Колдовской круг Сергей Анатольевич Пономаренко

        Ведьма Иванна #4
        Загадочная смерть заведующего библиотекой заставляет Иванну начать расследование. Ее возлюбленный Егор узнает, что в библиотеке хранился древний магический трактат. Именно за ним охотятся темные силы, на пути которых встала девушка. Теперь ей грозит смертельная опасность.

        Сергей Пономаренко
        Колдовской круг

        Роман

        Пролог

        Моросящий с утра дождь к вечеру уступил место вязкому белесому туману, ассоциировавшемуся у Иры с молочной пенкой латте. В такую погоду она предпочла бы остаться дома, устроиться в любимом кресле с книжкой, полной мистических опасных приключений и, конечно же, всепоглощающей любви. Зло принимало бы всевозможные облики, устраивало дьявольские западни, но от этого любовь книжных героев становилась бы только крепче и в итоге сметала все преграды. Как интересно и захватывающе пережить вместе с персонажами книг опасные приключения, оставаясь в безопасности, имея возможность, в любой момент прервав чтение, избавиться от чувства панического страха, успокоиться чашечкой чая с медом, приготовленного по бабушкиному рецепту.
        Выйдя из метро, Ира прошла через суетливый, галдящий, находящийся в постоянном движении автовокзал. Снующие вокруг люди, в основном отягощенные багажом, напоминали муравьев, деловито тащащих добычу в муравейник. Двигаясь вдоль пестрой вереницы киосков и замусоренных перронов, она вышла под путепровод, к автостраде. Ленки, как она и думала, здесь не оказалось, и предстоящее мероприятие в свете отвратных погодных условий и сгущающихся сумерек казалось все менее привлекательным.
        «И зачем я повелась на россказни Ленки? Ведь половина того, что она наплела, - без сомнения, выдумки. Может, она и не придет вообще, с нее станется. Сидит в тепле, а я тут мерзну. Развела меня, как маленькую!»
        Ожидать в коротенькой легкой курточке, топчась на месте, было холодно, сырость быстро пробралась к телу девушки, противно скользко прошлась по нему, сделав кожу гусиной.
        «Пять минут жду и ухожу. Пять минут… Нет, ухожу через две минуты».
        Ира уставилась на часы, моля секундную стрелку обойти циферблат с молниеносной скоростью.
        - Приветик, подруга! - Из-за спины прозвучал знакомый голос, но от неожиданности Ира вздрогнула и резко обернулась.
        Ширококостная, ниже среднего роста, крашеная, коротко стриженная блондинка смотрела на нее без тени раскаяния на круглом веснушчатом лице. Чуть вздернутый носик придавал ей независимый, задиристый вид. Ира возмутилась:
        - У тебя совесть есть? Я здесь уже заиндевела!
        - Вот она я. - Лена ни капельки не смутилась и была, как никогда, серьезна. - Ты решилась?
        - Давай выпьем чего-нибудь горяченького, а уж потом пойдем. Надеюсь, мероприятие продлится недолго, мы не успеем задубеть от холода?
        - Там ты не замерзнешь, - многозначительно произнесла Лена. - Против кофе не возражаю, да и тебя надо подготовить.
        - Готовить меня?! К чему? - фыркнула Ира. - Помнишь, как мы с готами ночью на кладбище пошли? Столько ожиданий было, но в итоге я чуть от скуки не заснула.
        - Готы - это детский лепет. Спектакль. А здесь все по-настоящему.
        - По-взрослому? - хихикнула Ира.
        - Взрослее не бывает, - недовольно взглянула на нее Лена.
        Ире было смешно наблюдать за подругой, с которой она начала дружить еще в школе, но никогда не видела такой серьезной, как сейчас. После школы жизнь их развела: Ира с третьей попытки поступила в институт культуры и проучилась до четвертого курса на библиотечном, а Лена окончила техникум, стала работать парикмахером. Несмотря на это, они продолжали дружить и свободное время проводили вместе. Было в их жизни нечто схожее, их объединяющее: у них до сих пор не было постоянных парней. Так получалось, что им не удавалось долго встречаться, каждый раз причина, по которой они оставались одни, была новой.
        Вроде бы в двадцать четыре года особенно беспокоиться и не стоило, но однажды Иру остановила цыганка и испугала тем, что увидела у нее венец безбрачия. Через полчаса Ира, обалдевшая от рассказов цыганки, обнаружила, что отдала гадалке все имеющиеся у нее деньги, золотые колечки и цепочку. Она расплакалась и побежала в милицию. Как ни странно, цыганку задержали в тот же самый день и после очной ставки вернули Ире похищенные золотые вещи. Цыганка, перед тем как ее вывели из кабинета следователя, успела сказать:
        - Ты на меня обижаешься, что я золото твое взяла? Зря, красавица! Я не золото взяла, а твое Горе. Я не обманула тебя: венец безбрачия висит над тобой. Я не смогла тебе помочь, ну так пусть другие помогут! Не держи на меня зла, красавица.
        - Вот нахалка! - с улыбкой произнес следователь, слышавший слова цыганки. - Ей срок светит, а она: раз я тебя не обманула, так пусть другие обманут.
        - Может, она и в самом деле хотела мне помочь? - неуверенно спросила Ира. Слова и сочувствующий взгляд цыганки произвели на нее впечатление.
        - Кто?! Цыганка?! Да за ней хвост в полтора десятка подобных мошенничеств! Ух, такая она сердобольная - освобождает ротозеев от денег!
        - И каждому на очной ставке она говорила то же, что сказала мне?
        - Нет, это в первый раз. Странно даже. - Следователь на мгновение задумался и оптимистично добавил: - Девушка, не верьте вы гаданиям, лучше чаще ходите на свидания с ребятами, и никакой венец безбрачия вам не будет грозить. Прощайте и больше к аферистам на удочку не попадайтесь!
        То, что золото к ней вернулось, обрадовало Иру - теперь не будет разборок с родителями, но слова цыганки не шли из головы. И в самом деле: внешностью и фигурой не обижена, характер сносный, всего в меру, а постоянного парня нет. Вроде можно пока не волноваться и ожидать своего принца, который никак не доедет до нее на белом «мерседесе», а если цыганка сказала правду и над ней висит венец безбрачия? Ведь до сих пор, если кто и появлялся, то ненадолго, словно и в самом деле над ней довлеет колдовское заклятие.
        Возникшими сомнениями она поделилась с Леной, и та без раздумий высказала свое мнение:
        - Цыганка сказала правду! И на тебе, и на мне висит венец безбрачия, и с этим надо что-то делать. Ведь не мог же Жорик, будучи в здравом уме, ни с того ни с сего переметнуться от меня к Ванде? А Витьку помнишь? Какие цветы мне дарил, стихи читал, а потом как отрезало!
        Ира хотела сказать, что серьезность их намерений в отношении Лены с самого начала внушала сомнения, но промолчала, решив, что ходить по ведьмам и экстрасенсам вдвоем будет веселей, чем одной. Многомесячные хождения не принесли желаемого результата, однако все мастерицы в один голос твердили, что венец безбрачия у девушек имеется, при этом, несмотря на оптимистические заверения, снять его не смогли - желаемых изменений в их жизни не произошло. Девушки, разочаровавшись в колдуньях из Интернета и газет, решили найти настоящую ведьму, которая, как известно, в рекламе не нуждается.
        Поразмыслив, они перенесли поиски в магические секты. И вот месяц тому назад Лена попала на колдовское сборище, после которого стала избегать встреч с Ирой и не хотела поделиться подробностями об увиденном. Правда, она обнадежила подругу:
        - Скоро ты сама все увидишь. Могу только сказать: ты будешь в шоке!
        Сегодня наконец-то должно было состояться обещанное знакомство Иры с магической сектой, и не где-нибудь, а на Лысой горе.
        Взяв полиэтиленовый стаканчик с горячим растворимым кофе, Ира с усмешкой поинтересовалась:
        - Как же ты будешь меня готовить?
        - Вероучение, которое проповедует наш учитель, очень древнее и зародилось в Египте две тысячи лет тому назад, одновременно с христианством.
        - Вступление просто завораживает, - улыбнулась Ира. - Ленка, тебя словно подменили. Внешне - ты, но иногда тебя трудно узнать.
        - Я счастлива, что изменилась внутренне. - Выражение лица Лены и правда стало счастливо-глуповатым. - А ведь боялась, что этого не произойдет.
        - Говори уже, что должна мне сказать, и пойдем. - Допив кофе, Ира выбросила пустой стаканчик в коробку с мусором. - Только не забивай мне голову исторической дребеденью, она мне и в школе надоела.
        - Все, что увидишь и услышишь, - это не обман, отнесись к этому предельно серьезно. Иначе у тебя будут крупные неприятности.
        - Обещаю не смеяться, даже если будет смешно. - Ира подмигнула подруге. - Не боись, Ленка, все будет в порядке. Лучше расскажи, что представляет собой эта секта.
        - Это не сектантство, а одно из древнейших верований, ровесник христианства. У его истоков стоял маг Симон[1 - Симон-волхв, известен по «Деяниям апостолов», апокрифическим церковным текстам как основоположник христианских ересей и гностических верований. Из церковных текстов следует, что в соперничестве с апостолом Петром он потерпел поражение и погиб, так как чудеса творил с помощью демонов, а не Божьей благодати.], прославившийся многими чудесами: он умел летать, оживлять мертвых, мог одновременно пребывать в нескольких местах и в разных лицах. Римский император воздвиг ему памятник, на постаменте которого написано: «Симону, святому богу». Он являлся посланником Божьим и отправил его Господь на Землю потому, что управлявшие Землей архонты были поглощены непрекращающейся борьбой за первенство и род человеческий пришел в окончательный упадок и одичал. Он принес в наш мир знания, которые до сих пор хранятся его последователями в тайне, так как человечество еще не готово их воспринять.
        - И что же это за знания?
        - Знания о Боге, Вселенной и предназначении человечества, которые пока доступны лишь избранным. О борьбе Света и Тьмы, Добра и Зла.
        - Ленок, ты забыла, что нашей целью было снять с себя венец безбрачия, а не поиск новых верований.
        - Учитель может все, ибо он… - Лена запнулась, по ее лицу было видно, что она с трудом сдержалась. - Идем, сама увидишь.
        Пройдя вдоль шумной автострады, девушки свернули в сторону Лысой горы, перешли через рельсы и углубились в едва зазеленевший лес. Апрельская зелень только набирала силу, но здесь сразу стало темно, и на смену серости умирающего дня мгновенно пришла ночь. Уродливые, кривые деревья были похожи на монстров, лишь прикидывающихся неподвижными и ожидающих удобного момента, чтобы наброситься на беспечно вторгшихся в их владения путников. Пахло сыростью, прело-похоронной осенью, хотя была середина весны, и еще чем-то сладковато-неприятным.
        «Запах гниения и смерти». - Ира вздрогнула, найдя аналогию давящему запаху. Ей припомнились похороны однокурсника Валеры, погибшего в автомобильной аварии, и она ощутила всем телом холодящий липкий страх.
        Лена включила фонарик, но его слабенький луч не прибавил Ире храбрости. Дорога все круче уходила вверх, и городской шум сменился тревожной, пугающей тишиной. Что-то холодное и мерзкое скользнуло по Ириному лицу, заставив ее вздрогнуть.
        «Что это было? Это же не ветерок и не ветка». Ире стало казаться, что они в лесу не одни, кто-то невидимо сопровождает их, умело маскируясь, не выдавая своего присутствия. Напрасно она прислушивалась и убеждала себя, что это лишь фобии, навеянные темнотой и непривычной тишиной. Нервная дрожь, предвестник панического страха, появилась внезапно, и Ира никак не могла с ней совладать. Даже ночью на кладбище с готами было не так страшно, как сейчас. Ведь готы, несмотря на их маскарадно-пугающую внешность, в общем-то были обычными ребятами, и на их помощь можно было рассчитывать при встрече со Злом. Сейчас, когда Ира была с подругой вдвоем, она испытывала недоверие и к окружающей природе, и к людям, с которыми ей предстояло вскоре встретиться, и даже к подруге, с которой дружила не один год.
        Лена двигалась легким, уверенным шагом по взбегающей по склону невидимой тропинке, ни разу не обернувшись, не проронив ни слова. Ире припомнилась дурная слава Лысой горы, мрачного места шабашей ведьм, нелепых, таинственных смертей, и она чуть было не повернула обратно. Внезапно будто ватой заложило уши, как бывает при резком наборе высоты, и ей пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы восстановить слух. Глупые и страшные мысли лезли непрошеными гостями в голову. Ей вспомнилось, как в прошлом году в Вальпургиеву ночь группа подростков, ночевавших здесь в палатках, совершила убийство. Нанеся множественные смертельные ранения своему товарищу, они спокойно улеглись спать и на следующее утро так и не сумели толком пояснить следователю, что послужило причиной кровавого преступления. Ира со страхом взглянула на подругу.
        «Как Лена изменилась, стала совсем чужой! Пойти с ней вечером в глухое место было не лучшей мыслью. Может, разумнее незаметно отстать и повернуть назад, к людям, где светло, шумно и безопасно?» Ира остановилась, и Лена тут же обернулась, словно прочитав ее мысли о бегстве. Темнота здесь сгустилась настолько, что лица подруги было не разобрать, только ее силуэт, а голос словно принадлежал незнакомому человеку.
        - Осталось совсем немного, минут пять - и мы будем на месте. Не дрейфишь?
        «Я умираю от страха! Хочу немедленно бежать отсюда с тобой или сама. Разве тебе не страшно здесь?»
        - Чего здесь опасаться? - через силу выдавила из себя Ира. - Темноты я разучилась бояться еще в детстве.
        «Почему я наигранно храбрюсь? Пусть буду трусихой, но…»
        Внизу, откуда они пришли, послышался хруст сухой ветки. Там явно кто-то находился, и Ире расхотелось идти туда одной. Вряд ли у прячущегося в темноте человека добрые намерения.
        - Ты слышала?! - уже не скрывая страха, спросила Ира дрожащим голосом.
        - Чудиков на Лысухе хватает, особенно когда становится темно. - Лена посветила вниз, но силы луча фонарика оказалось недостаточно, чтобы увидеть хоть что-нибудь, а ведь казалось, что в сгущавшейся темноте он светил ярче.
        Преодолев очередной подъем, девушки вышли на дорогу, покрытую щебнем. Здесь деревья расступились и стало светлее, хотя на темном небе едва проглядывал призрачный полумесяц.
        Лена повернулась к Ире и торжественно произнесла:
        - Симон-волхв путешествовал в сопровождении красивой женщины по имени Елена, он называл ее Первой Мыслью Демиурга, Эпинойей. Елена перевоплощалась не единожды, была она и Еленой Прекрасной, из-за которой разрушили Трою. Ее воплощение он признал в жрице храма Астарты и увел ее с собой. - Лена рассмеялась, но в этом смехе ощущалась не веселость, а нечто жуткое, от чего у Иры по спине пробежал холодок. - Кто знает, может, я нынешнее воплощение Эпинойи? И я просто не знаю своей силы, поскольку еще не пришло время?
        Хотя последние фразы были произнесены шутливым тоном, Ире показалась, что Лена об этом задумывается всерьез.
        В другой ситуации Ирина приняла бы эти фантазии подруги за шутку, но сейчас ей было не до смеха. Некое безумие ощущалось в словах Лены, внушало опасение. Если бы не страх столкнуться с чем-то неведомым, притаившимся в темноте, Ира сломя голову понеслась бы с мрачной горы.
        Пройдя метров пятьсот по дороге, девушки свернули направо, прошли через длинную потерну, пронизывающую земляной вал старой заброшенной крепости, и оказались на дне рва. Чуть поодаль были заметны отблески костра и темные фигуры людей, и у Ирины немного отлегло от сердца. Она мысленно поклялась больше не участвовать в таких сомнительных мероприятиях, что бы они ни сулили в будущем. Подойдя ближе, Ирина увидела, что вокруг костра, разведенного в выкопанной в земле яме, стояли человек тридцать. Люди молча расступились, давая возможность девушкам занять место в круге. Было что-то странное и пугающее в молчаливом стоянии людей, созерцающих умирающий костер. Здесь было почти поровну мужчин и женщин, людей разного возраста, был даже юноша вряд ли старше шестнадцати лет. При внешнем и гендерном различии их объединяло отсутствующее выражение лица, словно все они находились в трансе. Попав в такую обстановку, Ира испуганно замолчала, заметив, что ее подруга стала еще серьезнее и словно слилась с этими людьми.
        Пламя костра стелилось все ниже, неохотно уступая власть горке докрасна раскаленных углей. Время шло и ничего не происходило. Не выдержав, Ира незаметно толкнула в бедро подругу, изобразив на лице недоумение. Лена явно нехотя наклонилась к ее уху.
        - Ожидаем учителя, - едва слышно прошептала она.
        Стоящий рядом высокий крупный мужчина, который свободно ог сойти за статую, поскольку не было заметно, чтобы он дышал, вдруг ожил и недовольно посмотрел на Лену.
        Из круга вышла подтянутая худощавая рыжеволосая женщина лет сорока «с хвостиком», встала у костра и, подняв руки, громко произнесла:
        - Я тот, кто был во мне![2 - (Первый) Апокалипсис Иакова, Библиотека Наг-Хаммади, Кодекс V.] Вы слышите меня?
        - Слушаем и повинуемся, учитель! - в едином порыве выдохнули присутствующие.
        - Вы, стоящие здесь, обременены грехами и виной перед Богом! Рабы искушений и телесной оболочки, вы нуждаетесь в прощении и благоволении? - У женщины злобно сверкнули глаза.
        - Да, учитель, - снова одновременно выдохнули люди.
        Было нечто страшное в таком единении.
        - Вы готовы идти до конца в своем желании?
        - Да, учитель.
        Ира недоуменно повернулась к Лене и шепотом спросила:
        - Ты говорила, что ваш пресвитер мужчина…
        - Учитель меняет тела, так как для него это только оболочка, подвластная времени и смерти.
        - Спектакль… - не согласилась Ира. - Группа мошенников по очереди играет его роль. И ты в это веришь? Не ожидала, что ты на это купишься.
        - Даже если не веришь, молчи и держи свое мнение при себе, - зло прошептала Лена. - Для твоего же блага.
        Женщина-пресвитер взмахнула рукой, и угасающий костер вдруг вспыхнул с новой силой.
        - Когда пришел Святой Дух, он открыл путь истины и научил, что есть две природы: одна - природа Света, другая - природа Тьмы, они разделены от начала.
        - Дешевый трюк, рассчитан разве что на школьников младших классов, - прошептала Ира. «Но должны же среди них быть не дураки, не поддающиеся на эти дешевые, примитивные трюки. - Она скосила глаза на подругу. - Даже хохотушка Ленка здесь само смирение и покорность».
        - Я есмь божественный Дух. И я пришел. Апокалипсис начался, и мир уже разрушается. И вы, о люди, существуете, чтобы погибнуть из-за своего беззакония. Но я хочу спасти вас. И вы видите меня вновь вернувшимся с силой небесной. Блажен тот, кто поклоняется мне сейчас! Но я предам вечному огню всех остальных, и города, и страны. И люди, которые не успели оплатить свои долги, будут тщетно раскаиваться и терзаться. Но я оберегу тех, кто уверовал в меня.
        Провозглашая речь, женщина завелась, ее глаза готовы были метать молнии, лицо кривилось в ужасных гримасах, голос гремел, и Ира почувствовала, что ее вновь охватывает страх. Пожалуй, люди, внимавшие этой сумасшедшей, и сами были психически больными, от которых всего можно ожидать. Ведь назвать себя мессией, пришедшим спасти избранных перед апокалипсисом, может только мошенник или сумасшедший.
        - Вы верите мне? - громогласно вопросила сумасшедшая.
        - Верим, учитель!
        - Пойдете ли за мной?
        - Пойдем, учитель!
        - Как меня звать?
        - Симон, учитель!
        - Вы хотите постичь Бога?
        - Да, учитель!
        - Какой путь вы выбираете для постижения Истины?
        - Магию. Научи нас, учитель.
        - Готовы ли вы повиноваться мне во всем? Забыть родителей, друзей, родственников, все, что связывает вас с прежней жизнью?
        - Мы повинуемся и верим только тебе, учитель.
        Женщина несколько успокоилась.
        - Пришли ли сюда за спасением новые адепты?
        - Пришли, учитель!
        - Пусть войдут в круг!
        Ира почувствовала, что ее выталкивают на середину, и там она оказалась не одна: вместе с ней в центре круга стояли низенькая девушка, по лицу которой было видно, что она умирает от страха, и юноша лет восемнадцати, пытавшийся храбриться и показывать всем своим видом, что ему это не в диковинку. Заметив их страх, Ира почувствовала себя уверенней, спокойней, и вновь мелькнула мысль, что здесь происходит лишь примитивное, но претенциозное представление.
        Женщина-маг поочередно обвела пристальным взглядом новых адептов.
        - У каждого из вас в жизни произошли важные события, раз вы оказались здесь. Будьте откровенны и верьте мне, и я помогу вам.
        По знаку женщины-мага в середину круга вышла девушка, затянутая в черный кожаный костюм, отливающий в свете костра, как змеиная кожа, и выдала новым адептам по клочку пергамента и наливной чернильной ручке.
        - Напишите каждый свое желание, и я исполню его, - произнесла женщина-маг.
        Ира задумалась. Ей примитивные уловки этой женщины были понятны: «Она мошенница и от Лены знает, что меня интересует избавление от венца безбрачия, так что заранее подготовилась. Наобещает с три короба, этим дело и закончится, как было у меня не раз с подобными „кудесницами“. Она провозгласила, что всесильна и все может. Вот и пускай покажет свое умение». Ира написала на пергаменте: «Сотвори чудо, чтобы у меня не осталось никаких сомнений в твоем предназначении».
        Девушка собрала все записки и, не показывая их вещунье, бросила в костер. Снова взметнулось пламя, и Ире стало крайне любопытно, как та выполнит, что было написано, если не читала этого.
        Женщина стала над костром и принялась что-то громко говорить на латыни, то и дело вскидывая над головой руки. По ее движениям Ира поняла, что, читая заклинания, та призывает на помощь какие-то неведомые силы. Затем она стала кружиться вокруг костра, повторяя одни и те же слова, по ритму напоминающие мантры. Дым от костра становился все гуще, и тут женщина-маг остановилась и стала с жадностью вдыхать его. Глаза у нее закатились, были видны только белки, и казалось, что она полностью ослепла и вот-вот упадет в обморок от своих танцев. Но вместо этого она совершенно изменившимся голосом начала вещать:
        - Виктория, муж вернется к тебе, но будет продолжать изменять. Так что это не решение твоей проблемы. Следуй за мной, и твоя душа обретет успокоение.
        - Александр, твоя жизненная дорога - блуждания и ложные истины. Следуй желаниям сердца и доверься мне: я открою тебе истинный путь!
        Перед тем как перейти к ответу на вопрос Ирины, женщина-маг зловеще улыбнулась.
        - Ирина, ты получишь доказательство моего всемогущества. Подойди ко мне!
        Ира была ошеломлена: женщина-маг узнала о содержании ее записки, хотя ни она, ни помощница ее не читали.
        «Наверное, помощница ловко подменила записки, перед тем как бросить в костер, а когда внимание окружающих было направлено не на нее, в сторонке спокойно прочитала их и передала на микрофон, находящийся в ухе мошенницы, изображающей из себя мага», - постаралась найти обоснование этому «чуду» Ира. Все же, робея, она подошла к женщине-магу, которая уже вышла из транса.
        - Ты хочешь, чтобы я сотворила чудо и у тебя не было бы сомнений в моих возможностях. - Женщина-маг приторно улыбнулась, а в ее глазах заиграла насмешка.
        Ире стало не по себе, и она попыталась выправить ситуацию:
        - У меня уже нет сомнений в вашем могуществе, раз вы сумели, не читая, узнать содержание сожженных записок.
        Женщина-маг недовольно скривилась:
        - Это было нетрудно, но я вижу, что сомнения у тебя все же остались. Ты, подобно Фоме Неверующему, хочешь все пощупать своими руками[3 - Апостол Фома выразил сомнение, что Иисус Христос смог воскреснуть после распятия: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20:25).]. Я предоставлю тебе такую возможность, но уж потом не обессудь.
        Женщина-маг взяла руки Иры в свои и тихим, завораживающим голосом приказала:
        - Посмотри мне в глаза.
        Ира поняла, что сейчас что-то произойдет, и, возможно, не очень хорошее, но ничего не могла с собой поделать - не удержавшись, поймала взгляд колдуньи. Тотчас ее тело сотряслось, словно от удара током, и на мгновение сознание померкло.
        Когда Ира пришла в себя, она увидела перед собой вместо женщины-мага девушку, причем очень знакомую, но никак не могла вспомнить, откуда знает ее и какое у нее имя. Отметила, что держит эту девушку за руки, и тут внутри у нее все похолодело. Ира не узнала свои руки, они стали больше, грубее, пальцы - толще и короче! Ира испуганно вскрикнула и, не веря произошедшей с ней перемене, поднесла руки к глазам. Вчера она делала маникюр и покрасила ногти нежно-розовым лаком, но теперь ногти стали красными, а пальцы явно были не ее. Изменения произошли и с одеждой: вместо короткой кожаной куртки и джинсов на ней теперь были светлый плащ и платье. Стоящая напротив девушка с усмешкой наблюдала за Ирой, в ее глазах читалось торжество. И тут Ира поняла, откуда она знает эту девушку! Ведь это была она сама! Вернее, ее тело, которое теперь принадлежало не ей, а проклятой колдунье. Ира издала вопль ужаса, перед глазами все закружилось в дьявольской карусели, где есть лишь маски, но нет истинных лиц. Она не могла поверить в реальность происходящего. Ущипнула себя и вскрикнула от боли, но ничего не изменилось.
«Неужели?!»
        Девушка в ее облике иронично поинтересовалась:
        - Ты довольна? Думаю, ты согласишься с тем, что это настоящее чудо!
        Ира упала на колени перед колдуньей, рыдая и моля ее:
        - Верни мое тело! Прошу тебя! Сжалься! Я все сделаю для тебя, только верни мое тело!
        - Зачем? Я выполнила твое желание, а все остальное не важно.
        Ира, стоя на коленях, продолжала умолять колдунью вернуть ее тело, но та лишь насмешливо улыбнулась и приказала:
        - Уберите ее! Она не выдержала испытания и недостойна быть среди нас! Гоните ее прочь!
        Двое мужчин приблизились к Ире, подхватили ее под руки и, как та ни пыталась сопротивляться, вытащили из круга и куда-то поволокли. Голова у Иры кружилась все сильнее, ее подташнивало, чужое тело отказывалось повиноваться, и она перестала сопротивляться. Тут Ира все поняла: не было никакого обмена телами, ее всего лишь загипнотизировали. Как только гипноз перестанет действовать, она снова ощутит свое тело. Ира закрыла глаза, повторяя вслух:
        - Это гипноз! Гипноз и ничего больше! Я досчитаю до пятидесяти, и, когда открою глаза, гипноз уже не будет действовать! Раз, два, три…
        Мужчины отпустили ее, и она присела на корточки, не открывая глаз, продолжая вслух считать:
        - Тридцать шесть, тридцать семь…
        С каждым новым числом она все больше успокаивалась, уверенная, что это всего лишь наваждение, гипноз. Осталось всего ничего, и она снова будет прежней!
        - Сорок семь, сорок восемь, сорок девять, пятьдесят!
        Ира открыла глаза и с опаской взглянула на руки: ничего не изменилось, это были руки взрослой женщины, и на ней по-прежнему были плащ и платье.
        «Гипноз оказался сильнее, чем я предполагала. Мне надо идти к людям, и тогда все встанет на свои места».
        Минут через двадцать она вышла к автостраде, но гипноз продолжал действовать.
        «Я знаю, как все выяснить! Надо спросить у людей, как я одета, сколько мне лет, их же колдунья не гипнотизировала, и они видят все в реальном свете».
        Вечерний автовокзал, залитый желтым светом, жил суетливой, шумной жизнью; рев отъезжающих и прибывающих автобусов не мог полностью заглушить несмолкающий человеческий говор. Ира увидела молодую парочку, только что вышедшую из автобуса и распределяющую между собой багаж.
        - Извините, пожалуйста, вы не могли бы мне помочь? - обратилась она к девушке.
        Та с раздражением взглянула на нее, а парень враждебно поинтересовался:
        - Чего надо?!
        Ира поняла: тот решил, что она попрошайка, и быстро спросила:
        - Скажите, во что я одета?
        - В плащ, - недоуменно пожала плечами девушка. - Вы что, слепая, сами не видите?
        Ира ощутила, что перед ней внезапно разверзлась пропасть.
        - Сколько мне лет? - в отчаянии спросила она.
        - Тебе делать нечего? Загляни в паспорт, и все узнаешь! - разъярился парень.
        - Оставь ее, она, видно, из дурдома. Больная на голову, - поставила диагноз девушка.
        - Слышь ты, иди отсюда по-хорошему! - угрожающе навис над Ирой парень.
        - Мне двадцать пять? - продолжала хвататься за соломинку Ира.
        - Думаю, два раза по столько! Старая дура! - процедил сквозь зубы парень. - Пошла вон!
        У Иры перед глазами все закружилось, лица парня и девушки превратились в звериные лики, и сознание покинуло ее. Боль от соприкосновения чужого тела с землей и, словно сквозь вату, - голос девушки. Последнее, что она услышала:
        - Я ж тебе говорила, что она больная на голову!

        Часть 1
        ЭМИССАР ВРЕМЕНИ ИВАННА

        Но я боюсь их, поскольку они правят. Ибо что они будут делать? Что я смогу сказать? Или какое слово я смогу сказать, чтобы избежать их?
        Апокалипсис Иакова (Первый)

        1.1

        Продвигаясь за Мануэлем, наблюдаю, как методично взлетает его рука с мачете, прорубая дорогу в сельве. Густые кроны деревьев возносятся над нами на десятки метров, закрывая небо, спасая нас от лучей безжалостного солнца, но вынуждая задыхаться от горячего влажного воздуха, напоенного гнилостными, кружащими голову ароматами. Беспрерывные крики птиц и неведомых зверей и другие звуки создают необыкновенную симфонию, в которой одновременно слышится нечто прекрасное и жуткое. Джунгли живут собственной жизнью, и мы, два чужака, неразумно вторгшиеся в них, являемся инородными, чуждыми организмами. Красоты тропического леса, многоцветье орхидей и бабочек с фантастическими узорами, экзотические птицы, шумные стиляги попугаи больше не интересуют меня, есть лишь одно желание: вернуться в цивилизацию, пусть даже примитивную, как в нашем базовом лагере. «Люди! Я соскучилась по вам!»
        Мне не верится, что мой спутник правильно ориентируется в хаосе гигантских деревьев, длиннющих лиан, необыкновенных папоротников, в этом царстве кровососущих, ползающих, кусающих, рычащих, летающих, пугающих, выделяющих, манящих, отталкивающих. Плосколицые, с приплюснутыми носами обезьяны свободно перемещаются высоко над нами, легко перелетая с ветки на ветку, совершая головокружительные трюки безо всякой страховки. От окружающей зелени, мошкары, влаги и пота, пропитавших одежду, можно сойти с ума. Я не ожидала, что это испытание будет легким, но выпавшие на мою долю тяготы держат меня на пределе человеческих сил. Меня гложет подозрение, что запланированное на два дня путешествие затянется надолго.
        Невыносимая боль обожгла живот, я громко вскрикнула и стала судорожно давить забравшихся под рубашку насекомых. Приподняв ее, увидела на животе красную сыпь от укусов и темные останки агрессоров. Боль не прошла, ощущение такое, будто живот прижгли раскаленным прутом.
        - Эй, погоди, у меня тут проблема!
        Мануэль обернулся, и я увидела, что от усталости он тяжело дышит, у него осунулось лицо, а белки глаз стали кровавыми.
        Он не латинос, а чужое имя получил на время обучения в Школе Шамбалы, как и я, сменившая родное на Златку. Если судить по чертам лица, он, похоже, представитель северных народов Западной Европы. Я придумала ему прозвище - Швед. Такой большой, сильный, белобрысый, на вид добродушный. Маловероятно, что он сможет дать мне полезный совет, но наше многочасовое обоюдное молчание достало меня не меньше, чем джунгли.
        - Paraponera clavata, - изрек он с озабоченным видом.
        Я напряглась, ощутив, как раскаленные зноем полушария мозга скрипят в голове, но не осилила сказанную им абракадабру.
        - При чем здесь «сапоги» и что такое «парапонера»?
        - Дословно не переводится, но обитатели джунглей называют этих агрессивных насекомых муравьями-пулями. У них даже есть ужасный обычай: когда юношу посвящают в воины, он должен сунуть руку в мешок, полный этих тварей, и подержать ее там определенное время.
        Я содрогнулась, представив, какую он может испытывать боль.
        - Откуда у тебя такие глубокие познания?
        - Узнав о предстоящем испытании, я с помощью Интернета попытался выяснить, с чем и с кем мы можем здесь столкнуться.
        Я же предпочла это время посвятить себе прекрасной и затеяла постирушку. А еще съездила с группой на экскурсию к миссионерам, несущим службу в этих диких местах. Откуда здесь Интернет, ума не приложу.
        - Мануэль, ты уверен, что мы не сбились с пути? Бобо говорил, что надо двигаться по тропе, а мы лезем напролом, и ничего похожего на тропу не видно.
        - Тепло и высокая влажность позволяет растениям развиваться с умопомрачительной скоростью. Через пару дней зелень скроет и следы’нашего продвижения.
        - Господи, зачем нам, будущим эмиссарам времени, подобное приключение? Наши преподы что-то уж слишком намудрили! Мы же не в спецназе, чтобы проходить тесты на выживание в экстремальных условиях.
        - Ошибаешься, Златка. Такое испытание дает возможность проверить нашу способность адаптироваться к непривычным условиям, устойчивость психики и многое другое. И не исключено, что кому-то из нас предстоит попасть во времена завоевания американского континента конкистадорами.
        - Надеюсь, меня минет подобная участь. До поступления в Школу у меня было заветное желание - побывать на Мачу-Пикчу. Но одно дело приехать туда в качестве туриста, и совсем другое - попасть во времена поклонения кровавому божеству. Забыла, как оно называлось.
        - Майя поклонялись Кукулькану, у них и в самом деле кровь лилась рекой. Инки были не такими кровожадными. Человеческие жертвоприношения они совершали лишь раз в четыре года или во время стихийного бедствия. Притом жертвами были преимущественно дети, и их направляли сами родители. Умерщвляли их, воздав великие почести, бескровно - замуровывали живьем.
        - О боже! Какая дикость! Это, по-твоему, не кровожадные? - возмутилась я, ладонью растирая укушенные места.
        - В Средневековье везде было не сахар, - подытожил Мануэль. - Златка, заправь рубашку в брюки - этим ты обезопасишь себя от новых нападений. Нам надо быстрее двигаться, необходимо выйти к реке засветло. День в тропиках длинный, но не бесконечный.
        И мы вновь стали медленно продвигаться сквозь джунгли. Я попыталась на время подменить Мануэля, поработать мачете, но меня хватило ненадолго, и прошли мы всего ничего. Опять я шла за Шведом, наблюдая за тем, как он расправлялся с лианами, огромными зарослями папоротника, колючими кустарниками. Я представила его древним викингом с длинными волосами и бородой, вклинивающимся в ряды врагов.
        - Все!
        Он резко остановился, и я, задумавшись, налетела на него, уткнувшись носом в почерневшую от влаги и пота рубашку.
        - Устал? Сменить? - спросила я, запрокинув голову. Я не коротышка, но у него без малого два метра роста.
        - Пришли. Внизу река.
        За плотной зеленой стеной оказался обрыв глубиной метров тридцать, а внизу, среди поваленных и стоящих вертикально стволов деревьев, тускло отсвечивала коричневая жижа. Деревья, выросшие в воде, были тонкими и относительно невысокими, но их редкий частокол заслонял основное русло реки, о наличии которого можно было только догадываться.
        - Как мы будем спускаться? - По правде говоря, удручающий ландшафт внизу меня радовал не больше, чем тот, что окружал нас наверху.
        - Что-нибудь придумаем. - Мануэль сбросил на землю рюкзак и достал из него моток веревки.
        - Выдержит? - Я с опаской посмотрела вниз: десятый этаж без лифта!
        Мануэль молча обвязал веревку вокруг моей талии, в нагрузку к моему рюкзаку дал мне свой. Вдруг он резко обернулся и взмахнул блеснувшим мачете прямо передо мной - у меня внутри все оборвалось.
        - Фу-у! - выдохнула я с облегчением, радуясь, что жива.
        Извивающаяся на земле, перерубленная пополам пестрая змея не так меня испугала, как его резкое движение и выражение лица при этом. Мануэль наклонился и отрубил змее голову, которая еще несколько раз в предсмертных конвульсиях открыла и закрыла пасть, прежде чем застыла.
        - Ядовитая? - Меня одолевало желание ткнуть в преставившегося гада носком ботинка, но я удержалась. Красивая, нарядная тварюка с белыми крапинками на пурпурной коже… А ведь никаким противоядием нас не снабдили!
        - Не знаю, решил не рисковать. Готова к спуску?
        - Особого желания нет, - чистосердечно призналась я.
        - Выбора тоже нет, - лишил меня иллюзий Мануэль. - Держись крепко руками за веревку и не спеша перебирай ногами по склону, а я буду потихоньку отпускать веревку.
        - Вперед спиной?! Туда?! - Глянула вниз, и обрыв показался еще глубже.
        - Смотри не вниз, а только на меня.
        Зависаю спиной над пропастью, и рюкзаки мгновенно становятся свинцовыми, больно оттягивают плечи. Красивое, мужественное лицо Мануэля от напряжения стало бордовым, глаза расширились и пытаются вылезти из орбит, словно его укусил шмель. Он стравливает веревку, и я потихоньку спускаюсь по склону оврага. Жуткое ощущение парения над неизвестностью, когда все становится ненадежным и страшным. Веревка больно сжимает грудь, тяжело дышать, я не вижу, куда ставлю ноги, они то цепляются за что-то, то проваливаются в пустоту. «Долго еще?!»
        Уже не вижу Мануэля, но его голос сопровождает и успокаивает меня. Спуск кажется бесконечным, вдруг я чувствую, как что-то начинает быстро двигаться по ноге. Перевожу взгляд: огромный монстр, как два моих кулака, с мохнатыми лапками и противными, плотоядно шевелящимися отросточками возле ротового отверстия, движется по направлению к моему лицу! У меня обрывается сердце!
        - А-а-а! Паук! Ненавижу!
        - Держись, Златка! Не бросай веревку! Осталось немного!
        Паук уже на уровне моей груди. Преодолевая отвращение и страх, резким движением смахиваю его с себя. Рука, держащаяся за веревку, не выдерживает двойной нагрузки, соскальзывает, ноги теряют опору, и мир переворачивается вверх тормашками. Я зависаю вниз головой, а рюкзаки не позволяют мне принять прежнее положение. Кровь приливает к голове, стучит в висках, глаза застилает багровая пелена. До воды метра три, и там я замечаю что-то длинное, затаившееся. Крокодил?!
        В ушах ужасный шум, через который едва пробивается голос Мануэля:
        - Успокойся! Брось рюкзаки!
        Тут до меня доходит, что я все время ору. Сбрасываю шлейки рюкзаков, и они один за другим летят вниз, прямо на чудовище в воде, вздымая кучу брызг. Мне удается подтянуться, ухватиться за веревку обеими руками, и я нащупываю ногами поверхность крутого склона.
        - Как ты? - доносится обеспокоенный голос Мануэля.
        - Бывало и получше! - Перед глазами вертятся разноцветные круги.
        - Опускать дальше?
        - Подожди. Дай осмотрюсь. - Кровь отхлынула от головы и зрение постепенно нормализовалось. Вместо крокодила внизу вижу притопленный ствол дерева. - Опускай!
        И вот я стою по колено в воде. Вдруг возле меня с шумом падает бухта веревки, подняв волнение, и я, посмотрев вверх, вижу, как Мануэль прыгает на стоящее в двух метрах от края обрыва дерево, чудом удерживается на нем и начинает спуск по почти лишенному веток шершавому столбу. У меня то и дело замирает сердце, но вскоре весь ободранный, с расцарапанными лицом и руками, Мануэль оказывается внизу.
        - Зачем тебе понадобилась такая акробатика? - говорю я осуждающе, но очень радуясь, что все обошлось. - У тебя же была веревка!
        - Она нам пригодится - будем делать плот.
        Бредем по коричневой воде, ничего не видя сквозь нее, когда по пояс, когда по грудь. Нервно посмеиваюсь, рассказывая, как приняла бревно за крокодила.
        - Крокодилов здесь нет, только аллигаторы. Но есть более страшные чудовища: кровожадные пираньи и крошечные сомики-карнеро, любители забираться в интимные места.
        Умеет Мануэль успокоить: раньше было брести мерзко, а теперь стало страшно. Если преподы придумают еще одно подобное этому испытание, буду проситься в Антарктиду - там живности поменьше, а лютый мороз я выдержу. Рядом с нами раздается странный шелестящий звук, и я замираю в страхе.
        - Ты слышал? Что это?
        - Не знаю. - Мануэль невозмутим и спокоен. - Из-за того, что вода мутная, здесь даже рыбы имеют голос. Главное - это не кайман и не пиранья. Отбрось страхи, не обличенные ни во что реальное, и почувствуй себя частью прекрасной природы. Любуйся и радуйся, что ты находишься здесь!
        Ничем не прошибешь моего спутника. Можно позавидовать крепости его нервной системы. Его слова подействовали на меня благотворно: я стала спокойнее и, несмотря на усталость, стараюсь запечатлеть в памяти красоту тропиков. Все же есть прелесть в этом путешествии, и жаль, что нет фотоаппарата.
        - Стой! Боа! - Подняв руку, словно регулировщик уличного движения, Мануэль замирает, а невдалеке от нас проплывает громадная анаконда, метров шесть длиной.
        Странно, но на нее я реагирую довольно спокойно, без криков и возгласов. Вскоре мы видим свободно несущую свои воды реку, и Мануэль, срубив мачете несколько нетолстых стволов деревьев, сооружает подобие плотика. Он довольно хлипкий, мы частично находимся в воде, но все же это транспорт, и маньяческие сомики с пираньями нас не достанут. Плывем вниз по течению, теперь можно немного расслабиться.
        - Индейское поселение, куда мы должны прибыть, находится прямо на берегу, думаю, мы будем там еще до темноты, - оптими-, стично заявляет Мануэль.
        Река все шире, а течение, вопреки моим школьным познаниям по физике, становится быстрее. Теперь мы стараемся держаться ближе к берегу, хотя и в ущерб скорости передвижения. Сумерки упали внезапно, свет вдруг стал молочно-тусклым, и ко всему послышался глухой грозный гул, все усиливающийся. Надеюсь, это не бой барабанов местных каннибалов, отправляющихся на поиски чего-нибудь вкусненького. Вопросительно смотрю на Мануэля - он знает ответы на всевозможные вопросы.
        - Пороги. Не будем рисковать.
        Его опасения оказались обоснованными. Пристав к скалистому берегу, мы увидели, как между острых камней бушует и пенится вода, словно ненасытное чудовище, желающее уничтожить все живое, попадающее в его владения.
        - Придется здесь заночевать. Дальше пойдем по берегу - он не топкий, не такой, как раньше. Ночью двигаться нельзя - можем натолкнуться на ягуара, поди знай, что ему взбредет в голову.
        Для ночлега Мануэль выбрал небольшой скалистый выступ, прямо напротив порогов. Мы сделали запас дров, которых должно было хватить на всю ночь, и развели костер. Теперь можно немного привести себя в порядок, помыться и обсушиться. Место для отдыха замечательное, несмотря на постоянный рев порогов. Ощущается движение воздуха, от воды веет свежестью, не тревожат москиты и прочие кровожадные насекомые. Единственное неудобство - места на скалистом пятачке хватает лишь на одно ложе, и нам приходится тесно прижаться друг к другу.
        Гляжу вверх на раскинувшийся звездный ковер чужого, необычного неба. Что бы ни произошло, я никогда не забуду этот день, эту чудную ночь. Мешает заснуть не так шум порогов и близкий рев зверей, отправившихся на ночную охоту и явно не травоядных, как ощущение лежащего рядом мужчины, который прикидывается спящим. Я чувствую его дыхание на щеке, тепло тела, и, несмотря на усталость, меня волнует эта близость, не дает заснуть. Я знаю, что Мануэль тоже не спит, думаю, по той же причине. В Школе запрещены близкие отношения между слушателями, одно это может стать причиной отчисления. Последний раз я была близка с Егором почти девять месяцев тому назад. В голову стали лезть всякие эротические фантазии, но я их гоню, так как мне нужна не физиология, а чувства. Мануэль, конечно, мужчина того типа, в которого я могла бы влюбиться: он храбрый, умный, заботливый, сильный. Обрываю себя: но не влюбилась! Егор ничем не хуже Мануэля, однако у нас ничего не получилось. Незаметно для себя засыпаю сном без сновидений.
        Первые, еще нежные лучи солнца легким касанием будят меня, и лишь затем я слышу шум порогов и радостные крики птиц, радующихся, что ночь ушла. Костер догорел полностью, запас дров почти цел. Не могу пошевелиться: спящий Мануэль крепко сжимает меня в объятиях, будто боится, что я убегу. Пытаюсь осторожно освободиться и этим бужу его.
        - Извини, - бормочет он, смущенно глядя на меня.
        Неожиданно для себя говорю то, о чем подумала:
        - Мне было приятно находиться ночью под столь надежной защитой.
        Мануэль обжигает пылающим взглядом, от которого внутри все немеет и мысли, что позволено, а что нет, улетают прочь. С трудом взяв себя в руки, нахожу нейтральную тему:
        - Есть очень хочется.
        Его взгляд гаснет.
        - У нас еще остались консервы.
        За завтраком мы молчим, смотрим в разные стороны, словно нашкодившие дети, которым стало стыдно за содеянное. Что-то недоговоренное продолжало витать вокруг нас на протяжении всего пути, навесив на нас паутину молчания, прерываемого лишь в случае крайней необходимости.
        Через шесть часов пути по сельве мы выходим к селению, где среди темнокожих обитателей и массы галдящих ребятишек обнаруживаем нашего инструктора Бобо, приехавшего за нами на джипе.
        - Как дела, Златка? - Он, как всегда, хмур и озабочен.
        - Класс! Теперь уже ничего не страшно, - улыбаясь, восторженно говорю я.
        - Это только разминка перед тем, что вас ожидает после окончания Школы. - Взгляд Бобо холоден и неприятен. - Вы вышли из графика маршрута. Каждый из вас должен подготовить отчет, оценить действия свои и напарника. И рекомендую быть максимально откровенными: вы все время находились под нашим наблюдением.
        - К чему тогда отчет? - громко недоумеваю я и отправляю рюкзак в багажник автомобиля.
        - Кстати, Златка, твое обучение заканчивается, это был последний экзамен. Поздравляю! - говорит он мне в спину.
        Все-таки Бобо хам, мог бы это сообщить более торжественно и душевно. Я замираю: неужели все осталось позади и я успешно дошла до конца? Учеба, казавшаяся бесконечной, неожиданно завершилась. Все так буднично, не ощущается праздника - ни вовне, ни в душе.
        - Ты рада? - вскользь интересуется Мануэль, устраивая свой рюкзак рядом с моим.
        Мог бы меня поздравить, обнять или хотя бы изобразить на лице радость.
        - Не знаю. Наверное, да. Наконец высплюсь! - Неожиданно ловлю себя на мысли, что давно ожидаемое возвращение в прежнюю жизнь меня не радует. Может, потому что меня в том мире никто не ждет? Или там есть тот, кого я боюсь увидеть?

        1.2

        Смеющийся Феликс Проклятый[4 - Персонаж романа С. Пономаренко «Ведьмин подарок».] в длинном черном плаще с малиновым отворотом манит меня к себе, показывая в улыбке клыки. Из-за его спины выглядывает печальный Степан в форме десантника. Я хочу попросить о помощи, но его фигура заколебалась подобно воздушному шару, который вот-вот взлетит, она становится все призрачней и в конце концов исчезает. Ей на смену появляется проводник Софрон с окровавленной головой и синюшным лицом и Ашукин[5 - Упоминаются имена персонажей ранее изданных книг серии о приключениях журналистки Иванны.], довольно потирающий руки; они начинают приближаться ко мне. Я хочу крикнуть и не могу. Ужасные фигуры все ближе, и… я просыпаюсь.
        Неспокойный сон, полный жутких кошмаров, ушел прочь, оставив после себя тяжелый осадок и тревожное чувство. Я не сразу осознала, что нахожусь в самолете, следующем в Киев. Во сне я чуть сползла в кресле и положила голову на плечо сидящему рядом толстяку. Мое кресло крайнее у прохода. У окошка расположилась женщина лет сорока, словно сошедшая с обложки глянцевого журнала: ее одежда и ухоженный вид свидетельствуют о благосостоянии и успешности в жизни. С самого начала нашего полета она установила невидимый барьер между собой и соседями, в первую очередь это относилось к толстяку, сидящему в кресле между нами и безуспешно пытавшемуся ее разговорить.
        - Извините за доставленные неудобства, - сказала я толстяку, с трудом помещающемуся в кресле, хотя своей вины не чувствовала: собственно, из-за его попыток завести со мной разговор мне вначале пришлось изображать, что я сплю, а уж потом я заснула по-настоящему.
        - Пустое! - протестующе взмахнул руками толстячок и чуть не задел мое лицо, я еле успела увернуться. - Мне было приятно: вы такая молодая и красивая. Эх, где моя молодость! Встретить бы вас лет двадцать тому назад!
        - В то время я ходила в школу, в младшие классы.
        - Ах да. Тогда было рано, сейчас - поздно. - Толстячок горестно вздохнул, а потом оживился. - Вам приснилось что-то не очень хорошее? Вы так дрожали во сне. - Он с любопытством уставился на меня, видимо, ожидая, что я тут же все ему выложу.
        - Уже не помню. Если вспомню - обязательно расскажу!
        По ядовитой интонации толстяк понял, что на продолжение беседы со мной он может не рассчитывать, обиженно засопел, достал газету и уткнулся в нее. Я откинулась на спинку кресла. Спать не хотелось, внутри нарастало радостное ожидание возвращения, хотя было немного грустно, что дома меня вообще-то никто не ждет. Разве что старая кошка Желя, которой, конечно же, надоело многомесячное одиночество в квартире, и она будет рада моему обществу. Надеюсь, Марта выполнила обещание, и кошка все это время была накормлена и досмотрена.
        Неожиданно вспомнился Егор: никак он не идет из моих мыслей, воспоминаний, хотя уже прошло немало времени с тех пор, как мы с ним виделись в последний раз. Интересно, это связано с тем, что после него у меня никого не было? Мануэль не в счет, у нас так и не дошло до чего-то серьезного. Сердце молчало, хотя тело горело. Возможно, это глупо, но мне хочется чего-то большого и светлого. Безумная страсть опаляет огнем, любовь делает чище и жертвеннее.
        Радостное возбуждение сменилось нервозным беспокойством, словно я не домой возвращаюсь, где все мне знакомо, а отправляюсь в неведомую даль. И при этом возникло ощущение, что нечто подобное со мной уже было, что все повторяется.
        Вспомнила! В таком волнительном состоянии я выехала из небольшого райцентра на учебу в столичный вуз. Меня манила и пугала новая жизнь, и я сомневалась, готова ли к ней. Тогда был переполненный плацкартный вагон, боковая полка, на которой я просидела всю ночь, не сомкнув глаз, напуганная новой для себя обстановкой. Вот и сейчас я, по сути, стою на пороге глобальных перемен в жизни и не знаю, правильный ли сделала выбор. Очень много необычных событий произошло в моей жизни, и еще больше ждет впереди. Меня подготовили к ним специалисты высочайшего уровня, хотя гложут сомнения, правда, не в своих силах. Мне скоро тридцать лет, я совершенно одна, а то, чем предстоит заниматься, не имеет никакого отношения к тихой семейной жизни. А ведь счастье женщины…
        - Представляете, Брэм Стокер не без оснований выбрал кандидатуру князя Влада Цепеша на роль главного вампира в своем романе. Обнаружена старинная рукопись, где прямо сказано, что после смерти он стал вампиром.
        Хочу резко ответить толстяку, нагло прервавшему мои раздумья, но, взглянув на аляповатую, пестрящую кричащими заголовками газету, которую он держит в руках, невольно улыбаюсь.
        - Полагаю, сенсационные сведения вы почерпнули из этого опуса?
        - Если желаете, я могу вам вкратце пересказать статью, - обрадовался моему вниманию толстяк.
        - Благодарю вас, ни в коем случае! Видите ли, одно время я работала в подобной газетенке и знаю, откуда берутся такие сенсации. К счастью, моя работа там продолжалась недолго.
        - Вы журналистка?! - чуть ли не с восторгом воскликнул толстяк.
        - Да… была ею.
        Тяжело себе признаться, что моя журналистская деятельность уже в прошлом. Раньше я не представляла себя без журналистики, но теперь приходится жертвовать ею ради того, чтобы иметь возможность приобщиться к тайне, известной лишь избранным. Этот толстяк и не предполагает, что в мире происходят события гораздо более таинственные и невероятные, чем придуманные авторами подобных газетенок, самоотверженно отрабатывающими свои гонорары.
        - Замечательно! Наверное, вы писали политические статьи?
        - К счастью, я занималась более спокойной и менее грязной работой - вела раздел криминальной хроники.
        - Чудесно! - воскликнул толстяк, и его полные щеки затряслись от восторга.
        Его нелепое восхищение, добродушный и смешной вид вновь вызвали у меня улыбку. Он внешне чем-то смахивал на известного комедийного актера Леонова, но голос подкачал - визгливый и тонкий.
        - Разрешите представиться: Леон Веллюров! Директор агентства недвижимости.
        - Иванна. - Этот человек меня забавлял, и я решила развлечься беседой с ним: все же лучше, чем копаться в прошлом и пытаться заглянуть в будущее.
        - Так вы считаете, что все, здесь написанное, - выдумка? - вернулся к статье толстяк. - А как же ссылки на исторические документы, монографии ученых, приведенные из них выдержки?
        - Может, использованы отрывки реальных исторических документов, но они вырваны из контекста и истолкованы так, как необходимо автору статьи. Хотя все же большинство ссылок на документы и имена - просто выдумка.
        - Вы считаете, что вампиров не существует? - Толстяк понизил голос до шепота. - Я имею в виду настоящих, тех, что пьют кровь.
        - В том виде, как их описывают в литературе, конечно нет. - Не стану же я ему рассказывать, что однажды мне пришлось столкнуться с настоящим вампиром - Феликсом Проклятым, но сохранял он свою молодость на протяжении почти двухсот лет не благодаря тому, что пил кровь. - Известны случаи, когда люди, имеющие психические отклонения, вызванные различными причинами, употребляли кровь, но неизвестны случаи, когда этим занимались мертвецы или чтобы это помогло сохранить молодость на долгие годы.
        - Может, в отношении этой статьи вы и правы, говоря, что там много выдумки, но я уверен: вампиры действительно существуют, и они прячутся среди людей. Ведь об этом столько пишут, показывают по телевизору. Дыма без огня не бывает!
        - Не буду вас переубеждать: если вы и правда так считаете и это не мешает вам жить - флаг вам в руки. Извините, если я резко выразилась.
        - Каждый человек верит в то, во что хочет верить. И лишь будущее показывает, ошибался он или нет, - развел руками толстяк Леон.
        - Вампиры существуют, как и НЛО, и инопланетяне, - внезапно заговорила «глянцевая» женщина, сидящая у иллюминатора. - Власти это утаивают, чтобы люди не волновались. Мне об этом один человек рассказал, занимающий очень высокий пост. И вам, если вы работали журналисткой, это хорошо известно! - с упреком сказала она.
        Она с вызовом посмотрела на меня, приглашая к диспуту. Но у меня исчезло желание разговаривать, особенно на такую пустую тему.
        Я демонстративно зевнула, правда, прикрыла рот рукой, соблюдая правила приличия.
        - Вот видите, а вы говорите, что вампиров не существует! - обрадовался толстяк, словно женщина привела неоспоримые доказательства этого. Он сразу переключился на нее: - Разрешите представиться: Леон Веллюров. Директор коммерческой фирмы.
        - Как ваше имя по паспорту? Леонид? Ленчик! - Женщина внезапно расхохоталась, словно он сказал нечто смешное. - Леон! Ха-ха! Леон Киллер! Леон - энергетический вампир!
        - Уважаемые пассажиры, прошу вас пристегнуть ремни безопасности.
        Высокая, статная стюардесса, профессионально улыбаясь, идет вдоль рядов, проверяя, все ли выполнили это требование. Когда она оказывается рядом со мной, в ее глазах замечаю тоску, похоже, что ее мысли далеко от нашего самолета. Я застегиваю ремень и вытягиваю шею в направлении иллюминатора. Самолет делает вираж с креном на левое крыло, и мне видны внизу разноцветный ковер из разных по величине лоскутов, скопление игрушечных домиков и неровная синяя лента, испещренная пятнами островов, - Днепр. Самолет выравнивается, и, несмотря на то что он заметно снизился, это несколько ухудшает обзор.
        - Меня в аэропорту ожидает автомобиль с водителем. Вам куда ехать? Я подвезу, - обратился ко мне толстяк.
        Похоже, он расстроился из-за выходки соседки, и мне его жаль. Безобидный толстяк, зачем она с ним так? Женщина у иллюминатора, глядя в зеркало, поправляет макияж, вновь установив между собой и окружающими невидимую стену.
        - Благодарю вас, Леон, но у меня другие планы.
        Особых планов у меня нет, кроме как добраться из аэропорта на рейсовом автобусе. Прокатиться на авто толстяка было бы неплохо, но не хочу. Сама себя не понимаю.
        Бориспольский аэропорт встречает мелким холодным дождиком и сумраком, что вводит в сонное состояние и вынуждает, не выходя из здания, подкрепиться в баре порцией двойного эспрессо. Несмотря на серые краски за окном, меня охватывает радостное нетерпение, хочется скорее добраться домой. Выйдя из терминала, среди толпы встречающих замечаю бородатую физиономию Гоши. Я привыкла видеть его в неизменной выгоревшей штормовке, как и положено геологу, постоянно находящемуся в экспедициях, но на этот раз он в темном дорогом костюме. В руке он держит букет роз необычной пятнистой расцветки: желтые брызги по бордовому бархату. Он выглядит как банковский работник среднего звена, а не бродяга-скиталец, кем он, по сути, и является. Возникает нехорошее предчувствие, но я все же надеюсь, что его присутствие здесь случайно и ему нужна не я. Сомнения рассеиваются, когда, встретив мой взгляд, он так машет букетом, что чуть не ломает цветы. Гоша торпедой пробился ко мне и, по обыкновению, плоско пошутил:
        - Такси на Дубровку вызывали?
        - Гоша, только не говори, что ты здесь ради того, чтобы встретить меня и подарить эти чудные цветы.
        - Так и есть, Иванна. Это тебе. Специально выбирал. - Радушно улыбаясь, он протянул мне букет и, поймав мой вопросительный взгляд, пояснил: - Этот сорт роз называется Фокус-покус.
        - Фокусов и покусов от тебя я получила достаточное количество. - Не удержавшись, я вдохнула нежный аромат цветов. Чудный, чудный запах! - Спасибо, Гоша, будем считать, что официальная часть закончена, теперь озадачь меня.
        - Ты права, дело очень серьезное. Пойдем, в автомобиле расскажу обо всем подробно.
        Подхватив мой багаж, он быстрым шагом устремился к выходу из здания аэропорта. Я едва успевала за ним с его страусовыми шагами.
        Гоша - прелюбопытная личность, впервые я его встретила в прошлом году в Улан-Удэ, куда отправилась на розыски пропавшего Егора, на тот момент моего жениха. Тогда у меня сложилось впечатление, что, кроме как шататься по геологическим экспедициям и пить водку, Гоша ничем другим заниматься не желает.
        Усадив меня в старенький «ситроен», выглядевший не лучшим образом, Гоша устроился на водительском сиденье.
        - Меня специально направили в Киев как человека, тебе знакомого, которого не требуется представлять.
        Я недовольно хмыкнула. У меня были все основания подозревать, что он и неприятности неразделимы, так как его появление обычно ими и заканчивалось. Возможно, в прошлом году Егор не попал бы в ловушку времени[6 - Эти события описаны в романе С. Пономаренко «Знак ведьмы».], не окажись он вместе с ним в одном вертолете.
        - Из этого следует, что ты привез для меня задание?
        - Ты догадлива.
        - И я должна немедленно приступить к его выполнению? Поэтому ты встретил меня в аэропорту?
        - Времени на раскачку нет. Пока ознакомься с этим.
        Он протянул газету с обведенной красным фломастером небольшой заметкой с многозначительным названием «Смерть в библиотеке».

        «Утром 18 апреля в книжном хранилище Исторической библиотеки был обнаружен мертвым директор М. И. Бодянский. По одной из версий причиной смерти директора могло быть самоубийство».

        Я недоуменно посмотрела на Гошу.
        - Это трагедия, но какое отношение она имеет к нам? Из моего опыта журналиста криминальной хроники: в нашей стране почти десять тысяч человек в год добровольно сводят счеты с жизнью.
        - Уже известно, что это не самоубийство, а убийство. Эта информация пока еще не попала на страницы газет.
        - Пусть даже так, но мы же не следственные органы!
        - Это исключительный случай. Михаил Бодянский выполнял наше поручение, что и послужило причиной его убийства: он обеспечивал сохранность древнего манускрипта-гримуара. Директор библиотеки, ученый-историк, - это тебе не бизнесмен, банкир, политик, криминальный авторитет, которые часто становятся объектами заказных убийств.
        - Убийство могли совершить на бытовой почве. Этот манускрипт пропал?
        - Неизвестно. Даже мы не знаем, где Бодянский его хранил.
        - Манускрипт так ценен, что из-за него могли убить?
        - Гримуар уникален, так как дает возможность управлять приписанным к нему могущественным духом, который может принести человечеству много бед. Манускрипт создал во времена раннего Средневековья один ученый монах, чернокнижник, рассчитывая использовать его в борьбе с арабами, оккупировавшими юг Италии. В дальнейшем этот монах стал понтификом, но у него не хватило духа уничтожить гримуар, создание которого забрало несколько лет его жизни. Он запрятал его в папском книгохранилище, библиотеке, единственном месте, где он мог оставить гримуар без опаски, что тот причинит кому-либо вред. Это как боеголовки ракет, которые могут находиться только в особых хранилищах и при соблюдении специальных условий. Но уже в позднем Средневековье манускрипт был похищен из папской библиотеки и начал свой кровавый путь, пока не оказался здесь и не был определен в хранилище Исторической библиотеки. Получив о нем информацию, мы приняли меры, и директором библиотеки был назначен Михаил Бодянский, посвященный в тайну манускрипта и сделавший все, чтобы его там надежно укрыть. По-видимому, все же произошла утечка информации, и
охота на гримуар началась.
        - Неужели дух, приписанный к этой рукописи, такой зловредный и всесильный?
        - Духи не бывают злыми или добрыми, эмоции им не свойственны. Все зависит от того, в чьих руках находится гримуар, дающий возможность управлять духом. К счастью, когда гримуар путешествовал по миру, он так и не попал в руки настоящих магов, поэтому принес зла во много раз меньше, чем мог бы.
        - Я так понимаю, мы должны что-то предпринять?
        - И как можно скорее. Основная нагрузка ляжет на тебя: уже с сегодняшнего дня ты начнешь работать в библиотеке, и постарайся найти там гримуар. Это будет нелегко, в книгохранилище не одна сотня тысяч книг.
        - Непростое задание.
        - У нас простых не бывает. И запомни: ты должна быть предельно осторожной.
        - Как я понимаю, подозреваемых, подходящих на роль убийцы директора библиотеки, не имеется?
        - Напротив. Нам стало известно, что предполагаемый убийца арестован. Это охранник, дежуривший той ночью в библиотеке.
        - Тогда все прекрасно, Гоша. Почему ты так хмуришься? Предполагаешь, что убийца кто-то другой? - Странно было видеть Гошу необычайно серьезным.
        - Подозреваемого охранника сразу отправили не в СИЗО, а в психиатрическую больницу. Мы собрали о нем информацию: пенсионер, умеренно пьющий и без странностей, а тут - трах-бах, убил человека и сразу в «дурку». Ты работала репортером криминальной хроники, некоторый опыт имеешь, не кажутся ли тебе странными такие обстоятельства?
        - Случаи бывают самые невероятные, но сразу направить подозреваемого на экспертизу в психиатрическую больницу могли, только если у него совсем «крыша» поехала. Если у охранника… - я не закончила фразу, так как меня охватило предчувствие грядущих неприятностей и вспомнились ужасные события прошлого года. Я с тревогой посмотрела на Гошу, он ответил понимающим взглядом и закончил фразу за меня:
        - …наблюдаются ярко выраженные симптомы психического нездоровья, проще говоря, сумасшествия. К сожалению, никакой другой информацией я не обладаю.
        - Я попробую навести справки, думаю мои прежние журналистские связи в следственных органах сработают. Правда, прошло уже почти два года, как я последний раз ими пользовалась.
        - Это было бы неплохо! - обрадовался Гоша. - Я отвезу тебя домой, чтобы ты могла почистить крылышки, но времени на это совсем мало. Не забывай, сегодня у тебя первый трудовой день в библиотеке.
        - У меня были грандиозные планы, и прежде всего я хотела поспать и поесть, - разочарованно сказала я.
        - Загар тебе к лицу. Судя по твоему свежему, цветущему виду, сон тебе не понадобится.
        - И завтрак тоже? - сказала я, не скрывая враждебности.
        - Хорошо, чашка кофе и бутерброд, - обреченно произнес Гоша, словно бутерброд должны приготовить из него.
        - Чай и два бутерброда! - поставила я условие, и он, вздохнув, согласился.
        За окном автомобиля, медленно движущегося в пробке, все мне знакомо, близко, но после долгого отсутствия я жадно всматриваюсь, словно вижу это в первый раз. Незаметно нахлынули воспоминания о недавнем прошлом, даже теперь не верится, что все это произошло со мной.
        Поиски пропавшего Егора, угодившего в ловушку времени, привели к тому, что я стала невольным участником удивительных событий и в результате попала в Школу Шамбалы, где готовят эмиссаров времени.
        Учащиеся были разбиты на десять отрядов, по шесть слушателей в каждом. Нам было запрещено рассказывать друг другу о своем прошлом, и на время обучения мы получили новые имена. Я стала Златкой, вместе со мной в отряде были жгучая брюнетка Кармен, рыжая Джулия, шатенка Лючия, утонченно-изящный Ромео и энциклопедист с внешностью викинга Мануэль. Распорядок дня и правила в Школе были очень жесткие, до предела насыщенные учебой и самоподготовкой. Дружеские, близкие, доверительные отношения между обучающимися были запрещены, все время подчеркивалось, что каждый из нас сам по себе. Мы должны были общаться на занятиях и между собой только на итальянском, что на первых порах создавало большие сложности, хотя я неплохо знаю испанский, родственный итальянскому. Предполагаю, что в нашем отряде только Ромео был итальянцем, по крайней мере он с самого начала владел этим языком превосходно. Каждого ученика Школы готовили по индивидуальной программе к самостоятельной работе.
        Даже спортивные мероприятия поддерживали дух индивидуализма. Мы проходили разнообразные полосы препятствий, где требовалась не только хорошая физическая подготовка, но и скорость принятия решения в зависимости от меняющейся обстановки. Командные спортивные игры не проводились, волейбол, баскетбол, гандбол, футбол были негласно запрещены. Результаты каждого ученика и в учебе, и в спорте оценивались в баллах, суммировались, сравнивались между собой и со средними показателями. Не все учащиеся смогли осилить весь курс обучения, некоторые отряды к выпуску уменьшились наполовину, но наш сохранился в полном составе.
        Планируемые полгода учебы незаметно растянулись на девять месяцев. В конце обучения я сдала несколько экзаменов и зачетов по разным предметам, из которых для меня самыми сложными оказались латынь и диалекты эмилиано-романьольского наречия. Такое внимание к итальянскому языку в Школе дало мне основание предположить, что действовать как эмиссар Шамбалы я буду на севере Италии. Будущее манило захватывающими приключениями и поездками в далекие страны. Перед отъездом нас предупредили, что предстоит сдать еще один экзамен, который и даст право стать эмиссаром времени.
        В противоположность бытующему мнению, что Шамбала находится в Гималаях, ее местоположение нельзя связать с определенными географическими координатами, так как она расположена вне времени и пространства. Чтобы туда попасть, требуется нечто отличное от общепринятого способа передвижения, пока мне неизвестное.
        Автофургон с надписью «МЕБЕЛЬ», ехавший перед нами, завернул в мой двор. Гоша последовал за ним, но, как только мы выехали из арки, пришлось притормозить, поскольку грузовой автомобиль перегородил проезд, остановившись у первого подъезда.
        Гоша виновато на меня посмотрел, но я оценила ситуацию адекватно.
        - Я дальше сама. Выезжай на улицу и припаркуйся, где найдешь место.
        - Может, тебе помочь донести сумку? - неуверенно предложил Гоша.
        - Спасибо, сама справлюсь.
        - У тебя есть полчаса! - спохватившись, вдогонку напутствовал Гоша.
        С тяжелой сумкой, цветами, создающими неудобство, бреду по узкому, кишкообразному двору, с одной стороны заставленному автомобилями, с другой - отгороженному забором «вечной» стройки. Чем ближе я подхожу к своему подъезду, тем больше воспоминаний о прошлом всплывает в памяти. Квартира, оставленная мне по завещанию бывшей моей квартирной хозяйкой, «ведьмой» Ларисой Сигизмундовной; удивительный анкх, давший мне возможность путешествовать во времени, благодаря чему я смогла спасти дочь Марты от Феликса Проклятого и освободить Егора из ловушки времени. Вспоминая это, все больше убеждаюсь, что осталась цела и невредима лишь благодаря необычайному везению, ведь я тогда была подобна неразумному слепому котенку, не ведающему, какие опасности его окружают.
        Кажется, ничего не изменилось за время моего отсутствия, даже магнитный замок на двери подъезда все так же не работает. Внутри старого дома царит тишина и ощущается затхлый запах безвозвратно ушедшего времени. Непроизвольно в памяти всплывает приветствие монахов ордена траппистов[7 - Католический орден цистерцианцев строгого соблюдения.]: «Memento mori»[8 - «Помни о смерти» (лат.).]. Это напоминание не лишнее, так как впереди меня ожидают отнюдь не увеселения.
        Мне припомнилось, как в Школе постоянно твердили, что эмиссар должен неуклонно соблюдать правила личной безопасности. Я как-то не удержалась и шепнула сидящей рядом Джулии:
        - Нас готовят, как шпионов, которых собираются забрасывать на вражескую территорию.
        - А ты знаешь, где не вражеская территория? - недовольно прошипела Джулия и демонстративно отодвинулась от меня.
        Подойдя к входной двери, я слышу нетерпеливое мяуканье кошки и царапанье когтями.
        - Желя, прекрати!
        Мой притворно строгий голос не утихомиривает кошку, и она с удвоенной силой точит когти, как я понимаю, используя обои в прихожей. Из-за спешки, нервных, суетливых движений мне потребовалось значительно больше, чем обычно, времени для того, чтобы открыть замок входной двери. Желя стала выписывать круги вокруг меня, чуть не сбивая с ног, яростно размахивая хвостом.
        - Хорошо, начнем с тебя. - Капитулирую и, оставив сумку в прихожей, отправляюсь прямо в кухню.
        По колобкообразному виду кошки нельзя сказать, что она изголодалась, но ведет себя Желя так, словно умирает с голоду, впрочем, на моей памяти она вела себя так постоянно. В кухонном шкафу обнаруживаю разнообразный кошачий корм.
        - Желя, так ты здесь шиковала! - Накладываю ей в блюдечко паштет из тунца, аппетитно пахнущий, так что мой желудок сразу устраивает музыкальное сопровождение.
        Голод не тетка, и я тут же приступаю к обследованию холодильника, изумившего меня пустотой.
        «Впрочем, на что я рассчитывала? Была договоренность кормить кошку, а не готовить праздничный обед к моему прибытию. Хотя если бы Марта заранее знала о моем приезде, она бы обязательно что-нибудь приготовила».
        Мне ужасно хочется есть, так обычно бывает, когда я сильно нервничаю. Воображение рисует разнообразные соблазнительные блюда, известные мне по картинкам в кулинарной книге. За всю мою жизнь у меня так и не нашлось времени на их приготовление, хотя желание было.
        Быстро принимаю душ и переодеваюсь в строгий серый костюм. Попутно отмечаю, что чуть поправилась. Посмотрела в зеркало, покрутилась. Как себя нужно вести на новом рабочем месте? Мне вспомнился невыносимый официоз моей последней работы, когда я была помощником депутата; надеюсь, что в библиотеке более демократичные взаимоотношения. Снимаю костюм, из платьев мне ни одно не нравится, пора обновлять гардероб. Выручают джинсы, сиреневая кофточка и короткая курточка. Будущая работа меня не вдохновляет, хотя это только прикрытие. Не выдержу, если придется сидеть сиднем за стойкой и выдавать книги, маясь от скуки. Может, вот это платьице больше подойдет? Я застываю в раздумье и протягиваю к нему руку. Раздается звонок мобильного телефона.
        - Ты скоро?! - слышу нетерпеливый голос Гоши. - Мы уже вышли из графика.
        - Все, бегу.
        Мельком замечаю сытое, осоловевшее выражение мордочки Жели, больше не способной съесть ни грамма, но не имеющей силы воли отойти от блюдечка с кормом, как будто в квартире есть конкуренты. Может, она не доверяет мне с таким голодным взглядом? Будь спокойна, Желя, я покидаю тебя!
        Выскакиваю за дверь, вихрем пролетаю по лестничным пролетам - это же не наверх тащиться с тяжеленной сумкой! Бегом выскакиваю из подъезда, одергиваю себя и слегка снижаю темп, перехожу на быстрый шаг.
        - Не очень хорошо в первый день опаздывать на работу! - укоряет Гоша, как только я оказываюсь на сиденье рядом с ним.
        Автомобиль срывается с места, но вскоре подстраивается под дневную тянучку.
        - Надо было вчера поставить меня в известность о таких планах и не устраивать сумасшедшие гонки! - парирую в ответ, хотя понимаю, что это ничего не ускорило бы, ведь прямого авиарейса раньше не было.
        Несмотря на спешку и мой жертвенный отказ от завтрака в кафе, к началу рабочего дня мы не успели - из-за уличных пробок опоздали на полчаса. Остановив автомобиль рядом с многострадальным красным зданием «Мыстецького Арсенала», хранившим следы пуль еще со времен Гражданской войны, Гоша пожелал мне удачи, и дальше я отправилась одна. Пройдя вдоль оштукатуренной белой стены, я завернула за угол, и вскоре оказалась у арки со шлагбаумом и строгим дежурным, старичком со взглядом милиционера. Он не поверил, что я теперь здесь работаю, что у меня первый рабочий день, и долго созванивался с руководством библиотеки, идентифицируя мою личность.
        - Хорошо, проходи! - с недовольным видом изрек он и грозно добавил: - В следующий раз не пропущу, если будешь без пропуска!
        Несмотря на пререкания с дежурным, я вдруг стала удивительно спокойной, расслабленной и умиротворенной. Здесь все вызывало ощущение неспешности и значимости, даже стены зданий, возраст которых насчитывал не один век. Я словно перенеслась в другое время и место, а не находилась в центре шумного и беспокойного многомиллионного мегаполиса. Расположенные здесь старинные здания раньше принадлежали Печерскому монастырю, но уже несколько десятилетий в них размещаются музеи. Историческая библиотека обнаружилась в тихом уютном дворике с раскидистой липой, в красивом старинном здании. Поднявшись по ступенькам на крыльцо, я вошла внутрь.
        - Сердешный, и что же с ним за напасть приключилась? Не иначе как бес в него вселился! - услышала я перед тем, как попасть из тамбура между дверьми в вестибюль.
        Две пожилые женщины вели за столиком дежурного неторопливый разговор. Увидев меня, одна поспешно вернулась в расположенный рядом гардероб, а вторая, внимательно посмотрев на меня, спросила:
        - Вы в первый раз?
        - Да, но…
        - Документ имеете? Без него и фотографии читательский билет вы не получите.
        - Паспорт у меня с собой, но мне нужно попасть к директору.
        Дежурная тяжело вздохнула при этих словах, ей вторила старушка из гардероба.
        - Я вроде как с сегодняшнего дня здесь работаю, - пояснила я.
        - Тебе надо к Оливии Станиславовне, она сейчас исполняет обязанности директора. Идем, я провожу. - Дежурная с трудом выбралась из-за стола. - Геннадьевна, присмотри, пока я отлучусь, - обратилась она к гардеробщице.
        Мы прошли по длинному светлому коридору, ничто здесь больше не напоминало монашеские кельи.
        - Как тебя звать?
        - Иванна.
        - Меня - Лариса Кузьминична. Можно просто Кузьминична. У нас здесь такое случилось с бывшим директором… Пусть земля ему будет пухом! Царство небесное!
        - Из-за болезни умер? - шепотом поинтересовалась я, сделав вид, что ничего не знаю.
        - Убили! - Кузьминична сотворила на лице гримасу ужаса, должную показать, что она была, по крайней мере, очевидцем этого злодейства, и указала на дверь справа. - Тебе сюда!
        Кузьминична тут же развернулась и быстрым шагом отправилась на свое место. Постучав и не дождавшись ответа, я вошла.
        Небольшой кабинетик, где поместились лишь два стола, поставленные Т-образно, и несколько стульев. Допотопный монитор компьютера и принтер занимают половину стола, за которым сидит женщина лет сорока пяти, ухоженная, подтянутая, видно, очень следит за собой; волосы собраны сзади в пучок. Приятное лицо, но сквозь стекла очков в золоченой оправе меня обожгли ледышки глаз. Другую половину стола занимают стопки книг в потертых обложках.
        - У нас не принято опаздывать, и о пропуске в библиотеку вы могли побеспокоиться вчера, а не заниматься этим в рабочее время.
        - Прошу простить меня, Оливия Станиславовна, этого больше не повторится.
        Нечего мне ерепениться, она права, и я не могу ей объяснить, что моей вины в опоздании нет.
        - Присаживайтесь. Я посмотрела вашу трудовую книжку и, по правде говоря, удивлена. Из журналистики пойти в библиотекари? Вас что-то к этому вынудило?
        «Оказывается, моя трудовая книжка уже здесь, а я даже не знаю, какая в ней последняя запись. Надо будет поинтересоваться у Гоши».
        - Устала ездить по командировкам.
        - Это следует понимать так, что вы к нам ненадолго? Найдете более спокойную работу в газете и покинете нас?
        - В газете спокойной работы не бывает. Пока у меня нет конкретных планов на будущее.
        - Вы замужем?
        - Нет, не замужем.
        - Кто тот мужчина, который вчера привез ваши документы для оформления на работу?
        «Откуда я знаю, кто это был? Может, Гоша?»
        - Мой хороший товарищ.
        - Хочу вас заранее предупредить, что работы в библиотеке много, свободного времени для других занятий в рабочее время, как то: написание романов, вязание и тому подобное - абсолютно нет. Несмотря на то что о вашем трудоустройстве ходатайствовали из Министерства культуры, вы приняты с месячным испытательным сроком. Если я решу, что вы нам не подходите, мы расстанемся. И даже ваши высокопоставленные покровители из министерства вам не помогут. Учтите это.
        «Ого, оказывается, устроиться сюда на работу было непросто. Вот тебе и должность скромного библиотекаря с мизерной зарплатой!»
        - Без проблем, но я буду стараться показать себя с лучшей стороны.
        Оливия неприятно сощурилась, ее глаза превратились в узенькие щелочки - она уловила в моих словах скрытую иронию.
        - Рассчитываю на это. Поднимитесь на второй этаж, комната номер тринадцать, информационный отдел. Спросите Валентину Васильевну, она будет вашим непосредственным начальником. Сегодня дооформите документы в отделе кадров и получите пропуск, чтобы меня больше не тревожили с проходной. Все, вы свободны. - И Оливия уткнулась в экран монитора.
        Несмотря на прохладное отношение, она мне понравилась. Чувствовалось, что она умница и прирожденный руководитель: сразу поняла, что мое появление имеет какую-то подоплеку, и не стала скрывать своего негативного отношения к этому. Ничего удивительного: ей нужны работающие, а не числящиеся. Обычно при первом знакомстве я мысленно наделяю человека прозвищем, а тут ничего в голову не приходило. Похоже, она та еще штучка, «вещь в себе». Когда я вернулась в вестибюль, Кузьминична, как я и ожидала, устроила мне допрос:
        - Ну, как тебя встретила Оливия?
        Но мне это было на руку: можно, в свою очередь, задать интересующие меня вопросы.
        - Нормально. Дифирамбов не пела, обещала загрузить работой под завязку.
        - Оливия строга, но справедлива. Михаил Иванович был добряк, в основном она поддерживала дисциплину.
        - Чересчур строга, - вздохнула гардеробщица Геннадьевна.
        - Кузьминична, вы сказали, что прежнего директора убили?
        - Вначале думали, что самоубийство, вот только зачем Ивановичу было лезть в петлю, и тем более здесь? Утром Оливия сообщила, что помогли ему, бедолашному, и все встало на свои места.
        - Не понимаю, что встало на свои места?
        - Не было у него причины порывать с жизнью. Все у него было хорошо, с какой стороны ни посмотри. Он лет десять как разведен был, и вот у него с Оливией роман стал налаживаться, она тоже разведенка. Весь такой окрыленный ходил, и Оливия перестала после работы задерживаться. Они всегда вместе уезжали, как голубки.
        - Что-то я не заметила, чтобы она сильно переживала, - непроизвольно вырвалось у меня.
        - Оливия сильная женщина и умеет держать себя в руках. Когда это произошло с Ивановичем, то ей так плохо стало, что «скорую» вызывали. На ней лица не было, бледная как смерть.
        - А я вот что скажу… - вмешалась гардеробщица, но тут в коридоре громко хлопнула дверь.
        - Атас! Оливия идет! - Геннадьевна изменилась в лице и сразу юркнула на свое место.
        Мне тоже было ни к чему, чтобы она меня застала здесь праздно болтающей, так что я быстро поднялась по лестнице на второй этаж.
        «Атас!» - слово из детства, так мальчишки сообщали об опасности. И тут мне показалось, что это слово подходит для прозвища Оливии. Но почему с Оливией у меня ассоциируется опасность? И какое у нее редкое для наших краев имя! Не иначе как древнеримское или древнегреческое.
        Информационный отдел представлял собой огромную комнату, разделенную на две части стеллажами с книгами. Все остальное пространство было до предела забито столами, передвигаться между которыми можно было только бочком. Несмотря на такую тесноту, мне выделили стол и древний компьютер, «четверку», который был пределом моих желаний, когда я еще училась в младших классах школы. Техническое оснащение библиотеки оставляло желать лучшего. Видимо, вышестоящее руководство считает, что в Исторической библиотеке все должно быть старым, соответствующим названию. Сотрудников в отделе было семеро, но присутствовали не все. Валентина Васильевна оказалась значительно общительнее и радушнее Оливии. Полноватая и улыбчивая, она чем-то напомнила мне Марту. Найти, чем меня занять, для нее не составило труда.
        - Раз с компьютером на «ты», будешь вносить в электронную базу данные из книжных каталогов. С каталогами работать умеешь?
        - Студенткой в библиотеки ходила, книги по каталогам заказывала.
        - Хорошо, но в нашем деле есть некоторые нюансы.
        Усадив меня, Валентина прочитала мне лекцию протяженностью до обеда, и я поняла, что, перефразируя известную цитату, не все так просто в датском королевстве. Обедали все тут же, выложив принесенное с собой, а я, поблагодарив за предложенные чай с печеньем, отправилась на поиски кафе, чтобы нормально поесть.
        Только я вознамерилась выйти за пределы монастырских стен, как услышала позади:
        - Иванна!
        Обернувшись, я увидела улыбающегося Стаса с неизменной папкой под мышкой. Когда я была репортером криминальной хроники, он снабжал меня информацией. Стас тогда работал следователем и даже немного приударял за мной. Появление в моей жизни Егора он принял философски и оставил меня в покое.
        - Как я рад тебя видеть! - завел он песнь еще издалека, так что на нас стали оглядываться. В мои ближайшие планы входила встреча со Стасом, но не возле библиотеки. Если здесь узнают о моей дружбе с милицией, то не будут полностью откровенны со мной. - Что за маскарад, Иванна? Куда ты дела свои прекрасные светлые кудри? По правде сказать, я тебя едва узнал. Ты в бегах, и твой фоторобот висит на доске объявлений «Их разыскивает милиция»?
        - Кудрей у меня никогда не было, Стас. Прекращай балаган, лучше отведи в ближайшее кафе, а то я умираю от голода.
        Взгляд Стаса устремился в направлении здания библиотеки, и на его лице отразилась работа мысли и сомнения.
        - Я тут по небольшому делу. Подожди минут десять, я быстренько управлюсь, и займемся твоим кормлением.
        Из опыта общения с ним мне известно, что «быстренько, за десять минут» могут превратиться в долгие часы ожидания, так что я категорично заявила:
        - Через десять минут голод превратит мое прекрасное тело в бездыханный труп. Поэтому, с тобой или без тебя, но я отправляюсь на поиски кафе.
        - Здесь одни дорогущие рестораны. До кафе надо ехать или спуститься в сторону пещер, но там одни постные блюда. Или ты на автомобиле? - Задав этот вопрос, он оживился, и в его глазах я прочла необоримое желание использовать мое транспортное средство для своих передвижений по городу во второй половине дня. Так не раз бывало, когда требовалась от него помощь, которую он заранее обменивал на мое время и бензин.
        - Без колес. Пойду вниз поститься, тоже неплохо.
        - Может, все-таки… - Он снова посмотрел в сторону библиотеки, но тут же спохватился: - А что ты тут делаешь?
        Скрывать от него то, что я теперь здесь работаю, не имело смысла.
        - У меня первый рабочий день там, куда ты направляешься.
        - Да ты что?! Ладно, пошли в кафе, ты меня заинтриговала. Изменила внешность, работаешь в библиотеке… Может, ты все-таки в розыске?
        - Зря надеешься, на мне премии за поимку преступника не заработаешь.
        - Это тебя семейная жизнь довела с тем долговязым, забыл, как его зовут?
        - Я по-прежнему одна, с Егором у меня не заладилось, и мы разошлись.
        - Это вдвойне интересно и интригующе. Так что, за тобой можно приударить?
        - Если тебе нравятся брюнетки с короткой стрижкой.
        - Даже очень нравятся. Ты особенно, я этого никогда и не скрывал.
        По дороге к монастырскому кафе я рассказала ему выдуманную историю о работе журналисткой за границей и сообщила, что лишь недавно вернулась домой. В библиотеку устроилась работать вынужденно, так как подходящих предложений по специальности пока нет, но как только появятся, вернусь в журналистику.
        Кафе оказалось совсем крошечным, довольно уютным и радовало отсутствием посетителей. Здесь руководила девушка в длинном темном платье и с полностью закрывающим волосы платком. Она одновременно выполняла функции официантки, администратора, кассира и уборщицы. Я заказала себе порцию вареников с ревенем, Стас - двойную с вишнями.
        - Чует мое сердце, что говоришь ты неправду, Иванна. И волосы ты подстригла и покрасила по какой-то необходимости, а не по дурости, и работать в библиотеке ты стала неспроста. Вот только не могу понять причину. Если бы ты работала в газете, то подумал бы, что готовишь материал об убийстве директора библиотеки. А так зачем тебе это надо? - Он задумчиво посмотрел на меня.
        - Если в отношении меня иных версий у тебя нет, то принимай на веру мою. Кстати, мне уже рассказали, что прежнего директора убили. Ужас! С чего бы убивать директора библиотеки? Не разрешил вынести из читального зала книгу?
        - О, варенички к нам плывут! - Стас проигнорировал мои дипломатические потуги узнать, что думает по этому поводу следствие, фальшиво радуясь приближению девушки с подносом.
        Он сразу запихнул в рот вареник, но тот оказался очень горячим, и, широко раскрыв рот, Стас принялся машущими руками изображать вентилятор. Я дождалась, пока он пришел в чувство, и продолжила:
        - Стас, не играй в молчанку. Раз ты пришел в библиотеку, выходит, тебе поручили вести это дело.
        - Тебе какой интерес, Иванна?
        - Женское любопытство.
        - Для тайны следствия женское любопытство - не исключение.
        - Я же не прошу все мне выложить, просто интересуюсь, какие есть версии у следствия. Представь, что я по-прежнему журналистка и прошу тебя дать информацию.
        - Ты не работаешь в газете и не хочешь откровенничать со мной. Я не верю, что ты случайно устроилась в библиотеку сразу после убийства директора.
        - Хорошо. Признаюсь, что специально устроилась в библиотеку. Убийство директора библиотеки меня заинтересовало как событие неординарное. У Сименона есть роман «Бедняков не убивают». В моей интерпретации это звучит так: библиотекарей не убивают.
        - Ошибаешься. Убить могут любого - и бедняка, и библиотекаря.
        - Меня интересует причина этого убийства. Я слышала, что убийца уже задержан.
        - У тебя очень оперативная информация. Откуда?
        - Услышала в библиотеке.
        - От кого?
        - Я еще не всех знаю по имени. Узнаю, обязательно тебе скажу.
        Я заметила промелькнувшую на лице Стаса гримасу.
        - Что ты так кривишься? У тебя есть сомнения, что задержан не настоящий убийца? С ним что-то не так?
        При моих последних словах Стас встрепенулся, перестал жевать вареник и настороженно посмотрел на меня. У меня екнуло сердце: похоже, зреющая во мне догадка верна. Как бы я хотела ошибиться!
        - Тебе известно, кто задержан?
        - Да. Сторож, дежуривший ночью.
        - Это ты тоже узнала в библиотеке?
        - Нет, через твое ведомство, я ведь там знаю не только тебя.
        - А то, что с этим сторожем возникла проблема, тебе тоже известно?
        - Этого я не знаю. Поделишься?
        - С одним условием: если раскопаешь что-нибудь новенькое, интересное для следствия, то сообщишь мне первому. Считай, я поверил, что ты пишешь книгу.
        - Обещаю сразу с тобой связаться, если будет интересная информация. Что со сторожем, есть доказательства его вины?
        - Прямых доказательств виновности сторожа в смерти Бодянского валом. Вот только он в невменяемом состоянии и пытается нас убедить в том, что он - вовсе не он!
        - Отказывается признать свою вину?
        - Нет, не то. Он говорит, что случайно оказался в теле сторожа Грибова, а его настоящая фамилия Дондыш, зовут Петр Николаевич, 1966 года рождения. Называет адрес жительства, все прочее.
        У меня перехватило дыхание. Гоша был прав, подозревая, что это не простое убийство и что головная боль нам гарантирована. Похоже, моя догадка все же верна, и это очень плохо.
        - Вы проверили?
        - Все подтвердилось в точности: адрес, имя, даже некоторая конфиденциальная информация, которую могли знать только он и его жена… Дондыш Александр Дмитриевич в самом деле два дня тому не вернулся с работы и до сих пор не известно, где он находится. Но не признать же правдой то, что говорит Грибов! Ума не приложу, откуда ему известно все о Дондыше? Жена Грибова не знает Дондыша, никогда его не видела, то же самое говорят его друзья. Хуже всего то, что сегодня утром Грибов не мог членораздельно говорить, теперь он производит впечатление дегенерата. Не откликается ни на Грибова, ни на Дондыша, он словно… - Стас замолк, подыскивая сравнение.
        - Овощ, - непроизвольно вырвалось у меня.
        Стас сразу оживился.
        - Ты что-то знаешь?
        - Нет, просто брякнула что в голову пришло.
        - Иванна, чую, ты что-то скрываешь. Слишком много совпадений, чтобы быть совпадениями. Рассказывай, иначе нашим доверительным отношениям придет конец.
        Пожалуй, мне не стоит настраивать против себя Стаса, а то он и в самом деле перестанет давать мне информацию.
        - Стас, я ничего от тебя не утаиваю. Просто уже были случаи, когда люди начинали воображать себя бог знает кем, но потом вдруг становились «овощем», в медицине это состояние называется онейроидное помрачение сознания. Сделай запрос по базе МВД и обязательно обнаружишь что-нибудь похожее.
        - Как думаешь, что это может быть?
        - Не знаю, сама ломаю голову над этим вопросом. Мистика какая-то.
        - Я в мистику не верю, думаю, что сторож лепит горбатого. Вот только не могу понять, по какой причине он убил директора. Если же подтвердится, что он псих, то пусть психиатры разбираются в мотивациях убийства.
        - Стас, прошу тебя, если мы случайно столкнемся в библиотеке, не подавай вида, что мы знакомы.
        - Мудришь, Иванна! За варенички спасибо. Я так понимаю, что в библиотеку мы идем порознь. - Стас нетерпеливо поднялся, собираясь уходить.
        - Может, я пойду первой?
        - Мой лимит времени исчерпан. У тебя детективные развлекалочки, а у меня план, сроки, начальство и отсутствие транспорта для передвижения. - Стас, махнув мне рукой, мигом выскочил из кафе.
        Выждав невообразимо долгие пять минут, я отправилась следом не менее быстрым шагом, чем Стас. Я была уверена, что после ухода следователя сотрудницы станут живо обсуждать последние события, и мне, возможно, удастся почерпнуть что-нибудь полезное.
        Только я вошла в вестибюль библиотеки, как Кузьминична меня остановила:
        - Зайди к Оливии, она тебя спрашивала.
        Я посмотрела на часы: после обеда вроде не опоздала, что за интерес к моей персоне?
        Прежде чем войти, я постучала в дверь, и на этот раз удостоилась ответа:
        - Войдите!
        На пороге кабинета я скромно потупилась:
        - Вызывали, Оливия Станиславовна?
        - Проходи. У меня для тебя поручение: отнесешь это письмо в Министерство культуры, инспектору Владимиру Васильевичу Ярышу. Вот адрес и номер комнаты. И на этом твой сегодняшний трудовой день будет закончен.
        - Я только поднимусь к Валентине Васильевне…
        - Она знает и сейчас очень занята. Это письмо надо срочно доставить в министерство. Завтра выйдешь на первую смену, к девяти часам.
        - Хорошо, уже еду.
        Взяв прозрачный файл с письмом, я вышла из кабинета. Хотя мне очень хотелось подняться наверх, чтобы узнать, как идет общение со следователем, я удержалась от этого шага: не стоит идти наперекор Оливии. По всей видимости, она специально отослала меня из библиотеки, пока тут находился следователь. Даже беглого взгляда на письмо было достаточно, чтобы понять, что оно не спешное: это была всего лишь заявка на новое оборудование и компьютеры. Чем это продиктовано: Оливия просто не хочет, чтобы я «болталась под ногами», или боится, что некая утаиваемая информация дойдет до чужих ушей?
        Оказавшись за пределами монастырских стен, я позвонила Гоше:
        - Следствие по делу смерти Бодянского ведет мой знакомый Стас. Я с ним уже разговаривала. Подозреваемый в убийстве сторож считает себя другой личностью, его отправили на обследование в психиатрическую больницу. Судя по всему, телом Дондыша воспользовался энерджи, чтобы покинуть тело сторожа.
        - Мы нечто подобное и предполагали. Если манускрипт еще в библиотеке, тебе надо разыскать его в кратчайшие сроки.
        - Ты знаешь, сколько гам хранится книг? Более миллиона! Искать иголку в стоге сена?!
        - Поэтому я почти уверен, что энерджи не удалось найти манускрипт. Ты должна опередить его.
        - Я понимаю, только не знаю, как это сделать. Где искать? Ведь энерджи может воспользоваться телом практически любого сотрудника библиотеки, поэтому он более свободен в поиске.
        - У тебя все получится. Держи меня в курсе дел постоянно.
        - А я от тебя ожидала услышать конкретные предложения относительно того, что делать.
        - Иванна, ты умница, сама придумаешь.
        - Гоша, я тебя ненавижу!
        - А я тебя люблю, Иванна! Чмоки, чмоки?
        - Пошел бы ты!..
        И этого человека определили мне в наставники! Разве он может заниматься серьезными делами? Особенно когда убийцей является энерджи: темная сущность, которая может внедриться в тело человека помимо его воли. Лишь немногие люди в силу определенных физиологических особенностей, а также потому, что природа наградила их так называемыми «знаками ведьмы», могут сопротивляться вторжению в свое тело этой бестелесной вредоносной сущности. К счастью, к этим людям отношусь и я, но все равно это не позволяет мне чувствовать себя в безопасности. Коварный враг может воспользоваться телом хорошо знакомого человека и нанести смертельный удар, когда этого не ожидаешь. По-видимому, это произошло с директором библиотеки.
        Мне вспомнился Алтай, где я впервые столкнулась с энерджи, находившимся все время рядом со мной и выжидавшим подходящий момент. Спаслась я лишь благодаря счастливой случайности. Как известно, таких случайностей человеку отведено определенное количество, и, возможно, я уже использовала весь имеющийся у меня запас.
        После внедрения энерджи в тело человека душа последнего перемещается в освобожденное тело, но уже на следующие сутки происходит ее отторжение из-за их несовместимости. По-видимому, энерджи использовал тело охранника Грибова для поисков спрятанного в библиотеке гримуара. Бодянский по какой-то причине заподозрил охранника-энерджи, и тот пошел на физическое устранение директора. Заметая следы, энерджи переместился в тело Дондыша, а душа того оказалась в теле Грибова. Можно только представить, что чувствовал Дондыш, находясь в чужом теле, и это совсем не так весело, как в фильме «Любовь-морковь». Через время произошло отторжение, и тело Грибова с душой Дондыша превратилось в «овощ», лишенную сознания «живую куклу». Затевать поиски тела Дондыша не имеет смысла, так как энерджи обязательно вернется в библиотеку и, воспользовавшись телом кого-нибудь из сотрудников, продолжит поиски колдовского трактата.
        Мне предстоит искать манускрипт, зная, что любой сотрудник библиотеки может оказаться энерджи-убийцей. Мое появление в библиотеке, конечно же, насторожит замаскировавшегося энерджи, и я буду в безопасности только до того момента, пока не буду ему мешать. Полученное от Гоши задание смертельно опасно, но, к своему удивлению, страха я не ощущала, словно должна была сразиться с противником всего лишь в компьютерной игре.
        Вернувшись домой после выполнения порученного Оливией задания и ублажив Желю новой порцией еды, я засела за компьютер. Конкретной цели у меня не было, я не знала, что искать, так что начала с незнакомого для меня слова «гримуар».

