Больница в Гоблинском переулке Наталья Шнейдер
        Анна Сергеевна Платунова
        Практика не задалась с самого начала. Больница в бедном квартале провинциального городка! Орки-наркоманы, матери-одиночки, роды на дому! К каждой расе приходится найти особый подход. Странная болезнь, называемая проклятием некроманта, добавляет работы, да еще и руководитель - надменный столичный аристократ. Рядом с ним мой пульс учащается, но глупо ожидать, что его ледяное сердце способен растопить хоть кто-то.Отправляя очередной запрос в университет, я не надеялся, что найдутся желающие пройти практику в моей больнице. Лечить мигрени столичных дам куда приятней, чем копаться в кишках бедолаги, которого пырнули ножом в подворотне. Но желающий нашелся. Точнее, нашлась. Студентка, отличница и просто красавица. Однако я ее начальник и мне придется держать свои желания при себе.
        Наталья Шнейдер, Анна Платунова
        Больница в Гоблинском переулке
        *** 1 ***
        Практика не задалась с самого начала.
        Поезд задержался на два часа и прибыл на крошечный деревянный вокзал городка Свиное Копытце - не название, а издевка, честное слово! - когда уже стало смеркаться. И опоздал он, конечно, не просто так: небеса разверзлись и, казалось, решили вылить на головы несчастных горожан все весенние дожди разом. Весна выдалась солнечной и сухой, а вот первый день лета вернул все сторицей.
        Я не столько вышла, сколько вывалилась на платформу, подгоняемая свистком дежурного по станции.
        - Быстрее, голубушка! - крикнул он, стараясь переорать шум ветра и грохот дождевых струй. - Стоянка две минуты!
        Я бы и рада быстрей, да чемодан, набитый книгами, весил как целый дом. Когда я набирала их в библиотеке, то совсем не задумывалась, что мне придется тащить их на себе. Но я так волновалась перед предстоящей практикой, что как ни старалась - не могла отказаться ни от одной. «Зелья и микстуры», «Краткое руководство начинающего целителя», «Краткое описание физиологии распространенных рас» в трех томах - это лишь немногие из книг, которые я везла с собой. А «Справочник по оказанию акушерской помощи» - как без него?
        Кое-как я открыла зонт, но он тут же вывернулся наизнанку. Да и руки заняты - разве что в зубах его понесу. Так и побрела к остановке экипажей: в одной руке саквояж с моим нехитрым скарбом, в другой - тяжеленный, обшитый кожей василиска чемодан с фолиантами. Василиски каждый год сбрасывают кожу, а с покупателей готовы содрать за нее последнюю шкуру. Зато кожа василиска не промокает и не трескается. Чемодан мне одолжила соседка по комнате - Луиза. Ее обучение оплачивали родители, они же осыпали любимую дочь деньгами, только учись! Но Луиза предпочитала шумные компании и студенческие вечеринки. Правда, и жадиной не была.
        Мысли о хохотушке-эльфийке, которая никогда не поддавалась плохому настроению, отвлекали меня от холодных ручейков воды, затекавших за шиворот и в ботинки да и, что говорить, уже пропитавших одежду насквозь.
        Стоянка экипажей пустовала. Неудивительно, что в такую непогоду они пользуются спросом! Я растерянно огляделась и заметила новомодный мобиль: чудо-техника, повозка без лошадей. Говорят, она работает на магических кристаллах. Стоила такая механическая игрушка целое состояние.
        Орк, сидящий за рычагами управления, приветственно помахал рукой.
        - Какой у вас жалкий вид, бедняжка, - посочувствовал он, приоткрыв окно. - Если наймете меня, сброшу пару монет.
        Я шмыгнула носом, откинула со лба прилипшие пряди - они незамедлительно прилипли снова - и важно спросила:
        - Сколько?
        Пусть не думает, что я не могу заплатить! Я откладывала с каждой стипендии и брала ночные смены в больнице - подрабатывала сиделкой, специально чтобы на практике не думать о деньгах.
        - Для вас - десять медных монет.
        «Сколько?» - едва не задохнулась я.
        Нанять обычный конный экипаж в три раза дешевле. Но выбора не осталось: во-первых, у меня скоро оторвется рука или ручка у чемодана - как пойдет, а во-вторых, я понятия не имею, где искать Гоблинский переулок, в котором куратор курса сняла для меня комнату в доходном доме с пансионом. Я только знала, что больница, где мне предстоит проходить практику, располагается неподалеку.
        - Хорошо! - гордо сказала я. - Но вы поможете мне положить чемодан в багажное отделение.
        Орк, ворча, выбрался наружу, а я нырнула в салон, пахнущий кожей. Потерла друг о друга дрожащие от холода ладони и достала из наплечной сумочки клочок бумаги, на котором был записан адрес.
        - Гоблинский переулок, шесть.
        Возница, уже вернувшийся на свое место, оглянулся и уставился на меня со странным выражением лица. С эмоциями у орков беда, их физиономии будто из куска гранита вытесали: квадратные челюсти, квадратные носы, крошечные глаза. Но, клянусь, этот смотрел с изумлением.
        - Вы точно уверены, что вам именно туда? - буркнул он. - Юным леди там не место!
        - Я не леди! - отрезала я. - А целитель!
        Смутилась под недоверчивым взглядом и уточнила:
        - Будущий. Пока окончила третий курс и направлена в ваш городок на практику. В больницу, что находится в Гоблинском переулке. Слышали о такой?
        - А, это та, где ошивается всякое отребье?
        Я пожала плечами. Потом кивнула. Вдруг захотелось выбежать из мобиля, остановить поезд, запрыгнуть в вагон и немедленно отправиться в обратный путь. Но нет, разве я отступлю перед трудностями?
        Орк остановил свой чудо-агрегат посреди огромной лужи. Впрочем, все тротуары города превратились в одну большую лужу. Дождь, вопреки ожиданиям, лить не перестал, наоборот, усилился.
        Возница вытащил вещи, вручил мне. Мобиль, который сейчас больше напоминал лодку, чем сухопутное средство передвижения, скрылся в туманной дали, поднимая волны.
        Я почти одолела полосу препятствий в виде бурного ручья и даже вступила одной ногой на бордюр. Но тут ручка чемодана все-таки не выдержала! Он грохнулся, раскрылся, и книги, драгоценные книги, за которые университетский библиотекарь задушит меня собственными руками, разлетелись по дороге.
        В спешке я принялась собирать их и перетаскивать на крыльцо дома, в котором мне, по всей видимости, предстояло жить. Медная цифра «6» качалась на цепях, привешенных к козырьку. Случайный прохожий - мальчишка-гоблин - присел над фолиантами, и я уже хотела сказать ему сердечное спасибо за помощь, как внезапно он, паршивец, схватил два тома и бросился бежать, расплескивая воду.
        - Вернись, гад! - кричала я вслед. - Вернись, а не то уши тебе надеру!
        Но он, конечно, даже не обернулся.
        Дверь приотворилась, и на пороге появилась пожилая гоблинка в кружевном чепце и замызганном фартуке, посмотрела, как я собираю оставшиеся книги, и подозрительно спросила:
        - Ты чё орешь как оглашенная? Ты кто такая и что тебе надо?
        - Я… я… Вот!
        Я протянула ей смятую и мокрую бумажку с адресом.
        - Университет должен был снять комнату для меня в вашем доме!
        - А-а-а, так ты студенточка? Как ее там… Грейс…
        Она пощелкала пальцами, вызывая в памяти имя.
        - Грейс Амари, - подсказала я.
        - Точно. Ну заходи! Ноги тщательнее вытирай да подол платья выжми, неча мне тут грязь разводить.
        Я кивнула. Сейчас я была согласна на все и мечтала лишь о кружке горячего молока и о сухой постели. Хорошо, что в больницу мне нужно только утром. Первым делом следует представиться своему руководителю практики. Интересно, как мне его разыскать?
        *** 2 ***
        - Паршиво выглядишь. - Киран, бессменный ночной дежурный больницы, как всегда, был возмутительно бодрым и свежим. Будто это он, а не Ланс провел ночь - точнее три часа, что от нее остались, - в собственной постели. - Думаешь впечатлить монну Озис загадочной бледностью и синяками под глазами?
        - Монну Озис? - переспросил Ланс, снимая уличный сюртук. - Она здесь?
        - Караулит под дверью твоего кабинета. Дело личное и срочное.
        Ланс застонал. Общения с монной Озис ему хватило вечером, на благотворительном балу. О чем таком важном и срочном она вспомнила с утра пораньше?
        - Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, - хохотнул Киран, поняв все без слов. - Завел бесплатную больницу - изволь общаться с дамами-благотворительницами.
        - Порой мне хочется стать старым горбатым гоблином. - Щегольскую батистовую рубашку сменила льняная, подобающая скорее рабочему, чем наследнику одного из старейших родов Бурелесья.
        - Тогда дамы будут не так охотно раскошеливаться. Вряд ли лорд-канцлер оценит, что его сын растратил семейное состояние на лечение всякого сброда.
        - Из семейного достояния я и медяшки не взял, Осинки - мои.
        Настроение, и без того не слишком хорошее с утра, испортилось окончательно. Нет, имение давало хороший доход, очень хороший, но отчет управляющего лежал в кабинете уже неделю, а Ланс так и не удосужился его просмотреть. Двух с половиной целителей - Белинда приходила, когда появлялось особенно много работы, - больнице не хватало. Нужны еще руки и головы, но где ж их взять! Пятый год подряд Ланс слал запросы в университет, обещая бесплатную практику будущим целителям и рабочее место выпускникам, и год за годом не получал ответа.
        Обучение в магическом университете стоило дорого, и те, чьим семьям это было по карману, считали ниже своего достоинства возиться с рахитичными детьми, подростками, получившими нож под ребро в темной подворотне, юными роженицами, не знавшими, кто отец их ребенка, и прочим «сбродом». Рекомендовать зелья против подагры и капли от чрезмерного волнения было куда проще и прибыльней. Хорошую практику покупали задорого, но и доход она приносила куда больше, чем жалованье в больнице заштатного городка.
        Так что Ланс готов был благодарить всех богов вместе взятых хотя бы за Кирана - сорокалетний человек имел на десяток лет больше практического опыта, чем он сам, и, оставив на него ночную больницу, можно было ни о чем не беспокоиться до утра. Да и за Белинду, даром что эльфийка приходила лишь на пару часов в день. Подменить Ланса, пока тот объезжает платежеспособных пациентов и тех, кому уже незачем постоянно оставаться в больнице, но нужны периодические осмотры, а нет сил дойти до целителя самому.
        - Подождет монна Озис, - решил Ланс. - Пойдем посмотрим, что там у нас.
        Киран кивком пригласил начальника идти первым. Пристроился сзади и чуть справа, как всегда.
        - Трое новых. Орка благополучно разродилась. - Последовал отчет о продолжительности родов, длине и весе ребенка и его состоянии. - Если все будет хорошо, завтра уйдет домой, к родителям. Человеческий мужчина, печеночная недостаточность. Человеческая женщина, проклятие некроманта.
        Ланс помрачнел. Никто толком не знал, откуда берется эта дрянь.
        Обычно начиналось с пальцев ног - они чернели и усыхали; реже, наоборот, раздувались. Омертвение неотвратимо поднималось все выше и выше, пока не отнимут конечность или пока тело не перестанет справляться с ядами, которые выделяла мертвая ткань. Это очень походило на гангрену - но пострадавшие не могли припомнить ни серьезных ран, ни обморожений, ни воздействий едких зелий. Учебники говорили, что чаще страдают существа зрелого возраста, но, по наблюдениям Ланса, пациенты чаще были молоды, а то и вовсе юны.
        Болезнь называли проклятием и поговаривали, будто некроманты прошлого таким образом тянули из своих жертв жизненные силы, сохраняя вечную молодость, ведь старятся даже эльфы, хоть и куда медленнее людей. Но на тех пациентах, с которыми сталкивался Ланс, он не находил следов магии - точнее, необычных следов, так-то магия пронизывала весь мир, и некоторые заклинания, амулеты и зелья были доступны даже его пациентам.
        Да и на месте зловещего некроманта сам Ланс выбрал бы городок побольше и поинтересней, чем Свиное Копытце. Правда, многие говорили и про него самого, дескать, такой талант в захолустье хоронит.
        Он поклонился монне Озис с другого конца коридора, всем видом давая понять, что ужасно занят, и вошел в первую палату.
        Здесь все пациенты были ему знакомы. Эльфийка после аппендэктомии. К обходу она прихорошилась: подрумянила щеки, подкрасила невесть откуда добытой помадой губы, причесала волосы, разложив золотистые локоны по подушке. Ланс коснулся ее живота, убеждаясь, что восстановление идет как надо. Девушка хихикнула.
        - У вас руки холодные, щекотно. Давайте согрею. - Она потянулась взять его ладони в свои.
        Ланс поднялся, улыбаясь ей дежурной улыбкой.
        - Регенерирующее заклинание я подновил, завтра утром подправлю его в последний раз, и уйдете домой.
        - Везет, - проворчала старая гоблинша с соседней койки. - Наконец-то избавится от больничных харчей.
        С переломом шейки бедра придется повозиться: магия магией, а восстановительные способности организма с возрастом уменьшаются у всех рас.
        - Ничего, еще дней десять, и вы на своих ногах отсюда уйдете. - Ей Ланс улыбнулся искренне; несмотря на ворчливый нрав и стремление рассказывать о своей дюжине внуков всем, кто не успеет убежать, старая гоблинша ему нравилась.
        - И зря вы нашу еду ругаете, - вмешался Киран. - Прекрасно готовят, я только здесь и питаюсь.
        - Сразу видно, что вы холостой мужчина, - проворчала гоблинша. - Вот невестка моя старшая готовит - ум отъешь, а у вас… - Она махнула рукой.
        Третьей была человечка, решившая повыдергать волосы любовнице мужа. Неверно оценила соотношение сил - противница отделалась сломанным носом, а вот она сама очень неудачно упала на бордюр и теперь будет еще неделю лежать, пока срастается позвоночник. Повезло, что неверный муж притащил ее в больницу через четверть часа после потасовки, пока еще можно было соединить поврежденный спинной мозг.
        - Отпустите меня! - Она покосилась в сторону Марты, сиделки и охранницы, меланхолично щелкавшей спицами в углу.
        У Ланса дома лежали носки от Марты с вывязанными черепами, подаренные на Венец зимы. Надевать их было некуда, но в подарке главное - внимание. А вот Киран свои носки со снежинками зимой носил, да и Белинда порой щеголяла носочками с кошачьими лапками.
        - Пока я тут у вас валяюсь, этот … ни одной … не пропустит, всех …!
        - Вас никто не держит. - Ланс пожал плечами, исподтишка сотворяя парализующее заклинание. - Можете идти.
        Женщина дернула руками, приподнялась на локтях, пытаясь сесть и рухнула на подушку, разразившись ругательствами.
        - Скажи спасибо, что мэтр Ланселот вставать запретил, оттаскала бы тебя за патлы и рот с мылом вымыла! - рявкнула гоблинша.
        В ответе приличными оказались только предлоги. Ланс терпеливо подождал, пока она иссякнет.
        - Я не ваш отец и не муж, чтобы вас воспитывать. Но если уйдете из больницы, то уже завтра с утра будете чувствовать себя как сейчас. Всю оставшуюся жизнь. Полагаете, это заставит вашего мужа начать хранить вам верность?
        Она снова ругнулась, но уже без особого рвения.
        - Ладно. Сколько мне еще тут … ?
        - Еще четыре дня. Заклинание развеется через полчаса, надеюсь, этого времени вам хватит, чтобы все хорошенько обдумать.
        Он снова окинул взглядом палату, улыбаясь всем и никому.
        - До свидания, дамы.
        *** 3 ***
        В мужской палате Ланс в последний раз подновил заклинание и отпустил восвояси паренька, вчера схлопотавшего нож под лопатку и каким-то чудом сумевшего дойти до больницы на своих ногах. С его соседом пришлось повозиться: чинил крышу и улетел с высоты трех этажей прямо на груду снятой черепицы. Повезло, что оборотень - человека бы спасти не удалось.
        - Мэтр Ланселот. - Мужчина средних лет краснел и мялся, точно подросток на свидании. - Мне бы отдельную комнатенку. Хоть в чулане, хоть на чердаке. Завтра полнолуние.
        - Вы же не теряете разум, так зачем прятаться? - вмешался Киран.
        - Люди все равно пугаются. Да и насчет разума… вообще не помню, как меня сюда привезли, вдруг опять выключится?
        Ланс нахмурился. Процесс превращения оборотня, конечно, приятным не назовешь, хотя видывал он и похуже. И по поводу сознания беспокоиться не стоит. Ничего удивительного, что мужчина с ушибом головного и спинного мозга, разрывом селезенки и внутренним кровотечением потерял сознание.
        - Комнату мы найдем, но меня больше беспокоит другое. Вы сможете не шевелиться сразу после оборота? - поинтересовался Ланс.
        - Не уверен. Это важно?
        Киран недоуменно посмотрел на начальника, через миг лицо его прояснилось.
        - Понял. Заклинание, скрепляющее кости.
        Ланс кивнул. Чары, ускоряющие заживление, никуда не денутся, но те, что скрепляют кости, пока они не срастутся окончательно, - просто своего рода волшебные лубки. Анатомия животного отличается от человеческой, точки прикрепления заклинаний изменятся. Не поранит ли магия ткани, как поранил бы их гипс, врезавшись в тело? Или, наоборот, перестанет держать, и, если волк вскочит на ноги в те полмига, когда сознание оглушено оборотом, толком не сросшаяся конечность сломается снова.
        Он попытался припомнить, читал ли что-то про подобные случаи, но безуспешно.
        - Об этом не беспокойтесь, мэтр Ланселот, и вы, мэтр Киран. На нас все заживает, как на собаках. - Оборотень хохотнул.
        Может, и правда. За все пять лет, что Ланс держал эту больницу, оборотня после травм он лечил второй раз и… Вспомнил!
        - Комнату мы вам выделим, - улыбнулся он. - И, как отдохнете после оборота, можете идти домой. Я предупрежу ночную смену.
        Он коротко глянул на коллегу - поймет ли? Тот кивнул. Во время оборота сломанные кости и поврежденные органы фактически выстроятся заново. Пациент уйдет на своих четверых и больше про травмы и не вспомнит.
        Третьим в палате был тот, что поступил ночью. Киран кратко, но не упуская ничего важного, изложил анамнез - пожелтел неделю как, поступил сегодня под утро, принесли родственники, обнаружив без сознания. Краткое обследование подтвердило диагноз, и назначения ночной дежурный сделал правильные. Универсальное противоядие и заклинание, чтобы ускорить регенерацию печеночных клеток.
        Завтра-послезавтра уйдет как новенький, возможно, через пять-семь лет окажется в еще худшем состоянии, чем сейчас, потому что пить не бросит, сколько его ни предупреждай. Характерная сутулость, тонкие для мужчины руки и сизые прожилки на носу говорили о том, что этот человек закладывает за воротник не первый год, а может, и не первое десятилетие. Надо добавить к зельям снотворное, чтобы унять беспокойство и раздражительность, которые непременно появятся, когда организм поймет, что его лишили спиртного.
        С родильницей и вовсе ничего не нужно было делать, только убедиться, что все в порядке. Может, даже вечером Ланс ее и отпустит, орка и так начала ворчать, дескать, бабки в поле рожали, а она, как неженка, на кровати валяется. Сразу видно - у нее первый ребенок, матери со стажем, наоборот, пользовались возможностью день-два отдохнуть в палате, пока за детьми и хозяйством присматривают бабушки.
        Немного сегодня пациентов, лето, в больницу попадают только те, кому совсем невмоготу. Осталась последняя.
        Пациентку, которую вечером привезли родственники из пригорода, Киран устроил в отдельную палату. Запах мертвой плоти шибанул в нос, едва Ланс открыл дверь.
        Женщина с мягким круглым лицом смотрела на целителей с надеждой, которую они оправдать не могли. Ланс говорил и видел, как на этом лице проступает отчаяние.
        - Я не хочу стать калекой, - прошептала она.
        - Ни один целитель не в силах оживить то, что уже мертво. Мне очень жаль.
        Женщина кивнула, глаза ее стремительно наполнялись слезами.
        - Я понимаю… Просто…
        - Мы отнимем ноги ниже колена. Можно сделать протезы. Вам придется заново учиться ходить, но вы сможете справляться без посторонней помощи.
        - Мои братья меня не бросят. - Она помолчала. Добавила резко: - Когда? Не хочу передумать.
        - Сегодня. Мы дадим вам снотворное зелье, чтобы вы не волновались, прямо сейчас. Еще одно, сильное, перед самой операцией, и поддержим сон заклинанием. Вы ничего не почувствуете, - пообещал Ланс.
        Выйдя из палаты, он поколебался мгновение, раздумывая, не провести ли операцию прямо сейчас, оттягивая беседу с монной Озис. Нет, сочтет за пренебрежение и разобидится, а обижать благотворительниц нельзя, как бы навязчивы они ни были.
        - Простите, что заставил вас ждать, - преувеличенно бодро произнес он. - Пациенты требуют внимания. Ведь все это ради них, в конце концов, верно? - Он жестом пригласил гостью в кабинет. - Чай? Кофе? - поинтересовался Ланс, когда все полагающиеся этикетом слова были произнесены и посетительница устроилась в кресле.
        - Кофе. У вас великолепный кофе.
        Ланс пристроил джезву на спиртовку - после утреннего обхода и лечения, да перед операцией тратить магию на то, чтобы сварить кофе, не хотелось.
        - Я принесла собранное на вчерашнем балу, - сказала монна Озис.
        Она выложила на стол банковский чек. Вчера в конце благотворительного вечера ящик с пожертвованиями открыли и пересчитали собранное под аплодисменты гостей. Но обычно дама являлась с чеком к обеду, хорошенько выспавшись после бала.
        - Вы, как всегда, полны энергии, - улыбнулся ей Ланс, едва удержав на языке «в вашем-то возрасте».
        Он порой завидовал неукротимому стремлению к деятельности этой дамы и надеялся, что к ее годам будет хотя бы вполовину так же бодр.
        - Чем быстрее вы пустите деньги в дело, тем лучше, верно? - Она вернула улыбку.
        Ланс набросал расписку, протянул благотворительнице, добавив:
        - Хотите ознакомиться с бухгалтерской книгой?
        - Что вы, что вы, - ожидаемо замахала она руками. - Как вы могли подумать, будто кто-то из нас усомнится…
        - Все же я сделал для вас копию. - Он протянул ей листы, исписанные цифрами. - Может быть, сгодится вместо снотворного.
        Одна и та же сцена повторялась вот уже который год. Ланс не сомневался, что отчет монна Озис изучит сегодня же со всей тщательностью. Вдова предыдущего мэра города, по слухам, держала в ежовых рукавицах и мужа, и его подчиненных. По тем же слухам, при прежнем мэре город сильно изменился к лучшему.
        Лансу трудно было об этом судить, после столицы городок Свиное Копытце показался ему сонным и бедным. Потом он привык.
        Монна Озис убрала бумаги в сумочку, поблагодарила, когда Ланс подал ей кофе.
        - Окажите мне любезность, дорогой мэтр Ланселот, - сказала она. Пригубила кофе, жеманно оттопырив мизинец. - Моя двоюродная племянница очень хочет стать целителем.
        Так вот почему она явилась так рано! Подготовить почву.
        Приехав сюда, Ланс надеялся сохранить инкогнито, но недооценил охотничий азарт провинциальных кумушек. Уже через пару недель все знали и его родословную, и о скандале с разорванной помолвкой. Местные девицы решили во что бы то ни стало «залечить разбитое сердце» молодого столичного холостяка. Со временем их энтузиазм поутих, но старшее поколение так просто не сдавалось.
        Это была уже шестая на его памяти двоюродная племянница монны Озис из какой-то глуши, если можно представить себе глушь почище Свиного Копытца. Страстно желающая стать целителем.
        - Она так хочет спасать жизни, быть полезной… - Посетительница продолжала заливаться соловьем.
        А еще наверняка полагает, что, если упасть в обморок на руки целителю, это наверняка произведет на него неизгладимое впечатление. Что ж, в этом девушки были правы, впечатление они действительно оставили… неизгладимое.
        - Похвальное стремление. - Ланс не сумел удержать ехидство в голосе. - Но при осмотре пациентов юная дева может увидеть что-нибудь неподобающее…
        Последняя барышня решила грохнуться в обморок при виде мужского органа. Зрелище действительно было впечатляющим - уже взрослый парень подхватил свинку, и та дала осложнения на тестикулы.
        - Девочка скоро будет здесь. - Монна Озис многозначительно улыбнулась. - Надеюсь, она вам понравится.
        *** 4 ***
        Комнатушка мне досталась препаршивая - в мансарде, под самой крышей. Скошенная стена, выходящая на улицу, сделалась влажной из-за дождя. Комнатка вмещала в себя узкую кровать, платяной шкаф, двери которого скрипели, точно души неупокоенных мертвецов, и стол, чья столешница хранила следы пребывания многих гостей. Судя по надписям, некоторые постояльцы использовали поверхность вместо записной книжки. «Кург - пять сереб.», «Горшки в таверну - 10 шт.», - гласили надписи, среди деловых записок попалась даже сентиментальная: «Жужа, ты разбила мне сердце!»
        Пахло сыростью. Мечта о сухом постельном белье так и осталась несбыточной. Я ворочалась всю ночь и задремала лишь под утро. Неведомая Жужа явилась ко мне во сне в виде огромного клопа с молотком в руках. Она гонялась за мной, желая разбить сердце. Сон оказался в руку: под утро меня укусил настоящий клоп.
        Отлично, что и говорить. Однако каких удобств стоит ожидать от жилья, снятого по дешевке? Университет, как всегда, экономил деньги. Некоторые студенты доплачивали за пансион из своего кармана, но я жила за счет стипендии и перебивалась подработками. Вот и в это забытое богом местечко отправилась лишь потому, что здесь не нужно было платить за возможность пройти практику.
        «Ничего! Где наша не пропадала!» - убеждала я себя.
        Бытовая магия - не мой конек, но основы я знала, а значит, с клопами как-то справлюсь.
        - Какой кошмар тебе предстоит! - от души сочувствовала Луиза, глядя, как я упаковываю книги в чемодан. - Ох уж маленькие городишки! Поножовщина, сломанные в драке носы и ноги, непотребные девки! Моя ты бедняжка!
        Но я нисколько не печалилась по поводу места практики - зато приобрету бесценный опыт. Ведь я хочу стать настоящим целителем, профессионалом своего дела!
        Поэтому и к знакомству со своим будущим руководителем практики я собиралась подойти ответственно.
        Я встала с первыми лучами солнца. Вынула из саквояжа новое платье, которое купила перед поездкой и еще ни разу не надевала. Смочила ткань водой из кувшина и перекинула через дверцу шкафа, чтобы отвиселось. Платье небесно-голубого оттенка с тонким пояском серебристого цвета и кружевным воротничком скорее подходило для званого ужина или похода в театр, но ведь я хочу произвести хорошее впечатление на будущего руководителя практики!
        Уборная располагалась в конце коридора - одна на этаж. Тазы, чан с едва теплой водой, жидкое серое мыло в горшочке, веревки под потолком, на которых уже сушились чьи-то кальсоны. Ничего, приспособлюсь!
        В гостиной на первом этаже был накрыт завтрак. На столе были вареные яйца, зерновой хлеб, сыр, компот в запотевшем кувшине. Моим соседом за трапезой оказался хмурый и неразговорчивый гоблин, который лишь угрюмо взглянул исподлобья в ответ на мое приветствие.
        - Да вы ранняя пташка! - воскликнула госпожа Тоби, хозяйка пансиона, войдя в зал. - Не терпится приступить к делу?
        - Не терпится, - согласилась я. - Может быть, вы знаете, где искать больницу?
        - Да проще простого. Поворачиваете налево, идете по улице до самого перекрестка, и вот то серое, мрачное двухэтажное здание, рядом с которым вечно ошивается всякий сброд, и есть больница.
        - А не знаете ли вы мэтра Ланселота Даттона?
        О будущем руководителе практики у меня были скудные сведения. Кажется, он энтузиаст своего дела, больницу для бедных организовал за собственные деньги. Я представляла его пожилым человеком, который решил посвятить остаток жизни благотворительности. Я нафантазировала, что он оставил практику в столице, потому что дети выросли, а жена умерла. Чем еще заняться на старости лет? Я даже немножко гордилась, что стану работать под руководством такого человека.
        - Знаю ли я этого высокомерного хлыща? - фыркнула госпожа Тоби, ввергнув меня в изумление подобным определением.
        Но я тут же успокоилась, решив, что простоватая хозяйка пансиона использовала для значительности незнакомое слово.
        - Разве руководитель больницы может быть легкомысленным и бестолковым? - миролюбиво уточнила я.
        - Не знаю, насколько он толков, но вот гонору ему не занимать. Он на таких, как ты, милочка, поглядывает свысока. Так что не надейся, что ты взмахнешь своими длинными ресницами и он тут же растает от взгляда твоих синих глаз.
        - О подобном я и не думала! - вспыхнула я, отставляя в сторону недопитый компот. - Спасибо за завтрак.
        Страшно представить, чтобы пожилой мэтр вдруг увидел во мне не только практикантку, но и объект желания! Я приехала набираться опыта и учиться!
        Из дома я вышла менее чем через полчаса. Волосы собраны в аккуратную прическу, на руках шелковые перчатки, сумочка через плечо. Жаль, нет шляпки. Но все-таки вид вполне приличный!
        Серое здание расположилось в десяти минутах ходьбы. Очень удобно, если придется среди ночи сорваться на срочный вызов. У крыльца дремал орк, привалившись к стене и надвинув на глаза дырявую соломенную шляпу. Это и есть тот самый сброд, которым меня пугала госпожа Тоби? Выглядел бедолага вполне мирно.
        За порогом в нос ударил характерный медицинский запах, здесь он казался резче, чем в столичной больнице, где я подрабатывала ночной сиделкой. Дежурного у двери не наблюдалось, как и ни одного живого существа в пределах видимости. Взгляду открылся длинный-длинный коридор с чередой дверей.
        - Доброе утро, - обратилась я в пустоту. - Есть кто-нибудь?
        Голос прозвучал робко и растерянно. Да и какого ответа я ждала? Я пошла по коридору, мельком заглядывая в приоткрытые двери. В одной из комнат, очевидно, перевязочная. В другой дремали пациенты. Светловолосая эльфийка проводила меня озадаченным взглядом. Может, спросить у нее про мэтра Ланселота? Но откуда бы ей знать?
        У руководителя больницы должен быть свой кабинет, вот его и стану искать, а если встречу по дороге кого-то из сотрудников, спрошу о начальнике.
        Обойдя первый этаж, я отправилась на второй и вдруг услышала быстрые шаги. Я, стоя на площадке второго этажа, увидела светловолосую макушку и широкие плечи. Судя по стремительной походке, незнакомец был молод.
        - Здравствуйте, - обратилась я к мужчине, не дожидаясь, пока он меня догонит.
        Он поднял голову. Благородные черты лица молодого мужчины лучше документов свидетельствовали о том, что передо мной аристократ. Только они могут смотреть так прямо и открыто, не боясь осуждения: это воспитывается годами. Взгляд оказался холоден и колюч, губы при виде меня сжались в прямую линию.
        Я думала, он поинтересуется, кто я такая и что делаю в больнице ранним утром, и приготовилась представиться: «Грейс Амари, прибыла из столичного университета имени святого Умберта для прохождения практики», но мужчина, поравнявшись со мной, ни о чем не спросил, а просто прошел мимо, сверкнув глазами.
        За что такая немилость?
        - Простите! - крикнула я вслед. - Вы не знаете, где мне найти мэтра Ланселота Даттона?
        «Я его новая практикантка», - хотела добавить я, но проглотила слова, пригвожденная к месту насмешливым взглядом серых глаз.
        - Это что-то новенькое! - с сарказмом произнес незнакомец. - Племянницы становятся все изобретательнее. Так вы не знаете, как выглядит мэтр Ланселот?
        Я покачала головой, недоумевая от его тона.
        - Чьи племянницы? - глупо переспросила я.
        - Монны Озис, само собой! Так вы, милое дитя, мечтаете стать целительницей?
        - Да! - воскликнула я, совершенно искренне.
        Он оглядел меня с ног до головы, задержав взгляд на кружевном воротничке и шелковых перчатках. Иронично хмыкнул и махнул рукой, приглашая следовать за ним.
        - Что же, тогда перейдем к делу!
        *** 5 ***
        Мой загадочный собеседник стремительно удалялся по коридору. Грубиян и невежа! Но похоже, он единственный, кто поможет мне отыскать мэтра Ланселота. Потому я вздохнула и припустила вдогонку.
        Мужчина прикоснулся к ручке двери, и я ощутила магический импульс, отпирающий замок. Уже интересно - так он маг! И знает нужное заклинание. Выходит, руководитель больницы ему доверяет.
        За порогом обнаружилось тесное помещение без окон, уставленное шкафами со стеклянными дверцами и стеллажами с инструментами и препаратами. Я увидела знакомые снадобья, некоторые из них очень дорогие. А другие, облегчающие сильную боль, пользовались спросом не только у страждущих пациентов. Вот, например, вытяжка из желез виверны на черном рынке продается по баснословной цене и называется «Синяя бездна». Действительно бездна, ведь несчастные, подсев на эту гадость, уже не могут вернуться к нормальной жизни. Понятно, почему дверь заперта, да небось и чары наложены непростые!
        Пока я глазела на зелья, мой молчаливый спутник жестом пригласил меня выйти. Заглянув в соседнюю комнату, снял с полки сверток, в котором металлически бряцали инструменты. На третьем курсе мы как раз учились собирать укладку на операцию, поэтому я ее сразу узнала.
        - Держи!
        Сверток внезапно оказался у меня в руках, а я от неожиданности его едва не выронила. Только бы не подумал, что я неумеха.
        - Нам предстоит операция? - спросила я, притворяясь, что это для меня привычное дело: пф-ф, по десять операций на дню!
        Ответа не дождалась. Мужчина вынул из шкафа несколько склянок, он брал их с полок, почти не глядя, и я пришла к выводу, что он часто бывает в кладовке.
        - Где я смогу переодеться?
        Я старалась придать голосу профессиональной уверенности, не показать, что у меня трясутся поджилки. Операции до сегодняшнего дня я наблюдала только со стороны, сама не участвовала. Что же, все когда-то бывает впервые.
        - Переодеться? Как, разве вы не собираетесь работать в этом замечательном платье?
        И откуда столько ехидства?
        - Может, у вас хотя бы найдется кожаный фартук? - сдержанно спросила я.
        Мужчина впервые отвернулся от полок и уставился на меня как на ожившую скульптуру.
        - Вы серьезно собираетесь мне ассистировать? Это даже любопытно.
        - Конечно, серьезно! - вспыхнула я.
        Никак не могу понять, в чем подвох. Или здесь всем практикантам устраивают проверку на прочность?
        - Фартук и косынку выдам внизу.
        Он вышел, чуть не прихлопнув меня дверью, я едва успела выскочить - ну что за нахал! - снова запер кладовку заклинанием и размашисто зашагал в обратном направлении.
        Я догнала его только внизу, да и то лишь потому, что мужчина остановился и, скрестив руки на груди, ожидал меня на лестничной клетке. Я прямо физически ощутила, как меня окатило холодом: так презрительно он смотрел на меня, запыхавшуюся, семенящую по ступенькам. Проклятое платье оказалось слишком узким, я чувствовала себя в нем ужасно неуклюжей.
        - Похвальная поспешность, - процедил он, и это точно была не похвала.
        - Но… - начала я и запнулась.
        Со спины к вредному господину приближался давешний орк, прежде дремавший у стены, - я узнала его по соломенной шляпе. Однако сейчас он вовсе не выглядел мирно. Да я и прежде обошла бы его по широкой дуге, если бы разглядела лицо, прикрытое полями шляпы: по щекам змеились черные прожилки. Такие характерные следы на коже появляются у любителей дурманных зелий. Чем крепче несчастные подсаживаются на «Синюю бездну» или на «Сиреневый туман», тем ярче сеть сосудов.
        Орк явно давненько сидел на зельях. Он шагал нетвердой походкой, глаза вращались в орбитах, изо рта текли слюни. Жуткое зрелище! Я хотела подать знак своему нахальному спутнику - он, хоть и грубиян, не заслуживает глупой смерти, - но вместо предупреждения с губ сорвался вскрик.
        Мужчина слегка приподнял бровь: мол, что за истерический писк? К счастью, он догадался оглянуться и нос к носу столкнулся с жутким посетителем, который подобрался совсем близко.
        «Вот так, теперь посмотрим, как ты заорешь!» - подумала я с неожиданной мстительностью.
        Признаюсь, мне хотелось, чтобы с лица мужчины слетела его надменная маска. А с другой стороны, если он перепугается и убежит, бросив меня наедине с опасным типом, как мне отбиваться от орка? В голову, как назло, не приходило ни одного боевого заклинания, а ведь я посещала спецкурс и даже сдавала зачет.
        Я готовилась к худшему и, прижав одной рукой к груди сверток с инструментами, разминала пальцы и судорожно вспоминала пассы. Однако - удивительное дело! - молодой целитель окинул орка бесстрастным и, я бы даже сказала, скучающим взглядом.
        - Чего тебе, дружок?
        - Хр-р… - гортанно прохрипел орк, брызгая слюной. - Хде хр-ранятся зел-ля?
        Конечно, он пришел за зельями! Да он сейчас из нас всю душу вытрясет, чтобы заполучить флакончик с «Синей бездной»!
        Орк точно почувствовал мой испуг или просто заинтересовался, кто это там мельтешит на заднем плане, и перевел на меня мутные глазищи.
        - Хде хр-ранятся? - прорычал он и протянул ко мне лапищу.
        Я вжалась в стену - спасибо, хоть не заверещала с перепугу. Только на это и хватило моих душевных сил. Ну все, сейчас меня, кажется, станут убивать! Не слишком-то я рассчитывала на помощь со стороны высокомерного сноба и совершенно не ожидала, что нахальный тип заступит орку дорогу.
        - Милое дитя, самое время идти домой, - спокойно сказал он мне. - До конца коридора, последняя дверь, за ней черный выход в переулок.
        Домой? Серьезно? Не время задавать вопросы, поэтому я коротко ответила:
        - Нет.
        А потом добавила:
        - Чем вам помочь?
        Я не видела выражения лица целителя, но, по-моему, удивились даже его уши. Он качнулся с носков на пятки, будто размышляя. Между тем терпению орка пришел конец, и он сгреб мужчину за грудки. Затрещала, разрываясь, ткань рубашки. Я в ужасе зажмурилась. Следом за треском материи раздался характерный треск электрического разряда, а после - звук падения громоздкого тела.
        Я распахнула глаза. Целитель стряхивал с ладони синеватые искры - понятно, шарахнул налетчика молнией.
        На грохот из палаты выбежал мужчина средних лет, уставился на нашу троицу: на меня, вжавшуюся в стену, на орка, развалившегося на полу, на целителя, с сожалением рассматривающего прореху на рубахе.
        - Киран? Ты еще не ушел? Отлично. Помоги мне оттащить посетителя за дверь.
        - Снова явился? Я думал, он уже отдыхает за решеткой!
        - Видно, у наших доблестных городских стражей есть дела поважней.
        Мужчины обсуждали происшествие так, будто каждый день выставляют за дверь обезумевших грабителей. Похоже, права была госпожа Тоби, предупреждая о всяком сброде. Ну и местечко! А мне здесь предстоит работать!
        - Только рубашку сменил!
        Киран понимающе покачал головой.
        - Да, удобная была рубаха, для работы - самое то. Не запотеешь!
        Они изучили дыру на груди во всех подробностях, точно рваную рану на теле пациента. Ну что за люди! На полу - неподвижное тело, у стены онемевшая от ужаса девушка, а они прореху в рубахе рассматривают!
        - Кстати, а кто это?
        Киран все-таки удосужился обратить на меня внимание. Вот спасибо!
        - Племянница! - со значением сообщил целитель.
        - А-а-а! - откликнулся сотрудник.
        - Собирается мне ассистировать.
        Они обнялись улыбками. Да что вообще происходит? Что творится в этой забытой богом больнице? Какие-то мифические племянницы, дикие орки! Не принимают ли здешние целители сами запрещенные вещества?
        Мужчины схватили орка за руки и поволокли по коридору.
        - Дождусь, пока его заберут в каталажку. Покараулю, - сообщил Киран. - Просто так, что ли, больница платит этим лентяям? Должны являться по первому требованию.
        Я не знала, что мне делать: идти следом, остаться на месте? Решила, что рано или поздно нахальный целитель вспомнит про меня и вернется. Вернее, вспомнит про инструменты. Ими он точно разбрасываться не станет.
        *** 6 ***
        Оставив притихшего буяна на попечение Кирана, Ланс вернулся в коридор. Что за день сегодня! Пациентка с редкой и тяжелой болезнью, монна Озис и ее племянница, нелепая попытка ограбления. По отдельности вроде бы мелочи, но все вместе за одно утро - перебор. Еще и рубаха. Тоже мелочь по большому счету, запасная у Ланса была, и не одна, а эту - зашить, постирать, отдать нищим и забыть, но настроение испортилось окончательно.
        Он двинулся к кабинету, чтобы переодеться, и обнаружил, что племянница монны Озис так и торчит около лестницы, прижимая к груди укладку. В синих глазах девушки плескалась растерянность. В другой ситуации Ланс бы, пожалуй, ей посочувствовал - это он успел ко всему привыкнуть а в… семнадцать? восемнадцать? - немудрено и перепугаться. Но сейчас только злорадно ухмыльнулся про себя.
        Девушка, к слову, была прехорошенькой. Точеное личико, большие глаза, фигурка, которую очень выгодно подчеркивало платье, куда более уместное вечером. Да, с такой внешностью грех довольствоваться провинциальными кавалерами и не поохотиться на столичную штучку. Что ж, в эту игру можно играть вдвоем.
        Он стянул через голову рубаху, сделав вид, будто не заметил округлившихся глаз, даже не повернув головы, прошагал мимо нее к своему кабинету. Когда они поравнялись, девушка вцепилась в укладку так, словно намеревалась заслоняться ей от злодея, решившего покуситься на ее честь. Ланс чудом не расхохотался.
        Но смех смехом, а работа ждать не будет. И без того задержался.
        Выходя из кабинета, он был уверен, что племянница монны Озис бросила укладку и сбежала, но она по-прежнему стояла в коридоре, часто моргая, кажется, вот-вот расплачется. Если в самом деле решит порыдать у него на груди, отправится к тетушке немедленно, решил Ланс.
        - Вы еще здесь, милое дитя? - поинтересовался он. - Тогда пойдемте. Надо подготовить операционную.
        Он откатил от стены столик на колесах, накрыл его холстиной.
        - Идите сюда, покажу вам, как разложить инструменты.
        Обычно этим занималась Марта или Берт, санитар, но раз уж Ланс сделал вид, будто верит, что девушку интересует карьера целителя, а не один конкретный целитель, можно и привлечь ее к самой простой работе. На операцию все равно придется позвать и сиделку, и санитара, один вынесет бесчувственное тельце, вторая будет ассистировать. Или послать за Белиндой, раз уж все равно вовремя не начали? Нет, незачем.
        - Я знаю, как их раскладывать, - пискнула девушка.
        Ланс приподнял бровь.
        - Действуйте, милое дитя.
        - Простите, не могли бы вы не называть меня так? Я Грейс. Грейс Амари.
        - Что ж, монна Амари, - подчеркнуто вежливо произнес Ланс, - извольте наконец разложить инструменты.
        Девушка прикусила губу.
        - В передний ряд, ближе к оперирующему целителю, выкладываются инструменты, постоянно использующиеся при операции, - произнесла она тоном записной отличницы, хотя голосок подрагивал. - Скальпели, кровоостанавливающие зажимы, ножницы, пинцеты и так далее.
        Говоря, она выкладывала упоминаемые предметы. Не так сноровисто, как Марта или любой из работавших в больнице, но явно понимая, что делает. Не лень же было подготовиться! Или в этот раз монна Озис нашла племянницу, которая действительно хочет стать целителем?
        - Во второй ряд кладутся хирургические крючки, - продолжала она, - и инструменты, необходимые для конкретного вида операции.
        Грейс подняла вопрошающий взгляд на Ланса, и тот сказал:
        - Это основная укладка. Дополнительно нам понадобятся жгут, распатор, пилка и рашпиль. Во втором ящике снизу за вашей спиной. Найдете?
        - Ампутация? - выдохнула она. - Найду.
        - Ампутация, - подтвердил он и добавил: - Еще не поздно уйти.
        Хотя именно сейчас представление становилось все интереснее, и Ланс, пожалуй, разочаровался бы, согласись девушка удалиться.
        - Нет, я остаюсь, - торопливо возразила Грейс. Пристроила на стол все необходимые инструменты и продолжила: - В последнем ряду располагаются иглы, иглодержатели, шовный материал, дополнительные ножницы. - Она окинула взглядом то, что получилось. - Еще нужны салфетки и марлевые шарики.
        - В верхнем ящике. - Ланс покачал головой. - Не ожидал, признаю.
        Неужели среди сонма двоюродных, троюродных и прочих племянниц монны Озис нашлась толковая? До сих пор он просто не понимал, как вышло, что родственницы неглупой и хваткой дамы были настолько… не впечатляющи. Или, наоборот, впечатляющи, тут уж как посмотреть. Природа отдохнула? Или, пока не отцвела красота, ум был без надобности?
        Девушка довольно улыбнулась, щеки порозовели, словно Ланс сделал комплимент ее внешности, а не знаниям.
        - Что ж, если вы не передумали мне ассистировать, надевайте фартук, косынку и нарукавники. Вот здесь. - Он распахнул дверцу высокого шкафа, что стоял у самого входа. - Рукомой с водным артефактом в углу. Я за нашей пациенткой.
        Он оглянулся, стоя в дверях.
        - И если, пока я хожу, решите, что вам все-таки это не нужно, просто повесьте все обратно в шкаф и ступайте домой. Вы мне очень помогли.
        Пациентка, раздетая, укутанная в простыню, ждала в палате. Лицо ее не отражало волнения вовсе, успокаивающее зелье уже подействовало.
        - Выпейте. - Ланс вынул из кармана склянку со снотворным. - И забирайтесь на каталку. Вы уснете прежде, чем окажетесь в операционной, а когда проснетесь, все уже закончится.
        Интересно, сбежала девчонка или нет?
        Она не сбежала. Когда Ланс открыл дверь в операционную, лицо Грейс уже не казалось растерянным, скорее на нем было что-то очень похожее на радостное предвкушение. Ланс невольно вспомнил, как сам едва не прыгал от восторга, когда ему впервые позволили ассистировать на операции. Еще бы, такая возможность увидеть все детали, не стоя в паре ярдов и не заглядывая через головы сокурсников, а фактически находясь в гуще событий! Если оперирует преподаватель - вообще замечательно, все подробно расскажут и не будут злиться из-за не очень умных вопросов под руку.
        Или просто девица считает, будто подобрала к нему ключик?
        Тошнотворно-приторный запах гниения вполз в операционную раньше, чем въехала каталка. Грейс позеленела, дернула рукой, словно собиралась закрыть нос рукавом, но снова выпрямилась. Да уж, не каждый день приходится обонять трупную вонь от живого человека.
        - Помогайте, - велел Ланс. - Беритесь за угол простыни. Раз, два, взяли!
        В восемь рук, с Мартой и Бертом, они перетянули пациентку с каталки на стол. Ланс еще раз окинул взглядом девушку:
        - Если вас тошнит, тазик для биологических отходов вон там.
        Она сглотнула.
        - Нет. Я готова. Что делать?
        *** 7 ***
        - И еще… прошу прощения, но как мне к вам обращаться, мэтр?
        Ее притворство начинало надоедать. Ланс подавил желание предложить обращаться по полному имени - граф Ланселот Джордж Филипп Александр Даттон - и сухо произнес:
        - Так и обращайтесь ко мне, «мэтр». Имя неважно, раз уж я сейчас в какой-то мере ваш наставник. Или вам нужны не объяснения, а кое-что другое?
        - Нет-нет, мэтр! Я очень внимательно слушаю!
        - Хорошо. Итак, перед нами то, что называют проклятием некроманта. Я намерен провести ампутацию вот на этом уровне. - Он показал, где именно. - Может быть, вы скажете, почему не ниже, если общий принцип - максимальное сохранение длины конечности?
        Он не ожидал ответа, но получил его:
        - Может быть, потому что сосуды поражены и выше уровня некроза? Я не сканировала, конечно, и могу ошибаться.
        Все интересней и интересней.
        - А вы можете просканировать?
        Грейс окончательно смешалась.
        - Нас учили, но сама делала только один раз.
        - Тогда попытайтесь. Любопытно, совпадем ли мы во мнениях.
        А еще любопытней, сможет ли она провести обследование. Потому что если сможет - это уже не уровень девицы, из праздного любопытства пролиставшей пару руководств для сиделок. Такому учат на старших курсах университета как минимум.
        Неужели монна Озис решила с ним поквитаться за всех предыдущих племянниц вместе взятых и нашла девушку, действительно желающую стать целительницей? И не просто желающую, но и уже начавшую учиться?
        - Не торопитесь и не волнуйтесь, - добавил он, глядя, как Грейс разминает дрожащие пальцы. - Времени хватит, а я не кусаюсь.
        Кажется, его слова произвели обратный эффект. Но все же она попробовала. Ланс наблюдал, как нога пациентки становится прозрачной, открывая очертания артерий. Сегодня же вечером он нанесет визит даме-благотворительнице и потребует объяснений. Или продолжать делать вид, будто он не понял, как его разыграли, прислав студентку-целительницу вместо очередной светской барышни? Лишние руки не помешают.
        - До этого уровня все артерии поражены необратимо, - сказала Грейс. Ойкнула - совсем чуть-чуть отвлеклась, и заклинание истаяло вместе с рисунком сосудов.
        - Ничего страшного, показывайте примерно, - подбодрил ее Ланс.
        - Вот отсюда проходимость теоретически можно восстановить… - Она заколебалась, потом осторожно добавила: - И судя по тому, что вы выбрали именно этот уровень, намереваетесь так и поступить. Но я слышала, подобное делают только в больнице святой Варвары.
        Да, известное на всю страну место, где умеют проводить тончайшие манипуляции с сосудами. Найти и растворить магией тромб в артерии сердца или мозга, убрать узлы вен на ногах или раз и навсегда избавить от такой неромантичной болезни, как геморрой… Туда принимали работать не всех, но Лансу обещали место. До того, как он послал столицу со всеми ее обитателями к потусторонним тварям.
        - Не только в больнице святой Варвары, - ответил он. - А теперь помолчите, пожалуйста, потому что мне нужно сосредоточиться.
        На какое-то время пришлось выкинуть из головы всех любопытных девиц в мире - работа требовала самого пристального внимания.
        - Вот так, - сказал он, повторно просканировав кровоток и убедившись, что все получилось как надо. - Если бы она попала к нам при первых признаках, когда побелели и потеряли чувствительность кончики пальцев, мы бы спасли ноги. Но вернуться назад и что-то изменить мы не можем. Давайте сюда жгут и вставайте вон туда. - Он указал на место по другую сторону стола.
        Ланс кинул быстрый взгляд на Берта. Тот понял, тихо сместился за спину Грейс. Но девушка падать в обморок не собиралась. Внимательно слушала - Лансу нетрудно было проговаривать вслух все, что он делает, - и смотрела так, что, казалось, дай волю - сунет нос прямо в рану, чтобы лучше разглядеть его действия. Хотя видно было, что у нее так и не вышло принюхаться и не обращать внимание на запах.
        - Держите, - велел он, указывая на рукоятку крючка. - Да не сжимайте так крепко, у вас даже пальцы побелели. Долго вы так не простоите.
        Она кивнула и попыталась ослабить хватку. Получилось не очень - руку сведет, как пить дать. Но это ладно, главное, что в обморок падать не собирается, ни притворно, ни всерьез.
        - Теперь вот этот. - Он подхватил мышцы еще одним крючком, обнажая кость. - У вас отлично получается.
        - Спасибо, мэтр.
        Интересно, если Ланс сделает вид, что принял все за чистую монету, надолго ли хватит энтузиазма «племянницы»? Он тоже не прочь пошутить и заставить ее работать. Конечно, ни Белинду, ни Кирана Грейс не заменит, но в больнице хватает дел, не требующих особого опыта.
        - Все, можете отпускать.
        Грейс отложила крючки, начала разминать кисти - свело, как Ланс и предполагал.
        - Что-то не так, мэтр?
        Ланс отвел взгляд от ее рук, отгоняя неуместное желание взять девичьи ладошки в свои, легонько растирая онемевшие от напряжения пальцы. Мысленно обозвал себя дурнем. Если бы заметил сразу коротко обстриженные ногти без следов полировки и притираний, понял бы, что перед ним не светская бездельница. Впрочем, поначалу на ней были перчатки…
        Он начал накладывать швы. Конечно, можно было бы совмещать ткани, «склеивать» их магией, потом запускать регенерацию. Но куда проще заранее сплести нити-артефакты, сшить все, как должно быть, а потом активировать. Нити заставят ткани правильно срастаться и исчезнут, когда необходимость в них отпадет. Заодно и подавят возможную инфекцию.
        - Хотите, накожные швы оставлю вам? - поинтересовался Ланс.
        Девушка расцвела так, будто он предложил ей бриллиантовое колье и брачный браслет вместе взятые.
        - Очень хочу!
        Он пронаблюдал, как Грейс накладывает шов, другой, высунув кончик языка от усердия. Неумело, но очень старательно.
        - Заканчивайте здесь, а я пока займусь второй ногой.
        Он сделал знак заскучавшему было Берту - подержит крючки, пока девушка занята.
        - Что ж, очень неплохо, - заключил он, развязывая фартук.
        Берт уже увез каталку со спящей пациенткой, Марта наводила порядок в операционной. Заставлять Грейс ей помогать Ланс не стал.
        - Я недооценил вас. Пойдемте, сварю вам кофе в качестве благодарности.
        А заодно попробует разузнать, откуда она такая взялась.
        Грейс кивнула. Она выглядела уставшей - сказывалась непривычная работа и новые впечатления. Оглядела платье, вздохнув, поправила манжет - когда мыла руки после операции, окровавленная вода попала на слишком узкий рукав, - не обратив внимания, что второй тоже испачкан.
        - Очень любезно с вашей стороны, мэтр.
        Кажется, она хотела добавить что-то еще, но только снова вздохнула.
        Ланс шагнул в коридор и остановился, едва не споткнувшись на ровном месте. Под дверью его кабинета сидела девушка. Тщательно завитые локоны, подкрученные ресницы, платье, подчеркнутая скромность которого стоила немалых денег. Обернулся к Грейс. Снова перевел взгляд на куколку, устроившуюся у него под дверью.
        Незнакомка расцвела улыбкой, устремилась к нему.
        - Мэтр Ланселот? Монна Озис просила передать вам…
        - Мэтр Ланселот?! - Голос Грейс сорвался. - Вы… Вы!
        Синие глаза наполнились слезами, но надо отдать девушке должное - она не разрыдалась и не убежала. Только смотрела на Ланса так, словно он каким-то образом обманул ее ожидания.
        Куколка меж тем продолжала щебетать:
        - …наилучшие пожелания и поручила мне всячески вам помогать…
        Ланс медленно выдохнул. Окинул взглядом одну. Другую. Думал, значит, что практикантов, как и все годы до того, не будет. Даже не спросил Грейс, откуда она взялась, будучи уверен, что знает. Давненько он не чувствовал себя настолько глупо.
        - Ведь дамы нашего круга должны проявлять милость по отношению к…
        - Всячески помогать, значит… - медленно произнес Ланс. - Что ж, можете начать с того, чтобы помочь Марте отмыть операционную от крови и вынести в печь ампутированные конечности.
        Губки незнакомки сложились в букву «о».
        - Но я не…
        - Что, слишком грязная работа для ваших холеных ручек? - ухмыльнулся Ланс.
        У этой девушки руки в самом деле ухоженные, белые, в тщательно отполированные ногти была втерта коралловая краска по последней моде.
        - Я хочу стать целителем, а не уборщицей!
        - Целителем? - ухмыльнулся Ланс. - А вы думали, целитель - это сидеть в чистеньком платьице в кабинете, улыбаясь благодарным пациентам? Вот что такое целитель. - Он потянул за рукав ошарашенную Грейс, показывая кровавые разводы. - Грязь, кровь и бессонные ночи. Передайте монне Озис мою благодарность за желание помочь, но мне нужны помощники, а не белоручки.
        - Невежа! - фыркнула куколка и устремилась прочь, стуча каблучками.
        Ланс обернулся к Грейс, покаянно развел руками.
        - Прошу прощения, монна Амари. Если вы не против, давайте познакомимся заново.
        *** 8 ***
        Я держала в ладонях чашку с горячим напитком и наконец-то снова начинала чувствовать свои пальцы. Я не столько пила, сколько вдыхала аромат кофе, который постепенно вытеснял из памяти запах разложения и болезни. Чувствовала странное: опустошение и одновременно гордость от хорошо проделанной работы. И совсем немного - злость на мэтра Ланселота Даттона, моего руководителя практики, который, как выяснилось, вовсе не старик.
        Злилась я по нескольким причинам. Во-первых, неприятно оказаться пешкой в странной брачной игре, устроенной некой монной Озис, вдвойне неприятно быть втянутой в нее против воли. Пришлось довольствоваться тем, что мэтр Ланселот явно смущен и обескуражен недоразумением.
        Потому и не торопил меня сейчас. Сидел в кресле напротив и, сложив пальцы домиком и опершись на них подбородком, рассматривал меня серьезными, внимательными глазами. От прежнего ехидства не осталось и следа. Спасибо и на том.
        Вторая причина для злости удивила меня саму. Удивила и раздосадовала! Во время операции, несмотря на смрад, кровь и все, что сопутствует ампутации гангренозной конечности, я поймала себя на том, с каким удовольствием я наблюдаю за руками целителя. За его чуткими пальцами, отточенными движениями. Мельком заметила собственные судорожно сведенные пальцы, вцепившиеся в крючок. Достигну ли я когда-нибудь такого мастерства? А еще - вот незадача! - в глубине души мелькнула мысль, что молодой целитель вполне может быть одинок: на запястье не было брачного браслета.
        Он ведь специально стянул рубаху и прошелся так близко, что едва не задел меня плечом. Старался меня сконфузить? А торс у него, надо признать, больше подходил бы для воина, чем для представителя мирной профессии. Хотя опыт по части торсов у меня небольшой.
        Какой же идиоткой я себя почувствовала, когда девица, ожидавшая в коридоре, назвала имя. Мэтр Ланселот. Мэтр Ланселот Даттон. Граф. Я просто физически ощутила, как между нами разверзлась пропасть. Мало того что он мой непосредственный руководитель, так еще и наследник древнейшего рода.
        «Ну вот так! - сказала я себе строго. - Вот и все. И думать не смей!»
        Я сделала большой глоток кофе, вздохнула и поставила чашку на столик.
        - Рада знакомству, мэтр Ланселот. Разрешите представиться еще раз, меня зовут Грейс Амари, и я прибыла в вашу больницу из университета святого Умберта для прохождения летней практики.
        - Я тоже рад, монна Амари, - ответил он, учтиво улыбнувшись кончиками губ.
        - Просто Грейс… Не монна.
        Впервые я чувствовала неловкость за свое происхождение. Но чего мне стыдиться? Ведь всего, чего я добилась в жизни, я достигла благодаря собственному упорству. Поступила в университет, отличной учебой выбила бюджетное место, получаю стипендию за знания, а не за красивые глаза или… другие заслуги перед преподавателями. Ходят слухи, что некоторые из профессоров не брезгуют предложениями хорошеньких, но не самых старательных студенток.
        Мэтр Ланселот молча выслушал краткую историю моей жизни, уместившуюся в несколько предложений. Родители держат швейную лавку в маленьком городке. Не таком маленьком, как Свиное Копытце, но тоже небольшом: одна центральная улица, ведущая к ратушной площади. Всего и достопримечательностей, что фонтан, построенный десять лет назад к приезду короля.
        Родители ждали, что однажды старшая дочь продолжит их дело. Помню, как сидела за раскройным столом, а отец терпеливо объяснял мне, какую шерстяную ткань лучше выбирать на юбку, а какую на пиджак. Однако я уже тогда мечтала совсем о другой судьбе. И нитки с иголками интересовали меня лишь потому, что с их помощью можно наложить швы на рану… Я штопала плюшевых зайцев и медведей, а родители радовались, думая, что я пойду по их стопам.
        Вот я огорошила их своим заявлением, что отправляюсь в столицу, чтобы поступить в университет святого Умберта! К счастью, родители любят меня и приняли мой выбор. Даже собрали в дорогу деньги, которые откладывали на приданое.
        - Нечего реветь, мать, - одернул отец плачущую маму, которая уже прочила мне судьбу старой девы. - Коли у девицы есть голова на плечах, то и муж ей особо не нужен!
        Я на себе крест ставить не собиралась, но и о замужестве, конечно, еще не думала. Сейчас главное - выучиться и получить диплом.
        А мое место за прилавком займет Верика, младшая сестренка. Вот уж кто всегда любил раскладывать товары и общаться с покупателями!
        Подробностей личной жизни мэтру Ланселоту я открывать не стала. Ограничилась лишь необходимыми сведениями.
        - Да, совсем забыла! Направление на практику!
        Я вспомнила, что оставила направление дома. Мэтр Даттон качнул головой:
        - Принесете завтра. Я вижу, что вы не самозванка.
        С этого незабываемого дня и началась моя практика в больнице.
