал видеть все тот же парус.
        Сидевший на корме князь оглянулся… и град самых гнусных ругательств, несомненно, сорвался бы сейчас с его уст, кабы не Аманда - ругаться при ней молодой человек как-то постеснялся.
        - Корабль! - сплюнув, крикнул Егор. - Я вижу позади нас паруса. Погоня!
        Глава V
        Льобрегат
        - Парус! Живо спускаем парус!
        Взволнованная Аманда вскочила на ноги, едва не упав в воду, но удержалась - все-таки из рыбацкой семьи.
        Беглецы проворно уложили на дно челнока жердину-мачту и парус и сами улеглись сверху, приподняв головы и посматривая на быстро приближающиеся паруса. А их стало уже хорошо видно - и косые паруса, и три мачты, и высоко вздернутую корму.
        - Мавры, - с ненавистью прошептал князь. - Решили поискать все-таки.
        - А вон еще паруса! - посмотрев в другую сторону, девушка показала пальцем. - Вон, вон, вон! Сколько их много-то!
        - Рыбаки? - обернулся Вожников.
        Аманда пожала плечами:
        - А кто же еще-то? Одна, две… двадцать… Около трех дюжин!
        - Однако! - подивился князь.
        - В добрые времена и куда больше бывало, - почему-то шепотом заметила девчонка.
        - А сейчас что, времена злые?
        - Очень злые! Все друг с другом воюют, кровь реками льют.
        - Разве раньше было иначе?
        - Было! Старики говорят.
        Паруса рыбачьих челнов между тем становились все ближе… и столь же быстро приближался мавританский корабль, так, что уже ясно было - догонит, и очень-очень скоро.
        - А ну-ка, помоги! - поднявшись на ноги, молодой человек решительно взялся за мачту.
        Аманда посмотрела на него с ужасом и жалостью, как нормальные люди обычно смотрят на умалишенных:
        - Что вы делаете?!
        - Не болтай. Помоги лучше.
        - Но…
        - Делай, что велю, женщина! Как говорится, дерево лучше прятать в лесу.
        - Какое дерево?
        - Башку твою! Давай, живо тяни веревку. Натягивай, натягивай… Оп! Ну, вот и славно.
        Подняв парус, беглецы направили лодку в гущу рыбацких судов, довольно быстро оказавшись средь рыбацких лодок, с которых некоторые уже махали руками:
        - Здравствуй, красавица!
        - Откуда вы?
        - Не-е, вы зря явились за нашей рыбой.
        - А мы вовсе и не за рыбой, - засмеялась Аманда, показав белые зубки. - Мы - на ярмарку… в Матаро.
        - В Матаро?! - Один из рыбаков, молодой, голый по пояс парень с крепкими руками и круглым добродушным лицом, расхохотался. - Эй, вы слышали? Они в Матаро плывут. Долго же вам добираться!
        - А что? - удивленно спросила девчонка.
        Рыбак хмыкнул:
        - Да ничего. Только Барселона-то - куда ближе. И рынок там больше…
        - Барселона? - Аманда, сверкнув глазами, озадаченно накрутила на палец золотистый локон. - А мы где вообще?
        - Ну, вы даете! - снова засмеялся юноша. - Плывете, не знаете куда?
        - Говорю ж - в Матаро, дурень! - Аманда обиженно поджала губы - видать, юной ведьме не очень-то нравилось, когда над ней смеялись. - Просто нам туда надо.
        - Но… там же враги! Так вы…
        - Ну, нам не в сам Матаро, - быстро сообразив, поправилась девушка. - Нам чуть дальше - в Калелью, а потом - в обитель Святой Сусанны, у меня там тетушка настоятельницей, вот мы и собрались наконец ее навестить.
        - А, вот теперь понятно. Так бы сразу и сказала, а то - Матаро! Друг твой вообще говорить не умеет?
        Парень бросил на Вожникова заинтересованно-подозрительный взгляд, вызвавший у князя некоторую досаду: вот смотрит, гад! И чего, спрашивается, вылупился? Рыбу бы свою лучше ловил.
        - Он немой от рождения, - выкрутилась Аманда. - Так уж устроил Бог, увы. Так нам куда плыть-то?
        - А вон, - рыбак показал рукой. - По левому борту берег держите. Там вон Барселона - мимо не проплывете никак.
        - Да знаю я! - Поудобнее устроившись на носу, девушка на прощание одарила парня милой улыбкой: - Спасибо!
        - Удачи, красавица!
        - И тебе. Всем вам!
        Несмотря на то что слова изо рта юной ведьмы вырывались со скоростью стрельбы из пулемета, Вожников примерно понял, о чем шла речь, да и названия населенных пунктов на всех языках звучали примерно одинаково: Матаро, Барселона, Калелья…
        - Смотри-ка, - повернув лодку веслом, князь посмотрел назад. - А кораблик-то приотстал.
        - Испугались! - радостно хлопнула в ладоши Аманда. - Тут вон сколько всех… Вовек нас не сыщешь!
        - А если очень надо? - перекрикивая ветер, спросил Егор. - Ты бы отстала? Опустила руки?
        - Я бы?.. Ну, нет!
        - А что бы сделала?
        Вожников свою собеседницу видел плохо сквозь прорехи поднятого вновь паруса, однако по ее тону прекрасно знал, какое в этот момент выражение лица у этой, надо сказать, весьма сообразительной девчонки. Вот сейчас она задумчиво наморщила нос и накрутила на палец локон.
        - Я бы что сделала?
        - Ну да, ты.
        - Осмотрела бы все лодки! Даже нет - спросила б у рыбаков… у старосты - просто дала бы ему денег.
        - Умница! - похвалил Егор. - И наши мавры поступят точно так же! Разве они глупее нас?
        - Мавры? Глупее! Они же не верят в Христа!
        Аманда воскликнула это с таким убеждением, что Егор не знал, что и сказать. Лишь буркнул:
        - А ты у нас расистка, оказывается!
        - Кто-кто?
        - Думаешь, они не сделают так, как ты сказала?
        - Думаю, все же сделают, - со вздохом согласилась девчонка. - Значит, нам не надо плыть ни в Барселону, ни в Матаро. Надо просто скорее к берегу! Вон, видите, там, вдалеке, горы?
        Насквозь пронизав скопище лодок, беглецы весело помахали рыбакам и, чуть удалившись, направили угнанный челн к берегу, узкая полоска которого уже была хорошо видна - не так и много оставалось плыть.
        - Я б убрала парус.
        - Так и сделаем. Давай.
        Конечно, обломок весла оказался плохим подспорьем по сравнению с наполненным ветром парусом, пусть и рваным, однако лодка все же двигалась, а мавританский корабль, казалось, все так же и стоял…
        - Нет, они уже не стоят, - повернувшись, Аманда внимательно посмотрела на море. - Подняли над бушпритом парус… скутум, или, как говорят англичане и португальцы, блинд. Осторожно идут к рыбакам.
        - Пусть идут. К черту! - Князь орудовал веслом с ожесточенностью галерного раба и в данный момент был вовсе не склонен к светской беседе, прикидывая: а что делать дальше, на берегу?
        Идти в Матаро - это понятно… Впрочем, не идти - пробираться, ведь кругом враги, Барселона-то принадлежит Арагону. Наверняка по всей округе рыщут вражеские разъезды, на дорогах выставлены посты, а по деревням стоят воинские отряды. Попробуй проберись в Матаро! И все же нужно было пробраться - что еще делать-то? Тем более одному это сделать куда легче, нежели целым отрядом, одному-то можно и затеряться, замаскироваться, проникнуть… Одному? Да нет, вдвоем - князь вовсе не собирался бросать свою спутницу: сгинет, бедолага, пропадет - кому она здесь нужна-то? Хотя… а в Матаро она кому нужна? Дома нет, родичей - тоже. В монастырь к тому же не хочет… Замуж бы ей, да кто возьмет бесприданницу-крестьянку? Разве что такой же сиволапый мужик из самых бедных - майся потом всю жизнь в беспросветной нищете и бесправии, рожай каждый год детей мал мала меньше, из которых большинство умрет еще в младенчестве. Плюс ко всему - тяжкий крестьянский труд от зари до зари, выпавшие от недостатка витаминов зубы, а те, что не выпали, муж выбьет, срывая на супруге злобу за свою убогую жизнь. Так и хорошо, что выбьет: бьет -
значит, любит, любимая пословица крепостных крестьян. Таким образом, лет через десять, а то и раньше вся эта золотистая кареглазая красота померкнет, осыплется, как слетает мишура с застоявшейся до февраля новогодней елки: беззубая, с морщинистым животом и обвислой, как у старой суки, грудью, Аманда уже в тридцать лет будет выглядеть на все пятьдесят - а это и есть старость. Каждый год - на сносях, непосильный труд, быстрое увядание и смерть. Вот и все радости. Жаль девочку, жаль.
        - Вы что так на меня смотрите, сеньор Жоржу? Давайте, я погребу, а вы отдохнете.
        - Сиди! Не устал я.
        - И все-таки…
        - Замуж бы тебе надо, милая, - подняв веслом брызги, буркнул князь.
        Девушка обиженно дернулась:
        - Замуж? Да кто меня, бесприданницу, возьмет-то? Разве что какой-нибудь нищий - я что, дура, выходить за такого?
        - Ой, не зарекайся, девочка! Ты хоть знаешь, сколько у нас, в России, молодых, красивых и умных женщин с нищими алкоголиками живут? Этих несчастных женщин постоянно унижают, а частенько и бьют.
        - Зачем тогда замуж выходить было?
        - Любовь зла.
        - Любовь проходит, - со всей серьезностью сказала Аманда. - И приходит другая любовь. Но всю жизнь любить нищего пьяницу, который тебя ни во что не ставит и бьет, - это никакая не любовь, это что-то иное.
        - Так ты замуж-то пойдешь?
        - Было б за кого - я ж сказала. - Ведьма тряхнула головой и упрямо набычилась. - За нищего крестьянина точно не пойду.
        - А за какого-нибудь благородного господина?
        - Ой, не шутите… - обернувшись, красавица ожгла собеседника взглядом. - Вы ж меня замуж не возьмете!
        - Я ж, ты знаешь, женат.
        - Я помню. Не понимаю - к чему весь этот пустой разговор?
        Явно обидевшись, Аманда отвернулась и стала смотреть вперед, на быстро приближавшийся берег.
        - Ничего, ничего, - поудобней перехватив весло, пробурчал князь. - Я тобой еще займусь… просто так не брошу. Слышь, милая! - повысил он голос. - А у тебя точно в роду кабальерос не было?
        Девушка враз обернулась - ишь ты, все ж беседа-то ее заинтересовала, все ж не пустой показалась.
        - Да кабы были!
        - А ты поменьше болтай о своем дедушке-рыбаке и отце-крестьянине, - посоветовал Вожников. - Говори лучше, что ты, мол, из обедневшего, но благородного рода… В Каталонии же полно дворян!
        - Полно, да, но…
        - А ты чем других хуже? И вообще, кто тебе сказал, что твой дед - простой рыбак?
        - Так его же все старики в Калелье помнят! И меня… не только старики. - Девчонка снова набычилась и закусила губу, однако больше не отворачивалась - заинтересовалась. - Там и дед мой, и я записаны - в церкви Святого Жузепа.
        - Ага, ага, понял, - задумчиво покивал князь. - Значит, ты и вся твоя семья - в приходских списках. Что ж, придет время - поработаем и над этим.
        Аманда сверкнула глазами:
        - Вы меня пугаете, сеньор!
        - Не пугаю, а помогаю! - поправил ее молодой человек. - Я же обещал тебя не бросать - вот и не брошу, честное благородное слово! Не переживай. Уж подыщем тебе подходящую партию…
        - Чего подыщете?
        - Хорошего жениха. Ты как к нормандцам относишься? Ну, к французам.
        - Да никак. У меня таких знакомых никогда и не было.
        - Нет - так будут. - Егор засмеялся и подмигнул: - Дай только срок, девочка.
        Берег уже был рядом, и шум прибоя заглушил последние слова князя, а зазевавшаяся Аманда вдруг, что-то закричав, обернулась… и лодка с треском ударилась о камень!
        Удар швырнул девчонку в воду, и Вожников тотчас бросился за ней, нырнул, тревожно оглядывая каменисто-песчаное дно. В нереально прозрачной воде видно было многое: мутно-зеленые водоросли, камни, какие-то замшелые штыри, на которые запросто можно было напороться, или удариться головой о те же камни… Ну где ж девчонка-то, черт побери?!
        Почувствовав в груди невыносимую тяжесть, молодой человек вынырнул, хватая ртом воздух. И тут же услышал веселый голос:
        - Ага, вот и вы, сеньор! Как водичка?
        В трех шагах от него, словно на качелях, покачивалась на изумрудно-голубоватой волне улыбающаяся Аманда. Карие глаза ее лучились от какой-то не совсем понятной сейчас князю радости и счастья.
        - Я очень хорошо плаваю, я же рыбачка!
        - Не то сказала! - выплюнув воду, заметил Егор. - И не так.
        - Ах да! - Аманда перевернулась на спину. - Мой дедушка, благородный, но, увы, бедный кабальеро, частенько отпускал меня на море вместе с единственным, еще остававшимся верным нашему роду, слугой.
        - Вот! - одобрительно хохотнул молодой человек. - Это уже куда лучше. Всем так и говори. О благородных-то людях куда приятнее слушать, а то заладила - рыбачка, крестьянка… Ну что, вылезаем на берег, чудо?
        - Ага, вылазим.
        - Кажется, никого тут поблизости нет…
        - Конечно, нет - тут же одни камни да скалы.
        Они там же и улеглись, на плоской вершине невысокой, обрывающейся прямо в море скалы, поросшей колючим кустарником и мягкой, выгоревшей на солнце травой. Скинув одежду, разложили ее просушить, а сами пристроились рядом, подставляя усталые тела свежему морскому ветру и солнцу.
        Раскинув руки, Вожников закрыл глаза, наслаждаясь наконец обретенным покоем. Сразу вспомнилось детство, как ходили с ребятами на дальнее озеро, жгли костер, курили, иногда попивали дешевое вино да глазели на девчонок. Как-то раз даже спрятали у двух подружек одежду, правда, потом отдали - за два поцелуя каждому. Ах, какое это было наслаждение, ощутить своими губами горячие губы девчонки, обнять, чувствуя кожей нежные девичьи руки… Вот как сейчас: кто-то провел по груди ладонью. Кто-то? Хм… догадайся с трех раз!
        Ласковое прикосновение… и томный шепот:
        - Вы спите, сеньор?
        - Да нет…
        Открыв глаза, князь погладил прильнувшую к нему девушку по спине, ощутив, как прикоснулись к его груди ее мокрые волосы. Ах… Аманда тотчас отозвалась на ласку долгим и горячим поцелуем, а потом вдруг отпрянула, окинув молодого человека пронзительно-лукавым взглядом своих карих, с пляшущими золотистыми чертиками глаз, прошептала:
        - Понимаю, что это грех, но… Я же все-таки женщина, а любой женщине иногда нужен мужчина.
        Князь улыбнулся:
        - Иногда и мужчине женщина нужна. И, я бы сказал, довольно часто… Господи…
        - Что вы так смотрите?
        - Какая же ты красивая, Аманда! - Егор взял девушку за руку, притянул к себе, лаская губами грудь, покрыл поцелуями нежную шейку. - Ах, милая, какое это счастье… И грех - да. Но грех мы как-нибудь замолим, верно?
        Девушка ничего не ответила, закатив глаза, тяжело задышала, и князь почувствовал прилив такого блаженства и спокойной счастливой радости, что все невзгоды и горести улетучились куда-то далеко-далеко…

* * *
        Они здесь же и уснули, на выжженной солнцем травке, в тенистой неге кустов. Тесно прижавшись к широкой груди Вожникова, Аманда совсем по-детски сопела, время от времени вскрикивая во сне, и тогда проснувшийся намного раньше Егор успокаивающе гладил девушку по плечам и шее.
        Он вдруг сравнил Аманду с женой, юной княгиней Еленой, они все же были похожи: обе блондинки, и телосложение в принципе одинаковое, только Елена чуть старше и глаза у нее васильковые, а у этой - теплого светло-шоколадного цвета. И еще - княгиня очень умна… Впрочем, и Аманда далеко не дура, просто не было у нее столь горького опыта, как у Еленки, ни опыта не было, ни такой властности, проявлявшейся буквально во всем: страстные ласки супруги иногда напоминали Егору борцовские захваты, а поцелуи - укусы, княгинюшка вовсе не изображала из себя покорную мужу жену, не просила, а брала свое! И это заводило, сильно заводило князя. Впрочем, и сия юная краса - заводит… Как и любого нормального мужика. Ах, женщины, женщины…
        Молодой человек мягко улыбнулся, вспомнив далекую супругу и детушек. Вспомнил и сам над собой посмеялся - нашел, блин, время… Впрочем, это все как-то само собой вспомнилось, без особого его, Егора, участия.
        Елена, конечно же, не одобрила бы эту связь… но и долго бы не сердилась, поскольку все всегда хорошо понимала, а если делала вид, что не понимает, так только в тех случаях, когда ей это было зачем-то нужно. А здесь… ну, переспал с молодой красивой девкой - дело такое, чего уж. Тем более жены рядом нет, а девка - простолюдинка, от которой родись дите - так кто ж за ним право на престол признает-то? Пусть и не простолюдинка была б - пусть из дворян, из баронов, герцогов, графов - все равно, не принцесса ведь, не княжна - неравнородственная!
        - Ай! Не надо меня пытать, пожалуйста… не надо! Я сама все скажу, сама…
        - Тихо, тихо, - Вожников с нежностью погладил Аманду по спине.
        Девушка встрепенулась, на миг распахнув глаза:
        - А? Что?
        - Спи, спи, милая. Все хорошо, спи.
        Самому-то князю не спалось, выспался уже, да и вообще не любил спать днем, даже если и задремывал, так потом ходил полдня, словно кисель, а ночью ворочался, почти не смыкая глаз. А вот сейчас выпал удобный случай подумать, поразмышлять над сложившейся ситуацией и решить, что дальше делать, исходя из того, что враги - кто б они ни были, гранадские мавры или нанявшие их кастильцы - вряд ли прекратят погоню: слишком уж жирный куш. Тем более здесь - земля союзного Кастилии Арагона, так что будут искать, будут, и нужно как можно скорее добраться до Матаро… Нет! Не скорее, а - осторожней. Спешить сейчас не надо, лучше все продумать, спокойно определить путь. Барселона, насколько представлял себе князь, располагалась севернее, этот город нужно было обойти, и лучше подальше, сделав изрядный крюк. Эх, знать бы здешние пути-дорожки! Жаль, Аманда их не знает, хотя девчонка может и расспросить, не привлекая внимания. Хм, не привлекая - в этаком-то рубище из старой парусины? Ага! С другой стороны, и князь тоже выглядел как бродяга - грязная полотняная рубаха, истрепанный и порванный в нескольких местах
жилет-безрукавка, хорошо хоть подошвы колготок-шоссов были подбиты толстой свиной кожей, так что вполне можно было обойтись без башмаков. Однако, если идти по горам, крепкие башмаки бы сгодились.
        Итак - одежда. Главное, конечно, Аманда, сам-то Вожников в принципе мог обойтись и тем, что есть, а вот девушка… не голой же ей идти. Жаль, парусина-то - куда выше колен, так тут не принято, была бы хламида до пят - так и сошла б юная ведьма за какую-нибудь бродячую нищенку.
        - О чем вы думаете, господин?
        - Ага, проснулась. Ну как, выспалась, отдохнула?
        - Угу.
        Девчонка поднялась, села, обхватив коленки руками, и, искоса поглядев на князя, спросила:
        - Что, одежда-то уже высохла?
        - Моя - да, а твоя, - Егор почесал голову. - Даже не знаю, что сказать. Новую тебе одежонку надо - без вариантов, иначе нам к людям соваться нечего. Вот и думаю - где ж эту одежку взять?
        - Украдем! - привычно завернувшись в парусину, повела плечом ведьма. - В какую-нибудь деревню заглянем и украдем.
        - «Украде-ем», - передразнил Егор, натянув высохшие шоссы. - Как-то ты не очень-то хорошо к чужой собственности относишься. Я бы сказал - без должного уважения.
        - Однако денег-то у нас нет - не купим. Ой… и как-то уже есть хочется.
        - Я бы тоже перекусил чем-нибудь, - тут же ощутив голод, согласился молодой человек. - Схожу вниз, в селение…
        - Я с вами!
        - В таком виде тебе только в кордебалете плясать! - сказал Вожников, как отрезал. - Останешься здесь, и жди.
        - Но…
        - И без всяких «но», поняла?
        Девушка покорно кивнула.
        - Я постараюсь побыстрее, - подойдя к тропинке, обернулся молодой человек. - Но уж как там пойдет. Смотри, что б потом тебя не искать.
        - Я никуда не уйду, - Аманда моргнула. - Здесь буду. Ждать.
        Помахав девушке рукой, молодой человек быстро спустился со скалы и, поглядывая по сторонам, зашагал по узкой, вьющейся меж зарослями вереска и дрока тропинке. Минут через двадцать князь увидел невдалеке деревню, притулившуюся на пологом склоне холма, распаханном на небольшие участки-наделы. Рядом журчала река, впадающая в море широкой, раздробленной на несколько рукавов дельтой. Берега реки густо поросли камышом, ивами и красноталом, кое-где виднелись кусты черной смородины и крыжовника, при взгляде на которые Вожников уныло сглотнул слюну. Неплохо было бы перекусить - однако кто ж накормит нищего бродягу? Не подаяние же просить. Или… может быть, поколоть кому дров? Так здесь не поленья, а хворост.
        Тропинка между тем свернула на заливной луг, где паслось небольшое стадо пестрых коров, живо напомнивших Егору его малую родину. Неподалеку от стада, ближе к реке, жгли костер пастушата - двое лохматых мальчишек лет двенадцати. Парни явно собирались испечь на костре только что пойманную рыбу, и князь, заметив это, все же решил не проходить мимо. Просто взял да свернул к костру:
        - Бог в помощь!
        - И вам, - вежливо сказали пастушата.
        - Рыбу жарить собрались? - припомнив каталонские слова, улыбнулся Вожников.
        - Садитесь с нами, сеньор. Сейчас угли прогорят - запечется быстро.
        Со всей искренностью поблагодарив гостеприимных отроков, беглец тут же и уселся траву, устало вытянув ноги:
        - Хорошо!
        - Из Таррагоны идете? К Моренете? - пошевелив горящий в костерке хворост, спросил один из парней.
        - Да-да. Оттуда.
        Таррагона… Моренета… Эти слова ничего не говорили князю, хотя… Таррагона, кажется, город, еще с римских времен, а Моренета… Черт его знает - что это… или - кто? Верно, тоже какое-нибудь селение.
        - Что ж вы один-то? - вспоров ножом брюхо увесистой рыбе, поинтересовался второй пастушок. - Небось обет такой дали?
        - Обет, - искоса рассматривая ребят, Егор снова сглотнул слюну. - Много… много рыбы.
        - Да хватает. Мы крючки ставили, с утра еще.
        С утра - только это слово Егор и понял. И тут же вздрогнул, резко вскинув голову, - жаркое солнце уже клонилось к морю, еще пара-тройка часов - и сумерки. Да-а, долго же они с Амандой спали.
        Пастушат беглец понимал с пятого на десятое и на все вопросы отвечал односложно, со всей осторожностью предполагая, что эти невинные с виду дети вполне могут помогать маврам, прельстившись, скажем, деньгами или чем-нибудь еще.
        Опасаясь возможной погони, князь подозревал сейчас любого и уже корил себя за то, что подошел к этим парням. Хотя, с другой стороны, если уж не одежку, так еду раздобыть - было бы весьма кстати принести своей голодной спутнице изрядный кусок жирной печеной рыбы. Да еще б и лепешку…
        - Кушайте, пожалуйста, - один из пастушков - кареглазый - разломил лежавшую на траве лепешку и, протянув кусок гостю, оглянулся на сотоварища. Тот переворачивал прутиком пекущуюся на углях рыбу. - Скоро поспеет, верно, Мигель?
        - Угу.
        - А как там у вас, в Таррагоне, красиво? - парнишка снова посмотрел на князя.
        - Красиво, - кивнул тот.
        - А какая-нибудь река рядом есть? Как вот наша - Льобрегат.
        - Льобрегат… - Беглец нарочито смачно зевнул, всем своим видом показывая, что сильно устал и не расположен к беседе.
        Однако любопытных мальчишек эти его намеки не проняли! В ожидании рыбы оба наперебой принялись задавать вопросы, большую часть которых Егор откровенно не понимал, да и на те, что понимал, отвечать не очень хотелось.
        - А сколько в Таррагоне церквей?
        - А правда, что тамошний аббат - с бородой?
        - Верно ли говорят, будто в Таррагоне рыба дешевая? Сколько стоит?
        - Да-да, почем там у вас рыбка? К примеру, вот такая, как эта?
        Вожников отмалчивался, уже не раз пожалев, что прельстился этой чертовой рыбой.
        - Вы как-то странно говорите, сеньор. Отдельными словами и… не как у нас. Неужели в Таррагоне все так говорят? А может, вы чужестранец?
        Скривившись, князь молча протянул руку за рыбой - хоть что-то получить.
        - Осторожнее - горячо! - громко предупредил светлоглазый, да Вожников уже обжегся, отдернул руку…
        - Вкусная рыбка! - второй парнишка, Мигель, светленький, с карими глазами, уже откусил изрядный кусок. - Жаль только соли нет.
        Слева, из-за буковой рощицы, вдруг донеслась какая-то заунывная песня. Пели мужчины, и довольно нестройно… А вот послышался хохот.
        - Рыбаки наши идут! - радостно переглянулись пастушата. - С уловом!
        - У них соли и спросим! - встрепенувшись, Мигель тут же вскочил на ноги. - Я сбегаю, ага!
        - Думаешь, есть у них?
        - Они ж сегодня засаливали. Может, чуток и осталось.
        Егор мгновенно насторожился. Все это выглядело довольно подозрительно: мужские голоса, странное поведение парня - ишь ты, соль ему вдруг понадобилась. А может, не в соли тут дело? Сейчас побежит, доложит, и вся рыбацкая орава бросится ловить беглецов!
        Э нет, так не пойдет, шалишь!
        - Я сейчас…
        Поднявшись, Вожников успокаивающе кивнул Мигелю и, ускоряя шаг, направился за светлоглазым, уже скрывшимся в роще.
        Догнать! Немедленно догнать и… и что дальше - просто свернуть шею? Это было бы вполне надежно, и любой другой преследуемый врагами беглец, наверное, именно так бы и поступил на месте князя… Но только не Егор! Убивать детей он, конечно же, вовсе не собирался… А что тогда? Просто послать в нокаут? Тоже как-то нехорошо - боксер ребенка не обидит… Господи, а тогда что же делать-то? Просто связать, засунуть в рот кляп… Возни долго! Да и чем связывать-то? Хотя придется…
        Увидев мелькнувшую за деревьями светлую рубашку парнишки, Вожников перешел на бег… Да, пожалуй…
        Что такое?
        Впереди на пути Мигеля вдруг возникла фигура в длинном приталенном платье. При виде ее Егор на всякий случай спрятался за толстым стволом. Парнишка ошарашенно остановился, едва не налетев на девушку. Та засмеялась и, протянув руку, взъерошила пастушонку волосы:
        - Куда ж ты так несешься, дороги не видя?
        - Ой, извини, - сконфузился отрок. - Я просто спешил, да… Там рыбаков на дороге не видела?
        - Видела, вместе с ними и шла.
        Черт побери! Вожников ахнул: и откуда она здесь взялась-то? Сказано же было - в кустах дожидаться.
        - Я побегу, догоню… соли спрошу.
        - Беги! - тряхнув золотистыми волосами, улыбнулась девчонка. - Смотри только никого с ног не сбей.
        - Да здесь обычно никто не ходит.
        Парнишка умчался, и князь тут же покинул свое убежище. Подойдя к девушке, недовольно скривился:
        - Ба, знакомые все лица! И что это мы здесь гуляем? Я ж велел где сидеть?
        - Ой, да ладно вам, господин, - лукаво улыбнулась Аманда. - Зато я одежду нашла, вот. - Девушка повернулась на пятке, изящно уперев в бок левую руку. - Ну, как вам?
        - Да, вроде ничего платье, - заценил Егор, обойдя ее и остановившись с той стороны, куда убежал мальчишка. - Где взяла-то? Украла?
        - Обижаете! - Девчонка, повернувшись к нему, фыркнула и призналась: - Просто-напросто сняла с огородного пугала.
        - То-то я и смотрю - дырка на дырке, - негромко засмеялся князь.
        Аманда ничуть не обиделась:
        - Ну и что? Все лучше, чем та парусина… Хотя, конечно, все равно - рубище… но все ж ходить можно. Вам нравится, а?
        - Мне и парусина нравилась, - князь хмыкнул и тут же предупредил, опасливо понизив голос: - Нас могут ловить, и этот мальчишка…
        - Ой! - Девушка неожиданно расхохоталась, так громко и весело, что Вожников вздрогнул:
        - Эй, а ну-ка потише!
        - А зачем тише-то? - беспечно махнула рукой Аманда. - Я вот подумала, что если нас и будут искать, то - где? В Матаро, вот где. Ну, или на пути туда - мы же именно так тем рыбакам сказали.
        - А вообще - да, - чуть помолчав, согласился Егор. - Я что-то об этом и не подумал. Умная ты!
        - Да уж не так чтоб полная дура. Ой, откуда это жареным пахнет? - привстав на цыпочки, Аманда шумно втянула носом воздух. - Вкусно как!
        - Пастушки рыбу пекут, - пояснил князь. - Меня к столу звали.
        - Славно! Может, они и меня позовут? Хотя я и сама могу напроситься… Постой-ка, тот парень, что едва меня не сбил… Вон он, похоже, обратно бежит уже. Эй, эй! - девушка замахала руками. - Смотри, на повороте лоб об липу не расшиби!
        - Это никакая не липа, а ясень! - подбежав, мальчишка остановился, тяжело дыша.
        - Сам ты ясень! - улыбнулась Аманда. - Говорят, рыбу жарите?
        - Жарим, - охотно кивнул Мигель и, искоса поглядывая на девчонку, прищурился: - Хочешь, и тебя угостим? Если дразниться не будешь.
        - Ты не знаешь еще, как я дразнюсь! Да ладно, не буду. Веди! Ой… - повернув голову, девушка вдруг посмотрела куда-то влево, в самые заросли, в буреломы.
        - Что такое? - насторожился Егор.
        - Звук какой-то странный… - Аманда задумчиво покусала губу. - Как будто лязгнуло что-то.
        - Да что там может лязгать-то? - усомнился молодой человек. - Разве что капкан. Но я ничего такого не слышал.
        - И я не слышал, - подал голос Мигель. - Но старые капканы тут могут быть, правда. Арикс, пес наш, сегодня с утра с переломанной лапой приковылял, пришлось отвести в деревню. Тоже небось в такой вот капкан угодил, и мы теперь без собаки.
        - Не страшно?
        - Не-ет, деревня-то рядом, да и волков здесь нет, разве что по зиме забегают, воют. Слушайте… - Подросток вдруг склонил голову набок, окинув беглецов любопытным взглядом: - А вы на каком языке промеж собой разговариваете? Вроде б на наш и похож… но как-то не очень. Это в Таррагоне так говорят?
        - Сам ты Таррагона! - рассмеялась Аманда. - Это латынь, чучело!
        - Опять обзываешься? А ведь обещала…
        - Ладно, прости.
        - Латынь… - восхищенно протянул парнишка. - То-то я и смотрю… Так вы, оказывается, студент, сеньор? - повернулся он к Егору. - Вот здорово! Расскажете нам про студентов?
        - Расскажем, расскажем, - Аманда, смеясь, обняла Мигеля за шею. - Еще и песни споем… Веди давай к костру, а то уже в животе все кишки запели.
        - Ага, идем! - Подросток горделиво разжал кулак: - Вот! Соли раздобыл немного. Рыбаки дали.
        Все трое зашагали обратно к костру, не замечая, как кто-то, прячущийся в буреломе, провожал их внимательным взглядом, полным необъяснимой ненависти и лютой звериной злобы. Когда путники скрылись за деревьями, существо набросило на голову капюшон и, наклонившись, вскинуло на плечи лязгнувшую железом котомку. Смеркалось. Порыв внезапно налетевшего ветра унес под деревья шелуху сушеных тыквенных семечек.

* * *
        - Ого! Да разве так бывает? - удивился Нандо, напарник Мигеля. - Чтоб студенты - да так себя вели?! Они ж все-таки грамотные, ученые.
        - И что с того, что ученые? Грамотным тоже иногда повеселиться хочется.
        - А ты-то откуда про все это знаешь, Аманда? - недоверчиво прищурился кареглазый Мигель. - Будто сама училась.
        - А и училась! Правда, не в университете, врать не буду… А хотите, песню спою?
        - Давай, давай, спой! Вот славно!
        - Ну, слушайте… Жил на свете дровосек, дровосек, дровосек…
        Звонким и приятным голосом девушка запела веселую песню - пастушата бурно хлопали в ладоши, смеялись и подпевали:
        - Дровосек! Дровосек! Дровосек!
        Все четверо сидели у догорающего костра, и Вожников, слушая песни, байки да смех, улыбался, прикидывая, где это простолюдинка смогла обучиться латыни? Быть может, она еще умеет читать и писать? Так ведь говорила уже, что умеет…
        - Какая ты добрая и веселая, Аманда! - радостно воскликнул Нандо. - Вот бы все такими были. Хорошо, что вы согласились заночевать здесь - видите, как весело!
        - Да уж, весело. А ну-ка, отгадайте загадку!
        Добродушно щурясь, улегшийся на траву Егор видел, как нравится девчонке внимание отроков. И еще раз подумал, как странны и непонятны бывают порой люди. Вот та же Аманда - то молчит сконфуженно, слова клещами не вытянешь, а то вдруг начинает болтать так, что не остановишь. Вот как сейчас…
        Покончив с загадками, девушка вновь перешла к байкам, настолько смешным и забавным, что в голос смеялись все четверо, включая саму рассказчицу. Четверо… Впрочем, был еще и пятый. Он таился в ночи, за деревьями, и зыркающие из-под капюшона глаза его сейчас вовсе не походили на человеческие. Это были глаза злобного запредельного Существа, настоящего демона смерти. Он злился. Он сегодня не смог убить. Мало того - остро чувствовал исходящую от высокого бородатого парня угрозу. Этот парень был здесь чужим… и не только здесь - везде. И имел какую-то странную способность, особенность… очень похожую на ту, какой обладало само Существо, вовсе не считавшее себя демоном. Да, оно убивало… но убивало лишь светлых ангелов и - ради гармонии мира. Кровь ангелов давала жизнь солнцу. Такова была плата за существование всего этого мира, цена. И эту цену - цену мира и солнца - знало лишь одно Существо. Оно и платило. И если мир еще не провалился в тартарары - то только благодаря ему.
        О, как плохо ему было сегодня! Оно хотело… или все же - хотел, ведь с виду Существо походило на обычного мужчину, кем, по сути, и являлось… снаружи… но не внутри. Он хотел сегодня взять ангела, вознести - так, чтоб улыбнулось солнце. И долго готовился - присмотрел все заранее, убрал собаку… Увы, Существу нынче помешали, обрекая мир на смерть. И нужно бы поскорей что-то сделать, что-то придумать… но оставаться здесь было больше нельзя. Чувство близкой опасности еще никогда не обманывало, никогда не спало и никогда не приходило напрасно.
        Утробно, по-звериному зарычав, Существо поправило на плече лязгнувшую котомку и, бросив злобный взгляд на костер, скрылось в буковой роще.

* * *
        Утром пылало солнце. Оно отражалось в зеленых водах реки Льобрегат, прыгало по бирюзовым волнам близкого моря. Проснувшись, Егор уже успел сбегать с пастушатами искупаться, оставив Аманду присматривать за стадом, и теперь совсем по-детски прыгал на одной ноге, вытряхивая попавшую в ухо воду.
        - Эй, эй! - весело улыбаясь, девушка щурилась от бьющего в глаза солнца. - Теперь моя очередь. Вода теплая?
        - В море - да, а в речке - не очень, - натягивая рубаху, ответил Мигель.
        - Вот и хорошо, что прохладная. Самое время прогнать сон.
        Когда Аманда вернулась, пастушата уже грузили на телеги большие горшки, полные молока с первой утренней дойки. Парного молочка вдоволь напились и гости, чувствуя себя вполне отдохнувшими и бодрыми для предстоящего обоим пути.
        - Пойдем вдоль реки Льобрегат, - тепло простившись с пастушками, поясняла по дороге Аманда. - Потом, уже ближе к горам, свернем к Манреже… Мы говорим - Манрежа, а по-латыни - Манреса будет, понятно? К горе Монтсеррат, конечно, и напрямик тропинки есть, да я их не знаю, придется кругом - через Манресу, так надежней.
        - Угу, - князь покивал, прикидывая будущий путь. - Значит, где речка Льобрегат течет - это Коста Дорада.
        - Вовсе нет! - азартно поправила девушка. - Это - Коста дель Гарраф, а Коста Дорада куда южнее. Как раз к Таррагоне, ага. Вот в Манреже мы паломников из Таррагоны и подождем, а дальше уж с ними, как я и сказала, до Святой горы Монтсеррат. А уж там и из Матаро людей хватает - испросить счастья у Моренеты хочется всем.
        - У кого, у кого?
        - У Моренеты Смуглянки, чего непонятного-то? - с удивлением пояснила Аманда. - А, вы же у нас чужак, я и забыла. Но все равно, неужто ничего не слыхали о Черной Мадонне с горы Монтсеррат?
        - Да слыхал, - устыдившись, припомнил молодой человек. - Просто вот не подумал, что вы Мадонну Смуглянкой кличете. Прямо панибратство какое-то.
        Девушка засмеялась:
        - Так она ж своя! Наша Смугляночка. - Светло-шоколадные глаза Аманды сверкнули такой гордостью, словно эта Мадонна была ее хорошей знакомой, даже подружкой, от которой не имелось никаких тайн. - Ой, скорей бы добраться до монастыря, мне так много надо рассказать Моренете и много чего попросить, только самое-самое важное. Знаете, мне как-то неловко загружать нашу Смуглянку пустыми просьбами, хотя я бы много чего могла попросить. А вы что насчет этого скажете, сеньор Жоржу?
        - Всякими пустяками, конечно, Мадонну грузить нечего, - глубокомысленно согласился Егор. - Уж в этом ты, Аманда, права.
        - Я думаю, Моренета никогда не покинет нас, - продолжала девчонка с горящим взором, видно, ей было приятно обсуждать эту тему. - Ведь как только нашли, ее же пытались увезти в Манрежу. Ан нет! Так и осталась в горах, там потом часовню построили - Святого Иксле, а затем и монастырь. Хор мальчиков там… так поют - заслушаешься. Ангелы, право, ангелы.
        - Так ты там уже, я так полагаю, была?
        - Ну конечно была, и не раз! - всплеснула руками Аманда, повернув голову. - Каждый добрый католик хотя бы раз в год старается на Святую гору сходить. Не только мы, каталонцы, но и из всего Арагона, из обеих Кастилий и Леона, из Андалузии, из Наварры даже.
        Вожников задумчиво покивал, припоминая историю появления Черной Мадонны, которую краем уха слыхал еще в прошлой своей жизни. Вообще, история крайне запутанная - сначала одна была мадонна, потом, веке в двенадцатом, статуя куда-то делась, и из дерева вырезали другую, покрыли специальным составом, а он возьми да и почерней. Вот и получилась Черная Святая Дева, Моренета - Смуглянка - так и пристало прозвище. И почиталась эта Смуглянка по всей Испании и далеко за ее пределами. Ну а для каталонцев Моренета давно уже стала своей, можно сказать - домашней.
        Размышляя таким образом, Вожников вдруг ясно осознал, что как-то срезать путь, чтоб не тащиться за сто верст киселя хлебать на гору Монтсеррат, не получится! Аманде и в голову не могло прийти - как это, не поклониться Мадонне, коль уж выпала такая возможность, да и вообще - почти по пути.
        Так что придется пойти в горы, а оттуда уже в Матаро, девчонка иного пути не выберет, а князю ее не хотелось бросать. Тем более с паломниками и в самом деле было бы удобней и безопасней - никто не спросит, куда и зачем идут, все ясно и так.
        - Слушай, Аманда… примерно когда мы доберемся до Моренеты? Ну, через сколько дней?
        - Как погода… Если в горах туман - так около недели, а не будет тумана - так дней пять-шесть, уж никак не меньше.
        Егор задумался, прикидывая. Потом до Матаро - уж никак не меньше, то есть получается где-то две недели. К тому времени в Матаро уже подойдут вызванные из Аугсбурга русские дружины «кованой рати», подкрепление, и тогда уж с прытким молодым королем Альфонсо и Кастилией можно будет говорить по-другому - с позиции силы, а силу в Средние века уважали все. Попробуй-ка не уважь! По кумполу получить кому ж хочется?
        Да, именно с русским войском, с подкреплением и будут ждать князя в Матаро - как он и сказал, не подумав. Раньше искать не станут, уж точно, да и стали б - так что? Конечно, господа инквизиторы во главе с интеллигентным доминиканцем братом Диего вполне могли бы прижать мавританских послов… ежели те еще в городе, что вряд ли. Сбежали уже в свою Гранаду, с которой, кстати, тоже надобно будет что-то решать. Хотя что там особо решать-то? Вполне достаточно будет громко кулаком стукнуть да мечом погрозить - а ну-ка, сдайся враг, замри и ляг! Придет кованая рать - эту фразу всем сказать нужно! Да, и король Наварры Карл Добродушный, сын Карла Злого, пущай от общего дела не увиливает - людишками или деньгами поможет, а лучше - и тем, и тем.
        - Эй, эй, сеньор Жоржу! Вы слышите меня?
        Аманда со смехом помахала перед глазами задумавшегося князя руками.
        - Да слышу, слышу, - улыбнулся тот. - Чего хотела-то?
        - Хорошо бы привал, - попросила девчонка. - Заодно рыбку половим.
        Ушлая юная ведьма безо всякого напоминания Вожникова выпросила у пастушков огниво, крючки и несколько волос из лошадиного хвоста - лески. Спросила бы и соль, да постеснялась, вряд ли в деревне имелись ее излишки, соль - вещь дорогая и в каждом доме нужная.
        - Зато пряностей разных взяла, - развязывая узелок на полянке под старым раскидистым дубом, похвасталась девушка. - Смотрите, здесь и шафран, и гвоздика. Жаль, перца нет, ну, уж что было. Щавеля еще можем нарвать и чабреца с мятой.
        - Нам котелок бы еще не худо, - усмехнулся Егор. - В плетеной баклаге вряд ли что сваришь.
        - Ничего, зато у нас вон что! - Аманда с гордостью вытащила из-за пояса небольшой нож с зазубренным темным лезвием и роговой ручкой.
        - Вот это ты молодец! - оценил князь, подкидывая на руке ножик. - Тоже выпросила?
        - Нет, просто взяла, - девчонка шмыгнула носом.
        - Ай-яй-яй! Красть, между прочим, грешно.
        - Да знаю я! - Аманда принялась оправдываться, ей вовсе не хотелось выглядеть нечистой на руку в глазах столь благородного кабальеро: - Я бы спросила - парни мне б его и так дали, просто некогда было спрашивать, вот я и взяла, пока вы купались. Нехорошо поступила, скажете?
        - Скажу, что ты умница, - рассмеялся князь.
        - Нет, правда?
        - Правда-правда. Ну что, разведем костер да пойдем рыбку ловить? Удилища я сейчас вырежу.

* * *
        На второй день пути горы уже приблизились настолько, что от величественных, покрытых туманом скал просто захватывало дух. Вожников откровенно любовался раскрывавшимся с каждым шагом пейзажем, а ближе к вечеру все чаще делал привалы, искал подходящую для ночлега пещеру или хотя бы дерево с плотной и развесистой кроной - прошлой ночью беглецы попали под дождь, изрядно вымокли и продрогли. Правда, потом, утром, подсушились на жарком солнышке, но Аманда иногда покашливала, что сильно беспокоило Егора - никаких антибиотиков в этом мире, конечно же, не имелось, воспаление легких или какой-нибудь там пошлый бронхит - болезни серьезные и почти всегда смертельные. Хорошо хоть ребра у девушки, судя по всему, зажили. Видать, все же не сломаны, просто ушиб.
        - Вон там, в отрогах, должны быть пещеры, - нагнав князя, Аманда показала рукой на желтеющие впереди кряжи, поросшие ивами и редкими пиниями.
        - Откуда ты знаешь? - удивился Егор.
        Девушка закашлялась:
        - Тропинки везде, видите? В разные стороны. А куда тут можно ходить, когда до Манрежи полдня пути, никак не меньше, уж, во всяком случае, до темноты никак не успеть. Вот путники и искали удобное для ночлега место - и мы поищем.
        - Поищем, - улыбнулся молодой человек, невольно любуясь своей юной спутницей, которую не портило даже ужасное рубище.
        Хорошая девушка Аманда. Красивая, умная, юмор понимает, к тому же и выносливая - вон сколько уже отмотали, а ей хоть бы хны! Идет себе, на усталость не жалуется. Вот только кашляет, да…
        - Не нравится мне что-то твой кашель!
        - Мне самой не нравится.
        Зашедшись в очередном приступе надрывного кашля, девчонка остановилась, тяжело дыша и вытирая невольно выступившие на глазах слезы.
        - Отвару бы попить. Знаю одну горную травку, она как раз здесь и растет.
        - Так поищи! А я местечко присмотрю для ночлега. Эх, нам бы еще котелок… - Вожников посмотрел на близкие горы. - И какой-нибудь родник.
        - Да, родник или ручей… что-нибудь будет.
        Аманда произнесла это так убежденно, словно не раз и не два уже бродила по этим местам, словно все здесь хорошо знала. А может, и правда знала? Здесь и жила… врет, что из Калельи. Хотя… а с чего ей врать-то?
        - Так я пойду поищу.
        - Смотри не заблудись, - на полном серьезе предупредил князь. - Если что - кричи.
        - Не заблужусь.
        Девчонка дернула плечом, вроде бы и с обидой, но в карих блестящих глазах ее явственно читалась радость, и Егор понимал, чему Аманда радуется: любой женщине приятно, когда о ней беспокоятся.
        Черт! Вот снова кашель! Ах ты ж чудо… Котелок! Хорошо бы раздобыть котелок, иначе в чем готовить отвар из найденных юной знахаркой трав? Интересно, что это за травки? Что помогает от кашля? Шалфей? Чабрец, иван-чай? Так и ромашка же! А чего ее искать-то - вон ее тут сколько, по всем склонам. Словно маленькие солнышки.
        Проводив девушку взглядом, молодой человек, не мудрствуя лукаво, просто обследовал первые попавшиеся тропинки, прошелся, обнаружив и основательный, с раскидистой кроной, бук, и небольшую пещеру, и даже сделанный из ветвей навес, под которым чернело кострище. Аманда оказалась права - и в самом деле этими тропинками пользовались, и довольно часто.
        Вокруг кострища лежали плоские, притащенные для удобства камни, на которых можно было сидеть, рядом, в неглубокой яме, валялись обглоданные добела кости, обрывки подпруги, тряпки и прочий мусор, среди которого Егор обнаружил ржавый обломок ножа и - вот счастье-то! - погнутый медный котелок с прохудившимся донцем. Хоть что-то!
        Покрутив котелок в руках, молодой человек выправил подходящим камнем края и принялся вновь шарить в помойке, прикидывая, чем бы заткнуть дырки. Ничего подходящего ни в яме, ни в ближайших кустах отчего-то не наблюдалось: ни полиэтиленовых пакетов, ни пластиковых бутылок-пэтов, ни паяльника с припоем. И все же с находкой расставаться не хотелось, хотя…
        Вожников улыбнулся и хмыкнул: вот уж точно, как в той поговорке про курву с котелком! Вроде и не нужен, и пользы-то от него никакой нет - дырявый! - а все ж выкинуть жалко.
        - Бог в помощь. Да хранят вас Господь и Пресвятая Дева!
        Резко обернувшись, молодой человек увидел перед собой одетых в длинные темно-коричневые рясы монахов, числом с полдюжины. Старший из паломников - невысокого роста седобородый старец с добродушным лицом - и поздоровался с князем. Остальные монахи - трое уже в возрасте и еще двое довольно юных парней-подростков - молча, с улыбками, покивали.
        - И к вам будь благословен Господь! - отозвался Егор на латыни и на ломаном каталонском спросил: - В Монтсеррат?
        - Нет. Уже оттуда, - широко улыбнулся старик. - Поклонились Святой Деве, теперь обратно идем, в Таррагону.
        - Ах вот вы откуда…
        Ишь ты, из Таррагоны! Можно сказать - почти земляки.
        Один из подростков внезапно закашлялся… точно так же, как недавно Аманда, которой, кстати, уж давно пора бы явиться. А вот что-то…
        - Ого, сколько вас! - послышался за спиной князя звонкий голосок девушки. - Рада вас повстречать, святые отцы.
        - И мы тебе рады, дщерь, - светлые, чуть навыкате, глаза старого монаха прямо-таки лучились добротой. - Небось к Деве идете?
        - К ней. Мы рыбаки - попросим у Смуглянки удачи. Благословите, святой отец.
        - Брат Гонсало, - поспешно представился старик и обвел рукой своих спутников: - Мы из обители Святого Яго, что в Таррагоне, вот эти трое - брат Жакоб, брат Фома и брат Федериго. И двое вьюношей-послушников - Игнасио и Ансельм.
        Все пятеро скромно поклонились, а юные послушники - так почти до земли. Один из них - худющий, с копной спутанных соломенного цвета волос - снова сорвался в кашель.
        - Ах, Игнасио, Игнасио, - посмотрев на него, брат Гонсало покачал головой и, переведя взгляд на Аманду с Егором, добавил: - Вчера попали под дождь…
        - Ого, вы тоже! - Аманда закашлялась, содрогаясь всем телом, и князь, обняв девушку, похлопал ее по спине.
        - Вам обоим надо больше молиться, - наставительно заметил старый монах. - Тебе, юная дева, и тебе, Игнасио.
        - Я… я молюсь, брат Гонсало! - Послушник вскинул голову, и соломенные волосы его вспыхнули золотым жаром в лучах заходящего солнца. - Ежечасно молюсь, и вот… кашляю уже куда меньше!
        Только он успел так сказать, как снова содрогнулся от приступа, и Аманда, подойдя, участливо погладила его по голове:
        - Кроме молитвы еще, может быть, травка поможет. У меня есть.
        - Только вот котелок дырявый, - уныло развел руками Егор. - Может, у вас, святые братья, сыщется котелок?
        - Конечно же, сыщется! - заверил старик, все с той же ласковой и милой улыбкой поглядывая на девушку.
        - Так и заночевали бы вместе, - предложила та. - А то куда вы на ночь-то глядя? Солнце-то садится уже. Вместе бы и поели - у нас печеная рыбка есть, а я бы еще отвар сварила, от кашля. Напоила бы вашего… Эй, как там тебя?
        - Игнасио, госпожа.
        - Какая я тебе госпожа? - рассмеялась Аманда. - Или платье у меня слишком богато, да?
        - Ты в любом платье красива, - опустив глаза, прошептал себе под нос юный послушник.
        Прошептал, перекрестился и покраснел до самых корней волос, хорошо, на закате сие не очень-то заметно было.
        Игнасио было на вид лет пятнадцать, второй послушник, Ансельм, - с большими серыми глазами и волосами, черными как смоль - выглядел еще более юным. Впрочем, он был повыше и чуть пошире в плечах, а так эти парни очень походили друг на друга - оба тощие, с тонкими, как тростинки, руками и тронутыми бронзовым загаром лицами, худобой своей и какой-то аскезой напоминавшими лица древних святых, каких рисуют на фресках. Видать, в Таррагоне послушников не кормили… или те просто исполняли какой-то обет, к примеру - не ели днем или придерживались трехразового питания: понедельник, среда, пятница.
        - Послушники хоть еще и не монахи, - перехватил жалостливый взгляд князя брат Гонсало, - но все же должны умерщвлять плоть. Впрочем, на время паломничества их обет снят. Эй, братие! - тряхнув бородой, монах повелительно махнул рукой. - Давайте разводите костер да готовьте еду… Идите за хворостом, на ручей за водой!
        Минут через двадцать по навесом уже горел костерок и оранжевое пламя весело отражалось в глазах усталых путников, а сверкающие красные искры уносились высоко в небо, казалось, к самим звездам. Кои, впрочем, вскоре затянули невесть откуда взявшиеся тучи - закапал, забил по навесу дождь.
        - А все-таки мы неплохое место нашли, - довольно прошептал Егор, укладываясь спать рядом с Амандой. - Ну, как отвар - помог?
        - Конечно, помог! Не так уж и часто я теперь кашляю, - под храп монахов тихо отозвалась девушка. - А вот тот, Игнасио… Слышите? Ох, бедолага!.. Я ему показала траву, сказала, где растет. Он понял - смышленый. Да! Нам монахи котелок дают - насовсем. Сказали - Христа ради пользуйтесь.
        - Выпросила? - улыбнулся князь.
        - А вот и нет! Пожаловалась только: мол, потеряли свой котелок.
        Вожников ласково обнял девушку, прислушиваясь к мерно падающим дождевым каплям, нагоняющим необъяснимую тоску и сон.
        - Хороший навес - почти не протекает. Только вон там, где костер…
        - Ничего, утром разведем новый.
        Аманда кашлянула - уже не с таким надрывом, как раньше, и, словно в ответ ей, зашелся в сухом кашле юный послушник Игнасио.
        - Ох, бедолага… Знаете, а он мне свой амулет подарил - красивый! - засыпая, протянула девчонка. - Показать? Вон…
        Егор нащупал деревянную облатку с вырезанными латинскими буквами. Кажется - «И»… ну да - Игнасио… и еще что-то… «С» и «Я». Святой Яго! Ну да - монастырь.
        - Пусть хоть завтра по пути травки нарвет, - слушая кашель послушника, жалостливо вздохнула Аманда. - Не хуже молитвы поможет, я знаю.
        - Ты ж у нас знахарка, - пошутил молодой человек. - Господи, неужто завтра в дождь придется идти?
        - Да не будет никакого дождя, - убежденно шепнув, Аманда заворочалась, устроилась поудобнее, положив голову на широкую грудь князя. - Точно говорю - не будет. Я знаю.