        «Гримуар, или гримория (фр. grimoire, от фр. grammaire), - книга, описывающая магические процедуры и заклинания для вызова духов (демонов) или содержащая другие колдовские рецепты».

        Авторам для написания гримуара требовалось не творческое вдохновение, а обширные познания в черной магии, умение привязать к манускрипту конкретного духа. Эти знания хранились в глубочайшей тайне, и, судя по тому, что дошедшие до нас гримуары созданы не позже раннего Средневековья, впоследствии были безвозвратно утрачены. Сами же гримуары на протяжении многих веков многократно переписывались, каждый раз теряя часть своей силы, так что в итоге превратились лишь в блеклые копии оригинала, потеряв власть над приписанными к ним духами.
        Среди авторов гримуаров были даже личности, известные по Ветхому Завету[9 - Имеются в виду гримуары, связанные с именами библейского пророка Моисея и царя Соломона: Шестая и Седьмая книги Моисея, «Завещание Соломона», «Малый ключ Соломона», «Ключ Соломона».], и папы римские[10 - Гримуары, авторство которых приписывают папам Гонорию III и Льву III.]. Поиски не принесли мне ничего нового, кроме понимания того, что если в библиотеке хранится именно оригинал гримуара, то в руках специалиста по черной магии он может представлять собой грозное оружие. Невидимое и смертоносное.
        Перед тем как выключить комп, я поинтересовалась именем Оливия.
        «Оливия (Olivia, Oliva, Olevia) - греческое имя, в переводе означает „дерево, символизирующее мир“. Оливия с детства самостоятельна и очень решительна».
        Не знаю почему, но конкретная Оливия из библиотеки не ассоциируется у меня с миром. В ней ощущается тайна, сила и упорство. «Атас» - «тревога» - подходит ей значительно больше.
        Несмотря на насыщенный событиями день, спать не хочется, и я набираю номер Марты.
        - Привет, Марик!
        - А я уже думала, что ты совсем загордилась. - В голосе Марты послышалась обида. - Спасибо, хоть ночью вспомнила.
        - Марта, у меня целый день был галопом. Я даже на работу устроилась.
        - Куда? В журнал или газету?
        - В библиотеку.
        - Ваня, не шути так!
        - Какие шутки, все так и есть. Решила немного отдохнуть, ну и чтобы стаж шел.
        - Вечно ты темнишь, Ваня.
        - Да я серьезно, Марик.
        - Давай, рассказывай, где ты была все это время?
        - В двух словах не скажешь, а начну рассказывать, так и ночи не хватит. Предлагаю завтра созвать девичник, и тогда уже наговоримся всласть.
        - Снова в «Замке Сатаны»? - опасливо поинтересовалась Марта. - По-моему, в прошлом году у тебя все пошло кувырком после нашего девичника в том ресторане. Я слышала, что первым хозяином этого мрачного заведения был некто по фамилии Сатановский, а построил он его, чтобы провести магический ритуал. И он его провел, но только один раз, после чего навсегда переселился за границу.
        - Я имела в виду другое, менее экзотическое место. Но с предрассудками надо бороться, поэтому место сбора прежнее.
        - Меня это пугает, Ваня.
        - Ты какая-то взъерошенная, Марта. У тебя что-то случилось?
        - Инга пошла на студенческую дискотеку, и ее до сих пор нет. Мобильный все время вне связи.
        - Как Инга учится? Получает стипендию?
        - Вроде все нормально с учебой. - Тут голос у нее сорвался, и она истерично прокричала в трубку: - Почему связи с ней нет?
        - Сейчас не так уж поздно. Может, едет в метро, - попыталась я успокоить подругу, а сама с тревогой посмотрела на часы: через пятнадцать минут будет полночь.
        В позапрошлом году Инга чуть не стала жертвой сатанинской секты, чудом удалось ее спасти. Представляю, с какой тревогой Марта отпускает восемнадцатилетнюю дочь на поздние увеселения, но и заставлять ее сидеть сиднем дома - не выход.
        - Наконец-то! - раздался радостный возглас Марты. - Открывает дверь, пойду проведу с ней воспитательную беседу.
        - Смотри, Марта, ты не очень.
        Не представляю, чтобы Марта могла строго выговаривать, особенно дочери, в которой души не чает. Она исключительно добрый и душевный человек, но в ее голосе чувствуется нервозность и даже страх.

        1.3

        На работу я пришла на полчаса раньше положенного. Кузьминична уже сменилась, на ее месте сидел пожилой мужчина военной выправки с колючими глазами. Прежде чем он успел спросить, Геннадьевна бойко меня отрекомендовала:
        - Филиппыч, это наша новая сотрудница.
        - Имя у новой сотрудницы имеется? - хмуро поинтересовался охранник.
        Я представилась, он вытащил журнал и аккуратным почерком вписал мое имя. Указал, где я должна расписаться, и голосом, словно выражал соболезнования по поводу безвременной кончины, произнес:
        - Поздравляю с первым рабочим днем.
        - Уже со вторым, - поправила его Геннадьевна.
        - Если второй день, то почему Кузьминична не занесла новую сотрудницу в журнал регистрации? Опять мне придется писать докладную руководству?
        - Филиппыч, ты скоро писателем станешь, судя по количеству докладных!
        Мне это неинтересно, и я взбегаю по лестнице, краем уха слыша гневный голос охранника:
        - Почему я кипячусь?! Из-за головотяпства Кузьминичны новенькой не начислят зарплату за целый рабочий день! Она девушка модная, и не думаю, что ей понравится работать без денег!
        Прохожу по коридору, дергаю дверь информационного отдела, но она заперта. Желания спуститься в вестибюль за ключами у меня нет, так как по доносящемуся оттуда шуму можно понять, что там разыгралась словесная баталия. Вынужденное бездействие решаю использовать для знакомства с библиотекой, что не удалось сделать вчера.
        Вдоль всего коридора второго этажа стоят длинные серые стеллажи со множеством ящичков - каталог. Все комнаты закрыты, об их предназначении можно судить по табличкам: читальный зал, архив, читальный зал, методический отдел. Прохожу в конец коридора, к окну, расположенному в торце. Вдруг слышу торопливый стук каблучков по лестнице, вижу женскую фигуру, поспешно направляющуюся к информационному отделу. Женщина открывает дверь и скрывается внутри. Меня это радует: не придется без толку слоняться по коридору.
        Подойдя к своему отделу, пытаюсь открыть дверь, но она снова не поддается. Для чего потребовалось закрывать ее изнутри на ключ? Нетерпеливо стучу. Слышу какой-то шорох, наконец дверь открывается, и я вижу чуть сконфуженную начальницу, Валентину Васильевну.
        - Привет, Иванна. Ты так рано пришла!
        - Вчера опоздала, поэтому сегодня решила наверстать. - Я окинула комнату быстрым взглядом, но ничего особенного не заметила.
        - Решила переодеться, закрыв дверь на всякий случай, если вдруг Филиппыч надумает сунуть сюда свой нос. Ему до всего есть дело, он должен все знать, - поспешила пояснить Валентина, хотя я ни о чем не спрашивала.
        В ее словах улавливалась фальшь, она что-то скрывает. Похоже, мое неожиданное появление нарушило ее планы. Что она хотела здесь сделать? Не думаю, что она занималась поисками гримуара: это место совсем не подходило для его хранения, какая-то перевалочная база.
        - Мне выйти?
        - Не надо. Я уже переоделась.
        Явно лжет. За столь короткое время даже блузку не успеешь сменить. И во что она собиралась переодеться? У нее с собой, кроме небольшой дамской сумочки, ничего нет, а единственный, не заставленный книгами шкаф предназначался для верхней одежды.
        - Раз мы с тобой так рано пришли, то займемся делом. Я приготовила формуляры на книги, они сложены на столе стопочкой. Бери их по порядку и вноси в электронный реестр формуляров все, что там написано. Сейчас я открою его в твоем компьютере, запомни пароль для доступа к админресурсу.
        Валентина Васильевна села за мой комп и для примера внесла в реестр один формуляр, затем уступила мне место, села рядом и стала внимательно наблюдать, как у меня получается. Работа была элементарно простая, но монотонная.
        - Время от времени делай перерывы, отдыхай, ошибки здесь недопустимы, - дала напутствие Валентина Васильевна и пересела за свой стол.
        Первой появилась Катерина, сорокапятилетняя особа, обожающая ярко-красную помаду.
        - Привет, девчата! Я смотрю, у вас работа идет полным ходом. Даешь пятилетку по электронному каталогу за два года! Новенькая выведет нас в ударники!
        - Катя, не шуми, - поморщилась Валентина Васильевна. - Что это у тебя такое воинственное настроение?
        - Электричка утром - это неспетая песня. Хочешь не хочешь, а взбодришься.
        - Меняй Барышевку на Киев.
        Катя возмутилась, стала рассказывать о прелестях жизни за городом и о своем приусадебном хозяйстве. Потихоньку стали подходить другие сотрудники: студентка-заочница Ириша, самая молодая в нашем коллективе; шатенка неопределенного возраста, молодящаяся Тамара; улыбчивая Римма, особа миловидная, с тяжелой копной светлых волос и нежным для сорока лет голоском.
        Время от времени в комнате возникали разговоры, но никто и словом не обмолвился о вчерашнем приходе следователя. Неужели они намеренно умалчивают это? Я наконец не выдержала:
        - Случайно узнала об убийстве директора библиотеки. Это так ужасно! И что убийце было нужно?
        Повисла глубокая тишина, словно окружающие мгновенно превратились в бессловесные тени.
        - Иванна, не отвлекайся. Если будешь думать о постороннем, то допустишь ошибку, - подала голос Валентина, и в комнате снова все оживились.
        Римма с Тамарой стали обсуждать бесконечный телевизионный сериал «Веришь, не веришь». Теперь у меня не осталось сомнений: тема смерти директора преднамеренно замалчивается. Кто-то дал такую команду.
        - Глаза устали, надо дать им немного отдохнуть.
        Я откинулась на спинку стула. Неужели никто не коснется поднятой мной темы? В этом было что-то искусственное, ненормальное, ведь в сугубо женском коллективе недавнее ужасное событие - злободневная тема для разговора, а ее обходят стороной.
        - Иванна, выйди на улицу, посмотри на зелень, быстрее глаза отдохнут, - посоветовала Валентина Васильевна, и я воспользовалась ее предложением.
        Коллективный сговор? Ничего, буду «невзначай» вызывать на разговор каждого в отдельности.
        Прекрасный солнечный день, напоенный запахами буйствующей весны. По нежному бирюзовому небу проплывают прозрачные облака, создавая фантастические картины. Устраиваюсь на скамейке под столетней липой, желая на несколько минут предаться ничегонеделанию.
        Тут вспоминаю, что назначила на сегодня девичий сбор. Набираю номер телефона ресторана, который в прошлом году произвел на нашу компанию сильное впечатление своим мистическим обликом. Он выглядел, как черный замок-крепость тамплиеров. Марта сказала, что его первым владельцем был Сатановский, который даже провел там какой-то магический обряд. Пожалуй, так и создается городская легенда, со временем она обрастет множеством мрачных подробностей. Туда будут водить экскурсии, этот «замок» будет пользоваться не меньшей популярностью, чем замок Ричарда на Андреевском спуске. Но для этого должно пройти хотя бы лет пятьдесят, а пока этот ресторан слишком «молод».
        - Слушаю вас! - возник в трубке приятный мужской голос.
        - Я хотела бы на сегодняшний вечер заказать столик на пятерых.
        - К сожалению, это невозможно. Мы сдаем в аренду только весь зал полностью и по предварительному заказу, не меньше чем за пять дней до торжества. Извините! - и сразу зазвучали короткие гудки.
        Жаль, конечно, но есть и другие места. Я порылась в телефонной книжке мобильника и сделала заказ в японском ресторане. Потом позвонила Марте и сообщила его адрес.
        Вернувшись в отдел, я ощутила некую натянутость в отношении сотрудниц ко мне. Неужели это из-за моего интереса к убийству директора? Остаток дня я молча проработала за компьютером, отвечая, если ко мне обращались с вопросом. В положенное время быстро собралась и ушла. До встречи с подругами оставалось два часа, я забежала в парикмахерскую, где, к счастью, мастер оказался свободным, и успела подправить прическу. Правда, я все же немного опоздала, и поджидавшие меня подруги сгорали от нетерпения.
        На «девичник» прибыли бывшие соратницы по перу: верная пышка Марта, неунывающая оптимистка «большая» Женя, ее антипод - худышка Надюша и рациональная Магда.
        Как я и ожидала, сначала они меня не узнали и были потрясены моей новой внешностью. Из натуральной длинноволосой блондинки я превратилась в брюнетку с короткой стрижкой.
        - За что это тебя так?! - громогласно, с трагической интонацией, выразила общее мнение Женя.
        - Ты чем-то переболела? - многозначительно улыбнулась Надюша.
        - Иванна, если ты сама на это пошла, то явно сдурела, - поставила диагноз Магда.
        - Вообще-то ничего: стала изящная, как модель, и цвет волос чудесно оттеняет голубизну глаз, - попробовала поддержать меня Марта, но потом горестно вздохнула: - У тебя такие прекрасные волосы были…
        - Вот именно - были. Человеку, который прощается с прошлым, надо что-либо изменить в себе, и самое простое - немного поэкспериментировать с внешностью. Поэтому в целях оптимизации динамики умственных процессов я перекрасила волосы в радикально черный цвет.
        - Ну, ты и завернула, Иванна! - восхитилась Женя.
        - Таким образом, я начала жизнь с чистого листа. - Не признаваться же им, что в тропиках я замучилась ухаживать за длинными волосами. А изменение цвета волос стало логичным следующим шагом.
        Первую ночь после стрижки я провела без сна, в слезах, но со временем привыкла к своему новому облику. Мне кажется, что с изменением внешности я изменилась и внутренне: стала жестче и рациональнее.
        - Как по мне, ты стала похожа на актрису Ирину Апексимову, вот только у нее нет челки. И с формами у тебя лучше, - Глубокомысленно изрекла Магда. - Но обе похожи на ведьму, хотя цвет глаз разный.
        - Блондинки считают, что все брюнетки ведьмы, - улыбнулась Женя.
        - Скорее похожа на перекрасившуюся в брюнетку Ксюшу Собчак, - сказала Надюша. Ну что ж, от нее позитива не дождешься.
        - Иванна похожа на саму себя, но в ином образе. Ей так классно, только мы пока не привыкли, - встала Марта на мою защиту.
        - Хватит болтать, нам пора за стол, - положила конец спору Женя.
        Мы едим суши и щедро запиваем их текилой, хотя такое сочетание, как говорится, ни в тын, ни в ворота. От саке дружно отказались: какое название, такой и вкус у этого напитка.
        Девчонки мучают меня расспросами: где так долго пропадала? Что делала? Почему не звонила? Я заранее подготовилась и рассказала придуманную для себя легенду: работала корреспондентом в африканской стране, где ислам - правящая религия, женщины ходят в хиджабе, где сухой закон и множество запретов, в том числе на телевизор и мобильную связь, так что могла пользоваться только спецсвязью, и лишь по работе. Выдумку переплела с реальными фактами, и получился вполне правдоподобный коктейль, который девчонки проглотили не поморщившись. Особенно благотворно на подружек подействовало то, что миллионов я не заработала и продолжаю ездить на своей «Ниссан Микра».
        Не рассказывать же им, что то, чем я занималась, из области иррационального, оно противоречит логике и не воспринимается разумом! Ведь большинство предметов, которые я изучала в Школе, более соответствуют Средневековью, чем XXI веку: магия, алхимия, демонология, каббала, техника пророчеств. Интересно, как бы ко мне отнеслись подружки, если бы я сказала им правду? То, что мистическое давно вошло в нашу жизнь, они не замечают, хотя с удовольствием читают о сбывшихся пророчествах и о том, как экстрасенсы оказали помощь в раскрытии преступления или поисках спрятанного трупа. Давно известно, что такие заболевания, как рожа, эффективнее лечить заговорами, а не лекарствами. Или то, что первопричиной некоторых психических расстройств являются изуроченье и сглаз, в лечении которых могут помочь специалисты по магии, а не психиатры, использующие нейролептики и психотропы.
        Устав долбить меня вопросами, девчонки перешли к исповедям о собственной жизни.
        Вначале рассказывали только хорошее: на работе все путем, правда, зарплата маловата; дети не слушаются, но, слава Богу, не наркоманы.
        Количество выпитого обратно пропорционально хорошему в жизни, и вскоре начало всплывать самое сокровенное, а в итоге свелось к одному: все мужики - козлы! Если не пьяница, значит, гуляка; если чистюля, то своими требованиями терроризирует так, что лучше уж переступать через кучи мусора; если богатый, то обязательно скупец; если щедрый, то постоянно без денег.
        - Мой все время просит меня повилять задом, а соски крутит, как будто радио настраивает, больно! И думает, что если сунет мне холодную руку между ног и нажмет посильнее пальцами, то я схвачу многочисленные оргазмы, - выпалила Женя. - Что бы он почувствовал, если бы положил себе лед на то самое место?
        - У моего носки - это песня! Все, что связано с ними, у меня вызывает нервную дрожь! - голос Магды и в самом деле задрожал. - Я каждое утро слышала: «Где мои носки?!», хотя они всегда были в одном и том же месте! Я стала менять их месторасположение. Например, завешивала ими экран телевизора, который включался в момент вставания Карлсона с кровати. Вешала на зеркале, у которого он чистил зубы. Но минут через пятнадцать-двадцать, когда он начинал одеваться, «Где мои носки?» звучало вновь! Я купила такой милый пластиковый тазик с цветочками, сложила туда пар шестьдесят носков и вручила благоверному с угрозой, что если возникнет интерес по поводу местонахождения вышеозначенных предметов, то тазик будет раздолбан о его нежно любимую голову!!! Теперь время от времени я слышу: «Где тазик?»
        - Надюша, что ты молчишь? Расскажи о своем новом приобретении. Помню, вчера такое рассказывала! - Женя посмотрела так, словно выстрелила из винтовки. - Толстой отдыхает!
        - Какое именно? Их было два, - огрызнулась Надюша, но не выдержала. - Мой имеет дурацкую привычку дрынькать пальцами у меня по ребрам, как по стиральной доске, гусляр хренов. Ночью ссучивает всю простыню книзу, даже если я ее на метр заправлю под матрац, к утру она у него на уровне щиколоток собирается, а у меня - на уровне талии. Засыпая, поцокивает, словно голодная Баба-яга. А ногти - это классика жанра, когда их стрижет, собирает обрезки в кучку на стиральной машине в ванной и забывает. - Затем поспешно добавила: - А вообще он ничего, и не жмот.
        - Все они ничего! - Женька расхохоталась. - Девчонки, что говорить о наших козлах, когда Егор Иванны вроде весь был такой положительный, а не успела она уехать в длительную командировку, как он сразу нашел себе длинноногую модель, будто у нашей Ваньки ноги короче. Встретила я его как-то в кинотеатре с этой лахудрой. Подхожу к нему и так культурненько спрашиваю: «Что же ты делаешь, стервец?!» А он только молча глазками захлопал, я сплюнула и пошла прочь.
        - Ваня, может все наладится с Егором? - Марта с надеждой посмотрела на меня. - Попробуй, встреться с ним, поговори.
        - Марик, дело не в нем, а во мне. Конечно, идеальных людей нет, но если мужчина чем-то не устраивает, то надо задуматься: действительно ли он тот, кто тебе нужен? Даже если он хорош в постели, но в другом тормозит, стоит ли грузить себя? Самый лучший советчик - сердце. Если оно молчит, то рядом с тобой чужой.
        - Может, ты не хочешь его услышать?
        Во мне что-то перевернулось от ее слов и заныло сердце: ведь она сказала то, в чем я боялась себе признаться. Чтобы уйти от этой темы, я заговорила об отношениях Марты с бывшим мужем, который и после развода не мог оставить ее в покое, то и дело вмешиваясь в личную жизнь.
        - Марик, лучше скажи, как у тебя с твоим бывшим? Отстал от тебя, наконец, или по-прежнему устраивает разборки?
        Марта вздрогнула, ее глаза расширились, губы задрожали, словно она хотела что-то сказать и не решалась.
        - Выпьем за настоящих женщин, для которых нет идеальных мужчин! - провозгласила Женька; язык у нее уже слегка заплетался.
        - Ты хоть поняла, что сказала? - хихикнула Надюша.
        - Конечно. За Иванну!
        - Если долго перебирать, можно ни с чем остаться, - как бы сама себе негромко сказала Магда.
        - Если мы будем только сидеть за столиком, то так и будет. Настоящая женщина постоянно в поиске! Пошли танцевать! - подскочила со своего стула Женя.
        - Здесь не танцуют, и музыка такая, что под нее разве что хоронить. - Надюша схватила ее за юбку, удерживая на месте.
        - Ну, Иванна, ты и выбрала местечко! В прошлый раз вначале чуть душа в пятки не ушла, но повеселились на славу. А тут все блестит, а веселья нет, только пир для желудка. - Затем, взглянув на оставшиеся суши, с чувством произнесла: - Какая гадость ваша заливная рыба! Иванна, наливай!
        Как я себя ни сдерживала, но когда выходили из ресторана, в голове у меня шумело, и на каблуках я стояла нетвердо. Вызвали такси. Марта, самая трезвая из нас, перед тем как чмокнуть меня в щечку, шепнула:
        - Ты всех нас здорово развела. Надеюсь, мне ты расскажешь правду, где была все это время?
        - А ты мне скажешь, что с тобой происходит? - не осталась я в долгу, и это вызвало у Марты нервный тик.
        Она резко отпрянула от меня, молча махнула рукой и отвернулась.
        Ныряю на заднее сиденье такси, посылаю всем воздушный поцелуй. Моим подружкам в противоположную сторону, они остались ждать следующее такси. Мне смешно и досадно: выходит, из меня никудышный секретный сотрудник, раз даже простодушная Марта меня раскусила. Но вечер удался на славу, я отдохнула душой. Водитель всю дорогу болтает без умолку, как будто меня должны интересовать его проблемы, и от этого у меня разболелась голова. Один его голос - фальцет - чего стоил! От него у меня мурашки поползли по спине. Вспомнился толстяк из самолета - наградила же природа таким голосом! Не выдерживаю и выхожу, не доехав до дома чуть ли не километр.
        Пройтись вечером по сияющей рекламными огнями улице, ощутить приятную прохладу - это то, что мне было нужно. И хорошо бы по дороге выпить чашечку «эспрессо» - после текилы бессонница мне не угрожала.
        Иду, любуясь ярким вечерним нарядом улицы и наслаждаясь пахнущим весной теплым воздухом… Но это уже мои фантазии: кроме как асфальтом и выхлопными газами проезжающих автомобилей, здесь ничем пахнуть не могло. И все же на душе хорошо, такие чудесные часы остаются в памяти надолго. Вроде ничего особенного не происходит, а все же запоминаются. Вспомнилось детство, знойный летний день, я передвигаюсь, перепрыгивая из тени в тень, - их отбрасывают деревья, растущие вдоль дороги. Не могу уловить сходство между этими днями, разве что такое же душевное умиротворение?
        Вечер чудесный, не хочется замыкаться в четырех стенах, и я не спешу домой. Надо было нам с подружками не разбегаться сразу после ресторана, а всей компанией поехать на Крещатик, утрамбовать суши и текилу мороженым. Лица людей, идущих навстречу, счастливые и одухотворенные, вроде как на всех одновременно снизошло счастье.
        Выходит, лишь я что-то упустила?
        Захожу в «стекляшку», устраиваюсь за столиком на двоих, смакую кофе, и неожиданно сердце накрывает тень одиночества и горечи.
        Болезненное ощущение сиротливости и покинутости. Примерно девять месяцев до сегодняшнего дня я жила в бешеном, суетливом ритме, думая лишь о том, как успеть все сделать, превозмочь себя, добиться очередной, пусть и маленькой победы. Сейчас все это меркнет перед ощущением одиночества. Одиночество - сволочь! Одиночество - скука! Ну и что из того, что я - избранная? Вон за стеклом проходит счастливая молодая парочка, оба светятся от счастья, и им начхать на козни энерджи, великую миссию Шамбалы и вообще на все, что в мире творится. Хочу обыкновенного человеческого счастья!
        Кофе выпит, выхожу на улицу. Не пойму, чего мне хочется: домой не тянет, на улице одни лишь парочки. Может, я что-то прозевала и теперь это улица Влюбленных?
        После текилы чувства обострены, пора домой, баюшки после таблетки снотворного. Иду неспешным шагом, постепенно успокаиваясь.
        «Все хорошо! У меня все отлично! Просто прекрасно!»
        Прохожу через подворотню, каблуки громко цокают по асфальту. Длинный узкий темный двор неоднократно таил в себе опасности, и я привычно достаю из сумочки газовый баллончик - предпочитаю держать его в руке. Черный кот появляется из темноты, нагло перебегает мне дорогу и исчезает. Тут же звонит мобильный телефон, заставляя вздрогнуть. Номер звонящего не определяется.
        - Добрый вечер, - слышу незнакомый молодой женский голос.
        - И вам того же. - Настораживаюсь, замедляю шаг и останавливаюсь.
        - Вы меня не знаете.
        - Я догадалась.
        - У меня к вам важный разговор. Мы могли бы сегодня встретиться?
        - Разговор о чем?
        - Это только при встрече.
        - В мои планы на сегодня никакие встречи не входят.
        - Мне кажется, что вы боитесь… Мы можем поговорить за чашечкой кофе в кафе, что неподалеку от вашего дома.
        - Спасибо, я уже разбухла от кофе. - Разговаривая, я оборачиваюсь и смотрю в сторону подворотни. Мне кажется, что там стоит человек. Сердце у меня екает и ухает вниз, чуть выше каблуков.
        - Что вы вертитесь? Никто не собирается вас похищать.
        - Вы меня видите?! - Словно юла, я повернулась на месте на триста шестьдесят градусов.
        Где же прячется моя таинственная собеседница? В подъезде? Смотрит на меня из окна? Или это она стоит на выходе из подворотни?
        - Похоже, разговора у нас не получится - вы не готовы. Жаль, буду надеяться, что в следующий раз вы будете смелее и любопытнее.
        - Кто вы? - Но в трубке уже звучат короткие гудки.
        Я стою на месте. Что делать? Домой я сейчас не пойду, и пусть меня простит Желя за то, что останется без ужина. Возвращаться через подворотню тоже боязно. Позвонить Гоше и попросить помощи? Если на меня хотели напасть, то уже сделали бы это, а не вели бы пустые разговоры по мобилке. Но береженого Бог бережет. Звоню Гоше и кратко пересказываю странный разговор. Прошу совета: может, мне поехать ночевать к Марте? Он хмыкнул, и я представляю, как он в задумчивости чешет затылок.
        - Не надо. Десять минут погуляй, а потом смело иди домой - все будет под контролем. Если ночью будут ломиться чужие дяденьки или тетеньки, ты им двери не открывай. Позвонят и предложат встретиться - соглашайся. О месте встречи сообщи мне по другому телефону. Вот и все. Спокойной ночи!
        - Хорошо бы!
        Уверенный голос Гоши меня не успокоил, но я все же решила ему довериться. Как он и говорил, во дворе никто меня не встретил, и я благополучно добралась до своей квартиры. Пока не обошла ее всю, заглянув даже в шкафы, я была напряжена, но больше меня никто не потревожил.

        1.4

        За три дня работы я освоилась в библиотеке, но вести поиски гримуара не могу по не зависящим от меня причинам: у меня нет доступа во все имеющиеся в библиотеке книгохранилища. А Гоша все не дает о себе знать. Да и странный звонок до сих пор не выходит у меня из головы и держит в напряжении. Стараюсь возвращаться домой засветло, хотя это не гарантирует моей безопасности.
        Бытовые условия в библиотеке находятся на первобытном уровне, кофеварки нет, приходится заваривать кофе с помощью кипятильника и кружки, и это единственное развлечение. Ожидая, пока заварится кофе, залитый крутым кипятком, мы с Риммой обсуждаем вчерашнюю серию тупого и бесконечного сериала «Любишь, не любишь». После напряженного ритма обучения в Школе, где каждый час приносил что-то новое, заниматься кропотливой монотонной работой по внесению формуляров в электронную базу данных невыносимо. Моя деятельная натура требует событий, а их нет. После странного телефонного звонка Гоша посоветовал мне пока не встречаться с подружками. Решаю выждать до конца недели и, если Гоша не объявится, послать к черту все правила и инструкции, которыми он меня напичкал перед тем, как исчезнуть. Вчера весь вечер в одиночестве просидела у телевизора, заработав в итоге головную боль.
        Сериал, который, захлебываясь от восторга, хвалит Римма, мне не понравился: любовные страсти какие-то искусственные и уж слишком вычурные. Не выдержав, я прерываю Римму и, изложив свое мнение, кратко резюмирую: «Сопли!»
        Римма в ступоре, она багровеет от возмущения, а когда готова выдать гневную тираду, звонит мой мобильный телефон. Вижу высветившийся номер, и у меня перехватывает дыхание - Егор!
        Сердце в томительном ожидании учащенно забилось. К сожалению, как обычно бывает, разум и чувства идут не в ногу. Знаю, что у Егора в мое отсутствие завязался серьезный роман, дело идет к женитьбе, и я думала, что навсегда вычеркнула его из своей жизни. Много раз представляла, как, случайно встретив его в городе, молча пройду мимо. Если он попробует меня остановить, заговорит, сделаю удивленное лицо: «Молодой человек, вы меня с кем-то перепутали. Извините, я спешу» - и гордо проследую дальше. Но одно дело фантазии, другое - реальные события.
        «Как мне вести себя с ним? Сразу дать отбой или выслушать?»
        - Вы позвонили в ночь. Попробуйте набрать другой номер, - сказала первое, что пришло в голову.
        - Иванна, я рад, что ты вернулась и у тебя все хорошо. Мы можем сегодня увидеться?
        «Да, я хочу, но не знаю для чего. Ведь между нами все кончено? Или нет?»
        - Зачем? Ты хочешь передать мне пригласительный на свою свадьбу?
        - Я хочу с тобой поговорить. Мне кажется, что это нужно нам обоим.
        - Мне это не нужно.
        - Почему ты строишь из себя обиженную? Ведь это ты бросила меня, не дождавшись, пока я вернусь из Сибири, укатила неизвестно куда, обрубив все концы. За все время прислала лишь одну поздравительную открытку.
        «Если бы ты знал, на какие ухищрения я пошла ради этого и чем рисковала!»
        - Я тебе сказала, что вернусь через полгода, вот и вернулась. Там, где я была, не было возможности писать или звонить.
        - А если я тебе скажу, что моя встреча с Викторией была предопределена? Еще до знакомства с ней я знал, что этой весной мы оба поедем отдыхать в Закарпатье, так и случилось. Мне довелось пережить удивительные события, о которых я хочу рассказать тебе.
        - Мне это неинтересно.
        - Тебе безразлично, что со мной произошло прошлым летом, когда я потерялся в тайге? - голос у Егора дрогнул.
        - Неинтересно, - выдавила из себя. - Как потерялся, так и нашелся.
        Я знаю, в какую передрягу он там попал: угодил из XXI века в V до нашей эры! В столь необычной ситуации он себя отлично проявил. На самом деле мне было интересно услышать об этом от него, но я на него обижена: как же быстро он нашел мне замену! Любила ли я его? Люблю ли до сих пор? Не знаю, но мне безумно хочется увидеться с ним.
        Римма, не скрывая любопытства, слушает разговор, внимательно следя за моей мимикой. Судя по насмешливым искоркам в ее глазах, ироничной улыбке, она догадывается, что я разговариваю с «бывшим», к которому еще не совсем охладела. С ее стороны это бестактно, машу ей рукой, чтобы она ушла и дала мне спокойно поговорить, но она равнодушно пожимает плечами. Похоже, это месть за то, что я не являюсь поклонницей сериала «Любишь, не любишь». К счастью, звонит телефон, похоже, это начальство, и она с недовольной миной покидает комнату.
        - Извини, что потревожил тебя, - теперь Егор говорит официально, сухо, и я не выдерживаю:
        - Хорошо. Вечером, после работы, в нашем кафе на Подоле.
        О Боже, какой музыкой прозвучало «в нашем»! К сожалению, никакое оно уже не наше, сказала по привычке и уже жалею об этом. Возвращаться к прошлому - сомнительное удовольствие, это как ворошить несвежее белье, которое дурно пахнет.
        - До встречи. - В его голосе все еще ощущается обида.
        Достаю из сумочки зеркальце и критично разглядываю себя.
        Внутри нарастает нетерпение, это как ожидание перед экзаменом; чувствую, что нервничаю и горю желанием чем-нибудь себя занять. Но чем?
        Возвращается Римма, вся в красных пятнах, - у нее был непростой разговор с шефиней.
        - Наша умница Оливия что придумала: мне сегодня придется поработать в читальном зале во вторую смену, так как Лида приболела и не вышла на работу. А мне сегодня никак нельзя, я еще утром отпросилась у Валентины, хотела уйти пораньше. Если работа мешает личной жизни, то ее следует поменять!
        - Или кавалера, - вставляю я.
        Стасик, с которым она встречается, женат и не может поздно возвращаться домой. Эти отношения тупиковые: или она разобьет семью, или сама останется у разбитого корыта, что более вероятно, судя по тому, что она каждый день рассказывает.
        - У нас любовь-морковь!
        - Ладно, Джульетта, я отправлюсь в читальный зал вместо тебя, а ты вали к своему Ромео. Только введи меня в курс, что там и как. В общих чертах я представляю, что от меня требуется: найти необходимую книгу, внести ее название, автора и код в формуляр читателя…
        - Я тебе все подробно расскажу, - обрадовалась Римма. - Я тебя обожаю, Иванна!
        - Подожди, я только позвоню. - Отыскиваю номер Егора в мобильном. Может, самаритянский поступок - следствие указания свыше, и мне не стоит встречаться с Егором?
        - Вмешалась судьба злодейка, - показываю кулак Римме, - поэтому сегодня вечером я занята и не знаю, когда освобожусь.
        - Ясно! - По голосу ощущаю, что внутри у него все кипит от негодования.
        - Вот и хорошо, - мягко соглашаюсь. - Семье привет! - И отключаюсь.
        - Класс! - радостно орет Римма. - Все довольны и улыбаются: ты отвертелась от встречи, на которую не хотела идти, а я, наоборот, иду на свидание.
        - Поняла: теперь я тебе еще и должна. Ладно, рассказывай, что надо будет делать.
        Работа в читалке внесла разнообразие в мои библиотечные будни, к тому же я смогла бегло осмотреть хранящиеся здесь книги. Конечно, Бодянский ни за что не стал бы прятать манускрипт в читальном зале, тут архисложно обеспечить его сохранность. Большая вероятность, что на него могли случайно наткнуться, и начались бы ненужные расспросы: что за старинная книга и почему оказалась здесь? Хотя считается, что лучший способ спрятать вещь - держать ее на виду. Я добросовестно просмотрела толстенные книги: не прячется ли под обложкой нечто написанное на латыни. Работать здесь мне понравилось больше, чем заполнять формуляры на компьютере.
        К восьми вечера, когда читалка опустела и сотрудники стали готовиться к закрытию библиотеки, пришло смс-сообщение от Егора: «Когда освободишься - перезвони. Нам надо обязательно сегодня встретиться».
        «Какой же ты настырный!» Не скажу, что мне неприятна его настойчивость. Звоню Егору:
        - Через час в нашем кафе. Подходит?
        - Даже если бы ты назначила встречу на краю света…
        - В следующий раз так и сделаю. Заранее предупреждаю, что у меня мало времени.
        Я специально опоздала на полчаса. Егор нервно ходит перед кафе и курит. Это что-то новое: раньше он не выносил табачного дыма.
        Увидев меня, он засиял и выбросил недокуренную сигарету. За то время, что мы не виделись, Егор сильно изменился, и не в лучшую сторону: очень похудел, буквально истощал, на лице резко выделяются скулы и морщины. Он так постарел, словно прошли не месяцы, а годы. И еще появились лихорадочный блеск в глазах и непроизвольные нервные движения, будто он все время порывается что-то сделать.
        - Рада тебя видеть, - по-мужски протягиваю ему руку и натянуто улыбаюсь, как бы расставляя «маячки», определяющие границы дозволенного. Он смотрит на меня взглядом собаки, просидевшей под дождем у двери дома хозяина целую ночь.
        - У меня в квартире остались твои вещи, и я сейчас… - он мнется.
        - Да ты не переживай, я знаю, что у тебя другая девушка, с чем тебя и поздравляю. - Изображаю как можно более сердечную улыбку. - Более того, я рада, что все так прекрасно устроилось. Я не готова к семейной жизни, и, если бы в прошлом году приняла твое предложение, мы бы с тобой намучились.
        - Кто знает… - тихо произносит Егор, глядя мне в глаза.
        Меня обдает жаром: выходит, его чувства ко мне не остыли, хотя постель заняла другая? Мне стало неловко, словно меня уличили в чем-то постыдном.
        - Что ни делается, все к лучшему, - произношу банальную фразу, но не знаю, насколько это крылатое выражение подходит к нашей ситуации. - Мои вещи выбрось - я не хочу, чтобы они напоминали мне о прошлом.
        - Оно было настолько дрянным? - с горечью говорит Егор. - Вещи собраны, я могу привезти их тебе домой, когда ты скажешь.
        - Почему ты не привез их сейчас?
        Егор пожал плечами, отведя взгляд в сторону.
        - Ты хотел еще раз со мной увидеться? - догадываюсь я и вгоняю своим вопросом Егора в краску. Он молча кивает в знак согласия. - Зачем?
        Его голова дергается, словно я влепила ему пощечину.
        - Ты считаешь, что нам не о чем говорить? - Он исподлобья мечет в меня обиженный взгляд.
        - О чем? О прошлом? Зачем посещать кладбище умерших чувств? Нельзя два раза войти в одну воду. Как говорится, что было, то сплыло. О работе? У нас нет точек соприкосновения. Поэтому делаю вывод: нас ничего не связывает, Егорка.
        - Мы могли бы быть друзьями…
        - Не думаю, что эта идея понравится твоей подруге, и я с ней соглашусь. Дружба предполагает отношения, основанные на взаимном доверии, привязанности, общности интересов. Чтобы не дискутировать о прошлом, опустим доверие и привязанность, но и общих интересов у нас с тобой нет.
        - Теннис, - улыбается Егор, напомнив мне о том, что наш роман начался с любви к настольному теннису.
        - Увы и ах, но я все это время была отлучена от пинг-понга, практически потеряла форму и не имею желания ее восстанавливать.
        - Ты стала другой, Иванна.
        - Все мы со временем меняемся. У тебя какое-то конкретное дело ко мне? - выжидающе смотрю на него.
        Мне жаль его, себя, внутри мечется целая стая кошек, больно царапая когтями сердце и не давая вздохнуть полной грудью. Запершило в горле, на глаза стали наворачиваться предательские слезы. Чтобы не расплакаться, круто разворачиваюсь и направляюсь к своему автомобилю.
        - Прощай! - бросаю ему на ходу.
        Хорошо, что до моего авто всего десяток шагов, которые преодолеваю, как в прострации. Оставаться рядом с ним, делать вид, что у меня все классно и я рада за него и за себя, выше моих сил. Возможно, когда-нибудь, в отдаленном будущем, мы встретимся с ним в кафе, и мне будет все равно. Буду пить кофе и говорить все, что придет в голову. Но не сейчас!
        - Иванна! - несмело окликает меня Егор, когда я собираюсь нырнуть в салон автомобиля.
        Почему он не бросился за мной, не сжал в крепких объятиях, не сказал ничего, что было важным для нас двоих? Завожу двигатель, заставляю себя не смотреть на Егора. Слезы застилают глаза, почти вслепую сворачиваю в ближайший двор и уже не сдерживаю себя, рыдаю и твержу вполголоса:
        - У нас с ним не могло быть будущего. Эти слезы - лишь жертва, дань воспоминаниям. Настоящее - это лакмусовая бумажка прошлого. Будущее - выбранный номер на рулетке надежд.

        1.5

        Сижу за компьютером, ввожу в базу данных библиотеки формуляры книг, а сама думаю тревожную думу.
        Задание найти в библиотеке спрятанную рукопись с каждым днем кажется все более невыполнимым, а миллион хранящихся здесь книг - все предметнее и осязаемее. Кроме нашего книгохранилища, чтобы разместить этот миллион книг, имеется еще четыре, куда, будучи директором, покойный Бодянский имел доступ, а мне, чтобы попасть туда, надо найти вескую причину. Но даже если я все же окажусь там, то чтобы пересмотреть сотни тысяч книг, потребуется невероятно много времени. Но есть косвенные доказательства того, что колдовской трактат спрятан именно в этом здании, в нижнем хранилище.
        Что мне известно о профессоре Бодянском? Он ученый, историк, посвятивший себя науке; администрирование и фактическое руководство библиотекой он возложил на плечи Олимпии Станиславовны. До этого он возглавлял отдел в Институте истории и археологии, читал лекции в вузах и имел аспирантов. Два года тому назад он неожиданно для всех стал директором Исторической библиотеки, оставив высокооплачиваемую работу в академическом институте, и свел количество лекционных часов до минимума.
        Большую часть времени он проводил, закрывшись в кабинете, часто задерживался допоздна. Понятно, что причиной смены места работы послужила именно возможность работать с уникальным старинным трактатом, а отнюдь не желание выполнять функции его хранителя. Большую часть рабочего времени Бодянский проводил в главном корпусе библиотеки, отсюда напрашивается вывод: древний трактат хранится именно в этом здании. Скорее всего, трактат спрятан в достаточно безопасном и легкодоступном для директора месте, в то же время труднодоступном для других.
        В этом здании имеется три книгохранилища. На втором этаже расположен оперативный фонд, доступ к которому имеют все работники библиотеки, поэтому маловероятно, чтобы там мог находиться магический трактат, да и я уже все там осмотрела.
        Раритеты, инкунабулы и древние рукописи хранятся на первом этаже, в самом охраняемом помещении, обслуживаемом двумя пожилыми библиотекарями, - это отдел редкой книги. В этом фонде не так много книг, и каждая на учете. Разве что директор Бодянский сообщил о трактате работающим там библиотекарям, но это маловероятно.
        Как по мне, наиболее подходящим местом для тайника является нижнее книгохранилище, расположенное в подвальном помещении, где находится не одна сотня тысяч книг, к которым имеет доступ только работающий там персонал - четыре человека. Наверное, там есть укромные места, где Бодянский мог хранить магический трактат.
        Несмотря на то, что я сотрудник библиотеки, у меня нет доступа в книгохранилища первого этажа и подвала, впрочем, как и у других работников нашего отдела. Библиотека - не номерной завод, но каждый здесь должен находиться на своем рабочем месте: кто в читальном зале, кто за компьютером, а кто и в книгохранилище.
        У меня немного шансов попасть в нижнее книгохранилище, тем более заняться там поисками колдовского трактата. Когда возникает необходимость в хранящихся там книгах, мы относим вниз формуляр и требование на книгу, через какое-то время получаем ее. Перейти работать туда мне вряд ли удастся: в книгохранилище штат укомплектован, люди там работают длительное время.
        Как вариант, можно подружиться с кем-нибудь из подвала, и тогда будет вполне естественно время от времени навещать приятельницу. Это даст возможность осмотреться там, а потом уже целенаправленно вести поиск. Однако чтобы перелопатить такое количество книг, потребуется не один год, поэтому следует напрячь мозги и определить наиболее вероятные места. К тому же не факт, а только мое предположение, что гримуар спрятан среди книг, хранящихся в подвале.
        - Катя, - обращаюсь к ближайшей соседке, нарушая обычно царящую в отделе тишину. - Что в этом здании находилось до того, как оно стало библиотекой?
        - Что может находиться в монастырском строении? - Катя недовольна тем, что я ее отвлекла. - Кельи, вот что. И что-то вроде больнички.
        - Троицкий больничный монастырь, основанный в XII веке, - поправляет ее Тамара. - Здесь лечили иноков Печерского монастыря. А в подвале находился ледник, куда помещали умерших, - морг.
        - Неужели такое древнее здание?
        - Старое, но не древнее. Первоначальные постройки сгорели еще при нашествии Батыя, потом здания несколько раз перестраивались, так как они были деревянными и только в XVII веке стали каменными. Кстати, в те времена здесь селились и доживали свой век бессемейные запорожские казаки. А самым старым зданием Печерского монастыря является Троицкая надвратная церковь, которая и в самом деле помнит события XII века.
        - Очень занимательно! - демонстрирую заинтересованность историей больничного монастыря. Теперь я смогу, не вызывая подозрений, обследовать здание и прикинуть, где может храниться гримуар.
        - Где мне почитать об истории больничного монастыря?
        - Тебе зачем? - ехидно интересуется Катя. - Вроде ты по образованию не историк, а журналистка.
        - Вот именно! - Тут же выдаю только что придуманную легенду: - Подружка подкинула заказ на серию статей об истории города. Почему бы не начать с больничного монастыря? Деньги лишними не бывают.
        - Ловко ты! - завидует Катя. - Тебе соавторы не нужны?
        - Сами с усами, - смеюсь, подкручивая несуществующий ус.
        - Тема не избитая, но материала - почти ничего, - сочувствует Тамара. - Надо рыться в архивах, выуживать информацию по крупицам.
        - Это же не научный трактат писать, а журналистскую статью. - Я полна оптимизма и постепенно распространяю свой интерес на хранилище, расположенное в подвале. - Желательно украсить ее мистическими легендами. В подвале был морг, может, есть какая-то жуткая легенда, связанная с ним? Было бы любопытно побывать там.
        - Туда без разрешения Олимпии не попадешь, - мстительно говорит Катя, - а она вряд ли тебе его даст.
        - Валентина Васильевна имеет допуск в нижнее хранилище, попроси ее, чтобы она тебя туда провела, - советует Тамара. - Список книг, из которых можно узнать об истории больничного монастыря, я тебе дам, когда-то сама этим интересовалась.
        - Не так уж давно - на прошлой неделе, - язвительно уточняет Катя. - А потом этим заинтересовалась Ириша. Похоже, у нас возникла эпидемия любознательности, почему-то всем надо знать историю этого здания!
        Студентка-заочница Ириша не принимает участия в нашей беседе, сохраняет молчание, делая вид, что с головой ушла в работу, и наш разговор затихает.
        Валентины Васильевны нет в комнате, она проводит экскурсию для студентов-первокурсников и появится не раньше обеда. Я обдумываю полученную информацию.
        Выходит, интерес к истории этого здания возник совсем недавно. Тамара и Ириша заинтересовались этим незадолго до убийства директора библиотеки. Возможно, это просто совпадение, а может, и нет. Гоша уверен, что убийца не нашел гримуар, так что напрашивается вывод: он сам или его сообщники продолжают поиски магического трактата. Не думаю, что ход их рассуждений о местонахождении гримуара сильно отличается от моего.
        Убийце-энерджи, так же как и мне, надо проникнуть в нижнее книгохранилище, и, на первый взгляд, сделать это ему значительно проще, чем мне. Ему достаточно воспользоваться телом кого-нибудь из сотрудников, работающих в нижнем хранилище. Но энерджи понимает, что смерть Водянского стала для эмиссаров Шамбалы сигналом к действию, и они активно ищут его. Знаю, что этим занимаюсь не только я. Находясь в телесной оболочке, энерджи смертен, как и человек. Энерджи также понимает, что с особым вниманием эмиссары отнесутся к лицам, которые постоянно работают в нижнем хранилище, и воспользоваться их телами будет для него очень рискованно.
        Поэтому к числу работников библиотеки, в которых мог внедриться энерджи, следует отнести и лиц, имеющих доступ в нижнее книгохранилище: Олимпию Станиславовну и мою шефиню, Валентину Васильевну. Не стоит сбрасывать со счетов и вахтеров, остающихся ночью в одиночестве. Ключи от хранилищ сдаются на вахту, там они хранятся в опечатываемом Олимпией металлическом ящичке. Той же печатью опечатывают двери хранилищ, кроме хранилища редкой книги, которое ставят на сигнализацию.
        Не самое сложное дело - изготовить дубликат печати, имея ее оттиск. Итого под подозрением у меня десять человек.
        Из этого списка можно было бы исключить лиц, имеющих на теле отметину «знак ведьмы», - в них энерджи не в состоянии внедриться. Но, с другой стороны, почему энерджи не завербовать себе помощника, воспользовавшись человеческими слабостями? Поэтому список подозреваемых скорее придется увеличить, чем сократить. Не исключено, что энерджи уже здесь, затаился под личиной одной из сотрудниц библиотеки. Странен и непонятен одновременно пробудившийся у моих соседок по комнате интерес к истории нашего здания. Но они, как и я, не вхожи в нижнее хранилище, поэтому для энерджи они неподходящие кандидатуры.
        Из моего списка больше всего подозрений вызывает Валентина Васильевна из-за ее недавнего странного раннего прихода на работу. Но, может, в этом нет ничего подозрительного? Гоша, почему ты не выходишь со мной на связь? Мне требуется твоя помощь!

        1.6

        Гоша почтил меня своим присутствием, когда я готовилась лечь спать и уже смыла косметику. Проигнорировав мою недовольную гримасу, он устроился за столом в большой комнате:
        - Как дела, Иванна? Есть успехи?
        - Найди то, не знаю что. Мне не известно, как разыскиваемый трактат выглядит, каких он размеров, тогда как мне понять, где его могли спрятать? Кроме того, хотелось бы больше знать о том, что он собой представляет и почему его решили хранить в Исторической библиотеке, а не в бункере под охраной, если это столь значительная ценность, да еще и опасная.
        - У тебя есть что-нибудь выпить? Горло пересохло, - с надеждой уставился на меня Гоша.
        - У меня не рюмочная и не распивочная. Могу предложить только минеральную воду. Чаю хочешь?
        - Жестокая ты.
        - Лирику оставим на потом. Я тебя слушаю.
        - Ты когда-нибудь видела инкунабулы раннего Средневековья? По размерам трактат примерно, как том энциклопедического словаря Брокгауза-Ефрона. Обложка из темной кожи, внутри рукописный текст на латыни, буковка к буковке.
        - Ты говорил, что автор Папа Римский?
        - Тогда он был лишь ученым монахом Гербертом[11 - Имеется в виду Папа Сильвестр II. Эта история легла в основу сюжета романа С. Пономаренко «Проклятие рукописи».]. Когда он был в Севилье, ему удалось завладеть магическим арабским трактатом, дававшим власть над могущественным духом Арбателем, властвующим над другими духами. Герберт, как и многие ученые люди того времени, втайне занимался магией, но его целью был не философский камень, не возможность превращать в золото неблагородные металлы, а обретение мощного оружия. В те времена весь юг Италии находился под властью турок, и они не раз угрожали Риму. Войска турецкого падишаха были многочисленны, воины славились отвагой. Италия тогда была раздроблена на мелкие княжества, которые не в силах были дать отпор турецким захватчикам. Только то, что Рим находился в вассальной зависимости от германского властителя, носившего титул императора Римской империи, сдерживало турок. Герберт решил с помощью духа Арбателя изгнать захватчиков из Италии и возродить могущество Рима. Он потратил не одно десятилетие, создавая собственный магический трактат на основе
арабского. Но когда гримуар был готов и в его руках оказалось могущественное оружие, он испугался.
        - Интересно, чего?
        - Дух, приписанный к гримуару, помог ему стать Папой Римским в 999 году.
        - Неужели испугался, осознав, какую власть получил? Не верится.
        - Сильвестр неожиданно для себя понял, что на самом деле им управляет дух, незаметно подчинив его себе и внушая желания по своему усмотрению. Папа спрятал зловещий трактат среди книг папской библиотеки, так как только оттуда дух Арбатель не мог влиять на него.
        - Духи - это неприкаянные души людей, застрявшие между нашим и тонким миром. Неужели этот дух такой страшный и могущественный?
        - Сила духа зависит от того, насколько он был могуществен при жизни. Человек, чья душа стала духом Арбателем, при жизни был вождем народа, перед которым трепетали и которому платили дань владыки могущественных империй, чье имя наводило на всех ужас. Его прозвали Бич божий. При взятии городов он вырезал все население, а попасть к нему в плен означало медленную мучительную смерть. У него была непреодолимая жажда власти и богатства. Ради того, чтобы получить их, он убил своего брата-соправителя и стал властвовать один. Целью Бича божия было завоевать весь мир. Его остановила девушка, дочь шамана уничтоженного им племени. Она сумела пронести в складках одежды нож для жертвоприношений, и когда он, надругавшись над ней, заснул, зарезала его и наложила на его душу заклятие. На самом деле его звали Аттила.
        - Знакомое имя исторического персонажа: Аттила, предводитель гуннов.
        - Аттилу и множество его сокровищ захоронили тайно, затем убили тех, кто это сделал, а потом и их убийц. Казалось, была соблюдена абсолютная тайна захоронения, но вмешался случай, и во времена раннего Средневековья его могилу обнаружили арабские завоеватели на территории современной Франции. Арабские маги привязали дух Аттилы к магическому трактату, которым позднее воспользовался монах Сильвестр.
        - Ну, дух, и что с того? - не выдержала я. - Но все равно непонятно: дух есть нематериальная субстанция, которая практически никак не может воздействовать на материальный мир. Или он, как старик Хоттабыч, вырвал из бороды несколько волосинок и загадал желание, которое тут же исполнилось?
        - Зря ты смеешься. Дух Арбателя-Аттилы жаждет получить тело, и именно тело владельца магического трактата. И тогда Арбатель начнет восхождение к вершинам власти, используя все доступные ему средства, а их у него много. Он и при жизни был лишен человеческих эмоций, что уж говорить о духе. Арбатель может стать новым архи-Гитлером или архи-Усамой Бен-Ладеном, все зависит от того, какой путь он изберет. Одно несомненно: будет литься кровь, начнутся бесконечные войны.
        - Теперь я совсем запуталась. Ведь сами энерджи - нематериальные субстанции и с успехом могут обойтись без духа Арбателя. Зачем он им?
        - У нас достаточно технических средств, чтобы вовремя выявить энерджи и уничтожить их, когда они попытаются получить неограниченную власть. Они не раз на этом обожглись, а теперь намерены изменить ход истории, и для этого им нужен древний магический трактат. Заполучив его, они постараются сделать так, чтобы Арбатель обрел физический облик в отдаленном прошлом, и с его помощью они направят ход истории в нужное им русло.
        - Но ведь с помощью анкха мы тоже можем отправиться в прошлое.
        - Конечно, но надо знать их планы: в какой момент и где они попытаются вмешаться. Ясно лишь одно: это будет Средневековье, когда, используя инквизицию, им удалось почти полностью уничтожить наших эмиссаров и получить над нами преимущество. Поэтому нам крайне важно найти магический трактат раньше них.
        - Если это так важно, почему не поручили это задание более опытному эмиссару, чем я?
        - Энерджи известно о нас довольно много, и наших эмиссаров они знают в лицо. Ты человек новый, для них неизвестный. Кроме нас, этим занимаются еще несколько групп, которые пытаются подойти к этой проблеме с других сторон.
        - Мое пребывание в библиотеке будет бесполезным, если я не получу доступ во все хранилища, в первую очередь в то, которое расположено в подвале. Туда вхожи всего несколько сотрудников библиотеки: непосредственно работающие там и, конечно, руководство в лице Оливии.
        - Хорошо, что-нибудь придумаем. Кстати, возьми эту ручку, она поможет тебе найти гримуар. - Гоша с невозмутимым видом протянул мне металлическую шариковую ручку. - Этот индикатор сработает на чип, который должен был установить на манускрипте Бодянский. Это поможет тебе в поисках, если, конечно, Бодянский выполнил все в точности.
        - Гоша, ты свинья! - завопила я. - Почему ты мне даешь его только сейчас?! Я уже сколько дней работаю в библиотеке?
        - Мне самому его недавно передали. Но ты не обольщайся: ученые люди безалаберные и о таких вещах могут просто забыть.
        - А вдруг он не забыл? - Я возмущенно уставилась на Гошу. «Вместо того чтобы подбодрить, он пытается заразить меня пессимизмом. У меня и так этого добра хватает».
        - Тогда тебе повезет.
        - Нам, Гоша! Это наше общее дело. Как работает индикатор?
        - Очень просто. Он среагирует на гримуар миганием светодиода и вибрацией.
        - Радиус его действия?
        - До метра. Теперь ты дашь мне что-нибудь, чем я смогу утолить жажду?
        На этот раз его просьба больше напоминала приказ, и я демонстративно заварила чай. Гоша вздохнул, сообщил, что на ночь пить много жидкости вредно, иначе будут сниться кошмары, и с недовольным видом удалился.

        1.7

        Утром обнаружилось, что и без того небольшой коллектив библиотеки охватила странная эпидемия: сразу четыре сотрудника не вышли на работу, взяли больничный. Двое из них работают в нижнем книгохранилище. Оливии пришлось срочно делать перестановки, в результате меня перевели на первый этаж, в отдел редкой книги. Более того, в случае необходимости меня вполне могли направить в нижнее книгохранилище. Такая оперативность Гоши меня порадовала.
        Уже в первой половине дня с помощью индикатора я убедилась, что в отделе редкой книги гримуара нет. Если только там нет какого-нибудь замаскированного тайника. Но поскольку Бодянский работал в библиотеке недолго и за время его директорства не было капитального ремонта, тайник можно было не разыскивать.
        После обеда меня с Иришей привлекли к работе в нижнем хранилище. Несмотря на то что она моложе меня, ее назначили старшей, как имеющую опыт работы в библиотеке.
        - Не боишься, Иванна, спускаться в подвал? - негромко спросила Ириша, по обыкновению глядя в сторону.
        Она девушка молчаливая, как правило, не вступает в дебаты, иногда разгорающиеся в нашем женском коллективе.
        - Чего мне там бояться? Крыс? Мышей?
        - Грызунов там нет - дератизацию санстанция делает регулярно. Я о другом… Не боишься неприкаянных душ умерших, ведь там был морг? - Ириша испуганно на меня взглянула и сразу отвела глаза. - В монастырской больнице лечились не только монахи, но и паломники, а среди них хватало людей, замаливающих страшные грехи. Некоторые из них тут умирали, и с тех пор призраками бродят ночами по подвалу. - Девушка понизила голос, и мне припомнилось, что именно так рассказывали страшилки о духах, привидениях, вампирах соседские ребята, чтобы было страшнее. Девчонки из нашей компании испуганно визжали и умоляли не рассказывать страшные истории, а ребята подбрасывали такие ужасные детали, что Гоголь отдыхает. В детстве я, как и мои подружки, пугалась этих страшилок, хотя и понимала, что все это выдумки. Сейчас, когда мне на самом деле пришлось столкнуться с представителями темных сил, а опасность не надуманная, страха я не испытываю.
        - Было бы любопытно взглянуть хоть на одного призрака. - Я ободряюще улыбнулась Ирише. - К сожалению, при электрическом свете призраки не появляются, а выключить свет нам не позволят. Раз ты об этом заговорила, скажи, если это не секрет, почему ты интересовалась историей этого здания?
        - Если пообещаешь, что не будешь смеяться и никому не расскажешь.
        - Я девушка серьезная и не болтливая. Поклясться на крови?
        - Ценю иронию, поверю просто так…
        Ирина смущенно посмотрела на меня, и я снова ободряюще улыбнулась.
        - Иванна, ты знаешь, что находилось на месте современного арт-центра «Мыстецький Арсенал»?
        - Завод «Арсенал».
        - А еще раньше?
        - Не знаю, но здание «Арсенала» старинное, ему, наверное, не одна сотня лет.
        - Оно было построено на месте девичьего Вознесенского монастыря, но только в конце XVIII века, а монастырь был снесен в его начале. Вопрос: зачем потребовалось сносить монастырь, если после этого площадка пустовала более чем семьдесят лет?
        - Не знаю.
        - Главной причиной уничтожения девичьего монастыря было то, что последней его настоятельницей была черница Мария Магдалина, мать гетмана Ивана Мазепы[12 - Марина Мазепа.]. Приехав после Полтавской битвы в Киев, царь Петр I постарался убрать все, что было связано с именем гетмана Мазепы. Но не только жажда мести руководила царем, он хотел найти сокровища гетмана, которые тот не смог с собой вывезти. Мать Мазепы имела большое влияние на сына и во многом ему помогала. Именно она помогала ему вести тайную переписку сначала с польским королем, а затем и со шведским. Гетман Мазепа, решившись пойти против царя, тщательно подготовился к этому шагу и заблаговременно спрятал свои сокровища в надежном месте. Историки считают, что и в этом ему помогла его мать.
        - Читала, что они так и не найдены, - кивнула я. - Возможно, то, что клад существует, только миф. Ведь известно из разных источников, что Мазепа всюду возил с собой внушительную казну. Были ли это все его сокровища или только часть, историки спорят между собой до сих пор.
        - Зато известно точно, что уникальный бриллиант весом в девяносто карат, доставшийся гетману после его расправы с Кочубеем, он подарил матери, которая хранила его в иконе, но не известно, в какой. Игуменья Мария Магдалина умерла за два года до Полтавской битвы, и о бриллианте с тех пор никто ничего не знает. Когда по указу императрицы Елизаветы для строительства «Арсенала» снесли последние сохранившиеся здания монастыря, церкви Вознесения Господнего и Покрова Пресвятой Богородицы, то были обнаружены обширные подземные ходы, находившиеся под ними. Часть их использовали как большой подвал, а остальные замуровали.
        - Познавательно, но к чему ты клонишь?
        - Вознесенский женский монастырь шефствовал над монастырской больницей, расположенной в этом здании. Расстояние между ними не больше двухсот метров. А если предположить, что гетман Мазепа, имея огромные человеческие и финансовые ресурсы, велел сделать тайный подземный ход, ведущий из монастыря в подвал этой больнички, и впоследствии спрятал здесь сокровища? Мой знакомый биолокатор Андрей обследовал эти места и подтвердил, что имеются пустоты под землей, соединяющие «Арсенал» и это здание.
        - Это могут быть городские коммуникации, та же канализация.
        - А вот и нет. Я уже консультировалась с диггерами: пустоты, которые выявил биолокатор, не совпадают с подземными коммуникациями.
        - Даже если под землей находится сокровищница, как ты туда попадешь? Откуда будешь рыть? - Я едва сдерживала смех.
        - Если мои предположения верны, туда есть ход из подвала нашего здания, и он замаскирован. Мне удалось узнать, что подвал ни разу капитально не ремонтировали, поэтому подземный ход и не был обнаружен.
        Рассуждения Ириши весьма наивны, и у меня нашлось бы сто возражений против ее гипотезы, но возникла идея: зачем переубеждать Иришу, если я могу воспользоваться ее помощью в поисках гримуара, не сообщая ей, какова моя настоящая цель? Она будет убеждена, что я тоже ищу мифический тайный ход, я же буду обследовать подвал, надеясь найти там гримуар.
        - Ириша, пожалуй, в твоих словах может отыскаться зерно истины. Большинство величайших исторических открытий были сделаны исходя из фантастических предположений. Так, дилетант Шлиман открыл местоположение древней Трои, Картер - гробницу Тутанхамона, а археолог Мозолевский нашел в разграбленном скифском кургане уникальную золотую пектораль. Твоя идея меня заинтересовала.
        - Ты хочешь сказать, что…
        - Что я помогу тебе в поисках. Это гораздо интереснее, чем гробить себя, корпя над библиотечными формулярами. Если уж вдыхать книжную пыль, то ради высокой цели. Надеюсь, тебе пригодится мой журналистский нюх и опыт криминального репортера. Ведь кладоискательство и расследование преступлений имеют что-то общее.
        - Я так рада, Иванна! - Ириша сияла. - Вдвоем будет классно!
        - Мы сможем горы своротить!
        - Когда приступим, Иванна?
        Разговаривая, мы спустились на первый этаж, в вестибюль, где шумной группе студентов и их преподавателю выписывали разовые пропуска.
        - Чего тянуть? Давай начнем прямо сейчас. В хранилище мы будем одни. Видишь группу студентов-экскурсантов? Явно Наталье Викторовне поручат провести для них экскурсию, поэтому нас и откомандировали вниз. Надо воспользоваться моментом.
        Мы прошли по коридору первого этажа в самый конец, где за дверью с табличкой «Книгохранилище № 1» обнаружились ступени, круто уходящие вниз и упирающиеся в мощную металлическую дверь со звонком.
        Ириша нажала на кнопку, раздалась неприятная трель, и я невольно вздрогнула. Пришлось довольно долго ожидать, пока Наталья Викторовна откроет. Глядя на нее, я вспомнила, как в детстве похожая на нее женщина, круглолицая, с веснушками, читала вечернюю сказку по нашему местному телеканалу. У той женщины волосы были спрятаны иод косынку, завязанную у подбородка на большой узел. Ее голос, елейно-слащавый, вызывал желание уснуть. Но сходство было только внешним. Наталья Викторовна платка не носила, голос имела резкий, командный, от нее исходила неуемная энергия.
        - Чего задержались так? Оливия уже звонила, торопила, там люди ждут, а мне надо вас проинструктировать.
        - Наталья Викторовна, вы не волнуйтесь, идите наверх, ведь я у вас уже была, - предложила Ириша.
        - Ты чего меня гонишь? Ты была с Татьяной, а сейчас, мало того, что сама «зеленая», так привела с собой девицу еще «зеленее». - Женщина окинула меня неприязненным взглядом. - Проходите, буду вас инструктировать.
        С замирающим сердцем я вошла в книгохранилище. Все видимое пространство занимали стеллажи с табличками, заставленные книгами до потолка. На табличках значились пока не понятные для меня аббревиатуры. Потолки здесь были высокие, не менее трех с половиной метров. Открывавшиеся между стеллажами проходы тянулись вглубь подвала, и было ясно, что он огромных размеров. Без индикатора среди такого множества книг найти гримуар было бы все равно что отыскать иголку в стоге сена. Пожалуй, тут между стеллажами и заблудиться можно. Наталья Викторовна инструктировала нас минут пятнадцать: рассказывала, что мы должны делать и чего не должны. Даже звонок недовольной Оливии не заставил ее поторопиться. Задав нам несколько вопросов, чтобы уяснить, насколько мы усвоили принятые здесь правила и поняли, что нам следует делать, она удалилась.
        - Не знаю, как тебе, но мне здесь страшно, - призналась Ириша. - И наша затея теперь кажется глупой. Наталья Викторовна столько заданий дала, что, даже если будем стараться изо всех сил, все равно не успеем сделать все до ее прихода.
        - Истину глаголишь: если все равно не успеем, тогда зачем стараться? Я уверена, что, загружая нас работой, она преследовала одну цель: чтобы мы не совали нос куда не следует. К тому же, может, нас сюда больше не пошлют, поэтому надо использовать эту возможность на все сто. А что сказать Наталье, придумаем.
        - Но все же, - продолжала колебаться Ириша, - если мы ничего не сделаем, Наталья поймет, что мы чем-то другим занимались. Мне не хотелось бы портить с ней отношения.
        - Тогда сделаем так: я займусь поисками замаскированного входа в подземелье, а ты начнешь делать всю ту ерунду, которой она нас загрузила. Все равно ты в этом понимаешь больше, чем я. В случае, если я найду вход в подземелье, то славу и сокровища поделим пополам.
        - Так будет лучше, - согласилась Ириша. - Хотя мне уже кажется, что все это бесполезно.
        Не теряя времени, она взяла пухлую пачку требований на книги из хранилища и двинулась вдоль стеллажей с озабоченным видом. Сжав в руке ручку-индикатор, я прошла до конца один ряд стеллажей и уперлась в стену. Пришлось возвращаться тем же самым путем, тратя драгоценное время, но по-другому я никак не смогла бы попасть в следующий ряд. Подвал был и правда огромный, стеллажей множество, и мое хождение займет не один час, а Натальи Викторовны не будет еще час, от силы полтора. Надо было что-нибудь срочно придумать, чтобы упростить поиски. В голову ничего не приходило, кроме того, что надо ускорить шаг, и я перешла чуть ли не на легкий бег.
        - У тебя все в порядке? - раздался встревоженный голос Ириши, видно, обеспокоенной моим способом передвижения.
        - Все класс! Заодно проверю, не потеряла ли я форму! - поспешила я ее успокоить.
        Время шло, я металась вдоль книжных рядов, не жалея сил, но индикатор молчал, как проклятый. Чем ближе я подбиралась к противоположному концу подвала, тем сильнее у меня билось сердце в ожидании, что вот-вот обнаружится спрятанный гримуар. Я не стала загадывать, что буду с ним делать, сказав себе, что приму решение, когда найду место, где он хранится. Но вот и последний ряд, сердце в груди стучало словно барабан, ноги от усталости слегка заплетались - я выложилась полностью. Ряд закончился, а индикатор так и не сработал.
        «Может, он сломан? Или Бодянский не установил чип на манускрипт, хотя и должен был? Или гримуар спрятан в другом месте?» Последнее предположение я сразу отбросила: лучшего места для хранения гримуара не найти. И Бодянский мог сюда по нескольку раз в день заходить, не вызывая подозрений, как бы для того, чтобы подобрать себе необходимые книги.
        К Ирише я возвращалась тяжелой походкой смертельно уставшего и разочарованного человека. Все мои усилия оказались напрасны, и индикатор не помог. Найти спрятанный здесь гримуар собственными силами мне представлялось пустой затеей, разве что меня переведут сюда на постоянную работу. Может, тогда мне улыбнется счастье, и я его найду. Увидев, в каком я состоянии, Ириша даже не стала спрашивать о результатах поисков, а затараторила, что успела подобрать меньше половины требуемых книг.
        - Здесь нет входа в подземелье, - все же сочла нужным сообщить я. - Или он очень хорошо замаскирован.
        - Бог с ним! - беспечно махнула рукой Ириша. - Отрицательный результат - тоже результат.
        Раздался звонок в дверь, и Ириша впустила Наталью Викторовну.
        - Что ж, посмотрим, какие вы работнички. - Она на взгляд оценила стопку подобранных Иришей книг, пересчитала оставшиеся требования читателей и недовольно покачала головой.
        - Девчата, вы здесь чем занимались?! Байдыки били? Заказанные книги сегодня должны быть отправлены в читальный зал, и не позже 16 часов, то есть через двадцать минут. Не ожидала от вас этого, и особенно от тебя, Ириша.
        Ириша повесила голову и горестно вздохнула. Наталья Викторовна взглянула на психрометр и назидательно сказала:
        - Кондиционер следовало уже давно выключить, электроэнергию надо беречь, а то она съест все деньги библиотеки. - Затем обратилась к Ирише: - Вздыхать и охать будешь потом. А сейчас давайте-ка втроем засучим рукава и будем делать то, чего вы не сделали! Иванна, выключи кондиционер - выключатель на распределительном щите!
        Наталья Викторовна мотнула головой в сторону выкрашенного в нежно-голубой цвет металлического ящика, висевшего в углу, в двух метрах от стола. Ее командный голос заставил меня опрометью броситься выполнять указание. На распределительном щите было с пяток тумблеров и экран психрометра с самописцем. Я нашла табличку с надписью «Кондиционер», и в этот момент грудью ощутила вибрацию ручки-индикатора, сунутой в кармашек блузона.
        Не веря своему счастью, я взяла его в руку и увидела, что светодиод беспрерывно мигает. Словно предупреждает об опасности. «Опасность?!»
        Я резко обернулась и увидела рядом Иришу, которая с улыбкой смотрела на индикатор.
        - Занятная вещица. Для чего она предназначена?
        - Девчата, вы что, даже вдвоем не можете выключить кондиционер?! - рассерженно крикнула Наталья Викторовна. - Идите быстрей сюда, у нас времени в обрез!
        Я посмотрела в ее сторону и в то же мгновение меня будто пронзила молния, я не поняла, как оказалась на жестких плитках пола, корчась от невыносимой боли. Последнее, что услышала, был встревоженный голос Ириши:
        - Наталья Викторовна, идите сюда! Иванне плохо, ее ударило током.
        Я провалилась в черноту боли, и все исчезло.
        Сознание вернулось вместе с болью, я ощутила, что конечности онемели, как будто они не мои, и уши словно забиты ватой. Лежать, уткнувшись лицом в плитки пола, было неуютно, и я, напрягшись, с трудом перевернулась на спину.
        Первым восстановился слух, и я услышала чьи-то слабые стоны. Боль в мышцах была уже не такой острой, я слегка повернула голову и увидела в двух шагах от себя лежащую на полу Иришу. Каждое движение давалось с трудом и сопровождалось болью, но я смогла сначала встать на колени, а затем и подняться. Шатаясь, я подошла к Ирише. Ее глаза были закрыты, и она слегка постанывала. Натальи Викторовны в помещении не было. В голове у меня был полный кавардак, мысли путались.
        Вспомнив, что на столе стояла бутылка с минеральной водой, я пошла за ней. Когда я сделала пару глотков прямо из горлышка, мне стало чуть легче. Прихватив бутылку, я вернулась к распределительному щиту и увидела, что он открыт. Мне были видны грозные медные шины под напряжением, пучки проводов, автоматы, а сбоку - небольшой металлический ящик. Я открыла его дверцу и убедилась, что он пуст. Энерджи провел меня, как дуру! Гримуар теперь в его руках! Я помогла его найти и провалила задание! Надо быстрее сообщить об этом Гоше!
        Я достала мобильный телефон, но связи в подвале не было. Попробовала выйти наружу, но не смогла: дверь была заперта. Позвонить по обычному телефону, стоящему на столе, тоже не получилось: провода были вырваны и он молчал. Я оказалась в каменной ловушке!
        За спиной вновь раздался стон Ириши, а затем ее слабый голос:
        - Что это было?
        Обернувшись, я увидела, что она пытается подняться, но у нее это плохо получается. Пришлось подойти и помочь ей.
        - Что вы здесь натворили?! Больше вас сюда не допущу! - раздраженно произнесла Ириша. - А где Ириша? С ней у меня будет особый разговор!
        Я молча подошла к столу и достала из сумочки Натальи Викторовны зеркальце.
        - Какая наглость! Иванна, кто тебе разрешил рыться в моей сумочке?!
        Я так же молча протянула ей зеркальце, она недоуменно его взяла, посмотрела и в ужасе бросила на пол, оно разлетелось на искрящиеся осколки.
        - Боже мой! Что это такое?! Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит?!
        Я могла ей объяснить, но не стала этого делать - бесполезно! Энерджи использовал тело Ириши, чтобы подобраться к гримуару. Он понимал, что внедряться в тело кого-нибудь из сотрудников нижнего книгохранилища не имело смысла: для того, чтобы найти гримуар среди сотен тысяч книг, потребовалось бы очень много времени, а энерджи быстро разоблачили бы. Поэтому было выбрано тело Ириши, которая не имела доступа в нижнее хранилище, как и большинство сотрудников библиотеки. Энерджи вскоре понял, кто я такая, и решил предоставить мне возможность заняться поисками гримуара, зная или предполагая, что у меня имеются необходимые для этого технические средства. Энерджи-Ириша заманила меня легендой про клад Мазепы, чтобы я могла спокойно заниматься поисками гримуара, заранее просчитав, как будет действовать, когда я его обнаружу. Так все и произошло! По сравнению с Натальей Викторовной, я отделалась легко: ей прямая дорога в психбольницу, ведь никто не поверит, что у нее украли тело, а взамен дали другое. Затем ее душа начнет отторгаться от чужого тела, и через несколько дней это тело превратится в «овощ» -
бездушную оболочку человека. Мне это ей рассказать?
        - Иванна, не молчи! Что случилось? Я в зеркале увидела лицо Ириши, у меня ее тело… Разве такое может быть? - В ее голосе было столько отчаяния и боли, что я все же решилась открыть ей часть правды.
        - Наталья Викторовна, вы не сошли с ума, вы в самом деле находитесь в теле Ириши.
        - О Боже! Это сон, марево, грезы, галлюцинации! - простонала Наталья Викторовна.
        - К сожалению, это явь, ужасная явь. Если будете делать то, что я скажу, вам станет легче. С этого момента вы Ириша, а не Наталья Викторовна!
        - Не может быть! Не может быть!
        - В квартире с вами еще кто-нибудь живет?
        - Да, муж, но он уехал в командировку, вернется через неделю.
        - Это хорошо. Тогда сможете пока жить дома. А там все встанет на свои места. - Мне все же пришлось обмануть ее, так как правда была бы очень жестокой: не станет она снова Натальей Викторовной и мужа никогда не увидит.
        - Да, немного полегчало. Надеюсь, все это ненадолго. Ты правду говоришь, Иванна?
        - Правду, можете мне верить.
        - Откуда ты все это знаешь и где Ириша? - В ее глазах вспыхнуло подозрение.
        - Ириша, оказавшись в вашем теле, испугалась, убежала из подвала, нас заперла и лишила связи с внешним миром. Надо как можно скорее отсюда выбраться, чтобы Ириша в вашем теле не наделала глупостей. Ведь скоро все вернется на свои места. - Я вновь ей соврала, правда, частично.
        - Какой ужас! Это был научный эксперимент?
        - Вроде того. Я ничего не знаю, кроме того, что рассказала вам. - Я решила больше не фантазировать, чтобы не загнать себя в угол. - Отсюда можно как-то выбраться? У вас есть второй ключ?
        - К сожалению, нет.
        - Что-нибудь железное, чем мы могли бы колотить в дверь, чтобы нас услышали?
        - Железное? Разве что плоскогубцы, их на прошлой неделе забыл электрик и все никак не зайдет за ними.
        - Больше ничего?
        - Увы.
        Взяв плоскогубцы, я отодрала пластик, которым была обшита дверь, и стала колотить по железу. Звук был недостаточно громкий, но я не могла придумать ничего другого. Через час меня сменила Наталья Викторовна, и когда она уже изнемогала от усталости, в дверь позвонили.
        - Мы заперты! - дружно заорали мы. - Выпустите нас!
        Через непродолжительное время дверь открылась, и за ней оказалась целая делегация во главе со строгой Оливией.
        - Что тут случилось? Почему вас закрыли?
        Я бросила предостерегающий взгляд на Наталью Викторовну, которая хотела что-то сказать, и она сдержалась.
        - Наталья Викторовна почувствовала себя плохо и ушла, видно, второпях она прихватила с собой ключ. Телефон не работает, нам пришлось таким образом давать о себе знать.
        - Я вам не верю. Каждая напишите объяснительную. Наталья Викторовна два часа назад занесла книги в читальный зал, пожаловалась, что вы работаете из рук вон плохо, поэтому вместо четырех заказанные книги будут поданы к шести вечера.
        - Хорошо, мы все напишем, Оливия Станиславовна, но завтра. Поверьте, мы обе себя очень плохо чувствуем, - сказала я и, не ожидая реакции Оливии, выскочила из подвала.
        Энерджи выиграл время, но я была уверена, что еще можно что-нибудь сделать. Набрав на мобильном номер Гоши, я дала выход эмоциям:
        - Катастрофа! Гримуар у энерджи! Уже два часа он в их власти! Энерджи воспользовался телами Ириши и Натальи Викторовны!
        - Ч-черт! Лети мухой к себе домой и не высовывайся. Я приеду и скажу, что надо делать!
        Как угорелая, я проскочила мимо любопытной Кузьминичны, которой явно не терпелось расспросить, что произошло в подвале, и вскочила в свою «малютку». Я гнала так, будто, чем скорее я окажусь дома, тем больше будет шансов изменить ситуацию в лучшую сторону. У порога меня ждала вечно голодная Желя, вначале я на нее накричала, а потом сообразила, что неправа, и досыта накормила.
        Ведь ошибку допустила я, почему из-за этого должно страдать бедное животное?
        Звонок Гоши не заставил себя долго ждать, и на этот раз мой шеф был краток и серьезен:
        - У тебя на сборы пятнадцать минут, я заеду за тобой. Не забудь заграничный паспорт. По пути все расскажу.
        Вместо того чтобы взорваться бурей вопросов, я только сказала:
        - Слушаюсь, шеф.
        Я чувствовала себя нашкодившим котенком, и, если бы у меня был хвост, я бы, отвечая, вильнула бы им, выказывая преданность и послушание. Не знаю, что Гоша имел в виду под словом «сборы», но я взяла с собой все необходимое для длительного путешествия, чудом уложившись в отведенное время.