        Не успела я и глазом моргнуть, как пробежала неделя. Я вставала с первыми лучами солнца и, наскоро перекусив, выходила из дома. Аккуратные прически, шелковые перчатки и прочая дребедень были забыты. Волосы собраны в пучок на затылке, а повседневной одежной стало мое дорожное платье - немаркое и удобное. Голубое я отстирала от крови и оставила до лучших времен: если вдруг в выходной захочу прогуляться в город. Но выходных пока не предвиделось, а все, чем я любовалась в Свином Копытце, - участок переулка между домом госпожи Тоби и серым зданием больницы.
        Не знаю, положены ли мне вообще выходные. Мэтр Ланселот, видно, отдыхать не собирался, а я не решалась спрашивать.
        Возвращалась я в комнатушку уже на закате, падала на кровать без сил: иногда случался такой наплыв пациентов, что и не присесть. Сложных случаев, как в первый день, пока не попадалось, но раны, порезы, переломы, отравления и прочие мелкие неприятности водились в избытке.
        Завтрак я проглатывала, почти не жуя, надеясь, что госпожа Тоби не явится поговорить по душам, как утром второго дня. Хозяйку пансиона разбирало любопытство. Мэтр Ланселот и его бегство из столицы были поводом для сплетен и пересудов, и разговоры эти, похоже, не стихали уже много лет. Никто точно не знал, что заставило его приехать в Свиное Копытце.
        Гоблинка уселась рядышком, подперла щеку ладонью и принялась задавать вопросы. Правда ли, что мэтр Ланселот холоден, будто ледышка? От одного его взгляда по коже девиц бегают мурашки? Я отделывалась общими фразами, а то и вовсе молчала, делая вид, что усиленно жую.
        - Ты ведь слышала, голубушка, что наш целитель опозорил в столице девушку и отказался на ней жениться? - заговорщически произнесла госпожа Тоби. - Думаю, это и есть настоящая причина, почему он сбежал в нашу глушь.
        Я едва не подавилась от таких новостей!
        - Опозорил?
        - Совратил. Ты с ним поосторожнее, милая. Ты вон какая хорошенькая! Так что попользуется между делом и бросит, и глазки твои не помогут. Если уж со знатной девицей церемониться не стал, то тебя и подавно не пожалеет!
        Очень муторно стало на душе. Мэтр Ланселот пока вел себя безупречно, но кто знает… А если вспомнить, как он рубаху через голову стянул…
        Нет, ерунда! Я тряхнула головой, запретив себе думать, что руководитель практики может оказаться человеком без чести. Но ведь целители вовсе не всегда оказывались безгрешными людьми. Забота о пациентах - это одно, а постель тоже кто-то должен согревать…
        Я поклялась себе, что немедленно пресеку все попытки общения вне стен больницы, но не подумала, что вне стен больницы - это и выезды к пациентам тоже.
        - Сегодня отправляемся на объезд беременных, - с порога сообщил мне руководитель. - Посмотрите, в каких условиях живут пациентки: это тоже часть практики. Возможно, позже вам придется навещать их самой.
        - Да, конечно, - только и сказала я.
        *** 9 ***
        Стояло солнечное летнее утро, легкая паутинка облаков напоминала кружево на синем атласе неба, теплый ветер доносил из парка запахи цветущих растений, перебивающие даже вонь мусорных куч, сваленных в подворотнях. Я вдруг ощутила безотчетную и глупую радость, для которой не было причин, кроме этого светлого утра, моей юности и любимого дела.
        Мобиль мэтра Даттона ждал нас на заднем дворе. Эта рабочая лошадка сильно отличалась от элегантной повозки, которую я наняла на вокзале в день прибытия. Рядом с сиденьем возницы располагалось еще два места для пассажира, а сзади - вытянутый фургон, сейчас заваленный коробками и свертками. В столице на подобных перевозили пациентов, когда требовалось срочно доставить их в больницу, а в маленькой больнице использовали, видно, для всех случаев жизни.
        Мэтр Ланселот сел за рычаги управления, вдавил в панель выпуклый янтарный кристалл. Мобиль вздрогнул, будто живой, заурчал. Внутри него словно забилось сердце.
        - Коробки с наборами для новорожденных и вещи для женщин от благотворительного общества, - пояснил мой руководитель, не глядя указав себе за спину. - Развезем, раз уж все равно выехали на обход.
        Чем только не приходится заниматься начальнику провинциальной больницы!
        - Монна Озис очень добра, - сказала я, безуспешно пытаясь скрыть иронию в голосе.
        Мэтр Ланселот хмыкнул:
        - Окружила заботой.
        - Или просто - окружила.
        Вот и кто меня тянул за язык? Я тут же уставилась в окно, делая вид, что я ничего не сказала. Нет-нет, вам почудилось! Но, пока отворачивалась, уловила в зеркале заднего вида, как на лице мэтра Даттона мелькнула улыбка. Однако он тут же снова сделался серьезен.
        Пока мы пробирались по узким улочкам - именно пробирались, то и дело останавливаясь, чтобы не наехать то на очередного шалопая, выбежавшего на дорогу, то на прогуливающихся кумушек, - мэтр Ланселот рассказал, чем нам сегодня предстоит заниматься.
        Ничего сложного: мы навестим беременных, которым вот-вот рожать, посмотрим, в каких условиях они живут, как себя чувствуют, и в случае необходимости направим в больницу. Район у нас бедный, иногда семья с детьми ютится в одной комнатушке. Матери семейства порой с радостью соглашаются на роды в больнице, потому что это единственная возможность для них как следует выспаться, наесться и отдохнуть. Но другие отказываются оставить семью и на пару дней, особенно когда на мужа в хозяйственных делах надежды мало.
        Я держала в руках деревянный планшет с пришпиленным к нему листком, где были записаны адреса и имена. Не так много женщин, чей срок беременности подходит к концу: пять на сегодня.
        Первой в списке стояла некая Белрикс Шмулле. Мэтр Ланселот остановил мобиль у трехэтажного желтого, в потеках воды, дома. В открытых окнах и на крошечных балкончиках сушились вещи, у подъезда в песочнице возились чумазые, но очень довольные маленькие оборотни: серая шерсть забавно топорщилась на загривках. Вот двое мальчишек повздорили из-за обломка ракушки, и у обоих удлинились уши и клыки. Сорванцы с рычанием бросились друг на друга, покатились по земле. Мой руководитель практики отловил одного за шиворот, приподнял.
        - Здравствуй, Верле, где твоя мама?
        Малыш-оборотень шмыгнул носом и указал рукой на второй этаж.
        - Здравствуйте, господин целитель. Дома, где ж ей быть!
        Когда мы отправились к крыльцу, маленький Шмулле снова вцепился в своего обидчика. В подъезде пахло кислой капустой и сыростью. Мой начальник сказал, что в доме проживает община оборотней и этот дом еще вполне ничего.
        Сам обход не занял и пятнадцати минут. Мэтр Ланселот с трудом уговорил госпожу Шмулле оторваться от стирки. Оборотница с недовольным видом уселась на продавленный диван, сложив руки, покрытые пушистой серой шерстью, на огромном животе.
        - За подарочки-то вам, конечно, спасибо сердешное, но в больницу я не поеду, уж не обессудьте! Дел невпроворот. У младшенького вот клычки режутся, пятый месяц пошел, пора уж. У среднего с оборотом беда: то уши человеческими останутся, а то, наоборот, весь день ходит с хвостом. Я думаю - балуется, а отец переживает. Жду не дождусь, когда станет подростком и будет, как все порядочные оборотни, менять ипостась в полнолуние. Так что я уж дома останусь. Да вы ведь знаете, как я быстро и легко детишек рожаю, все сделаю в лучшем виде, не сумлевайтесь!
        - Хорошо, госпожа Шмулле, я не настаиваю. Для госпитализации у вас нет показаний, но разрешите, я все же быстро проверю состояние малыша.
        - Валяйте!
        Мэтр Ланселот поднял было руки и тут заметил меня, застывшую с коробкой в обнимку. Посторонился, пропуская к пациентке.
        - Уступаю вам эту возможность, монна Амари.
        Он так и звал меня монной. Я сначала отнекивалась, а потом смирилась. Наверное, в глазах пациентов я так выглядела более представительно.
        Оценка состояния плода сложнее сканирования сосудов, но тоже безопасна. Я опустила руки на живот оборотицы, под пальцами толкнулся малыш.
        - Тихо, тихо, маленький, - сказала я.
        Мы с будущей матерью обменялись теплыми улыбками. Очень скоро стали заметны очертания маленького оборотня, который, как и положено, лежал головкой вниз. Он был весь покрыт темной шерсткой.
        - Надо же, какой брюнетик, - с умилением произнесла госпожа Шмулле.
        Я позволила магии пройти глубже, всмотрелась в очертания сердца, выискивая возможные пороки, проверила другие внутренние органы.
        - Совершенно здоровый малыш. - Я отпустила магию.
        - Отлично, монна Амари, - сдержанно похвалил наставник.
        Я зарделась от радости. Совсем как первокурсница, которую похвалили за удачно наложенный шов.
        Следующей по списку значилась Асцелинна Деахинай.
        - Удивительно: судя по имени, я бы решила, что госпожа Деахинай - дворфа. Но это ведь невозможно. Они живут кланами, в подземных городах…
        - Госпожа Деахинай - дворфа, - прервал мэтр Ланселот мои гадания.
        - Но… Как?
        - А вот об этом я бы не советовал спрашивать у будущей матери и расстраивать ее, - строго сказал начальник.
        Я и не собиралась, но глубоко задумалась. Для дворфа жизнь вне клана - худшее наказание. А когда я увидела, в каком жутком месте проживает госпожа Деахинай, то и вовсе огорчилась. Свободолюбивый и гордый народ никогда просто так не променяет просторные каменные залы на ветхую лачугу, больше напоминающую сарай.
        *** 10 ***
        Ланс постучал в дверь. С той стороны послышались шаги, но они не приближались к двери, а удалялись.
        - Госпожа Деахинай, это мэтр Ланселот! - окликнул он.
        - Уходите, мэтр, - донеслось с той стороны. - Я не хочу никого видеть!
        На лице Грейс отразилось возмущение. Только что она явно сочувствовала дворфе, но сейчас, кажется, переменила мнение о ней. Ланс нахмурился. Такое поведение совсем не походило на спокойную и вежливую Асцелинну Деахинай.
        - Если вы сейчас заняты, я вернусь через час. Вы сможете меня принять? - терпеливо поинтересовался он.
        Показалось или с той стороны донесся стон? Неужели роды начались прежде времени? Но тогда какой смысл прогонять целителя?
        - Говорю же, я не хочу вас ви… деть! - Последний слог она выкрикнула.
        Творилось что-то неладное. Ланс повысил голос:
        - Госпожа Деахинай, впустите, или я выбью дверь.
        - Пошел вон! - выкрикнули с той стороны, а потом раздался мягкий шлепок, точно мешок с мукой уронили. Больше Ланс не колебался. Шарахнул «воздушным кулаком» - дверь вылетела вместе с петлями.
        Кровь была везде. Пятнала пол у двери, каплями вела к постели, рядом с которой корчилась женщина, пропитывала юбку.
        - Уходите, - простонала госпожа Деахинай. - Мне не нужна ваша помощь.
        Не слушая протестов, Ланс перевернул ее на спину, коснулся напряженного живота. Дворфа вскрикнула.
        Плохо дело.
        Ланс вытряхнул из саквояжа деревянную трубку-стетоскоп. Грейс вытаращилась на него так, словно мэтр Ланселот только что разделся до набедренной повязки, водрузил на голову гоблинскую шаманскую маску, разукрашенную кротовьими черепами, и начал колотить в бубен. Но объяснять было некогда. Он задрал дворфе блузу и приложил стетоскоп к животу. Облегченно выдохнул, услышав сердцебиение - слабо, замедленно, но сердечко плода колотилось. Пока колотилось.
        - Грейс, в правом переднем углу кузова брезентовый саквояж, там операционная укладка и зелья. И еще прихватите один набор с приданым для младенца. Быстро.
        Девушка исчезла на улице. Ланс снова перевел взгляд на госпожу Деахинай и выругался - женщина потеряла сознание. Осмотревшись, он сбросил с кровати постель, обнажив деревянное основание - ничего более подходящего для того, чтобы уложить пациентку в убогой комнатушке, не нашлось. Придется работать, согнувшись в три погибели, но выбора нет, они могут и не довезти роженицу до больницы.
        Невысокая и коренастая дворфа оказалась неожиданно тяжелой, словно вся состояла из литых мышц. А с виду и не скажешь. Ланс начал стаскивать с пациентки одежду.
        - Вот! - Грейс плюхнула на пол саквояж и сверток с вещами. Без спроса потянулась сканирующим заклинанием - неужели не поняла, что происходит?! - и ойкнула.
        - Дворфы иммунны к магии, - подтвердил Ланс, стараясь не думать о том, что единственный раз видел - даже не делал! - как целитель работал вовсе без магии, на последнем курсе университета. Но если совсем ничего не делать, плод умрет и, возможно, вслед за ним и женщина.
        Он выхватил из саквояжа склянку - смесь «Синей бездны» и лауданума, разжав дворфе зубы, начал по капле вливать в рот. Хотелось разом опрокинуть все содержимое - с каждой секундой промедления жизнь вытекала из плода вместе с кровью.
        - Преждевременная отслойка нормально расположенной плаценты, - сказал Ланс. - Будем родоразрешать. Сможете одновременно ассистировать и держать свет?
        Артефакта, дающего бестеневое освещение, здесь тоже нет.
        - Смогу.
        Лицо у Грейс, казалось, было таким же бледным, как у дворфы. Студентов не подпускают к по-настоящему критическим ситуациям. Справится ли, не сорвется? Думать об этом тоже было некогда.
        - Тогда придвиньте сюда стол, разложите инструменты. Не забудьте спиртовой раствор йода. Накройте подготовленные инструменты полотном, обработайте все антисептическим заклинанием. Также обработайте косынку, фартуки и маски. Подготовьте пеленки, потом обработайте свои руки. Я сейчас.
        Все-таки иногда полезно ждать от жизни всяких гадостей. Стерильную укладку, йод и прочее необходимое для операции без магии он положил в мобиль, узнав, что в квартале появилась беременная дворфа. Посмеивался над собой, называя параноиком. Женщина казалось спокойной и уравновешенной, даже учитывая ситуацию, в которой она оказалась. Беременность протекала идеально, насколько об этом можно было судить, не имея возможности магически обследовать пациентку. Но он слишком хорошо знал, что все способно измениться в любой момент.
        Или накаркал?
        Ланс отогнал эту мысль - сглаза не существует, это глупое суеверие - и зафиксировал пациентку на случай непроизвольных мышечных сокращений, все-таки без магии ни в чем нельзя быть уверенным. Обработал руки, густо смазал йодом твердый, будто каменный живот и взялся за скальпель.
        - Лауданум подавляет дыхательный центр, - пояснил он Грейс, хотя та ни о чем не спрашивала. - Для матери в той дозировке, что она получила, это не страшно, но у ребенка могут быть проблемы, особенно учитывая, что ему еще месяц до срока. Поэтому у нас только пять минут на то, чтобы его извлечь.
        Возможно, и меньше, учитывая ослабленное сердцебиение. Не будь госпожа Деахинай дворфой, хватило бы одной «Синей бездны», но магический компонент вытяжки из желез виверны пропал втуне, и зелье следовало усилить.
        Хорошо, что эту операцию он делает не первый и даже не десятый раз. Плохо, что от неудобной позы ноет спина, отвлекая от процесса. Хорошо, что магия не действует только на пациентку и можно послать небольшой электрический разряд на скальпель, чтобы останавливал кровь. Плохо, что сосуды покрупнее приходится закрывать не магией, а зажимами, теряя драгоценные секунды.
        Он извлек ребенка, протянул Грейс, одновременно подхватывая крючки телекинезом.
        - Займитесь.
        Будь они в больнице, малыша бы приняли Киран или Белинда, но сейчас их рядом не оказалось.
        Грейс, на миг отвлекшись, выпустила свет, но тут же зажгла снова. Умница.
        Ланс наложил зажимы, пересек пуповину. Оставалось извлечь плаценту и зашить операционную рану - уж завернуть малыша в пеленки практикантка должна суметь.
        - Мэтр Даттон, так и должно быть? - спросила Грейс, и голос ее дрогнул.
        - Нет. Держите крючки. - Ланс выхватывая у нее младенца.
        Ребенок не кричал.
        *** 11 ***
        Было некогда гадать, в чем причина - лауданум ли, кровопотеря или преждевременное появление малыша на свет и незрелые легкие, не раскрывшиеся толком. Ланс устроил ребенка прямо на столе рядом с инструментами - все равно положить новорожденного в этой хибаре было больше некогда.
        И заледенел, поняв, что не помнит, как проводить сердечно-легочную реанимацию без магии.
        Нет, он помнил, как положить пальцы и что нужно сперва сделать спокойный выдох, а потом уже вдувать остатки воздуха в легкие ребенка. Но, пропади все оно пропадом, каково соотношение компрессий и вдохов? В Свином Копытце ему не раз доводилось реанимировать, но всегда - пользуясь заклинаниями.
        Лихорадочно копаясь в памяти, Ланс машинально потянулся к магии. Заклинание сплелось само, почти без участия разума и - о чудо! - не провалилось в пустоту, как это случилось, когда он попытался воздействовать на дворфу, чтобы узнать, как ощущается иммунитет к магии.
        Малыш - полукровка? Это многое объясняло.
        Молясь про себя всему сонму забытых богов, Ланс снова коснулся ребенка заклинанием. Воздействие потребовало куда больше сил, чем обычно, словно вместо легкой спортивной рапиры ему вручили кузнечный молот. Но все же магия работала! Только бы не оказалось слишком поздно. Только бы не истощиться прежде, чем он сделает все, что нужно.
        Сердечко ребенка забилось ровно и часто, легкие расправились. Крик показался Лансу оглушительным, хотя на деле был едва ли громче кошачьего мяукания.
        Запеленав ребенка, Ланс пристроил его под мышку матери, чтобы не оставлять на столе без присмотра. Приложить к груди придется позже, когда зелье выйдет из организма женщины.
        Спина покрылась липким потом, и ослабли колени, все-таки магическое истощение - крайне неприятная штука. Но по крайней мере руки не дрожат. Значит, убрать плаценту…
        - Накожные швы - ваши, - сказал он Грейс, опускаясь прямо на пол.
        Совершенно зря Ланс не положил в саквояж зелье восстановления магии. Что ж, выводы он сделает. И пару склянок в мобиль пристроит, и про реанимацию без магии перечитает. Задним-то умом все крепки.
        - Мэтр Даттон? - встревоженно спросила девушка.
        - Все хорошо, просто истощился, - успокоил ее Ланс.
        Нет, до мобиля он дойдет. Сегодня практикантке и без того достало острых ощущений, не хватало еще полубесчувственного начальника на себе тащить. Ланс представил, как бы это выглядело, и едва подавил смех. Не надо, решит еще девочка, что он над ней смеется.
        - Как удачно, что вы приехали к нам на практику, - сказал Ланс. - Один я бы сегодня не справился.
        Она зарделась.
        - Спасибо, мэтр Даттон, только я ничего особенного не сделала.
        - Позвольте мне самому об этом судить. Вы ведь ни разу не встречались с такой патологией?
        Вообще-то он тоже. Как-то миловали боги все эти годы.
        - Нет. Не думала, что при этом бывает столько крови.
        - Крови всегда кажется больше, чем на самом деле, так уж устроена человеческая психика. А вы отлично держались. - Ланс усмехнулся. - Когда я в первый раз присутствовал на родах, свалился в обморок.
        - В самом деле?
        - В самом деле.
        Он тяжело поднялся. Интересно, хватит ли оставшихся крох магии, чтобы сотворить воды и привести себя в порядок? Хватило. Вот теперь можно тащить из машины складную каталку. Как раз и Грейс закончила.
        Он проверил швы, подумал, стоит ли придраться к паре не слишком ровных стежков, и мысленно махнул рукой. Ребенок, пригревшись под боком матери, тихонько сопел.
        - Будьте добры, приведите в порядок комнату, - попросил Ланс прежде, чем отправиться за каталкой. - Нехорошо будет, если госпожа Деахинай вернется домой, а тут все в засохшей крови…
        «И мухах, которые непременно в ней разведутся», - подумал он, но не стал говорить вслух. Хорошая штука - бытовая магия, обычной водой разводы крови пришлось бы отмывать долго.
        Он переложил дворфу на каталку, оставив малыша Грейс, и уже хотел везти женщину к машине, когда услышал:
        - Мэтр Даттон, это лежало под кроватью. Запах странный.
        Грейс протянула ему пузырек темного стекла, из горлышка пахло резко и остро.
        Не может быть.
        Ланс сунул мизинец в склянку, извлекая ярко-зеленую каплю. Не доверяя глазам, лизнул жидкость и тут же сплюнул.
        Хорошо, что он давно не тот вспыльчивый парень, каким был, покидая столицу. В те годы, обнаружь он подобный пузырек у женщины, едва не погибшей из-за осложненной беременности, рвал бы и метал из-за человеческой, то есть дворфской, глупости, едва не унесшей на тот свет и мать, и ребенка. Сейчас он знал: делай, что должно, и будь что будет.
        - Вытяжка горецвета. - Ланс огляделся в поисках мусорного ведра.
        Лицо Грейс вытянулось.
        - Она хотела избавиться от ребенка? Но на таком сроке это очень опасно!
        - Что мы с вами только что и наблюдали, - меланхолично заметил Ланс.
        Огляделся. Вроде комната в полном порядке. Ах, да…
        - Грейс, вы не могли бы напоследок восстановить дверь? Признаться, я истощен почти полностью.
        На лице девушки появилось возмущение. «Она создала нам столько проблем, довела вас до истощения, а мы ей еще дверь должны чинить?» - не надо было читать мысли, чтобы понять, о чем думает Грейс. Ланс мягко добавил:
        - Пожалуйста.
        Устроившись в мобиле, девушка наконец дала волю гневу:
        - Как она могла?! Нет, я понимаю, бывают обстоятельства. Насилие, в конце концов. Но почти доносить и… - Она прижала к себе сопящий кулек.
        Ланс улыбнулся ее горячности.
        - Признайтесь честно, вас больше возмущает не то, что госпожа Деахинай чуть не убила себя и ребенка, а что она прибавила вам работы.
        - Вовсе я не… - Она осеклась и вздохнула. - Мне обидно. Она едва не погибла сама вместе с малышом, вы истощились, а эликсир восстановления магии имеет неприятные побочки - и все это из-за глупого и опасного решения!
        - С подобными глупостями вы будете сталкиваться каждый день, - пожал плечами Ланс. - Привыкайте.
        - Но…
        - Грейс, мы целители. Не воспитатели и не священники. Мы не можем изменить других. Не можем подумать за других, заставить ценить свою жизнь и здоровье, вести себя разумно и предусмотрительно. - Он усмехнулся. - Если бы все вокруг вели себя разумно и предусмотрительно, мир стал бы куда скучнее. Никто бы не пел серенады под окнами любимой и не творил прочей романтической чепухи, заставляющей сердце биться быстрее.
        Грейс зарделась, Ланс мысленно ругнулся. Что на него нашло? Магическое истощение отражается на способности мыслить здраво, наверное, в этом причина.
        - Словом, все делают глупости, скорее часто, чем редко. Но от нас зависит лишь то, что творим мы сами. Решения, которые принимают другие разумные существа, - то, на что вы не можете повлиять, думать иначе означает мнить себя всемогущим. Чем скорее вы это поймете, тем лучше. Не поймете - не сможете работать. Бросите все, разочаровавшись в профессии и в людях вообще.
        Грейс упрямо поджала губы, уставилась на дорогу. Ланс тоже замолчал. Он сказал все, что хотел, а дальше… либо набьет шишки и поймет, либо переключится на косметическую магию. Решать ей.
        *** 12 ***
        - Пейте!
        Мэтр Ланселот протянул мне чашку, из которой я в прошлый раз пила кофе. Я взяла, не раздумывая сделала глоток, мимолетно удивившись, что сейчас напитка едва на треть чашки. Горло обожгло. Я раскашлялась, из глаз брызнули слезы, и пришло запоздавшее послевкусие крепкого алкоголя.
        Так вот чем мэтр Даттон звенел в шкафу, пока я сидела в кресле, уставившись в одну точку. Сама не ожидала, что меня так подкосит. Я не испугалась крови, нет, но впервые так ясно осознала, что порой от нашего мастерства и готовности бороться до конца полностью зависит жизнь и смерть пациента.
        Подумать только, если бы я не удержала свет, если бы упала в обморок, если бы… Тысячу разных если. Тогда ни глупой дворфы, ни ее малыша уже не было бы в этом мире.
        Я справилась, но в машине меня накрыл отходняк - несмотря на теплый летний день, я тряслась как в лихорадке. Мэтр Ланселот меня о чем-то спрашивал. Я не отвечала.
        В больнице он сначала распорядился насчет госпожи Деахинай, а после отвел меня в свой кабинет. И вот, пожалуйста, напоил какой-то гадостью!
        - Ну-ну, Грейс, все хорошо.
        Теплая ладонь погладила меня по спине: прикосновение целителя, помогающее дышать. Сразу сделалось легче. И в голове, надо признать, прояснилось.
        - Не тратьте магию, - прошептала я. - Вам и так досталось.
        - Никакой магии. - В голосе мэтра Ланселота почудилась улыбка.
        Я обернулась, наши взгляды пересеклись. Его уставший и мой… Вероятно, полный недоумения. Руки мэтр Ланселот так и не убрал. А я и не хотела, чтобы он ее убирал. Стало так уютно и спокойно от его присутствия рядом.
        - Все, кашель прошел?
        Он отодвинулся, плюхнулся на диван. Взял вторую чашку - он принес две, - понюхал и с сожалением опустил обратно на стол. На моей спине между лопаток, там, где только что лежала его ладонь, ощущалась странная пустота. Я повела плечами, стряхивая наваждение.
        - Грейс, у вас сегодня выходной.
        - Но почему? - воскликнула я. - Нет, пожалуйста. Простите, если подвела и была немного рассеянной! Это больше не повторится!
        Мэтр Ланселот моргнул, будто никак не мог взять в толк, о чем я говорю, потом, видно, сообразил:
        - Грейс, это вовсе не наказание! Это скорее мне нужно объявлять выговор. - Он усмехнулся. - Если бы было кому объявлять. Вы не можете работать без отдыха и выходных! Поэтому сейчас вы подремлете в моем кабинете, а после отправитесь домой. Прогуляйтесь по городу, сходите в кофейню. Не знаю… Книгу почитайте!
        - А вы? Вам тоже нужно выспаться, чтобы восстановить магию… - тихо сказала я.
        Он дернул уголком губ и не стал ничего отвечать. Да я сама поняла: глупость сморозила. Днем он один и подменить некому. Не рвутся выпускники университета работать в провинциальной глуши в больнице для бедных. Спасибо, Киран берет ночные дежурства, да на крайний случай можно вызвать Белинду.
        Мэтр Ланселот поднялся - от меня не укрылось, как тяжело ему было встать, даже побледнел, - вынул с верхней полки шкафа покрывало и протянул мне.
        - Хорошего отдыха, Грейс.
        Он вышел, тихонько притворив за собой дверь. Я закуталась в плед и несколько минут на самом деле дремала: с непривычки и на голодный желудок крепкий напиток ударил в голову. Но уснуть так и не смогла. В голове вертелись мысли о дворфе и ее малыше. Полукровке, как сказал мэтр Даттон, поэтому благодаря магии удалось восстановить дыхание и поддержать сердечко.
        Во мне смешались противоположные чувства : острая жалость к матери, которая решилась на отчаянный шаг, и одновременно злость на нее.
        «А если она очнется и снова попытается избавиться от ребенка?»
        От этой мысли меня словно подбросило на кресле. Уверена, мэтр Ланселот позаботился о безопасности младенца, но все же, все же… Раз уж у меня все равно выходной, я могу побыть с маленьким, а заодно прослежу за его непутевой матерью. Кофейня и прогулки подождут.
        Я нашла госпожу Деахинай и малыша в отдельной палате. Дворфа еще не очнулась после действия лекарств, крошечный младенец спал в люльке, под бдительным вниманием Марты, расположившейся рядом на стуле. В руках охранницы мелькали спицы, и могу поклясться, она вязала крошечные пинетки. Марта поздоровалась со мной кивком и прошептала:
        - Монна Амари, позвольте отлучиться на несколько минут.
        - Да, конечно, Марта, не торопись.
        Сиделка выскользнула за дверь, а я склонилась над малышом. На первый взгляд дворфик как дворфик. Рыженький, как все младенцы этой расы. Пухленький и щекастый. Вот только нос не картофелиной, а остренький, и бровки черные. Полукровка.
        - Что, досталось тебе сегодня, маленький? - прошептала я и погладила сжатую в кулачок ручку.
        Младенец, не просыпаясь, схватил меня за палец.
        - Твоя беспутная мамаша едва не погубила такого чудесного мальчонку. Ну ничего, малыш, мы тебя в обиду не дадим.
        - Беспутная мамаша, - прошелестел за моей спиной едва слышный голос. - Тварь. Позор рода. Грязная шлюха.
        Я в ужасе обернулась и уставилась на дворфу. Как все дворфы, госпожа Деахинай была коренастой и плотной, с круглым лицом. Шикарные густые волосы, похожие на расплавленное золото, разметались по подушке. Сколько ей лет, интересно? На вид - совсем девчонка, моложе меня…
        - О чем вы говорите? - строго спросила я.
        - Просто перечисляю, какие слова я услышала в свой адрес за последние месяцы, - тихо произнесла она. - Так что «беспутная мамаша» - это еще мягко.
        Дворфа была едва жива, потеряла много крови и, наверное, чувствовала себя отвратительно, но я поразилась достоинству, с каким она сейчас держалась. Моя злость внезапно испарилась. Я взяла стул и присела рядом с ее кроватью.
        - Какие жестокие слова.
        - Да, особенно когда их произносят твои родители…
        Госпожа Деахинай на мгновение закрыла глаза, борясь со слезами.
        - Я старалась быть сильной, - прошептала она. - Старалась, вопреки всему. Я хотела доказать им, что справлюсь даже в изгнании, даже без поддержки рода. Пусть меня навсегда вычеркнули из семейной книги и предали забвению… Я боролась ради моего ребенка, ведь он ни в чем не виноват, но…
        Она с отчаянием и мукой посмотрела туда, где стояла детская колыбелька.
        - Лучше бы вы дали нам умереть. Лучше быстрая смерть. Я не выдержала испытания…
        - Смерть не может быть лучше! - воскликнула я и, не осознавая, что делаю, взяла дворфу за руку.
        Ее ладонь была очень горячей, гораздо горячей человеческой.
        - Всегда есть выход!
        Но госпожа Деахинай качнула головой и отвернулась. Другого выхода она для себя не видела.
        - Расскажите, что случилось. И, может быть, я смогу вам помочь!
        - Не сможете… - вздохнула она. - Но я расскажу. Мне нужно поделиться своей историей хоть с кем-нибудь, я так долго держала ее в себе.
        *** 13 ***
        - Я давно знала, что выйду замуж за Далмафа Тхрелгула. Когда я родилась, он уже был почтенным дворфом с бородой ниже колен. Наш брак объединил бы наши кланы: мой, Каменной Кирки, и его, Гранитного Уступа, - негромко начала госпожа Деахинай.
        Она смотрела в потолок, будто там, над головой, разворачивались сцены из ее жизни. Я тоже украдкой взглянула, но, конечно, ничего не увидела.
        - Далмаф Тхрелгул был третьим сыном главы рода и наконец удостоился чести взять себе жену. В детстве я считала его дальним родственником, который навещает нашу семью. Он сажал меня на колени, расчесывал волосы. Я привыкла, что у меня есть чудаковатый и угрюмый дядюшка, но его прикосновения отталкивали меня, и когда я немного подросла, то при его появлении предпочитала прятаться в пещере Хрустальных Голосов, где эхо превращало каждый звук в перезвон стеклянных колокольчиков. Там я могла побыть наедине с собой… Правда, отец неизменно отыскивал меня и приводил к гостю.
        Я молча кивала, а в душе все переворачивалось. Не мне судить чужие обычаи, но это отвратительно - выдавать юную девушку за старика!
        - Наступил год моего совершеннолетия, когда девушек объявляют невестами. Если пересчитать в человеческих годах, мне исполнилось шестнадцать. И тогда родители признались, что этот мрачный дворф с холодными ладонями и прозрачными, будто горный хрусталь, глазами - мой будущий муж. Я рыдала несколько дней, умоляя пожалеть меня, но слышала только, что господин Тхрелгул - достойный дворф и составит мое счастье. Что он еще достаточно молод для того, чтобы иметь детей, что я стану младшей женой в роду Гранитного Уступа, одного из великих родов.
        Дворфа облизала сухие губы. Я встала, наполнила стакан водой и, приподняв голову госпожи Деахинай, помогла напиться. Мы должны называть пациентов «госпожа», «господин»… Но сейчас передо мной на постели лежала просто юная девочка, растерянная и отчаявшаяся.
        - Шло время, и постепенно я смирилась с выбором родителей. Хотя почти перестала петь и танцевать под сводами пещеры Хрустальных Голосов… И тут случилось нечто перевернувшее мою жизнь.
        По бледной щеке сползла одинокая слезинка, и дворфа сердито вытерла ее тыльной стороной ладони.
        - Иногда в наш благословенный подземный город Загдур спускались купцы. Мой род Каменной Кирки славился изготовлением украшений, мы обменивали их на ткани, посуду, пряности… Отец впервые взял меня с собой на торги. И там я увидела его…
        Госпожа Деахинай надолго замолчала, провалившись в воспоминания.
        - Его? - осторожно переспросила я.
        - Его звали Реми. Человеческий юноша. Сын купца. Наши отцы заключали сделки, обсуждали товар, а мы поглядывали друг на друга из-за их спин и улыбались. Он был таким ладным… Высоким, черноволосым, стройным. Глупо заглядываться на людей, я знаю. Реми успел шепнуть мне, чтобы я приходила ночью. Попросил показать ему подземные красоты… Украдкой намотал на пальцы мой локон и сказал, что мои волосы - словно солнечный свет, который можно потрогать. От этих слов у меня и сердце загорелось, будто солнце… Какая же я была дурочка, радовалась, точно дитя. Нафантазировала себе, что мы с Реми - родственные души, нашедшие друг друга. Думала, что он спасет меня из заточения и от жениха… Я удрала из дома, когда все уснули.
        Дворфа всхлипнула, впервые потеряв самообладание.
        - Что же, я показала ему пещеры… И еще то, как умеют любить глупые юные дворфы с пламенным сердцем. А когда утром вернулась к становищу купцов, оказалось, что они уехали на рассвете.
        Я кинула невольный взгляд в сторону колыбельки с чернобровым малышом. Так вот, значит, в кого у него черные бровки… Порвала бы на части этого Реми, если бы отыскала!
        - Я долго скрывала свой позор, но, когда скрывать стало невозможно, во всем призналась матери. Я надеялась, что в ее душе найдется немного жалости к дочери и будущему внуку, что она не выгонит меня на улицу с ребенком на руках, но… Собрался совет рода, который постановил, что мой проступок недостоин прощения. Мой бывший жених Далмаф Тхрелгул разломал над моей головой брачный венец, усыпанный кристаллами, - родители выращивали их со дня моего рождения. А после он плюнул мне на туфли. Отец вычеркнул мое имя из книги рода. После чего меня проводили к устью пещеры, дав с собой один хлеб на дорогу до города…
        Я поймала себя на том, что сижу, зажимая рот рукой. Не хватало еще, чтобы ужас, отразившийся на лице, добавил дворфе переживаний. Я совладала с чувствами и ободряюще улыбнулась.
        - Вы хорошо справлялись!
        - Я бралась за любую работу. Мыла посуду, полы, помогала в огородах. Я сняла жилье и кое-как сводила концы с концами. Однако как только хозяева узнавали, что я жду ребенка, они выгоняли меня в тот же день. Я их не виню, никому не нужны сложности…
        - Но вы держались…
        - До вчерашнего дня. Я так радовалась, что нашла место горничной в хорошем доме. Не на полный день, на несколько часов. И все же я рассчитывала за месяц накопить достаточно денег, чтобы продержаться после родов, окрепнуть и снова найти работу. Однако хозяйка, узнав, что я забеременела вне брака, обозвала меня подстилкой и прогнала прочь. А когда я шла мимо окон, облила с ног до головы помоями… И тогда я поняла, что не могу обречь невинного ребенка на жизнь в этом аду, где любой может плюнуть ему вслед, обозвать ублюдком лишь за то, что его мать однажды совершила глупость.
        Бедная, бедная. А первым, что она услышала, придя в сознание, стали мои слова о беспутной мамаше! Дать бы себе по губам за них!
        - Госпожа Деахинай, сейчас отдыхайте, ни о чем не волнуйтесь. Мы позаботимся о вас и о ребенке.
        Дворфа промолчала, отвернувшись к стене. Она больше не верила обещаниям.
        В комнату вернулась Марта, а я отправилась разыскивать мэтра Ланселота. Пусть только попробует сказать, что проблемы пациентов заканчиваются за порогом больницы! Но, насколько я могу судить, мой руководитель не такой человек. Хотя… Что я знаю о нем на самом деле? Если правдивы слухи и он бросил в столице обесчещенную девушку, то чем он лучше этого мерзавца Реми?
        *** 14 ***
        - …и мы должны ей помочь! - заключила Грейс.
        Ланс опустил подбородок на скрещенные пальцы. Девушка сейчас была чудо как хороша: румянец окрасил щеки, огромные глаза пылали праведным негодованием - как могли довести бедную дворфу до края?! Под взглядом Грейс Ланс на миг ощутил себя старой циничной сволочью.
        К слову, было ли среди зелий, назначенных госпоже Деахинай, антидепрессивное? Нет, определенно. А существуют ли такие, что подействуют без магии и не повредят новорожденному?
        Он подавил соблазн углубиться в задачку по магофармакологии, отделавшись от Грейс какими-нибудь ничего не значащими, но успокаивающими словами. Девочка впервые столкнулась со злом во всей его мерзости. И теперь намеревалась спасти весь мир. Значит, кому-то придется побыть старой циничной сволочью.
        - Мы должны. - Ланс выделил голосом первое слово.
        Грейс поняла намек. Она вообще оказалась на удивление сообразительной. Впрочем, почему «на удивление»? Девушка, сумевшая не только заработать грант на бесплатное обучение в университете, но еще и стипендию, не может быть дурой по определению. Что не мешает ей быть до дурости наивной.
        - Я надеялась, что… - Ее руки собрали юбку в складки, снова разгладили. Грейс упрямо вскинула голову. - Надо вовсе не иметь сердца, чтобы остаться в стороне!
        - А ваше сердце, значит, большое и щедрое, - съязвил Ланс.
        Девушка вспыхнула, открыла рот. Ланс жестом остановил ее.
        - Знаете, у меня была тетушка… На самом деле она приходилась мне двоюродной бабушкой, но все мы звали ее тетушка. Удивительной доброты женщина. Ее муж застрелился, проиграв состояние, второй раз тетушка Марибет замуж не пошла, хотя кавалеры кружили вокруг нее еще долго и даже очень скромные доходы не пугали их. Детей у нее тоже не было, внучатые племянники выросли и перестали нуждаться в постоянной опеке.
        - При чем тут…
        - У нее было доброе сердце, как я уже говорил. Она не могла пройти мимо бездомного котенка, особенно зимой. Сначала их было три. Потом восемь. Потом… Доходы, как вы помните, у нее были очень скромные. Мы пытались с ней поговорить. Объяснить. Ничего не вышло, возможно, уже начали сказываться возрастные изменения. Она рассорилась со всеми, огородила особняк магией и прекратила пускать туда кого бы то ни было. Когда тетушка Марибет умерла, мы обнаружили в доме восемьдесят кошек разных возрастов. Тощих, облезлых, те, что посильнее, убивали и ели чужих котят. Но тетушка была уверена, что спасла их.
        - Не понимаю, к чему вы клоните. - Грейс попыталась подпустить в голос холода, но вышло так себе. - Люди… разумные существа - не котята.
        - У тетушки Марибет было доброе сердце, но ей не хватало холодного рассудка понять, где предел ее возможностей. Вы правы, разумные существа - не котята. Вы пообещали помощь отчаявшейся женщине, не подумав, как именно будете помогать. У вас есть средства хотя бы нанять няньку для ее малыша, пока она не получит первое жалованье?
        Грейс опустила голову.
        - Или, может быть, есть связи, чтобы найти тех, кто действительно в силах что-то сделать?
        Девушка вскинула голову, и Ланс улыбнулся краем рта.
        - Вы были уверены, что я с радостью соглашусь помочь, потому что чувствую ответственность за свою пациентку, так? И пообещали. Не подумав, как будете исполнять обещание, если я все-таки не соглашусь.
        Он позволил молчанию повисеть какое-то время.
        - Я извлек урок из истории тетушки Марибет. Нельзя спасти с улицы всех бездомных котят.
        Врал, конечно. В первый год в этой больнице он довел себя до того, что свалился в обморок прямо на операции. Сколько он тогда не спал? Трое суток? Хорошо, что уже тогда был Киран, сумевший и вовремя выхватить инструмент, пока Ланс не навредил пациенту, и довести операцию до конца. Только тогда Ланс действительно что-то понял.
        - Но… вы же можете…
        - Варианты есть, - холодно согласился Ланс. - В городке Мышегребово, это тридцать лиг отсюда к северу, при церкви святой Тамары есть приют для женщин, таких как госпожа Деахинай. Действительно хороший. Приемные родители приезжают туда даже из столицы.
        - Приемные родители?
        - Вы же понимаете, что женщина без образования и с ребенком на руках не сможет заработать на жизнь? Или сможет… определенным образом. - Он цинично ухмыльнулся, Грейс залилась краской. - Вы этого желаете дворфе? А так, без младенца, у нее будут развязаны руки, в приюте ей дадут профессию. Белошвейки, кружевницы, вышивальщицы. Профессию и рекомендации.
        - И навсегда отказаться от ребенка? - Грейс вскочила. - У вас нет сердца! Вы только и можете, что искать в людях гадости. «Заработать только определенным образом», - передразнила она. - Вы такой же, как этот Рени! Вы…
        - Вы устали, монна Амари, - холодно перебил ее Ланс. - Ступайте домой и отдохните.
        - И не затыкайте мне рот! Думаете, если прогоните меня, я переменю свое мнение о вас? Вы жестокий, бессердечный…
        Ланс подождал, пока она иссякнет. Надо признать, Грейс действительно была начитанной. Ни разу не повториться и не скатиться на площадную брань…
        - Вы намерены продолжать практику под руководством жестокого, бессердечного и так далее и тому подобное типа? - поинтересовался он, когда Грейс замолчала, тяжело дыша, словно только что пробежала пару кварталов.
        Она открыла рот… и закрыла. Румянец сменился белыми пятнами. Сообразила, пусть и не сразу, что не слишком разумно бросаться обвинениями в человека, от которого зависит, давать ли по итогам практики рекомендацию на последний курс.
        - Да, мэтр Даттон, - пролепетала Грейс.
        - В таком случае ступайте домой и отдохните, как я вам и советовал час назад. Вернетесь через три дня. Если я обнаружу вас в больнице раньше - уедете в столицу немедленно.
        - Я… прошу прощения. - Было видно, что эти слова дались девушке нелегко.
        - Вы поняли указания?
        - Да.
        - Тогда всего доброго, монна Амари. Встретимся через три дня.
        *** 15 ***
        Удивительно, как быстро человек привыкает к хорошему. Хватило лишь недели, чтобы Лансу стало казаться, будто Грейс была рядом всегда, - и как же ему недоставало ее последние три дня! Нет-нет, ничего такого - просто привык, что есть кому подать инструменты, провести несложную манипуляцию, заполнить историю болезни, на худой конец. Недоставало ее вопросов. А еще, оказывается, он привык проговаривать свои действия вслух, и пару раз Ланс ловил себя на этом.
        Так что, снова увидев девушку, он расплылся в улыбке, как мальчишка. Грейс обдала его холодом, и улыбку пришлось пригасить. Все еще злится…
        Додумать он не успел.
        - Помогите, кто-нибудь! - раздался из коридора мужской голос с характерными рычащими нотками.
        Грейс вылетела из кабинета, Ланс вышел следом.
        - Папа, поставь меня! - послышался другой голос, такой же рычащий, но звонкий и ломкий. - Я отлично себя чувствую!
        Ну да. Отлично. В нос шибанул запах гниющей заживо плоти. Здоровенный оборотень держал на руках еще одного - тоже взрослого, но поменьше и полегче, и затравленно озирался по сторонам. Расцвел, увидев Берта, выскочившего раньше Ланса.
        - Проходите сюда, - сказал санитар, открывая дверь в смотровую. - Встретился взглядом с Лансом. «Плохо дело», - говорил этот взгляд.
        Плохо дело - это Ланс заметил и сам, и не только по запаху. Ногу молодого оборотня раздуло так, что это было заметно даже из противоположного конца коридора.
        - Извините нас, мэтр Ланселот. - Он попытался сесть на кушетке, но смог лишь приподняться на локтях и снова упал обратно. - Не знаю, чего папа переполошился. Я совершенно нормально себя чувствую…
        Ланс окинул его взглядом. Ну да, совершенно прекрасно. Только лихорадочно блестят глаза, ноги отекли так, что штанины треснули по шву, а пальцы почернели. И пульс в три раза чаще нормы - нормы для оборотней, естественно.
        Снова проклятие или что-то другое? Слишком сильный отек…
        - Вечером у сына поднялась температура, но он уверял, что нормально себя чувствует, просто простыл, - сказал старший оборотень. - Ночью в доме появился запах…
        Да уж, если Лансу хотелось заткнуть нос, то чувствительное обоняние оборотня должно было заставить забить тревогу еще раньше.
        - Но Ерар продолжал уверять, что чувствует себя хорошо, и отказался идти в больницу. Дескать, нечего беспокоить занятого человека. Он бы и сейчас не пошел, если бы я его не принес. Но хоть жар прошел.
        Ланс встретился взглядом с Грейс. То, что температура снизилась, вовсе не было хорошим признаком - просто организм не выдержал ядов, которые выделяли омертвевшие ткани, и больше не мог поддерживать высокую температуру. Потому и давление упало, и пульс частит. И еще яды поразили мозг, из-за чего молодой оборотень толком не осознает свое состояние. Ему кажется, что все прекрасно, а что не может даже сесть - так это недоразумение.
        - Не было никаких травм? Царапин? - уточнил Ланс, сканируя ткани.
        Нет, это не инфекция. Проклятие некроманта. Что-то слишком уж часто стала попадаться редкая болезнь.
        - Я иду домой! - заявил Ерар, снова пытаясь подняться. - Вы не имеете права меня тут держать. И ты, папа, тоже, я совершеннолетний оборотень и знаю, что дела…
        Он осекся на полуслове и распластался на кушетке. Ланс подхватил заклинанием остановившееся сердце.
        - Грейс, держите дыхание! - скомандовал он. - Берт, выведи отца!
        - Я никуда не пойду! - зарычал тот. - Я должен…
        - Пойдемте. - Берт обманчиво-мягко обнял старшего оборотня за плечи. - Мэтр Ланселот знает свое дело, не будем ему мешать.
        Что ответил отец, Ланс не услышал. Не до того было. Продолжая поддерживать сердце, упорно не желавшее биться самостоятельно, он одновременно пытался просканировать оборотня и понять, насколько необратимые повреждения нанесли органам токсины из разлагающихся тканей. Печень поражена, но возможности для регенерации есть. Мозг тоже может восстановиться. Сердце… если каким-то чудом поддержать его, пока не удастся снять интоксикацию…
        Не удастся. Почки не спасти, а значит, не спасти и парня.
        Все же он попытался. Держал сердце, по каплям вливал в оборотня зелья, старался нащупать хоть какой-то очажок, из которого можно запустить регенерацию - проделывать все это было не проще, чем пройти по канату, жонглируя горшками с кактусами.
        Бесполезно. Все было бесполезно.
        До чего неудачное сложение обстоятельств! Если бы парень не был оборотнем… они живут меньше людей и болеют быстрее. Если бы оказался в больнице чуть раньше…
        Ланс отпустил сердце.
        - Мэтр! - вскрикнула Грейс.
        - Все, монна Амари. Мы ничего не можем сделать. Посмотрите сами, и поймете.
        Девушка прикусила губу. Она все понимала, только смириться не могла.
        Ланс подавил желание со всей дури садануть кулаком по кушетке рядом с телом. А потом выйти, схватить оборотня за грудки и высказать все, что он думает о родителях, у которых сын - пусть и взрослый - горит в лихорадке и гниет заживо, а они ждут утра, чтобы никого не беспокоить. Возможно, ночью Киран смог бы что-то сделать.
        Нет. Отец не мог знать, иначе наверняка примчался бы, не слушая сына. А теперь и без Ланса прекрасно начнет себя винить. Мертвого это не вернет. Просто самому Лансу хочется найти, на кого переложить ответственность, чтобы стало легче. Но так нельзя. Нечестно. Он мысленно воспроизвел свои действия. Все было правильно. Только бесполезно.
        - Пойдемте, Грейс… монна Амари, - поправился он. - Бывает так, что мы бессильны.
        Когда открылась дверь, оборотень вскинулся - и застыл, поняв, в чем дело.
        - Все? - тихо и очень безнадежно произнес он.
        - Простите, господин… - Ланс вдруг понял, что не знает имени оборотня. Парня звали Ерар. А отца? - Болезнь вашего сына развивалась стремительно. Состояние было очень тяжелым. Мы сделали все, что смогли. Мои соболезнования.
        Оборотень молчал. Просто сидел и молча смотрел перед собой.
        - Когда я могу его забрать? - произнес он наконец тихо и беэмоционально.
        - Когда сочтете нужным. Мы можем перенести его в ледник, пока вы ищете помощников.
        - Нет. Я заберу его сейчас.
        Ланс не стал спорить.
        *** 16 ***
        Я вышла из палаты и бездумно побрела по коридору. Слышала, как за спиной мэтр Ланселот дает распоряжения Берту, а после спокойно и выдержанно отвечает на вопросы убитого горем отца.
        «Ну как же так, как же так… Ведь Ерар утверждал, что чувствовал себя хорошо, разговаривал и вдруг… мертв!»
        Ни о чем другом думать не получалось. Вот мэтр Даттон - каменная глыба, а не человек: ни эмоций, ни сострадания. Что-то вроде механического мобиля: только кажется, что у него тоже есть сердце.
        Я обманулась его чуткими руками и профессиональными навыками, пришла за помощью, а он отчитал меня, как бестолковую первокурсницу.
        Хотя, следует признать, урок я усвоила. Нельзя обещать пациентам того, чего не можешь исполнить. Впредь буду рассчитывать только на себя.
        Я забилась в закуток между двух дверей - небольшую нишу, где хранились швабры и тряпки, опустилась на перевернутое ведро и спрятала лицо в ладонях.
        Надо взять себя в руки. Умыться. Проверить пациентов, посмотреть истории болезни. Хотя пустое это все, пустое… Главное, что нужно сделать, - набраться смелости, зайти в палату госпожи Деахинай и признаться, что я поступила не очень умно, обнадежив ее.
        Все три дня я провела в поиске работы для дворфы. Начала с хозяйки пансиона - самой близкой моей знакомой в Свином Копытце. Гоблинка удивилась, когда утром после завтрака я не сбежала, как обычно при ее появлении, а напротив, заговорила первой. О природе, погоде и о том, как женщине без образования, но очень старательной и милой трудно найти работу в маленьком городке. Госпожа Тоби призналась, что ей как раз нужна помощница по хозяйству, пойдет и необученная девушка, наука-то невелика - пыль мести да полы скрести. Но как только я сообщила, что работница - молодая мать, весь интерес хозяйки сошел на нет.
        - С довеском, значит? Да еще и без мужа. - Она отрицательно затрясла головой. - Нет-нет, греха не оберешься, у меня приличное заведение!
        - А может быть, вы знаете кого-то…
        - Нет!
        Она резко встала, давая понять, что беседа окончена.
        - А тебе, незамужней девице, не стоит водиться с такими! Гулящими! Это ведь как зараза - не успеешь опомниться, как сама с пузом!
        Этот разговор сильно меня раздосадовал, но я не сдалась. Спрашивала в лавках, куда заходила купить хлеба, спрашивала в цветочных магазинах - везде, где предоставлялась возможность. На меня косились кто с удивлением, кто с раздражением, но принять на работу мать с младенцем на руках никто не пожелал: никому не нужна была обуза.
        На практику в больницу я возвращалась с тяжелым сердцем. Мысленно перебирала слова утешения: «Мне жаль… Никогда нельзя сдаваться…» Госпожа Деахинай пробудет в больнице еще несколько дней, а потом вернется в свою ветхую лачугу, да не одна, а с малышом. Ей не утешения сейчас нужны, а помощь.
        И будто мук совести было недостаточно, утро оглушило меня смертью молодого оборотня! Ему бы еще жить и жить…
        Я энергично потерла лицо, похлопала по щекам. Давай, Грейс, приходи в себя! Надо работать! Пациенты нуждаются в помощи, а госпожа Деахинай заслуживает честного признания.
        В палате дворфы многое изменилось с тех пор, как я там побывала в последний раз. Шторы раздвинуты, люлька с младенцем стоит рядом с постелью матери, а сам малыш на руках госпожи Деахинай, полулежащей на подушках. Я огляделась в поисках Марты, но сиделки не увидела.
        Дворфа заметила меня и улыбнулась светло и искренне.
        - Светик, посмотри, кто к нам пришел, - заворковала молодая мать, приподнимая мальчонку так, что мне стал виден его остренький носик и сложенные домиком тонкие бровки. - Это тетя-целитель. Она хорошая.
        Не знаю, как у меня сердце не разорвалось от боли и стыда. Как сказать ей?..
        Я осторожно приблизилась и улыбнулась ребенку.
        - Светик, значит?
        - Светозар. Мой маленький солнечный лучик!
        - Госпожа Деахинай… - Горло перехватил спазм, пришлось начать заново: - Уважаемая госпожа Деахинай…
        Но дворфа не слушала меня, продолжая ворковать с младенцем:
        - Она хорошая, очень добрая. И дядя-целитель добрый. Дядя-целитель чудесный. Они так много сделали для нас! Через три дня мы с тобой отправимся в новый дом, в теплый и уютный дом.
        - Приют при церкви святой Тамары? - прокаркала я каким-то осипшим, совершенно чужим голосом.
        Дворфа вскинула удивленный взгляд.
        - Нет, никогда не слышала о таком приюте. Мы поедем в дом монны Беларикс, где я буду работать кормилицей. Монна Беларикс вчера заходила познакомиться со мной и Светиком. Добрейшая эльфийка. Они с мужем больше полувека мечтали о ребенке, но счастье улыбнулось им только сейчас.
        У меня вдруг ослабели ноги, и я, не спрашивая позволения, присела на край постели. Дворфа подвинулась, уступая место, и продолжила:
        - Монна Беларикс знает о моих обстоятельствах, но она сказала, что каждый младенец - благословение небес и неважно, в браке он рожден или вне его. А когда ее сынок подрастет и не будет нуждаться в кормилице, я стану няней. Мы все обговорили.
        - Так это мэтр Ланселот устроил?..
        Госпожа Деахинай рассмеялась:
        - Вы меня не проведете, монна Амари! Господин целитель сказал, что это все благодаря вам! Монна Амари? - Голос дворфы сделался встревоженным. - С вами все хорошо? Вы так побледнели!
        - Трудное утро, - выдавила я. - Выпью воды… Я еще навещу вас и Светика.
        О великие боги и все их святые! Какой же я была идиоткой! Снова! Нужно отыскать мэтра Ланселота и извиниться перед ним.
        Руководитель нашелся в пустой палате, откуда уже забрали тело несчастного оборотня. Сидел, сгорбившись на кушетке, уронив руки между колен, и его лицо сейчас вовсе не казалось безразличным. Для него смерть пациента тоже стала ударом… Да только я сбежала от убитого горем отца, а он уйти не мог, не имел права.
        Я тихонько приблизилась и встала рядом. Мэтр Ланселот увидел движение и вскинулся, заметил меня и улыбнулся растерянно, будто мальчишка.
        - Вы молодец, монна Амари, - сказал он. - Вы отлично держались и очень мне помогли.
        - Вовсе я… не молодец…
        Я хотела сказать, что сожалею о тех жестоких словах, которые наговорила ему в порыве злости, и что вовсе не считаю его безжалостным мерзавцем, но вместо извинений вдруг разразилась рыданиями.
        Как глупо! Недостойно целителя! Я должна немедленно успокоиться, должна!..
        Мои ладони неожиданно оказались в теплых руках мэтра Ланселота, а я сама - между его колен.
        - Тихо, Грейс, тихо… Пальцы совсем ледяные.
        Он поднял голову, глядя на меня снизу вверх. Впервые я так близко видела его лицо, уставшее, но очень красивое. Тени под глазами его вовсе не портили. Мэтр Ланселот смотрел на меня, но не строго, как начальник, - я успела изучить этот его суровый взгляд. И не с иронией, ему присущей, а… Как мужчина смотрит на заинтересовавшую его женщину…
        Я так удивилась, что даже плакать перестала, но он не заметил перемены в моем настроении.
        - Так бывает, Грейс. Иногда пациенты умирают. Несмотря на все наши усилия, несмотря на всю их волю к жизни… Мы можем только облегчить боль, помочь им уйти достойно.
        - Отпустите меня.
        - Что?
        Он посмотрел вниз на свои руки и будто сам несказанно удивился, увидев, что держит мои ладони. Немедленно выпустил их, откашлялся, отодвинулся назад.
        - Прошу простить меня, монна Амари.
        И голос такой серьезный, чуть ли не сердитый.
        - Я пришла поблагодарить вас за помощь госпоже Деахинай. - Я тоже придала своему голосу строгости. - Спасибо.
        - Не за что. А теперь, если вы не заняты, заполните, пожалуйста, историю болезни юного Ерара и напишите для родственников свидетельство о смерти.
        - Конечно.
        Вот и поговорили. Мэтр Ланселот больше не касался моих рук, а мне до зубовного скрежета хотелось, чтобы он снова гладил мои пальцы. Хотелось подойти ближе и опять почувствовать запах его тела: трав, медикаментов и еще чего-то терпкого, горьковато-полынного, мужского…
        - Что указать причиной смерти? - тихо спросила я.
        Мэтр Даттон взъерошил волосы.
        - Проклятие некроманта.
        Неужели снова оно? Уже не первый случай в маленьком городке. И главное - совершенно неясно, почему возникает болезнь. Буквально на ровном месте! Но свои переживания я оставила при себе, а вслух сказала только:
        - Как жаль.
        *** 17 ***
        Жизнь продолжалась, и новые пациенты требовали внимания. Порой некогда было даже пообедать. Если появлялась возможность, я бегала домой. Госпожа Тоби готовила однообразно, но сытно: похлебка на бульоне, мясо из которого шло в кашу, - вот тебе и первое, и второе, благо что пансион полностью оплачен университетом. Когда времени было в обрез - перебивалась пирожками, которые мальчишка-лоточник приносил прямо к больнице. Те пациенты, что держались на ногах, услышав звонкий голос паренька: «Сдоба, сдоба! Пышная, добрая! Для здоровья и радости!» - тянулись к выходу, будто зачарованные, а потом съедали свежие булки и пироги, расположившись прямо на ступеньках крыльца. Мэтр Ланселот ругался на мальчишку, отчитывал пациентов, но толку было мало.
        - Вы хотя бы руки мыли? Уверен, что нет! Тебе мало перелома, Варк? Хочешь заработать кишечную инфекцию?
        - Не знаю я никаких финфекций! - бурчал орк. - И не собираюсь я на них зарабатывать!
        - Монна Амари, и вы туда же?
        - Я руки мыла!
        Разговор обычно заканчивался на том, что мэтр Ланселот качал головой и удалялся. Сразу понятно, что он вырос в районе, где пирожки с лотков покупать не принято. А мы с Верикой, младшей сестренкой, каждое летнее утро начинали с того, что бежали на перекресток, где дядя Руи, старенький гоблин, продавал медовые колечки, обсыпанные орехами.
        Мэтр Даттон, мне кажется, вовсе не обедал, только пил кофе с утра до вечера. Можно подумать, это полезно!
        Пробежала неделя с того дня, как руководитель практики согревал мои ладони. Больше он ни словом, ни взглядом не намекал, что я ему интересна не как стажер, а как девушка… Да и был ли тот особый взгляд? Или я придумала его? Из-за госпожи Тоби с ее вечными опасениями за мою честь - хотя ей-то какое дело до моей чести! - мне стала мерещиться всякая чепуха. Да, он взял меня за руки, но лишь для того, чтобы утешить, когда я так отчаянно рыдала. И говорил правильные вещи… Глупая история! Оставим ее в прошлом!
        День, пришедшийся ровно на середину срока практики, я решила отметить тем, что уже с утра пораньше купила себе вкуснейший пончик и съела его по дороге в больницу. Почти съела - в дверях столкнулась с Кираном, который как раз отправлялся домой после ночной смены. Последний кусочек упал на пол, а мы с Кираном едва не столкнулись лбами.
        - Торопитесь поскорее сбежать от наших пациентов? - пошутила я. - Понимаю! Наверняка Варк опять всю ночь колобродил!
        Киран тускло улыбнулся, видно, устал за долгую ночь.
        - Хорошего вам дня, монна Амари.
        И день действительно обещал стать хорошим! Мэтр Ланселот ожидал меня с саквояжем, который брал на визиты к пациентам.