* * *
        Девчонка как в воду глядела, а может, и вправду знала, колдунья же - уже с раннего утра в прозрачно-голубом небе вовсю сияло солнышко, а жалкие остатки густо-фиолетовых туч поспешно бежали в горы, где и сгинули, смешиваясь с тающим туманом.
        - Не зря вчера молились! - разводя костер, довольно заметил Ансельм.
        Его напарник Игнасио, закашлявшись, схватился за грудь, но, увидев Аманду, сразу заулыбался:
        - А ведь помогает твоя трава, помогает! Я запомнил, где растет, - сбегаю, ежели брат Гонсало разрешит.
        - Пойдем у него вместе спросим.
        - Беги, - внимательно выслушав Аманду, старый монах посмотрел на послушника. - Прямо сейчас и беги… бегите вместе с Ансельмом. А мы тут пока соберемся, пока помолимся, да и потом не торопясь пойдем - там, у ручья, догоните.
        - Догоним! - не сдержавшись, радостно завопил Ансельм. - Конечно, догоним, верно, Игнасио? Травы нарвем и догоним…
        Испрося благословения, послушники убежали, тепло простившись с Амандой и князем. Старый монах лишь головой покачал:
        - Ах, юность, юность… Еще много чего предстоит пройти этим мальчикам, чтобы стать настоящими монахами и жить ради славы Христа. Много…
        Щурясь от яркого солнца, юная ведьма исподволь расспрашивала собирающихся монахов о предстоящей дороге, запоминая, где какая деревня, где лучше остановиться на ночлег, где запастись водой.
        Они расстались друзьями - паломники из Таррагоны и беглецы - и долго еще махали друг другу руками, пока монахи наконец не скрылись в густых зарослях орешника и дрока.
        - Пора и нам. - Подойдя ближе, Аманда взяла князя за руку: - Идемте, ага?
        - Да, - кивнул Егор. - Пошли. Спасибо монахам за котелок. Интересно, найдут послушники твою травку?
        - Найдут! - Девушка усмехнулась, приглаживая рукой растрепанные налетевшим ветром волосы. - Я им все рассказала - найдут.
        Послушники между тем уже подходили к угрюмому горному кряжу, вокруг которого густо росли кусты бузины и малины, а чуть дальше сплошной зеленой стеной тянулся орешник.
        - Жалко, орехов еще нет, - нагнувшись, мечтательно улыбнулся Ансельм. - Эй, братец Игнасио, не это твоя травка? Игнасио… Ты где?
        Сорвав стебель с соцветием, послушник выпрямился, обернулся… И вместо Игнасио увидел за своей спиной монаха в накинутом на голову капюшоне, скрывающем половину лица.
        - Да хранит вас Господь, святой брат, - вежливо поздоровался отрок. - Вы тут поблизости послушника не видали? Мы вместе были, да он, видать, отстал. Игнасио зовут, худой такой, а волосы - будто солома.
        - Игнасио? - Тонкие губы монаха скривились в легкой улыбке. - Конечно, видал. Он там… лежит…
        - Как лежит? Отдыхает, что ли?
        - Посмотри сам. Да! Хочешь семечек? Угощу. Бери, бери, не стесняйся. Хорошие семечки, тыквенные… Бери!
        Глава VI
        Манреса
        Узкие улочки плыли в зное, поднимавшемся от мостовой и каменных стен домов зыбким серо-голубым маревом. Он заставлял тело покрываться липкой неприятной мокротой, пропитывал одежду тяжелым потом, от которого, казалось, не отмыться никогда.
        - Такое чувство, будто меня кто-то руками везде трогает, - со вздохом призналась Аманда. - Липкими такими руками, похотливыми… Тьфу! Попить бы.
        - Ты ж пила только что, из фонтана, - удивился Егор. - Не напилась?
        - Напилась, - кивнула девчонка. - Но уже снова хочу. Ух и жарит же!
        - Ничего! - Молодой человек засмеялся, чуть прикрыв глаза. - Настоящий полярник жары не боится!
        - Что-что?!
        - Говорю - зато весь твой кашель прошел.
        - Так это отвар! И молитва.
        - Да-да, конечно, молитва, - покивал князь. - И как я мог забыть? Далеко нам еще?
        Аманда изумленно дернулась:
        - А я что - местная?
        - Так ты же дорогу спрашивала.
        - Спрашивала. Сказали - сначала через мост на ту сторону перейти… А где этот чертов мост и далеко ли до него - я не знаю. Эх, выкупаться бы, пот с себя смыть!
        - Вот найдем приют, а потом и купаться будем.
        Во всем основательный - сказывался жизненный опыт, - князь твердо знал, что сначала дело, а уж потом разные глупости, типа вот купания. Оно, конечно, сейчас пришлось бы очень даже кстати, но сперва все-таки нужно отыскать приют, о котором брат Гонсало рассказывал Аманде… точнее, это она у него все выспрашивала. Приют при монастыре Святого Бернарда, что - как путники недавно узнали - располагался на той стороне города, за мостом.
        Манреса-Манрежа, древний, известный еще до римлян город среди крутых зеленых холмов. Каменные стены, многочисленные храмы, развалины римских терм, на главной площади перед неказистым собором - ратуша, точнее, здание городского суда и кортесов - приземистое, сложенное из темно-серых, плотно пригнанных друг к другу камней. Три этажа, коричневая черепичная крыша, довольно мрачный, на взгляд Егора, фасад почти безо всяких украшений, не считая городского герба: внизу - алый крест на серебряном поле, вверху - красные каталонские столбы на золотом. Там, у ратуши, журчал фонтан, построенный, судя по всему, еще римлянами.
        Черт! Действительно, пить хочется. Так, что даже голод чувствуется не особо. Ладно уж, это можно покуда и перетерпеть, главное - хоть крыша над головой будет. Подождать дней пять паломников из Таррагоны, кои, по словам все того же выспрошенного юной ведьмой брата Гонсало, «бредут в многолюдстве великом». И это было хорошо, что «в многолюдстве», очень хорошо. Разъезды короля Альфонсо хватали всех подозрительных почти не глядя, и беглецы едва не попались, да вот Бог помог, убежали, крепкие ноги помогли.
        Как и предполагал князь, цепь арагонской стражи окружала всю Барселону, и гору Монтсеррат, и, конечно же, Матаро. Впрочем, и сквозь нее пробиться можно было - с паломниками, и никак иначе. Самое главное, теперь осталось этих паломников дождаться и к ним пристать. В этом смысле Вожников сейчас благодарил случай… или, скорее, Господа, пославшего беглецам встречу с братом Гонсало, на которого теперь и можно будет ссылаться. Лишь бы…
        - Думаю, не откажут. - Аманда повернула голову, словно подслушав мысли своего спутника. - С чего бы им нам отказать?
        - Нам их еще дождаться надобно. На что-то прожить: странно, но есть почему-то каждый божий день хочется.
        - И платье, - в тон Вожникову заметила девчонка. - Одежду бы купить нормальную, а то уже надоело босиком да в рубище!
        - Зато стража пропустила в город безропотно! - сказал Егор, искоса поглядывая на прохожих, спешащих куда-то по своим делам.
        Вот, о чем-то переговариваясь, прошли двое парней в старых башмаках и суконных куртках - судя по виду, подмастерья, попался навстречу дюжий носильщик, тащивший на плечах увесистого вида дорожный сундук, за носильщиком едва поспевал нескладный малый в бархатном голубом камзоле и берете с модными прорезями - видать, хозяин сундука. Подозрительно покосившись на бродяг - именно так беглецы сейчас и выглядели, - две горничные с пустыми корзинками на всякий случай обошли их стороной и прибавили шагу. Наверняка на рынок идут, с деньгами.
        - За то нас и пропустили, что с нас взять нечего.
        - Спроси-ка еще разок про мост, милая, - кивнув на сидевшую на углу торговку зеленью, попросил князь. - А то, чувствую, что-то мы тут заплутали.
        - Мост? - Торговка подняла обветренное морщинистое лицо. - Вам приют Святого Бернарда надобен?
        Беглецы разом кивнули:
        - Он!
        - Так вам не мост нужнее, а брод, - засмеялась зеленщица. - За мост-то небось плату возьмут, а откуда у вас деньги, божьи люди?
        - Нет у нас денег, - развел руками Егор. - Нищие мы.
        - Вот и я говорю. А брод там, - женщина показала рукой на переулок, изгибавшийся куда-то вниз, к блестевшей за крышами речке. - Выйдете к пристани, там еще чуть пройдете. Должно уже мелко быть… ну, в крайнем случае - тебе по шею, девица.
        - Если что - переплывем, - засмеялась Аманда. - Спасибо, тетушка.
        Арочный римский мост снизу казался очень красивым и выглядел ничуть не хуже Бруклинского или моста Нормандия. Правда, без вант, но отнюдь не менее грандиозный и значительный, тем более для такого небольшого городка, как Манреса. Полюбовавшись мостом, беглецы зашагали по берегу реки, песчаному и поросшему пожухлой от солнца травой.
        - Ух ты, славно как! Заодно и выкупаемся, и попьем… прямо вот сейчас, - Аманда довольно потерла ладони и наклонилась к самой воде.
        - Эй, эй! - князь без церемоний дернул ее за руку. - Купаться - конечно, да, но вот пить эту воду я бы не советовал. Ты глянь только - какая-то она зеленая, мутная. В фонтане напьемся… Должен ведь там быть фонтан.
        - Так хочется же!
        - Тебе ж сказано - не пей! - нахмурился молодой человек. - Едва кашель прошел, так еще диареи не хватало для полного счастья.
        - Чего не хватало?
        - Поноса, милая! Тебя от этой воды пронесет точно. Вот только себе представь.
        - Ой, ладно уж! - с досадой отмахнувшись, девушка направилась к ловившим рыбу мальчишкам, которые притаились с удочками в камышах.
        Подошла, присела, зашептала, чтоб не распугать рыбу…
        - Попить? На! - кто-то из ребят протянул ей плетенку. - Только все не пей.
        - Я глоточек всего лишь. Да! Брод где, не подскажете?
        - А вон…

* * *
        Приют Святого Бернарда располагался при одноименном монастыре - очень и очень небольшом, на две дюжины братьев - в длинной и узкой пристройке, сложенной из кирпича-сырца и крытой соломой. Внутри все было, как в казарме: ряды деревянных нар, дощатый стол, скамейки. Вожникову не понравилось: все как-то уныло, постно… хотя чего же еще ожидать от приюта при монашеской обители?
        - У нас здесь все работают, да, - сказал в нос коренастый монах в подпоясанной простой веревкой рясе. - Тут два десятка человек поместится, еда у нас один раз - после вечерни, вкусная бобовая похлебка, лепешки, водица. А работать надо на кирпиче - таскать воду, глину месить - все во славу Господню. Ты, мил человек, можешь прямо сразу и приступать… А вот, - монах, брат Себастьян, указал рукой на угловые нары, прикрытые какой-то грязной тряпкой, - твое местечко.
        Егор хотел было сказать, что их двое, да проглотил слова - кто же пустит в монашеское общежитие девушку?! Да-а-а… как-то он об этом не подумал, забыл. Да и Аманда хороша - тоже не вспомнила.
        - Подъем к заутрене, - между тем продолжал распинаться монах. - Затем - на работу во славу Христову - и так дотемна.
        - Паломники на гору Монтсеррат тоже у вас останавливаются?
        - Не-ет, - брат Себастьян скривился, словно от зубной боли. - Те - на постоялых дворах. Ну так что? Бери вон в углу лопату, и пошли, отведу… Забыл предупредить - на ночь мы всех запираем, засов ты, верно, уже с той стороны видел. Нерадивых - наказываем, так что уж придется тебе потрудиться, мил человек.
        - А… для женщин никакого приюта нет?
        - Для женщин - нет! - сурово поджав губы, отрезал монах. - Женщина - порождение Сатаны, на погибель нам создана!
        - А можно еще сказать: «Секса у нас нет», - пошутил князь. - Так проще получится.
        - Что?
        - А то, что ваши условия, уважаемый брат Себастьян, мне совсем не подходят.
        - Ах, не подходят, говоришь? - Монах подозрительно скривился и вдруг, хищно зыркнув, сунул два пальца в рот и заливисто свистнул, вызвав у Вожникова улыбку. Вот так святой брат!!!
        Однако тут же стало вовсе не до смеха: на посвист явились два дюжих брата с увесистыми дубинками в руках.
        - Для начала мы обломаем тебе бока, - с нехорошей усмешкой пояснил брат Себастьян. - Потом бросим в яму. А потом - будешь работать, как все, никуда ты не денешься!
        - Покуда не сдохнешь, - один из дюжих братьев подбросил в руке дубинку.
        - Ладно, ладно, чего сразу бока-то? - расслабленно улыбнулся Егор, прикидывая, кого лучше достать.
        По всему выходило, сперва - бугаев-дубинщиков, и желательно побыстрее, нечего тут рассусоливать, ясно с ними все.
        - Я вот только спросить хочу, отцы святые, а где тут распятие-то? Может, в том дальнем углу, я не вижу…
        - Эй, зачем тебе распятие, скотина?
        - Да пусть глянет, Бог с ним. Там, там, в углу… - брат Себастьян устало махнул рукой и тихонько засмеялся: - А я-то думал - с этим повозиться придется. Ан нет!
        Напустив на себя вид совершеннейшего смирения, что более пристало какому-нибудь отшельнику, нежели повелителю полумира, Егор подошел ближе к дубинщикам, перекрестился… перенес вес тела на правую ногу…
        Оп! Полсекунды - хук справа, в переносицу!
        И - следующие полсекунды - изящный апперкот в челюсть.
        Два бугая поплыли, опадая вниз, словно растаявший вмиг сугроб залежавшегося с зимы снега.
        Третий, брат Себастьян, ох и прыткий же оказался, гад! Вмиг сообразив, что к чему, бросился к выходу…
        Подхватив упавшую дубинку, Вожников с ходу метнул ее в монаха, угодив в затылок. Туда и метил. Безо всякой жалости. А нечего тут киднеппингом заниматься! Ишь, упыри, нашли себе бесплатную рабочую силу…
        - Что там так долго-то? - едва Егор вышел, осведомилась девушка. - Нас не покормят?
        - Думаю, вряд ли, - князь с задумчивым видом поплевал на кулаки - все же содрал кожу.
        - Ой! - воскликнула Аманда. - Вы что там, дрались?
        Молодой человек пожал плечами:
        - Да нет. Так, поговорили. Условия нам не подойдут!
        - Не подойдут?
        - Да и приюта для женщин здесь нет, я спрашивал.

* * *
        Ночь беглецы провели у брода, в зарослях бузины и дрока. Слава Господу, перед этим напились вдосталь из фонтана, да еще и наелись местной речной рыбы - язь, окушки, даже кусок голавля. Рыбу принесла Аманда. Сам не ловила, просто попросила у юных рыбаков - те и дали. Вообще, Егор давно заметил, что этой девчонке давали, что бы та ни попросила. Ну а как же - ведьма же!
        И все же надо было придумать, на что и где дальше жить. Не постоянно же попрошайничать, к тому же и рыбаки-мальчишки наверняка расскажут о подозрительной парочке. Если уже не рассказали - братьям-сестрам, родителям, да мало ли? Монахи еще… Нужно быть осторожнее! Встреча с городской стражей в планы Вожникова отнюдь не входила.
        А место на постоялом дворе некоего Хуана Мавра (как сказали отроки) стоило целую серебряху, вне зависимости, как ее называть - сольдо, грош или денга. Конечно, с полным пансионом, да и монета размером с ноготь, но… у беглецов не имелось сейчас и этого! А нужно было раздобыть.
        - Давай думать, как заработать, - с утра принялся рассуждать Егор. - Я могу кулачными боями промышлять… Нет! Не годится - слишком приметно, толпу надобно собирать, а подпольные бои тут не устроишь, по крайней мере, не за пять дней… А ты у нас…
        Молодой человек искоса посмотрел на только что проснувшуюся Аманду - в лучах поднявшегося над городскими стенами солнца девчонка была чудо как хороша! Спутанные со сна волосы отливали золотом, карие глаза блестели весело и задорно, а милое личико казалось таким довольным и безмятежным, что Вожников совершенно искренне позавидовал. Вот ведь, умеют же средневековые люди отключаться от всяких грядущих дел, от нехороших мыслей - солнышко светит, мухи не кусают, никто не ругает, не бьет - уже хорошо, уже можно радоваться да слать благодарственные молитвы Пресвятой Деве.
        - Ах, славно как! - вскочив на ноги, засмеялась девушка. - Солнышко, река… Я пойду выкупаюсь. Вы со мной?
        - Нет. Тут посижу - подумать надо.
        - Ну-у-у…
        - А ты беги, беги, купайся.
        - Я быстро!
        Укрывшись за красноталом, Аманда сбросила с себя хламиду и бултыхнулась в воду, оставив князя наедине со своими мыслями, касающимися, между прочим, и ее тоже. И нельзя сказать, чтобы эта девчонка совсем ни о чем не думала, нет. Наверное, просто так удобнее, чтоб кто-то за тебя все решил. Кто умеет. Кто может. Или просто - кому захочется, кому не лень.
        - Ну что, красавица, накупалась?
        - Угу. А что?
        - Я вот тут подумал - ты же ведьма у нас!
        Всю веселость с девчонки словно волной смыло. Карие смеющиеся глаза погасли, юное личико вмиг стало каким-то осунувшимся и серым, длинные, загнутые кверху ресницы обиженно задрожали.
        - Не ведьма я! - всхлипнув, выкрикнула Аманда. - Не ведьма. У меня и грамота есть… была… у-у-у… я же ее потеряла, вот дура-то, дура…
        - Ладно, ладно, не плачь, - видя такое дело, Егор бросился успокаивать свою не на шутку расклеившуюся спутницу. - Справку потеряла - ничего! Новую нарисуем… Лично брата Диего попрошу!
        - У-у-у… - девушка зарыдала еще сильней.
        - Да говорю же, вернемся в Матаро - к брату Диего обратимся, он не откажет. Ну не реви ты! Самолично за тебя похлопочу! Успокойся же! Ну!
        - Успокоилась, - всхлипнув последний раз, Аманда сбегала к воде, умылась и, усевшись на берегу, посмотрела на князя: - Чувствую, вы не так просто спросили?
        - Угу, - Вожников кивнул и, сладко зевая, потянулся.
        Вот ведь, кажется, и выспался уже, и вымылся, а все же… Нет, пора уже к делам переходить, пора!
        - Привлекать к себе внимание нам с тобой нельзя, - убедившись, что вокруг по-прежнему ни души, тихо сказал князь. - Арагонцы, кастильцы, мавры - врагов хватает. Монахи еще могут искать…
        - Какие монахи?
        - Правда, они тебя не видели, тем лучше. Так! - Хлопнув в ладоши, Егор пристально посмотрел девчонке в глаза: - Знахарство, ведовство, приворот, снятие порчи?!
        - Что-о?!
        Аманда на этот раз не обиделась, сочла за шутку - Егор вовремя подмигнул и улыбнулся:
        - Пока только это. Дождь, град и потоп нам вряд ли понадобятся. Да! Кровь-то заговаривать сможешь?
        - Смогу, - отведя глаза в сторону, призналась девушка. - И кровь, и зубы.
        - Вот и славно! - Встав на ноги, Вожников потер руки и зябко поежился в предчувствии некоего несложного и не опасного, но сильно смахивающего на аферу дела, придуманного им вот только что, с опорой на не совсем обычные способности юной ведьмы.
        Ведьмы, ведьмы! Хоть и имелась когда-то справка от святой инквизиции, что не ведьма, а все ж Егор-то колдуний нутром чуял! И эту - Аманду - тоже чуял… А в подтверждение вот хоть взять да и спросить еще раз:
        - Скажи-ка, милая, что ты обо мне думаешь?
        - Так ведь говорила уже. - Девчонке вопрос не понравился, она тоже встала и даже сделала шаг назад, к речке, однако князь вовсе не намеревался отступать, обращая внимание на чьи-то там слезы.
        - А ты еще раз скажи. Ну, прошу же!
        Подойдя ближе, Егор взял Аманду за руку, заглянул в глаза, вдруг вспыхнувшие некой неведомой силой - точно волшебной, колдовской. Ах, брат Диего, не тому ты свою справку выдал, не тому… вернее - не той.
        - Что хочешь знать? - отстраненным голосом спросила ведьма.
        - Главное!
        - Никогда!
        - Что - никогда? - Молодой человек недоуменно моргнул и отпрянул, увидев в глазах юной ведьмы столь темные глубины, заглядывать в которые уж никак не хотел.
        Однако тогда нечего было и спрашивать!
        - Ты никогда не вернешься обратно, - глядя словно сквозь собеседника, тихо пояснила Аманда. - Туда, откуда явился.
        - Знаю. - Егор неприязненно скривился, но, справившись с собой, крепко поцеловал девушку в губы. - Спасибо, милая. Извини, что спросил.
        Поначалу ведьма, будто заторможенная, молчала, но князь обнял ее, прижал к себе и целовал, целовал, целовал, чувствуя, как сердце девушки начинает биться все сильнее и сильнее…
        Наверное, дело бы дошло и до большего, нежели поцелуи, кабы не помешали явившиеся некстати рыбаки - мальчишки. Аманда их заметила первой, отпрянула и рассмеялась:
        - Нет, ну ведь принес же черт! В самое неподходящее время.
        - Ничего, - утешил ее Вожников. - Думаю, подходящие времена у нас с тобой еще будут. Да и вообще - все будет хорошо. Веришь мне?
        - Да.
        - Ну вот и славно. Просто делай, что я скажу, ага?
        - Угу, - точно так же, как недавно Егор, ответила Аманда. И даже улыбнулась - ехидно, лукаво… так, как всегда.
        Покусав губу, молодой человек сказал:
        - Я отлучусь ненадолго, а ты пока с мальчишками поболтай. Спроси, знают ли они за городом - а лучше где-нибудь здесь - какое-нибудь укромное местечко.
        - Спрошу. - Ведьмочка посмотрела с прищуром: - А если и они спросят - зачем?
        - Так они ж все уже видели, - усмехнулся Егор. - Ну, как мы с тобой целовались… вот и укромное местечко - сообразят зачем, чай, не дурни.
        Прыснув, Аманда отвернулась конфузливо, правда, потом бросила князю вслед:
        - А может, нам такое местечко и впрямь не помешает, ага?
        - Угу! Ладно, жди, милая.
        Часа полтора-два Вожников проболтался на местном рынке, где никто не обращал особого внимания на его акцент и латынь - приезжих в Манресе хватало, рядом - Черная Мадонна, Смуглянка, поклониться которой хватало охотников во всем католическом мире. Болтали здесь и по-французски, и по-итальянски, и по-баварски, а пару раз Егор слышал и польскую речь.
        Сам он прикидывался то глуховатым, то немым, то терзаемым жуткой зубной болью. Притворялся, спрашивая помощи у тех, кто, по его мнению, мог что-то знать, и, как вышло, юродствовал не напрасно.
        - А ты, парень, к лекарю сходи. Если денежки есть, конечно.
        - Э, к лекарю! Что он может, твой лекарь, братец Антонин! Вот есть одна знахарка, так она что хочешь заговорит - и берет недорого.
        Вожникова интересовали цены. На приворот, на снятие сглаза и порчи, на заговоры крови и зубов и на все такое прочее, дабы было с чего строить коммерцию… пусть и на пять дней, но… А впрочем, почему на пять? Таррагонские паломники не поезд, по расписанию не ходят. Это брат Гонсало Аманде сказал, что дней через пять, а может, тут и неделей пахнет… или даже месяцем - все в руках Божьих!
        Хотя и месяц, по сути, не срок. Сейчас главное - сорвать пенки и не зарываться.
        - И я знаю одну знахарку, - улучив момент, похвастался князь. - Зубы заговаривает, порчу снимает, ежели надобно - приворот может навести. И берет - не флорин, а ровно вполовину меньше.
        - Ишь ты! - не поверил «братец Антонин» - высокий, слегка сутулый мужчина с черной бородкой, торговец медной посудой. - За приворот - меньше флорина? Да быть такого не может!
        - Вы там о чем это? - беседой заинтересовались и покупатели, и соседние продавцы.
        - Да о знахарке. Больно уж дешево она берет. Может, не умеет ничего толком?
        - Как же не умеет! Я вот суставами маялся, так заговорила - и не знаю горя теперь.
        - А зубами, смотрю, мучаешься!
        - Так ведь не сразу заговоры помогают-то.
        - Это правда, друзья, не сразу. Со мной как-то раз забавный случай вышел…
        - Эй, эй, парень! - едва Вожников собрался уйти, как его едва не ухватили за рукав. - Знакомую-то твою, если что, как найти?
        - У римского моста сидит один странник, у него и спросите. Знахарку Марией кличут.

* * *
        Естественно, странником был сам Егор, а Марией - Аманда. Почему именно Мария? Так князь сказал, что на ум пришло. Мария - пожалуй, самое распространенное женское имя, так уж пусть будет.
        Все утро молодой человек прослонялся у моста зря, коротая время за пусканием по воде «блинов» на радость местным мальчишкам, устроившим даже какой-то своеобразный тотализатор, в которых все время выигрывал Вожников, что его вовсе не радовало - клиенты-то так и не шли! А есть, между прочим, хотелось так, что в желудке ныло. Ну где же вы, чертовы страждущие, мирные обыватели, почтеннейшие горожане, наводящие друг на друга порчу и сглаз, подмешивающие в питье приворотное зелье или уж - в крайнем случае - страдающие каким-нибудь хроническими болезнями: мочевыводящих путей, желудка или суставов - все равно. Где ж вы?! Куда ж пропали? Дешевле приворот не найдете, нет, шалишь!
        - А ты, чужеземец, можешь на дюжину «блинов» метнуть?
        - Да отстаньте вы, - поглядывая на мост, со вздохом отмахнулся Егор. - Могу, конечно. Камень только подходящий нужен.
        - А какой подходящий? Вот этот или вон тот?
        - Эй, кто тут странник?
        Странник… Вожников и внимания сперва не обратил - заговорился с мальчишками. Так позвали еще раз, от края моста - некий небольшого росточка господин в крепких кожаных башмаках и длинном плаще с поднятым капюшоном. Замаскировался, блин… Жарковато вообще-то. Впрочем, это для русского жарковато, а для каталонца - очень даже прохладно: да, солнце, но ведь и ветер! Жуткий пронизывающий ветер… легкий освежающий ветерок…
        - Я странник! - Егор бегом бросился к мосту. - Что вы хотели, любезнейший сеньор?
        - Я… я… - клиент заоглядывался, замялся.
        - Мы можем прогуляться и по пути спокойно поговорить, - быстро предложил молодой человек.
        - О, да-да, прогуляться, - обрадовался низкорослый. - Так и сделаем… Да, а правда - меньше флорина?
        Этот хотел снять венец безбрачия. Всего-то! Знахарка Мария, промышлявшая незаконным предпринимательством в ореховых зарослях на самой окраине города, проделала это быстро, изящно и со вкусом, демонстрируя весьма импонирующий клиенту профессионализм и знание специфических терминов, типа «заклятие девы», «кровь девственницы» и «снятие злых чар». Усадив клиента на старый пень, Аманда принялась кружить вокруг него с прытью хорошего парикмахера: что-то бормотала, делала пассы, расспрашивала - неужто у такого симпатичного и, несомненно, достойного мужчины никого на примете нет?
        - Да есть, как не быть? - под монотонный голос ведьмы расчувствовался немолодой уже сеньор. - Одна женщина, звать ее Ланда… но она простая крестьянка, а я - купец.
        - Ты ее любишь? - грозно вопросила «знахарка Мария».
        - Конечно!
        - А она тебя?
        - Думаю, и она испытывает ко мне какие-то чувства, - купец ответил тихо, но вполне убежденно. - Но она крестьянка, а я…
        - Она крепостная? Раба?
        - О нет! Говорю же - из небогатых крестьян. Но у нее и участок свой, и часть пастбища.
        - Вдова?
        - Вдова.
        - А дети?
        - Трое. Мальчик лет десяти и две дочки на выданье.
        - На выданье… хм… вот оно что! - Юная колдунья ненадолго задумалась, а потом, воздев руки к небу, произнесла с пафосом: - Твоя Ланда - твоя судьба. Господь хочет, чтоб вы были вместе.
        - О Боже! Так ведь и я этого хочу! Но…
        - Сын ее будет тебе первым помощников в лавке…
        - Он уже!
        - Дочкам дашь приданое. Не очень большое. И помни: Господь вознаградит тебя куда большим!
        Потом пришли двое «вечных» подмастерьев, мужчин лет тридцати, из-за почти полного отсутствия социальных лифтов так и не выбившихся в мастера. Оба хотели напустить порчу на гнобившего их хозяина, по их словам - скотины, каких свет не видывал, однако Аманда заниматься «черным колдовством» отказалась наотрез да выгнала бедолаг в шею.
        «Приворот» у девчонки тоже не прокатил - всем страждущим она так и заявляла: сердца женщины, мол, надобно добиваться - оказывать знаки внимания, самому становиться лучше, любить, наконец… а не надеяться на какие-то там гнусные «дьявольские» снадобья!
        - Ну и мужики пошли, - устало вытерев со лба пот, пожаловалась «знахарка» заглянувшему в конце дня Егору. - Из дюжины - только двое нормальных, остальные все злыдни какие-то - то приворот им, то порчу, сглаз навести или уж в крайнем случае отравить чужую корову. Ну как же можно так жить-то, всех вокруг себя ненавидя?
        - Ой, здесь еще цветочки, - пессимистично усмехнулся молодой человек. - Ты, милая, России не видела. Вот уж где злобы-то - завались! Все друг дугу завидуют, друг друга ненавидят: власть - народ, народ - власть… Ох, что уж и говорить-то. Здесь все же люди порядочнее, честнее, даже добрее, что ли.
        - Да уж, добрее, - тяжело вздохнув, Аманда искоса посмотрела на князя. - Я и говорю - то привороты, то порча. Добрее некуда!
        - Ну, хоть что-то заработали.
        - Да, заработали! - Ведьма подкинула на ладони серебряшки, рыбьей чешуей сверкнувшие в свете клонившегося к закату солнца. - На пару дней хватит. Где эта корчма-то… как его?.. Хуана Мавра.
        - Я спросил уже. Идем, Аманда, идем, а то уж и стемнеет скоро.

* * *
        Корчма Хуана Мавра располагалась на южной окраине города, невдалеке от массивных ворот с приземистой надвратной башней, на взгляд Вожникова, вполне способной выдержать даже ядерную атаку. На узком, вытянутом дворе, впритык заставленном возами, какой-то высокий худой мужчина со злым, смуглым до черноты лицом сурово отчитывал слуг - трех молодых парней, сконфуженно склонивших головы и мявших в руках шапки.
        - Какого ж дьявола вы задали чужим лошадям столько овса? Так никакого фуража не напасешься! Сена, сена надо побольше класть! Ух, проваливайте, чтоб вас мои глаза не видели!
        Судя по ругани и поведению, сей смуглый человек и был хозяин, Хуан Мавр, встретивший новых постояльцев, надо сказать, не очень-то ласково: что-то буркнул да махнул рукой - заходите, мол, - правда, плату вперед взять не забыл.
        - За наши-то деньги мог бы быть и поласковее, - глядя в спину хозяину, негромко промолвил Егор. - Интересно, тут и в самом деле «все включено» или как? Впрочем, что гадать? Пошли-ка! Эй, эй, хозяин, нам бы перекусить что-нибудь!
        Трактирщик даже не оглянулся, так и скрылся в дверях длинного, похожего на старый сарай строения, крытого соломой, - судя по всему, это и был искомый «мотель», ибо ничего другого подобного поблизости что-то не наблюдалось, если не считать пары глинобитных амбаров и птичника.
        Внутри тускло горела сальная свечечка, одна-единственная на весь обеденный зал, перегороженный тремя длинными столами, устланными, за неимением скатертей, все той же соломой. За дальним столом сидела какая-то подозрительная компания из пяти человек в серых, с капюшонами, куртках, в какие обычно одевался местный плебс. Все пятеро лениво потягивали что-то из больших деревянных кружек и вполголоса обсуждали какие-то свои дела. Кстати, свечка как раз на их столике и горела, еще больше сгущая тьму во всех углах.
        Никакого внимания на вошедших подозрительные людишки не обратили, хотя один из них все же обернулся - лицо у него оказалось нехорошее: какое-то кривое и узкое, как серп, правда, толком-то беглецы его не разглядели - темновато было.
        К большому удивлению Вожникова, едва они с Амандой уселись за стоявший сразу напротив входа стол, как из темноты вынырнул молодой слуга с двумя кружками в руках и, улыбаясь, слегка склонил голову:
        - Вот вам пиво, мои господа. Свежайшее имбирное пиво! Пейте, а я сейчас капусточки принесу.
        - Капусточка - это славно. - Потерев руки, молодой человек взял кружку и, сделав глубокий глоток, закашлялся, едва не подавившись.
        Аманда хлопнула глазами:
        - Что такое, сеньор?
        С полминуты Егор, словно выброшенная на берег рыба, хватал губами воздух, а потом выругался и в сердцах сплюнул на пол:
        - Обычно морды бьют за такое пиво! Мало того, что кислое, так еще и разбавленное какой-то мочой.
        - Обычное пиво, - опасливо попробовав принесенный напиток, пожала плечами девушка. - Это еще ничего, бывает и хуже.
        - Не знаю, где хуже, но…
        - Пожалуйте, капусточка!
        Подбежавший слуга шваркнул на стол глиняное блюдо с каким-то жутко пахнущим месивом, не вызвавшим у князя ни малейшего проблеска аппетита.
        - Кушайте на здоровье!
        - Э, ты издеваешься, что ли? - Егор грозно нахмурил брови и схватил слугу за рукав: - Что, нормальной еды никакой нет?
        - Почему же нет? - пожал плечами парень. - Есть. Но только за отдельную плату, мои господа.
        Вожников хмыкнул и скривился:
        - Вот вам и все включено! Ладно, скажи, что там у тебя есть… на пять серебряшек?
        - А много чего есть, уважаемые! - сразу оживился слуга. - Можем яичницу с луком сварганить, пожарить рыбу, принести кувшинчик доброго вина…
        - Вот с вина и начни, - кивнул молодой человек, глядя, как Аманда отсчитывает парню монетки. - Надеюсь, оно не такое мерзкое, как ваше пиво. А потом тащи все - и яичницу, и рыбу… да, свечку не забудь, и еще хлеб. Есть у вас хлеб-то?
        - Есть вчерашние булки.
        - Черт с ним, - махнул рукой князь. - Тащи вчерашние, надеюсь, они еще не успели зачерстветь.
        А вот вино оказалось на удивление приятным, да и яичница из десятка яиц тоже пришлась вполне по вкусу, как и жаренная на вертеле рыба. Вчерашние булки, конечно, особой мягкостью не отличались, но тоже ничего - зубы не сломаешь.
        Умяв принесенную еду, гости повеселели и в сопровождении все того же слуги отправились в опочивальню… где, кроме них, оказалось еще человек восемь! Едва слуга распахнул дверь, как всех обдало смрадом давно немытых тел и еще каким-то не менее гнусным запахом - то ли мочи, то ли свежего навоза. А какой храп здесь стоял! И главное, у всех - разный: те, кто спал у стены, храпели этак нежно, булькающе, словно зарвавшийся саксофон в какой-нибудь джазовой миниатюре, расположившиеся на отдых у закрытого плотными ставнями окна гудели басовито, как рассерженные паровозы, а спящие на полу прямо-таки посвистывали, так что выходила какая-то слаженная симфония, чем-то напомнившая Егору известную мелодию Хачатуряна.
        - Нет! - с порога заявил молодой человек. - Этот «Танец с саблями» нам не подходит. Не найдется ли у вас, любезнейший, так сказать, отдельного кабинета? Ты же видишь - я с дамой.
        - А у нас приводить нельзя! - обернувшись, возразил слуга. - Для утех у нас и свои лярвы есть - заказывайте!
        - Ого! - Вожников нехорошо прищурился: - Ты, кажется, мою подружку плохим словом назвал? Набить бы тебе морду, да уж ладно - комнату найдешь, прощу.
        - Ну, вообще-то так не положено… - замялся слуга.
        - А в морду? И за отдельную плату?
        Аманда без лишних слов сунула в ладонь слуги оставшиеся монетки.
        - Для дорогих чего только не сделаешь! - довольно ухмыльнулся парень. - Идите за мной, господа.
        Покинув пропитанную храпом и смрадом опочивальню, молодые люди вслед за своим провожатым вышли во двор, с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух. В черном небе сверкала луна, и желтые звезды равнодушно взирали на постояльцев.
        Слуга обернулся:
        - Вы обождите чуток, я сейчас…
        Как он выглядел, Вожников не смог бы сказать - не разглядел, темновато. Круглолицый, среднего роста, довольно молод - лет, может, восемнадцать-двадцать. А блондин ли он, брюнет или рыжий… Впрочем, какая разница-то?
        Ловко пробежав между возов, слуга скрылся во тьме… И тотчас со стороны амбара послышались глухие удары и какие-то вопли.
        - А ну, пошли вон, кому сказано? - донеслось оттуда. - Убирайтесь живо, иначе хозяина позову, а уж он церемониться с вами не будет!
        - Пожалей, Марко, не гони! Где ж мы ночевать-то будем?
        - В людской заночуете или вон во дворе! А вообще, вовремя за постой платить надо.
        - Да мы…
        - Я сказал - проваливайте! Вот вам, вот!
        Снова удары, потом вопли… и все вдруг как-то резко затихло, словно и не было ничего.
        Вернувшись к гостям, Марко негромко позвал:
        - Идемте.
        Новые постояльцы переглянулись и молча зашагали вслед за своим провожатым, стараясь не зацепиться за стоящие тут и там телеги.
        - Вон, - обернувшись, слуга указал рукой на амбар. - Там и ночуйте, ворота открыты.
        К удивлению Вожникова, в амбаре, слева от входа, стояла большая кровать под матерчатым балдахином. Оттуда, судя по всему, Марко только что выгнал задолжавших заведению господ. Их место, ничуть не побрезговав, тут же заняли беглецы, с удовольствием растянувшись на набитом свежей соломой тюфяке.
        - Травой пахнет, - тихо промолвила невидимая в темноте ведьма. - Сеном.
        Несколько утомленный прошедшим днем князь уже собрался было спать, как вдруг почувствовал на своей груди нежную девичью руку.
        - Я не буду говорить, что мне холодно или страшно, - прошептала Аманда на ухо. - Я просто хочу мужчину. Но… если вы хотите спать, то…
        Протянув руку, молодой человек наткнулся на теплую грудь… и когда это девчонка успела раздеться? Впрочем, ее балахон не так уж долго снимать… надо будет купить хоть какое-то платье, купить… купить… купить…
        - А ты пахнешь сеном, милая девушка.
        - Это плохо?
        - Нет. Очень даже хорошо.

* * *
        Увы, следующий день оказался куда менее удачным, нежели предыдущий: к услугам «знахарки Марии» обратилось лишь трое человек, из которых двое - сексуально озабоченные подростки, явившиеся купить приворотное зелье. За отсутствием снадобья Аманда попыталась было объяснить парням, как надо ухаживать за девушками, но те слушать ее не стали: парней интересовали вовсе не ухаживания, а несколько иной процесс, куда более физиологичный, о чем один из вьюношей - с забавными оттопыренными ушами и прыщом над верхней губой - выразился незамысловато и прямо: «Нам бы такое снадобье, что подлить в питье, и девчонка бы сразу ноги расставила! А ухаживать у нас денег нет, да и некогда».
        Уже ближе к вечеру, слушая рассказ напарницы, Вожников хохотал:
        - Ах ты ж черт! Говоришь, духи с феромонами ребятишки прикупить хотели? Чего ж не продала? Набрала б вон водички из речки.
        Аманда обиженно отвернулась:
        - Вы ж знаете, я обманывать не люблю. И приворотами никогда не занималась.
        - Жаль, - расстроенно покачал головой князь. - Нам сегодня почти нечем платить за отель. По крайней мере, амбар нам уж точно не светит, придется спать в людской.
        - Поспим, - повернув голову, девушка вдруг улыбнулась. - Смешные мальчишки, забавные.
        - Какие мальчишки?
        - Ну, те, что приворотное зелье спрашивали.
        Егор ничего не сказал, лишь посмотрел на реку, на заходящее солнце, да, махнув рукой, поднялся со старого пня - пора было возвращаться домой, сиречь - на постоялый двор Хуана Мавра.
        - Да, пойдем, - вздохнула Аманда. - Может быть, завтра нам больше повезет. Да и вообще - паломников скоро дождемся, поклонимся Моренете и - в Матаро. Ах, господин Жоржу, я прямо представить боюсь - а что там, на родной земле-то? Кому я там нужна? Дом мой сгорел, и…
        - Не сгорел, а сожгли, - заметил князь, выбираясь из кустов на узкую тропинку, идущую вдоль реки к римскому мосту. - Как придем, заявление напишешь алькальду, пусть расследование проведут, поджигателей установят.
        - Ага, найдут их, как же! Хотя… - Девушка хмыкнула и, щуря глаза, посмотрела в вечереющее небо. - Кто поджег, я и так знаю, вернее - догадываюсь. Ну да Бог им судья.
        - Что, и судиться не будешь?
        - Не буду, - грустно усмехнулась Аманда.
        - Не веришь в правосудие?
        Обернувшись, Вожников протянул руку, помогая девчонке перебраться через неширокий ручей, впадающий в реку.
        - В правосудие я как раз верю, - поблагодарив за помощь, заявила юная ведьма. - Только и соседей своих знаю неплохо. Нынче наш инквизитор, брат Диего, ко мне неплохо отнесся, разобрался во всем… А что будет завтра - кто знает? Опять в колдовстве обвинят. Не хочу, чтоб меня вдруг подвергли пыткам или сожгли… следом за домом. Даже если и алькальд рассудит по справедливости - я-то одна, и вступиться за меня совершенно некому! Нет, нет, я понимаю, что мой покровитель - вы, сеньор Жоржу, - тут же поправилась девушка. - Но вы скоро навсегда покинете наши края. А я - останусь. Со всеми своими соседями, слухами, сплетнями и прочим.
        - Замуж тебя выдадим, - снова завел старую тему Егор. - Не беспокойся, найдем хорошего жениха.
        Аманда скривилась, словно от зубной боли:
        - Да говорила ж уже - кто возьмет безродную бесприданницу? Где такого человека найти… тем более хорошего?
        - А мы все же поищем. - Вожников оглянулся и, подмигнув девушке, едва не столкнул с пути какого-то прохожего.
        - Ах, простите, сеньор, - тут же сойдя в траву, молодой человек приложил руки к груди.
        - Да ничего, - прохожий - среднего роста мужчина с бритым лицом и длинными светлыми волосами - смотрел вовсе не на Егора, а на шедшую чуть позади Аманду. На которую и указал кивком, шепотом спросив:
        - Знаменитая знахарка Мария не она ли будет?
        - Она! - обрадованно подтвердил Егор. - Вы совершенно правы, почтеннейший, - эта серьезная дева и есть знаменитая знахарка!
        - Ну да, так мне ее и описывали. - Слегка поклонившись, мужчина окинул чуть смутившуюся девчонку пристальным взглядом, обычно свойственным самым придирчивым или недоверчивым покупателям, всегда ожидающим подвоха. - Красива и очень юна. Право, и не знаю даже, справится ли она с моим делом… Может, кого-нибудь поосновательней поискать?
        - Поосновательнее не найдете! - усмехнулся молодой человек. - Не сомневайтесь! Аман… Мария - именно та, кто вам поможет во всех ваших делах.
        - Вы как-то странно говорите. Чужестранец? - незнакомец столь же подозрительно посмотрел на князя.
        - Чужестранец, - подтвердил тот. - Странствующий студент.
        - О, так вы, наверное, в Саламанку идете?
        - Именно так. Вот только поклонимся Монтсерратской Деве - и пойдем. Так что у вас за дело-то? Рассказывайте, не стесняйтесь, любезнейший. Мы с Марией издавна вместе странствуем.
        - Я могу и по латыни рассказать, - неожиданно улыбнулся незнакомец. - Тоже ведь когда-то в Саламанке учился… правда, не до конца. Отец умер, оставил мне все купеческие дела.
        - О, да вы купец!
        - Так, торгую… О, совсем забыл представиться: зовут меня Мигель, Мигель Микачу, если по-местному, меня в Манресе всякий знает, к слову сказать, но дело-то не во мне, а в моем сыне.
        - А что с вашим сыном такое?
        - Понимаете, трус он у меня! - сеньор Микачу выкрикнул это с надрывом, словно вдруг решившийся на сложную и непредсказуемую операцию пациент.
        - Давайте мы хоть вон тут, на камни присядем, - осмотревшись, предложил Егор.
        Все трое спустились к реке и уселись на плоских, нагретых солнцем камнях, глядя, как невдалеке, весело гомоня и поднимая брызги, купаются в речке ребята.
        - Рассказывайте поподробней, сеньор, - попросила Аманда, - в чем тут дело-то? Вообще-то, не так уж и много людей, по-настоящему храбрых.
        - Понимаете, я один живу - вдовец, - промолвил торговец. - Тем более все время в пути, а после смерти жены Лупано - это сына моего так зовут - няньки воспитывали. А вот сейчас подрос он - скоро семнадцать, - и я как глянул… Господи! Ну и помощник вырос - мало того, что ничего толком не умеет, так и боится всего и всех! Ребята на улице его постоянно бьют, обижают, он уже и не выходит-то никуда, все дома сидит, молится…
        - А девушки ему какие-нибудь нравятся? - осведомился князь. - Ну, там соседка, может, какая?
        - Даже не знаю, что и сказать, - сеньор Микачу задумчиво покачал головой, глядя, как с хохотом толкают друг дружку выбежавшие из воды ребята. - Моего б давно головой макнули да надавали пинков…
        - Что, все так плохо? - спросила юная ведьма.
        Купец развел руками:
        - Увы! Знаете, я было хотел отправить его куда-нибудь одного - да хоть к Моренете, на Монтсеррат… не всегда ж я буду рядом…
        - Не согласился?
        - Увы.
        Купальщики убежали, в спокойных водах реки отразились высокие арки моста и пока еще светлые звезды.
        - Ничего! - вскочив на ноги, Вожников хлопнул торговца по плечу. - Ваше горе вполне поправимо, любезнейший сеньор. Пусть ваш Лупано придет завтра с утра к южным воротам…
        - Приведу за руку, боюсь, он один не пойдет. Ой, совсем забыл спросить - вы дадите ему эликсир храбрости?
        - И эликсир тоже, - усмехнулся князь. - Но… ваш сын должен подвергнуться испытаниям.
        - Я согласен. Пусть!
        - Тогда по рукам!
        - По рукам! - Сеньор Микачу вытащил из объемистого кошеля, висевшего на поясе, золотую монету.
        Целый флорин!
        - Это вам задаток. И имейте в виду: на своего сына я денег не пожалею. Только избавьте его от гнусной и постыдной трусости.
        - Ничего, ничего, избавим! - подкинув золотой на ладони, с удовлетворением заметил Егор. - Не сразу, конечно, но… вы верьте!
        - Я многим верил, однако… - Поднимаясь с камня, торговец мягко улыбнулся: - Знаете, а я ведь никому так много о своем сыне не рассказывал… а вот вам рассказал, и даже как-то легче стало.
        - Вот и славно! Да не переживайте вы, все хорошо будет! Завтра у южных ворот, не забудете?
        - Не забуду, у южных ворот.
        Простившись с клиентом у моста, беглецы, ускоряя шаги, отправились на постоялый двор Хуана Мавра.
        Флорин! Или - по местному - настоящий золотой реал!
        - Сегодня гуляем, Аманда!
        - Ой, господин Жоржу, сказать по правде, что-то не нравится мне вся эта затея. Как же мы сможем сделать из труса храбреца? И эликсира у меня никакого нет…
        - Эликсир купим… или наберем в каком-нибудь роднике, фляга у нас имеется. Кстати, милая дева, - Егор повернул голову, - что ты насчет славного сеньора Микачу скажешь?
        - Судя по одежде, он довольно богат, - не задумываясь, сказала девушка. - Торгует, скорее всего, с Гранадой… или с Магрибом - кафтан у него длинный, такие мавры носят. Думаю, он - торговец апельсинами и цветами.
        - С чего ты взяла? - удивился молодой человек.
        Аманда облизнула губы:
        - Запах. Такой кисло-сладкий, терпкий…
        - Однако я ничего такого не почувствовал! А ты - умная.
        - Я просто внимательная, - улыбнулась ведьма. - Как и любая женщина.
        Князь задумчиво почесал бородку:
        - Вот уж не думал, что торговать апельсинами - столь прибыльное дело.
        - Очень прибыльное! Богатые люди заводят сады, покупают фрукты…
        - А нам с тобой нынче повезло! - рассмеялся Егор. - Минимум на дюжину флоринов мы столь славного сеньора раскрутим! Как говорится, не прячьте ваши денежки по банкам и углам… Грузите апельсины бочками.
        - Опять обман, - грустно протянула Аманда.
        - Обман? Ну уж нет! - подмигнув, князь взял девушку за руку: - Поверь мне, милая, и за пару-тройку дней в человеке можно изменить многое. Самое главное - заставить в себя поверить!

* * *
        Закоренелый трус Лупано Микачу оказался смешным подростком - длинноруким, нескладным, лопоухим, прятавшимся за широкой спиной отца, словно совсем уж несмышленыш-малыш за мамкиной юбкой. Он даже разговаривать боялся, дрожал, время от времени шмыгая носом, а украдкой взглянув на «знахарку Марию», вдруг покрылся густым пунцовым румянцем. Даже уши и те загорелись пожаром.
        - Лупано, сынок, не стой столбом, поздоровайся!
        - З-з-здравствуй-те…
        - Прическу поправь, - прищурив глаза, Аманда строго поглядела на парня, еще больше сконфузившегося от столь неприязненного, с затаенной насмешкой, взгляда. - Зачеши пряди на уши, а для начала - голову вымой. И шапку смени - что это за шапка, прости господи? Какой-то дурацкий колпак. К тому же она тебе мала, кажется.
        - Оставляйте сына, любезнейший сеньор, - Вожников успокаивающе похлопал торговца по плечу. - Вечером заберете… или он сам придет.
        - Лучше бы з-зазабра-ать… - сказал парень, состроив уморительную гримасу, словно вобравшую в себя весь ужас призывника перед страшной Российской армией, в которой (если верить разного рода общественным комитетам) только и знают, что пытать, насиловать и убивать несчастных детушек.
        Егор знавал таких вот, с позволения сказать, защитничков, инфантильных до мозга костей молодых людей обоего пола, наводнивших все социальные сети и страшно боявшихся взрослеть. Подростком ведь жить удобнее - знай себе развлекайся, не нужно ни за кого отвечать, даже за себя самого и то родители отвечают. А тут вдруг - в армию… Или - что по нынешним временам для недорослей еще хуже - в общагу! Ладно за себя постоять, но ведь нужно еще и трусишки-носочки постирать, приготовить ужин, денежки родительские распределить - да как же тут без мамы управиться? Или, в случае с Лупано, - без папы?
        - За город пойдем, - подходя к распахнутым воротам, пояснил Егор. - Выберем там поудобней местечко, чтоб и побегать можно было, и кулаками помахать потренироваться. Эй, Лупано? Ты латынь понимаешь?
        - Н-н-емного говорю, сеньор.
        - Уже хорошо! А кто учил?
        - М-монах один приходил. Из монастыря.
        На протяжении всего пути парень затравленно оглядывался, с тоской взирая на оставшиеся далеко позади башни и стены Манресы и искоса поглядывая на своих спутников, которых откровенно побаивался, в глубине души проклиная отца за устроенное испытание.
        Поднявшись на крутой холм, путники осмотрелись и по узкой козьей тропе спустились к лугу, остановившись возле неширокого ручья с прозрачной водой.
        - Ого, холодная! - напившись, воскликнула Аманда.
        Вожников тоже склонился, опустил руку:
        - Не такая уж и холодная, градусов семнадцать. Давай, раздевайся - купаться будем!
        - Ку… купаться? - недоверчиво переспросил подросток. - Но ведь… ведь мы же замерзнем!
        - Небось не замерзнем. - Скинув рубаху, Егор подскочил к парню: - А ну давай, живо, не то прямо в одежке выкину! Аман… Марию не стесняйся - она отойдет.
        - Но, господин… - В светлых глазах юноши вспыхнул настоящий ужас.
        - Считаю до трех! Раз… два…
        - Нет-нет! - упав на колени, взмолился нечастный. - Ради всего святого, не надо. Я сам!
        - О, наконец-то, хоть что-то - сам. - Схватив парня за руку, князь потащил его в воду: - А ну, веселей! Ага!
        - А-а-а-а-а!!!! Я плавать не умею… а-а-а-а!!!
        - Ничего, здесь не утонешь - мелко.
        Воды в ручье оказалось всего-то по пояс, однако Егор тут же сбил Лупано с ног, окунул пару раз с головой - юноша едва не умер, впрочем, уже не вырывался - привык… или, скорее, боялся князя куда больше, нежели запредельно холодной воды.
        - Ну все, хватит, - наконец смилостивился Егор. - Давай, вылезаем. Сейчас Аманда… Мария снадобье принесет. Ты, кстати, деньги-то взял?
        - Д-да. Отец целых три флорина дал.
        Пока Лупано одевался, подошла Аманда, протянула парню небольшую синеватую склянку, загодя купленную в аптекарской лавке близ церкви Святого Жузепа:
        - Вот снадобье, выпей.
        Отрок послушно кивнул и, несмело сделав пару глотков, неожиданно улыбнулся:
        - Вовсе не горькая! Словно простая вода.
        Именно простая вода, украдкой набранная «знахаркой» из этого же ручья, в склянке и булькала, о чем клиенту знать было совершенно необязательно, иначе просто не вышло бы никакого лечения.
        - Предупреждаю, оно не сразу действует. - Аманда вдруг фыркнула: - Слушай, ты всегда такую одежку носишь?
        - Да, а что? - пожав плечами, юноша осмотрел себя. - Хороший кафтан, крепкий, и сукно доброе.
        - Только вот покрой подкачал! - уже не сдерживаясь, засмеялась ведьма. - Такие длинные только одни старики и носят. Ты что - старик?
        - Н-нет…
        - Значит, очень бедный?
        - Да нет… не очень.
        Смерив сконфуженного отрока дерзким насмешливым взглядом, девчонка уперла руки в бока:
        - Так тебе что, как старику нравится одеваться? Отвечай!
        - Да нет… не знаю…
        Аманда погрозила парню кулаком:
        - А ну-ка, не виляй, отвечай четко: «да», «нет» или «не знаю». Ну?!
        - Н-не знаю.
        - А хочешь, в ручей тебя столкну?
        Парень замахал руками:
        - Нет! Нет! Не надо.
        - Тогда завтра… нет, сегодня, попросишь отца дать тебе денег на одежду. Купим ткань и закажем у приличного портного! - безапелляционно заявила девчонка. - Думаю, две дюжины флоринов вполне хватит… если особо не шиковать.
        Вожников поспешно отвернулся, силясь удержаться от смеха: ай да Аманда, ай да ведьмочка - ишь ты, как раскритиковала парня! На себя взглянула бы - вот кому тоже не мешало бы одежку сменить… Кстати, заодно с Лупано и заказать можно! Молодец, девочка, на ходу подметки режет, хоть и говорит, что не любит обманывать.
        - Сейчас научу тебя правильно ходить, - между тем распоряжалась «знахарка». - А потом покажу, как надо разговаривать с девушками. Что смотришь? Парень ты симпатичный, тощий, правда, да бледненький, но это ничего, а уши торчащие мы волосами прикрыли - вон как хорошо получилось! Руки бы еще куда деть… слишком уж длинные. Слышишь, ты ими, когда идешь, не размахивай, а то смешно смотреть.
        - Длинные руки - вовсе не недостаток, - разминая шею, заметил Егор. - Это очень даже хорошо! Значит, милая, все свои премудрости покажешь парню после, сейчас же… Эй, Лупано! Кафтан да рубаху снимай - буду тебе удар ставить.
        - Что будете?
        - Увидишь.