        Часть 2
        ТИГРИЦА РОМАНЬИ

        2.1

        На этот раз Гоша приехал на новенькой «ауди», и за рулем был не он. Водителя я не смогла рассмотреть через затемненные стекла. Гоша сразу усадил меня рядом с собой на заднее сиденье.
        Мои предположения оправдались: я уезжаю далеко и не известно, надолго ли. Еду в Италию, так как у меня открыта шенгенская виза, а Гоше понадобится время, чтобы оформить документы.
        - Виновата, - пролепетала я, изображая раскаяние. - Но не только я: как вы, такие умные и знающие, проморгали, что энерджи воспользовался телом Ириши?
        - Нам надо было проверить три с половиной десятка человек, а для этого требовалось время. Если бы ты сегодня по неразумению не поторопила события, то с энерджи было бы покончено. Ты же знаешь, что энерджи немногочисленны и для реализации своих планов используют людей, подпадающих под их влияние. Энерджи создали религиозную секту, вроде как возрождая древнее верование, зародившееся еще во времена раннего Средневековья. Иришу в эту секту привела подруга будто бы для того, чтобы освободить от венца безбрачия. Энерджи вошел в тело Ириши вчера вечером, об этом нам стало известно сегодня, во второй половине дня, так как мы отслеживаем появление в психиатричке и в милиции людей, утверждающих, что у них украли тело. Я звонил тебе, но связи не было.
        - Я была в подвале, а там мобильный не работает.
        - Вот видишь! - воскликнул Гоша, как будто не мог связаться со мной по библиотечному телефону или даже подъехать в библиотеку. - Ладно, не отвлекайся. Надо думать, как исправить положение, а не рвать на себе волосы и заниматься самобичеванием.
        «Хотела бы я посмотреть, как ты занимаешься самобичеванием!»
        - Ты едешь в составе туристической группы в Форли. Там, сославшись на нездоровье, останешься. Тебе предстоит путешествие в средневековый Форли, где ты должна будешь помешать планам энерджи. Наши аналитики просчитали, что энерджи хотят изменить ход истории с помощью новых личностей. Тебе имя такого исторического персонажа, как Катарина Сфорца, знакомо?
        - Нет, хотя слышала, что есть такая игра в Интернете.
        - Незаконная дочь миланского герцога, графиня Катарина Сфорца была в те времена весьма одиозной фигурой. Ее первый муж, Джироламо Риарио, племянник Папы Сикста IV, занимал высокие посты и чуть не стал герцогом. Он мог бы объединить под своей властью всю Северную Италию, но его убили. Ее любовник, Томмазо ди Кавальканти, одно время владел гримуаром Арбателя, но был отравлен по приказу Папы Сикста. Катарина после смерти Риарио стала единовластной правительницей Форли и Имолы, это весьма деятельная и деспотичная особа.
        - Сомнительно, чтобы особа, по нашим меркам, областного масштаба могла изменить ход мировой истории.
        - Что касается ее самой, ты права. Но дело в том, что, став вдовой, она завела молодого любовника, красавца Джакомо Фео, ради которого была готова на все. Чтобы тот получил баронский титул, она предала своего дядю, миланского герцога Лодовико Моро, и приняла сторону французского короля Карла VIII. По возвращении во Францию король призвал новоиспеченного барона к своему двору, но тот был убит в результате заговора сыновей графини.
        - Финита ля комедия, как я понимаю.
        - История могла бы сделать интересный поворот, если бы мелкий дворянчик Джакомо Фео не погиб. Король Карл VIII взял бы ко двору любовника графини Катарины для того, чтобы она не смогла войти в образовавшуюся антифранцузскую коалицию. Вскоре Карл VIII умер нелепой смертью - ударился головой о притолоку, проходя через слишком низкую дверь. Его преемником стал Людовик XII. В свою бытность герцогом Орлеанским он, не имея никаких видов на королевский престол, был насильно женат на дочери короля Людовика XI, Паука, Жанне Французской. Это была девушка с прекрасной душой, но весьма дурной наружности, и одна нога у нее была короче другой. Став королем благодаря причудам судьбы, Людовик сразу развелся с Жанной, заявив привселюдно, что ни разу не был с ней в постели как с женой, и это после двадцати лет супружества! Жанна была сослана из Парижа в Бурже, получив титул герцогини Беррийской. Так вот, наши аналитики просчитали, что Джакомо Фео после восхождения на престол Людовика XII лишился бы придворного титула, но остался бы во Франции и попался бы на глаза Жанне, уже герцогине Беррийской.
        Красавчик Джакомо Фео, привыкший делать карьеру через постель влиятельных женщин, стал бы любовником экс-королевы. От их связи родился бы ребенок королевской крови, который в дальнейшем стал бы Папой, главой всех католиков. В его руки попал бы гримуар. Арбатель-Аттила, обретя телесность и могущество Папы римского, развязал бы множество войн, стремясь к мировому господству. И тогда мир содрогнулся бы от ужаса!
        - Зачем столько патетики? Ведь стопроцентной уверенности в том, что так может случиться, нет.
        - Нет уверенности и в том, что не произойдет нечто еще более ужасное. Как бы то ни было, ты отправляешься в Форли, на этой дискете инструкции для тебя, откроешь их в 22 часа по местному времени. С помощью анкха отправишься в прошлое, станешь фрейлиной графини Катарины Сфорца и пресечешь попытку энерджи спасти Джакомо Фео.
        - Я что, стану пособницей убийц?!
        - Нет, ты не позволишь изменить ход мировой истории. На твоих руках не будет крови.
        - Надеюсь. Иначе…
        - Время поджимает. Вон то желтое такси ждет тебя, мне лучше не показываться в аэропорту. Увидимся уже в Италии. У тебя рейс через два часа, так что поторопись.

        2.2

        Меня высадили в десятке шагов от желтого «шевроле». Щуплый таксист лет пятидесяти нервно курил возле него и, увидев меня с сумкой, недовольно скривился:
        - Я торчу здесь уже полчаса!
        - Простой оплачу, при мне не курить, не позднее чем через сорок минут мы должны быть в аэропорту Борисполь. - Сумку я пристроила на заднем сиденье, а сама уселась на переднее. Водитель замешкался, переваривая сказанное мною.
        - Чего стоим? Поехали!
        - Это не ракета и не вертолет, а в городе пробки, тянучки. - Ворча, он все же тронулся с места.
        Его мрачный прогноз не оправдался, и, несмотря на то что он испытывал крепость моих нервов, двигаясь по скоростной трассе не быстрее девяноста километров в час, мы приехали в аэропорт вовремя. Регистрация на мой рейс уже началась. Я оставила таксисту щедрые чаевые и пулей влетела в здание аэровокзала. Только в длинной очереди на регистрацию я обрела спокойствие и смогла осмотреться. Впереди меня о чем-то тихо спорила молодая супружеская пара. Он, большой, грузный, как гора, возвышался над невысокой, юркой, черноволосой девушкой.
        - Алинка, трубы горят. Дай кофию напиться, - жалобно просил он, с вожделением поглядывая на стойку бара с многоцветием бутылок, находящуюся в паре десятков шагов от нас. Судя по помятому, заспанному лицу, он страдал не только из-за «кофейной недостаточности». - Я тебе шоколадку принесу.
        - Опять, Дима?! Я тебя вчера предупреждала и просила, а ты как всегда!
        - Алинушка! Милая! Любимая! Желанная! Отпусти накофепой, очень прошу тебя, драгоценная моя. Хочешь, на колени встану? - Он попытался это сделать.
        Очередь двигалась очень медленно, и девушка решилась:
        - Ладно, иди. Но чтобы одна нога здесь, другая там! Опоздаешь - пеняй на себя! Полечу сама.
        - Все будет в порядке. Лечу! - И мужчина ринулся к бару.
        Я непроизвольно проводила его взглядом и увидела толстяка попутчика, с которым летела в Киев. Он с трудом вскарабкался на высокий барный стул и что-то заказал бармену. Улетает или кого-то встречает? Его присутствие здесь - случайность? Он заметил меня и, приветствуя, приподнял шляпу над головой. Я отвела взгляд в сторону.
        Вдоль нашей очереди шел очкастый парень в темном костюме с табличкой в руке: «Турагентство „Улисс“», беспрерывно повторяя:
        - Прошу отметиться членов группы.
        Когда он приблизился к нам, девушка быстро сказала:
        - Мы - Денисенки. Муж отошел, сейчас вернется.
        Парень сделал отметку в списке.
        - В аэропорту Форли вас встретит наш представитель. У него будет такая же табличка. Он разместит вас в гостинице и будет вашим гидом.
        Я назвала свою фамилию, и очкастый повторил мне ту же информацию, словно я плохо слышу.
        - Отлично, мы в одной группе! Давай знакомиться - Алина! - Девушка радостно сверкнула глазами.
        Я не разделяла ее радости, но и не хотела выглядеть невежливой.
        - Иванна, - назвала я себя.
        - Ой, что там?! Дима! - испуганно вскрикнула Алина, посмотрев в сторону бара, где явно что-то произошло, так как там толпились ротозеи. Оттуда вынырнул сияющий Дима, и Алина облегченно вздохнула.
        - Что ты там натворил? - Она с подозрением уставилась на мужа.
        - Ничего. Мужику стало плохо, послали за врачом. Наверное, сердце.
        - Коньяк пил?
        - Самую малость, в кофе. Иначе вкуса никакого, кроме горечи.
        - Считай, что я поверила.
        Меня заинтересовал не их разговор, а происходящее у бара. И в самом деле, вскоре там появились двое мужчин в белых халатах, и любопытные стали расходиться. Я увидела толстяка, своего недавнего попутчика, неуверенно держащегося на ногах. Люди в белых халатах повели его куда-то, поддерживая с двух сторон. Шляпа у него съехала набок, лицо скривилось в странной гримасе.
        Вроде волноваться было не из-за чего, но где-то внутри возникло ощущение, что я совершила ошибку, грозящую в будущем серьезными неприятностями. Мне вспомнился звонок, напугавший меня. Ведь тонкий голос мог принадлежать не только женщине, но и мужчине. Со мной хотели встретиться. Может, именно с этой целью толстяк оказался здесь? Что или кто помешал ему? Успокаивало то, что я вскоре окажусь в самолете, оставив все страхи здесь.
        После регистрации, пройдя в зал ожидания, я заметила, что Алина побежала отовариваться в магазин «дьюти фри». Дима, оставшийся сторожить ее сумочку, был явно недоволен. По выражению его лица можно было догадаться, что он с удовольствием составил бы ей компанию, особенно в отделе горячительных напитков.
        - Дима, ты видел, как тому мужчине стало плохо?
        - Он сидел за столиком, потом наклонился вперед и свалился со стула. - Дима с любопытством посмотрел на меня. - Твой знакомый?
        - Постой, он же сидел за барной стойкой?
        - Вначале за барной, рядом со мной. Затем взял кофе и пересел за столик.
        - За столиком был кто-нибудь еще?
        - Ты случайно не следователь? - рассмеялся Дима.
        - Просто любопытная. Я недавно вместе с ним летела, болтали от нечего делать. На больного он не был похож.
        - Ни с кем он не разговаривал, никого рядом не было. Наверное, сердце схватило.
        - Собственно, какая мне разница?
        - Чего тогда спрашиваешь?
        - От нечего делать.
        Я отошла в сторонку, вскоре появилась Алина и стала хвастаться перед Димой покупками. В самолете Алина и Дима оказались моими соседями и все время тормошили меня, развлекали разговорами, не давая толком вникнуть в смысл прочитанного, - я читала книгу Коллинсон-Морлей[13 - Леси Коллинсон-Морлей, автор книги «История династии Сфорца».].
        Алина обрадовалась тому, что я немного знаю итальянский, и стала восторженно посвящать меня в свои планы по шопингу.
        По той же причине Дима начал строить планы относительно наших совместных вечерних походов по увеселительным заведениям, в основном во время пребывания в Риме. Городу Форли в нашем туристическом вояже отводилась незначительная роль - дать нам приют на эту ночь, а уже завтра, по мнению моих попутчиков, начнется наше настоящее путешествие по Италии: Болонья, Флоренция, Рим и возвращение в Форли по побережью Адриатического моря. Я поддакивала, не забывая при этом жаловаться на недомогание. Пришлось для достоверности даже попросить у стюардессы таблетку от головной боли. В отличие от своих попутчиков, я все это время проведу в Форли. Обидно, что я буду лишена удовольствия пройти через арку Траяна в Анконе, сфотографироваться на фоне Колизея, посетить сказочную Флоренцию - родину Петрарки, Боккаччо, Макиавелли, Микеланджело и многих других знаменитых итальянцев. Не сомневаюсь, что я еще побываю в Италии, уже как туристка, но неизвестно, когда это произойдет.
        - Ladies and gentlemen! Welcome to air-port of Forli![14 - Леди и джентльмены! Добро пожаловать в аэропорт Форли! (англ.)] - слащаво улыбнулась белокурая стюардесса и тут же повторила эту фразу по-итальянски.
        Пассажиры, оживленно переговариваясь, нетерпеливо потянулись к выходу, а я, поскольку сижу у иллюминатора, жду, когда мои спутники, Дима и Алена, встанут со своих мест, но они не спешат это делать.
        - Не люблю толкучку, - бурчит увалень Дима. - Ничего не случится, если мы выйдем последними.
        - Мы, как всегда, не спешим, - вздохнула энергичная Алина, полная противоположность медлительному супругу.
        Выйдя из «Боинга», я была несколько разочарована видом международного аэропорта: простенькое длинное стеклянное здание, правда, везде очень чисто. После получения багажа нашу группу отвезли в отель «Мазини». Встретивший нас молодой симпатичный парень Алекс, представитель туристической фирмы, предложил, после того как мы разместимся в номерах, пройтись по вечернему городу. Надежда получить одноместный номер не оправдалась, моей соседкой оказалась Марина - тощая молчаливая женщина лет сорока пяти, читавшая на протяжении всего полета «Консуэло». Это нарушает мои планы, и я атакую ресепшн.
        - Hotel non dispone di una camera singola, senorita![15 - В отеле нет свободного одноместного номера, сеньорита (итал.).] - категорически заявил горбоносый итальяшка на мою просьбу, приправленную кокетливой улыбкой, но когда пятьдесят евро перекочевали в его карман, номер нашелся. Только требуется подождать пару часов, пока он освободится и там наведут порядок. Подожду!
        Марина, сославшись на усталость, осталась в номере - наверное, не может расстаться с книжкой. У меня нет желания составить ей компанию. Несмотря на то, что во время полета я демонстрировала свое плохое самочувствие, присоединяюсь к группе, намеревающейся поглазеть на ночной город.
        Мы направляемся к площади Аурелио Саффи. Наш гид Алекс по дороге сообщает, что на ней находятся практически все основные достопримечательности города.
        Площадь, как для небольшого городка, огромная, трапециевидной формы. Посредине стоит памятник итальянскому герою Аурелио Саффи, одному из сподвижников политика Эджидио Мазини, лидера итальянского движения объединения и политического предшественника Муссолини. Алекс смакует эпизоды личной жизни Мазини, женившегося на феминистке, а мое внимание привлек голубь, по-хозяйски усевшийся на голову памятника и справивший нужду. Надеюсь, не совершу ничего такого, чтобы в мою честь воздвигли памятник, на голову которому какали бы голуби. Пока в рассказе Алекс то и дело упоминает имя Муссолини, выходца из этих краев, и слово «фашизм», я пропускаю все мимо ушей. Наконец он вспомнил о Средневековье и предложил пройти к аббатству Сан Меркуриале, и я вся обратилась в слух.
        От комплекса зданий из красного кирпича с аркадами и колоннами веет глубокой стариной. Монастырь был сооружен валлумброзианским орденом «черных» монахов в XII веке. Особо меня впечатлила колокольня-кампанила, устремившаяся ввысь на семьдесят пять метров - целых двадцать пять этажей! Венчавшую колокольню продолговатую остроконечную крышу окружают четыре угловые манипусенькие башенки - что-то мне это напоминает, но пока не могу понять, что. Все-таки в старину умели строить на века, как теперь выяснилось, на тысячелетия. Тут меня осеняет: эта колокольня, ну и вообще подобные церковные сооружения похожи на ракету! А манипусенькие башенки - это космонавты, столпившиеся на верхней площадке, прежде чем войти в жилой отсек. Почему не только в христианстве, но и во многих других религиях культовые сооружения имеют форму ракеты, приготовившейся к полету?
        Следуя за Алексом, обходим по периметру площадь, на которой расположены одни дворцы. Даже почта размещается в Палаццо делла Почта, хотя это только звучное название. Проходим мимо мэрии, Палаццо Коммунале, огромного вытянутого здания, доминирующего здесь. Особое почтение внушает возраст сохранившейся башни с часами - более тысячи лет! Конечно, часы не такие древние.
        Сделав круг, оказываемся возле группы тесно прижавшихся друг к другу старинных трехэтажных домов с арками. Они чем-то похожи, но все же разные по архитектуре. Особенно впечатляет светло-коричневое здание, находящееся посередине, имеющее нарядный вид, с арочными окнами на третьем этаже и оригинальной мозаикой на втором.
        - Перед вами Палаццо Альбертини, построенный в конце XV - начале XVI века. Кирпичный фасад здания вертикально разделен пилястрами коринфского ордера[16 - Тип архитектурной композиции, использующий определенные элементы и подчиняющийся определенной архитектурно-стилевой обработке.] и аркадами с круглыми арками в венецианском стиле. Обратите внимание на резьбу по каменному фризу. Для отделки использовали камень из Истрии.
        У меня забилось сердце, и, не удержавшись, я уточнила у Алекса:
        - Этот дворец принадлежал графу Джироламо Риарио?
        - Браво! - хлопнул в ладоши Алекс. - Вы основательно подготовились к поездке в Италию.
        Я мысленно выругала себя за то, что выделилась осведомленностью о малоизвестной исторической личности. Если энерджи в нашей группе, то этим вопросом я привлекла к себе его внимание, и теперь мне угрожает смертельная опасность. По спине, пробежала толпа мурашек в ледяных калошах.
        - Хозяином этого палаццо во все времена было семейство Альбертино, а построен он был после смерти Джироламо Риарио. Граф Риарио, став местным правителем, расположился во дворце, отнятом у семейства Орделаффи, члены которого были хозяевами города до него. Когда будете в Риме, обязательно посетите роскошный дворец Альтемпс. Его как раз построили для графа Джироламо Риарио. Даже став викарием Форли и Имолы, он предпочитал роскошную и веселую жизнь в Риме. Только смерть его покровителя, Папы Сикста IV, вынудила его вернуться в Форли, где он стал жертвой своей жадности и глупости. Обратите внимание: с правой стороны от Альбертини находится Палаццо Подеста, дворец средневекового правителя города, построенный в 1460 году, это и есть сохранившаяся часть дворца Орделаффи, где проживало семейство графа Риарио.
        - Алекс, у меня от исторической информации голова кругом идет. Может, расскажешь что-нибудь более практичное: где и что можно купить? Говорят, итальянская обувь стильная и недорогая, - не выдержала Алина.
        - Да и развлечься не помешает. Куда здесь можно пойти в это время? - оживился ее супруг Дима.
        - Недалеко отсюда есть два обувных магазина с доступными ценами, но они закрыты. У вашей группы утром двухчасовая автобусная экскурсия, затем отъезд, так что шопингом займетесь в Риме, где пробудете два дня. Для информации: по пятницам на этой площади проводится ярмарка, где можно купить много интересного и недорого. - Алекс повернулся к Диме: - К сожалению, дискотеки в городе работают лишь с ноября по апрель, но вы можете взять такси и поехать на танцпол на побережье, до которого всего два десятка километров. Или можете посидеть в ночном баре за коктейлем. На этом наша экскурсия закончена, если пойдете по этой улочке, через сто метров увидите вашу гостиницу.
        - А в какой бар вы бы посоветовали пойти? - поинтересовался Дима.
        - Спасибо, но никто никуда не идет! - Алина ткнула его кулаком в ребра. - Настраивайся на танцы в постели!
        Последняя фраза вызвала улыбки у членов нашей группы и шуточки.
        - Иванка, давай завтра утром вместо завтрака сделаем пробежку по этим магазинам!
        До меня не сразу дошло, что Алина обратилась ко мне.
        - Посмотрим, Алина, по обстоятельствам и самочувствию.
        - Будет все класс, Иванка!
        Я не могла отвести взгляд от розоватого здания со строгими стрельчатыми окнами и маленьким, на одного человека, балкончиком, словно я уже когда-то была ТАМ.
        - Иванна, - начал Дима с просительной интонацией, - поясни Алине, что наш приезд в Италию надо обязательно весело отпраздновать в уютненьком баре за бокалом кьянти, мартини, кампари, негрони, граппы, самбуки, лимончелло, фраголино…
        - Ты тоже хорошо подготовился! - прервала его Алина. - С тебя будет достаточно капуччино из пакетика - тоже итальянского происхождения.
        - Ведь есть еще бароло, барбареско, ламбруско и множество других веселящих напитков, - жалобно протянул Дима. - Чтобы все попробовать, недели мало, а ты хочешь, чтобы пропал такой чудный вечер!
        - Скорее ночь.
        - Еще нет и девяти. Рассуди нас, Иванна! - взмолился Дима, жалобно глядя на меня.
        - Решайте сами, а я отправляюсь спать, мне теперь еще хуже, чем в самолете. - Я состроила кислую гримасу. - Я уже жалею, что решилась на поездку, будучи нездоровой. - Меня в самом деле стал пробирать озноб. Думаю, нервный.
        - Извините, что вмешиваюсь, но, может, вам помочь с лекарствами или отвезти вас к врачу? - раздался за моей спиной голос Алекса, и я обернулась.
        Только теперь я хорошо рассмотрела нашего гида: ему было лет двадцать семь - двадцать восемь, чуть выше среднего роста, шатен, с широкими плечами и узкой талией спортсмена, мягкой улыбкой на продолговатом загорелом лице с прямым римским носом.
        - Спасибо, все необходимые лекарства у меня с собой. - Поймав недоуменный взгляд Алины, я пояснила: - Они находились в багаже, поэтому я не могла принять их в самолете.
        - Врача в гостинице нет, я могу подвезти вас в больницу, но придется заплатить за консультацию. По страховке вы сможете получить бесплатную медицинскую помощь только в Риме.
        - Пока мы туда доедем, можно и умереть, - желчно заметила Алина, но, спохватившись, виновато потупилась. - Извини, Иванна, ты же понимаешь, что я хотела сказать.
        - Умирать я не собираюсь, но дальнейшее путешествие представляется мне проблематичным. - Я начала готовить почву к завтрашнему дню.
        - Да ты что, Иванна?! - ахнула Алина, уже включившая меня в свою программу шопинга.
        - Может, утром мне станет лучше. - Интонация моего голоса не внушала надежды на это.
        - Иванна, я понял, что тебе надо, - виски! У меня есть. Полстакана выпьешь - и сразу в постель, завтра будешь как новенькая, - оживился Дима.
        На это раз я была с ним солидарна: чего-нибудь выпить для храбрости перед тем, что ожидает, не помешало бы. Но я героически отказалась.
        Разговаривая, мы дошли до гостиницы, и в сопровождении моих спутников я направилась к ресепшн. Портье, улыбчивая итальянка, вручила мне ключ от одноместного номера. Я зашла к Марине за вещами; в номере было темно, завернувшись в одеяло с головой, она спала или притворялась. Тихонько взяв чемодан, я вышла.
        Мой номер оказался значительно лучше и больше. Здесь была большая двуспальная кровать и просторная ванная комната. Первым делом я вывесила с наружной стороны входной двери табличку «Do not disturb» и сдвинула плотные шторы на окне. Развесив вещи в шкафу, я отправилась в ванную и приняла контрастный душ, изгнавший сон и хорошо взбодривший меня. Теперь я готова была приступить к выполнению задания. Дождавшись 22 часов, вставила диск в нетбук. В открывшейся папке выбрала файл с названием Test Dayl.
        Файл сразу открылся, и я начала читать. Информации было настолько много, что мной овладела паника: ее невозможно усвоить за отведенные два часа, разве только бегло просмотреть. Я ощущала свою беспомощность и тщетность прилагаемых усилий. Почему я согласилась? Я так уверена в своих силах? Ведь я по доброй воле лезу в пекло, не рассчитывая на благополучный исход. Пока не поздно, надо позвонить Гоше и сказать, что я не смогу выполнить задание. Неужели, кроме меня, некого послать в прошлое, где ценность человеческой жизни весьма условна? Пусть сотрут из моей памяти все, что я узнала, чему научилась в Школе Шамбалы. Слышала, что такое практикуют с теми, кто не выдержал нагрузки в Школе.
        Истерика закончилась внезапно, как и началась. Для проверки растопыриваю пальцы над клавиатурой, какое-то время держу их на весу. Остаюсь довольна: пальцы не дрожат. Я гоню прочь все сомнения. Для меня теперь существует только задание.
        Информации много: имена, характеристики людей, с которыми предстоит встретиться, события, которые я должна отслеживать и контролировать. К сожалению, шпаргалки с собой взять нет возможности, надо полагаться только на память. В Школе нас обучали мгновенно запоминать большой объем информации. Смотрю на часы: в моем распоряжении осталось чуть меньше двух часов, это означает, что у меня нет ни минуты на что-либо, не относящееся к заданию.
        Обстановка, в которой я окажусь, попав в XV век, весьма непростая. Италия в те времена представляла собой множество небольших государств, постоянно ведущих между собой войны. Крупные вельможи в городах считали себя полновластными правителями, и крепость власти Папы в основном зависела от боеспособности войска Церкви. Неаполитанское королевство, Миланское и Флорентийское герцогства, Венецианская республика то и дело демонстрировали свою независимость от политики Папы и вмешивались в дела папского государства. Спорные вопросы решались путем заговоров, яда, кинжала и войн. Граф Джироламо Риарио свой титул и владения получил благодаря женитьбе на незаконной дочери миланского герцога Галеаццо Сфорца - четырнадцатилетней Катарине. Сам герцог был зарезан заговорщиками. Опекуном его малолетнего сына Джана и правителем Милана стал его брат Лодовико Моро, в дальнейшем узурпировавший герцогский престол.
        Джироламо Риарио, пользуясь особым расположением Папы Сикста IV, значительно расширил полученные владения, нагло отобрав город Форли с прилегающими землями у семейства Орделаффи. В планах у него было завладеть Флоренцией, но попытка убить ее соправителей, братьев, закончилась неудачей - Лоренцо уцелел и в отместку сам неоднократно подсылал убийц к графу Риарио. Со смертью Папы Сикста IV граф лишился своего могущества и части владений. Привыкший к роскоши, азартным играм, но отлученный от папской казны, Джироламо Риарио обложил непомерными налогами подвластное население, вызвав этим его крайнее недовольство.
        Катарина Сфорца, в отличие от трусливого супруга, была весьма деятельной особой. Постепенно взяв на себя управление графством, она показала себя жесткой и решительной правительницей.
        Новый Папа, Иннокентий VIII, подобно предыдущему, решил облагодетельствовать свое многочисленное потомство, причем он не стал выдавать своих незаконнорожденных детей за племянников, непотов, а открыто признал их. Особенно он благоволил к сыну Франческето, отличающемуся малым ростом и отвратительной наружностью, и пытался любыми путями сделать его правителем какого-нибудь княжества.
        В 1484 году Иннокентий VIII издал буллу, направленную против колдовства, что послужило причиной многочисленных процессов инквизиции в странах христианской Европы. В Севилье было построено специальное сооружение для сожжения еретиков и ведьм - кемадеро, получившее распространение во всей Европе.
        На дискете также имелась подробная карта средневекового Форли и задание: войти в тело придворной фрейлины герцогини, Луиджины Бонатти, научиться им управлять и не допустить срыва покушения на любовника герцогини, Джакомо Фео. Затем следовала инструкция, на какие моменты требуется обратить особое внимание, чтобы это покушение произошло.
        Всматриваюсь в репродукцию картины, изображающую Катарину Сфорца. Здесь она очень юная, вряд ли ей больше семнадцати лет. Расчесанные на пробор медно-красные волосы, слегка завитые на концах, не достигают плеч и открывают тонкую, лебединую шею. Черты лица классически пропорциональны, взгляд спокойный и твердый. Не верится, что эта хрупкая девушка в недалеком будущем станет мужественной воительницей, уговорить которую освободить папскую крепость смогла лишь делегация кардиналов.
        Мне предстоит отправиться в 1495 год и встретиться с тридцатидвухлетней Катариной Сфорца, уже познавшей вкус власти и ценящей ее превыше всего на свете.
        Закончив читать, я посмотрела на часы - без пяти минут полночь. Отведенное мне время заканчивалось, надо было готовиться к переходу. Я легла на застеленную покрывалом кровать (пусть меня простят горничные), держа в руке анкх, который должен был помочь мне отправиться в прошлое. Я не новичок в путешествиях во времени, но никогда не забиралась так далеко. Как встретит меня мрачное Средневековье, ассоциирующееся с бесконечными войнами и кострами инквизиции?
        Только я закрыла глаза, как кровать словно разверзлась, и я стала стремительно куда-то проваливаться. В этот самый неприятный момент при переходе меня обычно начинает мутить чуть ли не до рвоты. Падение непостижимым образом перешло в полет ввысь. Когда движение прекратилось, я еще некоторое время приходила в себя и лишь затем открыла глаза.

        2.3
        Форли, апрель 1495 года от P. X.

        Узкая мрачная улочка безлюдна, с обеих сторон нависают и теснятся серые двух- и трехэтажные дома с вытянутыми окнами, крутыми крышами, крытыми потемневшим от времени гонтом, отчего улочка похожа на каменное ущелье. Все необычно и ново для меня. Нервничаю, хотя опасаться мне, невидимке-астралу, некого и нечего. По крайней мере, пока я не обрела телесность.
        На ближайшем доме - щит с изображением серебряной шпоры, на другом доме вижу весы на красном фоне, с коромыслом-равновесом, так называемые аптекарские, еще дальше - голубого оленя. Такое изображение играет роль номера дома, как по мне, это довольно прикольно. Приглашая в гости, местные жители не используют сухие цифры, а говорят нечто романтичное: «Я буду ожидать тебя у „Белого лебедя“ или „Пивной бочки“». И само название дает понять, на что рассчитывать - на романтическую встречу или дружескую попойку.
        Вместо асфальта - неровная мостовая, не для шпилек современных модниц. Тротуара нет, с двух сторон - подобие узких желобов, заполненных серо-бурой дрянью. Вдруг передо мной мгновенно пронесся водопад, и я в испуге отскакиваю в сторону. Замечаю на втором этаже в открытом окошке круглолицую девицу с каким-то широкогорлым жбаном в руках. Теперь я понимаю, каково происхождение гадости, заляпавшей мостовую и стекающей по желобам, и меня передергивает от отвращения. Хотя мне-то что, астралу-менталу? Ноги в дерьме и помоях не запачкаю, вони не ощущаю, но все же неприятно.
        Слышу цокот копыт, в конце улочки показывается карета, запряженная четверкой лошадей попарно. Карета полностью перегораживает улочку, и когда она неспешно проезжает мимо, я в испуге прилипаю к стене. На передней лошади сидит форейтор[17 - Форейтор (нем. vorreiter, от vor - впереди и reiter - всадник) - кучер, сидящий на одной из передних лошадей, запряженных цугом.] - мужчина в широкополой шляпе, в руках у него факел, хотя уже довольно светло. Поравнявшись со мной, лошади всхрапывают, словно чуют мое присутствие, и мне вспоминаются слова песни: «…косит лиловым глазом». Неуклюжая деревянная карета скрипит и раскачивается. Несмотря на то, что мне, астралу, материальные тела не могут причинить вреда, все равно терпеливо ожидаю, пока карета проедет мимо. Узкое окошко плотно закрыто занавеской, карета до середины заляпана жирной грязью, видимо, даже корявые мостовые тут редкость, больше грунтовых дорог, раскисающих после дождя.
        Мне очень помогло то, что я ознакомилась с картой города, - ориентироваться здесь довольно просто: большинство улиц начинаются от центральной Рыночной площади и тянутся к городским воротам, которых всего четыре. А вот в многочисленных узких переулочках, более похожих на щели между домами и имеющих невероятные конфигурации, можно заблудиться, словно в лабиринте.
        По пути попадаются прохожие: серые личности с перекошенными лицами, как будто сошедшие с картин Иеронима Босха. Подобные костюмы в кино выглядят более живописно и красочно. В жизни они грязные и поношенные. Через десять минут я оказываюсь на центральной площади и не узнаю ее, хотя многие здания этой эпохи сохранились до наших дней. Площадь теперь гораздо меньше, несколько сместилась в сторону и имеет вытянутую, эллипсовидную форму. Аббатство Меркуриале оказалось за пределами площади, его заслоняют жилые дома, но оно угадывается по остроконечной крыше церкви и кампаниле[18 - Кампанила (итал. campanile - колокольня) - в итальянской архитектуре Средних веков и Возрождения квадратная (реже круглая) в основании колокольня, как правило, стоящая отдельно от основного здания храма.], гордо вздымающейся ввысь. Ратуша стала меньше, приземистее, я узнала ее лишь по башне с часами. Напротив - каменные портики рынка, а рядом с ними - деревянные лавки. Палаццо городской знати выглядят роскошнее и их значительно больше, чем в наше время.
        Город только просыпается, а в рыночных рядах уже вовсю кипит жизнь: раскладывая товар, торговцы громко переговариваются между собой. Я едва удержалась от соблазна пройтись по торговым рядам, но шопинг для астралов - занятие бессмысленное, да и не для этого я здесь нахожусь. За площадью, вдали, видны зубчатые стены и круглые башни внутренней городской крепости - Рокка ди Равальдино. Особенно грозно смотрится вздымающаяся выше всех главная башня - донжон. Она имеет четырехугольную форму, и в ее силуэте есть нечто хищное, напоминающее нахохлившегося орла, который высматривает добычу.
        Люди, прогуливающиеся по площади, очень отличаются от тех, что встречались мне по пути: они выглядят живописнее, наряды пестрят красками и драгоценностями и весьма нелепы. У мужчин длинные с узкими загибающимися носками туфли, в которых резво не побежишь - это то же самое, что бегать с лыжами на ногах; плотно обтягивающие ноги брюки-чулки, состоящие из двух половинок, часто разного цвета, с выпуклым мешочком-гульфиком для мужского достоинства; короткие камзолы, линия низа которых повторяет зубчатый верх крепостной стены; буфы выше предплечий и пристегивающиеся рукава, такие длинные, что даже волочатся по земле. Местные модники щедро обвешаны золотыми, серебряными цепочками и множеством колокольчиков, издающих при движении мелодичные звуки. Догадываюсь, что это городская знать - дворяне и зажиточные горожане. Они громко разговаривают между собой, смеются, показывая всем своим видом, что они важные особы. Из женщин попадаются только простолюдинки, по-видимому служанки, спешащие с пустыми корзинами на рынок. У них колоколообразные платья, на головах чепчики, полностью скрывающие волосы.
        Как себя ни убеждаю, мне все равно не верится, что это реальность, а не происки киношников, подготовивших декорации для съемок фильма о Средневековье. Наконец я подхожу к конечной цели моего путешествия - дворцу Подеста. Здесь обитает графиня Катарина Сфорца с любовником Джакомо Фео.
        Внешне дворец Подеста в XV веке сильно отличается от того, который я видела в XXI. Теперь он смотрится как настоящий дворец, а не сжатый со всех сторон трехэтажный домишко. Он очень нарядный и стоит особняком. На месте будущего Палаццо Альбертино - большой ухоженный сад. Дворец и сад окружает металлическая ограда, напоминающая частокол пик, а у ворот охрана - двое солдат в приталенных коротких кафтанах, надутых шортиках с гульфиками и цветных панталонах. Их можно было бы принять за клоунов, если бы не их зверские заросшие физиономии, алебарды и длинные кинжалы на поясе. Это наемники, «солдаты удачи», так как регулярной армии в это время еще нет. Верность командиру гарантировала своевременная оплата воинских услуг.
        Хорошо, что мне не требуется спрашивать у них разрешения пройти. Я проскальзываю мимо них, дружески похлопав самого страшного по щеке. Интересно, как он отнесся бы к такой фамильярности, если бы я внезапно стала видимой?
        Внутри дворца - анфилада комнат, стены задрапированы шелком разных цветов. Как при уборке они обходятся без пылесоса?
        Я поднимаюсь на второй этаж, прохожу по широкому коридору с естественным освещением - свет проникает сюда через широкие мозаичные окна. Вот и комната, которая мне требуется, и, чтобы туда попасть, астралу не надо пользоваться дверью.
        Большую часть комнаты занимает громадная кровать под зеленым балдахином, сейчас ткань поднята и собрана с помощью золотистых шнурков. Обстановка простая: шкаф с посудой, большой коричневый сундук, небольшой резной столик и два стула.
        Хозяйка, молодая девушка лет двадцати, в длинной шелковой рубашке-котт стоит посреди комнаты; служанка с рябым от оспы лицом помогает ей облечься в платье-роб, а затем надевает верхнее бархатное платье-сюркотт цвета граната с вышитыми крупными цветами. Служанка сзади шнурует платье-роб, прилагая для этого немало усилий.
        Девушка чуть ниже среднего роста, с приятными чертами лица, крупным открытым лбом и чересчур печальным взглядом. Ее длинные золотистые волосы собраны сзади в большой узел и покрыты симбиозом колпака и платка, лицо прикрывает легкая темная вуаль. Это Луиджина Бонатти, с ней мне предстоит делить одно тело на двоих, к счастью, довольно неплохое.
        Я с любопытством рассматриваю свое новое тело. Нельзя сказать, что Луиджина хрупкого сложения, скорее наоборот, однако она не тяжеловесная и очень подвижная. Не писаная красавица, но лицо привлекает молодостью и здоровым цветом, особенно когда оживляется улыбкой, в которой открываются великолепные белоснежные зубы. Глаза большие и очень выразительные. У нее небольшой прямой носик и легкая припухлость губ.
        Из прочитанного файла-задания мне известно, что ее супруг, Джованни Бонатти, погиб, и это обязывает ее носить вдовью вуаль. Бедняжка! Из трех лет супружеской жизни она прожила вместе с мужем едва ли полный год, остальное время он провел за пределами Форли. Сначала он служил Венецианской республике, затем ее врагу, миланскому герцогу. Перейдя под знамя папского войска, он сблизился с графом Джироламо Риарио. Когда тот лишился должности гонфалоньера и удалился в свое поместье, Джованни вновь отправился искать счастье в Венецианскую республику, где нашел свою смерть, оставив вдову почти без средств, так как богатства своей службой он не заработал. В наследство ей достался дом в городе, где первый этаж она сдает внаем - там размещается сапожная мастерская. Луиджина должна постоянно находиться при графине, будучи ее фрейлиной, поэтому большую часть времени проводит в графском дворце, где у нее есть личные покои.
        Я медленно приближаюсь к девушке. Она ничего не подозревает, смотрит в зеркало, которое перед ней услужливо держит служанка. Я очень волнуюсь, так как это мой первый опыт вхождения в чужое тело. Закрадывается тревожная мысль: «Вдруг не получится?»
        Заслоняю собой зеркало, как может заслонить его эфемерное, невидимое тело, и ловлю ее взгляд. Вижу, что у нее расширились зрачки, словно она меня заметила, но это невозможно!
        Свет меркнет, я ощущаю обволакивающее тепло. Слышится негромкое жужжание, будто вокруг меня роится туча августовских мух, потом начинаю различать отдельные слова и понимаю: это мысли девушки. Это необычно, интересно, но, как ни напрягаюсь, не могу из услышанного составить даже одну имеющую смысл фразу. Только отдельные слова, а в целом какая-то абракадабра. Если не сосредотачиваться на этих звуках, они мне не мешают, лишь создают звуковой фон.
        Мрак рассеялся, и я вижу окружающий мир глазами девушки, вернее, то, на что направлен ее взгляд. Мы с ней едины! Две души в одном теле. Странное чувство - видеть, когда вроде бы мои руки и все тело живут сами по себе. Но это не мое тело, я всего лишь присутствую в нем как наблюдательница.
        Служанка, закончив одевать девушку, вышла из комнаты. Чувствую, что девушку что-то беспокоит, уж не мое ли присутствие в ней? Вряд ли. Привыкаю к ощущениям человека, смотрящего кино.
        Чудно познавать окружающий мир через чужое тело, имея возможность в любое мгновение изгнать чужое «я», заменив своим. Концентрируюсь, «заслоняю» ее «я», и теперь я единственный властелин этого тела! Оно подвластно мне так же, как собственное: кружусь на месте, подпрыгиваю, приседаю, но колоколообразное длинное платье и тесный корсет - не лучшая одежда для подобных упражнений. Двигаюсь по комнате, и мои страхи, что буду испытывать неудобства в чужом теле, уходят прочь. Мы едины, тело и я! Мои движения плавны и грациозны, а ведь мне присуща порывистость и даже некоторая резкость. Выходит, частица Луиджины всегда присутствует в этом теле, хотя им управляю я. На лице расплывается самодовольная улыбка, радуюсь, что все прошло так гладко. Концентрируюсь и возвращаю тело Луиджине.
        Она испуганно вскрикнула и отпрянула от зеркала: заметила незнакомое выражение на своем лице. Луиджина что-то почувствовала, когда я была в ее теле, и испугалась, хотя продолжалось все это лишь несколько мгновений.
        Первый опыт прошел успешно, но это не значит, что я смогу при необходимости заменить Луиджину. Я многого не знаю об этом мире с его тысячами писаных и неписаных законов и правил, которые известны лишь родившемуся здесь, впитавшему это с молоком матери. Почему-то мне жаль Луиджину, хотя я не сделаю ей ничего плохого и мое присутствие в ее теле будет непродолжительным и, по возможности, незаметным.

        2.4

        Всего четыре дня я нахожусь в теле Луиджины Бонатти, а уже вполне освоилась и познакомилась с окружением. Пока не видела только Джакомо Фео, фаворита графини. Мне известно, что он с отрядом воинов опустошает предместья Чезены, проще говоря, занимается грабежом, чтобы пополнить казну графини. Здесь это в порядке вещей, но в данном случае грабеж прикрывается благородной целью: местью правителю Чезены за то, что тот поддержал бунтовщиков, убивших супруга графини. Не имеет значения то, что старый правитель умер и правит Чезеной его сын, юный Пандольфо.
        Графиня Катарина, рыжеволосая красавица, мало похожа на свой портрет работы Лоренцо Креди, вернее, художнику удалось фотографически передать ее внешность, но не властный характер и огонь во взгляде. На картине у рафинированной женщины-аристократки - отрешенный взгляд в себя, ее невозможно представить воительницей-амазонкой, каковой на самом деле являлась Катарина. Она знала, чего хотела, и делала все возможное, чтобы это получить.
        Владения графини - это мини-государство со своим двором, министрами, чиновниками, послами, судьями, армией. У Катарины весь день расписан, и в нем нет места пустому времяпровождению. После смерти мужа титул графа перешел к ее старшему сыну, Оттавиано, которому сейчас семнадцать лет, и Катарина, до того как он станет совершеннолетним, будет его опекуном. Но, судя по тому, с какой неуемной энергией она управляет графством, она вряд ли отдаст бразды правления сыну.
        Оттавиано не свойственны твердость и целеустремленность матери, зато хватает апломба и гонористости, и эти качества поощряются и раздуваются его окружением. Особенно в этом усердствует его телохранитель, верзила Гетти, все время что-то нашептывающий юному графу. За неделю до моего появления Оттавиано словесно оскорбил Джакомо Фео, а тот, не долго думая, отодрал его за уши, как нашкодившего мальчишку. Гетти обнажил меч, и лишь присутствие графини удержало их от кровопролитной схватки. Она пожурила и Оттавиано, и Джакомо, и заставила их помириться, а Гетти сделала строгое предупреждение: не ему, мелкому дворянчику, обнажать меч против барона. Этот титул совсем недавно пожаловал Джакомо Фео французский король Карл VIII, получив взамен графиню Катарину в качестве союзницы.
        Армия у нее небольшая, но руководят ею опытные офицеры, и войско может в кратчайшие сроки возрасти в несколько раз за счет ополчения, призванного из подвластных Катарине Форли и Имолы. Графиня не делится властью ни с кем из нанятых ею кондотьеров, решения принимают она сама и Джакомо Фео. По ее первому требованию подданные обязаны отправить в армию всех мужчин в возрасте от двадцати до сорока лет, снабдив их на время войны пиками и кирасами. Катарина то и дело демонстрирует, что она не слабая женщина, нуждающаяся в помощи, а воинственная амазонка, которая не прочь увеличить свои владения за счет соседей. Близлежащее города Римини, Чезена и Фаэнци неуютно себя чувствуют, опасаясь, что она обратит свои взоры на них.
        Луиджина Бонатти, фрейлина в свите графини Катарины, каждое утро отправляется к ней на работу, если можно так сказать. Я бы назвала это по-другому: она аниматор, развлекающий графиню и помогающий ей растрачивать избыток энергии. Во дворце трудится целый штат слуг, а дамы щебечут с утра до вечера, обсуждая всевозможные темы: вышивку, модные наряды, модных кавалеров и, конечно же, уход за своей внешностью, на чем графиня помешана. Она записывает всевозможные рецепты, хотя и не отбеливает по моде волосы и лицо. Графиня собирает рецепты по омоложению и записывает их в книгу в кожаной обложке, наряду с описанием всевозможных ядов, информацию о которых она получает от темных личностей, периодически появляющихся в ее окружении, но, как правило, ненадолго. Ее можно понять: косметология в Средневековье находится в зачаточном состоянии, вместо пудры используют муку или свинцовые белила, а на губы наносят сомнительные мази из баночек, состав которых лучше не знать, но в результате губы приобретают алый цвет, как будто обагрились кровью. В Италии это допустимо, тогда как в Испании за это могут обвинить в
колдовстве и отдать под суд инквизиции. Духовенство учит, что красота женщины должна быть естественной, а украшающие средства - от дьявола.
        Несмотря на это, графиня Катарина и дамы из ее окружения украшают себя вовсю. Сейчас у них в почете помада, естественно, из баночки, сделанная на основе бычьей спермы. По их мнению, ее запах должен сводить кавалеров с ума. Луиджина к этой помаде относится прохладно, так что мне не удалось испытать ее чудодейственную силу, зато она помешана на духах. Их привозят из Франции ведрами, так как дамы ими буквально умываются. Кроме того, в ходу всевозможные благовония и очистительные мази, которыми умащивают тело чаще, чем обмывают водой.
        Женщины из высшего света, к коим я отношу саму графиню и ее свиту, должны уметь поддерживать разговор, быть начитанными, читать по памяти модные стихи, разбираться в живописи и музыке, хорошо танцевать, шить (сама графиня шьет рубашки из тонкого фламандского полотна и отправляет их в подарок дальнему родственнику, молодому человеку, лишь однажды навестившему ее). Искусство ездить на лошади в женском седле так же обязательно, как и умение танцевать. Правда, эти танцы резко отличаются от тех, к которым мы пришли через пятьсот лет. Кавалер и барышня танцуют каждый сам по себе, лишь на мгновение едва касаясь руки партнера, выполняя строго регламентированные па под довольно заунывную мелодию, исполняемую на флейте и лютне.
        Все больше и больше привязываюсь к своему новому телу. Хотя я лишь астрал, невидимая оболочка физического тела, но ничто земное мне не чуждо, я чувствую и желаю. Странно, я не питаюсь материальной пищей, но муки голода, которые Луиджина порой испытывает в пост, я ощущаю. Корсет делает талию осиной, однако в нем очень неудобно, но зато не так сильно хочется есть, а единственная на протяжении всего дня постная трапеза кажется пиром. Теперь середина Великого поста, когда запрещено принимать пищу, пока в церквях не отслужат vesperae[19 - Вечерня.]. Благо, что во время поста вечерню сдвигают и служат не при заходе солнца, а на пару часов раньше. Время здесь определяют по ударам колокола, доносящимся с башни монастыря Сан Меркуриале, или по механическим часам, установленным на башне Ратуши. От первого мужа у графини остались карманные часы, имеющие форму яйца и всего одну стрелку - часовую, мне было любопытно увидеть их, прапрадедушку современных.
        Графиня вместе со своими придворными дамами разместилась в большой овальной комнате, она сидит в деревянном резном кресле на атласной подушечке. Катарина зябко кутается в накидку из белого дамаста, расшитую крупными золотистыми цветками и подхваченную резко выделяющимся черным поясом. Фрейлины, в том числе и Луиджина, расположились вокруг и внимательно слушают фрейлину Лауру, читающую новеллу популярного современного писателя Маттео Банделло. Я плохо воспринимаю текст, а графиня Катарина то и дело прерывает чтение и устраивает обсуждение прочитанного. В новелле идет речь о молодом человеке, Помпейо, воспылавшем страстью к замужней матроне Элеоноре, славившейся красотой, неприступностью и в то же время кокетством: «Вот я какая, попробуйте меня добиться!» Дождавшись, когда ее муж уедет на охоту, Помпейо проник в дом Элеоноры и попытался ее соблазнить, но та не поддалась его чарам. Как это часто бывает, муж вернулся с охоты раньше. Элеонора решила, что будет благоразумнее спрятать Помпейо, чем долго объяснять ревнивому супругу, что к появлению в доме молодого человека она не имеет никакого отношения.
Она велела ему забраться в корзину для белья и накрыла сверху платьями. Муж ничего не заподозрил, но Элеонора захотела проучить дерзкого Помпейо. Она предложила супругу поспорить, что тот не сможет разрубить саблей платья, накрывавшие корзину.
        Дамы при этом ужаснулись и заохали, а на устах графини промелькнула лишь снисходительная улыбка. Как и положено в триллере, Элеонора поиграла на нервах у бедного Помпейо, предлагая мужу нанести удар то в область ног, то живота и даже шеи безумца. Когда супруг был уже готов рубануть саблей, а Помпейо, спасая жизнь, выскочить из корзины, Элеонора остановила мужа под предлогом, что ей жалко платьев, дескать, когда купишь новые, тогда и руби старые сколько душа пожелает. Затем она спровадила супруга на прогулку, а Помпейо отпустила.
        Несчастный влюбленный затаил обиду на Элеонору и решил отплатить ей той же монетой. Он распустил слух, что смертельно болен, дни его сочтены, и с помощью своей сестры Барбары заманил Элеонору к себе домой. Воспользовавшись ее беззащитностью, он овладел ею, а затем потешился, выставив перед друзьями лежащей на кровати в обнаженном виде и разрешив прикрыть лишь лицо. Удовлетворив жажду мести, он в дальнейшем сделался ее любовником и всякий раз пользовался отлучкой ее мужа.
        - Ужасно жаль Элеонору! - чуть не плача, воскликнула Стелла, сестра графини. - Он обесчестил ее, а потом сделал своей любовницей, не иначе как под угрозой огласить ее позор. Может ли кто взять себе огонь за пазуху, чтобы не прогорело его платье?
        - Сколько лет было супругу Элеоноры и как он выглядел? - спросила, потупив взор, фрейлина Джульетта, муж которой не навещал ее уже год, находясь на службе у герцога Флоренции. - Наверное, он был стар и уродлив?
        - Я прочитала все, что написано, ничего не утаила.
        - Что скажешь, Луиджина? Равнозначна месть Помпейо поступку Элеоноры?
        - Беззаконного уловляют собственные беззакония его, и в узах греха своего он содержится; он умирает без наставления и от множества безумия своего теряется.
        - А как ты относишься к тому, что произошло потом с Элеонорой? Может, ей стоило рассказать обо всем мужу и больше не грешить, не прелюбодействовать с Помпейо? - Катарина пристально посмотрела на Луиджину, и та, не выдержав, отвела взгляд.
        «Это неспроста! - подумала я. - Похоже, есть что-то очень важное, чего я не знаю».
        - Добродетельная жена - венец для мужа своего, а позорная - как гниль в костях его, - деревянным голосом произнесла Луиджина. Ее мысли мелькали, как столбы на автомагистрали, и их невозможно было ухватить.
        В аббатстве Святого Меркуриале стал бить колокол, отсчитывая часы.
        - Nona. - Это соответствовало трем часам дня.
        В комнату вошел слуга и сообщил, что со срочным посланием от миланского герцога прибыл сеньор Тибальди и нижайше просит, чтобы графиня его приняла.
        - Фрейлины, покиньте меня, за исключением Луиджины. Сеньор Джакомо Фео вернулся с охоты?
        - Да, сеньора графиня. - Отвечая, старый слуга раболепно склонил голову.
        - Пригласите сеньора Джакомо ко мне и лишь после того, как он придет, просите сеньора Тибальди.
        Хотя внешне Луиджина спокойна и продолжает заниматься вышивкой, я ощущаю, что она очень взволнована. Дверь в комнату неожиданно распахивается настежь и внутрь словно врывается вихрь в образе молодого красивого мужчины. Его красота поражает с первого взгляда: длинные, чуть волнистые иссиня-черные волосы до плеч, мужественное лицо с сияющими голубизной глазами, высокий лоб, прямой, немного тяжеловатый подбородок, говорящий об упрямстве и настойчивости в достижении цели, и хищный, чувственный нос. На нем камзол из темно-красного бархата, короткая, до пояса, накидка из золотой парчи и бело-голубые рейтузы. Увидев его, холодная и властная Катарина расцветает на глазах, ее щеки покрываются нежным румянцем. Мне кажется, что Джакомо сейчас заключит графиню в жаркие объятия, но, заметив, что в комнате они не одни, он только нежно целует ей руку. А по внутренним ощущениям Луиджины мне кажется, что она вот-вот упадет в обморок, хотя ее руки размеренно делают стежок за стежком. Похоже, она влюблена в любовника своей госпожи!
        - Поход был весьма успешным, мы захватили много живности - коров, овец, коз. Трусливый Пандольфо отсиживался за стенами и не пытался нам противостоять. Мы захватили много и другого добра.
        - Я очень волновалась за тебя, дорогой Джакомо. Зачем подвергать себя опасности, когда можно этого избежать? Кондотьер Аугустино Ремо справился бы сам, он получает за свои услуги часть добычи.
        - Это гораздо увлекательнее охоты, дорогая Катарина. Ощущение опасности заставляет кровь бурлить в жилах! Нас было мало, но мы дошли до самых ворот Чезены, и я надеялся, что в жилах Пандольфо есть хоть немного крови его предков, славных воителей, но я ошибся. Его солдаты сделали всего несколько выстрелов из кулеврин, распугав ворон, а он даже на стене не появился.
        Его голос заставил меня затрепетать. Такого красивого баритона я никогда не слышала и не могла предположить, что голос может меня возбудить, позвать в неведомую даль, бросить в омут любви. Никогда мужчины не производили на меня такого впечатления, как этот красавец из Средневековья.
        - Это неразумная храбрость, дорогой Джакомо. Рисковать жизнью надо во имя чего-то, а не просто так. Случайный выстрел из-за крепостной стены, и… - Катарина замолкла и смертельно побледнела, очевидно, представив, что могло случиться. Справившись с собой, она перевела разговор на другую тему: - Прибыл посланник от моего дяди, миланского герцога. Хитрая лиса Моро вновь вильнул хвостом, впрочем, давай послушаем посланника.
        Джакомо небрежно облокотился о спинку кресла графини, на его устах блуждает высокомерная улыбочка человека, приобщенного к власти и довольного собой. Взгляд его холоден и презрителен.
        В залу входит мужчина в ниспадающем до земли длиннополом коричневом одеянии, в руках у него свиток со свисающей печатью и черная широкополая шляпа. Судя по его усталому виду, он проделал долгий путь.
        - Сеньор Тибальди, поскольку вы не приняли приглашение отдохнуть с дороги и сразу попросили аудиенции, я поняла, что у его светлости ко мне неотложное дело, - медленно и весомо произнесла Катарина, меряя посланника взглядом. - Как здоровье моего дорогого дяди?
        - Божьей милостью, здоровье у его светлости превосходное, чего он и вам желает, сиятельнейшая графиня. Благодаря своей прозорливости вы поняли, что я прибыл к вам с важными и добрыми вестями.
        - Слушаю вас, сеньор Тибальди. Добрым вестям мы всегда рады и желаем их услышать. - Катарина посмотрела на Джакомо, и тот слегка кивнул, словно давая на это согласие.
        - Пять дней назад, в прошлую пятницу, наш святейший Папа Александр VI оповестил, что заключил священный союз с сиятельнейшим королем римским Максимилианом и королем испанским, а также одобрил союз между венецианским и миланским герцогами для благоденствия христиан и попечения о них, а также ради спокойствия всей Италии. В ознаменование этого священного союза по указанию нашего святейшего Папы возвещено народу, что в церкви Святого Петра будет показан нерукотворный образ Господень, и Папа намерен дать присутствующим полное прощение.
        - Людская молва оказалась быстрее ваших лошадей, мне об этом уже известно, сеньор Тибальди. - Катарина слегка напряженно усмехнулась. - Не думаю, что почтенный сеньор взял на себя обязанности простого скорохода, чтобы сообщить мне об этом событии.
        - Создан священный союз ради изгнания французских захватчиков с итальянской земли, а также для восстановления в своих правах неаполитанского короля Альфонсо, незаконно изгнанного и лишенного владений французским королем Карлом. Его светлость герцог миланский предлагает сиятельнейшей графине, - тут он низко поклонился, - присоединиться к этому священному союзу, помочь войском и денежными средствами.
        - Я благодарна его светлости за лестное предложение, но вынуждена его отклонить. Насколько мне помнится, при вторжении короля Карла уже был заключен союз святейшего Папы с венецианским дожем и неаполитанским королем. Присоединилась к ним и я, вопреки пожеланиям моего любезного дяди, посчитавшего за лучшее поддержать короля Франции. Это была моя ошибка, и я это осознала, оказавшись в одиночестве, когда французские войска стали осаждать мои города, а герцог Калабрии не пожелал оказать мне помощь, хотя находился со своей армией поблизости. Вот тогда я последовала совету дяди, его светлости, и заключила мир с королем Карлом VIII. Я дорожу данным королю словом и не буду предпринимать против него никаких враждебных действий.
        - Сиятельнейшая графиня, тогда в Италии была одна ситуация, сейчас - другая. Французский король незаконно завладел Неаполитанским королевством, укрепился там и, неровен час, захочет завладеть другими итальянскими землями. Герцог Орлеанский во всеуслышанье заявил о своих правах на Миланское герцогство. А вы же понимаете, сеньора графиня, что без поддержки вашего дяди вам будет трудно выстоять против ваших недругов.
        - Мы прислушиваемся к мнению миланского герцога, но не смеем нарушить данное графиней Катариной слово французскому королю. Это дело чести! - гордо заявил Джакомо.
        Я заметила, как зло блеснули глаза у посланника, однако когда он заговорил, его голос был ровный, без тени враждебности, но обращался он только к Катарине:
        - Сиятельная графиня, его светлость надеется, что вы в состоянии сами принять правильное решение, не прельщаясь обещанными французским королем благами. - Тут он усмехнулся и бросил многозначительный взгляд на Джакомо.
        - Да, король Карл произвел меня в рыцари, наделил титулом барона, дал замок и земли во Франции, и не только… - торжествующе произнес Джакомо.
        - Король Карл щедро раздаривает земли, и не только свои. Думаю, что королю Альфонсо и нашему святейшему Папе это не понравится.
        - Еще в январе святейший Папа торжественно принимал короля Карла в Апостолическом дворце.
        - Этим святейший Папа спас Рим от разграбления французами! - негодующе воскликнул посланник.
        - Сеньор Тибальди! Продолжать этот разговор бессмысленно - я не нарушу данное королю Карлу слово, так и передайте моему любезному дяде. Но и никоим образом не буду помогать французскому королю. Мое слово нерушимо!
        Посланник молча поклонился, а потом направился к выходу.
        - Твой дядя, герцог Моро, - гений вероломства! - рассмеялся Джакомо, как только за посланником закрылась дверь. - То он помогает французам бороться против Папы и короля Альфонсо, своего давнего недруга, то, как теперь, выступает против французов.
        - Это не вероломство, а политика, дорогой Джакомо. Герцог не ожидал, что французы легко овладеют Неаполитанским королевством, он считал, что Альфонсо и Карл в этой борьбе ослабеют, так и не добившись ощутимых результатов.
        - Не только это. - Джакомо скривил губы в презрительной ухмылке. - У дядюшки Моро все получилось подозрительно гладко: только французы вторглись в Италию, как умер твой брат, герцог Джан Галеаццо[20 - Лодовико Моро стал опекуном несовершеннолетнего племянника, герцога Джана Галеаццо, и постепенно узурпировал власть. Совершеннолетний Джан Галеаццо внезапно умер во время французского вторжения.], и Лодовико Моро получил герцогскую корону из рук короля Карла.
        - Ты не прав, Джакомо. Дядя Лодовико очень любил моего брата и сильно переживал, когда тот умер.
        - Но только его смерть позволила Моро стать настоящим герцогом Милана.
        - Прошу тебя, Джакомо, не говори дурно о дяде. Он ловкий политик, но на убийство ради Миланского герцогства не пошел бы. Мой несчастный брат, Джан Галеаццо, препоручил заботу о герцогстве дяде, разумно полагая, что тот с этим справится лучше, и не помышлял даже в будущем взять на себя столь тяжкую обязанность.
        - Пусть будет по-твоему, Катарина. Король Карл определил мне почетное место в своей свите и ждет меня. Не кажется ли тебе, что мне пора отправиться к нему?
        - Нет, Джакомо. И на это есть две причины: во-первых, стоит посмотреть, как будут развиваться события и военные действия Священного союза против французского короля.
        - Результат этой войны нетрудно предугадать: войско у Карла дисциплинированное и закаленное в боях. Тяжелая рыцарская конница и отборные шотландские стрелки. Им будут противостоять наспех набранные наемники, недисциплинированный сброд, мечтающий только о грабеже.
        - Не следует загадывать наперед: бывает, и ягненок побеждает льва.
        - Это как? - расхохотался Джакомо.
        - Если лев промахнется в прыжке и попадет в яму-ловушку.
        - Яму выроет ягненок?! - содрогался от смеха Джакомо.
        - Не важно, кто ее выкопает, главное - правильно ею воспользоваться. И вторая причина, по которой тебе стоит воздержаться от поездки к королю Карлу… - Графиня замолкла.
        - Какая причина? - нетерпеливо выкрикнул Джакомо.
        - Моя любовь к тебе. Я не хочу, чтобы мы надолго расставались.
        Она с вызовом посмотрела на Джакомо, и тот, склонившись, страстно поцеловал ее в губы. Луиджина вздрогнула и вновь продолжила отрешенно вертеть иглой, делая стежок за стежком.
        «Выходит, аналитики перемудрили и мое пребывание здесь бесполезно: даже если покушение на Джакомо не состоится и он останется жив, влюбленная Катарина не отпустит его во Францию. Она пойдет на все, лишь бы удержать его рядом с собой. И энерджи не смогут повлиять на нее». Луиджина, как старшая фрейлина, присутствовала при вечернем омовении Катарины, и я увидела на ее теле «знак ведьмы» - родинку величиной с «четвертак» под левой грудью.
        Я с восхищением смотрела на красавца Джакомо. Каждый его жест, мимика были красивы, величественны и непринужденны. Первый раз в жизни я смотрела так на незнакомого мужчину и страстно желала его. Не знаю, чем он взял меня, но я не хотела его смерти! Тем более что она бесполезна и не поможет в борьбе с энерджи.
        - Ваше сиятельство, разрешите покинуть вас? - вдруг промолвила Луиджина. Я ощутила, что внутри у нее бушует буря. - Мне очень нездоровится, и, если будет на то ваше позволение, я обратилась бы к лекарю и осталась бы ночевать в городе.
        Катарина бросила пронзительный взгляд на Луиджину, от которого та затрепетала.
        - Вижу по цвету лица, что ты и впрямь больна. Надеюсь, ты недолго будешь томить меня своим отсутствием?
        - Рассчитываю, ваше сиятельство, завтра утром быть при вашем пробуждении, как и надлежит старшей фрейлине.
        - Завтра ранним утром я отправляюсь на охоту. Ты будешь сопровождать меня?
        - Сеньора графиня, с великим удовольствием, если вы возьмете меня с собой. - Луиджина присела и склонила голову.
        - Хорошо, ступай, Луиджина, - сказала Катарина и вновь стала ворковать с Джакомо Фео.
        Выходя, Луиджина бросила на них взгляд, от которого спина мужчины окаменела. Или мне это только показалось?
        Луиджина покинула комнату, спустилась по лестнице и вышла из дворца. Ее платье не подходило для передвижения пешком по улочкам города, мягко говоря, не блещущим чистотой, да еще и ухабистым, но она упорно шла, придерживая подол руками, но все равно нижняя часть платья вскоре была в грязи. Обычно, когда Луиджина изъявляла желание ночевать дома, графиня предоставляла ей карету, отвозившую ее и забиравшую утром, но на этот раз девушка не обратилась к своей госпоже с такой просьбой.
        Придя домой, Луиджина не стала отправлять служанку за лекарем, как сказала графине, а велела ей приготовить таз с водой и совершила омовение всего тела. Эта обычная для нас процедура в Средневековье даже знатными сеньорами проводилась нечасто, а простолюдинами так и вообще всего несколько раз в год. Поэтому знать увлекалась духами и ароматизирующими мазями, которые должны были замаскировать запах немытого тела. После омовения Луиджина с помощью служанки надела одежду простолюдинки: длинную грубую нижнюю рубаху, широкую, но менее длинную юбку, подобие безрукавки со шнуровкой спереди, передник и спрятала роскошные волосы под простой чепчик. Служанка ничем не выказывала своего удивления странной прихотью госпожи, так что было понятно, что она проделывала это не раз. Луиджина достала из сундука черную шкатулку, вынула из нее кинжал с тонким узким лезвием и спрятала его под одеждой. Это мне совсем не понравилось: выходит, встреча, к которой она готовилась, небезопасна. Может, не стоит ей идти на встречу, которая неизвестно чем может закончиться? Но желание понять, что происходит, было таким сильным,
что я решила не препятствовать ей.
        На улице Луиджина ничем не отличалась от других простых горожанок, не привлекала внимание, как было, когда она шла из дворца в роскошном платье.
        Путь Луиджины был недолог, она дошла почти до городской стены и остановилась недалеко от ворот башни Скиавони, у небольшого двухэтажного дома, зажатого с обеих сторон трехэтажками. Я ощутила, как у нее учащенно забилось сердце.
        Посмотрев по сторонам и убедившись, что никто за ней не наблюдает, она достает ключ и открывает дверь. Внутри темно, но она прекрасно ориентируется и поднимается по скрипучей лестнице на второй этаж. Здесь значительно светлее. В коридор выходит три двери, она открывает среднюю и входит в комнату. Первое, что бросается в глаза, - это стол, на котором стоит несколько блюд с едой, накрытых льняным полотенцем, чтобы уберечь их от любопытных мух. Чуть поодаль стоит роскошная резная деревянная кровать под балдахином. Она не вписывается в интерьер скромного жилища, ей место во дворце.
        Луиджина присаживается на стул с высокой, неудобно прямой спинкой, зажигает перед собой свечу и начинает едва слышно читать молитвы, одну за другой, в паузах между ними она тяжко вздыхает. Мне понятно, что это тайное любовное гнездышко, где она ожидает любовника. Но кого?
        Вдруг внизу хлопает дверь и кто-то быстро поднимается по лестнице. Дверь в комнату распахивается и входит мужчина в темном плаще и надвинутой на глаза шляпе. В одно мгновение шляпа и плащ летят в сторону, и перед моим изумленным взором предстает Джакомо Фео, на нем бирюзовый колет, а на поясе висит длинный кинжал.
        - Ты пришел, любовь моя! - радостно воскликнула Луиджина. - Ты по-прежнему любишь меня!
        - Я пришел, чтобы сказать, что мы должны расстаться! - жестко произнес Джакомо, недовольно хмурясь. - Наша связь не принесет добра ни тебе, ни мне, если графиня о ней узнает. Тебе известно, что она мстительна и жестока, и месть ее будет страшна.
        - Ради нашей любви я готова на все! - мужественно сказала Луиджина. - Для меня страшнее самой лютой смерти - лишиться твоей любви!
        - Ты не знаешь, что такое месть оскорбленной женщины!
        - Ради тебя я вытерплю любую боль!
        - Но мне это не нужно! Наши пути расходятся, и я больше сюда не приду!
        - Почему же ты сейчас пришел?! Передал бы письменный ответ через мою служанку, которая принесла тебе мое письмо.
        - Именно из-за твоего письма я и пришел. Ты написала, что хочешь вскоре исповедоваться своему духовнику, признаться ему во всем и уйти в монастырь. Но ты забываешь, что духовник у тебя и у графини один!
        - А как же тайна исповеди?
        - Не думаю, что падре будет молчать, возможно, прямо он не скажет, но попытается дать понять графине, что между нами были любовные отношения. В этом городе все ненавидят меня, завидуют моему успеху и тому, что графиня избрала меня. А если еще узнают, что я стал законным мужем графини…
        - Вы обвенчались? - едва слышно спросила Луиджина.
        - Да, тайно, две недели тому назад. Графиня носит под сердцем ребенка от меня.
        - Если бы я раньше об этом знала!.. - горестно воскликнула Луиджина.
        - Когда раньше? Ведь наши с тобой любовные отношения начались восемь лет назад, когда еще был жив твой муж, а графиня даже не подозревала о моем существовании.
        Мне было очень жаль Луиджину, передо мной разыгралась заурядная драма всех времен и народов, каких хватает и в наше время. При всем моем сочувствии к Луиджине я как-то не могла осуждать красавца Джакомо. В нем было что-то демоническое, заставляющее женщин терять разум, бросаясь в огонь любви. Наверное, и я не устояла бы перед его чарами и кинулась в его объятия, не думая о последствиях. Луиджина словно прочитала мои мысли, она вскочила и обвила руками шею Джакомо, рыдая.
        - Бедный мой Джакомо! Я люблю тебя и отпускаю! Я никогда и никому не скажу о нас: все это умрет во мне. Но я не смогу находиться рядом с тобой и графиней. Она сделала для меня много хорошего, а я ненавижу ее и желаю ей смерти. Господи, вразуми меня, спаси от происков сатаны! Я желаю вам счастья и удаляюсь. Время, молитва и расстояние излечат мою раненную любовью душу.
        Джакомо заключил Луиджину в объятия, в которых ощущалась едва сдерживаемая страсть.
        - Любовь моя, Луиджина! Прости меня, но у нас с тобой разные жизненные пути. Я ощущаю сквозь одежду твое тело, и моя душа рвется к тебе.
        Я почувствовала, что рвется не только душа, но и кое-что еще. Это нервировало, я не ожидала, что, став астралом, обитающим в чужом теле, буду переживать подобные эмоции.
        - Я так соскучился по тебе, по звездам в твоих глазах, по твоим жарким ласкам и успокоительной прохладе тела! Хочу забыться в твоих объятиях! - Джакомо явно распалился, все крепче обнимая Луиджину.
        - Джакомо! Мой любимый Джакомо! - простонала Луиджина, буквально тая в его объятиях.
        Я ощутила бурю чувств, переполнявших Луиджину, ненавидя ее и завидуя ей. «Неужели я такая завистливая?»
        - Я умирала без тебя, все время думала о тебе в ожидании встречи. Было мучительно видеть тебя с графиней, знать, что она ласкает тебя ночами!
        Джакомо закрыл ее уста поцелуем, легко поднял на руки и понес к кровати под балдахином. Я почувствовала себя третьей лишней в этом потоке страсти, но при всем желании не могла выйти в другую комнату. Он помог Луиджине освободиться от множества ее одежек, и это действо завело его до предела. Благодатные XX и XXI века, когда женщины носят мини, а нижнее белье - нечто условное; это облегчает мужчинам жизнь, спасая от сложностей прошлых эпох под названием «разбери елку». Джакомо впился в губы девушки, и неожиданно я ощутила солоноватый вкус его губ. Его красивое обнаженное тело поражает гармонией и силой, напоминая пропорциями скульптуры Микеланджело. «Я заняла место Луиджины! Для чего?!» - я знаю, что не права и не стоило этого делать, но благоразумие покинуло меня. В нем ощущалась невероятная энергия страсти. Порывы этого мужчины пробудили во мне чувственность, и в какое-то мгновение мне показалось, что не Луиджина, а я таю в объятиях Джакомо, сгораю от любви к нему. «Любви?
        Разве это возможно?» - мысль унеслась чайкой в неизведанные дали океана. «Что со мной, что со мной?» - повторяю сама себе, но ответ мне не нужен, я хочу лишь одного: чтобы это блаженство длилось вечно. Его яростная энергия сменилась нежностью, он, едва касаясь, целует мои глаза, шею, и моя кровь превращается в расплавленный свинец, а он уже ласкает мои отвердевшие соски. Все внутри замерло, я снова ощущаю свою двойственность и пытаюсь себя обуздать. Дышать, дышать и заставить сердце остыть. Но все внутри пляшет, взрываясь где-то под ложечкой и отдавая тяжестью свинца в паху. «Что это я делаю?» - пугаюсь я, и меня окатывает холодной волной. Я пытаюсь оторвать себя от него. Туман в голове, ледяной ливень на спину, но мне сладко, жарко, и я игнорирую доводы разума.
        - Возьми меня, Джакомо! - прошу его.
        Странно, дико! О Боже! Я уже сверху, над ним, принимаю в себя огонь его вздыбившейся плоти, разрывающей меня, и кричу в восторге. И куда-то проваливаюсь. Внутри горячо. Перехватывает дыхание… медовый удар! И словно искры в голове! Медовый удар - только этими словами я могу передать свои ощущения. Меня захлестывает сладкая волна… истома…
        И я бьюсь об него, и каждый удар отдается медовым взрывом во мне… и я вдруг чувствую, как он яростно сжимается, словно хочет убить меня собой, я вскрикиваю и поднимаю голову.
        - О Боже, Джакомо! - и непроизвольный толчок. Я сжимаю его плечо. - О Боже… - шепчу я, перед тем как провалиться в беспамятство.
        Он подчиняется мне во всем, и наша борьба длится бесконечно, мы неподвластны ни времени, ни чему-либо другому.
        Обессилив, мы лежим, не размыкая объятий. Приподнимаюсь и целую его в губы. Хриплый, не мой, чужой голос:
        - Люблю тебя, люблю и буду вечно любить.
        Говорю искренне, медленно приходит осознание того, что я сделала, но не раскаиваюсь, что отняла у Луиджины тело и любовника. Не думала, что можно мгновенно влюбиться, лишь заглянув в глаза, и сразу понять: это он. У меня были в жизни мужчины, но только сейчас захватил вихрь любви, которая сжигает изнутри, толкая на безумства. Между нами разница в пятьсот лет, но я верю, что для любви это не преграда.
        - Ты великолепна и обольстительна, я тебя не узнаю! Оказывается, я тебя так мало знал.
        - Мы, женщины, подобны шкатулке с секретом, к которой надо иметь ключик. И он у тебя есть.
        - Тогда ты ларец с необыкновенными драгоценностями. - Тут он напрягается, вспомнив: - Извини, но мне надо возвращаться во дворец. Не хочу, чтобы графиня что-нибудь заподозрила.
        - Ну что ж, иди ублажай свою графиню! - Во мне говорит ревность, и это я, а не Луиджина, ревную Джакомо.
        Чувства, овладевшие мною, заставили забыть обо всем - и почему я здесь, и какова моя миссия. Для меня сейчас главное - находиться рядом с Джакомо. Я готова остаться в этом времени, остаться в чужом теле на всю жизнь, забыв о благах цивилизации XXI века, лишь бы быть рядом с любимым человеком. Я поняла: любовь всегда самопожертвование, в противном случае она одна только видимость. Но Джакомо, даже если я откроюсь ему, не оценит мой поступок, ему хочется блистать, хочется богатства и знатности, хотя это неуклонно ведет его к гибели. Бедняжка Луиджина, прости меня, по отношению к тебе я поступила крайне несправедливо, просто ужасно, но иначе не могла! Только когда Джакомо ушел, я оделась и вернула тело Луиджи не.
        - Что со мной было? Где Джакомо? - испуганно воскликнула Луиджина. - Что между нами произошло? Он бросил меня?! О, горе мне!
        Вопреки моим ожиданиям, Луиджина не пошла домой, а направилась к воротам, расположенным в башне Скиавони, и вышла за городские стены.
        Она прошла вдоль оборонительной стены и оказалась в беднейшем предместье, называемом Ямой, хотя здесь нет никакой ямы. Вместо брусчатки городских улиц в предместье обыкновенная грунтовка, но кое-где имеются остатки деревянного тротуара, еще не полностью сгнившего. Это вотчина кожевенников, стоит ужасная вонь от выделываемых шкур и чанов, в которых дубится кожа; тут же живут и золотари, занимающиеся вывозом нечистот из города.
        Здешний люд обитает в неприглядных хижинах, которые одновременно служат мастерскими. Жители этих трущоб, с виду нечто среднее между нищими и разбойниками, не обращают на Луиджину внимания, занимаясь своими делами, разве только стайка замызганных детей какое-то время сопровождала ее, выклянчивая мелкую монету, но, ничего не дождавшись, отстала. Луиджина довольно уверенно ориентируется в паутине этих улочек, значит, она здесь явно не в первый раз. Жалкая лачуга, у которой она останавливается, ничем не выделяется, я представляю, какое внутри убожество. Луиджина берется за деревянный молоток, висящий у двери, и хотя он какой-то замызганный, жалкий, но у дверей других домов и такого нет. Она с равными паузами стучит четыре раза, а затем быстро еще два. Понятно, что это условный знак, но открывать не спешат, и Луиджина терпеливо ждет. Наконец слышно, как отодвигают засов, и она переступает порог. Внутри, на земляном полу, множество горящих свечей, расставленных концентрическими кругами по всей комнате, посредине стоит крепко сбитая девушка в одной длинной льняной рубашке с глубоким вырезом на груди,
открывающим голое тело. Она была бы довольно миловидной, если бы не жесткое выражение лица, искажающее его черты. Ее длинные темные волосы распущены и достают почти до пояса. Вдруг она напряглась, ее глаза яростно блеснули, из-под ног Луиджины что-то метнулось на середину комнаты и застыло там - черная кошка, почти двойник моей Жели. Когда наши взгляды встретились, кошка недоброжелательно мяукнула. «Неужели она может видеть меня, астрала?»
        - Ты не одна? - Девушка грубо оттолкнула Луиджину в сторону и выглянула за дверь. Удостоверившись, что за ней никого нет, она заперла дверь на засов и хрипло спросила: - Принесла?
        - Да, возьми, Сильфида. - Луиджина извлекла из-под одежды небольшую деревянную коробочку и достала из нее несколько длинных волосинок. Кошка опять мяукнула и, подойдя к девушке, стала тереться об ее ноги.
        - Странно, Венера неспокойна. Ты уверена, что за тобой никто не шел?
        - Уверена, - твердо произнесла Луиджина. - Сама знаешь, если бы тут появился кто-нибудь чужой, ты узнала бы об этом раньше, чем я дошла бы до тебя. Я сделала, что ты просила, теперь хочу знать, все ли у тебя готово?
        - Ты получишь приворотное зелье, но ведь графиня его не отпустит. Возьми отворот, который поможет ей расстаться, а тебе соединиться с ним.
        - Тебе же волосы графини понадобились не для того, чтобы позаботиться о ее здоровье. Выходит, отворотное зелье будет лишним. Что-то ты не спешишь дать мне обещанное снадобье. - Я не ожидала столь зловещих слов от Луиджины.
        - Возьми, фрейлина. - Колдунья протянула ей маленький глиняный сосуд величиной с аптекарский пузырек. - Это снадобье поможет тебе завладеть его сердцем. Достаточно добавить его в любое питье, но не больше наперсточка за один раз. Трех-четырех раз будет достаточно.
        Луиджина с трепетом взяла сосуд и недоверчиво посмотрела на колдунью.
        - Ты ошибаешься, фрейлина, я не желаю графине смерти. Ее волосы мне понадобились для приготовления зелья, помогающего в поисках клада. К ней судьба постоянно благосклонна, и я хочу взять толику счастья у нее, чтобы…
        Луиджина, выхватив из-под одежды кинжал, стремительно бросилась к колдунье, и, прежде чем та поняла, что происходит, лезвие кинжала укололо ей шею так, что она вскрикнула от боли.
        - Что ты делаешь?! - злобно заорала колдунья.
        - Я хочу убедиться, что это снадобье не заберет его у меня навечно. Попробуй вначале ты.
        - Ты хочешь, чтобы я воспылала к тебе любовью? - захихикала колдунья, несмотря на то что кинжал все еще упирался ей в горло.
        - Сама сказала, что для этого надо принять его несколько раз. - Луиджина поднесла ко рту колдуньи сосуд с приворотом. - Отпей немного, чтобы я могла убедиться в его безопасности.
        - Лучше это снадобье разбавить. За занавеской стоит ведро с водой.
        - У меня нет к тебе доверия, глотай так. - Луиджина прижала горлышко открытого сосуда к губам колдуньи, но та плотно стиснула их.
        - Похоже, я была права, ведьма! Пей, иначе я проткну тебе горло!
        Вдруг занавеска, отгораживающая часть комнаты, сдвинулась, и из-за нее выскочил мужчина громадного роста и мощного телосложения. Луиджина оторопела от неожиданности, а он легким движением отшвырнул ее от колдуньи. Луиджина, не удержав равновесия, упала навзничь. Мужчина ногой прижал ее руку с кинжалом к полу, и она, вскрикнув от боли, выпустила оружие. Колдунья тем временем бросилась за занавеску, оттуда появилась, держа в руках ведро, и начала полоскать рот, сплевывая прямо на пол.
        - Гетти?! - удивленно вскрикнула Луиджина.
        Теперь и я признала в великане телохранителя юного графа Оттавиано. Гетти наклонился, поднял кинжал, и Луиджина, поймав его взгляд, затрепетала от страха. Она попыталась было подняться, но великан грубо толкнул ее в грудь ногой, и она со стоном вновь растянулась на полу.
        - Что теперь делать, любимый? - Колдунья с еще мокрым лицом подошла к нему сзади и, обхватив обеими руками, прижалась к нему.
        - Она сама выбрала свою судьбу. Видит Бог, я не желал ей смерти, но она узнала меня. Несчастная, пожалев неверного любовника, тем самым обрекла себя на смерть.
        - Зато Джакомо избежит смерти! - мужественно произнесла Луиджина. - Я готова была согрешить, с помощью колдовских чар вернуть себе Джакомо, и в результате чуть не убила его. Само небо сжалилось надо мной и не дало совершить грех!
        - Ошибаешься, фрейлина. Завтра, после охоты, Джакомо умрет от твоего кинжала. Я сам распорю этому наглецу живот и увижу его внутренности. Жалкое отродье, он посмел поднять руку на графа Оттавиано! И блудница Катарина позволила ему это сделать, вместо того чтобы жестоко наказать наглеца. Она за греховными утехами забыла обо всем и недостойна быть опекуншей. Молодой граф сам способен управлять своими владениями, а ей пора отправиться в монастырь замаливать грехи!
        - Тебе не стоит надеяться на небо, ибо ты предала свою госпожу и будешь повинна в ее смерти. - Колдунья громко расхохоталась. - Волосы Катарины мне нужны для этого. - У нее в руках, словно у фокусника, появилась тряпичная кукла. - Сегодня вечером я проведу магический обряд на смерть графини. Она не надолго переживет своего любовника, и смерть ее будет гораздо мучительнее.
        - Чем его и твоя, - подхватил Гетти. - Вы оба умрете от одного кинжала - пусть это будет тебе последним утешением. - Он приготовился нанести смертельный удар.
        Я не в силах была что-либо сделать. Чтобы перейти в его тело, мне надо было, держа Гетти за руку, поймать его взгляд, а в той позе, в какой находилась Луиджина, это было невозможно.
        - Я не предавала графиню Катарину. Те волосы, которые я принесла тебе, проклятая колдунья, - мои. Вы же не сможете меня два раза умертвить?
        Понятно, Луиджина смирилась с тем, что умрет. Мне оставалось только потянуть время, выжидая удобный момент для перемещения в тело кого-то из этих негодяев. Я заняла место Луиджины, внутренне трепеща при виде сверкающего перед моим лицом лезвия кинжала. Тело болело от ушибов, а внутри все заледенело от страха.
        - Подождите! - в отчаянии выкрикнула я.
        - Гетти, подожди, - поддержала меня колдунья, зловеще ухмыляясь. - Если она поступила так, как сказала, то не заслуживает легкой смерти. Отдай ее мне. Я выколю ей глаза, отрежу уши и лишь затем медленно перережу горло!
        У меня перехватило дыхание, и я заорала что было сил:
        - Помогите! Убивают! Пожар!
        - Здесь и не такое услышишь. Эта музыка мне нравится. - Колдунья взяла у любовника кинжал и вперила в меня ненавидящий взгляд.
        Дверь содрогнулась от ударов: четыре через паузу и затем два быстрых. Гетти на всякий случай вытащил из ножен меч и лишь затем отодвинул задвижку. В комнату вошел мужчина в темном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо, и мгновенно оценил ситуацию. Он оттолкнул от меня колдунью с кинжалом и выхватил меч.
        - Она спасла мне жизнь, и я ее должник! - воскликнул мужчина, и я сочла более благоразумным при появлении незнакомого лица, оказавшегося спасителем, уступить тело Луиджине. - Меня, раненного, она спрятала у себя и выходила.
        - Людовико Орси! - с удивлением воскликнула Луиджина.
        Имя было мне знакомо: это был младший и единственный оставшийся в живых представитель семейства Орси, поднявшего мятеж в Форли и участвовавшего в убийстве супруга графини.
        - Людовико, фрейлина знает о наших планах. Отпустим ее - и завтра все мы будем болтаться на виселицах, если графиня не придумает казнь похуже. Вспомни, как графиня поступила с Ронко и твоими братьями.
        Гетти потихоньку подступал к защитнику Луиджины, и по его лицу было видно, что он готовится нанести удар. Колдунья пыталась подобраться к Людовико со спины. Луиджина ничем не могла ему помочь, разве что в случае нападения схватить Гетти за ноги. В столь экстремальной ситуации я решила полагаться на свои силы и реакцию и вновь заняла место Луиджины.
        - Кто тебе сказал, что мы ее отпустим? Она не вернется в Форли и уедет отсюда. Неподалеку стоит карета, мои люди отвезут ее в надежное место.
        - Если все будет так, как ты говоришь, пусть фрейлина живет. Но я провожу вас - хочу убедиться, что все сделано как следует. - Гетти все еще держал в руке оголенный меч, хотя Людовико вложил свой в ножны.
        - Дело твое, если тебе мало моего слова. Нам надо как можно быстрее покинуть это место, так как сюда направляется городская стража - по твою, Сильфида, душу, если она еще при тебе, а не находится у дьявола.
        - Откуда тебе известно о городской страже? - Гетти всем своим видом показывал, что не верит Людовико.
        Вдруг послышались крики, шум, который с каждой минутой нарастал.
        - Похоже, за милой беседой мы упустили время. Теперь понадобятся мечи, чтобы покинуть эти благодатные места. - Людовико с деланным удовольствием втянул в себя смрадный воздух. Наклонившись, он помог мне подняться, его взгляд, преисполненный любви, говорил: «Я сделаю все, чтобы с тобой не случилось ничего плохого».
        Гетти, накинув на лицо капюшон, вслушивался в приближающийся шум.
        - Ты с нами, Сильфида? - обратился он к колдунье, которая поспешно собрала какие-то вещи, сложила их на одеяло, а затем связала его в узел.
        - Я сама по себе. Вы бейте, крушите все на своем пути, а я потихоньку уйду. Ночь моя подруга и защитит меня. - Колдунья, схватив узел, скрылась за занавеской.
        - Это здесь живет проклятая ведьма! - Вслед за криком на дверь обрушились тяжелые удары, от которых та стала ходить ходуном.
        В узенькое окошко, затянутое бычьим пузырем, просунулось острие пики. Людовико оглянулся, сорвал занавеску, и я сразу ощутила сквозняк: там обнаружился замаскированный выход, через который сбежала колдунья. Людовико, в одной руке держа меч, а другой сжимая мою руку, рванулся вперед. В это мгновение дверь не выдержала, распахнулась, и внутрь ворвались стражники. Гетти мечом мгновенно утихомирил двоих навечно, и остальные отступили. Длинные пики в тесном помещении уступали мечам, так что вскоре мы смогли покинуть дом. Впереди несся Людовико, прокладывая дорогу мечом и волоча меня за собой, так как я еле успевала, сзади нас прикрывал Гетти. Я была как в тумане, не воспринимая происходящее разумом. Ночь, шум, ноги то и дело цепляются за неровности дороги, яростные и предсмертные крики - вот и все. Благодаря выигранному десятку секунд мы успели добраться до кареты и получили подмогу в два меча.
        Я начала приходить в себя, когда карета удалилась от города на значительное расстояние и погони уже не было слышно. Рядом со мной сидел Людовико, напротив - Гетти, который разглядывал меня, подозрительно щурясь. Я решила уступить тело Луиджине, не могу же я делать за нее всю работу!
        - Где я? Куда вы меня везете? - Луиджина с испугом посмотрела на Гетти и только потом заметила рядом сидящего. - Сеньор Людовико?! Вы снова здесь? Вы же обещали мне больше не возвращаться в Форли!
        - Похоже, фрейлина от испуга немного не в себе, - с издевкой заметил Гетти. - Сеньора, если бы Людовико сдержал свое слово, то вы уже находились бы в чистилище в ожидании своей дальнейшей участи.
        - Сеньор Людовико, благодарю за то, что вы спасли мне жизнь!
        - Сеньора Луиджина, я вернул лишь малую толику того, что задолжал вам.
        - Сделайте больше - спасите Джакомо Фео! Вы знаете, что задумал этот сеньор? - возмущенно воскликнула Луиджина.
        - Думаю, что мне пора возвращаться в город. Эй там, остановись, иначе я тебя проткну мечом! - гаркнул Гетти, и карета стала замедлять ход и наконец остановилась.
        - Мне нужен конь, я же не пойду обратно пешком, - заявил Гетти, и по знаку Людовико один из сопровождающих верховых отдал ему свою лошадь, а сам устроился в карете. Он был совсем юным, под носом чуть темнел легкий пушок, отдаленно напоминающий усы; от силы ему было лет восемнадцать.
        - Сеньора Луиджина, вам некоторое время не стоит показываться в городе, о вас позаботится Никколо, - сказал Людовико, и сидевший напротив молодой человек склонил голову, зардевшись от смущения, - и Гримальдо. Он вскоре займет мое место, так как мне нужно будет вас покинуть.
        - Выходит, я пленница, сеньор Людовико?
        - Ни в коей мере, но вам следует повременить с возвращением в Форли. Не желаете ли посетить Рим, сеньора Луиджина? Или Милан? Вы прекрасно проведете там время…
        - Пока в Форли расправятся с бедным Джакомо?! - закончила за него Луиджина. - Почему все так хотят его смерти?
        - Он занял неподобающее ему место. Я не испытываю к нему ненависти.
        - Но вы находитесь среди негодяев, замышляющих его убийство!
        - Вы ошибаетесь. Я здесь, чтобы спасти вас. Возвращение в Форли для вас равносильно смерти.
        - Что мне там может угрожать?
        - Сильфиде не удалось убежать от городской стражи. Завтра под пытками она признается, что замышляла смерть графини и вы, фрейлина, принесли ей волосы своей госпожи для осуществления этого злого умысла.
        - Но это неправда! Волосы, которые я ей дала, - мои!
        - Она расскажет, что по вашей просьбе приготовила приворотное зелье для Джакомо и отворотное - для графини. Вы готовы ради Джакомо пожертвовать собой, хотя он и мизинца вашего не стоит. Но на что пойдет графиня, узнав о предательстве своей придворной дамы, которая пыталась извести свою госпожу-благодетельницу и отбить у нее любовника? Ведь она любит его!
        - Я хотела не этого и ничего не замышляла против графини.
        - Сильфиду, уличенную в колдовстве, ожидает смерть на костре, и она не захочет взойти на него в одиночестве. Она перед судом инквизиции заявит, что вы участвовали в ее черных делишках, в том числе и в распространении черной хвори, с недавнего времени бесчинствующей в наших краях. У вас есть все шансы разделить с ней ужасную участь.
        - Откуда вы все это знаете, сеньор Людовико? - со страхом спросила Луиджина.
        Меня тоже интересовал ответ на этот вопрос. Уж не эмиссар ли Шамбалы сеньор Людовико?
        - Если все, что вы говорили, правда, то это знание от сатаны! - И Луиджина, испуганно крестясь, отодвинулась в угол кареты. - Если же это ваши догадки, то все может повернуться по-другому.
        - Я не скрывал и не скрываю, что безумно влюблен в вас. И хотя ваше сердце принадлежит другому, я все время думаю и, по возможности, забочусь о вас. Помните чернокнижника Руджеро, который залечил мои раны? Он большой знаток астрологии, и именно с его помощью я узнал, что вам в ближайшее время грозит опасность. Но астрологические предсказания расплывчаты и рисуют картину лишь в общем, остальное надо додумывать, сопоставляя факты. Я узнал, что недавно на Джакомо покушались и графиня казнила непосредственных участников, а их пособников, нескольких членов уважаемой семьи Орчиолли, после публичного наказания у позорного столба заточила в темницу. Поэтому я сблизился с заговорщиками, заявив, что хочу поквитаться с графиней за смерть братьев. Они поверили мне и рассказали о плане убийства Джакомо с помощью яда, который вы ему дадите, думая, что это приворотное зелье. А еще о порче, изуроченьи, которое с вашей помощью нашлет Сильфида на графиню. Как только я об этом узнал, сразу помчался к вам на выручку. По дороге я обогнал городскую стражу, направлявшуюся в предместье. Что ей там делать, как не искать
ведьм и колдунов, наславших «черную смерть» на наш благословенный край? Ведь сегодня заканчивается установленный прибывшим сюда инквизитором срок, в какой должны были добровольно сдаться и покаяться ведьмы, колдуны и еретики. Когда мы спасались бегством, я увидел, что стражники схватили Сильфиду, а что последует дальше, нетрудно догадаться, зная методы инквизиции и саму ведьму Сильфиду. Так что я обошелся без помощи дьявола.
        - Я на это надеюсь, сеньор Людовико.
        - Вы устали и переволновались, сеньора Луиджина. Мне не хочется вас оставлять, но, к моему глубокому сожалению, я должен ехать. Разрешите на прощание приложиться к вашей ручке.
        Луиджина протянула руку, и Людовико с благоговением и трепетом поцеловал ее. Жаль, что некоторые благородные обычаи Средневековья не дожили до наших дней. Впрочем, все зависит от самих мужчин. Видимо, минувшие века неблагоприятно на них сказались.
        Карета остановилась, и Людовико пересел на лошадь, а внутрь забрался мужчина средних лет с грубым лицом, словно вытесанным из камня, - Гримальдо.
        - Прощайте, сеньора Луиджина.
        - Прошу вас, имейте сострадание и не дайте свершиться злому умыслу в отношении сеньора Джакомо Фео.
        - Все, что будет в моих силах, я сделаю, сеньора Луиджина.
        - Да хранит вас Пресвятая Дева, сеньор Людовико! Помните, что мне пообещали! - сказала Луиджина.
        А вот я не верю его обещаниям. Меня занимает мысль, как избавиться от этих двух охранников и вернуться в Форли, чтобы предупредить Джакомо о готовящемся покушении. Выпрыгнуть на ходу из кареты? Бред! Попросить сделать «техническую» остановку и сбежать? Не пойдут же они следом за мной в кусты! Нет, это утопия. Даже если мне удастся от них убежать, как я пешком доберусь до Форли и сколько для этого понадобится времени?
        «Кто нам мешает, тот нам поможет!» Всплывшая фраза из кинофильма «Кавказская пленница» натолкнула меня на одну мысль. Ну почему я до сих пор здесь?! Занимаю место смирившейся со своей участью Луиджины, напрасно надеющейся на помощь Людовико.
        - Я хочу есть - остановите у ближайшего постоялого двора! - потребовала я.
        Мои охранники переглянулись, похоже, идея потрапезничать пришлась им по душе. Старший из них, Гримальдо, открыл окошко, через которое общаются с кучером, - оно находилось у него над головой - и продублировал мой приказ.
        Через мучительно долгое время показались какие-то дома и карета остановилась. Гримальдо выбрался из нее и направился к таверне, чтобы разведать обстановку и сделать заказ.
        Я улыбнулась Никколо самой чарующей улыбкой, и у него сразу забегали глазки, а лицо зарумянилось.
        - У меня от этой езды руки стали совсем холодные, вот, потрогайте, прошу вас!
        Понимаю, что несу нелепицу, но тяну к нему руку. Он несмело протягивает навстречу свою, я нетерпеливо хватаю ее. Никколо удивленно смотрит на меня, наши взгляды встречаются… Луиджина испуганно выпускает мою руку и забивается в угол кареты. Время пошло на секунды.
        - Я хочу вернуть вас в Форли, сеньора, и помешать совершиться гнусному злодейству! Ваша помощь - ничем не мешать мне!
        Я решительно вышла из кареты и направилась к кучеру.
        - Мы едем назад! Разворачивайся!
        Тот только пожал плечами и посмотрел в сторону таверны, откуда должен был появиться старший охранник. Я выхватила кинжал и прижала острие к его шее:
        - Ты что, не понял меня?! Кучер побледнел и забрался на свое место, я последовала за ним, не пряча кинжал и всем видом показывая, что готова исполнить угрозу.
        - Быстрее! Клянусь святым Марком, ты меня вынудишь пустить тебе кровь!
        Наконец карета развернулась, но в этот момент в дверях таверны показался Гримальдо. Сразу сообразив, что происходит что-то не то, он бросился к нам.
        - Гони! - приказала я кучеру.
        Карета сорвалась с места, Гримальдо, добежав до нас, попытался ухватиться за задок кареты, и ему это удалось.
        - Гони что есть мочи! - крикнула я, сунув кинжал кучеру под ребра и проколов одежду.
        Тот, скривившись от боли, стал нещадно стегать лошадей, и они резко ускорили ход.
        Гримальдо не выдержал этого темпа, споткнулся и некоторое время волочился за каретой, но вскоре, осознав тщетность своих усилий, отпустил руки и остался лежать на земле темным комом.
        - Мы должны как можно быстрее попасть в Форли. Чем быстрее доберемся, тем большая награда будет тебя ожидать, - попыталась я подбодрить кучера.
        - Сеньор Людовико будет…
        - Сейчас я твой господин, и если тебе дорога жизнь, исполняй мои приказы!
        - Лошади устали, они не смогут выдержать долго такую скорость.
        - Выходит, ты не дорожишь жизнью?!
        - Слушаюсь, сеньор Никколо, но если лошади падут, мы никуда не сможем ехать.
        - Хорошо, через четверть часа сбавишь ход. За сколько времени доберемся до Форли?
        - Часов шесть-восемь потребуется, сеньор Никколо. Лошади устали.
        Я полезла в кошель на поясе и обнаружила там немного мелких серебряных монет, у Луиджины тоже было негусто с деньгами, так что нанять других лошадей не получится. Придется довольствоваться этими. Я спрятала кинжал в ножны.
        - Сеньор Никколо, вы подтвердите сеньору Людовико, что вынудили меня силой подчиниться себе? - Кучер искоса посмотрел на меня, и я прекрасно поняла, что его тревожит: «Нарушившего приказ своего господина ожидает жестокое наказание». Я презрительно улыбнулась и, словно невзначай, взялась за рукоятку кинжала, показав, что меня это нисколько не волнует.
        Потянулись долгие часы дороги, иногда я пересаживалась внутрь кареты, к Луиджине, пребывающей в нервозном состоянии, пыталась наладить между нами доверительные отношения. Она не верила мне, все ожидала подвоха.
        Когда на горизонте показался Форли, мое нетерпение достигло наивысшей точки. Мне казалось, что уставшие лошади еле плетутся и пешком я смогу передвигаться быстрее, чем они. Я уже не покидала места рядом с кучером, пребывая в тревожном ожидании. Чем ближе к городу, тем интенсивнее было движение на дороге. Возы, груженные разнообразными товарами, ехали неспешно, иногда возница шел рядом. Мимо нас проскакал скороход, трубя в рог, - так он требовал освободить ему дорогу. Его знаки отличия свидетельствовали о том, что он следует из римской курии. Пока мы ехали, нас обогнал добрый десяток одиноких всадников, и каждый раз у меня сердце сжималось от страха - ведь это мог быть Гримальдо. Не знаю, как бы я поступила, если бы он нас догнал, но драться с ним я не стала бы, зная, что потерплю поражение.
        Увидев вдалеке движущуюся карету в окружении всадников, я заволновалась, потребовала от кучера ускорить ход, и мы стали ее нагонять. Хотя до кареты было довольно далеко, я узнала в одном из всадников Джакомо по его плащу, искрящемуся на солнце. И чем ближе мы подъезжали, тем больше я уверялась в правильности своей догадки и радовалась тому, что с ним все в порядке. «Любимый Джакомо жив и здоров! Еще немного, и я встречусь с ним и предупрежу о грозящей опасности». Хотя кучер делал все возможное, мы двигались мучительно медленно, и при всем желании я не могла ускорить ход кареты: лошади устали.
        Мы уже настолько приблизились, что можно было заметить свойственную Джакомо горделивую осанку. Рядом с ним скакали ловчие, держа соколов на специальных рукавицах, и охрана в легких кирасах и шлемах, вооруженная пиками и мечами.
        - Это графиня Катарина со своей свитой, не стоит нам их догонять - у нас могут быть неприятности, - с тревогой произнес кучер.
        - Ошибаешься, нам как раз необходимо ее догнать.
        - Вы, сеньор Никколо, наверное, безумны, раз совсем потеряли страх. Вы были очень молоды, когда убили графа Риарио, и не принимали в этом участия, но уже то, что в ваших жилах течет кровь Орси, является для графини поводом ненавидеть вас. Она во всеуслышание поклялась, что ни один Орси не вернется в Форли, разве только для того, чтобы познакомиться со своим палачом.
        «Значит, Людовико поручил охрану Луиджины своим родственникам, и к словам кучера стоит прислушаться. Не пора ли мне занять прежнее место, переселиться в Луиджину? Но в таком случае Никколо, обретя свое тело, может развернуть карету, и неизвестно, смогу ли я ему помешать. По всему выходит, что надо оставаться в теле Никколо до последнего».
        У городских ворот образовалась пробка из нескольких крестьянских возов. Слуги графини трубили в рога, требуя освободить дорогу, телохранители вовсю работали плетьми, но карете все равно пришлось остановиться. К кавалькаде, сопровождающей графиню, присоединилось несколько всадников, по знакам отличия которых было понятно, что они из свиты молодого графа Оттавиано. Мы были уже совсем близко, и я с ужасом узнала в одном из всадников Гетти. Карета тащилась медленно, вдруг открылась дверца, из нее на ходу выпрыгнула Луиджина и, что-то отчаянно крича, бросилась к карете графини. Джакомо обернулся на ее крики и очень удивился. Оставаясь на лошади, он шагом направился навстречу Луиджине. В голове мгновенно проносится мысль: сейчас Луиджина погибнет, спасая Джакомо жизнь. Я спрыгиваю на землю, догоняю Луиджину и сбиваю ее с ног. В голове лишь одна мысль: «Он мой! Мой! Только мой!» Мы катимся с ней, сцепившись, по земле, и я возвращаюсь в ее тело.
        Прямо перед собой вижу лицо молодого парня, на нем отражается страх, переходящий в злобу и отвращение.
        - Ведьма! - кричит он и тянется к кинжалу.
        Мне удается коленом попасть ему в пах и высвободиться, пока он корчится на земле.
        - А-а-а! - слышу крик отчаяния и боли и оборачиваюсь на него.
        Джакомо, обливаясь кровью, стоит на одном колене и пытается защищаться. В руке у него длинный охотничий нож, но его окружили несколько человек, и с разных сторон они наносят ему удары кинжалами. Узнаю Гетти, юного графа Оттавиано, его брата Франческо, Джулиано Маркобелли и Эджидио Орчиолли из свиты графини. Я тянусь к поясу, забыв, что уже не в теле Никколо. Конечно, оружия на нем нет, и я ничем не могу помочь своему бывшему любовнику, который, выронив нож, уже бьется в конвульсиях на земле, а заговорщики продолжают наносить удары, изменив цвет его камзола со светло-золотистого на кроваво-красный. Телохранители графини безучастно смотрят, не делая попыток защитить фаворита своей госпожи. Вижу Катарину, она, с неестественно белым, перекошенным лицом, выйдя из кареты, молча вскакивает на лошадь, ударяет плетью и, напирая корпусом лошади, освобождает себе путь и въезжает в город через ворота. Полный Оттавиано с торжествующим видом ставит ногу на тело поверженного любовника матери. По его приказу слуги бросают бездыханное тело в сточную канаву. Я бьюсь в истерике и громко рыдаю. Подойдя ближе, вижу,
что прекрасное лицо Джакомо обезображено.
        - Щенок! Почему она здесь?! Из-за нее чуть все не сорвалось! - слышу злобный голос Гетти, и он начинает хлестать плетью Никколо.
        Тот хватается за кинжал, но мощный удар швыряет его на землю.
        Во мне бьется мысль: «Надо немедленно спасаться, сейчас Гетти примется за меня!» Но я продолжаю стоять, не в силах тронуться с места, словно мертвое тело Джакомо удерживает меня.
        Никколо в разодранном камзоле, с окровавленными лицом и руками, сидит на земле, не в состоянии подняться после жестоких побоев, и только как заведенный повторяет:
        - Она ведьма! Ведьма!
        Гетти со злобной ухмылкой направляется ко мне, поигрывая плетью. Страха во мне нет, а есть желание броситься на него и впиться в горло зубами и ногтями. Я замечаю в двух шагах охотничий нож Джакомо, он притягивает меня, словно магнит, и я уже готова броситься к нему.
        - Не трогай ее! - властно приказывает Оттавиано.
        Он всегда хорошо относился к Луиджине, помня, что, когда был маленьким, она часто забавляла его и принимала участие в играх.
        - Она чуть не испортила все! - Гетти останавливается и поворачивается к своему господину.
        Я, воспользовавшись этим, быстро подбираю нож и прячу его за спиной.
        - Все кончено - Фео мертв. Оставь ее, у нас есть заботы поважнее. Что теперь вздумает предпринять моя матушка?
        Видимо, напоминание о Катарине заставляет Гетти задуматься о возможных сюрпризах с ее стороны.
        - Я предлагал вашему сиятельству арестовать на время графиню, пока все не успокоится. Побыла бы она под домашним арестом во дворце, а теперь, наверное, запрется в замке Равальдино и пошлет за помощью к миланскому герцогу, как было в прошлый раз.
        - Ошибаешься, Гетти. Тогда был бунт, а сейчас я хочу на законном основании наконец-то стать правителем этих мест. Герцог Лодовико не пойдет на меня войной - мы одной крови! Я имел беседу с послом герцога и заверил его, что поддерживаю Священный союз против французского короля и, будь моя воля, немедленно вступил бы в него.
        - Дай Бог, чтобы так и было, - вздыхает Гетти. - Что прикажете делать, ваше сиятельство?
        - Собираем членов городского совета, горожан и направляемся к замку Равальдино, где вступаем в переговоры с графиней. Фео ей уже не вернуть, но материнское сердце все простит. Франческо, ты пойдешь со мной? - обращается он к младшему брату.
        - Конечно, Оттавиано. Куда ты, туда и я - теперь мы связаны кровью, - и пятнадцатилетний Франческо с довольной ухмылкой указывает на тело Джакомо.
        Гетти, больше не обращая на меня внимания, расчистил въезд в город, для этого даже перевернули несколько возов с овощами. Рассыпавшиеся помидоры вскоре превратились в багровую грязь, что напомнило о недавней кровавой трагедии.
        Оттавиано и Франческо уселись в карету и въехали в город. Слуги, выполняя команду Гетти, то и дело кричали:
        - Да здравствует милостивый граф Оттавиано! Мы хотим, чтобы нами правил граф Оттавиано! Идите на замковую площадь и поддержите законного правителя - графа Оттавиано!
        Я огляделась. Карета, на которой я приехала, удалялась от города с не меньшей скоростью, чем ехала сюда. Из ворот вышли несколько алебардщиков во главе с офицером и, взяв под стражу Никколо, отвели его в город. Мне ничего не оставалось, кроме как идти домой пешком.
        На улицах города было, как никогда, оживленно, жители громко обсуждали смерть фаворита графини. Их слова сочились злобой и ненавистью к Фео, хотя он провинился перед ними лишь тем, что взлетел стремительно, став любовником правительницы. Ужасным было его падение, и теперь его прекрасное тело обезображено и лежит в канаве с нечистотами. Мои глаза застилали слезы, и, похоже, только я одна оплакивала его гибель. Люди Гетти, видимо, хорошо поработали, так как мастеровые, торговцы и другие обитатели города, откликнувшись на их призывы, спешили на площадь перед замком, где их ожидал граф Оттавиано, желающий взять власть в свои руки. Он обещал жителям всевозможные блага.
        Когда я добралась до Замковой площади, она была заполнена народом. Помост, на котором мечом казнили преступников благородных кровей, был превращен в импровизированную трибуну, на которой теперь стоял Оттавиано в графской мантии и с короной на голове, хотя официально ему еще не была передана власть. Рядом находились его брат Франческо и несколько членов городского совета, скорее испуганных, чем радостных. Там же стояли и несколько монахов, один держал крест двухметровой высоты. Во избежание неожиданностей Гетти окружил помост по периметру солдатами, оставив свободное пространство метра два шириной, и там он ходил, отдавая распоряжения и выслушивая приказы Оттавиано.
        - Плохое место они выбрали, как бы им потом не пришлось воспользоваться этим помостом по его прямому предназначению, - негромко проговорил мужчина, прятавший лицо под капюшоном, но я расслышала, что он сказал.
        Не успела я отреагировать на его слова, как Оттавиано и его свита спустились с помоста. Солдаты шли впереди, прокладывая им дорогу в толпе. Уже перед мостом, ведшим в замок, солдаты отступили, вперед вышли три монаха, самый рослый из них, шедший посередине, держал перед собой крест. За монахами шли Оттавиано, его духовник, брат Франческо, члены городского совета, а потом горожане. Судя по выражению лица Оттавиано, то, что Катарина не подняла мост, вселило в него оптимизм, он явно рассчитывал на взаимопонимание. Внезапно ворота замка открылись, оттуда галопом вылетел конный отряд и в мгновение ока оттеснил от толпы Оттавиано и его свиту. Толпа подалась назад. Я увидела, что Гетти со своими солдатами пытается пробиться к своему господину, но Оттавиано уже не было на мосту - и его, и свиту пленили и доставили в замок. Конный отряд так же быстро скрылся за воротами замка, как и появился оттуда.
        Вступивших на мост солдат Гетти и воинственно настроенных горожан встретили орудийные залпы, делая проплешины смерти в толпе. Народ начал в панике разбегаться, но пушки продолжали палить. Меня подхватило людским водоворотом и понесло, то и дело я ощущала под ногами нечто противно мягкое, и было страшно бежать, втаптывая упавших людей в грязь. Я изо всех сил старалась удержаться на ногах и не упасть, так как это было бы равносильно смерти. Наконец мне удалось выбраться из толпы, и я оказалась в относительно тихом месте. Я была изрядно потрепана и еле держалась на ногах.
        Зачем мне надо было идти на Замковую площадь? Графиня Катарина не из тех людей, которые впадают в отчаяние и требуют утешения. Она всегда готова к борьбе за власть. Да, она очень любила Джакомо, но, думаю, что власть она любила больше. Было разумнее пойти в ближайший монастырь и попросить помочь перенести тело несчастного Джакомо, чтобы подготовить его к погребению по христианскому обычаю. Но я понимаю, что не в состоянии куда-либо идти, пережитые события обессилили меня. Не думаю, что Луиджина сможет заставить это измученное тело что-либо делать. Едва добравшись домой, я приказываю служанке нагреть воды. Что больше всего бесит меня в Средневековье, так это отсутствие ванн. Для личной гигиены изредка совершают омовения, но отдают предпочтение всевозможным пахучим притираниям, которые в большинстве своем лишь маскируют запах немытого тела и не делают его чище. Я же, по возможности, стараюсь содержать в чистоте тело Луиджины, и она должна за это быть мне благодарной.
        Стою в большом тазу, и служанка с недовольным видом поливает меня теплой водой, не скрывая своего удивления такой причудой. Но даже этот примитивный душ приносит свежесть и силы измученному телу. После омовения уступаю место Луиджине. Она испугана: каким образом оказалась дома? Помнит, что выскочила из кареты и ее сбили с ног. Служанка рассказывает о страшных событиях, убийстве Джакомо Фео и аресте Оттавиано, стоявшего во главе заговорщиков. От ужаса Луиджина чуть не падает в обморок, но берет себя в руки. Опускается на колени перед образом Девы Марии с Младенцем и начинает горячо молиться об упокоении души несчастного Джакомо. Я вместе с ней скорблю о его смерти. Меня мучает ужасная мысль: если бы я тогда не остановила Луиджину, смогла бы она предупредить Джакомо о подлых убийцах? Неоднократно прокрутив в голове те события, прихожу к выводу, что она ничего не смогла бы сделать. Заговорщики были уже рядом с ним, и их было очень много. Но чувство вины не исчезает. Мне очень жаль Луиджину, я лишила ее последнего свидания с возлюбленным Джакомо, поддавшись непонятному безумному желанию, овладевшему
мною.
        Не проходит и часа, как входит испуганная служанка:
        - Сеньора, графиня прислала за вами карету и требует вас во дворец.
        То, что Катарина вернулась во дворец, говорило о том, что она контролирует ситуацию в городе и уверена в своих силах. Но зачем ей срочно, на ночь глядя, потребовалась Луиджина?
        Выйдя из дома, я с удивлением увидела, что карета прибыла в сопровождении нескольких конных солдат под командованием офицера. Это забота о безопасности Луиджины или она арестована?