        - Сегодня я слишком занят в больнице, однако попросил бы вас навестить госпожу Досси, позавчера она родила. Домашние роды прошли благополучно, но надо осмотреть младенца. Еще нужно наведаться к господину Тутто. Он давно не встает с постели, и, несмотря на все старания родственников, появляются пролежни.
        Он протянул мне записку с адресами.
        - Что-то еще?
        - Нет, остальные осмотры терпят. После обеда прогуляемся вместе… Хм… Я хотел сказать, отправимся к пациентам вместе.
        Мэтр Ланселот так забавно оговорился и так мило смутился, что я не могла не улыбнуться.
        - Да, конечно. Я вернусь очень быстро и помогу с текущими делами.
        За время трехдневной опалы я успела как следует изучить район и познакомилась со многими жителями. Сама удивилась, сколько раз я поздоровалась за сегодняшний день.
        Я без труда нашла многоэтажный кирпичный дом, высокий и узкий, похожий издалека на свечу из красного воска. Прямо в лестничных пролетах сушилось белье, здесь же на полу ребятишки играли в резиночки и камешки. Они расступались при виде меня, а вслед донесся шепот:
        - Это наша новая целительница.
        - Какая милая!
        - Лицо у нее доброе! Хорошо, что теперь у дяди Ланса есть помощница, а то он все один да один.
        Стало и радостно, что меня уже узнают, и в то же время немного совестно - ведь я в городке ненадолго, скоро закончится практика, я уеду, и мэтр Ланселот снова останется в одиночестве.
        Госпожа Досси хлопотала по хозяйству, перетянув живот простыней вместо бандажа. Зеленое лицо озарилось улыбкой от уха до уха. Все же забавные улыбки у гоблинов - сразу видно, когда тебе рады.
        - Вам бы лежать!
        - Да зачем же! - всплеснула руками молодая мать. - Я отлично себя чувствую! А дела не ждут.
        Она заканчивала укладывать печенье на противень, а прошлая партия как раз подходила - в воздухе витал аромат корицы.
        - Где же новый член семьи?
        - Помогает мне готовить!
        Госпожа Досси улыбнулась и поставила на стол корзину, стоявшую у ее ног. Точно, ведь у гоблинов принято использовать широкие корзины вместо люлек, а я-то изначально приняла ее за корзину с овощами. Да и сам малыш, которого мне предъявила гордая мать, напоминал чудесный молоденький огурчик: такого же яркого зеленого цвета.
        Яркий зеленый цвет у младенцев - показатель здоровья, о чем я сообщила госпоже Досси. Она важно кивнула, будто ничего иного и не думала.
        Я проверила врожденные рефлексы, немного волнуясь про себя, как ничего не забыть. Безусловные рефлексы новорожденных гоблинов частично совпадали с рефлексами новорожденных человеческих детей, но были и особенности.
        Я поставила малыша на стопы и чуть наклонила вперед, он принялся шагать пухлыми ножками. Перевернула на животик и подставила ладонь к подошвам - маленький гоблин оттолкнулся, будто собирался ползти.
        Госпожа Досси всплеснула руками и рассмеялась:
        - Ах ты мой умница! Вы только посмотрите, еще немножко - и побежит!
        Побежит-то малыш, конечно, еще не скоро, но все же значительно быстрее, чем человеческий ребенок, - в шесть месяцев.
        Хватательный рефлекс можно не проверять, у гоблинов он отсутствует, зато есть так называемый рефлекс копателя. Если малыш долгое время лежит один на твердой поверхности, он начинает энергично скрести пальчиками, будто стараясь выкопать себе ямку и спрятаться. Он достался гоблинам от далеких предков, когда дети, оставшись без родителей, могли закопаться в землю и провести в состоянии глубокого сна несколько дней.
        - Поздравляю, госпожа Досси, у вас прекрасный мальчуган!
        - Спасибо, монна Амари! Позвольте мне за добрые вести угостить вас печеньем? Не отказывайтесь, пожалуйста. Ведь это наше традиционное печенье, которое готовится только на рождение ребенка. Каждый гость, пришедший в дом, обязан его попробовать и пожелать малышу что-то хорошее.
        - Конечно!
        Разве я могла отказать молодой матери в такой малости? Печенье само таяло во рту!
        - А как целитель я, конечно, пожелаю вашему сыночку, чтобы он рос здоровеньким!
        - Вот спасибо, монна Амари, самое нужное пожелание! Если вы хотите знать, мы все очень рады, что у мэтра Ланселота появилась такая помощница! Он, по-моему, даже спокойнее стал, улыбается чаще!
        - Да? Не замечала…
        - Точно, точно!
        Не знаю почему, но от госпожи Досси я вышла в прекрасном настроении! То ли благодаря вкусному печенью, то ли из-за теплых слов в мой адрес. Впервые после трагического случая с Ераром на душе сделалось легко и спокойно. Что же, рождение и смерть всегда шагают рука об руку, это закон жизни… А целители - не боги.
        У господина Тутто в самом деле образовались пролежни, и я затянула их магией. Правда, перед этим я едва втиснулась в крошечную гномью квартирку. Вот мэтр Ланселот, вот хитрец. Он-то знал, что не пролезет!
        - Как же мэтр Ланселот сюда помещается?
        - С большим трудом, милая барышня, - подмигнул мне гном.
        Утро выдалось отличное. Тем удивительнее, что ноги в туфлях вдруг так устали. Ведь и прошла немного… Наверное, отекли от жары. Ничего, вернусь в больницу и остужу их в тазике с прохладной водой.
        *** 18 ***
        - Вам письмо, мэтр! - Мальчишка в форменной куртке срочной почты сунулся в дверь кабинета.
        - Заходи.
        Ланс обменял письмо на роспись в специальном листе - в столице такие включали десятки имен, в Свином Копытце у срочной почты сегодня оказался лишь один адресат. Дал мальчишке пару монет на чай - тот расцвел - и наконец сломал печать королевского архива.
        - Что за бред? - переспросил Ланс сам себя вслух, дважды перечитав официальный ответ.
        Что ж, придется пойти другим путем.
        Он придвинул лист бумаги, взялся за перо и досадливо поморщился: чернил осталось на дне. Который день собирался заказать и все забывал, занятый делами поважнее.
        Может, в кабинете, который делили Киран и Белинда, найдется лишний пузырек чернил?
        Ланс открыл дверь в соседний кабинет и нос к носу столкнулся с Кираном. Вид у коллеги был не блестящий - немудрено, ночка выдалась беспокойная. Ланс отчасти понимал тех, кто оттягивает визит в больницу до последнего в надежде, что «само пройдет». Но почему осознание, что «само» не проходит, настигает людей и нелюдей обычно под утро?
        Впрочем, сейчас Киран выглядел куда лучше, чем пару часов назад, когда собирался домой.
        - Что тебя принесло обратно? - не слишком вежливо поинтересовался Ланс. - Спал бы себе.
        - Да собрался к прачке и обнаружил, что забыл рабочую одежду. Пришлось зайти, сейчас закину ей. - В подтверждение своих слов Киран потряс тканевым узлом.
        - А у меня чернила кончились. - Ланс притворил за собой дверь. - Хотел стащить у вас и сделать вид, что так и было.
        Киран ухмыльнулся. Кивнул на лист, что Ланс все еще держал в руке.
        - Что-то официальное? Помочь отписку составить?
        - Официальная дурость! - Внутри снова всколыхнулось раздражение. - Скажи, с каких пор статистика заболеваемости по областям стала государственной тайной?
        Киран пожал плечами.
        - С тех пор, как главой медицинской канцелярии стал Эрменрик Бейтс. А то ты не знаешь, каков он?
        - Откуда бы? Я с ним только на балах и приемах здоровался, а говорить поводов не было.
        - Ну да, ты же с ним не учился. - Киран бросил узелок на диванчик и предложил: - Давай по чаю, а?
        - Может, кофе? - поинтересовался Ланс.
        - Я за ночь ведро кофе выпил. Кстати, как раз печенье купил у братьев Лу. Миндальное.
        Ланс не был сластеной, но время подходило к обеду, и желудок заурчал.
        - Давай, - улыбнулся он. - Посиди, я заварю. Я же не с ночи.
        Киран без возражений плюхнулся рядом со свертком.
        - И что теперь? Если намереваешься писать мэтру Бейтсу, скажу сразу - без толку. Его девиз: «меньше будете знать - крепче будете спать».
        - Вот еще. - Ланс наполнил водой чайник и обхватил его ладонями, подогревая. - Я собираюсь самым наглым и беззастенчивым образом воспользоваться семейными связями. Лорду-канцлеру все данные принесут на блюдечке с золотой каемочкой.
        Киран хохотнул.
        - Удобно. Но разве ты не в ссоре с семьей? Извини, если лезу не в свое дело.
        - С чего ты взял? - изумился Ланс. - Они, конечно, не одобряют вот этого всего. - Он повел рукой вокруг себя, прежде чем потянуться за фаянсовым чайником и заваркой. - Но считают, что молодым людям надо перебеситься и больница для бедных ничуть не хуже карт и скачек.
        - Просто подумал… Ты ведь ничего особо о себе не рассказываешь, а слухи ходят разные… - Киран замялся.
        - Да было бы что рассказывать, - отмахнулся Ланс и сам удивился тому, как беззаботно прозвучал его голос. - Банальная история. Думал, что у меня есть любимая и друг, а оказалось - не было ни той, ни другого.
        Он ждал, что в груди снова шевельнется колючий кристалл ненависти, ревности, злости - все то, что заставило его разорвать помолвку за две недели до свадьбы, прострелить плечо бывшему лучшему другу и не раздумывая купить билет на ближайший поезд, уходящий из столицы. Но осталась лишь горечь.
        Неужели перегорело?
        Киран развернул на столе пергамент, в котором оказалось золотистое печенье. По кабинету поплыл аромат ванили. Ланс разлил чай.
        - А что за слухи ходят? - поинтересовался он, отламывая кусочек печенья.
        На вкус оно оказалось еще лучше, чем на вид.
        Киран замялся.
        - Говори, - подбодрил его Ланс. - Раз уж начал. Любопытно же!
        Киран неловко улыбнулся.
        - Что болтают в свете, ты и так знаешь. Разбитое сердце, дуэль и все такое. А вот с чего наши пациенты взяли, будто ты обесчестил девушку и бросил ее не то беременной, не то с ребенком на руках, - ума не приложу.
        - А теперь вроде как искупаю старые грехи? - приподнял бровь Ланс.
        - Вроде того. Извини, за что купил, за то и…
        - Не за что извиняться, я же сам спросил.
        Так вот что имела в виду Грейс, крикнув «Вы ничуть не лучше того Реми»! Значит, и ей кто-то принес сплетню, а она поверила… Печенье хрупнуло в пальцах, крошки рассыпались по столу. Ланс отряхнул руки, заставил себя разжать челюсти. Что думает Грейс - ее дело. Она - практикантка, будущая коллега и ничего большего. А он - ее начальник и вовсе не обязан ей нравиться.
        Но как славная умная девочка могла поверить в такую чушь?!
        Ланс отогнал воспоминание о ледяных пальцах, согревшихся в его ладонях.
        - Ты все-таки обиделся, - заметил Киран.
        - Не на тебя. - Ланс через силу улыбнулся. - Кто-то же первый придумал эту сплетню!
        - Ну а с чего интересному мужчине хоронить себя в этакой глуши, возиться с теми, кто никогда не сможет заплатить, вместо того чтобы делать карьеру в столице? Не иначе бежит от чего-то, а от чего может бежать человек с такими родственниками? Только от старых грехов. - По тону Кирана вовсе нельзя было понять, серьезен он или шутит.
        - Только не говори, что ты в это веришь.
        - Не верю. Но мне ужасно любопытно, что случилось на самом деле.
        *** 19 ***
        Ланс вздохнул.
        - Говорю же, банальность. Заехал к другу без предупреждения, мы оба часто так поступали. Дорожка к дому шла через сад, услышал голоса, понял, что беседуют обо мне, остановился. - Он усмехнулся. - Правду говорят, тот, кто подслушивает, не услышит о себе ничего хорошего. Я узнал, что получил диплом с отличием лишь потому, что преподаватели боялись гнева моего отца, и место в больнице святой Варвары - тоже результат его протекции.
        - Ты отказался от места в больнице святой Варвары? - присвистнул Киран.
        Ланс пожал плечами - что толку подтверждать очевидное.
        - И что моя невеста любит другого, но ее отец наделал долгов, и она намеревается поправить ситуацию за мой счет. В самом деле, не допущу же я, чтобы мой тесть оказался в долговой тюрьме? Ну, и помогу ей купить практику в столице. - Ланс криво усмехнулся. - Я бы и правда помог, мне нравилось, что она хочет заниматься любимым делом, чему-то учиться, расти… Она хороший целитель. Трезвый расчетливый ум, отличная память и стальные нервы.
        - Так вот почему ты бегаешь от племянниц! - расхохотался Киран. - Дело вовсе не в разбитом сердце, а просто тебе нравятся умные и целеустремленные девушки! Не беспомощные куколки, которыми они хотят казаться.
        Ланс тоже улыбнулся - немного по другому поводу. Время в самом деле лечит, как бы банально это сейчас ни звучало.
        - Словом, я все это выслушал. Дал ему в челюсть, сказал, что жду секундантов. Сообщил ей, что она совершенно свободна. Закончив со всем, что за этим последовало, поехал на вокзал, изучил расписание и маршруты поездов. Свиное Копытце показалось мне подходящим названием для редкостной глуши, и я понадеялся, что сплетни сюда не дойдут.
        - И долго ты еще будешь доказывать сам себе, что стоишь чего-то без отцовской протекции? - поинтересовался Киран.
        - Давно уже все доказал. Но эта больница - мое детище, и я не хочу ее бросать.
        Какое-то время они молча хрустели печеньем, прихлебывая чай.
        - А что за данные по заболеваемости тебе понадобились? - сменил тему Киран.
        Ланс покачал в руках чашку, наблюдая, как крутятся на дне чаинки.
        - Проклятие некроманта.
        - Что с ним?
        - В университете говорили, что оно обнаруживается примерно у двух разумных на сто тысяч в год. Так какова вероятность, что в городке, где нет и десяти тысяч разумных, за неделю попадутся двое с этой болезнью?
        Киран фыркнул.
        - Ты как статистику в университете учил? «Проходил», как все другие «неважные» предметы? Статистика работает на больших числах. А единичные наблюдения ни о чем не говорят: я как-то видел человека, который шесть раз подряд выбросил две шестерки в кости. Кости были чистые.
        Может, он и был прав. Статистика заболеваемости - это как средняя температура по больнице, включая мертвецкую. И все же что-то мешало Лансу успокоиться.
        - А до того - один-два случая в год.
        - Память обманчива.
        - Я поднял архив. Зря, что ли, мы чернила на истории болезни переводим? И, возможно, проклятием болели не только бедные. Надо поговорить с мэтром Гельтером.
        Мэтр Гельтер лечил состоятельных пациентов. Когда в городе появился Ланс, мэтр поначалу насторожился, почуяв конкурента. Но после того, как открылась больница и Киран продал ему свою практику, счел Ланса балованным идеалистом и перестал принимать всерьез. Время от времени они пересекались в гостиных, мэтр Гельтер снисходительно-покровительственно расспрашивал, как идут дела, и сетовал, что Ланс зря тратит время и силы, ведь от черни не дождешься благодарности. Но на благотворительных балах исправно жертвовал. Ланс с ним не спорил - благодарности он не ждал никогда.
        - Хотя он вряд ли что-то скажет, - задумчиво добавил Ланс. - Тайна целителя.
        Киран покачал головой:
        - Мэтр Гельтер скажет тебе то же, что и я: ты придумал себе пугало и носишься с ним. То, что в Свином Копытце болезнь появляется один-два раза в год, означает лишь, что в каком-то другом городке ничего подобного не видели на протяжении десятилетий. Почему - одним великим богам ведомо.
        - Вот в этом я и хочу убедиться.
        Киран вздохнул, поднимаясь из-за стола.
        - Хочешь знать мое мнение? Ты просто переработал, вот и мерещится невесть что. Хоть один выходной у тебя за все годы был?
        Ланс мотнул головой. Как будто Киран сам не знает! Он же в больнице фактически с самого ее основания. Можно подумать, Свиное Копытце кишит целителями, готовыми подменить Ланса в выходной!
        - Договорись с Белиндой, чтобы поработала вместо тебя. Ее сын уже подросток по нашим меркам и только обрадуется, если мама даст ему вздохнуть свободней. Возьми отпуск, скатайся домой, повидай родителей. Вспомни столичную жизнь, заведи пару ни к чему не обязывающих интрижек. Развейся! И перестань выдумывать всякое.
        Киран толкнул дверь - в коридоре испуганно пискнули.
        - Прошу прощения, монна Амари, - сказал Киран. - Мне не следовало так резко распахивать двери.
        - Ничего страшного. - Девушка натянуто улыбнулась. - Это мне не следовало быть такой медленной. На улице страшная жара, я чувствую себя словно вареной.
        - Да, хорошее в этом году лето, - улыбнулся Киран прежде, чем откланяться.
        Грейс тяжело опустилась на диван.
        - У малыша госпожи Досси все хорошо, пролежни господина Тутти я затянула. Сейчас отдохну немного и все запишу.
        - Не торопитесь, монна Амари. Налить вам чая?
        - Нет, спасибо, мне и без того жарко…
        Она поерзала неловко, глянула на Ланса, в окно. Что ж, надо было быть совсем бестолковым, чтобы не понять намек.
        - Сейчас я вернусь в свой кабинет. - Ланс начал собирать посуду. - Не буду вам мешать. Только, с вашего позволения, прихвачу ненадолго чернильницу, у меня кончились чернила.
        - Вы мне вовсе не мешаете, - не слишком убедительно возразила девушка. Снова поерзала, шевельнула ногами, словно ей было неудобно.
        - Новые туфли? - поинтересовался Ланс. Тут же мысленно обругал себя за глупость - что стоило посмотреть прежде, чем спрашивать? Грейс тоже наверняка сделала выводы после всего, что случилось в день их знакомства. Туфельки на ней были явно разношенные, с чуть сбитыми носками. Да и вообще, что он лезет не в свое дело?
        Он подобрал со стола отписку из канцелярии, взялся за чернильницу.
        - Не новые. - Девушка поджала ноги, неловко сдвинувшись вперед. - Видимо, от жары отекли.
        Ланс медленно опустил бумагу на стол.
        - Разувайтесь.
        Наверное, он снова совершает редкостную глупость.
        - Прошу прощения? - оторопела Грейс.
        - Снимайте туфли и чулки. Я могу отвернуться, если вас смущаю.
        - Но…
        - Разувайтесь! - рявкнул он. Наверняка потом придется извиняться, как в первый день, но он должен убедиться.
        Прикусив губу, девушка сбросила туфли. Посмотрела на Ланса то ли как на опасного сумасшедшего, то ли как на маньяка, зыркнула на дверь.
        - Я отвернусь, - повторил он и действительно отвернулся, едва не коснувшись лбом двери. Добавил: - Удостоверюсь, что это просто усталость, и оставлю вас в покое. Снимайте чулки.
        Зашуршала ткань, а потом раздался судорожный вздох. Ланс развернулся, уже зная, что увидит. Грейс так и застыла с одним чулком в руке, а второй рукой безуспешно пыталась растереть белые, словно обмороженные пальцы.
        *** 20 ***
        Что чувствует человек, стоя над краем пропасти? В моем случае - безмерное удивление. Я терла и терла ступни, которые пока не болели - так, легкое онемение, какое бывает, когда отсидишь ногу. Ерар наверняка думал так же…
        И вот теперь, когда я вспомнила молодого оборотня, пришел дикий, всепоглощающий ужас. Словно воочию я снова увидела ампутированные, изъеденные гниением голени в тазу для отходов, ощутила запах разложения… Задохнулась, глотая воздух, точно рыба, выброшенная на берег. Второй чулок блестящей змейкой скользнул из пальцев, свернулся у ноги. Что же теперь, и чулки скоро не понадобятся?
        - Это… оно? - выдохнула я.
        Мэтр Ланселот уже стоял рядом. Он наклонился надо мной. Заполнил собой весь мир.
        - Монна Амари. Грейс! Посмотрите на меня! - Он тихонько встряхнул меня за плечи. - Я знаю, что страшно, но, если вы будете меня слушаться и перестанете паниковать, я вам помогу. Кивните, если поняли.
        Я проглотила вязкую слюну и кивнула.
        - Ничего фатального не случилось! Вы помните, что я говорил на операции? При первых признаках, когда побелели и потеряли чувствительность кончики пальцев, ноги можно спасти!
        Я снова кивнула. Почувствовала, как спазм отпускает горло.
        - Что мне нужно сделать? - Я снова могла говорить. - Что угодно.
        - Я восстановлю проходимость сосудов, магией удалю поврежденные ткани и тут же запущу регенерацию. Процедура займет не более двадцати секунд, но она очень болезненная. Поэтому сейчас я принесу вытяжку из желез виверны, вы уснете и проснетесь, когда все будет позади.
        Он еще раз внимательно посмотрел мне в глаза, желая удостовериться, что я его услышала и не впаду в истерику, как только он выпустит меня.
        - Все хорошо, Грейс, - добавил он куда мягче. - Мы справимся. Я быстро вернусь.
        - Нет! - Я, повинуясь безотчетному порыву, поймала его руку.
        - Вам не о чем волноваться!
        - Нет, я не о том. Не нужно обезболивание.
        В детстве я упала с крыши сарая, разбила коленную чашечку, стесала локоть, сломала пару ребер. Отец схватил меня в охапку и два квартала нес на руках до ближайшей клиники. Молодой целитель тщательно отмерил в ложку пять капель тягучей синей жидкости и, ласково улыбаясь, пообещал, что я как следует высплюсь, пока он заживляет раны. Я помню, как после принятия горького лекарства меня утянул черный омут. Я металась в кошмарах: меня тащили на дно тысячи липких рук. Потом мутило несколько дней, а ночью, стоило закрыть глаза, образы из дурманных видений снова начинали преследовать меня.
        Нет, для работы нужна ясная голова, а после «Синей бездны» придется отлеживаться несколько часов.
        - Если процедура длится двадцать секунд, я потерплю.
        Еще один пристальный взгляд прищуренных глаз, и мэтр Ланселот встал на колени рядом с диваном, взял мои ступни в ладони. Ни один мужчина прежде не видел моих обнаженных ног. Я мимолетно удивилась, что по сравнению с его руками ступни кажутся маленькими, почти детскими. Отчего-то смутилась этого. Да и сама ситуация, эта коленопреклоненная поза…
        «О боги, Грейс, очнись! Он целитель - ты пациент!»
        - Боль будет идти по нарастающей, после пика сразу наступит облегчение. Если станет совсем невмочь - кричите. Стесняться нечего.
        - Да, да…
        «Ни за что не стану кричать!»
        Сначала я увидела, как магия окутывает мои ноги легким облаком. Я словно окунула ступни в теплую воду, но приятное ощущение ушло через пару мгновений. Вода, если продолжить сравнение, сделалась слишком горячей. Превратилась в кипяток. Я втянула воздух сквозь сжатые зубы, вцепилась в подлокотник и тут же, не выдерживая боли, прикусила изо всех сил костяшки на другой руке.
        Не было сил смотреть, что там происходит с моими ступнями. По ощущениям с них начала отслаиваться кожа. Я зажмурилась так, что выступили слезы. Сквозь туман боли пробился успокаивающий голос:
        - Сейчас, девочка, еще чуть-чуть. Ты молодчина.
        Я будто снова стала малышкой, даже не удивилась обращению «девочка». Было страшно и больно, но поддерживающие слова приносили облегчение.
        - Грейс! Грейс, дыши! Ты слышишь меня? Ты умница. Скоро все закончится. Давай считать вместе. До десяти. Один…
        Я лишь всхлипнула. И зубы не разжать - какой уж тут счет! Но когда знаешь, что скоро наступит конец мучениям, терпеть проще.
        - Девять, десять!
        Ступни тут же окутала прохлада. Я будто после раскаленных углей вступила в траву, покрытую утренней росой. Откинулась на спинку дивана, стараясь выровнять хриплое дыхание. На костяшках пальцев остались следы зубов, щеки горели от слез. Но все позади, правда?
        - Все… хорошо? - с опаской спросила я.
        - Все хорошо, Грейс. Все отлично! Когда по-настоящему больно, кажется, что это никогда не закончится, но ты молодец, справилась. Больше не о чем волноваться. Отдыхайте, Грейс.
        Голос мэтра Даттона, мягкий, убаюкивающий, погружал в дрему. Он все еще держал мои ступни, гладил и разминал их, разгоняя кровь. Противное онемение исчезло без следа, и было так приятно ощущать шершавую кожу на подушечках пальцев мэтра Ланселота, все его прикосновения… Движения постепенно замедлялись. Вот мэтр Ланселот поставил одну мою ногу на пол, но прежде, чем отпустить другую, обвел большим пальцем косточку на лодыжке.
        Вот, казалось бы, только что он лечил меня, растирал пальцы, разминал косточки и сухожилия, да так, что кожа снова начала гореть. Но одно легкое, словно случайное прикосновение к моей лодыжке - и сердце заколотилось в груди.
        Мэтр Ланселот поднялся, отряхнул колени. Я наблюдала за ним из-под опущенных век. Мне снова чудится или мой прекрасный целитель озадачен и смущен?
        - Я принесу вам воды, монна Амари. И приказываю вам как ваш целитель и руководитель практики отдохнуть по крайней мере полчаса, прежде чем встанете на ноги.
        Вот так, больше не «Грейс», не «молодчина» и не «девочка». «Монна Амари». Но сожаление кольнуло и ушло. Ведь главное - все получилось! Не осталось и следа от проклятия некроманта, мои ноги при мне, и жизнь продолжается.
        - Спасибо вам, мэтр Ланселот! - воскликнула я со всей искренностью. - Вы меня спасли!
        - Как же иначе? - улыбнулся он.
        Налил в чашку теплой воды, подвинул стол - так, чтобы я могла дотянуться, и оставил меня одну.
        Теперь у меня появилось время, чтобы обдумать все, что я услышала, стоя за дверью. Я вовсе не собиралась подслушивать, шла в кабинет, чтобы скинуть туфли и отдохнуть, но услышала слово «невеста» и… замерла как вкопанная. Что меня совершенно не оправдывает.
        Каким же облегчением было узнать, что мэтр Ланселот не виновен в том, о чем твердили в глупых сплетнях. Он не бросал невесту, она сама изменила ему с лучшим другом. Теперь понятно, почему начальник девиц на дух не переносит: трудно прийти в себя после предательства близкого человека. Двух близких людей.
        Если он говорил правду, конечно.
        *** 21 ***
        Удивительно, но я доработала день до конца. Мэтр Ланселот настаивал, чтобы я пошла домой, однако я категорически отказалась.
        - Какая же вы упрямица, монна Амари! - в сердцах воскликнул он, так и не сумев выставить меня за порог больницы.
        Я не стала спорить. Не объяснять же ему, что сейчас работа - лучшее лекарство от хандры. Когда голова и руки заняты, то и на душе легче. В четырех стенах я снова и снова буду переживать события сегодняшнего дня. Стану разглядывать свои ступни при холодном свете магической лампы и гадать: побелели они, или это лишь чудится мне.
        Мэтр Ланселот сдался, однако поручил мне самые простые задачи: перевязки, снятие швов и заполнение историй болезни. Сам будто случайно нет-нет, да оказывался поблизости. Несколько раз я ловила на себе внимательный взгляд. Вам не провести меня, мэтр Даттон: считаете, упрямая практикантка, не рассчитав сил, грохнется в обморок? Я сильнее, чем вы думаете.
        И все же, признаюсь, стало приятно, что он беспокоится обо мне.
        Когда я писала диагноз очередного больного, а на полке передо мной выстроились ряды картонных папок с историями болезни, в голову пришла отличная идея. Книги - вот чем я займусь сегодня вечером в крошечной комнатке! Зря, что ли, я тащила с собой чемодан? Должны ведь в них содержаться хоть какие-то сведения о проклятии некроманта?
        До сих пор тяжелые тома мне ни разу не пригодились, и я уже начала жалеть, что совершила глупость - мало того что книги лежат мертвым грузом, так еще два бесценных издания утащил воришка. Мэтр Ланселот обещал помочь в поисках, но даже он ничего не смог сделать. Не иначе, книги давно осели в лавке перекупщика.
        Наскоро перекусив в пустой гостиной - постояльцы пансиона уже спали в своих кроватях, - я занялась поиском информации. Придирчиво перебрала книги, откладывая те, которые могут помочь. «Краткий справочник распространенных заболеваний и их причин» определенно пригодится. Среди учебников неведомым образом затесался старинный фолиант «Книга исцеления» - тот же справочник, да только написанный еще в позапрошлом веке. Не помню, чтобы я брала его в библиотеке. Видно, случайно захватила с другими книгами.
        В справочнике я отыскала короткий раздел, посвященный страшному недугу. Подробно описывались симптомы и течение болезни. Увы, причина возникновения сводилась к трем словам: «заболевание неизвестной этиологии».
        Не особо надеясь на удачу, я раскрыла «Книгу исцеления» и несказанно удивилась, когда среди статей о благотворном влиянии кровопускания и пользе чеснока при лечении головных болей обнаружила главу о проклятии некроманта. Целитель прошлого среди причин возникновения уверенно называл черную ворожбу. Мол, некроманты таким образом тянут из своих жертв жизненные силы, либо желая продлить молодость, либо пытаясь побороть смертельный недуг.
        Некромантия под запретом, опасные заклинания изъяты из курса обучения, книги закрыты в секретных хранилищах, да и сведения о черной ворожбе попахивали лженаукой сродни кровопусканию, но все же, все же…
        Во всяком случае, это хоть какое-то объяснение. Нелепое, да, и все же некроманты не были выдумкой. Темная магия теперь строго карается, но во многих дисциплинах до сих пор можно отыскать следы древней магической науки. Даже в целительстве. Знание о том, как запустить сердце сразу после остановки, спасло многие жизни…
        Я сомневалась, однако на всякий случай заложила страницу и на следующий день первым делом отыскала мэтра Ланселота в его кабинете. Мэтра Ланселота и его неизменную утреннюю чашку кофе.
        - Грейс?
        Он моментально оказался при виде меня на ногах. Скользнул обеспокоенным взглядом по фигуре, по книге, которую я держала раскрытой, - лицо расслабилось. Он улыбнулся, жестом приглашая присесть в кресло.
        - Что-то случилось, монна Амари?
        Я не стала ходить вокруг да около - сразу предъявила статью.
        - Я знаю, звучит как бред, но ведь есть в этом рациональное зерно, как считаете? - спросила я, дождавшись, пока мэтр Ланселот пробежит глазами строчки. - Темная магия существовала, да она и теперь существует, просто никто не станет признаваться, что владеет ею.
        Мэтр Даттон хмурился, между бровей залегла складка.
        - И все-таки нет, Грейс. Я ни разу не ощущал следов магического воздействия. А вы… вчера?
        Он очень осторожно произнес последние слова.
        Я прислушалась к себе. Заметила ли я что-то необычное? Почувствовала ли? Нет, ровно ничего вплоть до того момента, как отекли ноги в туфлях.
        - Нет, - призналась я. - Выходит, это лишь миф?
        - Скорее всего. - Мэтр Ланселот ободряюще улыбнулся. - Но весьма похвально, что вы пытались найти причину. Хотите кофе?
        - Хочу, - вздохнула я и тут же встрепенулась: - Слушайте, а что если возбудитель содержится в еде или в воде?
        Мэтр Ланселот отправился колдовать с чайником, ответил не сразу.
        - Признаюсь, меня посетила вчера та же мысль, - сообщил он немного скованно, а следующая фраза пояснила причину смущения: - Конечно, пищевые инфекции обычно проявляются не так… И все же я взял образцы пирогов с лотка разносчика, даже отыскал кусок того самого пончика…
        - Что? Как вы о нем узнали?
        - От Кирана. Простите, монна Амари. Не только ваша жизнь могла оказаться под угрозой, мне нужно было все проверить.
        - И?..
        - Все чисто.
        - Слава светлым богам, вы не стали тревожить бедную госпожу Досси!
        - А что с госпожой Досси? - подозрительно спросил начальник.
        - Печенье, - призналась я. - Традиционное печенье гоблинов, которое они пекут на рождение ребенка. Госпожа Досси меня угостила. Но оно точно ни при чем!
        Мэтр Ланселот поставил передо мной дымящийся, ароматный напиток, сел рядом, опустил подбородок на сцепленные в замок руки.
        - Скорее всего, вы правы: еда здесь ни при чем. Пейте кофе, монна Амари, и пойдемте работать.
        *** 22 ***
        Неделя или около того прошла на удивление спокойно. Плановые роды, пяток переломов - у тех, кто живет в бедности, хрупкие кости, - парочка пострадавших от поножовщины. Не к добру такое затишье, непременно должна была случиться какая-нибудь пакость. И она, само собой, случилась.
        Сон разорвало мерзкое металлическое дребезжание. Ланс подлетел на кровати: на столе кристалл сигнального артефакта светился тревожно-алым, мигал в такт звону
        Что такое могло случиться в больнице, что Киран не справился? Ланс не стал гадать - приедет и узнает. Разбуженный тем же звоном слуга уже входил в спальню, неся таз и полотенце, и меньше чем через четверть часа Ланс выводил мобиль из конюшни, переделанной в гараж.
        Кричали люди, звуки голосов отдавались эхом от стен, мешая понять, откуда они доносятся. Что-то случилось в городе.
        Ланс активировал световой артефакт - такой же, что освещал операционную, - прикрученный к носу мобиля, и рванул к больнице, но только набрал скорость, как под колеса метнулась тень. Он едва успел ударить по тормозам.
        - Мэтр целитель! - Орк прижался ладонями к стеклу мобиля, заглядывая внутрь. - А я к вам! Беда, мэтр целитель!
        - Что случилось?
        Орк казался смутно знакомым, но напрягать память было бесполезно, в бесконечной череде лиц и имен разумных запоминались лишь постоянные пациенты.
        - Дом рухнул! Я сперва в больницу, а мэтр целитель сказал…
        - Садись. - Ланс отворил дверь. - По дороге расскажешь.
        Мобиль снова рванулся с места, и снова пришлось тормозить. Похоже, дурная весть уже разлетелась по кварталу, заставив жителей выбраться из домов. В окнах загорался свет, кое-как одетые нелюди и люди зачем-то выскакивали на улицы, как будто могли кому-то помочь.
        - Мэтр целитель, который в больнице, сказал, что он вас позовет, но я подумал, ногами-то оно надежней, и… Куда вы, мэтр, нам в ту сторону!
        - В больницу, - рявкнул Ланс, едва удержавшись, чтобы не обложить в три этажа гоблинку, едва не сунувшуюся под колеса. - Если пострадавших много, понадобятся зелья, а у меня в мобиле только самый минимум.
        - Выходит, я зря бегал? - сник орк.
        Ланс не стал отвечать, вместо этого поинтересовавшись:
        - Большой дом рухнул?
        - Три этажа. Может, вы его знаете, доходный дом старого Хельмута.
        Ланс проглотил ругательство. Даже по меркам этого района доходный дом старого Хельмута был редкостной дырой. По весне в подвал поднималась вода, застаивалась, нещадно воняя, до середины лета, пока не высыхала, и снова набиралась осенью, когда начинались дожди. Зимой стены промерзали насквозь, змеились трещинами. Вспомнились выщербленные ступени, перила, о которые лучше не опираться, чтобы не улететь с ними в лестничный проем, треснувшие стекла в перекошенных рамах.
        И все же этот дом круглый год был заселен полностью. Оборотница с двенадцатью тощими детьми-полукровками разных рас, рядом с ними следовало внимательно следить за карманами и содержимым саквояжа. Старший, подросток, «работал», вытаскивая кошельки на рынке, две средние девочки пошли по стопам матери, торговавшей собой, остальных она называла дармоедами, чередуя ласку и тумаки. Две человеческих семьи. В одной - беспробудно пьющий отец, неспособный даже к поденной работе, и трое детей, в другой отец работал на фабрике, но прокормить десяток ртов не мог. Еще оборотни, двадцать четыре ребенка. Семья гоблинов… Нет, те недавно съехали, уже лучше. Пара орков, как-то раз они попытались разменять у Ланса фальшивую ассигнацию. Еще одну квартиру делили трое приехавших из деревни парней - большую часть заработанного они отсылали семьям, экономя на всем. Спившийся актер, еще десять лет назад блиставший в столице, - Ланс немало удивился, услышав имя, а в лицо он этого старика с красным носом и трясущейся головой и вовсе не узнал бы.
        Сам он часто бывал в этом доме. Рахит, чахотка, белая горячка, ревматизм с разнообразными сердечными пороками, бесконечные сопли и систематические травмы - описывая болезни обитателей доходного дома, можно было бы составить толстенный справочник.
        Ланс прикинул маршрут. По пути в больницу нужно заехать за Белиндой, а оттуда, направляясь к доходному дому, прихватить Грейс. Глядя одним глазом на дорогу, Ланс вытащил из-за сиденья саквояж, активировал сигнальный артефакт - такой же, как тот, что разбудил его самого. Когда мобиль подъехал к дому Белинды, эльфийка уже ждала на улице. Орк уступил ей место и, взяв наскоро нацарапанную записку, помчался будить Грейс: тревожного артефакта у практикантки не было, а терять время, стоя у дома, пока девушка проснется и соберется, Ланс не хотел.
        Киран, ожидая их, тоже не сидел без дела: собрал несколько укладок с инструментами, бинтами, жгутами, антисептиками и прочим, что может понадобиться для срочной помощи попавшим под завал. Не забыл и зелья, в том числе восстанавливающее для самих целителей. Правда, вытяжки из желез виверны лишь один флакон - ее следовало достать из-под замка самому. И четыре скатанные в рулончик ленты. Покупая их, Ланс надеялся, что никогда не доведется использовать.
        Когда он учился на последнем курсе, в столице случился пожар. Занялся квартал, очень похожий на тот, в котором сейчас стояла больница. Магов в нем не было, зато деревянных бараков оказалось предостаточно. Пострадавших было больше тысячи. Ланса вместе с другими студентами двух старших курсов отправили помогать целителям. Тогда он и узнал про разноцветные ленты.
        Красная - на одежду тем, кому нужно помочь немедленно. Желтые - тем, чье состояние тяжелое, но не угрожает жизни прямо сейчас. Зеленые - тем, чьи травмы не представляют угрозы.
        Были еще черные, чтобы отметить мертвых или тех, кому помочь уже нельзя, можно лишь облегчить уход. Ланс искренне надеялся, что сегодня они не понадобятся.
        *** 23 ***
        Когда они добрались к дому Грейс, девушка уже ждала на улице. По ее виду не было заметно, что собиралась она впопыхах, даром что на щеке до сих пор розовел след от подушки. Рядом нетерпеливо переминался с ноги на ногу давешний орк.
        - Побегу я, - сказал он, когда мобиль остановился. - Дворами да подворотнями быстрее будет. Может, пригожусь там.
        Белинда открыла дверь мобиля, но вместо того, чтобы придвинуться ближе к Лансу, освобождая место, выпорхнула и под локоток запихнула Грейс в кабину. Прежде чем та успела что-то сообразить, устроилась на сиденье, притиснув практикантку к боку Ланса.
        - Прошу прощения, мэтр, - пролепетала Грейс.
        Краем глаза Ланс заметил, как запылали ее щеки.
        - Ничего, в тесноте, да не в обиде, - промурлыкала эльфийка.
        Ланс мимолетно удивился, как так вышло, что две изящные девушки занимают места больше, чем Киран и Берт, но в следующий миг его вниманием завладел крутой поворот, а дальше стало вовсе не до размышлений. По узким улочкам квартала и днем-то ездить было непросто, а ночью и подавно.
        Доходный дом они заметили, едва свернув на улицу, где он стоял: вокруг было светло… не как днем, но близко к тому. Пожарные, которые уже прибыли на место, пока Ланс нарезал круги по кварталу, привезли несколько фонарей-артефактов, подвесив их на длинных шестах. Издалека казалось, будто дом цел, но по мере приближения стали видны глубокие трещины в фасаде, выбитые и осыпавшиеся стекла. Щербато щерились стропила обвалившейся крыши.
        Ланс едва нашел, куда поставить мобиль, - здесь уже стояли две машины пожарных и мобиль монны Озис, сияющий лаком даже в темноте. Ее-то что сюда принесло?
        - Прочь от дома! - надрывался густой бас, перекрывая крики и отчаянный детский плач. Ланс узнал господина Ольдвига Михеля, орка, начальника городских пожарных. В самом деле, кого еще было звать? - В любой момент может рухнуть все остальное! Прочь, говорю!
        Двое его подчиненных сноровисто расталкивали толпу, огораживая пространство вокруг руин алой лентой.
        Под ноги Лансу бросились трое волчат, закрутились, едва не сбив. Один цапнул его зубами за штанину, потащил к дому. Господин Михель ухватил шустрика за шкирку.
        - Отойди от мэтра целителя, малыш. Я все равно не подпущу его к дому. - Он обернулся к Лансу: - Ребятишки спали, обернувшись, вот и успели выскочить, когда стены затрещали. А родители, похоже, там и остались.
        Волчонок заскулил. Ланс потрепал его по холке. Говорить ничего не стал - да и чем он мог утешить?
        - Я должен позаботиться о пострадавших.
        - Позаботитесь, - кивнул орк. - Как только мы выведем тех, кого можно вывести, и вынесем остальных. Дом не в щебенку сложился, обломки довольно крупные, есть надежда. Пара квартир и вовсе уцелела, только вместо лестницы обломки. А пока - не лезьте, иначе я прикажу своим парням прогнать вас взашей. Вы знаете, сколько жильцов было в доме?
        Ланс попытался подсчитать. Получалось плохо.
        - Что-то около шестидесяти.
        Даже по не слишком выразительному лицу орка было заметно, что эта новость его не порадовала.
        - Будем надеяться, что большинство уцелело.
        Он зашагал к руинам.
        - Что делать, мэтр? - спросила Грейс.
        - Ждать. Господин Михель слов на ветер не бросает.
        Ланс обернулся навстречу монне Озис, приветствуя ее, коротко поклонился. За плечом дамы маячила давешняя куколка. Ланс поклонился и ей, девушка, фыркнув, вздернула носик.
        - У меня свои источники, мэтр, - сказала монна Озис, предвосхищая вопрос. - Скажите, чем мы можем помочь?
        Он оглядел улицу, гудящих зевак, прильнувших друг к другу волчат.
        - Вот этим малышам нужно чем-то прикрыться, чтобы они могли перекинуться обратно. Пострадавшим - теплые одеяла, наверняка большинство окажутся в состоянии шока, их нужно будет обогреть. Ближе к утру тем, кто сможет есть сам, понадобятся еда и питье.
        - И крыша над головой, - закончила за него монна Озис. Обернулась к куколке. - Амели, милая, поезжай домой…
        Девушка умеет водить?
        - …скажи экономке, чтобы собрала все одеяла, отдала слугам, чтобы несли сюда. Потом пусть разбудит кухарку, и вместе они сообразят, как накормить пять десятков оставшихся на улице людей, детей не меньше…
        - Тридцати, - подсказал Ланс.
        - …не меньше тридцати из которых дети. Дальше поедешь к мэтру Гельтеру и привезешь его сюда. Скажешь, что я оплачу его беспокойство. Потом - к монне Шелли, скажи, что нужно разместить оставшихся без крова. Ориентировочно шестьдесят человек. Пусть объедет наших дам и найдет тех, кто готов их принять. Дальше будешь выполнять все ее указания.
        - Но кто пустит в дом…
        - Амели, мне сейчас некогда читать лекции или проповеди, - перебила ее монна Озис. - Если милосердие тебе чуждо, прими к сведению, что уровень бедности прямо связан с уровнем преступности. - В ее голосе прозвенела сталь. - Остальное обсудим дома. Вперед.
        Да, теперь Ланс мог поверить, что эта дама держала в ежовых рукавицах мужа, а через него и весь город.
        - Если вы доверите мне ваш мобиль, - промурлыкала монна Озис снова превратившись в светскую кошечку, - я могла бы отвезти в больницу тех, кому нельзя помочь на улице.
        В самом деле, он не раз видел, как она разъезжала по городским улицам. Ни Белинда, ни Грейс… - Он оборвал мысль и обернулся к практикантке.
        - Грейс, вы умеете водить?
        Она помотала головой. Впрочем, даже если бы и умела, девочка окажется полезней здесь.
        - Буду вам очень признателен, - заверил Ланс монну Озис.
        - Господа целители! - окликнул их господин Михаль. - Первый есть, и сейчас будут еще шестеро, все в одной комнате.
        Ланс подобрался. Теперь их черед.
        *** 24 ***
        Голова оставалась ясной и работала даже быстрее, чем обычно, но меня не оставляло ощущение, что я вижу причудливый яркий сон. Крики, плач, бьющий по глазам свет фонарей. Сквозь какофонию звуков прорываются четкие приказы пожарных, они же удерживают жильцов - тех, кто сумел выбраться, - от того, чтобы нырнуть обратно в полуразрушенное строение, которое чудом не сложилось окончательно.
        - Мои костюмы! Мои афиши! - рыдал пожилой мужчина.
        Он сделал еще одну попытку прорваться сквозь цепочку ограждения, но орк в форме пожарного преградил ему путь.
        - Назад, Томас! Пара изъеденных молью костюмов не стоит жизни.
        - Я блистал в них на сцене! - Томас патетически заломил руки.
        Орк лишь покачал головой, не стал спорить. Взгляд выхватил из толпы троих мальчишек. На плечи одного кто-то накинул вытянутый свитер, двое других завернулись в одно широкое пальто. Они больше не плакали, глядя сухими отчаянными глазами на окна второго этажа.
        - Грейс!
        Я только сейчас поняла, что застыла на месте, вцепившись в укладку, которую мэтр Ланселот сунул мне в руки, когда я выбиралась из мобиля.
        - Да! Я готова!
        Я откинула со лба непослушную прядь: пучок крутила впопыхах, вот она и выбилась, но переделывать прическу нет времени.
        - Вы знаете о назначении разноцветных меток?
        - Д-да.
        Я надеялась, что мэтр Ланселот не заметил секундную заминку в моем голосе. В его взгляде померещилось сочувствие, однако начальник тут же снова сделался суров.
        - Я провожу триаж. Белинда и мэтр Гельтер работают с красными, я, когда закончу, тоже присоединюсь к ним. Вы займитесь желтыми, если поймете, что не справляетесь, - переключитесь на зеленых. Черные… есть черные.
        Он обернулся к дому. Хорошо поставленный голос перекрыл шум:
        - Все, кто может передвигаться сам, соберитесь у входа в булочную.
        Народ потянулся к дверям. Мэтр Ланселот вручил мне моток зеленой ленты.
        - Повяжите этим людям… существам и возвращайтесь заниматься желтыми.
        Поначалу мне показалось, что у полуразрушенного дома царит полная неразбериха, но, если присмотреться, в этом хаосе можно было увидеть систему.
        Монна Озис увезла на мобиле двоих тяжелораненых. Какая неожиданно деятельная дама оказалась, способна помогать сама, не перекладывая на плечи других. Лучше, чем я о ней изначально думала.
        Пожарные переносили пострадавших в соседнее здание, где располагалась булочная, временно превращенная в лазарет. Хозяин булочной, одетый лишь в длинную ночную сорочку и домашние туфли, отперев двери, застыл у входа как изваяние, не зная, чем еще можно помочь.
        Закончив с зелеными лентами, я замешкалась на пороге булочной. Запах крови, стоны, распластанные на полу тела - мне потребовалось время, чтобы взять себя в руки. Всего мгновение, но мэтр Ланселот, уже занявшийся раненым молодым оборотнем с красной лентой, завязанной вокруг запястья, холодно бросил, не подняв головы:
        - Желтые ленты, Грейс. Быстро.
        К щекам прилила кровь. Стыдно, так стыдно. Я искуплю секундную слабость! У мэтра Даттона больше не будет повода для упрека.
        Я бросилась к щуплой женщине, которая полусидела, привалившись к стене. Сальные, давно не мытые пряди волос закрывали лицо. Я на ходу расстегнула саквояж, где лежало самое необходимое, и одновременно постаралась оценить состояние пострадавшей. Желтая лента на запястье. Кровь на лице. Рукав халата разорван и пропитан кровью. Диагностика заняла пару мгновений - рваная рана скальпа, ушиб мозга, рваная рана предплечья, общее истощение.
        Я выхватила снадобье, восстанавливающее при черепно-мозговой травме, зубами вытащила пробку, обжигая губы терпким настоем. Приподняла голову пострадавшей, бессильно запрокинувшуюся назад, влила в рот пять капель. Только сейчас я увидела, что передо мной не женщина, а девушка-подросток. Судя по всему, полуоборотень-полугоблин. Она застонала, когда жидкость опалила горло.
        - Все хорошо! Как тебя зовут?
        - Зариса…
        - Все в порядке, Зариса, сейчас я тебя перевяжу!
        - Моя мама…
        - Ее найдут! Ее уже ищут!
        Я обработала и зашила раны. Уложила Зарису на бок, укрыла одеялом, которое кто-то подсунул мне под руку. Оглянулась на неожиданного помощника и увидела монну Озис. Вид у благотворительницы был осунувшийся, но бодрый.
        - Мэтр Даттон, я готова отвезти следующую партию пострадавших! - громогласно объявила она.
        Мэтр Ланселот поднялся на ноги, оглядел пространство. Трудное решение ему предстоит. Как из десятка тех, кому нужна немедленная помощь, выбрать двоих или троих?
        Я не стала ждать, на кого он укажет. Поправила ремень сумки, натиравший плечо. Дел невпроворот. Большинство выживших - дети, и почти все в сознании. Те, что постарше, крепились, малыши плакали. Всем необходимо помочь!
        Не знаю, сколько прошло времени. Оно словно принялось двигаться рывками - ускоряясь, когда я оказывалась рядом с очередным пострадавшим, и замедляясь, когда оставляла его, сделав все необходимое.
        Я измеряла время в бинтах и зельях, которые подходили к концу. Скоро потребуется пополнить запас.
        Взгляд зацепился за мужчину, чья впалая грудь тяжело поднималась. Вроде им занялась Белинда, но сейчас ее не оказалось поблизости. Я опустилась на корточки. Желто-землистый цвет лица ясно давал понять, что этот человек давно и беспробудно пил: печень разрушена. Но печень сейчас не главное - на губах несчастного запеклась кровь. Необходимо просканировать, понять, каковы внутренние повреждения! Почему никого нет рядом?
        Плеча коснулась легкая рука.
        - Черная лента, - негромко сказала эльфийка. - Я дала ему выпить «Синей бездны», чтобы облегчить уход. Ему не больно.
        - Он еще жив! Он дышит!
        Черная лента, обвязанная вокруг пуговицы, слилась с цветом рубашки, поэтому я ее не заметила. Следовало уйти, но…
        - Я попробую. Так нельзя!
        Положила ладонь на сонную артерию, вливая силы, одновременно пытаясь стянуть разорванные сосуды. Сломанные ребра раздавили легкие. Селезенка порвана. Осколок кости в опасной близости от сердца. Я мимолетно удивилась, что силы уходят, как вода в решето. Голова закружилась…
        И тут меня вздернули на ноги. В нос ударил резкий запах зелья, восстанавливающего силы. Мэтр Ланселот придерживал меня за талию, а в другой руке сжимал флакон.
        - Два глотка! - сурово приказал он. - А после - на улицу, подышать, отдохнуть, остудить голову. Все ясно?
        - Но…
        - Никаких «но»! Ему не помочь, Грейс!
        Белинда проводила меня сочувствующим взглядом. Я, шатаясь, стараясь не споткнуться о разметавшиеся руки и ноги, выбралась из пропитанной страданиями комнаты на улицу.
        Ночная свежесть действительно принесла облегчение. Мэтр Ланселот прав, тысячу раз прав, но как же тяжело оставить больного без помощи. Все мое естество противилось этому…
        - Госпожа целительница! - раздался детский тонкий голос.
        Ко мне подошел маленький оборотень, тот самый, в чужом свитере до пят.
        - Да, малыш?
        - Моя мама! Она еще в доме! Я все жду, жду, а ее все нет и нет. Никто не помогает. Никто меня не слышит! Помогите, пожалуйста, госпожа целительница!
        *** 25 ***
        Я присела на корточки рядом с мальчишкой.
        - Пожарные делают все, что могут. Им приходится быть осторожными, поэтому дело движется медленно. Но ее найдут обязательно. Никого не бросят в беде!
        Маленький оборотень шмыгнул носом, вытер его рукавом свитера. В глазах стояли слезы.
        - Вы не понимаете - ее могут найти слишком поздно! - крикнул он.
        Я-то все понимала, но что я могла сделать? В дом меня не пустят.
        - Малыш…
        Хотелось его поддержать, но я не должна обнадеживать напрасно. Я сжала его тонкие грязные пальчики.
        - Сейчас у нас только один выход - ждать.
        Он зарычал и вырвался.
        - Вы все такие! Говорите одно и то же! И никто не помогает! Тогда я сам! Сам ее спасу!
        Глупый маленький смельчак! Что он задумал? Я потянулась схватить мальчишку за шиворот, однако он ловко вывернулся и кинулся к дому, но не к подъезду, через который входили и выходили спасатели, а в обход. Я за ним: авось успею перехватить. По дороге искала глазами пожарных, но, как назло, все собрались в оцеплении у входа. Я звала и махала руками, однако на мои отчаянные призывы никто не обратил внимания.
        Мальчишка тем временем поднырнул под красную ленту ограждения и завернул за угол. Я следом. Споткнулась об обломки стены, едва не грохнулась на землю. Маленький оборотень подтянулся на руках и исчез в разбитом окне.
        - Стой! - закричала я. - Вернись сейчас же!
        Мой вопль услышала гнома, появилась словно из-под земли.
        - Что случилось, госпожа целительница? Нужна помощь?
        - Да-да! Мальчик… Найдите кого-нибудь из пожарных, скажите, что маленький оборотень залез в дом, чтобы отыскать маму. Я подожду здесь.
        Жительница дома кивнула и со всех ног бросилась выполнять поручение. Я подошла к зияющему чернотой провалу и вгляделась во тьму. Здесь, вдали от громких голосов, плача и стонов, ясно слышался треск оседающих стен и натужный гул перекрытий, стонущих под нагрузкой. Дом долго не продержится. Оставалось надеяться, что пожарные успеют вывести жильцов и сами не пострадают.
        Внутри с грохотом обрушилось что-то тяжелое, а спустя мгновение раздался пронзительный детский крик.
        - Малыш! - заорала я во всю силу легких. - Что случилось?
        Маленький оборотень не отвечал, он плакал навзрыд. Я заметалась вдоль дома. Что делать? Бежать за пожарными самой? А что, если непослушный мальчишка серьезно ранен и счет идет на секунды?
        Я пойму, если мэтр Ланселот отругает меня и выгонит с практики, и все же я не могла оставить мальчика в беде. Да и кто бы смог?
        - Я иду! - крикнула я. - Не шевелись!
        Щелкнула пальцами, сотворив светлячок, послала его впереди себя. Переправила через подоконник сумку, потом перелезла сама. Ткань подола треснула, зацепившись за осколок, торчащий из рамы. Ничего, заштопаю.
        Я пошла на плач, осторожно ступая между обломков. Деревянная балка раздавила стол, на полу вперемешку с осколками посуды и камнями лежали детские игрушки. Я задрала голову и увидела дыру в потолке. Части деревянного перекрытия напоминали переломанные кости огромного животного.
        - Малыш, я иду!
        Дом откликнулся на мой крик шорохом осыпающейся штукатурки. Придется помолчать. Я шла на голос маленького оборотня, он уже не плакал, но всхлипывал. Пробиралась почти на ощупь, в свете огонька по стенам змеились длинные тени, путали, сбивали. Пол прогибался под ногами, стены потрескивали.
        Мальчик обнаружился в соседней комнате. Лежал навзничь, а его ногу придавливал тяжелый деревянный брусок.
        - Сейчас, малыш! Я помогу!
        Я бросилась вперед, забыв об осторожности, и дом не замедлил отомстить за мою оплошность - часть потолка вместе с тяжелой балкой рухнула вниз. Окажись на моем месте пожарный, его немедленно раздавило бы вместе с маленьким оборотнем, но я все же была магом, хоть и целителем. Никто не учил меня создавать защитный купол, однако, едва я вскинула руки в неосознанном жесте, как магия все сделала за меня. Обломки зависли в воздухе, едва не долетев до головы.
        Мальчик таращил на меня испуганные глазенки, даже всхлипывать перестал. У меня от напряжения тряслись пальцы. Не знаю, сколько смогу продержаться. Стоит мне отпустить магию, и нас с маленьким оборотнем погребет под камнями.
        - Тетя… Тетя… Я боюсь…
        - Держу, - протолкнула я сквозь сжатые губы.
        Не до разговоров. Вместо ободряющей улыбки вышла гримаса.
        «Вот и конец практики…»
        Удивительно, но я не чувствовала страха, лишь ощутила неловкость перед мэтром Ланселотом: ему придется распорядиться насчет моего тела, а потом объясняться перед советом университета.
        - Прости, Ланс, - произнесла я вслух.
        Сердце вдруг защемило от необъяснимой тоски. Почему-то вспомнилось, как я в первый раз увидела мэтра Ланселота Даттона, как он смотрел на меня, стоя на нижней ступени лестницы. Как холодны, но красивы были его глаза. А следом вспомнилось, как он согревал мои пальцы в ладонях, как обвел скользящим движением косточку на лодыжке… Этот мужчина никогда бы не стал моим, мы из разных миров, отчего же так тяжело прощаться?
        По лбу скатилась капелька пота, ныл каждый мускул. Кровь стучала в висках, точно молот.
        Глупо, глупо. И мальчика не спасла, и мэтра Даттона подставила. Его за гибель студентки-практикантки точно по головке не погладят…
        Почудилось движение воздуха, свежего ветерка, разгоняющего смрад убогого жилища. Мальчишка вздрогнул и посмотрел куда-то за мое плечо. Я приподняла брови: «Кто там? Кого ты видишь?» Но вместо маленького оборотня ответил знакомый суровый голос:
        - Грейс, я с тобой. Держу. Спокойно, - и тут же в сторону: - Господин Михель, сначала забирайте мальчика.
        Мэтр Ланселот осторожно опустился рядом, одну ладонь положил мне на грудь, другую на спину: делился силой, вливал магию в опустошенный резервуар, а я изнеможенно склонила голову на его плечо. Потом станет стыдно, но сейчас я была полностью вымотана. Я ожидала сурового выговора, но мэтр Даттон сказал лишь:
        - Ничего, Грейс.
        Господин Михель споро подставил под балку, придавившую мальчишку, домкрат, его помощник подхватил маленького оборотня на руки, едва только нога оказалась на свободе.
        - Моя мама… - прошептал тот и даже попытался вырваться. - Сначала мама…
        - Ее нашли, нашли! Подлатают твою маму, будет как новенькая!
        Малыш сразу обмяк, как тряпочка.
        - Теперь вы! - буркнул начальник городских пожарных. - Давайте руку, дамочка!
        - Мэтр Ланселот…
        - Все хорошо, Грейс. Идите. У меня хватит сил продержаться еще несколько минут. Я сразу следом.
        Свежий прохладный воздух после пыли и застоявшегося смрада ветхого дома быстро привел меня в чувство. Я даже не забыла прихватить с собой медицинскую сумку с дорогими настоями и вытяжками. Едва ли это меня спасет от строгой нахлобучки, но я оправдываться не собираюсь: заслужила.
        *** 26 ***
        Ланс осторожно отцепил с окна обрывок серого ситца. За стеной зашуршала, осыпаясь, штукатурка. Он повел плечами - ночной ветер пробрался под сюртук, морозом пройдясь по позвоночнику.
        Кого он обманывает - не холод бил запоздалой дрожью, смерзался кристаллом в животе, хотя опасности уже не было. Страх.
        Он сжал в кулаке тканевый лоскут. Безрассудная девчонка! Хорошо хоть сообразила позвать помощь прежде, чем сунуться в дом, а то поминай как звали. При одной мысли об этом ледяной кристалл внутри словно отрастил иглы, проткнул диафрагму, выстудив легкие, впился в сердце. Ланс заставил себя сосредоточиться на дыхании. Четыре счета - вдох - четыре - пауза, четыре счета - выдох. Снова пауза. Вдох… Еще и еще. Ничего не случилось. Все обошлось.
        Грейс мазнула по нему взглядом и уставилась в землю. Поежилась, обхватив руками плечи. Ланс двинулся к ней, и, пока он подходил, девушка опустила голову, золотистая прядь, выбившаяся из прически, закрыла лицо. Ему захотелось отодвинуть эту прядь, коснуться щеки, ощутив гладкость девичьей кожи. Он мотнул головой, отгоняя наваждение, - совсем от усталости голову потерял!
        Грейс снова поежилась, и Ланс молча снял с плеч сюртук, укутал ее. Девушка вскинула голову, с видимым усилием заглянув ему в лицо. Он протянул ей лоскут.
        - Это, наверное, можно пришить? Я попрошу монну Озис посоветовать вам портниху…
        - Мои родители держат швейную лавку, - неуверенно улыбнулась Грейс. - Я починю, и следа не останется.
        На лице ее промелькнула тень. Ланс понял. Если бы можно было так же легко исправить, починить живое тело. Всех тех, кто был сейчас в булочной, тех, кто еще оставался в доме и кого живым из-под развалин уже не достанут. Он сжал кулаки. Владелец дома должен пойти под суд. Но это потом. Сперва - сделать все, что можно сделать. Сейчас чуть-чуть отдышаться и снова за работу.
        Он вытащил из кармана плоскую фляжку, протянул Грейс.