* * *
        На протяжении последующей пары часов нечастный отрок понял, что ручей со студеной водой - это были еще цветочки, а вот сейчас начались ягодки…
        - Удар! Удар! - показав пару приемов, покрикивал на неумелого ученичка Вожников. - Резче работай, резче… Вот так!
        Хлоп! И из разбитого носа Лупано хлынула кровь.
        - Ну извини, братан, не рассчитал, - со смехом сказал князь. - Иди вон к ручью, умойся.
        Стеная, словно святоша, попавший в лапы злобных язычников, юный сеньор Микачу смыл с лица кровь и по совету Аманды улегся в траву, на спину.
        - Ты полежи так, ага? - усевшись рядом, девушка ласково погладила парня по голове. - Славно ты бился с господином Жоржу, не боялся ничуть - я видела!
        - Это, верно, снадобье начало действовать, - юноша слабо улыбнулся и, скосив глаза на Вожникова, тихо спросил: - А мы еще будем… ну, кулаками?..
        - Сегодня, думаю, уже нет, - сказал Егор. - А вот завтра и в последующие дни - обязательно.
        - О-о-ох, - вздохнул юноша, но, глянув на улыбающуюся ведьму, вновь воспрянул духом и даже хотел ей что-то сказать, да постеснялся, покраснел даже.
        - Небось хочешь сделать мне комплимент? - лукаво ухмыльнулась девчонка. - Так сделай! Ну, говори же, говори, кому сказала? Иначе не буду тебя уважать!
        Сделав над собой видимое усилие, подросток сглотнул слюну и, приподнявшись на локте, выпалил:
        - Вы очень красивая! Вот.
        - Хм - «вы»? - Аманда обиженно приподняла левую бровь: - Я что же, старуха? Ты так считаешь?
        - Ой… нет-нет-нет, что вы… что ты…
        Вконец запутавшись, парнишка покраснел и замолк.
        Спрятав усмешку, Аманда погладила его по руке и оглянулась на князя:
        - Так, может, мы уже и пойдем? По лавкам, как договаривались.
        Против шопинга Егор не имел ни малейших возражений, девчонке и в самом деле требовалось приодеться, да и с поверженного ученика пока не было никакого толку - его разбитый нос мог начать кровоточить от первого же резкого движения.
        - Так идем? - вскочила на ноги ведьма.
        - Идем! - Молодой человек улыбнулся и подмигнул Лупано: - Возьмешь у своего батюшки деньги… а встретимся мы после обедни, у церкви Святого Жузепа.
        На том и порешили и, войдя в город, разошлись: уже чуть-чуть поверивший в свои силы Лупано отправился домой, а князь с ведьмой - в ближайшую харчевню. Утолив голод тертым луковым супом и чудесным копченым окороком, они примерно с полчаса лениво потягивали вино, а потом неспешно отправились к церкви.
        - Отстоим службу, как раз и Лупано явится, - задумчиво глядя на высокий церковный шпиль, негромко протянула девчонка. - А может, он тоже на мессу придет, и мы его здесь, в церкви, увидим.
        - Вряд ли увидим, - вскользь заметил Егор. - Церковь-то немаленькая. Случайно разве что…
        Лупано они не увидели ни случайно, ни специально, может быть - не заметили, а скорее всего, парнишка просто ходил на обедню в какую-нибудь другую церковь, ту, что поближе к дому.
        Отстояв службу (пусть и католический храм, не православный, а все равно - красиво и благостно!), молодые люди вышли на улицу и, остановившись на паперти, принялись ждать. Ждали долго, наверное, около часа или даже больше. Вожников с интересом осматривал церковь, Аманда же нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и вполголоса возмущалась:
        - Нет, ну что он, колокольного звона не слышал? Ведь когда договаривались… Или… или отец денег не дал? Вот ведь скаред!
        - Да вон он, - присмотревшись, князь показал рукой в сторону небольшой улочки, откуда как раз и вышел Лупано.
        Обрадованная Аманда немедленно замахала руками:
        - Эй, эй, парень! Мы здесь.
        Князь еще издалека почуял неладное: что-то было не то в сгорбленной фигуре подростка, в его шаркающей походке и унылом отечном лице… с расплывающимся под левым глазом синяком.
        - Ты что так долго-то? - подозрительно спросила ведьма.
        Лупано тяжко вздохнул с видом самого пропащего и никому не нужного человека и, шмыгнув носом, тихо промолвил:
        - Деньги.
        - Так я и думала! - с досадой всплеснула руками Аманда. - Отец тебе не дал.
        - Да я у него и не спрашивал, - подросток повел плечом. - У меня и свои деньги есть… были…
        - Отобрали? - нехорошо прищурился князь.
        Юноша потерянно кивнул:
        - Угу.
        - И ты знаешь кто?
        - Знаю…
        - Тогда что мы тут стоим?! - Егор схватил парня за плечи и сильно тряхнул: - А ну-ка, соберись, друг мой! Сейчас ты покажешь всем, чего стоишь… и деньги свои вернешь!
        - Н-но…
        - Не бойся, мы рядом будем, и… Сеньора Мария, давай-ка сюда эликсир… Пей, Лупано!
        Глава VII
        Эликсир храбрости
        - Ты, главное, сразу, как подойдешь, скажи грозным голосом: а ну, мол, козел, отдавай мои деньги! - по пути настраивала парня Аманда. - И в глаза этак с вызовом посмотри.
        - Да не умею я… с вызовом.
        Лупано, похоже, уже пожалел, что признался насчет денег. Ругал себя, что не дождался отца: спросил бы у него, и никаких бы проблем не было. А тут… по-дурацки себя повел, что и говорить, пожаловался, словно совсем уж маленький ребенок. Нашел кому! Теперь вот иди и думай, что с ним сделает Альваро Беззубый и вся его шайка - Агостиньо Рвань, Фелипе Малыш, Рыбина… О-ох, одна надежда - на новых своих знакомцев, которым, кажется, палец в рот не клади. А с другой стороны, Альваро может и в любое другое время подстеречь где-нибудь, когда он, Лупано, один будет. Подкараулит с дружками да изобьет, хотя… не столько изобьют, сколько поиздеваются, сволочи.
        - Эй, не грусти, парень! - Вожников ободряюще хлопнул парнишку по плечу. - Наоборот - радуйся! Сейчас обидчиков своих на место поставишь. Уважать тебя, они, конечно, сразу не будут но, по крайней мере начнут побаиваться. Да и нужно ли тебе их уважение? Это ты потом для себя решишь, так и отношения будешь строить. Как именно, я подскажу после, сейчас для тебя главное - себя по-другому поставить, показать! Давай-ка еще раз удар попробуем… Стой… Бей! Ну, ударь же меня, не бойся! В подбородок, снизу, как я учил, резко, оп!
        Вожников, конечно, такой слабенький ударец ни за что не пропустил бы, но вот сейчас… сейчас как раз был такой случай, когда надо было пропустить, что князь и сделал. Словив подбородком вялый апперкот, клацнул зубами, не забыв похвалить побелевшего от ужаса парня:
        - Ну вот, молодец! Можешь, когда захочешь. Вот и Беззубого своего - так же. Кстати, а почему он беззубый? Кто-то уже до тебя постарался, зубы повыбивал?
        - Да не знаю, - юноша похлопал ресницами. - Действительно, не знаю, я и не задумывался никогда. Беззубый и Беззубый - все его так зовут.
        - Он на весь город знаменит, что ли?
        - Что вы! В нашем квартале только… Ой! Пришли уже, - Лупано кивнул на открывшиеся за углом развалины. - Бывшие римские термы. Они там, в кустах, всегда промышляют.
        - Чем промышляют? - немедленно уточнил Егор.
        - Да мало ли, кто-нибудь путь срезать захочет. Какой-нибудь подмастерье, ученик, слуга… Тут они и постерегут, последние деньги отнимут.
        - Понятно - банальный гоп-стоп, - азартно разминая кулаки, заметил Вожников. - Куда ж городские власти смотрят?
        - Они хитрые, - отрок снова зашмыгал носом. - Не власти - шайка.
        - Ничего, друг мой, на всякую хитрую задницу… кое-что сыщется, ага! Ну, где твои красавцы?
        - Да вон, - Лупано показал пальцем. - По той тропинке идти.
        Тропинка уходила в глубь развалин, заросших густым терновником и малиной, и терялась в тени высоких тополей и лип, где даже сейчас, днем, царил приятный полумрак. Где-то впереди, где было куда светлее, слышались чьи-то громкие голоса.
        - Тут они. В ножички играют, - прошептав, юноша нерешительно замялся. - Так мне что… идти?
        - Иди, иди и помни - мы рядом будем.
        - Ну, я тогда…
        - Постой! - князь схватил паренька за руку. - Давай-ка еще эликсиру хлебни.
        - Да-да, - Лупано поспешно вытащил из-за пазухи плетеную флягу и сделал длинный глоток. - Ну вот. Выпил.
        - Ну, с Богом! Теперь ты храбрец! - тихо рассмеялась ведьма. - Иди. Смотри не убей их.
        - Да, и не забудь, куда и как бить! - бросил вдогонку уходившему парню князь и уже куда тише добавил: - Впрочем, не в ударах дело. Просто надо себя показать! Ну, милая, пошли и мы… кусточками, потихоньку.
        Расположившаяся на залитой солнцем полянке меж обвалившейся кирпичной стеной и липами компания - четверо недорослей лет по пятнадцать-семнадцать - с виду никакой особой опасности не представляла: обычные гопники, которых любой истинный кабальеро, несомненно, разогнал бы одними пинками, даже не обнажая меча. Привалившись спиной к стене, мосластый парень со щербатым ртом деловито пересчитывал высыпанные на траву монеты, с важностью пробуя каждую на зуб. Похоже, это и был главарь - Альваро Беззубый, остальные члены шайки наблюдали за его занятием и лениво щурились.
        Молчали не все - длинный худой парень в рваной рубахе и старых, сношенных до дыр башмаках, с придыханием повторял за Беззубым:
        - Три… четыре… Альваро, а может, Малыш лучше попробует? У него-то зубы крепкие…
        - Отстань, Рвань! Попробует… Проглотит еще, - ухмыльнулся главный гопник. - Ладно! Давайте думать, что с деньгами делать?
        - Хе! Что делать? - Рвань гнусаво захохотал и приосанился: - Просадим все в кабаке, ага?! Кто «за»? Я - так двумя руками.
        - Не надо все в кабаке, - пожевывая травинку, негромко возразил другой гопник - нескладный, кособокий, с плоским, похожим на старую камбалу, лицом и неподвижным взглядом каких-то непостижимо светлых, словно у снулой рыбы, глаз.
        - Как это - не надо? - обиделся Рвань. - Что ты такое говоришь, Рыбина?
        - А то и говорю. - Рыбина смачно сплюнул в траву. - Лучше в лупанар пойти, к девкам.
        - Девки - это хорошо. - Самый младший, Фелипе Малыш, пригладив темные кудри, мечтательно закатил антрацитово-черные глаза и ухмыльнулся.
        Беззубый смерил его презрительным взглядом:
        - Хорошо? А ты-то откуда знаешь, Малыш?
        - Да уж… знаю.
        - Ой, знает он! Ага, как же!
        - Тсс!!! Слышите? - Рыбина настороженно скользнул взглядом по ближайшим кустам. - Идет кто-то! Может, служанка с рынка или…
        - Тихо все! - живо убрав деньги в суму, распорядился главарь. - А ну, быстро попрятались.
        Повинуясь приказу своего вожака, все члены банды нырнули в кусты, оставив на поляне лишь безмятежно улыбавшегося Альваро… Впрочем, щербатая его улыбочка тут же превратилась в гримасу:
        - Ого! Кого я вижу? Еще деньги принес?
        Бац!
        Подбежав ближе, Лупано молча ударил главаря шайки в челюсть… да, видимо, от волнения, не попал - удар пришелся в нос, что оказалось еще лучше - тут же брызнула кровь, и ошарашенный не столько от боли, сколько от удивления Альваро Беззубый вытаращил глаза:
        - Э-э… ты что это творишь, ушастый?
        Бум!
        Еще удар - сразу же, левой, как и показывал учитель… И опять удар, и снова… и еще… Зажмурив глаза, Лупано махал руками, словно мельница, торопился, опасаясь, что действие волшебного эликсира храбрости может скоро закончиться и тогда кое-кто вмиг превратится из храбреца во всеми презираемого труса и мямлю.
        - Эй, эй! Что сидите-то? - придя в себя, Альфаро Беззубый отскочил в сторону и принялся звать напарников…
        Да только те что-то задерживались, а на полянку выбрался здоровенный малый, одетый, как обедневший кабальеро, правда без меча.
        - Ух ты! - подул на кулаки князь. - Молодец, Лупано, только в следующий раз надо резче бить, резче. Ну, потренируемся еще… Так, значит, это и есть пресловутый Альваро Беззубый? М-да-а-а… тоже еще червяк! Э, собака! - молодой человек угрожающе повернулся к гопнику. - Тебя кто учил чужие денежки забирать?
        - Тебе какое дело… - начал было Беззубый, но тут же скривился от удара в печень и застонал.
        - Еще хочешь? - участливо осведомился Егор. - Так ты не стесняйся, скажи.
        Еще удар. На этот раз - в почку. Сильный. Так, чтоб проняло.
        - У-у-у… - завывая, гопник покатился по траве. - Не надо больше, не надо!
        - Деньги наши отдай, бегемот ядовитый! А то сейчас, очень возможно, начнем бить и ногами…
        - Не надо-о-о-о! - Альваро попытался броситься к кустам, да Вожников легко поставил ему подножку и наступил ногой на спину, словно придавил к земле-матушке ядовитейшую змеищу.
        - Эй, эй, помогите! - извиваясь, заверещал гопник, но, получив по почкам, уныло заскулил, кидая вокруг злобно-тоскливые взгляды.
        - Ты на своих дружков-то не надейся, - ухмыльнулся Егор. - Там они все… лежат…
        - Лежат? Так вы их… - Беззубый в ужасе округлил глаза. - Вы их убили…
        - Вот еще! - посматривая на выбравшуюся из кустов Аманду, обиженно скривился князь. - Мы что, похожи на убийц?
        - П-похожи.
        - Ах ты ж тварюшка! А на-ко, получи! - Вожников пару раз пнул поверженного ногой, не сильно, а так, для порядку, чтоб знал свое место да меньше говорил всяких гадостей. - Так деньги-то отдавай!
        - Сейчас… у-у-у-у…
        - Вон они, в кошеле, - нагнулась ведьма. - Даже больше, чем надо.
        Извлеченные на свет божий золотые монеты весело засверкали в лучах теплого весеннего солнышка.
        Лупано довольно улыбнулся:
        - Они. Одна, две… четыре… А эти вот лишние!
        - Лишние верни, - махнул рукой князь. - Нам чужого не надобно. Хотя… мои юные друзья, вы что-нибудь слышали об экспроприации экспроприированного?
        Аманда с Лупано недоуменно переглянулись:
        - Не-ет.
        - Ну, в смысле - вор у вора дубинку… Эти деньги ведь от грабежей, так?
        - И вовсе не так, - подал голос обиженно сопевший гопник, уже усевшийся на траву, однако еще не отпущенный и, памятуя кулаки князя, вовсе не пытавшийся бежать.
        - Что не так? - повел плечом Егор.
        - Не от грабежей эти деньги, мы их честным трудом заработали.
        Князь недоверчиво скривился:
        - Надо же - честным трудом! И каким же?
        - Паломников по горам провожали, короткую дорогу к Моренете показывали, - опустив глаза, проурчал Альваро. - Хорошие паломники попались - все богатые купцы.
        - Повезло вам… Ладно, - Егор смачно сплюнул в траву и потер руки. - Забирай свои честные деньги и проваливай. Пошел, говорю, отсюда!
        Бросив на торжествующую компанию вспыхнувший недюжинной злобой взгляд, главарь шайки вскочил на ноги и рванул в кусты, откуда уже давно выглядывали его неудачливые соратнички.
        - Ишь, вылупились! - погрозил им кулаком князь. - Нехорошо, конечно, детей бить… но таких подлых - сам Бог велел! Ну что, мои милые? Идем по лавкам?

* * *
        Нынче был базарный день, и Вожников со своей компанией сначала заглянул на рынок, где приобрел отрез выбеленной на солнце бумазеи, штуку доброго местного сукна на шесть флоринов, еще немного темно-голубого, приятного на ощупь бархата по флорину за локоть, чуть-чуть шелка и красивые крепкие башмачки для Аманды. Это не считая всякой мелочи типа пояса, медных и серебряных браслетов-цепочек и прочего, на которую местные торговцы делали хорошую скидку.
        - Я знаю одного портного здесь, рядом, - весьма к месту вспомнил молодой сеньор Микачу. - Он очень быстро шьет, да и берет недорого.
        - Ну, тогда зайдем, - одобрительно кивнул Егор. - Только мы с тобой, Лупано, а дама пусть поскучает немного на улице.
        - Это с чего это мне скучать?
        - А с того, что мужское платье заказывать будем, а мерку с Лупано снимем - вы по телосложению примерно схожи, да и грудь у тебя, милая, не особо велика: курточку мешковатую пошить - сойдешь за мальчишку запросто.
        - Но…
        - Молчи, дева! Нам с тобой еще по горам пробираться… полагаю, скоро уже.
        Сняв мерку, портной обещал управиться за двое суток, чем ожидающий со дня на день попутчиков из Таррагоны Егор был весьма доволен.
        - Надеюсь, они раньше не явятся, - князь задумчиво пощипал бородку. - Иначе придется идти в рубище. Кстати, Аманда, наведайся-ка в приют, узнай о паломниках - может, и пришли уже?
        - Схожу, - кивнула девушка. - Только вы меня где-нибудь там рядом подождите, ага?

* * *
        На следующий день, все на том же месте, за городом, Вожников снова приступил к тренировкам. Первым делом он заставил Лупано пробежать кросс километров пять, что юноша выдержал, в общем-то, вполне достойно… И не он один! Кроме князя, рядом еще бежала Аманда, упросившая Егора научить ударам и ее.
        - Что ж, научу, - усмехнулся молодой человек. - Чего же не научить-то? Хотя, конечно, женский бокс - извращение, но… Только ты старайся, я уж без всяких скидок!
        Вот на пару они и старались, Аманда и Лупано, отрабатывая удары, молотили друг дружку по ладоням, прыгали, бегали до седьмого пота.
        - А вы как думали? - хохотал Егор. - В сказку попали?
        «Сладкая парочка» - князь и ведьма - так и жили на постоялом дворе Хуана Мавра, а с чего бы что было менять? Ведь не сегодня завтра должны были явиться паломники (пока, как узнала Аманда, никого не было), а уж там - прощай, Манреса, здравствуй, Монтсеррат! А затем - и Матаро… свои… Как там они, интересно? Джон Осборн, Ла Гир, де Сен-Клер, Таис-мирза с воеводой Амосом? Вроде и не так много времени прошло с тех пор, как Вожников оказался на вражеском корабле - дней десять, а вот поди ж ты, казалось, будто целая вечность. И главное, вряд ли кто хватится своего главнокомандующего - сказал ведь сам, что поедет встречать русскую рать. Уехал - значит, уехал. А вот когда рать явится без князя, тогда… Уже, верно, должна б и явиться… а может, и нет еще, тут гадать сложно.
        - Эй, эй, не сачкуйте! Повыше прыгайте! Во-он до той ветки.
        - Ох! - Аманда устало уселась в траву. - До той ветки мне, сеньор Жоржу, вовек не достать.
        - А ты прыгни! С разбега… давай!
        Девушка покорно поднялась, разбежалась…
        - Вот и молодец - а говорила, что не достать! - Егор довольно посмеялся и посмотрел в небо. - Облака. Как бы дождя не нагнало.
        - Не нагонит, - уселась рядом юная ведьма. - Нынче ветрено.
        Тому же портному, что шил одежду, был сделан еще один заказ - на пару боксерских лап: Вожников, как смог, объяснил, что это такое.
        Вот на следующий день и начали - с лапами, да обмотали руки ремнями-тряпицами, что-то типа перчаток…
        - А теперь - спарринг! Встали друг против друга… Приветствие! Ну, вспоминайте, как я учил! Молодцы… Бокс!
        Старались оба - видно было, только у Аманды удары получались куда более изящными, ловкими, а вот Лупано словно шел напролом, иногда увлекался и молотил как попало.
        Вот как сейчас… Замахал, замахал руками, открылся, и…
        Бумм!
        Пропустил хороший хук в челюсть - аж зубы клацнули!
        - Молодец, Аманда! - одобрительно хлопнул в ладоши тренер.
        - Ой! - девчонка сконфузилась, провела ладонью по щеке партнера: - Тебе не больно, Лупано?
        - От тебя… нет…
        - Это хорошо, что нет, - улыбнулся князь. - Так, хватит лирики! Продолжаем.

* * *
        В этот же день Вожников заметил слежку. Точнее, первой приметила нечто неладное Аманда: ей вдруг показалось, что ветви растущей невдалеке вербы как-то странно шевелятся.
        - Ну, шевелятся, - поначалу отмахнулся Егор. - Так ведь ветер!
        - Так ветер-то южный, а ветки совсем в другую сторону гнутся, будто кто-то на них висит да на нас смотрит.
        - Думаешь, так? - Покачав головой, князь подозвал Лупано: - А скажи-ка, парень, у тебя больше никто денег не вымогает? Ну, та приятная компания - Беззубый, Рыбина, Рвань…
        - Эти? Ах нет! - улыбнулся юноша. - Они и не подходят уже - боятся.
        - Это хорошо, что боятся, но все-таки проверить не помешает, - задумчиво протянул Егор, искоса посматривая в сторону подозрительной вербы. - Вы тренируйтесь, а я пойду прогуляюсь.
        Молодой человек опустился в траву и, скрывшись в ней, осторожно прополз к орешнику. Там поднялся на ноги и зашагал по тропе, обходя возможных соглядатаев по широкой дуге - через пригорок и тенистую, с кустами бузины и дрока, лощину.
        Злодеев Егор заметил еще издалека - не очень-то они с этой стороны и таились. Альваро Беззубый, Рвань, Рыбина - эти трое стояли в траве, а темнокудрый Фелипе Малыш забрался на вербу и что-то им говорил…
        Вот ведь, сволочи юные, действительно проследили! Интересно только - зачем? Так вот об этом сейчас и спросить - все-то не разбегутся, кое-кого ухватить удастся. Лучше - главного.
        Князь так и сделал: словно тигр, вынырнул с грозным рыком из лощины, схватил за шиворот Беззубого…
        Рвань и Рыбина дернулись в стороны… правда, убежали недалеко, остановились, да и Малыш Фелипе не успел спрыгнуть с дерева.
        - Ну? - тряхнув юного гопника, грозно вопросил Егор. - Что скажешь? Следить за мой вздумали?
        Его ломаный каталонский - впрочем, день ото дня становившийся все лучше - оказался вполне понятным. Главарь шайки захлопал ресницами - с удивлением, но почему-то без особого страха:
        - Мы не следим, сеньор.
        - Не следите? А что же вы делаете?
        - Мы хотим, чтобы вы нас тоже такому научили… вот как их учите. У нас деньги есть, мы заплатим.
        Ах вон оно что! Отпустив парня, Вожников озадаченно пригладил растрепанные ветром волосы. Ишь ты… Тоже еще - спортсмены!
        - И зачем мне вас учить? Чтобы вы людей ловчее били?
        - Да не били мы никого! - неожиданно взмолился Альваро. - Моренетой клянусь! И людей мы не грабили, иначе давно бы нас… А над Лупано смеялись, так это потому, что он как не от мира сего. Ну возьмите нас, пожалуйста, сеньор, мы для вас все что хотите сделаем.
        - Учиться - тяжело, - негромко заметил Егор. - Бокс - вовсе не драка, а искусство, примерно как импрессионизм или там кубизм - далеко не всем понятное. Предупреждаю, тяжко вам придется, парни!
        - Мы согласны! Верно, Фелипе?
        - Угу! - Сияя антрацитово-черными глазами, Малыш наконец соскочил с дерева и даже поклонился князю: - Доброго вам здравия, почтеннейший господин!
        - И тебе не хворать. - Ухмыльнувшись, Вожников перевел взгляд на Альваро: - Давай, зови остальных, что-то решать с вами буду. Раз уж хотите учиться…
        - Очень хотим, сеньор! - Беззубый махнул рукой своим.
        - Это я уже понял, - глядя на опасливо подходивших гопников, задумчиво промолвил молодой человек. - Только вот так и не услышал пока четкого ответа: зачем вам это надо?
        - Драться всегда пригодится, - сказал Малыш. - Мы ж люди простые, всякий обидеть может. А за нож да кастет хвататься - мы ж не убийцы, просто хотим за себя постоять… и за других, если придется.
        - Ишь ты, прям Робин Гуды! - Егор хмыкнул и скривился - не любил он вот таких патетических слов: «за себя постоять», «за других»… - Проще говорите, парни! Вы вообще - кто?
        - Простолюдины, - тихо пояснил Альваро. - Бродяги, если попросту сказать.
        - Что - ни кола ни двора?
        - Именно так, сеньор. Потому друг за друга и держимся.
        - А родители ваши где?
        - Мои давно умерли, - Беззубый меланхолично повел плечом.
        - Моих мавры убили, - сквозь зубы процедил Рыбина.
        Фелипе покачал головой:
        - А я своих не помню. Может, и были они, а может, и не было. Я при монастыре рос… оттуда и сбежал - били.
        - А ты что молчишь? - князь посмотрел на худого и сутулого парня в вечно рваной и грязной рубахе и широких крестьянских штанах с большими дырами на коленках.
        - Да я не молчу, - парень с каким-то остервенением сплюнул и покусал губу. - Просто мои меня продали. Долгов много наделали, вот и продали заезжим купцам, а те - в Гранаду, едва оттуда сбежал. О, как я этих поганых мавров ненавижу!
        - Он нам и не рассказывал никогда, что там с ним в Гранаде было, - тихо промолвил Альваро. - Да мы и не расспрашивали особо.
        - Все с вами ясно! - хлопнул в ладоши князь. - Маргинальные элементы из социальных низов - проще говоря, беспризорники. Не спрашиваю, на что живете, - догадываюсь. Значит, людей бить хотите…
        - Бить - может быть, убивать - нет, - серьезно произнес Фелипе Малыш. - Ну, мы ж сказали все. Учить нас будете?
        Почесав голову, Вожников улыбнулся:
        - А пожалуй, возьмусь! Только предупреждаю: недолго. Пару ударов отработаем, на том, верно, и все. Поймите, я в Манресе задерживаться не собираюсь.
        - И мы бы не собирались, - Фелипе умоляюще сложил руки. - И мы бы ушли… вот хоть с вами, господин! Хоть на край света.
        - Малыш прав, ушли бы! Что нам тут делать-то? По мелочи серебряшки сшибать?
        - Это называется - кто бы взял! - Егор задумался, искоса посматривая на навязавшихся на его шею гопников, которых, конечно, можно было бы и прогнать, однако лучше - использовать. Тем более раз уж сами напрашиваются, что, с точки зрения средневекового человека, весьма логично: прибиться к сильному, обрести покровителя - без этого просто не выжить. Никак.
        - Мы видим, что вы благородный кабальеро, - поклонившись, Альваро Беззубый приложил руку к сердцу. - И готовы служить вам до скончания веков.
        Вот так: сначала просто поучить попросили, потом - на службу взять… что дальше? Землицу в ленное владение? Ну, землицу можно дать - в Заозерье много. Леса кругом непролазные, охота, рыбалка…
        - Рыбу, парни, ловить любите?
        - Рыбу?
        - Ладно! - Вожников хлопнул Альваро по плечу: - Пошли. Поглядим, что с вами делать.

* * *
        Никаких предупреждающих видений насчет вновь принятых учеников у князя не появилось. Ни сразу, ни ночью, во время сна, а значит, доверять этим парням можно было… конечно же, далеко не во всем.
        Лупано с Амандой, правда, поначалу от вида подобного сброда кривились, однако не они здесь решали, да и «беспризорники» вели себя вполне корректно, даже не матерились - не умели, наверное: Испания все-таки, не Россия! Самое страшное ругательство - «дьявол тебя разрази!» или что-то в этом роде.
        - А это наши маленькие друзья, - представил гопников Егор. - Альваро, Фелипе, э-э-э… как вас-то?
        - Я - Агостиньо, - почесав сквозь прореху на рубахе грязную грудь, назвался Рвань.
        Рыбина смачно сплюнул:
        - А я - Энрике.
        - Случайно не Иглесиас?
        - Не. Альварес.
        - Надо же! - парни удивленно переглянулись. - Рыбина фамилию свою помнит. Альварес, ага! А мы и не знали.
        - Боюсь, вы и имени-то его не спрашивали, - хохотнул князь. - Ладно! Хватит тут без дела торчать - приступаем к занятиям. Сейчас покажу вам прямые удары - джеб, кросс. Их и будем сегодня отрабатывать… Так… А ну, кто смелый?
        - Рыбина, уважаемый господин, хочет! Ну, этот… Энрике.
        - Энрике так Энрике. Давай, Иглесиас… то есть Альварес!
        Очередной день Егор начал традиционно - с кросса, после чего устроил несколько показательных спаррингов, взяв в крутой оборот опоздавших - Энрике и Агостиньо, сиречь Рыбину и Рвань. Последнему даже разбили нос, но Аманда быстро заговорила кровь.
        - Мы просто место забыли, - отдуваясь, признался «сеньор Альварес». - Вчера как-то плохо запомнили. Лоскутки бы на кусты повесить.
        - Что еще за лоскутки? - заинтересовалась Аманда, на которую после заговора парни посматривали уже с некоторой опаской, как видно, чуяли ведьму.
        - Ну, мы всегда так делаем, - пояснил Фелипе Малыш. - Когда надо знак своим подать - мол, мы здесь. Получается, вроде кто-то невзначай зацепился одежкой…
        - Понятно, - кивнул Егор. - Что ж, будем оставлять лоскутки. У нас там, кстати, где-то бархат остался…
        - Бархат - уж слишком жирно, - накрутив на палец локон, возразила девушка. - Лучше уж тогда сукно, его тоже немного осталось. Приметное такое, зелененькое.
        Она уже переоделась в мужскую одежду, какую носили не самые бедные горожане или даже рыцари-кабальерос - темно-синие штаны-чулки, короткую бархатную куртку-котту, специально в сборочку, дабы прикрыть грудь. Впрочем, было бы что прикрывать - уж не пятый размер, не особо заметно. Дивные золотистые волосы, увы, пришлось подстричь - не под полубокс, конечно, а так, немного обрезали да нахлобучили берет, отчего юная ведьма сразу же приобрела вид вполне респектабельного приказчика или даже пажа.
        Сам князь тоже приоделся в новую котту и даже заимел темно-голубой бархатный плащ и широкий пояс, к которому, конечно, пошел бы и меч или палаш, однако, увы, оружие стоило дорого, приходилось пока обходиться ножом и вырезанной из бука дубиной… орудовать дубинами князь тоже учил - и неплохо.
        В столь презентабельном виде можно было отправляться хоть куда, а тут как раз и отец Лупано, почтеннейший торговец сеньор Мигель Микачу, пригласил «знахарку Марию и учителя сеньора Жоржу» к себе на обед. Приглашение принес Лупано, выглядевший уже не таким недотепой, как раньше, и эти перемены явно не ускользнули от внимательных глаз купца.
        - Ну, на обед так на обед, - принял приглашение Вожников. - Я-то пойду, а вот Аманда…
        Женское платье ей где искать? Пошить не успеем.
        - Ну и не пойду тогда, - юная ведьма попыталась спрятать обиду. - Подумаешь, обед. Что я, обедов не едала… Мы, может, тоже пообедаем… в какой-нибудь хорошей харчевне, а, парни? Еще и вина выпьем. Деньги есть!
        - Вот, блин, спортсмены, - хохотнул князь. - Вина им.
        - Что-что?
        - Говорю - смотрите там, не упейтесь.
        - Не-е… мы осторожно, ага.

* * *
        Сидя в дальнем углу таверны, он медленно потягивал вино, так и не снимая с головы капюшона, хотя вряд ли хоть кто-нибудь здесь смог бы его узнать. Капюшон - просто привычка. Да и надо было все-таки прятать от людей взгляд, слишком уж необычный, похожий на взгляд затравленного хищного зверя, готового ради жизни на все. Он и сам был зверь, нечеловеческое Существо, но все же тоже - творение. А раз творение, тварь, так, значит, был создан не зря, очень даже не зря - ибо только он знал истинную цену солнца, о которой еще в детстве поведал странный слуга с красной, покрытой затейливыми татуировками кожей. Этот слуга, раб с горящим взором, говорил не совсем понятно - каталонский явно не был его родным языком, как и кастильский и, наверное, все прочие… Солнце может умереть - так учил он еще тогда маленькое Существо, рожденное для спасения мира. А чтобы оно не умерло, чтобы всегда сияло и давало жизнь - нужны жертвы, кровь… именно человеческая кровь продолжит жизнь Солнцу, ибо Солнце - истинный Бог, могучий, жизнетворящий и грозный, служить которому - великая честь. Вот он и служил… Не человек… и,
наверное, не зверь. Что-то среднее - Существо.

* * *
        Шумная компания молодых людей ворвалась в таверну, веселым гомоном и смехом разгоняя сгустившуюся в дальних углах тьму. Четверо оборванцев и один - словно паж… не паж, скорее всего - приказчик. И как только угораздило этого красивого юношу связаться с такой нищей компанией? Хотя… они заплатили щедро, и сам хозяин, смуглый, как мавр, старый седобородый грек Феодорос радушно поставил на стол свое самое лучшее вино.
        - Пейте, мои дорогие, ешьте! Сейчас подадим мясо, а еще есть бобовая похлебка с шафраном и луком, салат из свеклы и жареных воробьев, гороховая запеканка с маслом, свежайшие булочки и разные вкусные заедки. Что будете, мои господа?
        - Все!
        Аманда едва не подавилась вином, вдруг почувствовав на себя чей-то недобрый взгляд… и, кроме взгляда, еще ощутила нечто такое, что может опознать только ведьма. Некое зло находилось позади, рядом… и это зло не являлось ни человеком, ни зверем… Но, верно, выглядело, как человек.
        Девушка резко обернулась… Темная тень в монашеской рясе с накинутым на голову капюшоном исчезла в залитом солнцем проеме распахнутых дверей. Ушла, сгинула. И точно так же сгинуло ощущение зла. Лишь порыв ветра принес с порога шелуху тыквенных семечек…
        Впрочем, Аманду это уже не волновало.
        - Эй, кабатчик! - раздухарился Альваро Беззубый. - А ну, давай-ка нам еще вина. Того самого, красного, словно кровь.

* * *
        - Прекрасное вино, - поставив на стол опустевший кубок, оценил князь. - Очень вкусное.
        - Жаль, его не смогла попробовать сеньора Мария.
        - Занемогла, чего уж.
        - Ваш эликсир храбрости сотворил с моим сыном чудеса! Нет, в самом деле!
        Почтенный негоциант господин Мигель Микачу жил на широкую ногу: добротный двухэтажный дом, сложенный из красно-коричневых кирпичей, крытая поливной черепицей крыша, просторный очаг, устланные ворсистыми мавританскими коврами лестницы, хлопочущая прислуга.
        - Моя жена давно умерла, видите ли, - рассказывал сеньор Микачу. - Да я вам об этом, кажется, уже говорил. Дочерей выдал замуж, остался один сын, Лупано - мой наследник, моя надежда, продолжатель рода… Он говорит, вы учите его кулачным боям? Похвально, похвально - мужчина должен уметь постоять за себя и свою женщину, даже без оружия, даже если он не кабальеро, а простой человек, такой, как я. А Лупано… О, он уже начнет с чего-то! Две сукновальные мельницы на реке Карденер я уже отписал ему. Есть с чего начинать - неплохо, а?
        - Неплохо, - подцепив двузубой серебряной вилкой - неслыханная роскошь для простого купца! - паштет из синичек, кивнул гость. - Только еще лучше будет построить рядом и бумажную мельницу.
        - Бумажную?
        - Ну да - бумагу делать, не хуже, чем где-нибудь в Италии или в Аугсбурге! Тут же печатный двор открыть… станки, знаете ли.
        - Да-да, я слыхал об этом, - весело подтвердил купец. - Есть у нас одна вещь… А ну-ка, сынок, принеси.
        Встав из-за стола, Лупано поклонился и поднялся на второй этаж, в опочивальни, откуда принес картинку с изображением Богородицы в окружении ангелов, отличную картинку с золотым обрезом и надписью: «Отпечатано в Аугсбурге в мастерской Г. Фуггера».
        Увидев это, князь улыбнулся, словно получил привет от близкого друга. Еще бы, удачливый банкир и предприниматель Ганс Фуггер был его основным партнером во всех финансовых делах, с помощью которых Егор - великий князь Руси и император Георг Заозерский - намеревался намертво привязать к своей империи всю Испанию, от Наварры и Басконии до Гранады. Правда, сначала все равно придется повоевать - от этой средневековой традиции уж никуда не денешься, ну а потом… Потом запоют свои романсы финансы, да еще как запоют, привязав пиренейские области покрепче любых цепей! Впрочем, недаром говорят, что золотые цепи - самые прочные. Единая валюта в имперской Европе уже была - золотой флорин, он же гульден, цехин, дукат, - и все монетные дворы принадлежали финансовой группе «Ганс Фуггер и князь Георг», так что, если бы не традиция помахать мечами, Егор и не поехал бы никогда в Испанию, ни с войском, ни без. Просто сидел бы себе, словно паук, да плел финансовые сети. Увы, Средневековье этого пока что не позволяло, властно требуя первым делом показать силу! Хряснуть изо всех сил по столу кулаком в латной перчатке…
ну, а потом можно и за жизнь поговорить. Вполне мирно.
        К вечеру Егор уже изрядно накушался, хотя вовсе и не собирался напиваться, просто опрокидывал кубки один за другим, не считая - под добрую беседу-то, в приятной домашней обстановке, почему бы и нет? Впрочем, слабый винный хмель прошел быстро, улетучился, едва князь добрался до постоялого двора Хуана Мавра, где его ждала принесенная Амандой новость: на подворье обители Святого Бернарда прибыла наконец большая группа паломников из Таррагоны.
        - Ой, их там так много, так много, - радостно тараторила девушка. - Наверное, они уже завтра уйдут к Моренете, и мы, верно, с ними… Жаль!
        Радостные нотки в голосе юной ведьмы вдруг сменились грустью, а веселый до того взгляд потух, став каким-то озабоченным и унылым.
        - Жалко оставлять здесь всех… - честно призналась девчонка. - Лупано, парней… я так к ним привыкла.
        - Это за несколько-то дней?! - Взбивая набитую соломой подушку, князь ухмыльнулся. - Однако.
        - Ну и пусть, - Аманда упрямо насупилась. - А мне почему-то кажется, что я очень давно всех знаю… Ой, сеньор Жоржу! - Девушка дернулась, словно вспомнила вдруг что-то чрезвычайно важное, о чем давно хотела рассказать. - Я встретила нынче в таверне зло! Я почувствовала.
        - Да, в тавернах обычно много зла, девочка, - усмехнулся Егор. - Зеленый змий называется. Я вот тоже сегодня с ним пытался бороться…
        - Какой еще змий? - ведьма недовольно повела плечом. - Вовсе не змий, а… я даже не знаю, как сказать… Я просто ощутила нечто - это был не человек и не зверь.
        - Так кто же?
        - Не знаю! Я же говорю - нечто. Не могу точнее сказать, а только чувствую, словно плыл в воздухе запах крови, такой тошнотворный, сладковатый, тягучий… Ужас! Скорей бы к Моренете - там бы я помолилась, расспросила обо всем Смуглянку! Ой… а может, и парни с нами пойдут, а? Они же теперь за вами, сеньор, в огонь и в воду.
        - Ага, ага, - покивал Вожников. - Беспризорников нам еще не хватало для полного счастья. Сами бродяги… Тем более я еще толком не знаю, можно ли им доверять. Вот ты что на это скажешь?
        - Думаю, можно, - с решительностью ответила девчонка. - Зла в них нету. Если б было - я бы чувствовала.
        - Хорошо, если так.

* * *
        Беглецы явились на подворье утром, едва только забрезжил рассвет, и оранжево-золотистое солнце еще скрывалось за городскими стенами, освещая лишь шпили церквей да верхушки крепостных башен. В нежном палево-голубом небе медленно таяли узкие, вытянутые, словно борозды, облака - алые, багрово-бежевые, золотые. Пахло цветущими яблонями и сиренью, после прошедшего ночью дождя улицы парили, исходя дрожащим маревом нового дня.
        - Ты иди, найди нужных людей, - оставшись за углом, Вожников все же послал в монастырь Аманду, памятуя об устроенном не так уж и давно погроме. В этой обители кулаки князя должны были хорошо помнить, уж по крайней мере настоятель, отец Себастьян, и его «дубинщики»-монахи. Не надо лишний раз провоцировать, нужно по-тихому, незаметно, как сейчас и делала юная ведьма, исполняя указание своего наставника и друга… или даже больше, чем друга? Хотя нет… Егор все-таки считал себя больше другом Аманды, нежели любовником… хотя и последнее тоже присутствовало, но уже не так и часто. Просто, используя девушку в своих целях, князь в то же время остро ощущал свою ответственность перед ней и не знал, куда от этой ответственности деваться… да, честно говоря, и не очень хотел.
        - Ну, так что там? - едва девчонка подошла, справился молодой человек.
        - Договорилась! - Аманда задорно улыбнулась, показав жемчужно-белые зубки. - Как вы и наказывали, сеньор Жоржу, я сразу же передала старшему - зовут его отец Хубер - поклон от брата Гонсало.
        - И что?
        - Отец Хубер хочет с нами переговорить. Вот прямо сейчас, в ближайшей харчевне. Она напротив обители, он показывал.
        - В харчевню так в харчевню, - махнул рукой Вожников. - Интересно, и что он хочет узнать?
        - Может, просто посмотреть - что мы за люди?
        - И это верно. - Егор приосанился, поправил новую котту и, глянув на свою спутницу, не удержался от улыбки: - А тебе мужское платье идет! Такой прелестный паж получился.
        - Да ну вас, сеньор! - Обиженно фыркнув, девушка показала рукой: - Вон эта харчевня. Пришли.
        Войдя следом за Амандой в полутемный зал, князь несколько секунд постоял, давая глазам привыкнуть после яркого солнца, и, толком еще не видя никого, услышал:
        - Так вы и есть некий сеньор Жоржу, тот, что встретился брату Гонсало и всем нашим бедным монахам?
        - Да, - разглядев сидевшего напротив окна человека с бритым лицом, кивнул Егор. - Это именно я и есть.
        Незнакомец показал на Аманду:
        - А этот мальчик, я так полагаю, - переодетая девушка?
        - Вы довольно проницательны, святой отец, - хмыкнул князь. - Что ж, не стану отрицать. Просто, видите ли, мужская одежда куда удобнее для дальних дорог…
        - И куда удобней - для ведьмы!
        - Что-о?!
        - Хватайте их!
        Поднявшись на ноги, монах махнул рукой, и сидевшие за соседним столом люди вдруг тоже вскочили, устремив вытащенные клинки в бока ничего не понимающим беглецам.
        - Отец Хубер! Что вы делае…
        Кто-то ударил девчонку в живот, и возмущенный крик ее, оборвавшись на полуслове, перешел в стон.
        - Ну хватит! - рискуя пропороть себе печень, дернулся князь. - Может быть, все-таки поясните, что здесь происходит, уважаемый брат во Христе?
        - Вы арестованы, - как-то устало произнес отец Хубер. - А мы - вовсе не братья грабителям и убийцам.
        Глава VIII
        Гости поневоле
        - Какие грабители, позвольте? - недоуменно воскликнул Егор, чувствуя, как ему скручивают руки. - Какие убийцы?!
        - Не советую сопротивляться, - негромко произнес монах. - Или я прикажу ранить ведьму…
        - Да откуда вы взяли, что она ведьма?! И что мы…
        Брат Хубер непреклонно поджал губы:
        - Разве обычная добрая девушка наденет мужское платье и будет в нем так спокойно расхаживать? Конечно же, нет. Но это наше дело, святой инквизиции…
        - Инквизиции?!
        - Что же касается вас, господин, то вы будете ввергнуты в руки светского правосудия… как, наверное, и ведьма… скорее всего. За убийство двух человек придется ответить! - Монах сурово пристукнул ладонью по столу и кивнул вооруженным парням: - Ведите их в темницу.
        - Да за что?! - снова возмутилась Аманда. - Клянусь Моренетой, мы не убивали никого! Ой… не надо-о…
        Парни заломили девчонке руки с такой силой, что несчастная закричала от боли. Брат Хубер, подойдя ближе, схватил ее за волосы и вкрадчиво спросил:
        - Не убивали, говоришь? А двух послушников? Игнасио и Ансельма? Вот уж несчастные отроки… не так уж и много было у них при себе, чтобы запросто убить. Не очень-то вы и поживились…
        - Да мы не…
        - Брат Гонсало рассказал мне все, и я с ним согласен, - недобро прищурился отец Хубер. - Кроме вас, на перевале в то утро никого не было, ни одного человека. Так что, кроме вас, некому. К тому же вы сразу же показались брату Гонсало весьма подозрительными, и дурные предчувствия его не обманули! Игнасио и Ансельм… Ах, бедняги, бедняги… Вы просто перерезали им обоим горло, ограбили… остальное доделали волки, привлеченные свежей кровью.
        - Святой отец!!! Вон у нее что на шее-то, гляньте! - один из парней сорвал с тонкой шеи Аманды деревянную облатку-амулет…
        - Ай-яй-яй, - покачал головой отец Хубер. - Амулет-то - Игнасио. Вон и буквы - «И», «С», «Я» - Игнасио и Святой Яго. Теперь уж вы не отвертитесь, нет!
        - Да он же сам мне его подарил, господии-и-и… - Надрывно закричав, Аманда зашлась в рыданиях. - Са-ам… Неужели его убили? Их обоих… но это… это точно не мы.
        Девчонку никто не слушал, дюжие послушники живо приволокли схваченных беглецов в монастырь и ввергли в темный и сырой подвал, больше напоминавший склеп.

* * *
        Потолочный люк с грохотом захлопнулся за Егором… Куда бросили девушку, князь пока не знал, наверное, куда-то рядом… Ага, так и есть: вон что-то грохнуло.
        Господи! Действительно влипли. И амулет еще этот, как назло… Железное доказательство!
        Боже, боже! И что теперь делать-то? А что-нибудь да делать, не сидеть же сложа руки в ожидании казни или - уж в самом лучшем случае - бессрочной каторги. Ворочать тяжелым веслом на галерах - тоже не самое лучшее дело, нет… Надо все четко вспомнить - как тогда было, когда послушники ушли, и… Вспомнить, да. Вспомнить! Восстановить истину… которая, однако, может статься, никому здесь и не нужна! И правда: убийцы схвачены, под пытками обязательно признаются, чего ж еще надо-то? Тем более если учесть, каким торжествующим взглядом проводил пленника гнусавый брат Себастьян. Помнит небось удар, сука. Хороший был апперкот… или хук? Нет, апперкот все-таки…

* * *
        Очень красивый человек с чуть вытянутым, обрамленным небольшой рыжеватой бородкой, загорелым лицом поправил на тщательно расчесанной шевелюре синий бархатный берет с павлиньим пером и задумчиво посмотрел на обитель Святого Бернарда. Светлые, слегка навыкате глаза его неожиданно сверкнули ненавистью и каким-то непонятным гневом. Впрочем, этот щеголь - а было сему красавцу вряд ли больше тридцати - справился со своими эмоциями весьма умело и быстро, вновь приняв вид беспечного прожигателя жизни, судя по одежде и короткому мечу - благородного кабальеро, а как же, или уж в крайнем случае - богатого купца.
        - Эй, парень! - оглянувшись по сторонам, он подозвал случившегося поблизости мальчишку-нищего - кудрявого, с антрацитово-черными глазами оборванца. - Знаешь, где Черная Башня?
        - Да, благородный сеньор.
        - Беги туда, сыщешь начальника стражи по имени Альфредо Космач. Передай, что Алонсо де Ривера ждет его срочно… ммм… вот в этой таверне.
        - Таверна «У Святого Бернарда», - тут же подсказав, оборванец протянул руку: - А-а-а…
        - Вот тебе, - в подставленную потную ладонь упали три серебряные монетки размером с ноготь. - Приведешь - получишь еще столько же.
        - Да пошлет вам Господь удачи, щедрейший сеньор!