        2.5

        В карете оказался барджелло[21 - В Средние века это звание присваивалось военному капитану, охранявшему мир и покой города («капитан правосудия»).], низкорослый тип с узким крысиным лицом, и, несмотря на его любезное обхождение, все же это было больше похоже на задержание. Луиджина почувствовала то же самое, пытаясь наводящими вопросами узнать, в чем она провинилась и к чему такое воинственное сопровождение?
        - Сеньора, в городе еще не везде спокойно, хотя предводители заговорщиков уже находятся под надежной охраной в крепости.
        - Гетти арестован?
        - И не только он. Задержаны даже сыновья графини, Оттавиано и Франческо, но по условиям содержания это скорее домашний арест. Еще многие причастные к заговору пока на свободе, в том числе и члены семей Маркобелли и Орчиолли, хотя Джулиано и Эджидио сейчас в пыточном подвале.
        - У графини столько важных дел, ей есть о чем позаботиться. Чем же вызвано ее желание видеть меня?
        - Вы ее первая фрейлина, и кому, как не вам, служить опорой ее милости в столь трудное время?
        Оставшуюся часть дороги до дворца Луиджина и барджелло сохраняли молчание. Ощущаю волнение Луиджины, ее мысли гудят, словно растревоженное гнездо ос, но ничего разобрать не могу. Входя во дворец, Луиджина споткнулась на пороге, и барджелло ее поддержал.
        - На правую, сеньора. Если верить приметам, то это нехороший знак, - с ухмылкой произнес он.
        Куда и делись его искусственные предупредительность и вежливость, которые он демонстрировал в карете. Барджелло знает истинную причину желания графини срочно видеть фрейлину, и, похоже, это грозит ей бедой. Луиджина резко и с брезгливостью высвободила свою руку.
        - Я не верю в приметы, ведь это то же самое, что верить в колдовство. Как вы к этому относитесь, сеньор Альфонсо?
        Барджелло скривился, словно откусил лимон.
        - Графиня вас ожидает в желтой гостиной, сеньора Луиджина.
        - Можете меня не сопровождать, я прекрасно знаю, где она находится, сеньор Альфонсо.
        Гордо вскинув голову, Луиджина стала подниматься по лестнице. Я и Луиджина подобны сиамским близнецам, и пока я нахожусь в ее теле, у нас одна судьба. Что нас ждет впереди?
        Большую гостиную, обитую желтой золотистой материей, похожей на парчу, графиня использовала для официальных встреч, а частные беседы с фрейлинами вела в розовой комнате, совмещенной с ее спальней. И то, что она принимала Луиджину в желтой гостиной, было плохим знаком.
        Графиня сидела на небольшом возвышении в резном кресле, украшенном гербом с графской короной; она облачилась в черную вдовью одежду, как сделала бы, скорбя по мужу, хотя Джакомо таковым не считался.
        Ее лицо под полупрозрачной вуалью было очень печальным и уставшим. Кроме нее в помещении находились три монаха. Высокий худощавый священник с безучастным видом стоял за креслом графини, перебирая в руке четки, и по тому, как шевелились его губы, можно было догадаться, что он читает молитву. Двое других сидели за столиком с принадлежностями для письма. Взгляд, которым графиня окинула Луиджину, был крайне недружелюбным и предвещал неприятности.
        - Расскажи мне, фрейлина, почему ты не сопровождала меня на охоте, как должна была, и почему оказалась у городских ворот с предателем Никколо Орси, когда… - Катарина запнулась и через силу произнесла: - …это случилось?
        - Мне стало известно о заговоре против сеньора Фео, и Гетти чуть не убил меня. Людовико Орси спас меня и увез в своей карете далеко от города. Мне удалось сбежать, но, к сожалению, я опоздала, и на моих глазах совершилось это злодейство.
        - Выходит, презренный Орси был в городе и непонятно почему пожалел тебя и спас от смерти? Изволь пояснить, Луиджина, что это за особые чувства он к тебе испытывает?
        - Не знаю, сеньора графиня.
        - Как же тебе удалось сбежать?
        - Сама не понимаю, ваше сиятельство. Один из охранников вдруг решил мне помочь и, развернув карету, поспешил в город.
        - Почему же он решил тебе помочь?
        - Не знаю, ваше сиятельство. Иногда я теряю память и не ведаю, что творю.
        - Щенок Никколо Орси утверждает, что ты ведьма, что ты околдовала его, заставила поехать в Форли, где его могла ждать только смерть. И у него, как и у тебя, возникают провалы в памяти, и он не понимает, как оказался здесь. Утверждает, что ты силой колдовства вместе с ним перенеслась сюда по воздуху.
        - Сеньора графиня, я приехала в карете, которую он угнал, помогая мне.
        - А он утверждает, что этого не было, и он не помнит, как здесь очутился! Сейчас им занимается святая инквизиция. Здесь присутствует глава трибунала Романьи, фра Сальваторе, облеченный полномочиями конгрегацией святой инквизиции. - Катарина указала на священника.
        - У трибунала есть вопросы к вам, сеньора Луиджина.
        - Буду рада все рассказать, фра Сальваторе.
        - С радостью или без нее, но вы должны говорить правду. Писцы запишут нашу беседу дословно, в присутствии и с позволения светлейшей графини. - Он кивнул монахам, и те взяли в руки перья, обратившись во внимание.
        - Мне нечего скрывать, фра Сальваторе.
        - Веришь ли ты в существование ведьм и в то, что можно вызвать бурю или околдовать людей или животных?
        - Нет, фра Сальваторе.
        Молодец, Луиджина! Если она в это не верит, то разве ее смогут обвинить в колдовстве?
        - В таком случае сжигают безвинно осужденных?
        Луиджина побледнела, поняв, что попала в каверзную ловушку инквизитора. Если она скажет «да», то тем самым подвергнет сомнению правильность действий Церкви, а «нет» будет означать, что ведьмы существуют, следовательно, с ними надо бороться. Это еще не признание вины, но подтверждение того, что любое решение трибунала инквизиторов бесспорно.
        - Церковь не может ошибаться, - пролепетала Луиджина.
        При всем своем желании я ничем не могла ей помочь. Попытаться проникнуть в тело инквизитора и повернуть беседу в нужное русло? У него настороженный, цепкий взгляд, и я не сомневаюсь, что любые попытки как-то им манипулировать могут вызвать нежелательную реакцию.
        - Общаешься ли ты с нечестивыми духами, не властвуют ли они над твоей душой?
        - Нет, не общаюсь, а чту Святое Писание, постоянно посещаю мессы и исповедуюсь.
        - Прибегаешь ли ты к помощи магии и колдунов?
        - Нет, не прибегаю, фра Сальваторе.
        - Знаком ли тебе презренный чернокнижник и маг Руджеро?
        - Я знаю его лишь как лекаря.
        - Пользовалась ли ты его услугами?
        - Всего несколько раз и только для того, чтобы спасти раненого.
        - Назови его имя.
        Луиджина испуганно посмотрела на графиню и виновато опустила голову.
        - Ты не хочешь назвать имя?
        - Я назову его позже.
        - У тебя будет время. Ты знакома с ведьмой Сильфидой?
        - Я не знала, что она ведьма.
        - С какой целью ты неоднократно ее посещала?
        - Мне нездоровилось, и она должна была приготовить мне лекарство.
        - Дьявольское лекарство! Сильфида призналась, что вместе с тобой намеревалась отравить сеньору графиню и сеньора Джакомо Фео, упокой Господи его душу! - Священник перекрестился.
        - Я просила ее дать мне любовное зелье! - Луиджина разрыдалась и упала на колени, с мольбой глядя на графиню, но прочитала в ее глазах лишь презрение и гнев.
        - Ложь! У Сильфиды найден сильнодействующий яд, который она должна была передать тебе. Собака, отведав его, свалилась замертво.
        - Я не замышляла ничьей смерти! Наоборот, хотела спасти сеньора Фео, только приехала слишком поздно! Я любила его! - рыдала Луиджина, стоя на коленях.
        Напрасно она это сказала. Я заметила, как в глазах графини сверкнули молнии. Ведь она считает, что, даже мертвый, он принадлежит ей одной. Ее реакцию заметил и священник. Слащаво улыбнувшись, он обратился к графине:
        - Нужны ли вашей милости еще доказательства вины вдовы Луиджины Бонатти? Она тесно общалась с колдуном Руджеро и ведьмой Сильфидой и вместе с ними замыслила ужасное злодейство. И сама она является ведьмой! На этот счет есть свидетельства еретика Никколо Орси. Предполагаю, что она не просто ведьма, а суккуб, демон в женском обличье, совращающий добрых христиан.
        - Она в вашей власти, фра Сальваторе. Проведите дознание и сообщите мне о результатах.
        Теперь монахи-писцы превратились в стражников и подхватили Луиджину с двух сторон. У меня мелькнула мысль, что можно попробовать перейти в тело одного из этих монахов, чтобы в дальнейшем помочь бежать Луиджине, но в этот момент ей на голову набросили черный мешок и поволокли к выходу. Теперь я была бессильна что-либо сделать, и моя судьба была неразрывно связана с судьбой Луиджины. То, что она попала в руки инквизиции и графиня не попыталась защитить ее, не сулило ничего хорошего в будущем. Выходит, в глазах графини Луиджина - отравительница и колдунья!
        В Школе Шамбалы я прошла спецкурс по инквизиции в Средние века, так как энерджи весьма эффективно использовали ее в борьбе с эмиссарами. Это не означает, что инквизиторами были одни только энерджи и что они охотилась исключительно за эмиссарами Шамбалы. Для этого их было очень мало. Их основной задачей было заразить людей идеей борьбы с инакомыслием, что они с успехом и сделали. Будущим жертвам были присущи черты собирательного образа эмиссара, действующего в те времена. Тогда эмиссаров вербовали в основном из людей просвещенных, ученых, нередко занимающихся астрологией и магией. В их тела энерджи не могли проникнуть, и такое свойство помечалось атавистическими знаками на теле, которые в дальнейшем стали называть «знаками ведьмы». Такой знак был и на моем теле, однако его не было на теле Луиджины, но в противном случае я не смогла бы в нее войти. К сожалению, это не поможет Луиджине. Приемы, которыми пользовались энерджи и эмиссары, очень похожи, но цели у них были разными. Мне не надо напрягать память, вспоминая знания, полученные в Школе, чтобы понять, насколько опасно теперешнее положение
Луиджины. Арест свидетельствовал о том, что ее считают виновной. Я видела два варианта развития событий: все отрицать, но в итоге, сломавшись под пытками, взойти на костер; признать вину без пыток. Однако во втором случае она должна будет назвать своих соучастников в темных делишках и также отправиться на костер, а в лучшем случае может рассчитывать на пожизненное тюремное заключение. Перейти в другое тело мне будет весьма непросто. Чтобы ведьмы не могли околдовать инквизиторов, их помощников, тюремных надзирателей, всем им запрещено касаться подследственных и смотреть им в лицо.

        2.6

        На голове у Луиджины мешок, руки связаны за спиной. В скрипящей телеге, неспешно везущей ее в тюрьму инквизиции, кроме нее, находится еще кто-то, постоянно бубнящий что-то неразборчивое - судя по ритмике, молитвы. Не знаю, что можно предпринять, но нужно что-то делать, причем рассчитывая только на свои силы.
        - Эй, монахи, прочь с дороги! - раздался грубый, требовательный голос кого-то из сопровождающих нас охранников.
        - Это те проклятые колдуны, которые наслали на наш город мор? Почему их сразу не поджарить на костре, сеньор офицер?
        - Их время еще придет. - Офицер хохотнул и тут же захлебнулся смехом.
        Послышался звон мечей, предсмертные крики и стоны. С головы Луиджины сняли мешок и освободили ей руки. Это был вновь Людовико Орси в монашеской одежде, а рядом с ним известный мне великан Гримальдо, сопровождавший Луиджину в карете. Последний посмотрел на меня злобно, он мало похож на спасителя. В телеге лежал Никколо Орси, это он читал молитвы, которые ему мало помогли, так как он серьезно ранен.
        - Сеньор Людовико, вы вновь спасли мне жизнь!
        - Сеньора Луиджина, к сожалению, пока не спас, а только пытаюсь. Никколо ранен, мы его не бросим, но вам идти с нами чрезвычайно опасно.
        - Лучше умереть с вами, чем…
        - Мы не хотим умирать, думаю, вы тоже. Поэтому нам лучше разойтись. И пожалуйста, смените свою одежду на эту.
        Людовико протянул Луиджине монашескую одежду. Та с испугом ее оттолкнула.
        - Только ведьмы ходят в мужской одежде, тем более монашеской. Это кощунство!
        Я не такая щепетильная, поэтому занимаю место Луиджины и, взяв одежду, начинаю тут же переодеваться, не обращая внимания на то, что мужчины смущаются. Чтобы привести их в чувство, я задаю конкретный вопрос:
        - Куда я должна идти?
        - Если отсюда пойти мимо кварталов Маркобелли и Орчиолли, в сторону церкви Санта Марко, за три дома до нее вы увидите дом с головой вепря. Дверь будет открыта, сразу поднимайтесь на второй этаж. Там вас встретит Гримальдо или кто-то другой из моих людей. - Людовико кивнул на своего спутника, явно недоброжелательно настроенного ко мне. Это не укрылось от Людовико, и он сказал с нажимом, адресуя это скорее своему товарищу, чем мне.
        - Не волнуйтесь, сеньора, Гримальдо очень добр к моим друзьям, а вы для меня больше, чем друг.
        Я смутилась и почувствовала, что покраснела.
        - Идите, пусть поможет вам Бог! Надеюсь, ничто не помешает нам встретиться в скором времени, - сказал Людовико.
        Распрощавшись с ним, я быстро пошла в указанном направлении. Монашеская одежда могла служить мне маскировкой до тех пор, пока я буду молчать. Как бы ни пыталась я подделать мужской голос, стоит мне только заговорить, и я себя выдам - голос у Луиджины очень нежный. Ношение женщиной мужской одежды в Средневековье было в ряду самых злостных преступлений и стало одним из главных доказательств того, что Жанна д’Арк колдунья и заслуживает смерти на костре. Вызвать подозрение у ночной стражи и отправиться обратно в подвалы инквизиции мне не хочется. Я уже неплохо ориентируюсь в городе и понимаю, что Людовико указал мне самый короткий путь, а они пошли в обход, несмотря на то, что им приходится тащить на себе раненого Никколо. Многие монахи во времена Средневековья не отличались особым благочестием, не блистали умом и не могли похвастаться образованностью, поэтому часто становились героями сатирических новелл того времени. Наверное, Людовико и Никколо в случае встречи с городской стражей будут изображать подгулявших монахов, хотя доминиканский монастырь в Форли известен своими строгими правилами и
неукоснительным соблюдением устава. С момента создания Ордена доминиканцев важнейшим направлением его деятельности была подготовка проповедников-миссионеров, которые с помощью слова должны были уметь убеждать язычников в преимуществах католической веры. В инквизиторском трибунале участвовали лишь отдельные члены ордена.
        Я быстро шла по улочке, направляясь к кварталу семейства Маркобелли, и тут услышала за собой шум, свидетельствующий о приближении множества всадников. Неужели погоня? Убежать от конных стражников нереально, единственный выход - спрятаться.
        Я заметалась в поисках укрытия, и тут судьба мне улыбнулась - мне удалось забраться на крышу конюшни, и я затаилась там. Место некомфортное, но меня там никто не мог видеть. Шум приближался, и из своего укрытия я увидела всадников в полном воинском облачении, словно они собрались на войну. Многие из них держали горящие факелы. Для погони за мной это было слишком. Воины ехали не спеша, так как за ними шла пехота. Враг подошел к городу и эти воины направляются к городским стенам? Но кто напал на Форли?
        Неожиданно я заметила Катарину в нагрудной кирасе, а на поясе у нее висела кривая сабля. Похоже, графиня лично руководила этим воинством. Она остановилась рядом с конюшней, на крыше которой я укрылась, и я при желании могла, свесившись вниз, дотянуться до плюмажа на шлеме графини. К ней подъехал статный воин, сидевший в седле как влитой, в котором я узнала начальника гарнизона крепости Равальдино, сеньора Чезаре делла Сколини.
        - Сеньора графиня, еще немного, и мы полностью окружим кварталы Маркобелли и Орчиолли. Какие будут приказания?
        - Как это какие? Всех уничтожить, от мала до велика! Никого не щадить! - жестко произнесла графиня.
        - Простите, сеньора графиня, я не совсем понял ваш приказ. Ведь главные заговорщики уже арестованы и ждут своей участи в подвале замка. Может, достаточно будет арестовать взрослых мужчин и допросить их в замке?
        - Я никого арестовывать не намерена. Все Маркобелли и Орчиолли должны быть уничтожены, искоренены. Семь лет тому назад я пожалела женщин и детей семейства Орси, позволила им уйти из города. За это время щенки Орси подросли, обзавелись волчьими клыками и вернулись. Один из них сейчас находится в подвале доминиканского монастыря, я уверена, что он явился сюда для того, чтобы отомстить мне за смерть своего отца-заговорщика. Думаю, что где-то в городе или в предместье скрывается и Людовико Орси, скорее всего, он возглавлял заговорщиков, лишивших меня супруга.
        - Сеньор Джакомо Фео был вашим супругом? - удивленно воскликнул воин.
        - Да, мы тайно обвенчались в церкви, я получила на это разрешение святейшего Папы. Я не спешила объявлять об этом событии, зная, как будет недоволен дядя, миланский герцог.
        - Простите, графиня, может все-таки…
        Но Катарина не стала его слушать, а с гримасой неудовольствия выкрикнула:
        - Сеньор Альфонсо! Вы мне нужны!
        Тот не заставил себя ждать. Появившись, как из-под земли, он боялся даже посмотреть на графиню, вид у него был очень виноватый.
        - Вы барджелло города и отвечаете за порядок в нем. Почему в Форли убивают уважаемых людей и происходят смуты?!
        - Сеньора графиня, я же не раз докладывал вам, что у меня нет доверия к Барбриано Маркобелли.
        - Так почему вы не арестовали его и не допросили с пристрастием? Почему вы не знали о том, что первая фрейлина собиралась меня отравить? Ваша вина очевидна, и вы заслуживаете наказания!
        - Только прикажите, сеньора графиня, и я сделаю все что угодно, лишь бы вы не лишили меня своей милости! - взмолился барджелло.
        - Вы знаете, как поступают неверные, турки, с жителями захваченного города?
        - Вырезают всех до одного, сеньора графиня.
        - Я хочу, чтобы так поступили с семействами Маркобелли и Орчиолли, никто из них не должен остаться в живых. И тогда я подумаю о смягчении вашего наказания!
        - Я готов, сеньора графиня!
        - Я передаю вам командование солдатами, так как кастелян замка оказался слишком мягкотелым. Дома заговорщиков, принадлежащие этим семьям, разрушить, имущество разделить между солдатами, тела убитых вывезти за город и тайно закопать. Помните: никого не щадить!
        - Сеньора графиня! - с горечью воскликнул старый воин. - Но мы же не турки! И я только спросил…
        - Мои приказы выполняются без рассуждений и неукоснительно! Берите командование на себя, барджелло, а сеньор Чезаре будет вашим помощником. От того, как он проявит себя, будет зависеть, останется ли он кастеляном замка.
        Радостный барджелло бросился выполнять чудовищный приказ графини, а та задержала кастеляна.
        - Мы не турки, сеньор кастелян, но за добро платим добром, а за предательство воздаем сторицею, чтобы впредь ни у кого даже мысли не возникало об этом. Вы поняли меня, сеньор кастелян?
        - Вполне, сеньора графиня.
        - Тогда идите и выполните мой приказ! И действуйте беспощадно!
        Кастелян развернул лошадь и бросился догонять солдат. Катарина осталась одна, если не считать четырех телохранителей, стоявших поодаль. Вскоре оттуда, куда ушли солдаты, донеслись крики, плач, мольбы о помощи; небо посветлело от огня пожаров. Катарина смотрела в ту сторону, читала молитву, и слезы текли из ее глаз, но она не сделала попытки остановить резню.
        Меня била нервная дрожь, страшно было представить, что там происходит. Настоящий ад! Вооруженные солдаты врываются в дома, где спят мирные жители, не подозревая, какая ужасная участь ждет их самих и членов их семей. «Никого не щадить!» - эти слова обжигали и требовали от меня действий. У меня промелькнула мысль окликнуть графиню и умолять, чтобы она остановила побоище, но, зная характер графини и то, что для нее Луиджина - отравительница и колдунья, я вовремя удержала себя от опрометчивого шага. Что могу я, беглянка, которую саму ожидает мучительная смерть? Она, не раздумывая, вновь отправит меня в подвалы инквизиции, а потом будет спокойно наблюдать за тем, как меня казнят. В этом мире нет жалости, но есть раскаяние в содеянном. Однако от XXI века Средневековье отличается лишь прямотой желаний и действий.
        Я закрыла уши руками, чтобы не слышать воплей, и время остановилось для меня. Про себя я читала молитвы, стараясь ни о чем не думать. Лишь когда стало светать, я спохватилась и посмотрела вниз. Катарины там не было. Возвращались разрозненные группы довольных солдат, нагруженных добычей и больше похожих на разбойников. На улице стало людно: появились горожане, надеющиеся поживиться остатками кровавого пиршества, напоминающие повадками и намерениями стервятников. О том, чтобы куда-то идти при свете дня, не могло быть и речи. Если стало известно о нашем побеге и о том, что мы переоделись монахами, то уже множество соглядатаев рыщут по городу, рассчитывая заработать награду за поимку колдуньи и ее сообщника. Надеюсь, Людовико и Никколо удалось добраться до безопасного места. Для меня же короткая дорога оказалась ловушкой. Оставаться на крыше конюшни было тоже рискованно, следовало найти более укромное местечко. Но где его найти? Может, уступить место Луиджине, и она сама его найдет? У нее же должны быть друзья, которые смогут ее спрятать. Но она не знает обо всех происшедших событиях и наверняка
отправится домой, где ее будут искать в первую очередь. Выходит, мне самой надо найти приемлемое решение.
        Я увидела черный флаг, свисающий с окна соседнего дома. Ужасная антисанитария то и дело приводила к вспышкам чумы, этого страшного заболевания. Для борьбы с ним применялись различные методы. Самый простой: изоляция заболевших, помещение их в лазарет, находившийся далеко за городом, что обрекало их на верную смерть. Выживали непостижимым для врачей образом единицы из многих тысяч больных. Согласно приказу графини на доме, где имелись заболевшие, вывешивали черный флаг, давая тем самым знак «чумным» докторам, что следует явиться за больным, чтобы переправить его в лазарет. Как правило, члены семьи больного сразу покидали дом, где затаилась «черная смерть», пытаясь спастись бегством и тем самым способствуя ее распространению. Ничего лучше, кроме как спрятаться в «чумном» доме, я не придумала. Но не было полной уверенности, что в этом доме не остался кто-либо из его обитателей. Кроме того, надо было еще сообразить, как попасть внутрь. Спуститься на улицу я никак не могла: там было слишком людно, и монах, спускающийся с крыши, явно привлечет к себе пристальное внимание. Посмотрев на тыльную сторону
дома, я придумала другой способ, более рискованный и менее приятный.
        Европейские города во времена Средневековья не знали канализации и уборных, даже примитивных. Дощатая будочка с отверстием в полу и выгребной ямой была еще делом будущего. Вельможи справляли нужду в ночные вазы, самые богатые имели изящные стульчаки, украшенные резьбой и инкрустацией. Простые горожане выходили из этого положения проще - использовали для этих целей небольшие дворики. Меня поражали эти воздушные туалеты, расположенные с тыльной стороны дома, представляющие собой две доски, закрепленные на уровне второго этажа, по которым надо было добираться до стульчака, ничем не прикрытого от непогоды и чужих глаз. Вот к такому туалету я и пробиралась по коньку крыши конюшни. Чтобы туда попасть, мне пришлось сделать несколько силовых гимнастических упражнений, рискуя свалиться в дерьмо, но я, точнее тело Луиджины, с этим справилась. Пройдя по доскам, я попала на небольшой балкончик с незапертой дверью и рискнула войти внутрь. Царящая там тишина меня несколько успокоила. Тут же тело Луиджины напомнило мне, что не приключениями сыт человек, а пищей, и отнюдь не духовной. Тем более что в последний
раз я ела и пила почти сутки назад. Обычно кухня в таких домах располагается на первом этаже, но я решила, несмотря на усиливающееся чувство голода, вначале обследовать второй этаж, а уж потом спуститься вниз. В первой же комнате меня ожидала неприятная находка: раздувшийся труп мужчины средних лет в ночной рубашке и колпаке. Зрелище было крайне неприятное, и меня чуть не стошнило, а муки голода мгновенно отступили. Я поспешно вышла и чуть ли не бегом обследовала другие комнаты. Они оказались пустыми и ничего ценного в них не было. Видно, обитатели этого дома весьма тщательно подготовились к отъезду, а не бежали отсюда сломя голову. Кроме нескольких стульев и голой деревянной кровати здесь не было ничего. Из этого следовало, что надежда найти что-либо съестное в кухне не оправдается. Голод тут же снова дал о себе знать, но я ничем не могла его утолить, разве что пожевав кожаный монашеский ремень. Но желудок возражал против этого, и, подчиняясь ему, я спустилась на первый этаж, собираясь обследовать кухню.
        Я поспешно открыла дверь и отпрянула в ужасе: прямо передо мной стоял громадный черный ворон с длинным, с полметра, клювом, и почти в мой рост. Стрессов за эти сутки я испытала более чем достаточно, передо мной все закружилось, перемешалось, и я, потеряв сознание, осела на пол.
        Прикосновение к холодному жесткому полу быстро привело меня в чувство, но фантом не исчез: черный ворон присел рядом на корточки и стал шершавой холодной лапой ощупывать мое лицо. Я дернулась и сбросила с лица ужасную лапу чудовища.
        - Что с вами, сеньорита Луиджина? Почему вы в монашеском одеянии? - приглушенным, но вполне человеческим голосом спросила птица, и все встало на свои места.
        «Чумные» доктора, чтобы не заболеть, надевали маски в виде птичьей головы, в клюв засовывали душистые травы, которые, как считалось, должные были обеззаразить проникающий внутрь маски воздух. Да и весь этот костюм, и рукавицы, по их мнению, могли уберечь от заболевания чумой.
        - Кто вы, сеньор? Откуда вы меня знаете?
        - Ах да, в этом наряде меня невозможно узнать, но это и к лучшему. Я лекарь, который у вас дома лечил раненого. Не хочу лишний раз вслух называть его имя, хотя в доме никого нет. А свое имя назову - Руджеро.
        Мне вспомнилось, что Людовико Орси благодарил Луиджину за спасение, что когда-то он был ранен, и она спрятала его в своем доме. И на допросе меня спрашивали о лекаре, лечившем Орси, обзывая его магом и чернокнижником. Руджеро, как и я, скрывается от властей, значит, я могу ему довериться.
        - Судьба ко мне благосклонна, раз послала именно вас. - Я не скрывала радости. - В этом городе вы единственный человек, на которого я могу положиться.
        - Мне радостно это слышать, но понимаю это так, что вы попали в плохую историю. Хотя у вас такая покровительница, - в голосе лекаря стал ощущаться холод, - что вряд ли я смогу чем-нибудь помочь.
        - Теперь графиня меня ненавидит и жаждет со мной расправиться. В ее глазах я преступница, замыслившая ее отравить.
        - Это было бы меньшее зло, чем то, что она сотворила этой ночью, залив улицы кровью, не пожалев даже невинных детей и женщин. Возьми, Господи, их души к себе, в царствие небесное!
        - Я видела графиню ночью. Она находилась поблизости; не слезая с лошади, она плакала и молилась, но не остановила кровопролитие. Даже смерть ее любимого Джакомо не стоила столько крови. Я бы никогда на это не пошла.
        - Не судите, да не судимы будете, сеньора. Неведомо, что ожидает нас впереди, ибо пути Господни неисповедимы. С вашего позволения я сниму маску, так как вижу, что она вас смущает. Вот так. - Лекарь снял птичий убор и принял свой обычный вид. - Теперь рассказывайте все. Чем смогу, помогу вам.
        Рассказ о моих злоключениях он выслушал внимательно, не перебивая и ничего не уточняя. Хотя я на его месте засыпала бы собеседника вопросами. Для него же важно было лишь то, что я в беде и мне надо помочь.
        - Покинуть город вы сможете легко, я это устрою: сегодня сюда приедут могильщики за трупом усопшего, и никто из них не заметит, что вместо одного тела, они вывезут два.
        Я вздрогнула, представив перспективу прокатиться, тесно прижимаясь к трупу умершего от чумы. Это было отвратительно и опасно: вдруг Луиджина заразится смертельной болезнью?
        - Мне бы только добраться до одного дома, а там мне помогут. Вот если бы вы одолжили мне свой костюм для перемещения по городу!
        - К сожалению, он у меня один, и я до сих пор не попал в подвал инквизиции только благодаря ему. В их понимании увлечение астрологией и магией - от дьявола, и этим может заниматься только еретик или колдун. Исполнение мною обязанностей «чумного» доктора дает мне отсрочку от близкого знакомства с ними: они уверены, что чума рано или поздно убьет меня, и это будет Божьим наказанием за совершенные грехи.
        - Так уж и за грехи! - рассмеялась я. - От чумы умирают и младенцы, не только закоренелые грешники. Чума - это тяжелое инфекционное заболевание, возбудителем которого является чумная палочка, и со временем люди научатся его лечить с помощью вакцины.
        - Что такое чумная палочка, вакцина, инфекционное заболевание? - заинтересовался лекарь, но моих познаний в области медицины не хватило, чтобы все ему толково разъяснить, однако какие-то идеи в его голову я заложила.
        Возможно, таким образом я сделала свой вклад в борьбу с инфекционными заболеваниями, и человечество найдет от них лекарства несколько раньше.
        - А если я принесу вам одежду простолюдинки? Думаю, что под видом служанки или торговки вам будет проще добраться туда, куда вам требуется. Ведь этот костюм скрывает человека, но сразу привлекает внимание, а вам это ни к чему.
        - Отличная идея!.. - У меня не было желания напяливать на себя этот нелепый птичий костюм, а Луиджине не впервой маскироваться под простолюдинку.
        - Хорошо, сеньора Луиджина, сейчас приедут мои помощники за телом умершего, и я вас покину. Прошу простить меня, но смогу прийти лишь ближе к вечеру, тогда и принесу одежду и еду.
        - Благодарю, сеньор Руджеро. - Я улыбнулась, хотя кишки внутри устроили концерт, узнав, что голодать придется еще несколько часов.
        - Пойдемте наверх, я не хочу, чтобы мои помощники вас увидели, - спохватился лекарь. - Думаю, в этом доме вы будете в безопасности до моего возвращения.
        - Надеюсь. - Я не разделяла его оптимизма.
        - Зайти в дом, где побывала госпожа Чума, - значит, навлечь на себя беду и получить красный платок.
        - Красный платок?
        - Ходят слухи, и даже имеются очевидцы, утверждающие, что чума имеет облик красивой сеньоры, Красной Девы, которая бродит по городу, выискивая очередную жертву. Найдя ее, она подбрасывает ей красный платок, и вскоре этот человек заболевает.
        - Сказка!
        - Совершенно согласен с вами, сеньора, но недавно в доме, где все умерли, я нашел это. - Лекарь проделал какие-то манипуляции под плащом и достал красный платок.
        Я смело взяла у него из рук кусок красной материи, повертела и вернула.
        - Ничего особенного в нем нет. Обитатели того дома умерли от чумы?
        - Лица у них были почерневшие, языки высунутые. Судя по всему, их задушили, ограбили, а этот платок для того, чтобы барджелло не занялся поисками убийц. Так и получилось. - Лекарь горестно покачал головой. - И думаю, это не последняя смерть.
        - Выходит, действует шайка убийц?
        - Именно так. Подброшенный красный платок вызывает у людей желание бежать из дома, так как они считают, что его наметила госпожа Чума. Они берут с собой самое ценное, открывают тайники с золотом и драгоценностями, так что грабителям и убийцам не требуется ничего искать.
        - Ловко придумано, по всей видимости, у них есть наводчики, которые сообщают, в какой момент лучше напасть, и, возможно, даже помогают проникнуть внутрь. - Во мне проснулись дедуктивные способности и желание заняться расследованием, но есть хотелось сильнее.
        Внизу хлопнула дверь и послышался грубый голос:
        - Сеньор лекарь, мы прибыли!
        - Поднимайтесь наверх! - шепнул мне лекарь, а сам, надев птичью голову, встал у входа в комнату, где лежал покойник.
        Я забилась в пыльную душную каморку, служившую чуланом. Здесь обнаружились таз, несколько ведер и разная рухлядь, в темноте трудно было понять ее назначение. На лестнице послышались тяжелые шаги нескольких человек, невнятный разговор.
        Мне стало трудно дышать, пыль набилась в нос, у меня появилось огромное, непреодолимое желание чихнуть. Закрываю себе нос и рот рукой, задыхаюсь, глаза слезятся, от напряжения буквально вылезают из орбит, но топот слышится уже в коридоре, потом снова на лестнице. Не выдерживаю и чихаю, но, похоже, меня не услышали. Наконец внизу хлопает входная дверь. Буквально вываливаюсь наружу, чихаю, кашляю, вытираю слезы и постепенно прихожу в себя. Не удерживаюсь, подхожу к окну и осторожно выглядываю наружу. Повозка, запряженная тощей лошадью, и несколько неподвижных тел на ней, рядом с ней вышагивают лекарь в птичьем наряде и двое верзил в черных одеждах и шляпах. Словно почувствовав мой взгляд, один из верзил поднимает голову и смотрит прямо на меня. Мгновенно прячусь, сердце колотится, не знаю, заметил ли он меня.
        В комнате, где я недавно разговаривала с лекарем, нахожу красный платок и решаю забрать его себе. Теперь мне предстоит долгое ожидание. Сильнее, чем голод, меня измучила бессонная ночь. Я возвращаюсь в каморку, обмотав лицо платком, чтобы не задохнуться от пыли, присаживаюсь на корточки, прислоняюсь к стене и мгновенно проваливаюсь в сон, тяжелый, фантасмагорический, незапоминающийся, но дающий отдых измученному телу Луиджины.
        Потоки машин тянутся бесконечными лентами в противоположных направлениях, воздух насыщен выхлопными газами, но я с восторгом его вдыхаю, не меньше я радуюсь и асфальту. Улица широкая, по обе стороны вздымаются вверх многоэтажки. Я вернулась в свое время! Мне хочется петь, орать от радости, обнимать прохожих. Все опасности и страхи остались позади. Но что это за город, почему я его не узнаю? Это должен быть Форли, только современный, но каким-то шестым чувством понимаю, что это не он, а какой-то громадный мегаполис. Останавливаюсь перед стеклянной витриной и смотрю на свое отражение. Виден только контур, но мне ясно, что это не мое тело, а снова чужое. Я даже не могу разобрать, женское оно или мужское? У меня новое задание? И для этого меня забросили сюда?
        Справа открывается стеклянная дверь, и показавшийся швейцар в темно-синей униформе с золотыми позументами на лацканах и рукавах слащаво улыбается и приветствует меня.
        - Я не миссис, а мисс, - поправляю его и следую за ним.
        - За время вашего отсутствия мы выдали вас замуж, - говорит он, все так же противно улыбаясь.
        - Какое вы имели право?! Без моего согласия! - возмущаюсь, но как-то неискренне, мне очень интересно, кто мой муж.
        - Выбирайте. - Швейцар достает пачку фотографий и рассыпает их на стеклянном журнальном столике.
        - Как это? - недоумеваю я.
        - Вам же не все равно, кто муж. - Швейцар хмыкает. - Идем вам навстречу.
        - Этот! - Беру наугад, не глядя, фотографию и протягиваю ему.
        Он переворачивает фото и на обороте читает вслух:
        - 113248.
        Достает ноутбук и щелкает по клавишам.
        - Вы познакомились с ним в 2008 году, затем расстались, снова встретились полгода назад, и любовь вспыхнула вновь. Он погибнет в автокатастрофе, и вы больше не выйдете замуж.
        - Нет, этот. - Вновь не глядя подаю ему какую-то фотографию.
        - 141357. Вы познакомились с ним в 2009 году, затем расстались, снова встретились полгода назад, и любовь вспыхнула вновь. Он погибнет в горах, и вы больше не выйдете замуж.
        - Я так понимаю, что, какую бы фотографию ни взяла, мой муж обязательно погибнет и я останусь одна?
        Швейцар радостно кивает.
        - Ты ведьма и не можешь иметь мужа. Человек, который захочет связать с тобой судьбу, подпишет себе смертный приговор.
        - Если я не выберу фотографию, то не встречу этого человека и он останется жив?
        - Совершенно верно.
        - Мне не подходит ни одна из этих фотографий! - торжественно объявляю швейцару.
        - Тогда в игру вступает джек-пот - фотография, которую выбрали мы! - Он протягивает мне фото, и, еще не перевернув его, я уже знаю, чье оно.
        - Егор! - Меня трясет от злости. - Я не хочу, чтобы за меня выбирали, и не хочу, чтобы мой выбор принес кому-либо несчастье!
        - Джек-пот - это королевский выбор, и он не имеет обратного хода. Механизм времени запущен!
        - Не хочу! - Бросаюсь на швейцара с желанием выцарапать ему глаза и больно ударяюсь о что-то головой.
        - Там кто-то есть! Проверь! - слышится незнакомый мужской голос.
        Вспоминаю, где я, и понимаю, что в доме чужие. Дверца чулана распахивается, и я устремляюсь вперед, словно таран, кого-то сшибаю по пути. Капюшон наполз на глаза, и я ничего не вижу. Вдруг ощущаю, что некая сила резко останавливает меня и тянет назад. Капюшон немного сполз, и теперь я вижу, куда бежать, но не могу. Хочу сбросить плащ, но узел завязок затянулся и не дается.
        - Красная Дева! - вдруг орет кто-то сзади.
        - Болван, монаха с девой перепутал?! - слышу хриплый, неприятный смешок его оппонента.
        Мне удается развязать узел и выскользнуть из плаща, и я бросаюсь к лестнице. Красная повязка сползла с лица и болтается на шее.
        - Тю, и в самом деле девка в монашеском! - комментирует сзади голос и тут до его хозяина доходит: - Ведьма!
        Не оглядываясь, я мгновенно слетела по лестнице вниз, и лишь на мгновение замешкалась у двери, набросив капюшон белой пелерины[22 - Каждый монашеский орден имел собственное облачение. Одежда доминиканцев состояла из темного плаща с капюшоном, белой пелерины с капюшоном, штанов.] перед тем, как выскочить на улицу. Опасно ожидать, пока придет лекарь с женской одеждой, остается надеяться на везение, которого мне сейчас очень недостает. Брошенный дом навестили грабители, желающие там чем-нибудь поживиться, и они опасаются городской стражи так же, как и я. Я решаюсь на свой страх и риск пойти в дом, о котором мне говорил Людовико. Надеюсь, что он благополучно добрался туда и ожидает меня.
        Погода отвратительная, судя по лужам, недавно прошел дождь, набухшее серое небо на этом не успокоится, и в скором времени с него вновь низвергнется потоп. Это мне на руку, так как встречающиеся мне люди явно спешат, пытаясь до дождя закончить свои дела и спрятаться под крышу. Еще не очень поздно, но уже начинает темнеть, и на улицах все меньше людей.
        Ливень начался внезапно, с неба обрушились потоки воды, грозя затопить город. В считаные секунды улицы заполнили бурлящие пенно-коричневые ручьи, смывая грязь и нечистоты. Не знаю, куда бежать, где спастись от гнева разбушевавшейся стихии, так как за плотной стеной воды ничего не видно. Я уже промокла насквозь и тщетно пытаюсь найти хоть какое-то укрытие.
        - Сеньор монах, идите сюда! - слышится сквозь пелену дождя женский голос, и я двигаюсь на него, различая впереди лишь размытые очертания какого-то строения.
        Замечаю приоткрытую дверь и буквально ныряю в нее. Вода течет по лицу, застилая глаза, и я вижу лишь силуэт спасительницы. Она ведет меня в кухню и усаживает на высокий табурет рядом с разогретой плитой. Я млею от тепла, оживляющего мое озябшее тело.
        - Ваше счастье, сеньор монах, что я заметила вас еще до этого потопа, иначе вы продолжали бы мокнуть.
        - Благодарю вас, сеньора. - Стараюсь говорить тихо и хриплым голосом, чтобы во мне не распознали женщину.
        Теперь я вижу, что моей спасительнице лет тридцать.
        - Господь учит помогать страждущим, а уж его слуг без помощи оставить - это великий грех. Но вы ошибаетесь, я не замужем. Зовите меня Мартина. Сеньор монах, вы насквозь промокли, я принесу что-нибудь, вам надо переодеться в сухое.
        Еще этого не хватало! Я уже сожалею, что захотела спрятаться от дождя, забыв об угрожающей мне смертельной опасности. Мокрая одежда прилипла к телу, и стали заметны два бугорка, совсем не характерные для мужчины. Пытаясь их скрыть, горблюсь, как могу, руками оттягиваю монашескую пелерину, еще сильнее надвигаю на лицо капюшон, с которого продолжает течь вода.
        - Не стоит беспокоиться, сеньорита. Я только дождусь, когда немного утихнет дождь, и отправлюсь дальше. - Сижу как на иголках. Я бы и сейчас отправилась в путь, несмотря на дождь, вот только боюсь этим вызвать у женщины подозрение.
        - А-ап-чхи! - чихаю, кашляю, глаза слезятся, из носа течет.
        Ругаю себя за то, что решилась спрятаться здесь. С надеждой и ожиданием смотрю в окошко, а дождь все не перестает.
        - Вот видите, сеньор монах, вы уже простудились. Вам надо срочно выпить горячего вина и переодеться в сухое.
        - Приор монастыря будет очень недоволен тем, что я задержался. Благодарю вас за все, сеньорита Мартина, но мне надо идти. - Я решительно поднимаюсь, но как трудно выйти из тепла под ледяные струи дождя!
        - Выпейте хоть вина, раз не хотите переодеться. Простите меня великодушно, сеньор монах, но вы очень странный. Вы желаете, чтобы вас одолела хворь, лихорадка?
        - Я не могу переодеться в другую одежду, разве только в монашескую, но никак не в мирскую. Я дал обет и его не нарушу.
        - Судя по одежде, вы из доминиканского монастыря, а направлялись в противоположную сторону.
        - У меня есть поручение от сеньора приора, после выполнения которого я вернусь в монастырь. Поэтому мне надо торопиться.
        - В городе только о том и говорят, что из подвалов монастыря сбежала ведьма, обольстительная, как суккуб. Она вроде загрызла трех монахов, которых перед этим околдовала. До этого она была фрейлиной графини. Когда она была в заключении в монастыре, вам не доводилось ее видеть?
        У меня мгновенно пересохло в горле, хотя дождевой воды отведала предостаточно. Как понимать ее слова: она меня подозревает или это лишь праздное любопытство?
        - Нет, не доводилось. Ее не довезли до монастыря.
        - То, что о ней говорят, правда? Она и в самом деле загрызла трех монахов?
        - Ни к чьей смерти она не имеет отношения. Ее кто-то освободил силой.
        Зачем мне ей что-либо объяснять? Встала, так уходи! Но я никак не могу отойти от теплой печки.
        - Вот и вино нагрелось. Прошу вас, сеньор монах, отведайте его.
        Женщина наливает напиток из стоящей на плите кастрюли в большую глиняную кружку и протягивает мне. Вино приятно пахнет и пузырится. Не могу устоять перед таким искушением, к тому же я в ответе перед Луиджиной за ее тело. Не могу же я допустить, чтобы оно простудилось! Переставляю табурет поближе к столу, на котором дымится кружка с горячим вином. Неожиданно посещает мысль: вот твое спасение, в этой женщине! Войди в нее и оставь Луиджине ее тело, и ты окажешься в безопасности, побудешь Мартиной до тех пор, пока не вернешься в свое время.
        Тут же себя одергиваю: не могу я поступить так с Луиджиной, бросить бедняжку в беде.
        «Опасность!» - вдруг звенит звоночек в голове, и, не до конца осознавая, что делаю, я успеваю настичь Мартину, метнувшуюся к двери, и вцепляюсь в ее одежду. Она кричит от ужаса, пытается высвободиться, но я держу ее мертвой хваткой. Визжа и крича, она все же протащила меня за собой метра два и, зацепившись за порог, рухнула на пол. Я оказалась на ней, теперь она плачет и уже не сопротивляется.
        - Сеньора, прошу вас, не причиняйте мне зла! - умоляет она, дрожа крупной дрожью от страха.
        Да, наивно было полагать, что под облачением монаха она не узнает во мне женщину.
        - Не кричи, и я тебя не трону. Ты хотела меня запереть в кухне, чтобы передать страже?
        - Нет, сеньора, я только хотела убежать! - Ее голос тоже дрожит от страха, но я не сомневаюсь, что она лжет.
        - Ты хотела получить награду за меня?
        - Нет! Сеньора, умоляю вас!
        Понимаю, что еще немного, и у нее начнется истерика.
        - Если будешь говорить правду, с тобой ничего не случится! В доме еще кто-нибудь есть?
        - Никого нет, хозяин с женой уехали, они вернутся завтра. Не губите меня!
        - Когда ты позвала меня, то уже знала, кто я?
        - Вначале думала, что монах, хотя удивилась, увидев, что идете под дождем без плаща. А вблизи догадалась, кто вы, и испугалась.
        - Не обманывай! Ты выжидала момент, чтобы меня запереть, поэтому заговаривала зубы.
        - Простите, сеньора! Что хотите, для вас сделаю!
        - Мне нужна женская одежда и что-нибудь поесть. Дай мне все это, я уйду и тебя не трону! - угрожающим тоном произношу я. - Ты уверена, что никто не должен сюда прийти?
        - Все так, как я сказала. Клянусь вам!
        - Если не хочешь себе беды, лежи, не вставай, пока я не разрешу!
        Я поднялась и первым делом заперла входную дверь на засов. По крайней мере, теперь никто не сможет войти сюда незаметно. Вооружившись ножом, я вернулась к Мартине и разрешила ей встать, чтобы она могла выполнить мои требования. Я больше ее не опасалась, она была морально сломлена и тряслась от страха, ведь я для нее была ведьмой, с которой она по неразумности связалась. Первым делом я поела и выпила немного горячего вина, что весьма подкрепило меня и вселило уверенности. Но мне еще надо было сменить свой наряд.
        - Раздевайся! - приказываю Мартине.
        Та с ужасом смотрит на меня.
        - Сеньора, вы обещали не делать мне ничего дурного!
        - Мне нужна твоя одежда, ведь моя промокла! Поживей!
        Плача, Мартина мне подчинилась, и вскоре я была в сухой одежде, еще хранившей тепло прежней хозяйки, а та получила взамен мокрое монашеское одеяние.
        Убедившись, что дождь прекратился и уже достаточно темно, я заперла Мартину в кухне и вышла из дома. Хотя все складывалось более-менее благополучно, было тревожно на душе, и чем ближе я подходила к месту, куда меня направил Людовико, тем больше я тревожилась. Если бы мне было где укрыться, я бы отправилась туда без колебаний. Но выбора у меня не было.
        Улица темна и пустынна, мне кажется, что я иду по кругу, а улица подобна дракону, глотающему свой хвост. Окружающее дикое, безумное пространство грозит смертью, которая может ждать за каждым углом, выглянуть из окна с волчьим оскалом или предательской улыбкой Цирцеи. Тишина обманчива, она наполнена звуками, я воспринимаю их всем своим существом, словно тело превратилось в чувствительную мембрану. Быстрая ходьба вынуждает дышать полной грудью - с брезгливостью втягиваю воздух, насыщенный смрадом отбросов средневекового города. Легкий ветерок доносит запах чего-то неприятно-сладковатого и очень знакомого. От догадки вздрагиваю - недалеко расположена башня, на которой вывешивают висельников, словно знамена, и они болтаются там неделями, пока не начинают разлагаться. Надеюсь, что подобная участь меня минует, да поможет мне Пресвятая Дева!
        Внутри все онемело от страха, кроме сердца, не моего, ЧУЖОГО, - оно чуть ли не выпрыгивает из груди. Иду как на костылях, не ощущая ног. Сколько времени у меня осталось и есть ли оно у меня вообще? Я так часто вторгалась в чужую жизнь, жила ею, что, возможно, лишилась своей собственной. Успею ли, смогу ли я?
        Дом, в который мне нужно попасть, находится в самом конце этой улочки, и до него осталось шагов двести.
        Туман, сочащийся влагой, клубится, стелется по земле, скрывая неровности брусчатки, так что надо быть осторожной. Чужое тело послушно мне, оно привычно двигается в полной темноте, легко и быстро. Я бы так не смогла. Считаю шаги, это помогает гнать прочь тревожные мысли. «Все будет хорошо! Все хорошо!» - едва слышно бормочу себе под нос.
        Кажется, я пришла: угадываю по очертаниям нужный мне дом, над дверью должна висеть голова вепря. Нащупываю руками клыки и жесткую, словно проволока, щетину. «Еще немного, и все закончится!»
        Толкаю дверь. Как и обещано, она не на запоре, с неприятным скрипом открывается внутрь. Встретившая тьма непроницаема, но я знаю, куда мне идти. Делаю вперед четыре уверенных шага, затем перехожу на мелкие шажки, прощупывая слепящую пустоту перед собой. Нахожу перила лестницы, ведущей на второй этаж. Внезапно наверху раздаются быстрые тяжелые шаги, я настораживаюсь: кто-то направляется к лестнице, освещая себе путь фонарем. «Меня ожидают? Друзья или враги?»
        Интуиция срабатывает быстрее разума, и я бросаюсь обратно к двери, распахиваю ее. Свет факелов освещает суровые лица городских стражников, блики играют на кирасах и шлемах. Острия алебард нацелены на меня, они готовы в одно мгновение пронзить насквозь. За спиной слышится топот нескольких человек. Меня парализует страх, безнадежность положения, невозможность что-либо предпринять.
        - Это все? - почему-то вслух интересуюсь я неизвестно у кого.
        - Ведьма! Суккуб! - раздаются крики, меня грубо хватают, бросают на пол, вяжут руки за спиной, пинают руками и ногами.
        - Связать ее и мешок на голову! И не снимать без моего приказания! - Голос инквизитора лишает меня последней надежды.
        «Если тело чужое, то почему мне так больно?!» - и я проваливаюсь в беспамятство, из которого не хочу возвращаться, зная, что впереди меня ожидают пытки и мучительная смерть. Мне не на что надеяться, кроме как на себя, у космонавта в космическом корабле больше шансов получить помощь, чем у меня, потерявшейся в чужом времени.