        - Пару глотков. Чтобы взбодриться.
        - Я только что пила восстанавливающее зелье, - покачала она головой. - В смысле, перед тем как… - Грейс осеклась, поняв, что пахнет из фляжки вовсе не восстанавливающим зельем. - Что это?
        - Бренди, - озвучил Ланс то, о чем она и так догадалась по запаху. - Раз уж с восстанавливающим зельем придется повременить.
        У него в самом деле были не слишком приятные побочные эффекты. Дозировка чуть выше, чем нужно, - и начинает трясти. Вот как сейчас, когда слишком бурное воображение крутит перед внутренним взором картины открытого перелома черепа, компрессионной асфиксии и всего того, что он уже видел сегодня, - но на примере одной девицы. Той, что робко взяла в руки фляжку и, зажмурившись, глотнула. Закашлялась, слезы брызнули из глаз. Сюртук пополз с плеч, и Ланс подхватил его, свел полы на груди Грейс.
        Она ткнулась лбом ему в ключицу.
        - Я думала, сейчас получу нахлобучку. Я ее заслужила.
        Ланс улыбнулся, не удержавшись, провел ладонью по пушистым прядям.
        - Разве я сказал бы что-то, что ты уже не сказала себе сама?
        - Но, может, из начальственных уст внушение подействовало бы эффективней?
        Они рассмеялись хором и тут же оборвали смех - неуместно он прозвучал здесь, среди боли и смерти. Ланс выпустил девушку из объятий, отступил прежде, чем до нее дойдет, что они оказались слишком близко - куда ближе, чем следовало бы. Изобразил на лице вежливый интерес, хотя внутри все тянулось ей навстречу - обнять, прижать крепче, убедиться, что жива, что все обошлось. Она - студентка, напомнил он себе. Он - руководитель ее практики. Вот и все, а что там еще ему примерещилось, когда она льнула к нему, а над головой висели стоуны камня, - так это из-за адреналина и усталости.
        - Спасибо. - Грейс вернула ему флягу. - Я пришла в себя.
        - Вот и отлично. - Он сунул бренди в карман. Замахнуть бы все целиком и не думать…
        - И - вот… - Она протянула сюртук. Залилась краской до самых ключиц.
        Ланс сжал в ладонях ткань, согретую ее теплом. Улыбнулся преувеличенно бодро.
        - Вам нужно еще время немного отдохнуть, монна Амари, или можете вернуться к работе?
        Грейс тихонько вздохнула, словно услышала что-то неприятное. Ланс мысленно ругнулся, поняв, что парой минут раньше, сам не заметив, перешел на «ты».
        - Нет… то есть да, все хорошо, спасибо. Пойдемте работать.
        Они двинулись к булочной, Ланс поймал себя на том, что замедляет шаг, растягивая мгновения отдыха. Надо выгнать на улицу Белинду и мэтра Гельтера - им тоже нужно хоть четверть часа, чтобы восстановиться. Он мысленно усмехнулся, припомнив сказанное когда-то отцом: подвиг одного - всегда результат разгильдяйства кого-то другого. Не то чтобы он считал сделанное сегодня подвигом - просто не оставалось выбора на самом-то деле.
        Они поравнялись с лежащей на земле женщиной. Немолодая - морщины, в волосах куда больше седины, чем черного, - но и не старая. Лицо не тронуто травмами и замерло в том спокойствии, которое приходит лишь после смерти. Сидящий рядом мужчина поднял голову.
        - Тридцать лет прожили, словно тридцать дней пролетело, - растерянно произнес он. - Как же я теперь? Без нее?
        Над мужчиной склонилась племянница монны Озис, обняв за плечи зашептала слова утешения - Ланс разобрал что-то про волю богов и неисповедимость их путей.
        Тридцать лет словно тридцать дней… И так, оказывается, бывает.
        Он покосился на притихшую рядом Грейс, но снова увидел лишь пушистую макушку. Кажется, она тоже не торопилась в булочную. Кольнуло виной - коллеги там зашиваются, а он вон девушками любуется.
        - Вы сегодня очень помогли нам всем, монна Амари, - негромко сказал Ланс. - До конца вашей практики неделя, но характеристику я напишу уже завтра. С настойчивой рекомендацией продолжать учебу, конечно же.
        - Вы меня отсылаете? - вскинулась Грейс.
        - Нет. Нет, что вы! - Он заглянул ей в лицо. - На самом деле я просто хотел спросить - не останетесь ли вы у нас и после практики? До конца каникул. В больнице не хватает рабочих рук, как вы наверняка заметили. Конечно же, я положу вам жалованье и…
        И вовсе ничего этакого он не имеет в виду - в конце концов, Ланс с первого дня подумывал пригласить практикантку поработать в каникулы. И ему подспорье, и ей польза, так что надо ловить и не отпускать. Момент ловить, в смысле.
        - Спасибо, мэтр Даттон. - просияла Грейс. - Это большая честь для меня.
        И улыбнулась так, что у него перехватило дыхание.
        *** 27 ***
        Все закончилось как-то разом. Вот только что вокруг ворочались, стонали, молили о помощи, упрекали в недостаточной поспешности, а потом вдруг воцарилась тишина. Ольдвиг Михель пообещал, что его ребята заберут мертвецов, договорятся с полицейскими, чтобы те поискали родственников покойных. Пожарный казался вырубленным из камня, и Ланс совершенно недостойно позавидовал его нечеловеческой выносливости.
        Он огляделся. Остались только мертвые. Тех, кто требовал лишь ухода, а не лечения, дамы под предводительством монны Озис развезли по домам, готовым их принять. Туда же - по летним домикам, верандам, в убежище для бездомных при церкви - отправились те, кто почти не пострадал, но остался без крова и не имел родственников, готовых их приютить. Те, кому еще понадобится лечение, уехали в больницу - их помогли развезти пожарные. Палаты наверняка переполнены, и, возможно, придется решать, как освободить помещения, чтобы люди не лежали вдоль стен в коридоре.
        Потом. Ланс подумает об этом потом. Он глянул на небо, все еще черное. Неужели прошло больше суток? Потряс головой, восстанавливая ощущение реальности. Нет, несколько часов, и еще даже не рассвет. Не так уж много пострадавших в пересчете на троих, а вместе с Грейс - четверых целителей. Просто почти у всех тяжелые сочетанные травмы, лечение которых нещадно тянуло и магию, и силы.
        Белинду Ланс отправил домой с четверть часа назад в сопровождении ее мужа. За ним послали, когда эльфийка тихонько сползла по стене и ее едва успел подхватить кто-то из парней Ольдвига. Неприятная штука - магическое истощение, особенно после того, как кончилось действие стимулирующего зелья. Только что ушел мэтр Гельтер.
        - Благодарю за интересный опыт, - сказал тот, откланиваясь. - Не могу сказать, что весьма рад возможности его получить, но он был, без сомнения, полезен. Если понадоблюсь в больнице - зовите, я отменю сегодня все плановые визиты.
        - Ловлю на слове, - улыбнулся Ланс, и коллега хмыкнул в ответ.
        Впрочем, Ланс не сомневался, что тот не откажет, если его в самом деле позовут. До сих пор он был уверен, что мэтра Гельтера интересует только шелест чековой книжки. Все-таки большая беда срывает все наносное - хотя стоит ли это заплаченной цены? Ответа Ланс не знал.
        Он опустился прямо на ступеньки крыльца булочной. Две минуты. Две минуты ни о чем не думать, а потом отвезти домой Грейс. Вернуться к себе, стащить пропитанную потом и чужой кровью одежду, плюхнуться в ванну - не уснуть бы, не хватало еще утопиться. Поспать, пока не начнется новый день и не нужно будет куда-то ехать, с кем-то разговаривать и что-то решать. Поесть и сменить Кирана. Тот наверняка за всю ночь глаз не сомкнет.
        Грейс возникла рядом бесшумной тенью. Ланс попытался встать, но она положила ладошку ему на плечо.
        - Не беспокойтесь, мэтр Даттон. Вы позволите?
        Девушка отдернула руку, точно обожглась, заметно смутилась.
        - Конечно. - Ланс подвинулся, освобождая место на ступеньке. - Но чем сидеть здесь, давайте я отвезу вас домой.
        - Буду очень признательна. Только дайте мне пару минут.
        Ланс кивнул, понимая или думая, что понимает. Наверняка ей тоже надо замедлиться, переключиться. Дома - квартирная хозяйка, постояльцы, начнут задавать вопросы, изнемогая от любопытства. А сейчас можно просто немного посидеть в тишине. Ланс не стал спрашивать, как она себя чувствует, - о чем там спрашивать, видно же, как покраснели веки, под глазами легли синие тени, как подрагивают пальцы, бездумно разглаживая на коленях подол платья.
        Он потянулся ей за спину, к медицинской сумке, которую Грейс поставила рядом. Выудил склянку, протянул девушке.
        - Выпейте.
        - Успокоительное? - удивилась она. - Но я вовсе не…
        - Выпейте. Сейчас вам кажется, что все в порядке. Но никто не знает, когда до вашего разума дойдет все, что вы сегодня видели и что он старательно не осознавал. Может, по дороге домой, а может, уже дома, когда хозяйка начнет выспрашивать, трясясь от любопытства. Может, когда вы попытаетесь уснуть и поймете, что не получается.
        - А может, я крепче, чем вы думаете. - Она упрямо вздернула подбородок.
        - Может, и так. Но я не хочу проверять. Не спорьте с руководителем, Грейс, - сказал он так мягко, как только мог. - В больнице вы понадобитесь мне отдохнувшей. Страшно подумать, что может натворить целитель, который от усталости почти не соображает.
        Кто-то опытный вроде Кирана или Белинды справится благодаря последовательностям действий, въевшихся в память намертво, - так водят мобиль, почти без участия разума. Но Грейс до этого еще далеко. Она все-таки взяла склянку - и оба подпрыгнули от вспышки, разорвавшей темноту.
        Щуплый молодой человек поставил на землю аппарат для светописи - когда Ланс уезжал из столицы, такие были диковинками - и рванулся к ним с планшетом и пером наперевес.
        - Крут Рассел «Новости Свиного Копытца». Мэтр Ланселот, расскажите, что здесь произошло?
        - Без комментариев, - отрезал Ланс.
        Щелкоперов он недолюбливал с тех пор, как один из приятелей прислал ему вырезки из светской хроники, освещавшие тот давний скандал.
        - Говорят, жертвы исчисляются сотнями, - не унимался юноша.
        - Если бы вы воспользовались тем невеликим разумом, что дали вам всесильные боги, - не выдержал Ланс, - то для начала бы перемножили три на шесть и посчитали, сколько жильцов может поместиться в восемнадцати квартирах.
        - Так вы утверждаете, что жертв значительно меньше?
        - Без комментариев. - Он подал руку Грейс, помогая подняться. Парень тут же кинулся на новую жертву:
        - А вы, монна, не могли бы поделиться с нашими читателями своими впечатлениями?
        Грейс помотала головой. Вцепилась в сумку с зельями, словно собираясь закрываться ей, как щитом. Ланс, отодвинув молодого человека, повел ее к мобилю. Журналист, оглядевшись, устремился к зданию - нашел, видимо, жертву, показавшуюся сговорчивей.
        Ланс помог Грейс устроиться на сиденье, захлопнул дверцу и, обходя капот, услышал:
        - Потеря… Такая потеря. Мой дом, мой прекрасный дом!
        Он оглянулся. Молодой человек усердно строчил на листке бумаги, прикрепленном к планшету. Перед ним стоял гоблин - изборожденное морщинами лицо, редкие седые волосы. Привычным взглядом Ланс оценил цепочку, идущую из петлицы в нагрудный карман жилета. Карманные часы - удовольствие недешевое.
        - Я совершенно разорен. Такая потеря…
        На какое-то мгновение у него потемнело в глазах. А потом Ланс словно откуда-то издалека услышал собственный звенящий от бешенства голос:
        - Вот это потеря. Те, кого не вернуть. А это - всего лишь убытки.
        - Мэтр Ланселот, - прорвался в сознание рокочущий бас Ольдвига. - Мэтр! Вы его задушите!
        *** 28 ***
        Ланс выдохнул и обнаружил, что держит за шкирку, точно кота, гоблина и зеленое лицо Хельмута приобрело оттенок морской волны. Ольдвиг забрал у него из рук домовладельца.
        - Ехали бы вы домой, мэтр. Длинная была ночка.
        - Благодарю, господин Михель. - Ланс натянуто улыбнулся. - В самом деле, вину господина Хельмута должен определить суд. Не могли бы вы в качестве личной любезности сопроводить его до полицейского участка?
        Каменное лицо орка стало и вовсе непроницаемым.
        - Вы уверены, мэтр Ланселот? Расследование причин еще не завершено.
        - Я не раз бывал в этом доме и видел, в каком он состоянии. И я думаю, пострадавшие из-за небрежения владельца имущества захотят получить компенсацию. Я-то уж точно захочу - за сверхурочную работу. Себе и своим сотрудникам. А также за использованные зелья, питание в больнице, использование коечного фонда…
        - Я вас не приглашал! - завизжал гоблин, пытаясь вырваться из рук орка. - Если город вас вызвал, пусть город и платит!
        Ланс растянул губы в ухмылке.
        - Благодарю за совет, господин Хельмут. Я им непременно воспользуюсь.
        Орк наконец поставил домовладельца на землю. Рыкнул на парня с планшетом - тот испарился, Ланс даже позавидовал умению отгонять ненужных свидетелей. Ольдвиг передал гоблина кому-то из своих. Тихо произнес:
        - Ты уверен, Ланс? Нарвешься ведь. Этого слизняка я в полицию отведу, конечно, и жалобу напишу - мои парни головой рисковали, не говоря обо всем прочем. Но я и на дом этот устал жалобы писать, толку?
        - А вот я не писал, - так же тихо ответил Ланс. - И сейчас очень об этом жалею.
        Может, тот, кто прикрывал домовладельца, побоялся бы связываться со столичным аристократом. Но все было как-то не до того, хватало и собственных дел… А в итоге - смерти. Только потому, что у всех хватало собственных дел.
        Михель покачал головой.
        - В любом случае не пори горячку. Вернись домой, выспись и приведи себя в порядок. Утро вечера мудренее.
        - Спасибо. И за совет, и за все остальное.
        Он отвернулся от орка. Выругался про себя, обнаружив, что Грейс выскочила из мобиля и смотрит встревоженно, точно на тяжелобольного.
        - Прошу прощения, монна Амари, - натянуто улыбнулся Ланс. - Я не хотел вас пугать.
        - Вы меня не напугали, мэтр.
        И все же все то время, пока они ехали до пансиона, девушка молчала. Молчал и Ланс. Да, устал, да, нервы на пределе, но контроль он потерял. Как и пять лет назад, в столице. Так что оправдываться не имело смысла, как и обещать, будто не повторится. Жаль только будет, если Грейс, испугавшись его вспышки, передумает оставаться работать.
        - Отдохните как следует, монна Амари, - сказал он, открывая перед ней дверцу мобиля.
        - Спасибо, мэтр Ланселот, я постараюсь. И предлагаю вам воспользоваться вашим же советом.
        - Непременно.
        Без стука закрылась дверь дома. Ланс вернулся в мобиль. Домой. Вымыться. Побриться - тем красноглазым заросшим чудовищем, что смотрело на Ланса из зеркала заднего вида, только непослушных детей пугать. Переодеться.
        И заглянуть к мэру, побеседовать о безопасности города, покое граждан и жилье для оставшихся без крова, потому что кто-то из подчиненных мэра не обратил внимания на жалобы начальника пожарной охраны. И компенсации, само собой - до некоторых разумных доходит, лишь когда что-то угрожает непосредственно их кошельку.
        Только сперва - отдохнуть. И заехать в больницу.
        - Куда это ты так вырядился? - поинтересовался Киран, окинув взглядом новый сюртук, цепочку часов и даже пару перстней. - Неужто на свидание?
        - Если бы! Надо заехать кое к кому чуть позже, когда будет не слишком рано для утренних визитов. Прикроешь?
        Киран выглядел очень даже неплохо для человека, проведшего ночь в операционной. Не знал бы Ланс, каковым выдалось сегодняшнее дежурство, решил бы, что в больнице тишь да гладь. Но не знать не получалось - люди, оборотни, орки и прочие разумные заполонили все палаты, лежали в коридорах. На миг кольнула вина: следуя собственному совету, Ланс даже успел придавить подушку на пару часов, а Кирану такой роскоши не досталось. Может, ну его, этого мэра? Дамы-благотворительницы быстро разочаруются в своих подопечных: вопреки расхожему стереотипу, страдание вовсе не облагораживает. Начнут искать способы избавиться от обузы, так что монна Озис тоже без дела сидеть не станет и заставит шевелиться всех вокруг. А у него, Ланса, вон полная больница дел. Пополнить запасы зелий и заплатить сотрудникам сверхурочные можно и из резервного фонда, сохраняемого специально для различных неожиданностей.
        - Прикрою, конечно. Все равно сна ни в одном глазу, слишком уж все это… - Киран поморщился. - Дети, конечно, то и дело что-нибудь себе разбивают, на то они и дети, но не в таких количествах.
        Ланс кивнул. Рассовал по карманам сюртука перстни - давненько не надевал, и украшения мешались.
        - Давай обход проведем, и как раз будет самое время явиться с утренним визитом.
        Он проходил по палатам, узнавая не лица, но травмы. Переломы костей и позвоночника, порезы стеклом, размозжения, повреждения внутренних органов и внутренние же кровотечения… А еще - инфаркты и апоплексии, прободение язвы на фоне стресса - этих он не помнил вообще, то ли были среди «зеленых», то ли отправились в больницу своим ходом. Кого-то можно отпустить домой уже сейчас, напоследок пройдясь заклинаниями, кто-то останется на пару дней, некоторые задержатся дольше. И…
        Запах шибанул в нос, едва они открыли дверь последней палаты. Кто-то из находящихся здесь без разрешения распахнул окно, но помогало слабо.
        Киран нахмурился и проговорил:
        - Я не мог пропустить!..
        Снова оборотень, снова молодой, и снова тяжелейшая интоксикация - правда, в отличие от несчастного Ерара, этот пациент не считал, что все в порядке, - лежал пластом, безразлично глядя в потолок.
        Ланс подошел, начал осматривать и ощупывать. Да, все как в тот раз. Нога не медленно отсыхает, а раздулась, под пальцами, ее прощупывающими, слышен хруст, как от сухого снега.
        Ланс просмотрел уже наложенные заклинания, скрепляющие кость в нескольких местах. Не его работа. Мэтр Гельтер, возможно. Но все сделано чисто. Заглянул в записи Кирана. Тупая травма живота, разрыв селезенки, внутреннее кровотечение… вот почему он в больнице.
        - Газовая гангрена развивается стремительно, - негромко сказал Киран. - Я видел пару раз.
        - Гангрена? Или проклятие?
        - Не множь сущности сверх необходимого, - понизил голос коллега. - На фоне травмы и синдрома сдавления нет ничего удивительного в гангрене. А вот четвертый случай проклятия за месяц был бы удивителен. К тому же…
        К тому же сейчас разницы никакой.
        - Я велю готовить операционную. И позову Берта…
        - Не дергай их, все четверо санитаров вторые сутки на ногах, - сказал Киран. - Операционная готова, я встану ассистентом.
        - Ты тоже вторые сутки на ногах.
        - Нет, я пока первые, - ухмыльнулся Киран. - Иди переодевайся, не будешь же ты в этом оперировать. Я пока уменьшу интоксикацию, насколько получится, ну и гемодинамику поддержу.
        Ланс благодарно кивнул.
        К концу операции он не сомневался: Киран прав. Дело не в таинственном проклятии или внезапном увеличении заболеваемости. Объяснение простое и банальное. Нестерильные обломки, сдавившие конечности, благоприятная среда для бактерий, вызывающих гангрену. Может, и в прошлый раз было то же самое? Пациент говорил, что травм не получал, но Ланс ведь и спрашивал между делом, особо не акцентируя внимание. Может, зря он попросил отца тревожить занятых людей только ради того, чтобы удовлетворить собственное любопытство?
        Может, и зря, но теперь поздно об этом рассуждать. Письмо наверняка уже в столице, и скоро придет ответ. Будут числа, будет возможность сравнить и подумать.
        *** 29 ***
        Вернувшись к себе после операции, Ланс обнаружил под дверью Асцелинну Деахинай.
        - Хорошо, что я вас застала, мэтр Ланселот! - воскликнула она. - Мне уже пора возвращаться к малышам.
        - Что-то случилось? - встревожился он.
        Дворфа покинула больницу после того, как монна Беларикс благополучно разрешилась от бремени.
        - Нет, все хорошо. Моя нанимательница - чудеснейшая женщина, и ее муж тоже чудесный, малыш очень славный… - Она замялась. - Я хотела поблагодарить вас за все, что вы сделали. Спасли Светика и меня, когда я чуть не погубила нас обоих. И вот…
        Она положила на стол медальон. Крупный, скорее для мужчины, чем для женщины. Материалы выглядели не слишком дорогими: черненое серебро, черные же агаты, гармонично сочетающиеся с орнаментом. И удивительно тонкая работа, затмевающая простоту материалов.
        Ланс поднял на дворфу вопрошающий взгляд, та смутилась.
        - Я его украла. То есть не украла… Я должна была представить комиссии шедевр. Свою лучшую работу, чтобы меня признали полноправным мастером-ювелиром. Я сделала этот медальон. Когда меня выгнали, дав с собой лишь горбушку хлеба, я подумала, что будет несправедливо, если мой шедевр достанется кому-то, кто плевал мне вслед. И я успела его украсть. - Она помолчала. - Надо было продать его, но это последняя память о доме. Возьмите, пожалуйста. Черные агаты защищают от дурного глаза, завистников… словом, от всех черных энергий, направленных на того, кто их носит.
        Ланс ошарашенно молчал, и дворфа повторила:
        - Возьмите, пожалуйста. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить.
        - Это - ваша работа? - выдавил Ланс.
        В груди заворочался горячий комок стыда. Второй раз за месяц судьба тычет его носом в собственные поспешные выводы, словно нашкодившего щенка. Он решил, что у дворфы, как у большинства юных девушек, нет профессии. А она ювелир, да еще какой!
        - Да, мэтр Ланселот. Я знаю, что до настоящего мастерства мне еще далеко…
        - Это слишком дорогой подарок, госпожа Деахинай. Я не могу его принять.
        - Не оскорбляйте меня отказом, мэтр. - Глаза дворфы наполнились слезами. - Я от всего сердца.
        - Не плачьте, пожалуйста. Но это в самом деле слишком…
        - Не дороже двух жизней, - перебила его дворфа. - Я живу у монны Беларикс на всем готовом, и у меня есть жалованье. К тому же я все равно не смогу его продать.
        - Ваш сын будет носить его, когда вырастет.
        - Я надеюсь, что к тому времени встану на ноги и сделаю для сына амулет, который будет защищать его от зла. Такой, что он станет носить с гордостью. Теперь я действительно на это надеюсь, благодаря вам.
        - Я мог бы дать вам рекомендации в столице, - медленно произнес Ланс.
        Дворфа покачала головой.
        - Сейчас я не могу подвести монну Беларикс. Она рассчитывает на меня. Но если через три года, когда я перестану кормить, ваше предложение еще будет в силе, я непременно им воспользуюсь.
        - Я напишу рекомендательные письма сегодня же и передам в дом монны Беларикс для вас, - пообещал Ланс. - Спасибо, госпожа Деахинай. Это бесценный подарок.
        Он надел амулет поверх рубахи - во время визита к мэру нечто защищающее от завистников окажется очень кстати, пусть сам Ланс и не верил в дурной глаз.
        - Пойдемте, я вас подвезу.
        Перед открытой дверцей мобиля дворфа замешкалась - рассчитанная на человека подножка была ей высоковата. Ланс подставил ей сложенные ковшиком ладони.
        - Ступайте сюда и забирайтесь.
        - Что вы, мэтр! - ужаснулась она.
        Ланс улыбнулся.
        - Госпожа, мне не впервой подсаживать даму в седло… или вот в мобиль.
        Дворфа неловко оперлась башмачком на его руки в перчатках, залезла в мобиль и всю дорогу до дома монны Беларикс молчала, не смотря по сторонам и даже не разглядывая приборы. Высадив ее, Ланс направился к дому мэра. Выйдя из мобиля, едва не столкнулся с уличным газетчиком.
        - Катастрофа, ночная катастрофа! - верещал мальчишка. - Горы трупов, сотни раненых! Только в «Вестях Свиного Копытца»!
        Ланс бросил мальчишке монетку. Обнаружив на передовице собственное ледяное лицо и перекошенного от страха господина Тоби, едва не оступился, поднимаясь по ступенькам крыльца.
        А пожалуй, это и к лучшему. Он прокрутил в уме аргументы, добавив к ним еще один. Да, с этого и стоит начать.
        Дворецкий проводил в гостиную, где Ланса встретил не мэр, а хозяйка дома. Он выпил кофе, побеседовал с монной Абело о погоде - лето в этом году чудесно, не правда ли? - и подумал, что в старой поговорке о том, будто за каждым великим мужчиной стоит сильная женщина, есть немалая доля правды. Взять вон хоть монну Озис…
        Мэтр Герберт Абело, мэр Свиного Копытца, казалось, весь состоял из округлостей. Круглая лысина, круглое лицо, круглая фигура, едва помещающаяся в кресле. Характерная краснота щек, говорившая о давних проблемах с давлением. Впрочем, мэтр Гельтер, который пользовал и мэра, свое дело знал.
        И все же, когда Ланс небрежно бросил на стол газету, лицо мэра побагровело столь стремительно, что впору было опасаться удара.
        - Полюбуйтесь, - ухмыльнулся Ланс. - Я вырос под прицелом газетчиков, и, увидев это, лорд-канцлер только посмеется. Но посмеется ли он, если перед ним положат столичный вестник с вашим портретом и заголовками, вопрошающими что-то вроде: «Неужели наши города небезопасны?», «Как власти могли это допустить?» или «Куда смотрит мэр»? Тот юноша, что запечатлел меня в столь неприглядном виде, довольно пронырлив…
        Мэр поперхнулся кофе - очень неплохим, надо сказать, кофе. Свиное Копытце всегда был очень тихим городом, местные жители гордились этим - в столицах не найдешь такой благодати и умиротворения. Потому его власти вовсе не хотели привлекать внимания столичных проверяющих.
        - Дорогая, оставь нас, - натянуто улыбнулся мэр. - Разговоры о делах невыносимо скучны.
        Хозяйка дома прощебетала о том, как приятно было побеседовать с мэтром Даттоном, а Ланс в который раз мысленно сравнил ее с вдовой прежнего мэра…
        - К вам монна Озис, - доложил дворецкий.
        А вот и она, легка на помине. Союзник или противник в этот раз?
        Пока служанка несла кофе еще одной гостье, разговор вернулся к погоде. В самом деле удивительно доброе лето в этом году - не знойное, но и не холодное.
        - Как же газетчики умеют подать все в невыгодном свете! - заметила монна Озис. - Все мы знаем, что мэтр Ланселот - добрейшей души человек, а тут… прямо какое-то кровожадное чудовище! Страшно подумать, что они напишут о нашем прекрасном городе!
        Мэр засунул палец под воротничок, повел шеей. Ланс мысленно улыбнулся: кажется, мысли сходятся не только у дураков.
        - Я мог бы написать паре-тройке друзей и, конечно, лорду-канцлеру о том, как стремительно городские власти отреагировали на случившуюся беду. Что владелец доходного дома, господин Хельмут, готов компенсировать городу понесенные расходы…
        - Городу? - переспросил мэр.
        - Конечно. Десятки разумных остались без крова. Городские власти могли бы выкупить доходный дом…
        - Но жители приличных кварталов придут в ужас! - Мэр утер платком вспотевший лоб. - Подобное соседство…
        - Понимаю, у бедных районов своя специфика, и благовоспитанные граждане возмутятся. Но и доходный дом в городе не один. Я не изучал этот вопрос тщательно… - Ланс выдержал паузу.
        - Я поручу изучить.
        - Только не тому, кто рассматривал жалобы на господина Хельмута, домовладельца. Он уже подвел город один раз.
        Мэр нахмурился.
        - Я выясню, кто это. Демоны знают, что творится, все приходится проверять самому!
        - Власть - тяжелая ноша, - пропела монна Озис. - Но вы с честью ее выдерживаете, мэтр Герберт. Взять хотя бы вашу заботу о приюте для сирот. К сожалению, после сегодняшней ночи там прибавится детишек.
        За приютом для сирот при церкви приглядывала монна Гислинда, ближайшая подруга монны Озис, там воспитанников учили не только катехизису, что выгодно отличало его от многих подобных заведений.
        - Монна Гислинда как раз нашла гнома, готового научить мальчиков столярному мастерству, но это дополнительные средства.
        - Разве прихожане недостаточно жертвуют? - поинтересовался мэр.
        - Увы, для каждого его рубашка ближе к телу. Как раз в последнем письме моя кузина, свояченица министра народного просвещения, жаловалась, что власти большинства городов руководствуются лишь сиюминутной выгодой и не понимают перспектив. Образованному человеку незачем грабить в подворотне. Я была бы рада привести ей примеры мудрого и дальновидного руководства.
        Мэр в который раз поправил слишком тесный воротничок.
        - Бюджет…
        - Как хорошо, что вы понимаете: образованный и работающий человек платит налоги, пополняя городской бюджет. Значит, наш долг помогать сиротам получить профессию, чтобы они стали полноценными гражданами, - не унималась монна Озис.
        - Я думаю, компенсировать городу расходы должен не только тот, кто непосредственно стал причиной трагедии, но и те, кто его покрывали, - заметил Ланс.
        Едва ли это сам мэр - слишком мелкая сошка Хельмут, владелец дома. Скорее всего, он водил дружбу с кем-то из городских чиновников.
        - Наверное… Но лорд-канцлер должен узнать, что город делает все возможное!
        - Несомненно. И я заверю его, что город очень помог больнице, возместив расходы на зелья и половину сверхурочных коллегам. Вторую половину я выплачу им сам. - Ланс выложил на стол смету, которую он набросал утром, пересчитав оставшиеся зелья. Шовный материал и артефакты он создаст сам, но зелья придется заказывать. И ингредиенты для них не с неба падают.
        Мэр переменился в лице, и Ланс едва удержался, чтобы не предложить ему средство от изжоги. Но незачем внедряться в вотчину мэтра Гельтера.
        - Но… Это немыслимо! Неужели такие расходы оправданны?
        - Если пожелаете, я пришлю вам копию финансового отчета за последние полгода, - улыбнулся Ланс, откинулся в кресле поудобнее и приготовился торговаться.
        *** 30 ***
        Я распахнула окно и села на подоконник. С улицы тянуло вечерней прохладой - живительной и бодрящей после душного летнего дня. Взгляду представился самый лучший вид: под окном комнаты на первом этаже доходного дома, куда я переехала из мансарды неделю назад, получив жалованье, хозяйка, госпожа Тоби, разбила палисадник. Я вдыхала аромат цветущей вербены и наслаждалась отдыхом.
        Сегодня в больнице выдался на удивление спокойный день. В палатах еще оставались пациенты, пострадавшие при обрушении дома, но они уверенно шли на поправку, а новых не поступало. Будто злой рок, натешившись страданиями и вдоволь напившись крови, на время затаился.
        Та памятная ночь стала настоящим испытанием для меня, но я выстояла и стала сильнее. Госпожа Тоби причитала и всхлипывала, увидев мою испачканную кровью одежду, но я ни о чем не жалела. Ни о кошмарах, что преследовали меня несколько дней подряд, ни о подгибающихся от усталости ногах, ни о смертельном ужасе, который я пережила, удерживая рухнувший потолок.
        Если и стоило о чем-то печалиться, так лишь о том, что мэтр Ланселот Даттон из строгого руководителя практики ненадолго превратился в Ланса. Чрезвычайные обстоятельства стирают границы между людьми, вот и толстая стена между нами - аристократом и простушкой, стажером и руководителем - истаяла до прозрачности.
        Я закрыла глаза, в который раз вспоминая, как мэтр Ланселот укрыл мои плечи своим сюртуком. Это не было объятиями и… все-таки было ими. Мне чудилась нежность в серых глазах. Глупая, глупая Грейс, ты совсем запуталась.
        На службе я ни словом, ни взглядом не выдавала своего смятения. Собранная и внимательная помощница. Мэтр Ланселот хвалил мою расторопность и навыки. Знал бы он, какой пожар бушует в сердце!
        - Так, хватит себя жалеть! - вслух сказала я. - Мне очень повезло! Работа на все лето, бесценный опыт!
        «А чувства… С чувствами я как-нибудь справлюсь!» - добавила я мысленно.
        Я спрыгнула с подоконника на пол, распахнула шкаф. Высокий трехстворчатый шкаф явно был рассчитан на большее количество вещей. Мои скудные пожитки вольготно разместились на одной полке. На вешалке сиротливо болталось парадно-выходное голубое платье. Оно-то мне и нужно!
        - Не зря я тебя везла!
        Признаюсь, я подумывала о том, чтобы махнуть рукой на неуместный для больницы игривый фасон платья и носить его на смену дорожному. Хотя я отстирала его от крови и заштопала прореху так, что и внимательный взгляд не сразу заметил бы заплатку, от каждодневной носки оно рисковало превратиться в лохмотья прежде, чем закончится лето. На новое пока еще денег накопишь! К тому же в разгар лета носить ситец куда приятнее, чем плотный хлопок. Но, как выяснилось, мой неуместный для целителя наряд еще сослужит мне добрую службу.
        Завтра я отправлюсь в нем на бал!
        - На бал, - проговорила я вслух, прокатывая на языке непривычное слово.
        Я чувствовала себя при этом бедной чумазой сироткой из волшебной сказки. Той, правда, на бал помогла попасть фея-крестная, а мне… монна Озис.
        Едва ли можно считать даму-благотворительницу доброй феей, но после той страшной ночи мое мнение о ней изменилось к лучшему. Да и бал не совсем настоящий - благотворительный. Ну и что с того?
        Знал бы мой дорогой отец, что его разумная дочь трепещет, как дебютантка перед первым выходом в свет, не поверил бы. Он всегда считал, что благотворительные балы организуют скучающие светские дамочки, вместе с добродетелью выставляя напоказ новые наряды. На таких мероприятиях можно завести выгодные знакомства, представить подросших дочерей и присмотреть для них богатых холостяков.
        Пусть так, но нельзя забывать и о пользе для больницы. Деньги, одежда, коробки с вещами для новорожденных - все благодаря монне Озис и ее благотворительному обществу.
        - Грейс, моя милая, без вас бал не обойдется! - уговаривала меня вдова бывшего мэра, когда я начала было отнекиваться. - Все должны увидеть нашу юную звездочку-целительницу! Деньги потекут ручьем! Согласны со мной, мэтр Даттон?
        Мэтр Ланселот посмотрел на меня, и его уставший взгляд потеплел.
        - Я был бы рад, если бы монна Амари сопровождала меня на балу, но последнее слово за ней - как она решит, так и будет.
        Бал завтра. Мэтр Ланселот предоставил мне выходной до вечера.
        - Отдохните, сходите в парикмахерскую… - Он сам смутился сказанного. - Женщинам нужно больше времени…
        Я закусила губу, сдерживая улыбку. Распоряжения мэтра Ланселота, касающиеся пациентов, всегда были четкими, поэтому, наверное, так непривычно было видеть его неловкость. Он, вероятно, вспомнил, как готовятся к выходу в свет женщины его круга. День расписан по минутам, вокруг вьются многочисленные служанки: уложить волосы, подготовить платье.
        Интересно, он наблюдал за тем, как собирается на бал его невеста? От этой догадки сделалось грустно. Монна Озис может сколько угодно звать меня юной звездочкой, но ни она, ни ее подруги и мысли не допускают, что я им ровня…
        - Мне не нужно столько времени, я соберусь за час.
        - И все же, Грейс, это ваш законный выходной, - мягко сказал мэтр Ланселот. - Я бываю забывчив, и Марта, боюсь, не просто так за глаза зовет меня ненормальным трупоголиком.
        Я рассмеялась. Добрая Марта действительно путала два слова и совершенно искренне называла руководителя больницы «трупоголиком» вместо «трудоголика». Мэтр Ланселот тоже широко улыбнулся.
        - Но это не значит, что от моего трудоголизма должны страдать вы, - закончил он.
        Завтра он зайдет за мной, и мы вместе отправимся на бал, который в этом месяце организует монна Гислинда.
        - Каждый приглашенный заплатит за вход, и все деньги до последней медной монеты поступят в фонд страждущим. Нас ждет аукцион и ярмарка. Девочки станут продавать бумажные цветы - цена зависит только от желания благотворителей, а они, глядя на маленьких ангелов, обычно не скупятся, - расписывала монна Озис предстоящий бал. - Хозяйка дома обещала фонтан с лимонадом, устроенный прямо в саду. Он отлично освежит гостей, ведь обещают жаркую погоду. Да, совсем забыла, вы тоже что-нибудь можете выставить на аукцион.
        - Но что же? - опешила я. - У меня ничего нет, книги - и те библиотечные.
        - Услугу целителя?
        - Хорошо, почему нет, - помедлив, согласилась я.
        Вреда от этого никому не будет.
        - Конечно, и наш уважаемый мэтр Даттон не откажется выставить лот? Вся выручка пойдет в фонд больницы, само собой. Соглашайтесь!
        Мэтр Ланселот удивленно приподнял брови. Было заметно, что затеи дам-благотворительниц ему поперек горла, но как откажешь?
        - Конечно, - бросил он.
        Тем вечером я укладывалась спать в счастливом предвкушении завтрашнего дня. Я и предположить не могла, что на благотворительном балу все пойдет наперекосяк…
        *** 31 ***
        Я собралась намного раньше назначенного часа и, чтобы потянуть время, листала медицинский справочник. Искала упоминания о проклятии некроманта. Ничего нового не нашла, но так увлеклась описаниями редких болезней, что стук в дверь заставил меня подскочить на кровати.
        Прежде чем открыть, я скользнула взглядом по своему отражению в зеркале, откинула за спину распущенные волосы. Я уже и забыла, когда выходила из дома, не закрутив локоны в тугой пучок.
        Я распахнула дверь, и мэтр Ланселот замер с поднятой рукой: он снова приготовился стучать, и я застала его врасплох. Он смотрел на меня так, будто увидел впервые.
        - Грейс… - хрипло проговорил он, откашлялся, поклонился. - Вы прекрасно выглядите, монна Амари.
        Он и сам выглядел великолепно. Сколько раз он блистал на балах в столице? Я вдруг почувствовала себя страшно неуклюжей рядом с этим блистательным аристократом, а ведь мэтр Ланселот не пытался пустить пыль в глаза, просто оставался собой. Приталенный фрак и жилет из дорогущей ткани, где в шелк была пущена настоящая серебряная нить, сидели на нем как вторая кожа. На пальцах посверкивали перстни.
        Мэтр Даттон предложил мне руку, а я в который раз подумала о превратностях судьбы. Могла ли я когда-нибудь даже мечтать о том, что настоящий граф поведет меня на бал?
        У подъезда ожидал мобиль, посверкивающий лаком и хромом.
        - Я не мог везти вас на бал в нашей больничной колымаге, - улыбнулся мэтр Ланселот в ответ на мой изумленный взгляд. - Нанял на вечер.
        Он распахнул дверцу и помог мне устроиться на переднем сиденье, сам сел за руль. От смущения не зная, куда девать руки, я, будто школьница, аккуратно сложила их на коленях и уставилась в окно.
        Обшарпанные дома постепенно сменялись симпатичными чистенькими особняками, узкие улочки расступались. Мы въехали в район, где здания больше не лепились друг к другу, будто ласточкины гнезда на берегу реки, - каждое окружала лужайка или небольшой сад.
        Мы подъехали к двухэтажному особняку. Издалека доносились звуки музыки, в тенистом саду были расставлены столы, между которыми прохаживались нарядно одетые гости.
        - Особняк монны Гислинды, - объявил мэтр Ланселот. - Монна Амари, прошу, не волнуйтесь так. На вас лица нет.
        Неужели волнение так заметно? Удивительно устроены люди: я без страха влезла в окно разрушенного дома, когда мальчишке-оборотню грозила опасность, а теперь была сама не своя от переживаний.
        - В саду обычно проводят ярмарки, детские увеселения; официальная часть пройдет в доме, где организуют ужин и танцы. Мы поздороваемся с гостями, но вовсе не обязаны развлекать их разговорами.
        От объяснений сделалось спокойнее. И в самом деле - не съедят ведь меня здесь!
        Деятельная монна Озис приняла на себя обязанности распорядительницы. Она тут же взяла меня под опеку.
        - Мэтр Даттон, предоставьте Грейс моим заботам, я сама ей все покажу.
        Очень жаль было отпускать локоть мэтра Ланселота, но я не маленькая девочка, чтобы цепляться за него весь вечер. Наверняка мэтр Даттон захочет переброситься парой слов с давними знакомыми.
        Монна Озис обняла меня за талию, как подругу, и увлекла за собой. Мы прошлись вдоль ярмарочных рядов. Громко сказано, конечно, - ярмарочные ряды! Всего-то четыре стола, на которых дамы благотворительного общества выставили на продажу изготовленные собственными руками детские вещи, вышивки и кружевные салфетки.
        Ко мне подскочила девчушка с розой в волосах, протянула бумажный цветок.
        - Медная монетка - или сколько пожелает уважаемая дама.
        - Нет, милая, нет, ты ошиблась, наша гостья не дама. Простите, Грейс. Я к тому, что вы вовсе не обязаны покупать цветок.
        Уверена, монна Озис не хотела меня обидеть, но ее слова неприятно кольнули меня.
        - И все-таки я хочу купить цветок.
        Я протянула девочке две медные монеты.
        Монна Озис без остановки представляла меня гостям. Кого-то я видела прежде, кого-то впервые. Гостей было так много, что я отчаялась запомнить хотя бы несколько имен, даже голова закружилась. Вдова бывшего мэра решила, что мне сделалось дурно от жары, и повела к фонтану с прохладным лимонадом, где под навесом собрались дамы-благотворительницы.
        - Разрешите представить вам нашу юную звездочку-целительницу, - провозгласила монна Озис. - Незаменимую помощницу мэтра Ланселота.
        Среди женщин я заметила Амели, племянницу монны Озис. Та беззастенчиво изучала меня, как изучают, должно быть, забавных зверьков.
        - Надеюсь, вам понравится бал, милая Грейс, - пропела она. - Это такая удача для вас - побывать в высшем обществе. Смотрите и запоминайте, вряд ли когда еще представится такая возможность.
        Все заулыбались, обменявшись многозначительными взглядами, а через мгновение и вовсе забыли про меня, продолжив начатый разговор: он касался мэра и какого-то сюрприза, который он для всех приготовил.
        Монна Озис разглядела у ворот важного гостя и убежала со словами:
        - Веселитесь, Грейс.
        Оставила меня наедине с дамами, которым до меня не было ровным счетом никакого дела. Я взяла стакан с лимонадом и отодвинулась на несколько шагов, пила маленькими глоточками, потому что не представляла, что буду делать после того, как напиток закончится.
        Дамы вдруг перестали шептаться и уставились куда-то за мою спину. Оглянулась и я, и на душе сразу сделалось легко и спокойно.
        - Вы позволите составить вам компанию, монна Амари? - Мэтр Ланселот тепло улыбнулся.
        - Монна! - фыркнула Амели, даже не стараясь говорить тихо.
        Но мэтр Даттон и ухом не повел и смотрел только на меня. Я прекрасно понимала, что руководитель больницы не так уж нуждается в моем обществе, он просто увидел, что я растерянно застыла со стаканом лимонада в руках, и пришел меня спасать. Я оперлась о твердую ладонь, и смущение тут же улетучилось. Пусть судачат за спиной сколько хотят о бедной девочке, которой посчастливилось одним глазком посмотреть на великосветскую жизнь. Им не удастся испортить мне настроение!
        Когда солнце начало клониться к закату, гости стали постепенно перемещаться в зал особняка, где у стены были накрыты столы с закусками. В центре расположилась небольшая трибуна для аукциона, увитая цветами и листьями.
        Я не успела и глазом моргнуть, как разыграли лот от «юной целительницы». Дама, выкупившая его, отозвала меня в сторону и долго объясняла, чего именно она от меня хочет: убрать морщины на лбу, подтянуть овал лица.
        - И вот, посмотрите, какая некрасивая складка у губ… Вы сможете исправить?
        Я не знала, плакать мне или смеяться. Местные дамы именно так представляют себе работу целителя?
        - Прошу прощения, это косметическая медицина, а я…
        - Дорогуша, я выложила за услугу пять серебряных монет, так что будьте добры, найдите возможность ее оказать! - оборвала она меня.
        - Хорошо, завтра вечером я буду у вас, чтобы провести процедуру, - сухо ответила я.
        Проще согласиться, чем объяснять даме, что я вовсе не это понимала под «услугой целителя». Придется освежить в памяти азы косметической медицины. В конце концов, это не сложнее, чем сращивать кости.
        - Следующий лот! - возвестила монна Озис. - Танец!
        Девушки и молодые женщины радостно встрепенулись, мужчины подобрались. Мэтр Ланселот нашел меня взглядом и слегка наклонил голову. Мое сердце затрепетало. Что означал этот поклон? Он собирается купить танец со мной?
        - Мужчина, который хочет провести тур вальса, открывающего сегодняшний бал, с дамой по своему выбору, должен заплатить за это! Начальная ставка - серебряная монета.
        - Предлагаю внести небольшие изменения в правила! - раздался звонкий женский голос.
        Он, будто звон колокольчика, привлек внимание гостей. Я обернулась и увидела молодую темноволосую женщину. Несмотря на нежное лицо, в гостье с самого первого момента ощущался характер. Она была не столько красива, сколько уверена в себе. Хотя хороша собой, этого не отнять. Незнакомка вошла в зал в сопровождении мэра, но уже обогнала его на несколько шагов.
        - Какие изменения? - удивилась монна Озис, близоруко сощурившись на гостью: она, видно, никак не могла взять в толк, кто эта дама.
        - Я тоже буду участвовать в аукционе. Моя ставка - пятьдесят монет золотом.
        Все ахнули. Неслыханная сумма! Но даже она не настолько шокировала гостей, как следующая фраза из уст незнакомки:
        - Пятьдесят монет золотом за танец с мэтром Ланселотом Даттоном.
        Я, как и многие, уставилась на мэтра Ланселота. Он же глядел на гостью так, будто увидел привидение. Он сделался белее бумаги, в лице ни кровинки. Я испугалась, не понимая, что происходит, и тоже, кажется, побледнела.
        - Какой скандал, - прошептали за моей спиной.
        Молодой голос подхихикнул:
        - Выкупили нашего красавчика, будто какую-то девицу!
        *** 32 ***
        Сердце колотилось как бешеное, в ушах шумело, и весь мир, казалось, сузился до одного лица.
        - Разрешите вам представить, дамы и господа. Наша столичная гостья, баронесса Карина Райт, - пробился в сознание голос мэра.
        Карина. Пять лет назад она была хороша. Сейчас - ослепительна. На смену очарованию юности пришла уверенная в себе красота расцветшей женственности.
        Ланс растянул непослушные губы в улыбке.
        - Монна Райт, не чаял увидеть вас здесь.
        - А я, напротив, предвкушала встречу.
        Лицо изменилось, а голос - нет. Все тот же серебристый колокольчик, что прозвенел тогда, в полумраке беседки, пригвоздив его к месту.
        «Не зря говорят, на детях великих людей природа отдыхает. Его отец сумел вернуть величие древнему роду, но сам Ланс - лишь сын лорда-канцлера».
        Сейчас на ее губах светская улыбка, но карие глаза пышут ненавистью. Ненавистью, которая заставила нарушить все приличия. Поставить на танец, словно это она - мужчина, а он - девица с заполненной бальной книжечкой.
        «Бедняга Ланс! - Смешок человека, которого он считал лучшим другом. - А он так в тебя влюблен!»
        - Но я сам участвую в аукционе. - Ланс тоже умел изображать безмятежность. И практики у него, пожалуй, было побольше. - Моя ставка…
        На самом деле он не намеревался ввязываться в подобные торги. Здесь была только одна девушка, которую он пригласил бы с удовольствием, а не потому, что, явившись на бал, кавалер обязан танцевать, чтобы дамы не скучали. Что до денег - без того от половины до трех четвертей расходов больницы Ланс оплачивал из собственных доходов. Но сейчас не вмешаться было нельзя. Что ж, придется считать это взносом в счет будущих периодов.
        - …шестьдесят золотых…
        Кого же пригласить? Ланс обвел взглядом зал. Ошарашенное лицо Грейс. Ее ни в коем случае нельзя впутывать! Изумление, азарт, предвкушение скандала на лицах прочих девиц. Кого он выберет за столь баснословную сумму? Нет, приглашать девушек нельзя: наблюдать за скандалом и оказаться в центре скандала - разные вещи, а Ланс не хотел бы невольно погубить чью-то репутацию. Пусть даже куколки Амели, испортившей настроение его помощнице.
        Или, может, смолчать? Карина считает себя пострадавшей стороной - так пусть потешится? В конце концов, сам он куда больше приобрел, чем потерял тогда, хотя свет наверняка считает иначе.
        …Скандализированные лица дам-благотворительниц. Вот оно! Дама, несгибаемая, как адмиральский линкор.
        - …за право повести вальс с монной Озис.
        Кто-то охнул, шепотки пробежали по залу и затихли. Веер в руке монны Озис на миг замер, уголки губ приподнялись.
        - Вы высоко меня цените, мэтр.
        - Кто, как не вы, заслужил право оказаться в центре сегодняшнего бала? Все мы знаем, сколь много вы делаете для города.
        - Семьдесят пять золотых, - не унималась Карина. - Вальс с мэтром Даттоном.
        Она никогда не умела проигрывать. Фамилия осталась прежней. Значит, замуж так и не вышла. Кто выплатил долги ее отца? Алан? Если бы он мог это сделать, не отдал бы ее…
        - Сто. Монна Озис.
        «И я буду ему верной женой. После свадьбы».
        «Но пока - ты моя».
        Шорох. Тихий стон. Ланс думал, ее холодность - лишь естественная для девушки стыдливость. А она просто любила другого.
        Карина досадливо свернула веер.
        - Ваша взяла.
        Короткий поклон. Несколько шагов через притихший зал.
        - Монна Озис, окажите мне честь.
        Он бы хотел, чтобы его ладонь сейчас лежала на тонкой талии Грейс. Держать в руке девичью ручку, затянутую в перчатку. Хотя надо отдать партнерше должное - танцевала она великолепно. Что Ланс не преминул ей сообщить.
        - Вы мне льстите, мэтр.
        - Отнюдь. - Он улыбнулся. - Родись я лет на двадцать раньше, посоперничал бы с мэтром Озисом.
        Лет на тридцать, не меньше. Но монна Озис рассмеялась, хлопнув его по плечу свернутым веером, который держала в левой руке.
        - Льстец.
        Еще одна улыбка, означающая, что оба понимают правила игры.
        Наверное, он мог бы поступить по-другому тогда. Отложить свадьбу под благовидным предлогом, а потом, когда пройдет достаточно времени, объявить, что они расстаются «по обоюдному согласию». Не бить морду Алану. Наверное, мог бы… сейчас. Тогда по-другому Ланс не смог, и скандал вышел грандиозный. Даже вон до Свиного Копытца докатился.
        - Кто эта дама, монна Райт? - полюбопытствовала монна Озис через несколько тактов.
        - Мы учились на одном курсе. Одна из самых одаренных, подающих надежды целительниц. Карине предлагали остаться на кафедре хирургии, но она отказалась.
        Сказала, что женщине трудно сделать научную карьеру в окружении мужчин. Нужно быть на голову выше, чтобы ее воспринимали хотя бы равной. Привела ли Карина истинную причину заставившую ее отказаться от места на кафедре? Можно ли было верить хоть одному ее слову? Впрочем, надо отдать ей должное - она никогда не говорила о любви. Но Ланс оказался рад обмануться, приписывая это все той же девичьей скромности.
        - А потом я уехал из столицы и потерял ее из виду.
        - Что ж, я спрошу у мэра. В конце концов, это его гостья.
        - Конечно.
        - А разве вам самому не любопытно, как она жила эти годы и почему появилась здесь? - лукаво прищурилась благотворительница.
        - Нисколько. - Ланс не покривил душой. За все это время он ни разу не поинтересовался, как поживает Карина и как устроился Алан. Просто ничего не хотел знать о них. Да и вообще ничего не хотел знать о столице. Родители - исключение.
        - А я воспользуюсь тем, что мой возраст и пол позволяют мне невозбранно проявлять любопытство.
        - Пол, - возможно, но не возраст, - галантно улыбнулся Ланс. - Позволю и я себе проявить любопытство. Вы не запланировали больше никаких сюрпризов на сегодня?
        - Что же это за сюрприз, о котором предупреждают заранее? Но не волнуйтесь, мэтр Ланселот. Я планировала лишь один аукцион, и, признаться, его результаты превзошли все мои ожидания. - Она в который раз тонко улыбнулась. - Хотя вам он дорого обошелся.
        Да уж, дорого во всех смыслах.
        - Вовсе не дорого, учитывая приз.
        Музыка закончилась. Ланс вернул монну Озис к группе дам-благотворительниц. Как бы ни хотелось укрыться за ее юбкой, это будет недостойно, даже если забыть, что этикет не позволяет танцевать два танца подряд с одной дамой. И не больше трех танцев за вечер с одной партнершей.
        В начале вечера Ланс думал, что дамой, с которой проведет три танца, станет Грейс - в конце концов, это он пригласил девушку в общество, где она почти никого не знает. Значит, его задача - позаботиться том, чтобы она не скучала, как и подобает галантному кавалеру. Обычная вежливость, не более. Но сейчас - не привлечет ли он ненужного внимания к своей практикантке?
        Он огляделся. Карина о чем-то оживленно беседовала с мэром, рядом уже вились молодые люди, заинтересовавшиеся новым лицом. Шушукалась в стороне стайка девушек. Грейс стояла одна, выискивая его взглядом. Ланс направился к ней.
        *** 33 ***
        - Не откажите мне в удовольствии танцевать с вами.
        Мэтр Ланселот слегка поклонился, подал мне правую руку и даже сумел улыбнуться. Я ответила кивком, боялась, что голос меня подведет и выдаст волнение. Прозвучали первые такты вальса, и мэтр Даттон увлек меня за собой.
        Мы кружились под нежную мелодию среди других танцующих пар. Цветные мазки платьев, газовых косынок, вееров сменялись словно в калейдоскопе. Можно отдаться музыке и хотя бы несколько мгновений не думать, не думать…
        Но не думать не получалось.
        Улыбка мэтра Ланселота больше походила на судорогу. Пальцы, осторожно сжимающие мою ладонь, казались безжизненными.
        За время практики, да и раньше, работая сиделкой в больнице, я повидала многих пациентов. Очень часто мужчины разных рас, сильные внешне, совсем расклеивались, рыдали как дети, умоляли спасти их. Куда реже я встречала иных мужчин. Они хранили достоинство, даже переживая сильную боль.
        На теле мэтра Ланселота не было видимых ран, он не истекал кровью, и все же по тому, как он стискивает челюсти, как щурится, как дышит, я понимала, что его душа разрывается от боли. А он вынужден улыбаться, вести беседы. Какая страшная пытка!
        - Монна Райт ваша старая знакомая?
        Можно было не спрашивать - я и так знала ответ. Знала, только не хотела верить.
        - Мы учились на одном курсе. Карина - одаренная целительница.
        Наверное, то же он сказал и монне Озис. Бывшая однокурсница, знакомая, не более того. Да-да, именно поэтому монна Райт, заявившись на бал, первым делом решила унизить старого друга!
        Я отыскала монну Райт взглядом. Это было несложно: она, высокая, стройная, ослепительная, выделялась среди местных дам, будто драгоценный камень среди тусклых стекляшек. Я и сама почувствовала себя маленькой и незначительной под ее внимательным взглядом. Ведь монна Райт, несмотря на то что вела беседу, раздавала направо и налево улыбки, не спускала с нас глаз.
        С нас? Нет, она не спускала глаз с мэтра Ланселота.
        Он же, казалось, и не смотрел в ее сторону, но в танце уводил меня все дальше и дальше, в противоположный конец зала.
        «А она красивая, твоя бывшая невеста… - мысленно сказала я мэтру Ланселоту. - Умная, гордая, уверенная в себе. Я понимаю, почему ты ее любил. Тебе казалось, что ты забыл ее, выкинул из памяти. Банальная история - так ты сказал? Но стоило Карине Райт появиться спустя пять лет, как вот ты уже ранен навылет…»
        В груди жгло и саднило. Я с удивлением поняла, что испытываю жгучую ревность, перемешанную с обидой за мэтра Ланселота.
        Да как она могла! Эта зазнайка, эта высокомерная особа, так мучить его! Приехала! Да кто ее звал!
        Музыка стихла. Вальс закончился так быстро, а мы с мэтром Ланселотом едва обменялись парой пустых фраз. Как же мне хотелось задержать его ладонь в своей, согреть своим теплом, как он недавно согревал мою. Но нельзя, нельзя… Пойдут разговоры, мы и так под прицелом десятка глаз.
        - Монна Амари, оставьте для меня пятый танец, - попросил мэтр Даттон. - Полагаю, на последний, прощальный, вальс сегодняшнего вечера я тоже могу рассчитывать.
        «Вы можете рассчитывать на все танцы!» - хотелось бы сказать мне.
        Увы, даже я, неискушенная в бальном этикете, знала, что мужчине неприлично танцевать с одной и той же дамой больше трех танцев за вечер. На запястьях девушек я видела крошечные, не больше ладони, книжечки, куда они вписывали кавалеров, чтобы не забыть, кому пообещали танец. У меня такой книжечки не было, да я и не стремилась танцевать с кем-то другим.
        - Уверен, вам не дадут заскучать.
        Мэтр Ланселот посмотрел на меня с непонятной грустью, будто совершенно не хотел уходить. Померещилось. Я просто выдаю желаемое за действительное, вот и все.
        Он поклонился и оставил меня одну. На первых нотах мелодии пригласил незнакомую женщину. В мою сторону направился молодой мужчина, но я постыдно сбежала. Вцепилась в бокал с лимонадом, как в спасательную соломинку: мне была необходима короткая передышка. В голове и так царил полный сумбур, устроенный появлением монны Райт.
        Надолго уединиться не удалось. К столу с напитками подошли Амели и ее рыженькая подруга, они направились прямиком ко мне.
        - Грейс, о Грейс! Тебе что-нибудь известно о нашей столичной гостье? - спросила Амели с горящими глазами.
        Насколько же ее разбирало любопытство, если она снизошла до меня!
        - Все только о ней и говорят! - поддакнула рыженькая, оглянулась и, понизив голос, добавила: - Правда ли, что эта его бывшая невеста? Такая красавица! Неужели она могла изменить такому жениху, ведь это он разорвал помолвку! Или это ему захотелось свободы? Он все же мужчина… Некоторые дамы предположили, что монна Райт специально приехала в Свиное Копытце, чтобы попытаться его вернуть!
        - Да брось! - нахмурилась Амели. - Спустя столько лет?
        - Но ведь она до сих пор не замужем: брачного браслета на руке нет!
        Пожар в груди, утихший было, разгорелся с новой силой. Я махом осушила бокал, словно лимонад мог затушить бушующее в сердце пламя.
        Приехала, чтобы вернуть? Это не так уж невероятно… Он свободен, она тоже.
        - Милая Грейс, если вы будете стоять с таким мрачным лицом, то ни один кавалер не пригласит вас на танец, - выговорила мне Амели.
        У нее, похоже, тоже испортилось настроение.
        - И не надо…
        - Так не принято! - воскликнула она. - Это дурной тон! Всему вас учи!
        - Благодарю за науку! - процедила я.
        Вероятно, оставлять собеседниц, не попрощавшись, тоже невоспитанно, но я больше ни мгновения не могла находиться рядом.
        Что ж, если на балах следует веселиться, я постараюсь ради мэтра Ланселота. Не хочу, чтобы ему потом пеняли, что он притащил на вечер неотесанную деревенщину.
        Вопреки предостережениям Амели, недостатка в кавалерах не было.
        «Ладно, мэтр Ланселот, смотрите, я радуюсь!» - решительно подумала я, отправляясь на тур вальса с симпатичным парнем.
        Партнер прожужжал мне все уши рассказами о поездке в столицу: в каких домах его принимали, чем угощали. Я старательно растягивала губы в улыбке и ждала обещанного мэтру Даттону танца.
        Мэтр Ланселот не заставил себя долго ждать. Он сумел овладеть собой, даже пытался шутить, рассказав историю из студенческой юности, но глаза его выдавали: в них было столько горечи! Видно, ему совсем невмоготу находиться с монной Райт в одном зале. А так как все приличия давно были соблюдены, я решила, что никто не обидится, если мы уйдем с бала раньше срока.
        - Мэтр Ланселот, спасибо за чудесный вечер, но я немного устала от впечатлений. Вы не могли бы проводить меня домой?
        - Конечно, монна Амари, - согласился он - как мне показалось, с облегчением.
        Бал прошел совсем не так, как я ожидала. Мы ехали в мобиле, а я все вспоминала надменный взгляд блистательной Карины, будто она до сих пор могла видеть меня. На душе скребли кошки. Зачем она приехала?
        *** 34 ***
        - Хорошего вечера, мэтр Ланселот!
        Прошелестели юбки, хлопнула дверца мобиля. Грейс устремилась по дорожке к дому, не оглядываясь. Пользуясь тем, что она не видит, Ланс потер лицо - от приклеенной улыбки ныли скулы. Глянул вслед девушке - догнать бы и напроситься в гости, тоска накатывала, стоило остаться наедине с собственными мыслями. Может, вернуться на бал? Улыбаться, болтать ни о чем, пить вино… чувствовать на себе неотрывный взгляд бывшей невесты.