* * *
        Для Средневековья пословица «от сумы да тюрьмы не зарекайся» оказалась актуальной, как никогда. Вожников усмехнулся - который раз он уже в узилище? Ого, и не сосчитать, да и ни к чему - все ведь как-то обходилось раньше: либо из тюрьмы Егора все-таки вызволяли, либо он выбирался сам. Кстати, а почему не было никаких видений? Потому что расслабился, много выпил? Алкоголь действует на способность предвидеть угнетающе… хотя, может, и не в вине тут дело, просто ничего такого страшного с ним в этой темнице не случится… что было сейчас весьма приятно осознавать.
        Гремя цепями - заковали все-таки, дьяволы! - Егор походил по подвалу, даже - с трудом - дотянулся до узенького, забранного толстой решеткой оконца, пролезть сквозь которое могла бы разве что кошка, так что никакой надобности в решетке не имелось, так, если только для порядка - чтоб было! В окно не сбежать, в двери - крепкие, дубовые, еще и обитые широкими металлическими полосами - похоже, тоже нечего и пытаться - засов уж точно не вышибешь. И стены - отсыревший камень - внушали мало оптимизма, оставалось лишь одно - тюремщики, люди. Человеческий фактор всегда являлся самым уязвимым, ведь никто никогда не знает, что у кого в голове. У каждого - свои тараканы, и вот с этими тараканами-то и нужно было играть, а для начала - их вычислить, для чего существует добрая беседа.
        Увы! Зашедшие к вечеру монахи - те самые угрюмые оглоеды-дубинщики, уже сталкивавшиеся с Вожниковым, вернее, с его кулаками - никакого дружелюбия не проявляли, даже не разговаривали, лишь презрительно щурились да - помня о прыти князя - ежесекундно были настороже, многозначительно поигрывая дубинками. Хотя - что такого мог сделать тюремщикам скованный по рукам и ногам узник? Ничего. Лишь разговор затеять.
        - А сыровато тут у вас что-то. Видать, водоотвод давненько не делали, а?
        Никакого ответа!
        Молча поставив кружку с водой и какую-то размазню в глиняной миске, монахи удалились, не забыв запереть дверь на засов. Появились вновь минут через двадцать и забрали кружку и миску.
        И опять - ни слова! Даже не шипели злобно что-нибудь вроде: «Ну, теперь-то мы, злодей, с тобой посчитаемся, все-о припомним!» И это было плохим знаком, дубинщики вовсе не напоминали интеллектуалов, нет, ими руководил кто-то очень умный… Брат Себастьян? Или все же отец Хубер? Так он что, не особо торопится к Святой Монтсерратской Деве?
        Вожников ждал допросов, на которых мог бы попытаться хоть что-то доказать. Увы, на двое суток о нем просто забыли, а на третьи - судя по тьме за решетками, уже ночью, - кто-то осторожно скрипнул засовом.
        Егор не спал, просто подремывал, размышляя о сложившейся нехорошей ситуации, и, услыхав необычный для этого времени шум, насторожился. Вскочил, подобрался к выходу… Предательски звякнули цепи, дверь приоткрылась…
        - Не спите, сударь? - тихо поинтересовались на латыни.
        - Как видите, нет. - Заинтригованный узник силился рассмотреть незнакомца - увы, тут и кончиков пальцев нельзя было увидеть: тьма, хоть глаз выколи! И все же князь спросил: - Кто вы? И зачем пришли?
        - Вас завтра казнят, - шепотом отозвался неведомый ночной гость. - Отрубят голову за двойное убийство. А напарницу вашу скорее всего сожгут… хотя не уверен - могут и повесить.
        Егор сразу же оценил информацию, ради которой незнакомый друг - хотелось бы верить, что друг, - не поленился (и не побоялся) произнести столь длинную фразу. Надавил - это понятно, непонятно только - зачем?
        - Если хотите остаться в живых, идемте со мною.
        Ага, вот зачем! Что ж… наверное, следует воспользоваться предложением.
        - Вы так и не ответили: кто вы?
        - Недруг Арагонского королевства, - неожиданно пояснил визитер. - И, следовательно, ваш друг. По крайней мере - в настоящее время.
        - Откровенно! - похвалил князь. - И в логике вам не откажешь.
        - Так идемте же, у нас мало времени. Просто идите на звук моих шагов и постарайтесь не очень звенеть цепями.
        Молча кивнув - хотя этот жест был сейчас и не виден, - узник вышел в небольшой коридор, столь же темный, как и узилище. Клубящаяся вокруг темнота казалось какой-то осязаемой, липкой, словно размякший от жары пластилин… Впрочем, она вовсе не была столь уж полной: присмотревшись, князь увидел льющийся откуда-то сверху дрожащий желтоватый свет… Наверное, там горела свечка.
        - Здесь лестница, осторожно, - заботливо предупредил ночной гость.
        Егор вдруг резко остановился:
        - Без своей напарницы я никуда не пойду!
        - Как это не пойдете? - В голосе неведомого спасителя явственно прозвучала растерянность и даже какая-то уязвленность, как у человека, жестоко разочаровавшегося в самых лучших своих ожиданиях.
        - А так, - беспечно ухмыльнулся князь. - Не пойду, и все тут. Я, видите ли, этой девушке многим обязан, и было бы непристойно оставить ее здесь на смерть, когда есть возможность вызволить… Ведь есть же, признайтесь?
        - Ну, есть.
        В словах узника было нечто такое, что заставляло относиться к ним чрезвычайно серьезно, и незнакомец, похоже, начинал это понимать.
        - Так чего ж тогда мы стоим и теряем время? - подогнал своего провожатого Егор. - Давайте же действовать!
        - Гм… ну ладно! Так и быть… Никуда не ходите, просто стойте здесь и спокойно ждите.
        Вожников усмехнулся, усевшись на ступеньку узкой и крутой лестницы, ведущей наверх… к свободе? Легко сказать - спокойно, когда сердце уже колотится так, что, кажется, слышно даже на колокольне.
        Однако неведомый друг прав - спокойней надо, спокойней. Он сказал, что враг Арагона… значит, и верно - друг. Политика! Тогда, значит… значит, нежданный спаситель прекрасно осведомлен, кто узник такой на самом деле! По всему - так. Иначе к чему все? Но… откуда он может это знать? Аманда на допросе проговорилась? Так и она не знала всей правды… догадывалась, да, но не более того. Не попасть бы из огня да в полымя! Хотя альтернатива здесь одна - смерть, так что терять-то нечего.
        Чу! В дальнем конце коридора что-то скрипнуло… звякнуло… А вот и послышались торопливые шаги… они быстро приближались…
        Князь поднялся на ноги:
        - Аманда! Ты здесь, душа моя?
        - Сеньор Жоржу! Ой…
        - Тихо! - требовательно прошептал спаситель. - Поднимайтесь за мной и не болтайте.
        Наверху располагалось нечто вроде караульного помещения, более уместного в настоящей тюрьме, нежели в божьей обители. Горевшая на узком столе сальная свечка выхватывала из полутьмы развешанные по стенам алебарды и копья, на скамеечке у стены поблескивал круглый солдатский шлем, а к косяку беспечно распахнутой в ночь двери привалилась брошенная кем-то кираса.
        Хм… интересно. Где же, однако, караульщики? Судя по горящей свече, по кружке с каким-то напитком и недоеденной, лежащей рядом со свечкой лепешке, люди здесь были совсем недавно. Куда же делись? Ушли?
        Князь смог мельком рассмотреть незнакомого друга - поджарая фигура в рясе с накинутым на голову капюшоном, лицо… Визитер как раз обернулся и, подгоняя, махнул рукой… Обычное лицо, в меру смуглое, бритое, с прямым носом и тонкими неулыбчивыми губами… так ведь и нечему сейчас улыбаться было.
        Миновав монастырский двор, освещенный похожей на разломанное яблоко половинкой луны, беглецы, вслед за своим провожатым, юркнули в небольшую калитку… У стен обители их уже поджидали кони. И люди. Трое, один из которых - высокий, довольно молодой человек, одетый как кабальеро, с очень красивым, насколько можно было разобрать в лунном свете, лицом, едва завидев узников, недоуменно воскликнул по-каталонски:
        - Но почему двое?
        - Так вышло, - нетерпеливо отмахнулся ночной гость. - Уж извини, брат.
        - Ладно, - кивнул красавец и повернул коня. - Двое так двое. Сядете на одну лошадь, и побыстрей. На рассвете нам нужно быть у Черных ворот.
        Князь забрался в седло, сзади к нему тесно прижалась Аманда. Освободитель в рясе тоже сел на лошадь. Красавчик - похоже, он тут и был за главного - повелительно взмахнул рукой, и вся кавалькада на рысях двинулась к восточной окраине города, к Черным воротом и одноименной башне.
        Из черного ночного небо уже сделалось темно-голубым, алея на востоке рассветом, прорывавшимся сквозь причудливые изгибы крыш. Кое-где на подворьях начинали подавать свои громкие голоса петухи, словно прогоняя с небосклона луну и звезды. Еще немного, вот-вот, и город проснется, погружаясь в неизбывный людской гомон и кучу ежедневных дел. Скоро уже… совсем скоро.
        Первый луч солнца позолотил верхушку надвратной башни, сложенной из массивных черных камней. У ворот копошились вооруженные короткими мечами стражники в надетых поверх кольчуг кирасах.
        - Бог в помощь, Альфредо! - подъехав, прокричал Красавчик. - Что-то сегодня долго.
        - Как всегда, дружище Алонсо, - обернулся к нему тучный страж в богатом, расшитом золотыми нитками, темно-красном плаще. - Как всегда. Куда нам торопиться-то? Вот солнышко взойдет - и откроем.
        - И все ж я бы поторопился.
        - Ничего. Не переживай.
        Стражники наконец распахнули ворота, и в город ворвалось солнце, играя на шпилях церквей и весело заглядывая в окна домов. Просыпавшиеся горожане раскрывали ставни навстречу новому дню, яркому солнышку и свежему утреннему ветру, напоенному запахом клевера и росных медовых трав.
        Выехав на старую, оставшуюся еще от римских времен дорогу, широкую и прямую, всадники понеслись на восток, к синеющим в зыбкой дымке горным отрогам, где на мощном кряже стоял высокий замок с зубчатыми стенами, рвом, наполненным грязной водой, и подъемным мостом, опустившимся, едва только путники подъехали. Над главной башней - донжоном - развевалось на ветру знамя с каким-то непонятным, плохо различимым снизу гербом. Цвета, однако же, были точно каталонские, желто-красные, что показалось князю странным, ведь неизвестный спаситель еще в узилище утверждал, что они - враги Арагона. Впрочем, владелец замка вполне мог быть и тайным сторонником… Кого? Врагов у арагонского короля, как и у любого феодального властелина, множество! Тот же Жуан Португальский, или властитель Наварры Карл, или кто-нибудь из Страны Басков, или неаполитанский король, герцог Флоренции… и это еще далеко не все!
        Егор с удовлетворением отметил и прекрасное состояние механизмов подъема входной решетки, и толщину стен, и даже несколько видневшихся во дворе бомбард. Такой замок - хорошая заноза для любых врагов. Знать бы еще - кто друзья. Или хотя бы что они намерены делать с освобожденными узниками.
        - Меня зовут Алонсо де Ривера, - спешившись, наконец-то представился князю красавчик. - Я дворянин из Наварры, и мой сюзерен - ваш старый союзник добрый король Карл.
        - Ага, - засмеялся Егор. - Так вы знаете, кто я.
        - Да, мой господин! И прошу извинить за не вполне достойный прием. Поверьте, хозяин этого замка сильно рискует… хоть он и в отъезде сейчас.
        - Понимаю.
        - Впрочем, мы не будем злоупотреблять его гостеприимством - уже завтра пустимся в путь.
        - В путь? - обрадованно переспросил Вожников. - В Матаро?!
        - В Матаро, - кивнул де Ривера, сверкнув светлыми, с золотыми искорками, глазами. - Но только не по суше, этот путь слишком опасен, и нам лучше добраться в Матаро морем.
        - Да, по суше - опасно, - согласился Егор. - Но ведь морем - это большой крюк!
        - Ничуть! - Наваррский рыцарь покусал губу. - Завтра мы примкнем к каравану одного достойнейшего торговца, не вызывающего никаких подозрений у местных властей, и вместе с ним отправимся на юг, к морю, а там уже ждет корабль. Сутки - и мы в Матаро!
        - Вижу, вы хорошо подготовились. Как вы меня вообще нашли?
        - У нас везде свои люди. - Учтиво потупив взгляд, кабальеро сделал приглашающий жест: - Прошу вас, Ваше величество, не откажите в милости к проявленному гостеприимству.
        - Что же, не откажу. Да! Моей спутнице прошу оказывать всемерное почтение.
        - Ваше величество, мы так делаем! Когда прикажете подавать завтрак?
        После прекрасного, истинно королевского завтрака - похоже, к приезду высокого гостя в замке хорошо подготовились - князь и Аманда уединились для отдыха в небольшом саду, устроенном в мавританском стиле на заднем дворе замка.
        - Красиво как! - осматриваясь вокруг, искренне восхищалась девушка. - И пруд этот, и беседка, и розы… А дорожки какие! Откуда они взяли такой белый песок? Вот уж странно!
        - Странно? - удивился молодой человек. - А что еще тебе показалось странным? Показалось хоть что-нибудь?
        Девчонка нахмурилась:
        - Ну, если честно, немного - да.
        - Поподробней, пожалуйста, - прищурившись, попросил Егор. - Обскажи даже самую мелочь… вроде бы на первый взгляд и не подозрительную - подумаем вместе, обсудим.
        - Угу. - Аманда задумчиво кивнула, поглаживая ладонью золоченый столбик беседки. - Сейчас только вспомню, ага?
        Вожников не признавался себе, но все же подспудно ожидал какого-то подвоха - слишком уж все складывалось хорошо! А когда слишком хорошо - уже нехорошо, такая вот армейская мудрость. Впрочем, может быть, князь просто поддался легкой паранойе - подозревать всех и вся - и сам бы над собой посмеялся, но вот, оказывается, Аманда заметила какие-то странности, которым сам-то Егор, даже и заметив, никакого значения не придал.
        - Вы, господин Жоржу, видали, как наши освободители пьют вино? С отвращением, будто яд глотают! - Девушка прикрыла глаза, припоминая. - Кроме того, на столе совсем не было жирного мяса…
        - Ты имеешь в виду свинину? - насторожился Егор.
        Кивнув, Аманда нервно осмотрелась, и князь успокоил ее:
        - Не бойся, милая, вряд ли нас здесь подслушают - место открытое.
        - Я сама кое-что слышала… не так давно, и несколько раз, когда наши… гм… любезнейшие хозяева ненадолго покинули обеденный зал - все! Даже их слуги.
        - А вот и нет! - возразил молодой человек. - Уж пара слуг оставалась - кто-то ведь прислуживал за столом.
        - Прислуживал. - Девушка снова обвела взглядом сад, словно стараясь заметить скрывающихся где-нибудь в кустах соглядатаев, да так и не заметила. Однако и от своих подозрений не отказалась: - Да, двое слуг оставалось… Но вы разглядели их пояса, сеньор?
        - Пояса? - Вожников пожал плечами: - Да я как-то их и не разглядывал. Какое мне дело до поясов слуг?
        - А я рассмотрела… У того, что подошел ближе. И только теперь поняла, когда вы спросили про странности. Очень яркий цветной пояс. - Сверкнув глазами, Аманда накрутила на палец локон. - Я бы даже сказала - вызывающе яркий.
        - И что с того?
        - Это зуннар! Его обязаны носить иноверцы, живущие среди поклонников Магомета!
        - Поклонники Магомета? - удивленно переспросил Егор. - Мусульмане? Наши освободители - мусульмане? Но… зачем им?
        - Вспомните корабль, сеньор Жоржу.
        Оба замолкли: Аманда - озабоченно, а князь - с некой тревожной задумчивостью. А вдруг юная ведьма и вправду права, а уж ей можно было доверять - средневековые люди вообще отличались изрядной наблюдательностью и памятью: один раз увидев кого-нибудь, могли и через год вспомнить, восстановив в памяти полный словесный портрет. Не-ет, от слов девушки - какими бы невероятными они ни казались - никак нельзя было отмахиваться, тем более Егор и сам подспудно чувствовал нечто неладное… Вот, правда, видений покуда не возникало, так это, верно, потому, что его жизни в ближайшее время не грозила опасность… Пока не грозила.
        - Может быть, ты и права, девочка, - тихо протянул молодой человек. - Во всяком случае, нам нужно бежать - я так думаю. Что-то меня утомил этот навязчивый сервис и эти слуги, больше похожие на стражей. Вон, у ворот, двое, - Егор покривил губы. - И еще трое - на галерее. Следят!
        - Давно их вижу. Главное, что мы смогли спокойно поговорить.
        - Да уж! - Вожников задумчиво повертел в руках подобранную с земли веточку. - Итак - при первой же возможности рвем отсюда когти, милая!
        Аманда озадаченно приподняла брови:
        - Э… что рвем? Когти? Чьи?
        - Говорю, бежим, как только представится удобный случай… или мы сами его себе предоставим.

* * *
        Как и предполагал Вожников, на ночь гостей заперли в опочивальнях, естественно, по отдельности, и князь даже не пытался выдать переодетую в мужское платье Аманду за своего слугу или пажа, хорошо понимая: кому надо, тот давно уже разобрался во всем. Шикарное, под красным шелковым балдахином, ложе оказалось весьма мягким, но сон нынче не шел к Егору. Молодой человек и не старался уснуть, погруженный в свои мысли. Бежать! Бежать! Как можно быстрее бежать. Однако замок представлял собой весьма солидную преграду: зоркие стражники, неприступные стены… Разве что внаглую сигануть со стены в ров? А там… Высота - с пятиэтажный дом примерно, можно и не попасть или переломать ноги, а то и шею, ежели наполовину заполненный мутной водой ров окажется не слишком глубок. Да и Аманда - сможет ли она прыгнуть? Бросать девчонку князь не собирался, хоть давненько уже с ней и не спал - не до того было. Ах, ведьмочка-ведьма…
        Встав с ложа, узник подошел к высокому стрельчатому окну, забранному частой решеткой и выходившему во внутренний двор. Добрая решетка. Не вырвешь. Разве что с той стороны привязать цепью к грузовику… М-да - к грузовику… Где бы его еще взять, грузовик этот.
        И все же Вожников не привык сидеть сложа руки. Как говорится, нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики! Сейчас, ночью, вряд ли что-то получится, а вот через денек-другой… Главное, не показать виду, что «дорогие гости» догадались о том, кто такие их гостеприимные хозяева. Высмотреть все подробнее, не может такого быть, чтоб не имелось ни малейшей лазейки… Кстати, можно будет попробовать действовать через слуг… тех, кто в зуннарах.
        Лишь под конец ночи князь уснул, но проснулся рано, на заре, услыхав со двора какие-то заунывные звуки… Намаз! Что это еще могло быть-то! Не песни же пели, типа «Здравствуй, солнышко, вставай!».
        Сразу после восхода в опочивальню принесли завтрак: жареную рыбу, печеный с шафраном лук, мед с орехами… вина, кстати, не дали - только водичку. А затем пришел красавчик Алонсо де Ривера, внешностью своей - светлоглазый шатен - отнюдь не напоминавший мавра… может быть - муваллад, испанец, чьи предки приняли ислам еще давным-давно, во время расцвета какого-нибудь Кордовского эмирата… А с другой стороны, истинные арабы именно такие и есть - рыжеватые, светлоглазые.
        - Мы выезжаем сейчас же, - учтиво поклонившись, произнес кабальеро. - Наши друзья, купцы, уже выехали со своим караваном, нужно их догнать.
        - И долго догонять? - узник спрятал ухмылку.
        - Думаю, к обеду догоним. Если поторопимся, Ваше величество!

* * *
        «Мавры, - спускаясь по узкой лестнице, думал князь. - Мавры… Но откуда они узнали? Ну да, вообще-то должны были следить: упустить такого пленника - не шутка! Капитан корабля, наверное, остался без головы… или, наоборот, приложил все усилия к поимке беглеца… беглецов. Нет! Именно беглеца, Аманда-то им без надобности. Девчонка до сих пор жива только потому, что де Ривера и его люди полагают, будто я не раскрыл их гнусный обман! А как только поймут…»
        Тьфу! Вожников едва не споткнулся, выйдя во двор и щурясь от яркого солнца. О плохом думать не хотелось… но - нужно было. Егор сейчас очень хорошо себе представлял, что у них с Амандой имелась только одна попытка. И если она окажется неудачной, князь просто перейдет в статус официального пленного, а вот что касается его юной спутницы… то тут могли быть варианты, и самые разные. Аманду могли и продать, и использовать в качестве наложницы, но скорее всего просто убили бы: нет человека - нет проблемы.
        Усевшись в седло, князь оглянулся и подмигнул девушке. Карие глаза ее блестели, золотые локоны сияли на солнце, словно нимб какой-нибудь почитаемой святой.
        Тьфу ты, тьфу ты! Не хватало еще богохульствовать!
        Почти бесшумно поднялась преграждавшая выход к воротам решетка. Опуская мост, заскрипели намотанные на барабан цепи, и кавалькада во главе с красавчиком Алонсо де Ривера ринулась по широкой, построенной еще римлянами дороге, идущей меж горных кряжей, густо поросших вербами, кленами и орешником.
        «Как же они смогли проследить? - внимательно глядя по сторонам, все гадал высокопоставленный узник. - Выходит, не такие уж и дураки, на приманку - Барселону - не клюнули. А может, и клюнули, да быстро проверили, сообразив, в какой стороне искать. Снова расспросили рыбаков, местных крестьян, паломников… и вышли на Манресу! А куда еще-то? К горам Монтсеррат - кружной, через Манресу, путь. А там уж… Повар!» - вдруг осенило Вожникова.
        Повар сеньора Микачу - смуглый крещеный мавр - мориск! Егор тут же вспомнил пристальный взгляд работника кухни, уже тогда показавшийся слишком уж внимательным, нехорошим. Так вот в чем дело! Оказывается, повар просто сравнивал облик гостя со словесным портретом, видать, морискам было поручено присматриваться ко всем чужакам, докладывая обо всех подозрительных… резиденту эмира Гранады Юсуфа ибн Юсуфа?! Вот этому самому кабальеро Алонсо де Ривера… или как там его настоящее имя?
        А вот Аманду, пожалуй, могут и не убить. Сразу. Могут оставить на некоторое время в живых - для давления на него, князя. Если поймут, что между этой девушкой и Его величеством имеется какая-то связь. Да поняли уже, наверное. Догадались.
        Эх, жаль, местность вокруг незнакомая - крутые холмы, рощи, а позади - синие горные кряжи. Впереди море - понятно, но всадники Алонсо де Ривера ехали вовсе не тем путем, которым не так давно пробирались беглецы, нет, эта - римская - дорога проходила немного восточнее. Но в конце концов должна была свернуть к Таррагоне - ибо куда ей тут еще идти? Может быть, и в Барселону, да, но развилка на Таррагону должна быть обязательно. Впрочем, им просто нужен выход к морю, в какую-нибудь удобную гавань - там наверняка ждет корабль, быть может, даже тот же самый. Все идет по кругу, получается? Ну уж нет. Шалишь!
        Егор присматривался к сопровождавшим его воинам, понимая, что то же самое делает сейчас и Аманда. Две дюжины, не считая предводителя, - всего-то две дюжины! Не боятся каталонских войск, рыщущих вокруг отрядов молодого арагонского короля Альфонсо… значит, имеют какое-то прикрытие, охранную грамоту, или даже сам де Ривера официально состоит на королевской службе, вон и плащ у него желтый, с красными полосами Арагона. Нет, вряд ли сейчас стоит на кого-то надеяться - до Матаро, до своих, слишком уж далеко, наверное, километров около ста, если не больше.
        А леса здесь хорошие, густые! И холмы - крутенькие, а вон и высохшее русло речки - такие здесь тоже в качестве дорог используют, летом, когда пересыхают. Шанс есть - и очень неплохой, ведь князь и его спутница никаких подозрений пока не вызывали. Луков у воинов нет, арбалетов Егор тоже не заметил: короткие палаши, у двоих - сабли, а у главаря - длинный и узкий меч. У половины - защитное вооружение: обтянутые бархатом панцири-бригантины, кольчуги. Это хорошо - в доспехах беглецов ловить несподручно. Однако почти у всех воинов к седлам приторочены короткие копья - дротики, - а вот это плохо! Наверное, эти парни их метают неплохо, иначе б с собой лишний груз не возили.
        И все же шанс есть. Только действовать надо слаженно… дать Аманде знак.
        Князь придержал коня, оглянувшись на повороте:
        - Ах, какая все же красота вокруг, а, душа моя? Все эти березки, осины…
        - Это пинии, - бдительный де Ривера - вот сволочуга! - осадил лошадь, едва только Аманда нагнала князя.
        - Ну вот, - широко улыбнулся Егор. - Я же и говорю - сосны. У нас привал когда будет?
        Красавчик поднял брови:
        - Вы уже устали, мой сеньор?
        - Да нет, - Вожников пригладил волосы, - просто уж больно кругом красиво.
        - И мне нравится, - еще более открыто, чем князь, заулыбалась девушка. Открыто и, можно сказать, с некоторым вызовом и таким блеском в глазах, от которого, фигурально выражаясь, сорвало бы крышу у любого. Но только не у Алонсо де Риверы! Тот даже бровью не повел: не действовали на него ни обворожительная девичья улыбка, ни обещающие неземное блаженство глаза, ни то, как юная ведьма уселась в седле, заложив ногу на ногу.
        Наверное, сей достойнейший кабальеро придерживался нетрадиционной сексуальной ориентации, а скорее всего, Аманда просто была не в его вкусе, что, в общем-то, и не удивительно, учитывая средневековый идеал красоты - бледное вытянутое лицо, высокий, едва ли не с залысинами лоб, округлый живот - намек на перманентную беременность… Это для Егора Вожникова, предпринимателя, продвинутого интернет-пользователя и прочее, Аманда - супермодель, пусть даже и с маленькой грудью, а для средневекового человека (для мусульманина в особенности) - просто до безобразия тощая, никому не нужная шмара. Дворняжка, щенок.
        - А вон там, - восхищенно присвистнув, князь показал рукой. - Похоже, голубые ели.
        - Да не ели это. Пинии! - скрывая раздражение, заметил де Ривера. - А рядом вообще орешник.
        Бдительный страж обернулся, и в этот момент Вожников подмигнул своей спутнице, еще раз кивнув на орешник. Очень хороший орешник, густой, да рядом еще и ракиты, можжевельник, дрок. И небольшое, усыпанное камнями ущелье - лошадям ни за что не пройти.
        Все обязательно получится! Главное - решиться.
        - Так привала не будет?
        - Не сейчас, мой сеньор. Я скажу когда.
        Махнув рукой, красавчик повернул лошадь и унесся вперед, заняв свое место во главе отряда. Его молчаливые воины окружили пленников, но князь успел переглянуться с Амандой и по ее глазам понял: девушка все сообразила. Да и мудрено не сообразить, не полная же дура!
        Итак, орешник…
        Заросли приближались, и копыта коней скользили по склону - как и предполагал Егор, с хорошей, «римской» дороги они все же свернули, углубляясь в какую-то глухую и пустынную местность - вокруг не было видно ни деревень, ни пастушеских хижин, ни даже шалашика - одно каменистое русло руки, уже лишенное влаги, но еще не потрескавшееся от иссушающих лучей летнего солнца. Как бы не застрять там, не увязнуть на потеху погоне. Вот будет номер!
        Но нет, не должны увязнуть: вон и птица сидит, и волчьи следы…
        Ну, похоже, пора!
        Придержав коня, Егор обернулся, встретившись взглядом с Амандой, в сверкающих глазах которой неожиданно для себя прочел что-то такое, что никак не вязалось с придуманным им только что планом, вроде и неплохим… но и не особо хорошим, а из тех, что используют за неимением лучшего.
        - Лоскутки, - подъехав ближе, шепнула юная ведьма. - Вон, впереди…
        - Ну, лоскутки… и что?
        - Зеленые лоскутки, мой господин.
        Зеленые лоскутки… Вожников повернул голову - да, кто-то зацепился за куст, да еще так неудачно - полрукава, наверное, выдрал… Стоп!
        Зеленое сукно… Господи - это ж знак, вот молодец Аманда! Ватага! Тьфу… ватага… гопники условный знак подают! Бывшие гопники - парни Беззубого Альваро, вполне достойные, кстати, ученики - все тяготы тренировок переносили стойко и на жизнь не жаловались.
        Значит, они здесь, эти парни? Если так… Ай да сукины дети!
        Зеленые лоскутки - приглядевшись, Егор это теперь хорошо видел - тянулись вдоль ущелья куда-то вперед по дороге… Туда и следовало идти! Просто тупо ехать без всяких эксцессов… Но быть готовым ко всему!
        - Ты все поняла? - метнув быстрый взгляд на красавчика, тихо спросил князь.
        - Да, - отрывисто кивнув, Аманда придержала лошадь, поехав, как и всегда, чуть позади «сеньора Жоржу».
        И князь, и юная ведьма теперь знали, что помощь - хоть какая-то помощь! - близка, и старались ничем не выдать своей неожиданной радости.
        Минут через двадцать пути впереди вдруг послышался какой-то быстро нарастающий шум, в коем Егор, прислушавшись, признал журчание ручья или речки. И оказался прав: за поворотом, за росшими на крутом склоне холма корявыми соснами, виднелась река - Карденер или даже уже Льобрегат - других тут, похоже, не имелось. Не такая и бурная и не очень широкая, уже пересохшая более чем на треть, река тем не менее несла свои мутно-зеленые воды довольно быстро, изгибаясь дугой под дорожной кручей, густо поросшей камышами… В камышах призывно зеленели лоскутки!
        - Прыгаем! - не тратя времени даром, обернулся князь. - Ныряем!
        Они бросились с обрыва практически одновременно - Егор, а следом за ним - Аманда. Все произошло очень быстро, буквально в несколько секунд: прыжок, недоуменные крики оставшихся позади стражей, грязные брызги и мутная вода… И выскользнувшая из камышей лодка!
        - Альваро! - узнал Вожников. - Малыш Фелипе! Лупано! Ах, парни…
        - Быстрее, сеньор!
        Агостиньо Рвань и Рыбина споро втащили на борт вынырнувшую девчонку, Лупано с Беззубым налегли на весла, а Малыш Фелипе схватился за лук - стражей не смутила река, прыгнули следом…
        «Вввух!!!» - пропела стрела.
        - Один есть! - сверкая антрацитовыми глазами, засмеялся Фелипе. - Аманда, подай-ка еще одну… Ага…
        «Ввухх!!!»
        - Ага! Вот вам! Ну, кто там не верил, что я метко стреляю?
        Глава IX
        Прямо - шесть, кругом - четыре
        Музыка стихла, музыканты, а за ними и танцовщицы вышли, оставив после себя повисший в воздухе запах эротических грез, ощутимый столь явственно, что эмир Юсуф ибн Юсуф - не старый еще мужчина, тучный, страдающий артритом и одышкой, - задумался: а может, оставить танцовщиц? Хлопнуть в ладоши да кликнуть, вернуть? Впрочем, нет - не эмирское это дело, кого-то там звать. Пусть придут евнухи, приведут наложниц… или все-таки танцовщиц… Там была одна - зеленоглазая пышногрудая гурия с тремя аппетитными складками на животе. Вот это фигура, вот это стать, не какая-нибудь там тощая корова! Особенно эти складки, как они волнующе колыхаются, ах… Гурия, гурия, истинное наслаждение, грешный магрибский цветок!
        Юсуф все же хлопнул в ладоши, и возникшая фигура главного евнуха - такого же тучного, как и сам эмир, - распростерлась ничком у порога:
        - Что желает великий эмир?
        - Верни танцовщиц, Махмуд, - решительно молвив, эмир взмахнул рукой… но пухлая длань его вдруг зависла в воздухе, словно кто-то остановил этот жест, посчитав его преждевременным и ненужным. Словно кто-то решил за эмира… Но… этого же не может быть!
        Однако и язык вмиг рассвирепевшего властелина оказался неподвластным ему: светлейший и могущественный повелитель Гранады хотел сказать одно… а произнес совсем другое:
        - Нет! Пожалуй, с танцовщицами обожди… Ты говорил, кто-то напрашивался ко мне с утра?
        - О да, мой повелитель! - евнух закивал, поднимаясь на ноги. - Магрибинец Мардар ибн Саид хотел видеть ваше величие, дабы благоговейно припасть к ногам вашим и…
        - Хватит славословий, - нетерпеливо перебил эмир. - Мы тут одни. Мардар с утра, что ли, ждет?
        - С утра, мой блистательный господин, - с поклоном подтвердил царедворец. - Ждет. А что же ему еще остается делать?
        - Это хорошо, что он так покорен и терпелив, - Юсуф ибн Юсуф довольно потер руки. - Впрочем, другому я бы и не оказал покровительство. Он ведь бежал из Сеуты, так?
        - О да, всепрощающий! Как только город сей захватили неверные…
        - Да помню я, помню. - Поднявшись с невысокого ложа, эмир вдруг гневно раздул щеки, как раздувает свой капюшон готовящаяся к броску ядовитая гадина - кобра. - Он обещал мне во многом помочь, этот Мардар… И что же? От посланных им людей до сих пор нет известий! Ну? Что скажешь на это, Махмуд?
        - О, громоподобный, может быть, магрибинец сам вам про все расскажет? - щурясь, уклончиво ответил скопец. - За тем, он, верно, и явился с утра.
        - Явился, так пусть войдет. - Правитель Гранады покладисто зевнул и потянулся. - Послушаю, что он там скажет. А потом… потом приведешь мне танцовщицу… ту, пышнотелую, с грудью, как крутые утесы Алжира.
        Евнух исчез, растворился - эмира всегда удивляло, как этот толстяк может столь бесшумно ходить. Потому что скопец? Да-да, это верно.
        - Ты звал меня, повелитель? - войдя, склонился до пола магрибинец Мардар ибн Саид ад Сеута, беженец и, как говорят, самый черный колдун.
        Колдун, колдун - потому и держал его при себе эмир, имевший намерения воспользоваться колдовской силой для одного очень хорошего дела - на погибель неверным и на радость всем людям Пророка!
        Правителю Сеуты, впрочем, никакая волшебная сила не помогла - португальцы расколошматили ее, как орех, захватили! Точно так же, как гнусные короли Кастилии, Леона, Арагона год за годом, из века в век захватили все правоверные земли от Кордовы до Валенсии, разрушая мечети и водружая повсюду кресты! Ох, горе правоверным, горе! Под ударами гяуров пали, пали чудесные, казавшиеся такими могучими царства… Где теперь Андалузия? Где блистательный Кордовский эмират? Увы, увы… Казалось, лишь чудо может спасти последний остаток былой славы Пророка - Гранаду, оказавшуюся в окружении врагов! И эмир Юсуф ибн Юсуф хорошо знал, что это за чудо - надо просто выкрасть у неверных их Черную Охранительницу - Деву с горы Монтсеррат! Как уже проделывали двести лет назад - ведь и тогда все трещало по швам и рыцари наступали, а владения мусульман съеживались, словно шагреневая кожа под лучами знойного солнца. И вот смельчаки выкрали черную Монтсерратскую Деву! Выкрали и уничтожили - сожгли, и тогда наступление гяуров захлебнулось на двести лет… на целых двести лет! О, хитрые попы неверных создали новую деву, взамен той,
украденной и сгоревшей, и неожиданно оказалось, что и эта - новая Черная Мадонна - тоже способна нести за собой благодать, ибо в нее, в Морениту, Смуглянку, верили, ибо ее обожали и огромное число народа считало ее своей!
        Тогда и эту… выкрасть! Сжечь!
        Однако эмир хорошо знал, что обычному человеку - даже ему, эмиру, даже магрибскому колдуну - это не под силу! Даже сами гяуры не смогли перевезти их святыню из горной пещеры в Манресу. Не смогли! Черная Мадонна не захотела покидать своего места, там, в пещере же, и осталась, где сейчас монастырь.
        Тогда, двести лет назад, правители исламской Испании как-то выкрутились, кого-то нашли; кого - никто не знал до сих пор. А вот сейчас, сейчас Мардар, беженец из Сеуты, тоже нашел… или ему так казалось, что нашел. Ну, если казалось…
        - Он бежал от моих людей во второй раз, - пряча усмешку, ответил магрибинец на немой вопрос эмира.
        Темное, изборожденное многочисленными морщинами лицо колдуна напоминало заветрившийся кусок тухлого мяса, тонкий горбатый нос торчал мосластой костью, а два узких глаза, казалось, прожигали насквозь. Впрочем, смотреть таким взглядом на повелителя беженец опасался. Колдун-то он колдун, но палачи мира свое дело знали.
        - И ты говоришь это мне, Мардар? - гневно вытаращился Юсуф ибн Юсуф. - Зачем? Чтобы я вовсе перестал тебе доверять?
        - Нет, господин, - скрестив руки на груди, поклонился магрибинец. - Для того, чтобы ты мне верил.
        - Верить тебе? - эмир сорвался на визг. - Хорошенькое дело! Ты же все провалил! Ты и твои люди!
        - Мои люди делали что могли, повелитель, - упрямо набычился беженец. - Не забывай: султан неверных не простой человек, он здесь пришелец, чужак. Так говорят звезды!
        - Знаю, знаю, - махнул рукой правитель Гранады. - И он единственный, кто может похитить Черную Деву! Но для начала-то нужно похитить его самого, а это, я вижу, не получается… Второй раз упустить! Да виданое ли дело?!
        - Он хитер и обладает неким колдовским даром…
        - Тебя, Мардар, послушать - так тут все колдуны! И что? Что мне теперь прикажешь делать?
        - А ничего, мой повелитель, - с неожиданным спокойствием заявил колдун. - Просто придется немного подождать. А султан гяуров нам, может быть, и не нужен…
        - То есть как не нужен? - Юсуф ибн Юсуф с удивлением вскинул брови и снова покусал ус - явный признак надвигающегося гнева, который все приближенные предпочитали не вызывать.
        - Так, не нужен, - ехидно ухмыльнулся Мардар. - Его еще рано брать - пусть сеет раздор в стане наших врагов! Как лихо он прижал этого напыщенного индюка Альфонсо, арагонского короля? И еще не одного такого прижмет - на очереди Кастилия, а там… там поглядим.
        - Я, если ты не заметил, вовсе не глуп, Мардар, - опустив глаза, заявил эмир. - И, смею думать, в государственных делах смыслю гораздо лучше тебя. Да, действия султана гяуров сейчас нам на руку, но… Кто возьмет Моренету? Или ты предлагаешь оставить это на потом?
        - Ни в коем случае, мой повелитель! - Колдун упал на колени, что, к слову сказать, давно уже следовало бы сделать. - Нет! Мы выкрадем Черную Деву… это для нас сделает один… одно… Есть один человек. Правда, сомневаюсь, человек ли он?
        - Халим, мой палач, прекрасно умеет разгадывать загадки, - нарочито бесцветным голосом произнес Юсуф ибн Юсуф. - А ведь именно загадками ты сейчас и вещаешь! Мне тебя разговорить?!
        - О, мой эмир, это не человек… скорее, он сродни зверю, - путано забормотал колдун. - Кровавый убийца, но он верит в то, что творит. Такие люди… нет, нелюди… бывает, рождаются иногда. Он - не человек и не зверь, просто творение, Тварь… Он может. Выкрадет.
        - Так он… этот человек-зверь - у вас?
        - Мы найдем его, повелитель. Это не так сложно, как кажется.
        - Что ж, Мардар… ищи-и-и… - Правитель Гранады прищурился, словно от солнца, хотя во дворце горели только свечи. - Ищи, но помни - времени у тебя очень и очень мало.

* * *
        Лодка - узкий рыбачий челн - плыла вниз по реке так быстро, что Егор иногда вздрагивал - казалось, утлое суденышко летит прямо на камни! Однако орудовавший рулевым веслом Рыбина всякий раз, щуря бесцветные глаза, ловко огибал опасные места, направляя челнок верным путем.
        - Хорошо знаешь реку? - обернувшись, прокричал князь.
        Перекладывая весло, парень с довольным видом кивнул:
        - Угу. Мы тут с отцом когда-то промышляли. Рыбачили, перевозили людей и добро.
        - Понятно. - Вожников задумался, глядя, как, радостно фыркая, зачерпывает ладонями воду Аманда.
        - Они нас ни за что не догонят, сеньор, - скосив глаза, успокоил Лупано. - Дорога-то совсем в другой стороне осталась, а до моста еще долго - и вскачь скачи - не догонят!
        - А ты откуда знаешь? - Аманда обернулась, с хитрецой посматривая на подростка. - Ты же всю свою жизнь дома сидел, нигде не был и никуда не собирался. Я даже не думала здесь тебя встретить!
        - Так вот… встретила.
        Парнишка покраснел и заработал веслом с утроенной силой, так, что даже Альваро за ним не поспевал.
        - Да не греби ты так, суматошный! И так уже правым бортом идем.
        - Да, не греби! - выкрикнул «кормщик» Рыбина.
        Энрике - так его звали, как только что вспомнил Егор.
        - Я, может быть, и мало где был, - обиженно сказал Лупано, - зато учитель ко мне приходил и о многом рассказывал. Отец ему платил по флорину за урок.
        - По флорину за урок?! - не поверил Агостиньо Рвань. - Иди ты!
        - Клянусь Моренетой! - Лупано тряхнул намокшей шевелюрой. - По целому полновесному флорину! Потому я и знаю, как к Манресе пройти или к Монтсеррату, прямо к обители.
        - А прямо в Матаро не получится? - на всякий случай поинтересовался князь.
        Парнишка повел плечом:
        - Нет. Там через Барселону придется, а вы, сеньор, говорили, что туда нельзя.
        - Говорил, говорил… - Вожников вдруг вскинул голову и разразился громким смехом, отразившимся гулким эхом от возникших по берегам реки скал.
        - Чего это он? - удивленно спросил Беззубый.
        Аманда намотала на палец мокрый локон:
        - Не знаю, сейчас спрошу. Эй, сеньор, вы…
        - Вы очень вовремя здесь появились, ребята! - отсмеявшись, похвалил парней князь. - Вот только скажите мне - как?
        - Это все Малыш, - улыбнулся Альваро. - Он заметил, как вас куда-то ведут…
        - И заметил тех, кто за вами следил, сеньор, - покрасневший от похвалы мальчуган приосанился и сверкнул угольно-черными глазами. - Такой истинный кабальеро, красавчик…
        - Понятно, Малыш, давай пять!
        - Че-го?
        - Руку, говорю, протяни… Вот так! Спасибо тебе за все, парень.
        С чувством пожав узкую ладошку Фелипе, Егор посмотрел на Лупано:
        - А ты, парень, как?
        - Просто сказал отцу, что отправляюсь в Монтсеррат, поклониться Святой Деве!
        - И он тебя отпустил?!
        - Даже напутствовал. Давно уже хотел… ну, чтоб я сам… хоть что-нибудь в своей жизни сделал. Вот я и делаю.
        - Молодец, Лупано! И ты давай пять.