        2.7

        Сознание возвращается медленно, вместе с ощущением того, что меня куда-то везут, но вокруг непроглядная темень, к тому же очень душно. Судя по тому, как трясет, это простая телега. Ощущаю на лице грубую пыльную материю, из-за нее дыхание затруднено, связанные за спиной руки затекли, я не ощущаю их. Похоже, на этот раз я вляпалась основательно, и теперь ни Людовико, ни кто-либо другой не сможет мне помочь, если только не умеет проходить сквозь стены.
        Не знаю, как долго я была без сознания, но несложно догадаться, что меня снова везут в темницу монастыря, а там условия содержания очень суровые.
        «Эх, Людовико, Людовико! Сколько сил было потрачено на мое спасение, а я все же вскоре окажусь в обители темноты и крыс и потом встречусь с палачом». Не думаю, что стоит снова ждать помощи от Людовико - милости судьбы не безграничны. А ведь свобода была рядом… Если бы я вошла в тело Мартины, то смогла бы покинуть город и уйти как можно дальше. Меня начинает бить озноб, но не от нервов, скорее всего, у меня поднимается температура. Видно, это последствия прогулки под дождем. Но вряд ли из-за болезненного состояния меня не бросят в темницу.
        Повозка останавливается. Меня из нее вытаскивают и ставят на ноги. Все тело ломит, меня знобит, в голове хаос, ноги как ватные. Мне бы лекарства из моего времени, а здесь, если и пригласят лекаря, то в лучшем случае он сможет предложить настойку из сушеных лягушек или другую подобную гадость.
        - Его преосвященство приказал вести ее прямо к нему. Он хочет посмотреть на ведьму, - голос требовательный и самодовольный.
        «Его преосвященство?! Это сан епископа-бискупа, но среди местных такого быть не может».
        Меня хватают под руки и практически волокут, так как двигаться вслепую я не могу. Хорошо, что это не ступеньки вниз, в темницу. Хотя неизвестно, какие «развлечения» ожидают меня, может, пытки, и тогда каменный мешок и компания длиннохвостых тварей мне покажутся раем?
        Слышу, как открываются перед нами двери, одни, другие. Судя по всему, это большой дом, скорее всего дворец кого-то из городской знати.
        - Стой, ведьма! - Меня пребольно тычут в правый бок.
        - Сейчас пойду доложу, а ты, ведьма, только отвечай на вопросы и не вздумай нести вздор, а то «вилки еретика» тебе не миновать.
        У меня не возникло сомнений относительно серьезности угрозы, и я молча ожидаю. Наконец я слышу приближающиеся быстрые шаги и встревоженный голос:
        - Вы останетесь здесь, ведьма пойдет со мной. Если понадобитесь, я вас позову, и попробуйте промедлить хоть мгновение!
        Я чувствую, как сзади меня берут за шиворот:
        - Шевелись, ведьма!
        - Сеньор, может, вы снимите с моей головы мешок, чтобы я видела, куда идти?
        - Ведьма, делай, что говорят, и закрой свой поганый рот, тебя не спрашивают.
        Я прикусила губу - не в моем положении на чем-то настаивать. Подчиняясь приказу, я послушно иду вперед, но цепляюсь ногой за порог, однако держащая меня рука не дает мне упасть - видно, ее хозяин обладает недюжинной силой. Через несколько шагов поводырь заставляет меня остановиться и почтительно произносит:
        - Ваше преосвященство, вот ведьма.
        - Сними с нее мешок.
        - Ваше преосвященство, это очень опасная ведьма, она умеет околдовывать взглядом. Сеньор инквизитор приказал даже в темнице не снимать мешок с ее головы.
        - Я верный слуга Божий и не боюсь приспешников дьявола. Не бойся и ты, брат Бернард, я хочу взглянуть на ее мерзкий лик.
        - Слушаюсь, ваше преосвященство.
        С моей головы сдергивают мешок, и, хотя здесь тусклый свет, я слепну. Постепенно проявляются контуры предметов и людей, еще через какое-то время зрение восстанавливается. Прямо передо мной в резном деревянном кресле сидит полный круглолицый мужчина лет пятидесяти в черной сутане и малиновой биретте[23 - Четырехугольная шапка с тремя или четырьмя гребнями сверху, цвет означал сан священнослужителя.] с помпоном. На шее у него массивный золотой крест, украшенный драгоценными камнями. Холодный ощупывающий взгляд, крючковатый нос и двойной подбородок производят неприятное впечатление, ждать от него добра не приходится. Обстановка мне хорошо знакома: мы находимся во дворце графини, но ее здесь нет. Сбоку от меня стоит сопровождающий: крупный мужчина в темно-коричневой рясе, черная шапочка-пилеолус едва прикрывает тонзуру. Он высокого роста, крепкого сложения, у него приятное мужественное лицо. Этот мужчина больше похож на воина, чем на монаха. Ощутив мой взгляд, он чуть отступает назад, оказываясь за моей спиной, и наверняка настороженно следит за мной.
        - Я папский легат, епископ Торричелли, направляюсь во Флоренцию к брату Джироламо Савонароле. Мне сказали, что ты из тех ведьм, которые наслали «черную смерть» на этот благодатный край. Так ли это?
        «Похоже, опять начнутся тупые вопросы. Неужели они сами верят в то, что говорят?»
        - Нет, ваше преосвященство, я не ведьма, меня схватили по ошибке.
        - Из протокола допроса и показаний свидетелей следует совершенно обратное. У меня нет сомнений в твоей вине, и только забота о твоей душе вынуждает меня общаться с тобой, презренная ведьма. Вижу, что ты дрожишь от одного вида святого креста! Знай, в нем есть частица креста, на котором был распят наш Спаситель! - Толстые щеки епископа противно затряслись, словно холодец, а лицо стало морковного цвета.
        - Сеньор епископ, мне нездоровится, поэтому и дрожу от озноба. С нечистыми силами я не знаюсь! Мне бы лекаря, ваше преосвященство!
        - Молчи, ведьма! - негромко прошипел мой охранник.
        - Освободи ее от пут, брат Бернард.
        Монах с большой неохотой перерезал веревки, и мои руки повисли, как плети, множество иголочек начали колоть их, длительное время лишенных нормального кровообращения. Я непроизвольно стала морщиться от боли.
        - Не хочешь ли покаяться, грешница? Я готов тебя исповедовать в надежде, что ты будешь правдивой перед трибуналом инквизиции. Совсем недавно мне довелось принять исповедь одной заблудшей, и она искренне раскаялась, освободив палача от работы, а свое тело от мучений.
        - Что же ее ожидало после суда, ваше преосвященство?
        - Она заточена в монастырь навечно и тем спасла свою душу.
        Во мне затрепетала слабая надежда: на исповеди я должна остаться с епископом наедине. Хорошо, что до изобретения и применения в церквях конфессионалов[24 - Специальное помещение в католических церквях, представляющее собой кабинку, где священник и исповедующийся разъединены между собой перегородкой с зарешеченным окошком, затянутым плотной материей.] еще несколько десятилетий!
        - Благодарю, ваше преосвященство, за оказанную честь, я готова исповедаться прямо сейчас.
        - Твое желание похвально. Брат Бернард, покинь нас на время.
        - Но, сеньор бискуп, она очень опасна!
        - Со мной слово Божие, - епископ указал на Библию в богатом окладе, лежащую на столике рядом с ним, другой рукой взялся за крест, - крест чудотворный и ВЕРА! Неужели ты сомневаешься в них и думаешь, что презренная магия может их пересилить?!
        «Засомневайся, и сразу же, как и я, окажешься под следствием инквизиции!» - мысленно пожелала я монаху.
        - Прошу простить меня, сеньор бискуп, за неразумные слова. Я вернусь, когда ваше преосвященство пожелает этого. - Монах поклонился и вышел из комнаты. Похоже, судьба вновь вспомнила обо мне и дает шанс на спасение.
        - Подойди ко мне и встань на колени, грешница, - поднявшись с кресла, приказал епископ, и я радостно повиновалась ему, выжидая подходящий момент, чтобы перейти в тело самоуверенного толстяка. Его рука в белой перчатке легла на мою склоненную голову, мгновение - и я с силой перехватила его вторую руку и смело посмотрела ему в глаза. Меня начало трясти, словно я схватилась за оголенный провод под напряжением. С трудом разжав пальцы и выпустив его руку, я, обессиленная и потрясенная произошедшим, упала на спину.
        «Кто он? Откуда у него такая сила?»
        - Здравствуй, Иванна. Вот мы и встретились снова. - Епископ подал мне руку и помог подняться. Он смотрел дружелюбно и даже с сочувствием.
        - Кто вы?
        - Помнишь Мануэля? Как мы с тобой сдавали зачет в джунглях?
        Теперь я окончательно обалдела. Как можно было связать воедино двухметрового красавца Мануэля и этого колобкообразного коротышку, который даже стоя был ненамного выше спинки кресла?
        - Ты тоже выглядишь не лучшим образом, Иванна, - угадал мои мысли Мануэль. - Комплименты друг другу прибережем на потом, а пока надо вытащить тебя отсюда и отправить домой. А сделать это непросто.
        - Мануэль, извини, мне трудно привыкнуть к твоему новому облику. У меня голова идет кругом. Уже давно, еще до смерти Джакомо Фео, мое пребывание здесь потеряло смысл. Или цель моего задания другая? Гоша обещал быть рядом и помочь… - Меня вдруг скрутило, и я закашлялась лающим кашлем.
        - Так и было. Гоша внедрился в тело Людовико Орси и все время держал тебя в поле зрения. Он сорвал заговор против графини Катарины, ведь в случае ее смерти Джакомо Фео наверняка отправился бы во Францию, и тогда события развивались бы по нежелательному для нас сценарию.
        - Людовико Орси - Гоша?! Был рядом и хоть бы намекнул, что страхует меня.
        - Эмиссар времени должен уметь самостоятельно выходить из неблагоприятных ситуаций. Ты это должным образом продемонстрировала, хотя без шероховатостей не обошлось, и поэтому мне сейчас приходится тебя спасать.
        - С Гошей, то бишь с Людовико Орси, все в порядке? Ему удалось спасти Никколо? - не удержалась я.
        - Это к делу не относится. Гошу ты увидишь, вернувшись в наше время. От него получишь инструкции, что требуется делать дальше, чтобы вернуть гримуар. Он нарушил правила: должен был отбить тебя у стражей и сопроводить в безопасное место, а не идти на поводу у эмоций.
        - Это пытаться спасти Никколо - эмоции? Ведь он совсем еще мальчишка, и именно я подставила его глупой выходкой, - снова не удержалась я.
        - Гоша за свой поступок получит взыскание. А ты, Иванна, запомни: для тебя выполнение задания - самое главное, и цена не имеет значения, ибо ставка задания всегда выше. Ты меня поняла?
        - Мануэль, кто ты? Ты же не был простым слушателем школы, так почему тогда в джунглях мы оказались в паре?
        - Я там был в качестве экзаменатора и для страховки. Воспоминания о прошлом перенесем на будущее, в более спокойную обстановку. Чтобы совершить переход в свое время, ты должна выйти отсюда и вернуться в дом Луиджины. Для этого воспользуешься телом брата Бернарда - я тебе помогу.
        - А как же Луиджина?! Без нее я никуда не уйду!
        - Ты понимаешь, что говоришь? Я приехал сюда лишь для того, чтобы помочь тебе совершить переход обратно.
        - Мануэль, тебе же достаточно приказать, и Луиджину отпустят, - умоляющим тоном сказала я.
        - Это невозможно! Луиджиной теперь занимается инквизиция, и я не вправе вмешиваться в расследование. Мне стоило большого труда организовать эту встречу.
        - Ее будут мучить и потом казнят. - У меня слезы навернулись на глаза.
        - Если тебя это утешит, то Луиджине не угрожают ни пытки, ни костер - она умрет от чумы. Ты уже почувствовала недомогание? Через несколько часов поднимется температура, на теле появятся бубоны, а потом Луиджина впадет в беспамятство.
        - Ужасно! - Я вздрогнула. - И что, нет ни единого шанса спасти ее? Ведь в наше время уже научились лечить чуму!
        - Ни малейшего! Нам надо поторопиться. Или ты желаешь разделить участь Луиджины?
        - Мне ее очень жаль…
        - Я позову Бернарда и велю ему не надевать тебе на голову мешок, а дальше все будет зависеть от тебя. Готова?
        - Да, ваше преосвященство. - Я опустилась на колени.
        Мануэль отступил от меня на шаг, взял со столика колокольчик и потряс им. Раздался мелодичный звон. Двери распахнулись, в комнату быстро вошел Бернард и окинул меня встревоженным взглядом. В руках у него было странное приспособление - длинный шест, оканчивающийся металлическим ошейником с внутренними шипами, и темный мешок. Убедившись, что я на месте и поза моя смиренна, он успокоился и расстегнул ошейник. У меня сердце сжалось от страшного предчувствия.
        - Колдунья покаялась в своих грехах и завтра перед судом инквизиции ничего не утаит, - торжественно произнес Мануэль. - Что ты хочешь делать, брат Бернард?
        - Закреплю на шее колдуньи эту ловушку, чтобы у нее мысли о побеге испарились.
        - Это лишнее, брат Бернард. Научись побеждать еретиков с помощью Божьего слова и веры, а пыточные орудия оставь палачам. Колдунья покаялась и не представляет никакой угрозы. Загляни ей в глаза, и ты увидишь там смирение и раскаяние.
        Монах, подчиняясь епископу, приблизился ко мне.
        - Разреши поцеловать твою руку, фра Бернард, - вымолвила я, все еще стоя на коленях.
        - Исполни ее просьбу, брат Бернард. Не отказывай в помощи заблудшей и раскаявшейся.
        Преодолевая отвращение, я коснулась губами грязной руки монаха, в следующее мгновение крепко обхватила ее двумя руками и поймала его злобный взгляд. Его глаза на мгновение расширились… и я уже вижу, как изможденная Луиджина держит мою руку и недоуменно смотрит на меня.
        - Где я? Что со мною происходит? - испуганно спросила она, заметив на себе чужую одежду.
        Мне очень жаль ее, еле сдерживаю слезы, но понимаю, что ничем не могу ей помочь.
        - Ты, Луиджина Бонатти, вдова, обвиняешься в ереси, колдовстве и в том, что использовала свои нечистые знания, чтобы насылать «черную смерть» на жителей Романьи. Кроме того, ты обвиняешься как отравительница, замыслившая убить свою госпожу и благодетельницу, графиню Катарину. Твой побег из-под стражи прошлой ночью усугубляет твою вину. Благо, само небо не дало тебе уйти, преступница, от суда святой инквизиции.
        - Какой побег, ваше преосвященство?! - ужаснулась Луиджина. - Я стояла перед судом инквизиции, а затем вдруг оказалась здесь. Ведь это дворец графини?
        - Колдунья, я не желаю больше тратить на тебя свое время. Брат Бернард, сопроводи колдунью и передай ее в руки стражников, а сам немедля возвращайся сюда. У меня есть для тебя поручение.
        - Будет исполнено, ваше преосвященство.
        Смотрю на несчастную Луиджину, которая должна отправиться отсюда в монастырскую тюрьму, и сердце обливается кровью. Отбрасываю в сторону ужасное орудие, которое надевается на шею пленника, и ловлю гневный взгляд Мануэля. Не имею сил приказать Луиджине вслух, но она, смирившись со своей участью, измученная болезнью, начавшей пожирать ее тело, во всем повинуется мне. Ее трясет, лицо покраснело и на нем появилось множество точек.
        В коридоре ожидает стража: четверо солдат и офицер. Никак не могу овладеть собой, в голове роятся всевозможные планы спасения Луиджины; несмотря на их фантастичность, я готова была рискнуть и тем самым нарушить приказ Мануэля. Но он сказал, что Луиджина смертельно больна и жить ей осталось от силы несколько дней. Судя по ее состоянию, в этом можно было не сомневаться. Прости меня, Луиджина! Поверь, ради того, чтобы спасти тебя, я бы пошла на все, но от смерти не убежишь, и моя жертва будет напрасной.
        - Офицер, бискуп приказал вернуть арестованную в монастырскую тюрьму. Мешок на голову не надевать и не связывать. Господь наказал болезнью - у нее «черная смерть».
        Мои слова произвели на стражей сильное впечатление, и они теперь старались держаться от пленницы на расстоянии. Хоть чем-то я облегчила ее участь! Не справившись с эмоциями, я сопровождала Луиджину до самой телеги, чем озадачила и охранников, и ее саму. Она попыталась взобраться на телегу, но настолько ослабела, что не смогла этого сделать. Я помогла ей и получила на прощание удивленный и благодарный взгляд. Телега тронулась, офицер на коне и пешие стражники сопровождали ее, окружив со всех сторон. Я вернулась в комнату к Мануэлю.
        - Надеюсь, ты сделала все так, как я тебе сказал. - Он бросил на меня подозрительный взгляд.
        - Луиджину повезли в тюрьму, - успокоила я его. - Когда мне предстоит совершить переход?
        - Незамедлительно. Отправляйся домой к Луиджине, ее служанка знает об аресте своей госпожи. Скажешь ей, что тебе надо осмотреть жилище, узнать, не нашли ли там пристанище темные силы. Под любым предлогом отправь служанку из дома. На втором этаже, в ее спальной комнате, будешь ожидать переход, который произойдет, когда колокола в церквях зазвонят к вечерней службе - с последним ударом совершится переход.
        - Что подумает Бернард, когда придет в себя в жилище ведьмы? Не покажется ли ему весьма странным желание бискупа общаться с ведьмой наедине, а также все дальнейшие события?
        - Если даже и покажутся, то он ненадолго переживет Луиджину - «черная смерть» уже и его коснулась своим крылом.
        У меня по спине пробежал холодок. Залог молчания - смерть. Может, Луиджине именно поэтому предстоит умереть?
        - Кто ты, Мануэль? Ты так и не ответил мне на этот вопрос.
        - Тебе пора, брат Бернард. - Он потянулся к колокольчику.
        - Тогда, в сельве, я чуть не влюбилась в тебя, такого сильного, умного и самоотверженного, - вырвалось у меня. - Только правила Школы этому помешали.
        - Для любви правила не преграда, они не смогут разрушить притяжение душ. - Он зазвонил в колокольчик. - Идите, брат Бернард, и пусть Бог помогает вам!
        Покинув дворец Катарины, я через Рыночную площадь направилась к дому Луиджины. Меня переполняла печаль, я жадно смотрела по сторонам, словно прощаясь. Предчувствие говорило, что сюда я больше не вернусь.

        2.8

        Не умолкая, играет мелодия мобильного телефона, а я боюсь открыть глаза, полагая, что у меня слуховые галлюцинации.
        «Луиджина в опасности!» - эта мысль подбросила меня на кровати и заставила вскочить. Я в растерянности застыла. Гостиничный однокомнатный номер, на столике разрывается мобильный телефон, за окном светло, слышно шум современного города. «Я вернулась?!»
        - Иванна, ты что, до сих пор спишь? Мы уже в вестибюле, ждем тебя! - слышу в мобильном незнакомый женский голос.
        - Извините, с кем я говорю?
        - Иванна, встряхнись, это я, Алина. Поторопись, а то останешься без завтрака.
        - По всей видимости, вы ошиблись номером. Извините. - Я отключаюсь, хотя чувствую, что делаю что-то не то.
        Белоснежный потолок гостиничного номера напоминает экран кинотеатра, и у меня такое ощущение, что недавние события - всего лишь фильм с трагической концовкой. Мне захотелось, чтобы так и было, и актрису, сыгравшую Луиджину, можно было бы увидеть в других фильмах со счастливым концом. Луиджина занимает мои мысли, и я ничего не могу поделать с собой. Мне все видится ужасный подвал инквизиции и больная, беспомощная Луиджина в темноте, холоде и соседстве крыс. Ее последний взгляд, брошенный на меня, был преисполнен благодарности, а ведь я была в обличим ее мучителя, монаха Бернарда! Мой симбиоз с Луиджиной не принес ничего хорошего: я украла у нее любовника Джакомо Фео, заставила ее поверить в то, что у нее душевная болезнь, привела в ужасный подвал инквизиции.
        На столике лежат красочные проспекты гостиницы «Мазини», и я с трудом вспоминаю вчерашние события, перелет и экскурсию по Форли. Мое путешествие в Средневековье, занявшее всего несколько дней, вытеснило все остальное из памяти, так что приходится ее напрягать. Теперь мне надо настроиться на современность, а это непросто сделать. После таких резких переходов из одной эпохи в другую необходимо время на адаптацию, но у меня его нет.
        Хочется побыть одной и собраться с мыслями. К сожалению, я не на необитаемом острове. Мне вспомнилась молодая супружеская пара, Алина и Дима, мои попутчики, с которыми вчера подружилась. Беру в руки мобильный телефон и звоню Алине.
        - Алинка, привет. Извини меня, ты звонила, а я спросонья не сообразила, что это ты. Что-то я совсем расхворалась, так что не пойду на завтрак.
        - Иванна, что с тобой? - в голосе Алины сочувствие. - Может, тебе нужны лекарства? Ты только скажи.
        - Спасибо, Алина, все необходимое у меня есть.
        - Мы собирались с тобой после завтрака не на экскурсию поехать, а прошвырнуться по магазинам. Я так надеялась на твое знание итальянского!
        - Извини, я совсем не в форме и не смогу с тобой пойти.
        - Тебе нужен врач, и не спорь, Иванна. Ты не волнуйся, страховка это предусматривает. Сейчас скажу Алексу, и он все организует. - И, не слушая возражений, Алина стала давать указания Диме на этот счет.
        Я и в самом деле чувствовала себя разбитой и не была готова к общению. Заставила себя принять прохладный душ, но он не придал бодрости, и я прилегла, не сняв халат, на кровать. Воспоминания о моем путешествии в Средневековье нахлынули на меня: правительница Форли, жестокая и энергичная Катарина, любыми путями желающая удержать власть в своих руках; нежная и ранимая Луиджина; божественно красивый Джакомо; безалаберный Гоша в облике благородного Людовико Орси.
        В дверь номера постучали. Вскочив с кровати, я поправила халат и пошла встречать непрошеного гостя, надеясь, что им окажется Гоша. Но вместо него в комнату ввалилась целая компания: Алина, Дима, Алекс и представительный, холеный мужчина в дорогом костюме, явно итальянец.
        - Иванна, мы привели к тебе врача, так что будешь здоровенькой! Это возмутительно: потратить деньги на путевку, приехать в Италию и не выходить из номера, - затараторила с порога Алина.
        - Когда крутом столько магазинов и пропадает шопинг, - с усмешкой добавил Дима.
        - Это сеньор Габриэле, врач, - представил Алекс итальянца.
        - Спасибо, но я знаю, что со мной. Это все нервы, так уже бывало раньше. Мне надо пару дней побыть одной, и я приду в норму.
        - Раз сеньор Габриэле уже здесь, пусть он тебя осмотрит и посоветует, что нужно делать. - Алина явно не могла расстаться с мыслью использовать меня в качестве толмача во время шопинга.
        - Хорошо, но надеюсь, что это будет происходить не при свидетелях?
        - Извини, Иванна. Мы, конечно, выйдем и подождем за дверью, - сообразил наконец Алекс.
        - Лучше в вестибюле, моего знания итальянского достаточно, чтобы пообщаться с доктором наедине.
        Алекс вместе с Димой вывел упирающуюся Алину из номера. Сеньор Габриэле задал мне несколько вопросов, измерил пульс и написал на бумажке названия лекарств, которые я должна принимать. Вся процедура заняла от силы десять минут, так что если бы я была на самом деле серьезно больна, то этого было бы недостаточно для оказания мне врачебной помощи. Думаю, на это здесь рассчитывать не приходится.
        Я почувствовала, что проголодалась, и решила пойти позавтракать. Оделась и спустилась в вестибюль, откуда можно было попасть в ресторан. Здесь обнаружился Алекс, собиравший желающих для автобусной экскурсии по городу. Увидев меня, он широко улыбнулся и поспешил мне навстречу.
        - Доктор Габриэле сказал, что у тебя ничего серьезного нет, но надо попринимать те лекарства, которые он назначил. Не желаешь ли поехать на экскурсию? Мы посетим старинный доминиканский монастырь, Палаццо Херколани, собор Санта Кроче, пинакотеку, прогуляемся по Парку драконов и…
        - Спасибо, Алекс, я побуду в номере. С этими достопримечательностями я ознакомлюсь самостоятельно в ближайшие дни. Я решила не ехать с группой в Рим, дождусь ее возвращения.
        - Это неправильно: доктор сказал, что тебе не следует оставаться в одиночестве, иначе ты совсем захандришь.
        - Я не хандрю, и мне нравится узнавать незнакомый город самой, а не в толпе.
        - И твое решение не ехать с группой дальше окончательное?
        - Окончательное и бесповоротное. - Я через силу заставила себя улыбнуться. Настроение в настоящем было у меня не ахти какое.
        - Хорошо, но с одним условием.
        - Каким?
        - Я беру над тобой шефство. Вашу группу в Римини встретит другой экскурсовод, а у меня до приезда в Форли следующей группы есть два свободных дня. Обещаю не надоедать, много не болтать, быть только гидом.
        - Тогда и с моей стороны тоже будет условие: первым местом, куда ты меня завтра поведешь, будет библиотека. Я хочу подробнее ознакомиться с историей города. Тебя это не пугает?
        - Испугало бы требование устроить тебе экскурсию по магазинам, а это даже любопытно. Ты первая на моей памяти, кто, приехав по турпутевке, отдает предпочтение библиотеке, а не магазинам.
        - У тебя что, нет знакомых со странностями?
        - Теперь есть. После экскурсии увидимся.
        - Надеюсь.
        После завтрака я набрала номер мобильного телефона Гоши, но он был вне связи. Мне оставалось только ждать.

        2.9

        Мне всегда нравилось блуждать в одиночку по незнакомому городу, переживая ощущения, как будто мне все это снится. Нынешняя реальность очень напоминает сон. Город, в котором я провела несколько дней в Средневековье, не такой уж незнакомый, особенно та его часть, которую когда-то опоясывали крепостные стены.
        Я направилась на Соборную площадь, к кафедральному собору Креста Господня, Санта Кроче, и не узнала его. Он красив, величествен и горд, теперь ему не присуща готическая строгость того времени, и внутри он стал совсем иным. Сколько раз я, вернее Луиджина Бонатти, сопровождала сюда графиню Катарину во время торжественных месс, хотя для уединенных молитв та отдавала предпочтение церкви Святого Марка, где покоились останки ее супруга, Джироламо Риарио. Из невольно подслушанного рассказа гида группы испанцев я узнала, что собор неоднократно перестраивали. Он сильно пострадал от бомбежек во время Второй мировой войны. Меня накрыло разочарование, я почувствовала себя обманутой, будто мне предложили вместо оригинала подделку.
        И началось бесконечное бесцельное хождение в поисках чего-то знакомого по прошлому, но на что я рассчитывала по прошествии пяти веков? Это было подобно встрече с приятельницей, с которой не виделась несколько десятилетий, но надеялась увидеть ее прежней, не изменившейся ни внешне, ни внутренне. А ведь в моем случае прошло пять столетий!
        Ностальгические терзания заставили меня заняться поисками дома, в котором проживала Луиджина Бонатти, но эта часть города теперь выглядела совсем иначе, намного лучше. Улицы стали значительно шире, были покрыты асфальтом, и никто не выливал помои из окна. Сохранилась лишь улица, где находился дом, в котором встречались Джакомо и Луиджина, ныне носящая имя Гарибальди, считающаяся самой старинной в Форли. Здесь сохранились «осколки» средневекового прошлого в виде отдельных зданий, но на месте того дома высилась помпезная вилла, построенная намного позднее. Пройдя дальше по этой улице, я увидела церковь Троицы, которую почти не тронуло время. Именно в ней собиралась исповедоваться Луиджина своему духовнику, священнику Чиприано, чтобы покаяться в греховной связи с Джакомо.
        Внутри храма время остановилось - его убранство не претерпело особых изменений. Войдя, я опустила правую руку в серебряную чашу с освященной водой, стоявшую на подставке у входа, и перекрестилась. Подойдя к центральному алтарю, я опустилась на колени и вновь перекрестилась. И тут до меня дошло, что я делаю все в точности так, как католичка Луиджина, даже крещусь слева направо, а не как православная. Мне стало не по себе: выходит, проведя много времени в ее физическом теле, я незаметно вобрала в себя и часть ее сущности.
        В зале находились несколько пожилых прихожанок, они сидели на молитвенных скамейках и, отрешившись от всего, молились. Заметив в боковом приделе священника, сидевшего в будочке-исповедальне из потемневшего от времени дуба, я направилась к нему. Мне стало немного не по себе, словно я ожидала увидеть там Чиприано. Конечно, это был совсем другой священник, довольно симпатичный, гладко выбритый, худощавый молодой человек в черной сутане, подпоясанной темным поясом.
        - Слава Иисусу Христу! Сеньора желает исповедаться?
        - Навеки слава. Падре, я хочу заказать заупокойную мессу.
        - Я смогу отслужить святую мессу об упокоении не раньше четверга, сеньора. При этом желательно ваше участие в ней и пожертвование. Прошу прощения, сеньора - иностранка?
        - Да, из Украины, и я православная.
        - Здесь нет запретов на религиозные предпочтения, сеньора, хотя, наблюдая за вами, я подумал, что вы исповедуете католическую веру.
        - Сколько стоит заказать мессу?
        - Пожалуйста, вот прейскурант, сеньора. - Священник достал лист бумаги и протянул мне. - Но если у вас нет соответствующей суммы, пожертвуйте сколько можете. Как имя упокоившегося?
        - Джакомо, Луиджина и Катарина.
        - Как давно они предстали перед Господом и что послужило этому причиной? - Он выжидающе уставился на меня, и я растерялась. Ведь я не знаю, отчего они умерли на самом деле. Уверена лишь в одном: их нет среди живых. Хотя Гоша-Людовико заставил меня в этом усомниться.
        - Причина их смерти мне неизвестна. Умерли они очень давно.
        - Прошу прощения, сеньора, но я вынужден вам отказать. Если они ушли из жизни по своей воле, то я не имею права совершить святую мессу.
        - Падре, я не знаю подробностей их смерти, но могу с уверенностью сказать: они не из тех людей, которые укорачивают себе век. Они боролись за жизнь до последнего, но время оказалось сильнее их. А что касается пожертвования, с этим у меня проблем нет.
        Священник с сомнением посмотрел на меня и задумался.
        - Падре, можете не сомневаться - они не были самоубийцами.
        - Хорошо, сеньора, я приму пожертвование, приходите в четверг на утреннюю мессу.
        Выйдя из церкви, я дошла до самого конца улицы и оказалась перед тем, что осталось от городских ворот, - башней Скиавони. Побывала я и в церкви Святого Антония, что рядом с крепостью Рокка ди Равальдино, на нынешнем проспекте Диас, и вернулась в гостиницу.
        Несмотря на усталость, я сразу засела за нетбук, желая узнать о последующих событиях жизни Катарины Сфорца. Вдруг промелькнет имя Луиджины Бонатти, и я узнаю, что в дальнейшем ее жизнь сложилась счастливо? К моему удивлению, доступа к Интернету не было. Я спустилась на ресепшн, там сообщили, что у них Wi-Fi во всех номерах, и если у меня возникли проблемы, то дело в моем компьютере. Вспомнилось, что перед своим внезапным отъездом я тоже не смогла войти в Интернет, мне словно закрыли доступ к информации, которую не следовало знать.
        Я набрала номер телефона экскурсовода.
        - Добрый вечер, Алекс. Ты не мог бы зайти ко мне?
        - Да, конечно, Иванна. Тебе стало хуже?
        - Почему хуже? Нет, пожалуй, лучше.
        - Это здорово! А если я прихвачу бутылочку хорошего итальянского вина?
        - Это лишнее. Помнишь, я тебе говорила, что хочу побывать в местной библиотеке?
        - Завтра я это организую. Библиотека находится на Корсо делла Република, во дворце Меренда. Там, кроме библиотеки, есть и пинакотека - местная картинная галерея, где можно увидеть интересные полотна.
        - Перед отъездом в Италию меня очень заинтересовала Катарина Сфорца, но имеющаяся о ней информация весьма скудна. Мне хотелось бы больше узнать о ней и ее окружении.
        - Тебя заинтересовала эта женщина-воительница? Так я могу о ней рассказать прямо сейчас, тебе завтра не придется корпеть в читальном зале, и мы сходим в более интересное местечко.
        - Я тебя жду, Алекс. Угощу кофе.
        - Ха-ха! Кипятильничек и заваривание в стакане. Кофе можно заказать в номер, это и вкуснее, и проще.
        - Как раз это я и имела в виду.
        Улыбающийся Алекс появился в моем номере через пятнадцать минут, он все-таки принес бутылку вина и фрукты.
        - Мужчины, выслушав женщину, делают все наоборот. - Я укоризненно покачала головой.
        - Это очень хорошее вино. Грешно быть в Романьи и не попробовать ламбруско. Что касается лазаньи, а мы находимся на ее родине, то ею займемся завтра - я знаю местечко, где ее чудесно готовят.
        - Что ж, уговорил.
        Алекс ловко откупорил бутылку и наполнил бокалы густым рубиновым напитком, на котором на несколько мгновений появилась розовая пена. Он подержал бокал на уровне глаз, любуясь цветом вина, затем поднес к носу, и на его лице отразилось блаженство.
        Чуть пригубив, я не испытала каких-то особенных ощущений - это было просто хорошее вино. Однако мне нужно было от Алекса совсем другое.
        - Я жду рассказа о Катарине Сфорца. Меня интересует тот период, когда убили ее любовника или мужа, Джакомо Фео, и она вновь осталась одна.
        - Одной она долго не была, еще раз вышла замуж - за Джованни Медичи из Флоренции. Брак продлился всего два года, но на этот раз ее муж умер естественной смертью, от болезни. Видимо, жестокая расправа, учиненная ею в расплату за смерть Джакомо Фео, устрашила недоброжелателей, и больше никто не пытался убить ее супруга.
        - Алекс, ты сейчас сказал ужасную вещь! - У меня в ушах словно зазвучали крики отчаяния и боли, которые я слышала той ночью. - Подобной жестокости не может быть оправдания!
        - Та права, Иванна. Но я лишь повторил то, что рассказывают экскурсоводы о Катарине Сфорца. У нее появились враги, претендующие на ее владения. Помимо этого ее обвиняли в том, что она отправила отравленное письмо, желая смерти Папе Александру VI Борджиа. Его сын Чезаре во главе армии Церкви после ожесточенного штурма взял Имолу и Форли. Катарину в качестве пленницы отправили в Рим, откуда она попыталась бежать, после чего ее перевезли в замок Ангела. Как только она отказалась от прав на Имолу и Форли, ее освободили. Остаток жизни она провела во Флоренции, где умерла в возрасте сорока шести лет.
        Я допила вино одним большим глотком, словно ощутила жажду.
        - В самом деле, вино очень вкусное.
        - Я же говорил, что оно тебе понравится, - обрадовался Алекс и вновь наполнил бокалы.
        - Тебе нигде не встречалось имя Луиджина Бонатти? Она вроде входила в свиту графини Катарины.
        - В тех источниках, с которыми я ознакомился, ее имя не упоминалось. Наверное, слишком мелкая сошка, чтобы оставить след в истории. А вот об отношениях Чезаре Борджиа и Катарины Сфорца разное говорят. Тебе интересно?
        Меня передернуло. Я прожила вместе с Луиджиной всего несколько дней, меньше недели, но сколько событий ей выпало пережить! И вот вам - мелкая сошка!
        - Прости, Алекс, у меня сильно разболелась голова, наверное, это от вина. Завтра доскажешь историю Катарины Сфорца, а сейчас мне надо отдохнуть.
        - Очень жаль. - Алекс немного удивился резкой перемене моего настроения. - Может, принести таблетки от головной боли?
        - Нет, спасибо, обойдусь. - Понимаю, что в его глазах выгляжу дурой и неврастеничкой, но ничего не могу с собой поделать.
        - Хорошо, как скажешь. Завтра в котором часу отправимся на экскурсию?
        - Утром созвонимся.
        Алекс с недоуменным видом вышел из номера, а я осталась наедине со своими мыслями. Неожиданно «квакнул» нетбук, и это означало, что включился скайп. Выходит, уже есть доступ к Интернету и ко мне пробивается видеозвонок.
        На мониторе возникло лицо Гоши, но я с трудом его узнала. Таким я его никогда не видела. Куда подевались присущие ему бравада и пофигизм, которые были неотделимы от его образа, как клеймо? Сейчас это был смертельно уставший человек, крайне сосредоточенный и серьезный.
        - Привет, Гоша! Очень рада тебя видеть и хочу поблагодарить за…
        - У меня очень мало времени. Нас пустили по ложному следу, так что все наши усилия были напрасны.
        - Что мне делать?
        - Быть очень осторожной и ждать.
        - Сидеть, запершись в номере? Закутавшись с головой в одеяло?
        - Днем тебе лучше быть среди людей, так спокойнее.
        - Какие еще будут ценные указания?
        - Не нервничать и не язвить, а конкретно…
        Гоша исчез с экрана нетбука, пропал и Интернет. Это мне очень не понравилось. Слабо верится, что отсутствие доступа к Интернету - всего лишь случайность, скорее это похоже на злой умысел оставить меня без связи. Гоша начал с того, что я должна быть осторожной. Видимо, это неспроста. Что еще он хотел сказать мне? Допустим, не получилось поговорить по скайпу, но ведь мобильный у меня с собой, и он работает!
        Я достала мобильный телефон, но он был вне зоны действия сети. Меня прошиб холодный пот. Взяла трубку гостиничного телефона - он тоже молчал. Спуститься на ресепшн и узнать, что у них происходит? Может, этого от меня и добиваются - хотят, чтобы я покинула номер?
        Страх, липкий и холодный, безжалостно сжал мое сердце, спутал мысли. Меня одолевает желание немедленно покинуть уютный номер, превратившийся в ловушку, и бежать. Не знаю, куда, но как можно быстрее и дальше. С трудом взяла себя в руки. Подойдя к двери, осмотрела замок. Мне повезло: есть возможность заблокировать язычок замка, и тогда его снаружи не открыть, а попасть в номер можно, разве что взломав дверь. Не думаю, что на это пойдут. Хотя кто их знает? Мне ведь неизвестны их планы и возможности.
        В коридоре слышны осторожные шаги, и они замирают у моей двери.
        Отступаю вглубь комнаты. В случае чего можно открыть окно и громко крикнуть. Ручка на двери начинает осторожно двигаться вверх-вниз. Внутри у меня все холодеет, а из груди готов вырваться крик о помощи. Медленно опускаюсь на кровать. Ручка все двигается, и мне кажется, что в замке копошатся неутомимые червячки. Закрываю рот рукой - боюсь, что потеряю над собой контроль и закричу.
        Ручка замирает. Нервы напряжены до предела, оглядываюсь в поисках чего-либо, что можно применить как оружие, но ничего подходящего не вижу. Разве что использовать нетбук как метательный снаряд.
        Раздается осторожный стук в дверь. Я молчу. Стук повторяется и становится более настойчивым. Слышится визгливый женский голос:
        - Сеньора! Откройте! Я горничная Сандра, вам передали пакет.
        - Я не одета! Просуньте его в щель под дверью. - Как только я заговорила, напряжение спало.
        Опасность не отступила, но страшнее всего неизвестность. Слышится шорох за дверью.
        - Не получается, сеньора. Он для этого слишком толстый.
        - Оставьте его у двери.
        - Сеньора, я не могу этого сделать, вдруг он пропадет?
        - Я уже сплю, - говорю сонным голосом. Хриплю, наверное, от страха. - Утром возьму его на ресепшн!
        - Как вам будет угодно, сеньора.
        Шаги удаляются, но я не рискую открыть дверь. Ложусь в постель. Теперь можно и не надеяться, что засну в ближайшее время. Какие нервы надо иметь, чтобы заснуть в такой ситуации!

        2.10

        Выспаться мне не удалось, так как не было еще и девяти часов, как меня разбудил звонок мобильного телефона.
        - Привет, Иванна! Вчера обещал тебе провести экскурсию, рассказать о средневековом Форли. Ты готова?
        «Что ты можешь знать о том времени?»
        - Мне нездоровится, и нет желания покидать номер.
        - Извини, Иванна, но с твоей мерехлюндией надо бороться.
        - Что? Что еще за хлюндия? - недоумеваю я.
        - Печальное настроение, меланхолия.
        - Слово смешное, а смысл печальный. У меня - мерехлюндия! - непроизвольно улыбаюсь.
        Надо будет запомнить. Не хандра, механизм возникновения которой понятен каждому, а таинственная мерехлюндия…
        - Свежий воздух и общение помогут поднять твое настроение. Находясь в Италии, нечего сидеть в номере затворницей. Посмотри в окно - какая прекрасная погода!
        - Я не буду больше мерехлюндить? - Расплываюсь в глупой улыбке.
        - Тебя по-прежнему интересует время правления Катарины Сфорца? - Алекс говорит серьезно, он не разделяет моего веселья по поводу незнакомого слова. Возможно, ему оно не кажется смешным, а вот меня немного развлекло.
        - Не скажу, что без этого не смогу жить, но любопытствую.
        - Тогда назначь мне встречу.
        Я задумалась: как поступить? Впрочем, Гоша мне порекомендовал быть на людях.
        - Если ты не против, через час в вестибюле гостиницы.
        - Буду рад тебя увидеть. До встречи.
        Набираю номер мобильного Гоши. Слышу гудки вызова, но ответа так и не дождалась.
        В Средневековье я не раз меняла тела, и теперь собственное в зеркале показалось чужим. Словно я и не я. Обнаженная, стою возле зеркала, внимательно осматриваю себя, как будто боюсь, что в мое отсутствие кто-то мог воспользоваться моим телом.
        Не заметив ничего подозрительного, обзываю себя неврастеничкой и начинаю готовиться к встрече.
        Уже выходя из номера, посмотрела на себя в зеркало и заметила, что забыла накрасить губы. Это на меня не похоже, а вот Луиджина не знала губной помады. Еще раз убеждаюсь в том, что, обитая в ее теле, невольно кое-что у нее позаимствовала.
        Алекс нетерпеливо делает круги по вестибюлю, увидев меня, радостно бросается навстречу.
        - С чего начнем экскурсию, Иванна?
        - На твое усмотрение.
        - Тебя по-прежнему интересует Катарина Сфорца?
        - Хотелось бы дослушать историю о ней до конца.
        - Прекрасно, услышишь. Что хочешь увидеть? Куда сначала пойдем?
        - Основные городские достопримечательности я вчера увидела.
        - Думаю, не все. Может, городской музей тебя заинтересует? Картинная галерея, музей инквизиции в доминиканском монастыре… - Я ощутила, как тревожно забилось сердце. - …Или давай сходим в церковь Сан Пеллегрино Лациози, где тебя излечат от хандры. Совместим приятное с полезным. Жил в Форли вельможа Пеллегрино Лациози, который…
        - Я выбираю доминиканский монастырь.
        Не знаю, для чего мне этот зловещий монастырь? Надеюсь узнать что-нибудь о судьбе Луиджины? Ведь, несомненно, существуют архивы инквизиции, и где еще им храниться, как не в монастыре доминиканцев, «псов господних»?
        - Раз тебе интересно, идем, - озадаченно произнес Алекс.
        Мы вышли на улицу и направились к площади, откуда доносился несмолкаемый гул голосов. Увиденное произвело такое впечатление, будто мы вдруг оказались в другой стране и в иное время. Площадь, до этого радовавшая простором, превратилась в огромный бурлящий рынок, где среди продавцов больше всего было китайцев и цыган.
        - Сегодня рыночный день, поэтому здесь вавилонское столпотворение, - с извиняющейся интонацией сказал Алекс. - Ты ничего не хочешь купить? Можно побродить там.
        - Спасибо за предложение, но делать покупки предпочитаю в магазинах. Я не шопоголик, чтобы соваться в это безумие.
        - Тогда давай обойдем площадь стороной.
        Выбравшись из толчеи, Алекс остановил конную двуколку, и она отвезла нас к невзрачному серому двухэтажному зданию.
        - Это и есть доминиканский монастырь, - указал на него Алекс.
        Здание даже отдаленно не напоминало доминиканский монастырь в Средневековье. Мне вспомнился его внушительный вид, тогда он напоминал крепость с внутренним квадратным двором. Заметив разочарование на моем лице, Алекс пояснил:
        - Во время войны монастырь попал под бомбежку и почти полностью был уничтожен. Отстроили, как смогли. Удалось восстановить лишь часть храма. Наверху расположен отдел древностей городского музея, внизу - музей инквизиции. С чего начнем?
        - С подземелья.
        Вновь я спускаюсь по крутым ступенькам. На первом уровне проводились дознания, подземная тюрьма находилась гораздо глубже. Представленный здесь ассортимент всевозможных орудий пыток более широк, чем тот, с которым меня ознакомил палач. Тут и «седло еретика», и «нюрнбергская дама», которых в те времена не было. Восковые фигуры изображают палача, инквизитора, заседателей, нотариуса, записывающего показания, и самих заключенных, мужчин и женщин. Юную девушку в обнаженном виде растянули на горизонтальной дыбе, в чертах ее лица мне видится что-то знакомое. Луиджина? Нет, это лишь игра воображения.
        - Попасть в лапы инквизиторов означало верную смерть, - вырвалось у меня.
        - Не согласен с вами, сеньора, - отозвался музейный служитель, подтянутый мужчина лет шестидесяти, видимо, изнывающий от желания поговорить. - Здесь вершился настоящий суд - с адвокатом, прокурором, и большую часть подозреваемых оправдывали.
        - После пыток с использованием «испанского сапога» или дыбы любой признает себя виновным, - не выдержала я. - Но спорить бесполезно, ведь как происходило все на самом деле, мы никогда не узнаем, если только в будущем не изобретут машину времени.
        - Опять вы не правы, сеньора. Остались протоколы допросов, которые подтверждают, что во многих случаях выносились оправдательные приговоры. Если не верите, сеньора, я могу показать вам эти документы.
        - Архив инквизиции сохранился?! И можно узнать о судьбах узников, попавших сюда?! - У меня перехватило дыхание. Неужели я узнаю о судьбе Луиджины?
        - Не знаю, насколько полон архив, но документов сохранилось довольно много.
        - Наверное, поиск протокола допроса арестованного инквизицией занимает много времени?
        - Если знать имя, то не так много. Все сохранившиеся документы имеются в электронном виде, и поиск займет несколько секунд.
        - Попробуйте найти что-нибудь, имеющее отношение к Луиджине Бонатти. Я вас очень прошу, сеньор!
        - Это несложно. - Мужчина с интересом посмотрел на меня. - Вы, сеньора, историк?
        - Нет, это лишь простое любопытство. Хобби.
        - Имя фрейлины графини Катарины Сфорца стало известно только благодаря этому архиву, так что его мало кто знает. Странная история, произошедшая с этой фрейлиной, меня заинтересовала. Ее обвинили в колдовстве, но следствие так и не было закончено.
        - В связи с ее смертью?
        - Нет, она исчезла. Вернее, ее отбили у охраны, сопровождавшей ее в монастырскую тюрьму. Больше о ней ничего не было слышно, ее дело так и осталось незакрытым.
        У меня не было сомнений, что это Людовико снова освободил Луиджину, но, если верить Мануэлю, она, заболев чумой, была обречена на смерть. В любом случае, смерть на руках любимого лучше, чем в одиночестве в застенках инквизиции. Эта новость несколько подняла мне настроение, и у меня пропала охота копаться дальше в пыли истории, разглядывать сохранившиеся реликвии, слушать мудрствования о времени, о котором сейчас имеют смутное представление. Услышав о моем решении покинуть монастырь, Алекс обрадовался:
        - Предлагаю отправиться в уютненькое кафе и отведать местные фирменные блюда.
        - От лазаньи толстеют, и я не очень люблю макаронные изделия.
        - Здесь отдают предпочтение морской кухне, хотя до моря отсюда пешком не дойдешь.
        - Тогда согласна. Куда пойдем?
        - Предлагаю поехать в «Ingresso». Хорошая кухня и цены умеренные, что компенсирует стоимость поездки на такси в пригород. Кроме того, там прекрасные виды.
        - Не возражаю. Поехали.
        Недавнее путешествие в Средневековье не лучшим образом сказалось на мне, я хочу отвлечься, расслабиться, перестать думать о тех страшных событиях. Ничего не значащий треп, ухаживания со стороны Алекса и легкое кокетство с моей стороны должны помочь мне выбраться из скорлупы тяжелых воспоминаний.
        Поездка на желтом такси была непродолжительной, так как город не очень разросся со времен Средневековья. Ресторан «Ingresso» оказался премиленьким двухэтажным зданием кремового цвета, с крытыми крыльями-верандами с обеих сторон. Окружали его цветочные клумбы и аккуратно постриженные газоны. Над ним возвышался платан с раздвоенным мощным стволом в два обхвата. Отсюда открывался прекрасный вид на горный массив, зеленеющий вдали и чем-то напоминающий Крым. Когда мы вышли из такси, Алекс сразу направился к дереву, увлекая меня за собой.
        - Легенда гласит, что у того, кто самостоятельно переберется через разветвление платана, исполнится любое задуманное желание. - У Алекса лукаво блеснули глаза. - Не хочешь попробовать? Я могу подсадить.
        «Думает, что я, как дура, буду пытаться влезть на дерево, чтобы стать для всех посмешищем? До развилки около трех метров по гладкому стволу, который не обхватишь руками».
        - У меня нет желаний, которые стоили бы таких усилий.
        - Тогда идем в ресторан. После обеда можем пройтись пешком до Парка драконов, это недалеко.
        - Драконы ручные или дикие?
        - Добродушные и сытые, разрешают себя погладить.
        Наше такси отъехало, на смену ему подъехало другое, но из него никто не вышел. Заходя в вестибюль ресторана, я услышала попискивание своего мобильного - сигнал о том, что пришло смс-сообщение. «Срочно возвращайся в гостиницу. Такси тебя уже ждет. Мануэль». Номер, с которого отправлено сообщение, был мне не известен, но ведь я не знаю номера его мобильного. К тому же я не ожидала, что мы еще когда-нибудь увидимся.
        - Извини, Алекс, но обед перенесем на завтра. Мне надо срочно вернуться в гостиницу.
        - Что за спешка?
        - Шеф хочет пообщаться со мной по скайпу - какие-то вопросы по работе.
        - Для этого не надо ехать в гостиницу, в ресторане есть компьютер и выход в Интернет.
        - Я не помню адрес шефа, и, возможно, ему потребуются материалы, которые есть у меня в ноутбуке. Извини, но мне надо ехать.
        Я быстрым шагом направилась к такси, которое, как я поняла, ожидало меня. Выходит, мне только казалось, что за мной никто не следит, раз меня так быстро нашли. Рядом со мной бухнулся на сиденье Алекс с недовольной физиономией. Всю дорогу он пытался развлекать меня разговором, я же была напряжена, занята своими мыслями и то и дело отвечала невпопад. Размышления были тревожные: правильно ли я поступила, так отреагировав на сообщение? Вдруг его прислал не Мануэль и впереди нас ждет западня? С подозрением посмотрела на водителя и порадовалась тому, что рядом со мной Алекс. Но можно ли доверять Алексу? Энерджи способен предстать в любом облике. Вспомнилась Ириша: я ведь до последнего не подозревала ее.
        Только когда такси остановилось у гостиницы, я вздохнула с облегчением и не очень вежливо попрощалась с Алексом. Он готов был ждать, пока я освобожусь. В смс-сообщении не было сказано, где мы встретимся с Мануэлем, и, предполагая, что это должно быть людное место, я заглянула в бар, ресторан, и лишь затем поднялась в номер, чтобы ждать там новых сообщений.
        Открыв электронным ключом-карточкой номер, я обвела комнату взглядом и, убедившись, что в ней никого нет, вошла внутрь. Вставив карточку-ключ в гнездо включения электричества, я направилась к телевизору - надо было как-то скрасить ожидание. За время моего пребывания в Средневековье я успела соскучиться по этому детищу XX века, и мне было все равно, что смотреть.
        Внезапно за спиной открылась дверь санузла, я резко обернулась и увидела горничную Сандру. Она до сих пор не закончила уборку номера? Заглянув ей в глаза, я поняла, что ей нужна я, и меня охватил липкий страх. Сандра молча приближалась ко мне.
        - Что вам здесь нужно? - пролепетала я, пятясь к дверям балкона, не желая поворачиваться к ней спиной.
        - Это я, Мануэль. - Горничная поудобнее устроилась на стуле, забросив ногу за ногу и выставив на обозрение толстые голые ляжки.
        Несмотря на ее слова, я держалась настороженно. Зачем ему пугать меня, являясь в облике горничной, почему он не предстал в своем обычном, известном мне обличии?
        - Я не хотел, чтобы нас видели вдвоем, поэтому решил дождаться тебя в номере. Другого пути попасть сюда, кроме как воспользоваться ключами горничной, я не нашел. Ситуация осложнилась и требует быстрых и решительных действий.
        - Как докажете, что вы Мануэль?
        - Paraponera clavata.
        - Что?! - недоуменно воскликнула я.
        - Это научное название муравьев, покусавших тебя в этом месте, - Сандра приподняла блузку, оголив смуглый живот, - во время нашей прогулки по перуанским джунглям.
        - Что я должна сделать?
        - Снова отправиться в Средневековье.
        - Зачем?
        - Довести начатое тобой и Гошей до конца.
        - Гоша отправится со мной?
        - Нет. Он уже там и ждет тебя.
        - Как я его узнаю?
        - Каждый из вас выполняет свою часть задания, и вам не понадобится действовать сообща.
        - Куда на этот раз вы хотите меня послать?
        - В Рим начала XV века. Имя Балтазаре Косса тебе знакомо?
        - Кто это такой? Поп-звезда или шоумен?
        - Римский Папа Иоанн XXIII. За ужасные злодеяния его вычеркнули из числа понтификов, и на протяжении столетий считалось, что такого Папы не было. После него почти 550 лет ни один Папа не брал имя Иоанн. Лишь в 1958 году кардинал Ронкалли, избранный на папский престол, стал именоваться Иоанн XXIII, подчеркнув тем самым, что Балтазаре Косса не был законным Папой.
        - Насколько мне известно, трудно найти понтифика времен Средневековья с примерным поведением. Что я должна буду делать?
        - Используя окружение Папы, войти с ним в контакт и попытаться не дать ему воспользоваться гримуаром.
        - Я не уверена, что справлюсь. Для меня имя Балтазаре Косса - пустой звук, и, как я понимаю, времени на то, чтобы узнать о нем больше, у меня нет.
        - Ты получишь достаточно информации о Балтазаре Косса, это я тебе обещаю. Сейчас спустишься в вестибюль, с собой ничего не бери. На ресепшн спросишь, как пройти на виа Витторио Венето, к студии тайского массажа. Пойдешь в указанном направлении, по дороге возле тебя остановится желтое такси, в его номере должны быть цифры 05. Сядешь в него, тебя отвезут в аэропорт. Водитель передаст тебе билет на самолет в Рим, нетбук, в котором будет информация о Балтазаре Косса и его окружении, а также визитку гостиницы, в которой ты остановишься. Гоша уже живет в ней. Удачи, Иванна!
        Сандра расплылась в искусственной улыбке, в то время как ее взгляд остался холодным и безучастным, наверное, как и душа того, кто называет себя Мануэлем. У меня появилось плохое предчувствие и нашлась сто одна причина отказаться от задания, но вместо этого я вскинула руку в традиционном жесте гладиаторов:
        - Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь!

        Часть 3
        ПИРАТ В СУТАНЕ

        3.1
        Болонья, 12 июня 1381 года от P. X.

        Июльское солнце расплавленным свинцом залило каменный город, спрятавшийся за тройным кольцом зубчатых стен, раскалив его добела. Запахом пыльной полыни пропитан воздух, он ослабевает, лишь когда все покрывает пелена бархатной ночи. Тогда тишина изредка нарушается шумом, сопровождающим передвижение ночной стражи. Легкая прохлада и темнота убаюкали жителей, измученных не спадающей целую неделю невыносимой жарой; погасли огни в домах и палаццо, их обитатели ненадолго забылись тревожным сном. Но Морфею покорились не все, иначе и не могло быть в городе, где находится самый большой и древний университет, имеющий трехсотлетнюю историю. Сюда приезжают учиться из самых разных уголков Европы, желая получить образование в области права, медицины и теологии. Представители многих знаменитых фамилий обретают знания на многочисленных факультетах, разбросанных в разных кварталах города[25 - Только в XVI в., после постройки Университетского дворца, факультеты были собраны под одной крышей.], а заодно и опыт в амурных делах. Коммуния университета резко отличается от других известных центров знания, Парижского и
Пражского: здесь студенты сами выбирают профессоров, преподавателей и ректора.
        Юный дух университетских студио, обильно сдобренный хмельными итальянскими винами, будоражит кровь, зовет на подвиги и любовные приключения. Студенты университета считаются лучшими любовниками в городе: они молоды, богаты, неутомимы и отважны. Ко всему этому наказывать их может только совет профессоров, возглавляемый ректором университета, достопочтенным Джиованни Букки, снисходительно относящимся к озорным проделкам своих подопечных, так как он и сам в молодости не отличался примерным поведением. И почтенные граждане Болоньи, узнав о позоре своих матрон и дочерей, не находят защиты ни у него, ни у подеста[26 - Городской голова.], лицом, а не пиратом, как старшие сыновья, из которых самым знаменитым был Гаспар, адмирал флотилии, ходивший под флагом герцога прованского. Ее надежды оправдались: Балтазаре учеба давалась легко, он был одним из лучших по успеваемости, чего нельзя было сказать о его поведении.
        В «Голубой сирене» нередко происходили кровавые стычки между студенческим братством, руководимым Балтазаре, и матросами, ненавидевшими пиратов, осмеливавшихся грабить и христианские суда. Смельчаки, перебрав хмельных напитков, желали поквитаться с недавним пиратом и братом пирата, маскирующегося под студента подобно волку, пытающемуся напялить на себя овечью шкуру. Но Балтазаре постоянно выходил победителем в таких стычках, а река Рено и многочисленные судоходные городские каналы служили надежным укрытием для тел несчастных, коим было суждено испустить тут дух.
        Балтазаре грохнул кулаком по столу, требуя внимания подвыпившей веселой компании. Он встал, окинул неожиданно трезвым взглядом сидящих за столом, несмотря на то, что пил наравне со всеми.
        - Выпьем за упокой души профессора Джона из Легнано, за то, чтобы его мрачное пророчество в отношении меня не сбылось! - Его уста искривились в зловещей ухмылке, не предвещающей ничего хорошего.
        - Балтазаре, в первый раз слышу, что профессор Джон, упокоившийся два года тому назад, был прорицателем и вещал тебе грядущее! - подхватил Ринери Гуинджи, самый близкий его друг. Ринери за глаза называли «тень Балтазаре», «дьявольская тень». - Разве его интересовало что-либо, помимо римского права? И разве у него был более успешный и любимый ученик, чем ты, Балтазаре?
        - Профессор Джон, отмечая мои способности, сказал, что мне дано природой много, но так много мне не унести. Он сомневался, что я закончу курс обучения и получу диплом теолога.
        - Выходит, он ошибся, ведь у тебя за плечами полных пять лет учебы в университете, и остались лишь выпускные экзамены. Разве мог кто-нибудь сравниться с тобой в красноречивости и знаниях на студенческих теологических диспутах? И не каждый профессор рискнет вступить с тобой в полемику из боязни оконфузиться!
        - Но экзамены отодвигаются бесконечно, подобно тому, как невозможно дойти до горизонта. Ректор, уважаемый сеньор Букки, прячет глаза, называя новую дату. Не сомневаюсь, что это происки епископа, утверждающего списки выпускников.
        - Похоже, он приревновал тебя к Яндре, своей новой пассии. И я бы так поступил, если бы увидел, как ты смотришь на нее в соборе, когда преподобный бискуп отправляет службу. Яндра - красотка что надо! - рассмеялся Джованни Фаэски из Генуи.
        - Ее красота гибельна, это я заявляю как медик! - гримасничая, заявил Биордо Виттелески, не забывая при этом крепко обнимать Луанду Кавалькампо, еще три месяца назад бывшую любовницей Балтазаре.
        - Зато она обворожительна и привлекательна… - начал Джованни Фаэски, а закончил за него Виттелески:
        - …как сама смерть!
        - Чтоб у тебя язык отсох, такое вслух говорить! - гневно выкрикнул Ринери Гуинджи.
        - Не спорьте о красоте Яндры, я думаю, у Балтазаре хватит благоразумия не переходить дорогу бискупу, - вступил в разговор Ованто Умбальтини, перестав терзать оголенные перси Ренаты Фиорованти.
        - Епископская шлюшка Яндра - близкая подруга Имы Давероне, нынешней любовницы Балтазаре, - подала голос гречанка Джильда Пополески, устроившаяся на коленях Ринери Гуинджи лицом к нему. - А он имеет особое пристрастие к таким дружеским связям. И к тому же наставить рога епископу - чем не достойная цель для нашего славного Балтазаре? Разве это не добавляет остроты чувствам? Или для графа Белланте эта красотка не по зубам?
        - Закрой рот, Джильда, лучше выпей вина, чем давать столь глупые советы. - И Ринери насильно влил вино в рот Джильды, она поперхнулась и закашлялась до слез.
        - Острые и смертельные, как стилет, - добавил Виттелески.
        - Балтазаре, почему ты сегодня один? Где Има? - спохватился Фаэски.
        - Постоянство - не мой удел. В моих планах на этот вечер нет Имы, но есть Сандра Джуни.
        - Простушка Сандра из квартала портных? - воскликнула пораженная Луанда Кавалькампо. - В Болонье перевелись знатные девушки, раз ты позарился на простолюдинку?
        - Женщины мало чем отличаются одна от другой, но в каждой есть нечто особенное, неповторимое, что хочется познать, ощутить. Эту ночь я хочу посвятить именно Сандре, - насмешливо произнес Балтазаре, вставая из-за стола.
        - Балтазаре, глупо среди ночи одному идти на окраину города, ведь только сегодня на тебя покушались и ты лишь чудом остался жив, - предостерег друга Ринери.
        - Чудо, что я не смог его схватить и он скрылся в толпе, - гневно произнес Балтазаре, направившись к двери.
        - Браво[27 - Наемный убийца (жарг.).], приняв деньги за убийство, не остановятся, пока не добьются своего! - Ринери вскочил и последовал за ним. - Я иду с тобой, Балтазаре. Увидев, что мы вдвоем, убийца не посмеет приблизиться к тебе!
        - Мой верный Ринери! - Балтазаре обнял товарища и прошептал ему на ухо: - Вот этого я и боюсь - что наемный убийца не посмеет на меня напасть, пока со мной кто-то есть. Поэтому я и иду в квартал бедноты - чтобы он осмелился на меня напасть.
        - Но ведь это смертельно опасно!
        - Более опасно, если браво попытается сделать это днем, в толпе. Прощай и не вздумай за мной идти! - Жесткий, как клинок, взгляд скользнул по лицу Ринери.
        Тот отступил, понимая, что при кажущейся безумности этой затеи Балтазаре все верно рассчитал. Днем браво может в толпе незаметно приблизиться к жертве со спины, одно быстрое точное движение - и тонкий стилет вопьется на мгновение в сердце, этого будет достаточно. Не раз бывало, что человек по непонятной причине неожиданно, задыхаясь, падал на землю, его ноги несколько раз дергались в конвульсиях, и он затихал навсегда. Лишь при внимательном осмотре на спине умершего можно было заметить небольшую, набухшую кровью ранку - место, где в тело вошло тонкое жало стилета.
        - Удачи тебе, Балтазаре! Пусть Дева Мария и святой Петроний защитят тебя и не дадут свершиться злодейству.
        - Это моя охота, Ринери. Я не жертва, а ловец! Я думаю, что наемный убийца где-то поблизости.
        Ринери вернулся к столу, где разгорелся новый спор о Симоне-маге и апостоле Петре, об их соперничестве в Риме[28 - Согласно Библии, Симон-маг вызвал на соревнование апостола Петра, творившего чудеса с помощью Божьей благодати. Знание магии Симону не помогло, и во время одного из испытаний он упал с высокой башни и разбился насмерть.]. Некоторые утверждали, что апостол Петр в Риме никогда не был, а Симон-маг сумел обрести бессмертие, меняя телесную оболочку, когда она изнашивалась или надоедала ему. Эта ересь пришла из египетских земель.
        Балтазаре вышел из таверны, над дверью которой красовался нелепый рисунок: жалкая синяя женщина с рыбьим хвостом. Он взял поданный ему прислужником горящий факел и бросил тому мелкую серебряную монету. Не слушая благодарственных причитаний слуги, Балтазаре смело шагнул в темноту.
        Узкая Виа дель Порто, где даже всадник не сможет разминуться с каретой, была прямой, словно стрела. Балтазаре, дойдя до ближайшего перекрестка, свернул направо. Эта улочка была еще уже, но вскоре с одной стороны блеснула вода канала, темная, больше похожая на деготь в чане кожевников. В ней тускло отсвечивал свет луны и факела.
        Балтазаре шел неторопливо, чутко прислушиваясь к тишине, не оглядываясь, полностью положившись на слух. Но спасла его, как и при утреннем нападении, звериная интуиция, приобретенная в абордажных боях. Тело само ушло в сторону, резко крутнувшись, когда умом он еще не понял, что ему угрожает опасность. Отброшенный в сторону факел продолжал гореть. Но стилет все же нашел свою жертву, и удар пришелся в область левого предплечья. Однако смертельное жало не смогло пробить венецианскую кольчугу, предусмотрительно надетую под колет. Балтазаре сумел перехватить руку неудавшегося убийцы и резким движением ее вывернул. Браво, вскрикнув от боли, выронил стилет и упал на колени. Но тут еще одна тень отделилась от стены, и в свете луны блеснуло лезвие кинжала. Видимо, убийца решил на этот раз подстраховаться и взял с собой товарища по ремеслу смерти.
        Прежде чем очередной противник подступил к Балтазаре, он резким ударом ноги сломал вывернутую руку поверженного браво. Тот заорал от боли и потерял сознание. Тускло светила луна и горел лежащий на земле факел. Молниеносные выпады кинжалом следовали один за другим, Балтазаре едва успевал уворачиваться, не имея возможности достать свой кинжал, висевший на поясе. Этот браво весьма искусно владел кинжалом, и даже пиратское прошлое не спасало Балтазаре, ему приходилось все время отступать. Неожиданно спиной Балтазаре ощутил стену дома - он попал в ловушку. Вдруг в конце улочки показался бегущий человек. Балтазаре не сомневался, что это прибыла подмога наемному убийце. Тот обернулся на шум за спиной. Воспользовавшись этим, Балтазаре нанес убийце мощный удар правой рукой в голову, повергнув того на мостовую. В следующее мгновение он сумел выхватить кинжал и воткнул его в шею пытающемуся подняться браво. Обливаясь кровью, тот упал навзничь, его ноги задергались в агонии.
        Разгоряченный схваткой и пролившейся кровью, Балтазаре кинулся навстречу новому врагу.
        - Балтазаре, стой! Это я, Ринери!
        Балтазаре резко остановился, его грудь вздымалась от переполнявшей его ярости, желания крушить, бить, убивать, как не раз бывало при абордаже. Даже после окончания боя он долго не мог прийти в себя, успокаивался, лишь когда в его руки попадала пленница с захваченного корабля. Хотя в большинстве случаев парализованные ужасом происходящего женщины не оказывали сопротивления, он раздирал на них одежду в клочья и затем грубо овладевал ими.
        - Что ты делаешь здесь, Ринери? Я же велел тебе не идти за мной!
        - Я подумал, что тебе может понадобиться помощь, и был прав: убийц оказалось двое. Этот, - он кивнул на неподвижное тело убийцы, - был в таверне и вышел вслед за тобой. Я шел позади, ничем не выдавая себя.
        - Это моя охота, Ринери, и мне безразлично, сколько их, двое или дюжина, и кто они, люди или черти! Ты нарушил данное мне слово, Ринери. Ты пошел против меня!
        Говорил Балтазаре все более жестко, в свете пламени факела было видно, что его глаза налились кровью и словно стали одним кровавым глазом, и Ринери испугался: он еще не видел своего товарища таким. Теперь он был уверен, что рассказы о кровавых морских битвах, в которых участвовал Балтазаре, правда.
        - Балтазаре, смотри, браво уходит!
        Несостоявшийся убийца, придя в себя, придерживая неестественно торчащую руку, пытался убежать, но ужасная боль заставляла его то и дело останавливаться. Балтазаре не составило труда настичь его и швырнуть на землю. Схватив браво за волосы, он приставил кинжал к его горлу.
        - Не надо, сеньор! У меня есть деньги - возьмите их и пожалейте меня! - взмолился браво.
        - Жалость? Она мне незнакома. Я не пролью твоей крови только в одном случае: если скажешь, кто тебя нанял. Клянусь!
        - Я не знаю его! Возьмите деньги…
        Балтазаре надавил на кинжал, и по шее браво потекла струйка крови.
        - Я знаю его дом и могу показать!
        - Где он находится?
        - Недалеко от недавно построенной церкви Святого Доминика. На воротах палаццо нарисован серебряный олень. Идемте, я покажу, где он находится, сеньор.
        - Ты сказал достаточно: я знаю, где этот дом и кому он принадлежит.
        - Вы дали мне слово! Я могу идти? - дрожащим голосом спросил пленник.
        - Да. Я привык держать слово, - кивнул Балтазаре. - Уходи! Как тебя звать?
        - Гуго. Если вам, потребуется, сеньор…
        - Не потребуется. Я привык сам решать проблемы.
        Браво поднялся и, шатаясь, заковылял по улице.
        - Гуго! - окликнул его Балтазаре.
        - Что? - обернулся браво.
        - Прощай! - Сильным ударом в голову Балтазаре поверг его на землю, а затем, подхватив тело, словно охапку соломы, швырнул в канал.
        Гуго пытался удержаться на поверхности и выбраться на сушу, но отвесные каменные берега канала и единственная рука были плохим подспорьем, и через пару минут он пошел на дно.
        - Я не нарушил данной клятвы, не пролил его крови, но и не оставил в живых врага. - Балтазаре подобрал валявшийся на земле стилет наемного убийцы и обернулся к Ринери: - Возвращайся в таверну и не вздумай вновь идти за мной.
        - Ты знаешь, кто подослал к тебе убийц?
        - В доме, на который указал Гуго, живут Ладзоро Бенвенутти и Оретта.
        - Монна Оретта?! Твоя недавняя любовница?
        - Она не простила мне того, что я променял ее на Иму Давероне. Три дня назад она прислала мне записку, просила о встрече, а когда я не пришел, стала слать угрозы. Теперь уходи, Ринери!
        Ринери хотел было сказать, что глупо идти ночью к Бенвенутти, известному богачу, у которого в палаццо полно слуг, но, встретив тяжелый взгляд товарища, опустил голову и молча ушел, не оборачиваясь. Лишь удалившись на приличное расстояние, он дал выход своим чувствам:
        - Он безумен! Вразуми его, Господи!
        Балтазаре стоял перед высокой, не менее десяти футов[29 - Болонский фут равен 35 сантиметрам.], стеной, отгораживающей палаццо Бенвенутти от улицы. Нечего было и думать попасть внутрь через дверь в стене, которую стерег вооруженный привратник, но Балтазаре был известен другой путь. Однажды ночью, когда Ладзоро был в отъезде по торговым делам, он проник в спальню его жены. Вспомнилось, как Оретта вначале испугалась при его внезапном появлении, а затем жарко обняла, шепча на ухо:
        - Ты безумец! Но безумна и я, принимая тебя здесь!
        Опасность обострила чувства, и бессонная ночь страстной любви вознесла их на вершину блаженства. Под утро, прощаясь с Балтазаре, Оретта с чувством произнесла:
        - Такого, как этой ночью, я никогда не испытывала. Ладзоро вернется через три дня, я жду тебя и на следующую ночь.
        На что Балтазаре насмешливо улыбнулся и покачал головой:
        - Я приду, когда посчитаю нужным. И муж твой мне не помеха.
        - Но я люблю тебя, и ты мой, только мой! - воскликнула обиженная женщина.
        В ней боролись противоречивые чувства: гордость и желание удержать возле себя искусного любовника. Она заглянула Балтазаре в глаза и не увидела там себя.
        - Обещай мне! - жалобно попросила она, сдавшись. - Служанка Паола предана мне, через нее можешь передать мне записку. Каждое утро она ходит на рынок за продуктами.
        - Я дам тебе знать, где и когда захочу тебя увидеть, - сказал на это любовник, покидая спальню через окно.
        Их любовная связь продолжалась месяц, а потом он охладел к Оретте.
        Балтазаре сунул руку под плющ и, как ожидал, нащупал искусно скрытую веревку, оставшуюся там со времени их тайных встреч и облегчающую доступ в опочивальню неверной жены. Перебраться через стену было значительно проще, чем карабкаться при морской качке по вантам, поднимая или опуская паруса. Осторожно пройдя через глухой каменный дворик, он воспользовался черным ходом, чтобы подняться незамеченным на второй этаж. Двигаясь по-кошачьи бесшумно, он подошел к двери спальни и через мгновение оказался внутри.
        На широкой кровати под балдахином не видно тел, оттуда доносится лишь мерное дыхание спящих: одно легкое, едва слышное, другое хриплое и тяжелое, какое бывает после обильного ужина.
        - Монна Оретта, ты хотела меня увидеть, вот я пришел! - громко и насмешливо произнес Балтазаре, приблизившись к ним.
        - Ай! - испуганно вскрикнула женщина.
        - Ты кто?! Что здесь д-делаешь?! - воскликнул проснувшийся толстяк, чуть заикаясь.
        - Призрак того, за смерть которого ты заплатил золотом. Пришел поблагодарить тебя, Ладзоро!
        - Я никому ничего не платил, сеньор! - дрожащим голосом произнес толстяк, поняв, кто перед ним. - Уверяю вас, сеньор! Могу поклясться чем пожелаете!
        Балтазаре схватил толстяка за ворот ночной рубахи и одним движением сбросил с ложа, словно тот ничего не весил.
        - Пощадите, сеньор Косса! - взмолился толстяк и указал рукой на Оретту: - Это она меня заставила. Сказала, что вы домогались ее!
        - Это правда, Монна Оретта? - Балтазаре повернулся к испуганной женщине, молча сидевшей на кровати, по шею завернувшись в одеяло, словно оно могло защитить ее от грозной силы.
        Вдруг толстяк довольно резво для своей комплекции вскочил и проворно бросился к двери, крича вовсю:
        - Помогите! Убивают! - Тут он захрипел и, обливаясь кровью, рухнул на пол: стилет легко пронзил шею, и его кончик на мгновение показался снаружи.
        Криво усмехаясь, Балтазаре с окровавленным стилетом подступил к застывшей в оцепенении женщине, но когда протянул к ней руку, она дико закричала и стала звать на помощь. Балтазаре сбросил ее с кровати, сорвал ночную рубашку и, прижав ногами ее руки к полу, не обращая внимания на плач и мольбы, нарисовал стилетом на обнаженном животе кровавую звезду. В коридоре раздался топот слуг, спешивших на помощь хозяевам. В запертую изнутри дверь стали ломиться. Балтазаре, оставив стонущую от боли женщину, вскочил на подоконник, ударом ноги разбил цветной витраж и спрыгнул на землю. Тем же путем, что и попал сюда, он выбрался на улицу.
        Небо приобрело блекло-серый оттенок - приближался рассвет. В столь раннее время обычно бодрствовали лишь булочники, разжигавшие печи для приготовления свежего хлеба. Но крики из палаццо разбудили жителей близстоящих домов, из окон выглядывали любопытствующие. Балтазаре бросился бежать по улице, не сомневаясь, что за ним немедленно начнется погоня. Палаццо Бенвенутти находился недалеко от дворца подеста и казарм городской стражи, так что очень скоро он уподобится зайцу, по следу которого мчатся гончие. Балтазаре решил, что разумнее будет спрятаться и переждать до того времени, когда улицы заполнятся людьми и можно будет уйти, не привлекая внимания. Но где найти подходящее убежище? Никто из его друзей не жил поблизости, и тут он вспомнил о подруге Имы Яндре и насмешливых словах Джильды, усомнившейся в том, что он способен завести интрижку с любовницей всесильного кардинала. Кровь заиграла в жилах в предвкушении опасного любовного приключения. В самом деле, почему не наставить рога его святейшеству? Балтазаре было известно, какой дом тайно снимал для своей любовницы кардинал ди Санта Кьяра, местный
бискуп. Отсюда до него было совсем недалеко, и он побежал еще быстрее.
        Яндра жила в двухэтажном доме на три окна, с крутой серой крышей, который окружали точно такие же дома. Все они выходили фасадами на улицу, а с их тыльной стороны прятались крошечные дворики.
        После беглого осмотра фасада дома Балтазаре убедился, что проникнуть внутрь незаметно невозможно, и, не раздумывая, взял дверной молоток и несколько раз громко постучал. Несмотря на то, что в любой момент на улице могла появиться городская стража, а он знал, что если его схватят, ему не миновать тюрьмы, и за убийство почтенного гражданина Болоньи его может ожидать позорная смерть на виселице, он все равно сохранял спокойствие и уверенность, что для него все закончится благополучно.
        - Кого это принесло в такую рань, когда добрые христиане должны почивать дома? - послышался из-за двери недовольный голос привратника.
        - Я пришел по поручению его святейшества и должен сию минуту увидеться с сеньорой Яндрой делла Скала.
        - Если ты разбойник и задумал что-нибудь лихое, то тебе не поздоровится - я вооружен!
        - Открывай, иначе не поздоровится тебе! Его святейшество будет недоволен, если из-за тебя я не выполню его поручение в срок.
        Послышался шум отпираемого запора, и дверь начала осторожно приоткрываться, но Балтазаре нетерпеливо ее распахнул. Ему в грудь был направлен длинный кинжал, который держал тощий старик привратник в длинной коричневой симаре. Балтазаре молниеносно перехватил руку старика с оружием, а другой рукой крепко сжал ему горло. У того закатились глаза, и кинжал упал на пол. Балтазаре отпустил обмякшее тело и запер за собой дверь на засов. Оставив привратника лежать у двери, он подошел к деревянной резной лестнице, по которой как раз спускалась девушка с распущенными волосами, в длинной нижней рубашке, перехваченной под грудью лентой. Она держала в руке свечу, но это была не Яндра. Увидев незнакомого мужчину, она вскрикнула и дернулась, собираясь бежать.
        - Не бойся. Мне надо срочно передать послание от его святейшества сеньоре Яндре.
        Девушка застыла в нерешительности.
        - Ожидайте здесь, сеньор. Госпожа не готова вас принять. Как вас представить?
        - Граф Белланте. Дело не терпит отлагательств, поэтому я пойду с тобой.
        - Но госпожа еще не одета!
        - Я подожду у двери. Не испытывай мое терпение! - Последняя фраза была произнесена столь жестко, что девушка вздрогнула и поспешила наверх.
        Балтазаре неотступно следовал за ней. Девушка остановилась перед одной из дверей и робко постучала.
        - Я же велела тебе меня не тревожить, Лоренца! - донесся недовольный, но мелодичный девичий голос.
        - Госпожа, к вам пришли со срочным поручением от кардинала.
        - Пусть подождут. Я дам тебе знать, когда ты сможешь войти ко мне и поможешь одеться.
        У Балтазаре не было времени ждать. Вскоре очнется старик привратник и, несомненно, поднимет шум, позовет городскую стражу. Проще было его удавить, но Яндре это явно не понравилось бы. Он отодвинул служанку в сторону и решительно вошел в комнату. Его взору открылось необычное зрелище: рыжеволосая красавица Яндра в наброшенной черной накидке с капюшоном стояла с закрытыми глазами на коленях посреди комнаты, в руках у нее была толстая черная свеча, источавшая зловоние. На полу была нарисована мелом пентаграмма, по линиям которой было установлено множество горящих свечей. Яндра открыла глаза и с гневом посмотрела на вошедших: опешившего при виде этого зрелища Балтазаре и испуганную, старавшуюся спрятаться за его спиной, Лоренцу.
        - Как ты посмел войти сюда?! - разгневалась Яндра.
        Ее прекрасное лицо исказила гримаса ярости.
        - Меня зовут Балтазаре Косса, граф Белланте.
        - Я знаю, кто ты: неверный друг доверчивой Имы, моей подруги! Что ты делаешь в моем доме?! Я не помню, чтобы приглашала тебя к себе!
        - Мне требуется твоя помощь. Меня ищут, и если ты…
        - Не знаю, что ты совершил, но я не намерена тебя укрывать!
        - Но ведь ты не желаешь, чтобы городская стража арестовала меня здесь и увидела все это? - насмешливо спросил Балтазаре, указав на пентаграмму и свечи. - Ведь то, чем ты сейчас занимаешься, называется черной магией, не так ли? Не думаю, что даже твой покровитель-любовник кардинал может защитить тебя от инквизиции - она всесильна и подвластна лишь понтифику.
        - Чего ты хочешь?
        - Прикажи своим людям молчать о том, что я в твоем доме.
        - Как ты вошел сюда? Не думаю, что Ипполито тебя впустил.
        - Ты права, сеньора Яндра. - Балтазаре обернулся к испуганно сжавшейся Лоренце и достал из мешочка на поясе несколько золотых монет. - Передай привратнику от меня два флорина за беспокойство, а от хозяйки - распоряжение никого сюда не впускать, если же кто будет спрашивать, то отвечайте, что никого постороннего в доме нет. Третий флорин предназначен тебе.
        Лоренца взяла монеты, но продолжала стоять на месте, глядя на хозяйку. Яндра медленно поднялась с колен, при этом черная накидка на мгновение приоткрыла нагое тело. От прекрасных линий совершенного тела Яндры и ее кожи чудесного цвета у Балтазаре закружилась голова.
        - Иди, Лоренца, выполни в точности, что сказал этот сеньор, и скорее возвращайся: поможешь мне одеться.
        - Слушаюсь, госпожа. - Девушка торопливо вышла из комнаты.
        Яндра недовольно уставилась на незваного гостя:
        - Сеньор Балтазаре, ваше присутствие в этой комнате нежелательно. Мне надо привести себя в порядок.
        Балтазаре с восхищением рассматривал девушку и не торопился покинуть ее спальню.
        - Има проговорилась, что ты хочешь с помощью магии покарать злодеев, убивших твоего отца[30 - Яндра Капистрана делла Скала была дочерью правителя Вероны Антонио делла Скала, который был убит братом Бартоломео делла Скала, захватившим власть в городе. Семнадцатилетней Яндре пришлось бежать из Вероны, она лишилась всего: родных, богатства.], сеньора Яндра. На мой взгляд, клинок кинжала более надежен, чем магические заклинания. Пять месяцев прошло с тех пор, как ты покинула родной город, а дядя-злодей жив и здравствует, несмотря на твои магические заговоры.
        - Я жду, когда ты покинешь эту комнату, а желательно и дом. Напрасно ты думаешь, что нашел здесь безопасное убежище. Уверена, что кардинал приказал Ипполито присматривать за мной, докладывать, кто ко мне приходит. Так что о тебе станет известно кардиналу, и он не поверит, что ты попал в мой дом случайно, и накажет тебя, глупец.
        - Мое появление в твоем доме не случайно, сеньора Яндра. Я поражен твоей красотой в самое сердце, и это оно привело меня к тебе. Не понимаю, как само совершенство, идеал женской красоты, может лежать в одной постели с толстым старикашкой епископом и дарить ему ласки?
        - Убирайся немедленно прочь! - разгневалась Яндра: слова Балтазаре попали в точку.
        О своем горестном и безысходном положении она часто задумывалась. После бегства из Вероны, не имея ни средств, ни покровителей, чтобы наказать злодея-дядю, она стала учиться черной магии у ведьмы-цыганки, приходя вечерами к ней в табор, стоявший под стенами Пизы. Но однажды табор окружили воины подеста, и она вместе с цыганами попала в городскую тюрьму за колдовство и магию. Вместе с другими пленниками ее должны были отправить в город Пизу и передать инквизиции. Шансов избежать костра у нее было мало, так как в шатре цыганки-колдуньи, где ее схватили, было полно атрибутов черной магии. Епископ ди Санта Кьяра, находившийся в то время в Пизе, давно заприметил прекрасную Яндру и, узнав в каком ужасном положении она оказалась, выкупил ее у подеста, пока та не попала в руки инквизиции, - ведь тогда даже он был бы бессилен что-либо сделать. Епископ перевез Яндру в Болонью, снял ей дом, и за спасение ей пришлось расплачиваться своим телом, испытывая при этом отвращение к любовнику омерзительной наружности.
        В комнату вошла служанка Лоренца, бросила восхищенный взгляд на красавца и богача Балтазаре и тут же потупила взгляд. Это не ускользнуло от внимания Яндры. «Что в нем такого, что женщины сходят с ума, только его увидев? Даже скромница Има не устояла перед его чарами!»
        - Как было приказано, я все передала Ипполито.
        - Сеньор, покиньте комнату, я должна одеться! - жестко и гневно приказала Яндра.
        - Я пойду вниз. - Балтазаре обжег страстным взглядом Яндру и направился к двери. - Надеюсь, в этом доме найдется вино и что-нибудь поесть?
        - Лоренца, накорми сеньора и налей ему вина.
        - Госпожа, я еще не ходила на рынок, в доме есть только немного сыра и вчерашний хлеб.
        - Этого будет достаточно. Иди и побыстрее возвращайся ко мне.
        Служанка и Балтазаре вышли из комнаты. Яндра заменила черную накидку на длинную белую рубашку, собрала свечи, другие магические атрибуты и спрятала все это в сундук. Нарисованную пентаграмму прикрыла ковром, который до этого лежал у стены. Внутри нее зрела тревога и что-то еще непонятное, терзающее ее. До этого случая прислуга в доме не знала, что она занимается магией, но не это беспокоило Яндру - она была уверена в молчании Лоренцы. Невероятная наглость непрошеного гостя, его бесстыдные взгляды, которыми он, казалось, снимал то немногое, что было на ней надето, раздражали ее, и в то же время она ощущала, как волнуется кровь, а его страстные взгляды разжигают желание. Она считала большой несправедливостью, что ее первым и единственным мужчиной был отвратительный Санта Кьяра, ласки которого оставляли ее холодной, и ей всегда хотелось, чтобы это поскорее закончилось и он наконец заснул. А теперь от одного только взгляда она трепетала в ожидании любовных ласк. Теперь она понимала Иму, безоглядно полюбившую этого человека, известного дурным поведением. Яндра села за столик и написала несколько строк
на листе бумаге, затем свернула его в трубочку.
        Лоренца, постучав, вошла в комнату.
        - Отнесешь это письмо Име Давероне.
        - Госпожа, вам помочь одеться?
        - После, когда выполнишь это поручение.
        - Слушаюсь, сеньора.
        Лоренца вышла из комнаты, а Яндра присела к столику и открыла манускрипт «Десятиднев»[31 - Дословный перевод названия «Декамерона» Джованни Бокаччо.], произведение озорного флорентийца, вроде бы написанное по желанию королевы Джованны Неаполитанской. Чтение увлекло ее, но не настолько, чтобы она не услышала, как открылась дверь комнаты. Буквы заплясали перед глазами, слова лишились смысла, но она продолжала сидеть все в той же позе, пребывая в напряженном ожидании. Легкие шаги приблизились, и она ощутила дыхание на своей шее. Почувствовала нежное касание губ, вызвавшее сладостное томление внизу живота. Ее груди набухли, тело напряглось. Она была близка к обмороку, но сохраняла прежнее положение. Вдруг она словно взмыла в небеса, сознание покинуло ее, а когда оно вернулось, Яндра ощутила себя в крепких объятиях мужчины, в которых было удивительно тепло и уютно. Перед глазами все плясало, кружилось, чему-то она сопротивлялась, чего-то желала.
        Страстные порывы мужчины захватили ее, и Яндра растаяла в его объятиях, сгорая от любви. Но она отогнала наваждение.
        - Нет! Я не хочу! Уйди прочь! - в ярости закричала Яндра и, вырвавшись из цепких рук наглеца, отскочила от него, но остановилась на пороге комнаты: «Куда? Зачем?!»
        Почувствовав на бедрах крепкие мужские руки, сковывающие движения, она им уже не противилась. Застыла в ожидании, боясь развеять негу желания, не зная, что будет дальше. И в этот миг вновь ощутила на шее теплое дыхание, щекочущее и распаляющее ее. Балтазаре, реальный, осязаемый, покрывал жаркими поцелуями ее лицо… шею… плечи…
        Он крепко сжимал ее талию, свободную от корсета, и без него очень тонкую. Яндре передался безумный накал страсти мужчины, чьи руки бесстыдно ощупывали ее тело, прикрытое лишь тонкой рубашкой. Она уже не сопротивлялась и трепетала от желания, сама крепко обнимала мужчину, отвечала на поцелуи. Прочь полетела ее рубашка, и они оказались на кровати.
        Стук в дверь. «Кто это?»
        - Подите прочь!
        - Это я, Има!
        «Има? Зачем она здесь?» Сознание возвращалось вместе с памятью: «Ведь я сама вызвала Иму, отправив к ней Лоренцу! Зачем я это сделала?! Что она подумает обо мне? О Боже! Как это дико - меня, обнаженную, обнимает мужчина, которого я едва знаю. К тому же это любовник моей близкой подруги!» Яндра молила небеса, чтобы она провалилась под землю и не испытала этого позора.
        - Има, что тебе здесь нужно? - раздался ровный, спокойный голос Балтазаре.
        - Я пришла помочь тебе, Балтазаре, со мной Ринери Гуинджи. Яндра прислала мне записку. Я уже знаю, что произошло. Слава Богу, сеньор Ладзоро Бенвенутти только ранен, его жизнь вне опасности. Он сказал, что на него и жену напали грабители, твое имя не назвал. Он боится тебя и твоих друзей.
        - Подите прочь, Има и Ринери! Я не нуждаюсь в вашей помощи, а если она потребуется, я пошлю за вами.
        - Но, Балтазаре… - Голос Имы оборвался всхлипываниями.
        - Има, сейчас он выйдет к тебе! - Яндра вырвалась из объятий Балтазаре, соскочила с кровати и быстро надела рубашку.
        Встретив ее яростный взгляд, Балтазаре понял, что лучше сделать, как она сказала. Он быстро привел свою одежду в порядок и подошел к Яндре.
        - Я приду к тебе ночью, - прошептал он.
        - На этот раз Ипполито тебя не пустит.
        - У меня достаточно золота, чтобы открыть любые двери.
        - Но только не эти!
        - У тебя будет возможность убедиться в обратном.
        - Уходи и уведи с собой Иму - я не хочу с ней сейчас видеться. Балтазаре снисходительно улыбнулся и вышел за дверь. Вскоре в коридоре все стихло, и в комнату вошла Лоренца.