        Нет уж. Домой.
        На улице давно стемнело. Он оставил мобиль у дома. Охранные чары не позволят его угнать или как-то еще повредить, а рано утром, едва рассветет, хозяин снимет их артефактом-монеткой, которую дал ему Ланс, расплачиваясь за мобиль, и заберет свое имущество.
        Ланс сбросил перчатки и сюртук в руки лакею. Распустил душивший галстук.
        - Ванну и вина в кабинет.
        Если слуга и удивился - раньше за его хозяином не водилось привычки надираться в одиночестве, - виду не подал.
        - Будет сделано, мэтр Ланселот.
        Вопреки ожиданиям, теплая вода не успокоила и не расслабила. Не выдержав и четверти часа, Ланс вылетел из ванной. Кое-как одевшись, заметался по квартире. Не зря он не хотел оставаться один. Взгляды, шепотки, смех - все то, что он старательно не замечал сегодняшним вечером, словно обрушилось разом. Сами собой сжимались кулаки. Мышцы словно превратились в стальные пружины, как в механической игрушке. Как и эта игрушка, он не мог не двигаться.
        Ланс зачем-то прошел в спальню, уже приготовленную ко сну, откинул одеяло, снова вернул на место. Вытащил из шкатулки с украшениями - перстнями, часовыми брелоками, булавками для галстука - брачный браслет, что он подарил невесте во время помолвки. Карина вернула подарок в тот день с посыльным; Ланс получил его, одеваясь перед дуэлью.
        Зачем он вообще привез его с собой? Зачем хранил до сих пор? Он покрутил золотой обруч со строгим эмалевым узором, потянулся примерить на запястье - и запустил не глядя. Выругался, заглушая звон где-то в глубине ванной. Снова заметался, почти бегом пролетел в кабинет, где уже стоял кувшин с вином. Налил себе бокал, долго разглядывал золотистые блики в глубине янтарной жидкости.
        Вливать в себя бокал за бокалом, не чувствуя вкуса, надеяться, что хмель успокоит хоровод мыслей. Упиваться собственным унижением - тем, прошлым, и сегодняшним. Добраться до кровати, не чувствуя собственного тела, пока все вокруг кружится в такт мыслям, по-прежнему не желающим утихать. Проснуться с жуткой головной болью и тошнотой. Предстать перед людьми помятым, воняющим перегаром. Перед Грейс.
        Его передернуло. Ланс осторожно поставил на стол бокал - так осторожно, словно стоит чуть расслабиться, и бокал, а следом и кувшин полетят в стену. Как был, в домашнем, лишь сменив мягкие туфли на уличные ботинки, вышел из дома.
        Ночная прохлада обволокла тело, и наконец получилось вдохнуть полной грудью - впервые за вечер. Но пружины, зудящие внутри, не давали покоя, подгоняли, и он сам не заметил, как сперва перешел на быстрый шаг, а потом побежал. В темноте улиц, разгоняемой лишь светом из окон да редкими в этих кварталах фонарями, он несся, чудом не оступаясь, хватая ртом воздух, радуясь тому, как он обжигает грудь изнутри, и тому, что мышцы ноют от нагрузки, а не от непонятного напряжения.
        Из подворотни вылетела шавка, помчалась следом, гавкая, за ней еще одна. Лай, отражаясь от стен, многократно усилился эхом. Ланс, не оборачиваясь, швырнул за спину молнию - не чтобы убить, просто уличным псам не нравился звук электрических разрядов. Гавканье стихло, но ночную тишину прорезал звук, которого Ланс вовсе не ожидал услышать.
        Трель полицейского свистка разлилась по улице, и, словно проснувшись, начали загораться окна, захлопали ставни, а за спиной прозвучал молодой голос:
        - Стой или бью на поражение! - Подтверждая эти слова, мрак развеялся, стены домов окрасились алым.
        Остановиться получилось не сразу - ноги еще гнали вперед.
        - Стой, тебе говорят! - Позади затрещало пламя.
        Ланс обернулся. Полицейский, совсем молодой, поди и бреется еще не каждый день. Но огненный шар у него между ладонями вовсе не казался игрушечным.
        Ланс оперся руками о колени, пытаясь отдышаться. Странное дело, полуодетый, мокрый как мышь, с горящим лицом, он вовсе не чувствовал неловкости. Словно с потом и воздухом вылетела вся дрянь, что разъедала сознание изнутри.
        - Вы нарушаете общественный порядок, господин. - Полицейский вовсе не торопился гасить огонь.
        - Я больше не буду, - выдохнул Ланс и расхохотался, поняв, как это звучит.
        - Я вынужден сопроводить вас в участок.
        - Сопровождайте, - выдавил он сквозь смех. - Ночевать в каталажке мне еще не приходилось.
        Полицейский взял его под локоть, косясь, словно на опасного сумасшедшего. Ланс позволил вести себя по улице. Дыхание потихоньку восстанавливалось, но смех время от времени все же прорывался. Это не было истерикой. Просто ужасно смешила сама ситуация - его, графа, потомка древнего рода, ведет по улице полицейский, точно какого-то бродягу. За нарушение общественного порядка - право слово, большего бреда и представить себе нельзя! Едва ли его топот разбудил полквартала, а вот полицейский свисток…
        Но он не злился на полицейского, да и на себя тоже. Сейчас, когда ночной ветер обдавал разгоряченное тело, узкие грязные улицы в полутьме казались таинственным лабиринтом, а разум охватило не спокойствие, но умиротворение, собственное волнение, погнавшее его в ночь, казалось далеким.
        - Здесь могут низко поступить, - сказал Ланс вслух. - Унизить нас они не могут.
        Следовало бы вспомнить об этом сразу.
        - А ну-ка, дыхни, - проворчал полицейский.
        Ланс снова рассмеялся.
        В участке было тихо, только дремал за столом у двери орк в полицейской форме. Вскинулся на звук открытой двери, заморгал. Ланс впервые увидел на малоэмоциональном орочьем лице такое изумление.
        - Ты кого привел, дурень! - подскочил из-за стола полицейский.
        - Господин Кляйн? - узнал его Ланс.
        Немолодой уже орк время от времени прихрамывал в больницу - защемленный в спине нерв «простреливал» при каждом шаге, отдавая болью по ноге. Ему снимали спазм, правили спину. Рекомендовали гимнастику для укрепления мышц, стабилизирующих позвоночник, которую пациент, конечно же, забрасывал через неделю. А потом стоило посидеть на сквозняке или поднять что-нибудь тяжелое, и «прострел» возвращался.
        - Он нарушал общественный порядок, - вытянулся молодой полицейский. - И то ли пьяный, то ли зелий каких перебрал. Смеется невесть чему.
        - Мэтр Ланселот? Это правда?
        У юноши отвисла челюсть.
        - Мэтр Ланселот? Тот самый?
        - Я бежал, - пояснил Ланс. - Не знаю, считается ли это нарушением общественного порядка. Если считается - готов заплатить штраф, или что там полагается в таких случаях.
        - Бежали? Куда? Что-то случилось? - В голосе орка прорезалась тревога.
        - Нет-нет, ничего не случилось, - успокоил его Ланс. Что бы придумать, не говорить же правду? - Просто мышцам, сердцу и дыхательной системе нужно давать нагрузку, чтобы они лучше выдерживали стресс… в смысле, волнения. Сами понимаете, с моей работой волнений предостаточно.
        - Но почему ночью?
        - Днем я занят, - сказал Ланс таким тоном, словно это все объясняло.
        В самом деле, ну носится потомственный аристократ в одной рубахе и домашних штанах по улице, чего в этом такого? Днем бегать некогда.
        Господин Кляйн вздохнул.
        - Не знал бы я вас, мэтр, тоже бы, как Джейсон, подумал, что вы какое-то не то зелье выпили. Но, наверное, вы понимаете, что делаете.
        Ланс кивнул с самым серьезным видом, на который был способен. Молодой полицейский, кажется, начал сознавать, что немного перестарался в служебном рвении.
        - Прошу прощения, мэтр… я не думал…
        - Ничего страшного, господин Джейсон. Так я могу быть свободен?
        *** 35 ***
        Как ни странно, настроение с утра оказалось замечательным. Бреясь, Ланс обнаружил, что слуга подобрал заброшенный в угол браслет и пристроил у зеркала в ванной рядом с туалетными принадлежностями. Ланс покрутил его в руках, усмехнулся, задвинул за таз, чтобы не мозолил глаза.
        Здорово вчера накрыло! От неожиданности, не иначе - словно резкий порыв ветра сдул пепел, и оказалось, что угли еще дымятся. Но тот же ветер, раздув пламя, заставил их догореть окончательно. В душе не осталось ничего, кроме легкой досады - принесло же ее в город! - и любопытства. Зачем Карина приехала? Не ради него же спустя пять лет - как бы хорошо Ланс о себе ни думал, он не единственный мужчина в мире.
        - Как прошел бал? - встретил его Киран.
        Он вовсе не насмехался - просто неоткуда было узнать светские новости. Пациенты были страшно далеки от балов и столичных гостей, а Грейс еще не пришла.
        - Неплохо. Собрали больше сотни золотых.
        Сколько именно - Ланс не знал, уехав до конца вечера. Придется придумать извинение для монны Озис. Впрочем, вчера собирали средства не только для больницы, но и для приюта, принявшего сирот, так что было кому улыбаться и благодарить гостей за щедрость.
        Киран присвистнул.
        - Кажется, было интересно.
        - Очень интересно, - усмехнулся Ланс.
        Грейс появилась вовремя. Под глазами девушки залегли синеватые тени. Может, и хорошо, что она попросилась домой, не дожидаясь последнего танца. И так не выспалась, а если бы они вернулись глубоко за полночь? И все же Ланс поймал себя на том, что улыбается, вспоминая, как ее ручка лежала в его ладони. Надо будет вывезти девушку на следующий благотворительный бал, но чтобы все обошлось без неожиданностей. Он планируется в конце лета, незадолго до того, как Грейс нужно будет возвращаться в университет.
        При этой мысли внутри словно оборвалась струна. Он не хотел ее отпускать!
        - Мэтр Ланселот? - Девушка потянулась коснуться его плеча и отдернула руку.
        - А? - Ланс вынырнул из своих мыслей.
        - Кто-то явно витает в облаках, - хохотнул Киран. - Я третий раз спрашиваю: идем?
        Куда? Ах да, обход.
        - Да, конечно. - Ланс поднялся с дивана и улыбнулся Грейс. - Я подумал, что после предыдущего благотворительного бала пресветлые боги послали нам вас, монна Амари. Интересно, какой сюрприз они преподнесут нам сегодня.
        Она зарделась.
        - Боги тут ни при чем, мэтр Ланселот.
        Он распахнул дверь, жестом приглашая девушку вперед.
        - Не спорьте, я уже с ужасом думаю о том дне, когда вы нас покинете.
        Он сам не ожидал, насколько серьезно прозвучит его голос. В самом деле, Ланс успел привыкнуть, что все время рядом собранная и расторопная помощница.
        Но так лучше. Незачем лгать себе - его привязанность к девушке начинает выходить за рамки обычной симпатии людей, занятых одним делом. Иначе вчера вечером при мысли о том, как он предстанет перед ней помятым и жалким, его бы не передернуло так.
        Ошеломленный осознанием, он снова на миг выпал из реальности и обнаружил, что Грейс застыла на пороге, только когда едва не толкнул ее. Глянул поверх головы и понял, что своими словами о сюрпризе, кажется, раздразнил богов. В коридоре стояла Карина и улыбалась ему довольной улыбкой сытой кошки.
        - Монна Райт? Чем обязан?
        Странно, но сегодня ее явление вовсе его не задело. Знал, что Карина в городе, и подспудно ожидал, что она заглянет в больницу? Или пережил все вчера? Ланс покопался в душе и не нашел ничего, кроме раздражения. Что ей еще от него нужно?
        - Я привезла вам письмо от отца, мэтр Даттон. - Она протянула пухлый конверт. Почерк действительно был отцовский, и фамильный герб на печати.
        - Очень вам благодарен.
        Вот только пусть не пытается его убедить, что приехала из столицы только для того, чтобы поработать почтальоном.
        - Кроме того, я намереваюсь осмотреть вашу больницу.
        - Пожалуйста, - не стал спорить Ланс.
        Подобную просьбу он слышал не раз. Когда он только начинал, дамы-благотворительницы появлялись нередко, и Ланс, уважая их желание знать, на что именно пойдут пожертвования, не отказывал в экскурсии. До определенного предела, конечно: кто пациенты и какие у них диагнозы, не касалось никого.
        - Сейчас я позову Марту, нашу санитарку, она проводит и все вам покажет.
        - Нет, мэтр Даттон. Мне покажете вы.
        Ланс приподнял бровь.
        - В таком случае вам придется подождать. Сейчас у нас обход, потом я буду записывать назначения. И только потом, если никому не потребуется моя помощь, я смогу уделить вам время.
        Что за игру она затеяла? Или это обычное женское любопытство, помноженное на желание доказать себе, что бывший жених так ничего и не достиг? Что она была права, и природа действительно на нем отдохнула. Так себе замена блестящей карьеры. Больница в четыре палаты, а пациенты не только те, кто честно несет свою бедность, но и воры, проститутки, жертвы поножовщины, нищие…
        - …так что вам лучше воспользоваться помощью Марты. Она работает у нас с самого начала и может рассказать немало интересного.
        - И что, вас совсем некому подменить?
        Ланс удержал рвущееся с языка «Я целитель, а не развлекатель скучающих дамочек».
        - Увы. Больница существует на пожертвования, и потому мы обходимся минимумом персонала. Киран…
        Коллега поклонился.
        - …сразу после обхода отправится домой, он дежурил ночью. Грейс - практикантка и при всех ее несомненных достоинствах пока не имеет права самостоятельно делать назначения. Так мне позвать Марту?
        Карина улыбнулась.
        - В таком случае я буду сопровождать вас во время обхода.
        - Исключено. Мы в больнице, а не в цирке, и пациенты имеют право на приватность. - Ланс поколебался и все же добавил: - Пойдемте, я провожу вас в кабинет. Марта нальет вам чая. Или кофе?
        - Видимо, я недостаточно ясно выразилась, мэтр Даттон, - снова улыбнулась Карина. - Это не просьба. Это требование.
        И, пока Ланс подбирал слова, которые можно было бы произнести при Грейс, она вытащила из ридикюля сложенный лист. Протянула ему.
        - Позвольте представиться. Выездной инспектор при Медицинском приказе, баронесса Карина Райт. И я намерена присутствовать при обходе. Далее я намереваюсь осмотреть больницу и, в частности, условия хранения сильнодействующих зелий, а также ознакомиться с финансовыми отчетами за последние годы.
        Этого еще не хватало! Найти она вряд ли что-то найдет, но времени на проверку придется потратить уйму.
        - Медицинский приказ заинтересовалась частными больницами? - Ланс подпустил в голос вежливого недоумения. - Когда я подавал заявку на софинансирование, мне ответили, что Свиное Копытце слишком мал и организовывать здесь больницу за счет государства нецелесообразно.
        Признаться, тогда Ланс обрадовался отказу. Он подал эту заявку, осознав, что его собственных сбережений едва хватит, чтобы выкупить и переоборудовать здание, а на зелья, оплату персонала и прочие сопутствующие расходы придется потратить все, что приносит его имение, унаследованное от прадеда. Но он прекрасно сознавал, что Медицинский приказ - учреждение медлительное и неповоротливое, как драконы из легенд. Пока сигнал дойдет от хвоста до головы, хвост уже отгрызут. Идея обратиться к благотворительности осенила его позже.
        - Медицинский приказ контролирует оборот сильнодействующих зелий. - В голосе Карины тоже не осталось ничего, кроме ледяной вежливости. - И, кроме того, благотворители имеют право знать, куда расходуются их средства. Согласитесь, подобное финансирование - из средств частных лиц - оставляет немало возможностей для злоупотребления.
        Переводя с официального на простой - кто-то в Медицинском приказе решил проверить, не подворовывает ли Ланс деньги благотворителей. Интересно, с чего бы вдруг? Пять лет до него никому не было дела. Какие-то политические игры и через него пытаются добраться до отца?
        - Медицинский приказ не может допустить, чтобы тень от действий одного недобросовестного целителя пала на всех, - промурлыкала Карина.
        Да, похоже, зря Ланс не следил за тем, что творится в столице. Если сына лорда-канцлера объявят мошенником или вскроется, что он сбывал на черном рынке зелья вроде «Синей бездны», положение отца пошатнется. А если он еще начнет выгораживать сына, пользуясь не слишком законными методами, - вообще прекрасно. Только зря они на это рассчитывают. Честь семьи для отца - не пустой звук, и он скорее устроит показательный пример, чем попытается выгородить. А репутация холодного, расчетливого и безжалостного политика у него была и до того. Лишь семья знала его с другой стороны.
        И кто-то очень умно подобрал кандидатуру инспектора: Карина носом землю будет рыть, чтобы найти «злоупотребления», способные уничтожить Ланса.
        *** 36 ***
        Я никак не ожидала, что новый день с самого утра преподнесет неприятности в лице монны Райт, заявившейся в больницу. Я-то надеялась, что, погрузившись в рабочую суету, перестану думать о вчерашнем вечере и надменном лице столичной гостьи, - и так всю ночь не спала, ворочалась с боку на бок, - ан нет, Карина Райт легка на помине.
        Неужели рыжая подруга Амели оказалась права: столичная красавица решила вернуть бывшего жениха? Сначала мэтр Ланселот станет смотреть холодно, вот как сейчас, а потом, глядишь, в беседе всплывут общие воспоминания. Наверняка и приятных было немало. А дальше разговоры, шутки, легкое, будто случайное, касание рук… Ланс может сколько угодно верить, что все отболело, но угли еще тлеют. Их можно разжечь…
        Я старалась не смотреть в сторону монны Райт, боялась, что мой пристальный взгляд просверлит в ней дыру. Образно говоря - ведь на такое способны лишь боевые маги высшего уровня. Я ревновала. Я злилась. Была растеряна и смущена из-за того, что не справляюсь с чувствами.
        Но все оказалось еще хуже, чем я вообразила: Карина Райт явилась с проверкой. Выездной инспектор при Медицинском приказе наделен чрезвычайными полномочиями, в его власти одним росчерком пера закрыть больницу, в которую мэтр Ланселот вложил столько времени и сил. Теперь стало понятно - Карина приехала мстить. Она до сих пор не простила истории с разорванной помолвкой. Или… это хитрый план приручения Ланса. Нарыть компромата - при желании в любой документации можно отыскать слабые места, - а потом сделать благородный жест. Спасти, помочь… Очень умно.
        Посмотришь на этих двоих сейчас - и не скажешь, что враги. Мэтр Ланселот даже голоса не повысил, когда узнал, что монна Райт собирается сопровождать его на обходе. Смирился? А может… в глубине души рад, что она приехала? А столичная гостья так и вовсе мурлычет, как кошечка.
        Я потерла висок, отошла к столу, налила воды из графина. «Да что со мной? Это недостойно, гадко… Так думать о нем!»
        - Монна Амари, вам нездоровится?
        Мэтр Ланселот оказался рядом, скользнул встревоженным взглядом.
        - Вы можете пойти домой и отдохнуть.
        Он не обернулся на монну Райт, что стояла поодаль, снисходительно на меня поглядывая, но я чувствовала, что это из-за нее он пытается спровадить меня из больницы.
        «Просто мэтр Ланселот не хочет, чтобы я становилась свидетельницей дрязг с бывшей невестой, с которой они нехорошо расстались! - сказала я себе, но часть меня, недоверчивая и ревнивая - вот уж не ожидала от себя, - добавила: - Или хочет остаться с ней наедине…»
        - Все хорошо, мэтр Даттон, немного закружилась голова от духоты.
        - Сразу после обхода я готова приступить к изучению документации. Начну с журнала оборота сильнодействующих зелий. Уверена, вы ведете его как положено. - Монна Райт слегка улыбнулась, и было непонятно, то ли она действительно доверяет мэтру Ланселоту в этом вопросе, то ли надеется, что начальник больницы пустил оборот на самотек и сейчас влипнет по-крупному.
        - Конечно, - только и ответил он.
        - Тогда прошу приготовить документы. Я смогу расположиться в вашем кабинете?
        - Конечно.
        Мэтр Ланселот на удивление покладист. Киран наблюдал за происходящим с недоумением, он, кажется, тоже был слегка выбит из колеи: больницу прежде не проверяли.
        - Киран, проводи инспектора в первую палату, начинай обход. Я присоединюсь через несколько минут. Грейс… Монна Амари, вы можете подойти позже.
        - Благодарю. - Я качнула головой. - Со мной все в порядке.
        Мэтр Ланселот вышел, и мы остались втроем. Повисла неловкая тишина, но ее очень скоро нарушил мелодичный голос монны Райт:
        - Мэтр Киран, я правильно расслышала?
        Киран склонил голову.
        - Все верно, за исключением того, что я мэтр.
        - Поправьте меня, если я ошибаюсь. Когда мне было двенадцать лет, я провела лето в имении тети, монны Вейл. Оно расположено неподалеку от городка Соломенные Холмы.
        Киран кивал, но при этом слегка хмурился, не понимая, к чему клонит столичная гостья.
        - Меня представили другу семьи, целителю, который был частым гостем в доме. К сожалению, не помню его имени. Возможно, память мне изменяет, но он поразительно похож на вас.
        - Увы, изменяет, - усмехнулся Киран. - Едва ли бы меня приняли в доме вашей тети, да и в тех местах я никогда не бывал.
        - Да, действительно, - задумчиво произнесла монна Райт. - Теперь я вижу, что вы значительно моложе. Простите, мне показалось, что мы знакомы.
        Киран развел руками, мол, бывает.
        - Не будем заставлять пациентов ждать! - Монна Райт бодро перевела разговор в деловое русло и первой выскользнула за дверь.
        Мы с Кираном переглянулись и поняли друг друга без слов: «Принесла же нелегкая!»
        Я боялась, что столичная гостья станет вслух обсуждать диагнозы, а то и менять назначения, но, удивительно, монне Райт хватило такта молча наблюдать за действиями мэтра Ланселота. За все время она не проронила ни слова, да и близко не совалась. Непроницаемое выражение лица не выдавало мыслей. О чем она думает сейчас? Радуется, что судьба предоставила шанс поквитаться с несговорчивым женихом, ославившим ее на весь свет? Грустит, что их отношения с мэтром Даттоном закончились именно так? Проклинает? Надеется вернуть? Что, что, что у нее на уме?
        Я думала лишь об этом и в конце концов допустила ошибку в листе назначений. Хорошо, что сама заметила. Покраснела от стыда и страха, крепко сжала край деревянного планшета, до боли в пальцах.
        «Надо собраться! Чувства мешают работе!»
        Если подумать, я имела на мэтра Ласелота еще меньше прав, чем его бывшая невеста. Они люди одного круга, учились вместе, у них много общих воспоминаний. Гораздо больше, чем мои ладони в его теплых руках, сюртук, укутавший плечи, его успокаивающий голос в темноте разрушенного дома: «Грейс, я с тобой. Держу».
        Я вздохнула. Монна Райт покосилась на меня, кончики губ приподнялись в улыбке.
        - Вы ведь очень цените своего руководителя, не правда ли, Грейс? - негромко произнесла она так, чтобы слышала только я.
        Она будто намекала на что-то и одновременно потешалась над глупой молоденькой стажеркой.
        - Я восхищена им, - прямо сказала я. - Не всякому под силу организовать больницу с нуля и каждый день бороться не только за ее существование, но и за чужие жизни. Вопреки всему!
        «Жаль, что Медицинский приказ, вместо того чтобы помочь, вставляет палки в колеса!» - хотела добавить я, но вовремя прикусила язык.
        Улыбка на лице монны Райт увяла, она глубоко задумалась.
        *** 37 ***
        После обхода я, как обычно, села заполнять истории болезни в кабинете второго этажа. Киран ушел домой после ночной смены, мэтр Ланселот увел столичную гостью в свой кабинет. Я слышала шаги за стенкой, приглушенные голоса и все время боялась, что вот сейчас раздастся взрыв смеха. Тогда сразу станет понятно, что мэтр Даттон и монна Райт неплохо проводят время. Я часто отвлекалась от дела и прислушивалась. Стыдно, какая я сегодня несобранная и расклеенная.
        По коридору мимо меня торопливо прошла Марта. Она прижимала к груди бумажный пакет из пекарни братьев Лу: даже без вензеля, напечатанного на пакете, легко можно было угадать фирменное коричное печенье по сладкому аромату, который окутал Марту, будто запах духов.
        Все правильно, не подавать же инспектору пустой кофе. У мэтра Ланселота отродясь не водилось и крошки съестного, а монна Райт точно не станет есть пирожки с лотка. Это жест вежливости, не больше. Я снова подняла голову, на этот раз представляя, как мэтр Даттон протягивает столичной гостье блюдо с золотистым печеньем: «Попробуйте, Карина, этот вкус вас достоин!»
        Да что за глупости лезут сегодня в голову! Я сердито закусила губу и в пятый раз попыталась заполнить карточку малышки Ави. Вчера маленькую орочиху привезли с аппендицитом. Как ни странно, кроме людей, воспаление придатка слепой кишки случалось только у орков и эльфов. Вчера Ави прооперировали, а сегодня она едва ли не прыгала по палате. На орках и так все быстро срастается, а после наложенного мэтром Ланселотом заживляющего заклятия можно было не опасаться, что швы разойдутся.
        Я готовила маленькую орочиху на выписку, пока она не разнесла больницу. Ави исполнилось всего шесть, она доросла мне до плеча, силы в ней было как у взрослого мужчины, а любопытства - как у пяти маленьких девочек. Мама Ави осталась дома с младенцем, приглядывать за девочкой оказалось некому, поэтому она развлекалась тем, что заставляла соседку - пожилую гному - рассказывать ей сказки, а в благодарность возила кровать с ней по полу из угла в угол.
        «Дядю целителя» она обожала, поэтому беспрекословно улеглась в кровать и позволила себя осмотреть.
        - Отлично, Ави, сегодня отправишься домой.
        Краем глаза я заметила, как просветлело морщинистое лицо малютки-гномы. Она незаметно сложила руки в молитвенном жесте, вознося хвалу всем святым.
        - У-у-у, - насупилась малышка. - Не хочу, здесь так интересно.
        Решив, что осмотр закончен, а значит, нечего больше валяться без дела, Ави соскочила с кровати, подбежала к монне Райт и обхватила ручищами. Я испугалась. Вовсе не за монну Райт. Я подумала, что она сейчас отшвырнет малышку магией, как однажды мэтр Ланселот успокоил ворвавшегося в больницу любителя дурманных зелий. Для блистательной столичной аристократки девчонка из бедного района - что бездомный котенок: можно не церемониться.
        Я дернулась навстречу, но монна Райт остановила меня выразительным взглядом, а малышке Ави улыбнулась, погладила ее по жестким волосам, которые топорщились во все стороны.
        - Будь умницей и ложись в постель, - сказала она.
        Орочка с энтузиазмом обслюнявила щеку монны Райт и кивнула.
        Столичной гостье в очередной раз удалось меня удивить. Хотя чему я удивляюсь? Ведь она целительница. Какие бы чувства она ни испытывала к мэтру Ланселоту, к пациентам они не относятся.
        Я наконец-то закончила заполнять карту Ави и взяла следующую, когда на стол передо мной легли несколько листов бумаги, исписанных аккуратным почерком. Я вскинула взгляд и увидела наклонившегося надо мной мэтра Ланселота.
        - Разве вы не едите печенье с монной Райт? - вырвалось у меня.
        О боги, что я несу!
        - Монна Райт отлично справится без меня, - улыбнулся он, потом указал глазами на листы. - Это статистика распространения проклятия некроманта, которую по моему запросу прислал отец. Ознакомьтесь и расскажите о своих выводах. Мы ведь с вами вместе ищем разгадку этого загадочного заболевания.
        «Вместе ищем…» На сердце стало так тепло от этих простых слов. Я вцепилась в листы с выпиской из статистики, точно держала в руках величайшее сокровище.
        Впрочем, так и было. В выписке сообщались очень интересные сведения!
        Оказывается, вспышки заболевания проклятие некроманта случались с периодичностью тринадцать лет в разных маленьких городках. Заболеваемость шла по нарастающей, от одного-двух случаев за месяц до одного-двух случаев в неделю, а после резко прекращалась. Я пробежала глазами список городков. Напротив каждого названия стоял год, когда была зафиксирована вспышка.
        Малые Соколки, Лысые Горки, Сорные Травы, Яблоневые Луга… Последним в списке значился городок Соломенные Холмы - название показалось мне смутно знакомым. Именно здесь тринадцать лет назад случилась последняя вспышка заболевания.
        Мэтр Ланселот молча ждал, когда я дочитаю. Я аккуратно сложила лист, собираясь с мыслями.
        - Теперь мы знаем, что заболевание повторяется с циклом тринадцать лет. Но почему? Может быть, это цикл жизни каких-то насекомых? Цикад! Я слышала, их личинки много лет проводят под землей и выходят наружу весной тринадцатого года жизни…
        - Интересное предположение. Но почему в разных районах? Некоторые города находятся очень далеко друг от друга.
        Что я могла на это ответить? Пожала плечами.
        - Я просто рассуждаю вслух. Спасибо, Грейс, вы мне очень помогли. Когда-нибудь мы докопаемся до истины.
        - А как там монна Райт? Тоже выкапывает истину? - не сдержалась я и тут же покраснела.
        Язык мой - враг мой.
        - Пусть копает, - усмехнулся мэтр Ланселот. - Ничего не найдет.
        Он нахмурился, будто вспомнил о неприятном.
        - Кстати, монна Амари, я должен вас предупредить. Отец рассказал в письме, что на меня и на больницу в Медицинский приказ поступило несколько анонимных доносов, поэтому они вынуждены были прислать инспектора.
        Я распахнула глаза.
        - Доносы? На вас? Но кому могло понадобиться такое? Ведь вы из кожи вон рветесь, чтобы помочь жителям!
        У мэтра Даттона дернулся уголок рта в невеселой улыбке.
        - К сожалению, недовольные всегда найдутся.
        Он помолчал и добавил:
        - Думаю, что вам, монна Амари, гораздо безопаснее будет провести несколько дней дома, пока проверка не закончится, чтобы университет никак не связал ваше имя с неблагонадежной больницей. Если… Вдруг что…
        Я не сомневалась, что документация в порядке, но не так важны документы, как желание инспектора прикрыть больницу. Хотя как раз желания инспектора оставались загадкой…
        - Нет, - быстро сказала я. - Я останусь. Я все равно не смогу без дела эти несколько дней, с ума сойду от скуки! Да и как вы здесь без меня?
        Я имела в виду всех: пациентов, добрую Марту, Кирана, что по ночам зашивается здесь один, Белинду, которую придется вызывать гораздо чаще, чем обычно, но у мэтра Ланселота просветлел взгляд, словно я говорила только о нем.
        - Действительно, как? Ваша помощь незаменима, Грейс.
        *** 38 ***
        Вернувшись в кабинет, Ланс поймал себя на том, что мурлычет под нос старинный романс.
        «Сколько звезд дарит ночь, столько лет быть с тобой я тогда загадал», - сообщил он шкафу, извлекая из-под замка кипу документов. Положил их на стол рядом с журналом учета сильнодействующих средств, которые как раз сейчас изучала инспектор.
        - Неужели финансовые отчеты настраивают вас на столь романтический лад? - поинтересовалась Карина, бросив быстрый взгляд на стопку листов.
        - Разумеется, - ухмыльнулся Ланс. - Известно ли вам, что имена бухгалтеров начали встречаться в исторических документах лет на двести раньше, чем имена королей? Разве это не романтично?
        Она снова вернулась к журналу учета, перевернула очередной лист.
        - В самом деле? Тогда вам, мэтр Даттон, наверное, следовало бы стать бухгалтером. С вашим отношением к людям эта профессия подошла бы вам куда больше работы целителя.
        - Вполне возможно. Документы прозрачней людей, хотя и они могут ударить в спину.
        Он устроился на диванчике и начал просматривать истории болезни. По большому счету даже за Грейс, не говоря уж о Киране, проверять было излишне. Но он должен визировать назначения практикантки, а потому каждый раз внимательно их изучал. Просто потому, что не бывает людей, которые не ошибаются.
        - И документы так же, как и люди, могут отомстить, - заметила Карина.
        - Разумеется. Если пренебрегать ими, как и людьми.
        - Но к документам вы, похоже, относитесь более бережно, чем к людям. - Журнал захлопнулся с громким стуком, Ланс едва не чихнул от бумажной пыли, что разлетелась в воздухе. - Впрочем, вы правы, финансовые отчеты заслуживают самого пристального внимания. - Она улыбнулась. - Которое я им непременно уделю. А пока для начала пойдемте посмотрим, как вы храните сильнодействующие зелья. Журнал в порядке.
        - Условия хранения тоже. - Ланс вернул ей улыбку. - Я потомственный педант и привык брать не талантом, а старанием. «Чугунная задница» - кажется, так говорят про тех, на ком отдохнула природа?
        - И все же я должна убедиться собственными глазами.
        - Разумеется. - Он пропустил Карину в дверь. - А я должен изучить копии отчетов, которые уйдут в Медицинский приказ.
        - Конечно, вы имеете на это полное право.
        Осмотр не затянулся надолго. Хранилище было обустроено так, как и предписывал приказ: магический замок на дверях, полки с подписями, порядок на полках. Чтобы даже после бессонной ночи можно было не глядя взять зелье и не ошибиться. Артефакты, которые поддерживали нужную температуру и влажность воздуха, и приборы, чтобы их замерить. Артефакты-сигнализация на некоторых полках. Помнится, Ланс долго ругался, когда изучал все эти требования, но закон есть закон, никуда не денешься.
        Карина демонстративно провела белым платком по поверхности полки. Ланс ухмыльнулся - зелья расходовались слишком быстро, чтобы на полках успевала скопиться пыль.
        - Я увидела все, что хотела. Давайте вернемся.
        Ланс заварил чая - еще немного, и напиток начнет литься из ушей, но надо же было чем-то занять руки и голову, пока он развлекает столичного инспектора.
        В дверь постучали. На пороге появилась Грейс.
        - Мэтр Даттон, там пациенты. Семья оборотней. Я собрала анамнез и осмотрела их, нужно, чтобы вы подтвердили назначения.
        Ланс поднялся.
        - Конечно, пойдемте. Или сперва расскажите, чтобы не повторять при пациентах.
        - Семья оборотней, были на свадьбе. Младшую девочку стошнило, а потом плохо стало и старшим детям, и взрослым. Сейчас жалобы на боль в животе, диарею температура субфебрильная… с поправкой на особенности оборотней. Я предполагаю пищевую токсикоинфекцию в легкой форме. Нужно элиминировать токсины, нормализовать моторику. И на всякий случай я попросила Марту развести солевой раствор, хотя признаков обезвоживания у малышки нет.
        Беда с отравлениями - любыми, хоть ядами, хоть микробными токсинами. Не было магических способов вывести яд из тела. Магия могла ускорить восстановление поврежденных тканей, поддержать давление, унять тошноту или нормализовать деятельность кишечника - словом, всячески поддержать организм, пока тот выводит яд, но не нейтрализовать его.
        - Спасибо, монна Амари. - кивнул Ланс. - Согласен с вашими выводами, но все же давайте посмотрим.
        Он двинулся к двери и ничуть не удивился, когда Карина тоже выбралась из-за стола. Кажется, не отходя ни на шаг, сегодня она задалась целью довести Ланса до срыва. Впрочем, пусть и дальше старается, пикировка с ней его скорее развлекала, чем задевала. Может быть, потому что сейчас ему куда важнее другие слова, в которых не было ни яда, ни двойных смыслов, другая улыбка, не едкая, а открытая и искренняя, другой взгляд - светлый и честный.
        Да как же его этак угораздило? Грейс - его подчиненная, и потому ухаживания неуместны. Впрочем… Ланс мысленно улыбнулся. Нужно подождать до осени. Последовать совету Кирана - съездить в столицу, развеяться. И встретиться с Грейс - уже не в качестве ее руководителя.
        Он заставил себя вернуться в настоящее.
        - Как давно начали играть свадьбу? - спросил Ланс, шагая по коридору.
        Грейс смутилась.
        - Я не спросила.
        - Зря, - вмешалась Карина. - Нужно понять, была ли недоброкачественная пища подана дома или на празднике. Потому что если дело в свадебном столе - вскоре здесь будет яблоку негде упасть.
        - Обычно свадьбы начинают играть с утра, ведь обряд проводится на рассвете, - парировала девушка.
        - Это если новобрачные - люди. Вы ведь не уточнили этого.
        - Сейчас и спросим. - Ланс ободряюще улыбнулся Грейс. - А заодно спросим, что они ели.
        - Они не завтракали дома. На свадьбе подавали мясо с рисом, колбасы, закуски из рыбы и торт с белковым кремом.
        - С кремом или меренгой? - снова встряла Карина.
        - Это не столь важно, - оборвал ее Ланс.
        - Тепловая обработка убивает сальмонеллу.
        - Но не токсины стафилококка. Он любит сахар. К тому же у нас довольно большой выбор блюд: рис, который часто бывает обсеменен почвенными бактериями - к слову, их токсины тоже термостабильны…
        - Благодарю за лекцию, мэтр Ланселот, - перебила его Карина. - Но я помню основы микробиологии.
        - Но главное - основные клинические проявления большинства пищевых токсикоинфекций сходны, как и подходы к лечению, так что не вижу причины упрекать практикантку в недостаточно полно собранном анамнезе.
        Но Карина не унималась:
        - Они не завтракали, но вы спросили, чем ужинали? Иногда инкубационный период затягивается до суток.
        - Гречневой кашей с жареным луком, - ответила Грейс.
        - Мясо? Оборотням необходимо мясо, и лучше всего парное.
        - В этом районе мясо едят хорошо если три раза в неделю, - заметил Ланс. - Семья, которая может подать его раз в сутки, считается зажиточной.
        Карина покачала головой, словно не могла в это поверить. Но промолчала.
        *** 39 ***
        Оборотней оказалось шестеро. Двое взрослых, трое подростков и малышка лет пяти по человеческим меркам, явно мамина любимица. По их словам, праздновать начали с самого утра, как водится у людей. К полудню перешли к десерту, и тут Аделиз стошнило прямо на стол. Так неловко вышло! А следом и Скрокика. И… оборотница осеклась, схватившись за бурчавший живот.
        - Марта, проводи, - велел Ланс.
        Бормоча извинения, женщина удалилась.
        Что ж, все было ясно.
        - Сколько народа гуляло на свадьбе? - поинтересовалась Карина у старшего оборотня.
        - Да, почитай, вся улица и родня жениха с невестой.
        Похоже, не слишком хорошо начавшийся день скоро станет и вовсе веселым. Ланс подтвердил назначения Грейс и велел Берту:
        - Разведи карболовой кислоты, кажется, сегодня коридоры и туалеты придется мыть и дезинфицировать куда чаще обычного.
        Санитар едва заметно скривился, и Ланс ему мысленно посочувствовал.
        - Еще собери все тазы, ведра и подобную посуду. И тряпки приготовь.
        Он обернулся к Грейс.
        - Монна Амари, попросите уличных мальчишек сбегать к родителям Ави, чтобы они забрали девочку как можно скорее. И пошлите их предупредить Белинду, что, возможно, нам понадобится ее помощь.
        Кирана пока, наверное, дергать не стоит. Скорее всего, и без Белинды обойдутся, не так часто при отравлении некачественной едой требуются серьезные меры, обычно достаточно дать сорбент и отпоить пострадавшего солевым раствором, восполняя потерянную жидкость и электролиты. Семью оборотней можно тоже недолго понаблюдать и отправить домой, дав рекомендации по питанию на время выздоровления.
        Додумать он не успел - в дверь ввалилось полдюжины людей. Девушка в подвенечном платье и молодой человек в парадном сюртуке, женщина средних лет, очень похожая на девушку, и два вихрастых парнишки. Ланс занялся ими.
        - Как неловко, великие боги, как неловко вышло! - причитала женщина. - Это, наверное, сглаз какой. Еда у меня всегда была хорошая. А колбаски какие - пальчики оближешь, какие колбаски! Таких уж больше не поедим, мама, покойница, в деревне готовила.
        - Так сколько ж они у вас хранились? - удивился Ланс.
        Траур полагалось блюсти год, и уж, конечно, никаких свадеб в это время.
        - Три месяца как родители померли. Знаю, что рано свадьбу мы затеяли, да деваться… - Она осеклась, покосившись на семью оборотней.
        Ланс отметил, что за состоянием невесты стоит следить особенно внимательно. Хотя со стороны пока и не скажешь, что со свадьбой пришлось поторопиться.
        Снова раскрылась дверь, впуская тройку гоблинов, кожа которых из жизнерадостно-зеленой превратилась в болотно-серую.
        - Я займусь, - сказала Карина. Добавила в ответ на удивленный взгляд Ланса: - Я же дипломированный целитель, мэтр Даттон.
        - Буду очень признателен, монна Райт.
        В самом деле, целителем она была отличным, и едва ли растеряла все навыки из-за карьеры в Медицинском приказе. Сейчас не стоит отказываться от любой помощи.
        Дверь открывалась и закрывалась, в коридор вытащили все имеющиеся в больнице стулья, резкий запах карболки, по счастью, перекрывал все прочие ароматы. Марта и Берт сбились с ног, то подтирая пол, то провожая новых пациентов в конец коридора.
        Но в целом все было не так плохо. И пострадавших не больше двух десятков, и чувствовали они себя относительно хорошо. Ни у кого не было резкого обезвоживания, тошнило тоже не слишком активно, и в целом благодаря помощи Карины целители вполне справлялись. Ланс еще раз окинул взглядом коридор и решил, что семью оборотней, пожалуй, можно отпустить - ни рвота, ни понос ни у кого из них не повторялись. Только осмотреть напоследок.
        Девочка - Аделиз, вспомнил Ланс, - схватила стакан и залпом выпила раствор, который им принесли в кувшине в самом начале. Закашлялась, поперхнувшись, - жидкость забрызгала и без того уже испачканное платье. Ланс покачал головой. Он же предупреждал, что поить нужно маленькими глотками.
        - Во рту сохнет, - просипела девочка. Повернулась к нему и хихикнула: - Мэтр целитель, а почему вас двое?
        Ланс похолодел. Присел напротив девочки так, чтобы их лица оказались на одном уровне, заглянул ей в глаза. Зрачки широкие и разного размера…
        - Монна Райт, - негромко позвал он. - Монна Амари. Посмотрите вместе со мной, пожалуйста.
        Обе девушки оказались рядом почти мгновенно.
        - Аделиз, следи за пальцем, - велел Ланс, повел им из стороны в сторону.
        Глаза девочки сдвинулись вслед за пальцем и остановились прежде, чем радужка достигла угла глаза.
        Грейс тихо ахнула. Кажется, они подумали об одном и том же.
        - Попробуй сглотнуть, - попросил он.
        - Не получается. - Девочка схватилась за шею. - Мешает.
        - Ботулизм? - прошептала Карина.
        Ланс прошел по коридору к хозяйке дома, все еще надеясь, что ошибся.
        - Грибы на столе были? Маринованные?
        Та покачала головой.
        Тогда что? Колбаски? Которые «делала покойная мама»?
        - От чего умерли ваши родители?
        - Сглазил кто, говорю же, - запричитала женщина. - В один день все на тот свет отправились: и родители, и брат со свояченицей. Говорят, сперва туман перед глазами встал, а потом задыхаться начали. Знахарка какое-то зелье давала…
        - Знахарка? Не целитель?
        - Откуда ж в деревне целитель! От сглаза он все равно не поможет… - Она потрепала по голове парнишку, сидевшего рядом. - Хорошо хоть деток боги уберегли, племяшек моих! А теперь вот и на меня сглаз перешел. Давеча супницу разбила, дорогую, фарфоровую…
        - Не знаю, кто такая Белинда, - негромко заметила Карина, - но думаю, следует за ней послать. Скоро здесь будет очень нехорошо.
        Да уж, нехорошо - это мягко сказано. Ланс мысленно застонал. Вот уж точно сглазил кто…
        Повезло, что среди заболевших были оборотни, у которых симптомы проявляются быстрее, чем у других рас. Ланс похолодел при мысли, что он чуть не отпустил домой пациентов. Ведь нет смысла держать в больнице тех, кто больше не требует помощи целителя, отлежаться куда удобней в собственной постели. А основные симптомы болезни - паралич нервов, обеспечивающих в том числе дыхание, - у людей начинаются через полдня после кишечных проявлений, а то и к концу суток.
        Кто-то бы просто не успел бы его позвать, к кому-то не успел бы он сам - не разорваться же.
        Следом пришла еще одна мысль. Желудочно-кишечные проявления ботулизма встречаются лишь у трети пациентов.
        - Грейс… Монна Амари. Пошлите мальчишку в участок, чтобы привел сюда дежурного полицейского.
        - За что меня в полицию! - возмутилась мать невесты. - И так беда за бедой, тут еще и…
        - Не вас, - перебил ее Ланс. - Полиция нужна, чтобы доставить сюда всех, кто был у вас за свадебным столом. Пока еще не поздно.
        - У вас есть противоботулиническая сыворотка? - все так же негромко спросила Карина.
        Ланс покачал головой. Он слышал об этой новинке, но в Свином Копытце ее было не достать. Хотя теоретически сыворотка как раз разрабатывалась для мест, где недостает магов-целителей, а есть лишь лекари, не владеющие магией. Но везти из столицы и хранить сыворотку было хлопотно и дорого, она требовала особого температурного режима, а пациенты с ботулизмом к Лансу попадали раз в год-два, и с болезнью удавалось справиться, поддерживая организм магией и с ее же помощью выращивая новые нейроны взамен погибших.
        - Пошлите мальчишку за курьером срочной почты, - сказала Карина. - Я затребую в Медицинском приказе, чтобы нужное количество доз привезли из столицы в течение суток. Думаю, к тому времени будет еще не поздно.
        Все-таки она была прежде всего целителем и лишь во вторую очередь - обиженной женщиной.
        - Спасибо, - только и смог сказать Ланс.
        Предстояло много работы.
        *** 40 ***
        Я никогда не видела в больнице столько пациентов разом. Четыре просторные палаты сразу показались тесными. Кроватей не хватало: их отдали детям, для взрослых Марта и Берт стелили на полу одеяла.
        Дверь то и дело открывалась, пропуская все новых посетителей. Кто-то, прослышав о загадочном сглазе, приходил сам, кто-то являлся под конвоем полиции, да еще возмущался, что заставили. Они, дескать, чувствуют себя отлично, а здесь, в больнице, не ровен час, и подцепят какую-нибудь хворь.
        Сначала мы принимали всех. Тех, кто чувствовал себя неплохо, рассаживали на стулья и опрашивали. Спустя некоторое время выяснилось, что первым делом нужно задавать вопрос не о тошноте или пелене перед глазами, а о том, был ли вообще посетитель гостем на свадьбе.
        - Ну нет, на свадьбе-то я не была, - призналась мэтру Ланселоту пожилая гоблинка. - Но не далее чем вчера мать невесты у меня на базаре зелень покупала!
        Она наклонилась и доверительно сообщила руководителю больницы на ухо, но я стояла рядом и услышала:
        - Говорят, сглаз на этой семейке! А вдруг и меня зацепило, а? Чую, в животе уж бурчит и крутит!
        Мэтр Даттон тяжело вздохнул, вынул из-под зажима лист назначений, смял и крикнул Берту:
        - Выдайте уважаемой госпоже Блурк упаковку черных кристаллов и проводите к выходу.
        Черными кристаллами мы при мнительных пациентах называли обычный уголь. К нам частенько являлись ипохондрики с желудочными коликами, от которых черные кристаллы отлично помогали. Так же, как помогали от несуществующих мигреней и плохого настроения.
        - Хорошее средство? - подозрительно спросила гоблинка.
        - Лучшее! - заверила я ее.
        А вот пожилого, но еще крепкого оборотня доставили в больницу едва ли не силком. Два стража порядка держали его за локти, а он рычал и вырывался.
        - Что за произвол! Я отлично себя чувствую, я вам сто раз сказал!
        Оборотень так дернул рукой, что опрокинул полицейского. Тот, падая, сбил с ног худенького парнишку. Еще немного - и в тесном пространстве разразится потасовка. Только синяков и ушибов нам и не хватало в этот прекрасный день!
        Но мэтр Ланселот мгновенно оказался рядом, помог подняться полицейскому и пациенту, а оборотню пожал руку.
        - Рад видеть, господин Орхо. Жаль, что при таких обстоятельствах. Ответьте мне на один вопрос: вы были на свадьбе?
        - Ну был, - пробурчал оборотень, сбавив тон. - И что? За это в полицию сажают? Лучше бы не ходил. Но госпожа Рыбски - моя соседка, надо было уважить.
        - Я уверен, что с вами все в порядке, господин Орхо, но доверьтесь мне как целителю и задержитесь в больнице до вечера. Кстати, как ваше ухо? Не беспокоит?
        - Нет, - хмуро признал оборотень и тяжело опустился на стул, подставленный Бертом. - И сколько мне тут сидеть? Так же с ума сойдешь от тоски!
        Мэтр Ланселот протянул Берту несколько медных монет, шепнул:
        - Купи газет в лавке за углом.
        Растворилась дверь, пропуская Белинду, которая на ходу стаскивала с рук перчатки. Притормозила, увидев незнакомое лицо, а монна Райт, сидящая на корточках перед маленьким мальчиком, поднялась и представилась:
        - Карина Райт, выездной инспектор при Медицинском приказе. В данный момент, - она невесело улыбнулась, - добровольная помощница.
        Надо отдать должное блистательной столичной аристократке: она не боялась запачкать руки. На ее лице я ни разу не заметила брезгливости, даже когда она вытирала рот старенькому гному, а после провожала в палату, придерживая, чтобы он не упал.
        - Вот спасибо, дочка, - бормотал тот, шатаясь, точно былинка на ветру. - Вот спасибо.
        Я не могла не уважать ее за это, но почему-то теперь эта новая Карина представлялась мне еще опаснее. Вот и мэтр Ланселот, обсуждая лечение, глядел на бывшую невесту внимательно и спокойно, согласно кивал на каждое ее слово.
        И теперь я даже не могла обвинить ее в коварном замысле. Никому не под силу спланировать массовое отравление на свадьбе.
        - Грейс, - окликнул меня Киран - он тоже только что вернулся в больницу. - Посвятишь меня в детали?
        Он до сих пор был взъерошенным, видно, не успел причесаться, вскочив с постели. Не дали человеку отдохнуть. Однако выбора не было: больница оказалась забита пострадавшими, как бочка сельдью. До сих пор все чувствовали себя сносно, но с ботулизмом шутки плохи. Пока из столицы срочной почтой не пришлют противоботулиническую сыворотку, пока не удастся вырастить новые нервные клетки взамен погибших, чье-то дыхание нужно будет поддерживать с помощью магии.
        К вечеру перестала дышать малышка Аделиз, пришлось контролировать магией каждый вдох. Проявились поражения нервной системы и у других оборотней. Уронил голову на грудь несговорчивый господин Орхо: парализованные мышцы перестали держать шею. Он попытался поднять подбородок руками, чтобы не показать вида, но Киран заметил и заставил его лечь.
        Люди, гоблины и орки с ужасом наблюдали за происходящим - из-за особенностей метаболизма именно у оборотней действие ботулинического токсина проявляется быстрее. Больше не находилось желающих отпроситься домой. Такими просьбами мэтру Ланселоту досаждали в последние два часа все чаще. Теперь все сидели притихшие, перепуганные. Матери прижимали к себе детей.
        Самых тяжелых больных собрали в двух палатах. Бывает, что болезнь протекает в легкой форме, но оборотни все до одного едва дышали, со стороны казалось, будто их ребра вообще не двигаются. Лица посерели, глаза закатились.
        - Белинда, Киран - идут в соседнюю палату, - отрывисто приказал мэтр Ланселот. - Мы с монной Райт и монной Амари остаемся в этой.
        Так началась самая длинная и страшная ночь в моей жизни, за которой наступило такое же длинное, безнадежное, наполненное отчаянием утро.
        Я не знаю, как мы выдержали. Не помню, сколько раз я заставляла раскрываться легкие, сколько раз запускала сердце. Скоро к первым тяжелым больным присоединились другие, те, кто еще недавно дремал в коридоре на стульях.
        Я работала, почти не поднимая глаз, но, когда предоставлялась возможность на миг разогнуть спину и оглядеться, я видела бледного мэтра Ланселота и монну Райт, у которой от усталости на веках залегли тени. Пришлось несколько раз прикладываться к флакону с зельем, восстанавливающим магию. Ух, и огребу завтра по полной неприятных побочек, когда действие закончится. Но я ни о чем не жалела. Лишь бы удержать их всех: крошку Аделиз, вихрастого паренька, ворчливого господина Орхо… Только бы не отпустить!
        В три пополудни в больницу ворвался полицейский, что караулил на станции дневной поезд из столицы. К груди, как величайшее сокровище, он прижимал деревянный короб, запечатанный магической пломбой главного медицинского управления. Я не поверила своим глазам и расплакалась от нахлынувших чувств.
        - Весьма кстати, - сурово произнесла монна Райт и вдруг, пошатнувшись, стала заваливаться набок.
        - Карина! - Мэтр Даттон подоспел вовремя, чтобы подхватить ее на руки.
        Я застыла, глядя, как мужественный и красивый мэтр Ланселот бережно держит на руках хрупкое тело темноволосой целительницы. Трогательное зрелище… От которого у меня едва не разорвалось сердце.
        Я поскорее отвернулась, смаргивая слезы. Ничего, это просто усталость. Он не мой. И моим никогда не будет!
        - Вернусь через минуту, - бросил мэтр Ланселот и унес бывшую невесту в свой кабинет.
        К счастью, я была слишком занята, чтобы мучить себя видениями того, как он гладит Карину по щеке и просит прощения за все…
        В какой-то момент я обнаружила себя сидящей на диване в кабинете начальника. На плечах плед, в руках чашка кофе… Вихрем пронесся последний час, и теперь можно было надеяться, что опасность для всех миновала. В кресле полулежала монна Райт, а мэтр Ланселот расположился на стуле.
        Я не смела поднять глаз. Боялась, если замечу, какими взглядами обмениваются эти двое, то просто разрыдаюсь, а потом сбегу. Но они, как ни странно, вели вполне мирные беседы о больнице. Может, не хотели выставлять чувства напоказ?
        - Когда ты успел обзавестись недоброжелателями, Ланс? Хотя чему я удивляюсь, ты всегда это умел. Имя Хельмут тебе о чем-то говорит?
        - Господин Хельмут? Так это он стоит за теми доносами? Разве они были не анонимными?
        - Я тебе ничего не сообщала, - улыбнулась монна Райт, помолчала и добавила: - Уеду в столицу вечерним поездом. Мне нечего здесь делать.
        - Карина, не торопись. Тебе надо прийти в себя, отлежаться. Ты как целитель сама должна понимать…
        Я поднялась, роняя плед. Мэтр Ланселот тоже встал.
        - Грейс? Монна Амари, куда вы?
        - Я ненадолго… Я… Мне нужно выйти…
        Он не хочет ее отпускать. Что же, все понятно. Мне будто сунули в грудь раскаленную кочергу и теперь ворочали ею угли.
        - Когда-нибудь мы поговорим, Ланс, - донесся вслед тихий голос монны Райт. - Когда-нибудь поставим точку…
        «Если он захочет ее поставить!» - с горечью подумала я.
        *** 41 ***
        Ланс потер ладонями лицо. В глаза словно песка насыпали, а голова едва соображала. Как же некстати это вечное женское желание «прояснить все до конца» - да и было бы что прояснять!
        - Точка была поставлена пять лет назад, - сказал он так мягко, как только мог.
        Нет смысла сейчас вспоминать прежние обиды и стараться уязвить побольнее. Все-таки он уже не тот юнец, впервые столкнувшийся с предательством. К тому же, если бы не Карина, в мертвецкой уже сейчас покоились бы минимум три тела, и сколько бы затяжелели еще в ближайшие сутки - известно одним великим богам. Сейчас, после введения сыворотки, нейтрализующей микробный токсин, можно надеяться, что смертей не будет.
        - Я бы сказала, что это был очень жирный восклицательный знак, - невесело усмехнулась она.
        - Возможно, - не стал спорить Ланс. - Возможно, мне следовало подумать, что мои действия приведут к скандалу и отразятся не только на моей репутации.
        Тогда он вообще не мог думать. Его словно несло бурлящим грязным потоком.
        - Да уж, шума было много. - согласилась она.
        Какое-то время они молчали. Кто знает, о чем размышляла она, Ланс просто радовался возможности закрыть глаза на несколько мгновений.
        - Были письма не только от Хельмута, - сказала вдруг Карина. - От кого-то еще, чьего имени я не знаю. Кого-то, кто знал, что писать надо не в отдел жалоб Медицинского приказа, а заместителю мэтра Бейтса. Племяннику человека, который считает, что лорд-канцлер засиделся на своей должности.
        - Скоро выборы в сенат, - вспомнил Ланс.
        Партия отца умудрялась получить большинство в сенате последние двадцать лет. Наверное, не только дядя заместителя начальника Медицинского приказа считает, что лорд-канцлер засиделся на своей должности. Все же как хорошо, что Ланс убрался из столицы. Отец понял, что едва ли сын последует по его стопам, еще когда Ланс поступил в университет святого Умберта, покровителя целителей, а не в академию святого Фрея, покровителя защищающих закон. Тогда тоже был большой скандал, по счастью не вышедший за пределы семьи. Потом отец успокоился, а может, решил подождать. «Кто в молодости не хотел изменить мир - у того нет сердца, кто к зрелости не перешел на сторону порядка - у того нет ума», - нередко говаривал он.
        - Да. Будь осторожней.
        - Зачем ты об этом говоришь? - не удержался он.
        Карина приехала сюда явно за его головой, с чего бы вдруг такая перемена?
        - Мы, женщины, сентиментальны, - тонко улыбнулась она. - Работать с тобой всегда было истинным удовольствием. Помнишь, как мы писали курсовую на кафедре хирургии? Чтобы не сдавать экзамен?
        - Тогда ты и влюбилась в хирургию.
        А он влюбился в нее. Жаль, что просто встать и уйти будет невежливо. Вовсе ни к чему этот вечер воспоминаний, и без того навспоминался вдоволь за последние пару дней.
        - Мы, женщины, сентиментальны, - повторила Карина. - Но у меня есть еще и мозги, и иногда я ими пользуюсь. Как бы я ни была зла на тебя, ни ты, ни твои сотрудники не продаете опасные зелья из-под полы. А говорить о нецелевых расходах пожертвований и вовсе смешно - я помню твою болезненную щепетильность в подобных вопросах.
        - К тому же ты успела просмотреть отчет о движении средств за год, - заметил Ланс.
        - Углядел все же, - усмехнулась она. - Да, успела. Увидела, сколько твоих личных средств сюда уходит. Увидела все это. - Карина обвела рукой помещение. - Услышала стенания мэра о том, как мэтр Ланселот, пользуясь родственными связями, выкрутил ему руки, заставив расселить оставшихся без крова разумных - а разве он, мэр, в состоянии углядеть за каждым домом в трущобах?
        Кажется, понятно, от кого был второй донос. Уж мэр-то в политике разбирается, должен разбираться, если желает сохранить свою должность.
        - …а городской бюджет не бездонный. Бюджет Медицинского приказа тоже не бездонный, и я знаю, что ты делал запрос когда-то…
        - Ты и это раскопала?
        - Само собой. Плох тот проверяющий, который не наведет предварительные справки. - Карина покачала головой. - Я очень хотела привезти твою голову на пике. Но есть ли в этом городе еще хоть один целитель, готовый пользовать тех, кто не способен оплатить его работу? Чахотка, возможно, ограничится трущобами, но дифтерия - нет. Закрывать эту больницу - безумие, а без тебя здесь все посыплется.
        - Белинда смогла бы меня заменить, если бы захотела.
        - Но захотела бы? В отчете о движении средств была графа «жалованье сотрудникам», и, судя по сумме, ты платишь не только санитарам.
        Ланс кивнул.
        - Так что мой отчет будет исключительно полным и исключительно правдивым. - Карина потянулась. Ланс мысленно улыбнулся, осознав, что зрелище вздымающейся груди оставило его… не то чтобы совсем равнодушным, он все-таки был молодым здоровым мужчиной; но взволновало не так сильно, как могло бы.
        - Пойдем, я отвезу тебя домой, - поднялся он. - Твоя помощь была неоценимой, но дальше мы справимся сами.
        Он подал руку, как и предписывал этикет, и удивился, заметив, что она задержала свои пальцы в его чуть дольше, чем следовало бы.
        Всю дорогу до дома мэра они молчали. Ланс просто не смог бы поддерживать беседу, уделяя все внимание дороге. В таком состоянии, как он сейчас, вообще не стоило бы садиться за руль. Когда он открыл дверцу и подал руку, Карина снова помедлила, коснувшись его ладони.
        - Если бы можно было отмотать время назад, - вдруг спросила она, - и что-то исправить?
        - Но сами боги не в силах повернуть время вспять. - Ланс вежливо улыбнулся. - Передай Алану, что я не держу на него зла.
        - Мы расстались, - так же вежливо улыбнулась она. - Он повел себя не лучшим образом тогда.
        - Жаль, - сказал Ланс. - Неприятно обманываться в том, кто тебе дорог.
        - Жаль, - согласилась Карина. - Всего доброго, мэтр Ланселот.