* * *
        Часа через полтора-два лодка с беглецами пристала к низкой, заросшей камышами излучине, от которой река резко поворачивала на запад - прямо в лапы врагов.
        - До моста завтра вряд ли успеем, - вытаскивая весло, угрюмо пробормотал Рыбина. - Если только ночью плыть… так на камни напоремся.
        - Думаю, у моста они нас поджидать и будут, - нахмурясь, князь выбрался на песчаную отмель и протянул руку Аманде… да той уже помог Лупано, довольный, как, наверное, никогда.
        Что ж, пусть помогает. Вожников поспешно спрятал улыбку - имелись у него планы на этих двоих. Очень хорошие планы, можно даже сказать - матримониальные или как там принято выражаться в широколобых ученых кругах.
        Ближе к вечеру беглецы выбрались на берег и, притопив ненужную уже больше лодку, отправились вверх по течению по рыбачьей тропе - идти-то все равно нужно было в горы, на север. Тем более Вожников надеялся, что уж в этой-то стороне их сейчас явно не будут искать: спуститься вниз по реке ради того, чтобы тут же вернуться обратно, - мавры красавчика де Риверы вряд ли смогли бы до такого додуматься, не знали, сволочуги, хорошую русскую поговорку: «Прямо - шесть, кругом - четыре». А еще: «Бешеной собаке триста верст - не крюк».
        - Вы лодку-то где взяли? - взобравшись на кручу, оглянулась Аманда. - Украли, поди?
        - Нет, купили, - съязвил Беззубый Альваро. - Конечно, украли… Малыш Фелипе ее так по реке и вел, а мы за вами следили.
        - Лоскутки развешивали, понятно.
        Девушка улыбнулась и - который раз уже - бросила лукавый взгляд на Лупано, выглядевшего сейчас как настоящий мачо: разодранная на груди рубаха, подвернутые до колен штаны, башмаки из доброй свиной кожи - чтоб зря по горам ноги не сбивать. Длинные светлые локоны парня трепал налетевший ветер, а в глазах сияли спокойная уверенность и восторг, который нынче разделяли все.
        - А здорово мы все-таки! - хлопнул в ладоши Малыш Фелипе. - Ага?!
        Все засмеялись, довольно хмыкнул и князь: что уж тут скажешь - молодцы парни! Вожников от них такого даже не ожидал.
        Перевалив через плоский, как стол, кряж, разложили костерок в небольшом ущелье - обсохнуть да запечь на углях пойманную в реке рыбку. Что заметят - не боялись, пастухов вокруг хватало, и те тоже жгли костры, да и мавры отправились в погоню далеко к югу - скатертью дорожка!
        Быстро насобирав хворост, беглецы отправились за ветками для шалаша, и вроде само собой получилось, что Аманда оказалась в паре с Лупано - они и ушли дальше всех, к ущелью с журчащим на самом дне ручейком, уселись на плоский камень…
        - Темнеет уже, - прошептала Аманда. - Дороги не найдем.
        - Сейчас пойдем, - покусав губу, юноша взял девчонку за руку… на большее не осмелился… пока. - Идем, да?
        - Идем. Ты помнишь, где ветки?
        - Ага…
        - Только быстро не иди, ладно? Ой…
        - Что такое?! - подросток озабоченно повернулся к неожиданно вскрикнувшей девушке. - Ты ушиблась, да?
        - Нога… подвернула немного.
        - Ой, идти можешь?
        - Не знаю…
        - Так обопрись на меня, ага…
        Аманда с удовольствием это и сделала, а Лупано, придерживая, обнял ее за талию и покраснел. Впрочем, смеркалось уже и красного лица его никому не было видно - даже хитрой юной ведьме, чего уж говорить об остальных.
        - О, и эти явились! - увидав вынырнувшую из кустов парочку, ухмыльнулся Альваро. - Гляди-ка, обнявшись! А где ветки-то?
        - Сейчас принесу. У Аманды с ногой что-то.
        Сидевший у костра Егор обернулся:
        - Я посмотрю.
        - Нет-нет, - присаживаясь рядом, возразила девчонка. - Мне лучше уже, к утру, думаю, все пройдет.
        - А если не пройдет?
        - Пройдет. Я же знахарка, забыли?
        Поужинав, беглецы улеглись спать прямо под открытым небом, на ветках, предоставив Аманде устроенный специально для нее шалаш. Мерцая синеватыми углями, тихо таял костер, в темном ночном небе горели звезды, и узенький серп растущей луны покачивался над вершинами близких гор, светясь в легком тумане, словно ближний свет автомобильных фар.
        Вожников вдруг вспомнил дом - не этот, на Руси, в Новгороде или в Заозерье, а тот, где пилорамы, джип, лесовозы с фискарсами, друзья-реконструкторы… Эх, не повелся бы на уговоры бабки Левонтихи! Хотя… не больно-то она его и уговаривала - сам захотел чудесные способности обрести. Обрел вот. Сам себе - злой Буратино, винить некого. А с другой стороны, и не за что. Раз уж так сложилось, что здесь у него и семья: дети, Елена - супруга любимая, друзья, опять же… много, много друзей, но еще больше тех, кому князь - император! - очень и очень нужен. Чтоб защитить, чтоб все для жизни устроить, шутка ли - повелитель полумира! Это ж какая ответственность, и грустить о прошлом особо-то некогда - здесь дел неотложных полно, и все решать надобно. Ладно… Вот с Испанией разобраться да взять себя отпуск месяца эдак на три! Махнуть с Ленкой да детьми в Заозерье - в бане париться, мед-пиво-брагу пить, на рыбалку с верной дружиной податься. Хорошо, эх!
        У догорающего костра возникла чья-то фигура, уселась на корточки… В черных глазах отразились синие угли.
        - Ты что не спишь-то, Фелипе? - выглянув из шалаша, прошептала Аманда.
        Малыш пожал плечами:
        - Не знаю, не спится что-то. А ты чего?
        - Я думаю - кто тут ходит? Вроде Энрике сейчас стражу несет - его очередь.
        - Его… Он на ручей пошел, с флягой. А я сторожу - к утру ближе. Так уж выпало.
        - Не уснешь?
        - Не-е! Ой… - Отрок вдруг вскочил на ноги, словно бы вспомнив что-то очень важное, отбежал… и сразу вернулся, держа правую руку за спиной.
        Аманда, любопытствуя, уже выбралась к костру, уселась:
        - И что ты там прячешь?
        - Глаза закрой.
        - Зачем?
        - Ну закрой - увидишь.
        - Ой!
        Распахнув очи, девушка улыбнулась, увидев в руках Малыша цветок… непонятно, правда, какой - темновато кругом было, - но красивый, наверное, не может такого быть, чтоб некрасивый!
        - Это мне?
        - Тебе. Бери, бери!
        - Спасибо, Фелипе, - растроганно поблагодарив, Аманда поднялась на ноги и чмокнула юного воздыхателя в щеку. - Спасибо.
        Позади послышались чьи-то шаги - вернулся с ручья Энрике Рыбина. Уселся, поставил у ног плетеную флягу.
        - Водички хотите?
        - Ага!
        - А что не спите-то?
        - Сейчас пойдем.
        Егор слышал все разговоры сквозь сон, слышал и улыбался. Вот ведь как получилось - не думал, не гадал, а и здесь, можно сказать, в бегах, обзавелся ватагой. Именно так - ватагой: если не считать вполне независимого в силу отцовского капитала Лупано, и Аманды, все остальные были просто счастливы обрести себе покровителя, в котором - прав Альваро! - нутром чуяли честного и благородного человека, истинного кабальеро. Служить такому - великая честь для простолюдинов, ох не зря эти молодые люди так рисковали, спасая князя и девушку, они ведь - ко всему - еще и себя спасали, и не зря - теперь вот не сами по себе, а можно сказать, дружина, не просто гопники, а военные слуги благороднейшего рыцаря, с которого, в случае чего, и спрос. А если б не случай… Какие у них там, в Манресе, перспективы? Попасть рано или поздно в руки местного правосудия и украсить своими телами городские виселицы? Оно к тому и шло… если б не встреча с Егором.
        Молодцы, ребята, живо свою выгоду сообразили, хоть и подростки еще, по сути-то… хотя нет - в эти времена взрослели рано. Это в голливудских фильмах подростки - обычно дебиловатые девицы да дубинушки лет по двадцать пять, вполне половозрелые особи, даже перезрелые, если на то пошло. А отвечать ни за что не хотят, не умеют - они же подростки, какой с них спрос, с детушек-малолетушек? Здесь такой номер не пройдет, живо спросят и, ежели некому заступиться, шкуру сдерут… или уж, на худой конец, на ближайшем суку повесят.
        Светили в небе желтые звезды, и узкая, зависшая над горами луна ничего особо не освещала, а лишь больше сгущала тьму. Костер уже совсем догорел, лишь пара рубиново-синих углей мерцала во тьме, словно глаза какого-то дикого зверя.
        Какие красивые у Аманды глаза! Да и сама она - красивая. Очень. И что бы там ни говорили… Черт! Укусил кто-то в шею. Москит? Не должны бы тут москиты…
        Хлопнув себя по загривку, Малыш Фелипе привстал, поворочался, снова улегся на ветки… И опять принялся думать. Об Аманде, о ком же еще-то? Кому цветок подарил, о той и думал. Эта девушка - красивая, как солнце, что бы там ни говорили другие, а Фелипе хорошо слышал, как усмехался Беззубый: мол, тощая, как драная кошка… Ну и что с того, что не толстая? Не всем же дородными быть, тем более что дородных-то, с пышными бюстами женщин, честно сказать, Малыш Фелипе побаивался, а вот Аманду - нет. А что ее бояться-то? Она такая же, как и все, тоненькая, стройная… и арбузной груди нет. Альваро все на эту тему шутит, ох дать бы ему по зубам… Пары зубов-то у него и так нету, выбили, потому и Беззубый.
        И все равно - дать бы! Или нет, лучше Аманде еще один цветок подарить… даже несколько, целый букет, вот к утру и нарвать, в шалаш забросить… Да! Отрок довольно улыбнулся - все же хорошо он придумал, просто здорово, и где цветы растут, знал - желтенькие такие, их и сорвать, у тропы, рядом с ущельем… Или пойти к реке? Нет, до реки далеко, не успеть, да и здесь сторожить нужно.
        Подросток так и не уснул, все ворочался, дожидаясь своего часа. И дождался-таки - подошел сменивший Рыбину Рвань, нагнулся, дотронулся до плеча и шепнул:
        - Эй, Малыш! Подымайся. Да вставай же!
        - Встаю уже, встаю. Все спокойно?
        - Да.
        Поднявшись, Фелипе обошел стоянку по кругу, внимательно поглядывая по сторонам и прислушиваясь. Начинало светать, ночь уходила, пряталась на дно самых глубоких расщелин, к одной из которой и направился отрок, дабы нарвать цветов для юной красавицы Аманды, увы, не обращавшей на парня никакого внимания. Ну, разве что вчера вечером - из-за подаренного цветка. Поцеловала - да! Интересно, а сегодня поцелует?
        Стоя на краю кручи, Фелипе нагнулся, потянулся за трехцветной фиалкой… и вдруг услышал позади, на тропинке, какой-то странный лязг, слегка похожий на тот, что производит опущенное забрало рыцарского шлема. Отрок быстро обернулся…
        - Бог в помощь, славный юноша! - громко, не таясь, пожелал парню паломник в рясе с накинутым на голову капюшоном, странствующий монах, каких много. - Цветы собираем?
        - Ну… так… - от неожиданности Фелипе Малыш забыл поздороваться.
        - Хорошее дело! Ты к Моренете или уже от нее?
        - К ней, - мальчишка наконец улыбнулся - странник разговаривал вполне доброжелательно, да и выглядел довольно скромно. Рваная, подпоясанная простой веревкой ряса, котомочка за плечами…
        - Я так полагаю, ты не один тут… Меня с собой возьмете, ведь по пути?
        - Возьмем, - кивнув, Фелипе тут же задумался. - Только об этом, наверное, не меня спрашивать надо.
        - Ничего, ничего, я кого надо спрошу.
        Монах сбросил с плеча котомку, развязал… что-то лязгнуло… ага, вот оно! Наверное, фляга…
        - Тебя как звать-то?
        - Фелипе.
        - Славное имя. А я - брат Флориан. Семечек хочешь, Фелипе? Хорошие семечки, тыквенные… По глазам вижу, что хочешь. Ну, не стесняйся же, подходи!
        Уже все встали, умылись в ручье и подкреплялись оставшейся с вечера рыбой, а Фелипе Малыш все не приходил, словно в воду канул.
        - Может, он заметил кого? - заволновалась Аманда.
        Альваро Беззубый скривил тонкие губы:
        - Да ладно - заметил! Как же, скорее за цветами пошел. Не видал я, что ли, как он вчера на тебя смотрел?
        - Вообще-то, нам бы надо идти уже, - вытирая об траву руки, заметил Егор. - Но без Малыша не пойдем…
        - Подождем?
        - Нет. Ждать не будем - поищем.
        Разделились на группы: Рвань с Рыбиной, Альваро с князем и Лупано с Амандой - такое разделение последним пришлось очень по душе, что было заметно даже толстокожему Рыбине.
        - Посматривайте, - сказал тот. - Вдруг да погоня?
        - Не, погони не может быть, - сплюнув через выбитый зуб, уверенно возразил бывший вожак шайки. - Но тут ведь всякого люда хватает. А Малыш и заблудиться мог вполне, клянусь Святым Яго!
        К полудню они прочесали всю округу, и даже больше, заглянув буквально под каждый куст. Тщетно! Мальчишка исчез, словно в воду канул. А может, и правда - в воду? Река-то недалеко… по прикидкам Вожникова, километрах в пяти-шести… рядом.
        - Да, пойдемте к реке, - закивал Альваро Беззубый. - Вдруг он туда ушел да увидел кого…
        - Или его уж схватили…
        - Да, посматривать надо.
        Все оглянулись на князя, в задумчивости застывшего на вершине утеса, близ корявой сосны, извивающейся ветвями, словно скрученный жуткой подагрой Змей Горыныч. Жаркое солнце давно уже высушило утреннюю росу и туманную дымку, оставшуюся невесомым покрывалом лишь высоко в горах. Парило. Все чаще налетал ветер, так что грозы не должно было быть, просто не успевали собраться тучи.
        - Вы идите к реке, старший - Альваро, - наконец принял решение Егор. - Не торопитесь, по пути тщательно осматривайте все… Только кричать, я полагаю, не надо.
        - Да, не стоит - там опасные места, - гордый назначением Альваро довольно цыкнул через выбитый зуб. - Можете не волноваться, сеньор, все будет сделано четко и скрытно.
        - А я и не сомневаюсь. - Спрятав улыбку, Вожников придержал за локоть одного из парней - Рыбину: - Постой-ка, дружище Энрике. Ты что-то там говорил про цветы?
        Рыбина - нескладный подросток с угрюмым некрасивым лицом и потухшим, словно у снулой рыбы, взглядом - с удивлением оглянулся:
        - Да, говорил. Они там растут, на круче… ну, Малыш вчера приносил…
        - Идем, покажешь. Осмотрим все, а потом остальных нагоним. Вперед!
        - Угу, - Энрике с готовностью поклонился и утробно высморкался. - Готов за вами идти куда угодно, благородный сеньор!
        Сказал и, отвернувшись, показал Беззубому язык, думая, что «благородный сеньор» не заметит. А сеньор заметил, он вообще всегда все замечал или, по крайней мере, старался. Заметил и сейчас… и про себя улыбнулся, отметив, что даже такой внешне угрюмый и неприятный тип, как Рыбина, все же определенным чувством юмора обладает. А значит - далеко не дурак. И цветы вот заметил.
        - Ну, долго еще?
        - Вон, господин, у той скалы. Прямо вот тут, по тропке… А вот и цветы!
        - Ага, вижу, вижу, - присмотревшись, улыбнулся Егор. - Гладиолусы.
        - Что, сеньор?
        - Или маргаритки… Шучу! Сам-то знаешь, что за цветы?
        - Думаю, что это ромашки, сеньор.
        - Ромашки, я и без тебя вижу.
        - А рядом, похоже, ирисы. Да! Малыш такой же цветок и приносил… кажется…
        - Кажется?
        - Да уже темновато было.
        - Постой-ка… - Князь наклонился, поднял из травы шелуху: - А это что еще за мусор?
        - Семечки. Тыквенные, сушеные…
        - Ага… ага… - внимательно осматривая тропинку, протянул молодой человек. - И кто же это, интересно, их тут сушил?
        - Да кто угодно, сеньор! - Энрике едва сдерживался, чтобы не рассмеяться, что было бы крайне невежливо, а казаться невежливым Рыбина не хотел.
        - Кто угодно - паломники, рыбаки, охотники… Семечки ведь много не весят: возьми с собой в дорогу да щелкай, все не так жрать охота, ага. Вон еще шелуха, а тут…
        Парень вдруг опустился на колени и заводил носом, словно гончая, почуявшая след.
        - Что такое? - заинтересованно склонился Егор.
        - Камень плохо лежит, - Рыбина уверенно ткнул пальцем. - Вот этот. Как-то не так.
        - Что значит «не так»?
        - Так он не такой уж большой и тяжелый, а лежит ровно посреди тропы, - пояснил парень. - А тропа-то нахожена, давно б его кто-нибудь в расщелину скинул, ага! А ну-ка…
        Вожников еще ничего не успел подумать, как Энрике, вскочив на ноги, с размаху пнул каменюку, и тот, слетев с тропинки, подпрыгивая, покатился вниз да угодил прямо в ручей, подняв тучу брызг.
        - Вот так и было бы, сеньор! - уперев руки в бока, довольно сказал юноша. - Всеми святыми клянусь.
        - С чего ж он тогда здесь лежал? Кто-то что-то скрыл… - Присев, князь погладил каменистую землю рукой, нащупав что-то липкое… - Кровь?
        - Точно, кровь, сеньор! - полизав странные пятна, закивал Рыбина. - Всеми святыми кля…
        - Да хватит уже клясться! - Вожников взволнованно указал вниз, в расщелину. - А ну-ка, спустись, глянь - что там?
        Бывший гопник тотчас исполнил приказанное, ухнув в расщелину с такой прытью, что князь уже стал всерьез опасаться - не разбил бы дружище Энрике голову! Не разбил. Спускался ловко, видать, с детства по горам лазил и сейчас еще не потерял сноровки. Спустился, искал, можно сказать, носом землю рыл и под каждый камень да кустик заглядывал. И не нашел - ни-че-го!
        - Нет, сеньор, если и убили, так тело сюда не сбросили. Ручей мелкий - увидели бы. Наверное, к реке увели.
        Вожников недоверчиво покачал головой:
        - И кому мог понадобиться нищий мальчишка?
        - А кому угодно, сеньор. Его же можно продать маврам! Полсотни золотых, как пить дать, отвалят… ну, или чуть меньше.
        - Ах вон оно что… - протянул Егор. - И как же я раньше не догадался? Но почему тогда кровь?
        - Может, для острастки ударили? Чтоб не трепыхался.
        - Да нет - крови-то слишком уж много. Боюсь… - оборвав фразу, князь махнул рукой. - Ладно, пошли к реке.
        Вскоре путники вышли к реке, все так же несшей свои мутные воды в море, иногда - маясь на разливах от безделья, а иногда - мчась в горных теснинах сокрушающе-бурным потоком.
        - На излучине надо смотреть, - сказала Аманда.
        Князь молча кивнул, и все прошли по узкой рыбачьей тропе до излучины, широкой, поросшей у самой воды узенькой кромкой шуршащего на ветру камыша. Ничего… никаких трупов, выброшенных течением тел…
        - О Матерь Божья!!! - Аманда показал рукой чуть выше, где на лужайке, над могильным холмиком, высился свежесрубленный крест. Рядом с крестом лежал букетик ирисов… - Господи, что это? Откуда здесь?
        - Бог в помощь, путники!
        Егор вскинул глаза, машинально положив ладонь на рукоятку висевшего за поясом ножа. С горного кряжа на лужайку неспешно спускались вооруженные алебардами и мечами люди, всадники - кто верхом, а кто вел лошадей под уздцы. Незнакомцев было чуть больше дюжины, все мужчины да мускулистые парни, на ком-то даже позвякивала кольчуга, и вообще все они сильно походили на воинский разъезд. Арагонские караулы!!! Те самые, кого так опасался Егор. Черт побери… вот, поди ж ты, довелось встретиться! Ну да, ну да - разъезд, вон и попоны - полосатые, желто-красные, и плащи… Правда, никакой агрессии воины покуда не проявляли, вели себя вполне мирно, дружелюбно даже. И особо не лезли с расспросами, лишь один - усач в обтянутой зеленым бархатом бригантине - спросил:
        - В Монтсеррат?
        - Туда, - не сводя глаз с могилы, односложно ответил Егор.
        - Вот и этот бедолага, похоже, к Моренете спешил, - усатый со вздохом кивнул на крест. - Мы его с час назад закопали. Жалко - молодой, совсем еще мальчик.
        - Мальчик?
        - Да. Темненький такой. Лет, может, двенадцати. Мы его уже мертвым нашли - вынесло течением. Волки напали… или бродячие псы.
        - Или лихие люди, - задумчиво промолвил Вожников и, сам не зная почему, спросил: - Вот мы, по-вашему, не лихие?
        - Вы? - Усач неожиданно ухмыльнулся: - Нет! Может, вы лично… не знаю, а вот спутники ваши… слишком уж они юные для лихих дел.
        Князь дернул подбородком:
        - Этот… темненький… он в каком виде… был?
        - В плохом виде. Зверье успело погрызть… все горло…
        - Волки? - спросила Аманда.
        Усатый покусал губу:
        - Скорее - волк! Появился тут один зверь… Ух… страх Божий. Кстати, а не ваш ли это парень?
        - Наш, - не стал скрывать Егор. - Отстал, потерялся… Не уберегли. Жаль!
        - Жаль, что и говорить, жаль. Сколько их тут пропадет, таких вот бродяжек. Иных и имен никто не скажет. Значит, этот - ваш.
        - Вообще-то, хотелось бы посмотреть… Однако не разрывать же ради этого могилу?
        - Вот то-то же, - покивал усач. - Не разрывать. Лучше помолитесь.
        Путники так и сделали, и к ним присоединились воины капитана Гильермо Ньезы - так звали усатого - небольшой отряд ополчения из горда Террасы, расположенного на юго-восток от Манресы, так что беглецы сделали изрядный крюк, удалившись от монастыря Монтсеррат с Черной Святой Девой, а вовсе к нему не приблизившись. Все мавры… Они, они виноваты - от Манресы-то до монастыря рукой подать - дорога имеется, а от Террасы - древнего, выстроенного римлянами, а потом готами городка - топать и топать.
        - Мы, видите ли, как раз и посланы изловить волка, - помолившись вместе со всеми, пояснил доблестный капитан. - Напасть у нас от волков - недавно двух пастушат растерзали да порезали все стадо. Многих мы уже убили, сняли шкуры, а главный, вожак, ускользнул - ну да мы примерно знаем куда. В горы, серая сволочуга, подался! Ничего, не уйдет… Вот он-то, похоже, и вашего парня…
        - Думаете, все-таки волк?
        - Он. Людоед серый. Ничего! Найдем. На копья возьмем да сдерем шкуру! Хватит ему уже подличать. - Капитан яростно сплюнул в траву и перекрестился. - Вы не беспокойтесь - словим. В Монтсеррат, значит, идете?
        - Да-да.
        - Так вам через Манресу надо, тут прямой дороги нет… вернее, есть, да опасна - крутовата сильно, вот никто почти по ней и не ходит, только одни пастухи.
        - Вот бы вы, почтеннейший сеньор…
        - Зовите меня дядюшка Гильермо, я так больше привык.
        - Вот бы вы, дядюшка Гильермо, показали нам прямой путь!
        - Покажем. - Подумав, капитан покрутил усы и улыбнулся: - Все-таки повезло вам, что нас встретили. А вот парню вашему - не повезло, да будет земля ему пухом.
        Напросившись в попутчики к ополченцам, князь не ждал большего, хотя и мог бы, если б хотел, просто заручиться рекомендациями капитана Гильермо Ньезы, пройти в Матаро через Террасу, в римские времена известную как Эгара Романа, или - через соседний Сабадель. Это было бы куда быстрее, однако неизбежно вызвало бы подозрения у славного капитана, да и собственные люди - ватага! - не поняли бы. Если уж есть возможность заглянуть к Святой Деве - так как не заглянуть?! Тем более, по словам «сеньора Жоржу», именно в монастырь на горе Монтсеррат они и направлялись, как и положено паломникам. Либо туда, либо обратно, но уж никак не поперек! Слава Господу, хоть не пришлось возвращаться в Манресу… если, правда, «дядюшка Гильермо» не соврет и тропы на перевале покажет.
        Похоже, и вправду там доброй дороги нет, думал по пути Вожников, припоминая отрывки из бывших своих, в старые - с поездами и самолетами - времена, путешествий. Насколько помнил Егор, в монастырь добирались тогда либо по шоссе - опять же через Манресу, - либо подвесной дорогой, по воздуху через станцию Монтсеррат-Аэри, либо горным - с зубчатым колесом, поездом «кремальерой» - через Монистроль де Монтсеррат. Та еще была дорожка, даже тогда - в индустриальном будущем, что уж говорить о нынешних диких временах, одно слово - Средневековье! Только вот Вожникову почему-то давно уже казалось, что хороших и отзывчивых людей в Средние века куда больше, нежели в двадцать первом веке. Наверное, потому, что мировоззрение у всех - религиозное (никакого другого и быть не могло), вот и не грешили… а если уж и грешили, то каялись или индульгенции покупали.
        Поужинали вместе - ополченцы и паломники, - кто-то из воинов оказался большим любителем рассказывать разные веселые истории, вот и заслушались. Агостиньо Рвань даже рот открыл удивленно, да так и сидел, восторженно тихо, как и все остальные, кроме разве что Аманды и Лупано - жалея Малыша Фелипе, девчонка плакала, а Лупано ее, как мог, утешал. Вообще, в эти времена не было принято сильно грустить по мертвым - человеческая жизнь стоила очень мало, средневекового человека смерть подстерегала буквально на каждом шагу: даже обычная простуда в отсутствие антибиотиков частенько оказывалась смертельной, не говоря уже о полной антисанитарии и вследствие этого - эпидемиях. Тем более душа-то - вечна! И где ей быть - гореть ли в аду или в раю нежиться, - от человека и всей его жизни зависело.
        Егор вдруг подумал, что некоторым завсегдатаям фитнес-клубов и вообще лицам, особенно заботившимся о своем драгоценном здоровье, хорошо бы и о душе подумать. А то ведь очень часто бывает так, что все вокруг человека красиво и прекрасно - и машина, и новая жена, и яхта, а вот внутри-то - душа подлеца и подонка, о чем данный конкретный подонок и подлец, к слову сказать, прекрасно знает, хоть и не говорит никому, да мало того - и себе-то, любимому, врать пытается. Мол, сам я всего достиг, всего добился, все сделал, и не подлюга я с душой чернее угля, а просто человек «успешный» - завидуйте все и с меня пример берите! Я просто «умею жить». А сам-то помнит все до мелочей: где сподличал, где кого-то подсидел, а где просто не помог, хотя и имел возможность. Помнит. И памяти этой до жима в яйцах боится, боится остаться с нею один на один, словно в страшном сне, и частенько пытается заглушить остатки совести безудержным разгулом: пить, потреблять, жрать в три горла - завидуйте, вот он я, я жить умею!
        Жизнь быстро пройдет. А дальше? Неужто все «успешные» - атеисты? Неужто не страшно?
        И что тут скажешь? Не страшно, наверное. Подлую душу ничем не исправишь - в аду гореть, в аду, как бы тут ни выкручивались, а уж там-то суд другой. Высший судия! За откаты не договоришься.
        Эх, Малыш, Малыш… несомненно - в раю сейчас парень… хотя как знать? Компашка-то у него при жизни была та еще, мягко говоря - без особых моральных устоев. Кстати, еще следовало убедиться, что Малыш Фелипе действительно мертв.
        Улучив момент, когда все уже спали, Егор растолкал Альваро Беззубого и Рыбину, наказав скрытно пробраться к могиле.
        - Раскопаете, глянете - зароете обратно, - яростным шепотом напутствовал князь.
        Никто из парней не возразил ни словом, лишь Энрике - Рыбина - так же шепотом справился:
        - Как же мы там глянем? Темно ведь!
        - Огниво возьмите. Ну а копать и ножами можно - земелька-то свежая.
        Егор вновь лег. Сменившийся часовой, поворошив угли, подкинул в костер хворост. Захлопав крыльями, пролетела, казалось, над самой головой какая-то ночная птица… и тут же где-то рядом послышался писк.
        - Ишь ты, - буркнул в усы часовой у костра - тот самый балагур-рассказчик. - Видать, мышь словила.
        - Сова?
        - Она самая.
        Поднявшись - все равно не спалось, - Егор присел к костерку, протянул к огню руки.
        - Озябли небось? - спросил ополченец. - Холодновато нынче. Да и вообще в горах по ночам не жарко.
        - А я жары не люблю, - глядя на огонь, признался князь. - Все же человек северный.
        - Да по выговору понятно, что нездешний. - Часовой вдруг замолк, настороженно прислушиваясь к чему-то.
        Егор тоже напрягся, но, конечно, уровню его слуха было далеко до возможностей средневекового человека, живущего, по сути, на лоне дикой природы и полностью от этой природы зависящего. А природа далеко не всегда мать, бывает, и мачеха, так что уж тут не зевай, зазеваешься - гибель.
        - Вон за той горушкой лязгнуло что-то, - вытащив из ножен палаш, негромко произнес ополченец. - Вы тут посидите, а я пойду проверю. Ежели что…
        - Это, наверное, мои парни. - Егор нарочито сладко зевнул и снова прислушался: - Ну да, они - слышите, говорят? На речку помыться ходили.
        - Чего это они ночью-то?
        - Так вчера не до этого было, а завтра… вернее, уже сегодня, мы вас задерживать не хотим.
        - Это правильно, - одобрительно кивнул страж и посмотрел на вышедших из лесочка парней: - Ну, как водичка?
        - Что? А, ничего, теплая.
        - Купаться можно.
        Парни посидели немного у костра, обсохли - видать, после земляных работ и вправду выкупались, а потом ушли спать под навес, устроенный на случай дождя из травы и веток. Князь ни о чем не спрашивал, просто Альваро, проходя мимо, шепнул:
        - Он.
        И все стало окончательно ясно. И нечего было особенно разлагольствовать. Ну, погиб парень. Ну, жаль. И что? Разве что помолить за его душу Моренету… да наказать убийц! Убийц… Волка? Так ведь, вероятнее всего, Малыша сначала убили - огрели камнем… или нет? Егор ведь тела не видел, да если б и видел, что он - патологоанатом? Судебно-медицинский эксперт? Может, и волк… если уж на поиски этого волка целый отряд послан! Кстати, и в Матаро волка искали… все говорили, что оборотень, а местный инквизитор, брат Диего, над этим смеялся и ни в каких оборотней не верил. Вот и князь не верил. Тогда, значит, что же - волк? Может, и волк - напасть на ребенка дело плевое. Горло перегрыз да утащил к реке. Утащил… Вот только зачем?
        Глава X
        Монтсеррат
        Халед ибн Хасан, тот самый красавчик кабальеро, которого многие по всей Испании знали как славного рыцаря Алонсо де Риверу, нервно потеребил рыжеватую бородку и, в который раз уже, едва сдерживая негодование, поглядел на крестьян:
        - Так, значит, вы не видели никаких волков и ни о чем таком не слышали?
        - Нет, господин, не слыхали, ага.
        Поклонившись, селяне отвечали хором, два мужика: один худой, с усищами и в широкополой - от солнца - шляпе, другой коренастенький, круглолицый, с окладистой седоватой бородой. Оба, впрочем, были чем-то похожи - смуглые, с морщинистыми обветренными лицами, и говорили одинаково - по-сельски основательно, медленно, добавляя «ага» в конце чуть ли не каждой фразы, чем сильно бесили Халеда - де Риверу.
        - Нет, нет, почтенный сеньор, волки-то у нас есть… только зимой. А так в селе-то у нас все телки да овечки целы, ага. Даже на дальних пастбищах - и там.
        - А далеко ль от села ваши пастбища? - прищурился самозваный кабальеро. - Сколько дней пути?
        Селяне переглянулись:
        - Дней? Ну, уж вы и скажете, сеньор. Они, пастбища-то, в горах, на склонах - из села-то видны, ага.
        - Значит, спокойно все у вас?
        - Хвала Смуглянке - спокойно.
        При упоминании Святой Девы красавчик-мавр и сопровождавшие его вооруженные люди в количестве около дюжины скривились, словно при них выразились самыми гнусными словами.
        - И вы даже не слышали, что около Террасы обнаглевшие волки загрызли трех пастухов? - чуть помолчав, продолжил свои вопросы Халед ибн Хасан. - Что, правда не слышали?
        - У-у-у! - сложив толстые губы трубочкой, махнул рукой коренастый. - Это ж в Террасе! А там каждый день что-то случается - город ведь, ага.
        - Так это ж от вашей деревни день пути!
        - Так ведь целый день, господин. Мы туда раза два в год и ездим, ага. Один раз на праздник в честь Святой Девы, а другой - на ярмарку. А ярмарка там, я вам скажу…
        - Поехали! - Не дослушав, красавчик обернулся к своим и презрительно сплюнул: - Эти сиволапые вряд ли нам что толковое скажут. За мной!
        Резко повернув коней, вся кавалькада умчалась за своим господином, поднимая тучи густой серовато-желтой пыли.
        Посмотрев вслед всадникам, селяне одновременно пожали плечами и снова переглянулись:
        - Это кто хоть такие были-то, а, кум Жузеп?
        - А я-то почем знаю, ага.
        - Так ты в город-то почаще моего ездишь. Слыхал, как этот парень говорил? Слова будто глотал, я и не разобрал-то почти ничего, ага.
        - Так в Валенсии говорят. - Кум Жузеп - коренастый, с круглым лицом и бородкой - задумчиво почесал в затылке. - Или в Андалузии.
        - Вот, недаром на селе говорят, что ты ученый человек, куманек! - Усатый с восторгом хлопнул Жузепа по плечу, да так, что тот едва не упал. - Вален-сия… Анда… Анда… Андалузия. И откуда ты только такие умные слова знаешь?
        - Так в городе-то бываю, умных людей слушаю.
        - А я думал - все больше вино в корчме старого Хавьера пьешь, ага!
        Кум Жузеп неприязненно поежился:
        - Вот заладил - ага, ага… Я тебе что - пьяница?
        - Я так не сказал… Но ведь пьешь же?
        - А тебе какое дело? Ах ты ж… Н-на!!!
        Не на шутку разобиженный селянин размахнулся и двинул своего сотоварища кулаком в скулу, и тот, нелепо взмахнув руками, полетел в росшие рядом кусты, а широкополая шляпа его, подпрыгивая на камнях, покатилась вниз по дороге, словно оторвавшееся от телеги колесо.
        - Ах ты так, так, да? Мххх… ну получи, чтоб тебя разорвало!
        - Посмотрим еще, кто из нас получит… Ишь ты, пьяницей обозвал, пес!
        - Кто пес? Я?!
        - Ты, ты… ага!
        - А вот тебе! Вот!
        - А-а-а-а!!!
        Неспешно поднимавшийся в гору паломник - монах в рясе с накинутым на голову капюшоном, - покосившись на прокатившуюся мимо шляпу, с укоризной глянул на драчунов, поправил висевшую на левом плече котомку и, бросив в рот горсть тыквенных семечек, свернул на козью тропу.
        - Думаю, нам нужно искать монаха, - нагнав красавчика, осмелился дать совет один из воинов - широкоплечий малый с мосластым, каким-то лошадиным лицом.
        Халед с усмешкой скосил глаза:
        - Нам нужно искать и монаха, и волков. Так, чтоб они были вместе… хотя бы по слухам.
        - Но…
        - Ибо паломников здесь столько, что мы никогда не отыщем нужного. Ну? - лжекабальеро грозно взглянул на воина. - Какую глупость ты хотел бы сказать еще, любезный Заир?
        - О, господин мой, позволю себе все же кое-что предложить для пользы нашего дела, - упрямо сверкнул глазами Заир. - Тот рыбак, посланец Мардара, говорил, что Он… - Слово «Он» воин выделил интонацией, хотя его холеному господину и так было понятно, о ком идет речь. - Он убивает, как волк, разрывает горло… не руками же ведь? И когтей у него нет.
        - Я всегда знал, что ты далеко не глупец, мой верный Заир. - На тонких губах кабальеро заиграла улыбка. - Потому и держу тебя своей правой рукой.
        - Господин! Уверяю, вы не…
        - И об умениях столь нужного нам упыря-гуля я тоже подумал, все ж не глупее тебя.
        - О Аллах, всеблагой и всемилостивейший! - Вытянутое лицо Заира внезапно исказил страх. - Так вы думаете, тот, кого мы ищем, - гнусный кровопийца - гуль! Так как же мы с нечистой силой справимся?
        - Он не гуль, успокойся, - внимательно поглядывая по сторонам, сказал Халед. - Если б был гуль, Мардар нас бы предупредил, да и, скорее всего, не послал бы, явился бы сам. Не-ет, это человек… человек по виду, обликом, телом, и лишь душой - хищный и кровожадный зверь.
        - Ва, Аллах, - сложив руки на груди, Заир набожно поднял глаза к небу. - Можно я скажу откровенно, мой господин?
        - Говори уж, коль начал! - Кабальеро прищурился, поправив висевший на поясе меч в узких, отделанных серебром ножнах. - Впрочем, я, кажется, знаю, о чем ты хочешь сказать… О Мардаре, не так?
        - Так, господин, - погладив по гриве коня, кивнул воин. - Об этом проклятом колдуне… и о том гнусном нелюде, кого мы ищем. Клянусь поясом Пророка, я бы просто убивал неверных, где бы только их ни увидел! Но связаться с колдуном…
        - Страшно? - язвительно скривил губы Халед.
        - Я не трус, господин, вы зна…
        - Да, я знаю. Но и ты пойми, Заир, и вы все поймите - просто убивать мало! - взволнованно сверкнув глазами, красавчик придержал дернувшегося было коня. - Нужно спасти Гранаду. И вернуть Сеуту - нашу несчастную родину. А кяфиры - неверные - сильны, очень сильны, и вы все знаете, что помочь нам может только чудо… или черный колдун! И мне все равно, кого использовать. - Халед сорвался на крик, сам того не замечая. - Все равно - пусть колдун, нелюдь, злобный ифрит или гуль, да хоть сам шайтан! Лишь бы помогло, лишь бы! А кто так не думает - может идти на все четыре стороны. Есть такие?
        При этих словах все воины спешились и разом повалились на колени в серую дорожную пыль.
        - О господин, мы никогда не предадим вас! - стукнув себя кулаком в грудь, Заир горделиво расправил плечи. - И отстоим Гранаду, и вернем свою родину, мы хотим этого ничуть не меньше, чем вы! Просто… вы и сами заметили, что и мы не глупцы, и только хотим знать больше из того, что передал вам рыбак от кол… от Мардара. Вместе ведь легче придумать, как изловить.
        - Хорошо. - Молодой господин спокойно кивнул и даже улыбнулся, глядя на своих верных воинов, немногих оставшихся в живых после штурма Сеуты, единственных, кому еще доверял. - Пусть будет так. Встаньте же с колен! Говорите… Ах да, прежде вы хотели послушать, что ж… - Халед сдвинул брови, припоминая. - Этот гуль… нелюдь… он должен быть где-здесь, рядом, где смерть - там и он. Вроде бы рвут людей волки, но нет… хотя вы это уже знаете… Что еще?
        - А нет ли каких-нибудь примет, мой господин? Ведь нелюдь выглядит как человек. Каков он - толстый или худой, высокий или низкий, с бородой или, может быть, без?
        - Не знаю. Об этом Мардар не сказал… но он передал с рыбаком другое… - Сунув руку в переметную суму, кабальеро вытащил оттуда небольшой флакон из толстого голубого стекла, какие делали когда-то в Египте. - Это снадобье нелюдь должен выпить… и тогда он сделает для нас все, что нужно. А что нужно - вы знаете.
        - Выкрадет Черную Деву! - стукнув себя кулаком в грудь, восторженно выкрикнул Заир. - Но… выкрадет ли? Подействует ли снадобье?
        - Если не подействует, мы нелюдя убьем, - спокойно пояснил Халед. - Зачем он нам тогда нужен?
        Заир вдруг сверкнул глазами:
        - А мы сами? Разве мы сами не можем ее похитить? Напали бы на монастырь и…
        - В том-то и дело, что не можем, - грустно улыбнулся красавчик. - Думаете, никто не пробовал?.. Даже сами неверные захотели перенести Деву на другое место, в Манресу…
        - И… что?
        - Не удалось! Ее могут выкрасть очень и очень немногие… так говорил Мардар.
        - Немногие… и тот… халиф неверных?
        - Да, и тот бы мог. Но мы его упустили, увы… Тем более Мардар просил пока халифа не трогать. Нам остается только нелюдь. - Халед приосанился: - Да, мы не ведаем его облика, но хорошо знаем его внутреннюю суть и вполне можем представить все его действия. На этом и будем ловить. Только бы поскорей найти - где. В Террасе расходимся, посидим в майхонах, послушаем разговоры… Можете даже выпить вина - Всевышний простит вас ради благого дела!

* * *
        В Террасе люди Халеда ибн Хасана встретились со своим господином уже к концу дня, на постоялом дворе, расположенном на самой окраине, у полуразрушенной, построенной еще римлянами, стены.
        - Вот ведь народ! - Сидя в саду, красавчик покосился на старинную кладку и одобрительно поцокал языком: - Язычники, а как строили! И не только стены, дороги, но и государство - Империю! Впрочем, и наши халифы когда-то… О Всевышний, ведь вся Испания еще не так давно была нашей… Почти вся! Мы вернем это время, клянусь! Ну, - Халед окинул столпившихся вокруг воинов быстрым пронзительным взглядом, - докладывайте! Начни ты, Заир.
        - В тавернах болтают, будто совсем недавно волки порезали пастушков где-то неподалеку…
        - Э, Заир! - недовольно прервал красавчик мавр. - Что это за слова такие? «Недавно», «где-то», «неподалеку»… Не должно быть таких слов!
        - Я понял, - кивнул воин и тут же поправился: - Четыре дня назад, на заливном лугу в трех римских милях к востоку от южных ворот, были найдены мертвыми трое отроков возрастом от двенадцати до шестнадцати лет, и у всех троих разорвана шея. По словам служки, им просто вырвали кадыки.
        - И?
        - И никого вокруг не видали, но слышали волчий вой.
        - Понятно, - сухо кивнув, Халед ткнул пальцем в следующего: - Теперь ты.
        - Три дня назад в десяти милях к северу, у деревни Сан-Себастьян, точно так же растерзали девушку-крестьянку.
        - Ты!
        - Два дня назад… в пятнадцати милях… двое подпасков…
        - День назад у южных ворот - заснувшего под деревом пьяницу…
        - Ну, это, может быть, и в самом деле волки. Или, скорее, бродячие псы. Достаточно! - покривив губы, Халед ибн Хасан жестко прищурился. - Вы не узнали почти ничего! Что смотрите? Увы, это так. Завтра же отправитесь обратно в таверны… Вижу, вы именно этого и хотели?! Вам так понравилось пить вино? Еще бы…
        - О господин, прошу, не оскорбляй нас понапрасну, - с глубоким поклоном вступился за всех Заир. - Мы просто делали то, что ты велел.
        - А подумать своей головой было лень?! - С презрением дернув шеей, Красавчик повысил голос: - Да, мы знаем, где и кого убили, догадываемся кто, и я даже могу предположить - как… Но, может быть, есть что-то общее между жертвами? Кроме того, что все они - простые, беззащитные люди… Ах, нелюдь вовсе не глуп и не ищет трудных путей! Ищите! Спрашивайте! Не знаю - что! Может, все убитые как-то похоже себя вели… или похоже выглядели… Ищите!

* * *
        И снова вечер, но уже на следующий день, и снова сходка у римской стены в дальнем углу сада, и - приглушенные голоса воинов, внимательный взгляд Халеда…
        - Те, трое, были одеты в рубища, двое - светловолосые, один - с темными кудрями…
        - Та несчастная девушка, крестьянка… одета в обычное платье, босая, волосы светлые, карие глаза…
        - Двое подпасков… одеты… волосы светло-русые, глаза…
        Выслушав всех, красавчик ненадолго задумался и, удовлетворенно кивнув, обвел своих верных людей враз повеселевшим взглядом:
        - Ну вот! Совсем другое дело. Наконец-то Всевышний вас вразумил. Заир, Нусрат! Завтра с утра отправитесь на рынок и купите там рыбацкую сеть и юную светловолосую рабыню… или мальчишку-раба, но тоже светловолосого. Лучше, чтоб они были родом из той местности, где нет гор. Поняли? Хорошо. Остальным быть готовым к отъезду! И да поможет нам Аллах.

* * *
        Недалеко от деревушки Сан-Себастьян, на горе Монтсеррат, притаились четверо мусульманских храбрецов: Халед ибн Хасан, Заир, Нусрат и еще один молодой воин, Хаким ибн Раис. Остальные остались внизу, в долине, сторожили дорогу и следили, чтоб - если что-то случится не так - никто не ушел. Никто… Ни Нелюдь, ни купленный на рынке светловолосый мальчишка в рубище, с босыми ногами в цыпках.
        Под скалой, где сидели четверо, шла горная тропа, вообще-то узкая, но в этом месте расширяющаяся так, что двое всадников вполне могли бы разъехаться, а вот две телеги - уже нет. Поросший редким терновником и ежевикой край тропы круто обрывался в ущелье, густо усыпанное серыми обломками камней и полускрытое туманом. Как ни странно, но здесь, на горе, было куда теплей, чем в долине, может быть, потому, что мощные скалы не давали свободы ветрам.
        - Смотрите-ка, а вон там скала, словно палец! - осматриваясь, удивленно шепнул молодой Хаким ибн Раис.
        - Ее называют Божий Перст, а вон ту, левее, Головой Слона, - негромко пояснил господин Халед, откровенно любуясь открывавшимся, несмотря на серые языки тумана, пейзажем. - Клянусь Пророком, красивые места! Но у нас, в Сеуте, куда красивее, верно? Было… и будет еще!
        - А мальчишка не сбежит? - поглядывая вниз, на тропу, на притулившуюся спиной к скале фигурку, озабоченно прошептал Заир.
        - Не сбежит, - ухмыльнулся красавчик. - Ему же сказали, где ждать.
        - Но он может уйти…
        - Один? Чтобы заблудиться тут и сгинуть? Ну нет - наш парень не такой дурак… К тому же мы ему ничего плохого не сделали, ведь так?
        - Так, - кивнул юный Хаким ибн Раис; высокий, с тонким станом и черными бровями вразлет, он был похож на девушку, чего очень стеснялся и, когда дразнились, немедленно лез в драку. - И ел он из общего котла, и сказки слушал… Верит, что мы выкупили его из рабства ради Монтсерратской Девы.
        - Да ведь так, по сути, и есть!
        - Он неплохой мальчишка - спокойный, послушный. Мне б такого раба.
        - Что же он не кричит? Ведь должен…
        - Тсс! Ага! Слышите?
        Снизу, с тропы, послышался звонкий крик - юный невольник звал хоть кого-нибудь, ему ведь и было велено: потеряешься в тумане - кричи. А как тут один, сам по себе выйдешь? И выше, и ниже тропа разделялась на несколько - по которой идти?
        - Эй! Эге-гей! - снова донеслось снизу.
        - Хаким, крикни ему, что мы здесь, пусть ждет спокойно, - подумав, распорядился Халед. - А то еще и правду уйдет, заплутает. Только быстро кричи, не спугнуть бы.
        - Эгей! Парень! - высунулся из-за скалы Хаким. - Мы идем, дожидайся.
        - Ага!
        - Ва, Аллах! - молодой воин неожиданно скривился. - А мы ведь не сможем его спасти, если явится Нелюдь. Просто не успеем! Может быть, я бы спустился заранее и…
        - И спугнул бы! - Светлые глаза Халеда вспыхнули неожиданной яростью, и ему стоило немалых трудов говорить сейчас спокойно и тихо. - Я вовсе не собираюсь никого спасать! Собираюсь поймать. Что же до этого мальчишки, то не думай, Хаким, что мне его не жалко и что я явился сюда, дабы отдавать на растерзание детей. Нет, не за этим. И этого парня мне жалко, как, полагаю, и вам. Но я, как и вы, люблю свою Родину и готов ради нее на все. И если ради этого Нелюдь сейчас растерзает несчастного раба, то… Вы забыли Сеуту! Как рыцари безбожного короля Жуана врывались в наши дома, насиловали наших женщин, жгли, убивали, грабили! Я ничего этого не забыл, нет!
        - И мы, господин, не забыли.
        - Тихо! - встрепенувшись, Заир поднял вверх указательный палец. - Словно бы внизу что-то лязгнуло - слышите?
        Хаким дернулся:
        - Да, там, внизу… Он!
        - Бросайте сеть! Заир, Исмаил - за мной!

* * *
        Нелюдь не успел уйти, он еще стоял рядом с только что растерзанным телом, вдыхая свежий запах дымящейся крови, и как будто молился… Наверное, и в самом деле молился - мерзким демонам Тьмы!
        Упала сеть. Прямо ему на голову, и тут же на тропу выбежали охотники-мусульмане. Навалились, скрутили Нелюдю руки. Не таким уж он оказался и сильным, это кровавый выродок… Но не сдавался, понимал, что с ним будет, изворачивался, вырывался, хрипел!
        - Снадобье! - Халед вытащил флакон. - А ну, откройте-ка ему пасть… Пей, отродье ифрита, пей! Смотри только не подавись… Вот, так, так… ага… Замечательно! Теперь ведите его к лошадям, парни. Да не спускайте глаз.
        - Обычный человек! - удивился Хаким. - Нет, совсем обычный.
        Охотники радовались - поймали! Поймали того, кого выслеживали не то чтобы долго, но муторно и трудно. И наконец выследили! Как говорят рыбаки, взяли на живца!
        На живца… Никто о нем, о живце, потом и не вспомнил, лишь красавчик, Халед ибн Хасан, приказав сбросить труп в пропасть, слегка скривил губы да тихо промолвил: «Жаль». А юный Хаким украдкой вознес молитву Пророку. Осмелился, хоть погибший и был неверным, рабом. Однако все ж принял смерть за благое дело, правда, не по своей воле… Ну что ж, у человека вообще своей воли нет и быть не может, на все воля Аллаха, и только лишь Его!

* * *
        Зловещие тучи клубились над морем, и проглядывающее сквозь них светило равнодушно взирало на армаду боевых галер, тихо и неуклонно приближавшихся к гавани Барселоны. Стоял полный штиль. Беззвучно поднимались и опускались весла. Зеленое знамя Пророка отражалось в воде. Находившиеся на бортах судов воины в кольчугах и шлемах уже натянули луки, готовясь послать стрелы в цель. Сабли исламской пехоты угрожающе взметнулись к небу, в изогнутых клинках отразилось солнце… и смерть.
        - Ал-а-а и-и-и Алла-а-а!!! - по приказу толстого адмирала глашатаи дали сигнал к штурму.
        Галеры ускорились, прорывая щуплый строй каталонских фелюк, как раскаленный на жаровне нож пронизывает масло. Грозно ударили барабаны. Запели зурны. Тучей взвились в небо стрелы. Грозный флот султана Алжира атаковал порт, а по суше город уже обходили отряды гранадского эмира Юсуфа ибн Юсуфа. Воинов ислама оказалось великое множество, многие из них прибыли на больших кораблях со всего Магриба, дабы покарать неверных, вернуть у португальцев Сеуту и вновь водрузить над Испанией благой стяг Пророка!
        Странно, но осажденные казались полностью деморализованными - редкие очаги сопротивления тут же гасились превосходящими силами врагов, во многих местах тараны и пушки мусульман уже проломили стены, а над горой Монтжуик поднимался столб густого черного дыма.
        «Они взяли крепость, - глядя на дым, с отчаянием подумал князь. - Теперь будут контролировать гавань, и флот короля Жуана уж точно не сможет прийти на помощь! Кастильские регенты тянут, как и наваррский властелин Карл, а русская рать не так уж и велика… Что же, остается лишь с честью погибнуть? Почему так? Ведь все складывалось так удачно…»
        Сверху, с располагавшейся к северу от Барселоны горы Тибидабо, Вожникову было хорошо видно все: и чертову тучу галер, и горящую крепость, и целое сонмище воинов под зеленым знаменем, это еще не считая тех, кто уже успел ворваться в город.
        Барселона… важнейший порт. Следующая - Валенсия, а затем… а затем - все! Вот и кончилась Реконкиста, вот так, запросто, и время, казалось, кто-то обратил вспять, вернувшись в эпоху первых халифов, когда непобедимые сабли воинов ислама терзали гордых вестготов!
        Эти ужасные времена внезапно вернулись… Почему?
        - Моренета, - словно в ответ, промолвил вооруженный ручницей монах, стоявший рядом с Егором на зубчатой стене монастыря, неприступной твердыне, дававшей фору многим другим крепостям. Правда, устоит ли сейчас и она?
        - Мы ее не смогли сберечь, нашу Смуглянку, - перекрестившись, тихо промолвил монах. - Нет теперь защитницы, нет покровительницы… Отсюда все наши беды. И кто только сподобился выкрасть Черную Деву?
        И вот тут князь наконец понял, что происходит - Моренету украли!!! Моренету, Смуглянку… А это значит, что не только Каталония, но и вся испанская земля утратила свою сакральную силу, а короли Кастилии и Леона, Наварры, даже, казалось бы, верный союзник Жуан Португальский не считали для себя нужным защищать Арагон! Пусть, пусть его потреплют враги… и самим под это дело можно будет оторвать кусочек! Раньше-то стыдно было - все-таки имелась святыня, да и Альфонсо Арагонский, как ни крути, а родственник. Но раз уж он допустил подобное святотатство, раз сама Мадонна отвернулась от арагонцев… Сами и виноваты! Как говорят крестьяне - ага.

* * *
        Егор проснулся в поту: хотя жизни его даже во сне ничего не угрожало, князь все же остро почувствовал подкрадывающуюся смерть. Флот! Флот! Нужно просить португальцев, пусть окажут помощь… но, во-первых, Дева! Не будет ее - и все просьбы могут оказаться напрасными, ибо Черная Мадонна, пожалуй, единственное, что сплачивало сейчас Испанию, если не считать родственных монарших уз… нигде и никогда не бывших препятствием к самым кровопролитным войнам. Кстати, если уж на то пошло, король Альфонсо спокойно может отдать Барселону маврам в обмен на помощь против того же Жуана или юного Хуана Кастильского, точней, против правящей от имени короля-мальчика своры.
        Черная Мадонна! Моренета… Смуглянка… для каждого здесь человека - Своя.
        - Что с вами, сеньор? - повернулась сидевшая у костра Аманда.
        Сидела, конечно, не одна - дежурила вместе с Лупано, точнее, они вместе дежурили. Князь тому не препятствовал - давно уж имел на обоих планы.
        Беглецы и воины из Террасы расположились на ночлег в устье небольшой пещеры, на полпути от преодоленного еще вечером перевала к монастырю - бенедиктинской обители, что уже виднелась внизу, в тусклом свете восходящего за горами солнца.
        Как и обещал капитан Гильермо Ньеза, он провел всех кратчайшим путем. Кратчайшим и, что уж там говорить, опасным и трудным, даже сам Егор ни за что б не решился пройти здесь без проводника, в одиночку - кругом громоздились грозные скалы, шевелился в горных отрогах туман, узкие козьи тропы вились над бездонными пропастями… Аманда один раз сорвалась, хорошо Рыбина оказался рядом - бросился, не думая, схватил, удержал… Потом их вместе и вытащили. В кровь расцарапавшая живот девчонка держалась бодро, не дрожала, не ныла, да она вообще спокойно переносила все тяготы и лишения, не так, как российской доблестной армии солдаты, которым и год служить, и после обеда спать, и никаких кухонных нарядов, а вот поди ж ты, все от службы закосить норовят - как же, мамки-то рядом не будет! Кто «мальчику» сопельки вытрет, трусишки-носочки стирнет, сахарок в чае размешает? Никто, разве старшина только - к тому все, похоже, и идет.
        - Черная Мадонна, - усевшись у костра, негромко промолвил князь. - Худой сон про нее привиделся.
        - Что за сон?
        - Не скажу. Рано вам еще. А вот к Мадонне - пора! И очень хотелось бы побыстрее.
        - Скоро будем! - сказал подошедший капитан. - Во-он ту скалу - Лик Святой Девы - минуем, а там уж и рядом. Да к вечеру доберемся! - Гильермо приложил руку к уху: - Слышите - колокола!
        - Это там уже?
        - Да, в обители, где Моренета. На молитву братию созывают.

* * *
        Юный Матиас, мальчик из хора, прямо-таки ворвался в келью, едва настоятель, отец Бенедикт (когда-то давно, в миру, - доблестный рыцарь Хавьер Серрано) отворил на заполошный стук дверь.
        - Зачем так стучать, вьюнош? - строго прикрикнул аббат. - Неужто небо перевернулось? Или, может быть, сам Спаситель сошел с небес, и ты так спешишь, чтобы первым сообщить мне об этом?
        - О святой отец… - Карие, широко распахнутые глаза мальчика сияли совсем недетской тревогой, соломенно-светлые волосы топорщились. - Мой брат Алехо, послушник, что…
        - …что ночевал нынче в притворе у пещеры Святой Девы, - успокаивающе возложив руки на голову отрока, продолжил настоятель. - Я знаю, твой старший брат стремится поскорее принять постриг и любит коротать ночи близ притвора Смуглянки, ведь так?
        - Так… - Матиас все же не успокаивался. - Но он мне сейчас не открыл!
        - Ну, не открыл… - отечески улыбнулся аббат. - Может, уснул - так ведь бывает.
        - Да нет же, святой отец! - взвился мальчишка. - Алехо бы так никогда не сделал… Тем более - колокола, он же не мог их не слышать?! Может… может, его хватил удар?
        - Ну-у-у, придумал - удар, - перекрестившись, отец Бенедикт поспешно накинул нарясник. - Сейчас вот заутреню отстоим и сходим в притвор, разберемся. Самолично с тобой спущусь - обещаю.
        - Спасибо, святой отец! - просиял лицом мальчик. - Так я побегу? Нам же на заутрене петь, а брат Августин сами знаете, какой строгий, не любит, когда опаздывают.
        - Беги, беги, сын мой.
        Перекрестив мальчика, аббат вышел из кельи и, кивая на ходу монахам, направился в монастырскую церковь, где уже собралась в ожидании вся братия.
        Облачившись в золоченые ризы, отец Бенедикт приступил к службе, как делал каждое утро на протяжении уже двадцати пяти лет…
        - О Патер Ностер… - Уста немолодого прелата сами собой произносили слова молитвы - звучно и вместе с тем как-то по-домашнему уютно. Да ведь здесь, в этой обители, и не могло быть как-то по-другому, ведь Святыня - Моренета, Смуглянка - считалась родной. Впрочем, нет, не считалась - являлась таковой! Была!
        Ах, как запели отроки! Голоса звонкие, словно весенние ручейки… Поют этак слаженно, чисто. В том, конечно, большая заслуга брата Августина, человека строгого, но с большим и добрым сердцем. Двести лет уже, как при монастыре - хор мальчиков, двести лет! Многие паломники, поклонившись Смуглянке, еще пару дней остаются специально послушать. Да и как не послушать - это же чудо какое-то! Словно сам воспаряешь к небесам, к Господу, к Пресвятой Деве… Ах, голоса, голоса… а вот этот - солист - это Мартин поет, вот уж голос так голос! Такой талант - только от Бога, а открыл парня брат Августин. Жаль, недолог век монастырских певцов - года два-три, и голос начнет ломаться, грубеть. Это и правильно, так и должно быть, не век же отрокам оставаться детьми, пора и взрослеть, уступая дорогу новым хористам… и новому чуду.
        В отличие от своего старшего брата, Матиас непослушен, неусидчив, матери - вдове Альмеде, свободной крестьянке, - трудно с ним, да и брату Августину нелегко. Да уж, у хормейстера непосед много, за каждым глаз да глаз, зато как потом славно выходит! Не песнопения, а благодать Божья.
        - А-а-а-ве Марии-и-и-я-а-а-а-а…

* * *
        По окончании службы Матиас, нетерпеливо грызя ногти, дожидался аббата у церковных врат.
        - Ой! Святой отец, как вы незаметно подошли!
        - Ногти не грызи, вьюнош. Не то придется наложить на тебя епитимью.
        - Ой, святой отец, а и сам не понимаю, как это так получается, что руки будто сами собой ко рту лезут.
        Настоятель спускался по лестнице быстро, и Матиас едва за ним поспевал, даже запыхался немного, но к притвору, неучтиво опередив отца Бенедикта, подскочил первым, толкнул дверь, оглянулся:
        - Вот видите, святой отец, - закрыто.
        - Вижу, что закрыто. - Побарабанив в дверь кулаками, аббат безуспешно попытался открыть дубовые створки и покачал головой. - Однако! - Внимательно оглядев дверь, отец Бенедикт хмыкнул: - Может, отсырела? Или, наоборот, рассохлась?
        - Ого! Вот так дела, святой отче! - подпрыгнув, Матиас достал ладонями притолоку. - А дверь-то заклинена. Там скобы!
        - Какие еще скобы? - недоверчиво переспросил аббат. - Ты сможешь их достать? Хотя нет - лучше беги за лестницей. И позови кого-нибудь. Да хоть отца кастеляна. И… больше никого пока не зови!
        Отец Амврозий, кастелян, - сутулый и худой, как высохший на солнце тростник, - явился быстро, его келья находилась рядом, лишь только подняться. Лестницу он притащил с помощью Матиаса, ведь парнишка сразу же сказал, что отец-настоятель велел никого больше не звать.
        - Давай, отроче, лезь, - аббат ободряюще улыбнулся. - Погляди, можно ли вытащить скобы.
        - Можно! - взлетев по лестнице вверх, бодро оглянулся мальчишка. - Их просто засунули, не забивали. Я вытащу?
        - Давай.
        Сунув скобы в рот - а больше некуда, карманов нет, - Матиас спустился и помог отцу кастеляну убрать лестницу, после чего дверь легко отворилась… Хотя нет! Не так уж и легко… что-то там, внутри, мешало…
        - А ну-ка… - Несмотря на возраст, аббат все же был посильнее и, навалившись плечом, толкнул дверь.
        Та наконец поддалась, а внутри, в притворе, явно что-то сдвинулось…
        - О Пресвятая Дева!
        Едва войдя, отец Бенедикт удивленно округлил глаза и перекрестился, чуть было не споткнувшись о лежащее поперек притвора тело в черной рясе послушника.
        - Алехо! Брат! - Матиас бросился на колени и затряс несчастного изо всех сил. - Алехо! Алехо! Вставай, братец, не спи! Ой… что это?
        - Это кровь, отроче, - наклонившись, тихо произнес настоятель. - А ну-ка, брате Амврозий, перевернем его… Ага… Господи Иисусе!!! Это кто ж его так?!
        Перевернув послушника на спину, все трое в ужасе отпрянули: горло убитого - именно так, убитого! - казалось, перегрыз какой-то крупный зверь, волк или даже медведь, и целой лужи крови, в которой лежал бедолага, монахи поначалу не заметили в полутьме и вот только сейчас едва не поскользнулись.
        - Братец мой… брат… - тихо заплакал Матиас.
        - Да-а-а… - отец Амврозий скорбно покачал головой. - Это уж точно не зверь… Дело рук человеческих? И кому же могло понадобиться убивать простого послушника? И зачем?
        - Я вижу, зачем. - Голос аббата внезапно осел, сделавшись глухим, замогильным, как бывает, когда одно горе перекрывается другим, еще более страшным. - Гляньте-ка… Моренета…
        - Что-что? Моренета? - Кастелян оторвал взгляд от трупа. - Ой, да ее же нет!
        - Выкрали! - перестав рыдать, воскликнул Матиас. - И брата моего убили… он, видать, защищал нашу Смуглянку… да не смог.
        Мальчик снова заплакал, и отец Бенедикт ласково погладил его по голове, утешая, а сам думал - не мог не думать - о страшном. О том, что случилось…
        Господи, ну как же так?

* * *
        Монастырь располагался на небольшом плато, и узкая, вымощенная камнями дорога, спустившись с горного кряжа, вновь забиралась к мощным воротам обители, взять которую представлялось не столь уж простым делом даже самому опытному и сильному врагу. Над серыми скалами, возвышавшимися над монастырскими стенами, словно застывшие во время сурового шторма океанские волны, клубился белый, густой, как плохо сваренный кисель, туман, длинные языки его, медленно сползая в долину, таяли в жарких лучах солнца.
        На просторном дворе обители - у гостевого дома, у церкви, близ трапезной - скопилось множество самого разнообразного народу: не только послушники и монахи, но и крестьяне, мастеровые и какие-то, судя по виду, приказчики или купцы. Паломники - кого только средь них не было, ведь каждый житель округи считал своим долгом хотя бы раз в год навестить Смуглянку, поклониться, поведать о своих горестях-радостях, испросить свою толику удачи и счастья. А уж на это Моренета была щедра!
        - Можете располагаться в гостевом доме, друзья, - радушно встретил у самых ворот новых пилигримов послушник - молодой краснощекий парень, косая сажень в плечах. - Ни за что платить не надо, трапеза тоже бесплатная, только обратите внимание: здесь везде кружки для подаяний висят, так что - уж сколько сможете. А вот с Моренетой придется пару дней обождать - притвор пока закрыт, в часовне кое-что обвалилось, ремонт идет. Нет, нет, помогать не надо, мы сами справимся. Да не расстраивайтесь, попадете к Смуглянке, народу-то сейчас мало, все-таки вторник. А вот в субботу и в воскресенье было не протолкнуться, а очередь к Смуглянке растянулась почти до самых гор!
        Поведав все это, словоохотливый послушник учтиво поклонился и, кашлянув, кивнул на привешенную к стене кружку, на самом дне которой уже поблескивало несколько монет:
        - Вам сюда сначала, а потом - в гостевой дом и, если хотите, в трапезную. Да! И скоро начнется вечерня. А рядом с трапезной у нас еще и лавка имеется, вы можете там кое-какие святые вещи купить - облатки, свечки, распятия… в общем, зайдете, увидите все сами.
        - Хорошо, мы так и сделаем, лишь бы ремонт не затянулся, - пригладив усы, заверил доблестный капитан Гильермо Ньеза и, обернувшись к своим спутникам, махнул рукой: - Пошли!
        Как и уговаривались, за ним потянулись все, кроме князя и быстро крестившейся Аманды - девчонка выпрашивала у Мадонны прощения за то, что явилась сюда в мужском платье. Так ведь никакого другого у нее нынче и не имелось, в горах портных нет! Еще по пути Егор посоветовался на эту тему с Гильермо, и славный капитан, подумав, решил, что в таком случае уж лучше будет Аманде притвориться мальчиком, а уж потом покаяться да исполнить суровую епитимью - а что еще делать-то?
        Девчонка, кстати, по этому поводу сильно переживала и постоянно молилась, вот как и сейчас - даже на колени упала прямо посреди двора, и проходящий мимо осанистый прелат в рясе осенил ее крестным знамением:
        - Усердно молишься, вьюнош! То похвально есть.
        Вожников и воспользовался этим моментом, живенько подскочил к монаху:
        - Благословите, святой отче!
        Перекрестив и его, клирик направился дальше, в трапезную, да князь перехватил его у крыльца:
        - Мне бы повидаться с отцом-настоятелем. Есть для него важное сообщение. Очень!
        - Вы хорошо знаете латынь, сын мой, - улыбнулся монах. - Только отец-настоятель вряд ли сможет уделить вам внимание - нынче, сами знаете, много неотложных дел. Однако вы можете передать сообщение мне, а я уж - отцу Бенедикту. Не сомневайтесь, сын мой, передам слово в слово, слава Святой Деве, на память не жалуюсь.
        - Я бы так и сделал, и с радостью, - молодой человек почтительно поклонился. - Да вот только обещал лично встретиться с отцом аббатом, можно сказать - обет дал. Да ненадолго - лишь только приложиться к длани - и все.
        - Ладно, - сдался клирик. - После вечерни отец Бенедикт, может быть, заглянет в трапезную благословить скромный ужин. Там его и ждите.
        - Спасибо, святой отец, храни вас Господь!

* * *
        Располагавшаяся во дворе, слева от церкви, приземистая трапезная предназначалась, как понял князь, только для паломников, как, собственно, и церковь - у монахов для служб имелась своя, монастырская, ведь мирским людям вход в обитель был строго-настрого запрещен, исключение делалось лишь для прохода к Моренете - это уж само собой!
        Помня свой сон, Вожников сейчас почти физически ощущал, как с Черной Мадонной творится что-то неладное, что, скорее всего, он, увы, опоздал и Моренету уже выкрали! Тем не менее с аббатом нужно было встретиться как можно быстрее, пробиться к нему любой ценой.
        - Что же вы не идете к столу, сеньор? - проходя мимо стоявшего посреди трапезной Егора, оглянулся доблестный капитан из Террасы. - Вон все наши уже сидят, окромя Аманды… та сказала, что не хочет есть, все молится, ну, правильно - так ей сейчас и положено. Ой, Господи Иисусе, и мы ведь ее покрываем - значит, тоже грешим…
        - Не так уж и сильно, дядюшка! - внимательно рассматривая входящих, улыбнулся Егор. - Что же, женщинам не полагается подходить к Мадонне?
        - Да нет… Но все же, как ни крути, обман!
        - Вот потому-то девчонка и молится. Пускай! Вы идите к столу, дядюшка Гильермо, а я сейчас…
        Завидев коренастого человека с волевым, но казавшимся добрым лицом, князь сразу узнал настоятеля - по его уверенной походке, по окружению, по большому золотому кресту поверх рясы. Паломники встали, и аббат, быстро благословив всех, направился к выходу - судя по всему, и в самом деле был сильно занят.
        - Святой отец, - Вожников поймал настоятеля уже у двери. - Я хочу поговорить с вами о Черной Мадонне. - Он понизил голос: - Я знаю, что ее собираются похитить, если уже не…
        - Что? - аббат едва не споткнулся. - Кто вы?
        - Ваш друг и защитник всех христиан! - напыщенно представился князь на латыни.
        - Идемте! - Аббат обернулся к сопровождавшим его монахам: - Ступайте по своим делам, братья.
        Перекрестив всех, настоятель и следовавший за ним Егор быстрыми шагами пересекли двор и, выйдя в узкую калитку, оказались на широкой тропинке, серпантином поднимавшейся в гору. По краям тропинки росли кусты малины, ежевики и дрока, кое-где виднелись статуи и кресты.
        - Вот сюда, - отец Бенедикт указал рукой на нырнувшую влево аллейку.
        Она привела их на небольшую площадку со скамейкой и каменным парапетом, ограждавшим отвесный обрыв. По краям площадки шумели акации, а где-то далеко внизу журчал ручей.
        - Говорите, сын мой, - усевшись на скамью, аббат сделал приглашающий жест. - Здесь нам никто не помешает.
        - Да-а… - развел руками князь. - Чувствую я - дела плохи!
        - Вы даже не представляете, как!
        - Напротив, очень хорошо представляю! Надеюсь, вы не заявили о краже Мадонны на всю округу?
        - Что-о?!
        - Тихо, тихо, святой отец! - успокоил Егор. - Поверьте, я явился помочь! А помощь вам сейчас так нужна, не правда ли?
        Почему отец Бенедикт ему поверил - Вожникову было понятно: совершенное кем-то злодейство оказалось столь неслыханным и дерзким, что бедолага аббат сейчас цеплялся за любую соломинку, почти беспрестанно молился и появление неожиданного помощника воспринял как знак свыше.
        - Вы знаете, сын мой, у нас даже послушник убит, - но мы и об этом никому не сказали, сказали, что, мол, отослали его с поручением к отцам инквизиторам в Манресу… Ох, прости, Господи! Все для того, чтобы сохранить тайну.
        - Вы все правильно сделали, святой отец! - покивал Вожников. - Очень правильно. Сколько еще можно потянуть с ремонтом?
        - Дня три, - аббат болезненно скривился. - Послушника убитого ведь отпевать да хоронить. Так что - до субботы. И если мы ее к этому времени не найдем… Не хочу даже думать! Но я уже послал верных людей по ближайшим деревням, в Манресу…
        Егор вскинул брови:
        - Знаете кого искать? Имеются подозреваемые?
        - Да нет, - признался отец Бенедикт. - Нету.
        - Дверь в притвор запиралась?
        - Обычно нет, но… по ночам там всегда находился послушник, сторож.
        - И засов он обычно не задвигал.
        - Ну, конечно же, нет - к чему? Чтоб украсть Пресвятую Деву… ее ведь даже в Манресу не смогли увезти!
        Задумчиво покусав губу, молодой человек поежился от внезапно налетевшего ветра и поинтересовался монастырскими воротами.
        - О, эти всегда на ночь заперты, - заверил аббат. - Уж будьте покойны!
        - А та маленькая дверца, калиточка, через которую мы прошли?
        - На ночь там вешают замок, а ключ у меня - вот он, - отец Бенедикт кивнул на привешенную к поясу связку.
        - И больше ни у кого нет?
        - Нет, ни у кого. Да он и не пропадал никогда, если уж на то пошло, - настоятель вздохнул и перекрестился. - Понимаете, я сразу же, как узнал, приказал верным людям осмотреть всю обитель - никого постороннего не нашли, да и, убив сторожа и похитив Мадонну, злодей, вероятно, бежал отсюда со всех ног.
        - Думаю, что вы правы, святой отец. - Поднявшись на ноги, молодой человек подошел к ограждению и заглянул в ущелье: - Какая страшная красота! Прямо не оторвать глаз.
        - Да-да, места здесь знатные.
        - Полагаю, у похитителя могли быть сообщники, - рассеянно поглядывая на скрывающееся за горами солнце, сказал Егор. - Убив сторожа, он выкрал - уж как-то смог! - Мадонну и каким-то образом покинул обитель, а в горах его уже ждали… Вы случайно веревки на стенах не видели?
        - Да как-то и не искали.
        - Зря! Обязательно поищите.
        - Поищем, - кивнув, аббат встал со скамьи и подошел к собеседнику: - Скажу честно - я даже и представить себе такого не мог. И никто не мог!
        - Человек многое не может представить, - философски заметил князь.
        Эх, знал бы этот аббат, кто он, Егор Вожников, на самом деле такой, откуда явился… Ничему бы потом не удивлялся.
        - Вы сказали, что кого-то подозреваете, святой отец?
        Настоятель развел руками:
        - Да кого уж тут подозревать, разве что самого, прости, Господи, Дьявола! Обычному человеку такое просто не под силу.
        - А с вашим покойным сторожем никто из паломников близко не сошелся? - поинтересовался князь.
        - Хм… - Аббат задумался. - Был такой - некий Флориан, послушник из Матаро. Очень добрый и отзывчивый человек, молчун. Он как-то быстро сблизился с покойным Алехо, по плотницкой части ему помогал - они даже вместе починили крышу колодца.
        - А что за послушник-то? - насторожился Егор. - Из Матаро, говорите?
        - Да я с ним не общался, это мне рассказывали. Я видел его только в мирской трапезной, как и всех. Если кто и может о нем что рассказать, так этот Матиас, наш хорист, брат несчастного Алехо. Он пока здесь, в лазарете, боюсь отпускать его домой - как бы не разболтал. Ну, до субботы подержу уж, во всяком случае. До похорон. А уж там… не знаю, что и делать.
        - Искать! Будем искать, святой отец, и, я думаю, отыщем, обязательно отыщем и вернем Моренету на место. Только вот… вряд ли до субботы управимся.
        Отец Бенедикт перекрестился и тяжко вздохнул:
        - Помоги нам Господь.
        - Кроме Господа, нам и самим себе помочь надо, - осмотревшись по сторонам, заметил Егор. - Не знаете ли вы где-нибудь неподалеку, к примеру в Манресе, хорошего резчика по дереву? Который бы смог быстро сделать статую… Моренета ведь небольшая, верно?
        Аббат посмотрел на князя с таким ужасом, будто разговаривал сейчас с самим Сатаной!
        - Ну, что вы так смотрите? - жестко произнес Вожников. - Или вы хотите, чтоб люди по камешку разнесли монастырь и утратили всякую веру? Не хотите? Тогда поставьте в часовню копию, да побыстрей, до субботы… сумеете?
        - Сможем… Но ведь это обман!
        - Но так уже было двести лет назад, насколько мне помнится.
        - Откуда вы это знаете? - аббат посерел лицом. - Вообще, все это ужасно… но, похоже, иного выхода нет.
        - Вот и хорошо, что вы все прекрасно поняли, святой отец. - Молодой человек расправил плечи, словно только что сбросил с них тяжелый груз. - Новую Моренету к субботе поставите… там ведь полумрак, никто ничего и не подумает.
        - Ох, Господи, Господи, грехи наши…
        - А мы тем временем начнем поиски, святой отец! Уже начали, - сплюнув в ущелье, обнадежил князь. - Думаю, того паломника из Матаро, Флориана, первого можно подозревать… других ведь все равно пока нет. Вы говорили про какого-то мальчика… Тот может что-то знать?
        - Не знаю… наверное. Сами у него спросите. Идемте, я отведу вас в лазарет.

