Роман Подольный.
        Начало одной дискуссии
        ---
        "Техника - молодежи", 1964, N 5.
        OCR & spellcheck by HarryFan
        ---
        Опилки, которыми был усыпан пол кабачка, едва виднелись из-под покрывавших его тел. Еще бы - шел уже третий час пополуночи, а сэр Фрэнсис Дрейк вернулся из Виндзорского дворца, где был принят королевой еще в середине дня. А завтра во главе своей эскадры великий пират и мореплаватель уходил в Вест-Индию.
        Пятидесятилетний, он казался не старше своего собутыльника - единственного, кроме Дрейка, кто еще оставался на ногах. Тот был отнюдь не красавец. Его не могли скрасить даже ясные и гордые глаза, выглядывавшие из-под набрякших век. И это в тридцать лет!
        - Твоих шуток мне недоставало и в Виндзоре, веселый Билль, - сказал моряк, похлопывая его по плечу. - Жалко, что ты не бываешь на королевских приемах.
        Толстяк надменно откинул голову.
        - Королева принимает многих, но только короли принимают ее у себя. А я - один из них. Так выпьем, старый морской бродяга, за Вильяма Шекспира, гордость Англии!
        - Ай да гордость Англии! Выйдем на улицу, спросим, кто, об этой гордости слышал? А кто не знает Дрейка?
        Пират, распаляясь, продолжал:
        - Вот ты умрешь, и кто через десять лет вспомнит "великого" актера? А от меня останутся данные мною имена на карте мира. Спроси у любого школьника, кто открыл мыс Горн! Вторым после Магеллана я проплыл вокруг земного шара. Я воевал в Америке, Испании, Африке и Ирландии, дьявол их возьми! Ты только пишешь и говоришь о путешествиях и войнах, несчастный зазнайка! Вот уже тридцать лет, как я не пишу, а только подписываю, и то только приказы. Вас, писак, хватит, чтобы столетия рассказывать обо мне.
        Актер положил руки на стол, посмотрел в глаза довольному моряку и прошептал:
        - Ты прав, будь ты проклят, ты прав. Я сам тысячу раз повторял себе все это. Люди делятся на тех, кто действует, и тех, кто пишет о них. Мир, история и женщины предпочитают первых. Фрэнк, ты называл меня своим другом. Возьми меня с собой. Пусть хоть тень твоей славы упадет на мое ничтожество. С тобой и я вырасту. Слушай, вот и стихи об этом.
        И, отбивая ритм рукой, актер прочитал:
        А может быть, созвездья, что ведут
        Меня вперед неведомой дорогой,
        Нежданный блеск и славу придадут
        Моей судьбе, безвестной и убогой.
        - Эх, Билль, Билль! Да ты посмотри на себя! С таким ли пузом лезть на мачту! Роль Фальстафа ты ведь написал для себя, старый чревоугодник. Оставайся на берегу, сочиняй стихи и отдавай деньги в рост, домосед!
        Флотоводец встал, поправляя роскошный камзол.
        - Мне пора на корабль.
        Актер схватил его за плечо.
        - Фрэнк, мы были друзьями. Что тебе стоит? Вот такусенький островок. Или кусочек берега... Все равно где... хоть в Африке... Ты знаешь, актеру тут нечего стесняться - ужасно хочется бессмертия.
        - Я думаю! Но остров Шекспира! Чтобы через столетие географы гадали, в честь кого этот остров назван? Смешно! Прощай, "король театра" и "гордость Англии"!
        И Фрэнсис Дрейк исчез в дверях.