        *** 42 ***
        Монна Райт уехала на следующий день.
        Я с беспокойством ожидала, что мэтр Ланселот соберет нас, сотрудников, в своем кабинете, чтобы сообщить, что возвращается в столицу. И он действительно пригласил меня, Кирана и Белинду заглянуть «на пару слов».
        Я шла, точно на казнь. Вот сейчас увижу счастливое лицо мэтра Ланселота - ведь радость скрыть не так просто - и услышу свой приговор: «Спасибо всем за работу, но жизнь не стоит на месте, я возвращаюсь». Больницу, конечно, не бросит, передаст на попечение того же Кирана или уговорит Белинду. А я доработаю до конца лета. Стану каждый день проходить мимо двери кабинета, зная, что Ланса там больше не увижу.
        Как ни странно, особого воодушевления на лице мэтра Даттона я не заметила. Он перебирал лежащие на столе документы, поднял голову, когда мы зашли. Улыбнулся:
        - Почему такие траурные лица? У меня хорошая новость: все претензии к больнице сняты, продолжаем работать в штатном режиме.
        - И все? - напряженно спросила Белинда.
        Она, кажется, тоже готовилась к переменам.
        - А что вы еще ожидали услышать?
        У меня точно тяжелый груз упал с плеч. Он не уедет. По крайней мере - не сейчас. Не знаю, до чего они договорились с бывшей невестой, но пока все остается по-прежнему!
        Такая мелочь - просто видеть его каждый день, слышать его голос, а я готова летать от счастья. Не представляю, как смогу проститься, когда будет нужно возвращаться в университет, но полтора грядущих летних месяца казались вечностью.
        - Грейс, ты просто расцвела, - шепнула Белинда, когда мы выходили из кабинета. - Так и светишься. Неужели влюбилась в кого-то?
        - Нет, ты что! С нашей работой разве найдешь время на такие глупости! - фыркнула я. - Я выспалась наконец-то, вот и все!
        Неделя выдалась относительно спокойной. Стояла жара, солнце палило с раннего утра до позднего вечера, и, по словам Берта, жителям городка было «лениво влипать в передряги». Хорошо, коли так!
        Как всегда, неприятности подкараулили тогда, когда их меньше всего ждешь.
        Я задержалась в больнице, приводила в порядок карточки - давно пора заняться, да руки не доходили - и ожидала Кирана, чтобы передать ему дела. Мэтр Ланселот ушел пораньше, чтобы нанести визит мэру. Зачем ему к мэру? Уж не задать ли вопрос о монне Райт?
        Внезапно в дверь влетела запыхавшаяся Марта.
        - Монна Амари, там…
        Договаривала она уже на лестнице, пыхтя в спину:
        - Говорит, жене совсем худо. Сутки мучается - родить не может.
        Я только зубами заскрипела. Обычная история: к целителю обращаются лишь тогда, когда и мать, и ребенок на грани смерти.
        - Роженицу привез?
        - Нет, сам прибежал. Умоляет идти с ним.
        У входа топтался щуплый молодой гоблин, от волнения его кожа посерела. Увидев меня, он кинулся было мне в ноги, но я схватила его за плечи и встряхнула, приводя в чувство.
        - Помогите, монна целительница! Моя Пэм, моя девочка… - Он всхлипнул, на кончике носа повисла капля, которую он тут же стер рукавом. - Раньше кричала, а теперь только стонет. Да так жалобно! Не молчите, умоляю! Скажите, что сможете помочь!
        Я молчала не просто так: думала, как лучше поступить. Можно задействовать сигнальный артефакт - отправить вызов мэтру Ланселоту. Но вернулся ли он домой или все еще беседует с мэром? Счет идет, возможно, на минуты, и я решилась.
        - Марта, передай Кирану, что я ушла на срочный вызов к роженице. Карточки пациентов на столе, пусть сам посмотрит. С вызова я сразу домой.
        Молодой гоблин приободрился, больше не рыдал, в глазах затеплилась надежда. Я быстро собрала саквояж - хорошо, что укладки для родовспоможения были готовы.
        - Ведите!
        Мы торопливо двинулись по узким улочкам, залитым вечерним розовым светом - день почти закончился.
        Домик молодой семьи находился на задворках городка. Старенькая развалюха, зато с собственным огородом. С ветвей яблони свисали веревочные качели. Уже соорудили для малыша? Надо поскорее помочь ему родиться.
        Я переступила порог и словно с разбега нырнула в черный омут - меня окружила кромешная тьма. Окна занавешивала плотная ткань - традиция, на мой взгляд, совершенно дикая для современного общества: мол, маленькие гоблины должны рождаться без единого лучика света, будто бы под землей. До слуха доносились слабые стоны, но роженицу я могла обнаружить разве что на ощупь.
        - Мне нужен свет!
        Его и так немного, скоро придется воспользоваться магией, чтобы сотворить светильники, но едва я взялась за край шторы, как меня остановил тонкий голос:
        - Прошу, прошу… Небесный свет не должен падать на моего малыша…
        Я выругалась про себя, но спорить с будущей матерью не стала: ей понадобятся силы. Щелкнула два раза пальцами, сотворив светильники, развесила над постелью. Юная гоблинка лежала поверх одеяла, обхватив непомерно большой живот. Губы искусаны в кровь, в глазах плещется страх. Через мгновение она зажмурилась, лицо исказилось от боли: пришла новая схватка.
        - Все хорошо, Пэм, я вам помогу! Когда начались схватки? - спросила я у непутевого папаши, оглядываясь в поисках лавки или стула, куда можно пристроить саквояж, чтобы освободить руки и осмотреть роженицу.
        Взгляду открылась убогая обстановка - единственный стол завален грязной посудой. Видно, молодой муж с хозяйством на «вы»: как поел, так все и оставил - жене-то не до уборки.
        - Так это… Вчера вечером еще…
        Я на миг прикрыла глаза, борясь с раздражением. Муж явно не хотел причинить зла молодой жене, но из-за невежества и случаются обычно самые большие несчастья.
        *** 43 ***
        - Почему ждали так долго? - все-таки не удержалась я от вопроса. Тут же прикусила язык: какая разница, что мне ответят, назад время не повернуть.
        - Так она сказала, что рожать рано еще, что срок не вышел и вот-вот все пройдет! Но не проходило вот…
        «Вдруг еще рассосется!» - вспомнила я шутку, которую часто пересказывал старенький профессор, преподающий акушерство. Такими словами муж подбодрил жену, когда ту везли в родовой зал, а она во весь голос кричала, что больше никогда и ни за что не станет рожать.
        - Нужна горячая вода, - приказала я.
        В углу притулилась покрытая копотью печка: хорошо, будет где согреть воды, а будущий муж отвлечется и перестанет вертеться под ногами.
        Саквояж за неимением лучшего я опустила на пол у кровати. Растерла ладони и приступила к сканированию. По сердцу побежал холодок, но я постаралась ничем не выдать растерянности. Сама я роды принимала всего пару раз в городской больнице, куда нас отправляли из университета на практику.
        «Двойня, - проговорила я про себя. - Один в тазовом предлежании. Преждевременные роды, слабая родовая деятельность…»
        Впору начинать молиться святому Умберту, но, как известно, боги и святые охотнее помогают тем, кто и сам не опускает руки. Какое счастье, что я привезла с собой «Справочник по оказанию акушерской помощи» и прочитала весь от корки до корки, когда мне не спалось из-за побочек снадобья, восстанавливающего магию.
        - Все будет хорошо! - бодро сказала я.
        При многоплодной беременности и преждевременных родах, да еще с тазовым предлежанием одного из близнецов, лучший выход - операция. Я уже сто раз пожалела о том, что не разыскала мэтра Ланселота, не вызвала Белинду или хотя бы не дождалась Кирана, но, как любил повторять Берт, заядлый картежник, какие козыри выпали, с теми и станем играть. Одна я не могла решиться делать операцию, оставалось надеяться на то, что смогу принять роды классическим образом.
        - Пэм, посмотри на меня! Умница! Ты должна меня слушаться, и тогда ты скоро увидишь своих малышек!
        - Малышек… - пролепетала будущая мать, и на запекшихся губах появилась слабая улыбка.
        - Нам предстоит потрудиться, но скоро ты обнимешь своих доченек! - ободрила я измученную Пэм.
        Но прошло еще несколько долгих часов, прежде чем молодая гоблинка увидела своих девочек.
        Старшая сестренка оказалась бойцом и, едва появившись на свет, задышала сама. С младшей, маленькой и слабой, пришлось повозиться - поддерживать сердечко, пока малышка не родится.
        Я обтерла девочек, устроила в корзине, выстланной мягким мхом, - места хватило обеим крошкам.
        Дождавшись, пока отойдет послед, еще раз осмотрела обеих и обнаружила, что младшая дышит слишком часто. Незрелые легкие, едва раскрывшись, снова начали спадаться, пришлось снова воспользоваться магией, и ровное сопение успокоившейся малышки прозвучало музыкой для моих ушей.
        - Как знал, как знал, что корзину надо побольше брать! - бормотал счастливый, но потрясенный отец. - Смотрел на живот моей Пэм и думал, что здоровяк родится! А вместо здоровяка - две доченьки! Красавицы мои!
        Я едва обращала внимание на его воркование. За все время я не отпускала магию ни на миг и теперь падала с ног от усталости. Самое скверное то, что я забыла захватить зелье для восстановления силы - а ведь мэтр Ланселот всегда настаивал на этом - и израсходовала ее до последней капли. Приходилось поддерживать светильники и тающие силы роженицы, останавливать кровотечение и заставлять расправиться крошечные легкие… Но теперь все позади. Я в последний раз проверила состояние Пэм и девочек и погрузила роженицу в целебный сон. Думаю, могу спокойно оставить малышек на попечение отца, вон он как над ними трясется!
        Признаюсь, я бы и сама ненадолго прикорнула, хоть сидя, хоть стоя, прислонившись щекой к теплой стене, но просить о таком у новоиспеченных родителей было неудобно, поэтому, вымыв руки и сложив инструменты, я засобиралась домой.
        Ничего, идти тут от силы полчаса. До рассвета оставалась всего пара часов, но сколько ни есть - все мои.
        Попрощавшись и пожелав маленьким гоблинкам здоровья - молодой отец меня, кажется, и не услышал, - я выскользнула за дверь.
        Ночью я плохо ориентировалась в незнакомом квартале, но решила, если выйду на проезжую часть, дальше разберусь - дорога в любом случае вывела бы меня к центру. И ничего, что сначала надо пройти узкими проулками.
        В одном из таких я едва разминулась с огромным орком. В темноте не разглядела лица, но что-то в его облике показалось смутно знакомым. Не иначе как от усталости я не сразу вспомнила шляпу. Соломенную шляпу, чьи поля свисали на лицо. Сердце заколотилось о ребра, я едва не споткнулась.
        «Он меня не узнал, не узнал, все в порядке, просто иди вперед!»
        Я успела пройти несколько шагов, когда на плечо опустилась тяжелая, точно каменная, ладонь.
        - Эй, красотуля, постой-ка!
        Главное, не бежать, сохранять спокойствие и попробовать договориться!
        Я обернулась, изобразила улыбку.
        - Я вас внимательно слушаю.
        - О, ну так и есть! Ты эта… тажерка… Этажерка? Помощница, в общем.
        - Вам нужна помощь целителя?
        - Помощь целителя? - Орк хохотнул басом. - Вы уж мне в прошлый раз помогли. Так помогли! До сих пор кости болят!
        Он перестал смеяться, наклонился и приблизил лицо. Сейчас орк, подсевший на дурманные зелья, говорил более-менее внятно, но черные прожилки на его щеках никуда не делись, а значит, без очередной дозы «Синей бездны» у орка скоро начнется ломка.
        - Я знаю, как ты мне поможешь!
        Я не успела ни о чем больше спросить. Увесистая оплеуха повалила меня на землю. Я выставила руки, защищаясь. Если бы в груди оставались хоть крохи магии… Но я была совершенно пуста. С кончиков пальцев посыпались искры - колючие, но совершенно безвредные, как потешные огни на палочках, которые дети так любят зажигать в праздники.
        - А-а-а, - взревел орк.
        Я его только разозлила. Огромный кулак завис над моей головой.
        - Нет! - пискнула я, закрываясь.
        Но ладони лишь немного смягчили удар.
        Короткая вспышка острой боли. Разноцветный фейерверк перед глазами. Тьма.
        *** 44 ***
        Грейс опаздывала. Первые четверть часа Ланс не волновался. Хотя это не слишком на нее походило, все когда-нибудь случается в первый раз. Когда пятнадцать минут превратились в полчаса, подумал, уж не заболела ли девушка.
        Киран рассказывал о ночных поступивших, но Ланс едва его слышал. Непонятная тревога грызла изнутри.
        - Марта, вчера вечером Грейс хорошо себя чувствовала? - поинтересовался он прежде, чем выйти из палаты.
        - Так отсыпается, поди, - благодушно ответила сиделка. - К роженице ушла, а это дело небыстрое, сами знаете.
        Ланс нахмурился. Ушла к роженице и никого не позвала? Чересчур самонадеянно, даже для студентки-отличницы. Роды, конечно, процесс естественный, но Грейс уже имела возможность убедиться, насколько непредсказуемо может пойти этот «естественный» процесс. Он положил себе непременно поговорить с практиканткой, когда она появится.
        К слову, когда? Если Грейс намеревалась отсыпаться, почему не прислала записку? Любой уличный мальчишка за медяшку мигом донесет ее до больницы. Или собиралась работать, но проспала?
        А может, роды затянулись и она все еще там? Но, опять же, почему не предупредила?
        - А к кому она ушла? - Ланс чувствовал себя то ли параноиком, то ли чересчур дотошным профессором, но почему-то просто махнуть рукой и заняться делами не получалось.
        Похоже, слишком привык к тому, что Грейс все время рядом. Что он будет делать, когда девушка вернется в университет?
        - Тот гоблин не представился. - Марта продолжала щелкать спицами, и Лансу на миг захотелось вырвать у нее из рук вязание. - Сказал, что жену зовут Пэм. Были у вас такие?
        Да разве ж всех упомнишь? Ланс снова заколебался.
        - Дай девочке выспаться, совсем ты ее загонял, - улыбнулся Киран. - Потом выволочку устроишь. Или я сам могу ее отчитать, что никого из нас не позвала. Хорошо, обошлось, а если бы нет?
        - Почему ты уверен, что обошлось?
        - Рано утром гоблин заходил, хотел поблагодарить за дочек. Сокрушался, мол, так обрадовался, что обо всем забыл. Говорит, Грейс аж под утро ушла домой. Я записал адрес, чтобы вы потом сходили проведать роженицу, это было быстрее, чем сверяться со списком.
        Среди тех, кто обращался в больницу, чтобы проконтролировать течение беременности, гоблинки с многоплодием не было. Но сейчас Ланса беспокоила вовсе не она.
        - Под утро? Одна?
        - Под утро самые спокойные часы, спят все. - Он хохотнул. - Кроме наших пациентов, конечно.
        Ланс покачал головой. Может, Киран и прав, но тревога не отпускала. Подумав, он все-таки решил послать мальчишку с запиской, наказав передать госпоже Тоби, чтобы не будила постоялицу, если та спит.
        Мальчишка вернулся через четверть часа.
        - Гоблинша ругается, что постоялица не ночевала дома. Говорит, она на постой пускала порядочную девушку, а не шалаву какую.
        По позвоночнику пробежал холодок.
        - Точно? Может, хозяйка спала и не слышала?
        - Говорит, кровать не тронута.
        Ланс мысленно застонал. Найдет взбалмошную девчонку - сам голову открутит! Только бы найти! И как искать?
        Он активировал сигнальный артефакт, вызывая Белинду, в двух словах сообщил Марте, чтобы передала эльфийке, как та появится в больнице: у него появилось срочное дело. Почему-то рассказывать правду не хотелось, словно озвучив, что Грейс пропала, он превратит подозрения в факт.
        Ланс подхватил со стола клочок бумаги, на котором кое-как был нацарапан адрес, почерк у Кирана был классическим целительским, не сразу и разберешь. Выругался - даже для их района нехороший квартал, что угодно могло случиться.
        Знать бы еще, что делать! Ни разу в жизни Ланс не чувствовал себя настолько беспомощным. Идти в полицию? Но вдруг, пока он там объясняется и доказывает, что Грейс не из тех, кто мог загулять просто так, станет поздно?
        Нет, в полицию он все-таки зайдет - все равно участок по дороге. Кляйн ему поверит и, может быть, поможет. А потом что? Метаться по улицам, точно курица с отрубленной головой?
        Пропади оно все пропадом, почему столько веков разумные совершенствовали боевую магию, изощряясь в способах убийства, но так и не придумали мало-мальски годное поисковое заклятье? Говорят, в арсенале темных такое было - но кануло в небытие вместе с некромантами. Да и было ли оно или это очередная легенда, как с пресловутой болезнью?
        По счастью, господин Кляйн оказался на месте, вторым дежурным был тот парнишка, что недавно привел Ланса в участок за «нарушение общественного порядка», - Джейсон, припомнил он. Выслушав его, орк пожевал губами.
        - Вы уверены, что ваша сотрудница просто не загуляла? Юным девицам свойственна взбалмошность.
        - Только не Грейс, - твердо ответил Ланс. - Более ответственной девушки я не встречал.
        - Все они ответственные, пока молодость в голову не ударит, - проворчал орк. Добавил: - Только из уважения к вам. Исключительно из уважения к вам, мэтр. Я попрошу Джейсона сопровождать вас.
        - Попросите?
        - Вы ей не родственник и не муж, чтобы заявить о пропаже.
        - У Грейс нет родственников в Свином Копытце! Я как руководитель несу ответственность…
        - Мэтр Ланселот, поверьте, на моей памяти юницы вытворяли такое, что мне, старику, в голову бы не пришло. И обо всех отзывались как об исключительно скромных, милых и ответственных. Поэтому давать официальный ход делу я не буду, пока не станет ясно, что девица точно не сбежала к любовнику…
        Ланс скрипнул зубами.
        - …или, устав от работы, не вернулась к родителям.
        - Без вещей? Без денег, но с саквояжем целителя?
        - К слову, что было в том саквояже? Поди «Синяя бездна»?
        - В стандартную укладку для родовспоможения это зелье не входит, - ровным голосом произнес Ланс.
        Отчасти он прекрасно понимал старого полицейского - он сам давно перестал верить на слово родителям, утверждавшим, что их дочь молодых людей и близко не видела или что их сын никогда не прикасался к хмельному, не говоря уж о дурманных зельях, но - чтоб его! - речь шла о Грейс! Он был бы рад ошибиться, однако внутри словно тикал метроном, отсчитывая секунды.
        - Господин Кляйн, уверяю вас…
        - Оставьте, я знаю все, что вы можете сказать, не первый день на свете живу. Джейсон пойдет с вами. Вы поговорите с этими гоблинами, молодыми родителями, а он поможет их правильно расспросить, если что. Потом пройдете от их дома до того, где живет ваша помощница, он расспросит квартирную хозяйку и осмотрит комнату, если вдруг окажется, что девушка не вернулась. Дальше - по ситуации.
        - Спасибо, господин Кляйн. - Ланс поднялся. - Я в долгу не останусь.
        - Не обижайте, мэтр Ланселот. Помяните мое слово - все обойдется.
        Хотел бы Ланс сам в это верить.
        *** 45 ***
        Кровь стучала в голове, болью пульсировала в висках. Я с трудом разлепила глаза и не сразу вспомнила, что произошло, лишь с удивлением таращилась на кирпичные стены, покрытые трещинами и паутиной. Сквозь узенькое оконце, находящееся под самым потолком, проникали солнечные лучи. В их веселом свете грязное помещение представлялось еще более унылым и запущенным.
        Я попыталась дотронуться до гудящей головы, но не смогла: запястья туго стягивала веревка, другим концом привязанная за кольцо в стене.
        - Что? - негромко спросила я.
        И тут же испуганно прикусила губу. Орк! Он похитил меня, и одним богам известно, что он задумал!
        Опираясь ногами о земляной пол, я кое-как села, прислонилась к стене и огляделась. Судя по всему, похититель спрятал меня в подвале дома. У одной из стен лежала старая вытертая медвежья шкура - его постель. Рядом валялись объедки, смятые листы бумаги. На гвозде висела шляпа. Значит, орк ушел недалеко: вряд ли он надолго оставил свою драгоценную шляпу.
        Первым делом я проверила магию, но, увы, резерв не восстановился. Я слишком надорвалась, помогая роженице. К тому же голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Отлично, только сотрясения мозга не хватало.
        Я покрутила руками, надеясь ослабить путы, но веревка была завязана каким-то хитрым узлом, который от каждого движения лишь затягивался сильнее.
        - Помогите! - крикнула я в пустоту, надеясь, что мой слабый голос услышит какой-нибудь прохожий. - Пожалуйста, помогите! Меня похитили!
        В ответ на мой отчаянный призыв раздались шаркающие шаги. В узком проеме появилась огромная фигура, макушка чуть не до потолка: в подвал вернулся орк. Я подтянула колени к груди, сжалась. К сожалению, просачиваться сквозь стены я не умела.
        - Цыц, голуба! - рявкнул похититель. - А то я тебя быстро заткну!
        Пусть только приблизится! Я подобралась, готовая дать отпор. Стану пинаться и кусаться, не важно, что руки связаны и магии нет. Но орк направился к лежанке, сел, скрестив ноги, уложив на колено клочок бумаги. Разыскал в мусоре огрызок карандаша, помусолил и принялся корябать на листе, неразборчиво бормоча под нос ругательства.
        Я настороженно следила за ним. Никогда прежде я не относилась к оркам с предубеждением, но этот тип казался мне особенно отвратительным представителем своей расы. Он словно был выточен из камня - квадратный, широкий, а кожа землисто-серого цвета лишь добавляла сходства с валуном. По грубым лицам орков с застывшими чертами очень сложно прочитать эмоции, но на лице этого точно навеки застыла тупая жестокость. К тому же оно было обезображено сетью черных прожилок. Нижняя губа отвисла, и виднелись желтые пеньки гнилых зубов. Сейчас, когда он снял шляпу, стало заметно, что одно его остроконечное ухо порвано, а жесткая щетина на голове свалялась в колтун.
        Когда я представила, как этот мерзкий орк тащил меня, закинув на плечо, как какую-нибудь вещь, к горлу снова подступила тошнота.
        Зачем я ему? Чего он хочет?
        Надо осторожно разузнать и попробовать договориться. Я разлепила непослушные губы:
        - Какая помощь вам нужна? Чем я могу помочь?
        Орк зыркнул исподлобья, оторвавшись от своего странного занятия.
        - Обмен, - буркнул он.
        Обмен? О чем он? И вдруг сообразила: он решил обменять меня на дурманное зелье. Не иначе как строчит записку мэтру Ланселоту, да судя по смятым комкам бумаги, не мастак писать письма.
        Нужно ему подыграть, отвлечь. Может быть, придумаю, как передать мэтру Ланселоту весточку. Знать бы еще, где я нахожусь!
        - Давай ты меня отпустишь, а я сама принесу тебе зелье, - пообещала я, надеясь, что мой дрожащий голос звучит искренне. - У меня есть доступ к хранилищу. Не будем вмешивать начальника больницы! Сколько тебе флаконов? Два? Три?
        Конечно, я не собиралась выносить орку зелья, но надеялась заговорить ему зубы.
        - Ты меня совсем за дур-рака держишь, цыпа? - рыкнул орк. - Ща, ага! Отсюда ты потопаешь не в больницу за зельем для дядюшки Хорста, а прямиком в отделение полиции.
        Увы, орк еще не все мозги растерял. Он меня не выпустит.
        Какое-то время мы сидели в тишине, раздавался лишь скрип карандаша по бумаге да тяжелое дыхание Хорста. Вот он смял очередную записку и с пыхтением поднялся на ноги.
        - Ты у нас цыпа ученая, ты и будешь писать записку своему хахалю. А он, глядишь, разжалобится, когда увидит твои каракули.
        - Он не мой хахаль!
        Вот кому я это объясняю, орку-наркоману?
        - Хорошо, тогда освободи мне руки, иначе как я стану писать?
        Похититель, скрипя зубами, снял путы с правой руки, но левая осталась привязанной. Кинул на пол листочки.
        - Пиши. И вслух говори, что пишешь!
        - «Дорогой Ланс, передай подателю этой записки…»
        Я подняла голову и уточнила:
        - Три флакона с зельем?
        - Пять!
        - Хорошо. «Передай подателю записки пять флаконов с зельем “Синяя бездна”. От этого зависит моя жизнь. Спаси меня, ради всего, что нас связывает».
        Какую чушь я болтала! На самом деле я писала вовсе не то, что произносила вслух, надеясь, что подслеповатые глаза орка-наркомана не разберут мой бисерный почерк. Мэтр Ланселот и то не сразу приноровился.
        «Мэтр Даттон, простите, что ставлю вас в неловкое положение, но меня похитил орк, который называет себя дядюшкой Хорстом. Тот самый орк, который ворвался в больницу в первый день моей практики. Не знаю, где он меня держит, но…»
        Хорст вырвал из моих рук листок и поднес к свету. Взревел. Смял его в огромной лапище, а потом так сильно сжал мое запястье, что я, не выдержав, вскрикнула.
        - Пиши, что скажу, цыпа! Слово в слово!
        Он присел рядом на корточки, глядя на мои пальцы.
        - Твоя цыпа этажерка у меня, укрыта в надежном месте. Я ее отпущу, если…
        Он внезапно замолчал, я вскинула взгляд, так и не дождавшись продолжения. Орк разглядывал меня, наклонив голову. Из его рта вырывалось смрадное дыхание, с обвисшей губы свисала капелька слюны.
        - А ты ничего такая цыпа, - сказал он хрипловатым голосом. - Что, если нам чутка поразвлечься?
        Он провел ладонью по моей щеке - точно наждачкой прошелся. У меня внутри все заледенело. Я попыталась отстраниться, но двигаться некуда: уперлась в стену.
        - Нельзя нам… - выдохнула я. - Ты, конечно, очень симпатичный парень, но ты орк. Ты…
        «Просто разорвешь меня…»
        - Наши тела несовместимы.
        «О боги, боги, боги, пожалуйста, нет! Как же страшно!»
        В столичной больнице я присутствовала на операции, когда молоденькую девушку зашивали после того, как один такой негодяй над ней надругался.
        - Ну, цыпа, ниче, я осторожненько. Потихонечку. Давай-ка…
        Он потянул меня за ногу, укладывая на пол. Я забилась, закричала, заколотила свободной рукой в жалкой попытке вырваться. Он деловито перехватил руку, закрутил в петлю.
        - Опосля допишешь.
        И закинул подол платья мне на голову.
        *** 46 ***
        Джейсон не стал обсуждать «просьбу». Молча взял листок с адресом, прищурился, разбирая написанное.
        - Ря-би… Рябиновая. Ну и почерк у вас, мэтр.
        - Это не я записывал, - зачем-то объяснил Ланс, - а господин Киран.
        - А, передайте ему наилучшие пожелания. И кстати, еще передайте, что господин Хельмут внес за себя выкуп и теперь нет нужды ходить к нам лечить его.
        Ланс отрешенно кивнул, тут же забыв и о Киране, и тем более о жадном домовладельце. Улица Рябиновая. Мерзкий район.
        Гоблины не сказали ничего сверх того, что Ланс уже понял. Да, была, прямо осунулась, бедная, когда уходила. Да, ушла во столько-то. Но Джейсон продолжал расспрашивать, хладнокровно и педантично, словно собирая анамнез, и Лансу пришлось сдерживать нетерпение.
        Низкий потолок лачуги гоблинов и полумрак давили, душили, будто чересчур тугой галстук, и, поняв, что ничего нового не услышит, Ланс выбрался на улицу.
        - Получай! Вот тебе!
        Звонкий детский крик резанул по ушам, а следом раздался лязг металла о металл, будто кто-то фехтовал.
        Ланс скрипнул зубами. Детишки играют. Жизнь, так ее и разэтак, продолжается, и никому нет дела ни до пропавшей Грейс, ни до его беспокойства. Сталь продолжала звенеть. Ланс покачал головой - на миг целитель в его голове вытеснил встревоженного мужчину. Мальчишки вечно что-то себе ломают, на то они и мальчишки, и все-таки лучше бы они сражались деревянными палками. Но где бы им раздобыть настоящие клинки? Наверное, стащили с какой-нибудь стройки металлические прутья. На кухонных ножах так не пофехтуешь.
        - Я - доблестный рыцарь света и все равно победю… побежу… Вам конец, в общем! - Речь доблестного рыцаря света прервал болезненный вскрик.
        Ланс двинулся на голоса по переулку, шириной и извилистостью напоминавшему кишки какого-то доисторического монстра. Он не рвался воспитывать чужих детей, но к кому, спрашивается, привезут этих героев, если один другому голову разобьет или руку сломает? К тому же это хоть на пару минут заглушало тиканье метронома в голове. Джейсон, освободившись, окликнет его, но, пока Ланс занят детишками, можно выкинуть из разума картинки одну похлеще другой: Грейс в темном подвале, Грейс бьется в лапах неведомых ублюдков, Грейс в синяках и ссадинах, Грейс…
        Нет!!!
        - А у меня - волшебно-зачарованный клинок тьмы, ха-ха-ха!
        Ланс кое-как протащил в грудь воздух. Рано паниковать. Он успеет. Должен успеть.
        Звуки «боя» возобновились. За следующим домом раскрылся пустырь - солнечный зайчик, отразившись от полированной железки, заставил Ланса сощуриться. Мальчишки, орчонок и оборотень - конечно, какая еще раса может на равных противостоять противнику вдвое крупнее? - увлеченно сражались, группка сверстников, сгрудившаяся вокруг, подбадривала их, забыв обо всем на свете. Солнце сверкало на нержавейке, и Ланс не сразу разглядел, чем они фехтуют.
        В глазах потемнело, когда он осознал: «волшебно-зачарованный клинок» - половинка акушерских щипцов.
        - Где вы это взяли! - воскликнул он.
        - Шухер!
        Мальчишки разлетелись вспугнутыми воробьями, Ланс едва успел ухватить ближайшего за шиворот.
        - Я ничего не знаю! - захныкал человечек. - Это Верле нашел.
        Да, точно, Верле - мальчишка-оборотень, сын госпожи Шмурге.
        - Где он это нашел?
        - Мэтр Ланселот! - окрикнул из-за домов полицейский.
        - Сюда, господин Джейсон!
        Ланс отвлекся совсем немного, но этого хватило, чтобы мальчонка рванулся, оставив у него в руках воротник, и исчез в проулке. Когда Джейсон подошел, Ланс держал щипцы. Зачем-то правильно сложил ложки, защелкнул замок.
        - Мальчишки играли, - пояснил он полицейскому. - Разбежались, едва меня увидев.
        Не хватало ни слов, ни воздуха. Страх холодил спину, поднимал волосы на затылке. Грейс не бросила бы инструменты.
        - Она могла просто забрать все ценное и избавиться от остального? - поинтересовался Джейсон.
        Ланс стиснул зубы. Полицейский должен обдумать все варианты, это его работа.
        - Нет. У нее много раз была подобная возможность, она ей не воспользовалась.
        Джейсон кивнул.
        - Я узнал одного сорванца, - сказал Ланс и двинулся по узкому переулку.
        Почему он не умеет телепортироваться? На худой конец летать!
        Когда они подходили к дому, из окна второго этажа сиганул волчонок и бросился прочь, но Ланс - да и Джейсон - были настороже. Два заклятья свились почти одновременно, заставив звереныша неловко раскорячиться.
        На визг из окна выглянула мать.
        - Верле! - воскликнула госпожа Шмурле. - Мэтр! Господин полицейский! Что он натворил?
        - Ничего, - успокоил ее Ланс. - Нам просто нужно с ним поговорить.
        Освобожденный от пут заклинания волчонок затряс головой, взвыл, оборачиваясь мальчишкой. Полицейский поймал плед, который оборотница скинула во двор, завернул пацана.
        - Мы не можем расспрашивать его без родителей, - сказал он.
        Ланс не стал спорить, хотя больше всего ему хотелось схватить маленького негодника за плечи и вытрясти из него правду. Он был уверен, что мальчишка не причастен к исчезновению Грейс, но сколько бы времени они сэкономили, если бы он не удрал! Тикание метронома в голове стало прямо-таки оглушительным. Надо успокоиться. Истерика не поможет. Но взять себя в руки получилось с трудом.
        - В переулке нашли, честное-пречестное! - затараторил Верле. - Там еще пинцет был, такой длинный, его Кори забрал. И такие штуки, вроде как ножницы, только не ножницы, а вроде тонких плоскогубцев.
        Иглодержатели, понял Ланс. На случай, если целитель истощится и разрыв промежности придется ушивать руками, без помощи магии.
        - Просто так, на земле лежали? А что вокруг было? - уточнил Джейсон.
        - Вокруг склянки разбитые. И воняло, как будто носками старыми. - Мальчишка поморщился и чихнул.
        Носками… Ягоды калины, вместе с крапивой входящие в состав кровеостанавливающего зелья. Похоже, кто-то вытряхнул из саквояжа содержимое, зелья разбил, не найдя желаемого. Потом кожаный саквояж прихватил некто ушлый, а на улице остались осколки и инструменты.
        - А что случилось? - вклинилась в разговор госпожа Шмурле, подхватывая с пола малыша, который вцепился в ее юбку.
        - Тайна след… - начал было Джейсон, но Ланс жестом остановил его.
        - Грейс, помните, девушка…
        - Как не запомнить Грейс, такая милая! Что с ней?
        - Похоже… - Язык не поворачивался произнести вслух, но все-таки Ланс выплюнул эти слова: - Похоже, с ней случилось несчастье!
        - Я помогу! - Откровенная радость мальчишки наждаком царапнула сердце, хоть Ланс и понимал, что Верле пока не может до конца осознать, что такое беда, зато поучаствовать в настоящем расследовании! Да еще помочь! - Все покажу! - Верле аж затанцевал от нетерпения.
        - Он ребенок, - осторожно произнес Джейсон, глядя на госпожу Шмулле.
        *** 47 ***
        Она кивнула, снова подошла к окну. Крикнула так, что Ланс невольно подпрыгнул:
        - Тирле!
        - Мам? - донесся в ответ рычащий басок.
        - Мам! - почти одновременно заныл мальчишка. - Его же там не было, он же ничего не знает!
        - Он взрослый, - сурово сказала оборотница. - Приглядит за тобой. Два оборотня и два мага, думаю, все обойдется. - Она осенила их всех священным знамением. - Ступайте, и пусть великие боги позаботятся о девочке.
        Ланс думал, им придется вернуться в переулок, где дети бросили «волшебные мечи», но Верле нырнул в подвал, и пришлось последовать за ним. Они выбрались на задний двор, сиганули через забор - Ланс успел пожалеть, что в последние годы уделяет упражнениям куда меньше внимания, чем они того заслуживают, - прошмыгнули насквозь провонявший мочой подъезд и снова оказались в переулке.
        Верле вдруг замер, поднял лицо, принюхиваясь.
        - Странно. Мы еще не дошли до места, но пахнет так же. Носками.
        Его старший брат втянул носом воздух.
        - Яблоками и валерьяной.
        - Сам ты яблоки! Носки, говорю!
        - Хватит, - прервал их Ланс. - Верле, ты уверен?
        Мальчишка нахмурился, прошелся туда-сюда, уши его заострились, поднялись торчком.
        - Да. В ту сторону сильнее, туда, - он махнул рукой, - слабее. Я нашел там . - Он снова указал в сторону, где запах усиливался. - Может, кто-то ступил в лужу и сюда прошел?
        Ланс огляделся. Улицу не мостили, многочисленные ноги стоптали землю в камень, на котором, само собой, не было видно никаких следов.
        - Мы можем дойти до места и попробовать все обнюхать там, но если у вас с собой нет ничего из вещей девушки, мы не будем уверенными, что найдем след вашей помощницы или того, кто ее обидел, - сказал старший оборотень.
        Ланс посмотрел на щипцы, которые зачем-то держал в руках, хотя Грейс, скорее всего, ими не пользовалась.
        - Металл не держит запахи. - Юноша сочувственно покачал головой.
        - Но не факт, что это след того, кто разбил зелья, а не случайного прохожего, - вмешался Джейсон. - И не факт, что зелья разбил тот, кто увел девушку.
        Злорадствовать - дескать, полицейский наконец признал очевидное: Грейс попала в беду - у Ланса не осталось сил. Нужно было решать, и вроде бы не в первый раз от правильности его решения зависела жизнь - но пропади оно все пропадом! - до сих пор это не была жизнь девушки, без которой мир потеряет смысл.
        - Веди, - решился он.
        Мальчишка сбросил одежду, сунув ее брату. Ланс отвел глаза - все-таки к зрелищу трансформирующейся плоти он так до конца и не привык. Волчонок встряхнулся, уткнул нос в землю, потом обернулся к брату и заскулил.
        - Он чует запах страха, - сказал Тирле. - Кажется, это все-таки тот след.
        Волчонок коротко тявкнул, двинулся сперва шагом, потом все быстрее, так что двуногим пришлось бежать следом. Ланс не знал, сколько они бежали - может, несколько минут, а может, целую вечность, - когда они остановились перед дверным проемом, ведущим в двухэтажную развалюху.
        Верле попытался сунуться внутрь, но брат ухватил его за шкирку. Хотел что-то сказать, но его перебил отчаянный женский крик.
        Ланс сам не понял, как слетел по полуразвалившейся лестнице, как вынес дверь в подвал и откуда взялся свет - он точно его не зажигал.
        Его взгляд выхватил из темноты массивную, похожую на валун, фигуру и ноги. Стройные девичьи ножки, на одной лопнула подвязка, и чулок сполз гармошкой до самой щиколотки. Белая нежная кожа, так резко контрастирующая с серой, точно булыжник, шкурой орка над спущенным поясом штанов. Снова крик - отчаянный, безнадежный. Так кричат, когда понятно, что никто не придет и не спасет, но молчать невозможно.
        Орк медленно - или так показалось? - начал разворачиваться ко входу. Магия свилась прежде, чем Ланс осознал, что именно он видит. Монстра отнесло в сторону, шмякнуло о стену. Грохнули об пол куски отвалившейся штукатурки. Орк взревел, попытался встать - Ланс снова потянулся к магии.
        - Мэтр Даттон, вы его убьете! - пробилось сквозь шум крови в ушах.
        - Да. Именно так.
        Удар. Еще и еще. Когда он успел оказаться рядом с этим гадом? Почему саднят костяшки?
        - Мэтр Ланселот! - Кто-то попытался оттащить его за плечи.
        Ланс двинул локтем не глядя, сзади засипели. Удар, отшатнуться, пропуская кулак величиной в голову. Сила снова впечатывает орка в стену, кажется, слышно, как хрустят кости. И еще раз.
        - Мэтр Даттон, суд…
        - Да плевать, отсижу!
        - Ланс? Это ты? Правда ты?
        Ярость схлынула, точно ему на голову вылили ведро ледяной колодезной воды.
        - Грейс!
        Он метнулся к ней, одернул юбку, прикрывая разорванное белье. Четко направленное пламя пережгло веревку, освобождая руки, а сам Ланс уже прижимал девушку к себе, торопливо обследуя. Хвала всем богам, он успел. Успел!
        Синяк в пол-лица - ерунда, залечится за пару минут. Сотрясение - хуже, но поправимо. Еще пара синяков, ссадины от веревки на запястье. Больше никаких травм. Напугана до полусмерти… Ланс скрипнул зубами. Вот бы ему спохватиться хотя бы на полчаса раньше!
        - Ты пришел! - Грейс вцепилась в полы его сюртука, рыдая, ткнулась в грудь.
        Вскрикнула, когда, убирая последствия сотрясения, магия коснулась мозга.
        - Все хорошо. - Ланс обнял девушку, прижимая к себе. - Все обошлось, моя девочка. Все будет хорошо.
        - А… этот?
        Ланс обернулся. Полицейский не терял времени, сковал лапищи орка наручниками и застыл над ним, явно размышляя, как доволочь этакую тушу в участок. Что ж, можно избавить славного парня от лишней работы. Ланс потянулся к сердцу несостоявшегося насильника, нашел коронарную артерию, коснулся магией, сжигая кровь в просвете. Орк взвыл, царапая руками грудь, и затих.
        - Мэтр Даттон! - возмутился полицейский.
        Ланс не стал отвечать. Подхватил Грейс на руки - она обвила его шею, прижалась всем телом, - понес к выходу. Бросил через плечо:
        - Я буду у себя. Придете с ордером.
        Он нес ее по узким улочкам, воняющим кошачьей мочой и помоями, прижимал к себе, дрожащую, всхлипывающую, не обращая внимания на встревоженные расспросы - оказывается, их обоих хорошо знали в этом районе.
        Через пару кварталов он спохватился - куда нести Грейс? В пансион? Чтобы хозяйка, причитая, прыгала вокруг, а не то и высказалась, мол, нечего приличным девушкам по ночам шляться? Нет уж. Домой. К себе домой.
        *** 48 ***
        - Все хорошо, все позади, моя девочка, - повторял ласковый голос самого любимого на свете мужчины.
        Неужели правда? Я жива и все закончилось? Или я сейчас умираю, сжатая лапами отвратительного орка, придавленная к земляному полу его тушей, а гибнущий мозг посылает мне спасительные видения?
        Я содрогнулась, и теплые руки обняли меня крепче.
        - Пришли.
        Мэтр Ланселот осторожно поставил меня на ноги и придерживал за талию, чтобы я не упала. Только теперь я открыла глаза и изумилась:
        - Где мы?
        Я ожидала увидеть свою комнату в доме госпожи Тоби, но стояла босыми ногами на теплом деревянном полу в незнакомой ванной комнате.
        - В моем доме, - ответил мэтр Даттон.
        Видно, в моих глазах мелькнуло непонимание, и мой спаситель поспешил объяснить:
        - Тебе нужен отдых, покой и наблюдение после сотрясения. Ты побудешь гостьей в моем доме, - и тихо добавил: - Здесь удобнее, чем в больнице. Тебе нечего опасаться, обещаю!
        Конечно, он подумал, что после всего, что сейчас со мной случилось, я в каждом мужчине стану видеть угрозу и что незамужняя девушка будет чувствовать себя неуютно в доме одинокого мужчины, но я верила мэтру Ланселоту, как никому другому, и ничего не боялась рядом с ним.
        - Я останусь, - кивнула я, пряча глаза. - До завтра.
        Показалось, он вздохнул с облегчением - и тут же отодвинулся, удостоверившись, что я твердо стою на ногах. Принялся объяснять, как все устроено в его ванной. Кран с холодной водой, кран с горячей, водные артефакты… Которые стоят огромных денег, я о таких только слышала. Это вам не бочка, которую сначала надо наполнить из колодца. Мэтр Ланселот вовсе не кичился своим богатством, он так привык. «Сдержанная роскошь», - сказала бы мама. Она могла лишь мечтать о горячей воде, которая сама собой льется из крана.
        Я стояла растерянная, опустошенная до самого донышка, не чувствовала пальцев. Как стану раздеваться? Мэтр Ланселот замолчал на полуслове и вдруг прижал меня к себе двумя руками, коснулся губами макушки. Я застыла, закрыв глаза, прильнув щекой к его груди, слушая, как колотится его сердце.
        - Грейс… Грейс, моя маленькая. Как я испугался!
        Я снова расплакалась и никак не могла успокоиться. Меня словно рвало слезами, выворачивало наизнанку, но вместе с рыданиями уходил ужас. Мэтр Ланселот тихонько покачивал меня, будто баюкал. Не говорил ни слова, позволяя нареветься вдоволь, а когда рыдания перешли во всхлипывания, вынул из кармана носовой платок и вытер нос, точно малявке.
        - Вот и умница, - сказал он.
        Повернул оба крана, набирая ванну. Указал на халат, висящий на вешалке, потом на дверь.
        - Она ведет в гостевую спальню. Я буквально на полчаса в больницу, договорюсь с Белиндой, чтобы она меня заменила, и сразу назад.
        Мэтр Ланселот заметил, как я сжимаю кулаки, чтобы скрыть дрожащие пальцы. Качнул головой.
        - Монна Амари, я помогу вам расстегнуть застежки на платье.
        Монна, вот как, значит? Я расстроилась прежде, чем поняла, почему мэтр Ланселот снова провел черту: напоминает мне, что сейчас он целитель и нет ничего зазорного в том, что он поможет мне избавиться от одежды.
        - Только расстегну, снимете сами, - мягко закончил он. - Ну же, Грейс, не упрямьтесь.
        Ох уж эти маленькие крючки под горлом, ряд пуговиц на груди и пара, скрепляющая манжеты. Мэтр Ланселот едва ощутимо касался кожи, а меня будто током било от этих осторожных прикосновений.
        - Все, дальше сами, - тихо сказал он. - Примите ванну и ложитесь в постель.
        Мэтр Ланселот провел кончиками пальцев по щеке, где оставался след от удара: залечивал синяк. По коже побежали мурашки. Улыбнулся:
        - Вот и все.
        Я отмокала в горячей воде больше часа. Терлась и терлась губкой, извела почти все земляничное мыло. Земляничное… Какая изысканность. Оно даже было розового цвета, не то что желтый брусок, пахнущий дегтем.
        А потом я поняла: если я замечаю цвет мыла и его запах, значит, прихожу в себя. И действительно, события минувшей ночи и утра растворялись в потоках воды, смывались в водосток.
        Орк больше никогда не дотронется до меня, никогда даже не посмотрит в мою сторону. Он мертв!
        Тут я задумалась. В том состоянии я почти не понимала, что происходит, но мне показалось, что мэтр Ланселот применил магию и… Нет-нет, почудилось, конечно. Хорст сам погубил себя дурманными зельями.
        Я накинула халат: в него поместились бы две Грейс одновременно. Уютный, мягкий, он чуть-чуть пах зельями - пах мэтром Ланселотом, он будто снова укутал меня в объятия.
        Я откинула покрывало, легла и тут же провалилась в сон. Сквозь дрему слышала, как приоткрывается дверь: мэтр Даттон вернулся и пришел взглянуть на меня. Окончательно проснулась ближе к вечеру, свет дня угасал, занавески на приоткрытом окне колыхались от ветерка, приглушенно тикали часы. Я лежала и ощущала внутри себя умиротворение и легкость. Все хорошо. Все правда хорошо.
        Тихо повернулась ручка - я села на кровати, запахивая на груди халат. Мэтр Даттон входил в спальню, пятясь. Объяснение странной походки появилось через мгновение: в руках он держал маленький столик для завтрака в постели. Мэтр Ланселот осторожно крался, пока его взгляд не встретился со взглядом моих удивленно распахнутых глаз.
        - Грейс, вы проснулись! Извините, если разбудил, хотел проверить ваше состояние и заодно…
        - Подкинуть мне целый воз еды, - улыбнулась я, выразительно глядя на тарелку с кашей, тарелку с блинами, тарелку с сыром и даже тарелку с крошечными пирожными. - Подкинуть и сбежать!
        Мэтр Ланселот смотрел, как я улыбаюсь, и с его лица стиралось беспокойство, а из глаз уходила тревога. Он рассмеялся в ответ.
        - Вы меня раскусили! Сдаюсь! Придется помочь вам расправиться с этим, как вы говорите, возом еды.
        Я уселась на край кровати, мэтр Ланселот напротив, столик опустился между нами. Полы халата все время пытались разъехаться, и я покосилась в сторону двери в ванную комнату: не сходить ли переодеться? Я оставила грязное измятое платье на полу…
        - Платье я отдал горничной, к утру она его отстирает, отгладит и заштопает, - опередил меня мэтр Ланселот, правильно истолковав мой взгляд. - И купит новое белье и чулки.
        Мэтр Ланселот даже не запнулся, говоря о белье и чулках: целители не имеют права на смущение, но я залилась краской по самые уши и поскорее уткнулась носом в чашку кофе.
        - Попробуйте блинчик, невероятно вкусный! - сказал мой прекрасный целитель, свернул в трубочку ажурный тоненький блин и с чувством откусил от него.
        Будто я не догадалась, что он это делает специально для меня. Мэтр Ланселот вовсе не жалует все эти кулинарные изыски, он бы и сейчас, будь его воля, ограничился кофе. Я думала, что с трудом сумею проглотить пару кусочков, но неожиданно оказалось, что аппетит вернулся. Я съела кашу, два блина, парочку пирожных. Устыдилась собственного обжорства, вздохнула и отправила в рот еще одну крошечную меренгу.
        Мэтр Ланселот смотрел на меня с нежностью, в уголках губ пряталась улыбка. Мне даже взгрустнулось. Какой коварный молодой организм, как быстро он приходит в себя! Мэтр Ланселот больше не станет обнимать меня, чтобы утешить и вытереть слезы.
        - А ведь я выспалась, - призналась я, расправившись с ужином. - Может быть, у вас найдется какая-нибудь книга, чтобы я скоротала ночь в ее компании?
        - Найдется, и не одна. Выбирайте: «Общая хирургия», «Справочник по инфекционным болезням» или…
        Он рассмеялся, заметив, как вытянулось мое лицо: признаюсь, я думала о легком романчике, чтобы развеяться. Рассмеялась и я: поняла, что он слегка подтрунивает надо мной. И это так мило. Не узнаю своего строгого начальника.
        - Грейс, хотите посмотреть дом? - по-доброму предложил он. - В кабинете много разных книг, выберете на свой вкус.
        - Но… - стушевалась я. - Наверняка у вас есть слуги.
        Не хотела бы я разгуливать по дому холостяка в одном халате.
        - Только старина Динжер, мой единственный лакей. Он сейчас в своей комнате и не станет смущать вас своим присутствием. Горничная приходит утром и уходит вечером.
        Мэтр Ланселот предложил мне локоть, будто мы были на приеме, и повел за собой. Наверное, мэтр Даттон считал, что у него скромное жилище: кухня, столовая, гостиная, кабинет, спальня, спальня для гостей и комнатка для слуги. По меркам его круга, дом действительно маленький, но мне он казался огромным. Сквозь широкие окна можно было увидеть, что дом окружен пусть небольшим, но садом. Вся квартирка моей семьи, расположенная на втором этаже над лавкой, поместилась бы в одной гостиной этого дома.
        Сердце едва ощутимо царапнули острые коготки: я вспомнила, какая пропасть нас разделяет. Кто я, и кто он - граф, руководитель больницы… Однако сейчас я не хотела об этом думать, просто выкинула из головы. Завтра вернется реальная жизнь, но здесь и сейчас я гостья в его доме, и можно, пусть ненадолго, представить, что мы равны…
        Экскурсия закончилась в кабинете у книжного шкафа. Действительно, большую часть полок занимали книги по целительству, отдельной стопкой лежала художественная литература и, как я поняла, приглядевшись к корешкам, поэзия.
        - Вы любите стихи? - удивилась я.
        Хотя чему здесь удивляться: он вырос совсем в ином мире.
        - Почитаете?
        - Вы этого хотите? - Мэтр Ланселот окинул внимательным взглядом томики стихов, выбрал один. - Хорошо.
        Он отодвинул для меня кресло, помог сесть, сам оперся о столешницу, переворачивая страницы. Я смотрела и не могла налюбоваться его благородным лицом, тем, как взлетают и опускаются ресницы над задумчивыми серыми глазами.
        - Коль ты решишь, порви со мной теперь, теперь, когда я предан страшным карам; не будь последней из моих потерь, ударь меня - и не тяни с ударом, - тихо начал читать он. - Порви теперь, а не когда-нибудь, когда из бед я выйду безмятежным; ты ливнем после тьмы ночной не будь и не тяни с разрывом неизбежным. И ежели решишь, не надо ждать, пока всю горечь бед своих измерю: порви со мной теперь и дай познать сперва наигорчайшую потерю. И сколь ужасна ныне жизнь моя, тебя утратив, не замечу я…[1 - 90-й сонет Шекспира в переводе С. А. Степанова.]
        Не знаю как, не помню, почему я оказалась на ногах. Взяла книгу из его рук и отложила в сторону, приподнялась на цыпочки и поцеловала мэтра Ланселота. Он медлил лишь миг. Теплые губы ответили на поцелуй. Он нежно, но уверенно взял мое лицо в ладони, будто боялся, что я ускользну, а я обвила его руками за шею, словно боялась, что ускользнет он.
        - Мой любимый, - шептала я, теряя остатки разума, отрываясь лишь для того, чтобы глотнуть воздуха. - Мой самый лучший. Мой родной.
        *** 49 ***
        С растрепавшейся после сна косой, в халате с трижды подвернутыми рукавами Грейс выглядела так трогательно, что Лансу едва удавалось держать себя в руках. Хотелось обнять ее, усадить на колени; прижимая, перебирать волосы, гладить, целовать… и не только целовать. Кажется, он здорово переоценил свою выдержку, приведя ее в дом. Нет, он все сделал правильно - Грейс нужно прийти в себя и физически, и душевно, а в его доме она будет избавлена и от лишних вопросов, и от любопытных или жалостливых - неизвестно еще, что хуже, - взглядов.
        Но как же нелегко знать, что их разделяет лишь пара дверей и коридор, и не приближаться, видеть ее совсем рядом и не коснуться. Желать ее - страстно, отчаянно, безумно - и не выдать себя ни жестом, ни словом.
        И когда Грейс вынула из его рук томик стихов и потянулась к нему, Лансу на миг показалось, будто он все же поддался видениям, которые старательно гнал от себя весь вечер.
        Ее поцелуй был легким, словно касание крыльев бабочки, и Ланс приник к ней, не в силах оторваться, как невозможно оторваться от родника в летнюю жару. Он понял, что его губы были первыми, и тихая нежность к этой девочке, до сих пор не знавшей ни мужских рук, ни мужских губ, переполнила его, заставляя быть осторожным и бережным. Дразнить, едва касаясь, углублять поцелуй и снова отстраняться, позволяя ей - да и себе - глотнуть воздуха.
        - Грейс… Моя Грейс…
        Ее пальцы перебрали волосы на затылке, скользнули за ворот рубахи. Узкая спина трепетала под его ладонями, точно каждое прикосновение обжигало, с губ девушки сорвался тихий стон, отозвавшийся внутри него, словно искрами пробежал по оголенным нервам. Ланс притиснул ее к себе, проник языком в рот, срывая еще один стон. Она, дрожа, приникла к нему всем телом, казалось, не замечая его вожделения, хотя не заметить было невозможно. Руки сами потянулись к поясу халата. Одно движение - и Грейс предстанет перед ним, нагая и прекрасная, точно жемчужина, освобожденная от раковины.
        Он заставил себя замереть - одним всесильным богам ведомо, чего Лансу это стоило. Заглянул ей в лицо - ни капли разума не осталось, лишь желание, такое же сильное, что бушевало в нем. Грейс снова потянулась к нему, он поймал ее лицо в ладони, провел большим пальцем по припухшим от поцелуев губам. Окликнул тихонько:
        - Грейс.
        Она подняла ресницы, и, глядя в синий омут ее глаз, Ланс не сразу вспомнил, о чем должен спросить.
        - Ты в самом деле этого хочешь? Пока я еще могу остановиться.
        Застыл, напряженный, словно от ее ответа зависела целая жизнь, сам не зная, как сумеет отстраниться и сделать вид, будто ничего не произошло. Не железный же он!
        От ее улыбки, в которой смешалось желание и безрассудство, у него заныло в паху.
        - Да…
        - Моя Грейс, - выдохнул он прежде, чем снова прильнуть к ее губам. - Моя…
        Ланс подхватил ее на руки. Грейс доверчиво прильнула к нему, и это простое движение сказало ему больше, чем любые слова. Он отнес ее в свою спальню, поставил рядом с постелью. Сплел заклинание, чтобы этот вечер остался для Грейс без последствий.
        Пояс халата упал на пол, ткань соскользнула с девичьих плеч. Руки Грейс взметнулись в извечном защитном жесте и тут же упали, румянец залил лицо и шею до самых ключиц. Ланс неровно вздохнул.
        - Какая же ты…
        Она улыбнулась - смущенно, неловко, потянулась к поясу его штанов. Ланс мягко отвел ее запястья, привлек девушку к себе, шепнул:
        - Не торопись. Там нет ничего интересного для целителя.
        Грейс хихикнула, разом расслабившись. Он подхватил губами мочку, провел пальцами вдоль позвоночника - девушка всхлипнула, выгнулась, прижимаясь к нему и запрокидывая голову. Спустился поцелуями по шее, пока его руки скользили у нее по спине, дразня чувствительное место на пояснице. Позволил Грейс стащить с него рубаху, огладить плечи, целовать - торопливо и жадно, короткими, отрывистыми поцелуями, словно она хотела отметить губами его кожу везде, где дотянется, - шею, ключицы, грудину, - и сам едва сдерживал стоны, когда ее губы касались кожи. Позволил тереться щекой, точно кошка, пока он перебирал ее волосы, распуская по плечам золотые локоны, словно погружая пальцы в жидкий шелк.
        Он подхватил Грейс на руки, бережно опустил на кровать, одним махом избавился от остатков одежды. Она снова напряглась, когда он склонился над ней, вцепилась в плечи. Но вместо того, чтобы разом скользнуть в упругое тепло - хотя сдерживаться было почти невозможно, - Ланс снова приник к ее губам и целовал, пока ее пальцы не перестали стискивать его руки. Спустился к груди, лаская, дразня, исследуя желанное тело дюйм за дюймом. Какой же отзывчивой она оказалась! Как сама тянулась к нему, подставляясь под его ласки, всхлипывала, металась, бессвязно лепеча… И когда он навис над ней, бедра девушки раскрылись навстречу, руки обвили торс, привлекая к себе.
        Поцелуй заглушил короткий вскрик. Ланс замер, давая Грейс время успокоиться, привыкнуть к новым ощущениям. Качнулся, еще и еще, вслушиваясь в неровное дыхание, чуть сдвинулся, меняя угол, и, когда она застонала, подчинился ритму, который понес его за собой.
        Грейс закричала - длинно, протяжно, напряглась всем телом, пульсируя вокруг него, и разом обмякла, а в следующее мгновение и он замер, вжимаясь в нее, опустошенный.
        Она открыла глаза. Ланс наблюдал, как меняется ее лицо, словно выныривая в реальность из глубокого омута. Отвел со лба девушки прядь, коснулся губами губ, улыбнулся в ответ на ее улыбку и только тогда позволил себе откатиться в сторону. Подгреб Грейс под бок - она тут же закинула ногу на его бедро, - завернул в плед, притянутый магией с кресла. Навалилась дремота, но он продолжал гладить Грейс по спине, волосам, целовал и сам нежился под поцелуями. И лишь когда она тихонько засопела, уткнувшись лицом ему в грудь, позволил себе провалиться в сон.
        *** 50 ***
        Я не чувствовала такого прежде: каждая клеточка тела горит от жара, когда внизу живота разливается желание такое мучительно-сладкое, что нет сил терпеть и хочется позволить все…
        Видно, так происходит, когда рядом мужчина, которого любишь всем сердцем, которому доверяешь. Поцелуи Ланса, его руки, губы, его запах, звук его дыхания - сводили с ума.
        А ведь я была уверена, что такая разумная девушка, как я, никогда не потеряет голову. Помню, на студенческой вечеринке меня пригласил на танец Вайл, симпатичный парень, он учился на старшем курсе. Мы были разгорячены, выпили вина, кто-то притушил магические светильники в комнате, и Вайл поцеловал меня. Пытался поцеловать. Я дала себе несколько секунд на раздумья, прислушивалась к ощущениям. Меня останавливал научный интерес: правда ли, что первый поцелуй навсегда остается в сердце? И сейчас я испытаю нечто неведомое и необыкновенное? Но все, что я почувствовала, - разочарование. Поцелуи, воспетые в тысячах стихов, показались мне ложью.
        Теперь я знаю, чего мне недоставало с Вайлом. Волшебного ингредиента, что превращает физиологию в таинство: недоставало любви.
        Ланс стал моим первым мужчиной, и это было прекрасно. Полностью открывшись перед ним, я не ведала ни капли стыда или сожаления, только всепоглощающую страсть.
        - Ланс… - прошептала я, проснувшись ранним утром.
        Пробовала на вкус непривычное слово. Не «мэтр Ланселот», не «мэтр Даттон» - «Ланс».
        Все происходящее казалось дивным сном.
        Он открыл глаза, улыбнулся. Провел указательным пальцем по моим приоткрытым губам. Его взгляд скользил по моему лицу, как взгляд художника, рисующего портрет.
        - Хочу навсегда запомнить это мгновение, - тихо сказал он.
        Приподнялся на локте, прильнул поцелуем к губам.
        - Моя Грейс…
        Я потянулась навстречу. Мы снова любили друг друга. Страсть ночи сменилась нежностью. Я словно стала музыкальным инструментом, который настраивали чуткие пальцы. Ланс узнавал мое тело, а я узнавала его.
        Мы с трудом оторвались друг от друга, лишь когда сквозь приоткрытое окно с улицы донеслись звуки просыпающегося города: крики мальчишки-газетчика, стук копыт, шорох колес.
        Ланс чмокнул меня в кончик носа и с видимым усилием заставил себя встать из постели.
        - Грейс, дом в твоем распоряжении. Так бы и не отрывался от тебя, моя девочка, но надо сбегать в больницу. Быстро проверю, как дела, и уговорю Белинду дать мне еще один день. - Он усмехнулся. - Мои первые выходные за пять лет.
        Я наблюдала, как он одевается, застегивает манжеты рубашки, проводит пятерней по волосам и на глазах превращается в строгого целителя, руководителя больницы. Я натянула на себя покрывало, хотя еще минуту назад не стеснялась, когда он смотрел на меня.
        - Оставайся в постели, я быстро, - улыбнулся он. - Ты и моргнуть не успеешь. Вернусь, и позавтракаем вместе. Хорошо?