* * *
        Матиас уже не плакал, молился и лишь горестно вздыхал, однако, несмотря на это, рассказал о Флориане из Матаро довольно толково: острый взгляд подростка приметил то, чему взрослый, может быть, и не придал бы никакого значения.
        - Он, знаете, сеньор, вроде бы добрый, улыбчивый, но… как-то не так, как-то себе на уме, и, когда Алехо, брату, помогал плотничать, иногда ка-ак зыркнет, вроде бы и не нужно ему это.
        - А как он узнал, что твой покойный брат сторожит по ночам пещерную часовню?
        - Ну… - подросток задумался. - Это все наши знали. Да, Боже, я же ему про Алехо и рассказал, похвастал, когда он, Флориан, ко мне подошел в трапезной, рядом присел, похвалил, как мы хорошо пели.
        - Ага, - кивнул князь, - значит, это он с тобой сперва познакомился, а потом уж с братом.
        - Так оно и было, сеньор! Ох, Алехо, Алехо, Господи… бедная мама… - Мальчик шмыгнул носом, но все же сдержал слезы и довольно твердо произнес: - Вы спрашивайте, я расскажу, что знаю.
        - Как выглядел этот Флориан из Матаро?
        - Да обычно выглядел, - пожал плечами Матиас. - Как все паломники. Ряса, заплечная сума, лицо… обычное такое лицо, без всяких там родинок, оспин или шрамов. Веснушек и тех нету.
        - А нос, уши?
        - Обычные. Не большие и не маленькие… нет, он не лопоухий, говорю же - обычный… Бесцветный такой, посмотришь - и сразу забудешь.
        - Та-ак… без характерных примет, ага. - Вожников побарабанил пальцами по скамье. - А ростом он высок, низок?
        - Не высок и не низок… И плечи такие… немного округлые. Но Флориан очень силен, хотя с виду и не скажешь, - уверенно заявил отрок.
        - С чего ты взял, что он так силен?
        - Когда чинили колодец, он запросто снял старую крышу. Не стал по досочкам разбирать, просто подошел и снял. Вес-то не малый!
        - Так, так… А одежда? В одежде ничего не было необычного?
        - Говорю ж вам - ряса. Хотя… - Матиас покусал губу и вдруг сверкнул глазами: - А ведь было! Ну, мне так показалось. На ногах у него добрые башмаки были, очень хорошие, крепкие… а ведь обычно - сандалии.
        - Угу… Все?
        - Все, - кивнул мальчик. - И еще - мешок на плече, ну он у всех, только в мешке-то, внутри, как-то раз что-то лязгнуло, наверное, обитая железными полосками шкатулка или пара ножей, запасное полотно для пилы… Что-то такое, да.
        - И ты не видел, что?
        Матиас покачал головой:
        - Нет, не видал. А вот из этого же мешка Флориан семечки тыквенные доставал, угощал меня и брата…
        - Семечки?! - уже что-то сообразив, воскликнул Егор. - Ты сказал - семечки?!
        Глава XI
        Нелюдь
        Шелуха тыквенных семечек и растерзанные, словно когтями оборотня, тела - все это, по мысли Вожникова, было как-то связано. Как-то… А не один ли это человек? Убивал, зачем-то потрошил горло, щелкал тыквенные семечки… и еще непонятный лязг. Какое-то оружие? Скорее всего, так…
        Тщательно осмотренный труп несчастного послушника никаких особенных дополнений к уже известному не дал. Вожников все же не имел никакого отношения к судебной медицине - как и к медицине вообще, - для того чтобы судить, каким именно предметом нанесены столь страшные раны.
        Даже опытный в подобных делах аббат и тот чесал голову: может быть, убийца применил «железную лапу» из арсенала германцев, а может, и просто кулачный щит со стальными зубьями… Вот примерно что-то подобное при поимке злодея и следовало поискать… но если похитителем помыкали мавры, то они вряд ли оставили бы негодяю оружие. Интересно, как им удалось уговорить маньяка? И - самое главное - как удалось поймать? Как отыскали, на чем взяли?
        В том, что тут и во многих других случаях, включая загадочное убийство несчастного Малыша Фелипе, действовал кровавый маньяк, Егор почти не сомневался. Правда, не сбрасывая со счетов того, что кто-то мог лиходейничать под маньяка, специально, чтоб затруднить последующее расследование, направить его по ложному следу.
        И все же, все же - шелуха. Тыквенные семечки… князь где-то о них уже слышал, так, краем уха, и значения не придал, но ведь слышал все-таки… и опять же, в связи с кровавыми убийствами, целой серией таких убийств, столь похожих на то, что злодей совершил в притворе у Черной Девы!
        Князь даже забыл о возвращении в Матаро - все его планы сорвал это вопиющий случай с похищением Моренеты, да еще вещий сон… Некогда возвращаться, бродить туда-сюда, когда сейчас на счету буквально каждая секунда. Куда направятся похитители, маньяк и сопровождающие его мавры? Мавры, мавры… если верить все тому же сну, а своему дару предвидения молодой человек не имел никаких оснований не верить. Как не мог сомневаться и в убежденности аббата в том, что тащить на своем горбу или куда-то увезти Смуглянку мог только тот, кто ее похитил, ведь не смогли же перевезти вроде небольшую статую в Манресу, хотя несколько раз пытались. Моренета просто делалась тяжелой, как сама мать-земля, так, что с места не сдвинуть, не сорвать, пожалуй, и трелевочником или даже груженым лесовозом.
        Значит, и мавры вряд ли смогли бы… иначе зачем бы им понадобился маньяк, от которого они, конечно, избавятся, но много позже, когда похищенная Мадонна будет доставлена… Куда? В Гранаду? В страны Магриба? В Багдад?
        Магриб - Северная Африка; значит, по морю, да и в Гранаду тоже путь неблизкий, на челноке не проплывешь, нужен корабль, надежное морское судно… Так ведь у мавров есть корабль… тот самый, на борту которого не так давно томились князь и Аманда, томились и так удачно бежали… бежали… и все никак к своим-то не прибегут, все какие-то неотложные дела отвлекают. Ну а дело Черной Мадонны - самое неотложное, без него все остальное, можно сказать, тщетно!
        Итак - судно. Почти наверняка похитители будут стремиться к морю, а значит - продвигаться на юг, в Барселону или в рыбацкую деревушку Эль Прат, там бы и стоило выставить сторожевые галеры, что проверяли каждое судно. Но… для этого придется все объяснить властям, разгласить на весь свет тайну, посеяв семена недоверия и паники - то есть лить воду на мельницу врагов. Похитители, конечно же, давно бы пустили слух о пропаже… только наверняка опасаются, что в таком случае уж слишком много народу бросится их искать.
        А в тайну пропажи Смуглянки пока были посвящены немногие. Очень разные люди: аббат, кастелян, мальчик из хора, сам князь Егор - вот, пожалуй, и все. Всего-то четверо! Правда, незабвенный начальник гестапо Мюллер из фильма «Семнадцать мгновений весны» говорил: что знают двое, знает и свинья. Двое. А тут - четверо. Целых две свиньи! Тьфу! И лезет же в голову всякая мутотень.
        Вожников сплюнул в траву и оглянулся на капитана Гильермо, ведущего под уздцы своего каурого коня. Здесь, в горах, доблестным ополченцам то и дело приходилось спешиваться, и скорость всадников частенько была куда меньше шага не обремененных лошадьми путников. Вот в долинах - другое дело. Впрочем, князь не собирался идти вместе с Гильермо Ньезой в Террасу, а вот письмо в Матаро попросил передать, отправить с оказией.
        В послании этом, написанном на два имени - воеводы Онисима Раскоряки и одного из местных каталонских баронов, сторонников княжеской армии, - Егор кратко сообщал о себе и просил - нет, приказывал! - срочно направить хорошо вооруженные и снабженные воинами суда вдоль всего побережья в районе Барселоны, Бадалоны, Эль Прата. Под угрозой пушек проверять все корабли, под чьими бы флагами те ни шли. Искать… «Темную статую, похожую на Божью Деву» - именно так и написал Вожников, помня уговор с аббатом, насколько возможно, не привлекать к погоне лишних людей. О похищенной Смуглянке Егор ни словом не обмолвился даже своим парням и Аманде, тем более - ополченцам из Террасы, которых собирался использовать «втемную», как и всех прочих «охотников», посланных на поиски злобного волка-людоеда. Пусть своего волка ищут… может быть, нарвутся и на маньяка, хотя, конечно, вряд ли - мавры сейчас просто не дадут злодею убивать, и все эти ужасные убийства прекратятся… уже прекратились, со вчерашнего… нет - еще третьего дня или даже раньше, с того самого момента, когда в ворота монастыря на горе Монтсеррат, сплевывая
шелуху тыквенных семечек и чем-то позвякивая в котомке, вошел скромный паломник Флориан из Матаро.
        Флориан - имя, конечно, вымышленное, но… А что, если он и вправду из Матаро? Ведь там же был подобный случай… целых два. И шелуху тыквенных семечек нашли у дома Аманды, хотя та и клялась, что никаких семечек не ела - вообще их не любит, потому что в зубах застревают, приходится потом вытаскивать - ногти ломать. Вот сейчас и расспросить девчонку… Хотя… А зачем? Вряд ли злодей вернется в Матаро, вряд ли, думается, вообще куда-либо вернется - эти мавры, судя по всему, парни весьма решительные и шутить не любят. Тем более с маньяками!
        И все же… разве из любопытства только спросить?
        После полудня, жаркого и солнечного, если не считать плавающих кое-где в небе плотных серовато-белых облаков, князь Егор и его люди простились со своими спутниками из Террасы - те возвращались домой: узнать новости, отдохнуть, а потом - кто знает? - может, и вновь пуститься на поиски злобного волка, если, конечно, зверя уже кто-нибудь не убил.
        - Скорее всего, так и есть. - Прощаясь с доблестным капитаном, Егор ухмыльнулся в усы, краем глаза поглядывая, как невдалеке шепчутся о чем-то Аманда с Лупано.
        Вообще, конечно, пора бы уже достать девчонке нормальное женское платье, чтоб не бродила вот так, мальчиком, словно связавшаяся с нечистой силой ведьма… Впрочем, Аманда ведь и впрямь ведьма, хоть и не признается, да и справка о том, что не ведьма, у нее есть, братом Диего выданная, главным инквизитором Матаро. Зря, ох зря выдал…
        - Рад был знакомству, - дядюшка Гильермо хлопнул Вожникова по плечу. - Даст Господь, может, еще и свидимся - волка-то надо ловить.
        - Думаю, изловили уже.
        - Вот и хорошо б, кабы так! - Подкрутив усы, бравый капитан кивнул своим ополченцам и взобрался в седло. - Поехали, парни! Дома женушки нас заждались.
        Довольные - еще бы! - воины поскакали вслед за своим командиром к синевшему скалами перевалу, похожему на разломленную пополам лепешку с рваными черствыми краями. На повороте дядюшка Гильермо придержал коня, обернулся и помахал рукой.
        Егор и его спутники тоже махали в ответ, пока последний солдат не скрылся за горным кряжем, густо поросшим можжевельником.
        - Ну, вот мы и одни, - негромко промолвила Аманда. - Наконец-то идем в Матаро!
        - Не совсем так, - сказал Егор. - То есть вы-то, конечно, можете, но я… У меня несколько иные планы.
        Девушка удивленно моргнула:
        - А без вас, господин, нам в Матаро совершенно нечего делать! У меня там нынче и дома-то нет…
        - Все правильно она говорит, - резко кивнул Альваро Беззубый. - Ваши планы, сеньор, есть и наши планы!
        - Поистине, неплохой ответ, клянусь честью! - князь хлопнул парня по плечу и обвел глазами остальных: - И вы тоже так считаете?
        - Ну конечно, - сказал за всех Рыбина. - А как же иначе-то?
        - И ты, Лупано?
        - Я - как Аманда! Раз уж мы вместе… - Решительно тряхнув шевелюрой, юноша хитро прищурился: - Думаю, аббат из монастыря попросил вас о помощи в поиске убийцы послушника. Принять участие в таком благом деле - для меня великая честь, досточтимый сеньор!
        - И для нас. - Беззубый все же оставил за собой последнее слово, снова заверив: - Куда вы, господин, - туда и мы.
        Ну да, этим-то уж совсем некуда податься, подумал Вожников. Разве что назад, в Манресу, или оставаться здесь, в горах, - промышлять мелким разбоем и кражами у жителей местных деревень. Так те такого долго терпеть не будут - вычислят, выловят… да сбросят тела в пропасть… Во-он в ту, что открывалась под ногами.
        - Красивое место, - заглядывая с карниза вниз, тихо промолвил Егор, невольно любуясь открывшейся перед ним панорамой, грозной, но вместе с тем чарующе-притягательной, как изысканно-красивый клинок с выложенной самоцветами рукоятью.
        Серые, темно-синие и фиолетово-красные скалы примерно с высоты девятого этажа отвесно обрывались в пропасть, рассыпаясь на дне острыми, угрожающе торчавшими обломками, в обрамлении которых тек узкий и бурный ручей, исходящий белой пузырящейся пеной.
        - Вот и вода, - сказал князь. - Найти б только место, как туда спуститься.
        - А вон по тому кряжу! - Альваро Беззубый показал рукой. - Где сосны, ивы, орешник. Там бы и на ночлег можно было устроиться.
        - Останавливаемся, - подумав, приказал Егор. - Разжигайте костер да присмотрите чего на ужин. А вы, - он бросил быстрый взгляд на Аманду с Лупано, - поищите тропинку к ручью, воды наберите.
        Озадачив всех своих спутников, подчинявшихся ему беспрекословно, князь поднялся на плоскую вершину кряжа, внимательно осматривая окружающую местность: причудливо выветрившиеся скалы, темные ущелья, редкие островки зелени. На одной из скал, километрах в трех к югу, виднелась небольшая часовня или, скорее, ее развалины - грудка серых камней да остатки башни. Наверное, мавры могли бы укрыться на ночь там… хотя, с другой стороны, слишком уж приметно. Интересно, что за часовня? Увы, некого спросить - все не местные. Еще интереснее - что нужно в горах беглецам-маврам? Конечно, в первую голову - проводник, а еще - пища, вода и более-менее безопасный ночлег, учитывая, какой при них груз… и какой пленник. Конный отряд - не бестелесные призраки, и здесь, в горах, не так уж много дорог - кого-нибудь мавры да повстречают: тех же паломников, пастухов, местных крестьян. А значит, завтра же, прямо с утра, нужно свернуть к любому пастбищу, заглянуть в любую деревню - и спрашивать, спрашивать, спрашивать… Наверняка кто-то видал чужаков, никуда они не денутся, нагнать можно! Нагнать… А что потом? Парни Альваро
Беззубого, конечно, далеко не агнцы, однако перед опытным воином не устоит ни один. Какой там, прости Господи, бокс - бедолаги и рукой махнуть не успеют, как голова с плеч долой! Здесь надо что-то придумать, какую-то хитрость, каверзу… хотя бы каким-то образом задержать или просто проследить, послав кого-нибудь в ту же Террасу за помощью - мол, обнаружился тот самый волк! Можно и так, но сперва мавров хотя бы найти надо… Впрочем, найдутся, не призраки, чай.
        В глубокой задумчивости Вожников спустился к своим, уселся к уже разожженному костру, у которого хлопотал Агостиньо Рвань, с треском ломая хворост и подкидывая сучья в огонь.
        - Беззубый и Рыбина на охоту ушли, - раздувая пламя, пояснил подросток. - А эти, водоносы, еще не вернулись, хотя и пора б уже. Да и охотникам пора, стемнеет скоро.
        Князь молча кивнул: вот в этом парень был прав - в горах темнело быстро, словно ночь просто сваливалась с какой-то скалы - решительно, неудержимо и быстро, р-раз - и уже темно, пальцев на руке не видно.
        - О, идут уже, - прислушиваясь, ухмыльнулся Агостиньо. - Бегут даже. Ишь, торопятся-то - видать, кушать хотят, ага.
        Оглянувшись, Егор увидал торопливо поднимавшихся на вершину кряжа Лупано и Аманду. Оба явно были чем-то взволнованы - переговаривались, размахивали руками.
        - Воды набрали? - едва «водоносы» подошли, строго осведомился князь.
        - Все баклажки и еще бочонок - вот! - сказал Лупано.
        - Мы там мертвеца видели, - положив баклаги в траву, доложила Аманда. - Мальчик. Совсем еще молодой, и горло все растерзано. Наверное, тот самый волк, которого дядюшка Гильермо искал.
        - Труп свежий? - нервно вскочил Егор. - Далеко?
        - Да нет, не далеко, но… Давненько уже лежит - пропах, и глаза птицы выклевали. Мы хотели похоронить, да решили пока не задерживаться.
        - Правильно решили, - озабоченно кивнул князь. - Ну, пошли, похороним… Горло, говорите, растерзано?
        - Да-да! - Аманда хлопнула себя по коленкам. - Ужас - вот что я скажу. А похоронить надо, все же не дело - так… человек все же.
        - Похороним! - Выбрав подходящие для креста хворостины, Егор подозвал Аманду: - Остаешься тут, у костра. Вернутся охотники - начинайте готовить.
        - А… - девчонка открыла было рот.
        - А мы там и без тебя справимся, - ухмыльнувшись, молодой человек перевел взгляд на Лупано: - Успеем до темноты-то?
        - Если поторопимся - должны успеть.

* * *
        Тело несчастного мальчишки - вернее, то, что от него осталось, - просто забросали камнями и, укрепив крест, ненадолго встали рядом - все ж похороны, не просто так. Пока Лупано глухим голосом читал молитву, в голову Вожникову упрямо лезли всякие нехорошие мысли, правда, большей частью не имевшие никакого отношения к убитому: если этот труп и дело маньяка, так все произошло уже довольно давно, явно не вчера, а потому и…
        - Интересно, кто он, этот парень? - закончив молиться, негромко промолвил Лупано. - Босой, ноги в цыпках, одет как слуга.
        - Может, и впрямь слуга, - ковыряя носком башмака мелкие камни, столь же тихо сказал Рвань. - Чей-нибудь раб.
        - А что делать рабу без своего господина?
        - Может, и был господин… Да раб сорвался, упал.
        - Ага… И господин его даже не похоронил? - Лупано набожно перекрестился. - Что же это тогда за человек-то такой?
        - Дак, может…
        - Хватит болтать! - махнул рукой Егор, прерывая беседу. - Темнеет уже. Пора возвращаться.
        В темно-голубом небе уже появилась луна, пока еще бледная, белая, а рядом, над черными вершинами, засверкали такие же белые звезды. За дальней скалой, чем-то похожей на знаменитую статую Родена «Мыслитель», расплавленно-оранжевым золотом стекал с небосклона закат, стекал вязко, но все быстрее и быстрее, так что путникам и в самом деле следовало поторапливаться, если они, конечно, не хотели встретить ночь в ущелье.
        Успели! Вышли на свет костра и запах кипящей похлебки. Уселись. И словно кто-то выключил свет - оп! И кругом тьма. Ночь. И танцующие в пламени костра мотыльки. Аппетитное бульканье варева.
        - Что это вы там готовите-то?
        - Куропатку.
        - Замечательно! Соль только экономьте. Куда ты так внимательно смотришь, Аманда? Что там увидела?
        - Так… - девушка повела плечом. - Показалось, будто в часовне Святого Искле горит огонь.
        - Где горит? - настороженно переспросил Егор. - Что еще за часовня?
        - Ну, вот там, далеко… разрушенная, - юная ведьма показала пальцем на вершину горы. - Мне про нее дядюшка Гильермо рассказывал, про часовню эту: ее давно еще - лет, может, пятьсот назад - разрушили и осквернили мавры. С тех пор туда никто и не заходит - нехорошее место, недоброе.
        - Видать, и оно кому-то приглянулось, - усмехнулся Вожников. - Раз говоришь - огонь.
        - Да вроде пламя блеснуло… или показалось, сейчас вот и не вижу уже.
        - Не показалось, - хмуро промолвил Рыбина. - Я тоже заметил. Жег там кто-то костерок.
        Аманда протянула к огню руки:
        - Может, пастухи? Хотя нет, не должны бы. Наверное, это паломники - не из этих мест. Не знают.
        - Паломники? - задумчиво глядя на прыгающие языки огня, напоминавшие красные, трепещущие на ветру, тюльпаны князь почесал бородку. - Может быть. А может, и нет…
        - Думаете… убийца?!
        Девушка ахнула, покрепче прижимаясь к сидевшему рядом Лупано. Парень от этого удовольствия покраснел, а вот Аманда и не заметила. Да никто не заметил - темно, да и пламя само по себе красноватое.
        - Убийца? - Вожников не сразу сообразил, о чем идет речь. - Ах да… Кто знает? Сейчас-то мы уж точно туда не пойдем. Да и утром там нечего делать - пока дойдем, их уже и след простынет, кто бы они там ни были.
        - Вы сказали «они», сеньор? - тут же переспросила девчонка. - Значит, убийц несколько? Вы что-то знаете, чего пока не говорите нам, но… Если б сказали, может, мы б смогли вместе подумать, чем-то помочь.
        - Убийцы идут к морю. - Егор вытащил из-за пояса вырезанную Рыбиной (им же и преподнесенную) деревянную ложку. - Пока это все, что я знаю, вернее - о чем догадываюсь. Нам всем надо подумать - как узнать кратчайший путь.
        - Так дядюшка Гильермо же указал!
        - А можно еще спросить у пастухов.
        - Или у паломников.
        - Да! У пастухов и паломников! - Князь весело засмеялся, что для всех явилось неожиданностью, и, подмигнув Аманде, потянулся ложкой к только что снятому с огня котелку. - Завтра у них и спросим. А пока - есть и спать. Агостиньо! Твоя - первая стража.

* * *
        Он как-то связан с Черной Мадонной! Той, которую похитил, убив послушника в притворе бенедиктинского монастыря на горе Монтсеррат. Похитил вовсе не потому, что сам этого захотел… о нет, не захотел - заставили, влили в рот какую-то гнусную гадость, подстерегли как раз в тот момент, когда… когда… О, это было так сладостно, так приятно - опять же, приятно не столько себе самому, сколько… самому Солнцу, ведь светило получило тогда то, чего так желало, то, без чего мир давно бы погрузился в самую мрачную тьму.
        О, Существо хорошо понимало это! Как и то, что похитители не убивают его только из-за похищенной Девы. Сияюще-темной, тяжелой… впрочем, не настолько тяжелой, чтоб ее не мог нести кто-то другой. А ведь никто, кроме Существа, не нес - все время его заставляли. Держали на цепи, словно дикого зверя… Так ведь он и был для них словно дикий зверь. Они же видели. Все видели, да. Хорошо хоть не помешали… или не осмелились помешать? Удалось! Тогда удалось напоить Солнце живительной влагой - красной, дымящейся, свежей… Пей, Светило, живи и дай жизнь людям. Всему этому миру - так!
        А они-то… эти… заковали, погоняют, куда-то ведут, обзывают Нелюдем! Сами вы нелюди… Мавры! Это мавры - да, и несколько раз в день расстилают коврики да молятся своему Магомету… Поганые мавры! Хотя христиане многим ли лучше? Они ведь тоже не знают, не знают цену Солнцу. Так, может быть, им стоит сказать? Не-ет! Звякнув цепями, пленник стукнул себя по ушам. Христиане! Да смеет ли называть себя так большинство этих мелких, вечно озабоченных чем-то людишек, грешников, постоянно творящих злые дела?
        На ночлег похитители остановились в каких-то развалинах, под самой стеной разложили небольшой костер, тепло которого не достигало пленника, а ведь ночь оказалась прохладной. Говорили меж собой по-мавритански, Существо не понимало - о чем, да и не хотело понимать, чувствуя, как слабеет колдовская власть снадобья, так, что чья-то злобная воля уже почти не ощущалась, не чувствовалась, не довлела над пленником, словно острый нож мясника над окровавленной тушей растерзанного быка.
        - Жри, падаль! - Один из стражей - стройный темноглазый парень с нежным девичьим лицом - бросил Существу кусок бараньей кости с не до конца обглоданным мясом. Пленник был рад и этому, схватил, принялся, урча, грызть…
        - Собака! - подойдя ближе, темноглазый с остервенением пнул Нелюдя ногой в бок. - Не мясом бы тебя кормить, гадина, а повесить или поскорей отрубить твою поганую голову во имя оборванных жизней погубленных тобою детей!
        - Э, Хаким! - обернувшись, крикнул от костра главный - очень красивый мужчина с лицом и повадками гранда. - Не угробь его раньше времени. Сначала исполним дело, а потом, если так хочешь, я могу отдать Нелюдя тебе. Если, конечно, эмир позволит.
        - А эмир позволит?! - подойдя к остальным, юноша сверкнул глазами.
        Красавчик пожал плечами:
        - Ну, откуда ж я знаю, мой верный Хаким! Будем надеяться. Садись-ка к костру, выпей… Да не кривись! Ночь холодна, да и воинам в походе - можно. Пей! Это хорошее вино, не сомневайся.
        Вино… Пленник сглотнул слюну - ему-то давали только воду. Спасибо и на том. И на том, что цепь… цепь на левой руке начала поддаваться. Еще б немного, чуть-чуть - а куда бежать, Нелюдь знал, ведь здесь, в этих местах, он не так давно охотился, здесь же, не так и далеко, убил свою последнюю жертву. Последнюю! Ох, не хотелось бы так думать - ведь, если все пойдет плохо, кто же тогда будет поить Солнце? А его нужно поить, нужно, иначе… Страшно даже представить, что тогда случится! И, чтоб не случилось, нужно… нужно как-то спастись, вырваться, скрыться и снова приступить к своему важному и непростому делу.
        Выбрать вот того юношу… когда будет его черед стражи. Существо улыбнулось - этот парень почему-то ненавидел его куда больше других. Интересно, за что? Впрочем, важно не это - другое: ненависть - плохой советчик. Значит, этот… Хаким, так, кажется, называл его главный. Ладно, Хаким, может, совсем скоро и тебе будет приятно от осознания того, что и твоя глупая кровь послужила великому делу. Хотя - сможешь ли ты это понять? Вряд ли. Да и не нужно, чтоб понимал. Лишь бы ты только нес стражу сегодняшней ночью! Или завтрашней, послезавтрашней… Хотя сегодня бы лучше - места кругом известные, охотничьи места, места, где платилась Цена Солнца.
        Быстро наступила тьма, в черном ночном небе желтели луна и звезды. Затушив костер, воины разошлись по шатрам, и первые часы ночной стражи взял на себя какой-то угрюмый воин, не Хаким… жаль. Однако еще оставалась надежда, а чтобы время пролетело незаметно, нашлось дело - нужно было освободиться от цепей, разорвать хотя бы одно звено - то, самое слабое, у запястья… А ну-ка… Нет! Никак. Бедное Солнце…
        Пленник пытался еще и еще, стараясь все делать бесшумно, насколько это вообще получалось - цепь все-таки звякнула, и подошедший страж ткнул Нелюдя тупым концом копья:
        - Не спится, мерзкая тварь? Подожди… еще выспишься.
        Сказал - и негромко, вполголоса, засмеялся, отошел. Темная фигура стража еще помаячила в призрачном свете луны, а затем пропала - видать, воин решил обойти развалины, проверить, что там да как.
        Существо немедленно воспользовалось отсутствием стража: снова рвануло цепь изо всех своих темных сил… и снова напрасно. И еще попытка… столь же неудачная. Вообще-то пленник никогда не жаловался на слабость, и в руках его, и во всем теле скрывалась недюжинная сила… вот только железо оказалось сильнее. О, Святое Солнце! Неужели - никак?!
        А что, если… Да, да - зубами! А ну-ка… Ага! Так-так-так-так… Ч-черт!!! Резкая невыносимая боль вдруг пронзила все тело Нелюдя, тело человека, не так уж и давно вошедшего в полную силу! Он чуть было не закричал, лишь недюжинным усилием воли сдержал готовый вырваться наружу вой! Выплюнув осколок зуба, успокоился и, потрогав цепь… улыбнулся. А ведь не зря!!! Налетевшая шальная радость тут же вытеснила боль, но та все же вскоре вернулась, на этот раз не резкая, а ноющая, тупая, вполне можно было терпеть. Да ради побега пленник был готов на все!
        - Эй, Хаким, вставай! Да поднимайся же, утащи тебя ифрит!
        Слова мавра Нелюдь не понял, но вот имя - Хаким - хорошо разобрал и чуть не заплакал от радости. Ну вот, как хорошо все складывается… ну вот…
        Тонкая в поясе фигура юноши на миг заслонила луну. Сейчас? Нет, нет. Тот, второй, должен уснуть, двоих слишком много. Ждать, ждать! Не уснуть бы самому… Ага, как бы не так - со сломанным-то зубом.

* * *
        - Если шайтан будет выть или звенеть цепями, ткни его копьем, - напутствовал Хакима только что сдавший стражу воин. - Только тупым концом, а не острым, ха-ха! Смотри не перепутай.
        - Не перепутаю.
        Юноша, как было указано старшим по смене, первым делом обошел все развалины, сделать это оказалось куда проще, нежели он поначалу думал - ночь выдалась ясная, в звездном небе ярко светила луна… такая же, как два года назад, в Сеуте, когда… О Аллах, Всемогущий и Всемилостивейший, да вернется ли то счастливое время, когда Сеута не стонала под железной пятой неверных, когда люди плясали на площадях, пели и веселились, когда мечети еще не были осквернены и сладкие голоса муэдзинов пять раз в день призывали правоверных к намазу?
        Вернувшись к погашенному костру, Хаким уселся на корточки, протянув руки к еще теплым углям, и задумался, вспоминая свою прежнюю - такую светлую и радостную - жизнь, безжалостно разрушенную крестоносцами португальского короля Жуана. Ничего! Есть и на вас управа… на всех вас! Вся Испания скоро вернется под зеленое знамя Пророка! Как уже было когда-то… как должно быть… как будет.
        Чу! Показалось, будто что-то звякнуло… Ну, конечно же - Нелюдь! Ишь, зашевелился, злодей, вероятно, во сне. А спал он обычно спокойно, без дрожи, без криков, видать, погубленные души не очень-то тревожат эту мразь. А вот сейчас, видно, потревожили. Наконец-то! Ишь, зашевелился, отрыжка шайтана, богопротивный ифрит! А ну-ка!
        - Что, не спится?!
        С силой ткнув кровавую тварь тупым концом короткого метательного копья (не перепутал, напрасно волновался Заир), Хаким, не сдержавшись, сплюнул и ударил еще, и еще, и еще…
        - Это тебе за того парня! И за всех, кого ты убил! Получай!
        Что такое?
        Увлекшись, Хаким и не заметил, как копье вдруг провалилось куда-то, выскользнуло из рук… точнее - его просто вырвали, грубо, с непостижимой силой и сноровкой. Вырвали и тут же вернули обратно… Острием в правый глаз!
        - Тихо, тихо, - подхватив обмякшее тело, пленник постарался не шуметь.
        Просто уложил труп рядом с похищенной Мадонной да, намотав на руки обрывки цепей - чтоб не звякнули, - побежал прочь от часовни по старой, подсвеченной луной дорожке. Через некоторое время свернул в ущелье - тот путь беглец хорошо знал. Бежал, бежал, лишь иногда, спотыкаясь, падал, поднимался и снова бежал. И - вот ведь чудо-то! - обломанный зуб уже не болел, а где-то глубоко в груди поднималась, ширилась спокойная светлая радость. Не за себя - за Солнце.

* * *
        Егор стоял на корме вытянутой фелюки, наскоро переоборудованной в военное судно: просто поставили пушки да добавили парусов, а самое главное - посадили на борт воинов - морскую пехоту: по сути, обычных барселонских ополченцев, вооруженных луками, алебардами, палашами. Доспехов почти ни у кого не имелось - не очень-то приятно вдруг оказаться в морской пучине в кольчуге или хотя бы в панцире - любой пловец мигом пойдет на дно. Вот и опасались, выбирали меньшее зло - получить мавританскую стрелу в грудь считалось куда предпочтительней, нежели просто упасть в море и захлебнуться. Стрела, она ведь может и не попасть, а вражеский клинок - лишь только ранить, тяжелые латы же - почти гарантированная смерть.
        Обозревая бухту, князь нервно покусывал губу: тяжелые галеры мавров шли напролом, ломая строй связанных меж собою канатами каталонских корабликов, словно боевые слоны - стройные шеренги пехоты. Вражеских кораблей было много, очень много, а вот испанских - увы… Португальский флот короля Жуана был разбит у Сеуты, английская эскадра запаздывала, как и суда Ганзы, - слишком уж далеким был путь.
        «Наверное, можно было бы отыскать и кого-нибудь поближе, - глядя на приближающиеся галеры, запоздало подумал Вожников. - Скажем, в Венеции. Да! Венецианский дож не отказал бы, учитывая не столько военное, сколько финансовое могущество императора Георга, курфюрста Ливонии и Русского Великого князя. Не отказал бы… надо было послать гонцов… Эх, надо было! А сейчас чего уж рассуждать - надобно биться».
        На палубах мавританских галер истошно затрубили трубы, и рокот боевых барабанов распугал тучи чаек, круживших над головами воинов.
        Князь махнул рукой, и на тонкой сигнальной мачте взвился красный вымпел. Со всех каталонских судов тотчас ударили пушки, стрелометы выпустили тучи длинных тяжелых стрел, большинство из которых не причинили врагам никакого вреда - даже здесь, в бухте, на море стояла зыбь, сводившая на нет все искусство артиллеристов.
        - Вот ведь зараза! - взяв банник, выругался чернявый новгородец Амос. - Качает!
        - А ты думал, брат? - погладив по стволу пушку, обернулся белокурый Биляр Таис-мирза, давний друг и напарник Амоса. - Ничего, сейчас поближе подпустим… Ветер - это тоже неплохо, дым уносит.
        Когда развеялось образовавшееся после выстрелов облако едкого и плотного порохового дыма, мавританские суда оказались еще ближе, так, что уже можно было разглядеть смуглые лица воинов и блеск абордажных сабель.
        - Алла-а-а-а! Ал-ла-а-а-а! - кричали мавры, воодушевляемые самим Каюм-раисом, удачливым магрибским пиратом и флотоводцем.
        Вражеский адмирал стоял на высокой, отделанной затейливой резьбой и позолотой корме галеры, под зеленым балдахином, украшенным желтыми шелковыми кистями. Толстогубое, лоснящееся от пота лицо его казалось спокойным. Однако это спокойствие было лишь кажущимся: опытный моряк и воин, Каюм-раис прекрасно понимал, что воинское счастье - вещь переменчивая, хотя пока, благодарение Аллаху, все складывалось неплохо. Хорошо бы и дальше так: одним мощным рывком осуществить задуманное - прорвать линию вражеской обороны, сковать флот неверных схваткой и под это дело высадить десант в Барселону. Одновременно, с суши, ударят войска гранадского эмира Юсуфа ибн Юсуфа. Город обречен, тем более у неверных нынче нет покровителей на небесах: Моренета - Черная Святая Дева - похищена, осквернена и уничтожена! Об этом знали все - люди эмира постарались, распространили слухи, и от боевого духа неверных остался лишь дым.
        Не уберегли святыню! И вот вам - Божья кара. Многие, очень многие воспринимали нападение мусульман именно так.
        - Ничего, - глядя на зеленые флаги, недобро ухмыльнулся Вожников. - Сейчас собьем с вас спесь.
        Человек двадцать первого века, Егор очень уважительно относился к огнестрельному оружию, пока еще очень и очень несовершенному, этакому недоразвитому уродцу, таившему в себе еще не раскрытый огромный потенциал. Вот и здесь, на узкой корме фелюки, на железном, напоминавшем уключину штыре по его приказу установили небольшую кулеврину - заряжавшуюся с казенной части пушку калибром двадцать миллиметров, с длинным стволом и толстой, заканчивающейся шарообразным навершием рукояткой. К этой кулеврине князь загодя приспособил еще и прицел, примерно как на карабине Симонова - целик и мушку, даже пристрелял, потренировался, когда было время. Нынче же картуз с порохом уже находился в стволе, осталось только произвести выстрел… Чем Егор и занялся, тщательно наводя орудие на цель - высокую, под зеленым балдахином, корму галеры Каюм-раиса.
        Вот так… вот примерно так…
        - Пригни-и-и-ись!
        Запал! Выстрел!
        Кулеврина дернулась, едва не сорванная выстрелом с места, выплеснула вместе с белыми клубами дыма свинцовое ядро, со свистом пронесшееся над головами матросов и воинов.
        На корме адмиральской галеры раздался треск, грузную фигуру флотоводца швырнуло на резную балюстраду… и налетевший ветер унес в море зеленый балдахин с желтыми шелковыми кистями.
        - Каюм-раис убит! - сразу же прошелестел слух. - Горе нам! Горе!
        - Горе? О нет! Мы должны отомстить! Лучники, катапульты, баллисты - залп!
        Что-то тяжелое, просвистев в воздухе, ударило князя в грудь, сорвав с палубы, швырнуло в море…
        Вымокшая одежда тянула на дно, зелень вокруг становилась все гуще, темнее, пока наконец не наступила полная тьма…

* * *
        «Господи… где я?»
        Егор очнулся на берегу, где-то в горах - и никакого моря нигде видно не было. Да и горы… Присмотревшись, князь узнал причудливые очертания скал - Божий Перст, Лик Святой Девы, Голова Слона… Да это же гора Монтсеррат, Господи! Но… как он оказался здесь, так далеко от моря?
        Молодой человек осмотрел себя - вроде никаких ран не чувствовалось, да и одежда была в порядке - довольно чистая, сухая. Короткий меч - вот он, на поясе, в ножнах.
        Однако… где же люди? Аманда, Лупано, Рыбина… Хоть кто-нибудь. Нет никого! Позвать? Покричать?
        Подумав, Вожников так и сделал. На зов не отозвался никто, правда, прислушавшись, Егор уловил позади чьи-то шаги и резко обернулся.
        - Бог в помощь! - приветствовал его незнакомый монах в накинутом на голову капюшоне. - Не скажете, к часовне Святого Искле я правильно иду? Вон по этой тропе, да?
        Голос паломника оказался приятным и звучным, на тонких губах играла улыбка, на миг показавшаяся князю странной - словно не от мира сего.
        - Да, думаю, правильно… А вы тут не видели вокруг никого, святой брат?
        - Нет, не видал. - Монах уселся на плоский камень и, сняв с плеч мешок, вытащил оттуда плетеную флягу. - Пить хотите?
        - Пить? А, пожалуй…
        - Пейте.
        - Спасибо… - поблагодарив, Егор приложился к горлышку…
        С первых глотков в глазах вдруг потемнело, словно кто-то изо всех сил огрел князя обухом по затылку… Вожников пошатнулся…
        - Кто… вы?
        - Тот, кого все ищут, - рассмеялся пилигрим. - Меня поймали, а я убежал. Теперь вот снова ловят, но уже не поймают, нет, ведь за меня - само Солнце! Ну как, вкусная водичка? А вот еще семечками вас угощу! Хотите? Хорошие семечки, тыквенные… Берите! Э нет - так просто вы не умрете… погодите-ка…
        Что-то сверкнуло, ударив Егора в горло. Забулькала, вытекая, кровь… Все потускнело, и день превратился в ночь… Лишь только в небе, весело улыбаясь, сияло Солнце.

* * *
        - Господи!!!
        Проснувшись, Вожников схватился за горло и тотчас затряс головой, отгоняя навязчивое видение… Сон… вещий сон!
        Как всегда, ему приснилась собственная смерть, только на этот раз Егор умирал два раза: один раз от мавританского ядра и второй - от некоего монаха, паломника…
        «Меня поймали, а я убежал…»
        «Хотите семечек? Хорошие семечки, тыквенные…»
        Боже! Так это он и есть! Тот, кого все ловят… Оборотень, Нелюдь… Маньяк!
        - Что с вами, сеньор? - вынырнул из кустов Энрике Рыбина. - Мне показалось, будто вы звали на помощь.
        - Я? Да нет… не звал.
        Князь быстро огляделся вокруг: уже начинало светать, и на востоке, за горами, растекалась по синему небу алая, с золотисто-оранжевыми проблесками, заря.
        - Будить всех? - поворошив прутиком давно погасшие угли, почтительно осведомился Энрике.
        - Нет. Пусть поспят до восхода.
        Поднявшись на ноги, Егор подошел к обрыву и всмотрелся в даль, туда, где виднелись развалины старинной часовни.
        - Значит, сбежал, - сплюнув, прошептал молодой человек. - Говоришь - не поймают? А вот это мы еще посмотрим… посмотрим… Стоп!
        Князь всплеснул руками, озаренный только что пришедшей в голову мыслью: ведь если маньяк сбежал, то… то похищенную Монтсерратскую Деву просто некому будет доставить в Гранаду! А это значит, что Моренета пока остается где-то здесь, в горах! И будет оставаться до тех пор, пока мавры не придумают, как ее вывезти, сами-то не смогут, и никто не сможет. Кроме маньяка да Егора Вожникова, коммерсанта, лесного дельца, императора и Великого князя.
        - А они ведь будут его ловить… - протянул князь. - А мы - их. Эх, знать бы еще, откуда сбежал наш Нелюдь? Жаль, во сне об этом - никак.

* * *
        Когда все проснулись, Вожников собрал совет и втолковал своим юным соратникам, что им нужно делать.
        - Ночевать снова будем здесь - раз уж обустроились, а днем вы просто прогуляетесь по округе. Пообщайтесь с пастухами, посидите в деревенских корчмах… Эх! - с сожалением вскрикнул князь. - Не выйдет в корчмах-то - финансы не позволяют.
        - Что не позволяет, сеньор? - непонимающе моргнув, поинтересовался Рвань.
        - Сеньор говорит - денег у нас мало, вот что, - ответил вместо князя Лупано. - От того, что отец с собой дал, почти ничего не осталось.
        - Да, без денег плохо. - Прищурившись, Егор обвел свою ватажку внимательным и несколько задумчивым взглядом.
        Оборванцы, чего уж! Альваро Беззубый - в грязной в рубахе без рукавов, в бархатной, заношенной до блеска жилетке, Рыбина - в залатанной во многих местах курточке-котте, о Рвани и говорить нечего - не зря так прозвали этого молчаливого, длинного и нескладного парня, чем-то напоминавшего Вожникову Жердяя из бессмертной пионерской саги «Бронзовая птица».
        А вообще, насчет одежки… в Средние века главное - чтоб было богато, чтоб сразу было видать - знатный человек перед вами или, мягко говоря, не очень, о гигиенической функции даже и нижней одежды речи просто не шло. Уж как князь еще в Новгороде ни бился, ни насаждал обычаи менять исподнее хотя бы раз в неделю - увы, увы. Люди просто не понимали - зачем это? Как во многих городах - особенно в Ливонии - вполне искренне недоумевали, почему это нельзя выплескивать содержимое ночных горшков прямо на улицу. Зачем еще какие-то уборные строить, выгребные ямы, платить золотарям за ежегодную чистку и вывоз дерьма? Слава богу, в этом вопросе Егор нашел полное понимание у родной супруги, а княгинюшка уродилась чистюлей - или воспитали такой, не важно, важнее другое - за гигиену Еленка взялась весьма решительно и со всей присущей ей кипучей энергией: повелела всем мыть руки перед едой, выходить из дому опрятными, а грязнуль - буде появятся - нещадно колотить палками! Ох и досталось от нее всякого рода «святым людям» - подозрительным нищим, каликам перехожим и прочим. А еще княгиня провела через Совет господ
закон о резком повышении платы золотарям. Так себе работенка, гнусная, но, однако, необходимая.
        И с недавних пор - очень неплохо оплачиваемая, в год каждому набегало в пересчете на флорины где-то около полсотни, примерно столько же получал «офисный планктон» - писцы и счетоводы - в каком-нибудь ломбардском или венецианском банке.
        И это - только от городской казны, а если еще чаевые от хозяев учесть?
        В результате проведенных мероприятий количество заразных болезней резко упало, пока только в Новгороде, ну а на очереди были Москва, Смоленск и прочие города-веси, за исключением ордынских - там канализация имелась издавна.
        - Вы - к пастухам, - Вожников махнул рукой бывшим «гопникам» и посмотрел на Аманду с Лупано, с некоторых пор ходивших парой: - А вы, как более приличные, - по деревням. Тратьте немного, прислушивайтесь, не грех, если что и спросите - молодежи ведь свойственно любопытство.
        Аманда кивнула и, склонив голову к левому плечу, спросила:
        - А про что спрашивать?
        - Сами догадайтесь с трех раз! Не ясно, что ли, кого ищем?
        - Да ясно… - Девушка вздохнула, словно вспомнила вдруг что-то неприятное, грустное.
        Так ведь и вспомнила же:
        - Я вот что думаю… думаю, те убийцы… или убийца, что мы ищем… они же, он… и Малыша Фелипе…
        Аманда неожиданно всхлипнула, что было для средневекового человека не очень характерно, в те времена к смерти вообще относились проще - Бог дал, Бог и взял, чего огорчаться-то? Тем более кто ей этот Фелипе? Так, случайный знакомый - никто. И тем не менее разволновалась девчоночка, натура впечатлительная - ведьма.
        - Неплохо соображаешь, Аманда, - потрепав девушку по плечу, похвалил Егор. - Все бы так. Я тоже уверен, что эти оба убийства - и не только - дело рук одного и того же лица.
        Юная ведьма вскинула голову:
        - Не его ли считали оборотнем, сеньор? Помните, еще там, в Матаро, брат Диего…
        - Помню…
        Вожников одобрительно кивнул: предположение этой умной девочки полностью соответствовало его собственным мыслям. Брат Диего, странные убийства в окрестностях Матаро… Матаро! Вот именно! Можно почти не сомневаться, что маньяк - родом оттуда! Мало того, Аманда вполне могла его знать.
        Князь хлопнул в ладоши:
        - Так! Альваро, давай к пастухам. Выспрашивайте все о странных людях.
        - Сделаем, господин!
        - Не сомневаюсь! Жду вас с вестями к вечеру. А вы двое пока погодите… Лупано - сбегай за водой, а ты, - Егор повернулся к девушке, - припомни-ка, милая, весь тот давний скандал из-за булочника!
        - Из-за лодочника, сеньор Жоржу.
        - Пускай из-за лодочника. Это ведь тогда у тебя во дворе шелуху тыквенных семечек видели. Ну, эти женщины…
        - Не желаю им никакого зла, - твердо заявила Аманда. - Хоть они меня и избили, как сказал наш почтеннейший инквизитор, брат Диего, - на почве обострившихся неприязненных отношений.
        - Да-да, - Вожников прищурился. - Вот и скажи, милая, с чего бы вдруг эти ваши отношения столь резко обострились? Понимаю - за волосы соперницу оттаскать, но ребра ломать - это уж слишком! С чего все началось-то, напомни? Ты на самом деле с лодочником что-то крутила или так, врут?
        - С этим страшилой-то? - дернулась ведьмочка. - Да никогда!
        - С чего ж тогда соседки твои на тебя так взъелись? Ну? Думай, милая, думай, припоминай…
        Аманда покачала головой и вздохнула:
        - Да не помню я!
        - Они ведь твой дом сожгли - сама говорила, - безжалостно напомнил князь. - Подумай, если не в лодочнике, так, может, в ком-нибудь другом дело. По всему складывается - кто-то решил на тебя натравить этих женщин… как их?
        - Бенедетту и Эужению, они подруги.
        - Вот видишь, вспомнила! - Вожников с азартом хлопнул в ладоши. - Теперь вспомни - кому из своих знакомых ты наступила на больную мозоль?
        - Ни на какие мозоли я никому не наступа… - Девчонка моргнула и осеклась: - Ой! Я поняла, о чем вы. Да нет… все ко мне хорошо относились… даже Бенедетта с Эуженией, ну, до того случая.
        - Может быть, ты черные заговоры на кого-нибудь навела?
        - Да не умею я черные! - обиженно выкрикнула Аманда. - Я только болезни заговариваю, да иногда так… по мелочи кое-что.
        Князь цинично прищурился:
        - То-то я и смотрю - Лупано к тебе присох. Не ты ли и притравила?
        - Что вы! - Девчонка отпрянула и сверкнула карими глазищами так, что было не очень понятно - то ли она сейчас разревется, то ли вцепится Вожникову в лицо. - Я ничего такого не делала, честно, Святой Девой клянусь!
        - Ладно, не кипятись, - улыбнулся Егор. - Не о Лупано сейчас речь. Знакомых своих вспоминай! Даже и не очень близких, но, я бы сказал, навязчивых. Неужели никто к такой красивой девушке не подкатывал? Да не поверю ни в жисть!
        - Ну, подходили, как же! - Аманда потупилась, щечки ее покраснели, то ли от порыва внезапно налетевшего ветра, то ли от солнышка… а может, и от чего другого. - Иные и с предложениями…
        - Непристойными? - спокойно уточнил князь.
        Девушка повела плечом:
        - Не всегда, хотя и такое было.
        - А что значит «не всегда»?
        - Ну… некоторые просто погулять звали, за деревней пройтись.
        Вожников не сдержал усмешки:
        - И кто же эти доброхоты?
        - Один… вдовец. Фиделино Святоша, булочник. - Аманда прикрыла глаза, вспоминая. - Встанет иногда у забора и смотрит, смотрит…
        - Видать, нравилась ты ему.
        - Может, и нравилась, - девушка намотала локон на палец. - Только Фиделино никогда ничего такого не показывал… ну, не ухаживал, не дарил цветов и все такое прочее, что обычно делают перед сватовством…
        - Перед сватовством?! - присвистнул князь. - Ну, девочка! Верно, ты ему совсем для другого дела была нужна. Сказать, для какого?
        Амана опустила глаза:
        - Да ладно! Я ж тоже не дура, все хорошо понимаю, но… Он как-то не так на меня смотрел, Фиделино… без вожделения. Поймите, милый сеньор Жоржу, я знаю, о чем говорю… да любая девушка знает.
        - А поподробнее?
        - Подробней? - Девчонка задумалась, снова намотав на палец золотистый локон. - Не знаю, как и объяснить… но я чувствовала какую-то неприязнь…
        - Неприязнь?! Чего он тогда к тебе клеился?!
        - Э… что делал?
        - Ну, пройтись предлагал.
        - Я сама не знаю, - покусав губу, призналась юная ведьма. - Честное слово, не знаю, Моренетой клянусь!
        - Скажи-ка, а в чем эта неприязнь выражалась? Что ты такое чувствовала или, может, замечала чего?
        Прикрыв от солнца глаза, девушка посмотрела в небо, а потом, потерев лоб, сказала:
        - Такое чувство, словно я была ему очень нужна для чего-то… Нет, вовсе не для того, про что вы, верно, подумали, сеньор Жоржу. Для чего-то другого… Он и смотрел на меня… как на жука или стрекозу, стеклянным таким взглядом. Пытался морали читать: мол, не стоит заниматься лечением, это против Господа, еще что-то говорил, да я не слушала.
        - А в тот день, когда тебя соседки побили, Фиделино к тебе заходил?
        - Нет…
        Аманда отозвалась как-то не очень уверенно, и Вожников тут же задал вопрос:
        - А если подумать?
        - Если подумать… - Девушка почесала щеку. - Вы сказали, и брат Диего говорил, будто на моем дворе шелуха тыквенных семечек. Но я вовсе не неряха и двор свой подметаю несколько раз на дню, а семечки не люблю - в зубах застревают. Я брату Диего об этом, кажется, говорила.
        - Семечки… - Егор сейчас почувствовал себя рыбаком, подсекающим крупную, готовую вот-вот сорваться рыбу. - Семечки… А что, булочник Фиделино тыквенные семечки любит?
        - Да постоянно жует, плюется! - всплеснув руками, девчонка засмеялась. - Так вот и я о том! Раз шелуху у моей калитки нашли, значит, булочник, верно, заглядывал, да меня дома не было… Может, на рынок ходила или к пристани, теперь уж и не вспомню.
        - Так-так-та-ак… - глядя на собеседницу, озабоченно протянул молодой человек. - А в дом лодочника Фиделино был вхож?
        - Он во все дома вхож, - пожала плечами Аманда. - Самолично свежие булки разносит, ну, если кто и закажет чего, кренделя там, сдобу. Ежели хозяев нет, так на видном месте оставит, у нас же не город - замки вешать не принято, все свои кругом, кому воровать-то?
        - Так…
        Махнув рукой, Вожников надолго задумался, краем глаза глядя, как вернувшийся от ручья Лупано переливает принесенную воду из фляги в котелок. Котелок все норовил перевернуться, и Аманда, видя это, поспешила на помощь.
        Впрочем, эти двое сейчас вовсе не занимали князя. Булочник Фиделино! Вхожий во все дома святоша, немножко не от мира сего… любитель семечек… и Аманды - красивой златовласой девчонки с карими сияющими глазами… Быть может, Фиделино звал ее на прогулки, чтобы убить? Нет, скорее - принести в жертву, ведь у маньяка всегда есть какое-то оправдание, какая-то - по его мнению, благая - цель! Самое жуткое и беспросветное зло всегда со всей искренностью полагает, что оно-то - истинное и всепроникающее добро! И уверовавшему в это просто не доказать обратное.
        Фиделино. Булочник из предместья Матаро. Он же - скромный пилигрим брат Флориан? Он ведь угощал тыквенными семечками юного брата убитого им послушника. Угощал, да… Раз он маньяк - не от мира сего, - значит, только он и мог выкрасть Смуглянку, Черную Мадонну с горы Монтсеррат.
        Он… или какой-то другой сумасшедший, которых в любые эпохи немало, особенно в Средние века. Другой… да, мог, но пока все стрелки сходятся на Фиделино!
        - Аманда! А булочник никогда не угрожал тебе?
        - Угрожал? - девушка обернулась, едва не расплескав котелок. - Да нет, не припомню… Хотя… Как-то я ему отказала в прогулке, так он, видно было, разозлился не на шутку, но не угрожал, просто прошипел что-то.
        - А что именно, ты не расслышала?
        - Что-то вроде, мол, хорошо бы сообщить про мое знахарство куда надо. Да-да! - Аманда, вскинув глаза, выпрямилась. - Так именно он и сказал, а через пару дней… Да вы сами знаете… Так, значит, это он! Фиделино! Это он донес, чертов святоша!
        - Скорее, не донес, - покачал головой Егор. - Скорее, просто все организовал. Чужими руками. А он далеко не дурак, этот булочник. К послушнику при Святой Деве в доверие втерся и от мавров, опять же, сбежал.
        - Что вы там говорите, сеньор?
        - Да так… про себя кое о чем рассуждаю.
        Глава XII
        Охотники
        - О Аллах, Всемогущий и Всеведающий! Как могло такое случиться, как? Эх, Хаким, Хаким…
        Халед ибн Хасан (он же - Алонсо де Ривера) вне себя от ярости хватанул кулаком по стене часовни, даже не заметив, что разбил руку в кровь. Еще бы! Было от чего прийти в неистовство: еще вчера все казалось таким замечательным и спокойным, все удавалось, шло так, как и должно было идти. Поймали Нелюдя, с его помощью похитили Черную Святыню, теперь вот везли, точнее - тяжелую статую Нелюдь и тащил на плече. Тащил…
        - Что с Хакимом, мой господин? - подойдя ближе, негромко спросил Заир. Умное вытянутое лицо его ныне выглядело печальным. - Негоже его тут бросать…
        - Бросать? - гневно сверкнув глазами, Халед расхохотался, громко, цинично и горестно. - Как бы не так! Теперь уж мы все эту проклятую часовню не бросим. Где статуя?
        - М-м-м… - Заир растерянно оглянулся. - Нелюдь не взял ее.
        - Ну, правильно, - скривил губы красавчик. - Зачем она ему? Другое дело, что и мы теперь ее не возьмем, просто с места не сдвинем!
        - Но… может быть…
        - Попробуйте!
        С усмешкой махнув рукой, главарь мавров уселся на плоский серый камень. Заир обернулся к воинам, выбрал троих самых сильных:
        - А ну-ка, парни!
        Похищенная Мадонна, тщательно завернутая в плотный кусок ткани, лежала все там же, куда ее и положил пленник, вернее, куда ему велел положить Халед - в неглубокой нише у самого основания башни, в зарослях крапивы, чертополоха и лопухов. Подойдя к статуе, воины наклонились, ухватив Смуглянку, поднатужились так, что на руках и могучих шеях вздулись, напряглись синие вены…
        - Попробуем подвести под нее ремни, - искоса поглядывая на своего командира, предложил Заир. - Армак, Исмаил! А ну-ка… Вон туда, туда заводите… ага… И-и-и… раз… еще немного, эй… И-и-и…
        Ремни с громким треском лопнули, и вся троица богатырей повалилась наземь, вызвав недобрый хохот красавчика Халеда.
        - Не трудитесь! - Главарь поднялся на ноги. - Ее не могли вывезти даже свои! Мардар ибн Саид недаром указал нам на Нелюдя… только он мог. Да еще великий халиф Германии и Руси Георгий. И ведь он тоже был у нас в руках! О Аллах, за что такая несправедливость? Или мы мало молили тебя, а бедняга Хаким даже обещал совершить хадж в Мекку?! Где теперь Хаким? Вот он, лежит с растерзанным горлом, мертвее не бывает. И что я скажу его матери, Фатиме? Что ее сын погиб по собственной глупости? Ну а как иначе все расценить? Скованный цепью пленник легко справился с молодым вооруженным воином? Как такое могло случиться?
        - Но, господин… - отворачиваясь от сконфуженных воинов, осторожно промолвил Заир. - Ведь этот шайтан не вполне человек, я думаю, он лишь притворялся покорным, а потом, возможно, перекусил цепи зубами и… - Воин развел руками и горестно вздохнул. - На месте несчастного Хакима мог быть любой из нас. Тем более вы, господин, сами сказали, что колдовское зелье Мардара превратит Нелюдя в безвольную куклу. Все так и было! До этой ночи, увы.
        - Я всегда знал, что ты умный человек, дружище Заир. - Халед ибн Хасан прикрыл глаза, дабы не выдать вновь охватившего его гнева. - Ай да молодец! Сразу нашел виновного. Конечно же, растяпа Хаким ни при чем, во всем виноват колдун - а как же! Кто же еще-то? Зелье подвело? А где глаза ваши были? Впрочем… как и мои.
        Махнув рукой, красавчик подошел к самому краю пропасти, поставил ногу на груду камней и, посмотрев вдаль, на таящиеся в утреннем зыбком тумане синие вершины гор, произнес уже куда тише и, как это ни странно, безо всякого гнева:
        - Что теперь говорить, когда нужно делать дело. Похороните погибшего, и мы все помолимся за него, а затем… Заир, я вижу, ты уже отправил погоню?
        - Да, господин. Одновременно с тем, как разбудил вас, так и послал. Молодого Феттаха и Али, они у нас самые быстроногие. Почему-то подумал, что беглец вряд ли двинется по дороге - ведь там его очень легко настигнуть, поймать. - Воин поклонился и приложил руку к сердцу: - Боюсь, все же мне нужно было подождать вашего слова.
        - Нет-нет, ты все верно решил, славный Заир, нечего было ждать, да пошлет Аллах парням нашим удачу. - Халед ибн Хасан повернулся и задумчиво посмотрел на истерзанное тело юноши. - Похороните. И быстро - в путь. Ты, Заир, останешься здесь - будь настороже и жди наших… Остальные - расспросите о беглеце всех: крестьян, пастухов с горных пастбищ, паломников. Нелюдь все же не бестелесный дух - ему нужно что-то есть, где-то спать, да и летать он не умеет. Кому-нибудь да на глаза попадется! Только не вздумайте спрашивать прямо в лоб… просто заведите разговор о странных людях… Ты что-то хочешь сказать, Заир?
        - Да, господин. Нелюдь - никакой не странный. Он вполне обычный с виду и по повадкам. Улыбчивый, дружелюбный… Думаю, не так-то просто будет хоть что-то о нем разузнать.
        - Хорошо, - кивнул Халед. - Тогда просто поинтересуетесь чужаками: мол, друга своего ищете, паломника, монаха… Нет, не монаха - он ведь вполне может переодеться, украдет чужое платье или кого-нибудь убьет. А ночлег нам надо перенести в другое место - зачем привлекать внимание? Заир, где-нибудь поблизости что-нибудь подыщи, здесь же будем оставлять часового… лучше даже двух. Здесь же ничего специально не прибирайте, но только Мадонну закидайте камнями, так, чтоб никто не смог найти. Доблестного Хакима похороним не здесь - у ручья. Вам все ясно?
        - Да, господин.
        - Теперь давайте помолимся за нашего погибшего героя. Самые красивые гурии, вне всяких сомнений, ждут его в раю!