        3.2
        Болонья, 25 июня 1381 года от Р. X.

        Чем больше за окном сгущалась темнота, тем сильнее Яндру одолевало нетерпение в ожидании встречи с Балтазаре Косса. Он, как и обещал, пришел той ночью, в дом его впустила Лоренца, а Ипполито в это время спал крепким сном после выпитой бутылки тосканского вина, подаренного ему Балтазаре. Он упредил гневные слова Яндры, признавшись, что влюбился в нее, о чем уже поведал Име, и та поняла его и зла на подругу не держит. Теперь для него существует одна только Яндра, и больше ему никто не нужен, и сам он не понимает, что с ним происходит, настолько сильны нахлынувшие на него чувства. При этом Балтазаре был так нежен и предупредителен, настолько был не похож на ночного наглеца, что Яндра не выдержала и сдалась.
        Так они стали любовниками. Яндра под любым предлогом отменяла встречи с епископом, хотя понимала, что так не может продолжаться долго и ди Санта Кьяра может заподозрить неладное. Но она ничего не могла с собой поделать. Жирное, женоподобное тело епископа было ей противно, и она не понимала, как могла ложиться с ним в постель.
        Днем Ипполито получил очередную бутылку вина с растворенным в нем снотворным, и Лоренца должна была, убедившись, что тот крепко заснул, подать любовнику знак свечой и впустить его в дом. Балтазаре смешило, что его выдумку продолжают использовать. Он предлагал девушке уйти от епископа и поселиться в другом доме, который он для нее снимет, но Яндра, зная подлую натуру епископа, не сомневалась, что тот не смирится с этим и будет мстить им обоим.
        Она предложила иной план: как только Балтазаре получит диплом об окончании университета, она уедет вместе с ним из этого города башен[32 - В средневековой Болонье насчитывалось более 180 башен, до нашего времени сохранилось лишь две.]. Ее любовник рассмеялся и согласился, заметив, что в таком случае в ее жизни не произойдет особых изменений, так как мать спит и видит его священнослужителем, и он дал ей слово, что станет им. Таким образом, она сменит постель одного священника на постель другого. Но Яндра не обиделась на злую шутку, она купалась в потоках любви и была выше этого.
        В коридоре послышались знакомые стремительные шаги, и она поспешила навстречу любовнику. Балтазаре вихрем ворвался в комнату, закружил ее, что-то рассказывая, но она не слушала его, только любовалась красивым разгоряченным лицом и его сияющими глазами. На столе уже были приготовлены вино, сладости, фрукты, и они сели ужинать. Теперь Яндра наконец вникла в сказанное Балтазаре: через неделю он получит диплом и будет свободен, они смогут вместе уехать из Болоньи. К сожалению, родовой замок на острове Искья исключается, так как матушка будет очень расстроена, если он приедет с Яндрой, ведь это будет означать крах ее мечты увидеть сына священником.
        Вдруг на улице послышался шум, затем раздался громоподобный стук в дверь, как будто в нее били тараном. Яндра, предчувствуя недоброе, вскочила и бросилась к окну. Она не ошиблась: перед домом находились с десяток стражников во главе с офицером и монах в белой пелерине Доминиканского ордена.
        - Это инквизиция, они пришли за мной! - запричитала она.
        - Не бойся, я с тобой! Держись позади меня, и мы уйдем!
        Балтазаре, понадеявшись на свою силу и навыки опытного бойца, храбро ринулся навстречу стражникам, поднимающимся по лестнице, но силы были слишком неравны. Он рухнул на пол под весом нескольких воинов, вцепившихся в него. Его разоружили и связали. Провели мимо плачущей Лоренцы и торжествующего, ехидно улыбающегося Ипполито.
        - Сеньор Балтазаре, ваше вино мне не понравилось, оно слишком кислое и от него в сон клонит!
        Балтазаре знал наверняка, почему здесь оказались стражники, и хотя руки у него были связаны за спиной, он, оттолкнув стражников, нанес тяжелейший удар головой Ипполито в лицо. Раздался хруст - это у привратника сломался нос, и, обливаясь кровью, он без чувств рухнул на пол. Балтазаре успел несколько раз ударить ногой бесчувственное тело, пока стражники его не оттащили.
        Подъехала карета, пленникам надели на головы мешки и затолкали внутрь.
        - Это карета епископа! - донесся до Балтазаре глухой голос Яндры, но его сразу перекрыл грубый мужской:
        - Молчать! Не разговаривать!
        Выходит, кардинал ди Санта Кьяра узнал об их любовной связи, а поскольку это был человек мстительный и злобный, следовало ждать крупных неприятностей. То, что их везли в карете в неизвестном направлении, для Балтазаре было плохим знаком. Если бы они оказались в городской тюрьме, друзья обязательно выкупили бы их.
        Что городской судья может ему предъявить? Ладзоро Бенвенутти выжил и не станет обвинять его в нападении, ведь в таком случае все узнают о том, что жена наставила ему рога. В противном случае Балтазаре отделался бы лишь крупным денежным штрафом. Его беспокоило то, что вместе с ним везли Яндру. Что ей могут вменить в вину? Она не замужем, так что даже в прелюбодеянии ее нельзя обвинить. Епископ явно замыслил что-то недоброе в отношении их обоих.
        Балтазаре напряг слух, надеясь, что какой-нибудь звук выдаст, в каком направлении их везут, но напрасно. Сопровождающие в течение всей поездки хранили молчание. Наконец карета остановилась.
        - Выходи! - последовал краткий приказ.
        - Куда нас привезли?
        - В свое время узнаешь.
        - В таком случае я не выйду!
        - Братья, помогите мне! - крикнул сопровождающий.
        «Братья! Выходит, это монахи, и мы прибыли в монастырь. Впрочем, чего можно ожидать от епископа?»
        Балтазаре силой вытащили из кареты.
        - Яндра! - позвал он и не услышал ответа. «Выходит, она осталась в карете?»
        - Молчать! В скором времени ты сможешь говорить, сколько тебе заблагорассудится.
        - За что меня арестовали?
        - За преступления против веры! У тебя есть три дня, чтобы добровольно признаться в своих прегрешениях и тем самым примириться с церковью. Затем ты предстанешь перед трибуналом святой инквизиции, и все будет зависеть от твоего добровольного и полного раскаяния. Уведите его, братья! Пусть в тишине и одиночестве он поразмыслит о содеянном и покается в грехах.
        Балтазаре ошибся, Яндра не осталась в карете. Пока он пытался бороться с монахами, ее подхватили под руки и куда-то увели. Они то поднимались по ступенькам, то спускались. Ей было страшно и непривычно идти вслепую, полностью полагаясь на сопровождающих. Только когда они остановились, с ее головы сняли мешок.
        Она оказалась в большом арочном полуподвальном помещении, напоминавшем крепостной каземат. Единственное окошко, забранное решеткой, было очень маленьким, поэтому для освещения использовали масляные лампы. Прямо передо Яндрой находился длинный стол, за которым важно восседал монах-доминиканец. Он был маленького роста, с мелкими чертами лица и рыбьими, ничего не выражающими глазами. Рядом с ним сидели трое, один из них был в судейской мантии. За небольшим столиком, чуть поодаль, сидел еще один монах-доминиканец, приготовившийся записывать. Тут у Яндры ослабели ноги: в углу помещения она увидела пыточные станки и дыбу.
        - Я инквизитор города Болонья отец Доменико Бранталино. Назови свое имя.
        - Яндра делла Скала из города Верона.
        - Ты находишься перед трибуналом святой инквизиции. Готова ли ты правдиво ответить на вопросы?
        - Да, я готова, сеньор инквизитор.
        - Признаешь ли ты, что являешься ведьмой?
        - Нет, сеньор инквизитор, и я готова поклясться на Библии, что это не так.
        - Ты готова клясться на Библии, тогда как в твоей комнате найдены колдовские предметы, подтверждающие, что ты занималась магией? - повысил голос инквизитор. - Ты нагло лжешь!
        - Верьте мне, сеньор инквизитор! - Яндра в отчаянии упала на колени и обвела умоляющим взором присутствующих. - Я не ведьма!
        - Цыганка Мирелла призналась, что ты училась у нее колдовству, чтобы извести насмерть властителя Вероны Бартоломео делла Скала, твоего родного дядю! - Священник перекрестился.
        - Дядя Бартоломео вероломно убил моего отца и обрек меня на нищету, но я не желала ему смерти и не училась колдовству у цыганки Миреллы! Клянусь Пресвятой Марией! - Яндра заплакала. - Клянусь Господом Богом, и, если я говорю неправду, то гореть мне в геенне огненной!
        - Не произноси всуе имя Господне и Пресвятой Девы, грешница! - с исказившимся от злобы лицом закричал инквизитор. - Если не будешь говорить правду, то гореть тебе во всеочищающем огне! «Пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и творящих беззаконие. И ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов!»[33 - Матф. 13:41.]
        - Сеньор инквизитор, я говорю чистую правду: я не умею колдовать и летать на метле.
        Инквизитор достал лист бумаги и начал с него читать, не поднимая головы и не реагируя на попытки Яндры все отрицать. Ей стало ясно, что участь ее предрешена.
        - А что насчет союза с нечистым?
        - Отреклась ли ты от Бога и какими словами? В присутствии кого и с какими ритуалами, где именно, в какое время и подписывалась ты или нет?
        - Получил ли от тебя нечистый письменное обязательство?
        - Писано оно кровью, и чьей именно, или чернилами?
        - Когда нечистый к тебе явился?
        - Пожелал ли он заключения брака или просто распутства?
        - Как он звался?
        - Как он был одет и, особенно, какие у него были ноги?
        - Вредила ли ты в силу своей клятвы людям и кому именно? Чем - ядом, прикосновением, заклятиями, мазями?
        - Сколько ты извела до смерти мужчин, женщин, детей?
        Были и вопросы о способах полета на шабаш, присутствии там известных особ из Болоньи и Пизы, методах превращения в животных, о поедании малых детей, рецептах приготовления волшебной мази, о добывании и подкидывании уродцев в колыбели. Изнемогая от усталости, Яндра только кратко отвечала:
        - Нет.
        - Это ты, ведьма, напустила на жителей Пизы и Болоньи «черную смерть»! - внезапно прокричал инквизитор, яростно сверкнув глазами. - Ты ведьма, вероотступница, еретичка! Признайся в грехе колдовства! Раскрой имена своих помощников, признайся во имя Господа! Проглоти освященную соль!
        К Яндре подошли два монаха и потребовали, чтобы она стала на колени и открыла рот. Через подобие широкой воронки ей в рот всыпали большую порцию соли, отчего девушка скривилась и закашлялась - соль попала в дыхательное горло. Яндра кашляла, потому что сильно першило в горле, и не могла вдохнуть. Слезы выступили на глазах, согнувшись пополам, она выплюнула оставшуюся во рту соль на пол, чтобы не задохнуться.
        - Посмотрите, как ведьму корчит от освященной соли! Грешница не смогла ее проглотить, это прямое доказательство ее связи с нечистой силой! - Инквизитор торжествовал, глядя на мучения Яндры.
        - Выпей святой воды!
        Те же монахи подошли к ней и попытались через ту же воронку влить ей в рот чуть ли не ведро воды. Яндра захлебнулась и снова стала кашлять и корчиться.
        - Смотрите, уважаемый судья и заседатели, как мучается ведьма! Какие еще требуются доказательства ее ведьмовской сущности? Расскажи, кто научил тебя колдовству и кто вместе с тобой участвовал в ведьмовских шабашах и черных мессах! - не унимался инквизитор. - Тогда не будем тебя больше мучить и подарим вечную жизнь!
        Инквизитор сделал знак палачу и тот, подойдя, схватил Яндру за руку и потащил к пыточным инструментам. У нее от страха отказали ноги, но палача это только позабавило.
        - Посмотри, грешница, с чем тебе завтра предстоит познакомиться, если будешь упорствовать! - Инквизитор испепелял ее грозным взглядом.
        - Под этой решеткой будут находиться раскаленные угли, и ты будешь лежать на ней нагишом, нестерпимый жар будет жечь твое тело. Сверху я буду прижигать тебя вот этим. - Палач показал что-то наподобие кочерги. - Горящая человеческая плоть пахнет иначе, чем свинья. - Он громко втянул носом воздух и закатил глаза под лоб, показывая, какое он при этом получает удовольствие. - В эти тиски я вставлю твою голову и буду закручивать винт до тех пор, пока череп не затрещит и глаза не начнут вылезать из орбит.
        - В последний раз спрашиваю, грешница, признаешься ли ты в том, что ведьма и вступала в сношения с дьяволом и его прислужниками?
        - Нет, не признаю, - едва слышно, но твердо вымолвила Яндра.
        Судья стукнул деревянным молотком по столу и, поднявшись, прочитал заготовленный текст:
        - Мы, судья и заседатели, принимая во внимание результаты предварительного рассмотрения дела девицы Яндры делла Скала, родом из Вероны, после тщательного разбирательства по всем пунктам обвинения в колдовстве, с учетом показаний свидетелей и найденных в ее комнате колдовских предметов, пришли к следующему выводу. Она давала сбивчивые ответы и не говорила правду. Испытание святой водой и освященной солью полностью изобличили ее как знающуюся с нечистой силой. Всего этого достаточно, чтобы допросить ее под пытками. Поэтому мы объявляем и постановляем: она должна быть подвергнута пыткам через три дня, если до того не раскается, не признает чистосердечно свою вину и не назовет имена пособников. Приговор произнесен!
        Судья вновь стукнул молотком по столу.
        В помещение вошли две монахини и смиренно остановились у двери.
        - Разденьте ее, сестры, - приказал инквизитор.
        Монахини засуетились вокруг Яндры, одна стала расшнуровывать сзади платье, другая сняла пояс. Унижения на этом не закончились. Из переговоров инквизитора и монахинь стало понятно, что они ищут на теле Яндры «знаки ведьмы» и спрятанные в одежде колдовские талисманы, с помощью которых она может безболезненно перенести допрос с применением пыток. Не обнаружив ничего подозрительного в одежде и на теле, ее заставили повернуться к судьям спиной, чтобы она не могла околдовать их взглядом. Им не понравились ее длинные пышные волосы, в которых вполне можно было прятать колдовские предметы, и монахиня остригла их громадными ножницами, так что получился короткий неровный ежик.
        Из одежды Яндре оставили лишь одну длинную серую рубашку из грубой материи. На голову вновь набросили мешок, и монахини, взяв под руки, повели ее по коридору. Вскоре стали спускаться по лестнице со множеством ступеней. Яндра то и дело спотыкалась, и если бы ее не держали крепко, то упала бы. Ступени казались бесконечными, но вот Яндра ощутила сырость подвала, ее сердце сжалось от страха. Наконец лестница закончилась, но они продолжали идти.
        - Стой!
        С головы Яндры сдернули мешок, и она ослепла. Толчок в спину - и она, зацепившись, растянулась во весь рост, но не ушиблась, так как упала на охапку прелой, вонючей соломы.
        Оглянувшись, Яндра заметила, как закрылась решетчатая дверь, за которой метался свет факела. Густой мрак поглотил все вокруг раньше, чем смолкли шаги монахинь. Она осталась в полной тишине и темноте, и тело начал сотрясать озноб: единственная сорочка была плохой защитой от холода и сырости в этом каменном мешке. Встав, Яндра вытянула руку вверх и достала до потолка, затем она наощупь обследовала помещение, ставшее ее камерой, - оно было крошечным, прямоугольной формы, приблизительно полтора на два метра.
        Яндра раньше не боялась темноты и замкнутого пространства, но теперь она ощутила страх. Холод, сковывавший движения и вызывавший озноб, каменная каморка, стены которой, казалось, сжимались, непроглядная тьма, делающая Яндру слепой, вонючее сено, кишевшее вшами… Но оказалось, что это еще не все. Противный писк, раздавшийся из темноты, ужаснул, но разве здесь можно было спрятаться или убежать отсюда? Куда убежишь? Что-то мягкое и теплое коснулось ноги, девушка заорала от отвращения и страха, бросилась к двери и затарабанила в нее.
        - Выпустите меня! Я признаюсь, в чем только захотите! Да, я ведьма! Только заберите меня отсюда!
        В ответ - безмолвие, и она поняла, что в подземелье находится совсем одна. Нет, были еще вши, скачущие по телу, их укусы-уколы вызывали зуд. Яндра с трудом сдерживалась, чтобы не расчесывать эти места до крови, так как не знала, как отреагируют на это еще одни обитатели камеры - крысы. Юркие, противные, невидимые, они давали о себе знать тонким писком, постоянным шуршанием при передвижении и вели себя все наглее.
        Яндра встала посреди камеры, не имея возможности ни присесть, ни прислониться к стене - та была ледяной. Она понимала, что не сможет оставаться в таком положении долго - силы были на исходе. Ей все же придется лечь на солому, кишащую насекомыми, и ощущать рядом с собой длиннохвостых тварей.
        По подземелью пронесся жуткий вой, но было непонятно, кто его издает, человек или животное. Он стих, вокруг вновь воцарилась тишина. Яндра подошла к двери и дрожащим голосом громко спросила:
        - Кто вы? Вы тоже заключенный? Балтазаре! Ты здесь?
        Тишина пугающая, давящая. Яндра жадно прислушивалась, словно для нее было очень важно, есть ли рядом живое существо. Но оно больше не издало ни звука.
        Усталость пересилила брезгливость и страх, девушка опустилась на корточки и прислонилась спиной к стене. Через несколько минут от леденящего холода закоченело тело, Яндра с трудом поднялась и присела на корточки посреди камеры. В темноте время словно остановилось. То и дело ей приходилось вставать, чтобы восстановить кровообращение в ногах.
        «Сколько времени я здесь? Час? Три часа? Сутки?»
        Тяжелый сон без сновидений, будто одеялом накрыл ее, и она бессильно откинулась на вонючую солому, отдав тело на растерзание множеству насекомых.

        3.3
        Болонья, 28 июня 1381 года от P. X.

        Привыкшего к морским просторам и привольной студенческой жизни, деятельного Балтазаре бездействие и неизвестность угнетали даже больше, чем крохотных размеров каменный мешок, где нельзя было выпрямиться в полный рост, и укусы насекомых, которыми кишела охапка старой соломы. С тех пор как за его спиной закрылась решетчатая дверь, время остановилось. Лишь изредка появлялся монах в сливающейся с темнотой черной сутане, приносивший еду: черствую лепешку и небольшой кувшин с водой. Когда монах приносил плошку с горящим фитилем, заправленную животным жиром, издававшим при горении невыносимую вонь, это означало начало нового дня. Фитиль сгорал за несколько часов, потом снова все погружалось во тьму. Передвигался монах бесшумно, внезапно появляясь и исчезая в темноте, словно привидение. На все вопросы Балтазаре он лишь молча качал головой, будто был глухонемым. Да и лица монаха Балтазаре не мог толком рассмотреть, в слабом свете плошки оно было похоже на бледное пятно. Призрак, да и только! Появление монаха Балтазаре никак не мог предугадать, порой ему казалось, что монах находится где-то рядом, с
усмешкой наблюдая за ним из темноты.
        В этот раз благодаря обострившемуся слуху Балтазаре уловил приближающиеся шаги. В руках у одного из двух монахов, появившихся перед дверью, был факел. По всей видимости, это был молчаливый надзиратель Балтазаре, и сейчас, при свете факела, он рассмотрел его: сухонький старичок с лысым черепом, плотно обтянутым желтым пергаментом кожи, и крючковатым носом. Его маленькие глазки подслеповато щурились от огня, словно он мешал ему, привыкшему двигаться в темноте. Вторым был молодой монах в белой пелерине Ордена доминиканцев, толстый, здоровый, мордатый, с выбритой тонзурой на макушке. Монахи стояли перед решетчатой дверью, разглядывая Балтазаре, словно тот был диковинным животным. Наконец мордатый произнес:
        - Слава Иисусу Христу!
        - Во веки слава! Отче, я рад, что наконец услышал человеческую речь. Вы можете мне сказать, за что меня, доброго католика, держат здесь, словно я преступник?
        - Corruptio optimi pessima.[34 - Падение доброго - самое злое падение (лат.).] Ты находишься в секретной тюрьме инквизиции, и сюда без вины не попадают.
        - В чем же моя вина, отче?
        - Не прикидывайся агнцом Божьим, волчьи клыки тебя выдают! У тебя было три дня, чтобы здесь, в тишине и покое осознать свои проступки. Завтра ты предстанешь перед судом инквизиции и если громогласно не заявишь о своей вине и не покаешься, то палачи с помощью пыток помогут тебе в этом.
        - Скажите, отче, в чем же меня обвиняют?
        - Ты сам должен рассказать о своих грехах и покаяться!
        - Я прелюбодействовал с замужней женщиной. Назвать ее имя?
        - Не вздумай лгать и увиливать. Инквизиция занимается преступлениями против веры и колдовством. У тебя в запасе есть ночь.
        - Для меня тут постоянно ночь, отче.
        - Падре Доменико Бранталино, инквизитор волею святейшего понтифика нашего, Урбана VI, разрешил допустить к тебе благочестивую жительницу города Болоньи, может, она вразумит тебя, грешник, убедит избрать путь чистосердечного раскаяния. Во веки веков аминь!
        Монахи удалились, Балтазаре с замирающим сердцем стал ожидать посетительницу. Кто бы это мог быть? Кто решился навестить его в мрачных чертогах инквизиции? Чтобы попасть сюда, требовалось получить позволение от римской курии.
        Ждать пришлось долго. Девушка приблизилась к решетке, Балтазаре узнал ее и воскликнул:
        - Има!
        - Бедный мой Балтазаре! - Девушка заплакала, увидев, в каком плачевном состоянии пребывает ее любовник.
        - Я рад, что ты нашла меня, Има.
        - Это было непросто, но я старалась. - Има обернулась, видимо, где-то в темноте находился сопровождавший ее монах. - Я буду свидетелем на процессе. Ты должен покаяться, Балтазаре.
        - В чем меня обвиняют?
        - В том, что ты связался с ведьмой Яндрой. Ты должен рассказать о ее колдовских приемах!
        - Яндра не ведьма! Она ведь была твоей близкой подругой, Има!
        - В ее комнате нашли колдовские предметы. Она тебя околдовала, и ты прислуживал ей.
        - Это неправда!
        - Если ты не признаешься, что помогал ведьме, и не покаешься, тебя ждет то же, что и ее, - костер!
        - Я не могу солгать! Даже страх смерти не заставит меня сделать это!
        Има вплотную подошла к решетчатой двери и зашептала:
        - У тебя и Яндры есть три месяца, пока будет длиться процесс. За это время я попробую что-нибудь сделать. У меня есть знакомые из окружения Папы, я поеду к ним.
        Балтазаре также прилип к решетчатой двери, его руки в темноте быстро скользнули по телу Имы, и у той дыхание сразу стало прерывистым. Но вот он нашел, что искал: маленький кинжальчик, который постоянно носила при себе девушка в целях самообороны. Она попыталась остановить его, но тут же убрала руку.
        - Если ты покаешься, то пытать тебя не будут, - в отчаянии произнесла Има.
        - Пожалуй, ты меня убедила, и завтра перед трибуналом святой инквизиции я буду говорить только правду, - громко произнес Балтазар.
        - Достаточно! - пискнул монах, впервые за все время нахождения здесь подав голос. - Сеньора Има, прошу следовать за мной.
        Губы Имы сквозь решетку неловко ткнулись в лицо Балтазаре, и вскоре ее легкие шаги стихли в гулкой тишине. И тогда пленник дал выход своей ярости, клокотавшей в нем. Ухватившись за решетчатую дверь, он изо всех сил стал трясти ее, пытаясь сорвать с петель.
        «Яндру хотят сжечь как ведьму и еретичку!» - билась в его голове мысль; то, что подобная участь ожидает и его самого, если он не даст показания против нее, заявив, что она ведьма, его не волновало. За двадцать пять лет своей жизни, полной опасностей, Балтазаре не раз был близок к смерти, но не верил, что он, такой большой и сильный, мог умереть, тем более позорной смертью на костре. В жизни он привык полагаться только на себя, собственные силы, и заверения Имы, что она выпросит помилование для него у понтифика, его не успокоили.
        Балтазаре загасил фитиль раньше, чем в плошке выгорел весь жир, и лег на спину прямо перед дверью. Потянулись томительные минуты ожидания, показавшиеся ему вечностью. Несмотря на то, что тело окоченело от каменных плит, он продолжал лежать, как хищный зверь, подстерегающий свою добычу у водопоя.
        Как ни прислушивался Балтазаре, он не услышал приближающихся шагов монаха и чуть не подскочил, когда тот опустил кувшин с водой прямо ему на грудь. Он мгновенно перехватил руку монаха и сильно дернул его на себя, вскочив на ноги. Сдавленный стон, раздавшийся при соприкосновении лица монаха с решеткой, указал направление, и Балтазаре ударил кинжалом в нужное место. Клинок легко проник в плоть, и отвратительная слизистая масса вытекла на руку Балтазаре. Он понял, что попал прямо в глаз. Длины лезвия было недостаточно, чтобы достать до мозга монаха, тот был лишь тяжело ранен, и Балтазаре, поняв это, задушил его, просунув обе руки сквозь решетку. В темноте он обшарил одежду монаха и нашел связку ключей. Пара минут - и дверь была открыта.
        Балтазаре затащил тело убитого в камеру, снял с него рясу и с трудом натянул на себя. Это оказалось непросто, так как он был значительно выше и мощнее хилого монаха. Теперь ему предстояло идти в сплошной темноте по незнакомым переходам. Возможно, где-то здесь находилась Яндра, но если заняться ее поисками, то можно упустить свой шанс сбежать. Если ему удастся вырваться отсюда, он обязательно вернется и освободит Яндру. Залог жизни их обоих - его свобода.
        Балтазаре шел в темноте, крадучись, ощупывая стены, больше надеясь на слух и осязание, чем на зрение. Вдруг он увидел впереди свет факела: кто-то шел ему навстречу. Балтазаре опустился на колени и прислонился к стене, делая вид, что ему стало плохо, и надеясь, что идущий навстречу в темноте не заметит подмены.
        - Брат Леон, что с тобой? - раздался встревоженный голос. Затем послышаося удивленный возглас - монах все же понял, что перед ним не Леон.
        В следующее мгновение Балтазаре кинулся вперед, сшиб монаха наземь, его руки добрались до шеи, и он сжал ее что было сил. Он ощутил, как задрожало под ним тело поверженного, как налилась свинцом шея, затем тело обмякло и превратилось в неподвижный куль.
        Этот монах по комплекции немногим уступал Балтазаре, и он снова переоделся, теперь его внешний вид не вызывал подозрений. Вскоре он выбрался из подземелья и оказался на пустынном монастырском дворе под покровом ночи. Он прижался к стене, пытаясь сообразить, как попасть в привратницкую и покинуть это враждебное место. Внезапно двор стал заполняться монахами, и Балтазаре понял, что наступило время молитвы. Облачение монахов, их белые пелерины, указывало на то, что он находился в монастыре Ордена доминиканцев, «божьих псов», которые ведают инквизицией. Монахи потянулись в сторону внутреннего храма, и Балтазаре, чтобы не вызвать подозрений, также пришлось последовать туда. Началась matutinum[35 - Утреня.], и Балтазаре сообразил, что сейчас полночь. На службе в храме, кроме монахов, находилось и несколько мирян преклонного возраста, видимо решивших на склоне лет усердными молитвами подготовить себе местечко в райских кущах.
        Настоятель монастыря доминиканцев, отдавая дань традиции, правил службу в полутьме, показывая тем, что «бродячим проповедникам» не требуется подглядывать в книги, они помнят все тексты наизусть. Это вполне устраивало Балтазаре, так как свет нескольких свечей в большом помещении не давал возможности рассмотреть лиц рядом стоящих на коленях. Бесконечное чтение и пение псалмов заканчивалось антифоном, и Балтазаре заволновался: не исключено, что сразу после службы станет известно о побеге, и у него будет совсем мало времени, чтобы убраться отсюда.
        «Слава Отцу и Сыну и Духу Святому, как было в начале, ныне и всегда и во веки веков. Аминь!» - прозвучали слова псалма, завершающего службу. Недавние молящиеся потянулись к выходу из храма. Балтазаре заметил, что идущий впереди мирянин, тяжело опирающийся на палку, в темноте споткнулся и чуть не упал, и подхватил его.
        - Я помогу вам, сеньор. Смело опирайтесь на мою руку, она более надежна, чем ваша палица. Вижу, что вы больны.
        - Благодарю вас! Как вас звать?
        - Брат Антонио.
        - Вы правы, брат Антонио, ноги едва держат меня. Видимо, грехи мои настолько тяжкие, что даже усердие в молитвах не помогает мне исцелиться.
        - Я провожу вас до дома, сеньор…
        - Алоис ди Бондильони. Благодарю, брат Антонио, но этого не требуется. За воротами монастыря меня ожидают двое слуг и лошади.
        - Тогда, сеньор Алоис, я буду вас сопровождать, пока не передам на попечение слуг.
        - Вы очень любезны, брат Антонио.
        Неспешно беседуя, Балтазаре и сеньор Алоис вышли за пределы монастыря. Здесь они расстались, и дальше Балтазаре уже пошел один. Пустынные улочки были темны, и ему пришлось довольствоваться лишь слабым светом луны, то и дело скрывающейся за наползающими тучами.
        Ринери удивился и обрадовался, увидев Балтазаре, и с восхищением выслушал рассказ о побеге своего друга из секретной тюрьмы инквизиции. Это был героический поступок! В эту минуту Ринери даже позавидовал Балтазару, пережившему такое опасное приключение, но сразу мысленно одернул себя. Смог бы он сам совершить нечто подобное, почти голыми руками убить двух стражей-монахов и, переодевшись, совершить дерзкий побег?
        - Как только станет известно о побеге, стража инквизиции все перевернет в городе, и в первую очередь пойдут в дома тех, кто с тобой учился. Но ты не переживай, мы тебя спрячем так, что никто не найдет. Наше братство тебя укроет и защитит!
        - Не то ты говоришь, Ринери. Я не собираюсь скрываться в городе, а хочу покинуть его. Здоровье и даже жизнь Яндры под угрозой, и я поклялся ее освободить. Мне нужно как можно скорее добраться до брата Гаспара, думаю, с его помощью я вытащу Яндру из тюрьмы.
        У Ринери от услышанного округлились глаза и перехватило дыхание.
        - Ты хочешь с помощью пиратов освободить Яндру?
        - Это единственный способ. Я уговорю брата помочь мне. Ты со мной?
        - Конечно, Балтазаре! Что я должен делать?
        - Пока помочь покинуть город, когда откроются ворота. И ты должен будешь выяснить, где именно держат Яндру. Я дам тебе знать, когда буду готов.
        На рассвете Балтазаре в сопровождении «десятки дьяволов», готовых применить силу, если его попробуют остановить стражники, покинул город. Стражники у ворот флегматично проводили его взглядом. Известие о дерзком побеге из секретной тюрьмы инквизиции и убийстве монахов всколыхнуло город только через час. Поиски беглеца, как и предполагал Ринери, начались с жилищ студентов, и погоня отправилась вслед за ним с большим опозданием, когда Балтазаре был уже далеко от города.

        3.4
        Болонья, 12 июля 1381 года от Р. X.

        Ночной сон жителей Болоньи внезапно был потревожен ужасным взрывом, прозвучавшим в центре города. Взрыв был такой силы, что в ближайших домах вылетели стекла и витражи. Затем стали слышны выстрелы из аркебуз, звон мечей. Рядом с Рыночной площадью разгорелось настоящее сражение. Для жителей это было большой неожиданностью и вселяло страх, так как Болонья уже несколько лет жила спокойной жизнью, не ощущая угрозы извне. Еще никогда город, спокойно почивавший за надежными крепостными стенами, не был так напуган.
        Самым ужасным было то, что никто не знал ни о приближении врага, ни о том, кто он такой и каким образом ему удалось проникнуть в центр города и завязать бой. Было ясно лишь одно: это передовой отряд вражеского войска, хитростью проникший в город, чтобы обезглавить оборону и деморализовать защитников города.
        Возник слух, что это вероломный Джан Галеаццо III Висконти[36 - Джан Галеаццо III Висконти, хитростью добившийся ареста своего дяди Бернабо Висконти, стал единоличным правителем Милана и в дальнейшем значительно расширил свои владения, применяя силу и дипломатические приемы. Он стал первым миланским герцогом из рода Висконти.], пользуясь ослаблением папской власти, решил силой присоединить Болонью к своим владениям.
        Подест Якопо Скарлиони недоумевал: «Враг подступил к городу? Но кто он? Сколько вражеских воинов оказалось внутри городских стен? Почему бездействует кондотьер Альберинго Джуссиано, нанятый для охраны города?»
        Поэтому, вместо того чтобы ринуться с подчинявшейся ему городской стражей к месту сражения, подест занял оборону в ближайшей башне. Он послал гонца к кондотьеру за помощью и заодно дал ему задание выяснить обстановку в городе. Но враг почему-то удовлетворился нападением на здание городского магистрата[37 - Теперь это Палаццо Коммунале, в Средние века в его подвалах находились осужденные на смерть.], захват которого не давал ему каких-либо преимуществ.
        Подест не мог даже предположить, что дерзкое нападение на город совершено из-за любви к женщине. Балтазаре Косса удалось убедить брата, известного пирата Гаспара Косса, которому покровительствовал могущественный граф Прованса, дать ему людей и оружие для нападения на городской магистрат. В его подвалах находилась раскаявшаяся перед трибуналом инквизиции ведьма Яндра в ожидании приговора, который должен был обречь ее на пожизненное заточение или очистительный огонь. Три с половиной сотни пиратов под командой самого Гаспара Косса направились к Болонье, чтобы помочь Балтазаре освободить возлюбленную. Но этих сил было недостаточно, чтобы идти напролом, освобождая пленницу. Тогда Балтазаре с помощью своих университетских друзей разработал план, рассчитанный на неожиданность и быстроту действий, а также на человеческую алчность. Он стал вести тайные переговоры с кондотьером Альберинго Джуссиано и заплатил ему огромную сумму золотом, чтобы тот в момент нападения на тюрьму придержал своих солдат, дал нападавшим время захватить магистрат, вызволить пленницу и покинуть город.
        Накануне операции Балтазаре с двумя десятками переодетых пиратов проник в город, и тут ему на помощь пришел Ринери Гуинджи, организовавший вооруженный отряд из студентов, который насчитывал несколько десятков человек. Этими силами и при пособничестве Альберинго Джуссиано им удалось ночью захватить одни из городских ворот, через которые вошли вооруженные пираты. Морским разбойникам пришлось стать всадниками, так как была важна быстрота передвижения, особенно когда придется уходить из Болоньи. У ворот оставили небольшой отряд, который должен был удерживать их и тем самым обеспечить безопасный отход пиратов из города.
        Перед пиратами стояла сложная задача: проникнуть в магистрат - цитадель, расположенную в центре города. Хотя охраняли ее всего лишь несколько человек, они находились за крепкими стенами, сокрушить которые могли разве что пушки, но их у пиратов не было. Однако Балтазаре нашел выход - было решено подорвать ворота с помощью бочонка пороха. Силы взрыва хватило, чтобы сорвать мощные, окованные железом двери. Именно этот взрыв разбудил жителей города и посеял панику. Пираты лавиной ринулись в открытый проем, сметая всех и вся на своем пути.
        В первых рядах нападавших шел Балтазаре в сопровождении Ринери Гуинджи и Берардо да Биордо. Он сразу направился в подземелье, служившее городской тюрьмой для осужденных на смерть. Тюрьма для других преступников располагалась в башне Азинелли. Пираты занялись грабежом, рассеявшись по многочисленным помещениям замка.
        Путь Балтазаре преградили офицер и два стражника в нагрудных кирасах, вооруженные алебардами. Длинные алебарды, грозное оружие на открытой местности, оказались бесполезными в тесном помещении, и вскоре стражники были разоружены. Балтазаре приложил острие меча к шее офицера и скомандовал:
        - Если не хочешь умереть, покажи, где находится Яндра делла Скала.
        - Мы не знаем имен заключенных.
        Балтазаре нажал на клинок, и тот слегка рассек кожу на шее офицера, который оказался мужественным и стойким человеком и молчал.
        - Сейчас умрешь ты, а вслед за тобой и они! - в ярости крикнул Балтазаре, но офицер не издал ни звука.
        Клинок легко вошел в тело офицера, тот вскрикнул от боли и забился в судорогах на каменном полу.
        - Ты! - крикнул ужасным голосом Балтазаре и указал мечом на стражника, который стал мертвенно-бледным.
        - Я покажу! Всех покажу! В подземелье находятся две ведьмы! Пусть сеньор выберет ту, которая ему нужна, или забирает обеих. - Стражник быстро наклонился и снял связку ключей с пояса офицера, который был еще жив - он дрожал мелкой дрожью и скреб ногами землю.
        - Веди меня, если хочешь остаться жив! Бегом!
        Оба трясущихся от страха стражника с факелами в руках бежали настолько быстро, насколько позволял узкий лабиринт подземелья, за ними следовал Балтазаре с товарищами.
        - Здесь находится ведьма. - Трясущимися руками стражник отпер дверь и осветил факелом каменный мешок, откуда доносились странные звуки, и у Балтазаре от плохого предчувствия сжалось сердце.
        Он увидел тонкую девичью фигуру. Руки девушки были прикованы короткой цепью к закрепленному в стене кольцу, так что пленница не могла ни сесть, ни повернуться лицом к двери. Ее длинные темные волосы, давно не мытые, спадали слипшимися космами на плечи. Услышав, что в камеру вошли, девушка издала нечленораздельные звуки, то ли стон, то ли мычание.
        - Яндра, любовь моя! - воскликнул Балтазаре и кинулся к девушке.
        Заглянув ей в лицо, он в ужасе отпрянул, сначала решив, что пытки так изменили внешность его любовницы, состарили ее. У нее под гортанью находилась двухзубая железная вилка, упирающаяся другим, также острым концом в грудину, не позволяя ей говорить.
        - «Вилка еретика»! - с дрожью в голосе произнес Балтазаре. Он слышал об этом дьявольском изобретении, но только теперь увидел его воочию.
        Он поднес факел к пленнице, которая, несмотря на свое плачевное состояние, ухитрилась лягнуть его, и удостоверился, что это не Яндра, а женщина лет тридцати, но с гибкой девичьей фигурой.
        - Слава тебе, Господи! - воскликнул он и перекрестился, затем спросил трясущегося стражника: - За что ее так?
        - Эта ведьма хулила сеньора инквизитора и чуть не сбежала, околдовав стражника, - пояснил немного успокоившийся стражник. - Как я понимаю, сеньор, она не та, кого вы ищете?
        - Освободи ее!
        - Эта ведьма очень опасна, она наслала чуму… - попытался было возразить стражник, но меч Балтазаре молнией метнулся к нему и больно уколол, разрезав одежду, так что тот подскочил, словно его обожгло огнем.
        - Как прикажете, сеньор!
        - Она достойна свободы хотя бы потому, что не побоялась инквизитора!
        Стражник умело и быстро снял с пленницы ужасное приспособление и замешкался, освобождая ее от цепи. Балтазаре нетерпеливо взмахнул мечом и перерубил цепь.
        - Веди к следующей пленнице! И горе тебе, если она окажется не той, кого я ищу!
        - Слушаюсь, сеньор! - воскликнул стражник, а освобожденная пленница ловким движением выхватила кинжал из-за пояса Балтазаре и в одно мгновение перерезала стражнику горло.
        Тот захлебнулся кровью, захрипел, свалился на пол, дергаясь, словно в танце.
        - Что ты наделала, несчастная! Я сожалею, что спас тебя! - Балтазаре в ярости замахнулся на нее мечом.
        - Второй знает не меньше, чем этот негодяй, пользовавшийся моим беспомощным состоянием, - довольно спокойно ответила женщина, указывая на другого стражника.
        Несмотря на полумрак, Балтазаре ощутил на себе обжигающий взгляд недавней пленницы.
        «Она точно ведьма! Как бы мне не пожалеть о своей доброте!»
        - Пошевеливайся, если не хочешь разделить участь своего приятеля! - Ведьма уколола кинжалом стражника, и тот поспешно выскочил из камеры.
        Снова лабиринт подземелья, и в следующем каменном застенке, который открыл стражник, Балтазаре увидел Яндру, похудевшую, с изможденным лицом, в длинной грязной рубашке, с остриженными волосами. Она кинулась в его объятия.
        - Как ты здесь оказался, любимый?
        - Я обещал тебя защитить и, как видишь, не бросаю слов на ветер!
        - Это просто чудо, Балтазаре! Я не верю своим глазам, боюсь, что происходящее - лишь мои грезы.
        - Прошу меня простить, сеньор спаситель, но здесь не место для разговоров! - вмешалась ведьма.
        - Нам надо торопиться, Балтазаре, - поддержал ее Ринери.
        Балтазаре недовольно посмотрел на товарища.
        - Мирелла! Оказывается, ты тоже здесь! - воскликнула пораженная Яндра.
        - Как видишь, хотя я предпочла бы находиться далеко отсюда, - хладнокровно произнесла цыганка.
        Балтазаре с друзьями и освобожденными пленницами поспешил к выходу. Пираты успели покинуть разоренный замок, а потом и территорию города, пока подест не разобрался в обстановке и не созвал стражников.
        - Что нам теперь делать, Балтазаре? Куда мы пойдем и что нас ждет впереди? Судьба беглецов, которым до конца жизни придется неприкаянно слоняться по чужим землям? - спросила Яндра.
        - Нас ждет море. Там свобода, богатство, там мы будем хозяевами жизни, а не несчастными беглецами.
        - Ты желаешь присоединиться к своему брату, стать пиратом?
        - Я уже достаточно взрослый, чтобы не прятаться за его спиной, да и вдвоем нам будет тесно. Я не хочу быть изгоем, дрожать от страха, что меня или тебя найдет инквизиция и весь этот кошмар повторится. Я не хочу быть дичью, ибо по натуре я охотник. Если для нас нет места на земле Италии, то нас примет море. Обстоятельства вынуждают меня вернуться к морскому промыслу, пиратству. У меня достаточно денег, чтобы снарядить свой корабль и собрать команду, и мое имя будет наводить страх на торговые корабли. Ты со мной, Яндра?
        - Я никогда не плавала по морю, и пиратство - это по-моему так ужасно!
        - Моряки ходят по морю, а не плавают. Сама решай, как поступить, я не стану тебя принуждать.
        - Мне страшно остаться одной, и я не хочу обратно в тюрьму инквизиции. Пусть уж лучше смерть! Но я не хочу умереть, не отомстив дяде за смерть отца и близких! При нашей первой встрече ты посмеялся над моими магическими занятиями, но обещал помочь отомстить. Я с тобой, Балтазаре, - на море, в ад, на небеса!
        - Отлично, любовь моя! Иного ответа я не ожидал. Увидев тебя, я понял, что ты та единственная, которая пойдет рядом со мной по жизни, разделит радости и горести!
        - Я тоже с тобой, Балтазаре, - отозвался Ринери. - Университетская жизнь не по мне, хочу вдохнуть вольный воздух морских просторов.
        Но больше никто из друзей Балтазаре, «десятки дьяволов», не последовал за ним.
        Решение Балтазаре начать самостоятельную жизнь морским разбойником озадачила Гаспара Косса. Он хотел подарить Балтазаре один из своих кораблей с укомплектованной командой, но тот отказался, приняв в дар лишь две парусные лодки. В качестве надежного помощника Гаспар посоветовал Балтазаре взять опытного одноглазого пирата, и тот не стал отказываться, он знал и помнил Гуиндаччо Буонакорсо по пиратской жизни, которую вел до поступления в болонский университет.

        3.5
        Западное побережье Италии, 1384 год от P. X.

        Флотилия известного пиратского адмирала Балтазаре Косса, тяжело груженная добычей, шла вдоль западного побережья Италии. Она состояла из двух шебек и одной каракки. На море был полный штиль, на небе - ни облачка, и груженные корабли двигались лишь благодаря усилиям прикованных к сиденьям рабов-гребцов, поднимающих и опускающих огромные весла под ритмичные удары барабана: бом! бом! бом!
        Нещадное солнце изгоняло из тел членов экипажа влагу, словно выжимало губку, но хуже всего приходилось чернокожим невольникам с захваченного марокканского судна работорговцев, чувствовавших себя в трюме, словно в раскаленной терме. Это был самый дорогостоящий и в то же время скоропортящийся товар. За сутки, прошедшие после абордажа судна работорговцев, уже полтора десятка тел невольников из двухсот имеющихся отправились за борт. Ринери, глядя на то, как абордажными крючьями вытягивают из трюма мертвые тела, а потом отправляют их за борт, сделал в уме расчеты и с сожалением констатировал:
        - Мы не рабов выбрасываем, а груду золота: целых семьсот пятьдесят золотых цехинов! Кормим акул золотом!
        В планах Балтазаре было посетить родной остров Искья, обнять мать, оставить там добычу и рабов, которых повезут на продажу в Неаполь уже торговые корабли. Балтазаре Косса не рисковал заходить в порты крупных городов Италии.
        Обгоревшие полуголые гребцы выбились из сил после шестичасового перехода по морю, больше напоминавшему озерную гладь, и им разрешили полчаса отдохнуть. Раб арапчонок в одной набедренной повязке разносил им воду в ведре, отмеряя каждому не больше пинты.
        Из каюты показалась Яндра. Три года жизни в море изменили ее внешне и внутренне. Ее фигура стала женственнее, формы сочнее, но черты лица огрубели, как происходит с любым, кто проводит на свежем воздухе значительное время. На корабле Яндра была единственным человеком, который мог и возражал Балтазаре, непредсказуемому пирату со взрывным характером. Скитания на корабле, жизнь, полная опасностей, осточертели Яндре, она хотела спокойствия и определенности. Но больше всего ей хотелось распрощаться с Балтазаре, смертельно обидевшим ее. Их отношения были уже не такими лучезарными, как вначале, когда он только стал предводителем пиратов, а было это три года тому назад. Уже через два года он без всякого стеснения брал с захваченных кораблей юных девиц себе в наложницы. Яндра устраивала скандалы, не разговаривала с ним, а он лишь усмехался и после очередного удачного абордажа торгового судна, когда на палубе еще не высохла кровь, снова волок обезумевшую от страха женщину к себе в каюту, где с неистовством овладевал ею. После того как он охладевал к жертве, дальнейшая ее судьба, как и остальных пленников,
которым повезло или не повезло остаться в живых, была печальна: рабство или выкуп. На этот раз Яндра решила идти до конца. Увидев одноглазого великана Гуиндаччо, она сказала ему тоном, не терпящим возражений:
        - Позови Балтазаре, мне надо с ним срочно поговорить.
        Гуиндаччо хотел ответить шлюхе капитана резко, но сдержался. Капитан Косса, не отличающийся постоянством в отношении женщин, уже на протяжении ряда лет возил эту шлюху с собой, а до этого дерзко выкрал ее из тюрьмы инквизиции, поставив себя этим вне закона. Его брат, славный Гаспар Косса, плавал под флагом герцога Прованса, имел патент корсара, что давало ему право свободно заходить в порты для пополнения запасов провизии и воды, а вот Балтазаре Косса не имел патента, поэтому им то и дело приходилось спасаться от преследования военных кораблей, кому бы они ни принадлежали - итальянцам, французам, испанцам, маврам, османам, магрибам или марокканцам. А не так давно он настроил против себя и собратьев-пиратов, ограбив на острове Лампедуза святыни. По давней договоренности, этот остров являлся священной территорией, где пираты могли поклоняться каждый своим богам. Тут были святилища христиан и исламистов, мавров и буддистов. После удачных операций пираты подносили своим божествам щедрые дары, безбоязненно оставляя их на острове. Капитан Косса презрел эту договоренность и ограбил святилища, забрав
оттуда наиболее ценные вещи. Теперь, даже если их божества стерпят такое святотатство, от оскорбленных пиратов пощады не жди. Длительный штиль - явный признак надвигающихся неприятностей. Пират невольно перекрестился.
        - Сеньора, капитан Косса у себя в каюте. Кому, как не вам, знать, чем он там занимается и что беспокоить его в это время по пустякам опасно для здоровья и жизни.
        Яндра вспыхнула: Балтазаре снова уединился с захваченной на прошлой неделе негритянкой, видимо, оказавшейся очень искусной в любви, раз он до сих пор не мог ею насытиться. Она решительно направилась к каюте капитана и, не стуча, распахнула дверь. Любовники, удовлетворив страсть, отдыхали на ложе, занимавшем половину каюты, и пили вино из золоченых кубков. Неожиданное появление Яндры не вызвало никаких эмоций на лице Балтазаре, он давно привык к сценам ревности любовницы и невозмутимо переносил их. Негритянка испуганно вскрикнула и прикрылась тонким льняным покрывалом до самой шеи.
        - Сеньора Яндра, по-видимому, ты ошиблась каютой?
        - Нет, Балтазаре, по-видимому, ты забыл, где место капитана на корабле! Предаваясь низменным удовольствиям, выставляешь себя на посмешище перед командой! - сказала она и чуть тише добавила: - И меня тоже.
        - Уже который день штиль, идем под веслами, наши трюмы полны добра… Даже если сейчас перед нами появится «жирный» торговый корабль, мы проплывем мимо, не обратив на него внимания. Самое подходящее время капитану немного отдохнуть с красоткой!
        Балтазаре обхватил негритянку за шею и повалил на кровать. Она упала на грудь, продемонстрировав со спины обнаженное гибкое тело с выделяющимися округлыми упругими ягодицами, и тут же получила по ним звонкий шлепок.
        - Хороша!
        Кровь бросилась в голову Яндре, она шагнула вперед и отвесила тяжелую пощечину кудрявой темнокожей женщине. Ярость исказила ее черты. Выхватив из-за пояса кинжал, она замахнулась им и приказала:
        - Пошла вон, шлюха!
        Вид оружия пояснил смысл сказанного лучше любого толмача. Обнаженная негритянка мигом вскочила и уже у порога вопросительно посмотрела на Балтазаре. Тот взмахом руки позволил ей уйти, и, подхватив одежду с пола, не одеваясь, она исчезла за дверью.
        - Я твоя пленница, Балтазаре? Почему ты держишь меня возле себя, развлекаясь с другими женщинами? Высади меня в ближайшем порту, я не намерена больше оставаться в положении невольницы.
        - Ты не пленница, я беспокоюсь о твоей безопасности. Неужели ты хочешь снова оказаться в руках инквизиции и взойти на костер?
        - Я сумею позаботиться о себе!
        - Вновь найдешь себе престарелого прелата, который будет чередовать твои ласки и игры с мальчиками? - Балтазаре издевательски рассмеялся.
        - В ближайшем порту я покину корабль, хочешь ты этого или нет!
        - Мы идем к берберийским берегам, тебе найдется там достойное место в гареме!
        - Думаю, это лучше, чем смотреть, как ты развлекаешься с пленницами! Ведь это низко - брать ласки напуганных и беззащитных женщин!
        Дверь каюты открылась, и внутрь просунулась голова Гуиндаччо.
        - Капитан! Поднялся ветер, я приказал ставить паруса, - доложил он.
        - Прекрасно! Дадим гребцам передышку!
        - На горизонте небо заволокло тучами. Только что было солнце, и вот его уже нет. Это дурной знак! Эх, не надо было разорять святилища на острове!
        - Пошел вон! Я решаю, что делать, а что нет! - Балтазаре схватил кубок, намереваясь запустить им в пирата, но Гуиндаччо мгновенно скрылся.
        - Как только корабль причалит, я покину его. Пусть это будет даже необитаемый остров! - заявила Яндра.
        - Как же твое гадание на внутренностях ягненка? Ты ведь напророчила, что счастье и удача будут сопутствовать нам, если мы будем вместе, что смерть одного вскоре приведет к гибели другого!
        - Ты только по этой причине держишь меня рядом с собой?
        - Я привык к тебе, и мне без тебя будет скучно.
        - Все равно уйду, и силой ты не сможешь меня остановить!
        В каюту вошел озабоченный Ринери.
        - Балтазаре, ветер с каждой минутой крепчает. Команда неспокойна, все считают, что, разорив святилища на острове Лампедуза, ты вызвал гнев богов. Гуиндаччо с трудом утихомиривает команду, возможен бунт. Ортега во весь голос причитает, что приближается буря, которая всех погубит из-за твоего неразумного поступка.
        Балтазаре быстро оделся и вышел на палубу. Он был поражен переменами в природе. Совсем недавно море было ленивым и спокойным, казалось, ничто не способно нарушить эту безмятежность; небо было чистым и голубым, не ощущалось ни малейшего движения воздуха, лишь жара давила расплавленным свинцом. Теперь все переменилось: море забурлило седоголовыми барашками волн, небо, затянутое черными тучами, казалось, стало ниже, поднятые паруса надулись под порывами изменчивого ветра, который никак не мог решить, в какую сторону лучше дуть. И еще был слышен гул голосов, в котором ощущалась угроза не менее зловещая, чем та, которую таила слепая, безжалостная стихия. Балтазаре направился на шум голосов, шагая по куршее[38 - На старинных галерах проход между скамьями (банками), на которых сидели гребцы.] над головами гребцов-невольников.
        Часть команды столпилась на шканцах, слушая огромного верзилу в шикарной батистовой рубахе, с красным платком на шее, то и дело прерывая его возгласами одобрения. Порывы ветра не давали разобрать слов, но по яростной жестикуляции верзилы Балтазаре догадался, что это выпады против него. Увидев приближающегося капитана, несколько человек поспешили выбраться из толпы и улизнуть, но большая часть осталась, недовольно гудя.
        - Приближается шторм, а вы тут бездельничаете! Марш на реи! Убрать паруса с грота и бизани! - заорал Балтазаре.
        - Мы решили иначе! - не испугался верзила. - Ты разгневал Бога своей алчностью! Мы пойдем под полными парусами, через три десятка миль будет место, где мы сможем подойти к берегу на расстояние в четверть мили и спустить шлюпки. Я хорошо знаю эти места. Мы покинем тебя и твой проклятый корабль!
        - Мы все хорошо знаем эти места, Ортега! - Балтазаре неожиданно рассмеялся. - Ведь не прошло и полгода с тех пор, как мы неплохо поживились на этом побережье! Местные жители хорошо запомнили нас и будут вам рады, им ведь не терпится передать вас солдатам короля Карла[39 - Карл VIII Дураццо, неаполитанский король.]! Кто желает станцевать танец висельника?
        - Мы вооружены и сумеем постоять за себя. Это наш шанс. Оставшись с тобой, мы обречем себя на верную гибель! Верно я говорю? - Верзила обернулся к команде, рассчитывая на поддержку, но в тот же миг Балтазаре быстро подскочил к нему и с легкостью перебросил его через борт, словно тот был не тяжелее пушинки. Все произошло так быстро, что все оцепенели, а несчастный Ортега опомнился, лишь когда оказался в воде. Он стал отчаянно кричать, взывая о милосердии и помощи. Один из пиратов схватил бухту тонкого каната, намереваясь бросить конец утопающему.
        - Хочешь составить Ортеге компанию? - Балтазаре зловеще усмехнулся, и тот сразу отказался от этой затеи.
        Корабль уходил все дальше от Ортеги, который уже скрылся среди волн, и только изредка доносился его голос.
        Шквалистый ветер и волнение усиливались, и вскоре на море разыгрался настоящий шторм. Балтазаре пришлось приказать спустить парус и на фок-мачте. Теперь вся нагрузка легла на гребцов, прикованных попарно к скамейкам возле пушечных портов и работающих тридцатью парами тяжеленных весел. Вдоль рядов гребцов двигался надсмотрщик-комит с помощниками, плетью наказывая замешкавшихся и нерадивых.
        Скорая расправа над Ортегой, пользовавшимся большим уважением среди пиратов, только на время сняла напряженность на корабле, а все усиливающийся шторм заставил их вспомнить о его предостережениях. Чем сильнее бушевало море, тем быстрее зрело недовольство пиратов, жалеющих, что не последовали совету Ортеги высадиться на сушу. Но теперь они уже ничего не могли сделать для своего спасения, так как оказались в полной власти разбушевавшейся стихии. По приказу Балтазаре Косса его корабли и во время бури находились в пределах видимости друг друга, но вскоре это стало невозможным.
        В такую страшную бурю Балтазаре не попадал за всю свою жизнь. Огромные горы воды обрушивались на корпус судна, сотрясая его, смывая все с палубы. Они играли с ним, словно это была скорлупа ореха, а не тридцатиметровый корабль с многочисленным экипажем и двумя сотнями невольников, запертых в трюме. Чернокожие пленники выли от страха и пытались голыми скованными руками высадить дубовый люк, словно он закрывал путь к спасению. Кромешную тьму то и дело пронизывали яркие вспышки молнии, после чего незамедлительно следовали ужасающие громовые раскаты. Молнии разрывали небо одна за одной, как будто кто-то на небесах никак не мог точно прицелиться и покарать корабль нечестивца, похитившего дары богам. А может, этот кто-то решил перед последним смертельным ударом насытиться страхом людишек, посмевших посягнуть на святое? Гул ветра перекрывал бой барабана и пение свирели, призванных обеспечивать необходимый ритм для гребцов, и начался разнобой, отразившийся на ходе и устойчивости галеры. Удары волн то и дело чуть ли не клали корабль на борт, грозя его перевернуть.
        - Руби мачты! - заорал Балтазаре, пытаясь перекричать вой ветра.
        Остатки команды, те, кто сумел чудом удержаться на палубе, были парализованы страхом, и никто не стал выполнять приказ проклятого небесами капитана.
        - Гуиндаччо, топоры!
        Бывалый пират, несмотря на сумасшедшую качку, вскоре явился, держа в охапке огромные плотницкие топоры.
        Балтазаре, Ринери и Гуиндаччо стали рубить мачты, чудом удерживаясь под мощными водопадами, то и дело обрушивающимися на них. Первой рухнула самая высокая грот-мачта, и сразу положение корабля улучшилось, он не стал так резко клониться на борт. Теперь несколько членов команды пришли им на помощь, понимая, что ничегонеделание лишь приблизит гибель.
        Вдруг недалеко в море вспыхнул огромный факел, освещая все вокруг, и Балтазаре увидел, что это столкнулись два его корабля, смоляные бочки, закрепленные на носу, разбились, и вспыхнул пожар. Но еще хуже было то, что его корабль несло прямо на этот гигантский костер. Он бросился к рулевому колесу и с ужасом увидел, что возле него никого нет, рулевого то ли смыло за борт, то ли он от страха оставил свой пост и где-то спрятался. Балтазаре с трудом вращал рулевое колесо, но вскоре делать это стало легче - верный Ринери встал рядом.
        - С помощью одного только руля мы не сможем избежать столкновения, поспеши на нижнюю палубу к гребцам, заставь их работать веслами. Объясни им, что только так мы сможем избежать гибели и что я даю им слово капитана, что в ближайшем порту освобожу их без выкупа.
        Ринери кинулся выполнять приказ, а Балтазаре с помощью подоспевшего Гуиндаччо продолжал вращать рулевое колесо, ставшее таким непослушным. Корабль пронесло в одном кабельтове от гибнущих судов, наполовину погрузившихся в воду, но продолжавших полыхать. Балтазаре увидел среди волн плавающую килем вверх шлюпку и перекрестился, мысленно молясь о погибших моряках. К его удивлению, молитва принесла ему успокоение, и хотя по-прежнему бушевала буря, на душе у него стало легче.
        В этот момент невольникам все же удалось вырваться из трюма, и они запрудили нижнюю палубу, освобождая гребцов и вступая в схватку с пиратами. В открытый люк сразу хлынула вода и стала быстро заполнять трюм, так что те, кто не успел выбраться, захлебнулись там. Гибель судна стала неизбежной, а стычка с безоружными, скованными попарно невольниками и присоединившимися к ним гребцами продолжалась недолго и закончилась победой пиратов.
        Громко читая молитвы, Балтазаре стоял у рулевого колеса, но удерживать курс гибнущего судна было бесполезно. Гуиндаччо находился рядом и немало дивился неожиданно проснувшейся набожности капитана, которого, зная обо всех его поступках, в душе считал безбожником.
        - Балтазаре, команда грузит шлюпку. Они решили оставить тебя на судне. Что нам делать?
        - Пусть плывут, дальше ада им не уплыть. Кто останется со мной, тот будет жив.
        - Но ведь другой шлюпки нет!
        - Есть челнок.
        - Втроем мы кое-как поместимся, но не сможем взять с собой запасы воды и пищи. А ведь неизвестно, сколько времени нам придется провести в море. Да и оружие взять с собой не помешало бы.
        - Нас будет четверо. С нами поплывет Яндра.
        - Мы перегрузим челнок, он ведь рассчитан на двоих и не в такую бурю! - попробовал возразить Ринери.
        - В Яндре наше спасение. Пока она вместе со мной, смерть мне не угрожает. Где она?
        Балтазаре бросил штурвал и побежал на корму, где в капитанской каюте оставил Яндру. Но он увидел ее раньше: Яндру, визжащую и отчаянно сопротивляющуюся, два пирата тащили к шлюпке. Балтазаре выхватил из-за пояса кинжал и вонзил его в сердце ближайшего к нему пирата, второй сразу оставил девушку и бросился к шлюпке, которую уже стали спускать на воду. Нагруженная припасами, она ходила из стороны в сторону, то и дело ударяясь о борт судна, пока тяжело не плюхнулась на воду. По веревкам туда стали спускаться пираты, некоторые неудачно - они оказывались в воде и пытались ухватиться за борт шлюпки, но получали удары по голове и рукам, пока, пуская пузыри, не отправлялись на дно.
        Балтазаре схватил Яндру и поволок за собой в противоположный конец судна, где Ринери и Гуиндаччо спускали на воду небольшой челнок. Вдруг он почувствовал, что кто-то вцепился в его руку, и увидел испуганную негритянку, последние три дня дарившую ему райские утехи. Она умоляюще смотрела на него и лопотала что-то на своем языке.
        Гуиндаччо и Ринери с изумлением уставились на Балтазаре, появившегося перед ними с двумя женщинами, затем одновременно перевели взгляд на утлый челнок, качавшийся на волнах, словно пробка.
        - Безумие оставаться на судне, но еще большее безумие впятером пускаться в плавание по бушующему морю на этом челноке, - сказал Гуиндаччо.
        - Нас будет четверо, как я и говорил, - жестко произнес Балтазаре, и под его ледяным взглядом приятели почувствовали себя неуютно.
        Им вспомнилась судьба Ортеги, и они невольно попятились. Вдруг Балтазаре обнял негритянку, крепко поцеловал в губы и в следующее мгновение швырнул ее за борт.
        - Перед тем как мы спустимся в челнок, каждый из вас должен поклясться, что с этого момента не будет пиратом и посвятит свою жизнь Богу, станет священником!
        - Какой из меня священник?! Я толком и молиться не умею! - Гуиндаччо пожал могучими плечами, изобразив на лице недоумение: «Чудит капитан! Из пиратов да в священники?»
        - Твоих знаний достаточно, чтобы стать монахом. Кто эту клятву не даст, тот не ступит в челнок. Первым буду я.
        С трудом удерживаясь на ногах, Балтазаре тем не менее благолепно соединил ладони и торжественно произнес:
        - Я, Балтазаре Косса, клянусь, что покончил с пиратским ремеслом, и обязуюсь, если мне будет суждено ступить на твердую землю, посвятить себя Богу, став монахом, и ежедневными молитвами и суровой епитимьей вымолить прощение за то зло, которое я причинил людям. Клянусь именем Господа Бога! И если я нарушу эту клятву, то гореть мне в геенне огненной до скончания веков! На том целую крест! - Балтазаре вытащил из-под кафтана золотой крест, украшенный драгоценными камнями, и поцеловал его.
        Вслед за ним произнесли клятву Гуиндаччо и Ринери, также поцеловав этот крест. Теперь должна была поклясться Яндра.
        - Я не буду монахиней, - твердо заявила девушка. - Балтазаре, тебе изначально было предназначено судьбой стать монахом, но не мне.
        Балтазаре вспомнил, как Яндра, после того как у него появился первый корабль, совершила по его просьбе авгуровское[40 - Дренеримские жрецы назывались авгурами, они совершали гадания на внутренностях животных.] гадание на внутренностях ягненка, заглянув в будущее. Она предсказала, что их благополучие зависит от того, будут ли они вместе, и что он вскоре станет священником. Тогда это вызвало у него усмешку.
        «Этого очень хочет моя матушка, но, видимо, небеса не вняли ее молитвам, поскольку я снова оказался на корабле», - сказал он.
        После того как произошло несколько событий, которые в точности предсказала Яндра, он стал более серьезно относится к ее словам. Балтазаре продолжал удерживать возле себя Яндру, хотя она уже не пробуждала в нем прежней страсти, и женщины с захваченных кораблей доставляли ему больше удовольствия, чем она. Так было и с негритянкой Лейлой, но он, не задумываясь, пожертвовал ею в пользу Яндры. Гибель пиратских кораблей во время бури стала еще одним подтверждением правдивости ее слов, и непреклонный, не терпящий возражений Балтазаре лишь согласно кивнул:
        - Да, я помню об этом. Давай я помогу тебе спуститься в шлюпку.
        Гуиндаччо и Ринери недоуменно переглянулись. Они не сомневались, что если бы кто-то из них не дал клятву, то мгновенно последовал бы за негритянкой за борт, в то время как уже приевшаяся капитану шлюшка перечит ему, а он спокойно это сносит. Нередко поступки капитана Косса были для них непостижимы, но они продолжали слепо верить ему.
        Три дня Балтазаре и его спутники плыли по морю, и, когда они совсем обессилели от голода, а еще больше от жажды, судьба смилостивилась над ними и море выбросило их на сушу. Истощенные, едва держась на ногах, они добрались до жилища пастуха.
        - Пить, дайте нам пить и есть, сеньор! - прохрипел Балтазаре, сунул руку в кошель на поясе и, не глядя, швырнул пастуху монету.
        Увидев, что это золотой эскудо, пастух оторопел, затем спрятал монету в поясе и принес воды, кислого вина, овечьего сыра и хлеба. Никогда столь простая пища не вызывала у недавних пиратов такого восторга. Но самой вкусной оказалась прохладная вода из родника, с которой сейчас не могли сравниться и тонкие вина Прованса, так нравившиеся Балтазаре. Утолив голод и жажду, Балтазаре и его спутники произнесли благодарственную молитву Господу за спасение, усердно отвешивая поклоны перед образом Спасителя, примитивно вырезанного на доске. После этого Балтазаре наградил пастуха еще двумя золотыми монетами, которым тот, как ни странно, не обрадовался, а подозрительно спросил:
        - Кто вы и как сюда попали? Судя по золоту и одежде, вы благородные особы и с достатком, но как вы оказались в наших пустынных краях?
        - Я флорентийский купец, а это моя жена и приятели. Мы плыли с товарами в Геную, но ужасная буря потопила наш корабль, и нам чудом удалось спастись. Как называется этот благословенный край?
        - Вы находитесь недалеко от Равелло. Но эти места трудно назвать благословенными, так как на нас то и дело нападают пираты. Они грабят наши дома, угоняют людей в рабство. И не только проклятые берберы промышляют тут разбоем, но и те, кто называет себя христианами. Они облюбовали этот край для набегов. Но Господь все видит и воздает за неправедные деяния по заслугам. Два дня тому назад в трех милях отсюда высадилась шлюпка с пиратского корабля, потерпевшего крушение в ужасную бурю. Но не буря то была, а карающая рука Господа нашего! Восславим имя Господа нашего!
        - Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя! - вслед за пастухом повторили Балтазаре и его спутники.
        Пастух трижды перекрестился.
        - Неужели то были пираты? - Балтазаре изобразил на лице удивление.
        - Именно они! Пираты нечестивого Балтазаре Косса. Много бед они принесли нашему краю и за все ответили - мы с ними поквитались!
        - Как вы с ними поступили?
        - Захватили спящими и повесили вверх ногами, чтобы старуха с косой не скоро к ним пришла. К сожалению, не всех - явилась папская стража и забрала оставшихся в живых пиратов. Но, думаю, теперь они завидуют тем, кто умер, так как их ожидают страшные муки.
        - Презренный Балтазаре Косса тоже был среди них?
        - Нет, с их слов, он остался на тонущем судне и погиб. Как жаль, что не удалось поквитаться с ним! Если бы он каплями своей крови расплачивался за каждого загубленного им христианина, ее не хватило бы.
        - Как жаль, что он утонул! Но на все воля Божья, - согласился Балтазаре. - Вот я и мои спутники приняли обет: если останемся в живых, то откажемся от богатства и пострижемся в монахи. Прими, добрый человек, это золото от нас в дар, так как нам оно больше не нужно. - Балтазаре высыпал из кошеля все золотые монеты и отдал их пастуху.
        Тот, пораженный, на время потерял дар речи.
        - Открылась мне истина Божья, что не в мирской суете, не в накоплении богатств предназначение человека, а в преданном служении Господу нашему, исполнении его заветов. Помолимся, друзья! - Балтазаре опустился на колени и стал молиться, так усердно отвешивая поклоны, что даже разбил себе лоб. Пастух определил на ночлег Балтазаре и его спутников в пустой хлев.
        - Три месяца тому назад пираты вырезали всех овечек, - горько вздохнул пастух, пожелал спокойной ночи и ушел.
        Балтазаре снял кафтан и постелил его Яндре, а сам в одной рубахе лег на голую, твердую как камень землю.
        - Сеньор капитан! - тихонько позвал его Гуиндаччо. - Кажется мне, что пастух что-то заподозрил и донесет на нас. Пожалуй, я пойду за ним и возьму еще один грех смертоубийства на душу. Одним больше, одним меньше!..
        Великан вытащил кинжал и направился к выходу.
        - Гуиндаччо, стой! Мы поклялись Господу, что больше не будем проливать кровь.
        - Можно и не проливать: задавлю голыми руками!
        - Остановись, неразумный! - Глаза Балтазаре злобно блеснули, и великан вернулся на свое место.
        - Слушаюсь, сеньор капитан.
        - Пути Господни неисповедимы. Возможно, он с помощью этого пастуха проверяет, насколько мы чисты в своих помыслах и готовы ли исполнить обет, посвятив себя служению ему.
        Гуиндаччо устроился на земле, про себя кляня неразумность капитана, так как он за свою жизнь твердо усвоил: «На Бога надейся, а сам не плошай!»
        На рассвете крестьяне из соседней деревни набросились на спящих мертвецким сном Балтазаре и его спутников и связали их. В селении пленников встретили насмешками, поставили у позорного столба, плевали в них и бросали тухлые яйца и камни, били палками. От таких унижений Гуиндаччо ревел, как раненый медведь, напрягал мышцы, но, несмотря на свою недюжинную силу, не смог разорвать путы. Такое поведение пленника только еще больше веселило и раззадоривало селян. В результате ему досталось больше, чем впавшему в ступор, безучастному Ринери и все время негромко читающему молитвы Балтазаре. Знание такого количества молитв невольно внушало уважение, и у местных жителей как-то не поднималась рука обижать человека, все время обращающегося к Богу. Одну Яндру миновала позорная участь, ее закрыли в сарае, пока не решив, как с ней поступить и какое она имеет отношение к пойманным пиратам. Наконец Гуиндаччо не выдержал и, выплевывая сгустки крови, прохрипел:
        - Балтазаре, будь ты проклят, и я вместе с тобой - за то, что послушался тебя!
        Слова пленника достигли ушей старосты селения.
        - Балтазаре? - воскликнул он в недоумении, затем обратился непосредственно к пленнику: - Ты капитан Балтазаре Косса?
        - Да, это я, в прошлом пират, презренный Балтазаре Косса. Мои теперешние унижения и муки ничто по сравнению с тем, что я совершил за свою жизнь.
        Селяне сразу прекратили издевательства, ибо громкая слава пирата Балтазаре Косса приводила их в ужас даже теперь, когда он оказался в беспомощном состоянии, ведь у него был брат, еще более могущественный и не менее жестокий пират Гаспар Косса! Что могло ожидать жителей прибрежного селения, когда тот узнает, что они казнили его брата позорной казнью? Пленников отвязали от столба и заперли в том же сарае, что и Яндру, а у двери поставили охрану.
        Староста и старейшины до поздней ночи совещались, как поступить с предводителем пиратов и его спутниками. Половина собравшихся склонялась к тому, что пиратов следует тайно казнить, так, чтобы известие об этом не вышло за пределы селения. Но не было уверенности в том, что Гаспар Косса не узнает о судьбе своего брата и не захочет отомстить. Ведь удержать болтливые языки никто не в силах. Другая половина склонялась к тому, чтобы отвезти пленников в ближайший город и передать властям, и пусть те несут ответственность за казнь пиратов. Но и в этом случае жители селения будут причастны к смерти Балтазаре и могут быть за это жестоко наказаны. В итоге было решено отвезти пиратов подальше от селения и тайно сжечь живьем, а пепел развеять по ветру. Причастные к казни должны дать клятву, что никогда и ни при каких обстоятельствах об этом не расскажут. В селении же объявят, что предводителю пиратов и его спутникам удалось бежать по пути в город.
        Ранним утром пиратов и Яндру в сопровождении двух десятков вооруженных селян под предводительством старосты повезли вроде как в Неаполь, на королевский суд. На самом деле планировалось проехать пять-семь миль по дороге, ведущей в Неаполь, затем свернуть в лес, найти укромное местечко и провести экзекуцию. Пленников разместили на повозке, а сопровождавшие ехали верхом. Гуиндаччо сразу же начал ругаться, обзывая конвоиров разными обидными словами. Ринери с недоумением наблюдал за Балтазаре, безостановочно читавшим молитвы, продолжая верить, что тот все же найдет выход из этой, казалось бы, безвыходной ситуации, как было уже не раз. Так как Яндра вела себя тихо и спокойно, ее не связали, конвоиры все время бросали на нее похотливые, липкие взгляды, размышляя, не разрешит ли староста позабавиться с красоткой перед тем, как ее сжечь?
        Отъехав на две мили, староста увидел быстро приближающуюся кавалькаду. Впереди ехал всадник с развевающимся знаменем Церкви. Как и положено в подобном случае, повозка съехала с дороги, верховые спешились, и все обнажили головы.
        Три десятка конных воинов в кирасах и блестящих шлемах сопровождали богато украшенную карету с папскими отличиями. Когда карета проезжала мимо, вдруг произошло то, чего никто не ожидал: Яндра, которая до этого смирно сидела, опустив голову, вдруг соскочила с повозки и кинулась вперед, чуть ли не под копыта лошадей, и, ловко увернувшись, вскочила на подножку кареты. Охранники пленников рванулись было за ней, но тут же остановились, так как сопровождавшие карету воины направили на них острия пик и готовы были схватиться с ними, приняв их за разбойников, устроивших западню. Селянам не оставалось ничего другого, кроме как упасть на землю, показывая этим, что в мыслях у них нет ничего дурного. Воин в шлеме, украшенном плюмажем, подскочил к Яндре и грубо схватил ее за плечо, пытаясь сбросить с подножки, но та цепко держалась, отчаянно вопя:
        - Святейший, прошу благословения и помощи! Во имя Иисуса Христа!
        Воин размахнулся и отвесил девушке оплеуху, от которой та упала на землю. Карета остановилась. Воин замахнулся плетью, решив наказать дерзкую, уже поднимающуюся с земли, но тут его остановил мягкий вкрадчивый голос, донесшийся из кареты:
        - Остановитесь, Роланд. Я хочу ее выслушать!
        Яндра встала на колени и бросила умоляющий взгляд в сторону окошка, в котором показалось худощавое бледное бритое лицо мужчины лет сорока.
        - Святейший, прошу помощи и защиты!
        - Ошибаешься, дитя мое, я не святейший Папа Урбан, а только его личный секретарь, епископ Дитрих фон Ним.
        - Прошу вас выслушать меня, ваше преосвященство!
        - Кто ты и куда тебя везут эти люди?
        - Я дочь правителя Вероны, несчастного Антонио делла Скала. Меня пленил пират Балтазаре Косса и удерживал у себя, пока его корабль не потерпел крушение. Ему, двум его пособникам и мне удалось спастись. Нас схватили эти люди, по-видимому, они хотят вскоре расправиться с нами.
        Дитрих фон Ним залюбовался прекрасным лицом и фигурой стоявшей перед ним молодой женщины. Ее взор манил и обещал невиданные тайные наслаждения.
        - Кто среди вас главный и куда вы везете этих пленников? - спросил он.
        Бледный и дрожащий староста поднялся с земли, поклонился и произнес, заикаясь:
        - Я староста селения, ваше преосвященство. Везем захваченных пиратов на королевский суд в Неаполь.
        Дитрих фон Ним недовольно скривился.
        - В чем виновата эта женщина, если она была пленницей пиратов?
        - Она ничего не говорила нам об этом и не называла своего имени.
        Папский секретарь обратился к Яндре:
        - Почему ты не назвала своего имени и не сказала, что была пленницей пиратов?
        - Меня никто об этом не спрашивал, и, как я поняла из разговоров, нас везут не на королевский суд, а на расправу. Кроме того, я слышала, что они договаривались надругаться надо мной. Зачем им в таком случае мое имя?! - с горечью вопросила девушка.
        - Она правду говорит? - грозно воскликнул фон Ним, сверля взглядом старосту.
        Тот совсем потерялся, съежился.
        - У нас и в мыслях не было ничего подобного, - едва слышно пролепетал он.
        - Пленников я забираю на папский суд, выше которого на земле нет, так как Папа - святейший представитель Бога! Дитя мое, садитесь в карету и поведайте мне о ваших злоключениях в плену.
        - А нам как быть? - вновь пролелетал несчастный староста.
        - Роланд, всыпьте каждому из этих негодяев по десять плетей и пусть убираются восвояси, - приказал папский секретарь воину в шлеме с плюмажем.
        Тот проводил ненавидящим взглядом садящуюся в карету Яндру, затем указал на двух солдат:
        - Вы оставайтесь здесь и выполняйте приказ: каждому по десять плетей, да так, чтобы неделю в седло не могли сесть. Затем догоните нас, мы едем в Ночеру. С этими, - офицер презрительно показал на пленников на повозке, - мы быстро двигаться не сможем.
        Яндра, удобно устроившись в карете, рассказала свою историю секретарю Папы, искусно переплетая правду и вымысел. При этом она бросала на него томные взгляды, используя весь арсенал обольщения. Она была очень встревожена, ведь не исключено, что в Ночере, нынешней папской резиденции, известно о том, что она сбежала из тюрьмы инквизиции и что к этому был причастен Балтазаре Косса. Тогда всем станет ясно, что история о том, что она была пленницей у пиратов, - вымысел, и она снова окажется в застенках инквизиции. Единственное спасение было в сидящем напротив мужчине в мантии прелата. Он приближенный самого Папы, которому подчиняется всемогущая инквизиция. И она решила сделать все возможное, чтобы соблазнить секретаря Папы. Ведь для высшего духовенства понятие целибата было весьма условным, в этом она убедилась, став любовницей папского легата в Болонье. Когда Яндра в своем рассказе упомянула, что пират Косса поклялся уйти в монастырь, так развеселила этим папского секретаря, что тот долго смеялся визгливым, противным смехом.
        - Пират-монах! Чего только не происходит в нашем мире! Сеньора, это меня так заинтересовало, что, пожалуй, я поговорю с этим пиратом.
        В дверцу кареты постучали, и раздался почтительный голос офицера:
        - Прибыл скороход от местного сеньора Пиетро Скваринчони, он нижайше просит посетить его замок, отведать блюд, приготовленных из утренних охотничьих трофеев, и остановиться у него на ночлег.
        Папский секретарь ответил не раздумывая, хотя и раздосадованно:
        - Передай, что это, к сожалению, невозможно, я должен как можно быстрее добраться до Ночеры, есть очень важные новости.
        - Простите, ваше преосвященство, женское любопытство, но новости хорошие или плохие? Если это не секрет.
        - Война никогда не была хорошей вестью. Боюсь, что эта новость станет известна Папе Урбану скорее, чем я доеду до Ночеры. Людская молва быстрее скорохода. Король Неаполя Карл III идет войной на Папу Урбана VI.
        Мысль о войне заставила папского секретаря забыть на время о прекрасной спутнице, которая не иначе как сегодня ночью разделит его ложе. Папское войско было абсолютно не готово к предстоящим боям, уступая противнику численностью и вооружением. Не было и толкового кондотьера, который мог его возглавить. Исход предстоящей войны Дитриху фон Ниму был ясен: неаполитанское войско под началом короля Карла окружит Ночеру и после затяжной осады Папа вынужден будет пойти на уступки и освободить мятежных кардиналов[41 - В 1384 году ряд кардиналов затеяли заговор с целью низложить Урбана VI по причине его недееспособности, то есть сумасшествия.], находящихся в пыточных подвалах крепости. И тут же себя одернул: это было единственно разумное решение, которое вряд ли примет Папа Урбан в силу своего ослиного упрямства. Да и душевное состояние Папы внушало беспокойство: разве будет нормальный человек в папской тиаре распевать псалмы под аккомпанемент криков несчастных пытаемых кардиналов, вина которых как участников заговора призрачна? Не закончится ли все это тем, что король Карл, подобно своей предшественнице,
королеве Иоанне, найдет общий язык с лжепапой Климентом[42 - Папа Климент VII, его избрание в 1378 г. в противовес Папе Урбану VI послужило началом раскола Западной церкви. На протяжении почти сорока лет (1378-1417 гг.) одновременно было два, а то и три понтифика, и каждый называл остальных лжепапой. Порой между ними велись военные действия.], засевшим в Авиньоне, ставленником французского короля? Само существование патримония Святого Петра было под угрозой. Папы римские покинули Рим и на восемьдесят лет обосновались в Авиньоне по указке французских королей. Только у Урбана хватило ума и силы вернуться на время в Рим, под защиту правителя Неаполитанского королевства, но затем он рассорился с королевой Иоанной и способствовал тому, чтобы на престол взошел ее племянник Карл Дураццо. И вот снова война, которая проиграна, еще не начавшись!
        Через неделю после возвращения папского секретаря королевское войско начало осаду крепости Ночера, обстреливая ее из катапульт камнями весом в триста фунтов, что постепенно разрушало крепостную стену. Папа Урбан, несмотря на это, не желал слушать своих советников кардиналов, уговаривающих его вступить в переговоры с королем Карлом и пойти на уступки, отпустив кардиналов. Более того, он требовал от палача ежедневно мучить заключенных и наслаждался их стонами. Мятежным кардиналам не было выдвинуто ни одного обвинения, они сами должны были рассказать о том, каким образом намеревались извести Папу Урбана. Но даже когда те начинали говорить о своей реальной или мнимой вине, Урбан, читая протоколы допросов, в ярости разрывал их и требовал продолжать пытки, так как считал, что самое главное они утаили и своими признаниями хотят его одурачить.
        Открылась дверь темницы, и Балтазаре, закованного в ручные и ножные кандалы, повели по узким коридорам подземелья, а потом вывели наверх. Дневной свет ослепил его, и какое-то время он ничего не видел, но, подчиняясь грубым толчкам в спину, продолжал двигаться вперед, нелепо семеня. За время пребывания здесь его неоднократно допрашивал следователь, на все вопросы которого Балтазаре отвечал, ничего не скрывая.
        Был ли он пиратом и грабил ли торговые судна и прибрежные селения и города? Да, пиратствовал и пролил много крови. Проливал ли христианскую кровь? Бывало и это. Бежал ли он из тюрьмы инквизиции, убив при этом двух монахов ордена доминиканцев? Да, совершил это преступление, в чем глубоко раскаивается. Обо всем дотошно расспрашивал следователь, но только не о штурме тюрьмы в Болонье и освобождении обвиненной в колдовстве Яндры делла Скала. Балтазаре, поняв, что Яндра нашла себе нового покровителя, не упоминал ее имя. На допросах в последнее время присутствовал мужчина в прелатской мантии. Он ни разу не задал ни одного вопроса и вообще все время молчал.
        Балтазаре ввели в большую светлую комнату. За столом сидел уже знакомый ему человек в одеянии епископа.
        - Меня зовут Дитрих фон Ним, я секретарь его святейшества Папы Урбана VI. От того, чем закончится наш разговор, зависит ваша дальнейшая судьба. Если бы вас освободили от цепей, сняли бы все обвинения и отпустили, что бы вы стали делать?
        Подобное предположение Балтазаре показалось настолько нелепым, что, несмотря на свое плачевное состояние, он невольно усмехнулся.
        - В таком случае у меня один путь: в монастырь, замаливать грехи.
        - Его святейшество обладает властью освободить человека от грехов, и чтобы это случилось, не надо проводить годы в монашеской келье в молитвах. Что вы на это скажете?
        - Я не достоин подобной милости, ваше преосвященство.
        - Так заслужите ее!
        - Каким образом, ваше преосвященство?
        Раздался глухой удар, от которого содрогнулось вся башня: камень, пущенный из катапульты, ударился в ее стену.
        - Слышите?! Нечестивцы посмели поднять руку на самого помазанника Божьего, понтифика католической церкви! Бог не оставит милостью и помощью своего ставленника на земле. Своим посланцем он может выбрать кого угодно, даже закоренелого грешника, дав ему шанс очиститься от грехов. Вполне логично, что грешник, став на праведный путь, помогает помазаннику Божьему. Улавливаете мою мысль, сеньор Балтазаре?
        - Но чем я могу помочь понтифику? У меня нет войска, а сам я могу лишить жизни немало врагов, но не целое неприятельское войско.
        - Я много знаю о вас из протоколов допросов и еще больше мне рассказали о вас.
        «Уж не это ли тайный покровитель Яндры? Больше, чем она и Ринери, никто обо мне не расскажет».
        - Много крови, жестокости и смерти! Дерзкие нападения на прибрежные города Берберии, морские бои с превосходящим по силе противником, всегда заканчивающиеся вашей победой. А если вспомнить, что вы на несколько часов стали властителем Болоньи, при этом имея в своем распоряжении лишь несколько сотен человек? Большой, хорошо укрепленный город пал перед вами, не имеющим ни артиллерии, ни многочисленного войска. Вашей смелости и уму можно позавидовать. Я думаю, что церковь с охотой примет вас в свое лоно, и не простым монахом. Вам нужно только показать, на что вы способны. Вы готовы проявить себя?
        - Мне надо знать расположение войск противника, прикинуть, каковы его силы, и иметь карту местности. Я хотел бы пообщаться с офицерами местного гарнизона. И мне нужны помощники - Ринери Гуинджи и Гуиндаччо Буонакорсо.
        - Вы уже ставите условия? Хорошо, они будут рядом с вами, а вы - под моим неусыпным оком. Рональдо!
        Из-за портьеры сразу вышел офицер с обнаженным кинжалом. Он с неохотой вложил его в ножны.
        - Распорядитесь, чтобы с сеньора Балтазаре и его друзей сняли оковы, хорошо их накормили и дали им все, что потребуется. И ни на минуту не спускайте с них глаз! Если попытаются сбежать, немедленно убейте. Вам, сеньор Балтазаре, следует не позднее завтрашнего утра сообщить мне о ваших планах относительно окружившего нас врага.
        Войска короля Карла ввиду пассивной обороны Ночеры чувствовали себя в безопасности и ждали, когда катапульты разобьют стену, чтобы начать штурм. Но самой большой удачей было то, что король покинул войско, - неотложные дела позвали его в Неаполь. На этом построил свой план Балтазаре Косса. Ему удалось скрытно вывести из крепости через подземный ход большой отряд, который он сам возглавил. Ночью он подал сигнал, по которому защитники крепости, открыв ворота, напали на спящего противника. Отряд Балтазаре нанес удар по королевским войскам с тыла, его бойцы нападали с криками «Висконти! Висконти!», что лишь усилило панику, охватившую врага. Командующий королевским войском был абсолютно уверен, что его атаковали воины могущественного миланского властителя Филиппо Мария Висконти, а не деморализованные, как он считал, защитники крепости. Нападение было настолько неожиданным и молниеносным, что воины короля почти не защищались, они спасались бегством, оставив на поле боя все катапульты и обоз с провиантом и фуражом. Потери были столь ощутимы, что войску короля Дураццо пришлось отступить до самого Неаполя,
и потребовалось время на то, чтобы восстановить его боеспособность.
        Балтазаре Косса ввели в кабинет Папы Урбана, пожелавшего встретиться с пиратом, одним ударом снявшим осаду с крепости и нанесшим поражение королю Дураццо, который считался очень опытным военачальником. Низкорослый Папа долго молча рассматривал коленопреклоненного крупного мужчину, красивого дерзкой, хищной красотой. Он относился к тому типу людей, которые ему не нравились уже тем, что природа их щедро одарила всем, за исключением одного - ума. По его мнению, сложившемуся за долгие годы, сила и красота мужчины указывает на его крайне ограниченные умственные способности. Это как яркая окраска у ядовитых насекомых, предостерегающая: не трогай меня, не имей со мной дела! Да разве может красивое и сильное животное, падкое на самок, годиться на что-то, кроме как на их покрытие? Архиепископ Бари Бартоломео Преньяно, став Папой Урбаном VI не только волею Провидения[43 - После смерти Григория XII, вернувшегося в Рим после «авиньонского пленения», прошли народные волнения с требованием, чтобы Папой был избран римлянин. Папой избрали Преньяно в его отсутствие на конклаве.], но и благодаря стечению
обстоятельств, мечтал искоренить сластолюбие и прелюбодейство. Заняв трон понтифика, он назначил двадцать девять новых кардиналов, лично отбирая каждую кандидатуру, но через какое-то время его ставленники уже ничем не отличались от своих предшественников, впав в грех блуда и симонии, словно кардинальские и епископские мантии были залогом заражения этим недугом. А если это болезнь, то ее надо лечить, и лекарство должно быть очень горьким. Папа Урбан нашел такое лекарство - страх и неотвратимость наказания! Только они могли излечить высших сановников Церкви от такого недуга.
        Человек, стоящий перед ним, ломал его устоявшиеся представления. Он был красив, силен и, как ни странно, умен - считался одним из лучших студентов-теологов Болонского университета, а став пиратом, за короткое время обзавелся флотилией и, грабя торговые суда, легко уходил от преследования. Безумная идея секретаря Нима прибегнуть к его помощи дала результат: он помог в короткое время проучить наглеца Карла Дураццо, забывшего, кому обязан короной.
        - Ты оказал Церкви большую услугу. Теперь ты не пленник, ворота крепости перед тобой и твоими спутниками открыты - я отдал распоряжение камерленго. Ко всему ты получишь сто золотых дукатов. Ты доволен?
        - Ваше святейшество, мне не нужно золото или иные материальные ценности. Во время бури, уничтожившей мой флот, на меня снизошло озарение, и я больше никогда не вернусь к гнусному пиратскому ремеслу. Груз грехов прежней жизни давит на меня, не дает свободно дышать, жить. Вина моя велика: я погубил множество невинных людей, в чем глубоко раскаиваюсь и хочу хоть чем-то искупить свои прегрешения. Я хочу пожертвовать Церкви все, что имею, а это многие тысячи золотых, серебряных монет и иные ценности, хранящиеся на острове Искья, в родовом замке моей семьи. Могу ли я, великий грешник, надеяться на искупление грехов? Или нет мне прощения, святейший?
        Понтифик, нахмурившись, задумался, а затем медленно и важно произнес:
        - Возвращение заблудшей овцы приветствуется Церковью. Готов ли ты исповедаться в своих грехах?
        - Горю желанием, святейший, надеюсь этим хоть немного облегчить свою душу.
        - Я тебя слушаю, раб Божий Балтазаре Косса.
        Коленопреклоненный пират покаялся в своих грехах: прелюбодействовал с замужними женщинами; соблазнял и развращал юных девиц; насиловал пленниц с захваченных кораблей, а их команды обращал в рабов или отправлял на корм акулам; с богатых пленников требовал выкуп, а если его не получал, то убивал их. Покаянная исповедь бывшего пирата длилась больше часа, и утомленному понтифику казалось, что ей не будет конца.
        - Достаточно, вижу, что ты осознал свои грехи и у тебя больше нет греховных желаний. Во имя Отца, Сына и Небесного Духа освобождаю твою душу от грехов совершенных злодеяний!
        Понтифик три раза перекрестил Балтазаре и дал ему поцеловать золотой крест, украшенный драгоценными камнями.
        - Встань, Балтазаре Косса. Своей властью первосвященника католической Церкви освобождаю твою душу от грехов. Живи и больше не греши!
        Балтазаре Косса продолжал стоять на коленях, просительно глядя на понтифика.
        - Чего еще ты хочешь? - недовольно нахмурился Папа Урбан.
        - Святейший, я хочу посвятить себя духовной жизни. Позвольте стать простым монахом, чтобы в молитве и трудах праведных найти успокоение. Меня считали одним из лучших студентов-теологов в Болонском университете.
        - Я удовлетворю твое желание, но Церковь сейчас находится в тяжелом положении, поэтому спокойствия не жди. Я подумаю, где можно использовать твои знания и опыт. Скажи, чтобы позвали ко мне секретаря, через него я передам свою волю.
        Через час Дитрих фон Ним сообщил Балтазаре решение понтифика:
        - Поздравляю тебя, брат Балтазаре. Ты остаешься при его святейшестве в качестве субдиакона[44 - Промежуточная ступень церковнослужителя между малыми чинами и высшими степенями священства (диаконом, священником, епископом).]. Будешь выполнять его особые поручения.
        - Что будет с Ринери и Гуиндаччо Буонакорсо?
        - Помнится, они, как и ты, дали клятву посвятить себя Богу. Они станут монахами, и их судьба будет неразрывно связана с твоей.
        Секретарь Папы испытующе посмотрел на Балтазаре и с едва заметной иронией поинтересовался:
        - Тебя не волнует судьба твоей спутницы, сеньоры Яндры делла Скала?
        - Ничуть. Думаю, она сумеет позаботиться о себе, сеньор секретарь.
        - Совершенно верно, брат Балтазаре. С этого момента ваши пути расходятся, ведь твой путь - служение Богу и Папе Урбану VI. Я бы даже сказал, в первую очередь понтифику, а потом Богу. А твою спутницу ожидает совсем другая жизнь.
        Балтазаре смиренно склонил голову и про себя произнес: «Как знать! Пути Господни неисповедимы, а наши с Яндрой судьбы тесно переплетены, сеньор секретарь Папы. Пока все складывается весьма удачно, и это доказывает, что мною выбран верный путь».