        - Хорошо, - прошептала я.
        И подумала, что неплохо бы он вернулся поскорее, ведь утром приходит горничная, да и лакей не станет весь день сидеть в комнате.
        Ланс ушел, а я попыталась снова задремать, но теперь, когда его не было рядом, я чувствовала себя неуютно. Незамужняя девушка в постели холостяка. Мама бы пришла в ужас, если бы узнала.
        Я ворочалась, ворочалась, отсчитывая минуты. Сколько прошло времени? Полчаса? Слишком рано. Встала, нашла халат.
        На постели остались следы моего утраченного девичества, и я, внезапно застыдившись, закрыла пятно покрывалом.
        Пожалуй, стоит принять ванну. Хорошо, что ванная комната смежная с обеими спальнями. Я обмылась, огляделась в поисках расчески. Думаю, Ланс не станет возражать, если я воспользуюсь его. У зеркала лежали бритва и помазок, стоял таз, где Ланс, бреясь, разводил пену. Нашлась и расческа.
        Я расплела косу, глядя на себя в зеркало. Синяк зажил без следа, а лицо все равно казалось другим, более взрослым, что ли. Сегодня ночью я перешла черту, которая отделяет девушку от женщины. Немного странно, что это случилось без свадьбы, ведь я с самого детства слушала строгие наставления мамы: девушка должна хранить честь, не быть доступной, мужчины таких не уважают, хотя с удовольствием пользуются.
        Какие глупости! Я живу в современном мире, а это все отживающие предрассудки. Да! Если мы любим друг друга, то зачем нам эти условности: брачные браслеты, свадебные клятвы, подписи под документом, скрепляющим брак?
        Вот только в глубине души, в самом ее темном уголке, разливалась тревога. «А что дальше?» - спрашивал меня внутренний голос, но я заставила его замолчать.
        Заплела косу, пристроила расческу на место и случайно сдвинула таз. Из-за него показался ободок браслета. Тонкий золотой обруч со строгим эмалевым узором - брачный браслет, я узнала его с первого взгляда. Сердце неистово заколотилось в груди. Неужели? Для меня? Ланс знал, что мы станем близки, и заранее подготовился?
        Я минуту стояла, зажав рот ладонью. Ведь ничего, если я посмотрю? Я ему не скажу, не испорчу сюрприз.
        - Надо было лучше прятать, - произнесла я вслух.
        Браслет оказался тяжелый, филигранной работы, по светлой эмали струилась серебряная вязь - древние защитные руны. Традиция, сохранившаяся с давних пор: муж просит всех святых защитить его молодую жену от несчастий и болезней.
        В университете нас обязали учить мертвый язык, который сейчас нигде, кроме целительства, не применяется. Я не удержалась и прочитала, что написано на браслете. Прочитала и отбросила прочь, словно он внезапно ожег пальцы.
        «Любимой Карине, да хранят ее все святые и моя преданная любовь».
        Что? Как? Я ничего не понимала. Почему брачный браслет до сих пор оставался у Ланса, ведь они расстались с невестой пять лет назад!
        Я прикусила костяшки пальцев. Расстались пять лет назад, но виделись совсем недавно. А я ведь так и не знаю, к чему привел последний разговор. Что они решили? Ланс повез ее к мэру на своем мобиле, хотя после бессонной ночи шатался от усталости.
        В любом случае - вот он, браслет. Доказательство того, что Ланс все еще думает о монне Райт.
        Только бы он вернулся поскорее. Обнял, поцеловал! Одно его слово, и я перестану сомневаться! Он меня любит!
        «Или просто не стал отвергать девчонку, которая сама вешается на шею. Он ведь здоровый молодой мужчина…»
        Мне стало так плохо, что я секунды не могла больше находиться рядом с браслетом, который теперь лежал на краю полки, посверкивая в лучах солнца. Он выглядел красивым и опасным, как свернувшаяся кольцом змея.
        *** 51 ***
        Я стремительно ворвалась в спальню и точно на стену натолкнулась: не ожидала, что в комнате окажусь не одна. У постели стояла пожилая женщина в чепце и белом фартуке поверх темного платья. Она уже сняла пододеяльник, кинула его на пол и теперь занималась тем, что стягивала простыню.
        Горничная обернулась на шум открывающейся двери, и ее губы скорбно поджались при виде меня. Мои ноги будто приросли к полу. Почему я чувствую себя воровкой, застигнутой на месте преступления?
        Женщина отвернулась, продолжила заниматься бельем. Сказала, не поднимая головы:
        - Платье, белье и чулки в гостевой спальне. Я не думала, что застигну гостью мэтра Даттона в его комнате.
        Мне показалось или горничная намекает на то, что я вела себя недостойно? Я собиралась потихоньку выйти и по коридору прокрасться в гостевую спальню, но женщина окликнула меня на пороге:
        - Постой, Грейс. Грейс, верно? Ты ведь та самая стажерка, помощница в больнице?
        Она скомкала простыню и держала ее в руках. На ее круглом простодушном лице презрение мешалось с сочувствием.
        - Ты уж не обессудь, девочка, но я скажу! У меня дочь твоего возраста, и если бы я застукала ее за подобными делами - в кровати неженатого мужчины, - выпорола бы так, что она неделю сидеть не смогла бы.
        Я сглотнула, попятилась и уперлась спиной в дверной косяк. «Да какое вы имеете право! - хотелось закричать мне. - Это только мое дело. Мое и его, но никак не ваше!»
        Однако я молчала, будто язык проглотив, а женщина покачала головой и заговорила мягче:
        - Ты совсем молоденькая и не понимаешь, что творишь. Подумай, что тебя ждет дальше. Граф Ланселот Джордж Филипп Александр Даттон женится на тебе? Что ты молчишь, отвечай.
        - Нет… - прошептала я.
        - То-то же, хорошо хоть это понимаешь. Он увлечен, возможно, вот и не справился с чувствами. Таким, как он, простительно. Но ты, дурочка, себе всю жизнь сломаешь! Измучаешься вся! Будешь бегать к нему по ночам заниматься стыдным делом. Скрываться ото всех. Представь, если пойдут разговоры!
        Я представила. Представила и заледенела. Монна Озис меня и близко не подпустит к приличному обществу, меня не примут больше ни в одном доме. Все-все в маленьком городке узнают! Амели с подругами перемоют мне все кости: «Притворялась такой скромницей, а сама только и ждала повода залезть в постель к начальнику. Конечно, практику-то как-то надо закрывать. Видно, в голове совсем пусто, если решила другим местом отработать».
        Я закусила губу, чтобы не расплакаться. На лице горничной отразилось удовлетворение, она видела, что ее слова достигают цели.
        - Одинокая судьба тебя ждет! Даже деток не сможешь завести! Все отвернутся. Ну зачем тебе это надо?
        - Что же делать?
        Я вовсе не хотела выслушивать советы чопорной служанки, вопрос вырвался случайно, но горничная благосклонно улыбнулась:
        - Уехать как можно скорее, пока не стало слишком поздно.
        - Уехать… - прошептала я.
        В сердце будто что-то оборвалось. Ланс, где же ты? Почему так долго не возвращаешься? Или ты сейчас тоже мучаешься сомнениями и не знаешь, как поступить с дурочкой, которая так пылко отдалась тебе, не спросив обязательств.
        Больше всего мне хотелось сейчас броситься прочь из дома, но я обещала дождаться. Пусть Ланс сам скажет, что будет с нами дальше.
        Я прошла по коридору в гостевую спальню, нашла на постели чистое отглаженное платье, новые чулки и белье, оделась. Села на край кровати, но не могла долго оставаться на одном месте. Прошла из угла в угол и вспомнила про библиотеку в кабинете. Отвлекусь чтением, и время пройдет быстрее.
        Мне очень хотелось отыскать то стихотворение, которое Ланс читал мне вчера. «Порви теперь, а не когда-нибудь, когда из бед я выйду безмятежным; ты ливнем после тьмы ночной не будь и не тяни с разрывом неизбежным…» О, как близки теперь были мне эти слова.
        В кабинете с вечера ничего не изменилось, но при свете дня он выглядел иначе. Книга лежала на столе там же, где я ее оставила. Вокруг документы, письма, счета. Я не хотела смотреть, взгляд случайно выхватил из кипы бумаг лист, исписанный знакомым почерком с характерной, украшенной завитушками буквой Р. Я запомнила ее, когда монна Райт расписывалась внизу листа назначений.
        Ее письмо Лансу. Я прочитала только первые строчки, но их хватило.
        «Мой дорогой Ланс, чем больше проходит времени с нашей последней встречи, тем ярче становятся воспоминания, связавшие нас. Будто и не было пяти лет разлуки. Признайся, ты почувствовал то же, что я, когда ты задержал в ладони мои пальцы…»
        Я с трудом заставила себя отойти от стола. Это не мое письмо, я не стану вести себя недостойно, но… Но! Проклятие! Он задержал в ладони ее пальцы? Когда провожал? А дальше? Что было дальше?
        Я всегда знала, что между Лансом и монной Райт ничего не кончено. Он был сам не свой, когда она появилась.
        - Дура, - тихо произнесла я вслух. - Идиотка! На что ты надеялась? Конечно, он вернется к ней.
        В груди так пекло, что я даже дышала с трудом. Банальная история, как сказал бы сиятельный граф Ланселот Даттон. Влюбленная девица вешается на шею, симпатичная мордашка, юное жаркое тело. Кто откажется? А как закончится лето - с глаз долой, из сердца вон.
        На таких, как я, графы не женятся. Я истерически захихикала, когда вспомнила, с каким трепетом брала в руки браслет. Зажала рот ладонями. Я действительно на мгновение поверила, что между мной и мэтром Ланселотом может быть что-то большее, чем постель?
        Не помню, как добралась до дома. В какой спешке собирала вещи. Госпожа Тоби несколько раз пыталась добиться ответа, но я бормотала что-то невразумительное. В голове крутилась единственная мысль: «Только бы не спохватился, только бы не попробовал задержать». Потому что я не знала, хватит ли у меня сил уехать, если он попросит остаться…
        Книги я отправила багажом в столицу, заберу позже, хоть и придется заплатить за хранение. Себе купила билет в другую сторону, в маленький городок Ветряные Мельницы. Городок, где я родилась, выросла и где меня ждали родители. Проревусь, переживу и как-то смогу существовать дальше. Сердце порвано в клочья, и шрамы останутся на всю жизнь, да что поделать - не я первая, не я последняя.
        Но когда я сидела на лавке вагона третьего класса и смотрела в окно отъезжающего поезда, я все равно продолжала надеяться, что запыхавшийся мэтр Ланселот выбежит из здания вокзала. Если бы он меня искал, он бы успел…
        Никто не появился, кроме девочки-цветочницы с корзиной ромашек.
        - Спасибо за урок, мэтр Ланселот. Вы отличный наставник, - прошептала я.
        *** 52 ***
        Он думал забежать в больницу, попросить Кирана задержаться, после самому метнуться домой к Белинде, но эльфийка уже сидела в кабинете. О том, что Грейс нашлась, Ланс предупредил запиской еще вчера, как и о том, что девушке понадобится несколько выходных, и о ее судьбе коллеги спрашивать не стали. Киран загадочно ухмыльнулся себе под нос прежде, чем отправиться домой. Белинда, как свойственно женщинам, промолчать не смогла:
        - Ты светишься весь.
        Ланс пожал плечами. Счастье бурлило в крови пузырьками шампанского, кружило голову.
        - Одного выходного за пять лет недостаточно, чтобы восстановиться, коллега, - улыбнулась эльфийка. - Как целитель с куда большим, чем у вас, опытом, настоятельно рекомендую вам не появляться на работе по крайней мере неделю во избежание нервного истощения.
        Ланс не выдержал, рассмеялся. Неделя - явный перебор.
        - Иди домой, - мягко продолжала она. - За неделю тут все не развалится. В крайнем случае приглашу мэтра Гельтера, он как-то обмолвился, что после той катастрофы задумался о поддержании навыков экстренной помощи.
        - Хорошо, если что, пусть выставит счет за услуги, я оплачу.
        - Иди уже, разберемся. - Белинда окликнула его уже в дверях: - Рада за вас.
        Ланс нахмурился. Как бы уберечь девочку от сплетен? Слуги болтать не должны, за сплетни можно мигом лишиться места, но полквартала видело, как он нес Грейс к себе домой. В голову ничего не приходило, впрочем, сейчас он едва ли был способен здраво рассуждать. Он решил, что подумает об этом позже. Сказал только:
        - Белинда, ты же понимаешь…
        - Я-то как раз очень хорошо понимаю, насмотрелась на вас, людей, - неожиданно серьезно ответила она. - Не переживай, у нас хватает, что обсудить на работе, кроме личной жизни начальства. Иди уже домой, пока кого-нибудь тяжелого не принесло. - Она сложила пальцы в фигуру, отгоняющую сглаз.
        - Вызывай, если что, - кивнул Ланс и наконец пошел.
        Ровно для того, чтобы в каких-то сотне ярдов от больницы столкнуться с полудюжиной полицейских.
        - Мэтр Даттон? - окликнули его. - Извольте пройти с нами.
        - В чем дело?
        - Мы вынуждены вас задержать.
        Ланс приподнял бровь.
        - Шесть вооруженных полицейских направляются задержать одного целителя?
        Хорошо, что искали его на работе, а не вломились домой. Напугали бы Грейс до полусмерти.
        - Позвольте мне ознакомиться с постановлением об аресте.
        - Да, конечно. - Старший, сержант, извлек из сумки-планшета лист бумаги.
        Ланс внимательно изучил магическую печать, вспыхнувшую под заклинанием проверки.
        - Я бы не советовал вам колдовать, мэтр Даттон, иначе мне придется расценить это как попытку противодействия властям, - заметил сержант.
        Отвечать ему Ланс не стал, вчитываясь в убористый почерк постановления. Статья номер такой-то, часть такая-то уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Цифры ему ничего не говорили, впрочем, если подумать, можно догадаться, почему его арестовывают.
        - В чем меня обвиняют?
        - Это нас не касается, мэтр Даттон, обсудите с дознавателем.
        - Я могу предупредить коллег? - Он оглянулся на больницу, но, как назло, в окне больничного коридора, выходящем в проулок, никого не было видно. - В вашем присутствии, конечно.
        Белинда сообразит сообщить Грейс, чтобы не ждала его. До чего же все это некстати!
        Сержант покачал головой.
        - Хотя бы отправить записку?
        - Не положено, мэтр Даттон. Здесь у нас не столица, перед законом все равны.
        Вот, значит, как. Придется вести себя вдвое осторожней - похоже, этот сержант из тех, кто будет только рад показать столичному зазнайке, кто здесь главный на самом деле. Если и дознаватель таков, придется готовиться к худшему. Совсем уж бесчинствовать не станут, не идиоты же, но и в рамках правил можно изрядно подпортить человеку жизнь. Скорее всего, его промаринуют… сколько там полагалось законом на «предварительные изыскания»? - двое суток как минимум и только потом подпустят поверенного. Дальше будет проще.
        - Извольте следовать за нами. - Сержант потянул из его рук постановление.
        - Да, конечно.
        Ничего, кто-нибудь на улице увидит его в сопровождении полицейских, а слухи расходятся быстро. Предупредят сперва коллег, а те дадут знать Грейс. Расстроится девочка. Да он и сам, признаться, готов был рвать и метать, и только с детства вбитая привычка контролировать свое поведение заставляла Ланса сохранять видимость спокойствия.
        Насколько все это серьезно? «Плевать, отсижу», - бросил он вчера сгоряча. Сегодня сидеть не хотелось.
        Нет, он ни о чем не жалел. Мерзавец мертв и больше никого не тронет. Грейс не пришлось проходить унизительную процедуру осмотра для фиксации телесных повреждений, не придется раз за разом отвечать на вопросы следователя, вспоминая случившееся во всех деталях, а потом - стоять на суде под любопытными взглядами зевак и доказывать присяжным, что она вовсе не оказывала опустившемуся орку знаки внимания. Он все сделал правильно. Даже если выкрутиться не удастся. Но…
        Пропади оно все пропадом, почему именно сегодня! Еще вчера вечером - до того, как Грейс оказалась в его постели, он принял бы арест куда спокойней. Или через пару дней, когда они успели бы привыкнуть к случившемуся и понять, многое ли изменилось и что будет дальше.
        Сейчас все казалось нереальным, точно происходило не с ним, и это был плохой признак. Значит, разум не готов принять случившееся и может спустить с поводка эмоции.
        Ланс заставил себя оглядеться, увидеть серые дома, пятно солнца на брусчатке мостовой, траву, пробивающуюся сквозь камни. Ощутить собственное тело, во время ходьбы одна нога подхватывает вес другой. Он не сорвется.
        Кто будет исследовать труп? Едва ли это поручат Белинде или Кирану, скорее всего, инспектор решит, что они - лица заинтересованные, ведь Ланс платит им жалование. Даже если они и не будут знать, чей труп исследуют. Мэтр Гельтер? Больше целителей в городке нет. Наверняка есть полицейский лекарь, но при подозрении в убийстве с помощью магии и исследовать тело должен маг. Местной полиции не по карману держать в штате мага для исследования тел. Вызовут ли полицейского целителя из столицы? Тоже вряд ли, никто не будет дергать столичных экспертов из-за трупа вконец опустившегося наркомана. Да и шума будет, когда всплывет имя подозреваемого, а оно наверняка всплывет.
        Значит, либо полицейский лекарь, либо мэтр Гельтер. Лекарь увидит тромб в коронарной артерии и обширное омертвение сердечной мышцы. Мэтр Гельтер увидит то же самое, но предположит ли, что тромб создала магия? И если предположит, поделится ли с полицией своими предположениями?
        Ланс выкинул эти вопросы из головы. Незачем беспокоиться о том, что он не может изменить. Услышит конкретные обвинения, увидит, что собой представляет инспектор, вот тогда и будет думать.
        Но как же все это не вовремя!
        *** 53 ***
        Лансу пару раз доводилось бывать в городской тюрьме, но он и представить не мог, что окажется здесь не как целитель а в качестве… постояльца. Обыск он перенес хладнокровно, прекрасно сознавая, что дежурный велел ему раздеться вовсе не потому, что надеялся найти у подозреваемого в карманах или под одеждой «предметы или документы, имеющие значения для раскрытия преступления». Его лишили запонок, часов и галстучной булавки, а заодно и шейного платка, пообещав передать их родственникам.
        - У меня нет родственников в городе, - заметил Ланс.
        - Значит, доверенному лицу. - Дежурный ухмыльнулся. - Вы ведь наверняка назначили себе доверенное лицо и заверили все как полагается.
        Ланс пожал плечами. Еще одна мелкая сошка, которой малая толика власти вскружила голову. Когда он обустраивал больницу, пришлось сменить едва ли не дюжину санитаров, прежде чем нашлись те четверо, которые действительно честно исполняли свои нелегкие обязанности и не третировали пациентов по мелочам. Вот и здесь так же. Разумеется, отправить записку ему снова не позволили.
        Дознаватель показался Лансу уставшим и нервным. Впрочем, рекомендовать ему успокоительное Ланс не стал.
        - Мэтр Даттон, - сказал немолодой уже гном, - для вас же самого будет лучше, если вы признаетесь в убийстве. Помогите следствию, а мы поможем вам.
        Ланс пожал плечами - в который раз за этот бесконечный день.
        - В научных кругах, к которым я имею честь принадлежать, считается. что бремя доказательства лежит на постулирующем. Вы утверждаете, что я убил, - вам и доказывать.
        - Докажем. - Дознаватель посмотрел на него сквозь очки. - Зря вы так, мэтр. Все ведь всё понимают. Покойный, между нами, слова доброго не стоил, туда и дорога. Девушка, опять же, вполне естественное желание за нее поквитаться, у меня самого две дочери… Признались бы, глядишь - и послабление бы вышло. Мэр наш больно уж переживает, дескать, жаль мэтра целителя, надо войти в положение.
        Войдет он в положение, конечно. Сильно, видимо, разозлился, до сих пор успокоиться не может.
        Ланс покачал головой.
        - Я не буду говорить без поверенного.
        - Хорошо, мы назначим вам поверенного. В порядке очереди, - вежливо улыбнулся дознаватель.
        Ланс мысленно поморщился и напомнил себе, что истинный дворянин должен достойно сносить все обрушившиеся на него невзгоды.
        Достойно снести пребывание в камере оказалось сложнее. Разумеется, он и не ожидал, что ему предоставят отдельное помещение, даром что должны были содержать дворян отдельно от простонародья. Но от запаха немытых тел, кажется, намертво въевшегося в стены, его замутило, даром что за свою карьеру целителя успел много чего повидать. Впрочем, спустя какое-то время обоняние милосердно отключилось.
        Отключиться от соседей было сложнее - люди и нелюди изнывали от скуки, развлекая себя разговорами. Из восьми сокамерников трое оказались мелкими воришками, один - вором-профессионалом, четверо остальных - дебоширами. «Убийцей» Ланс был единственным, и на него косились.
        Дни сменяли один другой: дурная еда, прогулки в как-бы-дворике с решеткой вместо неба, нескончаемая скука. Когда-то Ланс удивлялся, как взрослый разумный человек может скучать наедине сам с собой, ведь у него всегда есть самый лучший собеседник - он сам. Но, кажется, в этот раз собеседник был не в настроении.
        Поверенного ему так и не назначили, очередь, слишком много дел. Но разрешили писать, чем он и занялся. Ответ от Белинды пришел через день, она «выражала крайнюю озабоченность ситуацией» - зная, что письма просматриваются, приходилось выбирать слова - и «обещала сделать все возможное». Монна Озис обещала нанять поверенного, не дожидаясь, пока его предоставит город. Киран пересказывал статьи из последнего номера «Ланцета» и обещал закатить грандиозную попойку в честь освобождения Ланса - «потому что эта нелепица правдой быть не может».
        Ответа от Грейс он так и не дождался. Письмо за письмом уходило в пустоту. Поначалу Ланс не волновался. У него дома с ней ничего не могло случиться, наверняка ждала, не дождалась, расстроилась и обиделась. Остынет, сложит два и два и напишет. Или, может, слишком устает на работе, и на письма после историй болезни нет сил. Он придумывал ей оправдание одно за другим - лишь бы не думать, что девочка испугалась, узнав, что его обвиняют в убийстве. Решила не связываться с преступником. Проявила благоразумие. Он гнал эту паскудную мыслишку как мог, но она возвращалась снова и снова.
        Ланс написал Белинде, попросив передать Грейс привет и спросив, как та себя чувствует. В ответном письме эльфийка вовсе не упомянула стажерку. Как не было.
        Может быть, с ней что-то случилось и коллеги не хотят его волновать, считая, что и без того забот хватает? Или все-таки Грейс испугалась? Она не могла так поступить - но тогда почему молчит? Он как-то не так повел себя ночью? Но утром она выглядела счастливой. Что-то случилось? Ланс готов был взвыть от этих мыслей, кружащих словно заезженная грамофонная пластинка. Неудачный из него оказался собеседник для себя самого.
        Сменялись дни, сменялись и соседи по камере. Очередной заключенный оказался знакомым - в начале лета Ланс восстановил ему печень, предупредив, что, если мужчина продолжит пить, второй раз целитель может ему и не помочь. Предупреждение пропало втуне - в тюрьме сокамерник оказался потому, что в поисках опохмела залез в винную лавку, откуда, «поправив здоровье», выйти уже не сумел, упав мертвецки пьяным. Там его и повязали поутру.
        - А все вы, целители, - ворчал он. - Не можете человека вылечить. Все знают, - воздевал он узловатый палец в потолок, - пьянство - это не порок, это болезнь! А меня, человека больного, - в кутузку? За что, спрашивается? За то, что вылечить не могут?
        Его монотонное брюзжание вгрызалось в отупевший без новых впечатлений мозг, раздражая, словно камешек в ботинке, - вроде и невелика помеха, но может довести до исступления. Ланс пытался отвлечься, составляя очередное письмо Грейс. Отвлечься не получалось - он был уверен, что снова не получит ответа.
        - И Хельмут, бедолага, на вас жаловался, - продолжал ворчать новый сосед. - Чуть не задушили, напугали несчастного гоблина до икоты, кабы господин Киран его не успокоил, хватила бы кондрашка, а кто был бы виноват? Правда, господин Киран тоже тот еще жук. Я к нему со всем вежеством, дескать, раз уж вы, уважаемый, все равно в участок пришли, так сделайте доброе дело, избавьте меня от зеленого змия. А тот только рожу скривил. - Он помолчал и задумчиво добавил: - Хотя вот Хельмут говорил - хороший человек: и здоровье поправить помог, и подсказал, куда жалобу написать.
        Лансу было наплевать и на Хельмута, и на все жалобы в мире, и он намеревался весьма невежливо посоветовать выпивохе заткнуться, но тут отворилась дверь камеры и его вызвали к дознавателю.
        У дознавателя его встретил незнакомый оборотень, представившийся его поверенным. И сообщивший, что, по данным исследования трупа «господина Хорста», смерть его произошла от естественных причин - тромбоза левой коронарной артерии, что повлекло за собой обширный некроз левого желудочка и разрыв сердечной мышцы. Учитывая общее состояние организма покойного - финал вполне закономерный.
        Дознаватель с кислым лицом принес извинения, сообщил, что все обвинения с мэтра Даттона сняты и он может быть свободен.
        *** 54 ***
        Поезд пришел в Ветряные Мельницы на закате. От станции до дома я могла бы добраться с закрытыми глазами: дорога хожена-перехожена сотни раз. Мы с Верикой, когда та была еще совсем малышкой, продавали ягоды, разложенные по бумажным кулечкам, пристроившись с краю платформы. Нас, детей, не трогали: сколько мы там заработаем, несколько медяков?
        От воспоминаний сделалось тепло и одновременно грустно: в детстве любые горести забывались к утру, а сердце никогда не захлестывало такой темной, такой щемящей тоской.
        Родительская лавка в это позднее время, конечно, уже закрылась, но в дом можно зайти через вход на заднем дворе, он никогда не запирался. «От кого закрываться? От соседей?» - всегда говорила мама.
        Я осторожно повернула ручку: так и есть, открыто. Тихонько, стараясь не шуметь, поднялась по лестнице. Я помнила каждую ступеньку, знала, какая скрипнет, если на нее наступить. Сверху, из кухоньки, доносились голоса. Как обычно в это время, семья собралась на ужин за круглым столом, под уютным абажуром, свисающим на длинном шнуре. Я набрала в грудь побольше воздуха и вышла на свет из полумрака коридора.
        Разговор прервался. Папа - о, папуля, как ты сдал за последний год! - уставился на меня, близоруко сощурившись. Но вот мама всплеснула руками, воскликнула: «Грейси!» - а Верика - ух, какая она стала большая, скоро меня перерастет! - с визгом повисла у меня на шее.
        Они, все трое, обняли меня со всех сторон. Верика и мама за талию, а папа обхватил сразу всех, уместил в свои медвежьи объятия. Я всю дорогу держалась, не проронила ни слезинки, но тут расклеилась, разревелась.
        - Что случилось? - всполошилась мама. - Что-то в университете? Мы получили твое письмо, что ты останешься работать до конца лета в больнице, где проходила практику. Твой начальник… Этот, как его… Мэтр Ланселот тебя уволил?
        Я закусила губу, качнула головой: то ли нет, то ли да.
        - Нет, сама ушла, - призналась я. - У нас… возникли небольшие разногласия.
        - Мэтр Сумасброд! - фыркнула сестренка, которая из милой крошки превратилась в колючего подростка.
        - Верика! - воскликнула мама.
        - Нет, а что? Что я не так сказала? Все эти аристократы одинаковые! Им вожжа под хвост попадет, и все - не знаешь, чего ждать!
        Меня усадили за стол, накормили и потребовали рассказа о больнице в маленьком городке со смешным названием, о сложных медицинских случаях и, конечно, о графе, который руководит больницей.
        Я послушно рассказывала обо всем, умолчав, правда, что едва не потеряла ноги: пожалела родителей, и разговор о мэтре Ланселоте тоже обходила стороной. Мама пару раз спросила, а когда я отмолчалась, поглядела странно и перевела беседу на другую тему.
        Спать мне постелили в комнате Верики. Комната всегда была нашей общей спальней, но после того, как я уехала, сестренка сделалась ее полновластной владелицей, что тринадцатилетнюю девочку вполне устраивало.
        Конечно, ее обрадовал мой приезд, но, снимая с моей старой постели своих тряпичных кукол, зайцев и медведей, она на всякий случай уточнила:
        - А ты к нам надолго погостить? Осенью ведь обратно в университет, да?
        Мысль об университете отозвалась в сердце неожиданной болью. «А что если мэтр Ланселот пытается разыскать меня в столице? Адреса родителей он не знает…» Я заставила глупое сердце замолчать: я специально сбежала в Ветряные Мельницы, чтобы Ланс меня не нашел.
        Я проспала беспробудно всю ночь и все утро, встала ближе к обеду. Признаюсь, мне и вовсе не хотелось вставать с постели, хотелось лежать, смотреть в стену и ни о чем не думать. Вообще ни о чем… Но Верика, которая с трудом дождалась моего пробуждения, забралась ко мне под одеяло. Я выслушала все девичьи секреты, узнала о тайной влюбленности сестренки в мальчишку, который по утрам привозит из булочной свежий хлеб, улыбнулась в ответ на хвастливые признания, что у нее «получается сделать вытачки на платье, совсем как у взрослой».
        - Кстати, мама утром достала несколько отрезов и собирается сшить тебе платья. Говорит, что тот ужас, в котором ты заявилась домой, остается только сжечь.
        Я посмотрела на свое бедное дорожное платье, в котором приехала в начале лета в Свиное Копытце. Тогда оно было почти новым, но вместе со мной прошло огонь и воду. Взгляд зацепился за лоскут, который я вшила так аккуратно, что стежки заметны лишь мне, - этот лоскут Ланс снял с окна разрушенного дома… В этом платье я сидела в подвале, закрыв подолом колени. Это платье лежало на полу ванной комнаты в доме Ланса, куда он принес меня на руках… Нет, я ни за что его не сожгу!
        Когда мы с Верикой вышли в гостиную, мама уже раскроила светлый лен и отмечала стежками фасонные линии.
        - Вери, сбегай, купи для нас булочек к чаю, - попросила мама.
        Верика и слова поперек не сказала - подхватилась и понеслась выполнять поручение. Не из-за любви к булочкам, а скорее из-за любви к булочнику.
        Но мамин хитрый ход я оценила: отправила сестренку, чтобы без свидетелей задать мне неудобный вопрос.
        - Он принудил тебя? - спросила она, не поднимая головы от шитья.
        Ноги ослабели, я опустилась на край кушетки, принялась ковырять старенький плед с истрепавшейся бахромой. Сколько себя помню, под строгим взором мамы я всегда теребила эту бахрому. Я и теперь ощутила себя маленькой девочкой.
        - Нет, мам, - прошептала я.
        - Он начальник, твой руководитель. Он мог надавить мягко, так, что ты и сама этого не поняла, но и отказаться не посмела.
        - Нет, мама! - Я подняла голову и смело поглядела ей в глаза, а мама так же прямо смотрела на меня, пытаясь прочитать по моему лицу то, что я могла скрыть. - Я люблю его! Но я… нам… никогда не быть вместе. Он граф…
        Да что же такое! Я снова реву! Когда уже иссякнут эти слезы? Когда станет легче?
        Мама подошла ко мне и молча прижала мое мокрое лицо к своему животу. Гладила по голове, утешала.
        - Ничего… Граф, значит… Сволочь! Потешился молоденькой девочкой и выкинул прочь!
        - Мама, все не так!
        - Тш-ш-ш… Тихо, моя милая. Все пройдет. Последствий не будет? Ты как будущий целитель, наверное, уже должна понять?..
        О боги, как же тошно говорить вот так о Лансе с мамой. О последствиях, о том, что он меня якобы принудил. Это все превращало наше искреннее чувство в какую-то пустую интрижку…
        Впрочем, с моей стороны это точно была любовь. А с его?
        - Последствий не будет, - процедила я, содрогаясь оттого, что вынуждена говорить об этом вслух. - Ланс применил специальное заклинание. Противозачаточное.
        - Хм, как удобно! Интересно, как часто он его применяет?
        - Мама, умоляю тебя!
        Я вырвалась из ее объятий и кинулась к двери.
        Наверное, решение приехать к родителям было ошибкой. Но куда мне еще бежать? В столицу, в университет, чтобы Ланс разыскал меня там?
        А стал бы разыскивать?
        Так или иначе, этот день я пережила, а на следующий день стало легче. Чуть-чуть, но легче. Мама больше не донимала разговорами, хотя я пару раз слышала, что она сурово поучает Верику даже и не смотреть в сторону мальчишек. Теперь она за нее возьмется! Бедная сестренка…
        Несколько раз, проснувшись ночью, я почти готова была сорваться в столицу. Вдруг Ланс приехал за мной? Я многого не прошу. Хотя бы поговорить. Посмотреть на него в последний раз.
        Когда я успела так запутаться в своей жизни? Может, зря я удрала? Но если бы осталась, что бы меня ждало? Презрение со стороны высшего общества и со стороны слуг Ланса? А он… рано или поздно начал бы тяготиться нашей связью, считать дни до моего отъезда. В последний день лета помог бы довезти чемодан до поезда, с облегчением чмокнул в щеку и пошел домой, радуясь, что освободился от обузы.
        Нет. Лучше сразу, чем долгая агония. Я все сделала правильно.
        Дни тянулись медленно-медленно. Прошла всего неделя, как я приехала, а будто век…
        *** 55 ***
        После недели, проведенной в тесноте и духоте, мир казался огромным, а возможность принять ванну - истинным благословением пресветлых богов. Устраиваясь перед зеркалом побриться, Ланс увидел браслет. Что эта вещь до сих пор делает в его доме?
        Он кликнул дворецкого.
        - Динжер, избавься от этого. - Ланс протянул браслет.
        - Прошу прощения, мэтр Ланселот?
        - Выброси. Утопи в реке. Пропей. Как угодно, мне все равно.
        - С вашего позволения, я отнесу его ювелиру, а деньги верну… - Верный слуга заметил, что брови хозяина сдвинулись к переносице, и тут же поправился: - Передам приюту для сирот под патронажем монны Гислинды.
        - Хорошо, так и сделай. Скажи, ты не находил в доме записки или чего-то в этом роде?
        Никто не стал бы откровенничать со слугами, но Грейс могла оставить записку, а Динжер - прибрать ее от посторонних глаз. Хотя какие посторонние глаза могут быть в его доме?
        - Нет, мэтр. И, если вы позволите… в мои обязанности входит контролировать других ваших слуг, и я бы хотел поговорить о горничной.
        - Это не может подождать до вечера? - поморщился Ланс.
        Вроде и некуда было спешить, но он торопился в больницу. Убедиться, что там все в порядке. Увидеть Грейс.
        - Может подождать, - согласился дворецкий.
        - Тогда напомни мне, когда вернусь.
        Надо было бы добавить «если я вернусь один», но язык не повернулся. Ланс рассмеялся сам над собой - боялся сглазить. Он, современный образованный человек, боялся сглаза, точно какой-то дикарь.
        Палаты были почти пусты, Киран уже ушел домой, ни Белинды, ни Грейс не было в кабинете. Ланс вышел в коридор, окликнул Берта, протиравшего подоконник.
        - Монна Белинда и монна Грейс в операционной?
        - Монна Белинда в операционной, - подтвердил санитар. - Марта ей ассистирует. А монна Грейс не работает.
        - Как? - выдохнул Ланс.
        Что с ней? Неужели в самом деле что-то случилось?
        - Не могу знать, мэтр Ланселот. Знаю только, что монна Белинда говорила, дескать, практикантка уехала домой.
        - Когда?
        «Почему?!» - хотелось ему закричать.
        - В тот день, когда вас арестовали.
        Вот, значит, как. Неужели Грейс и правда решила не пятнать себя связью с преступником? Или он, сам того не заметив, чем-то обидел ее тем утром? Почему она уехала, никого не предупредив?
        Он вернулся в общий кабинет, поставил на огонь джезву. Когда Белинда выйдет из операционной, кофе будет очень кстати.
        Открылась и закрылась дверь, эльфийка, завизжав, точно девчонка, бросилась к нему, обняла:
        - Ланс! Наконец-то!
        От ее одежды и волос, перебивая аромат кофе, исходил запах гниения, потому, разжав объятья, Ланс спросил вовсе не о том, о чем собирался вначале:
        - Снова проклятие?
        Белинда кивнула, взяла со стола чашечку с кофе.
        - Как с цепи сорвалось. Третий случай за неделю. Один пациент ушел.
        Ланс ругнулся сквозь зубы: «ушел» вовсе не на своих ногах.
        - Никаких предположений? Никакой связи?
        - Кроме того, что все трое были моложе тридцати в пересчете на человеческий возраст и в разное время обращались в нашу больницу.
        - Плохо.
        - Согласна, это уже никуда не годится, но я ума не приложу, как предотвратить эту дрянь.
        Ланс замолчал, не зная, как спросить о том, что интересовало его на самом деле.
        Эльфийка пригубила из чашечки, подняла на Ланса серьезный взгляд.
        - Уже знаешь, что Грейс уехала?
        Он кивнул, стараясь выглядеть спокойным.
        - Что произошло?
        - Не знаю. Ее не было в больнице ни в тот день, когда ты приходил, ни в следующий. Поначалу я не придала этому значения, сказала остальным, что девушка попросила несколько выходных по личным мотивам. - Эльфийка усмехнулась. - Только к вечеру второго дня до нас дошла весть, что ты в тюрьме.
        - Так быстро? - Ланс помнил, что послать весточку домой ему разрешили на третий день ареста.
        - Один из надзирателей сообщил: его дочка рожала у нас, и он тебя запомнил. Сменился, пришел и рассказал. Не знаю, откуда он узнал, что у тебя в городе нет родственников. Я пошла уведомить Грейс, удивилась, правда, что она не подняла тревогу, не начала тебя разыскивать. Хозяйка сказала, что она шлялась невесть где две ночи подряд, а утром, ничего не объясняя, собрала вещи и съехала.
        - Понятно, - протянул Ланс, которому не было понятно ровным счетом ничего.
        Что нашло на Грейс? Почему?
        - Почему ты не написала мне?
        - И что бы ты сделал? Растворился бы в воздухе и просочился сквозь стены тюрьмы? Поднял бы бунт?
        Ланс стиснул зубы. Ничего бы он не смог сделать. Разве что не стал бы писать Грейс, зная, что писать некуда. Сидел бы и бесился от собственного бессилия.
        - У тебя и без того забот хватало. Теперь ты на свободе и можешь действовать, если захочешь.
        Она вернула на стол пустую чашку.
        - Мой сын счастлив, что я наконец перестала опекать его с утра до ночи. А тебе нужно восстановить нервы после несправедливого ареста. Поезжай на воды, недели на две. Прогулки, свежий воздух и все такое.
        Ланс усмехнулся.
        - Спасибо. - Он в самом деле был ей благодарен. Прожив куда дольше него, эльфийка многое понимала без слов. - И передай мою благодарность мэтру Гельтеру.
        Из больницы он помчался в дом госпожи Тоби.
        - Ничего не знаю, - проворчал старая гоблинка. - Не знаю, где она шаталась. Днем пришла, бледная, губы трясутся, дерганая вся. Ничего не объяснила. А я, между прочим, приличной девушке комнату сдавала, не какой-то там…
        - Благодарю, госпожа Тоби, - прервал Ланс прежде, чем женщина наговорит чего-нибудь вовсе недопустимого. - Вы очень мне помогли.
        Бросил ей монету, не прощаясь.
        «Почему? - билось в голове. - Что случилось?»
        Что ж, если Грейс действительно не хочет его видеть, Ланс должен услышать это от нее самой, глядя в глаза. И поэтому от госпожи Тоби он отправился на вокзал. Задумался, изучая расписание поездов. В столицу? Нет, что ей там делать в каникулы. Некоторые студенты, конечно, не уезжали летом - те, кого никто не ждал или кому было слишком далеко и дорого добираться. Но Грейс с таким теплом отзывалась о доме…
        Ветряные Мельницы, припомнил Ланс. Поезд будет завтра, хватит времени спокойно собраться. Впрочем, он уехал бы и в чем есть, если бы оказалось, что поезд через пять минут. Лучше действовать, чем крутить в голове одно и то же бесконечное «почему?».
        Вернувшись домой, он позвал дворецкого:
        - Динжер, ты хотел поговорить.
        - Да, мэтр Ланселот. В тот день, когда вас арестовали, я услышал, как горничная беседует с кем-то. Кухарке нечего делать в вашей спальне, а больше ни с кем Энн разговаривать не могла, потому я намеревался призвать их к порядку, но услышал ваше имя…
        В тот день в спальне была Грейс, и Динжер не мог этого не знать. Но прислуге не о чем разговаривать с гостями хозяев.
        Лакей продолжал рассказывать, Ланс слушал, и волосы у него поднимались дыбом. Как горничная вообще додумалась лезть с наставлениями к незнакомой девушке?! К гостье?!
        - Я напомнил Энн, что ее дело - чистота в доме, на что та ответила, дескать, была бы у меня дочь, я бы тоже предостерег девочку. Она из простых, а вы…
        Да, она из простых и не знала, как поставить на место зарвавшуюся прислугу. Предостерегла, значит. Так предостерегла, что на Грейс лица не было, даже квартирная хозяйка заметила. Ланс едва не застонал. Что она себе напридумывала, глупая? Лишь бы ничего не натворила сгоряча!
        - Почему ты не пресек это? - холодно спросил Ланс.
        - Прошу прощения, мэтр. Я думал, что не следует устраивать свару прислуги перед вашими гостями. Я ошибся, и вы вольны…
        Ланс жестом прервал его извинения.
        - Она здесь? Горничная? - поинтересовался он, подавляя желание схватить вздорную бабу за грудки и трясти, пока не вытрясет те невеликие мозги, что у нее были. - Ко мне. Немедленно.
        - Звали, мэтр Даттон? - присела в книксене женщина.
        - Энн, ты уволена.
        - За что? - охнула горничная.
        Он не должен был объяснять, графиня Даттон, его мать, просто молча указала бы на дверь. Но ярость клокотала внутри, рвалась наружу.
        - Как ты посмела? - Он изо всех сил старался казаться спокойным, много чести показывать прислуге истинные чувства, но, видимо, они все же прорвались в голос, потому что женщина побледнела. - Как посмела заговаривать с моей гостьей, не говоря о том, чтобы поучать ее?
        - Но, мэтр Даттон, я хотела девочке только добра…
        - Моя личная жизнь и личная жизнь моих гостей касается только меня и моих гостей. Вон из моего дома. Без выходного пособия и рекомендаций.
        Женщина зарыдала, накрыв лицо передником, и выбежала из комнаты.
        - Мэтр, если позволите… - осторожно начал Динджер.
        Без рекомендаций от последнего нанимателя горничная не найдет работу в хорошем доме, еще и слухи могут пойти, дескать, не зря хозяин уволил в один день.
        - Нет, - отрезал Ланс. - Я не дам рекомендации человеку, который лезет не в свое дело. В следующий раз она прочтет чьи-то любовные письма или еще что сотворит.
        - Я хотел спросить, расплатиться ли с ней за отработанные с последнего жалованья дни.
        - Разумеется, расплатись. И собери мне вещи в дорогу. Завтра я уезжаю. Дня на три, но, возможно, задержусь.
        Он бы очень хотел вернуться быстро и не один, но это будет зависеть не только от него самого.
        *** 56 ***
        Едва Ланс оказался на перроне Ветряных Мельниц, к нему подскочил щуплый молодой человек с бляхой носильщика. Подхватил из его рук саквояж.
        - Я позову извозчика. Куда изволите, мэтр?
        - В приличную гостиницу.
        - Она всего одна в городе. Но, если хотите, моя свояченица сдает комнаты…
        - Благодарю. В гостиницу.
        Они прошли мимо здания вокзала, и едва оказались на улице, как к ним подлетел извозчик. Молодой человек все же умудрился всунуть Лансу визитку с адресом «комнат для приезжих» - Ланс запихнул ее в карман, вдруг гостиница в самом деле никуда не годится.
        Но вестибюль выглядел чистым, хоть и не блистал роскошью, как и номер, который показали Лансу. Кровать, судя по завитушкам на спинке, помнила еще деда нынешней хозяйки, но не скрипела и выглядела прочной, белье хрустело от крахмала, а завтрак оказался свежим. Чего еще желать?
        Закончив с завтраком, Ланс подошел к хозяйке.
        - Не могли бы вы мне помочь, монна?..
        - Госпожа Вайс, - степенно представилась орка. - К вашим услугам.
        - В поезде потеряли мой багаж. - Ланс развел руками, изображая смущение. - А мне жизненно необходимо выглядеть как подобает. Знаете, я целитель, ищу практику, первое впечатление, вы понимаете… Не посоветуете ли швейную лавку?
        Орка внимательно оглядела его с ног до головы.
        - Семью мэра и знатных горожан обшивают Парры, это в трех шагах отсюда.
        - Возможно, я не смогу позволить себе мастера, который обшивает мэра. Мне ведь придется сделать надбавку за срочность.
        - В таком случае попробуйте обратиться к Амари. Их лавка в двух кварталах отсюда.
        Она подробно и четко объяснила, как найти оба дома, Ланс записал, хотя указания, кажется, оставались в памяти огненными письменами.
        «Как выйдете, сразу направо, минуете два перекрестка, на третьем снова направо, четвертый дом. Вы его сразу узнаете, у них на вывеске катушка и ножницы».
        Когда Ланс подходил к дому, сердце, казалось, готово было выскочить из груди, а ноги едва несли. Он понятия не имел, что скажет Грейс. В поезде попытался продумать речь, но бросил это дело почти сразу. Разговор - на то он и разговор, что обоим нужно слушать и слышать, а он понятия не имел, что услышит. Так легко посеять в душе сомнение. Так сложно поверить.
        Вот и нужный дом, вывеска с катушкой и ножницами. Ланс вошел - звякнул колокольчик на двери - и огляделся. Солнечные лучи лились сквозь большие чистые окна, от разноцветных рулонов тканей зарябило в глазах.
        - Чем могу помочь, мэтр? - поднялась ему навстречу женщина.
        Те же светлые волосы, собранные в гладкий пучок, те же синие глаза, правда, уже не такие яркие, и с сеточкой морщин вокруг. Улыбка другая - профессионально выверенная, хоть и кажется радушной. Грейс улыбается - словно солнышко выглядывает.
        - Монна Амари? - невесть зачем уточнил Ланс.
        - Госпожа Амари.
        - Да, прошу прощения. - Впервые в жизни он ощущал себя до ужаса косноязычным. Странное дело, он должен был бы смотреть на эту женщину сверху вниз, а поди ж ты - робел, как мальчишка. - Граф Ланселот Даттон, к вашим услугам.
        Он не кичился происхождением, просто так было принято - представляться полным титулом, чтобы собеседник понимал, с кем имеет дело.
        Губы женщины сжались, лицо посуровело.
        - Явились, значит, - прошипела она. - Вот вы какой. Хорош!
        - Прошу прощения? - оторопел Ланс.
        Хотя, если Грейс рассказала матери, глупо было бы ожидать, что его встретят с распростертыми объятьями.
        - Чего тут непонятного? - Она сорвалась на крик, но тут же снова понизила голос, бросив быстрый взгляд на потолок, словно не хотела, чтобы ее услышал кто-то наверху. Стены-то каменные, но перекрытия деревянные, слышимость должна быть отменная. - Зачем приехали? Не наигрались? Сперва принудили девочку, потом…
        - Принудил? Это она так сказала?
        Так его еще никто не оскорблял. Но если Грейс в самом деле считает, будто он взял ее силой, то ему и правда нечего здесь делать.
        - Она, глупышка, вас выгораживает. Только я не первый день на свете живу и таких столичных хлыщей навидалась!
        Ланс едва удержался от улыбки. Значит, Грейс не все равно. Иначе не стала бы его выгораживать.
        - Сколько у вас таких, как она? - не унималась женщина. - Убирайтесь в свою столицу и думать забудьте о моей девочке! - Она все-таки сорвалась на крик: - Ты мизинца ее не стоишь, даром что ткань на твой сюртук обошлась дороже, чем все ее платья!
        Ссориться с матерью девушки, которая тебе дорога, - не лучшая идея, но молча уйти Ланс не мог.
        - Если Грейс не желает меня видеть, я бы хотел услышать это от нее самой. - Он не повышал голос, но говорил достаточно громко и твердо, чтобы было ясно - так просто он не отступится.
        - А мне плевать, что ты там хотел! Граф ты или нет, но ты в моем доме, и я говорю: убирайся!
        Где-то на лестнице простучали каблучки, скрипнула дверь.
        - Мама? Что случилось?
        Грейс вылетела в лавку и замерла, точно столкнувшись со стеной. Ланс тоже застыл - разом исчезли все слова и мысли вылетели из головы. Просто стоял и смотрел и не мог насмотреться. Как же он скучал!
        - Ты? - выдохнула Грейс. Опомнилась. - Мэтр Даттон?
        Официальный тон резанул, словно тупым ножом. Ланс сглотнул.
        - Грейс… Монна Амари…
        Ее мать фыркнула, Грейс покачала головой:
        - Госпожа Амари, мэтр Даттон. Не приписывайте мне титулов, которых у меня нет. Между мной и вами пропасть, о которой я забыла…
        Пропасть. Он тоже забыл. Лансу было плевать на ее происхождение, просто потому что это Грейс.
        - …прошу прощения за это.
        - Ты еще у него прощения просишь? Да это он должен…
        По крайней мере теперь понятно, в кого у Грейс что на уме, то и на языке. Но ведь такую он ее и полюбил. Несдержанную, не умеющую владеть собой… Добрую, искреннюю, самоотверженную. Его Грейс.
        - Мама, пожалуйста, дай нам поговорить.
        - Еще чего! Чтобы он снова тебе голову заморочил?
        Ланс вздохнул. Шагнул к ней, глядя в глаза. Сердце заколотилось в висках, и заледенели пальцы.
        - Между графом Ланселотом Джорджем Филиппом Александром Даттоном и Грейс Амари действительно пропасть, - сказал он, и взгляд Грейс вспыхнул такой болью, что у него заныло сердце. - Но между целителем Ланселотом Даттоном и почти дипломированной целительницей Грейс Амари ее нет. И чтобы больше ничего не стояло между нами… Грейс, будь моей женой.
        *** 57 ***
        Так не бывает.
        Мир поплыл, предметы потеряли четкость. Только взгляд серых глаз, смотревших на меня с нежностью и тревогой, стал якорем в сошедшей с ума реальности.
        - Нет… - прошептала я.
        «Нет, не может быть, чтобы ты это сказал» - вот что я собиралась произнести.
        - Нет?
        На лицо Ланса набежала тень, глаза потемнели, губы дрогнули, как от боли. Он качнулся на пятках, собираясь сделать шаг назад. Я поймала его руку, которой он вцепился в галстук, распуская петлю, будто та его душила.
        - Да!
        Я огляделась. Мне нужно удостовериться, что все реально, что я не сплю. Мама застыла за прилавком, прижав к дрожащему подбородку кончики пальцев. Я не могла продолжать разговор под ее неотрывным взглядом.
        - Прошу, выйдем.
        Я кивнула на дверь. Ланс осторожно сжал мои пальцы, словно хотел убедиться, что я действительно держу его за руку. Я совсем запутала его своими ответами.
        Я повела Ланса за собой к разросшимся кустам сирени: там, в тени ветвей, можно поговорить без свидетелей. Как мне хотелось уткнуться разгоряченным лицом ему в грудь, замереть под ласковыми прикосновениями!
        - Ты не должен…
        Никак не получалось выровнять дыхание, я будто пробежала несколько кварталов и теперь задыхалась. Сердце колотилось.
        - Ты ничего мне не должен. Я сама стремилась к близости, и все… было чудесно. Если ты считаешь, что обязан жениться после случившегося…
        Ланс улыбнулся. Напряженные плечи расслабились. Он погладил меня по щеке, и я потянулась за его ладонью, как кошечка.
        - Я не должен. Но я хочу этого. Хочу всем сердцем.
        Ланс все-таки наклонился и обнял меня. Понял, что мне это нужно. Я обмякла, всхлипнула, прижалась к нему.
        - Но как же… - пролепетала я. - Браслет, письмо…
        Ланс чуть отодвинулся, чтобы поглядеть мне в лицо. Между бровей залегла складка.
        - Письмо?..
        - Письмо на твоем столе. От монны Райт. Личное. Прости, я не хотела смотреть. - Стыд опалил щеки. - Оно не было запечатано, я увидела только первые строки.
        - Да, теперь припоминаю. Карина прислала письмо, но я не дочитал его, оставил на столе. Если бы я знал, что оно тебя так расстроит, - сжег бы сразу. А браслет лежал в шкатулке все пять лет, прошедших с момента расставания с Кариной. Я достал его, чтобы выбросить. Наши отношения с монной Райт закончились в тот день, когда я сел в поезд и уехал из столицы.
        Он погладил меня по волосам, прошептал в ухо:
        - Глупая девочка, что ты себе надумала! Когда-нибудь ты меня с ума сведешь! - Помолчал, усмехнулся. - Уже свела. Отвечай немедленно, что ты согласна стать моей женой, и вернемся в дом, хочу официально попросить твоей руки, пока госпожа Амари не наслала проклятие на мою голову.
        Я всхлипнула. Рассмеялась.
        - Мама у меня боевая! А как же твои родители? Думаешь, они будут рады такой партии?..
        Ланс сделался серьезен, а у меня снова сжалось сердце.
        - Присядем?
        Здесь же, в кустах, спряталась старенькая шаткая скамейка. Я едва стояла на ногах от волнения, наверное, Ланс понял. Усадил меня, взял обе мои ладони в свои.
        - Не стану обманывать, едва ли лорд-канцлер сразу примет мой выбор. Вероятно, попытается надавить и будет угрожать лишением наследства. Мама… Она ничего сама не решает. Больница содержится в основном на деньги, получаемые от деревни Осинки и прилегающих земель. Голодать мы не будем, но и золотых гор пообещать не могу.
        Ланс взглянул на меня с беспокойством. Он на самом деле думает, что я расстроюсь из-за того, что у меня не будет шикарного особняка в столице и пышных платьев?
        - Это неважно! - искренне сказала я. - В конце концов, мы с тобой целители. Головы на плечах есть, руки тоже. Заработаем!
        - Ты ни в чем не будешь знать нужды… - начал Ланс, и вдруг его лицо просветлело. - Это значит «да»?
        - Ой, а я еще не сказала?
        Я знала, что не произнесла главное слово, но, да простят меня боги и все святые, так сладко было помучить Ланса!
        - Грейс! - взмолился он.
        - Да! - крикнула я. - Да, да, да!
        Пятое «да» утонуло в поцелуе.
        Хотелось бы мне длить и длить это мгновение. Сквозь закрытые веки проникал свет: солнце стояло в зените. Надрывалась, тинькала в кустах какая-то пичуга. Дыхание Ланса смешивалось с дуновением теплого ветра.
        - Грейс… - негромко окликнул меня Ланс, последний раз скользнув поцелуем по щеке.
        Я открыла глаза и увидела маму, стоящую на крыльце. Она оглядывалась в поисках меня. Ланс подобрался, как нашкодивший мальчишка.
        - Боишься? - пошутила я.
        - Опасаюсь, - улыбнулся он.
        Ох, я и сама опасалась, что мама сейчас разовьет бурную деятельность, и оказалась права.
        В оконце появилась табличка, что лавка сегодня закрыта. В проеме двери, ведущей на второй этаж, маячила Верика, которая при виде меня и Ланса с топотом умчалась наверх, крича на ходу:
        - Папа, папа, идут!
        *** 58 ***
        Мама, гордая, будто королева в изгнании, прошествовала вперед, величественным жестом приглашая следовать за ней.
        Может, другая бы на моем месте испытывала неловкость, но мир вдруг странно преобразился с тех пор, как солнечный свет ослепил меня во время поцелуя. Он и теперь дрожал в воздухе, заполняя сиянием все вокруг, пробивался сквозь стены, переливался в сердце тягучим сладким медом.
        Стол на втором этаже был накрыт к чаю. Я то и дело покусывала губы, чтобы притушить улыбку. Надо оставаться серьезной. Бери пример с Ланса - вот он образец выдержки и достоинства. Но я захмелела от счастья, мне неудержимо хотелось смеяться от радости. Казалось забавным волнение папы, который не знал, куда деть огромные кисти рук, и разглаживал салфетку у себя на коленях. Смешило то, как подпрыгивает от нетерпения Верика, переводя восторженный взгляд с моего лица на лицо «мэтра Сумасброда». Конечно, она и думать забыла о нелестном прозвище, попав под очарование моего прекрасного графа.
        Мама пристально смотрела на папу. Буквально буравила его взглядом. Папа взглянул на меня, я едва уловимо кивнула, лишь тогда папа откашлялся и спросил:
        - Каковы ваши намерения в отношении нашей дочери Грейс?
        Тем, кто не знал Ланса так близко, как я, могло показаться, что он чересчур спокоен. На самом деле мой прекрасный граф задействовал все силы, чтобы сдержать эмоции. Не мог позволить себе потерять лицо перед родителями любимой девушки, и за эту выдержку я обожала его еще больше.
        - Я хотел бы попросить вашу дочь выйти за меня замуж, и для меня будет честью получить ваше благословение, - произнес он.
        Мама приняла строгий вид. Она явно собиралась для начала сделать графу Ланселоту Даттону суровый выговор - моя отважная мама! - но Верика все испортила. Она с писком вскочила и побежала меня обнимать.
        - Такой славный, - горячо шептала она, так что этот шепот слышен был не только Лансу, сдерживающему улыбку, но и голубям на крыше, и мышкам в подвале. - Такой хоро-ошенький!
        - Сядь! - попросила мама.
        Но и она уже смягчилась: щеки порозовели, а глаза заблестели от подступивших слез. Однако моя мама не та женщина, которой можно заговорить зубы одним лишь только предложением руки и сердца. Чтобы успокоиться, ей требовалось знать все досконально: когда свадьба, позволит ли досточтимый мэтр Даттон невесте окончить университет и получить диплом, а главное, где же теперь Грейси станет жить до свадьбы, ведь не в вашем, упаси боги, доме, всем на осмеяние?
        Мы с Лансом успели коротко обсудить эти моменты. Свадьба состоится следующей весной, как только я окончу университет. В Свином Копытце Ланс снимет для меня уютную квартирку, чтобы избежать пересудов, и, конечно, представит обществу как свою невесту.
        - Представите обществу как невесту? - Мама снова подозрительно сощурилась.
        - Конечно, предварительно совершив обряд помолвки в храме, - закончил Ланс и пожал под столом мою руку.
        Мама откинулась на спинку стула. Обряд помолвки практически означает, что свадьба - дело решенное. Отказаться от своего слова, данного перед ликом светлых богов, может лишь отъявленный негодяй. Разрыв оправдывает только измена.
        - Где в Ветряных Мельницах приличная ювелирная лавка?
        Неожиданный вопрос застал родителей врасплох, но сестренка сразу сообразила, к чему ведет Ланс.
        - Браслеты, да? Брачные браслеты? Ой, как волнительно!
        - Да. Я бы хотел уладить все формальности сегодня, если Грейс не против.
        Он с нежностью посмотрел на меня, а я растеряла все слова. Сегодня? Он хочет обручиться сегодня?
        Мама вскочила на ноги.
        - Не нужна лавка! Подождите! Даррен, ты не возражаешь? - обратилась она к папе и, дождавшись кивка, бросилась в спальню.
        Вернулась со шкатулкой, где держала все свои немногочисленные драгоценности, в том числе брачные браслеты, которые достались ей от бабушки с дедушкой. Простенькие, тонкие, но золотые. С трогательными пожеланиями от будущего мужа молодой жене: «Всегда верь в мою любовь». Наверное, бабуля тоже была мастерицей накрутить себя и напридумывать небылиц.
        - Мама… - выдохнула я. - Как я могу забрать, ведь они дороги тебе как память.
        - Ничего-ничего, - отмахнулась она. - Бабушка была бы довольна, узнав, что браслеты перейдут к ее Грейси.
        Мы взбаламутили своим появлением маленький храм, уже закрытый после дневной службы. Ланс отыскал настоятеля, и после щедрого вознаграждения за предстоящие труды круглолицый пожилой священник, растеряв всякую солидность, помчался собирать хор.
        По окружности зала стояли статуи особо почитаемых святых. Я увидела святого Умберта в скромном одеянии и босого: он отринул земные блага, посвятив жизнь помощи страждущим. Покровитель целителей. Он услышит наши клятвы - хороший знак.
        Пел, укрывшись за колоннами, хор. Всхлипывала мама. Я следом за Лансом повторяла «да» в ответ на каждый вопрос, заданный настоятелем. Хранить верность… Оставаться рядом и в горе, и в радости… Растить детей в любви…
        - Да. Да. Да.
        Да, мой любимый! Наши взгляды встретились. Не знаю, сияли ли мои глаза, но глаза Ланса в полутьме маленького храма лучились как звезды. Тонкий золотой браслет скользнул на запястье. Теплый поцелуй коснулся губ. Обручена.
        Верика не выдержала и захлопала в ладоши. Все рассмеялись.
        Ланс подхватил меня на руки, чтобы перенести через порог храма, - обещание того, что он станет носить меня на руках всю жизнь.
        - Вы ведь не останетесь погостить еще? - вздохнула мама, уже зная, каким будет ответ.
        Ланс не мог надолго оставить больницу, а я возвращалась вместе с ним. Мне было так стыдно за свой побег! Каждая пара рук на счету! Понятно, почему Ланс не сумел вырваться сразу.
        - А платье! Я не успею его сшить! - расстроилась мама.