* * *
        Когда Егор наконец добрался до развалин часовни Святого Искле, он истекал потом. Внизу, в долине, принося прохладу, дул легкий ветерок, а здесь стояли духота и безветрие, и колыхающиеся клубы серовато-голубого тумана неспешно стекали по склонам в усыпанное камнями ущелье, к ручью. Пахло жимолостью, сосновой смолой и еще чем-то пряным - шалфеем или птичьим пометом… чем-то таким.
        Разослав свою ватажку по окрестным деревням, князь решил осмотреть развалины самолично - чем-то привлекало его это давно заброшенное недоброе место: очень уж оно подходило для убежища, тем более не далее как прошедшей ночью там горел костер. Если правда не показалось - может, это просто призрачный свет луны отражался в камнях?
        Внимательно осмотрев развалины, молодой человек заглянул в башню, не обнаружив там ничего интересного, кроме птичьих гнезд да разросшихся кустов ежевики. Та же ежевика в изобилии росла и по склонам, развалины же захватили чертополох, лопухи и крапива. Хорошо еще борщевика нигде не было видно, наверное, не рос он здесь, борщевик.
        Осмотрев кострище, князь уселся на корточки и, подобрав брошенный кем-то прут, пошевелил остывшие угли. Несомненно, ночь здесь кто-то провел, да уходя не очень-то и таился - повсюду валялись обглоданные, оставшиеся после сытной трапезы кости, какие-то обрывки ремней, старая стершаяся подкова, лошадиный навоз. Ну, правильно - с чего бы добропорядочным пилигримам таиться-то, заметать следы? Заночевали да пошли себе дальше - в монастырь или уже в обратный путь. Все просто. Вот разве что место для ночлега выбрали неважнецкое - местные-то эту часовню обходили десятой дорогой. Так то - местные, эти-то могли и не знать.
        Немного отдохнув, Вожников еще раз осмотрел развалины и, не заметив ничего необычного, зашагал вниз по узкой, вьющейся между скал тропинке к бивуаку.
        Вскоре вернулись «гопники», а за ними и Аманда с Лупано. Все выглядели несколько разочарованными, и докладывать было особо нечего, разве что…
        - Мы, когда шли вдоль ручья, видели там свежую могилу, - подумав, сообщила Аманда.
        Взглянув на нее, Лупано скептически усмехнулся:
        - С чего ты взяла, что это могила? Просто кто-то набросал камней, и все. Там даже креста нет!
        - Нет, могила! - упрямо нахмурилась девушка. - Она как могила и выглядит. Да и кто станет просто так сгребать камни в кучу?
        - Хорошо, - прервал их спор Егор. - Могила или нет, завтра посмотрим, сегодня-то, на ночь глядя, уж не пойдем, да и, похоже, дождь начинается - эвон, тучи-то… Так, а вы… - князь перевел взгляд на Альваро и прищурился: - Так уж совсем-совсем ничего интересного?
        - Да нет, ничего такого.
        - А ты что такой задумчивый, Энрике? Устал?
        В мертвенно-бледных глазах Рыбины вдруг проскочила искорка, не ускользнувшая от внимательного взгляда Вожникова.
        - Ну, говори, говори! - Егор ободряюще улыбнулся. - Не бойтесь показаться смешными, мои маленькие друзья. Помните: любая, казалось бы, самая пустяковая мелочь может оказаться важной.
        - Так я вот как раз о такой мелочи, - негромко промолвил Энрике. - У пастухов здесь, неподалеку, собака пропала.
        - Хо! Собака! - Альваро презрительно скривился. - Небось за баранами побежала да сорвалась в пропасть. Или волки загрызли.
        - Собака? - насторожился князь. - А что за пастухи? Много их?
        - Да двое всего. Мальчишки из той деревни, что за перевалом… отсюда не видать, а так - с полдня пути.
        - А до пастбища?
        - Вполовину меньше. Но ночью не дойдем, господин, - там тропы крутые, ущелья.
        - Я про ночь и не говорю… - задумчиво произнес князь. - Но утром отправимся, поговорим, глянем. Помнишь, Аманда, был как-то такой случай, с собакой…
        - Помню, сеньор. Только тогда ведь никого не убили.
        - Может, и здесь мы зря беспокоимся. Но все же проверим - других-то зацепок нет.

* * *
        Сняв с головы бархатный щегольской берет с длинным павлиньим пером, Халед ибн Хасан милостиво махнул рукой:
        - Докладывай, Феттах! Что вызнали? Надеюсь, побольше, чем Исмаил с Армаком. Похоже, этим двоим просто нравится шляться по деревенским корчмам.
        Быстроногий Феттах - поджарый, с круглым лицом парень лет двадцати, одетый, как проигравшийся в кости кабальеро, - смущенно поклонился:
        - Не знаю, мой господин, может, и у нас ничего. Просто у пастушат, что пасут овец у перевала Сан-Иглесио, сегодня пропала собака. Говорят, умная была, злая - не могла сама по себе пропасть!
        - Собака, х-ха! - усмехнулся красавчик. - Вот это новость! Ладно, надеюсь, завтра Аллах пошлет нам если и не удачу, то хотя бы намек на нее. Заир, я вижу, у тебя есть свое мнение? Выскажи!
        - Хорошо, господин, - воин почтительно поклонился, прижав обе руки к груди. - Могу я прежде спросить Феттаха?
        - Да-да, спрашивай, мой верный друг!
        - Феттах, - Заир повернул голову, - а что там были за пастушата, как выглядели?
        Услыхав вопрос, Халед ибн Хасан насторожился, с одобрением посмотрев на своего приближенного.
        - Ну, обычно выглядели, - пожал плечами парень. - Мальчишки. Бедняки - сразу видно: невысокие такие, щуплые…
        - Ага! - Халед азартно потер ладони. - Как раз таких и любит убивать Нелюдь. Молодец, дружище Заир! Хотя, может, конечно, и впустую все… Но завтра поутру - на коней! Проверим.

* * *
        Собравшиеся к вечеру тучи ночью разразились грозой. Дождь лил до утра, то прекращаясь, то начинаясь с новой силой. Крупные капли пузырили коричневые лужи, по скалам, озаренным далекими сполохами молний, стекали бурные ручьи, и жирная грязь липла к копытам коней.
        Ливень несколько сбил спесь с всадников, полы их шляп и перья уныло повисли, и промокшая насквозь одежда вовсе не прибавляла веселья. Особенно жалко выглядел молодой человек, почти мальчик, в разноцветных чулках и изысканном, с шелковыми вставками камзоле, с висевшим на золоченом поясе коротким мечом с затейливым эфесом, который в куда более поздние времена назвали бы стильным. Судя по богатому оружию, одежде, белому, с богато украшенной попоной коню и подобострастному отношению спутников, юноша, несомненно, являлся весьма знатной особой, быть может, даже приближенной к самому королю. Вот только свита его не отличалась многолюдством - дюжина воинов в доспехах да столько же слуг, точнее говоря, прихлебателей, из породы тех подлых и мелких людишек, что постоянно ищут милостей от власть имущих, а что случись, не стоят ни гроша.
        - О, не беспокойтесь, мой дорогой дон Эстебан! - пару дней назад говорил знатному путешественнику король Арагона Альфонсо де Трастамара. - Ведь вы поедете не по чужой стране, там везде наши люди, наши войска… вплоть до самого Матаро.
        - Да я и не беспокоюсь, с чего вы взяли, о мой сеньор? - оскорбился тогда юный дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо, верный королевский паж и товарищ во всех развлечениях. - Хочу заметить: вы даете мне слишком много людей, слишком много нахлебников. Вполне достаточно будет всего троих слуг, дабы прислуживать мне при трапезе, ну и еще с полдюжины человек - для свиты. И дюжина воинов - так, для порядку. Вот и все!
        - О мой дон Эстебан! Поистине, вы - сама скромность.
        Он так и сказал, славный король Альфонсо, - «сама скромность», и даже обнял на прощание. Воспоминания об этом до сих пор грели душу, даже здесь, под дождем, в непролазной грязи.
        - И все-таки нужно где-нибудь переждать ливень! - взглянув на затянутое тучами небо, промолвил дон Эстебан, и все столпившиеся вокруг прихлебатели разом закивали:
        - Да-да, сеньор, именно так.
        Спешившись, все сгрудились под густой кроной орешника, глядя, как рядом течет бурый поток дождевой воды, песка и глины.
        - Что, разве нет где-нибудь поблизости какого-нибудь подходящего постоялого двора или корчмы? - поправив мокрые золотистые локоны, юный паж обвел взглядом свиту. - А где, кстати, наши проводники, еще не вернулись?
        - О нет, благороднейший дон Эстебан! Как ушли присмотреть лучший путь, так пока и - сами видите - нету. Наверное, никак не могут выбрать, по какой дороге нам дальше ехать.
        - Что ж, подождем. - Благороднейший дон нервно вздохнул, смахнул прилипший к щеке лист и, чуть подумав, приказал: - Эй, кто-нибудь! Взберитесь-ка во-он на ту горку да гляньте - не идут ли проводники? Устал я уже их ждать, надоело здесь мокнуть.
        Слуги, по указанию своего юного господина, принялись устраивать дневку, первым делом разбив высокий шатер с шелковым верхом и желто-красными гербами Арагонского королевства, среди которых выделялся синий орел на серебряном фоне - герб дворянского рода Сикейрос-и-Розандо, известного, как всегда хвастал дон Эстебан, еще со времен древних вестготских королей.
        - Проводников сразу ко мне, как появятся, - выглянув из шатра, приказал молодой придворный и, велев принести вина, прилег отдохнуть.
        Запахло дымом костра - развели все-таки! - под пологом шатра надоедливо зудел комар, однако же вовсе не тревоживший сейчас юного дворянина, погрузившегося в свои, надо сказать, не очень-то веселые мысли. О, дон Эстебан, несмотря на свой возраст и напыщенный внешний вид, вовсе не был таким глупцом, каким считали его при дворе многие, и хорошо понимал, зачем его отправили в Матаро - как неофициального посланника. Якобы разнюхать - что там с императором Георгием, насчет которого с недавних пор ходили самые разные слухи, один невероятней другого. Одни говорили, что император спешно уехал на север, в Руссильон, собирать войска, другие - что еще дальше, в Германию, с той же целью, третьи же считали, что глава могущественной коалиции врагов подался за флотом к венецианскому дожу. Так это было или сяк - точно никто не знал, однако бывшие при императорском дворе соглядатаи дружно доносили, что великого князя при войске нет. А вот куда он делся - в Германию ли, в Венецию, - и предстояло поскорей выяснить дону Эстебану. Вроде трудное и важное дело, которым можно было бы гордиться и человеку куда старше
возрастом, нежели молодой посланник, однако же последний прекрасно понимал, что даже сам король не относится к нему со всей серьезностью и никогда не поручил бы по-настоящему важное дело… А раз послали - так это вовсе не высокое монаршее доверие, а интриги завистников и врагов, коих при любом королевском дворе немало. Они, они, гнусные старые интриганы! Старый козел Дос Сантос да его дряхлые похотливые дружки - Вальдес и Манчо, чтоб им пропасть! Небось они и посоветовали отправить в Матаро Эстебана - и с глаз долой, да и порученное дело, глядишь, не выполнит, провалит - дурачок ведь еще! Эти старые козлы действительно так и считали - дурачок! Но… тогда зачем пошел у них на поводу славный король Альфонсо? Тоже считал дона Эстебана не слишком умным? Нет, не считал! Тогда б не поручил столь важное и ответственное дело, а раз поручил, то… А может, просто решил спровадить надоевшего юнца с глаз? Может. Хотя что гадать? Надо просто выполнить поручение со всем надлежащим тщанием и в кратчайшие сроки! Тогда поглядим на этих стариков - Дос Сантоса и прочих!
        - Желаете ужинать, мой господин? - заглянувший в шатер слуга прервал мысли благородного гранда.
        Дон Эстебан встрепенулся:
        - Ужинать? А не рановато еще?
        - Да нет. Мы ведь не обедали, мой сеньор, - поклонился слуга.
        - Не обедали, в этом ты прав. - Посланник зябко поежился и, потерев руки, прислушался к отдаленному волчьему вою. - А говорят, здесь нет волков.
        - Врут, мой господин! Тут их вволю.
        - Проводники еще не пришли?
        - Нет, благородный сеньор. Где изволите ужинать? У костра или прикажете подать все в шатер?
        Юноша задумчиво почесал в затылке:
        - Пожалуй, к костру выйду. Что за перевал у нас впереди?
        - Перевал Сан-Иглесио, мой сеньор.
        - Да-а-а… - Выбравшись из шатра, дон Эстебан покачал головой и присвистнул: - До Матаро нам еще дня три. Ладно, черт с ним. Что там на ужин?
        - Жареная рыба, мой господин. А еще салат из перепелиных язычков и буженинка.
        Накрыв белой, расшитой гербами Арагона и древнего рода Сикейрос-и-Розанда скатертью походный раскладной столик, слуги ловко расставили серебряную посуду, бокал, положили вилку и нож, принесли от горящего неподалеку костра яства.
        - А дождь-то стихает, кажется. - Со всем придворными изяществом положив на край блюда рыбью кость, дон Эстебан посмотрел на затянутое тучами небо.
        Прорвавшиеся сквозь натянутый над столом и креслом полог капли тяжело упали в бокал с красным терпким вином из погребов короля Альфонсо.
        - Слава королю! - подняв бокал, улыбнулся посланник.
        Слуги и воины хором откликнулись:
        - Слава!
        В этот момент где-то рядом, на лесной дорожке, послышался стук копыт и крики - по-видимому, возвращались проводники и посланные за ними воины. Дон Эстебан скривил губы - могли б так не орать, как-то это не слишком вежливо по отношению к…
        Выскочив на поляну, захрипел, рухнул в траву раненный стрелой конь, а вылетевший из седла всадник - один из воинских слуг - ударился головой о пень и затих, оросив траву черной, вытекшей изо рта кровью. В левом боку нечастного торчала стрела…
        - Мавры!!! - вылетел на поляну еще один воин. - Мавры!
        - Мавры? - вскочив на ноги, посланник схватился за меч. - Откуда здесь мавры? Наверное, это просто разбойники… Тем хуже для них! Латы мне! Живо!
        Увы, доспехов юный кабальеро так и не дождался - со всех сторон из-за деревьев полетели, посыпались смертоносным дождем стрелы, так что дон Эстебан и оглянуться не успел, как почти все из его свиты оказались убитыми либо ранеными. Впрочем, большинство расползлись по сторонам, таясь среди папоротников… Увы, сему не очень-то доблестному примеру вынужден был последовать и сам молодой рыцарь, хотя он вовсе не был трусом, но не был и дураком, прекрасно понимая, что противостоять сейчас неведомым стрелкам - гиблое дело. Выцелят, пошлют в сердце стрелу - и как зовут, не спросят. Подлые, гнусные твари! Напали исподтишка, даже рож своих поганых не показали, трусы! И как с такими сражаться? Да никак! Гораздо разумнее отползти, определиться, увидеть, наконец, нападавших, а уж затем…
        Черт!
        Вроде и немного прополз славный кабальеро, как вдруг почувствовал, что его куда-то тянет, что он-то сам вроде и на месте, однако же быстро сползает вниз…
        Оползень!!!
        Вот дьявол, только этого не хватало!
        Закусив до крови губу, дон Эстебан попытался ухватить за папоротники… за какие-то корни… траву… Тщетно!
        - О Святая Дева Монтсерратская!
        Даже молитву не успел прочесть юный незадачливый гранд - рухнул, увлекаемый селевым потоком вниз, в глубокую, усеянную острыми осколками камней пропасть с ручьем. Юношу понесло, словно песчинку, мощный неудержимый поток сбивал на своем пути все: деревья, лошадей, огромные серые камни.
        - Боже, Боже!
        Крик застрял в горле. Захрустели кости, селевая грязь забилась в рот, нос и уши, невозможно стало дышать. Померкло небо…
        - Наши все целы? - с любопытством наблюдая за селевым потоком с вершины близлежащей скалы, поинтересовался Халед ибн Хасан.
        - Армак, Исмаил… - тихо промолвил Заир. - Похоже, им не удалось уйти.
        - Жаль, - Халед искренне огорчился. - Зачем вы устроили засаду? Надо было бы просто выкрасть этого напыщенного, словно павлин, мальчишку. А теперь - и его нет, и наших парней…
        - Но, господин! Вы же сами отдали приказ…
        - Что ж - иншалла! На все Божья воля. - Безразлично прищурясь, красавчик сложил на груди руки. - Как сойдет сель, надо глянуть в ущелье… Хотя вряд ли там что останется. Иншалла!

* * *
        Князь и его «ватажка» переждали непогодь и сель на лесистом склоне близ заброшенной часовни Святого Искле.
        - Ужас какой! - глядя на не на шутку разбушевавшуюся природу, крестилась Аманда. - А ведь сель мог и здесь, по этому склону пойти.
        - Не мог! - оглянувшись, авторитетно заметил Альваро Беззубый. - Здесь грязи мало. А вот камнепад… - подросток опасливо покосился на висевшие, казалось, прямо над головой камни. - Это запросто!
        - Да ну тебя! - юная знахарка выругалась и сплюнула вниз, в раскрывавшуюся прямо под ногами пропасть, ныне заполненную грозным ревущим потоком, сметающим на своем пути все. - И когда только все это кончится?
        Альваро улыбнулся щербатым ртом:
        - Скоро. Вон и солнце уже начинает проглядывать, и ветер утих.
        Все посмотрели в небо, где среди темно-синих кудлатых, с разорванными краями облаков первыми мартовскими проталинами уже голубело небо. Ласковые лучи солнца осветили верхушки деревьев на перевале Сан-Иглесио и развалины часовни позади путников.
        - Там что-то блестит! - Присмотревшись, Аманда показала на дно ущелье. - Точно блестит… Я спущусь, гляну?
        - Стой! - князь ухватил дернувшуюся девчонку за руку. - Спустится она… Вместе пойдем. Агостиньо, Энрике! Останетесь здесь - мало ли.
        Узкая, ведущая вниз тропа оказалась засыпанной камнями и переломанными стволами деревьев, идти было непросто, и прошло, наверное, не менее часа, когда путники услышали наконец едва уловимое журчанье изменившего русло ручья.
        - А мы могилу хотели посмотреть, - посмотрев на Егора грустными глазами, вспомнила вдруг Аманда. - Теперь нет могилы. Ни этой… ни несчастного Малыша Фелипе!
        - Нет! - Лупано взволнованно тронул девушку за плечо. - Но разве в могиле дело? Надо просто молиться, не забывать.
        - Он прав, - внимательно осматриваясь вокруг, покивал князь. - Так где блестело-то?
        - Здесь где-то, - встрепенулась юная ведьмочка. - Как раз напротив этой скалы. Да вон! Вон же!
        Вожников и сам уже заметил какой-то предмет, торчащий из нагромождения камней и грязи - что-то похожее на крест…
        - Обломок меча! - Нагнувшись, Егор вытащил находку за золоченую рукоять. Прищурившись, вгляделся в нее с видом Шерлока Холмса: - Эфес весьма дорогой - золото, драгоценные камни… Клинок узкий, да и вообще - для боевого меча слишком легок. Скорее, это придворное оружие, принадлежащее какому-нибудь гранду.
        - Но откуда здесь взялся гранд, сеньор? - хлопнул глазами Альваро. - Тут ведь глушь и дворцов никаких нету.
        Вожников пожал плечами:
        - Наверное, ехал куда-нибудь со своей свитой. Ну и попал в сель, как и мы едва не попали.
        - Да-а, - согласно закивал Беззубый. - Наверное, так и было. И мы б угодили, кабы не ваш сон, сеньор, да не предупреждение Аманды. - Быстро оглянувшись на ведьму, Альваро понизил голос: - Сказать по правде, эта девчонка сквозь землю видит! И меч этот она ведь углядела, ага.
        - Угу.
        Согласно мотнув головой, князь приказал всем внимательно осмотреть ущелье, прислушиваясь буквально к каждому звуку - может, хоть кто-нибудь из застигнутых стихией людей еще был жив и сейчас стонал, безуспешно пытаясь выбраться из завала.
        - Лупано, Аманда, давайте к той скале, а мы с Альваро здесь, впереди посмотрим.
        Юная ведьмочка и сын преуспевающего сеньора Микачу, прыгая с камня на камень, подались к отвесной скале, торчавшей в обрамлении переломанного лесочка, словно палец неведомого великана, с головой засыпанного принесенными селем камнями и всяким мусором.
        - Собаку бы, - негромко промолвил Беззубый. - Тогда бы уж точно кого-нибудь да нашли, откопали. Хотя… - парень ухмыльнулся, - девчонка-то у нас - не хуже собаки, я даже думаю, что она ведьма, сеньор.
        Замедлив шаг, Егор удивленно оглянулся:
        - С чего ты так решил?
        - Да так… - Альваро скривил тонкие губы в хитрой полуулыбке, сделав такое лицо, какое бывает у прижимистых, себе на уме крестьян, внезапно встретивших на городском рынке прекрасно им известного барыгу. - Взгляд у нее, мой сеньор, какой-то такой… нехороший, как будто она все про всех знает. Я как-то под утро, правду сказать, хотел пристать - так зыркнула, будто обухом по башке огрела!
        - А вот не приставай к девушкам, которые не хотят! И не думай, что они всегда хотят… бывает и по-другому. - Вожников усмехнулся, хлопнул парня по плечу: - Ну, что там вон в тех камнях, друг Альваро?
        - Сейчас гляну, сеньор!
        Парень кинулся к нагромождению острых черных обломков, одновременно похожему на надгробие и на абстракционистскую скульптуру, плод воображения свободно мыслящего художника, лишенного всех предрассудков. Таких «скульптур» вокруг было множество - так сказать, биеннале! Смотри - любуйся. Вон что-то похожее на улитку Матисса, только в камне, вот - уходящая в никуда лесенка, а вот - елочка в стиле поп-арт.
        - Ничего подозрительного, сеньор! - обследовав все, доложил Альваро Беззубый. - Никаких следов жизни.
        - Прямо Марс! - Егор хохотнул и резко повернул голову, услыхав крик Аманды:
        - Эй, эй! Господи-и-и-ин! Сюда! Скорее!
        - Беги, Альваро, - сказал князь. - А я уж за тобой следом.
        К стыду своему, Вожников едва не поскользнулся на мокрых камнях, торопясь к скале на зов юной ведьмы - там, верно, что-то или кого-то нашли.
        - Вон! - Аманда показала рукой на лепившийся к середине скалы кустарник, местами густой, но по большей части словно срезанный рукой неумелого садовника. - Там что-то есть, сеньор. Видите?
        - Нет, - запрокинув голову, честно признался Егор. - Ничего такого не вижу - кусты и кусты.
        - И я не вижу. - Альваро скривился и скосил глаза на девчонку: - А ты что-то видишь?
        - Конечно, вижу! - с досадой воскликнула Аманда. - А вы все слепые, что ль? Вон грифы кружат… Не просто так!
        - А-а-а, - с усмешкой протянул Беззубый. - Так это ты по птицам определила.
        - Да, по птицам! - До того державшийся скромно Лупано вдруг выступил вперед, явно желая защитить подружку (а может, уже и возлюбленную) от насмешек. - Почему же нет-то? Ведь явно там кто-то лежит, живой или мертвый - стервятники бы просто так не летали. Надо бы посмотреть…
        - Вот-вот, - гопник презрительно сплюнул. - Посмотри, коли такой умный. Только как забираться будешь, ага?
        Все одновременно вскинули головы - забраться по отвесной скале к кустам (по прикидкам Вожникова, примерно на высоту седьмого-восьмого этажа) не представлялось возможным. Даже с альпинистским снаряжением и то трудновато, а уж так…
        - Просто спустимся сверху, - хитро прищурилась девушка. - На веревке. Я могу - я легкая.
        - Ты-то легкая… Да где б еще веревку взять?!
        Веревку связали из поясов, да еще Вожников пожертвовал свой плащ - разрезали на полоски - должно было хватить. Аманда, как самая легкая, и полезла, ну а что ж - килограммов сорок пять весу, тем более просилась настойчиво, да и спускалась, надо признать, умело и ловко, будто всю жизнь по канатам лазила… или по каким-нибудь там лианам.
        - Да-а… - облизнув губы, завистливо прошептал Беззубый. - Я б так не смог.
        С плоской вершины скалы (пришлось сильно попотеть, взбираясь туда) уже хорошо было видно зацепившееся за кусты тело, судя по изысканной одежке - того самого гранда, которому, несомненно, принадлежал меч, точнее - его обломок.
        - Он дышит, дышит! - подняв голову, радостно сообщила Аманда. И тут же дернулась: - Ой!
        - Что такое? Страшно? Веревка рвется?
        - Нет-нет, не рвется… Сейчас я его под мышками привяжу, а вы тяните.
        - А ты как же?
        - А я тут пока… повишу. Не сорвусь. Корни крепкие.
        - Ты-то не сорвешься, а этот? - обеспокоился князь. - В мужчине небось побольше весу-то.
        Вскинув голову, девушка неожиданно рассмеялась:
        - Да никакой он не мужчина! Мальчишка. Даже младше меня. Бледненький такой… еле дышит.
        - Мальчишка?
        - Сейчас… сейчас я его привяжу… Ага! Тяните.
        По команде князя осторожно потянули веревку и подняли на вершину… светловолосого подростка с расцарапанным лицом и холеными руками. Разорванная одежда, закрытые глаза, безвольно обмякшее тело… Уже труп? Неужели зря тянули?
        Лупано приложил ухо к груди подростка:
        - Дышит! Сейчас Аманду поднимем и…
        Девчонку вытащили куда быстрее - ухватившись за веревку, та полезла сама, словно завзятый альпинист, только успевай тащить!
        Лупано даже губы в кровь искусал от страха за свою подругу: а вдруг сорвется, свалится? Никаких костей ведь не соберешь.
        Ничего. Обошлось. Оказавшись среди своих, Аманда довольно улыбнулась:
        - Что б вы без меня делали бы? А?
        - Там бы, в кустах, и остались, - с облегчением рассмеялся Лупано. - Нет, ну ты и лазить! Как белка прямо!
        - Сам ты белка, ага!
        - Тихо! - обернувшись, прикрикнул Егор. - Похоже, он в себя приходит. И… и я его знаю - да!
        - Знаете?!
        - Ну-ка, Аманда, щеки ему потри, у тебя руки нежнее.
        - Щеки? Ага.
        Парнишка вдруг застонал, шевельнулся, длинные, как у девчонки, ресницы его дрогнули… и вот уже распахнулись глаза, карие, удивленные:
        - Где… где я?
        - Среди друзей, любезнейший дон Эстебан! - светски улыбнулся князь.
        Юный гранд еще больше удивился - узнал!
        - О, сеньор… именно к вам я и ехал… Ох!.. - дон Эстебан вновь потерял сознание.
        - Пусть отлежится, - Вожников поднялся на ноги. - Легко отделался - кажется, руки и ноги целы. Ну, может, пару ребер сломал. Аманда, потом разденешь его и осмотришь. Травы какие-нибудь завари… ну, ты знаешь.
        - Не беспокойтесь. Я все сделаю, господин.
        - Сей достойный юноша явно оказался здесь не один, - отправив Алваро Беззубого за парнями - сделать носилки, - задумчиво протянул Егор. - Где-то его свита, охрана. Неужели все сгинули? Хотя могли, могли вполне… Что и говорить - стихия!
        Аманда повернулась к нему:
        - Господин, оттуда, снизу, я видела с той стороны скалы какого-то монаха.
        - Монаха? - князь вздрогнул. - А тебе не показалось?
        - Да нет. Надо все здесь осмотреть, и я сама…
        - Цыц! Без тебя обойдемся, - строго прикрикнул Егор. - Парни осмотрят, а ты останешься с раненым. Поняла?
        - Как скажете, сеньор.
        Девушка поклонилась, как показалось князю - издевательски, но… может, это действительно просто так казалось. Поклон как поклон. И все же в светло-шоколадных глазах юной ведьмы мелькнуло что-то такое ехидное, своенравное, вовсе не скромно-девичье, а… В общем, ежели все у Аманды с Лупано сладится - нет никаких сомнений, кто в этой семейке руководить будет!
        Парни явились уже с носилками - две жердины да плащ, - долго ли сделать? Осторожно переложили пострадавшего, понесли к месту ночлега…

* * *
        Прятавшейся в зарослях Нелюдь проводил их полным ненависти взглядом. Эти люди так ему помешали… даже не ему - самому Солнцу! Поистине, они достойны самой лютой смерти, которую, несомненно, дождутся - и весьма скоро. Нелюдь заметил несчастного дона давно - и почуял исходившую от юноши тонкую ниточку жизни, прервать которую казалось так легко! Просто спуститься со скалы в кустарник, разорвать горло прихваченным с собой копьем, а потом, блаженно щурясь, смотреть, как, подсвеченные золотым блеском солнца, падают вниз алые капли крови. Падают, давая светилу новую жизнь… как и должно быть… как и должно было случится, если бы не эти…
        Ах!
        Поняв голову к солнцу, Нелюдь завыл, громко, грустно и безысходно, как воет на луну одинокий, отбившийся от стаи волк.
        - Тьфу ты, Господи, Пресвятая Дева! - вздрогнув, оглянулся Энрике Рыбина. - Волков только нам еще не хватало для полного счастья!
        Глава XIII
        Свои и чужие
        - Мавры? - Сказать по правде, Вожников нисколечко не был удивлен, но старательно изображал удивление. - Так вы говорите, всех ваших людей перебили мавры?
        - Именно так, сир! - Дон Эстебан попытался было встать и отвесить галантный поклон, но, вскрикнув от боли, растянулся на подстилке.
        - Лежите, лежите, мой дорогой друг, - князь заботливо потрепал арагонского посланника по плечу. - Да, вашим людям не повезло, и, поверьте, мне искренне жаль их. Но ваша миссия выполнена! Со мной-то вы встретились, о чем и можете теперь доложить вашему сюзерену, славному королю Альфонсо. Не сразу, конечно, а когда более-менее оклемаетесь, выздоровеете… Уж поверьте моему опыту, Аманда вас быстро поставит на ноги. Чувствуете? От ее отваров вам уже лучше!
        - Да, лучше, - слабо улыбнулся посланник. - Аманда… У нее такие нежные руки и доброе сердце. Надеюсь, она не простолюдинка?
        - О нет! - Вожников беззаботно рассмеялся, оглядываясь на возившуюся у костра девушку. - Аманда - из славного, но, увы, обедневшего рода каталонских идальго. Осталась вот одна-одинешенька. Сирота!
        - Это печально, - со вздохом кивнул дон Эстебан. - Но все же хорошо, что она из благородного сословия… пусть и обедневшего. О, я знаю много таких бедных, но гордых идальго! И знаком со многими богатейшими негоциантами, купцами, которые могут купить весь мир! Деньги - это, конечно, неплохо, но… Идальго - всегда идальго, а торговец, даже самый богатый, всего лишь торговец, мелкий и презренный человечишко, озабоченный лишь собственной прибылью и абсолютно чуждый истинному благородству, ведь так, сир?
        - Так, - машинально кивнул Егор, где-то в глубине души соглашаясь, что в чем-то юный гранд прав: деньги редко идут под руку с благородством, точнее - никогда не идут.
        - А почему эта благородная девушка носит мужское платье? - чуть отдохнув, неожиданно поинтересовался дон Эстебан. - Она что, ведьма?
        - Нет, не ведьма. У нее даже справка от святой инквизиции есть! Гм… ну, по крайней мере была, я сам видел.
        - А-а-а, ну, раз от святой инквизиции, тогда конечно… И все же - мужской костюм!
        - И что? - Егор повел плечом. - Жанна д’Арк вон тоже почти все время в мужском платье хаживала. Так воевать удобнее.
        - Кто-кто? Какая Жанна?
        - Ах! - хлопнул себя по лбу, улыбнулся князь. - Совсем забыл, она, похоже, еще и не родилась. Хотя нет, уже родилась. Год-то нынче тысяча четыреста шестнадцатый… Да, родилась. Только в этот раз не вовремя, война-то уже - нашими усилиями - закончилась!
        - Какая война?
        - Столетняя…
        - Э-э… признаюсь, я не совсем понимаю ваши немецкие слова, сир!
        - Вы что-то говорили о маврах, мой юный друг? - Вожников поспешно перевел беседу на другие рельсы.
        - Да! Это точно были мавры, я хорошо знаю их язык!
        - Знаете язык?
        - Выучил. - Парнишка неожиданно потупился и покраснел. - Ну, так… Хайяма читал и прочих… хотя, говорят, и не к лицу то благородному кабальеро, однако я считаю, что лишние знания никому не повредят.
        - Вот поистине золотые слова! - искренне восхитился Егор. - Думаю, король Альфонсо не ошибся, доверив вам столь ответственное поручение. Вы кажетесь мне очень разумным молодым человеком, любезнейший дон Эстебан!
        - Спасибо, сир! - юноша покраснел еще больше, зарделся от похвалы, словно внезапно распустившийся мак, и столь же внезапно признался: - Вы - самый благородный из наших врагов, господин император!
        - Благородный - да, - с достоинством признал князь и, чуть помолчав, продолжил: - А кто вам сказал, что ваш враг?
        - Я хотел сказать - враг Арагона…
        - И враг Кастилии, Леона… Кого еще? - Егор не выдержал, рассмеялся, впрочем, не очень-то весело. - Однако часто случается так, что прежний враг становится другом.
        - Так бывает сплошь и рядом, сир! - охотно поддержал раненый. - Даже вот взять короля Жуана Португальского. Мы с ним давно воюем, да, но у нас ведь есть и общие исконные враги - мавры!
        - Да, мавры… - задумчиво повторил князь. - Откуда они только здесь взялись?
        - Вот и я сейчас думаю - откуда? - дон Эстебан наморщил лоб. - Но они следили за мной, несомненно, выбрали момент для засады, напали внезапно и подло, как всегда поступают мавры! И вы будьте начеку, сир! И… я давно хотел спросить… не знаю, правда, удобно ли…
        - Неудобно штаны через голову надевать, - хохотнул Вожников. - И на потолке спать, одеяло сваливается.
        - Где… э… спать? На потолке?
        - Да спрашивайте уже, что вы там хотели!
        - Спрошу, - юноша приподнялся на локте. - Никак не могу понять, почему вы здесь, в горах, один, без войска и подобающей свиты?
        Князь махнул рукой:
        - Разгадка простая! Просто выполняю обет - поклониться Святой Монтсерратской Деве, - а это дело интимное, суеты и многолюдства не терпит.
        - Ах ну да, да! - улыбнулся посланник. - И как я сразу-то не догадался! Ну конечно же - Моренета. Так вы туда едете! А где же ваши лошади?
        - Иду пешим, - сдержанно пояснил Егор. - Таков уж обет. Да и апостол Петр всегда пешком странствовал.
        - Пешим! - юный гранд восхищенно моргнул. - Это весьма достойно для столь могущественной и благородной особы, как вы, сир.
        - К Смуглянке, кстати, мы уже сходили и сейчас вот идем обратно в Матаро, а там… кто знает, может быть, наше нынешнее перемирие с Кастилией и Арагоном перерастет в долгий и взаимовыгодный мир. Кстати, - князь поспешно спрятал мелькнувшую в глазах хитринку, - случайно не знаете, как там финансовые дела у славного короля Альфонсо? Хотя… что вы можете об этом знать?
        - А вот и знаю! - дон Эстебан обиженно, совсем по-детски, сверкнул глазами. - Прекрасно обстоят дела! Недавно получили выгодный кредит от банкира Ганса Фуггера из Аугсбурга… О, это богатейший банкирский дом! Впрочем, вы, верно, знаете.
        - Еще бы… Рад за славного короля Альфонсо!.. И еще больше - за герра Фуггера, - себе под нос прошептал Егор.
        И довольно улыбнулся: банкирским домом они владели с Герром Фуггером на паях, так что финансовое благополучие Арагонского королевства теперь полностью зависело от императора и русского Великого князя - от него, Вожникова Егора! Просто какой-то денежный спрут опутал, оплел Арагон (а также Кастилию, Португалию, Наварру) своими мягкими щупальцами - и этот спрут принадлежал Великому князю! Так что в любой момент можно было перекрыть краник… или открыть карты. Не сейчас - чуть позже.
        - Что вы там сказали, мой юный друг?
        - Спрашиваю - ваши слуги тоже благородные?
        - Вы в этом сомневаетесь?
        - Хм… Просто больно уж они похожи на оборванцев.
        Вожников расхохотался:
        - Вы на себя-то давно смотрели, любезнейший дон Эстебан?

* * *
        Проведя в рощице еще сутки - пока раненый окончательно не пришел себя, - князь Егор и его спутники с раннего утра отправились на перевал Сан-Иглесио - князь все же рассчитывал изловить маньяка, не забывая о пастушках и их пропавшей собаке. Не могла собака просто так пропасть… хотя - сель! Так сель мог и маньяка увлечь, унести за собой в бездну. Мог. Однако же не унес - Егор это чувствовал! Да и Аманда какого-то монаха на скале видела. Не брата ли Флориана из Матаро? Сиречь булочника Фиделино, любителя семечек и крови! Нет, рано еще возвращаться, рано. Быть может, благодаря своим обретенным способностям Вожников почти физически ощущал, что маньяк где-то рядом, поблизости, что его можно поймать… лишь только постараться, устроить засаду, придумать что-нибудь.
        К перевалу путники подошли уже ближе к вечеру, там же решили и заночевать - в ближайшей деревне из трех сложенных из камней домов, с садами-огородами и общественным выгоном, обнесенным забором из серых жердей. Хозяин - толстощекий увалень с землистым, словно присыпанным желтовато-серой пылью лицом и вислыми усами, - встретил гостей настороженно: не отвечая на приветствие, отошел от навозной кучи, не выпуская из рук вилы.
        - Я спрашиваю, где бы мы могли заночевать, любезный? - громко повторил князь. - Даже сеновал сойдет - мы люди бедные, паломники-пилигримы.
        - Заночева-а-ать? - Крестьянин переспросил с таким видом, словно раздумывал - а не пустить ли вилы в ход вот сейчас, немедленно, прогнать незваных пришельцев, проучить их так, чтоб в следующий раз обходили селение десятой дорогой.
        Оставшиеся у навозной кучи работники - дюжие молодые парни, то ли сыновья, то ли слуги, - тоже косились на чужаков недружелюбно. И это при том, что деревня стояла лишь чуть-чуть в стороне от дороги, по которой, конечно же, частенько проходили паломники. Кто-то шел к горе Монтсеррат, кто-то обратно… И что, всех вот так встречали? Словно беглых каторжников.
        - Боюсь, у нас нет для вас места, - почесав подбородок, угрюмо промолвил мужик. - Во всей нашей деревне вряд ли найдется.
        - Хм, - Вожников хмуро сдвинул брови. - А нет ли поблизости какого-нибудь постоялого двора? С нами раненый - знатнейший кабальеро, дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо, паж славного короля Альфонсо!
        - Никогда о таком не слыхал! - твердо заявил увалень.
        Внимательно слушавшая весь разговор Аманда (остальные оставались поодаль, у дороги) ахнула:
        - О короле своем не слыхали?
        - О паже.
        - Ах, о паже. - Девушка быстро взглянула на князя: - Вы позволите мне спросить?
        - Да пожалуйста! - Егор пожал плечами и даже сделал шаг в сторону.
        Очень может быть, что это его акцент спугнул деревенщину… Или здесь что-то другое?
        - Это у вас пропала собака, дядюшка? - мило улыбнулась ведьма. - А коровы? С коровами все в порядке, не болеют ли?
        - А ты, я вижу, наш… наша. - Внимательный крестьянский взгляд, конечно же, уже давно разглядел скрывавшуюся под мужским платьем стройненькую девчоночью фигурку. - Издалека?
        - Из Матаро.
        - Бывал я там когда-то на ярмарке, - увалень прищурился и даже скривил толстые губы в чем-то напоминавшем улыбку… Впрочем, тут же бросил на юную паломницу вновь настороженный взгляд - А ты чего парнем-то вырядилась?
        - Удобнее по горам лазить, дядюшка, - спокойно ответила девчонка. - Разве не так?
        - Так. Но все равно - нехорошо это.
        - Да я понимаю, что нехорошо, - Аманда тяжело вздохнула и перекрестилась. - Но что же мне - голой ходить? Платье-то мое прежнее лихие люди украли. Наверное, те же, что и вашу собаку свели.
        - Ах вон оно что… - покосившись на своих парней, крестьянин озадаченно сдвинул на затылок круглую кожаную шапку. - Выходит, и вы от лихоимцев пострадали.
        - Да еще как, дядюшка! Вон парнишку-то нашего едва не убили… И знаете кто?
        - Кто?
        - Мавры!
        Услыхав о маврах, дядька аж присел, хлопнув себя ладонями по коленкам, и громко, торжествующим тоном выкрикнул:
        - Ну вот! А я что говорил? Мавры это были, вовсе не показалось мне, не послышалось. Да и не могло послышаться, я ведь в Магрибе в плену два года провел - мавританскую речь понимаю.
        - Так это мавры убили вашу собаку, дядюшка?
        - Ладно собаку - пастушат выкрали!
        Оглянувшись вокруг, Вожников подошел ближе, чувствуя, что юная ведьмочка нащупала-таки в кондовой душе деревенщины струнку, на которой можно сыграть, добившись расположения и ночлега:
        - А где ты слыхал мавританскую речь, любезнейший?
        - Да тут, у перевала, в орешнике, - крестьянин махнул рукой. - Шел на покос по горной тропе, вдруг слышу, у ручья голоса. Подкрался осторожненько - от чужаков, сами знаете, всего можно ожидать, вот и решил присмотреться… Там-то и понял все! О собаке они говорили, о пастушатах… и еще о ком-то - тут я не понял, о ком. Да и так ясно - пожаловали и в наши края людокрады, магрибские мавры.
        - А не далековато им от моря-то? - усмехнулся князь. - Хотя бешеной собаке триста верст не крюк.
        - Э-э, - услышав незнакомую речь, дядька снова насторожился: - А вы откуда будете, почтенный сеньор?
        - Из Польши. Небось не слыхали про такую страну?
        - Не слыхали, - честно признался мужик. - Неужто и там добрые католики живут?
        - О! Еще какие добрые! А у нас ведь с маврами счеты… - подумав, добавил князь. - И очень хотелось бы проучить этих гнусных негодяев! Мои ребята крепки и отважны!
        - И мои крепки! - крестьянин хлопнул в ладоши. - И мы хотим мавров прогнать, пощипать им перья. Не так ведь магометан и много-то.
        - А сколько?
        - Да меньше дюжины! По крайней мере, я видел четверых.
        - Славно! - подмигнув собеседнику, Вожников азартно потер руки. - И у меня, не считая раненого и девчонки, четверо. Да я сам - пятый.
        - И у меня столько же найдется! Да еще в деревне - человек пять, - радостно сообщил мужик.
        Князь широко улыбнулся:
        - Так, может, мы…
        - Я послал мальцов к орешнику. Должны скоро вернуться, доложить… Да вы заходите, чего встали? - проворно отворив ворота, крестьянин сделал приглашающий жест. - Отдохнете, поедим, чего бог послал. Туда, туда проходите, в дом. А вы, - хозяин обернулся к работникам, - заканчивайте с навозом и будьте готовы. Хавьер!
        - Да, дядюшка!
        - Сбегай к соседским парням, позови.
        Пока обедали (простая крестьянская пища: чечевичная похлебка с луком, овечий сыр, немного дичи и печеная радужная форель из ближайшего ручья), явились посланные к орешнику «мальцы» - двое, лет по шестнадцати, парней, смуглых, с обветренными, не отличавшимися особой приветливостью лицами и грубыми крестьянскими руками.
        - Ну, что там? - выплюнув на пол рыбью кость, поинтересовался дядюшка Пепе - так звали крестьянина, по определению Вожникова - явного кулака.
        - Четверо их, дядюшка, - шмыгнув носом, доложил один из парней. - Говорят не по-нашему, непонятно. Главарь по повадкам вроде бы кабальеро. Все вооружены - мечи, сабли, короткие копья, луки со стрелами, два арбалета. Даже кольчуги и панцири есть! И дюжина лошадей. Кони добрые, однако под соху да борону не пойдут.
        - Воинские, значит, лошадки-то.
        Оставив в деревне раненого дона Эстебана и - несмотря на все ее просьбы - Аманду, Вожников и его ватажка присоединились к деревенским парням под предводительством местного старосты дядюшки Пепе. Кроме парней с палками и цепами, еще было трое угрюмых, вооруженных вилами мужиков да сам староста с переделанным из старой косы копьецом, похожим на те, что были в ходу в Чехии, у гуситов. На поясе у Егора висел короткий меч, подарок капитана Гильермо Ньезы, ватажники же - Альваро Беззубый, Рвань, Рыбина и Лупано - были вооружены попроще, тем, что нашлось в деревне - дубинки, топоры, серп. С воинским отрядом таким оружием, конечно, не справишься, однако здесь было совсем другое дело: во-первых, мавров всего-то четверо, а во-вторых, нападать-то собирались по-крестьянски, внезапно, без всякого глупого благородства. Как сказал дядюшка Пепе - лучше всего было бы перерезать горло спящим. И правда - чего умничать-то? Однако мавры - люди военные, наверняка выставят часового, так что возьми их, попробуй! Оставалось одно - навалиться внезапно всей кучей, а там уж - как бог даст.
        - Хотя бы одного надобно в плен взять, - шептал по пути Вожников. - Вдруг да это не вся их шайка? Вдруг да еще кто-нибудь есть? Расспросить, разузнать надобно.
        - Попробуем и в плен, - сдержанно пообещал староста, поглядывая на своих. - Правда, мои-то парни дубинушкой бьют от души, могут и не рассчитать.
        - Ничего. Мои, я думаю, рассчитают.
        - Тсс! - внезапно остановившись, дядюшка Пепе предостерегающе поднял руку. - Тихо всем. Близко уже.
        Ватажники и деревенские (союзники, как называл их про себя князь) отправились к орешнику еще ночью - дорога-то была хорошо известна, к тому же в небе ярко светила луна. Спокойно спустились с перевала, свернули в лесок… а уж там-то пришлось ждать, когда хоть немного рассветет, густые кроны деревьев и высокие раскидистые кусты не пропускали лунного света ни капли, кругом было темно, хоть выколи глаз, даже пальцев на руке не видно.
        - Ничего, - шепнув, староста мотнул головой вверх, - светает уже. Немного нам ждать и осталось.
        Подняв голову, Егор посмотрел на матово-черные ветви, контрастным негативом выделявшиеся на фоне светлеющего на глазах неба. Вот, кажется, и первый лучик сверкнул… нет, показалось… и все же…
        - Пошли, - шепотом передал по цепочке дядюшка Пепе.
        Все поднялись, зашагали по узкой, окруженной густым подлеском тропе, след в след, как индейцы. Где-то рядом забила крыльями ночная птица, кто-то яростно заклекотал, защебетал, засвистел…
        Когда вышли к ручью, сделалось уже заметно светлее, хотя солнце еще не вышло из-за гор, и все же Вожников прекрасно видел журчащий в обрамлении черных камней ручей, густые заросли орешника, кусты малины, смородины и желтого дрока. Вот гулко, с протяжным эхом закуковала кукушка, забил - точка-тире - трудолюбивый дятел, вскрикнул-выкрикнул дрозд. И слева, в орешнике, всхрипнув, заржала лошадь. Похоже, пришли…
        - Тут они где-то, - обернувшись, прошептал дядюшка Пепе.
        И тотчас просвистела в воздухе пущенная вслепую, на шепот, стрела, ткнулась со всей злобой в извилистый ствол туи, задрожала с досадой, а предрассветную тишину прорезал резкий громкий крик.
        - А ну, навались, парни! - вскинув косу-копье, столь же громко воскликнул староста. - Вперед!
        И правда. Теперь уж нечего было таиться, ждать.
        Броситься на врага! Быстрее, быстрее… Ветки в глаза. Сучки под ногами, а в крови - азарт! Бегом, бегом. Не упасть бы…
        Вот кто-то из деревенских упал, тяжело повалился. Не споткнулся - короткая арбалетная стрела ударила, пронзила насквозь грудь.
        - Скорей, скорей, парни! Ага!
        Выскочившие из шалашей мавры встретили внезапный налет более чем достойно, без лишней суеты и криков. Опытные воины, они, сколько могли, достали нападавших на расстоянии - стрелами из арбалетов и лука - и, чуть отступив к лошадям, схватились врукопашную. И тут уж «союзникам», несмотря на численный перевес, пришлось несладко. Еще бы - деревенские парни и подростки из Манресы против уверенных в себе, закаленных в многочисленных схватках авантюристов Пророка! Послышался звон мечей и сабель, а вот глухих ударов дубин что-то было не слыхать, раздавались лишь стоны. Схватившись за бок, упал на камни один из нападавших, за ним - другой, третий… пятый…
        А у врагов удалось вывести из строя лишь одного. И то - слава богу!
        - Лук, лук подберите… да метайте ножи, копья! - распорядился на бегу князь и тут же схватился с главным - красавчиком доном… как там его…
        Узнал, узнал! И красавчик узнал тоже, не преминул заметить, ловко отбивая удар:
        - Большая честь для меня сразиться с халифом неверных!
        Удар! Отбив. Звон…
        - Я тоже рад вас видеть, любезнейший сеньор. Не соблаговолите ли сдаться?
        - Сдаться? О нет, знаете ли…
        Резкий выпад! О, этот мавританец - умелый боец. А чего ж другого ждать-то?!
        - …и вовсе не потому, что я вас не уважаю, сир!
        Ах, как он здорово дерется! Прямо приятно… было бы. В другой ситуации. Может быть.
        И клинок у него - будь здоров! Настоящий рыцарский меч толедской стали…
        Хоп! Разящий удар… Подставить свой клинок… ага…
        Звон! Блеск солнца на стали. И противный треск…
        Черт!!! Солдатский меч Вожникова, конечно же, не выдержал, сломался влет, и обломок клинка жалобно звякнул о камни… И что теперь?
        - А теперь - ваша смерть, сеньор! - зловеще прищурился красавчик. - С другой стороны, я бы взял вас в плен… если б вы приказали своим людям… Ах, понимаю… Выбираете смерть? Что ж! А ведь могли бы договориться.
        В светлых глазах мавританца мелькнуло сожаление… тут же сменившееся азартом, столь характерным для всего средневекового рыцарства, когда делают не то, что надо бы, а то, что хочется, то, к чему стремится душа.
        В данный момент душа мавританского кабальеро стремилась к смерти. Конечно же, не к своей собственной…
        Вот дьявол! И как быстро все…
        - Поднимите меч повыше, любезнейший дон, - опустив руки, попросил соперника Вожников.
        - Повыше? - удивленно переспросил тот. - Но… зачем?
        - Лучше поразите меня в голову… или в сердце, нежели, как скотину, в живот. - Сделав шаг вперед, Егор улыбнулся, как писали когда-то в боевых листках, «с достоинством и честью».
        Глаза красавчика одобрительно вспыхнули:
        - Поистине, вот просьба, достойная храброго и благородного мужа! Что ж… как хотите. Извольте!
        Блеснул в лучах выглянувшего из-за синей горы солнца толедский закаленный клинок. Словно сама смерть блеснула. На миг. На очень короткий миг…
        Смотрелось-то все хорошо, картинно: занесший меч победитель - враг и побежденный, как и положено рыцарю, с достоинством принимающий гибель. Со стороны-то именно так все и выглядело. Только некому было смотреть - все сражались… А жаль! Подивились бы… А вот не подпускайте рассерженного боксера на расстояние вытянутой руки, как, любуясь собой, неосторожно поступил красавчик… Поднял меч, открылся… Ну и что с того, что панцирь? Красивый такой, черненый, с серебристой вязью, скорее всего часть доспеха. И когда только успел надеть? Наверное, в нем и спал.
        Панцирь панцирем… А вот лицо…
        Короткий, без замаха, апперкот в челюсть. Всего-то! Один только удар. Хорошо поставленный, не раз приносивший Егору победу на ринге.
        Хруст. И славный мавританский рыцарь тяжело осел в траву, просто поплыл, как вмиг растаявшая на солнышке снежная баба. Из бедолаги словно какой-то стержень выдернули. Нокаут, чего уж тут говорить. Красивый такой нокаут, техничный.
        Упал, повалился наземь красавчик, а меч его, великолепный толедский клинок, казалось, завис на миг в воздухе, повисел удивленно и рухнул на грудь своего хозяина, глухо стукнувшись об кирасу.
        - Ну вот и славно. - Нагнувшись, князь поднял трофей и огляделся - не нужна ли помощь?
        Похоже, не нужна. Похоже, все уже было кончено - стонали раненые, валялись у ручья трупы… А прошло-то всего минуты две-три, не больше!
        Егор махнул рукой Беззубому:
        - Как вы?
        - Да, хвала Святой Деве, целы! Так, царапины, да еще Лупано зацепило стрелой… кажется, не сильно.
        - Не сильно?
        Вожников подбежал к лежавшему на плоском камне юноше, бледному, с угасающим взором и торчащей в боку стрелой. Присел рядом, заглянул в глаза:
        - Ты только терпи, терпи, парень. Помни - тебе есть для кого жить!
        - Да… отец…
        - А еще - Аманда, - подмигнул князь. - Как она тебе? Хороша невеста?
        - Невеста? - В глазах парня, казалось, вспыхнуло солнце. - Вы… вы думаете… что я… и…
        - Да! Вот именно. Почему б вам и не обвенчаться? Аманда - хорошая, весьма привлекательная девушка, неглупая и очень хороша в сексе… ой… короче - знойная женщина, мечта поэта!
        - Ка-ко-го поэта?
        - Неважно! Так ты б согласился взять ее в жены?
        - О! - не обращая внимания на боль, Лупано приподнялся на локте. - Я бы… Я бы… Но она же - из рода благородных кабальеро, а я… я простой человек, пусть даже и не очень бедный.
        - А твой отец… Как бы он отнесся к вашему браку?
        - Породниться с благородными? О, отец был бы счастлив!
        - Но род твоей невесты Аманды беден!
        - Зато мы - нет.
        - И… она не девственна, кажется. Вдова!
        - Ну, если вдова - этот тоже не страшно.
        - Значит, договорились… Эй, эй, парень! Не уходи!
        Раненый закрыл глаза, дыхание его становилось все тише.
        - Не уходи!
        Обернувшись, Егор подозвал своих, приказав делать носилки, и подошел к старосте, сидевшему на плоском камне с забинтованной окровавленными тряпками головой.
        - Вижу, и тебе досталось, славный дядюшка Пепе!
        - Пустяки! - махнул рукой староста. - Заживет как на собаке. Только жаль Педро - хороший был косарь. Убили. Да кабы не вы - так и многих бы. Ишь, как дрались, сволочи! Не смотри, что четверо.
        - В полон кого-нибудь взяли? - быстро поинтересовался князь.
        Дядюшка Пепе причмокнул губами:
        - Двоих со злобы убили… А чего они? А один, кажется, еще дышит - оглоушили только.
        - Ну, и у меня - один, - вспомнив, ухмыльнулся Вожников. - Тоже оглоушенный, во-он, за камнями в травке лежит. Скоро, верно, очнется. Эй, Агостиньо, Энрике! Вяжите да тащите его сюда!
        Юные ватажники умчались исполнять приказанное, однако тут же вернулись обратно, недоуменно разводя руками.
        - Да нету там никого, - доложил Агостиньо Рвань.
        - Похоже, что и одна лошадь пропала, - дополнил своего товарища Рыбина. - Сбежал, ясное дело, ага.
        - Эй! - услыхав доклад, дядюшка Пепе мигом подозвал деревенских парней: - Диего, Жузеп! А ну-ка, в погоню, живо. Пробегитесь до перевала, гляньте, потом нас нагоните - мы в деревню пойдем.
        - Вот ведь гад! - с досадой сплюнув в траву, выругался князь. - Сбежал-таки! Эх, надо было его сразу взять… Отвлекся!
        - Ничего, зато другой остался, - с деревенской непосредственностью староста успокоительно похлопал князя по плечу. - Его и допросим со всем старанием. А тот, что сбежал… Не думаю, что он своих приведет… были бы - давно б здесь ошивались. Не-ет, людокрады эти не в многолюдстве пришли: числом малым, тайком, потому и брали не взрослых мужиков, а недорослей да девок. Вот и пастушат наших… Ничего, мы все про них выспросим. Ничего!