        Часть 4
        ЛЕГОК СПУСК ЧЕРЕЗ АВЕРН

        4.1

        С Римом я познакомилась через окошко такси и ничего интересного по дороге не увидела. Гостиница находилась на окраине, среди новостроек. Я надеялась, что у меня будет время увидеть все достопримечательности, в том числе Колизей, старинные базилики и Ватикан. Но пока мне надо было серьезно подготовиться к предстоящему путешествию в прошлое.
        Мануэль и в самом деле обеспечил меня максимумом информации о Балтазаре Косса и его окружении. За несколько часов я узнала о нем довольно много, но, на мой взгляд, все же недостаточно для выполнения порученной мне миссии. В его биографии тронуло меня только то, что ради любви к Яндре он взял штурмом здание магистрата в Болонье и, рискуя жизнью, освободил ее. Все остальные факты вызывали отвращение: неимоверная жажда власти и богатства и невероятная развращенность. Понравившихся ему женщин он добивался любыми способами, не брезговал и насилием, даже когда стал священником.
        Впрочем, на духовной стезе он все же оставался воином, точнее, пиратом в монашеском одеянии. Умный, весьма подкованный как теолог, мастер плести интриги, отличный организатор и военачальник, он пришелся Папе Урбану VI ко двору и за короткое время прошел путь от субдиакона до епископа. Невежественный Бонифаций IX постоянно руководствовался его советами и в конце концов сделал его кардиналом. Нуждались в его услугах и Иннокентий VII, Григорий XII, а особенно Александр V. Если на каком-то этапе у Косса не складывались отношения с Папой, то он действовал быстро и решительно. Папа Иннокентий VII попытался забрать у него богатую Болонью и вскоре скоропостижно скончался, как было позже установлено, от медленно действующего яда.
        Папа Григорий XII был осторожен с угощениями Косса, но также позарился на богатство первого кардинала, посчитав, что у того всего слишком много. Балтазаре Косса, поняв, что в этом случае вариант с ядом не пройдет, пошел на прямую конфронтацию с Папой и не очень расстроился, когда тот предал его анафеме. «Если Папа не устраивает, то нужно избрать нового Папу!» - решил Косса и сделал это очень ловко на организованном им Вселенском соборе. Ему даже предложили папскую тиару, но он отказался в пользу грека Петра Филарга, ставшего Папой Александром V, а фактически его марионеткой. Не забыл он и своих друзей: Гуинджи Ринери стал епископом Фано, Гуиндаччо Буонакорсо, хоть и остался простым священником, что для неграмотного пирата было уже немало, все время находился при Балтазаре Косса, исполняя его самые щекотливые поручения.
        Изгнав из Рима неаполитанского короля Владислава, Косса продолжал удерживать Александра V в Болонье, и в нужный момент тот умер от странной болезни, очень похожей на отравление. К этому времени Балтазаре Косса почувствовал себя достаточно сильным, чтобы самому занять трон понтифика. Однако Папой он пробыл всего пять лет и был с позором низложен на Вселенском соборе, где ему были предъявлены обвинения по семидесяти пяти пунктам, из которых двадцать засекретили ввиду их чудовищности. Его обвиняли в инцесте, содомии, многократных насилиях над монахинями, убийствах, симониях. Особенно меня потрясло то, что Балтазаре одновременно сожительствовал со своей незаконнорожденной дочерью и ее матерью. А чтобы уничтожить неаполитанского короля Владислава, снова захватившего Рим, он пожертвовал жизнью своей внучки, которая также была его любовницей. Меня очень удивило и то, что его любовницы в молодые годы, Яндра и Има, продолжали его любить и даже соперничали друг с другом.
        Вот к такому чудовищу в человеческом обличье мне следовало отправиться. Единственное, что меня успокаивало, так это то, что Гоша уже там и я могу рассчитывать на его поддержку.
        Я знала, что энерджи будут пытаться сделать так, чтобы Балтазаре Косса овладел колдовским гримуаром и с его помощью остался на папском престоле. Этому способствовало то, что в настоящем гримуар находился у энерджи, так что у них была возможность переписать заново шестисотлетний отрезок мировой истории.
        Нам с Гошей предстояло попасть в ближайшее окружение Балтазаре Косса и действовать по обстоятельствам, так как конкретного плана не было. Его номер в гостинице находился недалеко от моего, но встретиться мы сможем, только вернувшись в наше время.
        Выключив нетбук, я устало откинулась на спинку кресла. Глаза болели от напряжения, хотелось отключиться хотя бы на несколько минут. Сейчас чашка крепкого кофе была бы в самый раз. Я подняла трубку телефона, собираясь сделать заказ в номер, и посмотрела на часы: до перехода осталось пять минут! Время пробежало незаметно, и от кофе мне пришлось отказаться.
        Прижав анкх к груди, я закрыла глаза. Внезапно комната закружилась, и вот я уже нахожусь за ее стенами в непроглядной тьме. Безудержное падение вниз, приступ тошноты, и я взмываю…

        4.2.
        Рим, 7 июня 1413 года от P. X.

        На этот раз я оказалась в движущейся карете. Внутри двое: огромный пузатый монах с перевязанным черной лентой правым глазом, на груди красуется массивный золотой крест, пальцы рук унизаны дорогими перстнями, и сухонький маленький мужчина в дзимарре. Обоим на вид еще нет пятидесяти. Мое появление прошло незамеченным, как и следовало ожидать. Монах достал из-под сиденья большую флягу и сделал несколько глотков. Сидевший напротив мужчина с презрением и досадой наблюдал за ним. Монах оторвался от фляги, тряхнул ее так, что внутри булькнуло, и предложил:
        - Сеньор секретарь, не желаете ли отведать арагонского вина? Оно значительно лучше, чем то, которое делают в Романье, правда, не сравнится с тосканским.
        - Хватит нести чушь, Гуиндаччо! - взорвался человечек в дзимарре. - Заливаешь в утробу вино, мысли у тебя только о еде, из-за частых остановок мы потеряли столько времени! Нам надо добраться до Рима раньше, чем там будут войска короля Владислава[45 - Владислав I Дураццо, король Неаполя, сын Карла III.]. У него хорошо обученное войско и захват им Рима - только вопрос времени.
        Меня бросило в жар: «Это верный Санчо Пансо Папы Иоанна XXIII Гуиндаччо Буонакорсо?»
        - До Рима не больше десяти миль, Дитрих. Святейший попадал и не в такие передряги! Помнишь, как обложили Папу Урбана, а Косса малыми силами сумел победить неаполитанцев? В прошлом году святейший вместе с анжуйцами разгромил Владислава и чуть не захватил его в плен.
        - Я все помню, Гуиндаччо, но времена меняются, и Людовик Анжуйский[46 - Граф Анжу, Прованса и Мэна, Людовик II Анжуйский, претендовавший на Неаполитанское королевство.] уже не придет на помощь святейшему, и все потому, что тот повел себя неразумно - не выполнил своих обещаний.
        Слава тебе Господи, что Людовик не стал поддерживать антипап: арагонца де Луна и венецианца Анджело Коррера[47 - Антипапы Бенедикт XIII и Григорий XII, противостоящие Папе Иоанну XXIII.]. Вместо того чтобы задобрить кардиналов, выплатить каждому обещанные восемь тысяч золотых, святейший неразумно раздает деньги писакам и прочему сброду, чьи заслуги - лишь знание мертвых языков и вытаскивание на свет Божий еретических трактатов. Нет чтобы порадовать вечно бунтующих римлян праздником, так он увеличивает налоги, что, естественно, вызывает недовольство. И после всего этого он рассчитывает, что римляне будут защищать его с оружием в руках? Еще римские императоры придумали надежную уздечку для римлян: «Хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ!» Кто из правителей Вечного города следовал этому лозунгу, тот держал в покорности строптивых римлян.
        - Святейший - наместник Бога на земле! Преемник святого Петра! Святой долг каждого католика встать на защиту Папы, под знамена Церкви! - горячо произнес Гуиндаччо. Затем уже обычным тоном добавил: - Эти дармоеды, новый секретарь Папы Поджо Браччолини и нотабль Леонардо Бруни[48 - Гуманисты, писатели, переводчики античных авторов на тот период состояли в римской курии.], мне тоже отвратительны. Они умеют только попусту молоть языком. Хотел бы я посмотреть на них в бою! Появятся ли они на городских стенах, когда придется всем сообща отбиваться от короля Владислава?
        - У меня плохое предчувствие, Гуиндаччо. Помнишь, что случилось во время вечерни, которую отправлял святейший в Ватиканской капелле? Когда сразу после пения гимна «Veni creator spiritus» вместо Святого Духа показалась косматая сова с горящими глазами, вперившаяся в Папу? И на следующую службу она опять прилетела. Эти знаки не к добру, есть в этом нечто зловещее.
        - Я лично убил ту сову палкой, и со мной ничего не произошло. Все это глупости. Тот год был хорошим, король Владислав потерпел сокрушительное поражение под Рокка Секка.
        - Король Владислав, взяв Рим, чтобы ублажить римлян, ввел семь выборных от народа Рима, вошедших в городской совет десяти. А Папа Иоанн вновь сосредоточил всю власть в своих руках и увеличил налоги. Он считает, что римляне - это команда пиратов на корабле! Когда приходится затягивать пояс потуже, думают не о духовном, а как бы набить брюхо, и благоволят тем, кто этому способствует.
        - Поостерегись, Дитрих! Святейший не любит, когда вспоминают о его пиратском прошлом, и если он не вздернет тебя на рее, то найдет способ заставить проглотить язык.
        - Надеюсь, Гуиндаччо, ты не передашь наш разговор святейшему? - голос у тощего стал елейно-просительным. - Мы ведь старые приятели, вспомни, если бы тогда я не ходатайствовал перед Папой Урбаном о тебе, то неизвестно, что бы с тобой сталось.
        Гуиндаччо расхохотался, его огромный живот чуть не выскочил из рясы.
        - Святейший все помнит, но не любит тех, у кого такая же хорошая память на то, о чем следует забыть, - сказал он.
        Мне стало ясно, что спутник Гиундаччо не кто иной, как секретарь Папы Дитрих фон Ним.
        - Молчу, Гуиндаччо. Ты говоришь, что арагонское вино лучше тосканского? - Тощий протянул руку к фляге, но толстяк, смеясь, убрал ее.
        - Мне послышалось, или ты и в самом деле пригласил меня сегодня на ужин в таверну «Золотой рог»?
        - Да, Гуиндаччо, с меня пирушка, - со скорбным лицом произнес фон Ним.
        - Ладно, промочи горло, приятель. - Гуиндаччо протянул флягу секретарю Папы, и тот с усилием сделал несколько глотков.
        Карета замедлила ход, Гуиндаччо выглянул из окна.
        - Дитрих, за приятной беседой мы и не заметили, как добрались до Рима.
        Секретарь Папы с ненавистью посмотрел на Гуиндаччо, пока тот, высунув голову из окна кареты, глазел по сторонам. Мне самой было любопытно взглянуть на средневековый Рим.
        Грязные узкие улицы, вонь, множество нищих, ободранные дома - и вдруг богатый палаццо. Как по мне, в Форли было гораздо уютнее. Но чем дальше мы ехали, тем дома становились выше и наряднее. Наш путь пролегал вдоль Тибра, мы миновали огромную башню-замок с поврежденной фигуркой ангела наверху, главную папскую цитадель и тюрьму[49 - Замок Святого Ангела, бывшая усыпальница римского императора Адриана.], охранявшую въезд на мост. Затем мы пересекли площадь и проехали мимо базилики Святого Петра. Мне вспомнилось когда-то прочитанное: на этом месте раньше стоял цирк императора Нерона. Существует легенда, что, когда волхв Симон погиб во время соревнования с апостолом Петром, Нерон, почитатель учения волхва, натравил на апостола Петра львов. Учение Симона-волхва, получившее позже название гностицизм, длительное время соперничало с христианским.
        Площадь Святого Петра, известная мне в современном обличье по фотографиям, оказалась значительно меньше и была зажата с трех сторон каменными домами. На ней был установлен мраморный обелиск с металлическим шаром наверху, а с другой стороны - огромный каменный трехярусный фонтан и рядом с ним - длинное каменное корыто, в которое постоянно текла вода из скалящихся масок, напоминающих мне сатиров. Из этой грандиозной поилки брали воду горожане для себя и тут же поили коней. Здание базилики Святого Петра более приземистое, ко входу ведут множественные ступени. Его фасад украшен фигурами святых и библейскими сценами. И Апостольский дворец, возле которого мы остановились, имел совсем другой вид - у него была плоская крыша и гораздо меньшие размеры, отсутствовала знаменитая колоннада[50 - Современный вид площадь стала приобретать только к XVII в., после перестройки по проекту Дж. Бернини.], ныне обнимающая площадь полукругом с двух сторон.
        Когда монахи вышли из кареты и стали подниматься по мраморным ступеням ко входу, я заметила, что за нашей остановилась другая карета, из которой вышли мужчина в епископском одеянии и женщина, лицо которой было скрыто под густой вуалью. Гуиндаччо незаметно сделал знак мужчине, и тот слегка кивнул в ответ. Похоже, этот толстяк не так прост, как мне показалось!
        Внутри Апостольский дворец поразил величием и роскошью отделки, мозаикой пола. Мой взгляд скользил по здешнему великолепию, пытаясь сохранить все это в памяти. Гуиндаччо и Дитрих фон Ним спешили на встречу с Папой, так что рассмотреть все как следует было некогда, я должна была сосредоточиться на задании. Во-первых, где может в это время находиться гримуар, который Папа Сильвестр II определил в папскую библиотеку?
        Из информации, полученной от Мануэля, я знала, что папская библиотека упоминалась еще во времена Папы Дамасия[51 - Был епископом Рима с 366 по 384 год. Первым из римских епископов стал называть себя Папой.], а в VIII веке была введена должность библиотекаря. Когда Папа Бонифаций VIII вступил в конфликт[52 - Бонифаций отстаивал верховенство духовной власти над светской, власти Папы над властью короля.] с французским королем Филиппом Красивым и был пленен в родном городе Ананья, где вскоре скоропостижно скончался, папские дворцы в Риме были разграблены городской чернью. То, что осталось от библиотеки, вывезли в Асизи, а затем в Авиньон, куда на многие десятилетия была перенесена папская резиденция. Судя по всему, гримуара в это время в Риме не должно быть, и воспользоваться им Балтазаре Косса не сможет. Каким образом энерджи предоставят гримуар Балтазаре Косса, неизвестно, как и то, где он может храниться. Не исключено, что часть библиотеки осталась в Риме, в каком-нибудь тайнике. В то время рукописные книги стоили очень дорого, так как процесс их изготовления был трудоемким и занимал много времени,
к тому же переплеты украшали драгоценными камнями и золотом.
        Папа Иоанн XXIII встретил секретаря Дитриха фон Нима и Гуиндаччо Буонакорсо в огромном роскошном кабинете, который великолепием и величием был под стать своему хозяину. Балтазаре Косса был человеком высокого роста и мощного телосложения, которое угадывалось под папской мантией. Высокий лоб, римский нос, упрямо сжатые губы и глубоко проникающий взгляд больших глаз - один только внешний вид говорил уже о том, что это человек неординарный, и, чего греха таить, должен очень нравиться женщинам.
        Облачен он был в длинную белую рясу и накидку с капюшоном, окаймленную белой фашью, с вышитым гербом с двумя ключами. На груди поблескивал массивный золотой крест, украшенный драгоценными камнями. Когда на крест падал свет, они сверкали, притягивая взор. На голове у Папы была белая цилиндрическая шапочка дзукетто.
        Докладывал Дитрих фон Ним, его то и дело прерывал Папа, когда тот начинал говорить напыщенно, гордясь своей ловкостью в ведении тайных переговоров с герцогом Фридрихом Австрийским. Так и не дослушав длинный сбивчивый рассказ секретаря, Папа Иоанн резко прервал его:
        - Герцог Фридрих с армией не придет мне на помощь, это главное и единственное, что ты должен был мне сказать! Ты не оправдал моего доверия, не сумел убедить герцога. Пошел прочь!
        Секретарь побледнел, и, склонив голову в поклоне, пятился до самых дверей. Мне было известно, что в недалеком будущем фон Ним сыграет немаловажную роль в низложении Папы Иоанна. Несмотря на мое отрицательное отношение к Балтазаре Косса, он все же напоминал льва, а его секретарь - хорька. Когда Дитрих фон Ним покинул кабинет, Папа Иоанн повернулся к Гуиндаччо:
        - Ты был в Болонье, Форли, Имоле? Какая обстановка в городах?
        - Там все спокойно, святейший. Кардинал Джакомо Изолани уже выполняет твое указание - собирает армию и ведет переговоры с кондотьером Сфорца, чтобы тот ее возглавил. Я передал Изолани сто тысяч золотых дукатов, как ты велел, святейший.
        - Владислав слишком напорист и нагл, не составит особого труда создать противостоящую ему коалицию. Милан, Флоренция, император Сигизмунд поддержат меня, а за ними подтянутся и другие. Пока у меня достаточно сил и средств, чтобы удерживать дерзкого неаполитанца перед воротами Вечного города. Но не исключено, что мне все же придется оставить Рим и на какое-то время перебраться в Болонью. Уж слишком тут накалена обстановка. Даже то, что я отменил налог на вино и вернул выборных в римскую курию, пока мало помогло: город бурлит. - Папа нахмурился, задумавшись, а потом спросил:
        - Ты ее привез?
        - Да, святейший, ее и Ринери Гуинджи. Он изъявил желание в эту трудную минуту быть рядом с тобой, как бывало и прежде.
        - Епископ Ринери тоже здесь? Пока я хочу видеть только ее, пусть она немедленно придет сюда.
        - Слушаюсь, святейший. - Тучный Гуиндаччо с неожиданной для его комплекции живостью покинул кабинет.
        Папа Иоанн достал из стола лист бумаги, испещренный непонятными значками, и вперился в него.
        Дверь открылась и вошла та самая незнакомка, что следовала за нами в другой карете. Резким движением отбросив вуаль, она открыла свое прекрасное лицо и, гордо вскинув голову, упругим шагом направилась к сидящему за столом Папе. Когда она приблизилась, я увидела, что это зрелая женщина и ей уже за сорок. Хотя она хорошо сохранилась, поблекшая кожа, морщинистая шея и руки предательски выдавали возраст.
        - Рад тебя видеть, Яндра.
        - Наконец ты вспомнил обо мне, Балтазаре! Помнишь мое пророчество, что твоя сила и мое присутствие в твоей жизни неразделимы?
        - Ты хорошо выглядишь, Яндра.
        - Достаточно хорошо, чтобы ты смог вновь в меня влюбиться, Балтазаре?
        - Я никогда не забывал тебя, Яндра.
        - До тех пор, пока не стал понтификом. Тогда ты оставил меня одну в Болонье.
        - Сомневаюсь, Яндра, что ты когда-нибудь была одна.
        - Тебе тоже было меня мало, даже когда мы были молоды и любили друг друга.
        - Ты любила меня, Яндра?
        - Я тебя обожаю, Балтазаре, только ты мою любовь не ценишь. Судя по тому, что ты прислал за мной Одноглазого, тебе нужна моя помощь? - Женщина холодно улыбнулась и произнесла с сарказмом: - Помощь отверженной любовницы могущественному понтифику?
        - Я соскучился по тебе, Яндра.
        - Балтазаре, я буду жить в твоих покоях, в Апостольском дворце?
        - К сожалению, это невозможно. Я снял для тебя прекрасный палаццо, совсем недалеко отсюда, и буду часто тебя навещать.
        - Пока будешь нуждаться в моих услугах? - рассмеялась женщина.
        Признаться, я не ожидала, что в Средневековье бывшая любовница может так дерзить, разговаривая со всесильным Папой. Судя по каменному выражению его лица, ему это тоже не нравилось, но, видно, уж очень нужна была ему ее помощь. Но в чем?
        - Мы будем неразлучны, ты и я, как в прежние времена. Я был очень занят, поэтому тебе пришлось немного поскучать в Болонье.
        - Два года и десять месяцев, Балтазаре! Но я тебя люблю и готова помочь. Слушаю тебя.
        - Король Владислав собрал большую армию и скоро будет под стенами Рима, а у меня совсем мало сил.
        - Ты хочешь, чтобы я помогла, как в случае с папами Иннокентием VII и Александром V? Тебе требуется помощь ведьмы?
        - Не произноси подобное в этих стенах, они могут иметь уши. Ты поняла меня, и я этому рад.
        - Я знала об этом задолго до нашей встречи и могу тебе помочь. У меня есть волосы Владислава и вещи его покойной первой жены. Я могу наслать на него лемура[53 - В древнеримской мифологии: души людей, умерших насильственной смертью; ночами они мучают людей.] в облике несчастной Констанции[54 - Король Владислав, находясь в изгнании, женился на дочери сицилийского адмирала Андреа Кьярамонте; благодаря ее богатому приданому он смог продолжить борьбу за неаполитанский престол. После казни арагонским королем тестя Андреа Кьярамонте Владислав покинул жену, и она вскоре умерла при странных обстоятельствах.]! Даже мой дядя Бартоломео не избежал моей мести, хотя ему казалось, что он от меня хорошо спрятался.
        - Как скоро это может произойти?
        - Больше двух месяцев редко кто может протянуть.
        - Долго, яд действует быстрее.
        - Но тогда надо найти того, кто очень близок к королю. У меня есть другое, более действенное средство.
        - Хорошо! Что ты хочешь взамен?
        - Отошли Иму к ее мужу. Я знаю, что она здесь и живет в твоих покоях!
        - Это невозможно!
        - Только при этом условии я помогу Владиславу умереть, а ты сохранишь трон понтифика!
        - Уходи, Яндра. Я сделал ошибку, обратившись к тебе.
        - Я заглянула в твое будущее, и оно меня опечалило: тебе недолго быть понтификом, Балтазаре. Но я могу сделать твое будущее более светлым. Ведь твои беды в тебе самом, а спасение - рядом с тобой.
        - Мое спасение в тебе?
        - В моей помощи. Удали Иму, и ты удержишь тиару, в ином случае ты потеряешь все, в том числе Иму и меня. Взвесь, Балтазаре, что для тебя важнее: папская тиара или любовь уже немолодой женщины?
        - Не забывайся, Яндра! Для тебя, как и для каждого католика, я верховный первосвященник Вселенской церкви, викарий Христа! Долг каждого католика…
        - Для меня ты был и останешься Балтазаре Косса, какую бы ты мантию ни надел, какой бы шапкой ни прикрыл свою голову, раб рабов Божьих Иоанн!
        - Что тебе известно, Яндра?
        - Сегодня ночью король Владислав будет в городе.
        - Это невозможно! Его войско еще далеко, а для того, чтобы под стены Рима прибыла осадная артиллерия, потребуется не одна неделя!
        - Бывает, один осел, груженный золотом, может сделать больше, чем сотня осадных орудий. Вспомни, как ты проник в Болонью, освобождая меня!
        - Меня готовы предать? Кто именно? Скажи, что ты знаешь, Яндра?!
        - Заглядывая в будущее, я не вижу имен, а только события. Не послушаешься меня, и тебя предадут - все как один! Ты сам себя предашь, добровольно отказавшись от папской тиары!
        - Этому не бывать, Яндра! Скорее смерть…
        - Что ты знаешь о смерти, Балтазаре? - рассмеялась недобрым смехом Яндра. - У тебя есть совсем немного времени, чтобы выполнить, что я прошу, и сохранить папскую тиару.
        - Уходи прочь, Яндра! Ты играешь с огнем!
        - Ты хочешь отравить Владислава с помощью Диноры, твоей юной любовницы?
        Балтазаре побледнел и в ужасе уставился на Яндру. Мне стало ясно, что так оно и было.
        - Возможно, тебе это удастся, но даже смерть Владислава не спасет тебя. Только я смогу тебе помочь! Принимай решение, Балтазаре!
        Зловеще усмехнувшись, Яндра развернулась и легкой походкой пошла к выходу. Уже на пороге она обернулась:
        - Твое счастье неразрывно связано со мной, Балтазаре. Помни это, как и то, что я тебя люблю! Пока люблю. - С этими словами она вышла.
        Теперь у меня не было сомнений в том, что Яндра связана с энерджи, - настолько верно она описала, что ожидало Балтазаре Косса в будущем. Король Владислав хитростью овладеет Римом, но будет отравлен с помощью Диноры. Бедная девочка будет уверена, что подсыпает в питье любовное зелье, а не отраву, и умрет вместе с королем. Смерть Владислава не поможет Папе Иоанну, его призовут на Вселенский собор, предъявят множество обвинений и заставят отречься от папского престола. Из тюрьмы Балтазаре выйдет лишь незадолго до смерти.
        Не раздумывая, я последовала за Яндрой, так как была уверена, что словами та не ограничится. Из информации, полученной от Мануэля, мне было известно, что на теле Яндры имеются «знаки ведьмы», поэтому в нее не мог внедриться энерджи, а значит, они нашли способ, как использовать ее в своих целях. Что, как не ревность, ослепляет человека и толкает на неразумные поступки? Думаю, энерджи выбрали этот путь - заставили Яндру ревновать и ненавидеть Иму, ее давнюю подругу.
        Яндра шла настолько быстро, что я едва успевала за ней. По ее лицу было видно, что внутри у нее бушует буря и она с трудом сдерживается, не давая ей выплеснуться наружу истерикой и слезами. Следующий шаг Яндры был мне известен: она наймет убийц, и те заколют бедную Иму, оставившую в Пизе любящего мужа. Она после десяти лет замужества бросила все, только чтобы быть рядом с Балтазаре Косса, ее первой и единственной любовью.
        Яндра села в поджидающую ее карету. Я составила ей невидимую компанию и, пока мы ехали, предалась размышлениям.
        Я недоумевала: все происходило так, как и должно было происходить, и это настораживало. Для энерджи было крайне важно, чтобы Балтазаре Косса завладел гримуаром, который позволит ему сохранить папскую тиару, и это было бы ужасно, так как симбиоз пирата Балтазаре Косса и кровожадного духа Аттилы-Арбателя не сулит миру ничего хорошего.
        Но если энерджи решили использовать для этих целей Яндру, то почему та выдвинула Папе ультиматум, неприемлемый для него? Балтазаре Косса не из тех людей, на которых можно давить, он всегда поступает по-своему. Но что, если я ошибаюсь и Яндра не имеет ничего общего с энерджи? Тогда я пошла по ложному пути, и главные события сейчас развиваются в Апостольском дворце.
        И все же Яндра - наиболее подходящая фигура из окружения Балтазаре Косса для осуществления планов энерджи. Ведь передать ему гримуар - это даже не половина дела, а лишь малая его часть. Пользоваться им может только человек, обладающий магическими знаниями, такой, как Яндра. Но, может, подобный человек есть и в окружении Папы Иоанна и он просто не попал в наше поле зрения? Ведь магия, чернокнижие и алхимия были весьма распространены в Средневековье, и многие духовные лица тайно занимались этим.
        Карета остановилась, и к окошку подскочил худощавый мужчина в широкополой шляпе, с холодным, презрительным взглядом. Яндра молча протянула ему мешочек с монетами и приказала кучеру трогаться. У меня внутри все похолодело: я была свидетельницей того, как наемный убийца получил деньги за убийство ни в чем не повинной женщины, виноватой лишь в том, что полюбила негодяя, на любовь которого претендует другая женщина. Я горела желанием последовать за ним, чтобы не позволить совершить убийство, и лишь усилием воли сдержала себя: я не имела права идти на поводу у своих чувств, выполняя столь важную миссию. Я уже была научена горьким опытом, полученным в Форли.
        Карета въехала на постоялый двор. Яндра сняла комнату на втором этаже и сразу поднялась в нее. Туда же понесли багаж - несколько деревянных сундуков, которые, судя по тому, с какими усилиями тащила их прислуга, были довольно тяжелыми. Ей принесли миски с аппетитно пахнущим мясом и овощами и бутыль с вином, но Яндра едва притронулась к еде и вскоре велела все это унести. Она то нервно ходила по комнате, то садилась на массивный деревянный стул с прямой неудобной спинкой и молча смотрела в одну точку. Когда стало смеркаться, ей принесли лампу, нещадно чадившую и вонявшую, - наверняка в нее залили животный жир.
        Я уже пожалела, что увязалась за ней, поскольку здесь ничего не происходило. Надо было остаться с Папой Иоанном, ведь гримуар в конечном счете должен был попасть в его руки! По-видимому, я ошиблась в отношении Яндры. Надо было спасать положение, а для этого вернуться в Апостольский дворец к Папе, но как мне туда добраться?
        Вдруг послышались тяжелые шаги, и в комнату без стука вошел мужчина, закутанный в темный плащ, в надвинутой на глаза шляпе, так что его лица не было видно.
        - Папа принял твои условия и ожидает тебя. - Мужчина распахнул плащ и снял шляпу, и Яндра воскликнула:
        - Ринери Гуинджи!
        Это был тот самый мужчина, который ехал с ней в карете, но теперь он был в светской одежде, на поясе висели меч и кинжал.
        - Святейший отправил потаскуху Иму к мужу?
        - Имы больше нет - ее убил наемный убийца.
        - Жаль, она не ощутит, как горька доля покинутой женщины! Смерть для нее - избавление от душевных мук, - холодно произнесла Яндра. - Кому это потребовалось убивать потаскуху?
        - Неизвестно, браво удалось скрыться. Возможно, Джайноби не перенес измены жены и решил таким образом наказать предательницу.
        - Желаю святейшему найти заказчика убийства и покарать его. Но эта смерть упростила святейшему принятие решения. И хотя она лишила меня триумфа, я готова выполнить обещанное. Нам надо торопиться! Где Балтазаре?
        - Внизу, в карете. Сама понимаешь, негоже Папе появляться на постоялом дворе.
        Мрачный и опечаленный Балтазаре Косса был одет так же, как и при встрече в кабинете, он лишь сменил шапочку дзукетто на красную широкополую шляпу с кисточками. Рядом с ним сидел верный Гуиндаччо, на нем было светское платье, и он был вооружен.
        - Прими мои соболезнования, святейший, - скорбно произнесла Яндра. - Я не желала Име смерти, только хотела удалить ее от тебя. Она когда-то спасла тебя, а тем самым и меня. Пусть земля ей будет пухом!
        - Аминь! - глухо произнес Балтазаре Косса. - Каким образом ты собираешься мне помочь, Яндра?
        - Для того чтобы помочь тебе, необходимо обратиться к могущественным силам. О колдовской книге, способной творить чудеса, которой владел Папа Сильвестр II, ты слышал?
        - Да, но я считал, что это лишь легенда.
        - Легенды рождаются не из фантазий, а на основе реальных событий. У Сильвестра не хватило смелости воспользоваться помощью духов, поэтому он проиграл. У тебя всего этого предостаточно, и книга тебе поможет.
        - Ты знаешь, где она находится? Откуда?
        - У меня есть карта, где указано местонахождение тайника, в котором хранится гримуар.
        - Карта? Дай взглянуть на нее.
        - Зачем она тебе? Ведь даже если гримуар попадет в твои руки, ты не сумеешь им воспользоваться. Только с моей помощью сможешь управлять силами, заключенными в этой магической книге.
        - Выходит, теперь я полностью завишу от тебя?
        - Это приятная зависимость, ибо вскоре на белом свете не будет никого могущественнее тебя. И я все время буду с тобой!
        - Где спрятан гримуар?
        - Необходимо как можно скорее попасть в замок Святого Ангела. Можешь мне не верить, но солдаты короля Владислава скоро будут в Риме, поэтому следует поторопиться.
        - Думаю, что на этот раз твое предсказание не исполнится. Я приказал удвоить караулы у ворот и на стенах города. Чтобы иметь возможность наблюдать за тем, как римляне обороняют город, и вдохновлять их на борьбу, я перенес папскую резиденцию из Апостолического дворца в палаццо Орсини, на правый берег Тибра.
        - Поздно, слишком поздно, - покачала головой Яндра. - Лишь с помощью гримуара ты сумеешь удержать власть.
        Когда карета тронулась, Балтазаре Косса заметил:
        - Считается, что этот колдовской трактат был уничтожен во время разграбления Латеранского дворца чернью.
        - Так случилось бы, если бы Сильвестр не принял меры. Часть библиотеки, в том числе и трактаты по магии, труды античных авторов по медицине, астрологии и философии, он отобрал и спрятал в тайнике, расположенном в усыпальнице Адриана[55 - Замок Святого Ангела. Сначала это была гробница, мавзолей, затем - крепость, резиденция пап и хранилище их ценностей и одновременно тюрьма; в наши дни это архитектурный памятник, музей.], которая сейчас используется как крепость. Поэтому, несмотря на предпринимаемые усилия, папы не смогли обнаружить гримуар и сочли все это легендой.
        Карета проехала по мосту через Тибр и остановилась возле огромной башни, сторожившей подступы к Ватикану. По приказу Папы Иоанна испуганные стражники распахнули огромные бронзовые ворота. Внутри оказался пандус, серпантином уходящий наверх.
        Двое солдат пошли вперед, факелами освещая дорогу. Это обрадовало меня: теперь я смогу войти в тело одного из них; однако я не спешила обрести материальность, решив посмотреть, как будут разворачиваться события. Ведь обретя телесность, я стану уязвимой, к тому же я пока не знала, в чьем теле находится энерджи, - Ринери, Гуиндаччо или одного из сопровождающих солдат. Буду действовать по обстоятельствам.
        За солдатами двинулась Яндра, держа в одной руке карту, а в другой - горящий факел; за ней следовали Балтазаре Косса, Ринери Гуинджи, Гуиндаччо и замыкали шествие еще двое солдат. Открывались все новые коридоры, мы проходили мимо множества дверей, но женщина все шла вперед, то и дело сверяясь с картой. Вдруг она остановилась, часто дыша от волнения, и сказала:
        - Нам сюда!
        Только свернули в боковой коридор, как снизу послышался шум и вскоре показался запыхавшийся секретарь Дитрих:
        - Святейший, передовой отряд короля Владислава под началом кондотьера Тартальи вошел в Рим! Им открыли Неаполитанские ворота, захвачен Латерано, и римляне приветствуют неаполитанцев как освободителей! К утру весь город будет в их руках!
        - Как видишь, Балтазаре, и это мое предсказание сбылось. Но это не катастрофа и все еще можно исправить, - улыбнулась Яндра. - Замок Святого Ангела способен выдержать многомесячную оборону, особенно если солдаты будут знать, что защищают главу католической Церкви! Но давайте поспешим, ведь надо провести ритуал вызова духа Арбателя до рассвета.
        - Святейший, вы должны немедленно покинуть город, иначе король может захватить вас в плен, - озабоченно произнес Ринери. - К тому же состояние сеньоры Имы, находящейся в палаццо графа Орсини, не позволит ей ехать верхом, а только в карете, что существенно замедлит передвижение.
        - Как, Има жива? - удивленно воскликнула Яндра.
        - Мне удалось отвести смертельный удар браво, и она лишь легко ранена. - Ринери торжествующе усмехнулся. - Браво признался, что ты, сеньора Яндра, наняла его для этого подлого убийства.
        - Ненавижу! - в ярости выкрикнула Яндра и, выхватив небольшой кинжал, замахнулась на Ринери, но тот успел всадить свой кинжал прямо ей в сердце, и женщина замертво упала на пол.
        - Что ты наделал, нечестивец?! - гневно крикнул Балтазаре, и в этот момент Гуиндаччо бросился с мечом на Ринери.
        Тот отбил удар кинжалом и отбросил толстяка к стене, врезав ему кулаком по физиономии.
        - Что, Гуиндаччо, твоя любовница мертва? Много ли ты открыл ей секретов, деля с ней постель за спиной святейшего? - спросил Ринери, ядовито усмехаясь. - Не хочешь ли рассказать святейшему, как он чуть не застал вас в постели?
        После этих слов толстяк вскочил и кинулся на Ринери, но тот, ловко увернувшись, тоже обнажил меч.
        - Прекратите! - приказал Балтазаре Косса. - Сейчас не время и не место для разборок. О том, что Яндра спит с кем попало, пытаясь таким образом отомстить мне, я знаю давно. Ведь не только одноглазый «красавец» Гуиндаччо делил с ней постель, но и ты, Гуинджи Ринери. Вам я это прощаю! Я и в студенческие годы не был жадным и делился с друзьями своими любовницами. - Тут голос Балтазаре Косса стал громовым. - Но ты, Ринери, допустил непростительную ошибку, ты совершил преступление против меня, убив Яндру до того, как она передала мне колдовской манускрипт Сильвестра! Этим ты мне навредил, а не помог! Для чего ты это сделал?!
        - Святейший, я хотел… - Ринери не успел закончить, так как Гуиндаччо предательски вонзил стилет ему в бок.
        Но не успел толстяк вытащить оружие, как кинжал Ринери раскроил ему шею, и он, обливаясь кровью, рухнул на пол, а рядом с ним упал Ринери.
        - Глупцы! А глупость хуже предательства! - Балтазаре Косса в последний раз окинул взглядом старых друзей, лежащих во все увеличивающейся луже крови, поднял карту, где был отмечено местонахождение тайника с гримуаром, и вместе с секретарем поспешил вниз.
        Я хотела последовать за ними, так как здесь мне делать было нечего, как вдруг услышала свое имя.
        - Иванна… - прохрипел умирающий Ринери. Я опешила от неожиданности.
        - Это я, Гоша… Пришлось воспользоваться телом Ринери, чтобы не позволить Яндре передать гримуар Балтазаре Косса.
        - Гоша?! Я не могу тебе оказать помощь, перевязать рану, - растерялась я, не зная, что предпринять.
        - Мне уже ничем не поможешь… Энерджи оказался хитрее меня… - Ринери-Гоша кивнул на тело Гуиндаччо, которое еще содрогалось в конвульсиях.
        - Гуиндаччо - энерджи?
        - Энерджи воспользовался телом Гуиндаччо, чтобы быть рядом, когда Яндра передаст Папе гримуар. Я его вычислил, но не уберегся… Прощай, Иванна, теперь ты должна вернуться. Помнишь, как?
        - Выход там, где вход, - прошептала я.
        Мне хотелось разрыдаться, прижать к себе голову умирающего Гоши, но я не могла этого сделать, будучи астралом.
        Гоша больше не мог говорить, в груди у него хрипело, а на губах показались кровавые пузыри. Умирал он долго и мучительно. И только когда он навсегда затих, я пошла к выходу из башни.
        «Выход там, где вход». Вошла я в этот мир за пределами Рима, в карете, на дороге, ведущей в Рим из Остии. Мне следовало отправиться туда, и, оказавшись в том самом месте, где был совершен переход, я вернусь в свое время. На душе было прескверно.
        Проблуждав по запутанным улочкам Рима, я вышла на Виа Кассиа, где увидела толпы испуганных людей с пожитками, спешащих покинуть город. Известие о том, что неаполитанцы уже в Риме, облетело горожан с быстротой молнии. И не везде римляне встречали солдат короля Владислава хлебом-солью. Одни бежали, другие закрылись в домах, уповая на крепость их стен, третьи дрались с оружием в руках. Слышались орудийные выстрелы со стороны замка Ангела - его защитники решили сопротивляться, несмотря ни на что. В толпе мелькали мантии прелатов из курии, там были и клирики из свиты Папы. Кто-то из них ехал верхом на муле, другие шли пешком. Далеко впереди виднелся обоз под флагом Папы. Где-то там должен был находиться Папа Иоанн XXIII, торопящийся выбраться из города, ставшего ловушкой.
        Позади послышались дикие крики и возгласы ужаса. Обернувшись, я увидела, как в толпу вклиниваются конные рейтары, коля и рубя всех подряд. Люди метались, пытаясь спастись, а всадники, видимо, получали удовольствие, нападая на безоружных людей, среди которых было и духовенство. В мгновение ока рядом со мной улица опустела, только далеко впереди были видны убегающие, и туда уже мчались с десяток рейтаров, остальные принялись рыться в брошенных вещах. Мне, как астралу, ничего не угрожало, и я спокойно шла вперед, иногда лягая пробегающих мимо алчных рейтаров. Вырвавшиеся вперед рейтары догнали папский обоз и теперь грабили его, к счастливчикам спешили присоединиться другие солдаты неаполитанской армии. Вдруг в одном из домов раздались душераздирающие женские вопли. Видно, стены оказались недостаточно крепки, чтобы защитить от мародеров и насильников обитателей дома. Хотя по доносящимся выстрелам было ясно, что город еще не полностью взят, его уже грабили, как и положено победителям. Мне же еще придется преодолеть не один километр до места перехода, видя эти ужасные сцены.
        Как и в Форли, в Риме Гоша сделал всю работу сам, пожертвовав своей жизнью. Я была к нему несправедлива, не замечая за его безалаберностью, внешней бравадой и пофигизмом человека большой души. Помня о моей неопытности, он принял удар на себя, возможно, этим сохранив мне жизнь. Мне надо вернуться в свое время? Но ведь задание полностью не выполнено, у Балтазаре Косса осталась карта, на которой отмечено местонахождение гримуара, и он приложит все силы, чтобы им завладеть.
        «Теперь мой выход!» - отбрасываю прочь все сомнения, приближаюсь к спешившемуся рейтару, роющемуся в сундуке с одеждой рядом с перевернутой повозкой. Он находит мешочек с монетами, и на краснощекой физиономии появляется довольное выражение, но заглянуть внутрь ему не удается - вхожу в его тело. Не знаю почему, но на этот раз возникает брезгливое чувство, словно я напялила на себя грязную, вонючую одежду. Забираюсь на лошадь, и - о ужас! - я так высоко над землей! В седле чувствую себя неуютно, неустойчиво. Рефлекторно сжимаю бока лошади ногами, забыв, что на сапогах шпоры. Лошадь резко срывается с места, и я едва не грохаюсь на землю; бросаю поводья, пригнувшись, обнимаю ее за шею. Мчусь с невероятной скоростью, ожидаю, что вот-вот свалюсь и разобьюсь насмерть. Через несколько минут овладеваю собой, преодолеваю страх и понимаю, что все не так плохо. Хоть я никогда не ездила верхом на лошади, но рейтар провел на ней половину жизни, и его тело инстинктивно делает то, что нужно. Гоню прочь сомнения и выпрямляюсь, беру поводья в руки. Вот и папский обоз, вокруг валяются пустые сундуки, одежда попроще,
вещи, не представляющие интереса для грабителей. Вижу несколько полураздетых трупов, очевидно, это те, кто пытался дать отпор захватчикам и поплатился за это жизнью.
        Слышу громкий разговор находящихся в нескольких метрах от меня рейтаров и вижу опрокинутую карету с папскими отличиями. Подъезжаю ближе. Высокий худощавый солдат со шрамом через щеку рассказывает о недавних событиях, видимо, только что подъехавшим товарищам.
        - Я был от Папы совсем близко, но проклятый швейцарец чуть не ссадил меня с лошади пикой, и пока я с ним разобрался, Папа обрезал кинжалом постромки и вожжи, вскочил на лошадь без седла и ускакал. Швейцарцы, его охрана, надо отдать им должное, дрались как львы и все тут полегли.
        - Что же ты не догнал Папу? Король щедро наградил бы тебя за его пленение. На запряжной лошади без седла он не смог бы от тебя уйти.
        - Когда Папа садился на лошадь, то уронил шкатулку и хотел было за ней наклониться, но когда увидел, что мы вот-вот добьем его охрану, отказался от этого намерения, высыпал из кошеля золото на землю и погнал лошадь во всю мочь. Всадник он отменный, я вам скажу. Как только мы разделались со швейцарцами, стали папское золото собирать с земли. А я сразу кинулся к шкатулке, но не один такой умный оказался. От меня потребовали, чтобы я на всех поделил сокровища, спрятанные в шкатулке. Я открыл ее кинжалом, а там, кроме свитка бумаги, ничего нет. Так что и Папу упустил, и сокровищ не нашел. Из золотых монет, которые высыпал Папа при бегстве, только две мне достались. И зачем Папа до последнего держал эту шкатулку при себе?
        - Шкатулка у тебя? Дай взглянуть! - Меня охватывает нетерпение.
        - Может, желаешь ее приобрести? - ухмыляется рейтар.
        - Может, и захочу.
        Рейтар вытаскивает черную деревянную шкатулку с папским гербом и ключами, украшенными мелким жемчугом. С замирающим сердцем открываю ее. Внутри свиток, разворачиваю - это та самая карта! У меня даже руки дрожат - такая удача!
        - Годится, покупаю!
        - Сто золотых!
        Достаю кошель, в нем золотые и серебряные монеты, но требуемой суммы нет. В седельной сумке нахожу еще немного монет, но все равно этого недостаточно. Торгуюсь, отдаю в придачу все ценные вещи, которые обнаружились в седельной сумке, и владелец шкатулки нехотя соглашается отдать ее мне. Окрыленная, беру шкатулку и, отъехав в сторону, с помощью огнива и фитиля поджигаю свиток, ожидаю, пока он не сгорит полностью. Смахнув пепел, отправляюсь в путь. Теперь я готова к переходу в свое время.

        4.3
        Рим. Наше время

        Разминаю тело; как приятно его чувствовать и знать, что оно мое собственное! Средневековье, известное моим современникам как время благородных рыцарей, прекрасных дам и веселых пиров, при соприкосновении выглядит не так поэтично, порой страшно. В детстве я зачитывалась романами Дюма, Вальтера Скотта, с замиранием сердца представляла себя на месте их героинь, но теперь рада, что родилась в эпоху автомобилей, самолетов, поездов, Интернета, сливных бачков, телевизоров, фенов, косметологии, мобильных телефонов и всех прочих атрибутов, присущих моему времени.
        Оказавшись в номере, я замечаю, что меня колотит, и спешу проверить, заперта ли дверь, словно ожидаю, что сюда вот-вот ворвутся рейтары короля Владислава. Смотрю на часы: 23:00. Я отсутствовала в своем времени всего час. Мне вспомнилось мертвое лицо Ринери, но в глубине души все же теплится надежда: «Вдруг Гоша жив и ему нужна помощь?» Заставляю себя выйти из номера. В коридоре пусто, но тревога меня не покидает.
        Вот дверь номера 312 с табличкой «Do not disturb!» Осторожно стучу, не дождавшись ответа, берусь за ручку. Дверь поддается: она не заперта! Сердце колотится, в голове одна мысль: «Беги отсюда!», но я отгоняю ее и вхожу в номер. Монотонно гудит кондиционер, это единственный звук, властвующий здесь. Шторы на окне во всю стену распахнуты, и свет ночного города проникает внутрь. Различаю сидящего в кресле Гошу в костюме и при галстуке, что непривычно. Сколько его помню, таким вижу в первый раз. Подхожу к нему и кладу ладонь на лоб: чуда не происходит, лоб мертвенно холодный. Какое заключение завтра сделает патологоанатом о причине смерти: сердечная недостаточность, инфаркт? Мне пора уходить, оставаться здесь бессмысленно.
        Вспыхивает свет, заливает комнату, я вскрикиваю и пытаюсь спрятаться за стол, стоящий у окна.
        - Гоша нарушил правила, поэтому погиб.
        На этот раз Мануэль явился в своем облике, запомнившемся по джунглям. Хотя откуда я могу знать, каков его настоящий облик и как на самом деле его зовут, кто он и откуда?
        - Я была при этом. - Неожиданно зубы начинают выбивать дробь, голос дрожит.
        - Тебе нужно немедленно вернуться в Форли. Поезд и самолет не подходят, думаю, что эти пути уже под контролем. Поедешь на машине, я все организую.
        - Я хочу домой!
        - Задание еще не выполнено, гримуар находится у энерджи. В этом частично и твоя вина!
        Я сжимаюсь, словно от удара, и Мануэль добавляет уже мягче:
        - Сейчас решу с твоим отъездом.
        Он подходит к окну, отворачивается и тихо разговаривает по телефону. Как я ни напрягаю слух, мне не удается понять ни слова. Наконец он поворачивается ко мне:
        - В твоем номере ничего из вещей не осталось?
        - Нетбук с заданием, который получила перед отъездом из Форли.
        - Его я сам заберу. Не заходя в номер, выйдешь из отеля, повернешь направо и пойдешь нсспеша. Возле тебя остановится красный «Альфа-ромео», в его номере будут цифры 07.
        - Как у Джеймса Бонда, - пытаюсь шутить, хотя мне не до шуток. Стараюсь не смотреть в сторону мертвого Гоши.
        - С водителем в разговор не вступай, его дело - только довезти тебя до Форли. Позже получишь дополнительные инструкции. Успехов тебе, и не нарушай правила, видишь, к чему это может привести, - и он небрежно кивает в сторону мертвого Гоши.
        - В чем была его ошибка? - Меня снова начинает колотить.
        - Има осталась жива. Его задачей было только задержать браво, чтобы тот назвал Балтазаре Косса имя заказчика. Гоша не дал Име умереть и этим нарушил ход исторических событий.
        - И чем грозит человечеству то, что бедная влюбленная женщина осталась жива? - мои слова полны печальной иронии. «Гоша мертв! Мертв!»
        - Има слишком мелкая фигура для этого. Она попыталась помочь Балтазаре Косса бежать из Готлебенской крепости, но им не удалось далеко уйти, чему поспособствовали наши эмиссары. Его вернули в тюрьму и выпустили лишь за несколько месяцев до смерти. Есть версия, что его отравили, чтобы он вновь не стал претендовать на трон понтифика. Она не надолго пережила его. Все, иди, тебе еще предстоит проехать триста километров по горным дорогам. Помни, лишнего не болтай и действуй строго по инструкции.
        Водителем «Альфа-ромео» оказался неприятный небритый тип, которому только гангстеров играть в фильмах. Зато имя у него смешное - Лоло, а когда я случайно назвала его Лола, он обиделся. Всю дорогу я спала и никаких впечатлений не получила. Видимо, у меня все же крепкая нервная система, если после пережитого я спала, как сурок. Только один раз Лоло меня растолкал и чуть ли не насильно повел пить кофе, но после него я заснула еще крепче.
        До Форли мы не доехали, а остановились в мотеле километров за двадцать до города. Здесь я отоспалась на славу, затем мы с Лоло позавтракали пиццей, и он снова отправил меня в номер и порекомендовал оттуда не выходить. Когда голова уже болела от беспрерывного просмотра телепередач, я решила пойти прогуляться, но Лоло сразу пресек эту попытку. Видимо, он исполнял обязанности не только водителя, но и сторожа. Ужасный тип этот Лоло, но кинематограф все же много потерял в его лице!
        Под вечер, когда я смирилась со своим местопребыванием и уже не надеялась его сменить в ближайшее время, на пороге возник Лоло и молча подал мне мобильный телефон.
        - У меня скверные новости, - услышала я голос Мануэля.
        - Меня решили отправить на Луну?
        - Ты наследила, и теперь энерджи охотятся за тобой, чтобы уничтожить. Тебе опасно находиться и в этом мотеле, и в любом другом, вычислить твое местонахождение они смогут быстро.
        - Что же мне делать?
        - Я договорился о безопасном убежище для тебя, но оно не такое комфортное, как гостиничный номер.
        - Когда речь идет о жизни и смерти, удобства не имеют значения.
        - Правильно говоришь. Ты там была, мне об этом известно. Это бывший доминиканский монастырь, а теперь музей инквизиции.
        Я вздрогнула: провести ночь среди орудий пыток и восковых фигур? Бр-р!
        - Нельзя ли подыскать менее экзотическое место?
        - К сожалению нет. Там работает наш человек, с ним ты общалась - это музейный служитель, зовут его Джузеппе.
        - Неужели все так серьезно, что мне надо прятаться в музее?
        - Вот именно! Свой мобильный отдай Лоло, будешь пользоваться этим, но звони только мне и лишь в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств.
        - Когда я должна отправиться на новое место жительства? - У меня ощущение, что Мануэль нагнетает ситуацию, перестраховывается.
        - Немедленно. Через час музей закроют, и до этого ты уже должна будешь находиться внутри. Джузеппе не говори ничего лишнего. Вспомни, чему тебя учили в Школе Шамбалы: «Каждый должен знать ровно столько, сколько требуется для выполнения задания». Он предоставит тебе убежище, все остальное его не касается.

        4.4

        Джузеппе радостно встретил меня и, узнав, что я не обедала, заказал пиццу прямо в музей. Он провел меня по помещениям музея, сокрушаясь, что для ночлега не может ничего предложить, кроме пары стульев. Мое внимание привлек станок для растягивания тела жертвы, отдаленно напоминающий топчан. Если убрать с него восковую фигуру девушки, изображающую пытаемую, и найти, что постелить, чтобы было не так жестко, то на нем можно будет поспать. Я озвучила свою идею Джузеппе, но она у него не вызвала восторга. Он несколько секунд раздумывал, но все же согласился. Джузеппе осторожно снял восковую фигуру, и мы с ним перенесли ее в запасник. Пусть там отдохнет от пыток.
        - Думаю, что вы первая, кто использует горизонтальную дыбу в качестве кровати. Жаль, что ничего лучшего здесь не найти. - Джузеппе галантно расшаркался, затем сходил в запасник и вернулся с чехлом, который расстелил на пыточном станке. Пробую рукой приготовленное ложе - все равно жестко.
        Если не задумываться о предназначении этой дыбы, то на ней вполне можно будет поспать, хотя лежать там и жестковато. Надеюсь, что ее сделали для музея и никогда не использовали по назначению. Угрюмые подземные казематы монастыря нагоняют тоску, а что будет, когда я останусь здесь одна?
        - Сеньор Джузеппе, нельзя ли перебраться в один из верхних залов? Здесь как-то уж очень неуютно.
        - Никак нельзя, сеньорита. Это два различных музея. Наверху выставлены ценные полотна художников, поэтому сигнализация контролирует внутреннее пространство помещений и находиться там невозможно. В нашем же музее сигнализация только на входных дверях.
        - Поняла, выбор у меня невелик. Надеюсь, музейные экспонаты не навеют кошмары. Их специально изготовили для музея?
        - Не все. Большинство экспонатов остались в наследство от последней войны. Тогда их применяла полиция безопасности, чтобы получать признания противников фашистского режима. Они практически не придумали ничего нового, образцами им служили приспособления из арсенала средневековой инквизиции.
        Мне сразу расхотелось использовать дыбу в качестве ложа.
        - В таком случае у вас должны водиться привидения, - попробовала я пошутить.
        Джузеппе насторожился, на его лице отразилась внутренняя борьба.
        - Извините, сеньорита. Я не хотел вам говорить, заранее пугать, но раз вы знаете…
        - Что именно?
        - Здесь иногда замечали привидения, слышали звуки, голоса и даже видели свет, когда музей был закрыт и в нем никого не могло быть.
        - Как же видели свет, если окон нет?
        - В некоторых помещениях есть окошки под самым потолком, со временем они опустились до уровня земли. Они очень маленькие, в них только кошка пролезет. Этими странными явлениями заинтересовались люди из Общества паранормальных явлений, и наше руководство разрешило им неделю подежурить в музее. - Джузеппе замолк и с сомнением посмотрел на меня.
        Мне это не понравилось.
        - Они что-нибудь обнаружили?
        - Да, сеньорита. Ничего особенного, но звуковые и оптические эффекты им удалось зафиксировать.
        У меня похолодела спина: только привидений здесь не хватало! Может, это просто мрачные шутки? Я как можно беззаботнее предположила:
        - Видимо, это призрак «черного монаха», замаливающего свои грехи.
        - Монахи-доминиканцы носили белые одежды, сверху надевали черный плащ с капюшоном. Инквизиторы во время заседания трибунала были без плащей. Призрак, которого удалось запечатлеть, в белой одежде. Его так и прозвали - Белый Инквизитор.
        По ступенькам спустился юноша в желтой пелерине с изображением пиццы, приехавший на велосипеде. Я сразу насторожилась, ведь опасность может подкрасться откуда не ждешь.
        - Сеньор, ваша пицца с морепродуктами! - Разносчик протянул Джузеппе коробку метр на метр, очень аппетитно пахнущую.
        Я хотела рассчитаться, но Джузеппе категорически пресек мои намерения.
        - Тогда, как истинный джентльмен, сеньор Джузеппе, вы должны помочь мне справиться с этим монстром.
        - Лет десять тому назад составил бы вам компанию с превеликим удовольствием, сеньорита. Сейчас мне приходится ограничивать себя в желаниях и еде. С вашего разрешения, сеньорита, я вас покину. Я человек любопытный только в вопросах истории. Располагайтесь, как вам будет удобно.
        «Насчет удобств он явно пошутил».
        Джузеппе надел шляпу, поднялся по ступенькам и почти возле самой двери, на коробочке со светящейся красной лампочкой, набрал шифр - сразу загорелась зеленая.
        - Всего доброго, сеньорита! - Джузеппе приподнял на мгновение шляпу и быстрым шагом вышел из подвала, захлопнув дверь с автоматическим замком.
        Теперь в подвале стало очень тихо. Оставшись одна, я сразу ощутила некую опустошенность в душе и потерю энергии.
        И потянулись час за часом, время растягивалось, замедляя стрелки на циферблате часов. Спать не хотелось, от нечего делать я прошлась вдоль пыточных приспособлений и в качестве эксперимента взгромоздилась на треугольное «седло еретика», задрав перед этим платье чуть ли не до пупка.
        - Бо-о-льно! - Я с трудом соскочила с него, досадуя на свою глупость.
        «Испанский сапог» я примерять не стала, а забралась в стоящий вертикально металлический цилиндр - «нюрнбергскую деву», чтобы представить, что ощущал пытаемый. Находиться внутри было крайне неудобно, металл холодил. Как следовало из описания, через имеющиеся в стенках отверстия в тело пытаемого вонзали длинные шипы. Выбравшись из цилиндра, я решила эксперименты прекратить.
        Восковые фигуры палачей и пытаемых были сделаны настолько мастерски, что казались живыми, и мне стало жутко. Чтобы хоть как-то себя развеселить, я начала напевать детскую песенку про кролика, но акустика подземелья делала голос неузнаваемым, и слова приобретали совсем другой, зловещий смысл. Декламация стихов также не добавила веселья, так как ничего радостного не вспоминалось.
        В углу одной из комнат я обнаружила ведьму: восковая фигура девушки в полотняной, до пят, сорочке на голое тело, стоящая в середине магического круга. В руках у нее черная свеча, у ног - миска с якобы жидкостью темно-красного цвета. Волосы девушки распущены, на лице читаются страх и ожидание. Она вызывает демона, духа, чтобы отдать ему себя в обмен на исполнение снедаемых ее желаний. Она чем-то привлекает меня, снова и снова я возвращаюсь к ней. Что в ней так манит меня?
        Стрелки часов приближаются к полуночи, и меня наконец стал одолевать сон. Я выключила свет и едва взгромоздилась на неудобное ложе пыточного станка, как сон сморил меня.
        Прихожу в себя в непроглядной тьме, тело задеревенело, тяжело дышать. Меня похоронили живьем?! Ужас овладевает мной, я бью руками в крышку гроба и… попадаю в пустоту. Окончательно просыпаюсь и вспоминаю, где я. С трудом слезаю с пыточного станка, поцарапав руку обо что-то острое.
        Спать не хочется, чувствую себя бодрой и свежей. Чем себя занять? Подсвечивая мобилкой, продвигаюсь к выключателю с намерением вернуть свет в эти мрачные залы.
        Громкий жуткий стон пронесся по подземелью, и у меня волосы на голове зашевелились. Затем послышались шаги, гулко отдающиеся в помещении. Сразу представилось сонмище призраков, делающих традиционный обход подземелья. Вот только они должны передвигаться неслышно, как положено астралам, а не топать по каменным плитам. Все указывает на то, что у меня гости вполне материальные. Как по мне, лучше бы это были призраки! У меня предчувствие, что ничего хорошего от ночного визита ждать не стоит.
        Вдали я увидела несколько светлячков, у меня не было сомнений, что это движутся люди со свечами в руках. Куда спрятаться? Под станок, на котором лежала? Там не спрячешься. И тут меня осенило - «нюрнбергская дева»!
        Я быстро забралась внутрь, неплотно прикрыв дверцу, оставив щель для наблюдения, хоть это было опасно: вдруг им вздумается включить электрический свет? Обзор у меня был чрезвычайно узкий, но пока смотреть было не на что. Шаги раздавались все ближе, в помещении посветлело. Я различила напротив себя девичью фигуру, и не сразу догадалась, что это восковая фигура ведьмы.
        Мне не было видно, что происходит снаружи, но по звукам шагов, шуршанию материи, я поняла, что «гости» расположились рядом. Огонь множества свечей разогнал темноту. Я пожалела, что, поддавшись любопытству, не полностью закрыла дверцу, и теперь через щель меня можно было заметить. Но изменить я уже ничего не могла, так как любой шорох выдал бы мое присутствие.
        Я увидела, как два силуэта в белых одеждах возникли возле фигуры ведьмы, и через мгновение ее не стало, а на ее месте оказался мужчина в белом длинном балахоне. Он простер руки вверх и стал громко, скороговоркой читать:
        - Per Adonai Eloim, Adonai Iechova, Adonai Sabaoth, Metraton On Agla Adonai Mathon, verbum pythonicum, misterium Salamandrae, conventus sylphorum, antra gnomorum, daemonia Coeli Gad, Almousin Gibor, Ichoua, Evam, Zariatnatmik, veni, veni, veni!
        Несмотря на то что латынь я знала, поняла не все, так как он явно использовал незнакомые мне названия, и получалась мешанина из знакомых и незнакомых слов. Из услышанного я поняла лишь: «Адонай, Саваоф, саламандра, гном пещеры, демоны, ползучий гад, рай, приди, приди, приди». Мужчина замолчал, и я подумала, что это все, но тут он заревел страшным голосом:
        - Nos due thee, nostrum baboo! Veni, veni, veni![56 - Мы ждем тебя, наш господин! Приди, приди, приди! (лат.)]
        Оглушающе громко, но понятно. Похоже, это было сборище сатанистов, и они вызывали духов. Вот только как они сюда попали, если единственная дверь закрыта и включена сигнализация? Они появились с противоположной от выхода стороны, и если отбросить фантастические домыслы, там имеется потайной ход.
        - Я здесь, брат Камиль! - послышался голос, от которого у меня перехватило дыхание, а сердце затанцевало кадриль.
        Мужчина в белой одежде отошел в сторону, и на его месте оказалась темная фигура в надвинутом на лицо остроконечном капюшоне.
        - Мессер магистр, мы рады, что вы снизошли к нам, посетили наш город. Это для нас великая честь и… - голос Камиля, торжественно произносящего заготовленную речь, оборвался, он словно поперхнулся.
        - Мне требуется ваша помощь, - зазвучал голос магистра. - Необходимо срочно, до того как взойдет солнце, найти и доставить сюда женщину-славянку по имени Иванна. Она может скрываться под другим именем. Каждый из вас получит ее фотографию и данные паспорта. Она остановилась в отеле «Мазини», но сейчас ее там нет, и поэтому я вас собрал. Рыщите, псы Господни, ройте носом землю, но она должна быть доставлена сюда, ибо она ведьма!
        - Где иностранке спрятаться в нашем городе? Только в отеле. Мы найдем ее, мессер магистр! - послышались воинственные голоса.
        - Если не будет возможности доставить ее сюда до рассвета, она должна умереть!
        Я вздрогнула, представив, что ждет меня, если меня обнаружат здесь. Не случайно таинственный магистр хотел со мной побеседовать в этом подвале, где полно «игрушек» для развязывания языка.
        - Будет выполнено, мессер магистр!
        - Я на это рассчитываю, брат Камиль. Вот фотографии, раздай своим людям. Ты должен доказать, что мы не ошиблись, назначив тебя капитаном милиции Иисуса Христа в этом городе. Все, выполняйте! Оставьте меня одного. - Магистр вышел из круга и исчез из моего поля зрения. На его место вновь вернули восковую ведьму.
        Я услышала шаги поспешно уходящих людей, и сразу потемнело. Видимо, магистру оставили всего несколько свечей. Наступившая тишина была обманчива и таила опасность. Вряд ли я смогу простоять в одном положении, не шевелясь, несколько часов, уже сейчас тело затекло, ноет, требует движения. Меня могло выдать и дыхание, которое я старалась сдерживать. В тесной металлической кукле, внутри которой я находилась, не хватало воздуха, и у меня слегка кружилась голова.
        Зловещая тишина окутывает все кругом, такое ощущение, что я одна в подвале. Но я знаю, что враг затаился рядом, как паук, раскинувший паутину. Я и есть та самая муха, неразумно попавшая в паутину, которая боится малейшим движением выдать себя. Нервы напряжены до передела, я на грани истерики. Хочется действий, звуков - любых, но только не пугающей тишины! Ужас охватывает меня, платье прилипло к мокрой от пота спине. Все кажется, что металлическая кукла захлопнется, и я окажусь абсолютно беспомощной. Что делать? Время, неужели ты не можешь ускорить свой ход, чтобы эта пытка побыстрее закончилась?
        - Ха-ха-ха!
        Неожиданный жуткий хохот чуть не убил меня, затряслись от слабости колени, и я едва не выпала наружу.
        - Ха-ха-ха!
        Сжимаю кулаки, закусываю губу, чтобы не закричать.
        - Ха-ха-ха! Ты где, Иванна?
        Он что, ясновидящий? Не знаю, почему ему взбрела в голову такая бредовая мысль! Стою, молчу, но чувствую, как меня охватывает злость. Хорошая боевая злость, она возвращает силу телу и уверенность в себе. Не буду валяться у него в ногах, умоляя о пощаде, я буду бороться за жизнь до конца! И я не слабее его! В Школе Шамбалы меня кое-чему научили.
        - Фонарь. Ты забыла на горизонтальной дыбе фонарь и подстилку, Иванна. Выходи, или ты хочешь поиграть со мной в прятки?
        Ч-черт! В самом деле, как это я могла забыть о фонаре?! Теперь мне надо как-то выбраться из этой куклы, ведь если он догадается, что я прячусь в ней, то я пропала. Вижу луч фонаря, жадно ощупывающий все вокруг.
        Метеором вылетаю из «девы» и наталкиваюсь в темноте на магистра, догадавшегося, где я, и направляющегося в мою сторону. Магистр под действием моей кинетической энергии отлетает в сторону и роняет фонарь. Вместо того чтобы бежать вглубь музея, где должен находиться потайной ход, я мчусь по ступенькам наверх, к массивной деревянной двери. Я сошла с ума?!
        В темноте нащупываю коробочку с кнопочками, на которые нажимал Джузеппе перед уходом, тыкаю как попало одной рукой, другой тарабаню в дверь. Кричу, не осознавая, на каком языке и что именно. Доходит, что ору «Пожар!!!» на русском. Глупее не придумаешь!
        Мое запястье тисками сжимает рука магистра, он тащит меня вниз, довольно хихикая.
        «Дура я набитая!» Как могу, лягаюсь, не вспоминается ни один прием боевых искусств, которые изучала в Школе Шамбалы. Впиваюсь зубами в его руку, прокусываю до крови - соленая!
        Магистр вскрикивает от боли, я вырываюсь и кубарем качусь вниз, чудом ничего себе не повредив. Слышу проклятья и страшные угрозы, что он со мной сделает, когда поймает.
        Вдруг раздается вой сирены и вверху начинает мигать лампа. Включилась сигнализация! Набрав неправильную комбинацию, я ее активировала. Очевидно, это означает: «Злоумышленник пытается ее отключить!» Но рано радоваться: пока на сигнализацию отреагируют, меня могут несколько раз умертвить и, при желании, распять!
        Магистр, не обращая внимания на вой сигнализации, гонится за мной, мигающая лампа вверху помогает ему в этих догонялках. Мчусь что есть духу, обрушивая за собой орудия пыток и восковые фигуры. Свалив дыбу на магистра, хватаю металлическую «калошу еретика» и швыряю ему в голову - удачно, он даже зашатался, но и только. Ему удается загнать меня в угол к «ведьме», и мне больше ничего не остается, как, схватив фигуру за ноги, лупить ею изо всех сил приближающегося магистра по капюшону. Виден только его бритый подбородок, по которому струйкой стекает кровь.
        От ударов голова «ведьмы» отлетает, я по-прежнему колочу мессера магистра, пока у меня не остаются в руках лишь обломки ее ног. Магистр надвигается на меня, я пытаюсь пустить в ход ноги, но он легко блокирует удары. Его руки сжимаются у меня на горле, и я не в силах их разомкнуть, я слабею, сознание туманится.
        Слышно, как наверху открывается дверь и грубый голос командует:
        - Не двигаться! Полиция! Всем лечь на пол!
        Магистр оставляет меня и вихрем мчится вглубь помещения. Полузадушенная, я хватаю ртом воздух, как рыба на берегу, и опускаюсь на каменный пол. Появляются два крупных полицейских в фуражках, они не бросаются в погоню за магистром, уверенные, что он от них никуда не денется. На них темно-синяя форма, на фоне которой выделяется белая портупея, брюки с лампасами, заправленные в блестящие сапоги. Один из них, тот, что повыше, с усами и лицом оливкового цвета, направляется ко мне, на всякий случай держа руку на огромной кобуре с револьвером.
        - Сеньора, что с вами? Вам плохо?
        - Плохо, но могло быть и хуже.
        - Как вы сюда попали?
        - Отстала от экскурсии.
        По лицу полицейского вижу, что он напряженно думает, как понять мои слова: я над ним издеваюсь или сошла с ума?
        - У вас документы есть?
        - Да, в сумочке, но ее нужно найти. - Я обвожу рукой разгромленную комнату.
        Вдруг из глубины музея доносится стон, и полицейские застывают.
        - Что это? - обращается ко мне усатый полицейский.
        - Давайте посмотрим, - предлагаю я и поднимаюсь на ноги. Не скажу, что я полностью пришла в себя после «игр» с магистром, но самостоятельно двигаться могу.
        - Сеньора, кто с вами был?
        - Не знаю.
        - Вы пришли вместе?
        - Нет.
        - Он вооружен?
        - Думаю, нет. - Стал бы он за мной гоняться и душить, если бы у него было оружие!
        Полицейский отстегивает от пояса наручники.
        - Я пойду с вами, не надо наручники.
        - К сожалению, так положено, сеньора. - Он пристегивает мою правую руку к своей левой.
        Увлекая меня за собой, полицейские осторожно продвигаются вглубь музея. Чем дальше мы идем, тем целее экспозиция - мы с магистром в процессе борьбы сюда не добрались. Я подумала: «Хорошо, что иду вместе с полицейскими, если магистр - энерджи, в чем я почти уверена, то сумею помешать его фокусам с переходом в другое тело». Обследовав подвал, мы не обнаруживаем ни магистра, ни подземного хода.
        - Сеньора, мы с вами поедем в полицейский участок, и вы там подробно опишете, почему здесь оказались и кто с вами был, - говорит усатый полицейский, определяя мое ближайшее будущее. - У вас есть адвокат?
        Я кивнула.
        - Можете связаться с ним, вам он понадобится в суде. Вторжение в музей обойдется вам в кругленькую сумму.
        Я достаю мобильный телефон и набираю номер сеньора Джузеппе. Услышав сонный голос, «радую» его:
        - Приезжайте в полицейский участок, сеньор Джузеппе. Сейчас вам скажут, куда именно, - и передаю телефон усатому полицейскому.
        Второй все время сохраняет молчание, и я даже забеспокоилась: он случайно не немой? Неужели в полицию таких берут? Но я зря волновалась. К полицейскому автомобилю он принес мою сумочку, достал из нее паспорт, вначале сам изучил, затем передал усатому и резюмировал:
        - Шлендра!