        Но, услышав, что Ланс приглашает всех на ужин в лучшем ресторане, снова повеселела.
        *** 59 ***
        Как бы Лансу ни хотелось ни на миг не расставаться с нареченной, пришло время отправляться в гостиницу. Зная, что не уснет сразу после всего, что произошло сегодня, он устроился за письменным столом. Браслет непривычно оттягивал руку, хотя, казалось бы, какая там тяжесть от тонкого ободка. Как быстро и неожиданно все вышло! В столице бы родители с обеих сторон несколько недель обговаривали подробности церемонии и число приглашенных…
        Ланс улыбнулся, погладив золотой обруч. Пододвинул бумажный лист.
        «Здравствуй, папа! Не знаю, начать ли с хорошей или плохой новости, впрочем, вам с мамой обе покажутся равно ужасными».
        Интересно, донесли ли отцу о его аресте? К освобождению он точно не причастен: отец много раз говорил, что, как бы он ни любил сына, как бы ни пекся о чести рода, всему есть предел. И что за собственные поступки нужно отвечать самому.
        «…Или равно прекрасными. По крайней мере, я совершенно уверен, что вас обрадует известие о том, что с меня сняли обвинение в убийстве некоего господина Хорста. Учитывая образ жизни покойного, едва ли ему грозила смерть от старости, но так уж получилось, что непосредственно перед своей безвременной кончиной он обидел девушку, которая очень мне дорога, а я оказался рядом. Такое любопытное стечение обстоятельств, разумеется, не могло не привлечь внимание полиции. Повторюсь, сейчас я полностью оправдан - вскрытие показало естественную причину смерти.
        И вторая новость - я намерен жениться на этой девушке, как только она закончит университет. Помолвка свершилась сегодня в храме городка Ветряные Мельницы. Простите, что не пригласил вас с мамой. Думаю, вы бы произвели неизгладимое впечатление на отца-настоятеля».
        Отец взбесится. И вовсе не потому, что не присутствовал при обряде. Но Ланс ни секунды не жалел о своем решении.
        «Я помню, что вы с мамой искренне печетесь о моем будущем и хотели бы видеть моей женой девушку из хорошего рода с достойным приданым. Моя избранница не может похвалиться ни знатностью, ни богатством, но за время нашего знакомства Грейс Амари показала себя надежной и самоотверженной помощницей. Ее общество для меня дороже любого приданого, что же до происхождения - нашей родовитости хватит на двоих.
        Сожалею, что в очередной раз не оправдал ваши ожидания, но, будучи целителем, я не раз убеждался в том, как важно принимать решения самому, не перекладывая выбор на других. Нередко от этого в прямом смысле зависит жизнь. Разумеется, вместе с решением мы принимаем и ответственность за его последствия.
        В любом случае я всегда останусь искренне любящим вас сыном».
        Подумав немного, он добавил:
        «Если дела позволят тебе вырваться в Свиное Копытце - буду очень рад видеть, приезжай хоть один, хоть с мамой. Если нет - надеюсь сам быть в столице осенью».
        Он заехал на почту отправить письмо по дороге к дому Грейс. Попросил извозчика подождать. Грейс открыла ему дверь сама. Новое светло-голубое платье подчеркивало цвет ее глаз. Он бы хотел сжать ее в объятьях, прильнуть к губам, но пришлось ограничиться целомудренным поцелуем в щеку под бдительным взором ее родителей.
        Оказалось, вся ее семья намеревалась их проводить, и они едва втиснулись в пролетку, а на вокзале родители давали им последние наставления так долго, что только вмешательство кондуктора позволило вырвать Грейс из их объятий.
        Наконец поезд тронулся. Отвернувшись от окна, Грейс оглядела купе первого класса, точно только сейчас увидев.
        - Поверить не могу, что все это на самом деле, - прошептала она.
        Ланс притянул ее на колени, поцеловал так нежно и ласково, как только мог, про себя отчаянно жалея, что в поезде не стоит давать себе волю.
        - Теперь веришь?
        - Теперь я совершенно точно знаю, что это сон, - лукаво рассмеялась она и снова потянулась к нему.
        Прошло много-много времени, прежде чем они смогли говорить о чем-то, кроме своей любви.
        - Как там в больнице? - спросила Грейс, прислоняясь к его плечу. - Наверное, очень много работы, раз ты не сразу смог выбраться.
        - Честно говоря, я сам толком не знаю, как дела в больнице. Все это время я провел в тюрьме.
        - Что? - Она выпрямилась, ошарашенно глядя ему в лицо. - Как? За что?
        - По подозрению в убийстве господина Хорста.
        Грейс вздрогнула от этого имени, и Ланс привлек ее к себе. Поцеловал в макушку, обнимая.
        - Он больше никогда тебя не обидит. Все прошло. Меня арестовали, когда я выходил из больницы, поэтому я не смог ни вовремя вернуться, ни сразу же поехать за тобой.
        Она тихонько угукнула, замерла, и по тому, как напряглись плечи под его руками, Ланс понял, о чем она думает. Он не колебался ни секунды - незачем Грейс знать все, начнет еще, чего доброго, себя винить.
        - Мэтр Гельтер провел вскрытие. Тромбоз левой коронарной артерии. Мэтр Гельтер - опытный целитель, и он не стал бы рисковать, искажая данные посмертного обследования.
        Магия не оставляет следов после того, как заканчивается действие заклинания, так что мэтр Гельтер действительно описал ровно то, что увидел, не скрыв и не добавив ничего от себя.
        Плечи Грейс расслабились.
        - Инфаркт? - спросила она, не поднимая головы.
        - И разрыв сердечной мышцы.
        Сообразит ли она, что, если можно магией коснуться стенки артерии, восстанавливая ее или расчищая просвет, значит, можно и закупорить его? На прямой вопрос он ответит прямо. Но Грейс лишь тихонько вздохнула.
        - Грешно так думать, но я рада, что он умер.
        Теперь расслабился и Ланс.
        - Я жалею лишь, что он успел до тебя дотронуться.
        Она снова заглянула ему в лицо, лукаво улыбаясь.
        - Но, с другой стороны, ты бы не принес меня домой и продолжал бы дальше изображать сурового начальника.
        Ланс приподнял бровь.
        - Изображать?
        Она торопливо добавила:
        - Не подумай, в больнице все останется по-прежнему. Я вовсе не собираюсь пользоваться… Но я так рада, что знаю тебя и другим. Любимый мой…
        *** 60 ***
        Вернувшись в Свиное Копытце, они потратили полдня, чтобы найти для Грейс новое жилье. Квартира, что снял ей Ланс, была в двух кварталах от больницы. Добираться дольше, но район вполне приличный, вокруг дома - садик, и, главное, отдельный вход в квартиру, так что никому не будет дела, кто и в какое время навещает постоялицу. Ланс вовсе не намеревался губить репутацию Грейс, но и не прикасаться к ней до свадьбы было выше его сил. И, конечно же, оставшись наедине, они долго не могли оторваться друг от друга, так что домой Ланс вернулся только затемно. Отдал саквояж Динджеру, успокоил верного слугу, сокрушавшегося, что за эти дни не успел нанять новую горничную. Ничего страшного, еще за несколько дней грязью не зарастет, лишь бы женщина попалась умная, а не как Энн.
        Подумав о бывшей горничной, он вспомнил еще кое о чем. Письмо, что так расстроило Грейс. Он, помнится, даже не дочитал его тогда. Пробежал глазами первые строчки и не ощутил ровным счетом ничего, даже злорадства.
        Ланс прошел в кабинет - все там оставалось как было, он строго-настрого запрещал прислуге наводить порядок на столе. Взял бумажный листок, шагнул к камину, уже потянулся к огню, когда взгляд споткнулся на имени. Киран. А до него-то Карине какое дело?
        «Знаю, это звучит очень странно, и несколько дней я сама сомневалась в собственном здравом уме. Но я совершенно уверена, что встречала человека, который сейчас называет себя Кираном. Он пользовал мою тетушку, монну Вейл. Я проводила лето в ее поместье близ городка Соломенные Холмы. Ты знаешь, что у меня всегда была прекрасная зрительная память…»
        И не только зрительная, она могла один раз заглянуть в палату и через месяц вспомнить лицо, имя и диагноз. Но с чего бы вдруг она заговорила о Киране? Тот никогда не скрывал, что приезжий, как и сам Ланс, правда, прожил в городке подольше.
        «…И пусть он сейчас выглядит много моложе, но это совершенно точно он. Помнишь курс по судебной экспертизе? Контур верхней губы, посадка и форма глаз, асимметрия бровей и складка на подбородке - все то, что позволяет полицейским установить личность по светописному портрету. Только тринадцать лет назад он называл себя мэтр Эревард и утверждал, что принадлежит к какому-то захудалому роду с окраины страны. Не знаю, каким образом он сумел так чудесно помолодеть и зачем сменил имя…»
        Нет, это уже ни в какие ворота не лезло. Что произошло с хладнокровной и здравомыслящей женщиной? Ланс был не настолько хорошего мнения о себе, чтобы решить, будто Карина вдруг совершенно потеряла голову и жаждет привлечь его внимание любым способом. Да, ее одолели воспоминания, это было заметно. Возможно, она даже чуть-чуть увлеклась - или просто показалось обидным, что былой поклонник перестал обращать внимание. Но…
        Тринадцать лет назад Киран заканчивал университет - договариваясь с ним о работе в больнице, Ланс видел его диплом. Да и сам Киран упоминал, что учился с мэтром Бейтсом, нынешним главой медицинской канцелярии. Тот сделал стремительную карьеру, ничего не сказать.
        «…но все это очень и очень странно. Ты можешь решить, что мне стоит посетить коллег, специализирующихся на душевных болезнях. Признаюсь, такая мысль мелькала и у меня, но осуществить это трудно - я знакома со всеми, кто практикует в столице, а ты сам знаешь, что в таком случае поручиться за беспристрастность выводов невозможно. Так что я ничем не могу подтвердить свои слова…»
        Ланс покачал головой. Скорее всего, все намного проще, и где-то в окрестностях городка Соломенные Холмы живет человек, очень и очень похожий на Кирана. Ему доводилось слышать историю, как в столичной тюрьме оказались одновременно два заключенных, похожие как близнецы и не бывшие даже родственниками.
        Он швырнул листок в камин, но червячок сомнения поселился в душе. Ланс долго ворочался в кровати, размышлял, кто бы из его знакомых мог доверительно поговорить с однокашниками мэтра Бейтса или хотя бы покопаться в архивах университета. Просить отца об одолжении нельзя, пока тот не успокоится - а не успокоится он долго. Наконец, выругавшись, Ланс заставил себя выкинуть из головы все странности. Утро вечера мудренее.
        А утром его встретила встревоженная Белинда. За те три дня, что прошли с их последней встречи, в больницу попало четверо пациентов с симптомами проклятия некроманта.
        Верь Ланс, как некоторые, в великое равновесие, подумал бы, что пресветлые боги, отвесив ему изрядную долю счастья, решили уравновесить его бедой, пусть эта беда и не касалась непосредственно него самого.
        Он пил кофе, почти не чувствуя вкуса, слушал эльфийку и думал, что к специалисту по душевным болезням пора обращаться ему самому, потому что не может быть так, чтобы весь мир рехнулся разом.
        - Я не готова утверждать это под присягой, но мне показалось, что на последнем пациенте… пациентке остались следы магического воздействия. Девушка занимается танцами и мечтает… мечтала о карьере в столичной балетной труппе. Она примчалась к нам, едва ощутив, что ноги немеют. Я не смогла восстановить проходимость сосудов, как это делаешь ты. - Она покачала головой. - Договоришься для меня об обучении при больнице святой Варвары? Я оплачу, само собой.
        - Да, конечно, - кивнул Ланс. - Возможно, за счет больницы, детали обсудим позже.
        Белинда потерла лоб, собираясь с мыслями, и продолжала:
        - Словом, я совершенно растерялась. Оставлять шестнадцатилетнюю девочку, смысл жизни которой в танцах, без ног, тем более что пока некроза не было… Я подумала что, возможно, мне удастся стимулировать рост коллатералей[2 - Коллатерали - боковые или обходные пути кровотока, ветви кровеносных сосудов, которые обеспечивают приток или отток крови помимо основного сосуда.] и таким образом протянуть до твоего возвращения. Но едва я коснулась магией, как ощутила следы заклятий, с которыми в последний раз сталкивалась совсем юной.
        Белинда посмотрела ему в глаза, и Ланс вдруг отчетливо осознал, что, хоть она и выглядит его ровесницей, на самом деле этой женщине не двадцать пять и даже не пятьдесят лет.
        - Когда некромантия уже была под запретом, но не успела превратиться в страшную сказку.
        *** 61 ***
        Ланс утром забрал меня на мобиле, чтобы я не добиралась до больницы пешком несколько кварталов.
        - Ерунда, я бы с радостью прогулялась: погода прекрасная!
        - И лишила бы меня удовольствия увидеть тебя на полчаса раньше? - улыбнулся он.
        Как я люблю его улыбку!
        Но за порогом больницы Ланс снова превратился в сдержанного и серьезного начальника. И было от чего сосредоточиться: Белинда перехватила его едва ли не в коридоре.
        - Еще четыре случая, - немедленно сообщила она.
        Мы сразу поняли, о каких случаях она говорит. Проклятие некроманта. Да что такое, как с цепи сорвалось!
        - Грейс, изучи пока истории болезни новых пациентов, - кивнул мне Ланс.
        Они с Белиндой ушли в его кабинет, а я занялась бумагами. Папки, где описывались случаи зловещей болезни, лежали отдельно. Сверху - история болезни совсем молоденькой пациентки. Она прибежала в больницу почти вовремя, едва почувствовав онемение в пальцах. Онемение, так хорошо мне знакомое… Если бы только Ланс находился в городе! Белинда сделала все, что могла. Аккуратным, ровным, совсем не медицинским почерком она подробно описала этапы битвы за ноги несчастной девочки. Битвы, которую эльфийка проиграла.
        Я все перечитывала и перечитывала описание симптомов и течение болезни, закончившееся операцией. Бедная юная Лензи, мечтавшая стать танцовщицей, сейчас приходила в себя после действия дурманного зелья в палате на первом этаже.
        Мои кулаки сами собой сжимались от бессильной злости! Да что же это за напасть! Действительно проклятие, которое не щадит никого!
        Я встала, чтобы плеснуть себе чаю: надо успокоиться. Пока я грела в ладонях чайник, открылась дверь и вошел Ланс. Он выглядел взволнованным. А ведь мой Ланс отлично умеет скрывать эмоции.
        - Что случилось?
        Он подошел, взял чайник из моих рук - очень скоро из носика вырвался пар. Ланс смотрел на то, как кипит вода, и молчал.
        - Я не знаю, что и думать, - в конце концов произнес он.
        - Просто расскажи, - мягко попросила я. - Вдруг я подскажу что-то дельное. В любом случае польза будет даже от того, что ты проговоришь проблему вслух. Решение может найтись само…
        Он ответил не сразу:
        - Когда я был маленьким, нянька любила рассказывать мне перед сном страшные сказки. Наверное, потому, что я затихал, перепуганный, и не беспокоил ее. Помню, как я лежал, укрывшись одеялом с головой, и казалось, что со всех сторон подступают чудовища. Потом мама узнала, и няньку уволили. - Ланс улыбнулся незнакомой мне кривой улыбкой. - Сейчас я чувствую себя, как тогда: будто оживают старые сказки.
        Он хмыкнул. Что же такого сказала ему Белинда?
        Он отставил в сторону чайник, вынул из кармана тяжелый амулет черненого серебра с черными же камнями. Покрутил в руках.
        - Его подарила мне госпожа Деахинай, - пояснил Ланс в ответ на мой недоуменный взгляд. - Она сказала, черные агаты защищают от черного колдовства. Я не суеверен, но когда чувствуешь себя героем страшной сказки…
        Ланс снова покрутил в руках увесистый кругляш и вдруг надел мне его на шею.
        - Пусть будет у тебя. Я не суеверен, - повторил он. - Но я уже не знаю, чему верить. Бред, бред, бред!
        Казалось, еще немного, и выдержка окончательно ему изменит.
        Я взвесила амулет на ладони, разглядывая. Очень красивый и явно мужской. Нет, я не оставлю его себе.
        Я решительно стянула амулет через голову. Надела на Ланса, заправила украшение под рубаху.
        - Если я хоть чуть-чуть помню теорию, подарок-артефакт действует только на того, кому он подарен, пока тот жив. Если же это просто украшение, на тебе оно смотрится уместней. Рассказывай, вдруг станет легче.
        Ланс тихонько сжал мои пальцы, ему удалось овладеть собой.
        - Ты права, сейчас расскажу. И чай. Совсем забыл про чай.
        Ланс вынул круглое ситечко, насыпал в него щепотку заварки: знал, что я не люблю крепкий чай. Пока готовил, начал говорить:
        - Белинда только что сообщила мне, что, пытаясь спасти ноги последней пациентки, она ощутила остаточный след заклятия. Уловить эту тонкую магию можно лишь в самом начале, пока не сформировалась пуповина, перекачивающая жизненную силу от донора к реципиенту. Потом заклинание исчезает, а эта невидимая связь остается. Пока не погибнет донор или пока не удалят отмирающие ткани.
        Ланс протянул мне чашку, и я немедленно разлила напиток, услышав о доноре и реципиенте. Привычные медицинские термины, за которыми скрывалось нечто темное, древнее и жуткое… Если только я правильно поняла!
        - Ты хочешь сказать, будто Белинда считает, что проклятие некроманта - это настоящее проклятие? Черная магия? Кто-то выкачивал жизнь из этих несчастных?
        Ланс кивал на каждый вопрос. Однако, похоже, он сам все еще сомневался, что это действительно возможно.
        - Но я поймала эту болезнь и не ощутила магию, - растерянно напомнила я. - Ты лечил меня и тоже ничего не почувствовал.
        - Да, магическое воздействие настолько тонкое, что почувствовать его могут лишь эльфы, не люди. Белинда сталкивалась с похожей магией в юности, когда некромантия уже была под запретом, но некоторые заклятия еще применяли.
        Я сделала несколько обжигающих глотков, обдумывая услышанное. Если в болезни замешаны не слепые силы природы, а чья-то злая воля… Новость оглушала! Каким безжалостным созданием нужно быть, чтобы вот так - хладнокровно, бездушно - калечить жизни. Кто бы он ни был - он и молоденькой девочки не пожалел!
        *** 62 ***
        - Если это так… Если так… - Я захлебывалась возмущением. - Вот гад! А главное, мы никогда не поймем, кто это!
        - Не поймем, - согласился Ланс. - Зато стало ясно, почему разбушевалась болезнь. И те циклы в тринадцать лет, которые ты обнаружила, изучая статистику. Цикады ни при чем. Видимо, набранных сил некроманту хватает на тринадцать лет, а потом он перебирается в другое место, чтобы через тринадцать лет…
        Ланс забрал у меня чашку и допил остатки чая, плескавшиеся на дне.
        - Соломенные Холмы! - воскликнула я. - Тринадцать лет назад он был в городе Соломенные Холмы, я запомнила это название, потому что…
        Ланс медленно, точно боясь разбить, поставил чашку на стол.
        - Карина мне писала…
        Я невольно нахмурилась: снова это письмо.
        - Что?
        - Да, сразу скажу, что я не очень доверяю ее словам. Вернее… Не хочу верить.
        - Говори уже!
        Ланс поведал мне о подозрениях Карины, что Киран выдает себя за другого человека.
        Я покачала головой.
        - А ведь она его узнала еще при первой встрече. Вернее, обозналась. Человеку, который жил в Соломенных Холмах тринадцать лет назад, сейчас было бы… Сколько? За шестьдесят? Монна Райт была девочкой, видела этого… мэтра Эреварда всего несколько раз. Память иногда выкидывает странные трюки. Она увидела Кирана, обозналась, но подсознательно не хочет признать ошибки.
        Монна Райт, похоже, вообще не из тех, кто умеет признавать ошибки…
        - Ты права. - Ланс притянул меня и поцеловал в уголок губ. - Права во всем. Я уже подумал, что схожу с ума. Мы с Кираном работаем бок о бок пять лет, я не хочу оскорблять его подобными подозрениями. Жизнь порой подкидывает очень удивительные совпадения.
        Он помолчал, глядя в пространство. Встряхнулся.
        - Насчет проклятия некроманта… Придется немедленно отправить письмо в Медицинский приказ, описать случаи болезни и попросить о помощи. Боюсь, сами мы не справимся. Все это очень серьезно. Сейчас вернемся к работе, я отпустил Белинду домой: ей нужно отдохнуть.
        Он подошел к столу, на котором лежали истории болезни, взял папку с именем Лензи Луис. Его взгляд потемнел.
        - Первым делом навещу нашу юную пациентку. Грейс, а ты загляни в женскую палату, у нас там гнома с воспалением легких… Приехала к сестре из соседнего города и по дороге заболела.
        В дверь постучали и тут же ее распахнули. На пороге стоял гоблин в форменной одежде. Я сначала даже испугалась, что это снова полиция - пришли за Лансом. Но форма, хоть по цвету и напоминала полицейскую, была совсем иного фасона. Я узнала служащего городской канцелярии. Что он здесь делает?
        - Мэтр Ланселот Даттон, - официально обратился служащий к Лансу.
        - Да.
        - Вам письмо от мэра. Распишитесь в получении.
        Он протянул сначала уведомление, дождался, пока Ланс поставит подпись, и лишь потом отдал конверт с гербом города и сургучной печатью. Выглядело письмо пугающе, вот и Ланс нахмурил брови, ломая печать. Прочитал первые строки, вполголоса выругался.
        Передал мне бумагу и отошел к окну. Я так волновалась, что буквы прыгали перед глазами. «Настоящим уведомляем… в связи со сложившейся обстановкой… во избежание бунтов… требую закрыть больницу». Что?
        - Мэр хочет закрыть больницу?
        - Как видишь, - глухо подтвердил Ланс.
        - Но это же смехотворно!
        На самом деле обстановка сложилась ничуть не шуточная. Мэтр Герберт Абело предупреждал, что жители Свиного Копытца присылают жалобы на больницу и угрожают поджечь ее вместе с «погаными целителями» как рассадник жуткой болезни, а может, и черной ворожбы. Мол, люди приходят на своих двоих, а покидают больницу либо без ног, либо вперед ногами, и лучше больницу закрыть сейчас, дабы не случилось большей беды.
        - Ланс… - Я тронула его за локоть. - Это неправда. Я не верю. Просто мэр давно точит на тебя зуб и рад возможности поквитаться…
        - Посмотри, - негромко перебил меня Ланс, указав подбородком за окно.
        В подворотне напротив больницы собрались жители городка. Не помню, чтобы эти мужчины угрожающего вида когда-то лечились в нашей больнице. Один из орков, увидев Ланса в окне, потряс кулаком, сплюнул через щель в передних зубах, а стоящий рядом гоблин в залатанной рубахе поднял с земли камень и запустил в нашу сторону. Камень ударился о стену и упал, не причинив никому вреда. Но мне стало не по себе.
        - Что будем делать?
        Ланс отодвинул меня от окна и задернул занавеску.
        - Если подойдут ближе или станут угрожать - активируем сигнальный артефакт и вызовем стражей порядка, а пока продолжим работу.
        Он тихонько сжал мои плечи.
        - Ничего не бойся, моя девочка, я сумею тебя защитить.
        Сейчас он выглядел совсем не так, как четверть часа назад. Спокойный, собранный, уверенный. Миг растерянности - если он был - миновал.
        Я приподнялась на цыпочках и поцеловала его в щеку, и мысль о том, что Ланс - мой нареченный и я в любое время могу коснуться его, поцеловать, взять за руку, ненадолго разогнала тьму. Рядом с ним ничего не страшно.
        - Оу, какие нежности! - раздался веселый голос. - Ланс, Грейс, вас можно поздравить?
        В комнату зашел Киран, плюхнулся в кресло и многозначительно посмотрел на браслеты на наших соединенных руках.
        - Поздравляю! Давно пора! А то все ходили по кругу и облизывались.
        Киран всегда был таким - прямым, немного грубым, простоватым, но готовым прийти на помощь в трудную минуту.
        - Что ты здесь делаешь? - спросил Ланс холоднее, чем обычно.
        - Недавно сменился с ночи, отправлялся домой, когда увидел это собрание под окнами. Что происходит?
        Мне сделалось неловко за невежливый тон Ланса и за наши недавние подозрения, и я постаралась разрядить атмосферу:
        - Налить тебе чаю? Ты, наверное, совсем без сил. А Ланс пока все объяснит.
        Ланс помедлил, но потом все-таки протянул Кирану официальную бумагу, тот прочитал, присвистнул.
        - Вот это новости! Хотя чему удивляться: простой народ темен и горяч.
        Я выложила на блюдце пару печений - больше не нашлось. Хотела их съесть сама, ну да ладно: после смены целителю надо восстановить силы, а сладкое позволяет сделать это быстро. Достала масло и нож. Добавила и в чай сахара: не помешает. Собрала все на поднос.
        - Знаешь, что я думаю, Ланс? Если ты меня спросишь - на этот раз мэр прав. Ты делал, что мог, наладил работу. Прикрой больницу, пока все успокоится, а потом передай ее мэру или вон монне Озис, они сами решат, как быть дальше. А тебе зачем хоронить себя в этой глуши? Да еще с молодой женой! Опыта ты набрался, теперь в столице будешь нарасхват. Подозреваю, что после твоих подвигов на ниве целительства ты стал знаменит. И о Грейс не забывай. Практика практикой, но сколько можно выдержать в захолустье? Такому алмазу нужна огранка. Она будет блистать на балах, вот увидишь!
        - Я вовсе к этому не стремлюсь! Меня все устраивает! - воскликнула я, удивленная тем, что Киран взялся распоряжаться нашими жизнями.
        - Это пока, - усмехнулся целитель. - Но разве юная жена графа не достойна лучшей доли, чем выносить судна из-под лежачих больных! Уезжайте, пока не стало слишком поздно! Я, например, намерен в ближайшее время покинуть Свиное Копытце. Не хочется ходить по улице и оглядываться - не прилетит ли дубинка в темечко. Уж прости, Ланс.
        Ланс молчал, хмурился, на его щеках играли желваки - плохой знак, означающий, что мой любимый сдерживается из последних сил.
        В стену рядом с окном снова ударил камень. Я вздрогнула. Киран ухмыльнулся.
        - Видишь, это дикари, которые доброго отношения не заслуживают. Закрой больницу, да и дело с концом. Вот тогда они попляшут.
        Ланс не выдержал. Наклонился над Кираном, опершись на подлокотники.
        - Ты ведь этого и добиваешься, верно? Закрыть больницу? Хельмуту намекнул куда писать, может, и с мэром побеседовал по душам? Зачем? Мы же начинали вместе!
        Из-под ворота рубашки выскользнул амулет, подаренный Асцелиной Деахинай, качнулся на толстой цепочке и коснулся лица Кирана.
        Я закричала.
        *** 63 ***
        Грейс закричала, и эхом ей отозвался другой вскрик - сухой, дребезжащий. Ланс застыл, на миг показалось, что он в самом деле провалился в детство, в кошмары, от которых он прятался под одеялом. Вместо полного сил мужчины в самом расцвете лет перед ним сидел обтянутый кожей скелет. Глаза ввалились, помутнели, волосы потеряли цвет, засеребрившись.
        Прежде чем он успел опомниться, Киран - да уместно ли теперь звать его Кираном? - потянулся к столу. Нож прыгнул в левую руку. Ланс отшатнулся - недостаточно проворно, лезвие вошло под ребро.
        Он рефлекторно накрыл рану ладонью, продолжая отступать. В голове совершенно не к месту всплыли строки из прочитанной недавно статьи. «Занимая большую часть брюшной полости, печень является наиболее часто повреждаемым органом при абдоминальной травме, становясь наиболее частой причиной смерти в случае абдоминальных повреждений». Глянул на ладонь, покрытую темной, почти черной кровью. Если Киран успел просканировать тело и зацепил сосуд, у Ланса останется лишь несколько минут. Магического воздействия он не почувствовал, но кто знает, на что в действительности способен некромант?
        Страха не было, только отрешенная сосредоточенность, будто Ланс наблюдал за происходящим со стороны. Вот пружинисто поднимается на ноги Киран, вернувший себе молодой облик, отпрыгивает к окну. Вот обрывается крик Грейс, и за спиной что-то шлепается об пол, будто подушку уронили. Вот между ладоней Ланса сплетается заклинание, готовое испепелить, но прежде, чем оно обретает окончательную форму, ответное заклинание разбивает его. Ланс зашипел сквозь зубы - откат от разрушенной магии тряхнул, в голову словно вбили огромный гвоздь.
        Застывшее время взбесилось, понеслось скачками. Ланс подхватил со стола горячий чайник, запустил в Кирана. Тот не успел перехватить магией, выставил локоть. С чайника слетела крышка, зазвенела об пол. Выплеснулся кипяток, оставив на лице некроманта багровые пятна, которые тут же разгладились. С кого этот гад тянет силу? Грейс! Почему она отказалась от медальона?! Ланс не выдержал - оглянулся и едва успел выставить щит, гася молнию.
        Рана перекашивала бок, кровь пропитывала одежду, ткань липла к телу, мешая двигаться. Все сильнее кружилась голова. Долго он так не продержится, но бить чем-то боевым нельзя - если Киран мгновенно залечил ожог, так же быстро затянет любую другую травму, забирая жизнь Грейс.
        А тот, наоборот, не церемонился, шарахнул огненной стеной, и Лансу пришлось растягивать щит, перекрывая комнату от стены до стены, и торопливо гасить занявшиеся обои.
        - А ты ведь мне нравился, - процедил Киран, пятясь к окну. - Просил же уехать дурака. Теперь сдохнешь…
        - Все мы когда-нибудь сдохнем. - Ланс сдернул магией карниз, запутывая врага в занавески.
        На чьей стороне время? Тянуть ли его, ожидая полицию - ведь кто-нибудь из санитаров наверняка вызвал полицию, услышав шум? Нет, тянуть нельзя, этот гад убьет девочку. Почему она не взяла медальон?!
        Но как же достать некроманта? Просто разорвать заклинания не получится, Ланс их не чувствует.
        - Да, ты - сдохнешь, как и остальные. - Ткань расползлась в труху, словно разом сгнив. - А я - буду жить.
        Ланс отпихнул Кирана от окна, заставил диван раскорячиться в проеме. Теперь, чтобы сбежать, некроманту придется повозиться еще и с этим.
        - Потому тебе никого и не жалко?
        Сколько же смертей на его совести? Ланс успел просмотреть данные по заболеваемости, и нынешняя вспышка била все рекорды. Некроманту понадобилось больше сил, чем обычно? Или…
        Все элементарно, понял он. Просто некромант тянул силы из тех, у кого не было возможности пригласить целителя. Некому было поставить диагноз и отправить сводку в конце года. В Свином Копытце заболевших тоже не казалось бы много, не открой Ланс больницу для бедных.
        Если бы так же просто было понять, как взять этого подлеца! Ланс мысленно перебирал доступные заклинания одно за другим - но среди них не нашлось ни одного, способного убить мгновенно.
        Некромант меж тем не терял времени. Ланс изогнулся. уходя от воздушных клинков. Амулет зацепился за спинку стула. От резкого движения, дернувшись, разорвалась цепочка.
        Что же делать? Даже от прямого удара в сердце человек погибает не сразу. Может быть, опытный боевой маг и сумел бы одним заклинанием отделить голову от тела, умертвив на месте, но Ланс не был опытным боевым магом. Он был целителем, пропади оно все пропадом!
        Целителем! Он рассмеялся, поняв. Просканировал пирамиду височной кости. Вот, нашел, преддверно-улитковый нерв. Импульс!
        Киран закричал так, что Ланс едва не оглох. Неловко взмахнул руками и рухнул, не удержав равновесие. Ланс не хотел представлять, что ощущает человек, в мозг которого одновременно поступают мощные сигналы от слуховых и вестибулярных волокон. Кирана вывернуло. Прежде чем он пришел в себя, Ланс нащупал артерию и зацепил стенку. Тромб начал формироваться почти мгновенно. Снова нервный импульс, заставивший некроманта взвыть, и опять - к сосуду.
        Он работал лихорадочно быстро, зацепляя одну за другой артерии круга большого мозга, так чтобы тромбы полностью заблокировали кровоснабжение полушарий, и параллельно не давая некроманту опомниться и начать сопротивляться.
        Корчащийся на полу Киран захрипел и затихл. Еще несколько мгновений - и взгляду Ланса предстал иссохший труп.
        Ланс тяжело оперся от стол. В ушах звенело, перед глазами висела серая пелена. Последним отчаянным усилием он потянулся к Грейс. Жива. Дышит. Несколько неровных шагов. Он рухнул на колени рядом с ней, положил ладони на грудь, вливая в девушку жизненную силу. Исцелить себя Ланс не сможет, магия покидала тело вместе с кровью, чудо, что он вообще продержался так долго. Может быть, Грейс успеет. А не успеет… жалеть стоит разве что о том, как мало времени им обоим досталось.
        Сквозь звон в ушах донеслись грохот и крики. Ланс вскинул голову, пытаясь понять, что происходит, но это резкое движение его доконало - тело повело в сторону, и он провалился в темноту.
        *** 64 ***
        Я очнулась на полу. Голова раскалывалась от боли. Я потеряла сознание? Что случилось?
        Взорвавшаяся вспышкой память заставила вскрикнуть. Едва амулет коснулся лица Кирана, как на месте симпатичного мужчины оказался живой труп… И нож! Нож!
        Я рывком села и увидела Ланса. Мой любимый лежал на боку в луже крови. Он часто дышал, кожа сделалась восковой. У меня затряслись руки, но я без раздумий влепила себе такую крепкую пощечину, что сразу пришла в чувство.
        Где Киран? Если он затаился, то едва я отвлекусь на Ланса - он убьет нас обоих. Я быстро осмотрелась, мимолетно удивившись, какой разгром царит в прежде уютной комнате. Иссохшее тело некроманта скорчилось на полу.
        Снизу, с первого этажа, доносились крики, но я не вслушивалась.
        - Ланс!
        Я перевернула его на спину, разорвала рубашку, одновременно сканируя повреждения. Очень плохо: колотая рана печени, массивная кровопотеря.
        - Держись, мой любимый! Держись, родной!
        Я положила обе ладони на рану, надавила, стягивая сосуды и заживляя рану. Хорошо, что края ее ровные: проще срастить. Но время играло против нас - с каждой каплей крови из Ланса уходила жизнь. Сердце частило, захлебываясь, пульс едва прощупывался. На миг сбилось дыхание, я подтолкнула его.
        - Дыши, только дыши, Ланс! Не уходи!
        Внизу раздался грохот, будто вышибли дверь. Что происходит?
        - Берт, активируй сигнальный артефакт! - закричала Марта и тут же: - А ну пошли вон! Пошли вон, пока целы! Сейчас полиция приедет!
        У меня упало сердце! Кажется, в больницу ломятся те, с улицы. Просто швыряться камнями им показалось мало, решили, что стоит выразить недовольство не только на словах? Что же теперь будет?
        Вопли слились в неразличимый гул.
        - Берт! - воскликнула Марта уже отчаянно и следом: - Мэтр Даттон, нужна ваша помощь!
        Вопли и ругань - я узнала голос пожилой сварливой гномихи. В соседней палате приходит в себя юная Лензи. Ей и так досталось. Кто знает, на что способны мерзавцы…
        - Мэтр Даттон! Мэтр Ланселот!
        Они там одни - немолодая уже сиделка и санитар.
        Я закричала. Душа рвалась на части. Если я сейчас уйду… Если уйду… Я могу больше не увидеть моего любимого в живых. Рана затянулась, но кровопотеря слишком велика, нужно срочно вливать растворы и кровь, поддерживать давление, следить…
        Пациенты. Я несу за них ответственность. Я единственная, кто может помочь.
        Одним богам ведомо, каким усилием воли я заставила себя встать.
        - Умоляю, держись… - прошептала я.
        Коридор. Лестница. Входная дверь сбита с петель. Подонки теснили Марту и Берта, но пока не разогрелись в полную силу. Скорее забавлялись. Гоблин отмахивался от спиц, которые сиделка угрожающе выставила перед собой.
        - Ты достала, старая шавка! - рявкнул он. - Хватит тявкать!
        Он вырвал спицы и влепил бедной Марте такую пощечину, что та пошатнулась.
        У меня все побелело перед глазами. Злость и горечь разожгли огонь в венах. Я быстро пошла вперед.
        Я шла, выставив руки, и сила, сорвавшаяся с моих ладоней, размела налетчиков, как сухой мусор. Прядь волос сдуло с лица будто ветром, подол платья облепил ноги. Я кричала и, должно быть, выглядела жутко, потому что гоблин изменился в лице, отшатнулся и вдруг на четвереньках пополз прочь.
        Я никогда не была боевым магом, но я никому не позволю пробиться сквозь вход.
        - Это просто камни, - шептала я. - Камни, рухнувшие с потолка. Я держу. Я держу. Я держу, Ланс, слышишь?
        По щекам катились слезы. Мышцы плеч горели огнем, но нельзя опускать руки. Я едва стояла на ногах, пришлось прислониться к стене.
        - Грейс!
        Марта и Берт подскочили с двух сторон и поддержали меня.
        В открытых дверях палат стояли пациенты - те, что могли ходить. Госпожа Ульх, пожилая гнома, что так яростно ругалась совсем недавно, сжимала в руках вилку. Господин Торби, приходящий в себя после операции, пытался встать с постели. Они все хотели помочь.
        - Грейс, где мэтр Даттон? - прошептала Марта, глядя на меня испуганными глазами.
        - Он…
        Я закусила дрожащую губу. Нет, не сейчас. Да где же эти полицейские! Ланс тысячу раз ругался с ними из-за того, что больница платит за сигнальный артефакт, а на вызов стражи порядка приезжают с опозданием. Если вообще приезжают. Но теперь это был вопрос жизни и смерти.
        Со стороны черного хода послышался звон разбитого стекла. Похоже, это все…
        И когда я совсем отчаялась - с улицы раздалась трель полицейского свистка.
        - Что здесь происходит?
        Дальше я не слушала, осела на пол. Но тут же, сцепив зубы, заставила себя подняться.
        - Марта, - выдохнула я. - Ланс… Мэтр Даттон наверху. Помоги… мне… дойти…
        Магический резерв пуст почти полностью, но у меня есть мои руки, мои знания и вся моя любовь.
        - Нет, погоди… - Я собралась с мыслями. - Берт… Ты поможешь мне дойти и перенести мэтра Даттона в палату. Марта. Приготовь набор для определения группы крови. Растворы и систему для внутривенного вливания.
        Что еще? Я сделала несколько глубоких вдохов, выпрямилась. Стиснула в кулаки трясущиеся пальцы. Мне нельзя паниковать. Нельзя ошибиться. Смогу ли я справиться?
        Смогу! Только бы Ланс еще дышал!
        Наверное, не было в моей жизни мгновения страшнее, чем когда я толкнула дверь и переступила порог.
        - Ланс?..
        *** 65 ***
        Я прошла по спальне Ланса, зачем-то смахнула ладонью пыль с каминной полки: горничную Динжер пока не нашел. Спать я все равно не могла, только дремала в кресле, но моментально просыпалась от малейшего звука: тихого стона, хриплого вздоха. Вот уже третьи сутки Ланс не приходил в себя, и я очень боялась упустить что-то важное. Что это? Последствия кровопотери? Или Киран, умирая, наложил проклятие? Белинда, которая примчалась в больницу, едва до нее дошли вести о происшествии, не почувствовала магии некроманта, но ведь она развеивается так быстро…
        Вчера мы осторожно перевезли Ланса к нему домой: рана затянулась, и я надеялась, что в родных стенах ему станет легче. Вчера же я отправила срочной почтой письмо лорду-канцлеру. Изложила факты, но постаралась скрыть боль и отчаяние, которые меня терзали. Родители успеют проститься с сыном, если поторопятся.
        Я подошла к кровати, где лежал мой любимый, - неподвижный, бледный, очень спокойный. Смочила водой его губы. Опустилась рядом в кресло, в нем я провела уже несколько часов. Взяла в обе ладони прохладную руку.
        - Скоро рассвет, - тихо сказала я.
        Я все время с ним разговариваю. Не уверена, что Ланс меня слышит, но вдруг!
        - В полиции допросили нападавших. - Я повторяла эту историю в десятый раз, но какая разница, что говорить, лишь бы говорить. - Тот гоблин, помнишь, что бросил камень, признался, что за погром больницы им заплатил Киран.
        Я поправила покрывало на груди Ланса, погладила его по щеке.
        - Мой любимый… Ты такой смелый, ты справился! Уничтожил этого урода! Сколько жизней он загубил. Если бы не ты, то он так и перебирался бы с места на место и продолжал убивать. Ты спутал ему все планы. Представляю, как он бесился! Тот донос в канцелярию - его рук дело? Монна Райт ехала сюда с твердым желанием закрыть больницу…
        Хорошо, что в монне Райт разум возобладал над чувствами. Она все же отличный целитель.
        В дверь негромко постучали. Вошел Динжер, поклонился. Он с надеждой посмотрел на Ланса, но тут же удрученно понурился. Верный слуга очень переживал за своего хозяина.
        - Монна Амари, к мэтру Даттону посетитель.
        - Посетитель? - растерянно переспросила я. - Но…
        Я обвела руками комнату, как бы говоря: «Ты ведь видишь, он сейчас никого не может принять».
        - Особенный посетитель, - вполголоса добавил лакей. - Боюсь, я не могу его не пустить.
        Я все поняла. Поднялась на ноги.
        - Лорд-канцлер приехал один? Без жены?
        - Без жены, но с ним господин, представившийся целителем.
        Что это могло означать? Отец Ланса хочет удостовериться, что написанное в письме - правда? И целителя привез, чтобы проверить мои слова?
        Лакей едва ушел, как за дверью послышались решительные шаги. Она распахнулась, откинутая магией: лорд-канцлер не утруждал себя лишними телодвижениями. А вот и он сам - высокий, худощавый, затянутый в мундир. Он и в поездках не снимает этого тесного одеяния? Должно быть, неудобно. Кажется, что уголки стоячего воротника врезаются в подбородок.
        Он на меня и не взглянул, стремительно прошел мимо, словно я была предметом мебели. Ланс предупреждал, что родители меня не примут, но я надеялась, что общая беда хотя бы ненадолго сблизит нас. Мне так много хотелось поведать мэтру Даттону-старшему, да только он, похоже, в беседах со мной не нуждался.
        Лорд-канцлер встал у постели и молчал, не сводя взгляда с бледного лица Ланса. Я пристроилась сбоку и тоже не лезла с разговорами. Спросит - отвечу. Отец и сын были очень похожи: один цвет глаз, форма бровей, лорд-канцлер даже хмурился и сжимал губы точно так же, как Ланс, когда пытался сдержать чувства. Этому сильному, суровому человеку, одному из первых лиц королевства, было страшно потерять единственного сына, а я даже не могла ничем его ободрить.
        Динжер в поклоне застыл у порога. Не оборачиваясь, граф бросил:
        - Пригласи мэтра Вудса.
        Через мгновение в спальне появился пожилой мужчина в сером дорожном сюртуке с саквояжем в руках. Довольно бесцеремонно он отодвинул меня от постели, распахнул шторы, пуская в комнату неяркий утренний свет, снял одеяло с Ланса и приступил к сканированию.
        - Позвольте… - подала я голос. - Я расскажу…
        Я вовсе не хотела вмешиваться в работу столичного целителя, только рада была коллеге - что если он заметит то, что упустили я и Белинда? - но диагностике пойдет на пользу, если мэтр Вудс сначала ознакомится с анамнезом.
        Однако лорд-канцлер упреждающе поднял ладонь, обрывая меня на полуслове:
        - Не стоит.
        Он явно не собирался тратить на меня время.
        - Но…
        - Госпожа… м-м-м… Амари? Я бы попросил вас выйти и не мешать работе.
        Уходить я не собиралась, но, чтобы не раздражать сиятельного графа своим видом, отошла вглубь комнаты.
        Позже из разговора отца Ланса с целителем стало понятно, что лорд-канцлер прибыл ночью и поставил всех на уши. Первым делом он заявился в больницу, думая, что сын там, заодно расспросил Белинду. Мэр, которого подняли с постели, уверил лорда-канцлера, что дело об убийстве господина Кирана закрыто, действия Ланса расценены как самооборона. Пока мэтр Даттон-старший разговаривал с эльфийкой, полиция подготовила заключительный отчет.
        Мэтр Вудс хорошо знал свое дело, но и он в конце концов развел руками.
        - С точки зрения медицины у меня нареканий нет, и все же я не могу предложить методов лечения и не стану давать прогнозы относительно здоровья молодого графа. Вероятно, тот человек, умирая, успел наложить заклятие, однако я не чувствую и остаточного следа магии, поэтому снять его не в силах.
        - Как долго мэтр Ланселот пробудет в этом состоянии? - сухо спросил лорд-канцлер.
        Я подалась вперед, впитывая каждое слово. Но целитель лишь сокрушенно покачал головой:
        - Я не знаю, как действует заклятие, если это оно. Есть вероятность, что мэтр Даттон-младший никогда не очнется…
        Лорд-канцлер глухо застонал, и этот стон едва не разорвал мне сердце. Обнять бы его сейчас - человека, который так похож на моего Ланса. Выплакаться на его груди. Разве общее горе не должно объединять? Я сделала шаг вперед и натолкнулась на ледяной взгляд.
        - Соберите вещи вашего хозяина, - обратился граф к Динжеру. - Вы остаетесь присматривать за домом до дальнейших распоряжений.
        Он запнулся, потер лоб.
        - Впрочем, не нужно ничего собирать. Вещи ему сейчас не понадобятся, принесите пару одеял. Мы перевозим мэтра Ланселота в наш столичный особняк. Специально нанятый мобиль приедет через час.
        У меня оборвалось сердце. Они хотят его увезти? А я? Почему обо мне он не говорит ни слова, ведь Ланс, я знаю, отправил отцу письмо, где рассказал о помолвке.
        Я неосознанно вцепилась в брачный браслет на запястье. Лорд-канцлер заметил это и поморщился.
        - Вы ведь понимаете, госпожа Амари, что в подобных обстоятельствах помолвка автоматически считается расторгнутой. Мэтр Ланселот Даттон сейчас не отвечает за свои действия, любой юрист подтвердит, что у вас нет прав на какие-то притязания.
        Верный Динжер отправился выполнять поручение, мэтр Вудс уселся в кресло, держа Ланса за запястье и считая пульс. Лорд-канцлер отошел к окну и стал разглядывать сад. А я… Из меня словно вынули сердце и пропустили его через мясорубку.
        - Умоляю… - прошептала я.
        - Свадьбе не бывать, - твердо сказал граф. - Оставим этот фарс. Понимаю ваше разочарование, милая девушка, вы так близко подобрались к желанной цели.
        Мне хотелось накричать на этого безжизненного истукана, который давно забыл смысл слов «любовь» и «верность». Ухватиться за Ланса и не отпускать. Топать ногами и рыдать в голос. Но все это приведет лишь к тому, что лорд-канцлер выкинет меня из дома.
        - Умоляю вас… - повторила я. - Мне ничего не нужно. Ни свадьбы, ни титула, ни денег. Ничего! Разрешите мне только ухаживать за ним. Лучшей сиделки, чем я, вы все равно не найдете! Я почти дипломированный целитель…
        Я не видела выражения лица лорда-канцлера, но он качнулся с пятки на носок - Ланс так делал, когда оказывался в замешательстве.
        - А как же твое обучение? Тебе остался год, насколько я помню?
        Я сглотнула.
        - Это неважно… Доучусь потом когда-нибудь. Прошу, не отказывайте мне в этой малости. Клянусь, никто из слуг никогда не узнает, что ваш сын делал предложение простой девушке. Я буду сиделкой, служанкой, горничной, кухаркой… Кем угодно! Только позвольте мне остаться рядом с ним!
        Мэтр Даттон-старший молчал, казалось, целую вечность. Потом резко обернулся, приблизился ко мне и посмотрел в лицо острым пронзительным взглядом.
        - А ты не врешь, - пробормотал он.
        Мне показалось или я слышала в его голосе удивление?
        - Согласна выполнять самую черную работу? - переспросил он, усмехнувшись.
        - Да! - горячо подтвердила я.
        Уголок его губ дернулся в улыбке, а взгляд неожиданно потеплел.
        - Не ожидал, госпожа Амари. И, кажется, я начинаю понимать Ланса… Даю вам час на сборы, вы едете с нами.
        - Благодарю вас! Благодарю!
        Главное - вместе. Остальное неважно!
        - Я спрячу брачный браслет, а вы, будьте добры, снимите браслет с руки Ланса…
        - А меня никто не хочет спросить? - раздался хриплый, словно простуженный голос.
        Родной и самый любимый голос!
        Я вскрикнула, кинулась к постели, однако не посмела прикоснуться к Лансу. Но он очнулся! Очнулся! В этом не было сомнений - открыл глаза и улыбался непослушными губами.
        - Вот уже полчаса я выслушиваю, отец, как ты даешь распоряжения насчет моего бренного тела. К счастью, теперь я пришел в себя и твердо заявляю, что мы с Грейс никуда не едем.
        - Сын! - воскликнул лорд-канцлер.
        Его тоже переполняли чувства. Он даже позволил себе на мгновение снять маску холодного безразличия и положил руку на макушку Ланса.
        - Мэтр Вудс, осмотрите его скорее!
        - Не стоит, - отмахнулся Ланс. - Я знаю, что произошло: Киран, подлец, напоследок ударил меня заклинанием. Все это время я был ни жив ни мертв. Все слышал, осознавал, но не мог пошевелить и пальцем. Одним богам ведомо, сколько бы я провалялся ни жив ни мертв, но я никому не дам обижать мою Грейс, даже тебе, отец!
        Голос Ланса постепенно обретал силу, мой любимый подтянулся и сел на постели. Протянул руку. Я вложила в его ладонь свои пальцы.
        - Мне не нужно твое благословение, чтобы жениться на лучшей девушке в мире!
        - Тебе не нужно мое благословение, - со вздохом согласился лорд-канцлер. - И все же… Оно у тебя есть!
        - Что? - прошептала я, не поверив своим ушам.
        Мэтр Даттон-старший посмотрел на меня и кивнул, губ коснулась тень улыбки. Перед нами стоял не грозный лорд-канцлер, а живой, уставший, но очень счастливый человек.
        - Грейс, иди ко мне!
        Ланс притянул меня к себе. Я обняла его за шею, прильнула к груди и залилась слезами облегчения.
        Наши браслеты искрились в лучах рассветного солнца, солнечные зайчики прыгали по стенам и по лацканам строгого мундира.
        *** Эпилог ***
        За те годы, что Ланс здесь не был, университет почти не изменился. Все те же мощеные дорожки и тропинки, проложенные теми, кто торопился сократить путь. Все те же стайки молодых людей и девушек, бурно что-то обсуждавших. Перекрасили административный корпус да подновили мозаику с изображением святого Умберта на фронтоне - вот, пожалуй, и все перемены.
        На Ланса никто не обращал внимания, разве что встреченные преподаватели раскланивались в ответ на приветствие и продолжали путь. Последние дни перед сессией - самые горячие, всем не до него, потому и сам Ланс не торопился пускаться в расспросы и беседы о былом. Будет еще время.
        Он изучил расписание на день, переписал расписание экзаменов и консультаций для выпускного курса, пробежался по кафедрам, ознакомившись со списками рекомендованной литературы. Появились новые названия, нужно будет заглянуть в книжную лавку рядом с университетом, если окажется, что у Грейс этих книг нет. И, может быть, ей пригодятся его конспекты. Хорошо, что, приводя в порядок его комнату в родительском доме, все тетради аккуратно сложили в сундук.
        До конца лекции Ланс успел купить букет сирени у старушки-цветочницы на соседней улице. Сам он предпочел бы подарить корзину роз, но Грейс любила сирень, как-то она сказала, что ее запах напоминает о родительском доме и детстве. Он улыбнулся, вспомнив скамейку в окружении густых сиреневых кустов. Через пять минут Ланс с букетом наперевес стоял у лекционного зала. Распахнулись двери, толпа студентов хлынула из них, рассыпаясь на группки.
        Они с Грейс заметили друг друга одновременно. Осекшись на полуслове, девушка мигом забыла про улыбчивую эльфийку, с которой разговаривала, и бегом устремилась к нему. Ланс отбросил сирень на подоконник, сгреб Грейс в объятья, закружил.
        - Я соскучился, - шепнул он, наконец поставив ее на землю и наклоняясь к губам.
        - На нас смотрят, - выдохнула она, когда они смогли друг от друга оторваться.
        - Пусть смотрят. Я имею полное право целовать собственную жену.
        ***
        Они поженились через три недели после того, как Ланс пришел в себя. Мать умоляла не торопиться, втайне надеясь, что сын передумает и чудовищный мезальянс не случится. Отец, усмехнувшись, промолчал. Родители Грейс, кажется, тоже были удивлены такой стремительностью и, как девушка потом рассказала, долго расспрашивали дочь, не дало ли сбой противозачаточное заклинание. Сама Грейс хоть и радовалась, но тоже пыталась призвать Ланса к благоразумию.
        - Мы же собирались пожениться после диплома.
        - Собирались, - подтвердил Ланс. - Я передумал. Моя бы воля - утащил бы тебя в храм прямо сейчас. Но тебе, наверное, хочется, чтобы свадьба и платье и что там еще нужно девушкам?
        - Мне нужен ты. - Она прижалась щекой к его щеке, обнимая. - Но я все равно не понимаю.
        - Я всего лишь провалялся без чувств трое суток, и отец - руководствуясь исключительно заботой обо мне, конечно же, - едва не выставил тебя вон.
        - У тебя замечательный папа, и я на него не в обиде. Он же ничего обо мне не знал.
        Ланс усмехнулся, крепче прижимая ее к себе.
        - Папа у меня замечательный, но я усвоил урок. Я, конечно, написал завещание, но его слишком легко оспорить, а желающие найдутся всегда. Если вдруг…
        - Даже не думай!
        Он накрыл пальцами губы Грейс.
        - Дай договорить. Я вовсе не намерен умирать, но… как я уже сказал, урок я усвоил и теперь не оставлю тебя ни с чем. Осинки - мое имение, и доход с него приличный…
        - Ланс. - Она отвела его руку, прижалась щекой к ладони. - Мне не нужны твои деньги. Не нужно твое имение. Мне нужен ты. Больше ничего.
        - Я знаю. - Ланс запустил пальцы ей в волосы, подавляя соблазн поцелуем заставить ее замолчать, а потом просто сделать все по-своему. - И если тебя пугает моя настойчивость, оставим эту тему… Или просто позволь мне позаботиться о тебе так, как я считаю нужным.
        - Ладно. - Она сама потянулась к его губам и лишь спустя долгое-долгое время добавила: - Но чтобы больше никаких разговоров о смерти!
        - Хорошо, но тогда чтобы ты даже не думала из-за меня бросить университет, или работу, или что там у тебя будет к тому времени! Я чуть в самом деле не умер, когда это услышал!
        - Но…
        Ланс притянул ее к себе, прижал крепко-крепко.
        - Грейс, любимая…
        Она замерла, и Ланс запоздало сообразил, что до сих пор так ни разу и не сказал о своей любви. Отстранился, приподнял ее подбородок, заглядывая девушке в глаза.
        - Грейс, я очень тебя люблю. Я надеюсь стать важной частью твоей жизни.
        - Ты уже…
        - Тш-ш-ш… Но я не должен быть единственным, что есть в твоей жизни. Даже не знаю, что больше напугало меня тогда - что отец прогонит тебя или что позволит остаться на таких чудовищных условиях. Поэтому наша свадьба ничего не изменит. Ты вернешься в университет, как собиралась, получишь диплом, а там мы подумаем вместе, как жить дальше. Может, ты захочешь жить здесь. Может, захочешь остаться в столице - тогда я поищу, кому передать больницу, и приеду.
        - Ты бросишь больницу? - ахнула Грейс.
        Он пожал плечами.
        - Ты же готова была бросить все ради меня. Это работает в обе стороны или не работает вообще.
        - Я не хочу в столицу!
        - Не торопись. Вдруг у тебя появится предложение, от которого ты не станешь отказываться.
        Она упрямо замотала головой, и Ланс улыбнулся.
        - Хорошо, с этим мы разберемся, когда придет время.
        ***
        Ланс вручил жене сирень, забрал сумку с тетрадями и подставил локоть.
        - Я снял для нас гостиницу, - шепнул он в порозовевшее ушко.
        Отец предлагал Грейс гостевую комнату в их доме, но она отказалась наотрез. В конце концов, она три года провела в общежитии, и не случится ничего страшного, если и последний курс она проживет там. «Не хочу стеснять» - и точка. Ланс не слишком понимал, чем одна девушка может стеснить хозяев дома, где только прислуги дюжина человек, но иногда Грейс становилась упрямей его самого.
        Он понял ее, только заночевав у родителей осенью, перед отъездом из столицы, когда провожал жену. Как бы ни дороги были ему воспоминания, связанные с этим домом, как бы ни любил он родителей, теперь это был их дом, не его. Он стал взрослым.
        - Сейчас, только тетради брошу, - сказала Грейс. - Подождешь меня, хорошо?
        - Я готов ждать тебя сколько угодно. Только тетради не оставляй и собери вещи. Поживем вместе, как подобает мужу и жене.
        Грейс ответила не сразу, и он добавил:
        - Я прекрасно помню, что такое выпускные экзамены. Слуги носили мне еду в комнату, напоминая, что нельзя жить на одном кофе. У тебя прислуги нет, так что следить за тем, чтобы ты вовремя поела, буду я. Но в общежитие меня не пустят. - Ланс развел руками и улыбнулся. - Гостиница рядом с университетом, там останавливаются научные светила, приезжая на конференции. В номере спальня, гостиная, кабинет с письменным столом, окно выходит в парк. Отлично кормят, уютно и тихо. Никаких буйных гулянок на радостях или с горя, неважно. Я помню, как Алан перебирался ко мне на время сессии, потому что каждый день кто-нибудь да отмечал прошедший экзамен.
        Воспоминание вовсе не задело его. Было и прошло.
        - Никаких полночных воплей в форточку, - продолжал Ланс. - Если ты привыкла учить, лежа в кровати, спокойно перетаскивай все учебники в спальню, я переживу, если обнаружу под подушкой справочник по внутренним болезням. И обещаю честно ругать тебя во время экзамена.
        Грейс рассмеялась.
        - Умеешь подобрать аргументы.
        За больницу Ланс не беспокоился - то ли слухи о поверженном некроманте дошли до университета, то ли еще что, но буквально через неделю после того, как уехала Грейс, в Свином Копытце появился паренек, выпускник этого года, не сумевший купить себе практику. Еще через несколько дней приехал отставной военный хирург, решивший, что к мирной работе стоит переходить постепенно и больница в неблагополучном районе как раз идеально для этого подходит. Лансу его «сосватал» мэтр Вудс. И, конечно, Белинда, которая теперь работала полный день. Так что Ланс мог с чистой совестью наслаждаться запоздалым медовым месяцем.
        Он не заметил, как пролетел этот месяц. Занятия Грейс вовсе не тяготили его - Ланс устраивался в кресле рядом, читая когда медицинские, а когда и литературные журналы. Было забавно наблюдать, как жена бормочет себе под нос, то возводя глаза к потолку, то размахивая руками, и приятно - ловить на себе ее взгляд и улыбаться в ответ на ее улыбку. А ночи принадлежали им двоим - за исключением последней перед экзаменом, конечно, когда даже такие умницы-отличницы, как Грейс, лихорадочно доучивают.
        Торжественный зал университета был полон. Его заполонили выпускники, их родители и друзья. Госпожа Амари то и дело промокала глаза платком, и даже господин Амари то и дело шмыгал носом. Лорд-канцлер улыбнулся новому родственнику и негромко заметил: «Надо же, как быстро время летит. Кажется, только вчера я тут сидел и пытался не прослезиться», - за что удостоился ошарашенных взглядов родителей Грейс. И только неугомонная Верика, едва Грейс спустилась со сцены, с визгом повисла у сестры на шее и выхватила из рук диплом «только на минуточку, посмотреть» прежде, чем Ланс успел обнять жену, поздравляя.
        Они сняли отдельный кабинет в ресторане, и Ланс был очень благодарен отцу, который на этот вечер из сурового лорда-канцлера превратился во внимательного слушателя, его осторожные и уместные вопросы расслабили родителей Грейс, и они искренне показывали свою радость и гордость, ведь Грейс первая в их роду получила университетский диплом, да еще и с отличием.
        Впрочем, долго родственники не засиделись - из-за Верики, даром что та упорно доказывала, будто «уже взрослая». Следом за родителями Грейс откланялись и родители Ланса. Супруги наконец остались вдвоем.
        - Игристого? - поинтересовался он. - Домой только через неделю, так что сегодня можешь на радостях хоть в стельку.
        За весь вечер никто из них не притронулся к вину: Верика, хоть и считала себя взрослой, все еще оставалась подростком.
        Грейс улыбнулась.
        - Ты пей, если хочешь. А мне лимонад.
        Ланс замер.
        - Постой…
        Она снова улыбнулась, и сияние ее улыбки затмило для него все вокруг.
        - Да. У нас будет ребенок.
        Ланс притянул жену к себе на колени и, прежде чем забыться в поцелуе, подумал, что все-таки не иначе как пресветлые боги привели год назад практикантку в его больницу.
        notes
        Примечания
        1
        90-й сонет Шекспира в переводе С. А. Степанова.
        2
        Коллатерали - боковые или обходные пути кровотока, ветви кровеносных сосудов, которые обеспечивают приток или отток крови помимо основного сосуда.