* * *
        Аманда взялась за раненого всерьез, со всем тщанием - да и как же иначе-то выхаживать потенциального жениха, к тому же весьма перспективного: две мельницы и богатое семейство - не шутка! К тому же тут не только в меркантильности было дело: юная ведьма оказалась девушкой сердобольной, жалостливой, да и Лупано ей, откровенно говоря, нравился - тут и слепой бы заметил.
        С князем же девушка вела себя ровно, со всем почтением, ничем и никак не напоминая о случайных сексуальных связях, имевших место быть в недалеком прошлом. Очень правильно, по мнению Егора, делала - ну, были и были… да сплыли! Кому какое дело - кто, когда и с кем?
        Вожников тоже ничего такого не подчеркивал, не напоминал, вел себя вполне корректно: да и тащить девчонку в постель - как-то не по-мужски, точно так же, как и трепаться о своих сексуальных подвигах где-нибудь в курилке. Мужики те еще сплетники, куда там какой-нибудь болтливой бабке. И хвастуны немереные, особенно когда касается рыбалки и секса, да еще с какой-нибудь юной девушкой, да где-нибудь на стороне. Чего и не было - приплетут! Да если и было - чего болтать-то? Радоваться надо, что было, и рот на замке держать. Вот Егор так всегда и делал.
        А девчонку опекал почти по-отечески - все ж не чужая, все ж хотелось судьбу девичью устроить. Вот с Лупано прекрасно все должно было б сложиться! Тем более очень быстро отошел от раны парень, оправился: Аманда ловко стрелу вытащила, кровь заговорила, наложила пропитанную целебным отваром повязку да, когда уснул суженый, другими ранеными занялась. Хозяин - дядюшка Пепе - и супруга его, да все деревенские на нее не нарадовались:
        - Это ж какая молодая, а травы да заговоры-привороты знает!
        Аманда не преминула в который раз уже упомянуть о выданной святой инквизицией пресловутой справке с печатью - мол, точно не ведьма! Проверено.
        Посланные на поиски беглеца быстроногие парни - Диего с Жузепом - все еще не возвратились, и староста с князем решили, не тратя времени даром, допросить пленного, коего держали в амбаре, сложенном из серых камней.
        Мавр - не юноша, но вполне зрелый муж с неприятным, по-лошадиному вытянутым лицом - не говорил ничего, молчал, несмотря на все старания и угрозы, так что в конце концов выведенный из себя староста приказал своим людям накалить на костре гвозди.
        - Раз уж он по-хорошему не понимает! А покуда железо калится, наш пастух Фернандо пройдется по нему кнутом. Может, и от кнута запоет, как некоторые иные пели…
        Сказав так, дядюшка Пепе прищурился, но тут в дело вмешалась заглянувшая в амбар Аманда:
        - Вижу, у вас трудности.
        Князь обернулся со злым прищуром:
        - Надо же, заметила! Только тебя здесь и не хватало. Шла б лучше к раненым!
        - К раненым… - задумчиво усмехнулась девчонка. - Я просто хотела вам помочь.
        - И что ты с ним будешь делать, милая? - взглянул на юную ведьму староста. - Неужто огнем жечь? Или хлестать кнутом? Так у нашего пастуха это куда лучше выйдет. Эй, Фернандо! Ты где?
        - И все же я хотела бы попробовать, - твердо заявила Аманда. - Думаю, все получится. Только мне нужен дон Эстебан - он хорошо знает язык мавров, котелок для снадобья, длинный конский волос и… и что-нибудь блестящее, вроде перстня или кольца.
        - Пусть попробует, - переглянувшись с дядюшкой Пепе, решительно молвил Егор. - Может, чего и выйдет. Эй, Аманда! Давай, делай свое дело, а мы отойдем.
        Вполне подходящий для дела перстень с крупным прозрачно-синим камнем отыскался на указательном пальце дона Эстебана, чему юный гранд был очень рад, как и самой возможности участвовать в допросе важного пленника.
        - О, эти мавры! Я никогда им не доверял, клянусь Святой Девой. Куда, говоришь, мне сесть, девица Аманда?
        - А вон, на солому присаживайтесь, любезный сеньор!
        - На солому?!
        - Не хотите на солому, можете на старое седло. Я буду говорить с ним, а вы переводите все его слова.
        - Думаешь, скажет что-нибудь?
        - Должен… Помогите-ка перстенек привязать, почтеннейший сеньор гранд.
        - О, это очень дорогой перстень! Подарок славного барона де…
        - Крепче, крепче вяжите. Теперь вон на балку, на сучок вешайте… да не так высоко. Ага!
        Что произошло в амбаре, не видел ни император, ни любопытный староста, лишь дон Эстебан, юный аристократ, паж и посланник славного короля Альфонсо, вышедший на двор примерно через полчаса после начала непонятного, но вполне колдовского действа.
        - О Боже, Боже!!!
        Пошатываясь, подросток тяжело осел наземь, вернее - сполз, прислонившись спиной к стенке амбара, покачал головой и… заплакал. Громко, никого не стесняясь, навзрыд.
        - О Моренета, Смуглянка… Нет! Этого не может быть, но… я сам, сам слышал.
        Подойдя ближе, Вожников уселся рядом и, обняв паренька за плечи, тихо сказал:
        - Да, мавры похитили Моренету, я знаю. Поэтому их и ищу.
        - Знаете?! - в ужасе поднял заплаканные глаза дон Эстебан.
        - Не знаю только, где они ее спрятали. - Князь оглянулся на старосту и с улыбкой помахал рукой: - Все в порядке, они были одни.
        - Ну, слава Святой Деве! - сидевший на старом бочонке дядюшка Пепе с облечением поднялся на ноги и зашагал в дом. - Теперь бы еще наших ребят дождаться - может, скажут чего про беглеца? А не скажут… - Староста смачно зевнул. - Так и черт с ним.
        - Где спрятали, пленный не говорит, - дождавшись, когда крестьянин уйдет, тихо промолвил гранд. - Но она спрашивает… Я видел - как! Уверен, эта девчонка - ведьма!
        - Не ведьма, я ж говорил уже - у нее справка есть… была… И вообще, это очень добрая и хорошая девушка.
        - Нет, ну с этим-то я согласен, - вдруг улыбнулся дон Эстебан. - Да, добрая и хорошая… и очень красивая! Только немножко колдунья. Так, чуть-чуть.
        В этот момент дверь амбара, заскрипев, распахнулась, и во двор вышла бледная, едва стоявшая на ногах Аманда. Сделала пару шагов и упала бы, кабы не поддержал вовремя подбежавший князь:
        - Ну, что там? Как? Где Моренета?
        - Они спрятали ее у заброшенной часовни Святого Искле, - тихо, без всяких эмоций, изрекла девушка.
        Вожников обрадованно улыбнулся:
        - Ну, так я и знал! Верней, догадывался. Ну слава богу, пропажа нашлась!
        - Господин! - темноглазый мальчик - хозяйский слуга, сын или племянник - с поклоном подбежал к Егору. - Вернулись Жузеп с Диего.
        - О, вернулись-таки! И что сказали про беглеца?
        - Они его не видели.
        - Разгильдяи!
        - Видели воинов. Целый отряд. Человек с полсотни. Скачут сюда.
        - Что-о?!

* * *
        Во двор и на околицу из всех домов уже выбегали люди, кто с дубиной, кто с копьем, а кто и с косой; старики, на ходу оглядываясь, поспешно уводили в ущелье женщин и детей. Было чего опасаться! Большой отряд облаченных в доспехи воинов несся к деревне во весь опор! На кончиках копий колыхались разноцветные флаги, развевались плюмажи над шлемами рыцарей, и оранжевое вечернее солнце плясало на треугольных щитах. Пока еще никто толком не разглядел цвета на гербах и стягах, но точно было видно - не красно-желтые, а значит, не Арагон, не свои - враги! Враги - да здесь, в эту эпоху, каждый чужой считался врагом априори. Средние века!
        Один Вожников особо не волновался. Не арагонцы? Тем лучше! Однако хотелось бы поскорее узнать - кто?
        Князь присмотрелся… и ощутил, как радостно забилось сердце! Два золотых льва на алом поле - нормандский герб! Свои! Черт побери, свои! А на щите у несущегося впереди всех рыцаря в закрытом забралом плоском шлеме - саладе - столь же неудержимо несся вперед серебряный единорог на лазоревом фоне - герб славного рода баронов Сен-Клер!
        - Не надо бояться!
        Махнув рукой, Вожников перемахнул через ограду, встречая рыцарей веселой усмешкой:
        - Ну, здравствуй, мой славный Арман! Что встал? Не узнал или из-под шлема не видно? Так забрало-то подними, ага!
        Глава XIV
        Кому - что!
        - Мы получили ваше письмо, сир! - Спешившись, шевалье де Сен-Клер снял шлем и опустился на левое колено. - То самое, в котором вы говорили о венецианском флоте. Наш славный Ла Гир тотчас отправился к дожу, а я… а мы… А мы решили проехаться через Террасу в Манресу, то есть это я предложил, набрал добровольцев… Думал, мало ли, вас встретим, сир. И вот - встретили!
        - А посты в приморских городках выставили?
        - Где смогли - да! И суда пустили, пусть присматривают.
        - Молодцы!
        Князь от души хлопнул Сен-Клера по плечу, отчего сей славный юноша едва не свалился наземь, и, вспомнив, осведомился, не пришла ли подмога из германских земель.
        - Приехал от них гонец с небольшой свитой, - поднявшись на ноги, пояснил Сен-Клер. - Войско - русские латные дружины и ордынская конница - пару дней назад выступило из Руссильона.
        - Значит, скоро будут, - довольно улыбнулся Егор. - Что еще говорил гонец?
        - Ничего не говорил, сир. Но привез письмо от вашей супруги.
        - Письмо?!
        Вожников обрадованно потер руки: по жене-то соскучился, даже во сне ее видал пару раз, то в образе римской гетеры, а то - в виде солистки какой-то рок-группы, в узеньких джинсах и с гитарой наперевес. Вот оно, оказывается, к чему сны-то такие снились - к известию!
        - Ну, давай же скорей его сюда, письмо-то!
        - Ах, сир! - нормандец вздохнул и потупился. - Я бы и рад, но к тому нет совершенно никакой возможности, ибо гонец оставил письмо при себе, сказав, что передаст его только лично вам в руки. Видать, послание-то - интимное… - при этих словах рыцарь закатил глаза. - Ах, так и представляю себе, что там написано!
        - Эй, эй! - князь шутливо погрозил кулаком. - Что это ты там себе такое представляешь, а? Спокойней, мой славный Арман, спокойней. Да, я чертовски рад тебя видеть… Ого! С тобой еще и англичане!
        - Лучники, сир. Напросились - уж пришлось взять. Как и вон этих, - шевалье кивнул на всадников в длинных рясах, монахов, средь которых Вожников с удивлением узнал и начальника инквизиции Матаро брата Диего, уже сошедшего с коня и подходившего к императору.
        - Рад видеть вас в добром здравии, Ваше величество, - поклонившись, произнес по латыни монах.
        Его суховатое, но не лишенное приятности лицо университетского профессора и записного интеллигента светилось добродушием и самой искренней радостью.
        - Мы, видите ли, пользуясь случаем, решили все же изловить оборотня… Хотя я в него и не верю.
        - И правильно делаете, что не верите, - нахмурившись, заметил Егор. - Это не оборотень - человек.
        - Человек?!
        - Существо, одержимое манией кровавых убийств!
        - О Пресвятая Дева… Так мы должны его остановить!
        - Конечно, должны, друг мой! И, кстати, о Деве. Здесь неподалеку есть заброшенная часовня Святого Искле.
        - Да, мой сеньор, знаю такую.
        - Вот туда-то мы сейчас и отправимся - и со всей возможной скоростью.
        Кроме князя, брату Диего очень обрадовалась и Аманда, пользуясь моментом, упросившая добродушного инквизитора сказать всем деревенским, что она никакая не ведьма. Досточтимый монах сделал это со всем своим благодушием:
        - Эта добрая девушка не занимается черным колдовством, я сам лично допрашивал ее и убедился, что он не связана с Дьяволом, хоть и имеет кое-какой дар. А кто считает иначе, чем святая инквизиция, - тут в голосе монаха вдруг прорезалась сталь, - тот сильно об этом пожалеет, ибо всякий, идущий против мнения Святой Матери-церкви, есть подлый и невежественный еретик, достойный самой суровой, но справедливой кары!
        Услыхав такое, опешившие крестьяне попятились и принялись кланяться всем подряд - брату Диего, императору, шевалье де Сен-Клеру и - на всякий случай - Аманде.

* * *
        В деревушке долго не задержались, не прошло и получаса, как обретший нового командира отряд и примкнувшие к нему парни с Амандой уже подходили к оскверненной часовне. Лошадей и большую часть отряда пришлось оставить внизу, лишь немногие сопровождали Егора при подъеме по узкой тропе: славный рыцарь Арман де Сен-Клер, дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо (напросился, не прогонять же?), конечно же, брат Диего, а также «ватажка», кроме раненого Лупано, и юная… «не ведьма, а честная, добрая девушка».
        Поднимались со всей осторожностью, долго, и, когда вышли к часовне, оранжево-золотистое солнце уже наполовину скрылось за синим маревом гор.
        - Да-а, - оглядев нагромождение камней, Вожников озадаченно присвистнул и посмотрел на Аманду: - Ты точно знаешь, где искать?
        - Я видела все глазами этого мавра. - Девчонка сосредоточилась и, чуть помолчав, резко указала рукой на усыпанное обломками камней основание полуразрушенной башни: - Смуглянка там, в нише.
        Обернувшись, князь махнул рукой:
        - А ну-ка, парни!
        Альваро Беззубый, Агостиньо Рвань и Энрике Рыбина тут же бросились таскать и отбрасывать камни. Употели, но вскоре ниша оказалась расчищенной, и князь, отослав парней в сторону, в благоговении склонился над закутанной в рогожку статуей. Разрезал веревки…
        - Господи! - заглянул из-за плеча Егора монах. - Какая странная… Очень похожа на…
        - Это она и есть, - шепотом промолвил Вожников. - Не верите, так попробуйте сдвинуть с места.
        - Но…
        - Ее похитили мавры… не сами, а с помощью того, кого вы называете оборотнем… - Князь не без удовольствия наблюдал за удивленным инквизитором. - Он рыщет где-то неподалеку, здесь, этот маньяк, Нелюдь… Сначала мы изловим его, а затем тайно вернем Моренету в монастырь!
        - А почему тайно? - прошептал брат Диего.
        - Потому что никто не знает, что Смуглянка похищена, - терпеливо объяснил Вожников. - Никто и не должен знать… кроме тех, кто уже знает. Включая вас, мой друг!
        - Обо мне не беспокойтесь, сир, - поклонился монах. - Никто ничего не узнает. Что же касаемо оборотня… или, как вы его назвали, Нелюдя…
        - Я знаю, как его взять. Будем ловить, как рыбу!
        - На живца? - усмехнулся дон Эстебан.
        - На тыквенные семечки!

* * *
        Булочник Фиделино, он же - брат Флориан, он же - Нелюдь или просто Существо - неспешно поднимался по узкой тропинке в гору, на перевал Сан-Иглесио, и налетевший ветер развевал его монашескую рясу, которую «брат Флориан» не считал нужным сменить - не на что, да и зачем? Мало ли в этих местах странствующих монахов? Кто к Моренете идет, кто - обратно…
        В стороне от дороги, слева, показалось селение - не слишком большое, но и не маленькое, дюжины полторы крытых соломой и терракотового цвета черепицей домов с амбарами и хозяйственными постройками. Имелась даже небольшая, но очень красивая церковь с высокой колокольней, рядом с которой на площади шумел рынок.
        Туда-то Нелюдь и завернул - он любил многолюдство, где еще лучше всего спрятаться, как не в толпе? И там же, в толпе, удобнее всего присмотреть очередную жертву… Вот хоть этого славного юношу с аристократически бледным лицом и чудными золотистыми локонами! Какой он худенький, стройный… и, судя по одежде, не из мужиков. И как только такого занесло в эту глухую деревню? Впрочем, как занесло - понятно: как всех - паломник! Ах, какая тонкая шея… Жаль, проклятые мавры отобрали рыцарскую «лапу» с железными когтями… придется так, ножом… чего только не сделаешь во славу животворящего Солнца!
        Бледный юноша шел по рынку, не торопясь, приценивался к товарам, что-то покупал по мелочи, а вот громко спросил, не продает ли кто сушеные тыквенные семечки. Ишь ты, тоже любитель, оказывается! Кстати, о семечках… неплохо бы купить.
        - Где, вы говорите? За углом, на околице… ага…
        На околице! Что ж, тем лучше.
        Предчувствуя большую удачу - Солнце останется довольным и сытым! - «брат Флориан» действовал нагло, да и чего было скрываться-то? Просто нагнал бледнолицего парня, улыбнулся открыто и добродушно:
        - Семечки покупать идете?
        - Угу.
        - Я тоже бы горсточку купил - грешным делом, люблю.
        - Так идемте, святой отец!
        - Святой брат, брат… брат Флориан - таково мое имя.
        Идти пришлось недолго - завернули за угол, вот уже и околица, а там, у забора, возле небольшого, набитого тыквенными семечками мешка расположись в лопухах двое - верзила в надвинутой на глаза широкополой соломенной шляпе и неприятный на вид парень с плоским лицом и какими-то неживыми, как у снулой рыбы, глазами.
        - Это вы здесь семечки продаете? - подойдя, весело поинтересовался бледнолицый юноша.
        - Ну, мы.
        - Насыпьте пясточку… и моему спутнику тоже. Ну, - парнишка посмотрел на монаха, - что вы стоите? Берите же! Подставляйте ладони.
        «Брат Флориан» протянул руки, парень с рыбьим лицом наклонился к мешку, а его сотоварищ вдруг вскочил на ноги, отбросив шляпу…
        Конечно же, Нелюдь сразу почуял неладное, вот только сделать ничего не успел, увидел только летящий в лицо кулак, а дальше - искры… и темнота… блаженная, теплая и словно даже родная.
        - Как вы узнали, что он сюда придет? - краем глаза глядя, как ловко вяжет пленника Энрике Рыбина, тихо осведомился дон Эстебан. - Не поверю, что просто так, наудачу… Скажите, сир, вы ведь точно знали?
        - Знал, - подняв упавшую в траву шляпу, отрывисто кивнул Егор. - Просто увидел сон. Вещий. Ну и Аманда кое в чем помогла.
        - Эта девчонка? Я же говорил, что она ведьма!
        - Да нет же! - махнул рукой князь. - Хоть брата Диего спросите - нет!
        - Впрочем, до этого мне нет никакого дела, сир, - потупился юный гранд. - Я бы только хотел, если это возможно, участвовать в церемонии возвращения… в тайной церемонии, я хотел сказать!
        - Так вы догадались?!
        - Я понял, что наша находка - не простая статуя, - юноша вежливо улыбнулся. - К тому же кое-что услыхал. Там, у часовни, вы говорили куда громче, чем надо бы.
        - Да-а-а… - покачал головой Вожников. - Верно говорят, что знают двое - знает и свинья.
        Дон Эстебан недоуменно вскинул глаза:
        - А! Так тут еще и марраны замешаны! Ну да, вы ж говорили про мавров.
        Егор невольно улыбнулся: марраны - «свиньи», так участники Реконкисты называли обращенных в христианство евреев, а при чем тут были мавры, князь так и не понял. Впрочем, наверное, дон Эстебан именно мавров и имел в виду - это ж именно мавры заварили всю кашу с похищением Святой Монтсерратской Девы!

* * *
        Отец Бенедикт, настоятель монастыря на горе Монтсеррат, не мог скрыть радости:
        - Господи Иисусе! Нашли! Привезли! Господи… Даже не верится! Но… как же вы смогли, ведь Смуглянка…
        - Я же вам говорил, что смогу, - улыбнулся Егор. - Вот и выполнил обещанное.
        - Да-а-а…
        Стоя в вырубленной в скале часовне, аббат не отводил взгляда от возвращенной на свое законное место Моренеты, все бормотал молитвы. А затем выпрямился, обернулся, сверкая взором:
        - Теперь мы устроим такой праздник, что…
        - Эй, эй, святой отец! - тут же предостерег князь. - Какой еще праздник? Помните, что это дело тайное!
        - А мы отпразднуем день Святого Иксле! - находчивый аббат потер руки. - Так отпразднуем, что… Чтобы Смуглянке было приятно. Ну - и нам. Тем, кто знает…
        Отец Бенедикт осенил крестным знамением тайно собравшихся в часовне людей, всех тех, кто тем или иным образом оказался причастным к тайне. Князь Егор, дон Эстебан, Аманда и местные - сутулый и худой монах, кастелян отец Амврозий и светловолосый мальчишка-хорист Матиас. По лицу последнего градом катились слезы.
        - А резчик по дереву? - вдруг вспомнил князь. - Тот самый, что сделал копию?
        - О, он знает, что мы заказали ее, дабы поставить в далекой часовне. Там и поставим! - Аббат хитро прищурился: - В часовне Святого Искле! Заново отстроим и освятим.

* * *
        Хор мальчиков пел «Stabat Mater dolorosa» - «Предстояла печальная Мать» - грустный и величавый гимн, посвященный страданиям Божьей Матери у креста, вскоре сменившийся песнью не менее красивой, но куда более радостной и даже, можно сказать, веселой. Ах, как звучали чистые детские голоса, как рвались к небу, высоко-высоко, казалось, к самому Господу!
        Собравшиеся в просторной церкви паломники утирали слезы, а после службы по одному, по очереди, пошли поклониться Черной Мадонне, поделиться новостями, поплакаться да испросить благодати для себя, для других, для всех христиан.
        Князь Егор уже спустился в трапезную, когда его догнал запыхавшийся Матиас:
        - Отец Бенедикт хочет говорить с вами!
        - Хочет - поговорим. Веди.
        Вслед за юным хористом Вожников направился в келью аббата, обставленную просто, но со вкусом - узкое, безо всяких украшений ложе, простой дощатый стол, но изысканные резные кресла, серебряные, тонкой работы, подсвечники, а уж висевшее в углу распятие, наверное, могло бы принадлежать руке самого Микеланджело или Челлини, если б эти великие мастера жили в то время.
        - Присаживайтесь, мой дорогой друг! - Выпроводив мальчишку, отец Бенедикт радушно потянулся к стоявшему на столе серебряному кувшину: - Выпьем вина - сегодня праздник. Можно.
        - Выпьем! - кивнул князь. - С хорошим-то человеком - почему бы и нет? Тем более вы правы - праздник.
        - Вы вернули нам Моренету. - Сделав долгий глоток, настоятель поставил бокал. - И я знаю - теперь знаю, - как вам это удалось. Вы - не простой человек! Особа, о могуществе которой давно ходят легенды. Император германских земель, Великий князь Руссии, сюзерен французов и англичан… и враг Арагонской короны! Но… вы же не можете быть врагом! Неужели после того, что вы сделали для всех нас, ваши войска будут жечь наши нивы, убивать наших людей?..
        - Я бы не хотел ни жечь, ни убивать, - жестко промолвил Егор. - Поверьте, эти детские игры в войнушку интересуют меня меньше всего. Я не требую ничего страшного, ничего такого, что могло бы пойти вам во вред. Просто присоединиться к Империи - разве это плохо? Вспомните Великий Рим и поверьте: я хочу решить дело миром. Тем более у нас есть общий коварный и сильный враг.
        - Вы имеете в виду мавров? - Аббат снова налил вина. - Да, это сильный враг. Но мы справимся с ним вместе, так?
        - Хотелось бы. Хотя вы сами заметили: Арагон - мой враг.
        - Нет, нет! - Поставив бокал, отец Бенедикт с живостью махнул рукой. - Мы не должны враждовать. Вы вернули нам нашу заступницу… Я знаю многих прелатов, весьма влиятельных людей в Арагоне и Кастилии, поверьте, мое слово кое-что значит. Войны не будет! Я сделаю для этого все, клянусь Моренетой и посохом Святого Петра!

* * *
        Какие только флаги не развевал налетевший ветер под стенами грозной Гранады - древней столицы эмиров, города многочисленных рынков и мечетей, бывшей сокровищницы великих халифов, осколка былого величия добравшегося до Европы ислама. Золотые львы - английские, нормандские, королевства Леон, - выпустив когти, грозно скалили зубы, сверкали королевские лилии, высились кастильские замки, переливались желтым и красным знаменитые арагонские столбы! Даже новгородские медведи и те присутствовали, а как же - знаменитая кованая рать под командованием воеводы Онисима Раскоряки, установив напротив неприступных городских стен метательные орудия и пушки, деловито крушила оборону врага.
        - Неприступные, говорите? - ухмылялся черный от пороховой пыли пушкарь - Амос из Новгорода. - А вот уж поглядим, какие они неприступные. А ну, робятушки, готовы?
        - Готовы, господине Амос!
        - Биляр, как с бомбардами?
        - Готовы!
        - Ну, тогда давай залп!
        Вздрогнула земля. Выплюнув ядра, утробно рявкнули огромные, из сварных полос, бомбарды. Им вторили пушки поменьше - гаковницы, тюфяки… Совсем уж малый калибр опытные артиллеристы Амос и Биляр покуда придерживали для вражеской кавалерии и пехоты, кои, по всем прикидкам, вот-вот должны были рвануть за ворота на вылазку, не дожидаясь, когда мощные русские пушки окончательно превратят укрепления в пыль.
        После пятого залпа разом обвалились сразу три башни, послышался торопливый сигнал трубы, и под рокот боевых барабанов вырвался из-за стен отряд всадников. Сразу же взявших на сабли замешкавшуюся аугсбургскую пехоту.
        - Эх, предупреждал же! - с досадой махнул рукой Амос. - Дали б сперва выстрелить, а уж потом…
        - Да пусть их потешатся! - сквозь зубы просипел сидевший на коне воевода. - Вишь, как в нетерпении-то все! Мочи нет, как помахать мечами охота. Пущай помашут, а ты, Амосе, картечь пока приготовь.
        - Уже приготовил, батюшко! Уже. Сладким-то не покажется.
        - Ну и славно, теперь токмо сигнала жди! - Повернувшись в седле, славный Онисим Раскоряка зычно подозвал к себе вестового: - К Джону скачи, пущай лучники его начеку будут - чую, вражины попытаются вырваться. Аркебузирам, арбалетчикам - то же самое… Ох, княже! Извини, не заметил.
        - Пустое, - махнул рукой подъехавший Вожников. Он был в сверкающих, доброй новгородской работы доспехах, в немецком, с поднятым забралом, шлеме, украшенном золоченой короной. - Ну, как тут у вас? Картечь зря не тратили?
        - Да придержали, как ты, княже, велел, - быстро доложил Онисим. - Стрелки да лучники тоже поставлены по твоему слову.
        - Хорошо. - Егор с улыбкой кивнул, глядя на мчащуюся во весь опор только что вырвавшуюся из города конницу мусульман. - Смотри, Онисим, на тебя вся надежда. Ты теперь над всеми старший - над англичанами, фрязинами, немцами…
        - Так, княже, ты сам-то командовать не будешь? - поведя могучим плечом, осмелился спросить воевода.
        Коренастый, в черных миланских доспехах, он выглядел сейчас как нельзя более незыблемо и грозно.
        - Я бы и рад, - развел руками князь, - да не могу! Императору надобно впереди всех на добром коне красоваться, славных рыцарей за собой в сечу вести… Красиво все будет! Только вот главные-то при осаде вовсе не рыцари, а пехота да пушкари.
        - Да уж, - охотно кивнул Раскоряка. - Мы люди простые, не гордые. Город на пушки возьмем, а уж слава пущай рыцарям достается.
        - Ничего, друже Онисим, и тебя, и людей наших слава воинская не минует. Да и награда не обойдет! Ладно, гляжу, пора мне - вон скачет уже славный шевалье де Сен-Клер.
        - Сир! - нормандец осадил коня рядом с императором. - Славные рыцари ждут вас, дабы броситься и разгромить врагов!
        - Ждут, так поскачем, мой верный Арман, - на ломаном французском промолвил князь. - Поехали, что же…
        - Ваше копье у меня, сир. Велите поднять ваше знамя?
        - А что, еще не подняли? Поднимайте! Да трубите погромче в трубы!

* * *
        Почти непроходимые горы Сьерра-Невада и море на этот раз не помогли эмирату, не защитили. Верные люди показали на перевалах надежные тропы, а венецианский флот перевез остальных. Малагу взяли с ходу, теперь оставалась столица, Гранада, древний город, осененный красным стягом с желтой арабской вязью: «Нет завоевателя, кроме Аллаха!»
        Ах, Юсуф ибн Юсуф, неверный и своенравный кастильский вассал, замысливший лихое дело… Похоже, не помог тебе черный колдун Мардар!

* * *
        Все славные рыцари - молодой король Арагона Альфонсо со своим верным пажом доном Эстебаном, могущественный кастильский регент (тот еще интриган) дон Фернанадо де Антекера, принц Энрике, сын доброго португальского короля Жуана, - и множество особ рангом помельче, склонив головы, приветствовали Вожникова, как всеми признанного властелина. Еще бы - клирики подсуетились, да и в долгах были все как в шелках… Фуггеру должны… сиречь императору, князю. А князь торжественно обещал скостить проценты. Вот только врагов разобьем и…
        И задерживаться за Пиренеями Егор долго не собирался - о том тоже все знали. Покончить с нежданной опасностью, вырвать из испанского бока занозу - Гранадский эмират (формальный вассал Кастилии, кстати!) - и дальше править спокойно и мудро, поддерживая то одних, то других по древнему римскому принципу «разделяй и властвуй».
        - Виват императору!
        - Слава курфюрсту!
        - Эрцгерцогу Руссии слава!
        - Хорош орать, - поморщился Вожников и кивнул на быстро приближавшихся врагов: - Ну, поехали биться, что ли…
        Князь опустил забрало, взял в руку поданное исполняющим обязанности оруженосца Сен-Клером копье, опустил…
        Разом упали на упоры рыцарские копья! Красиво - любо-дорого посмотреть. Ударили оземь копыта боевых коней. Звонко протрубили трубы, воины наклонили головы в шлемах, тряхнув разноцветными перьями. Миг - и закованная в латы конница, ведомая своим императором, понеслась на врага железной несокрушимой лавой!
        Поднимая пыль, копыта били землю, рокотали барабаны, звенели подпруги, а кто-то позади с восторгом колотил мечом о щит!
        О, этой лаве противостояла вовсе не легкая пехота - такие же латники, только под зеленым знаменем Пророка. Вел их рыцарь в золоченых доспехах, с серебряным полумесяцем на круглом щите. Мавританские шлемы чем-то напоминали московские или ордынские - такие же вытянутые, с забралами-полумасками и кольчужными бармицами. А вот у того воина, что скакал сейчас впереди, шлем был не совсем обычный - изысканный, круглый, с изящным забралом… такой шлем только что появился в Италии, и называли его - армэ.
        Мусульманские воины давно уже опустили копья и сейчас мчались на врага… Осталось уже метров двадцать… десять… пять…
        Две лавы сшиблись со страшным треском и скрежетом!
        Кто-то, выбитый мощным ударом, сразу же вылетел из седла, кого-то пронзили насквозь, несмотря на доспехи, копья же сломались почти у всех. Да и не нужны они теперь стали, копья. В ход пошли мечи, секиры, шестоперы, булавы - у кого что было, кому что нравилось, кто к чему привык.
        Машина битвы набирала обороты, словно какой-то гигантский механизм, механизм смерти, действующий совершенно независимо от людей. Со всех сторон слышались крики, стоны раненых, проклятия и скрежет, звон. Где-то палили пушки, и ветер сносил едкий пороховой дым прямо на рыцарей обеих армий.
        Мавр с серебряным полумесяцем на щите, отбросив обломок копья, выхватил из-за пояса кистень с тремя шариками на стальных цепях. Размахнулся… Как ни уворачивался Егор, а все же один из шариков угодил ему в шлем, смяв корону. Мягкий подшлемник смягчил удар, однако все же в голове словно ударил колокол, Вожников даже пошатнулся в седле - и эта его слабость не ускользнула от внимания мавра. Враг стал наседать, нанося удары в большей степени беспорядочно, нежели прицельно, теперь важной сделалась вовсе не точность, а натиск - неудержимый, тупой. Со свистом рассекая воздух, сверкающие на солнце шары кружили над головой князя, словно связанные цепочкой пули, словно стальные осы, готовые ужалить в любой момент.
        Быстро овладев собой, Егор подставил под шары щит с изображением серебряных новгородских медведей и все той же короны, по которой и пришелся удар - два шара с грохотом и звоном ударили один за другим, третий же чуть поотстал - на то и рассчитывал князь: резко повернул щит боком, поймав шар в вырез для копья, словно в лузу. И тут же дернул на себя, одновременно ударив мечом в голову неприятеля… Конечно же, не попал - мавр оказался опытным воином, увернулся - однако Вожников и не стремился к точности, главное сейчас было - лишить врага мощного и малопредсказуемого оружия… что и случилось! Вытащенный из латной перчатки кистень, описав кривую дугу, полетел наземь… а меч князя наткнулся на вражеский клинок, судя по звону - из очень хорошей закаленной стали. Кто б сомневался!
        Тяжелый рыцарский меч - оружие не для фехтования, каждый просто стремился как можно скорей нанести сокрушительный удар. Не убить, так хотя бы ранить. В качестве оборонительной меры можно было подставить щит или собственный клинок, как только что сделал мавр, но все это было чревато: сильный - сверху вниз - удар обычно разваливал щит пополам, клинок же запросто мог сломаться. Не всякий, конечно… Эти - что у мавра и князя - не ломались, лишь зло звенели: «Дзынь, дзынь…»
        «Дзынь!!!» - Удар Вожникова, попав врагу в шлем, соскользнул, угодив на излете в железный наплечник. Егор даже чувствовал, хотя и не видел, как под забралом презрительно усмехнулся враг. Усмехнулся и сам нанес быстрый удар, целя в сочленение доспеха… Князь подставил шит, и вражеский меч застрял в нем секунды на три, не более… Все эти три секунды Вожников, повернув клинок плашмя, с яростью колотил по вражескому шлему. Грохот напоминал старт самолета или космического корабля… ну, по крайней мере - шум поезда. Можно себе представить, что творилось в голове у мавра! Бедолага не в силах был поднять меч… пошатнулся в седле…
        Видя такое дело, исполняющий обязанности оруженосца славный шевалье де Сен-Клер, живо спрыгнув с седла, поднырнул под вражеского коня, ловко перерезал подпругу.
        Мусульманин с грохотом полетел наземь, подняв тучу пыли и ударившись шлемом о плоский серый камень.
        Сен-Клер выхватил из-за пояса кинжал, прозываемый мизерикордия - им добивали раненых.
        - Не надо! - спешившись, Егор поднял забрало. - Просто сними с него шлем.
        Кивнув, нормандец проворно исполнил приказ…
        Честно говоря, Вожников не особенно-то и удивился, узнав в рыцаре серебряного полумесяца старого своего знакомца, самозваного кабальеро Алонсо де Риверу… или как его там звали по-настоящему, по-мавритански…
        А вокруг все уже закончилось, закончилось полной победой императорского воинства! Уже победно трубили трубы, реяли на ветру стяги, и пушки, салютуя, палили в светлое, едва тронутое белыми полупрозрачными облачками, небо.
        - Славный пленник! - одобрительно промолвил Сен-Клер. - Судя по всему, он не из простых рыцарей, можно будет взять хороший выкуп.
        - Ты думаешь, мне так уж нужны деньги, славный Арман? - усмехнулся Егор, вглядываясь в бледное, с рыжеватой щегольской бородкой, лицо поверженного мавра.
        Юный шевалье улыбнулся:
        - Конечно же, не нужны, сир! Как и нашему славному Ла Гиру! Но вы не такой, как Ла Гир, и не будете зря убивать. И… если вам не нужен это пленник… - Молодой рыцарь замялся, видать, устыдясь собственной наглости.
        - А ты, видно, хочешь взять за него выкуп, мой юный друг? - догадался Вожников. - Так и быть - этого пленника я дарю тебе!
        Лежавший в траве мавр вдруг открыл глаза и, сдержав стон, с ненавистью взглянул на торжествующих победителей.
        - Вы славно сражались, сеньор, - князь улыбнулся поверженному и кивком указал на оруженосца: - Этот молодой человек - славный рыцарь Арман де Сен-Клер из Нормандии. Ваша жизнь теперь принадлежит ему.
        Сен-Клер помог врагу подняться на ноги:
        - О, для меня большая честь познакомиться со столь славным рыцарем!
        - Думаю, вы не получите за меня ни гроша, - по-каталонски произнес пленник. - Лучше убейте.
        - Не получу? Ой ли? - Все прекрасно поняв - каталонский язык весьма близок к французскому, - шевалье де Сен-Клер прищурился и хитро улыбнулся: - Я же не слепой, месье! Хотите, оценю ваши доспехи? Один ваш панцирь толедской работы как минимум на три дюжины золотых потянет, не говоря обо всем остальном… Да еще конь с попоной! О шлеме я даже судить не берусь - никогда такого не видел! Но, судя по всему, отнюдь не дешевый.
        - Не дешевый, - скосив глаза на князя, усмехнулся мавр. - Что ж, делайте что хотите.
        - Тогда дайте мне слово, что не сбежите, и идите во-он к тому золоченому шатру, - Сен-Клер указал пальцем.
        - Слово? - удивленно переспросил пленник.
        - Только не говорите, что слово, данное неверному, ничего не стоит, - поспешно промолвил Егор. - Вы же свободная личность, рыцарь, а не баран, покорно идущий на бойню. А слово рыцаря нерушимо, вам ли не знать!
        - Так даете слово? - поглядывая на городские стены, нетерпеливо спросил Арман.
        - Черт с вами… Даю!
        Махнув рукой, мавританец оглянулся на город. Горько улыбнулся, увидев вывешенное на воротной башне позорное белое полотнище, и, сплюнув, понуро зашагал к шатру.
        - Они сдались, сдались, сир! - взметнувшись в седло, ликовал нормандец. - Все так, как вы и рассчитывали! Теперь город наш - на три дня. О, будет много добра и пленников!
        - У тебя уже есть пленник.
        - О! Это ваш подарок, сир.

* * *
        Остановив коней у распахнутых ворот, все высочайшие особы - молодой король Арагона Альфонсо с верным пажом доном Эстебаном, напыщенный кастильский регент Фернандо де Антекера, сын португальского короля Жуана Энрике, позднее прозванный Мореплавателем, - приветствовали своего сюзерена.
        - Они сдали город, сир, - довольно улыбнулся Альфонсо. - Все, как вы и предсказывали… Так как насчет процентов? Может быть, прямо сейчас, с этой добычи, и вычтете?
        - Может, вообще прощу. - Вожников едва сдержал усмешку, глядя в сделавшееся недоуменно-радостным лицо арагонца. - Только взамен будете держать войско по всему побережью - от Таррагоны до самых гор.
        - О, это мы запросто, сир!!! Так что - поскачем в город?
        - Поехали, - махнул рукой князь. - Как и договорились - каждый в свой квартал.
        Об этом и правда договаривались еще загодя - кому где грабить, чтоб друг другу не мешать. Император, как и положено, взял себе центр, остальные все распределили по жребию и сейчас потирали руки, не скрывая ни азарта, ни алчности. А что? Война для победителей - выгодное дело!

* * *
        Цокот конских копыт по мостовой эхом отразился от стен домов, кое-где уже раздавались крики и женский визг - победители пользовались своими правами. Город был сдан. Правда, эмир Юсуф ибн Юсуф бежал еще загодя, но князь рассчитывал на флот венецианского дожа - те должны были перехватить беглеца… Впрочем, а кому теперь тот был нужен?
        Был нужен другой. Тот, кто все организовал, кто - по сути-то - едва не похитил Черную Мадонну, кто…
        - Вас спрашивает какой-то юноша, сир! - выскочив из-за угла с золотым блюдом под мышкой, доложил шевалье Сен-Клер.
        - Юноша?
        - Да вон он идет!
        Узкие разноцветные штаны, обтянутый синим бархатом панцирь - бригантина, голубой, с длинным белым пером берет, золотистые локоны… и такое знакомое лицо!
        - Аманда! Что ты здесь делаешь? Я ж сказал…
        - Вы не сыщете его без меня, сир, - подойдя, вежливо поклонилась девчонка.
        - О ком ты говоришь?!
        - О том, о ком вы думаете.
        - И ты знаешь, где его искать?
        - Знаю. Я чувствую. Но я…
        - И я знаю, что ты не ведьма! - хохотнул князь. - Ладно, веди.
        - Не все! - Аманда предостерегающе подняла палец. - Только вы, сир, и я. С остальными он очень быстро расправится - и возьмет себе их силу.
        - Слышали? - Вожников повернулся к свите. - Оставайтесь здесь и ждите.
        - Но, сир…
        - Впрочем, - князь с лукавой усмешкой посмотрел на Сен-Клера, - можете пока заняться весьма приятным и полезным делом.
        Весело подмигнув нормандцу, юная ведьма махнула рукой:
        - Да мы скоро, ага. Не успеете «Отче наш» прочитать.
        Следуя за девушкой, Егор протиснулся сквозь узкий проход, оказавшись в небольшом, заставленном каким-то бочками дворе.
        - Отсюда рукой подать до дворца, - обернувшись, пояснила Аманда. - Полагаю, стража уже сбежала.
        - А колдун?
        - Он ждет вас, сир! Знает, что вы придете, и попытается околдовать. Вряд ли у него выйдет. - Пожав плечами, девчонка презрительно, совсем по-мальчишечьи сплюнула.
        - Почему ты так уверена? - удивился князь.
        - Потому что вы не очень-то верите в колдовство… Как вот и брат Диего не верит. Но помните: колдуна нельзя поразить ни мечом, ни копьем… ни стрелой, ни пулей… ни…
        - Ничего! - усмехнулся молодой человек. - Думаю, хороший хук в печень ему вряд ли понравится.
        - Что-что?
        - Долго еще?
        - Вот. Лестница. Он там - я чувствую. Ждет!

* * *
        Магрибский колдун Мардар в черных развевающихся - хотя не было никакого ветра - одеждах, ожидая соперника, колдовал над пламенем свечи и серебряным тазом, в котором плавало вырванное человеческое сердце. Еще теплое, оно дымилось, исходя свежей кровью, труп слуги с растерзанной грудью валялся рядом, в углу.
        Вот послышались шаги…
        - Ты пришел? Наконец-то!
        С кривой торжествующей улыбкой колдун поднялся навстречу вошедшему князю, вытянув вперед окровавленные руки:
        - Заклинаю тебя всеми демонами мира, девятью ифритами и эти сердцем, что еще недавно билось в груди, а теперь мертво - как будешь мертв и ты! Горе тебе, нечестивец! - Мардар гулко захохотал, и от сатанинского смеха его, побледнев, упала на пол Аманда, из носа и ушей ее потекла кровь…
        Егор этого не видел. Не оглядывался. Просто шел.
        - Ты, что ли, Мардар? Балаган тут какой-то устроил…
        - О, нечестивец! Умри-и-и-и!
        - А чего сразу обзываться-то? - подойдя ближе, усмехнулся князь. - Боксера каждый обидеть может…
        Оп!!!
        - Но не каждый успевает извиниться!
        Как и предвидел Вожников, удар в печень колдуну не понравился. Скривившись от боли, бедолага что-то зашипел… и, получив изящный апперкот в челюсть, рухнул словно подкошенный.
        Князь подул на кулак:
        - Всего и делов-то! Эй, эй, Аманда! Ты что там лежишь-то? Вставай!

* * *
        Холодный осенний ветер гнал по небу серые клочковатые облака, бросая на слюдяные окна горсти дождя, гудел в печной трубе, завывал, словно нечистая сила.
        - А погодка-то испортилась, милый! - Княгинюшка поднялась с ложа нагой - кого было стесняться-то, уж точно не мужа!
        - Красивая ты у меня, - привстав, Егор притянул супругу к себе, обнял за талию.
        Елена улыбнулась, на щечках ее заиграли ямочки, василькового цвета глаза игриво вспыхнули - но тут же погасли:
        - Ненасытный ты у меня… Одначе, кто-то все утро в людской ошивался. Думаю, парни твои урок отвечать пришли.
        - А-а-а-а… - князь улыбнулся. - Ну, так это к тебе. Ты ж у них за учителя. И что, выучили хоть немного русский?
        - Да помаленьку лопочут, слыхал ведь. - Княгиня уселась на ложе и похвасталась: - А я им имена придумала, а то негоже так - Беззубый, Рыбина, Рвань. Ну и имена для дворян, прости Господи.
        - И что ж ты придумала, милая?
        - Алеша Зубов, Гостинец Рванов и Рыбин Иван!
        - А почему Иван?
        - Да имя красивое просто.
        Княгинюшка улыбнулась, склонилась над мужем, волосы ее цвета медового солнца хлынули водопадом Егору в лицо… грудь коснулась груди… уста - уст…
        - Ах ты ж моя милая…

* * *
        Черный дым костров, разложенных на площади дель Рей в Барселоне, поднимался высоко к небу, и налетевший с моря ветер нес его к горе Тибидабо и дальше, в Жирону и Руссильон. Собравшийся на площади народ радовался - люди любят смотреть на чужие страдания, тем более и повод для радости был: по приговору суда святой инквизиции под председательством брата Диего нынче сжигали двоих - черного мавританского колдуна и оборотня, с поимкой которого прекратилась наконец цепь кровавых убийств, давно терзавших всю Каталонию.
        - Колдун умер, - глядя на пламя, тихо промолвил сидевший на выстроенном у дворца помосте брат Диего, волей папы Мартина с недавних пор - Великий инквизитор Барселоны, Жироны и Матаро. - Вот, видите, как улетает его черная душа!
        - Да, да, эксцеленц, видим, - отозвался кто-то из младших следователей - доминиканский монах. - А вот у второго - что-то никак.
        - И я не вижу, - брат Диего скорбно покачал головой. - Думаю, что у него просто не было души.
        - Может, пойдем уже? - Аманда толкнула локтем своего жениха, торговца и владельца мельниц Лупано Микачу. - Хватит тут глазеть. Вон народищу-то собралось - как бы наших мулов не увели с сундуками!
        - Не уведут, - мягко улыбнулся Лупано. - Они ж под присмотром! Хотя ты права, пойдем, тут все равно смотреть уже больше не на что. Да и хорошо б к вечеру добраться хотя бы до Террасы. А там и до дома рукой подать! Я уже написал отцу, думаю, он ждет в нетерпении.
        - Интересно, я ему понравлюсь? - пробираясь к мулам, задумчиво произнесла девчонка.
        - Конечно, понравишься! Как же ты можешь не понравиться-то?
        - С такими-то сундуками - да.
        Последнюю фразу Аманда произнесла шепотом, про себя. Сказала - и улыбнулась. В сундуках находилось приданое, щедро подаренное самим господином Георгом: красивое платье, золото, серебро. Но вовсе не это было главным - все самое ценное девушка прятала на груди. Две грамоты. Одна - официальное подтверждение дворянства - от императора и вторая - от брата Диего. О том, что она не ведьма.

* * *
        (Это, конечно, не дело редактора, но не удержусь. Судя по тому, что львиная доля текста посвящена уже не псевдоистории, а похождениям монстра, «сериал» выдохся. Конечно, можно в следующем томе еще десяток монстров выдумать и высадку марсианского десанта… но надо ли?)