        4.5

        В полицейский участок сеньор Джузеппе явился не сам, а с пожилым мужчиной, похожим на него так, словно они были близнецами.
        - Это ваш адвокат, - представил его Джузеппе.
        - Сеньорита, вы уже дали письменное объяснение? - спросил, наклонившись ко мне, адвокат.
        - Вот, заканчиваю.
        - Позвольте, сеньорита.
        Адвокат взял мое объяснение, внимательно прочитал, разорвал на мелкие кусочки и выбросил в урну. Полицейский, сидевший за столом напротив меня, невозмутимо наблюдал за его действиями, уничтожившими результат моих часовых потуг. Под диктовку адвоката я написала новое объяснение. Из него следовало, что я изучаю паранормальные явления и получила устное разрешение руководства музея на проведение исследований в ночное время. Мужчину, неизвестно каким способом пробравшегося в музей, я не знаю. Приняла его за грабителя и включила сигнализацию. Пыталась его задержать, но он вырвался и сбежал. Словом, из нарушительницы я превратилась в героиню, которую следовало наградить, а не наказывать. Но причиненный ущерб требовал оценки и возмещения. Джузеппе внес залог, и меня ранним утром отпустили, предупредив, что суда мне все равно не избежать. На улице Джузеппе меня успокоил: материальный ущерб возместят без меня, и на суд мне не надо будет являться.
        - Куда вас отвезти, сеньорита? - спросил галантный Джузеппе.
        Хоть он и не подавал виду, учиненный по моей вине разгром в музее грозил ему большими неприятностями. Неизвестно, как отнесется руководство музея к его самоуправству, когда узнает о происшедшем.
        - Благодарю за предложение, но я пойду пешком. Ночь ушла, а с ней и все опасности.
        Мне вспомнилось, что магистр требовал от своих приспешников найти меня до рассвета, а уже светло и на улицах все более людно. Я на прощание помахала рукой Джузеппе и адвокату и прогулочным шагом направилась в сторону гостиницы. Мысленно я настраивала себя на разговор с Мануэлем.
        - Берегись! - отчаянный крик оторвал от размышлений, инстинктивно я сделала шаг в сторону и лишь затем обернулась.
        На меня быстро надвигался автомобиль темно-синего цвета, и избежать столкновения с ним уже не было возможности, но я в отчаянии рванулась в сторону. Меня, словно тряпичную куклу, подбросило вверх. Время замедлилось, я даже успела заметить за рулем незнакомого молодого человека, перед тем как грохнуться на асфальт. Боли я не почувствовала, ощущение было, словно я снова астрал и присутствую здесь в качестве наблюдателя. Лежа на асфальте, я увидела, что автомобиль, сбивший меня, вильнул с тротуара на проезжую часть и понесся стрелой. Тут меня накрыла волна боли. Ощущение было такое, словно из меня сделали отбивную котлету под наркозом, и теперь я от него отхожу. Послышалась сирена быстро приближающейся полицейской машины.
        - Сеньорита, это я виноват! - надо мной в отчаянии склонился Джузеппе. - Не надо было оставлять вас одну!
        Я попыталась встать, но он удержал меня.
        - Не вставайте и не шевелитесь! - испуганно попросил он. - Это может вам навредить. Сейчас приедет врач и осмотрит вас.
        Автомобиль «скорой помощи» приехал очень быстро, меня аккуратно положили на носилки и повезли в больницу. Обследование показало, что у меня нет серьезных повреждений, лишь несколько ушибов и синяков. Повезло, что удалось уйти от прямого столкновения с автомобилем, и удар был скользящим. Такой диагноз меня утешил, но, чтобы снять боль, мне сделали пару уколов. Туристическая страховка на этот случай не распространялась, и Джузеппе выписал чек.
        - Сеньор, я вас разорю.
        - Хорошо, что все так закончилось. Теперь я буду вас сопровождать. - Тщедушный Джузеппе принял воинственный вид, и я едва удержалась, чтобы не рассмеяться.
        Нам снова пришлось поехать в знакомый полицейский участок, где я написала заявление под диктовку адвоката. Все тот же усатый полицейский меня проинформировал:
        - Сеньорита, нам не удалось задержать человека, покушавшегося на вас. Он использовал краденый автомобиль и, бросив его, скрылся. Мы предполагаем, что ему кто-то помогал. Он работал в перчатках, но потерял эту фотографию. Она вам ни о чем не говорит?
        Полицейский протянул мне фото, на котором я с задумчивым видом смотрю на дерево возле ресторана «Ingresso», где мне так и не довелось пообедать. Выходит, за мной следили и тайно сфотографировали. Что называется, шпионские будни.
        - К сожалению, ничего.
        - Как вы думаете, покушение может быть связано с ночным происшествием в музее?
        - Скорее всего. Чем-то я не угодила ночному грабителю.
        - Сеньорита, вы ничего не утаиваете от нас? Подумайте, прежде чем ответить: вас пытались убить, и нет гарантии, что не попытаются сделать это вновь.
        - Обо всем, что мне известно, я написала.
        Вру и не краснею. Даже не сообщила, что хорошо рассмотрела водителя, сбившего меня. Но ведь он всего лишь один из тех, кто охотится на меня, и даже если его найдут, это ничего не изменит. Вот если бы выйти на магистра, тогда другое дело… Знать бы только, кто он и где его искать.
        - Всего хорошего, сеньорита. Надеюсь, больше ничто не приведет вас к нам. - Усатый полицейский сделал рукой знак, что я свободна и как можно скорее должна покинуть участок.
        - Я тоже на это надеюсь.
        Из автомобиля Джузеппе я позвонила Мануэлю, но его телефон был вне зоны действия сети. Это меня озадачило.
        - Куда вас отвезти, сеньорита?
        У Джузеппе железные нервы и он истинный джентльмен. На его месте я бы смотрела волком, а не предлагала подвезти.
        - Если можно, в гостиницу.
        - Вы думаете, это разумно? Предлагаю поехать ко мне, я вас познакомлю со своей женой Джулией. У нас будет более безопасно, чем в гостинице.
        «Славный Джузеппе! Ты своим приглашением подвергаешь опасности своих близких. Уже то, что ты „засветился“, помогая мне, для тебя может плохо закончиться. Мне совесть не позволяет принять твое предложение».
        - Благодарю, но мне в гостинице будет спокойнее, там вполне безопасно.
        - Вы в этом уверены, сеньорита?
        - Конечно.
        «Как и в том, что дважды два будет пять. Мануэль, где ты? Почему не выходишь на связь?»
        Джузеппе не только отвез меня в гостиницу, но и проводил до номера, зашел вместе со мной внутрь и, убедившись, что все в порядке, удалился. Я вывесила на дверь с наружной стороны табличку с просьбой не беспокоить и окунулась в привычное ожидание. Нельзя сказать, что я успокоилась, после того как распрощалась с Джузеппе, скорее наоборот. Хотя в случае опасности он мало чем мог мне помочь, но с ним было все же спокойнее.
        Я ощущаю себя мишенью невидимого врага, который может появиться под любой личиной, чтобы нанести смертельный удар, когда я меньше всего буду этого ожидать. Нет сомнений, что магистр - энерджи и может войти в тело кого угодно: горничной Сандры, как Мануэль, посыльного, официанта, Алекса. Со словоохотливым гидом Алексом мы сблизились, и для энерджи он является наиболее подходящим объектом для того, чтобы подобраться ко мне. Сейчас этот гостиничный номер - моя крепость, куда я впущу только Мануэля, при условии, что он не будет маскироваться, войдя в чужое тело. Вновь набираю номер его мобильного, и тот же результат - связи с ним нет.
        Включаю телевизор и блуждаю по каналам. Я не очень люблю телевизионный «ящик», а сейчас он меня просто раздражает, но и выключить не могу. Тишина и одиночество пугают, позволяют множится тревожным мыслям. Делаю звук громче, но это не может заглушить внутреннее беспокойство. Мобильный Мануэля по-прежнему вне зоны действия сети. Хочу, чтобы мне хоть кто-нибудь позвонил, чтобы разговор развеял одиночество. Гипнотизирую телефон взглядом, но он упрямо молчит.
        Время идет, а я все еще не знаю, что мне делать. Почему Мануэль или кто другой должен решать за меня? Я ведь не его марионетка, да и вообще, с меня достаточно! Пусть кто-нибудь другой ищет треклятый гримуар! Мне необходимо срочно уехать отсюда! Поставленная цель и желание действовать наполняют меня энергией. Выключаю телевизор, достаю справочный буклет отеля и нахожу номер телефона аэропорта.
        - Сеньора, куда вы желаете лететь? - слышу приятный женский голос.
        - Украина, Киев, сегодня. - Едва удержалась, чтобы не сказать: «Немедленно!»
        - К сожалению, сегодня такого рейса нет. Если вас устроит, есть рейс послезавтра.
        - А какие ближайшие рейсы?
        - Ливерпуль, Франкфурт-на-Майне, Амстердам, Париж.
        Мысли мечутся, не могу сосредоточиться. Я испытываю паническое желание побыстрее покинуть этот город, словно это поможет мне избежать опасности. Самообман - лучшее лекарство от страха.
        - Пусть будет Париж. В котором часу начинается регистрация на рейс?
        - В 22.00 по местному времени.
        Меня гложут сомнения, но я решаюсь:
        - Я могу забронировать билет на этот рейс?
        - При бронировании меньше чем за сутки требуется предварительная оплата. Можем выслать на ваш электронный адрес квитанцию, оплата которой подтвердит бронирование билета.
        - Хорошо, записывайте.
        Квитанцию прислали очень быстро, и я, чтобы не терять время, рассчиталась кредитной карточкой. На душе стало легче, теперь я знала, каковы будут мои дальнейшие действия. Осталось лишь заказать такси до аэропорта, и тут я встревожилась. То, что магистр ничего не предпринимает, могло означать одно из двух: он потерял интерес к моей особе, что меня обрадовало бы, или его люди просчитали мои действия и ожидают, когда я покину номер. Поразмыслив над сложившейся ситуацией, я пришла к выводу, что ловушка может подстерегать меня по пути в аэропорт. Вряд ли в самом здании аэропорта, так как там полно полиции, хотя, если вспомнить утренний наезд автомобиля, то все может быть. Добираться до аэропорта на рейсовом автобусе вроде безопаснее: буду находиться среди людей, но до него надо идти от гостиницы минут десять-пятнадцать. А в такси я буду с водителем вдвоем, и как знать, вдруг он подставной или им овладел энерджи? Оценивая плюсы и минусы, я останавливаюсь на автобусе. Выйду из гостиницы заранее, когда на улице будет еще светло и людно.
        У меня оставалось в запасе как минимум часов шесть-семь. И снова тяготит ожидание и неопределенность. Ничегонеделание навевает сонливость, с ней трудно бороться, но нужно быть настороже и не терять бдительности. Гостиничный номер можно легко открыть снаружи универсальным ключом горничной, что мне продемонстрировал в прошлый раз Мануэль. От него нет никаких известий и дозвониться ему невозможно. Включаю музыкальный телевизионный канал и танцую. Сумасшествие? Но разве не безумие то, что я нахожусь здесь? Звонит мобильный, хватаю его, не глядя на высветившийся номер:
        - Мануэль?
        Прошу прощения, Иванна, но это всего лишь я, - слышу огорченный голос Алекса. - У тебя запланирована встреча?
        - Что-то в этом роде.
        - У меня два часа свободных, думал пригласить тебя на обед в очень симпатичный ресторанчик. Вчера ты так неожиданно ушла…
        Напоминание о еде сделало свое черное дело: я осознала, что очень голодна!
        - Давай лучше завтра, Алекс. У меня нет ни аппетита, ни желания.
        «Моего аппетита хватит, чтобы съесть слона. Но не скрывается ли за твоим приглашением смертельная ловушка? Придется потерпеть».
        - Давай хоть кофе выпьем. Неужели у тебя не найдется десяти минут для меня?
        - От кофе портится цвет лица. Извини, Алекс, но я занята. Когда у меня будет свободное время, я тебе перезвоню.
        «Как я хочу чашечку ароматного черного кофе! И что-нибудь сладенькое. Италия славится своими десертами, а я тут ничего толком не попробовала».
        Возвращаюсь к безумным пляскам. Спать не хочется, но умираю от голода. То и дело появляющаяся на телеэкране реклама дразнит всевозможными сладостями, экзотическими блюдами ресторанов, испытывая мою стойкость.
        Чтобы чем-нибудь себя занять, набираю номер телефона Джузеппе.
        - Хорошо, что вы позвонили. - Он явно обрадовался моему звонку. - Я ужасно рассеянный и не внес ваш номер в память телефона. Еду к вам, сеньорита!
        - Достаточно было найти мой номер во входящих, я же вам ночью звонила.
        - Да, в самом деле! Как это я не догадался? - По голосу слышу, что он расстроен. - Вам надо немедленно уехать из города!
        - Вы говорили с Мануэлем? Я не могу до него дозвониться.
        - При встрече все расскажу. Собирайтесь, я за вами заеду и отвезу вас в аэропорт.
        - Я забронировала билет до Парижа на вечер. Рейсов в Украину сегодня нет.
        - Есть, но только из аэропорта в Болонье. Я могу отвезти вас туда.
        - Это далеко?
        - Чуть больше семидесяти километров, но надо спешить, чтобы успеть на самолет. Через пять минут я буду у гостиницы.
        Пяти минут мне хватит - вещи собраны. Беру сумку, подхожу к двери и прислушиваюсь: вроде все спокойно. Выглядываю - в коридоре никого нет. Захлопываю дверь номера и быстрым шагом направляюсь к лестнице. Спустившись в вестибюль, успокаиваюсь и подхожу к ресепшн.
        - Я уезжаю, вот ключ.
        - Один момент, сеньора. Сейчас горничная проверит номер, и я верну вам документы. - Черноволосая девушка-портье та самая, что селила меня по приезде.
        Оглядываюсь и вижу через стеклянную дверь отъезжающий желтый микроавтобус с красным крестом - такой приезжал, когда меня сбил автомобиль.
        - Кому-то из жильцов стало плохо? - интересуюсь от нечего делать. Не все ли равно, что происходит в гостинице?
        - Нет, гиду, он из ваших. Такой на вид здоровый мужчина и красивый! Утром появился с разбитым лицом, а теперь такое! - Девушка с сожалением покачала головой. - Вот ваши документы, сеньорита. Приезжайте к нам еще, будем рады.
        У меня от неприятного предчувствия защемило сердце.
        - Вы говорите об Алексе?
        - Да, о сеньоре Алексе.
        - Что с ним?
        - Полчаса тому назад его обнаружили в туалете сидящим на полу, и он был не в себе. Пресвятая Мария, надо же такому случиться! - Девушка перекрестилась.
        Я подумала, что мои подозрения в отношении Алекса были не беспочвенны. Во время схватки в музее я металлическим башмаком попала в голову магистру, и у него должны были остаться следы на лице.
        - Что-то серьезное с ним?
        - Не знаю, сеньорита. У нас хорошие врачи, вылечат. Счастливого пути, сеньорита! Приезжайте! - И девушка, сделав знак носильщику в голубой униформе, взяла трубку внутреннего телефона, давая понять, что разговор закончен.
        Носильщик подхватил мою сумку и быстро направился к выходу.
        - Что с вами, сеньорита? - Джузеппе встретил меня перед гостиницей и указал носильщику на длинный светло-коричневый автомобиль. - На вас лица нет!
        - Произошло нечто ужасное, и думаю, что из-за меня. Вы сменили автомобиль, сеньор Джузеппе?
        - «Фиат» хорош по городу, для более дальних поездок я предпочитаю «немца», БМВ. Тем более утром я засветился с «фиатом» у полиции и больницы. - Прошу! - Он галантно открыл передо мной переднюю дверцу, и я устроилась на пассажирском сиденье.
        - Теперь рассказывайте, что вам говорил Мануэль, - потребовала я, как только мы тронулись.
        - За вами охотятся, и единственный выход - это покинуть город.
        - Он что-нибудь мне передал?
        - Нет, он попросил отвезти вас в Болонью, билеты на самолет уже заказаны.
        - Билеты?!
        - Он так сказал. Возможно, он вместе с вами полетит, а может, кто другой. Я знаю только, что в аэропорту вы с ним встретитесь.
        - Хорошо бы!
        Городок Форли небольшой, и мы вскоре оказались в предместье. За окном мелькают аккуратненькие одно- и двухэтажные домики. Мне кажется, что Джузеппе что-то недоговаривает. Скорее всего, у него крупные неприятности из-за ночного разгрома в музее.
        - Сеньор Джузеппе, вы так много для меня сделали, а я вас подвела.
        - Что об этом теперь сожалеть! Ведь ничего не изменишь.
        - Вы узнали, как эти люди проникали в подвал?
        - Мы обнаружили потайной ход; когда он открывался, звучал сигнал, подобный человеческому стону. Мы даже знаем, кто они.
        - Кто?
        - В Средневековье одной из ветвей Доминиканского ордена была так называемая «Милиция Иисуса Христа». Входившие в этот союз светские люди не принимали монашество, но находились на службе у ордена. Они защищали Церковь, выполняли деликатные поручения, помогали бороться с еретиками и ведьмами.
        - Но инквизиция осталась в далеком прошлом!
        - В наши дни этими вопросами ведает Конгрегация вероучения, главой которой является действующий Папа, но теперь ею фактически руководит его секретарь, а раньше во главе стоял Великий инквизитор. Этот секретарь руководит и другой организацией - Понтификальной библейной комиссией, прообразом которой была Святая палата, ранее называвшаяся Святой инквизицией.
        - В наши дни ведьм не сжигают и не топят.
        - Так и есть, они просто бесследно исчезают. Adjure te, spiritus nequissime, per Deum omnipotentem![57 - «Привожу тебя, злейший дух, к присяге Всемогущему Богу» (лат.).]
        - Что?!
        Вдруг мое горло сдавила удавка, я захрипела, схватилась за нее руками, но ничего не могла сделать. Я теряла силы и сознание.
        - Не удави ее, она нужна нам живой, - сказал Джузеппе. - Возьми у нее мобильный телефон и выбрось. Не хватало еще, чтобы нас по нему засекли.
        - Слушаюсь, магистр, - раздался позади меня почтительный голос, и удавку чуть отпустили, давая мне возможность дышать.
        Как только я пыталась освободиться, ее снова стягивали, полностью перекрывая дыхание, до багровой пелены перед глазами.
        - Это знаменитая сицилийская гаррота, от нее еще ни один клиент не освободился, - довольным тоном пояснил сидящий сзади палач.
        Я не могла ему не верить и решила больше не сопротивляться, а сконцентрировать внимание на дороге. Мы съехали с трассы, миновали небольшой поселок, и вскоре асфальт закончился, но мы продолжали двигаться вперед, удаляясь от цивилизации. Место, куда меня привезли, годилось для съемки какого-нибудь триллера: развалины, которые когда-то, очень давно, были домами, рядом кладбище, неухоженное, полностью заросшее.
        - Конечная остановка, сеньорита.
        Джузеппе вышел из автомобиля и направился к троим мужчинам с темными остроконечными капюшонами на головах, держащим лопаты. Это мне уже совсем не понравилось. Я рванулась, не палач был наготове, и шнур глубоко врезался в шею. Перед глазами все поплыло, я начала задыхаться, хрипеть, в ушах возник звон.
        Когда я обрела способность дышать и воспринимать происходящее, у палача уже были помощники - из тех, к кому подошел Джузеппе. Они вытащили меня из автомобиля, сковали мои руки за спиной наручниками. Освобожденная от гарроты, я без сил опустилась на землю, жадно глотая воздух.
        - Ты права, сеньорита. Воздух - самая большая ценность, но это понимаешь, когда теряешь возможность его вдыхать, - произнес Джузеппе.
        - Как я понимаю, казни долго ждать не придется. - Мне стоило большого труда произнести эту ужасную фразу ровным, спокойным голосом.
        - Ты не лишена сообразительности.
        - А как насчет последнего желания?
        - Если оно выполнимо, то почему бы нет? Мне даже интересно узнать его.
        - Ответь честно на мои вопросы.
        - Ха-ха-ха! Приговоренный перед смертью допрашивает своего судью? Ты нахалка, сеньорита!
        - Это называется удовлетворить любопытство. Ты был так галантен и предупредителен со мной, почему бы не остаться таким до конца? До моего, конечно.
        - Ты мне симпатична. Даже жаль с тобой расставаться навсегда, но ты столько хлопот мне доставила, что иначе я не могу поступить. Твое последнее желание я выполню, нам торопиться некуда.
        Джузеппе повернулся к своим помощникам и приказал:
        - Мне надо исповедовать ведьму, братья. Отойдите от нас, но недалеко, чтобы, если она вздумает устроить соревнования по бегу, у нее не было бы шансов стать победительницей.
        Мужчины в нелепых капюшонах, которые, я думаю, доставляли им неудобство, отошли от нас метров на двадцать и рассредоточились. Да, шансов сбежать у меня не было, даже если бы я была чемпионкой мира по стометровке.
        - Вначале бонус. Мы находимся на месте деревни, все жители которой в давние времена вымерли от чумы. Позднее здесь устроили лепрозорий, но потом его сожгли вместе с прокаженными. Место уединенное, с дурной славой, и возможность здесь кого-нибудь встретить нулевая. - Джузеппе стрельнул в меня взглядом, напоминая своим видом сытого, довольного кота. - В Средневековье прах сожженных ведьм, колдунов и еретиков развеивали по ветру. Когда костры ушли в прошлое, нам пригодились такие места, как это. Ты здесь не будешь одинока, и смерть похороненной заживо не менее мучительна, чем на костре, к тому же умирать придется гораздо дольше. И она так же бескровна. Тебе ведь известно, что нам нельзя проливать кровь.
        - Все это очень познавательно, но меня интересует другое. - Я «держу марку», своим спокойствием дразню Джузеппе и, похоже, понемногу лишаю его душевного равновесия, если, конечно, у него есть душа. - Ведь это не ты был со мной в музее инквизиции?
        - И да и нет. За последнее время я с тобой не раз сталкивался, являясь в разных ипостасях. Мы мило беседовали. Но я знал, кто ты, в отличие от тебя.
        - Ты энерджи!
        - Да, один из них. К сожалению, нас не так много.
        - Чем же я привлекла твое внимание?
        - Не ты! В киевском аэропорту тебя встретил наш старый знакомый.
        - Гоша…
        - Именно он. То, что мы оказались соседями в самолете, - случайность.
        - Милый толстяк, любитель поговорить о вампирах…
        Энерджи галантно расшаркался и даже изобразил, будто снял с головы несуществующую шляпу.
        - Меня заинтересовал человек, которого встретил Гоша. Я сразу понял, что ты совсем неопытна, и по моему приказу за тобой проследили. Прослушивая твою квартиру, мы узнали, куда ты отправишься, и разработали план.
        - Тот инцидент в аэропорту с толстяком перед отлетом…
        - Не мог же я сопровождать тебя в теле толстяка, да и на билет не было желания тратиться. - Энерджи хихикнул.
        - Ты был рядом со мной?
        - Муж Алены, пьяница.
        - Но он вместе с Аленой уехал в Рим!
        - Там он попал в психиатрическую больницу в состоянии «овоща», и Алена хлопочет, чтобы перевезти его домой. А зря, он везде будет «овощем», что в Италии, что на Украине. Мне же пришлось проделать обратный путь, сменив ряд тел, пока я не стал Алексом. И вот тогда ты меня здорово разозлила.
        - Чем же?
        - Ты расстроила наши планы, сбежав из ресторана. Если бы я знал, что ты не вернешься в гостиницу! - Энерджи злобно оскалился и в ярости сжимал и разжимал кулак. Он больше не напоминал добродушного Джузеппе.
        Ситуация была критической. Надеяться мне было не на что. Получилось очень глупо: не справилась с истерикой и угодила в ловушку. Ведь все было «шито белыми нитками»: зачем Мануэлю передавать распоряжение через Джузеппе? Ведь он мог сам позвонить мне по мобильному. Судя по всему, живой я отсюда не выберусь, остается лишь достойно прожить свои последние минуты.
        - Надеюсь, я нарушила твои планы не только в этом. Тебе не удалось с помощью негодяя Балтазаре Косса изменить мировую историю! - произнесла я с гордостью.
        Энерджи рассмеялся, и это был нехороший смех, ехидный.
        - Ты спасла мир, расстроив чудовищные планы энерджи, и теперь можешь со спокойной совестью умереть!
        Я насторожилась.
        - А это не так?
        - Трудно найти историческую личность, которая во времена Средневековья добивалась высокой цели праведными путями. Не исключение и люди, носившие папскую тиару. Практически все они использовали свое положение понтифика для обогащения себя и близких родственников. Были папы и похлеще бывшего пирата Балтазаре Косса, взять того же Папу Александра VI Борджиа. Список выдвинутых против него обвинений был бы значительно длиннее. Или его предшественник, Иннокентий VII, - для продления жизни ему в вены вливали кровь юношей. А что уж говорить о папах периода порнократии, когда их возводили на трон и перетасовывали блудницы Феодора и Мароция, мать и дочь. Могу назвать еще много имен, но были и папы, которые, имея много темных пятен в своей биографии, все же способствовали прогрессу тогдашнего общества, развитию науки и искусства. Таким Папой был и Иоанн XXIII. Будучи высокообразованным человеком, что было в те времена редкостью, он покровительствовал ученым, людям искусства, поддерживал гуманистов, и этим способствовал тому, что эпоха Возрождения не была лишена античного наследия. Он также готовил реформу
календаря, которая была осуществлена лишь через несколько столетий. Ему удалось не только сохранить, но и расширить границы папской области, что способствовало объединению Италии в единое мощное государство.
        - Я видела этого Папу, и мне кажется, он не заслуживает тех дифирамбов, которые ты ему пропел. К тому же вы хотели дать ему возможность завладеть духом Арбателя-Аттилы!
        - Мы же не атомную бомбу собирались ему вручить! - Энерджи вновь рассмеялся. - Владение этой магической силой позволило бы Папе Иоанну внедрить в жизнь замечательные проекты, ускорило бы прогресс. А то, что он был не пай-мальчиком, не главное. Царь Петр I тоже не был пай-мальчиком, как и гетман Богдан Хмельницкий, и уж тем более гетман Мазепа. Оценивать их роль в мировой истории надо по тому, что они сделали позитивного, а не копаться в их грязном белье. Вот ты считаешь, что твои шефы из Шамбалы несут добро и справедливость. Но ведь методы и у нас, и у вас одни и те же. Как ни странно, мне тебя жаль, Иванна.
        - Пожалел волк кобылу, оставил хвост и гриву.
        - Нет, правда. Ведь ты заложница чужой воли, как и Гоша, и другие эмиссары. Вас отбирают из тех, кто отчаялся, потерпел фиаско в любви. Вы, по сути, несчастные люди. Одиночество - вот ваша награда.
        - Выходит, эмиссаром может стать только отчаявшийся человек?
        - Или готовый пожертвовать своей жизнью ради великой цели, - усмехнулся энерджи.
        - Но разве я была отчаявшейся?!
        - Тебе лучше знать.
        Воспоминания о недавнем прошлом нахлынули на меня. Я, амбициозная, не без таланта, журналистка, оказалась без любимой работы, стала помощником депутата, вынуждена была выполнять неинтересную и нудную работу. Негативное отношение к ней незаметно распространилось и на Егора, устроившего меня на это место. Он успешный журналист-международник, а мне была уготована роль жены, всегда остающейся в его тени. Такой расклад меня не устраивал, и во мне зарождался внутренний конфликт. Я стала сомневаться в своих чувствах к Егору и оттягивала свадьбу. Его исчезновение, а потом поиски дали выход скопившейся во мне энергии, я ощутила свою силу. Да, я была отчаявшейся журналисткой-неудачницей, поэтому предложение пройти обучение в Школе Шамбалы и стать ее эмиссаром, стать избранной, мне польстило. И я, не раздумывая, пожертвовала своими чувствами, отказалась от любимого человека, хотя часто ночами вспоминала о нем и плакала в подушку, пока, собрав волю в кулак, не превратила себя в камень. Но нужно ли мне это? Ведь Егор меня любит, поэтому и захотел со мной встретиться, как только я вернулась. Он, как и я, сделал
ошибку, но у него хватило мужества и ума признаться себе в этом, а я не захотела его выслушать.
        - В чем-то ты прав. - Я тяжело вздохнула: теперь ничего не исправить, и смерти мне не избежать.
        - К сожалению, мы это осознаем, когда уже ничего нельзя изменить. - Энерджи зловеще усмехнулся. - Вопросы еще есть?
        - Есть. Раньше я думала, что, став эмиссаром Шамбалы, я сделаю для человечества что-то очень важное и нужное. Доброе.
        - А энерджи - это зло! - Он рассмеялся, по-волчьи скаля зубы.
        - Для меня зло - это разрушение и пожирание всего, с чем оно сталкивается.
        - А добро - все светлое, чистое, разумное! - Энерджи захохотал.
        - Добро для меня - это сопереживание, созидание и любовь.
        - Скажи честно: Шамбала подходит под это определение? - Энерджи так развеселился, что хлопнул в ладоши.
        - Судя по тому, что я узнала, не очень. Но вы уж точно не белые и пушистые. Сколько людей ты загубил, охотясь на меня: мой попутчик-толстяк в самолете, Дима, Алекс, добряк Джузеппе, телом которого ты сейчас пользуешься.
        - На войне как на войне, - пожал плечами энерджи. - Когда ты разукрасила Алексу физиономию, мне стало понятно, что надо менять тело. Лучше всех подходил Джузеппе, ты ему доверяла. - Энерджи с довольным видом погладил себя по груди. - И потом, цель оправдывает средства. Расходный материал, - энерджи теперь с пренебрежением похлопал себя по груди, - есть у всех. У Шамбалы тоже, но у них более передовые технологии, поэтому отходов меньше.
        - Люди - это расходный материал? Отходы?
        - В общем, да. И не смотри на меня так. Это же происходит и в вашем обществе. Тот, кто оказывается наверху, не считается с теми, кто остался внизу. Чтобы выбраться наверх и удержаться там, прикрываются красивыми фразами. Самые ходовые, бьющие в цель слова: свобода, равенство, братство! И производные от них: борьба с бедностью, голодом, предотвращение войн, забота обо всех и обо всем, улучшение условий жизни… Как могут все жить хорошо? Ведь все познается в сравнении. - Энерджи рассмеялся булькающим смехом. - Мне известно, что люди, когда им плохо, радуются тому, что соседу еще хуже! На эту тему есть поговорки - обхохочешься!
        - Есть у нас и получше поговорки и пословицы…
        - Например, «легок спуск через Аверн»[58 - То есть путь в подземное царство. Авернское озеро в древности считалось преддверием подземного царства, где обитают души умерших.]? Развеселила ты меня! Я передумал: ты умрешь менее мучительной смертью, чем твои предшественники. Тебе о чем-нибудь говорит выражение «милостивая смерть»?
        - Как ни называй, а смерть есть смерть.
        - Э нет! Милостивая смерть - щедрая награда тому, кого ожидала мучительная смерть. Ты ее заслуживаешь. Во времена инквизиции раскаявшихся грешников поощряли: удавливали гарротой или давали яд. - Энерджи крикнул своим помощникам: - Братья, идите сюда! Грешница исповедалась и раскаялась. Пора ее сопроводить в последний путь!
        Не верилось, что мне осталось жить лишь несколько минут. Внезапно все вокруг показалось мне значимым и невероятно красивым. Ласковое солнце, бездонная голубизна неба… Неужели все это я вижу в последний раз? Я не могла насмотреться, словно надеялась взять с собой эти последние впечатления. У меня затряслись коленки, душа ушла в пятки и не желала оттуда возвращаться, словно этим могла помочь мне остаться живой.
        - Какая милость ожидает меня?
        - Наиболее гуманная. Смерть не исказит черты твоего лица, ты словно заснешь.
        Меня подвели к свежевырытой могиле, у края которой стоял деревянный ящик.
        - Ах да! - словно спохватился энерджи. - Гримуар! Ты не хочешь увидеть книгу, ради которой тебя послали на смерть?
        - Она у вас с собой?
        - Да, так получилось. Полюбуйся.
        Энерджи достал из сумки увесистую книгу в темно-коричневом переплете и дал мне ее поддержать. Когда я раскрыла ее, то сразу поняла, что это старинная вещь: пергаментные страницы, рукописные буквы латынью, одна в одну, словно напечатанные. Жаль, что это не лампа Аладдина, чтобы можно было мгновенно вызвать джинна и загадать желание - спастись! Ко мне подступил помощник энерджи в капюшоне с прорезями для глаз и, забрав гримуар, вновь положил его в сумку.
        - Открой рот! - потребовал помощник.
        У меня внутри все похолодело. Через несколько мгновений ничего не изменится в мире, кроме того, что меня уже не будет. Но раз спасения нет, то уж лучше сразу уснуть вечным сном, чем долго мучиться, задыхаясь в тесном ящике.
        - Как скоро яд подействует? - Как ни старалась, я не смогла скрыть дрожь в голосе.
        - Не волнуйся, очень быстро.
        Я с усилием открыла рот, и он бросил туда три горошины. Их надо проглотить или разжевать? Слюна начала горчить, и я заставила себя искрошить горошины зубами.
        «Прошлое нельзя вернуть, но можно начать жить по-новому. Мне, к сожалению, это не дано».
        Спазмы сдавили горло, лишили возможности дышать, я широко открыла рот, напрасно пытаясь впустить в легкие хоть немного воздуха. В голове зашумело, глаза закатились, тело стало ватным, и я грохнулась на землю. Ускользающее сознание отметило, что мое тело бросили в ящик, который закрыли крышкой.

        4.6

        Остроконечные горные вершины купаются в сизых кисельных облаках, я иду по бесконечному желтому горному серпантину навстречу своей мечте - затерянному в горах городу инков Мачу-Пикчу. Конкистадоры не смогли его обнаружить, и он сохранился до наших дней в первозданном виде, не тронутый безжалостной рукой цивилизации. Но почему я послушалась Егора и пошла по древней тропе инков, а не поехала на комфортабельном поезде, как советовали умные люди? Здесь не тропа, а оживленная автострада. Приходится опасаться бешено несущихся мимо автомобилей, прижиматься к отвесной скале. Кажется, вышла недавно, а солнце уже начинает садиться. Рев мотора, автомобиль несется прямо на меня, едва успеваю отпрыгнуть в сторону, на самый край пропасти. Сердце замирает от страха, чудом удерживаю равновесие, боюсь смотреть вниз. С меня пешей экскурсии достаточно, решаю остановить попутку, но не тут-то было: движение замирает, и я остаюсь одна.
        Серые строения Мачу-Пикчу, словно нарисованные, вздымаются на горизонте, между двумя лиловыми вершинами, и я понимаю, что мне до них идти и идти - расстояние в горах обманчиво, этому меня научили путешествия по горному Алтаю. Воздух становится густым, молочного цвета, и я ощущаю тревогу: еще немного, и тьма накроет все вокруг. Одной провести ночь в горах? Словно предупреждая об опасности, издалека доносится ужасный вой, и меня пробирает мороз. Что делать?
        - Иванна! - Неожиданно рядом оказывается знакомый «лексус», боковое стекло ползет вниз, и я вижу в окошке виновато улыбающегося Егора. - Садись, подвезу - нельзя одной здесь быть, это очень опасно.
        Я на него обижена, но страх заставляет сесть в машину. Устраиваюсь на заднем сиденье.
        - Ты слышал? Это выли волки?
        Егор молча отрицательно мотает головой и срывается с места, как будто за нами гонятся.
        - Ты сама знаешь, кто это, - роняет он, не глядя на меня.
        Да, я знаю. Боязливо ежусь, вспомнив жуткую физиономию крылатого чудовища с приплюснутым носом и козьими рогами. Егор ведет автомобиль на ужасающей скорости, у меня от страха перехватывает дыхание, но я не в силах попросить его быть более осторожным, хотя дорога слишком узкая, а справа бездонная пропасть. Боюсь даже посмотреть в боковое окно.
        - Слева тоже, - смеется Егор, угадав мои мысли.
        Я замираю, увидев, что дорога сузилась и перешла в шаткий подвесной мост, и если навстречу будет ехать автомобиль, нам не разминуться. Мост сильно раскачивается, но Егор не снижает скорости. Я по-прежнему не в силах ничего сказать, протягиваю руку, пытаюсь тронуть его за плечо. Автомобиль резко тормозит.
        - Приехали. - Егор отчужденно смотрит на меня. - Как ты хотела, мы в Мачу-Пикчу.
        Я выхожу и вижу, что Егор обманул меня: местность совсем не похожа на знакомую мне по фотографиям. Мы находимся на небольшом плато, рядом с нами правильный каменный круг, в центре - столб в человеческий рост.
        - Куда ты меня привез? Где каменный город? Где террасы? Это не Мачу-Пикчу! - кричу ему.
        - Зачем тебе все это? Главное здесь! Это солнечные часы, инти-хуатана. С их помощью жрецы могли не только остановить время, но и заставить его идти вспять. Для этого мы здесь.
        Егор протянул руку и одним движением сорвал с меня всю одежду.
        - Вот наше ложе! - Он указывает на каменный постамент. - Мы должны предаться на нем любви, и наше время вернется. Ты же хочешь этого?
        - Я не люблю тебя! Незачем ворошить прошлое! - кричу ему, а сама уже обнимаю его обнаженное мускулистое тело.
        Чувствую, как страсть и нежность Егора постепенно передаются мне, обволакивают, возбуждают. Он ласкает меня, и желание овладевает мной, тело от нетерпения бьет дрожь, а он все медлит.
        Вдруг раздается вой, и огромное чудовище, не человек и не птица, с ужасной мордой, напоминающей козлиную, падает с неба на Егора, отрывает его от меня, уродует, рвет его тело. Сулья![59 - В легендах алтайских народов: мифическое существо, имеющее вид крылатого человека с лицом монстра; олицетворяет темные силы.] Я вижу, как чудовище протягивает ко мне ужасную когтистую лапу, и содрогаюсь от ужаса и омерзения. Оно все ближе и ближе! Я открываю глаза.
        Надо мной плывет нежной голубизны океан, а по нему движутся колышущиеся серые острова. Я умерла, и это моя душа летит высоко-высоко, на уровне облаков. Где же труба, в конце которой свет? И никуда я не лечу, а лежать очень неудобно и жестко.
        Окончательно прихожу в себя и понимаю, что лежу на жесткой, каменистой земле, и над головой небо, а не вода. Казнь отменили? Перенесли? Приподнимаюсь, и с груди слетает листок бумаги, на нем что-то написано. Читаю:
        «Посеять у врага сомнения - значит, обрести союзника. Пока живи!»
        Оглядываюсь. Местность незнакомая. Это совсем не то место, где меня собирались похоронить. Подобное изменение в настоящем меня совсем не расстроило, скорее наоборот. Я смеюсь и откидываюсь на спину. Как приятно лежать на земле, чувствовать свое тело, такое послушное и родное! Я пьянею от воздуха, от вида деревьев, травы, кустарника, от солнца, неба, воды, дождя, бури, зимы, весны, лета, осени, ветра! От всего, что могу ощущать, потому что я живая! Живая! Я люблю тебя, жизнь! Хохочу, вскакиваю на ноги, от переполняющей меня радости подпрыгиваю. Надо любить жизнь, потому что она прекрасна! Как я этого раньше не замечала? Ведь это самое главное! Все преходяще и все ускользает, и нельзя терять ни мгновения, ведь из них складываются часы, месяцы, годы отведенного нам времени! Прошлое нельзя вернуть, но можно начать жить по-новому. Мне, к счастью, это дано!
        Иду по следам, оставленным колесами, дорога спускается по склону. Вдруг вижу движущийся навстречу мне темный джип с тонированными стеклами. Возникает ощущение опасности, но я, как околдованная, иду навстречу автомобилю. Он останавливается в шаге от меня. Лучи заходящего солнца отражаются от лобового стекла, не давая мне увидеть, кто внутри. Обхожу его и иду дальше.
        - Иванна! - ударяет в спину крик, как выстрел.
        Оборачиваюсь и вижу Мануэля, приоткрывшего переднюю дверцу со стороны пассажира. Улыбаюсь ему, машу рукой и продолжаю идти. Внезапно кто-то, как тисками, сжимает мою руку. Это снова Мануэль, он догнал меня и что-то говорит, но я не понимаю. На каком это языке и что ему надо? Я не хочу его слышать.
        Щеку обжигает боль, снова пощечина, в третий раз я перехватываю его руку.
        - Очнулась? Ты меня слышишь? - Мануэль говорит медленно, четко выговаривая слова.
        - С трудом. - Пытаюсь сосредоточиться и тут же перехожу на истерический крик: - Энерджи оставили меня живой! Ты понимаешь это?! Почему вы не можете договориться между собой?! Зачем столько смертей?!
        - Садись в автомобиль. По дороге поговорим. - Он произносит это спокойно, без эмоций. Его голос - как блеклая, сухая, желтая трава осени.
        Мануэль открывает окно, встречный поток воздуха шевелит волосы, приятно холодит лицо. Постепенно прихожу в себя.
        - Как вы нашли меня?
        - Ты молодец, Иванна. Благодаря тебе мы всех их накрыли. - Мануэль протягивает мне мою сумочку.
        Открываю ее: документы, деньги, мобильный телефон, анкх - все на месте.
        - Я тебя не понимаю.
        - Ты выполняла роль живца. В твое тело был вживлен микрочип, который подавал сигналы, и мы смогли вычислить их. Никому не удалось уйти.
        - Вы убили их?
        - Мы не убиваем. Там был один энерджи, вот его мы уничтожили. Но это нежить[60 - То же, что и нечисть.], они не имеют физического тела. Его сопровождающие изолированы, с ними поработают психологи, после чего их отпустят.
        - Энерджи ведь не убил меня. Зачем с ним так?
        - По-другому нельзя. Ты это хорошо знаешь, этому тебя учили в Школе. Тебе повезло: ты единственная, кто остался в живых после того, как побывал в их руках.
        - Но ведь энерджи… - И тут меня поражает одна мысль. - Если у меня был микрочип, подающий сигналы, почему ты не приехал раньше? Ведь они собирались меня закопать живьем!
        - Сигнал очень слабый, и радиус действия у него небольшой. Нам пришлось изрядно поколесить, пока не поймали его.
        - Выходит, я была расходным материалом?
        - Не говори глупости. Мы приложили массу усилий, чтобы отыскать тебя.
        - Точнее, их. Ведь вы приехали за мной, когда покончили с ними, а сигнал микрочипа вы тогда уже поймали. Вы выбрали их, а меня оставили на потом. Если бы меня закопали, то вы могли меня не найти. Или нашли бы безумной. Разве человек сможет долго продержаться, будучи закопанным живьем, не сойти с ума? Но, скорее всего, я задохнулась бы. Тебя мучила бы совесть, Мануэль?
        - На войне как на войне, Иванна. Иногда приходится идти на жертвы.
        - Жертвовать пешкой, как в шахматах? Но люди - это не деревянные фигурки! Мануэль, это правда, что эмиссары должны быть одиноки, должны отказаться от любви?
        - Ты еще неадекватно воспринимаешь действительность после той гадости, которой они тебя накормили. Эмиссары, хорошо справляющиеся со своими обязанностями, живут очень долго, но специфика работы не позволяет им иметь длительные любовные связи. Гоше было за двести лет, а как он выглядел! У меня отличная новость: твою работу оценили на «хорошо», и твой испытательный срок закончился. Поздравляю, тебя!
        - Лучше принеси мне свои соболезнования. Обречена на одиночество! Ха-ха! Вечное одиночество - как это ужасно! Теперь понимаю, что двигало Гошей: он нарушил инструкцию не случайно, это была его форма протеста! Он помог Име обрести любовь, пусть и такого негодяя, как Косса.
        - Ты какая-то странная, Иванна. Соберись, возьми себя в руки, эмиссар!
        - Сколько тебе лет, Мануэль? Скажи честно, ты человек?
        - Человек, и хочу жить долго.
        - А я хочу жить счастливо. И мне ваши правила не подходят.
        - Как это понимать?
        - Хочу то ли вас послать, то ли себя. Посоветуй, Мануэль, кого лучше, чтобы никогда больше не встречаться с вами?
        - Ты хочешь сказать, что отказываешься быть эмиссаром?
        - Попал в яблочко. Я не хочу, чтобы у меня через несколько сот лет произошел нервный срыв, как у Гоши. И не хочу когда-нибудь стать такой, как ты! Что вы со мной сделаете? Сотрете память?
        - Зачем?
        - Чтобы я случайно не проболталась.
        - Если даже проговоришься, это не беда. Кто тебе поверит? Решат, что ты безумна и отправят в психиатрическую больницу.
        - Отлично! Выходит, я свободна и больше не эмиссар?
        - Свободна. Никто тебя не будет заставлять, если сама не захочешь.
        - Не захочу! Уже не хочу!
        - Что ж, посмотрим. Человек склонен менять свои решения.
        Меня обжег лед его взгляда.
        - Что мне сейчас делать? Из гостиницы я выселилась, у меня забронирован билет на самолет до Парижа, думаю, я могу успеть на рейс, если ты отвезешь меня в аэропорт.
        - Почему Париж?
        - Я не могла тебе дозвониться, и мне очень захотелось как можно скорее уехать отсюда. Увидеть Париж и умереть! Правда, красиво и верно сказано?
        - Не остроумно, к тому же это плагиат. Эта фраза принадлежит Илье Эренбургу.
        - С тобой неинтересно, Мануэль. У тебя есть ответы на все вопросы, только я не со всеми соглашусь. Назови свое настоящее имя!
        - Мануэль.

        4.7

        Ярко освещенный квадратный зал с аскетическим интерьером, чтобы ничто не отвлекало внимания посетителей музея от выставленного здесь сокровища. Не в пример другим полупустым помещениям Лувра, бывшего королевского дворца, тут постоянно толпится народ, что заставляет меня все время маневрировать, продвигаясь вперед. Огромную, на всю стену, картину с античным сюжетом, несмотря на мастерское исполнение и известное имя художника, удостаиваю лишь беглого взгляда. Мой немаленький рост плюс десятисантиметровые каблуки позволяют увидеть в небольшой нише за пуленепробиваемым стеклом изображение круглолицей улыбчивой женщины на доске из тополя. У нее ускользающий лукавый взгляд и легкая, но многозначительная улыбка, хорошо мне знакомая. «Неужели это она? Как же это я раньше не обратила внимания на такое сходство?!» Сердце затрепетало от неожиданной догадки.
        Я уже в первых рядах, но до картины еще шагов пять, и это пространство строго контролируют секьюрити в темных костюмах, мгновенно пресекая попытки приблизиться к картине.
        Наваждение рассеивается, и я еле сдерживаюсь, чтобы нервно не рассмеяться: это не Лувр, а всего лишь «Мыстецький Арсенал» в Киеве. Огромные помещения бывшего военного завода больше похожи на крепостные казематы.
        К моему сожалению, знакомство с Парижем не состоялось, а ведь у меня были грандиозные планы! Хотелось побывать на Пикадилли, Монмартре, в Латинском квартале, на Эйфелевой башне, в Версале и, конечно, в Лувре. Как чудесно было бы покофеманить в знаменитых парижских кафешантанах под хрипловатые голоса шансонье. Мануэль поломал мои планы - отвез в аэропорт Болоньи, и я полетела прямым рейсом в Киев.
        Я распрощалась с библиотекой и снова вернулась в газету. Сегодня у меня первое задание: написать статью о передвижной выставке «Гений да Винчи».
        О мастерстве и прозорливости великого итальянца эпохи Возрождения говорят представленные в залах музея многочисленные экспонаты: сделанные по его эскизам изобретенные им механизмы и инструменты и голографические изображения его картин. Прообразы летательных и подводных аппаратов, водолазного костюма, хитроумных механизмов, способных поднять воду на нужную высоту или спустить ее в канализацию. К сожалению, во время моего путешествия в Средневековье мне не удалось встретиться с гениальным изобретателем и художником, что, несомненно, придало бы колорита статье.
        В зале, заставившем меня перенестись в своих фантазиях в Лувр, находится лишь одна картина - «Портрет госпожи Лизы дель Джокондо», но во множестве экземпляров, и я теряюсь от количества ликов улыбчивой мадонны, глядящей на меня со всех сторон. Голографические изображения знаменитой флорентийки отличаются размерами; по сравнению с одними я пигмейка, с другими - великанша. Поражают и необычные ракурсы, тут можно увидеть весь процесс создания картины и даже ее «изнанку». Мое внимание привлекла небольшая голограмма, словно парящая в центре зала, и из таблички на раме узнаю, что она ничем не отличается от оригинала в Лувре. Благо, здесь нет луврских секьюрити, и у меня есть возможность рассмотреть картину вблизи.
        - Здравствуй, графиня Катарина, - шепчу, стоя перед портретом. - Вот и довелось нам вновь встретиться через пять веков. Здесь ты не та, амбициозная и непреклонная в своем желании достичь цели, какой я видела тебя воочию. Нередко у тебя было жесткое, непреклонное выражение лица, ты была готова объявить войну всему миру, лишь бы было по-твоему. Помню твое лицо в свете пожарищ семьи Орчиолли, когда крики умирающих и раненых вызвали у тебя слезы, но воля диктовала идти до конца, даже если это будет ад. Видела тебя во многих ипостасях: в азарте охоты и окрыленную безумной любовью к Джакомо, радующуюся и печалящуюся, восторженную и гневную, добрую и беспощадную. Когда Леонардо писал с тебя эту картину, ты уже лишилась всего: графства, власти, богатства, молодости, но получила возможность стать самой собой. Тебе понравилось быть собой? Не думаю. Тебе, все время меняющей свои лики в зависимости от обстоятельств, рабе долга и власти, это оказалось не под силу. Великий мастер кисти смог передать, что в тебе скрыта тайна, но так и не смог ее разгадать, и до конца жизни не расставался с этим портретом.
        Остаться надолго один на один с портретом не получилось: группа экскурсантов появилась словно ниоткуда и мгновенно заполнила все пространство, как кочевники степь. Полная женщина-экскурсовод хорошо поставленным голосом стала бодренько рассказывать:
        - Перед вами самый загадочный и знаменитый портрет кисти Леонардо да Винчи, вызывающий множество вопросов. Кто изображен на полотне? Отчего выражение лица меняется в зависимости от освещения, как будто оно живое? Почему, с какой стороны вы бы не подошли к портрету, она смотрит на вас? О таинственной, почти магической силе «Моны Лизы» написано много. Приведу слова известного искусствоведа, профессора Рихарда Мутера.
        Экскурсовод раскрыла потрепанный блокнот, словно собиралась зачитать цитату, но продекламировала наизусть, с чувством:
        - Особенно завораживает зрителя демоническая обворожительность этой улыбки. Сотни поэтов и писателей писали об этой женщине, которая кажется то обольстительно улыбающейся, то застывшей, холодно и бездушно смотрящей в пространство, и никто не разгадал ее улыбку, никто не истолковал ее мысли. Все, даже пейзаж, таинственно, подобно сновидению, трепетно, как предгрозовое марево чувственности.
        Экскурсовод делает многозначительную паузу, чтобы смысл ее слов дошел до сознания экскурсантов. Я целиком и полностью согласна с этими словами. В Катарине постоянно ощущалась некая двойственность, которую сумел передать Леонардо в ее улыбке.
        - Не обошел своим вниманием улыбку Джоконды и известный психиатр Зигмунд Фрейд. - Экскурсовод читает из своей шпаргалки: - «Кто представляет картины Леонардо, у того всплывает воспоминание о странной, пленительной и загадочной улыбке, затаившейся на губах его женских образов».
        - Как по мне, у нее улыбка не совсем доброжелательная, словно она задумала что-то нехорошее, - громко высказался долговязый парень.
        - Что ты такое говоришь? - набросилась на него его спутница, маленькая, полненькая, с чертиками в глазах.
        - С вами солидарен философ Лосев, назвавший ее улыбку бесовской, - одобрительно улыбнулась парню экскурсовод, словно учитель непослушному, но талантливому ученику. - Он отзывается о ней крайне негативно: «Ведь стоит только всмотреться, как можно без труда заметить, что она, собственно говоря, совсем не улыбается. Это не улыбка, но хищная физиономия с холодными глазами и отчетливым знанием беспомощности той жертвы, которой Джоконда хочет овладеть и в которой, кроме слабости, она рассчитывает еще и на бессилие перед овладевшим ею скверным чувством».
        - He-а, это молодая красивая женщина, и на лице у нее добрая улыбка, - возразила высокая энергичная женщина в теплом костюме, плаще и с зонтиком-тростью.
        - Не такая она и молодая! - заметил долговязый парень.
        - Если на портрете изображена Мона Лиза, то в 1503 году, когда был написан портрет, ей было двадцать четыре, - вставила экскурсовод, с улыбкой наблюдая за тем, как разгорается спор.
        - Да тут ей гораздо больше, чем тридцатник! - перекрыл своим голосом поднявшийся шум долговязый. - И улыбка у нее ехидная, видно, дамочка себе на уме!
        - Разуйте глаза - это очень молодая женщина! - энергичная особа стала манипулировать зонтиком, потихоньку пробираясь к долговязому.
        - Успокойтесь, пожалуйста! - попросила экскурсовод. - Кто именно изображен на этой картине, искусствоведы и историки спорят не один десяток лет. На протяжении многих веков считалось, что это изображение молодой супруги богатого и влиятельного флорентийца Франческо дель Джокондо - двадцатичетырехлетней Моны Лизы ди Нольдо Герардини, как утверждал художник и писатель Джорджо Вазари, практически современник великого Леонардо. Однако обратите внимание на темный наряд изображенной на картине женщины, на легкую дымку вуали, прикрывающую ее волосы, - в те времена это было знаком того, что она является вдовой. И внешне она больше похожа на хорошо сохранившуюся зрелую женщину, чем на двадцатичетырехлетнюю. Еще одна странность: если Франческо дель Джокондо был заказчиком картины, то почему он не выкупил ее у художника? В те годы, когда был написан портрет, Лиза ди Нольдо Герардини еще не была вдовой.
        - Так кто же изображен на этой картине? - категоричным тоном потребовала ответа энергичная особа, целясь зонтиком в долговязого.
        - Дед Пихто! - вставил самоубийца долговязый, не жалея жизни ради красного словца.
        Когда смех утих, экскурсовод снова взяла инициативу в свои руки:
        - Однозначного ответа на вопрос, кто изображен на картине, никто не сможет дать. Есть около двух десятков современниц Леонардо, которые могли быть натурой для художника. Это Мона Лиза Герардини дель Джокондо, Изабелла Гуаландо, Изабелла д’Эсте, Филиберта Савойская, Констанца д’Авалос, Пачифика Брандано, думаю, что список не стоит продолжать, так как эти имена малоизвестны.
        Я не выдержала и все же продолжила список:
        - Графиня Катарина Сфорца!
        - Да, и Катарина Сфорца есть в этом списке, хотя я считаю эту кандидатуру наименее вероятной. В 1503 году ей было за сорок лет.
        Я в уме быстро подсчитала:
        - Ровно сорок лет. Она всегда следила за собой, пользовалась косметическими средствами. Хотела быть вечно молодой. Без сомнения, это Катарина Сфорца!
        - Ваше мнение имеет право на жизнь, как и два десятка других, - делано улыбнулась мне экскурсовод. - Внимание! Переходим в следующий зал!
        Экскурсанты зашумели и потянулись к выходу.
        - Что же ты не отстаиваешь свою точку зрения? Надо было доказать, что на портрете именно Катарина Сфорца, так как ты имела честь с ней общаться и даже прислуживала ей, - послышался за моей спиной голос Мануэля.
        Я резко обернулась и не удержалась, чтобы не съехидничать:
        - Пополняешь свое энциклопедическое образование?
        - Нет, Иванна, мне в редакции сказали, что ты здесь.
        - Чем вызвано столь неожиданное желание меня увидеть?
        - Прошла неделя, как ты вернулась, и уже должна была все осмыслить без эмоций, как и подобает эмиссару Шамбалы. Ты приняла решение?
        - Да! Я не хочу быть эмиссаром и участвовать в ваших играх.
        - Это решение окончательное?
        - Другого не будет!
        Мануэль улыбнулся и протянул мне руку, раскрыв ладонь:
        - Верни, пожалуйста, анкх.
        Я стала нервно рыться в сумочке и не сразу его нашла.
        - Возьми, мне он не нужен.
        - Спасибо! - Мануэль спрятал египетский крест в карман пиджака и снова улыбнулся - широкой прощальной улыбкой.
        Я опешила: ожидала, что меня будут уговаривать, пугать, что-то требовать, а тут сразу «до свидания».
        - Все, что знаю, чему научилась, сохраню в тайне.
        Мне было неловко и немного мучила совесть: они потратили на меня столько усилий, и все зря!
        - Дело твое, - пожал плечами Мануэль. - Аривидерчи! - Он развернулся и неспешным шагом стал удаляться.
        Я озадаченно смотрела ему вслед.
        «Когда я на них работала, они требовали соблюдать секретность. В общем, сплошная шпиономания. А теперь, когда я отказалась работать на них, ни о какой секретности речь уже не идет? Я ожидала, что они потребуют от меня чего-то вроде подписки о неразглашении или хотя бы предупредят на словах. И вот на тебе: снесена Берлинская стена! Может, что-то произошло, о чем я не знаю, или я чего-то недопонимаю?»
        Встреча с Мануэлем оставила нехороший осадок в душе, но я себя успокоила: не надо искать блох там, где их нет. Меня отпустили, и это классно!
        Материала на выставке я собрала достаточно и сразу помчалась домой. Сегодня вечером я встречаюсь с Егором!!! И многого ожидаю от нашей встречи.
        «Прошлое нельзя вернуть, но можно начать жить по-новому! И мы с Егором сможем!»
        Поток автомобилей такой плотный, что даже моя «Микра» с трудом маневрирует. Слышится мелодия мобильного телефона, высветившийся номер мне незнаком.
        - Здравствуйте, Иванна. Теперь наша встреча стала неизбежной, как дождь осенью. За вами право выбора, но сделать его вы должны обязательно сегодня.
        Это тот самый женский голос, испугавший меня в день приезда.
        - Я не встречаюсь с незнакомыми людьми.
        - Извините, думала, вы догадались, кто я.
        - Никогда не любила загадок, ребусов, кроссвордов и тому подобного.
        - Меня зовут Виктория Левченко. Я невеста Егора.
        - У нас с вами есть общие темы для разговора?
        - Общий мужчина - чем не тема?
        - Я считаю, что мужчина, как полотенце и зубная щетка, предназначен для индивидуального пользования.
        - Мне нравится, что вы понимаете меня с полуслова. Зачем тогда вам мой мужчина?
        - Судя по интонации, у вас есть на него право собственности, нотариально заверенное. Такие слова, как чувство, любовь, тяга друг к другу, вам ни о чем не говорят?
        - Насколько мне известно, у вас с Егором сегодня встреча? Не тяните паузу, я знаю больше: и где, и во сколько.
        - Тогда что вам от меня нужно, Виктория?
        - Поговорить. Беру инициативу в свои руки: давайте увидимся за час до вашей с Егором встречи, там же. Хочу успокоить: я не намерена устраивать скандал, так, только мило поговорим. Пощебечем. К концу беседы к нам может присоединиться Егор, если раньше кто-то из нас двоих не уйдет.
        - Сомневаюсь, что это будет милое щебетанье, это больше напоминает войну.
        - Скорее дуэль. Егор будет нашим общим секундантом и лекарем, который позаботится о победителе.
        - Хорошо, я приду.
        - Стоит ли предупреждать, что о нашей встрече Егор пока не должен знать? Пусть это будет для него нашим общим сюрпризом.
        - Тогда к барьеру, то бишь, до встречи, Виктория!
        - И вам не утонуть в ванной, Иванна.

        4.8

        В воинственном настроении я перешагнула порог кафе «Андромеда». Викторию я сразу узнала, хотя никогда до этого не видела, - по ее пылающему взгляду, полному ненависти и чувства собственного превосходства. Она очень красива. Мне вспомнились джунгли с яркими, пестрыми цветами, вот только их нельзя ставить рядом с кроватью в непроветриваемом помещении - утром можно не проснуться. Виктория из той же красочно-ядовитой породы. Она картинно улыбнулась, показав великолепные зубы. Все у нее было на месте, и одета она шикарно, со вкусом, сидит на стуле прямо, словно проглотила шпагу.
        - Я себе заказала латте. Что вам заказать, Иванна?
        - Благодарю, о себе позабочусь сама. Я уже взрослая девочка.
        - Да уж, - хмыкнула Виктория.
        Хотя я с удовольствием выпила бы латте, но, чтобы не попугайничать, заказала американо с молоком.
        - О чем вы хотели со мной поговорить? Не против, если я буду называть вас Вика? А может, перейдем на «ты»? - с ходу пошла я в атаку.
        Надо ошеломить противника, не дать ему действовать по намеченному плану, использовать домашние заготовки, заставить его все время маневрировать.
        - Пожалуйста.
        - Меня, Вика, как хочешь, так и называй. Только не Ваней - так лишь близким подругам разрешаю себя называть.
        - Ива?
        - Пусть будет Ива. Так я тебя слушаю, Вика.
        - У нас с Егором полное взаимопонимание, и все было хорошо, пока не появились вы.
        - Ты. Мы же на «ты», Вика. Я тебя, Вика, понимаю, но вот что мне неясно: как такую идиллию могло нарушить мое внезапное появление? Ведь не я искала встречи с Егором, а он со мной!
        - Хорошо. Вот. - Вика открыла сумочку и, достав из нее какой-то предмет, небрежно бросила его на стол, поближе к моей чашке с кофе. Это оказалась сухая лягушка.
        - Какая гадость! Зачем вы ее выложили на стол?!
        - Мы же на «ты», Ива. Такие подарочки я стала обнаруживать у себя под дверью после того, как ты приехала. Тебе это ни о чем не говорит?
        - Я черной магией не занимаюсь. - Я отодвинула чашку подальше от лягушки.
        - А какой занимаешься? Белой, желтой, серо-буро-малиновой?
        Ситуация мне стала ясна. Кто-то подбрасывает ей под дверь лягушек, и она решила, что это делаю я. Теперь понятно, почему она так возмущена.
        - Виктория, даю тебе честное слово, что к этим лягушкам я не имею никакого отношения!
        - Как и чем колдуньи клянутся?
        - Не понимаю твоих намеков.
        - Я узнала о тебе много чего. Ты сблизилась с ведьмой, она тебя полюбила и оставила в наследство свою квартиру, свои снадобья, силу, заклятия. Словом, весь ведьмин арсенал. Скажешь, не так?
        - Квартиру я, и в самом деле, получила в наследство, а что касается всего остального…
        - Сама призналась, что ты ведьма! - Вика радостно захлопала в ладоши, и на нас стали оборачиваться люди.
        - Думай обо мне что хочешь, но лягушек я тебе не подбрасывала.
        - И Егора приворотами не пыталась вернуть? - медовым голосом протянула Вика, играя кольцом на пальце, то снимая его, то надевая.
        - Ничего этого я не делала.
        - Я тебе не верю! - с ненавистью сказала Вика и, нервным жестом сняв кольцо, бросила его на стол.
        Отскочив от поверхности стола, оно упало на пол и покатилось.
        - Ой! - испуганно вскрикнула Вика. - Что я наделала!
        Я заглянула под стол - кольцо лежало возле моей ноги. Наклонившись, я подняла его.
        - Спасибо, Ива. Ты извини меня, эмоции рвутся наружу.
        - Эффект закипевшей кастрюли. Рекомендация: надо самой немного сдвинуть крышку, пока ее не сорвало паром.
        - Спасибо, учту в следующий раз. Что-то мне стало нехорошо. Я предлагаю встретиться еще раз. Обещаю вести себя более спокойно и корректно. - Вика посмотрела на меня долгим взглядом и тяжело вздохнула: - Может, я ошибаюсь и ты к этому действительно непричастна.
        - Мне лягушки противны, я их ни живых, ни сушеных никогда в руки не брала.
        - Хорошо. Извини меня, если что не так. До свидания, Иванна.
        - Всего хорошего, Виктория.
        Она взяла сумочку и быстро пошла к выходу, но в дверях остановилась и махнула мне рукой. Я долила в кофе молоко из молочника и сделала пару глотков. Пока мы беседовали, кофе немного остыл и был уже не таким горячим, как я люблю. Я решила, что Виктория все же неплохая девчонка, и неизвестно, как бы я повела себя на ее месте. Ушла, хотя знает, что я должна встретиться здесь с Егором. А я бы дождалась Егора, и мы втроем решили бы, кому уйти, а кому остаться. Посмотрела на часы: до встречи оставалось полчаса. Чтобы убить время, я заказала пирожное и латте.
        Внезапно у меня закружилась голова, стало подташнивать и по венам разлился жидкий свинец. От боли я вскрикнула и на мгновение в беспамятстве откинулась на спинку стула.
        Счастье запульсировало рядом, и к нему надо было лишь протянуть руку, что я и сделала. Оно было липкое и холодное. Рядом кто-то закричал, и я открыла глаза.
        Меня окружали вперемешку люди, маски и манекены, притворявшиеся людьми. Розовые, блестящие, они были гораздо хуже тех, которых я видела в Музее инквизиции. Псевдолюди наблюдали за мной, кто исподтишка, а кто открыто, нагло улыбаясь. Мне было ясно, что за всем эти стоят энерджи и они хотят, чтобы я стала их союзником. Ко мне подходит официантка, и я радуюсь тому, что она человек.
        - Что с вами? Вам помочь?
        - Почему здесь находятся энерджи и манекены? Это кафе для людей. Прикажите охране их выгнать. Немедленно!
        У официантки глаза округляются, и я понимаю: она их боится и делает вид, что все в порядке.
        - Прикажите подать карету, мне надо ехать к графине. Катарина мне поможет, а я тебе. Не бойся их, у графини достаточно сил, чтобы справиться с ними. Ее любят солдаты.
        - Что мне делать? - официантка с испугом смотрит на меня.
        - Бороться до конца!
        Получив такой ответ, она радостно спешит к барной стойке.
        - Люди, нам надо объединиться! Долой иго энерджи и Шамбалы! Это одна банда! Они воруют тела у людей и пользуются ими без нашего согласия!
        Мой горячий призыв находит отклик у присутствующих, они поддерживают меня улыбками, а некоторые даже хлопают в ладоши. Зато манекены и маски хмурятся и недовольно гудят.
        - Во обкурилась!
        - Наркотики - зло! Их нельзя употреблять, это ведет к деградации личности! - поясняю всем свою позицию.
        В кафе входят два милиционера и направляются ко мне. Один высокий и худой, другой низкий и полный. Пат и Паташон.
        - Вы вовремя! - Я спешу им навстречу. - Здесь полно энерджи, их надо арестовать. Только не давайте дотрагиваться до вас и не смотрите им в глаза!
        - Ваши документы, гражданка! - Высокий явно не верит мне.
        - Я эмиссар Шамбалы, но теперь сама по себе. Так сказать, на вольных хлебах.
        - Пройдемте, гражданка, там разберемся, кто и где сам по себе, - говорит низенький милиционер, беря меня под руку.
        - Никуда я не пойду! - Я пытаюсь вырваться.
        - Что здесь происходит?! - Егор с огромным букетом белых роз с тревогой смотрит на меня.
        Я ободряюще улыбаюсь ему. Слышу голоса милиционеров:
        - Вы эту гражданку знаете?
        - Ваши документы!
        - Пройдемте и там разберемся!
        - Она наркотики употребляет?
        - Кто вы ей?
        Я попадаю коленкой низенькому милиционеру в промежность, и он отпускает меня, произнеся длинную неприличную фразу, слегка приседает и держится за ушибленное место.
        Мне надевают на руки наручники, тащат к выходу из кафе и засовывают в желтый «воронок». Я не волнуюсь, так как рядом оказывается взлохмаченный Егор, правда, без букета.
        - Куда ты дел цветы? - Я расстроена. Думала, что они предназначались мне. - Ты отдал их энерджи?
        - Иванна, что с тобой? - Егор чем-то озабочен.
        Я снова его слышу!
        - Мне хорошо. Ты рядом со мной! - Скованные руки мешают обнять его.
        Милицейское авто останавливается, мне предлагают выйти, но я возражаю:
        - Я уйду только с Егором!.
        Меня силой вытаскивают, несмотря на то что Егор пытается защитить меня. Успеваю крикнуть ему до того, как за мной закрывается дверь:
        - Люблю тебя! У меня с Джакомо Фео ничего серьезного не было, я предохранялась чужим телом!
        С меня снимают наручники, а потом какие-то люди в салатовых пижамах запихивают меня в микроавтобус, оборудованный внутри как скорая помощь. Силой принуждают лечь на носилки, установленные посредине, пристегивают ремнями и делают укол. На меня наваливается свинцовая тяжесть, не чувствую ни рук ни ног и вскоре проваливаюсь в беспамятство.

        4.9

        Круглая, блестящая, как бильярдный шар, голова врача все время находится в движении, словно он тащится от музыки. Увеличенные линзами выпуклые черные глаза ничего не выражают. Нельзя иметь такой взгляд при его профессии, обязывающей помогать людям. Безразличием не лечат, а гробят. Цежу сквозь зубы:
        - Ненавижу белый цвет, недаром в Индии он считается траурным.
        - Не только в Индии, но и у многих народов Востока. Кстати, у славян в определенный период истории он тоже означал скорбь и был связан со смертью. Белый цвет означает триумф духа над плотью. Но мы отвлеклись. Вы уже две недели у нас, и как вам?
        - Сервис ужасный, обслуга грубая и ленивая, о кормежке лучше ничего не говорить, лекарства невкусные. Сколько звездочек имеет ваше заведение?
        - Чувство юмора показывает, что вы на пути к выздоровлению, но он может быть долог и извилист.
        - Вы прекрасно знаете, что я нормальная! И я здесь, потому что это было подстроено!
        - Подобные доводы приводят сто процентов наших пациентов. Положа руку на сердце, вы можете сказать, что они все здоровы?
        - Все - нет, но есть вполне нормальные.
        - Ужас душевной болезни в том, что человек ее не замечает. Он неадекватно воспринимает действительность и находится под влиянием навязчивых идей. Болезнь давно подтачивала вас, как червячок яблоко. Затем она проявилась, притом в агрессивной, параноидальной форме. Это примерно так же, как дуновение ветра отправляет червивое яблоко на землю. Возможно ли такое яблоко снова укрепить на дереве? Технически - да, но это ничего не даст, так как оно потеряло связь с деревом.
        - Вы хотите сказать, что я никогда отсюда не выйду?
        - Надеюсь, что это не так. Даже червивое яблоко может довольно долго сохраняться, если принять для этого соответствующие меры, в первую очередь, по удалению червячка.
        - К чему вы клоните? - По спине прошелся холодок. Мне вспомнился старый фильм «Пролетая над гнездом кукушки», где в психиатрической клинике взбунтовавшегося главного героя отправляют на лоботомию, после которой он становится слабоумным.
        - Пройдете полный курс лечения, после чего мы с чистой совестью сможем вас отпустить, не боясь новых приступов агрессии. Мы частная клиника и беспокоимся о своей репутации. Любой нежелательный эксцесс - и нас могут лишить лицензии.
        - На сколько времени рассчитан ваш курс лечения?
        - Трудно сказать. От двух месяцев до года, а то и больше. Ваш случай очень тяжелый, скоро мы с вами не расстанемся.
        Перехватило дыхание, остановилось сердце, я с силой сжала кулаки. У меня украдут целый год жизни, а может, и больше! Будут насильно кормить лекарствами, неизвестно как влияющими на мою психику! Мне захотелось прыгнуть на моего мучителя и впиться в него, тело напряглось, превратившись в сжатую пружину. Но я сумела справиться с собой и прикрыла глаза, чтобы из них не вылетели молнии, способные испепелить этого негодяя. Ведь этим я ничего не добьюсь, а в моей карточке появится новая запись о нервном срыве, вспышке агрессии. Нужно затаиться и спокойно искать выход, ведь безвыходных ситуаций не бывает, надо только не биться в закрытую дверь. Я заставила себя произнести спокойным голосом:
        - Я буду старательно следовать всем вашим указаниям, господин доктор.
        Врач недоверчиво посмотрел на меня, затем усмехнулся:
        - Возможно, лечение займет и меньше времени, если вы будете делать так, как говорите.
        - Буду стараться, господин доктор. Я хочу снова быть здоровой.
        - К вам просился посетитель, я не разрешил, а сейчас думаю, что можно. Я дам ему знать, и он навестит вас сегодня перед обедом.
        - Егор! - обрадовалась я и сразу стала поправлять подобие прически.
        - На сегодня все. Вы свободны, идите в свою палату.
        Выхожу из кабинета, передо мной длинный полутемный коридор с зарешеченными окнами. Психиатрическая больница расположена в старинном дворце графов Лянцкоронских, который находится на западе Украины. Об этом я совсем недавно узнала от медсестры, с которой у меня наладились почти дружеские отношения. Это надо было меня так далеко запереть, словно нет знаменитой психиатрички «Павловка» в Киеве! Думаю, это неспроста, и означает, что в от ношении меня еще имеются какие-то планы. Врач сказал, что клиника частная, выходит, мое содержание здесь обходится в копеечку. Только кому и для чего это понадобилось?
        То, что Виктория мне что-то подсыпала в кофе, когда я отвлеклась, доставая ее кольцо, у меня не вызывало сомнений, но вряд ли она оплачивает мое лечение. Это скорее мои друзья из Шамбалы, но не исключаю, что в этом может участвовать и кто-то, мне неизвестный. Рано или поздно эти «спонсоры» выйдут на меня и сообщат, чего от меня хотят.
        Здесь не принято шататься без дела по коридору, надо находиться в своей палате. Разрешается в строго отведенное время часовая прогулка по внутреннему дворику, похожему на тюремный из-за почти полного отсутствия зелени, а потом назад в палату. Когда я только начала здесь обживаться и не подчинялась правилам, мне влепили укол, после которого я, как «овощ», двое суток провалялась в смотровой палате и потом неделю отходила.
        Моя соседка по палате Ольга - длинная как жердь, очень молчаливая и язвительная. Вначале я предполагала, что она нормальная, просто необщительная, и находится здесь тоже по чьей-то злой воле, но однажды ночью, проснувшись, я увидела, как она, в длинной белой сорочке, с распущенными волосами, вытянутыми вперед руками и широко открытыми глазами, идет в мою сторону. Совсем как панночка-ведьма в «Вие».
        - Ольга! Что с вами? - испуганно спросила я.
        Не отвечая, она приближалась, я вскочила, бросилась к двери и выбежала из палаты. От страха у меня чуть сердце не выскочило из груди - я ждала, что Ольга выйдет следом за мной. Я решала, в какую сторону бежать, но тут подоспела дежурная медсестра, и все прояснилось. Ольга лунатик, и такие хождения бывают почти каждую ночь, она ищет выход из палаты, но не может его найти. Это меня будит, и пока она бродит по палате, я спать не могу. Вторая соседка, Галя, просто кошмар. У меня не возникло сомнений в ее нездоровье, как только она обрушила на меня поток слов без всякого смысла. Ей не нужен собеседник, просто хочется выговориться. Так что общение с моими соседками исключено. Завести приятельские отношения с кем-то еще во время прогулок пока не получилось. Думаю, что все так и было спланировано, чтобы продержать меня на «голодном пайке» общения и оборвать все связи с внешним миром. Единственное доступное здесь развлечение - это чтение книг из библиотеки клиники. Но не всегда удается почитать, так как здесь меня стали преследовать ужасные головные боли, от которых хоть на стенку лезь. Скорее всего это от
принимаемых лекарств, но я еще не научилась прятать их во рту.
        Вернувшись в палату, достаю «Шагреневую кожу» Бальзака и устраиваюсь на кровати. Дверь открывается, входит медсестра и манит меня:
        - К вам пришли. Идите за мной.
        Это мое первое путешествие по больнице. Проходим через металлическую решетчатую перегородку; возле нее стоит маленький столик, за которым сидит дежурный санитар, комплекцией похожий на бойца спецподразделения. Меня проводят в небольшую комнатушку, из обстановки здесь стол и два прикрученных к полу стула.
        Сажусь на стул, рядом находятся медсестра, приведшая меня сюда, и здоровенный санитар. Я с нетерпением смотрю на дверь, ожидая посетителя. Говорят, желания материализуются, поэтому направляю всю свою энергию на то, чтобы это был Егор.
        Дверь открывается, и появляется Мануэль, он приятельски улыбается, входя в комнатку, садится напротив. По его знаку медсестра и санитар выходят, и мы остаемся вдвоем, разделенные столом.
        - Не ожидала?
        - Наоборот, так как не сомневалась, что нахожусь здесь по вашей прихоти.
        - Не обманывай, по глазам вижу, что ждала не меня. Могу только догадываться, кого.
        - Виктория на вас работает?
        - Нет. Но «эликсир правды» был наш.
        - Это был «эликсир правды»? Я ведь несла полный бред!
        - Тебе так кажется. Наши психологи и аналитики его расшифровали, выводы их были неутешительны. Ты считаешь нас подобными энерджи, то есть Злом для человечества.
        - Поэтому я здесь?
        - Можно было стереть у тебя память обо всем, что с тобой происходило, но мы хотим дать тебе шанс.
        - Зачем?
        - Чтобы ты осознала, что заблуждалась, и снова стала с нами сотрудничать.
        - Если я скажу, что осознала и хочу вернуться, меня выпустят отсюда?
        - Нет. Это произойдет, как только мы убедимся, что так оно и есть.
        - Через два месяца, а то и год, по словам врача.
        - Ты же знаешь: время мы воспринимаем иначе, чем люди, да и отношение к телесной оболочке у нас иное. В течение карантина твое материальное тело будет находиться здесь, а астральное - выполнять наши поручения. Когда мы убедимся, что ты вновь с нами, ты покинешь больницу.
        - Если у меня с вами ничего не сложится, вы сотрете мне память?
        - Не могу однозначно ответить на этот вопрос. Решение принимаю не я.
        - Хорошо. Я согласна и принимаю ваши условия. Как я понимаю, вы уже подготовили для меня задание?
        - О нем узнаешь в свое время. А пока возьми это.
        Мануэль протягивает анкх, испытующе глядя мне в глаза. Нельзя посеять у него ни тени подозрений, пусть думает, что я побеждена и смирилась. Меня сделали затворницей колдовского круга, который не имею права покинуть. Я спокойно встречаю его взгляд. Мне ясно, что Мануэль не верит мне, впрочем, как и я ему. Временно отступить - это не значит проиграть войну. А я очень хочу победить, любить и быть любимой.

        notes

        Примечания

        1

        Симон-волхв, известен по «Деяниям апостолов», апокрифическим церковным текстам как основоположник христианских ересей и гностических верований. Из церковных текстов следует, что в соперничестве с апостолом Петром он потерпел поражение и погиб, так как чудеса творил с помощью демонов, а не Божьей благодати.

        2

        (Первый) Апокалипсис Иакова, Библиотека Наг-Хаммади, Кодекс V.

        3

        Апостол Фома выразил сомнение, что Иисус Христос смог воскреснуть после распятия: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20:25).

        4

        Персонаж романа С. Пономаренко «Ведьмин подарок».

        5

        Упоминаются имена персонажей ранее изданных книг серии о приключениях журналистки Иванны.

        6

        Эти события описаны в романе С. Пономаренко «Знак ведьмы».

        7

        Католический орден цистерцианцев строгого соблюдения.

        8

        «Помни о смерти» (лат.).

        9

        Имеются в виду гримуары, связанные с именами библейского пророка Моисея и царя Соломона: Шестая и Седьмая книги Моисея, «Завещание Соломона», «Малый ключ Соломона», «Ключ Соломона».

        10

        Гримуары, авторство которых приписывают папам Гонорию III и Льву III.

        11

        Имеется в виду Папа Сильвестр II. Эта история легла в основу сюжета романа С. Пономаренко «Проклятие рукописи».

        12

        Марина Мазепа.

        13

        Леси Коллинсон-Морлей, автор книги «История династии Сфорца».

        14

        Леди и джентльмены! Добро пожаловать в аэропорт Форли! (англ.)

        15

        В отеле нет свободного одноместного номера, сеньорита (итал.).

        16

        Тип архитектурной композиции, использующий определенные элементы и подчиняющийся определенной архитектурно-стилевой обработке.

        17

        Форейтор (нем. vorreiter, от vor - впереди и reiter - всадник) - кучер, сидящий на одной из передних лошадей, запряженных цугом.

        18

        Кампанила (итал. campanile - колокольня) - в итальянской архитектуре Средних веков и Возрождения квадратная (реже круглая) в основании колокольня, как правило, стоящая отдельно от основного здания храма.

        19

        Вечерня.

        20

        Лодовико Моро стал опекуном несовершеннолетнего племянника, герцога Джана Галеаццо, и постепенно узурпировал власть. Совершеннолетний Джан Галеаццо внезапно умер во время французского вторжения.

        21

        В Средние века это звание присваивалось военному капитану, охранявшему мир и покой города («капитан правосудия»).

        22

        Каждый монашеский орден имел собственное облачение. Одежда доминиканцев состояла из темного плаща с капюшоном, белой пелерины с капюшоном, штанов.

        23

        Четырехугольная шапка с тремя или четырьмя гребнями сверху, цвет означал сан священнослужителя.

        24

        Специальное помещение в католических церквях, представляющее собой кабинку, где священник и исповедующийся разъединены между собой перегородкой с зарешеченным окошком, затянутым плотной материей.

        25

        Только в XVI в., после постройки Университетского дворца, факультеты были собраны под одной крышей.

        26

        Городской голова.

        27

        Наемный убийца (жарг.).

        28

        Согласно Библии, Симон-маг вызвал на соревнование апостола Петра, творившего чудеса с помощью Божьей благодати. Знание магии Симону не помогло, и во время одного из испытаний он упал с высокой башни и разбился насмерть.

        29

        Болонский фут равен 35 сантиметрам.

        30

        Яндра Капистрана делла Скала была дочерью правителя Вероны Антонио делла Скала, который был убит братом Бартоломео делла Скала, захватившим власть в городе. Семнадцатилетней Яндре пришлось бежать из Вероны, она лишилась всего: родных, богатства.

        31

        Дословный перевод названия «Декамерона» Джованни Бокаччо.

        32

        В средневековой Болонье насчитывалось более 180 башен, до нашего времени сохранилось лишь две.

        33

        Матф. 13:41.

        34

        Падение доброго - самое злое падение (лат.).

        35

        Утреня.

        36

        Джан Галеаццо III Висконти, хитростью добившийся ареста своего дяди Бернабо Висконти, стал единоличным правителем Милана и в дальнейшем значительно расширил свои владения, применяя силу и дипломатические приемы. Он стал первым миланским герцогом из рода Висконти.

        37

        Теперь это Палаццо Коммунале, в Средние века в его подвалах находились осужденные на смерть.

        38

        На старинных галерах проход между скамьями (банками), на которых сидели гребцы.

        39

        Карл VIII Дураццо, неаполитанский король.

        40

        Дренеримские жрецы назывались авгурами, они совершали гадания на внутренностях животных.

        41

        В 1384 году ряд кардиналов затеяли заговор с целью низложить Урбана VI по причине его недееспособности, то есть сумасшествия.

        42

        Папа Климент VII, его избрание в 1378 г. в противовес Папе Урбану VI послужило началом раскола Западной церкви. На протяжении почти сорока лет (1378-1417 гг.) одновременно было два, а то и три понтифика, и каждый называл остальных лжепапой. Порой между ними велись военные действия.

        43

        После смерти Григория XII, вернувшегося в Рим после «авиньонского пленения», прошли народные волнения с требованием, чтобы Папой был избран римлянин. Папой избрали Преньяно в его отсутствие на конклаве.

        44

        Промежуточная ступень церковнослужителя между малыми чинами и высшими степенями священства (диаконом, священником, епископом).

        45

        Владислав I Дураццо, король Неаполя, сын Карла III.

        46

        Граф Анжу, Прованса и Мэна, Людовик II Анжуйский, претендовавший на Неаполитанское королевство.

        47

        Антипапы Бенедикт XIII и Григорий XII, противостоящие Папе Иоанну XXIII.

        48

        Гуманисты, писатели, переводчики античных авторов на тот период состояли в римской курии.

        49

        Замок Святого Ангела, бывшая усыпальница римского императора Адриана.

        50

        Современный вид площадь стала приобретать только к XVII в., после перестройки по проекту Дж. Бернини.

        51

        Был епископом Рима с 366 по 384 год. Первым из римских епископов стал называть себя Папой.

        52

        Бонифаций отстаивал верховенство духовной власти над светской, власти Папы над властью короля.

        53

        В древнеримской мифологии: души людей, умерших насильственной смертью; ночами они мучают людей.

        54

        Король Владислав, находясь в изгнании, женился на дочери сицилийского адмирала Андреа Кьярамонте; благодаря ее богатому приданому он смог продолжить борьбу за неаполитанский престол. После казни арагонским королем тестя Андреа Кьярамонте Владислав покинул жену, и она вскоре умерла при странных обстоятельствах.

        55

        Замок Святого Ангела. Сначала это была гробница, мавзолей, затем - крепость, резиденция пап и хранилище их ценностей и одновременно тюрьма; в наши дни это архитектурный памятник, музей.

        56

        Мы ждем тебя, наш господин! Приди, приди, приди! (лат.)

        57

        «Привожу тебя, злейший дух, к присяге Всемогущему Богу» (лат.).

        58

        То есть путь в подземное царство. Авернское озеро в древности считалось преддверием подземного царства, где обитают души умерших.

        59

        В легендах алтайских народов: мифическое существо, имеющее вид крылатого человека с лицом монстра; олицетворяет темные силы.

        60

        То же, что и нечисть.